За моим окном пустота

Глава 1. Клятва Гиппократа

— Вам какой массаж? Антицеллюлитный, омолаживающий, тонизирующий или «для души»? — Мария тянула щеки в улыбке, ощущая, как сводит жевательные мышцы от дружелюбия и любви к миру.

Клиентка задумалась минуты на полторы, за которые специалист озвучила ещё пять вариантов массажа и три типа обёртывания, окончательно выбив несчастную женщину из колеи обилием выбора. Массажист подавила зевок, поглядывая на часы — рабочий день близился к окончанию, подарочный сертификат клиентки — даже не думал. Да и дамочка, которой «слегка за пятьдесят» не желала прощаться с так понравившимся ей салоном, тем более, что священное для каждого русского человека слово «халява» грело её бухгалтерскую душу ничуть не хуже турецкой бани.

СПА-салон «Марья-Искусница» открылся немногим больше полугода назад, а потому старался взять оригинальностью и «плюшками» в виде подарочных карт, рекламных акций по принципу «сделай две брови и получи третью в подарок». Своей же собственной, аутентичной «фишкой» хозяйка могла по праву гордиться — ни в одном салоне северной столицы и всей Ленинградской области не было ничего подобного — весь персонал подбирался по одному решающему критерию — имя. «Исключительно, для удобства клиентов» — повторяла Мария Эдуардовна, ласково поглаживая металлические бейджеки, различающиеся лишь должностью. На ровных золотистых пластинках красовалось любовно выведенное имя «Маша». Клиентки от подобного решения пришли в лютый восторг (это же какая экономия такого ценного ресурса как память), и заведение скоро обросло ласковым прозвищем «У Маши». Порой, безусловно, случались досадные казусы, связанные с таким количеством тёзок на весьма ограниченной площади, но администратор предложила забавный трюк — к каждому из специалистов прилагалось второе «корпоративное» имя, видоизменное от набившей оскомину «Маши».

Массажист скосила глаза на клиентку, обёрнутую безразмерным халатом, кокетливо приоткрывающим ноги с сетью варикозно-расширенных вен. Решив облегчить участь прежде всего себе, Маша-Маруся, продолжая вежливо скалиться, принялась описывать бухгалтеру прелести релаксирующего массажа, упирая на то, что за день процедур женщина невероятно устала и теперь просто обязана отдохнуть «на дорожку» и, наконец, покинуть гостеприимные стены «Искусницы». Счастливая от самого осознания ненужности выбора та, наконец, согласилась, позволяя Марусе заняться делом.

Вне себя от облегчения, Мария по окончанию процедуры выпроводила клиентку и тяжело рухнула на скамью для ожидания. Несмотря на стремление Марии Эдуардовны создать аутентично русский (если не древнерусский) колорит в салоне, об удобстве она не забывала ни на миг, и лавка была качественно задрапирована лоскутным одеялом и щедро обсыпана подушками. Массажист устало прикрыла глаза, вполуха слушая, как с припозднившейся «гостьей» прощается администратор Маша.

— Марусь, ты домой собираешься или решила тут заночевать? — из соседнего кабинета не иначе как на грохот упавшего тела коллеги выглянула косметолог Маня.

По паспорту она, правда, была Марьяна, но Мария Эдуардовна, удостоверившись, что молодая «совсем зелёная» девушка, только окончившая институт, готова откликаться даже на «эй, ты», довольно потёрла руки и надо сказать не прогадала, взяв на работу приезжую Маню. Тихая зеленоглазка с длинной русой косой оказалась не только хороша на внешность, но и весьма недурна на голову, а потому работала качественно и быстро, живо сыскав любовь клиенток, которым порой требовались не только «уколы красоты», но и внимательный слушатель. Маруся подобным терпением похвастаться не могла, но этого и не требовалось: ей платили за умение работать руками, а они у неё, если верить клиенткам, были золотые, снимающие разом и боли, и накопившийся стресс, а некотором, послухам даже молодость возвращали.

— Иди к чёрту, Мань, — простонала Маруся, не имея ни малейшего желания шевелиться. Ноги гудели после трудового дня, а в руках ощущалась знакомая тягучая слабость — свидетельство того, что на сегодня она уже перевыполнила все мыслимые и немыслимые нормы. Одновременно хотелось спать, есть и в туалет. Последнее желание и заставило Марию всё-таки собрать измотанное тело в более или менее дееспособное состояние.

— Ты чего такая злая, Марусь? — зелёные глаза смотрели жалобно и одновременно сочувственно, заставляя женщину чувствовать себя бессердечной колючкой. — Со смены, да?

— Да, прости, Мань, я сегодня вся какая-то разбитая… Заболеваю, наверное, — Маша для верности шмыгнула носом, чтобы девушка окончательно убедилась в том, что плохое настроение не результат скверного характера, а трагическое стечение обстоятельств.

— В отпуск бы тебе или на больничный, — посоветовала косметолог, опустив уголки красиво очерченных губ. 

— Отпуск нам только снится, — хохотнула Маруся и скрылась от коллеги за дверью с табличкой «служебное помещение».

Переодевшись в родные вещи, после душной униформы казавшиеся по меньшей мере королевским нарядом, Мария оставила в журнале последнюю на сегодня запись и, наконец, вышла на улицу. Промозглая петербуржская осень встретила мелким дождём, который любой проживший в городе на Неве чуть больше года учился или впитывать, или отталкивать без всяких средств защиты, будь то зонт или дождевик. На Марьяну подобная опция отчего-то не распространялась, и девушка торопливо раскрыла зонт-трость, прозрачный как стенки аквариума. Массажист хмыкнула и, коротко попрощавшись, направилась к остановке, на ходу настраивая музыку в наушниках. В ушах, привычно отрезая от звуков внешнего мира, раздался голос солистки «Этих Гармов»*. Женщина улыбнулась сама себе и музыке в ушах, чувствуя, как дождь холодит разгорячённое после работы лицо. Автобус подъехал быстрее, чем можно было ожидать, и Мария торопливо забралась в тёплый салон.

Марьяна, сама того не желая (по крайней мере, женщине хотелось в это верить) затронула весьма неприятную для подруги тему — массажист копила на отпуск, да не в какую-нибудь Турцию или Египет, а на небольшой тур по Европе. Но, как это обычно и бывает, деньги нужны были на совершенно иные и менее приятные расходы, а желанный отпуск всё откладывался и откладывался.

Не желая думать о том, что заначку придётся очередной раз потрошить — на этот раз на вызов сантехника, Мария открыла своё расписание на месяц: смена в больнице, «Искусница» и снова больница… Полноценный выходной предвиделся не раньше следующей недели, то есть почти в конце октября. Настроение от этого знания, конечно, не ухудшилось, но и не повысилось. Автобус, судя по вееру брызг, поднявшихся при движении, подплыл к нужной Марии остановке, и массажист поспешила покинуть тёплый салон, пока её окончательно не разморило.

Спустя десять минут быстрого шага Мария добралась до дома, уже насквозь мокрая, но почти счастливая. Воображение рисовало чудесную картину наполненной ванны и горячего ужина, после которых можно было, наконец, завернуться в одеяло и проспать до самого будильника. Фантазия споткнулась на моменте пробуждения, а сама мечтательница, чертыхнулась, уставившись на тело, примостившееся у двери парадной.

— Что ж вас всех ко мне тянет-то? — процедила женщина сквозь зубы, роясь в кармане куртки в поисках ключей.

Фонарь у дома не горел последнюю неделю, о чём массажистка пожалела только сегодня, потому что во дворе дождливым вечером было темно хоть глаз коли. Ноги непонятного, предположительно пьяного в хлам субъекта, растянувшегося на небольшой площадке под козырьком, стали почти непреодолимым препятствием на пути к ванне и ужину. Мария о них мгновенно споткнулась, едва не упав, стоило только вслепую подняться по короткой, в три ступени, лестнице.

— Напьются и лежат по углам, — хмыкнула женщина недовольно и, наконец, щёлкнула кнопкой на брелоке.

Свет отвоевал у темноты фрагмент площадки с лежащими поперёк прохода длинными ногами. Ноги, к величайшему удивлению Маши, были не в стоптанных кедах, а в более чем респектабельных, но совершенно не подходящих к нынешней погоде ботинках. Кожаные, на тонкой «корочке» подошвы, они непременно потонули бы в первой же мало-мальски значимой луже. Такая обувь совершенно не вязалась с образом случайного алкоголика. Да и одет мужчина был подозрительно прилично, что наводило на куда более криминальный характер его возлежания у парадной. Жертва бандитского произвола полусидел, привалившись спиной к перилам, «буйну голову повесив». Массажистка осторожно принюхалась, осматривая субъекта внимательнее. Фонарь осветил макушку с мокрыми растрёпанными волосами. Запаха алкоголя, как Мария не принюхивалась, не нашла, а это обещало женщине большие проблемы. Только криминального трупа ей для полноты картины испорченного вечера не хватало.

— Любезный? — Мария склонилась над «покойником», осторожно, двумя пальцами касаясь шеи. Хмыкнув про себя этому дикому «любезный», массажист постаралась прогнать неожиданную дрожь.

Кожа незнакомца ощущалась ледяной. Пульс не прощупывался. Выругавшись, одна из самых невезучих Маш «Искусницы» достала телефон, едва не промахиваясь между цифрами экстренного номера. Смартфон ожил, медленными гудками дозвона разбавляя завывания ветра в водостоке и шорох дождя. Массажист присела на корточки возле источника своих очередных неприятностей на ближайшую ночь точно, отстранённо подумав, что опять не выспится.

— Как же ты не вовремя сдох, парень, — прошептала Маша, зажимая плечом телефон и ещё раз, для успокоения совести, оценивая признаки смерти, уповая на то, что у парня случилась централизация кровотока, а руки у самой «спасительницы» околели, потому как перчатки надо носить в такую погоду.

Приподняв потенциальному мертвецу голову, женщина оттянула веко, направляя свет фонарика. Зрачок дёрнулся, сужаясь. Когда пальцы «покойника» сжались на запястье, Маша дёрнулась совершенно рефлекторно. Телефон, выскользнул и с характерным тихим «хрусть» приземлился на бетон экраном вниз. Массажистка выругалась ничуть не хуже санитара из больничного морга и мысленно вычла из денег на отпуск сумму нового телефона.

— Не надо звонить, — голос у незнакомца оказался хриплый, речь чуть замедленной, как бывает при нарушении сознания, вот только руку он держал он неожиданно крепко для вполне себе скромного телосложения и состояния близкого к мёртвому.

— Вам в больницу надо, — дежурная безмозглая улыбка сотрудницы «Искусницы» вышла у Марии совершенно случайно, на автомате, не иначе как от стресса свело лицевую мускулатуру.

— Нет, не надо. Я заплачу, — мужчина разжал пальцы и потянулся ко внутреннему карману, но руку не донёс, повторно потеряв сознание.

Маша выругалась вторично, обратив, наконец, внимание на то, что могло послужить причиной столь плачевного состояния упрямого потерпевшего. Под левой рукой, которой незнакомец активно орудовал весь их короткий разговор, обнаружилась странного вида рана, как будто к боку кто-то приложил раскалённый прут и так несколько раз. Три длинные полосы тянулись практически вдоль рёбер, зияя обугленными рваными краями. Навскидку выглядело как ожог близкий к четвёртой степени, если судить по глубине следа и бледности кожи, на фоне которой слишком хорошо просматривались фиолетово-чёрные сосуды.

— Во что я опять лезу? — тихонько взвыла Мария, но, подобрав сотовый, принялась поднимать оказавшуюся отнюдь не легкой тушу пострадавшего. Не бросать же мужчину на улице. В конце концов, она «клятву Гиппократа» давала и вообще «медсестра — друг человека».

___________________________________________________________________

«Эти Гармы»* — Garmarna, шведская фолк-рок-группа.

Глава 2. Укус не повод для знакомства

Оказалось, что затащить взрослого бессознательного мужчину на второй этаж не сложнее, чем два мешка картошки. Одновременно. Одной рукой. В итоге на подъём по лестнице, в обычное время занимающий не более минуты даже с утяжелением в виде продуктовых пакетов из супермаркета, отнял у Марии и её молчаливого спутника четверть часа. Поковырявшись ключом в замке и едва не вырвав личинку «с мясом», спасительница всех «сирых и убогих», как часто называла саму себя массажист, отперла дверь. Поняв, что разуться с ношей не получится, женщина пристроила неожиданного пациента у стены, для верности придавив плечом, чтобы на пол не сполз. «Труп» такого обращения не оценил и протестующе завозился, коротко застонав. Хозяйка квартиры, продолжая костерить своё человеколюбие, уже не разуваясь, буквально на себе втащила тело в гостиную и несколько небрежно опустила на пол, поймав голову уже у самого пола. Даже тренированные массажем и работой с лежачими больными руки отказывались выдерживать подобные одиночные упражнения в духе разминки тяжелоатлета.

Куртка отправилась прямым рейсом в прихожую, аккурат на обувную полку, высокие ботинки Мария стянула уже у входа в ванную. Вымыв руки, сорвала с крючка полотенце и вернулась в гостиную — потрошить свои лекарственные запасы. «Если не знаешь, что делать ставь периферичку* — не ошибёшься» — билось в голове вбитое в колледже правило, за ним, правда, следовало ещё одно: «Не знаешь, что делать — зови врача». Но врача у Марии сегодня не было и, судя по всему, в ближайшим будущем не предвиделось, а потому, собрав систему, женщина ринулась к распластанному на полу телу. «Клиент» не шевелился и протестов не предъявлял, даже когда его неожиданная спасительница не без усилия содрала с него прожжённый плащ и распорола до локтя рукава рубашки, не желая терять драгоценное время.

— Пусть вена услышит, пусть вена придёт, — песня про потерявшегося мамонтенка как нельзя лучше модернизировалась в гимн медсестёр, и Маша тихонько напевала её себе под нос, пытаясь отыскать на белом теле мертвенно холодного пациента хотя бы одну вену, пригодную для иглы. — Ведь так не бывает на свете, чтоб не было вен в пациенте… Да что ж ты за невиданный зверь-то, а? По наркоманским традициям воспитанный? Так я даже между пальцев ничего найти не могу, а под язык капельницу не поставишь. Сюда бы централку* сейчас и реаниматолога приличного…

Поняв всю бессмысленность попыток отыскать пригодный сосуд на руках, «спасатель на полставки» принялась раздевать потерпевшего. Полагая, что если не может адекватно «напоить» больного, то хотя бы раны промыть в состоянии, а там может и вены найдутся, хотя бы на ногах. Сознание, как-то совершенно отдельно от чётких, выверенных действий, отметило правильное, что называется атлетическое, пусть и несколько худощавое на вкус женщины, телосложение незнакомца, очертания мышц под излишне белой кожей, светлые, почти незаметные, волоски на животе и груди. Больше всего Марию поразил небольшой крест на тонкой изящной цепочке, должно быть потому, что был не православным, как она привыкла видеть, а католическим. Раны выглядели по-прежнему удручающе, вот только теперь женщине казалось, что оставил их не прут, а что-то более гибкое, раскалённая проволока или какой-то странный хлыст. К одной из почерневших полос прилипла порванная ткань рубашки. Пропитавшаяся кровью материя слиплась и не желала покидать «насиженное» место. Обильно залив ожог антисептиком, Мария осторожно поддела уголок ткани скальпелем, которым и орудовала всё время, срезая мешающие обзору тряпки.

Короткое и хриплое «Мария» отвлекло женщину, и она немного не рассчитала движения — острое лезвие пропороло не только ткань, латекс перчатки, но и ладонь, вызвав у медсестры сдавленное шипение. Радовало то, что скальпелем она не касалась ничего, кроме одежды, а потому, вероятность заразиться чем-нибудь неприятным была минимальна. Первая алая капля упала на живот незнакомца, прочертив короткую дорожку до впадины пупка. Мужчина глубоко вдохнул, дёрнувшись.

Помянув добрым и не очень словом бывшего парня, который мало того, что жил у неё, так ещё и уходя оставил набор «юного хирурга», правда без подробной инструкции по применению, Мария торопливо сдёрнула испорченную перчатку и потянулась за антисептиком. Зачем она только согласилась на эти проблемы? Денег бы можно было заработать и без риска для жизни и репутации. Что она будет делать если «клиент» испустит дух прямо у неё в квартире, а она даже скорую не вызвала, безалаберная дура. Додумать эту увлекательную мысль Мария не успела, потому как совсем недавно лежащий трупом потенциальный мертвец стремительно ожил и схватил коротко вскрикнувшую женщину за руку, перехватив для удобства разом и плечо, и предплечье.

Одно стремительное движение растрёпанной головы и пациент (наверное, всё-таки уже бывший) приник к ладони точно младенец к груди матери. Короткая вспышка боли пронзила руку, когда неправдоподобно острые зубы потревожили тонкий порез. Женщина издала тихий вскрик, сменившийся куда более выразительным стоном. Марии было чудовищно, удушающе хорошо, лучше, чем за всю её жизнь. Удовольствие, большее, чем от шоколадного торта, съеденного в одиночку, пульсировало в ладони и распространялось выше: от запястья к предплечью, затем перетекало на плечо и, наконец, наполняло всё тело горячим желанием отдать всё, что имеешь, тому единственному, кто дарил блаженство. Женщина опустила свободную руку на голову незнакомца, вплетая пальцы в растрёпанные пряди. Мужчина у её руки замедлился, она различила движение горячего языка и бережное, почти ласковое поглаживание на запястье.

«Вампир» — сюрреалистичное осознание выбило сладкое удовольствие, внезапно сделав его из высшего блага досадной помехой для нормальной мозговой активности. Мария передёрнула плечами от внезапного чувства гадливого раздражения. Онлайн-уроки женской самозащиты всплыли в памяти на мгновение позже, чем среагировало сбросившее оцепенение тело. Короткий удар скальпелем в шею заставил буйного пациента отвлечься и вскинуть голову, и следующее движение уже окровавленной раскрытой ладонью пришлось в нос обидчика. Сочно хрустнула ломающаяся от удара кость. Мужчина сипло выдохнул и отшатнулся, рефлекторно закрывая лицо, но кровь из разбитого носа уже пошла, украсив пол у ног психопата карминовыми каплями.

— Какого?.. — горло точно обнял тугой жгут, лишая возможности нормально говорить. Мария жадно глотала воздух и не могла отдышаться. Она ощущала, как голосовые связки напрягаются, но не могут протолкнуть ничего кроме задушенного сиплого писка.

— Прошу прощения, я был голоден, — произнёс мужчина возмутительно спокойно, не делая попыток подняться или напасть. Продолжая сидеть на полу, он осторожно притронулся к искривлённому носу и скривил губы в чём-то похожем на улыбку. Под тихий вой испуганной женщины, черты лица незнакомца стали восстанавливаться к исходным, точно не было никакого удара. Кровь остановилась и теперь о случившимся напоминали только две тёмные оплывшие капли на обнажённом торсе «вампира» и распоротая рука массажистки.

— Боже… — Маша подобрала под себя ноги, почувствовав, как к горлу подкатывает тошнота.

Женщине до одурения хотелось тряхнуть головой и закрыть глаза, чтобы не видеть ничего, и будь что будет. Но отключиться от происходящего не получалось, мозг с пугающей точностью фиксировал всё происходящее. Пугающий незнакомец поднялся, вынуждая напрячься и отползти дальше к стене. Окровавленная ладонь скользила по полу, но Марию это заботило менее всего. Она впервые пожалела, что не знает ни одной молитвы, даже прозаичного «Отче наш». Испуганный разум генерировал множество идей, одна бредовее другой. Не к месту вспомнились пресловутые «Сумерки», которые смотрели на ночной смене медсёстры всего неделю назад.

— Ты, — Мария облизнула пересохшие губы, не смея отвести взгляда от мужчины, который смотрел на неё с нескрываемой жалостью и чем-то ещё, что никак не поддавалась расшифровке, — убьёшь меня?

Под пальцы попало что-то холодное, Маша едва не отдёрнула руку прежде, чем поняла, что это отброшенный ей самой скальпель. Зажав столь вовремя подвернувшееся оружие в кулаке, женщина почувствовала себя лучше, точно кусок металла мог спасти от ожившего кошмара.

— Конечно, нет, не бойтесь, — голос у чудовища был совершенно не пугающий, наоборот, тихий, убаюкивающий, с мягким иностранным акцентом. Он подобрался совсем близко, на этот раз медленно, стараясь не допускать резких движений, точно и правда не хотел пугать ещё больше, чем уже успел. Ладонь мужчины, чуть более тёплая, чем ледяная рука Марии, накрыла её сжатый кулак, вынуждая разжать окоченевшие от страха пальцы. Теперь незнакомец смотрел ей в глаза, не позволяя разорвать зрительного контакта. — Не нужно больше бояться. Я уйду и не причиню более вреда. Вы спасли меня сегодня и, как обещал, оставлю за это вознаграждение. Сейчас Вы заснёте, а когда проснётесь будет уже ночь и не будет больше страхов. Деньги Вы получили за помощь и можете потратить на себя.

Мария заворожённо смотрела в светло-серые глаза незнакомца, отмечая как от чёрного колодца зрачка расползается зыбкая болотная зелень. Про такие говорят «хамелеоны», хотя массажист сказала бы «водянистые», встреть подобные раньше, но сейчас её затягивало в топкий омут чужого взгляда. На плечи тяжёлым пледом ложилась усталость. Мария зевнула, смущённо прикрывшись ладонью под неподвижным взглядом незнакомца, который больше не казался опасным маньяком. Просто мужчина, случайно встреченный у парадной, а в крови потому, что носом пошла кровь. Как всё просто, а она так испугалась, глупая.

Неожиданная жгучая боль в ладони прогнала навеянную, теперь Мария была в этом уверена, сонливость. Незнакомец внезапно переменился в лице и отпрянул, произнеся что-то на родном языке — женщина не поняла, в немом ужасе глядя на левую руку. На ладони, под подсыхающей корочкой крови вспыхивали красные символы, и чем больше их появлялось, тем сильнее становился жар. Мария попыталась оттереть непонятные знаки, но не смогла даже прикоснуться — рука горела, точно к ней приложили раскалённую сковороду. Женщина закричала, зажмурив глаза, по щекам тут же покатились горячие слёзы боли. Быть может ей показалось, но совсем рядом послышался сдавленный, хриплый стон. На пике жара, когда Марии начало казаться что руку прожгло уже до кости, боль отпустила, точно и не было ничего.

Женщина поняла, что лежит на полу, не в силах пошевелиться. Рядом раздался надсадный кашель, в который весьма органично вписывались ругательства. Она узнала язык, на котором сквернословил странный маньяк — английский. Мария постаралась встать, но её тут же прижали к полу, ради разнообразия перевернув на спину. Нависший над ней мужчина был взбешён до невозможность. Узкое лицо исказила пугающая гримаса боли и ярости, а потемневшие глаза, кажется, могли испепелять на месте.

— Довольна, damn witch*? — верхняя губа незнакомца поднялась, обнажая два острых, выдающихся за зубной ряд, клыка. Он наклонился ниже, почти касаясь её носа своим. Отчего-то именно от столь интимной в иной ситуации близости Марии стало невообразимо страшно. — Долго планировали охоту? Всё равно сдохнешь же, дура. Тебе не удержать пут, сгорим оба.

Маньяк неожиданно расхохотался, пугая Марию до дробного стука зубов. Холёные пальцы убийцы (в том, что он убивал, женщина не сомневалась ни секунды) отчего-то всё ещё сжимались на шее массажистки в убийственной ласке. Короткие аккуратные ногти чуть царапали кожу, но женщина боялась даже вдохнуть глубже необходимого, опасаясь, что ладонь сожмётся, стоит ей только пошевелиться.

— Я никому ничего не расскажу, только отпустите, — взмолилась массажистка, уже ни на что не надеясь. Мозг подсказывал, что она только забавляет и дразнит эго убийцы с явным психическим расстройством. «Маньяка нельзя уговорить, у него чёткий план действий и мольбы о пощаде только распаляют его…» — всплыла в памяти фраза психиатра, которого Мария как-то услышала в какой-то, кажется, документальной программе.

— Где же твои напарники, ведьма? Не могли же они бросить такую очаровательную колдунью одну с вампиром, — хрипло рассмеялся маньяк, окончательно убеждая жертву в своей невменяемости.

— Я не понимаю, о чём Вы, — Маша поняла, что плачет только, когда картинка перед глазами подёрнулась дымкой, а по вискам побежали горящие мокрые дорожки. Нестерпимо хотелось закрыть глаза, что массажист и сделала, выдохнув на грани слышимости. — Берите всё, что хотите, и уходите! Убирайтесь.

Она приготовилась к удару или очередной бредовой насмешке, но почувствовала только дуновение воздуха по коже. Хватка на горле исчезла и Мария судорожно вдохнула, не в силах поверить, что всё ещё жива. Рядом чем-то шуршал незнакомец, но женщину это уже не интересовало, свернувшись калачиком, она пыталась разогнать внутренний холод. Крупная дрожь сотрясала кажется каждую клеточку, обещая закончится ещё нескоро. Незнакомец не уходил, продолжая копаться в аптечке и шуршать чем-то около напуганной жертвы.

— У меня нет наркотических препаратов, — Мария осторожно открыла глаза, не в силах выдержать пугающее неведенье. Она изумлённо смотрела на то, как странный маньяк методично собирает разбросанные по полу медикаменты и затирает обрывками собственной рубашки кровавые следы на линолеуме. — Что Вы делаете?

— Убираюсь, — процедил психопат, кинув на женщину такой ненавидящий взгляд, точно она его прилюдно унизила, — как ты и приказала, хозяйка.

Мария удивлённо моргнула и расхохоталась, пугая даже саму себя. Истерический смех родился где-то внутри, будто бы в желудке и вместе с тошнотой подкатил к горлу, вырываясь пугающими лающими звуками. Всхлипывая, она уткнувшись в сведённые колени повторяла как мантру только три слова «иностранец», «убираться» и «хозяйка». Истерика захлестывала женщину с каждой минутой всё сильнее, точно волны на море, не позволяя вдохнуть. Она вцепилась пальцами в волосы, точно хотела вырвать из головы всё безумие вечера, но эта боль не отрезвляла, наоборот, тянула ещё глубже в пучину подступающего сумасшествия.

Мария не поняла, как оказалась вздёрнута на ноги, по инерции клацнули зубы, едва не отхватив кончик языка. Маньяк держал её подмышки, точно нашкодившего кота и с насторожённостью следил за лицом своей жертвы, готовый в любой момент встряхнуть её ещё раз, чтобы привести в чувства. Слёзы тут же высохли, женщина вновь тонула в изменчивых глазах маньяка. Почему-то в голову закрадывалась мысль, что этот мужчина не станет её убивать. Как ни пыталась, Мария не могла найти объяснения этой слепой уверенности, но предпочла не сопротивляться. 

— Кто Вы? — спросила женщина сорванным голосом, продолжая изучать движение зеленоватых бликов в сером мареве радужки.

— Ты знаешь кто. Вампир, — ответил маньяк совершенно спокойно, продолжая всматриваться в лицо замершей в его руках женщины.

Он не мог понять, играет ли она или действительно не понимает, что происходит. Мужчина собственными глазами видел, а главное ощутил, как сработали путы, наложенные совершенно другим магом, отдавая бразды правления этой напуганной, но удивительно драчливой ведьме. Она не могла не знать, что делает. Или могла? Колдуны хранят свою магию и одарённых женщин берегут, как величайшую ценность, а не кидают «пушечным мясом». Приманка? Быть может. Пахла и ощущалась незнакомка как вполне себе заурядный человек, но он собственными глазами видел вспыхнувшую Печать Власти на её ладони.

Мария едва не отпрянула, когда незнакомец потянул её на себя, испуганно дёрнувшись, она тут же сдалась, замерев, стоило только почувствовать, как усилилась хватка на рёбрах, грозя превратить грудную клетку в кровавое крошево. Маньяк склонился, почти утыкаясь носом ей в шею и шумно потянул воздух, точно принюхиваясь. Массажист нервно осмотрела комнату, как назло в пределах досягаемости не было ни одного тяжёлого предмета, чтобы оглушить психа и бежать вон из квартиры.

— Ты человек, — от удивления, прозвучавшего в голосе убийцы, Мария даже захлебнулась возмущением.

— Естественно, я человек! — воспользовавшись ступором мужчины, массажистка вырвалась из захвата и обняла себя за плечи. Первоначальная идея бежать прочь из квартиры при первой же возможности провалилась с треском — ноги практически не держали, а тело потряхивало. — И раз мы это выяснили, можете покинуть помещение. Немедленно.

Незнакомец проигнорировал её, хотя она видела, что это стоило ему определённых усилий, точно он боролся с собой, одновременно желая выполнить приказ и остаться. Мария ещё раз подумала о тяжёлом психическом расстройстве и ей на одно мгновение сделалось почти жалко этого иностранца. Только сейчас она обратила внимание на то, что он в общем-то довольно симпатичен, особенно для маньяка. Нет, не красив как парень с обложки модного журнала, но весьма привлекателен. Маша одёрнула в себя — от пережитого стресса в голову лезли совершенно нелепые мысли. Незаметно для женщины внутри поднялась вторая волна жара, на этот раз эпицентром его была не рука, а солнечное сплетение, точно медсестра проглотила несколько раскалённых углей вместо ужина. В голове зашумело и Мария испуганно распахнула рот, желая попросить о помощи, но не смогла выдавить не звука — огонь распространился на грудь, выжигая воздух в лёгких изнутри. К счастью, пытка не продлилась и нескольких секунд — сознание покинуло её за мгновение до того, как горящая волна лизнула шею. Последним, что она увидела прежде, чем потерять сознание, глаза-хамелеоны, в которых мелькнуло что-то похожее на сочувствие.

_____________________________________________________________________

Периферичка* — периферическая катетеризация вен, необходимая для постановки капельницы.

Централка* — катетеризация центральных вен: ярёмной, подключичной и бедренной.

Damn witch* (англ.) — чёртова ведьма.

Глава 3. Достояния демократии

Ощущение болезненного жара настигло не только новоиспечённую хозяйку. Вампир дёрнулся всем телом, желая сбросить невидимые оковы заклятья. Идея сгореть вместе с неудачливой колдуньей более не казалась ему привлекательной, похоже девчонку, действительно, никто не прикрывал, а это означало, что даже сбрось он её «поводок», то на свободе долго не останется, метка продержится ещё десять лунных месяцев, позволяя любому, даже слабому магу привязать его. Нет, на такое мужчина был решительно не согласен. К тому же, судя по слишком натуральному испугу, несчастная никогда не встречалась с вампирами. Бессмертный посмотрел на неё снова, чувствуя сочувствие к этой совсем ещё молодой женщине. На вид ей не больше тридцати, что как минимум на восемь лет меньше, чем было ему на момент смерти.

Подхватив потерявшую сознание хозяйку за мгновение до того, как она рухнула на пол, мужчина поднял её на руки. Не смотря на бушующую внутри магию, женщина ощущалась как человек, разве что её запах немного горчил, как бывает у колдунов, что наводило на мысль о том, что когда-то один из одарённых не только навестил её род, но и задержался в нём. Подобных ей полукровок бродило по миру в достаточном количестве, правда большую их часть всё-таки колдуны отслеживали, полагая, что даже с паршивой овцы можно получить клок шерсти. Кожа незнакомки горела, норовя лопнуть под натиском слишком сильных для человека чар, вопреки ожиданиям мужчины, его этот огонь не страшил и оглушающей боли тоже не было. Опустив свою ношу на диван, вампир присел на корточки рядом с изголовьем. Взяв левую ладонь женщины, он долго всматривался в рисунок печати, который стремительно краснел, напоминая о необходимости быстро действовать. Магия собиралась поглотить слишком слабого носителя.

— Кто же ты такая? — спросил вампир и приник губами к закрывшейся уже ране.

Огонь почувствовав новый, куда более прочный, сосуд рванулся внутрь, оглушая внезапным жаром, согревающим изнутри живого мертвеца, как не мог ни один камин. Магия наполняла его, точно забыв о чужеродности его бессмертной природы. Мужчина ждал боли, но её не последовало, жидкий огонь грел изнутри, давая давно забытое ощущение собственной живости. Дыхание женщины замедлилось и углубилось, коже вернулся естественный цвет. Хозяйка квартиры погрузилась в целительный для неё сейчас сон. Вампир откинул голову, бездонные глаза-хамелеоны с широкими зрачками слепо смотрели в потолок. Ощущение собственной живости почти пугало, разжигая, казалось, давно утерянные желания. Поймав себя на мысли, что отнюдь не прочь пройтись под солнцем, мужчина сбросил подступившую эйфорию. Избыток энергии будоражил и пьянил, требуя выплеснуться немедленно хоть куда-нибудь. Решение, навеянное случайным приказом, пришло внезапно, вызвав на губах вампира едва заметную тень улыбки. Хозяйка велела убраться, значит он устранит все последствия учинённого их борьбой погрома, а потом, когда незадачливая ведьма придёт в себя, расспросит её ещё раз.

Внимание мужчины привлекла аптечка, слишком богатая для простого человека. Вампир втянул воздух ещё раз, оценивая здоровье спящей, нет, его госпожа не была больна ничем серьёзным, но от её кожи исходил слабый запах медикаментов. Запах больницы мешался с запахом сандала и персика, сбивая с верных мыслей. Не одно лечебное учреждение не имело такого экзотического сочетания ароматов. Скорее всего, незнакомка — врач или сиделка при тяжелобольном. Опустившись на колени, англичанин собирал лекарства, прокатывая в пальцах каждый пузырёк, флакон или ампулу как будто запоминая. Блистеры таблеток от всех самых распространённых человеческих болезней, часть из которых ни разу не использовалась. Шприцы, жгут, спиртовые салфетки, шовный материал и пинцет не заняли мужчину, его внимание привлёк скальпель, которым ему угрожала (вернее сказать, думала, что угрожает) смешная полукровка. Сменное лезвие со следами крови обоих обитателей квартиры пленило взгляд вампира, давая пищу для размышлений. Судя по всему, девочка, и правда, понятия не имеет ни о вампирах, ни о магии, раз хотела защититься от бессмертного куском металла немногим толще альбомного листа.

Закончив складывать аптечку, мужчина против воли усмехнулся, поражаясь тому, с какой педантичной маниакальностью занимался разбором чужих вещей. Разложенные по категориям препараты радовали взгляд стройностью рядов. Часть бушующего по венам жара утихла, смягчая потребность в немедленном движении. Мужчина откинул упавшие на лоб волосы, машинальным движением взлохмачивая чуть вьющиеся пряди. Вернув в открытый шкаф коробку, вампир собрал в ком окровавленные лохмотья в которые превратились его рубашка и плащ и без тени сожаления выкинул в мусорное ведро. Если ему удастся выторговать для себя немного привилегий (в том случае, если незнакомка всё-таки что-то знает о магии), а то и вовсе почти полную свободу, все проблемы окажутся решаемы. Вампир же приложит все усилия, чтобы убедить колдунью в том, что она может ослабить незримый поводок. Наткнувшись в шкафу на чёрную футболку явно мужского кроя, «покорный раб» удивлённо вскинул брови и поднёс ткань к лицу, жадно изучая оставшийся аромат. Одежда несла запах стирального порошка и женщины, что сейчас спала на диване, подложив ладонь под щёку. Запах же мужчины, что когда-то надевал эту вещь стёрся, оставшись лишь почти незаметным осадком на кончике языка — кофе, табак и тягучий металл застарелой крови. Абсолютный человек, скорее всего связанный с работой девочки.

Без тени сомнения, вампир надел чужую футболку, чувствуя, как тело обнимает запах женщины, принося иррациональное ощущение тепла и спокойствия. Подойдя к дивану он задержался на мгновение, всматриваясь в лицо спящей. Пожалуй, довольно симпатичная смертная. Если не брать в расчёт то, что она перехватила чужую Печать Власти, он был бы совсем не прочь продолжить с ней более тесное знакомство. По рёбрам, охваченным магией, точно прошлись наждаком, напоминая о наказании за агрессию к госпоже. Мужчина дёрнулся и бесшумно удалился на кухню. Огонь магии вернул тень былого человеческого голода, точно заставив пищеварительную систему вернуться к жизни. Впрочем, вампир и раньше изредка, когда было время и желание, баловал себя вкусными или экзотическими блюдами. Оглядев содержимое холодильника, англичанин потёр подбородок и принялся за готовку. Кажется, ему стоит вспомнить о том, что он когда-то был джентльменом, и угостить спасшую его женщину ужином, пусть даже она может оказаться ведьмой.

Мужчина закончил приготовления, когда на часах было уже половина одиннадцатого. По квартире плыл соблазнительный аромат жаренного мяса, от которого любой живой непременно бы проснулся. Молодая хозяйка вампира тоже поддалась на уговоры навязчивого запаха еды и осторожно разлепила глаза. На её кухне горел свет, лишая какой-либо надежды на то, что опасный визитёр покинул её. Однако то, что она была до сих пор жива и относительно цела и здорово внушало некоторую надежду на счастливый исход этой истории. Может, ей повезёт, и странный иностранец окажется обычным сумасшедшим, и она сможет выпроводить его вон, а лучше всего сдать психиатрической бригаде.

Мария осторожно, стараясь не шуметь, спустила ноги с дивана и медленно поднялась, молясь, чтобы на пути не встретилось ничего из разворошённой аптечки. В тёмной комнате она с трудом различала очертания предметов, но то, что пол оказался чист её неимоверно удивило. По крайне мере дорога до двери обошлась без лишнего травматизма. Опасливо покосившись на светлый прямоугольник кухни, Маша передёрнула плечами. Странный тип, едва её не прикончивший, мирно, совершенно по-домашнему, готовил на кухне. Более того, на маньяке была надета футболка Макса — врача-ординатора, с которым массажистка рассталась чуть меньше года.

— Добрый вечер, госпожа, — незнакомец, точно почувствовав взгляд, обернулся. Короткий поклон напугал ничуть не меньше недавней вспышки агрессии. — Я прошу прощения за своё поведение, моя ярость взяла верх над разумом. Готов принять заслуженное наказание.

— Какое наказание? — Мария недоуменно моргнула, стараясь понять за что именно извиняется этот безумный англичанин.

— Я напал на Вас, госпожа. Тёмный голод и обряд разозлили меня, и я потерял контроль. Вы вольны наказать меня так, как пожелаете, — вампир говорил тихо, от вины в голосе даже ему сделалось тошно. Столько покорности в трёх предложениях не было даже в первые месяцы его посмертия, когда помимо права старшинства и родителя, Создатель обладал ещё и юридической властью над мужчиной, выкупив его долги.

Хозяйка не обманула ожиданий вампира, поморщилась недовольно, почти брезгливо, добавляя всё больше фактов в копилку своего человеческого воспитания. Ни один колдун не отказал бы себе в честолюбивом удовольствии полюбоваться унижением бессмертного. Люди же любили свободу едва ли не сильнее, чем оборотни, но в отличии от мохнатых, пропагандировали её особенно яро, по крайне мере последние сто лет. Все эти акции и резолюции, утверждение прав меньшинств и прочие «достояния демократии» изрядно веселили бессмертных, вот только больше ни на что, кроме этого, вампир надеяться больше не мог. 

— Прекратите, пожалуйста, называть меня так, — Мария передёрнула плечами и проскользнула мимо мужчины на кухню. Нос защекотал мягкий аромат мужского парфюма, стоило ей поравняться с безумцем. Против воли она вскинула голову, заглядывая в светло зелёные глаза. — Моё имя Мария и я не Ваша хозяйка. Я не держу зла, и Вы можете уйти, когда захотите.

«Желательно, прямо сейчас!» — добавила про себя женщина, чувствуя, что вновь тонет во взгляде этого странного психопата. Дёрнув головой так, что перед глазами поплыли цветные круги, Маша поспешила занять самую дальнюю табуретку, зачем-то загоняя себя в угол. Не слишком удачное место для побега или обороны, если у англичанина опять в голове что-то переклинит.

— К сожалению, я не могу этого исполнить, Мария, — собственное имя из уст иностранца звучало необычно, с каким-то налётом старины, оставив на языке едва уловимую горечь. Маньяк смотрел чуть печально и почти покаянно, так, что массажистке хотелось поверить будто ничего страшного нет в незнакомом, явно неадекватном мужчине на её кухне. — Благодаря ритуалу, что Вы завершили, я на десять лунных месяцев в Вашем полном распоряжении. Раб.

Мария нервно сцепила пальцы в замок, исподлобья глядя на мужчину. Она открыла было рот, желая возразить и вразумить больного, но прежде чем опомнилась, что с безумцами принято не спорить, он сам вскинул руки в жесте капитуляции.

— Понимаю, Вы мне не верите и, бесспорно, правы в своей осторожности, — незнакомец говорил всё так же виновато, но не отводя взгляда. — Если Вы позволите, Мария, я расскажу о том, что нужно для того, чтобы прожить это время без вреда для жизни. Только сначала, мы поужинаем, иначе, боюсь, Вам станет дурно. Когда Вы последний раз ели?

Мария замерла, так и не найдя, что ответить. Желудок предательски сводило от голода, намекая на то, что каким бы странно не вёл себя этот сумасшедший иностранец, поужинать всё-таки стоит. Завтрак был слишком рано, а мелкий перекус на работе и за еду считать было как-то неприлично. Мария позволила себе молча кивнуть, настороженно наблюдая за тем, как незнакомец накрывает на стол. Неожиданно её царапнула мысль, что мужчина не представился, о чём она поспешила сообщить, желая разбавить гнетущую тишину.

— Меня знают, как Джона Уотсона, — уголки рта немного приподнялись, обозначая тень улыбки. Мужчина поставил на стол тарелку с исходящим ароматным паром ужином.

— Как доктора из рассказов Артура Конана Дойла? — ответила на улыбку Мария, вдыхая безумно приятный запах.

— Возможно, — вторая тарелка заняла место с противоположной стороны стола, позволяя женщине чувствовать себя немного свободнее. Кухонный стол, отделяющий от неё англичанина был слабеньким, но всё-таки барьером.

Мария изумлённо заметила, как в улыбке незнакомца блеснули крупные, выдающие вперёд и вниз клыки, которые буквально тут же стали втягиваться обратно в десну. Вспомнив о ране на ладони, женщина торопливо раскрыла левую ладонь, глядя на почти здоровую кожу, на которой розовела полоска — напоминание о распоротой руке.

— Мой рассказ не займёт много времени. Полагаю, Вам будет интересно его услышать, — с тихим вздохом произнёс мужчина, увидев неподдельный испуг в глазах «хозяйки».

Глава 4. Магия и несправедливость

— То есть, я теперь как Гарри Поттер могу заклинаниями разбрасываться? — спросила Мария устало, после того, как вампир по имени Джон Уотсон рассказал ей немного об «истинном положении вещей», как он выразился прежде, чем вывалить на ни в чём неповинный мозг медсестры бред сумасшедшего, в котором существовали бессмертные кровососы, колдуны и оборотни.

— Нет, это всего лишь добрая история без претензии на правду, — опроверг мечты Марии вампир, с поразительным для мертвеца аппетитом прикончивший свою часть позднего ужина. — Колдунам требуется много больше, чем зачарованный кусок дерева, чтобы творить магию, но и цели у них отнюдь не столь мирные.

Маша бы с радостью покрутила у виска и сдала маньяка соответствующей бригаде, но точно прочитав мысли женщины (впрочем, медсестра не могла ручаться за то, что в её голове вампир не копался, кто же знает этих «фольклорных элементов») он задрал футболку, демонстрируя странную татуировку, охватывающую грудную клетку по нижнему краю рёберной дуги. Рисунок состоял из двух линей, между которыми на бледной коже темнели незнакомые Марии символы. Женщина отчётливо помнила, что никаких лишних графических элементов на теле её странного пациента при первом осмотре не было, зато была уродливая рана с обожжёнными краями, о которой теперь не осталось даже рубца. Приходилось доверять рассказу «восставшего мертвеца» о повышенной регенерации. Мужчина же рассказывал ей страшную сказку, которая в виду своей жестокости имела все шансы называться реальностью. Мария, правда, не отрицала того факта, что Джон подсыпал ей что-нибудь в еду и теперь медсестра поймала свой первый «приход». Однако, то, как мужчина пил её кровь она видела до того, как попробовала его стряпню, да и саму татуировку увидела не донеся до рта вилку. Рационального объяснения не находилось, а потому Марии оставалось разве что верить на слово своему несостоявшемуся убийце.

— Одновременно с людьми с незапамятных времён живут, вернее сказать существуют, потому как минимум одна категория обитателей не относится к группе «ныне живущие», ещё три вида существ: вампиры, к которым, я и принадлежу, как уже говорил, оборотни и колдуны, с которыми Вы, Мари, имеете родство, — спокойный голос Джона пугал медсестру своей безэмоциональной механичностью. Сказывалось впечатление, что он рассказывает некогда заученный текст, который не находил никакого отклика в его душе. — Все мы, порождения Изнанки, паразитируем на обычных, смертных людях — на их жизненной силе. Вампиры, как наиболее близкие к человечеству и весьма простые с точки зрения случившихся изменений, поддерживаем своё состояние, питаясь кровью. Она залог нашего хорошего состояния и наличия некоторых преимуществ.

Мария мотнула головой, прогоняя образ монстра, похожего на пиявку, которая обзавелась человеческими конечностями и научилась прямохождению. Дальнейший рассказ нового знакомого также не пришёлся женщине по душе. Получалось, что вампиры едва ли не самые гуманные среди существ, порождённых Изнанкой и живущих бок о бок с людьми. Во-первых, они сами когда-то были людьми, которых изменила загадочная первозданная Магия, во-вторых, для поддержания нормальной жизни им не требовалось ничего кроме нескольких глотков крови. Максимальный объём, который мог поглотить даже самый изголодавшийся кровосос не превосходила разового объёма донорской заготовки крови*.

Второе место в этом рейтинге занимали оборотни, в ходе эволюции и адаптаций современным условиям претерпели значительные изменения. Изначально опасные чудовища, оставившие кровавый след в летописях и мифах, они едва не вымерли, по причине массового истребления и открытой охоты. Проживающие большую часть своей бытности в теле зверей, многие из предков современных оборотней, были агрессивными, кровожадными животными, ревностно охраняющие свои территории, точно те самые медведи и волки, коих в Европе тогда водилось достаточное количество. Джон не слишком понимал механизм существования оборотней и их платы Изнанке, но подозревал, что дело было как раз в животной ипостаси и в своеобразном отключении человечности. Испокон веков оборотни охраняли места силы, в которых некогда существовали места поклонения невиданным силам — богам и духам. Разнообразие обликов и стереотипов поведения Джон объяснял разностью сил и менталитетов потусторонних сущностей, заправляющих на той или иной территории. Так лисы-оборотни и барсуки-оборотни, которые изначально появились на востоке отличались куда более мирным нравом и славились своим интеллектом и интуицией, чем те же медведи и волки, среди которых добрососедские отношения с человечеством были скорее исключением. Всеобщий прогресс и урбанизация по большей своей части, сделали грозных хищников пацифистами и приверженцами нейтралитета с людьми. Главное не попадаться им в период гона (три весенних полнолуния) — в эти дни их животная натура брала верх над человечностью, лишая разума и оставляя только одну цель — найти пару и устранить конкурентов.

Главными злодеями своей мрачной сказки, клыкастый рассказчик нарёк, конечно, врагов — магов. Колдуны, по его словам, были сильными и могущественными созданиями с извращённой психикой и огромной жаждой власти. С малых лет они учили своих детей порабощать других и забирать их жизненные силы ради собственного могущества и долголетия. К глубокому разочарованию как самих магов, так и иных существ, они давно разучились пополнять свои силы мирно. Теперь им требовались постоянные жертвы и всё равно год от года умений и возможностей у колдунов становилось всё меньше. Когда маги поняли, что магия покидает их, а это произошло по разным данным в двенадцатом-четырнадцатом веках, обычные люди пропадали едва ни не целыми сёлами, питая колдунов, но распоясавшихся убийц стали вычислять и сжигать, не без участия вампиров, которым уничтожение кормовой базы грозило вымиранием. С тех пор, колдуны стали иметь весьма крупный зуб, буквально, клык, на восставших мертвецов.

— Я не понимаю, — медсестра опустила взгляд в свою тарелку, по которой продолжала гонять два последних кусочка мяса, вырисовывая зигзаги и петли. — Неужели никто до сих пор не нашёл всех этих магов, вампиров и оборотней? Ни одному учёному в голову не пришло препарировать волка, который становится человеком, а террористам использовать парочку колдунов для подрыва правительства? Разве такое возможно?

— Не сказать, чтобы они не пытались, — мягко улыбнулся Джон, чуть прикрыв глаза, точно раздумывая о том, что он может ещё рассказать своей нелепой хозяйке. — Чтобы быть естественным, необходимо уметь притворяться. Мы научились. Люди же так часто слепы, когда дело доходит до правды. Пожалуй, меня бы ничуть не удивило, если бы один из мохнатых превратился перед Букингемским Дворцом и его бы с большей охотой оштрафовали за нарушение общественного порядка, но никак ни за то, что он волк.

— И много вас таких? — спросила женщина, наконец, подняв взгляд. Вампир выглядел совершенно нормально, ничуть не напоминая весьма несвежего покойника, которым был.

— О ком конкретно Вы говорите, Мари? — если бы спокойствием можно было бы убивать, Мария лежала бы сейчас на глубине двух метров, укрытая красивой надгробной плитой. Магия Печати вынуждала сказать правду, но неточность в формулировках позволяла лавировать, сохраняя в секрете точное число вампиров.

— Всех магических существ, это же должно быть какое-то или очень весомое или ничтожно малое количество, чтобы так спокойно жить, — в голове женщины отчаянно не хотели укладываться новые сведения, оспаривающие всё то, что она знала о мире.

— Я не знаю точного числа. Никто и никогда не задавался целью сосчитать всех, — пожал плечами Джон, поднимаясь из-за стола, чтобы подать чай. Если он надеялся заручится поддержкой этой женщины, ему стоит проявить больше дружелюбия, чем он привык, позволить ей считать себя другом. Для этого нужно узнать о своей случайной хозяйке больше, а то и самому рассказать хотя бы часть правды о себе. Но если личная откровенность может и подождать, то вот узнать о Марии хотя бы что-то нужно уже сейчас. — Я видел у Вас много лекарств, но у Вас нет ни одного заболевания, требующего такого количества медикаментов.

— Откуда Вы знаете? — встрепенулась медсестра, исподлобья глядя на продолжающего хозяйничать на её кухне мужчину. — Может быть я хронически и тяжело больна, просто хорошо выгляжу.

— Вы мыслите, как человек, — вновь улыбнулся вампир, став преступно обворожительным. Мария вздрогнула, ощутив, как сердце забилось возмутительно часто, точно она боялась мужчину. Про то, что подобные финты могут происходить и от других, более положительных, переживаний, она думать не хотела. — Я чувствую, а порой и вижу иначе. У Вас нет болезни, она ощущается совсем иначе. Вы врач?

— Нет, медсестра в больнице, — ответила Мария не сразу, занятая попыткой унять расшалившиеся нервы. Всё происходящее всё ещё казалось женщине затянувшимся дурным сном, поверить в реальность которого было почти равноценно собственному сумасшествию. — Приходится подрабатывать иногда, поэтому много лекарств.

Джон кивнул, удовлетворённый ответом, и разлил по чашкам чай. Мария прикрылась кулаком, сцеживая зевок. Вампир кинул взгляд на часы. Давно перевалило за полночь, а женщина нуждалась в отдыхе и покое, который он, к своему искреннему сожалению, не мог ей обеспечить. Скорее, наоборот, его появление внесло в жизнь Марии ненужные волнения. Медсестра не вызывала неприятия, обычная человеческая женщина, попавшая в не слишком хорошую историю.

— Вы устали сегодня, для одного вечера слишком много переживаний, — тихо обронил мужчина, когда Мария не нарушая почти уютного молчания допила чай. — Если Вам нужно встать ко времени, я разбужу Вас и приготовлю завтрак.

— Вы останетесь здесь? — искренне удивилась женщина, подняв на него вновь испуганные глаза. Марии и в голову не приходила мысль, что бессмертный «раб» останется в её квартире. За последний «совершенно спокойный» год без Макса и ночных звонков она привыкла к тому, что может спать как угодно, даже по диагонали, стоит только разложить диван. Наличие же постороннего пусть и условно мёртвого мужчины в её распорядок дня не укладывалось совершенно.

— Если Вам это требуется. Магия не позволит мне уйти надолго. У Печати Власти очень короткий поводок. Конечно, Вы в праве приказать мне уйти и не возвращаться, но это уничтожит меня, — склонил голову к плечу вампир, руша заманчивую для Марии перспективу остаться одной. — Если же Вы проявите милосердие, на которое я, если честно, всё ещё рассчитываю, то видеть меня придётся хотя бы пять часов в день. Этого времени достаточно для того, чтобы колдун напитался от своего раба, а потом отпустил его на новую охоту.

— Омерзительно, — прошептала Мария одними губами, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. Воображение женщины живо нарисовало отвратительную картину того, как неизвестный колдун притягивает к себе вампира за огненный поводок и доит точно ядовитую змею, зажав клыки стаканом. Или и вовсе вскрывает ему вену и пьёт из неё, как настоящий кровосос.

— Не могу не согласиться, госпожа, — тихо прошелестел Джон, накрыв пальцы женщины ладонью. Медсестра почему-то не отдёрнула руку, но удивлённо посмотрела, точно конечность принадлежала кому-то другому. — Однако, позвольте заметить, что Вы всё же человек, пусть и отмеченный силой, но в этом не только благо, но и опасность. В первую очередь для вас самой. Внутренний огонь, что колдуны учатся усмирять с детства обрушился на Вас внезапно и уже дважды едва не убил. Мне удалось забрать его часть, чтобы облегчить состояние, но если меня не будет рядом, то он поглотит разум и тело без остатка?

— Зачем Вы помогаете мне, если ненавидите магов? — вопрос сорвался с языка раньше, чем Мария успела его обдумать, всё ещё погружённая в собственные размышления.

— От сохранности Вашей жизни зависит и моё существование. Более того, Вы не колдунья, а полукровка, которую оставили без помощи и поддержки, — вампир едва заметно скривился, ему было противно само существование подобного отношения к собственным детям. Приверженность вампиров к тесным кланам и прочным «семейным» узам не позволяла такой небрежности в отношении младших. Даже то, что сам Джон покинул своего Создателя, не умоляло того факта, что старший заботился о нём все эти годы, несмотря на решение названного сына. Уотсон глядя в глаза женщины, ободряюще сжал её пальцы, процитировав Диккенса с внутренним ощущением правильности сказанных слов. — No one is useless in this world who lightens the burdens of another.*

— А? — недоумённо моргнула Мария, нахмурившись непонимающе.

— Просто цитата, не обращайте внимания, — Джон осторожно убрал ладонь с руки женщины, заметив, что бессознательно поглаживал тыльную сторону большим пальцем, в слишком интимном для первого свидания, тем более ненастоящего, жесте. Впрочем, обычно он и девушек-доноров и не кусает при первой встрече. Сегодня было слишком много непредвиденных обстоятельств, которые, хотя и не делали ему чести, но в некотором роде извиняли поведение. — Скажите, когда я могу прийти, чтобы не доставить лишних проблем.

Мария прикусила язык, с которого готово было сорваться запальчивое «никогда». Даже если этот англичанин вампир (Хотя какие у неё могли оставаться сомнения, когда он едва не закусил ей совсем недавно?) и по его собственным словам является ей едва ли не классовым врагом, она не могла позволить себе стать причиной его гибели. Это противоречило всему тому, что она считала своей обязанностью. Женщина ненадолго прикрыла глаза, медленно считая до пяти про себя и отрывисто кивнула.

— Завтра, — Мария кинула недовольный взгляд на часы и коротко болезненно поморщилась. На сон оставалось всё меньше времени, — вернее, уже сегодня у меня дневная смена в больнице. Закончу около пяти. Дома появлюсь в семь, скорее всего.

— Я понял, — кивнул Джон. Машинально, почти не задумываясь, он собрал со стола посуду, вымыл, под напряжённым взглядом Марии и замер между кухней и коротеньким перешейком коридора. Печать не позволяла уйти от хозяйки без разрешения. Жглась под кожей и, похоже подбиралась к сердцу. — Вы должны дать распоряжения, Мария. Если я Вам ещё нужен…

— Нет, не нужно ничего больше, — растерялась женщина, изумлённо моргая, испугавшись самой возможности того, что вампир задержится в её жилище ещё хоть на минуту. — Вы можете идти и заниматься всем тем, чем обычно. Я не ограничиваю Вашей свободы…

Джон горько усмехнулся, вздёрнув светлую бровь. Медсестра смутилась под взглядом мужчины и пролепетав извинения наконец выпроводила его вон из своей квартиры. Как только за ним закрылась дверь, Мария сползла по косяку на пол и медленно выдохнула, запрокинув голову и ощутимо приложилась затылком. 

 ______________________________________________________

Стандартный объем заготовки крови* — 450 мл, он не должен превышать 12% объема всей циркулирующей крови.

No one is useless in this world who lightens the burdens of another.* — В этом мире пользу приносит каждый, кто облегчает бремя другого человека.

Глава 5. Сквозь сумрак

Желая удостовериться в последний раз в том, что чутьё его не подвело, и проведение не просто так выбросило его тело к ногам этой странной женщины, вампир пристально взглянул в тень, что отбрасывал на пол лестничной клетки. Поколебавшись всего мгновение, Джон шагнул в мягкий полумрак и тут же исчез из ярко освещённой парадной.

Тени обняли вампира нежнее рук матери, стирая цвета мира знакомым и таким родным полумраком. Изнанка, Сумеречный мир, Оборотная Сторона или просто Тени, как иногда называли эту грань древние, никогда не обладала живостью. В ней властвовали пески времени, серые и сухие, как пепел или сама старина. Дом, бывший при обычном взгляде вполне уютным, обветшал, превращаясь в сумрачное подобие склепа. Призраков в нём было совсем немного — Джон чувствовал троих, и те были тихи и смирены под натиском лет. Он поднялся по лестнице, наблюдая за тем, как пыль облетает со ступеней под его шагами и тут же ложится обратно, стирая следы. Дверей, как и любых иных преград, во власти теней не существовало. Впрочем, и самих теней тоже не было. Им неоткуда было взяться — солнца Изнанки никто и никогда не видел, как и луны со звёздами. Всё небо покрывало ровное серо-бурое покрывало низких облаков. Квартира Марии почти рассыпалась перед глазами Джона. Ветхость накрыла мебель, жадно прошлась по стенам, невидимый и неощутимый ветер оборвал тюль на окнах, изъял все стёкла, привнося лишь пыль. Недавно полыхающий пожар магии оставил закопченный след в центре комнаты, точно кто-то разводил костёр прямо на полу. Но даже следы огненного бесчинства скоро исчезнут, поглощённые пылью и серостью.

Сама хозяйка этого странного жилища оказалась в коридоре. Она стояла, плотно закрыв глаза и прижавшись спиной к обшарпанной стене. Вся её фигура слегка просвечивала и будто бы сияла изнутри, так словно кто-то поставил свечу в непрозрачный сосуд из дымчатого стекла. В поднятом к потолку лице не было признаков ни тления, ни старости. Оно было почти обычным, разве что из-под сомкнутых век пробивался внутренний огонь. Нет, Мария, не ведьма, совсем не ведьма. Вся она для сумеречных обитателей и самой Изнанки не более чем сосуд для магии. Чаша, из которой он, Джон, может отпить, а то и вовсе осушить, если захочет. Бессловесный источник жизни и умиротворения для любого. Вампир тряхнул головой, пытаясь выкинуть из неё этот тоскливый, саднящий голод, не имеющий ничего общего с обычной жаждой бессмертного. Отчасти смирению способствовал и поводок заклятья, что просматривался как нельзя лучше здесь, на Изнанке. Полыхающие символы на призрачной руке Марии и пульсирующий обруч Печати вокруг его рёбер как нельзя лучше способствовали благоразумию.

Тем временем яркий огонь немного поблек, или это изменившиеся глаза мужчины привыкли к сиянию, но хозяйка перестала казаться вампиру свечой, очертания её тела смазались и расплылись. Человек в мире теней не более чем тень, Мария стремительно выцветала. Мимикрируя ничуть не хуже хамелеона. Справа от стены отделился призрак, как и все застрявшие на границе души, плотный и осязаемый, как никогда бы не смог при жизни. Мужчина около пятидесяти лет, в окровавленной майке и спортивных штанах. Инстинктивно отпрянув от замершего вампира, дух некогда проживавшего в доме человека перекрестился и что-то пробормотал.

— Ты давно здесь? — произнёс англичанин, болезненно поморщившись, когда клыки оцарапали нижнюю губу. Удлинившиеся зубы портили речь, но какое кому дело до дикции здесь, на Изнанке всего сущего?

— Я-то? — переспросил призрак удивлённо таращась на вампира. — Так как родился в пятьдесят шестом, так и живу.

— Уже не живёшь, — вздохнул бессмертный едва слышно, чем здорово озадачил обитателя Оборотной Стороны. Мужчина замер, растерянно потирая подбородок. Погружённый в свои мысли дух приподнялся над полом, позабыв о поддержании своей материальность и, разметав пыль, на несколько секунд завис в воздухе. Джон кивнул на полупрозрачную, едва горящую жизнью, тень. Мария поднялась на ноги и прошла в опасной близости от вампира, накалив и без того горячий поводок. — Ты эту женщину раньше видел?

— Какую? — призрак моргнул удивлённо и заозирался, не наблюдая в своей квартире никого, кроме разве что странного гостя, который более всего напоминал явление белой горячки. Женщины у Лёнчика, при жизни известного как Леонида Викентьевича Весёлого не задерживались, жена ушла после второго же недельного запоя, забрав детей и кота. Последнего почему-то было особенно жалко, наверное, только в молчаливом и усатом лице «брата меньшего» мужчина мог найти достойного собеседника. Бывшего заводского рабочего больше терзал вопрос происхождения неведомого пугающего мужика на территории его квартиры. — А ты этот… ну, с вилами? А почему без рогов?

— Сгинь, — махнул рукой вампир, не желая отвечать на вопрос. Приведение послушно икнуло и растравилось в стене, отправившись куда-то по своим мёртвым делам.

Джон задумчиво взглянул на свою руку — худую и до серости бледную с гротескно длинными сухими пальцами, оканчивающимися тёмными длинными когтями. Он обернулся, желая покинуть тени и, наконец, вернуться в покой своего временного пристанища — время приближалось к утру. Взгляд сам собой наткнулся на небольшое зеркало, закреплённое на стене у входной двери. Из мутного отражения на Джона смотрел исхудавший монстр с тёмными провалами светлых, горящих голодом глаз. Мужчина приблизился, и брезгливо искривил бескровные губы, наблюдая как зеркальный двойник повторяет гримасу. Сероватая кожа натянулась на острых скулах, подчёркивая чрезмерно ввалившиеся щёки. Глубокие тени прорисовали очертания черепа, выделив надбровные дуги, хищность острого носа и скорбную складку у бледных, но чётко очерченных губ. И всё же несмотря на это бросающееся в глаза уродство, он был узнаваем, пугающе узнаваем. Те же черты, ямка на подбородке, цвет пугающих неживых глаз…

Пожалуй, Джон мог бы выглядеть так лет в восемьдесят, доведись ему прожить свою жизнь как обычному смертному, хотя, нет, тогда бы лицо покрыли морщины, а тело одряхлело, сгибаясь под тяжестью прожитых лет. Нет, на человека он походил менее всего.

Вампир незаметно для себя покинул квартиру Марии и, очнувшись только на пороге дома, вышел из тени, досадливо поморщившись. Разговор с призраком и размышления отняли больше времени, чем он рассчитывал. Скоро должно было начать светать, от приближающегося восхода по телу прошла неприятная дрожь, вынуждая торопиться. Днём Джон был мёртв, ничем не отличаясь от постояльцев морга ближайшей от его нового дома больницы. Вампир устало прикрыл глаза который раз за этот вечер — ночь отняла у него слишком много сил, моральных, а не физических — Мария напоила его жизнью так, что он не вспомнит о жажде ещё неделю как минимум, да и потом, сможет сопротивляться ей, если снова не влипнет в неприятности.

Создатель был прав, не желая отпускать в одиночный крестовый поход против колдунов, но сидеть как прикованный в захолустной европейской деревеньке в ожидании неминуемого конца, Джон не мог. Он и при жизни был излишне деятельным человеком, владел неплохой фирмой, обеспечившей его и семью средствами для безбедной спокойной жизни на долгие годы. Что заставило его тогда сесть за игральный стол, мужчина не мог ответить. Точно опоённый колдовским зельем он предал свою рассудительность и подсел к шумной компании. Будто неопытный мальчишка поддался очарованию продажной красавицы с яркими губами и шалым взглядом зелёных, как у кошки глаз. Ирландки умели очаровать. Создатель как-то обмолвился, что его, и правда, опоили, а запавшая в душу куртизанка, скорее всего, была ведьмой или, такой же как его хозяйка, полукровкой. Это осознание не мешало Джону видеть утомительные кошмары больше похожие на воспоминания с участием рыжей красавицы, что увлекла его во тьму.

Сегодня же ночью он изрядно оплошал, выйдя в одиночку против двух чародеев, распалённый подступающим голодом и оглушающей ненавистью, что захлёстывала его в конце осени. Впрочем, он не был самоуверен, раньше ему хватало умения и удачи уходить и от куда большего числа преследователей, заманивая колдунов в смертоносные ловушки. Его личный рекорд — пятеро охотников за ночь. Джон не мог себя назвать бездушным убийцей, маньяком, что убивает каждого, в ком есть хотя бы капля магического дара. Чтобы заслужить его внимание требовались веские проступки, а не банальное предвиденье, домашние или целительские чары. Себя Джон предпочитал считать убийцей убийц, защищающего свой и без того уже мёртвый народ. В последние годы вампиров, и в самом деле, становилось всё меньше — древние вампиры уходили всё глубже в подполье, подобно Создателю оседая вместе с приближёнными в дремучих захолустьях, а молодняк продолжал попадаться колдунам. У Джона складывалось впечатление, что всё это отнюдь не простая случайность, вызванная демографическим всплеском среди магов, а что-то куда более опасное и глобальное.

В этот же раз всё определённо шло не так с самого начала его «охоты». На эту пару колдунов Джон вышел достаточно давно, тщательно присматривался, взвешивал силы и продумывал план действий. Мужчины казались ему не слишком опасными противниками, их арсенал заклятий был прост и предсказуем. Злосчастная Печать Власти, Огненная Петля и несколько щитовых чар — вот и весь боевой арсенал современного охотника на вампиров, куда опаснее они были как артефакторы и накопители. На кой дьявол два «архивных работника» изволили затеять охоту на бессмертную дичь, даже не проверив наличие потенциальных жертв в городе Джон не знал. Такие как они никогда не выходят из своих лабораторий и ритуальных залов, им чужды суета и опасность. Вся их страсть заключена в развитии дара и экспериментах по его увеличению. Фанатики, но не бойцы. Джон не хотел знать, чтобы было с ним после исследований этой парочки, какое-то внутреннее чутьё подсказывало, что смерть в таких условиях казалась бы ему избавлением. Однако вместо лёгкой прогулки по ночным крышам, результатом которой стал бы несчастный случай, оборвавший жизнь обоих колдунов, бессмертный получил отпор куда более сильный и яростный, нежели ожидаемый.

Успокаивало лишь то, что прежде, чем рухнуть в обманчиво нежные объятья теней с незавершённым плетением Печати под сердцем, вампир успел знатно потрепать колдунов, если ему не изменяет чутьё, одного даже упокоил на веки вечные. Опасную шутку с магами сыграло то, что они совсем забыли о человеческом оружии — пистолет в умелых руках был так же опасен, как и заклятье. Пусть колдуна практически невозможно убить, но даже они плохо переносят отсутствие жизненно важных органов, а сердце так часто бывает уязвимо для кусочка свинца.

Вампир рухнул на заднее сидение такси, назвав адрес под ничего не значащим взглядом водителя. К удаче Джона, смартфон уцелел после всех событий, радуя глаз одиноким пропущенным вызовом от последней девушки-донора, которая всё никак не желала понять, что отношения с иностранным красавцем окончатся так и не начавшись. Её воспоминания хранили только красочные моменты: поход в театр, ужины в ресторане и сладостные, подёрнутые дымкой воспоминаний ночи. Ни единого намёка на укус или утреннюю скованность любовника.

Англичанин нервно потёр запястье, кожа уже не зудела, а будто бы жглась изнутри, напоминая о том, что утро совсем не за горами. Расплатившись, мужчина торопливо поднялся в многоквартирный дом, по счастью ещё недостаточно заселённый, по причине недавней постройки и с облегчением выдохнул, закрыв за собой входную дверь квартиры. На то чтобы принять душ или раздеться времени уже не осталось. Мужчина со стоном повалился на кровать, встречая временную смерть почти с облегчением. Даже такая короткая передышка была сейчас желаннее, чем глоток воды в пустыне.

Глава 6. Первая ласточка

Мария проснулась и замерла, прислушиваясь к тишине квартиры, в которой, кажется, ничего не напоминало о вчерашнем происшествии. Медсестра лежала, в ожидании будильника, стараясь не сдвинуться ни на сантиметр с места, чтобы не расплескать притихшие после сна мысли, которые так отчаянно не желали давать покоя ночью. Но мозг уже пробудился, а потому медленно, словно нехотя, принялся за работу. Маша тихо застонала, накрывая тут же загудевшую голову подушкой. Вампиры, колдуны, оборотни, магия и среди всего это безумия она оказалась просто потому, что решила помочь случайному прохожему. Всё, с этого момента больше никаких добрых дел вне рабочего времени! Права была мультяшная старуха Шапокляк — «Хорошими делами прославиться нельзя!». В женщине ещё теплилась надежда на то, что несостоявшийся убийца окажется банальным психом и потеряв вчера интерес к своей нестандартной жертве, больше не приблизиться даже к её дому.

Дождавшись тихой трели, сопровождающейся успокаивающим щебетом лесных птиц, Мария открыла глаза и порывисто села, сбросив одеяло. Просыпаться нужно быстро, пока мозг ещё не осознал подвоха, а тело всё ещё сохраняет тепло постели. Женщина потёрла лицо ладонями и, выключив будильник, принялась за обыкновенный утренний ритуал сборов на работу. Смена обещала быть… нескучной, по крайне мере правило пробуждения её ещё ни разу не подводило. Мария давно усвоила, что чем мучительнее утром вставать, тем утомительнее будет смена. Несмотря на своё ворчание работу в больнице Маша любила, чувствуя, что занимается полезным и важным делом. Ощущать себя нужной молодой и одинокой женщине в большом городе остро необходимо.

Стоя у плиты с чашкой кофе, Мария размышляла о том, что, наверное, напрасно не согласилась на завтрак в исполнении ночного гостя. Обычный омлет не шёл ни в какое сравнение с прекрасным ужином, к тому же, судя по запаху, начал с одной стороны стремительно подгорать. Позавтракав прямо со сковородки, медсестра кинула взгляд на часы — до начала смены оставалось совсем немного времени — ровно на дорогу плюс пять минут на переодевание. Оставив последствия завтрака отмокать в раковине, Мария вылетела из квартиры, проклиная вчерашний вечер из-за которого теперь приходилось обходиться без телефона. Аппарат восстановлению, быть может, и подлежал, но работать отчаянно не хотел, огорчая хозяйку не зажигающимся экраном, по которому паутиной расползлись трещины.

Метро обдало спешащую женщину густым и едким запахом, что сопровождает любой железнодорожный транспорт. Мария спрятала нос в высоком воротнике куртки, торопясь прошмыгнуть в обход потока к эскалатору. Толпа сопротивлялась, но как-то сонно, а потому получив несколько довольно неприятных тычков локтями и всего два тихих ругательства медсестра оказалась на платформе, сонно кивая в ожидании поезда. 

В больницу женщина влетела за несколько минут до положенного времени, почти в притык успевая переодеться в униформу, но уже без второй порции утреннего кофе. В родной реанимации царили подозрительные тишина и спокойствие. Алёна дописывала журнал, подпирая голову кулаком.

— Утра, — осипшим голосом поприветствовала сменщицу медсестра, желая быстрее оказаться дома. — Как видишь, аншлаг, перевод, правда, обещали, но сама знаешь.

Мария только кивнула, прекрасно понимая, что «сверху», то есть в отделении, могут решить подержать проблемную даму сильно за семьдесят с диабетом и панкреонекрозом в реанимации и подольше, в тайне надеясь, что оно как-нибудь само рассосётся, и сахар перестанет скакать как третьеклассник в парке аттракционов. Алёна торопливо сдала смену и, посочувствовав безвременной кончине телефона, поспешила покинуть негостеприимные стены отделения интенсивной терапии.

За чередой инъекций и капельниц, в броне из формы, Мария совершенно забыла о Джоне и странной печати. Погружённая в привычную среду, а потому, совершенно не готовая она едва не в голос не закричала, когда та самая женщина, что должна была в скором будущем отправится обратно в отделение схватит её за руку. Для своего весьма солидного возраста и хрупкого телосложения, держала бабка запястье медсестры железной хваткой.

— Опасную игру ведёшь, девочка, — прошептала старуха, щуря выцветшие глаза, зрачок правого и вовсе был затянут белой пеленой катаракты. Её тощая грудь часто вздымалась, поблёскивая странным кулоном на простой верёвочке — коготь какой-то птицы, по которому шёл сложный узор, которого, Мария точно помнила, до этого не видела. Да и кто бы позволил подобный музейный экспонат оставить в реанимации?!— Тебе не место рядом с убийцей. Отдай его охотникам, вампиру место в Аду.

— Пустите, я Вас не понимаю, — Мария дёрнула кистью, стараясь вырвать руку со шприцем, но пальцы пациентки, сухие и морщинистые с загнутыми как птичьи когти ногтями, держали ничуть не хуже наручников.

— Всё ты понимаешь, девочка, — безумная погладила ладонь медсестры пальцем, там, где под медицинской перчаткой скрывалась невидимая глазом Печать. — Слаба ты в одиночку на вампира ходить, отдай его, тем, кто обучен, тебе самой только польза будет, как избавишься. Колдуны вместе должны держаться, иначе беде быть.

Мария дёрнулась назад, желая отстраниться от старухи, с грохотом на пол рухнул стерильный латок, спасая женщину от пугающего внимания пациентки. Взвизгнули приборы, сообщая о том, что той стало заметно хуже. Старуха закатила глаза и, если медсестре не казалось, начала «загружаться». Маша растерянно моргнула, будто бы через слой ваты слыша звука серены. В палату стремительно влетела реаниматолог недовольно цыкнув на замершую медсестру.

— Что ждёшь? — прикрикнула врач, приступая к реанимационным действиям, хотя судя по тому, как стремительно и внезапно бабушка покидала своё бренное тело, задерживаться она в нём не собиралась ни на минуту

Мария моргнула и «оттаяла», торопливо занявшись делом. Привычные действия и экстремальная ситуация вернули женщину к реальности. Она отогнала от себя посторонние мысли и поспешила выполнить поручения реаниматолога. Подумать она сможет и после того, как выполнит свои обязанности.

— И как ты могла её проворонить, а? — устало спросила врач, сбрасывая перчатки в мусор. Старуха радовала взгляд медиков почти нормальными показателями на мониторе, напоминая, что «на трубе»* и менее перспективные больные могут долго и упорно портить статистику морга.

— Понятия не имею, — честно созналась Мария, подозрительно поглядывая на мирно лежащую бабку, которая после проведения реанимационных мероприятий былого ужаса уже не внушала. — Она судя по всему галлюцинировать начала, когда я подошла. Кто же знал, что ей захочется устроить нам проверку боевой готовности.

— И что видела? — заинтересовано вскинула брови Людмила Алексеевна, делая запись в истории болезни об успешно проведённой реанимации.

— Ад и восстание оживших мертвецов. Крайне верующая дама, похоже, — пожала плечами Мария, принявшись выравнивать лекарства на полке шкафа, чтобы чем-то занять руки.

— Верующая и без креста? — хмыкнула реаниматолог, постукивая ручкой по столу в задумчивости. — Ты её шрамы видела? Там рисунок целый от затылка до копчика. Сектантка скорее.

— Вы ещё «ведьма» скажите, — нервно усмехнулась медсестра.

— Судя по адресу вполне может быть, — ответила врач, взглянув на титульный лист истории болезни. — Вон и в родственниках указан только племянник. Одинокая старая колдунья, которая питается нервными медсёстрами.

Людмила Алексеевна рассмеялась, откладывая историю болезни. Мария принуждённо улыбнулась, чувствуя, как холодные пальцы страха прошлись по позвоночнику вверх. Старуха, знающая о вампирах и причисляющая её саму к колдунам спокойствия не добавляла. Как только старуха могла догадаться о вчерашней ситуации? У Марии же даже знака на руке не было видно — он пропал сегодня утром, точно никогда и не было этой чёртовой Печати. Да и амулет этот, который никто кроме Марии так и не увидел.

Ближе к обеду женщина успокоилась и смогла закончить рабочий день без происшествий, порадовавшись тому, что очередное суточное дежурство ещё не скоро, потому как спать хотелось катастрофически сильно, а где-то под сердцем разгорался печально знакомый огонь, погасить который не получалось ни водой, ни мятными леденцами. Уже на лестнице, ведущей из больницы медсестра столкнулась с тем, кого меньше всего желала увидеть сегодня. Макс, вернее уже как десять месяцев и сколько-то там дней, Максим Валерьевич Добров стоял возле окна в предпоследнем пролёте на пути к выходу и, похоже, ждал именно её. Хотя, пепельницу на этом этаже вытряхивают не так часто, может быть мужчина только пришёл и его напряжённый взгляд не более, чем усталость. Медсестра хотела бы поверить в случайность момента, вот только высокая фигура, отделившаяся от оконного проёма намекала на продуманность этой непредвиденной встречи.

— Не хочешь поздороваться, Маша? — голос Максима по-прежнему вызывал у женщины мурашки. Все эти треклятые десять с небольшим месяцев Марии не хватало именно этой ласки без прикосновения, когда только слова и особая модуляция, рождаемая голосовым аппаратом кружит голову много сильнее алкоголя и пресловутого шоколадного торта.

— Простите, не заметила, Максим Валерьевич. Доброго вечера, — улыбнулась медсестра максимально вежливо, приказывая себе собраться и перестать вслушиваться в чужую речь.

— Вечера, — эхом отозвался врач и шагнул ближе. Мария вздрогнула, на окраине сознания промелькнула мысль о том, что, наверное, бывший тоже к «нормальным людям» имеет весьма опосредованное отношение, потому как не могут от голоса обычного человека так трястись колени и кружиться голова. Максим мягко приподнял лицо медсестры за подбородок, заглядывая в глаза. — Я скучал по тебе, Машуня. Всё это время…

Мария закусила щёку изнутри, понимая, что, кажется, проигрывает этот бой и готова уже подписать капитуляцию в затянувшейся войне, простив бывшему и недельные загулы и «семейный бюджет», состоящий по большей части из её сбережений, и даже то, что в порыве необоснованной ревности прожёг её платье перед днём медицинского работника. Всё, что она обещала себе ненавидеть и лелеять в памяти, чтобы больше не допускать ошибок. Потому что этот обволакивающий бархатный голос обещал любовь, а наглые карие глаза были непозволительно близко. Когда затуманенный разум уже почти покинул голову Марии спасение пришло, откуда она не ждала. Память вспыхнула куда более свежим воспоминанием: вчерашний ужин, полуулыбка на ярких скульптурных губах и насмешливый прищур совсем других, прозрачно зелёных глаз. Вампир в видении девушки покачал головой и скривился, точно не одобрял поведения хозяйки.

— Мне жаль, что доставила хлопоты, Максим Валерьевич, — отчеканила Мария, осознавая, что едва не наступила на знакомые уже грабли. Уверение, что она теперь учёная и «в каске» не спасли бы в случае, если она всё-таки позволила бы себе второй раз поверить Максу. Дёрнув головой и вырвав подбородок из пальцев бывшего возлюбленного, медсестра постаралась пройти мимо.

— Ты не поняла, Маша. Я хочу вернуться, — всё ещё ласково, точно разъясняя маленькому ребёнку какую-то общеизвестную вещь, сказал врач. — Давай забудем всё и начнём заново.

— Нам нечего начинать, Максим Валерьевич, — выдохнула резко медсестра, отчётливо понимая, что волнующая магия голоса после мысли о дожидающемся её вампире больше не действует. — Вы сами прекрасно разрешили ситуацию десять месяцев назад. Я даже рада, что всё закончилось так, как закончилось. А теперь пропустите меня, мне нужно домой.

— Тебя ждут? — подозрительно сощурился мужчина, ухватив бывшую любовницу за руку.

— Нет! — дёрнулась Мария, запоздало подумав о том, что сегодня без синяков ей не уйти.

— Да, — одновременно с её ответом прозвучал негромкий голос, заставивший спорщиков обернуться. У подножья лестницы, в полумраке небольшого закутка у запасного входа стоял Джон, рассматривая пару с неподдельным интересом, — и уже довольно давно. Ты не говорила, что задержишься, Мари.

— Я и не собиралась, — растерянно пробормотала медсестра.

— Ты кто вообще такой? — развернулся к сомнительному типу Максим, оценивающе скользя взглядом по своей «замене». Криво ухмыльнувшись, врач подумал, что у медсестры заметно испортился вкус — незнакомец был на голову ниже Максима, хотя смазлив до безобразия и судя по тому, как аккуратно лежали светлые чуть волнистые волосы не брезговал прибегать к услугам стилистов. «Голубой» — припечатал мозг мужчины яркий ярлык, не позволяя заметить очевидного.

— Моё имя Джон, я… — вампир задумался, бросив на хозяйку задумчивый взгляд, подбирая наиболее подходящее определение их странным отношениям, — друг Мари. Достаточно близкий, чтобы волноваться о её отсутствии в обещанный час. Ты обещала закончить в пять, my mistress*.

Мария вскинула взгляд, озадаченная обращением и призывной мягкостью голоса вампира. Светлые глаза мужчины в полумраке казались невероятно зелёными как вчера в комнате, когда он пил её кровь. При одном только воспоминании о том удовольствии, что сопровождало укус у медсестры вспыхнули щёки. Прежде, чем Максим успел возмутиться, непонятный хлыщ, кажется, играющий всё-таки за ту «команду» встретил его полный решительности и злости взгляд. Показавшиеся сперва водянистыми, почти бесцветными, радужки налились зеленью, столь яркой, что казалась почти неестественной. Глаза странного ухажёра Марии затягивали, точно самые настоящие топкие болота и чем дольше врач смотрел в них, тем больше в нём крепла уверенность, что к бывшей уже пассии приходить не стоит и говорить с ней и её спутником тоже не надо. У медсестры уже давно совсем другая жизнь, в которой ему, Максу, делать нечего.

— Рад был познакомиться, — уголки губ вампира дрогнули, обозначая улыбку, и он резко отвёл взгляд, протягивая раскрытую ладонь своей хозяйке. — С Вашего позволения, я заберу Мари, ей пора домой.

Макс посторонился, пропуская женщину мимо. Мария посмотрела на бывшего возлюбленного подозрительно, но быстро сбежала по ступеням мимо и даже позволила вампиру поцеловать тыл кисти и взять её за руку. 

_______________________________________

«На трубе» — пациент находящийся на искусственной вентиляции лёгких через интубационную трубку.

my mistress (англ.) — хозяйка, госпожа, любовница.

Глава 7. Подарки и тайны

Мария с небывалой покорностью вышла из здания больницы, позволяя вампиру придержать для неё дверь и даже, к своей гордости, не попытавшись сбежать, как только оказалась вне досягаемости Доброва. Джон, бросив на спутницу быстрый чуть насмешливый взгляд, пошёл рядом, заложив руки в карманы и, похоже, наслаждаясь осенним ветром, что свободно проникал под распахнутую кожаную куртку мужчины. Мария молчала, кусая внутреннюю сторону щеки, грозя изжевать её в кровь. Она почти не удивилась, когда Уотсон подвёл её к припаркованному на стоянке для сотрудников автомобилю. С учётом скудных познаний в автопроме, Мария могла определить разве что марку — BMW, но непрактичный белый цвет и чистоту оценила. Кажется, вампир ей достался как в сказке — на белом коне, пусть и железном. С усмешкой пронаблюдав за работой мысли на лице хозяйки, Джон распахнул перед ней дверцу пассажирского места, рядом с водителем и замер в ожидании.

— Прошу, Мария, — всё так же с лёгкой насмешкой произносит вампир, чуть склоняя голову.

— Вы приехали раньше, Джон, — медсестра не знала, куда себя деть под испытывающим взглядом ставших почти серыми глаз. Ей, наверное, стоило разозлиться за то, что тот, кто назвался рабом, не соблюдает даже банальных правил приличия, но сейчас женщина была благодарна ему за это нарушение, несмотря на вторжение в её личную жизнь.

— Прошу прощения, но мне показалось, что Вам сегодня грозила опасность. Увы, днём я бесполезен как защитник, поэтому приехал, как только позволили… — Джон облизнул губы, глянув на затянутое облаками небо. Метка, оставленная Печатью дрогнула, обозначая своё присутствие, но не сомкнулась, дробя рёбра. Мария несмотря на задумчивый и чуть обиженный тон всё же не злилась на вампира, что не могло не радовать, — обстоятельства.

— Показалось? — Мария осторожно, точно боясь оставить грязный след на обивке сидения забралась в салон и замерла, не зная, как бы изловчиться и незаметно отряхнуть с сапог раскисшую листву. Чёртов вампир, определённо, не собирался облегчать ей задачу, нависая над хозяйкой с всё тем же заинтересованно осторожным выражением лица.

— Вы чувствовали страх сегодня утром, ближе к полудню. Поводок, что связывает нас позволяет чувствовать хозяина, — едва заметно скривился вампир. Он пронаблюдал за мнущейся в нерешительности женщиной какое-то время и, наконец, не выдержал. — Ставьте ноги, если не хотите, чтобы я защемил их дверью, о чистоте моего транспорта Вам волноваться не стоит. Он знал и не такое.

Мария вскинула на вампира испуганный взгляд. Отчего-то на ум медсестры пришли жуткие картины трупов, которые вампир брезгливо засовывает в багажник, не удосужившись даже завернуть в плёнку. Последствия кровавой во всех смыслах трапезы потом вычищают из салона на автомойке, получая двойной тариф за молчание. Женщина внутренне похолодела и торопливо забросила ноги внутрь. Дверца за ней тут же захлопнулась, отрезая путь к спасению. С бешено колотящимся сердцем она, не глядя, нащупала ремень безопасности и со второй попытки защёлкнула.

— Теперь Вы снова боитесь, на этот раз, полагаю, что меня, — вздохнул Джон, устраиваясь на водительском месте. Он посмотрел на вжавшуюся в спинку женщину почти с сочувствием. — В этой машине нет человеческой крови, я, как и многие другие вампиры, избравшие жизнь в цивилизации, не убиваю людей ради пропитания.

-А? — удивление Марии было такой силы, что она не нашлась, что сказать. В голове медсестры не осталось ни одной связной мысли, одни междометия. Злость на напавшее косноязычие пересилила страх, и женщина выпрямилась, встречая ироничную улыбку в глазах вампира. — А как же кровь?

— Вам ли, Мария, не знать, что после укуса есть жизнь не только у реципиента, но и у донора, — Джон отвернулся от женщины, плавно трогаясь с места, точно вождение было его любимым занятием, а раскисшая осенняя дорога — наслаждением. — Впрочем, если Вы хотите знать, для того, чтобы поддержать наше существование нужно не более кружки крови, от этого, как известно, не умирают.

— А жертва потом не станет вампиром? — заинтересовалась медсестра, задумчиво осматривая ладонь, на которой ещё вчера красовались следы разреза.

— Для этого нужно много больше, чем одно кормление, — с грустью в голосе ответил вампир, всё так же глядя перед собой. — Там, в бардачке, компенсация за Вашу технику. Я стараюсь сдерживать данные обещания, несмотря ни на что.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Мария, осторожно доставая плоскую коробку с небезызвестной эмблемой. Надкусанное яблочко задорно смотрело на медсестру с упаковки. Женщина мысленно нервно хохотнула «вот что называется правильно дать… крови». Мысли гордо отказаться от телефона у медсестры даже не возникло, если станет совсем плохо с деньгами она его перепродаст и на вырученные средства сможет по меньшей мире два месяца жить в спокойствии. Бурного восторга правда тоже, всё-таки она не была одержима идеей брендовых вещей, да и мобильный в основном выбирала по двум критериям: чтобы звонил и мог выйти в интернет.

— Мне сказали, что девушки «от таких с ума сходят», если не нравится, я думаю, его возможно заменить, — по-своему истолковав молчание хозяйки, поспешно заметил вампир.

— Не стоит, всё хорошо, Джон, я очень признательна Вам. Без телефона мне было бы сложно, — улыбнулась Мария искренне, удивившись тому как оказывается легко она приняла факт наличия вампира в своей жизни, вон, даже подарок от него приняла, как будто само собой разумеющееся. — Вы сказали, что почувствовали мой страх, как это? Вампиры читают мысли?

От подобной перспективы Мария внутренне сжалась, припомнив сколько всего успела подумать о своём «рабе» за прошедшие сутки. Если окажется, что вампиры, совсем как в книгах и фильмах, могут проникать в мозги людей, ей лучше бы убраться куда подальше, жаль, что Печать не позволит.

— Не совсем так, — пожал плечами Уотсон, задумчиво хмурясь. Рассказывать о вампирах малознакомой женщине, которая имела над ним полную и безоговорочную власть хотелось меньше всего. — Вернее, не все, умение читать мысли столь же редкое среди вампиров, сколько и среди людей. Эмоции чувствовать легче, особенно сильные, но для большинства это возможно лишь на небольшом расстоянии.

— А Вы, значит, входите в то самое одарённое «меньшинство»? — предположила медсестра со всей серьёзностью. Ей хотелось понять, что же за существо ей попалось в качестве «домашнего питомца» на следующие десять месяцев.

— И да, и нет, — хмыкнул вампир, притормаживая перед светофором. — У меня природная склонность к распознаванию настроений, полезный навык во время поиска девушки — знать расстроена она или радостна. Однако моего… дара, если хотите, хватает только на несколько метров. То, что встревожило меня, имеет другую природу. Колдовскую. Печать, что привязала меня, необходима, чтобы обеспечить магу безопасность и повышенное «питание». Вы не обратили внимание, какой у неё срок действия, Мария?

— Десять лунных месяцев, — тут же ответила женщина недовольно нахмурившись.

— Не догадываетесь почему? — поддел Джон, наконец, взглянув в напряжённое лицо хозяйки. — На какой процесс в человеческом организме может понадобиться столь значительный срок и прибавка сил?

— Боже… — поражённая догадкой, Мария вскрикнула и тут же испугано зажала ладонью рот. Она не могла поверить, что её догадка правдива. Ведь тогда выходило, что вампир нужен исключительно на период беременности, а потом его скорее всего убивают, если он не умирает самостоятельно от истощения. — Но это же мерзко и…

— И так удобно, — резко кивнул мужчина, поджимая красивые губы. — Вампиры не знают для чего изначально готовился этот ритуал и была ли у него вообще какая-то другая, нежели теперь, цель. Важно, что сейчас он подчинён лишь одному — дать магам, что вырождаются из поколения в поколение, возможность произвести на свет очередного колдуна, который бы не уступал по силе родителям. У них проблемы с рождаемостью, вернее с одарённостью детей. Вампиры — универсальный реципиент для любой магии, мы впитываем её и можем преобразовывать по собственному усмотрению, как правило на нужды тела и поддержание или создание красивого облика. Я долго изучал Печать Власти и единственное, что обнаружил, что когда-то, едва ли не на заре создания мира, этот ритуал был проведён добровольно, но вампир, как водится, не выжил. Если верить тем книгам, что я нашёл, а это, в общем-то, глупо, сами понимаете, тот безумец влюбился в колдунью, что беременная сбежала из своего клана и потеряла связь с неким Источником. Чтобы сохранить жизнь ей и приплоду, бессмертный романтик создал ритуал, что привязал его к колдунье, позволяя той черпать силы на жизнь из него самого. Романтическая история, достойная пера Шекспира, если бы не одно «но», после смерти своего защитника, ведьма вновь попала к своим.

— С ребёнком, который нёс в себе куда больший, чем ожидалось, дар, — закончила за Джона Мария, не зная, как ей реагировать на эту короткую историю, в которой, кажется, не было ничего дурного, кроме любви и желания защитить. Теперь же красивая сказка о любви обернулась кошмаром для целого вида разумных существ, которых использовали другие разумные, но куда более жестокие, существа.

— Да, — вампир удивлённо покосился на свою спутницу, от которой внезапно повеяло тоской и глухим возмущением. Определённо, он полный профан в охоте, раз смог спутать эту женщину с колдуньей. Маги холодны, их эмоции блеклы и безвкусны, как дистиллированная вода. Чувства же медсестры были настоящими и живыми. Человеческими. — Более того, старейшинам настолько понравился результат, что они сохранили жизнь и изменнице, и ребёнку. В обмен на знание о ритуале, как ты понимаешь. Ни один колдун никогда и ничего не делает без выгоды для себя.

— Выходит, до этого времени колдуны и вампиры жили в мире и согласии? — спросила женщина, глядя на дорогу, но не видя ничего перед собой. На лобовом стекле появились первые капли, они лениво сливались в тоненькие ручейки и не успевая скатится, исчезали под взмахом дворников.

— Понятия не имею, в наших хрониках не сохранилось информации о колдунах до того знаменательного столетия. Скорее всего, мы даже не пересекались, — пожал плечами Джон сворачивая на парковку.

Мария удивлённо моргнула, сбрасывая наваждение, кажется, Уотсон обещал отвезти её домой, а вместо этого привёз к ресторану. Мужчина, похоже, искренне наслаждался её непониманием и удивлением и не торопился объяснять столь внезапную для медсестры смену конечного пункта назначения. Она ещё раз посмотрела на вывеску и перевела должно быть весьма красноречивый взгляд на «раба», потому как мужчина, кажется, несколько подрастерял уверенность.

— Вы скорее всего голодны, а я прекрасно помню, что вчера я окончательно опустошил Ваш холодильник. Не отказывайтесь, Мари, — мягко улыбнулся англичанин, чья радужка вновь стала наливаться травяной зеленью.

— Можно было бы и без вмешательства в эмоции, Джон, — поджала губы медсестра и осторожно отстегнула ремень безопасности, всё ещё опасаясь за сохранность чужого автомобиля. Обычно ей крайне не везло с чужим личным транспортом, вернее это железным коням друзей и знакомых не везло встретится с ней. У того же Макса то и дело садился аккумулятор, стоило ему подвезти Марию домой, таксисты застревали в пробках, стоило только выехать на дорогу, вне зависимости от времени, а однажды у машины её подруги сломался ключ зажигания. Автомобили женщина недолюбливала и те отвечали ей взаимностью.

— Простите, иногда это выходит само собой, без моего желания, — слукавил вампир, подавив победную улыбку. Если чутьё его не подводило, то план по завоеванию расположения своей хозяйки шёл к своей кульминации. Быть может, он даже не будет излишне страдать от общества этой женщины, похоже интеллектом она не обделена и обладает удивительно устойчивой психикой.

— Враль, — вздохнула едва слышно Мария и заспешила покинуть салон автомобиля. В этом белоснежном монстре она чувствовала себя определённо лишней и какой-то неуместной. Всё же услышав её тихое замечание, Джон засмеялся, запустив в светлые волосы пальцы.

Глава 8. Правда или действие

Мария выбралась из автомобиля, как ей думалось с грацией картошки, при том варёной. С неба привычно капало и это было так обыденно, что она даже удивилась, когда над её головой раскрылся зонт. Джон стоял близко, но так, чтобы соблюсти приличия и это вызвало у женщины какую-то странную мечтательную полуулыбку. Впрочем, она быстро одёрнула себя. У вампира перед ней обязанности, навязанные глупой непонятной магией, а личная симпатия, даже если она и имеется, здесь совершенно не важна. Он обязан оберегать её здоровье и предугадывать желания, иначе умрёт. Мария чуть нахмурилась, сделав мысленную заметку расспросить мужчину о действии Печати и, наверное, составить договор, что он может делать или не делать. Иначе всё это, и правда, начинает дурно пахнуть если не, так называемым, белым рабством, то, как минимум, крепостным правом.

— Я бы отвёл Вас в Xander, но Вы скажете, что спаивать женщину во второй вечер знакомства недостойно джентльмена, и будете правы, — насмешливо прищурился Джон, вспомнив один очаровательный бар, в котором подавали удивительно неплохой коктейль с джином.

— Поэтому Вы решили её откормить, — хмыкнула медсестра, но на подставленную руку всё же опёрлась, позволяя завести её в заведение, в котором она, непременно, оставит львиную долю зарплаты, стоит заказать что-то большее, чем стакан воды.

Факт того, что столик для «господина Уотсона» зарезервирован медсестру не то чтобы очень удивил, но озадачил. Все немногочисленные сведения о вампирах, что женщина имела из голливудских фильмов, народных страшилок и парочки аудиокниг, буквально вопили о том, что бессмертным кровососам еда так же важна, как кобыле пятая нога. Однако, вчерашний ужин доказывал, что Джон вполне себе неплохо переваривает и твёрдую пищу, более того хорошо готовит для того, что должен пить только «гемоглобиновые коктейли». Либо ей попался неправильный вампир, либо у неё, а также всего мира, большие провалы в знаниях о физиологии так называемых Детей Ночи.

— Вы же понимаете, что после одного ужина здесь я оставшиеся дни до зарплаты буду питаться гречей и пить только воду, при том из-под крана? — как только официант отошёл на безопасное с точки зрения слышимости расстояние, спросила Мария, мысленно вычитая из заначки «на отпуск» ещё несколько тысяч.

— Вы полагаете, что я позволю леди платить за ужин? — усмехнулся вампир, откинувшись на спинку дивана, и чуть сощурился, точно женщина нанесла ему личное оскорбление.

— Я не леди, Джон, — покачала головой его спутница, поспешив откреститься от сомнительной чести. — К тому же этого нет в договоре.

— А у нас есть договор? — резко подался вперёд Уотсон, в чьих глазах отразился жёлтый отблеск, упавший от вычурной люстры.

— Я думаю его нужно составить. Мне кажется, это будет честно, — отчего-то под внимательным испытывающем взглядом Мария стала сомневаться в собственной правоте. — Если Вы, конечно, мне доверяете. Поверьте, эта ситуация мне кажется какой-то первобытной дикостью.

— И Вы до сих пор не уверены, что всё это не бред моего воспалённого разума, — закончил за хозяйку Джон, улыбнувшись криво.

— Простите, — Мария ощутила, как к щекам прилила кровь, должно быть позволяя мужчине насладиться видом пылающего румянца.

— Не извиняйтесь, Мари, — вновь сократил имя женщины вампир, улыбнувшись преступно мягко и как-то с точки зрения медсестры сочувственно, точно разговаривал с тяжелобольной, но состоятельной пациенткой. — Вы — человек, к тому же, как я могу полагать, научного склада ума. Я не ожидал, что вера в мои слова появится моментально. Тем не менее, Вы предлагаете мне превратить рабство в сделку. Это странно.

— Это нормально, — отвела взгляд медсестра, уставившись на свои пальцы, терзающие край столешницы. — Мою бабушку по маминой линии в сорок втором угнали в лагерь, за то, что она была «не той крови». Как думаете, мне хочется быть подобной тем людям?

— Простите, я не желал Вас обидеть, — прохладные пальцы Джона осторожно накрыли ладонь Марии, иррационально принося тепло и спокойствие. Спустя несколько долгих секунд, женщина осознала, что без пресловутого вампирского влияния здесь тоже не обошлось, вот только разозлиться на англичанина, что заглядывал ей в глаза не смогла.

— Пустое, — женщина махнула рукой и торопливо отобрала руку обратно, потому что перед вернувшимся официантом стало отчего-то весьма неловко, точно их с иностранцем поймали «на горячем».

Она поблагодарила, оглядывая их заказ с некоторым изумлением. Большая часть еды судя по всему предназначалась именно ей, в тоже время вампир явно собирался наслаждаться одним видом её трапезы, потягивая что-то явно алкогольное и вопреки традиции прозрачное, а не красное.

— Я думала вампиры пьют красное вино, — созналась Мария и тут же прикусила себе язык за бестактный вопрос, полный любопытства.

— А ещё не едят, боятся чеснока и спят в гробах, — с невероятно серьёзным выражением лица кивнул бессмертный, вот только смеющиеся зелёные глаза портили всю картину сурового вурдалака. — Что ещё за байки ходят о мне подобных в человеческих кругах? Мне казалось, что за такое количество, что рядом с людьми соседствуем мы, было логично развеять все те байки.

— Вы сочинили? — удивилась медсестра, приступая к позднему ужину.

— Не думаете же Вы, что все сказки о страшных оживших мертвецах, зеленокожих колдуньях и безумных оборотнях правда? — вскинул светлые брови вампир, пряча улыбку за стаканом джина.

— Ну что-то вроде такого и предполагаешь, сталкиваясь с такой вот… ситуацией, — пожала плечами женщина, чувствуя себя точно на первом курсе колледжа, когда ни черта не понятно, но очень надо казаться умной и сообразительной. Под насмешливым взглядом Мария сдалась и послушно призналась в своей полной некомпетентности в отношении всевозможной нечисти. — Хорошо, признаю, я мало что знаю о фольклорных ужастиках.

— И это обеспечивает всем нам комфортное сосуществование, — согласился Джон, становясь немного серьёзнее, но всё ещё лучась вежливым удивлением. — Однако, мы не настолько далеки от людей, как кажется, если читать легенды. Вы спросили про вино, поэтому начну, пожалуй, с него. Действительно, многие мои… знакомые пьют именно его, но это лишь дело вкуса и привычки. Алкоголь притупляет жажду, чем во многом облегчает существование, опьянеть вампир не может, если только не утолит свой голод кровью выпившего человека. Это похоже на то, как наркоманы часто усиливают эффект от одной дозы, разводя её кровью одного из участников уже принявшего вещество.

— Так сложно, — поразилась женщина искренне.

— Простая физиология, не более. Я не аристократ по рождению, а потому с точки зрения многих моих собратьев, то ещё животное. Хотя при жизни у меня было своё, весьма прибыльное дело и недурная библиотека, — дёрнул плечом Уотсон. Джон чуть прикрыл глаза, вспоминая своё прошлое с едва уловимой улыбкой и какой-то скребущейся тоской, которую мужчине хотелось прогнать как можно скорее. Он усмехнулся, возвращая лицу привычную маску лёгкого в общении человека. — Правда, большую её часть занимали бухгалтерские счета, но какая разница, если на полках они смотрелись более, чем внушительно.

— Вы были женаты? — вопрос сорвался прежде, чем Мария успела понять всю его бестактность и поспешила извиниться. — Простите, я не хотела. Не отвечайте, это не приказ.

 — Забудьте, это дела давно минувшего времени, — Уотсон поднял на медсестру глаза, ощутив её смущение и стыд. — Я, действительно, был женат, более того к моменту смерти у меня было трое детей: два сына и дочь. Мне пришлось постараться устроить своё исчезновение достаточно правдоподобно, чтобы моя семья не стала искать меня. Они уехали из Англии почти сразу, я наблюдал как они устроились какое-то время…

Мужчина замолчал, погрузившись почти на двести лет в прошлое и вернувшись к людям, что давно уже мертвы и которых он, как ни странно, любил. В тот, последний, год его человеческой жизни всё было, наконец-то, правильно, как на картинах, что рисовало воображение в детстве: домашний уют, семейное дело, которое стало приносить не только моральное удовлетворение, но и весьма ощутимые деньги, тогда на руку Уотсону сыграл повышенный интерес к колониям и поголовное увлечение горожан загадочной Азией. Эмма как раз подарила ему дочь и малышке нужен был уход, а, значит, финансы и увеличение числа прислуги. Всё было ослепительно хорошо, пока он после очередной сделки не решил отметить договор с одним из тогдашних приятелей. Его ещё молодого, но успешного дельца потащили в какой-то салон, что славился на весь Лондон. Джон долгие двенадцать лет ненавидел себя за то, что сел в тот вечер играть. Та комната, с приглушенным светом и тяжёлыми бархатными портьерами ещё долго являлась мужчине в кошмарах, как и колода новых, чудных карт в руках. Он не мог бы сказать, что был пьян или безумен, нет, он выпил лишь немного вина и просто хотел развлечься. После всех договоров, отчётов и счетов хотелось ненадолго вкусить какой-то другой жизни, полной праздника и ярких красок. С того дня Уотсон возненавидел благородный напиток цвета крови, да и вообще вино. Слабый человеческий мозг не уловил момент, когда появилась та ирландка — броская, точно продажная девица в порту, но с величием по меньшей мере герцогини, а то и самой королевы. Она была пожаром среди этой комнаты, пожаром, что поглотил его, Джона, разум.

Он проигрался, полностью. Потерял дом, дело, все сбережения на учёбу детей и написал долговые расписки, желая лишь одного — чтобы рыжая и зеленоглазая ведьма продолжала улыбаться ему и позволила, наконец, поцеловать изгиб белой шеи. Наутро он очнулся, но было уже слишком поздно что-либо менять. Он сам подсел за игровой стол, сам поставил на кон свою жизнь и сам же её проиграл. Возвращаться к Мэри не было ни сил, ни морального права, он не мог представить, как его маленькая, хрупкая жена, не оправившаяся после третьих, довольно тяжёлых, родов справиться с тем, что они вот-вот окажутся на улице. Оставался призрачный шанс на то, что с его смертью семье выплатят страховые деньги, а Мэри с детьми вернётся к родителям и те примут её. Умирать было даже не страшно. Нужно было лишь создать нужные обстоятельства. Уотсон понятия не имел, до чего бы он додумался тем пасмурным утром, стоя над Темзой, но там, на мосту его нашёл Создатель и предложил сделку, цена которой казалась тогда до смешного ничтожной — развлекать бессмертного хозяина и принять его «тёмный дар». Джон тогда подумал, что сошёл с ума или встретил самого Дьявола, что предлагал ему решение всех проблем в обмен на душу. Он уже не мог отказаться и упустить этот последний шанс с яркими точно итальянское небо в июле глазами.

— Это было чудовищно давно, все они прожили достойную жизнь и умерли, — очнулся от своих воспоминаний вампир и сделал глоток, джин прошёлся по горлу, изгоняя мысли о том, что нельзя изменить. — Так что это не самая грустная история из возможных. Вернёмся к другим «байкам из склепа», Мария?

Мария вздрогнула от резкой смены темы, но настаивать не стала, слишком странными в этот момент показались глаза на лице внешне молодого мужчины — серыми и тусклыми, как у завалявшейся на льду рыбы. Джон вновь улыбнулся, за мгновение вновь становясь странным, но милым иностранцем. «Который иногда пьёт кровь случайных девушек» — мысленно поправила себя медсестра. За один ужин она узнала о вампирах больше, чем за предыдущие двадцать восемь лет своей жизни. Джон смеясь, опроверг главную киношную теорию о том, что кровососущие и человекоподобные спят днём в уютных гробах и семейных склепах, хмыкнув что это давно не модно. Безжалостной критике подвергся крест и чеснок, как средство самозащиты. Первый Джон продемонстрировал на собственной шее, заставив женщину проглотить вопрос ещё и о серебре. Второй же просто отверг, сказав, что у вампиров, как и оборотней весьма тонкий нюх, и они совершенно одинаково неодобрительно реагируют на все резкие запахи, а чеснок он и вовсе не любит с детства. К грусти всех фанатов «Сумерек» при свете бессмертные не сверкали как снег на верхушках Альп и вообще на твёрдые камни похожи не были абсолютно. Солнечный свет и правда мог навредить вампирам и, чем старше был «экспонат», тем трагичнее были последствия. К примеру, обращённый вчера и даже несколько лет назад — может спокойно путешествовать и при свете дня, рискуя обзавестись лишь парой болезненных, но неопасных ожогов, если решит понежиться на пляже где-нибудь в Майями. Тем же, кому перевалило за пять сотен, выход в ясную погоду противопоказан абсолютно — если не сгорят дотла сразу, то весьма ощутимо прожарятся.

— А текущая вода? — вспомнила очередную преграду для вампира в фольклоре.

— Великобритания — островное государство, как бы я попал на материк, если бы не мог пересечь её? — насмешливо пожурил спутницу за невнимательность Джон.

— Ну хорошо, — протянула Мария, заинтригованная разговором, больше напоминающим игру, где нужно было отгадать правда или нет то или иное утверждение. — Паталогическая тяга считать?

— Если только у одного конкретного вампира, — рассмеялся мужчина, блеснув белоснежными зубами, совершенно человеческими. Увидев блестящие неподдельным, почти детским любопытством глаза хозяйки, Уотсон качнулся к столу и поманил к себе женщину. — Есть один знакомый вампир, патологический скряга. Мой Создатель как-то, ради шутки, много веков назад принёс ему медных монет в качестве уплаты карточного долга, мешок получился внушительный и занял гостя из поднебесной, кажется, надолго, почти до самого утра. Увы, на следующий же вечер он прислал письмо, что недосчитался около сотни.

Договорил вампир уже тихим, зловещим шёпотом, от которого у медсестры засосало под ложечкой. Мария замерла, не донеся вилку до рта, живо представив китайца в расшитом золотом кимоно, который с алчным блеском пересчитывает мелкие монеты до самого утра. Уотсон расхохотался, откинувшись обратно на диван. Этот лёгкий настоящий смех был так заразителен, что женщина не нашла ничего лучшего, кроме как присоединиться.

— Это совершенно нечестно, вводить меня в заблуждение! — всё ещё румяная от смущения и смеха пожурила вампира Мария.

— Чистейшая правда, — праведно возмутился Джон, вспоминая недовольную мину Создателя после получения очередного послания от друга. — Он до сих пор считает проценты, которые ему причитаются за тот долг.

Глава 9. Чужие игры

После ужина возвращаться домой Марии было почти неприятно, впрочем, по словам Джона их положенные пять часов общения ещё не подошли к концу, а значит, она ещё нескоро останется одна. К тому же помимо приятной беседы, которая, бесспорно, удивила и порадовала медсестру, им предстояло обсудить условия их сотрудничества. Мария горела идеей создать хоть какую-то иллюзию договора и добровольности в их отношениях. Немаловажную роль в этом играло ещё и то, что после сегодняшнего вечера в её душе поселились определённые сомнения в благородности своих мотивов и порывов в отношении Уотсона. Джон слишком привлекательный мужчина, чтобы с лёгкостью не замечать ни его обаяния, ни внешности. Она боялась что однажды может попросить его остаться, и он не сможет отказать из-за проклятого поводка чужеродной магии. Пользоваться мужчиной, которого она знала второй день, у Марии не было никакого морального права. «Главное, не влюбиться, Маша! Подумай головой, если она у тебя ещё осталась!» — уговаривала себя женщина, в очередной раз отвесив себе мысленный подзатыльник.

Из ресторана уезжали уже, когда окончательно стемнело. Джон действительно был абсолютно трезв, чем здорово озадачил спутницу, которая активно сопротивлялась поездке. Поток машин мешал разогнаться, но всё равно Мария чувствовала себя неуютно пока в окне не появились очертания её дома. У парадной им встретилась соседка со второго этажа, вышедшая в половине десятого вечера выгулять кота. Мурзик сопротивлялся как умел — громким мяуканьем и бесплодными попытками вырваться из шлейки, но старушка держала крепко.

— Доброго здоровьица, Машенька, — улыбнулась пенсионерка, подслеповато щурясь на Уотсона. — Я вот Мурза Петровича гулять вывела, нам же врачи ходить велели, а он подлец, не хочет жить здорово.

Кот выгнулся дугой и шалыми глазами обвёл вампира, который в ответ с не меньшим удивлением посмотрел на животное, которое вдруг присмирело и безвольно обвисло на руках хозяйки. Мария этого не заметила, обмениваясь любезностями с соседкой и на ходу придумывая правдоподобную версию того, как это она, такая «приличная и тихая девушка» возвращается с мужчиной почти ночью.

— Не поверите, Надежда Викторовна, встретила бывшего одноклассника, — весело щебетала медсестра, чей голос стал выше и звонче, преисполненный фальшивого, но натуралистичного возбуждения. — Он давно уехал заграницу, вернулся вот буквально вчера и то ненадолго, по работе. Захотел с выпуском встретиться, так неожиданно! Засиделись, а мне домой возвращаться по темноте…

Бдительная соседка ещё раз оглядела мужчину, но опустившаяся на Петербург темнота сокрыли от её любопытного взгляда почти всё, кроме белоснежной улыбки незнакомца. Подумав, что светлый и вихрастый иностранец кажется весьма приличным, Надежда Викторовна продолжила прогулку. Джон проводил странную пару долгим взглядом и будто бы растёр что-то между пальцев, как делал довольно часто, если забывался, когда сильно нервничал. Кот-оборотень, предпочитающий животную форму и живущий в многоэтажном доме в крупном мегаполисе, опровергал все знания вампира о мохнатых перевёртышах. Более всего удивляло, что он был опасно близко от его хозяйки, которая как Джон знал, ничего не смыслила в магии, а потому неправильности кота не замечала, как, впрочем, и её соседка, ничем не примечательная человеческая женщина без капли магического дара. Говорить о своих подозрениях Марии Уотсон не стал, рассудив, что пугать медсестру без лишней необходимости ему нет никакого резона. В планы вампира входило прожить эти десять месяцем максимально комфортно для себя, то есть обойтись без потрясений и головокружительных погонь за безумными колдунами.

— Вроде бы поверила, — облегчённо выдохнула Мария только, когда они оказались под защитой родных для неё стен квартиры. — Был бы такой скандал…

— Вы боитесь соседки? — вскинул брови Джон, помогая хозяйке раздеться.

— Я боюсь сплетен, мне в этом доме ещё жить, — поморщилась медсестра, вспомнив, как весь двор обсуждал её роман с Максимом, а после их расставание, которое тоже не было лёгким. — Будете чай, нам, кажется, всё же стоит обсудить и ограничить мою власть.

— Она Вас тяготит, эта Печать, при этом, похоже, даже больше, чем меня, — догадался мужчина, не без удивления отмечая, что, пожалуй, эта черта ему весьма нравится.

— Вы абсолютно правы, Джон. Я привыкла нести ответственность только за свою жизнь и благополучие, — повела плечами Мария, скрываясь на кухне, точно там она могла укрыться от внимательного и долгого взгляда вампира, понять который у неё не было ни малейшей возможности.

За чаем создавать рамки дозволенного было намного легче, даже несмотря на то, что мужчина, сидящий напротив лишь грел ладони о чашку. Джон удивлялся тому, насколько сокращала своё влияние на существование раба Мария. Мужчине стало почти обидно, когда женщина принялась расписывать ему почему он не должен платить за неё в ресторане и оказывать знаки внимания. У вампира складывалось впечатление, что хозяйка желает полностью отрешиться от их общения, насколько это возможно. И если мотивы женщины он мог понять, то своё недовольство — уже нет.

— Вы меня без ножа режете, Мари, — неодобрительно покачал головой вампир, оборвав медсестру на полуслове. — Позвольте мне хотя бы иногда быть джентльменом и иметь возможность ухаживать за весьма симпатичной женщиной, не опасаясь прослыть негодяем.

— Простите, — очередной раз за вечер смутилась Мария, ощущая себя на редкость глупо со всеми своими запретами. — Я просто не хочу становиться рабовладелицей.

— Я помню, — мягко улыбнулся Уотсон, прикоснувшись самыми кончиками пальцев к ладони, где была Печать. — Поверьте, Вы не похожи на безжалостного эксплуататора, а я далеко не обиженный пролетарий. Мне кажется разумным сделать наше существование взаимовыгодным и, насколько это возможно, комфортным. Вам не стоит доказывать мне чистоту Ваших побуждений и мыслей. Я и без того в них верю.

— Спасибо, — вздохнула медсестра, успокаиваясь — Мне, действительно, нужно было это услышать.

— Иногда очень приятно убеждаться в том, что в тебе есть что-то человеческое, — несколько грустно улыбнулся Джон, подумав о чём-то своём, весьма далёком от вопроса составления договора.

Когда примерный список сфер, в которые Мария не вмешивалась был составлен, медсестра уже то и дело сцеживала зевок в кулак, ощущая, что вот-вот заснёт, возможно, даже прямо за столом, чем окончательно оконфузиться, испортив вечер. Вампир же, наоборот, лучился бодростью и свежестью, вызывая у женщины тихую незлую зависть.

— И всё же, что Вас сегодня напугало? Вы так и не рассказали, — спросил Джон, наблюдая за неравной войной хозяйки со сном.

Мария встрепенулась, воспоминания утра хотя и притупились, скрашенные прекрасным вечером, но всё же будоражили, не хуже холодной воды. Медсестра потёрла запястье с подозрением посмотрев на руку, за которою хваталась безумная старуха. 

— У меня довольно нервная работа, не обращайте внимания, Джон, — как можно спокойнее отозвалась Мария, стараясь унять дрожь, родившуюся где-то у копчика и змейкой поднимающуюся по позвоночнику. — Обычные издержки профессии.

— И всё же? — настаивал вампир, проследив нервный жест взглядом. — Вы слушали меня весь вечер, Мария, позвольте ответить взаимностью.

— Всё равно это ерунда, — вздохнула женщина, допивая чай одним большим глотком и вновь упирая взгляд в сложенные на столе руки. — Но если хотите знать, я невероятная трусиха. Сегодня до дрожи в ногах испугалась обычной старой и тяжело больной женщины, что лежала в моей палате. У неё начался бред, и она включила в него меня, как самую близко расположенную. Это часто случается, к тому же у неё скорее всего ещё и с головой проблемы были, а тут сахар подрос и вообще… больница не лучшее место для психического здоровья. Я, наверное, переволновалась, когда не смогла её от себя отцепить и видимо не заметила, что ей стало хуже. Выговор потом от реаниматолога получила вполне заслуженный. Так что тут и рассказывать особо нечего.

— И что же она говорила? — чуть сощурился вампир, чувствуя отголоски былого страха медсестры. Вязкого и липкого, от которого несло могильным тленом. Джон потянул носом воздух, стараясь разобрать все оттенки запахов, что витали на кухне, желая почувствовать тот, что нёс в себе информацию о женщине, испугавшей его хозяйку. — Мне казалось у медиков устойчивая психика, да и Вы, Мария, не испугались моего вчерашнего вида. Так что позвольте Вам не поверить. Было что-то ещё.

— Она бормотала что-то про магию и вампиров, которым не место на Земле или что-то похожее, — нервно передёрнула плечами медсестра, будто бы снова ощутив захват старухи и её полуслепой взгляд, обращённый, кажется, в самое сердце. — Про охотников ещё что-то бормотала.

— Охотников? — Джон замер, едва ли не окаменев, стоило ему услышать о магах. — Вы ничего не почувствовали, когда она Вас схватила?

— Я не помню, — растерялась Мария, не совсем понимая, как бредни одной больной могут быть опасны бессмертному.

— Вспоминайте, — потребовал мужчина, пристально глядя в глаза женщине. Вспомнив с кем разговаривает, Джон тряхнул головой сгоняя наваждение. Мария не виновата, она не знала о магии до вчерашнего дня. — Пожалуйста, Мари, это может быть важно.

Женщина постаралась собраться и отогнала сонливость, ощутив прикосновение вампира к руке. Казалось его пальцы окаменели, столь неподвижно они лежали поверх её ладони, напротив злосчастной Печати Власти. Медсестра вернулась в сегодняшнее утро, пытаясь вспомнить что-то помимо страха, связанное с пациенткой.

— У неё на шее кулон был, — всё так же не открывая глаз сказала Мария, — птичья лапа и, врач сказала, вся спина исписана какими-то символами. Пациентка взяла меня за руку, погладила ладонь, ту, на которой Печать, а потом я почувствовала в груди жар, но не такой сильный как был вчера. Потом ей стало хуже, намного хуже.

— Хм, это не слишком похоже на обычную ситуацию, — покачал головой Уотсон, наконец, уловил тонкий аромат полыни, осевший на губах пыльной горечью. Джон нахмурился, осознавая кому тот мог принадлежать. — Ведьма, при том действительно старая, но уже слабая.

— Ведьма? — переспросила медсестра, вновь ощущая страх. Сталкиваться с «дальними родственниками» ей не хотелось абсолютно.

— Полагаю, что да. Впрочем, она ещё не скоро вернётся к своим, если вернётся, — покривился вампир, впрочем, кажется, не слишком беспокоясь, что насколько успокоило женщину. — Но всё же будьте внимательны, Мария. Вам вреда колдуны не причинят, но могут досаждать, если поймут о том, кто Вы и какой властью надо мной обладаете.

— Я обещаю быть осторожной, — вполголоса согласилась Мария.

— Я заберу Вас завтра с работы. Если появятся новости по нашей… — Уотсон криво усмехнулся, подбирая нужную формулировку, — проблеме, я Вам скажу.

Глава 10. Сладость или гадость

Утром, помедитировав напротив вешалки, выбирая между привычной одеждой и чем-то понаряднее, лишних десять минут, Мария ограничилась лишь тем, что заменила привычную толстовку в стиле «хорошая мамочка» на более мягкий и женственный джемпер. Кажется, как-то ей сказали, что винный подходит к её цвету волос. Оглядев себя в зеркале, женщина хмыкнула скептически, но менять в образе ничего не стала. Она собирается работать, а не соблазнять Уотсона.

С самого прибытия в салон, Мария поняла, что день спокойным уже не будет. За стойкой ресепшене «У Маши» стояла вовсе не администратор, а сама хозяйка, что могло значить только одно — Мария Эдуардовна решила провести инспекцию, вновь не удовлетворившись прибылью. Для всех сотрудниц это означало, что перерывы могут подвергнуться нещадному сокращению во благо бюджета хозяйки «Искусницы». Смерив подчинённую подозрительным взглядом и сверившись с графиком, Мария Эдуардовна, наконец, кивнула и положила на стойку ключи от массажной комнаты. По салону распространился мягкий запах ароматических масел, призванных создать «располагающую и комфортную атмосферу» — Манана зажгла лампы в сауне. В короткий перерыв на проветривание, Мария успела зажевать какой-то жутко полезный бутерброд — шедевр из безглютеновой муки и авокадо от вечно худеющей банщицы, которая была уверена, что бороться с собой не только можно, но и нужно. Притаившаяся, а, следовательно, уже получившая нагоняй от владелицы Марьяна пила чай с ромашкой и отправляла в рот, кажется пятую за «обед» конфету, заедая стресс.

— Сколько набежало? — тихо спросила девушка у массажистки.

— Половина второго. Выдохни, Мань, у Марии Эдуардовны обед с мужем, ближайший час-полтора ей не до нас, — взглянув на экран телефона, усмехнулась Маруся, лично наблюдавшая сборы хозяйки на встречу к мужу.

— Она меня точно уволит, — простонала косметолог, впрочем, без былой обречённости в голосе, жадно прикладываясь к своей чашке.

— Так, душа моя, откуда такая красота? — Муся, она же маникюрша жадно потянулась к телефону коллеги. — Маруся, колись, где и когда купила?!

— Лучше спроси, кто подарил, — хмыкнула слишком проницательная Манана. — Рискну предположить, что это тот же человек, ради которого наша Маруся сегодня решила вспомнить, что она ещё и женского пола и надеть хоть что-то, позволяющее определить гендерную принадлежность без прощупывания стратегических мест.

— Маруся?! — от обиды на подругу Маня даже жалеть себя перестала и вскинула на предательницу гневный взгляд.

— У меня клиентка скоро, — малодушно сбежала к себе Маруся, давая ещё больший повод для сплетен дружному женскому коллективу.

Джон появился на пороге «Искусницы» за несколько минут до означенного времени, чем, похоже, едва не довёл и без того взволнованную переменами в массажистке Марию Эдуардовну до нервного срыва. Весть о том, что у Маруси появился новый телефон, да ещё и с «яблочком» распространилась по салону быстро. Много быстрее, чем хотелось бы самой виновнице сплетен. Но если приобретение смартфона работодательницы волновало постольку поскольку то, тот факт, что у её массажистки появился непонятный ухажёр, а не дай Бог ещё и сожитель женщину весьма обеспокоило. Ведь любому организатору, в особенности хорошему, известно, что если у молодой особы появляется объект любовного влечения, в особенности щедрого на подарки, рано или поздно такой роман закончится декретным отпуском сотрудницы.

— Добро пожаловать в «Марью-Искусницу»! — подалась вперёд при виде вошедшего мужчины Мария Эдуардовна, забыв, что буквально секунду назад считала часы до завершения рабочего дня. — Чем я могу помочь?

— Здравствуйте, а не подскажете, где мне найти Марию? — лучезарно улыбнулся Джон, чуть облокотившись на стойку, вызвав у женщины за стойкой какой-то нервный смешок.

— А чтобы Вы хотели? Быть может, сауну или бассейн, — Мария Эдуардовна тяжело взмахнула ресницами, понимая, что утопает в зелени чужого взгляда. Обратив на ухоженные руки привлекательного и потенциально невероятно прибыльного клиента, выдохнула тихо, не глядя, листая журнал записи. — Сейчас, конечно, уже немного поздно, но для Вас наша маникюрша задержится.

Понимая, что уже теряет нить разговора, Уотсон про себя выругался, уловив эмоции женщины за стойкой администратора. Желание, непонимание и алчность, создав гремучий коктейль определённо мешали несчастной думать. К счастью вампира его хозяйка показалась всего пару секунд спустя, выглянув в коридор, как только услышала голос. Мария замерла посреди коридора, оттирая руки от массажного масла, изумлённо глядя на растерянного Уотсона.

— Подождите меня, Джон, я закончила на сегодня, — покачала головой женщина и скрылась в кабинете, где за закрытой дверью позволила себе беззвучно рассмеяться.

С того дня у вампира, кажется вошло в привычку встречать свою хозяйку с работы, отвлекая от сложности их взаимоотношений разговорами и вылазками в необычные рестораны и кафе, от которых с переменным успехом Марии удавалось отбиться, но тогда «клыкастый водитель» вёз её в супермаркет за покупками, забивая холодильник женщины продуктами, точно опасался наступления голодного года. У самой женщины вошло в привычку расспрашивать вампира о бессмертных, оборотнях и магах. Медсестра слушала о том, что перевёртыши уже давно не превращаются в бессознательных и кровожадных по велению луны, а могут мирно сосуществовать со своим внутренним зверем. Фольклор оказался правдив лишь в том, что им не страшны многие болезни и даже весьма тяжёлые травмы могут залечиться бесследно. Продолжительность жизни оборотней в два раза больше, чем у обычного человека. Серебра они совершенно не боятся и, хотя и живут по большей части обособленно, но всё же не замкнуты на своей стае. О колдунах Уотсон говорил значительно менее охотно, впрочем, ничего не скрывая и не увиливая от хозяйки. Почему-то дальние родственники не вызывали у Марии душевного трепета и пиетета. После рассказа Джона о магах многое происходящее в семье приобретало какой-то новый, жутковатый смысл, больше смахивающий на проклятье. Ни одного мужчины не прижилось в их роду последние поколения четыре точно.

К огромному удивлению Марии Джон выпросил у её соседки кота, который почему-то теперь с завидной периодичностью ночевал в квартире медсестры. Уотсон забирал животное из рук соседки вечером, а утром сонный комок шерсти возвращала уже хозяйка квартиры. Надежда Викторовна не выразила ни малейшего протеста и, вопреки обыкновению, не разнесла сплетню о изменившемся «семейном статусе» медсестры. Мурзик такому распорядку дня был, кажется, почти рад, правда всё равно какое-то время косился на вампира более чем опасливо. Об инциденте в реанимации они больше не говорили, но Мария и не желала настаивать, полагая, что добудь Джон новости, давно бы ей рассказал, а раз вампир молчит, то и ей переживать не стоит. Проблемная пациентка, всё ещё лежала в реанимации, при этом, по мнению самой Марии и сменяющих друг друга врачей была намного ближе к «тому свету», нежели к этому.

Конец октября и вожделенный выходной обвалились как-то разом, образовав вакуум в стройном ряду дней. Проснувшись утром Мария не без удивления поняла, что ей не надо никуда торопиться, а неделя, казавшаяся невероятно долгой уже закончилась. Мурз спал на кресле, устроившись поверх сложенных вещей, к тихой радости медсестры, домашних. Накануне, видимо в виду полного не знания ветеринарии, Джон накормил нахального кота оставшимися после ужина креветками. Дорвавшийся до еды зверь блаженно зажмурился и даже позволил вампиру почесать себя между ушами, прежде чем под насмешливым взглядом вампира уйти на колени к Марии.

Сегодняшний день медсестра планировала посвятить себе любимой, хотя бы отчасти, а потому устроив в квартире небольшую, но необходимую уборку, принялась набирать ванну. Кот, отличающийся феноменальной тактичностью запросился обратно к соседке. Махнув напоследок рыжим хвостом, Мурз Петрович скрылся на лестнице, направившись прямиком к квартире Надежды Викторовны. Мария только покачала головой, когда входная дверь соседки открылась, и женщина впустила гуляку домой. Этот кот периодически поражал своей сообразительностью.

Вернувшись в ванную, медик запустила в воду солевую бомбочку, одну из набора, подаренного ещё на прошлый Новый Год дружным коллективом реанимации. Этот шарик пах морем, настоящим, тёплым морем, совсем как в детстве, когда они с мамой ездили в Анапу на всё время отпуска. Мария улыбнулась этим воспоминаниям и забралась в ванну, блаженно прикрыв глаза. Маленький шипучий шар бился где-то у левого колена, приятно щекоча кожу. Стоило только расслабиться, как в дверь позвонили. Намереваясь не реагировать на внешние раздражители, Мария прикрыла глаза и постаралась вернуть былое душевное равновесие. Спокойствие не приходило, а навязчивые последователи Винни Пуха не желали покидать её порога, продолжая терзать звонок. Закутавшись в халат и кое-как засунув мокрые ноги в тапочки, женщина добралась до двери с намерением убить всех незваных гостей на месте. От правой ладони по телу разливался печально знакомый жар, напоминая о том, что волноваться медсестре противопоказано по состоянию здоровья. 

На лестничной площадке притихли, точно почувствовав угрозу, а может быть, наконец, устав терзать звонок. Мария, пылая праведной жаждой возмездия, распахнула входную дверь, кажется даже забыв спросить дежурное «Кто там?». На пороге, несмотря на ранний час стояла странная парочка ряженных и, похоже, мало адекватных подростков. Парень, облачённый в наряд средневекового вампира и девушка в белом халате, столь щедро залитым фальшивой кровью, что казался скорее красным.

— Сладость или гадость? — дуэтом затянула парочка, кажется не понимая, что обратились совершенно «не по адресу»

— В десять утра? — хмуро поинтересовалась Мария, чувство тревоги которой нарастало с чудовищной силой, вытесняя даже раздражение.

— Уже половина двенадцатого, — звонко отрапортовала девушка, поправляя на шее стетоскоп. Взгляд медсестры сам собой зацепился за кожаный шнурок, обмотанный вокруг запястья старшеклассницы. В качестве украшения на браслете болталась засушенная птичья лапа, кажется сорочья. При взгляде на неё жжение в руке поднялось ещё выше, кажется, стремясь вновь сковать всё тело.

— Вы не вынесете нам конфет? — напряжённо спросил «вампир», поймав взгляд медсестры. — Мы же можем и пошалить.

— Идите-ка вы, дети, — Мария облизнула пересохшие губы, начиная подозревать, что становиться конченным параноиком со всей этой магией. В словах парня ей почувствовалась намного большая угроза, чем обещание разрисовать дверь или залепить глазок. Интуиция, спящая до этого многие годы, буквально пожарной сереной завывала о грозящей опасности, — в школу.

— А может быть, лучше к тебе? — спросила фальшивая медсестра, явно собираясь оттолкнуть опешившую от такой наглости Марию глубже в коридор.

Глава 11. Кот, который гулял сам по себе

Медсестра впускать малоприятную парочку не собиралась абсолютно, а потому со всей силы потянула дверь на себя, стремясь прервать неприятную встречу. Металлическая створка приложила норовистую девицу по локтю, выбив что-то из пальцев. Предмет, блеснув, упал, но не разбился, а укатился куда-то вглубь прихожей. Старшеклассница взвизгнула, отшатнувшись в сторону, налетев на своего соратника, который вместо того, чтобы поддержать девушку, оттолкнул её куда-то вбок, дальше. В воздухе запахло озоном, а вокруг вскинутых точно в боксёрской стойке рук парня что-то заискрило. Мария с силой дёрнула ручку двери, уже понимая, что не успевает, когда её скрутил приступ, такой же сильный, как день, когда она получила власть над судьбой Джона.

Внутренний пожар лизнул горло, вырываясь изо рта с криком, которого женщина уже не слышала, погружённая в рокочущую точно котёл боль. В голове, казалось, выжгло все мысли, кроме одной — освободиться, наконец, от адского пламени, что разлилось точно кипящее масло по всему телу. В какой-то момент из алой пелены перед глазами соткались изуродованные какой-то болезнью старики, которые пытались отгородиться от бушующего вокруг Марии огня, вот только она не чувствовала, где заканчивается её тело, а где начинается боль и горячие алые языки. Среди пламенного кошмара терялись очертания лестницы, всё казалось выгоревшим и бесцветным. В этом внезапно обрушившимся на медсестру мире был только один яркий цвет — красный, цвет огня, что исходил из неё самой, вдруг перестав обжигать.

Мария позволила пламени разлиться вокруг, наслаждаясь отсутствием боли и обрушившимся на сознание покоем. Огонь жадно насыщался странными людьми, что видимо совершили налёт на ближайший мусорный контейнер, потому как одежда на них некогда, наверняка, яркая и нарядная, обвисла лохмотьями на сгорбленных телах. Старик, пытался кричать и махать худыми руками-спичками, а его «подруга» не имела сил даже подняться, продолжая вытирать своей кофтой не слишком чистую лестницу. Мария удивлённо замерла, не понимая, откуда взялись эти люди и куда пропали её обидчики, но тревожная мысль пропала так же быстро, как и появилась.

Огонь взметнулся к потолку, голодным зверем принюхиваясь к визитёрам. Внезапно сквозь горячую стену к ней прыгнул кот. Невероятно большой, размером едва ли не с тигра, он занял собой всю площадку, походя отбросив людей как ненужный хлам. Казалось его и вовсе не пугали искры и всполохи пламени. Огромный зверь ласково ткнулся в ладонь Марии носом. Женщина несказанно удивилась тому, что у неё, огня, вообще существуют конечности. Точно ожидая этого прикосновения, силы покинули медсестру, и она провалилась в беспамятство, ощутив на прощание как кто-то бережно прижимает её к груди.

Гулкий звон в голове не давал Марии сосредоточиться и понежится в мягких объятьях. Она застонала и постаралась повернуться, желая продлить сказочный сон в котором её обнимали чьи-то горячие руки, пока она любовалась старинной площадью. Вместо одеяла пальцы наткнулись на чью-то тёплую кожу. Приятную дремоту как рукой сняло. Медсестра резко распахнула глаза, чтобы тут же наткнуться взглядом на обнажённый мужской живот.

— Тише, Мария, тише, Вы же не хотите упасть, — раздался над головой женщины голос с едва уловимой картаво-мурчащей «р». Перехватив Марию свободной рукой, подозрительно заботливый незнакомец теснее прижал её к себе, не позволяя вертеться.

— Вы вообще кто и как тут оказались? — невольно дёрнулась медсестра, которую скованность в движениях и непосредственная близость полуобнажённого субъекта ничуть не радовала. К счастью, её пленитель не поленился надеть штаны, правда, как успела заметить женщина подозрительно похожие на её собственную пижаму.

— Как и большинство здесь присутствующих, через дверь, — весело хмыкнул неизвестный шутник, заставляя Марию вскинуть голову, чтобы рассмотреть, наконец лицо нахала, а не только тощую грудь в веснушках. Малолетний, теперь медсестра видела, что «оккупант» едва ли старше напавших на неё старшеклассников, вскинул лохматую голову. — Но единственный, кто сделал это своими ногами.

— Рада за тебя, а теперь пусти меня и выметайся вон, — попыталась встать женщина, оттолкнув с виду хлипкого юнца, но не смогла даже сдвинуть с места жилистую руку.

Мария нервно обвела комнату взглядом, заметив подозрительную композицию прямо перед диваном — двое подростков в ярких карнавальных нарядах обвязанные бельевой верёвкой, оставшейся у медсестры ещё с переезда из родительской квартиры. На голове нападавших красовались весёлые наволочки из её шкафа, навевая неприятные мысли о заложниках и обысках в духе бравых молодцов-рэкетиров из девяностых. Вторым логичным заключением оказалось понимание, что незнакомец, несмотря на то, что покопался в её вещах, всё ещё сидит с ней, при этом сама Мария до сих пор цела невредима и относительно свободна. На краю дивана, на котором и устроился нежданный визитёр с медсестрой на руках, лежали боевые трофеи рыжего парня: сорочья лапа на кожаном шнурке, чей-то обломанный на конце желтоватый клык в металлической оправе, неприметные серебряные и медные кольца, одно из которых венчал необработанный агат, который, если Мария помнила правильно, называют мшистым, рядом примостились серьги ряженной «медсестры», видимо тоже вызвавшие подозрение у её неожиданного гостя.

— И что всё это значит? — тихо спросила Мария, перестав вырываться и с новым интересом посмотрев на незнакомца.

— Правильный вопрос, но отвечу я на него только когда вернётся Ваш… питомец, — почти промурлыкал парень и осторожно ссадил женщину со своих колен на диван, тут же с наслаждением размяв длинные ноги. На конопатом смешливом лице блеснули жёлтые крапчатые глаза, показавшиеся медсестре странно знакомыми своим нахальным выражением и этой примечательной пятнистостью. — Думаю, сегодня, он примчится ещё по сумеркам… Ещё бы, такой стресс, даже представить боюсь, как такое можно вынести! Столько силы, целый пожар…

— Кот? — прервала восторженный монолог виновница «пожара» с подозрением, в первую очередь беспокоясь о своей вменяемости. Паранойя её разрасталась всё больше и больше, вот только, похоже, была, к прискорбью медика, лишь отменно работающей интуицией.

— Почешете за ухом? — просиял улыбкой парень, вызвав у Марии нервный смешок, который поспешил превратиться в истерический смех, который не желал проходить, пока не окончился слезами.

От облегчения и былого страха медсестре хотелось попинать кого-нибудь от всей широты русской души или спрятаться от всего мира, чтобы проблемы как-то рассосались сами собой. Бывший кот неловко обнял рыдающую женщину, баюкая её точно ребёнка. Мари плакала, уткнувшись в конопатое плечо, не в силах остановить запоздалую панику. Парень, определённо чувствовал себя не в своей тарелке, но оттолкнуть от себя вверенную ему медсестру не мог. Дело было даже не в том, что вампир обещал убить его если с её головы упадёт хоть волос в его отсутствие, а он допустил нападение малолетних и, определённо, малосообразительных магов, которых подослали с целью разнюхать куда же потерялся меченный кровосос. Кто же знал, что молодняк решит показать силу, попытавшись устроить силовой захват печати.

— Это всё я, да?! И старики, и пламя… так страшно! Больно… — всхлипнула Мария, сбивчиво пытаясь описать свои опасения. Ком подкатывающий к горлу не позволяя вдохнуть полной грудью. — Он обещал… быть рядом… так где… носит?

Медленно и неохотно истерика сошла на нет, оставив медсестре после себя красные, опухшие глаза и запоздалую злость на свою беспомощность перед незнакомым человеком, который в то же время немного кот. Мария замерла на какое-то время, восстанавливая дыхание и поспешила в ванну — ей немедленно требовалось умыться и привести свои мысли в окончательный порядок. Тощий рыжий парень этому мозговому процессу не способствовал абсолютно. Эти огромные растерянные глаза в крапинках вызывали у неё повторный прилив жалости к несправедливой с ней судьбе, а при недругах вновь показывать свою слабость совершенно не хотелось.

Умывшись холодной водой, Мария хмыкнула, обозрев своё заплаканное лицо и расхристанный вид. Халат каким-то чудом держался, не показав всё самое неприличное и сокровенное ни магам, ни коту. Медсестра торопливо переоделась в домашнее и кое-как расчесав пряди, стянула их на затылке в баранку. Вид стал совсем унылый, но уже мене несчастный, что не могло не радовать.

Вернувшись в комнату, женщина поманила парня за собой на кухню. После всего произошедшего ей было остро необходимо что-то съесть, желательно сладкое и вредное, например, бутерброд с шоколадной пастой.

— Чай будешь? — спросила стоило молодому человеку по-кошачьи бесшумно оказаться за её спиной и протянуть руку к хлебу. Стукнув мальчишку по пальцам раньше, чем тот успел подсунуть их под нож, которым орудовала, Мария улыбнулась, кажется впервые за день. За окном солнце медленно, но верно скатывалось к горизонту, напоминая о том, что совсем скоро сгустятся сумерки и один вампир, обещавший ей защиту и покой, вернётся.

— И варенья, если можно. Я вчера видел банку черничного, не люблю шоколад, — просительно вскинул брови парень, округлив и без того большие глаза, отчего сходство с котом только усилилось. Медсестра щёлкнула кнопкой чайника, ставя его греться и достала мальчишке самокрутку. Почему-то молодой человек вызывал у неё какую-то почти материнскую нежность, что свойственное всем женщинам при виде маленьких детей и пушистых зверей, особенно котят. Вторая сущность как нельзя хорошо отражала внутреннее содержание, единственное, что Мурз Петрович казался поразительно упитанным, а его человеческий облик хотелось накормить как можно скорее, чтобы рёбра, наконец, перестали торчать как у стиральной доски.

— Ты, значит, оборотень? — почти утвердительно уточнила Мария, размазывая по своему куску булки толстый слой шоколадной пасты. В такие моменты она предпочитала не думать о том, что будет с её сосудами, поджелудочной железой и фигурой, полагаясь на то, что стресс много опаснее для её организма, нежели сладкое.

— Ага, — охотно согласился парень и, тут же открыв банку, зачерпнул варенья. — Свободный кот-оборотень, если быть точным в формулировках.

— А бывают несвободные? — подозрительно сощурилась Мария, откладывая бутерброд для того, чтобы налить им обоим чая. В магии она не понимали ничего, а потому здраво опасалась любого неосторожного слова о свободе и рабстве, столкнувшись с Печатью Власти однажды. Второй раз на те же грабли наступать она не хотела совершено.

— Всякие бывают, — пожал плечами «свободный кот-оборотень», благодарно кивнув, приняв кружку из рук медсестры. — Я не состою ни в чьей стае и живу сам по себе. Не желаю никому принадлежать, я свой собственный. 

— Хорошо, ты кот, который ходит сам по себе, хотя я не одобряю бродяжничество у детей, — вздохнула хозяйка, стараясь понять и, главное, уложить по полочкам все события. Рыжий тут же вскинулся, обидевшись на «детей», но смолчал. — Скажи, Надежда Викторовна, она тоже кто-то… необычный?

— Нет, Баба Надя хорошая, несмотря на то, что человек. Она меня и приютила, когда я удрал, — сдал себя мальчишка, вспомнив о доброй женщине, что подобрала его на улице три с половиной года назад, обратив внимание на грязно-рыжего тощего кота, что прятался от февральского снега в картонной коробке позади магазина. Оборотень вздрогнул, вспомнив об одном из самых неприятных событий его жизни. — У меня не было будущего в стае.

— А сейчас? — тихо спросила Мария, но заметив тоскливое и затравленное выражение в глазах мальчишки, поспешила сменить тему, задав, наконец, пожалуй, один из самых животрепещущих вопросов. — Как тебя зовут, свободный кот?

— Женя, — всё ещё хмурясь отозвался мальчишка, не желая признавать, что кроме «бабы Нади» у него нет никого, к кому бы он мог вернуться. Обратно, к своим он не хотел совершенно, не его это, да и сама жизнь в отрыве от цивилизации его угнетала.

Сбегая в большой город Евгений думал, что сможет покорить себе его быстро и легко, так же как яблоню в саду родителей. Но оказалось, что немного наивного и мечтательного мальчика с периферии, северная столица принимать в свои объятья не стремилась. В конечном итоге оставшись без крыши над головой и скудных сбережений, собранных на поступление в ВУЗ, молодой оборотень решил, что котом он сможет выжить и проскитавшись по улицам с неделю, наконец, попал к Надежде Викторовне, которая решила заботится о «сообразительном котике». О том, что будет дальше, парень думать не хотел, а потому настолько сросся со своим зверем, что если бы не вампир, быть может и совсем исчез со временем. Почему-то такая перспектива Женю не пугала от слова совсем. В жизни кота, который гуляет сам по себе удовольствий было намного больше, чем у оборотня, который должен.

Глава 12. Искусство ведения переговоров

— Итак, Женя, скажи мне, как самый из нас осведомлённый, что здесь произошло? — притвориться взрослым и сознательным человеком Марии было просто, в конце концов второй приступ истерики она переживёт позже, в одиночестве. Сейчас медсестра желала знать ответы вопросы, но раз главного источника информации нет, она собиралась немного помучить так кстати подвернувшегося оборотня. — И, второе, мы там оставили эту парочку без присмотра, они ничего не наколдуют без нас?

— Не наколдуют, я у них все амулеты отобрал! — самодовольно улыбнулся парень, вывалив из кармана уже знакомый арсенал на стол перед Марией, сорочью лапку он держал особенно бережно, опасаясь что хрупкая конструкция разрушится.

— А сами? На собственных резервах они побег устроить не смогут? — медсестра откусила от бутерброда и прислушалась к происходящему в комнате.

— Они без своих цацек ещё слабее людей. — пожал плечами Женя, но спохватился и состроил виноватое выражение. — Прости…те, я не подумав.

— Есть смысл обижаться? — улыбнулась женщина и всё же потрепала парня по голове, волосы оказались той же поразительной мягкости, что и шерсть у Мурза Петровича. Подумав о том, что в молодом человеке много больше от кота, чем могло показаться на первый взгляд, медсестра про себя хихикнула, представив, как чешет за ухом этого слишком быстро выросшего, но не повзрослевшего ребёнка за ухом. Правда, со стороны это смотрелось бы куда менее прилично. — Я достаточно сообразительна, чтобы осознать, что по сравнению с оборотнем, вампиром или даже магом человек весьма и весьма слабая животинка, к тому же как показывает опыт общения, порой безмозглая.

— Люди не то чтобы слабые, просто такие… хрупкие, — кот скуксился, стараясь оправдаться, но под ласкающую руку подставился автоматически, отчего выражение его лица вновь изменилось. Губы сами собой растянулись в блаженной улыбке, а из горла вырвалось что-то крайне похожее на мурчание, которого парень тут же застыдился и отпрянул назад, вызвав у хозяйки квартиры тихий, но совершенно необидный смешок. — Простите, оно случайно получилось, котом быть много легче, вот привычки и остались.

— Ничего страшного, я как-нибудь переживу, если ты, конечно, не станешь метить мне углы, — от осознания всей абсурдности разговора Мария хотела было засмеяться, но очередная тревожная мысль больно царапнула мозг изнутри, не позволяя окончательно забыть о проблемах, даже в обществе такого солнечного создания, как Женя. Парень хоть и был очаровательно милым и казался по-детски наивным, похоже, соображал весьма хорошо и забалтывать умел замечательно. От этого понимания на душе снова стало тошно и, пока снова не расклеилась, женщина поспешила собраться. — Подурачились и будет, спасибо, что отвлёк, но всё же расскажи, что здесь произошло?

— Я не видел начала и вообще появился поздно, — вскинул ладони парень едва не сбросив варенье с ложки, но вовремя спохватившись. Оборотень метнул взгляд на часы, но до наступления безопасных для вампира сумерек оставалось достаточно времени, чтобы он несколько раз нарушил его запрет и рассказал этой странной человеческой женщине всё, что она спросит. Как оказалось, в отличие от пожилой соседки, Мария умела задавать правильные вопросы и с мысли обычными «кошачьими» глупостями её было не сбить.

— Но всё же пришёл. Почему, а главное, как? Я же отнесла Мурза, то есть тебя, пока ты был котом, к Надежде Викторовне, — сощурилась медсестра, воскрешая в памяти странные видения, что посетили её на пике сжигающей боли. Нереально крупный рыжий кот, шагнувшей к ней через пламя. — Ты был там, на лестнице, только размером с крупного пони.

— Может, показалось, я слышал от боли бывают видения, — отвёл глаза Женя, выдав себя, выдержать пытливый взгляд женщины ему не удалось. К тому же вампир в любом случае захочет его придушить, а так, если заручиться поддержкой его хозяйки быть может удастся выпутаться. Он с надеждой посмотрел на своё возможное спасение и шмыгнул носом, на всякий случай, вспомнив, что мать и сестру всегда подкупало виноватое выражение. — Не верите, да?

— Отчего же верю, — хмыкнула Мария тихо, наблюдая за работой мысли на подвижном лице юноши, — в то, что тебе страшно я верю, рискну даже предположить почему. Уотсон запугал?

— Он не пугал, но обещал, — скривился бывший кот, вспомнив морозящий взгляд зелёных нечеловеческих глаз вампира. — Если я расскажу, Вы же не дадите ему меня убить… и не позволите вернуть в… семью?

— Там было так плохо? — поразилась медсестра, сжав кружку в пальцах.

Семья была слишком болезненной темой для женщины. Отца она не знала, как, впрочем, и деда — мужчин будто бы что-то выталкивало из её семьи. Мама Марии до самой смерти считала, что виной тому какое-то родовое проклятье, в которое до встречи с Джоном медсестра не верила. Теперь, после всех событий, она бы не удивилась, узнав, что когда-то их семью и правда закляли. Иначе с чего бы достаточно молодой женщине, на фоне почти абсолютного здоровья умирать от непонятной тропической лихорадки посреди питерской зимы? Маше тогда исполнилось всего шестнадцать и вместо института она подала документы в колледж, потому что его было легче совмещать с работой, позволяющей быть признанной полностью дееспособной. Вчерашней школьнице доказывать свою эмансипацию пришлось недолго, но страшно, однако перспектива оказаться в детском доме пугала много страшнее суда и работы. Мария тряхнула головой, сбрасывая воспоминания, с удивлением обнаружив, что Женя опасливо гладит её по руке.

— Прости, я лезу не в своё дело, — заставила себя улыбнуться женщина, не позволяя себе увидеть сочувствие в янтарных глазах оборотня. — Раз мы решили, что я была не в состоянии острого психоза, рассказывай, что это было?

— Опишите, что Вы видели? Может и правда причудилось? — протянул Женя, вновь начав растягивать гласные, точно от волнения голосовые связки вновь пытались перейти на мяуканье. — Вы же человек, к тому же женщина…

— Но не слабоумная, — машинально огрызнулась медсестра, посмотрев на чистую левую ладонь, на которой отчётливо проступали знаки во время сражения за право войти в её дверь. — Пришли эти двое ряженных, попытались войти, мне это не понравилось. Я разозлилась и попыталась закрыть дверь. Девчонка что-то вытащила и хотела ткнуть в меня, но не успела. Я почувствовала боль, как в день появления Печати, а потом… всё вокруг как будто загорелось или это внутри меня был пожар? Не помню, но потом мир как будто выцвел, а эта агрессивная парочка…

— Состарилась, — закончил за неё Женя, уже сожалея о том, что согласился слушать и отвечать на вопросы хозяйки квартиры.

Пожалуй, вампир в этом случае казался ему куда меньшим злом, хотя бы потому, что являлся опасностью знакомой. Ему с самого детства внушали, что на Изнанку, в мир теней и призраков может ходить только сильный оборотень и то, ненадолго. С той стороны Зверь становиться сильнее и свободнее, а человеческая природа слаба настолько, что может лишь со стороны наблюдать за происходящим. Сумеречный мир — удел колдунов, но даже они там нечастые гости, пустота, что хозяйничает там, взымает плату много большую, чем можно было ожидать. У магов она отбирает жизненную силу и красоту, превращая их в стариков, а порой и калек позволяя узнать лишь немногое, а порой и ничего. Изнанка — удел душ, что не смогли покинуть мир живых и обрести покой. Вампиры страдают от неё меньше иных, но всё же не торопятся жить среди теней, отчего-то выбирая Жажду, а не вечный покой. Людям же нет хода на Оборотную Сторону. Женя знал это так же твёрдо, как и то, что если коснуться воды рука станет мокрой. Он ещё раз посмотрел на ожидающую ответа женщину. Машинально повёл носом, словно не доверяя сам себе — вдруг упустил и хозяйка квартиры лишь притворяется смертной, а сама только и ждёт чтобы сделать из одного глупого, доверчивого кота амулет или и вовсе пустить на шкуру для превращения.

— Ты меня сейчас убьёшь или вампира дождёшься? — вздохнула Мария устало, глядя на метания юноши, который, похоже, был на грани паники. Страх оборотня чувствовался буквально кожей, от него хотелось почесаться. Медсестра ещё раз взглянула на левую руку и попыталась вернуть ощущение той глухой пустоты, что съела все чувства, пока она «горела» в прихожей. Спасительная эмоциональная тупость не спешила приходить, даже жжения в Печати не появилось. Что толку от этой магии или как сказал Джон «дара», раз единственное что он может — пытаться уничтожить её саму и запугивать окружающих.

— Нет, нет, вампира я точно ждать не стану, — пролепетал парень, не вполне понимания, где находится и что делает. — Люди не ходят на Изнанку, колдуны не пахнут как люди. Мне надо бежать. Да-да, бежать! Спрятаться и затихнуть…

Мария поймала парня уже в коридоре, кажется, едва не доведя до инфаркта. Малолетний оборотень, судя по совершенно безумным глазам, готов был скатиться в банальную истерику, растеряв ту немногую напускную взрослость, что так отчаянно демонстрировал. Затащив слабо трепыхнувшегося парня в ванну, медсестра умыла его холодной водой и несколько раз встряхнула за плечо, а когда «щадящая версия» успокоительных процедур не возымела действия, просто полила мальчишку из душа. Женя вырывался и вопил ничуть не хуже настоящего кота, но вскоре всё-таки успокоился и затих, глядя на мучительницу огромными перепуганными, но уже осмысленными глазами.

— Успокоился? — уточнила женщина, прикусив ноготь на большом пальце.

Мальчишка отрывисто кивнул, мелко подрагивая. Оставив парню большое полотенце и пожертвовав собственных халат, Мария ушла в комнату, искать новую одежду для нового обитателя квартиры. Какое-то внутреннее чутьё противным старческим голосом нашёптывало о том, что Женя станет слишком частым гостем в её квартире. Маги, успев немного прийти в себя и наслушавшись воплей оборотня попытались было высвободиться, но узлы, что вязал кот выдержали испытание. Увидев эту живописную кучу-малу, притихшую при звуке её шагов, медсестра сдавленно выругалась. Со всеми разговорами и заботами о психическом здоровье оборотня, она забыла о малолетних колдунах-рэкетирах. О чём говорить с этой парочкой она не представляла, убивать не собиралась, в конце концов, чтобы не думал о ней Женя. Она обычная женщина, всё ещё полагающая, что человеческая жизнь стоит хоть что-то. Мысли отпустить магов после всего случившегося не было, ей срочно нужно было присутствие вампира. Отчего-то общество бессмертного кровососа успокаивало и придавало уверенности. Было что-то умиротворяющее в том, как говорил и действовал Джон Уотсон, будто бы всё в мире было решаемым и простым.

Играть в хорошего и плохого полицейского в одиночестве Мария не желала совершенно, на взволнованного оборотня, который, похоже решил возвести её в ранг великого зла, рассчитывать не приходилось. Пленники хранили напряжённое молчание, не добавляя атмосфере доброжелательности. Присев возле магов на корточки, медсестра осторожно подёргала верёвки, рассматривая живописные следы от связывания. Всё медицинское и человеколюбивое взбунтовалось простив насильственного удержания практически детей таким образом, вот только Мария всё ещё помнила о том, что шли они к ней отнюдь не с благими намерениями.

— Руки не онемели? — всё же спросила женщина, не без труда вернув «гусеницам» сидячее положение, при этом юбка «кровавой медсестры» задралась ещё выше, обнажив ноги в сетчатых колготках намного выше середины бедра. Про себя Мария отметил что фигура у колдуньи весьма ничего и порадовалась какой-то частью сознания, что оборотень сейчас мало вменяем, а то мало ли что окажется сильнее — бушующие гормоны или страх. Становиться свидетельницей «большой и чистой любви» не хотелось.

— Если да, развяжешь? — раздался глухо раздражённый ответ из-под синей наволочки. Говорить с говорящей подушкой медсестре не хотелось, но и снимать столь экстравагантный аксессуар она не стала — не стал же бы Женя просто так, ради шутки, закрывать нападавшим глаза.

— Нет, но могу ослабить верёвку и улучшить кровоток. Мне, конечно, безразлично, если что именно вам без рук жить, а не мне, — как можно безразличнее отозвалась Мария, вернувшись к шкафе с вещами, в котором, судя по бардаку уже успел порыться оборотень. Пожертвовав очередные пижамные брюки на благо мохнатого соседа, женщина взглянула на новый телефон, решая стоит ли звонить вампиру.

— У нас есть шанс выжить? — тихо спросила волшебница, растерявшая весь утренний пыл без своих амулетов.

Глава 13. Хороший, плохой, злой

— Шанс есть всегда. Мне ваша жизнь не нужна, — отозвалась Мария и ещё раз взглянула на верёвки.

Нет, всё-таки пытать детей она не умеет и начинать не собирается. Вручив штаны смущённому оборотню, который в её махровом халате смотрелся особенно забавно, Мария наказала коту следить за пленниками и хотя бы немного ослабить верёвки. Кинув на часы тоскливый взгляд, она всё же набрала номер, единственный внесённый в список контактов не её рукой. Через четыре невероятно долгих гудка вампир ответил.

— Вы целы? — вместо приветствия спросил Джон, должно быть болезненно морщась, голос его казался глухим и охрипшим, точно слова давались мужчине с трудом. — Я приеду, как только смогу.

— Я жива, но у меня проблемы, — вздохнула женщина, прикрывая глаза. — Целых три, а ещё мне нужны ответы.

— Ничего не меняется, — нашёл себе силы сыронизировать вампир. — Я почувствовал. Двое неопытных, но слишком смелых колдунов, кот должен был Вас подстраховать…

— Он тоже здесь, — кивнула Мария, выглядывая в окно, за которым всё ещё было слишком светло для Уотсона. — Сейчас только половина четвёртого, скажете, что мне делать до Вашего возвращения?

— Стемнеет через полтора часа, постарайтесь быть спокойной и никого не убить, Мария, — несмотря на мягкую усмешку в голосе Джона отчётливо слышалась усталость. Он не ожидал, что его хозяйка сможет с такой непринуждённой лёгкостью стащить на себя ещё и его силы. Очнувшись намного раньше темноты от обжигающей боли, вампир едва не вышел на солнце, желая прерывать пытку. Поводок заклятья душил и тянул энергию, возрождая Жажду, которая грозила стать нестерпимой, как в первые дни его посмертного существования. — Я придумаю как обезопасить Вас в будущем.

— Обещаю быть умницей, — криво улыбнулась медсестра, готовая отключиться, когда «на том конце провода» раздался громкий хлопок дверью. Спустя мгновение звонкий женский голос возвестил: «Джонни, я так скучала!».

Нажав «отбой», Мария медленно опустила телефон в карман и как-то растерянно огляделась. Внезапная обида и что-то подозрительно напоминающее ревность закрались в черепную коробку, ничуть не хуже кошки царапая мозг изнутри вариантами «скучающей» девушки вампира, заставляя злиться на саму себя. Разумная часть сознания буквально вопила о том, что нужно быть благодарной за то, что Уотсон не решил использовать вместо столовой саму хозяйку, пользуясь её лояльностью. Но мысль о том, что вампир пирует и развлекается, пока Мария нервничает и нуждается в его помощи не давала покоя, несмотря на доводы разума. Быть умницей женщине почему-то расхотелось. Впрочем, первый порыв разогнать всех по домам быстро прошёл, и медсестра успокоилась. Отпускать магов просто так было нельзя, во-первых, она до сих пор не знала, зачем они это затеяли, во-вторых, женщину терзали сомнения в том, что они не предпримут второй попытки напасть, и тогда удача может и отвернуться от глупой смертной. Повторно испытывать свою непонятную, но весьма болезненную защиту медсестра не желала.

Забрав со стола незамысловатые трофеи, Мария вернулась к Жене и пленникам. Кот послушно сидел в комнате, полотенцем суша волосы и, кажется, не знал куда себя деть. Связанные маги продолжали играть в молчанку, но медсестра увидела, как девчонка неумело пытается размять запястья, руки у обоих теперь были связаны не за спиной, а спереди, что значительно упрощало обоим жизнь.

— Давайте попробуем снова, — вздохнула Мария, роняя своё тело на диван. Женя удивлённо уставился на женщину, точно она на его глазах заговорила по меньшей мере на арабском, при том без словаря. Она взъерошила влажные пряди и осторожно погладила пальцем чувствительное в кошачьем теле место — за ухом. Юноша вздрогнул, но сбегать от сумасшедшей переговорщицы передумал. — У нас с вами есть около двух часов, прежде чем приедет вампир, стоит заметить голодный и злой, совсем как в сказках. Как вы понимаете у меня пока нет ни одной причины, по которой я могу остановить его.

— Он твой раб, он сделает лишь то, что ты прикажешь, — злобно отозвался парень, окончательно перестав нравиться медсестре. Строптивых пациентов, не желающих следовать режиму и простым инструкциям женщина не любила на профессиональной основе.

— Понятно, с тобой у нас разговора не выйдет. Было неприятно познакомиться, — вздохнула Мария и задумчиво прикусила щеку изнутри, не желая оставаться совсем без информации. Как и следовало ожидать, вампир преследовал в первую очередь свои цели, а потому не желал сообщать своей едва ли информированной хозяйке «лишние подробности». Окинув Женю оценивающим взглядом, медсестра улыбнулась как можно более успокаивающе. — Поможешь сопроводить нашего гостя в ванную комнату? Думаю, молодому человеку не помешает немного побыть в одиночестве.

— В одиночестве? — переспросил Женя, начиная понимать хоть что-то в происходящем.

— Можешь составить ему компанию, только, прошу, без членовредительства. Я сегодня убралась, так что если что-то случится, махать тряпкой будешь самостоятельно, — скучающем тоном сообщила Мария, решив, что блефовать будет по-крупному, раз уж так сложились обстоятельства.

Легко поднявшись Женя без особого труда закинул слабо взбрыкнувшего подростка на плечо, в который раз удивив Марию. Колдун, злобно шипел и, кажется, кого-то проклинал, но сползающая наволочка мешала разборчивой речи. В профилактических целях встряхнув свою строптивую ношу точно мешок с картошкой, оборотень скрылся в коридоре. От хлопка двери колдунья вздрогнула и слепо повернула голову на звук.

— Ты уже не такая бойкая как утром, девочка, — заметила женщина, копируя какого-то очередного киношного злодея, что, как правило, имели печальную для себя особенность вести долгие беседы с пленёнными героями.

Причислять юную колдунью к светлым силам не было никакого желания, но медсестра вполне осознавала, что для этих детей и была именно таким злом, что увело у них опасного, но крайне необходимого для спасения человечества монстра, которому вообще не место в этом мире. Вампира, по крайне мере, одного конкретного, Мария за врага рода человеческого не считала, несмотря на его определённо сомнительную с точки зрения закона и морали деятельность по истреблению охотившихся за силой колдунов. Быть злодейкой женщине было не привыкать, на всех школьных праздниках ей доставались роли Бабы Яги, мачехиных дочек и прочих не слишком привлекательных особ. При этом никого и никогда не смущало, что исполнительница отрицательных персонажей лечит разбитые колени и синяки всему классу, а также таскает с собой целую аптечку на все случаи жизни и в одиннадцать лет знает, как пользоваться ингалятором.

— Почему Вы с ними водитесь? — спросила девчонка с детской обидой в надтреснутом голосе, точно готовилась разрыдаться в любой момент. — Вы такая же как мы!

— Не такая же, — покачала головой Мария, решив, что настало самое время для выуживания информации под видом чтения морали подрастающему поколению. — Я не использую разумных существ, чтобы усилить собственный дар.

— Вам легко говорить, ещё бы, с таким резервом! Тогда скажите, раз Вы такая правильная и экологичная, зачем поставили на нашего вампира Печать Власти?! — возмутилась девчонка, дёрнув связанными руками.

— Так сложились обстоятельства, — ушла от прямого ответа медсестра. — Но разве он был ваш? На нём не было бирки, как на сбежавшей собаке, с адресом и просьбой вернуть владельцу.

— Этот упырь убивает колдунов! — воскликнула маленькая сторонница «сил добра и света», вызвав у хозяйки квартиры снисходительную улыбку, которую, увы, некому было оценить.

— Которые хотят убить его и ему подобных. Не расскажешь, за что он должен любить магов? Быть может за то, что они отлавливают бессмертных и выкачивают их силы для своих нужд? — Мария принялась раскладывать по дивану кольца колдунов.

— Они и без того мертвы и, вообще, это величайшая честь для их никчёмного существования, — с чуть меньшей уверенностью, чем раньше огрызнулась девчонка.

— А ты бы хотела такой участи себе? — вкрадчиво спросила надсмотрщица, которой быстро надоела игра с амулетами, к тому же девчонка отвлекала её, то и дело потирая немеющие пальцы. Вздохнув, «великое зло» опустилось на колени перед пленницей и взяла руки колдуньи в свои ладони. Девчонка опасливо дёрнулась, не зная, что ожидать от странной и, на первый взгляд, неопасной смертной, которая с лёгкостью выжгла их резерв меньше, чем за минуту. Мария принялась разминать затёкшие мышцы героини, разгоняя кровь. — Сейчас я могу сломать тебе пальцы, но вместо этого помогаю. Скажешь, почему?

— Потому что хотите что-то узнать, — упрямо ответила «медсестра», напряжённо замирая в ожидании боли.

— Ответ неверный. Я делаю это потому, что делаю выбор в пользу милосердия. Ответы я могу получить и иначе. Однако ты так и не ответила на мой вопрос о чести, — заметила Мария до тихого хруста разминая скованное запястье «жертвы». Девчонка ойкнула от короткой боли, но руке стало заметно лучше, и она решила, что закатит истерику позже. — Ты бы согласилась умереть ради рождения более сильного ребёнка у чужого тебе человека?

— Это нельзя сравнивать! Вампиры — неуспокоенные мертвецы, что питаются кровью и убивают людей. Мы же просто хотим жить, нам нужны сильные дети иначе мы выродимся, — всё же всхлипнула пленница, подобрав под себя ноги, — в обычных людей.

— Не мне читать тебе лекции о жизни вампиров, но они не настолько опасны миру, как ты хочешь видеть, — миролюбиво произнесла медсестра, выпуская ладони девчонки из рук. — Что касается вырождения… Неужели так сложно найти причину и исправить её, а не пытаться вылечить симптом?

— Разве Вы не понимаете, что соблюсти все условия едва ли реально, особенно теперь, — жалобно протянула колдунья.

— Куда легче воспользоваться уже готовым решением, — согласилась женщина, предчувствуя очередную интересную историю «с другой стороны».

— Вам легко говорить, Вам повезло родиться в сильном роду, а сейчас, с подчинённым вампиром и вовсе заживёте! — завистливо ответила маленькая, но очень говорливая партизанка, готовая «слить» всё, что знает. — Вы же поэтому скрываетесь — не хотите вступать в Союз, ведь там всем заправляют мужчины. Им можно жить как нравится, а нам — рожай детей, при этом исключительно великих, и сиди в глухой деревне, соблюдай заветы предков?

— А ты за эмансипацию, значит, ратуешь? — хмыкнула Мария, не скрывая насмешки.

— Как будто Вы бы хотели так жить, — насупилась связанная, но не сломленная духом феминистка. — Вы живёте здесь, в большом городе, можете купить всё, что хочется, мужчин, наверное, сами выбираете и вообще живёте в своё удовольствие.

Мария подавилась заготовленным ответом и искренне рассмеялась, выслушав обвинения в хорошей и лёгкой жизни. Девчонка судя по всему обиделась, резко ссутулившись и отвернувшись от насмешницы. В ванной раздался приглушённый вскрик, заставивший колдунью замереть, а медсестру встрепенуться, сбрасывая фальшивое веселье. Она слишком увлеклась ролью киношной злодейки и теперь опасалась, что куда менее выдержанный оборотень мог по-настоящему поверить в реальность её угроз малолетним магам. В ванной Мария застала слишком красноречивую иллюстрацию своих опасений. Женя, привалившись плечом к стене, вдумчиво слизывал с разбитых костяшек кровь, а малолетний колдун блистал разбитой губой, грозясь в скором времени закапать светлый кафель. Наволочка плавала в едва наполненной ванной, напоминая о славных пытках с удушением.

— Я же просила, — процедила медсестра, морщась.

— Я вымою, — оскалился в ухмылке оборотень, блеснув яркими кошачьими глазами, в вытянувшихся зрачках полыхала такая ненависть, что Мария могла только удивляться откуда столько злости в столь юном создании. Молодой маг отвечал коту взаимностью, сверля тяжёлым взглядом из-под намокших прядей. В сумме с потёкшим маскарадным гримом впечатление колдун производил удручающее.

— Выйди и принеси аптечку, пожалуйста, — тихим, но не терпящим возражения тоном попросила женщина, не сводя напряжённого взгляда с оборотня.

— Я не твой раб, — машинально огрызнулся Женя, перейдя на «ты» с лёгкостью, не желая отступать. Наконец, у него была возможность разобраться с одним из ненавистных магов.

— Тогда я надеюсь, что ты всё ещё помнишь, где выход, — с нажимом произнесла Мария, ощущая, как внутри вновь начинает клокотать слабый пока жар, расходясь волнами от левой руки к сердцу. — Я провожу тебя.

— Ты защищаешь его. Зачем? Нежели не понимаешь, что они шли, чтобы отобрать у тебя право на Печать? А затем убили бы и выбросили, как ненужный мусор. Вампира посадили бы на цепь ради того, чтобы родился такой же выродок, как и они! — выпалил кот, забывшись и схватил Марию за плечи.

— Это не твоя забота, кот, — встретила взгляд мальчишки медсестра. «Твой взгляд не дольше, чем мой. Я сильнее тебе, зверь» — внушала скорее себе, чем оборотню женщина, не позволяя смалодушничать и отвести глаза.

— Они используют не только вампиров, но и нас. Я имел право, — буркнул Женя и первым перевёл взгляд. Чертыхнувшись, кот скрылся в комнате и зашуршал содержимым шкафа в поисках аптечки.

— Играешь в хорошего полицейского? — оскалился колдун, о котором Мария была бы рада забыть, но, увы, не получалось. От гримасы подсыхающая ранка вновь разошлась и по подбородку сбежала свежая красная струйка.

— Ошибаешься, я третий полицейский, — скривилась женщина, едва заметно кивнув, когда кот поставил перед ней аптечку.

— Который за справедливость? — насмешливо вскинул бровь юнец, исподволь следя за её действиями.

— Нет, который злой. А теперь замолчи, если не хочешь наглотаться этой дряни, — велела Мария, приступая к обработке ссадины.

Глава 14. План «Б»

К приезду Уотсона, маги вновь были объединены в комнате, оставлять хотя бы одного из них в обществе Жени, Мария уже не считала целесообразным. Как оказалось, кот имел печальную склонность к импульсивным поступкам. Вот только наличие трупов в программу выходного вечера медсестра включать не собиралась. Отрывистый звонок в дверь прервал затянувшуюся тишину, кот нервно покосился в сторону прихожей, но, к своей чести, с места не сдвинулся. Мария поспешно поднялась и, изо всех сил стараясь не выдать своего облегчения, направилась открывать дверь. Вампир выглядел свежим и вполне бодрым, разве что привычной лёгкой улыбки, свойственной всем иностранцам на этот раз не нашлось места на его лице. Джон был собран и, несмотря на совершенно неофициальный вид, серьёзен.

— Доброго вечера, Мария, — поприветствовал вампир, почтительно склонившись, точно вернулся на два столетия назад. — Прошу простить меня за ожидание, мне следовало быть расторопнее.

— Не стоит, — обронила растерянно медсестра, чей взгляд совершенно против воли выхватывал всё новые подтверждения причины опоздания Уотсона. Влажные на концах пряди свидетели недавнего душа, принятого в спешке, вместо привычной рубашки тонкий чёрный джемпер «мне некогда возиться с пуговицами», серый шарф в руках «в последний момент вспомнил о маскировке, люди ведь мёрзнут». Но главное то непередаваемое ощущение, что исходит от мужчины, получившего сексуальную разрядку. Мария тяжело сглотнула, возвращая взгляд к лицу вампира. — Они в комнате.

— Мои полномочия? — уточнил вампир деловито.

— Полная свобода действий, — выдохнула женщина, даже забыв внести запрет на убийство.

Внезапно ей стало ослепительно всё равно, что ждёт парочку юных колдунов. В душе поселилось малодушное желание покинуть квартиру и уехать куда-нибудь подальше, на оживлённую площадь или проспект, чтобы затеряться в толпе таких же одинаковых и одиноких людей. Обыкновенных, простых смертных, без магии, когтей, клыков, а главное пронзительных глаз хамелеонов. Теперь она знает, что они бывают ещё и ореховыми, когда Уотсон удовлетворён не только как вампир, но и как мужчина. За неимением возможности сбежать (не в домашнем же гулять посреди осени), Мария малодушно спряталась на кухне, в первую очередь от собственных мыслей.

Не слушая тихой речи вампира, доносившейся из комнаты, медсестра ела шоколадную пасту прямо из банки, игнорируя все правила здорового питания. Больше самой ревности её грызло только осознание того, что она не имеет на неё никаких оснований. Она сама предложила Уотсону условия их взаимоотношений, при которых каждый волен заниматься тем и кем пожелает в часы, свободные от непосредственного общения. Джон не клялся ей любви и признательности и, вероятнее всего, имел ни одну поклонницу, учитывая его внешние данные и несколько специфичные запросы в питании. Вампир имел полное право на личную жизнь, не его вина в том, что его неправильная хозяйка одичала без мужского внимания и готова принять вежливость и галантность за нечто большее.

— О чём я только думаю? — шепнула Мария устало, прикрыв глаза.

— Явно не о том, что делать дальше, — хмыкнул появившийся будто бы ниоткуда Женя.

— А у меня должен быть какой-то особенный план? — удивилась медсестра, невольно прислушиваясь к тишине комнаты. Уотсон молчал, пленники также не издавали ни звука, наводя на мысль о том, что вампир решил проблему радикально.

— Ну как бы да, на тебя сегодня напали, — осторожно заметил кот, которому отчего-то стало так легко говорить «ты» хозяйке квартиры. — Нам нужно придумать, как обезопасить дальнейшее существование.

— Спасибо, что напомнил, — глухо хохотнула женщина, распахивая злые глаза. Голос сорвался уже на третьем слове, превратившись во что-то весьма похожее на сиплое шипение. От спазма сковавшего горла на глаза наворачивались слёзы, которые Мария смаргивала раньше, чем они успевали испортить ей обзор. — Только давайте вы как-нибудь без меня решите, узким кругом волшебных и всесильных, без моего скромного участия? Так же намного легче, не сообщать глупой смертной о возможной опасности, она ведь такая хрупкая и нервная, вдруг что случится. Вдруг ей в голову придёт подумать о безопасности или о она догадается о чём-то важном. Так вот, довожу до вашего сведенья, мне не нужны ни ваши тайны, ни эта дурацкая магия. Оставьте меня в покое, наконец. Это не мой мир.

— Вы вправе злиться на меня, я обещал защиту и не смог её дать, но вины кота в этом нет, — Джон шагнул на кухню, привлечённый гневом своей госпожи. Незаметно оттеснив несмышлёного мальчишку себе за спину, вампир остановился перед смертной, что кажется едва удерживала силу внутри, грозя устроить второй выброс за сутки. — Он молодой оборотень и не связан ни клятвой, ни моей волей и рисковал собой, чтобы спасти Вас. Я признаю свою вину и можете вынести любое наказание, даже приказать покинуть Вас, госпожа.

— Не называйте меня так! — вскрикнула Мария, резко развернувшись и уперев руку в столешницу. Зажмурившись, она сцепила кулаки, вытравливая образ Уотсона с внутреннего экрана. Энергосберегающая лампы замигала в такт с участившимся пульсом женщины и с громким хлопком погасла, когда Уотсон осторожно коснулся плечей медсестры. Она замерла, не открывая глаз и заговорила быстро и отрывисто, чувствуя, как обжигающее пламя стихает, оттекая к рукам вампира, точно волна во время отлива. — Меня едва не убили двое детей, которым захотелось силы и власти, которой у меня никогда не было. Вернее, я думала, что не было. Кот моей соседки, что жил и столовался в моём доме, оказался не очень-то кот и, вот чудо, совершенно случайно оказывается рядом, когда я смотрю страшные мультики во время мучительного приступа, природу которого не понимаю. Затем более часа веду душеспасительные беседы с малолетней феминисткой в духе киношного злодея и не даю одному оборотню убить или покалечить скверного мальчишку-колдуна. Но главное всё это время я отчаянно не понимаю, что, чёрт возьми, происходит! И после всего этого появляетесь Вы и говорите, что я вправе злиться и… наказать Вас?

— Это была бы справедливая кара, — тихо проговорил Уотсон, и от этих спокойных, полных решительности слов внутри у женщины всё сводит в тугой узел.

— Я настолько чудовище? — спросила хозяйка, вызывая у вампира мимолётную печальную улыбку. Сколько раз он задавал этот вопрос себе, решаясь на очередное убийство? Едва ли меньше сотни. А сколько раз он отвечал сам себе «да»?

— Вы ошиблись, my mistress, чудовище в этой истории я, — мужчина невесомо провёл ладонями по скрытым рукавами домашней толстовки плечам. — Вы — лишь жертва обстоятельств и своей доброты.

— Я всегда знала, что в боку у меня колет не просто так, — хмыкнула Мария, успокоившись явно не без воздействия кровопийцы. Она осторожно выбралась из этих «почти объятий» и оказалась лицом к лицу с Джоном.

— Простите? — он недоумённо приподнял бровь, вызвав короткий прилив зависти у медсестры, которая всегда мечтала научиться так же мастерски владеть мимикой.

— Есть такое выражение, «доброта выходит боком», — неловко пожала плечами женщина. Уотсон растеряно моргнул, застигнутый врасплох фразеологическим оборотом, а поняв, негромко рассмеялся. Заметив, что Женя благоразумно покинул кухню, медсестра поспешила сменить тему, не давая себе возможности на «всяческие глупости». — Так что Вы в итоге сотворили с этими детьми?

— Ничего, о чём Вам стоило бы беспокоиться, Мария, — вампир отступил на шаг, почувствовав замешательство своей излишне мнительной хозяйки. — Они живы и здоровы, я погрузил их в сон, пока Вы не примете решение, что делать дальше.

— Почему мне? — всё же спросила медсестра, отметив что глаза Уотсона снова приобрели привычный серо-зелёный цвет.

— Потому что нужно взвешенное решение, от которого будет зависеть, как Вы будете жить следующие девять месяцев и три недели, — мягкий голос Джона против воли вызвал благодарную улыбку на лице Марии.

— Какие есть варианты? — сдалась медсестра под грузом неотвратимости выбора, всё же отвоевав себе небольшую поблажку — не придумывать самой как поступить. Выбор из готовых решений ей казалось намного более лёгким путём.

— О, их великое множество. Есть тот, на котором настоял бы любой здравомыслящий человек, правда Вы от него откажетесь скорее всего, — улыбнулся вампир, блеснув белоснежными зубами. — Вы можете отказаться от меня, передав управление, скажем этой очаровательной девушке, что сейчас мирно спит буквально через стену от нас.

— Нет, — решительно мотнула головой женщина. — Меня, во-первых, совесть съест, а, во-вторых, это не гарантирует моей дальнейшей жизни.

— Разумно, — согласился Уотсон удивительно легко. — Можно также изменить воспоминания этой пары, вычеркнув из них сам факт того, что они нашли Вас. Мне это под силу. Но, Вы же понимаете, их незнание не даёт ни малейшей гарантии на то, что иные, более сильные или опытные не попытают свой шанс заполучить вампира в безраздельное пользование.

— А найдут они быстро, — пробормотала Мария себе под нос, кривясь от подобной перспективы.

— Непременно найдут, Мария. Увы, избежать перемен, как бы этого не хотелось нам обоим не удастся, — покачал головой англичанин, впрочем, в глазах его горела искра предвкушения. Ещё по дороге к хозяйке он продумал единственный с его точки зрения верный и такой провокационный вариант решения проблемы, что едва сдерживался от победной ухмылки.

— Вы же что-то придумали, Джон, скажите и не мучайте меня. Я устала сегодня от тайн и загадок, — опустила голову женщина, мечтая лишь о том, чтобы этот день, наконец, закончился. Коварные часы показывали только начало шестого, а измотанный организм медсестры настаивал на сне и покое.

— Прошу простить меня. Я лишь хотел предоставить Вам выбор, чтобы моё решение не казалось чересчур рискованным и необдуманным. Вы вряд ли придёте в восторг от него, — заметил вампир осторожно. — Сегодня, пожалуй, единственная ночь в году, когда вампиры, оборотни и колдун могут провести в спокойствии и свободе, без вражды. От заката до рассвета ни одно существо не нарушит запрета в Самайн. Сумеречный мир поглотит любого дерзнувшего нарушить традицию и посмевшего покусится на жизнь другого. Этот праздник равно важен живым и мёртвым. В него принято заключать сделки и договора, что нельзя расторгнуть или обойти. Самая честная ночь, когда можно больше, чем обычно. Оборотни, к примеру, в Самайн выбирают себе вожака или представляют молодняк чужим стаям. Маги выставляют юных колдуний на «смотрины», для них это первый праздник. который они могут посетить как взрослые ведьмы. Ваша бойкая гостья и её спутник должны будут быть сегодня именно на таком сборище.

— К чему всё это? — недоумённо нахмурилась Мария.

— Мы представим Вас публике. Вернее, эти дети расскажут всё сами. Нам будет достаточно лишь появиться в нужный момент и провести официальную часть Самайна. Всего несколько часов и ни один маг не дерзнёт подойти к Вам ближе чем на шесть ярдов, — сощурился вампир, отчего взгляд его из почти одухотворённого во время рассказа о Самайне, стал насмешливым и весьма многообещающим. При том ничего хорошего эти глаза обещать не могли, по крайне мере тем, кто рискнёт нарушить планы Уотсона. Глядя на него сейчас, Мария осознала, как много, оказывается, может изменить во внешности и отношении мимика. Сейчас Джон более всего походил на симпатичного и жутко обаятельного, но вампира-убийцу или маньяка из какого-нибудь дорого европейского триллера. Под взглядом хищных зелёных глаз казалось так легко шагнуть с крыши или пустить пулю в висок. Наваждение исчезло, так же быстро, как и появилось, стоило мужчине моргнуть, будто приходя в себя. — Простите меня, Мария. Я увлёкся. Я пойму, если Вы откажетесь, это безумно рискованно войти в круг посвящённых и вести игру на равных с вампирами, которым перевалило за три сотни лет, оборотнями, которые чувствуют опасность так же хорошо, как и запах дичи, о магах и говорить не стоит… они всегда опасны. Но это шанс, шанс на то, что Вас оставят в покое.

— А если я откажусь? — спросила Мария, уже понимая, что рискнёт, просто по тому, что у неё не осталось иного пути. Выбор без выбора слишком часто встречался в её жизни, чтобы обманываться насчёт этого раза.

— Нам придётся прятаться. Долго, возможно много дольше, чем действует Печать. Менять города столь часто, как потребуется, — честно ответил Джон и отвернулся к окну, за которым темнело тяжёлое, сокрытое облаками небо.

— И о работе мне придётся забыть, — понятливо кивнула медсестра, криво улыбнувшись. Выбор без выбора. Опять. — Я согласна, Джон.

Глава 15. Девочка на миллион

Мария с каким-то детским удивлением наблюдала за тем, как Уотсон перекраивает память юных магов, хотя в общем-то никакими спецэффектами эта процедура не сопровождалась и более всего походила на сеанс гипноза. Усаженные, точно сломанные куклы, колдуны не шевелились, размерено дыша. О недавнем пленении напоминали лишь растрёпанные волосы и разбитая губа мальчишки. Женя осторожно и как-то благоговейно гладил самой подушечкой пальца клык в оправе, вызвав у медсестры множество вопросов, которые она так и не решилась задать. Следить за Джоном медсестре было значительнее проще и, что таить, приятнее. Вампир прикрыв глаза, проговаривал легенду, что заготовил заранее.

Версия событий от Уотсона лишь немного отличалась от настоящих событий, но эти незначительные «помарки» превратили Марию из жертвы обстоятельств, которой просто повезло не погибнуть от рук магов, в довольно сильную ведьму, которая на самом деле ожидала нападения и с готовностью отразила совершенно нелепую по своей природе атаку. Кота из воспоминаний колдуна вытравить окончательно не получилось, но Джон сумел размыть его образ настолько, что ненавидящий оборотней как явление подросток не запомнил ничего, кроме вертикальных зрачков и кулака, летящего в лицо. С девушкой вампир был значительно деликатнее, вызвав у Марии короткую болезненную улыбку — джентльмен даже после смерти останется джентльменом. Память девушки сохранила все подробности недолгого, но полного философских рассуждений диалога с хозяйкой квартиры. Немного изменились лишь декорации этой беседы, но как Уотсон уточнять не стал.

— Подойдите, Мари, я почти закончил. Нам нужно последнее воспоминание и оставить его должны именно Вы, my mistress, — тихо позвал Джон, которому, похоже, доставляло удовольствие само словосочетание «my mistress», а может тому виной был тот калейдоскоп эмоций, что вспыхивал в его хозяйке при этом обращении.

— А они разве будут делать по-моему? — удивилась Мария, но покорно приблизилась к сидящему на полу Уотсону.

— Пока я держу их, они могу даже станцевать польку по Вашему распоряжению, но нам ведь нужно не это, не правда ли? — коварно улыбнулся мужчина смещаясь и указывая хозяйке на место рядом с собой. Мария опустилась подле своего так называемого слуги и невольно задержала дыхание, когда его тёплая рука накрыла её ладонь. Из них двоих, сейчас больше всего на живого мертвеца походила именно медсестра с холодными конечностями и затаённой паникой во взгляде. — Не бойтесь, я помогу.

— Я постараюсь, — решительно выпрямилась женщина и, подчиняясь движению, протянула руку с Печатью, раскрыв ладонь на уровне лиц обоих магов. Колдуны, точно сомнамбулы, всё также не открывая глаза, подняли головы и замерли, в ожидании. Мария внутренне вздрогнула, но заставила себя разомкнуть пересохшие губы. — Если Союз желает меня видеть, сегодня я появлюсь на ежегодном праздновании Самайна. Надеюсь, они всё ещё помнят, что означает эта ночь и не станут нарушать запретов. До полуночи меня можно будет найти на Балу Сильнейших.

Ладонь закололо, но Мария не издала не звука, прикусив кончик языка, чтобы не нарушить контроля над лицом. Именно спокойной и решительное выражение должны запомнить эти дети и передать своим старшим послание от «свободной ведьмы».

— Вы молодец, — шепнул Уотсон у самого уха медсестры, запустив тем самым цепную реакцию мелких мурашек, разбежавшихся от места, где кожи коснулось показавшееся обжигающим дыхание. На короткое мгновение Мария зажмурилась, представив, как вампир оказывается всего на пару сантиметров ближе и целует её в шею. Усилием воли прогнав наваждение, женщина отстранилась первой и неловко поднялась на ноги.

— Вы с ума сошли? — подал голос Женя, переводя полный неверия взгляд с вампира на его хозяйку и обратно. — На Бал Сильнейших? Вампир, ты в своём уме?!

— Большой успех всегда требует некоторой неразборчивости в средствах, — хмыкнул Джон, вспомнив одно из утверждений Уайльда, вспомнив с каким непередаваемым выражением лица её произносил «этот ирландский остроумец».

— Это — не неразборчивость, это — безумие! — вспылил оборотень, вскочив на ноги. — Мария, как ты на это согласилась? Это же форменное самоубийство для человека.

— Риск минимален, — отмахнулся Джон от кота, точно марионетками управляя сразу двумя волшебниками. Парочка поднялась на ноги и слегка пошатываясь двинулась к прихожей, точно карикатурные зомби они сделали несколько шагов по комнате и, наконец, выпрямились, будто сбрасывая наваждение. Мария растеряно оглянулась на Уотсона, перестав понимать, что происходит и почему Женя так взволнован. — Никто не станет нападать в Канун Дня всех святых, самоубийц нынче мало.

— А эти? — ткнул пальцем в пару Евгений, чьи зрачки снова вытянулись в узкую полоску и если зрение не обманывало медсестру, начали фосфоресцировать.

— Я уже говорил, они слабые маги, их было бы не жаль пустить в расход. Те, кто придут на Бал определённо не станут рисковать своей лелеемой силой, чтобы так глупо подставиться. К тому же, Мария будет не одна, — повёл плечом Уотсон.

— О да, компания сильнейших вампиров и оборотней со всей страны сделает её вечер прекрасным, — зло бросил кот, внезапно для медсестры, решив встать на защиту её интересов.

— Не только. На этом празднике довольно много людей, — ответил мужчина, недовольно хмурясь и вдруг лицо его прояснилось. Губы вампира дрогнули в насмешливой улыбке. — Да ты завидуешь, кот!

Вместо ответа оборотень вдруг точно изображение на неисправном экране и на его месте оказался знакомый Марии рыжий упитанный кот, который с гордым и независимым видом выбравшись из ставших ненужными штанов удалился вслед за магами. Хлопнула входная дверь, которую после прихода Уотсона никто так и не удосужился закрыть. Медсестра устало привалилась к шкафу, только теперь понимая, что, похоже, снова влезла в какую-то сомнительную авантюру.

— Переодевайтесь, Мария. У нас, увы, не так много времени на то, чтобы подобрать Вам наряд на этот Самайн, — поторопил хозяйку Уотсон и неслышно вышел из комнаты, позволяя женщине привести себя в порядок. С кухни вскоре раздался приглушённый голос вампира, который упрашивал какого-то Ангела принять его со спутницей вне графика ввиду срочности дела.

Спустя час тридцать Мария сидела на неудобном вращающемся стуле, без спинки, спиной к зеркалу и слушала звонкий, похожий на стрекотание сороки голос молодой женщины, наверное, своей ровесницы и пыталась не чувствовать себя манекеном. Получалось плохо. «Ангел», к которому привёз медсестру Джон оказалась визажист, парикмахер, стилист и бог знает кто ещё. Женщина с внешностью типичной цыганки и соответствующим внешним видом не внушала Марии доверия, несмотря на то, что жила в центре Петербурга в квартире обставленной стильно и по меркам кочевого народа почти скромно. До последнего, медсестра ожидала, что открыв следующую дверь Лула, так представилась «человек-оркестр» опешившей Марии роковая красотка в цветастой шали, выпустит оттуда весь свой табор. Однако, скрепя сердце, женщине пришлось признать, что вкус и чувство меры и поразительного такта у знакомой Уотсона есть. Платье, что та извлекла из гардеробной, занимающей, похоже целую комнату несмотря на броский, красный цвет было довольно сдержанным и элегантным, а ещё смутно что-то Марии напоминающем.

— Не Джулия Робертс, конечно, — вздохнула Лула, критическим взглядом оглядывая дело рук своих. — Джон, хватит изображать мой плед, вы ничуть не похожи. Принимай свою Красотку.

— Красотку? — растеряно взмахнула ресницами Мария и торопливо развернулась, как только цыганка отошла от неё.

Из зеркала на медсестру смотрела совсем другая женщина. Достаточно высокая, с хорошей, что называется аппетитной фигурой, которую у себя медсестра предположить не могла, полагая, что у неё тяжеловесные бёдра и вообще далёкая от красоты внешность. Но поражало вовсе не это, а то, как эта незнакомка в отражении совмещала в себе черты той самой Вивиан и самой Марии. Непослушные тёмные волосы медика Лула как-то сумела собрать в элегантную причёску, достойную леди. Макияж, который казался едва заметным, закончил образ спутницы миллиардера. Мария потянулась было потрогать лицо, но так и не донесла руки в белой высокой перчатки, не в силах выговорить ни слова. Уотсон появившийся за спиной женщины осторожно провёл пальцами по обнажённому участку спины хозяйки, привлекая её внимание.

— Мне кажется, это будет смотреться достаточно уместно, — вкрадчивый голос вампира лишь добавил нереальности происходящему перевоплощению, окончательно выбивая воздух из лёгких медсестры. Копируя своего персонажа, Джон раскрыл перед «Красоткой» бархатный футляр с ожерельем.

— Можно я, не буду его трогать? — хихикнула медсестра, вспомнив эпизод из фильма.

— Как скажете, my mistress, — улыбнулся Уотсон и отложив коробку, надел ожерелье на шею Марии, скользнув пальцами по плечу женщины.

— Вы ещё поцелуйтесь мне тут! — вторгся в волшебную идиллию недовольный голос Лулу.

— Лула, ты — чудо! — Мария порывисто обняла свою персональную фею-крёстную, даже забыв о том, для чего над ней так усердно колдовали.

— Ладно хоть не волшебница, — криво улыбнулась цыганка, но, судя по сияющим тёмным глазам была рада. — Ну, как тебе, похожа на «девочку на миллион»?

— Она стоит много дороже, Ангел. Я не сомневался в тебе. Деньги, как обычно, на кухне, — почтительно склонил голову вампир, не выпуская Марию из осторожных объятий, точно призывая привыкнуть к его присутствию и обществу. Сегодняшний вечер и ночь будут богаты на прикосновения. Выпустив женщину из кольца рук, бессмертный протянул стилисту маленький чёрный мешочек. — Я помню наш уговор, Лула.

Черноволосая красавица тут же потянула тесёмки и заглянула внутрь странного презента и её глаза вдруг наполнились слезами, а смуглое лицо сковала болезненно злая гримаса. Замерев на долгие пять секунд Лула моргнула и гордо вскинула подбородок.

— Убей их, англичанин. Всех, кого найдёшь, — пристально глядя вампиру глаза прошептала женщина, бережно прижимая к груди мешочек. — Пусть твоя женщина не такая, как они, колдуны должны ответить за всё.

— Я знаю, Ангел. Я обещаю, — серьёзно кивнул Джон и мягко увлёк Марию за собой, уводя из квартиры цыганки.

Мария, подавленная и удивлённая переменами, беспрекословно надела пальто, что подал Уотсон, взамен её привычной куртки и молча покинула квартиру Лулы. Вампир не спешил объяснять поведение своей, судя по всему, подруги, разве что взгляд его стал жёстче, как и полагалось «акуле большого бизнеса», образ которого ему ужасно шёл.

— Что ты ей отдал? — спросила, наконец, Мария, когда они оказались в машине.

— Амулет, что кот конфисковал у магов сегодня, — бесцветно ответил вампир, уверено ведя BMW по одному ему известному маршруту.

— Она выглядела огорчённой, — осторожно произнесла будущая дебютантка Бала, ничуть не соответствуя образу уверенной в себе ведьмы, перед которой должны трепетать все чародеи Союза меньше чем через полчаса.

— Она не могла выглядеть по-другому. Это всё, что осталось от одной из её сестёр. — бросил Уотсон и с силой провёл по волосам пальцами, желая так же вычесать и воспоминания. — Колдуны делают из оборотней амулеты, своеобразные накопители силы.

— Птичья лапка… — потрясённо выдохнула Мария и сглотнула вязкий ком в горле.

— Именно. Так что нам обоим есть за что недолюбливать магов, — оскалился Джон и резко нажал на газ, точно желал вгрызться колдунам Союза в глотки уже сейчас, наплевав на запрет на вражду в ночь Самайна.

Глава 16. Бал чужой мечты

— Бал в этом году устраивают вампиры, так что приём может быть несколько прохладным, особенно для Вас, Мария, — тихо вещал Уотсон, помогая своей спутнице выбраться из салона автомобиля. — Но, если мои источники не соврали, распорядитель будет более, чем лояльна. Ничего не бойтесь и помните, my mistress, сегодня для Вас нет ни стыда, ни совести, ни моральных норм. Однако не забываете о том, что мы всё-таки в обществе и не стоит бросаться в глупых мужчин бокалами.

Окончание фразы вампир оговорил уже громким, насмешливым тоном, чтобы стоящая рядом парочка их услышала.

— Я буду хорошей девочкой, но не обещаю, что не перепутаю вилки, — рассмеялась медсестра, весьма натурально, чем вызвала благосклонную улыбку кавалера.

— Джонатан, Боже Правый! Так это правда? — к ним на встречу стремглав вылетела прехорошенькая девушка со светлой длинной косой. Она остановилась всего в шаге от вампира, позволяя рассмотреть яркие синие глаза взволнованной незнакомки, что выбежала на улицу несмотря на ненастный октябрь в светлом пышном платье того оттенка розового, что ещё не кажется пошлым, а только нежным, как первый бутон. На фоне столь кукольной особы, Мария ощутила себя грузной и жутко старой. Уотсон устроил ладонь на её талии и это прикосновение принесло женщине волну спокойствия и уверенности.

— Успокойся, Ольга, слухи о моей повторной безвременной кончине, как видишь слегка преувеличены, — легко рассмеялся вампир, галантно припадая к маленькой ладони в кружевной перчатки. — Позволь представить тебе мою спутницу, Марию. My mistress, эта взволнованная леди — Ольга, распорядительница сегодняшнего Бала Сильнейших. Прошу простить её за несдержанность, мы не виделись не меньше полувека.

— Рада познакомиться, — протянула руку медсестра, удивляясь тому, как спокойно звучит собственный голос, при том, что женщине казалось, что под цепким взглядом синих глаз у неё вот-вот подкосятся колени. Ольга пожала протянутую ладонь, оценив и по-мужски сильные пальцы, и некоторую бесцеремонность, свойственную всем живым последнего столетия.

— Взаимно, — улыбнулась хозяйка Бала, как можно доброжелательней колдунье, что сумела связать самого «Охотника на охотников». Бросив подозрительный взгляд на как никогда безмятежного Джона вампирша взволновалась. — Прошу прощения ещё раз за принесённое беспокойство, я, действительно, потрясена тому, что у этого строптивца появилась столь достойная хозяйка.

— О, не стоит столь завуалировано называть меня рабовладелицей, — оскалилась в ответ Мария, ощущая слабый жар, расходящийся от левой руки. — Поверьте, это решение не далось легко нам обоим, Ольга. Возможно, после я или Джон расскажем Вам историю нашего знакомства во всех, даже мельчайших подробностях.

— Она права, Ольга, сейчас не время для этой беседы, — успокаивающе погладил спину своей хозяйки Уотсон. Взглянув на подругу с предостережением он мягко улыбнулся. — Сегодня праздник, нужно веселиться. А о делах можно поговорить и позже. Я слышал, ты нашла свое счастье. Что ж, мне остаётся только порадоваться за столь прекрасное стечение обстоятельств. Ты, помниться, обещала нас познакомить. Мне и Марии будет интересно услышать твоего избранника, если одна сварливая сорока не наврала мне, то его голос стоит того, чтобы полюбить этот капризный город.

— О, в этом ты можешь не сомневаться, — рассмеялась искренне Ольга и глаза её заиграли точно драгоценные камни от одной только мысли о возлюбленном. — Идёмте же, я должна представить вам немедленно, а держу на пороге. Какая же я после этого хозяйка бала?

— Самая очаровательная за последние два столетия, могу тебя заверить, — ответил Джон, увлекая свою спутницу следом за едва ли не летящей вампиршей, чья плавная лёгкость передвижения поражала даже бессмертных.

В огромном зале было действительно немало гостей, впрочем, при этом он не казался ни тесным, ни душным. Света нескольких старинных люстр хватало как будто бы даже с излишком. Всё в зале точно светилось, как в доброй волшебной сказке. Ольга как нельзя лучше вписывалась в свой Бал, который впору было переименовывать в Праздник цветов, столь много вокруг было всевозможных растений. Присмотревшись, Мария поняла, что все цветы были сезонными, осенними, но оттого не менее красивыми и разнообразными. К Ольге подошёл высокий молодой человек в смешных очках в золочёной оправе и костюме начала девятнадцатого века.

— Позвольте представить, Джон, Мария, это моя судьба, — Антон, чьим голосом, определённо, поют ангелы! — лицо вампирши осветила улыбка, на которую медсестре отчего-то было больно смотреть. — Антон, это мои друзья и наши гости. Смею надеяться, что последние и более опоздавших не будет.

— Приятно познакомиться! Друзья Ольги и мои друзья, — обезоруживающе улыбнулся спутник хозяйки Бала Сильнейших.

— Прошу прощения, Ольга, Вы же понимаете, как сложно собраться женщине на столь важное событие, тем более впервые, — рассмеялась негромко «Красотка», желая установить с распорядительницей праздника по возможности тёплые отношения. Чтобы не задумал Уотсон, ей стоит обзавестись полезными знакомствами, чтобы в случае даже самого неудачного сценария за неё было кому заступиться.

— Впервые? — поразился Антон, взглянув на гостей с искренним удивлением. — А я думал, что только я сегодня дебютант.

— О нет, Антон, Вы в этом не одиноки, — улыбнулся Уотсон, кажется искренне наслаждаясь происходящим.

Ольга, кажется, поверив в то, что друга, похоже, никто не удерживает против его воли, расслабилась и предложила выпить за знакомство. Шампанское взорвалось тысячей маленьких пузырьков, создавая какую-то совершенно особенную атмосферу внутри их небольшого круга. Марию приняли много спокойнее и благодушнее, чем опасался Джон, отчасти этому способствовало не только обаяние самой женщины, но и протекция Уотсона. К ним подходили знакомиться несколько оборотней и вампиров, с интересом рассматривая столь редкий тандем, в котором у раба явно были проблемы с субординацией, а у колдуньи с предприимчивостью. У каждого складывалось впечатление, что эту пару связывает совсем на Печать Власти, а связь совершенно иного рода. Делегация магов держалась поодаль, но всё же кидала на Марию жадные, изучающие взгляды, точно желали препарировать ведьму.

Ольга, на правах хозяйки вечера, постаралась окружить странную пассию друга заботой, не позволяя слишком любопытным гостям смущать колдунью, ни то опасаясь начала боевых действий, ни то, и правда, проникшись к женщине симпатией. Людей на этом празднике существ было, действительно, достаточно много, и они столь органично вписались в это разношёрстное общество, что Марии было довольно несложно чувствовать себя органично. Спустя час медсестра знала каждого из присутствующих в лицо, а некоторых, особо важных и опасных гостей и по именам. Уотсон за это время успел несколько раз куда-то испариться и вернуться.

— Знаете, я вспомнил одну старую легенду, — наконец, озвучил мысли всех присутствующих на Балу седой как лунь лис-оборотень с колючим взглядом серых и прозрачных как воды горной речки глаз, — о вампире, что полюбил колдовскую деву и прошёл за ней полмира и умер, защищая её в бою. Красивая история, но печальная.

— Почти как у Шекспира, — согласилась его спутница — вёрткая рыжая девушка в алой накидке, отчего сходство с Красной Шапочкой было максимальным. Разве что у героини детской сказки, платье было несколько длиннее, а декольте и вовсе отсутствовало.

— Я слышал эту сказку, — ничуть не смутился Уотсон, сверкнув обезоруживающей улыбкой любимчика судьбы. Взгляд вампира будто бы походя коснулся прислушивающихся к громкой беседе колдунов. — В одной из версий, дитя изгнанницы отомстило за гибель бессмертного соплеменникам матери.

— Считаешь, что это достойное утешение? — вполголоса спросила Ольга, с тревогой взглянув на друга.

— Я полагаю, это поучительная история, показывающая, что не следует посягать на чужое, — заметил Джон, многозначительно кивнув на магов, что кажется, даже дышать старались в унисон. Обернувшись к притихшей спутнице, мужчина чуть склонился, подав ей руку. — Подарите мне первый танец, Мари?

— Я не умею… — растеряно прошептала медсестра, но было поздно, её пальцы уже оказались вложены в ладонь вампира.

Зал окутала мягкая, волнующая мелодия, которой Мария не знала, что в общем-то было и не удивительно. В круг её интересов классическая музыка не входила никогда, как, впрочем, и танцы. Женщина неловко вздрогнула, когда Уотсон привлёк её к себе, вынуждая вскинуть голову, его рука устроилась на её спине, позволяя вампиру касаться обнажённой кожи кончиками пальцев.

— Ничего не бойтесь, Мари, — шепнул Джон, чьи глаза вновь заволокла болотная колдовская зелень, бороться с которой у медсестры не было ни сил, ни желания. Женщина почувствовала, как собственное тело покоряется чужой воле, как тогда, во время их кровавого знакомства. С отстранённым любопытством, почти без страха, она проследила за тем, как её ладонь в белой перчатке легла на плечо вампира. — Доверьтесь мне, my mistress, это всего лишь танец. Он будет много приятнее нам обоим, если Вы не станете бояться.

— Мне стоит опасаться? — спросила Мария почти беззвучно, так чтобы её мог услышать только вампир. Они сделали первый шаг в так музыке, но ей показалось, что ноги ни разу не коснулись пола. Само ощущение невероятной лёгкости и свободы в теле не позволяло чувствовать страх.

— Не меня, точно, — улыбнулся мужчина, чуть качнув головой. Склонившись ближе, Уотсон почти коснулся её уха дыханием. — А вот колдунов, что сейчас едва ли не съедают Вас взглядами, полагаю. Я чувствую, как они жаждут узнать кто Вы, Мария, и почему так своенравны и не желаете общаться, окружив себя «сбродом» из людей, вампиров и оборотней. Если они пригласят Вас в свой круг не отказывайтесь, но не пейте и не ешьте ничего.

— Вы оставите меня одну? — встревожилась медсестра, впрочем, не сбившись с вальсового шага. Розовым бутоном скрутилась юбка во время поворота, обнимая ноги. Танец развёл партнёров, позволив Марии осмотреться и самой оценить, что несмотря на обилие танцующих пар, взгляды большинства присутствующих существ были прикованы к ним. Четвёрка магов, что до этого лишь издалека следила за «главным угощение Самайна», подобрались ближе, в первый ряд. Вокруг них образовался своеобразный вакуум, который отчего-то не спешили нарушать даже обычные люди.

— Они не позволят мне приблизиться, — с сожалением произнёс Джон, вновь принимая хозяйку в свои объятья. — Мне потребуется немного времени, но, клянусь, что буду рядом и украду Вас спустя десять минут этой пытки. Вы сможете это вынести, Мария? Ради того, чтобы оставшееся время нашего союза не было омрачено очередным «визитом вежливости»?

— У меня нет выбора, как я понимаю, — вздохнула женщина, но отнюдь не печально, как хотела, а преступно громко и волнующе.

Странный танец, что кружил пары, развернул Марию спиной к вампиру и сократил и без того ничтожное расстояние между ними. Невесомое прикосновение губ к шее запустило волну, сродни электрической, по телу мнимой чародейки. Музыка стихла, забирая вместе с собой и вампирские чары оставляя лёгкую истому в теле. Джон исчез не прощаясь, просто растворившись среди гостей.

Глава 17. Слишком опасные точки

— Вы рискуете, Мария, приведя на такое мероприятие своего раба, да ещё и столь открыто демонстрируя связь, — громко и нарочито участливо произнёс мужчина, отделяясь от четвёрки, чтобы бесцеремонно подхватить несколько дезориентированную медсестру под локоть.

— Простите мне мою невежливость, мы не были представлены друг другу, но мне казалась я ясно дала понять, что не держу рабов — не без труда вывернулась из хватки Мария и, чтобы «сгладить неловкость», поправила перчатку.

— Ещё одно досадное упущение нынешней хозяйки, — поморщился маг, взглянув на дерзкую выскочку с сожалением и негодованием. У женщины против воли родилась ассоциацией с заводчиком собак, который осматривая щенков, вдруг заметил, что породистый кутёнок оказался с браком и вместо ласковой болонки готовиться вырасти в волкодава.

— Вы слишком суровы к ней, мой таинственный похититель, — рассмеялась зло женщина, нарочито показав зубы. Делегация магов не вызывала у неё благоговейного трепета, только отвращение и немного опасения. В голове всё ещё звучала злая, обречённая просьба Лулы, а её полные непролитых слёз глаза вызывали желание только отвесить хорошую затрещину самодовольным колдунам. — Мне показалось, вы сами не желаете вступать в беседы, если не сказать чураетесь общества.

— Зато Вы как нельзя любезны, — оскалился её собеседник, остальные члены Союза хранили молчание, которое могло сказать много больше, чем слова. Колдун досадливо поморщился и окинул взглядом гостей Бала, — со всеми. Видимо, в силу юного возраста и замкнутого образа жизни, Вам неизвестно многое о здесь присутствующих.

— Признаться честно, я ничего не знаю только о вас и начинаю откровенно говоря чувствовать себя обделённой вашим вниманием. Вы столь пренебрегаете женским обществом, что забыли элементарную вежливость? — Мария поразилась собственной смелости, с которой встретила острый как бритва взгляд мага. Он производил исключительно отталкивающее впечатление, даже надменные лица вампиров были более благожелательны, чем постная мина похитителя. — Впрочем, в этом нет ничего удивительного, современные мужчины редко считают женщину достойным собеседником.

— Потому ты переключилась на протухших покойников? — прошипел мужчина, схватив её выше локтя и нависнув насколько позволял его внушительный рост.

— Я предпочитаю мужчин с манерами, — вздёрнула подбородок медсестра, — а Вам, любезный, рекомендую убрать свои руки, если Ваш руководитель не желает скандала.

Мария безошибочно нашла взглядом главу Союза и вопросительно приподняла брови. Неприметный мужчина из «молчаливой свиты» усмехнулся и демонстративно дважды ударил в ладони, имитируя аплодисменты. Медсестра постаралась подобрать броский эпитет, чтобы описать главного колдуна, но всё что она могла сказать о нём — «никакой». Бесцветные глаза с навеки застывшим выражением скуки если не безразличия, некогда чёрные, а теперь изрядно поседевшие волосы, собранные в короткую косу. Нарочито скромный костюм в духе средневекового монаха-отшельника почти терялся на фоне пылающего красным «Кардинала Ришелье».

— Дмитрий, отпусти нашу гостью. И правда, не стоит быть столь невежественным, — пожурил подручного маг. Протянув медсестре руку, мужчина пожал ладонь, стянутую перчаткой. — Прошу простить нас за эту дрянную шутку. Моё имя Аристарх, как Вы правильно, заметили я, действительно, своего рода руководитель Союза.

— Почтена, — кивнула медсестра и поспешила отнять конечность обратно, не позволяя почувствовать, как мелко дрожат пальцы. — И всё же, чем обязана вниманию столь высокого собрания? Мне казалось наши интересы не пересекались.

— Увы, прекрасная Мария, пересекались и Вы лукавите, утверждая, что не знаете об этом. Как нехорошо обманывать старших товарищей, — добродушно пожурил «заблудшую душу» Аристарх. Мария почти поверила, но в этом коротком «почти» заключалась бездна, что обещал взгляд нестарого ещё чародея. — Вы украли у нас один очень ценный ресурс из-за которого наш общий род терпит убыток.

— Правда? Напомните какой-же, я, кажется, запамятовала, — как можно невиннее взмахнула ресницами бесстрашная похитительница чужой собственности. — Я ни разу в жизни не брала чужих вещей, свои, бывало, отдавала нуждающимся. Скажите, в чём нуждаетесь и, быть может, мне найдётся, чем поделиться.

— Ты забываешься, девочка, — недобро сощурился глава Союза и от его взгляда Печать предательски нагрелась, распространяя жар напрямую к сердцу. — Думаешь, украла у нас вампира и сможешь затмить весь Союз? Ты женщина, твой удел рожать детей и быть покорной сильнейшему.

— Правда? — бесстрашно рассмеялась медсестра, привлекая внимание окружающих. — Вы столь косны в своих суждениях, что отрицаете даже сам факт наличия у женщины свободы выбора?! Право слово, Аристарх, это дурно пахнет сексизмом. Не кажется же Вам, друзья мои, что удел каждой женщины рожать детей, варить борщи и как было предписано «убояться мужа своего»? А мне казалось времена столь диких нравов давно прошли.

Поднявшийся ропот женских голосов перекрыл приглушённое шипение Дмитрия, который порывался «указать её место самонадеянной выскочке». Люди стали подбираться ближе к странной пятёрке, словно по мановению чьей-то волшебной палочки окружая спорщиков, становясь позади Марии живым щитом. Медсестра ощутила прилив уверенности и усмехнулась в лицо магу. Часы пробили одиннадцать вечера, и, чем ближе была колдовская полночь, тем сильнее себя ощущала женщина. Будто бы эта ночь делала её могущественной. Внезапно она ощутила неприятное покалывание в голове, точно ей стало морозить лицо. Мария нахмурилась и сконцентрировалась, не позволяя ощущению переключить своё внимание.

— Что касается того, что я якобы что-то у вас украла, я готова выслушать обоснованные обвинения до сегодняшней полуночи, после этого прошу меня не беспокоить никогда по этому вопросу, — отчеканила Мария. Ломота в голове усилилась и сконцентрировалась в области переносья. Боль точно продолжение тяжёлого, немигающего взгляда Аристарха, давила и желала подчинить.

— Мари, Вас нельзя не на минуту оставить без внимания, норовят увести! — лучезарно и фальшиво улыбнулся Джон, заполняя собой напряжённое молчание. Вампир поддержал свою хозяйку, позволяя той незаметно опереться на своё плечо. Вложив в ладонь медсестры бокал с шампанским, Уотсон склонился к её уху, будто целуя, — Выпейте, это поможет.

— Ваше здоровье, — улыбнулась Мария и, отсалютовав колдунам, поднесла бокал к губам. Глоток «шипучки» мазнул пузырьками по нёбу и боль утихла. Толпа зевак разошлась, возле их компании остались только четверо существ. Взволнованная Ольга и поразительно собранный Антон, кажется в любой момент готовые вступить в бой. Пара оборотней держалась чуть поодаль, но настроены, кажется, были не менее решительно. Давешний лис напряжённо следил за Дмитрием, похоже, готовый сорваться в любой момент, несмотря на иллюзию непринуждённой беседы, что он вёл с крупным мужчиной. Его собеседник был молчаливее и выглядел значительно опаснее, хотя, если верить словам Ольги, вопреки грозному облику был весьма добрым и отзывчивым другом.

— Если Вы не желаете предъявлять обвинений, то позвольте откланяться, джентльмены, — чопорно произнёс Уотсон и чуть склонил голову.

— Обвинения есть! — вдруг вспылил Дмитрий и под перекрёстом взглядов обеих сторон конфликта вышел вперёд. Обличительно наставив на медсестру палец, колдун оскалился. — Эта женщина украла у нас охотничий трофей и нарушила соглашение. У неё нет лицензии.

— Лицензии на что? — уточнил вкрадчиво лис-оборотень, предчувствуя крупную ошибку Союза и желая извлечь из этого максимум.

— Дмитрий! — предостерегающе вскинул ладони глава магов, не сводя напряжённого взгляда со спины подручного.

— Она поставила Печать Власти на вампира, что предназначался моей семье! — взревел мужчина, не обращая внимания на союзников. — Из-за этой рафинированной выскочки мой род лишился возможности рождения сильнейшего и замалчивать её вину я не намерен. Вы обязаны вернуть мне этого вампира сейчас же, иначе…

— Иначе? — Мария поразилась тому как холодно прозвучал её вопрос. Похоже в вине, что принёс Джон всё-таки был не только алкоголь, иначе откуда бы в ней столько смелой решительности и куда делся её хвалённый инстинкт самосохранения. — Я заключила с Джоном договор и не участвовала ни в какой охоте. Насколько мне известно, это незаконно, не так ли, Аристарх? Охота на людей запрещена. Что до Вашего, Дмитрий, рода, то должно быть, он слаб, что стоит рассмотреть легитимность самого нахождения Вас в Союзе и на этом Балу.

— Ты бросаешь мне вызов, девчонка? — вспыльчивый маг сравнялся по цвету с одеянием.

— Не в эту ночь, Дмитрий, — покачала головой женщина, ощущая нестерпимый зуд где-то под кожей.

 Магия рвалась наружу, желая выплеснуться на агрессора сокрушительной огненной волной. Не без удивления, медсестра поняла, что огонь вспыхивает не столько, когда опасность угрожает ей самой, сколько самой связи. Стоило кому-то пожелать разрушить поводок, что соединяет Марию и Уотсона, как хвалённая сила желает тут же поглотить обидчика. Джон забрал на себя часть этого жара, ласково погладив женщину по руке.

— Пожалуй, нам стоит Вас покинуть, — с затаённой угрозой произнёс вампир, отступая вместе со своей спутницей. — Прошу прощения за столь некрасивую сцену, Ольга. Мне стоило быть внимательнее и не допустить подобного толкования наших с Марией отношений.

Пара не успела даже обернуться, чтобы покинуть опасную компанию, когда раздосадованный маг позабыв об осторожности и возможном наказании бросил в спину медсестры один из своих перстней. Аристарх успел лишь ухватить безумца за руку, сбивая точность. Летящий снаряд перехватил вампир, впервые за всё время общения с Марией проявив нечеловеческую скорость реакции. Женщина не успела даже понять, как Джон, только что держащий её под руку вдруг оказался у неё за спинной. Кто-то сдавленно охнул, Ольга болезненно вскрикнула. В воздухе, примешиваясь к цветочному аромату, поплыл запах палёного мяса. Мария резко обернулась, осознавая насколько медленно и неловко двигается по сравнению с Джоном и дело было совсем не в платье. Именно сейчас она остро осознала разницу между человеком и вампиром. Ольга и её спутник уже подоспели к болезненно поморщившемуся Уотсону.

— Покажите! — потребовала Мария, оказавшись около своего защитника.

— Ерунда, не стоящая Вашего внимания, my mistress, — хрипло ответил Джон, закрывая правую руку ладонью. Из-под пальцев сочилась тёмная кровь, больше похожая на вязкое варенье.

Мария вытащила из преступно маленького клатча платок и не обращая внимания на протест пострадавшего разжала его пальцы. На пол с глухим стуком упал перстень несостоявшегося убийцы. Дмитрий было дёрнулся подобрать пропажу, но старый лис оказался проворнее и осторожно подцепил смертоносной украшение на оставшуюся от угощения деревянную шпажку. Вот только медсестра не видела всей этой картины, её вниманием владела обугленная, изуродованная ладонь Уотсона.

— Нападение, — негромко произнёс вампир, заставляя Марию усомниться в своей вменяемости. Ей казалось, что все просто сошли с ума. Никто не спешил оказывать Уотсону помощь, а ведь должны же были они предпринять хоть что-то? Нельзя же просто так стоять и ждать, пока один из них вот-вот лишится руки. Джона же, похоже совершенно не беспокоило повреждение, он неотрывно смотрел в глаза побелевшему Дмитрию. — В ночь Самайна колдун напал на вампира. Запрет нарушен.

— Свидетельствую, — голос Ольги прозвучал не громче шороха страниц, но, в обвалившейся на зал тишине, он казался едва ли не оглушающим.

— Свидетельствую, — точно эхо повторили оба оборотня и Антон. Молодой вампир осторожно приобнял любимую, точно боялся, что его хрупкая спутница упадёт.

— Что здесь… — Мария потрясённо оглянулась на этих сумасшедших нелюдей, — происходит?

Глава 18. Усталость

Мария до сегодняшнего вечера была уверена, что видела почти варианты смерти от внезапной остановки сердца до отёка мозга, ни разу не столкнувшись разве что с последствиями кессонной болезни. То, что происходило сейчас, не было похоже ни на одну из виденных ей, более всего напоминая киношные спецэффекты и компьютерную графику. Дмитрий замер, точно одеревенел, не завершив движения, рука, занесённая для захвата, так и не достигла цели. Кажется, маг только начал осознавать, что натворил, его безумный, полный ужаса и ненависти взгляд метался между лицами «свидетелей» и, наконец, остановился на Марии. Краски стремительно покидали не только его лицо, но и наряд. Медсестра сдавленно вскрикнула и зажала себе рот ладонью, не в силах поверить в реальность происходящего. Вместе с цветом колдуна покидала и сама жизнь, мужчина за несколько мгновений терял молодость, превращаясь в дряхлого старика. Глаза затянули бельма, расползшиеся точно морозный узор, кожа ссохлась и покрылась морщинами и пигментами пятнами. Богатое одеяние кардинала стремительно ветшало, точно, действительно, было сшито в семнадцатом веке. Перстни осыпались с костлявых пальцев колдуна точно переспелые яблоки с веток. Мир теней пил свою жертву, навсегда стирая его из мира живых. Аристарх и двое оставшихся магов стремительно удалились прочь, даже не пытаясь вмешаться.

Прежде, чем женщина успела увидеть окончание страшной магической казни, Уотсон развернул её к себе, позволяя спрятаться от этого кошмара. Тихий шелест и порыв ветра, ударивший в спину сотнями мелких песчинок заставил Марию вздрогнуть, сильнее вжимаясь вампира. Что-то звонко ударилось о светлый паркет и раскатилось в стороны, точно горсть монет, одна из которых подкатилась к самым ногам медсестры. Женщина негромко всхлипнула, несмотря на то, что глаза её были абсолютно сухие, и отсутствие слёз казалось ей отнюдь не благом. Мария отчаянно желала расплакаться, как в детстве, дать выход животному страху, что мешал вдохнуть.

— Тише, Мари, всё уже закончилось, — прошептал Джон, кажется целуя женщину в висок, но она только теснее прижалась к вампиру.

Объятья Уотсона успокаивали, отрешали от творящегося вокруг хаоса. Мария не могла потерять этого призрачного ощущение защиты и не выпустила мужчину, даже когда он куда-то отвёл её и усадил на один из диванчиков. Тихий ласковый голос Джона успокаивал, хотя она не понимала ни слова из обращённых к ней фраз. Постепенно она успокоилась, и панический ужас отпустил свою жертву. Мир снова наполнили звуки праздника, вызвав у женщины желание оглядится и проверить, а не привиделся ли ей весь кошмар. Праздник продолжался, точно ни в чём не бывало веселились, по-прежнему, играли музыканты и тихая мелодия звала пары, присоединиться к танцу. Джон баюкал свою хозяйку точно ребёнка, гладя перепуганную женщину по спине.

— А где бокал? — выдавила Мария сипло, растеряно оглядев свои руки.

— Разбился, но это к счастью, my mistress, — одними глазами улыбнулся Уотсон, не спеша выпускать медсестру из объятий.

— А Ваша рука? — вспомнила женщина и быстро отстранилась, схватив Джона за запястье, не позволяя спрятать обугленную конечность.

— Как видите, заживает, — продемонстрировал хозяйке абсолютно здоровую ладонь и нарочито подвигал пальцами. О смертоносном проклятье, что уничтожило бы любого живого меньше, чем за минуту, напоминал только красный след, похожий на ожог, где кожи немёртвого коснулся перстень мага. Мария облегчённо выдохнула и смутившись, выпустила руку вампира. — Вы молодец, Мария. Я обязан Вам за всё, что пришлось пережить Вам сегодня.

— Что это было? — всё ещё нетвёрдым голосом спросила женщина. — Только скажите правду на этот раз, без Ваших тайн и недомолвок, Джон. Или я не заслужила доверия?

— Конечно, Мария, Вы заслуживаете правды, — склонил голову Уотсон, признавая правоту своей хозяйки. — Всегда заслуживали. Простите мне это малодушие, если можете. Опыт выучил меня не доверять людям.

— Что мне остаётся? — невесело улыбнулась медсестра, оглядывая зал.

— Не прощать меня и потребовать загладить вину, к примеру? — отозвался бессмертный, глядя на свою хозяйку с искренним недоумением.

— Я не умею так. Просто обещайте, что не станете больше замалчивать по-настоящему важные вещи — покачала головой Мария.

— Клянусь, — выдохнул вампир и прикоснулся губами к кончикам пальцев женщины. — Что касается произошедшего, то это было своего рода проведение, и одна из самых неприятных казней, что я видел за последние двести лет. Дмитрий перешагнул дозволенную черту, и Тени наказали его соразмерно вине. Он желал отнять Вашу жизнь и низвергнуть меня в небытие, Самайн забрал его жизнь в качестве уплаты. Он потерял бдительность, ненависть ослепила его.

— Почему мне кажется, что Ваши отлучки и «безумие» колдуна как-то связаны? — негромко спросила несостоявшаяся жертва, продолжая всматриваться в гостей праздника.

Кто-то весело смеялся у стола с напитками. Ольга и Антон вновь кружили в центре зала в вальсе и молодой вампир смотрелся удивительно органично на фоне ярких осенних цветов. Догадаться о том, что хозяйку Бала что-то тревожит можно было только по настороженному взгляду синих глаз и излишне прямой спине, но с такого расстояния Мария не могла разглядеть лицо бессмертной красавицы. Вожак лисиц-оборотней, одной из самых сильных стай, угощал свою рыжую спутницу канапе и, кажется, вовсе не считал произошедшее чем-то серьёзным. Его, похожий на медведя соратник, выглядел лишь немногим более сосредоточенным, чем обычно, стоя в тени колонны и качая в огромной ладони бокал с коньяком. На «своего» вампира Мария не смотрела, опасаясь увидеть тоже отстранённое выражение полного безмятежного спокойствия. Джон Уотсон не мог оказаться бездушной машиной для убийства, для которого жизнь, путь даже и врага, не стоит ничего.

— Возможно потому, что Вам не дают покоя лавры Агаты Кристи, — негромко отозвался мужчина, возвращая свою хозяйку из её мрачных размышлений. — Но, раз я поклялся быть честным… Вы правы, связь есть.

— Вы околдовали его разум? — резко обернулась к вампиру Мария, поджав губы.

— Нет, это было бы мне не под силу, my mistress, как бы мне этого не хотелось, — ответил Уотсон честно и криво усмехнулся, прочитав в глазах хозяйки страх и недоверие. — Считаете меня чудовищем, Мария?

— Нет, не считаю. Лишь пытаюсь понять, — покачала головой медсестра, веря словам Джона.

— А зря, я, действительно могу считаться причиной его неосторожности. Благодаря мне он потерял бдительность и позабыл о запрете на вражду в Самайн, но мысли никто ему не внушал, он лишь высказал свои суждения. Я лишь позволил им проявиться, — голос вампира звучал отчуждённо и жёстко, точно удары наотмашь падали слова. — Вам интересно, испытываю ли я расканье от его смерти? Я жалею лишь о том, что порошка мандрагоры было лишь на одну дозу. Пожалуй, мне было бы интересно заслушать как вся верхушка Союза рассказывает о своих «боевых подвигах».

— Боевых подвигах? — переспросила Мария, не зная, как реагировать на смену настроения мужчины.

— А Вы полагали, что Дмитрий или Аристарх невинны аки агнец? — сощурился Джон зло и вдруг осадил себя, с силой проведя ладонью по лицу, точно сбрасывая наваждение. — Простите, Мари, я не хотел Вас пугать. Я обещал быть откровенным, потому скажу, да я, как и любой из собравшихся здесь, ненавижу магов. Дмитрий, чью смерть, Вы, к моему сожалению видели, был одним из Охотников. Под действием корня, что мне удалось ему подсыпать, он во всех подробностях, поверьте мне, отнюдь не аппетитных, рассказал о том, как во время последней вылазки в магические силки поймал сороку и как ему повезло получить из «этой ощипанной курицы хоть что-то ценное». Сестре Лулы было четырнадцать, когда она стала амулетом. Вы всё ещё считаете неоправданностью смерть Дмитрия.

Мария слепо воззрилась на Уотсона, но лицо вампира расплывалось, перекрываемое совсем другой картинкой. Женщина представила совсем ещё юную копию Лулы с копной таких же непослушных кудрей как у самой цыганки и смешливым капризным ртом. Девочка. Которая точно не могла успеть насолить взрослому колдуну ничем серьёзным.

— Нет, я не считаю, — выдохнула женщина тихо, сжимая в кулаке подол платья. Она сморгнула наваждение и, наконец, заглянула в глаза Джона, видя в них собственное отражение — усталая и растерянная «Красотка». Часы пробили полночь. — Увезите меня домой, Джон, пожалуйста. Я очень устала.

— Простите за это ещё раз. Мне следовало… — вампир не договорил, остановленный жестом своей хозяйки.

— На сегодня хватит извинений и потрясений, — она нашла в себе силы улыбнуться, пусть и косо. После всего случившегося ей хотелось одного — вернуться домой и смыть себя весь кошмар сегодняшнего дня. — Давайте просто уйдём. Только попрощаемся с хозяевами.

— Я думал, Вы не захотите больше никогда видеть никого из… нас, — почти неслышно проговорил Уотсон, первым поднявшись на ноги и скорее машинально подав руку Марии.

— Вы слишком дурно думаете о людях, — отозвалась медсестра устало.

Тепло попрощавшись с Ольгой и Антоном, пара, ставшая поводом для сплетен и пересудов на ближайшие месяцы, покинула Бал Сильнейших. В машине, вопреки привычке, женщина устроилась на заднем сиденье, с ненавистью сбросила туфли и, поджав гудящие ноги под себя, быстро уснула, привалившись к тёплой коже. Джон, периодически поглядывая в зеркало заднего вида вёл машину мягко и нарочито неторопливо, давая себе шанс подумать, а женщине хоть немного отдохнуть. Укрытая пальто и палантином Мария менее всего походила на ту грозную и гордую женщину, почти карающую королеву, что была ещё час назад на Балу. Уотсон и подумать не мог, приглашая (а на деле вынуждая согласиться) хозяйку на Самайн, что смертная сможет очаровать и одурачить не только магов и без того, желающих увидеть в ней «свою кровь», но и вампиров, и оборотней. Вежливая и располагающая со всеми гостями, кроме тех, с кем обязана была по праву родства, Мария удивила сильнейших, что собрались сегодня у Ольги. Даже трёхсотлетняя хозяйка этого Самайна оказалась очарована его госпожой. Что ж, ему стоило догадаться о том, на чьей стороне будет медсестра, после инцидента с малолетними магами. Она человечна и милосердна, профессия лишь укрепила в ней протест против бессмысленного насилия. Уотсон же слишком отвык видеть в людях, особенно в женщинах, что-то кроме питания и плотского удовольствия. В Марии приходилось видеть человека, со своими мыслями и уже сформированными взглядами на жизнь.

Никогда не спящий Петербург бросал блики фонарей на лицо спящей, причудливо преломляясь о камни ожерелья. Не рубины, конечно, но гранаты прекрасной огранки и чистоты. Впрочем, Джон приходил к выводу, что и без драгоценностей его хозяйка прекрасно справилась с ролью могущественной ведьмы-отшельницы, он даже ничуть не удивился, если тот же Аристарх предпримет вторую попытку переговорить с «блудной дочерью». Вампир даже уверен в том, что маг попытается сблизиться с Марией сам, а не через своих прихвостней. Дмитрий показал, что каждый инструмент Союза ненадёжен, а колдун слишком желает сорвать джек-пот в этой лотерее.

— Мы уже приехали, да? — немного растерянно огляделась Мария, выныривая из полудрёмы, в которую незаметно для себя провалилась.

— Да, — Уотсон остановил автомобиль у дома медсестры и задумчиво взглянул в зеркало, на сонно моргающую женщину, вид которой против воли вызывал улыбку.

Мария встрепенулась и постаралась нашарить ногой туфлю, но не преуспела. В полумраке салона найти верткую обувь можно было только по блеску небольшой пряжки. Прервав поиски, дверцу пассажирского места открыл Джон и требовательно протянул руку.

— Дайте мне ключи, Мария. Вы сегодня устали, я не прощу себе если заставлю вас снова влезать в пыточное устройство, по ошибке считающееся женской обувью, — улыбнулся вампир подкупающе мягко, на фоне ночного неба с отблеском пробившейся сквозь облака луны, Джон смотрелся ни то лирическим героем, ни то видением из какой-то немного мрачной сказки.

— Спасибо, — поблагодарила женщина негромко, Уотсону взять себя на руки.

У двери произошла короткая заминка с открыванием замка, но попросив Марию «держаться крепче», вампир с лёгкостью удерживая её вес одной рукой, справился с механизмом и внёс хозяйку в её владения. Даже несмотря на утренние неприятности, медсестра чувствовала себя намного более защищённой в своей квартире, чем на том же Балу. Попытавшись расстегнуть платье и потерпев поражение в войне с молнией, Мария позволила себе попросить о помощи, но только после трёх неудачных попыток.

— Такие платья не созданы для того, чтобы их снимать в одиночестве, — шепнул мужчина с лёгкостью справляясь с коварной застёжкой. Его дыхание пощекотало чувствительное место у кромки волос, сорвав с губ Марии тихий протяжный вздох, который, впрочем, легко списался на облегченный. Молния с тихим шелестом сползла вниз, вынуждая медсестру придержать сползающее платье на груди. Второй жертвой вампира стало ожерелье, змеёй скользнувшее по груди женщины вниз, вынуждая ловить и его.

Мария хотела было возмутиться, но когда обернулась поняла, что в комнате осталась одна. На кухне зашумел включенный Уотсоном чайник. Женщина только качнула головой, в душ хотелось сильнее, чем даже спать, а ещё где-то в самом потаённом уголке сознания крепла и росла мысль о том, что она окажется совершенно не против, если Джон проявит много меньше такта, чем обычно, и останется с ней сегодня. Гоня подобные мысли прочь, почти-ведьма скрылась за дверью ванной, против воли улыбаясь чему-то внутреннему и тёплому.

Глава 19. Шёпот в ночи

Вампир наблюдал за сорокой, что важно расхаживала по ветке прямо напротив окна. Монохромная сплетница поворачивалась то одним, то другим боком и что-то громко и насмешливо стрекотала, подражая кому-то неуловимо знакомому. Джон только покачал головой, нет, он не станет пускать Лулу в дом хозяйки. Хватит с этой женщины потрясений для одной, затянувшейся ночи. Уотсон прислушался, но в квартире было по-прежнему тихо — Мария спала, свернувшись на разложенном диване точно маленький ребёнок.

Джон сам не до конца верил в то, что медсестра попросила его остаться. Выйдя из душа с мокрыми, растрёпанными волосами и без макияжа, женщина будто бы растеряла весь крутой нрав и манеры на грани дерзости, точно вода смыла вместе с косметикой и тот ореол силы, что исходил от «самой независимой ведьмы». Кажется, именно так окрестил Марию острый на язык Камиль, а от старого лиса это описание разошлось среди существ с пугающей скоростью пущенной пули. Однако, Уотсон был только рад разнёсшейся сплетне, как бы не кривилась его хозяйка, такой образ как нельзя лучше обеспечивал ей хотя бы физическую безопасность. О том, что о существовании медсестры забудут, мечтать было просто глупо. Скорее наоборот, даже после окончания их с Джоном договора, внимание ещё долго будет приковано к «почти всесильной колдунье».

Сорока, наконец сорвалась с дерева и описав в ночном небе петлю, улетела прочь, махнув перед самым окном пёстрым крылом. Джон прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной, размеренное дыхание Марии не тревожило его разума. Магический поводок едва ощутимо пульсировал в такт чужому сердцебиению, создавая иллюзию собственной жизни. На кухне запах женщины был всё ещё очень сильным: шампунь с горькими луговыми травами, нейтральный гель для душа с какой-то совершенно нетипичной для прекрасной половины человечества отдушкой — едва ощутимым ароматом пшеницы. Запах самой хозяйки казался неразрывно связан с наносными и почти терялся, не ощутимый для человека, но хорошо уловимый вампиром. Печёные яблоки и корица, этот аромат можно различить лишь склонившись совсем близко, у самой кожи.

Уотсон задумчиво провернул на пальце второй комплект ключей от квартиры хозяйки. Он волен уйти и вернуться, когда захочет, так зачем же сейчас караулит её сон, точно пёс? Потому что Мария просила остаться, сидя вот здесь, за столом, в пижаме и огромном пушистом халате. Растерянная и напуганная она никак не годилась для мира существ, но по иронии судьбы-насмешницы стала слишком важной фигурой на этой доске. Мечты Джона о тихом существовании и мягком безболезненном расставании покатились в бездну сегодня, когда он перехватил заклятье, предназначенное хозяйке. Похоже, он слишком заигрался, раз позволил себе пострадать. Ведь ничего не стоило просто переставить Марию с траектории магического снаряда, она бы даже не поняла, как оказалась у него в объятьях. Но Печать среагировала раньше, натянув поводок, и он машинально задвинул хозяйку за спину, ловя перстень с одноразовым проклятьем. Колдовская ночь влияет на всех, даже на немёртвых, будит воспоминания.

Вампир устало прикрывает веки, прогоняя непрошенные мысли. Жене не место в его голове, она прожила достойную жизнь и прах её уже так давно покоиться в земле, что тревожить память не стоит. Он просто устал, стоило всё же признать, что бесконечная гонка за охотниками измотала и его самого.

— Я ждал твоего звонка позже, Создатель, — Джон успел ответить за долю секунду до того, как телефон разразиться трелью. Немецкая речь обожгла связки не хуже крепкого алкоголя, возвращая разуму вампира привычную ясность.

— Ты вообще стараешься не вспоминать обо мне как можно дольше, — с обидой отозвался излишне звонкий и бодрый для существа, разменявшего буквально на днях (что бессмертному год или два?) шестое столетие, голос. Уотсон, в который раз поразился, как же Создателю шёл этот резкий, грубоватый язык, как дорогой костюм, сшитый в точности по фигуре. — Я разочарован.

— Это обычное твоё состояние, Создатель, — усмехнулся Джон, убрав ключи обратно в карман брюк. Блуждающий, неспокойный взгляд вампира искал за чтобы зацепиться в этой небольшой кухне, но то и дело возвращался к кружке хозяйки, на дне которой остался травяной осадок после ночного чаепития Марии, призванного успокоить нервы и облегчить сон. — Что стало причиной твоего звонка сегодня? Не только же желание укорить меня за пробелы в воспитании.

— Ты знаешь, что волнует меня, Джон, — ответил старший вампир, должно быть по привычке прихватывая зубами костяшку указательного пальца. — Что означает твой договор с ведьмой? Ты совсем выжил из ума со своей Великой Охотой?

— Кто рассказал? — спросил Уотсон с улыбкой, бесшумно возвращаясь в комнату. При звуке его голоса Мария пошевелилась во сне, поворачиваясь к мужчине лицом. Джон чуть понизил голос, не желая будить хозяйку, в чей сон сейчас причудливо вплеталась иностранная речь. — К тому же, она не ведьма.

— Кто бы не рассказал, Джон, она опасна тебе, — ярился Создатель, силясь воззвать к разумному началу непутёвого дитя. — Вспомни, такие истории никогда не кончались хорошо. Она одурманила тебя? При Печати нет и быть не может никаких договоров. У меня в голове не укладывается, как ты мог так глупо подставиться.

— Ты не знаешь, о чём говоришь, я повторяю она не ведьма и не колдунья. Ей не интересна игры магов, она лечит людей. Впрочем, это не телефонный разговор, — едва уловимо поморщился Уотсон, неслышно обходя диван. — Быть может, я приеду зимой. Мария говорила, что копит деньги на путешествие в Европу.

— У неё ещё и имя твоей жены… Ты совсем обезумел в России, да, Уотсон? — предельно спокойно и тихо спросил его собеседник, похоже, абсолютно уверившись в невменяемости англичанина.

— Оставь это. Эта женщина не моя жена, и я не гоняюсь за прошлым. Ты знаешь об этом лучше меня. Мария помогла мне сегодня с Охотой — Союз лишился своего кардинала, — повёл плечом вампир, рассматривая старую фотографию в рамке. С изображения на Джона смотрела непростительно юная хозяйка, совсем ещё девочка, едва ли старше погибшей сестры Лулы, но уже с серьёзным взглядом и какой-то робкой, но настоящей улыбкой. Маленькую Марию обнимала женщина, довольно красивая, но какая-то «хронически усталая», казалось, что даже радуясь, она не может забыть о проблемах. Обе были изрядно обгоревшие на солнце, с шелушащимися носами и красными плечами. Настоящие и живые, точно одни на целый пляж. — Думаешь, стала бы она рисковать собой, если бы хотела силы? Ей было бы много легче договориться с Союзом, а не выступать против. К тому же, у Марии свои принципы, она сама предложила мне свободный график кормлений и не вмешивается в мою жизнь больше, чем необходимо.

— Тебя послушать, она почти святая, твоя хозяйка, — проворчал недовольно Создатель, услышав в словах подопечного что-то подозрительно похожее на восхищение и теплоту.

— Тебе кажется, — рассмеялся Джон, забывшись. Обернувшись, он с тревогой взглянул на спящую, но медсестра только улыбнулась сквозь сон, выпутывая руку из одеяла. — Она просто не опасна ни для нас, ни для оборотней. Неужели твой таинственный информатор не упоминал, что Мария была весьма мила и с теми, и с другими, единственные, кого она задела хотя бы словом — колдуны. Ей не нравится нынешний курс магии.

— Это не означает, что у неё не возникнет желания сменить его, — жёсткий ответ вызвал у Уотсона только снисходительную улыбку.

— Даже если это и так, ты остался бы доволен тем курсом, что она могла бы взять. И, вообще, Томас, можешь просто порадоваться тому, что я и сыт, и морально удовлетворён одновременно за одну ночь?! — поддел наставника вампир, возвращая снимок на место.

— Мне остаётся только надеяться, что твоё уникальное везение не покинет тебя и сейчас, — мученически вздохнул Создатель, почти признавая своё поражение в борьбе за рассудок ученика.

— Меньше драмы, Томас. Если бы мне грозило что-то серьёзное, твоя несравненная Стефания уже нашептала бы тебе обо всех ужасах и от себя бы прибавила, — покачал головой Уотсон, представив, какой бы шум подняла провидица из Трансильвании, государства, которое давно исчезло с лица земли. — Скорее я поверю, что наш мир опасен для моей хозяйки, чем, то, что она может причинить вред мне.

— Это то немногое, что меня утешает, — удручённо отозвался Томас и пожелав «ребёнку» удачи отключился, следуя привычке не прощаться.

Джон убрал телефон, всё ещё улыбаясь уголками рта. Несмотря на тон Создателя, тот был действительно взволнован случившимся с Уотсоном, это понимание принесло в душу вампира что-то похожее на признательность. Такая забота со стороны старшего вампира, который сам славился своей безалаберностью и почти детской любознательностью, была весьма трогательна, не позволяя забыть, что несмотря ни на что, на огромном земном шаре, среди всей этой суеты и погонь есть место, где его всегда примут и даже, если повезёт, попробуют понять.

Мария во сне застонала и заворочалась, сбрасывая с себя одеяло. Взгляду вампира открылась смешная пижама медсестры с гневной надписью о том, что будить красавиц вредно для здоровья. Усмехнувшись, Джон погладил спящую по волосам, посылая женщине немного спокойствия и благодарности. Жар её магии питал его собственные силы ничуть не хуже крови, позволяя ощущать себя настолько живым, насколько это было позволительно.

Прежде, чем покинуть свою хозяйку, Уотсон вернул одеяло обратно, укрывая женщину. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Джон склонился над спящей и коснулся её волос невесомым поцелуем. Мария неслышно вздохнула, как показалось вампиру обиженно, когда он отпрянул. Удостоверившись, что кошмары более не вернутся к женщине, Джон выскользнул прочь из квартиры, чтобы не будить спящую, опять через Изнанку. Огонь внутри Марии горел ровно и равномерно, не позволяя усомниться в силе своего источника. Уотсон заворожённо следил за всполохами пламени внутри полупрозрачного сосуда — тела. Отдать подобное сокровище колдунам будет верхом глупости с его стороны.

В реальность вампир вернулся уже в машине и бросив прощальный взгляд на окна хозяйки, уехал прочь. Возвращаться на Бал он не видел ни малейшего смысла, всё, что он желал получить от этого Самайна он уже обрёл, а провоцировать судьбу второй раз он не желал. Джон размышлял о следующем шаге магов, которого, если Уотсон хоть что-то понимал в людях, стоило ждать не позднее третьего дня. Скорее всего это будет попытка склонить Марию на свою сторону хитростью и уловками, раз взять привычными методами не удалось. Из оставшихся членов Союза, хоть какими-то зачатками дипломатических навыков обладал только Аристарх, но вампир не был уверен, что сам глава Охотников будет так рисковать своей жизнью, после всего случившегося. Впрочем, никто не запрещал магу устроить приватную встречу с Марией для принесения извинений и в светлое время суток, когда ему не мог помешать Джон. Однако, вампир не сомневался, что дать отпор женщина сможет даже без его вмешательства. У неё, как оказалось, прекрасные актёрские способности и цепкий ум аналитика.

Глава 20. Попытка №

Спокойная жизнь Марии длилась ровно полтора дня, и то, женщина полагала, что должна быть благодарна за затишье, только своему рабочему графику, а не рассчитывать на благородство колдунов. Аристарх просто не смог выцарапать медсестру из отделения реанимации, где та «зализывала душевные раны» после Бала Сильнейших. Любимая работа, несмотря на почти бессонную ночь, приносила в душу и разум женщины покой и порядок. Среди мониторов, листов назначений и тяжелобольных людей она чувствовала себя куда увереннее, чем на светском приёме в окружении магических существ. Хотя ещё утром, под трель будильника медсестра малодушно подумывала послать работу куда подальше и всё-таки выспаться, но, подремав в метро лишние двадцать минут поняла, что вполне бодра и может приступить к обязанностям, не боясь позорно свалиться на пациента от усталости. Сутки прошли для Марии слишком быстро и, сдавая утреннюю смену, женщина чувствовала усталость и отчего-то тревогу. Джон ещё в ночь на первое ноября выполнил «суточную норму» общения со своей хозяйкой, потому мог позволить себе пребывание на вольном выгуле, испытывая лишь небольшой дискомфорт от невозможности общения с женщиной. Сама медсестра чувствовала значительно большую потребность в обществе вампира, при том, похоже, эта нужда не имела ничего общего с магией, потому как огонь после Самайна будто бы присмирел. Вспышки, грозящие уничтожить всё вокруг вместе с носительницей, не повторялись, давая Марии повод для радости.

Аристарх встретил женщину у самой «Искусницы», судя по тому, как неожиданно возник маг, свою жертву он ждал не первый час. Первым возник не сам маг, а нескромных размеров букет тёмно-бордовых роз, вызвав у медсестры нездоровую ассоциацию со свернувшейся кровью. Сам колдун выглядел намного состоятельнее, чем пытался показать на Балу, видимо весь тот спектакль со скромностью был исключительно для неё.

— Вам намного лучше в гражданском, Аристарх, — заметила Мария, демонстративно вытаскивая наушник только из одного уха и немного убавляя громкость музыки. — Зачем Вы здесь?

Маг, и правда, был поразительно хорош в светлом костюме оттенком, напоминающим слоновую кость или топлёное молоко, что делало его природную смуглость приятной глазу. Тёмная рубашка подчёркивала черноту ухоженных волос, проседь в которых больше не смотрелась неряшливой, скорее благородной. Глаза Аристарха своим холодным, неживым блеском могли поспорить разве что с серебряными запонками, в которых мерцали упавшие звёзды аквамарина. Едва ли не белоснежное пальто прибавило колдуну несколько сантиметров в росте и окончило образ «светлого ангела». 

— Я хотел пожелать Вам хорошего дня, — улыбнулся мужчина одними губами, светлые глаза которого продолжали морозить женщину, — а также извиниться за тот неприятный инцидент в Самайн. Мне показалось, Вас поразила гибель Дмитрия.

— Меня «поразило», как Вы выразились, не столько гибель Дмитрия, как её причина, — отчеканила медсестра, не сводя с колдуна напряжённого взгляда. — Вам не кажется, что нападать на человека, которого видишь впервые не слишком разумно.

— Как верно Вы, Мария, заметили, неразумно, — смакуя, произнёс маг, непринуждённо перебирая пальцами по шуршащей обёртке букета. — Дмитрий до этой ночи мог похвастать потрясающей выдержкой. Такие совпадения могут навести на разные мысли.

— Вы хотите обвинить меня? — без обиняков спросила Мария, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. Женщине нестерпимо хотелось скрыться «у Маши», где она из волшебницы вновь станет одной из многочисленных Марий, таким же человеком-функцией, как и другие сотрудницы «Искусницы». — И в чём же?

— Разве можно обвинить столь прекрасное создание хоть в чём-то противозаконном? Да ещё и столь серьёзном преступлении? — в притворном изумлении вскинул брови Аристарх, точно огромный змей надвигаясь на хозяйку вампира. Медленные и неотвратимые движения невероятно роднили его с рептилией, столь же смертоносной, как и показательно ленивой. — Я лишь хочу принести извинения от имени всего Союза и предложить Вам… сотрудничество. Как мне показалось, Вы предпочитаете сделки.

— Ни Вам, Аристарх, ни Союзу нечего предложить в обмен на моё сотрудничество, — покачала головой Мария, начиная злиться. Из-за треклятого колдуна, она уже потеряла три минуты из своего времени на подготовку к рабочему вечеру.

— Вы можете получить власть, Мария, место в совете Союза, чем не может похвастаться ни одна колдунья. Вы обладаете прогрессивными взглядами, а магам порой так не хватает альтернативной точки зрения. Подумайте, Мария, Вам стал бы доступен свод законов, — вкрадчивый голос мага расписывал призрачные перспективы от вступления в доблестные ряды охотников на нечисть и защитников всех «униженных и оскорблённых». Вот только поверить в эту красивую сказку у женщины не получалось абсолютно. В памяти всплывал образ птичьей лапки и полные слёз глаза цыганки.

— Мой голос ничего не решит в Союзе, Аристарх, и Вам об этом хорошо известно. К тому же Вам нужна не я и не мои «законы», а сила. У нас неравный торг. Мне от магов не нужно ничего, а вам от меня — очень многое, — Мария вернула наушник на место, показывая, что разговор закончен.

Обойдя мужчину по дуге, массажистка легко взбежала по лестнице к дверям «Искусницы». В салоне уже кипела деятельность, но к удачи Маруси, Мария Эдуардовна сама задерживалась где-то, а потому сотрудница могла не бояться взыскания. Массажистка торопливо переделать в униформу и принялась разминать озябшие руки. На удивлённые и восторженные восклицания из холла женщина обратила внимание отнюдь не сразу, а потому выглянула в коридор, когда у стойки администратора собрались почти все сотрудницы Искусницы, о чём-то оживлённо споря. На ресепшене лежал помпезный букет тёмных роз, вокруг которого и столпились работницы сферы красоты, гадая кому же адресован подарок.

— Твой иностранец постарался? — Маня толкнула подругу локтём, привлекая её внимание.

— Нет, — отмахнулась массажистка, с опаской глядя на заткнутую среди бутонов небольшую открытку.

— Что тут происходит? — входная дверь распахнулась, являя миру рассерженную Марию Эдуардовну, которая воевала с зонтом-автоматом, у которого заело механизм. Маруся удивлённо вскинула брови — когда она шла, на улице с неба едва ли что-то капало. Впрочем, учитывая, что руководительница не выходила из дома без макияжа её опасения были более чем оправданы.

— Букет, — озвучила очевидное администратор и тут же испугано сжалась под взглядом карающей девы в лице владелицы. Девушка нахмурилась, силясь вспомнить кто же и когда принёс злосчастные цветы. — Курьер оставил, вот буквально перед Вашим появлением, Мария Эдуардовна. Там записка есть, мы не смотрели.

— И кто из вас в рабочее время есть время на романы? — взгляд хозяйки «Искусницы» остановился на Марусе, но массажистка выглядела не менее растерянной, чем другие сотрудницы. Мария Эдуардовна прошла к стойке и просунула в красное море два наманикюренных пальца, вытаскивая открытку. — Ах ты ж!

Женщина отдёрнула руку вместе с добычей, пачкая картонку кровью. Отбросив записку на стойку, Мария Эдуардовна поднесла ладонь к лицу с брезгливо плаксивым выражением рассматривая крохотную ранку на среднем пальце. Сотрудницы тут же засуетились, но оказывать первую помощь начальнице выпихнули отчего-то именно Марусю.

— Как же Вас угораздило о шип уколоться? Они же пострижены должны быть, — удивлённо произнесла массажистка обрабатывая небольшую, но болезненную царапину.

— Если я узнаю, что это к одной из Вас — прошипела Мария Эдуардовна и как только пластырь закрыл ранку, отдёрнула ладонь и потянулась к злосчастной открытке, словно хотела разорвать и её и отправителя на месте. — О, так она ещё и личная. «Несравненная Мария, я поражаюсь Вашей стойкости и мужеству. Позвольте ещё раз принести свои извинения за случившееся и повторить, что я всё ещё жду Вашего решения»

Мария Эдуардовна неловко замолчала, осмысляя прочитанное. Сотрудницы переглянулись в полной растерянности, не зная, как реагировать на странное послание. На исчезновение Маруси обратила внимание только Маня, но вскоре руководительница разогнала всех сплетниц по рабочим местам и удалилась к себе в кабинет, прижимая к груди тёмные розы. Массажистка смогла облегчённо вздохнуть только с появлением первой клиентки. Проблема с посланием Аристарха ответить, что даже в руках не держала эти треклятые цветы. Сделав для себя пометку, спросить у Джона что бы означал утренний визит колдуна, массажистка дежурно улыбнулась очередной посетительнице.

Появления Уотсона сотрудницы «Искусницы» ждали с огромным интересом, до последнего делая споря о том, кому же на самом деле должен был достаться утренний букет. Мария на их вопросы отвечать не спешила, отсиживаясь в своём кабинете. Владелица салона покинула своих работниц едва ли не через пару часов присутствия, загадочно и странно улыбаясь, чего за женщиной не водилось никогда.

— Добрый вечер, Мария, — улыбнулся Джон, искренне забавляясь тому, как женщина нервно оглядываясь на дверь торопиться к его машине. Запрет на появление в Искуснице вампира не задел, но удивил. Обычно, женщины любили, когда Уотсон проявлял к ним повышенное внимание и едва ли не требовали от мужчины демонстрации своего расположения. Хозяйка, правда, совершенно не соответствовала этой категории заурядностей. — Как прошёл Ваш день?

— Добрый, — выдохнула массажистка и невольно скопировала выражение лица вампира. Улыбка Джона имела потрясающую контагиозность и передавалась так же легко как вирус гриппа во время эпидемии. — Аристарх приходил, с букетом роз и извинениями, попутно имел неосторожность позвать меня в Союз.

— В самом деле? С цветами? — приподнял светлую бровь Джон и тут же нахмурился. — Вы брали их в руки?

— Так и знала, что с ними что-то обязательно будет не так, — вздохнула Мария и пересказала Уотсону все события утра, в особенности короткий, но неприятный разговор с магом.

Джон, выслушав хозяйку, вёл машину некоторое время в полном молчании, вглядываясь в дорогу, которую давно уже успел выучить и мог пройти с закрытыми глазами или вот так проехать, погружённый в мысли. Вампир не сомневался, что Аристарх так легко не отступиться от сильной колдуньи, коей ему представлялась Мария, но вот факт того, что колдун, судя по всему решил действовать не только уговорами, но и магией — удивил.

— Скорее всего, розы были не простым жестом примирения, но об этом Вы, Мария, догадались и без меня, — заговорил, наконец, Уотсон, ни к кому конкретно не обращаясь. Дождавшись кивка хозяйки, он мягко улыбнулся. — Более того, рискну предположить, что и шипы на цветах были задуманы и, признаться, я рад, что ими укололись отнюдь не Вы.

— Розы были отравлены? — испугалась за жизнь и здоровье работодательницы массажистка. Мария Эдуардовна, конечно, не была подарком судьбы, но всё же ненавидеть себя больше других начальников поводов не давала.

— Нет, не отравлены, — развеял сомнения женщины, Джон. — Аристарх отнюдь не глупый мужчина и не стал бы так подставляться. Мне показалось он питает к Вам, Мария, некую слабость, так что я скорее бы поставил своё бессмертие на то, что он смазал шипы каким-нибудь зельем, подавляющим волю или вызывающим в уколовшемся страсть или влечение.

— Как приворотное зелье? — спросила несостоявшаяся жертва любовной магии.

— Да, вроде того, — согласился вампир легко, чуть прищурившись он взглянул на вывеску полюбившегося ему ресторана.

— Вы снова привезли меня не домой, — верно оценила обстановку массажистка, удивляясь тому, что собираясь на работу, изменила привычному наряду, так, будто бы и правда ожидала от Джона вот такого «выездного ужина».

— Конечно, сегодня же воскресенье, — рассмеялся Уотсон и поспешил выбраться на улицу, чтобы успеть открыть дверцу до того, как излишне самостоятельная с его точки зрения хозяйка, опередит его. Эта забавная игра в «догонялки» весьма забавляла вампира, и он иногда позволял своей феминизированной госпоже самой выбираться из его автомобиля, всё же подавая ей руку.

Глава 21. Личные мотивы

— Я начинаю полагать, что мне скоро придётся менять весь свой гардероб, — с притворной грустью заметила Мария, задумчиво рассматривая меню, только бы не видеть смеющихся зелёных глаз.

— Вы правы, это моя главная цель, — как можно серьёзнее кивнул англичанин, рассматривая спутницу. Ему стоило признаться, хотя бы самому себе, что подобные вечера вошли у него в привычку. Желая приручить хозяйку, вампир невольно и сам стал испытывать удовольствие о таких ужинов за неспешной беседой. — Однако, отбросив шутки, как Вы полагаете, Мари, как быстро наш общий знакомый догадается о том, что букет достался не той, на чьё внимание он рассчитывал?

— Рассчитывал на внимание? — недоумённо подняла брови женщина, оторвавшись от изучения блюд. — Мне казалось ему интересна не я как таковая, а сила.

— Аристарх придерживается той теории, что врагов, пусть и потенциальных держать следует как можно ближе к себе, — криво улыбнулся Уотсон, вспоминая мага и всё, что успел разузнать о действиях Союза на территории России, где после революции отчего-то именно маги получили огромное влияние и власть. — Вам же стоит поработать над своей самооценкой, раз Вы с чего-то решили, что неспособны заинтересовать мужчину.

— Оставьте лесть для более благодарных ушей, — рассмеялась массажистка, скрывая смущение, хотя учитывая способность бессмертного распознавать её эмоции уловка выглядела и в половину не такой успешной, как хотелось.

— Я лишь говорю правду, — упрямо качнул головой Джон. — Но, Вы правы, не только мужское начало движет нашим общим знакомым, он, вероятнее всего желает привязать Вас к себе. Для мужчины нет более лёгкого способа получить расположение женщины, чем совместный ребёнок. В Вашем, my mistress, случае это ещё и гарант незыблемой мощи для его рода. Ваш источник едва можно считать неиссякаемым, Аристарх просто не может отказаться от идеи могущества после всего одной попытки.

— Эта — уже третья, если считать Бал отправной точкой, — скривилась Мария, впрочем, не забыв благодарно улыбнуться официанту, который принял у женщины заказ. — Неужели он полагает, что после всего произошедшего он может на что-то рассчитывать?

— А почему нет? — удивился Уотсон и, верно истолковав удивление в глазах хозяйки, продолжил, сплетя пальцы в замок. — Поставьте себя на его место, Мария. Он видит в Вас сильную ведьму, которая недовольна нынешней властью и проявляет большой интерес к «низшим тварям», вроде меня и оборотней. Вряд ли он, колдун, много лет возглавляющий отлов таких как я, Лула или тот же кот, может всерьёз задуматься о том, что могущественная колдунья может не пользоваться накопителями и амулетами. Он скорее поверит, что Вы играете в «хорошего полицейского», на контрасте с Союзом, а оборотни и вампиры ежегодно откупаются от Вас подарками подобными мне. Стая может пожертвовать одним ради блага большинства, а мы, бессмертные, никогда не славились сплочённостью коллектива.

— Это ужасно мерзко, — поразилась женщина, даже отшатнувшись назад от расписанного вампиром мироощущения «нормального мага». — У меня в голове не укладывается, как можно считать другого разумного «откупом», считай живым товаром, который точно кусок мяса выбирают на рынке.

— Вы — человек, Мария, и мыслите по-другому. Вам воспитание и уважительное отношение к чужой жизни не позволяет стать чудовищем. — Уотсон осторожно накрыл ладонь хозяйки своей рукой. — У колдунов нет страха нарушить подобное табу, они живут значительно дольше людей, детей почти с младенчества учат тому, что они избраны для великой миссии нести в мир магию, а те, кто её лишён не более чем мусор.

— Похоже на секту, — содрогнулась медсестра внутренне, воображение услужливо подкинуло розовощёкого карапуза который вместо того, чтобы играть с плюшевым медвежонком разрывает его на части, — тоталитарную и деструктивную.

— Это лишь их мировоззрение, когда-то даже бывшее оправданным, — тихо произнёс Джон, погружаясь в воспоминания, которые никогда ему не принадлежали.

— Убийство детей не может быть оправдано никаким мировоззрением, — поджала губы Мария, непримиримо вздёрнув подбородок.

— Даже если этот ребёнок может убить, потеряв контроль? — вампир поймал взгляд спутницы, и от выражения глаз Уотсона той стало не по себе, точно она посмотрела сквозь мутную воду болота и оттуда, из бездны что-то неведомое, но пугающее взглянуло в ответ.

— У сестры Лулы не было ни клыков, ни когтей, способных убить, — стряхнула наваждение женщина, с удивлением обнаружив, что клыкастый моралист всё ещё держит её за руку. Медсестра поспешно отняла ладонь обратно.

— Я и не говорю о том, что это оправдано в нынешних реалиях, да и сороки появились не так давно, чтобы их убийство можно было хоть чем-то объяснить, кроме желания власти, — выпрямился Джон вновь переходя на свой лёгкий слог и возвращая себе привычный вид «лёгкого человека». Вот только Мария уже видела ту опасную зелёную муть на дне его вновь прозрачных глаз и, похоже, испытать успела не только страх, но и почти восторг перед древним монстром. — Когда-то баснословно давно выживать приходилось всем, и методы в том «естественном отборе», сами понимаете, не блистали чистотой и порядочностью. Но мир менялся, люди менялись, мы менялись, а они — не захотели.

— Вы хотите сказать, что вампиры и оборотни… эволюционировали? — удивилась медсестра, в которой всколыхнулось любопытство биолога, которым она хотела стать в возрасте семи лет, когда ей в руки попала первая энциклопедия «для самых маленьких».

— И да, и нет. Мёртвому сложно эволюционировать, думаю, Вы понимаете, почему, — мягко улыбнулся Уотсон, удивляясь тому, с какой живостью хватается за новые знания его хозяйка. Определённо, в ней есть потенциал куда больший, чем можно было бы ожидать от человека. Он слишком давно не видел среди людей по-настоящему стоящих умов. — Оборотни же, действительно претерпели огромные изменения в ходе своего развития. Их нынешняя изоляция, на которую так ругается Евгений — ничто по сравнению с тем, какие лишения терпели мохнатые из-за невозможности контролировать своего внутреннего зверя. Поверьте, каких-то двести лет назад никто бы и не помыслил устраивать Бал Сильнейших, даже несмотря на перемирие, ему чуть больше века, если не ошибаюсь. Многих форм и вовсе не было, скажем в шестнадцатом веке европейские демонологи, которые как правило были магами, насчитывали не более трёх разновидностей: волки, псы или лисы и медведи. Волков перебили быстро, почти полностью, их животное начало всегда было сильнее — матёрые хищники, живущие обособленными стаями они не могли не привлечь внимания людей, а значит и тех, кто прикрывал свои преступления благим знаменем их защиты. Лис было очень немного, да и те немногие предпочитали бежать на восток, где к кицунэ было более благожелательное отношение, даже у магов, что желали познать природу своих сил, а не покорить её.

— А как же коты или те же сороки? Вы сказали, что они появились позже, как такое возможно? — Мария подалась ближе, забыв про еду. Всем её вниманием завладел англичанин, в словах которого по-новому оживали легенды и сказки. Даже пресловутую «Красную Шапочку» женщина теперь воспринимала несколько иначе, а если вспомнить изначальную немецкую версию, где девочка делила постель с переодетым волком, сказка становилась и вовсе какой-то совсем не детской.

— Спонтанная мутация? — предположил Джон, пожав плечами, теория происхождения видов если и заботила его когда-то, то теперь он скорее склонялся к тому, что все «тёмные твари» — порождения мира теней. — У них у всех есть свои теории собственного происхождения, в следующую встречу попросите Лулу — она Вам расскажет красивую сказку о Кочующем Бароне и его пернатой возлюбленной. У тех же котов около пятнадцати вариантов собственного появления, и я более чем уверен, что через ещё сто лет они изменятся ещё раз.

— То есть никто не знает, от кто и когда стал первым обратившемся из человека в зверя? — поверить в подобное Марии было невероятно сложно. Всё-таки оборотней не так много, чтобы не сохранилось никакой информации о том основоположнике, что приобрёл столь удивительную особенность.

— А люди знают от кого произошли и когда это случилось? — подначил вампир, лукаво сощурившись. — Вы готовы поклясться, my mistress, что на все сто процентов уверены в том, что человек произошёл от обезьяны и долгим путём эволюции стал тем, кем стал?

— Но Вы сами говорили о эволюции! — возмутилась медсестра, щёки которой тронул приятный глазу румянец.

— И не отказываюсь от своих слов. Но ни я, никто-либо другой не знает, что запустило этот процесс — примирительно вскинул ладони Уотсон. — Нам всем остаётся только пенять на Великий Замысел.

— Вы верите в Бога? — изумилась женщина негромко, после того, как до неё, наконец, дошёл смысл сказанной бессмертным фразы. — Но разве это не противоречит…

— Легендам про вампиров? — понятливо оскалился Джон, через черты которого вновь стало сквозить той опасной болотной свежестью. — Конечно, противоречит. Но мы с Вами, Мари, кажется, пришли к выводу, что большая их часть — сказки. Я, действительно, христианин, несмотря ни на что. Когда-то очень давно, ещё при жизни, мне даже казалось возможным связать свою судьбу со служением Богу. Я едва не ушёл в семинарию, но мой старший брат погиб и мне пришлось забыть о своих детских мечтах.

Вампир замолчал и спрятал болезненно скривившиеся губы за стаканом. Джин мазнул по горлу, прогоняя призраки прошлого и яркие глаза матери, которая в один день узнала о смерти старшего сына и безумном желании младшего удалиться от светского мира. Встреть себя семнадцатилетнего сейчас Джон не ручался, что узнал бы того юнца, что совсем иначе смотрел на мир. Сейчас собственные мечты казались Уотсону едва ли состоятельными, но веру он хранил где-то глубоко в сердце, под панцирем из многочисленных грехов, привыкнув к ним, как любимой одежде.

— Простите, мне не стоило, — смутилась Мария, неловко касаясь пальцами руки мужчины. — Вопрос веры личное дело каждого, и я не имела права…

— Остановитесь, Мария, я Вас ни в чём, кажется, не обвинял, — улыбнулся Джон ободряюще, искренность хозяйки не поддавалась сомнению, её раскаяние было столь настоящим, что вызывала у бессмертного умиление. — То, что Вы хотите знать больше не может вызвать у меня ничего, кроме восхищения и похвалы. Поэтому, давайте Вы перестанете думать, что способны разрушить мир одним своим словом, и вернёте себе прежнюю любознательность. Что бы Вы хотели узнать ещё?

Мария выдохнула облегчённо и тут же послушно завалила вампира вопросами о природе магических существ. Ход развития оборотней по большому счёту сводился к изменению пропорции взаимодействия зверя и человека, с годами эволюционного процесса животная часть личности теряла свою значимость и замещалась той, что способствовала выживанию. В меняющемся мире людей мохнатым перевёртышам приходилось либо уходить в глухие земли, обрекая свой род на вымирание, либо вливаться в общий поток изменений. Подавляющее большинство приняло новые правила игры на выживание и, так же как, например, Камиль, словоохотливый и острый на язык лис-оборотень, начали вести дела так же, как и любой человек. Магия же, наоборот, оставляла своих носителей со временем, превращая всемогущих волшебников в клуб экстрасенсов из телешоу, где требуется угадать в какой коробке кабанья голова. Естественно, считающие себя потомками великих чародеев, по силе не уступающих Мерлину, Моргане или самой Цирцее и египетским жрецам, не могли смиренно наблюдать за медленно происходящей деградацией, тем не менее наступающих отнюдь не у всех, а у тех, кто стремился к накоплению собственного могущества. Среди магов сперва из-за страха быть раскрытыми, а после от нежелания мешать волшебную кровь с простыми смертными, стали весьма распространены внутри клановые браки. Мария сильно подозревала, что и само вырождение колдунов — не более, чем результат близкородственных связей, от которых как известно вообще редко рождаются здоровые дети.

— А вампиры? — вопрос пришёлся как раз на десерт и теперь женщина испытывающе смотрела на спутника, делящего цветок лаванды на лепестки. — Вы не меняетесь со временем, насколько я могу судить, не можете обзавестись потомством… в привычном понимании этого процесса. Как быть с теорией Дарвина и неизбежности естественно отбора. Если верить ему, то вы все — тупиковая ветвь, идеальный хищник, который просто не должен мутировать по определению. Нет воздействия способного изменить ваши тела.

— Да, мёртвое не меняется, но если отвлечься от абсолютно магической теории нашего происхождения, которую я, впрочем, весьма люблю, — рассмеялся Джон, блеснув белоснежными зубами, — мы всегда можем измениться до смерти, как это не абсурдно. Даже среди вампиров заметны изменения в зависимости от того, что Чарльз Дарвин непременно назвал бы видом. Около восьмидесяти лет назад вампиров изучали как вариант оружия в войне, было много экспериментов как на добровольцах, так и на отловленном молодняке. Не будем вдаваться в негуманные подробности тех исследований, к такому прекрасному ужину они совершенно не подходят, но итогом их стало то, что бессмертные солдаты оказались малопригодны в боевых условиях. Нам с Вами важен другой результат работы, тогда признанный незначительным, а после благополучно утерянный при бомбардировке Кёнигсберга. Было выяснено, что вампиры разного возраста и разных «создателей» отличаются по ряду параметров, таких как потребность в крови, возможность и время нахождения под солнцем и прочие милые сердцу бессмертного мелочи. Данные параметры похожи у создателя и его потомства, но не обязательно идентично совпадают. Я бы сказал, это своего рода склонность, передающаяся «по наследству».

— Это очень похоже на действие вируса, который мутирует и продолжает развиваться, просто он невероятно медлителен, — озарённая идеей прошептала женщина. — В вашем обычном состоянии он неактивен, для него нужен живой субстрат, поэтому он по сути своей жив только в момент передачи от донора к реципиенту…

— Я надеюсь Вы не собираетесь немедленно проверять свою теорию и начинать великое исследование? — прервал полёт исследовательской мысли вампир.

— Простите, нет, конечно, не собираюсь, — улыбнулась Мария растерянно — К тому же у меня нет ни полномочий, ни знаний, ни средств на подобные исследования. Это всего лишь моё предположение.

— Ничего страшного, Вы можете оказаться правы, my mistress, но всё же, согласитесь не все аспекты моего существования можно объяснить исключительно наличием инфекции, — осторожно заметил Уотсон, намекая на возможность уходить в Сумеречный мир, но судя по румянцу, внезапно окрасившему лицо спутницы, её мысли оказались далеки от целомудренных. Подтверждением этому могли служить ещё стыд и смятение женщины, что точно волна лизнули сознание вампира. — Кажется, Вы подумали ни о том же, о чём я.

— Простите, я просто вспомнила один аспект жизни, при котором может несколько мешать отсутствии кровообращения, — дав себе мысленную профилактическую затрещину, произнесла медсестра, проклиная себя за некстати накатившее смущение. Что с ней происходит последнее время? Она никогда не смущалась говорить про секс и называть все органы своими именами без иносказания и умилительных прозвищ. Отчего же с появлением Уотсона в её жизни Мария всё чаще ловит себя на мысли, что смущается от всего подряд, точно ей не двадцать восемь, а четырнадцать, хотя медсестре думалось, что даже тогда она была более решительной и сознательной.

— Этот аспект я бы тоже отнёс к влиянию магии, — понимающе усмехнулся мужчина и в его взгляде массажистке почудилось обещание, которое она поспешила не заметить, увлёкшись десертом. — Что же до знаний, Вам может представиться возможность основательно их пополнить.

— Что Вы имеете в виду, Джон? — насторожилась хозяйка, вновь вскинув глаза на вампира.

— Вы говорили, что хотели съездить в Европу, Мария. Я могу предложить Вам составить мне компанию в поездке в Германию. Мой Создатель имеет традицию собирать своих детищ на милые семейные ужины. Не меняйтесь в лице, my mistress, это отнюдь не кровавые мессы при луне, — усмехнулся Джон, почувствовать тень изумления и страха, исходящие от медсестры. — Несколько дней на зимние праздники.

— Я не уверена, что это будет уместно, — пролепетала женщина, лихорадочно пролистывая в голове график дежурств и с облегчением обнаруживая в нём смену на тридцать первое декабря. Она до сих пор не понимала, как согласилась на Бал Сильнейших и подарки Джона (ни платье, ни колье он так и не забрал), а теперь ещё и эта возможная поездка. — Мне очень жаль, но я не смогу к Вам присоединиться, у меня работа на праздники.

— Я не успею обернуться туда и обратно за сутки, Мари, — глаза Уотсона зазывно позеленели, и женщина постепенно успокоилась, чувствуя тепло и уверенность — сменами всегда можно обменяться, «Искусница» скорее всего не станет работать в Новый Год, а она так давно мечтала о этой поездке. — Я не могу пропустить ежегодную встречу со своим создателем, это будет весьма невежливо с моей стороны и заставит его волноваться. Мне понятны Ваши опасения, но, поверьте, никто в его доме не посмеет причинить Вам вред.

— Прекратите, Джон! Я просила не влиять на мои решения — очнулась от вампирских чар мужчины Мария и закусила внутреннюю сторону щеки. — Я подумаю.

— О большем и не прошу, — покорно склонил голову Уотсон, скрывая победный блеск в глазах за ресницами.

Глава 22. Высота 10000 метров

Весь ноябрь медсестра отбивалась от ухаживаний Аристарха, который похоже решил испробовать на неприступной колдунье все известные приёмы обольщения. Но ни цветы, ни подарки женщина не принимала и на контакт идти не желала. Её начальница, как оказалось, была значительно уступчивее и под действием магии позабыла даже о муже, всё чаще принося в «Искусницу» аромат парфюма мага. От этого тонкого запаха у массажистки уже развилась почти аллергия.

Мария не знала каким образом Джону это удалось, но она согласилась на его авантюру с поездкой в Германию. Всё как-то само собой сошлось одно к одному, не оставляя женщине выбора. Весьма кстати пришёлся и ни разу не использованный загранпаспорт женщины и каким-то чудом упавшая на карточку премия из «Искусницы». Договориться о сменах в реанимации было немногим сложнее, но даже это как-то удалось разрешить. Судя по лицам других медсестёр и хитрому прищуру старшей по возвращению её ждёт долгие несколько смен, наполненные подробным рассказом о проведённом отпуске. Мария до последнего не верила, что у неё неожиданно высвободились девять дней отдыха, которые она впервые собиралась потратить не на пребывание в состоянии овоща, а на самое настоящее путешествие. Уотсон, как и обещал, не позволил хозяйке ни выбрать, ни заплатить за билеты на самолёт, поставив её перед фактом, что вылетают они двадцать четвёртого вечером, чтобы успеть к Рождеству, а вернуться после встречи Нового Года. Возражения по поводу длительности их «вынужденной командировки» вампиром не принимались. Визой, приглашениями от таинственных «родственников» занимался тоже он.

Теперь Мария растеряно оглядывалась по сторонам, стоя посреди зала ожидания и чувствовала себя до смешного неловко, точно потерявшийся ребёнок. Уотсон оставил её на каких-то пять минут, улаживая внезапно образовавшиеся сложности с багажом, которого, как отметила женщина у вампира было весьма немного. В отличие от своей хозяйки, вампир, можно сказать, возвращался домой.

— Ненавижу бюрократию, — процедил Джон, вернувшись так неожиданно и незаметно, что медсестра испуганно вздрогнула.

— Что-то случилось? — обеспокоилась Мария, почти желая, чтобы их поездка отменилась.

— Ничего опасного, my mistress, просто не всем нравится, что я вожу с собой оружие, — устало прикрыл глаза Уотсон успокаиваясь. — С лицензией, между прочим.

— Оружие? Но зачем? — непонимающе нахмурилась массажистка, ожидая что вампир сейчас засмеётся.

— Привычка. Я не люблю расставаться с пистолетом в поездках. Не беспокойтесь, это средство Охоты, а не обороны. Защитить Вас, Мари, я могу и без применения оружия, — неверно истолковал испуг женщины Джон. Он до тошноты и саднящего зуда в дёснах не любил полёты, но самолёт был самым быстрым способом добраться до Создателя, да и отказываться от современного транспорта в угоду собственной фобии было чрезвычайно глупо для бессмертного существа, которым самим впору было пугать непослушных детей. Нехотя открыв глаза Уотсон посмотрел во взволнованное лицо хозяйки, машинально послав женщине волну спокойствия. — Не бойтесь, пока мы не вернёмся в Россию, никто не потревожит Вас, кроме разве что меня и, должно быть, Стефании, последнюю я бы советовал начать опасаться уже сейчас, потому что ко мне Вы уже привыкли достаточно, а от её неуёмного оптимизма даже мне становится плохо.

— Стефания — это женщина с которой живёт Ваш друг? — выделив смешное обращение голосом поинтересовалась Мария, позволяя усадить себя на кресло в зале и даже почти перестала волноваться.

— С Томасом вообще много кто живёт, периодически. Стефф единственная, кто может переносить его нытьё дольше, чем десять дней, — усмехнулся мужчина, вспомнив периодические приступы ипохондрии Создателя, которые нападали на него излишне часто, в последнее время. Тот же Клод, несмотря на всю свою любовь и преданность, сбегал от родителя спустя две недели непрерывного общения. — Он ипохондрик, должно быть, английская потливая горячка, которую он подхватил при жизни оставила неизгладимое впечатление.

— Английская потливая горячка? — переспросила медсестра, отчаянно пытаясь вспомнить слышала ли она когда-либо подобное название и в каком хотя бы примерно году это происходило. Мозг отказывался воспроизводить данную информацию, утверждая, что во время обучения о такой инфекции ему никто и ничего не сообщал.

— Не вспоминайте, my mistress, — заметив напряжённую работу мысли на лице хозяйки, вампир коснулся её руки, привлекая внимание, — это было пятьсот лет назад, и я понятия не имею, как он сумел её подхватить в Берлине, но Томас всегда славился умением находить проблемы даже там, где их нет. Если Вы ему понравитесь, чего я Вам не могу советовать, то будете вынуждены выслушать все байки о тяготах его долгой жизни.

Воображение Марии тут же нарисовало седовласого мужчину с пышными бакенбардами, который, постукивая тростью, будет прогуливаясь по саду рассказывать ей о боевых подвигах и гламурных дамах его бурной, но неудачливой молодости. Где-то на желобах на доставший бессмертного ипохондрика ревматизм и заоблачные цены на протезирование клыков, медсестра тихо прыснула и стряхнула наваждение. Джон смотрел на неё вопросительно приподняв светлую бровь, в ожидании ответа, но женщина только покачала головой, не желая делиться своими мыслями.

— Вы расскажете мне, как себя вести с Вашей… семьёй? — вместо этого спросила Мария, вертя в пальцах брелок-сердце на сумке, который отчего-то именно сейчас показался ей неуместным и детским, хотя она сама когда-то выбрала его за анатомическую достоверность. — Я же понимаю, что буду сильно выделяться, даже тем, что не знаю языка.

— Успокойтесь, Вам абсолютно не о чем волноваться, — Уотсон осторожно взял ладонь хозяйки в свои руку, забирая от неё излишки силы, которые грозили к концу полёта устроить женщине приступ, а что делать с магическим пожаром на высоте нескольких тысяч метров вампир узнавать не хотел. — Мы с Вами едем отдыхать, а не сдавать тесты в языковую школу. Если Вы захотите, я попрошу Стефанию заняться с Вами немецким.

— А Вы сами? — вырвалось у медсестры прежде, чем она успела подумать.

 — Я не так хорош в грамматике, как Стефф, но если хотите я сам могу давать Вам уроки, — улыбнулся Джон, успокаивающе погладив ладонь женщины. — Но, даже если у нас не будет на это времени, Вам не стоит беспокоится — на русском говорят, как гости, так и хозяева. Клод, возможно, со страшным акцентом, но думаю, это можно пережить.

О том, что вампир боится летать, Мария поняла ещё до взлёта, когда Уотсон, выругался сквозь зубы, увидев, что его место оказалось около иллюминатора. Ободряюще улыбнувшись мужчине, медсестра попросила его обменяться местами. Джон кивнул и отступил, позволяя хозяйке занять кресло «с видом», думать о том, что его нелюбовь к полётам стала заметна медсестре ему не хотелось. За стеклом горела огнями взлётная полоса то и дело приманивая беспокойный взгляд мужчины. Мария с тревогой взглянула на нервного Уотсона, который с силой защёлкнул ремень безопасности, едва не вырвав его из запирающего механизма. Судя по состоянию, англичанин как никогда близок к панической атаке, что одновременно было и пугающе (что может натворить перепуганный вампир во время полёта не знал никто), и забавно.

— Вы обещали, что расскажете о нашей программе на этот отпуск? — прикоснулась к ладони Джона медсестра и тут же едва не отдёрнула руку. Кожа вампира по своей температуре впервые соответствовала его мёртвому состоянию и была едва ли не обжигающе холодными. — Когда Вы успели замёрзнуть?

Мария автоматически принялась растирать ледяные ладони спутника, позабыв о его природе и отсутствии кровотока как такового большую часть времени. Вампир изумлённо следил за тем, как женщина точно само собой разумеющееся делилась с ним своим теплом, раздавая магию ничуть не хуже пресловутых амулетов колдунов. Изголодавшееся тело жадно впитывало огонь чужой жизни, согревая даже кончики пальцев. Джон медленно выдохнул, цедя воздух сквозь зубы, удлинившиеся клыки оцарапали внутреннюю сторону губы, возвращая мужчину к реальности.

— Вы сами объясните бессмысленность своих действий? — спросил он с кривой усмешкой, вызвав у Марии испуганное «ой» на грани слышимости.

— Но помогло же, — растеряно моргнула медсестра, продемонстрировав мужчине его собственную, только уже заметно потеплевшую руку.

— Вы неисправимы, — улыбнулся Уотсон, качнув головой. Клыки нехотя вернулись в дёсны, оставив на память о странном акте кормления лишь небольшой, почти неощутимый зуд. — Кто Вас только научил так опрометчиво делиться энергией? Но, спасибо.

— Делиться? — повторила женщина, удивлённо взглянув на англичанина. — Я же только улучшила кровоток…

— Которого у меня нет, — склонившись к уху хозяйки, доверительно сообщил Джон. Дождавшись, когда до массажистки дойдёт смысл сказанного, мужчина откинулся на спинку кресла и негромко рассмеялся, довольный собой.

Глава 23. Знакомство с «родителями»

Джон, стоило самолёту зайти на посадку, заметно успокоился и окончательно приободрился, стоило ему вдохнуть немецкого воздуха. Мария, напомнив себе, что она вообще-то медик и последний месяц прожила едва ли не бок о бок с вампиром, а значит не имеет права боятся его сородичей, пыталась унять бешено колотящееся где-то у горла сердце. В здании аэропорта Гамбург, несмотря на вечер, было довольно шумно и людно. За панорамными окнами только начали разливаться сумерки, хотя в Петербурге уже должны были зажечь фонари. Уотсон галантно подал руку растерянно оглядывающейся медсестре и увлёк её куда-то в самую гущу шумной толпы, которая говорила, кажется, на всех языках мира одновременно. Джон, ощущая чужое суетливое возбуждение, начинал торопиться и сам, вынуждая свою спутницу едва ли не бежать, чтобы поспевать за ним. Однако, стоит отдать вампиру должное, о безопасности своей хозяйки он не забывал не на секунду, с лёгкостью прорезая толпу точно горячий нож масло, в какой-то момент Мария поняла, что он даже не соприкасается с толпой, люди сами обтекают их небольшую процессию, похоже, даже не замечая этого. Ни саму женщину, ни Уотсона ни разу не то что не задели, не прошли ближе, чем на два шага.

— Du hast versprochen anzurufen!* — стоило только Джону забрать их с Марией багаж, как на них нарушая все нормы и правила, опровергая все мифы о немецкой чопорности и сдержанности налетела молодая особа. — Warum sollte ich das alleine herausfinden?*

— Maria spricht kein Deutsch,* — мягко остановив непрерывный поток обвинений той, что считал почти сестрой, Уотсон улыбнулся. — К тому же, Томас обещал, что расскажет обо всём сам, а ты, я уверен, увидела все вероятности ещё на Хэллоуин. Позволь представить тебе мою спутницу, Марию, надеюсь, ты не сведёшь её с ума за эту неделю. Мари, это невозможная женщина, Стефания, моя сестра.

— Приятно познакомиться, — нашла в себе силы улыбнуться медсестра, рассматривая «невозможную женщину», которой, казалось, не было и двадцати. Строгий хвост светло-рыжих волос если и задумывался как официальный, на Стефании выглядел едва ли не игривым, украшенный витой заколкой из серебра.

— О, та самая, истребительница магов. Взаимно! — звонко рассмеялась красавица, показав задорные ямочки на щеках. Веселье её закончилось довольно быстро и резко, точно кто-то невидимый переключил тумблер. Она отдёрнула рукав своего пальто, точно только сейчас заметила. Крупная красная клетка пошла волной, вызвав у Стефании недовольную гримасу. — Простите, Мария. Джон, ты всё же обещал позвонить. Поторопимся, я оставила машину на парковке.

Мария удивлённо оглянулась на Уотсона, но вампира странности «сестры», похоже, не беспокоили абсолютно, он, легко закинув свой рюкзак на плечо, вёз чемодан хозяйки рядом, погружённый в свои размышления. Плюсом яркого пальто Стефании стало то, что потерять девушку в толпе было невозможно, взгляд сам цеплялся за красный цвет. В машине настроение вампирши снова изменилось, и она принялась беззаботно щебетать о том, как она рада видеть Марию и как давно хотела познакомиться. Она легко говорила «ты» и это не казалось медсестре чем-то излишним или преждевременным.

— Неужели, ты, действительно, подобрала нашего Прекрасного Охотника у самых своих дверей? — легко лавируя в потоке, поразилась Стефф. — А он говорил, что взять его живым не дастся ни одному магу.

— Я и не маг, — пожала плечами Мария, рассматривая скрытые полумраком пейзажи.

— Как и я, но всё равно, это очень комично. Кровавый Рыцарь на пороге смерти, израненный и измождённый на пороге прекрасной дамы. Которая, вместо того чтобы дать бедолаге, наконец, испустить дух, кормит его кровью и ставит сильнейшую метку волшебников. Поразительный казус! — девушка лукаво улыбается, взглянув в зеркало заднего вида на гостью. — Томас был в ужасе.

— Так уж и в ужасе? — насмешливо вскинул брови Джон. — Я никогда не был любимчиком.

— Ошибаешься, — покачала головой пророчица, вновь показывая грани своего явно имеющегося безумия. — Он любит тебя больше, чем всех своих детей и позволяет то, за что карал других. Тот же Клод, задумай он только Охоту, как будет на долгие годы заточён под домашний арест без права переписки со всеми его сомнительными друзьями и подругами.

— Я больше не угрожаю его роду, ты же помнишь, Стефф, меня уже давно вычеркнули из гнезда — повёл плечом вампир, вспомнив о малоприятной беседе, предшествующей расставанию с «семьёй». — Клод намного моложе меня, он может натворить дел. Я отдаю себе отчёт во всех действиях.

— Ой ли, — хмыкнула девушка, отбросив за спину волосы.

Мария зябко потёрла ладони, не столько замёрзнув, сколько волнуясь. Даже Стефания полная, как выразился Джон, «неуёмного оптимизма» вызывала большие подозрения в состоянии своего психического здоровья, то и дело «переключаясь» на минорный лад разговора. Томас пугал женщину своей определённо мрачной и влиятельной фигурой, при упоминании которой его подруга и, если медсестра что-то понимала в психологии, любимая переставала излучать свет и энергию.

— Ты зря его боишься, — внезапно обратилась к Марии провидица, сворачивая со скоростного шоссе. — Томас не станет тебе вредить, мне кажется, что ты ему даже понравишься. Он давно не видел людей с высокими моральными принципами. Если ему верить, то такие обязаны были погибнуть как сумчатые волки, в одиночестве.

Ожидаемого воодушевления от сравнения с вымершим видом хищников у медсестры не наступило, но она покорно кивнула, соглашаясь, что постарается не боятся, хотя бы вслух. Джон машинально придвинулся ближе, накрыв своей ладонью озябшие пальцы хозяйки. Мария благодарно улыбнулась и прикрыла глаза, обещая, что это всего на одну минутку.

Проснулась женщина только когда автомобиль остановился у светлого дома, который совершенно не соответствовал виду вампирского логова. Ни высоких готических шпилей, ни старинных окон-роз из цветного стекла. Вместо непонятной исторической громадины Марию ждал трёхэтажный особняк с мансардой как будто сошедший с рождественской открытки. Даже снег прилагался, белой каймой он покрывал скат черепичной крыши. Красный кирпич, дерево и чёткость линий опор, и перекладин. Всё это великолепие правильных форм и прямых углов, оплетённое огнями, сияло немногим слабее, чем фонари. В больших окнах первого этажа горел свет, и, если зрение не обманывало медсестру, внутри также мерцали огоньки гирлянд. Деревья на небольшой территории вокруг дома тоже сияли светлыми звёздами лампочек.

— Сюрприз! — захлопала в ладоши Стефания, вновь вернувшая себе образ беззаботного ребёнка. Явно гордая собой, девушка обернулась к Уотсону, который, щурясь, смотрел на дом. — Я убедила Томаса, что нам нужен праздник по всем-всем правилам. Клод должен был уже приехать, кто бы знал, как мне надоели его поездки в Канаду, эти лесорубы и хоккеисты его портят. Он возвращается оттуда невежественным мужланом.

— Ты говоришь, как заботливая мамочка, — поддел «сестру» Джон, приобняв за плечи.

— Я давно взвалила на себя эту обязанность, — не стала отрицать Стефания, ловко выпутавшись из объятьев. — Томас не может в одиночку тянуть нас всех. От одних только твоих выходок у него начинаются боли в сердце.

— Это фантомные, — задорно расхохотался Уотсон, вызвав у хозяйки улыбку.

Мария вошла в дом следом за Стефанией, не заметив, как та отперла замок и был ли он вообще закрыт. В жилище вампиров было поразительно тепло для обитателей, что не должны чувствовать холода. Самым логичным объяснением такого расточительного использования ресурса могло быть только слабое здоровье старшего вампира. Медсестра опасливо покосилась на холл-гостиную, отделённую от прихожей только широкой аркой. Было слышно, как комнате уютно трещал камин и играла какая-то нехитрая рождественская мелодия. Не иначе как под влиянием атмосферы воображение женщины добавило картинке и недостающего героя — пожилого мужчину с правильными чертами породистого лица, раскачивающегося в кресле качалке, укрытый клетчатым пледом. В руке неизвестный господин, непременно должен был держать кружку с дымящимся глинтвейном, а на коленях покоится семейный фотоальбом с пожелтевшими фотоснимками.

— Мне кто-нибудь объяснит, что за старика вот уже десять минут представляет наша гостья? — нарушил размышления Марии звонкий, но мужской голос, раздавшийся как раз из гостиной. — Кого мне ещё прикажете ждать?

Мария растерянно огляделась, не зная, как реагировать. Уотсон вскинул брови, в ожидании взглянув на сестру, которая давилась беззвучным смехом. Джон помог хозяйке раздеться, размышляя о том, что затеяли его «родственники». Судя по улыбке провидицы она явно была не против повеселиться за чужой счёт.

— Мог бы выйти и поздороваться с гостьей, — позвала Стефания, окончательно убеждая Марию в том, что в гостиной отнюдь не хозяин этого дома. Должно быть, неизвестный любитель хоккеистов вернулся, как и предсказывала девушка и теперь «ведёт себя как невежественный мужлан». Что ж, ей стоит учесть, что Клод читает мысли.

— Мария, перестаньте думать всякую ересь, это отвлекает! — послышались лёгкие шаги, сопровождаемые тихими возгласами на немецком, судя по тому как смутилась Стефания, незнакомец не был сдержан в словах. — Уотсон, какого чёрта ты не объяснил своей протеже, кто есть, кто до того, как вы приехали? То, что я прожил половину тысячелетия, не делает меня древней развалиной!

— Томас? — глупо спросила медсестра, не в силах оторвать взгляда от главы вампирского семейства.

Даже в самых смелых рассуждениях женщина и подумать не могла о том, что древний вампир, судя по всему страдающий от приступов ипохондрии может выглядеть так, как обитатель жарко натопленной гостиной. Прислонившись плечом к сводчатой колоне арки, сияя белыми коленями в разрезах на чёрных джинсах стоял молодой мужчина, едва перешагнувший двадцатилетний рубеж. Чёрные волосы неровными прядями падали на высокий лоб и норовили залезть в глаза того необыкновенного насыщенного светло-синего цвета, как жаркое июльское небо. На узком, тяготящим к треугольнику, лице они сияли точно две огромные звезды, компенсируя своей бесконечной глубиной и тонкие губы вампира и остроту черт. Даже худоба бессмертного казалась органичной и незначительной, придавая его фигуре странное очарование неземного создания. Охристый тёплый джемпер с большим белым медведем на животе и груди только добавлял шарма, свойственного скорее детям, а не взрослым мужчинам. Подростковый образ завершали тёплые носки из красной шерсти.

— О, мне, оказывается, идёт этот свитер, — улыбнулся вампир и мягко кивнул Стефании, та тут же выпуталась из своего пальто и сапог, торопясь оказаться ближе к любимому. — Несмотря ни на что, рад нашему знакомству, Мария. Не знаю, что Вам успел рассказать Джон, что Вы надумали такие ужасы и про меня, и про наш дом, но могу обещать, что пока Вы на нашей стороне, никто не станет чинить Вам козни и препятствия.

В словах вампира слышался столь явный подтекст, что медсестра только кивнула. Конечно, никто не станет на неё нападать, пока она не представляет угрозы семьи Томаса. За своих «детей», пусть некоторые из которых и выглядели скорее, как родители, бессмертный был готов убить.

— Я не стану для Вас обузой, Томас, — Мария улыбнулась уголками губ, встретив прямой взгляд пронзительных глаз.

— Я в этом и не сомневался, — подвижная мимика Томаса тут же будто оттаяла, и черты наполнились живым теплом и участием. — Стефания проводит Вас в комнату, я подумал, что Вы захотите освежиться перед ужином.

— Большое спасибо, — поблагодарила Мария, с интересом и умилением глядя на то, как ласково клюнула старшего вампира в щёку провидица, чтобы мгновение спустя взять медсестру за руку и, точно ребёнка, увести на второй этаж.

— Я рад тебя видеть, Джонатан, — успела услышать женщина изменившийся голос хозяина дома.

_____________________________________________________________________________________

Du hast versprochen anzurufen!* (нем.) — Ты обещал позвонить!

Warum sollte ich das alleine herausfinden?* (нем.) — Почему я узнаю обо всём сама?

Maria spricht kein Deutsch* (нем.) — Мария не говорит по-немецки.

Глава 24. Семейный ужин по-вампирски

— Я подумала, что тебе будет спокойнее, если Джон будет рядом с тобой, поэтому ваши спальни — соседние. Мне показалось, что было бы логичнее, если вы захотели жить вместе, но он такой воспитанный, что ожидать от него первого шага не стоит. Но я всё же поставила в твоей комнате двуспальную кровать, — в очередном приливе возбуждения весело вещала Стефания, без труда неся чемодан Марии под мышкой точно он был модным клатчем, а не десятикилограммовым пластиковым монстром на колёсиках.

— Мы с Уотсоном не влюблённая пара, — осторожно заметила медсестра, с сомнением взглянув на пророчицу.

— У этой вероятности вашего будущего больше всего шансов, — беззаботно пожала плечами девушка. — Впрочем, я не собираюсь заставлять тебя любить этого чопорного джентльмена. Порой он совершенно невыносим. К тому же скоро приедет Клод, а он куда обаятельнее Уотсона, правда его русский оставляет желать лучшего. Но ведь в постели не обязательно разговаривать!

Стефания легко рассмеялась, вогнав Марию в краску. Казалось, что этой девушке было совершенно безразлично есть ли у неё собеседник — она хотела выговориться, устав от вынужденного молчания в компании телепата. Медсестра подумал, что в этой паре самые тихие ссоры в мире. Один читает мысли, другая — успевает увидеть возможный ответ до того, как он окажется произнесён. Второй этаж казался больше первого, но это было заметно и снаружи, его часть выступала над крыльцом дома. Прямоугольный холл с лестницей, что давала ответвление ещё и на третий этаж был тоже украшен к рождеству, не позволяя забыть о грядущем празднике. Оплетённые зелёной мишурой перила приятно щекотали ладонь, стоило лишь прикоснуться к ним. Стефания показала ванную комнату, кабинет Томаса и две гостевых спальни, одну из которых, и девушка отдала новой подруге. Оставив чемодан в спальне Марии, вампирша перед тем как оставить женщину наедине с собой, рассказала ещё немного о устройстве дома.

— На третьем этаже — моя мастерская, наша с Томасом спальня, ещё одна ванная, она немного больше этой, но зато здесь мне больше нравится отделка. Мансарду я отдала на откуп Клоду, там хорошая звукоизоляция, а от его бесконечного кантри у Томаса случаются жуткие головные боли — продолжала загружать медсестру новой информацией Стефания. — На первом гостиная кухня и столовая. Я хотела ещё библиотеку, но пока в этом доме правят мужчины об этом можно и не мечтать. Им нужна бильярдная.

— У тебя есть мастерская? — Мария умудрилась найти паузу в бесконечном потоке слов радушной хозяйки дома.

— Ты же не знаешь! — глаза девушки загорелись восторгом таким наивным и детским, что медсестре стало неловко. — Я немного рисую, мне очень нравится сангина и уголь, такие наброски выглядят самыми живыми и пластичными. Томас любит мои акварели, с пейзажами, но я просто воссоздаю когда-то увиденное.

— Это удивительно, — неловко похвалила талант Стефании женщина, не без уныния подумав о том, что её навыки рисования сводились к умению схематично перерисовать что-то из анатомического атласа, — привносить в мир что-то новое благодаря таланту.

— Увы, не новое, — тут же сникла художница, усевшись на кровать. Её точно волна в прилив накрыла знакомая уже Марии апатия, граничащая с безразличием. Звонкий голос потерял лёгкость и наполнился такой тоской, что в пору было заказывать панихиду. — За всё своё бессмертное прозябание ни один вампир не создал ничего нового, ни прекрасного, ни ужасного. Люди могут творить за ничтожно краткий миг своей жизни шедевры, не сравнимые в своём великолепии ни с чем. Леонардо, Микеланджело, Рембрандт, тревожный невротик Винсент и безумец Сальвадор… Безмерная прорва абстракционистов, портретистов, реалистов, передвижников, экспрессионистов и много кого ещё — обычные люди, абсолютно живые и смертные, оставили свой отпечаток в мире. Вечность годится лишь на то, чтобы писать многотомные мемуары, которые хмурые архивариусы спустя столетия назовут артефактами и растащат на учебники истории, точно корабельные крысы.

— Прости, — медсестра подсела к замолчавшей девушке и осторожно обняла за плечи, не позволяя окончательно уйти в давящий кокон депрессии. Судя по тому как резко и диаметрально противоположно менялось настроение хозяйки дома ей в пору было обращаться к психотерапевту, потому как симптомы биполярного аффективного расстройства как нельзя лучше укладывались в картину её поведения.

— Спасибо! — благодарно улыбнулась Стефания и вдруг замерла, прислушиваясь к чему-то, не доступному Марии. — Клод приехал, надо его встретить, пока он не нарвался на Томаса. Он невероятный грязнуля после своих походов. Томас не выносит сырости в доме.

Девушка вспорхнула точно маленькая птичка, позабыв свои горести и вылетела из комнаты с такой скоростью, что Мария начала сомневаться, а не привиделась ли ей радушная хозяйка после утомительного перелёта. С первого этажа послышалась приглушённая возня в которой особо остро выделялся глубокий мужской баритон новоприбывшего. Женщина тяжело поднялась с кровати и принялась разбирать вещи. Томас прав она с радостью переберётся в «домашнее», в доме было невероятно душно в её зимних джинсах и кофте. Щеголять в вечернем платье не заставляли, что несказанно радовало Марию. Она искренне опасалась, что повторения Бала Сильнейших её психика в ближайшее время не выдержит. У удлинённой фланелевой рубашки пришлось завернуть рукава, чтобы хоть немного уберечь организм от перегрева. Джинсы дополнительной вентиляцией не обладали, но хотя бы были тоньше своих «зимних» товарищей.

В коридоре раздались негромкие шаги, окончившиеся вежливым стуком в дверь. Сердце в груди Марии испугано трепыхнулось, но, напомнив себе об обещании не бояться, женщина открыла. На пороге стоял Уотсон, тоже успевший переодеться. Англичанин привычно улыбнулся хозяйке и негромко сообщил, что Стефания уже накрыла ужин. Джон привычным галантным жестом подставил хозяйке локоть и увлёк за собой на первый этаж. Из столовой, соединённой с кухней разносились умопомрачительные ароматы. Мария, в который раз удивилась странностям этой вампирской семьи. За столом уже восседал Томас, задумчиво складывающий оригами из красной салфетки. В центре стола располагался хвойный венок с тремя зажжёнными свечами, четвёртая ожидала своего часа, напоминая о скором Рождестве. Стефания суетливо металась между кухней и столовой, привнося с собой суматоху и пьянящий аромат пряностей.

— Глювайн* почти готов, я добавила немного душистого перца, — поведала девушка и предупредительно добавила, обращаясь к Марии с улыбкой, — не бойся, он не испортит вкуса, только позволит раскрыться пряностям. К тому же он совсем некрепкий, семь градусов, в ином пиве и того меньше.

— Прошу за стол, ужин начнётся, как только наш припозднившийся гуляка соизволит закончить свой туалет. Клод, даже не думай напугать нашу гостью! — к окончанию фразы в голосе Томаса проскользнула неожиданная для его хрупкого телосложения угроза и властность.

— С каких пор я не могу подкрадываться к хорошенькой девушке? — за спиной Марии раздался глубокий красивый голос, заставивший женщину подскочить от неожиданности.

— С тех пор, как у тебя отрасли клыки, а Джон привёл в наш дом спутницу, — насмешливо заметил старший вампир. Указав на место по левую руку о себя, глава бессмертного семейства улыбнулся женщине. — Прошу Вас, Мария. Я позволил себе пренебречь правилами рассадки гостей за праздничным столом не ради того, чтобы лицезреть недовольную физиономию своего отпрыска и слушать нескончаемый поток скабрёзностей в его голове. Прошу прощения, вы же ещё не знакомы…

— Клод Доминик Бонне, — галантно припал к ладони гостьи обладатель баритона, явив ей свою тёмно-каштановую макушку. Манер «отпрыску» хватило ровно на счёт раз-два, он озорно вскинул на Марию лицо и проказливо оскалился. — Но последние пять лет друзья зовут меня исключительно Клаус. Мы ведь подружимся, бесстрашная истребительница магов? Кстати, классная клетка!

Вампир поиграл бровями и весело рассмеялся, заметив замешательство на лице женщины. Она нервно поправила рукав рубашки, на котором как назло оказался излюбленный орнамент лесорубов. Джон удручённо покачал головой, как никогда походя на уставшего отца семейства. Мария опустилась на стул слева от Томаса и жадно глотнула минералки, рассматривая самого эксцентричного члена семьи Джона. Клаус должен был бы быть некрасивым, по-восточному чуть раскосые глаза смотрелись бы невыразительными или наоборот неприветливыми, если бы не их тёплый оливково-ореховый цвет. Напоённая солнцем кожа вампира даже в посмертии не утратила мягкого отпечатка загара. Высокие скулы подчёркивали чуть вьющиеся каштановые пряди, некогда постриженные, но за время путешествия отросшие. Ему можно было дать немногим больше тридцати, и он был живым воплощением сексуальности. Клаус был свежевыбрит, но казалось, он к этому не привык и его периодически тянуло почесать подбородок. Но больше всего поражало даже не лицо мужчины, а его рост, он возвышался над довольно высоким Джоном и, кажется, мог соперничать за право выступать в сборной по баскетболу.

— Клаус, веди себя прилично! — вздохнула Стефания, принося на стол кувшин, от которого поднимался пар. Горячее вино таило в себе многообразие специй и кольца цитрусовых, которые кружили в таинственной красной глубине.

Девушка, жестом больше присущим фокусникам, откинула крышку с супницы, выпуская в столовую ни с чем не сравнимый аромат мяса и копчёностей. У Марии засосало под ложечкой от этого умопомрачительного запаха, который тут же заставил рот наполниться слюной. Все тревожные мысли сами собой развеялись, вызвав на лице Томаса незлобивое, но насмешливое выражение. Медсестра бы непременно смутилась, если бы не увидела, как голодно заблестели глаза Клауса при виде еды. Джон, когда заочно знакомил хозяйку, с семьёй обмолвился, что Клод совсем молодой вампир и в силу разных причин куда в большей степени похож на человека и привычки у него остались такими же, как были и до превращения.

— Мария, чем же Вы занимаетесь в обычной жизни, когда перестаёте спасать упавших к Вашим ногам чудовищ? — спросил Томас, как только гостья утолила первый голод. Сам хозяин вечера ел мало и медленно, растягивая трапезу и во многом наслаждаясь самой обстановкой, а не блюдом. Ему нравилось это ощущение тепла и целостности, что вернулось в его дом и мысли после благополучного возвращения Охотника. Чтобы не думал о себе Уотсон, Создатель любил Джона как сына.

— Ничего особенного не делаю, моя жизнь наверняка покажется вам скучной и однообразной. Я — медицинская сестра в больнице. У меня скучный быт, до недавнего времени у меня не было потрясения больше, чем утренняя пятиминутка в понедельник, — рассмеялась Мария, пожав плечами.

— Вы считаете спасение жизни — рутиной? — глаза Томаса удивлённо блеснули.

— При чём здесь спасение? Я только выполняю инструкции, — хмыкнула медсестра, не видя в своей работе ничего, что могло вызвать такой благоговейный трепет у вампира.

— Не слушай её, Томас, — покачал головой Уотсон, осторожно наполнив дымящимся алкогольным варевом высокий стакан хозяйки. — Она весьма талантливый медик и если бы не обстоятельства, думаю стала бы прекрасным врачом. Судя по моему опыту, Мари могла бы с лёгкостью опровергнуть заветы родоначальников медицины и стать одним из отменных хирургов.

— «Женщина, не бери в руки скальпель»! — весело оскалился Клаус, отсалютовав гостье своей порцией пьянящего напитка. — Джон, неужели ты, настоящий английский джентльмен, позволишь даме стоять у стола днями и ночами и штопать чужие внутренности? Проклятые либералы тебя испортили.

Клаус засмеялся, показав ровный ряд белоснежных зубов, на губах Джона тоже появилась немного растерянная улыбка, которую Мария не преминула повторить. Томас коротко взглянул на свою любимую пророчицу, та только повела плечом. Стефания с лёгкостью подхватила беседу и продолжила мягко расспрашивать медсестру о ней самой, ловко обходя все болезненные для женщины темы. Мария с лёгкостью делилась мечтами о путешествиях и будущем, не забыв упомянуть, что здесь она оказалась только благодаря Джону и какому-то неведомому космическому проведению. Клаус неожиданно поддержал идею Джона рассказать о их небольшой, но очень необычной семье и первым начал с повествования о том, как жил без опеки Создателя в Канаде последний год. Его история изобиловала курьёзными случаями на грани катастрофы, но всё равно вызывала улыбки у всех. Разве что Стефания после известия о том, что молодой вампир едва не поджог себя вместе с гаражом во время ремонта какого-то раритетного автомобиля, несколько минут испугано причитала на румынском. Томас накрыл ладонь любимой рукой, и та, благодарно улыбнувшись, затихла, улыбаясь.

— Я себя, конечно, не поджигал, но мне и без этого хватило впечатлений, — криво усмехнулся Джон, глядя на Марию.

Вино прекрасно согрело женщину и придало лицу едва уловимый румянец. Уотсон рассказывал о Охоте так легко и интересно, что медсестра не могла проронить ни слова, улыбаясь самыми уголками губ и слушая голос вампира. Мужчина мастерски размывал малоаппетитные детали своего «небольшого увлечения», охотно вдаваясь в подробности ритуалистики магов, о которой его хозяйка знала совсем немного. С ничуть не меньшим энтузиазмом Джон вспомнил о том, как в начале марта повздорил с одним из оборотней за территорию возле Михайловского сада. К концу истории смеялся даже Томас, очевидно куда больше знавший о «мохнатом неприятеле» Уотсона.

Стефания делилась планами по открытию выставки пейзажей и желанию заняться какой-нибудь новой отраслью изображения. Мария попросилась к художнице в мастерскую, но знакомство с прекрасным Джон решительно перенёс на следующий вечер, напомнив, что время уже позднее и не все из присутствующих привыкли вести ночной образ жизни.

— Думаю от пряника перед сном никто не откажется? — улыбнулась Стефания, которой невероятно льстил искренний интерес Марии.

Бунтарей не нашлось и ужин продлился ещё на час, к концу которого у гостьи уже всё чаще сводило скулы от сдерживаемых зевков. Покидать этих неправильных вампиров, который травят байки, смеются и пьют глювайн Марии не хотелось от слова совсем, но организм, утомлённый сборами и перелётом требовал отдыха, и женщина подчинилась. Успокоив гостью тем, что завтра ничего не изменится, и все присутствующие не превратятся в кровожадных монстров, Стефания пожелала медсестре приятного Рождества и хороших снов. Джон вызвался проводить хозяйку до комнаты, и Мария не стала сопротивляться. Внимание Уотсона приятно согревало, давая робкую надежду на то, что помешательство её может продлиться дольше.

— Я рад, что Вам здесь понравилось, — поймав пальцы женщины, тихо произнёс вампир уже у самой двери. — Мне не объяснить, как я благодарен за то, что Вы согласились.

— Оставьте, Джон, — смутилась медсестра, чувствуя в голове странную лёгкость — глювайн оказался много коварнее, чем она ожидала. — У Вас замечательная семья! Мне было преступно сомневаться в Вас, после всего, что было…

Она неловко замолчала и отвела глаза, не выдержав долгого взгляда Уотсона. Последние недели с ней творилось что-то странное, а внутренний голос вместе с интуицией наперебой кричали о том, что она ведёт себя глупо и неразумно. Сегодня она нашла своему косноязычию разумное объяснение, но алкоголь отнюдь не скрывал необычных чувств от их обладательницы. Ей стоило признать, что Уотсон ей, как минимум, нравится. Слова Стефании задели женщину за живое, весь вечера она возвращалась к замечанию-оговорке пророчицы. Сама мысль об этом пугала, а потому Мария поспешила отделаться от них самым простым и действенным способом — сбежать.

— Доброй ночи, Джон, — произнесла женщина тише, чем хотела и недовольно мотнула головой, злясь на саму себя.

— Доброй ночи, Мари, — глухо, точно искажённое эхо, повторил вампир и коротко коснулся сухими губами руки своей хозяйки.

Женщина поспешила скрыться за дверью комнаты, чувствуя смятение и какой-то внутренний трепет. В прощальном взгляде вампира ей почудилось что-то необычное, но думать об этом медсестра уже не стала, последовав совету Скарлетт и подумать о произошедшам завтра.

_____________________________________________________________________________________

Глювайн* или глинтвейн (нем. Glühwein от glühender Wein — горячее вино) — горячий алкогольный напиток на основе красного вина и пряностей. Традиционно употребляется на рождественских базарах и праздниках.

Глава 25. Слушая безмолвие

Рождественская ночь ласкала сиянием одиноких звёзд горящий огнями гирлянд дом. В спальне второго этажа едва теплился тёплый, желтоватый свет, призванный скрыть полутона и тени, затерявшись среди драпировок. Полумрак ничуть не мешал обитателям спальни, их глаза видели даже в полной темноте. Рыжеволосая вечно юная пророчица, точно древнегреческая нимфа, замерла позади своего создателя и ласково коснулась его виска кончиками пальцев. От её кожи повеяло теплом, которого сложно было ожидать от давно мёртвого тела. Мария за ужином щедро поделилась своей силой, похоже, совершенно не замечая того, сколько внутреннего огня отдала бессмертному семейству за один вечер.

Стефания улыбнулась мыслям о женщине Джона, думать о русской медсестре иначе, чем о паре для Уотсона прорицательница не желала. Для неё вопрос их отношений был давно решён, ведь её глаза видели куда больше, чем могло показаться на первый взгляд. От внимания трансильванской ведуньи не могли укрыться ни смущение Марии, ни волнительная нежность Джона. Она купалась в этом едва ощутимом ареоле взаимного влечения, который не имел ничего общего с магией. Эмоции она чувствовала не так остро, как Джон или Томас, но даже ей была заметна внутренняя борьба женщины, в которой, Стефания не видела ни малейшего смысла.

Новое видение вспыхнуло перед внутренним взором пророчицы и незаданный вопрос любимого «дьявола» вызвал у девушки улыбку. Стефания принялась перебирать тёмные пряди, беззвучно отвечая создателю. Конечно, она была уверена в том, что между Уотсоном и его хозяйкой творится что-то много большее, чем магическая привязка. Поводок не мог вызвать ни трепета, ни желания защищать, ни той особой острой нежности, которая проскальзывала между этими двумя. Единственное, что смущало ум Стефании — это сроки, ей до дразнящего покалывания в пальцах хотелось знать, когда же эти двое признают своё бессилие, уступив чувству. Деятельная часть натуры художницы требовала красоты и размаха этого события. Она бы не отказалась от цветов и лент, в этом доме очень давно не было таких, не календарных, праздников.

Томас откинул голову, выгибая худую длинную шею, и заглянул в глаза спутницы с беззвучным вопросом. Синие глаза вампира сияли ничуть не тусклее далёких и прекрасных звёзд, вызывая улыбку избранницы. Стефания склонила голову к плечу и нахмурилась недовольно и растеряно. Она редко спорила с возлюбленным, полагаясь на то, что все поступки создателя всегда ведут лишь к лучшему. Нынешние же размышления Томаса вызывали у пророчицы беспокойство и опасения. Она тревожно повела плечами и сморгнула наваждение. Девушка с нежностью провела пальцами по виску юноши, там, где, когда-то бесконечно давно, будто в другой жизни, была опасная рана, оставленная чужим мечом.

Нет, вампир не хотел войны с магами, он давно не упивается азартом погонь и битв. Его желание было понятно и знакомо Стефании. Томас хотел обезопасить себя и большинство магических созданий от угрозы уничтожения. Его игры всегда отличались особой утончённой жестокостью и изощрённым умом. Томас полагал разумным использовать образ, что так удачно создал Джон для Марии, и провести женщину в Союз колдунов и «разрушить порочную систему изнутри».

Провидица вскинулась, убрав ладони с висков своего бессмертного господина. Избранница Уотсона нравилась ей своей искренностью и неподдельной, живой сострадательностью, которую девушка не встречала так давно, что едва не забыла какой она бывает. Было в Марии что-то поразительно жертвенное, что роднило её с самой Стефанией. Использовать же желание женщины помочь тем, кто оказался с ней рядом в своих целях, не спрашивая её желания, провидица считала низким поступком. Девушка легко соскользнула с кровати и отошла к окну, обхватив себя за плечи, как будто от холода. Почти тут же поверх её рук опустились узкие ладони Томаса. Он печально покачал головой и невесомо коснулся губами волос любимой. Марии нельзя ничего говорить, пока они не будут уверены, что женщина сможет укрыться от чужого влияния. Вампир желал выучить подругу «сына» некоторым аспектам колдовства, чтобы та могла защитить себя, если понадобится. Без этого нахождение Марии среди магов было опасно для всех. Вспышки её разрушительной магии не поддавались контролю и пугали своей спонтанностью. В случае успеха женщине ничего не будет угрожать, и она сможет стать гарантом безопасности для всех магических существ.

Всматриваясь в темноту ночного неба, Томас неспешно размышлял о том, как может измениться жизнь всех существ, если Марии займёт место в Союзе, Джон непременно поможет хозяйке уничтожить опасных соперников. Англичанин — собственник, хотя и не желает этого признавать, но ему хватит сил, чтобы обезопасить свою «королеву» в этой партии. Изменения в политике магов приведут к ослаблению их опасного влияния на мир, многие существа вздохнут свободнее, зная, что хотя бы на территории одной страны им можно не опасаться преследования и убийства.

Вампир скользив ладонями по плечам, обнял возлюбленную и устроил острый подбородок на её плече, замирая, почти срастаясь с ней в единое целое на несколько долгих минут абсолютной тишины. В том, что Мария согласится развивать свои способности он отчего-то ничуть не сомневался, как и в том, что эта странная женщина будет иметь успех на новом для себя поприще. Магия. Он позволил мыслям свернуть с избранного маршрута и задумался, как стоит начать обучение и подойдёт ли уже использованная со Стефанией схема уроков. Разочарованный вздох вырвался у мужчины сам собой, взволновав его рыжеволосую спутницу. Она накрыла ладонью прохладные пальцы, сцепленные в замок и позволила создателю увидеть ещё одно своё видение. Увы, учебный план придётся отвергнуть, он сильно устарел и в общем-то не слишком подходил для обучения Мария, в отличии от своей предшественницы — женщина была жива, а сроки ограничены, к тому же Томасу нужна была не пророчица, а «боевая единица».

Стефания улыбнулась одними губами и выскользнула из объятий, бесшумно проскользнув к книжному стеллажу. Изящные пальцы погладили корешки книг, будто бы читая их сквозь обложку и задержались на средней толщины рукописном сочинении. Дневник одной колдуньи, жившей в конце шестнадцатого века и занимающейся наставлениями молодых последовательниц казался пророчице наилучшем решением проблемы. Она легко сняла книгу с полки и обернулась к Томасу, который успел устроиться за мольбертом и теперь с интересом наблюдал за избранницей. Увидев, что за труд предложила ему Стефания для решения вопроса с обучением Марии, вампир удивлённо вскинул брови. Этот, с позволения сказать, труд никогда не интересовал Томаса как возможный источник знаний, более того он до сегодняшнего дня был уверен в абсолютной бесполезности старинной рукописи, но настойчивое внимание пророчицы удивляло. Он послушно принял книгу у девушки и пролистал, пробегая взглядом по хорошо знакомым строчкам. Заложив пальцем где-то на середине он задумчиво нахмурился, прикрывая свои необычайно яркие в полумраке глаза. Стефания опустилась перед ним на колени, едва слышно прошуршали полы её халата, подметая пол. Будто бы не замечая неудобств, она неслышно забрала книгу из рук любимого и улыбаясь каким-то своим мыслям, про себя прочитала первый простенький заговор. Собственная сила вампирши слабо отозвалась на древние заклинание, но девушка была уверена, что Марии удастся справиться намного лучше. Слабое дуновение ветра, рождённое магией Стефании, перевернуло страницу.

Томас приоткрыл глаза и скептически вздёрнул бровь, всё ещё сомневаясь. Его любимая только пожала плечами, поразительно беззаботно относясь к делу, от которого могло зависеть само их существование. Как и всегда, она обращала внимание на какие-то незначительные детали, забывая о главных горестях, что, впрочем, спасало обоих вампиров. Подумав с минуту, Томас медленно кивнул, признавая правоту провидицы. Стефания просияла счастливой улыбкой и торопливо забралась с ногами на кровать, прижимая дневник ведьмы к груди как величайшую ценность. Пророчица была довольна собой и, наконец, успокоенная затихла в объятьях создателя, погрузившись в мир древней магии, во многом запретный для неё.

Томас прикрыв глаза, слушал дом, как никогда спокойный и умиротворённый. Вся его семья была здесь, в безопасности. Ни маги, ни Корона, ни природный катаклизм не мог нарушить безмятежную тишину его крепости. Вампир слушал отголоски мыслей засыпающей Марии, находя женщину и достойной, и в меру забавной, для того, чтобы войти в состав его семьи. Он во многом был солидарен со Стефанией — Джону требовалась постоянная спутница, способная отвлечь англичанина о тяжких дум о прошлом и безумной Охоты. Медсестра с зачатками странной магии была как нельзя хороша для этой роли — тихая, скромная, умеющая постоять за себя и отвлечь внимание при необходимости, она рождала в давно небьющихся сердцах ощущение уюта и мира, а также, что немаловажно, сама того не зная, притупляла жажду. Рядом с этой русской женщиной голод отходил на второй план, позволяя мыслить свободно.

Джон не спал, но помня о привычке создателя «подслушивать», распевал про себя псалмы, а, может быть, действительно молился о спасении чужой души. Уотсон, судя по отголоскам бытовых размышлений и звукам, доносящимся до чуткого слуха Томаса, принимал едва тёплый душ. Старший вампир позволил себе на миг взглянуть на мир глазами «сына», отбросив вид стекающих по прозрачной стене кабины капель на первое воспоминание о Марии.

Растрёпанная, испуганная женщина с большими тёмными от расширенных зрачков глазами вызывала лишь желание успокоить, даже Жажда молчала, хотя он и потерял много крови. Джон запомнил всё, растерянность и испуг, когда его неожиданная спасительница поняла, что порезалась. Кровь, окрасившая пустяковую в общем-то рану манила прижаться губами, и Уотсон не смог себе отказать. Не слишком удачная охота забрала все силы, он был голоден и слаб, а эта женщина сама того не зная подала ему шанс на спасение. Даже не взглянув на свою жертву, вампир направил всё своё умение, чтобы скрасить свой вероломный укус, наполняя создание несчастной ни с чем не сравнимым удовольствием и блаженством, делясь своим восторгом от вкуса её крови и благодарностью за спасение. Через пелену жажды он не сразу понял, когда она начала ласкать его, с щемящей нежностью женщина перебирала его волосы, ерошила их и гладила по голове. Мужчина замедлился, оценивая чужой жест, не вызванный его даром, а рождённый самой психикой будущей хозяйки. В подсознание закралась крамольная мысль сделать незнакомку «кормилицей» на какой-то срок. А потом как она сбросила напускные эмоции, и его, точно ледяной водой, окатил её страх и недоверчивое неприятие ситуации. «Так не бывает» читалось в испуганном лице незнакомки.

Джон усмехнулся своим воспоминаниям, но, даже почувствовав незримое присутствие создателя в своей голове, отчего-то не прогнал его. Его взгляд замер на правой кисти так, словно Охотник видел её впервые. Он выставил перед собой ладонь и несколько раз сжал и разжал пальцы, затем отмахнулся, точно от назойливой мухи, прогоняя из сознание визитёра. Его мысли вновь наполнились молитвами на латыни. Томас успел лишь ухватить за хвост отголосок последней мысли названного сына «…я спас её».

Клод был почти спокоен, что удивляло и радовало старшего вампира. Мысли француза после тяжёлых дум Уотсона казались глотком живой воды — лёгкие и быстрые как в горном потоке, они сменяли друг друга. Молодой мужчина оценивал «подружку» Джона как любую другую девушку, находя, что та вполне себе симпатична и достаточно «ненормальна», чтобы подойти к их компании. Ему Мария казалась забавной и куда более молодой, чем всем остальным членам семьи. Клаус слушал чувства и находил эмоции медсестры незрелыми и весьма познавательными, в вампире горел азарт хищника. Ему понравилось то сытое тепло, коим щедро делилась хозяйка англичанина. Это ощущение хотелось присвоить и хранить как самую важную находку.

Томас выплыл из сознания Клода и прикоснулся к мыслям суженной, внутренне улыбаясь тому, как вспыхивали в уме трансильванки формулы заклинаний и отголоски Силы. Стефания скучала по утраченной магии, дар пророчества был тем немногим, что досталось вампирше от ведьмовского прошлого. Он слышал затаённую грусть, впрочем, лишённую зависти, направленную на смертную. Стефания печалилась хрупкости сосуда, что содержал столь опасный огонь магии. Томас и сам ощущал, как крупицы силы Марии, точно искры разлетались по столовой, проникая и наполняя вампиров энергией. Провидица хотела взглянуть на новую подругу через Изнанку, но предостерегающе сжавшая плечо ладонь любимого не позволила соскользнуть в Тени. Томас не любил это умение, передавшееся, как он полагал, самым одарённым своим созданиям. Оборотная сторона мира звала свои порождения к себе, обещая избавление и покой, а на деле забирая последнее, что имели несчастные, что заблудились в бесцветном мире магии. Нет, он уже видел, как однажды Тени забрали свою жертву, больше он не желал терять близких.

Глава 26. Не святой Клаус

Утро началось, по меркам Марии, непозволительно поздно, в начале девятого. Новый день встретил женщину теплом и давно забытым ощущением уюта. Медсестра долго лежала в кровати, не открывая глаз, слушая мнимую тишину особняка. За окном что-то делили две бойкие птицы, оглашая окрестности своим щебетанием. Затопившее сознание ощущения покоя хотелось продлить, и Мария позволила себе ещё полчаса лени, нежась в постели. Присутствия вампиров было не слышно — вставшее солнце вынудило их покинуть гостью, предоставив той право самой хозяйничать в своём доме. Ещё ночью, перед тем как пожелать медсестре доброй ночи Стефании сказала, что оставит женщине завтрак в холодильнике, а «их скромная обитель» до темноты окажется в её полном распоряжении.

Поборов чисто женское любопытство увидеть, как проводят день вампирское семейство, Мария решительно выбралась из упоительного плена кровати. Тёплый душ привёл медсестру в чувство, прогоняя сонливость. Ощущение абсолютной свободы действий хоть и было весьма знакомо женщине, но имело какой-то новый доселе незнакомый привкус свободы и сказки. Дом в отсутствие хозяев был овеян какой-то загадкой, точно разом наполнившись легендами о ведьмах, оборотнях и вампирах, хотя страха не вызывал. Выйдя в коридор, Мария прислушалась, с удивлением распознав, что с лестницы, ведущей в мансарду, доносится негромкая восточная мелодия, если медсестра что-то понимала, то сверху доносилась мантра или что-то похожее на музыку для медитации. Помня о том, что пророчица просила не беспокоить их во время «дневного сна», женщина тряхнула головой, и, наконец, спустилась. Давно было пора завтракать, даже не смотря на ночной праздничный ужин, организм медика требовал еды, а, главное, чая, к которому Мария стала удивительно неравнодушна, после появления в жизни англичанина. Конечно, ей было далеко до умения Уотсона отличать сорт по одному лишь запаху заварки, но даже тех небольших знаний, что мужчина успел в неё вложить, хватало, чтобы научиться любить этот напиток.

Завтракала медсестра в компании телефона, листая новостную ленту и размышляя, чем бы занять себя до пробуждения вампиров. Выходить из дома ей, конечно, не запретили, но куда она могла направится с её весьма скромным английским и отсутствием знаний немецкого, предположить женщина не могла. То и дело прикладываясь к кружке с чаем, Мария изучала первый этаж, чтобы в конце концов устроиться перед камином. Хотя бы в чём-то женщина не оплошала в своих представлениях о хозяине дома — Томас вчера действительно листал фотоальбом. Устроившись в кресле, медсестра воспользовалась столь любезно оставленным приглашением погрузиться в чужое прошлое и открыла «семейный архив». Фотоснимки вызвали у женщины необычайное удивление, стоило ей только открыть альбом. Вместо привычных «первых шагов», выпускных и свадеб вампиры коллекционировали снимки мест, в которых бывали, архитектурные и природные памятники, многие из которых, Мария знала точно, уже утеряны. Но образы самих бессмертных тоже встречались, много реже, чем того можно было бы ожидать от той же Стефании, которая казалась сосредоточением обаяния и эталоном женственности.

С чёрно-белых старых фото, которым самое место под стеклом у коллекционера древностей на медика взирали поразительно неприветливые глаза молодого человека в старинном дорогом фраке, будто бы даже похожего на военный китель. Томас на снимке был собран и серьёзен, совершенно не соответствуя уже составленному образу беззаботного подростка. Тёмные волосы гладко зачёсаны назад, губы сжаты, лишь в самых уголках притаилась усмешка. Судя по дате, подписанной в углу снимка чернилами это как раз был тот период, когда вампир встретил Уотсона. Теперь Мария не могла удивляться сравнению Джона, его создатель, действительно, тогда напоминал воплощение дьявола — лоск и искушение в каждом жесте и взгляде.

Стефания же беззастенчиво лучилась внутренним светом, даже строгая причёска по моде девятнадцатого века не портила красавицу, узел тяжёлых волос против обыкновения делал её лицо ещё более беззащитным и открытым. Большие карие глаза поражали необыкновенной мудростью и, какой-то затаённой на дне тёмных зрачков, тревогой. Хотя лицо её было спокойно, казалось, что девушка улыбается, радуясь чему-то неведомому зрителю.

Мария против воли погладила фотокарточку в альбоме и перелистнула страницу, едва не закашлявшись. Со следующего изображения на женщину смотрел Уотсон точно нарядившийся для костюмированной вечеринки в духе времён мафиозных разборок. Давясь смехом, медсестра поспешила перевернуть компрометирующий Охотника снимок — раритетный кольт смотрелся в его руках забавно, хотя она и знала, что Джон умеет обращаться с огнестрельным оружием.

Лежащий рядом смартфон коротко пискнул, сообщив о принятии сообщения, успев, впрочем, изрядно напугать медсестру. Вздрогнув от неожиданности, она едва не уронила полупустую уже чашку и растеряно посмотрела на экран. Неизвестный номер насторожил женщину сразу, но больше этого Марию озадачил текст послания

«Счастливого Рождества Вам, Мария, и Вашему спутнику! Полагаю, у немцев уже лежит снег, в Берлине уже, должно быть, вовсю продают имбирные пряники. Мне кажется, вам они должны прийтись по вкусу — благородная горчинка под слоем глазури, так похоже на Вас, не находите?

Моё уважение и пожелание всех благ в этот светлый праздник.

Сражённый женской хитростью и умом,

Ваш Аристарх»

Первым желанием Марии после прочтения столь странного сообщения было отбросить телефон куда подальше, точно аппарат вдруг обернулся ядовитой змеёй. Рассудительность прешла после пяти медитативных вздохов. Она слишком расслабилась, поверила, что маг оставит её в покое хотя бы на время, позволив противнице передышку, но уязвленное самолюбие колдуна требовало реванша.

— О, ты нашла наш альбом? — раздался над самым ухом женщины глубокий голос. Мария испуганно вздрогнула и резко вскинула голову, тут же скривившись — шею пронзила острая боль. Под чуткими пальцами оказался плотный валик «зажатых» мышц. Охнув, женщина принялась разминать пострадавший участок. Клаус, возвышавшийся позади кресла, выглядел бесконечно виноватым. — Прости! Я совсем забыл, что в этом доме можно хоть к кому-то подкрасться незаметно.

Вампир растерянно улыбнулся, виновато пожав плечами. Мария лишь отмахнулась, стараясь справиться с ноющей болью в шее. Клаус, желая загладить вину, предложил помощь, с гордостью сообщив, что может делать массаж. Внутренне усмехнувшись, женщина согласилась позволить мужчине продемонстрировать умение. Руки вампира сперва показавшиеся едва ли не обжигающе холодными, быстро нагрелись, а боль в шее вскоре отступила. Удивлённая Мария сперва осторожно, а после более свободно покрутила головой, ощущая лишь небольшую скованность в мышцах.

— И что это было? — вскинула брови женщин, глядя на довольного собой Клауса.

— Единственно полезная особенность моего дара, — хмыкает Клаус, чей акцент совершенно перестал восприниматься как «чудовищный». Вампир отдёргивает задравшийся рукав пуловера, но по-медицински цепкий взгляд медсестры успел уловить на предплечье белёсую отметину старого шрама.

— Дара? — Мария изумлённо нахмурилась, растерянно взглянув на мужчину.

— Томас собрал под этой крыше самых одарённых созданий, коллекцией более специфической и роскошной может похвастаться только Корона. Я могу чувствовать эмоции и переживания окружающих, намного острее, чем любой другой, но в отличие от Джона, не в состоянии управлять ими, могу только немного влиять на ощущения. Стефф говорит, что всё остальное придёт со временем, — Клаус недовольно поморщился и, обойдя кресло, устроился напротив Марии на ковре, скрестив длинные ноги по турецки.

— Всё равно не понимаю, — покачала головой женщина, на время даже забыв о послании Аристарха.

— Проще показать. Дай руку! — требовательно попросил вампир, в глазах которого зажёгся азарт, приглашающе подав ладонь. — Мой дар действует при прикосновении, на расстоянии могу только почувствовать, что ты, например, заинтересована и озадачена, а до моего появления была взволнована и напугана.

— Пожалуйста, — растерянно согласилась Мария и вложила пальцы в ладонь вампира.

Зелёные глаза Клауса будто бы стали ярче, сделав мужчину неуловимо похожим на названного брата. У Джона была та же особенность «полыхать взглядом», когда англичанин применял свои способности. Чужой взгляд гипнотизировал, не позволяя разорвать зрительного контакта. Почувствовав щекочущее прикосновение к спине Мария передёрнула плечами затем хихикнула нервно и постаралась отбросить навязчивое ощущение, но это не удалось, лёгкий зуд летуче перебрался на предплечье, затем стёк на талию и ногу, вынуждая поджимать пальцы. Пришедший следом жар опалил щёки и растёкся вожделением по венам, оседая отчего-то не только внизу живота, но и наполняя свинцовой тяжестью верхнюю челюсть.

— Остановись, — хрипло попросила женщина, едва удерживаясь от желания прильнуть к сидящему напротив мужчине в страстном поцелуе. — Я поняла. Это… впечатляет.

— Ты хотела меня укусить, — самодовольно окалился канадец, отстраняясь, но всё ещё не выпуская из руки ладонь медсестры. — Восприимчивость к воздействию ошеломительная!

— Выходит, ты можешь заставить почувствовать всё, что угодно? — опасливо уточнила Мария, вдруг представив, какую власть на самом деле имеет сидящее перед ней существо.

— Не всё, — разочаровано покачал головой Клаус, — только то, что чувствовал сам хотя бы раз и чем более сильное впечатление получил, тем легче передать его другому. Бесполезная штука, если вдуматься.

— Отчего? Ты можешь разделить свои ощущения с теми, кто, по ряду причин, никогда не сможет испытать чего-то подобного, — потерев всё ещё покалывающее предплечье, поразилась женщина. Она бросила быстрый взгляд на экран мобильного и только теперь поняла, что вызывало у неё смутное беспокойство в появлении Клауса. — Постой, Клаус, сейчас уже полдень!

— И? — мужчина с непониманием посмотрел на медсестру, растерянно потирая подбородок. — Ты куда-то спешишь?

— Нет, же, не в этом дело. Почему ты… не спишь? — взволновалась Мария, напряжённо хмурясь.

— Уотсон тебя выдрессировал, — беззлобно рассмеялся эмпат, обнажив белоснежные зубы. — Я достаточно молод, чтобы бодрствовать и днём, более того, солнце не имеет на меня особо воздействия, что удобно — меньше вопросов.

— А сколько?.. — не решилась закончить вопрос женщина.

— Сколько мне лет? — усмехнулся вампир, искренне радуюсь смущению хозяйки Уотсона. Склонившись к замершей в напряжённом ожидании медсестре Клод понизил голос. — Я, конечно, могу сказать, что это страшная тайна, но так и быть, скажу тебе, как другу, я чудовищно молод для этого склепа, мне всего сотня, так что советую подумать.

Он поиграл бровями, наслаждаясь вытянувшимся лицом собеседницы и наконец расхохотался, ловко и быстро поднимаясь на ноги. Мария негромко рассмеялась и, вновь не заметив, поделилась своей Силой с вампиром. Клаус замер, покачнувшись на пятках, но равновесие удержал. Притупившаяся Жажда, которая была в нём сильнее, чем в других членах его семьи затихла, точно засыпая. Улыбнувшись уголками губ странной колдунье, вампир подал ей руку и предложил прогулку в соседний город, пока все остальные обитатели дома были недоступны для общения. Мария, подумав, согласилась, пообещав спуститься в гостиную через полчаса, после того, как приведёт себя в надлежащий вид. Канадец на эту реплику хохотнул и исчез на лестнице с нечеловеческой скоростью, превратившись в одно смазанное пятно, что метнулось через гостиную, едва не опрокинув соседнее кресло.

Небольшой город, в который повёз Марию вампир, весь дышал праздником, и ожидания медсестры от поездки как никогда раньше совпадали с реальностью. Уютные улочки и площади, увитые гирляндами и ветками елей и остролиста. Общая атмосфера праздника и царящего немного безумного веселья передалась не только эмпату, но и женщине, она всё чаще улыбалась. По рождественской ярмарке, расположившейся на одной из площадей, плыли ароматы пряностей и хвои, призывая обратить внимание на каждый прилавок и уж точно не уйти без какой-нибудь милой безделушки или вкусного угощения. Клаус оказался замечательным рассказчиком, даже его акцент и некоторая скудность запаса русских слов, которую мужчина компенсировал переходя на более знакомый ему английский, компенсировались живыми, неподдельными эмоциями. Мария звонко смеялась, слушая очередную байку о том, как «самый молодой вампир» с друзьями ходил в поход в горы на Аляске, при том, что из пятерых приятелей только у него в запасе было бессмертие. В опасное путешествие Клауса позвала его тогдашняя очень близкая подруга, совращая обещаниями незабываемой любви под открытым небом, а на деле заставив самого выносливого и сильного мужчину в окружении таскать на себе большую часть своей поклажи. Ничего удивительного, что после того похода вампир с юной экстрималкой расстался, заявив, что его старым костям нужен покой. Девушка намёка с первого раза не поняла и ещё несколько раз порывалась затащить ухажёра на сплав по горным рекам или в поход, но Клаус держал оборону, закрывшись в мастерской наедине с любимыми автомобилями.

— Зайдём? — Клаус кивнул на небольшой бар, из которого доносился аромат чего-то мясного и жарящегося. — На улице холодно, а там есть вкусное пиво.

— Оно не помогает согреться, — усмехнулась Мария, покорно позволяя вести себя на встречу с алкоголем.

— Но делает жизнь веселее, — парировал вампир, взяв женщину за руку, как ребёнка, точно опасался, что она может потеряться, если оставить без внимания.

В баре или, как правильнее называть данное заведение с учётом национального колорита, кнайпе, было совсем немного посетителей и пара почти-туристов с лёгкостью нашла свободное место. Мария, пока была такая возможность, рассматривала обстановку, доверившись выбору «профессионала», которой, помимо всего прочего, ещё мог и объяснить, что желает заказать, в отличие от самой медсестры. Пожалуй, ей всё более привлекательной казалась идея заняться со Стефанией изучением немецкого языка во время отпуска. На большие успехи конечно, Мария рассчитывала, помня о том, какой пыткой для неё было изучение английского в школе, а потом в колледже. Телефон издал негромкую трель, сообщив о принятии ещё одного сообщения всё с того же «неизвестного» номера. Дёрнувшись, как от удара, медсестра отвернула от себя экран и нахмурилась. Строчить ответ не было не время ни желания, более того, магу, похоже, и не требовался собеседник. Он недурно справлялся с поддержанием беседы и самостоятельно.

— Не соглашайся, — поставив перед женщиной кружку, негромко произнёс Клаус, с которого будто бы разом сошла вся расхлябанная беззаботность.

— Прости? — Мария озадаченно отпрянула, поражаясь тому, как поразительно похожи члены бессмертного семейства этим умением меняться до неузнаваемости за секунду.

— Что бы тебе не предложил Томас, не соглашайся, хотя бы сразу. Возьми время на размышления, — чуть прикрыв яркие глаза, посоветовал вампир. — Война не для женщин.

— О какой войне ты говоришь? Томас ничего не предлагал мне, — напряглась Мария, внимательно всматриваясь в лицо собеседника. — Так с чем, я не должна соглашаться, Клаус?

— Не говорил? Странно. Прости, я почувствовал, что ты весь день о чём-то тревожишься и решил — растеряно потёр подбородок мужчина. — Томас ночью что-то обсуждал со Стефф, она сначала злилась, потом радовалась и мечтала. Думаешь, отчего?

— Не знаю, может быть, они делили кто спит ногами к двери? — повела плечами Мария, недоверчиво щурясь. Если Клаус хотел проверить медсестру на верность вампирскому семейству по своей инициативе или с приказа старшего монстра она в этом участвовать не собиралась.

— Не смешно, Мари. Не злись, я не хочу тебя задеть, наоборот, ты мне нравишься, — криво улыбнулся вампир, жадно и шумно отхлёбывая пива. — Я видел, что бывает с хорошими людьми, которым не повезло пойти на войну и связаться с вампирами.

— Себя имеешь в виду? — вскинула брови женщина, нанизывая на вилку брызнувшую горячим соком сардельку.

— Не себя точно, — рассмеялся Клаус глухо, тряхнув головой как если бы хотел прогнать назойливое насекомое. — Хорошие люди, в большинстве своём, там не выживали. Я был добровольцем, когда Союзники пытались создать универсального солдата, из первого набора окончание войны увидел я один.

— Уже не живым, — понятливо склонила голову Мария, скрываясь от тяжёлого взгляда.

— Не живым, но очень злым и постоянно голодным, — кивнув, мрачно усмехнулся мужчина. — Идеальный солдат, не знающий боли, страха смерти, не спящий ни днём, ни ночью, но постоянно желающий крови и убийств, — взгляд Клауса затуманился от воспоминаний о бесславном, но боевом прошлом. — Меня нашёл Уотсон и передал создателю, он тогда ещё состоял в Короне, кажется, я стал последней каплей в чаше терпения Томаса — он ушёл на покой в сорок пятом, забрав меня под опеку.

— Разве он не создал тебя? — искренне изумилась медсестра, вскинувшись. — Я думала, что вместе живут только семьи.

— Гнёзда, — поправил канадец, ероша волосы ладонью. — Нет, Томас не обращал меня, он поручился за меня перед старшими вампирами, обещав не допустить бессмысленных жертв и воспитать меня как полагается. Так что, в своём роде, я — приёмный ребёнок, этакий трудный подросток, у которого за плечами что-то намного серьёзнее кражи из супермаркета. Так что, думаю, я знаю, о чём говорю. Война не для тебя, Мари, она или убьёт или сделает чудовищем.

— Джон сказал, что мне ничего не будет угрожать и когда закончиться наш договор я вернусь к обычной жизни, — неуверенно заметила Мария, позабыв про еду и выпивку.

— Я не сомневаюсь, что он хотел бы этого и хочет сейчас, но это невозможно, — покачал головой Клаус, действительно, огорчённый. Смертная ему, и правда, нравилась тем, что напоминала людей из его ещё живого прошлого, тех, кто был готов умирать и жить за идею и свободу. — Не после такого громкого заявления о себе. Я посмотрел в сети, о тебе говорят уже не только в России, ведьма с ручным вампиром стала сенсацией — так открыто явиться на Бал Сильнейших было рискованно, но действенно. Никому не придёт в голову теперь убить тебя незаметно — просто не получится. Но и тебя не оставят просто так, ты стала лакомым куском пирога.

— Тогда к чему твой совет, если от меня уже ничего не зависит? — непонимающе нахмурилась женщина.

— Ты можешь спасти себя. Томас захочет использовать тебя в своих играх. Он говорит, что ему не нужна власть и он давно ей сыт по горло, но это не так. Никому и никогда не удавалось покинуть Корону навсегда, даже Ольга отдала вместо себя залог. Подумай, тебе есть что терять. Если ты откажешься, он отступится. Томас не станет принуждать, — вампир сцепил длинные пальцы в замок.

— А Джон? Что будет с ним? — подалась вперёд медсестра, впрочем, для себя уже всё решившая. Память всё ещё хранила воспоминания о колдовских амулетах и охоте колдунов на оборотней и вампиров. Если она может спасти таких как Женя или сестра Лулы, она постарается это сделать.

— А что с ним? Джон — Охотник Короны, Мари, он не принадлежит себе. Пока он в состоянии сражаться с магами, он будет это делать, — передёрнул плечами Клаус и приложился к кружке, гася гнетущую паузу.

— А что будет, когда он не сможет этого делать? — спросила негромко Мария.

— Его убьют, — коротко ответил мужчина, заставив собеседницу невольно поёжиться. — С этой должности невозможно уйти на покой, разве что случится катаклизм и маги исчезнут. Но так не бывает.

— А если они перестанут убивать? — осторожно спросила медик.

— Или если перестанут, но это невозможно. Маги ни за что не откажутся от своих сил, — скривился канадец и устало прикрыл глаза. — Поэтому советую тебе подумать. Может, есть смысл сберечь себя?

Глава 27. Вне страхов

— Я разочарован, Клаус, — слова Томаса прозвучали для Марии громом среди ясного неба. Второй, по-семейному уютный, ужин в компании вампиров не располагал к сдержанной интонации главы гнезда. Стефания, секунду назад лучившаяся светом, погасла как свеча, лицо её будто бы превратилось в неживую маску, побледнев больше обычного. Джон недоумённо взглянул на создателя, ожидая разъяснений. Виновник же недовольства старшего из вампиров дерзко вскинул подбородок. — Я просил тебя развлекать нашу гостью в наше отсутствие, но ты решил вместо этого нагнать на женщину страха.

— Я ничуть не испугалась, — пробормотала Мария, но тут же осеклась под непроницаемым взглядом синих глаз.

— Не стоит его выгораживать, Мария. Я верю Вам, но это ничуть не умоляет вины моего воспитанника, — цедя слова, произнёс Томас и на мгновение прикрыл веки, точно у него разболелась голова.

Смазанным пятном, едва различимым человеческим глазом, вампир оказался рядом с Клаусом. За один удар частящего сердца Марии, канадец оказался прижат к стене несмотря на разницу в росте и комплекции. На шее молодого мужчины лежали тонкие бледные пальцы юноши. Клаус хрипло выдохнул, не в силах пошевелиться под кажущимся невесомым прикосновением. Мир вокруг Марии уже знакомо померк, серея и выцветая на глазах. Она потрясённо выдохнула, испугано распахнув глаза, не в силах отвести взгляда от двух древних чудовищ. Клаус был всё ещё очень похож на себя — те же отросшие каштановые волосы, правда утратившие живой блеск, щёки вампира ввалились, ещё острее обозначая высокие скулы. В горящих, точно болотные огни, глазах пылала непокорная дерзость, отдающаяся в груди Марии знакомым жаром. На горле сжимались по-паучьи длинные пальцы, увенчанные даже внешне острыми когтями. Медсестра негромко охнула, тут же зажимая рот ладонью.

— Ты видишь нас? — существо, которое просто не могло быть Томасом повернуло голову, оглядываясь через гротескно острое плечо.

Медленно, как в кошмарном сне, Мария попятилась, не позволяя себе издать ни звука. Вкуснейший обед перевернулся в желудке, грозя обернуться приступом боли через полчаса. Томас, женщине приходилось признать, что эти синие глаза-блюдца на худом бело-сером лице не могут принадлежать никому другому, точно нехотя разжал хватку, и медсестра с внутренней дрожью увидела как порвались тонкие чёрные ниточки дыма, что тянулись от кончиков изменённых пальцев к коже Клауса. Зажатый у стены вампир судорожно сглотнул — дёрнулся чётко очерченный кадык. Казалось, мужчину помиловали за мгновение до казни.

— Не оглядывайтесь, Мари, — на плечи женщины легли одновременно знакомые и незнакомые ладони, всё ещё дарящие спокойствие. — Постарайтесь расслабиться и вернуться из Теней.

— Теней? — едва слышным эхом переспросила медсестра, переведя взгляд с вампиров на окружающую её обстановку. Стены казались дымчатыми и зыбкими, добротный грязно-красный кирпич, просвечивал сквозь обвалившуюся штукатурку и обои. Ссохшийся стол пошёл трещинами, люстра лишилась первоначального блеска, а свет ламп будто бы померк. Страха не было, его будто бы присыпало серой пылью, что покрывала каждый изгиб мебели и кружила у пола крошечными вихрями.

— Да, my mistress, а теперь вернитесь обратно, прошу Вас, — напряжённо попросил Джон, чуть сжав плечи хозяйки. — Дышите медленно и спокойно, вместе со мной.

Женщина покорно сосредоточилась на дыхании вампира, что прижимался к ней со спины, не позволяя развернуться, за что она была ему несказанно благодарна — увидеть очередного монстра ей совсем не хотелось. Краски миру возвращались постепенно, вместе с громкостью звуков обычного мира. Мария зажмурилась и зажала уши руками — гудение холодильника показалось громогласным, хотя до этого она вообще не замечала как он работает. Джон обнимал мелко подрагивающую хозяйку, бросая осуждающие взгляды на создателя. Стефания, негромко причитая, бросилась на кухню заваривать успокоительные травы. Клаус не двигался с места, с сочувствием глядя на неопытную колдунью — теперь он не сомневался в том, что Сил в этой странной женщине было много больше, чем предполагалось.

— Мне жаль, Мария. Вы не должны были это видеть, — извинился негромко Томас, предусмотрительно не подходя к медсестре. Впившись до хруста древесины под пальцами в спинку стула, бессмертный не сводил чуть расфокусированного взгляда с Марии, сканируя её мысли, ловя каждый отголосок страшной сцены, что довелось увидеть женщине.

— Теперь она будет благоразумнее и уйдёт, — в голосе Клауса смешалось сочувствие и что-то похожее на триумф. — Она не станет защищать чудовищ.

— Я не уйду, — тихо, но твёрдо произнесла медсестра, выпрямляясь, ладонь Джона соскользнула по её спине, и вампир поспешил убрать руку, опасаясь, что его прикосновения неприятны. — Делайте своё предложение, Томас. Я готова слушать.

— Дура, — зло и устало бросил Клаус, сложив руки на груди, но женщина успела заметить как подрагивали его пальцы. — Он станет манипулировать тобой. Хочется стать марионеткой?

— Молчи, Клаус! — потребовал Томас, полыхнув взглядом на младшего вампира. — С тобой мы договорим позже, и я приму решение, что с тобой делать. А теперь скройся с моих глаз и не усугубляй своей вины.

— У меня нет выбора между свободой и несвободой, Клаус, — негромко произнесла Мария, глядя вампиру в глаза. — Мне предоставили выбрать только кукловода, неужели ты ещё не понял?

Канадец вскинулся, на его узком лице заходили желваки, но мужчина не проронил больше ни слова. Отлепившись, наконец, от стены он стремительно покинул столовую. Гулко хлопнула входная дверь. Вампир покинул дом, не желая оставаться с Томасом в одном помещении. Мария вздрогнула и прикрыла глаза на мгновение, загоняя воспоминание о боли и растерянности в глазах Клауса. Он не простит ей подобного «предательства», несмотря на то, что они ничего ему не обещала, бывший солдат решил, что она сможет перехитрить судьбу.

— Выпей, это поможет успокоиться. Разговор будет длинным, — Стефания печально улыбнулась и подала подруге кружку с ароматным отваром. Она бросила на возлюбленного быстрый взгляд и едва заметно качнула головой, отвечая на невысказанный вопрос. — Джон проводи Марию в гостиную, мне нужно кое-что принести.

— Я догадываюсь, в каком свете представил Вам всю идею Клаус и очень надеюсь, что смогу хоть немного повлиять на Ваше решение, Мария. Хотя после всего увиденного я, конечно, понимаю, что надеяться на сотрудничество как минимум преждевременно, — заговорил Томас, как только они устроились в гостиной. Уотсон в полном молчании сел рядом с хозяйкой, обозначив свою позицию в дальнейшем разговоре. Он почти касался кончиками пальцев поразительно прямой спины Марии. — Клаус, несмотря на свой максимализм, как никогда верно описал ситуацию, сложившуюся между вампирами и магами. Мнимое затишье перед бурей, при котором все ждут войны, кровопролитной и беспощадной. Мы (вампиры) хотим её меньше всего, как существа длительно живущие и зависимые, мы нуждаемся в покое и размеренности жизни. Магам нужны ресурсы и силы, они слабеют с каждым десятилетием. Их вырождение — результат их же безолаберного существования и неуёмного потребления, но это видно лишь со стороны и тем, кто живёт долго.

— То есть — Вам, — отрывисто кивнула Мария, показывая, что основную мысль хитроплетеения фраз уяснила.

— Не только мне, даже не столько мне, — на кукольном лице вампира отразилось что-то похожее на сожаление или растерянность, — существуют и значительно более влиятельные и долгоживущие вампиры. Но дело не в этом. Как Вы знаете, известие о происшествии на последнем Балу Сильнейших стало достоянием общественности. Вашей вины в этом, конечно, нет, Джон действовал исходя из сложившихся на тот момент, крайне неблагоприятных, обстоятельств, но факт остаётся фактом. Вы, Мария, вошли в игру, о которой не имеете ни малейшего представления и спутали планы Союзу, который так страстно желал укрепиться сперва в России, а после, не сомневаюсь, расползтись по миру, как огромный, опасный спрут, пожирая всё на своём пути.

Томас замолчал, чуть покачиваясь в такт треску поленьев в камине. Вампир задумчиво изучал свои пальцы, сложенные на коленях, точно только сейчас увидел их впервые и поразился тому, что они у него есть. Стефания бесшумно спустившаяся по лестнице, не тревожила собравшихся в гостиной, замерев позади дивана, бережно прижимая к груди потрёпанную книгу.

— Вы правильно поняли, Вам не оставили выбора, только не я и не тот маг, что писал Вам сегодня, а обстоятельства — Томас поднял тяжёлый взгляд на медсестру, на дне синей глубины его глаз клубилась тьма. Мария не могла отделаться от ощущения, что ему эта ситуация так же неприятна, как и ей самой. Вампир невесело усмехнулся и склонил голову. — Да, Вы правы, меня эта война тревожит и страшит. Поверьте, за пять прожитых мной столетий я успел понять одно, какими бы целями не прикрывались те, что затевают войны их ведёт только жажда разрушения.

— Мы хотим созидать, насколько это возможно при нашем образе жизни, — негромко произнесла Стафания, подходя к любимому, её ладонь невесомой лаской опустилась на плечо Создателя. — Томас покинул Корону, когда власть стала меняться. Сейчас обстоятельства складываются так, что ты, Мария, можешь отсрочить катастрофу.

— Отсрочить, не отменить? — уточнила Мария, скептически приподняв бровь. Джон позади неё напряжённо подался вперёд, его рука скользнула по спинке дивана и опустилась рядом с бедром хозяйки. Мизинцем он почти казался её ноги, не хватало лишь миллиметра. Призрачное прикосновение завершилось бы, шагни вампир в Тени, но он не позволил себе этой глупости.

— Будущее сомнительно, Мария, и изменчиво. Но ты можешь дать время на подготовку, уменьшить жертвы и быть может, изменить историю. Я не вижу ясно, магия стала запретна для меня после перерождения, — вздохнула Стефания с затаённой грустью. — Мы с Томасом много думали и предлагаем тебе…

— Сделку, — закончил за провидицу создатель и накрыл её ладонь своей. — Вы уважаете договоры, я ценю в людях умение договариваться. В замен своей свободы Вы получите знания и возможность жить в новых, изменившихся реалиях, как равная.

— Не бояться нападения, а знать, что сможешь дать отпор, — добавила светловолосая красавица.

— Ей не стать колдуньей, — негромко произнёс Уотсон, хмурясь. — Время упущено, Мари не маг, Сила поглотит её быстрее, чем она исполнит хотя бы один ритуал.

— Мы и не хотим растить из неё ведьму, Джон, — встряхнула головой Стефания, точно англичанин сказал какую-то глупость. — Конечно, это бессмысленно. Мы продолжим спектакль, что вы начали на Балу, только добавив в него ещё немного практических знаний. Сила Марии отзывается на её желания, её нельзя подчинить, но можно направить, если действовать с умом. В этом дневнике описаны некоторые заклинания. Они требуют большого резерва, но действенные и на их воплощение не нужно много времени и жертв.

— Тогда почему ими не пользуются колдуны? — с подозрением уточнила медсестра.

— Это старая магия, очень старая. Она не увеличит мощи, не даст сил колдующему, но может защитить, согреть, накормить, но совершено не пригодна для агрессии. Зато внушит уважение и страх. Никто из вменяемых магов добровольно не станет тратить свой запас сил на то, чтобы зажечь спичку, — пожал плечами старший вампир. — Вы же обезопасите себя и окружающих, сократив свои вспышки и направив Силу в нужное русло. Джон, конечно, забирает излишки, но он не всегда сможет быть рядом.

— Это опасно, — решительно заявил Уотсон, его рука машинально накрыла ладонь хозяйки. — Я увезу Марию, если в Петербурге станет слишком опасно. Осталось не так много времени, скоро это закончится, шумиха уляжется. У Союза будет много других забот — это я могу устроить.

— Я не хочу убегать, Джон, — негромко, но твёрдо заметила Мария, встречая тревоженный взгляд зелёных глаз.Уотсон поджал губы, но не стал спорить, соглашаясь с разумностью доводов. — Это не выход. Кто-то из колдунов придёт, чтобы взять то, что посчитает своим. Не Аристарх, так кто-нибудь другой. Если блеф и немного магии могут помочь, то я готова. Но я правильно понимаю, что это только часть сделки?

— Правильно понимаете, — согласился Томас, ероша тёмные волосы пальцами, чёлка рассыпалась на пряди и упала вечно юному бессмертному на глаза. — Самая опасная часть нашего плана потребет от вас обоих очень многого. Я хочу, чтобы Вы, Мария, вошли в Союз и приняли предложение Аристарха.

— Нет, — воспоминания о маге отрезвили женщину ничуть не хуже ведра ледяной воды. — Я не пойду за него даже ради спасения мира. Он отвратителен мне.

— Я не заставляю Вас выходить за него замуж или вступать в половую связь, — покачал головой Томас, улыбаясь уголками узких губ. — Но общаться с ним Вам, увы придётся. Я обещаю, что Корона станет на Вашу сторону, оборотни не откажут в поддержке. Как я понял, всем надоела политика колдунов. Вы сможете попытаться пошатнуть их систему изнутри. Если выбить из неё хотя бы один кирпич вся «башня» зашатается и уронить её не составит труда.

— Я не шпионка и не агент спецслужб, — вздохнула Мария, устало поведя плечами.

— Достаточно того, что Вы готовы помочь. План будет, как будут и варианты проектов, что требуется внедрить. Само Ваше присутствие в статусе свободной женщины в Союзе сильно пошатнёт устои магов. Ни одна женщина не удостаивалась такой чести, — оскал Томаса стал неприятным, кривая ухмылка разбила его кукольное лицо на две неравные части. Безжизненные глаза дышали пустотой и непроходящей усталостью, а губы улыбались зло и предвкушающе. Миг и наваждение прошло и бессмертный снова стал милым подростком. — Так каким будет Ваш положительный ответ?

— Я согласна, — коротко хмыкнув, кивнула женщина и первой подала вампиру руку для рукопожатия.

Глава 28. Слишком много нюансов

С того памятного разговора прошли три дня, Клауса с тех пор Мария больше не видела, хотя один раз слышала, как перед рассветом скрипнула входная дверь, впуская вампира. Испытывая сожаление и растерянность, женщина так и не решилась выйти из комнаты, и поговорить с мятежником. Тот не задержался и «избавил всех от своего гнетущего присутствия». Томас, после этого, казался постаревшим на добрую вечность. Его кукольное лицо казалось фарфоровой маской, на которой какой-то вандал оставил россыпь морщин-трещин.

— Он вернётся, но нескоро, — заметила Стефания во время первого занятия с Марией, когда медсестра осторожно поинтересовалась о том, куда пропал Клаус. Джон, не покидающий хозяйку ни на миг, недоверчиво хмыкнул, заслужив неодобрительный взгляд прорицательницы. — Вернётся, год-два помается, выпустит пар и вернётся. Он слишком вспыльчив.

— Но он во многом прав, — заметил Джон, с тревогой следя за тем как хозяйка пробует совладать с магической силой, природа которой была самому вампиру недоступна, а оттого казалась опасной. Поводок, что связывал их, напряжённо подрагивал в ответ на каждое движение рук медсестры, выдавая её сосредоточенность и страх. — Создатель действительно затеял опасную игру, и, несмотря ни на что, я тоже считаю, что Марии не место в Союзе.

— Мы это уже обсуждали. Я приняла решение, — резко отозвалась медсестра, злясь на саму себя. Англичанин нарушал её концентрацию уже одним своим присутствием, а заговорив, и вовсе «сбил координаты». Простейшее волшебство по мнению автора дневника, по которому Стефания вызвалась обучать Марию, никак не давалось женщине. Капризный огонёк не желал зажигаться на конце фитиля. — Как Вы не понимаете, Джон? Я не прощу себя, если не попробую изменить хоть что-то к лучшему. Неужели Вам безразлична судьба таких же несчастных, как сестра Лулы или Ваша собственная участь кажется завидной, окажись маги более проворны?

Злость сделала своё дело, в груди разгорелся огонёк негодования, стоило Марии вспомнить о страшном амулете, что с гордостью демонстрировала девчонка-ведьма. Женщина отвернулась от бесполезной свечи и встретила прямой взгляд вампира. Англичанин сидел на диване, закинув ногу на ногу и сверлил хозяйку непроницаемым взглядом.

— Я мог бы продолжить Охоту, — спокойно произнёс, не понимая горячего желания Марии сломя голову кинуться в битву, правил которой она не знала. — Как и предполагалось изначально. Наш договор…

— И что это изменит? Это только поддержит их уверенность в собственной правоте! — вскипела гостья и резко отвернулась, мазнув прядями по воздуху. Сконцентрировавшись на ощущении жжения за грудиной Мария постаралась передать его в кончики пальцев вместе с током крови и ничуть не удивилась, когда жёлтое пламя лизнуло указательный палец правой руки.

Стефания тихо вскрикнула и отпрянула, увидев, как огонь обнял ладонь смертной подруги. То, что магическое пламя не причиняло вреда ведьме перепуганная девушка не поняла. Её разум накрыла паника, передавшаяся вместе с мыслями Создателю. Томас появился спустя один удар сердца Марии, держа в руках огнетушитель. Сильная струя порошка ударила в спину медсестры, отчего та едва ли не растянулась по ковру. Пламя угасло мгновенно, не причинив вреда ни коже, ни одежде женщины. Поняв, что опасность его спутнице причудилась, старший вампир опустил огнетушитель на пол. Ошеломлённая вероломной атакой, Мария выругалась, уверенная в том, что несколько новых синяков непременно стали итогами первого занятия. Стефания, осознав, что стала жертвой собственных видений бросилась помогать подруге подняться и отряхнуться от белого порошка. Англичанин опередил её всего на мгновение, оставив пророчицу бормотать извинения.

— Думаю, на сегодня урок окончен, — процедила Мария сквозь зубы, не зная смеяться ей или злиться в сложившейся ситуации. Сердиться на Стефанию было бессмысленно, провидица не всегда видела грань между видениями и явью, для неё события прошлого, настоящего и будущего были неотделимы друг от друга. Настораживало другое, фантомное пламя, что видела девушка, должно было относиться либо к тому, что уже когда-то происходило, либо, что вероятнее, к грядущему.

— Не держите зла на Стефанию, — попросил Джон, когда сопроводил хозяйку до двери её комнаты, благовоспитанно не вторгаясь в спальню. Носки мягких домашних туфлей остановились в нескольких миллиметрах от порога. — Она не со зла, ей сова что-то почудилось.

— Я понимаю и не сержусь. Меня беспокоит то, что я не могу ничего выучить, — Мария всплеснула руками, только сейчас заметив, что в спешке схватила дневник с рукописными листами перевода, написанными самой Стефанией. — Магия, определённо, не моя сильная сторона.

— Вы всегда можете отказаться, Мари, — Джон осторожно коснулся руки женщины, почти неосознанно подкрепляя её сомнения в правильности принятого решения своим желанием уберечь от ненужных проблем. — Я объясню Томасу ситуацию, в конце концов, он видел всё и сам. Мы что-нибудь придумаем. Десять месяцев закончатся, и Вы окажетесь свободны от этого кошмара.

— Перестаньте, — медсестра резко махнула головой, скрываясь за выбившимися из хвоста волосами. Опасные зелённые омуты глаз вампира были убедительнее любых слов. Против воли понизив голос до интимного шёпота, Мария едва слышно вздохнула. — Мы оба знаем, что так просто меня не оставят. Аристарх жаждет обладать Силой, оставшись без защиты, я стану лёгкой добычей.

— Я смогу обеспечить Вашу безопасность, — усмехнулся мужчина, против воли взглянув на свою руку, которой совсем недавно остановил проклятье, предназначенное хозяйке. Мария проследила его взгляд и машинально притронулась к прохладной коже на кисти. — Вас можно спрятать или увезти.

— Как давно Вы не ели? — неожиданно спросила медсестра, с тревогой заглядывая в лицо вампира и с неудовольствием отмечая тёмную обводку вокруг глаз, вопиющую почти восковую бледность кожи и чуть заострившиеся черты.

— Мы обедали вместе, Мари, — мягко улыбнулся Уотсон, чуть приподняв бровь в притворном удивлении, — перед Вашим занятием.

— Вы поняли, о чём я, — нахмурилась Мария, уже по-настоящему волнуясь. — Как давно Вы принимали кровь?

— «Принимали кровь», — передразнил хозяйку Уотсон с досадливой усмешкой. Он почти забыл о своей изменённой природе и столь жестокое напоминание подействовало отрезвляюще. — Вы говорите так, как будто это лекарство, притом чудовищно горькое.

— Прекратите, Вы меня поняли, — смутилась женщина, осознав, что, сама того не желая, ощутимо прошлась по самолюбию вампира сама того не заметив. — Зачем Вы морите себя голодом?

— Это не самая длинная голодовка. Я питался в начале декабря, девушка жива и здорова, если не передумала, то поправляет здоровье где-то у тёплого моря, — неожиданно простой вопрос, при том, если верить эмоциям Марии, вызванный лишь заботой и искренним беспокойством вызвал у Джона глухое раздражение. Сравнение донора с продажной женщиной после того, как он произнёс, что вознаградил девушку за её помощь, больно резануло по сознанию, заставляя чувствовать собственную неполноценность.

— Прошёл почти месяц, если это из-за меня, то не стоит, — медсестра отняла пальцы от руки мужчины.

— Вы, кажется, обещали не вмешиваться режим моих кормлений, Мария? — дёрнулся как от удара Джон, подняв на хозяйку злой и решительный взгляд.

— Простите, — пробормотала она и скрылась за дверью спальни, прислоняясь к той спиной и прикрывая глаза.

Уотсон вызывал у женщины целую гамму эмоций и не сказать, чтобы это привносило в её жизнь размеренность или спокойствие. Джон ей нравился как человек и, что опаснее, как мужчина, впрочем, всё это объяснялось привлекательной внешностью вампира, его поражающими манерами и обширными знаниями. Слишком часто последнее время ей приходилось напоминать себе, что в их отношениях нет и быть не может ничего кроме дружеского нейтралитета. Отношения, в которых одна сторона абсолютно зависит от другой, были бы ущербны по самой своей природе. Мария не желала такой участи ни себе, ни Уотсону а значит будет сохранять их покой и до последнего.

В половине двенадцатого, когда медсестра собиралась в душ, телефон вновь ожил. Новое сообщение заставило сердце женщины замереть в ожидании. Её со спутником приглашали в оперу вечером следующего дня, с тонкой насмешкой припомнив образ колдуньи на Балу Сильнейших.

— Я могу отказаться? — Мария распахнула дверь, ничуть не дивившись, застав за ней возбуждённую Стефанию.

— Боюсь, что уже нет, милая, — уголки пухлых губ провидицы грустно опустились. — Спустимся в столовую, кажется, нам нужно обсудить план.

Забыв свое недовольство и уязвленное самолюбие, англичанин шагнул навстречу хозяйке, стоило той показаться на лестнице. Впервые он порадовался тому, что Клаус покинул их, иначе без едкого комментирования внешнего вида растерянной медсестры бы не обошлось. Перенервничав, Мария не стала переодеваться и спустилась вниз как была, в халате, пусть и достаточно длинном чтобы прикрыть колени и бёдра, но всё же весьма открытом. Томас давно уже не замечал других женщин, кроме возлюбленной. Джону же ничего не оставалось как примириться с внешним видом хозяйки и стараться не акцентировать свой взгляд на фигуре, скрытой лёгкой тканью.

— Как он узнал, что вы вообще здесь? — процедил Томас, ероша чёлку и, кинув быстрый взгляд на Джона, невесело хмыкнул. — Точно, владелица салона. Я и забыл, насколько изобретателен может быть Союз.

— Может быть, это просто встреча? Пробный шар, — Стефания нахмурилась, хотя глаза её были плотно закрыты, она просматривала варианты будущего так, как иные просматривают ленту новостей.

— Слишком призрачный шанс, — отмахнулся старший вампир, сорвавшись с места и принявшись расхаживать по столовой. — Скорее другое, он умён, а значит, хочет понять, чем можно соблазнить.

— И что нам это даёт? — вклинилась в поток странного разговора женщина, запахивая плотнее халат на груди, полы которого чуть разошлись, стоило податься вперёд.

— Фору, — негромко произнёс Джон, сцепляя пальцы в замок. — Вы ему интересны, а значит он будет играть почти честно. Он же позволяет мне быть при Вас. Аристарх желает уговорить Вас, а не сломать.

— Почему мне слышится «пока» в Ваших словах, — нахохлилась Мария, внезапно ощущая холод в жарко натопленной столовой.

— Потому что оно там есть и я не знаю, сколь долго продлиться эта игра. Быть может всё же уедем? — Уотсон болезненно поморщился, глядя на хозяйку с немым вопросом и тревогой.

— Нельзя бегать всю жизнь, — покачала головой медсестра, снова озвучивая своё решение. — Мне нужно выучиться владеть Силой и дать отпор.

— Тогда план прежний, вы оба продолжаете блефовать и идёте на эту встречу. Он не станет нападать в открытую, — вздохнул Томас, покусывая губы в раздумье. Прежде, чем Джон успел открыть рот, чтобы высказаться, вампир вскинул ладонь. — Я постараюсь найти способ обезопасить Марию. Поверь, я не желаю смертей.

— Ты не всесилен, Томас — произнёс негромко Джон, испытывающе глядя на создателя.

— Аристарх тоже. У него есть слабые стороны, но мне нужно время на их поиск. Не беспокойся, в опере вы не останетесь одни, — кивнул своим мыслям бессмертный юноша и тут же досадливо мотнул головой. — Как не вовремя уехал этот мальчишка. Он мне нужен!

— Всё образуется. Я не вижу ничего пугающего, — Стефания ласково взъерошила волосы возлюбленного и устроилась позади его стула, оставив ладонь у бедного виска. — Иди спать, Мария, завтра будет утомительный день. Джон возьми машину и съезди в город, я дам тебе номер кормилицы.

Мария вздрогнула от спокойного тона прорицательницы, которая отправляла названного сына на охоту так, как другие матери посылают детей в булочную за свежим батоном. Самое удивительное, что совсем недавно разозлившийся на подобную фразу от хозяйки вампир беспрекословно подчинился и, накинув пальто, вышел в ночь. Томас смотрел на медсестру выжидающе, уголки его тонкого рта кривились как будто в нём боролись несколько противоречивых эмоций.

— Спасибо, что отправили его, — вместо ожидаемой колкости, вертевшейся на языке, женщина поблагодарила трансильванку. — Он зачем-то изнурял себя голодной диетой.

— Не желает быть чудовищем, — отстранённо заметил вампир, всё же улыбнувшись. — Доброй ночи, Мария. Постарайтесь выспаться.

Глава 29. Искусство парировать

Марии казалось, что Стефания решила превратить её в свою личную куклу, столь тщательно и скрупулезно провидица собирала медсестру для выхода в свет. Сокрушаясь над недостатком времени, вечно юная красавица кружила подругу в гардеробной, попеременно хмурясь и улыбаясь, с такой скоростью, будто кто-то невидимый игрался с тумблером в её рыжеватой голове. Решив ответить на насмешку мага вызовом, Стефания искала среди своих вещей что-то похожее на наряд из фильма, ей отчего-то казалось, что образ дорогой куртизанки как нельзя лучше подойдёт к сегодняшнему вечеру и походу в оперу. Мария сперва сопротивлялась, но, поняв бесполезность попыток свернуть вампиршу с выбранного пути, смирилась и уступила сильнейшей, уповая только на то, что та не решит отправить её на встречу с Аристархом голой. Это было бы уже слишком даже для её терпения.

— Почти готово, — наконец, Стефания отступила от своего едва живого «манекена» и критически оглядела женщину. — Это, конечно, более скромный вариант, но и тебя не с улицы забрали, так что выше нос, Мария. Можешь посмотреть и сказать, что я — умница!

— Ты умница! — послушно признала медсестра с опаской приближаясь к зеркалу. Высокий каблук на туфлях обещал несколько часов мучительной пытки, за которые она будет многократно мечтать только о том, как бы поскорее разуться. Платье действительно чем-то напоминало то, что было а Красотке, когда она вышла в бар встречать своего «прекрасного принца», та же чёрная ткань и похожий фасон с достаточно длинным асимметричным подолом, похожим на хвост птицы. Стефания оказалась права, наряд женщины был несколько скромнее оригинала, более скромный вырез-лодочка и рукава в три четверти добавили ему элегантности. Гладкий высокий пучок, с выпущенной у лица подвитой прядью, был скорее кокетливым, нежели строгим, но, кажется, этого от него и требовалось.

— Главное, запомни, тебе нужно быть очень осторожной и предельно внимательно следить за тем, что ты говоришь. Я видела, что маг может использовать против тебя артефакт, который реагирует на ложь, — затараторила провидица, смахивая одной ей видимые пылинки с платья, — если увидишь перстень с александритом, будь максимально аккуратна в словах. Он станет красным как кровь, если ты соврёшь.

— Я ничего не понимаю в камнях, — покачала головой Мария, раздосадованная собственной невежественностью от которой, похоже, могла зависеть вся её дальнейшая судьба.

— Не страшно, я скажу Джону. Если он его заметит, то обратит и твоё внимание, — ободряюще улыбнулась Стефания и осторожно застегнула на шее женщины украшение — небольшой кулон с россыпью тёмно-красных камней в сложной золотой оправе, складывающихся в изящную звезду. Узор показался Марии смутно знакомым и она нахмурилась, вспоминая, где могла видеть подобный и когда. — Это охранная печать, очень похожая на ту, что связала тебя и Джона. Этому амулету очень много лет, в своё время он спас мне жизнь, ты можешь почувствовать, в нём ещё есть Сила. Она долго спала и ей потребуется время на пробуждение, но всё же… Приложи ладонь и ощути её.

Мария растерянно взглянула на бессмертную подругу, голос которой вдруг дрогнул, точно она пыталась сдержать накатившие слёзы, глаза вампирши влажно блеснули, но она быстро заморгала, не позволяя слезам пролиться. Чувствуя небывалый трепет, медсестра приложила к украшению ладонь и прикрыла глаза, концентрируясь на ощущениях. С несколько секунд она не ощущала ничего, кроме прохлады металла, но потом в руку будто бы кто-то мягко ударился, затем ещё раз и ещё. Казалось под ладонью бьётся ещё одно крошечное сердце. От удивления женщина распахнула глаза и недоумённо вскинула брови, осторожно поглаживая острые лучи талисмана.

— Он пульсирует, — доверительным шёпотом сообщила она Стефании, отчего лицо девушки осветила искренняя улыбка, первая за эти несколько дней.

— Значит, ты ему понравилась. Береги себя сегодня, Мария. От тебя так много зависит и это ужасно, моя дорогая, — провидица порывисто обняла подругу и ненадолго спрятала красивое лицо у неё на плече, мыслено молясь только о том, чтобы эта ночь прошла спокойно, без угроз и потрясений.

Джон нервно перебирал пальцами по спинке дивана, на котором сидел Создатель, интенсивно строча послание за посланием. Телефон Томаса почти непрерывно попискивал, возвещая о принятых сообщениях, что совершенно не добавляло англичанину спокойствия и душевного равновесия. Кривящие в улыбке губы старшего вампира тоже не могли предвещать ничего хорошего.

— У вас будет страховка, — наконец, оторвался от экрана Томас, откинув голову на спинку дивана, он заглянул в лицо Уотсона. — Влад весьма кстати оказался в Берлине проездом по каким-то своим делам и любезно согласился составить вам компанию в опере.

— С чего такая щедрость? Насколько я помню господарь Валахии тебя недолюбливал, — вскинул бровь Джон, всё же немного успокаиваясь. Наличие ещё одного сильного и древнего вампира в пределах досягаемости значительно упрощало предстоящий разговор с Аристархом. По крайней мере если дело дойдёт до чего-то опасного для жизни Марии, ему, Джону, не придётся разрываться между желанием защитить женщину и убить агрессора.

— Я пошёл на некоторые уступки, — пожал плечами Создатель, и, если бы Джон знал вампира чуть меньше, чем всё своё посмертие, то мог бы решить, что подобная сделка далась юноше легко. — Влад останется в моём доме на время, ничего обременительного для тебя или Марии, не волнуйся.

— Стеф не согласиться быть с ним, — покачал головой Уотсон.

— Однако, я не в праве запретить ему пытаться. Быть может, если она откажет ему ещё раз, он оставит свои попытки, — устало вздохнул телепат, машинально потерев правое плечо. Прошлый «разговор» с князем едва не окончился для вампира потерей руки.

— Не думаю, — недоверчиво хмыкнул Джон и замолчал, почувствовав приближение хозяйки.

Мария спустилась в гостиную и в нерешительности остановилась, машинально потянувшись поправить платье, но остановила себя. Нервозность после короткого наставления от Стефании никуда не делась, скорее, наоборот, усилилась. Малодушно подумав о том, что, возможно, Клаус был прав и сбежать действительно было бы намного легче, женщина глубоко вздохнула и решительно выпрямилась, возвращая себе самообладание.

— Прекрасно выглядите, Мария, — Джон улыбнулся и галантно подал хозяйке руку, помня о её нелюбви к туфлям на высоком каблуке. Вампир выглядел свежим и отдохнувшим, коже вернулся здоровый цвет и Марии даже показалось, что тонких морщин в уголках зелёных глаз стало немного меньше. Питание, определённо пошло мужчине на пользу. — Я думаю, нас стоит поторопиться.

— Да, вы правы, вряд ли Аристарх любит ждать, — криво улыбнулась медсестра, кивнув на прощание встревоженной чем-то Стефании. Томас почтительно поднялся с дивана, провожая свой шанс на «спокойную вечность».

— Помимо мага нас ждёт опера, поверьте, она много прекраснее, чем предстоящая встреча, — Уотсон накрыл пальцы женщины своей ладонью, посылая той чувство спокойной уверенности.

В машине оба молчали, думая каждый о своём. Англичанин следил за дорогой, размышляя о том, насколько опасной может оказаться их сомнительная авантюра. Блефовать, не имея на руках ни единого козыря было рискованно, но иного выхода у них, похоже, действительно, не осталось. Если бы на кону стояла только возможность остановить Союз, он бы не стал рисковать жизнью женщины и своей свободой — сам бы после разобрался с колдунами, позволяя спасительнице жить спокойно, но маги перешагнули запретную черту, пожелав заполучить не только его службу, но и силу Марии. Отдать им медсестру Уотсон не мог, не имел морального права, ни после того, как втянул невиновную в это болото. И без того на его совести множились тёмные пятна, которые не свести до конца времён. Мария молча созерцала проносившийся мимо заснеженный пейзаж, против воли хмурясь. Амулет мягко оттягивал шею, будто бы делясь теплом как небольшой живой зверёк. Мысли женщины витали вокруг ожидающего их мага, Аристарх вызывал здоровое опасение, но отнюдь не страх, что настораживало. Больше всего Мария боялась недооценить силы противника и проиграть в борьбе, ставки которой были чрезвычайно высоки.

— Верьте в себя, Мария, — тихий голос вампира вспорол тишину салона, вырвав медсестру из печальных размышлений. Она удивлённо вскинула брови, обернувшись на своего спутника. — Вам удалось обмануть всех на Балу, сейчас же будет только один Аристарх. Вы очень хорошая актриса.

— Они хотели обмануться, Джон, — покачала головой женщина, грустно улыбнувшись отражению в зеркале заднего вида.

— Почему же Вы думаете, что сейчас они не сделают того же? Маг привык судить всех по себе, а, значит, решит, что прав, а любую неточность спишет на фальшь и скрытность — ответил Джон, накрыв руку медсестры своей и чуть улыбнулся мелькнувшей в глазах хозяйки растерянности.

Берлин за стеклом ветрового стекла расцветал рождественскими огнями и сиял ничуть не меньше праздничного дерева. Под мерный шелест шин хотелось забыть о грядущей малоприятной встрече. Пообещав, что, если удастся успешно пережить сегодняшний вечер, Джон обязательно сводит Марию в театр, но уже без свидетелей, вампир улыбнулся чуть шире и тряхнул головой, отгоняя слишком навязчивый и живой образ. Им предстоял утомительно долгий и опасный вечер.

Аристарх действительно ждал их, но не один, а со спутницей, что крутилась перед зеркалом, когда Мария и Джон оказались в фойе, заполненном людьми. Уотсон скользнул по лицам собравшихся ценителей оперы быстрым взглядом, поприветствовав кого-то в толпе едва различимым кивком головы. Напряжённая как струна медсестра успела уловить только смазанный силуэт в тени у гардероба и настороженный блеск глаз из темноты. Аристарх улыбнулся ведьме и протянул руку для приветствия, излучая настораживающую доброжелательность. Пальцы колдуна оказались обжигающе горячими, опалив ладонь медсестры жаром. Сухие шершавые губы запечатлели старомодный поцелуй на запястье. Мария подавила в себе желание вытереть ладонь с антисептиком и растянула помертвевшие губы в приветливой улыбке.

— Рад видеть Вас в добром здравии, Мария, — Аристарх нехотя выпустил руку женщины из плена жёстких пальцев. — Вы прекрасно выглядите сегодня, впрочем, Вы и в прошлую нашу встречу были совершенно неотразимы. Простите, что пришлось оторвать Вас от отдыха, мне известно, как бывает сложно урвать время для себя.

— И всё же Вы, Аристарх, пожелали меня видеть. Полагаю, не только ради того, чтобы сводить в оперу и похвастаться новой женщиной, — медсестра вернула свою ладонь на локоть вампира, чувствуя как спокойствие Джона растекается по её телу живительной силой. Взгляд сам собой приковывали руки мага, пальцы которого украшали кольца, все достаточно массивные и старые, чтобы не привлекать излишнего внимания блеском. — Не желаете представить свою спутницу?

— О, я и не думал скрываться, — рассмеялся колдун искренне и обернувшись к незнакомке у зеркала позвал женщину поразительно ласково, при этом глаза Аристарха продолжали излучать лишь холод. — Машенька, будь добра, подойди ко мне!

Мария удивлённо приподняла брови услышав имя пассии мага и криво усмехнулась, позабавленная такой маниакальной увлечённостью мага. Весёлость, впрочем, довольно быстро покинула женщину, когда она увидела, кого тот выбрал в спутницы. На встречу к ним шла Мария Эдуардовна, владелица «Искусницы», сияя влюблённой улыбкой девочки-подростка. Одетая в утончённый брючный костюм тёмно-синего цвета женщина казалась удивительно счастливой, приветливо улыбаясь подчинённой.

— Конечно, дорогой, — сладким голосом произнесла прирученная бизнес-леди, поражая сотрудницу поразительными переменами в характере. — Добрый вечер, Мария, я рада видеть тебя и твоего друга, согласись, сегодня прекрасный день для оперы?

Взгляд сквозь Тени, которому Мария успела обучиться, подсказывал, что без влияния магии такие изменения появиться не могли. Точно причудливая паутина Марию Эдуардовну опутывали розоватые потоки сплетаясь в нити, которые тянулись к левой руке мага, что выполнял роль кукловода живой марионетки. Губы медсестры против воли дрогнули в брезгливо-презрительной гримасе.

— Конечно, Мария Эдуардовна, как нельзя лучше, — согласилась Мария, глядя в пустые глаза «куклы». Работодательница ещё раз улыбнулась и мазнув по щеке мага поцелуем ускользнула в сторону зала, вооружённая театральной сумочкой. Губы медсестры против воли дрогнули в брезгливо-презрительной гримасе отвращения. — Это отвратительно, неужели не замечаете?

— А Вы лицемерка, Мария, не ожидал, право слово, — усмехнулся ничуть не смущённый колдун, сверля женщину тяжёлым взглядом.

— Я никого не околдовывала, — парировала волшебница, ощущая как напрягается стоящий рядом молчаливый Уотсон. — Не внушала любви или преданности.

— Позвольте с Вами не согласиться — глаза Аристарха холодно блеснули, а на губах появилась полная надменного превосходства улыбка. Мужчина жестом пригласил своих спутников следовать за ним и поровнявшись с Марией мягко продолжил, неслышно ступая рядом, нога в ногу. — Ваш немногословный спутник тому явное подтверждение, моя драгоценная ведьма. Вы лжёте, потому что причина Вашего договора кроется как раз во внушении. Наш английский друг не больше чем раб Печати, подвластный желанию прекрасной госпожи.

— Вы как всегда красноречивы, Аристарх, но в корне не правы, — не позволив огню всколыхнуться в груди, улыбнулась медсестра, обжигая мужчину взглядом из-под ресниц. Вампир склонился к уху спутницы, почти касаясь губами кожи. Едва слышный шёпот мазнул будоражащей лаской, подкреплённый показной лаской мужских пальцев, огладивших спину Марии. Джон, как и предрекала Стефания, указал на артефакт темнеющий сиреневато-бордовым камнем. Вопреки ожиданиям, это знание ничуть не встревожило колдунью. Продолжая безмятежно улыбаться уголками губ, женщина чуть повернула голову к своему бессмертному спутнику, утопая в губительной зелени вампирского взгляда. — Наш договор не имеет ничего общего с тем, что творите Вы, Аристарх. Вы дурманите несчастной женщине мозг, а использовав — выбросите вон, как ненужную вещь, хлам. Я же вижу будущее за теми, кто умеет вести переговоры. Попробуйте, вдруг Вам тоже понравится

Мария обернулась на колдуна и с вызовом взглянула в его холодные пустые глаза, выхолощенные магией и жаждой наживы. Аристарх примирительно склонил голову, признавая правоту своей соперницы, что так отчаянно желал получить в союзницы. Вампир при этом был лишь приятным бонусом, вишенкой на праздничном торте имени мага. Ему жизненно необходима была сила этой насмешливой и гордой ведьмы, взявшийся точно из небытия, точно сами Тени послали её на Землю ради того, чтобы бросить ему, главе Союза, вызов.

Глава 30. Спасение утопающих 

Весь первый акт Мария не могла сосредоточиться на действии, всем её вниманием против воли владела отнюдь не сцена и голоса исполнителей, а вальяжно раскинувшийся в кресле Аристарх, чья рука лениво поглаживала колено очарованной спутницы. Джон, склонившись к уху хозяйки, мягко почти беззвучно шептал ей инструкции, которым женщина покорно следовала, улыбаясь их общему врагу почти ласково. Голос англичанина успокаивал и придавал уверенности в том, что у неё есть шанс справиться с колдуном в будущей битве, даже несмотря на то, что средства её были крайне ограничены.

— Почему Вы не рассказываете ничего о себе, Мария? Мне искренне хотелось бы узнать о Вас чуть больше, чем ничего, — Аристарх приложил ладонь к груди и выжидательно взглянул на собеседницу, которая только кивала в ответ на оживлённый разговор Джона и околдованной работодательницы об опере. Показанное действие её не заботило, как и иллюзия нормального диалога, которую поддерживал Уотсон. Взгляд прозрачных глаз мага, казалось, готов был вморозить собеседницу в пол, и вино в бокале женщин совершенно не грело. — Кто Ваша семья?

— Я осталась одна, к сожалению, довольно давно, а потому вряд ли смогу удовлетворить Ваше любопытство, Аристарх, — Мария заставила себя растянуть губы в вежливой улыбке. — Моя мама не считала нужным говорить о моём отце.

— Как это похоже на женщин. Утаивать самое ценное, — неприязненно оскалился маг, отсалютовав сопернице бокалом.

— Это непочтительное и неуместное заявление, — Джон обратил на колдуна не менее холодный взгляд, в предельно вежливом тоне вампира сквозила неприкрытая угроза, — Вы забываетесь, Аристарх.

— Я не имел в виду ничего дурного, дорогой мистер Уотсон, — растянул губы в улыбке Аристарх, глядя впрочем вовсе не на говорившего, а на Марию, точно желая намекнуть ей на то, чтобы она «усмирила» своего спутника. — Но согласитесь, Мария, это же преступление, скрывать от ребёнка правду.

— Должно быть у неё были на то достаточно веские причины. Поверьте мне, я достаточно хорошо изучила людей, чтобы понимать, в каких случаях не говорят детям об их отцах, — негромко произнесла медсестра, подперев подбородок кулаком и чуть подавшись вперёд. — Как правило такое случается, когда женщина боится за свою жизнь и жизнь ребёнка.

— Вы в корне неправы, дорогая, но спорить с Вами я не стану, не в этом прекрасном месте, — маг обвёл взглядом фойе, пронзая взглядом каждого человека, что окружал их небольшую компанию. Мария Эдуардовна замерла, увлечённая содержим своего тонкостенного бокала. Казалось, ничто не интересует её кроме красной ягодки, кружившей в пьянящей жидкости. — Стало быть Вы, Мария, не можете представить свой род? Как же Вы тогда выживали и колдовали?

— Аристарх, прости, пожалуйста, но что… — владелица «Искусницы» подняла на мага удивлённый взгляд.

— Усни! — коротко приказал колдун, небрежно махнув в сторону женщины ухоженной ладонью. Несчастная тут же склонила голову, глаза её закрылись, но, казалось, никто не обратил на это внимания, лишь Мария неодобрительно поджала губы. — Итак, я желаю знать ответы.

— Вы всегда много желаете, Аристарх, — небрежно пожала плечами медсестра. — Мы с Вами абсолютно не похожи, не удивительно, что Вам трудно меня понять. Я не использую ритуалы, не убиваю разумных существ ради амулетов, а так же стараюсь быть честной. Хотя бы с самой с собой. В отличии от Вас. Например, сегодня Вы желаете поймать меня на лжи, но Вас ничего не выйдет — я честна.

— В чём же Ваш секрет? — подался вперёд мужчина, пристально вглядываясь в лицо собеседницы.

— Ни в чём, если вдуматься. Просто другой поход к Силе, более древний и, как Вы могли заметить, эффективный, — рассмеялась Мария, чуть откинувшись назад, Джон тонко улыбался своей спутнице, выказывая той свою полную поддержку. Его рука невесомо накрыла ладонь спутницы, укрепляя в ней ощущение собственной силы и правоты. — Что ещё Вы желаете узнать?

— Как я понимаю расспрашивать Вас, Мария, о прошлом бессмысленно. Вы увиливаете от ответа с лёгкостью золотой рыбки, — мелко рассмеялся маг, произнеся столь сомнительный комплимент. Его непроницаемый взгляд изучал сомкнутые руки вампира и ведьмы. Аристарх желал понять, что же за отношения на самом деле связывают эту пару — в силу обычного договора, пусть и подкреплённого Печатью он не верил. Оба заговорщика казались искренними, да и камень в перстне не спешил уличать их в обмане. Давно мучащий его вопрос колдун задал машинально, полностью погружённый в свои мысли. — Ваш тандем удивляет, только зачем такие сложности?

— Какие сложности? — легко улыбнулась Мария, ощущая как по спине пробежал неприятный холодок.

— Все эти. Вы же не беременны, не слабы, не связаны обязательством, — вслух принялся рассуждать маг. Вдруг, озарённый догадкой, мужчина вскинул голову, всматриваясь в открытое лицо собеседницы, злясь на того умельца, что полностью сокрыл от него её эмоции под маской макияжа, который хоть и казался ненавязчивым и почти незаметным прекрасно скрывал истинные эмоции. — Неужели секс? Вы, Мария, пожелали выбрать в любовники мертвеца?

— Вы забываетесь! — вскинулась Мария, в груди которой поднялся гнев на беспардонность мага. — Дела моей личной жизни не касаются Вас, Аристарх, ни коим образом, а потому если Вы не желаете меня оскорбить (о чём, я полагаю, непременно пожалеете) сменит тему и сбавьте обороты.

Мария хотела было запить раздражение вином, но Джон вдруг мягко перехватил её руку и коротко поцеловав обжигающе горячие пальцы, отобрал бокал, вместо хозяйки пригубив пленительно-красной жидкости.

— Не стоит дурманить разум, Мари, — ласковый голос вампира заставил Аристарха дёрнуться, как и внезапная рокировка бокалов. Дали звонок, возвещающий о окончании антракта. — Думаю, нам следует вернуться в зал, будет неразумно упустить хотя бы миг прекрасной музыки.

— Это было бы притуплением, — криво усмехнулся маг, глядя словно бы сквозь мужчину.— Однако, Мария, позвольте мне сделать Вам последнее предложение, раз уж Вы не связаны не сексуальными, не родовыми узами. Место Дмитрия в Союзе вакантно и в отличие от Вашей нынешней свободы гарантирует неприкосновенность. Я предлагаю Вам занять его, прислушавшись к гласу разума в моём лице.

— Мне помнится, мы говориди с Вами об этом, не сказать чтобы очень давно, — нахмурилась Мария, о всё же попустила в голос сомнения, боясь только того, что Аристарх услышит как трепещет в груди её сердце от страха и странного предвкушения. — Вы подозрительно добры для человека Вашего круга и Вашей власти. Я давно не верю в альтруизм, особенно у мужчин.

— Даже своему спутнику? — деланно изумился колдун, рассматривая ведьму как крайне ценный экспонат на аукционе, будто бы желал определить степень подлинности.

— Даже ему, но благодаря Печати я могу быть уверена хотя бы в том, что он будет мне верен весь отведённый срок, — жёстко ответила Мария, став вдруг поразительно циничной ведьмой. Аристарх внутренне возликовал — наконец, маска моралистки и защитницы всех «обездоленных и униженных» спала с её хорошенького лица, обнажая знакомую магу породу. Эта хватка была ему хорошо знакома, как и бесстрастный блеск глаз — каждый день он встречал подобный взгляд в зеркале. — Дайте же мне время подумать, Аристарх. Даже на то, чтобы решиться выйти замуж нужно время, а Вы мне предлагаете куда более… интересный проект.

— Конечно, Мария, я дам Вам время всё взвесить. Полагаю, до конца второго действия Вы успеете принять решение, — оскалился мужчина и коснулся затылка своей спящей «куклы», пробуждая её от магического сна. Бархатистый голос Аристарха наполнился сладкой патокой нежности. — Дорогая, ты, кажется, прикорнула ненадолго. Должно быть тебя сморило от мартини.

— Да, яблочный слишком приторный, с него всегда клонит в сон, — рассеяно улыбнулась женщина, выпрямляясь и подставляясь под неряшливую ласку.

Джон поднялся и подал руку своей хозяйке, пальцы вампира показались медсестре будто бы холоднее, чем были во время разговора, но она списала эту странность на своё волнение. Неприятный последствия общения с Аристархом Мария заподозрила лишь к концу представления, когда размеренный, успокаивающий шёпот Уотсона вдруг почти затих, потерявшись за хором голосов жрецов, что венчали Тамино и Памину коронами Мудрости и Красоты. Женщина, позабыв о сцене, обернулась к своему спутнику, пользуясь темнотой, приютившей их ложи и вгляделась в смертельно бледное лицо вампира. У плотно сжатых губ Джона полегла скорбная складка, обрисовавшая сеть тонких морщин в уголках рта.

— Джон? — шёпотом позвала Мария, склонившись к англичанину непозволительно близко, почти касаясь дыханием его шеи. Мужчина вздрогнул, точно проснувшись от кошмара и не без труда сфокусировал на хозяйке взгляд.

— Не знаю, крайне неприятное ощущение, как будто Оборотная Сторона подступила, — едва слышно ответил вампир, досадливо хмурясь на собственную вялость и растущий голод.

Жажда появилась непозволительно рано, он только вчера ездил к кормилице, что предоставил ему Создатель и не мог ощутить потребность в крови так скоро. Было в этом что-то преступно неправильное, магическое. Сообщать об этом хозяйке Джон, впрочем, не спешил. Не хватало того, чтобы она испугалась и запаниковала, на кону стояло слишком многое. Вампир заставил ослабевшее тело изменить позу, бросив короткий взгляд на улыбающегося мага, который, судя по всему, предвкушал свою победу. Уотсон скривился едва заметно, чувствуя встревоженный взгляд Марии, которая неосознанно прикрыла его собой от неприятного внимания Аристарха. Джон вгляделся в тёмный провал ложи напротив, злясь на то, как сквозь привычный мир пробиваются Тени, съедая краску и красоту зала. Поймав блеснувший красным взгляд вампира, англичанин машинально повторил заученный когда-то жест дайверов — плавное покачивание раскрытой ладонью возле груди. Влад коротко кивнул и стремительно поднявшись покинул своё место.

— Я могу помочь? — Мария коснулась уже абсолютно холодной руки мужчины.

— Не уверен, — Джон тряхнул головой, мягко улыбнувшись своей взволнованной спутнице. Влад защитит её, хотя и не питает любви к людям, для него жизнь этой конкретной медсестры залог доступа к Стефании. — Подумай лучше о том, что наш общий знакомый собирался ослабить тебя.

— Я не понимаю… — растерялась Мария, с ужасом наблюдая за тем, как из черт вампира уходит жизнь.

Лицо Джона заострялось постепенно, но сквозь него, точно через тонкую маску, просвечивал настоящий живой мертвец, подобных которому медсестра видела не так давно во время стычки Томаса и Клауса. Те же пугающие хищные линии и тёмные провалы глазниц. Медсестра погладила вампира по руке и невесомо сжала ледяные пальцы, воскрешая в памяти ощущение тепла, что возникло в самолёте, когда она случайно поделилась с Уотсоном Силой. Магия утекала в тело вампира, наполняя пустоту. Джон медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы и перевёл на хозяйку расфокусированный взгляд. Тело питалось живой энергией Марии так же как кровью, но медленнее. Пугающие черты монстра таяли, возвращая лицу прежнюю привлекательность.

— Остановитесь, Мари, — шёпотом попросил Уотсон, почувствовав себя лучше. Его тихий голос звучал опасно близко от уха медсестры, со стороны могло показаться, что он целует госпожу в висок. — Вы не сможете заполнить всё, только напрасно погибнете. Но я благодарен Вам, теперь мне хватит сил до конца вечера.

Мария только кивнула, но взгляд её всё ещё хранил беспокойство и настороженно следил за изменениями в лице вампира. Женщина плохо запомнила поклоны и опустившийся занавес, её роль не завершилась с окончанием действия на сцене. Если Аристарх и удивился здоровому виду спутника ведьмы, то не подал вида, разве что задержал взгляд на болотно-зелёных глазах мужчины чуть дольше, но тут же перевёл своё внимание на медсестру. Она была его главной дичью на сегодняшней охоте и это понимали все члены погони, кроме разве что смертной руководительницы Марии. Она искренне наслаждалась вечером.

— Я выполнил своё обещание, Мария, — мягко напомнил о себе маг, вымораживая душу взглядом полным безмятежного спокойствия Арктики. — Исполните и своё.

— Да, Вы правы, — Мария мазнула кончиком языка по нижней губе и прикрыла ненадолго колдовские глаза, точно раздумывая. — Пожалуй, я могу счесть Ваше предложение крайне заманчивым, Аристарх, но, однако, предавший раз — предаст и снова…

— О чём Вы? Вы в чём-то хотите обвинить меня? — обманчиво спокойный голос и ласковая улыбка, впрочем, не коснувшаяся глаз, не тронули ведьму. Женщина подобралась как охотничья собака и во взгляде, обращённом на Аристарха, появилась злая весёлость, которую колдун хорошо запомнил ещё на Балу Сильнейших. Похоже, эта битва может стать блистательным началом, даже если они не прольют сегодня ни капли крови.

— Что Вы, Аристарх, я не смею и думать о подобном. Лишь хочу обезопасить себя и тех, кто мне дорог — она мимолётно улыбнулась, накрыв ладонь раба и, судя по всему, любовника рукой, всё так же не отводя взгляда от лица мага. Их спутники сейчас были не более чем декорациями, вещами, дорогими и милыми сердцу вещами. От этой мысли Аристарху сделалось весело. Он не ошибся в этой спесивой колдуньи с замашками королевы в изгнании. Мария была такой же как маг и предполагал — гордячкой и сумасбродной, но отнюдь не мечтательной изнеженной дурой, которой прикидывалась перед всеми. Милосердие, работа, связанная с помощью людям и чудовищам, доброта и толерантность ко всем расам не более, чем хорошая маска, умело скрывающая оскал настоящей ведьмы. Что ж, Аристарху не оставалось ничего, кроме как признать, что образ, составленной Марией был много лучше того, что себе избрал сам колдун. Мужчина никогда не мог располагать к себе людей с подобной лёгкостью, в конце концов привыкнув пользоваться иными методами. — Обещайте, что меня не тронут Ваши соратники или Вы сами.

— Хотите клятву, Мария? Но что от этого получу я? Пока выходит, что выигрываете от сделки только Вы сами, — коварно поддел соперницу маг, впрочем удовлетворённый. Он бы больше опасался, не пожелай Мария выторговать себе условия. Это бы ощутимо смахивало на ловушку.

— Опасное заблуждение, Аристарх, — покачала головой ведьма, невесомо касаясь пальцами левой руки крупной подвески на шее, точно лаская живое существо. Маг настороженно замер, столько лет ни один колдун не мог создать артефакт из неживого предмета, а эта… женщина владела артефактом в котором точно не было ничего живого. Ведьма непринуждённо улыбалась уголками накрашенных губ и казалась Аристарху почти недосягаемой величиной. — Я могу дать Вам много больше, чем Союз мне, более того, Вам это известно не хуже меня.

— Вы родите мне наследника, Мария, — бесцветные глаза вспыхнули решительностью. Смертная кукла взбрыкнула раскрыв искусно накрашенный рот в протесте. Она не волновала его совершенно со всеми своими глупыми переживаниями.

— Я подумаю, — смеялись злые глаза ведьмы, а губы кривились в опасной улыбке людоеда. — Но это будет не раньше, чем я решу сама. Так Вы согласны?

— Я принесу Вам клятву о ненападении и Вы войдёте в Союз и родите мне сына, Мария, — Аристарх не хотел чтобы голос звучал просяще, но вопрос всё равно просочился в слова.

— Клятву Вы принесетё при свидетелях и я займу место Дмитрия в Союзе, — произнесла Мария, чуть растягивая слова, наслаждаясь триумфом. — Что до ребёнка, то эти вопросы так быстро не решаются.

— По рукам, — Аристрах не пожелал скрыть возбуждённое восхищение, протягивая женщине ладонь для рукопожатия.

Они расстались на ступенях оперы, хотя Аристарх и желал продлить общение. Ему хотелось узнать как ручной вампир ведьмы сумел преодолеть Жидкую Слабость, что так аккуратно подлила в бокал подчинённой владелица «Искусницы». Маг хотел ослабить и деморализовать опасную противницу, но проклятый упырь забрал отраву у хозяйки прямо на глазах Аристарха и смотрел в этот момент так, точно понимал, что напиток его погубит, но вот же стоит сейчас под ночным небом и нахально кривит губы, наблюдая полёт снежинок, в то время как должен корчится от Жажды и истаять на Изнанке.

— Verzeihen Sie meine Störung*, — раздался глубокий низкий голос, не позволяя Аристарху продолжить вечер в столь интересной компании. Незнакомый мужчина от которого на мага разило могильным холодом появился позади Марии неслышно, как призрак. Его чёрные глаза смотрели неотрывно и тяжело, так смотрят только хищные звери. — Marie, sie warten auf dich*.

Мария обернулась чрез плечо и медленно склонила голову, глядя на мрачного мужчину с опаской, пользуясь тем, что Аристарх не видит её лица. Незнакомец выглядел опасным воином, готовым к любой схватке, даже современная одежда не умаляла опасности его облика. Уотсон покачнулся на пятках, мысленно взывая к Богу с одной только просьбой, чтобы проклятый колдун поскорее убрался, позволив ему наконец, сдохнуть.

— Вижу, у Вас намечается приятный вечер, Мария. Не буду задерживать — наконец, решил откланяться Аристарх.

— Доброй ночи, — величественно склонила голову ведьма, точно действительно имела право запретить ему уйти.

Оказавшись на заднем сидении машины англичанина, Мария утратила весь лоск и светский блеск. Её глаза влажно заблестели и она встревоженно вгляделась в мертвенно бледное лицо Джона. Все полученные от хозяйки силы были потрачены на маскировку и процесс превращения в монстра вновь заработал уже быстрее.

— Что с ним? — испугано вскрикнула женщина, позабыв, что их пугающий спутник может и не понимать русскую речь.

— Он умирает. Снова, — бросил вампир скривившись, но не предпринимая попыток помочь. Мужчина устало щёлкнул карабином ремня безопасности. — Благородный идиот выпил напиток, что предназначался Вам, моя недогадливая, и теперь он уходить в Тени.

— Почему Вы ничего не делаете? — Мария злилась и боялась, а потому, наверное, грубила. Она бы даже ударила, по крайне мере попыталась, если бы не боялась выпустить англичанина, чьи глаза уже закрылись и, похоже, не собирались более открываться никогда.

— Что ты мне предлагаешь? — огрызнулся Влад, не отрывая взгляда от припорошённой снегом дороги. Мальчишка облажался сам, а теперь расхлёбывать ему, Дракуле. Ну потеряла бы его хозяйка Силу, не всю же и временно — пережила бы, не сломалась, да даже если бы и с концами. Без магии она была бы не интересна магам и вопрос её безопасности бы решился сам собой. Магам не нужны смертные. Но нет, благородный дурак решил всех спасти и героически сдохнуть в самый неподходящий момент. — Могу остановить машину и поймать первого попавшегося человека и скормить его Уотсону.

— Ему станет лучше? — тупо спросила Мария, ощущая как по щеке бежит что-то мокрое.

— Конечно, — кивнул вампир, дёрнув головой, отчего чёрные с ранней проседью волосы качнулись протестующе, — на полчаса. Его Жажда не утолится и сотней смертников, женщина. Они не имеют нужной энергетической ценности. Он питает Изнанку, а не своё тело. Тени уже почти забрали его. Они в своём праве.

— Но Вы сами сказали, что эта отрава предназначалась мне. Может если я напою его своей кровью он вернётся? Я же смогла дать ему силы в театре! — должно быть, к Марии подкралась истерика и помешательство, потому что была согласна обречь на смерть сто человек если бы это помогло вернуть к жизни Уотсона. Он спас её, не первый раз, а она даже не смогла сказать «спасибо».

— Ты согласна отдать ему свою кровь, даже если это убьёт тебя? — восхитился древний вампир, поражаясь человеческой глупости и благородству. Слова Марии совершенно неожиданно запустили в голове мужчины цепную реакцию воспоминаний об одной старой практике шаманов — колдовских отщепенцев, ушедших в такие глухие дали, что отыскать их могли разве что сверхъестественные существа.

— Да! Если это поможет, — медсестра была полна решительности. Она увидела в отражённом зеркалом лице вампира сомнение и подалась вперёд, жадно впиваясь взглядом в чужие зрачки. — Пожалуйста, если Вы можете помочь…

— Я не могу, — качнул головой Влад, резко разворачивая руль. На перекрёстке протестующе засигналили, но Цепеша это не волновало, как и возможный штраф. — Но есть способ. Правда делать придётся всё тебе, несмышлённая.

— Всё что угодно, — пробормотала женщина, монотонно перебирая светлые кудри.

— Опрометчивые слова, — выдохнул Влад устало.

_____________________________________________________________________________________

Verzeihen Sie meine Störung* — Прошу простить за беспокойтво.

Sie warten auf dich* — Вас ждут, Мари.

Глава 31. Третий лишний

Гостиничный номер был поразительно светлым и утончённым, что никак не соответствовало состоянию его постояльцев. Двое мужчин, один из которых едва ли мог шевелить ногами, и женщина вызывали много вопросов у других постояльцев, но улыбчивый администратор был абсолютно уверен, что ничего необычного не происходило, стоило мужчине встретиться взглядом с тёмными безднами глаз одного из визитёров.

— Тебе придётся идти в Тени, Мария, найти его и напоить своей кровью. Ты его хозяйка, как раб он обязан подчиниться любому твоему приказу. Даже ожить, — вещал Цепеш, раздевая собрата, устроенного на широкой кровати. — Резать лучше руку, чтобы кровь текла медленно. Учти это ослабит тебя на Изнанке и приманит… разное.

— Я поняла. Как я его узнаю? Мне приходилось видеть вампиров… — голос Марию подвёл, но она всё же договорила свою мысль, — это пугает.

— Я знаю, — криво усмехнулся Дракула, но всё же ответил, почти спокойно, чуть опустив голову. — На Джоне будет что-то похожее на путы или ошейник из нитей Силы, не думаю, что по Изнанке бродит толпа бессмертных с подобным украшением.

— Я учту, — решительно кивнула Мария и, пока сомнения не успели её смутить, забролась с ногами на кровать рядом с едва живым вампиром. Глаза Джона были уже закрыты, но быстро двигались под сомкнутыми веками, точно мужчина видел кошмар, от которого не мог проснуться. Правой ладони коснулся холодный металл — вампир подал ей швейцарский нож, из тех, что часто находятся в гостиничных номерах и, как правило, используются только в качестве штопора. — Спасибо Вам, простите, что не знаю Вашего имени.

— Влад, — коротко бросил неожиданный помощник, напряжённо следя за тем, как женщина вспарывает кожу на ладони, пуская себе кровь. Дёсна наполнились зудящей тяжестью, выпуская смертоносные клыки, а по комнате поплыл ласкающий рецепторы аромат утекающей жизни, который, к мимолётному сожалению Дракулы, предназначался не ему, а тающему на глазах вампиру из Лондона. — Будьте осторожны, Мария. Я не смогу Вас подстраховать на той стороне.

— Я понимаю, — кивнула медсестра и прикрыла глаза, вспоминая ощущения, что приносили с собой её немногочисленные посещения Теней.

Когда она открыла глаза вновь, очертания номера поплыли, меняясь. Лишившись цвета и налёта чистоты, помещение утратило лоск, превратившись в развалину, без дверей и нормальных окон. Пыль, беспрепятственно гонимая неощутимым ветром, проникла сквозь провал рамы, забиваясь в нос и перехватывая горло. Нестерпимо хотелось закашляться, только даже простой вдох казалось отнимал все силы. Мария опустила взгляд на то место, где, как она помнила, лежал Уотсон и увидела лишь пустоту — покосившуюся кровать с порванным и запятнанным бельём, на изголовье которой не хватало изрядного куска обивки, обнажившей непривлекательное поролоновое нутро. Порезанная рука кровоточила, но не так сильно, как должна была, согласно познаниям медсестры. Кровь казалась густой и тёмной, почти как нефть или гудрон. Совсем рядом слышалось напряжённое тяжёлое дыхание.

— Джон? — Мария обернулась, желая увидеть англичанина, но позади неё стоял совершенно другой вампир, хотя она и не видела Уотсона в Тенях, она была в этом уверена. Даже не из-за отсутствия метки Печати, а по какому-то внутреннему ощущению.

— Ищи, — прорычало существо едва слышно, не размыкая век, отчего глубоко запавшие тёмные глазницы, казались и вовсе лишёнными глаз. Заострённые до предела черты лица монстра пугали своей неподвижностью и каким-то зловещим совершенством, точно безумный мастер желал запечатлеть увиденный кошмар. Чёрные волосы вампира едва уловимо вились и казались живыми змеями, развеваясь вокруг головы, точно они находились на дне озера.

Мария постаралась почувствовать свою часть Печати, она вспыхнула пронзительной болью на левой ладони. Женщина подняла руку, с внутренним ужасом осозновая, что может сквозь неё увидеть пугающую комнату, как сквозь чуть затуманенное стекло. Пугаться, впрочем было некогда, ей требовалось найти того, за кем она вошла на Изнанку. Печать пулисировала горячим цветком, из сердцевины которого вдруг потянулась нить, столь тонкая, что медсестра ни за что бы её не заметила, если бы не цвет. Ослепительно красный, в этом сером мире Теней. Первая капля из наполневшей ладонь крови, проскользнула сквозь пальцы и упала на пол, чтобы моментально впитаться в серый бетон. Словно в ответ на это, всё здание будто бы вздохнуло и откуда-то снизу, из глубины раздался протяжный вздох-стон, от которого внутри у Марии всё похолодело.

— Беги! — рявкнул Влад, разомкнув тонкие яркие губы, обнажив в оскале гипертрофированно крупные клыки, которые просто не могли более помещаться во рту.

Мария замерла на мгновение, равное одному удару сердца, которого хватило, чтобы услышать дробный цокот чего-то похожего на когти и поспешила последовать совету союзника, тем более нить вела её прочь из номера. В окно.

Густой будто кисель воздух Теней замедлил падение, позволяя сполна насладиться мгновениями свободного падения. Красная пульсирующая нить вела по серому городу, мимо казавшихся заброшенными домов. Её ритм совпадал с заполошно бьющемся сердцем Марии. Вокруг шуршала пыль, гонимая невидимым и не ощутимым ветром, точно сами собой песчинки перемещались у самой дороги. Женщина шла так быстро, что почти бежала, гадая, на сколько далеко мог уйти Джон в этом преломлённом мире. Магия оберегала её от холода, но манила обитателей Теней, так же как и сочащаяся кровь, что зависала туманными разводами в излишне густом воздухе Изнанки. Эти красноватые облака манили странных, цокающих существ, которых Мария пока не видела, но отчётливо слышала. В провале одного из обветшалых домов-развалин показалась старуха, устремившая взгляд полуслепых, затянутых бельмами глаз на медсестру, безошибочно различая её пылающую фигуру, среди пустынной улицы. Тонкий, узловатый палец колдуньи указал кому-то на удивительную находку, а беззубый рот беззвучно открылся в крике.

Мария ускорилась, чувствуя, что промедление может стоить ей жизни. Бежать было намного сложнее, чем в годы студенчества, когда будущая медсестра наматывала круги по стадиону в старом парке. Густой воздух, казалось, цеплялся за одежду, впивался липкой массой в лицо, оседал тяжестью на груди. Путеводная нить Печати будто бы укрепилась и засветилась ярче, и Марии хотелось верить, что это означает скорое окончание пугающего путешествия. Звенящая тишина давила на голову обручем, разрываемая лишь угрожающим цокотом позади и сбоку. За очередным поворотом женщина увидела остроконечный шпиль католического собора, вокруг которого воздух будто бы дрожал и наливался даже на вид опасным багрянцем, трепещущим в своём собственном ритме, точно огромное сердце. Магия вела именно к ней, в самый эпицентр.

Мария улыбнулась, предчувствуя скорое окончание выматывающей гонки в тишине и неведении. У храма её уже ждали. Призрачные фигуры в рясах заслонили женщине дорогу, пригородив путь кто мечами, кто факелами, огонь которых был странного голубовато-черного цвета и казался настолько смертоносным, что прикасаться к нем не хотелось абсолютно.

— Пустите! Мне нужно внутрь, — произнесла Мария, но не услышала собственных слов. Они точно растворились, стоило ей открыть рот.

— Богомерзкому пламени колдовства нет места в храме, — хриплый, некогда звучный голос одного из мужчин раздался у медсестры в голове.

— Ведьме не место под этими сводами! Кирха священна, — прогремел следующий церковник, если женщине не показалось, один из тех, что держал меч мотнул головой, указывая себе за спину, показывая какие именно своды считает священными.

— Там мой… друг! Я не уйду без него, — вскинулась Мария, сжимая кулаки.

Пугающий цокот приближался и нарастал, она уже могла различить сопровождающий его низкий гул, перемещающийся с чем-то отдалённо похожим на шипение. Магия вспыхнула с новой силой в ответ на страх, позволяя почувстввать себя чуть увереннее.

— В храме происходит таинство искупления вины, если ты прервёшь его — душа того, кого ты называешь другом, не найдёт своего истинного пути. Наш блудный брат вернулся к истинной вере. Наш долг позволить ему, наконец, умереть, — шёпот, раздавшийся будто бы в оба уха женщины одновременно, заставил её вздрогнуть и безошибочно определить «говорившего». Почти старик, некогда статный воин, он опирался на меч, точно на палку. На дне его пустых глазниц плескалось то же сине-чёрное пламя, что пугало Марию на факелах.

— Это лишь призраки, Мари, тебе не составит прогнать их, как все незримые, они боятся огня и стыда. Напомни им о кострах инквизиции, что погубили много невинных душ, — голос Стефании раздался на самой границы слышимости. — Но можно и просто идти, Тени сделают всё за тебя. Времени у тебя почти не осталось.

Медсестра обернулась, понимая, насколько права провидица, обитатели Изнанки, как и предрекал Влад уже спешили, безошибочно выслеживая её по кровавому следу, что всё ещё витал в густом смолистом воздухе. Дробный стук когтей стал невыносимым, а гул, казалось, издавала сама земля, пуская вибрации по дороге. К старой кирхе вывернула кишащая масса, отдалённо напоминающая стаю крыс, только уродливых и огромных, с длинным крыльями вдоль серо-бурых тел. Задние лапы чудовищ были несоразмерны туловищу и напоминали покрытые мехом лапки кузнечиков, разве что более мощные оканчивающиеся мощными когтями. Твари замерли, водя острыми мордами, кажется дезориентированные. За их спинами послышался взрыв и первые вспышки пламени. Обычного, не синего и Мария решилась.

— Вы мертвы, — женщина обернулась к стражам у кирхи. На неё внезапно обрушилось спокойствие, единственно важным сейчас было вернуть Джона. Мертвецы ей в этом не помешают. Огонь горел внутри её хрупкого прозрачного тела всё сельнее, отталкивая странных крыс и призраков. Те отступили, всего на шаг, но это придало Марии сил. Печать требовала вернуть недостающую часть и женщина не могла сопротивляться её влечению. — В церкви тот, кто мне нужен, и я заберу его обратно, хотите вы этого или нет.

Не слушая ни протестов, ни воплей тварей, что почуяв лёгкую добычу в лицах призраков, устремились к храму. Кованные, запертые на засов ворота осыпались железной трухой, стоило Марии коскуться их окровавленной рукой. Багровое облако вокруг церкви дёрнулось, точно живой организм и устремилось столбом с такое же грязно-красное небо. Мария взбежала по ступеням и застыла на мгновение, ощущая, как потоки незнакомой, голодной Силы не позволяют пройти через магическое торнадо. Неожиданно спасла Печать, вспыхнув на ладони она будто бы выжгла проход в бешенном водовороте. Мария шагнула в образовавшийся вход и едва не упала, снесённая хором голосов. Все они звали, кричали, плакали, шептали, пели, проникая в мозг, минуя уши, давя на черепную коробку будто бы изнутри. Чей-то нежный голос звал за собой, умоляя поторопиться и, наконец, окончить муки.

Мария упрямо мотнула головой и закусила губу, напряжённо пытаясь выдавить этот хор прочь из своего разума. Стефания говорила что при должном умении и сноровке можно научиться экранировать от чужих ментальных воздействий. Мария, конечно, не успела овладеть этой техникой полностью, но закрывать свои мысли от Томаса у неё иногда получалось, перекыв самые важные фальшивыми. Заставить голоса замолчать оказалось несколько сложнее, но приглушить удалось, что вызвало облегчённый вздох.

— Джон! — Мария бросилась к стоящему на коленях перед алтарём вампиру. В худых руках с тонкими длинными пальцами блестел кинжал, чей эфес более всего напоминал распятье, хищно сверкая чёрным глазом какого-то камня в перекрестье. — Не делай этого!

— Почему, госпожа? — безжизненно спросил англичанин, подчиняясь приказу хозяйки. Вокруг его груди пылали линии печати, вспыхивая в так ударам сердца ведьмы. — Вы будете в безопасности, Томас найдёт способ уберечь Вас в игре. Я выполнил свою задачу, мне пора искупить жизни, что я отнял. Моя кровь станет платой этому миру за все те годы, что я скрывался от смерти. Это не так страшно, если подумать. Долгожданный покой, как вернуться домой…

Джон поднял на хозяйку лицо, до того склонённое и завешенное потускневшими волосами. Однако этого недолгого мгновения Марии хватило чтобы увидеть все изменения во внешнем облике Уотсона. Лицо мужчины блезненно заострилось, под ярко сияющими зелёными глазами залегли столь глубокие тени, что глазницы казались ввалившимися и тёмными как пропасти. Глубокая скорбная складка у бескровных чётко очерченных губ проявилась так ярко, точно у алтаря молился старик. Выпирающие жёсткие скулы блестели от недавних слёз, точно мужчина плакал несколько часов подряд перед появлением хозяйки.

— Ты оставишь меня, сейчас? — Мария опустилась перед рабом на колени и осторожно протянула руку, касаясь худого обнажённого плеча вампира. Джон вздрогнул и вскинул голову, недоверчиво глядя в лицо хозяйки. — Тебя отравили, из-за меня. Это я должна винить себя, что не была внимательна. Ты должен жить, Джон!

— Не надо, я очень устал… — вампир попытался улыбнуться, но вспорол губу острыми как бритвенное лезвие клыками и по подбородку стекла тягучая тёмная капля. И без того сероватая кожа стала ещё тоньше и будто бы прозрачнее. Тени желали забрать обещанную им жертву. — Уже слишком поздно, Мария, я мёртв, уже очень давно. Мне следует только прекратить затянувшееся мучение. Я знал, на что иду, когда забрал у бокал. Ваша жизнь важна, теперь Выглавная фигура на нашей доске.

— Молчи! Я не дам тебе уйти. Влад сказал, что тебя нужно напоить моей кровью и ты вернёшься. Вот, возьми! — Мария поднесла окрававленную ладонь к самому лицу Уотсона, ощущая как наливается ледяным холодом рука под пальцами, которые сжимали плечо вампира.

— Я не стану, это свяжет Вас обязательствами, которые могут ослабить, — прошептал вампир, осторожно, почти трепетно отведя руку женщины и накрыв её ладонью. Печать вокруг него пульсировала всё бледнее, точно теряла силы. — Вам не следует разбрасываться своими силами, госпожа. Я благодарю Вас за всё…

Глаза Джона закрылись, а бескровные, перемазанные его собственной кровью губы всё ещё кривились в улыбке. Печать потускнела, почти сровнявшись с окружающей серостью. Мужчина, казалось вот-вот обратится в каменное изваяние, которое станет достойной скульптурной композицией старой кирхи «Раскаявшийся грешник».

— Не смей меня оставлять! — рявкнула ведьма истерично, с нечеловеческой силой вырвав из пальцев вампира ритуальный кинжал. Храм горел, зазвенели, лопаясь витражи, пламя вырвавшись как тогда, на лестнице, жадно лизало стены, питаясь болью и горечью хозяйки. Наплевав на желания раба, Мария впечатала окровавленную ладонь в губы мужчины, вновь вспарывая уже подсыхающую корочку на ладони. — Я не отпущу тебя! Я не могу без тебя…

Кровь стекала по подбородку вампира, который совершенно не собирался оживать, вопреки обещаниям Влада. Гул голосов вновь усилил своё давление, сводя с ума обезумевшую от отчаяния женщину. Наплевав на брезгливость и здравый смысл, Мария жадно припала к собственной ране, набирая полный рот крови и прижалась к холодным, твёрдым губам, в котором, если верить магическому договору, всё ещё теплились отголоски жизни. Передать глоток живительной влаги поцелуем, что может быть безрассуднее и глупее, но в голове у женщины не осталось ни одной мысли. Она должна была спасти Джона Уотсона, потому что… без него вся эта игра не будет иметь для нее ни малейшей ценности. Впервые за всю свою жизнь, Мария молилась, ни зная ни псалмов, ни имён святых, просто истово желая, чтобы холод под её губами и руками наконец-то сменился чем-то другим — успокаивающей прохладой пальцев и тихим дыханием. Крепко зажмурив глаза, она считала удары своего сердца в ожидании чуда, но сумела его пропустить.

Глава 32. Пустота за моим окном

Губы Джона дрогнули, отвечая на ласку. Ослепительно зелёные глаза вампира вспыхнули отражением её огня. От облегчения, захлестнувшего женщину, по щекам Марии снова покатились слёзы, которые Уотсон бережно стёр, чуть отстранившись. Мужчина смотрел на неё и искренне боялся поверить в то, что услышал на грани между его нежизнью и окончательной кончиной. Спросить не обманулся ли он, выдав желаемое за действительное он не решался, а потому ничего не произнёс, лишь невесомо поглаживая растрепавшиеся волосы хозяйки.

Мария умела молчать, не говорить ни слова таким образом, что его мёртвое сердце заходилось в бешенном, несвойственном неживой плоти ритме, разжигаемое совершенно чужеродными, запретными эмоциями. В звенящей тишине собора, под защитой его стен он не мог перестать смотреть в её глаза, тёмные и блестящие от слёз. Их не интересовали визг и скрежет, что остался за стенами их хрупкого убежища. В цветных стёклах витражей отражалось невидимое на Изнанке солнце, которое, к счастью, не могло причинить Джону вреда.

— Нам надо вернуться, — наконец, произнесла Мария, радуясь тому, что голос звучал ровно и как будто уверенно.

— Да, нужно, ты права, — англичанин выдохнул сквозь зубы, ощущая, как в груди вновь стало тяжело и холодно. Ему всё-таки причудилось. Тем лучше, для них обоих. Он не сможет простить себе того, что эта женщина загубит свою жизнь из-за него. Вампир и без того втянул её в свои дела, и эта трясина затянула Марию как самое настоящее болото. — Мы должны вернуться, ради… дела.

Каким-то странным чутьём, которое раньше вело её в палату именно к тому, кто в эту секунду нуждался в помощи, женщина схватила вампира за руку и заглянула в его глаза, в который раз поражаясь изменчивости их цвета.

— Всё, что я сказала — правда. Я умру без тебя, не от шальной пули, заклятья или клыков, — вскинув свободную руку, ведьма осторожно отвела светлую прядь со лба, провела кончиком пальца по излому брови и замерла, прижав ладонь к щеке мужчины. — Я знаю, это смешно и очень глупо, особенно в моём положении, но… я люблю тебя.

Слушая сбивчивый шёпот хозяйки, Джон испытывал желание себя ущипнуть или ударить, чтобы, наконец, очнуться. Эта невозможная женщина не переставала его удивлять. Мария несмело улыбнулась, глядя на калейдоскоп эмоций, что сменялись на лице вампира и первая потянулась за поцелуем, на этот раз настоящим, уже лишённым привкуса крови, разве что металл ощущался на языке лишь первое мгновение. Джон умел целовать девушек так, чтобы они теряли голову, но теперь ему самому казалось, что он забыл о том, где они оба находятся и что храм на данный момент последний оплот их спокойствия на всей Изнанке. Голоса Теней ушли на второй план и, кажется, вовсе затихли.

— Если ты не желаешь возвращаться через весь город раздетой, нам стоит остановиться, — иррационально горячий шёпот коснулся зацелованных губ колдуньи.

Мария счастливо рассмеялась, её огонь воодушевлённо вскинулся к потолку, странным образом не обжигая того, кто так неожиданно стал любим и нужен женщине, почти так же сильно как вода и воздух. Смех отдавался от высоких стен и резонировал высоко под сводами храма. За стенами священного места кипело месиво обитателей Теней, что пришли к этому месту на запах крови. Мария растерянно оглядела беснующееся серо-бурое море за стенами храма и прижалась спиной к груди своего спутника. Джон коротко ругнулся сквозь зубы и осмотрелся. На Изнанке все его движения казались более резкими, отрывистыми и как будто нарочитыми. Впрочем, Мария уже не пугалась облика вампира, после того, что она успела увидеть за свой недолгий опыт хождения в Тенях, Уотсон казался почти обыденным и даже довольно симпатичным и, в отличие от неё самой, не пылал, как факел.

— Надеюсь, ты любишь прогулки по крышам, — хрипловато заметил Джон и прежде, чем женщина успела что-то возразить, подхватил её на руки, точно её тело ничего не весило.

Вампиру совершенно не мешал густой воздух Теней, он двигался в нём так же легко, как и на земле, даже ещё быстрее, точно гравитации в этом месте не существовало для него вовсе. Оттолкнувшись от ступеней церкви, Джон со своей зажмурившейся от страха ношей взмыл на ближайшую крышу. Живое море под ними протестующе загудело. Скрежет усилился. Казалось кто-то из тварей уже начал точить свои зубы о прутья высокого забора. Ведьма выглянула из-за плеча спасённого вампира, глядя на вопящих и беснующихся чудовищ. Призраки, спасаясь отступили под защиту стен храма, который вновь горел витражами и ярким шпилем, который ловил на себе отблески невидимого здесь солнца.

— Много их? — голос Джона раздался в голове Марии, знакомо-мягкий, даже будто бы повеселевший. Казалось, монстры не страшили вампира вовсе, даже когда две тяжёлые туши поднялись в воздух, Уотсон только усмехнулся. — Держись крепче, нам предстоит небольшая прогулка. Быстрая прогулка.

Мария не успела открыть рот, как её бессмертный носильщик помчался по крышам, с поражающей лёгкостью едва ли не перешагивая расстояние между домами. Медсестра ни разу не видела, чтобы кто-то так легко преодолевал несколько метров за один шаг. Уотсон казалось даже не испытывал ни малейшего затруднения, несмотря на недавнее истощение. Алые путы Печати пылали вокруг него, образуя что-то похожее на плотный кокон, в который оказалась заключена и Мария. Начинающая ведьма прислушивалась к Изнанке, ожидая возвращения чудовищ. Но монстры будто бы отстали, погружая Тени в гнетущую, но привычную тишину. Подняв глаза на Джона, женщина осмелилась задать вопрос, который сам собой родился в её голове в ответ на целеустремлённость Уотсона.

— Откуда ты знаешь, куда нам нужно? Насколько я помню, ты был не совсем в сознании, когда Влад забрал нас, — и снова вопрос будто бы растворился в густом воздухе Теней. Это место жадно поглощало каждый звук, по капле отбирая силы — вот только Мария не могла пока понять, за что взимается такая странная плата. Изнанка пугала её своей молчаливой статичностью, за которой прятались полчища разнообразных монстров.

— Твоя кровь. Она ведёт меня, — мягкий ответ Джона заставил женщину вздрогнуть и непонимающе поднять брови, побуждая Уотсона продолжить. Вампир пугающе усмехнулся, но Мария не обратила на это внимания. Теперь облик мужчины пугал ведьму менее всего. После всего пережитого ей начало казаться, что её страх уже не вызвать никому. — Ты порезала руку в гостинице, и твоя кровь пролилась здесь. Изнанка впитала её, но остался след как шлейф от духом. Не пугайся, он скоро растает, но пока он есть, я могу идти по нему. Впрочем, мы пришли.

Заворожённая голосом Джона в своей голове, Мария и правда не заметила, как они остановились на каком-то здании. Всё так же не отпуская хозяйку, вампир спустился на нужный этаж, распугав своим появлением неясные тёмные силуэты. Отпечатки человеческих душ на Изнанке опасались живого мертвеца и инстинктивно отступали прочь, давая ему дорогу. В реальности скорее всего они вспоминали о неотложных делах в совершено другой части гостиницы и спешили убраться из коридора, в котором вдруг стало неуютно.

Джон отпустил свою драгоценную ношу только оказавшись в номере. В комнате к удивлению, и испугу Марии не было второго вампира. Впрочем, следов борьбы женщина тоже не обнаружила, а спокойствие спутника позволило и ей даже слабо улыбнуться. Чтобы спустя мгновение растерянно замереть, с испугом глядя на Уотсона.

— Я не могу вернуться, — срывающимся шёпотом произнесла ведьма, ощущая, как Тени жадно сжимаются вокруг неё, едва давая возможность вдохнуть. — Меня… не пускает.

— Не пускает? — Джон недоумённо приподнял бровь и осторожно коснулся лица хозяйки.

Мария отрицательно мотнула головой, силясь вспомнить, что же её в прошлый раз вернуло из мира Теней. Весь её небольшой магический опыт говорил о том, что процесс этот спонтанный и почти незаметный, как моргнуть. Но сколько бы женщина не жмурилась и не пыталась успокоится, картинка перед глазами не менялась. Те же стены, со следами времени и разрухи, провал окна, за которым багровело затянутое облаками свершено чужое и незнакомое небо. Марии стало по-настоящему страшно, даже со стороны было заметно, как притих её внутренний огонь, что освещал хрупкое тело изнутри. Джон перебирал в памяти всё, что знал о тех, кто не смог вернуться с этой стороны мира. По всему выходило, что происходило это по собственному желанию существа, либо в исполнении приговора. Но вампир никогда не слышал, чтобы маги оставались на Изнанке добровольно, впрочем, он никогда и не видел подобных Марии. Решив, что подумать о характере и природе сил своей хозяйки они успеют и в более подходящее время, Джон неслышно подошёл к ссутулившейся фигуре той, что так внезапно стала смыслом всего его существования.

— Тише, я рядом, — успокаивающий шёпот проникал в самое подсознание женщины, минуя все преграды и страхи. Прохладные ладони вампира легли на плечи колдуньи, не позволяя ей отстраниться, однако, она даже и не пыталась этого сделать. Давление дара Уотсона, усиленное Тенями не позволяло сопротивляться вовсе. Она покорно застыла, позволяя приподнять лицо за подбородок, даже не вздрогнув от прикосновения длинного холодного пальца. — Ты вернёшься вместе со мной. Я помогу. Закрой глаза, Мари.

Ведьма проявляя небывалую для магов покорность, смежила веки, позволяя тому, кто стал её рабом быть ведущим, а не ведомым. Ласковая просьба Джона раздалась в груди каким-то необычайно нужным и важным сейчас теплом, наполняя обоих силой. Печать вспыхнула ярче, но уже не доставляя боли или дискомфорта. Вампир осторожно склонился к лицу своей пылающей точно факел женщины, остро ощущая всё то, о чём она говорила в стенах старой кирхи. Если она не вернётся из мира Теней, то он останется здесь вместе с ней.

Поцелуй, куда более живой и настоящий заставил Марию оторопело распахнуть глаза, погружаясь в бесконечную зелень чужого взгляда. Ей показалось, что она может простоять так вечность, прижимаясь к мужчине, которого полюбила уже давно, будто бы целую вечность тому назад. Страхи отступили прочь, не оставив после себя ничего, даже мыслей.

Мир для них вновь начал обретать звуки и цвет. Шумел кондиционер, что-то шуршал включенный кем-то телевизор, ослепила глаза люстра. Отстраняясь, Мария тяжело и протяжно выдохнула, почти сожалея о том, что ей нужно дышать. Она рассеянно моргнула, оглядываясь почти испугано. Оказывается, для счастья, на самом деле нужно совсем немного — чтобы тебя отпустили Тени. Сияющий взгляд Марии остановился на Уотсоне, который неожиданно для себя растерялся. На Изнанке ему было намного легче быть решительным, сами Тени придавали ему сил, а здесь… он всего лишь раб Печати, что всё ещё слабо светилась на ладони женщины. Смущённо улыбаясь, Мария подошла к нему и с совершенно неуместной детской непосредственностью обняла, пряча лицо на груди у вампира. Слёзы облегчения появились сами собой, без всякого на то ведома женщины.

Через час, когда уже вернулся задумчиво хмурящийся Влад, Мария уже успела успокоиться и даже принять душ, а потому Цепеш застал «грозную ведьму» в совершенно обыденном белом пушистом халате. Женщина методично просушивала волосы полотенцем, когда на пороге возник темноволосый вампир. Мазнув непроницаемым взглядом по поднявшейся было Марии, мужчина мотнул головой, показывая, что ничего срочного, требующего её вмешательства, не произошло. Рухнув в единственное в номере кресло, Влад вытянул длинные ноги и прикрыл глаза. Эта ночь казалась ему бесконечно длинной. Изнанка и её жадные до крови порождения ничуть не способствовали отдыху, а учитывая, что бывший господарь Валахии не просто скитался по Изнанке, а следил за русским магом, настроение его было и вовсе скверным.

Всё в сегодняшнем вечере шло не так, как полагал Влад, и уж тем более не по плану Томаса. Дерзкий, самоуверенный мальчишка, которому за два с половиной столетья в должности «принца» корона изрядно нажала голову, не учёл коварства противника или же целенаправленно подставил под удар названного сына. Влад приоткрыл глаза и ещё раз взглянул на ту, из-за которой и затеялся весь спектакль. Если бы он собственными глазами не видел Марию на Изнанке, то сказал бы, что перед ним обычный человек, женщина среднего возраста без особых достоинств. Однако, обманывать самого себя было не в его правилах — Влад видел, как она горела, расходуя Силу так, точно где-то внутри у неё был неиссякаемый источник.

Англичанин появился из ванной точно в таком же, как и на хозяйке, халате, без опасной бледности и признаков окончательной смерти на лице. Коротко кивнув Владу, Джон сел справа от госпожи, будто бы неосознанно перекрывая её от внимания чёрных глаз. Дракула только криво ухмыльнулся, заметив с какой нежностью вампир накрыл ладонь своей (да, теперь, похоже, окончательно своей) ведьмы.

— У меня две новости, Джон, — негромко начал Влад, привычно перейдя на родной для себя язык. Мария, не понимающая ни слова, нервно передёрнула плечами и, действительно, машинально придвинулась к Уотсону, ища у него защиты. — Дурная и очень дурная. С какой желаешь начать?

— С просто дурной, — коротко ответил блондин, успокаивающе сжав пальцы любимой женщины и подарив ей короткую, но ободряющую улыбку. Мария неохотно кивнула и приготовилась ждать окончания мужского разговора. Она была уверенна, что Джон, как только Влад уйдёт, сам расскажет ей всё, что требуется.

— Ты выпил Живой Слабости, — негромко отметил Дракула, уперев тяжёлый немигающий взгляд в Уотсона.

-Что ж, — Джон повёл плечом и ненадолго прикрыл глаза, — вполне ожидаемо. Ни с чего другого я бы не решил прогуляться на тот свет.

— Ты выпил отраву сам! Зачем? — рявкнул Влад, внезапно разъярившийся от безмятежности открытого лица вампира.

— Иначе её выпила бы она, — тяжело вздохнув, как само собой разумеющееся, ответил англичанин, глядя на старшего мужчину почти с сочувствием, как на глубоко обделённого человека.

— Но она бы не погибла, в отличие от тебя! Так, пара часов слабости и податливость. Она — ведьма, Уотсон! Не смертная девочка, которую надо спасать от нашего мира. Я вообще сомневаюсь, — вампир осёкся, поймав крайне недружелюбную улыбку Джона. Мужчина смог улыбнуться половинной лица так, что она приобрела мало приглядные черты его «тёмной» стороны.

— Мы кажется уже говорили на эту тему, Влад. Мари не виновата, она не знала до моего появления о нашем мире, — тихо заметил англичанин, от его спокойного голоса Марии вдруг стало зябко, хотя она и ничего не поняла. — Тебя это никак не качается, Влад.

— Твоё дело, — упрямо мотнул головой Дракула. — Вторая новость — Аристарх планирует сыграть на твоей «кончине», ему очень нужна твоя ведьма. Он с кем-то созванивался, искал какой-то ритуал. Я мало смыслю в их обрядах, но вот.

Влад протянул Уотсону листок бумаги, явно забранный со стойки администратора в холле гостиницы. На нём было нарисовано нагромождение треугольников, вписанных один в другой и заключённых в две окружности. Мария, заглянувшая через плечо Джона озадаченно нахмурилась. Вся эта геометрическая история её порядком пугала, в особенности после того, как её раку украсила Печать.

— Я покажу это Стефании, — кивнул Джон, складывая лист пополам. — Благодарю за помощь, Влад. Я очень ценю это.

— Я поеду с вами, — кивнув каким-то своим мыслям или в ответ на слова благодарности, мужчина поднялся и улыбнувшись на прощание встрепенувшейся Марии ушёл, неслышно прикрыв за собой дверь.

— Расскажешь? — спросила медсестра негромко, с тревогой высматривая в лицо любимого вампира.

— Просто дурные новости, Мари, — хмыкнул Джон, целуя ведьму в мокрые волосы. — Меня отравили смертельно опасным для мертвецов зельем, маг изучает какой-то странной ритуал, а господарь Валахии собирается ехать с нами к Стефани и Томасу.

— Насколько это плохо по шкале от одного до десяти? — поинтересовалась женщина, опуская взгляд.

— Моё отравление — не более, чем на пятёрку, в конце концов, Аристарх явно не ожидал того, то ты окажешься столь безумна, что ринешься в Тени меня спасать, — Джон добродушно усмехнулся в ответ на полный праведного гнева взгляд вырвавшейся Марии. Женщина негодующе нахмурилась, но сдалась, стоило англичанину обнять её. — Согласись, такая самоотверженность ему незнакома.

— А ритуал? — завозилась женщина, устраиваясь как можно уютнее. Отчего-то её посетило ощущение, что только так, в кольце защищающих её рук вампира, она может быть в безопасности. — Как думаешь, что он задумал?

— Очень хочется верить, что ритуально самоубийство, — хмыкнул Уотсон почти весело, но былой беззаботности в его голосе всё ещё не ощущалось. — Но, думаю, настолько он нас не осчастливит. Полагаю, что что-то связанное с тобой, Мари. Но мы всё решим. Я тебе обещаю.

Джон чуть отстранился, заглядывая ведьме в глаза. его ободряющая улыбка заставила и её немного воодушевиться. В конце концов, три месяца бок о бок с вампиром она уже прожила и даже, осталась жива и здорова. Правда, её втянули в разборки едва ли не мирового масштаба, но па крайней мере, одну её больше не бросят. Будто в подтверждение её мыслей, Уотсон с нежностью поцеловал свою крайне задумчивую ведьму. Она потянулась к этой ласке всем телом, даже не осознавая того, как на самом деле устала от постоянного одиночества. Отдаться на волю чужих рук и умений было непозволительно легко, как и забыть, что рядом не просто красивый мужчина, а вампир, родившийся ещё в девятнадцатом веке. Мария стыдливо прикрыла глаза, когда Джон аккуратно, будто боясь вспугнуть, потянул халат с её плеча.

— Знаешь, что меня больше всего пугает, в нынешней ситуации? — спросил Джон, уже много позже, ближе к рассвету.

— Визита Влада? — предположила Мария и, наткнувшись на подозрительный взгляд англичанина. — Я услышала немного твоего разговора с Томасом. Они не ладят, как я поняла.

— «Не ладят» не совсем точное определение, — рассмеялся Джон искренне, — они едва выносят друг друга. Всё дело в Стефании, князь и мой Создатель любят её, но Влад никак не может принять выбор любимой женщины. Как ты понимаешь, он не в его пользу. Но нет, я беспокоюсь не об этом.

— А о чём? — насторожилась Мария, понижая голос и приподнимаясь на локте, чтобы лучше видеть мужчину в своей постели.

— Что скоро утро, — устало вздохнул Джон, ласково касаясь костяшкой указательного пальца щеки взволнованной ведьмы, в которой сейчас невозможно было узнать ту гордую и презрительную колдунью, что вела переговоры с Аристархом всего лишь несколько часов назад. — Ты увидишь мою смерть, пусть временную, но весьма натуральную. В конце концов, ты первая смертная женщина, которая увидит меня… в таком состоянии.

— По крайней мере, ты точно не захрапишь, — попыталась пошутить Мария. Вышло ожидаемо криво, но Уотсон только улыбнулся. — В конце концов, я забрала тебя у Изнанки и толпы мёртвых святош, что меня может ещё испугать?

— Я тебя люблю, — произнёс вампир, закрывая глаза и всё ещё продолжая улыбаться.