Охота за тенью
По разбитым дорогам, и тёмным лесам
Ляжет путь мой, что вьётся еще с малых лет.
Не увидеть мне пламя, что греет очаг
И не ведать покоя.
Мне — распутывать тайны, идти по следам,
Мне — вершить приговоры и чтить свой завет.
Но безмерно труднее — один сделать шаг
Между мной и тобою…
Часть 1. Закоулки памяти
Пролог
По извилистым сводам пещерных стен, отражаясь в глазах висящих под потолком нетопырей, плясали голубоватые отблески пламени. Костер питало особое, ценное в алхимическом плане дерево, чьи сложенные ветви больше походили на иссохшие скрюченные руки. Яркий огонь плясал у изголовья алтарной плиты, установленной на базальтовом основании. Кроме него горели длинные и тонкие свечи, расставленные широким кругом.
По алтарю плелись вязью линии, вырезанные в камне, собираясь в узлы символов. В углублениях покоились прозрачные камни грубой огранки — пока еще пустые. На самом алтаре застыло обнаженное тело жертвы, привязанной крепкими ремнями. Она казалась совершенно неподвижной, и под действием дурмана должна быть без сознания. Но ее глаза оказались открыты.
Зрачки медленно обводили круг, осматривая пещеру.
У изголовья алтаря стояла фигура в черной мантии. В отличие от других, заканчивающих последние приготовления и раскуривающих нужные благовония, этот жрец молча изображал статую, возвышаясь у нее в головах. Но вот и он пошевелился.
Человек протянул руку и взял нож, аккуратно проверив остроту обсидианового лезвия. Итак. Все готово.
Жрецы образовали второй круг за свечами. Каждый держал в руках такой же ритуальный нож. Атмосфера стала накаляться, словно воздух сам собой задрожал от напряжения. Даже отблески пламени вдруг стали казаться телами призрачных змей. Тени бесновались по углам пещеры и за спиной каждого жреца в такт дикому танцу пламени.
Жертва пристально следила за тем, как они сомкнули круг.
Ее запястья были скованы браслетами из металла, похожего на тусклое, зеленоватое серебро. На первый взгляд безобидные украшения связали ее хуже оков, и теперь не давали даже нормально мыслить. Холодное масло, которым начертили знак у нее на лбу, показалось касанием мерзкого щупальца. Она отдернулась и изнеможенно смежила веки.
Так просто сдаться? Должен же быть выход. Освободиться хотя бы от одного ремня. Ударом в горло вывести из строя первого, выхватить нож у второго. С таким раскладом уже можно обороняться. А то и быстро полоснуть по остальным ремням, освободившись окончательно. Тут уж вволю разгуляться…
Открыла глаза.
Бесполезно. Вязали на совесть. От любого движения ремни только затягивались туже, не оставляя никаких шансов. А сил так мало…
Раздались слаженные шаги вперед. Дрожание свечей. Колыхание черной ткани. Круг из жрецов стал сужаться.
Тот, что стоял у ее головы, приблизился и нанес первый символ. Лезвие неторопливо коснулось кожи и выписало знак так аккуратно, словно он чертил стилом по холсту. Однако ей показалось, что лезвие было раскаленным.
По пещере разнесся вскрик, сам собой вырвавшийся из горла. С деревьев снаружи вспорхнули ночным птицы.
Она бессильно взирала наверх. Там, в потолке пещеры зияло отверстие, сквозь которое на нее косились мерцающие звезды. Шевельнулись губы, начиная шептать слова, что всплыли в уме. Нет выхода — значит, нужно выдержать.
Главный жрец, услышав ее, размахнулся и ударил по щеке, обрывая молитву. Она отвернулась и зажмурилась, чтобы не видеть, как ее коснутся острые ножи. На алтарь должна пролиться кровь. И сила в ней достанется кому-то, кому поклоняются эти фигуры. Остается только сжать зубы, пока лезвия покрывают кожу символами, и острая боль медленно сменяется холодом. Это не простые знаки. Это метки…
От стекающей крови каменная глыба алтаря медленно разогрелась и запульсировала собственным теплом. И откуда в ней столько крови… Капает с углов плиты, обволакивает кристаллы — накопители, пропитывает светло-рыжие волосы, разметавшиеся возле плеч. И силы уходят с каждой каплей. Неизбежно. Даже открыв глаза не разогнать эту тьму, что медленно наползает со всех сторон, готовая вцепиться, забраться в саму душу, забрать все, что есть… Никогда!
Нет! Не бывать этому!
— Сердце темному! — Провозгласил главный, и занес нож в последний раз.
В глазах жертвы мелькнула бессильная ярость, а потом раздался самый громкий крик, который тут же оборвался.
Глава 1.
Если вы искренне верите, что женщины — слабый пол,
то попробуйте ночью перетянуть одеяло на себя 🙂
В жизни каждого человека наступает момент, когда ему настолько не хочется просыпаться и отдирать себя от подушки, что проще задушить этой подушкой любого, кто покусится на сон. Вот и у меня сейчас такой момент наступил.
Состояние такое, словно до этого я три дня без передыху работала на разгрузке в порту, потом подползла к самой мягкой и удобной в мире кровати, рухнула на нее, и стоило только погрузиться в сладкий сон, тягучий как патока, меня вырвал из него премерзкий птичий вопль.
День, когда человек решил завести петухов в качестве домашней птицы, был черным. И даже петушатина на завтрак уже не исцелит моей сердечной боли!
Я с глухим стоном нащупала одеяло и натянула его себе на голову. Не помогло.
Как только я встану — если смогу, учитывая мерзкую ломоту во всем теле — то спущусь и переговорю с хозяином, который держит птичник вплотную к постоялому двору, или я не…
Или я не буду… я?
При попытке повернуть голову, затылок отозвался глухой болью, радостно кинувшейся грызть череп. Я с трудом раскопалась из постельных завалов и открыла глаза. Прикрыла их ладонью, чтобы привыкнуть к свету, поморгала и уставилась на потолок.
Ничего не понимаю. Или я настолько еще не пришла в себя ото сна или я… не помню свое имя.
Лоб не оказался ни горячим ни липким. Я дрогнувшей ладонью провела по нему, по волосам и уронила на подушку. Сон ушел — имя не пришло. Как и все остальное.
Но… кто я?
Я смутно припомнила, что родилась и выросла в глухой деревне. У меня были проблемы с родными. Какие проблемы? Кто родные?
Пусто.
Смутные воспоминания оборвались годах на шестнадцати. Вроде как до этого было спокойно, а потом что-то произошло. Почему-то кажется, что будет неприятно это вспоминать.
И еще я уверена, что сейчас нахожусь далеко от дома и мне уже давно не шестнадцать. Но куда, блин, делись остальные годы!?
Больше не вспоминалось ничего.
Потолок. Смотрим на потолок, не паникуем, думаем… Потолок деревянный, в углу от сквозняка плавно колышется паутинка, в остальных местах она тщательно выметена. Раскрытое окошко, в нем утренний ветерок треплет ситцевые цветные шторки на веревочке. Значит, судя по тому, что постель мягкая и удобная, а из подушки в нос не лезут перья, ночлег неплохой. А как я тут оказалась, и кто за меня заплатил? И если я, то откуда у меня деньги?
Напилась вчера, что ли!? Я дернулась и застонала от боли. Ломило каждую косточку. Что-то не похоже на похмелье…
Встать.
С трудом села на кровати, откинула одеяло… Вот еще дела. Почему я сплю одетой и обутой?
Ноги под одеялом оказались затянуты в штаны из темно— коричневой кожи. Они оказались так удобны, что я их почти не ощущала. Я в замешательстве провела пальцами по коже и нащупала тщательно зашитую дырку на шве.
Недешевый наряд. Штаны, плотный корсет со шнуровкой впереди, и несколькими мелкими скрытыми карманами, поддетая под него рубашка, не иначе как шелковая. Кожаные туфли, тоже со шнуровкой и на мягкой подошве. Все сидит идеально, явно сшито по мерке. Запястья облегает по два браслета из кожаных ремешков, на одном набраны черные бусины. Теплые, хотя сделаны из какого-то камня. Непростые украшения.
Я почесала затылок, а потом схватилась за голову.
Откуда у меня такие деньги!?
Вперед на одеяло свесились светло— рыжие волосы. Я в замешательстве потянула за один завиток. Такие длинные… В детстве не было таких. Зачем, интересно, отрастила? Еще уверена, что на левой щеке у меня будет шрам. Провожу по ней пальцами — ничего подобного не ощущаю.
А мое ли это тело!?
Действуя по наитию, повернула ладонь и вздохнула с облегчением. Память выдала информацию из детства, что на правой ладони, на мизинце у меня была парная родинка. Врезалась в память такая удобная примета. Когда увидела ее наяву, стало спокойнее. Я знала, что окажись я в чужом теле, ничем хорошим это не закончится: оно рано или поздно отторгнет меня. Откуда мне это так хорошо известно, вопрос другой.
Спустила ноги с кровати и увидела валяющийся на полу ремень с оружием. Узкий меч, короткий кинжал, рядом лежит крепкая трость с острым концом. Трость изначально не моя, потому что навершие выполнено в виде змеиной головы. Мне ее подарила… Кто? На уме вертится только «белая змейка». В общем, кто-то.
Снова действуя по наитию, я завела руку за спину и нащупала еще один кинжал, спрятанный в корсете и прилегающий лезвием к позвоночнику. Рукоять, по идее, маскировалась волосами или курткой.
Ну что ж такое! Откуда у меня это оружие, и зачем?
И что это на руке?
На пядь ниже локтя, вокруг правой руки еще одним браслетом обвилась черная татуировка, похожая сразу на змей, языки пламени и замысловатый узор. У меня снова голова заболела от вопросов: когда я ее себе сделала? Что она означает?
Не хватало еще зеленых глаз к образу ведьмы! — Фыркнула я про себя.
— А ты не волнуйся, зеленые и есть! — Фыркнул в ответ некий странный голос. То, что слышать голоса, звучащие из ниоткуда, это плохой признак, я тоже знала.
Резко обернулась. Никого.
— Кто здесь?
Комната застыла в молчании. Потом раздалось задумчивое:
— Я.
Я тоже некоторое время помолчала, прикидывая, не сплю ли еще. Потом решила уточнить.
— Кто это, «я»?
— Твой временный наставник.
— Какой еще наставник?
— Хороший. — Ядом в кислом голосе можно было отравить стаю волков. — У некоторых ведьм с проблемами, вот как раз у таких как ты, есть подобные наставники.
— С проблемами?
— Угу. В том числе и с головой.
— Все в порядке с моей головой! — Возмутилась я, разглядывая татуировку. Что-то такое вспоминалось по ее поводу, вроде как это было очень больно, и наносилась она магически…
— Нда? А скажи тогда, милая, как тебя зовут?
Я запнулась, пытаясь придумать язвительный ответ, но собеседник снова фыркнул.
— Во— первых, имя твое Хельдин. Во— вторых, я не называл тебя сумасшедшей или дурочкой, а имел в виду, что у тебя стерта память, и нужна помощь. Обижаться бессмысленно.
— Может, еще что интересное расскажешь? — я закинула пробную удочку и замерла в ожидании. Но в сознании было глухо, и я разочарованно выпрямилась с ремнем в руках. Встала, чтобы его приладить… и чуть не выронила.
На окне, которое вдруг оказалось открытым, нагло сидел крупный ястреб, впиваясь когтями в дерево подоконника. Взгляд желтых глаз был до странности пристальным и тяжелым.
— Нравлюсь? — уточнил голос, по-прежнему звучащий у меня между ушей.
Я ткнула пальцем в птицу.
— Ты!?
— У тебя есть другие кандидатуры? — усмехнулся голос. Ястреб заинтересованно склонил голову набок.
Я села обратно на кровать, забыв про пояс. Маразм крепчал, деревья ржали…
— Можешь даже не задумываться, это тоже бессмысленно. Вкратце: у меня есть это тело, но если ястреб тебя на время покинет — ему нужно спать и охотиться — я все равно смогу видеть, что с тобой происходит. Возможно, смогу с тобой разговаривать.
— То есть ты слышишь мои мысли — добавила я слегка упавшим голосом. Прощай, личное пространство.
— Не стоит беспокойства. Я соблюдаю границы личного, и от меня никто ничего не узнает. А теперь послушай внимательно.
Я подняла взгляд.
— Существует орден охотников на нечисть, занимающийся сохранением жизни и баланса. Ты одна из них. Отсюда снаряжение. Орден стоит на страже мира и рас, населяющих его. Основная задача — их защита и истребление нечисти.
Охотники курсируют по всему материку, в основном в одиночку и оказываете посильную помощь разумным расам в защите от темных сил. В исключительных случаях, в основном для зачисток, созывается группа охотников.
Орден бессмертен, и это не метафора. Убитый охотник иногда возрождается в прежнем теле, чтобы продолжить свое дело. Но тут не обходится без побочных эффектов, в числе которых временная потеря памяти.
Я помолчала, потом снова рассеянно провела руками по волосам, отбрасывая их с лица. Хрипло спросила:
— Меня убили?
— Да.
— И я просто этого не помню?
— Именно.
Я подумала.
— Так… Орден… Как его охотник, я должна уметь драться и иметь обширные знания о нечисти, нежити, призраках и прочей бесовщине. Знать все о защитных и боевых заклинаниях, разбираться в зельях и амулетах. Те же браслеты, что на мне, наверняка непростые.
Но что-то мне подсказывает, что если сейчас я надумаю метнуть нож в дверь, то он, скорее всего, вырвется из рук, улетит в окно и убьет кого-то из кур. Выходит, без своей памяти я не охотник, а котенок беспомощный?
— Именно поэтому я здесь. И прежде всего напоминаю, что ты не беспомощна — ты охотник-маг. И пусть сейчас заклинания помнишь не лучше себя самой, всегда способна на интуитивные реакции.
В уме словно что-то щелкнуло.
— Специализация — боевой стихийник?
— Да. Вспомнила?
Я покачала головой, морща лоб.
— Только термин, и что примерно он значит. Я управляю четырьмя стихиями, и заклинания у творю их основе. Силу тоже могу черпать из них… точнее, смогу делать это напрямую, когда получу статус магистра первой ступени, а у меня пока только вторая. Имею развитую интуицию и второе зрение, но способности к ним слабые. Как у любого мага третьего ранга, чья сила направлена на воздействие, а не на видение. Помню, что помимо боевой есть специализация теоретика и алхимика. Помню, что алхимию ненавижу всеми фибрами души. Что кроме стихийников к третьему рангу относятся некроманты. И кто-то еще… — растерянно протянула я. Небольшая порция информации, прорвавшись, тут же иссякла.
— На этом все? Насколько мне известно, ты будешь вспоминать понемногу. То, что необходимо в данный момент, или по цепочке ассоциаций. Больше ничего не пришло в голову?
— Мое имя Хельдин, оно звучит еще и как «Хаэлд». Но второй вариант, кажется, нельзя даже вслух не произносить… а я только что это и сделала.
— Второе имя тайное, и я никому его не передам. Но на будущее — да, никому его не открывай.
Я подождала пару минут, но внезапные озарения кончились.
Вздохнула, наклонилась и подняла выпавший из рук пояс с оружием. Встала и вдела его в петли, для чего с одной стороны пришлось отстегнуть кинжал. Подумав, я решила пока оставить трость. Тяжелая палка с заостренным концом и массивной рукояткой, конечно, вселяла оптимизм, но в данный момент вряд ли пригодится.
Правда, оставляя это оружие, я не могла лишить себя остального. То ли жадность, то ли привычка. Меч в руках я держала еще неуверенно, однако его вес уже придавал уверенности.
Вынула его из ножен, поднесла к лицу, чтобы лучше рассмотреть лезвие. Вытянувшись по долу телами и раскрыв крылья, на нем застыли силуэты трех птиц. Под углом они были белыми, при другом наклоне выцвели почти до прозрачности. Кажется, это что-то значило. Какие— то три качества? Три заповеди?
— Тяжеловато — пробормотала я.
— Ничего не вспомнила?
— Нет. Похоже, пока с меня хватит.
Я обернулась к сумке, которая лежала на стуле у входа, и рискнула сделать к ней пару шагов. Ломота уже отпустила, но движения все равно давались с трудом.
— А что это со мной? Все тело крутит, как… как после отравления!
От ястреба донесся щелчок клювом.
— А ты думала, перерождение легкий процесс?
В сумке обнаружился набор метательных ножей в чехлах, полировочная мазь для лезвий, связки сушеных трав в мешочке и пара пузырьков с подозрительным мутным содержимым. В одном даже какие-то червяки плавали. Варила я это, наверное, для заклятого врага.
Обнаружив походное одеяло и посуду — маленький котелок, пару чашек и ложку с вилкой — я вздохнула. Даже не обращаясь к памяти, точно могу сказать, что не люблю ночевки в лесу и самостоятельную готовку.
В куртке, что валялась под сумкой, нашла кошелек. Десять серебряных монет, шесть медных и ни одного золотого. Видать, не очень у меня шли дела в последнее время перед… мда. Смертью.
— Называй уходом, сейчас же все ладно. — Посоветовал дух. Я молча кивнула. Да, так Как-то морально легче. Уход и все.
Захватив деньги, нашла ключ под подушкой и закрыла комнату. Еще и проверила, подергав за ручку. Дверь казалась хлипкой, замок тоже не внушал доверия, и очень хотелось поставить какую-то дополнительную защиту. Хотя бы капкан у входа.
— Успокойся. Таверну держит человек ордена, и в комнату никто не влезет за пару часов отсутствия. — Досадливо посоветовал голос. Я поджала губы, но решила послушаться.
И аккуратным, практически бесшумным шагом пошла по коридору. Не знаю, то ли пострадали не все навыки, приобретенные «на службе», то ли по-другому в этой обуви ходить попросту невозможно.
Длинный, темный, и вообще подозрительный коридор привел к подобию внутреннего балкона. В общий зал с обеих сторон спускались две узкие лестницы. Я здесь была, или это стандартное построение? В любом случае, выглядит знакомо.
Пересекая зал по направлению к стойке, я ловила на себе любопытные взгляды. Одной из разносчиц, такой же рыжей, я с ходу чем-то не понравилась. Ее тяжелый взгляд давил в спину, когда я подошла к трактирщику.
— Хозяин таверны где?
— Уехал с утра. На минуты разминулись. — Устало ответил худой паренек, елозивший тряпкой по поверхностям. Больше имитируя труд, нежели действительно наводя порядок.
— Надолго?
— У него закупки. И с теткой чего-то. Тут он поднял глаза и увидел мой локоть, на который я оперлась.
— А. Вам он передать просил, что вещи отданы, сообщений для вас нет. Денег сейчас мало, помощи больше оказать не сможет. О чем сожалеет. Зато столоваться здесь можете бесплатно, пока гостите.
Прекрасно! Очень вовремя смылся, прямо по закону подлости. И что за вещи? В моей сумке? То есть, это он мне ее отдал. Когда!? Вроде бы проблемы с памятью распространяются только на прошлую жизнь, а не на эту! Или нет?..
Я мрачно постукивала пальцами по стойке, и он отчего-то занервничал.
— Так вы это, обедать изволите? Вот идите, садитесь за стол свободный, сейчас к вам Глада подоспеет. Ладка!! — Крикнул он в сторону кухни. — А ну быстро подь сюда, обслужи госпожу по высшему разряду! Бесплатно, так господин Гарак передал. И пива принеси заодно, у меня кончилось!!
К его облегчению, я таки отошла от стойки. И что во мне страшного, интересно? Я вообще-то добрая. Милая и вежливая.
Усевшись, я чинно сложила руки на коленях и дождалась явления в зале той самой разносчицы. Сестра по цвету шевелюры, встав на входе, метнула в меня взгляд, далекий от радостного. Передала бочонок с пивом и поплыла в мою сторону, медленно покачивая бедрами. Чтобы искривить губы в усмешке и пройти мимо.
Я замурлыкала себе под нос какую-то мелодию, пока она ме-е-едленно принимала пожелания посетителей. Наконец, их сомнения по поводу сорта и цвета пива (будто его тут не наливают из одного и того же бочонка) утихли. Я вытянула руку и помахала, привлекая ее внимание.
— Подождешь, подстилочка. — Еле слышно бросила девушка и снова прокурсировала мимо так стремительно, что меня обдало сквозняком. И обойдя еще пару столов со скучающим вопросом «Не надо ли чего?» ушла на кухню, гордо выпрямив спину.
Я опустила глаза на руки. Я добрая деточка, я добрая деточка… чего это мне кулаки сжимать?
Да к лешему эти вежливости!
Сбросив куртку с плеч, я резко встала и направилась следом за ней. За соседним столом быстро загомонили, указывая пальцем на мою татуировку, но мне это было неинтересно. Мне очень захотелось отыграться на ком— то.
А ведьма, которую ухитрились довести — это что-то. Все рабочие на кухне поняли это, когда дверь рухнула на пол (ногой выбила, петли все равно пора было менять), а в воздухе потемнело, словно на солнце набежали плотные тучи. Встав на дверь, я уткнула руки в бока и обвела кухню суровым взглядом. Посудомойка спряталась за стол, повар, дегустирующий жаркое, едва не подавился ложкой. Та самая разносчица побелела, как лист бумаги. Все глаза уставились на грозную меня.
— Та-ак! — От моего грозного рявка зазвенели стаканы. — Кормить, значит, меня никто не собирается? Очень зря, когда голодная, я впадаю в бешенство!
В подтверждение я с размаху шваркнула в пол комком пламени, и дверь прогорела насквозь вместе с полом. В пальцах уже плясал следующий огневик.
Повар, откашлявшись, тут же заюлил, пообещал, что сейчас же все будет в лучшем виде, не соизволит ли госпожа охотница (как он узнал-то?) присесть за стол, любой на выбор, и что сейчас же он сделает все возможное, чтобы я сохранила об этом месте самое лучшее впечатление. Только не надо делать еще одну дверь в стене, ее и так недавно починили.
Я вскинула брови. Любое место на выбор?
Вернувшись в зал, я окинула посетителей взглядом и ткнула пальцем в удобный стол у окна.
— Этот. — Злорадно пожелала я. Повар очень дорожил сохранностью заведения, да и перед Гараком провиниться явно не хотел. Так что склонившись к парочке жующих здоровяков, быстро заговорил что-то, сохраняя на лице улыбку.
Орки, судя по татуированным бритым головам и внушительному росту, выслушали его с ироничными ухмылками. Но послушно стали подниматься, захватив с собой кружки с недопитым пивом. Даже интересно, что он им пообещал…
Уже другая разносчица принесла мне брошенную куртку и столовые приборы. Даже стакан с морсом, дабы скрасить ожидание. А еще через пару минут, едва я успела допить половину, повар лично поставил передо мной поднос, источавший изумительный аромат жаркого с пряностями. Плюс какой-то салат с семечками. Наверное, это что-то, чему я должна обрадоваться.
Так и быть, больше не буду злоупотреблять положением.
Оставив тарелки пустыми, я долго размышляла, задумчиво выжигая пальцем на столешнице тоненькие абстрактные узоры. Потом решительно смахнула крошки, вместе с ними убирая следы своего творчества, и выпрямилась, в упор взглянув на мужчин за соседним столом, которые до этого внимательно меня разглядывали и сейчас поспешили уткнуться в тарелки.
— Эй, простите! Да, вы. Вы местные? Где здесь найти рынок?
— А вы что, не припомните? — Спросил самый смелый. — Ведь когда въезжаешь в город, проходишь совсем рядом. Или вы с северного тракта? Так ворота от него с другого конца города…
— Похоже, не заметила. Так как?
Они переглянулись, а потом осмелели, поняв, что наевшись, истеричка подобрела. И начали игру «кто лучший гид». После пяти минут галдежа я устала слушать описание лавок и оружейных, куда можно заглянуть по пути, и, перебив их, объяснила, что мне нужен только рынок. А другие местечки, где явно работают их родственники, меня пока не интересуют.
Тот, что заговорил первым, пояснил, что идти нужно направо от выхода, третий поворот снова направо и прямо, а там уж можно упереться носом в крайнюю рыночную палатку.
Я кивнула и поднялась с места.
Направо, значит.
А городок ничего. Чистенький, опрятный. И какой-то уютный, что ли. Улицы мощены камнями, так что ногами грязь месить не придется. Вокруг небольшие домики в два— три этажа на несколько семей. Иные хозяева курят на балкончиках, переговариваясь через улицу. Я засмотрелась на один балкон, уставленный плетущимися цветами, и едва не врезалась в спешащую куда-то девушку с корзиной в руках.
Теперь снова направо.
Эта улица поуже, потемней, дома образуют коридор. Соседи здесь смогут не только переговариваться, но и перебрасывать друг другу трубки. Если верить тому мужику, идти нужно прямо, но что-то в конце улицы кроме лавки талисманов ничего я не вижу.
Вернусь — прибью!
Я все-таки вошла внутрь и едва не расчихалась от тяжелого запаха сушеных трав и специй. Стены целиком были скрыты украшениями, амулетами, цепочками под амулеты, заготовками и подобной дребеденью так, что рябило в глазах. За низким прилавком, под навесом из травяных пучков и мешочков со сборами сидела бабулька, с угрожающим видом размахивая спицами над каким-то багровым месивом… ах, кажется, она вязала. Виду бабки позавидовал бы самый мрачный и голодный вурдалак. Лучшая защита от грабителей, и собака сторожевая не нужна.
— Как здесь найти рынок? — Робко поинтересовалась я, не спеша отпускать дверную ручку. Она, очевидно, не слышала, как я вошла, и подпрыгнула вместе со стулом. Чуть не уронила спицы.
— О— о— о, милая, а купить ничего не хочешь? — Нараспев протянула женщина, отложив вязание и растянув губы в широкой улыбке. Подняв голову из тени, она тут же преобразилась в милейшую бабулечку, которой только венка из одуванчиков не хватало. — Прикупи амулет, а я скажу, где рынок, и где продавцы честные, а где спекулянты…
— Мне не нужен амулет. — Призналась я, не в силах отделаться от нежелания ее обидеть. — Мне лошадь нужна, и кое-что для пути еще, а в амулетах я правда не нуждаюсь, и…
— Да как же не нужен, девчушка? — Удивилась смуглая старушка, явно имеюшая цыганские корни. Потому так просто отпустить меня она не собиралась. — Вон на тебе, гляжу, меточного амулета нету, а без него ж охотнику на улицу выходить нельзя— а! Никто убийцу потом не поймает, похоронят тебя, неотомщенную, невинно убиенную, зарезанную, загрызенную… купи амулетик! Недорого продаю, пять серебреников всего! Зато много осталось, могу и на цепочке дать, и на кольце, и в сережке…
— Сколько? — Я была немного ошеломлена потоком многообещающей информации о моих возможных смертях. Какое разнообразие… — Пять сребров? Обычное колечко? Да его что, архимаги заговаривали?
Она заморгала с таким обиженным видом, будто я только что обозвала ее лавку помойкой, да еще и облила прилавок горючим зельем. И подожгла.
— Дак недорого же! На рынке тебе за десять монет какую-то стекляшку сунут, а у меня вдвое дешевле! У гномов перекупили давно уже, качество сама понимаешь… — Она подмигнула. — Обидно будет возможность такую упустить.
Ну-ну. У меня всего на расход и есть десять сребров. Точнее уже девять; один разменяла на мелочь.
— Бери — Вдруг ожил голос в моей голове.
«Да зачем он мне?» — возмутилась я мысленно.
— Потом объясню. Бери.
— Давайте на кольце — Вздохнула я и полезла за кошельком. Бабуля нырнула куда-то под стол, загрохотала ящиками и прищурившись, метко цапнула из груды украшений изящное серебристое кольцо с прозрачно— зеленым камушком, которое с гордостью вручила мне. Убедилась, что кольцо подошло по размеру. Пересчитав монеты, сунула их куда-то под стол, и уставилась на меня, мол, еще чего купить не желаю?
— Мне нужен рынок — Решила я напомнить.
— А- а… — Продавщица поскучнела. — Идешь вон туда, потом у площади с фонтаном свернешь налево и там уже увидишь рынок. А не увидишь так услышишь, сейчас самый торг. А не услышишь так носом учуешь, там рядом рыбные ряды.
— Спасибо… — Проронила я рассеянно, толкая дверь.
— И что это за камень? — Спросила я уже на улице, оглядываясь. Ястреба не было видно.
— Ты меня мысленно спрашивай, а не вслух. А то еще примут за сумасшедшую.
Камень этот должен носить каждый человек, живущий в опасной или приграничной зоне. Хотя в последнее время их перестают использовать. Но охотнику пригодится.
Итак, если тебя убьют не из кровной мести, самозащиты, или находясь вне рассудка, то этот камень активирует вложенное в него заклинание, которое выжигает на виске и запястьях убийцы некий знак. Если ты увидишь его, имеешь полное право, и даже должна убить его носителя. Работает против высших вампиров и оборотней, согласно заключенному с ними мирному договору.
— Так это она имела в виду, когда говорила, что без амулета моего убийцу не найдут?
— Да. Но помни, если тебя убьют… Хм-м… ну, по уважительной, скажем так, причине, с камнем ничего не случится.
— Ну, мне и под цвет глаз идет! — Я надела колечко на средний палец и полюбовалась общим видом. Угадала продавщица; изгиб металлической веточки мне как раз по вкусу.
— Одно слово — женщина! Да, и кстати, я кажется, начал тебя понимать. Пошарь хорошенько по карманам во внутренней подкладке куртки, хомячья натура. — Весело посоветовал голос. Я послушалась, стянув тяжелую куртку с плеч, и едва удержалась от восторженного присвиста. Золотые монеты!? Ну точно, сейчас пришло в голову, что я редко ношу деньги в кошельке, а запасы прячу в разные места. Вот один карман, другой, а тут еще подкладка порвалась, но что-то бренчит…
Прислонившись спиной к стене, перебирая монеты в ладони и складывая в отдельный карман, я смогла подсчитать запасы и похвалила себя раз шесть. С двадцатью двумя золотыми я и коня смогу приобрести, не рассчитывая на помощь господина Гарака. Помнится, моя прежняя кобыла недавно отжила свое и я ходила безлошадной. Может, потому что откладывала на покупку? Что ж, время пришло. На какую— никакую лошадь вполне хватит. Где там рынок?
Действительность оказалась даже лучше ожиданий.
Ладный конь, способный на долгие переходы стоит от двадцати золотых. Но слишком много от такого скакуна лучше не требовать. Я и рассчитывала на такой вариант, лишь бы не пешком. По цене подобрались две лошади, гнедая и чалая, но первая на вид совсем уж долго голодала, а вторая оказалась уже куплена.
Заметив мои сомнения, один из продавцов, молодой гном, подошел сам. Отвесив пару комплиментов для вступления, он узнал мои пожелания и указал на стоящего в отдельном загоне золотисто-буланого жеребца. Тот неспокойно переступал задними ногами, когда покупатели пытались приблизиться к нему, но в остальном вел себя мирно, возвышаясь над перегородкой как изваяние.
Я узнала цену и поспешила откреститься. Не помню, чтобы столько в руках когда-нибудь держала! Но гном окинул меня недоуменным взглядом и повторил, что мне подходит только этот конь.
— Уважаемый, даже если отдам вам все свои деньги, я останусь должна в два раза больше!
— Это обученный боевой конь, госпожа. Не боится волков, может постоять сам за себя, и очень вынослив. То, что как раз нужно охотнику.
— А откуда вы узнали что я…
Он непонимающе нахмурился и кивнул подбородком на мой локоть.
— Вы же метку как раз открыли.
Я опустила взгляд на татуировку и догадалась сама.
— И сколько просите? В долг я залезать не хотела, а на него у меня, мягко говоря, не хватает.
— Но вы же охотница. — Непонимающе повторил продавец. — Дадите, сколько сможете, и он ваш.
В голове снова раздалось:
— Не спорь. Соглашайся, пока предлагают. Это привилегия ордена, вам по возможности оказывают помощь. Отдай, сколько можешь себе позволить, а остальное считай скидкой.
— Ничего себе скидка… — Бормотала я, доставая кошелек.
Полные двадцать золотых он даже не принял, всучил обратно два. Чтобы гном, да упустил возможность нажиться парой монет, это что же такое в лесу сдохло!? Решив не спорить, а брать пока дают, я приняла поводья.
— Как его имя?
Продавец пожал плечами, убирая деньги в поясной кошель.
— Откуда мне знать? Я его от перекупщика взял, а от того знаю только, что прежний хозяин сгинул.
Я вспомнила, что свою первую кобылу чистой вороной масти звала не то Сурьмой, не то Сажей. Потом была саврасая Сивка. Может, стоит продолжить традицию и назвать по цвету?
— И какого ты у нас колера? — Тихо пробормотала себе под нос. И сама же ответила. — Чистый янтарь. Значит, Янтарем и будешь.
Конь мрачно покосился на меня, обнюхал руки, плечо и нехотя схрумкал сухарик, врученный продавцом. Только после этого свеженазванный Янтарь соизволил последовать за мной.
— Совсем ничего не помнишь о метке? — Поинтересовался голос. Я подняла голову и увидела птичий силуэт вверху, кружащий в потоках восходящего воздуха.
— Нет. Объяснишь?
— Получая ее, охотник получает то самое бессмертие. Подделать ее невозможно, насильно свести тоже. Это твой пропуск в любые двери, как представителя ордена. С внешней стороны в узор вплетен кошачий глаз с полумесяцем вместо зрачка, это знак того, что ты маг. Стало быть, имеешь право на любое вмешательство в дела другого мага.
— Вот ты говоришь, а у меня вообще никакого отклика. — Вздохнула я. — Глухо. Ничего не понимаю. Почему у этого ордена такие полномочия, что именно значит моя к нему принадлежность, как я вообще туда попала?
— О твоем прошлом я не знаю ничего, но скорее всего, ты попала в охотники как и все — после рекомендации ведуньи или Видящей. Слишком жесткое обучение и большая ответственность, поэтому в охотники берут только тех, кто сможет это выдержать и не использовать на корысть. Охотники могут принимать участие в расследованиях, заменять как судей, так и палачей, имеют право на допрос любого, вплоть до королевской семьи. Хотя это в теории… В общем, ты вольна предпринять любые меры, если это необходимо для поимки и истребления нечисти, нежити и служителей темных сил. И действуешь при этом не просто как охотник, а как орден в целом.
— Серьезно.
— Именно. Отнесись к этому со всей серьезностью.
— Не беспокойся, я все поняла. Ты вот как думаешь, кто меня убил?
— Попроще что спроси.
— Никаких мыслей?
— Да кто угодно! Нечисть, маг-отступник, бесноватый, или любой человек, который побоялся, что ты узнаешь о нем нечто ужасное. И случиться это могло где угодно — к сожалению, место возрождения зависит не от места убийства, а от эмоциональной привязки. В той жизни ты часто бывала здесь, наверное.
— И при этом меня до сих пор еще никто не узнал?
— Говорю же, понятия не имею. Может, и не бывала, может тут твоя первая любовь жила. Или ты питала нежные чувства к местной печеной говядине с тмином.
Я только фыркнула.
***
Теоретическое отступление.
Классифискация:
- Нежить — в прямом смысле слова «не-жизнь», существа умершие, после смерти переродившиеся.
- Нечисть — «не-чистые» создания, по некоторым свойствам близкие к нежити и к зверям, но обладающие так же магическими свойствами. Их существование, как правило, противоестественно.
- Звери — создания животного мира, опасные только из-за своей силы или предпочтений в еде. Не выбиваются из естественной экологической ниши.
Степени опасности:
1 — не опасен. (Пометка на полях: «таких пока не выявлено!»)
2 — опасен для детей и слабых людей. (Например, слуна, молодой упырь, неялит)
3 — опасен для обычных людей. (Люминор, стрыга, матерый упырь)
4 — опасен для сильных людей, магов. (Химера, стригой, вурдалак)
5 — повышенная опасность, малая степень уязвимости. (Молох)
6 — категорическая опасность, практически неуязвим. (Дракон)
Введение в содержание бестиария. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
Конь вышагивал по дороге, убегающей вдаль по полю за самый горизонт. Я сидела в мерно покачивающемся седле, слегка откинувшись назад и подставив лицо солнцу. Пришлось слегка наклониться вправо, потому что на левом плече сидел вполне увесистый отдыхающий ястреб, читая мне краткую лекцию по истории.
В ходе его повествования я сама вспоминала некоторые примечания. Словно читала собственный, давно написанный конспект.
— Вначале был мир, в котором обитали люди, драконы, дриады… многие расы и волшебные существа. Являлись ангелы и демоны, нарушая естественный энергетический баланс. Многие полагают, что именно это привело к появлению упырей, волкулаков и прочей нечисти. Сейчас сложно судить. Становилось хуже, даже стены крепостей не были надежной защитой. Инквизиция не помогла. Многие расы тогда предпочли уйти в тень, оставшись только в сказках. И маги решили объединить силы, чтобы избавить мир от нечисти.
— И что многосотенная толпа сильнейших колдунов не перевернула мир?
— Нет… Они сумели открыть проход в другое измерение и собирались отправить весь мусор туда. Идея, конечно, оригинальная. А результаты оказались неожиданными.
— Даже я поняла, что у них ничего бы не вышло, а они-то как дошли до такой идеи?
Если бы у него были плечи, он бы ими пожал.
— Я не спрашивал. Может, тогда были другие знания. Может, все было настолько плохо, что они пошли на поводу у отчаяния. Ведь им пришлось почти век скрываться, а инквизиция только набиралась сил, и грозила покончить с ними всеми.
В результате исчезла не только нечисть. Практически все существа, которые имели отношение к магии, исчезли. Вместе с магами, что проводили ритуал. Пропали люди из ближайших городов. Магический фон резко упал до критического уровня. И скорее всего, не оправился до сих пор.
— И те, кто исчез в том мире, оказался в этом? — Угадала я.
— Ну… многие из них. — Уклончиво ответила птица. — Понадобилось долгое время на привыкание
— Инквизиция ведь и здесь появилась? Кто-то из ее служителей тоже пришел в этот мир?
— Ну да… но не прижилась. Не те реалии. Здесь уже маги имели силу и поддержку у народа. Хотя ушло много времени на то, чтобы доказать: они не враги, а защитники. Маги помогали в борьбе с нечистью, которая скрестилась с местной и частично мутировала. С болезнями, к которым иммунитет новых жителей оказался не готов. Защищали людей, изобретали лекарства и методы обороны. Со временем переселенцы смогли приспособиться. Образовались города, государства, зародилась экономика и политический строй… В общем, справились.
— Тогда появился орден?
— Не сразу. Сначала образовалась группа добровольцев. Они пизучали боевые искусства, методы борьбы, слабые места противника, работали над классификацией.
— Много их было?
— Сначала только четверо. Энтузиасты, которые со временем заработали себе имя и славу истребителей нечисти.
— Одним из них был светлый эльф. А еще один… кажется, монах? — С сомнением предположила я. Слабый проблеск знаний не дал почти ничего.
Голос хмыкнул.
— Можно и так сказать. Позже к ним присоединились трое учеников, и они долгое время работали вместе. Со временем нашли других единомышленников. Обзаводились помощниками и просто полезными связями.
Им удавалось очистить гиблые места, которые со времен Противостояния, случившегося на заре этого мира, считались неприступными и смертельно опасными. Потому их заметили сильнейшие существа нашего мира. Во многих мирах их называют богами, им поклоняются, но на деле это аватары. Воплощения природных сил, обладающие собственной волей, характером и страстью к интригам.
Они устроили этим магам испытание, содержание которого держится в тайне. Те смогли его пройти. За это четыре божества, воплощения войны, огня, колдовства и возмездия, даровали им свою опеку и недоступные ранее знания.
— Какие знания?
— О бессмертии. Тебе этого знать необязательно. Вся информация об испытании, ритуале получения метки и бессмертия хранится в узком кругу старейшин.
Орден прошел долгий путь к становлению, приобретению повсеместной известности и влияния. Он с самого начала пользовался помощью антарского короля, а на сегодняшний день имеет поддержку почти всех существующих государств. Однако начало его истории пошло еще с того момента, как четверка наемников решила посвятить себя тому, чтобы защищать людей. И корысть не была тем, что ими двигало.
— Ты хотел душещипательно завершить повествование, чтобы я не погрязла во грехе сребролюбия?
— Забудь. — Пробурчала сущность.
— Не беспокойся, у тебя получилось. Так выходит, охотников воскрешают аватары?
— Не совсем. Это заложено в метках. Ты думала, это просто рисунок?
Я вытянула руку вперед, разглядывая рисунок повнимательней. Казалось, что поверх него черным по черному выбиты более мелкие завитки, которые под определенным углом связывались в символы и знаки, чтобы распасться и оказаться нагромождением хаотичных узоров. А под другим углом они вовсе пропадали, словно мираж. Проморгавшись, я решила особо не всматриваться. Еще в глазах зарябит.
— И как это работает?
— Этого тебе тоже знать не нужно.
— Я и так ничего не знаю, а тут ограничения! — Проворчала я и выдохнула. — Ладно, я понимаю. Раз не надо знать, значит не надо. Это не жизненно необходимо.
— Хорошо. Я в первый раз стал наставником, и не всегда знаю, что должен говорить.
Я заинтересовалась.
— А тебя этому учили? И кто ты? Тоже охотник?
— Нет, меня не учили. И я не человек. У ордена на службе есть призванные сущности, многие из нас назначены конкретному охотнику. Когда тот перерождается, сущность становится его помощником и помогает приспособиться, пока не вернутся память и прежние навыки.
— Понятно… — Протянула я. Хотя чем больше получала ответов, тем больше копила вопросов. Но я решила не закидывать ими наставника, иначе потеряется. Лучше буду задавать их по ситуации. Время есть.
А пока решила не сидеть на месте. Мне нужна практика, чтобы воспоминания приходили быстрее, и больше всего ее будет в пути.
С направлением возникли трудности. По сути, все три стороны, куда от города уходили дороги, были для меня равноценны. Поэтому я решила положиться на случай и по совету духа просто покружилась с закрытыми глазами, чувствуя себя полнейшей дурой. Когда показалось, что я смотрю в подходящем направлении, открыла глаза — и это оказался путь к южным воротам.
— Слушай, расскажи мне подробнее о меточных амулетах. Интересно, в чем их смысл.
Ястреб перебрал лапами, впиваясь когтями в куртку.
— Дело в том — Начал он — что нечисть не разнородна, а делится на группы в соответствии с классифицирующими признаками. В учебниках помимо степени опасности ставится разумность, потому что от разумной нечисти можно ожидать больше гадостей. И наряду с обычной нечистью выделяются высшие вампиры и оборотни. Они не только разумны, а еще и сильны. К тому же среди них попадались те, кто не только жил, маскируясь среди людей, но и помогал охотникам. А это, согласись, нетипично для нечисти. В общем, около трех веков назад орден решил, что с ними можно, и лучше договориться.
Этому поспособствовала некая волчья королева. Она возглавила оборотней, настояв на их объединении с вампирами и заключении мирного договора. Смысл его заключался в том, что за счет вампиров и оборотней (а это было в их интересах) магами массово создавались меточные амулеты, которые раздавали людям, живущим рядом с Эргассом, новообразованным княжеством оборотней, и вампирьими кланами, которые поселились на островах и на севере.
— И сейчас все успокоилось?
— Можно так сказать. Амулеты имеют свой срок действия, и по его истечении камни нужно менять. Со временем за заменой стали обращаться все реже. Значит, люди уже не боялись своих соседей. Сейчас такие амулеты и вовсе почти не продаются. Только у охотников пользуются спросом.
***
Как-то на дороге, девятого числа,
Встретил добрый человек — человека зла.
Добрый вскинул арбалет —
Бах!
И нет козла.
Вывод: все-таки добро сильнее зла.
Когда я и встала в очередь к воротам после каравана из телег, спешащих войти в город до вечера, то меньше всего ожидала, что меня догонит посланник. Это был мальчишка на черной лошади, взъерошенный и запыханный, словно преследовал меня пешком впереди нее.
— Госпожа охотница! Госпожа охотница-а, подождите, не уезжайте!
Да я и так не уезжала — ждала пока он подберется ближе, развернув буланого поперек дороги. Тот уловил момент и потянулся к придорожной траве.
— Что за спешка, что случилось?
— Гос… пожа… охотница, там… там за вами посла… послали, сказали по… помощь нужна! — Выпалил он, хватая ртом воздух. Похоже, и вправду несся за мной сломя голову. Лошадь вон тоже, почти в мыле.
— Какая помощь, где?
— Там — Махнул рукой — В деревне, вы ее вот недавно проезжали!
Ну да, помню. Тогда я решила дать Янтарю отдых и шла рядом с ним. Прошла по главной дороге, остановилась у колодца, набрала воды в две дорожные фляги, напилась заодно, и напоила коня. По совету ястреба подождала, может, подойдет кто. Но местные только косились на меня со смешанными чувствами. Мол, это что ж такое опасное могло завестись в этих краях, что охотники по дорогам ездят? Как я понимаю, охотники были обычным, но все же нечастым явлением.
Однако никто не подошел, так что я влезла в седло и направилась дальше. А тут нате вам. Спохватились.
— И что-то не сказала бы, что там кто-то нуждался в помощи.
— Да не подумали мы, не осмелились беспокоить. Думали, может, сами без приглашения заявились! А только вы от околицы на тракт лошадь повернули. А у нас денег мало, кинулись по домам собирать, думали, соберем да поворотим. А вы уже галопом, и за перелесок. Мне вот кобылу из старостиной конюшни выделили, сказали, скачи, Заром, как ветер, а то уйдет охотница-то! Еле нагнал вас, ф-фух…
Ну да, больше ведь деревень по тракту перед городом не предвиделось. Я и решила не задерживаться в пути, добраться засветло. Добралась, ага.
— Ладно. Поехали в деревню твою.
***
Теоретическое отступление.
Степени разумности:
1 — низкая степень, примитивные инстинкты. (Пометка на полях: «к сожалению, встречается редко. Разве что упырь… там из инстинктов только «Пожрать, жрать, жрать!»)
2 — средняя, животные инстинкты включая осторожность (Пометка на полях: «К примеру, слуна, неялит»)
3 — выше средней: инстинкты плюс навыки общения, способность хитрить. Примечание: как правило, эта степень находится не нижу 4 уровня опасности. (Пометка на полях: «К примеру, люминор»)
4 — высокая, разумность на уровне человека. (Пометка на полях: «Вурдалак, волкодлак.»)
5 — сверхвысокая, мыслит шире, чем человек.(Пометка на полях: «Леший.»)
Введение в содержание бестиария. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
В первую очередь меня встретил староста, прямо у ворот. Вместе с половиной деревни. Пока я объясняла, что надо не стесняться и сразу меня окликать, а не раздумывать, пока я красиво уезжаю в закат, подтянулась и другая половина населения.
Они там, конечно, делали вид, что заняты починкой створки ворот, слетевшей с петель, и советами тем, кто чинит, но все косились в мою сторону, так что работа шла из рук вон плохо. Охотники и впрямь явление нечастое. Особенно, наверное, здесь. Места спокойные, деревня не на тракте, а в стороне, спешащий человек в нее заезжать не станет. Тут и обычный всадник — событие.
Как выяснилось, на местном озерке что-то завелось. Что-то водяное. Утащило в воду двух человек, рыбака и его жену. Супруга ходила возвращать его домой: задержался со своими удочками еще со вчера. Как выяснилось, это его задержали. И ее.
За ней тоже пошла подруга, которой обещали помочь с ребенком, пока та будет чем-то там занята, к празднику готовиться, что ли… В общем, не нашла она ни рыбака, ни жену. А на мостках видела кровь и брошенную корзинку с едой. Так-то вот.
Я уже жалела, что не пришпорила буланого еще больше. Тогда бы точно не догнали. Идти на это озеро в лесу и бить неведомую нечисть, что запросто утянула здорового мужика (тот еще и помощником местного кузнеца оказался) было, мягко говоря, страшновато. Драться не умею. Знаний о нечисти и нежити, в принципе, ноль. Колдую из рук вон плохо, только на примитивных реакциях.
Хотела практики — дохотелась.
Ястреб, снова отставший и кружащий где-то в небе, не дремал. Почуяв разлад в моих мыслях, он тут же поспешил влезть в них.
— Зря трясешься. У тебя одной здесь самые большие шансы эту нечисть истребить, даже с потерей памяти и знаний. Бери кинжал и трость, бери с собой сумку с зельями — я скажу, какие пить — и вся местная шушера только от твоего появления кверху лапками попадает.
Мне бы такую уверенность.
Но отступаться не годится. Согласилась ведь уже, да и кроме меня помочь действительно некому. Люди, как ни странно, куда больше боятся нежить, чем к примеру, здоровенного медведя-шатуна. Хотя тот упырей или даже жутких слун за пояс заткнет.
К дорожке через пролесок, ведущей на озеро, меня проводили целой толпой. Но дальше никто не пошел. Даже Заром, поначалу прыгавший вокруг с энтузиазмом молодого охотничьего щенка. Так что я могла бормотать под нос успокаивающие фразы, нервно озираться и тяжело вздыхать сколько влезет — честь уже не пострадает. Только достоинство.
Пролесок кончился, начался берег. Там все лето то ли коз выпасали, то ли косари регулярно наведывались, но место оказалось открытым и натоптанным. Частично утонувшие мостки тянулись по воде на добрых пять саженей, заканчиваясь у широкого настила с навесом и лавкой. Большие же тут любители порыбачить! Или выпить. Плохо только, что некоторые из них ходят по одному.
Ну и что дальше? Прыгать по берегу и звать: Ау, неведомое нечто, ну-ка выползай на смертный бой?
С неба спикировал ястреб, захлопал крыльями и сел на ближайший к берегу столбик.
— Для начала прими одно зелье. Оно помогает унять страх, попутно улучшает реакцию и значительно повышает слух. Чтобы не навешивать на себя слишком много заклинаний. А потом попробуй сходить на помост. Может, найдешь что интересное.. Сомневаюсь, что местные там все детально обшаривали. Скорее всего так, с бережка посмотрели.
Да, темные пятна и отсюда были видны. Но пока не могу определить точно, что кровь. Может не она, а домашнее вино, и меня зря сюда вызвали? А супруги вовсе не пропали, а уединились где-то в поросли? Может, сейчас уже и обратно вернулись, а я тут буду ждать, дура дурой.
Вздохнула. Надежды, надежды…
Внутри не пропадала странная уверенность, что оказалась я здесь не зря. И рыбака, как и жены его, в ближайших кустах нет. Они на самом дне. И нужно вмешаться, пока их участь не постигла кого-то еще.
Я откупорила указанный ястребом пузырек (хвала небесам, не тот, что с червяками) и сделала небольшой осторожный глоток. Ну так, кисловатое. По телу прокатилось тепло и мягкое покалывание. Могло быть и хуже.
Закрыла, кинула в сумку и оставила ее лежать на тропе. Все вокруг стихло, даже деревья словно замерли и наблюдали за мной, ожидая дальнейших действий. А… неужели в ветвях кто-то сидит? Да нет же, это я просто нервничаю…
Я постаралась сделать невозмутимое лицо когда разминала шею. И пошла к темной воде.
Сначала хотелось умыться, спасаясь от жары, потом передумала. Начну плескаться, только глаза прикрою, а меня хвать — и на дно.
Вода, под вечер застывшая зеркалом, отразила взволнованную меня с мечом наготове, когда я ногой пробовала на прочность деревянный настил. Тот поскрипывал, где-то шатался, но в общем держал неплохо. Так что я добралась до темного пятна и убедилась, что это все-таки кровь. Ястреб подсказал, как это сделать.
За мной он, кстати, не последовал. Остался на берегу и пообещал следить за обстановкой. Но я все равно сначала сама почуяла что-то не то и подняла голову. И только потом услышала его: «Обернись» .
Нечисть появилась из воды тихо, без единого всплеска. Вцепившись руками в настил, она подтянулась и уже выбиралась на доски.
— Вот это да! — Выдохнула я, увидев перед собой ни много ни мало, утопленника! Не первой свежести, кстати. Об этом говорила синеватая кожа с темными венами, затянутые белесой пленкой глаза. От обычного трупа его отличали черные когти на тонких длинных пальцах. Ну и подобие жизни в этом теле, конечно.
— Не трясись! — Рявкнул дух от берега.
Я сжала пальцы на рукояти и изо всех сил попыталась не бояться.
Утопленник выпрямился, уставив на меня эти жуткие зыркалки. Открыл пасть и дернулся в мою сторону. Вместо того, чтобы отбиться оружием, я швырнула в него огневиком. Сработало! Пламя зашипело, въедаясь в кожу, и нечисть с воплем отшатнулся. Но не упал, а заклокотал что-то и все равно попер на меня, вполне уверенно держась на ногах.
У меня Как-то не нашлось настроения обниматься. Я развернулась и побежала от него по утопленным мосткам, поднимая тучу брызг. Выиграв дистанцию развернулась, лихорадочно размышляя, что делать дальше. Подняла руку, формируя знакомый комок, но не стала сбрасывать его с пальцев, а продолжила наращивать. Я ждала, пока огонь не раскалился до голубоватого. Размахнулась и бросила туда же, в грудь.
Он пошатнулся и упал на колени, схватившись за грудь. Согнулся и закашлялся водой. Ха! Как я тебя, как я тебя!
— А как сейчас ОНА тебя сделает! Смотри по сторонам!!
Из воды к моей ноге рванулась бледная рука, и я рубанула по ней мечом. Второй нападающий умудрился завизжать даже под водой, пуская пузыри.
Я отскочила, чуть не свалившись с другой стороны деревянной дорожки, а особь подтянулась целой рукой и шустро вылезла на мостки. Не тратя времени на сверление взглядом, она сразу кинулась ко мне. Я встретила ее возгласом омерзения и мечом, всаженным в грудь. И пнула в живот, одновременно и отбросив, и вытащив лезвие.
С удивлением посмотрела на то, как нечисть с бульканьем тонет, теперь уже окончательно. Перевела взгляд на меч, с которого капала теммная кровь.
Время для воспоминаний было неподходящее, но меня Как-то озарило. Перед глазами появилось закрытое помещение с металлическим столом, на котором лежит точно такой же утопленник с резаными ранами на горле и плече. Неподвижный, худой и совсем не внушающий страха.
— …Смотри — говорит кто-то. — Это всего лишь мертвое тело, какой бы жуткой тварью оно раньше ни было. Оно убивало, из-за него проход через реку две недели был закрыт. Но теперь это тело мертво. Любую, самую страшную нечисть, всегда можно убить. Зачастую ее вообще легко убить, особенно с навыками охотника. Так что в страхе нет смысла…
Вдох. Долгий спокойный выдох…
Я уже спокойней посмотрела на первого, который все еще кашлял и не разогнулся. Легко перепрыгивая по мосткам, приблизилась. На ходу перехватила рукоять поудобнее и рубанула мечом по бледной шее. Хрипы затихли. Со второго удара голову удалось отсечь.
За спиной раздался тихий всплеск. На настил вылезла еще одна нежить. Она была… другая. Не такая, как они. Более спокойная. И сохранилась гораздо лучше…
— Осторожнее. Это старшая, она опаснее молодняка. Может помутить взглядом рассудок. — Предупредил ястреб. Да я и сама это поняла по ее движениям: как у хищного зверя, а не мертвого тела.
Я ждала ее, не глядя в глаза. Нечисть изогнула спину, зарокотала и побежала на меня. Ждать.
Босые бледные ноги взрывают водную поверхность, над мостками разлетаются яркие брызги. Ждать.
Утопленница уже совсем близко, когтистые руки тянутся ко мне…
Я распрямила пальцы левой руки и ее оглушило ударом сжатого воздуха, взметнув темные волосы. Она по инерции продолжила бежать, а я сделала шаг в сторону и крутнувшись, встретила ее размахом лезвия. На сей раз голова слетела с плеч с первого раза, а тело пробежало еще пару шагов и рухнуло на доски.
Тяжело дыша, я опустила оружие. Страх почему-то накатил только сейчас, и глядя на трупы, раскиданные по мосткам, я окончательно поняла, что такое орден. Именно в таких ситуациях это первые защитники. Когда обратиться больше не к кому, именно охотники приходят на помощь. И вообще.
Я выпрямилась и гордо огляделась по сторонам. Да я охотник хоть куда! Я, оказывается, такое могу! Как-то даже жаль, что нечисть кончилась…
В голове раздался ехидный смешок.
— Да-а, ты меня поразила. Просто невероятная смелость при битве с такой… примитивной нежитью, на которой натаскивают младших учеников!
— Это как так? — я еще раз огляделась. — Да их трое, а я одна, а они убили двух чело…
— Да-да-да. Двух незнающих и не готовых к опасности людей, которых застали поодиночке. Не задавайся. Ты молодец, но это был несерьезный случай. И это не повод расслабляться.
— Как хорошо, что в моей ситуации есть наставник, который всегда меня поддержит — пробурчала я, проходя мимо него. Он в долгу не остался:
— Ты же не собиралась совать лезвие в ножны прямо в таком виде? Или я ошибся, и ты шла его чистить?
***
В деревне меня встретили любопытными взглядами, отыскивая повреждения на одежде и теле. Не нашли. Ага, они-то не в курсе, что нечисть была мелкая…
Ночевать здесь я отказалась: жалко терять версты пути до города, уже проделанного сегодня. Да и видя две заготовки под гроб, уже прислоненных к стене крайнего дома, становилось отчего-то неуютно. Не люблю похороны. Даже если им не удастся достать тела, и придется хоронить только личные вещи — все одно.
Впрочем, и они недолго уговаривали. Скорее для вида. Зато в довесок к оплате, врученной мне в руки лично старостой, старушка, что стояла с ним рядом, не слушая возражений,сунула мне в дорогу сверток с ягодными пирожками, уверяя, что таких я больше нигде не попробую. Старинный семейный рецепт пышного теста!
Так что забираясь в седло я не переживала, что солнце почти село, вокруг смеркается, а я устала как собака. И до города, где меня ждет удобный ночлег, доберусь уже затемно. Я не думала, что перед ночлегом мне придется стучать в закрытые на ночь ворота и убеждать стражу хотя бы выглянуть для того, чтобы я могла показать свою метку, с которой вообще-то должны пускать в любое время дня и ночи. Вместо этого мне грел душу и руки сверток с пирожками, и я думала, что в таких местах и таких случаях, где от моей помощи есть смысл, а люди умеют быть благодарными, приятно помогать даже за бесплатно.
И путь до города я скрашу сладким.
***
До города я уже доползла и да, пришлось битый час материть сонных и ленивых стражников на вахте, чтобы они соизволили хотя бы высунуть нос из окошка, в которое я ткнула локтем с меткой. После чего оказалось, что механизм, открывающий ворота, клинит, смазать его должны только утром, а сейчас можно открыть только одну створку. И то если очень постараться… Я пообещала, что если они сейчас же не бросят карты и не постараются, то я перелезу через ворота и всем покажу шхарову мать.
Потом я медленно шла по темной улице и пыталась понять, была ли когда-нибудь в этом городе. И известно ли мне, где здесь ближайший хороший трактир. Не иначе как чудом, но не прошло и получаса, как я его нашла. И после стука в двери, явления сонного хозяина и долгого пути наверх по темной лестнице, я наконец переступила порог выделенной мне комнаты и рефлекторно щелкнула пальцами, зажигая висящий на стене светильник.
В неровном, разгорающемся свете, осмотрела комнату, свободную от всяких опасностей, и вздохнула. Щелкнул внутренний замок на двери, сумка полетела на лавку, там что-то звякнуло (удивляюсь, как ничего не разбилось). Я стянула с себя куртку и, на ходу разоблачаясь, плюхнулась на кровать. Уткнулась носом в подушку. Поворочалась в поисках удобного положения. Что-то не так.
А, забыла потушить светильник.
Вставать уже не хотелось. Я наугад швырнула туда какой-то силовой импульс, раздался звон разбитого стекла, зато вся комната погрузилась в темноту. Тишина и спокойствие. Все хорошо. Сегодня все хорошо кончилось. Можно отдохнуть…
Глава 2
Темнота не принесла мне покоя. Казалось, стоило только закрыть глаза, как перед ними постепенно возникло ясное небо, зеленый лес, заросли малинника. Даже кожа ощутила призрачное дуновение ветерка…
Я стою на открытом месте, оглядываясь по сторонам. Медленно выдыхаю: нужно сосредоточиться. Прикрываю веки, поднимаю ладонь и дую поверх, словно сдувая с нее песчинки.
Открываю глаза и прислушиваюсь.
…В городе пропали две девушки. Первой хватились месяц назад. Я не сказала ее родным, но была уверена, что несчастной уже нет в живых. Вторая исчезла только три дня назад, и я надеялась найти хотя бы ее…
След уходит на запад.
…Именно сюда на малинник пропавшая ходила с подружками. Именно здесь ее видели в последний раз. По их словам, ходили и перекликались, все было нормально, а потом она вдруг замолчала. И никаких следов не нашли. Ни девушки, ходившие с ней и уверенные, что она только что была рядом, за соседним кустом. Ни следопыты, которые пришли сюда позже…
Сейчас здесь я, и методы поиска у меня свои.
Идем на запад.
Путь уводит в овражки, заросшие густым терновником, потом поднимается на пологий холм. Оглядываюсь, стоя наверху. Отсюда хорошо видно окрестности, и даже город можно различить вдалеке.
Если ее похитили, то зачем было нести именно сюда? Прикинуть, куда тащить дальше? Или она все-таки ушла сама? Но вопрос «зачем?» тогда все равно остается открытым.
Присаживаюсь на корточки, провожу ладонью над землей, читая энергетику следа. Досадливо поджимаю губы. На этот раз след двойной, и вторым отчетливо чувствуется варлак. Теперь неудивительно — эти умеют быть бесшумными. Значит, он унес девушку. Однако я не почувствовала ничего, похожего на смерть. Тащил живой.
Для чего?
Обычно варлаки съедают жертву под ближайшей удобной корягой, а этот нес ее столько времени и даже не надкусил? К тому же по словам горожан, да и по моим ощущениям, никакого дара у нее не было. А для этого перевертыша самое желанное — кровь колдуна или ведьмы. Или до того оголодал, что и такая сойдет?
Вздыхаю и снимаю щиты, прикрывающие меня от чужого взгляда. Потом сжимаю кулак и втягиваю заклинание, подвешенное на рефлекс. Чужую магию он может учуять раньше, чем я увижу его самого. Придется полагаться на себя и оружие.
След спускается вниз, начинает петлять по урочищам и заворачивать в стороны, совершенно неожиданные. Будь я собакой, давно бы его потеряла: он два раза входил в ручей и долгое время шел вниз по течению. Давно не встречала таких предосторожностей со стороны нечисти. Но не на ту напал.
Я нахожу его почти через час.
…Он не ушел далеко от воды и пройдя по очередному ручью, судя по всему, свернул в заросли. Я чую, что он где-то рядом и подкравшись, наконец вижу. Растрепанный худой человек с длинными руками и слишком узкими ладонями, в рваной грязной одежде и без обуви. Припав к самой земле, пьет из ручья как собака, лакая языком. Ветер дует он него ко мне — хорошо.
Метательный нож входит перевертышу под ключицу, почти полностью. Он взвизгивает и отпрыгивает от воды, чуть не упав на спину. Тянется к ножу, хватается за кончик металлической рукоятки, но вытащить не может — тот стал скользким от крови.
Второй он получает в бедро. Понимает, что возиться с ними без толку и вскинувшись, несется туда, откуда прилетели ножи. Перепрыгивает через корягу, из-за которой я смотрела на него минутой ранее, приземляется и припадает к земле. Напряженно принюхивается. Я оказываюсь уже позади. Третий нож всаживаю в спину, обездвижив на время. Хватаю руки, заламываю за спину и придавив к земле, склоняюсь к его голове.
— Где девушка?
Варлак взвизгивает, пытается оттолкнуться ногами. Те плохо слушаются. Я тянусь к ножу в спине и продвигаю его глубже, в нужный нерв. Ноги замирают.
— Говори. Где девушка.
Говорить он не собирается. Лицо стремительно обрастает шерстью и вытягивается. Суставы под тонкой кожей смещаются и трещат, а мышцы каменеют. Морда оскаливается, щелкает зубами, и нечисть изо всех сил дергается. В волчьем облике чувствительность у них падает, и теперь он может шевелиться.
Четвертый нож я всаживаю в горло, сверху вниз между ключицами. Тело подо мной вздрагивает и затихает.
Вытащив оружие, быстро ополаскиваю лезвия в ручье. Подхожу к тому месту, где он пил, и озадаченно качаю головой. Не понимаю.
Кувшин. Щербатый глиняный кувшин. Значит, он собирался отнести кому-то воды.
…Избушку лесничие давно бросили — это заметно по обомшелым стенам, срубу, ушедшему в землю на половину нижнего бревна, и грязным слюдяным окнам. Однако кто-то здесь все же бывал. Кто-то установил на это место легкие маскировочные чары. И двери явно обновили и укрепили замок: их пришлось выламывать.
Внутри обнаруживаются стол, два лежака и пара стульев. Оглядываюсь от двери. Лежаки застелены. Печь вычищена, паутины внутри нет. Даже пол подмел, чистюля. Стол слева у окна, занят несколькими сундучками, парой старых книжек и стеклянными колбочками, при взгляде на которые сразу вспоминаются лекции по алхимии и травоведению. Занятная коллекция для нечисти. Что-то не так. Интересно…
Шорох. Где?
Внизу. Под полом. Подвал!
…Поднимаю дверь, ведущую в подпол, и вздыхаю с облегчением. В углу, связанная по рукам и ногам, лежит давешняя пропажа. Растрепанная, в рваном платье и с кляпом по рту. Испуганно мычит и жмется к стене, плохо видя против света, кто именно к ней пришел. Но жива и целехонька.
Нашла!
Спускаюсь, развязываю, объясняю, кто я такая и зачем пришла. К сожалению, ничего путного она рассказать не может. Только цепляется за меня в ужасе, пытается не рыдать и тянет из этого места. Под глазами синяки, бледная как вурдалак, и вся трясется как осиновый лист. Многое пережила.
Снаружи становится легче. Нет, она по- прежнему хочет удрать отсюда за горизонт, но пока рядом с ней кто-то, кто уверенно себя ведет, девушка находит в себе силы присесть на бревнышко и ждать, пока я закончу дела. Правда, как только возвращаюсь обратно внутрь избушки, подрывается и бежит за мной: одной куда страшнее.
— Не знаешь, зачем ему все это? — Показываю на стол.
Она мотает головой и хрипло объясняет:
— Меня сразу кинули в подвал. Но он был не один, приходил еще кто-то и говорил ему, что делать. Этот… тот, кто меня принес, должен был сторожить, пока другой не заберет.
— Куда заберет?
Снова чуть не пускается в рыдания, но сдерживается. Только тщательно вытирает слезы. Последнее что мне нужно — чтобы она расклеилась. Не время.
Подношу ладонь к ее лицу, провожу по виску, убирая прядь с лица, и пускаю в пальцы легкий импульс. Она выдыхает и слегка успокаивается.
— Не знаю. Этот… он приносил мне воду, но есть не давал. Я говорила, что внизу очень холодно, а он сказал, что уже неважно. Я ждала, что меня скоро убьют… — Она не выдерживает и закрывает руками лицо. Я снова легонько касаюсь ее плеча, прогоняя по пальцам успокаивающее тепло.
— Тише, тише, Лаура. Тебя ведь зовут Лаура?
— Да. — Глухо слышится из-за ладоней. — Откуда…
— Я пришла сюда именно за тобой. Тебя ищут родные. Сейчас я осмотрюсь и уведу тебя отсюда. Но мне нужна помощь, постарайся ответить. Ты все время сидела здесь одна? С тобой больше никого не было?
Она опускает руки.
— Думаете… Думаете, Тильду тоже украли они? Она была здесь до меня?
— Точно не знаю. Но тебя явно не для съедения похитили.
Девушка бледнеет и прижимается спиной к стене. Обхватывает себя руками и спрашивает жалобно:
— А вы правда охотница?
Закатываю рукав до локтя, обнажая метку. Она вздыхает так облегченно, словно я щелкнула пальцами, и мы уже перенеслись к ней домой.
— А…
Вскидываю указательный палец, призывая ее замолчать и оглядываюсь на мутное окно. Она бледнеет еще больше, хотя казалось бы, куда уже?
— Та-ам… что-то было?
— Тихо. — Говорю еле слышно, одними губами.
Она, кажется, даже дыхание задерживает. Я снова поворачиваюсь к двери.
Там, снаружи кто-то стоит. Он шел сюда, но потом остановился и сейчас слушает так же внимательно, как прислушиваюсь я.
Подкрадываюсь к окну и осторожно выглядываю наружу. Оно заляпано дождями, грязью, затянуто паутиной так, что мне удается увидеть только маячащее в деревьях темное пятно. Потом замечаю, что с одного краю слюда выбита, и оттуда тянет сквозняком. Сойдет за смотровую щель.
Ножом его не достанешь, для размаха и броска нужно какое-то свободное пространство, а в эту дыру пролезет только монетка. Отстегиваю небольшой самострел, висящий за плечом, и аккуратно взвожу механизм. Кончик стрелки подвожу к щели, нацеливаюсь на второго перевертыша. Он успевает заметить металлический блик в тот момент, когда я нажимаю на спуск.
Раздается отрывистый взвизг, словно пнули собаку, и он бросается бежать наверх по склону. Я с коротким ругательством выскакиваю наружу, ногой распахивая дверь. Но он успевает скрыться в тот момент, когда я вскидываю самострел. Приходится опустить. Стрелять уже не в кого.
— Твою мать!
Ушел! Я в бешенстве с разворота пинаю бревнышко, положенное в роли лавочки, и откидываю в сторону. Так… Успокоиться.
Из избушки осмеливается выглянуть Лаура.
— Госпожа охотница, но ведь он убежал, значит испугался! Это разве… плохо?
— Плохо.
Возвращаюсь обратно и подумав, беру с собой только самый маленький сундучок, который можно легко унести. Вместе с ним захватываю те самые книжки.
— Идем. Найдешь дорогу домой?
Она едва не спотыкается на пороге.
— Вы что, не пойдете со мной!?
— Не надо выкать, я не настолько старше. Я провожу до места, откуда ты сможешь найти поляну, с которой тебя утащили, а там близко до города. Защитный оберег с собой?
— В тот раз он не помог!
— В тот раз тебя выслеживали нарочно, и вас была целая группа. Сложно не заметить. Сейчас, если пойдешь тихо и быстро, ничего не случится. Здесь у нас не приграничье, чтобы людей утаскивали средь бела дня. А мне нужно разобраться со вторым.
— Ну он же убежал! — Хнычет девушка, едва поспевая за мной. Я иду прямо, срезая дорогу к упомянутому месту. Там есть возвышенность, с нее покажу нужное направление — и пусть идет.
— Вот именно. Убежал. Стрелку он вытащит, рану залижет, ночью наберется сил, и мне все равно придется бегать или от него или за ним. Лучше догнать сейчас, по свежему следу.
Она бормочет себе под нос что-то успокаивающее, но больше не спорит. И правильно. Я сейчас и без того озабочена.
Мне нужно выяснить, для чего они похищали девушек. Что-то здесь не так. Никогда не слышала, чтобы варлаки для чего-то объединялись. Скорее всего, был кто-то еще, кто ими руководил. Нужно добраться до второго перевертыша и выяснить у него, что тут происходило. Я, пожалуй, провожу ее до самого малинника, откуда начала искать, а потом вернусь обратно. На этот раз, чтобы найти избушку мне не нужно искать остатки следов, и на дорогу уйдет не больше получаса…
Провал. Снова темнота. Новые образы.
… Я смутно понимаю, что меня привязывают ремнями к холодной поверхности. Попытка образовать заклинание оборвалась вспышкой жжения на запястьях. Браслеты из зеленоватого металла? Явно нитран. Блокиратор любой магии, сволочная вещь. Даже рядом с его месторождениями стоять тошно, а мне приходилось бывать на одной шахте…
Итак, я хотела спасти девушку — я спасла девушку. Я хотела узнать, что здесь происходит — сейчас не только узнаю, но и поучаствую. Ведь теперь я лежу на камне вместо нее.
Только и могу что поворачивать голову, провожаю их бессмысленным взглядом. Горит ритуальный костер, сложенный из нескольких веточек грозового дерева. Один из жрецов аккуратно капает в пламя несколько капель чего-то темного и тягучего. Чую характерный отблеск силы. Вампирья кровь.
Я поняла: я попала. На этот раз не выбраться. Ремни держат руки, тело до сих пор сковывает дурман, силы кто-то высосал, а магия мне недоступна. Никакого выхода.
Утешало только одно…
…— Я должна это взять?
— Да, Лаура. Бери и спрячь куда-нибудь так, чтобы не смог найти никто кроме тебя. Маскировочные чары я уже на них наложила. Сможешь сохранить?
— Да — кивает она горячо, прижимая к себе сундучок и книги, которые я взяла в той избушке.
Я пару секунд думаю, что может, не стоит возлагать на нее такую ответственность, а передать вещи человеку ордена в городе, но… пусть пока побудет у нее. Тайнички лучше делать в разных местах.
— Иди. Никому не говори об этих вещах. Отдашь их только мне, или другому охотнику после того как он покажет метку. И никому больше. Поняла меня? Я могу на тебя положиться?
Пристально смотрю на нее. Девушка горячо кивает:
— Я обязана тебе жизнью. Спрячу и никому не покажу.
— Хорошо. Иди. А я скоро вернусь…
…Вот и не верь после этого в то, что обещать в скором времени вернуться — плохая примета.
Ритуал для меня проходит как в густом тумане. Монотонный речитатив жреца, треск свечей, еле слышный гул кристаллов-накопитилей. Символы на моей коже, вырезанные ножом — почему-то было слишком больно для обычных порезов. И вспышка бессильной ярости в тот момент, когда занесенный надо мной нож начал медленно, словно резал воду а не воздух, приближаться. И снова темнота.
***
Я вскрикнула и сорвалась с кровати, выхватив из-под подушки нож. Но упала на колени, хорошенько ими ударившись. А когда начала выпрямляться, запуталась в волосах.
— Хельдин? Что случилось? — Ожил ястреб на спинке стула. А я даже не помнила, что он сидел у меня на плече, когда я вошла в трактир…
Я с облегчением откинулась назад, привалившись спиной к постели, и выдохнула.
— Сон дурной.
— Уверена, что это сон?
Хотела быть уверена, но слишком многое сходилось. Не было смысла отрицать.
— Я видела свою смерть.
Последовала пауза. Ястреб смотрел на меня ясными желтыми глазами, больше похожими на кошачьи, не мигая.
— Как ты?
— Тебе по-честному или цензурно?
— Понятно. Что думаешь делать?
— По мне разве можно сказать, что я собралась что-то делать? — Я подняла и показала свои дрожащие ладони. И ведь на самом деле впечатления смазаны, боли не помню, но какое меня тогда переполняло отчаяние от того что глупо попалась, и как было страшно…
— По глазам. Они у тебя открытые, хорошо их читаю. У тебя формируется намерение.
— Может и так. Я просто думаю… — Я замялась, попробовав вспомнить что-нибудь еще, но очевидно, впечатлений и так было слишком много. — Помню, что спасла девушку. Ее похитили и держали в лесу. Не убивали, давали воду, значит, она нужна была живой. Они чего-то ждали. Но еды не давали. Значит момент, в который им нужна была ее смерть, должен был наступить совсем скоро.
— Думай. Ты знаешь что-то еще. Что тебе стало известно?
Я потерла лоб. Как и любой сон, этот начал меркнуть, и я уже не могла ясно и чисто вспомнить каждое мгновение. Нужно было Как-то удержать это, запомнить, разложить на составляющие.
— До нее была другая. Ее похитили около месяца назад. Точную дату мне назвать не смогли, да это и не казалось важным. Я грешила на нечисть. Многим видам достаточно питаться один-два раза в месяц. Однако сейчас думаю, что дело в фазах луны.
— Что могло зависеть от фаз?
Я вздохнула.
— Жертвоприношения.
— В какие фазы совершаются жертвоприношения? Вспоминай.
— В полнолуние или новолуние. Пик роста луны, и ее убыли.
— Когда тебя убили, какая была фаза?
— Я не помню.
— Нет. Ты не можешь не помнить. Это слишком важно, ты должна была догадаться еще тогда и вбить себе в голову.
Я схватилась за волосы. От затылка снова начал разрастаться сгусток боли.
Не помню, не помню, не помню…
— Не бойся. Подними глаза.
— Я больше ничего не помню!
— Смотри. Мне. В глаза.
Я подняла голову. Желтые кольца радужек мерцали, светились в темноте, и затягивали. Боль слегка притупилась, и разум прояснился. Я сморгнула и начала осторожно, словно подбирала слова, говорить.
— Над алтарем был проход наверх. Даже не проход, так, круглая дыра в потолке. Сквозь нее было видно звезды. Я помню, как на них смотрела.
— Дальше. Думай.
Я медленно вдохнула и прикрыла глаза, аккуратно уложив ладони на пол. Нет смысла бояться. В страхе вообще зачастую нет смысла.
— Звезды были видны слишком отчетливо. А ведь была почти полночь, луна в такое время стоит над головой. Она бы светила в тот провал.
— Новолуние.
— Да. Какая сейчас близится фаза?
— Хочешь узнать, сколько времени прошло с твоей смерти?
— Ага. Ты знаешь, какой сейчас день?
— Тридцатый день зарника.
— Чего?
Мне показалось, что он и наяву вздохнул. А умеет ли это делать птица?
— В краях, где ты родилась, этот месяц называли «жнивец».
— Ясно… Так. Когда было новолуние?
— Двадцать второго зарника. Прошло восемь полных дней, если не считать дня приношения.
— И когда следующее новолуние? Сколько до него осталось дней?
— Почти три недели.
— Так… Значит, мне нужно будет прийти в город, откуда я начинала поиски. Как он хоть назывался-то? — Я наморщила лоб. — Вот хоть убей, а что за город, понять не могу.
— Ты помнишь об этом городе хоть что-то?
— М-м… — Я терла пальцами виски. — Да как я вспомню-то?
— Посмотри на меня еще раз.
— Да ты у нас что, ловец разума!?
— Почти. Смотри на меня.
Я послушно уставилась на него.
— Вспоминай. Что ты можешь сказать о городе? Что могло тебе запомниться?
У меня опять разболелась голова. Вспоминать, да и вообще думать, не хотелось вообще. Но на этот раз нужное видение вынырнуло сразу, как рыбка из мутной воды.
— Башня! Там на главной площади стояла башня с часами. Диск синего цвета, матовый, а стрелки с цифрами горят серебром. Я даже название материала помнила, как там его…
— Темный лазоревик. Это скорее всего, город Тавер, на реке — Заключил ястреб. — Вот мы и выяснили, где можно найти жрецов. Я ведь правильно понял, ты намерена их отыскать?
— Когда приду, нужно найти Лауру. У нее остались их вещи. Там должно быть что-то важное, другого не держали бы запертым. И книги полистать не мешает, они старые, истрепанные, а на обложке чья-то анаграмма. Значит, изготовлены по заказу, а не украдены в библиотеке. И в книгах многие хозяева делают пометки для удобства. Изучить их тоже будет нелишним. Тогда я пойму, с кем имею дело.
Хорошо, что есть еще время.
***
Слуна.
Нежить. Степень опасности — 3, разум — 2.
Место обитания: Синий лес, Эргасский и частично драконий.
Мелкая, белая, похожа на хрупкого подростка или ребенка. Волосы длинные блеклые, ими обычно прикрывает красные глаза. Губы тонкие, клыки выпирают. Пальцы короткие, основная их длина приходится на когти.
Охотится на людей, заплутавших путников, причем только одиночек. Даже если с человеком собака, или он на лошади — подойти не осмелится. Прикидывается потеряшкой, плачет сидя и закрывая волосами лицо. Этим отвлекает внимание. На жертву нападает вторая особь со спины — слуны охотятся парами. Рвут горло, питаются в основном кровью, мясо поедают только если сильно голодны.
Оружие: когти. Зубы использует редко, т.к. они часто ломаются. (Пометка на полях: «За длинные волосы хватать бесполезно, пряди-обманки легко слезают с головы»)
Уязвимость: Те же места, что у человека. У слун хрупкие кости, их легко ранить.
Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
Поутру выяснилось что встречая меня у дверей, хозяин не то что денег не взял, даже лицо не запомнил. Он выяснил, в какой комнате расположилась ночная гостья, только опытным путем, обстукивая постояльцев верхних комнат.
Я же вспомнила, что несмотря на оплату убитых утопленников, с деньгами на хороший ночлег у меня туго после закупок на рынке. На приличный завтрак с обедом вообще не останется. А ко всему этому с меня еще и возьмут плату за заботу о коне. Сама вчера ляпнула, чтобы организовали «все что надо». Надеюсь они от энтузиазма и в предвкушении оплаты, ему племенную кобылу не привели…
Так что в дверях комнаты, когда я соизволила их открыть, едва не разгорелся конфликт. Услышав, само начало моего виноватого «Понимаете, тут такое дело…» вместо хотя бы «Здрасьте», хозяин послал бы меня подальше, да еще и метлой дал вдогонку. Но метка убедила его в том, что надо слушать и кивать, а метлу отложить. Пока я не договорю, что сегодня же пойду искать здесь заработок (в более-менее крупном городе его не может не найтись) и проблем с оплатой не будет.
Он задумчиво посопел, а потом взял и предложил оставить жеребца у него в залог. Потом, когда я все оплачу, животину мне сразу же отдадут. Если я же смоюсь, то Янтаря он имеет полное право оставить себе. В ответ на то, что стоимость лошади, мягко говоря, больше самой шикарной комнаты, он обрадовано заявил, что все по- честному — он возместит еще и моральный ущерб, а я в следующий раз могу три дня жить за этот счет.
Подумав, я согласилась, снова намекнув, что в желудке волки воют. Намек был понят, и меня наконец-то пропустили вниз.
Правда, на завтрак в долг разносолов лучше не ждать. Я в этом убедилась лично, ковыряя ложкой кашу из неизвестной крупы, в которой вроде бы, где-то должны быть ягоды. Где, и какого они хотя бы цвета — так и осталось для меня загадкой. Что ж, хоть должна останусь не больно много…
Итак, заработок.
Если в городе есть какая-никакая центральная площадь, то подработку следует искать именно там, будь ты наемник, маг, охотник, или просто человек без работы. За листок бумаги, на котором пишется объявление, платятся сущие гроши, после чего тот вешается на столб или стену. Потом его срывает заинтересованный наемник/маг/охотник/кто-нибудь еще, и отдает обратно в канцелярию. Это для сведения чернил и повторного использования. Потому и платятся копейки, что бумага для объявлений многоразовая.
В некоторых городах стена для объявлений разбивается на части, где вешаются объявления бытовые, специализированные, на продажу, о пропажах, и для магов. Помню, что специализация охотника-мага позволяет подрабатывать и на заказах вроде усмирения домового. А колдуны потом ругаются, что воруем у них хлеб.
Надеюсь, эта информация мне действительно вспомнилась, а не нафантазировалась.
Все дороги ведут к центру, я примерно сориентировалась, где этот центр, поэтому зашагала туда.
А какая хорошая тем утром стояла погода! Солнышко ласково грело, не припекая, на небе растрепались легкие перышки облаков. Я шла, с удовольствием вдыхая по— утреннему свежий воздух, мурлыкая про себя какую-то мелодию. Волосы свободно трепал ветер, взбивая некоторые пряди в воздух, а я подставляла лицо солнечным лучам, и настроение было такое умиротворенное, что впору сидеть на бортике фонтана и плескать в нем ладони, наблюдая за рыбками. А не высматривать нужные листочки на обтрепанной стене.
К тому же плохо представлялось, что именно высматривать. С нечистью на реке, по словам духа, мне просто повезло. Вспомнилось по поводу этих утопленников тоже — самый мизер. Хотя судя по сегодняшнему сну, несмотря на специализацию охотника-мага, дралась я тоже весьма неплохо…
А попробуй не научись, с таким мучителем, что часами заставлял крутить палки, разминая запястья, отбиваться этими же палками от него, или неподвижно стоять на месте в самых нелепых позах, да еще с грузами на руках. Только и слышала: Упала- отжалась, вскочила-подтянулась, на старт, внимание, марш! Не отставать, ленивая рухлядь!
Изверг…
При попытке вспомнить дальше, как переклинило. Я в ступоре остановилась, таращась в пустоту и пытаясь докопаться до своей памяти. Но та казала мне жирный кукиш. Да твою ж налево, сколько можно!? Ладно. Пока придется обходиться без боевых умений.
Судьба мне благоволила: объявление попалось как по заказу. За четыре золотых просили избавить помещение от мстительного духа. Сумма настолько обрадовала, что я сорвала листок почти не думая. Ну-ка, ну-ка, что там за адрес…
***
— …а по ночам эта тварь наглеет окончательно: уже в стену дома начала стучать! Там с кухней стенка-то общая… Так вот, спускаюсь вчера ночью — ну так, чегось перекусить — а он стучит, зараза! Эдак скоро в дом переберется, а у меня тогда жена сбежит…
Надо же, за жену волнуется. Пугливая, наверное. Я бы может, тоже испугалась, поселись у меня дома такая пакость.
В мастерскую, по словам хозяина, войти в последнее время было невозможно. Заготовки раскидывались по углам, ножи целенаправленно слетали с подставок, уже повредив руку помощнику. Уголь постоянно загорался сам собой, в последний раз едва не приведя к пожару. А второго дня рядом с хозяином сверху упала наковальня. Попала бы на голову, не дернись он в сторону из-за кошки.
На вопрос, а что это наковальня делала сверху на полках, он возопил:
— Да вы что, отродясь такого не было, это ж ведь оно ее подняло и на меня кинуло! Да я с тех пор вообще двери запер, и носа туда никто не казал!
М-да. Наковальня, весом наверное… пять, шесть пудов? Попробуй такую подними, а еще и держать… Ястреб вон, сказал, что в бестелесном состоянии на такие подвиги был не способен. Что же там в этой мастерской сидит!?
Клиентом моим оказался некий Маррин, торговец сталью, металлами, железной рудой, и заодно мастер-оружейник. Пристройка служила ему запасным складом и кузницей, в которой работал он и еще трое подмастерьев. Точнее, уже двое. Третий сбежал от такой веселой жизни.
— А не маловато будет здесь места, для кузницы-то?
— А, так это ж не основная. Так, подточить-подогнать. Основная ближе к лесу, за самой стеной. Там и материалу больше, и соседям не мешаем. Да и вредно возле дома держать кузницу, после такой работы ходить долго надобно.
Ну да, слышала, что кузнецы частые гости целителей. Надышатся испарений от раскаленного металла со шлаками, а после работы сразу норовят прилечь. Целители же советуют ходить, дышать свежим воздухом, иначе от такой жизни недолго и помереть. Какой, однако, сознательный мне попался заказчик.
В дверном замке Маррин ковырялся с явной неохотой, а открыв двери, шагнул в сторону — мол, девушки вперед. Помещение у меня восторга не вызвало.
— Говорите, никого после вас здесь не было?
Мужчина охнул и подался вперед, оттесняя меня в сторону, так что пришлось шагнуть внутрь.
— Журка! Кошка моя, думал, пропала со вчера!..
С кошкой дух обошелся жестоко: отыгрывался, наверное, за то, что не дала убить кузнеца. В принципе, там и кошки больше не было. Так… Пятна на стенах, с клочьями белой шерсти.
За спиной, подгадав момент, захлопнулась дверь, наподдав нам в спины. В лицо дохнул теплый ветерок, похожий на дыхание, и сверху донесся тихий хрип, как будто кого-то душили.
***
Отступление.
Головы кузнец с охотницей задрали одновременно: под потолком ничего и никого не было. Но звуки же были, только что! Подавшись назад, торговец нащупал дверную ручку и попытался толкнуть. Та не сдвигалась ни на волос, будто срослась со стеной.
— Интересно… — Задумчиво протянула девушка и вышла вперед, к свободному от полок и столов пространству. Огляделась по сторонам, словно ища что-то. Посмотрела наверх и наморщила лоб, будто решала в уме задачку.
— Дверь не открывается. — Кузнец подал слабый голос.
— И не откроется… — Пробормотала она Как-то слишком уж спокойно, по-деловому. Оглянулась в сторону окна, будто услышала зов, и полезла в свою сумку. Достала какой-то флакон, открыла, поднесла к лицу. Гадливо сморщилась, закрыла. Кинула обратно. Покосилась на Маррина, который не теряя надежды, все еще пытался незаметно пихнуть двери. Вздохнула.
— Вы мне постарайтесь только не мешать, хорошо? Не кричать, под руку не лезть, и хорошо бы не отвлекать еще. Ладно?
— Тише мышки буду. — Мрачно отозвался мастер и тяжело вздохнул, не вовремя помянув мышек. Журка, изначально Журчалка, ласковая кошка, привезенная женой, постоянно их ему сюда таскала: хвасталась. И крыс носила. Больше не будет…
Охотница тем временем с трудом начертила мелом круг, прямо на полу по утоптанной земле, после чего капнула из очередного флакончика чем-то вязким на четыре стороны круга. Капли тут же вспыхнули и загорелись зелеными огоньками.
Ведьма с интересом ковырялась в сумке, словно ловила в ней тараканов или впервые видела ее содержимое. Вытащила горсть светлых камешков, похожих на морскую гальку, и уложила рядом с огоньками. Снова посмотрела наверх.
И заговорила.
— Alanesshinaan. Тeera. Тeeratalagas.
У нее даже голос словно бы изменился. Какой-то глубокий, низкий, отдающий отзвуками со всех сторон. В середине круга после первого же слова задрожал воздух, а потом кузнецу захотелось проморгаться: словно соринка на глазу, из воздуха появилось смутное пятно. Пыль в кругу приподнялась, потянулась вверх, закрутилась вихрем, формируя массивное, но бесформенное тело.
Девушка вытянула руки перед собой, напряглась, словно пыталась его удержать. Голос и тон снова изменился — резкий, властный.
— Кaaros, talagas! Weeart karet! Hesse.
Туманное пятнышко стянулось в плотное облако, в котором зажглись алые точки глаз.
Для ведьмы, это, похоже, стало неожиданностью, что было ясно по вытаращенным глазам и невольно вырвавшемуся «Вот грыг!»
Отреагировать Как-то еще она не успела. Из круга во все стороны ударило порывом ветра вместе с тягучим воплем, и Маррина само собой вжало в дверь. Охотницу ударило сильнее — отбросило спиной на стол, да так что проломилась столешница, скрыв ее под обломками. Огоньки вытянулись в одну линию с полом и угасли, а пятно кинулось в землю. Воздух заполнился пылью, как от удара огромного молота.
***
Ушел?
Удар был неслабым, из меня даже воздух выбило. Я не сразу поняла, что лежу на полу поверх треснувшей столешницы, а в спину давят какие-то железные загогулины. Это у него заготовки такие, что ли? Перед глазами клубилась пыль, так что я едва разглядела потолок.
Стены словно сами собой качнулись навстречу — я встала. Отталкиваясь руками от обломков, поднялась на колени и тут же упала снова, прощупывая ладонями землю у круга. Мне только одно стало понятно: он слабее. Иначе бы не сбежал.
Я приложилась к земле ухом и вроде бы уловила эхо того самого воя, который до сих пор отголосками звенел в ушах.
Ушел!
Куда он мог деться!? Проводников в круге нет. Значит, под землей! Ушел по грунтовой воде. Но далеко уйти не мог, я успела его зацепить.
Куда?
Тело словно само вскочило на ноги и понеслось к выходу. Я пнула дверь, которую уже никто не держал, пронеслась мимо ошалевшего Маррина и подбежав к колодцу, перегнулась через каменный край, заглядывая вниз. Далеко не ушел, голубчик!
Внизу что-то плеснуло и с хрипом задышало. Не впечатлил.
К изумлению торговца, выскочившего следом, я без объяснений перемахнула ноги через каменный край и спрыгнула вниз.
Ощущение от ледяной воды, когда с жары ухаешь в нее с головой, сравнимы только с аналогичным прыжком в кипяток. По крайней мере, сначала кажется, что все тело ошпарило. Мне перехватило дыхание, но все-таки удалось в пару гребков вынырнуть на поверхность, глотая ругательства. Какая муха меня укусила, неужели нельзя было колдовать наверху, усевшись на краешек!?
Сущность завыла рядом, по- прежнему невидимая, но напасть решилась не сразу. Я как раз успела продышаться. На горле сомкнулись ледяные пальцы, и меня с бульком уволокло вниз.
Здесь, под водой он был почти осязаем. Я смогла ухватить его за запястья и ударила через ладони простой силой, напитывая сущность, и почти сразу перенасытила. Вокруг забурлила вода от излишков, которые он пытался бросать в разные стороны, но у нас были разные энергетики.
Стон разнесся прямо под водой, и нечто в моих руках растворилось. Я в пару гребков вынырнула, отдышалась и огляделась.
Кроме меня, в колодце теперь никого не было.
Сверху донеслось недоуменное:
— А вы… чегойто там? Нежто так пить захотели, так я бы…
— Веревку сюда кинь! — Выкрикнула я, и не сдержавшись, добавила пару комментариев к ситуации, которые заставили клиента шевелиться быстрее.
Извлеченная наверх (причем тянул он плохо, так что, упираясь ногами в стены, я выбралась, можно сказать, сама) я была похожа на водоросль. Волосы с одеждой обвисли, истекая мутной зеленоватой водой, и на земле тут же образовалась солидная лужа. Почуяв прилив слабости, я села на край колодца и пояснила:
— Две недели отсюда пить будет нельзя.
— Да я уже понял. — Тоскливо протянул торговец, глядя на стекающую с меня воду. Когда-то прозрачную и чистую.
— Лучше всего вам будет вызвать священника, пусть проведет обряд очищения. Иначе может завестись что похуже. На вас в последнее время наводили порчу? Может, конкуренты?
— Было. — Кивнул мужчина. — Да только сняли уже все. А что?
— Остаточный эффект сработал, или снимали порчу не очень добросовестно. В общем, две недели у вас на очищение. Иначе заведется кто похуже.
— Ага. — Кузнец замялся, и по моему лицу понял: — Что-то еще?
— Плата.
Поскучнев, он ушел в дом за деньгами, попросив погодить. Раздалось хлопанье крыльев, на край водосточного желоба сел ястреб, метнул на меня взгляд и я снова едва не свалилась в колодец от силы его вопля и степени его нецензурности.
— …… в ……, ты чем думала, головой или задницей!? Жить снова надоело!!?
Я поморщилась, собравшись возразить, что обошлось и к тому же ничего мне особо не грозило кроме простуды. Как тут он добавил:
— Прав был Маркус, стоит тебе почуять след, как голову теряешь! Твой азарт тебя когда-нибудь погубит! И в прошлый раз наверное, из-за него попалась?
— Кто? — непонимающе переспросила я. — Что за Мар…
…Вспышка.
…Глаза ослеплены светом, в груди не хватает воздуха. Я лежу лицом вверх, чувствуя как в спину давят булыжники, которыми вымощен двор. Дышать… Надо вспомнить, как дышать! Я лежу, хватаясь за живот, в который огребла удар, когда опрометчиво рванулась вперед, надеясь миновать блок.
Рядом раздается вздох.
— Чего и следовало ожидать. Ну и чем ты думала?
Чуть погодя, когда я уже сижу на лавке, приняв зелье после занятий, тот же голос продолжает мысль:
— Я понял, в чем твоя главная проблема. У кого-то это гордыня, у кого-то излишняя осторожность, кто-то поспешно судит, ну а у тебя явные проблемы с азартом. Учись его контролировать и трезво оценивать свои силы. Иначе этот удар тебе потом цветочками покажется.
Я недовольно соплю, понимая что он попал в самую точку.
— И еще. Запомни: впредь никаких азартных игр. Увижу когда-нибудь, что играешь в карты — переломаю руки.
Человек встает, отходит, и я вижу только спину и не могу вспомнить его лицо.
(А ведь я с тех пор ни разу так и не решилась проверить, шутил он или нет!)
И наверное, надолго запомнят мои убийцы, как в ответ на ироничное предложение главного жреца «Последнее желание?», с алтаря донеслось: «А сыграем в карты?»
…Не помню его лица…
Я помотала головой, и уставилась на духа.
— Это мой учитель? Моего учителя звали Маркус?
Птица молча снялась с места и обдав меня ветром, пронеслась над двором, уходя от ответа. Я непонимающе повернулась, проводив его взглядом.
— Куда это ты собрался? Почему не отвечаешь на вопрос?
— Я не имею права говорить о нем… То есть, о твоем обучении.
— Почему!? — Недовольно прокричала я вслед, но он скрылся из виду. Мне оставалось только раздраженно топнуть.
Что это за умалчивания!? И ведь даже не объяснил, почему!
— Госпожа охотница — Озадаченно позвал меня кузнец. Он стоял на пороге. — Вы это с кем разговаривали?
— С духами. — Буркнула я, принимая оплату. Он не стал допытываться.
***
За комнату, завтрак, еду в дорогу и загадочное «прочее» мне пришлось выложить серебр и шесть медных монет. Учитывая то, что один золотой равняется десяти серебряным монетам, а серебряная — пятидесяти медным, плата вышла вполне приличная. Ну, так и условия соответствуют. Янтаря мне вернули сытым, вычищенным, с расчесанной гривой и лоснящейся, как атлас, шкурой. На таком красавце теперь было не стыдно и в столицу!
Я собрала вещи, бросила мимолетный взгляд на светильник, который словно кто-то пытался выжимать (небезуспешно, кстати говоря) задумчиво покосилась на свои пальцы и накинула куртку на плечи, застегнув на горле тяжелый воротник. Серебряные заклепки на нем, в три ряда, защищали от слишком наглых нечистей, да еще в рукавах и на груди со спиной в подкладке прятались пластины из прочного сплава. К общему весу я еще не привыкла, и потому воротник слегка придушивал, отчего я машинально придерживала его свободной рукой.
Хозяин с сожалением покосился на жеребца, может и не чистокровного, но точно в какой-то степени породистого, вздохнул и помахал мне от порога. Сначала рукой, а потом вытряхиваемым полотенцем.
Ястреб за это время так и не объявился, хотя я чуяла, что он где-то неподалеку. Боится что ли, что начну пытать? Так сказал бы как в тот раз, что этого мне знать не обязательно, или же что должна вспомнить сама. А раз не сказал, значит, причины у его молчания другие?
Я погрозила кулаком в сторону, где как думала, он был, и направила коня к нужным воротам.
***
Неяра.
Нечисть. Степень опасности — 4. Разумность — 3.
Место обитания: Все известные крупные леса, кроме островов.
Описание: Тварь с головой, плечами и руками человека. Голос и навыки общения отсутствуют.
(Пометка на полях: «Не отсутствует, а не выявлено, неяры явно общаются между собой разновидностью мяуканья и щелчков. Имеются очевидцы, утверждавшие, что неяры имитировали голоса людей, завлекая жертв.»)
Остальное тело птичье, строение близко к орлиному. Размер: с человеческого подростка. Практически всеядна, предпочитает мясо. Никогда не брезгует падалью.
Оружие: Когти на лапах. Иногда бьет руками, но на пальцах когти небольшие. Может упасть с неба и бить крыльями, чтобы повалить на землю; главная ее цель — добраться до горла. Кроме него чует другие слабые места, где можно повредить артерии.
Охотится преимущественно поодиночке, редко парами. Однако селятся вместе большой стаей, яростно защищают детенышей.
(Пометка на полях: «Поодиночке степень опасности можно отнести к 3-й, т.к. их легко отпугнуть, если твари чувствуют силовой перевес.»)
Уязвимость: крылья и живот. Если повредить крыло, неяра сражаться перестанет и постарается сбежать. Если сбить на землю, становится практически беспомощна.
Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
— А теперь выдохни и проделай то же самое, но медленно и аккуратно.
— Аккуратней некуда! — Пробурчала я, но послушалась.
Развернувшись, не спеша повела руками по воздуху, словно в разминке перед боем. Замедлилась и изогнула ладони так, словно наматывала на них тонкую веревку. Поймала… По вершинам деревьев зашелестел ветерок.
Так же медленно и плавно повернулась вокруг своей оси, удерживая ветер, а потом завертелась, ускорилась и резко опустила руки вниз. Ветер сплошным потоком рванул ко мне, скрутился вокруг и упав к ногам, кольцом разошелся в стороны. Траву вплотную прижало к земле, а по сторонам разбросало моих гипотетических противников.
— Недурно — Оценил ястреб. А я пошатнулась и припала на одно колено от внезапного головокружения.
— Ай-й! — пожаловалась я, прижимая ладони ко лбу. — Голова!
— Что голова? Ну да, она у тебя есть. И что?
— Болит!
Заболела не только голова, но и все тело. Особенно худо пришлось в животе и груди: меня в них будто ударили чем-то тупым и тяжелым. По губам и подбородку покатилась теплая струйка крови.
— Пока хватит. Если полило из носа — значит, основной запас сил исчерпала. Можем закончить.
Я только изнеможенно простонала, усаживаясь на землю.
Как оказалось, без тренировок мне и в этой жизни не обойтись. Чтобы скорей вспоминались нужные знания, необходимо постоянно расходовать силу, потом быстро восполнять, и опять колдовать. Ястреб уверил, что это полезно, да и резерв таким образом понемногу увеличивается.
— Я отлучусь на охоту. А ты так и будешь валяться, или устроишься на ночлег? — Подначил меня упомянутый.
— Еще не стемнело! — Отмахнулась я и стала медленно подниматься. А вообще-то действительно пора отдыхать!
…За день я смогла преодолеть немалый путь, порядком углубившись в лес по проторенной дороге. Днем мне встречались встречные повозки и один раз спешащий всадник, по виду курьер. Но к вечеру, когда солнце уселось на макушки деревьев, дорога вымерла. Похоже, редко кому приходило в голову устраиваться в таком месте на ночь.
Значит, посплю в тишине.
Потратив около получаса на то, чтобы вспомнить курс на тему «как поставить защитный круг с амулетом на месте привала», я разожгла небольшой костер, и вытащив походный котелок, поставила разогреваться будущий ужин. Пока ужинала, возилась с вещами, устраивала будущую постель и устроившись у огня, расчесывала волосы, вокруг сгустились сумерки.
Отрастила на свою голову… Стоит только распустить на пару минут — все, сплошное мочало из узлов! Прямо сеть рыболовная… Что-то треснуло, и я с грустью уставилась на гребень с отломанным зубцом.
Наверное, я часто их меняю.
А вообще, процедура расчесывания успокаивала. Особенно к концу, когда пряди разгладились как шелковые, и больше не приходилось их продирать. Я медленно водила гребнем по волосам, слушая звонкий хор сверчков и наслаждаясь свежим воздухом от далекого родника, а на коленях тем временем остывала кружка с целебным отваром по орденскому рецепту. Он восстанавливал магические силы, а еще неплохо расслаблял. Так что его рекомендовалось пить как раз на ночь.
Итак, увлекшись сверчками и предвкушая отдых, я так расслабилась, что к мне бы, наверное, и пьяный орк подкрался. Не то что лесные разбойники.
— Хельдин, опасность! — Вдруг крикнул невидимый наставник, и не дав опомниться, впереди щелкнул взведенный арбалет.
Я подняла голову.
Ну, шикарно…
— Шикарно! — Повторив мои мысли, усмехнулся небритый рыжий мужик, расслабленно изучая меня взглядом. Чего ж ему нервничать, у меня-то оружия под рукой нет! Я бросила злобный взгляд на подлетающего ястреба, по чьей милости у меня сейчас и колдовать не получилось бы, и поспешила уделить внимание незваным посетителям.
— Чем-то помочь? — Угрюмо поинтересовалась я. Они переглянулись и заржали.
— Помочь— то ты можешь! Давай— ка посмотрим, что там у тебя в сумке, а потом — что под одеждой! И давай не рыпайся, а то человек я нервный! — Посуровел разбойник. — Того и гляди палец на спуске дернется, да подпортит твою милоту.
— Не боишься, что я тебе тоже кое-что подпорчу? — Пригрозила я. Но недооценила их.
— Не борзей, ведьмочка. — Посоветовал другой мужик, похожий на кочевника загаром и жгуче-черной шевелюрой. Он уже присел и начал ковыряться в моей сумке. — Наш Хорек видел, как ты недавно здесь упражнялась, а потом едва не сомлела. И дитю понятно, что после этого брать тебя можно голыми руками.
Хорек, белобрысый тощий тип, оставшийся в стороне, торжествующе мне ухмыльнулся.
«Ну и что ты мне посоветуешь, всезнайка!?» — Я мысленно съязвила в сторону ястреба. Он замер на ветвях изваянием, но в ответ на выпад повернулся ко мне и блеснул глазами.
— Один я ничего не сделаю. Но помочь могу.
Рыжий уловил мои взгляды в сторону и стал еще более нервным.
— А ну, встань! Встань, чтобы я видел, что ты ничего не прячешь!
Я медленно поднялась на ноги, демонстрируя пустую левую ладонь. В правой руке я оставила кружку с остывшим отваром.
Уже двое людей рылись в моих вещах, выпотрошив сумку: смуглый и Хорек. Оставшиеся двое, лохматый и лысый, стояли у деревьев, то следя за мной, то жадно шаря взглядами по чужому имуществу. Я с сожалением проводила взглядом вышвырнутый в кусты пузырек с загадочным червячным содержимым. Так и не узнала, что это было.
— Где кошелек? — Рыжий разбойник сурово ткнул меня стрелкой в плечо. Я медленно повернула к нему лицо, и он поспешил отскочить на шаг. На что я спокойно отпила из кружки.
— Чего ты там попиваешь? — Он снова насторожился.
— Чай. — Отозвалась я и пригубила снова. — Кошелек в потайном кармане. Там, сбоку у самого дна.
Нашли не сразу: лесные крысы разодрали карман в попытках его расстегнуть. Нет, я их даже не оскорбляла. Крысами и татями сей дивный народ величают издавна.
Набитый мешочек нашли, белобрысый поспешил открыть кошелек и с выражением лица далеко от счастливого осмотрел его подкладку. Больше там смотреть было не на что. Что ж я, так сразу и отдам им настоящий кошелек?
— Я не понял. — Возмутился он. — Это ты пыталась пошутить?
Отлично, он отвлекся, а остальные отвлеклись на него. Я шагнула к рыжему, вскинула ногу и с силой ударила по руке, держащей оружие, подбросив вверх. На меня тут же с земли бросился смуглый, и тогда я выплеснула содержимое своей кружки ему в лицо.
Он отшатнулся, упал спиной на Хорька и огласил поляну диким воплем. Мужчины даже на миг забыли, что меня нужно схватить и обездвижить, ошарашено уставившись на товарища. Тот ухватился за лицо и в панике раздирал его, силясь убрать с лица едкую кислоту, которой для него являлось охотничье снадобье.
Зато я отвлекаться не стала.
Один шаг до растерявшегося рыжего, разворот, удар ногой в живот. Его отбросило назад, а я, выставив руку в сторону, поймала как раз упавший обратно арбалет.
Расклад тут же поменялся.
— Еще и двухзарядный. — Оценила я, взвешивая в руке оружие. — Сойдет, пожалуй.
И наставила арбалет на его бывшего хозяина: он был ближе всех ко мне.
— Ты смотри, я нервная. Палец— то как дернется. — В тон ему напомнила я. Он застыл, метнув взгляд на соратников, и приободрился. Стрелком был не он один. Лохматый, оставаясь в отдалении, нацелил стрелу на меня.
— У меня рука не дрогнет! — Ухмыльнулся он.
Он едва успел договорить, как о себе заявил ястреб. Птица камнем упала на его арбалет, отчего болт, выпущенный от неожиданности, ушел в землю. А потом клубком жестких перьев и когтей атаковала лицо разбойника. Тот заорал, зашатался и завалился назад, а его сосед размахнулся и бросил в меня что-то неприятно блестящее. Я успела дернуться в сторону, и нож задел плечо по касательной. Метатель получил в ответ арбалетную стрелку в бедро.
Вверх к деревьям скользнула тень. Ястреб поспешил убраться от загребущих лап пострадавшего.
— Не хнычь, не позорься! — Скривилась я и шустро наставила оружие обратно на рыжего. — Не-а! Тебя я не забыла.
Тот снова замер, явно лихорадочно раздумывая над новым планом.
— Непростая у нас ситуация получилась. — Изогнула я бровь. — Вас было больше, но уже троим сейчас очень худо.
Подтверждая мои слова, продолжал скулить арбалетчик, а смуглый, похоже, потерял сознание и лежал неподвижно. Метатель, сидя на земле, зажимал ногу и старался не шевелиться, чтобы не спровоцировать кровотечение. Или меня.
— Вы, конечно, можете попытаться меня скрутить. Но как минимум одного из вас я убить успею. — Я красноречиво качнула арбалетом. — Пока еще не определилась, кто именно из вас мне больше всех не нравится. А потом покажу еще парочку своих козырей. Как раз хотела их опробовать.
Говорила я максимально уверенно и расслабленно, словно выступала перед ними, уже плененными и связанными по рукам и ногам.
— Врет, гымрова девка — Неуверенно предположил Хорек. Но рыжий, находясь под прицелом, проверять не решался.
— Вот шрааба. — Процедил он. — И что ж там у тебя за козыри?
Держа арбалет одной, правой рукой, левой я медленно отвела край рукава, обнажая рисунок на коже.
Нужно было видеть их лица.
— Твою-то мать! — Судя по виду, рыжий разбойник готов был сожрать белобрысого за такую гнилую наводку. Тот понял и начал отползать к кустам, все больше сливаясь с ними цветом лица.
— Так. — Вздохнув, подытожила я. — Мне сейчас настолько неохота с вами возиться, что забирайте своих подбитков, и пока я не передумала, убирайтесь. А я забуду об этом неприятном инциденте. До следующей встречи.
Мрачный рыжий отступил к деревьям, где помог подняться стрелку и вместе с ним скрылся в зарослях. Сразу за ними поковылял метатель. Белобрысый Хорек дернулся встать и убежать, но я его остановила.
— Не спеши, родимый! — Когда он обернулся, добавила: — Вот это мясо тоже забери.
Он засопел, ухватил обожженного за руки и торопливо последовал за соратниками. Я провожала их взглядом через арбалетный прицел, пока не затих треск.
— Ушли. Можешь расслабиться.
Я медленно опустила дрожащую руку с оружием. Держать его ровно, не показывая своей усталости и слабости, в последнюю минуту было особенно тяжело. Хорошо, впечатленные моим хладнокровием разбойники даже не обратили особого внимания на красное пятно, быстро расползающееся по левому рукаву.
Арбалет пристроила рядом, на всякий случай, а сама потянулась к сумке.
— Шхаровы крысы! — Ругнулась я. В бардаке, который они умудрились развести, черт бы ногу сломал, а мне нужно найти лекарство. Ладно, потом поищу.
— Предупредишь, если они надумают вернуться.
Наставник снялся с ветки со словами:
— Прослежу.
Я скинула рубашку и отодрав от ее подола полоску ткани, с помощью второй руки, зубов и такой-то матери, затянула жгут. После чего, поминая лесных крыс так, что, надеюсь, им икалось, собрала и отсортировала вещи, чтобы по порядку уложить в сумку. Мои лекарства они успели выкинуть, оставив, вроде бы, только обезболивающее. Я, конечно, попыталась поискать по кустам, но ни сил на заклинания, ни особого желания, уже не было. Им и так срок подходил. Сварю новые.
На дне сумки обнаружилась фляжка; до нее загребущие чужие ручонки не добрались. Похоже, водка. Сгодится.
Ястреб вернулся, когда я промыла из фляжки плечо и аккуратно сшивала края раны. Снадобье от боли, похоже, тоже было приготовлено давно и помогало плохо. Поначалу я дергалась, изнеможенно ругаясь лишь бы не заскулить. Потом Как-то привыкла. Но с моим настроением впору было идти уничтожать все живое.
— Их лагерь был разбит в двух верстах, если по прямой. Пришли туда, зализывают раны. Пока брать реванш не собираются.
— Ладно.
Он подлетел ближе и уселся прямо на землю.
— Ты должна понимать. Я не всегда буду помогать тебе. И я не всегда замечаю опасность вовремя. Сейчас просто повезло, что их лагерь попался мне на глаза, и я вернулся. Здесь не следует расслабляться. Твой защитный круг не пропустит нечисть, но он рассчитан только на нее.
— Ладно.
Он склонил голову набок, наблюдая за моими действиями.
— Как закончишь, ложись спать. Я прослежу за ними сегодня и чуть что, сразу предупрежу. А тебе нужно восстановить силы если не зельем, так хотя бы сном. И в следующий раз будь осторожней. Оружие держи при себе.
— Хорошо.
Я затянула узел и перерезав нить, с облегчением отложила иглу. Теперь еще жди, пока заживет.
— Сама все понимаю. — Я вздохнула и пожала плечами. — Просто забыла, что кроме нечисти есть еще и люди.
***
Светлое платье Лауры скрывается в перелеске. Она поначалу оглядывалась, убеждаясь, что я стою и провожаю ее взглядом, а потом поспешила вперед, надеясь добраться до города как можно скорее.
Разворачиваюсь и возвращаюсь обратно.
…Он тоже понимает, что я так просто отсюда не уйду. И нападает первый, прыгая с дерева, как только я беру след от той избушки.
Но прежде чем устраивать засады наверху, нужно останавливать кровь, чтобы тебя не вычислили по темной лужице! Так что мне удается увернуться и ранить его заднюю лапу, подрезав сухожилие. Нечисть теряет запал и прихрамывая, удирает. Следую за ним.
Он начинает петлять и уходит в густую чащу, но делает только хуже себе: ему мешает рана и густая шерсть, а я несусь среди веток легко. Он вылетает на открытое место, перепрыгивает упавшее дерево и снова скрывается в кустах с той стороны, но я за ним не бегу. Повинуясь внезапному ощущению, я резко торможу, падая на бок.
Вытягиваю вперед ладонь, касаюсь прозрачной стены и та дрожит, как горячий воздух. Так и есть, капкан. Поставил маг, буквально только что, и я едва не попалась. Да что тут происходит!?
Не сразу понимаю, что на этот раз это была настоящая засада. Некто сзади успевает подобраться и стальным капканом хватает меня поперек туловища, блокируя левую руку с кинжалом. Другой рукой он прижимает к лицу тряпку, промоченную чем-то резко пахнущим.
Я дергаюсь, бью по нему свободной рукой, но тут на меня наваливается еще кто-то и наваливается всей массой. Они держат до тех пор, пока я не обвисну в их руках тряпичной куклой.
Раздаются голоса.
— …она подевалась?..
— …оде, убежала в сторону города. Послать Храна?..
— Нет. Он ранен, а девка наверняка уже добралась до людей. — Мрачно отзывается кто-то еще.
— Так она увела у нас жертву!?.. — вскидывается кто-то особенно нервный. Его успокаивает новый голос, низкий и хриплый.
— …Жертва есть…
Я не открываю глаз — я и так поняла, где кто находится. Сжимаю пальцы на рукояти кинжала и вскинувшись, с размаху бью ближайшего ко мне. Тот заваливается на бок, зажимая горло руками. Вскакиваю на ноги, прыгаю в сторону от броска другого и понимаю, что на поляне собралось уже не меньше четырех, и варлак среди них только один. Остальные куда сильнее.
— Как ты очнулась!? — Изумляется хриплый, но я не собираюсь отвлекаться на разговоры и пространные объяснения о том, как на охотников действуют стандартные зелья, и как долго я могу не дышать.
Стремительно свожу вместе руки и привожу в действие заклинание-рефлекс. Вокруг, в стороны от меня вспыхивает огненное облако, поглотившее добрую часть вопящих противников.
Мне огонь не причиняет вреда.
Я вылетаю из пламени, прыгаю на корягу, с нее — на варлака, который оказался крайним, и добиваю ударом лезвия в горло. Из ловушки первым выскакивает молодой человек с хриплым голосом. Бросаю в него метательный нож, но он падает на землю, сбивая пламя, и лезвие только задевает куртку возле шеи.
В ловушку не попал только вервольф. Пока остальные разбегаются в панике, катаются по траве, он уже несется на меня. Я выбрасываю ладони вперед, воздушным ударом сбивая его с ног. Рычащий мужчина прокатывается по земле, трясет головой, оглушенный. Бросаюсь к нему, но тут меня сзади за горло хватает еще кто-то и берет в захват.
Я почти не сопротивляюсь. Только разворачиваю нас так, чтобы оказаться лицом к дереву и взбегаю ногами по стволу, в конце переворачиваясь и бросая нас обоих на землю. Чужие руки от удара разжимаются. Бью его лезвием в бок, поднимаюсь и снова разворачиваюсь к оборотню. Самого опасного нужно вывести из строя раньше всех.
Острая боль от иглы в шее останавливает меня.
Миг — осознание. Одна из книг в зеленой обложке со знакомой руной-травы и зелья. Колбочки и ступки — среди них есть ведун. Наверняка затаился за спиной, пока я отвлеклась на его товарищей.
Вот сволочь…
Поспешно выдергиваю из кожи дротик, выпущенный из трубки. Оборотень успел прийти в себя и нападает сам, вместе с оставшимся в живых типом, которого я пока не опознала. Снова разбрасываю их в стороны волной плотного воздуха. Нагоняю— таки вервольфа, успеваю ранить, опрокинув на землю. Оборачиваюсь к оставшимся и тут меня от разворота бросает в сторону. Ноги моментально слабеют.
Дротик. Поздно вытащила.
Пока могу двигаться, бросаюсь в сторону хриплого. Он ближе всех, но почему-то медлит, стоит на месте.
Как оказалось, среди них именно он был самым опасным.
Шаг, и ноги вдруг увязают в земле, как в болоте. Губы человека шевелятся, а в глазах разгорается свечение. Маг!
Потеряв равновесие, бросаю в него еще одним ножом. Сразу за ним, из той же руки швыряю пульсар, а сама выбираюсь из наколдованной топи. Слышу вскрик — нож миновал защиту. Еще бы.
Взлетаю на корягу, снова метаю лезвие, и следом за ним бросаюсь на противника сама, на ходу извлекая из-за спины особый кинжал. Он понимает, что ему сейчас придет конец и разбегается сразу в три разные стороны вместе с мороками — поди теперь угадай, кто есть кто.
Силы заканчиваются.
Я бросаю кинжал, но не вижу, попала ли. Колени тут же подкашиваются, и меня швыряет на траву вниз лицом. Пытаюсь подняться — не могу пошевелить даже пальцем. В наступающей темноте разбираю, по шагам, как уцелевшие собираются кругом, не решаясь сразу подойти.
Только и успеваю вяло выругаться, после чего окончательно теряю сознание.
Темнота. Тишина. Пустота…
Пустота снова наполняется содержимым — звуками, красками…
…Метательные ножи в основном носят на боку, пристегивая ремень с ними к внешней стороне куртки. Вроде как оттуда удобнее всего доставать. Но наставник считал, что ситуации бывают разные, чему научил и меня. Так что я предпочитала распихивать их куда только можно, по одному— два. Сейчас, проверив заточку, запихиваю в чехлы, пришитые ниже колен.
— Держи.
Человек, помогающий в сборах, протягивает боевую трость со стальным посеребренным кончиком. Я, подумав, отвожу ее в сторону.
— Не думаю, что понадобится. Она удобнее против разумной нечисти, а таковая мне встречается очень редко. Оставь с остальными вещами.
— Хорошо. Хотя я бы на твоем месте взял запас побольше.
— Чтобы я потом с этой тяжестью и двух верст не смогла пробежать? — Я усмехаюсь. Во время обучения, конечно, бегала и не с такими. Но то обучение, где целью было узнать наш предел выносливости и поднять его. А сейчас я иду на задание, и нужно максимально облегчить себе жизнь, чтобы сэкономить силы.
Фарет поворачивается к столу, где я разложила свой арсенал, и его ладонь замирает над кинжалом.
— Его берешь?
— Да. С ним зачастую даже удобнее, чем с мечом. Кстати, насчет меча. Подай мне крепление на спину. Думаю, придется много ходить, а он мне своим покачиванием уже всю ногу отбил.
— Сейчас принесу.
Основная часть сборов проходит в молчании. Но я в этом доме далеко не в первый раз, и хорошо его знаю. Фарет очень похож на своего разговорчивого отца, который до него был помощником ордена. Эти люди выполняли обязанности подручных, хранителей, кладовщиков, бухгалтеров и представителей. Их называли и аколитами, и легатами, даже резидентами, суть одна. В каждом крупном городе у ордена был свой легат.
— Ты вроде как нервничаешь. Что-то случилось?
Он молча складывает в мою сумку флаконы с зельями.. Пожимает плечами.
— Так, нехорошее предчувствие. Почему-то кажется… Как бы не случилось плохого.
— Фарет, я ведь уже не в первый раз оставляю у вас свои вещи. И не в первый раз ухожу охотиться. Ты вроде как должен давно привыкнуть.
— Да, я знаю. Отец тоже говорит, что поначалу волновался за охотников из-за их предосторожностей, однако при нем не случалось ничего страшного. И даже раненными видел вас редко.
— И к чему ты ведешь? Сейчас ведь будеь какое-то «но»?
Он садится на стул и сматывает в клубок тонкую веревку.
— Но — я до сих пор думаю, что это дурная примета. То же самое, что писать завещание и надеяться, что вскроют его совсем нескоро.
— Ну, в случае с завещанием смерти наследодателя часто способствуют родственники, которым страшно не терпится узнать и исполнить его последнюю волю. — Я заканчиваю с ножами и начинаю убирать волосы в косу, чтобы не мешались. — А ты не думай плохого. Сам сказал, это всего лишь предосторожность. Мы так всегда делаем, если остаемся у людей ордена. Лишним не будет.
Закончив с волосами, ставлю на стол небольшое блюдце. Наливаю в него воды и кладу одну из своих черных бусин с обережного браслета.
— Помнишь, что делать?
Он кивает.
— Да слышал уже не раз… Если с блюдца закапает кровь, значит, мне придется позаботиться о твоих вещах. Собрать в сумку, положить внутрь бусину, которая будет оберегом от воров, и доставить в город где охотник может переродиться.. У тебя это Рилас. Уверена, кстати, что он?
— Да. Именно он приходит в голову. Если что — Я улыбаюсь. — появлюсь там.
— Хорошо. Итак, если что доставить туда вещи и передать местному легату. В Риласе это, по-моему, господин Гарак. Сказать, чтобы ждал. — Он задумывается.
— Скажи, а если вам приходится оставаться на ночь у других людей? Или вообще в лесу. Опасность ведь везде может подстерегать. Как тогда будете…
— Если съедят в другом месте? Ну, придется собирать новую сумку. Подольше дело затянется. Так что помирать удобнее, когда вещички у вас! — Я развеселилась, но он только губы поджал:
— Ну тебя, с такими шутками.
— Да не переживай ты!
Я снова улыбаюсь, на этот раз ободряюще.
— Задание ведь не такое сложное. Найти девушку. Возьму след от того малинника, где она пропала, и пойду по нему. Утащить ее должны были недалеко, так что скорее всего, вернусь уже к вечеру. Сто раз ведь так делала!
— Как раз пироги с брусникой поспеют.
Видение начало таять, комната померкла, и лицо помощника расплылось перед глазами. Последним послышался его голос, тягучий, словно доносился сквозь воду.
— Будем ждать…
***
Распахнув глаза, я не сразу пришла в себя и осознала, что нахожусь здесь и сейчас, в другом месте, другом лесу. Села, стянула с себя одеяло и уткнулась лбом в колени с глухим стоном.
Игры памяти определенно не идут на пользу — я как-то теряла чувство времени. Казалось, что я до сих пор не выбралась из сна и все что в нем видела, пережила только что, один вздох назад. И вместе с тем видения казались запыленными временем, смутными, словно случились не неделю назад, а как минимум, десять лет. Никак не выходило понять, какой именно отрывок своей жизни я увидела. Когда он произошел. Догадываться оставалось, только сопоставляя факты.
И после сна не было чувства, что я отдохнула. Даже мышцы ныли, будто отбивалась от темных жрецов каких-то пару минут назад. Плечо разболелось тоже…
Сверху захлопали крылья.
— Пришла в себя?
— Я даже не пойму, куда приходить.
— Никто не говорил, что будет легко. Вставай. Рядом есть вода, освежишься… А лучше вообще с головой туда прыгни! — Неожиданно рявкнул он, да так, что я едва не подскочила, чтоб его послушаться. — Может и возьмешь себя в руки, а то взяла моду раскисать каждое утро, как переваренная каша!
— Ты даже не знаешь, что я видела! — Вскинулась я. Ястреб клацнул клювом.
— Я знаю, что тебе еще многое придется увидеть. Это не жизнь сказочной феи была, ты вообще-то убивала нечисть! Кровь видела, и смерть тоже! И что теперь, на следующее утро реветь начнешь, а на третий день повесишься!? Это твоя жизнь, понимаешь, твоя! Ты ее выбрала, ты и прожила, и это до сих пор ты. Ничего не изменилось! Так что хватит себя жалеть и начинай благодарить судьбу за то, что при таком занятии тебя убили только один раз, а потом решили вернуть и позволили все продолжить!
— И за такого заботливого наставника. — Съязвила я и встала. В чем-то он, конечно, прав. Но вслух я сказала другое:
— Переваренная каша? Серьезно?
Ястреб, кажется, даже замялся.
— Ничего другого на ум не пришло. Не смешно!
— Нет— нет, конечно!
Проследив за тем, что я спокойно собираю вещи и даже напеваю себе под нос, ястреб снялся с ветки и улетел, уже издалека обозначив, что ему нужно найти себе пропитание. И он надеется, что за это время я никуда не вляпаюсь.
Поднять одеяло, встряхнуть, еще раз встряхнуть, аккуратно свернуть…
Напевая под нос мотив, всплывший в памяти, я собралась, тщательно затушила костер, и только потом поняла, что эту мелодию я где-то слышала! И это важно! Но она как вспугнутая птичка, упорхнула тут же.
Память дырявая, что поделаешь…
Я влезла в седло и направила Янтаря к дороге, кусая купленную в городе грушу, и все силясь вспомнить, где и когда слышала эту музыку. И не обратила внимания на беспокойного, храпящего коня, который нервно оглядывался по сторонам.
И тут…
***
Небольшое отступление.
Как в сказках появляется главный герой?
В детстве было предостаточно этих самых сказок, после которых мы, маленькие девочки, мечтали о судьбе героини. Так что вариантов тоже вдоволь. Взять, к примеру, благородных принцев, которые чешут за тридевять земель неизвестно куда, вызволять из плена принцессу, которую, вообще-то, до этого в глаза не видели. А вдруг она страшная, старая, больна чесоткой, или это вообще переодетый тип нетрадиционной ориентации?
Ни за что ни про что убивают несчастного дракона, который вообще, может быть, мимо проходил (сомневаюсь, что настоящего, потому что слишком легко у них это получается) а потом нагло шантажируют принцессу, мол, она теперь обязана выйти за них замуж. И, невзирая на вопли (кому охота выходить замуж за незнакомого и неадекватного, обгорелого инвалида? — а после сражения с драконом повезет, если отделаешься только одной конечностью) волокут ее в свой борде… пардон, дворец.
Не то? Ладно.
Может, взять за образец мечтаний рыцаря, который один на темной улице (позвольте только узнать, какого ляда он забыл на той темной улице) спасает даму (и к ней тот же вопрос) от разбойников, отважно начистив им всем морды… Потом видит даму, косеет, и начинает подумывать, как бы удрать за компанию с преступниками, потому что дама — мягко говоря, не в его вкусе (страшна как моровая вестница, больна, стара, кошатница — все может быть). Он— то как и принц, не удосужился узнать, кого именно спасает!
Тоже не то?
Со мной, наверное, могла произойти только такая ситуация, когда два мага по найму гоняют вурдалаков, попеременно спасая друг друга от их зубов. Потом, повиснув друг на друге, уползают, попутно выяснив, что заказ, а следовательно и плата, одни на двоих. Возмущенные, идут разбираться с хозяином, получают каждый свои деньги, угрожая третьеклассными мороками (последнее, на что способны в таком состоянии).
Потом вместе в трактире обмывают победу над злыми силами в лице нечисти и жадных заказчиков, и в процессе как-то все само собой заворачивается… И — нет. Тоже не тот случай.
Раньше я мечтала, чтобы у меня, как и во всех историях было некое героическое спасение. Ну не героическое, просто хоть какое-нибудь!..
Спасаться пришлось самой.
***
Вспоминая мелодию, я не сразу обратила внимание на тревогу коня. И не знала, что кто-то, устроившийся среди ветвей раскидистого дерева, перестал дремать, открыл глаза и увидел меня.
Вот почему почти всегда нечисть сыплется сверху!? С самого начала мне не нравились эти нависающие надо мной ветки!
Стоит заметить, что я все же почуяла неладное за секунду до предполагаемого удара в спину. И не придумала ничего лучше, как попытаться спрыгнуть с седла.
Мне помогли. Мне очень даже помогли, просто сбив на землю и прижав к ней же, родимой. Но меня в нее пока не шибко тянуло, так что я извернулась и наугад врезала локтем назад, весьма ощутимо попав. Левую руку тут же обожгло там, где была рана.
Почуяв запах крови, нападающий озверел окончательно. Чужая рука рванула вбок за волосы, рассыпанные по плечам и забившиеся под воротник. Меня вжало в траву и щеку обожгло горячим дыханием. Право слово, меня тогда спасли только волосы, от которых нападающий принялся отплевываться! Иначе быть моему горлу разорванным.
Я торопливым жестом ладони швырнула в противника волной раскаленного воздуха, и когда эта тварь взвыла и откатилась, наконец, с моей спины, то с низкого старта рванула прочь в деревья.
Сзади донеслось злобное шипение. Ну как же, обед дерется. Безобразие какое.
Нужно оторваться. Нужен простор для маневра. Нужно придумать, что делать!
Я стремглав понеслась по лесу, перепрыгивая через коряги, и едва не считая лбом деревья, пока за мной несся голодный и доведенный до ручки вурдалак. Я как раз краем глаза заметила алые точки светящихся глаз за спиной, а жажду крови ни с чем не перепутаешь. Пытался же он добраться до моей шеи.
Правда, что-то слишком быстро он бежал… Я взвизгнула когда он, только что отстававший шагов на пять, едва не цапнул меня за куртку.
Вызвать ветер, нужно Как-то вызвать ветер, как вызывают ветер!?
— Aelldaas!! Less! — заголосила я, уворачиваясь от кровопийцы, как заяц от волчьей пасти, зигзагом.
В лицо дохнуло прохладой, словно я пробежала насквозь стену морозного воздуха, но тут же сбилась, свернула вбок, уходя от броска. Однако нужные слова вспомнились тут же.
— Hares faaros dart!
Вурдалак уже почти догнал меня и кончиками пальцев схватил за рукав, но вихрь отбросил его и подтолкнул меня вперед. Я понеслась вперед с настоящей скоростью ветра, едва касаясь ее ногами.
Так бы мне и умчаться от него, но не тут-то было. За мной по-прежнему гнались по пятам, пальцы хватали воздух в какой-то пяди от волос. Пришлось снова уйти зигзагом, причем дерево, возле которого я свернула, с грохотом треснуло, когда преследователь в него ударил. Я и сама, пока непривычная к такому ускорению, едва не вписалась в очередной дуб. Хищник не отставал. Да что ж это за вурдалак-то?
Оторваться не получается. Придется отбиваться прямо сейчас.
Я свела ладони перед собой, напрягая пальцы, и между ними возник смутный туманный шар. Жестом отправила его за спину, подвесив в воздухе как раз в тот момент, когда кровопийца меня догнал. Сети тут же скрутили его руки, поэтому он не смог меня схватить, а просто врезался и снова сшиб на землю.
Да бесову мать!
Дернулась, перевернулась, скинув с себя рыкнувшее тело, и повернувшись следом, схватила за горло. Вторую руку отвела подальше, и пальцы начало стягивать судорогой и холодом от очередного заклинания.
И тут он порвал мои сети, как простые нитки. Я оторопела и поспешила схватить его второй рукой, рассыпав вокруг искры нерастраченного колдовства, пока он шипел мне в лицо и пытался разжать хватку. В висках стучала кровь от напряжения.
Я заговорила, выплевывая слова еще одного заклинания, изученного еще давным-давно, и с последним словом его наконец-то отшвырнуло в сторону.
Попыталась подняться, но тут внутри словно что-то оборвалось. Меня обдало жаром, а потом по всему телу отдалась такая боль, что я завыла, впиваясь пальцами в траву. Что это!!? Я даже пошевелиться не могла, только лежала, тяжело дыша, распахнув глаза, а потом с силой зажмурилась. И когда боль ушла, я так и осталась в темноте, уйдя в беспамятство.
***
Из объяснительной дворника:
— Я вовсе не был пьян в конце смены, а
лежал на газоне и ел траву, потому что
сломалась коса, а план надо было выполнить любой ценой.
Ух, как весело все плывет перед глазами!
Пьяненько хихикнув, я полезла дальше.
Никогда бы не подумала, что поход на кладбище по заказу и его зачистка вместе с магом выльется в грандиозную попойку с последующим разгромом одной таверны (но там мы были не виноваты) и праздником в другой, последней целой таверне этого городка. В последнее время было много стрессов и вообще пришлось тяжело… В общем, мы нализались не только до зеленых, но и до красных, синих, и пятнистых чертей.
И почти разгромили вторую таверну. И тут уже мы были виноваты. Кажется.
После чего, пока вокруг обратно приколачивали отодранные лавки, кому-то стало скучно. В компании ему отказали все разносчицы и в поле зрения осталась только слегка неадекватная я… Ну ладно, абсолютно ничего не соображающая. Последовало предложение в стиле: «А д-давай я тебя поцелую? Ик! Чис-сто из уважения — ик! — как лучшего напарника за вс-сю неделю…»
Соблазнитель из него оказался никудышный, (впрочем, он не сильно и старался) и с вершин своей славы напарник рухнул мордой в тарелку. Сейчас он безмятежно храпел за столом в трактире, посреди шелухи от семечек и скорлупок от вареных раков, а я, раз уж меня бросили и ушли в забытьё, вбила себе в голову, что прямо сейчас должна вернуть сбежавшую с моей сумкой лошадь. Ну и поплелась прямо на кладбище, передвигаясь по невообразимой траектории и чудом не врезаясь во все перебегающие дорогу деревья и заборы, вырастающие прямо из земли.
Вырвавшись из плена жадных веток, так и тянущих колючками мою куртку, я споткнулась и упала, после чего пару минут созерцала зрелище из звезд, пляшущих по небу в хороводе. Помотала головой, перевернулась на живот и упрямо поползла дальше, пока не уперлась головой в преграду, похожую на чьи— то ноги.. Пободав их раза два и не ничего добившись, подняла голову.
Хм, похоже, потеряв одного поклонника, я тут же обрела другого!
Наклонив голову, на меня эдак по-особому, со смакующим прищуром смотрел какой-то молодой человек, бледного вида и с растрепанными темными волосами. Как раз вроде бы в моем вкусе…
Только откуда он тут взялся?
Я попыталась вспомнить, как нужно говорить, и озвучила вопрос.
Он склонил голову к одному плечу и очаровательно улыбнулся. После чего присел, чтобы наши лица оказались на одном уровне.
— Буквально то же самое хотел спросить! Я думал, что ночной лес, а тем более кладбище, не место для прогулок такой юной прелестницы.
Ух, как мне нравится, когда делают комплименты! Я польщено пригладила волосы, в которых до сих пор блестели стеклянные осколки (в первом трактире мне разбили бутылку о голову, что было ошибкой) и села назад, упираясь коленями в землю. Елки-палки, вспомнить бы, зачем я сюда вообще пришла…
— А вы ло-шадь… лошадь тут не видели? — С трудом осилила я фразу и попыталась обворожительно улыбнуться. Даже в таком состоянии я оставалась вежливой.
— Простите. Не видел. Помочь ее отыскать? — Уточнил он, придвигаясь ближе. — Ты же не хочешь бродить по этому опасному месту… в одиночестве? — Последнее он шепнул мне почти в губы. Какой-то сладковатый запах все время не давал сосредоточиться, затуманивая мысли…
Я прикрыла глаза и даже подалась вперед. но когда наши губы почти соприкоснулись, он скользнул ими по моей щеке и потянулся куда-то вниз… И тут с меня слетел весь хмель.
Я знаю этот запах дурмана и мертвечины.
Зачистка не окончена.
Я с силой ударила его в грудь и бросила нас в разные стороны. Он только и успел, что царапнуть клыками кожу. Отбросив маску обольстителя, вурдалак вскочил обратно на ноги и выскалив зубы, кинулся ко мне, уверенный, что отбиться мне нечем. Он, скорее всего, даже не понял кто я. Так, растрепанная и пьяная молодка, отбившаяся от компании.
Где же ты прятался, молодчик? Как мы пропустили тебя? Или пришлый, прикинулся путником? Деревня большая, торговый тракт вместо главной улицы, легко затеряться чужому…
Я отшатнулась, беспомощно выставив руки и опрокинулась на землю с глупым воплем, будто перепугалась до смерти. И сцепившись с его пальцами, пнула и перебросила через себя. Вскочила, перехватила его за запястья и скрутила в болевом захвате. И пока он, придавленный мной к земле, пытался вырваться, прочитала то самое заклинание.
Вурдалак замер, вытаращил испуганные глаза, а потом забился в судорогах и почти сразу снова затих. Но на этот раз окончательно. Щеки моментально впали, кожа начала сохнуть и проседать, обтягивая давно умершее тело.
Я встала, отряхнула руки и пошатнулась — хмеля было слишком много, чтобы окончательно протрезветь.
Неподалеку заржала лошадь.
— А ну иди сюда! — Хищно обернулась я. — Иди сюда, скотина ты такая, хозяйку убивают, а ты в кустах ржешь! Дай сюда сумку, там противоядие. А то сама вурдалаком стану! И тебя в первую очередь зверски загрызу! Сюда, животное!
В общем, в ту ночь мы с Сивой еще поиграли в догонялки, пока я не зажала ее в угол у кладбищенской ограды, где вернула себе сумку.
Как итог — у меня есть опыт общения с вурдалаками, хотя другим о нем не расскажешь. Засмеют.
***
Небо. Вот что я вижу в первую очередь, когда открываю глаза. Голубое, чистое небо, такое бескрайнее, что даже кружится голова…
Кстати, голова и вправду кружилась. И снова болела, как и левое плечо, по которому будто ударили раскаленной кочергой. Может, это и пробудило меня? Я прикинула, что с такими приключениями обезболивающее среди охотников должно разлетаться как горячие пирожки.
— Хельдин?
Послышалось хлопанье крыльев и мне прямо на живот приземлилась очень когтистая хищная птица. Я охнула и попыталась скинуть его с себя.
— Тяжело! Баррык, почему ты не вселился в тело стрижа!?
— Это твое сознание выбрало такое тело — Отозвался ястреб, но с меня не убрался. — Я был далеко, когда на тебя напали, но все видел. Как ты?
Я попыталась встать, и получилось только приподнять голову, после чего я уронила ее обратно. Не нравится мне моя постоянная слабость.
— Раз видел, объясни, что со мной творилось. Почему меня так скрутило?
— Потому что швыряешься, сама не зная чем, направо и налево. У таких как ты, сильных магов, имеется два резерва сил, базовый и критический. Второй — это твоя жизненная сила, которая содержится в самой крови. Когда берешь ее, то часть крови, что осталась пустой, выгорает. Поэтому так больно, и поэтому если переусердствуешь, то умрешь от отката.
— У меня что, такой маленький базовый резерв?
Он наконец-то убрался с меня и перепорхнул на ближайшее дерево, откуда объяснил:
— Размер у каждого индивидуален. Тренировками его можно увеличить, чем мы вчера и занимались. А твой после перерождения вообще скатился до изначального размера. Придется наращивать заново. Но с этим я помогу. Как и… с этим.
— С чем?
— С этим бедолагой. — Уточнил он осторожно, словно не понимал, почему я спрашиваю.
Я озадаченно повернула голову в его сторону.
— Единственная бедолага здесь это я! — И тут же застонала, схватившись за голову. Он подождал, пока меня отпустит очередной приступ и заявил:
— А ты посмотри направо. Не припоминаешь, как положено поступать в таких ситуациях?
Я с подозрением обернулась и увидела того, кто меня недавно едва не загрыз. Преследователь валялся в паре шагов от меня без сознания, и теперь я точно с уверенностью могла сказать, что это не вурдалак. Тот бы не смог порвать сети. На такое способен только другой маг. Но с какого перепоя маг бы за мной несся через лес, так жаждая кровушки?
— Есть еще вариант с существом, на которое плохо действуют заклинания от рядовой нечисти. — Добавил ястреб, поняв, что сама не догадаюсь. — А если говорить прямо, то это высший вампир.
Я вытаращилась на бессознательного типа.
— Я никогда не видела их на охоте, даже не знаю, на что они способны… Но догнать заклинание!?
— Поверь, они еще не то могут. Вспомни, что еще я тебе о них рассказывал.
— Ну-у…
— Хельдин, приходи в себя! Я не должен думать за двоих. — Отрезала птица. Я поняла, к чему он клонит.
— У него чистые виски, и на запястьях, вроде бы, тоже нет никаких меток. А значит… Это что выходит, я не имею права его трогать!?
— У него истощение, а вампиры в этом состоянии за себя не отвечают. Если бы он тебя таки догнал, метки тоже бы не появилось, потому что у него помутнение рассудка. Так что я тебя обрадую.
— Чем это!?
— Раз уж нашла такой экземпляр, придется помочь ему. Хотя бы выяснить, как он дошел до такого состояния.
У меня перекосилось лицо.
— Что!? Помогать кровопийце!!?
Глава 3
«— Представляешь, вчера с парнем
познакомилась, сразу перешли на
“ты”!
— Правда что ли?
— Ну да. Так и сказал: да пошла ты…»
Связав вампира еще раз, уже гораздо тщательнее, я с помощью заклинания (и наставника) смогла найти и зацепить сознание убежавшего Янтаря, после чего едва опять не сомлела от потери сил. Но удержалась на ногах, даже почти не шатаясь.
В ожидании животного и своих вещей, сходила на короткий промысел, добыв себе будущий ужин и отыскав нужные травки для обезболивающего. Нашла родник, вдоволь напилась воды. Успокоив явившегося коня, решила, что пока есть время, не мешает пройти еще немного на северо-восток по тропе.
Самым трудным было затащить в седло бессознательного «бедолагу». Откуда в нем столько весу-то!? Я, вцепившись ему в руки, затащила это тело с трудом, не то собственными силами, не то с помощью магии, не то ругательств. Если бы послушный конь не присел, облегчая мне задачу, не знаю что бы делала.
За пару-тройку часов удалось более-менее расходиться и прийти в себя, а потом снова устать. Влезла бы в седло, да оно уже занято. Эх, может взять да и бросить здесь этот кусок… неважно чего именно… будто так и было? Будто я и не встречала никого?
Вздохнув, взялась за поводья и поплелась дальше, другой рукой отводя ветки в строну.
Очень скоро пришлось искать место на ночлег, потому что пока я валялась без сознания, прошла добрая часть дня и осталась недобрая. Мне предстояло дождаться, когда очнется кровопийца, допроси… в смысле, расспросить его, и что еще страшнее — самой приготовить себе еду.
Значит, найти уютное местечко под раскидистой кроной старой пихты, остановить и разгрузить Янтаря, разложить вещи и развести костер. Можно сказать, что жизнь становится однообразной…
Я знала, что умею готовить и в ворох угольков мясо не превращу, но заранее содрогалась, представляя себе процесс разделки. Странно. Главное, на совмещенной практике не раз трупы резала, а тут какой-то заяц…
Где? Какая практика!?
Я прикрыла глаза, пытаясь удержать в сознании смутную картинку: группа магов и мы, будущие охотники, в подвалах Магика. Каменные сырые стены, уходящие далеко вперед, стеллажи высотой в два роста, до самых потолков. А на освещенном столе лежит труп молодого мужчины, убитого после превращения в волкулака, и маг— практик подробно поясняет, где расположены уязвимые места. Рядом лежат подготовленные инструменты для вскрытия…
Помотала головой, пытаясь вернуться к реальности. Не стоит, конечно, удивляться такому подходу к нашей подготовке. Охотник должен быть готов ко всему, и брезгливость — последнее, что ему нужно… Но меня постоянно тошнило после таких занятий. Тихая девочка из глуши, которая и в глаза раньше мертвых не видела, а тут такое. Каким же это, наверное, было для меня потрясением.
И ведь не сбежала же — удивилась я сама себе. Значит, оно стоило того.
Зато теперь наверняка могу похвастать крепкими нервами.
Вампир открыл глаза, когда уже вернулся конь, я разожгла костер, приготовила отвар для обезболивания, расстелила себе одеяло и сидя на притащенном из леса бревнышке, резала мясо на порционные куски.
Он сначала пошевелился, потом тихо застонал и протянул руку ко лбу. Думает, ощупывание поможет? Или ищет дыру в голове? А она наверняка должна быть, ведь улетели куда-то его разумность, осторожность и мозги!
Потом вампир повернулся и некоторое время наблюдал за мной, сидящей к нему спиной и на первый взгляд ничего не подозревающей. Я в это время тоже за ним наблюдала, но иным образом, не глядя.
Посмотрел он на меня, посмотрел, а потом похоже, решил, что пора и честь знать. Но как только попытался ужом отползти в сторону, как его скрутило по рукам и ногам. Может, это даже было больно, потому что у него вырвалось нехорошее слово. И не одно.
Я, не оборачиваясь, кивнула.
— Поганый вечер.
В ответ послышалось знакомое шипение и совсем уж неразборчивое ругательство, а потом он, наконец, подал слабый голос.
— Мне нельзя находиться здесь. Пусти меня, ведьма.
— Умница, а как догадался, что тебя держу я?
— По-моему, больше некому. — Устало ответил кровопийца и снова попытался отодвинуться как можно дальше, насколько позволяли сети. Однако они в данный момент держали его привязанным к одному месту.
— Я бы и рада тебя отпустить. Да не могу. — Вздохнула я.
— Поче… — начал он и замолчал, когда я наконец-то повернулась к нему.
У него изменилось выражение лица, словно вампир увидел что-то, чего никак не ожидал.
— Потому что, раз за тобой до сих пор никто не явился, у тебя почему-то нет наставника. И мне придется передать тебя ближайшему клану, чтобы больше ни на кого не напал.
Он медленно дышал, глядя на меня исподлобья. Явно о чем-то думал. Вдохнул, собравшись что-то сказать, и замер. Уставился вниз.
Я решила пока не обращать на это внимания и закончить готовку, а уже потом начинать задавать вопросы. И повернулась обратно к доске. Совмещать два дела сейчас не обязательно. А пока заняты руки, я подберу вопросы и подумаю, в каком порядке их задать.
Он пошевелился, поднял глаза, и все-таки решился.
— Хельдин?
Ого! А вот это уже становится интересным! Я аккуратно отложила нож в сторону и повернулась.
— Ты меня знал. — Констатировала я.
В его зрачках горел блик, отражение костра.
— Ты меня не помнишь? — Осторожно уточнил вампир. Я нахмурилась.
— Я должна тебя помнить?
— Да в общем— то нет, наверное. — Он словно смутился и пожал плечами. — Мы так, виделись, и я слышал твое имя. Но виделись мельком. Знакомы не были.
Ну, ладно. Надежда на то, что он расскажет мне про меня много интересного, отпала.
— Где ты меня видел?
— В Риласе.
Такое знакомое название. Я совсем недавно его слышала. Что-то такое вертится в голове… Стоп.
— Это город, в котором ты переродилась. Кстати. А не из-за него ли это произошло именно там? — Ожил голос в моей голове. Я покосилась в ветви, где виднелась фигурка ястреба, и фыркнула.
— Если я его даже не знала, то с чего бы? Думаю, совпадение. Раз я там часто бывала, то много с кем общалась.
— Может и так. Я просто ищу зацепки.
Вампир, не слышащий нашего разговора, продолжал смотреть в землю и ждал новых вопросов. Я сняла с огня котелок с почти готовой кашей, выложила в него почти все мясо, добавила специй и подвесила обратно. Отряхнула руки и взяв испачканную посуду, пошла к ручейку в лесу.
Пока ходила, определилась, что хочу выяснить у него в первую очередь, и когда вернулась, спросила с ходу.
— Как давно ты здесь оказался, и почему? Что-то не верится, что просто заблудился, оголодал и одичал.
— Я здесь девять дней.
И замолчал.
— Ла-адно. — Протянула я, убирая доску и доставая заранее чашку и ложку. — Допустим, ты и вправду шел— шел по делам, и заблудился. Но что с тобой такое, почему довел себя до такого голода? Ты ведь врожденный вампир?
Он качнул головой.
— Нет. Обратили.
— Надо же. Как давно?
Он поднял глаза, и они на миг блеснули красным.
— Девять дней назад.
Я едва не выронила чашку.
Молодой обращенный вампир!
Ассоциации с этим понятием не обнадежили: неуравновешенность, вспыльчивость, агрессия, и постоянный, постоянный зверский голод. Да как он вообще может спокойно разговаривать, сидя так близко, после того что творилось утром!?
— И… как ты себя сейчас чувствуешь?
— Я из-за твоего заклинания тебя почти не слышу. Так что отлично! — Выцедил он сквозь зубы, и это смыслу слов Как-то противоречило.
— Отлично это если бы попытка нападения удалась. И кстати, скажи еще спасибо, что при защите не убила. Имела, кстати, полное право, ты был вообще невменяем! — Я пощупала затылок и добавила: — Чуть не прикончил. Еще и головой о землю шваркнул. Два раза.
— Спасибо! — Ядовито отозвался вампир. Я недовольно на него посмотрела, но он уставился в деревья, оставив мне только половину лица, читать по которой было сложнее. С чего такой тон? Дать бы по морде хорошенько, чтобы перестал так кривиться, но это не наш метод. Ну, то есть не подходящий для ситуации. Надо как-то с ним договариваться, чтобы не было неприятностей.
— Придется потерпеть, знаешь ли, и тебе меня, и мне тебя. Ну да ничего. Я как охотник должна тебе помочь, и помогу. По-моему, вампирий клан есть в Инарте, как раз ближайший крупный город. Доведу тебя к сородичам, и они помогут, раз твоего создателя здесь нет. Где он, кстати?
— Не знаю. — Вампир передернул плечами и совсем отвернулся. Думал, я отстану.
— И как же так? Если не ошибаюсь, вы своих отцов по крови должны слышать даже на огромном расстоянии. Что, совсем ничего не чувствуешь?
— Откуда тебе знать, что должен чувствовать вампир?
— Теорию по иным расам хорошо изучала. Так как? Ты хотя бы попробуй.
Он покосился на меня.
— И как я попробую? Я даже не понимаю, о каком чувстве идет речь.
Я почесала подбородок, по забывчивости — кончиком ножа. Была у меня, кажется, такая вредная привычка, использовать острые предметы не по назначению.
— Нас в своем время учили закрыть глаза и прислушаться ко внутренним ощущениям. Правда, мы не связь искали, но думаю, принцип тот же.
Он прикрыл веки и застыл изваянием на пару секунд. Сглотнул. Открыл глаза.
— Нет. Глухо, ничего нет. Только… — он снова метнул в мою сторону быстрый взгляд и отвернулся. — Есть хочется.
— Сети не пустят тебя ко мне ближе, чем на сажень — предупредила я. Он только сжал челюсти, и я подумала, как ему, должно быть, трудно.
Девять дней. Выходит, встречала я его еще человеком. Каким он был? Кем был? Наверняка тяжело вот так терять собственную суть и все, что с ней связано. Может, он сумеет вернуться домой, увидеть близких и друзей. Но захотят ли они его видеть? Или решат считать его погибшим? И захочет ли он сам показаться перед ними таким, совсем иным, почти чудовищем?
Да, вампиров уже не так боятся, как лет двести назад. Но еще слишком многие не желают видеть их своими соседями.
Передо мной сидел не только кровожадный хищник, который пытался убить меня несколько часов назад. А еще и человек, который не знает, что делать и как принять то, что с ним произошло. Наверное, о том, как его обратили, лучше пока не спрашивать.
Я помешала свой будущий ужин, подумала, и поинтересовалась гораздо мягче.
— Как тебя зовут?
Он помедлил, но все-таки ответил.
— Лаурен.
Имя не было знакомым. Или мы не представлялись, когда виделись, или я просто не вспомнила.
— Сокращенно называли Рен. — Уточнил он.
До Инарты почти неделя пути, а Тавер ближе, придется делать крюк, а это займет время. Лучше бы сдать его на руки кому-нибудь в ближайшем городе — предупредил ястреб сверху. Я недовольно встряхнулась, отбрасывая волосы назад.
— Может, я все-таки сама решу, что делать?
— Да зови как хочешь — недовольно отозвался вампир, снова потеряв свое мирное настроение. Я поморщилась: надо же было так забыться? Ну не привыкла я разговаривать мысленно ни с кем, кроме себя самой!
— Рен, я не тебе.
Он все-таки повернулся, с недоумением уставившись на меня.
— А кому?
— Видишь птицу на той ветке? Я с ним разговариваю.
Он с трудно определяемым выражением лица посмотрел на неподвижного ястреба. Потом на меня.
— Насколько сильно ты там ударилась головой?
— Да это вообще не птица, это… мой помощник. Это он, кстати, сказал тебе помогать.
Вампир нахмурил брови и прищурился, словно его по моему поводу посетила очень нехорошая мысль.
— Вот жварр! А я и забыл совсем! На слово поверил! Откуда мне вообще знать, что ты охотница? Может, просто больная на голову колдунья, которая вздумала шататься по лесу одна?
Ястреб спланировал вниз, увесисто приземлившись мне на плечо (я качнулась в другую сторону) и расправил крылья. На поляне, словно раскат грома рявкнуло:
— Не смей ее оскорблять, вампиреныш, если своих мозгов нет!
Рен задумчиво поковырял в ухе.
— А вот орать не обязательно. Я пока еще человеческий язык понимаю.
Я зашипела, пытаясь разжать когти, которые вцепились в куртку и пробили ее насквозь.
— Ты же сказал, только я тебя слышу!
— Это по моему желанию — отозвался дух, складывая крылья. — А ты, если сомневаешься, скажи прямо, чтобы показала метку. Можно опустить этап с детскими подначками.
— Ага. Хельдин, ну-ка покажи свою метку.
Я мрачно закатала рукав и вздернула руку вверх, еле удержавшись от того, чтобы оттопырить на ней средний палец.
— А почему сразу не показала? — Агрессивно спросил вампир, снова чем-то недовольный.
— А потому что отвали!
— О-о, вот теперь видно, что передо мной сидит взрослый солидный человек!
— Кровопийца, не зли меня — я наставила на него вилку. — Я все еще могу передумать и оставить тебя здесь, привязанным к этому месту на пять лет!
— Безумно страшно. Конечно, лучше быть привязанным к тебе!
Нет, мне все больше кажется, что начистить морду — мой любимый способ налаживать контакты.
— Послушай, что тебе не нравится? Есть варианты лучше? Тебе нужен надзор и помощь таких же как ты, один долго не протянешь. Озвереешь и нападешь на кого-нибудь. И тебя убьют: при самозащите или из мести, но в любом случае убьют.
— Не такой уж плохой вариант. — Пробормотал он себе под нос. Но слух у меня хороший.
— Это ты сейчас так думаешь. Но со временем жить захочешь, даже таким. Поэтому я хочу помочь и тебе и окружающим, и доставлю к соплеменникам. А там поступай как знаешь.
Вампир молчал, и я вернулась к ужину, решив пока на него плюнуть и не портить нервы зря. Он тоже не торопился начинать диалог, и мрачно, медленно разминал пальцы с раздражающим похрустыванием. Потом встал, прошелся по поляне, нашел еще одно бревнышко на пригорке, у самых и т зарослей, уселся. Начал отряхивать рукава от налипшего сора. А когда решил, что я расслабилась, шустро перемахнул через бревно и исчез в чащобе.
— Беги-беги, мышка. — Хмыкнула я, даже не подумав бросить чашку.
Из зарослей донесся возглас, треск ветвей, и он показался снова, куда более помятый и злой.
— Сети — нравоучительно заметила я — Держат тебя независимо от того, смотрю я, или нет. Сплю, или нет.
— А если мне свернуть тебе шею? — зашипел он и засверкал глазами.
— Останешься привязанным к одному месту. Лет так на пять.
Срок я конечно, преувеличила, да и насчет привязки была не уверена, но главное твердо говорить. Он опять зашипел.
— А чего это ты такая самоотверженная, а!? Не боишься в одиночку тащить за собой кровопийцу?
Все-таки достал — я брякнула ложку в остатки ужина, и раздраженно повернулась к нему.
— Только я и могу тащить тебя без опаски, причем хорошо еще, что я маг и потому связала заклинанием, а не ртутными веревками! И до моей шеи тебе еще добраться надо. И вообще, что не так, чего ты никак не успокоишься!?
Ох, у него много чего было мне сказать, судя по лицу, но он почему-то просто сел спиной к бревну и промолчал.
Я решила, что сейчас с ним спорить бесполезно, и лучше вообще не разговаривать. Чем-то он ухитрялся меня постоянно раздражать, так что вполне возможно, что разговор закончится тем, с чего вообще все началось. То есть нападением и покушением на убийство.
Где же это я, интересно, с ним в прошлой жизни умудрилась встретиться? Бросила взгляд — сидит, делает вид, что очень интересно разглядывать деревья. Значит, пока не расскажет.
Ну и ладно. Утро вечера мудренее.
***
Волкулак.
Нечисть. Степень опасности — 3. Разумность — 3.
Место обитания: распространен повсеместно.
Низшая форма оборотня, имеет два облика, человеческий и звериный. Ведет ночной образ жизни. В человеческом облике пребывает в основном, днем, когда отсыпается в укрытии. Зверем обращается ночью, но по желанию. В полнолуние превращение идет независимо от желания.
Может говорить, частично понимает человеческую речь, но сохраняет звериное чутье и повадки. (Пометка на полях: В человечьем облике достигает четвертой степени разумности)
В зверином облике напоминает черного волка. Полностью теряет навыки общения.
Популяция пополняется как естественным способом, так и через заражение. Жертва волкулака, которую он не успел добить, тоже становится волкулаком, но случается это очень редко.
В питании предпочитает мясо, но в целом всеяден. На людей нападает редко, от крайнего голода или самозащиты. (Примечание на полях: В основном, на детей или заблудившихся, потому присвоена третья, а не четвертая степень опасности)
Волкулаки прячутся в логовах поодиночке, иногда парами, но на охоту по возможности собираются в стаю.
Оружие: клыки. Охотничьи повадки волчьи — волкулаки загоняют жертву, изматывают, после окружают и нападают.
Уязвимость: горло и живот. К магии восприимчив.
Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
— Хочу пойти в охотники!
Знахарка отрывается от обрезания листьев у растения в кадке, и смотрит на посетителя. Я отряхиваюсь от снега на пороге, в мужской одежде и обрезанном мужском плаще. Обкорнанные вихри во все стороны торчат из— под натянутой на уши шапки, щеки и нос покраснели с мороза так, что даже редкие конопушки почти не различишь.
Женщина опускает взгляд на оставшийся после меня сугроб, начавший потихоньку таять.
— Заявление похвальное. А кто ты такая, и откуда?
— А есть разница? — Нагло переспрашиваю я.
— Да вот думаю, с чего ты ввобще решила, что можешь стать охотником? — Она задумчиво отщелкивает ножницами еще один листик. Бережно укладывает к остальным, на расстеленную ткань.
— Потому что я ведьма. — Я бросаю дорожный мешок с вещами на лавку, поставленную у стены, и сажусь, со стоном облечения протягивая гудящие ноги.
— И я узнала, как это происходит. В обучение кого попало не пускают, потому что половина идет туда в поисках веселой жизни и бессмертия. Думают, что все так легко. Поэтому сначала нужно обратиться к ведунье, которая проверит человека и сообщит, может ли он стать охотником. После чего скажет о нем старейшинам в училище, и те его примут. Да? — Я жадно сммотрб на женщину. Ее поиски заняли у меня месяц, и вот я у цели.
Путь до границы, несмотря на опасения, оказался наименее трудным. Он занял у меня меньше недели. Ночной порой удалось пересечь ее, не попавшись никому на глаза. Потом я пробиралась по околицам, скрываясь от посторонних глаз и совершенно не владея своей силой. Дрожала от страха, свернувшись в клубок под разлапистой елью в лесу и слыша чей— то хриплый вой. Из оружия у меня с собой был только отцовский нож, длиной лезвия всего с ладонь. Им же я обрезала волосы, чтобы сойти за мальчика.
Потом часто пряталась в телегах торговцев, тайно от них самих, так как платить заподвоз было нечем. Точнее, они-то нашли бы подходящий способ, но мне проще было бы удушиться своим рваным шарфом. Довелось и ночевать по подворотням, складывая костерки из старых досок. Хотя я пыталась попадать в таверны, где под лестницами можно было устроиться, взамен вымыв хозяину посуду. Путешествие запомнилось надолго, да.
А все потому, что после того как родные узнали, что я ведьма, житья мне дома не стало.
— Все так — кивает ведунья. — А в школу магов тебе, значит, не надо?
— Ну… Оно же там все за одним забором вроде как, и если что, пойду к магам. Но хочу быть охотницей!
Она вздыхает, словно слышала это тысячу раз, и смотрит на меня с жалостью.
— Ты хоть понимаешь что это значит, воробушек?
Я непреклонно качаю головой.
— Не надо меня отговаривать! Я все обдумала. И про охотников знаю. У них очень тяжелые тренировки, они постоянно пьют зелья, а потом всю жизнь ездят и сражаются с нечистью. Ни минуты покоя. Знаю. Меня с сестрой они спасли. Я потом у магов одних расспросила, а они охотников лично знали. Так что я смогу!
А сама так и сжимаюсь внутри, стараясь держать лицо. Если она сейчас откажет, скажет что я ошиблась… просто не знаю, что мне тогда делать. Идти некуда и не к кому, за спиной ничего — ни прошлого, ни имущества. Это последний шанс. К тому же…
— Ладно, подойди сюда. — Решает старушка. — Бесполезно разубеждать. Ты у меня за этот месяц четвертая.
Я встаю на ватные ноги. Нерешительно стягиваю шапку и оставляю лежать на лавке.
— И все были неудачи?
— Да. Ломитесь, не зная куда…
Пара шагов… Я стою перед ведуньей, вместо нее видя богиню судьбы, сплетающую нити жизни в единый ковер. Куда ты вплетешь мою? С какими нитями совьешь? В какой цвет окрасишь?..
Она шепчет что-то и кладет теплую ладонь мне на лоб. Прикрывает глаза. И я задерживаю дыхание.
Вдруг все перед глазами плывет, и я падаю в открывшуюся под ногами бездну, в пожирающую меня темноту…
Время будто отщелкнули ножницами. Миг — и я уже открываю глаза, лежа у нее на лавке. Кашляю от запаха бодрящего зелья, которое она держит под моим носом.
— А-а-а… — Хриплю я как простуженная. — Ой, голова болит!
— Еще бы она не болела. В разум тебе еле влезешь, от природы крепкая защита.
Я дергаюсь и пытаюсь встать, хватаясь рукой за бревенчатую стену.
— Что… что вы видели? Вы увидели!?
Женщина успокаивающе кивает.
— Успела я, успела. Ты не как те, трое. Сможешь. Хотя так и не сказала бы… Будет трудно, но если выживешь, обучение не бросишь. Так что я объясню дорогу. И даже могу дать на нее денег. Но ответь еще на один вопрос: ты уверена, что знаешь, куда направишься, и что там тебя ждет?
— Нет. — Я шмыгаю носом, кляня холод и свою простуду, и спешу добавить — То есть, я же не знаю точно, чему учат, но понимаю, что будет гораздо хуже, чем в Магике. Конечно трудно будет, и больно, наверное, но… Я всю жизнь мечтала, что сделаю жизнь других лучше. Что…
— Я видела. — Признается ведунья. — У тебя убили отца. И теперь ты хочешь сделать так, чтобы у кого-то отец остался жив. Этого не осуждаю. Но я не зря сказала «если выживешь». Ты знаешь, что некоторые ученики до получения метки просто не доживают? Когда ты ступишь на порог и заявишь о том, что пришла на обучение, обратной дороги не будет. Только в охотники. Или в могилу.
— А я понимаю. — Говорю я тихо. — Только все равно пойду. Там от меня будет какой-то смысл. А не здесь.
Она только рукой машет.
— Ты сама выбрала. Жди. Сейчас отправлю послание, чтобы ждали…
Снова темнота. Словно черный занавес перед глазами, словно кто-то спрашивает: а ты готова увидеть, что за ним?
Не знаю, готова или нет. Но не прятаться же от собственного прошлого.
…На крыше холодно. Только недавно с земли сошел снег, оставшись лежать во впадинах и оврагах грязными комками, и несмотря на солнце, здесь, на крыше корпуса, до костей пробирал промозглый ветер. Солнце медленно катится к закату.
За толстыми каменными стенами, окружившими громадный, вымощенный камнем внутренний двор, простирается пустырь, еще прошлым летом выкошенный от травы. Слева он уходит до самой реки, далеко блестящей под солнцем. А впереди пустое место заканчивается, и начинается лес. Он густел, поднимал кверху кроны массивных сосен, и тянулся до самого горизонта.
Над лесом уже почти час вился густой дым, плотным столбом уходя вверх. Там, наверное, ветра не было…
Шаги за спиной мягкие, как кошачьи, и почти неразличимы для слуха. Но я узнаю их и вздыхаю. Рано или поздно, он бы все равно меня нашел. Но лучше бы поздно.
Он не спеша подходит ближе и садится рядом, тоже взглянув на лес. Дым уже начал истаивать, и легкий ветерок гонит его над кронами вдаль, к самому горизонту.
— Почему ты не пришла на погребение? — Спрашивает учитель.
Я ежусь, пытаясь согреться в тонкой куртке. Не могу даже рта раскрыть, и выдавливать из себя какие-то объяснения просто выше моих сил. Но он не требует их, а просто спрашивает. Мягко, ненавязчиво, и вроде как оставляя возможность проигнорировать его.
— Этого ведь могло не случиться. — Говорю я тихо. — Всего лишь маленький промах. Всего лишь неосторожность. Сколько раз такая неосторожность сходила нам с рук? Откуда ему было знать, что рядом гнездовье? — На последнем слове мой голос чуть не срывается.
— Да, ты права. Это могло случиться с кем угодно. Даже со взрослым охотником. Но как ни называй, Хельдин, это была ошибка, совершенная из желания рискнуть и показать себя там, где это не требовалось.
Я молчу.
Один из учеников, Дарис, во время учебной вылазки решил задержаться, и в одиночку расправиться с неярами. Нас учили драться с такими, и не раз. Мы их даже не боялись.
Двоих он убил по заданию и без особых задержек. Но затем почему-то решил пойти глубже в лес. Удаляясь от своего наставника, который ждал его на условленном месте. И когда Дарис наткнулся на целое гнездовье неяр, никто его не услышал… Старший охотник уловил сигнал с амулета, который был зовом о помощи, но успел только отбить его тело у озверевших хищниц. Не бросил, дотащил до крепости и Целителей, но поздно.
Сейчас тело сожгли, а с темнотой прах развеют по лесу. Его родным, оставшимся далеко на севере, сообщат о случившемся. Положенный срок свеча будет гореть в его комнате на подоконнике, чтобы душа смогла найти это место и попрощаться с нами.
Потом свечу потушат. И все продолжится, как было — только уже без него. Словно его здесь никогда не было.
— Я знала, что такое случается. Мне говорили, что некоторые ученики не доживают до конца обучения. Но я не думала, что это происходит так… неожиданно.
— А смерть вообще внезапна. Ее редко ждут. И об этом следует помнить — вы будущие охотники, чей путь наполнен опасностью, и любой ваш шаг может вести к смерти. Но сейчас речь идет не об этом.
Я жду, подавленно разглядывая зубцы на крепостной стене.
— Ты подумай о другом. Каким бы необдуманным ни был его поступок, и каким глупым — конец, Дарис твой соратник, который погиб. И все, что мы можем для него сделать — это позаботиться о том, чтобы отдать последнюю дань. И хотя бы присутствовать на сожжении.
Я с трудом втягиваю воздух. Как объяснить, что сейчас у меня на душе? Я просто не могу поверить, что тот вечно не унывающий паренек с живыми зелеными глазами, шутящий за компанию с Виктором и никогда не проигрывающий на спаррингах, сейчас просто перестал существовать?
Еще вчера утром мы за завтраком перекидывались остротами, говорили о том, с каким удовольствием отдохнем, когда закончится очередной ряд учебных вылазок, и как побежим купаться на реку, когда потеплеет. Дарис жаловался на салат, который вызывает только отвращение у человека, привыкшего к мясу, и втихую подкидывал листики в чужие тарелки. Шутил, подбадривал Рэй, которая боялась испытания со стрыгами. Кто угодно мог погибнуть, но не он!..
А теперь Дарис догорает на той огромной поляне в окружении своих бывших соратников, и никогда больше не будет подбадривать нас на тренировках, да подкладывать лягушек девушкам в комнаты. Его любимая шуточка, хотя мы давно перестали их бояться… И мне страшно запоминать его таким, бледным и безжизненным, на погребальном костре.
Учитель протягивает мне руку и я крепко хватаюсь за его рукав. Подтягиваюсь ближе и утыкаюсь лицом в куртку, сдерживая всхлип.
Дарис говорил, что терпеть не может сентиментальности и долгие прощания. Вряд ли бы он сказал мне спасибо за то, что я вместо того чтобы проводить его, отсиживаюсь одна и реву.
Старший обнимает меня за плечи.
— Каждый переживает по своему. Не стоит себя винить. Я вижу, что тебе тяжело.
Я тяжело вздыхаю в последний раз и решаюсь спросить:
— Еще не поздно успеть на… последнюю часть?
— Нет, еще не поздно. Пойдешь?
— Конечно.
***
Как бы ни бесили меня некоторые кровожадные личности, все-таки их бывает чуточку жаль. Вампир — то есть, Лаурен — похоже, так и продремал всю ночь, прислонившись к бревнышку. Как-то бессовестно вышло. А у меня даже нет другого одеяла, чтобы поделиться им. Замерз, наверное.
Да, утро тоже не задалось. Под косым взглядом мне даже кусок в горло не полез, так что обошлась глотком воды и начала, недовольно сопя, собирать вещи.
Вампир без комментариев провожал меня внимательным взглядом, следя за тем, как я скидываю вещи в сумку, а потом замираю и оборачиваюсь к ястребу.
— Это возможно?
А когда я повернулась и уставилась испытующим взглядом, он явно испытал желание повторить вчерашнюю попытку побега.
— Рен, ну-ка подойди сюда. — Я постаралась позвать очень ласково, но эффект был такой, словно я полезла рукой за спину и достала зазубренный тесак. Он мигом подобрался.
— Что это у тебя за идеи?
— Подойдешь, узнаешь.
— Тебе надо, ты и иди.
А я не гордая, я же подойду… Но стоило только встать и сделать шаг, как он вскочил и обежал кругом костер, так чтобы он остался между нами. Думает, я не смогу перепрыгнуть через огонь?
— Я ведь как лучше хочу!
— Отойди от меня!
— Да стой ты!
Еще круг у костра. Я под таким взглядом начала чувствовать себя кровожадным маньяком.
— Кто бы видал! — мерзко хихикнул наставник с ветки, подливая масла в огонь. Я скрипнула зубами и толкнула ладонью воздух в сторону вампира, а потом сразу дернула обратно.
Ну упал, ну связала я тебе ноги, но не повод же это так сквернословить!
Он перевернулся, опираясь на выставленные назад руки.
— Я сказал, не подходи!
— Да ты не бойся!
Лаурен смотрел на меня, как волк, затравленный гончими, явно готовясь дорого продать свою жизнь. Я присела перед ним, чувствуя себя неуютно.
— Просто замри. — Попросила я, и протянула к нему руку.
— Укушу. — Мрачно предупредил вампир.
Да что ж такое.
— Доверься мне.
— Да при чем тут доверие! Я тебя серьезно укушу, ты же… Пахнешь! — Его глаза снова загорелись алым, а клыки вытянулись на последнем слове. И все черты лица на миг Как-то заострились, делая его похожим на хищного зверя.
Я едва не передумала, но виду не подала.
— Пара секунд и станет гораздо легче, поверь мне.
Бр-р-р, взгляд словно прошел до затылка. Не знаю, что он там увидел, но вздохнул, закрыл глаза, и подставил лоб.
— Вот сразу бы так. — Проворчала я, и положила ладонь ему на лоб.
Он дернулся, лицо снова исказилось, но вампир остался на месте, сжав челюсти. С такой силой воли из него мог бы получиться охотник. Жаль. Сделанного с ним уже не воротишь.
— Все. — Проронила я, спустя один удар сердца, и отодвинулась. Он облегченно вздохнул и замер. Осторожно втянул воздух еще раз и поднял голову, уставившись так, словно у меня над головой засиял нимб, за спиной распахнулись белые крылья, и я воспарила над землей.
— Ты… ты вернула все… назад?
Я оторвалась от озадаченного разглядывания своей ладони и в замешательстве уставилась на него. Потом до меня дошло. Я ведь не сказала точно, что собираюсь сделать, только то, что ему станет легче. А сейчас он после такой долгой жажды впервые ее не ощущает. И он решил, что я сделала его снова человеком.
От надежды в его глазах мне даже стало стыдно.
— Я временно заблокировала твое чувство голода. Это как обезболивающее зелье. Ты не чувствуешь боли, но она равно осталась. Это все, что в моих силах.
Мне не доводилось видеть осужденного к смерти, которому сказали о помиловании, а потом заявили, что перепутали. Но уверена, выражение лица у него было бы то же. Он даже сгорбился и сел на землю, опустив глаза. К сожалению, утешить его было нечем.
Я снова задумчиво покосилась на ладонь.
— А что это, кстати, на тебе?
Он продолжал смотреть вниз, что-то тяжело обдумывая.
— Рен!
Вампир вздрогнул.
— Рен, на тебя когда-нибудь наводили порчу?
— Что? — Он поднял голову, нахмурился. — Какую еще порчу?
— Порчу, проклятие, может, накладывали приворот? В общем, что-нибудь темное.
Он не сразу понял, а потом… Что-то такое промелькнуло в его глазах, что я чуть не уверилась в том, что он отлично знает, о чем я говорю. Но это было так быстро, что я не была уверена, что действительно это видела.
— Ну-у, так что?
Он нахмурился и озадаченно покачал головой.
— Лично я ни о каких порчах не знаю. И на здоровье вроде бы не жаловался. А почему ты так решила?
Но ведь он понял, о чем я? Или все-таки нет? Непонятно. Впрочем, может быть, на него наводили приворот, а потом неудачно сняли, и остался след. А приворотное зелье та еще мерзость. Я бы, наверное, тоже не признавалась, что когда-то ТАКОЕ пила.
— Да так… — сжала пальцы, потом тряхнула ладонью, пытаясь убрать с нее ощущение чего-то липкого. — Показалось, что я не первая, кто над тобой поколдовал.
— Не было никакой порчи. — Повторил он растерянно и отвернулся. Может, и в самом деле не помнит.
Я повернулась к ястребу, неподвижно замершему на самой верхней ветке растущей рядом акации.
А ты не заметил ничего странного?
Хельдин, я не маг. Если уж ты не поняла, что ощутила, то я подавно не разберусь.
— Ну и толку тогда от тебя. — Проворчала я вслух, и вампир, само собой, вскинулся.
— То есть?
Я вздохнула.
— Да я не тебе. Я ему — и кивнула наверх, на птицу.
***
Когда я сказала вампиру, что ему придется следовать за мной, он не отреагировал. И так уже понял. Но когда до него таки дошло, что ему придется плестись за мной пешком (на Резвого вдвоем с тяжелым вампирьем не сяду, да и конь не будет счастлив, а пешком не всегда угонюсь, так что вариант один), то я стала свидетелем величайшего события, а именно вампирьей истерики из-за ущемленной гордости.
— Да сдался я тебе! — Взвыл Рен. — Почему просто не оставить меня здесь, в покое!?
— Ты новоиспеченный, себя не контролирующий вампир, и решать сейчас не тебе, а твоему наставнику, но вместо него здесь я, так что слушай, что я говорю и скажи спасибо, что я вообще с тобой вожусь, потому что делать этого не обязана!
— Ах, так я тебе, оказывается, должен за заботу!? — Он придвинулся так близко, насколько позволило заклинание, и проникновенно прошипел: — Единственной подходящей благодарностью будет быстрое, безболезненное и милосердное убийство!
С ним, что ли, не мучилась?
Я сглотнула (оказывается, сети работали не так, как я думала, и приблизиться он мог почти вплотную) но осталась стоять невозмутимо. Спишем эту его вспышку на молодую кровь.
— Что ж, наверное, где-то в Оршаге, или у кочевников быстрая смерть считается за честь или благо. Но предпочту без такой помощи обойтись.
Он склонил голову к плечу, прищурив темные глаза.
— Тебе же самой в тягость такая опека. У тебя наверняка есть еще какие-то дела. Зачем такие сложности?
— Потому что я не единственная, кто ходит по этому лесу! — Огрызнулась я; снова не выдержала. — И мне не улыбается, что ты пойдешь свободно гулять и наткнешься на кого-то послабее! Так что хватит брызгать ядом и иди спокойно, не создавай мне еще одной проблемы! Быстрее дойдем, быстрее и решим этот вопрос. — И я взлетела в седло, оборвав разговор и наконец-то оказавшись от него подальше.
Он тоже продолжать не стал, только проводил меня свинцовым взглядом.
Путь выдался каким-то однообразным, несмотря на то, что виды открылись потрясающие. Дорога убежала на невысокие холмы и оттуда, когда мы оказывались на открытых местах, было видно блестящие протоки мелких речушек, пронизывающих весь лес, как вены. За ними угадывались очертания дальних гор, плавающих в синей дымке. В правой стороне на возвышенности высились острые крыши далекого города. Ветер донес до нас звон колокола. Но мне туда было не по пути, так что заворачивать не стала.
Вампир остановился, пару мгновений любуясь алыми крышами и золотистыми стенами из дикого камня. Даже набрал воздуха в грудь, чтобы что-то сказать. Но не проронил ни звука. Вспомнил, наверное, с кем рядом находится.
Ястреб парил в высоте едва различимой точкой, иногда спускаясь вниз и отдыхая на передней луке седла. Парой слов я перебросилась с ним, уточняя дорогу. Потом путь привел к небольшой деревне. Там я напоила коня, купила овса и убедилась в том, что помощь не требуется.
Все это время редкие взгляды, бросаемые спутником на меня, ощущались буквально кожей. Я пыталась не обращать внимания, и вообще не смотреть в ту сторону. Пару раз даже удалось убедить себя в том, что никого рядом нет, а я иду себе, по делам и ничего меня не раздражает… В уме снова всплыла та самая мелодия, и я почти полчаса шла, еле слышно напевая ее себе под нос, вспоминая все новые и новые ноты. Спутник, услышав их, отчего-то едва не споткнулся, но я снова не обернулась.
Как умею так и пою, так что извиняйте. Да и не пение это. Так, мурлыканье под нос…
Однако идти бок о бок в молчании весь день и для меня, и для вампира оказалось слишком.
— Я ведь не ошибся, у тебя действительно есть какие-то важные дела? — Поинтересовался Рен, поднимаясь следом за мной на очередной пригорок. Я обернулась, держа Янтаря за повод: как раз решила пожалеть животное и пройтись пешком.
— А почему тебе это так интересно?
Он покосился на ястреба и опустил глаза на меня. Пожал плечами.
— Просто понять не могу. Ты наверняка спешишь. И не думаю что в Инарту, иначе сразу бы сказала, что по пути. И все равно добровольно взялась решать мои проблемы: как ни крути, это мои проблемы.
— А я не пойму, как ты не поймешь, что у меня и выбора-то нет. Я ведь говорила, что не могу рисковать и оставлять тебя без присмотра. Или тебе Как-то на пальцах объяснить?
— Нет. Я не об этом. Ты могла просто меня убить.
Я даже споткнулась на ровном месте.
— С чего это!?
— Сама сказала: опасность, самозащита. Имела полное право. И шла бы сейчас свободно по своим делам.
— У тебя нет меток на висках и руках. А такие отметины — единственный повод для охотника убить высшего вампира. — Язвительно процитировала я.
— Как у вас там с этим строго. — С деланным уважением заметил вампир. — А ты у нас так уважаешь правила?
Я остановилась; конь, ухватившись за возможность ущипнуть сочный кустик, тоже застыл, как вкопанный.
— Ты уговариваешь, что ли? Я в любой момент могу передумать!
На угрозу вампирище отреагировало до наглости бесстрашным смехом, обгоняя меня и даже не думая отвечать.
— Смех без причины — признак дурачины. — Язвительно заметила я ему в спину. Он, продолжая смеяться, покачал головой.
— А ты оказывается, забавная!
Тоже мне, нашел шута.
— «Оказывается», то есть раньше я казалась тебе наоборот, серьезной?
— Да не общались мы толком. — Он обернулся через плечо. — И считай, пару минут виделись. Что бы я там о тебе успел узнать?
Я задумалась, машинально отмечая его манеру ходить. Он тянул шаг. И ничего знакомого в этом я опять не увидела.
— А кем ты был? Где мы вообще встретились?
— Никак не вспоминаешь?
— Никак.
— А как думаешь? — Он развернулся и пошел спиной вперед, с интересом глядя на мою озадаченность.
— Руки вроде бы, не рабочие, без мозолей… — Отметила я, и он тут же убрал ладони за спину. — Куда, так нечестно!
— Не рабочие, это да. — Кивнул он. — Других выводов там уже не сделаешь. Что можешь сказать еще?
— Откуда мне знать?
Говоря это, я окинула его внимательным взглядом, подмечая то, что могло стать подсказкой. И склонив голову набок, стала размышлять вслух:
— Одежда обычная, хотя не из дешевых. Много карманов на штанах и куртке; любишь таскать какие-то мелочи? Обувь дорожная, значит, постоянно ходишь пешком. Сейчас не скажешь ничего о загаре, но ты не слишком бледный, значит… — Я чуть не ляпнула «при жизни» — …значит, до обращения часто бывал на улице, под солнцем. Ближайшие поколения пустынников в роду не было. Эльфов, вроде бы, тоже. Шрамов не вижу. Скорее всего, не наемник. Судя по рукам, и не рабочий тоже.
— Все?
— А что еще должна заметить? — недовольно спросила я. Он как будто намекал на то, что я упускаю нечто существенное, отвлекаясь на мелочи.
Лаурен снова покачал головой.
— Да-а, с памятью у тебя серьезные проблемы. — И повернулся ко мне спиной, зашагав нормально.
— Но ты так и не ответил!
— Я музыкант. Ты недавно слышала, как я играю.
— Не догадалась бы. — Пробормотала я себе под нос, и невесть почему спросила: — Случайно не скрипач?
Он заинтересованно обернулся.
— Вспомнила?
Я покачала головой.
— Если бы… Предположила. А что случилось потом? Как тебя обратили?
Даже по спине было заметно, что его как водой окатили. Словно он совсем забылся, а теперь осознал, что между прочим, является нечистью. И вести себя ему надо соответственно, то есть как угрюмое упырище.
— А вот об этом я говорить не хочу. — Отрезал он и ускорил шаг.
Коря себя за несдержанность (захочет — сам расскажет, а пока не хочет, лучше не допытываться) я влезла в седло и поторопила обленившегося коня, чтобы не отставал.
***
До самого вечера из вампира, о нем самом, было не вытянуть и слова, но я завела разговор о том, бывал ли он в Тавере, и каковы особенности этого города. Подтвердились слова духа о том, что башню с синими часами я видела именно там.
Когда солнце коснулось горизонта, я разыскала в перелеске удобное место для ночлега и быстро разведя костер, отправила в котелок вторую часть вчерашнего зайца, которую до этого несла в теплонепроницаемом пергаменте. Потом откатала рукав и осмотрела зашитый порез. Из лекарственных средств у меня, конечно, имелась только пара травок и спирт во фляжке, но заживало плечо хорошо. Других средств и не нужно.
Подвесила над огнем кружку с водой, покрошила туда растения, аккуратно отсыпала алхимический порошок из маленького пузырька, который, слава высшим силам, хранила не в сумке, а в потайном кармане куртки. И достала фляжку.
— Где это ты так оцарапалась? — полюбопытствовал вампир. Я смочила спиртом лоскут ткани и фыркнула, сдувая с лица прядь волос.
— Познакомилась с лесными крысами.
— Ты была одна? — Хорошее настроение с него как рукой сняло, даже встревожился. Я посмотрела на него с довольной усмешкой.
— Поверь, меня и одной им оказалось много.
— Тебе бы не было так весело без элементарного везения: из оружия нашлась хотя бы кружка с драконьей кровью. Кабы не она, неизвестно, чем кончилось. — назидательно раздалось сверху.
Я скривилась: и от его замечания, и оттого, что спирт обжег рану.
— Что за драконья кровь? — Переспросил вампир. Я удивленно уставилась на него, потом на ястреба.
— Что за выступления на публику, почему он опять тебя слышал?
— Давай уточним: ты удивилась тому, что меня услышал телепат?
Я досадливо скривилась. Точно! Это как раз одно из тех свойств, из-за которых я недолюбливала высших вампиров. Правда, в детстве я верила, что они вообще способны достать из человека душу, неудивительно, что потом предубеждение держалось долго.
— А разве все вампиры читают мысли? — Снова встрял Лаурен. — Я думал, такое встречается очень редко.
— Не совсем так. — Снимая закипевший отвар, осторожно ответила я. — Насколько я знаю, вампиры могут чувствовать настроение собеседника, а это эмпатия. Так что эмпатами считаются все поголовно. А вот на чтение мыслей способно не больше половины. Причем из этой половины только немногие читают мысли четко, остальные слышат только обрывки.
— А я телепат или эмпат?
— Как минимум среднего уровня телепат. Но станешь им не скоро. А меня слышишь, потому что я не просто думаю про себя, а направляю мысли. — Объяснил ястреб. Вампир кивнул и взглянув на меня, заинтересованно склонил голову набок.
— Твои мысли я тоже буду слышать?
Я шепнула пару слов, дунула на кружку и проверила пальцем. Как и полагается, в конце приготовления лекарство стало холодным и вязким. После чего сложила кукиш и показала ему.
— Размечтался.
Он вздохнул с притворным сожалением, желая меня поддразнить. А потом в который раз изменился в лице и помрачнев, уставился вниз. Наверное, снова вспомнил, что телепатия лишь приложение к монстру.
Я не знала, что на это сказать и помедлив, продолжила обрабатывать рану.
— Так что он говорил о драконьей крови? Где ты умудрилась ее раздобыть? — Напомнил Рен.
Я не знала, можно рассказывать это посторонним, или нет. Но так как ястреб беззаботно чистил перья, то я решила, что тайной ордена свойства нашего снадобья не являются. В отличие от рецепта, конечно.
— Это средство, которое готовится охотниками для восстановления физических и магических сил. Я тогда как раз его сделала и собралась пить, когда появились эти любители легкой поживы.
— И что дальше?
Я усмехнулась.
— Снадобье не зря так назвали. Для неподготовленных людей оно действительно как чистая драконья кровь. Я вылила это средство на одного из них. Побегает по Целителям; ему теперь нужно новое лицо.
Рен в удивлении покачал головой.
— Неплохо.
Я только вздохнула. Дично мне было жалко зелья. Для него требовались такие составляющие, которые сложно достать, а у меня их не осталось.
Закончив с лечением, перевязала руку и скатала рукав обратно. Вампир уселся поудобнее, спиной к дереву, и задумался о чем-то, глядя на огонь в костре. К этому моменту он, похоже, оттаял, и больше не косился на меня с непонятным выражением лица. Правда, у меня возникло ощущение, что он специально поджидает момента, чтобы сразить меня внезапным вопросом!
Я сидела себе, никого не трогала, отбирала в сумке связку травок для чая, и тут он, решил как бы вскользь поинтересоваться:
— Ты уже вспомнила, как тебя убили?
Пришла моя очередь напряженно вскинуться. Я едва не рассыпала половину сбора.
— Откуда ты знаешь!?
Он продолжал спокойно смотреть на огонь, словно сквозь него видел что-то, мне недоступное.
— Знаешь, о вас, охотниках, ходят легенды. Говорят, что когда охотник возвращается, его душа возрождается… — Он задумался, подбирая нужные слова — Не вся сразу. Она постепенно, по кусочкам срастается, и поэтому пока охотник не вернет себе ее всю и не станет вновь целым, он не сможет быть охотником. И именно потому, что душа не цела, он себя не помнит.
— Интересное предположение. — Оценила я. — Поэтично, но далеко от правды. Душу на кусочки не разрежешь, как кусок холста. Но смысл я поняла. Догадался, в чем дело, потому что я ничего толком не помню? Тебя вот, не вспомнила до сих пор.
Он опустил взгляд вниз, на свои руки.
— Не только поэтому.
— О чем ты?
Вампир поднял голову и повернул правую ладонь тыльной стороной ко мне, проведя пальцем по белесому шраму, от запястья до пальцев.
— Так и не заметила?
Я хотела было сказать, что да, и при чем тут это, но осеклась. Шрам, я точно видела этот шрам. Не просто видела, запомнила!
Почему я его запомнила?
Стукнуло в висках, заболело у затылка…
Чадят причудливые курильницы, расставленные по углам плиты. Они пахнут удивительно сладко, миндалем и островными благовониями. Потрескивают огоньки на оплывающих свечах из белого воска. В изголовье алтаря, у разожженного ритуального огня главный темный жрец, тот самый хриплый маг раскладывает темные ножи на алом бархате.
У меня тогда от этого дыма и какого-то зелья туманилось в голове, поэтому первое время я вообще не сопротивляюсь. Только смотрю, как они перемещаются вокруг меня, проводя последние приготовления.
Поворачиваю голову вправо, прикрываю глаза, чтобы хоть как-то привести разум в порядок. Когда поднимаю тяжелые веки, то замечаю, что у стены лежит кто-то связанный, спиной ко мне. Они приволокли его сюда недавно, чтобы не оставлять без присмотра. Я вроде как даже помню, когда это было. Меня тогда тоже только принесли.
Кто это? Следующая жертва, после меня? Что за несчастный?
Так путаются мысли, почти ничего не понимаю.
Он тоже пришел в сознание. Он шевелится, и пытается нащупать веревки, которые держат его запястья. Я смотрю внимательно. Я могу еще вернуться, и когда приду сюда, то найду его родных и сообщу, что с ним случилось. Его же наверняка кто-то ищет. Надо только внимательно запомнить этот странно знакомый шрам у него на ладони…
В следующий момент у меня перед глазами снова было место привала, догорающий костер и сидящий по ту его сторону вампир. Я потрясенно смотрела на него.
— Ты там был? Это был ты!?
— Вспомнила? — Он вскинул брови.
— Ты был там, ты видел, как меня убили! Почему не сказал сразу!!?
— Я не был уверен. Не запомнил лица.
— Подожди. — Я в замешательстве подняла ладонь. — Когда ты вообще меня увидел, если тебя бросили с мешком на голове?
— Но ведь… А, точно. Ты этого уже не застала.
— Рен, расскажи мне с самого начала, как там оказался и как вышло, что ты остался живым!?
— Ты сказала «живым»? — Едко усмехнулся он.
Я сдвинула брови.
— Нашел время. Если тебе интересно, то насчет высших вампиров у магов— теоретиков накопилось множество теорий, выбирай любую. Кто-то думает, что их породили вурдалаки, кто-то доказывает, что вампиры произошли от демонов, иные видят их создателем бога войны. Но все сходятся на том, что это уже не нечисть, а иная раса, новая форма жизни. Так что прекращай убиваться, тебе еще повезло.
— То есть ты вот это считаешь везением!?
— Так, иная форма жизни. Отвечай на вопрос!
— А то что? Снова будешь угрожать мне вилкой?
Ох, не дойдем мы спокойно до города, полезу его бить…
— Пока только вилкой!
— Страшно-то как.
— Рен!
Было видно, что отвечать на вопрос ему не очень хочется. Даже в глаза не смотрит.
— Это они меня обратили.
Я замолчала.
Сатанизм, жертвоприношения, отточенный ритуал, хорошая организация… Я помню, что у них были все нужные материалы, даже дорогие обсидиановые клинки. Наверняка их цель вполне конкретна, и обращение в нечисть всех встречных— поперечных сюда не вписывается.
— Зачем им это?
Он нахмурился.
— Я не уверен, что понял точно. Но, кажется, им нужна моя кровь.
— Точно… Усиление ритуала. Я помню, там такое применялось.
Рен вздохнул.
— У них был какой-то запас, но они либо купили ее, либо взяли насильно. И тот, у кого взяли, не дался живым. В общем, осталось мало. Им нужен был некто без военного опыта, чтобы не смог отбиться, и без ближней родни, чтобы пропажу никто не заметил. Я им подошел. — Вампир передернул плечами. — Они смешали мою кровь со своим запасом, и пока я обращался, притащили в ту пещеру. Ты, наверное, попалась им неожиданно, и они очень спешили, так что решили пока оставить меня там.
— И как ты выбрался?
Рен поднял голову и снова усмехнулся. Но Как-то невесело. Покачал головой.
— Да ты просто не видела, что там творилось, когда тебя убили. — Он сделал неопределенный жест ладонью, пытаясь объяснить, потом развел руками, не найдя слов. — Что-то невероятное! Не знаю, как ты это сделала, но произошел выброс силы, или удар. Их всех оглушило и раскидало по углам. Даже алтарь сместился и пошел трещинами, и письмена на нем больше не горели. Ты сорвала им весь ритуал!
Ого. Что-то не помню за собой таких подвигов. Вроде бы валялась себе, как тряпочка, а поди ж ты.
— Ну… И что было потом?
— Я как раз тогда и воспользовался шансом, пока они не пришли в себя. Руки смог перетянуть через голову, стащил с себя мешок и перегрыз веревки. — Он усмехнулся, показав волчьи клыки. — Единственный плюс моего нового состояния.
— Хм. Понятно, что ничего не понятно. Погоди. — Я подняла голову. — Так ты выходит, знаешь место ритуала? Ты можешь помочь мне найти их!? Расскажи, как найти эту пещеру!
Он смотрел вниз, и ему почему-то не нравился мой энтузиазм. Вампир выпрямился, оглянулся.
— А ты сегодня ставила свою защиту?
Я тоже оглянулась, сморгнула. Когда открыла глаза, увидела знакомый тонкий купол.
— Стоит она, не беспокойся, простоит до утра. Или ты опять уходишь от ответа?
Лаурен поднял на меня мрачный взгляд.
— Я знаю, где пещера, но тебе не скажу. — Прежде чем я возмутилась, он вскинул руку, и я не стала бросать в него пучком искр, что сам собой возник между пальцами. — Я покажу.
— Ты имеешь в виду…
— Да. Я иду с тобой.
— Так, осади коней. С чего ты так решил?
— А думаешь, нет причин? — он снова обжег меня взглядом. — К тому же я не смогу объяснить на словах, как в глухом лесу найти пещеру. Что я, буду вспоминать, у какой по счету сосны свернуть? Вдобавок добираться до Инарты и сдавать меня с рук на руки, у тебя времени нет.
— Почему? До новолуния еще три недели, я вполне…
— Не новолуние. — Он покачал головой. — Я слышал их разговоры, пока меня тащили. Следующий ритуал будет в полнолуние. Один говорил, что нужно найти жертву подальше, потому что в Тавере уже пошли подозрения, а другой ответил, что все равно осталось немного, так что можно уже не осторожничать. Мол, уйдут потом, и пусть горожане ищут, сколько влезет. И ты еще повредила им алтарь.
Вампир вздохнул и продолжил свои измышления:
— Если у них какие-то сроки, значит теперь они будут спешить, чтобы все успеть к нужному моменту. Может статься так, что и жертву украдут заранее. И если ты не успеешь, то упустишь их. А в чем цель их работы, наверное, лучше вообще не знать.
— Не нравится мне эта идея. — Честно призналась я.
— Но это логичная идея. Или у тебя есть другие предложения?
— Не знаю пока. — Я поболтала ложкой остатки ужина, потеряв аппетит, и отставила чашку.
— Что, не нравится, когда решение принимает кто-то другой? — Прищурился вампир. Я недоуменно подняла глаза.
— А при чем тут решение?
— Ну, ты до этого так хорошо все продумала, настроилась, а тут раз, и оказывается, что нужно пересмотреть планы. И ты тут же скисла.
Я едва удержалась от того, чтобы швырнуть в него ложкой.
— У тебя с самого детства был талант моментально портить окружающим настроение, или ты специально тренировался?
— А ты на вопрос не ответила.
— А я не отвечаю на детские подначки! — Буркнула я, плюхнулась под плащ, заменявший мне одеяло, и накрылась им до ушей.
***
Варлак.
Нечисть. Степень опасности — 4, разумность — 4.
Место обитания: распространен повсеместно.
Встречается редко.
Происходит от волкулака: появляется в потомстве. (Пометка на полях: варлаки рождаются далеко не всегда, потому встречаются гораздо реже своих сородичей)
Пополнение популяции возможно только естественным способом. Укус не заразен.
Как и волкулак, это — низшая форма оборотня, которая имеет два облика. Обращается по желанию. Не зависит от лунных фаз и времени суток.
Образ жизни преимущественно ночной.
Свободно говорит и понимает человеческую речь, легко приобретает социальные навыки и маскируется под человека; зачастую так и делает.
В человечьем облике его можно узнать по повадкам перевертыша: может принюхиваться, как собака, отлично видит в темноте.
В питании отдает предпочтение человеческому мясу. Особое пристрастие питает к крови и плоти магов. (Приписка: среди толпы людей обязательно выберет колдуна или ведьму, даже первого ранга, или со спящим даром. Собственно, отличный способ вычислить одаренного в группе, если нет других идей! Шутка. Просто шутка).
Оружие: клыки. Охотничьи повадки: как таковые отсутствуют. Варлак действует по ситуации, может напасть и из засады, и открыто.
Уязвимость: горло и живот.
К магии абсолютно невосприимчив. Может чувствовать ее проявления на большом расстоянии.
Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
Отступление.
Огонь почти угас, и только переливался оранжевым на углях, но даже в таком слабом свете он уже хорошо видел. Он с каждым днем все лучше и лучше видел в темноте.
Вампир не спал. Подождав, пока уснет спутница, он тихо сел, подтянул к себе колени и с тех пор сидел неподвижно, глядя на нее со странным выражением лица. Если бы она не спала, то не смогла бы понять, о чем он думает. Ну не жалеет же ее, в самом деле…
Вампира мучили мысли.
Рядом крикнула какая-то ночная птица, заставив его вздрогнуть. Оглянувшись, он снова бросил на охотницу взгляд, на этот раз близкий к раздражению. Встал, зачем-то двинулся к берегу речки, которую слышал неподалеку, но почти сразу горло стиснул спазм, а внутренности скрутило невидимой рукой. Такие же невидимые руки вцепились ему в руки и ноги.
Скрипнув зубами, он потер запястья, пытаясь убрать с них ощущение призрачных пут, и остался стоять на месте, рассеянно сжимая и разжимая кулаки. И как это он мог забыть о сетях? Даже когда она спит, не слабнут.
Упрямо сцепив зубы, вампир обошел поляну кругом и понял, что с другой стороны от нее заклинание держит его не так сильно. От чего это зависело, он не знал, но уже не похоже на поводок, привязанный к колышку. Скорее на пятно, и покинуть его границы пока невозможно.
Нужно выяснить эти границы.
На этот раз крутило слабее, и несмотря на неприятные ощущения, он смог отдалиться почти на семь— восемь саженей. И с каждым шагом казалось, что если прошел так много, то пройдет и больше… Пока не замер, словно налетел на стену, схватившись за горло. Как будто уже не руки, а удавка, которая с каждой секундой затягивается.
Выругавшись, он упрямо качнулся вперед, сделал еще шаг, еще… Ну, еще немного и эта веревка порвется, ну же, ну!?
Ему начало застилать глаза пеленой и вот он, почти не помня себя, зашипел, упал на колени на следующем шаге и рванулся вперед с таким трудом, словно лез вверх по отвесной стене. Цепляясь пальцами за траву, впиваясь в землю, хрипя от удушья — он до последнего верил, что сможет освободиться. Но настал момент, когда терпеть стало невозможно. Не было больше воздуха, не было сил даже протянуть вперед руку, и как бы надолго он ни умел задерживать дыхание, дальше двинуться не мог.
Он ненавидел тот момент, когда сломался и рванулся назад, отталкиваясь от земли. Стоило оказаться буквально на пару шагов ближе к поляне, как удавка ослабла, и вампир смог дышать — пусть и по-прежнему словно придавленный мешком с камнями.
Так просто он не сдастся!
Он снова рванулся вперед, словно надеялся, что сети могут упустить его, потеряв бдительность, как сторожевой пес. И когда понял, что снова не прорвется, зарычал от злости и продолжил на одном упрямстве бросаться вперед на невидимый барьер, еще раз и еще. И с каждым разом казалось, что по пяди, понемногу, расстояние увеличивается, и это придавало новых сил. Еще раз! Еще немного, и он сможет! Он даже счет потерял своим попыткам. А когда пришел в себя, то понял, что стоит на том же месте, где и в первый раз, хватаясь за шею, а в темноте перед ним, на суку сидит ведьмин ястреб.
— Ничего не получится. Даже пытаться не стоило.
Он и сам уже понял, что все бесполезно, но птица была неправа — попытаться определенно стоило. Хотя бы для того, чтобы быть уверенным, что выбора у него нет.
Отшатнулся, упал на спину. Отталкиваясь ногами, отполз подальше и снова задышал, приходя в себя. Голова кружилась, мутило, а хуже всего было от осознания собственного бессилия.
Подождав, пока он встанет на ноги, странный ястреб щелкнул клювом и снова подал голос — не громкий и ясный, а шелестящий и глухой, слышимый не ушами, а прямо в голове.
— Если тебе так важно сбежать, то почему сам предложил показать ей дорогу? Ведь не она заставила, сам вызвался.
— Тебе еще раз повторить, как плохо елочки подходят на роль ориентира, или сам вспомнишь? — Отозвался вампир слабым голосом и прокашлялся.
— Хочешь сказать, елочки вынудили? Допустим. Почему тогда не бросаешь попыток уйти? То доводишь ее, то сам силишься сбежать?
— Пошел ты! — Прошипел Рен и развернулся обратно к поляне. Сделал несколько шагов и на его лице заплясали отблески костра. Но опять не выдержал, остановился, схватившись за ближайшее деревце, чтобы не упасть.
Он не слышал никаких звуков. Но когда выпрямился, ястреб сидел прямо перед ним, на суку соседнего деревца. И смотрел, не мигая.
— Ты не все ей рассказал. Ты что-то явно скрыл… Уверен, это что-то было бы ей интересно.
Рен не отвечал, пытаясь продышаться. По тому, как он напрягся, несложно было понять, что дух прав. Тот и продолжал прощупывать почву.
— В чем же дело? Ты на самом деле не хочешь идти к пещере, хотя говорил совсем другое. Тебе нужно в другое место? Кому— то в другом месте нужна твоя помощь? Не сомневаюсь, это важно, раз ты так рвешься.
— Это не твое дело! — Огрызнулся вампир, наконец-то выпрямившись, и медленно побрел обратно к поляне.
— Я умею видеть в чужих душах.
— Ни черта ты не видишь — с досадой отрезал Лаурен, проходя мимо странной, надоедливой, и слишком умной птицы.
Глава 4
Я стою и смотрю на свои руки, которые опутали черные нити, как птицу в силках. Пытаюсь выворачивать ладони, выгибать пальцы, снимая с них петли, а они только стягиваются, захлестывают, срастаются между собой.
Что же это вообще такое? Не воспоминания. Не прошлое…
И тут меня словно толкнуло в грудь, и спиной я провалилась в темную воду.
Прошлого хотела? Получай.
…Я с воплем на вдохе выгибаюсь в судороге и впиваюсь пальцами в сырую землю. Земля застряла в моих волосах, которые я лихорадочно пытаюсь убрать с лица. На руке горит охотничья метка — в прямом смысле горит, светится и жжет кожу.
Меня все еще трясет. Я не знаю почему, но тело все никак не может успокоиться. Я вообще ничего не знаю — где я, что я, когда я…
Вокруг с потрескиванием догорают деревья, и это единственный источник света.
Долго пытаюсь встать, пытаюсь вспомнить, как должны шевелиться ноги. Ползу по толстому слою пепла, в круге которого я очнулась. Хватаюсь за ствол тонкого деревца, судорожно ловлю ртом воздух, кашляю. Долго иду в темноте, путаясь в собственных ногах, запинаюсь, падаю, кричу от бессилия и страха. Вдалеке мне вторит чей— то вой.
Путь приводит к городским воротам, и пока я иду, эмоции угасают. Тело движется как ведомое чужой волей. Это не я наколдовала себе морок плаща, не я показываю метку стражам, не я стучусь в двери таверны и чеканю в смотровое окошко: «Требуется помощь человека ордена».
Меня провожают к комнате, отдают тяжелую сумку и вещи. «Нужно еще что-нибудь?»
Кто-то вместо меня, слишком пустой, бесстрастный, отмахивается.
«Оставьте».
Это словно не я, смыв с себя грязь в комнате наверху, облачаюсь, готовлю оружие, потому что собираюсь немедленно идти мстить. Это не могу быть я… Но когда этот кто-то поворачивается к двери, он понимает, что силы закончились. Даже идти больно. И это не я с трудом заползаю под одеяло. Зато именно я просыпаюсь наутро от крика петуха…
…Вскочив, схватила кинжал, но спросонья промахнулась, порезалась о лезвие и экспрессивно выругалась в темноту. Вздрогнул и открыл глаза Рен, прикорнувший с другой стороны костра на моем одеяле.
— Это что, месть!? — Он раздраженно сел. — Специально ждала, пока усну?
Рядом, за деревьями раздавался какой-то визг, и странно, что он вообще смог заснуть под такое музыкальное сопровождение. Я проморгалась, привыкая глазами к слабому, неясному освещению от почти угасшего костра.
— В смысле, какая месть?
— Слыхал я о норове ведьм, и что с возрастом они становятся хуже. Или ты поговорить хотела, и не могла придумать повода поумнее?
— Да плевать я на тебя хотела, сам подскочил! — Возмутилась я. — Тоже мне, нежная барышня!
— Иди тогда к черту со своими воплями, и дай мне хотя бы немного поспать! — И отвернулся, укладываясь обратно.
— Смотри, как бы тебе вообще не проснуться. — Зловеще прошипела я. Он передернул плечами.
— Замечательно! Хоть на том свете отдохну.
— Да ты… — Я оборвала себя на полуслове и обернулась.
А почему визг стих?
Рен тоже насторожился, поднялся, не отрывая взгляда от зарослей. Я чуть позже, чем он, услышала довольное чавканье. Судя по всему, кто-то кого-то все-таки догнал.
— Что это? — Спросила я вслух у ястреба.
— Твои клиенты! — По ту сторону костра отозвалась иная форма жизни, донельзя мерзким тоном. — Иди посмотри, чего там, авось тебя сразу же и схарчат.
Я ткнула в него пальцем, хотя он не смотрел в мою сторону, а снова улегся спиной к костру.
— Пять лет! Ты потом просидишь здесь пять лет, не забывай!
Он натянул на голову уголок одеяла, прикрывая уши, и уже в полусне, про себя, раздраженно пробормотал что-то на шалийском наречии.
Шалия? Так что, все-таки были в роду пустынники?
Хотя, какая разница. Хоть кикиморы!
Я последовала его примеру, отворачиваясь тоскливо думая, как мне осточертел этот лес, и как я хочу обратно в город, к цивилизации и спокойствию.
***
…— Как же мне осточертел этот город… Как же я хочу куда-нибудь в лес, к тишине и спокойствию!
— Поближе к комарам, клещам и диким змеям? — Иронично вопрошает молодой человек, расположившийся за соседним столом, боком к окну. В отличие от меня, сгорбившейся над бумагами, он откинулся назад и закинул ноги на стол. Видите ли он до того устал, что не может разбирать корявки молодых дежурных стражей. А я можно подумать, после слежки длиной в сутки, не устала!
— К нечисти. — Мрачно поясняю я. — К привычной, понятной, и считай уже родной нечисти, по которой сразу видно, что она — это она, и бить нужно именно ее. А вместо этого сиди здесь, прирастай к стулу, разбирайся в этом клубке и думай, выясняй, кто плохой, кто хороший, а кто ни то и ни это, просто мимо проходил!
Я подпираю кулаком подбородок и тоскливо гляжу в окно, за которым бурлит разношерстная толпа: окна управления городской стражи выходили прямо на центральную городскую площадь.
— Тем более, уже давно не тальник. — Добавляю я задумчиво. — Можно с комфортом ночевать прямо в лесу, а не рыскать в поисках избушек лесников. Кстати, а какое сегодня хотя бы число!?
— Сейчас первый день зарника.
— Вот, я даже счет времени потеряла! — С тоскливым стоном утыкаюсь головой в стопку отчетов.
— Так ты девятый ранг никогда не получишь. — Укоряет меня Виктор. — Простой путь, как правило, неверный. Обычную нежить бить проще. Ее и ученики легко гоняют. А самый интерес как раз в сложности. Того же зубаря найти проще простого, а ты попробуй разыщи в городе замаскированную шайку вурдалаков, или как у нас, демонопоклонников!
— Вот и искал бы, а не втягивал в это кодло простодушную меня! — Бурчу я, перелистывая страницу, исписанную убористым почерком. Экономят они эту бумагу, что ли…
— А вы, женщины, более усидчивы. — Спокойно парирует охотник. — И внимательны к мелким деталям. Это известный факт. И если бы не ты, я бы не додумался, что в ритуале был использован порошок из корня ирмета. С обонянием у вас тоже Как-то получше.
— Не расхваливай, не куплюсь! — Огрызаюсь я вяло, но лесть все равно сработала. Становится Как-то даже приятнее работать. Вот ведь зараза, как он хорошо меня знает.
— Но знание того, что один из них настоящий колдун, пока ничего не дало. — Вздыхает он и морщится, потирая виски. — Второй уровень как минимум у одного, но я думаю, что их двое. Следы настоящей, а не заемной силы, слишком отчетливо чувствуются. И к сожалению, они в курсе, что я здесь. А тебя вот, в лицо еще не знают.
— Как ты говорил, легкий путь чаще всего неверный? Колдовали бы себе, наращивали резерв естественным путем, и лет через шесть дотянули бы по уровню силы до третьего ранга. Но нет, сила им нужна именно здесь и сейчас. И ничего умнее эти энтузиасты не придумали, чем призвать хаос.
В дверях появляется молодой стражник:
— Госпожа Хельдин, а вы еще не убирали мой отчет? Я тут вспомнил, там бы дописать кое-чего…
Я, не отводя взгляда от изучаемого рапорта, протягиваю руку к краю стола, беру скомканный шарик дешевой бумаги. Подтягиваю его к себе и начинаю медленно разворачивать. Он до последнего не понимает, что это и есть тот самый отчет, который он писал весь вчерашний вечер.
— А… а чего вы сделали?
— Там нужно не «кой-чего дописать», а переписать его весь. Место происшествия — подворотня, на которую выходят окна двух домов на несколько семей, и у тебя только один свидетель!?
— Так спали же все, госпожа Хельдин!
— Спали поголовно, беспробудно, включая бдительных старушенций, которые круглую ночь, аки псы, бдят у окна едва ли не с подзорными трубами?
— Да что нам, этих сплетниц опрашивать!? Они ж навертят с три короба, такого наплетут про весь дом, что волосы дыбом встанут!
— Ваше дело — Сурово отзывается Виктор из угла — Выслушивать всех, кто хоть краем глаза мог видеть подозреваемых. И пусть они хоть всю улицу выставят упыриным кодлом, вы должны найти самого подозрительного упыря. Или вы старушке принципиально не поверите, даже если она увидит, как ее сосед тащит окровавленный труп по коридору?
— Ну, труп-то это другое…
В разговор включается второй страж, начав еще в коридоре:
— Мы лучше знаем эту работу, знаем местных, кому можно верить, а кому нет, и методы у нас уже налажены свои!
Я поднимаю голову.
— Тогда как получается, что мы вынуждены говорить вам, что делать?
Возмущенное лицо старшего стража явно говорит о том, что вместо моих слов он услышал что-то вроде: «Заткнитесь и слушайте нас, заезжих молодых выскочек, потому что мы умнее!» Но почему-то молчит. Наверное, подавился. Зато воодушевляется первый, почуяв за спиной поддержку.
— В отличие от ордена, у нас почти тридцать дел, из них восемь — убийства с грабежами, и нужно раскрыть их все, а не только то, которое вам показалось интересным! А у нас и без того людей мало… и времени… — Добавляет он уже тише, поняв, что мы можем интерпретировать его слова как попытку обвинить орден в злоупотреблении полномочиями. Если захотим.
— Ладно! — Я вскидываю ладони. — Я ни разу не говорила, что вы должны забросить все свои дела и носиться только с нами, помогая с расследованием и заваривая чай. Но и добросовестного отношения к этому делу тоже терять не надо. Как сказал ваш товарищ, вы здесь работаете долго, в курсе местных реалий, и без вас нам придется гораздо сложнее. Поэтому мы ждем качественной помощи — окажите ее нам. Не зря же вас так хвалило начальство.
Осторожная лесть, даже не лесть, а похвала, иногда творит чудеса. Оба стража слегка расправляют плечи.
— И поэтому, чтобы не загружать вас, я схожу на опрос свидетеля сама. — Встаю из-за стола и с плохо скрываемым наслаждением разминаю шею. — Разогнать кровь точно не помешает, а то я скоро к этому стулу прирасту. А вы пока обновите отчет. Надеюсь, все-таки выяснится что-нибудь новое.
«И ты оставишь меня с этими бумажками одного!? А могла бы позвать с собой, хотя бы для моральной поддержки, предательница!!» — Так и читается на лице Виктора. Но охотник решает не терять достоинства, выпрыгивая в окно, чтобы добраться до свидетеля раньше меня, а со вздохом опускает ноги со стола и подтягивает к себе стопу нечитанных отчетов.
Драгоценный свидетель же, пойманный мной у порога таверны, где он снимал жилье, Как-то мнется и тянет с ответами, словно за несколько часов потерял желание сотрудничать.
Ну, понятно. Говорить на улице о том, что ты ночевал у чужой жены, и во время перекура на балконе увидел, что под ее окнами зарезали человека — наверное, неудобно. Так что я позволяю ему войти внутрь, и провожу до самой комнаты, чтобы поговорить в простой и не напрягающей свидетеля обстановке. Но на пороге он опять мнется и попросил дать ему минутку, чтобы быстро убрать кое-что, потому что вещей у него там много, а в таком беспорядке говорить с девушкой как-то… неудобно.
Пропустив краснеющего юношу внутрь, я в ожидании прислоняюсь к стене у двери и задумчиво смотрю на свои ногти. Потом вздыхаю, оттягивая вырез рубашки. Чертова жара. А ведь казалось бы, недавно пронесся сезон дождей, вместе с которыми должен был прийти холод. Хотя бы прохлада, нет? Но солнце припекает так, что сейчас, стоя в коридоре, я могу слышать, как на крыше потрескивает черепица. Не спасает ни расстегнутый ворот, ни убранные на затылке волосы. И обмахнуться нечем…
С легким скрипом открывается соседняя дверь. В коридор выходит другой задумчивый человек. Я отмечаю про себя, что видела его внизу, входящим внутрь, когда задержала на пороге свидетеля. Чем-то он мне глянулся.
Увидев меня, он останавливается и с интересом склоняет голову.
— К Оливеру, что ли?
— К нему — киваю я. Да, тот взгляд мельком меня не подвел. Симпатичный парень, глазастый такой, с живым лицом. Такие как раз вызывают меньше всего подозрений. А может, я вообще на нашего колдуна-демонопоклонника смотрю!?
Взгляд у меня, наверное, становится каким-то странным, потому что он слегка теряется и застывает на пороге, не закрыв дверей.
— Не думал, что у него днем бывают такие гости…
— Какие?
Но он озвучивает, а рассмотрев мое снаряжение подробней, отмахивается рукой.
— Не то подумал. Водит он тут всяких дамочек. Но ты на них не похожа. Наемница?
Метка скрыта рукавом, не закатанным до конца, да еще и руки сложены за спиной, так что я не спорю.
— Можно и так сказать. А с кем я сейчас разговариваю?
— Я местный музыкант. — Парень обаятельно улыбается. — Живу здесь почти на постоянной основе, вот и знаю местных постояльцев. Только тебя здесь ни разу не видел.
Я оглядываюсь на дверь. Долго он там…
— И Оливера знаешь?
— Да не очень. — Он с пренебрежением косится на дверь и пожимает плечами. — Этот фокусник не так давно сюда переехал, даже обжиться толком не успел. Из вещей — сундучок для работы, да то, что на нем. Весь заработок пускает на этих… Дамочек.
Твою мать.
Я бросаю в него напряженный взгляд.
— Куда выходит черный ход?
Он недоуменно хмурится, ступает в сторону, указывая подбородком на окно у себя в комнате.
— Вроде бы там…
Я проскакиваю мимо, ворвавшись внутрь без спроса, и подбежав к окну, распахиваю ставни. Забираюсь с ногами на подоконник и на миг застываю. Оливер как раз пробегает подо мной, ближе к стене, но обрушиваться сверху, ломая шею, на мой взгляд, не подходит к ситуации. Так что я жду и спрыгиваю уже за его спиной.
Приземление со второго этажа трудно сделать бесшумным. Свидетель оборачивается, увидев, как я выпрямляюсь, и припускает по переулку так, словно я обернулась скальной химерой.
Я и с места не сдвигаюсь. Только быстро отстегиваю с пояса самострел, вскидываю руку и замираю, ведя кончиком стрелки следом. Спокойный выдох…
Щелчок и вскрик — человек припадает на левую ногу и падает на колено. Я сдвигаюсь с места, и тут сверху окликают:
— Госпожа охотница!
Из окна выглядывает темноволосый музыкант и опершись о подоконник локтями, беззаботно скрещивает руки, глядя на меня с любопытством и легкой усмешкой — мол, раскусил.
— Не буду сейчас отвлекать от работы, но приходите как-нибудь на мою игру! Вечером, на центральной площади.
— Каким вечером? — Уточняю я, краем глаза следя, чтобы свидетель от меня под шумок уползал не слишком быстро.
Он снова улыбается.
— На этой неделе — любым.
***
Гарпия.
Нечисть. Опасность — 3, разумность — 3.
Место обитания: распространена повсеместно. Селится в скалах и на высоких многолетних деревьях, где строит гнезда и селится стаями по шесть-десять особей.
Внешне схожа с птицей, или с вымершим грифоном. Имеет оперенные крылья и тело с хвостом и задними ногами крупной кошки. Передние конечности похожи на руки, светлого цвета, покрытые мельчайшей чешуей. Когти на передних конечностях прочные, темные и массивные. Голова похожа на орлиную, с таким же клювом.
Оружие: всегда атакует когтями. Так же сбивает с толку громкими криками, налетая норовит сбить с ног крыльями и схватить передними лапами. Гарпии охотятся всей стаей. Могут согласовывать свои действия. Атакуют до тех пор, пока не смогут схватить добычу, или пока не получат отпор. Отступают сразу все вместе, по сигналу одной из особей.
Уязвимость: крылья и живот.
К магии восприимчива.
Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
За завтраком я постоянно посматривала на Рена, пытаясь отыскать в нем что-нибудь от человека, с которым встретилась когда-то. Не только черты лица неуловимо изменились после обращения, но и что-то в нем самом. Да и лицо… Узнать его легко, однако несмотря на то, что превращение в вампира должно делать внешность более привлекательной, я бы не сказала, что конкретный субъект изменился к лучшему. Может, что-то в нем и есть, но по-моему, с этими улучшениями пропало обаяние, которое мне тогда запомнилось.
— Что? — Недовольно обернулся вампир, почуяв мое внимание. Похоже, с утра он вспомнил, что терпеть меня не может, и надо держаться именно такой линии поведения.
— Начала тебя вспоминать. — Отозвалась я. — У меня тогда расследование было?
— Похоже на то. — Неприветливо буркнул он, снова отвернувшись к деревьям.
— А куда девалась твоя скрипка?
— Забрали эти сатанисты… А какая вообще тебе разница!? — Окрысился вампир, да так неожиданно, что я чуть хлеб не уронила. — Выпытываешь да проверяешь!?
— С чего такая реакция? Обычное любопытство, я ничего плохого не имела в виду.
— Много слов. — Буркнул он, передернув плечами. Так и захотелось кинуть в него чем-нибудь.
Не стоит нервов… Совсем не стоит, Хельдин, никак.
В молчании я собралась, снарядила коня и повела его к выходу на основную тропу, решив пока пройтись пешком. Судя по тихому досадливому возгласу за спиной, упрямство во плоти, принявшее облик музыканта, ждало до последнего пока сети принудительно не потащили его за мной.
— …как собаку на поводке… — разобрала я среди общего потока. И снова не смогла промолчать:
— Да что ты бесишься-то все время? Никак гордость покоя не дает? Уже ведь обо всем договорились вчера! К тому же мне от твоего пленения тоже никакого удовольствия. Сколько говорила: это временная, вынужденная мера, и в твоих же интересах!
— Ну да. В моих. — От его слов так и разило сарказмом. — А еще кто-то выслужиться захотел.
— То, что я тебя терплю, зачтется мне только на небесах — парировала я. — Ордену до количества пойманных мной диких вампиров нет никакого дела.
Он догнал-таки меня и теперь уперся взглядом в затылок.
— То есть, если бы не это дело с сектой, все равно довела бы меня до самой Инарты? Какая ты у нас бескорыстная. А вампирий клан совсем ничегошеньки не заплатит за меня? Ведь оставь ты меня на свободе, у кровопийц основательно подпортится репутация!
— С чего это они обязаны мне платить? К тому же все деньги государства не стоят таких испытаний.
— Ну так и сбросила бы под опеку первому же колдуну!
— Принципы не дали бы.
— Принципы! — Фыркнул он. — Какие принципы? Чем ты отличаешься от обычной наемницы?
— Рукав закатать?
— Вот-вот. Пока не видно знака, и не отличить.
Я, прожевавшая эти сравнения и попытки упрека еще в той жизни, не спешила выходить из себя. Но он продолжал и продолжал меня удивлять. Я обернулась и столкнулась с недружелюбным взглядом. Впрочем, он почти сразу отвел глаза.
Посчитав, что с утра ноги размяла достаточно, я забралась в седло. Сбоку снова прилетело:
— Что? Молчание — знак согласия?
Я обернулась снова: он постепенно поравнялся со мной. Посмотрела на него, словно пытаясь понять, с кем вообще я сейчас делю дорогу. Куда подевался тот музыкант, которого я встретила в Риласе?
— Дать тебе успокоительного? А то сейчас так сам себя доведешь, что лопнешь.
Он только закатил глаза с выражением лица «ну конечно».
— Ты связала меня и теперь за меня решаешь, что будет лучше. Твое право. К тому же тебе нужна моя помощь. Но у меня тоже есть право — мне все это может не нравиться. Я не обязан прыгать от счастья в виде тебя, которое на меня свалилось.
— Ты раньше таким совсем не был, откуда эти мрачность и язвительность? — Не выдержала я.
— А у меня плохое настроение.
Я почувствовала себя не то обиженной, не то обманутой.
— Ты сейчас все время такой.
— У меня все время плохое настроение! — Огрызнулся он.
— И почему это?
— А много поводов для радости?
Я покосилась на него.
— Ты это из-за музыки? Да не переживай, никуда твоя скрипка не денется. Ну, то есть, купишь новую. Или отнимем у них твою. И продолжишь играть. Даже лучше, чем раньше!
Он прищурился, выпятив подбородок.
— Ты хочешь сказать, что вампиры играют лучше людей!?
— Эй, эй, не надо искать в моих словах смысл, которого нет! — Я шутливо подняла ладони. — Я имела в виду, что у вампиров лучше реакции, и двигаться они могут стремительно. Ты это уже доказывал. Так что будешь играть те быстрые мелодии, которые раньше не мог освоить.
— Я и так был хорошим скрипачом. — Едко ответил он. — Осталось очень мало того, что я не мог освоить.
— Вот, а теперь и вовсе не будет. Видишь, сколько плюсов от твоего нового состояния? Когда-нибудь они перевесят минусы.
— Ну, давай подсчитаем, сколько уже накопилось плюсов. — Он демонстративно поднял ладонь и начал загибать пальцы. — Умение быстро играть. Один.
— Ты смог перегрызть свои веревки и сбежать от темных жрецов.
— Ага… Один с половиной.
— Почему с половиной, а не два?
Вампир прищурился.
— Мне почему-то кажется, что играть доведется гораздо чаще, чем грызть веревки.
— Ладно. Ну… Ты сможешь отбиться от нападения?
— До обращения на меня и не нападали!
— А, да. Вспомнила. Неприкосновенность менестрелей и музыкантов. Очень удобная, кстати, для вас примета. Не удивлюсь, если изначально этот слух пустили вы сами.
— Так же как вы пустили слух о себе?
— Какой еще слух?
— О— о, и не один. То, что помогать вам, значит помогать свету. Невероятно удобно! А вас потом бесплатно кормят, пускают в свои дома и делают скидки на нужные вам товары. Почему бы так и не жить?
Я посмотрела на него внимательней.
— Кто-то из охотников когда-то тебе насолил? Откуда такой взрыв эмоций?
— Пока — только ты!
— Ну да, вести к своим это великий вред.
— Они мне не свои!
— Это по привычке. Пройдет скоро.
Он замер, будто я его ударила, а потом опустил взгляд, и дальше шел молча. Плохо. Никак не привыкну к тому, что он внутри еще человек.
Некоторое время так и шли в тишине. Но мне с каждым шагом становилось все более и более неловко. К тому же разговор остался незаконченным. Так что я подала голос первой:
— И все-таки, откуда эта враждебность к охотникам?
— Да не к охотникам.
Он устало махнул рукой, уже без прежнего запала.
— Так, к ордену в целом. Просто я редко сталкивался с охотниками, и только пару раз за всю жизнь видел их помощь. И помощь была за плату. А на вас вдобавок идет приличная часть государственных налогов, и содержит вас каждое государство. Ведь попробуй заяви, что не намерен кормить орден, сразу станешь противником света. Даже эльфы вам выплачивают свою долю! О вампирах и оборотнях вообще молчу. Пока орден за них ручается, это гарантия их безопасности. Получается, что ни у кого нет иного выбора, кроме как содействовать охотникам.
Я мрачно фыркнула.
— Думаешь, мы получаем целое состояние и проматываем его в кабаках? Ну так и шел бы в охотники. Золотая ведь жизнь! А если бы пришел, то узнал, что содержание трех крепостей и десятков постов вылетает в очень круглую медечку. И ведь нужно лучшее оружие, запасы качественных зелий и амулетов, снаряжение, пропитание, да еще выплаты помощникам ордена, потому что за простое «спасибо за помощь свету» работать мало кто захочет. Или думаешь, что охотники смогут так же работать с ржавым оружием и в дырявых сапогах? Много мы тогда навоюем…
Я покачала головой и продолжила.
— И даже с учетом помощи, и отчислений каждого орденца, не всегда хватает. Ты не мог не слышать, что плата охотнику за работу сугубо добровольная, и если у человека нет средств, но необходима помощь, ее оказывают без платы. И знал бы ты, сколько щекастых морд прикидываются обездоленными сиротинушками без медьки в кармане! У кого-то хотя бы хватает совести потом накормить. Но таких добрых людей гораздо меньше, чем хотелось бы. А ты потом клянчи у легатов себе на покушать, на дешевый ночлег, одежду взамен изодранной, зелье для заживления, и обезболивающее!
Теперь вампир удивленно посмотрел на меня.
— Я смотрю, у тебя тоже нагорело?
Я выдохнула и сбавила тон.
— Да не так чтобы уж слишком. В общем, не жалуюсь. Сама такую жизнь выбирала. Пока мне на еду вполне хватает, и на сапоги тоже. А зелье и сама сварю.
Вампир помолчал, продолжая молча смотреть вниз, словно считал шаги.
— А ведь меня столько раз пытались доить стражники, называя это законными налогами. И попрекали именно тем, что я, недобрый человек, не хочу помогать ордену, на который идет, как они говорили, почти весь налог.
— Ага, как же. Весь…
Я повернулась к нему.
— Тогда давай без обид?
— Никаких обид — отозвался Рен, задумчиво глядя вдаль.
***
К вечеру мы, наконец, добрались до жилья. Правда, не до города и даже не до полноценной деревни, так — две улочки крест-накрест и десяток домиков, утопающих в фруктовых садах. Не удивлюсь, если раньше здесь были только сады при каком-то князе, а когда хозяина у них не стало, прежние садовники и слуги поспешили обжить уютное местечко, торгуя теперь яблоками, грушами, вишней и прочим.
Вообще-то изначально я собиралась проехать мимо. Спешилась у колодца, набрала воды, и думала двинуться дальше с тем, чтобы до темноты успеть до следующей деревеньки, размером побольше. А сейчас испытующе смотрела на старосту, строящего мне самые невинные глаза в стране.
— Так все-таки, какая именно нечисть нападала на скот?
— Откуда ж нам знать! — Развел он руками. — Волки, вроде как есть волки! Только черные, лохматые какие-то, и слишком для волков умные.
— И как вы это узнали? — Заломила я бровь. Браться за эту работку не хотелось. Но понятия «хочется» и «должна» не всегда совпадают.
— Так это… — Он помахал в воздухе руками, силясь подобрать объяснения, и попытался очертить контуры звериной башки; судя по расстоянию между точками, такой ряхе позавидовал бы и взрослый медведь. — Из окон же видели, они через забор перелезали, а как раз луна была, все на виду, а они черные, как угли!
— Не цвет. Вы сказали, что они слишком умны.
— А— а, ну так это просто! Мы кругом деревни, ближе к лесу капканов понаставили, и запрятали усердно. И дома заговором защитили как следует, и деревня кругом обнесена, как полагается, а они нашли лазейку к окольным гусятникам, и перебили за две ночи всю птицу!..
Левую дорогу перешли смеющиеся над чем-то девчонки, скорее всего, сестры. Девочки подгоняли хворостинками стаю упитанных белых гусей.
— …эдак скоро и до другой половины доберутся, зимой есть нечего будет! — Нашелся староста. — И так уже думаем, пояса затянуть придется всей деревней. Помогите, госпожа охотница! Кроме вас нет надежды ни на кого.
Конечно, кто ж еще в такое сунется?
Усердно прибедняющийся староста не сразу «признался» что денег на всю деревню — два ломаных гроша, потому что торговля еще не началась. Да и торговать— то тут нечем будет. Но я и так это поняла, еще до его: «Тут еще такое дело, вы только обиды не держите…». Не в первый раз слышу.
Зато хоть ночлег он нам быстро нашел. Это был домик пожилой вдовы с самого краю, хозяйка которого не против гостей. Старушке в принципе ни до кого не было дела, лишь бы не мешали спать и не шастали по ее части дома.
Я разместила в горнице свои вещи и еще раз проверила плечо, не желая идти на дело, благоухая на весь лес свежей кровью. Однако рана благодаря зелью затянулась, а знахарская нить, которой я ее зашила, уже начала растворяться.
После проверки, ободренная, споро собрала необходимое оружие, уже без подсказок ястреба.
Тут правда, оказалось, что вампир моих взглядов не разделяет. Нет, против помощи бедным селянам он ничего не имел, но уперся рогом, что пойдет со мной.
— Да ты же сама говорила, что не ничего помнишь! Ни как драться, ни как отбиваться от них, даже колдовать толком не можешь! И куда лезешь, еще раз хочешь умереть!? — Возмущался он в ответ на мои возражения.
— Если буду сидеть сложа руки, то ничего и не вспомню! Под лежачий камень и вода не течет — Отбила я, на что немедленно получила:
— А кровь как, потечет?
— Ой, хватит тучи нагонять! А то с собой не возьму.
— Давай-давай, угрожай сама себе, что лишишься единственной поддержки!
— Ты же говорил, у тебя нет боевого опыта! — Возмущенно вскинулась я.
— Зато сил побольше будет!
Я фыркнула, тем самым подсказывая, что не так давно даже я, без своего опыта, его скрутила. Он задрал подбородок, явно напоминая, каких усилий мне это тогда стоило.
***
Химера лесная.
Зверь. Степень опасности — 5. Разумность — 2.
(Пометка на полях: «Имеется слух, что некогда стая химер напала на молодого дракона, повредилаему крылья, и в итоге сожрала.» Вторая пометка, ниже: «В стае было не меньше пятнадцати взрослых особей, к концу схватки в живых осталось шесть. Случай достоверный, однако является беспрецедентным.»)
Обитает на северных границах, в Синем и Энелайском лесу. (Пометка на полях: «Информация сомнительная; эти твари легко мигрируют, и отлично себя чувствуют как на севере, так и на юге»)
В холке может достигать человеческого роста. Поджарая, мех средней длины и густой, подшерсток разного окраса от рыжего до сероватого. В шерсти по всему телу прячутся шипы, больше всего их на загривке и шее для защиты. Морда массивная, похожа на волчью, лапы длинные, мускулистые. Может втягивать и выпускать когти. Хорошо прыгает. Длинный хвост без шерсти, с короткими шипами.
Ест любое мясо, но не трогает своих сородичей и почему-то собак с волками. (Пометка на полях: «Повод отнести химеру к семейству псовых…»
Пометка ниже: «Может быть, но сюда мягко говоря, не вписывается способность втягивать когти, к тому же у других подвидов химеры строение тела более близко к кошачьему»)
Оружие — когти, чаще зубы.
Укус молодой химеры ядовит; вызывает частичный паралич. При больших количествах смертелен. Химера может бить противника хвостом как бичом, но делает это редко. Охотятся стаей, разбиваются по ролям.
Уязвимое место: живот. К магии восприимчива.
Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
Под волчьи завывания где-то за дальними холмами, по ночному лесу хрустелось Как-то особенно бодренько. Особенно если учитывать то, что среди следов обычных волкулаков выделялся один варлак. И если с его приятелями я справлюсь так же, как со стрыгами, то с ним самим придется повозиться.
— У тебя вообще нет никаких страхов? — Подозрительно спросил вампир, следуя справа и чуть позади.
Я то и дело склонялась к земле, проверяя след трех крупных особей. Пока он уводил строго на северо-восток, значит, следы они не запутывали, шли прямо и уверенно.
— А ты все ждешь, пока я завизжу и полезу на дерево, как твои прежние знакомые? — Откликнулась я, демонстративно поправляя кинжал на бедре.
— Да они не… откуда ты там знаешь, с кем я общался? — Поморщился он. — И причем тут мои ожидания? Я просто не понимаю, как из обычных людей, которые наверняка ведь не лишены нормальных эмоций, делают вас.
— А что с нами не так?
— Сколько слышал об охотниках (правда, наверняка из того что слышал, нужно отнять половину, а потом снова разделить и отнять половину) никогда они не боятся и не брезгуют самыми мерзкими заданиями. Лезут на помойку, где завелось упыриное гнездо, по колено в грязи ждут в засаде на кладбище зубаря — часами! По дождем ли, в мороз — неважно, если надо, значит надо. Ну, ладно, ладно.
Он вскинул руки, показывая, что это не вопросы, и уж точно не в обиду мне, а скорее размышления.
— Это, может быть, ваше чувство долга, воспитание. Но страх! Куда вы его деваете? Я думал, пьете какие-то зелья, которые притупляют эмоции, но за тобой такого не заметил. И как же тебе удается так отличиться от моих, скажем так, прежних знакомых? Тебе ведь придется очень туго с этим варлаком?
Я задумалась. Рассуждал он слегка сумбурно, но в принципе, суть обрисовал. Я и сама когда-то задавалась похожими вопросами.
— Это правда, что говорят о вашем обучении? — Добавил он чуть тише. — Вас запирают с чудовищем на ночь. Выпускают лишь наутро, и только если нечисть будет убита. И после этого вы уже не боитесь ничего. Я думал, это слишком жестоко…
— Не помню такого. — Я отвела волосы с лица и остановилась, поправляя косу и затягивая так, чтобы не мешала. — И не потому что недавно переродилась, а потому что этого не могло быть. Если так учить, то на всю жизнь с человеком останется тот страх. Это может сделать его слабым. Особенно если потом он снова встретит ту же самую нечисть. Вытравить это из себя будет очень трудно. Нет.
Я покачала головой, бросая на него взгляд через плечо. Рен слушал внимательно, ему явно было интересно узнавать все от непосредственного участника, а не через слухи.
— У нашего обучения совсем другие принципы. Нас не заставляют преодолевать свой страх, а учат тому, что он только помеха. Нечисть учат не бояться, а сразу прикидывать, как именно ее можно убить и как это сделать быстро. Даже не знаю, может, используются еще какие-то методы убеждения, но в итоге на любого монстра охотник смотрит как на задачку той или иной степени сложности. Может ли он вообще ее решить, как это сделать, и как затратить на это минимум усилий. Так что… — Я развела руками. — Наверное, я просто привыкла.
— По-моему страх темноты вытравить трудно. — Возразил он. — Все дети ее боятся.
Я подумала.
— Темнота лишь преграда, и ее легко преодолеть заклинанием или снадобьем. Я с самого обучения боюсь не темноты, а тишины. Когда вообще никаких звуков кроме собственного дыхания. Вот это — да. Это держит меня в напряжении. Тишина ненормальна, подозрительна, и может значить только то, что ко мне подкрадываются.
— Надо же. То есть, если ты не видишь своего противника, тебя это не волнует?
— Меня много раз тренировали с повязкой на глазах. Отучали полагаться на зрение. Так что да, не смертельно, если я не вижу противника. Лишь бы я могла слышать его.
— Впечатляет.
— Правда?
Не то чтобы мне польстило, но…
— Да. Для меня-то слух, конечно, важнее зрения. Но вот доведись драться с кем-нибудь, не хотел бы я делать это вслепую.
— А я когда-то на месяц лишилась слуха. — Призналась я. — В лаборатории у нас разбился какой-то реактив, да еще так неудачно, прямо на порошок с катализатором. А я стояла ближе всего. Ну ладно: это я его и разбила. Рвануло так, что едва окна не вылетели. А я месяц общалась с другими при помощи записок или жестов. Вот тогда было страшно. Боялась, что если что-нибудь случится, я буду беззащитной.
Бр-р, даже вспоминать не хочется. Сверну эту тему. След идет в сторону кладбища.
— Давай не будем об этом. Предстоит дело.
— Да. А ты полна интересного! — Полушутливо заметил вампир, обгоняя меня на пригорке. Встал и повернул голову вправо, тоже увидев крышу традиционной молельни, где отпевают покойника, прежде чем отдать его земле.
— И ты, господин музыкант. — Ровно ответила я. — Рен, я знаю, что ты этой ночью пытался сбежать.
Его снова будто облили: разом подобрался, напряг плечи.
— Что ты скрываешь? Или успел вбить что-то себе в голову?
Зыркнув в сторону подлетающего ястреба, Лаурен открыто выругался на пустынном наречии и ушел вперед.
Я непонимающе посмотрела в гордую, удаляющуюся от меня спину. Повернулась к сидящему рядом на ветке наставнику.
— Похоже, кто-то решил, что если я пару раз позволила уйти от разговора из уважения к личному, то теперь так можно делать постоянно? — Уточнила я, нарочно не приглушая голоса, и мрачно размяла ладони, хрустнув костяшками пальцев. — Кажется, пора ему объяснить, что я умею угрожать не только вилкой.
И решительно пошла догонять.
Но вампир уже сам меня ждал, настороженно вслушиваясь в далекое переливчатое тявканье и вскинув ладонь, чтобы меня не то остановить, не то не заткнуть.
— Слышишь? Это не с кладбища, это правее. Наверное, стая собирается.
Он повернулся ко мне, сверкнув глазами в темноте.
— Пойдут в очередной набег на деревню. Может, одними гусями не обойдутся. Ты можешь их Как-то приманить?
Я вообще не об этом хотела поговорить, уже подхватив управление его сетями, но мысль он высказал дельную. К тому же не время и место для допросов. Да и нужная формула всплыла в голове, словно со стороны кто-то подсказал. Даже вспомнила, как записывала ее в конспект, а потом дописывала пояснения.
— Нужный манок слеплю. — Кивнула я, соединяя кончики пальцев. — Но Как-то их многовато, судя по голосам. Со всеми разом не справлюсь, подыскать бы место, чтобы удобно отбиваться…
— Он говорил, молельня на кладбище не так давно ремонтировалась, стены крепкие. Туда!
И он побежал среди деревьев легко, словно не в густой ночной чащобе, а по тропинке днем. Со зрением у него все отлично.
Как и полагается зданию, находящемуся на кладбище и используемому довольно редко, часовня не выглядела новой даже после ремонта. Там и ремонта— то толкового не было, так, подлатали стены, крышу, и укрепили двери. Да только закрыть их забыли, оставив нараспашку. Чем мы и воспользовались, войдя внутрь.
Я стряхнула с пальцев несколько искр, развесив их в воздухе вместо светильников. Осмотрелась, пока за моей спиной вампир закрывал дверь, волоча нижний край по земле. Кажется, я знаю, почему ее не закрыли. Просто не рассчитали с размером, и она оказалась больше косяка.
Тут бы мне и засесть у окна, расстреливая врагов огневиками, но вот беда: из этого окна я бы их так просто не увидела. Куда там, до подоконника два человеческих роста! Зачем это окно было сделано, для освещения?
Ну да, ни стекла ни слюды — еще и с проветриванием справляется.
Я подошла к нему, подняла голову, прикрыла глаза и заговорила заклинание. Оторвала носочки от земли и медленно поднялась вверх, остановившись, когда зависла в воздухе как раз напротив окна. Вытянула ногу и перешагнула на подоконник, словно с невидимого помоста.
Лаурен, не мудрствуя лукаво, просто подпрыгнул и подтянулся, усевшись рядом со мной на корточки и держась за стену. Оба изучили группу теней с бликами глаз, собирающуюся внизу среди крестов и памятников. Стая плотоядно изучала нас, пока самые крупные особи подобрались к двери и начали в нее на пробу скрестись.
Я обернулась на вход, но старательный вампир ухитрился втиснуть дверь в проем, и по-моему ее там здорово заклинило. Когда будем уходить, придется выпрыгивать в окно. Хотя…
Глядя на двери, уже дрожащие от ударов, я задумалась, набрасывая в уме нехитрый план и схему рисунка. Да так мне окно и не пригодится…
Рен тем временем оглядел подоконник и осторожно разжал ладонь, отпуская стену. На пробу специально пошатнулся и очевидно, понял, насколько хорошо у него теперь с чувством равновесия.
— Еще один плюс. — Не преминула я напомнить. Он рассеянно кивнул, рассматривая перевертышей.
— Который из них неуязвимый?
— Тот, крупный. Рядом держится. Видишь?
Позор мне, как охотнице и магу: вампир не спрашивая, развернулся на носках, выхватил кинжал у меня с пояса, а я спохватилась лишь тогда, когда он спрыгнул вниз, точно на указанного мной перевертыша. Да как так— то, когда ослабли сети!?
— Рен, придурок!!
Он ухватил зверя за шею и то ли воткнул в него нож, то ли попытался порезать бок. Судя по темным брызгам, попал. Перевертыш взревел и покатился по земле, превращая себя с противником в неразличимый клубок. Я не заметила, как он отцепился от вампира, но вот варлак сбросил его с себя и кинулся следом, целясь ощеренной пастью в горло. Отдернул морду от замаха ножом. Сразу следом огреб удар ботинком в нос, и потеряв боевой запал, отскочил подальше, с воем потирая лапой морду и орошая траву каплями крови. Зато другие моментально бросились на моего спутника.
— Рен, сюда! — рРявкнула я и хлопнула в ладоши. От меня в стороны полетела волна сжатого воздуха, отбросив всех на землю, иначе на вампира навалилась бы уже вся стая. Он опомнился первым и вскочив, рывком оказался под стеной. Успел увернуться от щелкнувшей пасти и взлетел вверх в одно касание, как пружина.
— Кинжал. — Я хмуро протянула руку и получила назад родное оружие, измазанное кровью и с налипшей на него шерстью.
— Что, хочешь сказать, я это зря? — Азартно вопросил слегка запыханный вампир, указывая на варлака, скрывшегося в лесу. Зверь заметно прихрамывал, пошатывался, и вообще имел побитый вид.
Я обратила внимание, что у вампира тоже капает темным с локтя.
— Тебя погрызли.
— Да? — Он быстро оглядел себя. Потрогал рваный рукав. — Даже не заметил. Так ты что, хочешь сказать, я не помог тебе? И что бы ты делала без меня с тем неуязвимым?
Раньше я его таким оживленным не видела, даже в воспоминаниях.
— Хорошо, хорошо, помог, а теперь слезай с насеста!
И спрыгнула внутрь, подавая пример.
Из того небольшого арсенала, что успела вспомнить, я выбрала самую простую ловушку из белых камней. Надеюсь, в этот раз сработает лучше, чем со злым духом в кузнице. Когда все было готово, повернулась к сотрясаемой двери и мановением руки сломала все петли одновременно. Волки не сразу сообразили, что преграда больше не преграда, и влетели внутрь вместе с ней; причем она на них же и завалилась.
За спиной восхищенно щелкнул языком Рен. Я развернулась на миг, сурово напомнила:
— Держись у меня за спиной!
— Отсиживаться!? — Возмутился он.
— Да, потому что я маг, и вообще здесь главная! — Огрызнулась я. За спиной в унисон рычали первые волкулаки, скребясь уже в стены ловушки, но тут к ним подоспели товарищи, и мне стало не до разборок.
Ловушка была неплохая, но сработала она только на первых перевертышах и угасла от перегруза, а остальные побежали через линии свободно.
Этих остальных я взмахом воспламенила, и косматые тут же попытались сбить огонь, но удалось это не всем. Уцелевшие начали окружать, смекнув, что я маг, и самая большая здесь угроза. Только один, не уделив мне особого внимания, побежал за спину.
Видеть, чем Рен занимается, я не могла. Только крикнула: «Нож!» и бросила ему, рукояткой вперед. Краем глаза отметила, что поймал, (и вроде бы рукой, а не затылком) и сосредоточила внимание на остальных.
Выхватила меч, присела и с размаху стукнула ладонью по полу. Вокруг вспыхнул прочный щит. Первый нападающий врезался в него, растянувшись по прозрачной преграде. Я вонзила меч в мохнатую грудь и упершись ногой, вытащила обратно, отшвырнув его уже мертвого, пинком. Изнутри щит был очень даже проницаем, я очень долго отрабатывала это заклинание.
Позади раздался рык и тут же оборвался, сменившись на визг. Вампир тоже справлялся.
Бросила призрачным ножом в одного, пока другой пытался проникнуть внутрь, царапая защиту. Щит начал гудеть: силы, которые он на себя тянул, быстро таяли.
Я крутнулась, собрав все силы, что могла, выпрямилась и зашвырнула в последнего пульсаром, размазав его по стене. Пошатнулась.
И тут с окна на меня бесшумно прыгнул еще один, который до этого притаился и ждал удобного момента. Когда он шваркнулся сверху о щит, от неожиданности распластавшись по нему порожным ковриком, тот напряженно сверкнул и погас вместе с искрами— светлячками. Хорошо хоть от удара зверя оглушило, и я успела вскинуть навстречу руку. Коснулась его ребер, и послав в пальцы импульс, перебросила через себя дальше, за спину. На пол он упал уже мертвым.
Быстро огляделась — больше живых особей нет. Покачнулась еще раз и выдохнула: Да!! Первое по-настоящему серьезное дело, без промахов и ранений!! Если не считать царапин на левом плече, которое успел задеть последний, и занозы в ладони, но это не в счет. Ну и резерв исчерпала, чуть не ушла в критич…
И тут я похолодела.
До меня дошло, что я с пустым резервом и никудышным боевым опытом осталась наедине с вампиром. С очень голодным вампиром, и моя блокировка с него только что слетела.
Сзади не доносилось ни звука. Но тишина повисла нехорошая.
Я робко повернулась, надеясь, что ощущения меня обманули.
— Рен?
Волкулак лежал у его ног, а сам вампир неподвижно замер вполоборота ко мне, не успев выпрямиться. Но вот он расправил плечи и медленно, словно смакуя, втянул воздух, от вихря ощущений даже прикрыв глаза. Помедлил, обернулся. И в нем не осталось ничего человеческого.
Глаза горели красным, лицо исказилось, кожа стала какой-то полупрозрачной, как восковая, и под ней на миг проступила сетка темных вен.
Я выставила вперед ладонь.
— Рен. Я с оружием. Не дергайся. Я сейчас попробую обновить заклина…
Тут он на меня напал.
***
Я не ожидала, что новообращенный вампир, движимый одними инстинктами, будет двигаться так расчетливо. Но он не тянулся к горлу, которое я заслонила в первую очередь, а кинулся вниз, и мы оказались на полу. Я тут же ухватила его за волосы, вцепилась в них обеими руками и изо всех сил ударила коленом в лицо — раз. Еще раз. Он зарычал, схватил мою руку в локте и дернул, судя по ощущениям, выломав плечо.
От моего вопля едва повторно не задрожала молельня, и само собой, ему удалось вырваться. Он будто не ощутил удара ногой в живот. Рванул меня за куртку вверх, тут же толкнул в бок, впечатывая в ближайшую колонну. Заломил руку за спину, схватил за волосы. Сжал в кольце рук и вгрызся в горло.
Он… меня укусил.
Меня от шока на миг сковало ступором. Я просто не поверила, что это происходит на самом деле. Затем вдруг накатило какое-то сонное оцепенение. Но я поняла, что если его не остановить, то мне конец.
Свободная рука скользнула к метательному ножу на другом боку, зацепилась за рукоять кончиками пальцев. Туго… Слишком неудобно дотягиваться… Достать нож я так и не успела.
Рен вдруг снова оттолкнул меня и отскочил сам. Не удержался на ногах, упал на пол и вдруг зашелся в приступе жестокого кашля.
Я быстро, не обращая внимания на боль в плече, стащила с себя куртку и скомкав, прижала к шее, останавливая кровь. Зашептала первое слово целебного наговора и досадливо скривилась: совсем забыла про истощение. Оставалось только надеяться, что у новообращенных вампиров сразу, а не после первой кормежки вырабатываются заживляющие вещества в слюне.
А его тем временем все не отпускало. Более того, он уже выплюнул все, что успел проглотить, и теперь продолжал давиться воздухом и корчиться, не в силах разогнуться.
Кровь перестала идти почти сразу, и я смогла, сжав зубы, вцепиться себе в предплечье и вправить сустав. После чего подбежала к нему, и пока не оправился, стянула руки выдернутым из петель ремнем.
Его еще немного крутило судорогой, после чего Рен смог вздохнуть и начал выкручиваться уже намеренно.
— Отойди от меня! — Зарычал он.
— И не подумаю.
Из его горла вырвалось что-то среднее между шипением гарпии и сдавленным ругательством. Лицо опять исказилось, заострились клыки, но что удивительно, он уже мог говорить. А стало быть, и соображать. Очевидно, первый порыв был вызван внезапностью голода, а теперь он опомнился и пытается взять себя под контроль. Получается плохо, но сама попытка уже радует.
— Да замри ты хоть на пару секунд! — Рявкнула я. Он застыл на земле, и в глубине его горла зарокотало, словно он не меня послушался, а собирал силы перед рывком.
Пришлось накладывать новый блок, и на этот раз завязывать его на запасной резерв. По-простому, теперь заклинание, имеющее постоянный характер, тихонько тянуло мои жизненные силы. И будет тянуть, пока не восстановится базовый резерв.
Стоило закончить, как вампир с облегчением выдохнул, пустив облачко пыли: оказывается, он все это время едва дышал.
— А теперь моя очередь. — Пробормотала я и отползла в сторону. Вовремя. Тело обдало жаром, а голову и живот стянуло такой болью, что я согнулась в три погибели. Но того, памятного приступа не случилось. Правда, слабость осталась, и продолжаться она будет как минимум до завтра.
Я обратила внимание, что он так и продолжает лежать со связанными руками и не шевелится. В полутьме сложно различить лицо, но видно, как блестят глаза. Спокойный взгляд. Блок исправно работает.
— А что это с тобой случилось? — Спросила я, подбираясь к нему. Он отвел взгляд, прижавшись щекой к полу.
— Не знаю. Какое-то помутнение. Не понимаю, как так могло…
— А, ты об этом…Тут как раз я могу объяснить. На последнее нападение у меня ушли все силы, и на твое заклинание ничего не осталось. Вот оно и исчезло.
Он прикрыл глаза и кажется, с трудом удержался от того, чтобы не стукнуться лбом пару раз. Я тем временем принялась развязывать его руки.
— Я про другое, что с тобой потом произошло?
— Что бы ни случилось, это огромная удача для тебя. — Он снова повернул лицо, насколько мог, и недовольно на меня зыркнул. — Виноват я, совсем расслабился, но а ты чем думала!?
— Это тебе повезло. Еще секунда, и я наделала бы в твоем боку множество лишних дырок. Так что не переживай за мою осторожность. И не дергайся!
Ремень я затягивала, будучи слегка в панике, и сейчас развязать тугой узел было не так-то просто. К тому же он, когда вырывался, затянул его еще крепче.
— Так все-таки, что это было?
— Твоя метка, наверное. — Отозвался Рен, глядя куда-то в сторону.
Я покосилась на татуировку, на браслеты с бусинами-амулетами, на кольцо с зеленым камушком. Поди теперь угадай, что именно меня защитило.
Узел, наконец, удалось ослабить и развязать. Вампир медленно опустил руки на землю, поднялся и отодвинулся. Сел напротив растрепанный, будто ворон, которым пытались помыть пол. На него как раз падал слабый свет луны из окна, и я заметила, что на нижней губе еще остались темные следы. Несмотря на то, что от него, как и от любой нечисти, веяло угрозой (сейчас больше, чем когда бы то ни было) вид у него был совсем не воинственный. Даже наоборот, пришибленный, словно я его только что отлупила.
Я вздохнула, осторожно коснувшись раны на горле. Та больше не кровила, но все еще оставалась открытой. Нужно добраться до моей сумки. Но вставать и куда-то идти так не хотелось, что хоть здесь и ночуй.
— Мда. Насыщенный выдался денек, не думаешь?
— И по тебе это видно. — Напомнил вампир, глядя на меня: всю в пыли и соре, с разодранной на боку рубашкой, заляпанную кровью и наверняка такую бледную, что еще непонятно, кто здесь вампир.
Рен вздохнул, судя по покаянному виду собираясь начать извинения за свое нехорошее поведение. Но вместо этого еще раз окинул меня взглядом и возмутился.
— И тебе за это еще и ничего не заплатят!?
— Вот видишь. — Я развела руками и поспешно схватилась за пострадавшее плечо. — О чем я говорила. И не помочь я никак не могу. Ну, зажал староста деньги, так если я задеру нос и уйду, пострадает не он, а люди, что попадутся в зубы нечисти, которую я должна была уничтожить.
Он покачал головой.
— И как вы вообще живете?
— Ну… У людей в большинстве случаев все-таки просыпается совесть, или же действует принцип «еще пригодится, так что лучше не обижать». Так что случаи с неуплатой довольно редки. К тому же есть на этот счет кое-какие приемчики…
***
Уже окончательно стемнело, когда мы постучались в дверь старостиного дома. Внутри что-то уронили от неожиданности: обычно о гостях предупреждала визгливая собачонка на привязи. Но сейчас эта мелкая, почуяв Рена, затаилась в конуре, усердно прикидываясь мертвой.
Дверь открыл сам староста. Догадался, видимо, кого принесло так поздно. Позади него раздавались голоса детей, которых пытались уложить спать, пахло чем-то печеным, и вообще веяло уютом, так что контраст вышел хороший.
Дождавшись, когда он в полной мере осознает плачевность состояния окровавленной охотницы, повисшей на чужом плече и из последних сил держащейся на ногах, я покачнулась и начала оседать вниз, выдавив:
— Дело сделано. В меш…
— В мешке доказательства. — Пояснил вампир, и подвинув упомянутые ногой ближе к хозяину дома, усадил меня на лавку в коридоре, старательно источая укоризну всем своим видом. Но вслух не возмущался, как мы и договаривались.
Староста подошел ближе, заглянул в мешок и содрогнулся. У него заметно поубавилось нахальства, даже борода перестала топорщиться. Завязывая горловину, он бормотал, что можно было и не тащить такую пакость. Мол, и так понятно, что я не гулять ходила.
Тут я открыла глаза и сделав жалобный взгляд, с надеждой просипела:
— А можно водички? Чуть-чуть, и мы пойдем…
Чуть позже я сидела с перевязанной и залеченной шеей за столом, перед тарелками с румяной картошкой, жареным мясом, квашеной капустой и тушеными в сметанке грибами — всем, что нашлось в доме местного главы. Бок грел приятно отяжелевший кошелек, а я мысленно воздавала почести такому прекрасному человеческому чувству, как совесть. Страшный ведь зверь, как возьмется кусать — за минуту облетишь деревню, собирая заслуженную награду героической спасительнице! Настроение слегка портил только Рен, сидящий по другую сторону с кружкой чая, из которой не сделал ни единого глотка.
Он так ничего и не ел. Несмотря на уверения, что при нехватке питания вампиры вполне могут поддерживать силы просто едой, этот упрямец не взял и крошки. А ведь ему наверняка пахло. Я видела, что он заметно ослаб, и едва не шатается, но повлиять на него не могла. Только скрипела зубами, надеясь, что хотя бы в клане ему помогут взяться за ум.
***
Химера скальная.
Зверь. Степень опасности — 5, разумности — 2.
Обитает по всему горному хребту Антара.
Шкура серая, покрыта прочными костяными пластинками вместо чешуи. Шерсть отсутствует. Шипы короче, чем у лесной, и не могут прижиматься к коже.
Размер — с двухгодовалого теленка. Строение тела близко к кошачьему, пальцы на лапах напоминают пальцы ящерицы. По желаниюслегка меняет окрас, может сливаться с камнем. Цепкие лапы, подушечки могут прилипать к камню; зверь легко пробирается по скалам, и может часами висеть на отвесной стене в засаде. Хвост длинный, шипастый, но гибкий, может хвататься за выступы. (Примечание на полях: «Вот тебе и пятая нога…»)
В еде предпочитает мясо, может подъедать грибные наросты. Охотится в одиночку, подкарауливает жертву в засаде, но при сильном голоде нападает открыто. Стаи не образует. (Примечание на полях: «И правильно, на кой шхур собираться в стаю, если ты наиболее опасный подвид!» Примечание зачеркнуто. Второе примечание: «Благодаря своей силе, легко обходится в одиночку без поддержки сородичей. Является второй по опасности среди подвида; первой считается островная»)
Оружие: зубы.
Уязвимое место: под горлом у нижней челюсти. К магии слабо восприимчива.
Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
Несмотря насыщенный событиями день, мне долгое время не засыпалось. То без одеяла сквозило от окна, то под одеялом душно, то подушку приходится поворачивать холодной стороной. Мысли тоже не позволяли уснуть; так и не давало покоя чувство, что я чего-то не понимаю, не вспомнила, упустила — а это очень важно. Я ворочалась, перебирала в уме то, что уже успела узнать, и ругала себя за глупость. Ну что, что не так!? Чего я еще не знаю? Почему никак не выходит вспомнить? Или понять.
Так что в итоге я взяла пару тонких одеял с печи, вышла с ними в сад и устроила себе гамак между двумя яблонями. Может, здесь удастся расслабиться. Свежий воздух с пряным фруктовым привкусом, безветренное спокойствие, уютное покачивание гамака и возможность, наконец, вытянуть уставшие ноги. Чем не радость?
Казалось, что здесь не место никакому беспокойству. Ну, не знаю я чего-то, так и что? У меня еще есть время разобраться. Воспоминания еще вернутся. Все нормально…
Я поправила волосы, вытаскивая их из под затылка, повозилась, устраиваясь поудобнее, и заметила в темноту:
— Тебе, мягко говоря, не мешает поспать. Раз не ешь, то хотя бы так восстановишь силы.
— Не идет сон.
Рен появился рядом, как настоящий вампир: сливаясь с темнотой, невидимый до последнего момента. Обошел яблоню у меня в ногах и устроился на скамейке у ствола, боком ко мне.
Некоторое время мы молчали. Потом он вздохнул, и, взъерошив себе волосы, не выдержал:
— Прости меня. Я только хотел помочь. Не подумал, что это от меня нужна защита. Я не хотел ничего дур… — Он запнулся и качнул головой. — Честно говоря, даже не помню, что сделал.
Я повернула голову в его сторону.
— Не помнишь?
— Очнулся, когда уже тебя укусил. — Тихо признался вампир и ненадолго поднял глаза. Я перевела взгляд на кусочек звездного неба, не закрытый от меня ветками.
— Не вижу смысла обсуждать. Сама виновата. Совсем забыла про блок. Да что там. — Я качнула головой. — Забыла даже, что ты не человек. Будет мне уроком. С тем же успехом я могла потерять не блок, а что посерьезнее.
— И все-таки что-то изменилось. — Он разглядывал свои руки. — Ты смотришь по-другому. Словно только сейчас поняла, кто я такой. Я чувствую. Ты меня боишься.
Меня почему-то пробрало от грусти в его голосе.
— Даже не знаю. — Тихо призналась я. — Я будто сбита с толку. Да, ты вампир. Недавно обращенный и очень голодный. И об этом никогда нельзя забывать. Но я забываюсь именно потому, что ты меньше всего похож на хищного кровопийцу.
— А на кого я похож? — глухо спросил Рен.
Я снова пожала плечами. Гамак так уютно покачивался, сверчки мелодично стрекотали, над головой мерцали звездочки, и это так не вязалось с нашим разговором… Вот бы просто сидеть как сейчас, рядом, и молчать о своем. Но ему сейчас явно было не по себе. И я не могла оставить молодого вампира наедине с мыслями.
Я посмотрела на его лицо, вполоборота ко мне, и сказала правду:
— Ты похож на человека, который в тяжелой ситуации все равно старается не забыть, кто он такой. И до сих пор держится за прошлое, потому что разделил свою жизнь на «до» и «после». И теперь тебе страшно думать о будущем.
Он молчал.
— Ты похож на вампира, который отторгает себя самого и в любой ситуации стремится не терять достоинства, думая, что это приближает его к человеку. Хотя это всего лишь проявления его сути, которая осталась прежней. — Подумала и добавила: — А еще ты похож на того, кто для себя с чем-то окончательно определился.
После паузы он выдохнул и растерянно спросил:
— Думаешь, определился?
Я пожала плечами, глядя на выплывающую из леса луну, похожую на бледное яблоко. Совсем скоро пик ее роста. Так что нет у меня времени добираться до вампирьего клана. А ему сейчас как раз нужна поддержка. Вампиры хоть знают, что делать в таких случаях, а мне что делать? Единственное, что я знаю — лучше не врать.
— Ты словно ответил на какие-то внутренние вопросы. Это чувствуется. Я не знаю, какими были вопросы, и выпытывать не стану. Я не лезу в чужое личное пространство.
— Спасибо и на том. — Задумчиво отозвался Рен. Судя по тону, легче ему все равно не стало.
— Что-то еще тяготит. Признаешься?
Он, кажется, вздрогнул. Медленно повернул лицо, посмотрел на меня.
И вот хоть убей, не пойму почему, но я почувствовала, что под таким прямым взглядом начинаю краснеть.
— В чем именно? — Поинтересовался он с оттенком сарказма. Я поерзала, укладываясь удобнее, спрятала зябнущие ладони под покрывало и улыбнулась.
— Ну, я не священник, так что обо всех своих прошлых грехах можешь не говорить. Сбрось с себя хотя бы часть.
Он отвел глаза в сторону, словно собираясь с духом.
— Никогда не был на исповеди, и никогда не хотел. Стыжусь своих грехов. — Лаурен невесело усмехнулся.
— Тоже неплохо: признак раскаяния. Ты и не думай, что это исповедь. Я просто хочу помочь, выслушать… Рен? Что такое?
Он пошевелился, вздохнул, продолжая смотреть в сторону. По тому, как он медлил, я поняла, что говорить ему тяжело, но то, что он пытается сказать, не дает покоя.
— Мне страшно. — Наконец, признался он. — Понимаю, что ты пытаешься меня успокоить, и веришь в то, что я еще человек. От этого страшнее становится то, во что я могу превратиться. — Он покачал головой. — Тогда, когда я тебя укусил… Я до того ни разу не пробовал крови. И я даже не представлял, каково это.
Он перевел взгляд на меня. Глаза у него снова засветились алым.
— То, что было со мной, это… — Он запнулся, прикрыл глаза и с усилием вдохнул, пытаясь успокоиться. — Я даже слов не подберу, чтобы описать. Ни с какой жаждой, ни с каким голодом не сравнится это безумие. Я… Я не думал, что поддаться ему так легко.
Вампир замолчал, тяжело глядя на свои сцепленные руки. Я хотела протянуть к нему руку, дать понять: я рядом, я слушаю. Но не решилась. Не уверена, что ему была нужна моя поддержка.
— Хорошо, что это длилось так недолго. — Рен вздохнул. — Хорошо, меня ударило… что бы это ни было. Потому что если бы не это… Я бы не остановился. Даже не подумал.
Он поднял глаза на меня.
— И ведь я понимал, что происходит. Знал, где я и кто я. Но это было так неважно, по сравнению с голодом, что я не мог думать вообще ни о чем другом. И забыться было так легко, что мерзко вспоминать. Я рад, что обошлось. Но твое заклинание не вечно, и я могу сорваться снова. Меня ничто не удержит. Так что… Ты лучше бойся. Неважно, что я сам по этому поводу думаю. Так будет безопаснее.
И опять эта грусть в голосе… При этом он думает, что я могу принимать его за чудовище.
Повидала уже настоящих чудовищ.
— Рен…
— Не надо. — Он досадливо покачал головой. И не дав спросить, чего именно не надо, тут же ответил. — Утешать жалеть. Мне не шесть лет, и я легко свыкнусь сам. Но тебе следует знать, с кем имеешь дело.
— Надо же, какое открытие! — Не выдержала я. И когда он развернулся с готовой тирадой, прервала на вдохе. — Я знаю, каково тебе сейчас, и что тебе приходится осознавать. Но ты не первый, и скорее всего не последний. И должен понимать, что это нормально. Ты с момента инициации ничего не ел, обратили тебя совсем недавно. Да при этом одно то, что ты ухитрился говорить осмысленной речью, уже достижение! И это пройдет. Кровь успокоится, ты привыкнешь к новому состоянию и станет гораздо легче.
— Ты ведь слушала, что я до этого говорил? — С досадой переспросил он.
— Слушала, и услышала. Но как уже говорила, я отучилась бояться.
Я думала, что он начнет спорить. Но сейчас со мной говорил не тот Рен, который с утра огрызался на любое слово. У этого кончились силы. Он внимательно посмотрел на меня, уже спокойней пожал плечами и отвернулся, прижавшись спиной к стволу яблони.
— Надеюсь, ты права.
— Вот увидишь. А за меня не бойся.
Он тихонько хмыкнул.
— Как там твоя шея, заживает?
— В порядке моя шея, и голова тоже. — Отреагировала я. — И ножи на месте. Я именно тот человек, за которого тебе меньше всего следует переживать.
— Ладно, ладно, не буду сомневаться в твоих способностях. Чего доброго, разозлишься и правда наделаешь во мне лишних дырок. — Поддразнил он.
Я протянула руку и сорвала яблоко, висящее прямо над головой. Так и манило с самого начала. Взвесила на руке, примеряясь к макушке вампира. Потом все-таки передумала и укусила плод за сочный бочок.
Напряжение ушло, мне самой стало спокойней. Я откусила еще раз, умиротворенно вздохнула и поняла, что он повернулся и смотрит прямо на меня. Как-то слишком внимательно. Словно подводит итоги.
— Ну. — Я отвела в сторону яблоко и с хитринкой улыбнулась. — Наверняка ты пришел к каким-то выводам и по моему поводу. Скажешь, что думаешь? Интересно же.
— Ты слишком доверчивая. — Решительно, даже резко ответил Лаурен. — Будто не в курсе, что тебя могут обмануть, кто и когда угодно. — Он покачал головой. — И азартная. Тебя ведь и поймали из-за этого? Я прав? Ты наверняка могла позвать помощь. Но нет. Почему? Решила, что если поймала след, то нужно идти по нему до конца?
— Про азарт мне уже говорили. — Смущенно пробурчала я, отвернулась и вгрызлась в яблоко. И не успев прожевать, возмутилась. — А с чего ты решил, что меня кто угодно сможет обмануть?
— А разве не так? — Вампир поднял бровь и хмуро покосился на меня. — У тебя на лбу это написано. Огромными буквами.
Он показал расстояние между вытянутым указательным и большим пальцем.
— Во-от такими.
«У тебя длинные пальцы и это тебе на руку» — С досадой подумала я.
— И пусть написано. Пусть меня не воспринимают всерьез. А я умею видеть, когда врут. Меня этому учили.
Он смотрел на меня снисходительным взглядом взрослого, которому ребенок лет восьми доказывает свою самостоятельность тем, что умеет завязывать шнурки на сапожках.
— Конечно, конечно. Вот только любой, кто тебя разжалобит, сможет плести что угодно. А ты и рада будешь.
— Да знала я, что староста врет, с первого слова! А не стала спорить, потому что бесполезно: попробуй докажи. Не будешь же обшаривать всю деревню в поисках денег? Зато случай не слишком запущенный. Стоило мне надавить на жалость, как он передумал.
Рен тоже не стал спорить. Просто отвернулся и уставился в деревья. Но я не отставала.
— И это все, что можно про меня сказать?
— А зачем тебе мое мнение? — Вампир нахмурился. — Нашла чтеца чужих душ!
— Всегда интересен взгляд со стороны. Сам себя не изучишь.
— Нет. Только ты сама можешь знать, кто ты. А насчет хорошего… Начну хвалить — зазнаешься.
Я чуть не вскочила.
— Неправда!
— Ой ли?
— Нельзя сказать «аз» и не говорить «буки»!
— А что я про говорил азарт?
— Мне ведь просто интересно!
— И слишком любопытная. — Подвел он следующий итог. — Говорила же, что не лезешь в чужое личное пространство.
— Ладно. — Я откинулась назад. — Право твое.
И опять не удержалась:
— А что, во мне много хорошего?
***
Отступление. За одиннадцать дней до этого.
Человек сидел на старой коряге у дороги, поджав под себя ногу. Он пытался аккуратно протереть раненную лодыжку углом куртки, смоченным в воде. Кровь смешивалась с водой, стекала по простенькому дорожному ботинку и впитывалась в густой мох. Растрепанные светлые волосы, слишком короткие для хвоста и длинные для обзора, спадали на лицо. Он то и дело фыркал и отбрасывал их назад.
На дороге показался другой путник. Этот шагал с дорожной сумкой на длинном ремне, и фигурным футляром за другим плечом, а дорожную пыль топтали совсем другие ботинки. Толстая подошва и общая форма с высоким берцем защищала от укусов полевых обитателей: человек знал куда идет, и подготовился.
— Что-то случилось? — Окликнул он укушенного, когда почти поравнялся с ним. Он оказался моложе на вид и не таким коренастым, но выше ростом почти на голову.
Светловолосый уже закончил протирать рану и скатал штанину обратно.
— Да щурица, зараза! На хвост ей наверное, наступил, а она как цапнет!
Он опасливо оглянулся, будто злющая тварь, похожая на крысу, затаилась в траве и ждала реванша. Спустил ноги вниз. Попытался встать, но с возгласом поморщился и сел обратно. Растерянно развел руками.
— Знал бы, обошел по полю. Кто ж знал, что они в это время еще на солнце греются?
«Вообще-то знают все». — Можно было прочитать на лице у второго. Но вслух он этого не сказал.
— Дай взгляну? Я более-менее в этом разбираюсь. — Путник подался вперед, но первый шарахнулся в сторону.
— Не надо там ковыряться! Я уже все прочистил.
— Да я только посмотрю…
— Все вы так говорите! — Человек испуганно закрыл лодыжку руками, словно второй собрался ее отбирать и уже достал пилу. — Отсижусь и само пройдет!
— Ну да… — Отозвался другой, и оглянулся, машинально убирая со лба темные волосы. Плюхнул сумку рядом с первым и выставил ладони вперед. — Ты подожди, я сейчас!
И быстро перейдя дорогу, скрылся в лесочке.
— Будто я убежать собрался… — Пробормотал светловолосый. Подался вперед и озадаченно прислушался.
— Ты это куда?
— Сейчас! — Приглушенно донеслось из зарослей. После чего послышался сухой треск. И еще один, словно там ломал кусты медведь.
Скоро второй путник показался на дороге с толстой веткой в руках. На конце палка раздваивалась, а остальные отростки он обламывал на ходу.
— Сойдет? До города уже немного осталось, успеем дойти до темноты, еще и пива там выпьем. — Он ободряюще улыбнулся, протягивая укушенному человеку импровизированный костыль. Тот смущенно прокашлялся.
— Спасибо. Не ожидал помощи. Тут до этого проезжали два всадника, так даже не спросили…
— Ну, у людей свои дела. — Парень подал руку, помогая ему встать. Поднял свою сумку. — А мы и своими ногами дойдем.
Первое время светловолосый шел неуверенно, словно под ногой мог оказаться зыбучий песок. Но потом приноровился к палке и зашагал быстрее.
— А ты чего так дышишь, словно гнали тебя? — Поинтересовался он у второго. Тот поправил футляр за спиной и пожал плечами.
— Делать все равно нечего, а дорога длинная. Решил часть пути пробежаться, оно для здоровья полезно. И щурицы покусать не успеют.
Первый засмеялся и ойкнул, неудачно наступив на камешек.
— Дело какое в городе, али что? Раз спешишь.
— Да не спешу я. Так, говорю же, от скуки.
— Так тебя не ждут? — Удивился светловолосый. — А я, наоборот, по поручению. И надо бы успеть.
Он приложил ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь вдаль.
— Терпеть не могу опаздывать. Особенно когда я в этом совсем не виноват.
— Лучше уж быть вольной птицей. — Подтвердил второй и снова поправил сумку на плече. — Ходишь куда хочешь, как хочешь, и никто не подгоняет.
— Ну не скажи… Если работаешь на дядечку, то хоть насчет ночлега с едой можно не волноваться. Чего хорошего, если можно идти куда хочешь, а идти совсем и некуда?
Укушенный снова едва не споткнулся, но успел поймать равновесие.
— Может, и твоя правда. Правда, у меня с ночлегом не было проблем. — Темноволосый широко улыбнулся, до ямочек на щеках. — Сыграю в трактире вечерок, и будет мне и комната, и ужин.
— А, ты музыкант! — Первый с усмешкой шлепнул себя по лбу. — А я не догадался, с твоим— то грузом. Это что, мелкая гитара?
— Скрипка.
Светловолосый даже обернулся, сделав удивленное лицо.
— Ого! Дорогие они, я слышал. Сам заработал?
— Нет, отец подарил. — Темноволосый машинально погладил ремень от кофра, пересекающий его грудь наискось. — А уж с ней я заработаю на все остальное.
— М-да, повезло… — Тихо вздохнул первый. Какое-то время они шли молча. Музыканту было неловко снова поднимать тему доходов и свободы; он не хотел вызывать зависти. Укушенный просто шел, погруженный не то в размышления, не то воспоминания.
Над полем с криком пролетел сокол. Сделал круг над травой, замер на месте и медленно, относимый потоком теплого воздуха, отдалился к лесу. Светловолосый следил за ним из под приставленной ко лбу ладони. Потом снова вздохнул и с ностальгией, хрипло признался:
— А я своего отца уже много лет не видел. Да и вообще семью.
Музыкант проводил взглядом вторую птицу, пролетевшую над дорогой и скрывшуюся над рекой.
— Да и я, вообще-то, тоже… — Задумчиво отозвался он. — Даже не помню, три или четыре года назад был у них.
— Тоже поссорились что ли?
— Просто они далеко живут. Нужно будет как-нибудь навестить их… — Он взъерошил себе волосы. — Ладно, что мы о грустном. Говоришь, у тебя в городе поручение? И как, важное?
Он не заметил, что светловолосый уже не хромает, а слегка отстав, внимательно смотрит на него.
— Ну да. Найти кое-кого.
— Да? Кого?
Музыкант начал оборачиваться, но не успел. Быстрый удар по затылку бросил его в пыль.
У его недолгого попутчика, что стоял над ним отряхивая ладони, были совсем не человеческие глаза.
— Да по ходу, тебя. — Заключил он. И наклонившись над жертвой, начал вытаскивать из под него сумку. — Хорошие ботиночки…
Чуть слышно хрустела трава под шагами. Приближалось беззаботное насвистывание.
— Чтоб я сдох, неужели тебе кто-то понравился! — С сарказмом заметил подошедший и сунул руки в карманы, едва ли не любуясь тем, как шустро варлак обшаривает карманы неудачливого музыканта. Скрипка уже болталась за его плечом.
— Я не от удовольствия их перебираю! — Огрызнулся «укушенный». — Или думаешь, приятно раз за разом ногу резать!? Тот, первый, к невесте ехал. Второй на заработки, и его брат ждал. А те двое вообще догоняли свою похмельную компанию! Или ты хотел, чтобы весь лес возле нас через пару дней их родственники прочесывали!?
— Он не слишком худой. — Подошедший окинул фигуру жертвы изучающим взглядом.
— Да он только пиликает, тоже мне, грозный противник! — Бросил светловолосый и закончил осмотр. — Давай, за руки, за ноги, потащили уже. Я слышу, там топочут какие-то конники. Нам для полного счастья только свидетелей не хватало.
***
Идиотский план, идиотский, идиотский, вообще ни в какие ворота!
Так думаю я, вышагивая по ночной улице в том виде, в каком Виктор и помогающие ему стражи представляли себе беззащитную жертву. То есть в белом платье и с распущенными волосами. Хорошо хоть сверху мне позволили набросить плотную рубашку вместо куртки, а под платьем не видно штанов и спрятанного оружия. Разве что обувь в виде тяжелых дорожных ботинок, была деталью из другого образа. Но тут меня никто не смог бы меня переубедить.
— Мог бы сразу сказать, что позвал для этого! — Ворчала я на соратника часом ранее, пока помощница затягивала мне корсет потуже. — А то: «помоги в расследовании», «поищем свидетеля»…
— Не мог бы!— возразил тогда охотник, задумчиво рассматривая подобранное мной оружие. — Откуда я знал, кто придет мне на помощь. Это так, везение. Иначе на твоем месте была бы Тавия.
Сестра местного легата, заодно работающая швеей, красноречиво хмыкнула за моей спиной.
— Они бы тогда еще больше наслушались!
И еще раз рванула тесемки корсета, так что из меня чуть дух не вышел.
— У, бесову мать!
Я уперлась руками в стол и постаралась дышать не слишком глубоко. А лучше бы вообще перестать дышать.
— Жаль, что на моем месте не ты! — Процедила я. Виктор махнул рукой.
— Если все получится как я планировал, готов хоть завтра прогарцевать в этом платье по залу! — Он осекся, увидев мой хищный взгляд. — Я зря это сказал, да?
— Очень зря! — Заявили мы с Тавией злорадным хором.
…Воспоминание об этом греет мне душу, пока я стучу в неприметную дверь, сливающуюся со стеной подворотни.
На моем месте должна быть юная сирота из недалекой деревни, приехавшая в город к «нежданно найденному брату», которым был друг задержанного нами фокусника. Он занимался поиском и отбором жертв, а фокусник, не зная подробностей, помогал ему.
Нам повезло, что Оливера не посвятили в планы, иначе тот, случайно наткнувшись на убийство, не побежал бы сообщать об этом в городскую стражу. Потом, конечно, ему намекнули на последствия и он навострился провернуть фокус с собственным исчезновением. Но не успел. А отвечать перед охотниками не хочет никто. Даже пригрозить не успели, сам все выложил…
Дверь открывается.
— Простите, здесь живет господин Арсул? — Приветливо интересуюсь я.
— Не знаем такого. — Заявляет жующий мужик, здоровенный детина в кожаной безрукавке. Я стою с растерянным лицом.
— Но как же… А вы не слышали, может он переехал?
— Жил тут один. — Вдруг «вспоминает» любитель поесть. — Не знаю, куда там он точно перебрался. Ты отыщи Кривую улицу, там его знакомые есть. Может, знают.
— Ага… А где эта улица? — Я потерянно оглядываюсь.
— Ты как тут оказалась вообще, девица? — Он как бы сжалился над моим замешательством.
Значит, проверку я пока прохожу.
— Я к брату приехала… — Чуть не пустив слезу, дрогнувшим голосом признаюсь я. — Он денег на дорогу прислал, и сказал, как найду себе жилье на пару дней, его найти. Как раз и на праздник успею поглядеть, и он меня потом к себе заберет… Как же он мог переехать-то?
— Да ты не реви. Найдется твой братец! Ты, говоришь, уже жилье нашла себе?
— Ага. Комнатку в трактире.
— Ну вот и молодец, уже устроилась. Сейчас на Кривую ходить не надо, все равно все на площадь пошли. Сходишь, поглядишь праздник, а ближе к ночи найдешь эту улицу и спросишь там. А жених— то твой — Словно спохватывается он. — Разве не поможет тебе?
— Нет у меня никого — плаксиво отвечаю я, утирая нос. — Ладно, дяденька, спасибо за слова добрые. Пойду искать.
— Ты ближе к реке ищи, не то второй, не то третий дом. Вроде как, с дверью красной. Удачи тебе, девица! — Душевно напутствует меня мужик, и скрывается внутри.
Ага, и тебе не хворать.
Потоптавшись на месте, и изображая раздумья, я прислушиваюсь к ощущениям. По идее, сейчас за мной должна установиться слежка. И «пасти» будут до самой Кривой улицы, где судя по всему, знакомые братца пригласят к себе, угостят особым чайком, чтобы гостья потеряла сознание, и потащат на ритуал.
Пока ничего такого не слышу. Ладно. Послушаю совета доброго дяденьки и пойду к площади.
Найти ее сможет без труда и приезжая, по шуму и основному направлению движения прохожих. День города начали отмечать еще вчера, разместив на площади и прилежащих улицах палатки с угощением, сувенирами и прочим. А сегодня в город прибыли бродячие артисты, певцы, музыканты, да и местные подтянулись. Площадь разделилась на отдельные островки, в каждом из которых разворачивалось отдельное веселье.
В соответствии с линией поведения жертвы, я хожу и беспрестанно кручу головой. А посмотреть и вправду есть на что. У фонтана толпа пестрых цыган устроила шутливое гадание, в котором будущее клиенту показывают в танце и движении, а вся толпа с хохотом угадывает возможные варианты. Я тоже стою со всеми, пока не привлекаю внимание гадалки, немедленно позвавшей меня в середину. На предложение отвечаю испуганным взглядом и замотав головой, спешу отойти.
Потом вдоволь любуюсь жонглерами, над руками которых порхают цветные шары, яблоки, а то и маленькие ножи. Иногда словно вспоминаю, что меня сюда привело и потерянно оглядываюсь, словно пытаюсь понять, как искать нужную мне улицу. Но потом вздыхаю, пожимаю плечами и смотрю на танцовщицу с ленточками.
Так, мало-помалу я продвигаюсь к середине площади, откуда вижу актеров на помосте. Стоит сказать, что они устроили действительно интересное представление, где актеры без слов рассказывали историю о приключениях трех рыцарей. Я видела, как ее разыгрывали в обычной труппе, и сразу узнала персонажей.
Здесь рыцарей отправили по поручению сюзерена в другую страну, через города с уличными разбойниками, озера с русалками и леса со злобной нечистью, которых герои побеждают где силой, а где хитростью. На игру стянулась здоровенная толпа, и мне приходится долго переминаться с краю, иногда вставая на цыпочки. Группа мужчин, покосившись на меня, снисходит над небольшим ростом и пропускает вперед, почти к середине.
Актеры и декорации к ним размещены на помосте, там же установлено освещение. Помощники обнаруживаются по бокам, за декорациями и перед помостом, на освобожденной зрителями площадке. Рядом с левым углом стоит маг, меняющий цвет и яркость камней на подставках. За деревьями из жердей и ткани спрятались двое детишек, трясущие декорации в имитации ветра. Спереди и справа от помоста расположились музыканты, которых хватило бы на целый оркестр. Сзади всех, за углом помоста, виднеются люди с трубами, барабаном и виолончелями, перед ними стоят флейтисты. А ближе к магу, иногда обмениваясь с ним замечаниями по ходу представления, обнаруживается знакомый скрипач.
Стремясь не к центру, а к левому углу, я кое-как пробираюсь вперед, хотя меня и подпихивают плечами со всех сторон. И понаблюдав, понимаю, почему скрипач встал с краю.
Во-первых, барабан подключается только в напряженные моменты, потому в остальных партиях ведет именно скрипка, задавая тон и темп всем остальным. Она начинает сольную партию при появлении новых героев или смене декораций, она меняет настрой повествования при сюжетных поворотах. Остальные подхватывают ее голос и развивают мелодию, заодно наращивая напряжение действия вместе с громкостью.
Во-вторых, с магом они не просто переговариваются, а корректируют совместные действия по ходу сценария. То и дело поглядывают на листок с подсказками, прибитый к краю помоста. Вот маг, не отрывая взгляда от разгорающихся светильников, что-то говорит над плечом музыканта. Тот кивает флейтистам и заканчивает с ними прежний залихватский мотив. И после паузы длиной во вдох, начинает новую, более плавную, льющуюся мелодию. На сцене, медленно ступая, появляется девушка. В паре с рыцарем она начинает кружить среди декораций, постепенно сближаясь. Расцветает романтическая линия сюжета.
Пение скрипки, под которую на сцене действие развернулось, заставляет толпу притихнуть. Вдохновенный и волнующий мотив завораживает своей лиричностью, неким достоинством, и вместе с тем в нем чувствуется обреченность. Сразу понятно, что чувства персонажей неожиданны для них самих, возникли не в то время, не в том месте, и скорее всего приведут к печальному концу. Но вместе с тем, это слишком сильно, чтобы так просто отказаться.
Музыкант, прикрыв глаза, прильнул подбородком к инструменту и тот словно ожил. Словно голос скрипки сам запел.
С правой стороны эхом откликаются виолончели, сразу добавив глубины. Но вести продолжает скрипач.
И я понимаю, что обожаю музыку.
Танец на сцене достиг пика, стремительное кружение набрало обороты, но вот мелодия сменяет тон. Актеры прерываются, словно опомнившись и помедлив, размыкают ладони. Музыка тихо угасает.
Действие сменяется. Помощники шустро выдвигают декорации сада, начинают играть флейты, изображая птичьи песни. Скрипач получает возможность отдохнуть и опустив смычок, что-то говорит магу. Тот трясется в тихом смехе. Музыкант же облегченно поводит плечами и окидывает взглядом толпу. Меня он замечает сразу.
Узнал. Полушутя, он обозначает поклон и довольно улыбается. Еще бы! Смотрю— то я не на сцену, а на него.
Сзади кто-то проталкивается, пробираясь к центру, и пихает меня в спину. Впереди стоящие, между чьих плеч я выглядывала, неохотно расступаются. Так меня выносит вперед, почти вплотную с магом и скрипачом. Последний, увидев это, тоже делает ко мне пару шагов, оказавшись на расстоянии локтя.
— Выдалась свободная минутка? — Негромко интересуется он. Помня, что меня могут видеть потенциальные ловцы, я с улыбкой стреляю глазами вбок, словно напуская загадочности. Может же так поступать на моем месте несостоявшаяся жертва? Безусловно, может.
— Не совсем. — Улыбаюсь я.
Они ведь не подошли близко, и не слышат слов.
— Так для тебя никакого праздника? — Удивляется музыкант. Я еще шире улыбаюсь, совсем опустив глаза и стеснительно спрятав ладони в складках юбки.
— Ну не то чтобы так…
Поднимаю глаза, сохраняя на лице прежнюю кокетливую улыбку.
Наверное, такая внезапная приветливость у него со мной не вяжется. Скрипач недоуменно сдвигает брови, а потом щурит глаза.
— Кто-то сейчас наблюдает за тобой?
— Надеюсь, что так… — Медленно отвечаю я, в то же время покачав головой и не меняя выражения. Он кивает в знак понимания и игриво улыбается в ответ, да так натурально, что кто-то из девушек сзади завистливо вздыхает.
— Сожалею. Наверняка трудно без отдыха. — Признает он, а сам, будто заинтересованно, подается в мою сторону. — Но представление хоть нравится?
— А что, там вдобавок идет какое-то представление? — Я шутливо удивляюсь, встав на цыпочки и через его плечо взглянув на помост.
Он усмехается, оценив комплимент. И тут я буквально затылком ощущаю на себе пристальный взгляд. Кто-то, раньше следивший издалека, сейчас подошел поближе, и я наконец-то его засекла.
Вот и отлично.
— Так ты выступаешь не один, а вместе с оркестром? — Спрашиваю я. Скрипач качает головой.
— Тут что-то вроде сборной солянки. Не считая актеров, само собой. Мы, конечно, вместе репетировали, но я и флейтисты сами по себе.
— А сольные выступления будут?
— Как сложится. И если попросят. — Музыкант вздрагивает и оглядывается на мага, который, оказывается, подобрал мелкий камешек и кинул ему в спину. Очевидно, тонко намекая, что скрипачу пора приступать к работе.
— Сейчас моя очередь. — Подтверждает он, склонившись ко мне.
Я вздыхаю, потупившись и разгладив ладонями складки юбки. Подняв глаза, с сожалением качаю головой, в то же время вслух пообещав:
— Ладно, если смогу, еще загляну.
Надеюсь, со стороны наш разговор выглядел как «Оставайся, девица, с нами! — Да я бы рада, но мне братца искать».
— Мы весь праздник будем здесь. — Музыкант смычком указывает свое место, улыбается напоследок и отходит к помосту. Я отступаю назад в толпу. А вдогонку раздается знакомая мелодия скрипки, сопровождающая романтическую линию, но развивается на новый лад, и подхваченная другими музыкантами, льется в воздухе...
Глава 5
Я не сразу поняла, что проснулась и до сих пор лежу в гамаке среди яблонь.
Через сад продолжала литься музыка из сна, и первое время я лежала с прикрытыми глазами, тихонько мурлыкая ей в тон. А потом осознала, что уже не сплю, и едва не свалилась.
Мелодия была та самая! Я вспоминала ее все это время, с самого перерождения! Она преследовала меня во сне, звучала в моей голове с самого начала, это ее звуки я пыталась услышать в ветре, шелесте листьев и не могла вспомнить, словно все вслепую искала бусинку в песке. А теперь вот она, нашлась сама.
Надо же.
Я опустила ноги в траву, поправила сбившиеся в одну сторону волосы. Помедлила и не спеша пошла в ту сторону, ступая как можно тише.
Поутру трава и листья обросли каплями росы, и та сверкала под солнцем, создавая каждой ветви свой мерцающий ореол. То ли я иду между ними, то ли они сами плывут мне навстречу? Все так нереально, чарующе, да еще эта песня, что будто тянет, ведет за собой… Может, я до сих пор сплю?
Теперь я знала, почему привязалась к Риласу. Именно там я услышала мелодию, голос которой запал мне в душу. Я не замечала за собой сентиментальности, но стоило услышать игру музыканта, как что-то во мне изменилось. Что, почему? Не знаю. Но забыть эту скрипку я с тех пор не могла.
Впереди показался деревянный частокол, огораживающий сад.
С той стороны к нему притулилась груженая телега. Чуть поодаль стояла еще одна, за ней третья, и я вспомнила, как староста вчера упоминал о торговом караване, который выбился из графика. Купцы пропустили крупное поселение, думая наверстать упущенное, поэтому к деревне пришли уже затемно, как раз когда мы отбыли на задание в лес.
Так, я все же не сплю.
А спиной ко мне, словно возникнув из сна, стоял Рен, положив скрипку на плечо. Прислонившись к борту, склонив к инструменту голову и легко двигая смычок по блестящим струнам, он и разливал по округе ту самую музыку. Казалось, даже пташки смолкли и все кругом притихло, не смея перебить, прервать, нарушить очарование момента. Я осторожно облокотилась о забор, скрестила кисти и замерла, не торопясь его окликать. Остановить игру сейчас казалось едва ли не кощунством.
Он прервался сам. Подтянул пару колок. На пробу провел смычком по струнам и начал новую мелодию, динамичную и с широким разбросом нот. Брызги солнца стали ярче, роса засветилась словно сама по себе. Рен стоял, заслоняя от меня солнце, в снопе золотых лучей, и мне в какой-то момент привиделось, что свет исходит и от него тоже. Может, это было мифическое сияние истинного таланта. В тот момент я могла поверить во что угодно.
Музыкант снова услышал какую-то неточность, которую мог уловить только он сам, и остановился, подтягивая струну. Счел инструмент достаточно отлаженным и отдал его возничему. То ли он понял, что на него кто-то смотрит, то ли смог услышать мои шаги, но скрипач тут же обернулся.
Я прищурилась от ударившего в глаза солнца, и заслонила глаза ладонью. Рен наклонился, заглядывая под импровизированный козырек.
— Этот караван идет в Тавер. Возможно, стоит присоединиться. Я спрашивал, они будут счастливы получить в сопровождение охотника. И с добрым утром.
— От охотника ничего не требуется, только присутствие! — С лукавой улыбкой добавил караванный, укладывая скрипку в футляр. Сказал он это явно намекая, что если не будет внезапных опасностей, от которых я их непременно защспасуищу, то платить мне не за что, и они этого делать не будут. Взаимная выгода же.
Какая дорога? Дайте мне очнуться сначала. Я помассировала виски, задумываясь.
Первым порывом было отказаться. Груженые телеги идут медленно и будут лишним обременением, но вслух я этого не сказала. Зачем же отказываться? С караванщиками удобнее, они умеют выбирать ночлег, зная подходящие места, и не будет проблем с ужином. К тому же безопаснее идти толпой, редкая нечисть сунется. А если начнут задерживать, то ничто не мешает мне с ними распрощаться.
Да и конь у нас один на двоих, так что быстрее пешего хода надолго не разгонимся.
— Присоединяемся. — Кивнула я. — Когда отправляетесь?
— Полчаса еще, позавтракаем и в путь. Успеете?
— Мне собираться недолго.
Я развернулась к саду. Придется возвращаться к реальному, скучному миру. Нужно не забыть снять и убрать гамак; хозяйка не обрадуется, если найдет его после дождя на улице.
Рен вернулся, когда я умывалась у стены, плеская ледяной водой себе в лицо. Волосы, убранные в пучок, то и дело выбивались и липли к лицу.
— Староста пригласил тебя на завтрак. — Вампир со смешком присел на лавку, которой служило ошкуренное бревно. — До сих пор не успокоится; я видел, как он заходил к соседке за медом, наверняка чтоб тебя угостить.
— Отлично, пусть у него в привычку войдет не обижать охотников. — Фыркнула я, утираясь полотенцем. — Ты как я полагаю, опять есть не хочешь?
Он скучающе пожал плечами.
— Не голодный.
— Тебе так кажется из-за заклинания, на самом деле ты слабнешь с каждым днем! Одним сном не спасешься. Нужна хотя бы обычная еда.
Он поморщился.
— Поверь, не нужна.
— Ага, как же… — Пробурчала я, совершенно не представляя, что с ним делать. Связать и кормить из ложки? Отплюется, зараза.
Он проигнорировал мои возмущения, устремив взгляд в сторону каравана, и я вспомнила, что меня еще интересовало.
— Тебя попросили настроить скрипку, или сам взял?
— Сам. Думал сыграть, а там не струны, а сущий кошмар. Любой знающий покупатель плеваться будет.
— Твоя-то, наверное, лучше была?
— Конечно лучше! — Его чуть не подбросило. — И струны в идеальном порядке, и лак первого сорта. И вообще, если бы ты увидела, сразу поняла разницу. За эту торговец собирается просить от восьми золотых, а за мою меньше сорока не давали.
Он нахмурился, добавив:
— Это одна из главных причин, почему я иду с тобой.
— Из-за скрипки? Серьезно? — Удивилась я. Он еще больше насупился.
— Эта скрипка мне как дочь родная. Они ее забрали, и чего бы мне это ни стоило, я ее верну.
Я хотела улыбнуться, но Рен добавил.
— Без шуток. Я за нее и убить могу… наверное. И их варлак об этом скоро узнает.
— Хорошо, я впечатлилась. Не пойму только твоих попыток побега. Или ты думаешь, у одного тебя больше шансов вернуть свою шестиструнную подругу?
— У скрипки четыре струны. — Едко поправил он.
— А у кого-то странная манера уходить от разговора. Так почему ты пытался уйти?
Он помолчал, сцепив в замок руки и глядя на мерцающую росу. Лицо у него помрачнело.
— Я понимаю, что придется вернуться. Слишком много причин. Но и идти туда до одури не хочется. Будто веду тебя на гибель. — Он поднял глаза. — А ты снова не боишься, да?
— Даже не помню, чего именно бояться.
— Но ты один раз там сгинула. И снова идешь одна, меня можно не брать в расчет. — Он покачал головой. — По-моему ты даже для охотницы ненормальная.
— Это не тебе судить. А я не собираюсь врываться к ним с лезвием наголо, а иду с разведкой. Ритуал можно сорвать и мелкой диверсией, а не открытой атакой.
— Думаешь им в зелья плюнуть, или подкинуть дохлую крысу в костер? — Развеселился он. — Не помешаешь, так подпортишь настроение. Может, еще рогатку сделаешь, будешь обстреливать камушками из засады? Страшная вредительница! — И вампир захохотал. За что и получил по шее мокрым полотенцем.
***
Химера островная.
Зверь. Степень опасности — 5, разумности — 2. (Пометка на полях: самая мелкая, и самая пакостная из всего подвида. Может напасть, даже будучи сытой, и не защищая логово.)
Обитает на островах Закатного Ожерелья, исключительно в лесах.
Размером с крупную собаку, очень юркая и гибкая. (Пометка на полях: пролезет всюду, куда сможет протиснуть голову). Морда смахивает на волчью, но уши поворачиваются, как у кошки. Строение остального тела кошачье. Мех палевый, пятнистый и переливается оттенками, может намеренно менять окрас и сливается с желтоватым лишайником на скалах. (Пометка на полях: Да так, что шхар заметишь, пока не пошевелится)
Хвост тонкий, гибкий и очень длинный: в два раза длиннее тела. Покрыт короткой шерстью. На конце хвоста изогнутый шип. Шипы в шерсти мелкие, в основном по хребту и у горла. Ближе к голове шипы ядовиты. Слюна тоже содержит паралитический яд. Когти может втягивать. Всеядна.
Охотиться предпочитает из засады, но при необходимости очень быстро бегает. (Пометка на полях: легко догонит и обгонит скаковую лошадь)
Оружие: зубы, когти и яд. Часто использует хвост как бич. Охотится предпочтительно в одиночку, редко — парами. Островные химеры не собираются в стаи. (Пометка на полях: И слава богу)
Уязвимое место: живот.
Практически не восприимчива к магии.
(Пометка на полях: C этой поганью вообще лучше не связываться)
Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
Караван шел неспешно, растянувшись по дороге на добрую версту. Под мерную поступь волов, да покачивание телеги, так и уводило в сон. В принципе, следить за обстановкой от меня не требовалось, так что можно насладиться моментом отдыха и глядеть в небо, отыскивая в редких облаках очертания зверей, неведомых птиц, скрытое лицо, морские волны…
Я лежала в полудреме поверх мягких тюков у края телеги. Мимо в голубоватой дымке неторопливо проплывали очертания холмов и укрывающего их леса.
Надо мной сверху раздавались два голоса, спорящие между собой.
Первый принадлежал юной девушке с длинными белоснежными волосами, устроившейся на самой верхушке со скрещенными ногами. Второй — молодому человеку с резкими чертами лица и шапкой русых кудрей, выдающих в нем коренного северянина.
— У меня нет проблем с общением с другими людьми. Ничего не имею против тех, кто ест собак. — Пожимает плечами девушка. — Но с оговоркой, что если кто-то попытается съесть мою собаку, я разделаю на вырезку его самого.
Это понятно. Выросла она на побережье, в предках у нее вроде бы затесались пустынники, да и вообще, портовые города — место самого пестрого смешения национальностей и народностей. Там быстро привыкаешь спокойно смотреть на чужие порядки, и не осуждать их.
— Лицемерие. — Морщится северянин. — Ты как те селяне, которые отгоняя шторм, молят: только не к нашему берегу, куда угодно, но только не к нам! А на других плевать, с другими пусть происходит что угодно.
И его резкость тоже понятна. Север — суровое место. Местами тайга, переполненная медведями, волками и вивернами, местами открытые поля, где ветер моментально вытягивает последние остатки тепла. Собака там не просто питомец, это друг, который и об опасности предупредит, и упряжку с тобой потащит, и в случае чего, согреет.
— Это не одно и то же. — Спокойно отзывается она, щурясь и подставляя лицо солнцу. Ветер тихонько перебирает тяжелые волосы, как полосы белого шелка. — Я осознаю, что есть иная культура, и для этой культуры собаки или кошки — то же самое, для нас куры с гусями. И не вмешиваюсь. Но не потому что глупо, а потому что ничего не изменю. Это ведь другая культура, другие взгляды и жизнь. И я понимаю, что вздумай какой-нибудь тип, что держит курицу за лучшего друга, убеждать меня, то я лишь пальцем у виска покручу. Так что лучше просто не лезть, куда не просят.
— И тебе не жаль бессловесных созданий, которых убивают ради того, чтобы съесть!?
— А тебе жалко мышь, которую поймала кошка?
— Да при чем тут…
Такие разные — и поэтому никогда не могли спокойно сидеть рядом. Я, как дитя средней полосы, претензий не вызывала и обычно помалкивала. Всегда интересно послушать, как два одинаково упрямымх человека, которым образование уже не позволяет решать споры мордобоем, пытаются переубедить оппонента.
Девушка замялась, прожевывая что-то. Торопливо прокашлялась и пояснила свою мысль, не дожидаясь пока он закончит свою.
— Ради пропитания — это одно. Жестко, но это естественный ход вещей. Совсем другое, это убивать животное не ради пропитания, а ради забавы или чтобы украсить воротник. Вот это жестоко и бессмысленно. Никогда не понимала этой вашей охоты, когда одного несчастного зайца загоняет куча всадников со сворой собак!
— Ну начинается, теперь всю жестокость приписала мужчинам! — Ворчит парень, укладываясь поудобнее. Решает обнаглеть и взбивает мешок под головой как подушку. Будто он способен оставаться спокойным и неподвижным, когда спорит с Сарэа.
— Под одну гребенку я же всех не равняю. — Невнятно отвечает девушка с набитым ртом, отряхивая крошки с колен.
Виктор подскакивает.
— Чего ты там ешь? У нас еще утром последний хлеб кончился!
— А мне купец печенья дал, за красивые глаза. — Ехидно чавкает она. Я умиротворенно вздыхаю: господин Шарех не уставал умиляться тому, как мы похожи на его дочерей, особенно голосами. Так что мне это печенье уже не лезло.
— А твой бог велел делиться! — Возмущается северянин. — Я тут почти с голода умираю, а она уминает сладкое за обе щеки!
— Мой бог сказал делиться, а откуда я знаю что сказал твой? Может, он сказал, что принимать дары это слабость и смертный грех? Я ведь понятия не имею, во что ты там вообще веришь.
Он с притворным потрясением ахает:
— Да ты никак упиваешься своим невежеством!
И пока она замялась с ответом, молниеносно выхватывает сверток со сладостями.
Возмущенный возглас и треск. Два будущих охотника начали великую битву за владычество над выпечкой…
…Я открыла глаза, проводив глазами одинокую сосну на пригорке. Подняла взгляд наверх, хотя понимала, что там никого нет.
Из спутников у меня вампир и дух, принявший облик ястреба, я направляюсь в Тавер, чтобы расследовать собственное убийство, а услышанный только что диалог состоялся как минимум лет семь назад.
Кто важные мне люди? Кому я могу доверять безоговорочно, и о ком иногда вспоминаю, оставаясь наедине с ночным лесом и костром, думая: как они там?
Я медленно подняла руки и стала медленно загибать пальцы, пока воспоминание не потускнело.
Сарэа. Ближе родной сестры. Мы прошли все обучение с первого дня и до последнего. Даже метку получали в один день. Наставники привыкли видеть нас вместе, так и поминали «наши девочки».
Виктор. Тоже проходил обучение с нами. Помню, что сначала было четверо, но Дарис не дожил до получения метки. Виктор остался единственным нашим ровесником. Родным братом я его, наверное, не назову, скорее старшим двоюродным, с которым не всегда находишь общий язык. Но ему стоит доверять.
И Маркус.
До сих пор не помню его лица. Но именно этот человек заменил мне отца. Кем он был, и каким он был? Только имя и воспоминание о голосе…
Я покосилась на ястреба, кружащего наверху и собравшегося на очередную охоту. Уж он-то мне точно ничего не расскажет. Помощничек…
— Что-то прикидываешь? — Полюбопытствовал Лаурен. Он лежал на боку, опираясь о локоть.
— Вспоминаю семью. — Отрешенно отозвалась я, глядя только на три загнутых пальца.
Мало у меня близких людей.
— О. Это важно. Хорошо, что вспоминаешь.
Я повернулась. Рассеянный взгляд музыканта ушел куда-то за горизонт, и сознание наверняка пребывало там же. Легкий ветер трепал темные волосы, солнечный свет лег на лицо, обрисовав черты, знакомые еще в прошлой жизни. Может, он не так уж сильно изменился? Может, я вижу его прежнего. И та враждебность только напускная.
— А что с твоей семьей? — Тихо спросила я. — Ты говорил, жрецам нужен был кто-то без родных.
— Я по глупости признался одному из них, что семья осталась далеко. И у меня с ними нет постоянной связи. Но мои родные живы— здоровы. — На его лице появилась теплая улыбка, но медленно угасла. — И они еще многого не знают.
— Думаешь, для них что-то изменится?
— Я не знаю. Даже не хочу думать.
Он опустил взгляд на свою ладонь, повернул ее другой стороной, словно изучая заново посветлевшую кожу и белесые, крепкие ногти. Снова взглянул на меня.
— А как думаешь ты?
— Я не могу сказать, что в тебе многое поменялось. Просто появились иные возможности. Но я тебя почти не знала. Родным лучше судить. Может, они только обрадуются, что ты выжил, и неважно как именно. Смотря какие отношения у вас были.
— Они семья, этим все сказано. — Тихо произнес Рен, и задумчиво посмотрел вдаль. Взгляд снова затуманился. — Мне говорили, что кем бы я ни стал, все равно останусь для них сыном и братом. Но тогда речь шла только о выборе занятия.
— Они не хотели сына— скрипача?
Рен качнул головой.
— Это отец помог мне выучиться. Сам увлекался музыкой по молодости. Они с мамой вовремя заметили во мне такие же способности. Подняли старые связи, чтобы найти хорошего учителя. Всю свою жизнь буду им за это благодарен.
Рен на миг прикрыл глаза, улыбнувшись так, словно увидел родные лица. И продолжил вспоминать.
— …У нас был старый, но большой дом с пристройкой для таверны, в два этажа. Рукой подать до местных горячих источников. И несколько лет мы ютились в паре небольших комнаток, пока остальной дом сдавался приезжим любителям подлечиться. Все ради того, чтобы оплатить мне обучение, а потом купить скрипку. Настоящую, такого класса, что знай разбойники ее реальную стоимость среди ценителей, наплевали бы на всякие приметы.
— Но почему ты ушел оттуда? — Тихо спросила я. Теплый, оживленный городок у горного побережья, любящие родные, спокойная жизнь; я бы при таком раскладе не стала охотницей, наверное.
Он пожал плечами.
— Мне всю жизнь там не сиделось. Я хотел узнавать новое, видеть новые города, людей, и не только людей. Побывать и в пустыне, и на севере. Все понимали, что не я продолжу семейное дело. Но я же не ушел навсегда! — Спохватился он. — Никто никого не бросил и не забыл. Я продолжал иногда навещать их, пытался обеспечить.
Он призадумался, потирая подбородок.
— Рано или поздно я все равно там появлюсь. Придется рассказать, что случилось. Может, мама будет волноваться, может, брат не сразу привыкнет. Но знаешь, хочется верить, что все будет хорошо. Семья есть семья.
От этих слов и его тона даже греющее нас солнечное тепло на миг показалось таким уютным, словно напомнило объятия родных, которых давно не было рядом.
Я не сразу осознала, что он повернулся и глядит на меня.
— Отчего ты так загрустила?
Опустив взгляд на траву, я не ответила, пытаясь придумать причину. Но он понял сам.
— Что-то случилось с твоей семьей?
— Семьи у меня не было много лет. — Призналась я. — И с мамой, и с сестрой у меня не сложилось. С тех пор как я ушла из дома, никто не отсылал вестей. Я только после своего обучения рискнула проехать мимо нашего дома. Все там отлично. Детей полон дом, всего в достатке. Беспутная охотница там явно лишняя. Так что я даже в дверь не стала стучаться, проехала дальше.
— Сожалею. — После небольшой паузы сказал он.
Я встряхнула головой.
— Да я не сказать чтобы сильно тосковала. Убедилась, что все хорошо и ладно. У меня своя жизнь и путь.
— С матерью и сестрой, значит, не близка. — Он помедлил. — А что твой отец?
— Когда я была маленькой, он ушел за водой.
— За водой? — Недоуменно переспросил вампир. Ну да, он же из других мест…
— У нас так говорили о пропавших без вести, «ушел вслед за водой». Есть же предания о том, что вода приводит в мир мертвых? Выдумки, конечно, но раньше в это верили. Так что до сих пор считается, что уйти вслед за водой, значит не вернуться.
— Но это же не значит, что он умер?
— Не значит. Но он умер. Я это точно знала. Почувствовала еще тогда.
— Что-то у нас разговор совсем о грустном зашел. — Заметил Рен. — Извини.
— Нет, правда, мне не так тяжело. Вместо семьи у меня есть друзья и учитель. Вижусь я с ними редко, как и ты. Но знаю, что где-то они есть. И рано или поздно мы встретимся.
— От этого становится как-то легче. — Согласился он.
Я согласно вздохнула и растянулась на мешках, сонливо потягиваясь. Печальное настроение постепенно испарилось под солнышком, как капля воды.
Снова вернулась сонливость, но караван начал замедлять ход. Значит, скоро будет привал, возницы будут распрягать волов и лошадей для водопоя. Быстрый разогрев еды на костре, перекладывание товара и общая суета людей, уставших от долгого сидения на одном месте. Уже не подремлешь.
Рен тоже встряхнулся и осмотрелся. Приложил ладонь ко лбу, глядя вверх.
— Хм. Смотри, какие здоровенные птицы!
Я лениво повернулась в ту же сторону, увидев лес, возвышающиеся среди него обрывки скал и зависшие в воздухе темные силуэты. Всмотрелась. Хмуро констатировала:
— Это не птицы.
И единым рывком слетела с телеги.
— Тревога! Гарпии!! Всем укрыться!!
Я понеслась вдоль телег туда, где расположились люди, нанятые для охраны.
— Остановить коней, живо! Прячьтесь под телеги!
В воздухе уже разливался далекий хриплый вой, который ни с чем не спутаешь. Несущиеся в нашу сторону твари росли в размерах с каждым мигом.
Наемники уже вскочили на ноги и изучали небо.
— К оружию! — Скомандовал один из них, рыжеволосый здоровяк, и обернулся ко мне. — А чем их одолеть?
— Главное оказать отпор. — Бросила я. — Не попадаться в лапы. Поймут, что мы сильнее — отступят. Оружие: арбалеты, игольные самострелы и метательные ножи.
Казалось, это не я несколькими днями ранее растерялась при виде стрыг. Сейчас все тело дрожало в боевой готовности, а разум резко остыл и пришел в полное сосредоточение. Мне даже не требовалась помощь ястреба.
Следя за тем, как люди торопливо собирают телеги в группы и прячутся, я быстро и отрывисто консультировала наемников, готовящих оборону.
— Гарпии атакуют клювами и передними лапами. Бить старайтесь по крыльям и в живот. В головы стрелять бесполезно! На вопли не реагировать! В ближний бой старайтесь не вступать.
— А если придется? — Уточнил Рен из-за спины.
Я резко развернулась; и когда подкрался!? Некогда было что-то доказывать, и я уже привычно перебросила ему кинжал.
— Тогда резать по лапам. — И прошипела отдельно для него. — Если утащат, рассчитывай только на себя!
На этом моменте твари достигли нас и с громкими тягучими воплями спикировали вниз. Первые три ударились о невидимую преграду, растянувшуюся на высоте четырех саженей, и сбитые с толку, молча упали вниз. Там их уже поджидали. У самого уха вжикнул первый арбалетный болт.
Я держала ладони раскрытыми, с усилием сближая их между собой. В воздухе начал скручиваться шар голубоватого тумана. Ждать. Еще немного.
Когда шар начал трещать голубыми искрами, я вскинула руки вверх, выбрасывая заклинание. Пульсар подлетел как мячик и с хлопком разорвался над землей, ударив тварей воздушной волной. Единый вой распался на сердитые вопли, и гарпии замедлились. Отдельные особи остались кружить вверху, а остальные кинулись в разные стороны, широким кольцом приближаясь к земле. Спланировали над ней, едва не задевая траву, и полетели на нас уже со всех сторон.
Я выбросила ладонь вперед; двое загорелись и с визгом покатились по земле. Еще нескольких удалось задеть стрелкам. Но отдельным гарпиям удалось прорваться вперед и наброситься на телеги.
Истошно заржали перепуганные лошади, поднялся гвалт. Но нападающие не тронули скот, а принялись искать, где прячется более легковесная добыча.
Я бежала к крайней группе телег, где две крылатых твари зарывались в тюки, слыша испуганный плач.
Кто только додумался взять с собой маленьких детей.
Гарпий ударило ветром и смело в сторону. Опрокинув следом за собой телегу, они замешкались, пытаясь подняться со спин. Я успела перепрыгнуть через борта и всадить меч в одну нечисть. Другая расправила крылья и на миг замерев, ударила ими по воздуху в прыжке. Разинула глотку в тревожном вопле, и его тут же оборвал мой нож, вошедший в сердце.
Глухой удар тела я слышала уже за спиной, обегая телегу. Две девочки лет восьми— десяти жались в угол, не сообразив сразу, куда деваться. Я прикрикнула на них, заставив подскочить и унестись под соседнее укрытие.
Выбежала на открытое место и выдохнула, поняв, что существа решили не то отступить, не то взять реванш. Гарпии снимались с места, удирая от мечей и стрел, и собирались обратно в стаю. Внизу остались лежать несколько неподвижных, уродливых крылатых тел.
Я медленно шла к наемникам, не отрывая взгляда от стаи. Она колыхалась над нами с криками, режущими слух, но потом вытянулась в клин и тяжело вздымая крылья, устремилась обратно к лесу.
Шаг, другой. Телега, где оставась основные силы людей, приближалась. Наемники, как и я, провожали взглядами гарпий.
Меня что-то насторожило в их мешанине тел, но не понять сразу, что именно.
Шаг…
Вот! Тварь в середине, прикрытая другими сородичами, на миг показалась вся, и стал виден груз, зажатый в ее лапах.
— Да чтоб вам провалиться. — Только и сказала я. И устало пошла к людям, уже не глядя на нечисть.
Люди потихоньку вылезали из укрытий, перекликаясь между собой. Но судя по их облегченным лицам, утащили только кого-то из наемников.
— Кто? — Я окинула взглядом растерянных воинов, отметив пару тяжело раненных и одного бессознательного, рядом с которым с оглушенным видом присел вампир. Ему тоже досталось чьим— то когтем по голове.
Не хватало рыжеволосого вожака.
— Они схватили Трея. — Подтвердил смуглый человек с клиновидной бородкой. Остальные вздыхали, с угрюмым видом подбирая оружие. Другой наемник, низкого роста, достал небольшую сумку и подошел к ближайшему раненному. Тот лежал и со перекошенным лицом прижимал к себе окровавленную руку.
— Как же мы теперь? — Робко спросил кто-то.
Ответа не последовало.
Я из под ладони следила за удаляющейся стаей. Так. Сейчас у нас конец лета?
У гарпий в это время подрастает потомство, и его нужно обучать. — Подтвердил ястреб, подлетев и усевшись мне на плечо.
— Я смотрю, вы его уже похоронили? — Едко осведомилась я, так чтобы меня услышали все.
— О чем ты, охотница? — Раздраженно спросил тот же смугляш. — Если хочешь что-то сказать, говори прямо!
Остальные устремили взгляды на меня.
— Гарпии убивают жертву не сразу, а вашего Трея вообще потащили для обучения детенышей. Те слабы, и не смогут так просто его убить. Будут гонять, учиться. Еще есть время.
Я опустила взгляд на них.
— Караван может на время привала остаться под охраной половины. Остальных приглашаю в коротенький поход.
И развернувшись, зашагала к телеге, на которой оставила вещи.
— Думаешь, у них там гнездо? — Спросил Рен, опять бесшумно увязавшийся за мной. Я обернулась через плечо, доставая сумку, и на миг уставилась на него мрачным взглядом. Побледневший еще больше, и с залитым кровью виском и левым ухом, он судя по всему, как ни в чем ни бывало, решил, что тоже приглашается.
— Тебя по башке ударить, чтобы успокоился?
— Перед тем как убеждать меня остаться, напомни сама себе про волкодлака. — Отрезал он, усаживаясь на борт телеги с фляжкой воды. И плеснув на край куртки, провел тканью по коже, стирая кровь.
Я только раздраженно ругнулась, доставая метательные ножи и самострел. Длинную плеть с лезвиями на конце решила оставить. Еще задену кого из своих.
— Ты уже решил, что раз помог тогда, то теперь имеешь право лезть куда угодно? Да бес с тобой! Надоело спорить. Я не нянька. Только имей в виду, что тебя спасать не полезу.
— Не придется. — Заявил вампир, и показушно крутанув в ладони мой кинжал, ушел к наемникам. Ты посмотри, никак обиделся.
И как же ты найдешь пещеру, если его сожрут? — Поинтересовался дух, провожая упрямца взглядом желтых глаз.
— У местной нечисти спрошу! — Фыркнула я.
Заканчивая вооружаться, я думала, что обижаться вампир может, сколько вздумается, но мысль об ударе по голове кажется мне все менее и менее нелепой.
***
Путь к гнезду занял меньше времени, чем я ожидала. Вояки не успели выдохнуться за короткую схватку, и надеялись вызволить своего вожака, так что шагали по зарослям, иногда переходя на бег, наравне со мной. Во время нашего похода начался моросящий дождь, и небо затянули тучи, но когда мы достигли подножия скал, непогода прекратилась. Дождь унесло ветром в сторону, на север.
Я обошла кругом широкий выступ, глядя вверх. Отсюда не было видно никакого движения, но доносились отдаленные вопли, смахивающие на протяжное мяуканье.
У скал, на первый взгляд неприступных, обнаружилась тропа, ведущая вверх. Старая— старая, затертая временем дорожка все еще угадывалась в камне, а покатые ступени вполне годились для подъема.
— И откуда тут лестница? — Тихо спросил кто-то у меня за спиной. Я проверила снаряжение.
— В этих краях попадаются старые храмы. Их устраивали тайно, в подобных местах. А гарпиям понравилась панорама.
И я первой стала подниматься вверх достаточно шустро, чтобы они не предавались раздумьям, а последовали моему примеру.
Дорога привела к выемке между скал, где спрятался узкий проход в глубину камня. Я на ходу подвесила в воздухе несколько светляков, поплывших следом. Группа сзади шла молча, экономя дыхание.
Я впервые оказалась в этом забытом богом месте, но проверив темные проходы поисковым импульсом, поняла как выйти на другие ярусы. А оттуда рукой подать до верха скалы. Так что уверенно потопала вправо, и люди наверняка решили, что я бываю здесь в гостях как минимум пару раз в год.
Мы оказались в широком зале, прямо над которым, если верить поисковику, расположилось гнездо. В слабом свете были различимы стены с вырезанными фигурами и письменами. За спиной кто-то переговаривался и едва не плевался, увидев уродливые морды местных идолов. Я обернулась, вскинув ладонь. Зашептала:
— Мы близко. Теперь лучше не говорить. Я пойду впереди и оглушу их. Вы постарайтесь рассредоточиться, насколько там это будет возможно. Атакуем вместе. И помните про крылья. Бить лучше всего по ним.
И пустилась вперед, к чернеющему впереди проходу. Он ушел в сторону, оборвался выходом на обрыв, при взгляде с которого тут же закружилась голова. В сторону и вверх по скале уходили остатки тропы, по которой можно было пройти, только вплотную прижавшись к камням. Я волновалась, не сорвется ли кто-нибудь, и замедлила шаг, чтобы они тоже не спешили. Но воины не подвели, преодолев преграду едва ли не быстрее меня. Наверное, потому что вниз, в отличие от меня, никто не пялился.
Вот и гнездо.
Сводя вместе ладони, я застыла за здоровенным пиком, уходящим вверх, как гигантский обломанный клык. На свободной площадке поднимались края здоровенного гнезда, из сваленных и сплетенных веток, обрывков ткани, и кое-где даже костей. Вроде бы, не человеческих.
Основная масса взрослых особей расселась наверху, по каменным клыкам. Они чистили перья и приводили себя в порядок. Парочка пониже, на выступе, скандалила из-за какого-то куска мяса на костях, похожего на останки собаки. Отрывистые вопли разносились по округе; наверняка именно их я слышала внизу. Впрочем, другим они не мешали придремывать, греясь на вновь показавшемся солнце.
Снизу, из гнезда, доносились тоненькие голоса детенышей. Я замерла, прижавшись боком к скале и прислушивалась, пытаясь определить, начали они есть, или только играют. Но тут из ветвей одновременно с воплем мелкой гарпии донеслось вполне бодрое:
— Получай, шхарову мать, сучье племя! По одному, гымровы выродки!
Нам больше и не надо было. Я выскочила вперед, подбрасывая вверх пульсар, и сразу выхватив самострел, сбила с насеста ближайшую взрослую особь.
Что тут началось! Обалдевшие от нашей наглости твари подняли такой ор, что его наверняка было слышно в ближайшем городе. Хорошо, наемники подготовились к такому повороту, заложив уши смятыми листьями ревеля. Воинственные мужики кинулись в бой с ожесточением уличных собак, круша атакующих гарпий. Я снова оглушила их взрывом пульсара и побежала по кругу гнезда, не пуская к нему взрослых.
Детеныши, как оказалось, уже встали на крыло. Трое из них успели сориентироваться и удрали раньше старших, поджимая лапы и обижено вопя на всю округу. Взрослые еще пытались сопротивляться, кидаясь на нас и сверху, и со всех сторон, но они уже потеряли слишком много своих при нападении на караван.
Трей перевалился через край гнезда — бледный, в рваной одежде и весь в крови. Я предостерегающе крикнула ему, но оглушенный мужик только мотал головой, пытаясь ползти. Он не видел, что на него с растопыренными когтями пикирует взрослая особь.
Я побежала в его сторону, перелетела через борт гнезда пробежала по примятой поверхности и разворачиваясь на бегу, зашвырнула в нее заклинание «шока». Гарпия хрипло крикнула, завертелась в воздухе надо мной, и раскинув крылья, бросилась вниз. Я перепрыгнула стену гнезда и отскочила подальше, на самый край обрыва, но она успела догнать новую цель.
Меня ударило потоком воздуха, отбросило назад мощным крылом, и скала ушла из под ног, на миг поменявшись местами с небом. Я чудом успела извернуться, вскинуть руки и вцепиться в чахлый кустик, росший из трещины в камне. Гарпия с хриплым воплем так и ушла вниз. С раненым крылом не особо разлетаешься.
Скала ударила по спине, и я повисла над обрывом, чувствуя, как трещат корни этого кустика. Заскребла ногами по поверхности, пытаясь найти на ней хоть какую-то опору, но камень оказался гладким, словно вылизанный.
Не дергаться.
Где-то внизу тело гарпии с треском проломило кроны деревьев.
Я замерла и выдохнула. Решилась, разжала пальцы левой руки, и ударив ногами в сторону, покачнулась на ненадежном кустике, пытаясь уцепиться за край.
— Хельдин!? — Взволнованно послышалось сверху. Рука вместо каменного уступа наткнулась на другую ладонь, неожиданно горячую. Я подняла голову, а Рен и один из наемников уже ухватили меня и втаскивали наверх.
Я еле удержалась от того, чтобы не расцеловать скалу, или своих спасителей.
— Хорошо-то здесь как! — Я отряхнулась, и поспешила отползти подальше от обрыва. Оглянулась.
Последнюю гарпию добили как раз во время моего подъема. Остальные уцелевшие разлетались кто куда, скрываясь над лесом, а наемники уже собрались вокруг своего похищенного вожака. Тот без сознания привалился спиной к гнезду, но судя по спокойствию смуглого воина, который собрался его перевязывать, все обошлось удачно.
Что ж, подождем, пока его подлечат, передохнем и пойдем обратно.
Я села, подобрав под себя ноги, и подумав, сообщила:
— Совсем забыла. Я боюсь еще и высоты.
— По тебе видно. — Саркастично заметил Рен, и чем-то снова недовольный, отошел в сторону.
***
Обратно мы шли гораздо дольше. Во-первых, все уже устали, во-вторых, даже захоти мы идти быстрее, все равно задерживал бы раненный. Его с трудом тащили вниз по старой тропе, спотыкаясь, едва не падали под его весом в глубине старого храма, и наскоро соорудив носилки внизу, поменяли носильщиков и медленно побрели в сторону оставленного каравана.
За пару минут до прибытия Трей очнулся и потребовал, чтобы ему дали идти своими ногами, а не несли вперед ними же. В ответ на неуверенное возражение смуглого, здоровяк слез уже не спрашивая, и несмотря на то, что едва снова не свалился, принял уверенный вид и не замедлил возглавить процессию.
Его появление встретили восторженными воплями. Заляпанный кровью, бледный, но возвышающийся над землей и уверенно шагающий рыжий наемник и вправду смотрелся эпично. Следом шли остальные, а я пристроилась в хвосте, решив, что на фоне Трея буду смотреться не соответствующе образу. Голова слегка кружилась от магической отдачи, и я по пути прикидывала, сколько времени мне потребуется, чтобы нарастить силовой резерв и вернуться к прежней форме.
Насколько помню, незадолго до своей встречи со жрецами, я могла разнести в камушки верхушку давешней скалы. Печально.
Не обращая на себя внимания, я отделилась от основной группы, и огляделась. Люди окружили место привала полукругом из телег, защищаясь от леса, и наскоро привели все в порядок. Уже успели пообедать, накормить-напоить лошадей. Тела гарпий стащили в одно место, у самого леса, и там и оставили.
Я не спеша побрела туда.
Убитые мной особи, что едва не схватили девочек под телегой, обнаружились в самом низу. Я пинком отпихнула верхнюю тушу, открыв ту, в которой оставила метательный нож.
А его-то уже и не было!
Я склонила голову набок, озадаченно разглядывая оставленную им рану в окружении темной, подсохшей крови, слепившей перья между собой. Лезвие ушло глубоко, и не думаю, что могло просто расшататься и выпасть. Так…
Неторопливо пошла обратно. Миновала одну телегу, другую… нет. Еще одну… тоже нет. Ага! Вот и наши наемники.
Я подумала, стоит ли говорить вслух, но все же решила закончить дело миром.
— Господа хорошие, кто-то из вас, улучил момент и вытащил из гарпии мой нож. Мне не отдал. Все понимаю, любопытство, но вещицу надо бы вернуть.
Люди переглянулись с недоумением.
— Не каждый может нас в воровстве обвинить, и не поплатиться. — Угрюмо заявил лекарь наемников. — Ты нам помогла, и спасибо на том. Но на такие заявления лучше доказательствами запастись.
Я пожала плечами.
— Что ж, я дала возможность признаться добровольно.
Молодой паренек, стоящий среди них, вдруг вскрикнул от неожиданности и схватился за бедро. Пошатнулся, отступил назад, а из штанины на траву серебристой рыбкой выпало маленькое лезвие.
— Не ори, там максимум царапина. — Пробурчала я, подошла и подобрала ножик. Выпрямилась с достоинством, и смерив наглеца взглядом, отрезала:
— Захотел трофей — так иди ковырять лапы гарпиям, авось и добудешь пару когтей. Потом хвастай ими, сколько влезет. А мое оружие оставь мне.
И не интересуясь тем, как старшие будут его воспитывать, развернулась к «своей» телеге: до самого вечернего привала я намеревалась только спать.
***
Вечерний привал караван сделал, когда вокруг уже темнело, и пока люди размещались, огонь зажгли уже в сумраке. Я устроилась возле одного костра, за которым сидели в основном наемники, и по их просьбе, после ужина некоторое время подробно рассказывала о подвидах местной нечисти и способах борьбы с ней: такие сведения не то что не являлись тайной, а наоборот, были рекомендованы к распространению.
Мало-помалу у костра собралось больше слушателей, стали задавать вопросы. И я сама не заметила, как отошла от сухого тона и коротких фраз по делу. Я жестикулировала, показывая то размер очередной морды, то размах крыльев, то способы нападения. Я начала приводить примеры из практики, и это Как-то само собой перешло в орденские байки и приключения других охотников. Чаще моего учителя, потому что именно его работу я в основном могла наблюдать.
Надо будет извиниться перед Маркусом при встрече, если потом из моих рассказов вырастут легенды, а то и анекдоты. Интересно, какое лицо будет у охотника, когда он узнает, как обманул стригоев, облив себя дурно пахнущим зельем, как встретившись с драконом, умудрился переспорить его, или как перебрался через скалы верхом на гарпии.
Или может, лучше не признаваться, что я имела к этим историям отношение?
Отсмеявшись со всеми, я сообщила, что это все очень занятно, но я ухожу отдыхать, чего и всем советую.
Устроившись на телеге, потянулась, укуталась в походное одеяло. Но не торопясь закрывать глаза, долго смотрела в небо, полное звезд.
А Рен был прав, становится легче, когда знаешь, что у тебя где-то осталась семья. И пусть мои близкие не родные по крови, это не так важно. Где-то далеко они может быть, тоже смотрят на это небо. Может, иногда вспоминают меня. И мы еще обязательно встретимся.
Я перевернулась набок, подложив под щеку ладонь, и бросив взгляд на костры, чтобы удостовериться, что все спокойно, прикрыла глаза.
***
Стены сотрясаются от очередного глухого удара. Кажется, что вздрагивает не только замок, но и сама земля под ним. Я бросаюсь к полу, зажимая руками уши. С полок рядом падают чашки, гремят вокруг, бьются на части. Одна прилетает прямо в спину. Я со слабым нецензурным стоном уползаю под стол, где и пережидаю атаку до очередного затишья.
Я не знаю, где находятся другие охотники.
Мы направлялись на учебную практику в земли приграничья с пустыней. Нам было по пути с другими, и до поры до времени вместе шли четверо. Но непогода загнала нас в этот замок, и только после полуночи мы поняли, что заночевать в лесу на голой земле было бы лучше.
Дрожь под ногами утихает, и до меня доносятся отдаленный шум баталии, развернувшейся во дворе. Я не двигаюсь, напрягая слух.
Мы оказались в западной части Иллории. Тогда это была не целая страна, а система мелких баронств, чьи хозяева устроились в чаше среди холмов и лесов, не признавая над собой власти. Через эти места был самый короткий путь в южную часть, тогда еще государство Илла. Там наши пути должны были разойтись. Но неизвестно еще, как мы туда дойдем…
Разгорелась междуусобная война. Соседствующие баронства в очередной раз что-то не поделили, и ситуация обострилась настолько, что дело дошло до кровопролития. Сейчас уже не было времени разбирать, кто прав, а кто виноват. Да это было и не важно. Безобидные и мирные здесь давно перевелись.
Нужно выбираться отсюда. Но я не знаю, где остальные.
Я осмеливаюсь покинуть свое укрытие и подобраться к окну.
Стену давно пробили, и основное сражение кипело во внутреннем дворе. Однако и передняя часть замка уже полчаса как перестала быть безопасной. Правое крыло с башней отрезали, ворвавшись внутрь, а мне как раз не повезло в ней оказаться.
Выбираюсь на край окна и присматриваюсь. Как раз под стеной никого нет, а от воинов это пространство отделяет груда бочек. Опускаю ноги вниз, и вокруг всхлестывает воздух.
Приземлилась, перекатилась по земле, и поспешила спрятаться. Замираю. Вопли за спиной становятся громче, но вот крик обрывается. Нападающие прорвали оборону в этом месте.
Я не сразу понимаю, что отсюда пора убираться, а через неполный удар сердца мимо меня пробегают воины. Я начинаю медленно красться в другую сторону, но кто-то из них оборачивается, и видит меня.
— Эй, еще сзади!
Они разворачиваются, в горячке боя даже не думая разбираться, кто я и что тут делаю.
Дверь сзади них резко распахивается, и ее удар сбивает с ног сразу двоих, оказавшихся рядом. Остальные, видя это, тут же бросаются на новую угрозу: человека, вылетевшего из-за этой двери. И только один латник не забывает обо мне.
Я хлопаю в ладоши, и его ослепляет короткой вспышкой, которую видит только он. Это первое заклинание, которое я научилась оставлять на рефлекс. Пока человек не опомнился, подскакиваю и вывернув кисть, отбираю оружие. Он замахивается, и я едва успеваю увернуться от удара кулака в стальной перчатке.
В ответ бью ногой в его колено и отскакиваю. Мужчина пошатывается, пытается протереть глаза, но тут его вырубает человек из башни. И пока до нас не добежали другие, хватает меня за руку и тащит обратно. Захлопывает за нами дверь и хватается за массивный засов.
— Вперед, вниз и направо! — Отрывисто командует он. Я с ходу бросаюсь, куда он указал, и слетаю вниз по лестнице. Сворачиваю в правый коридор и там прижимаюсь к стене спиной. Замираю.
Спустя вдох он догоняет меня, и ведет прямо, через коридоры.
— И зачем ты в этом крыле спряталась? Еле нашел. Не ранена? Отлично. Сейчас постараемся найти своих, и прорваться через вход для прислуги. Нужно к чертям выбираться отсюда.
— Это не наше дело? — уточняю я, следуя за ним.
— Никакой мистики, никакого запрещенного колдовства, одна политика, а точнее, дележка территории. Это совсем не наше дело.
Он останавливается на развилке и задумывается на короткий миг. Потом кивает своим мыслям и подав мне знак быть тише, идет влево.
К сожалению, пройти тихо не получается. Коридор заканчивается тупиком, точнее, обвалом, и приходиться вернуться, чтобы обойти это место по верхнему этажу. Мы минуем подсобные помещения, кухню, откуда уже успели сбежать повара с другой прислугой. Внизу и справа уже разгорается пожар, все затягивает дымом. Сразу за кухней комнаты оказываются наполовину разрушены, и пробравшись по остаткам пола дальше, мы сталкиваемся с захватчиками.
— Стой! — Окриком он останавливает их, и поднимает руку с закатанным рукавом.
Они замирают с озадаченными лицами.
— С чего это здесь орден? Какое ему дело? — С вызовом спрашивает один из них.
— Никакого. Это дело светских властей. Мы покидаем это место.
Другой воин замечает за его плечом меня и оживляется.
— О! Ты иди себе, а девчонку оставь!
Охотник не двигается с места.
— Она моя ученица. Вы же понимаете, что я не могу бросить будущего охотника. — Спокойно говорит Маркус. Я думаю, он с самого начала знал, что хорошим разговор не кончится, а только тянул время, чтобы отдышаться. Или может, чтобы я догадалась действовать.
Из нас двоих только я маг.
— Chers! — Кричу я и снова хлопаю в ладоши, но это другое заклинание. В стороны от меня расплескивается густая дымовая завеса.
От неожиданности воины мешкают и закашливаются. Только охотник, знающий команду «Дым» не теряет времени. Он помнит, где они стояли, и ему не нужно их видеть.
Дым быстро тает, и к этому времени он достал троих. Остальные бросаются на нас, даже не думая, чем им это может грозить в дальнейшем. Я отступаю под его прикрытием к стене, но нам снова везет.
Позади них тихо открываются двери. Проход ведет на лестницу, плавающую в настоящем, вовсе не иллюзорном дыму. Из него как призрак, возникает новая фигура с лицом, замотанным шарфом. Ее глаза горят как два свечных огонька. Она бесшумно и тягуче движется в нашу сторону и с ходу нападает на воинов, врываясь в бой.
И пока не подоспели другие, и не пришли в себя эти, мы бежим вслед за ней обратно в дым.
— Я знаю где подземный ход! — Доносится до нас ее голос.
Останавливаемся отдышаться внизу, где дыма почти нет, и она разматывает лицо, с трудом втягивая чистый воздух. Она ранена; правая рука роняет на пол капли крови.
Я помню, что она была оборотнем-полукровкой.
— Где твоя подопечная? — Окликает Маркус.
Кайя поворачивает к нему испачканное сажей лицо, искаженное не то от частичного обращения, не то от боли.
— Я не знаю. — Говорит она глухо.
— А как же амулет?
Охотница поднимает порванный шнурок с серебристым кругляшком.
— Половина северной башни обрушилась. Она была там. Я нашла его в завалах.
На лице у нее обреченность и какая-то пелена. Кажется, она на грани, на волосок от того чтобы сорваться и пойти кромсать захватчиков направо и налево, как потерявшая ребенка мать.
Я вижу, что Маркус тоже на миг осунулся; опали плечи. И наверное, только сейчас понимаю, сколько мы значим для них. У охотников редко бывают дети: таким как они, трудно найти семью. И остаются лишь ученики.
Кайя действительно на грани, еле держится. Странно, что еще не обратилась. Может, ее держит то, что нужно спасти хотя бы чужого ученика, если…
До меня даже не сразу доходит, что они говорят про Рей, и пока меня тащат за собой вниз, в подвалы, я иду как в тумане. Нет, нет, просто не может этого быть…
Мы находим выход через подземный коридор, выводящий за крепостную стену. Охотница отдает Маркусу свою сумку, которую успела прихватить, и залпом выпивает какое-то зелье. Скорее всего, для поддержания сил.
— Что ты делаешь?
— Я не могу бросить Сарэа.
— Кайя, ты…
— Она жива. — Упрямо сверкает глазами полукровка. Причем кто другой от ее взгляда шарахнулся бы.
Маркус собирается сказать что-то, но обрывает сам себя и качает головой.
— Ты права. Она жива, пока мы не видели обратного. Только я тогда пойду с тобой.
Оборачивается ко мне.
— Спрячься здесь и жди. Если нас не будет больше получаса, беги.
Они скрываются в проходе, а я так и не успеваю сказать им то, что должна была сказать. Порываюсь вслед за ними, окликаю, но ответа нет.
Смотрю на свою ладонь, где между линий застыл тонкий шрам, еще розового цвета.
Сарэа не может быть мертва, иначе я знала бы.
Они не знают, и никто не знает, что около месяца назад мы с ней оказались в окружении упырей и не могли отбиться. Мы смешали кровь, чтобы наша сила вошла в резонанс. И все вокруг нас обратилось в пепел.
Никто не знает.
Нам рассказывали об этом на обучении. Предупреждали об опасности. Обряд кровного братства, даже если его не скреплять клятвой, все равно не может не подействовать. Эта связь просто так не проходит.
Я должна была сказать, что именно я могу помочь отыскать Рей.
Почему я не сказала?
Вздыхаю, мысленно костеря себя по— всякому, и выглядываю в коридор. Никого, только далекие голоса где-то наверху.
Отступить назад, прикрыть глаза, прислушаться…
…Меня увело по лестнице вверх… по коридору, в проход между замковыми корпусами… между двух рядов стрельчатых окон. Я бегу по светлым пятнам солнечных зайчиков, и тут в коридор бросают «ежа». Иначе говоря, алхимический взрывной элемент в глиняном сосуде.
Лекции по Основам Выживания учили и этому. Падаю, прикрыв руками голову, и закрываюсь щитом. Осколки теряют скорость и только царапают мне руки. Торопливо вскакиваю и бегу по осыпавшимся стеклам, но второй взрыв «ежа» опрокидывает меня на пол, прижимая к левой стене.
Вроде, цела. Встать. Бежать!
Останавливаюсь в узком проходе, перевожу дыхание и закрываю лицо шарфом. Предстоит пробраться через дым: пожар охватил и эту часть замка.
Нахожу запертую дверь, за которой скрылись защитника замка. Дым скользит мимо нее, повинуясь легкому защитному заклинанию. Эта же магия не пускает звуки наружу, так что пробегавшим мимо не было слышно голосов. Но не мне.
Замираю у косяка, положив на дерево ладони и робко оглянувшись, прижимаюсь к двери. Чужое заклинание, затянувшее проход завесой, расступается с сопротивлением плотного потока воды.
— …Снаряды у них почти кончились. Скоро выдохнутся.
Кто-то рядом с дверью грязно ругается.
— Рано обрадовались! Сейчас огребут, и пожалеют, что посмотрели в нашу сторону!..
Еще один голос тревожится:
— Долго еще? Заканчивай с ней, уже пора выдвигаться!
— Сейчас. — Отстраненно говорит первый. — Сопротивляется…
Я сжимаю в руке ученический амулет, отправляя беззвучный призыв. Однако ждать помощи не могу.
Основы Выживания. При превосходстве противника не давить силой, не лезть в лоб, а сбить с толку, напасть и тут же отступить. Делаю шаг назад, упираюсь ладонями в древесное полотно. Дверь срывается с петель, влетая внутрь комнаты, и надеюсь, что она задела хоть кого-нибудь. Следом раздается хлопок ладоней, и людей ослепляет вспышка света.
Я врываюсь внутрь. Я увидела все, что нужно. Трое у окна, один справа и еще двое у левой стены. Один стоит, другой присел на кушетку, склонившись над лежащей на ней худенькой девочкой, укрытой растрепанными снежно-белыми волосами.
Маг держит ее руку. Пьет ее силы. На него я и бросаюсь в первую очередь. Бью по затылку и отталкиваю в сторону. Рей дергается, словно ее подбрасывает кверху, но падает обратно, по- прежнему без сознания.
Если бы не связь со мной, она могла умереть.
Хватаю ее за руки и стаскиваю на пол. Перехватываю удобнее и быстро отступаю к двери. Но вспышка действует недолго, и люди приходят в себя.
— Держите их!
Разбрасываю их в стороны воздушной волной, но это последнее, на что я способна. Пока они поднимаются на ноги, пытаюсь вытащить подругу хотя бы в коридор, чтобы спрятаться в другой комнате, а если повезет, то я успею забаррикадировать дверь.
Тут приходит помощь. Охотники без вопросов влетают в комнату мимо нас. Пока один бьет противников оружием, другая действует голыми руками. Тело мага с разорванным горлом падает рядом с нами, забрызгав кровью одежду Рей. Что ж. Все по старому орочьему обряду: ущерб смыт кровью обидчика.
Оставив защитников замка позади, мы отступаем вниз по лестнице, разбивая замок на каждой двери. Кажется, проходит вечность, прежде чем нам удается вновь попасть в подвалы, к тайному ходу.
— Совсем озверели… — Бормочет Рей, сидя у стены. Ее оставили приходить в себя, пока старшие охотники задействуют потайной механизм. Дверь медленно, со скрипом поворачивается.
— Даже не думала, что они на такое осмелятся. А как радовались, когда меня нашли, прямо как матери родной…
Девушка затихает и приваливается к стене. Ее сил хватает только на то, чтобы держать глаза открытыми.
— Вот тебе и запрещенное колдовство. Повод вмешаться. — Пыхтит Маркус, подталкивая дверь.
— Уже вмешались. Маг мертв. Сообщим ордену. А теперь нужно уходить. — Кайя подхватывает подопечную под руки, и помогая ей идти, скрывается в проходе.
Маркус оборачивается. Поднимает мое лицо за подбородок и разглядев его, поджимает губы. Правая щека пульсирует теплом; похоже, прилетело осколком от второго взрыва, в коридоре.
— Сама виновата. — Поясняю я. — Нас учили, как себя вести при взрывах, а я поспешила.
— Это мы виноваты, что втянули вас в такое пекло. — С досадой отвечает он, и подталкивает меня к проходу.
…Когда мы выбрались, над горами уже занимался рассвет. Рей отпоили водой, и она пришла в сознание, спокойно сидя рядом со мной и не делая попыток упасть. Старшие совещались, отправив другим охотникам послание, и теперь думали, что делать дальше.
Услышав, что они склоняются к тому, чтобы повернуть обратно, и повременить с нашей практикой, я пихаю в бок Рей, привлекая ее внимание. Она переводит на наставников взгляд затуманенных голубых глаз.
— А разве мы не должны быть готовы к чему угодно? Почему это теперь нужно возвращаться?
Она едва не заваливается назад, слишком эмоционально махнув рукой.
Я дергаю ее за рукав, но ведьмочку не унять.
— Нет, в самом деле, я этой практики ждала как глоток воздуха, хоть куда-нибудь вырваться из нашего Магика? И теперь — обратно!?
— Я тоже не согласна. — Поддерживаю я.
Маркус сначала озадачивается, а потом они даже умиляются нашей уверенности.
— Хотите продолжить? Не потеряли боевого духа? — Кайя с любопытством косится на нас. — Хорошо. Не мы это сказали. Потом не жалуйтесь.
Наставники усмехаются.
— Молодцы, девочки. — Добавляет Маркус.
Глава 6
Я проснулась одной из первых в караване. Ранние пташки подогревали еду на завтрак, я присоединилась к их костерку и заварила себе утренний отвар, который был слабой заменой «драконьей крови». Долго сидела с ним, грела ладони о кружку и наблюдала, как над деревьями встает солнце.
Обрывки прошлого становились все ярче, объемней, и накатывали как обвал, так что я немного терялась. Стоило о них подумать, коснуться этих событий, как они подобно страницам книги переворачивались, открывая новые воспоминания. Но страницы у этой книги вырваны, перемешались в беспорядке, а некоторые до сих пор утеряны. Поди разберись теперь, что и как было.
Почему мы с Сарэа смешали кровь? Смутно помню некую опасность, заброшенное кладбище и толпу восставших упырей. Что мы там делали? Вроде, проводили какой-то ритуал вызова. Какой, зачем, почему никто не знал об этом?
Перед глазами вставало то, как после смешения мы вернулись в крепость тайком, и не доходя до комнат, я свалилась в каком-то приступе. Помню ужасный холод, боль от удушья, и обрывки чужих видений в голове. Наверное, даже хорошо, что я их не запомнила.
Сарэа, сидящая в моей комнатке на полу, спиной к стене, закрывшая лицо руками.
— Прости, Хель! Прости. Я не хотела. Я не знала, что так получится…
Она еле удерживается, чтобы не зарыдать. Белые волосы стекают по плечам, рукам, спадают на пол, застыв на камнях, как морская пена. Я смотрю на нее и думаю: почему мне раньше не пришло в голову, насколько она похожа на баньши, дух умершей и восставшей ведьмы? Как я не заметила? Это ведь их волосы. Их облик.
— Я не хотела… — Рей вцепляется в голову. — Я тоже это видела! Не знаю, не знаю, что делать…
Я лежу без сил, отходя от судороги, и все еще не могу понять, почему она в таком состоянии.
Соратница глубоко дышит, приводя нервы в порядок. Ее голос все еще дрожит, но она находит силы объяснить, что не так. И почему нам не следовало соединять кровь.
Ее мать была неизвестна, а саму Рей подкинули на порог приюта, который почти сразу отыскал ей приемную семью. Но все детство она помнит облик женщины с измученным лицом и такими же белыми волосами, которая следила за ней из темноты, и склонялась над кроватью ночами, убаюкивая колыбельной.
— Наверное, ее убили, когда она носила меня. Не знаю, как мне удалось выжить. Но удалось. Я росла как все, я была нормальной, я потом перестала ее видеть. Но кровь никуда не денешь. Моя мать была баньши. Восставшимм мертвецом. И пусть я живой человек, но часть ее всегда во мне, и еще возьмет свое. Прости, Хельдин, но теперь эта часть и твоя тоже…
Мы сумели это умолчать, но я, в отличие от подруги, так и не поняла, что плохого в нашей связи. На том приступе все и закончилось, не оставив последствий. Однако Рей была уверена, что после смерти ее ждет участь баньши, потому что слишком сильна кровь, и потому что так ей сказала одна ведунья. И со мной будет то же самое.
Но опасения не оправдались. Ее страхи не сбылись. Я смогла переродиться как охотник, за что спасибо высшим силам.
Может, при встрече это сможет ее утешить, а то и обнадежить. Может, я сумела взять на себя часть проклятия, и теперь оно ослабло.
И ведь что ни делается, все к лучшему. Вспомнилось плохое событие, зато теперь я помню хорошего человека. Облик Сарэа стал более живым, осязаемым, и мне теперь нетрудно было вспомнить ее голос, жесты, манеру двигаться, ходить, и даже колдовать.
В спаррингах, и в бою с оружием я одерживала верх, оказывалась сильнее и быстрее. Но в магии она уделывала меня по всем параметрам. Мы часто дополняли друг друга, и удобнее всего было работать в паре именно с ней.
Я улыбнулась, вздохнула и допила чай. Над лесом поднялся легкий ветерок и казалось, что вместе с ним до меня донесся далекий смех белокурой ведьмы. Интересно, где она сейчас?
Мы еще увидимся…
Меня вернул в реальность бородатый наемник, проковылявший мимо с неразборчивым ворчанием под нос. Он направился к источнику воды в подлеске, на ходу откручивая горлышко фляги. Я опомнилась и огляделась.
Кажется, я не видела вампира со вчерашнего вечера.
Встала, убрала кружку и размялась. Снова завертела головой. Его не было видно, но я всегда могу найти объект, на который накладывала чары.
Рен обнаружился спящим на последней телеге, в которой лежала только солома. Растянувшись вдоль борта, он застыл с закрытыми глазами настолько неподвижный, что был похож на покойника. Я присела на край, потянулась и потрепала его за плечо.
— Подъем, ленивая рухлядь! — Я скопировала тон Маркуса, который будил меня ранним утром на протяжении долгих лет, каждый день. Отчего этот тон казался мне самым мерзким на свете.
Рен ухитрился никак не отреагировать.
— Эй, собираться пора!
Никакого движения. Я нахмурилась и первым делом потянулась к его шее, пощупать пульс. Но сонная артерия была неподвижна, а кожа оказалась холодной. Почти ледяной.
— Рен? — Дрогнувшим голосом позвала я. На что опять не получила ответа. Однако вовремя отозвался ястреб.
— Это нормальная для вампира температура. Тем более, он спит. В таком состоянии они остывают сильнее всего.
У Лаурена наконец-то дрогнули веки, и он попытался поднять голову. Но уронил ее обратно. Прикрыл сонные глаза, скривился и невнятно пробормотал что-то. С трудом пошевелил рукой, поднял ее и прикрыл от света лицо.
Я вздохнула и соскочив на землю, пошла к месту, где оставила коня и свою сумку.
Странно, что ты забыла — температура тела у вампиров гораздо ниже, чем у людей.
Я как раз помнила другое: всякий раз когда Рен меня хватал, руки у него были горячими, как в лихорадке.
Птица не замедлила снова встрять в мои мысли:
— Еще бы им не быть горячими. Нервное напряжение, возбуждение, голод. Готовность к бою, обороне, и так далее; тогда наоборот, у высших вампиров в дело идут все силы и резервы. Вместе с реакциями повышается температура. А ты еще говорила, что хорошо учила теорию иных рас. Больше так не ври.
Оставив его замечание без комментария, я отыскала полупустой пузырек с обезболивающим и захватила заживляющее.
К тому моменту, как я вернулась, вампир пришел в себя. Он сидел на краю, свесив ноги и с потерянным видом держась за голову. Вчерашняя рана никуда не делась, а оттого что он ее потревожил, снова сочилась кровью.
— Совсем мало сил. — Заключила я, останавливаясь, и открыв снадобье, смочила им бинт. — Затягивается медленно, как у человека. Дай сюда, хоть Как-то помогу.
Вампир качнулся ко мне, чуть не свалившись вниз. Замер, пока я оттирала висок и волосы от крови, и судя по лицу, озадачился.
— Что-то странное со мной. Я никак не мог проснуться. — Он задумался и добавил. — Показалось, что ты пытаешься меня придушить.
— Просто крепко спал. У вампиров всегда так. Привыкай.
— Раньше такого не было. — Возразил он и поморщился, когда я задела край раны.
— Раньше тебе хватало просто подремать. Вот и просыпался быстро. — Я закончила обработку и закрыла пузырек со снадобьем. — Но отдохнуть, если так придремывать, толком не получится. Так что организм решил, что нужно восстанавливать силы любой ценой, и у тебя уже не спрашивал. Но на то, чтобы заживить повреждения, все равно не хватило. Это плохо.
— Я понимаю — Отстраненно отозвался вампир.
— Понимает он… А караванщики вчера картошку с мясом тушили в котелке, сейчас разогревают, что осталось. У котлов так вовсе слюной подавиться можно. Намек доходит? — Я чуть не постучала его по голове.
— Да не будет мне толку от еды. — Он даже глаза прикрыл от раздражения. Покосился на меня. — Немного времени осталось, дотерплю. Уймись. Это последнее, что должно быть твоей заботой.
Я мысленно треснула его по затылку и хоть так отвела душу. Рен потер подбородок и посмотрел на меня.
— Я еще вчера хотел спросить… Когда я был в пещере жрецов, то видел там твое оружие. Меч и кинжал, они валялись у них на столе. Откуда у тебя сейчас взялись точно такие же? Даже на взгляд новичка металл не из дешевых, и тонкая работа. А ты говоришь, у вас в ордене вечно денег нет. Сколько же раз приходится покупать новые клинки, если вы теряете старые?
На это я только вскинула бровь.
— Ты еще ничего не знаешь, а уже сделал выводы! Это не такое же оружие. Это оно и есть.
Вампир подумал.
— А когда это ты успела сбегать туда-сюда и его захватить?
— А когда ты научишься прямо спрашивать, а не выводить на ответ?
Я спрыгнула с борта. Караван готовился к отбытию и передние телеги уже двинулись вперед, разматывая кольцо, окружавшее нас ночью.
Рен последовал моему примеру и неслышно пошел следом.
— Хорошо. Прямой вопрос: как ты вернула свои ножички? Если не это не секрет, или ты не засмущаешься ответить.
Я закатила глаза. Кроме прочего, кто бы в вампирьем клане его разговаривать научил? Поди ж ты, зацепила тема и не отвяжешься.
— Эти клинки всегда ко мне возвращаются. Их заготовили и выковали при мне, с моей кровью, и закляли со всех сторон. Только это страшный секрет, расскажешь — казню. — Припугнула я.
— Разумеется, я тебе не расскажу, что кому-то рассказал! — Хохотнул он и увернулся от шутливого броска карающей ладони. Вздохнул.
— Жаль, со скрипкой мне такого уже не сделать. Было бы просто отлично. Никаких тебе переживаний, если она не рядом и ее наверняка лапают чужие руки. Еще что плохого сделают…
— Ты бы за свою жизнь переживал, а не за скрипку!
— Она часть моей жизни. Вот и совмещаю.
Я покосилась на него.
— Может, ты ей и имя дал?
Рен так покосился в ответ, что можно было смутиться, а то и испугаться.
— Может и дал.
— Правда? — Заинтересовалась я. — Какое?
— Тебе скажи…
— Нет, ну правда! Интересно.
— И совсем не полезно. Не самые важные в твоей жизни сведения.
— Да ну брось, неужели так трудно сказать?
Он со смешком ускорил шаг и обогнал меня.
— Не-а. Мучайся от любопытства!
Догнать его не удалось, хотя я не особо и старалась.
***
К обеду караван остановился на короткую передышку. Люди разминались, наскоро собирали себе обед и водили лошадей к источнику в рощице.
Мы вместе со всеми вставать не стали. Я не была голодной, а разбуженный Лаурен, когда понял, чего я от него хочу, естественно, тоже закрутил носом. Я отлежалась еще пару минут, потом нашла подходящую палку и решила тоже размяться, но по— своему. Нужно поддерживать форму не только в магическом плане.
Я по- прежнему не могла вспомнить все, чему меня некогда учили, но общую разминку охотника, наверное, мне вбили на подсознательный уровень.
Возницы уже и внимания не обращали, привычные к подобным сопровождающим, а вот Рен заинтересовался, наблюдая. Даже перебрался на тот край телеги, что поближе.
— Ну, смотрится все это красиво, особенно в исполнении девушки. А какой смысл просто стоять на руках?
— Думаешь, это так легко? — Прокряхтела я, вытягивая ноги в струнку. Кроме движений, имитирующих удары, резких и как можно более плавных, разминка включает в себя и статичные упражнения. Ох, поначалу было особенно трудно замирать под команды мастера, да еще и с грузом на руках и ногах. Но сейчас, после долгого лежания, я даже нашла в этом удовольствие.
— Когда ты делаешь, выглядит легко. А что, не так?
— Хочешь, повторяй за мной. Сам узнаешь. — Сдавленно предложила я.
— Мне-то зачем?
— Это полезно. И мне не так обидно будет одной корежиться.
Любопытный вампир хмыкнул и спрыгнув с телеги, сделал попытку повторить мое положение. Не будь он тем, кем стал, поймать равновесие сразу бы не получилось. А так, пошатнувшись, он едва не упал и замер рядом.
— И?
— И теперь стой.
— Сколько стоять?
— Сколько терпения хватит.
Его терпения хватило не больше, чем на одну минуту. Вампир— вампиром, а в полную силу он еще не вошел, даже наоборот, и переплюнуть меня вряд ли бы получилось.
— Ну что?
— А теперь вот так. — Злорадно объявила я и медленно отвела в сторону одну руку. Он помедлил, но повторил. Мне показалось, что я слышу, как в опорных руках скрипят косточки.
— У тебя сейчас вены на руке лопнут. — Заметил он, почти без язвительности.
Я осторожно поменяла руку, но долго не выдержала. На сегодня хватит.
— Можно вставать. — Подала я голос, осторожно опустила ноги, одну за другой, и так же медленно выпрямляясь, с облегчением выдохнула.
— Надеюсь, и вправду полезно. — Скривился он, разминая непривычные к долгой нагрузке запястья.
Я отработала еще несколько движений, которые вампир с азартом и довольно неплохо повторил. Вытянулась ладонями к небу и напоследок замерла на цыпочках, потягиваясь и успокаивая ноющие мышцы.
— Это все? — Даже удивился Рен. Я опустила руки, глубоко вздохнула, заканчивая этим разминаться, и цыкнула на него:
— Завтра с самого начала со мной пройдешь, тогда и посмотрю, какой ты будешь бодренький!
— Посмотришь! — Самонадеянно заявил он и обратил внимание на людей. — Что, уже собираемся?
— Совсем забыла, у меня фляжка пустая! — Опомнилась я, и поспешила к своей сумке. — Скажешь вознице, что я за водой!
— А вдруг он не так поймет это выражение? — Ехидно поднял брови вампир.
— Все он поймет, так уже почти не говорят! Маловероятно, что он мой земляк.
— Ну, я не виноват, если он решит не ждать.
Тропинка привела к груде белых камней в низине, которые явно были остатками древнего капища. Я даже могла догадаться, какого именно. Счастье, что вода недолго хранит в себе зло, иначе пить местную воду, которая била ключом прямо из подножия бывшего храма, я бы не дала и лошади.
Я замерла, напряженно оглядывая развалины. Потом успокоилась. Камни были очень старыми, и то, что раньше их наполняло, исчезло. Ушло со временем, стерлось ветром и смылось дождями. Теперь камни были пусты, как высохший череп; просто безобидная, выбеленная временем кость.
Можно без опаски спуститься.
— А возница все-таки твой земляк! — Заметил Лаурен, подходя сзади. — Переспросил, то ли я имею в виду. Но заверил, что без тебя точно никто не поедет.
— Радует. — Отозвалась я, заканчивая пить, и опустила флягу в воду целиком. Рен перевел взгляд на руины. Тон у него сразу поменялся
— Это что, человеческие кости?
— Их тут много.
Я закрыла фляжку и стала подниматься к нему.
Он нахмурился, все еще глядя на камни. И не только камни.
— Мне одному кажется странным, что они вросли в стены?
Отступление
Хельдин остановилась и обернулась, тоже окинув остатки храма взглядом. Словно она видела что-то еще кроме груды костей с камнями, похожей на тесто, в которое накидали тонких веточек, а потом замешали. Когда заговорила, ее голос был тихим и непривычно отстраненным.
— Это место похоже на то, где мы видели гарпий. В нашем мире когда-то молились совсем иным богам, и делали это по-другому. Эти камни были багровыми от крови, что в них впиталась. Мы этого не видим, потому что они совсем старые. Раньше здесь творили такие ритуалы и приношения, о которых сейчас лучше никому не знать.
— Это и есть жертвы? — Вампир указал на особенно плотное скопление костей. Людей там словно слепили, сдавили в единую массу. Понять, сколько именно их там погибло, было почти невозможно.
— Нет. Это только палачи. — Она подумала, словно подбирая слова. — То, что здесь происходило, в итоге нарушило равновесие сил. Насколько известно, вмешалось божество смерти и навело порядок, покончив с этим культом. Вскипели камни и поглотили в себя всех жрецов. Ну… не всех полностью.
— И это порядок?
— В его понимании, возможно, это справедливость. — Отозвалась она. — А ты подумай, почему магов смерти так боятся? Не просто же так. Они питаются от той же силы, которая сотворила это. Так что ты не шути с некромантами.
Охотница выбралась наверх и пошла в сторону каравана, не замечая, что сама того не зная, снова напомнила ему о том, о чем он меньше всего хотел думать. Но от мыслей не убежишь, а от памяти тем более. Так что он не тронулся с места, глядя на белые камни.
Боль, страшная боль скручивает его до самых кончиков пальцев вместе с судорогой, тянет, рвет жилы и не отпускает. Наоборот, тело уже начинает колотить, а боль только нарастает, пока он, как ему кажется, не сходит от нее с ума…
Даже от одного воспоминания по спине пробежал холодок. Вампир в который раз машинально потер запястья, скрытые рукавами рубашки, где медленно заживали рваные раны. Теперь они остались только розоватыми шрамами.
— Именно таким будет твой конец… — Всплыл в уме навязчивый голос.
Он сам не знал, как тогда все выдержал и не сломался. Но после этого даже процесс обращения, в свое время показавшийся мучением, вспоминался едва ли не с душевной теплотой.
— …таким будет твой конец…
Внутри словно вспыхнул упрямый огонь. Тот самый, что парой ночей назад заставлял его снова и снова бросаться на невидимую преграду, пытаясь порвать сети. Он до последнего искал другой выход, пока не понял, что нет этого выхода. Придется идти. И делать все так, как велел тот голос.
Лаурен со злостью выдохнул и решил выбрать другой выход.
— Не дождешься, сволочь. — Прошипел он в пустоту, словно тот, к кому он обращался, мог его услышать. — Не будет по-твоему.
И развернулся к охотнице, догоняя ее.
— Хельдин, постой.
Она оглянулась, не сбавляя хода.
— Что такое?
«Поверить не могу, что это делаю… Но я должен».
— Я ведь так и не сказал, что прошу взамен.
— Взамен чего? — Она озадаченно сдвинула брови. Он усмехнулся.
— Ты что, решила, что я укажу дорогу к темным жрецам бесплатно? Или хочешь сказать, что это взамен на мою жизнь?
— А, понятно все. — Она хмыкнула. — Чего ж тебе, корыстная душонка? Придумал какую-то награду?
— Взамен моей помощи… — Он перевел дух. — Взамен ты быстро и безболезненно должна меня убить.
— Тьфу! — Взвилась Хельдин. — Ты опять!? Если так не терпится, то когда проведешь меня к нужному месту, можешь повеситься на ближайшем удобном суку! Мешать не буду. Или тебе что, вера не позволяет?
И сердито затопала вперед.
— Вообще-то действительно не позволяет. — Буркнул он под нос, но она и это услышала.
— Тогда ничем не могу помочь, придется влачить свое жалкое существование. Помучаешься, бедный, дня четыре, а потом и передумаешь. Еще спасибо скажешь, что тебя не послушала.
Он раздраженно выругался на шалийском и зловеще выдохнул:
— Что-то мне подсказывает, что сейчас передумаешь именно ты.
И догнал ее снова.
— Подожди! Есть разговор.
— Надеюсь это не только, по твоему мнению, важно, но и будет мне интересно. Потому что с меня уже хватит твоих провокаций. Тем более что я никак не могу понять, чего ты ими добиваешься! — Хмуро покосилась девушка.
— Помнишь, я говорил, что тебя легко обмануть? — Спросил вампир. — Что тебе легко надавить на жалость?
«Да к чему он опять ведет!?» — Передернула плечами охотница.
— Допустим, и что? Я же сказала, что знала заранее, что он врет!
Лаурен покачал головой.
— Не староста. Я.
Она недоуменно уставилась на него.
— Чего?
Взгляд у вампира оказался тяжелым.
— Это я. Тебя обманул. И это оказалось слишком легко.
***
Отступление. За тринадцать дней до этого.
Сначала все было именно так, как он ей рассказывал.
Он не видел, но понял, что завершился ритуал жертвоприношения, проводимый совсем рядом, так что он чувствовал тепло от огней. Жертва закричала и тут же стихла, напевный речитатив жреца возвысился, стал громче… И тут случилось нечто.
Сначала послышался отдаленный раскат, как от далекой грозы. А потом звук ворвался в пещеру и сотряс воздух с землей. Вокруг плеснуло жаром, словно в дыру на потолке дохнул дракон, и ударом неизвестной волны Рена прижало к стене. Жрецы были ближе к алтарю, и им не повезло куда больше. Тела разметало по всему залу. Он слышал их крики. А потом повисла тишина.
«Это шанс. Если не выберусь сейчас — не выберусь никогда».
Он пошевелился и постарался сесть, отталкиваясь от пола ладонями. Кружилась голова, все тело ломило. До сих пор не отошел от обращения… Плевать! Сейчас же бежать!
Труднее всего было перетянуть руки вперед через голову. Он слышал, что такое возможно, но на себе никогда не испытывал. Плечи заломило, руки словно уперлись в невидимую преграду, но он стиснул зубы и зарычал, выворачивая суставы. Один, другой. Перевести вперед, осторожно… Снова хруст. Плечи встали на место.
Не каждый день такое…
Не расслабляться!
Рен торопливо дернул за узел, стянутой на его горле, рванул за нужный конец веревки и сдернул пыльный мешок с головы. Помотал ею, пытаясь прийти в себя, и замер, увидев, что произошло.
Жрецы, то ли оглушенные то ли мертвые, лежали кто где. Кого-то вообще ударило в стену, и фигура в черном теперь лежала на полу, неестественно подвернув под себя руку. А жертвы не было. Вместо нее на треснувшем алтаре угасал светлый, почти белый огонь.
Сгорела?
Снова помотав головой, упрямо встал, поднес к лицу обмотанные веревкой руки и вгрызся в узел, уже не пытаясь его развязать, а просто разрывая волокна. Есть! Руки свободны. Отряхиваясь от обрывков веревки, вампир на слабых ногах развернулся в сторону выхода. Бежать, как можно дальше отсюда бежать…
Но затем случилось то, о чем он не рассказывал.
Одна из лежащих у алтаря фигур подняла руку. Его скрутило невидимыми путами и швырнуло на пол.
— Далеко собрался? — Слабо прокашлялся жрец и попытался встать. Стащил с головы капюшон и с недовольной гримасой пощупал затылок, измазав пальцы в крови.
Обездвиженный вампир поймал себя на том, что не может оторвать от этого глаз. Сглотнул и зажмурился, ощутив первые позывы нечеловеческого голода.
Остальные фигуры тоже стали приходить в себя. По пещере разнеслись стоны, озадаченные возгласы и слабые ругательства.
Ползти не удавалось. Маг связал его на совесть, чтоб ему провалиться…
— Что за ……? — Донеслось от ближайшей к вампиру фигуры. Человек тоже откинул капюшон, оказавшись оборотнем, и вскочив, побежал к алтарю. — Какого ……, ……, это было!?
Маг повернулся к нему с мрачным лицом, и увидев цвет его глаз, Рен даже перестал вырываться.
Пока остальные вставали, ощупывая себя и пытаясь понять, на каком они свете, этот, похоже, уже понял, что произошло.
— Не удалось нам ничего. — Хрипло отозвался некромант. — Не знаю, какой мизер ушел в кристаллы, но она нам почти никаких сил не отдала. Как-то выбросила их в пространство, все заклятие разнесла в лохмотья. Твою мать…
Он прижал ладони к вискам, пытаясь унять головную боль.
— И что это значит? — Настороженно поинтересовался еще один в балахоне, осторожно осматривая алтарь. — Камень… лопнул. Знаки больше не работают! Что нам теперь делать, Арис!?
— Не орать! — Осадил его тот. — Сейчас подумаю…
Маг присел на алтарь, продолжая массировать виски, и наконец, постановил:
— Алтарь нужно заменить. Это не терпит отлагательств, до полнолуния осталось не так много времени. Этот вынести, и очистить пол от его малейших крошек. Клинки целы?
— Ага. Вроде целы… — Донеслось со всех сторон.
— Уже лучше. А с охотницей… — Арис мрачно посмотрел на закопченный алтарь. — С ней нужно что-то делать.
— Так умерла же… — заикнулся кто-то. Некромант метнул в него взбешенный взгляд, и тот схватился за горло. Но долго душить его Арис не собирался. Так, лишь напомнил, что надо сначала думать, и еще раз думать, а потом уже говорить.
— А ты, можно подумать, об охотниках на своем болоте ничегошеньки не слышал? Она не просто умерла, а сгорела! Как пить дать, вернется! На перерождение уходит не больше недели, а потом она снова начнет нас искать. И на этот раз, когда у нее будет время во всем разобраться, одна сюда уже не сунется! А у нас кровь из носу, но еще два ритуала нужно провести. Так… сейчас я что-нибудь придумаю.
Он посмотрел на вампира одновременно с оборотнем, который наверняка ходил у мага в главных помощниках.
— Ну-ка притащите мне его сюда.
Вампира схватили с двух сторон под руки, и прежде чем он успел даже подумать о сопротивлении, подволокли к алтарю. Арис отошел куда-то в сторону и вернулся, держа в руках длинный кинжал лезвием из голубоватой стали.
— Мне нужна его рука.
Лаурен дернулся, но другие неумолимо прижали его спиной к каменной плите и растянули руки в стороны. Подошедший маг примерился, блеснул глазами и зашептал что-то. Медленно приблизил лезвие к бледной коже, коснулся им сгиба локтя и провел линию, набухшую красным. Пара капель скатилась на камень.
Жрец закончил читать заклинание, и Рен озадаченно замер. Никаких изменений он не почувствовал, неудобств тоже, а боль от пореза можно не принимать в расчет. Рана все равно уже начала затягиваться. У вампиров, наверное, всегда так.
— Это ее оружие? — Поинтересовался оборотень, глядя на кинжал. Некромант отложил его в сторону и усмехнулся.
— Именно.
Потом обернулся к Рену.
— Что ты сделал? — Процедил тот.
Арис наклонился к нему так, чтобы их лица оказались на одном уровне.
— Слушай внимательно. Я сейчас заклял тебя на голод. Отныне ты не сможешь его утолить. Не сможешь выпить крови, и принять любой другой пищи. А если попробуешь — поверь мне, пожалеешь что родился на свет. Так что пока я не сниму проклятие, ты не сможешь есть. Вампиры крепкие существа, и ты протянешь недели три, прежде чем загнешься от голода.
Рен рванулся в его сторону, и маг выпрямился, поднял ладонь и начал замысловатый жест.
— А чтобы ты понял, что тебя ждет, я не буду описывать страшные мучения. просто покажу.
Один удар сердца, и ему отпускают руки, но прежде чем он успевает броситься наутек, или на некроманта, его ломает судорогой. А когда падая, он касается земли, приходит страшная боль.
Она везде: в голове, руках, животе, горле, рвет и сушит, ломает и мучает, и не собирается отпускать. Она растет и растет, пока он не начинает хрипеть, рычать, впадает в безумие и пытается сам перегрызть себе вены — или от голода, или от желания как можно быстрее умереть.
— Довольно. — Послышалось сверху, как сквозь пелену. Боль начала отпускать. Но она как злобный мучитель, обещает непременно вернуться, и тогда— то так быстро все не закончится…
Арис склонился над ним и спокойно выдохнул:
— Запомни. Именно таким будет твой конец. — И выпрямляясь, бросил в сторону: — Держите его.
Вовремя. Собравшийся с силами вампир кинулся на него с пола, но тут же упал обратно плечами на алтарь, прижатый с двух сторон фигурами в черном. Одну он даже узнал в лицо, и переключился на варлака.
— Ты!!?
Тот довольно оскалился, но оставил выпад без ответа. Рен тяжело дышал, приходя в себя, и перевел уже осмысленный взгляд на мага.
— Чего… ты хочешь.
Тот кивнул: это не для развлечения.
— Ты должен кое-что сделать. Сейчас тебя опустят. Иди на все четыре стороны. Куда глаза глядят. — Маг кивнул на кинжал, блестящий в полумраке. — Я заклял тебя ее оружием. Теперь куда бы ни пошел, ты выберешь направление к этой охотнице. А она направится сюда, как раз тебе навстречу. Так что рано или поздно ты на нее наткнешься.
Вампир непонимающе нахмурился. Некромант тем временем убрал кинжал на стол, к другим вещам, и продолжил:
— Скорее всего, к тому моменту ты уже начнешь беситься от голода. Убить охотника, конечно, не сможешь, но и она тебя убивать не станет. Ты ведь без отметин. Их на тебе точно не появится, ведь ты не можешь никого укусить. Так что думаю, она решит просто передать тебя ближайшему клану под опеку, а потом искать нас.
Маг развернулся, и вперил в Рена горящий взгляд.
— Так вот, ты расскажешь ей, что был здесь. Можешь сказать, что сбежал, но при этом запомнил дорогу. Советую и вправду ее запомнить. Скажешь, что можешь провести ее.
Он снова наклонился вперед словно гадюка, взглядом подавляющая волю мыши.
— И ты пойдешь вместе с ней, и приведешь ее прямо сюда, в это место, чтобы я довел ритуал до конца. Что хочешь делай, но она должна кинуться прямо сюда. Тебе ясно?
Он кивнул подручным, и Рена наконец-то отпустили. Тот остался сидеть на полу, недоверчиво глядя на мага.
— И я должен поверить, что после всего этого ты возьмешь и отпустишь меня!?
Арис сложил руки на груди и хмыкнул.
— Врать не буду. Кровь нам нужна. Но она нужна еще месяц, не больше. Конечно, почти месяц тебе придется провести у нас, но когда мы закончим, то уйдем отсюда, а тебя отпустим живым и невредимым. Даю слово некроманта.
Об этих магах Рен был наслышан, и знал, что они слово не нарушают. Не потому что страдают чрезмерной честностью, а потому что этими словами связывают себя особой клятвой.
— Почему именно я? Ты ее оружие мог привязать к кому угодно. Вон, к нему, например. У него хорошо получается заговаривать зубы! — Вампир бросил ненавидящий взгляд на варлака. Тот лишь польщено ощерился.
— Сколько тебе лет? — Скривился некромант. — Шесть, семь? Да даже в таком возрасте дети понимают очевидные вещи. Потому что ты не один из нас! Да, мы были в ритуальных плащах, но она— то лежала на алтаре и отлично видела всех в лицо! Один шхар знает, как работает их память, и подойди к ней кто-то из нас, она может раскусить его в любой момент.
Маг вздохнул и пожал плечами.
— Если недоговаривать тебе труднее, чем врать, можешь и не говорить, что был здесь. Плети вообще что хочешь. Главное — в течение трех недель она должна быть здесь. Одна.
***
Первые секунды она стояла, устремив глаза вниз, и опустив руки.
Когда правда, наконец, была открыта, Рен вздохнул свободнее, словно скинув с себя мешок с камнями. Но вместе с тем почувствовал себя растерянно. Без этого груза он не знал, что делать.
— Прости. — Выдохнул он тихо. — Мне нужно было сразу рассказать.
Она продолжала молчать, сдвинув брови к переносице и сверля взглядом листья под ногами. А он не решился окликнуть, пока не понял, что кончики ее пальцев соединились не просто так.
Она подняла твердый, мерцающий зелеными искрами взгляд, и резко выпрямила пальцы, разрывая невидимую нить между ладонями.
Темнота.
***
Лаурен дернулся и рухнул на землю, как тряпичная кукла. Я машинально отряхнула ладони, ноющие от отдачи заклинания, и вздохнув, присела на землю не глядя. Провела руками по волосам, убирая с лица, да так и оставила сцепленными на затылке, уткнув подбородок в колени.
Я знала, что ястреб подлетел и тихо сел где-то рядом, но не шевельнулась, продолжая смотреть на бессознательного вампира.
А ведь я ему поверила. Я. Ему. Поверила.
Вместо того, чтобы пытаться подумать над тем, в какую кучу я вляпалась, очень хотелось привести его в чувство парой оплеух, и устроить трепку в духе: «Да как ты мог, подлец!?»
А вот взял и смог. Взял и одурачил самоуверенную и самонадеянную дуру. И это мои проблемы, что я купилась на его историю, а не его вина. Сам же мне говорил, нельзя быть такой доверчивой. А я даже задуматься не захотела.
Зато теперь понимаю многое.
Он не запоминал моего лица в пещере. Он просто знал, что первый встреченный им охотник будет тем самым. А потом уже оказалось, что это не просто охотник, а девушка, еще беззащитная, да к тому же знакомая.
Просчитался некромант, приходится это признать. Не того он послал за мной.
Я вздохнула в который раз, и выпрямилась. Потянулась к браслету на левой руке.
— Думаешь, так нужно? — Ястреб подал голос.
— Теперь уже ничего не хочу думать. — Отозвалась я и сняла бусину из черного агата.
***
Отступление.
Он пришел в себя к вечеру, когда солнце покатилось к лесу. Голова кружилась, перед глазами плясали мутные белесые пятна, но в целом состояние было неплохое.
А он-то уж подумал, что Хельдин его замысловато покалечила. Или просто шваркнула о ближайшее достаточно крепкое дерево.
Рен вздохнул и прикрыл глаза от облегчения. Можно сколько угодно говорить о том, что хочешь смерти и не боишься ее. Но когда понимаешь, что все еще жив, даже воздух кажется таким вкусным, что удивительно, как не замечал этого раньше.
Но почти сразу он открыл глаза. Поднялся на локтях и потянулся к горлу.
Нет, не показалось. Под вечер воздух заметно посвежел, но ему стало зябко не от этого.
Блокировка голода продолжала работать — никакого беспокойства или болезненного спазма в горле. А вот сетей на нем больше не было. Никакого следа.
Он оглянулся, проверяя догадку, но не увидел ни буланого жеребца, который был привязан к третьей с конца телеге, ни фигурки с рыжими волосами. И от этого показалось, что вокруг стало Как-то пусто и серо.
Вампир медленно спустил ноги вниз, соскользнул с телеги и подумав, зашагал вперед, обгоняя ее ход и приближаясь к знакомому вознице.
— Да уехала она, третий час как! — Тот даже удивился его незнанию. — Тебя вон, сомлевшего из леса приволокла, наказала не трогать, коня собрала да и помчалась.
— В какую сторону уехала? — Ровно поинтересовался Лаурен, оглядывая пологие холмы с редкими белыми камнями.
Возница замялся: видно было, что он сомневается, стоит ли рассказывать какому-то вампиру, куда скрылась охотница. Кто его знает, что у них там за разлад. Может, из-за мелочи поцапались, может не поделили чего, а может он и вовсе враг ее!?
Хотя врага она бы сама прикопала в лесочке, а не оставляла на соломке под присмотром…
— Это очень важно, и в первую очередь для нее. — Как можно убедительнее, но в то же время мягко добавил Лаурен.
Мужчина пожал плечами и махнул вперед.
— Да прямо она поскакала… ну в смысле, жеребец ее. Там— то дальше путь расходится, однако далеко еще дотуда было, не видели, куда потом свернула.
Рен кивнул, стараясь оставаться спокойным и пресекая попытку хотя бы раз сжать ладони в кулаки. Дурная привычка, сразу выдает его растерянность.
Он дошел с караваном до поворота на поселок, в котором они раньше собирались остановиться на ночлег вместе с торговцами. Но еще не дойдя до этого места понимал, что она изменила планы.
Попрощавшись с возницами, вампир, пока люди не скрылись из виду, присел на придорожный валун. Сделал вид, что собирается есть презентованный ему на прощание пирожок с вишней. Наклонился и перевязал обувь покрепче.
…Помнится, из пещеры с ее жрецами и алтарями он рванул едва ли не со скоростью зайца. Но вовремя остановился в проходе и обернулся.
— Верните вещи. — Процедил он.
Арис обернулся и неприятно удивился.
— Ты еще здесь?!
— Вещи. Куртка, обувь, сумка. Все, что было при мне.
Некромант покосился на ноги варлака и понял о чем речь, оценив обновление гардероба.
— Отдай одежду.
Тот хотел огрызнуться, но под взором некроманта послушался и стал стягивать куртку.
— И остальное. — Напомнил скрипач.
Арис хищно ухмыльнулся, понимая что заботит его больше всего.
— Остальное заберешь потом.
На том его уступки и кончились.
— Паскуда… — Пробормотал Рен, закончив со шнуровкой. Конечно, ходить в своей обуви было удобнее, нежели босиком, но злило то, что ему видите ли, сделали одолжение.
— Так уж и быть, снизойдем и отдадим тебе твои же вещи, мы ж добрые… — Передразнил вампир и сплюнул.
Потом взъерошил себе волосы, встал и не спеша прошелся вдоль дороги. Словно размышлял и прислушивался к тому, как заканчивают петь дневные пташки. Остановился на обочине и медленно повернул голову.
Порыв ветра дохнул ему в лицо, отбросил темные волосы назад, принеся с собой прохладу, запахи полевых цветов, нагретой за день под солнцем травы, конского пота, новенькой кожаной сбруи. И не только.
Хельдин не уходила по дороге в поселок и не свернула на тонкую тропу, которая будет петлять у реки и в итоге выведет к рыбацкой деревушке. Она пошла наиболее коротким путем в город, через поля и перелески.
Он пошел по траве, осторожно вдыхая богатый запахами воздух. Не доверяя еще собственным ощущениям склонился ниже, пытаясь уловить тонкий, почти невесомый запах. Резко разгладил лоб, поймав какую-то догадку, и потянувшись к шее, обнаружил под рубашкой черную бусину на крепком шнурке, которым охотница еще утром перевязывала волосы. Бусина была теплой, согрев кончики пальцев.
Вампир поднес ее к лицу и двинулся вперед, постепенно наращивая скорость. Он некогда любил пробежаться в одном темпе, а теперь узнает собственный предел.
Сколько за вечер сможет пройти девушка на сильном, крепком коне, но по бездорожью?
***
Стрыга
Нежить. Опасность — 3, разумность — 2.
Место обитания: Любые водоемы со стоячей водой, или слабым течением. Чаще юг, но может жить и ближе к северу, в климатической полосе Иллории.
Имеет облик человеческого утопленника, с синеватой кожей, темными когтями на руках и ногах. Зубы звериные, острые.
Пополнение популяции: предположительно, естественным способом, и реже через заражение.
Является «зародышем», или первой стадией развития стригоя.
Стрыги часто встречаются группами. Нападают без особой согласованности.
Питаются преимущественно человеческим мясом, не брезгуют другими разумными расами, в голодное время могут нападать на животных, попавших в водоем.
Оружие: когти и ядовитые зубы. Нападая, норовит утащить в воду, где топит жертву, или перегрызает ей горло.
Яд стрыг обладает сонно-паралитическим действием. Разными расами переносится по-разному; уязвимее всего люди, менее уязвимы эльфы. На орков и гномов яд не действует.
Уязвимость: те же места, что у человека. Стрыга плохо видит, и ослабевает под прямым солнечным светом.
!Важно! Как правило, в группе стрыг есть старшая особь, т.н. «нянька», или «опекунша». Степень ее опасности — 4. Разум — колеблется от 2-й до 3-й степени.
Опекунша может организовать младших, заставить их окружить жертву. Она гораздо сильнее и умнее остальных. Обладает способностями к гипнозу при прямом взгляде в глаза жертвы. Как и младшие особи, ядовита.
В отличие от младших, в стригоя не превращается никогда.
Бестиарий, Глава первая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
Путь по звездам у меня получалось вычислять все лучше и лучше. Правда, маловато Как-то их было, этих звезд. Так, редкие искорки пробивались, сквозь ореол восходящей оранжевой луны, с каждым днем все больше наливающейся боками.
Повертев головой и повертев на коленях карту, я наконец, сдалась. У меня уже голова шла кругом, еще немного и упаду с седла без сознания.
— Ну что, Янтарь, тоже устал? Будем искать место на ночь?
Конь всхрапнул и напоказ перебрал передними ногами. Упругие мышцы перекатывались под кожей, обещая еще часы непрерывной скачки — дай только нормальную дорогу и возможность показать себя! Но в полутьме по незнакомым кочкам мне пускать его не улыбалось.
Я спрыгнула на землю и размяв спину, не спеша пошла вниз с холмика, в правой руке держа поводья. Пальцами сделала несколько щелчков, запуская в стороны комочки света размером с лесной орех. Они вспыхивали на расстоянии от меня и хаотично двигались над самой травой, будто рой пьяных светлячков.
Это последнее, на что я была способна после тотального магического истощения. Теперь наверное, и свечу не зажгу. Но можно утешиться мыслью, что мне стало лучше видно окрестности.
Вниз спикировал ястреб, сел на заднюю луку седла. Покачнулся, сбалансировал крыльями и заметил:
— Низины безопаснее, это правильно. Но я бы посоветовал найти еще и негустой лесочек, чтобы свет от костра был не так заметен. Там впереди и чуть левее есть подходящее место.
Я кивнула и спустилась. Быстро отыскалось удобное местечко под навесом из веток, на границе зарослей. И с хворостом проблем не оказалось.
Наломав запас на ночь, сложила и развела костер, расседлала и накормила коня. Достала покрывало, готовясь расстелить, встряхнула. И от неожиданности едва не зашвырнула его на ветки, услышав из темноты:
— Мне одному здесь кажется, что ты малость поспешила с выводами?
— Нет. — Ответил сверху мерзкий дух, и я не поняла, что именно значит этот ответ.
Я повернулась, прижимая одеяло к груди, как застигнутая в реке купальщица.
— А ты здесь откуда взялся!?
Тяжело дышащий Рен ступил в круг света, сел на траву, протянув ноги, и оглянулся назад. Махнул в ту сторону рукой.
— Оттуда. Пришел как и ты, только не с конем, а своими ножками.
И глубоко вздохнул, приводя дыхание в порядок.
Я с раздражением швырнула одеяло под ноги, осознав, что прикрываюсь им, как будто в попытке защиты.
— Я вообще-то дала тебе шанс уйти.
Он снова озадаченно оглянулся.
— Куда уйти?
Топнула ногой.
— Ты понял, о чем я, у тебя была возможность не участвовать в этом! Я могу обойтись и без помощи.
— А-а! — Он глубокомысленно закивал. — Точно! Вот что это было. А я-то подумал, что ты решила показать, насколько сильно обиделась.
— А что, не было повода!? — Взъярилась я. — Ты вообще-то мне все это время врал!!
— Попрошу заметить! — Он выставил палец вверх. — Я тебе никогда не врал: недоговаривал, лукавил, уходил от ответа, наталкивал на ложные выводы, но врать — никогда. И совесть моя чиста. Это не обман. Это твоя невнимательность.
— Ты… — Я беспомощно взмахнула рукой, под его взглядом не в силах сразу найти аргументы, хотя буквально час назад все это обдумывала и разбирала по косточкам. — Ты сказал, что понятия не имеешь, что на тебе навешено! А сам отлично знал, о чем я говорю!
— Неа.
— В смысле «неа»!!? Ты будешь отрицать очевидные вещи!?
— Я ведь понятия не имею, что там за проклятие он на меня нацепил. Откуда мне знать структуру и тем более виды этих ваших заклинаний? И еще ты спрашивала про порчу. Не наводили ли на меня порчу. С уверенностью заявляю, что порчей его действия не были.
— А ты у нас по порчам теперь спец!
— Я много о них слышал. — Вампир сделал умный вид. — Там кровью брызгаются, и кошек режут. И еще нужны волосы жертвы.
— Байки глупые, верь им больше! — Фыркнула я, пошатнувшись на слабых ногах, и присела, поправляя одеяло поудобнее. Однако снова вскинулась, осознав, что уже теряю желание с ним спорить, и вообще злиться. — Ты что же, решил, что если признался, то уже и не виноват!? Можно сказать, жизнь спас?
Вампир пожал плечами.
— Ну, вообще-то, да. Как-то так. Я раскаялся, выложил все начистоту и вообще спрашивай, что хочешь и проси о чем хо…
— Вот и прошу, уйди отсюда!
— …кроме этого.
— Да что ж такое! — Простонала я, обращаясь к веткам наверху, и стукнула ладонью по колену.
— Так это все-таки обида? Я могу еще раз прощения попросить. Могу даже три раза.
— Да при чем тут…
— Ага, то есть не обида!
— Нет! — Отрезала я — Такие глупые понятия, как обида, предубеждение и личная заинтересованность не должны иметь для меня значения.
— Не должны или в самом деле не имеют? Это разные ве…
— Да хватит придираться к словам!! Дай мне договорить. Я вообще не хочу тебя втягивать. Тебя давно нужно было отпустить самого, с заклинанием блокировки на амулете, да и в конце концов, ты же сам этого хотел! Ты — человек, который не определится — ты ведь сам пытался бежать, провоцировал меня как мог, чтобы дала тебе пинка и послала на все четыре стороны! — Я всплеснула ладонями. — Ну да, стукнула от неожиданности, но потом же сделала все как ты и хотел! Вот тебе свобода, пользуйся! А ты берешь, догоняешь меня и заявляешь, что видите ли я поспешила с выводами!
Он хотел возразить, но я сделала вид, что меня посетила страшная догадка.
— Или минуточку! Я поняла! Ты делаешь все наоборот. Чтобы ты ушел, нужно просить, чтобы остался. — Я горячо закивала и сложила ладони якобы в молитве. — Лаурен, пожалуйста. Прошу тебя, умоляю, останься со мной, а? Помоги мне.
Он тоже закивал.
— Знаешь, раскусила. Обожаю делать назло, и уже собрался уходить, но… Ты так упрашивала, что пожалуй, передумаю. Остаюсь. Уговорила.
С ветки до меня донесся хохот ястреба.
— Зараза… — Процедила я.
— Слушай, Хельдин. — Позвал он. — Ты ведь понимаешь, что я этого всего не хотел. Да, я не сразу понял, что не согласен, и некроманту помогать не стану. Но рассказал тебе не потому что хочу показаться хорошим, а потому что это правильно. Для меня правильно. Однако это не значит, что признаться было легко. Я сейчас себя последней сволочью чувствую. Так что дай мне шанс исправиться, если не в твоих глазах, то хотя бы для себя.
Мы некоторое время смотрели друг другу в глаза и я поняла, что добровольно он не отстанет. Что вбил себе в голову, то не выбьешь.
— Ладно. Мое согласие, как я поняла, все равно значения не имеет. Но если тебе будет легче, то ладно. Делай, как знаешь.
Расстелив себе постель, я с досадой запустила в него одеялом, на которое сама рассчитывала этой ночью. Рен поймал, но разворачивать не стал, уставившись на меня через костер.
— Мне не обязательно. Можешь взять, тебе же наверняка ночью будет холодно.
— Сейчас еще лето. — Недовольно отозвалась я, поудобнее пристраивая куртку вместо подушки. — А меня учили ночевать под открытым небом и ранней весной, и поздней осенью, так что простудиться не простужусь. И костер вон, рядом. Так что не выделывайся и бери одеяло. Не нужно уверять меня, будто ты обожаешь спать на голой земле.
Достав котелок, вылила в него оставшуюся во фляге воду и добавила:
— А одним «извините» не отделаешься. Я еще спрошу с тебя должным образом.
— На, корыстная душонка! — Передразнил он мои же недавние слова и кинул в меня каким-то свертком. Я развернула. Пирожок с вишней.
Надо же, как кстати.
— Одним пирожком не отделаешься. — Пробурчала я, вгрызаясь в компенсацию. — Вот придумаю что-нибудь, не обрадуешься.
— Буду ждать, что родит твоя скудная фантазия. — Фыркнул он в ответ, и медленно откинулся назад, спиной на траву. Я обратила внимание на то, что вид у него еще хуже чем раньше: под глазами залегли синеватые тени, лицо осунулось и стало бледнее обычного.
В тишине я достала пучок трав, собранных по дороге, добавила к ним те, что уже имелись, и бросив в закипающую воду, задумалась, глядя на медленное движение травинок. Кое-что не давало мне покоя весь этот вечер.
Перевела взгляд на вампира, лежавшего неподвижно, и на первый взгляд, погруженного в сон.
— Рен?
— Хм-м? — Он открыл глаза и повернул голову. По зрачкам, как у кошки, бликом прокатилось отражение пламени.
— Ты правда хотел умереть?
Он медленно повернулся обратно, глядя на темное небо. Прикрыл глаза, вздохнул.
— Не знаю. Ведь все хотят жить. Но если такой ценой, то лучше уж… — Он сглотнул, сделав паузу. — Точно знаю только, что не хочу умирать так, как он показал. Дело не только в боли. Я не желаю закончить путь воющей, неразумной тварью. Так что если ты имела в виду, искренне ли я просил меня убить, то да. Я говорил то, что думаю.
— То есть ты готовился к смерти?
Он посмотрел на меня, снова поймав отражение костра.
— Только перед этим уничтожу Ариса. Этот маг решил, будто может сделать из меня того, кто ему нужен. Вылепить кого-то другого с помощью страха и боли. Он был уверен, что может управлять мной, и у него почти получилось.
От ярости в его голосе магу следовало покрыться мурашками с головы до пят.
— И я все сделаю, чтобы он поплатился. Я намерен его пережить. — Твердо заявил вампир.
Я помешивала отвар и отчего-то медлила с вопросом. Но все-таки отложила ложку и склонив голову к плечу, спросила:
— Рен, ты ведь когда очнулся, не смотрел по карманам?
— А что? — Насторожился он.
— Сам проверь.
Он нахмурился и сел. Общупал тонкую куртку, и обнаружил в правом внутреннем кармане сложенный кусок пергамента. Того самого, в который я заворачивала еду. Другого под рукой не нашлось.
— А я думал, от чего это такой странный запах… — Пробормотал вампир, и развернул клочок.
Наверное, он не сразу осознал написанное. Даже перечитал еще раз; я видела, как его взгляд метнулся к началу строчки. Потом затуманился, словно устремился сквозь бумагу. А когда он поднял глаза и посмотрел на меня с потрясением, то я окончательно уверилась в том, что все сделала правильно.
***
Когда он упал, я оттащила его к караванщикам не сразу.
Перво-наперво я развернулась и пошла к ним сама. Вполуха выслушала караванщика, что-то мне толкующего о предстоящей развилке, и пытающегося выяснить, последую ли я за ними дальше. Сама не зная ответа, отмахнулась, взяла сумку и пояснив, что сейчас буду, ушла в лес.
Решение формировалось у меня в голове постепенно, пока я сминала обувью слежавшиеся листья на земле, возвращаясь к оставленному вампиру. Нельзя сказать, что я приняла это решение быстро и без труда. Даже остановившись возле него и окинув хмурым взглядом, я не была уверена в том, что буду делать. Да и получится ли…
Ястреб молчаливой тенью скользнул между деревьев и прикогтился мне на правое плечо.
— Хельдин. — Тихо окликнул он. — Ты не все знаешь о таких ритуалах.
— Может быть. Может, я вообще ничего о них не знаю. У меня нет могучих артефактов, опыта, и многого другого. Но попытка сделать хоть что-то пыткой не будет.
— Хочешь ослабить?
— Хочу попробовать.
— А ты уверена в этом решении?
Я остановилась перед бессознательным вампиром, лежащим в траве.
Уверена ли я?
Расскажи мне кто другой подобную ситуацию, я бы посчитала верным решением казнь. Это покушение на жизнь охотника. Сознательная помощь темным силам. Смягчающие обстоятельства могут не приниматься во внимание. Это серьезное преступление, и под угрозой может оказаться репутация ордена.
Решение только за мной. Я его приняла.
Сумка — на землю. В ней должны быть те камни, с которыми я строила ловушки.
Замкнуть круг. Щелкнуть пальцами, вызывая ритуальный огонь.
Дух снова дал о себе знать.
— Ты уверена. Почему?
Да кто бы мне самой сказал. Я успела узнать Рена, копнуть немного в этой душе. У него не тот характер, чтобы обманом вести кого-то на смерть. Он потому и сбежать пытался. И намекал по— всякому, пытался отговорить. А теперь, когда понимает, что ничего не получится, то решается на такой шаг, понимая что в таком случае проклятие останется с ним. Это с его стороны даже жертва.
Может, мне не хотелось казнить раскаявшегося вампира. Может, я решила дать ему еще шанс. Да какая вообще разница!?
Если бы вместо ястреба был человек, то он склонился бы ко мне, заглянул в глаза, и понизил голос, давая понять, что говорит нечто важное.
— Тогда я могу подсказать, как помочь ему.
Я покосилась на него. Птица перебрала лапами.
— Не нужны никакие артефакты. У тебя есть твоя кровь, Хельдин. Это самое сильное, что может бороться с чужой магией.
Я нахмурилась.
— Почему?
Ястреб встопорщил перья и встряхнулся.
— Пока ты сама не вспомнишь, я не могу об этом говорить. Просто знай. Кровь охотника может разрушать темные чары. Любые. — Подчеркнул он.
Я бросила взгляд на круг белых камней.
— Поэтому Арис так радовался, когда получил меня на ритуал?
— Он не знает. Никто не знает. Свойства крови — тайна ордена. Некромант мог только подозревать о твоей силе. Но подтверждения своим догадкам не получил. Это хорошо. Но что является тайной, должно остаться тайной.
Он снялся с плеча, раскинул крылья и спланировав, сел на сук передо мной.
— Если уверена, тогда начинай.
…Тягучие слова срывались с губ и падали в тишину, вместе с алыми каплями из ладони. Загорались слабым светом камни, очерчивая рисунок, и постепенно, вместе с нарастающим напряжением раскалялись до белого. Сияли ярче и ярче, пока не ослепили белой вспышкой.
Свет погас внезапно. Белый огонь, охвативший тело вампира, растаял, как дымок под дуновением ветра.
А мне от истощения так плохо не было уже давно…
За нами решился прийти Трей. Караванщики наверняка считали, что я произвожу с вампиром совсем иные действия. А раненного наемника, нарушившего уединение, мы вряд ли будем бить.
Опасливо вышагивающий мужчина, старательно трещащий всеми веточками и напоказ насвистывающий, замедлил шаг. Я только и смогла что повернуть голову, сидя на земле и привалившись спиной к древесному стволу. Наверное, вид у меня был тот еще.
— А что ты сделала? — Недоуменно спросил Трей, глядя на бессознательного Рена, так и лежащего в круге белых камешков.
— Вылечила. Не стой, помоги.
Я с трудом поднялась на ноги и на пробу пошатнулась. Да, сама идти могу. Чуть не упав, подняла сумку и обошла круг, собирая камни. Оглянулась, но никаких других следов от ритуала не осталось.
— Дотащи его до каравана, а? — Попросила я слабым голосом. Обязанный мне жизнью наемник не стал отнекиваться, ссылаясь на раны, а осторожно поднял вампира, взвалил на целое плечо и молча пошел за мной.
Битый небитого тащит — усмехнулась я про себя, ковыляя в сторону оставленных людей.
Пока все собирались в дорогу, я опустошила запас восстанавливающего зелья и сумела привязать заклинание блокировки голода на бусину. Повесила вампиру на шею, и достав из сумки пергамент, какое-то время думала над ним, зажав стило в пальцах.
Первое слово было нецензурным, следующие еще хуже. Нет, не пойдет. Я скомкала клочок и хотела испепелить, но скривилась от отдачи: то же самое, что попытаться разогнуть спину, после того как несколько дней таскал грузы. Просто порвала, и со второй попытки написала записку, которую ему и оставила.
«Проклятие снято. Ты мне ничего не должен».
***
— Я даже не знаю, что сказать… — Проронил Рен. Но за него отлично говорил взгляд.
Я отмахнулась, наливая готовый отвар в кружку. Конечно, не «драконья кровь», но помочь должно.
— Будет очень хорошо, если никому и не скажешь. Никогда. Ни словечка.
— Рот на замок. Обещаю. И спасибо тебе… Ты ведь не обязана была этого делать.
Я булькнула в кружку что-то непонятное даже для меня самой. По мне, можно было уже свернуть тему благодарностей.
Он опустил глаза на руки, неверяще покачав головой.
— Я ведь даже не задумался, возможно ли спастись. Некромант так уверенно говорил, что я даже не засомневался в его всесильности. — Он снова тряхнул головой, в замешательстве посмотрев на меня. — Я себя уже похоронил. А это, оказывается, было так просто!
— Ну, просто. — Скептически хмыкнула я, отрываясь на миг от кружки. Рен окинул меня взглядом, заново оценивая внешний вид бледной упырицы. Уверена, выглядела я уже лучше, чем днем, но гораздо, гораздо хуже, нежели утром.
— Прости. Не так выразился. Просто так неожиданно, что даже не верится. Будто сплю.
— Могу ущипнуть. Или бросить чем-нибудь. — Любезно предложила я.
Но он даже не отмахнулся, а улегся на спину с облегченным вздохом помилованного смертника. Наверняка ему сейчас и трава кажется периной, и сверчки волшебной музыкой, а на звездное небо можно смотреть до утра.
Я же мелкими глотками цедила отвар и думала о том, что вообще-то некромант и сам не догадывается, что его проклятия, да еще и наведенные через кровь, можно снять без его участия. И пусть остается в неведении дальше.
— Как видишь, я над всем подумала. Ты мог идти себе в Инарту, а я бы и сама нашла нужное место. Где пещера, не знаю, зато знаю, где хижина, в которой обитают местные помощники. Кто-то ведь должен следить за пещерой. Уверена, поговорить с ними будет очень приятно. — Зловеще закончила я.
Рен вспомнил что-то и снова сел.
— А разве ты не подвергаешь себя лишней опасности?
Я подняла глаза от края кружки и недоуменно нахмурила брови. Запрокинула емкость, допивая последние капельки, и вслух спросила:
— Чем это?
— Я слышал, сильные маги могут чувствовать, если с их чарами что-то происходит. И если раньше некромант ждал тебя, но был уверен в прикрытии, то теперь насторожится. И врасплох его уже не застанешь. Может, мое проклятие не стоило того? — Он нахмурился. — Вдруг он вообще сбежит?
Я была спокойна и на этот счет.
— Если и почует, что маловероятно, то решит, что тебя нет в живых. Чары были не просто сняты, а уничтожены. Я их выжгла. А у смерти такого, как ты могут быть разные причины. Так что не волнуйся. Об этом я тоже подумала.
«Ладно, можешь немного погордиться собой» — ожидала я услышать. Но Лаурен лишь кивнул и медленно улегся обратно.
Что ж, последую примеру. Я примостилась поудобнее и укуталась в одеяло. Ох, сейчас как возьму, да как отдохну…
Вокруг опускалась тишина. Потихоньку угасал костер, оставляя только исходящие жаром угли, а сверху мерцали звездочки. И вправду красиво. Давно я ими не любовалась…
Так, все, спать. Лечь на спину, прикрыть глаза и дать себе команду на сон. Как учили. Без всяких размышлений…
Да если бы еще так легко было отпугнуть мысли!..
— Рен? — Позвала я в темноту.
— Здесь. — Полусонно отозвался он.
— Какое имя у твоей скрипки?
— Этель. — Устало ответил вампир. — Успокоилась?
— Угу… — Я с улыбкой повернулась спиной к костру и устроилась засыпать поудобнее. Надо же. Этель. Красивое…
***
Отступление. Тот же день, чуть ранее. Город Тавер.
Из-за того, что в городе расположилось сразу три университета, в центральной таверской библиотеке днем было не протолкнуться от студентов, жадно алчущих знаний. Но к вечеру поток схлынул, оставив лишь компанию из трех девиц, которых забавляло дразнить молоденького библиотекаря. Им был хрупкий темноволосый юноша с лицом ученого, молчаливый и застенчивый. Чем не жертва для шутливого флирта?
Пока они хихикая перебирали романы на столе, а библиотекарь на длинной стремянке расставлял книги по полкамм, внутрь вошла новая посетительница. Поначалу незамеченная, она остановилась на входе, не решаясь войти и окликнуть. Руки рассеянно сплетали в косу золотистые длинные волосы.
— А есть у вас что-нибудь про любовь… поинтереснее? — Кокетливо поинтересовалась заводила компании, высокая брюнетка, распустившая завитые локоны по плечам.
— Что именно вас интересует? — Ровно осведомился юноша с вершины лестницы.
— Что-нибудь обучающее. — Подсказала другая, рыженькая, и все трое прыснули со смеху от собственной смелости.
— Найдется.
— А вы сами это читали?
— Вся жизнь это обучение новому. — Отстраненно отозвался библиотекарь, задвигая на место серый запыленный том.
— Ну, в таких делах важнее практика… — Тихонько протянула черноволосая.
Вошедшая только покачала головой. А ведь и сама раньше измывалась над парнями, получая удовольствие от своего влияния на горячие сердца. Эти же болтушки, упиваясь игрой и собственным остроумием, даже не замечали, что объект шуточек отвечает так коротко, и не смотрит на них, не потому что скрывает волнение и смущается. Для этого его голос слишком спокоен.
Ему просто скучно — поняла она. Эти девушки видятся ему глупыми пустомелями, не стоящими ни восхищения, ни раздражения.
— А была уже, интересно, практика? — Тихонько пробормотала третья, и они снова разразились плохо сдерживаемым смехом, прикрывая ладошками рты. Заводила увидела, наконец, светловолосую, и кашлянула, обрывая смешок. Остальные обернулись.
— Привет Лаура. — С оттенком фальши улыбнулась брюнетка. Две другие девицы просто смотрели на нее, разглядывая с ног до головы. Может, и библиотекарь посмотрел, но она этого не видела, опустив глаза и сжав ладони в замок за спиной.
— Не думала вас так поздно здесь встретить. — Ответила Лаура.
Раньше они были бы ей рады. Но сейчас что-то изменилось, причем в ней самой.
Пережив похищение, она не смогла остаться прежней и теперь смотрела на них как тот парень со стремянки. Многое из их интересов перестало казаться важным. И они это чувствовали, принимая не то за пренебрежение, не то просто за странность.
С ней забава показалась уже не такой интересной, и скоро компания удалилась, оставив напоследок пару шуток зависнуть в воздухе.
Проводив их глазами, девушка вздохнула и посмотрела на библиотекаря, столкнувшись с ним взглядами. Он обернулся через плечо и смотрел со спокойным ожиданием. Не услышав просьбы, поднял брови.
— Что-то хотели, госпожа?
— Извините, я не совсем по делу. — Смущенно улыбнулась она. — Я жду отца после работы, и ноги сами занесли сюда. Вы не беспокойтесь из-за меня. Я что-нибудь возьму полистать, а потом пойду.
— Далеко живете, раз приходится ждать? — Уточнил он.
Лаура качнула головой.
— Нет, просто не могу сидеть дома одна. Не по себе становится…
Она подошла к столу, проведя ладонью по обложкам. Среди россыпи обычных романов на первый взгляд не нашлось ничего интересного. И на второй взгляд тоже.
— Может, что-то посоветовать? Назовите сферу. — Предложил юноша. Он отобрал среди кучи книг одну, и положил на верхнюю ступеньку— полку.
— Даже не знаю. Что-нибудь скоротать вечер?
Он бросил быстрый взгляд на стол.
— Там с правого краю лежит пара книг одного автора. Я не читал, видел мельком, но на вечер неплохо. И посетители хвалили.
Она кивнула, поднимая томик. Прижала к груди, пока он спускался вниз, и осмотрела полки, уставленные какими— то справочниками. А вот, кстати, и сонник вполне пригодится. В последнее время снилась ей какая-то муть. Хорошо бы истолковать…
— Сейчас запишу. — Сказал он, ступив на пол, и прошел за ее спиной ко входу, у которого стоял громоздкий письменный стол со множеством маленьких ящиков. Девушка обернулась, и помедлив, нерешительно двинулась за ним.
— Имя? — Он склонился над одним из ящиков.
— Лаура Молигер.
Юноша кивнул и на миг скрылся за столом, доставая стакан с перьями и чернильницу.
— Скажите, можно задать вопрос? — Подала она голос, глядя на то, как он отыскивает ее формуляр и вписывает названия книжек. — Как вы думаете, на книгу может быть наложено заклинание?
— На эту? — Он поднял серые глаза и покосился на обложку первой книжки.
— На любую. — Тихо добавила Лаура. — Может быть такое, что открыв такую книгу, человек попадает под заклинание? Может, порчу. Или… не знаю.
Библиотекарь задумался, не спеша записывать названия книг.
— Наверное, может. Но прямо вот порча, вместо охраны… Даже не знаю. О самих книгах я вам рассказать могу. Как делают обложки, как буквы тиснят. А заклинания… — Он развел руками. — Ничего точного не скажу. Вряд ли кто-то станет делать с книгами что-то опасное. Есть же для этого камни, статуэтки, еще что-то…
— И на том спасибо. — Рассеянно кивнула Лаура. Приняла книги и вышла из зала.
На выходе из самой библиотеки она едва не столкнулась в дверях с рослым типом, не то оборотнем, не то полукровкой. Сама девушка плохо разбиралась в том, как их отличают. Отчего-то осклабившись, тот пропустил ее и вошел внутрь едва ли не вразвалочку. Прямо как долг забирать шел.
Лаура постояла, глядя ему в спину, и про себя посочувствовала библиотекарю. Ему— то никуда не деться, придется бегать по пожеланиям этого субъекта и выслушивать неприятные шуточки. Такой типаж, к которому принадлежит библиотекарь, никогда не пользуется уважением среди громил.
Подумав, что она-то тут уж точно не поможет, девушка спустилась по ступеням. Да и раз он пошел не в какой-то кабак, а в библиотеку, может, впечатление обманчиво? Может, он вообще какой-нибудь исследователь, хотя по его виду не скажешь, что он вообще способен читать…
Оборотень тем временем, войдя, огляделся и целеустремленно зашагал к залу, где остался библиотекарь. Войдя, он застал упомянутого за тем же столом. Тот закинул скрещенные ноги на край стола и с усталым видом подпер щеку ладонью, так что пальцы почти прикрыли левый глаз.
— Я не обознался? — Верзила ткнул пальцем в сторону двери. — Чегой-то она тут делает?
— Это свободное государство, каждый ходит, где хочет. С чем пришел? — Неприветливо отбил сероглазый, глядя на него снизу вверх.
Оборотень оперся локтями на стол с тем же смешливым выражением лица.
— Имеется что-нибудь с девками голыми? Ну-ка подбери.
Библиотекарь покосился на полки, и не подумав шевелиться.
— Поищи, если делать нечего.
Собеседник посмеявшись, обогнул стол и сел напротив, сложив руки на груди.
— Насчет нашего дельца, с мебелью все готово. Видел бы ты, какой из Роша получился уборщик, все пылинки отыскал и вымел!
— Медаль ему. — Хмуро ответил парень. — Что еще?
— С остальным пока проблем нет.
— В смысле, «пока»? — Сварливо уточнил библиотекарь.
Оборотень развел руками.
— Я же не могу отвечать за будущее. И не все у меня под присмотром. У тебя— то дело как?
Юноша потер пальцами лоб, снова замерев с ладонью на пол— лица. Поджал губы.
— Вампир издох.
— Как это? — Удивился верзила. — Когда?
Его собеседник что-то прикинул.
— Пару часов назад.
— Ты уверен? Ты это видел?
Библиотекарь смотрел на него мрачно.
— Уверен, и не видел. Похоже, этот умник загнулся от голода. Или его самого кто-то сожрал. Может, напал на кого-то и нарвался. Или это она его убила. Поди узнай теперь.
Оборотень поерзал на стуле, хмуря брови.
— Зря ты тогда кровь у него брал. Совсем доходягой кровосос остался — Попенял он. Глаза его собеседника недовольно сверкнули.
— Похоже, я именно тебя забыл спросить, что и как мне делать. Поведай тогда, что бы мы делали без его крови завтра?
— Ладно, ладно. — Вервольф пожевал губами. — А с Ней что теперь делать?
Арис склонил голову набок, уставившись на потолок со скучающим видом.
— Ждать, как и раньше. Без вампира она придет не так быстро, но в скором времени. Так что после завтрашнего дела нужно уничтожить следы и уйти. Все равно так и задумывали.
— А если она станет нас искать? Пойдет за нами?
По губам некроманта змеилась усмешка.
— Скоро это будет неважно. Пусть пробует.
***
Стригой.
Нежить. Опасность — 4. Разумность 2.
Место обитания: крупные лесные массивы, северная половина Антарского гребня.
Популяция пополняется естественным способом через превращение. Стригой является последней стадией развития стрыги. Последняя, набравшись сил, впадает в спячку, закапываясь на дно водоема. Процесс обращения идет около недели.
Внешне выглядит как утопленник с длинными когтями на руках и ногах. Ступни вытянуты, и ноги по форме ближе к птичьим лапам. Зубы длинные и острые, похожие на иглы. На спине имеется пара крыльев, напоминающих крылья летучей мыши. Стригой способен быстро летать, планировать, и может использовать свои крылья как оружие, сбивая жертву с ног.
Стригои селятся группами, образуя убежище-гнездовье на вершинах деревьев или среди скал, в труднодоступном месте. Для охоты могут улетать на значительное расстояние от убежища, но жертву всегда несут обратно и поедают только там.
Питаются преимущественно людьми.
(Пометка на полях: «Здесь, и во всем Бестиарии, под питанием человечиной следует понимать так же питание эльфятиной и орчатиной с гномятиной: как правило, нечисть и нежить не делают особых различий между разумными расами»
Вторая пометка, ниже: «В этот список можно включить высших вампиров и оборотней, т.к. на них тоже совершались нападения. Правда, реже, так как твари чувствуют их силу, и без сильного голода обходят стороной»
Третья пометка: «Интересно, имели ли место на практике нападения на драконов, пребывающих в человеческом облике»
Четвертая пометка, внизу страницы: «Хотел бы я на такое посмотреть! Или хотя бы на то, что останется от такой нежити/нечисти в итоге»).
Оружие: Когти и крылья, реже — зубы.Охотятся в основном поодиночке, но могут объединяться в небольшие ловчие группы.
Уязвимость: живот и горло. При повреждении крыла, как и неяра, стригой перестает нападать и оставляет охоту. Однако сбитый на землю, не теряет опасности; быстро бегает, ловко орудует когтями, и норовит пустить противнику кровь, чтобы ослабить его.
Прямому действию магии подвержен слабо. Ее проявления может чувствовать на близких расстояниях. (Пометка на полях: «Т.е. это нужно понимать так: заклинания действуют не так, как должны, но если вызвать огонь, или с помощью магии швырнуть в него чем-то тяжелым, то все прекрасно сработает»).
Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
С утра я поднялась пораньше и обошла место привала в поисках подходящих компонентов. Ну, хотя бы заменить их чем-нибудь?.. Нашла нечто похожее на стланник и медуницу в соседнем овраге, мелко покрошила их костяным ножом, бросив завариваться. И пока Рен постепенно просыпался, добавила своей крови.
Потом когда-нибудь, он, конечно, узнает, что этот эликсир для вампиров готовится с примесью крови. Но сейчас это необязательно. Еще снова завыделывается.
Хотя казалось бы, какая ему разница?
Вампир потянулся, открывая глаза, и вздрогнул от неожиданности, когда я поставила рядом с его лицом кружку.
— Завтрак. Я отойду к ручью. Скоро буду.
И не дождавшись ответа, ушла к тому же овражку, на дне которого сочился слабый источник. Предстоит долгий, тяжелый день, и не помешает хорошенько освежиться и набраться сил, которые дает бегущая вода.
Я вернулась через полчаса, когда солнце полностью встало. Рен уже закончил с отваром, и выглядел чуть лучше вчерашнего. Он сидел у костра и грел ладони у переливающихся жаром углей.
Я отобрала у него одеяло и начала скатывать.
— Слушай, я вот что вспомнила. Ты вчера уверял, что умудрился ни разу мне не соврать.
Он прилег на траву с умиротворенным видом, и покусывал какую-то травинку.
— Ну да. Пытался откупиться от совести.
— И как же так вышло? Я пытаюсь припомнить наши разговоры, и не пойму, как так у тебя получалось увиливать? — Недоумевала я, сворачивая одеяло как можно плотнее, чтобы заняло меньше места.
Вампир, глядя в небо, вздохнул.
— Что там у тебя вызывает сомнения?
— Ты рассказывал, как сбежал. Я сейчас понимаю: рассказал первую часть и умолчал о второй. Но потом!
— Тебе мои слова про порчу все покоя не дают?
— Да бес с этой порчей. А когда ты на меня напал в молельне? — Вампир помрачнел, но я еще не закончила. — Ты отлично понимал, почему тебя тогда так ударило. А мне сказал, что не знаешь?
— Я сказал, что наверное, защитила тебя метка. Ничего не утверждал. И потом прямо говорил: еда мне не нужна, и я веду тебя на смерть. И скрипка моя только одна из причин. А ты мимо ушей пропускала, вся из себя сильная да уверенная.
— Не обижайся, но он прав. — Отозвался ястреб сверху. Я покосилась на него.
— Не обижайся, но тебя он тоже провел. Так что не учи.
— Да, выходит так. Уела. Тебя это как-то оправдывает?
Конечно, нет.
Я повернулась к Рену.
— Хватит уже меня тыкать носом! Я позвала подкрепление, полчаса назад.
— Вот это правильно, давно пора. И я не тыкаю тебя носом. Я поясняю: мои слова можно было понять по-разному. Ты поняла так, как было нужно мне. Обман остается обманом. Но я утешаю себя тем, что напрямую не солгал ни разу. — Он прикрыл глаза.
— Вот ты хитрая скотина… — Пробурчала я, трамбуя одеяло на дно сумки.
Он даже не обиделся.
— А я еще в юности работал с актерами. Говорили, из меня выйдет хороший лицедей. Так что притворяться тоже умею. Учитывай это.
— Ты это к чему?
— Мало ли кто еще из хороших актеров тебе встретится. А ты поведешься.
— Нет уж, благодарствую за урок, больше я такой ошибки не повторю.
— Вот и отлично… — Пробормотал он. Я, сопя, затянула петлю на горловине сумки. Утренние сборы можно считать оконченными. Сейчас только чай допью.
— А почему не остался актером? — Мое любопытство проснулось от пары глотков.
Рен подумал, приоткрыл глаза и покосился на меня.
— Уметь что-то делать, еще не значит любить это. Лицедеи изображают из себя других людей и притворяются всю жизнь. А музыкант играет то, что чувствует, или как чувствует. И не лжет при этом никогда.
— А ты принципиальный противник вранья?
— Пожалуй, да. Теперь уж точно.
Глава 7
Тавер показался из-за очередного пригорка во всей красе, как здоровенный пестрый кот, растянувшийся по левому краю широкой реки, и закинувший хвост на правый берег. Серебристое водяное полотно в двух местах было перечеркнуто длинными высокими мостами.
— Что ж, вот я и снова здесь.
— Главное, чтобы как в прошлый раз не кончилось. — Добавил вампир. Он поднял ладонь козырьком ко лбу, глядя как город нежится в утреннем тумане. По воздуху плыл перезвон городской башни, отбивающий время.
— Не кончится. Нужно первым делом найти девушку, которую я тогда освободила. Сейчас разместимся и пойду поговорю с ней.
— А я?
— Тебе как-нибудь в рифму ответить? Меня она знает, а тебя может испугаться.
— Значит, отойду в сторонку. Не думай, что уговоришь меня отсидеться.
Я закатила глаза и начала спускаться вниз по склону холма. Янтарь вдруг отчего-то заартачился, не доверяя извилистой тропке, по которой, наверное, ходили пьяные козопасы. Руку дернуло, но поводья я не выпустила.
— Ну, ты чего встал? Тебе-то что не нравится?
Конь всхрапнул и задрал голову, упрямо топнув копытом. Я потянула его за собой, но буланый решил, что я тяну не очень-то невежливо, и тряхнув гривой, встал как вкопанный. Тут еще порыв ветра налетел со спины, и я все-таки была вынуждена отпустить его, чтобы выпутать лицо из волос.
— Зараза… Надоели!
Скрутив пряди в одну массу, развернулась к коню и чуть не столкнулась нос к носу с вампиром. Тот, оказывается, взял повод вместо меня и прошел мимо, чуть наискосок, не по тропе. На что животное подумало-подумало, внимательно глядя на его маршрут, и все-таки согласилось.
Я мрачно отплевалась от одной надоедливой волосины, и принялась наспех убирать их в косу.
— Кстати, хотел спросить: отчего ты и не острижешь волосы? Ведь мешают, все время вижу, как ты их убираешь, скручиваешь перед охотой. Неужели ни разу не было, что какая-нибудь нечисть хватала тебя за эти волосы?
— Отчего же? Было, буквально недавно. Погнался за мной один тип. — Я покосилась на него, заканчивая косу. Перехватила отрезком кожаного шнурка и пошла следом, почти сразу по колено утонув в траве.
Конь шел за ним послушно, но медленно, словно присматривался к поверхности. Рен замедлил шаг и обернулся.
— Так что? Жалко с ними расставаться?
— Пока не трогаешь волосы, нет проблем и перебоев с магией. У женщин это особенно сильно проявляется. Хоть у стихийниц, хоть у слабых травниц. Даже кончики резать нежелательно.
Он обернулся со скептическим взглядом. Но я не шутила.
— Не знал. Настолько все плохо? Но ведь тогда все, кто берет ведьму в плен, должны стричь ее первым делом.
— Не все об этом знают, да и дело не стоит того. Возиться долго, а в результате заклинания всего лишь будут работать через раз. Пару недель. Нитран куда надежнее.
— Но нитран недешево стоит.
— Кстати, да. — Я задумалась, проводя ладонью по кончикам пушистых стебельков ковыля. Устремила взгляд на город, а через него на темнеющий лес, в котором затерялись мои прошлые убийцы.
— И вправду ведь, это дорогой металл. Вместо него часто применяют веревки, пропитанные особым раствором и заклятые на блокировку магии. Да даже те не всякому по карману. А уж нитран… Интересно, откуда у нашего некроманта деньги на такое удовольствие?
— Спросишь у него в скором времени. Только не называй его «наш», меня от этого коробит. Никакого отношения иметь к нему не хочу.
— Хорошо, не буду трогать твою ранимую, нежную психику. Но разобраться с этим нужно. Не хватало еще, чтобы оказалось, что у него есть богатые родственнички.
— А разве тебя это должно волновать? С орденскими— то полномочиями.
— Да, мне ничего напрямую не сделают. Но подпортить жизнь могут, да и скандал выйдет. Знать только и ждет повода обвинить орден в злоупотреблении, мол, слишком много позволено охотникам.
— Я бы волновался не о том, что у него с родственниками, а что с силами. Ты точно вызвала подкрепление?
— Все кто слышал, уже должны собираться. Не позже завтрашнего утра будут здесь.
***
Дом, где в прошлый раз я встретилась с родителями Лауры, расположился в западных кварталах. Здесь, в отличие от окраины, дома вырастали в два-три этажа и жались друг к другу, сросшиеся в одно целое, длинное сооружение. Изредка встречались узкие арочные проходы к другим домам и во внутренние дворы. Жители как могли, расширяли себе место, пристраивая балконы едва ли не к каждому окну на верхних этажах. То тут, то там под солнце выставили все цветы, так что издалека балконы казались сплошь зелеными, с пестрыми вкраплениями.
Вообще-то не самый плохой квартал. Для людей, чья состоятельность чуть выше среднего. Отец Лауры помнится, работает в городской канцелярии, мать — помощница в торговой лавке. Если раньше пропадали девушки с окраин, скорее всего из «цыпочек», то с ней темные жрецы промахнулись. Только привлекли ненужное внимание. Насколько я поняла, отбором жертв у них занимается варлак. Точнее, два варлака, тогда их было еще двое. И наверняка тот, что утащил Лауру, не особенно приглядывался к нарядам девушек. Потому и схватил ее вместо какой-нибудь беспризорницы. Интересно, на него некромант потом долго ругался?..
Двери нужного мне дома выходили на улицу, мощеную речной галькой. За ними находился общий коридор для всех жильцов дома. А потому на стук вышла соседка, молодая кудрявая женщина в переднике.
— Не готово еще! После обедни заходите! — Обрубила она, и собралась захлопнуть дверь перед моим носом.
Я успела вставить в проем ногу.
— Я к Лауре, семья Молигеров. Не будет трудно ее позвать?
— К Лауре? — Отчего-то насторожилась женщина. — А зачем она тебе нужна?
Орденская метка иногда внушает людям страх, и увидев ее, те сразу начинают оправдываться. Так что я не спешила ее показывать направо и налево.
— Я ей книги одалживала, почитать. А теперь они мне нужны. Можете позвать ее?
— А, ну да, она в последнее время от книжек не отрывается… — Успокоилась соседка. — Ты не обижайся, если она вовремя забыла вернуть. Лаура в последнее время рассеянная, а ее понять можно. Натерпелась девочка, и врагу не пожелаешь…
— Нет, что вы, никаких обид. Так можно позвать ее?
— Можно, отчего нельзя? Только бесполезно: ее сейчас дома нет. Она одна не хочет оставаться, а мать и сестра уехали. Так что пока отец работает, Лаура рядом сидит, ждет его. Ты поищи, она или в библиотеке, или в таверне напротив, рядом с городским управлением. Там столы стоят на двух этажах, вот она на террасе и сидит, уже как завсегдатай там.
— Спасибо, поищу. — Кивнула я.
— А не найдешь так приходи вечером, после шестого часу. Они тогда домой возвращаются. Я передам, что ты заходила! — Пообещала бдительная женщина, и окинув меня взглядом с ног до головы, чтобы получше запомнить, закрыла двери. Щелкнула задвижка.
Я вздохнула, утирая лоб. Жара над городом стояла невероятная; солнце отыгрывалось в последние теплые деньки.
На водосточный желоб села птица.
— Я сейчас посмотрю. Скажу, как увижу. — Пообещал дух и расправив крылья, снялся с места.
Я спустилась со ступеней и помедлила, прежде чем повернуть в сторону городской площади. Рен, до того изображавший проходящего мимо зеваку, подошел ко мне и тоже, смерил взглядом.
— Ну и куда тебе воевать в таком состоянии? До сих пор в себя не придешь.
Я поморщилась.
— Не бухти, ты как бабулька старая. Нормально я себя чувствую, нормально. А после того, как поговорю с Лаурой, пойду к местному легату. У них всегда имеются амулеты— накопители, так что запас сил восстановить легко. И вообще. Какое тебе дело, как я собираюсь?
— А тебе какое дело, какое мне дело? — Отпарировал вампир. — Может, я поставить хочу. Осталось найти второго спорщика.
Впереди показался один из притоков, стекающих к реке через весь город по проложенным каналам. Через него был переброшен горбатый каменный мостик, хотя через это подобие ручья вполне легко можно было перепрыгнуть. Перейдя его, мы вышли на оживленную улицу. Прошли пару домов, и тут Рен вдруг насторожился, встал и даже вытянулся на цыпочках, выглядывая кого-то в толпе.
— Что? Что там такое?
Я проследила его взгляд и поняла, что он был устремлен на лошадь. Привязанную у трактира вороную лошадь, с белой полосой по шее и под черным седлом. Такой стати еще поискать, массивный корпус как у тяжеловоза.
— Да так, думал, знакомого увижу…
— Коня?
— Всадника. Ладно, неважно. Просто в глаза бросилось.
— Не пойдешь, не поприветствуешь?
Рен отмахнулся, нагоняя меня. Он о чем-то задумался, и через какое-то время снова подал голос:
— А легат так просто отдаст тебе эти амулеты? Или вы их по уценке покупаете?
— Еще чего. Амулеты куплены на средства ордена, а он их просто хранит. И выдает под расписку. Если окажется, что оружие, амулеты и другие ценные вещи я растратила зря или вообще потеряла, то придется возмещать их стоимость из своего кармана. Хорошо хоть не сразу, просто небольшими отчислениями. А если все пройдет удачно, и удастся остановить темных жрецов, то мне еще благодарность вынесут.
— В денежном эквиваленте?
— Щаз, ага. Просто должна не буду.
— Как-то сложно получается. Вроде как орден помогает своим, но вроде как и не помогает.
— Это называется «целевое использование». Чтобы мы не растрачивали имущество в своих личных интересах.
— Что-то мне сложно представить, как ты тратишь чужое для себя.
— Не напрягай фантазию.
Мы вышли на центральную площадь, вымощенную светлым речным камнем, и растянувшуюся на несколько верст вперед. Другой ее край и расположенные на нем здания были видны смутно. Справа высилась башня с теми самыми часами, стрелки на которых указывали начало десятого часа. Тень от нее протянулась через половину площади, накрыв двухступенчатый фонтан с группой изваяний, извергающих воду отовсюду где можно. Острый конец тени от крыши словно стрелка, указывал на массивное здание с колоннами и покатой треугольной крышей.
— Библиотека. — Подтвердил Рен, проследив мой взгляд. — Управление находится там, слева от башни. А таверна, которую облюбовала твоя спасенная, вот там, где все в диком винограде.
— Ты так хорошо знаешь этот город?
— Бывал не раз.
Вверху показалась точка, которая быстро выросла в ястреба. Он медленно пролетел в высоте над нашими головами, бросив:
— Девушка в таверне, вошла не больше пяти минут назад.
— Вот и хорошо, можно заодно поесть. — Обрадовался Рен. Я усмехнулась, покосившись на него.
— Что, проснулся аппетит?
— Запахи жареного мяса доносятся даже сюда. А у меня с собой и деньги есть, их не отобрали. А что? Опять что-то не так?
— Ничего, это даже хорошо. Ты только на всякий случай, сядь подальше. Я поговорю с девочкой одна.
— Без проблем.
Я сделала шаг за ним, но запнулась и бросила взгляд на здание библиотеки.
Почему-то показалось, что туда определенно стоит зайти. Что, там я найду нечто интересное?
Ладно, стоит послушать интуицию и потом поискать там книги по ритуальной магии. Возможно, найдется что-то о жрецах…
— Ты идешь? — Окликнул Рен. Я кивнула и последовала за ним.
Внутри таверны оказалось прохладно, и не слишком людно. Остановившись на пороге, я почти сразу увидела знакомую фигурку. Светловолосая девушка, сгорбив худенькую спину, сидела у стойки и слушала историю, что ей рассказывал улыбающийся трактирщик, протирающий стаканы.
Она только кивала, слушая отстраненным видом. Может, она услышала мои шаги, а может, ухитрилась понять, что на нее смотрят. Лаура обернулась прежде, чем я успела позвать ее.
Девушка уставилась на меня с настороженным замешательством, а потом узнала. Она даже опустила плечи и выдохнула, прикрыв глаза от тотального облегчения. Словно я вошла, размахивая отрубленной головой некроманта и напевая «Тебя не тронет больше никто».
Я подошла и оперлась на стойку рядом с ней, привлекая внимание человека со стаканами.
— Одну порцию ягодника. Разбавленного.
— Я уж думала, ты пропала. — Тихо сказала Лаура. Даже попыталась улыбнуться.
— Можно так сказать. Нужно поговорить.
Она оглянулась на людей, недоверчиво обведя взглядом каждого.
— Присядем в углу?
Девушка подобрала свою сумку с длинным ремешком, повесила на плечо и ушла к дальнему столу. Я дождалась свой ягодник, источающий терпкий аромат во все стороны, и не удержавшись от пробного глотка, направилась к ней.
Она устроилась спиной к стене, чтобы видеть весь зал, но разглядывала свои руки. Вид у нее был усталый, словно она не могла выспаться несколько ночей подряд.
— Что с тобой такое? — Спросила я, отставляя кружку.
Лаура вздохнула и заговорила тихо— тихо, полушепотом.
— Я, наверное, никак не отойду. Сижу дома, до сих пор боюсь каждого шороха. По улицам не могу ходить, все время оглядываюсь, как будто жду, что кто-то выскочит из-за угла.
Она подняла глаза.
— Все это время в неизвестности. Ждала хотя бы вестей. Что там случилось? Ты тогда догнала волкулака, который сбежал?
— Варлака. Да, догнала. Но он был не один.
— И что, на тебя напали? — Она встревожено сдвинула брови.
— Убили. — Спокойно отозвалась я и отпила из кружки.
Лаура отшатнулась от неожиданности.
— Как это!?
Я сложила руки на столе в замок и наклонилась к ней, тоже понижая голос.
— Не буду вдаваться в подробности, но все хуже, чем я сначала подумала. Тебя должны были принести в жертву. До этого пропадали девушки, думаю, причина была та же.
— Тебя убили… вместо меня?
— По-моему, размен удачный. — Хмыкнула я. Она в смятении сплетала пальцы.
— Выходит, это все не просто так… Понимаешь, мне сейчас снятся дурные сны. Иногда даже просыпаюсь от крика. Плохо их помню, такие тягучие, вязкие… но меня там режут. Я лежу, а надо мной стоит человек с черным ножом. И я не могу пошевелиться, ничего не могу поделать.
Я в недоумении смотрела на нее. Ладно, видения с приношением, это могло догадаться ее подсознание… но опознать ритуальный обсидиановый клинок!?
— Лаура, ты трогала вещи, что я тебе отдала?
Она запнулась, опустила глаза.
— Да. Думаю, все дело в этом. Я открыла книгу из любопытства. Оттуда вырвалась какая-то пыль, прямо мне в лицо, а потом исчезла. Я не придала значения, пыль и пыль. Полистала, а там все в непонятных символах; ни одного не опознала. Хотя у меня отец писарь, и я знаю начертание многих языков. А потом началось…
— Больше ты ничего не трогала?
— Нет, в сундучок лезть побоялась. Да он и закрыт плотно, а замочной скважины нет…
— Иногда вредно любопытничать. Дай— ка мне свою руку.
Девушка протянула ладонь через стол. Рукав сполз, обнажив тоненькое запястье. Господи, да она будто все это время и не ела!
Стоило коснуться ее пальцев, как я почувствовала знакомое уже ощущение липкости, словно обмазалась о смолу.
— Что? — С тревогой спросила она.
— Ощущения тебя не обманули. Книгу заклял некромант, как раз от чужих рук. Но это не смертельно, простое колдовство. Такую порчу легко снять.
— Надеюсь. — У нее снова дрогнул голос. Лаура охватила себя руками за плечи, словно ей внезапно стало холодно.
— Я думала, что с ума схожу. Все время кажется, что на меня смотрят из темноты, преследуют по пятам, никуда не могу от этого деться. Все говорят: «это пройдет», «это от страха пережитого», а мне только хуже. — Она дрожащей рукой убрала прядь волос со лба, и подняла на меня испуганные глаза. — Как будто никак не отпустит. Каждую минуту, дома или в толпе, я думаю, что кто-то на меня смотрит. Мне кажется, что за мной следят…
На последних словах голос сорвался и почти затих.
Я протянула руку и снова сжала ее за ладонь. Она выдохнула и немного успокоилась.
— Послушай. Я сделаю все, чтобы помочь. Обещаю.
— Ладно… — Она провела рукой по лицу, словно стирая с него что-то. — Так ты сможешь снять эту порчу?
— Смогу. Только прошу подождать до завтра. Мне еще предстоит дело этим вечером.
Девушка шмыгнула носом.
— Что-то опасное?
— Я ведь в тот раз не закончила. Жрецы соберутся в полнолуние.
— Господи… И снова кого-то убьют?
— Попробуют. Но это моя забота. А завтра встретимся, и я помогу с порчей.
— Хорошо. — Кивнула она, и откинулась спиной назад. Я решила напомнить:
— Где то, что я отдавала на хранение?
— Да, конечно. Сейчас. — Засуетилась Лаура, и подтянула к себе сумку, принявшись расстегивать. Я следила за ней с недоумением.
— Ты что, носишь все с собой!?
— А вдруг из дома украдут? Тем более, я ждала, что ты придешь и в любую минуту сундучок и книжки придется отдать.
Я покачала головой. Еще бы ей не чудилось всякое, когда источник порчи все время под боком!
— Передай под столом.
Девушка послушно протянула руки, отдавая мне увесистый сверток плотной бумаги, перевязанный бечевкой. Упаковано, как в канцелярии. Я не стала разворачивать, убрала в свою сумку.
— Спасибо. И не переживай, завтра я помогу. Если ждать не хочешь, то любой маг может снять такое. Скажи родителям, стоит услуга недорого. Разве что из города никуда не ходи. Особенно вечером.
— Конечно! — Лаура схватилась за сумку. — Я без отца даже с этой площади ни ногой! И дома сижу, закрываю все двери, в окна лишний раз не выгляну.
— Хорошо, это не будет лишним.
Я взяла ягодник и допила половину. Поболтала, пока еще горячий.
— Ладно. Тогда до завтра, а мне нужно идти.
— Да я сама пойду. — Спохватилась Лаура и встала. — Здесь уже насиделась, как раз хотела пойти в библиотеку.
Как кстати!
— Ты туда надолго?
Она остановилась, поправляя сумку на плече.
— До вечера побуду в читальном зале. А что?
— Если не трудно, поищи книги по оккультной магии. Я потом и сама зайду, но пока есть возможность, просто попроси подобрать. Хорошо?
— Ладно. Тогда до завтра. — Кивнула она уже спокойней, и уверенно зашагала к дверям.
Проводив ее взглядом, развернулся Рен, до этого сидящий за соседним столом, спиной ко мне.
— Ее одной достаточно, чтобы Арис получил по заслугам. — Мрачно сказал он. Я потерла переносицу.
— Его сначала надо поймать.
— И что ты будешь делать дальше?
Я покосилась на сумку и тоже закинула через плечо. Встала, оставив кружку на столе.
— Пойду к легату. Оставлю это все у него. — Вздохнув, я покачала головой. — Зря я отдала эти книги ей, вообще зря в это втянула. Пусть бы она отходила в кругу семьи, без напоминаний. Нужно было сказать, чтобы она просто передала их помощнику.
— Она все равно заглянула бы в книжку. — Уверенно заявил вампир, и тоже встал. — Вы, женщины, одинаково любопытны.
— Да ну тебя. — Проворчала я и направилась к выходу.
Сориентировавшись, я свернула вправо и зашагала по одному из переулков вниз, в сторону реки.
— Она говорила о символах. — Прикинула я вслух. — Непонятных символах. Что же там…
Не выдержав, на ходу залезла в сумку. Развязала узел, и отодрав край бумаги, достала верхний томик.
— А что я говорил? — Заметил Рен. — Вот и она бы нос сунула, прежде чем добралась до города, не то что до представителя!
— Мне можно. — Проворчала я, и не сбавляя хода, открыла книгу. Никакой пыли не было; естественно, порча уже нашла свою жертву. Зато символы я знала.
— Надо же.
— Что?
— Это записная книга. Заполнял ее сам некромант, готова поспорить. Это драконий язык, он и вправду редко используется. Неудивительно, что Лаура не разобрала.
Я едва не споткнулась на выбоине и зашагала медленней.
— Руны, какой-то список, схемы рисунков… Ага, вот эти знаки точно были на алтаре. А этот не знаю. Вообще не встречала. Занятно…
— Думаешь, самое время изучать это на улице?
Я подняла глаза и вовремя свернула вправо. Пробежала глазами еще пару строчек, и вздохнула.
— Ладно. Не сейчас. Почитаю у Фарета, если успею. В крайнем случае завтра, когда будет время. Но находка ценная. Надеюсь, ему без нее пришлось тяжело. — Я схлопнула страницы, и сунула книжку обратно.
Оглянулась. Где там у нас улица Мастеровых…
Пару поворотов мы миновали молча. Но почти на подходе к нужному дому я остановилась.
Он едва не влетел мне в спину.
— Что?
— Я тут подумала… — Я оглянулась и тихо призналась:
— Что-то мне за Лауру все равно неспокойно. Проследи за ней, пожалуйста. Только постарайся не пугать, а то она дергается от собственной тени. Просто будь неподалеку, пока ее отец не заберет. Хорошо?
— Ты напрямую просишь моей помощи? — Усмехнулся он и вскинул бровь.
— Могу через шантаж: если не сделаешь, как я просила, получишь по почкам!
Рен засмеялся, и вскинув руки, отступил.
— Хорошо. Я убоялся и дрожа, убегаю выполнять твое поручение.
Я развернулась, но ехидный вампир уже был вне пределов досягаемости.
— Тогда увидимся в библиотеке! — Крикнула я ему вслед.
В небе над домами в ту же сторону полетел ястреб.
Что ж, хотя бы на этот счет я могу успокоиться.
***
Когда открылись двери после стука, Фарет даже не слишком удивился.
— Я же говорил, это плохая примета!
Он отступил назад, давая мне дорогу.
— Без комментариев. — Пробурчала я, проходя мимо него. Правда, в коридоре растерялась, не помня, куда сворачивать.
— Ваша часть дома слева. — Он покосился на широкую лестницу. — У меня в гостях невеста… Я еще не рассказывал ей о нашем семейном деле. Увидит, может подумать не то. Давай я сейчас ее провожу и приду. Или что-то срочное?
— Пока нет. Подожду. Мне нужно собрать кое-что, пороюсь на складе.
— Хорошо. Скоро буду.
И молодой человек взбежал вверх по лестнице.
Я отодвинула тяжелые зеленые портьеры в гостиной, за которыми скрывался проход, и щелкнув пальцами, зажгла себе огонек. Вперед уходил узкий коридор, выводящий на такую же узкую темную лестницу вверх: почти вся вторая половина дома была отведена под помещения ордена.
Огонь зажегся в трех масляных светильниках, укрепленных в глубине комнаты. На маленьком окне, выходящем во двор поверх соседских крыш, сама собой отдернулась штора. Внутрь ворвался солнечный свет, и я оглядела длинное помещение.
От обилия амулетов, разложенных по полкам подвесных шкафчиков, развешенного по стенам оружия и выстроенных в ряды зелий, рябило в глазах… когда-то. Когда я была здесь в прошлый раз.
— Фарет! Еп… йоперный балет! Куда все делось? Тут же завалено все было, а алхимические зелья не знали, куда девать?
— Это было полгода назад. — Отозвался он из коридора. — А потом случился отряд охотников, который собирался в рейд по зачистке приречных территорий вниз по течению, почти до самого Кратера. И с тех пор пополнений на склад было очень мало.
— Да? — Растерянно отозвалась я, окидывая взглядом полупустые полки. Клянусь, в шкафчиках только повесившейся мыши не хватало. Хотя, вон, еще есть какие-то компоненты в колбах и стеклянных сосудах. В самом углу и покрытые пылью. Пара залепленных воском горшочков. Какое-никакое холодное оружие тоже имеется. Наверное, его просто при прошлых сборах не заметили. Впрочем, у меня и свое есть.
— А амулеты-накопители? — Жалобно уточнила я.
— Есть. Их запасы мы пополняем в первую очередь. — Он открыл верхний ящик одного из столов, показав уложенные на мягкую ткань блестящие ограненные камни.
— Ну, хоть что-то. А как с денежным запасом?
— Смотря на что. — Легат с явным сожалением смотрел на накопители, словно за такое долгое время к ним привык, и теперь не хочет расставаться.
— Я тут тоже кое-что притащила. Сейчас объясню, на что мне нужны деньги.
— И куда на этот раз? — Он присел на стул и скрестил руки.
— Туда же. Мстить.
Фарет покосился на меня Как-то неодобрительно, но не стал высказываться вслух.
— Ладно. Что у тебя?
Я выложила на стол две книги, в черной и зеленой обложке, и аккуратно поставила сундучок. Внутри что-то интересно брякнуло.
— А там что?
— Туда лучше не лезть. Так и несет некромантией. В общем, слушай…
К тому моменту, когда в окно постучали, я кратко изложила ситуацию: когда сюда прибудет подкрепление, нужно подготовиться. Еще нужно отыскать, где жрецы держат сегодняшнюю жертву, и забрать ее. Для этого требуется сразу несколько средств маскировки. И что-то, что перебивало бы мой след. И многое другое, но к сожалению, прямо сейчас этого на складе не было. Придется залезать в местный бюджет.
По оконной раме заскребли когти, и оглянувшись, я увидела своего ястреба. Тот тяжело бил крыльями по ставням, пытаясь удержаться на подоконнике.
— Впусти. — Попросила я. Легат протянул руку и отбросил крючок.
Птица протиснулась внутрь и бросила на меня тяжелый взгляд.
— Лаура пропала.
— Что!!? — Вскинулась я, выпрямляясь над столом. — Когда? Как вы ее упустили!?
Он щелкнул клювом.
— Она ушла из библиотеки еще до того, как я туда долетел. Вампир узнавал у служащих: она вышла с кем-то под руку и пропала из виду. Ее видели на площади, но потом мы не нашли никакого следа.
Я уперлась руками в стол и уставилась на записную книгу некроманта. Идиотка, вот идиотка…
Зачем искать новую жертву, если есть прошлая, что сорвалась с крючка? Найти ее в городе, да еще с порчей, легче легкого. Можно не беспокоиться и дать ей погулять до последнего дня. А как понадобится, она будет рядом…
— Все-таки ей не казалось. Добрались. — Упавшим голосом констатировала я.
— В чем дело? — Не понял Фарет.
— Плохо дело. Я сейчас заберу свои вещи с оружием, а ты собирай все, что есть. Мне многое понадобится. Амулеты-накопители подготовь. — Я бросила на него взгляд. — Но в первую очередь найди мне средства для допроса.
***
Вурдалак
Нечисть. Степень опасности — 4. Разум — 4.
Место обитания: распространен повсеместно. (Пометка на полях: «Уточнение — вурдалаки обитают преимущественно в склепах, в заброшенных строениях и подвалах, где им легко найти место для ночлега и спрятаться от солнца. Некоторые особи обитают под землей, зарываясь туда каждый раз как впадают в спячку. Обычно на поверхности имитируют могилу, чтобы никто случайно не раскопал их.»
Вторая пометка: «Особо наглые особи могут жить среди людей, маскируясь под них»)
Низшая форма вампира. Ведет преимущественно ночной образ жизни.
Внешний облик: выглядит, как человек с бледной кожей. Имеет крепкие, острые белесые ногти. Перед питанием и при защите выпускает длинные клыки на месте человеческих глазных зубов.
Свободно говорит и понимает человеческую речь; каждый вурдалак — бывший человек. Пополняет популяцию исключительно через заражение. Укушенный и не умерший человек, если не принять противоядие вовремя, становится вурдалаком в течение от восьми до двадцати часов.
Питается кровью, преимущественно человеческой. Особенно силен становится, если возьмет всю кровь до конца, вместе с жизненной силой.
Оружие: зубы, когти. Вурдалак легко втирается жертве в доверие, и нападает неожиданно.
Охотничьи повадки как таковые отсутствуют. Вурдалаки применяют к жертвам индивидуальный подход, но чаще всего прибегают к обычному соблазнению. (Пометка на полях: сильный, матерый вурдалак обладает сильным магнетизмом и хорошей выдержкой; меньше вероятность, что он выдаст себя)
Уязвимость: сердце, голова, горло. Плохо переносят солнечный свет. (Пометка на полях: «Становятся слабыми, вялыми; днем убить их легче всего»).
Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
— Да ты же просто погибнешь там! Еще раз!
Ну что еще я могла услышать от вампира в ответ на свою идею? Нет, не «Молодец, что стараешься» и не «Давай, у тебя получится», и даже не «Ну, разгребай теперь, что наворотила». Нет, вместо этого прямо: «Ты дура!»
Я еле сдержалась, чтобы не ударить кулаком по столу. Кто бы еще этот жест оценил.
— Нашелся тоже мне, критик!
— Ты же сама говорила, что здесь не справиться без подкрепления, так почему не хочешь дождаться его!?
Я не выдержала и устало прислонилась к косяку. После ритуала, проведенного над ним, до сих пор не отошла голова; болела, зараза, как будто ее пробили гвоздем. Да так его там и забыли. Спорить хотелось меньше всего.
— Потому что как бы ни спешила помощь, к сегодняшнему ритуалу все равно никто не успеет. В Тавере нет стационарного телепорта. Так что подкрепление можно ожидать не раньше завтрашнего утра. Жертва уже будет мертва. А жрецы могут исчезнуть к тому моменту. И заметут за собой следы. Нам только и останется, что биться головами об алтарь, гадая, чего они хотели и зачем. А если они решили призвать силы хаоса? Таких идиотов я уже ловила, поверь. Не знаю и знать не хочу, что могло стать с Риласом, если бы мы не успели им помешать.
Лаурен наоборот, был полон сил, рвения, и желания помешать мне.
— И ты хочешь сказать, что остановишь их в одиночку!? Да Арис только рад будет, даже выйдет тебя встречать с караваем на рушнике! Он же того и хотел, затем меня и посылал, и что теперь!? Ты задачу ему облегчить решила!? Именно тебе — на пушечный выстрел нельзя подходить к тому месту!
— Я понимаю. — Устало ответила я. — Все понимаю. И что это глупо, что сама я там, скорее всего, не справлюсь. Но бросить беззащитную девушку умирать, как я сама умирала, не могу. Я обещала ей помочь. А она мне поверила. И теперь, раз обещала, я должна сделать все, что в моих силах.
— Отлично! — Вспылил он. — Хочешь что-то сделать? Оставь здесь все свое оружие, иди прямиком в лес, да предложи на ее роль себя! Выйдет то же самое, но куда быстрее!
— Да за кого ты меня принимаешь, за пастушку с хворостиной? — Возмутилась и я. — Я в конце концов, знаю, куда и к кому иду! Знаю свои силы.
— Тогда я иду с тобой.
— Разбежался! А если он тебя почует за тридевять земель? В конце концов, на тебя он накладывал проклятие!
Вообще-то сомнительная догадка, но может оказаться правдой.
— А тебя, с кинжалом, которым проклятие накладывал, он, можно подумать, не почует!
— Это другое. И я не полезу на рожон, если пойму, что это не поможет. Две жертвы хуже, чем одна.
— Сама— то себе веришь!?
Так, не нервничать, не нервничать, его нельзя бить…
— Как думаешь, чем охотник-маг отличается от охотника-воина?
— Самоуверенностью! — Ядовито отбил он.
— Да что за… Ты даже не слушаешь!
— А что нового ты скажешь, чего я не знаю? Как бы тебя ни обучали в свое время, сейчас ты не готова! Ты почти ничего не помнишь! Сколько угодно можешь говорить мне о том, что это рядовое задание: я не верю.
— Тогда ты не оставляешь мне выбора — Хмуро подытожила я.
Рен опустил взгляд на мои ладони: сомкнутые пальцы.
— Нет, не смей!.. — Он бросился в мою сторону, и тут же споткнувшись, в беспамятстве рухнул на пол.
Я размяла гудящие пальцы и присела рядом, на всякий случай положив ладонь ему на лоб. Нет, вреда не нанесла. Только успокоила ненадолго.
— Знаешь, а мне понравилось так заканчивать с тобой разговор. — Заметила я. — Как ни крути, единственная возможность оставить за собой последнее слово.
Собеседник не спорил. Я снова вздохнула и уставилась в пустоту.
— Охотник-маг… — Усмехнулась я — …отличается, как это ни банально, магическими способностями. Это узкие специалисты. Мы можем выполнять и обычную работу охотника. Обычно так и делаем; нас все равно слишком мало. Но то, на что нас натаскивают в первую очередь, это охота на других магов. Именно я имею больше всего шансов сорвать Арису еще один ритуал.
Он по-прежнему молчал, со всем согласный. Я похлопала его по плечу и встала.
— Таким ты мне нравишься гораздо больше.
***
К Фарету забегать уже не стала, а прямиком направилась к торговым кварталам, расположенным с южной стороны от площади. Две улицы, крест накрест пересекающиеся между собой, были целиком отведены под магазины, лавки, мастерские и склады. С самого краю этого квартала притулился узкий, двухэтажный дом с неприметным фасадом. На первый взгляд. Потом глаз цеплялся за дорогие, кованые перила на лестнице и крошечном балконе, стекло в окнах высокого качества, а так же особый оттенок черепицы на крыше. Пропитано укрепляющим составом.
И без вывески на двери можно догадаться, что здесь живет алхимик.
Чтобы призвать его, пришлось стучать два раза. Потом я увидела шнурок и еще и за него подергала, подгоняя глуховатого хозяина дома.
Когда Эрисон Греви, наконец, дошаркал до порога и открыл дверь, я не дав ему и вдохнуть, заявила:
— Срочное дело! Нужны ваши запасы!
И ужом скользнула мимо него в коридор.
— Так, а… — Озадачился старик. Но хмыкнув, прикрыл двери. Нацепил на нос очки на цепочке и неторопливо пошел к прилавку. Я в нетерпении притопывала ногой, взглядом проводя ревизию на его полках. В отличие от склада у Фарета, изобилие радовало.
— Нужен сбор для зелья номер шестнадцать. И готовый раствор «драконьей крови». Четыре сосуда ступенчатой закалки. Еще соберите список компонентов. Серый борей, крошка горного сланца, ложная ртуть, сухая селитра и емкости с соляной кислотой. На четыре порции.
Эрисон изумленно уставился на меня, забыв сесть на стул.
— Ты что, собралась делать…
Я перегнулась через стол и отчеканила:
— Именем ордена. Быстро.
Он нахмурил брови и согнулся, вытаскивая стопку указанных глиняных сосудов. На лице у него все еще было написана растерянность.
— Это так опасно, Гильдия не разрешает отдавать эти компоненты в одни руки… Прости, Хельдин, но я вынужден буду сообщить ей об этом.
— Сообщайте. Вся ответственность на мне.
Я в нетерпении оглянулась на окно. Эрисон, ученый и мастер в своем деле, был моим знакомым еще с Магика, где вел у нас курс алхимии. С ним было интересно поговорить, всегда можно было узнать что-то новое, и не только из алхимии.
Да, да, все так, но сейчас его медлительность раздражала.
Он сверкнул любопытными глазами, обернувшись от полок со стеклянной колбой в руках.
— У тебя какое-то важное дело? Сама на себя не похожа. Лицо бледное, глаза горят, сумасшедшие, на голове воронье гнездо, ух…
— Я спешу. — Проворчала я, приглаживая волосы на макушке.
— На тот свет?
— Уже была.
— А теперь пойдешь штурмовать какую-нибудь крепость?
— Не крепость, но штурмовать. Долго еще?
Алхимик покосился на меня.
— Знаешь, приготовление твоего оружия требует времени и точности движений. Я сейчас не доверю тебе такую задачу. Иди погуляй по делам где-то час, потом придешь за готовой смесью. Сам сделаю.
Я выдохнула, готовясь спорить, но махнула рукой.
— Ладно. И составьте список для отчета.
***
Отступление.
Сознание не торопилось к нему возвращаться и восстанавливалось рывками, с каждым просветлением принося дикую боль между висков. Но на третий или четвертый раз он переборол себя и вцепившись в край стола, подтянулся в положение сидя. Охватил руками голову, пытаясь унять головокружение. Открыв глаза, долго моргал, чтобы угомонить пляшущие стены с окном и потолком. После чего заметил в пустоту:
— Нет, главное твое качество — ослиное упрямство.
И безнадежно выругался пока вставал, пошатываясь на слабых ногах.
Из комнаты он вышел, думая лишь о том, где видел того самого жеребца, под знакомым седлом? Видел же. Хоть бы его догадка оказалась верна…
***
…В трактире через два квартала, за столом у окна возвышался задумчивый мужчина. Рослый, с бугристыми от мускулов руками и бронзовой кожей, он мог сойти за человека, но заостренные уши и характерные татуировки на шее, заходящие на лысый череп, явно говорили о том, что это орк.
— Ладно. Не велика потеря. — Постановил он, обращаясь к помощнику. Напротив сидел худощавый паренек со, здоровенной кружкой пива в руках.
— Все равно что-то с этим дельцом нечисто. И репутация его, тот еще кидала… Даже и лучше, что не мы взяли заказ. Сходи к хозяину, закажи обед.
Помощник отставил кружку, которую все равно не смог сразу осилить, заказав от жадности. Встал, размял шею и ушел к стойке. А когда вернулся, то увидел, как на его место садится незнакомый ему молодой человек.
— Эй… — Наемник окликнул и запнулся, словно его мысль споткнулась о пронзительный, характерный для вампиров взгляд.
— Здесь свободно. — С равнодушной уверенностью ответил тот и развернулся к главному. Только тогда Шхаген, рослый орк, озадаченно прищурившийся на странного наглеца, изумленно вытаращил глаза, узнав в вампире некогда знакомого человека.
— Музыкант!? Как ты… Что за шхар?
— Всякое случается. — Тот пожал плечами. И в ответ на мрачнеющий взгляд, добавил: — Это было не добровольно. И это сделали не вампиры.
— Против воли? Кто-то посмел!? — Неверяще переспросил орк.
— Если ты думаешь, что я пришел обсудить свое превращение и пожаловаться на плохих людей, то — нет. Я по делу. Ты и твои люди сейчас заняты?
— Смотря, для чего ты об этом спрашиваешь. — Наемник облокотился о стол и в упор уставился на него.
Вампир, вместо немедленного и подробного ответа, который дал бы любой под внимательным взором здоровяка, склонил голову, наблюдая за вяло ползущей по краю стола мухой.
— Может, и не из-за простого любопытства… — Не сразу протянул он, медленно, как будто размышляя. — А может, и просто так… А может, по поводу вашего имени… Но, если вы заняты, то, конечно…
Муха не успела даже шевельнуть крылышками, прежде чем была погребена под широкой орочьей ладонью. Шхаген с усмешкой отряхнул руку и нетерпеливо уставился на вампира.
— Знаю я эти твои штучки. Давай, рассказывай, что у тебя за дело ко мне. А я подумаю.
Лаурен растянул губы в довольной улыбке. Он знал, как заинтересовать этого собеседника.
***
Три года назад.
Музыкант тогда опаздывал в поселение до темноты и решил свернуть по тропке в рощу, надеясь найти там место для привала. Место и вправду нашлось, но оказалось занято. Там обосновались лесные разбойники во главе с тогда знаменитым, долго разыскиваемым Хватом.
Однако его даже не подумали тронуть. Отчасти из-за скрипки за спиной; верили в приметы, а отчасти потому, что у них сегодня и так попался хороший улов. Караван купцов вместе с небольшой командой наемников, выбрал не ту дорогу. Они еще утром с трудом отбились от нападения лесной нечисти, и были измотаны. Люди Хвата взяли их «тепленькими» и задавили числом, после чего общипали торговцев, как упитанных кур, пустили под нож несогласных, а наемников взяли в плен. В общем, ему только обрадовались, посчитав за хороший знак: вот и музыкант к празднику!
Так что некоторое время спустя Рен, залихватски подыгрывая широко известный мотив, распевал с ними у костра похабные песенки, заодно обогатив их запас новыми частушками. Да все подкидывал тосты, один убедительнее другого, то и дело подливая себе и рядом сидящему Хвату.
— За красивых девок!
— За твое здоровье!
— За богатеньких баранов, чтобы они никогда не переводились!
— За свободу!
Не выпить за такое было невозможно. И мало-помалу Хват начал косеть, путаться в словах и забывать, зачем они все тут собрались, и кто этот замечательный парень — его друг или все-таки брат? Веселье набирало обороты. Остальные упились вином, которое подогревалось в котелке с пряностями. Кстати, очень уж быстро упились, через полчаса уже попадав на землю… А атаман разбойников пил с музыкантом уже из принципа, кто кого. В итоге скрипач, пробулькав что-то себе под нос, прислонился спиной к дереву в обнимку с инструментом, и затих.
— Слаб-бак! — Цыкнул разбойник и собрался встать, чтобы отлучиться по нужде в кусты. Но земля под ногами взбрыкнула и опрокинула его обратно на спину.
«Сейчас все равно встану. Вот соберусь, возьму и вста…» На этой мысли Хват и захрапел.
Воцарилось спокойствие.
С дальнего конца поляны, привязанный к дереву так туго, что едва мог дышать, за разбойниками наблюдал здоровенный орк, покрытый порезами и тихонько истекающий кровью. Несмотря на раны, огня в его глазах не убавилось. Изредка подбадривая выживших соратников, он возился со своими веревками сзади, надеясь развязать, ослабить, да хоть порвать!
То, что их пока оставили в живых, никак не радовало. Вполне возможно, прикончат завтра; наемники и лесные разбойники изначально ненавидели друг друга. Или опоят зельем и отдадут работорговцам. А самого орка, из которого раба не сделаешь, могут вовсе разобрать на части и сбыть самое интересное алхимикам. Некоторые из них так ценят ингредиенты вроде печени и крови, что не будут задавать никаких вопросов.
Он боковым зрением уловил движение со стороны разбойников и замер. Но это не они проснулись, а музыкант, совершенно трезвый, отложил скрипку в сторону. Осторожно укрыл ее курткой, вытащил нож из сапога и направился к наемникам.
Орк смерил его взглядом, не зная чего ожидать от странного человека. Тот подошел, оглянулся на спящих, и присев на корточки, тихо, на грани шепота представился.
— Я музыкант. Просто музыкант. Шел мимо, ни о вас, ни о них, не знал. Сейчас помогу.
— Зачем это? Тебя и так не тронут, дружище! — Сплюнул Шхаген. Не попал.
— Таким как он, я не друг. — Спокойно ответил скрипач. — И я наслышан о Хвате. Завтра он решит, что мне как музыканту, язык ни к чему. Так можно двух зайцев поймать: и убить не убьет, и их место я не выдам.
— Раз так, можешь говорить, пока режешь веревки, а не время тянуть! — Прошипел орк. Рен пожал плечами и отошел за его спину, принявшись перерезать путы.
— Я своими глазами видел, как ты хлестал вино вместе с этим жварром. И как ты теперь так спокойно ходишь? — Спросил другой наемник, пристально следя за скрипачом. Тот уже заканчивал с веревками Шхагена.
— Я очень быстро пьянею, а как напьюсь, отключаюсь. Это мне на пользу не идет, а выпить зовут очень часто, не откажешься. Вот я и ношу с собой зелье для трезвости. И к тому же научился делать вид, что пью, а вино выливаю. С Хватом я выпил только пару глотков, и они уже выветрились. — Пояснил он.
— Он им что-то в котелок подлил. — Сообщил бдительный орк. Прищурился. — И что это было?
— Водка. А что? — Он поспешил оправдаться. — Раны промыть самое то, и зимой спасает. В дороге нужная вещь.
Шхаген, наконец, смог вытащить руки из веревок. Музыкант перешел к другому наемнику.
— И что ты хочешь за помощь? — Подозрительно поинтересовался вожак.
— Это в моих же интересах, не надо ничего. — Отозвался скрипач из-за дерева.
Освободив всех, он только успел спрятать нож обратно, как наемники, быстро размявшись, подкрались к месту, где свалили в кучу их отобранное оружие. К сожалению, как бы крепко ни напились лесные тати, чей— то неосторожный шаг, переломивший сухую веточку, разбудил сразу двоих, а когда один из разбуженных коротко вскрикнул, чтобы тут же захлебнуться своей кровью, подскочил и Хват.
Его хмель тут же отступил.
— Скрипач! Ах ты крыса! — Заревел он, и кинулся на упомянутого. Тот отскочил от замаха и кинулся за дерево, но Хват бросил в него ножом, и пришпилил к стволу ладонь скрипача.
Тот аж взвыл от боли, когда не смог сразу остановиться и потянул ладонь за собой, отчего лезвие пошатнулось. Хват кинулся следом за ним, но его настиг озлобленный орк и двумя взмахами сабли покончил с грозой окрестностей города Тарта.
Рен с воплем сквозь зубы выдернул нож и согнувшись, схватился за руку. Остальных разбойников наемники уже добивали в полусне, грязно и с большим удовольствием. Если бы не рана, скрипача, возможно, стошнило бы с непривычки. Но от боли ему плевать было на массовое убийство. Он быстро пришел в себя, перехватив руку так, чтобы остановить кровотечение, и теперь от души матерился, прислонясь спиной к запачканному дереву.
Шхаген подошел к нему и присел, вытирая саблю о траву.
— Ну что, музыкант, мы теперь должны тебе за жизнь — Рассудил он. Лаурен поднял глаза и снова выругался, послав наемников вместе с разбойниками туда, куда по доброй воле никто не хаживал. Орк от этого лишь развеселился. Его настроение вообще изрядно улучшилось, когда он прикончил Хвата, о чем мечтал с тех пор, как атаман избивал его связанного, ногами по ребрам.
— Зато первое боевое ранение! Давай перевяжу. Сам ты мало чего сейчас сделаешь.
— Я этой рукой струны держу, и если он повредил мне связки… — Прошипел скрипач, пытаясь на пробу, через боль пошевелить пальцами. — Я некроманта найду и сам убью его еще раз десять!
Орк усмехнулся.
— Да ладно переживать. Если хочешь, отведу к знакомому Целителю, он по дружбе с тебя почти ничего за лечение не возьмет. Это тебе будет за жизнь моих парней. А я еще должен. Точно ничего еще не хочешь?
— Мне главное рука. — Отозвался музыкант. — А с остальным сочтемся как-нибудь.
***
Ладонь Рена, ритмично барабанящая пальцами по столу, до сих пор щеголяла белесым шрамом на коже, который музыкант попросил оставить — в напоминание о его медлительности. И теперь не хуже заверенной расписки напоминал орку о старом долге.
***
— Вот и месяца не прошло, как мы снова встретились. Кажется, ты не рад?
Лежащий на полу мужчина сдавленно простонал, силясь прийти в себя. Светлые волосы, прихваченные ремешком на лбу, рассыпались по полу вокруг головы.
…Найти хижину было нетрудно, трудно оказалось скрутить ее обитателя. На мое счастье он был занят: рубил дрова. А я умею ходить тихо, и при этом быстро.
Варлак замер, почуяв неладное, только когда я оказалась прямо за его спиной. Но не успел обернуться.
Схваченный за горло противник не растерялся и тут же попытался схватить меня в ответ. Но из такого захвата не выкрутишься, не выпрямишься, и когти только вспороли воздух. У головы свистнуло лезвие топора.
Мы оказались одного роста и я, оттолкнувшись ногами от стены, смогла повалить его на землю. Перевернулась, и мы покатились по земле, разбрасывая по сторонам палую листву. Я швыряла его что было сил, не давая опомниться. Когда остановились, он оказался сверху, придавив меня спиной, но своего я добилась: он упустил топор.
Он пытался рычать. Хрипел. Хватался за мои руки, пытался разодрать их, скребя когтями по двухслойным наручам. Дергался, бил ногами, пытался перевернуться на живот. Задрожал в трансформации; кожа под моими руками стала обрастать шерстью. Но какой сильной нечистью ты бы ни был, все равно не сможешь обходиться без воздуха.
Тяжелое тело задрожало, затрепыхалось и замерло.
Я не отпускала.
Спустя удар сердца он «ожил» и в озлобленной панике забился сильнее прежнего. Но движения становились дергаными и слабели с каждым мигом. Судорога. Рывок. Еще один. Слабое вздрагивание. И все утихло.
Я выждала минуту. Еще немного. Но на сей раз он не прикидывался.
Тогда я разжала захват и быстро спихнув его в сторону, ухватила за руки и потащила внутрь.
Крышка в подпол была закрыта, но внутри оказалось пусто. Судя по следам, Лауру сюда даже не приводили. Что ж, я это подозревала.
…Лучи солнца, падающие в окошко, тускнели. Вечер близился к завершению; где-то вдалеке проснулись первые сверчки. До ритуала остались считанные часы.
Я с трудом дождалась, когда очухается связанный варлак. Пока он валялся, я закрыла хижину отводом глаз. Еще и навесила звуконепроницаемый купол. Амулеты, прихваченные с собой, пришлись очень кстати. Было время и для обыска помещения. Но я нашла только бесполезный хлам: посуду, старые инструменты для столярного дела, пару одеял, какие-то отрезки старой ткани, бочонок с водой, пару связок с сушеными травками, и припрятанный за печью кошелек с десятком сребров. Прежнего набора юного алхимика, что я в прошлый раз видела на столе, не оказалось.
Тело на полу снова застонало и помотало головой. Наверняка ему трудно было приходить в себя из-за «волчегонки», которой я его опоила. Зато теперь собеседник не будет перебивать меня сменой облика.
Обойдя комнату, я показалась в поле его зрения и присела на топчан. Склонилась над ним.
— Что ж, думаю, ты все понимаешь. Мне нужно, чтобы ты поделился тем, что тебе известно.
— Пошла ты… — Просипел он и попытался дернуться. Блеснули желтые звериные глаза. Я задумчиво прокрутила в пальцах метательный нож.
Другой такой же торчал у него из спины.
Он понял, что ноги его не слушаются и замер, прижавшись щекой к земле. Его взглядом впору было поджигать.
Я склонила голову набок.
«…Послать Храна?
— Нет. Он ранен, а девка уже успела добраться до людей…»
— Тебя, значит, зовут Хран. — Протянула я. Судя по быстрому движению зрачков, угадала.
— Значит, ты был главным в паре с другим варлаком. Приходил и говорил ему, что делать. Или это был не ты?
— Чтоб ты этим ножиком подавилась, ……, ……! — Перевертыш грязно заругался.
— Может, и не ты. Вас там хватает. Но именно тебя я тогда гнала от хижины, пока не угодила в вашу засаду. Надо же, я думала, что тогда удалось достать тебя ножом по горлу. Ты живучий малый.
— Завидуй, шрааба! — Кашлянул он.
— Нечему завидовать, это была не похвала. Твоя живучесть придется тебе не на пользу.
— Чего? — Он попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на меня сквозь падающие на лоб волосы. Я встала, взяла сверток ткани и положила на пол рядом с ним.
— Понимаешь, мне очень нужно знать, что вы делаете. Где вы это делаете. Сколько вас. Кто вас собрал. И многое другое. Но узнать нужно быстро, а ты, готова поспорить, будешь строить из себя несгибаемого героя.
Потянула за конец свертка и толкнув, развернула его, как рулон.
— В другое время я бы с удовольствием устроила тебе стандартный допрос. Задавала каверзные вопросы, отслеживала реакцию, ловила на оговорках. Я умею это делать. Но сейчас не годится; слишком долго.
Он как завороженный, уставился на открытый рулон, с внутренней стороны которого заблестели стальные предметы, похожие на инструменты лекаря. Эти блики отражались в его глазах.
— Ты, я смотрю, как следует подготовилась. — Сглотнув, с ненавистью выдавил он.
— А я люблю ответственно подходить к задачам. Они потом хорошо получаются.
— Наслаждаешься моментом? — Прошипел варлак. — Такая вся чистая, светлая, непогрешимый судья? Конечно. Тебе легко меня судить. А такие, как мы, может, не выбираем этой жизни. И кем нам родиться. А вы всех поставили под одну гребенку, и рубите головы без разбора! Какая разница, кого пускать под нож во славу света, да!?
— Говори, говори. — Кивнула я, проводя пальцем по предметам. Остановилась на одном и вытащила из креплений.
— Говори, что угодно, Хран. Я с удовольствием послушаю, как ты, несчастная жертва обстоятельств, всю сознательную жизнь жрал человеческое мясо. И первые два раза при этом даже давился слезами. Расскажи, что не ты такой плохой, а жизнь заставила. Я слушала такое не раз, и не десять. Все заранее знаю, и за тебя расскажу. И пожалею, и по голове поглажу.
Я повернула инструмент, пустив блик по отточенному лезвию.
— Только мы не при тех обстоятельствах встретились, чтобы я могла тебя помиловать и отпустить с повинной. Ты влез туда, куда не следует. И если бы не ты, а я лежала связанная на полу, пел бы совсем другое.
— А чтоб тебе провалиться, проклятущая ведьма! — В бешенстве зарычал варлак.
Я не ответила. Он снова впустую заругался, скаля клыки от бессильной злобы. Застыл, почуяв тепло моих ладоней у себя на запястьях. А потом дернулся от боли и громко завыл.
Следующие два часа я бы с удовольствием вычеркнула из памяти.
Глава 8
Отступление
Пока наемники шустро собирались, приводили в порядок оружие, снаряжение и одежду, Лаурен подпирал стену со спокойствием статуи. Взгляд его скользил по людям отстраненно, будто сквозь.
Шхагену показалось, что он сейчас или уснет, или свалится с ног.
— Скажи. — Орк подозрительно смерил вампира взглядом, и тот подобрался, машинально скрывая малейшую слабость. — …Скажи, если бы тебе так крупно не повезло, и меня не оказалось в городе. Что бы ты тогда делал?
Рен поджал губы.
— Вампирья кровь, как я слышал, идет у алхимиков по золотому за кружку. Так что нашел бы других наемников.
Орк прищурился.
— Ты и так еле ходишь. А за такое опасное дело абы кто, да задешево не взялся. Могло бы не хватить.
— Там, куда мы пойдем, находится моя скрипка. — Вампир пожал плечами. — Ее стоимости, так, на минуточку, хватит на целый военный отряд.
Шхаген ушам своим не поверил.
— Отдать скрипку!? Да ты ли это? Постой. — Он понизил голос, блеснув глазами в догадке. — А этот охотник, которому нужна помощь… случаем, не женщина ли?
— И что? — Агрессивно выпрямился Рен.
Орк хмыкнул и поднял ладонь.
— Что ты, ничего. Так, уточняю детали.
…По сведениям, полученным от местных, да и общеизвестным, в здешних лесах действительно имелось несколько выходов наружу из знаменитых Мариалланских пещер. Те расходились почти по всему материку, встречались и на севере, и у Антарского горного гребня. По мнению многих исследователей, они вообще являли собой единую сеть, но проверить эту догадку пока не смог никто.
Рен помнил, что зал с алтарем находился недалеко от выхода, к которому вел широкий проход с низким потолком. Но и от прохода, и от самого зала отходили другие коридоры, ведущие или на поверхность, или вглубь. Поэтому прежде всего нужно было обойти местность на ближайшие пару верст и поискать другие выходы наружу. Они, обычно, как грибы, редко встречались по одному и не располагались далеко друг от друга.
Шхаген был уверен, что противники могут разбежаться как крысы по этим проходам, а упустить хотя бы одного нельзя. Поэтому около часа они не приближались к главному входу, исследуя поверхность на предмет «входов для персонала». Возле них нужно будет караулить, а еще лучше пробраться по ним внутрь и ждать уже внизу.
Таких нашлось три. Замаскированные кустами, сухими ветвями и даже кусками дерна; но тянущий из под земли сквозняк не дал ошибиться.
Часть отряда продолжила исследовать местность, чтобы исключить любую возможность побега и в поисках возможных часовых. Остальные в молчании проверяли снаряжение, крепления, перевязывали обувь.
Одна фигура отделилась и бесшумно, осторожно взобралась на верхушку пологого холма, внутри которого должна быть большая пещера. Где-то здесь имелся провал, дыра в ее потолке, в которую отлично видно и весь зал, и алтарь внизу.
Кругом пока было тихо, и ни единого признака жизни. Ни жрецов, ни охотницы.
Вдруг невидимый удар в спину заставил вампира пошатнуться. Сразу же невидимые нити скрутили его по рукам и ногам, и повалили на землю. Он выдохнул в землю и повернул голову вбок. Повернувшись, со сдержанным спокойствием поприветствовал.
— И тебе доброго вечера.
Хельдин появилась рядом внезапно, словно спрыгнула с дерева. Раздраженно пробормотала что-то и щелкнула пальцами, освобождая от сетей. Склонилась над ним.
— Поясни— ка мне, господин хороший, что за типы бродят вокруг и окружают это место? — Далеко не любезным тоном, поинтересовалась она. Но голос понизила, чтобы их не услышал никто лишний.
— Это наемники. Я пришел с ними. — Тихо пояснил он, поднимаясь на ноги. И принялся отряхиваться.
Охотница настороженно прислушивалась, вглядываясь в окружающую полутьму. Она была в полном боевом снаряжении: поддетые под куртку наручи, перчатки с обрезанными пальцами и утяжелителями на костяшках, а под курткой плотный кожаный жилет с высоким воротом, наверняка со вшитыми пластинами внутри. Кинжал на спине, перевязь с метательными ножами на талии, еще чем-то набиты боковые карманы на брюках. Волосы стянуты в тугую косу, скручены и плотно приколоты на затылке.
Рен обратил внимание на то, что ее одежда, особенно рукава, забрызганы кровью. То же самое на коленях. Пара капель спереди. Да и ладони она явно пыталась отмыть. Но это не ее кровь.
Хельдин тем временем нахмурилась.
— Я думала, это их подкрепление. Плюс к тем часовым, которых я убрала.
— Это твое подкрепление.
Она повернулась к нему, и Рен отметил, что ее зрачки светятся зеленым.
— Кто их нанял?
— Я.
— На кой ляд? Я тебя просила?
Вампир шагнул ближе, выразительно прошипев полушепотом:
— Знаешь, ты можешь показать характер и гордость, и пререкаться здесь со мной до посинения. Или можешь спокойно принять помощь, возглавить отряд, выполнить задание, а все претензии высказать потом, когда для этого будет предостаточно времени.
Она запнулась что-то сказать. Рен не дал:
— Что!? Какой еще неубедительный предлог ты выдумала в своей упрямой голове!?
Хельдин нехорошо прищурилась.
— Мне не нравится твой тон.
Каждое слово вампира сочилось сарказмом.
— Ой, как жаль, что это мы тоже обсудим завтра!
Она явно удержалась от того, чтобы его не стукнуть.
— Да, всегда пожалуйста. — Снова отрезал он.
Охотница замялась, неуверенно потирая подбородок.
— Ты должен понимать, что я не готовилась к этому.
— Помощь есть помощь. Хватит воротить носом!
— Хватит шипеть на меня!
Он скрестил руки.
— Будем препираться? Или как?
Она не стала продолжать. Выдохнула и прикрыла глаза, потерев переносицу.
— Ладно. Ты прав. Подмога лишней не будет.
— Вот и отлично. — Тихо заметил орк, выходя из-за деревьев в десятке шагов от них. — А то я уж думал идти обратно.
— Это их главный, Шхаген. — Добавил вампир. Охотница внимательно оценивала наемника.
— Хельдин, охотничий орден.
Шхаген склонил голову, любопытно блеснув глазами, и заметил:
— Такой я тебя примерно и представлял, охотница.
— Я счастлива. — Отозвалась та, складывая руки на груди. — Так. Сколько вас?
— Восемь, не считая его. — Орк кивнул на вампира.
— Что он вам успел рассказать?
— Плохие дяди собираются здесь для ритуала с жертвоприношением. Половина дядь это нечисть, так что бить их будет совсем не жалко. — Ухмыльнулся наемник.
Хельдин не разделяла его снисходительности.
— Рен сказал, что их возглавляет некромант?
— Ну да. — Задумчиво отозвался Шхаген, ковыряя в ухе.
Она вскинула брови.
— За какую цену вы согласились на это дело?
Орк оскалился и потянувшись к вороту, достал из-за пазухи медальон гильдии, начищенный до блеска.
— В обмен мы хотим отметку о том, что помогали ордену венаторов. Это очень повышает авторитет в глазах возможных клиентов.
«А ведь сейчас мало кто помнит, как охотников звали венаторами а орден фратрией, на мертвом языке. Никак ты, добрый молодец, получал образование и изучал историю?» — Подумала охотница.
— Без проблем. — Отозвалась она вслух и повернувшись, поманила их за собой.
— Только тише. Нужно обсудить действия.
Рен шагал сзади, озадаченный. Охотница Как-то странно шла. Как-то по— иному, словно ей тяжело было переставлять ноги. Словно что-то давило на нее сверху.
Чья кровь на ее одежде?
«…зато знаю, где хижина, в которой обитают местные помощники. Уверена, поговорить с ними будет очень приятно».
Вампир нахмурил брови.
Ой ли?
Она подошла к месту, на первый взгляд ничем не примечательному, и жестом остановила их. Повела перед собой ладонью, словно стирала пыль с поверхности. Провела обратно, и из под земли у самых ее ног вырвался слабый свет.
Свет лег на ее лицо, обозначив тени и сделав его старше. Она подняла глаза; зрачки снова блеснули зеленым светом.
Ее шепот звучал на грани слышимости.
— Тихо. Иллюзия пропускает звуки.
Шхаген осторожно подошел, заглянул внутрь. Пробежал глазами по фигурам, которые уже начали подготовку. Прикинул что-то, кивнул и отодвинулся. Вампир смотреть не стал; он оглядывался по сторонам и прислушивался. Где-то внизу вернулись с разведки люди, которые должны были искать другие выходы.
Хельдин снова погладила воздух, и свет угас. Но не до конца, так что теперь это место легко было найти.
Охотница отошла к ним и дав знак подождать, скрылась в деревьях. Шхаген проводил ее взглядом и заметил:
— Стоит того, чтобы так сюда рваться, да?
— Стоит. — Тихо ответил Рен, и отошел к провалу в земле. Там замер, наблюдая за движением внизу.
Жертва уже была на алтаре. Ее чем-то опоили, так что она была неподвижна. Глаза открыты, но есть ли в них какая-то осмысленность, или пустота от дурмана, не разобрать.
Они снова были в черных балахонах и прикрыли лицо капюшонами. Кто-то ходил по кругу, зажигал какие-то ароматические веточки. Другой раскладывал камни— накопители. Еще кто-то возился с ремнями на ногах жертвы, закручивая их поплотнее.
Вампира волновала лишь отдельная фигура, стоящая у стола спиной ко всем. Даже так, по движениям рук и плечам было ясно, что это Арис.
Рен опустил глаза: еще не хватало, чтобы маг почуял его взгляд на себе. И так нужно быть максимально осторожными.
Вернулась Хельдин.
Она несла сумку на плече, держа в руках сверток ткани размером с небольшой сундук. Положила на траву и стала разворачивать. Один слой, другой, третий… что-то наверняка ценное и хрупкое.
Оглянулась на Шхагена, тоже подошедшего ближе.
— Нужно начинать. Пока они не поняли, что одного из них нет уже слишком долго. Идите и ждите у самого зала. Как я появлюсь, выждите взрыв и атакуйте.
— Взрыв? — Орк заинтересовался. Она как раз извлекла один глиняный сосуд с тщательно запечатанной крышкой. На миг подняла глаза.
— Это «ежи». Не попадите под их раздачу.
И продолжила свое занятие.
— Некроманта я беру на себя. Остальные должны или умереть или быть связанными для допроса. Нужно оставить хотя бы одного. Постарайтесь взять жреца для допроса живым, и не сильно поврежденным.
Орк кивнул.
— Сделаем. — И кивнул Рену. — Пошли. Пора.
И они спустились с холма, оставив ее у провала одну.
***
Этот момент всегда наступает перед атакой. Когда грядет схватка, неважно какая; между двумя армиями, крепостями, отрядами, или группами. Перед тем как все вокруг взорвется в движении, звуками и ударами, и в жилах вскипит кровь — всегда наступает момент, когда повисает тишина и время замедляется. Словно бегун, который набирает воздуха, прежде чем сорваться с места.
Я прикрыла глаза. Выдохнула, спокойно и медленно, вместе с воздухом выдавливая из себя волнение. Сосредоточиться.
Вдох.
Удар по заклинанию в проходе разорвал его в клочья. Я пролетела сквозь его остатки, ощутив их на себе холодным воздухом.
Толчок! Я спрыгнула точно на алтарь у ног жертвы и согнувшись, с размаху ударила по нему ладонью. Нас обеих накрыло куполом двойного щита и в этот момент вокруг сработали первые «ежи», упавшие вместе со мной.
Пространство словно вывернулось, взорвалось во все стороны свистящими осколками. Вокруг воцарился полный хаос, словно в кипящем котле. В уши ворвался грохот, толчки, звон чего-то упавшего на пол, дикие вопли. Еще два «ежа» ударились о пол, и по ушам ударил оглушительный грохот.
На щит попали брызги чьей-то крови. Жрецов разбросало вокруг, как стаю воронья. Две фигуры больше не поднялись; так и остались лежать неподвижно, в круге из темных потеков. Воздух заволокло остаточными испарениями ложной ртути. К сожалению, безвредной, так что никто из них бы не отравился.
Новая волна шума последовала почти сразу, но была не в пример приятнее для слуха: новые вопли, звон и лязг, топот и ругательства. Наемники ворвались внутрь сразу с трех сторон и вступили в бой. Точнее, добивание оглушенных и погоня за раненными.
Все произошло так быстро, что наверное, я бы не успела сосчитать до десяти. Впрочем, не до того; у меня была только одна цель.
Его не задело. Некромант тоже умел ставить щиты не хуже моего.
Фигура в черном вскочила из-за алтаря и метнулась к дальней стене. Быстро подхватила что-то с пола. Перед ним светлой рамкой вспыхнул портал, и одновременно настиг мой нож из нитрана, войдя в спину между лопаток.
Покачнувшись, Арис упал сквозь проход на зеленую траву, за много верст отсюда — и портал угас.
Я медленно выпрямилась. Щит опал вниз, как воздушная ткань и растворился в воздухе. Вокруг быстро стихли крики: кого могли добили, а сбежавших кинулись догонять по проходам.
Собственно, для меня работы уже не было.
***
Отступление.
Оказавшись внутри, он с самого начала нацелился на крайнюю фигуру, у которой из под капюшона выбивались короткие светлые волосы. Этого задело и он, спотыкаясь, кинулся бежать. Вампир настиг его у самой стены и только там понял: это не тот перевертыш. Но не отступать же теперь с извинениями?
Швырнул на стену, схватил оглушенного волкулака за горло и быстро утащил в темноту тоннеля. Инстинкты требовали скрыться. Там, в тупике от прохода, никто не мог уловить хруста костей, обреченного скуления и приглушенного рычания. И Рен был очень рад, что его никто не видел.
По проходу мимо пробежал один из жрецов, скорее всего, ведун. От него пахло душицей и лисьей полынью. Он был ранен, приволакивая ногу и натужно дыша. Человек отлично помнил путь через запутанный лабиринт подземных ходов, нес на груди амулет, сбивающий со следа, и не беспокоился, что кто-то сможет его выследить.
Миновав два узла, где скрещивались проходы, ведун остановился, привалившись спиной к каменной колонне сталагната. Выплюнул сгусток крови и стал торопливо перевязывать бок.
Он не слышал шагов Рена за собой. И никто бы не услышал.
***
— Никто не ушел! — Довольно улыбнулся мне один из наемников, с замысловатой татуировкой на пол-лица.
Я сидела на краю алтаря рядом с жертвой, задумчиво рассматривая один из ритуальных ножей.
Лаура продолжала оставаться в бессознательном состоянии. Зелье подкосило ее куда сильнее, чем в свое время меня. Даже не потребовалось погружать в сон: она и так почти спала. Я пока что укрыла ее одним из балахонов и обрезала ремни.
Итак, итоги. Ритуал не состоялся. Жрецы перебиты. У нас все их инструменты, вещи, и возможность исследовать их сколько влезет. И все-таки радоваться не хотелось.
— Никто. Кроме главного.
— Я видел, ты его убила.
Я качнула головой.
— Мы не можем быть уверены.
— Кстати, да! — Поддержал меня другой, молодой и худенький наемник. Наверняка подопечный на обучении. — В меня когда-то тоже нож кинули, и тоже в спину. И ничего. Только шрам остался. — Он задумался. — Только мне повезло, у меня рядом Целитель был…
— Он сам себе Целитель. — Мрачно ответила я. — Некроманты могут оттягивать смерть, как чужую, так и свою. Ненадолго, конечно, но если вытащить нож, он может выжить.
— Не знаю, нож по рукоять вошел, он упал, все отлично. И вряд ли он извернется и сам его вытащит. — Пробурчал татуированный. Но спорить дальше не стал.
Из прохода появился орк, тащащий за ногу тело в черной мантии.
— Этот без сознания. Теперь все! Я их пересчитал: больше не осталось! — Объявил он.
Я приободрилась и быстро встала с алтаря. Хоть кого-то можно допросить.
Мы со Шхагеном быстро связали пленного. Остальные подтянулись, собрались вокруг и рассматривали бледного человека, что постепенно приходил в себя. Тот потянулся и зашипел, оскалив длинные змеиные зубы. Вурдалак.
— Ну и команду тут собрали. — Содрогнулся кто-то сзади. — Нечисть на нечисти и нечистью погоняет. А люди— то среди них вообще были?
— Были. — Кратко ответил Рен, незаметно подошедший сзади. Он остановился рядом, и я почувствовала нечто новое, иное, исходящее от него. Что-то изменилось. Совсем другая сила.
Даже не оборачиваясь, я поняла, что случилось со жрецами, которые убежали в его сторону. Я могла быть уверена, что у него больше нет синяков под глазами, может, даже есть слабый румянец на щеках. И руки снова теплее обычного.
Изменения необратимы. И это только начало…
Я задумалась, нахмурившись.
А мое ли это дело? И моя ли забота? Погибли жрецы, как минимум один из них человек. Плохо ли это?
Собакам собачье. Заслужили и получили свое. Даже жаль, что они умерли быстро. Их следовало по одному класть на алтарь и заставлять пережить то же самое, что их жертвы…
Так. Это лишнее. Успокоиться.
Пленник открыл водянистые голубые глаза и осоловелым взглядом обвел всех нас. Не сразу сообразил, что происходит, а как понял, сжался и снова зашипел.
Я приблизилась к нему на шаг.
— Все твои сообщники мертвы.
Он притих и замер. Глаза перебегали с одного лица на другое, но в итоге снова остановились на мне.
— Говори, что вы собирались делать. — Без интереса потребовала я. Этот, первый вопрос на допросе всегда остается без ответа. Отвечать начинают далеко не сразу, и поэтому спрашивая сейчас, слов можно даже не ждать.
Он молчал. Пристально глядел на меня, а в зрачках разгорался красный огонек.
— Кто вас собрал?
Молчание.
— Ты понимаешь, что я говорю?
Он молча обнажил клыки.
— Так, это бесполезно. — Я обернулась к одному из наемников, в котором определила оборотня-полукровку. — Наверху, возле этой дыры в потолке, осталась моя сумка. Принеси.
Тот ветром снялся с места и унесся в проход.
— Что ты будешь делать? — Поинтересовался орк, сидящий на углу алтаря у головы пленного. Он небрежно прижимал сапогом его руки.
Я тоже присела на край каменной плиты, пока не вернется полукровка. Кажется, на меня пристально смотрел Лаурен, но оборачиваться и проверять не стала.
— Допрашивать. Это затянется надолго. Может, вы пока займетесь своими раненными?
— Иллер? — Вожак посмотрел на татуированного, но тот даже оскорбился и спрятал окровавленную руку за спину.
— Да эта царапина через два дня заживет!
— Других тяжело раненных нет. — Шхаген перевел взгляд на меня и усмехнулся. — Мои ребята сработали чисто.
Я посмотрела на вурдалака. Тот продолжал пялиться на меня, словно пытался проковырять дыру. Но тут же отвел взгляд, уставившись на вход. Оттуда раздались легкие шаги полукровки. Миг спустя показался и он сам.
Я протянула руку ему навстречу. Сумка качнулась, тяжелым грузом потянув руку книзу. Я опустила ее на пол и стала развязывать.
— Подожди-ка. — Вдруг вперед шагнул Рен. Он смотрел на пленника. — Можно обойтись и без этого.
Он замер перед жрецом, глядя ему в лицо. Тот снова молча оскалился.
— Думаешь, он тебе как своему, все выложит? — Усмехнулся Шхаген.
Рен качнул головой.
— Я ему не свой.
Склонил голову набок, и добавил.
— Я сильнее.
Вурдалак спрятал зубы и застыл, вжимаясь спиной в пол.
Высший вампир медленно присел перед ним на корточки, продолжая пристально смотреть в глаза.
— Что ты хочешь знать? — Спросил он меня. — Говори, а я постараюсь понять, что знает он.
— Ты его слышишь?
— Кажется. Я попробую.
— Какая была ваша цель? — Повернулась я к пленному.
Тот с усилием отвел взгляд от Рена, зажмурился и отвернул лицо, прижавшись к полу.
— Кровь? — уточнил вампир. — Кровь стекает по алтарю… камни. Что за камни? Кристаллы? Все из-за кристаллов?
Я кивнула.
— Они, судя по всему, напитывали их и копили на что-то. На что?
Шхаген нажал на запястья пленника так, что мне послышался хруст.
— Чего крутишься, жварр? Отвечай, когда спрашивают!
— Он не знает. — С досадой заключил Рен. — Кристаллы собирал Арис, и куда-то девал.
— А что тогда известно ему?
— Ритуал… Арис… Рош. Нашего знакомого зовут Рош, если кому интересно. Ага… Значит, так. Собрал их некромант. Только он знал все. Остальные отвечали каждый за свою часть. Никто не знал полностью всего. Или… Стоп. — Рен нахмурился. — Был кто-то, кто знал больше всех. Но я не понимаю, кто именно.
Впервые за все время вурдалак подал тихий голос.
— Радеш знал. Он был помощник Ариса. Только вы ему голову оторвали. Допросить не получится.
Я оглянулась, и полукровка виновато пожал плечами.
— Он напал, и как-то вот так получилось… Я ж не знал!
— Ладно. Как долго вы проводите эти ритуалы?
Рош начал снова отворачиваться. На что вампир усмехнулся.
— Мне прямого взгляда не надо… Он помогает им около полугода. Выходит… — Он запнулся. — Не меньше двенадцати раз. Но я не уверен, может и больше.
— И никто не заметил. — Мрачно добавила я. Хотелось пойти и ударить стену. Двенадцать раз, двенадцать девушек, и никому в голову не пришло заподозрить систему. И если бы не промах с Лаурой, а до нее с некой Тильдой, уже погибшей дочерью сапожника… Если бы не мое появление в Тавере — так бы и продолжали думать на нечисть? Это просто непростительно. Это уму непостижимо.
Рен продолжал
— Окраины… Обозы. Какие-то деревни… Жертвы подбирались одинокие. Их никто бы не искал.
Он замолчал, прислушался.
— Они в последнее время расслабились и потеряли прежнюю осторожность. Рош вот, до сих пор не может поверить, что ему это все не снится.
Вурдалак тихо зашипел, но стих.
Мне даже смотреть на него не хотелось. Мелкая, бесполезная сошка. Куда больше было бы толку от Ариса. Или хотя бы от упомянутого Радеша.
— Ладно. Все остальное мы выясним и без него. — Я снова присела на алтарь. Подняла глаза, спросила устало. — Последний вопрос: куда вы девали жертв? Где хоронили тела?
Вампир замер, прислушался, а потом медленно встал, распрямив и сжав пальцы. Лицо его на миг перекосилось то ли от ярости, то ли в отвращении.
— Нет тел. У них нет могил. — Пояснил он. — После ритуалов Арис отдавал их помощникам. Поэтому они и помогали. Некромант их просто прикормил.
***
Пока тела стаскивали в одно место, я рылась на столе, на котором некромант побросал почти весь инвертарь. Пара книг по оккультной магии, судя по всему, из какой-то библиотеки. Несколько склянок с зельями, мешочек с компонентами для ритуального костра. Куча всякой рухляди вроде давно израсходованных мелких накопителей, пустых пузырьков. Самодельные амулетики, вроде птичьих косточек, связанных одной ниткой, или комок из усохшего корешка — тоже пустые. Да и вообще столько бесполезной дребедени, что жрецов впору было заподозрить в родстве с сороками.
В зал из левого прохода заскочил один из подручных Шхагена, которого послали на разведку.
— Там еще одна комната, похоже на склад! Вещей тьма! Только у меня туда войти не получается. — Расстроено признался он.
— Еще бы не получалось. — Пробурчала я, разворачиваясь от стола. — И хорошо, что не получилось. Тебе же сказали: просто посмотреть. Ходил бы потом еще один, с порчей. Или с чем похуже.
Паренек растерянно захлопал глазами.
— Да я не знал…
— Показывай, где. — Я отряхнула руки от налипших на них остатков сушеной полыни.
Он развернулся и исчез в темноте прохода.
Узкий лаз увел куда-то вниз, потом свернул вправо, сделался еще уже, а пол оказался таким неровным, что даже со светом приходилось идти осторожно, глядя под ноги. Проход после еще одного поворота расширился и увел наверх, а сбоку в тени осталась большая трещина.
— Тут шире, чем кажется! — Наемник бодро отозвался оттуда. — Просто темно очень. И дальше не пускает что-то.
Я протиснулась туда, поманив светлячка за собой. Лицо и ладони словно уперлись в плотный слой паутины, но я только скривилась и жестом «смотала» на руку, после чего стряхнула вниз. Такие своеобразные занавески мы еще в Магике на свои комнаты вешали, чтобы коллеги не таскали без спроса еду и конспекты. Снять их после некоторой практики можно, но на пальцах остается пара кусочков «паутины», выдающие посетителя.
Зажгла светлячок поярче и отправила к потолку. Он еще долго поднимался; зал оказался очень высоким. Но при этом узким, не больше обычной залы в обычном доме.
В стене слева темнели вырубленные ниши, справа возвышались два деревянных стола. Мне стало любопытно, как их протиснули в ту дыру. Или притащили доски и собрали уже внутри? В любом случае, вещи не поместились, и часть из них была кучей свалена в углу.
В большинстве своем это оказалась одежда, небрежно заброшенная в кучу. Сумки, снаряжение, дорожные плащи и куртки. Отдельно лежала скудная горка драгоценностей вперемешку с простой бижутерией. Какие-то свертки и конверты. На полках блестели склянки с зельями, алхимическим компонентами, светлели еще какие-то кости. Нашлась еще пара книг, совсем старых и потрепанных. Отдельно лежал медвежий череп, и вот он-то как раз был неплохим амулетом. Правда не понять сразу, для чего. В той же нише стоил открытый сундук, выложенный изнутри бархатом. А в нем тускло переливались амулеты-накопители. Те самые, которые Арис должен был куда-то деть.
Куда? И на что?
Я машинально потянулась к крышке, и череп тут же щелкнул на меня пастью. В пустых глазницах зажглись зеленые огоньки. Сзади от неожиданности шарахнулся наемник, налетев на стену.
Я обернулась к нему.
— Ладно. С этим разберусь. А ты иди обратно. Не хватало, чтобы тебя задело какой-нибудь отдачей.
— Без вопросов. — Он не отрывая взгляда от черепа, напоказ поднял ладони и спиной вперед исчез в проходе. Чуть погодя там же возник Лаурен, с интересом блеснувший зрачками.
— Что это тут?
— Не боишься сторожевых заклинаний? — Припугнула я. Но он только пролез вперед и застыл на входе, обводя взглядом эту мечту крохобора.
— Ты это нарочно сказала, чтоб у тебя под ногами никто не путался.
— И что это меняет? — Проворчала я, но мысленно махнула на него рукой. — И насчет заклинаний, не такая уж это выдумка. Вот, кстати…
Я застыла, повернувшись к нишам. Приблизилась и осторожно повела ладонью в воздухе. Тихий звон, на грани слышимости исходил из одного сундучка, обитого синей тканью. Он был зачарован так качественно, что открыть его без хозяина будет уже невозможно. Я задержала пальцы у самой крышки.
Там долгое время лежал мощный артефакт и возможно, еще какая-то личная вещь некроманта. Оттуда исходил след от его рук, словно он открывал его не больше часа назад. Может, здесь он хранил телепортационный амулет — кстати, очень и очень дорогую вещь. В любом случае, сейчас сундучок был пуст.
Я не касаясь, быстро смахнула на него с пальцев огонек. Сундучок в минуту превратился в груду угольков.
— Лучше уж так, чем кто-то от прикосновения к этому ларцу сгниет заживо. — Пояснила я Рену. И снова насторожилась, повернув голову вправо.
Ощущение от чужой магии никуда не делось. Что-то еще было спрятано в вещах, зачарованное со всех сторон.
— Руки! — вдруг угрожающе шикнул на меня Рен.
Я от неожиданности отдернула ладонь от какого-то свертка, а уже потом с негодованием воззрилась на него.
Он осторожно выставил ладонь перед собой.
— Только не вздумай это сжигать! Пропусти меня.
— С чего это? — Нахмурилась я. Он сам протиснулся мимо, с горящими глазами нацелившись на темный сверток.
— Это мое!
Я фыркнула.
— Так бы сразу и сказал.
— Кофр зачарован со всех сторон, реагирует на вскрытие. Надеюсь, их псина достаточно обожгла свои загребущие лапы, когда присвоила его! Хорошо хоть не выкинули… — Он вытащил из груды чужих вещей футляр из чего-то твердого, обтянутый темной тканью.
— А. Как я могла забыть. Ну, хоть ты доволен.
Он будто и не слышал, осторожно положив кофр на стол, и щелкая замком. Крышка поднялась. Слабый свет упал на скрипку из темного дерева, совершенно черного к краям, и светлеющего к середине.
Рен от облегчения выдохнул и даже прикрыл глаза, опуская плечи.
— Ты говорил, у нее четыре струны. — Вскользь заметила я, отходя к другому столу.
— В основном. На свою я поставил дополнительную, альтовую. — Отстраненно отозвался он, и коснувшись лакированной поверхности, осторожно провел по ней пальцами. Потом положил ладони на крышку и опустил ее с негромким щелчком.
Надо было видеть его лицо. Так, как он, мог выглядеть человек, вернувший себе украденную бесами душу.
Я тем временем достала из кармана брюк мешочек с серым порошком и высыпав себе на ладонь, сдула в сторону охранника. Череп не шелохнулся, но свет внутри него потускнел. Я на пробу щелкнула перед ним пальцами, но охранник остался неподвижным.
— То-то же. — Пробормотала я.
— Что будет со всеми этими вещами? — Тихо спросил вампир сзади. Скрипка уже болталась на ремне за его спиной.
Я пожала плечами.
— Вещи жертв и одежду передадим родным. Если таковых не найдем, то в какой-нибудь приют. Еще пригодятся. Все остальное подлежит исследованию, описи и либо передаче в орден, либо уничтожению.
— И это? — Он кивнул на сундук с кристаллами.
— Это нужно передать в первую очередь.
Рен смотрел на кристаллы, поджав губы.
— В этом есть что-то… неправильное.
— Во всем этом деле все неправильно. И с этим ничего не поделать.
Он молча покачал головой, и вышел. Я вздохнула. Да, это похоже на кощунство, но я в первую очередь видела в этих камнях накопленную опасную силу, которую не следует выпускать. А он видел урны с пеплом; единственное, что осталось от убитых.
***
Наверху близился рассвет. Наемники собирались в обратную дорогу, отсыпаться. Уложили на собранные носилки бессознательную Лауру, укутанную в ритуальную черную мантию. Собрали оружие и потихоньку покинули зал. Днем обещали вернуться: мне еще нужна была помощь с разбором некромантской коллекции, и транспортировкой всего этого в город. Рен тоже собрался, хотя доказать ему, что здесь я разгребусь сама, оказалось непросто. Шхаген уходил последним, сначала заручившись моим обещанием, что сразу же по возвращении в Тавер я скажу помощнику ордена выдать им соответствующий знак.
— Для нас это очень важно! — Напомнил он.
— Хорошо, хорошо. — Устало закивала я. И запнувшись, бросила взгляд на запястье.
Темно-зеленая бусина на браслете, которая до того иногда вспыхивала внутренним светом, теперь разогрелась и запульсировала вовсю.
— О! У нас прибавление пожаловало. — Констатировала я, и все обернулись, услышав шаги из большого прохода.
В зал быстро вошли двое: справа высокий, в облачении похожем на мое, слева низкий и коренастый, в простой дорожной одежде. Окинули взглядами зал. Поняв, что все спокойно высокий согнулся, упираясь ладонями в колени, и перевел дух. Судя по его виду, они сюда летели, как на уходящий паром.
Этих двоих я знала. Высокий был охотником, я помнила его в лицо, только имя вылетело из головы. А второй… Ну… Наверное, есть какая-то ирония в том, что именно он пришел именно сейчас, и именно на это дело.
— Я же говорил, все равно опоздаем, можно было и подольше поспать! — Проворчал низкий.
— Заткнись. — Беззлобно бросил первый, и выпрямился. — Приветствую, Хельдин.
— Доброго утра, эм-м… — Я замялась.
— Аден. — Помог он мне и кивком обозначил приветствие остальным. Пошел к нам. Низкий отстал от него, задержавшись возле кучи тел. Наклонился над одним из них, и вроде как принюхался.
— А это Браш. — Кивнул на него охотник.
— А его знаю! — Обрадовалась я. Аден подошел и скинул на алтарь свою сумку, пробурчав:
— Нечисть она всякую помнит, а соратника нет…
Коренастый с довольной ухмылкой выпрямился, оглянувшись на нас. Наемник, увидев его глаза, посуровел.
— Ущипните меня, если это не варлак. — Угрюмо попросил Рен. Браш уловил их настроение и вскинул ладони, показывая, что они пусты.
— Это свой. — Подтвердил Аден. Покосился на алтарь, вздохнул и устало потер лоб.
— Все-таки опоздали. Рассказывай, что было.
— Почему же, вы вовремя. Я как раз мечтала, чтобы появился кто-то, на кого можно спихнуть руководство работами. И тут как по заказу, охотник девятого ранга!
— Тогда оставляем вас. — Вмешался Шхаген. — Наша помощь как вижу, уже не нужна, придем поутру.
Проводив его и вампира взглядами, охотник и варлак обернулись на меня.
— Ну? Что мы пропустили? — Поинтересовался Браш. Голос у него был хрипловатый и какой-то сухой. Очень похож на голос Ариса, хотя я помнила его довольно смутно.
Я рассказала кратко, как в отчете: проводила расследование о пропаже, дело оказалось хуже, чем думала. Попалась. Переродилась, вернулась и таки сорвала очередной ритуал. О том, что главная рыбка ускользнула, я тоже сообщила с мрачным лицом.
— С ним еще нужно будет разобраться. В остальном ясно. — Вздохнул Аден и развернулся к Брашу. — Слушай, у тебя же что-то из еды с собой было? Угости девушку. А мы пока начнем разбираться.
— А если бы не запасливый я, угощать было бы нечем! — Проворчал Браш, закапываясь в заплечный мешок. Охотник поджал губы и с сарказмом заметил:
— Да. Мне бы и в голову не пришло, что на предстоящее сражение нужно брать с собой не оружие, не средства защиты, а еду!
— Вот именно! — Назидательно подтвердил нечисть и протянул мне что-то, завернутое в пергамент. — Держи, а то на тебя смотреть жалко.
— Да хватит, нормально я выгляжу! — Возмутилась я, вгрызаясь в типичный дорожный перекус, который можно найти в котомке охотника, наемника, курьера, и любого путника: что-то мясное с зеленью, завернутое в лепешку. В лучшие времена туда добавляется сыр или колбаса, но такие времена у Адена с Брашем явно были не сейчас.
Охотник скрылся в проходе и его голос доносился уже оттуда:
— Ты посиди и отдохни пока, а мы осмотрим все и разберем, что куда девать. Хотя бы этим поможем, раз не успели на самое интересное.
— Ты все равно лучше разбираешься в артефактах. — Махнула я рукой, и пока они сновали туда-сюда, перетаскивая найденное в зал и сортируя по степени важности и опасности, села на пол, прислонившись спиной к алтарю.
Этих двоих удалось вспомнить куда легче, чем Сарэа с Виктором. Особенно Браша: такого поди забудь. Из любого исключения есть правила, и он был самым ярким.
Насколько я знала его историю, варлак рос как все другие, в стае. Так что воспитание, сформировавшее взгляды на жизнь, у него было соответствующее. Однако в какой-то момент произошел переворот понятий, и молодой нечисть посмотрел на все другими глазами. И когда на его территории появился наглый конкурент и стал нападать на местных жителей, а затем закономерно пришел охотник, Браш пришел к последнему сам. С предложением о помощи.
Охотником этим был Маркус, и гостю он не сразу, но поверил. И второго варлака они в итоге загоняли вместе. А после охоты мой будущий наставник взял временного соратника за шкирку и потащил в Магик, чтобы орден решил его судьбу. Перевоспитание, конечно, это очень хорошо, но ведь и кровь на Браше была.
В итоге было принято решение сделать соратника постоянным. А точнее, варлака определили Маркусу для присмотра. Мол, если за некий срок охотник убедится, что его подопечный не опасен, то и отлично, а если нет — по неснимаемому браслету Браша легко будет отыскать и уничтожить.
Мой учитель тогда рвал и метал, и жалел, что не прикончил одного варлака за компанию с его собратом, или не оставил там же в деревне, сделав вид, что его не встречал. Но со временем они поладили, и Браш долгое время, почти четыре года выполнял роль оруженосца, помощника, еще одних глаз, ушей и писаря, заполняющего отчеты. И его чутье часто помогало. А других своих собратьев он никогда не жалел.
Потом они вдвоем в заброшенном замке угодили во что-то нехорошее. Маркус не рассказывал, кто им противостоял, что они пережили и как смогли выбраться. Я знала только, что оттуда его седые пряди на висках и белесые шрамы от рваных ран плече. И еще знала, что после этого случая наставник костьми готов был лечь за Браша. Он снова явился к старейшинам и добился того, что подопечному дали вольную. А сам решил пока что уйти на покой, чтобы залечить раны и заняться воспитанием молодых охотников.
Я оказалась второй по счету его ученицей, а первым был Аден.
Я хмыкнула, покачав головой: надо же, как иногда складывается. Из прохода как раз показался Браш, кряхтящий под весом сундука с кристаллами. За ним прямо по полу полз пресловутый череп, слабо пощелкивая челюстями; похоже, очнулся от порошка.
— Убери эту гадость, а? — Потребовал варлак. Я потянулась и стукнула охранника по тому месту, где у медведя был лоб. Череп до поры до времени затих.
— А я думала, ты теперь свободная птица. — Заметила я. Он пожал плечами и отфыркнулся от упавшей на глаза пряди.
— Захотелось веселой жизни. Теперь я помощник ордена, разрешите представиться.
— Да ну!? И знак легата есть? — Даже привстала я.
— Потребовал первым делом. А то никто не верит!
И он со смешком ушел обратно в темноту.
Следом пришел Аден и сгрузил на алтарь стопку книг. Сморщился, стряхивая пыль.
— Расчихаться можно… Коллекция похлеще, чем в кабинете артефакторики! Когда только он успел ее собрать?
— На артефакторике было очень мало наглядных образцов. Вспомни, они вечно жаловались на финансирование. А тут большая часть никуда не годится, куплена по дешевке. Или… — Я поймала мысль. — Или, скорее всего, отобрана у жертв. Эти жрецы были теми еще скрягами, ничего не выбрасывали.
— Молодцы, что тут скажешь. Теперь хоть музей открывай. — Хмыкнул Аден, и развернулся обратно.
Снова явился Браш.
Стоило ему подойти к алтарю, как ожил охранник. Варлак с возмущенным воплем затряс ногой, на штанине которой, зацепившись зубами, повис череп.
— Сволочь, ну почему именно я!? — И стряхнув, пнул его ногой, отправив к дальней стене.
— У этого некроманта было плохое чувство юмора. — Буркнул он, пристально глядя на упавшего охранника. Но тот снова «отключился». — Ты посмотри, даже после смерти заклинание работает!
— Я же говорила, я не уверена, что он умер. — Устало вздохнула я, откинувшись затылком на алтарь.
— Значит, нужно проверить. Куда он открывал портал? — Поинтересовался Аден из прохода. Вошел и положил возле алтаря целую гроздь из амулетов на цепочках и веревочках. Туда же определил закрытый глиняный сосуд.
Я с сожалением качнула головой.
— Он воспользовался «битым зеркалом». Следы раскидало, так что теперь отследить точку выхода невозможно.
— Хм. Досадно… — Протянул охотник. — А теперь поди разберись, для чего они копили эти камни. Лично я ума не приложу; там собрана простая сила, с темной направленностью. Хорошо бы узнать, на какие нужды он ее собирал.
— Я найду его. — Твердо заявила я.
Аден вскинул брови.
— Как же?
— Попробую отследить. Тут наверняка найдется его личная вещь. Нужно убедиться точно, что он мертв. Заодно верну свой нож.
Соратник переглянулся с Брашем.
— Да пусть ищет, раз вызвалась. — Тот пожал плечами.
Я кивнула.
— Взявшись за дело, его нужно довести до конца. Так что давай сделаем вид, что это было твое распоряжение мне, как младшей рангом, и как закончим здесь, я начну поиски.
— Дело принципа? — Весело уточнил Аден. Я не улыбалась.
— Я должна лично убедиться, что он умер.
— Хорошо. — Охотник кивнул. — Теперь это твое задание.
***
Мантихора
Предположительно, нечисть.
Является помощником, глазами и ушами лешего.
Степень опасности — 5. Разумность — предположительно, 3— я степень.
Место обитания: крупные лесные массивы.
Внешний вид: очевидцами описана как кошка буро-золотистой расцветки. Иногда появляется крупным зверем, похожим на рысь, той же расцветки.
О повадках известно мало. Слушается хозяина, нападает только на его врагов: тех, кто губит лес. Для остальных не опасна.
Предпочтения в еде: неизвестны. (Пометка на полях: «По слухам, мантихора питается заблудшими пьяницами и врагами лешего, но неизвестно, чем она обходится, если таковых ей не попадается. По некоторым теориям, подпитывается от силы хозяина и в еде почти не нуждается. Но есть очевидцы, утверждавшие, что видели как мантихора охотилась на лесных мышей»).
Оружие: зубы, когти, умение телепортироваться на короткие расстояния.
Охотничьи повадки: неизвестны.
Уязвимость: предположительно, живот, как у обычного зверя. (Пометка на полях: «Не проверено на практике»).
Восприимчивость к магии: известно только, что мантихора может ее чувствовать.
Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
Мы разгребались с имуществом темных жрецов до самого полудня. Складывали книги, алхимические компоненты, амулеты, ритуальные клинки, другие ценные вещи. Сортировали остальное. Снаружи разожгли костер для того, чтобы избавиться от трупов: не ритуальный, а просто натаскали сухостоя и проследили, чтобы все прогорело. Потом я долго приводила в негодность алтарную плиту, скалывая с нее символы. От отдачи силы, вложенной в нее, потом руки дрожали.
Как и обещал Шхаген, подтянулась половина наемников. Они помогли нам с упаковкой и переноской. Это тоже заняло время, так что я запечатала пещеру уже в полдень. И едва не падая с ног от усталости, пошла вместе со всеми обратно в город. По пути начала понимать Лауру: от усталости тоже начало мерещиться, что на меня кто-то уставился и идет следом.
В Тавере тоже ждала рутинная работа: определение найденного имущества на склад Фарету, запечатка артефактов и написание отчетов, которые легат направит в орден. Никогда не любила бумажную работу, да и оказалось что почерк у меня, без долгой практики конспектирования, сильно испортился. Как говорил кто-то из наставников: «Наше шифрование сурово: не поймут ни чужие, ни свои». Пришлось выводить слова медленно и старательно.
Правда, в разоре вещей я не принимала участия. После составления отчета надо мной сжалились и отпустили отдыхать: по мнению прибывших Адена с Брашем, если уж они опоздали, то хотя бы последующую работу сделают сами. И чуть ли не выпихали из дома, не слушая вялых возражений.
Я притащилась в трактир, где у меня была занята комната, уже в полудохлом состоянии. Ноги плохо слушались, голова болела, состояние было ужасное, и трактирщик, который попытался возмутиться моим долгим отсутствием, нарвался на рявк: «Ключи и заткнуться, быстро!». Вот так и появляются слухи о наглых, злоупотребляющих своими правами охотниках.
А к черту его, пусть жалуется другим постояльцам.
Захлопнула за собой дверь и на миг замерла с закрытыми глазами, прижавшись к ней спиной. Постояла в тишине, буквально кожей ощущая, как с меня сползает напряжение и сосредоточенность, которые не отпускали с того момента, как я узнала о похищении Лауры. Но на замену этим чувствам не приходило ничего.
Не глядя, бросила сумку на стул. На ходу стягивая с себя куртку, прошла к лохани с чистой водой, оставленной на стуле перед зеркалом. Расстегнула наручи, сняла жилет, разулась и долго пыталась отмыть руки и лицо. Настроение было такое, что впору в этой самой воде утопиться.
Со слабым стоном вытащила стальные шпильки из волос. Распустила тугую косу, которая стягивала мне голову. И спиной упала на кровать, уверенная что вырублюсь еще в полете.
Но сон не шел. Я так и лежала с пустым взглядом в потолок.
— Может, тебе выпить для расслабления? — Неожиданно предложил голос ястреба. Наверное, его подавляли мои мысли.
— Еще не хватало спиться. Нет уж. Так… отойду. — Хрипло отозвалась я.
— В тебе слишком много эмоций от пережитого. Трудно будет держать это в себе и подавлять.
— Нормально все. Не доставай.
Я села, свесив ноги. Подумала. Встала, подошла к окну, открыла его и впустила внутрь свежий воздух: за время возни в подземельях и на складе, мне очень его не хватало. Даже прикрыла глаза, подставив лицо и волосы легкому ветру.
Опустила взгляд на внутренний двор и чуть не вздрогнула от неожиданности. Внизу на чьей-то телеге сидел Рен. Правда, он меня не видел. Вампир сидел, протянув одну ногу и согнув в колене другую, опираясь о колесо.
Я склонила голову набок, со слабым интересом наблюдая за ним. Он не двигался, и смотрел куда-то на горизонт, положив одну руку на лежащий рядом темный кофр. Длинные пальцы рассеянно постукивали по поверхности. Замерли, провели по ней и щелкнули замком. Подняли крышку. Лаурен повернулся, осторожно дотронулся до лакированной поверхности и отвел руку. Будто от его прикосновения инструмент мог обуглиться. Словно бес, боящийся тронуть святыню.
Только покачала головой. Все еще не смирился? Зря. Не все перемены к худшему, главное остаться самим собой. Звучит очень просто.
Да?
Просто-то просто, но я вот не могу сказать, что у меня выходит. Разгребая грязь, не можешь не заляпаться. Охотясь на чудовищ, сам не заметишь, как перестанешь от них отличаться…
Ястреб сидел на коньке крыши. Я поняла это, когда его голос раздался совсем близко.
— Ты впервые проводила допрос?
Конечно, впервые. Как-то так сложилось, что до этого я в сложных расследованиях не увязала. Или просто дело не доходило до этого.
Хочу в дикие леса. К привычной, простой, родной нечисти.
Он с шорохом взъерошил перья.
— Для первого раза справилась неплохо. Я даже не понял.
Не думаю. Меня шатало так, словно это мне резали руки и пальцы, это я лежала и корчилась на земляном полу и выла не своим голосом. Но ведь меня не должна мучить совесть? У меня же не было иного выхода?
Я села на стул, облокотилась о подоконник и запустила пальцы в волосы. Так и замерла, рассеянно глядя на скрипача.
— Других на первом допросе нередко тошнило.
Только выдохнула. Да какая мне до других разница.
— Так было нужно. А значит, и жалеть не о чем. Нужно только прийти в себя. — Обратилась я к нему. Птица перебрала лапами, оцарапав когтями железо.
— Пусть так. Тебе в самом деле нужно передохнуть. Но я хочу сказать еще кое— что. Вспомни, что ты знаешь об основателях ордена.
Я нахмурила лоб. Тоже мне, поворот темы.
Но сознание уже вцепилось в смутный образ и вытащило его на поверхность, как запыленную картину с чердака. Это и правда была картина. Точнее, фреска на стене, мимо которой я ходила тысячи раз во время обучения…
Кто-то достаточно живо изобразил людей, отдыхающих ночью в лесу у костра. В темноте были разбросаны отблески пламени на листьях, кое-где собираясь в парные точки чьих-то глаз. Но несмотря на мрачный фон, охотники были спокойны и даже веселы. Двое магов, на чьих шеях блестело множество амулетов, с интересом слушали третьего участника, высокого эльфа со светлыми волосами, небрежно убранными за спину. Тот разводил руками будто рыбак, хвастающий размерами улова.
Четвертый сидел рядом с ним в его тени, и в тот момент, который хотел изобразить художник, он поднял голову, оторвавшись от записной книги. Рука замерла, держа перо, а человек внимательно слушал эльфа, будто адепт на лекции. А вот его одежда что-то не напоминала мне монашескую…
«Инквизитор». — Вспомнила я. — «Он инквизитор, а не монах. И художник хотел показать, что пусть это человек имел нужные знания, он больше учился и слушал, нежели говорил. Он переосмысливал все, что знал…»
Открытие оказалось неприятным. Будто узнать, что при строительстве родного дома в фундамент замуровали живое существо.
Ястреб вновь заговорил.
— Пытка — тяжелый процесс, но охотники не зря приняли в свою компанию этого «монаха». Иногда только таким методом можно получить знания, способные спасти чью— то жизнь. Иногда это становится вынужденной мерой. К ней стараются не прибегать, но она есть, и порой другого выхода не остается. Помни об этом.
И вот еще что. Не вздумай даже на миг поверить, что варлак был прав насчет тебя.
— Постараюсь. — Я медленно кивнула. Приходится признать, что все было сделано правильно. Хран даже заслужил своей участи. Он сам обрекал убитых жертв на то же самое. Ведь ритуал, пьющий силы из тела, вытягивает ее, по ощущениям вгрызаясь в плоть мелкими зубами. Хран получил то, что заслужил сам…
Я устремила взгляд туда же, куда смотрел Рен. Уходящий на холмы лес, синеющий вдалеке. Я могла думать лишь о том, что это место, где столько девочек нашли жуткую смерть, и никому до этого не было дела. Сгинули без следа, как в проруби зимой. Не всех будут оплакивать. И никто теперь не узнает, что с ними стало. Останутся одними из многих, пропавших без вести. Еще одни ушедшие вслед за водой.
Вампир внизу вновь пошевелился. Осмелился взять скрипку в руки и какое-то время смотрел на нее, о чем-то крепко задумавшись. Потом медленно положил основание себе на плечо, склонил к ней голову.
И заиграл.
Мне от неожиданности показалось, что он выплеснул мои собственные мысли. Эту мелодию я никогда еще не слышала. Она началась тихо и спокойно, но один ее задумчивый голос словно бы сразу приблизил увядающую осень. И чем дальше я ее слушала, тем печальней она оказывалась.
Не тоскливая, не трагичная, наполненная ритмом и внутренним достоинством… Но это были мои, безмолвные мрачные мысли. Это была песня о погибших девушках.
Скрипка говорила о них, словно знала их участь, сама переживала их гибель. Скрипка без слов чувствовала их страх и беспомощность, и не могла понять такой несправедливости. Она словно пела им, укачивала, грустно обещая, что все скоро закончится.
Мелодия сменилась, словно переживая агонию и то недолгое, но яростное желание жить в последний момент, под занесенными ножами. Ускорилась с отчаянным ожесточением, и почти сразу утихла вместе с чужой жизнью. Снова запела успокаивающе. Кончилось… все кончилось.
Скрипка замедлилась, понизила тон и вскоре стихла окончательно.
Я все-таки не выдержала. Когда он закончил играть, я сидела на полу под окном, спиной к стене, и сжавшись в комок, спрятала лицо в коленях. Слишком много. Слишком тяжело. А я ведь не бездушная нежить, я человек… Всяким эмоциям нужно найти хоть какой-то выход.
***
Я не спала до вечера. Так и сидела, молча раскачиваясь вперед-назад, свесив волосы до пола. Нервы понемногу успокаивались.
Крылья захлопали за спиной, и в подоконник над головой вонзились крепкие когти.
— Заканчивай. Всему свое время и место. Да, тяжелое дело, да, вымоталась. Но рано расслабляться.
Я повернула голову и покосилась на него одним глазом.
— А может, я только настроилась на то, чтобы поваляться по полу и побиться о стену головой?
— Милые планы, вот только у тебя не закончено дело. Нужно убедиться, что все в порядке. И проверить, что у некроманта с собой имеется интересного: он ведь самое ценное наверняка уволок с собой. Найдешь это самое интересное, и тогда можешь считать дело закрытым. А сейчас встань и приведи себя в порядок.
— Ни минуты покоя. — Проворчала я вслух, но встала. Теперь я чувствовала себя намного лучше, словно и вправду поспала чуток. Все, что тяготило душу, смогла сбросить, и теперь стоять с прямой спиной было гораздо легче.
Так. Пора заняться работой… Я помассировала виски и села на кровать. Потянувшись за спину, извлекла из ножен кинжал, и задержав перед лицом, внимательно посмотрела на лезвие.
Именно этим оружием некромант заклинал Рена, и я очень надеялась, что когда кинжал вернулся ко мне после перерождения, этот след с него не стерся. И при должном старании может помочь.
Карта растянулась по полу от кровати до стены; исписанная примечаниями, красочная и очень подробная. Стоила она немало: в четырех точках нарисованного материка имелись отметки, привязанные к реальным местам, расположенным соответственно своим изображениям.
Я умостилась у края карты, скрестила и поджала под себя ноги. И сжав в ладонях рукоять, прикрыла глаза. Вдохнула и выдохнула пару раз, призывая сосредоточение. Устроилась поудобнее. Снова успокоила дыхание, и мыслями погрузилась в полную темноту.
Слова даже не пришлось вспоминать — они уже были там, в моем сознании. Я опустила голову и тихо заговорила, переходя на полушепот.
— Torotos venum asira, venum mana, vena laos. Torotos vena falia, venum…
Вокруг ощущалась темнота, и иногда где-то внизу вспыхивал едва различимый огонек. Но сразу же угасал, не давая толком себя увидеть. Пусть. Не я должна его искать.
Я занесла нож над картой, лезвием вниз, и стала медленно водить им из стороны в сторону, совершенно случайным образом. Нож стал тяжелеть в руках, и я постепенно опускала его ниже.
Кончик лезвия нацелился в некую точку и мгновенно потяжелев, словно сам по себе дернулся в руках. С легким стуком кинжал уткнулся в карту. Я открыла глаза.
Что получилось?
Острие указывало в скопление маленьких рощиц и лесочков, не чета громадным массивам вроде Синего или Драконьего, или обширной тайги на севере. Где-то там затерялась парочка мелких деревень, настолько неважных, что их даже не стали отмечать, указав название самой большой, и примерно обозначив место ее расположения. Что ж. Примерный результат лучше, чем ничего.
Я нашла на карте Тавер и прикинула расстояние, измерив его между указательным и большим пальцем. Около недели? Может меньше, если поспешить. А от Инарты? Я внимательно померила еще раз. Чуть больше. Может, на два— три дня пути.
Аккуратно свернула карту и убрала в потайной карман внутри сумки. Кинжал вернулся на свое место за спиной, а я начала по совету ястреба приводить себя в порядок.
В зеркало даже не стала смотреть. Умылась, убрала волосы в хвост, сменила рубашку и обувь. И почувствовав, что невероятно хочу есть, отыскала кошелек и спустилась вниз.
Выслушав, притихший трактирщик, старающийся лишний раз не смотреть в мою сторону, кивнул и попросил подождать, пока готовится.
— Вчера только закупились, с утра снедь разлетелась, готовой пока нет. — Оправдался он.
Я пожала плечами и присела у стойки. Мужчина подал мне для ожидания кружку воды и поспешил уйти на кухню. Я какое-то время сидела, прикладывая холодный глиняный бок то к щекам, то к разгоряченному лбу. Но в пустом зале было Как-то уныло. Нет. Выйду подышу, посмотрю на солнце, пока еще не село.
Я остановилась у невысокого забора, запрокинув лицо под ласковый ветерок. Справа, от места где сидел Лаурен, неслась замысловатая танцующая мелодия, похожая на пустынные дудочки, или волынки. Не помню, на чем они там играют…
«Осваивается полным ходом». — Хмыкнула я.
С другого краю собралась стайка мальчишек, привлеченная игрой. Рен заметил их и прервался, поудобнее переложив инструмент на плече.
— Дядя, а дядя? — Громко позвал кто-то из детей. — А правда, что у вас струны сделаны из кошачьих жил?
Музыканта едва не перекосило. Я прыснула. Но Лаурен быстро нашелся с ответом. Его улыбкой можно было резать хлеб.
— Конечно же нет, мальчик! Зачем мне какие-то кошки. Хозяин этих жил задавал слишком много вопросов!
Кто-то завопил, остальная гурьба подхватила и бросилась врассыпную. Впрочем, убежали они недалеко, до противоположного забора. Оттуда ребятишки вытягивали головы, вставая на цыпочки, и подталкивая друг друга локтями. Интересно ведь, живой вампир, да еще музыкант!
— Люблю детей; они такие вкусные… — Пробормотал он, задумчиво поправляя колку.
Я понаблюдала за ним и заметила.
— Знаешь, тебя с таким талантом в давние времена сожгли бы на костре.
Он обернулся с ироничным видом.
— Я это от ведьмы слышу?
— Уел. — Согласилась я, глядя уже вдоль улицы. К таверне приближались две знакомые фигуры.
Теперь у них поменялись роли: Браш едва передвигал ноги и словно хмуро считал про себя шаги, оставшиеся до постели. Аден же шел едва не вприпрыжку, с интересом оглядываясь по сторонам. Сразу видно, кто бодрящего зелья хлебнул.
Вяло буркнув что-то, что, наверное, было приветствием, варлак так и прополз мимо, скрывшись в дверях таверны. Охотник же остановился рядом со мной, отхлебывая из фляжки.
— Закончили с описью? — Спросила я.
Он не ответив, окинул меня взглядом.
— Тебе только об описях осталось заботиться. Себя видела? Стрыга и та краше. Отдохнула бы еще, ничего с твоим делом за пару часов не станется.
— Это приказ старшего по рангу? — Въедливо уточнила я. Сбоку снова заиграл на скрипке Рен.
— Это совет, причем логичный. Сейчас нелишним было бы заказать в трактире чего— нибудь покрепче. Хотя бы для расслабления нервов…
Аден прислушался к мелодии, и я тоже почти сразу узнала знакомую песенку народного сочинения, начинающуюся со слов: «Мне и бочки мало вина! Я всю бочку выпью до дна!»
Забавно.
Я повернулась к соратнику, пожав плечами.
— Нет желания отдыхать. Мне этот вопрос не даст покоя. Ты бы сам отлежался, вместо того, чтобы хлестать бодрящего. Вы ведь, небось, всю ночь скакали?
Рен на моих словах сменил мелодию и судя по всему, заиграл песенку о работниках. «Мы так сильно, барин, спешили, свои ноги еле волочили…». Словно укорял их без слов, ведь у меня все могло сложиться не так удачно.
Аден прекрасно понял. Опустил взгляд и покачал головой.
— Неправда. — Серьезно сказал он. — Мы надеялись, что успеем…
Я только махнула рукой.
— Да я вас вообще ждала к обеду, а не ночью.
— Тут спасибо Брашу. Он бежал без лошади, чтобы я их мог менять. Мне бежать не давал, все о моих силах пекся. — Охотник смущенно усмехнулся.
Мы не сговариваясь, замерли, ожидая реакции справа. Но музыкант только задумчиво подкручивал колки, не обращая на нас ровно никакого внимания.
Я вздохнула.
— Фарет, бедолага, в шоке. Я ведь до этого выговаривала ему, что на складе шаром покати, ничего толкового. И тут же притаскиваю гору, мол, держи вот, сходила добыла!
Аден усмехнулся.
— Да, там черт ногу сломит. И это он еще не осознал, что ему предстоит организовать доставку алтаря. Уже ходит и хватается за голову, скоро побежит по знакомым перевозчикам.
Я осознала, что справа играет мелодия еще одной песни.
«Накопила я приданого
Ой, впору торговать!»
— Ничего, разберется. Это его обязанности. — Заключил охотник. — А ты что собираешься делать? Прямо сейчас двинешься в дорогу?
— Чего терять время? Ритуал поиска дал примерный результат. Хлебну бодрящего, и еще успею выдвинуться в дорогу… — Я снова запнулась.
Ехидный вампир наигрывал легко узнаваемое, распеваемое по всем кабакам: «Вы несите меня ноги, несите! Вы меня от бабы злой спасите!»
— Тьфу на тебя. — Проворчала я. Аден усмехнулся.
— Дело твое. Во всех смыслах. Кстати, вот что чуть не забыл спросить. Кого из наших ты видела в последнее время?
Я задумалась. Среди охотников только вот такие расспросы и помогали узнавать о новостях.
— Подожди— подожди, так сразу не вспомню… Кажется, Виктора? Да, точно, его!
— И что он?
— Расследовал со мной в Риласе похожее дело. Только там проще было… Около месяца назад.
— О, значит, устарела твоя информация! — Обрадовался Аден. — Я его совсем недавно встречал. Представь, решил попробовать себя наставником!
— Да ну? — Изумилась я. — Не рановато ли?
— Девятый ранг ведь, а получал он его так, что и врагу не пожелаешь.
— Как это? — Насторожилась я. — Он не говорил об этом.
Аден опустил глаза и поджал губы.
— Это было плохое дело. Он нашел потерянную сестру, а та оказалась чернокнижницей. Убийства детей ради силы, порча и проклятия… Вообще, я не должен об этом рассказывать, но тебе он тоже как брат. Так что будь в курсе. Просто не расспрашивай его. Пусть отойдет.
— Надо же… Я бы не подумала. Кого еще ты видел?
— Риан привела в ученики племянницу. А ты ведь помнишь, ее двоюродный дед был легатом, и его потомки тоже этим занимаются. Теперь можем говорить, что орден это дело семейное и заразное. — Улыбнулся он. — Сведения недельной давности.
— А я с перерождения только тебя встретила… — Расстроилась я. — Так и рассказать нечего. А давно ты встречал Маркуса?
— Так и не вспомню. Да больше года его не видел, это точно. Он ведь тягу к северу имеет, а я держусь ближе к побережью, недавно даже на острова ходили с зачисткой. Так что неудивительно. Кстати, на островах у ордена наконец-то появился легат! Теперь можно со спокойной душой посещать их, а не тащить с собой гору снаряжения со снадобьями. А знаешь, кто это?
— Понятия не имею. Судя по вопросу, меня это удивит?
— Какой-то знакомый графа Адеона. Ну того самого легата-алхимика, что живет в замке у горного перевала. Бывала там?
— Не помню. — Качнула я головой. — Хотя графа знаю.
— Ага. А сына его помнишь?
— Подрастающий раздолбай с тягой к алкоголизму? — Скривилась я. — Вот уж точно, природа отыгралась на ребенке гения.
— Ну, ребенок отлично это осознал и решил поменять свою жизнь.
— Да ну!?
— Ага. Правда, в своем духе. Оставил пафосную записку в стиле «Не желаю жить в твоей тени», стащил денег побольше, перебил из вредности пробирки с образцами и скрылся.
— Ну и скатертью дорога. — Я фыркнула. — Может, большой мир его чему и научит. А что еще знаешь нового?..
Адену снова не дал сказать скрипач.
«Меня хлебом не кормите,
Дайте кости перемыть…»
Мы недовольно обернулись.
— Рен! — Возмутилась я.
— А! Что такое? — Так искренне удивился вампир, поднимая голову от скрипки, что я почти поверила.
— Хватит перебивать?
— Куда перебивать?
— Да ты сам понял!
— Господа охотники, идите да отоспитесь. Мерещится вам непонятное… — Пожал плечами скрипач и отвернулся, снова став подкручивать колки. Только довольную ухмылку не успел спрятать.
На порог вышел трактирщик, оглянулся и заметил меня.
— Сготовилось все! Извольте пройти.
— Ладно. — Решил Аден. — Иди, а я еще загляну в одно место.
Он отхлебнул из небольшой фляжки.
— Куда? — Не поняла я. — Что-то еще нужно сделать?
— Да я так… — Туманно отмахнулся охотник, глядя вдоль улицы. — Раз уж оказался в этом городе, схожу по делам.
— А— а… Ну да, такие дела это святое. Привет заветам Маркуса. — Съехидничала я. Улыбнувшийся охотник отсалютовал мне фляжкой. Наверное, и ему наставник то же самое говорил:
«После тяжелой охоты иногда полезно выпить. Но лучше помогает любовь». И шкодливо усмехался, глядя вверх и явно что-то припоминая. «Ну… та самая».
Я окликнула Адена.
— Может, еще бодрящего одолжить? У меня оставалось!
— Да тьфу на тебя! — Возмутился он, и пока я еще чего не посоветовала, ускорил шаг, сворачивая в переулок.
Сохраняя на лице улыбку, я вернулась внутрь трактира.
За столом, где оставили мой заказ, уже сидел Браш, с хмурым видом о чем-то размышляющий над своей тарелкой. Длинные пальцы рассеянно крошили хлеб, скатывая крошки в комочек.
Он кивнул мне, но в остальном никак не отреагировал на соседство. Я решила тоже не мешать и взялась за свой ранний ужин (или поздний обед). Некоторое время мы сидели в тишине, иногда прерываемой возней человека за стойкой.
— Ты уже искала некроманта? — Опомнился варлак.
Я удивленно подняла глаза.
— Ты как узнал? Я плохо следы затерла?
— Нет, просто почуял.
— Не знала, что ты умеешь определять вид волшбы.
Браш медленно качнул головой.
— Насчет вида я просто предположил. Это ведь первое, за что ты могла взяться, придя сюда.
— Если не секрет… — Я подперла ладонью подбородок. — Как ты чувствуешь колдовство?
Он задумался.
— Не секрет, конечно. Только не знаю, как объяснить… Иногда как запах. Вот от твоих рук сейчас явно несет магией. От будущих колдунов тоже пахнет, но гораздо слабее, пока сила не проснется. Но чаще это просто как отзвук. Как от громкого звука, или… — Он обвел взглядом стол, словно ища подсказку, и шлепнул ладонью по столешнице. — Вот так. Представь, что ты не слышала звука, но слышала отдачу руками, через древесину.
Я закивала.
— Мне приходилось одно время обходиться без слуха. Я поняла. Это как мелкое дрожание. Если звук очень громкий, например, если железный лист упал с высоты, то ощущается где-то внутри, словно передается по воздуху.
— Во-от. А я чувствую это сильнее, и при этом никакого звука. Просто отдача. Кстати, ощущение мерзкое. Очень долго привыкал к нему в Магике.
— Что, раздражало поначалу?
— Не то чтобы, но часто поднимало среди ночи. Там же адептов толпы, и всех хлебом не корми, а дай только свою дурь куда-нибудь задевать. Так ведь? — Он многозначительно посмотрел на меня. Я смущенно пожала плечами.
— Ну, было всякое…
Задумчиво поковырялась в тарелке и снова подняла взгляд. По случаю жары окна были завешены плотными шторами, и в тенях на лице собеседника явно выделялись отсвечивающие желтизной глаза, то и дело сверкающие зрачками, отражая боковой свет. Не заметить их сразу было невозможно, а перепутать его с оборотнем — проблематично, для тех, кто разбирается.
— У тебя не было проблем, когда узнавали?
— Смотря где. — Он равнодушно повел плечом. — Если рядом Аден, никаких вопросов.
— А если нет?
— Сейчас выручает орденский знак. А раньше всякое бывало… Хорошо, шрамов на мне не остается. И так злопамятный. — Он усмехнулся.
Я окинула его взглядом. Жаль, что так вышло. Мне казалось, что уж он— то может жить с людьми спокойно.
— Ты поэтому вернулся?
Браш поднял глаза кверху и ответил не сразу, словно сам прикидывал, а что же побудило его, после того как отпустили с миром, снова присоединиться к ордену.
— И поэтому, наверное, тоже, но вообще… — Он поскреб подбородок. — Надо же мне куда-нибудь деть себя. Другого занятия я по себе не нашел. Среди людей жить оказалось проблематично. Нервничают они отчего-то, дергаются, если узнают… — Он задумчиво смотрел на столешницу. Ковырнул край когтем, и рассеянно прокрутил между пальцами завиток древесной стружки.
— Но это не главные причины. Понимаешь, когда вкусишь этой жизни, с погонями и преследованиями, постоянной опасностью, то очень радуешься, получив долгожданный покой. Но ненадолго. Обычная жизнь оказывается пресной и скоро начинаешь киснуть от скуки. А сны о прежнем времени, которые поначалу казались кошмарами, начинают отдавать ностальгией. — Он покачал головой. — Нет. Оставить это позади не так-то просто.
Я склонила голову набок, обдумывая его слова. Подняла взгляд.
— А… другие? Твои собратья. Как с ними?
— Не братья они мне. — Ровно ответил варлак. — Или думаешь, мне жалко тех, что были среди жрецов? Не смешно.
Он покатал в пальцах хлебный шарик и покосившись мне за спину, щелчком отправил снаряд в темный зев камина. Я обернулась — там только пискнуло и зашуршало. По задней стене мелькнул крысиный хвост.
Браш оперся локтями о стол и положил подбородок на сомкнутые ладони.
— Есть светлые. Есть темные. И есть они везде. Я не называю себя светлым, и не считаю правильным, тем более праведным. Но считаю, что есть среди моих, как ты сказала, собратьев те, которые не заслуживают жить. Они могут только вредить другим, и больше ни на что не способны. Больше ни о чем и не думают. Какой от них толк? — Спросил сам себя варлак, отщипывая от хлеба очередной кусочек. И прожевав его, сам и ответил: — Никакого.
— Думаешь, каждый должен приносить какую-то пользу? — Уточнила я.
Он недоуменно нахмурился. Потом досадливо помотал головой.
— Ты меня сейчас загонишь в философский тупик. Что-то я не так слова подбираю, наверное. У меня принцип простой: живи сам, и не мешай другому. Ну а раз полез, то будь готов получить по заслугам и по морде. Взять тех жрецов. Знали же, на что идут. Знали, что делают. Только решили, что ничего им за это не будет, и распоясались совсем. А уж кто именно среди них был, люди или нечисть, то для меня дело второе.
Я смотрела поневоле вспоминала рассказанную мне Маркусом историю о том, как этот варлак вообще пришел к такой жизни. Ведь был как все. О том, что есть хорошо и что плохо, как и о том, что сам творит плохие вещи, никогда не задумывался. И быть бы ему однажды убитым охотниками или наемниками, если бы молодой нечисть, как бы странно это ни звучало, вдруг не влюбился.
Зазнобой стала местная красавица, выросшая в поселке, в котором он иногда появлялся. Не знаю, была ли она в курсе его существования, или все же закрутила с ним роман, но мировоззрение у Браша знатно пошатнулось.
Красавица впоследствии вышла замуж и обзавелась детьми. К чести варлака, ее мужа он не тронул, хотя зубы наверняка чесались. Дети же могли гулять по лесу хоть глухой ночью; их всегда охраняла неприметная тень, распугивающая остальных нечистей.
Так длилось, пока на территории Браша не завелся тот самый конкурент. Он умудрился наследить везде, где можно, и очень неудачно выбрал для себя очередную жертву, напав на младшую дочь той самой красавицы.
Ребенка спасти не удалось.
…Он отправил в рот кусочек жаркого и звучно хрупнул косточкой. Снова нахмурился.
— Хотя вообще, если смотреть на силу, то состав внушает опасение. Большая часть среди них нечисть, а стало быть, могли оказать такой отпор, что вы и вдвоем бы не справились. Тебе знатно повезло застать их врасплох. Я потом обходил место, проверял следы — действительно никто не ушел. Чистая работа. Этот твой вампир нашел хороших людей.
Я заломила бровь.
— В смысле «мой»?
Браш озадаченно нахмурился, явно с каким-то вопросом, но не озвучив его, вскинул ладонь.
— Сделал не те выводы. Со мной бывает. Но факт фактом, накрыть удалось всех разом.
Я пожала плечами.
— Действительно с командой Шхагена мне повезло. Без них неизвестно как бы дело обернулось.
Браш, жуя, кивнул, но снова вспомнил что-то и помрачнел.
— Кстати насчет «застать врасплох». Жрецов-то вы застали, а насчет некроманта я бы не был так уверен.
— А что не так?
Варлак рассеянно отхлебнул из моей же кружки, перепутав со своей.
— Вот смотри. Ты говорила, что он открыл себе проход артефактом. Силы в этой вещи было прилично, я почуял еще от входа. Но потом когда носил его вещички, нашел тот же след в дальней комнате. Этот телепорт наверняка хранился там.
Он отодвинул пустую тарелку и принялся жестикулировать, стараясь донести свою мысль.
— Он хранил его под рукой, на всякий случай. Это наверняка. И вот что мы видим. Вот тут у нас зал, алтарь, и совсем рядом след от прохода. А если бы этот его телепорт продолжал оставаться там, где и был, то некроманту пришлось бы обогнуть алтарь и пробежать по коридору, чтобы добраться до него и скрыться. Скажешь, близко? Да, близко. Добраться при желании можно за пару ударов сердца. Может, раньше он так и рассчитывал сделать. Но потом, перед самым ритуалом пошел и забрал артефакт. Почему я решил, что перед самым ритуалом? А след в дальней пещере совсем свежий, уж поверь мне. Выходит, он все-таки почуял что-то не то, наверняка сработала эта ваша интуиция. Подтвердить эти подозрения он ничем не смог, иначе вообще не стал бы приступать к ритуалу. Но насторожился. И был готов сбежать в любой миг. К чему я веду: говорить о том, что вы застали его врасплох, не получится. У некроманта было хорошее чутье.
Я поджала губы, устремив взгляд на воображаемую схему, которую он нарисовал.
— Я даже не подумала…
— Тебе не до того было. Да и решила, наверное, что он его всегда при себе носил. Но — нет. Не носил. Он готовился на случай твоего появления. Поэтому как отправишься за ним, будь осторожна если окажется, что он выжил. Он может понять, что ты его ищешь.
— Наверняка поймет, не дурак. — Я покосилась на кружку и протянула руку, подтянув ее за ручку. Браш проводил ее озадаченным взглядом, вопросительно развел руками «грабят!», и при этом задел свою собственную кружку, оставленную на краю. Молниеносно поймал ее в падении и смущенно усмехнулся.
Я ехидно булькнула. Варлак развел руками.
— Мне, похоже, давно пора отоспаться. Пойду.
И вставая из-за стола, бросил на меня взгляд, который отчего-то сделался ехидным.
— А насчет этого вампира; я считаю, что все равно прав.
Он вскинул ладонь перед собой, показывая, что не собирается спорить, и ей же потер свою шею с явным намеком. Я в замешательстве отзеркалила его жест и наткнулась кончиками пальцев на слабый след от укуса на коже.
— И что? — В недоумении переспросила я. Пожалуй, даже переборщила с недоумением.
Браш не стал высказываться вслух, но уходя, усмехнулся.
***
Я задумчиво шла по коридору таверны, ведущему от лестницы во внутренний двор. Взгляд рассеянно вел по стене, по древесному узору, я медленно передвигала ноги и размышляла, что делать дальше. И словно провидение услышало мои мысли, навстречу в коридор вошел их главный объект.
Рен мягко ступал по дощатому полу, сохраняя на лице спокойную полуулыбку. Я тоже неосознанно улыбнулась в ответ. Мы остановились друг напротив друга, и он с интересом склонил голову к плечу. Свет от входа упал на его лицо, резко очертив линии и оставив другую половину в тени.
— А тебе все нет покоя?
Я только пожала плечами, отчего-то не найдя, что сказать. Горло словно сковало от непонятного волнения. Рен словно вспомнил или услышал что-то, на миг обернулся в сторону входа.
— Шхаген уже получил свой долгожданный знак?
— Конечно. Он бы не дал мне о нем забыть. — С иронией кивнула я. Он усмехнулся и покачал головой, опустив взгляд. Я переминалась с ноги на ногу, чувствуя, что многое висит в воздухе недосказанным.
Но мне придется все-таки заговорить.
Я так и не сказала… За вашу помощь. Я, конечно, очень постаралась, чтобы справиться самой, но без тебя мне пришлось бы очень трудно. Так гладко бы все не прошло. Спасибо.
Он сдвинул брови и поджав губы, снова качнул головой.
— Не стоит благодарностей, правда.
Я знала, почему он так сделал, почему даже не подумал о том, чтобы бросить меня и дать разобраться со всем самой. Не знаю, понимал ли это он сам. Но что-то прямо сейчас мелькнуло между нами и сгустило воздух, отчего стало труднее сделать вдох. Я чувствовала, что стоит мне только подать вид, малейший мой жест или даже тень улыбки… может завести не туда.
Он вампир. Он едва не убил меня.
Руки слушались меня, как деревянные, когда я скрестила их на груди и заметила холодно:
— Есть еще кое-что. — И не дав спросить, добавила: — Ты, я смотрю, очень хорошо выглядишь. Здоровым. Сытым.
Повисла пауза. Я оставалась неподвижной.
— Вчера ты помогал ордену, и я закрою глаза на то, что ты убивал едва ли не на моих глазах. Тогда это было исполнение приговора. Но впредь такого быть не должно. Запомни. Иначе мне придется снова тебя найти.
Он выпрямился.
Всё. Вдоль коридора словно упала решетка, разделив его на части, с грохотом захлопнулась невидимая дверь. Никакой теплоты в его глазах не было.
— Запомню. Не придется, будь спокойна. — Ответил он так ровно, словно и в самом деле не испытывал ничего кроме скуки.
Ты вправду хороший лицедей, Лаурен.
Вампир так же с достоинством развернулся и направился обратно к выходу. Но замедлился и замер у самого порога, то ли решив что-то добавить, то ли почувствовав, как я обернулась вслед за ним.
— До Инарты путь неблизкий, так что лучше выдвинуться прямо сейчас. — Поставила я его в известность. Он почти обернулся через плечо, но остановил движение и передернул плечами.
— Я знаю дорогу. Доберусь сам.
И вышел наружу.
Оставшись в коридоре одна, я прислонилась спиной к стене и едва не сползла по ней на пол. Обычный, в общем-то, разговор отнял у меня неожиданно много сил.
Я растерянно оглянулась.
Должно же стать легче? Должно.
Четыре шага до порога — и если выйти, солнце сейчас ударит в глаза. Знаю, что он еще не ушел, стоит у выхода, глядя на суетящихся людей во дворе.
Я повернулась в сторону лестницы и пошла к себе наверх.
***
Отступление
Рен остановился и вдохнул воздух так широко, как мог. Задержал и медленно выдохнул, прикрыв глаза. Все хорошо, нет повода беспокоиться, совершенно никакого повода.
Он постоял еще немного, приводя дыхание и самообладание в порядок. Покачал головой, невесело усмехнулся чему-то и уже собрался пересекать двор, но тут же остановился в полушаге и замер.
Чуткий слух уловил странное, вкрадчивое шуршание в траве. Словно что-то гладкое терлось о нее, сминая тугие стебельки, и при этом медленно приближалось к нему.
Вампир обернулся и настороженно прислушался.
Никакого движения.
Он еще немного пытался понять, показалось ему или нет, после чего досадливо помотал головой, и пробормотав под нос нечто раздраженное, размашистым шагом отошел от входа, скрывшись за снаряжающимися в путь телегами.
Под порог, осторожно показавшись из спутанной травянистой массы, медленно просочилось гибкое черное тело.
Глава 9
Леший.
Предположительно, нечисть.
Степень опасности — вне категорий.
Разумность — 5.
Внешний вид: неизвестен.
Место обитания: точно не определено. Известно, что может встретиться в любом лесу или на его окраине.
Лесной дух числится вне категорий опасности, т.к. во— первых — не известно ни одного способа его уничтожить, а во— вторых, он не представляет опасности для тех, кто не губит лес. Может запутать дорогу исключительно ради развлечения, может, наоборот, вывести из чащи. Общаться с ним можно через его помощников — мантихор (о них сказано выше) или через подношения.
Бестиарий, Глава вторая. Учебник по неестествознанию за 936 год.
***
В зале среди людей, собравшихся за столом, царит оживленный гомон, которому аккомпанирует стук, звяканье ложек о тарелки и плеск разливаемого по кружкам кваса. Между собой смешались ученики разных возрастов, их наставники, старейшины ордена, и практикующие охотники, по тем или иным причинам гостящие в замке.
Мы с Сарэа сидим рядом, протянув усталые ноги под столом, и от счастья даже не торопимся накидываться на еду. Месяц, целый месяц мы вставали спозаранку, бегали вокруг замка с грузами на ногах и руках, отжимались, крутили палки и отбивались ими друг от друга и от наставников. Месяц мы учились балансировать на тонких бревнышках, уклоняясь при этом от раскачивающихся грузов, и перепрыгивать по таким же бревнам, поставленным стоймя — а так же другие прелести полосы препятствий, одно воспоминание о которых вызывало у меня судорогу.
И сегодня утром нам сообщили, что завтра наступают долгожданные выходные, целых три дня, когда мы сможем отдыхать, бездельничать и отсыпаться вволю. Каждый раз мы не знали точно, когда дадут отдых, и потому каждый раз получали приятную неожиданность. Собственно, так даже лучше, чем если бы выходные стояли по расписанию.
Наставники тоже в отличном настроении, несмотря на усталые лица. Как— никак, им тоже удастся от нас отдохнуть, хотя ни разу не слышала, чтобы они сурками валялись по кроватям. Готова спорить, Кайя с другими старшими охотницами будет завтра на западной башне загорать и распивать чай (или что покрепче), а Маркус с Тореном, наставником Дариса, спозаранку с удочками уйдут на озеро, когда оно еще затянуто туманом. Я видела их там только пару раз, когда по привычке вскакивала вместе с солнцем, но с уловом они приходили каждые выходные, в любую погоду.
Я периодически отпиваю из кружки и мечтательно вздыхаю при мысли о том, что завтра меня никто не станет будить ведром холодной воды. Правда, наверняка именно мне выпадет черед дежурить на кухне и возиться с рыбой, вкус и запах которой я с трудом переношу.
Я подцепляю на вилку кружок тушеного кабачка, кладу в рот и от удовольствия даже зажмуриваю глаза. Люблю, когда на кухне дежурит Виктор. Нет, сам он готовит ужасно, и ничего сложнее перловой каши или чистки овощей ему доверить нельзя. Но вот его наставница Риан колдует над продуктами просто изумительно, и если она когда-то решит выйти замуж, ее супруг будет счастливейшим и всегда сытым человеком.
— …говорю: экономия прежде всего! На целых два-три дня мы добудем пропитание сами, это между прочим, очень неплохо, и можно было на сэкономленные деньги приглашать на выходные повара из города! — Убежденно доказывает Торен, сидящий почти напротив. Рядом сидящий Маркус только кивает, расправляясь с ужином.
— Ничего нет вкуснее рыбы… особенно когда она приготовлена кем— то другим! — Смеется Дарис с другого края стола.
— Вот я и говорю! — Радуется Торен. И отпив из своей кружки, добавляет тише: — Или хоть бы нас освобождали от дежурства, что ли. И так еду принесли, а потом ее нам же, уставшим, и готовить…
— Да вы там лучше нас отдыхаете! — Через стол перегибается Кайя, в мнимом возмущении распахнув глаза, и указывает на Торена поджаристой куриной ножкой. — Хлебом не корми, а дай подежурить над удилищем. Фигу вам, а не освобождение!
— Проголосуем? Вопрос— то судьбоносный. — Шутит кто-то из старейшин.
— Ну, это и вправду лучший отдых. — Признается Маркус, сыто щурясь, с трудом удерживаясь от того, чтобы начать потягиваться прямо за столом. — И для тела, и для души. Эх, чаще бы так…
Он отпивает горячего сбитня из кружки и кажется, начинает любить весь окружающий мир. Переводит взгляд на нас и с улыбкой советует.
— Цените такие моменты. Я не столько о выходных, а о том, что сейчас можно перевести дух. Поговорить, поужинать. Даже если бы завтра был обычный день. Полезно радоваться приятным мелочам. Учитесь наслаждаться покоем.
— Особенно учитывая то, что случается он не часто. — Поддерживает практик, сидящий по правую сторону. Мой наставник продолжает.
— Не часто, и не всегда, когда хочется. Иногда выспаться и отдохнуть вы не сможете так долго, что можно рехнуться от постоянного напряжения. Так что полезно ценить хотя бы такие, короткие передышки.
Я киваю, мол, приняла к сведению, и с мечтательным вздохом опираюсь локтями о стол. Ох, завтра я с утра ка— ак высплюсь, на неделю вперед! До обеда проваляюсь в обнимку с подушкой…
Мое умиротворение не омрачает даже то, что как минимум следующие два дня придется питаться одной рыбой. С детства ее не люблю… но, признаваться не обязательно. Я от такого блюда не умру, да и не могу же крутить носом от улова, притащенного с такой гордостью! Как с самого первого дня начала есть, чтоб не обижать наставника, так и буду. В конце концов, многие уверены, что рыба полезна для мышления.
…Только спустя несколько лет я узнала правду, сидя вместе с Маркусом ранним утром выходного, когда Торен отошел на пару минут.
— Хочешь тайну? — Спрашивает наставник, не отрывая взгляда от тростинки— поплавка.
— Да? — Я встряхиваюсь, пытаясь сбросить сонливость. Вместе с ними я пошла впервые и уже пять минут спустя стала подозревать, что немного прогадала, когда думала, как проведу выходной.
— Я сам эту рыбу с детства не переношу.
Я молча таращусь на поплавок, переваривая эту новость. «Знаешь, а я-то мясо не люблю» — вот этой фразе от какого-нибудь волкулака я бы удивилась меньше!
— А как…
— Да процесс мне нравится. А они потом как приготовят, приносят с большими жалобными глазами, мол старались, оцени. Как тут отказать-то?
Когда вернулся Торен, он долго удивлялся, отчего его друг с подопечной хохочут, распугивая весь возможный улов.
***
Я выехала из города утром, пораньше, пока торопящиеся по своим делам торговцы и рабочие не запрудили главные улицы и не закупорили ворота. Янтарь, изредка направляемый в нужную сторону, шел спокойно и вполне бодро. Просыпающийся и закипающий город прошел мимо, оборвавшись за высокими воротами, где меня не стали доставать и пропустили без лишних вопросов, при одном предъявлении орденского символа. Достав его, я оставила стальной знак висеть поверх одежды. Он был выдан мне Фаретом взамен прежнего, утерянного в пещере еще в первый раз. Очень удобная штука, чтобы каждый раз не задирать рукав.
Дорога убежала в перелесок, вильнула между холмов и поднялась выше, уходя впред через дикие степи и обработанные поля. Мимо проплывали редкие рощицы, где-то сбоку оставались мелкие деревни, а я все это время сидела, уткнувшись носом в маленькую книжку с черной обложкой и пыталась просматривать ее на ходу.
К сожалению, большая часть вещей оказалась имуществом жертв, причем не только девушек. Подручные некроманта питались не только ими, притаскивая все, что оставалось. Сейчас трудно понять, зачем они это делали.
Половина найденных книг осталась для нас загадкой. Стоило их открыть, как буквы пугливо впитывались в бумагу, и выманить их оттуда не получилось никакими зельями или заклинаниями. Такие экземпляры мы с сожалением отправили в орден, более опытным магам. В остальных не было особенного толка: трактаты по зельям и амулетам, информация из которых общедоступна. Такие легко можно достать в библиотеке любого Магика (скорее всего, они оттуда и взяты). Эти просмотрели и оставили у Фарета: он отправит их в альма-матер при возможности.
А вот записная книжка Ариса оказалась куда интересней. Потому сняв с нее копии, оригинал я попросила оставить себе для ознакомления. И не зря! О некоторых ритуалах, описанных здесь, я даже не слышала. Правда, и понять их было трудно: приводились схемы, длинные списки и описания нужных инструментов. К тому же затруднительно вникать в хитросплетения чужого почерка при плавном покачивании седла. Часто встречались аккуратные дополнения и приписки, а так же обведенные в рамки тексты заклинаний на старом драконьем языке.
И чем дальше я читала, тем убеждалась в том, что большинство записей зашифрованы. Многие слова просто сокращены до двух-трех букв, и значение приходится угадывать, а иные и вовсе заменены. Например, я только с третьего раза поняла, что упоминания о каком-то «брусничном настое» подразумевают вампирью кровь, а «сушеные семена» это птичьи косточки для тех самых амулетов.
Какие выводы напрашиваются? А очень даже неприятные: Арису кто-то помогал. Консультировал по нужным вопросам, возможно, еще и помогал с подбором амулетов. Может, этот кто-то и писал книжку, а пометки на полях уже потом сделаны рукой самого некроманта. И еще этот помощник владел такими знаниями, которые так просто, да за пару лет, не соберешь, даже при доступе в закрытые разделы библиотек.
Разгадать записи трудно, а то и невозможно, но сам факт шифровки уже говорит о многом. Арис и некто неизвестный общались достаточно долго для того, чтобы некромант легко понимал все замены и сокращения.
Это вообще не радовало. Если некромант еще с кем-то работал, то другой, когда узнает о неудаче, может попытаться снова, но уже с другим магом. Хорошо хоть, что работа была проделана долгая и сложная, и повторить ее получится далеко не сразу.
Нужно найти некроманта; пока в ордене не доберутся до сути, он единственная ниточка, по которой можно узнать о случившемся.
Вспомнив об этом, я повернула коня к месту обеденного привала.
Разводить костер не стала: завернутый в лепешку перекус разогревать не обязательно. Отпустила пастись коня, стащив с него сумки, и принялась готовиться к ритуалу поиска.
Расстелила на земле карту, тщательно разгладила. Достала кинжал, занесла над ней, и прикрыв глаза, стала проговаривать нужные слова, осторожно, певучим полушепотом. С третьим словом повела кинжалом над картой, пока просто для того, чтобы настроиться. Потом, когда он явно потяжелел в руках, опустила лезвие пониже, кончиком к поверхности, и снова стала описывать им замысловатые фигуры, повторяя последние слова, как мантру. Пока кинжал словно живой, не дрогнул в руках.
Открыла глаза. Лезвие клюнуло карту в том же самом месте, где вчера, точно в пометку.
Я выпрямилась, со вздохом ощутив, как с плеч сваливается невидимая ноша. Чужая смерть не повод для радости, но в этом случае значительно облегчает жизнь. Некроманту не удалось уйти: лежит на том же самом месте.
— Нельзя исключать того, что он жив, пока мы не увидели его тело. — Не замедлил напомнить о себе ястреб. — Да и результат поиска может иметь погрешности.
— Ну да, понимаю. Но сам факт радует, не так ли?
— Не могу этого не признать. Но все равно не расслабляйся.
— Да с тобой расслабишься, ага.
За спиной зашуршала трава. Я обернулась.
Ничего и никого. Где-то заливалась певчая птичка, да наверху в листьях копошился легкий ветерок. Я еще раз огляделась, прислушиваясь всеми чувствами, но ничего не нашла.
Ладно. Подкрепиться, отдохнуть пару минут, и снова в путь. У меня есть точное направление, так не буду терять времени.
***
Отступление.
Девушка, неосознанно хмурясь, быстро собрала вещи. Подумав, не стала взбираться в седло, а быстро повела коня на поводу. Постепенно ее шаги стихли в окрестных зарослях, а потревоженные веточки перестали раскачиваться.
Прогретая солнцем поляна осталась безмолвной.
На поваленном бревне лежала, словно греясь на солнце, черная, свитая в глубок змея.
***
…Ледяной ветер пробирает до костей, несмотря на плотную одежду. Длинные полы дубленки, которые не мешают ходить или бегать, не могут защитить от его порывов, несущих с собой колючие снежинки. А я еще и забыла перчатки у очага, так что сейчас спасала руки в глубоких карманах. Спасибо хоть, крой воротника наглухо закрывал шею и затылок, спасая от мороза.
Под утро воздух еще холодней, хотя вечером казалось, что больше некуда. Редкие звезды на горизонте мерцают ледяной крошкой, застывшей на темном небе. А прямо над головой огромным оком наблюдает полная луна, и ее холодного света уже хватает, чтобы и без магии видеть след.
Часом раньше на деревню напал зверь. Голодное время подстегнуло его забыть об осторожности, в открытую высадив окно дома на околице. Но несмотря на отощание, волкулак легко разорвал двух человек, и никакое сопротивление не помогло им.
Мы слышали крик, вспоровший ночь, и понимали, что он не значит ничего хорошего. Люди моментально подорвались с кроватей и поспешили на помощь. Но застали зверя уже на пороге, когда он вцепившись зубами, стаскивает вниз окровавленный труп. Даже приближающийся огонь от факелов не заставил его бросить добычу. Он разжал зубы и со злобным визгом скрылся в сугробах за домами только тогда, когда мне удалось попасть в него маленьким топориком…
Дыхание вырывается сквозь шарф, вспыхивает перед лицом белыми облачками пара и тут же оседает инеем на шарфе и краях капюшона. Снег сухо поскрипывает под сапогами, хотя я аккуратно ставлю ноги и стараюсь идти как можно тише. Поминаю клятый мороз, благодаря которому о моем приближении знает вся восточная окраина леса.
Наставника со мной нет. Маркус накануне ушел в соседнюю деревню, где во время зимней охоты на зайцев случайно подняли из спячки загрызня. Поэтому я одна иду по следу, обрамленному частыми кровавыми брызгами.
Нет, жители деревни не хотели отправлять на мороз ученицу, даже не получившую метки. На севере не такие люди: они решили собраться и вместе догнать тварь. Но слабый снег мало-помалу затирал следы, и я не могла их дожидаться. К тому же по моим следам, утопленным глубоко в снег, идти им будет легче.
Они собирали оружие, быстро поднимали остальных и зажигали факелы, когда я ушла в ночь. Сейчас они наверняка идут сзади по оставленной тропе; ветер иногда меняет направление, и тогда до моих ушей доносится еле различимый лай собак.
Я знаю что он ранен, причем серьезно. Пока не оправился, нужно найти его логово и добить. Ведь как только ему удастся вытащить из себя лезвие, рана станет затягиваться и к восходу зверь придет в форму. И озлобленный от неудавшейся охоты, будет куда опаснее.
Капли крови становятся все меньше и наступает момент, когда я перестаю различать их под тонким слоем снежинок.
Выпрямляюсь и оглядываю наступающий на меня лес. Ломаные силуэты деревьев черными колючими линиями тянутся прямо из наметенных сугробов, вдалеке сливаясь в одну туманную массу. Ямки следов уходят прямой линией, в самую глубь.
Острые ветви, склоняющиеся над головой, худо-бедно задерживают ветер, так что в чаще гуляет лишь слабый сквозняк. Я иду, ускоряя ход: отпечатки в снегу видны уже лучше, их еще не замело. Судя по ним зверь прихрамывал, путался в лапах. А перелезая через упавшую корягу, едва не покатился кубарем. Рядом в снегу валяется мой топорик. Я тянусь к оружию и коснувшись его чувствую, как у меня самой подкашиваются ноги.
Это варлак.
Снова медленно оглядываюсь. Лесная чаща перестает казаться такой освещенной, обрастает опасными тенями и сами деревья словно окружили меня кольцом.
Зачем варлаку нападать в полнолуние? Оно никак на него не влияет, в отличие от сородичей. Куда легче прикинуться заплутавшим путником и постучаться в один из домов на ночлег. А уж когда хозяева уснут, приняться за дело.
Сжимаю пальцы на рукояти топора.
…Нет, для того, чтобы привлечь внимание, он сделал все, что мог. Долго трепал жертву, чтобы та успела перебудить всех соседей. Ждал, пока люди сбегутся, даже подпустил меня к себе на расстояние броска.
Он ведь должен был убедиться, кто я.
Другой рукой медленно тянусь к кинжалу на поясе.
…Он никуда не сворачивал, не путал следы. Не старался спрятаться. Он бежал и бежал, строго прямо, то и дело спотыкаясь и пачкая кровью снег. И мчался достаточно быстро, так что вполне может увести след далеко вперед, а потом окольными путями вернуться.
Сейчас нас двое в этой чаще, и охочусь тут явно не я.
На снег передо мной, в двух шагах, падает капля крови. И еще одна.
Я поднимаю глаза.
***
… Из сна меня буквально выдернуло, и так резко, что я не сразу смогла нормально задышать. А попытавшись это сделать, чуть не уверилась в том, что враг из сна прокрался в мою комнату и всей массой навалился сверху. Кто-то смотрит прямо на меня? Кто-то смотрит на меня!
Пальцы судорожно сжали одеяло. Я все еще не могла пошевелиться. Не зверь, но кто-то другой, неосязаемый, не давал мне этого. Воздух загустел как кисель, с трудом проталкиваясь в легкие, и я стала задыхаться, как вдруг ужас отступил. Я смогла сделать вдох — жалкая, дрожащая и покрытая испариной.
На полу что-то зашуршало и застучало, словно там возилась и почесывалась небольшая собака. Потом зашипело, и меня снова накрыло волной беспричинного страха.
Свет зажегся сам собой, сразу в двух светильниках, но даже они не помогли понять, что происходит. Только подобравшись к краю кровати я поняла, что ощетинившийся перьями бесформенный ком на полу — мой ястреб.
— Что… — Я хотела спрыгнуть на пол, но была остановлена разъяренным окриком:
— Не вздумай, не трожь!
По полу вытянулось и застучало крыло, растопырило перья как пальцы, словно пытаясь ухватиться за щели. Ястреб весь скрутился, спрятав голову. Перевернулся, яростно теребя клювом что-то у себя на груди… черное, длинное, как ремень окрутившее его поперечным хватом колец.
Снова крутнулся, захлопал крыльями и вытащил из глубины перьев черную голову с блестящими от крови жалами клыков. Ухватил острым клювом и дернул в сторону, обрывая тонкое шипение.
— Что происходит!?
Я скользнула к нему на пол и ухватив змею за шею, стала разматывать тугие, не желающие обмякнуть объятия. Ястреб мрачно щелкал клювом и подергивался, поджимал то одну, то другую лапу, помогая мне убирать гадину от его тела.
— Это не просто змея. — Отозвался дух, когда я закончила и удивленно вытянула руку, удерживая подальше от себя мертвую тварь. Не просто мертвую — давно мертвую. Сейчас стало видно, что глаза у нее мутные, почти белые. Тело под кожей обмякло, кожа в паре мест лопнула и сочилась чем-то мерзким, едва не закапав мне колени.
— Это работа некроманта? — Недоверчиво спросила я, держа ее на вытянутой руке. Ястреб встал на лапы, отряхнулся и вспорхнул на изножье кровати.
— Судя по всему. Я уже второй день чую что-то не то. Оно ползет за нами все это время. Не знаю, что за магия использовалась, но змея должна была тебя убить. Перевяжи ногу.
— Как перевязывать? — Я наклонила голову, присматриваясь к его лапам, но он только взъерошил перья на шее.
— Себе! Она успела тебя укусить через одеяло. Царапина, но все равно перевяжи и ищи противоядие.
Упала на кровать и подтянула сумку к себе. Тугой комок бинтов, компонентное противоядие, которое повышает устойчивость организма, и не дрожать. Все обошлось. А вспомнить мой сон, так сейчас вообще все отлично. Тогда наставник неделю выхаживал и отпаивал меня. Потом еще неделю на себе таскал, пока срасталась сломанная нога и прочие увечья.
Я неосознанно потерла место чуть ниже колена, словно убеждаясь, что на сей раз там всего лишь царапинка, а не развороченная плоть. И закатывая штанину, недоуменно нахмурилась.
— Но почему эта зараза только сейчас на меня напала? Если она ползла два дня, отчего не укусить меня сразу?
— Может, проклятие выжидало. Следило за тобой. Но потом ты провела второй ритуал поиска. Вот и реакция.
Я затянула бинт, тут же пропитавшийся зельем, нанесенным на кожу.
— Допустим. Но когда это проклятие успело привязаться на меня? И ведь я даже не заметила…
— Не удивлюсь, если оно ползло от самой пещеры. Наверняка некромант подстраховался на слу… на случай неудач…
Замолкнув, ястреб пошатнулся и слабо взмахнув крыльями, свалился на пол. Я снова скатилась с кровати и оказалась рядом с ним. Птица пыталась встать на лапы, или хотя бы подтянуть к себе распластанные крылья, но они уже не слушались.
— Баррык! Почему ты сразу не сказал… Сколько раз она тебя укусила?
— Не считал — Ястреб мотнул головой и умудрился— таки закрепиться на лапах в вертикальном положении. Боком посмотрел на то, как я откручиваю пробку на пузырьке с противоядием, и добавил.
— Не старайся. Не поможет.
— То есть? — Я замерла.
Птица снова качнула головой и растянулась на полу, больше не делая попыток встать.
— Эй, эй, не вздумай умирать! — Человека бы я затрясла, а птицу только попыталась поднять на руки. Он повернул голову и уставился на меня круглым кошачьим глазом.
— Я не умираю. Умирает тело. А я вернусь туда, откуда меня призвали.
— Но как же… — Я оглянулась на сумку, словно надеясь на то, что там само собой появится лекарство.
— Не нужно меня жалеть. Я возвращаюсь в место, которое ты назвала бы родиной. Только жаль птицу…
— Что я могу сделать? — Растерянно спросила я, подбирая его распластанное крыло и приглаживая надломанное перо.
— Рано, слишком рано… — Посетовал он. — Многое не успею рассказать. Но ты сама вспомнишь. Будь очень осторожна с этим Арисом. Он не так прост. Эта магия со змеей… не каждый такое сможет. В его— то возрасте. А змею сожги, чтобы проклятие исчезло. Ястреба тоже нужно сжечь. После вселения сущности живая плоть необратимо меняется…
Он грустно вздохнул, совсем как человек.
— Запомни имя: Имарцинна. Сможешь вызвать меня, но только раз и ненадолго. Надеюсь, не понадоблюсь. И еще. За… За Маркуса себя не вини.
— О чем ты? — Хрипло переспросила я. Но отвечать было некому. Сильное птичье тело задрожало и обмякло.
***
Рассвет еще не занялся, только небо на востоке медленно окрашивалось в серо-голубой, как опущенная в белила ткань. Видеть меня было некому.
В тишине зак