Эксперимент V
Пролог
О неслучайных случайностях
Как и всякая девочка, к своей машине я относилась совершенно безалаберно. Меня не настораживал стук, дёрганные обороты и какие-то мигающие датчики на приборной панели. Я ехала, и это главное. Неудивительно, что такими темпами в один прекрасный, яркий, солнечный день застряла на трассе в десятках километров от какой бы то ни было цивилизации — ни тебе заправок, ни деревень, ни чьей-нибудь дачки за трехметровым забором посреди заповедной зоны. Пели птички, светило солнце, по бескрайнему голубому небу бежали редкие барашки облаков… а я, обломав три ногтя, но так и не открыв капот, уныло сидела на обочине, так как париться в раскалённом салоне без кондиционера было выше моих сил.
Жара душила. Солнце нещадно палило, обжигая тёмную макушку. Макияж тёк, и я с каждой минутой злилась всё больше.
Не на себя, нет. На Вовочку. И Артёма с работы. На судьбу. На злой рок. На масло и фильтры, которые, очевидно, надо хотя бы изредка менять. Но больше всего я злилась на собратьев-водителей. Точнее, на их полное отсутствие в конкретно данных координатах пространства и времени.
Трасса, обычно довольно людная, была пуста. Совершенно. Абсолютно. Аж жутко. За полчаса моих страданий — ни души. Так что первой же машине, пустынным миражом возникшей на горизонте, я бросилась наперерез, совершенно не задумываясь о физике тормозного пути и собственной безопасности. Ни марку, ни номер автомобиля не посмотрела, уверенным шагом направившись к водительской двери, едва белая громадина с истошным визгом шин остановилась буквально в паре сантиметров от моего бренного тела.
Стёкла были затонированы. Все. Намертво. Но даже это меня ни капли не насторожило. И распахнувшаяся навстречу пассажирская дверь не показалась странной — я послушно юркнула в прохладный тёмный салон, внезапно ослепнув после яркого дня, а когда проморгалась, за тонированным окном уже проносились деревья.
И вот тогда я поняла, что сглупила.
Меня похитили! Наверняка и машину испортили специально, и дорогу заранее перекрыли, чтобы никто не пришёл на помощь. Даже погода, как по заказу, чтобы меня вымотать и подавить бдительность!
Кто это, интересно? Отцовские конкуренты? Вздумали шантажировать в преддверие крупной сделки? Или меня решили похитить просто ради выкупа?
Я оглядела своих похитителей и нахмурилась. Странные. Один огромный, как шкаф, затянут в угольно-чёрный костюм, а второй будто сошёл с обложки GQ — импозантный мужчина лет тридцати пяти с аристократическими чертами, глядящий на меня как-то уж слишком… плотоядно. Я поёжилась, попробовала отодвинуться на кожаном сидении подальше, но «шкаф» не позволил — ухватил за предплечье, как клещами, не давая сдвинуться ни на миллиметр. А аристократ глазел. Просто молча пожирал глазами, как маньяк какой-то.
Ну нет, мне это не нравится, выпустите меня немедленно!
Разумеется, отпускать меня никто и не думал. Даже на крики и пинки шпильками во все стороны никак не прореагировал, хотя я точно заехала «шкафу» по голени и с силой впечатала каблук в его ботинок. И не поморщился, Терминатор эдакий!
— Успокойся, красавица, — бархатистым, хорошо поставленным голосом обратился ко мне обладатель запонок и идеально отутюженных стрелок на брюках. Я вскинула на него возмущенный взгляд, но неприличные слова застряли в горле. Его глаза… мне кажется, или его зрачки расширены до предела? И ноздри трепещут, а кожа на костистом лице натянута, точно пергамент… Господи, он наркоман что ли? Да под кайфом, и с попустительства двухметрового «шкафа» он может сотворить со мной всё, что заблагорассудится!
Стараясь не скатиться в панику, я попыталась успокоиться и взять себя в руки. Безвыходных ситуаций не бывает. Но что-то подсказывало, что просто так сбежать от этих двоих не выйдет. И, странное дело, сухощавый мужчина с каждой минутой казался мне страшнее, чем его молчаливый охранник.
Будто желая окончательно сломить всякое сопротивление, меня перетянули на соседнее кресло, прямиком в цепкие руки героинового маньяка. «Шкаф» продолжал зорко следить, сидя напротив, как верный пёс, а мужчина с обложки с интересом изучал добычу, почти невесомо касаясь плеч, талии, спины. Возможно, в иной ситуации это было бы даже приятно — мужской интерес никогда не бывает лишним, но я дрожала от иррационального ужаса, будто находилась не в автомобиле с приличного вида людьми, а в запертой клетке с двумя голодными тиграми.
Тишина напрягала. Я задышала громче, чаще, сердце бешено скакало в груди, начисто заглушая звуки чужого дыхания и шорох сминаемой одежды, и в конце-концов не выдержала, сорвалась на крик, пытаясь вскочить с места и прорваться к спасительной двери. Пусть на ходу, пусть хоть сто километров в час, всё равно выпрыгну!
— Вы кто? Что вам надо? Отпустите меня немедленно!
— Тише, тише, красавица, — вкрадчиво зашептал на ухо «аристократ», без труда усадив обратно и с неожиданной силой сжимая в объятиях. Провёл носом по шее, вдыхая аромат «Опиума», совершенно не подходящего жаркому летнему дню, зато отлично раскрывшемуся в полумраке затемненного салона, среди чёрной кожи, мускуса и осторожных поцелуев.
Э? Что? Я разве позволяла себя целовать?!
Я завозилась на коленях слишком прыткого и наглого мужчины, но он только рассмеялся. Не знаю, почему, но отчего-то сделалось жутко, аж мурашки пробежали всему телу. Может, оттого, что губы у моего визави оказались неожиданно холодными, как и дыхание, скользнувшее по шее?
— Тише, милая, не ёрзай. Ты же не хочешь, чтобы я сделал тебе больно.
От последней фразы веяло угрозой, и я, несмотря на численное и физическое превосходство странных похитителей, попробовала вырваться вновь. Ха! Да муха, намертво запутавшаяся в паутине, имеет в сто раз больше шансов сбежать, чем я.
— Ну, я предупреждал, — вздохнули у самого уха, а затем пришла боль. Вспышка боли молнией прошила насквозь, от макушки до кончиков пальцев на ногах, с которых в пылу схватки слетели туфли. Я забилась в железной хватке, но боль лишь усиливалась, сконцентрировавшись где-то у основания шеи, куда этот вежливый аристократишка минуту назад нежно целовал своими рыбьими губами.
Теперь он уже не ласкал. Он кусал, грыз мою шею, с аппетитом причмокивая, а за воротник блузки потекло что-то горячее, липкое… кровь? Моя кровь?!
Это было похоже на сон. На дурной кошмар, навеянный фильмом ужасов. Ведь не может же так быть взаправду, верно? Каковы шансы нарваться на полоумного маньяка в дорогущей тачке? Статистическая вероятность, в конце концов?
В голове вместо здравых мыслей всплывал какой-то бред: дремучие европейские легенды, парочка просмотренных фильмов, крамольные мысли в интернетах, что маг-сообщество не ограничивается одними только добрыми феями и волшебниками… Я уже почти не осознавала, что происходит. Не верила, что это — конец, но силы стремительно таяли, я перестала вырываться, обмякнув в сильных руках, а перед глазами темнело, будто на улице в три пополудни внезапно настала непроглядная ночь.
Последнее, что я запомнила, если мне не почудилось, это ощущение шероховатого языка, прошедшегося от плеча до самого уха, и довольный вздох. Навалились темнота, тишина и холод. А я, кажется, умерла.
Глава первая
О чудесах современной медицины
Я очнулась в палате. Кипельно-белой, как будто до стерильности отдраенной хлоркой. Пустые белые стены, белёный потолок, плотные белые шторы, опущенные жалюзи на окнах. В углу пряталась складная ширма, за которой угадывался санузел. Столь же белоснежный, как и всё окружающее пространство. Такая неестественная белизна, что аж глазам больно. Я часто заморгала, но это не помогло. Прищурилась, покрутила головой в поисках раздражающего света и немного озадачилась. Было совершенно неясно, откуда в палате свет. Казалось, светилось само помещение, хотя ни одной лампы или люстры вокруг не имелось.
Прикрыв слезящиеся глаза, я немного успокоилась, собираясь с мыслями. Вдох-выдох. Это явно больница. Вдох-выдох. Уже хорошо. Вдох-выдох. Последнее, что я помнила — острую, невыносимую боль. А затем темнота. И холод.
От яркой картинки, всплывшей в голове, непроизвольно бросило в дрожь. Я ведь действительно подумала, что умерла. Что тот мужчина, набросившийся на меня, вгрызся в тело, как дикое животное. Его руки оставляли синяки, а острые зубы… Нет, хватит. Что-то фантазия разыгралась, однозначно. Раз я в больнице, ничего страшного не произошло — те двое в машине не совершили ничего непоправимого.
Я глубоко вздохнула, налаживая дыхание и сердечный ритм, но резко остановилась на полувздохе. Метнулась ладонью к груди, нащупывая биение сердца. Оно не стучало, как бешеное. Не заходилось в агонии от страха и пережитых эмоций. Оно вообще, кажется, не билось. И дышала я странно, будто через силу и по привычке. Попробовала задержать дыхание, считая вслух. Когда с губ сорвалось «сто три», а потребности вдохнуть так и не появилось, меня с головой накрыла паника. Это что такое происходит? Что со мной? Неужели…
Отбросив панические мысли в сторону, я заозиралась по сторонам. Превозмогая некоторую слабость, подтянулась на подушках, с удовлетворением отметив, что на мне какая-то пижама. Разумеется, белая, как свежевыпавший снег. И кожу оттеняет прямо-таки до синевы. Вкупе с проводами, облепившими тело, образ создавался наверняка чудовищный. Хорошо, зеркал в палате не висело.
Я аккуратно ощупала себя, особое внимание уделив основанию шеи. Гладкость кожи, без швов и малейших рубцов, окончательно смутила. Я что, сплю? Или это какой-то бред? Может, я в коме после того нападения? Или это и вовсе пресловутое чистилище? А что, похоже. Тут прямо-таки невероятно чисто. Единственное, что не вязалось с теорией о смерти — медицинские приборы возле кровати и я сама, сплошь покрытая трубками, проводами и датчиками.
Техника выглядела странно — не пищала наперебой, да и символы на экране не походили ни на латиницу, ни даже на китайские иероглифы, но я прежде не попадала в больницу по серьёзным поводам, а знания, почерпнутые из кинематографа, наверняка нельзя назвать абсолютно достоверными. Более-менее знакомой выглядела лишь капельница, да и та имела мало общего с моими воспоминаниями. Из вены на моей левой руке тянулась инфузионная система, наполненная чем-то золотистым и мерцающим. Физраствор странная жидкость не напоминала ни капли, и я потянулась к игле, чтобы её вынуть, но не успела.
— Не трогай! — рявкнули над ухом, и я аж подпрыгнула на постели от неожиданности — никого же и близко не было секунду назад! Подняла взгляд на обладателя голоса и обомлела. И это посмело на меня кричать?
— Ты чего на меня орёшь? — огрызнулась в ответ, смерив наглеца тяжелым взглядом. — И что вообще тут забыл? Иди-ка ты отсюда, пока я тебя сама не выставила.
Мальчишка прищурил льдисто-голубые глаза, резко выделяющиеся на смазливом личике, но последовать моему указанию и не подумал. Наоборот, шагнул ближе и перехватил мою руку, готовую вот-вот вынуть катетер. Хватка у юнца оказалась просто железобетонная, от боли слёзы на глаза выступили.
— А ну пусти, — пискнула я, тщетно пытаясь вырваться.
— Не вырывайся, сама себе же делаешь больнее, — спокойным тоном отозвался парень. Я зло фыркнула, продолжая упрямо выкручивать собственное запястье в цепких мужских мальцах. Как и предполагала, хватка слегка ослабла — нарочно мучить меня никто не собирался. Но стоило мысленно возликовать, как хилый на вид паренёк каким-то неуловимым жестом перехватил мою руку и привязал кожаным ремнём к койке.
— Это что такое?! — ахнула я, когда и вторую руку в момент постигла та же участь.
— Лежи тихо. Это ради твоей же безопасности, чтобы не навредила, — буднично пояснил этот любитель бдсм в белом халате, обходя кровать и склоняясь над приборами. Что-то там понажимал, покрутил реле, похмыкал удовлетворительно, а под конец поправил капельницу. В общем, вёл себя предельно нагло.
— Ты вообще кто такой, чтобы тут командовать?
— Вообще-то, я твой лечащий врач.
Да ну нет. Да вы шутите. Это — врач?! Ему же лет шестнадцать от силы! А, может, и того меньше — нынешние дети те ещё акселераты.
— А если серьёзно? Практику проходишь? Или в медвуз собрался поступать и потихоньку вливаешься в среду? Слушай, хватит тут самоуправствовать, позови кого-нибудь из взрослых.
Мальчишка резко обернулся, оторвавшись от светящегося зеленью прибора. Лёд глаз пронзил меня насквозь, пригвоздив к подушке, а все обидные слова и оскорбления, вертевшиеся на языке, комом встряли в горле. Ну и взгляд у него, конечно — как сосулькой по темечку.
— Мы, кажется, неправильно начали, — примирительно пробормотал он пару минут спустя. Я слабо кивнула, по-прежнему не в силах оторвать головы от подушки. И к молоденькому смазливому личику прикипела, как зачарованная. Или это всё его странные глаза — то почти прозрачные, то насыщенно синие? — Меня зовут Александр, и я твой лечащий врач, — представился парень, растянув плотно сомкнутые губы в некоем подобии дружелюбной улыбки. Выглядело предельно фальшиво, и я непроизвольно поморщилась в ответ. Александр мою кислую мину принял на свой счет и отчетливо скрипнул зубами:
— Может, не стоит судить только по внешности? Понимаю, это не твой случай, но всё же…
— Почему это не мой случай?
— Я могу ошибаться, но такие, как ты, обычно дальше экстерьера не смотрят.
Такие, как я? Это он о чём вообще? О глупеньких фифочках, падких лишь на бицепсы и скульптурную мордашку? Я не такая!
— Ты меня совершенно не знаешь, а уже делаешь какие-то выводы! — с искренней обидой воскликнула я.
— Как и ты, — Александр небрежно пожал узкими плечиками под белым халатом.
Я дёрнулась, мечтая вмазать кулаком по точёным скулам или хотя бы обагрить светлую кожу пощечиной, но ремни держали крепко. Вот ведь маленький засранец! Всё предусмотрел!
— Слушай, вали отсюда! По-хорошему прошу, — прошипела я, чувствуя, как внутри зарождается непривычно сильный гнев. Аж в глазах потемнело на миг и заныли сомкнутые зубы.
— Я-то свалю, а как ты без меня обойдёшься?
— Уж как-нибудь обойдусь! На тебе свет клином не сошёлся. Проваливай! И отдай халат тому, у кого украл, — рявкнула я, отпинывая мальчишку от кровати. Заехала значительно выше колена, почти в самую уязвимую мужскую область, но Александр даже не двинулся и не охнул от боли. Только смерил меня холодным, морозящим взглядом, достал из кармана смартфон и что-то быстро набрал, не глядя на экран. Вот оно, поколение современных подростков — я так чатиться не умела, это вам не кнопочные телефоны, где можно наизусть запомнить нужную комбинацию.
Парень, не мигая, таращился на меня. Я — на него, не менее злобно. И гляделки продолжались бы бесконечно долго, но в дверь скромно постучались, а следом в палату заглянул ещё один человек в белом халате.
— Звали? — негромко поинтересовался вошедший мужчина, оглядывая наши статуепободные тела. Особенно внимательно он посмотрел на ремни, стягивавшие мои запястья. Ну да, ну да, меня тоже этот аксессуар несколько озадачивал. Но озадачивал он куда меньше, чем последовавшие за вопросом слова юного Александра:
— Сам с ней разбирайся, ок? Я умываю руки.
— Но…
— Никаких но. У Виктора удивительный нюх — моя терапия тут абсолютно не нужна.
И ушёл. Просто свалил! Оставил меня, как оплеванную, и свинтил прямо сквозь дверь, как чертов полтергейст!
И кто такой Виктор?
***
Внешне новый доктор выглядел значительно старше и профессиональнее юного голубоглазого Александра — лет тридцати, с аккуратной бородкой, в тонких очках, скрывающих за бликами внимательный взгляд тёмных глаз. Белый халат не сидел на нём, как на вешалке, а плотно обтягивал широкие плечи, привлекая внимание к оным. В общем, я была бы вполне довольна заменой, если бы не застывшее на приятном лице выражение неуверенности и… страха. И чего может бояться такой маскулинный представитель сильного пола? Ну не меня же, в самом деле? Тем более руки по-прежнему были стянуты ремнями, так что даже страстной атаки произвести я была не в силах, а жаль. Мужик-то симпатичный. А я уже полгода без отношений. И неизвестно, как оно дальше сложится — вдруг мне грозит длительное лечение, ведь никто пока даже не просветил насчет диагноза.
— Виктория Константиновна, здравствуйте, — подал голос доктор. Голос у него оказался под стать внешности — низкий, вкрадчивый, с лёгкой хрипотцой. — Меня зовут Сергей, Александр назначил меня вашим врачом.
Что? Александр? Назначил? Я брежу? Или меня ненароком перенесло во вселенную Бенджамина Баттона, где хрупкие юноши имеют больше жизненного опыта, чем взрослые половозрелые мужчины?
Но высказать свои мысли не решилась, продолжая внимательно слушать малоинформативную речь Сергея:
— Я продолжу терапию, назначенную Александром. Динамика приличная, показатели в норме, даже чуть выше. Капельницу мы оставим, только снизим дозу, чтобы не спровоцировать привыкание к компонентам сыворотки. Вы согласны?
Я кивнула, а затем помотала головой, набрасываясь на доктора с целым ворохом вопросов, требовавших срочных ответов:
— Простите, но вы так и не сказали, что со мной? Почему я здесь? И одна? Где мои родители? Я могу с ними связаться?
Сергей замялся, виновато опустил взгляд:
— Мы… мы ещё не связывались с вашими родителями.
— Почему?
— Не положено.
— Что? Разве больницы не обязаны сообщать родственникам? У меня в телефоне есть все номера и адреса для экстренной связи… и где мой телефон?!
Доктор заметно побледнел, промолчав, а я зарычала от неконтролируемого возмущения, тряхнув руками. Кожаные ремни от рывка порвались, как бумажные. Может, подделка — сейчас материалы под натуральную кожу из чего только не делают, даже из мусора. Или мне удачно попался настолько ветхий экземпляр, что тот разошёлся по швам от малейшего резкого движения?
Я с удивлением рассматривала свои освобождённые запястья без единого синячка или ссадины, не замечая, как Сергей, пятясь, всё дальше отходит от постели, не сводя расширенных глаз от пиликающих приборов.
— Вы… вы как себя чувствуете?
— Нормально, — на автомате ответила я, касаясь непривычно светлой, какой-то полупрозрачной кожи.
— Тошнота? Головокружение? Жажда? — последний вопрос врач произнёс с какой-то странной интонацией, и я задумалась. Пить и вправду хотелось. Я кивнула, облизнув сухие губы, а доктор аж затрясся весь. Испуганно глянул на капельницу в моей руке, судорожно сглотнул и, отговорившись срочными делами, спешно покинул палату. Это что такое было?
Решив не забивать себе голову странным поведением лечащего врача, я аккуратно села на постели, стараясь не потревожить провода и датчики, и бегло осмотрелась. На расстоянии вытянутой руки отыскался кувшин с водой и гранёный стакан. Пила я жадно, почти захлёбываясь, но никак не могла напиться. Выдув целый кувшин, я немного успокоилась и откинулась обратно на подушки, дожидаться возвращения доктора. Он же не сбежал от меня, как Александр?
Вернулся врач в скором времени, но не один, а в компании сухощавого мужчины в мшисто-сером костюме. Гость не понравился мне с первого взгляда — желтоватой кожей, цепким взглядом и резким запахом парфюма, душным облаком ворвавшимся в палату. Я неосознанно скривилась — за нотами дорогого одеколона мне чудился запашок гнили.
— Виктория, познакомьтесь, это Сигизмунд Эдуардович, чиновник первого ранга, прибыл специально ради вас, — чопорно представил мужчину Сергей, по-прежнему стараясь держаться возле стены. — Он, как представитель маг-сообщества, объяснит вам сложившуюся ситуацию с юридической точки зрения.
— Ситуацию? — тупо переспросила я, переводя взгляд с одного равнодушного лица на другое. Эх, зря прогнала Александра — он хоть какие-то эмоции выражал, в отличие от этих двоих.
— Да, Виктория Константиновна, ситуацию, — подал голос чиновник, выступив вперёд. Голос у него оказался под стать внешности и костюму — серый и невыразительный. — Такое случается редко, когда человек неожиданно приобщается к маг-сообществу в достаточно зрелом возрасте, но процедура достаточно отработана, так что не волнуйтесь.
— Что? Какая такая процедура? О чём вы вообще? — опешила я.
— Обычная процедура, но вам придётся ознакомиться и подписать некоторые бумаги.
Я готова была поклясться, что секунду назад руки чиновника были пусты, но теперь он протягивал мне пачку печатных листов и ручку, закреплённые на планшете. Машинально потянувшись за документами, бросила беглый взгляд на первый лист, и волосы на затылке зашевелились — да в этой анкете прописана вся моя жизнь, даже цвет глаз и местоположение родинок зачем-то указано!
— Это что? Досье? Вы… это же частная жизнь, откуда вы это узнали? Вы следили за мной?!
— Успокойтесь, Виктория Константиновна, в этих бумагах нет ничего необычного. Сканы ауры, полное внешнее описание, приметы… это обязательные аспекты, учитывая вашу ситуацию.
— Да что за ситуация, объясните толком! Я прежде не лежала в больнице, но предполагаю, что это, — я выразительно потрясла увесистой кипой бумаг, — лишнее!
— Виктория Константиновна, — неуловимо дёрнув уголками губ, начал Сигизмунд Эдуардович, в два шага приблизившись к моей постели. — Ваша ситуация, безусловно, редка, но не исключительна, так что извольте следовать процедурам. Это всё ради вашего же блага и скорейшей ассимиляции в маг-сообществе.
— Да с какой стати я должна ассимилироваться в этом вашем сообществе?! Выпишите меня отсюда и дело с концом! Я хорошо себя чувствую, честно, что бы там со мной ни случилось. Ну, так меня скоро выпишут домой?
— Боюсь, Виктория Константиновна, домой вы уже не попадёте.
— Почему это?
— Вы умерли.
— Я… что?! Это шутка такая?
— Никаких шуток. Не верите мне, спросите вашего лечащего врача.
Я покосилась на застывшего у стены доктора. Сергей покаянно потупил взор и кивнул, таращась в пол. Я глянула на него, как на умалишенного, и врач поспешил скрыться от зарождающегося спора, тихо прикрыв за собой дверь. И оставил меня тет-а-тет с этим надменным крючкотворцем!
— Увы, путь домой для вас закрыт, — продолжал чиновник, ничуть не удивлённый трусливым бегством медицинского персонала. — Для всех ваших близких вы либо мертвы, либо в коме — это уж как пожелаете.
— Но… но это же бред! Я жива! Жива!
— Нет.
— Что значит «нет»? Я же говорю, дышу… Я жива!
— Нет, — покачал головой Сигизмунд Эдуардович. — Но можете попробовать.
— Что попробовать?
— Подышать. По-настоящему.
— Хватит издеваться! Я… — я замерла на полуслове,наконец-то осознав, что он имел ввиду. За всё время эмоциональной беседы я ни разу не вздохнула. И не ощущала потребности в дыхании.
Нет. Нет! НЕТ! Уверена, даже этой странности есть логическое объяснение. Я не умерла!
— Вы останетесь здесь, — вынес неутешительный вердикт чиновник, равнодушно глядя на мои тщетные попытки судорожно вздохнуть. — А как долго, решит ваш лечащий врач. Если необходимо, пробудете тут и год, и два, и все десять лет. До тех пор, пока не обретете полный контроль над собой.
— Что? Год?! Да вы с ума сошли! Я тут и дня не пробуду! Мой отец очень влиятельный человек, он вытащит меня отсюда!
— Он даже не узнает, что вы здесь. Уж поверьте.
— Вы что… тоже меня похитили?! — опять?! Ну что за день-то такой?
— Нет. Никто вас не похищал. Сюда вас доставили в целях оказания медицинской помощи. Насколько это вообще возможно в вашем случае.
— Но меня похитил тот мужик в тонированном авто. Похитил и… — я машинально потянулась к шее, но вместо рваной раны пальцы коснулись гладкой кожи.
— И укусил, — сухо закончил за меня Сигизмунд Эдуардович. — Без разрешения, без согласия и не имея квоты на новообращенного. Он обязательно понесет за это наказание в рамках законодательства маг-сообщества. А вам, как жертве, будет оказана всяческая поддержка — материальная компенсация, восстановительное лечение и дальнейшая реабилитация. Не волнуйтесь, все расходы маг-сообщество берёт на себя, вы ни в чем не будете нуждаться.
От бездушной констатации фактов хотелось расплакаться. Но ещё сильнее хотелось к маме, чтобы обняла, прижала к груди и погладила по голове, прогоняя кошмар, в который превратилась моя привычная жизнь за один-единственный день.
— Отпустите меня домой.
— Не могу. И не буду. Повторюсь, но вы останетесь здесь.
— Значит, меня всё-таки похитили.
— Не выдумывайте.
— А как по-вашему это выглядит со стороны? Пустая машина на трассе, следы чужих шин… все признаки похищения. Меня наверняка будут искать!
— Разумеется, будут. Но недолго. Наши подразделения уже всё решили с полицией. Неофициально, разумеется. Официально вы числитесь пропавшей. И пробудете таковой ещё долгие-долгие годы.
— А как же мои родители? Они же не знают, что я жива!
— А вы разве живы? Перестаньте тешить себя несбыточными надеждами, — невесело ухмыльнулся чиновник, заграбастав тонкими холеными пальцами синюю папочку возле кровати, которой я со своего места не видела. Картинно распахнул и зачитал с выражением. — Диагноз — острая гемоглобинозависимость четвёртой степени. Смертельно опасное вирусное заболевание, более известное в народе как вампиризм. Ну, вы и сами всё понимаете. И чувствуете наверняка, что дышится иначе, да и сердечко в груди больше не бьется, как прежде. Заболевание, увы, неизлечимо, даже современная медицина и магия перед ним абсолютно бессильны. Но вспышек последние две сотни лет не случалось, эпидпорог мы контролируем, он не превышен, так что оповещать население нет никакой нужды. Один случайный вампир, тем более изолированный, не несёт никакой угрозы.
— Но…
— Что «но»? — устало вздохнул Сигизмунд Эдуардович.
— Но как же мои конституционные права? Вы не имеете права держать меня под замком ни за что. Я же человек!
— Уже нет, — подлая физиономия представителя власти растеклась в елейной улыбке. — Вы новорожденный вампир. Но пока не утвердились в новом статусе и не оформили новые документы, не относитесь ни к тому миру, ни к этому.
— Это… это просто дикость какая-то! Я хочу увидеться с родителями! Они же не знают, что со мной! Волнуются!
— Ничем не могу помочь, — развёл руками Сигизмунд Эдуардович, ничуть не опечалившись лицом. — Ваши родители не принадлежат к маг-сообществу, доступ в закрытое крыло клиники им запрещен. А вам запрещено покидать свою палату. Вот так.
Нет, ну каков прохвост!
— Тогда дайте телефон! Я просто позвоню им и скажу, что в порядке!
— А вы в порядке? Серьезно? — прищурился чиновник, захлопнув папку. В два шага приблизился к кушетке, облокотился на приборы и навис надо мной подобно каменной глыбе, готовой вот-вот сорваться с вершины и погрести под собой. — Вы вообще осознаете, что, стой перед вами сейчас обычный человек, без этой дивной капельницы вы бы бросились на него, как дикое животное, желая разорвать в клочья и напиться, наконец, горячей крови? Понимаете? Вы сейчас по уши залиты транквилизаторами и искусственным гемоглобином и вам кажется, что вы в порядке. Но стоит только вынуть этот катетер, и мы выпустим зверя на свободу, — Сигизмунд Эдуардович уверенно потянулся к капельнице, и я инстинктивно одернула руку, ощерившись. Охнула и провела языком по удлинившимся клыкам. Это что же… это я… Сглотнув ставшую слишком вязкой слюну, резко отвела взгляд. Слишком уж соблазнительно дрожала жилка на мужской шее. Меня не смущали ни отталкивающий парфюм, ни снулая чиновничья физиономия, ни отвращение к самой сути вампиризма. Мысль, дрожавшая в мозгу, была одна-единственная — еда. Ноздри возбужденно трепетали, зубам стало тесно во рту… я сжимала и разжимала кулаки, из последних сил сдерживая себя. Острые ногти до боли впивались в ладони, но боль совершенно не отрезвляла. Наоборот, распоров себе кожу и учуяв железистый аромат собственной крови, я будто сорвалась с цепи. Рванулась с кушетки, обрывая провода истошно запищавших приборов, и единым движением припечатала немаленького мужчину к стене.
Сигизмунд Эдуардович тихо хрипел от руки, сдавившей его горло, но даже не брыкался и не пытался вырваться из не особо крепкого захвата. И шею под укус подставил будто бы нарочно и наиболее соблазнительно. Я то приближала губы к яремной вене, то резко одёргивала себя, напоминая, что я человек, а не животное, ведомое одними инстинктами. Вот только инстинкты побеждали. И жертва тому только способствовала, покорно обмякнув в моих руках.
Всего один укус, один глоток, и мир наверняка заиграет новыми красками. Кровь вылечит меня, сделает полноценной, утолит сосущий голод. Ну же, смелее, всего один глоток, не больше.
Губы коснулись влажной потной шеи. Просто обжигающе горячей. Я застонала от блаженства — кровь согревала даже сквозь кожу. Сигизмунд Эдуардович вторил мне, и в его стоне слышалось больше восторга и нетерпения, чем положенного страха и ужаса. А разве можно обманывать чьи-то ожидания?
Доктор ворвался в палату аккурат в тот миг, когда моя воля дала трещину, а зубы почти проткнули тонкую кожу над бьющейся жилкой.
— Вы что творите?! — взревел Александр, отцепив меня от чиновника в самый последний момент, и зубы клацнули вхолостую. Замахнулся не раздумывая, и щёку обожгла боль. Острая и горячая, но отрезвляющая похлеще ледяного душа. Я часто-часто заморгала, стряхивая странную пелену в глазах. Зрение, пестревшее пульсирующими алыми нитями, медленно пришло в норму. Я перевела взгляд с врача на свою неудавшуюся жертву и непроизвольно ощерилась вновь. Потому что на жертву Сигизмунд Эдуардович был совершенно не похож. Тот же костюм с иголочки, равнодушное лицо, прическа волосок к волоску. И не скажешь, что еще минуту назад стоял, обливаясь потом, трепеща перед разбуженным хищником. Я же, наоборот, с трудом приходила в себя. Сердце, которого я почти не слышала прежде, громыхало в груди, дыханье сбилось, а внутренности сжимались узлом от одной мысли о том, что могло произойти, не загляни на огонёк сияющий рыцарь в белом халате.
Мне было стыдно. И тошно. И немного больно — щека ныла, а кожу пекло, как от ожога. Но повиниться перед Александром я не успела — он развернулся ко мне спиной, расправил узкие плечи и стал конкретно наезжать на поправляющего галстук чиновника:
— Вы что себе позволяете, Сигизмунд Эдуардович? Это моя пациентка, а вы едва не спровоцировали её на неконтролируемую агрессию. И зачем вы отключили подачу транквилизаторов? Чего вы хотели добиться? Заключения под стражу за нападение на представителя власти? Да любой суд докажет невменяемость новообращенного вампира!
— Остыньте, юноша, — небрежно отмахнулся мужчина. — Мы просто беседовали о новой природе госпожи Цапенко. Так сказать, на наглядных примерах.
— Беседовали?! Да она едва вам шею не отгрызла! Если мечтаете о вечной жизни, обращайтесь к кому-нибудь постарше, а неофит вас быстрее на части разорвет, чем заразит вирусом.
Сигизмунд Эдуардович отчего-то промолчал в ответ. Тонкие губы сжались в линию, глаза потемнели, и Александр нахмурился. Внимательный взгляд скользнул сверху вниз по фигуре чиновника, задержавшись где-то на уровне солнечного сплетения.
— Ах вот оно что, — выдохнул врач с досадой. — Вздумали решить все проблемы разом. Не ожидал от вас столь слабовольного поступка.
— Не вам меня судить, — буркнул мужчина в ответ.
— Не мне, — покладисто согласился Александр. — Но и суд не принял бы вашу сторону. Хотя нервы девочке потрепали бы изрядно за время следствия. Зачем же вы так, а?
— Хватит. Не ваше дело, — рыкнул Сигизмунд Эдуардович. Развернулся на пятках и удалился, не прощаясь. Даже до двери не дошел — исчез в полушаге, растворившись в воздухе. Да они тут все поголовно Коперфильды что ли?!
— Ты как, в порядке? — обернулся ко мне врач. В прозрачно-голубых глазах сквозило сочувствие. Или мне просто хотелось увидеть в этом ледяном взгляде хоть какие-то эмоции.
Александр подошёл ближе, протянул руку, и я позволила поднять себя с пола. Мышцы ныли как после часовой тренировки, голова кружилась, а во рту остался гадкий привкус солёной от пота кожи… Фуу, неужели я действительно хотела загрызть человека? Серьезно?! Да этот вирус вампиризма не только клыки отращивает, но и мозги начисто отшибает. И ладно бы набросилась на кого-нибудь мало-мальски симпатичного… да хоть на доктора своего, даром, что малолетка. Нет же, полезла с каким-то стариканом лобызаться!
Я провела кончиком языка по зубам, нащупав острые клыки, чуть уменьшившиеся в размере, но всё равно ощутимые, и вздрогнула. Это всё реально. Взаправду. Я умерла и я…
— Я… я вампир? — пораженно прошептала я, потихоньку осознавая произошедшее. Я напала на человека. Я его едва не укусила. У меня, черт возьми, клыки во рту! И зрение пошаливает, окрашиваясь багрянцем, как тепловизор какой-то.
— Нет, — огорошил Александр, заново подключая меня к системе и методично проверяя данные на приборах. Я вытаращилась на него, и врач спокойно пояснил: — Ты не вампир. Пока не вампир. Просто инфицированная вирусом.
— Но этот… тот… он сказал, что я умерла!
— Мда, нехорошо получилось, — хмыкнул доктор без особой печали, обращаясь куда-то к мигающему экранчику. — Нельзя такое в лоб говорить, тем более неизлечимо больному пациенту. Но Сигизмунд не медик, да и о банальном такте, кажется, не имеет ни малейшего понятия.
— Значит, это правда? Я… мертва?
— Чисто физиологически — увы, да, — честно признался Александр, и я сглотнула горький комок в горле. Не то, чтобы я на что-то надеялась… но надеялась! Вопреки логике и здравому смыслу. — Современная целительная магия подчас творит чудеса, но вернуть кого-то с того света даже ей не под силу.
— Но… но я говорю, двигаюсь… даже дышу, когда не забываю это сделать!
— Это вирус. Он тут, — доктор подошёл вплотную и, ухватив за затылок, ощутимо ткнул пальцем в основание черепа. — Распространяется от укуса и сразу внедряется в ЦНС. Вирус тормозит привычную человеческую физиологию, создавая новые нейронные связи. Улучшается слух, зрение, повышается КПД мышц на фоне общего угнетения состояния. Понижение температуры тела и кислородное голодание приводят к формированию нового способа питания. Ну, ты и сама уже поняла, какого.
— Кровь? — прошептала я, едва шевеля губами.
— Кровь, — скупо кивнул Александр. — Если бы я опоздал хоть на пару секунд, ты бы уже стала вампиром. Полноценным неофитом. А маг-министерство потеряло бы одного из самых въедливых своих чиновников.
— Я бы… я бы его убила? — недоверчиво выдохнула я. И чему, спрашивается, удивляться? Я бы не остановилась — просто не смогла бы. Но ведь и тот вампир не остановился, а я здесь, а не в закрытом гробу. Почему?
— Новорожденные вампиры не умеют обращать, — доктор одной фразой ответил и на заданный, и на мысленный мой вопрос. — Эта способность появляется не сразу, иначе не миновать нам эпидемии в ту пору, когда контроль обращений никто не регулировал. Тебя пришлось как следует реанимировать, выводя из летаргии без применения гемоглобина, но в обычной ситуации после укуса с некритической кровопотерей вероятность заражения невелика, а степень выживаемости высокая.
Возможно, профессионалу своего дела слова, сорвавшиеся с уст врача, что-то значили и объясняли, но я как-то не прониклась богатством лексикона.
— Чтобы обратиться, нужно пройти через смерть, по иному никак, но обычно пробуждает сам обративший, а не медицинская бригада. Но тебе повезло, наши ребята успели ненадолго откачать, и умерла ты уже здесь, а тут я подключился к проблеме и задействовал кое-какие свои наработки, так что ты ещё не вампир. Но, увы, уже и не человек.
Да уж, чертовски повезло. Я умерла! Умерла. Разве это не конец?
— Не волнуйся, я попытаюсь отсрочить твоё обращение как можно дольше. Понимаю, тебе сейчас нелегко, особенно психологически, а резкая перестройка организма может оказаться фатальной для психики, поэтому немного растянем процесс. Ты привыкнешь, тело изменится, а уже потом, через недельку-другую, дадим тебе немного крови для обращения. Согласна?
— А что, если я… если я не хочу быть вампиром? — прошептала, с силой сжав кулаки. Александр взглянул на меня внимательно, испытующе, а в глубине глаз мне почудился… интерес?
— Не хочешь? — спокойно переспросил он, не отводя взгляда. Я отрицательно помотала головой, облизнув губы. Дурацкая жажда никуда не делась, но теперь я понимала, что графин с водой мне уже не помощник. Мне нужна кровь.
— Действительно не хочешь? — Александр подошёл ближе, глядя глаза в глаза, а в голосе появились незнакомые влекущие ноты, заставлявшие слушать и слушать, качаясь на волнах бархатистого тембра. — Не хочешь вечной юности? Не хочешь жить вечно? Не хочешь соблазнять мужчин лёгким мановением руки? Ты правда готова отказаться от всего этого и умереть?
Последняя фраза хлестнула наотмашь, заставив очнуться от непонятного гипноза и внезапно осознать, что доктора и меня разделяли сущие сантиметры: он склонился надо мной практически нос к носу, а я приподнялась ему навстречу, будто тянулась за поцелуем. Вздрогнув от близости, отшатнулась, сбрасывая странное наваждение. Это что такое было?
— Извини, я немного перегнул палку, — врач отошёл от моей постели и смущённо взлохматил светлые волосы, совсем как мальчишка, которым, в сущности, и выглядел, когда не умничал. — Я редко работаю напрямую с пациентами, привык разговаривать со своими и не задумываюсь порой, что и как говорю. Собственно, ты моя первая пациентка за последние… Пять месяцев? Или всё-таки семь?
Я удивлённо вскинула брови. Да, мой доктор был возмутительно юн, но дело своё, кажется, любил и делать умел, тогда почему пациенты толпами не выстраиваются к малышу-Алексу? Неужели тот трусливый Сергей, благополучно сваливший из моей палаты, больший профессионал? Вот уж не сказала бы.
— Почему?
— Что почему?
— Почему редко работаешь с пациентами? Ты вроде… умный не по годам.
Александр комплименту не обрадовался. Нахмурился даже:
— А ты не поняла?
— Чего?
— Я вампир.
Пара-пара-пам!
У меня буквально отвисла челюсть. Он вампир? Серьёзно? Да я скорее поверила бы в юного медицинского гения, лет в десять экстерном окончившего школу и поступившего в ВУЗ, а затем и интернатуру. Или в гены вечной юности. Или в магию омоложения. Но вампир… Ну нет, да какой из него вампир? Он же совсем… не страшный.
— Ты серьезно не поняла? Не заметила? — Александр нарочно растянул губы в улыбке, приоткрыв ослепительную белизну зубов, как из рекламы. Увы, идеальным прикусом доктор не обладал — клыки выделялись слишком сильно, приковывая взгляд. И как я не заметила? Он же не с закрытым ртом разговаривал.
— Вампир? — глупо переспросила я, откровенно пялясь на его зубы. Белые-белые, гладкие-гладкие, с двумя резко выделяющимися клыками, острыми даже на вид. И как он губы себе не царапает?
— Вампир, — спокойно подтвердил Александр, перестав неестественно улыбаться. — Как иначе, ты думаешь, я мог помочь тебе возродиться без единой капли крови?
— И… и тебе лет сто, наверное?
— Ага, двести, — фыркнул врач, и я не разобрала в шутку он это сказал, или всерьёз. Двести лет? Как выглядят люди в двести лет? А вампиры? Конкретно этот очень хорошо сохранился — сигареты и алкоголь без паспорта вряд ли продадут. И вешаются на него, вероятно, одни только девочки-подростки в надежде большой и светлой первой любви. А он их — кусь, и всё. Или не всё так прозаично в вампирском существовании?
— Да хватит уже так на меня смотреть! — рявкнул доктор.
Я аж подпрыгнула на месте и пискнула:
— Как?
— С девичьим трепетом, — скривился Александр, закатывая глаза. — Я вампир, а не радужный единорог.
На сказочного единорога клыкастый блондин был абсолютно не похож, да и чувств у меня соответствующих не вызывал, так что кое-кому стоит поупражняться в считывании чужих эмоций. Лично я испытывала к сладколикому вампиру лишь здоровое любопытство — слишком отличался его образ от тех, что фигурировали в кинематографе и литературе. Ну не Дракула он, вот ни капельки. И даже не Лестат.
— Но ты… ты же врач! Разве вампир может быть врачом?!
— Да неужели? А ещё недавно ты считала, что я украл свой халат у старших, — фыркнул Александр, скрестив руки на тощей груди.
— А ты почаще смотрись в зеркало, не удивлялся бы такой реакции, — огрызнулась в ответ. Где-то в глубине души мне было стыдно за своё отвратительное поведение, но и поделать я ничего не могла — эта наглая поза и прищуренный взгляд льдисто-голубых глаз откровенно выбешивали, просто на уровне инстинктов.
— Я вампир, Виктория, — клыкасто усмехнулся доктор. — Как ты наверняка знаешь из сказок, с зеркалами у нас весьма своеобразные отношения.
Я ошеломленно открыла рот. Закрыла. Он что, серьёзно намекает на то, что не отражается в зеркале? Так тут поэтому нет зеркал, даже у умывальника? И я теперь тоже… неотразимая?
— Эй, вот только не паникуй, я пошутил, — буркнул Александр, без труда заметив панику на моём лице. Не знаю, чего я испугалась — уж точно не того, что придётся краситься на ощупь. Скорее того, что такие изменения, если они реальны — куда больший удар по психике, чем отросшие клыки и бешеная жажда.
— Пошутил? — тихо переспросила я, боясь поверить, что некоторые легенды просто выдумка.
— Пошутил, — заверил вампир, подойдя ближе, почти вплотную, и с интересом разглядывая меня. — Хотя лично я не люблю смотреться в зеркало, но у меня на то свои причины. Неприятно, знаешь ли, всегда видеть в отражении безусого мальца, давно будучи взрослым мужчиной.
— А сколько тебе…
— А это важно? — нахмурился доктор. — Серьёзно, запомни на будущее — у вампиров, как и у женщин, не принято спрашивать возраст. Да и бессмысленно это.
— Почему?
— Потому что никто не скажет тебе правду. А сама ты никогда не догадаешься, в какую сторону тебя обманули.
Я кивнула, принимая новую реальность, где некоторые вопросы останутся без ответов, а про себя подумала, что уже не хочу знать возраст своего лечащего врача. Хватит и того, что он явно старше меня, а то и моих родителей.
Глава вторая
О пользе простого человеческого общения
Со своей новой природой я свыклась на удивление быстро. Вампир? Ну, ок. Жаль только, что маме с папой не позвонить, волнуются же, а в целом — всё прекрасно.
Александр, которого я сократила до более подходящего его мальчишеской внешности Алекса, приходил регулярно. Отслеживал показатели приборов, валандался с капельницей и активно интересовался самочувствием, записывая что-то по ходу нашего разговора в свой смартфон. То ли чатился с кем-то, то ли вёл записи. Неважно.
Я чувствовала себя хорошо. Даже отлично, учитывая мой мёртвый статус. Жажда приутихла — Алекс объяснил это воздействием его волшебной капельницы и замедлением перестройки моего организма. Я вяло кивала, лежа на узкой кушетке, и особо ничем не интересовалась.
— Откат, — тихо прокомментировал врач ближе к обеду второго дня, поочередно посветив фонариком мне в глаза. Свет не раздражал. И белые стены не раздражали. И даже Алекс — лапочка такая! — впервые показался мне до омерзения милым. И я призывно ему заулыбалась, приняв соблазнительную позу на кипельно-белых простынях.
— Надо снизить тебе дозу транквилизаторов, — мрачно решил вампир, закручивая бегунок системы.
Золотистая жидкость в резервуаре булькнула и резко прекратила течь, и у меня в голове стало потихоньку проясняться. Так что аккурат к приходу следователя из какого-то магического управления по надзору за использованием волшебства я и вовсе превратилась в себя прежнюю — злую и чертовски недовольную сложившимися обстоятельствами.
Следователь оказался из оборотней. Волк с затейливым именем Мирослав и заметной дихотомией (правый глаз был серый, а левый ярко-зелёный) взял у меня показания, дотошно выспрашивая о происшествии в авто. Я неохотно рассказывала, мысленно посыпая голову пеплом. Ну разве можно быть такой набитой дурой? Девочек сызмальства учат не нарываться на незнакомцев и не садиться в чужие тачки, пусть хоть самые шикарные, с четырьмя кольцами или мустангами, а я… Дура, блин. Даже волк смотрел на меня, как на идиотку, внимательно слушая скупой на эмоции рассказ.
— Да, всё сходится, спасибо за уделённое время, — сообщил он по итогу, засобиравшись.
— Сходится?
— Ваши показания и слова Виктора Орлова.
— Кого? — тупо переспросила я, хотя кой-какие соображения имелись. Алекс ведь тоже тогда упоминал о каком-то Викторе, у которого нюх…
— Виктор Орлов. Вампир, который вас обратил. Он явился с повинной, сообщив о вашем местонахождении. Собственно, это и помогло сохранить вам жизнь… в каком-то смысле.
— Жизнь? — я невесело рассмеялась, встряхнув рукой с капельницей. — Это вы называете жизнью?
— Всяко лучше смерти, — справедливо заметил оборотень, но я не была настроена оправдывать своего убийцу.
— Я умерла, Мирослав, — выговорила предельно чётко, сжимая кулаки от сдерживаемой злости. — А возродилась уже другим человеком. Да и не человеком вовсе! И всё благодаря этому… Орлову!
— Если вам будет спокойнее, он сейчас под домашним арестом.
— Что? — я нервно рассмеялась. — Под домашним арестом? В своём замке в Трансильвании?
— Почему в Трансильвании? — глупо моргнул разноцветными глазами следователь. — Здесь, в Подмосковье. За границу ему выезд запрещен, он же под следствием.
— И что ему грозит? Ну, кроме домашнего ареста?
— Это решит суд, — обтекаемо ответил Мирослав, не желая вдаваться в подробности. А я как-то заранее поняла, что страдать из-за моей загубленной жизни Орлов не будет. И это откровенно бесило.
Следователь давно ушёл, а я ещё долго сидела с ногами на больничной кушетке, обняв колени и вперившись в одну точку. Почему мир так несправедлив? Почему убийца — настоящий убийца! — до сих пор на свободе и вряд ли понесёт значительное наказание?
Хотелось позорно разреветься. Плакать, уткнувшись в подушку, пока не придёт мама, чтобы успокоить мою истерику. Но мама не придёт. И папа не заглянет на минутку. Никто не придёт. Ни одна живая душа.
Перестав быть человеком, я осталась одна. Одна-одинёшенька. Плюс ещё одна веская причина для слёз.
***
Я давно не плакала. Кажется, с детства. Меня не трогали ни скоропалительно завершавшиеся романтические отношения, ни мелкие ссоры в семье, ни слезливые мелодрамы… Но сегодня как-то сложилось.
Аккурат в разгар моей истерики пришёл Алекс. Нагло заявился сквозь стену, на долю секунды замерев напротив. Мой жалкий вид вампира ни капли не растрогал. Он педантично проверил приборы, воткнул мне в вену очередную капельницу и явно собрался уходить, когда я неожиданно для самой себя схватила его за руку, останавливая.
— Не уходи. Давай поговорим?
— О чём? — с искренним удивлением спросил врач, и я задумалась не на штуку. Разговаривать нам было положительно не о чем, мы же из разных миров. Он вампир, я человек… была человеком.
— О чём угодно. Я просто… просто побудь здесь. Недолго.
— Хорошо, — вздохнул Алекс и присел на край постели. Мы молчали. Я от неловкости нервно теребила ногти, а вампир просто сидел, погрузившись в собственные мысли, и ничуть моим обществом не тяготился.
— Ко мне заходил следователь, — невпопад поделилась я, быстро устав от тишины.
— Мирослав? Да, я его видел, он спрашивал разрешения пообщаться.
— Он не сказал, как накажут моего убийцу…
Алекс отвёл взгляд, и я всё поняла без слов.
— Его не накажут?!
— У всех вампиров есть определённый… ммм… лимит. Виктор его не превысил, так что…
— Но он убил меня!
— Ну, не всё так однозначно — ты же воскресла. Считай, тебе даже повезло — без его наводки тебя не успели бы найти и вовремя доставить в клинику.
О, да, я просто чертовски везучая! Почему-то мертвая, но везучая.
— И этого достаточно, чтобы не наказывать его?
— Это смягчающее обстоятельство. Как и положительные характеристики, которые наверняка будут. Орлов известный меценат, занимается благотворительностью…
— Он мне всю жизнь сломал! Он чудовище!
— Не забывай, что ты теперь тоже в каком-то смысле чудовище.
— А я не хочу быть чудовищем. Я не буду пить кровь!
— Тогда ты умрёшь. Уже окончательно. Этого ты хочешь?
Я промолчала, насупившись. Да и что ответить? Умирать я не желала. Как и переходить на темную сторону, каковой считала бытность вампиром.
— Кажется, перспектива умирать тебя тоже не особо воодушевляет, — проницательно заметил Алекс.
Я прищурилась:
— Ты что-то предлагаешь?
— Ничего особенного, — дернул плечом доктор. — Просто ещё немного отсрочить твоё обращение. Согласна?
— Отсрочить? На сколько?
— На пару дней, месяцев, лет… Как повезёт и насколько долго ты выдержишь, не попробовав крови. Понимаю, предложение так себе — быть и не живой, и не мертвой, но раз ты не хочешь становиться чудовищем-вампиром… в общем, это твой шанс. Главное, слушайся меня во всём, выполняй все указания и не спорь.
Я кивнула, соглашаясь. А Алекс широко улыбнулся. Уже в тот момент стоило понять, что улыбка вампира не к добру, что просто так, за спасибо, никто мне помогать не станет… но я опять повела себя, как дура, доверившись кровопийце в белом халате.
***
В принципе, жизнь моя в посмертии изменилась мало. Как сидела на диете из черного кофе без сахара, так и осталась, потому что ото всей остальной еды мутило. Как слонялась без дела, предоставленная сама себе, так и бездельничала, вот только прогулки мои теперь ограничивались больничными коридорами и четырьмя стенами палаты. Но если раньше это меня никак не напрягало, то теперь я готова была лезть на стенку от тоски, цепляясь отросшими когтями.
Утро было расписано по минутам — осмотр, процедуры, неизменная капельница, вечером меня также навещал Алекс, а вот днём… дни тянулись бесконечно долго. Вампир сразу же принёс мне книги, чтобы занять время и голову, но я отложила Толстого и Гоголя в сторонку — классической литературы мне хватило в школе, а глянцевых журналов у доктора не водилось. И смартфон с интернет-доступом мне никто не собирался давать, будто бы я тут же выставила в сториз инстаграм своё бледно фото с соответствующим статусом и клыкастым смайлом.
В общем, я тухла от тоски, с каждым часом бледнела всё больше и уже сто раз пожалела, что не вскрыла глотку тому несчастному чиновнику. Вампиром всяко было бы веселее, чем хроническим пациентом больнички.
Единственный, с кем я более-менее общалась, был и оставался Алекс. Медсестры меня откровенно побаивались, как и остальной персонал. А с доктором можно было поговорить И помолчать. Жаль, что заходил он нечасто и ненадолго.
Сегодня он тоже пришёл. Вечером, вскоре после заката. Поднял жалюзи, скрывавшие от меня солнечный свет, на который глаза по-прежнему реагировали резью, и уселся на подоконник, зажигая сигарету.
Вампир курил. Дымил в форточку, как паровоз. Сперва я страдала от когнитивного диссонанса — вальяжный мальчишка с сигаретой смотрелся по меньшей мере странно, — но вскоре привыкла. И поняла, что не такой уж он непробиваемый ледышка, как показалось прежде — порой я подспудно замечала, как дрожит сигарета в тонких пальцах, как меняется его лицо, когда какой-то из приборов внезапно ускоряет ритм, как дергается веко, стоит мне сморозить очередную глупость…
Алекс затушил сигарету в пепельнице и вдруг поднял на меня заинтересованный взгляд:
— Ты курила?
— Нет, никогда! — оскорблённо вскинулась я.
— Жаль. Ну, можешь попробовать начать. Удовольствие, конечно, уже не то, но зато и без вреда для здоровья.
— Спасибо, как-нибудь обойдусь, — отказалась я от столь заманчивого предложения.
— Зря ты куксишься. Я же пытаюсь помочь. Отвлечь, занять чем-то новым…
— Курением?! Хорош же ты врач!
— Тебя гложет в первую очередь безделье, — терпеливо пояснил Алекс, не вступая в бессмысленные споры. — Займись чем-нибудь. У тебя были хобби? Чем ты увлекалась?
— Встречалась с друзьями, ходила на йогу, плавала… В четырёх стенах палаты всем этим не очень-то позанимаешься, не так ли? И из собеседников у меня лишь ты один вместо десятка знакомых.
— Значит, придётся тебе подыскать себе новое занятие. Что выберешь — музыкальный инструмент, судоку или зарисовки акварелью?
— Я бы просто хотела вернуться к своей обычной жизни, — честно призналась я. Как ни странно, вампир не стал издеваться, даже не улыбнулся ехидно в ответ на моё признание.
— Ты же понимаешь, что это невозможно? — вкрадчиво поинтересовался он. Я кивнула. Конечно, понимаю. Но так хочется верить в чудо! Закрыть глаза и очнуться от этого кошмара — дома, рядом с родителями, ещё до той злополучной поездки.
Вот только чудес не бывает. Не в реальной жизни.
***
— Да в твоей ситуации одни плюсы! — в который раз попытался подбодрить меня Алекс по прошествии недели лечения.
Какого-то прогресса я не замечала — только лицо с каждым днём становилось всё острее, а кожа бледнела, лишившись привычных красок. Даже губы были бледными, бескровными, и только глаза оставались живыми, но и в них огонёк надежды таял, затухая. Я понимала, что долго не продержусь. У меня вообще нет силы воли. Меня останавливал только страх, боязнь, что я изменюсь, стану другой. Перестану быть собой. Перестану быть человеком, вкусив одну-единственную каплю чужой крови.
— Например?
— Во-первых, тебе нечего бояться морщин.
— Сомнительный плюс. Без загара и с современной косметологией я бы их ещё лет десять не боялась.
— А сколько тебе лет?
— Двадцать пять.
— Так отличный возраст! Я бы хотел «застрять» в таком вместо своих семнадцати. А дети есть?
— Нет, — глухо выдохнула я, только сейчас осознав, что и не будет. Если легенды и здравый смысл не лгут, разумеется.
Но вампир меня огорошил, мигом выдернув из невесёлых мыслей.
— Вот и хорошо, — ничуть не теряя позитива, заявил он. — Значит, и страдать не придется.
— Страдать?
— Для большинства обычно тяжело хоронить детей. А бессмертие, увы, теперь не распространяется на всю семью.
— Теперь? — удивлённо переспросила я. — А раньше что?
— А раньше было раньше, — скупо ответил он. — О былом, кстати, тоже не надо страдать. Что было — прошло и не вернётся.
***
Мой врач вообще оказался не особо разговорчивым. Точнее, Алекс говорил много — охотно отвечал на насущные вопросы, интересовался моим самочувствием, но о себе рассказывал ничтожно мало. Я успела посветить вампира в полную историю своей семьи, детство, юность и взросление, а сама о нём не знала ровным счётом ничего.
На прямые вопросы о своём человеческом прошлом Алекс отмалчивался, а на окольные отвечал с филигранной тонкостью, не давая в распоряжение ни единого факта. А ведь мне любопытно!
Так, движимая чисто научным интересом по изучению подноготной одного конкретного вампира, я впервые оказалась в его кабинете, чтобы хоть как-то сменить локацию наших ежевечерних бесед. Ничего выдающегося ни на столе, ни на многочисленных полках не имелось, зато имелось окно, выходящее аккурат на парковку клиники. Моё же день за днём показывало одинокое дерево, раскинувшееся за стеклом — во внутреннем дворике больницы размещался небольшой парк для прогулок, куда мне, как особо охраняемой пациентке, ход был закрыт. А жаль, погода стояла отличная, лето в нашей полосе в кои-то веки было по-настоящему жарким. И пусть глаза слезились от света, я ещё не забыла, как приятно согревают кожу солнечные лучи, и очень хотела ощутить это чувство снова.
— И какая из них твоя? Красная или синяя? — поинтересовалась я, с любопытством выглядывая в окно. Парковка перед клиникой была полным-полна машин всех цветов, размеров и марок — от ржавых чудовищ отечественного автопрома до огромных линкоров стоимостью с апартаменты в центре города. Нет, в глупые теории о компенсации размеров я никогда не верила, а вот зависимость цвета и марки авто с характером хозяина частенько улавливалась. Мне казалось, что у Алекса должно быть компактное спортивное купе — как вон та малышка цвета ультрамарин или скромно расположившаяся напротив «Лексуса» красная «Ауди» с откидным верхом. Но вампир ответил с коварной улыбкой:
— Никакая. Я не вожу машину.
Я вытаращилась на Алекса, не веря ушам. Это как же — смазливый парень и без железного коня? Моя теория мужских характеров трещала по швам, причём впервые в жизни. Начиная с института, я всегда буквально с первого взгляда угадывала, за рулём какой тачки окажется тот или иной парень. И вдруг такой облом.
— Почему? — глупый вопрос вырвался сам собой, да и раздосадованное выражение лица от вампира не укрылось — он усмехнулся, пристально уставившись на меня своим колючим взглядом. Думала, промолчит, или ответит что-то в рифму, но врач благородно удовлетворил моё любопытство:
— Таковы издержки моей вампирской природы, Виктория. Мне вечно семнадцать. А права у нас в стране, если ты позабыла, выдают с восемнадцати. Ежедневно нарушать закон я как-то не намерен, зачем?
Ага, зачем? Зачем ему авто, если он превращается в летучую мышь? Или не превращается? Я видела, как Алекс играючи проходил сквозь стены, кичился богатырской силушкой, но трансформаций в животных как-то не замечала. Вообще, реальные вампиры оказались очень далеки от литературных выдумок, даже обидно как-то.
— Но… но ты же на самом деле старше. И намного.
— Пока маг-сообщество с человеческими властями не пришло к консенсусу по поводу вампиров. Собственно, люди о нас даже не знают. На свет пока вышли лишь маги, оборотни, эльфы… в общем, светлая братия, наиболее близкая по природе людям. Ни вампиры, ни демоны народу пока не представлены. Во избежание, так сказать.
— Во избежание чего?
— Страха. Неприятия. Возмущения по поводу такого неприятного соседства.
Ого. Да у них тут махровым цветом расизм цветёт — вампиров с демонами скрывают от простого люда во избежание нового витка охоты на ведьм. В каком-то смысле разумно, но ведь и я теперь в каком-то смысле персона ног-грата, а это не радует.
— Слушай, а какие-то супер-способности у вампиров есть? Ты вот в летучую мышь превращаешься? Или сверкаешь на солнце?
— На солнце я только сыпью покрываюсь — аллергия, — усмехнулся Алекс, почесав нос, а я неожиданно разглядела на вышеупомянутом органе парочку веснушек, которых не замечала прежде. Сыпь? Ну-ну. Скорее кое-кто слишком светлокожий даже для средней полосы.
— То есть про вред солнца для вампиров это всё враки? Не сгоришь и не обратишься в пепел? — удивилась я, вспомнив наглухо затонированный автомобиль Виктора.
— Для меня солнце особо не вредно, скорее неприятно и большей частью для глаз — сильная светочувствительность. Вот ты, будучи новорожденным вампиром, к нему пока очень восприимчива. Можешь запросто получить ожог — как кожи, так и роговицы. И восстановление после этой травмы будет долгим, наравне с обычной человеческой регенерацией. Так что избегай прогулок под солнцем… ммм… ближайшие пару лет.
Ого. И даже spf не поможет? Или Алекс не в курсе о достижениях современной косметической промышленности? Есть же всякие уровни защиты «50+»… если в Эмиратах помогало, то и от московского солнца наверняка спасут.
— А как ты стал вампиром?
— Думаешь, я какой-нибудь мелодраматический герой? — усмехнулся мой доктор. Вынул из кармана серебристый портсигар (возможно, даже серебряный!), поджог тонкую сигарету, затянулся…
Я привычно поморщилась — с детства не терпела сигаретного дыма. Но это раньше. Теперь можно было просто не дышать. И потерпеть. Особенно ради увлекательной истории.
— Мне и рассказывать нечего, — выдохнул вампир. — Не всем везёт, как тебе.
Я фыркнула.
— Ну-ну, я же серьёзно. У тебя было приключение. Драма. Боевик. Триллер! А у меня… дурость по малолетству, вот и всё.
— Разве можно стать вампиром… по дурости?
— Мне было семнадцать, Виктория, — Алекс отвернулся к окну и выдохнул струйку дыма. — Я рисовал. Говорят, неплохо, и мне нравилось это занятие, хотя будущего своего в искусстве я не видел, неденежное это дело, а так, хобби по нынешним меркам. В ту пору я вертелся в рядах местной богемы, и однажды оказался в необычной компании. Карлайт был настоящий эстет. Аристократ, сошедший с картин прошлых столетий. Я почти не писал портретов, но его лицо… оно завораживало. А глаза… я будто видел в них вечность, рождение звезд и падение Олимпа. Он сказал мне, что я талантлив. Сказал, что человеческой жизни слишком мало, чтобы раскрыть мой потенциал. Расписал всё так, что я сам, с радостью подставил ему шею.
Врач невесело усмехнулся, зло смял сигарету в пепельнице и потянулся за следующей. Пожалуй, и хорошо, что тяжелые металлы и смолы его лёгким уже не страшны.
— Он обратил тебя?
— Разумеется. И уверял, что всё это ради моего же блага, когда я лез на стену, меняясь внутри и снаружи.
— Ты жалеешь? — едва слышно прошептала я. Алекс промолчал, сделав вид, что не расслышал вопроса. Впрочем, мы даже не друзья, чтобы настолько откровенничать на личные темы. Я бы на его месте тоже не ответила. Открыв кому-то душу, можно здорово опростоволоситься, поэтому я свою держала на замке. Мой клыкастый доктор, кажется, был из той же породы людей. Или стал таким ввиду обстоятельств.
— Прошлого не изменить, — негромко проговорил Алекс, когда я уже и не надеялась на ответ. — История не имеет сослагательного наклонения. Я смирился, если ты об этом. Пусть и не сразу.
Этот разговор оставил в душе неприятный осадок. Если даже Алекс не в восторге от своей вампирской природы, то как жить мне, когда я перейду черту? А я перейду, несомненно — я видела, как хмурился врач, изучая показания приборов и увеличивая дозу в утренних капельницах. И чувствовала, что жажда начала просыпаться вновь. Долго ли я выдержу? Или сдамся, так и не поборовшись?
Глава третья
О птичках
Как я узнала вскоре, моим обидчиком оказался не абы-какой первый встречный вампир, а Виктор Орлов, птица высокого полёта. Алекс немного рассказал о нём, хотя упрашивать пришлось долго. Триста четыре года, бывший граф, а ныне предводитель уездного дворянства… то есть, глава крупнейшего вампирского клана. Не всея Руси, увы, но Москвы и области, так что добрая половина местных кровососов ходила в его услужении.
Уважаемый вампир имел связи, которыми я похвастаться не могла, и влияние, которым также не обладала. И он желал со мной встречи. Зачем? Непонятно. Лично мне встречаться со своим убийцей не хотелось, но кто в таких случаях спрашивает о согласии?
О визите меня вежливо предупредили медсёстры на посту. Аж за пятнадцать минут, за которые я успела одеться, выскочить вон из палаты, спуститься на первый этаж и осознать, что меня наглым образом обманули — граф Орлов уже был здесь.
Орлиный профиль аристократического лица мог бы казаться красивым, воистину величественным, если бы не принадлежал моему убийце. Маньяку, который не понёс никакого наказания! Его просто оштрафовали, пригрозив пальчиком, что не стоит кусать всяких девочек — они ведь и заразными могут быть, а господину Орлову вредно, у него возраст глубоко постпенсионный, следует соблюдать диету и кровь пить исключительно из трубочки. Тут я утрировала, конечно — выглядел вампир превосходно, лет на тридцать пять от силы. Прямая спина, уверенный взгляд, широкий разворот плеч… объективно красивый мужчина. И чертовски опасный.
Алекс, невесть как оказавшийся рядом с моим обидчиком, смотрелся взъерошенным воробушком возле матёрого хищника — невысокий, щупленький и вынужденный смотреть на Орлова снизу вверх. Подслушивать, конечно, нехорошо, но гулкое эхо коридора донесло моё имя, и я навострила уши. Эти двое обсуждали меня, не стесняясь в выражениях:
— Чего ты хочешь?
— Отступись.
— И не подумаю. Она моя, и ты это прекрасно знаешь. Может, не сегодня и не завтра, но она придёт ко мне. Сама.
— Ошибаешься!
— Тогда зачем просишь отступиться? Боишься, что она уйдёт не ко мне, а от тебя?
— Не выдумывай, Виктор.
— А ты не нарывайся, Александр. Я старше. И сильнее. Не забывай об этом.
— Ты не получишь её, — зло прошипел Алекс, интонацией чертовски напоминая гремучую змею.
Я бы на месте вампира-аристократа конкретно призадумалась, но Орлов не проникся:
— Посмотрим.
Бойцовские петухи разошлись, а я ещё долго не решалась выйти из-за угла. А когда выглянула, моего обидчика и след простыл. Неужели внял доводам доктора и убрался восвояси?
Немного робея, я вышла в холл и обомлела — за стеклянными дверями клиники стоял белоснежный ролс ройс. Как зачарованная, я подошла ближе, любуясь плавными линиями и блестящими деталями. Воровато огляделась по сторонам, но никого из персонала не заметила и выскочила на улицу.
Длинный автомобиль (ооочень длинный, просто мечта компенсатора!) припарковался у самого входа. Словно в каком-то фильме, пассажирская дверь гостеприимно отворилась, приглашая в тёмное кожаное нутро.
Я поёжилась от свежих воспоминаний. И отступила на шаг назад. Второй шаг сделать не успела — из автомобиля высунулась рука, сцапала за ремень джинсов и рывком втянула в салон, пахнущий дорогим парфюмом и кровью.
Это просто дежавю какое-то! Меня опять похищают? Серьёзно? Прямо у стен клиники?
В тонированной машине, ясное дело, сидел Виктор, закинув ногу на ногу и вперившись в меня внимательным взглядом. Чуть качнулся вперёд, широко раздувая ноздри и поморщился:
— Ты не пила кровь, — обличительно заявил вампир, кривя тонкие губы. — Почему?
— А я вегетерианка, — буркнула в ответ. — Не знали?
— Не шути со мной, — предупредил Виктор с угрозой в голосе. — Я знаю о тебе всё и даже больше.
— Так уж и всё?
— Всё, что может сказать кровь.
Я озадаченно заморгала. Что это значит? Кусая, сделал полный анализ на биохимию? И какой толк от знания уровня гемоглобина и сахара? Хотя, если его рецепторы ещё и на гормоны настроены…
— Тебе двадцать пять, невинности лишилась в восемнадцать, было три половых партнёра — похвально, учитывая нравы нынешней молодежи. Здорова, насколько это вообще возможно с московской экологией: никаких переливаний, инфекций и прочих неприятностей, негативно влияющих на кровь. Не беременела и не рожала, чему я несказанно рад — я пережил четверых своих детей и никому такого не пожелаю.
Ну ничего себе — у холодного вампира, оказывается, имеются чувства? И дети. Впрочем, ему же явно за тридцать было на момент обращения, а в его времена семьёй обзаводились пораньше, чем сейчас. Но четверо детей… по сухощавому телу и хмурой физиономии и не скажешь, что когда-то он кипел могучей сексуальной энергией.
— Как… как вы всё это узнали? — про трёх мужчин в моей жизни не знал никто — друзьям и подружкам я рассказывала, что их гораздо больше, а родители знали лишь о двух, проверенных так сказать кандидатах в мужья. А о первом я им не говорила… и долгие годы пыталась забыть, вырвать из сердца и вычеркнуть из воспоминаний. Он был единственным, которого я по-настоящему любила, но… не срослось.
— Я же уже объяснил — кровь. Ты зря боишься и не желаешь в полной мере принять этот дар, эту силу, возможности. Всего одна капля крови может рассказать вампиру о человеке больше, чем откровенная беседа. Иначе откуда, как ты думаешь, наша способность манипулировать, находя нужные точки воздействия? Да, мы отличные психологи, но без информационной базы приходится идти по тонкому льду, с закрытыми глазами, буквально на ощупь, а так… если бы вампиры только пожелали, весь мир лежал бы у наших ног!
— Отчего же он ещё не лежит? — пренебрежительно фыркнула я, несмотря на пробежавший холод между лопатками. Вампир не лгал о могуществе своей расы, я это чувствовала. И от того, что они будто выжидают чего-то, стало немного жутко.
— Я люблю наблюдать, — поделился Виктор с полуулыбкой. — Наблюдать за этой бессмысленной вознёй, глядя на людей, магов и оборотней свысока, как на малых детей. И ты такая же — не вмешиваешься. Мы ведь похожи, не спорь. Ты тоже считаешь себя выше окружающих. И тогда, когда была человеком, и теперь. Тем более теперь. Я удивлён, что персонал ещё не ходит по струнке, подставляя шеи для укуса.
Последняя фраза всё испортила — я вспыхнула от возмущения:
— Я не желаю становиться вампиром!
— Что? — искренне удивился Орлов.
— Я не буду пить кровь, я не стану вампиром, и с вами я не буду, уж поверьте мне!
Виктор пару секунд озадаченно молчал, будто не веря своим ушам. А потом нахмурился и выдал со всей решимостью:
— У тебя нет выбора.
— Есть! Алекс обещал мне помочь! — выдала я свой главный козырь прежде, чем прикусила излишне болтливый язык.
— Ах, Алекс? — вампир отчетливо скрипнул зубами, прищурил глаза. — И ты поверила этому мальчишке? Поверила его глупым обещаниям невероятного исцеления? Размечталась! А ты знаешь, как его прозвали у нас? Доктор Смерть. Ни на что не намекает, а?
Я непроизвольно вздрогнула, но взгляда не отвела. Мало ли как у вампиров прозвища получают? Вдруг, от противного, и на самом деле Алекс — добрый доктор Айболит, играючи спасший зайца-инвалида после ампутации? А что, как раз мой случай, только вместо новых ног мне бы не помешало новое сердце, способное биться.
***
В скором времени автомобиль привёз нас к особняку. На удивление, ничуть не готическому, а построенному в скандинавском стиле — с широкими панорамными окнами и изумрудной лужайкой. Водитель галантно распахнул дверь, но я не спешила выходить. Виктор, неуловимо поморщившись, отослал шофёра и самолично вытащил меня из салона, будто тисками сжав запястье. Я тихо шипела от боли, упираясь, но силы были не равны.
А дальше была экскурсия. Придерживая меня под локоток, как заправский джентльмен, вампир водил меня по дорожкам своего обширного участка, показав пруд с утками и карпами, яблоневый сад и прикрытый тентом к осени бассейн. Я восторгаться красотами и богатствами не спешила, чем явно выводила аристократа из себя.
— Давай пройдём в дом, он тебе обязательно понравится, — любезно предложил Виктор, утаскивая меня по ступенькам к открытой веранде, а затем и в сам особняк. Внутренний интерьер меня, признаться, поразил. От дома в скандинавском стиле я ожидала простоты и лаконичности, но граф в душе вампира был куда сильнее современных тенденций.
Роскошная деревянная мебель так и кричала о своей дороговизне и монументальности, антикварные люстры спускались с потолка, сверкая бриллиантовым блеском, а под ногами сменяли друг друга узорчатые персидские ковры. Но выглядело всё это великолепие, как ни странно, гармонично — дизайнер интерьера у Виктора поработал на славу.
Пару комнат спустя я оглядывалась уже с искренним любопытством, с восторгом касаясь полированных граней мебели, хрустальных ваз, картин в обрамлении золочёных рам… Чисто эстетически, это было настоящим удовольствием — ходить по коридорам, осматриваясь, как в музее наподобие Эрмитажа, но иметь возможность трогать всё и вся. Это же как ожившая сказка! Какая девочка не мечтает быть принцессой и жить во дворце? Да, моя семья не бедствовала, но такие воистину императорские интерьеры могли позволить себе только баснословно богатые люди. Или нелюди.
Я сама не заметила, как мы обошли почти весь особняк, остановившись в кабинете, обставленном под старину. В таком Орлов мог работать, ещё будучи живым — разбирать корреспонденцию, писать письма, каллиграфически выписывая буквы чернилами при свечах. Я провела кончиками пальцев по лакированной столешнице, завороженно глядя на картины и упивалась ароматом роскоши… Виктор будто знал, чем меня можно подкупить. Чем можно подкупить любую девушку. Богатство ослепляет. Закрывает глаза на недостатки. Но я многое для себя решила после того, как умерла. Например то, что никогда и ни за что не прощу своего убийцу.
— Тебе нравится мой дом? — довольный голос Орлова сочился мёдом, и я скривилась от чрезмерной сладости его тембра.
— Красиво, — сдержанно похвалила я. — Ваш дизайнер отлично поработал.
— Дизайнер? — неуловимо нахмурился вампир. — О, нет, ты неверно поняла. Здесь просто воссоздали моё старое имение. Мебель и ценности после революции пришлось изрядно поискать, но сейчас ты видишь мой дом таким, каким он был почти две сотни лет назад, за минимальными исключениями и доработками.
Я хмыкнула. Не зря всё-таки представлялась чернильница на столе и канделябры по углам — кабинет дышал иной эпохой, о которой я читала только в книжках и слышала на уроках истории, а Виктор видел воочию. Он жил в ту пору, пока небеса не пронзили самолёты, а по асфальтированным дорогам не мчались миллионы автомобилей, пока не построили первые небоскрёбы, а мир не столкнулся сразу с двумя кровопролитными войнами…
Наверное, для какой-нибудь любительницы исторических романов имение Орлова значило бы больше, чем для меня. Как и его знания, богатый жизненный опыт… но я видела только убийцу, пусть и одетого в стильный костюм с иголочки.
А что во мне видел он? Почему так испытующе смотрит?
— Виктория, — нежно, почти с любовью произнёс вампир, подцепив мой подбородок и заглядывая в глаза. — Мы будто созданы друг для друга, верно? Виктор и Виктория. Монограммы на салфетках будут смотреться просто великолепно…
Салфетки это, конечно, очень важно. А чужая жизнь так, мелочи. Да и разве ненависть может оказаться сильнее красивых вензелей на белоснежном батисте?
— Не трогайте меня, — я с чувством ударила по вампирской клешне, отступая. — Я не ваша собственность.
— А хочешь ею стать? — вкрадчиво поинтересовался Виктор, не сводя с меня чуть прищуренных глаз.
— Нет! Никогда! Вы меня убили!
— Я подарил тебе вечную жизнь, Виктория, — печально вздохнул Орлов. — Вечную красоту, вечную юность. Я думал, ты будешь благодарна за этот дар.
— Да вы больной!
— Нет-нет, моя дорогая Виктория, я не болен. Вампиры не болеют. А вот ты выглядишь нездоровой. Почему ты ещё не вкусила крови? Чего боишься?
— Не ваше дело!
— Как раз моё, дорогая. Ты — моё творение, моё дитя, моя Галатея, и я не хочу, чтобы такой прекрасный материал пропал попусту. Ты не должна умирать от неутолённой жажды, ты должна жить — вечно.
— Это не жизнь. Я не стану такой, как вы. Никогда!
Я кричала, сжимая кулаки от злости. И готова была броситься на этого графа Орлова, если бы не оценивала трезво собственные силы.
— Станешь, — коротко улыбнулся Виктор, на миг сверкнув клыками. — Обязательно станешь. Это в твоей природе, дорогая — тяга к жизни. Ещё немного и ты поймёшь, что иначе и быть не может. Ты и я — мы половинки одного целого. Я веками искал такую, как ты, и не отпущу, не надейся. Пусть этот мальчишка Алекс на что-то надеется, но я-то знаю, что тебе нужен настоящий мужчина. Тебе нужен я.
И, будто желая подтвердить свои слова, властно притянул к широкой груди и припал губами к моим губам. Серьёзно, даже когда он грыз мою шею было не так противно. Прохладные твёрдые губы с дотошностью первооткрывателя исследовали мой рот, не зажигая ни единой искорки. А когда холодный и изворотливый, как рыба, язык скользнул внутрь, меня едва не вырвало. Я забилась в его руках, как птица в силках, но вампир продолжал упорствовать, оттесняя меня к стене. Жесткие пальцы заскользили по спине, пересчитывая позвонки… я извивалась, тщетно пытаясь вырваться из захвата, но Виктор был сильнее. В разы. На порядок. И совершенно не считался с моим явно неромантическим настроем.
Наверное, он бы спокойно изнасиловал меня прямо в кабинете, не обращая внимания на слабое сопротивление — уверенно, методично, как по учебнику для правильных бесчувственных вампиров. Но ему помешали.
— Отпусти её, — потребовал Алекс обманчиво-спокойным голосом. Я замерла, не веря своим ушам и боясь шевельнуться, а Виктор только негромко хмыкнул.
— Кто тебя пустил? — лениво повернув голову, спросил Орлов. Я проследила за его взглядом и не удержалась от улыбки. Алекс с раскрасневшимися щеками и взлохмаченными волосами больше напоминал мальчишку, чем героя-спасителя, которого злодею стоит опасаться. Но внешность бывает обманчива — быстрый выпад, который мой глаз уловить не успел, и аристократичный профиль графа украсил дивный кровоподтёк. Орлов выпустил меня из объятий и повернулся к Алексу, кривя тонкие губы в сардонической усмешке:
— Ты что творишь, мальчишка? Жить надоело? — и оскалился, прищурив глаза. Меня от его оскала бросило в дрожь — память невольно подкинула полустёртые картинки, когда острые клыки, разрывая кожу и мышцы, вгрызались в моё тело.
— Угрожаеш-ш-шь? — змеёй прошипел Алекс, бросив в мою сторону короткий обеспокоенный взгляд, на который я ответила благодарным кивком.
— Ты в моём доме. Напал на меня. Какие угрозы? — фыркнул Орлов. — Сейчас подоспеет охрана, тебя свяжут. И будешь коротать парочку лет своей вечности за решёткой, за незаконное проникновение и нападение.
— Ждёшь тех охранников на посту? Не дождёшься, — усмехнулся доктор, и я поёжилась от его клыкастой усмешки. Он что… убил кого-то? Из-за меня?
— Ну ты и ублюдок, — поразился Виктор, отшатнувшись.
— А ты зря надеешься, что вампиры на посту эффективнее оборотней. У нас тоже немало слабостей, особенно если знать о них изнутри.
— Что ты сделал?
— Тревожишься за своих «детишек»? Не волнуйся, к утру проснутся, — заверил Алекс.
— Я тебя засужу! — рыкнул трехсотлетний вампир, меняясь в лице. С места он не сдвинулся, но желание разорвать противника в клочья без труда читалось на его перекошенной физиономии. — Тебя же обязали прекратить твои дурные исследования!
— Меня обязали не проводить лабораторные испытания, а это испытания полевые. Совсем другое дело, не находишь?
— Я прикрою твою подпольную лабораторию! Я лишу тебя лицензии! Тоже мне удумал — искать вакцину от вампиризма!
— Не волнуйся, тебе не предложу, и обязательной вакцинации не устрою. Но у людей должен быть выбор, которого ты и тебе подобные их лишают.
— Выбор? Да они сами охотно подставляют шеи в надежде на вечную жизнь!
— Вот-вот, они хотят вечную жизнь. А ты их убиваешь! И не всех, — кивок в мою сторону, — по обоюдному желанию.
— Это наши личные отношения с Викторией, не вмешивайся, мы сами всё решим.
— Я не могу не вмешиваться, я — её лечащий врач. А общение с тобой явно плохо сказывается на состоянии моей пациентки. И я бы не рекомендовал ей вообще ближайшие пару лет видеть тебя даже издали, раз твой образ вызывает у неё исключительно негативные эмоции…
— Проваливай, Александр! — разъярился Орлов, свирепея на глазах. Кожа на лице истончилась, побледнела, черты лица заострились, а клыки, казалось, стали ещё длиннее. Он стал похож на типичного вампира из кинематографа — настоящего ожившего мертвеца, и от осознания этого сходства сделалось особенно жутко. — И не смей указывать мне, что делать в моём же доме!
— Один я не уйду, только с Викторией, — упрямился Алекс.
— Ты ставишь мне условия?
— Нет, просто объясняю собственную позицию. А ты уже сам решай, уйду я или останусь.
— Останешься?! Ты что такое удумал? Я тебя к себе не приглашал!
— Я уже говорил, что здесь моя пациентка. Ей необходим регулярный осмотр, диагностика, препараты… на пару дней мне хватит запасов, которые я взял с собой на всякий случай, но потом придётся ненадолго отлучиться в клинику.
Лицо Виктора выглядело крайне озадаченным. Да и я, честно говоря, до конца не понимала, шутит мой доктор или говорит серьёзно. Нет, его желание и стремление вытащить меня отсюда чрезвычайно похвально, но методы… он точно уверен, что древнего вампира не возмутит такое издевательское поведение? Как по мне, Орлов готов вот-вот взорваться от сдерживаемого гнева и разорвать мелкого вампира на ещё более мелкие кусочки.
Тем удивительнее, что Виктор уступил. Скривился, конечно, и на меня глянул с укором, но небрежно махнул рукой, великодушно разрешая удалиться.
— И чтобы я больше не видел тебя у себя в доме! — крикнул вслед, обращаясь к Алексу. Доктор только усмехнулся и ничего не ответил, почти бегом уводя меня за собой анфиладами комнат. Как он не путался в направлениях в этом огромном особняке — ума не приложу, но вышли мы аккурат к главным воротам, за которыми стояла, урча заведённым мотором, белая машина такси.
— Ты когда успел вызвать «убер»? — удивилась я, усевшись на заднее сиденье. Вампир примостился рядом, тронул водителя за плечо, и автомобиль резко рванул с места, как на старте каких-нибудь гонок.
— А ты думаешь, на чём я сюда добрался? Как заметил, что Виктор увёз тебя, сразу помчался следом.
— И он что, просто ждал тебя всё это время?
— Я вампир, Виктория, — вкрадчиво напомнил Алекс. — Порой мне достаточно только попросить, и люди сделают всё, что угодно. Просто я стараюсь этим не пользоваться без особой нужды. В отличие от Виктора.
— У вас… конфликт? — осмелилась спросить я, когда такси уже подъезжало к клинике.
— Угу. Конфликт интересов. Он жаждет вампирского могущества, а я пытаюсь излечить мир от этой заразы. Для нас двоих конфликт неизбежен.
— Но почему?
— Это тянется уже не первый год, — небрежно отмахнулся врач, как от чего-то несущественного. — С точки зрения психологии — типичная конкуренция двух братьев, старшего и младшего…
Я опешила:
— Что?! Вы же ни капельки непохожи!
— Мы не кровные братья, Виктория, — усмехнулся Алекс, явно довольный произведённым эффектом в духе мелодраматического сериала. — Но мы с ним «дети» одного вампира. И «семья» у нас довольно большая — разрослась за столетия.
— И я теперь тоже твоя «семья»? Ты поэтому помогаешь?
— Я всеми силами пытаюсь тебя из этой «семьи» спасти, Виктория. Потому что даже врагу не пожелал бы бессмертных клыкастых родственников.
— Это так плохо?
— Нас формирует наше ближайшее окружение, в том числе и родственники. Если вся твоя семья — убийцы, стать кем-то другим, отличным от них, весьма непросто.
— Но ты же стал.
— У меня были на то свои причины. И я не сразу стал таким, какой я есть. Да и сейчас не идеален. Я вампир, в моей природе немного по-другому смотреть на мир, не так, как живые. Смерть меняет людей гораздо сильнее, чем самая долгая жизнь.
Отпустив такси, Алекс довёл меня до палаты, проинструктировав напоследок:
— Только в твоих силах не стать такой, как Виктор. Помни об этом. Не надейся на одни лекарства, медицина не всесильна, как и магия. Реши сама, кем ты хочешь стать, и делай всё возможное, чтобы достигнуть цели.
И я делала всё, что от меня зависело. Но, как оказалось, даже этого было недостаточно.
Глава четвёртая
О бессмысленных надеждах
Жизнь проходила где-то там, за стенами магической клиники. Мне осталась лишь возможность следить за стремительным изменением природы — раскидистое дерево за окном, утопавшее в пышной зелени, сперва вызолотило листву, а затем начало потихоньку облетать, склоняясь под холодными осенними ветрами.
Время текло, но жизнь моя совершенно не менялась — те же ежедневные процедуры по расписанию, регулярные осмотры, шепотки медперсонала за спиной… Я всё реже покидала свою палату, став не в меру раздражительной. И голодной. Голод терзал невыносимо, и волшебные мерцающие капельницы помогали всё меньше, а я начала заглядываться на местный персонал. Медсёстры меня сторонились, некоторые врачи тоже, и только Алекс навещал по три раза на дню, справляясь о самочувствии.
Вот только самочувствие моё не улучшалось. Ни капельки. Скорее, наоборот. Я с неудовольствием отмечала, что кожа с каждым днём становилась всё бледнее, глаза темнели, клыки росли, как на дрожжах, а вместо сердца в груди застыла настоящая ледышка.
Я понимала, что происходит, хотя никто ничего напрямую не говорил. Несмотря на лечение, я всё-таки превращалась в вампира. Стремительно и неумолимо. И уже скоро я изменюсь. Навсегда. Потеряю последние остатки человечности, память, чувства… стану чудовищем, бездушной нежитью. Перестану быть собой.
Может, еще не поздно хоть что-то исправить?
В один прекрасный день я решилась. Сразу после утренней капельницы, подарившей приятное ощущение тепла внутри и отблеск розового румянца на щеках, выскользнула в коридор, успешно прячась от любопытных взглядов медицинского персонала. Зрение, слух, реакция — кое-какие вампирские «штучки» я успела изучить и научиться использовать себе во благо. В гардеробе для сотрудников удалось разжиться подходящей одеждой и обувью. Серенький плащик, кроссовки и трикотажное платье на два размера больше превратили меня в скромную медсестричку, а простой хвостик отлично дополнил образ. Такую на улице увидишь — не заметишь, скользнув взглядом мимо. Отличная маскировка.
До обхода оставалось почти полчаса, но я поторопилась поскорее покинуть и этаж, и саму клинику — на Алекса мой маскарад точно не подействует, а он имеет привычку разгуливать по больничным коридорам, как у себя дома. День выдался пасмурный, с низкими дождевыми тучами, обнявшими город со всех сторон, так что на улицу я вышла без страха рассыпаться пеплом или как минимум обжечь чувствительную кожу. Вздохнула через силу, мимоходом наслаждаясь ароматом сырой земли и прелых листьев, и уверенным шагом направилась к воротам для посетителей, даже не оглянувшись на здание за спиной.
Первой точкой моего маршрута был дом в спальном районе, почти на противоположном конце города. Клочок газеты с адресом я плотно сжимала в кулаке, хотя давно выучила наизусть. Но как добраться? Общественным транспортом выйдет полдня, а денег на такси нет — я даже, стыдясь самой себя, обшарила карманы парочки курток в гардеробе, но улов оказался невелик, меньше тысячи мелкими купюрами. Этого наверняка не хватит колесить целый день по столице, даже на одну поездку едва наберётся, если без пробок и самым экономным экономом «убера».
Закусив губу от досады, я всё-таки дошла до дороги и неловко взмахнула рукой. Тысячу лет не ловила попутку и откровенно презирала тех, кто кругом и всюду перемещался автостопом, за глаза считая нищебродами. Что ж, теперь моя очередь оказаться в их шкуре.
Пришлось простоять на ветру минут десять, пока первая машина остановилась. Грязная, старая, с замызганными номерами, но с некоторых пор меня больше пугали роскошные тачки, нежели детища отечественного автопрома.
— Здравствуйте, — я умоляюще взглянула на водителя, едва открыв пассажирскую дверь, — до Выхино не добросите?
Мужик за рулём вылупился на меня, как на умалишённую. Ну ясно, ему совершенно не по пути. На что я вообще надеялась, ловя попутку на другой конец города?
— Простите, — пискнула я, но мужик по-прежнему странно таращился на меня. И не моргал. Повинуясь какому-то шестому чувству, я юркнула на сиденье, не отводя взгляда от водителя, и повторила медленно, четко проговаривая слова. — Довезите меня до Выхино, улица Вешняковская. Как можно быстрее.
Машина тронулась, как по приказу. Мужик молча рулил, волшебным образом лавируя в утренних пробках, и уже минут сорок спустя я с удивлением взирала на андеграундный пейзаж столичного юго-востока. Прежде в такие районы меня не заносило — я родилась и жила на западе, разве что в центр выбираясь время от времени, а в промзоне не бывала. За окном мелькали чадящие трубы, глухие заборы, опоры ЛЭП, и серое небо удивительным образом сливалось с окружающей серостью, давя на психику. И как тут люди живут? В вечной депрессии?
— Подождите тут, — попросила я, не особо надеясь на успех — кто знает, сколько продержится гипноз, когда меня не будет рядом. Мужик послушно кивнул, а я направилась в сторону нужного дома, то и дело сверяясь с адресом из газеты. Я же не ошиблась, верно? Именно здесь и живёт потомственная ведьма, способная изменить мою жизнь?
В обычную панельную девятиэтажку я заходила, дрожа от волнения. Может, это была шутка? И газета, лежавшая на сестринском посту, ненастоящая? Но там фотографии двигались точь-в-точь, как в Гарри Поттере и объявлении были сплошь мистические, о золотоносных жабах, заклятиях на крови и даже расписание шабашей! Или меня просто пробило на галлюцинации от лекарств?
Двери лифта скрипуче разъехались на восьмом этаже, и я застыла на площадке, не решаясь позвонить или постучать в нужную дверь. Ну, хоть номер у квартиры почти дьявольский — 66. Но дверь самая обычная, гардиан, с потёртой от времени золотистой ручкой — ни тебе кельтских крестов, ни ведьминских знаков, ни горящей огнём пентаграммы.
Я встала на вытертом коврике, переминаясь с ноги на ногу. Вздохнула. Выдохнула. Потянулась к кнопке звонка, но одёрнула руку, так и не коснувшись. А потом тихо чертыхнулась себе под нос — ну чего я трушу? — и нажала на звонок. Потом ещё раз и ещё, надолго утопив чёрную кнопку.
Трезвонила долго, но никто так и не откликнулся. Неужели никого нет дома? Ну почему мне так не везёт? В объявлении же крупными буквами значилось «круглосуточно, без звонка»!
Уже отступая назад к лестнице, я с досады дёрнула ручку и не поверила своим глазам — дверь оказалась не заперта. И это в Москве, в таком неблагополучном районе! Смелые хозяева, однако, но зато я явно пришла по адресу.
Дверь коротко скрипнула давно несмазанными петлями и гулко бухнула о косяк, стоило мне войти в узкую прихожую. Тишина и темнота давили с порога, а по спине пробежал табун мурашек. Если бы физиология позволила, и сердце в пятки сбежало бы, но так лишь чуть ускорило ритм до почти человеческих полусотни ударов. Зрение непривычно быстро приспособилось к полумраку, а чуткий нюх и слух направили в нужную сторону — направо по коридору, в не менее мрачное помещение, завешенное по периметру плотными портьерами. Ведьма по объявлению сидела в широком кресле за круглым столом и размеренно курила, даже не обернувшись на моё вежливое покашливание. Заговаривать первой я отчего-то опасалась и терпеливо ждала, гипнотизируя накрученные на папильотки седые кудряшки. Вообще, на ведьму женщина была мало похожа. Скорее, на чью-то бабушку — морщинистое лицо, скрюченные артритом пальцы, седина в волосах… Но взгляд… нет, глаза у неё были совершенно не человеческие — прозрачные, как лёд, будто скрытые бельмами. Ну и жуть!
— Зачем пришла, девонька? С какой бедой пожаловала?
— Я… у вас в объявлении написано, что вы помогаете найти выход из трудной жизненной ситуации, — неловко промямлила я, присаживаясь в отдалении от хозяйки дома.
— А разве твоя ситуация имеет что-то общее с жизнью? — вскинула правую бровь ведьма.
— Вы… откуда вы знаете?!
— Я ясновидящая и не слепая. Не стоит верить всему, что показывают в фильмах.
— Но вы…
— И глазам своим тоже не верь, девонька, я всё вижу.
Я шумно сглотнула. Даже мне в темноте видно было из рук вон плохо, что уж говорить о женщине, которая до сих пор сидела ко мне вполоборота.
— Боишься? Зря. Плохого я тебе не сделаю, можешь быть уверена. Но и хорошим ничем порадовать не смогу, уж извини. Жизнь твоя человеческая закончилась, с этим нужно смириться. Борись — не борись, а обратно человеком ты не станешь, как ни старайся.
— Но я не хочу! Не хочу быть вампиром!
— Хорошее желание, — причмокнула губами ведьма. — И даже вполне выполнимое. Умереть оно, знаешь ли, всегда гораздо проще, чем воскреснуть.
Я скривилась в ответ на завуалированное предложение. Ну, спасибо, умирать я тоже как-то не собираюсь. Должен же быть выход! Хоть какой! Терапия Алекса не работает, это я уяснила — положительной динамики не наблюдается, а оговоренный им месяц неумолимо подходит к концу. Но ведь в мире магии должно быть и другое волшебство, не медицинского толка. Чудеса там всякие, как в сказках. Черт, тут же люди сквозь пространство играючи шагают и в будущее заглядывают, но не в силах побороть какой-то древний вирус!
— Не возмущайся, — отозвалась на мои мысли ясновидящая. — Даже у магии есть своеобразные ограничения. И они заканчиваются там, где жизнь уступает свои права смерти.
— Но…
— Никаких «но», девонька. Некоторые вселенские постулаты незыблемы, как сама жизнь. Ты свою, увы, потеряла, и поделать с этим ничего нельзя. Всё, что я могу тебе посоветовать — прими себя, новую. Просто смирись. Станет легче.
Мне от её слов стало только тяжелее, и от потомственной ведьмы я уходила с камнем на сердце. Все надежды, все мои хрупкие мечты разбились вдребезги — магия помочь не в силах. И медицина не справляется. С каждым днём, с каждой минутой я всё ближе к тому, чтобы перейти грань, перестать быть человеком. Я боялась этого. Страшилась даже сильнее смерти, которую удалось пережить.
Поэтому последние дни я пыталась лучше понять, что значит быть вампиром. Спрашивала Алекса, но он отговаривался стандартными фразами. Только однажды, разоткровенничавшись, сказал, что многие вампиры не умеют любить — разучиваются с возрастом, ведь прошлые человеческие чувства со временем тускнеют, а вампирам в принципе чужды сильные эмоции, их жизнь скорее подчинена инстинктам. Меня это откровенно возмутило:
— Это очень важно — любить кого-то. Чтобы остаться хоть немного человеком.
— И многих ты любила, пока была человеком? — едко усмехнулся вампир. Я грустно улыбнулась, не размыкая губ — он попал в самую точку.
— Немногих, — честно призналась я. — В основном, только себя. Но это и неважно, ведь я и была человеком. Была. Но однажды я сорвусь и стану чудовищем.
— Считаешь меня чудовищем?
— Если это правда, и ты разучился чувствовать, то да.
— Ты хитрая, — прищурился Алекс. — Провоцируешь на ответную реакцию?
— Скорее, на эмоции. Ты говорил, что их нет, но это ложь. Почему ты на самом деле не хочешь, чтобы я проходила инициацию?
— Потому что ты изменишься. Все меняются. Это неизбежно. В каком-то смысле ты уже изменилась, просто ещё не поняла, не осознала собственную смерть. А мёртвые не умеют любить.
С тех пор я беспрестанно следила за собой, за своими мыслями и чувствами. Каждый вечер перед сном вспоминала родителей, согревая в душе теплые воспоминания детства и юности, лелеяла привязанность к друзьям, даже печальную первую любовь старалась воскресить в памяти до последней черточки, но человеческая память штука ненадежная. Она стирала лица, слова, эмоции… оставляла лишь отголосок былого, да и не факт, что правдивый. Потому что взгляд, обладателя которого я давно вычеркнула из жизни, я всё чаще видела наяву, во время регулярного утреннего обхода.
Они не были похожи. Вот ни капельки — ни лицом, ни характером. Но глаза… Или это подсознание в шутку подставило на выцветший образ без ярких красок морозный лёд голубых глаз одного конкретного вампира?
Я убедила себя в расшалившемся воображении. Ведь даже фото нет под рукой, чтобы сравнить. И не под рукой тоже нет — все бумажные я разорвала, а электронные удалила безвозвратно.
Так или иначе, но на меня нахлынула апатия. Первый признак того, что я сдалась на милость судьбы, что устала бороться. Мой сегодняшний «побег» был последней попыткой сделать хоть что-то, найти выход. Но выхода нет. И впереди маячит неотвратимость инициации. Когда Алекс решится сказать мне правду? Завтра? На следующей неделе? Может, проще и вправду покончить со всем самой? Никто не укорит за сделанный выбор, не осудит… да и мне потом будет уже наплевать на чужое мнение.
***
До бара, адрес которого я также узнала из газеты, прихваченной на медицинском посту, удалось добралась ближе к сумеркам. Усталой, голодной и со всё усиливающейся жаждой. Последние пару кварталов, которые я преодолела пешком, зрение то и дело сбивалось на багряную муть, в ноздри лезли навязчивые запахи, а зубам стало тесно во рту. Чудо, что ни на кого из прохожих я в итоге не бросилась, хотя из такси пришлось вылезти раньше времени — уж слишком аппетитной казалась шея молодого водителя.
Бар для представителей маг-сообщества мало отличался от соседних на улице, свободных для посещения обычными людьми. Разве что на входе стоял зеленоватый охранник, отдалённо напоминающий тролля, а возле двери возникло странное ощущение, что вокруг меня на мгновение моргнула красноватая вспышка. Может, почудилось, и охранник просто съел что-то несвежее, а мне в лицо прилетело отсветом диско-шара, крутящегося под низким потолком.
Интерьер тёмного, будто состаренного дерева, немногочисленные посетители, сидящие за столиками, тихая музыка и приглушенный свет… меня окутало непривычным уютом, и за барную стойку я присаживалась в гораздо более благодушном настроении, чем была на пороге. Даже жажда, казалось, утихла, хотя пришла сюда я именно по этой причине — бар «Тихое место» был единственным в городе, имевшим лицензию на торговлю кровью. По крайней мере их рекламный баннер в газете обещал угощение по вкусу представителям всего маг-сообщества, в том числе и вампирам. Ну что ж, проверим.
— Кровавую Мэри, — озвучила я заказ, сверкнув фирменной улыбкой. Бармен едва заметно вздрогнул, но удержал лицо. Кивнул и отвернулся, споро смешивая необходимые ингредиенты.
Я лениво следила за отточенными движениями, как хищник за жертвой. Предугадывала каждый шаг, поворот головы, взмах руки… Медленные. Какие же люди, оказывается, медленные.
Стук чужого сердца гудел в голове, жажда потихоньку сжимала горло, но я упорно держала маску полного равнодушия. Дернулась, лишь когда в руках бармена появился тёмный сосуд, а из узкого горлышка в стакан с коктейлем медленно сорвалась багряная капля.
— Гемоглобиновая эссенция, — любезно просветил парень, правильно расшифровав мой взгляд.
— Ароматизатор что ли? — скривилась я, мгновенно теряя интерес к желанному напитку.
— Обижаете! Запатентованная технология, концентрат один к пятидесяти. Каплю на литр, разумеется, не развести, а вот в коктейль — самое то. Многим больше свежей нравится. Попробуете?
Я кивнула, дрожащими от нетерпения пальцами подвинула к себе стакан и уже настроилась на посвящение, когда меня, будто пушинку, сдёрнули с барного стула. Перед лицом мелькнула оскаленная пасть и жгуче-чёрные глаза на белом-белом лице.
— Ты что задумала, дура?! — рявкнул Алекс, встряхивая меня за плечи. Взгляд у вампира был безумный, как и внешность. — А ты, — он обернулся к притихшему за стойкой пареньку, — со свободой хочешь распрощаться? Может, она неинициированная?
Молоденький бармен шумно сглотнул. Кадык дважды дёрнулся туда-сюда, ноздри затрепетали, над верхней губой с редкими усиками выступил пот, а сердце зашлось сплошным гулом, как у мыши. У меня перед глазами в который раз за день помутилось. Толчки чужого сердца эхом отдавались в пустой груди. Манили, тянули к себе, обещая немыслимое блаженство…
— А ну прекрати! — Алекс, замахнувшись, отвесил мне звонкую пощечину. Боль я почти не почувствовала, но в голове прояснилось.
— Садись, — приказал вампир, и я послушно села обратно на барный стул. Алекс сел рядом, вперился в меня тяжелым, недобрым взглядом, а меж нахмуренных светлых бровей пролегла совершенно чуждая его юному лицу морщина. — Ты что творишь?
— А разве неясно? — понурила голову, прячась от его взгляда, но доктор беззастенчиво подцепил мой подбородок и испытующе заглянул в глаза.
— Да яснее ясного, чего ты хочешь добиться. Но одного я не могу понять — зачем? Мы же договорились…
— Для меня уже нет будущего, — перебила я, не дав ему закончить. — Так что зачем пытаться и тянуть меня из болота? Я уже давно утонула, — горько выдохнула, крутя в ладонях злополучный бокал с коктейлем. Все одна капля положит конец безумным надеждам остаться в мире живых. Всего один глоток. Отчего же так трудно решиться?
Алекс смотрел участливо, не предпринимая, впрочем, новых попыток отобрать опасный напиток. Молчал, но это молчание значило для меня больше тысячи слов. Это мой выбор. Моё решение. И мне с ним жить. Или, точнее, умереть.
Чёрт, ну почему всё так сложно? Почему нельзя было умереть сразу? Ещё там, в машине. Или сразу возродиться бессмертным вампиром, минуя стадию принятия себя в новом мире. Почему приходится выбирать — или призрачная надежда сквозь тернии, боль и лишения, или быстрый и логичный конец? Без боли. Без чувств. Без воспоминаний.
— Уходи, а? — тихо попросила я, не глядя на Алекса. — Не надо на это смотреть. Ты же сам понимаешь, по-другому уже не получится…
— Ты ещё не утратила способности дышать. Значит, ещё не всё потеряно, — огорошил вампир.
— Что?! — пораженно выдохнула я.
— Ты дышишь, — невозмутимо повторил он, с лукавой полуулыбкой глядя, как я глотаю воздух, будто выброшенная на берег рыба. — По привычке или осознанно — неважно. Остались инстинкты, а это главное. С ними можно работать. Я понимаю, что был излишне резок с тобой… и слишком строг. Прости. Ты не труп, ты ещё жива. Я просто не хотел, чтобы опять вышло не так, как я задумал. Если хочешь, если ты на самом деле хочешь, мы можем попробовать ещё. Ещё месяц, допустим. Стимуляции, гормоны, лекарства… попробуем всё, что можно и нельзя. Согласна?
Несколько томительных секунд я глядела на протянутую ладонь, совершенно не представляя, что делать. Не понимая, чего я хочу — бороться или бросить пустые попытки и сдаться. Но упрямство в крови взбурлило с невиданной силой и мощью, рукопожатие вышло крепким, почти мужским. Такого не ожидаешь от бледной девицы с потухшим взглядом и хилого парнишки в куртке на три размера больше.
Неужели мир? И неужели у меня есть шанс?
— Давай посидим тут немного, хорошо? — тихо попросил Алекс, ссутулившись у барной стойки. — Я так к тебе спешил, что утомился. Мчаться сквозь стены, знаешь ли, очень затратная штука.
Я согласилась. Злополучный бокал с коктейлем перекочевал к вампиру, заметно его освежив: глаза больше не представляли собой две бездонные чёрные дыры, да и кожа слегка, но порозовела. В полумраке бара и не скажешь, что перед тобой сидит нежить. Обычный парень, просто с дико усталым взглядом.
Мы заказали ещё по коктейлю, уже безгемоглобиновому. Потом ещё. И ещё. Оказалось, алкоголь отлично развязывает язык. Даже вампирам.
— У меня была невеста, — глядя в полупустой стакан, вздохнул Алекс. Мне в его вздохе послышалась горечь. И боль. Долго и счастливо у них явно не случилось.
— Невеста? Уже? В твоём возрасте?
— В моё время это было нормально — мои ровесники женились, рожали детей, хотя сейчас сами считались бы детьми. Нынешняя инфантильность нас не касалась.
— И? Что дальше?
— А дальше ты знаешь — я стал вампиром, не дожив до восемнадцати. И несколько лет, как и ты сейчас, провёл взаперти, свыкаясь со своей новой природой. А когда, наконец, обрёл относительную свободу… — Александр замолчал, невидяще уставился куда-то поверх моего плеча и закусил губу. — Знаешь, я тысячу раз думал о том, правильно ли поступил. Чем вообще думал, решившись увидеться с ней. Прошло почти десять лет, ей уже исполнилось двадцать пять, как тебе сейчас. У неё могла быть семья, дети. Она ведь наверняка должна была меня забыть… но не забыла. А я… а я подумал, что по-прежнему её люблю.
Я поёжилась, бросив мимолётный взгляд на выражение лица вампира. Не представляю, что там случилось, но что-то определённо жуткое. Может, остановить вечер откровений, пока не поздно?
— Мы с наставником были очень близки. Карлайт стал мне отцом после перерождения, я даже не винил его в своей «смерти». И поделился желанием, чтобы моя возлюбленная всегда была рядом со мной. Вечно. Разумеется, я открыл ей свою тайну, объяснил, что хочу сделать, и она поддержала идею, сказала, что согласна разделить вечность на двоих. И её инициировали — квоты тогда были не нужны, о маг-сообществе люди не знали, а вампиры и вовсе жили особняком. Я вызвался следить, обучать, не допускать рецидивов, но Саманта плохо переносила изменения, происходившие с её телом. Было трудно — она кричала, постоянно нервничала, винила меня в своём новом облике и неутолимой жажде крови… однажды я не выдержал и ушёл. Всего на пару часов, но этого хватило. Она сбежала — выпрыгнула из окна, из запертой комнаты загородного особняка.
— И ты её не нашёл? — наивно предположила я. Алекс только усмехнулся, на юном лице застыло непривычное жесткое выражение, присущее прожжённым циникам.
— Если бы так. Я нашёл её — трудно было не найти, следов она оставила за собой немало. Но раньше, чем я, её нашла группа зачистки. И ликвидировала.
Я подумала, что ослышалась:
— Ликвидировала? Но почему?
— Согласно регламенту, Виктория. Новорождённый вампир опасен тем, что не знает меры. Не чувствует насыщения. Пока её не поймали, она убила шестнадцать человек.
— Это…
— Это преступление. Но совершила его не Саманта, а я, когда бросил её одну. И я должен был понести заслуженное наказание за гибель людей, но… но официально её наставником был мой «отец», Карлайт.
Ужас. Зачем он мне всё это рассказывает? Я же теперь спать не смогу! И вообще подумаю над тем, чтобы превентивно всадить себе кол в грудь, чтобы со мной такого точно не случилось.
— В одночасье я потерял всю свою семью. И обогатился таким чувством вины, что врагу не пожелаешь. Не знаю, как я не покончил с собой. Но жизнь мою — точнее, посмертие — это круто изменило. Я был художником, рисовал картины, лепил статуи, а стал врачом, спасающим чужие жизни. Пусть не человеческие — с людской кровью работать мне тяжеловато. А вот маги и оборотни уже почти не удивляются доктору с клыками.
Я не знала, что сказать. Слова утешения? Как-то поздновато. Подумав, просто протянула руку и ободряюще сдала мужскую ладонь, лежащую на барной стойке. Пальцы Алекса оказались ледяными, несмотря на выпитый гемоглобиновый коктейль, и я сжала крепче, делясь той маленькой толикой тепла, которую ощущала в себе, отогревая не столько бледную кожу, сколько то, что замёрзло у него внутри.
— Спасибо, — прошептал доктор, растянув губы в неуверенной улыбке. — Может, закажем ещё по одной?
Я согласно кивнула, подзывая бармена. Гулять так гулять! Вот этот, зелёненький, выглядит очень интересно. И вон тот шот с дымным облаком… и вообще, мне давно не восемнадцать — имею я право как следует напиться?
Глава пятая
О лабораторных мышах
Утро после пьянки оказалось предсказуемо-отвратительным. Голова разрывалась от боли, а желудке как будто что-то противно ворочалось. Я выбралась из-под одеяла, на автомате поплелась в ванную, и только подняв глаза к зеркалу, поняла — что-то не так. Во-первых, это не моя палата, а чья-та квартирка. Холостяцкая, если судить по одинокой зубной щетке в стаканчике и стратегическому минимуму банок-склянок на полке в душевой кабине. И нет никакой интриги, в чьи апартаменты я попала, злоупотребив алкоголем в компании своего лечащего врача.
Из ванной я выскочила, как ошпаренная, так и не умывшись как следует, и принялась спешно оглядываться, но зацепиться глазу было особо не за что — стол, тумба, кровать со смятыми простынями и скинутыми на пол подушками… Живописненько, ничего не скажешь. Единственное, что немного не вязалось с версией о любовных играх — пустая постель. В спальне я была одна, и из кровати вылезала тоже в полном одиночестве. Но кто знает, вдруг мой любовник просто ранняя пташка и умчался на работу ни свет ни заря? Он же врач: обходы там всякие, процедуры, утренний осмотр пациентов… О версии, что этот подлец трусливо сбежал, осознав случившееся, я старалась даже не думать.
Наскоро осмотрев небольшую комнату, я пришла к неутешительному выводу, что раздевалась где-то не здесь, но покидать спальню в поисках одежды постеснялась — мало ли кто встретится за дверью. В итоге туго замоталась в простыню, чтобы почувствовать хоть какую-то уверенность и не щеголять голым задом в гостях. И сделала это очень вовремя — безо всякого стука и без малейшего скрипа дверь отворилась, а на пороге комнаты возник вампир собственной персоной. Бодрый, одетый и ничуть не страдающий от похмелья, в отличие от меня.
От одного его свежего вида я скривилась, что не ускользнуло от внимания моего визави:
— Ты чего? — удивился Алекс, проходя в комнату. Мою своеобразную тогу из простыни он окинул весьма насмешливым взглядом, прошёл мимо и поставил на столик возле кровати две кружки с горячим кофе. Я непроизвольно дёрнулась, когда он приблизился, и отчетливо расслышала смешок. Довольно обидный, учитывая ситуацию.
— Я… ммм… ты… ммм… доброе утро, — лихорадочно комкая простынь, промямлила я.
— Доброе, — ответствовал Алекс, уже открыто улыбаясь. Да он надо мной просто издевается! Вот нахал!
— Что… как… где мы? — наконец, более-менее внятно спросила я, оглядываясь.
— У меня, — небрежно пожал плечами врач, цапнув со стола кружку с ароматным напитком. Запах кофе манил, но я держалась, хотя и глянула пару раз косо на свою порцию.
— А как мы…
— Ты немного перепила, — явно польстил моему вчерашнему состоянию вампир. — Пришлось проводить, но возвращаться к себе в палату ты не пожелала.
О, нет! Я что, приставала к нему? Серьёзно? Сколько же я выпила?
— Почему? — слабо пискнула я, чтобы пролить хоть какую-то ясность на мотивы своего поведения.
— Не хотела оставаться одна. И я любезно составил тебе компанию.
Угу, составил. Я обернулась на кровать с разбросанными подушками и скинутым на пол одеялом, но ни малейшего проблеска воспоминаний в голове так и не возникло. Вот был уютный бар, крепкий алкоголь, приятно согревающий изнутри, душевные разговоры, а потом — бац, и темнота. И утреннее пробуждение, наполненное стыдом от совершенных (но благополучно забытых) поступков. Да я так в студенчестве не напивалась, чтобы напрочь вычеркнуть из памяти ночь с мужчиной! Как же низко я пала…
— Виктория, ты чего?
— Мы… ну… — была бы живой, покраснела бы от макушки до пяток, однозначно. — Мы переспали?
Алекс вытаращился на меня, как на умалишенную. Разве что пальцем у виска не покрутил. Но вместо сальных шуточек или подтрунивания над короткой женской памятью выдал совершенно неожиданное:
— Разумеется, нет.
И так сказал это, с такой оскорблённой интонацией, с такой непоколебимостью в голосе… я даже обиделась. Прям уж так «разумеется»? Он что, гей? Или блюдёт целибат?
— Нет?
— Нет. Виктория, ты едва на ногах стояла. И вообще…
— Что вообще?
— Хватит, не будем об этом. Ничего не было, успокойся.
Я бы скорее успокоилась, если бы что-то было. А теперь с ума сойду, выискивая причину этого самого «и вообще». Я же лежала в постели голая! Абсолютно. Совершенно. И приставала наверняка — как-никак давненько без мужской ласки и внимания. Неужели у вампира ничего не дрогнуло? Совсем? Ни капельки? Может, он импотент?
— Вот только не надо сверкать на меня глазами и что-то там себе выдумывать, — нахмурился Алекс, приглядевшись к убийственному выражению моего лица. — Я серьёзно — ничего не было, для меня врачебная этика не пустой звук, а ты пока моя пациентка. Ясно?
Я молча кивнула, поджав губы. А в душе продолжала злиться — сама на себя. Почему слова Алекса о пациентке так меня обидели? Он же совершенно не в моём вкусе — щуплый блондинчик с сахарной внешностью юнца, а я последние лет семь всегда предпочитала брюнетов. Высоких, плечистых, чтобы чувствовать себя слабой хрупкой женщиной рядом с настоящим мужчиной. Или это от нехватки мужского внимания и никаких чувств к златокудрому вампиру у меня нет, не было и быть не может?
***
Уже этим же утром трезвый, как стёклышко, вампир, готовил меня к новому витку антивампирской терапии. Рост, вес, молчаливое ЭКГ, проба крови на глазок… Всё повторялось, как в дне сурка, но в этот раз я была настроена на успех и старательно улыбалась, пока Александр хмурился над очередными анализами, далёкими от желанной нормы.
— Ты не пила прописанные витамины, — пожурил он недовольным тоном, даже не оборачиваясь. — И опять налегала на кофе. Вирус продуцирует сам себя, если ты не даёшь организму и шанса начать борьбу. Неудивительно, что капельницы не помогли — в отрыве от диеты они почти бесполезны.
Я покаянно вздохнула. Что поделать — пациент из меня вышел аховый, но имела место и вина лечащего врача, пустившего дело на самотёк. От всех тех мрачных перспектив, что описывал Алекс, я не могла спать и литрами глушила кофе. А прописанные витамины и вовсе забросила куда-то и начисто про них забыла.
— Боюсь, одних лекарств может быть мало, — с сожалением заключил Алекс после осмотра. — Как ты смотришь на то, чтобы расширить терапию?
— Чем это расширить? — насторожилась я.
— Психологической помощью.
— Чего? Ты серьёзно? Хочешь сводить меня к психологу, чтобы он убедил меня не становиться вампиром?
— Зря ты так скептически настроена, — вздохнул вампир. — Ты и представить себе не можешь, насколько сильно наше сознание. И при должном умении оно вполне может оказывать влияние на физическую оболочку.
— Алекс, ты же врач! Это антинаучно!
— Возможно, среди человеческих врачей это так, но не забывай, что ты сейчас в маг-сообществе, здесь другие понятия науки. И я предлагаю тебе не просто какого-то штатного психолога, а мастера своего дела — одного из лучших менталистов столицы. Да что там столицы — он котируется и в нашей стране, и в ближнем зарубежье.
— А почему ты раньше этого не предложил?
— Потому что для такой терапии в первую очередь нужно доверие, а заслужить его ой как непросто. Но ты же мне доверяешь?
Я кивнула, почти не задумываясь. И ни капли не покривила душой — за всё это время Алекс стал мне гораздо больше, чем лечащим врачом. И даже больше, чем другом. А сейчас я доверяла ему самое дорогое, что у меня осталось — свою человечность.
***
Сеанс психологической помощи неинициированному вампиру не заставил себя долго ждать — мастер-менталист прибыл в клинику уже к обеду, наводя на мысль, что Алекс пригласил его гораздо раньше, чем заручился моим согласием. Или же прославленный волшебник настолько силён, что прочитал это намерение в наших головах, сидя поутру дома за завтраком, и тотчас выехал на место, не дожидаясь официального приглашения.
Честно говоря, магов-психологов я представляла себе несколько иначе. Шкафоподобный мужчина, на фоне которого мой «юный» доктор казался ещё мельче и моложе, чем был, мог бы позировать для образов былинных богатырей или напялить трико в современном блокбастере, а стоимость костюма, обрамлявшего аршинные плечи, равнялась чьей-нибудь средней зарплате за пару-тройку месяцев. Неужели в маг-сообществе психологи настолько популярны? Или это модельный бизнес приносит хорошую прибыль? А, может, просто какая-то влюбленная старушка щедро отписала ему наследство, а затем тихо умерла от сердечного приступа, сражённая красотой его трехглавой мышцы?
— У нас семейный бизнес, — хмыкнул менталист, чуть дрогнув уголком рта. Зато я отреагировала куда эмоциональнее — вытаращилась на него, как на чудо-чудное, и недоверчиво протянула, хлопая глазами:
— Вы что, мысли читаете?!
— Разумеется, я же менталист, — пожал плечищами маг, присаживаясь в кресло. Кресло жалобно пискнуло. Я пискнула ещё жалобнее и стыдливо спрятала лицо в ладонях, стараясь выкинуть из головы образ напряжённой трехглавой мышцы, но та как на зло, никак не желала покидать мой разум.
— Виктория, знакомься, это Кириан, один из лучших магов-менталистов на моей памяти, — представил нас Алекс, никак не реагируя на наш во всех смыслах странный диалог. Наверное, привык уже — этого Кириана все наверняка встречают одинаковым набором эмоций. А учитывая их явный контраст… и как только клыкастый доктор ещё не растерял остатки своей пониженной самооценки?
Это маг… он же просто красавец-мужчина! Эталонный образец мужественности и элегантного стиля в дизайнерском костюме с иголочки. Если бы я встретила такого раньше, точно не прошла бы мимо, а непременно заарканила в свои сети.
— Я женат, — беззлобно усмехнулся Кириан в ответ моим матримониальным мыслям.
— А у вас, случаем, брата-близнеца нет? — упорно не сдавалась я. Маг рассмеялся в голос, в уголках тёмных, как спелая ежевика, глаз, наметились слёзы:
— Есть, — и, прежде, чем я обрадованно вскинула руки, припечатал, — но он тоже женат.
Вот что за невезуха? Только подумаешь, что вот он, идеал, как оказывается, что ловить тут нечего, окольцован. Вот где их, таких, свободных находить? В колыбели?
— У вас вечность впереди, найдёте, — скупо улыбнувшись, заверил Кириан, но я только скептически фыркнула. Нет, идея, конечно, дельная — можно самой себе воспитать идеального мужчину, но преподаватель из меня аховый, несмотря на диплом ПЕДа, так что и мужик нормальный под моим началом вряд ли вырастет.
— Кир, я тебя по делу позвал, — вклинился Алекс.
— Да уж понятно, по какому, — менталист взглянул на меня профессионально-препарирующим взглядом, заставив поёжиться от странных ощущений. Может, не нужна мне никакая психологическая помощь? Особенно магического толка.
— Виктория, не бойся. Кир — прекрасный специалист, он не навредит, я тебя уверяю.
— Не бойтесь, Виктория, это даже не больно, — улыбнулся Кириан, поймав на мгновение мой взгляд, а потом… а потом я очнулась уже лежа на кушетке, морщась от звона в голове и чувства неправильности происходящего.
— Ты молодец, — похвалил Алекс. — Почти не сопротивлялась.
— Да, побольше бы таких пациентов, — поддержал маг, глядя на меня сверху вниз, как великан на лилипута.
— Я… я ничего не помню, — пробормотала, дотронувшись дрожащими пальцами до висков, ещё хранивших чьё-то горячее прикосновение. Учитывая, что живой человек в кабинете всего один, гадать, кто это был, нет никакого смысла.
— Это нормально, — успокоил Кириан. — Гипнотический транс выпадает из памяти, остаются лишь установки. Я поставил блок на жажду крови, но не стоит думать, что теперь ты полностью свободна от этого желания и не станешь вампиром. Если ты сама захочешь испить крови, блок не поможет.
— А я думала, менталисты сильнее — можете навязать чужие мысли, желания…
— Могу. Но всё это только с угнетением сознания, человек уже перестаёт быть собой. С тобой хотелось бы, чтобы блок просто работал в качестве дополнительной помощи тебе самой и твоему желанию не становиться вампиром.
Да, так и вправду лучше. Не хотелось бы раньше времени меняться не по собственной воле. Но этот блок…
— А как это работает? Как я почувствую этот блок? Как внутренний стоппер?
— Не знаю, реакции у всех разные, — пожал плечами маг. — Скорее всего может тошнить или почудится неприятный запах, отвращающий от жажды крови.
— Славная перспектива…
— Это временная мера, пока не сформируется привычка, — заверил Алекс. — Или пока вирус не локализуется и утихнет. В любом случае, блок мы уберём, не волнуйся.
— А я и не волнуюсь. С чего ты взял, что я волнуюсь? — буркнула в ответ, нервно покосившись на Кириана — не выдаст ли? Не выдал, только глянул с прищуром, явно недовольный моим лукавством.
— Вот и замечательно, — хлопнул в ладоши вампир. — Значит, можно заканчивать. Спасибо за помощь, Кир, я свяжусь, если возникнут какие-то вопросы.
Мужчины пожали руки, и маг, кивнув мне на прощание, волшебным образом растворился в воздухе. Интересно, я привыкну когда-нибудь к этим их магическим штучкам? Или так и буду постоянно удивляться всякому проявлению магии вокруг себя?
— Слушай, а откуда ты вообще знаешь этого Кириана?
— Не веришь, что мы друзья?
— Да нет, просто вы… такие разные. Интересно, где вообще могли познакомиться?
— Прямо здесь, в клинике. Киру был нужен специалист, который определит, всё ли в порядке с его детьми.
— С детьми?
— Да, им с женой какое-то мутное предсказание сделали, задолго до свадьбы. Якобы, их дитя будет каким-то магическим Мессией. Ну не чушь ли? Но они поверили. Совету вообще раньше многие верили.
— А что в итоге?
— Ничего. Обычные дети, здоровые, активные, оба магически одарённые. Да, у одного уровень магии существенно выше, чем у другого, но, учитывая генетику и способности отца, всё в пределах нормы. Правда, по просьбе Кира мы повторяем тесты раз в полгода, но пока ничего необычного я не выявил. И вряд ли выявлю, но разве объяснишь молодому отцу, что он зря беспокоится?
***
К изменению лечения Алекс подошёл ответственно — после сбора всех анализов начертил какие-то графики и схемы и усадил меня напротив в своём кабинете, чтобы озвучить перспективы и рассказать о том, что ждёт меня в ближайший месяц новой терапии. Графики выглядели своеобразно, но рассчитанные проценты обнадёживали. Вот только доктор, несмотря на благоприятные цифры, выглядел не на шутку взволнованным:
— Это экспериментальная методика, — предупредил Алекс в третий раз за день. — Случиться может всякое.
— Например?
— Например, ничего не подействует, и ты всё равно станешь обычным вампиром.
— Ну, не так уж плохо. Мне же всё равно это грозит, верно?
— Верно. Но может произойти и излечение от вируса. И тогда вариантов дальнейшего развития событий становится больше. Ты можешь стать человеком — таким же, как была прежде. Маловероятно, но всё же. Можешь стать латентным вампиром. Быть, так сказать, на грани — и не живой, и не мёртвой, с плюсами и минусами обоих состояний. А можешь просто умереть.
— Что?!
— Вирус в крови сейчас, по сути, поддерживает твоё существование. Ты же умерла, не забыла? И если убрать вирус, то…
— Ясно, — глухо прошептала я, жестом останавливая слишком прямолинейного доктора.
— Я постараюсь сделать так, чтобы вирус до последнего оставался в тебе, выжать максимум из терапии. Но ты должна понимать, что всё сугубо индивидуально, зависит от иммунитета и множества других факторов. Мои опыты в схожих условиях приводили к различным результатам, но процентов тридцать на успех я могу тебе обещать.
— Ну, спасибо.
Семидесятипроцентная вероятность гибели не вдохновляла, но выбора не оставалось. Или помощь Алекса, или полноценный вампиризм, третьего не дано.
— А эти твои опыты… на ком ты и проводил?
— На мышах, разумеется. У них хорошая восприимчивость к вирусу, почти как у людей. Хочешь посмотреть лабораторию?
Не понимаю зачем, но я кивнула. Должна же была осознавать, что зрелище там ждёт не самое приятное. Так оно и случилось — в полумраке кабинета на цокольном этаже шуршали мыши. Десятки мышей! Алые глазки-бусинки недобро буравили гостью лаборатории. Ближайшая ко мне хвостатая отчетливо облизнулась, прижала лапки к мелкоячеистой решётке и зашипела, едва коснувшись прутьев.
— С примесью серебра, — пояснил Алекс в ответ на моё недоумение. — Из обычных клеток сбегают.
— Они, как и ты, проходят сквозь стены?
— Те, что не победили вирус — да. Особенно эта преуспела в побегах. Ей, чтобы ты знала, уже тринадцать лет. Но она не агрессивная, иначе бы давно избавился.
Неагрессивная мышь-вампир вновь хищно оскалилась, сверкая глазами и шевеля носом, и на всякий случай я отошла подальше. Огляделась по сторонам и выпала в осадок, заметив поилки в клетках и одну из испытуемых, утолявшую жажду. Выглядело это инфернально — мордочка белоснежной крысы была вся в крови. И пахло от неё именно кровью. Тяжелый, металлический запах, от которого свело желудок. Я отвернулась, сжимая зубы, но тщетно — нос уже уловил столь желанный аромат, и меня «повело». Но ментальный блок сработал исправно, хоть и несколько не так, как я себе представляла. Вместо чувства самоконтроля, которое удерживало бы от нападения, в глазах резко потемнело, и я попросту отключилась.
Очнулась от острого запаха нашатыря, на холодной плитке, с горящей щекой. Кажется, методы доктора Алекса по приведению трепетных дев в чувства несколько грубоваты и родом откуда-то из дремучих времён.
— Как самочувствие? — поинтересовался вампир, споро осматривая меня на предмет повреждений и неадекватного поведения. Проверил зрачки, заставил открыть рот и высунуть язык и не постыдился облапать грудь якобы в поисках сердцебиения. Ну-ну. Нормальные врачи пульс на шее ищут или на запястье, но никак не в вырезе блузки.
— Терпимо, — прохрипела я, приподнимаясь на локтях. — Что это было?
— Побочный эффект. Кириан немного перестарался с блоком, или твоё желание испить крови оказалось настолько сильным.
— Я теперь что, всегда так буду на кровь реагировать?
— Надеюсь, что нет. Всё-таки вампир, который падает в обморок от капли крови, это абсурд. Я хотел, чтобы гипноз работал в виде дополнительного контроля, а не отключал твоё сознание начисто.
— И что с этим делать?
— Пока — ждать. Может, если ты сама будешь лучше себя контролировать, не будет и обмороков.
— А если не поможет?
— Тогда попрошу Кириана снять блок, — просто ответил Алекс, пожав плечами.
И лечение началось…
Предыдущая терапия и рядом не валялась с тем, какое испытание взвалил на мои плечи доктор своей экспериментальной методикой. Если раньше всё сводилось к тому, чтобы оставаться человеком, то теперь Алекс желал сделать из меня вампира на минималках, собрав все плюсы нового состояния, но отринув неприятные минусы вроде жажды крови и голых инстинктов.
— Понимаешь, ты должна принять свою природу — иного не дано. Вирус отравляет тебя, он уже отравил твоё тело, и избавиться от его тлетворного влияния скорее всего не получится, только использовать себе во благо.
— Но быть вампиром…
— Я и не предлагаю тебе быть вампиром. Это… нечто среднее. Нужно направить зараженные клетки в нужном направлении, «прокачав» силу, скорость, ночное зрение…
— Ты серьёзно? Хочешь сделать из меня мутанта?
— Виктория, просто доверься мне. Разве я о многом прошу? Кириану вон ты сразу поверила.
Может, ревнивые нотки в его голосе мне просто почудились, но на губы сама собой набежала лукавая улыбка.
— Хорошо, — кивнула я, решившись. — Но вампирские суперспособности для «прокачки», чур, я выбираю сама.
***
Спустя пару дней Алекс пришёл на утренний обход с дурными вестями — мой внутренний вампир, будто почуяв неладное, начал продуцировать вирус, как ненормальный, за двое суток вчетверо увеличив долю зараженных клеток в крови.
— Возможно, это реакция на лечение и дальше будет лучше, — безо всякого энтузиазма пояснил доктор, а я впала в уныние. Ведь только-только появилась надежда, и вот… — Я ни в коем случае не собираюсь прекращать процедуры, но… но ты должна быть готова к тому, что терапия может не помочь.
Я поджала губы и хмуро кивнула. Разумеется, я понимаю. Но как же обидно!
— В связи с этим я подкорректировал наши планы по интенсивам. Вот.
Мне в руки перекочевал длиннющий список тренировок. Штанга, челночный бег, бег сквозь препятствия, ориентирование в темноте…
— Ты меня решил готовить к олимпиаде что ли? Или в десантники? — поразилась я, перевернув лист, отпечатанный с двух сторон мелким шрифтом.
— Это минимум физических нагрузок исходя из нынешней концентрации вируса.
— Минимум?! Да я не от вампиризма загнусь, а от ломоты в мышцах уже после трех-четырех пунктов!
— Ты себя недооцениваешь, — заверил Алекс с толикой приятной женской душе гордости. Но я всё равно упрямилась:
— А, по-моему, это ты сильно меня переоцениваешь.
— Поспорим?
— Что?
— Спорим, что ты выполнишь по меньшей мере двадцать пунктов до обеда?
— И на что ты собрался спорить?
— На обед.
— Ну, спасибо, внеочередной энергетической капельницы мне как-то неохота, — фыркнула я.
— А как насчет бургера и картошки фри?
— Что?!
— Если ты выполнишь первые двадцать пунктов, я отведу тебя в закусочную. Ну как, согласна попробовать?
— В закусочную? Реально? Туда, на улицу, к людям?
— Вижу, идея пришлась тебе по вкусу, — самодовольно заявил вампир, явно наслаждаясь моим нетерпением.
— Ну разумеется!
— Тогда приступай. До двенадцати всего четыре часа.
Когда без десяти полдень Алекс вернулся проверить мои спортивные успехи, я как раз вышла из душа. Раскрасневшаяся после тренировки, со сбитым дыханием, влажными волосами и в одном полотенце… в общем, доктор застыл на пороге, а я, вместо того, чтобы смущаться, спокойно зашла за ширму, скинула с себя влажное полотенце и начала переодеваться на прогулку. Заслужила как-никак!
Алекс отмер лишь после того, как я, полностью готовая, вышла из-за ширмы, улыбаясь во все тридцать зубов и два выпирающих клыка. Мне было… хорошо. Удивительно, учитывая физический марафон, но тренировка явно пошла на пользу моему самочувствию, чувствовала я себя отлично и почти… живой. От нагрузок сердце по-прежнему бухало в груди, щеки горели румянцем и дышалось так глубоко…
— Сколько пунктов ты выполнила? — глухо прорычал вампир, невесть чему нахмурившись.
— Шестьдесят три, — похвалилась я. — Но бег сквозь препятствия пришлось опустить — не умею я, как ты, проскальзывать сквозь стены.
— Я же говорил про двадцать!
— А ещё ты говорил, что это не предел.
— Я так не говорил! Я говорил, что ты себя недооцениваешь, считая, что выполнишь только три-четыре пункта. Но шестьдесят…
— У тебя в списке вообще сто двадцать! Я выполнила чуть больше половины.
— Это список на неделю, Виктория! — огорошил Алекс, неведомым образом нависая надо мной. Темно-синие глаза метали грозовые молнии. — Я планировал небольшое увеличение темпа, но никак не такую бешеную скорость. Как ты вообще не умерла от гипервентиляции?! Немедленно ложись, мне нужно снять показания. И ЭКГ. И кровь.
— Ты обещал закусочную, — проканючила я, но послушно легла на койку, задирая рукав для катетера.
— А ты обещала меня слушаться. Вот и слушайся. Иначе не видать тебе никаких бургеров.
Я вздохнула, но причитать насчет притеснений бедных несчастных пациентов врачами-эскулапами не стала. И предельно спокойно перенесла добрых три часа осмотра и десяток уколов, после которых взгляд вампира, наконец, посветлел, а хмурая складка меж бровей разгладилась.
И бургером Алекс меня всё-таки накормил. Заказал доставку, и мы, расположившись во внутреннем дворике, умяли на двоих пять чизбургеров и ведро картошки.
А спустя неделю мы всё-таки прогулялись до ресторана. И на выходных тоже. Я вообще на удивление часто стала выходить в люди, и медперсонал, кажется, перестал коситься на меня с опаской, заматывая шеи шарфами. А потом случился рецидив.
После очередной тренировки мы, как обычно, отправились на прогулку в парк — прописанные Алексом упражнения не давали полной разрядки кипучей вампирской энергии, но увеличивать нагрузки доктор не разрешал.
День выдался обычный — приятная облачность, легкий ветерок, щебечущие в облетающей кроне птицы… Мы шли по устеленной золотой листве дорожке в практически безлюдном парке, когда из-за угла вылетел парень на роликах, и не думавший тормозить. Алекс проворно отступил в сторону, пропуская, а я почему-то замешкалась, заглядевшись на отточенные движения роллера, и на землю мы полетели вместе. Я до звона в ушах ударилась затылком, но боли почти не почувствовала, чего не скажешь о парне, расквасившим нос об асфальт. Он лежал, постанывая и прижав ладони к лицу, а багряная кровь вытекала сквозь неплотно сомкнутые пальцы…
Я не знаю, что произошло. Просто щёлкнул тумблер, но вместо блаженной темноты, прописанной гипнозом Кириана, глаза заволокло красной пеленой. Клыкам резко стало тесно во рту, я ощерилась, протягивая скрючившиеся пальцы с отросшими когтями в сторону будущей жертвы. Алекс отцепил меня от парня в самый последний момент. Как тогда, с чиновником маг-сообщества в моей палате, я готова была впиться человеку в шею и разорвать на мелкие кусочки, ведомая одной лишь жаждой, на голых инстинктах, без единого проблеска разума.
Я рычала, брыкалась, кусалась, отпихивала от себя чужие руки, но Алекс был упорным. И сильным. Он попросту взвалил меня на плечо и понёс в сторону клиники, благо парк располагался буквально в двух шагах.
Уже в палате он, не мудрствуя лукаво, привязал меня к кушетке ремнями и воткнул в вену катетер с транквилизатором. Всё это молча, уверенно, ни разу не поморщившись от боли, хотя я сильно расцарапала ему лицо и умудрилась до крови укусить ладонь, прикрывавшую мою оскаленную клыкастую пасть от любопытных взглядов.
Но всё это я поняла позже, потихоньку, какими-то рывками приходя в себя от действия лекарства. Алекс мельтешил вокруг койки, подключая ко мне приборы, и шипел сквозь зубы, то и дело склоняясь к моему лицу и тормоша за плечи:
— Не смей отключаться, ясно? Тебя я не потеряю, так что даже не пытайся мне тут умереть!
Умереть? Я могу сейчас умереть?! Но почему?
Я хотела расспросить Алекса обо всём этом, но из горла вырвался лишь короткий болезненный стон, когда по очередному катетеру в руку будто начали вливать раскалённый металл.
— Тише, потерпи немного, нужно срочно снизить концентрацию вируса в крови, — умоляюще попросил доктор, поглаживая по волосам. Я зажмурилась от боли, на глазах выступили слёзы, а от незамысловатой ласки легче не становилось — боль из руки поднялась выше, к плечу и явно тянулась добраться до сердца. На секунду мне показалось, что я действительно умру — вот прямо сейчас и уже второй раз в жизни. Тело выгнуло дугой, с губ сорвался уже не стон — рёв, а сердце в груди будто рассыпалось на миллион острейших осколков, прорвавших мышцы и кожу изнутри. Алекс прижал мои плечи к кушетке и держал, пока меня колотило, как в лихорадке, и что-то взволнованно шептал на ухо, сбиваясь то ли на польский, то ли на чешский. Но я бы и на русском не разобрала слов — попросту бы не вникла в суть, все мои мысли занимала боль. Много боли. Укус Виктора заслужил бы три балла по десятибалльной шкале, а нынешнее состояние — минимум одиннадцать.
Моё самочувствие нормализовалось лишь к вечеру. Подташнивало, зудели зубы и неутоленная жажда то и дело напоминала о себе, но желание бросаться на людей пропало. И дикая боль от уколов, к счастью, тоже оказалась не вечной.
— Не понимаю, в чём я ошибся? Почему твой психологический блок не работает, как нужно?
— Ты ждешь от меня ответов, или это был риторический вопрос? Ну, я хотя бы не упала в обморок на этот раз…
— Лучше бы упала. Твоя реакция на кровь… вирус просто взбесился.
— Почему?
— Не знаю. Опыты на мышах такого не показывали. Видимо, это твоя уникальная реакция.
— И что теперь делать?
— Больше не будем выходить к людям, — ультимативно заявил Алекс. — Я не хочу опять терять пациента.
— Опять? — нахмурилась я. — Так я… не первая?
— Нет. Я уже практиковал попытки вылечить людей от вампиризма.
— Без особых успехов, как я полагаю?
— Твоя терапия — это прорыв, с тобой я почти уверен в успехе.
— Почти?
— Виктория, я врач, я стараюсь просчитывать все варианты, но не беспокойся, я сделаю всё возможное, чтобы на этот раз эксперимент увенчался успехом. Ты мне веришь?
Я робко кивнула, а потом не выдержала, спросила:
— Сколько их было?
— Кого?
— Экспериментов.
— Ты — пятая, — закусив губу, признался вампир.
— А что случилось с теми, кто был до меня? Они обратились?
— Нет, — сухо проронил Алекс, и расспрашивать дальше я не решилась. И так ведь кристально ясно, что произошло с моими предшественниками. То, чего со мной доктор-экспериментатор обязательно не допустит. Если сможет.
***
Следующие пару дней мы виделись только во время утреннего осмотра, а на третий день доктор пришёл ко мне не с пустыми руками. Вот только не с букетом цветов и даже не с коробкой конфет.
— Что это? — я хмуро уставилась на протянутую ампулу с чем-то мерцающим, проворно заведя руки за спину. Странная жидкость напоминала мои капельницы, но светилась иначе, будто пульсировала. Как кровь. Жутковато, если честно. Хотя и завораживает.
— Держи, — Алекс схватил меня за руку и буквально пихнул в ладонь шприц, накрывая холодными пальцами. — Носи всегда при себе, на всякий случай.
— На всякий случай? Что это вообще такое?
— Регенератор, — сознался вампир, хмуро уставившись на меня. Я в ответ лишь недоумённо вскинула брови — и чем он на этот раз недоволен?
Любопытство распирало, но я держала себя в узде, логично ожидая более внятных объяснений. И спустя минуту напряженной тишины Алекс сдался:
— Это ускоренный регенератор, отлично заживляет раны, даже смертельные.
— И зачем он мне? — искренне удивилась я, разглядывая занятную вещицу. Это было похоже на автоматический шприц для инъекций, только с прозрачным резервуаром, в котором маслянисто переливалась волшебная водичка. Регенератор, надо же. Небось, выжимка из драконьих слёз, радужного хвоста единорога и пыльцы фей. Или очередная мега-научная разработка вампира-эскулапа, что вероятнее.
— Просто держи при себе, — буркнул Алекс, отводя взгляд. Я насторожилась.
— Ты так и не объяснил — зачем? На мне же всё и так заживает в мгновение ока.
— На тебе — да.
Дальнейшие объяснения были излишни.
— Ты мне не доверяешь?! — воскликнула я, борясь с желанием отшвырнуть несчастный шприц в стену или расколотить каблуками.
— Всякое может случиться…
— По-твоему, я способна напасть на человека? Серьёзно?! Убить кого-то?
— Виктория, это твои инстинкты, порой они могут брать верх, в этом нет ничего позорного, даже я когда-то…
— А я не буду! Мне не нужна эта штука! Я в себя верю — в свою силу воли и в твою терапию… а вот ты, кажется, в меня совершенно не веришь!
— Это не так!
— Тогда забери эту дрянь! — я протянула регенератор вампиру, но тот замотал головой, отступая.
— Нет, Виктория, ты не понимаешь. Я просто не хочу, чтобы однажды ты очнулась, увидела перед собой умирающего и ничего не могла сделать… я хочу, чтобы у тебя был шанс. Шанс остаться человеком.
Человеком, ха! Да я без пяти минут чудовище. На что он надеется? На чудо? Увы, но с чудесами даже в магическом мире напряженка.
Не желая и дальше обсуждать эту щекотливую тему, я отвернулась, стискивая в кулаке злосчастный шприц. Походя, бросила в сумку, чтобы не мозолил глаза.
Алекс молчал, я тоже. Меня гложила обида, хотя умом я понимала, что вампир прав, подстилая соломку в нужные места. Это сейчас, под благотворным действием ежедневных капельниц я уверена в себе и не чувствую голода. Точнее, чувствую, но он не раздражает, не выходит на первый план, не заставляет провожать голодным взглядом чужие шеи с трепещущими жилками. Но всё может измениться, едва терапия подойдёт к концу. Или даже раньше, причём совершенно внезапно — Алекс никогда не давал стопроцентных гарантий, что лечение поможет.
Я опасна, это стоит признать. Как бомба замедленного действия. И каждая моя прогулка без сопровождения может стать для кого-то роковой. Понятно, что Алекс боится, особенно учитывая его прошлое — никому не захочется повторения трагедии. Но, черт, как же обидно, что он мне не доверяет!
Дулась я до самого вечера, когда Алекс, в кои-то веки постучавшись, совсем по-человечески вошёл в палату. И пришёл он вновь не с пустыми руками. Занятная тенденция.
— Отравить меня хочешь? — буркнула я, углядев в руках вампира огромную дымящуюся кружку. Пахла та, кстати, на удивление привычно — ромашковым чаем. Мама частенько заваривала его мне, когда я тревожилась перед экзаменами или страдала по очередному неидеальному бойфренду.
— Отравить вампира не так-то просто, нас даже крысиный яд не берёт, — с усмешкой заметил доктор, протягивая пузатую кружку. С благодарным кивком я приняла посудину где-то на пол литра, согревая озябшие пальцы о горячие керамические бока. Приятно, чёрт возьми. Но как он узнал про ромашку?
— Мда уж, никак, значит, от тебя не избавиться.
— Неужели я тебе так противен?
Я оценивающе прошлась взглядом сверху вниз по худосочной фигуре в белом халате и неопределённо хмыкнула.
— Что не так? Блондины не в твоём вкусе?
— Не люблю голубоглазых, — соврала я, уткнувшись носом в кружку. И чай прихлебнула — шумно и нарочито неэстетично, чтобы поскорее увести Алекса от неприятной темы. Вот только вампир был постарше меня и за годы жизни неплохо научился разбираться в людях и способах сокрытия вранья. И глаза цвета неба как будто заглядывали в самую душу…
Сама не знаю зачем, но я рассказала ему о том, о чём даже с мамой не делилась. Да что там — я лучшим подружкам и словом не обмолвилась о своей первой и единственной любви! Даже в шутку, даже полунамёком. Все эти годы держала в себе, хранила, как зеницу ока, и с бухты барахты рассказала совершенно постороннему вампиру.
— …а потом он уехал, на учёбу в Лондон, а я осталась в Москве, — вздохнула, допивая последний глоток остывшего чая. — Мы переписывались первое время, созванивались, но… он даже не сказал ничего, представляешь? Даже не объяснил — почему. Просто сменил статус в соцсети и всё, конец. Тогда я, наверное, и разучилась любить кого-то кроме самой себя и родителей. И смазливые голубоглазые блондины, уж извини, вызывают с тех пор совершенно неправильные эмоции.
— Это просто какой-то неправильный принц тебе попался, — глубокомысленно заметил Алекс, вежливо промолчавший весь мой рассказ. Вот уж не ожидала, что он окажется столь внимательным слушателем и ни разу не перебьёт слезливые девичьи изливания.
— А он и не принц, он теперь политик. Логично — им же как раз нельзя верить. Знаешь, может, мне даже лучше будет отрешиться ото всех эмоций. Забыть, как страшный сон, и стать бесчувственным вампиром. Как думаешь?
— Вампиры не бесчувственные, — покачал головой доктор. — Просто чувства бывают разные. А ты… ты не станешь вампиром. Обещаю. Ты веришь?
— Верю, — прошептала я, не в силах оторвать взгляда от грозовой синевы внимательных глаз. Он сидел так близко, что я запросто могла рассмотреть все переливы необычной радужки и пересчитать каждую веснушку на тонком носу. И почти чувствовала на своих губах его едва уловимое дыхание…
— Спасибо, — улыбнулся вампир, но вместо романтического поцелуя, на который явно намекала сложившаяся обстановка и откровенные разговоры, попросту благодарно пожал мою ладонь. Немного… разочаровывающе. Надеюсь, досада никак не отразилась на моём лице?
— Тебе спасибо. И за чай, очень вкусный. Что ты туда добавил?
Алекс отчего-то смутился, а я неосознанно нахмурилась. Заново потянулась к опустевшей кружке, принюхалась…
— Что за дрянь, Алекс?!
— Это успокоительный сбор!
— Успокоительный?! Ты бы мне ещё кокаин от насморка предложил!
— Но тебе же помогло, согласись? — заискивающе улыбнулся Алекс. — Выговорилась, успокоилась…
— Успокоилась? Да я сейчас убью тебя за то, что ты таким грязным образом выведал мои тайны!
— Фи, да какие тайны? У каждой девушки в прошлом есть хотя бы один козёл. А у каких-то и целое стадо.
— Ну да, ну да. Вот только ещё вчера в моём прошлом был всего один козёл, а сегодня — уже двое. Как ты посмел?!
— Ты сама начала, я просто не перебивал. Откуда мне было знать, что транквилизатор так на тебя подействует?
— Ты врач вообще-то!
— И врачи имеют право на ошибку. Ничего, в следующий раз добавлю дозу побольше, — заверил вампир, а я возмущенно вскинулась с койки, пошатнувшись на ослабевших ногах:
— В следующий раз?!
Алекс рассмеялся. Негромко и как-то… будто сквозь вату. Без труда вернул меня на подушки, прикрыл одеялом:
— Уже и пошутить нельзя, — укорил, глядя в мои слипающиеся глаза. — А серьёзно… прости, я не хотел лезть тебе в душу. Но хотелось бы верить, что однажды ты бы и сама поделилась со мной сокровенным.
Он говорил что-то ещё своим спокойным, умиротворяющим голосом, но я уже не слышала. Успела только подумать, проваливаясь в глубокий сон, что никогда больше не приму никаких напитков из рук Алекса. У таких экспериментаторов, как он, даже молоко с печеньем может таить угрозу.
Глава шестая
О несправедливости бытия
Месяц интенсивной терапии подходил к концу. Удивительное дело, но чувствовать я себя стала на порядок лучше — исчезли нервозность, тошнота по утрам от чёрного кофе, на щеках наметился давно позабытый румянец, и на Алекса я огрызалась всё реже и реже, хотя поводов для наших регулярных споров стало ничуть не меньше. Ну просто идиллия. Оттого повестка в суд, которую поутру вручила мне медсестра, несколько выбила из колеи.
За разъяснениями я побежала к доктору, даже не озаботившись постучать, а попросту просочившись сквозь дверь.
— Виктория, ну сколько можно! — взвыл вампир, нервным жестом поправляя сползающее с бёдер полотенце.
— Да что я там не видела! — небрежно отмахнулась я, без приглашения плюхаясь в кресло и не подумав отвернуться. Алекс, проворчав что-то себе под нос, прихватил одежду и удалился в ванную, а я эти пару минут сидела, как на иголках, до дыр замусолив в руках злосчастную повестку.
— Научил на свою голову, — пробурчал доктор, вернувшись из ванной в полном облачении. Но, что греха таить, белоснежное полотенце шло ему куда больше, нежели великоватый в плечах халат. И вообще, не такой уж он и тощий, как кажется — это я заметила ещё тогда, когда первый раз увидела вампира неглиже. В ту пору он ещё не имел привычки выходить из ванной в полотенце, этому ему пришлось экстренно научиться, когда я зачастила в гости в любое время суток, не утруждаясь предварительным стуком в дверь.
— Алекс, хватит бурчать, вообще-то я по делу!
— Да неужели? А я-то думал, что ты вновь заглянула полюбоваться моим совершенным телом. Может, ты уже тайно картины пишешь, а я твоя главная модель?
— Я не умею рисовать в отличие от тебя, так что можешь не волноваться — даже если ты самолично будешь мне позировать, сходства никто не увидит.
— Спасибо, успокоила, моей репутации ничего не грозит, прямо от сердца отлегло, — театрально вздохнул Алекс, а затем посерьёзнел, заметив в моих нервно подрагивающих руках измочаленный листок. — Так зачем ты пришла?
— Вот, — я протянула ему измятую бумажку, где с трудом угадывались дата и время сегодняшнего заседания. Вампир присвистнул, вчитавшись в сухие канцелярские строчки, но когда поднял на меня глаза, во взгляде не были ни капли беспокойства:
— Не волнуйся, это чистые формальности. Кому в здравом уме придёт в голову передавать опеку убийце? Он ведь, по сути, убил тебя, даже понёс наказание на обращение. Так что сиди спокойно, а после заседания сходим в кафе, хорошо?
— В человеческое? — удивились я, не удержавшись от предвкушающей улыбки.
— А как иначе, — улыбнулся в ответ Алекс. — Ты, как-никак, заслужила. По плану сегодня последний день твоей безгемоглобиновой диеты. Кризисный период практически завершен, и ты выстояла. Вечером на всякий случай возьму итоговые анализы, но не думаю, что они что-то изменят.
Я смущенно потупилась под проникновенным взглядом вампира, припоминая все свои многочисленные срывы, из которых он меня героически спасал. Если бы не ослиное упрямство Алекса, я бы давным-давно напилась чьей-нибудь кровушки, став полноценным вампиром, а не существом, застывшем между двумя мирами. Всего месяц прошёл… ну надо же. А кажется, что целая жизнь промелькнула, как один день.
В суд мы поехали вместе, а в холле перед нужным залом я с удивлением увидела немало знакомых лиц, в основном сотрудников из клиники. Это точно формальное заседание? Что-то многовато людей, не к добру. Особенно не к добру мне показалась масштабная фигура Кириана, вошедшего в зал вскоре после нас. Он-то тут что забыл? Но перекинуться хотя бы парой слов с менталистом не было времени — заседание начиналось.
Ободряюще сжав мою ледяную ладошку, Алекс отошёл на своё место в задних рядах, а я села на твёрдую скамейку прямо напротив судейской кафедры. Виктор опаздывал. Может, и не придёт вовсе, не желая впутываться в этот дикий фарс. Я почти расслабилась, уверовав в собственные фантазии, но без минуты полдень двери резко распахнулись, являя высшего вампира с многочисленной свитой. Десятка полтора кровососов в строгих костюмах расселись позади своего прародителя, а сам глава сообщества носферату с видимым удобством расположился на узкой лавке, мимоходом послав в мою сторону торжествующую улыбку.
Меня от этого жеста буквально бросило в пот. Сердце затрепыхалось в груди, дыхание сбилось, а кончики пальцев предательски задрожали, и я сжала кулаки, скрывая эмоции. Нет, у него не выйдет меня запугать. Я не боюсь. Всё плохое, что он мог мне сделать, он уже совершил.
***
Заседание и вправду поначалу казалось формальным. Представитель пострадавшей стороны, молоденький мальчик из юридического бюро, зачитывал мою печальную историю становления недовампиром, особенно напирая на то, какое участие в моей судьбе принял Виктор. Вампир с обвинениями молча соглашался, кивая и театрально вздыхая на особо эмоциональных моментах. На меня он почти не смотрел, но один-единственный раз встретившись с ним взглядом, я непроизвольно поежилась — в глазах цвета ночи мне почудился приговор. И голод. Жуткий, сосущий, леденящий внутренности… Но я постаралась отбросить глупые мысли в сторону и просто больше не оборачивалась в сторону верховного вампира столицы и его свиты.
Тем временем мальчик-юрист закончил своё выступление, сославшись в итоге на то, что пребывание в клинике, под шефством доктора Александра Новака, положительно повлияло на мою нестабильную психику, потому следует продолжить наше взаимовыгодное сотрудничество, передав меня под опеку врача согласно букве закона. На месте суда я бы и не слушала вторую сторону, но адвокат Орлова вскочил с места едва мой защитник закрыл рот. И с первых слов стало понятно, что отпускать меня на вольные хлеба Виктор явно не намерен.
— Уважаемый суд, — пафосно начал бледнокожий адвокат, — мой клиент невероятно сожалеет о своём импульсивном поступке. И он уже понёс заслуженное наказание за потакание собственным инстинктам. Судить дважды за одно правонарушение нельзя, но господин Орлов по-настоящему желает искупить свою вину, потому и инициировал это заседание о присуждении права опеки над новорожденным вампиром. Господин Орлов искренне хочет искупить все те страдания, что, сам того не желая, причинил этой юной девушке, заразив вирусом вампиризма. Очень похвально, что доктор Новак провел терапию, благоприятно сказавшуюся на физическом и психологическом здоровье госпожи Цапенко, но он сам, будучи вампиром, должен прекрасно понимать, что вампиризм неизлечим. Его терапия имеет экспериментальный характер, её доказательность никем не зафиксирована, именно поэтому мой клиент очень обеспокоен дальнейшей судьбой этой девушки. Он не хочет, чтобы госпожу Цапенко превращали в подопытную, а это, несомненно, произойдёт, если она останется под опекой доктора Новака.
Не знаю, как остальные, но я от этой речи выпала в осадок. Что за глупости? Какая ещё подопытная? Я взрослый разумный человек, а не лабораторная мышка! Не хотела бы, не поддалась бы на уговоры Алекса сохранить хоть капельку человечности посредством капельниц и искусственной крови.
— Постойте! Не слушайте его! Это неправда! — воскликнула я, не сдержавшись.
— Госпожа Цапенко, сядьте на место, — жестко оборвала судья, недовольно глянув в мою сторону. — Имейте уважение к суду, иначе мне придётся применить санкции и вывести вас из зала. Ваш представитель уже высказал свою позицию, а сейчас время адвоката господина Орлова. Прошу не прерывать, суд должен услышать мнение обеих сторон.
— Но…
— Сядь на место, не провоцируй судью, — густым басом шикнул кто-то за спиной, и тяжелая рука надавила на плечо, усаживая обратно на жесткую скамью.
Я послушно села, но внутри клокотала злость. Как он вообще посмел такое выдумать? К чему вообще эти бредни про опасные эксперименты?
Окончание выступления адвоката Виктора прошло мимо меня — я в это время из последних сил пыталась сдержаться, чтобы не впиться клыками в шею судьи, внимательно слушавшей идиотские умозаключения о неэтичности опытов над несчастным новорожденным вампиром. Женщина в мантии согласно кивала, как загипнотизированная, чем бесила всё сильнее с каждой минутой.
Когда она удалилась для вынесения вердикта, я постаралась успокоиться и взять себя в руки. И даже почти настроилась на позитивный лад и по возвращении судьи выдавила на лице подобие улыбки, но…
— Право опеки над новорожденным вампиром Викторией Константиновной Цапенко присуждается господину Виктору Орлову.
— Что?! — ахнула я, и мне вторила добрая половина присутствующих. За спиной активно зашептались, но под тяжелым взглядом судьи послушно прикусили языки. Даже Алекс молчал, старательно отводя взгляд. Только напряженные желваки на скулах говорили о том, насколько он недоволен сложившейся ситуацией. Но это был ещё не конец:
— Новорожденному вампиру Виктории Цапенко надлежит покинуть зал суда в сопровождении её опекуна, а Александру Новаку с настоящего момента запрещается проводить всяческие исследования над неофитами. Также по жалобе господина Орлова по вопросу превышения должностных полномочий доктором Новаком будет проведено отдельное судебное заседание, повестку вы, господин Новак, получите в самое ближайшее время. На этом всё. Заседание окончено.
Тяжелый молоток опустился на стол с глухим стуком, а у меня оборвалось сердце. Что? Как так? Это по-настоящему?
Я в панике обернулась на Алекса, но его заслонили от меня любопытствующие и журналисты, обступившие вампира плотным кольцом. Гул вопросов лился на него со всех сторон, не давая врачу и рта раскрыть в ответ. Я всё никак не могла поверить, что это не сон. В ушах набатом стучала кровь, горло пересохло, пальцы нервно подрагивали, по спине потихоньку расползались противные мурашки подступающего ужаса, ведь ко мне шёл он. Довольный и преисполненный торжества. А я стояла одна-одинешенька — даже молоденький адвокат, споро собрав бумаги, шмыгнул куда-то в толпу и бесследно исчез. И никто мне не поможет. Я — его. И теперь не только по крови, но и по закону.
— Ты что думала, в сказку попала? — выдохнул Виктор, ухватив меня повыше локтя. Холодные жесткие пальцы сжались тисками, причиняя вполне настоящую боль. Пришлось крепко сжать зубы, чтобы не вскрикнуть и не потерять лицо. — Что молчишь? Надеялась на долго и счастливо со своим прекрасным принцем, но тут вмешалась суровая реальность в моём лице?
Не такая уж и реальность, хотелось ответить мне. Если как следует приглядеться к острым скулам и провалам тёмных глаз и немного пофантазировать с образом, из трёхсотлетнего вампира без труда выйдет вылитый Кощей Бессмертный. Попадание почти один-в-один. И над златом, судя по выглядывающим запонкам со сверкающими камнями, он чахнет ничуть не меньше, чем сказочный персонаж.
— Отпустите, — прошипела я, тщетно пытаясь вырваться из захвата.
— Никуда я тебя не отпущу. Ты — моя. Стоило понять это сразу, а не убегать. Со мной ты станешь королевой ночи, а не бледной тенью настоящей вампирши. Тоже мне удумала, остаться человеком… вампиризм не лечится!
Он увёл меня за собой, ни разу не обернувшись на жужжащий пчелиным ульем зал заседания. Вёл какими-то лабиринтами коридоров, так что из здания суда мы вышли не к центральной лестнице на людном проспекте, а на какой-то неприметный задний дворик с чахлой по осени травой, неприглядно вмятой в грязь колёсами кроваво-красной машины. Виктор открыл пассажирскую дверь и пихнул меня внутрь, а уже секунду спустя очутился рядом, в водительском кресле. Мотор взревел, и автомобиль, пробуксовывая на глине, задом вырулил на сумрачную улицу, чудом не снеся по пути парочку фонарных столбов и случайного прохожего. Вслед нам понеслись проклятия, увы, не обладавшие никакой магической силой, потому что Виктор даже не поморщился, невозмутимо вклиниваясь в вечерний трафик.
***
Виктор гнал, как сумасшедший, словно за нами гнались военные вертолёты или какой-нибудь истребитель. Ха! Да Алекс уже наверняка благополучно списал меня со счетов, так что о преследовании не может быть и речи, тем более ни водительских прав, ни собственной машины у доктора не имелось, это я отлично помнила.
Почти голые деревья, серое небо и убранные к зиме поля за окном слились в размазанную линию, будто мы не по трассе ехали, а попали куда-то в межвременье или космическую червоточину из фантастических фильмов. Скорость по крайней мере была сравнима с каким-нибудь захудалым звездолётом. Чтобы не нервничать ещё сильнее, просто пристегнула ремень и перестала напряженно таращиться на стрелку спидометра, когда та достигла отметки в двести километров в час. Сама я по трассе никогда не превышала и не понимала таких вот «гонщиков». Адреналина им что ли не хватает? Или всё-таки мозгов и банального чувства самосохранения? Впрочем, бессмертному вампиру наверняка чужд какой-либо страх. Как и другие эмоции, на которые способны живые люди.
Виктор молчал и даже не поворачивался в мою сторону, но я буквально кожей чувствовала его мрачное торжество. Он не заявлял прав, не угрожал силой и не соблазнял обещаниями — выжидал, прекрасно осознавая, что деваться мне теперь некуда.
— Куда мы едем? — не выдержала я после пары часов тишины, разбавленной лишь урчанием мотора и шелестом шин по дороге. Будто в ответ, желая разбавить монотонное звучание, по крыше и стеклу забарабанил дождь, и к переплетению звуков добавился мерный шум дворников.
— Разумеется, в Питер, детка, — игривая усмешка не украсила Орлова. Ни подобные фразы, ни выражение лица не вязались с его внешностью, устаревшей ещё в позапрошлом веке. — У меня там в пригороде дом, тебе понравится. Минимум солнца и людей вокруг — красота.
Я непроизвольно скривилась от наметившихся перспектив. Одиночество никогда не было моей целью, а солнце, хоть и жалило теперь мою кожу, оставалось по-прежнему любимым и желанным. Недожизнь рядом с Виктором сразу заиграла исключительно серыми и печальными красками.
Хотелось закатить скандал, выскочить на ходу из машины, но я осталась сидеть ровно, прекрасно понимая, что от настоящего хищника не убежать — нагонит, отыщет по следу. А Виктор был матерым хищником — хитрым и опытным, способным любую ситуацию вывернуть в свою сторону. И я тому прекрасный пример — жертва, доставшаяся в подарок своему мучителю.
Интересно, надолго меня хватит? Или я просто изменюсь в угоду обстоятельств, как уже успела поменяться в обществе Алекса?
— Отпусти меня, — едва слышно прошептала я скорее от отчаяния, нежели надеясь на великодушие того, кто сперва лишил меня жизни, а затем и свободы. Орлов с искренним удивлением покосился в мою сторону. На мгновение в глазах мелькнули настоящие, живые эмоции, мне даже почувствовался отголосок сочувствия, но привычная маска вселенского равнодушия затушила едва тлевший огонёк чувств, как не бывало.
— Ты — моя, Виктория, — холодно, точно приговор, произнёс мужчина. — Я создал тебя. Ты принадлежишь мне.
— Нет! — со слезами в голосе выкрикнула я.
— Да, — жестко припечатал вампир. — Там, в бардачке, как раз нужные документы валяются. А ты же законопослушная девочка, так что привыкай.
Следующий час я молчала, тихо глотая обиду на мировую несправедливость. Почему я? За что? Я жила, как все — не лучше и не хуже. Но почему-то именно ко мне судьба повернулась не то что боком — откровенной задницей?
Дождь всё лил, стуча по крыше. Свет фар, прорезавших водную стену, зеркальным блеском отражался от мокрого асфальта. Машины, и без того редкие на богом забытой трассе, начисто пропали — в такую погоду загородная поездка тратила больше нервов, чем дарила удовольствия.
Тяжелые тучи превратили день в ночь.
Лес.
Темнота.
Истинная вотчина вампира, несомненно. Вон какая физиономия уверенная, хотя я с трудом различаю разметку, отражающую свет фар. С моим скромным опытом загородных поездок я бы по-тихому припарковалась у обочины, пережидая непогоду, а Виктор гнал, утопив педаль в пол, успевая вовремя замечать изгибы трассы и отправлять машину в нужном направлении.
Сколько он за рулём, интересно? Лет сто? Наверняка начинал с первых авто, которые нынче получили приставку ретро, а во времена его «молодости» считались самыми технологичными веяниями.
Я так глубоко погрузилась в собственные мысли, абстрагируясь от реальности, что упустила момент, когда на очередном вираже в лицо ударил ослепительный свет фар, а Виктор внезапно крутанул руль, утопив педаль тормоза до предела, до истошного визга шин. Одно из колёс съехало с асфальта, чиркнув по гравию, от резкого торможения на мокрой дороге спортивную машину закрутило волчком… я ничего толком не успела сообразить — сущую секунду спустя мощный удар обрушился на автомобиль, сметая нас с дороги, и в глазах потемнело…
Очнулась я то ли целый час, то ли пару мгновений спустя, морщась от жуткой боли и противного звона в ушах. Ремень безопасности впился в тело наискосок от плеча до рёбер, наверняка оставив после себя кровоподтеки. Дрожащими пальцами отстегнулась и сорвала с себя удавку, хрипя и кашляя от ворвавшегося в лёгкие воздуха. В носу тотчас засвербело от мешанины запахов бензина, крови и металла. Даже тошнота подступила к горлу, настолько остро вокруг пахло кровью. Живой, настоящей, человеческой, столь желанной прежде. Но сейчас меня отчего-то мутило — то ли от боли, то ли от стресса.
Я оглянулась налево, но Виктора за рулём не оказалось. Только выбитое лобовое стекло прозрачно намекало, куда вылетел пренебрегающий правилами дорожного движения кровосос. Привык, видно, к гужевым повозкам и каретам времён своей дремучей молодости. Ну, скатертью ему дорожка. Надеюсь, его как следует пропахало по асфальту. Может, хоть надменная клыкастая ухмылка стёрлась от недружелюбной встречи с земной твердью.
Дверь машины заклинило, и я попросту вынесла её с ноги, отстранённо радуясь своей возросшей силе. И невосприимчивости к боли — обычный человек, наверное, остался бы лежать в кресле поломанной куклой, потому что от некогда пафосной тачки вампира осталась груда металлолома. Мне ещё повезло — пассажирская сторона почти не пострадала, а вот со стороны водителя от капота не осталось ровным счётом ничего. Пожалуй, ремень безопасности Орлову не помог — будь он в кресле, влетевший в салон мотор размазал бы его ноги в кашу. Впрочем, судьба потомственного аристократа и вне разбитого автомобиля благосклонностью не отличалась.
Я нашла его метрах в пяти, возле пролеска молодых осинок. Свет единственной уцелевшей фары был направлен аккурат на него, как софиты на театральной сцене на главную звезду вечера. Даже не подходя близко, я могла рассмотреть всё в мельчайших подробностях, хотя не особо-то хотелось разглядывать этот кровавый натюрморт.
Меня всё-таки вырвало — зрелище оказалось не для слабонервных. И скорее напоминало кадры из какого-то дешевого ужастика или молодежного слэшера. Всем известно, что вампира убить ой как непросто, но некоторые способы имеются, и фольклор в этом плане довольно близок к реальности. Частокол из кольев, с невесть зачем протянутой между зубьями тонкой проволокой, подошёл для цели умертвить трёхсотлетнего вампира как нельзя лучше. Голова с распахнутыми от удивления глазами лежала недалеко от распятого на кольях тела. Просто жуть какая-то. Даже я, мысленно не раз желавшая Виктору скорейшей смерти в мучениях, не фантазировала о подобном.
Признаться, случившееся играло мне на руку настолько, будто кто-то там, наверху (или внизу, что вероятнее), услышал мои мысли и исполнил желаемое. Несколько в извращенном ключе, но ведь исполнил. Как после такого не верить в мистическую муть? Конечно, ангелы и демоны попросту ходят по земле, как и вампиры с магами и оборотнями, но кто-то же нас создал. Главное, не совершить ошибки, не оступиться и не оказаться однажды на месте Виктора.
Я непроизвольно поёжилась, обхватив себя руками, и отвернулась. И только теперь заметила второй автомобиль. Он лежал на противоположной стороне дороги, в кювете, на боку, весь измятый, как раздавленная алюминиевая банка. Фары не горели — их просто не было, как и доброй половины капота, а из-под того, что осталось, тянулась ниточка дыма. И там были люди! Увы, я не так здорово видела в темноте, как полноценные вампиры, но разглядела силуэты за стеклом. Неподвижные, как манекены для краш-теста. Но всё равно бросилась туда, надеясь на чудо.
От машины остро тянуло кровью и смертью. Водительскую дверь я распахнула без труда, но мужчина уже не нуждался в помощи. Как, впрочем, и молодая женщина, сидевшая позади него, но от удара вылетевшая вперёд. Кто бы что ни говорил, но Виктор продал свою бессмертную жизнь слишком дорого. Я сглотнула горечь во рту и почти уже развернулась, чтобы уйти, когда заметила люльку на заднем сидении.
Крепления надежно удержали малыша в люльке, но удар и кульбиты не прошли бесследно — на виске наметилась небольшая гематома. Ребёнок не плакал и будто бы даже спокойно спал, но неким шестым чувством я понимала, что не всё так просто. Прислушалась к тихим ударам сердца и едва слышному сипящему дыханию, вычленяя неправильность. Возможно, даже опытный врач не сразу заметил бы проблему, но я словно воочию видела затухающий ток крови по крошечному тельцу и стремительно растущее тёмное пятно кровяного сгустка в лёгких, пробитых осколком ребра.
Не желая терять ни секунды, я рванула с места в карьер, обратно к тому, что осталось от спортивного авто Орлова. Почти в кромешной тьме отыскала улетевшую на пол сумку и с восторженным писком нащупала внутри чудом уцелевший флакончик. А ведь как возмущалась, когда Алекс через силу вручил склянку с волшебным регенератором, способным практически вернуть с того света! Ишь чего удумал — что я, потеряв контроль без его бдительного ока, обязательно вопьюсь в чью-нибудь яремную вену и могу по неосторожности стать убийцей. Да от запаха крови уже так тошнит, что, если мне и грозит стать вампиром, то только закоренелым вегетарианцем и гемоглобиноненавистником.
К люльке с ребёнком я вернулась, дрожа от волнения. Стеклянный флакон скользил в потной ладони, сердце трепетало у самого горла, да и дыхание порядком сбилось от короткой перебежки через дорогу. Вот дела — стоит лишь немного подзарядиться адреналином и вуаля, чувствую себя обычным человеком, трусливым и испуганным перед лицом приближающейся смерти. Пусть даже и не моей.
Долгие, вязкие секунды я перебирала в голове воспоминания о чудодейственном лекарстве. Были ли какие-то противопоказания? Можно ли вообще колоть в детей неизученную официальной наукой сыворотку, придуманную вампиром-эскулапом? Но если иной помощи ждать неоткуда, а счёт идёт не на часы — на минуты?
Чертыхнувшись, аккуратно надорвала тёплый розовый костюмчик, открывая белизну и гладкость младенческой кожи. Ребёнок не шелохнулся, но я слышала, чувствовала слабое биение маленького сердечка. И не стала медлить — время и без того неумолимо утекало сквозь пальцы.
Молясь всем известным богам, святым и даже проклятому пантеону Говарда Лавкрафта, я воткнула иглу, стараясь не промазать мимо цели. Автоматический поршень мгновенно впрыснул волшебную инъекцию, и я затаила дыхание. Прошла минута, вторая… как хорошо, оказывается, не испытывать потребности дышать, прислушиваясь к чужому сердцу.
Когда щёчки малышки порозовели, а синяк начал волшебным образом исчезать, я едва не расплакалась. И, как обычно бывает в фильмах, на безлюдную трассу тут же налетела просто толпа народа!
Автомобили появились со всех сторон, перегородив дорогу. Десятки людей вывалились наружу, рассредоточившись по территории — уверенно, методично, совсем по-военному. Кто-то меня тормошил, спрашивал о самочувствии, я вяло кивала и что-то отвечала, не отпуская ребёнка из рук, но девочку всё-таки отобрали, сунув вместо горячего тельца огромную кружку с ромашковым чаем.
Неужели? Как он сюда попал? Вопросы роились в голове, но ни один я так и не задала, по-прежнему пребывая в состоянии шока и не веря до конца, что происходящее вокруг правда, а не выверты моего сознания.
— Всё хорошо, всё будет хорошо, — шептал на ухо знакомый голос, а я всё-таки позорно разревелась, уткнувшись Алексу в плечо. И стремительно отключилась, едва пригубив ромашковый чай, с лёгкой врачебной руки обильно приправленный транквилизаторами. Этот вампир неисправим!
Эпилог
— Слушай, когда уже это регенератор перестанет работать?! — не на шутку возмущалась я, взволнованно поглядывая в сторону дверей палаты, в которой очередной консилиум врачей-магов обследовал Карину — спасенную мною на дороге девочку. На этот раз нас навестили восхваляемые всеми немцы, но, судя по округлившимся глазам высококвалифицированных педиатров, толку из этого визита будет не больше, чем от американцев, финнов и индусов, прилетавших в прошлом месяце, когда ситуация ещё не казалась настолько пугающе неправильной.
— Ну, знаешь ли, я как-то не исследовал препарат на младенцах. Не представлял даже в своих больных вампирских фантазиях, отдавая его тебе, что ты умудришься вколоть лошадиную дозу регенератора ребёнку!
— У тебя там автоматический дозатор вообще-то!
— Потому что рассчитан на взрослого человека! И разработан для определённой цели — критической потери крови, усиливая естественную регенерацию и деление клеток. Ты представляешь, как это могло сработать на и без того активно растущем организме? Уже хорошо, что никаких опухолей не спровоцировали подобным вмешательством. А что девочка растёт… ну, это вполне естественно.
— На пару лет за пару месяцев?! Её такими темпами уже скоро в школу отдавать, а по сознанию — чистый младенец. Разве это естественно?!
— Не утрируй, последние обследования показали физический возраст в два года и семь месяцев.
— А по документам ей и года нет! Я чувствую себя героиней «Сумерек» с великовозрастным ребёнком, который буквально вчера появился на свет.
— Вот только не надо сопливое женское фэнтези приплетать к нашей вполне логичной реальности. Карина — обычный человек, просто подвергшийся воздействию не вполне контролируемой магии в очень опасный для себя период. Вспомни сказку о спящей красавице — там тоже все фейские заклятия намертво прицепились к младенцу, что за шестнадцать лет никто не справился с исправлением. А всё оттого, что детский организм очень восприимчив к волшебству. Пожалуй, даже слишком восприимчив.
— А если она человек и не представляет угрозы, почему родным не сообщили, что девочка жива? Я разговаривала с главврачом об этом, он ответил категорическим отказом. Это же подозрительно!
— Опять надумываешь, — беззлобно усмехнулся Алекс, сверкнув белоснежными клыками. — Это для тебя и меня магия уже не кажется угрозой, а многие люди, далёкие от реалий маг-сообщества, до сих пор не верят, что рядом с ними живут и здравствуют ведьмы, оборотни и вампиры, несмотря на обилие доказательств и пропаганду СМИ. И для бабушки с дедушкой может стать настоящим шоком, что восьмимесячная внучка должна вот-вот отправиться в детский сад.
— Но ведь никто даже не спрашивал их! Вдруг, для них главное, чтобы Карина просто была жива?
— Пока воздействие регенератора не прекратится, ей нельзя покидать клинику. А людям нельзя сюда — слишком сильный магический фон.
— Это пустые отговорки, Алекс!
— Это законы, Вика.
— Знаю я ваши законы, — пренебрежительно фыркнула я. — И суды. Ненормально сообщить родственникам о том, что человек жив. Ну, или не совсем жив. Но зато в порядке нормы отдать жертву на растерзание её обидчику и убийце!
Вампир поджал губы и нахмурился. Тема с Виктором была и оставалась болезненной для нас обоих. И я ступала на очень тонкий лёд, вновь возвращаясь к ней, хотя никто из нас не был виноват в случавшемся. Судью банальнейшим образом загипнотизировали, что выяснилось сразу после заседания, но Орлов уже на всех порах мчался со мной подальше от Москвы. На перехват ринулись десятки сотрудников, возглавляемые личным ведомством министра Ирриана, брата-близнеца Кириана, но никто особо не верил, что меня удастся вернуть живой. Никто, кроме Алекса, вожжой гнавшего оперативников вперёд. И ведь они почти успели.
Почти.
— Тебе мало тех компенсаций, что выплатило маг-сообщество? — обманчиво-спокойно поинтересовался Алекс. — Тебе вроде на квартиру хватило, а цены в Москве просто заоблачные, поэтому я и живу при клинике. В общем, вот тебе совет — не зацикливайся на прошлом. Все ошибаются. Кто же знал, что адвокат Виктора при жизни был менталистом?
Никто не знал. Орлов берёг свой главный козырь как зеницу ока и прежде в маг-сообщество не пускал, справедливо опасаясь разоблачения. Вот человеческих бизнес-партнеров обрабатывал и играючи находил себе девушек-доноров… но этим никто не интересовался, а зря. После выяснения всей подноготной уважаемый меценат превратился в обыкновенного преступника, начисто потеряв весь свой аристократический лоск. И если на первых порах активисты вампирского сообщества даже пытались обвинить меня в непреднамеренном убийстве своего кумира, то после первых отчетов расследования дружно пошли на попятную, любезно извинились за недостойное поведение своего сородича и даже пригласили в свой клан. Но я от этой сомнительной чести отказалась. Да и зачем мне, не вампиру в сущности, членство в вампирском клане? Если только для статуса, но я эти штучки, к счастью, успешно переросла.
Консилиум в палате, наконец, завершился, и в коридор высыпал десяток зарубежных медиков, над головами которых горой возвышался маг-менталист, консультировавший иностранцев по вопросам психологического развития девочки.
— Карину не вернут родственникам, — мрачно сообщил Кириан, когда специалисты отошли в сторону, шумно переговариваясь между собой по-немецки и активно жестикулируя. Необычный клинический случай Карины их явно не на шутку заинтересовал.
— Почему? — нахмурилась я.
— Слишком много всего всплывёт, если мы обнародуем случившееся.
— Но так нельзя!
— Это политика, Виктория, — вздохнул маг. — Человеческое правительство не хочет, чтобы стало известно о вампирах. Пока они лишь сказка, у людей нет страха, но если раскрыть правду… это приведёт к социальному кризису.
— И что с того? Лучше горькая правда, чем сладкая ложь! Пусть привыкают, что реальность далека от сказки.
— Это не нам с тобой решать. И даже мой брат не может в ультимативной форме заявить о существовании вампиров в маг-сообществе. Как только состояние стабилизируется, Карину заберут в приют для особенных детей. Понаблюдают и, если не будет отклонений от нормы и расти она станет, как обыкновенный ребёнок, найдут ей приёмную семью. В идеале человеческую. Поверь, это единственно возможный вариант для неё вести обычную жизнь.
Кириан ушёл, а я так и осталась стоять посреди больничного коридора, поникнув плечами. Неужели зря всё это время надеялась на безоблачное будущее для Карины? Что её ждёт? Чужие люди, которые, может, и не станут для неё настоящей семьёй? Одиночество? Непонимание?
— Если ты на самом деле этого хочешь, то можешь сыграть важную роль в её судьбе.
— Что ты предлагаешь? — не поняла я намёка Алекса. Вампир усмехнулся, но по-доброму, даже льдисто-голубые глаза смотрели с неожиданной теплотой и участием.
— Ты же хотела завести ребёнка, верно? А тут даже вариант без пелёнок-распашонок и грудного вскармливания. Хотя учить её, конечно, придётся всему ускоренными темпами, учитывая, какой она акселератор.
Я задумалась. Серьёзно, а почему бы и нет? Своих детей после перенесённого вируса иметь я не смогу, никакая магия и медицина тут не помогут, но Карина мне уже не чужая — два с лишним месяца я безвылазно дежурила возле её палаты, волнуясь, как за родную кровиночку. И квартира у меня теперь есть, и работу обещали, раз я стала безопасна для окружающих…
— Ребёнку нужны оба родителя, — взвесив все за и против, с эдаким намёком задумчиво протянула я, кокетливо стрельнув в вампира глазками. Алекс привычно хмыкнул в ответ, но взгляда не отвёл. Серьёзного такого взгляда, ничуть не вязавшегося с юным мальчишеским лицом.
— Думаю, в моём возрасте пора бы уже обзавестись семьёй — как-никак вековой юбилей скоро, — наконец, пафосно изрёк вампир, подходя ко мне вплотную. — А иметь жену помоложе, говорят, очень даже полезно для мужского здоровья.
Белый больничный коридор возле палаты реанимации радовал непривычной безлюдностью. И прохладные губы на этот раз вовсе не казались ни лягушачьими, ни рыбьими. Наоборот, я тянулась согреть их своим дыханием, как и холодную кожу скул осторожными касаниями пальцев, изучая на ощупь хорошо знакомое лицо. А невысокий рост у мужчины, оказывается, имеет свои плюсы — не нужно вставать на носочки и вытягивать шею.
— А как же твоя врачебная этика? — шепнула я целую вечность спустя, облизнув припухшие губы. Сердце в груди билось, как сумасшедшее. И голова кружилась от недостатка кислорода…
— А я тебя выписал, ещё два месяца назад, — сознался коварный вампир и превентивно, не дожидаясь закономерной женской истерики, притянул к себе для нового поцелуя. А я… а я ни капельки не возражала.