Иные

— Взгляните, детектив, — подозвал меня правее от тела констебль Рид, самый молодой из присутствовавших здесь офицеров полиции.

Я зашагал в его сторону, глядя, как у мальчонки аж колени трясутся от вида всего, что здесь произошло этой ночью. Да уж, зрелище не из лучших, но я, признаться, видал и не такое. А вот он… Ну, сколько ему? Слегка за двадцать, почти ещё курсант, куда ему на изуродованные трупы смотреть? Переводил бы детишек через дорогу, следил за порядками в Клапхэм Коммон или ещё каком парке.

Мне было его искренне жаль. Какие впечатления у молодого парня останутся от вот этого всего? Ещё ночными кошмарами мучиться будет, бедолага. Если где-то нашли тело, то пусть на такой адрес выезжают ребята бывалые и с крепкими нервами, закалённые полицейской работой, а не такие юнцы.

Там же, куда он меня подозвал, валялась горстка альбомных листков, выскочивших из створок тёмно-коричневой папки. Немного промокшие из-за тумана и утренней росы, однако сейчас уже подсыхающие на солнце, принимающие соответственный вид покоробленной и искорёженной бумаги.

Он протянул к ним свою руку, чтобы взять и рассмотреть, но я оборвал его прежде, чем кончики пальцев его правой кисти успели прикоснуться к белым, исчерченным чёрной и синей тушью, листам. Кажется, там были ещё вкрапления красной ручки на какие-то особые места или слова, или даже какие-то не шибко мне понятные символы.

— Не трогай, там могут быть отпечатки. Собери в пакет, как вещдок, в участке разберёмся, — посоветовал я ему, и он полез за пинцетом.

Я же, ещё немного поразглядывав эту папку и валявшуюся исчерченную от руки бумагу, перешёл узкую кладбищенскую дорожку, вымощенную камнем, и вернулся к лежащему на траве телу неизвестного мужчины.

Его вид за время моего отсутствия ничуть не изменился. Жутко исхудавшее тело, где посиневшая и даже позеленевшая кожа буквально облепляла кости, плотно к ним прилегая. Он вываливался из собственной одежды, словно она была на несколько размеров больше, глаза глубоко впали, демонстрируя очертания черепа, а в том, что когда-то было правым ухом, красовалась золотая серьга в виде звезды.

Удивительное дело, кто бы с ним такое не сотворил, драгоценности он не забрал, так что убийство было отнюдь не ради денег. На исхудавших костлявых пальцах имелись ещё более впечатляющие кольца и перстни, в карманах пиджака были обнаружены деньги, пара тканей, похожие на носовые платки, хотя насчёт квадрата ярко-красного бархата я не был бы так уверен, а также карманные часы, которые тоже никто не тронул и не забрал.

Торчавшие из утончившихся губ зубы были покрыты липкой слюной, в которой копошились вылезшие из травы жучки. Гадкое зрелище, надо признать. Весь его вид был таким, отпугивающим, зловещим, не вызывающим желания приблизиться.

Однако это тощее тело отнюдь не выглядело так, словно жертву морили голодом. Кожа, обхватившая закоченевший труп, не только плотно к нему прилегала, но и местами была в сильных складках, что явно давало нам понять — этот тип умер не от нехватки пищи, а его буквально высосали.

Кто-то выкачал и слил из тела всю кровь. Бедняга валялся на боку и был одет в деловой костюм, так что, требовалось хорошенько осмотреть тело на столе морга уже экспертами, чтобы обнаружить, кто и как умудрился обескровить несчастного. Из наружных повреждений виднелось лишь потенциальное место убийства — две небольшие отметины на шее, словно его туда дважды кольнули шилом или, может быть, даже какой-нибудь маленькой и острой отвёрткой.

Я видал подобные раны, так что смею предполагать, однако обычно они наносились людям в грудь или чуть ниже плеча. Впрочем, случай с уколом в горло тоже имел место быть в моей практике. Там убийце хватило одного удара, здесь же потребовалось, как минимум, два.

Одежда и складки кожи говорили о том, что при жизни этот человек был вполне рослым и крупным, так что не удивительно, что чтобы его завалить кому-то потребовалось нанести более одного точного удара. Либо первый из них попросту не попал в нужную артерию или куда там. Вокруг нет характерной лужи крови, даже следов на одежде возле ран не наблюдаю. Всё весьма аккуратно выкачали… Прочту отчёт патологоанатома потом, как тот осмотрит труп, он мне всё и объяснит, что здесь к чему.

Меня сейчас волновали не причина смерти и способ умерщвления, не орудие убийства и даже не следы борьбы на месте преступления, а какие-нибудь более существенные улики, которые бы пролили свет на личность убийцы. Однако рядом в траве и на кладбищенской земле ничего такого не обнаружилось.

Узнаем кто он, выясним, что там по алиби у всех его знакомых и недоброжелателей. Я повелел ребятам разойтись по всей территории кладбища, может, где отыщется какая-нибудь зацепка. Пока что, кроме той стопки бумаг, никаких вещей здесь рядом не обнаружил ни я, ни мои офицеры.

Понятное дело, что тут может быть целая уйма ложных объектов. Это ж, в конце концов, кладбище. Сколько людей здесь бывает, приносят что-то на могилы, за что-нибудь цепляются, тут большая часть оград с остроконечными пиками, видать от вандалов, в общем, оставляют люди ниточки от своих костюмов на цепких деталях металлических заграждений или маленьких торчащих щепках деревянных лавочек.

Что уж говорить о возможных следах на земле в самых разных концах этого места. Да уж, дело предстояло не из лёгких. И даже связать особо не с чем. Вот сколько я за карьеру всего повидал, а чтобы из человека выкачали всю кровь — такого ещё здесь не случалось.

Надо, конечно, поднять архивы, позвонить коллегам в соседние области, не было ли там похожих происшествий. Что ж это за маньяк такой, зачем ему кровь, и что вообще здесь вчера ночью творилось на кладбище? В человеке вот сколько? Литров пять? С учётом, что перед нами господин весьма тучный, в таком, может, даже и больше. Сколько ж часов его так высасывали?

Этот бедолага — кто он? Он сюда зачем-то приходил, или это убийца привёз его и притащил на это место? Надеюсь, во внутренних карманах отыщутся какие-нибудь документы. К нему и прикасаться-то здесь все боятся, не то, что хорошенько обыскать.

— Свечи, детектив, взгляните, — подозвал меня Доррет, сидящий на корточках неподалёку от ближайшей довольно старой могильной плиты, покрытой нитями подрагивавшей паутины.

Это место не представляло собой саму могилу, плита сейчас была к нам как бы спиной, то есть констебль, я и лежащее тело были на территории за всеми заграждениями и заборчиками, так что это даже не выглядело, будто бы он навещал кого-то из родственников.

Однако же здесь, внизу под плитой валялись круглые огарки маленьких декоративных свечек. Таких плоских и круглых, которые обычно недолго горят. Чаще даже ароматических.

— На воске также могут сохраниться отпечатки, так что не прикасайтесь руками, — посоветовал я, хотя на самом деле эти свечи, скорее всего, парафиновые, что сути просьбы, замечу, никак не меняет.

Их тоже вскоре упаковали в пакетики, а двое самых смелых приблизились к трупу за моей спиной и, прикрыв рты платками, чтобы не вдыхать этот смрад разложения, осматривали истощённое тело, выглядывавшее из рукавов и ворота пиджака, словно маленькая креветка из несоразмерной для себя ракушки.

— Отметины на шее, — проговорил один из них, — Это, что? Укус?

— Не говори глупостей, — бросил я ему, — Ты взгляни на точки, на их диаметр. Это нож для колки льда или шило. В крайнем случае, острая крестовая отвёртка, — жестикулировал я пальцами, пытаясь подобрать варианты.

Крестовая, потому как её кончик у большинства представителей куда лучше работает в качестве иглы, нежели плоская прямошпилевая. Та бы оставила, скорее всего, характерный порез, трещину в обе стороны от дыры, и отметины бы, как мне говорит опыт, имели бы раз вид разрезов, выглядели бы маленькими чёрточками, а не круглыми точками.

Здесь же всё походило на укол шилом или подобным инструментом. Для крупного шприца отметины всё равно были слишком широкими, как мне казалось, однако сам факт выкачивания крови говорил о том, что именно со шприцами мог иметь дело здешний убийца.

Впрочем, скорее всего, задействован был какой-то насос. В любом случае принцип забора крови был именно таким, если допустить, что в шею этого человека не просто убили чем-то острым, а ещё именно отсюда и выкачивали из него жидкости. Хотя, опять-таки, сначала требовалось заключение специалистов после полного осмотра тела, нет ли ещё каких отметин и порезов.

Не уверен, что через шейные артерии можно прямо-таки выкачать из организма всю кровь, но, кто знает, какими насосами пользовался маньяк, подключая их к крупным шприцам или иглам. Это ж около пяти литров, их надо не просто изъять, но ещё и куда-то слить, поместить в сосуды, увезти с собой…

Самое интересное, повторюсь, что следов этой самой крови вокруг нигде нет. Это меня тревожит сильнее всего сейчас. Не отпускает прям. Будто ни капли не пролилось, разве ж такое возможно? Да даже воротник должен бы быть запачкан, если его убивали шилом или чем-то острым в шею. Оттуда ж так хлестать должно было!

Неужто замыл? Почему мы ничего не обнаружили? Продолжаем осмотр места, однако безрезультатно в этом плане. На траве, на земле, на каменной плитке дорожек рядом — нигде никаких кровавых следов, разводов или засохших капель.

— Доррет, Лойз, вчера дождя точно никакого ведь не было? — уточнил я о погоде у двоих ближайших к себе констеблей, первый из которых как раз закончил собирать огарки свечей и прошёл мимо меня уже в направлении лежавшего тела.

— Нет, сэр, только очень густой туман, — отозвался мне один из них.

— Пожалуй, даже слишком густой, совсем непроглядный, — добавил второй, что нёс улики.

Туман — это, конечно, влага, но едва ли достаточная, чтобы вместе с утренней росой вот так смыть какие-либо кровавые следы. Я ещё раз посмотрел на свечки в пакетике, кольца и звездовидную серьгу, вспомнил те бумаги с рисунками и знаками, которые тоже уже были убраны в пакет…

— Маккей, ты ж у нас по всяким гороскопам, там вчера никакого «особого дня» или ночи не наблюдалось? Тут мог проводиться какой-то ритуал. Может там, не знаю, парад планет, луна в Козероге, День Рождения у князя тьмы? Никакой интересной даты? — окликнул я рослого не слишком плечистого парня.

Кирк Маккей у нас всегда отличался склонностью верить в приметы, предсказания из журналов, особенности знаков зодиака и прочую паранормальную ерунду. Не знаю уж, как с верой приведения или снежного человека, но свой гороскоп он явно читал каждый день и даже старался следовать написанным советам.

Естественно, сам я не верю в религиозную дичь или какую-то мистику, для меня поклонение тёмным силам и ритуалы — это лишь очередные мотивы к преступлениям. Похищения, убийства, ритуальные жертвоприношения… Жуть, да и только, а мне приходится ловить всех таких мерзавцев. Теперь, правда, вероятно, сам сатанист стал чьей-то жертвой, но мне неплохо бы выяснить, чьей именно.

— Кажется, нет, сэр, — задумчиво ответил он мне, — но я всё уже уточню, поищу что-нибудь и о дате, и о фазах луны вчерашней ночью.

Очень исполнительный и я бы даже сказал дотошный тип. Сам себя он так и называет, мол «типичный козерог» — пунктуален, трудолюбив, въедлив до мелочей, работает за троих. Чернобровый худой, с большими карими глазами и ультракороткой стрижкой. Для работы «в поле» кандидат не лучший, не каждого мужлана задержать способен, а вот, как помощник в полицейском офисе — работник прямо-таки незаменимый. Всё подскажет, всё сделает, всегда готов помочь.

— Да уж, будь любезен, а то я всё понять не могу, что жертва здесь забыла в ночное время. Свидетелей разыскали, джентльмены? Нашли что-нибудь? — спросил я у пары офицеров, обходивших периметр кладбища и сейчас как раз вернувшихся сюда, подошедших ко мне и лежащему телу.

— Следов и зацепок никаких, сэр, — прозвучал ответ рослого усатого парня.

— Ни крови, ни отпечатков ботинок на грязи где-либо за оградой, вероятно убийца шагал по каменным дорожкам. Есть кладбищенский сторож, старик, он-то нас с утра и вызвал, но говорить он отказывается, — сообщил мне второй, внешне постарше, с тонкими линиями усиков под тонким носом и двухдневной щетиной на подбородке.

— Отказывается?! Это ещё почему? — возмутился я, — То есть он — свидетель? Он всё видел?

— Мы точно не знаем, сэр. Он сказал «Ничего я вам не скажу, всё равно не поверите» и закрылся в сторожке, — был раздосадованный ответ, — Мы даже стучались.

— Ага, и в окно тоже, — добавил второй.

— Ведите-ка к нему, а здесь постарайтесь никто ничего не трогать. Но если кто-то в перчатках аккуратно обыщет карманы жертвы и найти хоть что-то полезное кроме носовых платков, получит от меня персональную благодарность, — бросил я остальным, чтобы не ленились делать свою работу и не боялись вида мертвецов.

С чего вообще бояться мёртвых? Они ведь уже покойники, не могут причинить вреда, остановить тебя от обыска, напасть. Они же трупы, им уже всё равно, что будут вытворять с их телом. Хотя в данном случае, буду откровенен, не завидую я тем людям в морге, которым предстоит обследовать это. Как у него можно вообще будет вскрытие провести? Лучше об этом даже не думать и ничего у себя в голове не представлять.

Сторожка располагалась в старой части кладбища, так что вскоре комфортные дорожки под ногами обратились в тропинки, петляющие среди заброшенных и неухоженных могил. Прошлогодняя листва, обилие паутины, обломки сухих веточек — да уж, тут давненько никто не ходил и не прибирался.

Обязанности дворника, очевидно, в обязанности сторожа не входили, но при этом никакого уборщика сюда тоже не нанимали. Хотя, может, я и не прав, и это касается лишь старой части кладбища, ведь основная не выглядит настолько заросшей и заброшенной.

Здание само по себе тоже выглядело неважно, как и всё вокруг. Стареющие, иссыхающие и умирающие деревья впивались длинными и тонкими пальцами своих костлявых веток в давно прогнившую крышу. Ржавые металлические листы сползали лохмотьями с деревянных балок, однако под ними виднелось ещё одно горизонтальное перекрытие, отделявшее миниатюрный чердак от, собственно, жилища сторожа.

Впрочем, «жилищем» это я так образно его обозвал, едва ли он действительно тут проводит времени дольше, чем того требует рабочая смена. Сколько их тут таких, чередующихся сутки или как у них заведено — понятия не имею, но, может, прямо сейчас и выясню.

— Полиция, открывайте, — постучался я в дверь достаточно громко.

— Прочь! Прочь! — доносилось оттуда старческим голосом, — Я вам уже всё сказал, когда приходить.

— Нет, уж, мистер, — подошёл я к стеклу, выговаривая всё достаточно тщательно, — Лично МНЕ вы ещё ничего не сказали. Или хотите, чтобы я вернулся с обыском, перевернув эту хибару вверх дном?

После недолгого молчания послышался скрип, кряхтение, даже не знаю мебели или самого сторожа, затем по полу мерзко прошаркали подошвы его обуви и дверь со скрипом, наконец, отворилась.

Мужчина был и вправду в годах, невысокого роста, такой весь из себя крепкий и коренастый, ещё способный постоять за себя в какой-нибудь барной драке и уж, тем более, быть ночным сторожем на кладбище, охраняя здесь всё от каких-нибудь вандалов. Особенно, если будет вооружён чем-нибудь, а в его инвентаре внутри сторожки, уверен, уж найдётся какое-нибудь ружьё.

Его округлая голова обрамлялась широкими, с ладонь, бакенбардами вниз от плотных ушей, плавно и незаметно перераставших в такую же седую бороду. Выглядело это довольно странно, но не мне судить людские причуды. Маленький нос, напоминающий луковицу, имел на себе следы от очков, которых сейчас на лице не было.

— Детектив Дэррил Лэмбс, — представился я, — У меня к вам есть несколько вопросов.

Он посмотрел на меня, прищуривая свои мелкие поросячьи глазки, будто бы оценивающе, присматриваясь, изучая за это короткое мгновение, а затем лишь слегка покачал головой, не столько с отрицанием, сколько даже с каким-то сожалением.

— Что я вам могу сказать, детектив? Приходите попозже, когда уже во всё поверите, — проскрипел он своим старческим голосом, да ещё с таким звуком, словно ему давно поря промочить горло хоть чем-нибудь.

— Во что это «во всё»? У вас тут труп, а не станете сотрудничать — станете первым же подозреваемым, — пригрозил ему я.

— У меня, насколько мне известно, есть право хранить молчание. Я пойму, когда вы придёте, будучи готовым услышать то, что я видел. А пока прошу не мешать мне, я хочу поспать после ночной смены, и захотите вломиться в сторожку — уж будьте добры, действительно явитесь с ордером.

Какая изумительная наглость, — теперь уже качал головой я, — этот человек дерзил мне, развернулся и просто направился обратно с порога своей небольшой сторожки. Сейчас не было повода его задерживать и что-то предъявлять, хотя я действительно мог бы приказать парням сопроводить его в участок.

— Так и поступлю, — ответил я хладнокровно насчёт ордена, как бы пригрозив сюда вскоре вернутся, — А вы не спешите уходить и закрываться, — остановил я, — Вы двое, снимите-ка у него отпечатки пальцев, посмотрим, чьи пальчики найдём на теле и одежде, — повелел я своим сопровождающим офицерам.

Я не так воспитан, чтобы сейчас скандалить, вспыхивать гневом и пренебрегать служебными полномочиями, а к тому же я человек образованный, уже бывалый детектив и понимаю, что убийца не станет спать в сторожке, вот так отмахиваясь от диалога, так что в участок этого старика, конечно, не поведу прямо сейчас. Но и исключать его из списка подозреваемых не буду, и за отказ от дачи показаний, кстати, тоже можно будет его примереть к стенке.

Но для этого мне потребуется сначала написать отчёт с докладом о его поведении, а потом уже ждать распоряжения на его счёт, чтобы заключить под стражу и допросить. «Приходите, когда во всё поверите», это ведь даже звучит само по себе безрассудно. И всё-таки, он что-то видел, и предстоит ещё разузнать, что именно. Даже если ему это показалось какими-то немыслимыми чудесами, в которые полицейские в наши дни уж точно поверить не способны.

Закончив с отпечатками, мы покинули заброшенную часть кладбища и направились обратно к телу, куда как раз подоспела бригада, чтобы запаковать труп и унести на носилках. Меня же, с улыбкой, но по-прежнему крайне бледный и напуганный жутким видом исхудавшего мертвеца, встретил юноша констебль Рид.

— Детектив, мы его обыскали и вот, что нашли, — протянул он мне несколько плоских вещиц.

Здесь было округлое зеркало, я отчего-то даже решил, что дамское, и призадумался, а не может ли это в костюме быть некая женщина, ведь столь уродливый исхудалый вид, быть может, как-то притупил почти черты человеческого лица. А короткая стрижка — бывает ведь, что и леди в наши дни способны носить подобную причёску, почему нет.

За плоским круглым зеркальцем была записная книжка, где велись какие-то астрономические расчеты. Даты и положения звёзд, фазы Луны, зодиакальные символы и всевозможные пометки на эту же тему. Со всеми этими записями предстояло познакомиться в офисе поподробнее.

И, наконец, здесь были документы на имя Айвана Джуниора Найта Уокера (Ivan Junior Knight Walker), с росписью «I.J.K. Walker», сделанной весьма изящным почерком с разными закорючками. Фотография в паспорте позволяла кое-как опознать человека, и теперь уже особых сомнений у меня не было. Не знаю уж, зачем ему такое зеркало, может, очень любил следить за собой или ещё для каких целей, но убитый был именно этим Айваном Уокером. С большой долей вероятности.

Убранное в мешок тело всё-таки уж слишком изуродовано последствиями выкачивания крови, однако определенную схожесть с фото уже нельзя было не отметить. Предстояло выяснить, кто он и чем мог заниматься этой ночью на кладбище.

Труп отправился в морг, я — в полицейский участок, а несколько офицеров, включая Рида, Маккея, и Лойза остались с нашим фотографом тщательнее изучить место преступления. Может, углядят ещё какие улики.

Уже в офисе я ещё раз прошёлся по вещдокам, когда мне их принесли из лаборатории. Отпечатки на всём этом принадлежали исключительно хозяину, на удивление его пальчики уже были в нашей картотеке.

А вообще я бы ввёл уже какой-нибудь закон об обязательном снятии отпечаток при выдаче паспорта. Все эти линии и узоры на подушечках пальцев едва ли всерьёз сильно-сильно отличаются у юноши и зрелого мужчины, если мы говорим об одном и том же человеке. В крайнем случае, через определённые пару десятков лет пересобрать отпечатки у всего населения. Чтобы сразу все были в базе, а не только уже попадавшие в криминальную переделку. Не понимаю, почему нельзя обязать всех сдать свои «пальчики». Это изрядно бы облегчило работу всей полиции Великобритании!

Уокера дважды обвиняли в «сталкинге» — шпионаже и преследовании женщин. Это был человек с фетишистскими наклонностями — хранил у себя их мелкие личные вещи, пряди волос, фотографии через окно с наблюдательных пунктов и всё в таком духе.

Один раз его с поличным поймали так в квартире преследуемой жертвы, однако так как фактов кражи обнаружено не было, вскоре приходилось его отпустить. Фактом преступления был лишь взлом с проникновением, а его адвокат Дональд Пейтс от пребывания за решёткой своего клиента сумел отмазать.

Ещё дважды были приводы, как не странно, за вандализм на кладбище. Один раз он, как указано в отчёте — «по религиозным соображениям», принёс там в жертву ягнёнка, безжалостно зарезав малыша. Естественно, обошлось опять-таки без срока заключения и даже исправительных работ. Второй раз он был пойман сторожем во время колдовского ритуала. Свечи, звёзды, тёмная ряса, при себе всякие позолоченные символы.

Могилу, где проводилось действо, однако же, не признали сколь-либо осквернённой или подвергнувшейся актам вредительства. Там уж от работ ему было не отвертеться, что ещё более удивительно, однако опять же ни суда, ни срока, только штраф да несколько исправительных часов.

Первые два дела вёл Хэнк Маршалл, два других достались Гибсону, который уже на пенсии, но я в любом случае поговорю с ними обоими. В текстах с его допросами довольно много говориться о крови, как могучем инструменте и жизненной энергии. Мол, он был на ней повёрнут, его даже хотели направить в лечебницу.

Но о невменяемости своего клиента его адвокат мог заявить лишь в случае, если Уокеру бы грозил серьёзный срок, а так как провинности, не смотря на накопленное количество, всё-таки до подобного не доводили, на вынуждение обследование его так и не отправили.

Жестокий рок судьбы. Утверждавший о крови в итоге лежит трупом, из которого её полностью выкачали. «Кровь — есть жизнь», — читаю я его заявления, — «Вскрой любого и увидишь, что все мы лишь книги крови, красные внутри», «Кровь — это запретный эликсир», «Из всего написанного люблю я только то, что написано кровью», «Яд — удел трусов, враги должны истекать кровью» и многое другое, обычно бессвязное, подобное набору заученных чужих цитат, явно приводящих его в восхищение.

Может, и не стоит расследовать смерть такого человека? — мелькнуло в моей голове после всего прочитанного. Однако загадочные обстоятельства и интерес к этому странному делу всё-таки вынуждали пробовать как-то двигать это расследование.

Вот, собственно, и ответ. Никаких вампиров и кровососов, нечего там нашим парням трястись на кладбище при виде отметин. Детский сад какой-то устроили. Просто какие-то фанатики, помешанные на крови с возведением её в культ. Уж, не знаю, как именно они с ним такое сделали, но выследим и поймаем всех и каждого из этой сумасбродной шайки, в этом я уверен.

Я уже хотел заглянуть к Маршаллу, пока тот ещё не свалил пораньше, как он это любит, но в кабинет вошёл Доррет с папкой, внутри которой было досье и записи обо всех приводах и обвинениях Уокера.

— Держите, сэр. Жил один, затворник, соседи почти ничего про него не рассказывали, с оплатой жилья задерживал месяцами, в интернете известен неизданной якобы запрещённой к печати книгой «Пророчества Нахемы». Это такая… богиня-демонесса, что ли…

— Ох, дай-ка сюда, — фыркнул я, — Знаешь, я ещё как серьгу в виде звезды у него в ухе на трупе увидел, понял, опять какие-то чёртовы сатанисты будут. Потом ещё свечи нашлись…

— Да, мы обнаружили в траве остатки от спичек, сгоревшие части уже почти невозможно собрать, тем более после росы, а маленькие деревянные огарки в пакетике, в… — бормотал он.

— Мне уже принесли вещдоки, отпечатков нет, кроме как его, на спичках, соответственно, тоже. Ну, а чьим ж ещё на них быть, с другой стороны, хе, — усмехнулся я, хотя, скорее всего, та же роса вообще всё смыла с обгоревших маленьких деревяшек.

Интересное наблюдение, на трупе деловой костюм, а не какая-нибудь там мантия или ряса, как на последнем задержании. А он ещё к тому же с оплатой жилья задерживал. Где ж пиджак-то такой раздобыл с брюками? Взял в аренду? Надо обыскать его квартиру будет в любом случае.

— Вам поискать ещё что-нибудь? — предложил он, передав папку, услужливый офицер, приятный и толковый помощник.

— Ну, если совсем уж нечем заняться, можно мне экземпляр этой книги? Хочешь, распечатай, хочешь на почту в электронном виде скинь. В идеале и так, и так. И какое-нибудь досье на эту… Нах… Сам знаешь, не дурак.

— Нахему, дьяволицу, — поправил он меня, вот правильно говорю, что не дурак, сообразительный мужик всё-таки.

— Вот-вот! Ну, сам пойми, не полезу ж я копаться в этой чертовщине, совсем ничего не понимая. Это ж как грёбанная Википедия, тыкаешь на одну статью, оттуда ссылкой на другую, потом в третью, уже забыв, о чём была первая. Ну, это же просто невозможно! Мне б внятную выдержку, кто такая, зачем ей поклонялись, какие секты и оккультные общества могут быть в Лондоне. Кратко, ёмко и по делу. Буду благодарен, — бросил я ему, и с понятливым кивком констебль удалился прочь.

Я же залез в электронную почту, получил ряд фотографий с места убийства, отослал их в соседние города и области Англии коллегам с вопросом, не случалось ли у них чего подобного. За какие ниточки вообще сейчас дёргать.

А затем приступил к изучению собранных улик. Бумаги были уже просушены, и так как ничьих следов на них больше не было, я мог вполне ознакомиться с содержанием. Большинство записей здесь велись от руки, а почерк у Уокера был явно не его положительным качеством. Но разобрать всё это было можно.

Как человек весьма далёкий от ритуалов, религии и колдовства, я всё-таки был образован и знал, что вот эта ерундовина с кругом и стрелкой, напоминающая член, означала символ Марса, а вот эта загогулина в виде червяка с кружком вместо головы, похожая на сперматозоид, была астрономическим символом созвездия Льва. И всё в таком духе.

Иногда даже в отсутствии точных знаний мне помогал общий контекст близлежащих символов и слов, а, порой, просто на помощь приходил интернет и сайты по астрономии и астрологии. Обращаться за каждой мелочью, вызывая к себе Маккея, мне не очень-то хотелось. К тому же, если мне не изменяет память, он остался на кладбище заканчивать тщательный осмотр.

Блокнот казался мне какой-то ерундой. Просто записи о движении планет и положении звёзд в зависимости от даты. Луна в Тельце, Марс в Овне, седьмые лунные сутки, время восхода Солнца и тому подобное. Если во всём этом и был какой-то смысл, знал его, похоже, только покойник. Следовало бы, наверное, добавить «ну, ещё и убийца», но он же не взял этот блокнот себе. Значит, убийце всё это было не нужно.

Что, если тут у нас, наоборот какой-то анти-сатанист? Грядёт серия убийств всех, кто занимается такими ритуалами? А что это за метод тогда такой, куда и зачем выкачали кровь? Чтобы напугать нас и сбить со следа? У меня уже там некоторые тыкали на эти дыры на шее с характерной дрожью. Ага, нашествие упырей на Лондон, мы с вами не в фантастике, господа, голову надо включать, хотя бы иногда.

Далее я принялся изучать содержимое папки. Двустворчатая и кожаная, с обилием вложенных альбомных листов, по большей части исписанных всё тем же корявым и ужасным почерком. С теми же фирменными закорючками и завитушками, обычно относящимся к заглавным буквам каждой строки или особо выделяемым словам.

Здесь кое-что встречалось и на непонятном языке, но к моей радости последней из страниц был как раз предложен «арабский алфавит некромантов» — так гласил его заголовок. Страница была уже не рукописной, а напоминала не то сканированную, не то распечатанную на принтере.

Таковых тут было ещё несколько штук, в основном они содержали какие-то более сложные символы — смеси звёзд, квадратов и треугольников с различными нечитаемыми надписями, либо какие-то строки без рифм, но написанные в виде стихов. По центру страницы короткими фразами друг над другом.

Не надо быть сектантом или верующим, чтобы сообразить, что это некие молитвы или, если угодно, заклинания. Их суть я, однако же, не понимал, потому старался вчитываться в контекст оформляющих всё это рукописных страниц.

Многие тексты посвящали, так или иначе, в своеобразную мифологию. За окном уже начинало темнеть, стелился густой туман, пока я вычитывал про каких-то старцев, борющихся с потомками Древних Богов. Про создание людей ради забавы и вкусного мяса. Про прогресс цивилизации и то, как Новые Боги желали защитить человечество от старых. О войне богов с отродьями хаоса, которая называлась то Титаномахией, то Рагнарёком в различных культурах, о последующих условиях жизни на Земле.

Также немалая часть рукописи была посвящена изгнанию некой Лилит, которой пророчили рождать только мёртвых детей за своё непослушание. О том, как в неё влюбился прекрасный ангел Самаэль, как он обучил её азам магии крови и продлевал жизнь своим и Лилит детям с помощью безжалостных человеческих жертвоприношений.

Одна из дочерей Лилит, как раз-таки Нахема, стала женой Асмодею, одному из сообщников Самаэля в его мятеже. Далее сказка уже известная, ангелы восстают против богов, низвергаются вниз, строят свой ад, тела их обожженные небесным огнём становятся красными, бурыми, чёрными, а кости и остовы обгоревших крыльев обтягиваются кожей, так что их крылья напоминают оные у летучих мышей.

Своеобразная трактовка мифа о грехопадении, рассказанная с другой стороны. Сколь нетерпимы были Новые Боги, некогда сами поднявшие мятеж, теперь урезонившие других мятежников. Кстати, тогда уж не Самаэль, а Сатана должен быть, разве нет? Ну, да не мне сатаниста сатанизму учить, вот уж действительно. Мне-то какое дело во что он там себе верил? Хоть в бога-собаку, хоть в макаронного монстра. Я здесь убийство расследую, а не религиозный симпозиум устраиваю. Или он «конклав» называется? Вроде, это исключительно к выборам Папы Римского термин относится, но мало ли…

В общем, предо мной была не христианская демоническая версия, а здесь смешивались самые разные традиции. Мол, мятежникам помогал греческий бог Пан, сын Гермеса, а также сын Венеры Люцифер и даже дочь Посейдона Ламия, обращённая опять-таки греческой богиней Герой в пожирающее детей чудовище, потому столь мечтавшая отомстить всему поколению Олимпийцев и других «Новых Богов». Ассиро-вавилонский Баал, египетский Шезму, арабский Азазель и многие другие вставали на стороне «мятежников» и демонизировались.

Чтиво занимательное, но всё равно какое-то бессмысленное. Причём в рукописях больше внимания уделялось не той самой Нахеме, а как раз-таки возвеличиванию Лилит и её культа. Пьющая кровь, ради жизни, впрочем, как и Нахема, и Ламия и многие другие здешние, подогнанные, как под копирку, персонажи. Да уж, о развитии характеров наш высосанный «драматург» явно ничего не слышал. Годится разве что для школьного доклада.

Кровь и вправду воспевалась в этом рукописном эпосе, как эликсир жизни, запретный аналог вина, настоящее таинство, деликатес, ради которого людей некогда и создали ответственные за различные эксперименты с живой природой загадочные пришельцы из неизвестных миров.

Сумасбродная теория пыталась объединить дикость научной или даже антинаучной фантастики с религиозными мифами сразу нескольких древних народов. Переплетение, сшитое, конечно, белыми нитками из бессвязных лоскутов, но сам автор, кажется, искренне во всё это верил.

И всё же, пока что не найдя в этом никакой ценности, я, оставив на автоответчиках Маршалла и Люка Гибсона просьбу по возможности меня набрать, наконец, отправился домой, изрядно задержавшись в офисе за чтением всей этой шокирующе-откровенной ерунды. Вечерами я от участка обычно любил гулять пешком, тут было не так уж и далеко, да и движение на улицах в густой туман явно вызывало опасение касаемо безопасности на проезжей части.

Из-за плохой видимости улицы казались мне почти безлюдными. Внезапные прохожие всплывали из дымки то по мою сторону тротуара, то почти призрачными силуэтами виднелись через дорогу. Иногда и вовсе слышались только их негромкие разговоры, если прохожих было несколько либо кто-то попросту болтал по телефону.

Почти уже дойдя до своего поворота, через пару шагов после которого уже бы виднелась входная дверь, бродя по асфальту вдоль соседского длинного дома, я вдруг понял, что меня будто бы преследуют чьи-то шажки. На всём протяжении моего пути, позади себя я ощущал кучный топот маленьких, будто бы детских ножек. Компании из нескольких ребятишек, чьи башмачки цокали в тумане о каменную поверхность.

Но сколько раз я ни оборачивался, не замирал на месте в ожидании, мне так и не удалось воочию увидеть эту слежку. Неужто соседские дети действительно в такой час до сих пор не в кровати, шатаются в тумане, да и вообще способны на такой зловещий розыгрыш?

По крайней мере, едва я оказался дома, как с улицы подобного постукивания более не доносилось. Спал я плоховато, под утро мерещилось, будто я бегу по сельской дороге, с обеих сторон окаймлённой зажженными толстыми свечками одинакового цвета и размера, расставленных довольно плотно и близко друг к другу, так что сиявших тут в ночи в необычайном количестве. А преследует меня некий невидимый зверь, определённо жаждущий высосать меня до последней капли. Едва я попытался обернуться на его злобный рык, как проснулся в собственной кровати.

Позвонив Доррету и Маккею, я собрал их по адресу проживания покойного, чтобы обыскать его квартирку, поизучать записи, поискать какие-то зацепки, с кем этот безумец мог конфликтовать, а заодно проверить его почту, в том числе электронную, не назначал ли кто ему встречи на кладбище.

Соседи не сообщили ничего нового, чего бы я прежде не читал в прошлых отчётах о его приводах в полицию. Замкнутый, необщительный, грубый и немногословный, задерживал оплату, иногда аж на пару месяцев, однако потом всё равно деньги за проживание приносил. Всегда лично в руки домовладельцу. Никто не припоминал, чтобы он кого-либо водил к себе или выходил кого-нибудь встретить у подъезда.

В том числе никогда не заказывал на этот адрес курьерские доставки, даже еду из ближайших забегаловок. Поговаривают, мол, любил готовить сам. Раз в месяц выходил, закупался продуктами и безвылазно сидел у себя дома.

На компьютере был обнаружен онлайн-магазин оккультной литературы, обилие разных отсканированных древних текстов, скомпонованных в книги электронного формата. Также, в качестве платных услуг, он рассылал заговоры, молитвы различные религиозные и колдовские тексты. Похоже на вот такие средства и жил, получая со всего мира письма с благодарностью, новыми просьбами и вопросами.

Прямо-таки некий духовный лидер с паствой в разных концах света. Удивительное дело. Живых родственников уже давно не было, особых друзей, судя по всему, тоже. Разве что по переписке. С почтой нужно было хорошо поработать, но на это у нас есть молодые компьютерщики, которые мне перешлют самое ценное, что им удастся обнаружить. Я же пока мог просто перекликивал последние письма, пробегаясь беглым взглядом по содержанию.

Один из таких восхищённых его творчеством граждан проживал как раз в Лондоне, на Митчел Брук, неподалёку от Брент Парка. Библиотекарь Чарльз Лоусон. К нему-то мы и решили наведаться. Точнее, я поехал в одиночку, парни остались разгребать всё в квартире Уокера, а я надеялся, что заведующий собственной книжной лавкой не откажет мне в любезной беседе.

Лавка называлась «Товары для души» и здесь помимо нескольких стеллажей с оккультной литературой можно было приобрести различные побрякушки и всякую домашнюю утварь на полки: жабки с монеткой во рту, амулеты от глаза, перьевые висюльки: всякие там ловушки снов, музыка ветра, чётки и бусы. Много всякой всячины.

И на удивление место людное, либо это мне так повезло. Двое увлечённых «Гарри Поттером» или ещё каким детским фентези подростков лет по четырнадцать скупали томики Папюса и Алистера Кроули, пытаясь постичь теоретические азы настоящей магии. Ох, знали бы их родители, куда идут карманные расходы их детей…

Пожилая дама выбирала какой-нибудь подвесной аксессуар к себе домой, и ещё двое мужчин у кассы с владельцем лавки обсуждали расценки на гадальные карты, а тот пояснял им, что «Таро Азатота» не зря имеет такую цену и подойдёт намного лучше, чем колоды «Тота», «Уэйта» или «Марсельское Таро».

Кто такой Тот — я знал, древнеегипетский бог мудрости в птичьей головой. Не сокол, как Ра или Гор, кстати, до сих пор их путаю, благо никогда в жизни не пригодились эти скромные познания, а другой птицы, с таким длинным клювом. Ибис что ли она называется. Да и неважно это. Марсель — это такой портовый город на юго-востоке Франции в Провансе, видимо его средневековая знать придумала свою вариацию арканов гадальных карт. А вот, что за «Уэйт» и «Азатот» не имел ни малейшего понятия.

Хотя, кажется, в прочитанном вчера тексте раз или два упоминались какие-то Аб-Хот, Азаг-Тот, Йог-Сотот, что-то такое. Если о таких вещах знавал тот убитый парень, почему бы им не быть целой тематикой для мастей или арканов Таро? Надо не забыть об этом расспросить Лоусона, который из своей квартиры на первом этаже сделал вот такой магазинчик. Только не факт, что он сам же здесь стоит за кассой и сегодня работает, но я надеюсь на своё везение.

Когда эти двое закончили свои беседы и покупки, к кассе магазина подошёл я. Напротив меня был мужчина, бреющий голову, но отращивающий волосы позади, на затылке, ныне заплетённые в своеобразную косичку примерно до конца шеи. Узкие прямоугольные очки оформляли его греческий вытянутый нос, а под ним располагалась густая и аккуратная шотландская бородка чёрного цвета, ухоженная и не длинная, однако покрывающая своей насыщенной прямой щетиной почти всю нижнюю часть лица этого джентльмена.

Рядом небольшая стопка томиков не на продажу, а, вероятно, принадлежащая ему и одна раскрытая книженция с закладкой. Думаю, когда посетителей нет, он просто здесь сидит и читает что-нибудь. Почему нет? Всяко лучше, чем смотреть чепуху с телевидения, впрочем, если содержание книг равносильно трактатам покойного, то уж лучше бы лучше ящик смотрел, там хоть реально иногда бывают познавательные передачи о животных или достижениях науки, или те двое разоблачителей легенд, например, я их обожаю!

— Добрый день, чем могу помочь? — улыбнулся он мне, но я не чувствовал в этой вежливости никакой искренности.

— Вы Чарльз Лоусон? Владелец магазина? — спросил я, чтобы уточнить, в конце концов, у нас в базе он числился как «библиотекарь», а не продавец колдовской лавки.

— Да, это я, чем могу служить такому господину? — вновь театральничал он своей актёрской наигранной любезностью.

— Меня зовут Дэррил Лэмбс, я детектив и у меня к вам есть несколько вопросов по поводу одного вашего друга, — сообщил ему я, но негромко, чтобы визитом полиции не вспугнуть здесь его покупателей, мне это показалось бы довольно неприятным, как бы я ко всему этому и подобным лавкам не относился, да и мужчина напротив пока что не был подозреваемым по расследуемому делу.

— Да? Что же случилось? И кто этот друг? — теперь его любопытство уже выглядело настоящим, радовало, что он способен на искренние эмоции.

— Что читаете? — как бы невзначай, заглядывая за прилавок на те книжки поинтересовался я, чтобы убедиться, что там какая-нибудь сатанинская мифология или же услышать обратное.

— «Бестиарий» Амарха, «Шань хай цзин», в данный момент поздний греческий трактат о мантикоре, — ткнул он пальцем в раскрытую бежевую книгу с алой лентой закладки, и я увидел несколько колец с орнаментами, надетые у него на руках, — Вы вот знали, что это не просто там существо типа дракона или василиска, а настоящее божество, страж миров, как Гарм и Цербер! — заявлял он мне.

— Да уж, всё, что знаю о мантикоре, так это, что она на льва похожа, — смутно припоминал я какие-то фэнтезийные игры, в которые зависал за компьютером, когда был ребёнком.

— Что ж, вы здесь врядли за разъяснениями по мифологии, — с прискорбием и даже явным презрением на своём лице заключил он, как бы подталкивая меня к сути визита.

— Вы знакомы с неким Уокером? Ти Джей… Чёрт, как же там его полностью… В общем, для начала, фамилия «Уокер» вам хоть о чём-нибудь говорит? — спросил я.

— Найт Уокер? — поинтересовался он, склонив голову и взглянув на меня исподлобья поверх стёкло очков.

— Да-да, Джуниор Найт Уокер что-то там, как я вообще забыть умудрился. У вас с ним, вероятно, была электронная переписка и, возможно, личное знакомство?

— Личное? О, боги! С человеком такого уровня? Такого класса? Да я и мечтать не мог, — заверил он меня, глядя в глаза.

— Неужели? — засомневался что-то я в услышанном, — А ведь он жил в Лондоне, неподалёку.

— Что? Сам великий Уокер? Да вы, верно, путаете. Автор «Пророчеств Нахемы» никак не мог быть из Англии. Его американизированный слог, его заметки, упоминания таких мест, как Салем, Норфолк, Хейверилл, Амхерст, Кингспорт, Портсмут, Роанок, Аркхэм, Данвич, — не уставал он перечислять и вспоминать, казалось, он никогда не закончит, — Всё ведь американские города и названия, разве нет?

— Не верите, можем прогуляться до его квартиры, увидите в его компьютере вашу же переписку, — заверил я «библиотекаря».

— К нему домой? Это такое приглашение? Детектив, что, собственно, случилось? — заметно занервничал этот тип.

Я постарался говорить тише, теперь слова об убийстве могли и вправду вспугнуть покупателей, а мне о столь странном деле даже распространяться среди гражданских не очень-то и хотелось. В прессе до сих пор ничего не всплыло, значит, мои ребята репортёров к месту преступления пока не подпускали.

— Его…

Мою попытку рассказать Лоусону о трупе прервала мелодия телефонного звонка в виде военного марша «The Liberty Bell» Джона Филипа Сузы из заставки старого, но великолепного, комедийного шоу «Летающий цирк Монти Пайтона», нисколь не потерявшего актуальности и в наши дни. Эта композиция выставлена у меня для всех коллег по работе в полиции, так как там у нас вечно творится полнейший безумный «цирк», и сейчас мне, как показывал определитель с экрана, перезванивал Хэнк Маршалл со своего же рабочего оплачиваемого начальством номера.

Пришлось показать продавцу лавки трезвонящий мобильник и выйти на улицу, благо здесь было не шумно, чтобы поговорить. Не заставляя детектива Маршалла долго ждать, я нажал на зелёную клавишу и поднёс трубку к уху.

— Да, Хэнк, — отозвался я в телефон.

— Ты чего вчера хотел-то в девятом часу вечера? — раздалось оттуда узнаваемым голосом коллеги.

— Ой, слушай, ты, если в офисе, найди мне что-нибудь на Уокера из своего архива. Его досье уже у меня на столе. Ты помнишь такого? Он это… За женщинами следил, который. Шпионил, подглядывал, его ещё взяли у одной на квартире. Ты вёл дело, много лет назад, ну вспомни, Хэнк.

— Ты знаешь, сколько сталкеров через меня проходят, я их по фамилиям помнить должен, мать твою? Что стряслось-то? — негодовал на меня он.

— Труп мы нашли вчера, Хэнк. Труп, изуродованный, обезображенный, можешь зайти ко мне, там уже наверняка все отчёты о вскрытии принесли. По документам это Джуниор Найт что-то там Уокер. Имечко закачаешься. Да неужели не помнишь никого такого? Фетишист, пряди волос с украденных расчёсок собирал.

— Дэррил, у меня каждый, кого приводят, собирает пряди женских волос с расчесок. Имя, говоришь, странное? — переспрашивал он, шарясь, видимо, в картотеке.

— Да не странное. А большое. Чёрт его знает, почему, у него все родственники уже к праотцам отправились, мне даже допросить некого. Соседи с ним не общаются, друзья только из Интернета. Отшельник-колдун с интернет-магазином всякой сатанинской дряни! — объяснял я ему громким голосом.

— Ах, этот! Господи, Дэррил, ты не мог сразу сказать, что он и фетишист, и сатанист? — послышалось в трубке с громким вздохом, — Вот его дело и досье, Уокер Джуниор.

— Так я-то откуда знал, Хэнк, что этот его оккультизм уже был известен на то время. У него были приводы за ритуалы на кладбище, но ими уже старина Люк занимался. Я ему тоже вчера звонил, — объяснялся я.

— Айван Найт Уокер младший, — медленно произнёс Маршалл, — «Джуниор» это потому что его отца тоже звали Айван. Он, мол, старший, этот младший. Он не просто фетишистом был, он из вещей потерпевших себе мастерил там всякие штуковины. Косички заплетал из волос, вплетал туда монеты с прорезью и всё такое прочее. Ничего особо страшного не вытворял. Говоришь, труп нашёл? Убил кого или его труп что ль?

— Его, его, — кивал я, хотя этого жеста моей головы собеседник бы, понятное дело, никак не увидел, — Я, узнав, кто он такой, даже браться за дело расхотел, но вот допрашиваю возможных свидетелей, по городу езжу. Ты можешь всё, что на него есть принести в мой кабинет? Буду на месте, посмотрю, почитаю. Если не трудно, — попросил я детектива Маршалла.

— Окей, Дэррил, у меня тут беседы с потерпевшими и ещё всякая ерунда. Он мелочь, не стоит руки марать. Убили и убили, чёрт бы с ним, — бормотал коллега.

— Да ты бы видел, как именно убили! Тут дело интересное, а жертва, может, какого-нибудь прихвостня святых отцов на себя натравила или… даже не знаю пока, кто бы мог с человеком такое сотворить, — сообщал ему я.

— Ну, смотри. Работы у тебя хватает, лучше не лезь в это болото, — советовал детектив Маршалл.

— Ты уж там скинь, что по нему есть. Я и Люка Гибсона попрошу, может, чего вспомнит и расскажет. Его архив в участке же? — спросил я на всякий.

— Мне только в вещах старика Гибсона копаться не хватало, Дэррил, — недовольно отозвался Хэнк, хотя я его об этом даже и не просил.

Я же наблюдал, как из магазина выходят покупатели с приобретёнными товарами в небольших пакетах, а следом и хозяин магазина, перевернув табличку «открыто», запирая дверь на ключ и направляясь в мою сторону.

— Нет-нет, я в архив сам загляну, не парься. Ты за себя мне там скинь, что найдёшь. Может, что-то только текстом есть рассказать, черкни письмо на электронку. Что за Уокер такой, чем запомнился. Любую зацепку, кто мог бы ему желать зла. Адреса тех дамочек, за которыми он шпионил, и телефоны. Если, конечно, ещё актуально. Обычно такие съезжают на другое место жительства, сам знаешь, — быстро тараторил я в трубку, так как нужно было пообщаться с этим Лоусоном, куда это он вдруг намылился?

— Угу, посмотрю, что смогу сделать, — нехотя сказал мне Хэнк и повесил трубку.

Весьма вовремя, должен признать. Я же остался неподалёку от входной двери лавки «Товары для души» вместе с её владельцем, по-прежнему весьма заинтересованным поговорить об этом самом Уокере, которым он явно восхищается. Придётся сообщить ему неприятное известие о судьбе его кумира.

— Я взял перерыв, можем поговорить где-нибудь, — сообщил он мне, и мы прошагали немного по Митчелбрук-уэй и уселись на лавочках в тени двора возле Детского Центра «Harmony», здесь можно было спокойно провести время и поболтать.

— Думаю, место вполне подходящее, — прервал я воцарившееся молчание, — Так вы точно вживую никогда не увидели Уокера?

— Что вы, детектив. Если бы! Этот человек, если вообще человек, был прямо-таки не от мира сего! — с восхищением говорил мой собеседник.

— Странным был, это уж точно, — заметил я, — А не знаете ли тех, кто мог считать его не великим, как вы, а как раз наоборот? Кто-нибудь желал ему зла? Может он говорил вам в переписке о ком-то таком? Или хотя бы о своих планах, встречах?

— Мне бы хотелось всё-таки знать, что произошло, — прервал мой поток расспросов «библиотекарь».

— Ох, тело мы нашли вчера на кладбище под утро. Сторож вызвал полицию. Тело изуродовано до ужаса, не узнать. Только по документам еле-еле смогли выяснить, что это некий… Да как же его, боже ж мой, четыре имени и Уокер на конце. Да кто так называет ребёнка?! Что у него за родители! — меня аж трясло от гнева на собственную память, что я попросту не могу запомнить, как же зовут обескровленную жертву.

— Свои первые тексты он подписывал, как Иоан младший, поведал мне мистер Лоусон, грустно уставившись вниз на асфальт вокруг лавочек, — Знаете, «Айван» это ведь ещё и «Иоанн», — пояснял он мне, — Иоанн Богослов, знаете такого?

Я отрицательно покачал головой. Конечно же, я был знаком с Библией, читал её, но вот, кто есть кто, какое Евангелие от Матфея, какое от Иуды, какое от Иоанна — не имею ни малейшего понятия. Знаю лишь общие факты о распятии и двенадцати учениках, или сколько там их. Понтий Пилат, Голгофа, терновый венец, крест, воскрешение.

Никогда не был человеком верующим, да и воспитывался в семье, где научные знания приветствовались и уважались поболее религиозных догматов. Хотя заповеди типа «не укради» и «не убей» действительно хороши и должны по-прежнему быть основой для нашего законодательства.

— Откровения Иоанна Богослова, — сообщал мне мой собеседник, — Это там, где про Апокалипсис и Страшный Суд.

— Вот оно как, — только и мог произнести я в ответ без особой заинтересованности.

— А «Иоанн младший», он же «I.J», как подписаны некоторые его ранние тексты, рассказывал нам о дьяволах, демонических тварях, во всей красе описывал диковинных зверей и различные потусторонние сущности, именованные «Порождениями Азатота».

— Переписывал религию, трактовал на свой лад, понятно, — заключал я вслух над сказанным Лоусоном.

— Он просвещал людей, стирал границы, убирал неточности, нёс свет, словно сам Люцифер! — продолжал он воспевать те труды по мифологии.

— Тексты, значит. В Интернете? Издавал что-нибудь? — поинтересовался я.

— Что вы! Церковь никогда не позволит напечатать истинные откровения! Они внесут смуту, разобьют общее «стадо» послушных верующих! — уверял меня собеседник.

— Как грубо, — заметил я на эту его фразу, — Хорошо вот нас сейчас никто не слышит.

— Он написал большой труд «Пророчества Нахемы» и подписал его «Найт Уокер», — продолжал «библиотекарь», — Издать, естественно, было невозможно, но он рассылал экземпляры желающим за скромную плату, а сокращённую и неполную версию потом кусками публиковал на форумах и сайтах подходящей тематики.

— Ясно, — заключил я, представляя, что мне теперь предстоит прочесть немало аналогичной чепухи, что я лицезрел вчера из папки с уликами.

— Книга была невероятно популярной! В своих кругах… — добавил он, потупив взор, — Она встала в один ряд с «Тайной Червя», «Книгой Еноха», «Трактатом о Гулях», «Некрономиконом» и другими культовыми работами настоящих мастеров! Сколько там содержалось информации, молитв, ритуалов!

— И, что, прям хорошо раскупалась? Стала интернет-бестселлером? — не мог я поверить в подобный успех даже в узкой среде безбожников оккультистов.

— Стала хитом и откровением, она сцепляла веру многих политеистов в… — продолжал «библиотекарь».

— Кого-кого веру? В смысле, чью? — недопонял я.

— Монотеизм — вера в одного бога, политеизм — вера во множество богов, — разъяснил он мне, — Язычники, политеисты, викканцы, телемиты…

— Сатанисты, — дополнил я его список язвительным тоном.

— Сатанизм признаёт целый ряд могучих сущностей, дьяволов и демонов, в каком-то смысле это всё тот же политеизм. Но Найт Уокер писал не о них, — заверил меня Лоусон.

— Так о ком же тогда? Монстры, чудовища, падшие ангелы, сплошная инфернальщина и вероотступничество, — удивлялся я его словам.

— О ком? О порождениях ночи. О тех, кто вылезает из могил в тёмное время суток. О голодных созданиях, которые не знают смерти, боли, усталости. О высшей форме человеческого существа! — произносил он с упоением, теперь уже задирая голову вверх, не то попросту от своего восхищения таким творчеством, не то даже как-то этими словами подразнивая Всевышнего и его воинство ангелов на небе, если бы таковые существовали.

— А создания ночи это, выходит, не демоны? Там ещё и градация некая есть у всей этой нечисти, — качал я головой, смутно представляя, во что вообще влезаю, а разбираться в таких вещах для раскрытия дела совсем уж как-то не хотелось, но вообще-то я понимал, что речь идёт о вампирах, хотелось прикинуться дурачком, дабы его получше разговорить.

— Вы не читали его работы? О, вам надо будет обязательно прочесть! Проникнуться всей сутью этого великолепного текста! Но… говорите, что великий Найт Уокер умер? — тут он озадаченно и с явным страхом посмотрел на меня.

— Полагаю, что так. Изуродованное тело было найдено на кладбище. Кто мог желать ему зла? Ну, может, есть в этом Интернете какой-то праведник, борец со злом, не знаю. Легендарный современный инквизитор? Как на такого выйти? Не слал никто угрозы какие-нибудь всем дьяволопоклонникам или как там последователей Уокера именовать надо?

— Да нет, никого такого, кто бы везде писал угрозы или расправлялся с магами и пророками нового времени, — задумчиво проговорил Лоусон, — Вы лучше его электронную почту проверьте, может, там есть. Как же так… Сам Найт Уокер погиб. Убит на кладбище, это ж надо! Просто не укладывается в голове…

— Уж проверим, будьте уверены. Ребята работают А у меня не укладывается написанная им белиберда, можно считать, что мы квиты. Да, помогите с расследованием, можете подсказать, кто бы мог назначить ему тайную встречу, а потом убить? Враги какие-то, может, всё-таки были?

— Насколько мне известно, нет, — покачал головой «библиотекарь», — Найт работал над продолжением своей книги. Это должен был быть великий триптих! «Пророчества Нахемы», «Откровения Лилит», «Рок Ламии» — говорил он с явным огорчением, что планам на создание этих колдовских книг уже не суждено воплотится, — Я могу вас попросить кое о чём? — взмолившимся голосом он произнёс, повернув ко мне своё лицо.

— Ну, попробуйте, — пожал я плечами, не зная, чего и ожидать от такого человека.

— Когда ваше расследование закончится и все его рукописи, бумаги, печатные файлы на компьютере и всё прочее наследие великого мастера будет вам уже не нужно, можете опубликовать эти материалы в сети? Отсканируйте уже написанные страницы, если возможно. Покажите нам хотя бы часть его незаконченного труда! Нам это было бы крайне важно!

— Ха, тоже мне работёнка, — усмехнулся я, явно не желая заниматься подобным, да ещё как я размещу? Уж не на сайте лондонской полиции. Своей странички у меня нет, да и если бы была, очернять своё имя колдовскими текстами и нелепой мифологией явно бы не хотелось. А вламываться опять в квартиру Уокера и делать это с его же компьютера за счёт внутренних доступов к его сайту и электронной почте — занятие муторное, мне не до таких вещей ведь нынче.

— Думаю, за такую услугу вам бы довольно щедро заплатили. Желающие бы скинулись на внушительную сумму, реквизиты своего счёта или карты можете направить сюда, — протянул он мне свою визитку «Библиотека «Для души». Чарльз Лоусон», электронная почта и фактический адрес магазинчика, — За ценой не постоим, сойдёмся в сумме, я уверен, — заверил меня этот мужчина.

— Не знаю, не знаю, — призадумался я, но визитку на всякий взял, мало ли связаться с ним понадобится, на другой стороне оказались телефонные номера — самого магазина, и личный мобильный этого Лоусона, с указанием в какие дни и часы лучше звонить.

— Вы можете даже завести отдельный счёт, если хотите, откройте в банке, это же так просто, потом перевёдете всё, что получите от нас, на свой основной счёт или снимите наличными всю сумму. Я подниму тему сборов. А если поймаете убийцу, то с нас ещё и щедрое вознаграждение, помимо оплаты труда с публикацией заметок и рукописей, — пообещал он мне.

— Знаете, — встал я с лавочки и начал ему отвечать, собирался предложить, что дам ему материалы или копии, пусть сам размещает и набирает от руки электронные документы, как меня вновь прервал телефонный звонок со всё той же мелодией, но уже другой картинкой.

На этот раз звонил парнишка Рид, самый молодой из подручных офицеров. Помню, как вчера ему было плохо от вида измождённого и опустошённого трупа. Надо бы его вообще снять с этого расследования, пусть чем-то другим занимается.

— Детектив! — раздалось буквально криком из трубки, я не успел даже первым ответить и что-то произнести, — У нас тело! Ещё одно! Такое же! — после панических слов последняя фраза была произнесена медленно, с ощущением тотального шока и понижением голоса прямо до шипения, словно человек терял голос, — Адрес послал СМСкой, скорее! Вы нам нужны! — после чего он бросил трубку, вообще не дав мне ни слова сказать.

Вибросигнал оповестил о принятом сообщении. Мелодий на звонки у меня много, а вот на сообщения до сих пор ничего путного не выбрал. Жужжит себе и жужжит, я уже даже привык как-то. Внутри был адрес, так что я полез в приложение нашего участка, только для своих, чтобы за мной послали машину и забрали отсюда.

— Нужно бежать, срочный вызов, — дал я понять «библиотекарю», что наша беседа подходит к концу, хотя она и без звонка весьма двигалась к завершению.

— Не забудьте позвонить, — вежливо напомнил мужчина мне о визитке, — Буду вам очень признателен, и спасибо хотя бы за само известие о гибели маэстро. Распишу всем, чтобы не ждали от него вестей и ответов, — Полез он в карман за ключами от магазина, позвенев брелоком, и направился прочь вдоль улицы, туда, откуда мы и прогулялись до этих лавочек.

— Ты там только источник информации им не указывай, — предупредил я, — Не хватало мне ещё репортёров, черпающих новости с форумов по оккультизму. Не говори про Лондон ничего, просто, так и так, мол, известие о смерти Уокера. Вам это, видимо, важно…, — не стал я уж совсем просить его держать язык за зубами, проболтается ведь по-любому всё равно.

— Будет исполнено, но с вас всё ещё последние материалы маэстро, — напомнил он, предлагая услугу за услугу, — Пишите, обсудим цену, буду ожидать вашего письма с информацией, что дело раскрыто и его тексты вам более для следствия не нужны.

— Подумаю, — отмахнулся я, — Если в прессе шумихи не появится, может и вышлю сканы его писанины…

Я проводил его взглядом, пока он не скрылся в отворённой двери его магазинчика, а вскоре подъехала за мной и машина с Беном, патрульным водителем. Так что через какое-то время меня уже подбросили по адресу из сообщения констебля Рида, где был найден новый труп.

Маленький частный домик в уютном районе, одноэтажное бунгало, а на заднем дворе, прямо на газоне лежало обезображенное тело женщины в нежно-розовом халате и небольшим белым полотенцем, которое, по идеи, закутывало её волосы после душа.

Картина в воображении рисовалась такая — перед сном, приняв на ночь ванну, она вышла сюда подышать или, быть может, полюбоваться ночным небом. Хотя мне помнится, туман вчера стелился достаточно густой… Но, может, отсюда был всё равно хороший вид на звёзды, кто знает.

И здесь на неё кто-то совершил нападение, хотя офицеры вот говорят, что чужого присутствия не обнаружено, даже служебных собак приводили, но ничей след взять не удалось. Есть лишь соседка, которая зашла в гости и обнаружила тело, живёт через дорогу в доме напротив.

К ней-то я загляну, но наличие нового исхудавшего тела сейчас буквально переворачивало всю концепцию расследования. Ещё вчера это был странный загадочный случай, а теперь можно смело предполагать, что в городе завёлся изощрённый маньяк, серийный убийца.

— Репортёров сюда не подпускайте ни в коем случае, — дал я указание офицерам максимально строгим голосом.

Чем меньше будет паники среди народа, тем будет лучше. Тем более, не дай бог, у женщины тоже отметины «укуса» на шее. Сразу «Лондон после полуночи» начнётся по всем газетам и телеканалам. Такое здесь устроят… Подумать страшно. Можно попросить начальство дать в новостях, что из-за густого тумана участились случаи преступлений и нападений, пусть попросят не разгуливать жителей ночами по возможности. Комендантский час пусть власти введут. Но вот о жестоких убийствах пока ничего разглашать не стоит.

— Зовут Лори Гамильтон, — докладывал Рид, — Работает в пекарне неподалёку. Она не повар, не пекарь, а просто стоит за кассой, собирая товары с полок для покупателей. Булочки, сэндвичи, пирожные, хлеб и всякое такое.

Но мысли о еде мгновенно улетучились из моей головы, едва глазам открылось зрелище, которое способно долго преследовать и мучить в невыносимо кошмарных снах. Меня обдало замогильным холодом, словно неумолимые призрачные всадники крохотными копытами пробежали по спине, стимулируя каждую клеточку позвоночника.

Мёртвое смотрело на меня из глубины темнеющих глазниц, словно не желало покидать этот мир, пробираясь сюда визуальным кошмаром из потустороннего таинственного мира, о чьём существовании образованные и рациональные люди предпочитают даже не задумываться.

Достав из брюк светлый платок, я прикрыл рот и нос, так как даже с расстояния человеческого роста ощущался трупный смрад, и принялся медленно обходить лежавшее иссушенное тело под вспышки фотоаппарата нашего фотографа.

Всё точь-в-точь, как и вчера. Тонкие костлявые конечности местами плотно обтянуты кожей, местами, наоборот, виднеются складки. Обескровленный цвет, серо-зелёный, совершенно мерзкий, отталкивающий и не естественный для человеческого тела. Обмельчавшие губы обнажали торчащие челюсти ровных белёсых зубов, белые глазные яблоки впали далеко в череп, на кончиках исхудавших тоненьких пальцев красовались длинные ногти.

Справа на шее, к моему огорчению, виднелись две чёткие и знакомые по вчерашнему телу отметины. Будто бы уколы шила, однако, вероятно, через шейные вены и артерии у несчастной женщины буквально выкачали всю кровь, доведя тело до внешности жертвы бесчеловечного голодомора.

Я так и не получил заключение экспертов из морга насчёт трупа Уокера, надеюсь, что за сегодняшний день его уже успели осмотреть и изучить. А теперь к ним стоило отправить и эту даму, может, обнаружатся какие зацепки. Нет сомнений, что «почерк» тот же и орудие убийства — некий насос с откачкой жидкостей из тела. Орудуют ночью, да ещё и туман им на руку. Сукины дети…

Пока её упаковывали в чёрный мешок, я оглядел весь задний дворик, забор ограждения, развернулся к дому, отсюда он выглядел отнюдь не таким привлекательным, как с парадной стороны. Искошенная дверца чердака, неухоженная крыла со следами паутины и птичьего помёта, да ещё и ворох прошлогодних листьев, уцепившихся и приклеившихся к потемневшей и неухоженной черепице. Не настолько запущенный вид, конечно, как у сторожки на кладбище, но всё равно зрелище не самое приятное.

Предстояло допросить соседку, так что я взял с собой Рида и направился в дом напротив. Он был побольше, но только вширь, больше комнат, так как тут проживала не одна дама, а целое семейство. Главным было уловить связь между кассиршей пекарни и каким-то писателем-сатанистом, впрочем, ничего не мешало этой одинокой женщине быть участницей его, так сказать, «паствы». По типу Лоусона.

— Мадлен Таббс, — говорил мне офицер, — Подруга, соседка, это она нас вызвала.

Нажав на кнопку звонка, я стал вслушиваться в быстрые шаги, которые с той стороны двери стремительно к нам приближались. Дверь открыла женщина лет сорока в неброской домашней одежде и платком на голове, собирающим волосы так, чтобы те не мешались в делах по дому.

— Миссис Таббс? — спросил я, — Детектив Лэмбс, я бы хотел вам задать пару вопросов.

— Да, конечно, — поправила та верхнюю пуговицу своей лёгкой кофточки, — Конечно, проходите, — пригласила она нас внутрь, и мы прошагали в небольшую гостиную, — Может, вам чай или кофе сделать? — любезно предложила хозяйка дома, но мы с Ридом отказались.

— Вспомните, как и когда вы обнаружили тело? — сразу поинтересовался я.

— Это было не так давно, практически уже днём, а не утром. Дети ушли в школу, Генри уехал на работу, и, закончив с посудой и готовкой, я надеялась поболтать с Лори, как обычно, обсудить вчерашние телешоу… Она живёт одна, знаете ли, отец у неё в другом городе, подруги вот среди соседей да другие кассирши на работе, мужчину себе она пока не присмотрела…

— Так в котором часу дело было? — уточнил я, а Рид делал пометки в блокноте.

— Думаю, чуть после полудня. Входная дверь у неё оказалась не заперта, что с одной стороны не удивительно. Мы здесь запираемся только на ночь. С другой было всё-таки странно, что при этом она не отвечала и не отзывалась.

Думаю, что дверь была открыта, потому как на ночь запереть её перед сном жертва попросту не успела, иначе бы соседка просто войти не смогла, ведь утром уже некому было бы её открыть.

— И вы зашли внутрь? — за меня поинтересовался офицер.

— Да, я прошла, звала её «Лори! Ло-о-о-ори!» — изображала она, в какой именно манере произносила имя подруги в её доме, — А потом прошла мимо кухни к открытой двери на задний двор…

— Есть предположения, кто мог это сделать? — поинтересовался я у этой женщины.

— Офицер, вы… — наклонилась ко мне эта дама.

— Детектив, — поправил её я, — Дэррил Лэмбс, детектив.

— Детектив, вы же видели тело? — шумным шёпотом затараторила миссис Таббс, — Она высосана! Обескровлена! Вы заметили следы укуса на шее? Заметили, по глазам вижу! Отводите взгляд, мнётесь губами, не желаете со мной это обсуждать, но я-то знаю, меня не проведёшь! Кто кусает в шею и высасывает всю кровь? Вы можете отрицать существование таких тварей сколько угодно, детектив… Но где-то на свободе разгуливает настоящее порождение мрака!

— Чупакабра? — робко переспросил её юноша.

— Я говорю о вампирах! Носферату! Неужели не понятно? Кто ещё может высосать всю кровь у человека, оставив на шее следы клыков! — восклицала та, — Расставьте людей, нет, не надо рисковать офицерами полиции, лучше камеры! Везде по кладбищам и пусть следят, из какой могилы или склепа вылезает эта тварь! Вбейте осиновый кол в безжалостное сердце!

Её глаза полыхали средневековой яростью, словно она была среди толпы, намеренной сжечь очередную ведьму. Эта женщина настолько верила в вампиров, насколько в них не верил, небось, сам писатель Уокер со своими ламиями и нахемами.

— Вы ведь не думаете, что это так сложно, вонзить толстую иглу и выкачать литр крови из человека? — спросил я, — Затем ещё один, и так, пока тело не примет подобный вид. Насос, шприц, мало ли способов. На дворе давно уже не средние века.

— Не верите? А я настоятельно советую вам обоим обвешать входную дверь чесноком, — заверила нас эта дама со всей искренностью.

— У Лори точно не было никаких врагов? Может, соперниц? Недоброжелателей? Никто не заходил к ней вчера вечером, может, что-то видели? — захотел я перевести тему на что-то куда более важное и существенное, чем байки, предрассудки и народные поверья давно минувших дней.

— Детектив, я ведь не шпионю за ней, не подглядываю, — нахмурившись, взглянула она на меня, — Вроде бы, никто к ней не приходил. Вчера у неё была рабочая смена, так что мы общались только под вечер, и с ней никого не было. А так у меня обычно, знаете ли, свои дела, как дети явятся с учёбы и занятий, как муж приедет из офиса, частенько уже не до соседского трёпа становится.

— Понимаю, — отозвался я, — Что ж, вспомните что-нибудь, позвоните, — дал я ей свой номер телефона, осматривая внутреннее убранство гостиной и коридора прихожей.

— Может, что-то о её подругах можете рассказать? — уже напоследок поинтересовался я у этой женщины.

— Если не считать тех двух-трёх, что с ней работают, их вы итак опросите в пекарне, — проговорила она, — Лори когда-то общалась с Маргарет Свон, что работает телефонисткой, с Лидией Чемберлен, дочерью главы Королевского Общества Древностей, она работает экскурсоводом в синей зоне Музея Естественной Истории, и с Бонни Макреди, она, кажется, занимается пошивом мягких игрушек. Они там то ли подруги детства, то ли учились вместе, в общем, по-разному, — отвечала мне эта женщина.

— Что ж, буду благодарен, если вы сможете предоставить их контакты или всё это записать для меня, — попросил я.

— Я всё записал, — заметил скромно мне юный офицер, демонстрируя свой блокнот, — Бонни Макреди, шьёт игрушки, Лидия Чемберлен, экскурсовод, Маргарет Свон, телефонистка.

— Славно, когда у вас есть такой хороший помощник, — улыбнулась провожавшая нас к своей двери женщина, — Их телефонов и домашних адресов я, к сожалению, не знаю, тут уж ничем не помогу. Но первых двоих уж точно найти труда не составит, — поразмышляла она за меня вслух, — Да дома в телефонной книге или прям в телефоне у Лори поглядите.

Попрощавшись с ней и выйдя на улицу, нужно было решить, что делать дальше. В офисе меня ждало разного рода чтиво — и от медиков из морга, и от Маршалла, да и Маккей должен был мне там что-то распечатать про эту чёртовую мифологию. Но я думал, что стоило бы навестить ещё пару человек.

Размышления прервал телефонный звонок. На экране высветился Кит Янг, мой знакомый патологоанатом, сотрудник морга, который, вероятно, занимался обследованием вчерашнего трупа. Раз уж он прямиком звонит сюда, а не просто положил отчёт ко мне на стол, видать, дело серьёзное…

— Кит? — произнёс я, взяв трубку, — Привет, что там у тебя?

— Дэррил, ты уже прочёл мой отчёт по телу? — раздалось из телефона.

— Ещё нет, опрашиваю свидетелей, к тебе там ещё одно тело едет, — заранее предупредил я его.

— Ещё одно?! — слышался возмущённый и взволнованный голос, — Ты, должно быть, шутишь!

— Нет, Кит, у нас тут, кажется, маньяк объявился… Мне немного не до офиса, надо ещё в музей ехать, потом ещё кое-куда, — объяснялся я.

— Ты должен это прочитать! Я такого в жизни не видел! — звучало из трубки.

— Да я тоже, — заверил я его, — Убийства убийствами, но чтобы вот так… Потому и хочу поймать этого мерзавца поскорее. Может, второе тело тебе поможет как раз что-нибудь найти, — надеялся я, — полезное для следствия. Всё прочту по возможности, сейчас дела, извини.

— Дэррил, тут ещё какой-то тип всё прорывался узнать, отчего конкретно умер тот парень, я его еле выдворил из морга, покоя не давал, пока вокруг тела не покрутился, — рассказывал мне Кит.

— Что за парень? Ты зачем кого-то впустил? Репортёр? — разволновался я.

— Да не впускал я, он сам пролез, через окно, наверное, не знаю, как прошмыгнул. Невысокий, почти лысый, с чёрной бородкой, сзади оставшиеся волосы в толстую косу, — докладывал он мне.

— Ох, а очков на нём не было случайно? Прямоугольных, узких таких, — спросил я у медика.

— Были-были! Так ты его знаешь? Покоя не давал. А как увидал труп, обошёл стол парой кругов, был невероятно шокирован, и ушёл прочь. Да я сам от такого вида в себя долго приходил, а ты в курсе, что мне доводилось порой видеть, — уверял меня Янг.

— Ладно, Кит, главное старайся никаких журналистов не подпускать. А с этим я разберусь. До скорого, — повесил я трубку и пытался переварить услышанное.

Тот «библиотекарь», с которым мы болтали на лавочке пару часов назад. Он лишь для вида вернулся в магазин, а сам на деле потом начал колесить по моргам в поисках тела своего кумира. Вот жеж хитрец какой пронырливый!

А я ведь специально в наших с ним беседах, вроде, не упоминал причину смерти и прочие детали, от которых становилось весьма не по себе. Только теперь он сунул свой нос и всё разузнал самостоятельно.

Не знаю даже хорошо это или наоборот. В любом случае причастным он мне не кажется, но тип странный, на уме у такого самые разные причуды и извращения могут быть, я б ему не доверял. Впрочем, как и тому почившему Уокеру. Очень странные личности. Писатель о вампирах, из которого выкачали всю кровь. Будь это единичный случай, можно было бы говорить о некой злой иронии, но второе тело всё ломало.

— Эта-то женщина чем такое заслужила? Бедная Лори, она-то как умудрилась пасть жертвой неведомого душегуба? — словно читая мои мысли рядом бормотал Рид.

А если это продолжится? Если будут новые трупы? Что тогда? Надо было останавливать это немедленно, пока отсчёт тел и все эти события целиком и полностью не вышли из-под контроля, не просочились в прессу и не навели панику на весь Лондон!

Я вернулся к офицерам в дом Лори Гамильтон, попросив их тщательно всё обыскать. Однако за несколько часов детального обыска мы не смогли обнаружить никаких следов её причастности к какой-либо оккультной секте, к чтению текстов о вампирах в Интернете через историю запросов, посещаемых сайтов и файлов на её домашнем ноутбуке.

Никаких колдовских символов среди домашней утвари или личных украшений. Её совершенно ничего не могло связать с трупом Уокера, и это лишь усугубляло ситуацию. Никакой связи, никаких зацепок, никаких ниточек для продвижения расследования… Полный провал!

Попросив Бена отвезти меня к Музею Естествознания, в Кенсингтон, отнюдь не в соседний район, я оставил Рида с остальными здесь, попросил его блокнот с записями. Ехать отсюда предстояло далеко, но выхода у меня просто не было. А ещё я попросил Рида пробить адрес Дональда Пейтса, адвоката, который защищал Уокера во время всех приводов в полицию, снимая любые обвинения. С ним тоже стоило перетолковать. В его офисе или даже у него дома, меня место волновало мало, честно говоря, как и его занятость.

Зато в этом музее Лондона я, пожалуй, бывал куда чаще, чем в каком-либо другом. Неплохо ориентировался по нему, но прежде, чем здесь блуждать, нужно было удостовериться, что нужный мне человек сегодня работает. Я расспросил в администрации про Лидию Чемберлен и мне ответили, что через полчаса она как раз должна закончить экскурсию для китайских пенсионеров, приехавших сюда в качестве туристов и путешественников. Дали рекомендации, где будет лучше её подождать, собственно, это практически не выходе. Просто к дверям туристов поведёт уже их гид, в то время, как Лидия, освободившись, ещё не факт, что сразу же покинет здание.

Мало ли, какие у неё планы и дела, так что хотелось перехватить её и по возможности не потерять. Пришлось немного поблуждать по синей зоне, но уже через какое-то время толпа азиатов и две высокие женщины, одна в деловом пиджаке, очках в толстой бордовой оправе и волосами собранными в пучок, другая в широкой беленькой шляпке с голубенькой ленточкой и копной вьющихся светлых волос по плечи.

Первая много рассказывала с конца коридора из соседнего зала. Голос я слышал, а вот слова разбирал постольку-поскольку, это и была Лидия, здешний экскурсовод. Вторая же, по всей видимости, для туристической группы была гидом по городу и достопримечательностям.

Ещё полчаса они ходили здесь и всё разглядывали. Я тоже слушал, как миссис Чемберлен рассказывала о рептилиях и млекопитающих давно минувших дней. Научный экскурс в древнюю историю нашей планеты мне понравился куда больше баек о пришельцах и восстании ангелов.

Наконец, они закончили. Пенсионеры из Китая благодарно кивали с улыбками, Лидия тоже совершила поклон им на прощание, и те пошли за гидом в сторону выхода, а женщина-экскурсовод зацокала обувью в сторону соседнего коридора. Пришлось ускорить шаг и подбежать к ней, чтобы успеть догнать.

— Миссис Чемберлен, так ведь? — сказал я, когда мы поравнялись.

— Да, а вы? — с ноткой надменности произнесла женщина, взглянув на меня сквозь стёкла своих красивых очков.

— Детектив Лэмбс, полиция Лондона, у меня к вам есть несколько вопросов, — сказал я, и её высокомерие пропало с лица, когда она увидела мой значок.

— Хорошо, вся в вашем распоряжении на ближайший час, — вздохнула она, явно имея иные планы на ближайший вечер, но как бы отказываясь от них, делая мне сейчас одолжение.

— Не думаю, что задержу вас прям на столько, — проговорил я, чтобы слегка её утешить, — Всего-то несколько вопросов об одной вашей знакомой. Стоял тут, слушал, как вы рассказываете о динозаврах, — указал я рукой на ближайшую ползающую фигуру из костей с каким-то парусом прямо посреди спины.

— Диметродон, к вашему сведению, не динозавр, а синапсид, — заметила она строгим тоном, будто я допустил какую-то абсолютно детскую, нелепую и даже дерзкую ошибку, — Тероморфы возникли на Земле около 318 миллионов лет назад, а одна из групп синапсид — цинодонты, между прочим, являются как раз-таки предками млекопитающих.

— Ах, да, конечно же, — только и смог на это всё я произнести, — Прошу меня простить.

— Ладно, вы ведь тут явно не за лекцией о фауне пермского периода, о ком вы там хотели расспросить? — поинтересовалась она у меня, остановившись и повернувшись спиной к заграждению экспоната, кроме нас тут сейчас никого не было и можно было действительно нормально побеседовать.

— Лори…, — я достал блокнот офицера Рида с его записями, так как фамилия вылетела из головы, — Лори Гамильтон, она работает в пекарне, соседи говорят, что вы когда-то общались, — Может, пройдём к свету? — попросил я её двинуться к окну, чтобы лучше рассмотреть начертанный текст.

— Да, помню Лори. Потом перестали и давно не виделись, — холодно заметила мне дама-экскурсовод, не сдвинувшись с места.

— Вы поссорились? — поинтересовался я, ища хоть какие-то зацепки.

— Не то, что бы. Просто она… как бы вам так сказать, мы с ней представители уж слишком разных социальных слоёв. Я люблю беседы интеллектуальные, интересные, а Лори, она скорее простушка, ей бы пообсуждать события сериалов, стандартные новости, телевизионные шоу. Я всё это даже не смотрю, детектив, мы просто максимально не понимали друг друга.

— Как же вы вообще тогда познакомились? — удивился я.

— В своё время, когда были помоложе, через общих знакомых, бывали периодически в одной и той же компании. Я затем ушла в учёбу, она нашла работу, перезванивались, иногда она к себе приглашала, но эти беседы уже не давали ощущения дружбы и понимания, если можно так выразиться.

— Понятно. И когда в последний раз были у неё дома? — спросил я заодно.

— Да давненько уже, два с половиной или три года назад. Что-то случилось? — не назвал бы её глаза искренними, она скорее интересуется не потому что переживает за бывшую подругу, а потому что попросту того требует вежливость и воспитание, поинтересоваться, что с ней и почему я вдруг всё это расспрашиваю.

— Должен признаться вам, что её убили, — сказал я не слишком громко.

— Что? Убили?! Какой ужас, — она попыталась изобразить испуг и удивление на своём вытянутом лице.

— Да, сегодня ночью, на заднем дворе своего дома, вот пытаюсь опросить её знакомых, может быть, вы сможете чем-то помочь?

— Мы не общались с ней, детектив, уже очень давно. Не могу сказать, что у неё были завистники или недоброжелатели, а то, как жила она последние года два-три я вообще не имею ни малейшего понятия.

— Что ж, тогда я продолжу расследование, — оставалось мне лишь глубоко разочарованно вздохнуть, — Надеюсь, если вдруг у меня появятся ещё какие вопросы, вы сможете на них сразу же ответить, — добавил я.

— Конечно, детектив, но здесь вы точно лишь теряете время. Едва ли я чем-то помогу, учитывая все обстоятельства.

— Понимаю, — согласился я и слегка кивнул, — Пойду тогда, долг зовёт, — уже направился я прочь, когда она меня остановила.

— Детектив! — позади раздался её командный громкий голос.

— Да, мисс Чемберлен? — обернулся я к экскурсоводу.

— Надеюсь, что вы поймаете убийцу. Удачи вам! — пожелала она на прощание, и я снова ответил благодарным небольшим кивком, на этот раз уже молча.

Опять развернулся и направился прочь из музея, проходя мимо скелетов и муляжей тех существ, чьи перепончатые когтистые лапы уже давным-давно не ходили по поверхностям современных областей земного шара.

Чтивом информации займусь уже, пожалуй, завтра. День близится к вечеру, сегодня лучше допрошу ещё кое-кого. В сообщении от Рида узнал адреса и контакты адвоката Пейтса, после чего позвонил ему на личный номер. Если пробовать связаться с его конторой — то это общаться с секретаршей, возможно, с каким-нибудь замом, всё будет тянутся слишком долго. Раз уж коллеги раздобыли его номер, надо этим воспользоваться и звякнуть лично. Возможно, удастся договориться сегодня на встречу. Едва ли он сообщит что-то ценное, но у меня пока что вообще не было никаких зацепок.

— Да, — послышалось в трубке, — Это Пейтс, кто звонит?

— Детектив Дэррил Лэмбс, полиция Лондона, — представился я, — Очень нужно с вами поговорить кое о чём.

— Прямо сейчас? — слышались явные нотки негодования.

— Едва ли это займёт много времени, я бы мог подъехать, куда вам будет удобно, — ответил я.

— Я сейчас в машине, стою в пробке на проклятой M25, — донеслось с того конца.

— Понимаю, кольцевая магистраль в такое время дня представляет собой настоящий круг ада, вы домой едете? — поинтересовался я.

— Да, вы сможете подъехать? Дать адрес? Но я выкрою час-два, у меня, в конце концов, дела ещё, — говорил адвокат.

— Смогу, да. Ваш адрес у меня есть, так что как буду на месте, позвоню, узнаю, где вы, дома или ещё в пути, а то ведь с М25 всякое возможно, — усмехнулся я напоследок.

Адрес на удивление был в моём районе, так что не нужно было заставлять Бена себя ждать после поездки. Отсюда я дойду и пешком, прогуляюсь, хотя, похоже, снова начинает стелиться туман с Темзы. Надеюсь, видимость будет всё же получше вчерашней. А то это уже ни в какие ворота.

Мы с офицером двинулись в путь, продвигаясь по районам города с переменным успехом. Где-то пробки, где-то свободное движение, дорога на дорогу не приходится, и когда мы доехали к жилью адвоката, уже всерьёз начинало темнеть.

— До завтра, Бен, давай, пока туман не сгустился, езжай поскорее, — попрощался со своим помощником, — Спасибо, что повозил, приятного вечера вам с Элизабет.

— И вам, сэр, — отозвался он, с улыбкой — Завтра увидимся, вы тоже не задерживайтесь.

— Да мне-то тут недалеко до дома, погуляю при любой погоде, а ездить по дорогам в туман уже не вариант, поторапливайся, ты нам всем, и своей жене, живой и здоровый нужен! — проговорил я ему.

Он поехал дальше, а я ещё раз сверил нужный адрес, подходя к двери. В окне над ней горел свет, так что Пейтс добрался домой, по всей видимости, быстрее меня. Либо у него дома тоже жена, семья, кто-то есть.

Снаружи это был мирный квартал, на отдалённой площадке с качелями играли дети, чуть ближе мальчуган лет восьми в шортах активно чеканил ногой по чёрно-белому футбольному мячу, губами насчитывая количество успехов. Я позвонил в дверной звонок, дожидаясь ответа.

Краем глаза заметил с левой стороны гараж, чьи двери отчего-то не были опущены, и из его мрака наружу красовался бампер новенького мерседеса. Похоже, что адвокат всё-таки уже успел добраться до дома, однако входную дверь отворила всё-таки его жена.

По крайней мере, это было первым, что пришло ко мне в голову, когда я увидел эту роскошную леди. Она была не слишком молода, едва ли младше тридцати, но при этом одевалась так, как сейчас ходят двадцатилетние студентки элитных колледжей.

Эта свободная блузка с оголёнными плечами и пышными маленькими рукавами примерно до середины предплечий, узкие джинсы с выразительной бляшкой, усыпанной блестящими стразами, на шее виднелся маленький синий кулончик в форме сердца, оформленного широкой золотистой оправой по своему контуру.

— Добрый вечер, — поприветствовал её я, — Миссис Пейтс? — на всякий случай решил задать уточняющий вопрос, — Дональд сказал, что я могу сегодня заехать, чтобы немного поговорить. Я детектив Лэмбс.

Она сделала полшага назад и запрокинула голову, встав в пол оборота, будто бы не решив, стоит развернуться к лестнице наверх или нет, застыв где-то на середине позы, при этом всё ещё придерживая дверь в лишь приоткрытом состоянии, не впуская меня на порог.

— Дорогой, к тебе тут какой-то детектив. Что-то случилось? — крикнула она мужу наверх озадаченным голосом.

— Пусть войдёт, Руби, и не беспокой нас какое-то время, потом всё расскажу, — раздался мужской голос откуда-то со второго этажа.

Бьющий на лестную клетку свет словно означал, что дверь в рабочий кабинет адвоката была открыта, а я только успел подумать, что женщине с именем «Руби» куда больше подошёл бы кулон с красным сердцем. Настоящий рубин, который юрист такого уровня, как мне кажется, вполне мог бы себе позволить, ну или какая-то его «имитация», скажем гранат или турмалин.

— Проходите, он ждёт, — сказала мне она, оценивающе разглядывая меня снизу вверх, затем сверху вниз, после чего модельной походкой, обильно виляя обтянутыми джинсовой тканью бёдрами направилась в арку правого проёма в стене, ведущего в коридор к комнатам первого этажа, а мой путь лежал прямо, по ступенькам наверх, на второй.

Прикрыв за собой дверь, я спешно взбежал по лестнице, заглядывая на источник света. Это и вправду был кабинет, где сейчас копался в бумагах мужчина, приближающийся по внешним признакам к своему четвёртому десятку. У меня добрая половина офицеров в отделе примерно такого возраста.

— Вы тот детектив, что мне звонил? — поинтересовался он, подняв на меня свои серые глаза.

Его прямоугольное вытянутое лицо снизу обрамляла густая, но не длинная светлая бородка. Волосы были гелем зачёсаны набок, а костюм сидел просто идеально, хотя лёгкий акцент выдавал, пожалуй, провинциальное происхождение, нежели говор коренного уроженца столицы.

— Да, я, — кивнул я ему в ответ и подошёл к дверному проёму, разглядывая убранство кабинета, — Дэррил Лэмбс, детектив, — следовало представиться по-человечески.

Основную часть стен здесь занимали книжные шкафы. Корешки самых разных книг только и глядели на нас, плотно прижимаясь друг к дружке, что, казалось, потяни за одну такую, чтобы взять в руки, обязательно уронишь ещё и пару соседних. Они были даже уложены по цветам, причём большинство из них были в приглушённых или мрачных тонах: коричневые, тёмно-серые, бордовые, мутно-зелёные, с квадратными или овальными плашками с названиями и именами автора.

Иногда, конечно, встречались особые единичные экземпляры, своей пёстрой наглостью ломающие общую гамму и строй томов, но это только придавало виду книжных стен особую изюминку. Такая деталь прямым текстом говорила, что содержание куда важнее формы, и не столь важно как серии книг подходят и сочетаются рядом друг с другом, если на этом месте должен быть какой-нибудь более мелкий и совсем не вписывающийся по гамме экземпляр.

— На мне тут три слушанья, набрал на свою голову и за неделю защищать троих негодяев, — открыто отозвался он такой характеристикой о своих клиентах, — Один, скорее всего всё-таки невиновен, с ним всё будет просто, два других заставят мои мозги вскипать ещё изрядно за этот вечер, но я какое-то время всё-таки могу вам сейчас уделить, — сел он, наконец, за стол и отложил стопку бумаг в левую от себя сторону, — Хотите чаю? Попрошу Руби и она мигом сделает.

— Уже темнеет, — заметил я, — Стараюсь не употреблять тонизирующие напитки перед сном.

— Может, тогда виски? Ром? Бурбон? Для хорошего крепкого сна, — улыбнулся он мне во все свои ровные белоснежные зубы, столь не естественные, что не трудно было догадаться о ряде косметических стоматологических процедур, на которые ему пришлось пойти, чтобы добиться такой улыбки.

— О, я хоть и сверхурочно, но всё-таки по факту на работе. Алкоголь туманит разум, а мне бы слушать да запоминать. Если вы, конечно, согласитесь ответить на вопросы, — произнёс я ему.

— Что ж, не будем пить, тогда будем говорить, — хлопнул он в ладоши и уставился на меня с интересом, — Слушаю вас, детектив.

Я вновь прикрыл за собой дверь, теперь уже не входную, а дверцу его внутреннего кабинета. Не важно, что он потом своими словами перескажет жене, мне отчего-то хотелось чувствовать себя тет-а-тет с ним, более комфортно.

— Вы когда-то несколько раз защищали некого… Боже, да опять. Как кто-то способен выучить это имя, — закатил я глаза, — В общем, он Уокер. По фамилии не вспомните?

— Бен? Билли Уокер? Алан Уокер? Джефф Уокер, певец и музыкант из группы Carcass, — заулыбался он, собираясь уже мне что-то про него такое да эдакое рассказать, но я его прервал.

— Нет-нет, — покачал я головой, — Точно не он, и точно не из этих, я про…

— Уокер, Уокер… — а теперь он уже не дал мне договорить, опять перечисляя, — Кайл Уокер? Мюррей Уокер? Актёр Бенджамин Уокер? Шестизарядный кольт «Уокер»? Виски «Джонни Уокер»? «Крутой Уокер: Правосудие по-техасски»! — усмехался он, переходя на хохот, — Мало ли во всей Британии Уокеров, детектив!

— Так, в общем, имя у него большое и странное, — достал я блокнот Рида, который всё это записывал, однако на первых страницах, где были заметки о жутком опустошённом теле, не было ничего про имя.

Ведь мы тогда нашли его документы, и записывать в блокнот ничего не понадобилось, вспомнилось мне. Что ж, придётся вспоминать. Что там было? Там было «джуниор», которое означало «младший», там был… Так, мы про Иоанна Богослова что-то там говорили, Иоанн то бишь «Айван».

И свои жуткие трактаты о вурдалаках он подписывал сокращённым именем, Найт Уокер. Причём до меня только сейчас дошло, что имя «Найт» с нечитаемой первой «K», как оно обычно пишется, где «Knight» пошло с далёкого средневековья и дословно имя означает «Рыцарь», но его можно воспринимать ещё и чисто на слух, напрочь эту «K» игнорируя. То есть «Knight Walker» превращается в «Night Walker» — Ночной Скиталец, Бродящий в ночи, довольно зловеще звучит и идеально подходит для автора страшных книг.

— Айван Найт Уокер младший, — сообщил я, наконец, пока адвокат сам смеялся над своими вариантами и придумками.

После услышанного имени он, правда, ухохатываться перестал, сложил руки вместе и наклонился ко мне через весь свой стол с уже совершенно серьёзным видом, водя подушечками больших пальцев друг о друга.

— Что он опять натворил? — произнёс он негромко, но всё-таки голосом, а не шёпотом.

— Боюсь, он умер, — отвёл я глаза, сообщая такие новости даже адвокату сатаниста, а ведь кому-то ещё предстоит передавать подобную весь отцу Лори Гамильтон, принеся страшное известие, что его милая малышка была зверски убита на своём же заднем дворе.

— Умер? И как же с ним такое случилось? — поинтересовался у меня Дональд Пейтс.

— Проводил какой-то ритуал на кладбище, как я предполагаю, мы нашли огарки свечей, остатки спичек, целую папку с какими-то заклинаниями и ещё блокнот с записями положений звёзд, что для него, по всей видимости, было крайне важно. Однако же кто-то убил его, — рассказывал я.

— Прямо там? — не верил он мне на слово, — На кладбище? Ночью? Убил Айвана Уокера? Хе, случается же с подонками подонковские смерти, — улыбнулся он, повернувшись ко мне в профиль, глядя куда-то в своё единственное окно, не побоюсь предположить, что попросту в своё же там ухмыляющееся отражение.

— Да, как это ни странно, но его труп был найден прямо на одном из лондонских клабищ, — пояснял я детали, — По нашей базе вы его адвокат, аж четыре раза защищали, в тюрьму он ни разу не попадал, так что…

— Ой, детектив. Ну не надо из меня делать адвоката Дьявола. Вы видели за что его брали? Шпионаж за сексуальными дамами, принесение в жертву барашка, да что в этом такого страшного? Ну, давайте теперь всех, кто режет скот на религиозные праздники, засадим лет на десять с убийцами и насильниками детей. Я не берусь за дела настоящих преступников, проверьте мой послужной список. Налоги, финансовые махинации, брачные контракты, иногда всякая мелочь для потрфолио, я с него ни цента не взял за услуги, за все четыре случая, — заверял меня адвокат, — Это чисто, так сказать, для престижа. Чтоб в стране откровенного произвола не было.

— Не уверен, что за крупные хищения средств из бюджета нужно давать срок меньше, чем за вооружённое ограбление банка, — только и хмыкнул я.

— Тут уж дело ваше, так от меня-то вы чего теперь хотите? Умер и умер, что там говорят, «царство ему небесное»? Едва ли, детектив, вот как бы ни так! Этот человек носил перевёрнутый крест и был помешан на изучении тёмных сил. Не зря же ночами агнцев резал на кладбище в украденной чёрной рясе. Кстати кражу-то ему тогда никто не предъявил, — он снова заулыбался всем изъянам нашей судебной системы.

— Его убили, тело жутко изувечили, — продолжал я рассказ, — Я бы вам с телефона снимки из базы показал, да вы потом точно со своими тремя делами не разберётесь, уж чего-чего, а такого вы не видели ещё, кого б вы там за всю свою карьеру от справедливого возмездия не отмазывали.

— И? — вопросительно смотрел он, вернувшись спиной в кресло и усевшись покомфортнее, — Это был не я. Когда бы это не случилось, у меня есть алиби. Хотя показания жены о том, что мы были чем-то заняты в постели, вы ведь не будете рассматривать, так же?

— Я вас ни в чём не обвиняю, но, может, вы хотя бы подскажете, кто бы мог желать ему смерти?

— Не думаю, что это любая из тех, за кем он когда-то следил. Он, понимаете ли… Вы ведь не поймёте и не поверите, — отвёл он глаза, — Он не сексуальный маньяк, не тот фетишист, как вы думаете. Он среди женщин Лондона выискивал воплощение своих богинь что ли… Новых Лилит там, Батори и всех прочих… Искал не то реинкарнации, не то просто вампирш, которые успешно притворяются простыми женщинами за счёт макияжа.

— Прямо-таки вампирш? — удивился я, хотя чему это? Всё пока что вполне понятно, но с головой у Уокера была явно беда.

— Он выбирал таких, кто носит чёрные шляпки, плотные солнцезащитные очки, а цвет живой кожи, как он считал, помогает приобрести косметика и в частности тональный крем, — сообщал мне адвокат, — Он искал таких, «Блуждающих под солнцем», ха. Да-да, детектив, я смотрел на него с тем же безумным непониманием в глазах, с каким вы сейчас на меня глядите! Стоило ему всё это мне рассказать…

— Да уж, трудный случай, — кивнул я на это, — Я вот тоже отчего-то не думаю, что это какая-то из тех жертв преследований. Но, надеюсь, удастся их тоже допросить по ходу дела, надо проверять любую зацепку.

— Знаете, что? Был у него, кажется, сайт себя любимого. Книгу он там писал, про весь этот вампиризм, про чёрную магию, может, издал потом, я-то почём знаю. Попробуйте отыскать в сети страницу, — советовал он мне, пытаясь помочь.

— О, мы уже на его компьютере всё это нашли, целый интернет-магазин с трактатами по оккультизму и вампиризму, — сообщил я ему.

— Что ж, ну, тогда, даже и не знаю, чем могу быть полезен. Этот Уокер был тип очень странный и мне об общении с ним вспоминать совсем уж не хочется, детектив. У вас его адрес, его компьютер, его какая-нибудь переписка и бумажная, и электронная. Зависайте там, читайте, я тут ничего не посоветую, — стремился закончить беседу адвокат.

— Понимаю, просто сложно поверить, что изуродованный труп на кладбище — это совершенно случайная жертва. Ищу ниточки, ищу зацепки, — выпрямил я руки и размял плечи, собираясь уже уходить.

— Не думаю, что его мог преследовать кто-то из прокуроров или следователей, ведущих его дела. За его преступления не убивают. Если он там не натворил ещё чего, о чём мы с вами не знаем и не догадываемся, — задумчиво проговорил он, — По ходу расследования там смотрите, не открыл ли кто охоту на сатанистов, может какой священник психанул. Бывают случаи, когда косвенные действия приводят там к чьему-то суициду, потом «убийцу» обвиняют друзья или родственники жертвы, жаждут возмездие. А тут-то что? За ягнёнка? За украденную рясу? За шпионаж под окнами? Да в голове не укладывается, он же почти безобиден…

— Почти да не почти, — отмахнулся я, — Кто-то же нашёл мотив его грохнуть, а мне это расхлёбывать и раскапывать, — глубоко вздохнув, уже действительно направился к двери, — Пойду я, пожалуй, если вам нечего больше мне сообщить.

— Да, если вдруг, что вспомню, чиркну весточку, но мне кажется, здесь на меня рассчитывать не стоит. Если ему кто и угрожал, допустим, это должно быть в письмах и сообщениях. Мне тут к расследованию добавить абсолютно нечего, — развёл он руками и пододвинул вновь стопку бумаг к себе, начав разбирать, что к чему, — Приятно было познакомиться, аккуратнее в ночном тумане, — попрощался он со мной, ещё раз глянув в окно наружу, но теперь уже не в отражение, а непосредственно сквозь стекло, на улицу.

Его Руби внизу я уже не встретил, похоже, она смотрела телевизор в какой-то из комнат дальше по правому коридору, а я бросил ей «Хорошего вечера, я ушёл!» громким голосом, и вышел на ночную туманную улицу.

Надо было вообще-то сообщить адвокату, что он забыл закрыть гараж по приезду домой. Но я про это вспомнил только теперь, когда вновь увидел машину. Возвращаться в дом уже как-то совсем не хотелось.

Вообще от беседы с ним возникло довольно неприятное чувство. Такие сроят своё величие на прахе и костях других людей. Он защищает настоящих чудовищ, как бы сам он там не считал. Его личность, как и его дом, прогнили насквозь коммерческой хваткой беспробудного эгоизма, отправляющего в забвение времён такие понятия, как «искренность», «честность», «справедливость».

Пусть даже он и вправду не брал денег с покойного Уокера. Зато брал их с империалистов, хапающих миллионы, разоряющих простых людей, оставляющих народ без работы, без жилья, без имущества. Адвокатура была придумана, чтобы не сажали невиновных. А сейчас глядя, чьё убийство приходится расследовать, понимаешь всё чётче, что невиновных нет.

Я аж вздрогнул, когда из тумана совершенно безмолвно выплыл просторный кузов фургона, неспешно проскользившего мимо меня. Эта металлическая махина попросту появилась из ниоткуда, как огромное морское чудище, из мглы подобравшееся к лодке обречённых рыбаков, сверкнув своими массивными фарами-глазами, и исчезла в густой дымке, сквозь которую видно в лучшем случае метров на пять вперёд, а то и меньше.

На мгновение я даже растерялся, куда мне отсюда, направо или налево, пока глядел на фургон, отступая, чтобы не попасть под колёса, а потом настигла мысль, что на мгновение промелькнувший профиль водителя своей лысиной и убранством остатков волос позади, напомнил мне того мужчину из книжной лавки колдовских товаров. Что только он бы мог забыть в таком месте в такое время?

Сориентировавшись на местности, я зашагал из этого района в свой, приходящийся ему как раз соседним. Ещё когда уезжал Бен, я ему сказал, что пройдусь до дома пешком, мне тут не так уж и далеко. Вот только я надеялся, что хватит с нашего города непроглядно густых туманов по ночам за последние сутки.

Редкие прохожие нарушали общую ночную тишину своими разговорами, всплывая из дымки на несколько видимых мгновений. Однако был ещё один звук, откуда-то вдали, но при этом он всё приближался, становился громче, но всегда держался поодаль.

Меня вновь пробрала морозная дрожь, ведь я хорошо припомнил этот звук ещё со вчерашнего вечера. Топот маленьких детских ножек, звонко цокающих своими башмачками по каменной поверхности тротуара либо даже проезжей части, словно бы даже по дороге за мной шагала некая компания. Цок-цок-цок плотные каблучки чеканили асфальт, будто преследовали меня.

Достав фонарик, я посвятил во мглу за спиной, обернувшись довольно резко на этот шум. Но так ничего разглядеть и не смог. В тумане улицы кажутся пустынными, а всех прохожих надёжно скрывает белёсая вуаль этой густой серой дымки.

И тут вновь, как только я развернулся, так маленькие цокающие ножки устремились за мной следом. Крадучись, неспешно, оставаясь всегда на незаметном расстоянии в непроглядном пару, приходящем с реки, будто бы компания маленьких ребятишек неустанно меня преследовала. Даже не понять, в каком именно месте, то цокот казался мне ближе, то дальше на серьёзном таком расстоянии в несколько метров от предыдущего звука. Вероятно, их было несколько, но как ни пытался я остановиться, притаиться за углом и узнать, кто же такой за мной шпионит — ничего не получалось.

— Пит! Питер! — раздавалось прямо-таки с каким-то надрывом из густой мглы, — Сынок, где ты? — кричал женский голос под куда более громкий топот пошлёпывающих об асфальт домашних тапочек.

Она звала кого-то, бегала, причём, судя по звуку, то на ту сторону дороги, то снова на эту, звала Питера, рыдала в истерике и кричала так, будто вот-вот сорвёт голос. Решив, что ей может понадобится помощь, я направился обратно, шагая на шум её обуви, пока не увидел женщину с распущенными тёмными волосами, закрывающую обеими руками своё заплаканное лицо.

— Мэм? Вам помочь? — поинтересовался я, медленно подходя ближе.

А она развернулась на мой голос и помчалась, словно в какой-то ярости, схватила меня за воротник с восклицанием «Ты!», и настойчиво требовала от меня вернуть её мальчика.

— Что ты с ним сделал? — кричала она, тряся меня своими руками, — Где он? Где мой сын? Куда ты его дел? Где Питер?

— Мэм, я офицер полиции! Детектив Дэррил Лэмбс — на все мои попытки её успокоить, или обнять, убрать её руки с ворота моего пиджака, она лишь дрыгалась в истерике, цепко перехватывала мою одежду и продолжала брызгать слюной, будто бы обвиняя меня в похищении.

Я хотел её выслушать, отвести в участок, действительно как-то помочь, поднять кого-то из офицеров, организовать поиски в тумане, дать описание, но она вела себя просто, как сумасшедшая. Обвиняла меня, требовала, чтобы я немедленно вернул этого Питера, а после и вовсе начала угрожать мне большим кухонным ножом!

Даже заметить не успел, откуда она его вытащила, как он вообще оказался в её руках. Причём на нём даже были зелёные разводы и маленькие кружочки зелени, похоже, что она нарезала лук порей, хотя наверняка утверждать уже непросто, я и сам поддался панике, завидев в руках психованной женщины острое холодное оружие, направленное на себя.

Увернувшись раз, она попала ножом в стену дома по эту сторону пешеходной дорожки. Аж искры полетели во все стороны. Затем я поддался назад, выгнув спину, чтобы очередной её свинг широким лезвием не полосонул мне по пиджаку на животе.

— Грррх! Верни мне Питера! Куда ты его дел? Где мой мальчик?! — вопила она, бросаясь на меня с ножом, а я был просто настолько ошарашен такой картиной, что даже не бросился её обезвредить, а постарался попросту нырнуть подальше и раствориться в тумане.

Услышав, как она побежала на другую сторону, я поспешно ретировался с этого места быстрым шагом, однако стараясь всё-таки не бежать, чтобы не привлекать к себе её внимания звуком топота. Сама она, как я подметил, была в тапках, это не она цокала каблучками или башмачками, меня преследуя.

Сердце бешено колотилось в груди от пережитых эмоций. Я всерьёз испугался, не просто за свою жизнь, а именно её самой. Безумной женщины с ножом, выпрыгнувшей чуть ли не из ниоткуда. Стоило, естественно, схватить её, выбить нож и вызвать наряд офицеров, чтобы доставить в участок и там обо всём допросить, однако охвативший меня простой человеческий ужас буквально обратил меня в бегство с места событий.

Сам себе удивляюсь, однако брать себя в руки и возвращаться туда сейчас не было никакого желания. Что ещё за Питер, в своём ли она уме и могу ли я не опасаться за свою жизнь — было набором вопросов, ответа на которые я явно не получу, так что к чему о таких вещах вообще думать?

Она же может и погнаться за мной, вонзить нож в спину. Или вспороть мне живот, если я надумаю ещё раз к ней приблизиться, а то и полосонуть по горлу. Только б в итоге не она оказалась психованным убийцей, выкачивающим кровь у своих жертв. А то выйдет ещё, что я её упустил, так и жетон потерять можно. Не будь тумана, глядишь, паниковал бы куда меньше, выбил нож и все дела, а тут такое вокруг… Как высочит, сумасшедшая!

Уж точно себе не прощу, что вот так позорно сбежал, а не попытался её урезонить и отвезти в камеру за подобное разбойное поведение. Но совершенно не хочется, чтобы завтра написали в газетах, как бешеная тётка перерезала на улице целое семейство или парочку случайных прохожих. Она же, как на меня, теперь на других кидаться станет.

Так что я всё-таки открыл на телефоне наше приложение, увидел, кто сегодня дежурит в участке, и дал звонок на главный номер, чтобы прямиком попасть в диспетчерскую к Келли. Она весьма адекватная и всё схватывает на лету.

— Полиция, слушаю вас, — раздался её приятный голос.

— Келли, это Лэмбс, тут на меня из тумана какая-то дама с ножом выскочила, и растворилась во мгле. Можно отряд ребят для её задержания? Лови адресок, — бросил я ей.

Милая девушка, всегда очень любезная и услужливая. Даже на ночные смены вон выходит, хотя обычно у нас парни на такое время, но вот бывают и исключения. Насколько я знаю, она не замужем, но для меня она, пожалуй, слишком уж молода, чтобы на что-то надеяться. Кому нужен такой, как я.

Мой удел — быть волком-одиночкой. Этот город разбивал мне сердце столько раз, что оно уже разучилось верить в любовь. Зато я по-прежнему могу защищать идеалы справедливости и нести знамя закона в массы под щитом своего металлического полицейского значка и со служебным оружием вместо меча.

Пару раз я оборачивался, но этой странной дамы больше не было слышно. Естественно, я не стал оставаться на месте и ждать офицеров. Просто вызвал патруль, пусть тут всё осматривают и будут осторожны в тумане. От нахлынувшей усталости, я широко и долго зевнул. Надо было двигаться к дому, поскорее рухнуть в постель и забыть сегодняшний слишком насыщенный разъездами день. Обыск, диалоги с самыми разными свидетелями, не давшими ровным счётом ничего, невозможно же…

Поток моих, набиравших градус возмущения, мыслей прервало как будто бы чьё-то дыхание прямо сзади на шею. Не припомню вообще такого ощущения по жизни, будто бы кто-то мне в затылок дышит в самом прямом смысле слова, однако же, когда я повернулся, то не обнаружил позади никого!

Включённый фонарь замаячил сквозь дымку, которую этот свет отнюдь не мог ликвидировать. Где-то вдали всё ещё цокало постукивание маленьких ножек, но никто не смог бы подбежать бесшумно столь близко ко мне со спины, дыхнуть на шею и тут же отбежать в туман обратно, скрывшись прочь с глаз. Это попросту невозможно!

Так что я пытался понять, не мерещится ли мне от усталости всё это, после чего и вовсе развернулся, зашагав дальше вдоль длинной стены нежилого дома. Так прошло метров десять-двенадцать, а затем это ощущение явного чьего-то дыхание прямо на отрезок кожи вдоль шейного позвоночника повторилось. Будто не дуновение прохладного ночного ветерка, а именно, что влажное и тёплое дыхание. Жуть какая-то!

Кажется, второй раз даже чуточку чётче, чем в первый. Будто бы меня дразнили намёками, что в тот раз не почудилось. Но вновь, едва я резко обернулся, постепенно охватываемый паникой, как не застал позади себя ровным счётом никого на пешеходном тротуаре.

Мороз пробежал вдоль всей спины, начинаясь как раз с того места на шее, но это была уже естественная реакция на непонятное событие. Теперь я шагал уже медленнее, вслушиваясь во всё, что происходит за спиной, однако же, не слышал ничьего движения или приближения к себе.

Надо сохранять рассудок. Никаких вампиров, никому ничего не нужно от моей шеи. Не хватало ещё стать следующей жертвой. По книгам и фильмам говорится, что вампиры могут растворяться в тумане или обращаться в него. Не может же весь этот сгусток мглы быть нашествием какой-то банды кровососов? Кто ж вообще в подобное поверит? Нет-нет, тут должно быть какое-то внятное объяснение. Всё сильнее хочется поймать маньяка и разгадать это дело.

По правую руку начались оконные решётки нижнего этажа здания, я касался их пальцами руки, словно в детстве, когда бегая любил так дребезжать по ним и им подобным. Сейчас это придавало мне чувство реальности, хоть что-то трогать и ощущать вокруг по мере движения, а не просто сжимать фонарик и прикасаться к кобуре табельного оружия.

И вновь чьё-то отчётливое дыхание, дуновение, не похожее на порыв ветра, теперь даже чуть-чуть повыше, основная масса ринувшегося воздуха пришлась на затылочную часть между мочками ушей, задевая также и немалую область шеи. Я обернулся ещё быстрее, максимально резко, как мог. Уже был всерьёз напуган такой тактильной галлюцинацией, прижался спиной к оконной решётке, пальцами ощущая её ветхость, собравшуюся на ней пыль, налёт ржавчины и нити паутины, колени начали трястись в такт бешеным ударам сердца.

Меня непросто напугать, я видел немало жутких трупов, в том числе совершенно немыслимые в последние дни, однако вот эта ситуация, особенно после нападения с ножом, всерьёз разрушала моё душевное равновесие. Позади меня всё ещё никого не было, а я стоял на месте и ждал. Будто бы играл с этим загадочным нечто, кто же первый из нас сдастся, он покажется из клубящегося мягкого тумана или же я опять развернусь и направлюсь в сторону своей улицы.

И, к сожалению, с так никого за долгое время из дымки и не увидел. Даже каких-либо прохожих. А самое интересное и безумное, отчего аж волосы мои начали приподниматься, взбудораженные происходящими событиями, случилось, когда я всё-таки глубоко вздохнул, потрогал шею и повернулся, намериваясь идти дальше.

Мгновенно кожа ниже затылка ощутило порыв загадочного дыхания, а вдали процокали детские ножки каблучками маленьких башмачков. Тут-то я и вправду достал свой пистолет, ещё раз спиной плотно, до боли вжавшись в решётку, не желая больше поворачиваться на тротуаре ни в ту, ни в другую сторону.

Проверил обойму, взглянул на часы, зачем-то даже сверил календарь, убедившись, что наступил всё ещё очередной будний день, а до ближайшего выходного ещё отнюдь не рукой подать, но разворачиваться, как прежде не решался. Спустя несколько минут затишья, я принялся пятится, уже спиной двигаясь в том направлении, куда ещё недавно шёл лицом, но теперь, сжимая пистолет и фонарик, прикрывал себя с тыла.

Мерзостного ощущения на этот раз позади-впереди не было, не чувствовалось ничего такого. Я миновал этот дом, пару перекрёстков, закоулки, ведущие в тупики, теперь это был уже знакомый район, однако я не был уверен, что мне можно расслабиться, выпрямиться и развернуться.

Я всё ещё пятился, слегка сгорбившись, всматриваясь в густую мглу и держа наготове свой заряженный пистолет. Цоканье не утихало, но его источник был совершенно вне доступа моего зрения, да и прыгал сам по себе то по эту сторону проезжей части, то уже по ту. Зато чем медленнее я шёл, тем тише становилось и оно. Нечто всё ещё преследовало меня по пятам в этом тумане, но не было ни малейшей возможности устроить западню и дождаться источник этих звуков.

Как только останавливался я, вскоре замирали и детские шаги. В такое время никакая группа ребятишек не может гулять по улицам, да ещё и на протяжении пары районов города, просто ради забавы преследуя несчастного детектива. Было невозможно понять, что же это за странный такой топот, и у меня попросту не рождалось никаких догадок.

Едва я начал успокаиваться, признавая окружение родных мест этой части города, всё сильнее приближаясь к своему дому, как спиной я наткнулся на кого-то ворчащего и кряхтящего. Вздрогнув, и едва не нажав пальцем на курок пистолета, пока ещё направленного в другую сторону, я развернулся и увидел незнакомого кудрявого мужчину с изрядными кругами синяков под глазами, бродящего здесь в какой-то пижаме, и уставившегося на меня своим выпученным взором.

С его нижней губы на асфальт капала слюна, зрачки были сильно расширены, черты лица больше походили на испанца, чем на англичанина, похоже, что он был метисом. Кучерявые небольшие бакенбарды, отсутствие усов, при этом небритый несколько дней подбородок, оформляющийся чёрными завитками… А потом он широко раскрыл свой рот, отчего я едва не рухнул на спину.

Ноги прямо-таки и отказались меня держать от шока, но каким-то чудом, потеряв от панического удара полное ощущение своего тела и контроль над конечностями, я всё-таки удержался в стоячем положении и взирал, как в открытой пасти этого человека располагаются необычайно длиннющие клыки.

Это было даже не похоже на вампиров из фильмов ужасов. Они были немного изогнутые, совсем другие. Больше напоминало какую-то змею, причём казалось, что если он теперь обратно закроет рот, то они вонзятся в его нижнюю челюсть и в теории проткнут её насквозь, вылезая как раз где-то среди этой тёмной щетины под подбородком.

Совершенно противоестественные иглы клыков, с которыми он уже был готов на меня броситься. Я умудрился прильнуть к стене спиной, когда его руки своими толстыми пальцами, где тоже виднелись маленькие чёрные завитушки волос на каждой фаланге между суставами, попытались меня схватить, чтобы вонзить свои клыки прямо в горло. Туман в купе с его нерасторопностью спасал меня от крепкой хватки, вот только надолго ли?

Это напоминало абсурдный поединок тореадора с ринувшимся на него быком. Я вильнул в сторону, а он распластался на асфальте, упав на свои колени и ладони. Человеческой речи этот мужчина не издавал, только рычал да рявкал, причём не умолкая.

Постоянные «увау-яу-яу-рр-яу», с чередующимися протяжными «ы» и «а», никаких внятных и конкретных слов, будто бы его язык внутри был вообще неподвижен, и за все попытки говора отвечали сугубо челюсти, чаще всего распахнутые широко-широко, демонстрируя эти мерзкие крупные зубищи, изогнутыми саблями наметившиеся в мою плоть. Пожалуй, с такими клыками и вообще разговаривать невозможно, но и болтать со мной он определённо всё равно не собирался.

Увернувшись ещё раз от его рывка, я в тумане нащупал поворот в узкий закоулок, куда и протиснулся, вообще уйдя с его дороги, пока он валялся спиной ко мне и пытался подняться обратно на ноги. Я медленно пятился, озираясь, чтобы ничем не загреметь. Обходил металлические мусорные баки, миновал подошвами обуви уже кем-то раздавленные ранее банки из-под пива и газировки, не долетевшие «меткими» бросками современной молодёжи до урн, и в то же время смотрел на сам проход меж домами, откуда доносились эти голосовые звуки, словно у него рот мелкими мячиками был набит, словно в щёки и язык его покусали пчёлы. Даже не знаю, с чем ещё сравнить это рявканье.

Меня скрывал туман и мрак длинного узкого тупика, однако в свете фонаря там, вдали, откуда я сюда забрёл, я уже мог видеть, как в дымке мечется его силуэт, потерявший меня из вида и бывший этим фактом явно весьма недоволен. Осознав вдруг, что этот проход едва ли удачное и безопасное место, я почему-то не просто направил пистолет вперёд, готовый застрелить это непонятное существо, а отчего-то уже окончательно поверив в ночных кровососов, о которых с таким воодушевлением писал покойный сатанист Уокер, я убрал оружие в кобуру, встал спиной к одной из стен, а в другую упёрся ногами.

Этот трюк я выполнял много раз, ещё будучи подростком. Спортивная форма, да и комплекция, может быть, у меня уже не те, однако я всё-таки детектив полиции, стараюсь себя не запускать, так что всё удалось даже в состоянии лютого стресса. Я поднимался вверх, постепенно, шурша обувью о кирпичи стен, в надежде, что это не слишком уж шумно, я полз в этом упоре, пока попросту не перестал внизу видеть в дымке этого вурдалака.

Всё ещё не укладывалось в голове, реальный это вампир или какой-то розыгрыш, имитация, но инстинкт самосохранения велел мне ползти выше, будучи зажатым между стен, упираясь и скользя спиной, пусть уродуя ткани пиджака, но уверенно подвигаясь к намеченной цели.

И, наконец, схватившись за бортик заграждения обеими руками, я прекратил упор ног, повис, удерживая свой вес плотным обхватом, и сумел-таки подтянуться, забрасывая ноги и в итоге всё тело на поверхность крыши. Наверняка там где-нибудь в тумане была пожарная лестница, и не нужно было мне вытворять весь этот цирк. Ну, а если нет? Всё равно ведь ничего не видно, хорошая мысль о такой возможности пришла уже позже, только сейчас.

По пожарной лестнице я лучше буду спускаться, подъём-то мой уже, слава богу, кончился. А ведь против вампиров реально понадобится Слово Божие, молитвы, кресты, чеснок, святая вода, что там ещё? И почему какой-то клыкастый ворчун меня уже прямо-таки во всём убедил?

Ну, отрицай, не отрицай, а тут есть какая-то логика. Жертва увлекалась вампирами, какой-то ритуал на кладбище, потом два тела обескровленные с характерными отметинами на шее. Двое суток я прогонял от себя нелепые суеверия, но теперь уже был готов поверить во всё, что угодно. Правда, теперь-то я уж точно упустил убийцу, был попросту не готов к такой схватке и почему-то не видел смысла даже стрелять в него… Неужели прямо-таки настолько поверил в живого мертвеца, что сам себя убедил в бессмысленности пуль? Мог же хотя бы в ногу пальнуть, а растерялся от этих клыков ещё хлеще, чем с этой дамочкой, вооружённой ножом. Что-то со мной не так от этого дела, становлюсь трусоват, делаю необдуманные вещи, начинаю верить во всякую чепуху… А где-то там бродит настоящий убийца! Я не сделал ровным счётом ничего, чтобы его обезвредить и задержать… На мне теперь новые жертвы, если они будут сегодняшней ночью.

Переводя дух на крыше, мне внезапно причудилось, что из тумана поднимается кусок чьей-то огромной мохнатой спины. Что там снуёт? Огромная летучая мышь вампир? На это мне предстоит теперь охотиться? Оно мне дышало в шею и цокало коготками лап, опускаясь на дорогу?! Воображение рисовало уже что-то несусветное, а встреча с человеком «носферату», видать, укушенным некой тварью, и вовсе затуманивала рассудок. Я одновременно и верил, и не мог, а точнее откровенно не желал поверить в это.

Почему я вызвал отряд на ту даму с ножом, дабы уберечь прохожих, но никого не вызываю по рации сейчас? Что за лохматая спина мне мерещится в воздухе у крыш среди тумана? Это уже, видимо воздух так клубится и гонит дымку по улицам и закоулкам — успокаивал я себя. Странное природное явление, наводящее постепенно безумие на наш городок.

Люди умирают, пропадают, сходят с ума. А детектив полиции лазает по крышам, словно какой-то супергерой. Раскрыть бы ещё это дело для начала, чтобы и вправду считать себя достойным звания героя… А этот клыкастый ведь опасен, мне же не померещилось? Возвращаться туда и делиться по рации увиденным всё-таки отчего-то не хотелось. Вот, что я им скажу? Как это объясню? Испанец в гриме или маске? Не могу же сказать про громадные клыки с палец размером. Спишут на больное воображение, стресс, отстранят от дела…

Не хочу проблем, но и не хочу, чтобы тот мужчина причинял кому-то вред. Надо его задержать, снова как-то выйти на него, но как? Возвращаться опять туда? Я чувствую усталость и практически помутнение рассудка. Мне нужен отдых и свежие силы, чтобы заниматься этим делом и здраво рассуждать. Чтобы окончательно поверить во всё то, что я видел, если и вправду всё это видел…

Существуют ли вампиры? Могут ли они быть на самом деле? — терзал я себя догадками и размышлениями. Пользуясь узкими проёмами между зданий, я перелезал и перепрыгивал с одного на другое, пока не ушёл на достаточное расстояние от завываний того странного типа. Уже готов был всё-таки вызвать наряд полиции и сюда, чтобы попытались его задержать, однако вой в тумане вдруг прекратился. Чёрт возьми, не успел! Может, всё-таки позвать сюда людей? Пусть прочешут окрестности…

А вот топот и цоканье всё ещё раздавалось где-то внизу, даже толком не понятно с какой стороны, всегда вдали, но продолжая будоражить моё воображение, что же это может так звучать на городских улицах. Крупные здания на этом заканчивались. Далее начинались частные дома, и уже через пару земельных участков располагался мой. Пришлось действительно аккуратно спускаться по металлической пожарной лестнице прямо обратно в густую белую мглу, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимание.

Шагал вдоль домов и заборов я всё ещё охваченный неприятным содроганием от всего увиденного и пережитого. Было откровенно не по себе после ряда загадочных странных событий и прямо-таки встречи не то, что с вооружённой психованной маньячкой, а с бурчащей клыкастой тварью, подобной человеку.

Как вообще классифицировать упыря? Это всё-таки больше человек или же антропоморфная нечисть? Существо или представитель разумного мира людей? Ответы, думаю, я найду в той писанине у Уокера или в тому подобных книгах с его интернет-страницы. Но на ночь я это всё читать точно не буду. Уже завтра. А сейчас хорошенько проверить, что все двери и окна заперты, положить по зубчику чеснока на порог и подоконник, заряженный пистолет держать под подушкой, а шторы плотно закрыть, чтобы никто даже заглядывать не смел через оконные стёкла.

Едва-едва мне удалось этой ночью уснуть и то уже под утро, когда шторы начали показывать, что снаружи становится всё светлее и светлее. Страх и дикое сердцебиение попросту мешали погрузиться в мир грёз, но усталость рано или поздно всё-таки сказалась на измотанном теле, и я провалился в пустоту.

Кошмары, тем не менее, не кончились. Не могу сказать обо всех снах, они мгновенно забылись, хотя, наверняка, были ужасными и пугающими, но перед тем, как открыть глаза, мне снова снилось, как я бегу от неведомого чудища по дороге, чей периметр обрамляют плотно прижатые ряды зажженных свечей.

Обернувшись там, во сне, я заметил когтистые мохнатые лапы, перепончатые крылья и крупный изогнутый хвост с луковицей скорпионьего жала на конце. Косматая крупная тварь неслась за мной, бегущим в ночную темноту, неведомо куда. Я даже не знал, что для меня опаснее. Её зубастая львиная пасть, её крупные лапы, оснащённые лезвиями острых наточенных когтей, или же этот хвост, готовый вонзить ядовитую иглу мне в спину, пронзив мне сердце, проткнув всё мое тело насквозь.

Не будучи большим знатоком всяческой мифологии, уже проснувшись в своей постели, я мог осознать, что виденная мною во сне тварь была из персидских мифов и звалась Мантикорой. О ней писали греки, египтяне, римляне и даже британцы. О ней читал Лоусон, так что, если захочу поговорить об этом всём, стоит обратиться к причудливому «библиотекарю».

В голове не крутилось ни одной конкретной сказки или легенды, ни единого сюжета с участием Мантикоры, однако разные художественные произведения, кинематограф и эксплуатация персонажей различных средневековых бестиариев компьютерными играми, чьи ролики и рекламные картинки так или иначе могли встречаться там и тут в Интернете, могли создавать в памяти приблизительный образ этого невероятного создания.

Или же быть, наоборот, как раз причиной его возникновения в моей голове. Может, как раз беседа с тем типом и навеяла ночные кошмары? Всё ещё перед глазами эта преследующая меня морда. Она отнюдь не львиная, хоть и с гривой, она представляет собой что-то уродливое, мерзостное, противоестественное. С теми самыми чертами из средневековых гравюр, когда художники с буйной фантазией создавали образы подобным тварям, якобы живущим в нашем мире.

Мантикору, как и какого-нибудь Кракена, долгое время заносили в списки реальных животных. Эти знания уже, видимо, из каких-то уроков по истории или же журналов. Бывает на приёме у стоматолога, пока ожидаешь, чего только не начитаешься. Или в самолёте, или ещё где. По крайней мере, эта информация не пришла в мою голову сама по себе внезапно прямо сейчас. В голове мелькали картинки и изображения, кусочки прочитанного и смутно восстановленного памятью текста, при этом всё это мне казалось абсолютно ненужным мусором, невесть как скопившимся в голове за все годы жизни.

Мне не нужно было трактовать мой сон, мне следовало его забыть, принять холодный душ и поскорее собираться на работу. Встреча с клыкастым уличным мерзавцем ещё не выветрилась из головы, но днём было уже как-то не страшно.

Единственной тревожной напастью был тот факт, что туман никуда не пропал. Сегодня он царил прямо днём, не желая рассеиваться, превратив лондонские дороги в настоящий кошмар. В городе объявили чрезвычайное положение. Уже произошло немало аварий, а на улицах люди просто толпились, двигаясь без любимого транспорта в направлении своих рабочих мест. Большинство офисов и контор были вообще вынуждены объявить выходной день своим работникам вследствие чрезвычайной ситуации, но, конечно же, далеко не все.

Не ездили, естественно, и автобусы. Проехать по туманным дорогам попросту не предоставлялось возможным. Уже поступали сообщения о брошенных машинах, об угонах, о налётах на витрины магазинов. Весь город был на ушах, а его жители словно с ума посходили. Вот теперь уж у кого, у кого, а у нас в полиции работы прибавиться в разы…

Мне-то ещё повезло, я не так уж далеко от дома работаю, если брать в расчёт полицейский офис с кабинетом, а не эти разъезды по свидетелям и местам преступлений, разумеется, а вот каково было реально попавшим в неприятную ситуацию беднягам, мне даже представить было больно. На улицах кромешный ад, хаос, уйма работы для полиции, а я-то собирался сегодня спокойно посидеть и почитать отчёты про Уокера, результаты экспертизы из морга да записки первой жертвы о вампирах.

Благо меня наружу и не гнали. У начальства были свои заботы, у меня свои. Убийства сами себя не раскроют, а ограбления пусть расследует ещё кто-нибудь, в штате людей вполне хватает на все происшествия, а там и народную дружину соберём, всё равно ведь придётся, раз такая чертовщина творится.

В течение нескольких часов я бегал глазами по текстам отчётов от Хэнка Маршалла, потом сходил в полицейский архив, добыв ещё дела Люка Гибсона, где тоже нашёл про приводы Уокера. Но ничего полезного нигде так и не обнаружил, а затем глазами углядел стопку листов с распечатками от Доррета.

Он раздобыл всё, что я просил. Здесь и экземпляр книги «Пророчества Нахемы» от Найта Уокера, и доклад на пару страниц из мифологии разных культур и разных эпох об этой Нахеме. Много всякой всячины о вампиризме и демонах. Однако по-прежнему ничего полезного для расследования.

Мне нужно зайти к кладбищенскому сторожу. Он сказал, приходи, мол, когда поверишь. Ну, хорошо, после вчерашней встречи я готов хоть немного поверить в существование носферату. Посмотрим, что он скажет, но туда я направлюсь всё-таки немного позже.

Среди собранных улик и вещдоков, я взялся опять за листы, найденные в папке при теле на кладбище. Уже смотрел их ранее, но теперь можно было попытаться прочитать более детально и вдумчиво. Как бы дико это не звучало, учитывая тематику текстов.

По сути это было что-то в духе рукописи второй книги. Той самой, не законченной, не изданной, где вместо Нахемы уже в центре всех историй и событий была Лилит. Тексты утверждали, что с помощью жертвенной крови можно совершать самые разные вещи. Заговаривать на удачу, привораживать любимых, вершить кровную месть недругам, много-много всякой колдовской чепухи, среди которой меня теперь по-особому зацепило упоминание о вызове тёмных могущественных сущностей.

Если моя догадка верна, то Уокер провёл на кладбище некий обряд. В результате всех его действий, допустим, что я всё-таки верю в вампиров, а, значит, должен поверить и в Магию Крови, и прочую силу колдовства, он не то пробудил, не то вызвал некую сущность. Лучше даже сказать существо.

И этот носферату попросту высосал его до капли. А теперь бродит по Лондону в ночи, нападая на других. Убил ту несчастную Лори, наверняка ещё и похитил Питера, кем бы тот ни был, наверняка он, уже иссушенный, где-нибудь гниёт в канаве… В общем, какая-то тварь крадётся и охотится в тумане, а мне нужно заручиться поддержкой кладбищенского сторожа и поймать это чудовище. А лучше ещё и убить, тюрьмы-то для таких не предусмотрены.

Как-то всё слишком уж просто и понятно выглядело, но мне вообще даже допустить вероятность подобного сюжета в реальности было непросто, так что я вскоре вообще могу перестать всему удивляться. Только вот одно в голове не укладывалось. Убийца — тот метис с клыками или же некая огромная летучая мышь, если вздымавшаяся лохматая спина мне не почудилась…

Процесс чтения прервал Кит Янг, самолично явился ко мне посреди этого хаоса. Наш медик, эксперт, всегда дружелюбный патологоанатом с азиатскими корнями. Между прочим, интеллектуал, не раз выигрывал различные викторины на местных телешоу, видел его по ящику. Я практически могу назвать его своим другом, хотя, наверное, мы всё-таки не настолько уж близко, много и часто общаемся.

— Наконец, ты в офисе, — бросил он мне и закрыл позади себя дверь в мой кабинет, — Прочитал это всё?

— Привет, Кит, в процессе. Нахема, Лилит, Книги Крови… — вздыхал я, закатывая глаза.

Сколько я его помню, он никогда не терял в весе, будучи немного полноватым и широкоплечим человеком семитской наружности. Ему подошла бы фамилия не «Янг», а что-то на «-ски»: «Бучовски», «Вернандски», «Кровановски». Наверняка во время Второй Мировой при эмиграции его семья попросту сменила фамилию, чтобы не выделяться. «Янг», значит «молодой». Взяли подвернувшееся английское словечко.

Но меня мало интересовало копание в его прошлом, а также изучение его семейного древа вместе со всеми тайнами. Разгадывать надо было совсем другое дело, а общение с Китом за всю мою карьеру всегда было довольно приятным. Мы, бывало, даже пропускали по стаканчику в ближайшем баре после работы по пятницам, пока его не закрыли и не превратили в бильярдный клуб. Это ж надо, хорошая ведь была забегаловка…

— Какая Нахема!? Ты отчёты мои почитай! — возмущался он и качал головой, нарезая круги перед моим столом в небольшом кабинете, — По тому типу, что позавчера привезли да по вчерашней дамочке!

— Ох, да, прости, ещё не добрался, что-то нашел интересное? — поглядел я на него.

— Ни-че-го! — процедил он с усмешкой и развёл руками в стороны.

— Замечательно, Кит, очень помог. Теперь сэкономлю время и не буду читать эти отчёты, — усмехнулся и я в ответ на это его заявление.

— Да ты не понял, Лэмбс, — назвал он меня по фамилии, такое время от времени случалось, хотя, чаще всего, конечно же, звал просто Дэррилом, — Я ничего не нашёл внутри! В этом-то и вся соль!

— Не совсем понимаю, «ничего не нашёл»? И? — нахмурил я лоб, пытаясь осознать всю важность такого заявления, но что-то не получалось.

— Органы! Органов нет! Мышечных тканей нет! Ничего нет! Это просто кожа, жилы и кости! Всё остальное просто высосали, удалили, растворили, я не знаю! Ни мяса, ни внутренних органов, да я никогда такого не видел и даже не представляю, как они это сделали!

— Ну, не всех органов нет, глаза я сам видел, глубоко в глазницах засели, — сказал я ему сразу.

— Да, всё, что есть, осталось в голове: язык, глаза, внутреннее ухо, обезвоженный мозг, это есть. Остальное же растворили и удалили! Высосали! Вообще всё. Кишки, сердце, даже внутренние половые органы. Наружные есть, а внутри ничего! Это… Это, я даже не знаю, что вообще такое, — едва не истерил патологоанатом.

— А до вскрытия хорошо осмотрел все складки кожи? Как это всё могли удалить? Я кроме отметин на шее ничего не видел же, — поинтересовался я.

— Вот, вроде как, сквозь них-то всё и удалили! Но это до какой жижи надо было мышцы растворить вообще! Ты видел диаметр отверстий? Это даже не вампиры, это я, нет, ну, я попросту теряюсь, Дэррил. Ты меня этими телами поставил в положение песчинки, вокруг которой не просто неизведанный песок, но над ней ещё и целый океан неизведанного и непонятного. Никогда в жизни такой растерянности у меня ещё не было! — восклицал он.

— То есть, растворили внутренности, высосали вместе с кровью через шейные артерии? — пытался я уточнить и понять.

— Да там ни вен, ни артерий, ни капилляров не осталось. Ни на кончиках пальцев, ни под кожей плотного лба. Там всё высосали, его будто какой-то кислотой накачали сперва, а потом все жидкости и растворы изъяли. Кровь, лимфу, желчь, все соски! При этом, не повредив кожу и не разложив кости, — он реально выглядел невероятно озадаченным.

— Да уж, загадка не из простых…, — я полез в компьютер, проверяя электронную почту, нет ли ответов из других городов о подобных делах, но помимо спама никаких дельных писем за вчера и сегодня попросту не было.

— Кто сделал такое, Дэррил? Ты же видел, на них там и кольца, и ожерелья, и серьги! С них ничего не забрали! Просто высосали всю кровь и все внутренности! Как… кто… за что… — хватался он за свои кучерявые тёмные волосы.

— Не знаю пока, — медленно признался я, — Но постараюсь выяснить. Какая-то сверхъестественная дичь, ты прав, — приходилось соглашаться с тем, что творится что-то невероятное.

— Слушай, ну ты отчёты прочти, чем смог помог, неразбериха лютая… И женщина, и мужчина высосаны через шею, одинаково, других ран и проколов на теле нет, все драгоценности при них. Язык, глаза и прочее внутри головы — на месте, других внутренних органов и мышц нет, на этом, собственно, и всё. Пойду, продолжу лабораторные тесты, может, отыщу какой фермент, следы чего-нибудь внутри, — сказал он, направившись к двери.

— Давай, удачи! — сказал я, — Надеюсь, и вправду что-нибудь найдёшь, что сдвинет это дело. Уж постарайся, я сам двое суток в тупиках пробегал.

От слова «в тупиках» сразу возник в голове уже реальный образ подворотни из памяти, куда я удирал от прямо-таки настоящего клыкастого вампира. Эти воспоминания нахлынули настоящей панической атакой, что я даже пропустил последние слова Янга перед его уходом.

Молча, завис, сидя за столом, погружённый в жуткие сцены из вчерашних воспоминаний. Никогда прежде в своей жизни я не испытывал подобных ощущений. И то дыхание в затылок, и то преследование топотом множества детских ног, да ещё вид изуродованных опустошённых тел… И безобразная хищная тварь из снов… Всё теперь перемешивалось калейдоскопом пугающих образов, сливаясь в одну картину воцарившегося безумия последних дней.

Я будто бы не мог проснуться от кошмарного сна, реальность отдалялась, она погружалась в морок, как Лондон погружается в туман. Уже даже жнём! Какая-то вереница немыслимых событий. Трупы без крови, сторож, отказывающийся давать показания, книги про вампиров…

Пока нарастала моя паника, в стеклянную часть двери кабинета кто-то несильно постучался. Фигура в тёмно-синей форме сквозь мутное стекло кабинета выдавала кого-то из офицеров. Судя по телосложению, кто-то довольно тощий, вероятно Рид.

— Да открыто там, господи, — отозвался я погромче, привыкший, что ко мне обычно просто заходят. Что начальство, что коллеги, что вон Кит Янг, и только младший офицерский состав из числа констеблей может вот так робко стучаться, не смея беспокоить.

— Могу я войти, сэр? — он ещё спросить удумал.

Измотанное лицо Маккея просило сжалиться над ним, впустить и выслушать. А хотелось, конечно же, послать его подальше, бросить сейчас всё, и выйти прямо в окно, растворившись бесследно в тумане среди творящегося там хаоса. Одна головная боль следовала за другой в бесконечной веренице нахлынувших проблем.

— Ты уже вошёл, Кирк, давай докладывай, — поморщился я, подталкивая его быть более уверенным и переходить сразу к делу.

— Просто хотел доложить, что мы ещё вчера отправили бригаду на поиски ребёнка, дело ведёт Ховард, он у нас, можно сказать, спец по похищениям, задействовал свои связи и лучших людей.

— Какого ребёнка? Какие похищения? — схватился я за пульсирующие виски.

Что сейчас несёт этот констебль? Зачем мне об этом докладывать? Причём тут тогда я, если дело уже ведёт детектив Ховард. Я пытался найти логику, какие-то связи, как-то переварить услышанное, но не мог. Словно я в своём кошмарном сне с мантикорами проспал на сутки больше и выпал из происходящего, пропустив целый день каких-то событий.

— Вы вчера ночью вызвали бригаду, дежурил мой брат Терренс, один из тех, кто поехал на вызов. Там была женщина не в себе, вооружённая ножом, кидалась на всех, требовала найти её сына. Мальчик Питер. Играл с футбольным мячом под окнами их квартиры и исчез, растворился в тумане, — пояснил он мне и вдруг картинка сложилась.

Не та её часть, какую хотелось бы видеть собранной, а лишь небольшой кусочек про ту одичавшую даму. Но я действительно вызывал за ней наряд полиции, а Питером, как выясняется, был тот мальчуган с мячом. Да я же видел его буквально перед беседой с тем адвокатом…

Рыженький кудрявый малец, лет семи-восьми, в жилете и шортах, каком-то подобии летней школьной формы, как мне кажется. Чеканил ногой мяч, считая про себя, но при этом как бы и вслух, шевеля пухлыми губами. Как сейчас помню! Так это и был пропавший Питер? Боже, что ж творится на наших улицах.

А я ещё был уверен, что похититель это какой-нибудь вурдалак, и некий Питер давно обескровлен, валяясь в канаве, в подворотне или на обочине. Надеюсь, парня всё-таки найдут живым и здоровым. Ховард, конечно, спец, но если такое преступление не раскрывается в два-три дня, обычно пропавшие без вести уже не находятся, по крайней мере, живыми. А чёртов туман ещё может изрядно подпортить следствие, мешая перемещаться по городу и вовремя что-либо заметить.

Волнуюсь за мальчишку, словно за собственного сына. Жалко весьма, если какая беда приключится. Уж пусть там детектив с компанией расследуют это дело на медаль, и матери его надо вернуть душевный покой, иначе с такими заскоками дорога только в лечебницу на всю оставшуюся жизнь…

— Да, припоминаю, — наконец промолвил я после размышлений под вопросительные взгляды крупных глаз Маккея, — Она на меня с ножом кидалась, думала, я похитил её сына, было весьма не по себе и от обвинений, и от её выпадов с лезвием в руке. Пришлось подмогу вызвать, нельзя же было её оставлять блуждать по улице в тумане, когда невинные прохожие могли пострадать побольше моего.

— Вот, — обрадовался он тому, что я всё понял и вспомнил, — Я и заглянул сказать, чтобы вы не волновались, но если что, можете зайти к Ховарду или позвонить, если его нет в участке. Вдруг будет, что рассказать и сообщить, — сказал он и был намерен удалиться.

— Слушай, Кирк, — сказал я ему, пока он не ушёл, — Во-первых, ты не стучись, а сразу входи, если что понадобится. А во-вторых, там даже днём теперь туман, куда направят, уж будь осторожен, береги себя.

— Угу, сэр, слушаюсь, у Козерогов и Овнов сегодня тяжёлый день, — со смешком, зная, что я в такие вещи не верю, добавил он напоследок.

— А скорпион? Стой, погоди, а у Скорпионов? — впервые в жизни остановил его я с вопросом о прогнозе гороскопа, мгновенно припомнив свой собственный знак.

— О, ещё хуже, гораздо хуже. Вам бы лучше вообще в офисе оставаться весь день, — посоветовал он и вышел в коридор, забыв прикрыть распахнутую дверь.

Теперь я мог наблюдать за всей суетой, творящейся в коридоре. Кто-то бегает, кого-то куда-то ведут, офицеры жестикулируют, бурно общаются, все взбудоражены, чем-то заняты и не сидят без дела.

Я, впрочем, может и сижу, но зато тоже не без дела. И одно из этих нераскрытых дел — убийство двух людей неведомым маньяком-жизнесосом. Уже и «кровососом» то не назвать в свете последних деталей. Совсем какая-то жуть вырисовывается. С учётом, сколько угонов, ограблений и простого вандализма было в городе с утра, о чём сообщали в новостях, да ещё на шоссе из-за тумана сколько аварий! Адское кольцо-то и вовсе, наверное, преисполнено столкновениями неуёмных, кому дома не сиделось… Ужас! Забот теперь на год вперёд всей полиции.

Мои глаза вернулись к вампирским текстам. Где-то там, но не в рукописях про Лилит, и совсем не в книге Нахемы, но, кажется, в материалах на сайте этого Уокера, говорилось о разновидностях вампиров. Была развёрнутая классификация, и я принялся изучать все эти подвиды, выясняя, кто кроме крови может ещё и поеданием органов заниматься.

Низшими видами здесь выявлялись «гули» и «упыри». Первые, кстати, пожирали плоть, однако это больше походило на поведение зомби. Они кусали и грызли людей, получая жизненную силу благодаря каннибализму. Младшими кровососами были же, непосредственно, упыри: лысые и голые создания, давным-давно утратившие рассудок и способность к общению. «Бледные ползуны» и «рэйки», как нынче их там называли на той же странице с картинками и даже якобы фотографиями.

Тут говорилось о родах, пошедших от Самаэля и Лилит, от Ламии, прозванных «ламианами», от Каина, убившего собственного брата, от того самого Влада Дракулы, румынского князя и безжалостного тирана-колосажателя, а мне-то всегда казалось, это просто Стокер его таким описал, от Элизабет Батори, сдиравшей в своём замке кожу с юных девушек и купавшейся в ваннах из их крови…

Начитался множества всякой жути о видах и родах вурдалаков, о культах вампиризма, родоначальников и особенностей всяческих типажей, но по-прежнему все эти проклятые оккультные тексты не приносили мне никакой помощи. В какой-то момент я уже начал изучать тексты заклинаний. Скользить взглядом по непонятным строкам невесть как читающихся слогов и фраз, но выцеплять какие-то воззвания, обращения и молитвы. Смотреть, к кому они обращены и чего просят в этих ритуалах.

Однако вновь меня отвлекло появление незваного гостя. И это был тот, кого я меньше всего ожидал сейчас здесь у себя увидеть. Его блестящая лысина заглянула сначала из коридора, а потом протянувшаяся в синей рубашке рука с позолоченными часами на запястье, постучала по стеклу вполне себе распахнутой вовнутрь двери, чтобы сильнее привлечь моё внимание.

— Лоусон?! — не мог поверить я своим глазам, — Вы тут, что делаете? — моему изумлению действительно не было предела.

Этот человек, наверное, был последним, чей приходи сюда в этот час я вообще мог бы предположить. Сюда скорее явится генерал Миллер или моя мать заглянет навестить, чем можно было бы представить появление в моём кабинете этого «библиотекаря». Но, впрочем, раз он и в морг вчера проник, настырный, то, может, и удивляться его появлению здесь не стоит.

— Я всего лишь на пару минут, детектив, уделите немного внимания? — проговорил он, переминаясь нервно с ноги на ногу и робко подходя к моему столу.

— Кто вас вообще сюда впустил? — возмущался я, вспоминая, как раз, как Кит мне ещё по телефону рассказывал, что этот тип вчера пробирался в окно и всё вынюхивал насчёт обстоятельств смерти Уокера.

— Уверяю, что не займу много времени, — вежливо и спокойно проговорил он, — Вы ведь что-то читали? Прошу, продолжайте, я бы тоже хотел кое-что прочесть и тут же удалюсь, — заверял меня этот «библиотекарь».

— У вас есть, что сообщить по делу? Что-то вспомнили про Уокера? — спросил я у него, пытаясь выяснить цель внезапного визита.

— Очень даже может быть, детектив, но вы позволите взглянуть на бумаги? — подошёл он уже вплотную к столу, упёршись своими ладонями так, что позолоченные кольца на пальцах постукивали о поверхность.

— Какие же конкретно бумаги? — взглянул я на него, а потом на весь бардак, что творился сейчас на моём столе.

Узкие стёкла его прямоугольных очков сейчас ловили отблеск с улицы из моего окна, скрывая за белыми бликами его зрачки, делая весь вид незваного гостя всё более таинственным и даже зловещим.

— Если вы не против, я бы прямо здесь, при вас, ничего никуда не забирая, хотел бы глянуть на то, что было в папке, когда вы обнаружили тело. Меня интересует уже не ценность наследия маэстро, помните, я же просил вас отсканировать и прислать всё после раскрытия дела, сейчас меня скорее, как и вас, волнуют обстоятельства и причины его гибели.

Я с неохотой протянул ему папку, но сам уже ничего не читал, следил, чтобы он не припрятал себе какой-нибудь листок, мало ли что. На отпечатки там всё уже проверяли, пусть трогает своими пальцами, не хватало ещё лично мне листать для него эти страницы пинцетом.

— А у вас машины нет случаем? Не водите? — спросил я его, когда он встал уже боком к столу, в профиль для ракурса моих глаз, изучая содержимое папки среди рукописных альбомных листов и нескольких распечаток непонятных текстов, я ведь сразу вспомнил, что вчера мельком видел в фургоне крайне похожего человека на долю секунды.

— Машину? Нет, что вы. Я сюда пешком добрался, — пробубнил он, перебирая записи.

Досье на этого типа у меня не было, однако же, сейчас сей восхищённый вампирским оккультизмом человек, возможно, мог бы помочь в моём расследовании, проанализировав последние записи покойного лучше меня.

Дело всё ещё крутилось вокруг Уокера, когда Лори выглядела жертвой побочной и случайной, её со всем этим связать у меня попросту никак не получалось, хотя я допросил лишь соседку да старую подругу, предстояло ещё много работы, а по городу даже не поездить из-за «смога».

— Вот! — воскликнул он, — Это, что ещё? Это откуда вообще? — с ненавистью теребил он чёрно-белую распечатку, напоминающую лист из ксерокса.

— Что-то нашли? — захотел я от него какой-нибудь конкретики.

— Это воззвание, оно не очень-то походит на ритуальные практики маэстро, — заявлял мне «библиотекарь», — Как он сам-то этого не заметил? Какой-то весьма странный и чужеродный текст, выяснить бы, откуда он вообще у него. Это что-то ближе к гиперборейским воззваниям, какой слог, какая конструкция у заклятья!

— Там что-то конкретное говорится? — приподнял я голову на текст в его руках, — «Явись из недр пещер, шагни из мрака, пронзи этот мир сквозь клубы пыли и вуаль ночного тумана…» — зачитал я кусок, что увидел.

Вроде бы стандартная чертовщина для вызова всякой демонической нечисти. Из нор, подземных пещер, из дымки иной реальности. По мне так это заклятье ничем таким конкретным не отличалось от других, что в этой папке, что в текстах той книги о Нахеме.

— Этот туман! Ох, детектив, вы мне, конечно же, не поверите, но сам этот проклятый туман снаружи не иначе, как результат какого-то древнего заклятья. Он даже стелется с кладбища, а не с реки, как обычно, он совершенно потусторонний, нависший тяжёлым роком страшного проклятья уже по всем извилистым улицам всего Лондона!

Было видно, что он искренне верит в то, что говорит, а я уже был на перепутье. Вызвать туман заклинанием? Я вчера видел потенциального убийцу, метис с испанской внешностью, вампир с совершенно ни на что не похожими клыками, внешне крайне отличный от того, что мы привыкли видеть на изображениях или с помощью грима среди многочисленных фильмов ужасов.

— Сила этой твари растёт, я так и знал, сразу понял, что тут замешана некая сущность. Детектив, беднягу Найта Уокера просто подставили! Ему дали текст, который его погубил. Его, и, быть может, всех нас! — заявлял он мне, а потом вернул папку и всю стопку поверх неё мне обратно на стол.

Я взял их и приблизил к себе, хорошенько рассмотрев. Сравнивая читаемую часть текста с теми, которые были рядом, не видел существенных различий. Что там, что тут взывали ко всякой потусторонней дичи. «Тёмная мать», «Обитательница непроглядного мрака горных пещер» и всё в таком духе.

 — Мне надо идти, заявил он, — Нельзя терять времени, нужно кое-что почитать, перепроверить. По крайней мере, теперь я знаю, что наш пророк вызвал нечто, убившее его, и этому «нечто» теперь надо дать достойный отпор, бросить вызов, выставить соперника, — причитал он, уходя из моего кабинета.

— Бросить вызов? Что вы там задумали, Лоусон? — попытался я его остановить, но он только бормотал, тряс головой, как помешанный, что-то там причитал и очень торопился.

Я даже не поленился выйти из-за стола, чтобы его догнать, но едва я выскочил в коридор, как застал там кромешную суматоху, среди которой этот мужчина уже успел растворится. Наверняка в спешке уже покинул полицейский участок, где не замечаю его косичку и блестящую лысину.

Вот чёрт бы его побрал. Библиотекарь, блин. Ничего толком не объяснил, сделал диковатое заявление и ушёл. Днём верить ни в какую паранормальщину не хотелось, однако густой туман на улицах уже пугал своей аномалией, внося в жизнь Лондона настоящую неразбериху и тая в себе все мыслимые и немыслимые опасности. И про мантикору у него ничего не расспросил заодно…

— Детектив Лэмбс, — раздался позади меня взволнованный голос констебля Рида.

Я обернулся и увидел, что юноша прямо-таки всерьёз чем-то напуган и озадачен. Его тонкие губы подрагивали на бледном вытянутом лице, выдавая, что он никак не может собраться с мыслями и сообщить какие-то новости.

— Что стряслось-то? Что у тебя там? — имел я в виду информацию, о которой этот молодой офицер, по всей видимости, собирался мне сообщить.

— Т-третье т-тело, сэр… Мы нашли ещё одно, — передал он мне кипу вселяющих ужас фотографий, уже переданных с места событий и распечатанных, видимо, на нашем офисном принтере.

Тощее иссушенное тело, скелет и кожа, впалые глазницы, обнажённые зубы, вылезающие над утончившимися почти что исчезнувшими губами. Обезображенный труп, из которого все жизненные соки выпило неведомое чудовищное нечто. Такой же, как и два предыдущих, конечно же, с отметинами на шее, словно от острых и длинных вампирских клыков.

— И кто это? Сумели опознать? — спросил я, листая снимки уродливых последствий такого нападения.

— Снова женщина, сэр, скорее всего проститутка. Найдена в неблагополучном районе, где обычно можно встретить подобных дам лёгкого поведения у стен зданий и уличных фонарей, — докладывал он мне.

— Документов при ней, конечно же, не обнаружилось? — ворчливо пробубнил я.

— Никак нет, сэр, ничего не нашли, личность пытаемся выяснить. Но в такой туман туда добраться будет весьма проблематично и не быстро, — покачал он головой.

— Что-нибудь придумаю, — отозвался я, — Пусть вообще упакуют тело и отправят в морг на анализ и осмотр, на место преступление пребуду позже, может туман рассеется, в конце концов. Скажи им, чтобы всё опечатали лентой, — повелел я и направился в свой кабинет.

Долгое время копошась среди бумаг, я, наконец, нашёл искомое — распечатки последних сообщений из переписки электронной почты Айвана Уокера. Хоть имечко его запомнил уже, прямо-таки какой-то прогресс в деле наметился. На каждом альбомном листе было по два письма. Вопрос и ответ с датой, адресом и нередко с подписью. Свои сообщения Айван подписывал «I.J.K.», а те, кто писал ему, представлялись по-всякому.

Чаще всего здесь были реквизиты электронных кошельков и счетов, куда переводились деньги, а потом он им что-то отправлял. Почти везде на распечатках исходящих сообщений висел значок прикреплённых файлов.

И именно потому я обратил особое внимание на письма, где такой значок маячил не в исходящем, а как раз-таки во входящем сообщении. Где кто-то что-то сам ему присылал. Причём имя одного отправителя заставило меня широко раскрыть глаза от явного изумления.

Некто, подписавшаяся весьма знакомым уже мне именем Лидия Чемберлен, прислала аж несколько таких сообщений, где заголовком числилось «Партнёрство и примирение». Самой сути переписки я узнать не мог, так как среди распечаток была отнюдь не вся почта Уокера, а лишь определённая часть из последнего. Требовался доступ к его архивам, и особенно было интересно, что ж там за вложения такие. И неужто мисс Чемберлен реально как-то может быть связана с колдовскими культами? Женщина науки, из образованной семьи, дочь влиятельного исследователя, сама экскурсовод одного из главных музеев Лондона, какое отношение ко всякой мистике она вообще может иметь?

Я вызвал к себе нашего компьютерщика Рэнди. Тоже молодой, амбициозный, на все руки мастер. Может на пару лет старше Рида, больше ровесник Кирку, но всё равно ещё юноша. Он настраивал нам систему, объяснял суть программ и приложений, превращал быт нашего офиса в современный и шагающий в ногу со временем.

Когда он появился в дверях, я попросил его подключить к моему компьютеру жёсткий диск, что мы изъяли в ходе обыска квартиры Уокера. Он был среди тех вещдоков, которые мне на стол не доставили, здесь в основном были записи, бумаги да распечатки, не считая пакетика со свечами и тем, что осталось от нескольких спичек.

Остальное же находилось в хранилище со специальными метками и кодовыми обозначениями согласно системе нумерации улик. Рэнди смотался туда по-быстрому, а также притащил нужный провод, чтобы всё подключить. Минут пятнадцать провозился возле моего системника, не более того.

И вот, уже стоя рядом, щёлкал мышью, объясняя, как всё это работает. Вот мой основной диск, а вот подключённый дополнительный винчестер. Я сразу же попросил его открыть почтовый клиент или хотя бы сохранившиеся файлы переписки, что он тут же и сделал, так что теперь у меня был доступ ко всем входящим и исходящим сообщениям.

Последний файл от Лидии датировался примерно за неделю до смерти Уокера и содержал два прикреплённых файла. На одном какой-то планетарный символ, выдающий определённое положение небесных светил на ночном небе в определённых условиях или на конкретную дату, не указанную здесь конкретно. А на втором был большой текст молитвы или заклинания. Причём я его узнал, это именно тот самый, которым возмущался недавно Чарльз Лоусон, причитая напротив моего стола и теребя в руках его распечатку.

Появилась хоть какая-то серьёзная зацепка. Но нужно было переговорить с Лидией, выяснить вообще, что к чему. Я принялся досконально изучать их переписку, уже отпустив нашего компьютерщика, решив, что теперь со всем справлюсь и без его помощи.

Переписка всё равно не пролила точных деталей на ситуацию, но прорисовывалось всё так, будто бы у Уокера и некого мистического общества произошёл серьёзный конфликт. Лидия всегда писала будто бы не от своего лица, а ставя местоимение «мы» в каждом сообщении.

Не знаешь, что и думать, пришлось попросту пробить в картотеке Лидию Чемберлен, чтобы раздобыть личный номер её мобильного телефона. Таковых оказалось даже два, и я набрал для начала самый первый из высветившихся в городской базе.

— Алло? — послышался узнаваемый по недавней нашей беседе женский голос с того конца связи.

— Мисс Чемберлен? Это детектив Лэмбс, мы недавно общались. У меня возникли к вам новые вопросы… Понимаю, город в хаосе из-за тумана, но, быть может, мы могли бы всё-таки как-то встретиться и поговорить сегодня? — поинтересовался я максимально настойчиво.

— Ох, ну, если сможете добраться до музея… — проговорила она, нехотя, явно делая мне одолжение, — У нас, знаете ли, внутри тумана нет, туристы ходят по составленному расписанию. Через полтора часа у меня будет окно перед вечерней экскурсией, добраться-то сможете? Центр перекрыт, наземный транспорт не ходит, — предупредила она меня, — Добирайтесь через метро.

— Так и сделаю, — ответил я, представляя, какая сейчас там немыслимая давка.

Моё дело не настолько сверхважное, чтобы пытаться выбить у начальства вертолёт, к тому же приземляться в туман — такая себе идея. Правда, я уверен, что шум лопастей всю эту дымку снизу разгонит, площадку у музея будет неплохо видно, если уж на то пошло. Но я всё-таки решил прогуляться до ближайшей станции и подъехать к Музею Естественной Истории. Проблема в том, что от станции «Южный Кенсингтон» ещё нужно было минут десять шагать по туману в направлении музея. А от «Глостер-Роуд» шагать и того дальше, зато можно было бы выйти пораньше…

Так что я решил добираться по жёлтой кольцевой ветке, в надежде, что на станциях пересадок люди будут обильно выходить в направлении тех краёв Лондона, куда им нужно. На деле же людей наоборот всё прибывало, увеличивая толпу в вагоне с каждой станцией.

Жара и духота перемешивались с какофонией сладких ароматов духов, переплетаясь в таких немыслимых пропорциях, периодически смешиваясь ещё и с запахом пота, что дышать становилось ну попросту невозможно. Так ещё и давка такая, что в нужный момент попросту из вагона не вылезешь. Кругом брань, недовольство, постоянные склоки между пассажирами, втиснутыми в оправу вагонов, словно плотно уложенные в банку сардины.

Периодически к тошнотворному миксу ароматов ещё добавлялись запахи еды и соусов из фаст-фуда. От этого становилось только хуже, а желание вырваться на свежий воздух, пусть даже в непроглядную мглу воцарившегося тумана, возрастало в невероятных пропорциях.

Наконец, прибыв на нужную станцию и кое-как сумев вылезти из вагона, я поднялся наверх и выбрался на улицу из вестибюля «Саус Кенсингтон». Видимость здесь была ничуть не лучше. Словно это уже не туман, а какой-то дым, смог с горящих торфяных болот от дикой жары. А тот Лоусон так вообще приписывал такой дымке сверхъестественное происхождение, мол, всему виной колдовской ритуал.

Улицы были многолюдны, все куда-то спешили по своим делам, безопасно пересекая автомобильные дороги даже на красный сигнал светофора. Из-за дымки движение машин было сильно ограничено, а многие трассы и магистрали вообще перекрыты.

При таких условиях большинству городских жителей следовало бы вообще остаться дома, а не стараться всеми силами добраться до рабочих мест. Чрезвычайная ситуация всё-таки. Ничего не случится, если посчитать сегодняшний день за выходной, а потом назначить правлением какую-нибудь субботу рабочей. Почему до этого никто не додумался? Почему на улице царит кипишь и беспорядочное движение снующих туда-сюда граждан?

До музея я всё-таки добрался. Но стоит признать, что у участка видимость была изрядно дальше, чем сейчас, в этом районе, пока я шагал вполне знакомой дорогой к главному входу. На всякий случай взглянул на часы, чтобы успеть в назначенное время.

Нужно мэрии заказать какие-нибудь крупные вентиляторы да разогнать чёртов туман прочь, если такое продолжится завтра. Нельзя превращать Лондон в аномальную зону, тут за полдня рост преступлений достиг невероятного пика, страшно представить, во что обернётся привычный быт граждан, если эта мгла затянется.

Внутри здания же никакой дымки не было, кондиционеры работали на ура, делали своё дело, прогоняя чужеродный туман прочь из стен огромного исторического музея. Здесь было довольно людно, но в основном иностранцы, разглядывающие памятники древности и произведения античного искусства.

Я ещё раз набрал Лидию Чемберлен, чтобы уточнить место встречи. Может, она предпочтёт здесь какой-нибудь уютный уголок, конкретный зал, а, может, мы и вовсе отправимся куда-то из музея, чтобы посидеть за чашкой чая в ближайшем кафе.

— Алло? Это вы, детектив? — раздалось из телефонной трубки.

— Да, мисс Чемберлен, прибыл на место, где я могу вас найти? — поинтересовался я.

— Давайте, что ли, там же, где в прошлый раз, — предложила она встретится у ближайших экспонатов Синей секции.

Я согласился и направился туда, что ещё оставалось-то делать?! Музей я знал хорошо, идти тут к месту назначения было всего-ничего, единственное что, Синяя Зона всегда довольно многолюдна. В тот раз был вечер, мы стояли в одном из залов буквально вдвоём, а вот сейчас так уже не поговоришь.

А тема была у меня для разговора явно не для всеобщих ушей. Расспрашивать экскурсовода о колдовских практиках и её переписке с автором вампирских трактатов. Ну, и ну. Я даже не знал толком, с чего сейчас начать разговор, когда её увижу.

Она выглядела примерно также, как и вчера. Разве что на ней была другая обувь, тогда мне запомнились тёмно-красные туфли, а сегодня были чёрные. И, кажется, текстура чулок, выглядывающих из под плотной длинной юбки, мне показалась иной.

Волосы во взвинченный пучок, крупные очки любопытной формы, вздёрнутые острыми кончиками вверх, имеющие толстую красную оправу, яркие губы, строгий взгляд — всё как вчера, но сейчас она даже была не одна. Рядом с высокой женщиной ютилась маленькая полная старушка. Причём её небольшая голова казалась мне какой-то не пропорциональной к телу что ли. На ней была плотно застёгнутая на молнию спортивная по своей стилистике куртка, не смотря на ширь размера, такие же штаны в полоску по краям, заканчивающиеся незадолго до бледно-серых кроссовок.

Для её общей полноты, её голова отнюдь не обладала характерными щеками или традиционными для тучных людей чертами лица. Она смотрелась как-то нелепо, учитывая ширину плеч, и даже маленькие старческие пальцы морщинистых кистей с обилием выступающих вен, выглядели скорее худощавыми, нежели толстыми. Очень странная дама, но мало ли, чем бедняжке пришлось переболеть в своей жизни, что её тело приобрело вот такие пропорции.

Я приветливо кивнул им обеим, подойдя ближе к этой парочке возле экспонатов. Зал постепенно пустел — туристы уходили в обе стороны, насмотревшись на объекты древности и археологические находки, связанные с доисторической фауной и её разными представителями. Подождав в молчании пару минут, глазея по сторонам, чтобы остаться в достаточной степени «наедине», без чужих ушей, я, наконец-таки, первым нарушил воцарившуюся неловкую тишину нашей встречи.

— Сегодня я бы хотел спросить у вас о другом человеке, — проговорил я Лидии почти шёпотом, предупреждая, что теперь разговор уже не будет касаться её стародавней подруги.

— Мы с Эммой нашли свободную минутку, спрашивайте, о чём хотите, детектив, — заверила меня она холодным тоном, а старушка рядом только мило расплылась своими тонкими губами в подобие улыбки.

— Мисс Чемберлен, вам фамилия Уокер говорит о чём-нибудь? — начал я издалека.

— Возможно, о каком именно Уокере речь? — поинтересовалась она, явно занервничав.

— Даже не знаю, как и сказать. Один мужчина был найден убитым на кладбище, а за неделю до этого некая Лидия Чемберлен, вот с этого адреса электронной почты, — показал я ей скриншот со своего телефона, — Прислала ему какой-то непонятный текст, похожий на древнее, простите, заклинение. Как бы странно это не прозвучало.

— Да, я член Серебряной Ложи, — призналась она мне, — Этот орден довольно велик, а я занимаю высокий пост в его британском крыле — Ложе Серебряной Чаши, — поясняла она мне, будто бы мне это всё должно о чём-то говорить.

Вероятно, на каждую страну в название выделяется какой-то особый предмет. Чаша, корона, скипетр и так далее, хотя, я, конечно, мог всё это лишь предполагать в своей голове. Но мог бы спросить и напрямую, если б меня всерьёз интересовала структура оккультного общества, а не личная причастность этой дамы к убийству одного писателя-фанатика.

— Оккультная организация? Вроде дитя науки, а проповедуете всякое колдовство, — удивился я.

— Неужели даже никогда не слышали? Детектив, откликаясь на зов, узнайте сначала, чей он. Оккультные общества во все времена включали в себя учёных, исследователей и писателей, — говорила она, на территории Соединённых Штатов действует «западное крыло» организации, Ложа Серебряного Ключа, символом Европы же выступила Чаша Грааля, — поясняла она мне, — И есть ещё третье крыло, Орден Серебряных Врат, однако ещё с двадцатых-тридцатых годов, ещё задолго до начала Второй Мировой, они перестали контактировать с остальными ответвлениями. Возможно, за исключением особо высокопоставленных лиц.

— Серебряный Ключ, Серебряные Врата? — пробубнил я, пытаясь запомнить, если вдруг, всё это важно.

— Мы полагаем, что они базируются в Азии, в частности в Тибете, однако коллеги из США полагают, что Ложа Серебряных Врат располагается в землях Африки. Можно сказать, что у нас есть споры и разногласия на этот счёт, — поясняла мне женщина в очках.

— Подскажите, Лидия, а с Уокером какого рода были у вас разногласия, раз последние ваши письма носят в заголовке слово «перемирие»?

По её виду казалось, что вопрос весьма застал её врасплох. Она сжала губы, вытянула подбородок, будто бы разминая шею, помолчала в процессе всего этого, уставившись в никуда, собираясь с мыслями, плотнее сцепила в замок свои женственные пальцы.

— Скажем так, его взгляды на ритуалы и обряды были во-первых, слишком ортодоксальны. Во-вторых, смешивали старые и современные методики, комбинируя наши знания с его очернениями и трактовками. И, в-третьих, разглашали общественности в свободный доступ некоторые вещи, о которых простым людям, не знакомым с духовными практиками, лучше бы вовсе не знать.

— Вот как, значит. Сливал ваши материалы без ведома и разглашал обычному населению древние тайны, — ухмыльнулся я.

— Он чтил не истинных древних богов, а выскочек из нового поколения. Он был мелочным, помешанным на культе потомков носферату, что не имеет никакого отношения к истинному жречеству Древних! — заявила она мне, прямо-таки обвиняя Уокера в неком вероотступничестве.

И, должен признать, она и вправду была убедительной. Её взгляд, строгий голос, жестикуляция длинными тонкими пальцами, теперь уже разомкнувшимися и активно участвующими в процессе нашего разговора. Зачем-то я даже это всё запомнил: у них общество Чаши, в Штатах общество Ключа, а некие Врата расположены в Тибете либо в африканских землях, тут история умалчивает, а знания, похоже, утеряны. Поможет мне это в расследовании? Ох, едва ли. Опять забиваю голову всяким мусором, как с информацией о Мантикоре.

— Познания Иоанна НайтУокера были довольно своеобразными, — проговорила старческим голосом, наконец, и эта маленькая пожилая женщина, что сегодня была вместе с Лидией, именно так назвав первую жертву, — Но всё же мы пошли на мировую, не разжигая из этого конфликта настоящее пламя ненависти, — пояснила она мне.

— Увлечённый темой носферату, он знал, что в наших архивах и библиотеках есть древние тексты воззваний к Нахеме и иным демонессам, которых он почитал, — проговорила холодным голосом мисс Чемберлен.

— Наши книги довольно древние и редкие, — поясняла её подруга, — Он не мог добыть некоторые экземпляры себе, потому когда-то запрашивал определённые тексты.

— Я послала их ему, чтобы он выполнил свою часть уговора, — пояснила Лидия.

— Это какую же? — поинтересовался я.

— Вы же читали переписку, — удивилась она, нахмурившись, — Неужели не в курсе? Он должен был снять кое-какие экземпляры с продажи из своего магазина и пообещать более не распространять их в Интернете. Удалением уже вброшенных в сеть текстов мы занимались самостоятельно.

— А взамен вы ему скидывали отсканированные заклятья к Нхеме, Лилит и всем прочим? — поинтересовался я, бегая взглядом с лица одной женщины на другую и обратно.

— Давайте, я вам немного поясню, детектив, — сказала старушка, — Я понимаю, вы человек не очень-то знакомый с этими вещами, но зато вы образованный и с логикой у вас, как бывалого офицера полиции, всё должно быть хорошо.

На это я ей только улыбнулся, приняв за своеобразную похвалу. Я и вправду не из особо верующей семьи, для нас церковь всегда была чем-то неблизким, однако дома были и иконы, и кресты, и библия, в наследство от прошлых поколений, но большого внимания ко всему этому никогда не проявлялось.

— Есть могущественные божественные сущности. Так устроен мир. Для них наша Земля — обычная песчинка для добычи полезных ресурсов, одним из которых являются люди в том или ином виде. Эгрегор веры, количество почитающих… — замялась она, хотя я сообразил, что речь здесь не только о верующих, но ещё и о людских душах и даже человеческих жертвоприношениях.

— И у этих богов есть своего рода потомки, последователи, новые поколения, — оборвала её Лидия, чтобы пожилая дама не наговорила мне лишнего, продолжив рассказ самостоятельно, — У этих новых богов были свои дети, в общем, молодые поколения дошли до того, что даже ангелов и демонов в каком-то роде обожествляли.

— Так вот, детектив, Нахема, как и Лилит, никакие не богини в естественном и первородном их смысле. Однако сущности всё-таки действительно мощные, которым могут поклоняться отдельные категории населения планеты, — говорила Лидия.

— Найт Уокер обожествлял ряд потусторонних сущностей, которые обладали определённым могуществом в очень узко направленных сферах бытия. Возможно, когда-нибудь, они и вправду дорастут до уровня богинь, но это, думаю, произойдёт ещё очень-очень нескоро. Их культы существуют порядка пяти тысяч лет, это очень мелочно в отношении истинной божественной власти, — поясняла низенькая дама старческим голосом.

— Но если этот мужчина так жаждал определённых знаний, мы дали их ему. Скинули несколько ритуалов из запретных книг, где упоминалось восхождение Нахемы. Пусть порадуется. Лишь бы не лез дальше своих вампирских трудов, а то нам очень не нравилось в каком виде он начал расширять своё влияние через продажу не только своего труда, но и чужих книг и текстов.

— Кажется, начинаю понимать суть конфликта. И вы можете гарантировать, что присланные ему тексты безопасны и явно не могут быть причастны к жуткой смерти несчастного? — спрашивал я какую-то чепуху, просто осознавая, что никакой судья не станет выносить приговор по «присланной записке», а колдовской текст при любом раскладе не будет восприниматься «орудием убийства».

— Смерти?! — округлила свои глаза полная женщина, казалось, максимально искренне шокированная этим известием.

— Безопасными?! — Лидию удивило совершенно другое слово в моём сообщении, — Детектив, мы говорим об играх с тёмными сущностями, чью суть человеческий мозг даже не способен осознать и понять. Это всё подвергает жизнь любого практика опасности! Эмма вот медиум, рискует каждый раз в мире эфирных духов, когда пытается с кем-нибудь выйти на контакт.

— Иными словами, текст заклинания мог являться причиной смерти? — уточнил я у Лидии, после чего повернулся к её подруге, — К сожалению, да, тело Уокера мы нашли позавчера на кладбище вместе с некоторыми распечатками и рукописными текстами.

Низенькая пожилая леди даже прикрыла ладонью свой рот от удивления, в то время, как Лидию известие о гибели Уокера, казалось, вообще никак не тронуло и даже не удивило. У меня начали закрадываться подозрения, но опять-таки как нелепо всё это будет выглядеть в суде?!

В конце концов, важнее определить, кто выпил всю кровь из тел нечастных и как эту мерзость мне остановить. А то, что Уокер доигрался с заклинаниями, кто бы ему их ни присылал, это уже другое. Однако же я прекрасно понимаю, что письмо Лидии могло и подтолкнуть его к вызову жуткой богини-кровопийцы. Ну, или не богини, как мне сейчас объяснили. Для меня это сейчас уже не принципиально.

Я видел эту тварь, похож на человека, но зубищи просто нереальные! Он напал на меня, а я сбежал, как трус! Поддался панике! И теперь этот урод всё ещё разгуливает в тумане, выбирая себе кто повкуснее. Новые жертвы появляются каждый день, так ещё и из-за тумана в городе начались беспорядки, так что тут надо было действовать, как можно скорее, и какая бы мистика не была замешана в таком расследовании, нужно было рассматривать все, даже самые безумные, варианты.

— Причину смерти пусть толкуют эксперты из морга, — холодно заметила Лидия, — Если какая-то призванная сила сумела убить колдуна, значит, он натворил немало ошибок. Полез на свою голову туда, куда не следует. Когда тебя зовёт некая тёмная богиня, лучше всё-таки узнать, что именно это за богиня, а не простирать объятия и не шагать в пасть смерти.

— Я бы хотел выяснить, кто такое сотворил с Уокером, к тому же появляются новые обескровленные тела жертв, мне нужно поскорее поймать то, что он там напризывал, — уже смирился я с мистической составляющей этого дела.

Вроде, даже не сообщал им обстоятельства его смерти, что он был со следами укусов, кожа да кости, упоминал лишь, что нашли рядом его заметки и тексты ритуалов, взятые с собой на кладбище, однако даже в контексте сказанного, они обе понимали, что смерть этого мужчины была невероятно жуткой.

И решил не говорить о своей стычке с тем вампиром из тумана. Он отнюдь не был похож ни на Нахему, ни на кого-то такого. Безумные глаза и торчащие изогнутые клыки. Что ж это было за создание мрака, как теперь на него выйти, чтобы уничтожить навсегда…

— Новые тела? — испуганно воскликнула старушка-медиум, прервав мой поток мыслей.

— Да, сначала мы нашли Уокера, потом вашу бывшую подругу Лори, — говорил я, переведя взгляд с Эммы на Лидию, — Сегодня было найдено ещё одно тело, и, кто знает, чем закончится сегодняшняя ночь.

— И каково ваше мнение? Он вызвал на кладбище некое носферату? — спросила мисс Чемберлен с ухмылкой.

— Заметьте, вы первая это сказали. Я даже об обстоятельствах смерти жертв не распространялся. Кое-кто говорил даже, что сам этот туман его рук дело. А кого он там скрывает, вампиров, ветал, гулей, упырей, какие твари блуждают в ночном мраке, прикрытые вуалью непроглядной мглы — мне неизвестно, — сообщил я им, — Появляются трупы, даже похищения, хотя, это может быть и не связано.

— Туман приводит к преступлениям, — с жалостью заметила полная низенькая леди.

— О, вы ведь медиум? — спросил я у неё, — Не работаете с электронными фотографиями, случайно?

— Ох, с печатными куда чаще и проще, — покачала она головой.

— Ну, пожалуйста, может, хотя бы посмотрите? Ночью ребёнок пропал, а его мать чуть с ума не сошла, — проговорил я, в надежде, что мистические силы всё-таки могут мне как-то помочь.

— Что ж, я попробую, покажите изображение, — отошла она от нас в сторону занавесок окна, чтобы прислониться к стене и занять позу поудобнее, для контакта с миром духов или с чем там принято общаться у медиумов.

В полицейском приложении я нашёл дело о похищенном Питере Бруксе с несколькими предоставленными, видимо матерью, фотографиями мальчугана. И я, и Лидия направились к пожилой даме.

— Вот, взгляните, — сказал я, одну из фотокарточек растянув на весь просторный экран своего мобильного телефона, — Питер Брукс, восемь лет, играл ночью под окнами, под наблюдением матери, и вдруг исчез прямо в тумане, — сообщил я всё, что знал.

Дама взяла из моих рук телефон, сначала поводила пальцем по экрану, что приводило к движению изображения, прикрыла глаза, поднесла прибор связи к основанию горла, там где располагались межключичная и передняя грудино-ключичная связки костей скелета, сосредоточилась и даже как-то затряслась секунд на десять-пятнадцать.

— М-м-м-м, а-а-а-а! — задрожал её голос, когда тонкие длинные губы слегка разомкнулись, — Он… играл один, — бубнила она, почти не раскрывая рта, — Играл в мяч, футбольный, белый с чёрным, бил по нему обеими ногами поочерёдно, — докладывала она ту информацию, которую я ей не сообщал.

Впрочем, учитывая, сколько сил было потрачено на поиски, кругом могут в новостях крутить эти детали, а также раздавать листовки, и бригады офицеров, как и обилие волонтёров, могут опрашивать кучу людей в самых разных районах. Однако, меня всё-таки удивило, что эта дама выявила новые детали.

— Вижу большую машину, мужская рука хватает сзади мальчика за ворот, он только и успевает, что прижать к себе мяч, вокруг больше не за что ухватиться, а тот второй рукой зажимает ему рот и тащит… тащит к себе в автомобиль! Во мрак кузова! — с закрытыми глазами бормотала женщина-медиум.

— Кто его похищает? Какие-то приметы? Татуировки? Кольца? — просил я обратить внимание на детали.

— Кольца, да, — был её ответ, на каждой руке по паре штук, позолоченные, с орнаментом, без самоцветов.

— Хоть что-то. Приметы? Прихрамывал? Высокий? Все пальцы на месте? — не унимался я.

— Да не торопите вы её, сбиваете и мешаете, — Лидия помогала своей подруге устоять на ногах, когда ту снова затрясло в загадочных судорогах.

— Он ухмыляется, легко справляется с Питером, тот плачет один в темноте кузова, прижимая к себе мяч, словно тёплое и живое существо, — бормотала пожилая дама.

— Можно ли увидеть не только мальчика, но и похитителя? — взмолился я, подойдя ближе к пожилой женщине.

— Он поправляет свои очки, смотрит в зеркало заднего вида, отражается в зеркалах! Зеркала были всегда друзьями магов, отражая невзгоды и помогая в трудную минуту! — отвечала та.

Я достал блокнот, записав наскоро «очки» и «кольца без камней», в надежде записать более чёткие приметы. Раз уж она видит отражение хотя бы части его лица, значит, в участке сможет составить фоторобот.

— Его лицо заросло бородой, а голова блестит, почти лишённая волос, — говорила она, округлое лицо, прямой нос, маленькие прямоугольные стёкла, он смотрит поверх них на дорогу через лобовое стекло автомобиля… он…

Тут она крепко левой ладонью в процессе этого транса схватила мою коричневую куртку довольно крепко, притянув к себе, но при этом, даже не открывая глаз под подрагивающими веками с пышными и длинными ресницами.

— Он видит вас! Проезжает мимо вас! — кричала она так, что эхо раздавалось по всему залу, некоторые, кто был здесь, оборачивались с удивлением, а иные заглядывали из коридоров.

— Чёрт возьми! — процедил я озлобленно, — Лоусон! Лысый, в очках, с шотландской бородкой, я видел его профиль в кабине грузовика, что вынырнул из тумана. Как раз примерно в то же время и обнаружилась та женщина, паникующая от пропажи ребёнка!

Всё совпадало, и мне ведь тогда не привиделось, и я не обознался, а точно за краткое мгновенное увидел его за рулём. А он ведь врал, что нет машины. Точнее, он даже как-то странно тогда ответил, мол, «сюда я пришёл пешком» — что-то такое. Без конкретики.

Вот жеж скотина! Мерзавец! Полоумный сектант, который ворует детей с улиц! И сколько раз он уже такое проворачивал? В скольких похищениях и, возможно, даже убийствах он повинен? Нужно было действовать немедленно, вдруг мальчик ещё жив.

— Не буду терять времени, думаю, я знаю, кто это сделал, — сказал я Лидии и Эмме, которая уже едва стояла на ногах.

— Я о ней позабочусь, а вы постарайтесь спасти мальчика, — произнесла женщина-экскурсовод.

— Вы не успеете! — ткнула в меня пальцем её подруга, открывая подрагивающие веки, под которыми были закатанные кверху глаза.

Нечего тут пророчествами бросаться. Сейчас придумаю короткий путь и обязательно успею. Из-за тумана, правда, придётся снова ехать на метро. Причём теперь садиться не на кольцо, а на «Саус Кенсингтон» по синей ветке Пикадилли, сделать пересадку на «Грин Парк», пересев на серую ветку Джубили, и там немало остановок до «Нисдена», ближайшей к Митчел Брук станции лондонского метро.

Это займёт какое-то время, но надежда умирает последней. Заодно вызову туда людей, или сам доберусь, а их отправлю на второй домашний адрес этого душегуба, как оказалось он, конечно, не жил в собственном магазине, и посмотрю, как лучше будет добраться. Теперь-то данные о нём уже загрузили, можно даже о принадлежащем фургоне прочитать и срочно дать в розыск номера и внешние приметы. Судьба жизни ребёнка явно важнее сейчас остальных моих забот. Придётся пробираться сквозь зловонную давку обилия пассажиров, но если я всё-таки смогу помочь, это будет того стоить!

Сквозь туман бегом добрался до ближайшей станции, а вот дальнейший путь занял более часа. Чем ближе к «Нисдену», тем, правда, свободнее становилось дышать, народу становилось поменьше, все выбегали по делам в центральных районах, однако это было меньшей из всех возможных проблемы.

Оказавшись снаружи, снова в тумане, где видимость составляла от силы метров пять, я уже ориентировался по навигатору, чтобы лучшим пешеходным маршрутом найти этот проклятый магазинчик «Для души», который даже в полицейской картотеке помечен отчего-то, как «частная библиотека и книжный магазин Чарльза Лоусона».

Дом его тут неподалёку. Ну, относительно, идти на самом деле не меньше, чем от метро до, собственно, колдовского магазинчика. А то и дольше. А я, не смотря на туман, двигался уже чуть ли не бегом. Меня так пугало это «ты не успеешь!», громогласно брошенное мне старушкой напоследок.

Да что эти медиумы понимают, неужели все их предсказания абсолютно всегда верны и срабатывают с точностью? Тогда нам надо её официальной сотрудницей полиции сделать, пусть с каждым делом так помогает и получает неплохой оклад за подобный дар.

Пожалуй, я уже и вправду во всё это верю. В ритуалы, в вампиров, в магию, в каких-нибудь старых дохристианских богов. Хотя, если верить в Лилит и Нахему, в демонов и падших ангелов, значит должен быть и Бог?

Вот только какой Бог смог допустить этот туманный хаос и разгуливающих по улицам носферату, высасывающих из людей не только кровь, но и все внутренности. Мир вокруг просто преображался в какой-то ночной кошмар. А ведь и вправду уже начинало темнеть, день близился к вечеру.

Магазин, как назло, оказался закрыт. Здесь никого, но вместо того, чтобы побежать сразу к ребятам по домашнему адресу Лоусона, я выбил ногой стекло и попытался залезть внутрь, чтобы всё здесь по-быстрому осмотреть. Они же сами мне позвонят и доложат взяли его или упустили, мол, того нет на месте. Тогда уж дело за поисками на дорогах. Туман туманом, но камеры хоть какие-то похожие фургоны зафиксировать-то уж должны.

Внутри уже было темно, так что я достал фонарь. Ничего нового или необычного для этого места. Висячие штучки с трубочками и перьями, обилие книг в шкафах вдоль стен обеих секций магазина, но у кассы моё внимание привлёк компьютерный монитор.

Подойдя за прилавок я включил мерцающую крупную кнопку на системном блоке, выводя компьютер из состояния сна. Моему взору предстал рабочий стол с сексуальной красоткой. Промелькнула мысль, что Лоусон даже из системы не выходил, ведь у меня не спросил ни логин, ни пароль, ни какой-нибудь код доступа. Второпях он вообще позабыл о компьютере, и тот вырубился в режим сна через какое-то время инактива. У нас в офисе большинство системников так и настроены. Наверняка-то пароль у него тут есть да ещё заковыристый, как у религиозного фанатика. Но вот выключить блок он позабыл, это мне руку. В последний раз я его видел крайне взволнованным и торопящимся. А паника — главный путь к созданию ошибок, так-то мы его и поймаем.

Это, конечно, всего лишь догадка, но явно не хотелось думать, что этот мужик настолько туп, что не держит компьютер в магазине под какой-либо защитой. В рядок уложенные ярлыки файлов и папок, но ещё один интересный значок, ведущий к программе камер наблюдения.

Я узрел себя на мониторе, а затем принялся отматывать назад, топчась на складках плохо уложенного квадратного коврика под ногами. Решив, что стоять так попросту неудобно, я сначала постарался расправить его, а затем и вовсе отшвырнул прочь, обнаружив под собой контур подвальной дверцы.

— Оба-на! — произнесли мои губы, а фонарь изучал это неожиданное открытие. Брошенный в монитор взгляд с четырёх местных камер, чьи показания были объединены делением экрана, видели, как Лоусон заносил туда тело ребёнка.

Даже в чёрно-белом и мелком качестве этих видео я узнавал того мальчишку с улицы, которого тогда видел. Несомненно тот самый, и именно, что пропавший Питер, едва не стоивший рассудка своей обеспокоенной матери.

Подёргав, за металлическую ручку, я обнаружил, что дверца заперта. Вероятно на ключ, но искать сейчас связку где-либо рядом не было никакого времени и желания, к тому же Лоусон попросту может носить их с собой, не имея здесь в магазинчике дубликатов.

— Питер? Ты здесь? — нагнулся я к дверце в подвал, — Отойди подальше, я попробую прострелить замок! — предупредил я вслух уже гораздо громче, смекнув, что если малец там, и, услышав мой голос, подойдёт слишком близко, то я могу его случайно поранить.

Рисковать не хотелось, я ещё раз сказал, что сейчас раздастся выстрел, чтобы открыть дверцу, после чего дважды пальнул в разлетевшийся металлический засов. В спешном порядке, я распахнул её вверх. Смазанные петли даже не заскрипели, хозяин лавки явно ухаживал за этим местом.

Впрочем, внутри подвальное помещение производило совсем иной эффект. Тут пахло плесенью, было сыро, давно не убирались, однако в свет фонаря в этой небольшой прямоугольной комнате не попало никого живого. Вот только в дальней части виднелся футбольный мяч!

Тот самый, которым чеканил мальчишка на улице, играя возле дома. Только мяч и больше ничего. Опасно было туда лезть, вдруг какая ловушка, так что я лишь скользил светом фнарика, стараясь найти ещё хоть что-нибудь. Фантик, пуговицу, ботинок, что угодно!

Но кроме мяча здесь только летала да оседала серая пыль. Может, в ней что-то и можно было отыскать, тщательно обследуя пальцами всю поверхность пола, но я всё же поднялся обратно к компьютеру. Тут может оказаться больше полезной информации и зацепок.

Я был удивлён, что внутри не оказалось мальчишки, ведь на мониторах я точно видел, как Лоусон его сюда помещал. И, хлопнув себя по лбу, я понял, что на экране до сих пор идёт запущенная мною обратная перемотка. Вот это я дурак! Естественно, мужчина не засовывал ребёнка в подвал, а уже доставал его оттуда, замыкая дверцу, неаккуратно бросив коврик поверх и второпях покинув магазинчик вместе с телом ребёнка.

Естественно, я просто потерял всякую логику и принял обратное видео за обычное. Нужно было ехать следом за ними, но куда? Сильно нервничая, я щёлкал по файлам на рабочем столе. В основном какие-то напоминалки про время, какие-то оккультные стишки, а последняя по дате содержала в себе несколько строк-размышлений, последней из которых была надпись «Чтобы одолеть чудовище, нужно стравить его со зверем ещё большим!».

Предыдущие же гласили «Знаю, что убило мастера», «Его подвиг не будет забыт, придумал, как отомстить», «Страх сильнее страха», «Лучше всего сегодня ночью, будет опять густой туман», «Одна жизнь за судьбу всего Лондона! Разве большая цена?», «Я не могу это сделать, но я должен», «Выбрал ритуал, должно сработать», «Кровь за кровь, да простят меня высшие силы!», «Туда, где стелется туман…», ну и, собственно под конец о том, что чтобы победить чудовище, нужно якобы стравить с чем-то таким же или ещё более свирепым и ужасным.

Упоминание крови и фраза про одну жизнь явно внушала опасение, что похититель задумал нечто поистине ужасное. Не хотелось об этом думать, надо было немедленно действовать! Я позвонил в участок и уточнил, что недавно вызвал наряд на дом Лоусона, поинтересовался, почему от них нет вестей. Мне пообещали всё перепроверить и перезвонить.

Клубы тумана скрывали даже звёздное небо, становилось не по себе в темноте воцарившейся ночи, пока я бродил мимо зданий, практически не натыкаясь на прохожих. Теперь большинство уже сидело по своим домам и квартирам, не желая выходить на улицу. А туман здесь становился гуще и гуще.

Аж вздрогнул, когда в кармане завибрировал и запиликал маршем из «Монти Пайтона», звонил Кирк Маккей, они явно добрались до места значительно быстрее меня. Думаю, объявили комендантский час да открыли дороги только для сотрудников полиции и машин скорой помощи, запретив движение гражданского транспорта.

Всё лишь предположение, но логика подсказывала, что это должен быть самый верный путь для правительства урегулировать ситуацию в городе. Хотя о таких вещах за пару часов должны бы объявлять на каждом шагу констебли с громкоговорителями. Прямо на выходе из станций метро, например.

— Сэр, здесь никого… А соседка сказала, что он домой сегодня и вовсе не приезжал, — голос Маккея обречённо раздался из трубки.

— Чёрт, жаль, Кирк, обыщите там всё. И к магазину его приезжайте. У нас он обозначен «Библиотекой», адрес знаете, я туда уже успел вломиться. Нашёл подвал, там мальчика уже нет. Внутри мяч, снимите отпечатки на всякий. Сейчас загляну в одно место и сразу к вам, а вы попытайтесь поднять все его архивы, записи, файлы в домашнем компьютере, если есть. Ищите! — приказал я им и повесил трубку, застыв у незапертых ворот, в которые непременно был вынужден забежать.

Какое-то время назад, ещё до звонка и на всём его протяжении, мне казалось, что я иду вдоль ограды ближайшего парка, однако, дойдя до ворот, обнаружил, что это оказался вход на территорию кладбища. Того самого, где нашли тело Уокера. Не то, чтобы прямо-таки странное совпадение, сколько я уже успел пройти? Место не то, чтобы прям рядом со станцией «Нисден», хотя из-за тумана сложно соображать. Может, тут рукой подать, я-то не к метро направляюсь, а проходил мимо в направлении домашнего адреса Чарльза Лоусона, куда теперь и идти-то смысла было мало.

Надеюсь, пока я заглядываю к кладбищенскому сторожу — он же сказал мне приходить, когда я поверю во всяких вампиров, вот и прихожу, пусть даст мне жизненно-важную информацию. А куда ещё? Пока мои парни ничего не раскопают, идти сейчас среди ночи больше некуда. Я не знаю, куда мог Лоусон отвезти мальчишку, вариантов не так много.

Может, даже сюда! Так что я шагал по дорожкам аккуратно и старался не шуметь, фонарём освещал всё вокруг, но из-за тумана всё равно не было видно ни черта… Да и шагал я фактически по периметру, не углублялся на территорию, чтобы не заблудиться, а поскорее выйти к запущенного вида сторожки на старой территории.

Добравшись туда, я немного обрадовался тому, что на крыльце сияла лампа, а в окошке горел свет. Правда, был шанс, что сегодня смена вообще у другого сторожа. Необходимо было, чтобы мне хоть немного в этом деле повезло. Не помню его имя и фамилию, хотя в деле он упоминался, как и в записях Рида, но какой теперь смысл остановится в метре от двери и листать записи или лазать по базе данных в телефоне! Идиотизм же! Так что я просто постучался и попросил того, кто внутри, выглянуть ко мне сюда наружу.

— Извиняюсь, за беспокойство, у меня очень срочное дело, — барабанил я костяшками пальцев кулака в дверцу сторожки.

К моему счастью выглянул как раз этот низенький старичок в пышными бакенбардами, плавно перерастающими в округлую бороду. Несомненно он, который отказался дать показания, явно что-то видел, но нам лишь позволил взять свои отпечатки.

— Опять вы? Знаешь, сколько часов я пытался смыть эту дрянь с руки? — походу, и он вспомнил о процедуре снятия отпечаток, я аж не смог сдержать смешок, хотя ситуация была максимально не подходящая.

— Вы просили явиться, когда я во всё поверю. И я здесь. Тут творится какая-то… Даже не знаю. На меня вчера вампир напал! Пытался клыки мне в горло вонзить. Трупы обескровлены, замешаны колдовские ритуалы… — рассказывал я.

— В вампиров, значит, поверили, — улыбнулся он мне с каким-то ехидством.

— Что вы видели на кладбище? Скажите всё, что знаете, это действительно важно! — взмолился я в надежде на его помощь. Не знаю, во что верить, но уже готов принять на веру буквально всё, голова разрывается, разум бунтует, но тут явно какой-то вампиризм, так ведь?

— Раз уж вас беспокоят вампиры, — сказал он, нырнув в сторожку, — То, пожалуй, вот, держите, крест, — протянул он мне деревянное крупное распятие, возможно, висевшее внутри где-то на стене, — И святая вода, — вручил он ещё и маленькую пластиковую бутылочку без этикетки, объёмом где-то грамм двести или двести пятьдесят.

Не успев взять это из его рук, как я обернулся на тонкий, но громкий писк откуда-то с территории кладбища. Это было похоже на визг ребёнка, однако туман не давал свету моего фонаря что-либо разглядеть. Думаю, мы оба вздрогнули от такого звука, а потом сторож метнулся за своим одноствольным большим ружьём.

Точнее, ружьём-то, пожалуй, вполне обычным, просто для его роста и комплекции оно смотрелось довольно крупно в маленьких толстеньких пальцах. Я положил бутыль в карман куртки, крест заткнул за пояс возле левого бедра, ослабив ремень брюк на одно деление, а сам достал в руке из кобуры заряженный пистолет, не выпуская фонарик из другой.

Крик быстро умолк, причём на звук так, словно его чем-то перекрыли. Не иначе, как мужская рука Лоусона заткнула детский рот Питера, пытавшегося позвать на помощь. Всё-таки мысль о том, что этот негодяй мог отправиться делать ритуал прямо на кладбище — была верной. Хотя ещё предстояло в этом убедиться и поймать мерзавца с поличным.

Главное было найти его прежде, чем он успеет причинить вред мальчику. Мы осторожно, и в то же время явно стараясь успеть вовремя, сквозь туман уже нараспев начинали слышаться какие-то обрывки фраз мужского голоса.

И этот голос я узнавал. С Лоусоном я беседовал несколько раз за последнее время, так что не должен был его с чем-то спутать. Прислушиваясь, мы шли и шли, пока я не обомлел и не остановился с распахнутым ртом, уставившись на прорисовывающийся сквозь туман огромный силуэт.

Колени затряслись, пальцы крепко схватили рукоять фонарика и рукоятку пистолета, при этом в основном контроль над собой я потерял. Сторож, позади меня, тоже встал, как вкопанный, и мы уставились на нечто, которое будто бы в ответ уставилось на нас. Оно стояло выше туманно, прорисовывалось мистическими очертаниями, будто бы пытаясь обрести плоть и материализоваться, но мерцая загадочными переливами совершенно потусторонних оттенков по всей протяжённости видимых частей исполинского тела.

Я не мог не узнать это чудовище! Та самая тварь из моего кошмарного сна, что гналась за мной. Но раз в пять крупнее, чем там, в нелепых ночных грёзах. По-настоящему колоссальное чудовище со звериными лапами, неописуемой зубастой мордой, словно гибрида человека и зверя, обрамлённой львиной гривой.

Позади неё растирались перепончатые массивные крылья. Действительно гигантские, способные поднять в воздух это подобие дракона, этот инфернальный гибрид, описанный когда-то в древности под именем «Мантикора», будто реально существующее создание. И теперь, глядя на эту скалящуюся тварь, уже никому не могло показаться, что такие звери обитают лишь в фантазиях, сказках и старинных мифов давно исчезнувших народов.

Несмотря на некую астральную проекцию, или как вообще назвать это мерцание и сияние ещё не материализовавшегося до конца чудовища, было видно даже волосинки густого меха, покрывающие это тело. Позади злобно размахивал из стороны в сторону плотный большущий хвост, явно при полёте крыльев выполнявший важную функцию балласта и руля, позволяя не терять равновесия, поворачивать, совершать манёвры.

Наконечник этого подвижного хвоста и вправду оканчивался скорпионьим жалом, огромной луковицей с крупным ядовитым шипом, способным буквально пробить насквозь не только человека, но и там, быка, например, как мне казалось. Сам этот хвост по строению состоял из хитиновых бочковатых кусков, соединённых подвижно меж собой, как все конечности членистоногих.

Эта тварь внушала неописуемый первобытный ужас в сердце, и при этом отчасти вызывала невероятное восхищение. Гибрид, который не мог и не должен был существовать, сейчас глухо рычал. Издавал звуки крайне зловещие, столь низкие и утробные, от которых попросту мороз шёл по коже. Дыхание перехватывало, а волосы вставали дыбом, глядя на косматое нечто. А где-то у лап этой впечатляющих размеров щурящегося существа у преобразованной в некий жертвенный алтарь лавочки, на коленях стоял лысый мужчина, нараспев восхваляющий воззрившееся на нас потустороннее чудовище.

— Мы ждём твоей силы, жаждем всего естества твоей ярости! Обрушь же! Обрушь гнев свой не то, что вторглось сюда без спроса! Боги и чудовища вновь сойдутся в битве, покажи нам твою силу! — теперь я уже мог различать конкретные слова.

Нужно было перебороть силу полученных впечатлений и попросту прервать этот ритуал, но ноги не слушались, а сердце истерично билось, словно метающийся колокол, возвещающий какие-то грядущие неприятности.

— О, Мантикора! Ужас Богов! Воплощение вселенского страха! Зверь, которого боятся высшие силы! Эта кровь для тебя, эта плоть для тебя, обрети же! Обрети свою плоть и кровь, чтобы войти в этот мир, — нараспев читал Лоусон.

Эти слова про кровь резко привели меня в чувство! Ребёнок! Питера нужно было спасать, и я, наконец, поборол своё оцепенение, вернул контроль над телом и, не смотря на весь испытываемый страх от силуэта гигантской Мантикоры, я ринулся с пистолетом на преступника-колдуна.

— Не с места, Лоусон! Руки! Руки вверх, живо! Всё кончено! — закричал я, едва не приставляя дуло к его затылку.

Он загородил от меня свою лысину ладонями, которые были все алыми от свежей крови, она прямо капала на спину его куртки с его чуть расслабившихся в изгибе пальцев. Алая жидкость покрывала все бугорки и узоры линий, вселяя в меня невероятные опасения за жизнь мальчишки. Я с трясущимися губами, нервно подрагиваемым лицом, с готовностью вот-вот нажать на курок и всадить пулю ему в башку, поднимал свой взгляд, полный паники, отчаяния, некой надежды, прямо на тело, лежавшее на «алтаре» кладбищенской лавочки.

Детское тело с перерезанным горлом уже бездыханно лежало в окружении таящих свечек на некой белой подстилке типа полотенца или крупного платка, сейчас уже бывшего целиком в багряных разводах. Неподалёку аккуратно лежало и орудие убийства — небольшой ритуальный кортик из позолоченного металла, ещё не подсохший после своего многократного применения.

В груди всё так и сжалось, сердце заболело в мёртвой хватке отчаяния и холодной пустоты, ноги подкашивались и тряслись, а пальцы стремились многократно нажать на курок, чтобы пристрелить проклятого Лоусона. Даже глаза начинали слезиться от нахлынувшего горя и заодно презрения к себе, ничем не способному помочь похищенному ребёнку.

Красные отмены обильно изливались, перекошенная на бок голова пускала густую алую струйку крови изо рта, а глаза были открыты и смотрели куда-то прочь, вдаль, куда-то за пределы нашего мира, где теперь могла обитать душа несчастного мальчика…

— Сукин сын! — взревел я на убийцу.

— Вы ничего не понимаете, детектив, — произнёс он, посмевший ещё со мной разговаривать в такой момент, — Это ради всеобщего блага! Я не причиняю вред, я приношу избавление! Спасаю многие жизни, ценой всего лишь какого-то невинного дитя!

Сейчас я реально был готов его тут прямо-таки застрелить без суда и следствия. А лучше перед этим ещё избить ему физиономию до неузнаваемости. Я уже почти позабыл о проекции скалящегося полупрозрачного монстра, настолько сейчас в мире оставались лишь я и этот мерзавец, не соизволивший даже повернуться ко мне. Он принялся шептать какие-то заклинания, а я прервал его ударом рукоятки по затылку, однако вырубить его в бессознательное состояние не удалось.

— Узрите мощь Мантикоры! — говорил он с улыбкой, потирая ушибленную бритую голову кровавыми руками, — Она сразится с ней и победит! Ниш-Тхар-Огай! — снова принял он позу на коленях, но явно не по причине своего ареста, а преклоняясь пред исполинской бестией, которая будто бы вдыхала аромат крови с убиенного тела.

— Что ты натворил, безумец! — кричал я на него, переводя взгляд на морду материализующейся Мантикоры и обратно на колдуна раз за разом.

— Есть Ужас, что не ведает пощады. Есть Ужас, что неведом тем, кому предстоит с ним столкнуться! Есть Ужас, который никогда сам не ведает ужаса! И имя ему — Мантико…

Позади раздался громкий хлопок выстрела, оборвавший очередное восхваление на полуслове. Булькающее, захлёбывающееся собственной кровью мужское тело убийцы уже через секунду рухнуло вниз и распласталось, едва подрагивая конечностями. Кладбищенский сторож нажал на курок и сейчас с суровым видом смотрел на меня, опуская дымящийся ствол своего табельного оружия. Сделал то, на что у меня не хватило духу при всём обилии желания. Я всё ещё подчинялся рассудку, закону, но в таких ситуациях лучше было бы поступить по справедливости.

Думаю, даже в отчёте я напишу, что сторож выстрелил, увидев тело мальчика и занесённую руку с ножом от стоящего к нам спиной мужчины. Сделаю так, чтобы это убийство маньяка нельзя было ему предъявить, мол, он пытался помочь, хотел спасти, однако этот моральный урод нанёс ребёнку удар за ударом, рану за раной, ещё до того, как мы сюда подоспели…

Лязгнув клыкастой мордой, с недовольным и хмурящимся видом, облизываясь двумя раздвоенными языками и выдавая рычащие звериные гримасы, гигантская тварь растворялась в дымке тумана, словно её очертаний здесь никогда и не было, оставляя переливы, подобные северному сиянию, которые также быстро бледнели, выцветали и испарялись из реальности и всего окружавшего нас привычного материального мира.

Но мне не забыть её внушительного вида, никогда не смыть из памяти контуры крупного туловища с четырьмя колоннами мохнатых лап, невероятным размахом кожаных крыльев и взмывающим трубой кверху, недовольно извивающимся хвостом скорпиона.

Тварь исчезла, а два мёртвых тела остались лежать прямо здесь. Туман не спешил рассеиваться, а мне хотелось кричать от распирающей душевной боли внутри. Я не успел, всё провалил! Как же так? Та старая ведьма была права… Раскрытию дела помогла, а вот спасти ребёнка мне оказалось не под силу.

Горло сдавило отчаяньем, на душе было невероятно горько и паршиво. Медленно убрав пистолет обратно в кобуру, я пытался сдержать эмоции, чтобы слёзы не пробились сквозь многое повидавшие мужские глаза сурового сыщика. Сейчас я был попросту подавлен и не мог произнести ни слова.

— Спасибо, Руфус, — раздалось откуда-то справа из тумана.

И я немного даже ошалел, приходя в себя после случившегося, но явно признавая обладательницу этого тембра и голоса. С нескрываемым удивлением, я воззрился, как сюда, к нам, из тумана шагает с дорожки по траве знакомый женский силуэт с волосами, собранными в элегантный высокий пучок.

И она была не одна, из тумана за ней выплывали силуэты нескольких человек, в том числе в её окружении и была та самая женщина-медиум. Я всё пытался вернуть себе дар речи, чтобы хоть что-то промолвить во всей сложившейся ситуации. Обернулся на сторожа, который ей с неким подобием улыбки кивнул на слова благодарности.

— Что ж, детектив, вот вы и раскрыли это дело. Жаль, не успели вовремя, но Эмма ведь вас заранее предупреждала, настраивая на исход, — говорила Лидия Чемберлен.

— Вы? Что вы здесь делаете и… кто это с вами? — пытался я в тумане разглядеть окружение.

— Едва успели вовремя, я волновалась, что опоздаем, — только и проговорила она, ступая ближе.

Тут были и знакомые и не знакомые люди. Кто-то, кажется, даже из числа министров, другие в одеждах довольно бедных и простых. Представители самых разных слоёв общества. Человек, может быть, десять ли больше, ведь из-за тумана сложно было разглядеть.

Неужто все они представители вампирской секты? Припоминаю, как я попросил эту даму подойти к солнечному свету, а она отказалась. Не знаю уж, как она добирается до работы, но уютные стены музея, дающие укрытия, точно хорошая работа для такой вампирши.

— Вы?! — среди этой компании упырей я разглядел не кого-то там, а самого детектива Маршалла!

— Ох, Дэррил, — отвел взор усатый мерзавец, — Я же просил тебя, лучше не лезь в это болото!

— Вы же хотели услышать мои показания, — позади раздался голос сторожа, — Той ночью я застал здесь одного человека. Я знал, что он тут будет, впрочем, нет, я не знал, что он выберет для этого именно моё кладбище, скажу прямо. Но он решил сделать это именно здесь.

Я старался придти в себя, слушал его рассказ и надеялся отдышаться от всех потрясений, чтобы сердце всё-таки не взорвалось у меня прямо в груди. Я был к раскрытию всей этой тайны близок, как никогда прежде, и теперь крупицы любой информации должны были помочь во всём разобраться.

— Довольно неприятный тип, Айван Найт Уокер, получил от мисс Чемберлен якобы текст к воззванию Нахемы. Одну из древних семитских молитв, которыми промышляли чёрные жрецы давно позабытой эпохи. Их записи найти почти нереально, если только не у хранителей древности и в оккультных орденах типа нашего, — рассказывал он.

Походу, все собравшиеся были членами этого ордена. Этой «Ложи Серебряной Чаши», если я верно запомнил наш разговор в музее. Туда, видать, вступить мог любой от члена кабинета министров до сторожа полузаброшенного кладбища. Без понятия, как в эту Ложу отбирали её участников…

— И он сумел кое-что вызвать, детектив. Призвал в наш мир существо… Даже не «существо», богиню! — говорил он не без явного восхищения, — Ту, которая сплетает судьбы времени и обрезает нити жизни, — раскрыл он свой рот и я увидел, как растут его клыки.

— Нашу богиню, — гордо ухмылялась Лидия Чемберлен, которая это воззвание тому и подсунула.

Меня бросило в дрожь! Неужели… Неужели они все здесь за одно? Я тут же выхватил бутылку из кармана, благо одна из рук была теперь свобода, и облил его лицо святой водой. Результат это, правда никакого не принесло, его рот лишь раскрылся в омерзительного вида улыбке, пока изогнутые сабли его клыков достигали воистину невероятной длины.

Обернувшись на Лидию и остальных, под их шипение и открывающиеся клыкастые рты, среди которых теперь я даже разглядел того самого метиса, что едва не убил меня возле какой-то подворотни, я всё сильнее и сильнее ужасался, теряя всякое ощущение реальности.

Рассудок подводил, едва не доводя меня до обморока. Мне было плохо, мне было страшно, по спине бегали мурашки, а конечности подрагивали, не в силах сбежать или даже сдвинуться с места. Онемевшие пальцы выпустили опустевшую бутыль на землю кладбища, однако я постарался направить руку к кресту. Глупо, конечно, надо было тянуться за пистолетом, но живущий в памяти крови страх из глубин веков, позволял мне надеяться, что распятие меня хоть как-то защитит.

Однако, учитывая, что и его и воду дал мне сам сторож, было всерьёз абсурдно на такое рассчитывать. Но я сжал крест в нижней части, и показал его Лидии, как самой близстоящей к себе особе. Она улыбнулась, оскалилась, обходила меня вальяжно, с манерами средневековой аристократки.

— Это вам не поможет, детектив Лэмбс, — сообщила она, а я даже представить не мог, как при столь длинных клыках она способна говорить, чтобы они не прорезали ей мышцы под языком и кожу нижней челюсти.

— Исчадье тьмы! Ты тоже вампир, все вы проклятая нечисть, научившаяся бродить днём в человеческом обличье! — бросил я им, — Безумный Уокер был прав в своих книгах!

— Вампиры? — усмехнулась она, и соответствующие ухмылки появились здесь у всех собравшихся, — Вы всерьёз решили, что если у нас растут такие клыки, то мы являемся вампирами? Какая же, однако, глупость, детектив! — возразила мне Лидия.

— Но… Клыки, ночной туман, высосанные трупы! Ваша работа! Всю кровь из Уокера и других жертв выпили, — проговорил я вслух.

— Такая дымка здесь отнюдь не всегда, — заключила она, — Да и разве мы не виделись при дневном свете?

— Специальный грим, косметика, тональный крем, головные уборы, защитные очки, — перечислял я, — На свет к окну вы так и не вышли! — припоминал ей заодно, — Скрываетесь в тенях зданий, чтобы под прямые лучи солнца из окна не попадать. Всё это есть в записях Уокера, я читал! Я знаю ваши секреты. Летучие мыши в обличье людей!

— О нет, — рассмеялась она, — К окну я не подошла из-за собственного нежелания, мне не шибко хотелось тратить на вас своё время и ещё меньше хотелось тратить его на перемещения туда-сюда по залу, мы итак ведь побеседовали тогда обо всём, что вы хотели. Тем не менее, детектив, боюсь, наших секретов вы не знаете. Но… Я вам покажу! — сверкнула она глазами, и, схватив меня за плечи, развернула обратно лицом к сторожу.

Правда, смотреть мне нужно было не на него. Он сам, задрав голову, всматривался в клубящийся вверху туман, что затмевал нам вид ночного неба. Не без содрогания и пронизывающего всю плоть до костей человеческого ужаса, я снова услышал цокающий топот множества маленьких ножек. Об каменистые дорожки кладбища сейчас передвигалось то самое, что шпионило за мной по городу во мгле.

Только теперь этот звук был гораздо ближе, но вновь поделён будто бы на несколько секций. Пара шагов с правой стороны, почти синхронно с ними и на дорожках слева, и чуть впереди… Я не мог понять, что за толпа идёт сюда с разных сторон. Был готов и к полчищам ползущих упырей, и к толпе каких-нибудь призраков наших захороненных здесь праотцев…

Но точно не был готов к тому, что увижу. После зрелища с призрачной, едва не ворвавшейся в наш мир Мантикорой, я думал, что меня невозможно напугать какими-либо реальными и потусторонними чудовищами. Казалось бы, теперь я закалён встречей с паранормальным, со всякими мистическими силами, даже информационно подкован всякими странными колдовскими и мифологическими текстами, вероятно готов ко всему. Но как же я заблуждался!

— Мы не вампиры, детектив Лэмбс, — позади своим фирменным хладнокровным и строгим голосом произносила Лидия, — Мы иные. Не похожие на тех клыкастых кровососов, которых романтизирует ваша художественная литература. Мы не преклоняемся перед Дьяволом, но служим богам более древним. Я ведь говорила вам, откликаясь на зов,— добавила она, — познай сперва, чей он.

Увидев выползающее из тумана создание, у меня вместо ожидаемого помутнения рассудка и окончательной потери самоконтроля, внезапно начала складываться понятная картина всех этих преступлений! Поверить во всё было практически невозможно, но как же, чёрт возьми, логично они складывались вместе теперь, когда я знал и видел то, что выползало к нам из тумана.

Тела были не просто обескровлены. Все органы, как говорил Кит Янг, были обращены неким ферментом в жидкость, всё внутри тел было растворено, и ткани и органы, а затем высосано неизвестным чудовищем. Разве вампиры, которые летучие мыши, поступают так? Есть другие, пожалуй, куда более странные и даже страшные создания на нашей планете, которые двумя клыками пронзают жертву, впрыскивают свой яд с токсинами и даже с желудочным соком, разлагающими и растворяющим изнутри плоть жертвы, и потом пьют её, высасывая, нередко даже заживо, пока та парализована и разжижается под своей кожей в питательный коктейль…

И теперь стало понятно, почему старая часть кладбища настолько неухожена, затянута паутиной. Почему паутина была на надгробьях, когда мы нашли Уокера, почему на крыше Лори виднелись такие же тонкие белёсые нити, и почему странный звук перебирающих лапок я представлял постукиванием каблучков маленьких детских ботинок…

Из тумана в нашу сторону выходило косматое членистоногое создание невероятных размеров. Пожалуй, даже крупнее той самой Мантикоры. Справа и слева силуэтами и вполне реальными остроконечными цокающими кончиками вылезали массивные твёрдые лапы.мЭта туша казалась абсурдной, не симметричной, однако же, по своему строению больше всего напоминала именно огромного паука. Мохнатый и почти бесформенный мегаломорф двигался в нашем направлении, всё яснее прослеживаясь из сумрака и ночного тумана своими очертаниями, но от этого не становясь более понятным своей внешностью.

Беспорядочное множество чёрных лап под покрытым обильным жёстким ворсом сиреневатым брюшком. Не верхнюю ли часть его я мельком мог тогда наблюдать с крыши из тумана?! Приняв в воображении за шерстяную спину огромной летучей мыши…

Ног было такое количество, что в каком-то смысле даже объясняло это негромкое постукивание, будто бы маленьких каблучков или детских башмачков, вместо скрежета и шума, какой, по идеи, могли бы вызывать остроконечные коготки столь массивной и крупной твари. Вес ворсистой туши распределялся на огромное количество лапок, а потому каждая из них лишь тонко постукивала, когда шагала. По крайней мере, я себе так это трактовал, пытаясь во внешнем облике мерзостного существа отыскивать крупицы логики и объяснений всего происходящего.

А где-то меж самыми ближними ко мне педипальпами я увидел, что располагалась торчащая на эдаком шейном отростке женская человеческая голова с длинными чёрными волосами и такими же густо-чёрными, как смоль, двумя глазами. Будто без белков и радужки — цельно обсидиановые и блестящие они, тем не менее, смотрели из этой паукообразной крупной твари прямиком мне в душу.

Изо рта этой, похожей на человеческую, головы её торчали массивные тёмно-бурые клыки. Но теперь я знал, что всё это — отнюдь не зубы вампира, а ядовитые паучьи жала, челюсти «хелицеры», чьё название я даже знал ещё со школьных уроков по Биологии.

Потому и выглядят они столь странно, вообще не похоже на образы тех кровососов, что мы привыкли видеть в кинематографе, на картинках, в компьютерных играх… Потому что позади меня располагалась не шайка вурдалаков, не представители какого-то их рода, а невероятные люди-пауки, поклоняющиеся этой своей богине… Не она ли, нагибаясь со своей высоты из тумана, дышала мне на шею, намериваясь укусить, а потом бесшумно уходила в мглу обратно, пока я поворачивался и смотрел никак не вверх, а исключительно вперёд позади себя…

Я смотрел, как где-то там позади, над черноволосой клыкастой головой из брюшка или головогруди паукообразного ввысь вздымается подобие стройного человеческого туловища серо-фиолетового бледного оттенка. Торс с ярко выраженной формой женской груди в виде соответствующих округлостей с виднеющимися тёмными сосками по центру, выполнявшими, правда, уверен, чисто декоративную функции подчёркивания такого женственного внешнего облика фигуры.

Изящные линии, будто бы кентавра, только гибрида человека с пауком вместо лошади, вздымались вверх, раскрывались будто бы бутоном цветка, ведь начиная от солнечного сплетения, этот торс был впалым внутрь. Никакой грудной клетки позади этих двух женских грудей, держащихся, будто на плотной коже или каких-то внутренних эластичных хрящах распускавшегося к вершине «бутона». Как воротник невидимки или вырез изящного платья в отсутствии самого тела…

Края женственной фигуры туловища разрастались в плечи, однако, учитывая, что голова росла внизу, у основания первых хитиновых конечностей этого членистоногого существа, сам растущий над нею антропоморфный и двурукий торс заканчивался подобием внутреннего ворота красивого плаща.

Серая с сиреневым мягким отливом тёмная кожа оформляла позицию шеи и головы пустотой с видом внутренней стенки после впалой черноты, своеобразным «бутоном» чудовищного цветка, растущего в такой изощрённой внешней форме — женской фигуры.

Не представляю, как ещё это описать и как назвать понятным человеческим языком. Неописуемый ужас овладевал мной всё сильнее с каждой секундой, как я взглядом взбирался по этому торсу, стараясь при этом и не подпустить человеческую клыкастую голову, растущую не там, где положено, к себе слишком близко.

Будто бы обманка для привлечения внимания, для отвода глаз от истинной морды с паучьим жалом. Изящные тонкие руки, стройная талия, женская грудь, но при этом ни шеи, ни головы, а только дальняя часть кожаного воротника, расходящегося острыми широкими кончиками в обе стороны.

И руки эти тоже завершались острыми длинными пальцами но отнюдь не привычной пятипалой ладони. Столь не естественными и странными, издали напоминавшими кроны иссохших деревьев с мелкими веточками. При всей невероятности происходящего, всё вдруг вставало на свои места. И преследующий меня звук топота ножек, и следы паутины, и лишённые крови, внутренности и всех жидкостей тела жертв… Всё нашло свое… не могу сказать «рациональное», однако же даже для меня понятное объяснение!

Поверить в это было невозможно, можно было лишь сойти с ума, а я стоял пред ней, перед колоссальной уродливой паучихой, совсем материальной, а не наполовину призрачной, как недопризванный Лоусоном зверь, и искренне верил теперь своим глазам, отпуская рассудок и здравый смысл на покой.

Теперь я знал, что скрывает туман. Не мог даже представить, какая мерзостная громадина шастала все эти ночи по улицам нашего города, ползала в густой мгле по дорогам и магистралям, скрываясь от взора прохожих…

— Царица Сибирских Недр! Великая Древняя Богиня! — слышался мне сквозь всё это голос Лидии, — Наша богиня! Атлах-Наха!

— Атлах-Наха! — хором повторяли за ней остальные, возможно кланялись, возможно, делали какие-то другие ритуальные сакральные жесты, я стоял к ним спиной и не мог ничего увидеть, воззрившись на исполинскую бестию, кривую и омерзительную, с несчётным количеством когтистых хитиновых конечностей, перебирающих по каменным дорожкам, подползая своей мохнатой тушей всё ближе и ближе.

— Я не желала перемирия с Уокером, — произнесла, склонившись к моему уху Лидия Чемберлен, — Я подсунула ему другой текст. Вместо его низменной Нахемы, всего-то дочери демонессы Лилит, я дала ему воззвание к могущественной истинной богине, способное вызволить её из заточения, и переносить сюда с туманом каждую ночь, пока она достаточно не насытится своими жертвами, чтобы уже воцарится в городе навсегда.

Она говорила то, что я итак прекрасно понял без каких-либо пояснений. Она, Лидия, и есть в этом деле главная преступница. Зачинщица всего случившегося, обвела доверчивого сатаниста Уокера вокруг пальца…

— Ты видел карту Лондона? Есть ли более идеальная паутина дорог и улиц на всей планете! Это новый дом нашей Богини! Новое пристанище, новое логово для Атлах-Наха! — восклицала она.

— Атлах-Наха! Ийя! Ийя! Ншат-Тхам-Нимур! Сбур-Тхан-Канео! Атлах! Атла! Атлах-Наха Цтг’Кутхум! Иа Атлах-Наха! — хором пропели остальные на совершенно незнакомом мне языке.

— Твой лысый «друг» похитил мальчишку, потому что был гораздо умнее тебя и гораздо быстрее раскрыл это дело, едва взглянув на труп НайтУокера, — сообщала мне мисс Чемберлен, — Он разузнал, кого же вызвал его… скажем «кумир», что ли… И понял, как можно всё исправить.

Не видел, но прямо-таки чувствовал, что сейчас она триумфально улыбалась. Ведь «исправить» не получилось, ритуал мы сорвали, не смотря на принесённую жертву. Не знаю уж, чего там не хватило, наверное, древних заклятий, вербальных звуков или особых текстов, сторож пристрелил Лоусона вовсе не из жалости к мальчику и не из-за мести за него… Он спасал свою богиню паучиху…

— Тебе не ведомо, что есть «Мантикора», но, так и быть, я коротко расскажу, — делилась со мной Лидия, — Мантикора есть «Страх Божий», если угодно. Когда Новые Молодые Боги, такие как Зевс, Один, Ра и прочие делили меж своими пантеонами, кому достанется повелевать мраком, загробным миром и настоящими кошмарами — таким богам требовалось настоящее мужество и полное бесстрашие.

Я внимал её словам, хотя этот экскурс в сомнительную мифологию и представлялся мне уже излишним. Но она, видимо, хотела пояснить мне всю суть случившегося, чтобы я хотя бы попробовал это для себя осознать.

— И тогда такие боги, как Танатос, Аид, Анубис, Сет, Хель, Визареша, Кали, Чернобог, Грох, Яма и многие другие, чтобы стать бесстрашными и познать всю область своей силы, отдали своё чувство страха на сотворение чудища-хранителя этого чувства, дабы даже боги не забывали о существовании такого понятия, — продолжала представительница Ордена Серебряной Чаши.

Мне не очень-то верилось в различную «всемогущность» разных богов, по мановению желания превращающих людей в растения и уродливых животных, однако сейчас всё равно не было выбора рационально всё анализировать и размышлять на тему теологии.

— Они сотворили существо с диким ликом, непередаваемым, внушающим страх любому, кто посмеет воззриться на эту чудовищную морду. Тварь размером с холм, дабы своим величием и размерами она пугала даже всадников и повозки за несколько миль от места, где находилась! — рассказывала Лидия, — Создание с мощными звериными лапами, мохнатым туловищем, коронованным густой львиной гривой, с перепончатыми крыльями, поднимающими в воздух, и хвостом, как у смертоносного жалящего скорпиона, врага всего живого! И назвали это чудовище — Мантикорой!

Гигантская демоническая паучиха застрекотала от упоминания другого древнего монстра, поморщилась своим почти человеческим лицом, перебирала составными бесчисленными лапками, словно нервничала и трепетала.

— Мантикора есть «Ужас Богов», и её могут бояться не только Молодые, но божества старые, древнейшие, многими давным-давно забытые, но не растерявшие своего могущества. Конечно, были и другие, уж хоть про Цербера ты наверняка слышал. Тифон? Ехидна? Да не из Австралии, а прародительница всех наг змееподобная и ядовитая! Фенрир, Гарм, Сфинкс, Каламакара, Сипактли? Что ты знаешь об этом мире, детектив? Только ту маленькую коморку под именем «Лондон» с коридорами-улочками, в которой ты заперт под присмотров высших сил… — вздыхала она.

— Чтобы одолеть чудовище, нужно стравить его со зверем ещё большим, — прошептал я обрывок из записей в компьютере Лоусона.

— Так ты всё-таки что-то читал, — удивилась Лидия, — Требовалось, чтобы зверь пожрал жертвенного ребёнка и обрёл свою материальную форму. Мантикору вызывают при определённых условиях, чтобы она сразилась с каким-нибудь богом, которого нужно заточить обратно, изгнать из нашего измерения или в недра пещер. Так было с Тсатогвой, так было с Асханом, со многими богами, и с Атлах-Наха в том числе!

— Иа Атлах-Наха! — ожидаемо вторил хор собравшихся вокруг.

— Но теперь она свободна, с каждой новой жертвой её влияние будет возрастать! Детектив, вы же уже видели, на что она способна! Туман сегодня держался весь день! И вы сделали это, помогли Руфусу прервать ритуал, чтобы битва с Мантикорой не состоялась! Теперь всё кончено, ваши услуги здесь больше не нужны, а вы раскрыли это дело, выжали его до последней капли! — ехидно улыбалась моя собеседница.

И я действительно знал все ответы. Кто виновник, кто убийца, что за «вампир» у подворотни, что за цокающий топот ножек во мгле, откуда взялся этот туман, и, может быть, даже к чему мне, собственно, снился мифический монстр.

Она отпустила мои плечи, не заставляя более смотреть на скрежетающую богиню-паучиху, и как бы мне не хотелось поворачиваться к ней спиной, я всё-таки медленно и с содроганием повернулся на сборище клыкастых её поклонников.

— Мы меняемся в угоду богине, — рассказывала Лидия, глядя на меня, — Клыки лишь подобие паучьих челюстей. Подобно тому, как поклоняющиеся Дагону отращивают жабры и покрываются чешуёй, мы на зов нашей великой богини отвечаем похожими изменениями.

С неким изображением скромности, полная дама-медиум, медленно повела застёжку молнии своей куртки вниз и плавно распахнула ту костлявыми пальцами, разводя в стороны. Ещё одной загадкой стало меньше, ещё одним потрясением больше…

Её руки и голова смотрелись неестественно к форме полного широкого тела потому, что она вовсе не была тучной на самом деле. Вдоль её худощавого тела ютились сложенные чёрные паучьи лапки, растущие прямо из боков, как вдоль рёбер, так и ниже, крепясь, видимо, непосредственно к позвоночнику. Она их поджимала и накидывала куртку, выглядя толстушкой, хотя по лицу её было видно, что эта пожилая дама отнюдь не должна выглядеть тучной.

Один из мужчин приподнял свои волосы, оказавшиеся париком, и оттуда на меня уставились выросшие над его лбом дополнительные зеницы. У паков ведь глаз обычно множество. Даже вокруг человеческой головы этой Атлах-Наха виднелись разбросанные беспорядочно округлые и довольно крупные глазницы помимо двух человеческих обсидианового отлива.

 Сама Лидия содрала накладную кожу с почти пульсирующих висков, тоже продемонстрировав дополнительные органы зрения, где даже шевелился зрачок. Они все здесь мутанты. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Это было уже очевидно.

— Нам больше не нужно прятаться и скрываться, — проговорила она, — Не нужно маскировать свою сущность. Наше время пришло! Грядёт царствие нашей богини! Новая эра, в которой теперь для нас всё будет хорошо! — задрала она руки к стрекочущей гигантской паучихе, расплываясь в восхищённой улыбке.

— Иа Атлах-Наха! — прогремел хор вокруг.

А я даже попятился назад от испуга, когда из тумана выполз, видимо, самый скромный участник всей этой процессии. Вроде бы, ещё человек, но уже ползающий вниз головой, чей рот уже целиком преобразился не просто в торчащие клыки, в полноценные паучьи жвалы.

Однако вовсе не эта уродливая «морда» меня испугала. Он был совсем голым, и из его лопаток прорастали ещё одни мускулистые руки. А из тазовой области ноги росли не только вниз, как у обычных людей, но и произрастали в бок. У него было восемь подвижных конечностей, напоминающих людские, с мышцами, обтянутыми кожей, только кожа эта была бледноватого цвета. Хотя, из-за ночного времени суток и тумана, наверняка утверждать все нюансы оттенков было бессмысленно.

Наверное, это теперь уже у меня беда с головой. Не у сатаниста, помешанного на вампирах, не у библиотекаря, убивающего детей, не у экскурсовода, поклоняющегося паукам… Градус безумия достигал невиданных высот, а я уже ощущал, как мой костюм сзади обхватывают паучьи лапки, как к шее тянется та, что обескровила уже несколько жертв и избрала меня следующей.

Они молились своей богине и пели, падали ниц, ползали, пресмыкались и причитали «Атлах-Наха! Ийя Атлах-Наха!». А я не мог убежать, не мог даже закричать. Не мог вызвать Рида или Доррета, спросить совета у всезнающего добряка Маккея, рассчитывать на помощь своего друга Янга или на то, что сюда вот-вот чудесным образом ворвётся целый отряд полицейских под командованием Хэнка Маршалла или даже отряд военных под предводительством самого генерала Миллера.

Не на кого было рассчитывать, и не во что больше верить. Я уже был опустошён изнутри. Дело раскрылось, остальные дела уже не важны, когда поединок двух исполинских чудовищ не состоялся и весь город теперь обречён… Мальчишку не спас, не вернул той женщине сына, с собственной матерью не попрощался, так и не завёл жену…

Однако жалел я сейчас о другом. Отсюда меня, очевидно, уже не отпустят. Даже, умудрись я успеть позвонить кому-то, только вызову сюда отряды полиции на верную гибель… Обречённость сдавливала меня даже сильнее страха смерти. На пороге вечности, перед пронзительной болью и последующей агонией, находясь сейчас на границе между безумием жизни и мучительной гибелью, я жалел, что мой офицерский долг перед городом и его жителями был не выполнен.

Я не могу их защитить, не могу их даже предупредить о том, что когда начинает стелиться туман, когда нависает ночная чернота, где-то там, в непроглядной клубящейся густоте белой дымки крадётся и ползает не поддающееся описанию и пониманию неведомое древнее зло, сеющее смерть и ужас каждому на своём пути, с коварством и чувством дикого неутолимого голода поджидающее свои новые жертвы.