Пока ты меня ненавидишь

Пролог

Капля воды, чуть помедлив, сорвалась с края крана и со звонким шлепком ударилась о поверхность воды. Слабо пахло шампунем, мылом с лавандой и ванилью. Полупрозрачная шторка с резвящимися, почему-то розовыми, дельфинами, отгораживала от остального пространства ванной, создавая уют. Лишь в небольшой зазор было видно кусочек стены и уголок стеклянной полочки, на которой громоздилось с дюжину разномастных тюбиков и баночек.

Она выпростала левую руку из-под воды и задумчиво уставилась на неё, словно увидев впервые. Тонкие длинные пальцы с лиловым маникюром. Повернула ладонью к себе. Гладкая кожа почти без рисунка. Линия жизни почти стёрта и уходит в бесконечность запястья. Раньше всё было не так. Или нет?

Тянет в сон. Но сон из спасения давно превратился в проклятие. Сколько так может продолжаться? И зачем? Зачем всё, если выхода всё равно нет?

Страх. Губы шевельнулись, чтобы произнести «Мне страшно», но так и замерли на первом слове. Страх — это острота чувств, а что осталось ей? Отупение. Пустота. И ожидание.

Проклятое ожидание.

Яркий белый свет, льющийся из плафона под потолком, режет глаза.

А ведь когда-то она любила принимать ванну при свечах. Особенно ей нравились с запахом ванили и кофе. В уютном полумраке светились маленькие язычки пламени, отражаясь в поверхности воды. Так расслабляющее и уютно… Нет!

Полумрак — это почти тьма. Свечи гаснут в ней и тогда…

Эта бесконечная агония жизни.

Осталось немного.

В белом свете блестящее лезвие выглядит особенно неприятно. Главное точно попасть, может тогда будет не так больно. Хотя, что такое боль, как не та же острота чувств, которой она уже лишена.

Вот она голубая венка. Надавить чуть сильнее. Рука дрогнула в последний момент. Боль обожгла руку. Она ещё способна что-то чувствовать? Стоит ли этому радоваться? Хотя бы напоследок? «Терпи, Марина, терпи. Это ненадолго. Уже ненадолго».

Капли крови расплываются в воде. Так они даже немного похожи на большие пунцовые розы.

Через какое время пальцы начнут неметь?

Как много роз. Тело словно налитое свинцом. Хочется закрыть глаза. Поко…

Глаза Марины широко распахнулись, уставившись на смутную тень в углу. Тень шевельнулась, выступая вперёд, теряя плоскость присущую всем теням, обретая цвет и объём. Высокий, красивый мужчина с холодными глазами, в которых читается равнодушие стороннего наблюдателя. Смертная скука. Девушка ухватилась за край ванны в тщетной попытке подняться. Липкий ужас стиснул виски холодными пальцами. Ослабевшая ладонь соскользнула, оставляя на белой эмали кровавые следы.

В гаснущем сознании замер немой крик.

Часть 1.

1.

Достаточно было выйти на улицу, как дождь припустил с новой силой. Ноги она, конечно, промочит однозначно но, по крайней мере, очередной «заплыв» не грозит. Брр. Стоило переезжать сюда, чтобы несколько раз за сезон с риском насморка шуровать по щиколотку в воде? Лиза попыталась пройти по узенькому бордюру, но левая нога соскользнула, и девушка едва удержалась, чтобы не влететь в лужу. А чтоб тебя! И именно в этот момент мобильный разразился мелодией. В одной руке сумочка, в другой зонтик, осталось только зубами доставать. Кое-как прицепив ремешок сумочки на плечо, балансируя между парочкой зловеще поблёскивающих луж, удалось вытянуть вопящее без умолку средство связи. Олька как всегда очень «вовремя» подгадала момент. В этом у неё талант.

— Привет! — в трубке раздался знакомый звонкий голос. — Как ты там? Уже обустроилась? Как уехала во Владик, всего только пару раз и позвонила. Совсем нас забыла.

— Привет, Оль! Я на улице, — Лиза попыталась удобнее пристроить на плечо сползающую сумочку и чуть не зацепила зонтиком за ветку растущего на обочине куста.

— Э-ээ, я не вовремя?

Сногсшибательное чутьё.

— Да нет. Всё нормально! — зонтик в очередной раз качнулся в опасной близости от ветки.

— Точно? Лис, если что, я могу и позже перезвонить.

-Всё хорошо.

— А? Здорово! Как тебе на новом месте? Как город? Недавно встретила на улице твою маму, жаль спешила. Не успела расспросить. Ой, Лис… Ты помнишь Марину? В последнее время она какая-то чудная была.

— Погоди пару секунд, — приловчившись, Лиза ловко сложила зонтик и скользнула в подъезд. За спиной щёлкнула магнитным замком дверь. Девушка с облегчением вздохнула. — Да, слушаю…

— Марина. Она умерла. Вчера похороны были. Лис, жуть такая. Она в ванне вскрыла себе вены. Лис, ты меня слышишь? Лис?

За окном по подоконнику барабанил дождь. Из мобильного слышно было, как Оля, не дожидаясь ответа, продолжает пересказывать последние события, случившиеся в их маленьком городке. С зонтика на ступеньку тяжело, словно нехотя, падали капли воды. В полумраке старого, видавшего виды подъезда, их вполне можно принять за кровь. Голос Маринки тем вечером… год назад.

…Этот вечер обещал стать необычным.

— Чу-удненько. Девчонки, классно я придумала, верно? Алён, тащи свечи.

— А где они?

— Посмотри на верхней полке. Вроде я туда их пихнула в последний раз.

Худенькая, стриженная под мальчика, в коротких белых шортах, Алёна притащила с кухни табурет. Тяжёлый, крашеный, уже начавшей облупляться, белой краской. Видимо оставшийся ещё от Маринкиной прабабки. Скинула шлёпки и полезла на антресоли. Почти сразу же сверху раздалось громогласное чихание.

— Ты в каком году тут порядок наводила?

— Не помню, — отмахнулась Марина — А что?

— То-то и заметно. У тебя здесь чёрт ногу сломит, — девушка вновь погрузилась в отверстые недра шкафа.

— А ты что стоишь без дела? — Марина, шутя, накинулась на Лизу.

— С чего взяла? — Лиза отломила от лежащей на столе раскрытой шоколадки дольку и, покрутив в пальцах, отправила её в рот. Потянулась за следующей. — Не видишь, стол освобождаю от посторонних предметов.

— Ха! Я так тоже умею, — Марина запустила в упаковку руку и вытащила мало не треть сразу. — Вот как освобождать надо, а то всех призраков прозеваешь.

— Па-адумаешь! — Лис привычно дунула на слишком длинную чёлку, периодически падающую на глаза. Впрочем, без особого успеха. Пора её всё же укоротить, а то скоро она будет походить на лихо одноглазое. Девушка украдкой покосилась в зеркало. Интересно, у мифических персонажей бывает чёлка с малиновыми прядками?

— Куда твои призраки денутся? — фыркнула сверху Алёна. — От таких красоток? Кроме того, ещё Ира с Настей не пришли.

— Придут, куда денутся, куда денутся… — пропела на мотив известной песенки Марина.

В прихожей раздалась трель звонка.

— Вот и они. Надеюсь, зеркала не забыли.

Четверть часа спустя давешняя затея уже не казалась Лизе такой весёлой. В полумраке комнаты все предметы выглядели по-другому. Даже улыбка айдола со старого плаката на двери казалась какой-то зловещей и полной скрытого смысла. От горящих свечей пахло воском — Марина не любила запах парафина, предпочитая натуральный воск. Сгустившиеся по углам тени и слабые танцующие отсветы по стенам. Огненные блики на стекле.

— Ставь ровнее.

— Куда ещё ровнее? Обойдутся. Не в женихи приглашаем.

— Смотри, а вдруг понравится, и замуж захочешь.

Кто-то из девушек нервно хихикнул.

— У вас и шуточки. Ядрень через коромысло.

— Ну, Иришка, даёшь. Сразу видно литературоведа.

— К пятому курсу ещё не то узнаешь. Особенно с вами. Алёна, хватит меня пинать ногой под столом.

— Это не я, это призрак.

— Тихо, девочки, давайте лучше начнём, — Марина, как хозяйка, взяла на себя главенствующую роль.

— Кого вызываем?

— Ой, девчонки…

Сами того не заметив, они перешли на шёпот.

— Давайте без шуток? А то ничего не получится. И это не сеанс спиритизма. Послушайте. Я вычитала это в интернете. Случайно наткнулась на один сайт.

Блики от свечей на лицах делают их самих похожими на выходцев из потустороннего мира. И что с того, что они все вместе в закрытой комнате, среди давно знакомых и таких обыкновенных вещей. Даже привычного шума машин не слышно за окном, зашторенным плотными гардинами. Это немного странно — окна двухкомнатной Марининой квартирки выходят на довольно оживлённую улочку, где даже ночью кто-то куда-то да торопится на своих колёсах. Лиза перевела взгляд на затейливую конструкцию на столе. Несколько зеркал хитрым способом расположены так, что каждое из них отражаясь в других, создаёт бесконечный лабиринт призрачного пространства. Изображения тёмной комнаты дробятся до бесконечности, уводя вдаль по странному мерцающему коридору.

— … Говорят, если слишком долго всматриваться в тёмном зеркале в своё отражение, то постепенно оно начнёт таять, и на его месте вы увидите нечто совсем иное.

Мерцающая игра света на поверхности. Глубина затягивает, а коридор по ту сторону манит своей загадочностью. Так и влечёт протянуть руку и пройти сквозь него. Посмотреть, что там, в конце.

— Ну, что? Кто хочет попробовать первым? — похоже Марина, не смотря на всю свою браваду, не рвётся вперёд.

— Твоя идея, тебе и начинать, — Настя как обычно прямолинейна.

— Струсили?

— А чего тут трусить? Подумаешь в зеркало пару минут на себя любимую попялится. На свидание когда собираешься, больше крутишься, — Алёна с шумом придвинулась ближе к столу. — В которое смотреться?

— Без разницы, наверное. На сайте ничего про это не было.

— Тоже мне, спец-огурец.

— Только без хиханьки-хаханьки.

В комнате повисла тишина. Лишь часы на стене назойливо отсчитывали секунды. Громко и отчётливо напоминая о реальности. Тени на стенах казалось, замерли в ожидании и прислушиваются. В голову Лизе не ко времени полезли совершенно ненужные сейчас мысли. Пора платить за квартиру, а она забыла, как всегда, снять показания счётчика. Мама будет снова упрекать в расхлябанности. Утром на остановке бегала грязно-белая собака. Влад опять пытался подъехать и пригласить на свидание. И ведь серьёзен дурак, как пять копеек. Всё никак не может понять, что тот поцелуй на вечеринке зимой случился по пьяни. Вино в голову ударило. Анжела привезла с Венгрии и всё хвалилась, какое оно лёгкое…

— Надоело!

Лис резко выдернуло из потока мыслей. Алёна откинулась на спинку стула и, подняв руки, потянулась.

— Сегодня у призраков не приёмный день.

— Это у тебя не приёмный, — Марина недовольно поджала губы. — Больше стараться надо было. А то всё на хи-хи.

— Это где ты видела, что я смеялась? — тут же взвилась Алёна. — А ну скажи, скажи. Где? Девчонки…

— Но и особо серьёзной не была.

— Да, блин! Сама попробуй тогда, чего на других стрелки переводишь?

— И попробую.

— Попробуй.

— Прекратите уже обе, — Лиза и сама не могла понять, чего она встряла. Подруги частенько устраивали лёгкую перебранку и при этом совершенно не нуждались в примирителях. — Я попробую.

— Подожди, — Марина метнулась со своего места к шкафу. Порывшись минуты две, с торжествующим видом вернулась. — Вот. Лишним не будет.

— Что это? — Настя потрогала кончиком пальца тёмную, чуть искривлённую, палочку, которую Маринка резво воткнула в комочек воска.

— Палочка.

— Сама вижу, что не ёлочка.

— Тьфу, на тебя. Палочка благовонная. В прошлом году, когда Саша меня всё задабривал после ссоры и в Таиланд возил, в одном храме купила. Монах убеждал, что аромат привлекает духов. А может он не монах… — Марина на мгновение застыла в задумчивости, но тут же встряхнулась, оглядела «композицию» и воткнула вторую такую же палочку с другой стороны зеркала рядом с Лизой. Ловко подожгла обе. 

— Теперь ещё и Будда… — фыркнула со своего места Алёнка.

— А что не так?

— Всё так.

— Вот и отлично. Лис, начинай.

Стены раздвинулись и исчезли. Горьковатый аромат восточного благовония, смешиваясь с запахом расплавленного воска, защекотал ноздри, распространяясь по комнате. Захотелось чихнуть. Лиза привычно потёрла переносицу. Старый, неизвестно уже где вычитанный, способ помог.

Зачем только ввязалась в эту дурацкую затею?

Она пристально вглядывалась в своё отражение в зеркале. Из тёмной глубины бесконечного лабиринта на неё смотрела ещё одна Лис. Немного таинственная и загадочная из-за сгустившегося полумрака и дрожания свечей. У этой другой Лис широко распахнутые глаза и тени в уголках губ. Чёрные зрачки почти полностью скрыли радужку, оставив только совсем узкий серый ободок. То, что он серый — это просто Лис знает. Темнота «съела» все цвета. Бледное лицо с острым подбородком кажется чужим. Странное чувство, словно отражение вот-вот оживет, кивнёт, приветствуя свою хозяйку и, шагнув, исчезнет в глубине зеркальных переходов. Взгляд затягивает в бесконечность. Лизе стало даже как-то не по себе. Захотелось бросить всё, встать и уйти. Желание настолько сильное, что она уже готова была сделать это. Пламя свечи задрожало, отражаясь и дробясь во множестве плоскостей. Лиза вздрогнула и замерла. Лабиринт неуловимо изменился. Из темноты зазеркалья на неё смотрели глаза. Холодные, пронзительные. Цепкий и внимательный взгляд. Притягивающий и одновременно смертельно пугающий. До озноба и внутренней дрожи.

Не было больше комнаты. Не было лабиринта. Словно окружающий мир растворился, исчез, перестал существовать. Остались только эти глаза, глубина которых затягивала в себя всё сильнее и сильнее.

Пламя свечи покраснело и съёжилось. Фитиль затрещал и вдруг, мигнув, погас. Темнота сгустилась, накрыв всё плотным покрывалом. В тишине раздались приближающиеся шаги. Лиза почувствовала за спиной движение воздуха. Холодные пальцы коснулись её затылка, зарылись в волосы, чуть оттягивая голову назад. Заставляя застыть от ужаса и какого-то животного страха. Сердце замерло. Невидимый палец на мгновение прижался к губам девушки, приказывая сохранять молчание. Но Лиза и без того не смогла бы выдавить сейчас из себя ни звука. Грудь перехватило в знакомом спазме начинающегося удушья. Нужен был срочно ингалятор, но он остался в сумочке в прихожей. Она почувствовала, как начинает задыхаться, но сдвинуться с места не смогла. Из глубины волной накатила паника. Воздух! Хотя бы один вдох. Только один. Пожалуйста. Пальцы на затылке ослабили свою хватку, почти ласково прошлись до основания шеи и… исчезли. Отпуская. Судорожный вдох и в лёгкие, наконец, ворвался воздух.

2.

Лиза поставила вымытую тарелку в сушку и потянулась за полотенцем. После разговора с Олей на душе было муторно. Маринку она знала с детства. Шальная, веселая, не без тараканов в голове. Но чтобы так… В голову лезли воспоминания. Давно пора было ложиться спать. Иначе завтра ей предстоит очередное пробуждение а-ля «зомби». И так в последнее время не высыпается. Но от мысли, что она закроет глаза, становилось как-то неуютно. Уже несколько ночей подряд снились кошмары. Там была тьма. Свет не загорался, сколько ни старайся. Нить накала в лампочке под потолком лишь багряно отсвечивала и тут же гасла. Потом провал. И только под конец голос из темноты, от которого сердце замирает от ужаса и она просыпается. Сердце заходится, и ещё долго лежишь и приходишь в себя. Лис даже не могла толком объяснить сама себе, почему каждый раз испытывает такой панический страх. Темноты она с детства не боялась. Но тут… это было что-то другое. Неясное чувство, от которого хотелось каждый раз сжаться в комок, чтобы стать как можно незаметнее.

А тут ещё и последняя новость о Маринке.

Наконец она даже разозлилась на себя. Глупости какие! Кому хоть раз в жизни не снились кошмары? Это не повод трястись от страха. Бояться надо маньяков, войны и сумасшедших водителей, а не плода своего собственного воображения.

Расстелив постель и раздевшись, Лис выключила свет и легла. Проверила наличие баллончика-ингалятора под подушкой. После того приступа год назад, она старалась держать его всегда под рукой. По потолку от окна пролегла слабая светящаяся дорожка от уличного фонаря. В голове мелькнула мысль, что надо бы задёрнуть штору, но вставать уже не хотелось. Лис сделала проще, отвернулась к стенке и закрыла глаза.

Густая, вязкая тишина. Даже тиканья часов не слышно. Может опять остановились? И угораздило же купить часы жрущие батарейки со скоростью и жадностью барракуды. Ещё и душно. Разве она не открыла на ночь форточку?

Поворочавшись с полчаса, Лис всё-таки поднялась с постели и, не утруждая себя поисками тапок, босиком прошлёпала к окну. Фонарь на улице уже не горел. Странно. Обычно их не выключают всю ночь. Своё собственное отражение в стекле похоже на призрака. Девушка отвела взгляд — разглядывать себя в темноте жутковатое занятие. Пространство за спиной с неясными очертаниями знакомых предметов. Кровать с высокой спинкой у стены. Трёхстворчатый шкаф в углу, едва угадываемый по матово отсвечивающему зеркалу. Неожиданно ей почудилось неясное движение у дверей. Сгустившийся там мрак напомнил своими очертаниями колеблющийся силуэт. Лис замерла. Сердце испуганно забилось птицей. Но почти тут же она вздохнула с облегчением. Показалось. Так она скоро параноиком станет. Хватит! Сейчас она пройдёт к выключателю и зажжёт свет. Всего на пару минут. Так просто. Ради собственного успокоения. А потом ляжет и заснёт. И будет спать до самого утра. Лиза успокаиваясь, глубоко вдохнула, словно перед прыжком в воду. Именно. До утра. Её взгляд упал в последний раз на стекло.

На неё с лёгкой холодной насмешкой смотрели глаза. Лиза резко обернулась. За спиной никого. За окном третий этаж. Отражение на миг пропало и вновь проявилось. Став отчётливее. На этот раз кроме глаз Лис разглядела ещё овал лица, нос, губы. Мужчина в отражении шевельнулся. Девушка метнулась к выключателю. С силой ударила по клавише. Желтый приглушенный свет, заливший комнату, показался резким. Пусто. В углу пылятся бесформенной грудой сваленные ещё в позапрошлое воскресенье роликовые коньки. На стене оставшаяся от предыдущих квартирантов дешёвая репродукция китайского живописца — холм с маленькой пагодой на вершине, парочка кривоватых деревьев, бредущие в гору странники. И никаких теней. Девушка только собралась вздохнуть с облегчением, как люстра под потолком опасно мигнула. Огненная нить накала в лампе сначала стала оранжевой, затем кроваво-красной. И, наконец, багрово-чёрной, погружая окружающее пространство во мрак. Совсем, как в преследующем её кошмаре. Что за чёрт? Она же недавно только поменяла её. Быть не может, чтобы уже и перегорела. Лис с надеждой нажала на выключатель. Лампочка на мгновение вспыхнула и вновь погасла. Оставив после себя лишь быстро темнеющую бордовую нить внутри стеклянной капсулы и мельтешащие перед глазами цветные пятна. Где-то в животе появилось неприятное тягучее чувство. Девушка на пару секунд зажмурилась и вновь открыла глаза. Темнота неожиданно стала слишком плотной, почти осязаемой. И опасной. Захотелось немедленно забраться под одеяло с головой. Свернуться калачиком и не высовываться из уютного гнёздышка пока не рассветёт.

Со стороны окна раздался едва различимый шорох.

— Кто… здесь?

Лис и не думала, что её голос может звучать настолько жалко. Не голос, а мышиный писк какой-то.

Минуты медленно тянулись.

Господи, она выглядит как полная дура! Одна в квартире с двумя замками на входной двери, при закрытых окнах. Стоит и вопрошает темноту, в которой сто процентов никого не может быть. Дёргается от каждого шороха.

Заглушая подымающуюся из глубины души панику, девушка попыталась разозлиться на саму себя.

Привыкшие к темноте глаза различали силуэты стоящих в комнате вещей. Лис даже чуть расслабилась. Какая ерунда — темнота. Ну, перегорела лампочка. Она же не пятилетний ребёнок, боящийся страшного буку, который поселился под кроватью. Вспомнился случай из детства. Однажды, когда все уже легли спать, она увидела в темноте рядом с креслом сидящую кошку, которая не сводила с неё глаз. Всё бы ничего, но в доме никогда не держали никаких животных. Лис тогда сильно плакала и не хотела засыпать. Она боялась даже закрыть глаза, и только повторяла: «Уберите кошку». Никто не мог понять, причём тут кошка. Мама включила свет. Жутким кошачьим монстром оказался пакет с кубиками и панельками для строительства кукольного городка, о котором Лиза совсем позабыла с вечера…

Всё! Завтра надо забежать в супермаркет и купить новую лампочку. Продолжая мысленно ругать саму себя за излишнюю впечатлительность, она сделала шаг вперёд. Вытянула руку, нащупывая спинку кровати. Чуть не отдёрнула, наткнувшись на оставленное с вечера после душа влажное полотенце. Вот ещё растяпа забывчивая. Она мысленно чертыхнулась. Вновь вспомнились кубики из детства.

… Лёгкое движение воздуха. Прохладное прикосновение к кончикам пальцев. По запястью, скользнула невидимая ладонь, обхватывая его, удерживая на месте. У Лис внутри всё захолонуло. Сердце замерло на мгновение и тут же забилось с удвоенной скоростью. Девушка отпрянула назад, чуть не задев зеркало.

— Чшшсс.

Раздавшийся звук больше всего напомнил шипение рассерженного кота.

— Какая живая… — незнакомый голос сделал небольшую паузу, — … Лис… Лис. Лиис.

Он перекатывал имя на языке как мятный леденец, пробуя и смакуя со всех сторон, прислушиваясь к звучанию и выбирая наиболее подходящее. Вторая невидимая ладонь между тем скользнула по обнажённой шее девушки, сдвигая рассыпавшиеся по плечам волосы в сторону. Лис почувствовала, как её вновь охватывает паника. Она накатывала невидимой холодной волной, стискивая виски обручем, не оставляя ни одной здравой мысли, кроме совершенно животного желания спрятаться. Горло перехватило, Лис попыталась вдохнуть и не смогла. Только не приступ. Не сейчас! Не дожидаясь продолжения, Лис, что было сил, рванулась прочь из этих невидимых ладоней.

Всего каких-то несколько метров. Коридор показался бесконечным. Дверь. Под рукой шершавая поверхность дерматина, кое-где подранная, с торчащими кусками желтовато-грязной ваты. Холодный, потемневший местами от времени, металл ручки. Невозможно. Как она может видеть всё это в темноте? Или подробности рисует по памяти её собственное воображение? Мысль мелькнула и тут же исчезла, когда железная преграда неожиданно начала обретать прозрачность и сквозь неё проступили контуры лестничной клетки. Лис, как ужалённая, отскочила от двери и услышала позади себя издевательский смех.

— Добро пожаловать в мой мир, Лис.

От неё пахло страхом. Густым, вязким, с редкими вкраплениями неверия и отрицания. Страхом, граничащим с паникой. Предыдущая кукла сильно разочаровала. Так быстро сдаться. Он даже не стал её останавливать, когда девчонка решила распрощаться со своей глупой пустой жизнью. Он прикрыл глаза, впитывая в себя смесь эмоций из окружающего пространства. Какой пышный букет. И сильный. Новая игрушка обещает быть забавнее. Пора пригласить её на первое свидание. Губы тронула лёгкая усмешка. Самое время.

Воздух с трудом проникал в лёгкие. Словно на грудь положили каменную плиту. Лиза, не открывая глаз, судорожно нащупала под подушкой ингалятор и сделала спасительный вдох. Приподнялась повыше и подтянула к подбородку одеяло. Спазм медленно отпускал.

Всё-таки сон. Всего лишь очередной кошмар. Но какой реалистичный. Сердце всё ещё колотится. И она до сих пор чувствует прикосновение к запястью. А ноги замёрзли от беганья босиком по холодному полу. Этот незнакомец знал её имя. Не просто имя. А то, как зовут её немногие близкие друзья. Но ведь это просто сон. Во сне всё возможно. Это всего лишь её подсознание. Только вот сердце никак не успокоится и жутко до дрожи. Лис непроизвольно плотнее зажмурила глаза. Несусветная глупость, но что если она откроет их и увидит опять… Его.

Наверное, вот так и сходят с ума.

Была бы сейчас рядом мама. Был бы хоть кто-то рядом. Хоть придурок Влад, безуспешно пытавшийся до самого её отъезда во Владивосток стать бойфрендом. Хотя, нет. Влада не надо.

Как бы хотелось сейчас хоть с кем-нибудь поговорить. Рассказать о привидевшемся кошмаре и тем самым избавиться от него.

Ощущение тёмного пространства вокруг стало невыносимым. До рассвета ещё не меньше часа. А может и больше.

От стены рядом с изголовьем раздался шорох. Лис вздрогнула и непроизвольно затаила дыхание. 

На её плечо опустилась рука. Легко скользнула по предплечью вниз.

Глаза девушки сами распахнулись. Она уставилась в темноту перед собой.

— Лис.

Два светящихся красным огонька на фоне совершенно тёмного окна слишком напоминали глаза. На мгновение огоньки погасли, но тут же вновь вспыхнули, увеличив это сходство. Словно кто-то невидимый сморгнул.

Лиза вдруг почувствовала, как её затягивает в безвременье. Тишина ватным коконом окутала со всех сторон, не пропуская ни одного звука. Исчезло даже тиканье часов. «Красные глаза» качнулись навстречу.

— Теперь ты принадлежишь мне.

3.

Настю зимой сбил грузовик. Пьяный водитель. Теперь Марина… С Ирой Лис никогда особо не общалась, а после смерти Насти, с которой та была особенно дружна, их пути и вовсе разошлись. Оставалась Алёнка. Пятая из их компании. Лис, неуверенно покрутила в руке мобильный. Стоит ли? В последний раз с Алёнкой она разговаривала по телефону ещё до своего отъезда пару месяцев назад. Да и до того они больше общались либо в компании, либо в социальных сетях. Она всё же нехотя набрала номер и прислушалась к раздавшемуся в трубке популярному хиту. Что скажет Алёне, Лис даже не думала. Главное, чтобы та ответила. Алёна всегда любила поспать и вполне могла спросонок просто сбросить вызов, предварительно послав звонившего по известному адресу. Но Лизе сейчас было жизненно важно поговорить. Сегодняшний кошмар слишком напомнил тот случай во время их дурацкого вызова духов год назад. Остаток ночи она провела, трясясь от пережитого, плотно зажмурив глаза и стараясь не уснуть. И теперь…
Музыка в трубке прервалась и неузнаваемый голос произнёс:

— Алло.

— Алёна? — Лиза почувствовала неуверенность.

На той стороне мобильного повисла мгновенная тишина. Частое дыхание.

— Алёна?

— Алёны больше нет, — голос на том конце прервался, раздались частые гудки.

Что значит, нет? Что это? Дурацкая шутка? Не смешно. Совсем не смешно. Лис тупо уставилась на экран мобильника. Со старого фото, наспех сделанного ради контакта, насмешливо и чуть искоса поглядывала на неё Алена. В светлых прядях просвечивала рыжина. Над левой бровью матово блестел маленький шарик пирсинга. Второй такой же, Лис это знала точно, украшал крыло носа с невидимой здесь, правой стороны. Алёны больше нет? Быть такого не может. Не может и всё.

Девушка ещё продолжала смотреть на фото, когда изображение начало меркнуть. Сработал энергосберегающий режим. Потемневший экран показался пугающе мёртвым. И не важно, что достаточно одного нажатия кнопки, чтобы он ожил вновь. Швырнув ненужный уже телефон на неубранную постель, она кинулась к ноутбуку, чуть не свалив его в спешке на пол. Логин. Пароль. Чёрт, забыла поменять раскладку клавиатуры. Лиза принялась по новой вбивать буквы в окошко для пароля.

Из списка друзей Алена исчезла. Поиск выдал десятка два однофамильцев, начиная от школьницы двенадцати лет из Павлодара и заканчивая продвинутой бабулькой из Чехии.

У Лис возникло чувство, словно она проваливается в какую-то пустоту. Под ложечкой неприятно засосало. Виски стиснуло в преддверии спазма. Неужели всё это правда? Что вообще происходит? Алёна… Почему?

Иру Лиза искать не решилась.

Утро выдалось на удивление серым и бесцветным. То ли вчерашний дождь вымыл все яркие краски, заменив их приглушёнными полутонами, то ли мир просто утерял свои цвета после сегодняшней ночи.

На остановке в ожидании маршрутки маялось несколько человек. Мальчишка лет трёх юрзал по луже резиновым сапожком ядовито-зелёного цвета с улыбающимся Гуффи на голенище и, через каждые две минуты громко, на всю остановку вопрошал:

— Ма, а скоро приедет би-би?

Мимо прошла девушка в светлых брючках и курточке в тон. Маленький шкодник с изощрённым видом садиста тут же попытался выгрести ей навстречу как можно больше воды. Потерпев неудачу, раздраженно топнул по мутной жиже, взметнув во все стороны целый фонтан грязных брызг, испачкался сам и поднял крик, заглушив своими децибелами причитания матери.

Лиза пожалела, что не приняла перед выходом из дома таблетку. От чашки выпитого перед работой кофе мутило. Плюс кто-то из стоящих на остановке перед выходом в свет, похоже, вылил на себя не меньше, чем пол флакона приторно пахнущих духов. Их благоухание теперь словно шлейфом окутывало всех стоящих. А тут ещё это чудо родительского воспитания огласило воздух воплями сравнимыми по мощности разве что с пожарной сиреной. Борясь со всё нарастающей мигренью, девушка мысленно от всей души пожелала заткнуться поганцу.

Тишина наступила внезапно.

Не дотянув самую высокую ноту в своей псевдоарии, мальчишка вдруг поперхнулся, выпучил глаза и начал синеть. Мать, в первое мгновение не понявшая в чём дело, принялась трясти сынишку, взывая о помощи ко всем окружающим сразу.

Усилием воли Лис удерживалась на грани сознания. Что происходит? Не в силах сдвинуться с места, она просто смотрела на задыхающегося ребёнка. Не было слышно хрипов. Все звуки отошли на второй план. Даже отчаянные вопли перепуганной матери звучали всего лишь отдалённым фоном. Лис видела только постепенно синеющее лицо мальчика, его закатившиеся глаза и тонкую голубую венку, яркой извилистой нитью проступающую на виске. В голове билась только одна мысль. «Господи. Господи. Господи». Лис никогда не была набожной, да и сейчас это было скорее привычной присказкой, чем реальным обращением к каким-то высшим силам. Женщина всё кричала. Кто-то что-то советовал. Голова раскалывалась от боли. Тёмные точки перед глазами грозили превратиться в чёрных чаек. И странно, и мерзко пахло белыми лилиями.

Словно через пелену Лис видела, как случайная легковушка, пойманная кем-то из сердобольных прохожих, увезла маму с сыном в больницу. Почти следом подъехала маршрутка, и Лис людским водоворотом затянуло внутрь. Оказавшись почти в середине салона, чувствуя, как в бок упирается чей-то локоть, девушка цеплялась за поручень, подавляя накатывающую время от времени тошноту и старалась ни о чём не думать.

На работе легче не стало. Лис даже не помнила как, в конечном счёте, добралась до офиса. Виски всё так же ломило. Буквы на мониторе периодически расплывались, категорически не желая складываться в слова. Слова же теряли свою осмысленность, превращаясь в тупой набор корявых букашек. За соседним столом офисный балагур Паша травил очередной анекдот, петушась перед заскочившей «по делам» Катюшей из маркетингового отдела. Взгляд Лизы скользнул по кипе факсов, кружке кофе, от которого всё в небольшой комнатке пропахло этим напитком и её вновь замутило. Стараясь не делать резких движений, девушка выбралась из-за стола и поспешила выйти, пока её не вывернуло прямо тут.

В туалете Лис, на полную катушку открыла кран и погрузила руки в холодную воду. Да что с ней такое? Отравилась что ли? Что она вообще ела со вчерашнего вечера? Лис попыталась припомнить. Пару чашек кофе и яблоко. Куцый бутерброд с сыром. Негусто, мягко говоря. И это происшествие на остановке. Почему ей так не по себе от одной мысли о нём. Она-то тут причём? Может у мальчишки приступ астмы или аллергии.

Лис посмотрела на своё отражение в зеркале над раковиной. Под глазами легли тени. Заметно, но не смертельно. Н-да. Выглядит она лучше, чем чувствует себя. Даже про косметику не позабыла. Правда, уже в последний момент. Оттого и вместо ровных стрелок какие-то едва заметные штришки, а тушь так и осталась валяться неиспользованной на полочке в ванной. Девушка заправила за ухо выбившуюся русую прядку. С волосами надо бы что-то поменять. Может, стоит их остричь и снова сделать как год назад цветные прядки? Нафига она держится за этот куцый хвостик? Было бы что жалеть. Может это как раз то, что надо? Обрезать волосы, сменить имидж. Просто начать новую жизнь в этом городе. Не зря же она не вернулась после окончания университета в свой городишко, где всё, что её ждало — это работа учительницы в местной, насквозь пропитанной запахами столовой, школе. Тогда и кошмары перестанут мучить.

«Если это просто кошмары», — шепнул назойливый внутренний голос. Смерть Марины реальность. Она вдруг явственно представила подругу лежащей в ванне среди распускающихся кровавых роз и тут же отогнала непрошеное видение. Боже! Что только ей в голову лезет?

Раздавшийся тихий шорох заставил дёрнуться от испуга. Лиза почувствовала, как по спине пробежал холодок. И тут же с облегчением вздохнула, услышав, звук сливаемой воды. Нервы никуда не годятся. Протяжно скрипнула дверь одной из кабинок, выпуская наружу тощую брюнетку, одетую во всё чёрное. Лис нагнулась над раковиной, делая вид, что полностью занята мытьём рук. С Аллочкой-секретаршей у неё с самого начала сложились натянутые отношения. Тем более не хотелось сталкиваться с этой особой, считающей, что весь мир должен вращаться вокруг неё, сейчас. Вообще, если бы пришлось выбирать между этой громогласной скандальной дамочкой и ночным пришельцем-призраком, то ещё неизвестно, что предпочтительнее. От ночного гостя, по крайней мере, нет столько шума. Последняя мысль сняла напряжение, и Лис даже попыталась улыбнуться, несмотря на разламывающую виски боль.

К вечеру снова пошёл дождь. Тонкие холодные струи били по выступающему козырьку, рикошетом отскакивали от подставленной кем-то под водосток консервной банки.

Лис со вздохом достала зонтик. Опять шлепать по лужам. Под жакет из мягкой лиловой ткани проник сырой воздух, и девушка поёжилась. Вот тебе и город у моря. Если всё лето будет таким дождливым, то она просто сойдёт с ума от бесконечного перестука капель и серого, без единого светлого просвета, неба. И сырости.

***

…Дом казался старым. Очень старым. И нежилым. Облупленная штукатурка. Старые выцветшие панели. Обвисшие гардины на окнах, за которыми ничего не видно из-за наслоившейся на них пыли и паутины. Лис завернула за угол и уткнулась в лестницу. Один пролёт устремлялся вниз и терялся в темноте. Второй вёл наверх и тоже терялся в темноте. Почти. Слабого мерцающего света пробивающегося откуда-то сверху хватало, чтобы разглядеть истёртые до блеска перила и чуть прогнувшиеся деревянные ступени. Если выбирать из двух зол… Она чуть помедлила и начала подниматься.

Как она здесь вообще очутилась, Лиза не помнила. Последнее, что всплывало в памяти — она вернулась домой и стоит перед зеркалом в своей комнате. За окном слышно, как стучит уже надоевший за неделю дождь. Под батареей сушится раскрытый зонт. Лиза отчётливо видит его отражение в зеркале. Также как и всю комнату, кажущуюся в чуть помутневшем от времени стекле немного непривычной. Потом… Лис морщит лоб, пытаясь вспомнить, что же было потом, но без толку.

Она замерла, когда при очередном шаге не нащупала ступеньки. И тут же расслабилась. Лестница просто закончилась, оставив Лис перед смутно белеющей в полумраке дверью. Ручка повернулась легко от одного лишь нажатия.

За порогом была тьма. Мрак, наполненный странными вздохами и всхлипами. Лис невольно сделала шаг назад и, вскрикнув от неожиданности, ухватилась за перила. Лестница позади неё медленно исчезала. Ниже второй ступеньки простиралась бездна. Прямо на глазах вторая ступенька задрожала и стала осыпаться, превращаясь в труху. Лиза отдёрнула ногу от края и затравленно огляделась по сторонам. Сколько продержится маленькая площадочка перед дверью? А может быть, она не обрушится вслед за ступеньками? И что дальше? Вниз не прыгнешь — высоко. Стараясь не думать, что может быть впереди, она шагнула за порог. 

Темнота окутала её со всех сторон словно ватным одеялом. Даже воздух казался здесь густым и тяжёлым. Всхлипы и вздохи стали сильнее. Сейчас Лис больше всего на свете захотелось отсюда выбраться. Любопытная идиотка. Надо было остаться на первом этаже и искать дверь наружу. В крайнем случае, попытаться открыть окно и выбраться через него. Она ругала себя, стараясь не впасть в панику. Но темнота, странные звуки и неизвестность сводили все её усилия на нет. Она не решалась даже протянуть руку, чтобы нащупывать стены. И потому чуть не врезалась в преграду, неожиданно возникшую на пути. Кончики пальцев коснулись странной неровной поверхности, в которой впадины чередовались с буграми и выпуклостями. Лис провела ладонью, пытаясь определить, как далеко тянется эта стена. Что-то странное и пугающее было в ней. Вот эта выпуклость на ощупь очень напоминает… нос. А вот эта раковина… Темнота неожиданно начала рассеиваться, превращаясь в полумглу и открывая взгляду окружающее пространство. У Лис перехватило дыхание.

Стена представляла собой странный барельеф из человеческих лиц. Если только эти, искаженные страдальческими гримасами, гротескные маски можно было назвать лицами. Лис стало дурно от одной только мысли, что она только что касалась некоторых из них. Вдруг веко одной из масок дрогнуло. Живой блестящий глаз уставился на Лис. С криком она отпрянула и бросилась прочь, не разбирая дороги.

Бежать. Должен же быть отсюда выход. Проклятье! Откуда взялся этот поворот? Разве она проходила здесь? К чёрту! Главное подальше от чудовищной стены. Лис с размаху влетела в первую попавшуюся дверь и оказалась в огромном зале со стрельчатым сводом. Ноги уже не держали. Больших усилий стоило не плюхнуться просто на пол, выложенный крупной чёрно-белой плиткой. Но даже сама мысль о том, чтобы коснуться чего-то в этом доме, вызывала теперь сильнейшую дрожь. Если бы она помнила хоть одну молитву, то, наверное, начала бы сейчас молиться.

Лис сделала глубокий вдох. Хватит! Надо взять себя в руки и успокоиться. Иначе она не выберется отсюда. Сейчас ей нужен холодный трезвый разум, а не вопящее в глубине от страха, перепуганное внутреннее «я». Там в коридоре ей всё причудилось. Такого ведь не бывает. Конечно. Просто полумрак и странные тени сыграли злую шутку. Не бывает. Надо успокоиться.

Сбоку из арки послышался шорох.

Наверное, ещё никогда она не оборачивалась так быстро.

В бледном лунном свете перед ней стоял ангел.

4.

Мгновением спустя она поняла, что ошиблась. Светлый силуэт дрогнул, слегка расплываясь и вновь обретая форму и плоть. И цвет. Чёрный.

Высокий мужчина, одетый во всё чёрное. Лис вздрогнула, встретившись с ним взглядом. Казалось, его холод моментально проник внутрь, не оставляя ни капли тепла. Тёмные глаза с лёгким прищуром смотрели на неё. Словно примериваясь и оценивая.

— Кто вы? — горло перехватило. Лис еле удалось выдавить из себя эти два слова.

Губы тёмного незнакомца изогнулись в усмешке. Он сделал шаг навстречу, и Лис неосознанно попятилась назад.

А в следующий момент он оказался рядом. Прохладные пальцы сомкнулись на её запястье, слегка приподнимая руку. Прошлись вверх, отодвигая рукав и обнажая предплечье. Лис хотелось отпрянуть, вырвать руку из этих длинных изящных пальцев и убежать, но к собственному ужасу, тело больше не слушалось её. Она чувствовала себя словно кукла, марионетка в руках кукловода. Не хватало только нитей привязывающих и управляющих.

— Хочешь знать кто я? — он наклонился и изучающе провёл кончиком пальца по свежей царапине тянущейся к локтю. Подцепил выступившую капельку крови и, поднеся к губам, слизнул. Лиза словно загипнотизированная следила за его действиями. Удары сердца отдавались эхом, и, казалось, были слышны на весь зал.

— Твоя кровь поёт о страхе. Боишься, Лис?..

К бархатистым обволакивающим ноткам добавились лёгкие рокочущие, вызывающие дрожь во всём теле.

— Я… — язык не слушался. Все мысли улетучились. Осталось только сильное желание выбраться из этого полумрака и окунуться в дневной свет. Лиза ещё никогда не испытывала такой жгучей жажды оказаться на солнце как сейчас. Да хоть бы и не на солнце. Просто в нормальном человеческом мире, там, где ходят люди, где на остановке стоит и канючит маленький паршивец, где сигналят на светофорах автомобили и стучит по козырьку дождь.

— Так что же, Лис? — он приподнял её голову за подбородок и заглянул в лицо. — Боишься?

— Что… вам от меня надо? — Лиза почувствовала приближение приступа. Так случалось почти всегда в последнее время, когда ей приходилось разнервничаться. Ещё не приступ, но легкий дискомфорт, способный как перейти в удушье, так и отступить, исчезнув без следа. Проклятье! Она вдруг разозлилась. Да как он смеет! Ей стало вдруг всё равно кто он. — Оставьте меня в покое! Вы… вы. Извращенец! — последнее слово она почти выплюнула.

Резко оттолкнув его, девушка отскочила назад и остановилась, услышав в ответ смех.

— Разгневанная Лис? — в тёмных глазах мелькнул интерес. — Мне будет интересно с тобой. Страх и ненависть — прекрасное сочетание. Думаю, ты продержишься дольше остальных. И помни…

Лис даже не поняла, как он вдруг оказался позади неё. Всего мгновение и она оказалась прижата спиной к его груди. Тёплое дыхание коснулось ушной раковины.

-… теперь ты принадлежишь мне. И ты жива, пока интересна мне. Так что не разочаровывай меня.

Она почувствовала, что начинает задыхаться. Чёрт, чёрт, чёрт. Дернулась в его руках. Безрезультатно.

— И ещё. Меня зовут Арумел. Демон Арумел. Запомни, Лис.

Звук мерно тикающих часов нарушает устоявшуюся тишину. Лиза, не открывая глаз, повернулась набок, сминая простыни. Прислушалась к себе, с облегчением отметив, что дышать как и прежде ничто не мешает. Значит приступ и всё произошедшее недавно всего лишь сонный морок. Но какой реальный. До сих пор мурашки по коже. Перед глазами встало опять видение страшной стены. Её даже передёрнуло от отвращения. Странные сюрпризы порой преподносит наше подсознание. Она никогда не встречала никого похожего на незнакомца из сна. Так почему, откуда вынырнул его образ? Её не привлекал такой тип мужчин. Слишком красивых непривычной, немного женственной восточной красотой. Но в этом, кроме совершенной внешности, было ещё что-то. Какая-то тёмная сила. Нечто такое, из-за чего она каждый раз, только вспоминая, внутренне сжимается, желая стать незаметной. Тёмные, миндалевидного разреза, глаза, странный чуть надменный взгляд которых пугает и завораживает, заставляя ощущать себя обреченным кроликом перед удавом. Чувственный изгиб губ. Невыносимо привлекательный и одновременно вызывающий ни с чем несравнимый страх. Словно сама смерть пришла за тобой или того хуже. Арумел… Нет. Лучше не вспоминать.

И все же… Какой страшный сон.

Тьфу-тьфу-тьфу. Куда ночь, туда и сон. Лиза обняла сильнее подушку. Сейчас бы поговорить с кем. С мамой или бабушкой. Она представила уютную квартиру. Крики стрижей за окном на рассвете. Звяканье посуды, звуки льющейся воды — мама уже встала и возится на кухне. Тихое мерное гудение стиральной машины перекручивающей мокрое бельё в барабане. Лиза плотнее зажмурилась, отгораживаясь от внешнего ночного мрака. Пусть это всего лишь воспоминание, иллюзия, но…

На голову осторожно опустилась знакомая рука, легко, перебирая пряди, прошлась по волосам.

— Мама… мамочка… мне приснился сон. Ты слышишь, мама?

Рука исчезла, и Лиза неожиданно почувствовала болезненную пустоту.

— Мама?..

— Я не мама, но я слушаю тебя.

Вкрадчивый голос, в котором слышны бархатистые нотки.

Лиза вздрогнула и распахнула глаза. Тёмно. И пусто. Неужели она опять, не заметив, заснула? Сколько хоть сейчас времени? Пошарила в изголовье в поисках мобильного, играющего обычно ещё роли фонарика и будильника. Но вместо привычного средства связи, пальцы наткнулись на резной кроватный столбик. Лис вновь окатило волной страха. У её кровати, которой явно насчитывалось не менее десятка лет, была простая деревянная спинка. Никаких столбиков, никаких… она почувствовала внутри неприятную пустоту, слишком шелковистых простыней, совсем не похожих на её привычное бязевое бельё. Где она? Как здесь оказалась? Ещё надеясь на ошибку, Лис не верящим осторожным касанием провела по отполированной поверхности, на ощупь, отмечая ажурную вязь орнамента. Чувствуя, как нарастает сердцебиение, а виски сдавливает от нахлынувшей паники. Это сумасшествие. Бежать. Бежать отсюда скорее. Она даже не задумывалась, откуда именно и куда. Девушка перекатилась к краю кровати и попыталась встать на ноги. Не рассчитав, поскользнулась и, приложившись коленями к мраморной плитке пола, вскрикнула от резкой боли. Голос эхом отразился от невидимых стен. Холод мрамора и темнота заставили её немного взять себя в руки.

Не представляя даже как найти выход в густом, словно чернила, мраке, Лис решила двигаться по периметру помещения, пока не найдётся дверь. Вытянув вперёд руки и поминутно вздрагивая от каждого шороха, она сделала несколько неуверенных шагов вперёд.

— Лис… — от раздавшегося из пустоты тихого шёпота у неё зашевелились волосы на голове. Девушка почувствовала движение воздуха возле лица. Будто мимо пролетела птица. — Поиграем немного, Лис?

Она замерла на месте, боясь даже дышать. Сердце колотилось как сумасшедшее. Ещё немного и, казалось, оно выскочит из груди, и умчится прочь.

Мрак начал редеть. В сероватой дымке медленно проступали, словно под кистью невидимого художника, очертания круглого зала с колоннами чёрного мрамора, испещрённого светлыми прожилками похожими на серебристую паутинку. С узкими полукруглыми нишами, из которых со всех сторон на Лизу смотрели потемневшие от времени портреты с живыми глазами. Настолько живыми, что она, встретившись с одним из них взглядом, вздрогнула.

 Теперь, когда стало светлее, необходимость осторожно шаг за шагом ощупывать стену в поисках выхода отпала. Шорох, раздавшийся за спиной, вывел её из оцепенения, заставив действовать. Не дожидаясь, что будет дальше, Лиза бросилась к двери, которую заметила слева от себя в одном из боковых нефов.

В сереющем сумеречном свете зал показался ей совсем небольшим. Тени поглотили расстояние, создав иллюзию близости. Но всего лишь иллюзию. Она ещё была только на полпути, когда прямо перед ней выросла высокая фигура её преследователя.

— Ты так торопишься, Лис.

Девушка, резко затормозила. Сейчас, она могла хорошо рассмотреть Арумела. Одетый в чёрный костюм, усеянный на плечах и рукавах множеством серебристых заклёпок-шипов, с каштановыми волосами, собранными на затылке в пучок, худощавый, но отнюдь не выглядевший хрупким, с какой-то почти звериной грацией, он выглядел именно так, как должен был выглядеть хозяин этого места. Красивый и смертельно опасный.

— Может, всё же задержишься? Хочешь, я расскажу тебе про твоих подруг? — завораживающий, лишающий воли, голос. Лиза опять не заметила, как он оказался рядом, удерживая её и отнимая свободу. Острые шипы впились в тело прямо через одежду. Боль, причиняемая ими, заставила девушку очнуться от мгновенного наваждения. Она дернулась, пытаясь освободиться, но безуспешно. Арумел в ответ только ещё сильнее прижал её к себе. Лиза почувствовала, как шипы вонзаются глубже, неся с собой боль. Но это тут же отошло на второй план, отдалилось куда-то на грань сознания, потому что именно в этот момент её астма решила напомнить о себе. Удушье сдавило грудь, не давая сделать вдох. Неосознанно Лис потянулась к горлу. Голос Арумела звучал теперь всего лишь как шумовой фон, смысл слов больше не доходил до неё. Открытым ртом девушка ловила воздух, но спазмированные приступом бронхи отказывались проталкивать такой нужный сейчас кислород к лёгким.

— В чём дело, Лис? Ты так меня боишься?

Слова пробились в затуманенное сознание.

— Дышать… воздух… — Лис сделала очередную попытку вдохнуть.

Время остановилось. Она закрыла глаза, отгораживаясь от внешнего мира и стараясь удержаться на его грани.

Внезапно Арумел развернул её к себе лицом. Мгновение и её рот оказался во власти его губ. Девушка почувствовала на языке привкус крови и слабый миндальный аромат. Голова закружилась от нехватки кислорода. И вдруг, как-то сразу всё закончилось. Как сквозь вату в её сознание проник его голос.

— Ты мне нужна живой. Пока живой…

Резкий толчок и она полетела в пустоту.

5.

Будильник в мобильном, похоже, решил сойти с ума. Лис на ощупь отыскала возмутителя спокойствия и так же на ощупь попыталась его отключить. С трудом разлепив глаза, она посмотрела на светящиеся на табло цифры. Девять утра!

Резко сев в постели она спустила ноги на пол в поисках тапочек, одновременно пытаясь построить в уме оптимальную «траекторию полёта», которая бы позволила сократить ей время опоздания на работу. Ночной кошмар временно отошёл на задний план. Тем более что за окном, впервые за всю неделю, светило солнце, при виде которого все ночные ужасы скукожились как сгоревшие бумажные листья и превратились в плоские тени, разбежавшись по щелям.

Так и не отыскав шлёпки, девушка босиком поспешила в ванную и вдруг замерла уже на самом пороге. Ёперный театр! Она же вчера взяла пару отгулов. Иван Борисыч, их зам был не в восторге. Но посмотрев на её зелёную физиономию с тёмными подглазинами, скрепя сердце и чертыхаясь, всё же отпустил.

Напряжение сразу спало. Какой всё-таки кайф осознавать, что никуда не нужно сегодня спешить. Теперь перед ней встал выбор варианта дальнейшего развития событий. Либо вернуться в постель и продолжить спать, предварительно отключив мобильник и послав к чёрту всё мешающее сладкому, заслуженному за неделю, сну. Либо, раз уж она всё равно уже проснулась, продолжить путь в ванную и принять душ, а может даже сделать по случаю выходного ванну и устроить себе релакс по-полной. А уж далее строить и осуществлять планы строго по желанию, спонтанно возникающему в течение дня.

Пару раз, качнувшись с носка на пятку и обратно, она выбрала второй вариант.

Ванну всё же решила не делать. Стоя под тёплыми упругими водяными струями, Лиза постаралась отрешиться от всего произошедшего. Мысленно она представила, как вода, стекая по гладкой коже, уносит с собой все накопившиеся за последнее время страхи, смывает следы усталости.

При виде длинной тонкой царапины, тянущейся от запястья к локтю, где-то внутри всколыхнулось тревожное чувство. Но всего лишь на мгновение. Не сейчас. Не думать. Ни о чём не думать. Набрав в ладонь геля для душа, она потянулась за шторку, чтобы поставить флакон на полку.

— Неплохое тело.

Лис дернулась и чуть не опрокинула бутылку. Отшатнулась назад за шторку, под ногу попало неизвестно откуда взявшееся мыло. Вскрикнув скорее от неожиданности, чем от испуга, испугаться она просто не успела, почувствовала, как падает. Затылок взорвался невыносимой болью.

***

Воздух холодил обнажённую кожу, заставляя её непроизвольно покрываться мурашками. Полчищами мурашек. Лис смутно припомнила, как упала в ванне и ударилась затылком. Похоже, ей крупно повезло. От такого удара немудрено на месте концы отдать. А она жива… Руки сами потянулись ощупать голову. Хотя уже то, что она лежит и размышляет, говорит, по крайней мере, об относительной целостности многострадальной черепушки.

Не нащупав ничего криминальнее большой шишки, Лис облегченно вздохнула. И тут же вновь напряглась. Только сейчас до неё дошло, что лежит она на кровати, а никак не в ванне, где по логике обстоятельств должна была бы находиться. А ещё она голая. Что само собой разумеющееся в ванной, но совершенно неприличное вне её в том случае, когда начинаешь понимать, что не телепортировался же ты сюда сам. Шорох у окна отвлёк Лис от дальнейших умозаключений. Раздались отчётливые шаги, и в поле её зрения возник ночной преследователь. Арумел. Девушка чуть не произнесла его имя вслух. Чувствуя, как стремительно краснеет под пристальным взглядом тёмных глаз, она быстро схватила одеяло и прикрылась. И тут же разозлилась. Кем бы он ни был в своём призрачном мире, но сейчас на дворе день, светит солнце, тепло, светло и вообще…

— Ты! — она уставилась ему в лицо. — Выходец из сна. Что ты тут делаешь?

— Выходец из сна? — широкая тёмная бровь в деланном удивлении взметнулась вверх. — Ты до сих пор ещё думаешь, что всё сон? Или же… — Арумел шагнул к Лис, заставив её инстинктивно крепче прижать к груди несчастное одеяло. — … Ты хочешь так думать? Ну и как? Получается?

Он окинул её снисходительным взглядом и усмехнулся одними уголками губ.

— Похоже, что нет.

— С чего ты взял? — вырвалось у Лизы.

— Во сне редко смущаются своей наготы, — словно потеряв интерес к девушке, демон прошёл мимо и, распахнув шкаф, принялся изучать его содержимое. — Ты же сейчас выглядишь как рак, брошенный в кипяток. Мило.

Он выудил пару вещей на тремпелях, небрежно покрутив, закинул обратно. Переключился на полки. Зачем-то провёл пальцем по внутренней поверхности дверцы.

— Твоя одежда тебе под стать. Ничего особенного, но… — он подергал на толстовке расположенную наискосок молнию, — с некоторыми сюрпризами. Надень это.

В сторону Лис полетела лёгкая блузка кремового цвета, которую та надевала только раза два из-за слишком вычурного покроя.

Девушка отпрянула от неё как от ядовитой гадины. Сомнительный комплимент про «ничего особенного», как до этого и про рака, она просто пропустила мимо ушей. Главное этот… Этот рылся сейчас в её вещах. Рылся по-хозяйски, с невозмутимой деловитостью. В данный момент, перебирая нижнее бельё. Лис еле сдержалась, чтобы не врезать наглецу по его красивой невозмутимой физиономии. Демон он или кто там, но устраивать тотальный шмон в её вещах…

Поверх блузы на бреющем полёте опустились трусики и лифчик.

Это уже было последней каплей. Вскочить и дать разгон помешало только осознание того, что на ней ничего нет кроме одеяла.

— Спасибо за заботу, но я сама оденусь, — Лис попыталась вложить в слова как можно больше сарказма. — После того как ты уйдешь отсюда.

Страха сейчас не было. Он исчез вместе с темнотой. Была злость. И жуткое желание послать этого, как там его, Арумела, подальше. Вне темноты он не казался чем-то ужасным. Обыкновенный мужчина. Одет, правда… Это чёрное, отдающее киношным или подиумным, одеяние с высоким воротником и массой блестящих заклёпок. Широкий браслет, украшенный серебряными черепами на правой руке. В ушах поблескивает оникс миниатюрных гвоздиков-сережек. Тёмные волосы на этот раз свободно касаются довольно широких плеч. Какого рожна демон?

— Не обольщайся, — он, словно прочёл её мысли. — Перекошенная физиономия Квазимодо или рога с копытами не самое главное. Скоро ты поймешь, что красивого бояться гораздо страшнее.

— А не пошёл бы ты? — несмотря на произнесенные слова, Лис почувствовала холодок внутри.

Арумел смерил её тяжёлым взглядом и недобро усмехнувшись, кинул поверх собравшейся кучки одежды зауженные бермуды из шелковистой ткани.

— Одевайся.

— Ты не ответил мне в самом начале. Что. Ты. Тут. Делаешь? Какого чёрта припёрся ко мне в дом, устраиваешь адское шоу ночами, а теперь появился днём? Если ты, в самом деле, демон, то разве твоё время не ночь?!

Лис нарочно старалась разозлить себя, чтобы заглушить вновь подымающийся откуда-то из глубины первобытный страх. Она даже не могла объяснить причины его появления. На часах стрелки показывали без семнадцати минут одиннадцать утра, в окно всё так же бил солнечный свет, но всё вокруг вдруг будто заволокло серой дымкой. Даже не так. Словно мир выцвел, потерял яркие краски став блеклым, пыльным и каким-то нереальным. Только Арумел остался всё таким же непозволительно ярким и настоящим. — Разве я что-то говорил про ночь? — Арумел в притворной задумчивости провёл указательным пальцем по своим губам. Невольно притягивая взгляд девушки, примагничивая, привязывая незримыми нитями. Завораживая и лишая воли. Так просто. Просто сдаться и плыть по течению. Закрыть глаза и перестать существовать.

Нет. Лис усилием воли сбросила наваждение. И тут же вновь разозлилась на саму себя и на Арумела.

— Да! — он вдруг моментально оказался рядом. Тыльной стороной ладони провёл по её щеке, шее. Задержавшись недолго в районе пульсирующей голубой венки. — Продолжай. Твоя злость имеет такой необычно-пряный привкус. Она просто поёт в твоей крови. А если её ещё усилить и приправить ненавистью… Дашь мне её попробовать? Хочу почувствовать её полностью.

При последних его словах Лиза отпрянула. И тут же услышала его смех. Он просто смеялся над ней.

— Ненавижу!

— Прекрасно! Надеюсь, ты в отличие от других окажешься достаточно сильной и не сломаешься так быстро как они.

— Ты их убил!

— Ошибаешься, — его лицо стало мгновенно жёстким. — Я никого не убиваю. Они просто сделали свой выбор, надеясь таким образом ускользнуть от меня. Хочешь присоединиться к ним? В моей коллекции?

Арумел вновь нагнулся к Лис, глядя ей прямо в глаза. — Если надумаешь, только скажи.

От тихого шёпота, которым он произнёс последнюю фразу, на девушку дохнуло могильным холодом. Она невольно содрогнулась. А в следующую секунду демон, отстранившись, резко произнёс:

— Одевайся.

— Уйди.

— Не стоит проявлять упрямство, если оно бессмысленно.

— А то что? Оденешь меня насильно? — Лис почти выплюнула эти слова.

— Не так как ты думаешь, Лис. Лис… — он, как и тогда ночью, со вкусом перекатывал её имя во рту. Как какой-то особый леденец. — Но раз ты так хочешь… Пора преподать тебе первый урок, Лис. Что значит быть марионеткой.

6.

Лис ощутила острый укол страха. Она встала с кровати и, чуть пошатнувшись, словно слепая, сделала первый неуверенный шаг вперёд. Где-то внизу живота возникло неприятное чувство пустоты. С нарастающей паникой, Лис вдруг осознала, что теперь может только безвольно исполнять безмолвные приказы, точно кукла. Все попытки сопротивления просто гасли, моментально подавляемые чужой волей. Её руки сжимали на груди одеяло, но только потому, что им было позволено это. Разум кричал, бился в клетке, которой обернулось вдруг тело. Это было страшнее, чем в любом кошмаре. А может, она спит? Лис ухватилась за эту мысль, и на какое-то мгновение ей даже удалось убедить себя, что всё это просто сон. Но нет. Для сна ощущения были слишком яркими и болезненно острыми.

И всё это время глаза демона с лёгким прищуром пристально смотрели на неё. В их ониксовой глубине невозможно было прочесть и тени эмоций.

Лис сделала ещё одну попытку воспротивиться. Бессмысленно. Ты вроде бы существуешь, как и прежде, но в то же время ни один мускул тебе больше не подчиняется. Ты не владеешь собой. Владеет кто-то другой. Это по его беззвучному приказу ты делаешь шаг, другой, наклоняешь слегка голову вперёд, моргаешь, дышишь… По его желанию невидимые нити дергаются, заставляя двигаться подобно марионетке, выполняя малейший каприз… хозяина-кукловода.

Лис остановилась в нескольких шагах от Арумела. Дыхание рвалось из груди, словно она пробежала марафон, а не сделала какой-то десяток шагов от кровати. Пальцы, сжимающие края одеяла сами разжались, повинуясь невысказанному вслух приказу, и одеяло упало на пол бесформенной грудой. Лис мысленно в панике дернулась, но и только. Лишенная права на собственное тело, она так и осталась стоять обнаженная.

Уголки полных губ чуть дрогнули, но улыбка так и не проявилась.

— Вот так. Хорошая девочка.

А в следующее мгновение Лис накрыла волна жгучего стыда, когда её руки, послушные проклятому кукловоду сами поднялись и начали поглаживать ключицы, грудь, кончиками пальцев задевая и обводя по контуру ставшие против воли твёрдыми, соски. Кровь прилила к щекам. Это было так стыдно, так унизительно, что ей захотелось закричать и броситься с кулаками на мучителя. Но вместо этого она вынуждена была всё так же стоять перед ним безвольной куклой и, сгорая от стыда, ласкать себя, глядя неотрывно в эти миндалевидные глаза. Страстно желая выцарапать их. Ненавидя и жалея о том, что невозможно испепелить взглядом. Как жаль, что она лишена возможности высказать всё, что о нём думает. Нет. Не высказать, выплюнуть, хлестнуть наотмашь словами. Кровь гулким набатом билась в висках. Лис стиснула зубы, чтобы невольным стоном не выдать той бури, которая бушевала сейчас в ней не находя выхода. От предательства собственного тела хотелось завыть. Стыд боролся с ненавистью, и она даже не знала, какое из этих чувств сильнее. Ей хотелось одновременно и свернуться в клубок, стать незаметной, исчезнуть, и изничтожить извращенца, надругавшегося над ней её собственными руками. 

…Он впитывал этот букет эмоций, вылавливая из него отдельные нюансы, выдёргивая тонкий, какой-то почти цитрусовый, флёр страха и бессилия, выискивая в нём крупинки раздражения. Смакуя отдающее горечью сожалений, амбре ненависти, пряное, резкое. И терпкий, как у самки оленя во время течки, запах стыда пополам с желанием. Если бы все эти тончайшие, неуловимые для смертных, ароматы можно было перевести в ноты. Что из этого получилось бы в финале? Объединить в одно две его страсти — музыку и эмоции, дразнящие своим ароматом обоняние и оставляющие ни с чем несравнимое послевкусие, растворяющееся в крови…

Одна рука скользнула вниз по бедру, и Лис вся напряглась, предчувствуя новое унижение. Не в силах предугадать, что ещё задумал Арумел, она уже готова была к самому худшему, но вместо этого, тело, живущее сейчас собственным подобием жизни, подхватило с кровати брошенное перед этим бельё и начало одеваться.

— Я знал, что ты способная ученица.

На лице Арумела промелькнула тень удовлетворения. Лис стояла перед ним одетая в те самые брюки и блузку, которые он для неё выбрал. Её лицо, ещё пунцовое от пережитого унижения, отражало целую гамму чувств. Наблюдать за ней всё это время было одно удовольствие. Да. Последний штрих…

Арумел шагнул к Лис, поправил смявшийся волан у неё на груди, указательным пальцем провёл по окантовке выреза. А потом, нарочито медленно, нагнулся и прикоснулся губами к её губам, чуть задержавшись, оставил на них лёгкий поцелуй. Выдохнул почти в эти самые губы тихим шепотом:

— Марионетка. Пять баллов за урок.

Лиза словно в трансе, медленно опустилась на пол. Ноги дрожали. Арумел ушёл. Просто шагнул в зеркало встроенное в платяной шкаф и растворился. После его ухода она вновь обрела возможность двигаться по собственной воле. Только вот двигаться не хотелось. Совсем. Её всё ещё трясло от пережитого унижения.

— Ненавижу, — она вложила в произнесённое слово все свои нынешние чувства. И даже почему-то не удивилась, услышав в ответ смех, раздавшийся из пустоты зазеркалья. Раскатистый, с густыми бархатистыми нотками. Почему-то вспомнилась кэрроловская Алиса.

— Чёртов чеширский кошак из ада.

Если бы это могло помочь, то она расколотила бы зеркало на мелкие кусочки. Нет. Истерла бы в порошок. В пыль. В чудесную сероватую блестящую пыль, которую с удовольствием спустила в унитаз. О, это было бы сущее наслаждение. Райский экстаз…

…Вот только толк от этого вряд ли будет. Лис нутром чуяла, что Арумел теперь её не оставит в покое. Что ему вообще нужно от неё? Или же его просто всё это развлекает? Подонок.

Сильно хотелось пить. И есть. Учитывая, что последним, что она ела, вернее пила, была та самая чашка кофе в офисе вчера днём, от которой её чуть не вывернуло, удивляться не приходилось.

Лис нехотя поднялась и потащилась на кухню.

В холодильнике кроме полупустой пачки просроченного молока и пары яиц ничего не было.

— Отлично, просто отлично, — она с раздражением захлопнула дверцу и окинула взглядом кухню, машинально отмечая начатую коробку с чаем, банку кофе и безнадёжно зачерствевший батон.

Блеск! Хреновая из неё хозяйка. В животе заурчало.

Ну что ж, старый батон вполне ещё сгодится на гренки. Лис достала с полки тарелку и покрутила её в руках. Бледно-голубой ободок в одном месте пересекала тонкая как паутина трещинка. Внезапно девушку охватило раздражение. Какого рожна?! Вот так живешь себе спокойно, мечтаешь выкарабкаться из тупика маленького городка. После универа переезжаешь в другое место, находишь работу, неплохую, кстати, работу. Довольно перспективную. Карабкаешься, чтоб его. Экономишь, даже ешь из тарелки, забодай её верблюд, с трещиной. Почему с трещиной? Экономишь на будущее? А вот хрен тебе, а не будущее если? Если в один прекрасный день, нет, ночь, появляется в твоей жизни демон и всё. Твоё тело и то не принадлежит больше тебе. К чёрту всё!

Тарелка с голубым ободком полетела в стену.

Есть расхотелось. Оставаться в квартире после утреннего происшествия было невыносимо. Каждый шорох или тень в углу заставляли невольно вздрагивать. А от одного только вида зеркала начинало вообще трясти. Схватив с тумбочки ключи, Лис буквально выскочила на лестничную площадку.

Лето, похоже, наконец, вспомнило, что оно есть. Солнца не было видно, но снаружи тёплый, пастельный день постепенно набирал силу, сменив утро. Воздух сам был словно пронизан приглушенным неярким светом. Умиротворяющее. Слишком умиротворяющее и совсем не в настроение. Лис всё ещё испытывала сильное желание что-нибудь разбить, разломать или хотя бы просто на кого-нибудь накричать. Желательно на Арумела. Сейчас бы ей больше подошёл резкий свистящий ветер, бьющий в лицо и норовящий сорвать шифер с крыш, что-нибудь штормовое или с раскатами грома. Не-ет, лучше успокоиться. Проклятому демону нужна её злость и ненависть. Так ведь он сказал? А вот хрен он её получит. Она сделала пару глубоких вдохов, чтобы хоть немного умерить внутреннюю бурю, и решительно направилась прочь от подъезда.

Что будет, если Арумел не получит от неё такие желаемые им эмоции, Лис старалась не думать. Она вообще старалась сейчас не думать ни о чём, чтобы не взорваться вновь. Полквартала жилых домов отделяли её от моря. В детстве Лис была здесь однажды. Тогда её родители, прихватив с собой маленькую Лизу, решили навестить двоюродную мамину сестру с мужем. В памяти осталась длинная крутая лестница с проржавевшими перилами и выщербленными, порой до основания, ступеньками, неровно подлатанными местами чёрной асфальтовой крошкой с блестящими капельками гудрона, ведущая с холма вниз прямо к станции. Там, за железнодорожными путями было море. В тот единственный раз оно было умеренно беспокойным, серо-сизым с зеленоватым отливом и запахом свежей рыбы. Оно билось где-то внизу между крупных тёмно-серых редких валунов, отделённое от берега стеной из строительных блоков. Запомнилась и пара рыбаков примостившихся на краю провала между плитами и морская звезда на мозолистой ладони одного из них. Такое море было как раз под сегодняшнее настроение. Вот только с тех пор от заброшенного побережья ничего не осталось. Тётка давно переехала поближе к столичным благам цивилизации. Исчез и маленький, отделённый от моря полоской земли, заливчик, больше напоминающий постапокалиптическое пространство с полузатопленными, торчащими из воды изржавленными балками и живучими, снующими среди чёрного ила мальками. Лис подошла к парапету и посмотрела вниз. Лениво набегающие волны с шипением лизали бетонное ограждение. Резко пахло водорослями. Девушка наклонилась ещё ниже, почти перевесившись, насколько позволял бортик.

— Если это попытка утопиться, то ты меня сильно разочаруешь.

Звуки голоса, ставшего ненавистным за последние два дня, заставили её резко выпрямиться.

— Плевать я хотела на твоё разочарование, — Лис не спешила оборачиваться, не желая попадать в ловушку ледяного взгляда. Притихшее было, негодование с новой силой готово было захлестнуть её. А где-то в глубине, на самом дне, свернувшийся в клубочек страх приподнял голову. Мысли в голове беспорядочно мельтешили, в попытках найти какой-нибудь выход. Он здесь. Как такое возможно?

— А зря.

Раздался шорох ткани, Лис боковым зрением уловила движение. Арумел, как и она до этого, в свою очередь нагнулся над ограждением. У Лис мелькнуло сильнейшее желание толкнуть его, просто толкнуть, так, чтобы, не удержавшись, демон полетел вниз. Но девушка тут же отогнала от себя мерзкую мыслишку, ужаснувшись тому, что она вообще пришла в голову.

Сейчас Арумел совсем не походил на демона. Его чёрные, немного вычурные одежды, сменились на обычные драные джинсы и белую футболку. Таких во Владике хоть пруд пруди. Тёмные волосы вновь собраны в небрежный пучок на затылке. Обычный человек на прогулке. Пока не видишь его глаз.

— И на это мне тоже глубоко наплевать, — Лис не собиралась сдаваться. Пусть и в таком незначительном, но ей хотелось чтобы последнее слово осталось за ней.

— Как скажешь, — демон подозрительно неожиданно согласился. — Можешь прыгать. Только запомни… ты не умрёшь, пока я тебя не отпущу. Как бы ты ни хотела. Пока ты интересна мне, ты будешь жить, — он повернулся. Теперь его дьявольские глаза смотрели прямо на неё. — В крови, в грязи, в собственных нечистотах, в одежде или без — ты будешь жить, даже если захочешь умереть. В каком виде и состоянии, выбор за тобой.

— А если отпустишь? Когда-нибудь же ты меня отпустишь? — во рту у Лис внезапно пересохло.

— Тогда ты получишь свой собственный ад на всю оставшуюся вечность.

7.

С ней, оказалось, просто восхитительно играть. Упрямая девчонка, пытающаяся скрыть свой страх под вымученной бравадой. Ненавидящая его с такой силой, что от этого чувства у него каждый раз щекочет под ложечкой и появляется жгучее желание попробовать её крови. Его Лис… Он втянул носом воздух. К запаху моря, солёному, острому, с привкусом йода, примешался аромат тёплой кожи с нотками апельсина и корицы. Настоящие апельсины так не пахнут. Корица тоже. Ему нравятся более плотные, тягучие ароматы с переплетением нот изысканной тёмной розы, терпкой, слегка горьковатой гвоздики и дерева уд. Белого мускуса и ириса. Ванили окутанной лёгким флером сладковатого табака. Впрочем, апельсин с корицей очень даже неплох… на этой коже.

— Им ты тоже об этом говорил?

Он вынырнул из мира чувственных иллюзий и перевёл взгляд на стоящую рядом девушку.

— Я всем это говорю. Могу даже показать. Хочешь?

— Нет, спасибо, — Лис отодвинулась подальше от Арумела. — Лучше я буду продолжать думать, что в альтернативной вселенной живу счастливо, не зная о твоём существовании.

Он расхохотался и стал совсем похож на человека. А в следующее мгновение вдруг оказался у неё за спиной.

— Не хочешь увидеть изнанку этого мира? — бархатистый убаюкивающий голос раздался над ухом Лис.

Пронзительный крик чайки заставил девушку вздрогнуть. Крупная белая птица почти спикировала на них и в какое-то бесконечное мгновение Лис смотрела в чёрный блестящий глаз показавшийся ей невероятно большим.

…Волны цвета свежего мяса катили к берегу отвратительную грязно-розовую пену. Уходящий вглубь залива узкий мыс терялся в плотной белизне то ли тумана, то ли настолько низких облаков, что их можно было принять за клубы стелющегося дыма. Сквозь мелкий белый гравий пробивались редкие полусухие былинки. Стоячий, густой и тёплый как вата воздух. Стерильная безликость. А над всем этим какое-то выцветшее, выполосканное в кислоте небо, сквозь которое, не смотря на день, видны очертания созвездий и вращающихся галактик.

Лис очнулась и обвела взглядом окружающее её пространство. Наваждение исчезло. Набегающие волны с рокочущим бормотанием лениво атаковали бетонную преграду. На горизонте маячили мачты корабля. Пахло водорослями и особой, морской, свежестью.

— Это был твой ад?

— Нет, рай, — увидев выражение лица Лис, Арумел насмешливо изогнул одну бровь. — Всё познаётся в сравнении, не так ли? То, что ты видела сейчас, настоящий рай по сравнению с тем, что ждёт тебя в конце пути. В нём можно тихо сходить с ума, медленно, капля за каплей. Безболезненно теряя рассудок от пустоты бытия и безвременья. Стирая воспоминания о прошлой жизни, забывая, кто ты есть и кем была. Забывая цвета и звуки. А когда это произойдёт, это место покажется тебе раем, — он сделал небольшую паузу, смакуя удовольствие от эмоций, сменяющихся на лице девушки. — Если не обманешь мои ожидания, то я подарю тебе его вместо обещанного ада.

— Ты — Монстр! — Лис оттолкнула демона и бросилась прочь, каждую секунду ожидая и боясь, что её остановит невидимая сила. Она замедлила бег только когда в боку начало колоть, а сердце уже готово было выскочить из груди. К этому времени Лис оказалась настолько далеко, что оглянувшись назад, уже не могла разглядеть тёмную фигуру демона стоящего у парапета. Если, конечно он ещё был там. Арумел на этот раз почему-то решил её отпустить. Море блестело до самого горизонта. Слабые лучи солнца, пробившиеся сквозь облачный заслон, скользили по, словно живой, поверхности воды. Лиза огляделась. По правую руку тянулся довольно крутой склон. Где-то здесь, если не изменяет память, должна быть лестница. Если по ней подняться наверх, то Лис окажется как раз недалеко от школы. А там недалеко трасса. И дом. Вот уж куда сейчас не хочется возвращаться. Под ногой что-то слабо хрустнуло. Носок туфли уткнулся в маленький песчаный холмик, из которого наружу торчала полуразрушенная кость. Рядом валялся обломок челюсти. Желтоватый, словно подёрнутый слоем воска, с двумя ослепительно белыми на фоне песка зубами.

Дорога шла с небольшим уклоном. Лис, с чувством обречённости, медленно брела, временами загребая в туфли мелкий, серовато-белый песок. Отвесная стена береговой линии напрочь лишала какого либо шанса подняться наверх. Кое-где виднелись небольшие выступы и свисающие редкие корни. Но после первой же попытки, когда прочная на вид стена начала осыпаться, девушка больше уже не решилась рисковать. Наивно было полагать, что Арумел действительно дал ей сбежать и оставил в покое хоть на некоторое время. Он просто позволил ей так думать. Недолго. Как он назвал тогда? Изнанка мира. Действительно изнанка. Вывернутое, сошедшее с ума, как на картинах Дали, мироздание.

Ступеньки начинались выше человеческого роста и, спустя пару пролётов врастали в глухую стену под немыслимым углом. Лис приподнялась на цыпочки и попыталась дотянуться до нижней. Пальцы лишь слегка коснулись самого краешка, ощутив на миг губчатую пульсирующую поверхность. От неожиданности девушка вскрикнула и сделала шаг назад, налетев при этом на неизвестно откуда взявшиеся искорёженные детские качели. В небе над самым горизонтом висело облако, напоминающее огромного карася на ходулях. Тонкие ноги острыми смерчиками-штопорами буравили воду. Лис поспешно отвернулась, чувствуя, что ещё немного, и она начнёт сходить с ума. Интересно, как тогда поступит Арумел? Бросит её тут или отправит в обещанный ад? Словно в ответ на её мысли песок под ногами медленно заскользил и начал закручиваться в воронку. Но в следующее мгновение вдруг застыл неоконченной волной, а Лис вдруг оказалась в ванной. В парком воздухе пахло шампунем, лавандовым мылом и ванилью. Из неплотно прикрытого крана в наполненную ванну капала вода. Почему-то именно звук падающих капель заставил Лис сразу поверить в реальность происходящего.

Марина лежала в воде. Из заколотых наверх волос выбилось несколько прядок, глаза были распахнуты и смотрели прямо перед собой. Губы безмолвно шевелились. Внезапно на Лис нахлынули всё чувства испытываемые подругой. Страх. Эта темнота, неотвратимая и всепоглощающая, от которой нет спасения. Отчаяние, граничащее с болью. Ожидание. Вошедшее в привычку и никому больше не нужное. Равнодушие. Какая разница, что будет с ней, какая разница, что вообще будет дальше? Опустошение. С этим так легко покончить. Рука сама потянулась за острым лезвием. Лис хотела закричать, остановить, но не смогла сдвинуться с места. Резкая боль обожгла запястья. Это… конец? Тень выступила из стены, заслоняя свет. Обретая трёхмерность. Арумел. Её охватил ужас. Что она наделала?! Последним усилием она попыталась удержаться на краю, но мир уже стал гаснуть. Лис почувствовала, как её уносит каким-то тёмным потоком в бездну. Спустя часы, а может минуты, когда к Лис вернулось зрение, она увидела прямо перед собой ту самую стену масок, которая так испугала её совсем недавно. Искаженные болезненными гримасами лица смотрели с отсутствующим, пустым выражением. Глаза потеряли свой цвет и казались водянистыми. И среди этого безумия лицо Марины, вплетённое в общий орнамент и уже ставшее единым целым с адским хороводом масок. А в следующее мгновение Лис почувствовала, как её затягивает в эту стену. Тело скрутила невыносимая боль.

Свежий морской ветер оставлял на губах солоноватый привкус. Лис неверяще обвела взглядом окружающее пространство. Её всё ещё трясло от увиденного. Голова раскалывалась от боли. Было ли это следствием утреннего падения или же сказалась длительная голодовка с нервным перенапряжением… да не один ли чёрт? На горизонте небо уже розовело закатной полоской. От фонарей и вдоль парапета легли густые тени. Что за?.. Сколько же она так просидела тут. Или… не сидела? В поле зрения попали ноги одетые в потёртые джинсы. Лис всю передёрнуло. Он что так и стоял всё это время рядом? Ждал? Караулил? Какого чёрта ему вообще надо?! Стараясь не обращать внимания, на настойчиво колотящие по стенкам черепа молоточки, она подняла голову и посмотрела на своего мучителя.

— Это был сон.

— Да? А что такое сон? — Арумел с деланным любопытством окинул Лис внимательным взглядом. — Ты сейчас спишь?

— Я… — молоточки в висках превратились в кувалды. С грацией инвалида девушка поднялась на ноги, и тут же ухватилась за перила парапета, чтобы не упасть. Нет. Ни в одном сне не может так адски трещать голова. К кувалде, похоже, присоединился сверлящий бур. Но если всё не сон…

— Ты всё же убил её! — вырвалось у неё.

— Нет.

— Она умерла из-за тебя. Из-за страха перед тобой! — Лис сжала виски руками, пытаясь хоть немного умерить боль.

— Она сама сделала свой выбор.

— Она боялась тебя!

— И одновременно ждала. Она боялась и хотела меня. Но её страх отступал перед её желанием. Она слишком быстро сдалась. Слишком быстро и слишком скучно. Пресно.

— Мразь! — Лис еле удержалась, чтобы не наброситься на него с кулаками. — Она боялась тебя! Ты сказал, что тебе нужен страх, так какого рожна ты её не остановил? Если говоришь, что не убивал?!

— Я не чиню сломанные игрушки, если они больше не нужны, — голос Арумела звучал всё так же спокойно и равнодушно. Словно он объяснял надоевший уже урок.

— Зачем она была тебе вообще нужна? Зачем ты пришёл? Зачем мы все тебе нужны? Почему именно мы? Что в нас такого…

— Чёрное-красное-зеро… Не обольщайся, ни одна из вас не представляет ничего особенного. Считай это случайным выбором судьбы сыгравшей в рулетку. Ты веришь в судьбу?

— Мразь!

— Ты повторяешься. Это скучно.

— Чудовище.

— А ещё — никогда не стоит заглядывать в приоткрытую дверь. Особенно в зазеркалье.

— Ты… ненавижу! — перед глазами Лис всплыли прошлогодние события. Вечер, запах свечей смешанный с восточным благовонием, отражение, притягивающее взгляд и холодные пальцы на затылке. Повелительное требование хранить молчание, и испуг в глазах подруг, заглянувших вместе с ней в зеркальную бездну. Её словно окатило ледяной волной, сердце беспомощно трепыхнулось, выбиваясь из ритма.

— О да! Продолжай. Не сдерживай себя. А впрочем, — похоже, демон просто наслаждался её, бьющими через край, эмоциями.— Если тебя так потрясло увиденное… Хочешь спасти свою подругу? Готова занять её место?

Лис почувствовала, как у неё закружилась голова под взглядом этих тёмных восточных глаз. Спасти Марину ценой собственной жизни? Внутри что-то ёкнуло, и тут же образовалась противная пустота. Во рту моментально пересохло. Способна ли она? Пройти через весь тот ад ещё раз, только уже без шанса на возвращение. Занять место Марины в стене масок. Стать неподвижным украшением, но при этом сохранить сознание, всё помнить и чувствовать. Вечность.

— Так как? — холодные, изучающие глаза напротив. Чуть разные, из-за складочки-сангапури на одном из них. Лис вдруг поняла, что в этом красивом лице казалось ей всё это время пугающим и одновременно притягивающим. Глаз на левой стороне лица казался жестоким, тогда как правый светился невинностью и мягкостью. Двуликий Янус. Правый глаз на мгновение прикрылся, оставляя её с жестокой половиной.

— Похоже, не готова, — резюмировал Арумел и усмехнулся. — Значит бессмысленное негодование. Ненавидишь теперь и себя?

— За что? — Лис понимала, что задаёт глупый вопрос. Демон видит её насквозь. Её сомнения и страхи, её малодушие.

— Ты не способна пожертвовать собой. Не выйдет из тебя героини. Ты всего лишь человечишка, изо всех сил цепляющаяся за свою жизнь. Хотя нет. Тебя же это мучает сейчас? Твой выбор?

Со свойственной ему быстротой он оказался рядом с Лис. Приобнял и, склонившись, в скользящем движении провёл губами по шее. Мгновенная боль и мягкое обволакивающее тепло.

— Так просто ненавидеть кого-то, а каково ненавидеть себя? — его голос доносился до Лис, словно сквозь вату.

Наверное, он прав. Сто тысяч раз прав. Даже угрызения совести не заглушали сейчас того чувства облегчения, которое она испытывала оставаясь живой. Одновременно ненавидя себя за это и стыдливо прикрываясь надуманными оправданиями. Цепляясь изо всех сил за собственное существование.

— Не утруждай себя ответом, твоя кровь лучше скажет об этом, — Арумел отстранился. — Я чувствую совершенно новый вкус. Это великолепно и заслуживает вознаграждения.

8.

Шоколадно-сливочная плитка пола напоминала о шахматной доске. А стены под тёмное дерево и кирпич, о шкатулке. Стильной шкатулке с резным орнаментом и редкими вставками финифти. В таких держат только самые дорогие, доставшиеся от бабушки-графини, украшения. Впечатление немного портил только хрустальный шар, зависший прямо над столом. Гораздо больше подошла бы одна из низко висящих, похожих на огромную красную медузу, люстр как в правой части зала. Но, видимо, даже демону не под силу заполучить место в ложе занятой завсегдатаями люкс-бара. А может ему просто интересно тут. Лис бросила исподтишка раздражённый взгляд на Арумела, с невозмутимым расслабленным видом наблюдающего за всем окружающим. Похоже, даже бесконечная болтовня соседки по столу не смогла выбить его из колеи. Девушка покосилась на сидящих напротив Катю с Павлом. Вот угораздило же встретить эту офисную парочку. И эта дикая идея пойти всем вместе в один из самых модных музыкальных баров. Фальшивая радость и восторг. Интересно, по какому поводу больше — из-за случайной встречи на набережной или отличного шанса повертеть хвостом перед шикарным парнем? Шатеночка с ореховыми глазами и обманчиво наивным взглядом сейчас просто поедала глазами Арумела. Пашка со своей «среднестатической» внешностью совсем сник, потерялся на фоне демонического красавчика. А свет-Катюша, похоже, уже забыла с кем пришла в этот дурацкий бар.

— … А прошлым летом мы с ребятами рванули на пароме в Корею. Это было потрясно.

Лис осторожно отставила в сторону стакан с коктейлем и потёрла виски. Проклятая боль её доконает. Сейчас бы что-нибудь болеутоляющее, свернуться калачиком на кровати и чтоб никто не трогал. Зачем она согласилась только пойти сюда. Хотя понятно, она бросила ещё один взгляд на Арумела. Против лома нет приёма, а против демона, который что-то решил тем более. Один плюс — она, наконец, нормально поела, впервые за двое суток. Правда, сжевала всё, даже и не поняв, что это было. Пришла в себя только когда принесли коктейли. «Секс на пляже». Классика жанра. Чёрт! Вот только коктейль с таким названием и потягивать в подобной компании. Просто офигительно!

Ближе к сцене начали освобождать танцпол от столиков.

При первых же музыкальных аккордах, рванувших из динамиков на смену фоновой композиции, Лис захотелось умереть прямо на месте. И пофиг, что там сделает с её душой и телом проклятый демон. Законопатит в стену? О да! Пришпилит к холсту и повесит картиной в своей опочивальне? Да без разницы! Хоть вверх тормашками к канделябру или что там у него имеется. С одним условием, что этот ад, творящийся у неё в голове, наконец, прекратится навсегда. Тот, кто придумал ударные, однозначно имел садистские наклонности.

— Давайте, потанцуем.

Обращается Катя, вроде, ко всем троим, но смотрит при этом почему-то только на Арумела. Вот значит, как на тебя девушки западают? Бедный Паша уже и в расчёт не берётся. Лис на мгновение прониклась к нему жалостью. Но только на мгновение. Идиот. Даже подругу свою не может при себе удержать. И та тоже хороша. Знала бы, чем ей это грозит. Предостеречь? Да она ж её на смех подымет, а то ещё и в ревности обвинит. В баню всё. Пусть сами разбираются.

— Кать, пойдём отсюда.

Павел пытается вернуть потерянную инициативу, но Кате он уже не интересен. Она в ответ капризно надувает губки и недовольно фыркает:

— Вот ещё. Если спешишь куда-то, то можешь идти. Я остаюсь.

Всё как в тумане. Голова немного идёт кругом. Пара коктейлей, недосып и головная боль, похоже, сделали своё дело. Лис словно со стороны наблюдает как Арумел, с лёгкой усмешкой, позволяет Кате утянуть себя на танцпол в потную толпу разгоряченных тел. Уже через пару минут она теряет их из виду. Над головами под потолком таинственно мерцают зеркальные шары. В маленьких блестящих квадратиках отражаются танцующие лилипутики. У Лис мелькает мысль пробраться к барной стойке, но оценив царящее там оживление, она тут же отметает её. Звук резко отодвигаемого стула почти теряется в общей какофонии звуков. У Паши всё же хватает ума и гордости не устраивать разборки. Возможно, он сегодня вечером напьется вдребезги, но не здесь. Лис проводила его взглядом, сожалея о том, что не может последовать его примеру. А почему, собственно говоря, не может?

— Привет. Пойдём, оторвёмся? — на соседний стул плюхнулся блондинистый субъект. На субъекте модные чёрные брюки в облипку и пестрая рубашка в пальмочки, явно от какого-то новоявленного версачи.

— Прости, нет настроения.

— Что так?

— Тебе этого не достаточно? — Лис посмотрела прямо на него.

А он симпатичный, хоть и в меру пьяный. Ровно настолько, чтобы ещё осознавать себя и ходить не по кривой траектории. И что с того? Она тоже сейчас не такая уж трезвая. И может быть стоило бы даже ещё к нетрезвости добавить парочку коктейлей. И раз уж на то пошло, оторваться с этим блондинистым красавчиком похожим отдаленно на Ди Каприо в молодости. И чёрт с ней, с головной болью, и с его демоничеством Арумелом.

— Ну, так как?

— Может, для начала выпьем? — не давая себе одуматься, Лис отогнала все сомнения прочь.

— И что предпочитает дама? Кстати, Андрей.

— Лиза, — девушка бросила взгляд на свой пустой стакан. — «Секс на пляже», — она рассмеялась, чувствуя, что позволяет себя увлечь в водоворот сегодняшнего вечера.

— А ты красивая.

Лис почувствовала, как рука парня опустилась ей на плечо. Они уже минут десять сидели за стойкой бара. Третий коктейль за вечер сделал своё дело. Боль в голове притихла, отдалилась, угнездившись где-то в глубине затылка. Напряжение тоже сошло на нет.

— У меня предложение к тебе?

— Какое?

Сейчас Лис неудержимо хотелось смеяться. Шар под потолком отбрасывал сверкающие блестки-блики, музыка гремела так, что друг другу приходилось кричать, чтобы услышать, в стакане медленно дотаивали кубики льда, и это всё в совокупности выглядело гротескным и смешным.

— Поехали ко мне?

— Что?! — Лис уставилась на Андрея.

— Поехали ко мне, — повторил парень. — Займёмся сексом.

— Какое предложение.

Низкий голос с бархатистыми нотками вывел Лис из блаженного состояния прострации. Она вздрогнула, неловко поставила стакан на стойку, опрокинув его. Звякнули, ударившись о тонкое стекло ледяные осколки. На тёмную поверхность столешницы, образовав небольшую липкую лужицу, вытекла струйка алкоголя.

— Ты кто? — Андрей сфокусировал взгляд серых глаз на незаметно подошедшем Арумеле.

— Тебе это незачем знать. Эта девушка, — демон бросил скептический взгляд на Лис и усмехнулся одними уголками губ. — …со мной. Придётся тебе поискать для своих утех кого другого.

— Слушай, ты… а не пошёл бы ты?

— И чем скорее, тем лучше, — продолжил Арумел. Тёмные глаза демона, не моргая, смотрели на подвыпившего парня, словно решая, что с ним сделать.

Лис стало вдруг страшно.

— Прекратите! — она вскочила с табурета, но тут же ухватилась за стойку бара, чувствуя как закружилась голова.

— Пойдём, Лиза, — Андрей достал из кармана смятую купюру и бросил бармену.

— Нет.

Лис почувствовала как загнанная до того вглубь головы боль, вновь рвётся наружу. Злость и раздражение охватили её с новой силой.

— Я домой, — она сделала шаг в сторону, пытаясь обойти его. В дополнение к злости в ней начало расти разочарование всем.

— Пойдём.

— Я же сказала — нет.

— Что, азиатиков предпочитаешь, сучка? Что ж сразу не сказала?

Лис посмотрела на него. Куда только делась его, пусть и пьяная, но галантность? Лицо Андрея покраснело, нижняя губа брезгливо оттопырилась.

— Да уж не таких идиотов.

Как же её достали все эти придурки, только и думающие, что о своём достоинстве в штанах.

— Ах ты…

Стоящая на краю стойки бутылка с джин-тоником качнулась и, слегка приподнявшись, со всего маху врезалась в грудь блондина, взорвавшись фонтаном алкогольных брызг и осколков. В следующий момент его обтягивающие брюки лопнули сразу по всем швам и бесформенными лоскутами упали к ногам, продемонстрировав ничем не прикрытый более фасад хозяина. Выпендрёжник чёртов! Звуки старой рок-баллады перекрыл хохот и свист. Зеркальный шар под потолком закружился быстрее, отражая в своих поверхностях искажённые гротескные лица.

— Пойди, протрезвись, Казанова недоделанный. Только штаны подбери.

— Эй, сортир прямо по коридору и налево. Да ширинку не потеряй.

Новый взрыв хохота сопроводил бегство неудавшегося ухажёра. Мельтешение лиц, непроницаемый взгляд тёмных глаз Арумела. В глубине вспыхивают языки адского пламени. Чёртов демон!

Как же это всё невыносимо.

Музыка на мгновение прерывается, но только для того, чтобы наступившую тишину разорвал судорожный рёв бас-гитары. Её соло длится долгих полминуты. За это время Лис успевает сделать ровно восемь вдохов. А потом звук инструмента резко сменяется пронзительным воплем, переходящим в жуткое завывание, от которого у Лис по спине пробегает холодок и перехватывает дыхание напрочь. Так, что даже боль в голове отходит на второй план. Взгляд сам собой отыскивает источник. Басист на сцене, белобрысый парень в футболке со скалящимся на фоне распахнутых крыльев черепом, больше не играет. Гитара валяется у него под ногами, а сам он, чуть наклонившись вперёд, баюкает руки. Лис пару мгновений пытается понять, что же с ними не так. А потом её окатывает очередная волна ужаса, смешанного с какой-то брезгливостью. Потому что пальцы парня все до единого вывернуты. И не просто вывернуты — острые концы обломанных фаланг торчат, напоминая собой ощетинившегося морского ежа. По тыльной стороне ладоней струятся тёмные струйки. Что… кто мог вот так… Как он… Толпа в смятении шарахается. В завывание несчастного парня вплетаются крики и визг окружающих. Ещё не осознавших до конца, что произошло и тех, кто уже понял. Вспышки камер мобильников. Даже сейчас находятся те, для кого болезненное тщеславие очевидца сетей важнее чужой боли. И всё это одновременно, сливаясь в жуткую картину искривлённой до неузнаваемости реальности. Это ещё не паника, но что-то очень близкое к ней. Мерзко. Как мерзко.

К раскалывающейся от боли голове присоединился желудок, настойчиво требующий освободить его от содержимого. Не думая больше ни о чём, Лис бросилась к выходу из зала.

Прочь отсюда. Из этого сумасшедшего ада, в который превратился вечер. Стараясь заглушить запоздалое чувство стыда за своё бегство, за то, что даже не попыталась помочь. Кто-то мелкий нашептывает внутри о том, что она всё равно ничем не помогла бы. Но всё равно на душе мерзко и противно от собственного малодушия.

— Решила покинуть тёплую компанию?

Лис шарахнулась в сторону, чуть не сбив локоть об угол. Каким образом Арумел, оставшийся в зале, оказался вдруг в полутемном предбаннике бара? Да какая разница? На то он и демон.

— Это сделал ты.

Осознание пришло само, без всякого усилия, без каких либо доказательств.

— Не стоило ему фальшивить.

— Ты… убийца!

— Ну почему же так сразу убийца? Он вполне может выжить, — Арумел взял Лис за руку. Кончиком ногтя обрисовал на ладони бугорок, слегка задел линию жизни. — Без пальцев живут, вот только не играют. По пальцу за каждую фальшивую ноту. Вполне приемлемая цена. Как думаешь? Я же говорил, что не убиваю…

— Всего лишь за ноту?! — Лис начинает трясти как в ознобе.

— Фальшивую ноту.

— Да пошёл ты к чёрту!

— Неверный адрес, — по его лицу скользнула дьявольская усмешка. — Негоже высшему демону таскаться к простолюдинам.

— Прекрасно! Тогда оставайся здесь! Надеюсь, в конечном итоге ты провалишься в ад, и я больше тебя не увижу.

— Как это не по-самаритянски. Ты готова отдать на забаву этих несчастных, а сама сбежать? — он приподнял её голову за подбородок и заглянул в глаза. Указательным пальцем провёл по нижней губе. Излюбленный жест. Наклонился к самому уху и прошептал. — Сегодня ты прекрасно со всем справилась. Так что я отпускаю тебя. Пока.

Вновь усмехнулся и подтолкнул Лизу в полумрак в сторону выхода.

— Иди домой. Не беспокойся, ты тоже получишь свою долю удовольствия.

9.

У этой игрушки было неплохое тело, легко угадывающееся под коротким облегающим платьем цвета фуксии. Тёмные глаза, с наведённой при помощи косметики поволокой, глядели томно из-под светлой чёлки. Пожалуй, это именно то, что ему сейчас нужно. Красивая куколка, ловящая в барах свою призрачную удачу. Такие быстро разочаровываются в жизни, которая не спешит преподнести им прекрасных принцев с тугим кошельком. Вместо этого она делает из них шлюх и окунает по макушку в дерьмо. Или же просто возвращает в серость. Эту уже не ждёт ни то, ни другое. Арумел скользнул оценивающим, приглашающим взглядом по извивающейся напротив него в танце девушке.

Гремящая музыка пронизывала всё окружающее пространство, заставляла вибрировать каждую клетку тела, проникала в кровь и пела. Разительный контраст с предыдущим баром, где он под конец сорвался, переломав пальцы гитаристу. Мерзкий червяк. Не умеешь, лучше не берись. Впрочем, «червяк» попался под руку очень вовремя. Как раз когда надо было преподать очередной урок его строптивой кукле.

Лис. Нельзя сказать, что у него до этого все игрушки были покладистые. Но неуклюжее сопротивление девчонки имеет свой пряный вкус, придающий её крови необычное звучание. Из неё может получиться отличный инструмент в коллекцию. Если и не идеальный, то близкий к этому. Особенно после того, как он напоит девчонку своей кровью в последний раз.

Сегодня она заслужила особое вознаграждение. Арумел вновь бросил взгляд на томящуюся без внимания красотку. В прошлом встречались и покрасивее. Он вспомнил хрупкую японочку в бледно-розовом кимоно с роскошными чёрными волосами и нежным как лепесток персика лицом. Изящная рютеки, драконовая флейта, берущая невероятно чистые ноты, получила её имя. Или та гордячка из северных земель с золотистой короной из кос и надменным взглядом. А эта… Девушка напротив призывно улыбнулась. На контрабас сгодится. Жаль, но в его коллекции уже есть. Так что придётся ей удовольствоваться другой ролью.

Дома Лис всё-таки вырвало. Она долго полоскала рот в ванной, стараясь избавиться от противного кислого привкуса. Хотелось выполоскать себя всю. Именно выполоскать. И внутри, и снаружи. Но всё, на что её хватило, это доплестись до комнаты. Лиза стянула с себя проклятую одежду и с каким-то мстительным удовольствием зашвырнула её в угол, где уже пылились ролики. Чувствуя себя совершенно больной, рухнула на кровать, даже не потрудившись её расстелить. Ей было противно от самой себя, от того невольного облегчения, которое она прямо сейчас испытывала. Тот парень… Он не заслужил такого. Ужасно. Вот так… И Катя… Боже! Она совсем забыла про Катю! Пусть и не такая уж подруга, пусть просто знакомая, с которой она работает вместе, но как она могла бросить её там? С Арумелом. Лис на мгновение вновь ощутила угрызения совести. Но всего лишь на мгновение. Что она смогла бы сделать? Помочь? Чем? Катя её даже слушать бы не стала. Зато, если демон останется в баре на всю ночь, то для неё это означает спокойный сон и свободу. Хотя бы на сегодня. Лис подтянула к себе свёрнутое в углу кровати одеяло и попыталась укрыться. Знобило. С Катей ничего не случится. И вообще… нефиг бросать своего парня ради первого встречного красавчика.

…Прелая листва, оставшаяся с прошлого года, жирно поблескивала после только что прошедшего дождя. Затерянная на въезде в город остановка была пустынна, как и трасса, серой асфальтовой полосой убегающая за поворот. Почти пустынна. Женщина, в кофте невнятного и какого-то пыльного цвета поверх старенького платья, стояла на обочине и тихо бормотала себе под нос. Лис никак не могла вспомнить, откуда она взялась. Просто когда она обернулась, та уже стояла там. Из-под низко надвинутого платка не видно лица. Неожиданно женщина повысила голос, отчего тот стал резким и немного каркающим.

— Беги, девочка, беги.

Она, тяжело ступая и чуть приволакивая ноги, пошла прочь. Поднявшись по склону, скрылась в зарослях дикой жимолости. В просветы зелёной листвы темнели почерневшие от времени кресты и памятники старого кладбища.

… Невидимая рука, скользнувшая по обнажённому бедру, заставила её сначала непроизвольно сжаться, а после, задрожать от нахлынувшей жаркой волны. Всё тело моментально превратилось в один обнаженный нерв. Кожа стала вдруг невероятно чувствительной. Невидимые губы проложили влажную дорожку вниз от маленькой впадинки между ключицами до тонкого, едва заметного шрамика оставшегося от аппендицита. В голове мелькнула смутная мысль, что ей никогда не вырезали его, откуда же взялся шрам? Но эта мысль тут же растаяла, под натиском новых ощущений. Губы спустились ещё ниже, оставив лёгкий поцелуй на маленькой родинке, спрятавшейся в паху, резко переместились вверх, продолжив ласкать чувствительную кожу живота и превращая каждое новое прикосновение в сладкую пытку боли и наслаждения. И вдруг всё внезапно исчезло. Оставляя её с чувством полного неудовлетворения один на один. Но только чтобы мгновением позже появиться вновь. Грубее, жёстче, настойчивее.

Лис распахнула глаза, глядя прямо перед собой и пытаясь выровнять дыхание и успокоиться после сна. Тело до сих пор горело в тех местах, где его только что касались. Ощущения были настолько острыми и реальными. Она притянула край одеяла и зажала между ног, пытаясь хоть как-то заглушить непроходящее тягучее чувство томления. Не стоило ей столько пить. Вообще не стоило пить. Что с ней такое происходит? Ей что, теперь никогда не спать нормально? Просто спать! Без всяческих сновидений, странных и пугающих своей реалистичностью сновидений, без… Лис вздрогнула. Прохладная невидимая ладонь легла на живот, превращая реальность в продолжение сна и вызывая панику. Лис дёрнулась, тщетно пытаясь укрыться.

«Тсс, расслабься и получай удовольствие», — бархатистый шёпот, раздавшийся у неё в голове, только усилил чувство страха и злости. — «Я же сказал, расслабься», — в голосе Арумела проскользнуло недовольство. Довольно сильный шлепок по бедру сопроводил его слова. А в следующее мгновение Лис вскрикнула от неожиданности и резкой боли, когда он совсем не нежно прикусил её кожу у основания шеи.

«Ты вампир?»

«Я — демон».

Её охватило странное ощущение. Она словно была сейчас здесь и одновременно ещё где-то в другом месте. Перед глазами встала совсем незнакомая комната. Вернее её часть. На широкой кровати поверх смятого покрывала лавандового оттенка раскинулась девушка. Светлые пряди волос в хаотичном беспорядке, мелкие капельки пота на влажной коже, страстные стоны. Лис дернулась и, повторяя последнее движение незнакомки, выгнулась и застонала. Она раздвинула ноги в неясном стремлении заполнить горящую внутри пустоту. Одновременно желая забиться в угол и свернуться там калачиком но, не имея при этом сил противостоять ворвавшимся в неё извне ощущениям. Неожиданно её накрыла волна ужаса от осознания, что всё происходящее сейчас, лишь зеркальное отражение того, что происходит в той комнате. И она каким-то неведомым образом связана с той девушкой. Мгновенно фокус обзора сместился, и она поняла, что смотрит прямо в тёмные глаза Арумела. Лис попыталась отодвинуться, но чужое тело не слушалось её.

«Предпочитаешь сверху или снизу?» — от этих слов тугой клубок внизу живота сжался до предела. Ненужное, ненавидимое, проклятое желание, рождённое не в её теле.

«Ненавижу тебя!»

«Одно другому не мешает. Так как? Останешься там, где ты есть, или хочешь попробовать в моём теле?»

От его слов ей захотелось зарычать и вцепиться ему в лицо.

«Сегодня всё для тебя».

Ярость с новой силой затопила её, очищая, приглушая ненавистное, навязанное извне желание.

«Ну как? На чьём месте ты предпочтёшь быть сегодня? Мы уже знаем, что не на месте подруги. Может этой девушки? Или предпочитаешь попробовать нечто совершенно новое?..»

«Я хочу, чтобы ты сдох!»

«Отклоняется».

«Оставь меня в покое, ты, чёртов демон».

«Как пожелаешь, моя дорогая. Взамен… можешь пойти, поесть ледяной крошки». На грани слышимости раздался бархатистый смех.

Лис внезапно оказалась вновь в своей комнате. Одна. Внутри всё щемило от неудовлетворённого желания. «Можешь пойти, поесть ледяной крошки», — всплыли в голове последние слова Арумела.

— Чёртов демонический засранец, — прошептала Лис, сворачиваясь калачиком и пытаясь усмирить мучительный голод. — Чёртов засранец.

Ершистая девчонка не приняла свою награду. Он чувствовал, как напряжено её тело, как кровь горячей волной стремительно несётся по венам, заставляя учащённо биться сердце и дрожать от неутолённого желания. А ещё, её разочарование и раздражение в конце. Ну, что ж, так даже интереснее. Имя-леденец с привкусом редкой пряности. Сама обычность с заключённой внутри полной музыкальной гаммой. Лис. Из её души получится отличный инструмент. Он даже, пожалуй, даст ей право самой выбрать форму, когда придёт время. Арумел, посмотрел на раскинувшуюся перед ним в полной наготе блондинку. Эта игрушка больше не представляла интереса. Девушка, почувствовав на себе взгляд, шевельнулась и, перевернувшись на живот, потянулась к нему.

— Хочешь продолжить? — она взяла его руку и приложила к своей груди.

А он даже подумывал отпустить её. Почти. Что же для тебя придумать, милашка? Вариантов так много, но все они давно наскучили. Его пальцы машинально скользнули по гладкой коже. Указательный поддел сосок, превратив и без того тугой бутон в твёрдый камешек. Девушка застонала. В вечности есть свои преимущества и свои недостатки. По губам Арумела скользнула лёгкая улыбка. Он наклонился к самому лицу блондинки.

— Забыл тебя предупредить, — и без того тёмные его глаза ещё больше потемнели, затягивая в себя взгляд жертвы и погружая её в бездну безумия. — Никогда не следует делать это с демонами.

Пронзительный крик разорвал тишину комнаты.

Арумел не спеша шагнул в открывшееся пространство зазеркалья. Серебряная амальгама отразила позади него скрюченную на кровати нагую фигурку.

Горячую воду отключили. Лиза, шипя и поёживаясь, нырнула под ледяную струю душа. В памяти крутились обрывки сегодняшней ночи. Что же ей делать дальше? В голову вдруг прокралась мысль — а что если бы Арумел занялся с ней сексом по-настоящему? Не перемещая её сознание в чужое тело, а именно с ней. Каково это — испытать страсть демона до конца?

— Ненавижу!!! — в зеркало над раковиной полетела мочалка, разбрызгивая остатки пены по стеклу.

Когда Лис, насквозь промёрзшая, кутаясь в полотенце, выбралась, наконец, из ванны, в комнате уже серели сумерки. За окном слышались первые птичьи голоса, а свет фонаря стал совсем блеклым.

— Похоже, ты последовала моему совету?

Арумел в расслабленной позе сидел у стены. Глаза демона были полузакрыты, и со стороны казалось, что он спит.

— Что ты сделал с девушкой?

— Некоторые выбирают удовольствие иного рода, чем ледяная крошка и холодный душ.

При этих словах Лис почувствовала, как стремительно краснеет. Перед глазами встало видение блондинки раскинувшейся поверх лавандового покрывала.

— Что? Уже влюбилась в меня? — Арумел приоткрыл один глаз и выжидающе уставился на Лис.

— Ага. До смерти, — выдавила сквозь зубы Лис. — Мечтаю придушить в своих объятьях. Почему бы тебе не оставить меня в покое и пойти развлекаться с теми, кто мечтает об этом?

— За удовольствие им придется платить. В тебе нет сострадания к этим заблудшим душам? — в голосе демона проскользнула насмешка.

— Полагаю жизнью? Что ж ты оставил её в живых?

В мгновение ока он оказался рядом.

— Ты разочарована?

— Да мне плевать, что ты с ней сделал!

— Я не убиваю обычно, но я могу подвести к границе смерти. Если тебя это утешит, она получит своё и очень скоро.

— А как же тот басист?

— Я же уже говорил — он выживет.

Лис вдруг всё стало безразлично. Не обращая внимания на Арумела, она подошла к кровати и опустилась на смятую постель. Сжала колени руками и так и застыла.

— Что? — он вскинул вверх бровь. — Неужели готова сдаться?

— А если да, то что?

— На тебя это не похоже. Не разочаровывай меня.

— Да чего ты вообще ко мне прицепился?! Что вообще тебе от меня надо? Почему именно я?! Или в своей демонической вечности от скуки с катушек съехал?

В глазах Арумела промелькнул недобрый огонёк. Демон сделал шаг к девушке, но остановился.

— То, что ты и твои подруги попали мне на глаза, была полностью ваша инициатива. Или уже забыла, с чего всё началось? — в его голос, звучавший сначала спокойно и вкрадчиво, начали прокрадываться рокочущие нотки. — Но потом оказалось, что мне повезло. После стольких лет… найти подходящий материал… Даже не смей. Меня. Разочаровать.

— И что, если разочарую? Поступишь со мной как с другими? Как с Мариной? — Лис вскинула голову, глядя на него с вызовом. Момент пассивности и равнодушия прошёл. Сейчас в ней всё сильнее нарастало глухое раздражение пополам с яростью.

— Вспомнила про свою подругу? Напрасно. Если разочаруешь, то не отделаешься так же легко как она.

— За что мне такая честь только.

Арумел неожиданно рассмеялся и, сложив на груди руки, смерил взглядом разъярённую девушку.

— Только, похоже, ты меня не разочаруешь, как бы ни старалась. Сцена в баре тому доказательство. Я бы, конечно, придумал что-нибудь позанятнее, но для первого раза, для человека… — Арумел поднял руку и прищелкнул пальцами. — Это было весело.

— Только не им, — в памяти Лис промелькнуло пунцово-красное лицо протрезвевшего вмиг Андрея и, искажённое от боли, лицо незнакомого гитариста, баюкающего свои изувеченные руки. — Не… — она осеклась. Дыхание перехватило.

— Это был не ты?

Перед глазами закружил калейдоскоп картинок-воспоминаний.

— Я бы дополнил его раздевание чем-нибудь изысканно-извращённым. К примеру, из него бы получилась недурная фигура в стиле Пикассо. Хотя… вряд ли бы он пережил такое вмешательство, а делиться с ним кровью, — Арумел поморщился. — Жаль…

…окровавленные выломанные назад пальцы… Тяжёлые капли падают на деревянный пол сцены.

— Как гитаристу?

— Переживаешь? Скоро ты тоже сможешь так. Трюк со штанами покажется тогда тебе детскими игрушками.

У неё потемнело перед глазами.

— Так это был не ты?!

Одним порывистым движением он вновь оказался рядом с Лис.

— Пойдём. Самое время тебе кое-что увидеть.

— Там, в баре, сначала…

— Это была ты.

— Лжешь!

— Ты связана со мной кровью. Как думаешь, почему ты больше не задыхаешься? Почему можешь сама, как вчера днём, попасть в мой мир? — в голосе Арумела вновь послышались рокочущие нотки. — Почему сегодня ночью смогла сделать такое со своим дружком…

— Хватит! — Лис зажала уши руками.

— Идём. Пора тебе узнать, для чего ты мне нужна.

10.

Отражения знакомых предметов смутно угадывались в антрацитово-чёрной глубине зеркала. Лис протянула руку и осторожно коснулась стеклянной поверхности. Словно огромная тёмная мембрана. Прикоснись слегка, и она задрожит, завибрирует. Отзовётся тысячью неслышных нот.

— Боишься?

Лиза прислушалась к себе. Боится ли она? Странное притупленное состояние, словно смотришь фильм со стороны. Можно в любой момент встать и выйти из зала на солнечный свет. Она покосилась в сторону Арумела. Не выйдешь. И даже если получится выйти, то и на свету достанет.

Лис даже не помнила толком, как и когда оделась. Просто сгребла первую попавшуюся одежду в шкафу и натянула на себя прямо в коридоре, оставив усмехнувшегося ей вслед демона подпирать стенку и любоваться собственным отражением в зеркале напротив.

А теперь через это зеркало оказывается надо пройти…

Это было похоже на погружение в вязкую смолу. Плотная темнота, окутавшая со всех сторон, сжавшаяся до крохотного пространства. Странные бесплотные звуки. И голоса…

…Ваниль и шоколад.

…Красавица ты моя.

…Мамочка, кися.

…Пошёл ты к черту.

…Корень в пятой степени.

Где-то заплакал маленький ребёнок и Лис напряглась.

— Обрывки зеркальных воспоминаний, — прямо над ухом раздался голос Арумела. — Зеркало всё запоминает. Чем оно старше, тем больше звуков и отражений в нём хранится.

Тёмный кокон вокруг них внезапно сжался, так что перехватило дыхание. А в следующее мгновение раздался неясный хлопок, словно лопнул бумажный пакет, и темнота дала трещину. Неяркий свет показался ослепительным и режущим глаза.

Комната выглядела как копия спальни Лис. Но в то же время было в ней что-то неуловимо другое, чужеродное. Что-то настораживающее. И дело даже не в стрелках будильника, с отлаженным ритмом отсчитывающих секунды в обратном направлении, или непривычно стоящих вещах, решивших вдруг поменять своё месторасположение. Лис и сама не могла бы объяснить, что вызывает у неё такое ощущение.

— Идём.

Девушка отмахнулась от навязчиво лезущих в голову сомнений и последовала за демоном.

За пределами комнаты, привычный ей мир заканчивался. Узкий коридор без окон с редкими светильниками в форме раскрытых серебряных ладоней. Приглушённый свет, заставляющий почему-то вспомнить о старинных готических замках. Обшитые до половины панелями чёрного дерева стены. Лис остановилась, глядя на картину, висящую в простенке. На багрово-коричневом фоне красовались заросли чёрных ирисов. Тёмно-зелёные стебли почти сливались с фоном и одновременно непостижимым образом выделялись, словно подсвеченные изнутри. На крупных тяжёлых головках цветов вместо росы рубиново переливались капли крови.

— Это…

— Ван Гог. Его последняя картина.

Что-то не сходилось. Лис наморщила лоб, пытаясь припомнить, что она когда-то читала о великом художнике, но Арумел не дал ей времени.

— Его неизвестная последняя картина. Написанная после смерти. Его плата за покой.

От этих слов, сказанных совершенно обыденным тоном, девушке стало не по себе. Она поспешила отвернуться от полотна, в котором сквозило странное безумие.

За дверью слева от картины оказался просторный холл в молочно-белых тонах. Пара тяжёлых бронзовых люстр с матовыми «тюльпанами» плафонов вспыхнули сразу же, стоило приоткрыть дверь, заливая всё окружающее пространство неожиданно ослепительно ярким светом. Настолько ослепительным, что в первый момент Лис даже попятилась. Огромные зеркала, обрамлённые строгими барельефами, несколько наглухо закрытых дверей и лестница с чеканным орнаментом ограждения в виде листьев, ведущая куда-то наверх. Лис перевела взгляд со всей этой помпезной роскоши на Арумела. В своих драных джинсах и простой белой футболке, он должен был бы смотреться здесь совершенно нелепо. Но непостижимым образом вписывался целиком и полностью.

— Нам наверх, — демон кивнул в сторону лестницы, и Лис показалось, что на его лице промелькнуло какое-то странное выражение. Смесь нетерпения, удовлетворения и предвкушения.

Перила слегка холодили ладонь. С каждой новой ступенькой свет в холле становился слабее, пока совсем не погас, и за спиной всё не погрузилось во тьму. Только рассеянное свечение, идущее откуда-то сверху, освещало теперь лестницу, придавая ей загадочный мрачноватый вид. Взгляд Лис то и дело упирался в спину поднимающегося впереди Арумела. Тишина действовала угнетающе. Внезапно на девушку накатил запоздалый страх. Перед глазами встали чёрные ирисы. Что если она застрянет в этом, полном безумия, мире? Зачем вообще пришла?

Лестница закончилась, открывая впереди сумеречное пространство, освещённое слабым лунным светом, льющимся из огромных окон. Зыбкие неясные тени тянулись от небольших возвышений расположенных по всему периметру зала. Лис вздрогнула и чуть не отпрянула назад. На возвышениях, покрытые лёгкой белой кисеёй, стояли гробы.

— Воздух пропитан запахом твоего страха. Будешь так бояться, привлечёшь падальщиков, — Арумел даже не оглянулся посмотреть на девушку.

— Кого?

— Такой пряно-острый аромат, — продолжил он. — Но мне больше нравится, когда в нём проскальзывают ноты ненависти и сожалений, слегка приправленные флером вожделения. Может мне соблазнить тебя? Заставить жаждать тело с невероятной силой, ненавидя при этом его хозяина?

В голосе демона послышался азарт. Казалось, он на мгновение забыл о девушке и рассуждает сам с собой. Его рука непроизвольно водила по перилам, словно перебирая невидимые струны. Лис заворожённая этими движениями, уставилась на витое, в форме змеи кольцо, таинственно мерцающее на безымянном пальце. Она почувствовала как внутри, из глубины, оттесняя страх на задний план, поднимается новая волна злости. Да что он вообще такое…

— Вот! Так уже лучше звучит, — Арумел неожиданно развернулся и, слегка нагнувшись, провёл ладонью по щеке девушки. — Твои эмоции стали многограннее. Может, стоит действительно пойти таким путём, что скажешь?

В полумраке его глаза блестели словно гагат.

— Почему бы тебе не выбрать для своих развлечений кого-нибудь другого? Того, кто оценит твои старания?

— А в тебе нет ни капли милосердия и самопожертвования? Мне нравится это, — он ухватил её за руку и потянул за собой. — Идём.

Стремительными шагами Арумел двинулся к центру зала, почти волоча не поспевающую за ним Лис.

— Смотри!

Он резко развернул ошалевшую от его неожиданного напора девушку лицом к возвышениям. Его тонкие сильные пальцы до боли впились в плечи Лис.

— Смотри! — повторил он.

Взгляд Лис упёрся в стоящий неподалёку на возвышении ящик. Именно ящик, а не гроб, как ей показалось первоначально с лестницы в неверном сумеречном свете. Сквозь полупрозрачную ткань просвечивала тёмная, отдающая багрянцем, поверхность полированного дерева.

— Эта сгорала от любви, медленно, переходя от страсти к ненависти и обратно, испепеляемая собственным пламенем.

Арумел с силой подтолкнул девушку к ящику, одновременно сдернув с него покров и обнажив то, что хранилось внутри.

— А эта… — одним движением руки он смахнул кисею с соседнего ящика. — Её страх, граничащий с безумием, он был настолько великолепен, что чувство боли оказалось всего лишь незначительным фоном, последним аккордом в песне жизни. С ней я был так близок к совершенству, — демон любовно провёл рукой по изящно изогнутой деке покоящегося на белом шелке инструмента, отдалённо напоминающего скрипку. Струны отозвались глубоким музыкальным стоном, от которого у Лис по спине пробежали мурашки, настолько он напоминал человеческий.

— Не то! Всё не то! — Арумел отвернулся. — Не хватает силы. Слишком искусственно. Извлечённые из душ, они всего лишь тени не способные отразить настоящую музыку. В ваших чувствах живут звуки, но их совершенное звучание ускользает от меня уже тысячу лет. Они сокрыты в каждом из этих ничтожных существ, чьё существование настолько коротко, что больше походит на насмешку. Какая ирония…

Страсть в его голосе сменилась разочарованием, а в следующее мгновение с холодной яростью на лице демон повернулся к девушке.

— Хочешь узнать, каково быть заживо погребённой? Хочешь испытать это чувство? — он резко, рывком потянул её за руку к стене и с силой толкнул прямо в разверзнутую пасть вмурованного в стену пустого футляра. Лис ладонями ощутила шелковистую прохладу шелка и услышала, как захлопывается за ней крышка. Извернувшись в тесном пространстве, она уперлась в неё руками, пытаясь сдвинуть с места. Бесполезно. Чувствуя, как паника готова поглотить всю её без остатка, девушка изо всех сил принялась колотить кулаками по гладкой поверхности. Внезапно крышка отлетела прочь и Лис почти вывалилась наружу. Не удержавшись на ногах, она рухнула на колени, хватая открытым ртом воздух. Но не успела отдышаться, как сильная рука схватила её за горло и рывком подняла вверх. В глазах потемнело.

— Ты думаешь, что достаточно стойкая, чтобы противостоять мне? Все вы… Ваши чувства… подобны воску. Вы — глина. Сколько не пытайся — все глина, не способная стать алмазом.

Лис второй раз за пять минут оказалась на полу. Горло саднило, болели ушибленные колени. Арумел присел рядом.

— Смотри на меня.

Лис замерла под пристальным взглядом тёмных глаз, в которых сейчас бушевал настоящий огонь. Её била крупная дрожь.

— Если человеческая природа так слаба, я сделаю её сильнее. Ради совершенного инструмента. Я заставлю тебя быть иной. Я добьюсь того, чего желаю. Связанная моей кровью ты всё же станешь алмазом.

Неожиданно он властным движением привлек её к себе и впился поцелуем в губы.

11.

Лис показалось, что она падает в бездну. Воздуха не хватало. Она почувствовала на языке привкус крови и попыталась вырваться, но поцелуй стал только глубже. Казалось, Арумел задался целью полностью подчинить её себе. Ладонь, крепко лежащая у неё на затылке, не позволяла увернуться. Его губы грубо терзали её, заставляя полностью раскрыться. Вызывая протест в душе и страх от того, что тело вопреки разуму готово уступить и отозваться. Наконец, демон сам отстранился. Поднявшись на ноги и оставляя Лис полностью обессиленной и раздавленной. Напоследок его взгляд ещё раз прошёлся по сидящей на полу девушке, пытающейся выровнять дыхание, и губы искривила усмешка. Нагнувшись, он, протянув руку, кончиком пальца снял капельку крови в уголке её рта и тем же размеренным движением засунул палец в рот Лис, заставив его облизать.

— Моя кровь бесценна. Не теряй ни капли.

И тут же потеряв интерес к девушке, он склонился над стоящим рядом саркофагом. Бережно достал из него инструмент. Странно изогнутый, чем-то напоминающий девичье тело с маленькой головкой и едва заметными выступами тонкого, слегка приплюснутого носика. Тонкая вязь орнамента проступала на светлом, чуть розоватом дереве. Демон легко, словно лаская, провёл ладонью по поверхности, вслушиваясь, как от этого прикосновения тонко зазвенели струны. Серебристый свет, падающий из огромного окна напротив, порождал неестественно резкие тени и придавал всему этому месту и его хозяину мистический оттенок.

Одна тень вытянулась от дальней стены, почти коснувшись крайнего саркофага, в котором покоилась отвергнутая Арумелом виола. Протяжный тихий, на грани выдоха, звук заполнил собой пространство. Казалось, он шёл отовсюду. Странная мелодия, от которой тело сразу стало безвольным. Чужие чувства и эмоции хлынули внутрь, превращая девушку в тряпичную куклу-марионетку. Страх, испуганной птицей, рванулся из глубины, но тут же был задушен волной апатии. Отделившись от пола, тень, вырастая, прямо на глазах приобрела человеческие очертания. Невероятно высокое тёмное существо, чьё лицо невозможно было разглядеть, качнулось в сторону Лис. Девушка почувствовала, как её с невероятной силой влечёт его странная нечеловеческая красота. Мелодия стала слышнее, теперь в неё хотелось окунуться с головой, раствориться в звуках, стать одной из нот. Той, что наиболее протяжно длится, навевая сладкую истому с чуть слышной горечью сожаления.

— Ларго — Дьявольский Музыкант.

Звук глубокого голоса с бархатисто-рокочущими нотками разбил наваждение.

— Так его когда-то прозвали люди. Слышала когда-нибудь о нём?

Арумел сделал паузу. Лис даже не видя его лица, почувствовала, что он наслаждается моментом. Казалось, он просто играет с ней, заводя всё дальше в свой безумный перевёрнутый мир.

— Я дал ему силу над их душами. От звуков его музыки люди пускались в пляс, презрев все свои глупые обычаи и забыв про идиотскую пристойность и благонравие. Или же начинали рыдать, даже если только что смеялись. Он мог заставить святошу вспомнить о грехе, а грешника о праведности пути. Вот тогда ему и дали это прозвище. Знаешь, что стало потом?

Лис молчит. Где-то в глубине души она уже поняла, что будет дальше. Интуиция, память предков, звериная чуйка, доставшаяся от прошедших поколений, когда всё было гораздо проще, а порой гораздо сложнее. Или может просто банальные обрывочные знания, почерпнутые из школьного курса истории и сдобренные хорошей порцией псевдоисторических фильмов в которых больше режиссёрской фантазии, чем исторической достоверности.

От раздавшегося следом смеха у Лис по спине пробежали мурашки.

— Люди боятся демонов, обитающих в ином мире. А свои собственные поступки, которым порой позавидовал бы даже дьявол, возносят в ранг добродетели.

Он потерял своё имя. И своё человеческое тело. Теперь он никто. Но, заключив сделку с демоном, он не может умереть до тех пор, пока нужен мне.

Арумел резко оборвал свой смех.

— Береги себя, дорогая. Иначе для тебя это будет невыгодная сделка. Для тебя больше нет рая и ада. Я твой ад. Из твоей души должен получиться идеальный…

Его пальцы скользнули в волосы Лис, притягивая её голову к себе, демонстрируя свою власть и её беспомощность.

— … инструмент.

Тебе пора домой, Лис.

Сильный толчок в спину и она полетела в вязкую пустоту.

На улице снова шёл дождь. Было слышно, как крупные капли барабанят по козырьку и вода, журча тонкой струйкой, сбегает по водостоку. Размытый мир за окном напоминал застывший акварельный этюд. Хотя нет. Не застывший. Лис прислонившись лбом к стеклу, бездумно проводила взглядом спешащий в сторону остановки лиловый зонтик.

— С тобой я не допущу ошибки.

— Ты уже её допустил, — девушка даже не повернулась на звук знакомого голоса, продолжая следить за зонтиком. — У меня нет никакого особого слуха, я никогда не училась музыке, я даже… — у неё вырвался нервный смешок. — Я даже на уроках в школе филонила.

— Не будь дурой. Ты прекрасно понимаешь, что я говорю не о вашем примитивном извлечении звуков посредством голосовых связок.

— Я больше не боюсь тебя.

— Нет. Просто твой страх перешёл в новое состояние. Он просто стал другим. Как и твоя ненависть. Ты перешла первый рубеж. А скоро… — Лис почувствовала прикосновение прохладных пальцев к шее. — Я стану твоей привычкой. Ты даже не заметишь, как это произойдёт. Ты уже на пути. Как тебе? Привычка-ненависть.

В голосе демона прозвучала издёвка. Лис резко обернулась к нему, зацепив при этом локтем расписанную «под Китай» вазу. Стекло, жалобно звякнув, разлетелось по полу белыми осколками.

— Моя кровь в тебе уже подает голос. Мальчишка на остановке… Твой дружок в баре…

Лицо Арумела приняло равнодушное выражение.

— Постарайся не порезаться когда будешь убирать, — он кивнул на разбитую вазу. — А то кто знает, вдруг мне захочется твоей крови.

И, глядя, как расширились глаза Лис, понизил голос. От чего в нём сильнее прорезались бархатисто-рокочущие нотки.

— А может и не только крови.

Рассмеявшись, он быстро пересёк комнату и шагнул в зеркало.

Лиза машинально собрала с пола осколки и швырнула в мусорное ведро. Потом зачем-то попыталась передвинуть кровать подальше от шкафа. Как будто это могло помочь! В голове царил полный сумбур. Что ей теперь делать? Бежать? Она не может вот так все бросить и уехать. И куда? У неё слишком мало денег. Вернуться назад домой? Но именно там всё и началось. Проклятая Маринкина затея с вызовом призрака! Лис почувствовала, что готова возненавидеть подругу, и тут же её окатила волна стыда. Марина ни в чём не виновата и она уже расплатилась за своё любопытство. Если бы можно было вернуть время назад. Проклятье!

Она распахнула дверцу шкафа и бездумно уставилась в его недра. Чемодан в углу подмигнул серебристым глазом-замком. Насколько далеко распространяется власть Арумела и насколько сильна связь между ними? Если она, конечно, действительно есть. Лис задумалась. Может уехать? Хотя бы на время. Написать заявление на работе. Отпуск без содержания. А там дальше будет видно. В любом направлении, куда будет билет. Главное подальше отсюда. И сделать это внезапно, чтобы он ничего не заподозрил.

Пронзительный звонок в дверь прервал её мысли. За последними событиями Лис совсем забыла о дне арендной платы. Разряженная, словно на торжество, хозяйка, чьё имя — Виолетта Георгиевна звучало так же претенциозно, как и она сама, вплыла в прихожую. Громко разглагольствуя, о том, как она каждый день ездит аж самой Седанки не брезгуя пересадками, в то время как некоторые стараются найти себе жильё прямо рядом с работой, Виолетта не забыла заглянуть на кухню и в ванную. Брезгливо провела пальцем по краю раковины и напоследок сунулась в спальню. Лис поспешно вручила деньги, молясь о том, чтобы Арумелу не взбрело в голову проявиться в самый неподходящий момент. Она вздохнула с облегчением, только когда за хозяйкой закрылась входная дверь.

Лиза обессилено прислонилась к стене, но тут же дёрнулась, словно от электрического тока, в ответ на новую пронзительную трель. Что ещё забыла эта расфуфыренная кикимора?

— Алёна?

Лис в смятении отступила вглубь коридора. Голос в мобильном: «Алёны больше нет». Светлые пряди с рыжинкой, сейчас чуть поникшие и тусклые. Матовый шарик пирсинга над бровью. И второй — блестящий камешек на крыле носа, чуть ближе к кончику. Алёна. Очень даже живая и настоящая. С тонкой цепочки поверх серого топика свисает серебряное крылышко.

— Привет. Можно войти?

В маленькой кухне из еды шаром покати. Лис, чтобы куда-то деть руки и прийти немного в себя, налила воду в чайник, включила в розетку.

— Чай будешь?

— Кофе. Без сахара. Можно с молоком.

Алёнка теребит левой рукой серебряное крылышко на груди, осматривается по сторонам.

— Ты откуда сейчас? — Лис очень хочется рассказать о том звонке несколько дней назад. Спросить… Много чего хочется спросить. Но слова не идут. Почему-то страшновато и неудобно. В той, другой жизни, год назад, да что там, несколько дней назад, неделю… слова нашлись бы без труда. И они бы уже вдвоём сидели и хохотали, рассказывая и перебивая друг дружку. Боже, а ведь, правда, всего неделю назад всё было обыкновенно и просто прекрасно. — Ленок…

Она назвала подругу тем именем, которым её называли только в их компании.

— Что, хочешь что-то спросить? — Алёнка оставила в покое подвеску и чуть прищурившись, посмотрела на Лис. — Много вопросов?

— Я…

— Хорошо устроилась, Лис. Большой город. Новая жизнь. Махнула хвостом и только тебя и видели. Знаешь, каково это? — прищур Алёны стал злым, а речь начала терять связность. — Прикосновение. Глаза проникают тебе прямо… Ночью… И день…

— Ленок, Алён, ты что?

Лизе стало совсем не по себе.

— Аааа… Знаешь! — Алёнка уловила какую-то видимую только ей перемену в лице Лис. — Знаешь! Он и до тебя добрался? Зачем ты только тогда влезла с этими зеркалами?

— А молока-то у меня нет, — Лис попыталась перевести странный монолог в безопасное русло.

— Молоко… Ну да, молоко, — Алёнка уставилась на какую-то невидимую точку на стене. — А ведь я была первой тогда, — она вдруг разулыбалась. И вдруг без всякого перехода кинулась на Лис.

Маленькое пятнышко на противоположной стене разрослось, превратившись в огромную жирную кляксу ядовитого зелёного цвета. Шкафчик начал оплывать, перекашиваясь на бок и обнажая внутренности, в которых что-то мерзко зашевелилось.

Лис почувствовала, как на горле смыкаются тонкие пальцы. От неожиданности она сделала шаг назад и ухватилась за стол. Её рука нащупала на столе кухонный нож.

С подветренной стороны мыса воздух казался ещё более безвкусным и плотным. Звуки терялись в нём, гасли, не успев родиться. Он подошёл нарочито медленно и встал рядом с мольбертом, заслонив замершее у горизонта светило. Тень, вытянувшись у ног хозяина, властно накрыла чахлый выцветший силуэт, жмущийся к ножкам треножника. Такой же блеклый, как и парень, сидящий рядом чуть сутулясь и бессмысленно смотрящий на море. Там, на грани видимости, в воздухе плавал большой, похожий на ноздреватый блин, скат.

Арумел окинул взглядом полотно, на котором цвело несколько размытых пятен. Затем перевёл взгляд на художника, чем-то напоминающего богомола. Нескладного, с ввалившимися щеками, остроклювым носом и водянистыми глазами, словно этот, ирреальный в своей сути, мир уже успел высосать из них все краски. Сделав шаг вперёд, демон нагнулся и провёл пальцем по засохшей палитре.

— Не вижу особых изменений с прошлого раза, — голос Арумела разорвал ватную, плотную до осязаемости, тишину.

Плечи художника дрогнули.

— Я не могу больше рисовать.

— Ты же помнишь договор, не закончишь картину — не сможешь уйти. Хочешь остаться тут навечно?

— Я закончу. Обещаю, — узловатые пальцы с поломанными ногтями с силой сжали кисть. Но лишь на мгновение. Почти сразу она выскользнула назад на песок, а парень схватился за голову. — Не могу! Я не могу так больше! Оставь меня в покое, ублюдок!

— Ублюдок? — Арумел чуть склонил голову, словно прислушиваясь к звучанию бранного слова. — Совершенно неверное определение. Мы все создания одного отца и матери.

Неожиданно он схватил художника за ворот куртки и рывком заставил встать.

— Ты не гений, но твои картины были неплохи при жизни. Когда ты решил, что мир слишком несправедлив к тебе, а ты слишком хорош для него… Эта последняя картина, цена того, что я верну тебя смерти.

Пальцы Арумела разжались, и художник едва удержался на ногах. Он стоял, чуть пошатываясь, не глядя на демона. По лицу Арумела скользнула брезгливая гримаса.

— Я дам тебе последний шанс.

Часть 2

12.

Тёмная, отливающая глянцем поверхность, притягивала взгляд. Стоит только наклониться вперёд. Перегнуться через перила. Ёщё немного. И море примет тебя в свою глубину. «…Ты будешь жить, даже если захочешь умереть». Лис так явственно услышала в голове голос Арумела, что вздрогнула и непроизвольно отшатнулась, чуть не столкнувшись с проходившей мимо парой. И тут же перевела дыхание. Нет его тут. Нет и быть не может. Арумел остался во Владике. И Алёнка осталась там. Если это действительно была она…

…Ей показалось, что противный, разрывающий плоть, звук заполнил всё окружающее пространство. Горло саднило, хотелось разразиться надрывным, вырывающим наружу лёгкие, кашлем. До резкой отрезвляющей боли, до пробуждения от всего этого кошмара. В котором её бывшая подруга валяется на полу, словно сломанная кукла, и из-под неё быстро вытекает красная лужица. Это не она. Нет. Нет! Это всё очередной кошмар! Морок, навеянный проклятым демоном. Она не могла… Лис почувствовала, как паника готова затопить её изнутри. Она упала на колени рядом с телом Алёны.

— Ленок, Алён… Открой глаза. Алён.

Лиза не глядя, стянула с табуретки кухонное полотенце и неуклюже попыталась зажать рану, из которой всё ещё сочилась кровь.

Пространство качнулось и замерло.

Алёна вдруг села на полу и уставилась пустым взглядом в лицо Лис. С резким щелчком опустилась челюсть, словно девушка внезапно превратилась в Щелкунчика. Сквозь кожу на висках проступили синие вены. Щёки ввалились и приобрели землисто-серый цвет. Лис отпрянула от преобразившейся подруги.

— Пойдём, пойдём со мной, — голос существа шелестящий. Так шуршит опавшая листва, когда её ворошат в куче.

Рука, больше похожая теперь на сухую птичью лапу, тянется к ней. Лис отползает дальше и упирается спиной в ножку стола. Пальцы скользят по полу, проваливаются в ставшие вдруг трухлявыми половицы, погружаются в тёплый перегной. Стены кухни оплывают, помещение тает, стекает крупными оловянными каплями куда-то вниз, в разверзнувшееся ничто.

— Пойдём, пойдём со мной…

Лис делает усилие, пытаясь подняться на ноги. Скользит. Отталкивается от ставшей такой неверной поверхности и, не удержавшись, влетает в матово отсвечивающее дверное стекло.

Лис отодвинулась от перил. Едва заметная вибрация палубы парома под ногами напоминает, что она всё ещё жива. Умереть она могла и там, для этого незачем было так далеко забираться от дома.

Перед глазами вновь встают события вчерашнего дня.

…Влажно блестящее пятно на кафельном полу. Оно быстро тает, даже не так… сжирается пустотой, оставляя после себя совершенно чистое пространство. Которое в свою очередь превращается в ничто. Мир на глазах выцветает. Оплывает потухшими красками. Теряет свою объёмность. Рассыпается маленькими кусочками пепла старой фотографии. Лис смотрит на свои руки и с ужасом видит, как кожа начинает терять цвет, делается прозрачной. Крик застревает в горле. Два огромных тёмных крыла взметнувшиеся за спиной тянутся к её запястьям, а потом окутывают, словно чёрный кокон, и она проваливается бездну.

И вновь оказывается на кухне. Словно всё произошедшее только что, было всего лишь наваждением. Но восстановившийся маленький мирок больше не дарит спокойствия. Даже солнечный свет, льющийся из окна. Что если через минуту всё вновь расплывется? Стены перестанут быть стенами, а пол превратиться в бездну? Или вообще растворится в сером безликом ничто. Пропади оно всё пропадом. Куда угодно! Только бы убраться отсюда подальше.

Она даже не пыталась нормально складывать вещи. Платья и нижнее бельё летели в чемодан вперемешку с косметическими принадлежностями. Быстрее. Как можно быстрее. Не закрыв чемодан, Лиза бросилась к ноутбуку. Ей нужен билет. На любое направление. Поиск выдал целый список сайтов. Самолёт. Рука Лис замерла в нерешительности. Она ж с детства боится полётов. Потому и во Владик ехала на поезде. Но сейчас поезд не подойдёт. Значит всё же самолёт… Лис вновь нерешительно потянулась к клавиатуре. В памяти всплыл обрывок рассказа Кати.

«…А прошлым летом мы с ребятами рванули на пароме в Корею…»

Паром. Корея. Туда сейчас даже виза не нужна. Другая страна, другой далёкий мир. Достаточно далёкий… Лис ухватилась за эту соломинку. Вот он сайт. Билет… Как хорошо, что сегодня среда и как хорошо, что ещё утро. Отплытие в 14.00. «Восточная мечта», ну прямо название для побега. Два часа на самолёте превратятся в почти сутки плавания. Но зато не полёт и между ней и этим местом будут километры живой воды. Разве в книгах не пишется, что нечисть не может преодолевать текучую воду? Не давая себе ни минуты на размышления, нажала на заказ билета.

Чемодан, сумка. Паспорт не забыть. В голове гулкая пустота, а руки трясутся. Да её всю трясёт как в ознобе. На часах пол первого. Тишина квартиры давит. Хочется пить, но зайти на кухню ещё раз, выше её сил. Лис, выскочив на лестничную клетку, захлопнула за собой дверь. Ключи закинула в почтовый ящик. Отрезая тем самым себе отступление назад.

Всю дорогу до морвокзала она старалась не паниковать. Что если заказ билета и весь окружающий мир просто очередной морок. И сейчас из ниоткуда появится Арумел. Или Алёна… Вернее то, чем она стала.

Только поднявшись на борт, Лис почувствовала небольшое облегчение. Словно невидимые тиски, в которых она находилась последнюю неделю, ослабили свою хватку. Но почти сразу на неё накатила новая волна. Она убийца. Неважно, что она просто защищалась и, что это возможно вообще была не Алёна. Она, Лис, убийца. И это ничем не оправдать и не изменить.

Будь проклят Арумел! Она просто хочет жить. 

На втором этаже, где располагались каюты эконом класса, стояла духота. Сами каюты напоминали своим видом койки-ячейки в плацкарте поезда, только с плотными шторками. По длинному проходу гуляли отчаянные сквозняки. Не принося с собой, впрочем, какой либо особой прохлады.

Лис планировала поначалу провести большую часть пути, зашторившись от всего мира. Но низкий потолок давил, а стены сразу напомнили о саркофаге, в котором она совсем недавно оказалась по воле Арумела. По соседству кто-то басовито гудел:

— Маргоша. Маргоша.

Лиза не выдержала и выглянула. Через пару койко-кают подросток метр с кепкой в бледно-голубых джинсах и клетчатой рубашке, подпрыгивая, пытался закинуть на верхнюю полку туго набитый рюкзак. Рядом переминался с ноги на ногу парень повыше и продолжал тем самым басом:

— Ну зачем ты туда лезешь. Давай я туда. Неудобно даже…

— Неудобно спать на потолке и брюки через голову надевать.

Из-под чёрной бейсболки подростка надетой козырьком назад, торчали короткие светло-русые пряди волос. Он обернулся, и оказалось, что это девушка.

— Привет, — она заметила Лис. — В этом великом кругосветном путешествии будем соседями. Я — Маргоша. А это Антоша. И он будет спать внизу, потому что мне нравится верхняя полка.

— Лиза.

Маргоша вновь отвлеклась, чтобы закинуть рюкзачок на облюбованную койку. С четвёртой попытки ей это удалось.

— Ю-ху! А теперь можно идти смотреть отплытие.

Она неожиданно сморщила свой курносый носик, на котором просматривалась россыпь светлых веснушек и оглушительно чихнула.

— Упс.

— Интересное сочетание имён, — Лис сказала первое, что пришло в голову.

— На самом деле он — Вольдемар Иннокентьевич Перелейбабайко. А я Маргарита-Констанция Каземировна Задунайская. Шутка. Это судьба-а. Ты одна? Пойдёшь смотреть отплытие?

Случайные попутчики оказались любителями путешествий. Уже через пять минут Лис была в курсе, как путешествовать автостопом с Москвы до Владивостока и где лучше всего останавливаться. Марго щедро делилась впечатлениями, а более молчаливый Антон время от времени вставлял свои замечания и философски окидывал взглядом убегающие назад сопки Владика.

Маленький маяк на выступе остался позади.

Очень скоро Лис всё же сбежала. Пробормотав что-то невнятное про туалет, и оставив Маргошу-Антошу фотографировать друг друга на фоне морских пейзажей.

Почти сутки на пароме, не смотря на спокойную погоду, оказались ещё тем испытанием. Ночь Лис почти не спала. Духота и страх, пусть и приглушенный не давали расслабиться ни на минуту. Казалось, стоит закрыть глаза и всё начнётся снова. Она опять очутится в своей квартире. Мир сжимался до стенок каюты, лёгкое покачивание вызывало головокружение. Перед отъездом Лис даже не позвонила матери. И теперь это давило на неё дополнительным грузом. Но что бы она ей сказала? Сочинять какую-то историю уже не было просто сил. Правду? А потом, в какой-то момент в голову пришла дикая мысль и Лизу окатила запоздалая волна страха. Что если Арумел теперь решит в отместку добраться и до её домашних. Нет. Не думать. Только не думать об этом. Вообще ни о чём не думать. И она старательно, с какой-то отчаянностью, начала гнать от себя все мысли о доме.

До прибытия в Донхэ оставалось чуть более получаса. Неожиданно Лис почувствовала лёгкую дрожь в ладонях. Что её там ждёт?

13.

Булочки в форме рыбок пахли корицей и вафельной сладостью. Хотя нет, корицей пахло из соседней палатки, в которой на широком противне поджаривались золотистые оладьи с бобовой пастой. Оттуда несло перегретым маслом и почему-то чесноком. Немного подумав, Лис предпочла булочки. Тётушка в застиранном переднике подхватила деревянной лопаточкой одну за другой пару «рыбок» и запихнула в некое подобие кулька. Что-то приговаривая по-корейски, подала девушке, заглядывая ей при этом прямо в глаза. Ободряюще похлопала ладонью по руке.

Первый же откушенный кусок чуть не встал поперёк горла. Есть что-то настолько пропитанное жиром… Лиза осторожно покосилась на совсем молоденькую девушку рядом, похоже ещё школьницу, с явным аппетитом поглощающую оден. Что-то не так либо с её вкусом, либо со вкусом этой девушки. Оден она не осилила даже будучи жутко голодной. Марго над ней потешалась тогда, а её «тень» Антоша делал зверское лицо. Потом, сжалившись, отобрал у неё злосчастную палочку с этой хренью и тихонько скормил рыбкам, пока они сидели на берегу ручья Чхонгечхон. Мелкие, вальяжно плавающие, рыбки снизошли до угощения. С мороженым ей также не повезло. Аппетитная на вид длинная розовая пирамидка в вафельном рожке на вкус напомнила замороженный фруктовый кисель, который Лис с детства терпеть не могла.

Оставалось ещё около часа до встречи с Марго и Антоном на смотровой площадке Намсана. Лис в очередной раз подумала, что ей очень повезло встретить этих двоих. Её спонтанное судорожное бегство грозило закончиться сразу же после схода на корейскую землю. На пароме Лис была слишком погружена в свои мысли, чтобы замечать что-то вокруг. Но глаза первого же работника терминала в Донхэ заставили её вздрогнуть, напомнив моментально другие, очень похожие. А когда, пройдя все положенные процедуры, девушка вышла под утреннее солнце, то ощутила настоящий прилив паники. Зачем она только приехала сюда, где каждый встречный своим видом напоминает об Арумеле? Во Владике хватало приезжих из Восточной Азии, но там это как-то ускользало от внимания. А тут…

Марго с Антоном тогда вынырнули из тени здания как два гуттаперчевых чёртика. Сначала такси с совершенно не понимающим по-английски, не говоря уже о русском, водителем, которому Марго сунула почти под нос раздобытую где-то бумажку с выписанным кривульками-палочками-кружочками названием автовокзала. Потом, после всего лишь каких-то пяти минут мельтешения за окном, сам автовокзал. Приземистое, словно растёкшееся по земле здание с раскалённым, несмотря на утреннее время асфальтовым полем. И три часа поездки до Сеула, запомнившиеся смутно. Страх постепенно отступил под натиском её новых знакомых. Она даже рискнула прогуляться вместе с ними в придорожное кафе, когда автобус ненадолго сделал стоянку по пути. В памяти осталась прохлада помещения, пропитанная горьковато-терпким ароматом кофе.

Сеул напоминал ей странное существо. Немного суетливое, а временами наоборот степенное и чопорное. С улыбающимися с баннеров белозубыми принцами, и бесчисленной рекламой пластики в метро. С неизменной кимчи на столах ресторанов и запахом кунжутного масла уличных забегаловок. И, наконец, с назойливыми дядюшками-аджосси, заглядывающими тебе прямо в лицо с любопытством зевак в зоопарке. Один такой как раз сейчас вторгся в личное пространство Лис. Круглая физиономия с глазами-щёлочками нарисовалась всего в десяти сантиметрах от лица девушки. Широкие крылья носа чуть вздрагивали, словно их обладатель принюхивался. Аджосси вдруг широко осклабился, демонстрируя все тридцать два зуба. На Лис повеяло кимчи. Внутри её передёрнуло от этого запаха, но девушка тут же постаралась взять себя в руки. Мило, Лис надеялась, что это вышло у неё мило, улыбнувшись аджосси, она впихнула кулёк с надкушенной булочкой ему в руки и рванула прочь.

— Хоть какая-то от тебя польза, озабоченная образина, — не сбавляя шага, Лис умудрилась выудить из сумки влажную салфетку и, обтерев пальцы, швырнула в подвернувшуюся урну. К чёрту всё. Она не будет больше бояться. Будет просто жить. Наслаждаться поездкой, гулять с Марго и Антоном. А когда закончится их отпуск, уедет с ними в Москву. Она не вернётся во Владик. Начнёт новую жизнь среди новых людей. Нормальных людей, а не модифицированных посредством пластической хирургии однотипных живых кукол. Взгляд Лис упал на идущую навстречу девушку. Милое маленькое личико, пухлые надутые губки, аккуратный носик и огромные томные глазищи. Что из этого настоящее, а что творение, вышедшее из под скальпеля мастера с очередного баннера в метро? Какая она на самом деле? Лис споткнулась, а когда подняла голову, то увидела, как черты лица поравнявшейся с ней девушки начали оплывать. Даже не оплывать, а словно съедаться невидимой кислотой.

***

От неё исходил запах похоти и страсти. Терпкой, отдающей мускатом и незрелым грецким орехом. В полутёмной комнате окутанной, словно паутиной, скользящими по стенам тенями, кроме кровати и зеркала больше ничего не было. Но девушка этого не замечала. Как не замечала она и висящий низко над горизонтом, перевёрнутый рогами вниз, опалово мерцающий месяц за окном. И безразличие того, кто привёл её сюда. Откинув назад голову и полуприкрыв глаза, она, постанывая, ритмично насаживала себя на его пальцы, страстно желая большего и медленно, но неотвратимо приближаясь к последней черте. Взгляд Арумела остановился на мгновение в ложбинке между ключицами и тут же скользнул ниже. Туда, где под чуть выступающими ребрами громко билось сердце. Он даже видел его. Небольшой мышечный мешок, перегоняющий кровь и заставляющий двигаться это изящное тело. Свободной рукой он провёл по нежной коже, и девушка застонала громче. Подушечки пальцев уловили пульсацию. Давно не приходилось этого делать. Он прислушался, примериваясь точнее. Пальцы слегка скользнули по пятому ребру. Девушка, даже не успев вскрикнуть, упала рядом, дёрнувшись в последнем судорожном движении так и не успев получить желаемого. Фонтанчик крови вырвался из груди, на светлое покрывало.

— Спасибо, дорогая. Остальное как-нибудь в другой раз.

Демон внимательно осмотрел лежащее на ладони сердце. Его сокращения становились всё слабее.

Из дальнего угла поднялась тень Ларго.

— Можешь тут прибраться, — не глядя бросил ему Арумел.

Зеркало превратилось в мерцающий серебром проём, пропуская хозяина.

Сердце продолжало пульсировать в руке в такт шагам, вызывая мягкое щекотание. Сладкое и возбуждающее. Большее, чем откровенная нагота женского тела и предвкушение секса. Арумел облизал влажные от крови пальцы и удовлетворенно кивнул своим мыслям. Достаточно сильное. Последний акт придал ему недостающую энергию.

Переход между мирами занял три шага. Три удара угасающего сердца. Арумел распахнул первую по коридору дверь и шагнул внутрь. Комната больше смахивала на маленькую студию. Посреди пола громоздились баночки с красками. Валялись в беспорядке, марая кофейную плитку пола, использованные кисти. В углу пылилась куча листов с набросками и заброшенная туда же, в порыве раздражения, изгвазданная красками старая рубашка. Наброски виднелись даже на стенах, сделанные угольным карандашом прямо по чуть желтоватой от времени штукатурке. И с каждого наброска смотрели глаза. Глаза были и на единственном в комнате холсте, установленном на подрамнике мольберта. Насмешливые, с чуть заметным прищуром, они казалось, плыли на фоне закатного неба, где полупрозрачный аквамарин медленно перетекал в багряно-лиловую темноту ночи.

Сам художник сидел на табурете вполоборота к двери. Казалось, что он ещё больше выцвел с их последней встречи и вот-вот превратится из человека в свой собственный набросок.

— Твоё время пришло.

Арумел встал напротив парня, и тому пришлось задрать голову. В следующее мгновение он вскрикнул и пошатнулся, когда рука демона проникла ему в грудь. Одним резким движением Арумел вытащил наружу скукоженный почерневший комок и брезгливо отбросил прочь. Прямо на кучу набросков в углу. Затем аккуратно вложил на его место ещё бьющееся сердце.

— Живое сердце даст тебе подобие жизни, не будешь смердеть как полуразложившийся труп. Впрочем… ты и есть труп. Оживший… — Арумел окинул его внимательным взглядом, отмечая начинающиеся перемены. Щеки художника-самоубийцы слегка порозовели и уже не выглядели такими впалыми. В глазах появился блеск.

— Только не думай, что сможешь сбежать и начать всё заново. Твоя жизнь оборвалась тогда, когда ты сам решил её оборвать.

— А если всё же передумаю? — губы художника потеряли свою синюшность, с каждой минутой набирая всё больше жизни.

Арумел пожал плечами.

— Разорвёшь наш договор, даже искать тебя не буду. Твоё сердце больше никуда не годится, а этого хватит лишь на неделю. Семь дней — и либо выполнишь своё задание, и тогда я отпущу твою душу, как и обещал. Либо станешь хуже падальщика, и нынешнее существование покажется потерянным раем.

— Как я… попаду туда?

— Выйдешь через эту дверь. Об остальном я позабочусь.

Парень поднялся с табурета и покачнулся, заново привыкая к владению собственным телом.

— Так просто… — пробормотал он, направляясь неверными шагами к выходу.

— Алекс… — Арумел впервые за всё время назвал его по имени. Парень вздрогнул и как-то немного съёжился.

— Что?

Арумел кивнул в сторону подставки для зонтиков. Ещё пару минут назад, Алекс был в этом уверен, её тут не было. Но вдаваться в такие мелочи, особенно сейчас ему не хотелось.

— Возьми зонт. Там дождь начинается.

14.

Черты лица поравнявшейся с ней девушки оплывали. Они стекали, словно слой воска, таяли, обнажая болезненно розовую плоть. Открывая тёмные провалы глаз лишённых век. Всё происходило как в замедленной съёмке и одновременно невероятно быстро. Запоздалая боль. И крик, обрывающийся на полуноте, потому что больше нечем кричать.

В начавшейся суматохе Лис тихо отступила в толпу. Её толкали, чей-то голос кричал в самое ухо непонятные слова на непонятном языке, а ей казалось, это её только что лишили кожи. Лис задыхалась. Её трясло словно в ознобе. Выбравшись в первый попавшийся проулок, она прислонилась к стене и жадно глотала воздух. Хотелось раствориться, исчезнуть из этого мира. И на какой-то момент Лис вдруг почудилось, что всё вокруг стало каким-то призрачным, неясным. Виноват ли был наступающий вечер, приглушивший дневные тона, или же её воображение. Сквозь серую облицовку стен проступили очертания древесных крон плывущих зелёными островками в тумане. И каменная стела, пронзающая острым шпилем выцветшее небо. Лис закрыла глаза, а когда открыла, вокруг неё всё так же шумел Сеул. Но она ещё долго после этого не могла избавиться от такого мимолётного прикосновения к иному пространству.

Лис брела по незнакомым улицам, сворачивая наугад и не думая о том, как будет искать дорогу назад. В бесцельном блуждании она обошла, наверное, добрую половину Каннама. Так ей, во всяком случае, казалось. Ноги уже начинали гудеть от усталости, но сумбур мыслей, царящий в голове, всё ещё гнал вперёд. Не давая остановиться и сделать передышку в одном из многочисленных кафе, с яркими зазывными вывесками. Или хотя бы вон в том небольшом скверике. Она чуть не столкнулась с молодым корейцем, выходящим из забегаловки. Оттуда тянуло ароматным дымком и свежеподжаренной свининой. Притормозив в последний момент, парень уставился на девушку. Ах да. Европейка ж. Как мартышка в цирке, можно и попялиться. На Лис накатило раздражение, и она, испугавшись, поспешно загнала его внутрь. Отшатнулась и поспешила прочь. Не думать. Ни о чем не думать, чтобы случайная мысль не стала реальностью. Проклятый Арумел. Лис захотелось взвыть от безысходности. Можно бежать хоть на край света, но как убежать от собственных мыслей? Ей припомнился и мальчишка на остановке во Владике, и случай в баре. Если это не Арумел виноват во всех случаях, а она? Сегодня его не было рядом. Или был… Какая разница, если бедой окружающим грозят её собственные случайные мысли, отголосок эмоций? Она ни хотела. Она ничего такого не хотела, всего лишь была не в духе, всего лишь мимоходом подумала. «Ага, скажи это той девчонке потерявшей лицо, а может и не только лицо», — Лис ненавидела саму себя. Она не могла объяснить, откуда у неё появилась такая, отдающая сумасшествием, уверенность в причинах случившегося.

Лис остановилась на углу, решая, куда идти дальше. Довольно пустынная улица была явно не из разряда туристических мест. Напротив, через дорогу высилось серое здание. На лаконично чёрно-белой табличке на английском красовалось такое же лаконичное название. «Компания Дерево Джей» автоматически перевела Лис. Сверху, над табличкой красовалось стилистически упрощённое это самое дерево — три разномерных круга венчающие букву «J». Чем бы ни занималась компания с подобным названием, но первый этаж здания был отдан во власть кафе. О чём возглашала соответствующая вывеска. В первый раз за всё время Лис вдруг вспомнила, что голодна.

И всё-таки это «Дерево» было чем-то знаменито. Две девушки в широкополых панамках вырулили с соседней улицы и, громко щебеча, принялись фотографировать здание. Потом одна из них перебежала улицу и стала позировать на его фоне, пока вторая снимала её. Увлёкшись, она чуть не налетела на Лис. Отскочив, мелко кланяясь, прощебетала «сорри». Счастливые и беззаботные.

Отвернувшись, Лис двинулась прочь.

Она всё же зашла в кафе. Дальше по улице обнаружилось довольно тихое местечко почти без посетителей. Хозяйка с лицом, напоминающим лисью мордочку, принесла ей самгетхан. Единственное блюдо, название, которого Лис успела запомнить за время, проведённое в Сеуле.

Не думать.

Интересно, а можно ли силой мысли навредить самому себе.

Как вообще жить с таким… даром. Может, самым правильным будет не жить?

Нет.

Лис дёрнулась и чуть не расплескала на стол суп.

Она не позволит Арумелу себя сломать. И победить ему тоже не позволит. Главное научиться контролировать мысли. И срочно. Девушка подхватила палочками с блюдца кусочек маринованной редьки и запихнула в рот. Чуть не подавилась от остроты вкуса и закашлялась. Проклятый демон! Она будет жить назло.

Зарядка в мобильнике почти закончилась. На тускло горящем экране значилось пять не принятых. Блин, она совсем забыла о встрече с Марго и Антоном. А мобильный, поставленный на беззвучный режим, тщетно трепыхался всё это время на дне сумки, пытаясь обратить на себя внимание. Лис, нажала вызов. Длинные гудки прервались почти сразу. Словно её ждали на том конце, не выпуская телефон из рук.

— Привет, котик, — гулковатый басок Антона, напомнил обиженное ворчание медвежонка. Эдакого плюшевого мишки на отдыхе. 

— Привет. А где Марго? 

— Она… В общем, отошла. В одно место. 

Слышно как Антон мнётся, пытаясь подобрать слова. Куда же это Марго умчалась на этот раз, что объяснения требуют таких усилий? Лис так и представила, как он, смешно вытягивая шею, высматривает подругу в толпе мельтешащих туристов. Протяжный вздох облегчения и последующие слова разбивают нарисованную перед глазами картинку.

— О, вот и она.

И тут же на Лис обрушился настоящий тайфун. 

— Лизавета! Куда ты пропала?! Мы тебя ждём. Дуй сюда, — голос Марго звучит практически без пауз, с каждой фразой поднимаясь на одну октаву. — Ооо! Лизка, стеклянный туалет это шикардос. Сидишь на толчке и весь мир у твоих ног.

Судя по громкости в динамике, уже всё окружающее сообщество в курсе восторгов Марго и того, где она провела последние четверть часа. Непосредственность Марго настолько заразительна, что Лис невольно начинает улыбаться.

— Я сейчас приеду.

Трубка голосом Марго разражается в ответ довольной тирадой.

Ограждение щетинилось тысячью разномастных замочков. Замки громоздились друг на друге, лезли железной порослью к перилам, теснились по углам, пестря надписями на хангыле с прикреплённых к ним бумажных сердец. Словно весь Сеул поднялся сюда однажды и оставил здесь своё послание. Лис отвернулась. На какой-то миг ей показалось, что она балансирует между нормальностью и сумасшествием. А всё случившееся до этого, просто дурной морок. И вот только сейчас она пришла в себя.

Небо над Сеулом медленно наливалось однотонной густой синевой, постепенно растворяя оставшуюся у горизонта узкую полоску цветной палитры заката. А в тёмном провале под башней Намсан загорались огни, расцвечивая погружающийся в ночь, подернутый дымкой Сеул, превращая его в совершенно другой город. Слегка тянуло сыростью от реки Хан. Лис оперлась на перила и посмотрела вниз. Какое безумное дежавю. Глубина, скрадываемая вечерними тенями, притягивала. Почти так же, как это было на пароме, когда она только плыла сюда.

Они успели до закрытия в музей мишек Тедди. А потом Марго с азартом выбирала магнитики на сувениры, и ей даже удалось вовлечь в это занятие Лис. Теперь у Лизы в сумочке к прочим мелочам прибавились забавная целующаяся парочка кукляшей в национальных костюмах, оттиснутая на покрытой эмалью тонкой пластинке, и пара открыток с видом на Намсан.

— Предлагаю найти крутой ночной клуб и хорошенько повеселиться.

Лис непроизвольно вздрогнула. Ей вспомнилось последнее посещение бара. Смех толпы. Запах разгоряченных тел и алкоголя. Окровавленные руки гитариста. Её словно выдернули из уютного тёплого кокона. Нет. Она ещё не готова. Она не может идти в подобное место. Не сможет спокойно там находиться, потягивать коктейль и перекидываться ничего не значащими фразами. А если вдруг что-то случится и она будет в том виновата? Какая сила затаилась внутри неё? Та, что способна опрокинуть бутылку виски и заставить расползтись брюки на неудачливом ловеласе? Или же способная жестоко стереть лицо подвернувшейся силиконовой дурочке?

— Лиз, ты идёшь?

Она вынырнула из своих мыслей и обнаружила, что оба, Марго и Антон, ждут её.

— Вы идите без меня. У меня… что-то голова разболелась.

Ложь далась ей легко. Даже слишком. Она даже умудрилась вымученно улыбнуться и потереть в знак убедительности виски пальцами.

— Уверена, что доберёшься сама до хостела? — Марго с озабоченным видом коснулась её руки.

— Мы можем проводить тебя, а потом уже заняться поисками клуба.

— Не стоит. Я сама.

Лис внезапно почувствовала себя действительно разбитой. Ей надо побыть одной. Не думать. Не вспоминать. Погрузиться в сонное безвременье. Сон, вот что ей сейчас нужно.

***

К Японии у него было особое отношение. Может из-за музыки, протяжно-тягучей и мелодичной. Прозрачной, словно слёзы, стекающие по белёному лицу майко не успевшей познать жизнь. Может потому и драконова флейта удалась ему в своё время лучше многих других инструментов.

Арумел осторожно вынул из бархатного футляра рютеки. Молочно-белый нефрит оправы засветился в полумраке. Пальцы на ощупь огладили голову серебряного дракона, нашли семь отверстий. Она любила всё красивое, в точности отвечая своему имени. Аими. Хрупкая девочка, с маленькими узкими ладонями и тёмными миндалевидными глазами, чья душа теперь жила в рютеки.

Клубится туман

В дальнем ущелье.

А лепестки вишни

Подобны снегу.

Куда опустятся они?

Губы коснулись прохладной поверхности флейты, словно сливаясь с ней в поцелуе. Рождая тонкий долгий звук. Напоминающий кружащихся в потоке небесного света драконов.

Звуки рождались где-то на грани сознания, из пустоты. Разбивая её на мелкие поющие осколки. Мелодия мягко окутывала Лис, звала, заставляя дрожать от неясного желания чего-то. Чего-то такого, чему она и сама не могла никак дать названия. В ней не было ничего пугающего, но уже само её звучание в комнате хостела, посреди ночного Сеула вызывало беспокойство. Может она начинает сходить с ума? Или уже сошла? И на самом деле находится в палате, а всё произошедшее всего лишь фантазии воспалённого разума? И на самом деле нет никакой музыки. Открыв глаза, Лис уставилась на мужчину напротив неё. Арумел лежал на боку и, подперев рукой голову, пристально смотрел на Лис. Влажные, словно после душа, пряди волос в беспорядке падали на лоб. Светлым пятном белела полурастёгнутая на груди рубашка. Он выглядел абсолютно настоящим и по-звериному опасным. Сердце Лис резко замерло от неожиданности и тут же забилось в сумасшедшем ритме. Это неправда. Его не может тут быть. Его нет.

— Нет. Тебя нет.

— А теперь сплюнь через левое плечо и трижды обернись вокруг себя, — демон подмигнул и неожиданно протянул вторую руку, провёл пальцем по щеке попытавшейся отпрянуть Лис.

— Что…

— Шутка, — Арумел усмехнулся, запустив пальцы в волосы Лис, притянул её к себе и выдохнул прямо в лицо. — Не надейся. Я судьба, ожидающая тебя на границе между мирами. Я помню про тебя.

Музыка пропала. Кондиционер с лёгким шорохом гнал прохладные волны воздуха. В оконном стекле отражались огни Сеула. Лис резко села на кровати, подобрав под себя ноги. Пытаясь унять рвущееся из груди сердце и стереть дьявольское прикосновение из сна.

15.

— Всё твои проблемы от того, что ты жутко напряжена, — Марго методично выковыривала зёрнышки кунжута из булочки и пуляла их в скачущего недалеко от скамейки воробья. Зёрнышки были мелкие, лёгкие и, не смотря на все старания Марго, до цели не долетали. Воробей, изредка склонив голову и ехидно чирикнув, склёвывал самые дальние, но ближе не подлетал. — Вчера вечером ты так шарахнулась от зеркала. Можно было подумать, что там внутри чёрт. Ай, чёрт!

От последней фразы-вопля Лис чуть не подпрыгнула на месте. Не от страха, Арумела при встрече вряд ли кто-то вот так обозвал бы нечистью. Аристократ демонической элиты, чтоб его. Просто сам вопль у Маргоши получился слишком пронзительно-оглушающим. Даже аджума, проходящая как раз мимо, покосилась на них и ускорила шаг. Вопль был обращён к Антону, подобравшемуся с другой стороны с парой стаканчиков кофе и умудрившемся этот самый кофе пролить прямо у ног Марго, едва не задев её. Девушка поскорее конфисковала стаканчики. Один из них тут же перекочевал к Лис.

— Просто расслабься и получай удовольствие от жизни, — продолжила она. Пойдём сегодня в клуб, оторвёмся. Подцепишь какого-нибудь мальчика. Встречаются такие красавчики. Не смотри букой только.

Лис вспомнила ночной сон. Сон ли?.. Да ей теперь за каждым парнем с азиатскими глазами чудится Арумел.

— Чучундра.

— Что? — Лис воззрилась на Марго.

— Взъерошенная испуганная чучундра. Вот ты кто, — девушка расхохоталась. — Эй! Только не обижайся. Чтобы не случилось в прошлом, забей и давай веселиться. Всё будет отлично.

Спустя полчаса Лис повторяла про себя эти слова, борясь с волной раздражения. Попадать в приключения это что, её карма? Только она, наверное, могла вот так, отправившись вместе друзьями, задержаться всего лишь на какую-то дурацкую минуту, огибая парочку невесть откуда вынырнувших девиц. И в результате проводить взглядом умчавшийся в «голубые» дали вагон, чьи двери с шипением и некоторой долей грациозности захлопнулись прямо перед её носом. Пришлось ждать следующий поезд. И вот теперь, «направляясь из точки А в точку В», она тщетно пыталась избежать слишком пристального внимания почти нависшего над ней накачанного молодого корейца. Парень целую остановку пялился на её грудь, периодически переводя взгляд на лицо девушки и улыбаясь. Когда вагон немного качнуло, его рука как-то сама собой оказалась на плече Лис, что не добавило спокойствия и уравновешенности. Чувствуя, что внутренний чайник уже закипает, Лис судорожно начала искать пути отступления. Ей совсем не хотелось стать причиной какого-нибудь несчастья с этим корейским казановой и совсем не хотелось проверять, действительно ли она этой самой причиной может стать.

«Всё будет отлично».

— Хай (Привет).

Лис сразу не поняла, что парень обращается к ней.

— Ю э бьютифул гёрл. Прети.

Так сразу и прети и бьютифул. Настойчивая корейская галантность в неуклюжем английском изложении. Может ей и понравилось бы, если б не рука на её плече, которую парень не спешил убрать. Бесцеремонность в тренде, так значит?

— Сорри. Май бойфренд доез нот лайк ит.

Для подкрепления своих слов Лис стряхнула назойливую руку. Господи, её английский звучит не намного лучше.

— Бойфренд? — парень заметно поскучнел, но почти сразу вновь оживился. — Ху?

Тупой, дурацкий разговор. Лис поспешно начала повторять про себя первые, пришедшие в голову слова. Только бы мысли не скакнули, и не пожелалось бы чего такого, о чём она потом пожалеет. Поезд замедлил ход. Аллилуйя.

Как только двери раздвинулись, Лис рванула к выходу.

«Три Джей, три джей, три джей». Что за ерунда лезет в голову? Наконец остановившись недалеко от выхода, она прислонилась к стене. Чуть дальше в открытом ларьке продавались канцтовары. С обложек тетрадей и календарей на неё смотрели разномастные красавцы. «Три джей». Да какая разница, что за слова, главное коротко, звучно и действенно. Словно молоточки отбивают звонко по наковальне. В голову не успевают прийти никакие другие мысли. Может ей стоит заняться йогой? И всё-таки, почему они ей кажутся знакомыми. Эти слова. Ну, конечно же. Так называлась та чудная компания с кафешкой на первом этаже. Дерево джей. «Молоточки». Лис нервно хихикнула, а потом, не удержавшись, расхохоталась, не обращая внимания на заоглядывавшихся прохожих.

Как он раньше не чувствовал, что дождь пахнет ирисами? Влажными, усеянными водяной пылью. С истекающими соком стеблями и упругими листьями. И разлохмаченными лепестками, в которых заблудился ветер. В прошлой жизни он не очень любил дождь. В такие дни ещё с детства на него неизменно накатывала хандра. Жизнь в доме, где заправляла всем бабушка, застывала. В это время мальчику полагалось спать, просто потому, что в дождь обязательно должно клонить в сон по непререкаемому мнению бабули. И он коротал эти часы, забившись под одеяло, погружаясь в невесёлые мысли о вселенской несправедливости. Став старше, в дождливые дни он начал убегать на крышу. Там садился на пороге чердака, оставляя за спиной заросшие пылью, побелевшие от многолетних испражнений летучих мышей и голубей, балки перекрытий. Смотрел на сереющий под косыми струями дождя город и, в его голове, рождались необычные картины. Потом он стал рисовать.

Алекс остановился перед магазином. В витрине задрапированной кремовым полотном красовались беличьи кисти. Плюшевый заяц в заляпанном переднике держал в лапах декоративную палитру. Краски… Много красок с манящими, чуть загадочными для непосвящённых названиями. Краплак красный. Берлинская лазурь. Церулеум. Киноварь… Ему с невероятной силой захотелось войти внутрь. В ладонях появился зуд. Хотелось рисовать. Или хотя бы просто прикоснуться ко всем этим вещам. Как раньше. А ведь находясь Там, он думал, что желание умерло навсегда. Один за другим бросал наброски в угол комнаты, которую ему выделил Арумел. Водил кистью, не чувствуя мазков, не чувствуя запаха красок. Не ощущая ничего.

Поставив зонт на специальную стойку у входа, Алекс уже взялся за ручку двери. Сердце неожиданно сбилось с ритма, словно напоминая, кто он теперь, а подкатившая следом к горлу горечь отрезвила. Поздно. У него осталось не так уж много времени, чтобы выполнить задачу. И у него точно нет времени на живопись.

Вдобавок к тому, что она потеряла Марго и Антона, на выходе из метро Лис попала под дождь. Неожиданно холодные капли заставили непроизвольно поёжиться, когда она выскочила из-под прозрачной крыши. На мгновение закралась мысль: а не вернуться ли назад под уютное спокойствие и сухость станционного мира, где реклама воспринимается как часть декорации и где в ожидании можно скоротать время на скамейке. Пока она решала, ноги сами несли вперёд. Дождь усилился. Заметив кафе, Лис, не раздумывая, нырнула туда. Её окутали ароматы свежесваренного кофе и запах корицы.

— Нравится?

Лис оторвалась от разглядывания подставки под уже пустой чашкой и подняла глаза на говорящего. 

Маленький бариста в форменном чёрном фартуке натирал стойку тряпкой и дружелюбно поглядывал на девушку. 

— Ессё кофе?

— Как вы узнали, что я русская? 

В его улыбке промелькнуло удовольствие.

— Когда ви пил кофе. Кофе горясий и вы сказал, — тут он посмотрел на неё с хитринкой и, чуть нагнувшись к Лис, произнёс, явно стараясь скопировать её. — Ёскин кот.

— А откуда вы знаете русский?

— И Цсин — китаец. Урумси. Северный Китай. У нас усились русский студент. Много. А я работал в кафе. Как сдесь. У нас были девуски. Харосий. В таком… — Он попытался изобразить над головой что-то наподобие пирамиды. — Ко… косник.

— Кокошник, — Лис уже улыбалась.

— О да. У нас был особый кафе. Русский. Скучаю по нему.

— Тогда зачем приехали сюда?

— Биснес, — китаец отложил тряпку. — Ессее кофе?

— Спасибо, не надо, — Лис покосилась в сторону огромного, до самого пола, окна. — Дождь уже закончился, я пойду, наверное.

— Кофе обостряет чувства. Чай бодрит. Чаепитие погружает в нирвану.

— Что?

— Так говорил мой най по, бабуска.

И Цсин вытащил из стоящей на краю стойки круглой вазочки леденец и протянул Лис.

— А есё она говориль: не бойся принимать ресения, бойся не принимать их.

Алекс присел на краешек скамейки. Аккуратно открыл коробку пастели. Да, он не удержался и всё же зашёл в тот магазинчик. И пастель, и небольшой скетчбук для эскизов, лежащий сейчас у него на коленях, украдены. На сколько минусов после этого поступка упала его карма? Да какая, в общем-то, разница? С того момента, как он сделал шаг с крыши, падать ей больше некуда. Он и так на самом дне. Когда в магазине Алекс понял, что его не видят, рука сама потянулась к полкам. «Твоё тело — фантом созданный Изнанкой. В том, другом, мире тебя даже не заметят. До тех пор, пока не столкнутся лицом к лицу. Ты больше не человек». Алекс стиснул зубы, вспомнив слова Арумела. Не человек. Но и не тварь наподобие его безмолвного слуги — однажды ему пришлось столкнулся с Ларго.

 Алексу хотелось вдохнуть полной грудью воздух, бросить всё и пить, пить эту окружающую его жизнь. Ту самую жизнь, которую он когда-то почёл пустой и ненужной. Вместо этого невидимые часы над ним продолжали отсчитывать оставшееся время, отравляя всё существование.

У него осталось только пять дней, чтобы найти девчонку и выполнить задачу. Он знал её имя. Знал, как она выглядит. Уж об этом Арумел постарался, спроецировав картинку прямо в голову. И, видимо, для надёжности запоминания, сопроводив всё действо мучительной головной болью. Вот уже два дня он бродит по городу. Кой, чёрт понёс эту Лис в Корею? Его потустороннемордовеличие выкинул Алекса как бродячего пса, даже не сообщив, куда выкидывает. Если давно мёртв, то значит не стоит и церемониться? Или это обычное отношение к смертным букашкам? Скорее второе. 

Одно открытие Алекс, по крайней мере, сделал — у мертвеца нет языкового барьера. Бонус смерти. Парень усмехнулся. Этот бонус да при жизни. 

Ему пришлось ночевать под мостом и в парке на лавочке. Тело, пусть и фантомное, сохранило чувствительность живого. Влага, рассеянная в воздухе после дождя и оседающая на коже. Жёсткость настила из деревянных брусьев на скамейке и сырой холод серого камня. Озноб от прохлады, пробирающейся на рассвете под одежду. Всё, что когда-то могло только раздражать, сейчас вызывало какой-то внутренний восторг. Правда, смешанный с горечью. Хотел бы он получить второй шанс?

Алекс выбрал в коробке угольно-чёрную палочку пастели и провёл первую линию в скетчбуке. Тёмные крошки редкими крапинами упали на бумагу. Парень поморщился. Всё-таки он предпочёл бы краски. Акрил или масло. 

Чёрный, серый, коричневый, приглушённо бирюзовый, с лёгким зеленоватым оттенком. Цвета ложились легко, словно сами собой.

Как найти в многомиллионном городе одного-единственного человека?

Немного зелёных и серовато-белых бликов.

Арумел, сказал, что его притянет кровь девушки, смешанная с кровью демона. Или это её притянет?

Стоит ли использовать лиловый или лучше ограничиться только синим?

Рука на мгновение замерла. Добавить для оттенка пару штрихов палевого?

Демон он там или кто, но он идиот. Если бы Арумел с самого начала дал ему возможность писать в этом мире, а не в том, исходящем безумием, месте, то картина давно была бы нарисована. А Алекс обрёл бы покой.

— Красивый рисунок.

— Спасибо. Обычно я не рисую пастелью, да и вообще…

Алекс поднял голову.

— … давно не рисовал.

Проклятый демон всё же был прав.

16.

Сила уже пробудилась в ней. Тонкое беззвучное пение, струящееся в крови, протяжное и манящее. Ещё не во всю силу, но уже достаточное, чтобы его могли чувствовать такие как он. Мертвяки. Алекс про себя усмехнулся. В случайности он не верил. С тех пор как тридцать семь лет назад в один из дождливых дней перестал быть. Он помнил потемневший козырёк крыши и покрытые ржавчиной прутья ограждения. А потом падение, резкий, сжимающий сердце и рвущий холодом лёгкие, полёт. Слишком короткий и одновременно слишком долгий. И звук шагов. Тихий, в ритме сердца, последний удар которого совпал с наступившей тишиной извне. Тёмный силуэт в сером мареве тумана.

Алекс исподволь посмотрел на идущую рядом с ним Лис. Всё оказалось так просто. Наверное, сыграло роль то, что они в чужой стране. Чужой язык, незнакомая местность и вдруг он, заговоривший с ней по-русски. Да ещё и понимающий корейский. Предложивший проводить до места встречи с друзьями. Так просто. Арумел ещё тот садист. Наградить девочку «злым глазом». И всё только ради того, чтобы получить нужные ему эмоции. Или дело не только в них?

В её серых глазах сквозил неподдельный интерес. Прямой нос. Не классический, чуть крупноватый, но совсем не нарушающий общую гармонию лица. Кончики губ слегка приподняты. Наверное, она любит улыбаться. И как финальный штрих, маленькая родинка, притаившаяся во внешнем уголке левого глаза. 

— Красивый рисунок, — повторила девушка.

 Ей бы распустить волосы. Так чтобы солнечные лучи запутались в них и окрасили отдельные пряди в золотистый цвет. Но нет. Волосы собраны в небрежный пучок, перетянутый простой чёрной резинкой, и от этого их цвет кажется несколько приглушённым. Как опавшая листва по осени. Именно так.

 Алекс перевёл взгляд на свой рисунок и критически его оглядел. В нескольких местах штриховка не идеальна, не хватает пары бликов, а контур мостика немного смазан. 

 — Он ещё не закончен.

Как-то так вышло, что они сразу же заговорили по-русски. Она, видимо забывшись, а он… да просто потому, что уже было сказано первое слово. 

— Далеко ещё?

— Не очень. Минут пятнадцать отсюда.

Не говорить же ей, что он сам знает дорогу, только ориентируясь по карте, изученной прошлой ночью в парке на лавочке.

— У тебя просто талант теряться! Смотри, что купила, пока мы тебя ждали, — в ладони, подскочившей к Лис светловолосой девушки с короткой стрижкой, блеснули маленькие прозрачные капельки сережёк. — Ты посмотри только, там внутри настоящие цветы.

Напористая миниатюрная особа моментально оттёрла его от Лис. Алекс с любопытством рассматривал шумную девицу. Слишком шумную на его взгляд, даже на фоне царящего вокруг праздничного оживления. Это место само по себе было праздником. Но сейчас знаменитый парк аттракционов остался за кадром. В ожидании, когда о нём соизволят вспомнить. Лотте Ворлд был не в состоянии отвлечь внимание от отсвечивающих на солнце слезинок с вкраплениями незнакомых розовых цветов.

— А это тебе. Держи подарок, — перед глазами Лис на черной петельке-подвеске закачалось перламутровое сердце. — Forever Love.

— Марго, ну зачем?

— На память. Любовь навсегда, — энергичная Марго, не обращая внимания на слабое сопротивление Лис, забрала у неё мобильник и попыталась приладить подвеску. — З-зараза, куда оно тут цепляется. Антош, помоги.

И это они? Ради кого Арумел отправил его, пожертвовав своим извечным развлечением? Девчонка-недоросток, больше похожая на пацана и долговязый, словно недокормленный медведь, парень.

— Ууу, руки-крюки. Эй, алло. Чего столб изображаешь. Помоги.

Всё-таки они. Антон смотрит исподлобья, чуть настороженно. Марго выжидающе щурится от выглянувшего, наконец, солнца. И оба его видят. Алекс неуклюже покрутил мобильник, пытаясь не выдать своего незнания. Тридцать семь лет назад о таких штуковинах даже фантасты не писали. Да и в Изнанке мёртвому технические новинки не нужны. Не с демоном же разговоры вести.

— Ребят, спасибо большое за подарок. Я сама прицеплю, — Мобильник перекочевал назад к хозяйке. Лис ногтем поддела заднюю панель. Тонкая петелька подвески скользнула в сторону, но всё-таки зацепилась за крошечный крючок.

Пазл сходился. Не совсем, но таки да. Хоть и оставались ещё сомнения.

За остроконечные башенки замка Авроры зацепилось облако, да так и повисло. Цветные флаги обмякли бесформенными тряпками. Воздух стал густым от жары и тяжёлым от влаги.

— Пойти бутылку воды купить что ли? — Лис смахнула капельки пота выступившие на лбу.

— Иди. Да быстрее. Я хочу испытать свободное падение, — Марго явно не собиралась пока сдаваться.

Представив в красках, как она летит с семидесятиметровой высоты, Лис внутренне содрогнулась. Они только что завершили сумасшедшее путешествие по Атлантис и сейчас, после головокружительных спусков и падений, девушке меньше всего хотелось мчаться на очередной аттракцион. И тем более не на Гиро Дроп.

— Окей, только без меня.

— Трусишка!

— Ничего подобного.

— Трусишка, трусишка, — Марго показала Лис язык. — Иди за своей водой, мы тебя подождём рядом с Лотти. Хочу фото с Лотти.

Марго развернулась и, пританцовывая, направилась к развлекающему гостей гигантскому мультяшному еноту.

— Ребят, вам что-нибудь купить?

Антоша покачал головой.

— Ты, главное сама опять не потеряйся.

Алекс с беспокойством посмотрел вслед удаляющейся девушке. Достаточно ли прошло уже времени или они слишком мало пробыли все вместе? Для полной уверенности следовало бы выждать подольше, но выпадет ли ещё такой удобный момент? Ему стало жаль Лис. И этот солнечный, пусть и жаркий день. И, почти бесцветное от жары, небо. Пространство, заполненное искрящимся весельем. Она даже… Нет. Хватит уже. Он выполнит свою задачу и обретёт долгожданный покой. Девушка в любом случае обречена.

Лис сделала ещё один глоток. Вода холодила горло, а многочисленные пузырьки газа приятно щипали язык. Теперь можно жить дальше. Может ещё купить мороженку? Высокие пирамидки с тонкими дорожками шоколадной глазури в золотистых, даже на вид, соблазнительно хрустящих стаканчиках, продавали на лотке рядом.

Ей кажется или солнечный свет действительно стал тусклым. Облако приобрело грязно-серый цвет, а потом и вовсе растворилось. Как и шпили сказочного замка. И весь окружающий её мир. Надсадно скрипела карусель, совершая медленный оборот вокруг своей оси. Обшарпанные, выцветшие кони в бесконечном шаге двигались по кругу. Лис сморгнула, но ничего не изменилось.

— Белая лошадка, чёрная лошадка,

Обнимая мишку, спит малышка сладко.

Из-за поворота показался очередной коник, почему-то мышастой масти. На его спине восседала Марго и, болтая ногами, распевала глупую песню. Плечи девушки были как-то странно вздёрнуты вверх, и от этого вся её фигура выглядела гротескно. Марго почти поравнялась с Лис, как раз когда закончился куплет. На какое-то мгновение наступила тишина, а потом знакомый мужской голос запел сначала, только уже с другими интонациями. Голова Марго повернулась почти на сто восемьдесят градусов и перед Лис предстало лицо Антона. Теперь стало ясно, почему фигура Марго показалась ей странной. Словно два тела сначала измяли, подобно пластилину, а потом соединили заново, уже вместе. Оставив всего одну пару рук и ног. Несоразмерных, грубо слепленных, торопливо присоединённых к общему туловищу так, что они смотрели теперь в разные стороны. Как и лица на неправильной, напоминающей плод каштана, голове. Одно спереди, где ему и положено быть, и второе сзади, вместо затылка. Распевающих на два голоса пугающую в своей простоте песенку про спящую малышку.

— Улыбается во сне милая малышка.

В гости к ней идёт красноглазый мишка.

Губы Антона сложились в подобие улыбки.

— Иди к нам, Лис.

Лиза не в силах оторвать взгляда от монстра попятилась назад.

— Помнишь, что я тебе говорила — забей на всё и давай веселиться.

Теперь на Лис смотрело лицо Марго.

Бело-чёрные кони, кося нарисованными глазами в сторону девушки, плыли над дощатым полом.

— Эй, Лис, не хочешь прокатиться? А чёрт! — то, что было совсем недавно её подругой… друзьями, соскочило с Мышастой и нетвёрдой походкой двинулось к ней. — Пойдём кататься. Пойдём с нами.

— Уходи отсюда.

Рядом с Лис появился Алекс.

— Я не могу.

Это её голос звучит так сипло?

— Хочешь остаться с этим? — Алекс кивнул в сторону приближающегося Марго-Антона.

— Друзья… — онемевшие вдруг губы скорее просто шевелятся, чем произносят это вслух. Почему такое чувство, словно она замёрзла, а лицо превратилось в безликую маску. Почему она не может просто закрыть глаза? А открыв, увидеть перед собой залитый солнцем парк, цветущие клумбы и дурачащихся с Лотти и его подружкой Лори Марго и Антона. Нет. Маргошу и Антошу.

— Уже нет.

И она не выдержала. Побежала. Даже не понимая, куда бежит.

Серое бесцветное небо Изнанки. Скрип карусели. И назойливо крутящаяся в голове детская глупая песенка.

Белая лошадка, чёрная лошадка…

17.

Когда она была маленькой, ей часто снился один и тот же сон. Зима, но совсем не холодно. Лис на лыжах. Они несут её куда-то по скользкой гладкой лыжне, и Лис не может никак остановиться. Она скатывается с пригорка и видит перед собой странный дом. Окон нет, двери распахнуты, а сбоку у входа лежит старое трухлявое бревно, в углублении которого горит ровное пламя. Ей страшно. Она чувствует, что что-то есть там, за этими дверями внутри дома. Что-то, с чем ей лучше не встречаться. Но лыжи несут её по накатанному снегу, и она влетает прямо в чернеющий проём. Темнота. И Лис просыпается.

Сейчас у неё было подобное чувство. Словно её несёт куда-то и она не может остановиться. Если бы она проглотила ежа, со всеми его иголками, топорщащимися в стороны, ощущения были бы теми же. Колючий ком засел в горле, ни сглотнуть, ни сделать спокойно вдох. Напоминая каждую секунду о том, что всё происходящее на самом деле самая наипаршивейшая реальность.

От резковатого влажного воздуха заслезились глаза. Лис смахнула пальцем скользнувшую по щеке слезинку. Прямо под ногами, под железобетонной конструкцией моста, медленно несла свои воды река Хан. С зеркального парапета, сквозь геометрическое плетение корейской фразы, на Лис смотрело её отражение. Как она вообще попала сюда? В памяти, словно пелена тумана с момента бегства.

По проезжей части, шелестя покрышками, пронеслась бордовая киа. Лис проводила её взглядом и вновь отвернулась к реке. Тёмная вода внизу кажется вратами в бездну. Лёгкая рябь бежит по поверхности. Если долго смотреть на неё, то случившееся начинает казаться сном. Марго. Антон. Лотте Ворлд. Лис машинально сжала сильнее мобильник, который так и не выпустила за всё это время из рук. Экран пуст. Больше никто не позвонит. Перламутровое сердечко, мягко переливаясь, качнулось на подвеске. Forever Love. Как насмешка. На секунду Лис захотелось его сорвать и швырнуть в эту безликую тёмную воду. Она сдержалась. Понимая, что после этого вполне может прыгнуть вслед за ним. Просто потому что… да просто потому.

— Он не оставит тебя в покое и там.

Лис вздрогнула от звука тихого голоса. Алекс подошёл и встал рядом.

— Он никогда не оставит тебя в покое. Что бы ты ни делала, куда бы ни пыталась скрыться, он дотянется до тебя в любой точке мира. Для этого ему не нужны зеркала.

До неё стало доходить, что он говорит об Арумеле.

Если до этого у Лис в горле настойчиво ворочал своими иголками ёж, то сейчас он превратился в целого дикобраза. Мышцы свела судорога тревожности.

— Не знаю, почему решил тебе это сказать. Твои друзья, они не были людьми. Ты просто увидела их истинный облик.

Алекс протянул Лис блокнот для рисования. 

— На память. 

— Откуда ты знаешь Арумела? — Лис даже не обратила внимания на протянутый ей блокнот. Она с трудом заставила себя произнести имя демона. 

— Он нашёл меня, — Алекс не собирался вдаваться в подробности. Свою задачу он выполнил. Чужое сердце в груди билось с перебоями, то замирая, то колотясь с такой силой, словно пытаясь в оставшийся отрезок времени, прожить всё то, что у него отняли. 
— Знаешь что тут написано? — Алекс кивнул на выведенную на зеркальном стекле строчку хангыля. — «Так много вещей ещё может случиться». А там дальше «Какого цвета твои глаза?» и «Ты поел?» Простые вопросы и слова. Но, если бы тридцать семь лет назад я увидел вот такие надписи и остановился их прочесть, то возможно всё было бы иначе.

— Что ты сделал? 

— Проверил закон всемирного тяготения на собственном опыте, — Алекс грустно усмехнулся. — И знаешь что?

— Что?

— Он работает.

Несмотря на сложившуюся ситуацию и ноющую боль внутри, Лис не удержалась от смешка.

— Так кто ты теперь?

— Я? Уже никто. 

Между ними повисло недолгое молчание. Лис не знала, что ещё можно сказать. Алекс погрузился в себя. После каждого удара сердце замирало, а у него внутри всё сразу непроизвольно сжималось, в ожидании, что вот этот уже точно последний. Но сердце, помедлив, выдавало новый удар и Алекса отпускало. Всего на миг. Тянущееся ожидание это тоже часть пытки. И есть какая-то ирония в том, чтобы по второму разу умереть и обрести долгожданный покой именно здесь, на мосте Мапо, прозванном мостом самоубийц. 

— Мне пора.

Алекс вложил свой подарок в руку Лис. Её пальцы ощутили шероховатую поверхность картона.

— Послушай, девочка.

Лис удивлённо подняла на него глаза. Так странно было слышать такое обращение от практически ровесника. Ах, да. Внешность обманчива. Тридцать семь лет разницы.

— Заставь его хорошенько понервничать. Чёрт знает, какой там меня ожидает покой и есть ли он на самом деле, но я поставлю на тебя, — Алекс неожиданно ей подмигнул. — Даже если игра без выигрыша, пусть его демоничество хорошенько пожарится на собственной сковородке. Договорились?

Он ушёл. Не растаял в воздухе. Не перешагнул в Изнанку. Просто выцвел. Как выцветает старый рисунок на обоях или старые фотографии.

Лис провела пальцем по зеркальной надписи. Как там сказал Алекс? «Так много вещей ещё может случиться»? Знать бы ещё каких. Как же она запуталась. Ей жалко было Алекса с его нерассказанной историей жизни. Пытавшегося приободрить перед своим уходом. Есть ли надежда у неё на самом деле? И Марго с Антоном. Боль от случившегося, потеря и раскаяние от того, что она струсила и убежала даже не попытавшись понять. Они же не такие были. Они не притворялись! Не так. Так невозможно.

Маргоша на пароме, смешно подпрыгивающая, пытающаяся закинуть рюкзак на второй ярус коек. Марго, шумно радующаяся глупому сувениру на Намсане и рассказывающая с азартом о стеклянном туалете. Антоша, протягивающий ей стаканчик кофе. Играющий в дурацкие танчики на мобильном. 

— Они не притворялись. 

— Конечно, нет. 

Лис окатило волной страха смешанного со злостью. Нашёл. Или… может и не терял?

Арумел прошёл мимо неё и облокотился на зеркальный парапет. Прямо над надписью о случающихся вещах. Достал сигарету. В сложенных ладонях вспыхнул и погас огонек зажигалки. Демон сделал затяжку, выдохнул облачко дыма. Даже не взглянув на Лис, продолжил: 

— Слышала о саранче? Насекомое, в обычном состоянии маскирующееся под окружающую среду. Но стоит измениться условиям, и она перерождается, сбивается в стаи и уничтожает всё на своём пути, — он задумчиво уставился на кончик тлеющей сигареты. — Так же перерождаются янис. Они могут прожить жизнь обычными людьми, даже не догадываясь о том, кто они есть. Даже найдя своё второе «я». И узнать после смерти. Или же… Появляется катализатор и всё. Как та саранча, становящаяся стадной при нехватке пищи. А янис становятся единым целым, прикасаясь к Изнанке. Например, сталкиваясь с помертвяком. Алекс прекрасно справился со своей задачей.

— Кто такие янис?

— Блуждающие существа, безобидные, в отличие от саранчи. Пока они существуют по раздельности, то фонтанируют эмоциями. Обретая свою изнаночную сущность, паразитируют на тех, у кого их много. 

Арумел выбросил погасший окурок в воду и, наконец, повернулся к Лис.

— Ты принадлежишь мне. И я ни с кем не собираюсь делиться.

— Значит, мне с ними не угрожала опасность? Даже когда Марго и Антон стали … — у Лис на секунду перехватило горло, — янис?

— Нет. Но ты сделала свой выбор в тот момент, когда отвернулась и убежала. Особенность янис в том, что они никого не удерживают.

Странное двуликое существо, неуклюжее и потерянное. Ни на что не претендующее кроме чужих эмоций. Пугающее своим видом и безобидное. Лис перевела взгляд с реки на Арумела. Красивый и смертельно опасный. Играющий с ней как кукольник с марионеткой. Как кошка с мышкой. Точно уверенный в финале. Она не выбирала, и всё-таки вышло так, что выбрала. Её охватило чувство сожаления, раскаяния и одиночества. И пробивающейся сквозь них обиды на Алекса. Чувства, что её предали. Зачем он так поступил с ней? С ними. «…Чёрт знает, какой там меня ожидает покой и есть ли он на самом деле, но я поставлю на тебя», — в памяти всплыло лицо Алекса и то, как он сказал это. Порой интонации значат гораздо больше слов. Рука Лис бессознательно сжала блокнот Алекса крепче. Арумел. Проклятый кукловод, в сети которого они все попали.

— Забудь о них. Они сыграли предназначенную им роль.

Прохладные пальцы обхватили запястье. Арумел поднёс её руку к своему лицу. Тёплое дыхание коснулось кожи. Аромат сигарет.

— Какой букет эмоций, — промурлыкал демон. — Раскаяние, приправленное обидой. Дружба, перетекающая в жалость. Капля надежды…

Лис ощутила внутреннюю дрожь от прикосновения губ, в ласкающем движении прошедшихся в направлении ладони и замерших там на мгновение. Влажный язык коснулся голубой венки. Её охватило странное оцепенение.

— Вкусная. И такая непослушная. Как тебе мой дар?

— Я хотела бы использовать твой дар против тебя.

Он тихо рассмеялся.

— Он часть моей крови. Хочешь попытаться им управлять по своему желанию?

— Хочу убить его. Вместе с тобой.

— Второе не выйдет. А для первого тебе придётся контролировать свои мысли и желания, — Арумел наклонился к ней ближе, — Даже во сне.

— Ты Дьявол!

— Я демон, — Лис попыталась вырвать у него свою руку, но пальцы Арумела только крепче стиснули её запястье.

— Ты мне напомнила. В твоей крови кое-чего не хватает. Но мы это исправим. Идём.

Они шли уже минут пятнадцать. Вернее шёл Арумел. Он так и не выпустил ладонь девушки из своей, и Лис вынуждена была чуть ли не бежать за ним. Во рту пересохло, в глазах темнело и вдобавок начало резко колоть в боку. Лис сжала зубы, стараясь не проронить ни звука. Если его демоничеству так приспичило лететь сломя голову фиг знает куда, то она постарается выдержать, ну а если нет… интересно, через какое время Арумел поймёт, что тащит за собой уже мёртвую тушку своей жертвы?

Демон резко остановился, и Лис чуть не пролетела мимо него. Рывок назад и она почти свалилась ему прямо на грудь, едва успев затормозить в последнюю секунду. Тщетно пытаясь отдышаться, она попыталась оглядеться по сторонам. Обычный скверик, какие встречаются в Сеуле то там, то здесь. Лавочки, установленные вкруг разросшегося куста. Пёстрая детская горка на фоне разрисованной граффити стены.

На нижнем крае горки сидел парень и перебирал струны гитары. Накинутая поверх клетчатой рубашки, несмотря на летнее время, безрукавка слегка топорщилась на худощавом теле. Каштановые коротко остриженные волосы выглядывали из-под белой бейсболки.

Несколько минут Арумел прислушивался к незатейливой мелодии. Лис неожиданно вспомнился музыкант в баре. И без того не выровнявшееся ещё дыхание перехватило от предчувствия и страха.

— Неплохо.

Парень вдруг оборвал мелодию. Положив гитару прямо на песок рядом с горкой, встал и какими-то неуверенными шагами направился к ним.

…Когда успело так стемнеть? Лис не сразу поняла, что они вновь оказались на изнаночной стороне мира. Музыкант остановился перед ними. Вблизи стало видно, что он совсем ещё мальчик. Хотя, кто разберет с этими корейцами. Ему с таким же успехом могло быть и двадцать пять, а то и больше.

Арумел шагнул к парню. Тот даже не вздрогнул, когда клыки демона вонзились в его плоть, всё так же продолжая стоять, уставясь в пространство.

— Пей, — Арумел подтолкнул свою случайную жертву к Лис. — Тебе нужна его музыка.

— Нет, — Лиза в ужасе попятилась назад. Всё бы отдала, только чтобы сбежать отсюда.

— Пей, говорю, — в голосе демона послышались рокочущие опасные нотки. — Пей, иначе я сверну ему шею и заставлю тебя попробовать мёртвую кровь.

— Не могу…

Лис начала бить крупная дрожь.

Арумел зарычал. Схватив Лис за волосы, с силой наклонил её голову к кровоточащей ранке на шее музыканта.

Губы девушки скользнули по тёплой коже с запахом незнакомых цветов и сандала. Солоноватый вкус заполнил рот, вызывая прилив тошноты. Маленький глоток. Рука Арумела всё так же крепко держит её, не давая отвернуться в сторону. Второй глоток. Ноги подгибаются. Третий…

— Хватит.

Освобождённая Лис шатаясь, отходит в сторону и опускается прямо на землю. Будет чудо, если её сейчас не вырвет.

— Даже не вздумай, — слышится удаляющийся шёпот демона.

Сумерки отступают, уступая место обычному летнему дню. Слышен обычный шум города — шелест покрышек мчащихся автомобилей, стук каблучков, смех в отдалении. Парень-музыкант сидит у горки, словно ничего и не случилось. А Лис всё ещё чувствует на губах вкус его крови. Хочется выполоскать рот. Хочется всё забыть.

— Чтоб ты провалился, чёртов демон! Больше я не буду убегать.

18.

Лис заскочила в первое попавшееся кафе и взяла стакан моккачино на вынос. Кофе с шоколадом отбил мерзкий металлический привкус. Но не до конца. И оставалась ещё память. О прикосновении к тёплой коже, ощущении безвольного тела. А где-то на задворках, пробиваясь сквозь отвращение и панику, странное чувство невесомости. Забыть бы всё. Но, видимо, это слишком большая роскошь для неё.

Лис швырнула уже пустой стакан в урну.

Вернувшись в хостел, она первым делом достала ноут и забила в поисковик «человеческие эмоции». Арумелу мало получить от неё страх и ненависть? Ему надо больше эмоций? Ну что ж. Значит, для начала ей самой неплохо бы узнать их полный список. Поиск выдал ей несколько страниц с целой кучей сайтов. Психологи каждый в свою дуду составляли перечни, пытаясь перещеголять друг друга — кто больше. С таким количеством Лис светит жить долго, вот только вряд ли счастливо. Хотя… кто знает, что из этого великого перечня нужно Арумелу. И вряд ли он будет сидеть и философски созерцать происходящее, ожидая пока она сама обретёт то, что ему нужно. Лис захлопнула ноут. Что же ей делать?

В голове было пусто и звонко, как бывает, когда вытянешь на экзамене билет, который не успел выучить.

В ванной комнате пахло лимонным освежителем и немного ванилью. Лис открыла кран и спустила воду. В зеркале, висящем на стене рядом с раковиной, её отражение повторило за ней все движения. Интересно, смогла бы она сама, без помощи Арумела попасть на Изнанку? Возможно там ей удалось бы узнать что-то. Хотя она и сама не знает что именно. Слабое место Арумела? А есть ли у этого бессмертного засранца слабые места? Или может она смогла бы найти Марго-Антошу и поговорить, объяснить, что просто испугалась тогда. Лис уставилась в зеркало. За её спиной в тесном пространстве помещения отражалась душевая кабинка. Отражалась как-то зыбко, неуверенно. Может быть, виной тому было освещение. Или же помутневшая под влиянием влаги и времени поверхность зеркала. Лис осторожно коснулась кончиками пальцев стекла. Должна же быть от этого чёртового дара блуждающего в её крови хоть какая-то польза? Твёрдая холодная поверхность никак не отозвалась. Чушь всё собачья. И что теперь? Жить и ждать когда его светлейше… тьфу, темнейшее демоничество надумает осчастливить следующим визитом сам или пришлёт очередного своего мертвяка? Лис стукнула кулаком по стеклу. Звук получился глухой. Сказать, что больше не будешь убегать просто, но надо же что-то делать. Оставаться в Корее нет смысла. Значит назад, во Владик? Ёшкин кот! Она даже домой не может теперь вернуться. Лис пнула носком туфли мусорный бачок.

Тонкая, едва заметная трещинка в нижнем правом углу зеркала исчезла. Разве кафель на стенах был не однотонно белым? А сейчас узкий бордюр, тянущийся чуть выше уровня глаз, темнеет сероватой паутиной на шоколадном фоне. Тихо капает вода из крана. Изломанная тёмная тень девушки на светлом фоне занавески. Чёрные отпечатки ладоней в отчаянном жесте выглядят как молчаливый крик о помощи. Лис передёрнуло. Какой идиот придумал повесить такую шторку?

Дверь оказалась не слева от душа, а справа. Ручка тоже изменилась. Вместо обычной стальной «пуговки» с защёлкой, красовалась чернённая с орнаментом. Лис открыла дверь, за которой в том, её мире должен был быть коридор.

Коридора не было. Был небольшой круглый зал с пустыми проёмами выходов расположенных друг против друга. В сереющем, словно снаружи только-только зачиналось утро, свете виднелись ступени нижних пролётов лестниц. Молочно-белый плиточный пол под ногами казался застывшим туманом. Лис сделала шаг вперёд и остановилась. Куда теперь? Направо или налево? Направо, рядом с выходом «дремала» странно изогнутая статуя, выточенная то ли из целого куска оникса, то ли из чего-то похожего на этот камень. Налево, на стене висел небольшой пейзаж. Крупные, даже на расстоянии различимые, яркие мазки в причудливом смешении складывались в полуночную синь неба с горящими на нём звёздами, которые отражались в почти чёрной воде. Она свернула налево. Лестничная площадка после зала показалась немного тесной. Ступени винтовой лестницы спиралью поднимались вверх и терялись в полумраке. Стараясь не растерять решимость, Лис взялась за перила.

Второй этаж встретил её тишиной. Тот же плиточный пол, что и этажом ниже. И неожиданно большие, панорамные, окна, в которых, впрочем, ничего не отражалось. От этой слепоты и неясного рассеянного света неизвестно откуда идущего, Лис чувствовала себя неуютно. Но в остальном дом Арумела сейчас не выглядел чем-то устрашающим. Девушка, где-то в глубине ощутила даже некоторое разочарование. Длинный коридор и всего несколько дверей. Пять или шесть. Последние терялись в сером сумраке, и их можно было различить лишь по матово поблёскивающим дверным ручкам.

Первая комната оказалась пустой. Только у ближней стены темнели выстроенные в ряд на стеллаже терракотовые статуэтки невиданных существ. Лис, в памяти, которой всё ещё были свежи воспоминания о стене живых масок и зале в котором, словно в гробах, в своих футлярах, покоились инструменты-души, облегчённо вздохнула. Раздался тихий шорох, переходящий в скрежет. Одна из терракотовых статуэток шевельнулась. Веко единственного глаза расположенного на сильно скошенном подбородке бородавчатой головы дрогнуло, приоткрываясь. Мутноватый белый глаз с огромным чёрным зрачком обвёл комнату и сфокусировался на девушке. Лис с силой, так что побелели костяшки пальцев, сжала ручку двери.

Она прислонилась к стене в коридоре пытаясь успокоиться. Сердце в груди колотилось с такой силой, словно хотело пробить путь наружу. Рано она расслабилась. Это дом демона и не стоит об этом забывать. А ведь где-то тут ещё цепной пёс своего хозяина Ларго. И кто знает, где сам Арумел. Не играет ли опять с ней, как с забавной игрушкой.

Перед следующей дверью Лис немного постояла, собираясь с духом.

Комната была обыкновенной. Нет, не так. Она была нормальной. Нормальной настолько, что Лис каждую секунду теперь настороженно ждала подвоха. Кушетка с кованой спинкой, красное в крупную белую клетку покрывало на ней. Такое… такое человеческое. Обычный рабочий стол с письменным прибором, ощетинившимся десятком ручек и карандашей. Пепельница с валяющейся рядом начатой пачкой сигарет. Закрытый ноутбук. Лис показалось, что она сходит с ума. Демон. Ноутбук… Она вспомнила их первую встречу и зал с галереей портретов. Тогда он больше походил на настоящего демона. И его окружение тоже. Хотя, кто знает какие они, настоящие. Может как раз такие, в драных джинсах и простой футболке, сидящие с ноутбуком и задумчиво курящие сигарету. И только по особым случаям надевающие свои чёрные демонические одеяния. Лис отвела глаза от стола и вздрогнула, заметив портрет, висящий над кушеткой. Слишком внимательный, слишком насмешливый взгляд. Даже вот так, нарисованный, он пугает её до замирания сердца, до внутренней немоты. И одновременно притягивает, гипнотизируя и подчиняя. Не раз ей приходило в голову, почему она, пусть не сразу, потом, когда окончательно поверила во всё происходящее, почему она не стала искать спасение, обратившись к церкви или каким-нибудь экстрасенсам, гадалкам. Даже балансируя на грани в тот день, когда к ней явилось нечто в облике Алёны. Даже умирая от страха и отчаяния. Возможно потому, что никогда особо не верила. Она и Вера, они существовали параллельно. Ложь. Ложь самой себе. Ведь в демонов она тоже не верила. Тогда почему? Не хотела впутывать кого-то ещё? Или… может в ней самой изначально было нечто тёмное, отрицающее подобный выбор, что-то, что заставляло её предпочесть бегство, а теперь противостояние в одиночку даже без надежды на выигрыш? Что-то, что на самом деле и притянуло демона, в тот раз, во время обряда на зеркалах? А может, потому что где-то в глубине души она понимает, что ни церковь, ни тем более гадалки ей не помогут. Что Арумел это не классический библейский демон, а скорее стихия. Он не падший ангел, он создание другой грани этого мира. Когда человек давит мешающего ему жучка или из любопытства насаживает бабочку на булавку, чтобы украсить коллекцией свой дом, кто он для жучка и бабочки?

Испугавшись собственных мыслей, Лис поспешно отвела от портрета взгляд. Лучше поскорее уйти отсюда, пока она не дорассуждалась до того, чтобы самой преподнести Арумелу свою душу на блюдечке с золотой каёмочкой.

Из этой комнаты вела ещё одна дверь. Обычная белая дверь на таком же белом фоне стены. Лис, ошарашенная неожиданным видом комнаты, не заметила её сразу. Но сейчас, прежде чем идти дальше стоило туда заглянуть. Может там всего лишь демонская гардеробная, но проверить стоит.

Лис встретил полумрак. Он словно распахнул ей навстречу огромные серые крылья, обнимая её, окутывая со всех сторон и… баюкая. Странное ощущение покоя охватило Лис. Словно она оказалась вдруг дома. Нет, даже не так. Дом не даёт такого абсолютного всеохватывающего чувства. Пожалуй, его человек испытывает только один раз, в самом начале своей жизни, в лоне матери. Девушка непроизвольно сделала шаг вперёд, полностью погружаясь в эту атмосферу, и только потом заметила посреди комнаты возвышающуюся купель или что-то очень похожее на неё. В полной тишине ей даже послышался лёгкий всплеск. Лис осторожно приблизилась и заглянула внутрь.

Она находилась под тонким слоем флуоресцирующей воды, словно паря в невесомости. Хрупкое полупрозрачное тело, сквозь которое просвечивает мозаика, на дне купели. Тонкие ребра, напоминающие каркас невиданного инструмента. Нежная кожица безволосой головы не скрывает переплетения алеющих венок. Такая пугающе похожая на неё лицом и одновременно не похожая. Слишком тонкая, слишком нечеловеческая, слишком прозрачная и чужая.

Лис ещё ощущала покой этого места, но уже словно со стороны. Ощущение нереальности гасило чувство тревоги и страха. Водяная колыбель не отпускала, она притягивала её, удерживая на месте. Тело всё также парило над дном. Лис вдруг испугалась, что полупрозрачные веки существа поднимутся и на неё уставятся подёрнутые белёсой изморозью глаза. Почему-то Лис казалось, что у него, вернее у неё, будут именно такие глаза. Вот оно, чуть покачиваясь на невидимой волне, не меняя позы, подплывает к ней ближе. Лис видит как за маленьким, похожим на хрупкую морскую раковину ушком пульсирует венка. Маленькие пальчики сжаты в кулачки покоящиеся на чуть выпуклой груди. Действительно это всё происходит или она видит морок?

Лис неуверенно протянула руку. Казалось неправильным вот так просто дотронуться до плавающего в призрачно святящейся воде тела.

— Если ты сейчас к ней прикоснёшься, то лишишься души. И это будет ошибкой.

19.

Ему было интересно, насколько далеко она сможет зайти в своём желании освободиться. Когда возникла небольшая заминка при переходе между мирами, Арумел даже почувствовал раздражение. Неумелые попытки Лис пройти сквозь зеркало заставили его поморщиться. Глупая девчонка. Вместо того, чтобы все эти дни глушить в себе полученный дар, лучше бы его развивала. И всё же он сдержался и не стал вмешиваться. Чем быстрее его сила прорастёт в ней самостоятельно, тем лучше. Его помощь только помешает.

Это было подобно квесту. В котором награда может превратиться в проклятье. Он пил её эмоции, смакуя, как смакуют дорогое выдержанное вино. Он перебирал их, бережно раскладывая по порядку и скрупулезно ведя счёт, чтобы не пропустить ни одной. Когда он узнал, что Лис подружилась с непробудившимися янис, он был в бешенстве. Никто не смеет пить из его источника. Никто, даже янис, особенно янис, которые в обычном состоянии могут противостоять его силе. Но Лис сама оттолкнула тех, с кем могла попытаться освободиться от него. Алекс хорошо сыграл свою роль и заслужил свой покой. Арумел приблизился к картине, висящей на стене. Хорошо задумано. Чтобы разглядеть в хаосе геометрических фигур спящего человека надо очень хорошо постараться.

Когда Лис свернула в сторону лестницы и начала подниматься на второй этаж, Арумел довольно улыбнулся. Даже ещё не сформировавшаяся окончательно, личинка уже притягивала свою госпожу.

Он всё ещё не решил, каким инструментом ей быть. Обычно звучание души само подсказывало решение. Но в этот раз всё было сложнее. Никогда до этого ему не удавалась собрать столь полную гамму эмоций, никогда до этого не приближался он настолько к своему идеалу, ради которого готов был бы рисковать всем.

Поддаваясь неслышному зову, Лис протянула руку к личинке. Тонкие пальцы в нерешительности зависли над поверхностью воды.

Арумел слегка напрягся.

Пора было остановить девчонку, пока она всё не испортила.

— Если ты сейчас к ней прикоснёшься, то лишишься души. И это будет ошибкой.

Лис отпрянула от купели. Чувство покоя исчезло, оставив после себя тягучую пустоту, быстро заполняющуюся напряжением и страхом.

— Она тебе понравилась?

Арумел отделился от стены и в два шага оказался у Лис за спиной. Его руки нежно, но бескомпромиссно обняли её за плечи. 

— Время ещё не пришло, — его шепот раздался прямо над ухом. От горячего дыхания кожу пронзили сотни тончайших невидимых иголочек. Лис попыталась выскользнуть, но демон только сильнее сжал её в своих объятиях. — Тсс, тише. Сегодня ты пришла сама. Ты была такой смелой и решительной. Не хочешь продолжить?

— Что… продолжить?

— Быть смелой, — Лис почувствовала, что Арумел беззвучно смеётся. — И решительной. И ещё, ты не ответила, она тебе понравилась?

— Я бы хотела никогда её не видеть.

На этот раз, Лис удалось вырваться из его рук. Или он ей это просто позволил? Она сделала несколько шагов назад. Почти упёршись в стенку купели.

— Тебе лучше пока не приближаться к ней, — в голосе демона послышались предупреждающие нотки. Ты ведь хотела избавиться от меня, а не покончить с собой, отдав душу моему творению? Даже если… — его голос понизился на октаву, — этим ты поломаешь мои планы? Или нет?

— А это действительно поломало бы тебе планы?

Арумел совсем по-человечески пожал плечами.

— Всего лишь отсрочило бы. Вечность тем и хороша, что всегда есть время повторить. Ты не уникальна, хотя, признаюсь, оказалась удачной находкой.

— Тогда не вижу смысла жертвовать собой.

— Умница, — он мгновенно оказался рядом, оттесняя Лис на всякий случай от купели.

Было что-то новое в нём. Необычное. Даже в том, как он смеялся недавно — беззлобно и не пытаясь над ней насмешничать. У Лис появилось ощущение, что она что-то пропустила. Словно вышла в антракте спектакля, а когда вернулась, то оказалось, что героев перетасовали как колоду карт, наделив их новыми качествами. Лис прикусила губу, пытаясь понять.

Арумел любовался сейчас ею. Удачная находка. Эти слова сами вырвались, но это была правда. При всей обыкновенности, в ней было нечто, что с самого начала привлекло его. И дело было не в том, что именно её безмолвное приглашение он принял тогда. Оказалось, достаточно прикосновения, чтобы почувствовать, насколько сильны в ней любые рождающиеся эмоции. Уже тогда ему хотелось попробовать этот букет. И не просто попробовать, а выпить до дна, как какому-то пошлому вампиру. Ему и сейчас этого хотелось, тем более, что со временем он осознал — дна нет до тех пор, пока её душа жива. И он позаботиться о том, чтобы так продолжалось вечно.

— Страх, ненависть, стыд, отвращение.

Голос Лис заставил его отвлечься от размышлений.

— Злость, сожаление, вина, отчаяние, надежда. Что ещё ты намерен получить? Слишком много в ней сейчас отчаяния, — он поморщился. — В идеальном инструменте должна быть полная гармония. Всех эмоций. Пожалуй, пора.

Лис не успела отстраниться.

— Ты даже не догадываешься что, — его губы выдохнули в её. Лис почувствовала аромат миндаля и корицы, смешанных с табаком.

***

За окном назойливо выла автомобильная сирена. Лис казалось, что её голова сейчас взорвётся.

Да выключит кто-нибудь, наконец, эту дрянь?

Она со стоном перевернулась набок, и в этот момент сигнализация замолчала. Благословенная тишина. Лис приоткрыла один глаз. Взгляд тут же упёрся в спящего рядом мужчину. Остатки сна моментально слетели. Она попыталась потихоньку отползти прочь. Совершенно забыв о близком крае. Когда кровать под ней неожиданно закончилась, Лис, не сдержав вскрика, полетела на пол. Вернее на стоящие рядом с кроватью мягкие шлёпанцы.

— Что с тобой, Лис?

Её сосед по кровати, заспанный и взъерошенный, навис над ней.

— Сильно ушиблась?

— Ты кто? — вместо ответа задала встречный вопрос Лис, оправляя пижамную майку и судорожно пытаясь вспомнить, откуда ей знакомо его лицо.

— Говорил же, что надо остаться в больнице. Говорил? Нет. «Не хочу, у меня всё в порядке», — он явно скопировал её манеру говорить. — Конечно в порядке, после того как со всего маху приложилась об ванну.

— Что? В какой больнице? — от звуков его голоса у Лис вновь заболела, утихшая было, голова.

— Этого ты тоже не помнишь?

— Да бог с ней, с больницей, ты кто? — Лис вдруг неожиданно разозлилась.

— Лис, Лиска, ты что? — парень спрыгнул на пол и Лис, приготовившаяся было зажмуриться при виде нескромного неглиже, обнаружила, что на нём клетчатые семейники.

Не обращая внимания на небольшое сопротивление растерявшейся Лис, он сграбастал девушку в объятья и увлёк к стеллажу у стены.

— Я же знаю тебя, одним словам не поверишь, подозревака моя.

Фотография в простой прозрачной рамке из пластика. Лис смотрела на себя счастливую и улыбающуюся в белом платье, с тоненьким ободком белых цветов в непривычно уложенных в причёску волосах. Рядом с таким же улыбающимся… Она что?.. Лис поднесла почти к самым глазам руку и уставилась на тоненький ободок кольца на безымянном пальце.

— Сашка я. Твой Сашка. Совсем ничего не помнишь? У нас вторая годовщина скоро. Через месяц.

Он говорил тихим голосом. То ли боясь её спугнуть, то ли просто, чтобы она вспомнила. Тёплое дыхание щекотало кожу у виска, а проскальзывающие в низковатом голосе лёгкие бархатистые нотки обволакивали, кружили, умоляли память вернуться. И ей казалось, что она вот-вот вспомнит всё. Вот сейчас. Через минутку. Эту комнату с однотонными обоями и старой китайской гравюрой в углу, со старым шифоньером, который явно остался от прежних хозяев и нуждался в замене из-за своего пенсионного возраста и малой вместимости.

Спустя полчаса Лис сидела на маленькой уютной кухоньке и с любопытством рассматривала интерьер, ожидая пока сварится кофе.

— Ну, хоть что-то ты помнишь? — колдующий над туркой Саша обернулся к ней, и Лис вновь задалась вопросом, за что же она всё-таки полюбила этого парня? Видимо, есть за что. То, как ему удалось мгновенно справиться с её неверием и начинающейся паникой. Тревога в голосе. Его волосы с лёгкой рыжинкой всё так же топорщились после сна. На затылке они образовывали смешной хохолок, который так и хотелось пригладить ладонью. Довольно высокий, футболка, которую он натянул в комплект к тем самым семейникам, не скрывала рельефа мышц спины, но и накачанным его назвать было нельзя. И смутно знакомое лицо.

— Лис? — у неё перед носом возникла чашка с орнаментом из чёрно-белых ромбиков, от которой исходил соблазнительный аромат кофе.

— Помню… — она напрягла память, пытаясь действительно вспомнить, но в голове мелькали какие-то смутные обрывки, то ли приснившихся кошмаров, то ли реальных событий. Но чем сильнее она старалась их разглядеть, тем размытее они становились. Тёмная комната с зеркалами на столе, пугающее прикосновение, вечный страх и желание куда-то убежать, вертящаяся в пустоте карусель, всё постоянно расплывающееся и ускользающее. Ванна. Кусок мыла соскользнул с края. Её нога скользит. Всё же кошмары, навеянные полученной травмой? — Кажется, я принимала душ, наступила на мыло и… упала.

— Всё-таки надо ещё показаться врачу, — Саша озабоченно нахмурился. — Зря я тебя послушал. Хорошо, что Ася сейчас у мамы.

— Ася? — Лис показалось, что ей не хватает воздуха.

…С фотографии на неё смотрела девчушка полутора лет. Тёмные волосики собраны в куцый хвостик, едва заметный из-под большого сиреневого банта больше напоминающего экзотический цветок. В пухлых щёчках, как это бывает у совсем маленьких детей, прячутся ямочки. Лис смотрела на маленькую незнакомку и чувствовала, как внутри неё поднимается паника. Её девочка. Дочка. Которую она наверняка любила… нет любит. Муж. Любимый. Наверняка любимый, потому что она не могла себе представить, что вышла замуж по расчёту. Но она ничего не помнит. Словно память в один момент кто-то взял и стёр ластиком. Все воспоминания и милые мелочи. И как она сразу не заметила брошенного на подоконнике спящего медвежонка с заплаткой под ухом? И маленькие чашки с весёлыми мультяшными героями на полке в кухне.

Он осторожно обнял её, успокаивая и подбадривая. И ей неожиданно захотелось просто отдаться этому успокаивающему объятию. Раствориться в нём, забыть обо всех страхах.

— Не плачь, однажды ты всё вспомнишь.

А она даже и не заметила, что плачет. Только окружающий мир стал каким-то немного расплывчатым.

Тёплые губы скользнули по виску в ласкающем движении, и Лис на мгновение почувствовала аромат миндаля и корицы.

20.

На стене танцевали тени листьев. 

Когда успела наступить ночь? Лис заснула вечером. Сумерки в то время только начали сгущаться за окном. И вот неожиданно для себя самой проснулась сейчас. В полной темноте. Только за окном, просвечивая сквозь шторы, горит вполнакала уличный фонарь. 

Саша всё же уговорил её сходить к врачу. Сам записал и отвёз в клинику на Второй речке. Пожилой врач в белом халате, едва вмещавшем в себе массивное шкафообразное тело, долго изучал данные её энцефалографии и томографии. Убедившись, что Лис таки ничего не помнит, выписал, как он выразился: «кое-что для подпитки сосудов и для успокоения плюс витаминчики», рекомендовал размеренную спокойную жизнь и отпустил восвояси. Зато Лис в процессе вспомнила, что посещение поликлиники неизменно всегда портило ей настроение. 

Уличный фонарь мигнул и погас, погружая всё окружающее пространство в темноту. Лис вздрогнула, когда перед ней на расстоянии вытянутой руки возникли два красных огонька похожих на глаза. Не глядя, Лис попыталась дотянуться до мужа, но с ужасом обнаружила, что в постели она одна. 

«Это сон. Просто очередной кошмар».

Отражение комнаты дробилось в бесчисленных поверхностях зеркал рождённых внутри лабиринта, а те, в свою очередь рождали внутри себя новые. И так до бесконечности. Обесцвеченные до теней сумеречным светом, предметы выглядели незнакомо. Лис оглянулась и обнаружила, что находится внутри пространства заполненного зеркальными тенями. Картина на стене слева от неё бугрилась калейдоскопом геометрических фигур. 

— Ты всегда будешь принадлежать мне.

 Тихий шёпот, от которого сердце сначала замирает, а после начинает часто биться от страха.

 Лис зажмуривается сильно-сильно и делает мысленно рывок из этого кошмарного места. 

 А когда открывает глаза, то уже стоит на берегу ручья. Влажная почва жадно чавкает при каждом движении. Ноги скользят по траве.  Чуть дальше через ручей переброшен хлипкий мостик. Пологий глинистый склон с пучками тёмной сероватой травы не заслоняет неровные ряды высящихся в глубине старых надгробий. Виднеется даже пара небольших часовенок. 

 — Беги, девочка, беги, — шёпот идёт словно из ниоткуда.

 — Кто ты? — Лис не узнаёт свой голос.

 — Твоя судьба, — ответ перекрывает громкий хохот.

Некоторое время Лис лежала и просто пыталась успокоить сердцебиение. Было страшно открывать глаза, но ещё страшнее зажмурившись оставаться в неведении. Наконец, она выбрала всё же первое.

Темнота с близостью утра стала не такой плотной, превратившись в рассеянный полумрак, и густой завесой затаилась по углам. Комната выглядела как обычно. Лис осторожно повернула голову. Саша спал, обхватив рукой подушку. Ей очень хотелось вспомнить всё. Как они познакомились, как Лис всё это время жила, их свадьба, Ася… Лис очень хотелось увидеть, наконец, свою девочку. Ей казалось, что стоит только обнять малышку, и она вспомнить всё. Ничего, через несколько дней Ася вернётся. Мама каждый день звонила. Давала трубку внучке. И Лис слышала слегка запинающийся, радостный голос дочери. Каждый раз её захлёстывало непонятное чувство, осторожность, готовая растаять в рождающейся нежности. Каждый раз казалось, что она стоит на пороге воспоминаний и стоит только сделать недостающий шаг и память вернётся. Шишка от ушиба уже прошла. Даже головная боль больше не беспокоила. Маме она ничего не сказала об амнезии. Не хотела. Почему-то казалось, что и раньше мама была далеко не первой, кому она открывала свои проблемы. Сонное дыхание рядом на несколько долгих секунд затихло. Потом раздался негромкий всхрап и лёгкое посапывание. Взгляд Лис замер на приоткрытых губах Саши. Ей нравилось с ним целоваться? Дурацкая мысль на самом деле. Она придвинулась чуть ближе. Приподнявшись немного на локте, приблизила свое лицо к его. 

… Серый сумеречный свет стремительно сменяется густой темнотой. Внезапно она начала падать. 

Лис резко дёрнулась и проснулась. Сердце опять колотилось как сумасшедшее. По мере того как Лис успокаивалась, его удары становились тише и в какой-то момент она поняла, что кроме своего слышит удары ещё одного сердца. Прядь волос коснулась её щеки. 

— Мне нравится то, что ты сейчас делаешь, — тихий шёпот над самым ухом окончательно развеял остатки сна. Лис подняла голову. Глаза Саши загадочно темнели в полумраке. Ей стало вдруг жарко рядом с ним, сейчас она уже, пожалуй, не смогла бы и вспомнить, что ей только что снилось. Лис хотела убрать руки с его груди, но Саша, взяв её за запястье, притянул к себе ещё ближе. Теперь они лежали почти вплотную друг к другу, а его большой палец ласкающим движением описывал круги на её ладони. Словно пытаясь на ощупь прочесть линии жизни и сердца.

Медленно, как если бы боясь спугнуть, его губы приблизились к лицу Лис. Она опять ощутила уже знакомый аромат миндаля и корицы. Все мысли куда-то пропали. Остались одни ощущения.

Тёплая ладонь скользнула под майку, сминая и подтягивая тонкую ткань вверх, обнажая ставшую вдруг чувствительной, кожу. Воздух комнаты показался неожиданно прохладным. Лис вздрогнула и ещё сильнее прижалась к мужу. Она ощутила, как гибкие пальцы касаются её позвоночника, словно играючи поглаживают ребра в то время как его губы пробуют на вкус кожу чуть повыше ключицы. Внутри неё словно что-то распускалось, что-то, чему она сейчас не могла дать затуманенным сознанием название. Ей хотелось выплеснуть из себя это нежданно вспыхнувшее чувство и им, словно крыльями окружить со всех сторон Сашу, обнять и больше никогда не отпускать. Прямо перед глазами возник маленький аккуратный сосок. Не задумавшись ни на секунду, Лис лизнула его. Его вкус, чуть солоноватый, отдающий почему-то всё той же корицей, заставил её чувствовать ещё острее. Губы сами сомкнулись на нежной шишечке. Словно со стороны она услышала тихий стон, так и не поняв, из чьего горла он вырвался — её или Саши. Какая разница. Сейчас она хотела стать с ним единым целым. Ощутить его каждой клеточкой тела. Была ли это страсть, жажда тела, любовь или же всё вместе взятое и смешанное в безумный коктейль чувств — наплевать. Его пальцы играли на ней словно на диковинном инструменте, постепенно превращая в один-единственный нерв, отзывающийся на малейшее прикосновение. Его ладонь скользнула вниз, и она в ответ обвила его бедра своими ногами, одновременно подаваясь навстречу.

Лис сидела на кухне, обнимая двумя руками кружку, и маленькими глотками цедила кофе. После прошедшей ночи она чувствовала себя разомлевшей на солнце ленивой кошкой. Саша ушёл на работу. Ася всё ещё оставалась у мамы. Она же, теоретически считавшаяся сидящей в декрете с ребёнком, чувствовала себя прогульщицей.

Лис сняла с полки детскую чашку с изображением Китти. Повертев в руках, поднесла к губам. Саша сказал, дочка любит пить именно с этой чашки. Как странно произносить и думать «дочка», когда помнишь её только по фотографиям и знаешь только по звенящему голоску в динамике мобильного.

Сначала Лис решила быть примерной женой и устроить генеральную уборку. Но заглянув в холодильник по пути с кухни в комнату, обнаружила, что у них закончилось молоко. Магазин находился через два дома. Надо было только перейти через дорогу. Слишком короткая прогулка, но девушку это сейчас устраивало.

Владик кажется, наконец-то, распрощался с дождливой погодой. Кое-где ещё блестели не до конца просохшие лужи, но солнце уже уверенно светило с чистого, без единого облачка, неба, обещая жаркий, наполненный морским влажным воздухом, день. Лис остановилась у края тротуара, ожидая, когда загорится зелёный огонёк светофора. Красный свет неуверенно мигнул, сменяясь на жёлтый. И в этот момент мимо, спеша проскочить полосатую дорожку, пролетела серебристая тойота. Грязный фонтанчик брызнул из-под колёс прямо под ноги девушки чуть не попав на светлые капри.

— Айщ, чтоб у тебя покрышки пробило, — прошипела себе под нос Лис, отскакивая в сторону.

Тойота как-то странно вильнула, едва не задев бордюр. И вдруг, на полной скорости врезалась в ограждение немного ниже по дороге. Оранжевое пламя мгновенно охватило переднюю часть машины. Звук включившейся сирены резанул по ушам. Забыв про светофор и про магазин, Лис как завороженная смотрела на чёрные клубы дыма, чувствуя, как её стремительно накрывает волна паники. Машины так просто не загораются от столкновения. Да ещё так мгновенно. Это ведь не кино. Но у неё было стойкое чувство, что такое уже случалось раньше. Нет. Не авария или пожар. Что-то иное, но вызванное таким же образом. Словно границы внутри на мгновение стерлись, и наружу выплеснулось нечто. И это она виновата в произошедшем. Паника сменилась страхом, тонко звенящим в голове и тревожно колотящимся в сердце. Запах гари, жжённой резины, густой и жирный, бил в нос и заставлял слезиться глаза, несмотря на то, что она стояла довольно далеко от места аварии. Лис потихоньку пятясь, отступила вглубь собравшейся моментально толпы. Жадной до зрелищ и неожиданно получившей одно из них. Лис видела, как танцует захваченное в фокус камер пламя на экранах смартофонов. Наконец, не выдержав, она, буквально растолкав находящихся рядом локтями, бросилась к дому. 

Лис захлопнула входную дверь, отгораживаясь от звучащих пожарных сирен и чужих голосов.

Что же только что произошло на самом деле? Скорость машины была слишком высока, и она врезалась в ограждение? Всё так. Но это произошло сразу после её слов. И участок дороги был ровным, а несчастную тойоту развернуло в ударе так, словно она перед этим сделала крутой поворот.

На кухне звякнула тарелка. Из крана полилась вода.

— Папа, жюк, — произнёс детский голос с лёгкой картавостью.

Лис прижала ладонь к губам. Горящая машина отошла на второй, третий, нет, десятый план. Это же… Но когда же они успели привезти её. И Саша… ничего не сказал. Хотел сделать сюрприз?

Топот маленьких ножек по коридору. Малышка в коротких шортиках и летней маечке с Китти. Бледно-розовые носочки скатались на ногах. На мордашке готова расцвести улыбка. Она и представить себе не могла, что это будет вот так. И что её сердце будет просто истекать любовью к этому маленькому существу. Что она, ещё ничего не вспомнив, полюбит её. В этот момент Лис забыла и про аварию, и про свой страх и сомнения. Она присела, распахнув руки, готовясь принять спешащую к ней Асю. Мысленно пробуя произнести по новому её имя, примеривая его к этим карим сияющим глазам, пухлым щёчкам и тёмным, собранным в куцые хвостики волосам.

— Подожди, милая. Ещё не время, — непонятно откуда взявшийся Саша перехватил девочку на полпути к Лис.

Лис подняла глаза на мужа.

— Ещё не время, — повторил Саша. Карие глаза насмешливо и как-то холодно смотрели на неё. От этого взгляда Лис стало не по себе. — Ты ещё не совсем готова, дорогая.

Тот, кого она считала своим мужем, шагнул к ней, принимая свой привычный облик, оставляя позади себя послушно остановившуюся девочку.

Ася. Её дочка. Саша…

Стены коридора начали оплывать.

Она вновь оказалась в аду.

21.

Больше всего на свете Лис сейчас хотелось его придушить. Всё внутри просто горело от этого желания. Память, настоящая, а не придуманная демоном иллюзия, обрушилась на неё со всей силой, как только Лис оказалась за пределами выдуманного им мира. Саша, нет, Арумел, стоял перед ней. «Теперь ты знаешь, каково это — заниматься любовью с демоном» — с сарказмом прошептало её внутреннее «я».

— Не совсем, — Арумел, плавно, словно кот, приблизился к ней. Длинные пальцы скользнули по запястью, легким движением пробежались до самого локтя. — Я был с тобой как человек, иначе не удалось бы так быстро достичь цели.

 Лис стиснула зубы, чтобы не закричать от переполняющих её эмоций. Подонок! Он читает её мысли, копаясь в них как в собственной библиотеке.

— Хочешь попробовать с демоном? — Арумел чуть склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то. — Или хочешь меня убить? — он насмешливо вскинул одну бровь и с сомнением окинул Лис взглядом. — А сможешь?

Это лицо, человеческую ипостась которого она полюбила за последние дни. Это тело… от прикосновения, к которому её до сих пор бросает в сладкую дрожь при одном только воспоминании. Сволочь. Мерзавец. Подарить ей кусочек нормальной жизни, заставить поверить, влюбить, быть почти счастливой и потом одним махом отнять всё. Даже ребёнок был ложью. Ася. Что с ней? Лис чуть не задохнулась от нахлынувшей паники.

— Ты беспокоишься о ней, — он почти промурлыкал. — Как мило. Твои эмоции получились ещё богаче, чем я ожидал.

Лис перевела взгляд на то место, где в последний раз видела малышку.

— Её ищешь?

На белом шёлке возникшей ниоткуда колыбели покоилась она…

Лис показалось, что земля готова уйти из под ног.

Она напоминала спящего сладким сном ребёнка. И неуловимо напоминала саму Лис. А ещё… Асю, девочку, которой никогда не существовало. Изящный гриф, выходящий из небольшой девичьей головки, был странно изогнут. Так что струны, крепящиеся на колках, всё больше отходили в сторону. Их концы крепились к выступающим наружу из распахнутой грудной клетки рёбрам. Гриф же плавно переходил в позвоночник инструмента служившего основой каркаса-тела. Тонкого, с ажурной вязью татуировки по полупрозрачной коже, и сложенными под грудью руками. Или скорее их наметкой.

— Она прекрасна, правда? Я назвал её лис, в честь тебя. Ничего подобного ей ещё не было создано.

Всё получилось лучше, чем он рассчитывал. Терпкий вкус разочарования и отчаяния, жгуче-острый аромат душевной боли, печаль, любовь… Обычно, любовь ему удавалось получить от своих игрушек одной из первых. Страх притуплялся, сменялся ожиданием и… Это было до омерзения просто. Любовь всегда скучна, пресна и однообразна. Но у Лис даже это скучное никчемное чувство имело пряный привкус. Может всё дело в том, как оно было получено. Ему разом удалось заполучить любовь к мужчине и любовь к ребёнку, нежность и милую растерянность, ожидание счастья. И всё это сейчас оказалось вдобавок приправлено, словно острыми специями, ненавистью и злостью. Тем лучше для идеального инструмента. Осталось напоить Лис его кровью. Тогда их сущности сольются. А потом… Остаётся надеяться, что ему удастся оживить инструмент, а после вернуть себя. Немного жаль этого тела. За несколько сотен лет он привык к нему. Но даже демоны не могут получить желаемое, не отдав что-то взамен.

Арумел почувствовал внутри давно не испытываемое им возбуждение. Наслаждаясь этим чувством, он нарочито медленно пытался разъярить Лис ещё больше, чтобы подвести её к последней черте, за которой уже точно не будет возврата. Ни для неё, ни для него.

— У неё пока нет голоса. Когда вы станете единым целым, она запоёт. Я буду очень бережно обращаться с вами обеими, — Арумел взял Лис за руку и поднёс к губам. Потом повернул ладонью вверх. Тёплые губы скользнули по коже. Он поднял голову и посмотрел на девушку. — Всё ещё хочешь убить меня?

Если бы Лис могла, то её ответный взгляд испепелил бы демона, не оставив после даже пепла.

— У тебя чудесные глаза. Когда придёт время, я отдам их нашей лис.

— Лучше я вырву твои.

Арумел расхохотался.

— Уверена, что сможешь это сделать? — он, наконец, отпустил её руку. Но только для того, чтобы зацепив пальцем верхний край топа Лис, освободить несколько пуговичек из петель. Лис еле сдержалась, чтобы не отпрянуть. Бегство сейчас ничего не решит. И она же обещала самой себе, что больше не будет убегать. Плохо только, что в ответ, внутри что-то сначала сжалось, а потом наоборот, потянулось навстречу к нему.

— Я бессмертный, не забыла?

— Значит, я буду убивать тебя снова и снова, — прошипела Лис. — Даже у бессмертных должно быть уязвимое место.

— Тогда поторопись, у тебя осталось слишком мало времени. Можешь попробовать для начала выпить мою кровь. Или предпочитаешь отрезать мне голову? Задушить?

Его тихий голос с рокочущими нотками действовал на неё как наркотик. Тёмные глаза смотрели с издёвкой и одновременно задумчиво. Под этим взглядом хотелось не просто сдаться. Хотелось самой вложить победу в руки победителю. Лис стряхнула наваждение. Соберись с силами, тряпка. Он сказал «слишком мало времени». Сколько ещё осталось ей жить? Легко сказать «убью», но действительно ли она сможет это сделать? И как убить бессмертного? Выпить кровь? Насмешка или подсказка скучающего демона, желающего немного развлечься? Лёгкость, с которой он говорит об этом… Что ещё задумал Арумел?

Лис ненавидела себя за множество рождающихся внутри вопросов. Она ненавидела себя за эту неуверенность и неспособность просто кинуться, не раздумывая, и в ярости впиться в ненавистный кадык, разорвать глотку, заставляя захлебнуться собственной кровью. Или же с холодным разумом вонзить нож в его сердце.

— Выбрала?

— Что? — она оторвала взгляд от его горла.

— То, как собираешься убить меня? Или уже передумала? — Арумел коснулся пальцами своей шеи. — Что сильнее, твоё человеколюбие или жажда мести?

— Не передумала, — Лис почувствовала, что ничем не замутнённая ненависть охватывает её с новой силой, накрывая волной. Остаётся только отдаться ей, отключить все остальные чувства и отдаться. Погрузиться с головой, словно в пылающий океан. Лис глубоко вдохнула, загоняя свои чувства вглубь, замыкая под замок, пока не наступит время их выпустить. — Моё человеколюбие не распространяется на демонов.

— И?

— Но сначала, — Лис сглотнула. Она будет ненавидеть себя за это потом, если останется жива, но как иначе отвлечь внимание того, кто, похоже, читает все её мысли. Она не будет играть по его правилам. Особенно теперь. Не думать, ни о чём не думать. В памяти, как мантра всплыли слова из недавнего прошлого: «три джей». Не думать, ни о чём, никак, ничего, три джей, — я хочу попробовать с демоном.

Она сказала это. Лицо горит. А внутри образовалась сосущая гулкая пустота. Сможет ли она… Не думать! Три джей, три джей. Ничего незначащее сочетание букв помогает. Она сама делает шаг вперёд. Замечает неожиданную улыбку на лице демона. Улыбку, а не насмешливый оскал. Улыбку, из-за которой чуть не спотыкается, но всё-таки делает следующий шаг. Она больше не обманется. Прав был Арумел в самом начале, когда сказал — красивого бояться страшнее. Не вздрогнуть, не отпрянуть назад, когда его руки сжимают её напряженное донельзя тело.

— Ради попытки лишить меня жизни, ты готова на всё?

Губы на виске. Горячее дыхание на щеке.

Он не оставит её в покое. Никогда. Каково это, быть недвижным инструментом? Покоиться в футляре вечность, оживая только властью хозяина.

Она прикасается губами к его коже. Чуть повыше и левее яремной впадины. Совсем недалеко от ритмично пульсирующей венки. Будь у неё под рукой хоть плохонький ножик… Какая же она идиотка!

— Надо было отрастить тебе клыки, — почти мурлыкающий голос у неё над ухом. От произнесённых слов Лис начинает лихорадить.

Она не сможет. Даже сейчас, после всего, что он сделал, зная, что ждёт её. Она, та, кто извиняется даже перед комаром, прежде чем прихлопнуть его. Как же она…

Руки скользят по её спине. Он всё знает и по неизвестной причине просто позволяет ей. Знание резкое, пришедшее из глубины сознания, вызывающее панику и понимание… уже поздно.

— Хочешь, я расскажу тебе сказку о маленькой японке, отдавшей свою душу демону?

Хочется кричать, но нет голоса. Хочется плакать, но нет слез. Хочется, как в детстве, спрятаться под одеялом, но нет одеяла. Хочется в бессилии биться головой об стенку, но нет стены. Только безликое пространство, посреди которого они — двое.

Тёплое дерево

поёт о солнце, встающем

над дальней горой.

А в моём саду

Всё так же темно.

Губы соприкасаются в поцелуе. Тягучая как смола боль в деформирующейся верхней челюсти и тихий звук рвущейся ткани. Дёсна ноют от мгновенно вылезших клыков, и, кажется, кровоточат. Вкус собственной крови неожиданно вызывает жажду. Сомнения исчезают. Лис отстраняется от Арумела, и он отпускает её.

Острые клыки пронзают плоть, тело поёт как струна, насыщаясь чужой кровью. Где-то в глубине бьётся забитое чувство отчаяния. Но разум отказывает, уступая место инстинктам. И только тихий шёпот на грани угасающего сознания:

— Только всю, до последней капли.

И она, ненавидя себя и его, подчиняется.

***

Солнце рассыпало золотистые блёстки на лениво перекатывающихся волнах. Почти на границе с горизонтом покачивался буёк. Лис провела языком по внутренней стороне зубов. Всё в порядке. С того самого дня.

… Когда она оставила Арумела, демон уже не дышал. Его тело быстро холодело, лишённое жизненного потока крови. В тёмных глазах ничего не отражалось. Лис так и не смогла пересилить себя и закрыть их. Таким он и запомнился ей — лежащим недалеко от колыбели на шахматном полу. Словно король поверженный в шахматном поединке пешкой. Мертвенно-бледный, спокойный и красивый. Похожий на выточенную из мрамора статую. 

Арумел знал, на что идёт и сам подвёл Лис к такому исходу. Зачем это было ему нужно? Всё это время чувство освобождения периодически сменялось у Лис ощущением неправильности происшедшего, чувством того, что она всё так же в ловушке. Просто её стены раздвинули далеко в стороны за грани видимости.

Эти три недели она пыталась стать прежней. Хотя бы отчасти. Старалась не вздрагивать от страха при каждом шорохе по ночам. Спала, сколько хотелось, ела. И шла гулять по городу. Лис переехала из Сеула в Пусан. В чём вообще был смысл оставаться в чужой стране, она не знала. Но возвращаться домой или во Владик не спешила. Ей казалось, что стоит только вернуться, и всё начнётся сначала. Сила полученного от Арумела дара больше не проявлялась, и Лис этому была рада. Лис возненавидела фильмы про вампиров. Она не любила ночь, и терпеть не могла запах крови. А ещё она до сих пор боялась, что проснувшись однажды утром, обнаружит у себя клыки.

На пути оказалось одно из многочисленных уличных кафе. Лис ещё раз потрогала языком зубы, это уже вошло у неё в последнее время в привычку, и уже увереннее подошла к прилавку.

— Латте, пожалуйста.

Столик у самого тротуара был свободен.

Горчащий вкус кофе с ноткой мятного сиропа помогает ни о чём не думать. Лис делает первый глоток, стараясь не обжечься. Кофейная горечь разливается по телу, обостряя чувства. Кофейная горечь отдаёт миндалём и немного корицей. Видимо продавец перепутал бутылки с сиропом. Лис отодвигает чашку, собираясь уйти, и замирает на месте от тихого шёпота.

— Я твоя судьба, ждущая на краю мира.

Тёмно-коричневая лужица кофе растекается по поверхности стола, но Лис этого словно не замечает. Она спешит назад, в хостел, в то место, которое в последние три недели привыкла называть домом.

Можно ли убить демона?

Лис присела на край кровати и закрыла глаза. Всё это время она гнала от себя мысли, но что если стена масок всё так же продолжает существовать и только и ждёт того момента, когда она перестанешь существовать? Лис с содроганием представила колыбель с покоящейся в ней, так и не получившей душу, лис. И бродящую среди, похожих на гробы, футляров со спящими инструментами, высокую тень Ларго. Ларго, навечно связанного договором со своим хозяином. И Арумел… действительно ли она тогда убила его?

Мир полный теней и ужаса.

Дом встретил Лис безмолвием и полумраком. Он не пытался её запутать или ввести в заблуждение. Сразу за дверью отражённой в зеркале комнаты начинался короткий коридор, который заканчивался лестницей с двумя пролётами. В огромные, до самого пола, окна лился неяркий лунный свет. И Лис, всего на мгновение подумала, почему здесь всегда вечер или ночь? Было ли это разницей во времени обоих миров или же таково пожелание хозяина этого места?

В пустой зале не было ни одного инструмента. Или может это был совсем другой зал? Ларго тоже не было видно, и Лис с облегчением вздохнула. Почему-то ей казалось неизбежным столкновение с безмолвным слугой Арумела.

Луна за окном на минуту потускнела, заслонённая проплывающим мимо облаком.

Волны набегающие

На берег,

Краток ваш миг.

Но как прекрасно

В них отраженье луны.

На возвышении стоял саркофаг. Хотя Лис могла поклясться, что только что его не было. Тонкая кисея легким покровом ниспадала до самого пола. Страшась того, что она может там увидеть, Лис приблизилась к ящику.

Она была там, всё так же погружённая в свой бесконечный сон. Такая же идеальная и прекрасная в своей пугающей нечеловечности. Может, стоит покончить со всем прямо сейчас? С этой пыткой жизнью и постоянным ожиданием его возвращения?

Поверхность инструмента, хотя её и инструментом назвать сложно, на ощупь шелковистая и слегка тёплая. Осмелев, Лис взяла в руки создание безумной фантазии. Инструмент оказался на удивление, лёгкий, почти невесомый. Серебристые струны беззвучно задрожали под пальцами.

…Знакомые руки обнимают её, тёплые губы скользят от виска вниз. Лис закрывает глаза, отдаваясь на их волю. Без страха и ненависти. 

Первый тонкий певучий звук возник в безмолвии. И как ответ на него, в пространстве, где никогда не было верха или низа, закрутился, пока ещё робкий, маленький вихрь, давая начало новому миру.

***

Лис, чуть прищурившись, насмешливо смотрела на себя в отражении оконного стекла. Привычным движением провёла указательным пальцем по своим губам. Чуть слышно прошептала, гася новыми связками, едва пробивающиеся рокочущие нотки в голосе:

— Я же сказал, ты навсегда принадлежишь мне.