Призрак из Гипербореи
… за бореем северных ветров…
Глава первая
Живя за северными ветрами, поклоняясь богу Аполлону, радуясь каждому мгновению жизни, они знали, что путь есть только один — в вечный город Амаравати. Но, как и все пути, не вымощены только хрустальной мостовой. Можно заплутать среди веков и блуждать среди новых цивилизаций, в надежде отыскать дорогу в вечный город. Всегда радостный, поющий и танцующий народ, покидал обетованную землю не по своей воле. Вдали к югу, за северными ветрами которые служили им надёжной крепостью, прознали об их земной райской жизни, и полчища басурман устремились на Север. Однако крепость из северных ветров преграждала врагу путь, чтобы миролюбивый народ смог уйти в город Амаравати, как было завещано их предками. Кочевники всё ближе и ближе подбирались к райским землям и, дабы достичь своей цели, они пленили и заставили им служить северного оленя.
Яркое июльское солнце стояло в зените. Ада нежилась на песочке, на берегу озера Бологое, и от нечего делать наводила фотоаппарат на редких отдыхающих. После свадьбы они с Арсением решили провести медовый месяц вдали от Москвы. Всем друзьям, родственникам и знакомым сказали, что хотят побыть наедине в глуши, несказав, в какой именно. Её мужу Арсению было под пятьдесят, и он хотел уединиться подальше от мирской суеты. Аду ничуть не смущало то, что она вдвое моложе его; он был обходительный, занимал приличное место среди бизнесменов средней руки. Она согласилась на глушь, но, чтобы не совсем далеко от её любимого города, без которого не мыслила себе жизни. После окончания института она согласилась выйти за него замуж и провести медовый месяц с Арсением в относительной глуши.
В конце небольшого пляжа она увидела мужчину, который явно выделялся среди всех: он стоял у самой кромки воды и смотрел куда-то вдаль. Мускулистое тело как у Аполлона, как показалось Аде, было напряжено, словно мужчина собирался прыгнуть в воду как можно дальше. Его длинные с проседью волосы были перехвачены резинкой, а концы рассыпались по плечам. Ада не могла удержаться, чтобы не сделать такой великолепный снимок. Она навела объектив на мужчину и выругалась про себя. В окошке фотоаппарата она ничего не увидела, и подумала, что балуясь, она запачкала объектив. Она протёрла его и снова нацелила свой фотоаппарат на Аполлона. К её горькому разочарованию, она снова ничего не увидела. Отбросив фотоаппарат, она достала мобильник в надежде, что такой кадр от неё не уплывёт. Ну, и фотокамера мобильника не смогла показать ей мужчину у кромки воды. Неверя собственным глазам, она вскочила на ноги, с раздражением осмотрелась, где её муж.
— Ты чё вскочила? — спросил Арсений, лежавший неподалёку.
— Где твой мобильник? — с раздражением спросила она, будто это он виноват в том, что у неё сломался фотоаппарат и мобильник.
— Что с тобой? — Арсений поднялся. Он привык уже к её неординарным выходкам.
— Дай мобильник! — она с нетерпением ждала.
— Да на, — он достал телефон из барсетки и протянул её.
— Во, чёрт! — буркнула Ада.
— Да в чём дело?
— Я не успела, — она швырнула мобильник под ноги Арсению.
— Ты можешь мне объяснить, в чём дело? — он схватил её за руку и рывком повернул к себе. Он знал, что из такого состояния её можно вывести только таким способом.
— Он уплыл, я не смогла сделать изумительный снимок. Ты это можешь понять, или ты глуп, как валенок? — сквозь зубы сказала Ада.
— Валенок? — он наотмашь влепил ей пощёчину.
— Пень старый, — она плюнула ему в лицо.
Арсений от такой выходки на некоторое время оторопел. Да, она иногда капризничала, любила одарить его крепким словцом, но, чтобы плюнуть в лицо, это было впервые. Отдыхающие, которые находились неподалёку, обратили на молодую красивую женщину внимание. Со стороны можно было подумать, что дочь спорит с отцом. Арсений знал, что, если на этот раз сдержится, то в следующий раз она выкинет фортель покруче.
— Извинись и вытри свой плевок с моего лица! Быстро!
— Что? Да пошёл ты, хрыч старый! — она ещё раз плюнула ему в лицо.
— Тварь! — он со всего размаху нанёс удар ей в губы. Брызнула кровь, и Ада шмякнулась спиной на песок.
Наблюдавшие отвернулись, словно они ничего особенного не увидели. Арсений чётко осознал:его медовый месяц закончился, так толком и неначавшись. Он никак не мог понять, о каком снимке она говорила? Откуда у неё внезапно появилась агрессия? То, что она взбалмошная, он знал, ибо росла одна в семье и жила в достатке, но что сейчас её могло так подтолкнуть и повлиять на неё? Он посмотрел на валявшуюся Аду на песке и был в шоке. Она, вся залита кровью, с двумя выбитыми передними зубами, смеялась, правда, в глазах плескалось безумие. «Она сошла сума», — подумал он, поднимая её с песка. Она не сопротивлялась, но и стоять на ногах не могла. Арсений подхватил её на руки и пошёл к частному дому, который они снимали. Как поступать дальше, он решит потом; сейчас главное было добраться до места проживания и не наткнуться на стражей порядка. В доме они жили одни, и там уже нечего будет опасаться.
Дом находился в метрах двести от озера и внутри был отделан под европейский стандарт, несмотря на то, что снаружи выглядел как добротная деревенская изба.Арсений занёс Аду в ванную и принялся смывать с её лица кровь. Вскоре её чёрные, длинные, волнистые волосынамокли, заполоняя собой всю ванну.Посиневшие губы Ады застыли в толи улыбке, толи в зверином оскале. Из полуоткрытых век смотрели чёрные остекленевшие глаза. Арсению стало как-то не по себе: «Может, она мёртвая?», — задался он вопросом и пощупал пульс. Пульс был; потом он приложил ухо к её шикарной груди и услышал стук сердца, но оно, как ему показалось, бьётся с какой-то задержкой. «Слава богу, жива. Схожу на берег, заберу вещи, если их ещё не своровали, и буду вызывать неотложку», — он закрыл краны, дабы случайно Ада незахлебнулась, и ушёл.
Солнце припекало славно, когда Арсений шёл по песку. «И не скажешь, что это средняя полоса России. Может, у неё случился солнечный удар? Вот и сорвало крышу». Как ни странно, но вещи оказались на месте, а отдыхающие не подавали виду, что наблюдают исподтишка за ним. Он наспех скидал вещи в пакет и собрался уходить, но увидел на песке два окровавленных зуба Ады. Долго недумая, он подобрал их и засунул в карман шорт.
Ада ощутила затылком прохладу; поворочавшись, она поняла, что лежит на чём-то твёрдом и узком, что сковывает её движения. Она подняла веки и долго рассматривала помещение, в котором находилась. Оно ей показалось чужим и невиданным ранее. Некая сила вырвала её из родной и милой стихии во враждебный и жестокий мир, где мужчина может запросто ударить женщину. «Где это я?», — проскользнул вопрос в мозгу Ады, и она окончательно вернулась в реальность, понимая, что находится в ванне, в ванной комнате в доме, который они с Арсением сняли для того, чтобы провести медовый месяц. «Но где он? И почему меня так болят губы?», — она поднялась, и тут же её взгляд наткнулся на её отображение в зеркале. «О боже, это что со мной?», — она отпрянула, испугавшись самой себя. Ничего непонимая и непомня, она выскочила из ванной комнаты. Арсения нигде не было: ни в зале, ни в спальне, ни в туалете, куда она не преминула заглянуть. И тут она услышала, как хлопнула входная дверь.
— Ты где был? — спросила Ада, когда Арсений с пакетом появился на пороге, — и что это с моими губами? Я, что, падала?
— Я вообще-то ходил… — он замежевался, не веря такому перевоплощению Ады, — ходил за вещами на берег озера. Тебе стало дурно, ты упала лицом на камни, я взял тебя на руки и принёс домой, а потом вернулся за вещами.
— Почему мне стало дурно?
— Может, от солнца, печёт безбожно, — он не знал, как ей сказать, что и зубы её не забыл принести.
— Ты говоришь, на камни? Мне кажется, что меня болят не только губы, но и зубы, — она прошла в зал к большому зеркалу и приоткрыла рот. — О-о-о-о, у меня нет двух зубов!Что с моими зубами? — она повернулась к Арсению с взглядом, полным ужаса.
— Вот они, — он протянул ладонь, на которой лежали два ещё крепких зуба, которые были беспощадно сломаны.
— Что теперь делать? — с испуганным лицом и в купальнике почти из одних верёвочек она никак не походила на эффектную женщину, а скорее всего, смахивала на дворовую бездомную собаку.
— Ничего страшного, поставим золотые, — Арсений подумал, что успокоит Аду.
— Золотые? Я, что тебе, цыганка? — с гневом спросила она.
— Ну, не цыганка, но волосы у тебя чёрные, глаза чёрные, только вот кожа светлая, а от цыган у тебя есть, наверное, какие-то гены, — миролюбиво говорил Арсений, кладя зубы обратно себе в карман, дабы они ещё больше не распаляли её.
— Ну, знаешь, — процедила она, развернувшись, ушла снова в ванну.
После ужина они оставались сидеть в беседке, молча наблюдая, как солнце приближается к горизонту. На летней кухне гремела посуда, по всей видимости, нанятая повариха мыла её. На берегу озера сменился контингент: молодёжь вытеснила отдыхающих постарше и теперь резвилась, слушая громкую музыку. Арсений без всякого интереса наблюдал за бурлящей жизнью на пляже и допивал свой уже остывший кофе.
— Вот он! — вскрикнула Ада и выскочила из беседки.
— Кто он? — с недоумением спросил Арсений, от неожиданности выронив чашку, и она, ударившись об пол, разлетелась на мелкие кусочки.
— Я счас, — она метнулась в дом.
— Кого ты там увидела? — спросил Арсений, когда Ада вернулась с фотоаппаратом в беседку.
— Потом, — она отмахнулась от него и навела объектив на стоящего поодаль от молодёжи мужчину, стоявшего в той же позе, что и днём.
Её руки дрожали, и она с трудом справлялась со своей нервозностью. Заходящее солнце прекрасно освещало атлетически сложенного человека только в одних плавках. Солнце находилось от Ады по правую руку, и незнакомец оказался в безупречном ракурсе. Она нажала на затвор фотоаппарата и получила снимок. Когда раздался щелчок фотоаппарата, атлет, стоящий у кромки воды, просто исчез.Но это уже не имело ровным счётом никакого значения: у неё была фотография.
— Мне это удалось, — сказала Ада, с удовлетворением присаживаясь на стул.
— Ты можешь объяснить мне, что происходит? — Арсений с тревогой смотрел на свою молодую жену.
— Я сфотографировала призрака.
— Что? — Арсений сделал окончательный вывод: Ада сошла сума.
— На, посмотри, — она протянула фотоаппарат, но, увидев на нём картинку, задумалась.
— Ну, давай же, — он тянул руку.
— Подожди, — она поднесла поближе к глазам фотоаппарат. — Это точно призрак, сфотографирован только силуэт, — она протянула фотоаппарат Арсению.
— Я вообще тебя не понимаю, — он посмотрел на снимок. На фоне озера виднелось белое пятно, чем-то смахивая на человеческую фигуру. — Ничего особенного, это блики солнца, скорее всего, от воды отразились лучи.
— Нет, — твёрдо сказала Ада и ушла в дом.
Глава вторая
Спустя две недели, проведённые почти без общения, Арсений начал собираться в Москву.
— Собирай вещи, мы сегодня уезжаем, — сказал он, глядя на подавленную Аду. Она очень походила на бездушную куклу, и выполняла только то, что он ей говорил. За две недели они ни разу даже не занимались любовью, несмотря на то, что проводили медовый месяц.
— У меня к тебе есть просьба, — голосом без всяких эмоций сказала Ада.
— Неужели у тебя появилось какое-то желание?
— Оплати мне здесь проживание на месяц, а сам можешь уезжать.
— Послушай, Ада, тебе надо обязательно к врачу, ты две недели находишься где-то за пределами реальности. Я не врач, и не могу поставить тебе диагноз. Полежишь в хорошей клинике пару недель, и вернёшься к жизни, — он присел рядом с ней на диван.
— К жизни? К какой жизни? Почти каждый вечер бары, ресторан, тупые тусовки — это ты называешь жизнью?
— Ого, как тебя угораздило! Я тебя не узнаю. Это когда ты изменила свой взгляд светской львицы на взгляд деревенской женщины?
— Тебе этого не понять. Ты оплати мне проживание, и можешь уезжать.
— Но ты же как бы мне жена, и я хочу быть рядом с тобой, заботиться, и всё такое.
— Можешь развестись: я дам согласие без проблем и не потребую у тебя ничего.
— Да, во, дела! — в задумчивости произнёс Арсений. — Ты увидела какого-то там призрака, и твоё восприятие окружающего мира изменилось в корне. Но пойми же ты: нет никаких призраков, а тем более, днём они не появляются. Ты же умная женщина, и должна понять, что это мог быть солнечный удар, и ты так своеобразно отреагировала на него.
— Я ничего никому не должна, и оставь меня в покое. Если не оплатишь, я позвоню отцу, и он это сделает.
— Не надо звонить отцу. Но я не пойму одного: эта хибара не так уж дорого стоит; за месяц у тебя есть же деньги, и что тебе мешает это сделать самой?
— Это должен сделать мужчина.
— Да, болезнь прогрессирует.
— Мне больше не о чём с тобой разговаривать, — она поднялась и запихнула поплотнее свой короткий халат, будто замёрзла.
— Это получается, что я как бы должен откупиться, заплатив за проживание в этой халупе, — он смотрел на её молодое упругое тело. Она ему очень нравилась, и он порой удивлялся, как это он, имевший множество женщин, теперь на других смотреть не может. В ней было нечто таинственное, загадочное и, как ему казалось, всё это принадлежало только ему.
— Через месяц позвонишь, — она одарила его презрительным взглядом и повернулась, чтобы уйти.
— Ада, послушай, я, конечно, оплачу, как ты хочешь, но как я без тебя месяц? Ну, ты понимаешь?
— Попользуешься проститутками.
— Я хочу тебя, и прямо сейчас, — он встал и схватил её за плечи.
— Я не хочу, — она резко повернулась к нему. — Но ты имеешь на это право. Если хочешь, то давай, но я в этом не буду принимать участия.
— Как это? — он отшатнулся от неё.
— Ты можешь пользоваться моим телом, как проститутки, но я буду далеко, — и снова в её глазах промелькнуло презрение.
— Я понял. Хорошо, оставайся. Я буду звонить.
— Звонить мне не надо. Я месяц буду мёртвая.
— Да, врач просто необходим! Прислать мне доктора из Москвы?
— Я его на порог не пущу. И запомни: в этот дом месяц никто не посмеет зайти. Повариху твою тоже выгоню.
— Твоя воля, — он почувствовал, что бессилен перед ней, и придётся смириться.
С востока медленно приближались плотные, серые облака. Солнце собиралось закатиться за горизонт, но оно словно медлило, пытаясь как можно лучше одарить своими лучами природу. Приближающиеся облака двигались плотной стеной, что говорило о долгом затяжном дожде. Ада медленно шла по берегу озерав надежде снова увидеть таинственного призрака. Она понимала, что в пасмурные дни он не появится, а они приближались, о чём говорила сама природа.На берегу у воды ива склонилась к солнцу, словно хотела напитаться энергией небесного ярила. В дикой высокой траве блуждал лёгкий ветерок, и казалось, что стебли перешёптываются между собой, словно говорят, мол, тяжёлые дни грядут. Чайки проносились в воздухе и всё падали в воду, вырывая мелких рыбёшек с их места обитания, проглатывали на лету и снова стремились к воде. Над озером стоял птичий крик, словно на рынке в базарный день. Вся природа будто прощалась с небесным светилом на долгое время.
Ада остановилась и поняла, что ушла от озера, и теперь не может сообразить, куда идти дальше. Она забрела в высокую дикую траву, которая закрывала обзор. Далеко за спиной она услышала крик чаек и бросилась туда, неразбирая дороги. Минут через пять она выбежала на берег озера, понимая, что не по своей воле она забрела в какой-то дикий кустарник, заросший такой же дикой травой. Сориентировавшись, она пошла обратно, глядя на горизонт, за которым скрылось солнце. На землю ложились сумерки, неся с собой ночную прохладу. Она вышла на край пляжа и замерла: в метрах десяти стоял уже знакомый ей мужчина в той же позе, глядя куда-то вдаль.Вся её кожа словно покрылась мелкими насекомыми, которые норовили заползти везде. Она даже затаила дыхание, медленно снимая фотоаппарат с плеча.
Голова атлета с забранными волосами в хвост дёрнулась, и его взгляд устремился на Аду. Серые глаза были настолько пронзительные, что Аде показалось, будто он заглянул ей в душу, и там копается в её поганых намереньях. Однако она пересилила себя, резко подняла фотоаппарат к глазам и щёлкнула затвором. Раздался щелчок, вспышка, и Ада тут же выронила фотоаппарат на землю. Мужчина стоял в метре от неё и, неморгая, с лёгкой, непринудительной улыбкой смотрел на неё.
— Ты кто? — Ада выдавила из себя.
— Сид, — ответил седовласый атлет и сложил руки на груди.
— А ты где живёшь? — спросила Ада, понимая, какую чушь спросила.
— Везде, — миролюбиво ответил он и развёл руками, будто его дом был в окружающем его пространстве.
— Ты призрак? — Ада даже не ожидала от себя, что сможет сморозить такую глупость. Ей казалось, что эти вопросы кто-то ей подсказывает.
— До встречи, — сказал Сид вместо ответа и попросту растворился в сумерках.
Подняв фотоаппарат, она со всех ног побежала к дому с надеждой, что снимок получился.
Устроившись поудобнее на диване, Ада с предвкушением, будто вот-вот откроет тайну бытия, включила просмотр галереи на фотоаппарате. Она никогда и ни от чего не испытывала такого трепета, даже когда впервые в семнадцать лет отдалась своему бойфренду у себя на даче. Тогда всё произошло как-то обыденно, без всякого восторга и потрясающих эмоций. Словом, не так, как это описывали её подружки. А сейчас ей казалось, что она заглянет за некую грань, куда только избранным можно смотреть, и то нечасто. Она так разволновалась, что её ладони вспотели, и она с трудом удерживала фотоаппарат. Наконец она открыла последний снимок, но, увы, кроме озера и какого-то размытого пятна в виде человеческой фигуры, там ничего не было. «Не может этого быть, я же с ним разговаривала, я же его отчётливо видела и, если была бы художницей, то нарисовала бы каждую его морщинку на лице», — ею овладело страшное негодование. Она отвела в сторону руку с фотоаппаратом и со всей силы швырнула его в большое зеркало, стоявшее напротив дивана. В тот миг, когда фотоаппарат ударился о зеркало, Ада увидела в нём атлета с той же лёгкой улыбкой, будто он смеялся над ней за её необдуманный поступок. Остановить фотоаппарат, которому было придано ускорение, она уже не могла. Раздался треск, и зеркало мелкими кусочками разлетелось в стороны. В этих кусочках Ада видела фрагменты призрака, словно это не зеркало разбилось, а картина, на которой был нарисован атлет, разорвалась на части.
«Боже, что я наделала? Он же был здесь, рядом, и я собственными руками уничтожила его», — она ладонями закрыла лицо.
Глава третья
— Слушаю, — сказал Андрей Васильевич, поднимая трубку.
— Здравствуй, Андрей.
— А, это ты, Арсений. Ну, как медовый месяц? Будет от него результат? — с ухмылкой спросил Андрей Васильевич.
— В каком смысле? — Арсений перебрал все варианты, как помочь молодой жене, но ничего так и не придумал, и решил посоветоваться со своим другом. Он был историк, и к таким проблемам, как у его жены, отношения не имел, но мог дать дельный совет.
_ Ну, как, жена молодая, и может, сможет подарить тебе наследника; ты уж не молодой, и пора бы с детишками понянчиться.
— Боюсь, что этого не будет, — с досадой сказал Арсений.
— А чё так?
— Андрей Васильевич, я наткнулся на нечто такое, что трудно объяснить.
— А ты заходи вечерком, мои на даче, и мы сможем вдоволь поболтать.
— Хорошо, ты, как всегда, находишь для меня время, хотя я этого и не заслуживаю.
— Почему ты так думаешь?
— Я тебя даже со своей молодой женой не познакомил, разве так поступают друзья, — виновато сказал Арсений.
— Может, это и к лучшему. Жду вечером, — Андрей Васильевич положил трубку.
Они сидели на кухне. Арсений, хоть и редко встречался со своим другом детства, всегда приносил коньяк, и не потому, что хотел побаловать Андрея, который на зарплату историка не мог себе позволить купить дорогойнапиток, а потому, что так повелось. Арсений смотрел на друга и удивлялся: они почти ровесники, а Андрей выглядит лет на двадцать старше. Полный, одутловатое лицо с мешками под глазами, венчик волос от уха до уха и большие брови, как у Брежнева. Но зато взгляд был цепкий, умный и пронзительный, иногда этот взгляд Арсений не выдерживал, потому никогда и не врал своему другу даже по мелочам.
— Ну, рассказывай, — сказал басом Андрей Васильевич, отвинчивая пробку у бутылки.
— Мне, конечно, надо было бы к доктору по мозгам обратиться, но не знаю, правильно ли это будет, — сказал Арсений.
— И что с твоими мозгами?
— Давай так: расскажи, чем ты занимаешься на данный момент, а потом я тебе поведаю о своём. А то всегда говорим только о моих бедах.
— Я, как всегда, в поиске истины, — Андрей разлил по рюмкам коньяк.
— Ну, и как далеко она от тебя ускакала?
— Думаю, что ныне живущим никому не удастся до неё добраться, — Андрей опрокинул в рот коричневую жидкость и крякнул.– Да, коньяк залпом пить нельзя, но я так привык, — он положил рюмку на стол.
— Понимаешь, я иногда думаю, неужели можно положить свою жизнь на алтарь знаний и ничего от этого не иметь? — Арсений тоже выпил.
— А кто знает, может, я богаче, чем ты.
— Ну, если духовно.
— Вот видишь. Молодость пройдёт, красота сгинет, деньги растратишь, и с чем останешься перед вечностью? — Андрей посмотрел своим умным взглядом на Арсения.
— Ты мне так и не ответил.
— Ну, ладно, раз тебе так интересно, на, посмотри, — Андрей Васильевич взял стопку бумаг с края стола и протянул Арсению. — Пробегись взглядом, и поймёшь.
— Ладно, — Арсений взял бумаги и начал читать первую страницу.
«ГИПЕРБОРЕЯ — СТРАНА ВЕТРОВ»
«Гиперборея». Что означает это загадочное и таинственное слово?
На Кольском полуострове, в отрогах Хибин, находилась когда-то загадочная страна Гиперборея. Именно отсюда берет свое начало европейская цивилизация. Дословно слово «гиперборейцы» означает «те, кто живут за Бореем (Северным ветром),» или просто — «те, кто живут на Севере». В те времена (то есть несколько тысяч лет назад) климат на севере Евразии был совсем другим — теплым, похожим на средиземноморский. В мифах эти места назывались Островом блаженных или Земным раем.
«В греческой, славянской и многих других мифологиях — мифический народ, живущий на крайнем севере, назывался гиперборейцами. В греческой мифологии этот народ очень любил Аполлон. Время от времени Аполлон уезжает к гипербореям на колеснице, запряженной лебедями. Гипербореи живут блаженной жизнью в вечных пирах и веселье, они всегда поют, танцуют, играют на музыкальных инструментах; в своих гимнах они непрестанно воспевают Аполлона. Даже смерть приходит
Гиперборея— прародина России
В древних письменных источниках Греции, Индии, Персии и других стран имеется описание народов, населявших территорию приполярной России более 2,5 тыс. лет назад. Результаты последних исследований позволили установить, что более 12 тыс. лет назад гипербореи жили на Новой Земле и прилегающих островах. Среди древних государств там находилась также загадочная страна гипербореев, практически неведомая и неизученная в наши дни.
Арсений пролистал ещё несколько страниц и с недоумением посмотрел на своего друга.
— Слушай, но это не совсем история. Я, конечно, в этих делах не очень шарю, но это отдаёт мистикой и легендами, где нет конкретных фактов. Ты когда переквалифицировался из историка в мистика? — Арсений положил на край стола бумаги.
— Бизнес — это тоже не купи-продай: в советские времена это называлось спекуляцией, насколько я помню. И, тем неменее, ты называешь себя бизнесменом, — Андрей налил по второй.
— Ладно, не обижайся.
— Проехали. Выкладывай, с чем пришёл?
— Дело в том… — Арсений рассказал о своём препровождении медового месяца на берегах озера Бологое.
— Говоришь, призрака хотела сфотографировать? Да, не думаю, что пилюли ей помогут для излечения этого заболевания, — Андрей выпил.
— А что ей поможет? Хочешь сказать, что надо вести её к эзотерикам и разным целителям, которые только деньги высасывают?
-Думаю, что тебе надо обратиться к хорошему специалисту по этой линии.
— Слушай, Андрюша, я знаю этих специалистов, они только пиариться любят, а на самом деле деревенская акушерка больше их знает потому, что с естественными людьми общается, а не с городскими, которые начитались разной чепухи и советуют врачам, как их надо лечить.
— Да, тут ты прав. Больше ничем не могу помочь.
— Слушай, меня только что посетила шальная мысль. Она тебя не знает, и ты мог бы понаблюдать за ней. Я тебе могу снять или номер там, в гостинице, или можно дом, по крайней мере, там сдаётся несколько домиков. Может, удастся тебе с ней познакомиться, и ты всё выведаешь у неё? Ну, как тебе такая идея?
— Тебе, что, коньяк в голову ударил?
— Почему?
— Бред несёшь. У меня своих дел по горло, я сейчас работаю, — Андрей Васильевич протянул руку и постучал толстым пальцем по бумагам.
— А что тебе для этого надо? Я имею ввиду компьютер, интернет? Я тебе всё предоставлю, — Арсений не хотел отступать.
— Слушай, Арсений, если тебе нужны дети, то найди женщину, которая согласится тебе родить. У тебя денег много, да и женщин таких немало.
— Ты должен понять, я не хочу, чтобы мне рожали другие. Я как познакомился с Адой, то ни разу ей не изменил, и не потому, что не было с кем, а потому, что не хотел.
— Седина в бороду — бес в ребро. Да, умный у нас народ, раз такие пословицы придумывает, — Андрей Васильевич налил снова.– Ну, давай выпьем, Отелло.
— Почему Отелло?
— Думаю, ты её, в конце концов, задушишь, — полные губы Андрея растянулись в ехидной улыбке.
— Андрюша, сделай, что я тебя прошу!
— А вдруг она в меня влюбится? — Андрей рассмеялся от души, — или ты думаешь, она не поменяет такого поджарого, подтянутого, с греческой физиономией на обрюзгшего старика? — он продолжал смеяться, содрогаясь всем своим грузным телом.
— Тогда я вас убью, — Арсению было не до смеха: он представил себе картину, как Ада занимается любовью с его другом.
— Всё, успокойся, Отелло. Не трону я твою даму сердца. Я просто хотел увидеть, ревнуешь ли ты её или нет. Ладно, снимай домик, деньги на продукты, билеты и всё такое, и я поеду отдохнуть за счёт своего друга. От тебя не убудет, а то будешь тратить деньги на шарлатанов, а она просто, может, завела воздыхателя на стороне.
— Что? — Арсению такая мысль даже в голову не приходила.
— Да, — Андрей Васильевич с прищуром посмотрел на своего друга, давая понять, мол, вот ты дурак!
— Нет, я так не думаю. Не было у неё возможности. Она была у меня под колпаком.
— Всё, Отелло, по рукам. Всё выясню, все проверю лучше, чем бы это сделал детектив. А потом напишу тебе подробный отчёт.
— Я знал, что ты настоящий друг, — Арсений поднялся и протянул руку.
— Будь здоров, завтра же и выезжаю.
Глава четвёртая
После нескольких пасмурных и дождливых дней облака рассеялись, и выглянуло солнце. Природа ожила, и даже чайки над озером стали кричать сильнее. С Ады как бы спала хандра, и она первым делом захотела искупаться, несмотря на то, что вода ещё не прогрелась. Осколки разбитого зеркала так и валялись на полу, она их аккуратно обходила, но убирать не собиралась, дабы не прикоснуться к той последней ниточке, которая могла оборваться, и тогда она уже больше не увидит призрака. Её не посещали мысли, что с ней произошло, почему она так поступила, почему мужа прогнала? Теперь она жила с навязчивой идеей: «Я должна ещё раз с ним поговорить». Надев купальник, она выбежала на улицу.
Андрей Васильевич вот уже три дня обитал через три дома, где жила Ада, но, как он ни следил, так ни разу ещё её не увидел. Его интересовал вопрос, чем она питается? Иногда закрадывалась подлая мыслишка: «А может, она уже на том свете, а Арсенийпридумал какой-то хитростный план: постарался впутать меня в него, ну, и чем чёрт не шутит, крайним буду я». Он стоял у калитки, смотрел на озеро, наблюдал за наглыми чайками и отмахивался от назойливых комаров. Пляж был пустым, и ничто особо не привлекало внимания Андрея. Он уже собирался уходить, как увидел женщину в одном купальнике с длинными распущенными, чёрными волосами. Солнце хоть и выглянуло, но идти на пляж в одном купальнике как-то было пока не очень правильно. Он повнимательней присмотрелся к странной женщине и, сопоставив описание её Арсением, понял, что это его жена. «Слава богу, жива», — подумал он, пристально разглядывая упругое молодое тело. «Да, в такую не грех влюбиться. Теперь я его понимаю», — проскользнуло в голове у Андрея.
Прохладный воздух, сырой песок под ногами не беспокоили Аду, она испытывала какой-то внутренний дискомфорт, непонимая, от чего. Никого кругом не было, но ей казалось, что за ней кто-то наблюдает. Она резко повернулась, и её взгляд встретился с взглядом старика, стоявшего в метрах ста от неё за калиткой.
-Чё, дед, на молоденьких потянуло? — громко спросила Ада.
— Да уж, молоденькая, скорее, глупенькая, — ответил Андрей, но так тихо, что она не услышала.
— Чё там бормочешь, старикашка? — она рассмеялась и побежала в воду.
Андрей Васильевич хоть и не был великим знатоком женщин, а благодаря пытливому уму и жизненному опыту смог определить, к какому разряду относится эта девица. Росла в достатке, когда подросла, общалась с парнями, чего не запрещали родители, познала мужчину, но это ей наскучило, и она начала искать нечто такое, от чего бы в жилах кипела кровь. Скорее всего, по этой причине и вышла замуж за старого, надеясь познать глубинную суть мужчины. Но, покопавшись в душе Арсения, поняла, что нет того там, чего ей надо. Как правило, такие женщины сами не знают, чего они хотят, в силу своего скудного ума. Вот её воображение и нарисовало то, что практически недостижимо, и зачем она готова гнаться. Это синдром нехватка друга.
— Дед, привет! — воскликнула Ада, когда вынырнула и увидела у кромки воды Андрея. Она, конечно, хотела бы, чтобы не дед тут стоял и за ней наблюдал, а загадочный атлет.
— Привет, привет, крошка. Как водичка? — он смотрел на её грациозное тело и на чёрные мокрые волосы, рассыпавшиеся по воде.
— Дед, я тебя не звала, вали отсюда! — Ада плыла к берегу.
— Не боишься простудиться?
— А тебе какое дело?
— В принципе, никакого, — он увидел сквозь приоткрытые её губы, что двух верхних зубов у неё нет, в чём окончательно убедился, что это жена Арсения.
— Тогда дуй отсюда, — она встала на ноги и с каждым шагом всё больше показывала свой стан.
— Насколько я знаю, это не частная собственность, и могу здесь находиться без твоего разрешения.
— Это моё место, — улыбаясь, сказала она и начала забрызгивать Андрея Васильевича. Вскоре его кепка, футболка и шорты промокли насквозь. Она всё смеялась и, сложив ладони вместе, швыряла в него воду.
— О, да ты баловница! — говорил он, но ни на шаг не отступал. Он видел, что у неё игривое настроение, и можно этим воспользоваться.
— О, ты крепкий орешек, хоть и старый, но не испугался озёрной холодной, колдовской воды, — она внезапно стала серьёзной и странно посмотрела на Андрея.
— Ты говоришь: колдовская вода? Почему?
— Я это знаю. Эта вода заколдована, и тут живёт много людей, но мы их не видим. Правда, я одного увидела. Слушай, а ты не один из них? — она с любопытством разглядывала Андрея Васильевича.
— Как любопытно? И как он выглядел?
— Слушай, дед, а может, и ты призрак? Дай я тебя пощупаю, — она бесцеремонно потрогала его руки, плечи, а потом схватила за нос и сжала. — Настоящий дед! — она снова залилась смехом, обнажая свой беззубый рот.
— Настоящий, — Андрей Васильевич схватил её заруку и освободил свой нос.
— Ладно, старикашка, ты мне понравился, будем дружить. Ты живёшь один? — уже серьёзно спросила она.
-Да.
— Вечером приду на чай, а то мне уже надоело одной по дому слоняться.
— Может, я к тебе?
— Ко мне нельзя. У меня живёт призрак, — шёпотом сказала она и громко добавила. — Он красивый, не такой толстый, как ты.
— Ладно, приходи, буду ждать, — он понял, что мост налажен, и теперь она станет ручной, и он всё узнает, что творится в её красивой, но глупенькой головушке.
— Пока, старичок, — она помахала ему рукой и побежала к своему дому.
К вечеру пляж уже был заполнен и молодёжью, и отдыхающими, и местными жителями. Играла громкая музыка, в воздухе витал запах шашлыка, словом, отдых возобновился. Андрей Васильевич не особо готовился к приходу своей новой знакомой, таких угощением не удивишь, ей надо блюдо совсем с другой кухни. Он вышел за калитку и сел на лавочку. Дом ему Арсений снял недорогой, и не потому, что пожалел денег, просто Андрей не привык к роскоши; она его сковывала, и он чувствовал себя не в своей тарелке. Он наблюдал за весельем на берегу озера и не заметил, как к нему приближается Ада.
— Привет, дед! — поздоровалась Ада, словно выросла из-под земли.
— Ого! — удивился Андрей Васильевич и даже встал.– Никак, в ресторан собралась?
— Я пришла к тебе на свидание, мой старичок, — на ухо сказала она ему.
— Да, такого я не ожидал, — он оценивающее посмотрел на дорогое вечернее платье, но больше всего его удивило, как она ходит на таких каблучищах. Волосы её были аккуратно заплетены в тугую косу с серебристыми и красными лентами.
— Очень понравилась? — спросила она, восхищаясь сама собой.
— Да уж. А зачем эти ленты в косе — это теперь мода?
— Это чтобы призраки не нападали, — она рассмеялась. — Как тебя зовут? Неудобно же называть своего кавалера старичком.
— Меня Андрей Васильевич. А тебя?
— Ада. Представляешь, что творилось в головах моих родителей, когда меня так красиво назвали. Это, наверное, для того, чтобы меня все боялись. Ты боишься меня?
— Да, ну и имечко! Это же как надо не любить своего ребёнка, чтобы так назвать, — сказал с удивлением Андрей, дабы не подать вида, что он хорошо осведомлён об её имени.
— Да ну их, пошли чай пить, — безобидно отмахнулась она и открыла калитку.
В большой комнате посредине находился круглый стол, а вокруг него стояло четыре стула с высокими закруглёнными спинками. В левом углу был диван, а в правом на небольшой тумбочке находился телевизор. На окнах висели простые, деревенские занавески.
— Хоть бедно, но мило, — сказала Ада и прошла к дивану.
— Ты пока можешь посмотреть телевизор, а я пойду, приготовлю чай, — предложил Андрей Васильевич.
— Не хочу телевизор. О, а это что? — Ада увидела рядом с собой папку с бумагами. Можно, я почитаю? Или это переписка с любовницей, — не дожидаясь разрешения, она начала листать страницы.
— Почитай, — Андрей был удивлён, что такая дама может интересоваться какими-то неинтересными бумагами деда.
Ада пробежалась взглядом по нескольким страницам, напечатанным на принтере, и её зацепило с первой. Это было в её характере: если что-то попадалось ей на глаза интересное, то она окуналась с головой, но потом точно так же оттуда выныривала, нерассмотрев ничего интересного.
В энциклопедии говорится, что гипербореи — это народ, живущий по ту сторону северного ветра Борея, который дует из пещер северных гор. Они являются сказочным народом, который жил в какой-то райской стране, вечно юный, не знающий болезней, наслаждающийся непрерывающимся «светом сердца». Они не знали войн и даже ссор, никогда не попадали под мщение Немезиды и были посвящены богу Аполлону. Каждый из них мог дожить до 1000 лет.
Вопрос о том, кто были гиперборейцы, волновал людей во все времена, но этот вопрос во многом и сегодня остается нерешенным. Что же сообщают древние источники?
Дословно этноним гиперборейцы означает «те, кто живут за Бореем (Северным ветром)», или просто — «те, кто живут на Севере». О них сообщали многие античные авторы.
Геродот (IV в. до н.э.) сообщает, что гипербореи жили за Рипейскими горами (Урал), за скифами, севернее их.
Греческий географ Феопонт (IV в. до н.э.) дает сведения о гипербореях, о которых полубог Силен сообщает фригийскому царю Мисаду во время их беседы: «Европа, Азия и Африка являлись островами, окруженными со всех сторон океаном. Вне этого мира есть еще остров с множеством жителей. Многочисленная армия этого острова (империя Атлантиды) попыталась вторгнуться в наши земли, переправившись через океан. Они достигли земли гипербореев, которых все считали самыми счастливыми людьми этой части суши (полярной части современной России). Но когда завоеватели увидели, как живут гипербореи (укрывшиеся в пещерах), они сочли их такими несчастными, что отказались от всех своих агрессивных намерений и возвратились домой, заключив дружеский договор.
Один из самых авторитетных ученых Древнего мира — Плиний Старший писал о гиперборейцах, как о реальном древнем народе, жившем у полярного круга, и генетически связанном с эллинами через культ Аполлона Гиперборейского. Вот что дословно говорится в «Естественной истории» (IV, 26): «За этими [Рипейскими] горами, по ту сторону Аквилона, счастливый народ (если можно этому верить), который называется гиперборейцами, достигает весьма преклонных лет и прославлен чудесными легендами. Верят, что там находятся петли мира, и крайние пределы обращения светил. Солнце светит там в течение полугода, и это только один день, когда солнце не скрывается (как о том думали бы несведущие) от весеннего равноденствия до осеннего, светила там восходят только однажды в год при летнем солнцестоянии, а заходят только при зимнем. Страна эта находится вся на солнце, с благодатным климатом и лишена всякого вредного ветров. Домами для этих жителей являются рощи, леса; культ Богов справляется отдельными людьми и всем обществом; там неизвестны раздоры и всякие болезни. Смерть приходит там только от пресыщения жизнью. <…> Нельзя сомневаться в существовании этого народа.
— Давай пить чай, — предложил Андрей Васильевич, когда стол по-холостяцки был накрыт для чаепития.
— Давай попьём, — с серьёзным видом сказала Ада, откладывая бумаги в сторону.
— Куда делось твоё веселье? — спросил Андрей, глядя на озабоченный вид Ады.
— Слушай, а это ты пишешь? — спросила она, присаживаясь на стул с высокой спинкой за круглый стол.
— Впечатлило?
— Да. Это ты пишешь? — она взялась за чашку.
— Нет, я собираю материалы из разных источников и пытаюсь понять, где написана правда, а где вымысел. Такая моя работа.
— Он оттуда, — твёрдо сказала Ада, глядя себе в чашку.
— Кто? — Андрей не сразу сообразил, о чём это она.
— Призрак. Он похож на Аполлона.
— Но, послушай…
— Не хочу ничего слушать, — она резко встала, стол дёрнулся, и её чай разлился на скатерть.
— Послушай, это всё мифы, и ничего там нет конкретного. Успокойся, — Андрей Васильевич говорил как можно миролюбивее, дабы её остановить.
— Да пошёл ты, дед, — она его одарила презрительным взглядом и ушла.
Глава пятая
На пляже стоял гомон; кто-то громко смеялся, иногда из воды доносился визг молоденьких девочек, но Аду это не интересовало. Она сняла туфли, взяла их в руку и пошла в ту сторону, где заканчивался пляж. Теперь она знала точно, в каком мире хочет жить, и туда её может увезти только он. «Если я его встречу, то обязательно условлюсь, как мне с ним связываться, чтобы быть с ним рядом почаще. Только бы ещё раз с ним свидеться». От пляжа вдоль берега бежала тропка в неизвестном направлении. Несмотря на то, что сумерки сгущались с каждой минутой, Ада уходила подальше от цивилизации, людей, и от всего того, что теперь было таким ей ненужным.
К подножью невысокого берега прибегали небольшие волны и тут же удалялись, а на смену им приходили другие. Ада сидела на берегу и вглядывалась в ночь, думая о далёкой и загадочной стране, о которой раньше ничего не знала. Но она с детства понимала, что этот мир не совершенен, и она никогда не сможет стать в нём той, какой ей бы хотелось быть. В этом мире надо не жить, а играть, думать о том, что о тебе будут говорить, как посмотрят на то, если ты сделаешь неправильный поступок, как одеваться для того или иного случая, словом, здесь приходилось жить в определённых рамках. А ей хотелось жить свободно, без всяких предрассудков, без всяких правил и запретов. Мысли, которые иногда посещали её раньше, что есть другой мир, более совершенный, облекались как бы материальной оболочкой. Сейчас она не хотела прислушиваться к здравому смыслу, что, кроме реальности, ничего больше нет, о чём слышала с детства от своих слишком практичных родителей. Прочитанное у Андрея Васильевича окончательно перевернуло её мировосприятие.
— Привет! — раздался из воды шелестящий голос, словно поздоровались маленькие беспокойные волны.
— Привет! — ответила Ада, внимательно вглядываясь в воду, плещущуюся у самого берега. Ночь не позволяла что-либо увидеть, и Ада соскользнула вниз по склону к самой воде.
— Я ждал тебя, — снова произнёс голос в ночи, но теперь он был позади Ады.
— Ты где? — спросила она и повернулась, но, к большому своему разочарованию, ничего не увидела.
— Я везде.
— Я хочу тебя увидеть. Ты можешь мне показаться? — Ада напрягала зрение, но тщетно.
— Ты меня уже видела, разве не помнишь, как я выгляжу? –голос раздался откуда-то с левой стороны.
— Я хочу тебя видеть, и мне многое хочется у тебя спросить.
— Спрашивай, — теперь голос говорил сверху.
— Ты слышал о такой стране, как Гиперборея?
— Это моя страна, но её уже нет.
— А куда она делась? — Ада крутила головой в надежде увидеть хоть что-нибудь.
— Она погибла. А народ ушёл в вечный город Амаравати.
— А почему ты не ушёл? Почему ты здесь?
— Пока, — раздалось как бы со всех сторон, и голос исчез.
— Не уходи, — сказала Ада, но в ответ больше ничего не услышала. « Зачем я задаю лишние вопросы? Как понять, где та черта, за которую заглядывать нельзя? Как понять, какие вопросы задавать можно ему, какие нельзя?» — она с этими мыслями выбралась на берег и, почти ничего невидя перед собой, направилась к дому.
Яркие солнечные лучи заливали спальню, когда Ада открыла глаза. Сейчас ей трудно было сказать, разговаривала она с призраком ночью, или это был сон? Никаких подтверждений у неё не было. «Если я не могу его сфотографировать, то я его запишу на диктофон», — подумала она и встала с постели. Ей казалось, что Андрей Васильевич многое знает о загадочной стране и, если бы она была более терпимой, то вчера могла ещё кое-что узнать. Теперь она не сомневалась, что призрак связан со страной Гиперборея, и не важно, что её уже не существует.Раз дед тоже читает литературу о потерянной стране, а кто-то о ней и пишет, то он может быть её союзником. Скорее всего, он и сможет рассказать ей о том, что её в данный момент так волнует. Она наспех умылась, причесалась, одновременно пила чай и кушала бутерброд. Надев шорты и лёгкую маечку, Ада направилась к дому Андрея Васильевича.
Он сидел на скамейке у калитки и видел, как к нему подходит Ада с улыбкой на лице.
— Привет, дед!
— И тебе не хворать, — Андрей Васильевич хлопнул ладонью по скамейке, давая понять, что приглашает её посидеть.
— Чем занимаешься? — спросила она, присаживаясь рядом.
— Сижу, — ответил он и одарил её таким взглядом, что она поморщилась.
— Ты чё такой злой?
— Я не люблю отвечать на глупые вопросы.
— Ну, я имела ввиду не в данный момент. Хотела узнать, не найдёшь ли время поговорить со мной.
— Поговорить можно, — спокойно ответил Андрей Васильевич, отводя взгляд от Ады.
— А Гиперборея действительно существовала?
— Неужели тебя так заинтересовала эта страна?
— Представь себе.
— Да, — буркнул он и снова посмотрел на неё, убеждаясь, не заболела ли она.
— Он из Гипербореи.
— Кто?
— Мой призрак.
— Хорошо живёшь: даже личного призрака имеешь.
— Расскажи, что ты знаешь о Гипербореи, — неунималась Ада.
— Нынче много есть источников, где можно почерпнуть такую информацию. К примеру, тот же интернет, даже не надо ходить в библиотеку.
— Мне интересно будет услышать, что ты думаешь.
— Я пока только читаю разные статьи, разные гипотезы учёных, и так далее. Мне это интересно, но нет никаких фактов, одни предположения. Можно сказать, что это красивая сказка, хотя…
— Что хотя? — с нетерпением спросила Ада.
— Если бы у меня была возможность самому съездить туда, то, может, и накопал бы. Пообщался с местным населением, побродил по разным местам, и тогда можно было бы выстраивать какую-то линию правды.
— А это куда — туда?
— Ну, хотя бы в Карелию или на Кольский полуостров, а лучше ещё — в Гренландию.
— А меня бы взял с собой? — глаза у Ады загорелись.
— У тебя же муж есть, что он бы подумал?
— Если он посмотрит на тебя, то точно не будет ревновать, — она рассмеялась. — И потом, я могу развестись. Он мне надоел со своей практичностью, я хочу нечто большего, а то, что он может мне дать, мне давно наскучило и неинтересно.
— Ну, тогда понятно, только вот я бедный человек, и не могу позволить себе такую роскошь.
— А если я найду деньги, поедем?
— Надо подумать и кое скем посоветоваться. Могут с работы не отпустить.
— Даю тебе три дня, чтобы ты утряс свои дела, и мы отправляемся в Карелию, а там будет видно, — она встала.
— Ты мне ставишь условия?
— Думай, как хочешь.
— А если я не соглашусь?
— Согласишься, у тебя нет выхода, — Ада грациозно повернулась, словно повелительница перед своим рабом, и зашагала прочь.
Глава шестая
Воздух внезапно изменился, словно наполнился азотом, будто перед грозой. Ада, стоя на крыльце своего дома, посмотрела на небо, думая, что вот-вот хлынет дождь. Под голубым небосводом медленно плыли редкие облака, и ничто не предвещало грозы. Она удивилась и взялась за ручку двери, однако резкий запах азота ещё сильнее ударил ей в нос. Она почувствовала, как по её спине пробежал холодок, будто кто-то на неё дыхнул морозом. Она резко повернулась и увидела, как из одного облака к ней вытянулась серая воронка, вращаясь вокруг своей оси. «В дом, бежать, в дом», — подумала она, открывая дверь, но морозный воздух уже окутал её всю. Она почувствовала, что её тело становится лёгким, и она прикладывала все усилия, дабы пальцами ног касаться пола. У неё было только одно желание: добраться до дивана и вцепиться в него руками и зубами. До заветного места оставалось пару шагов, но преодолеть такое короткое расстояние ей было практически невозможно. Её тело с каждой секундой теряло вес, и она не могла им управлять. Холодный поток воздуха всасывал её в себя, парализуя её движения. Чтобы вырваться из лап невиданной ей силы, онасделала последний рывок и упала на диван.
— Что с тобой, Вари, — Метти легонько коснулся плеча женщины с длинными черными волосами, бросавшейся из стороны в сторону во сне.
— Метти? — её веки вздрогнули, и её чёрные глаза уставились на атлетически сложенного парня, сидевшего рядом
— Ты так металась во сне! Что-то плохое приснилось?
— О, Метти, я видела странный сон, будто я живу где-то в далёкой стране, где совсем всё не так, как у нас. Я видела там мужчин с короткими волосами и, представляешь, у них волосы растут на лице, но они их сбривают каждый день. Представляешь, я была женой одного такого типа, — она потянулась к Метти и обвила его шею руками.
— Ладно, успокойся, ты моя, и я никому тебя не отдам, даже если сам Аполлон позарится на тебя, — он нежно поглаживал её рукой по спине.
— Странный сон, мне кажется, он был таким явным, будто я действительно там жила.
— Знаешь, а наши старейшины говорили, что где-то за бореем есть такой народ, у которых растут волосы на щеках.
— И у женщин? — она отодвинулась от него и посмотрела ему в глаза.
— Нет, только у мужчин. А ещё говорят, что они пытаются пробраться к нам, но не могут пройти через северные ветра. Они даже приручили оленей, ими питаются, с них шьют одежду и строят дома.
— А что будет, если этот ужасный народ доберётся до нас?
— Нам нечего бояться, мы в любое время сможем уйти в вечный город. Наша жизнь здесь праздная, и нет нужды покидать нашу страну, но, если будет наступать враг, то придётся покинуть наши места.
— А мы не можем прогнать их?
— Мы никогда не воевали, и у нас нет, чем защищаться, да и ни к чему это. Ладно, не думай ни о чём. Сегодня у нас праздник, и ты не забудь заплести в косу серебряную ленту, — он поднялся на ноги и заслонил свет, льющийся в проём в пещеру.
— Теперь я твоя жена, и должна заплетать серебряную ленту.
— Я подожду тебя на улице, — Метти нагнулся и вышел под яркие солнечные лучи
— Я скоро, — она заплетала косу и глядела на Метти, стоящего возле пещеры. На нём, кроме набедренной повязки, ничего не было. Его каштановые волосы, забранные в хвост, рассыпались по плечам. Она тоже так раньше ходила, но теперь она его жена, и должна заплетать косу и прикрывать грудь примерно такой же повязкой, какую носят на бёдрах. Она была счастлива после первой ночи любви, и лишь только слегка ещё беспокоили отрывки плохого сна.
В стране Гиперборея начинался день. Солнце выкатилось из-за горизонта и сделаетсто семьдесят два круга, а потом снова упадёт за горизонт, и наступит ночь. С каждым кругом оно будет всё дальше и дальше отдаляться от горизонта, и в обед, сделав самый малый оборот, круги будут увеличиваться до самого вечера и, когда небесное ярило в первый раз спрячется, все разойдутся по своим пещерам готовиться ко сну. Метти стоял на небольшом склоне возле своей пещеры и смотрел на низину, раскинувшуюся до горизонта во все стороны. Сегодня им с Вари надо будет дойти до места, где соберётся весь их народ, чтобы приветствовать своего бога Аполлона. Через каждых девятнадцать дней к ним прилетает их бог на небесной колеснице, а в упряжке будут белые лебеди. Они с Вари будут идти раскидистыми садами, будут вкушать разные фрукты и пить воду из чистых, как слеза, родников. День только начинался, а вдали уже некоторые деревья покрывались белым цветом.
— Я готова, — сказала Вари, подходя к Метти.
— Посмотри, какая божественная красота, я никогда не смогу налюбоваться нашей страной и, даже если нашему народу придётся уйти в вечный город, то я останусь тут.
— Я останусь с тобой, — она прижалась всем телом к нему и поцеловала его в губы.
— Я согласен. Пошли, — они взялись за руки и побежали по склону вниз к бесконечному саду.
Выйдя из сада, они вдали увидели на холме место, которое было построено богами, когда-то давно прилетавшими с Аполлоном, и звали это сооружение — пирамида. Со всех сторон, как муравьи, шли люди к подножью сооружения. Все были бодрые, весёлые, а на их лицах читалось блаженство. Этот народ не знал болезней, не было у них горя, и уходили из жизни, добровольно те, кто пресытился земным раем. Здесь никто не считал года, так как они не знали, что их один день и одна ночь — и есть год.
— А ты в прошлый раз был здесь? — спросила Вари, когда они пошли к подножью пирамиды.
— Да, я тут каждый раз бываю.
— Я тебя не видела.
— Посмотри, сколько тут людей, разве можно узнать кого-нибудь? — Метти развёл рукамисо счастливой улыбкой.
На огромном лугу, поросшем сочной, зелёной травой и полевыми цветами, люди присаживались, не пытаясь как можно ближе подобраться к пирамиде, на которую ступит Аполлон из своей колесницы. Они знали, что всё хорошо будут видеть и слышать, так как только богу под силу сделать так, чтобы любому казалось, что он рядом с каждым и со всеми разом. Некоторые жители Гипербореи были здесь и в десятый раз, некоторые впервые, или, как Вари, второй раз. Первый раз на девятнадцатый день своего рождения она приходила сюда с родителями, а на обратном пути встретила Метти. Она хорошо помнила слова своей матери:«Придёт время, когда плоды в садах станут не такими вкусными, когда их янтарный сок станет не такой сладкий, и тебе захочется с кем-то поделиться». Так и произошло: они возвращались домой, и Вари ушла другим путём в надежде, что, может, где-то есть другие фрукты, которые вкуснее тех, которые росли в знакомых ей местах. И вдруг она увидела Метти, который забрался высоко на дерево и никак не мог выбрать плод.
— Эй, ты что там ищешь? — спросила Вари.
— Хочу найти самый вкусный плод, — ответил Метти и посмотрел вниз на девушку с чёрными волосами.
— Да? Я тоже ищу, но они все не такие как бы я хотела.
— А ты куда идёшь? –он быстро спускался на землю, позабыв о плоде.
— Домой.
— А можно, я пойду с тобой? — спросил Метти, подойдя к Варе.
— Можно, — теперь она поняла слова матери: она хочет поделиться всем, что её окружает, со своим дитём.
— Тогда пошли, — он взял её за руку, и они медленно побрели по земному райскому саду. Больше они не расставались. Метти очистил пещеру, которую они нашли на пологом склоне, и вней они провели первую ночь, тем самым становясь мужем и женой. По их обычаям, они сделали всё правильно, и теперь могут наслаждаться жизнью вдвоём.
Издалека послышался грохот, с каждым мгновением становящийся громче. Люди устремили свои взоры к небесному безоблачному куполу. В каждый раз бог, которому они поклонялись, появлялся на своей колеснице с разных сторон. У всех лица светились, а в глазах блестел восторг.
— Метти, мне кажется, что я такой грохот слышала этой ночью во сне, — сказала Вари, наморщив лоб, вспоминая, от чего происходил такой шум во сне.
— Не может этого быть, только колесница бога может издавать такой звук.
— Я в прошлый раз слышала, но тогда этот грохот был мне незнаком, а сейчас очень знаком.
— Не думай ни о чём, — он, сидя рядом с ней, обнял её, впредвкушении увидеть бога, спускавшегося с небес.
— Метти, мне страшно! — она прижалась к нему.
— Страшно? А что такое страшно? — он с недоумением посмотрел на неё.
— Я тоже раньше это не понимала, но я боюсь.
— Вари, ты о чём это говоришь? Я тебя не понимаю.
— Я тоже себя не понимаю. Мне хочется спрятаться, и не видеть бога.
— Ты о чём это говоришь? Вари, успокойся, так нельзя, тебя прогонят вместе со мной. Ты же знаешь, тех, которые испытывают то, что сейчас испытываешь ты, прогоняют навсегда из святой земли.
— Я знаю, — она уже вся дрожала от страха, прижимаясь всё сильнее к нему.
— Возьми себя в руки, а потом что-нибудь придумаем. Я никому не расскажу, что ты заболела. Я буду тебя прятать от всех глаз.
— Хорошо, я постараюсь.
Грохот тем временем раскалывал небеса, и из-за солнца вылетели блестящие лебеди, а вскоре появилась и сверкающая молниями колесница. Небесный экипаж сделал круг над вершиной пирамиды и устремился к пьедесталу.
— Это самолёты! — вскрикнула Вари, увидев, как позади трёх небольших летательных аппаратов мчится огромный в виде кареты самолёт, оставляя позади себя пламя.
— Вари, успокойся, — Метти покрепче прижал её к себе.
— Я знаю: это самолёты, я такие видела во сне, и летала на них, — тихо говорила под мышку Метти Вари.
— Так не бывает, на таких колесницах только боги летают, — успокаивал он её.
— Бывает, я летала на такой колеснице, это самолёты! Это не лебеди, а сопровождение большого самолёта.
— Потерпи, а то погубишь себя и меня! Мы потом поговорим, — он прижимал её лицо к своей груди.
Множество молний заскользило по пирамиде, белые лебеди улетели и скрылись за солнцем, а карета замерла на вершине пирамиды. Наступила тишина. Небольшая часть кареты отошла в сторону, и появился бог Аполлон. Он был одет, как и все мужчины этого народа. Его бронзовое, мускулистое тело лоснилось под лучами солнца, словно было смазано соком плодов, нерастущих в этих краях. Он слегка поклонился, и прозвучало его приветствие: «Приветствую тебя, мой миролюбивый и весёлый народ!»
— Он говорит в мощные динамики. Он пользуется громкоговорителем, я тоже это знаю, — с трудом сдерживая себя, прижавшись губами к груди Метти, сказала Вари.
— Потерпи немножко, мы не можем сейчас уйти, нас забросают камнями, — у Метти на лице хоть и была улыбка, но он весь дрожал внутри.
— На этот раз я пришёл к вам с плохой вестью, — раздавался громогласный голос Аполлона. — Разная нечисть ползёт к вам. Они узнали о земном рае, и идут сюда. Но я не позволю, чтобы ещё кто-нибудь, кроме моего любимого народа, жил на святой земле Гиперборея. Вам надо уходить в вечный город Амаравати. Когда вы уйдёте, я уничтожу эту землю. Зелёные луга, раскидистые, плодовитые сады никому не достанутся, всё уйдёт под воду, а вода покроется льдами, и никто, никогда не узнает о земном рае. Прощай, мой народ!Скорблю вместе с вами, что праздника не будет, — после этих слов он исчез в своей колеснице; часть, отодвинутая в сторону, встала на место, засверкали молнии, мощный столб огня подбросил колесницу вверх, и тут из-за солнца появились серебристые лебеди. Они встали впереди колесницы, и небесный экипажустремился ввысь, оставляя после себя клубы дыма и смрад.
Если бы народ не услышал такие слова своего бога, то обязательно кто-нибудь заметил бы Вари, которая явно не была весела. Но сейчас у всех лица стали хмурыми, глаза потухли, и каждый думал, какой будет путь в вечный город. Мало кто представлял себе ту дорогу, по которой им было суждено идти. С поколения в поколение передавалось, что такой город есть и, если им будет угрожать опасность, то они всегда смогут найти туда дорогу. И вот наступило такое время, но никто не знал, к кому обратиться и узнать, что делать дальше. Даже самые старые жители не знали такого человека, и сами не знали, где та тропа, что выведет их из земного рая.
— Идём, Вари, — Метти поднялся и помог встать обессиленной своей жене.
— Я не могу идти, — она ухватилась за его руку.
— Дойдём до сада и, когда скроемся с глаз, я понесу тебя.
— Хорошо, — переставляя с трудом ноги, Вари поплелась рядом.
Народ Гипербореи расходился во все стороны, так же, как и собирался, только теперь на их лицах затаилась печаль, а в глазах поселилась грусть. Круги солнца увеличивались, день пошёл на спад. Давно уже никого не было видно, когда Метти и Вари вошли в сад. Он посадил её под яблоню, на которой висели большие красные яблоки, и пошёл искать куст с черными ягодами.
— На, поешь, они придадут сил, — сказал Метти, вернувшись с полной ладонью плодов.
— Мы помрём? — спросила Вари, проглатывая ягоды.
— Нет, мы уйдём. Уйдём далеко отсюда.
— В вечный город?
— Да, если найдём туда дорогу, — он присел рядом, держа ладонь перед Вари.
— А кто знает, где эта дорога?
— Наверное, никто. Но мы пойдём туда, куда идут все.
— У нас будет дитё, как мы с ним пойдём?
— У других тоже есть дети, и они их не оставят, — потерянным голосом сказал Метти.
— Можем идти, я почувствовала прилив сил, — она поднялась.
Когда солнце делало уже большие круги неподалёку от горизонта, они добрались к своей пещере. Метти выгреб всё из своего жилища и нарвал свежей душистой травы для ложе. Также он не забыл насобирать мягкой, словно пух, травы, в которую надо будет окутывать родившееся дитё. Поздно вечером Вари родила черноволосую девочку. Метти был обучен своим отцом, что надо делать, и помог своему ребёнку появиться на свет. Также он понимал, что это последнее поколение в их роду, которое родилось в стране Гиперборея.
Глава седьмая
Уже третий день Андрей Васильевич часто прохаживался возле дома, где жила Ада, в надежде увидеть её. Но, кроме открытой двери в дом и шлёпанцев, валявшихся на последней ступеньке крыльца, ничего не видел. Складывалось такое впечатление, что её какая-то невиданная сила попросту выдернула из шлёпанцев и куда-то утащила. Увидев на второй день открытую дверь и обувь в том же положении, Андрей Васильевич, грешным делом, подумал, что Аду действительно похитил призрак. Вечером он созвонился с Арсением, и тот дал указания, чтобы Андрей навестил его жену.
На третий день, ближе к обеду, Андрей подошёл к дому, в котором жила Ада. Всё так же была открыта дверь, и шлёпанцы тоже никто не трогал. Он подошёл к крыльцу и, как истинный следопыт, всё внимательно обследовал. Однако ничего особенного не увидел и осторожно поднялся по ступенькам. Заглянул в прихожую — ничего. Прислушавшись, сделал пару шагов и заглянул в гостиную. У стены справа на полу валялись осколки зеркала. Потом его взгляд скользнул к дивану, и там он увидел Аду, лежавшую лицом вниз, руками ухватившись за обшивку дивана. Он подошёл к ней и коснулся её плеча, но она не подала никаких признаков жизни. Он схватил её руку и начал щупать пульс. Пульс был очень слабый и с большим интервалом. Андрей Васильевич повернул её на спину и приложил ухо к груди. Слабый стук сердца был слышен, но он раздавался в раз пять медленнее, чем положено. Незная, что дальше предпринять, он оставил её и побежал домой, чтобы позвонить Арсению.
— Да, слушаю, — отозвался в трубке Арсений.
— Слушай, тут такое дело… — Андрей не знал, как всё объяснить, Арсений мог подумать, что и у него крыша поехала.
— Ты толком можешь объяснить, в чём дело? — строго спросил Арсений.
— Сейчас, — Андрей рассказал, с чем столкнулся в доме.
— Такого не бывает. Может, она мертва? — Арсений явно был напуган.
— Нет, она жива, но …
— Вызывай скорую помощь, а я сейчас выезжаю, — Арсений положил трубку.
Карета скорой помощи приехала быстро. Андрей Васильевич вкратце рассказал, в чём дело, и врач пошёл в дом. Через минут пятнадцать местный эскулап вышел из дома, с кем-то болтая по телефону. Увидев стоявшего у крыльца Андрея Васильевича, выключил телефон.
— Что с ней, доктор? — спросил Андрей, понимая, что этот врач примерно тоже понял, что и он.
— Я советовался только что с профессором, он сказал её не трогать, случай достаточно редкий, и он скоро сам приедет.
— Откуда?
— Из Москвы, конечно, — доктор направился к машине.
— Вы уезжаете?
— А что мне тут делать? У меня есть другие дела.
— Вы не имеете права этого сделать.
— Сколько она находится в таком состоянии? — врач повернулся к Андрею Васильевичу.
— Не знаю, может, дня три, — Андрей пожал плечами.
— Надо было лучше следить за своей дочерью. Я думаю, она какую-нибудь дрянь глотала, может, колёса, а может и спайсы курила, — доктор сел в машину.
— Она мне не дочь, и вообще я посторонний человек. Вы должны ей оказать первую помощь, — Андрей Васильевич подбежал к машине и за шиворот вытащил эскулапа из кабины.
— Да что ты себе позволяешь, дед? — доктор попытался вырваться.
— Быстро к ней! — сказал Андрей и поволок, как паршивого щенка, доктора в дом.
— Саня, вызовы полицию! — крикнул доктор своему шофёру.
— Счас, — с неохотой отозвался водитель: по всей видимости, не очень жаловал он наглого врача.
— Тебе полиция не поможет, — Андрей зашвырнул доктора в прихожую и, зайдя следом, закрыл за собой дверь на ключ и положил ключ в карман.
Стражи порядка не заставили себя ждать и, как коршуны, слетелись со всех сторон, словно произошло страшное преступление. Андрей Васильевич видел через окно, как подъехали к дому три полицейские машины, и полицейские в полной экипировке ринулись к дому.
— Мужчина, я предлагаю вам отпустить заложников и сдаться, иначе мы пойдём на штурм!
-Каких заложников? — спросил из-за двери Андрей.
— Вы взяли в заложники доктора и пациента, предлагаю немедленно сдаться! — резко и требовательно говорил лейтенант.
— Я никого не брал в заложники: у меня даже нет оружия. А врач оказывает первую помощь женщине, которая находится в бессознательном состоянии.
— Позовите доктора! — приказал командир полицейским.
— Да, он меня силой удерживает, освободите меня! — завопил врач, выбежавший в прихожую.
— Ты за это всё ответишь, — сказал Андрей Васильевич и открыл дверь.
Дверь распахнулась, и на Андрея навалилось три бойца, и вскоре его в наручниках засунули в полицейскую машину. В участке ему долго пришлось объяснять, почему он так поступил, и после глупых допросов, ближе к вечеру, его отпустили под подписку до окончания завершения следствия.
Возле дома стояла машина Арсения, ещё одна незнакомая Андрею, и скорая помощь. Он вошёл в дом и остановился у порога. Доктор, который днём кричал, что его взяли в заложники, сложив руки за спиной, расхаживал по гостиной, делая вид, что он озабочен случившимся. Рядом с Адой сидел Арсений, а на стуле в изголовье больной солидный мужчина лет шестидесяти. Арсений словно почувствовал, что на него смотрят, и обернулся.
— Привет, Андрей! — поздоровался Арсений и поднялся. — Я собирался идти за тобой в полицию, но пока задержался, расспрашивая профессора о странном недуге моей жены.
— Ладно, проехали, — Андрей вошёл в гостиную и протянул руку другу.
— Я же говорил, что ничем здесь нельзя помочь, — с раскрасневшимся лицом доктор обратился к Андрею, — болезнь странная и очень редкая.
— Заткнись, придурок, — сказал Андрей Васильевич. — Из тебя такой доктор, как из меня балерина.
— Да как вы смеете! — у местного эскулапа на лбу выступил пот.
— Я пойду к себе, потом заходи, — сказал Андрей Арсению.
-Можете оставаться, — заговорил профессор. — Я уже всё сказал, и мы уходим, больше ничем помочь не могу, — профессор поднялся и протянул руку Арсению: У вас есть мои координаты, обращайтесь.
— Хорошо, — сказал Арсений.
— Вы должны извиниться передомной, — обратился доктор к Андрею, по всей видимости, хотел придать значимость своей персоне перед профессором.
— Уйди, гнида, а то задавлю, — сквозь зубы процедил Андрей Васильевич.
— Не усугубляйте ситуацию, — сказал профессор врачу, — пойдёмте.
— Я заставлю вас извиниться публично, — уже с порога сказал доктор.
— Вызови на дуэль, придурок, — вслед врачу сказал Андрей.
После ухода профессора и шумного эскулапа в доме наступила гнетущая тишина. Андрей и Арсением смотрели на бледное лицо Ады, её губы приоткрылись, и было видно место сломанных зубов.
— Что сказал профессор? — спросил после затянувшейся паузы Андрей.
— Это летаргический сон, — медленно проговорил Арсений.
— Её надо в больницу?
— Нет, она может лежать и дома.
— А как питаться? Она же умрёт без пищи, — Андрей смотрел на потерянного друга.
— Будет приходить специалист, будет ставить нечто похожее на капельницы, и таким образом поддерживать жизнедеятельность организма.
— А сколько это может продлиться?
— По-разному бывает. Помнишь, как-то была передача по телевидению: в Ленинграде мужик проспал десять лет. Уснул в конце восьмидесятых, а проснулся в конце девяностых. И ничего не мог понять: Союз развалился, деньги сменились, родственники постарели, а ему казалось, что проспал он одну ночь.
— Да, да припоминаю, — сказал Андрей, — он проснулся и собрался на работу, а его предприятия давным-давно не было.
— Вот-вот, — согласился Арсений и повернулся к разбитому зеркалу. — Интересно, зачем это она зеркало разбила?
— Понятия не имею. Мне удалось с ней пообщаться, и она действительно вела себя как-то странно. В старину таких называли бесноватыми, и святые отцы пытались изгнать из них злых духов.
— Ты думаешь, она из такого племени? Насколько я знаю, безумие передаётся по материнской линии, но мать её вроде нормальная женщина.
— Ну, этого тебе могли и не говорить, так что неизвестно, какая у неё родословная, — Андрей сел на стул, где недавно сидел профессор.
— Я не знаю, как мне дальше быть?
— Ты о чём это? — Андрей поднял глаза на Арсения.
— Мне бы её перевести в Москву, но профессор сказал, что лучше её не трогать. А у меня намечается очень крупная сделка.
— Ну, чтож, ты мне на месяц снял дом, и я рассчитывал тут пробыть этот месяц. Ты, главное, найди человека, который будет приходить и делать все нужные процедуры, а я посторожу её, можешь не волноваться.
— Я хотел тебя об этом просить, но не решался. Я всё устрою: тебе надо будет просто наблюдать за ней, а всё остальное можно сделать за деньги. Да, деньги, деньги, кругом одни деньги. Жить бы без них, — с досадой сказал Арсений.
— Можно и без них, но тогда ты бы жил в пещере и ходил пешком, а не ездил на шикарном автомобиле.
— Андрюша, я всё понимаю, и мне бы хватило денег, но дорожка, по которой я иду, как мне кажется, назад не пускает. В моём бизнесе путь только вперёд, дёрнешься назад — сразу окажешься на дне нищеты. Такова суровая правда.
— Ясно. Давай, утрясай все дела, и мотай в Москву, а я пока пойду к себе, — Андрей тяжело поднялся и направился к двери.
— Слушай, а не переселиться тебе сюда?
— Зачем, что, денег пожалел за съём моего дома?
— Да нет же. Просто я думаю, что возле неё надо постоянно находиться, — Арсению стало неловко перед другом.
— Я тебе сказал, следить буду, но жить буду там. Всё, пока, — Андрей вышел.
Глава восьмая
Они стояли на склоне возле своей пещеры и смотрели на долину, утопающую в садах.Начинался день, и они знали, что надо уходить из обетованной земли. По всему склону, где жили гиперборейцы, возле жилищ толпился народ: все собирались в дорогу. Путь теперь их будет лежать не в райские сады, а за холм, где ничего нет кроме чахлой травы и камней.
— А что мы будем кушать в дороге? — спросила Вари, держа дочь на руках. Девочку не могли ещё волновать проблемы родителей, и она сосала грудь у матери, хватаясь маленькими ручками за неё.
— Надо взять с собой фруктов и разных плодов из сада, — задумчиво ответил Метти. — Но в чём нести? Наш народ никогда и никуда не ходил, мы все питались в садах, и мы неподготовлены к дороге.
— Мы погибнем, я это предчувствую. Там за холмом нет ничего.
— Надо сплести ношу для плодов, — Метти оставил Вари возле пещеры, а сам побежал по склону вниз.
Он срывал высокую упругую траву, сплетал вместе стебли, как женщины заплетали косы, и после долгих мучений у него получилось нечто похожее на сумку. Это был первый предмет для быта, сделанный Метти. Он набрал в сумку фруктов, разных ягод и вернулся к Вари.
— Пойдём, — сказал Метти, глядя на склон и видя, как его народ покидает обжитые свои места. Все они поднимались по склону на холм, за которым их ждала новая, неизвестная и пугающая жизнь.
— А куда надо идти? — спросила Вари.
— Мы пойдём в ту сторону, где на ночь прячется солнце.
За холмом простирались пустынные, бескрайние просторы. Народ Гипербореи шёл в неизвестность, надеясь, что скоро они попадут в вечный город Амаравати. Они не знали, что так и не отыщут вечный город, а рассеются по всей земле, смешавшись с другими племенами. Многие умрут от холода, большинство из них замёрзнет за бореем северных ветров, а та часть, которая преодолеет страшные испытания, перемешается с кочевыми племенами, и через несколько поколений почти никто не будет помнить о своих весёлых и блаженных предках. Однако генетическая память сумеет сохранить историю о народе, жившем когда-то за полярным кругом.
Солнце уже давно сделало малый круг и теперь с каждым оборотом приближалось к горизонту. Они всё шли по бесплодной земле и видели впереди всё такой же пейзаж. Люди шли в одном направлении, на большом расстоянии друг от друга.
— У нас осталось всего два яблока, — сказал Метти.
— Приближается вечер, и нам должно хватить, — произнесла Вари, прижимая спящую дочь к груди.
— Приближается вечер, и нам нужно будет подыскать место для ночлега.
— Придётся спать на земле без укрытия.
— Наверное. Давай, я понесу дочку, ты устала, — предложил Метти и протянул руки.
— Да, я устала, на, понеси.
Они шли и шли по пустынной земле и, когда солнце первый раз слегка коснулось горизонта и пошло на последний круг перед ночью, они увидели впереди нечто похожее на сад. Но то были деревья, незнакомые им, и которые очень разнились друг от друга. Однако многие подумали, что это такие сады вечного города. Народ Гипербореи входил в лес и терялся среди деревьев с белыми, коричневыми и тёмными стволами деревьев. Однако ни на одном из них не было съедобных плодов. Кое-где на сырой земле лежали бордовые ягоды, кислые, отдававшие горечью.
-Смотри, вон там можно переночевать, — сказал Метти, когда они остановились возле небольшой речки, и он увидел на другом берегу под корнями деревьев нечто похожее на пещеру.
— Да, дальше не пойдём, я устала.
— Завтра, может, что-нибудь получше найдём, — Метти перепрыгнул через ручей, залез внутрь и увидел, что места довольно много.
— Там никого нет? — спросила Вари, когда он выбрался наружу.
— Нет, пока это будет наше место. Забирайся в пещеру, а я пойду, найду какой-нибудь травы и наломаю веток, чтобы закрыть вход, — повеселевшим голосом сказал он, ещё незная, что это будет их первая зима, а не ночь, как они ошибочно считали раньше.Они проснулись от того, что на них капает вода.
— Метти, откуда вода? Под нами сыро, — Вари села и взяла на руки дочку.
— Не знаю, но я сейчас выгляну на улицу, — он с трудом отодвинул ветки, и перед его взором предстала странная картина. Над горизонтом светило солнце, а кругом было всё белым-бело. Он никогда не видел такого, и был потрясён.
— Что там, Метти?
— Я не знаю, — он прищурился и посмотрел на сверкающий в лучах солнца ковёр. Потом он вышел и ступил на белое покрывало и почувствовал, что он холодный.
— Это снег. Я знаю, это снег, так это чудо называли люди из моего сна. Он холодный, и можно умереть, если по нему долго ходить или лежать на нём. Возвращайся, он скоро растопится под солнцем.
— Снег. А его можно кушать?
— Если будет светить солнце, то он превратиться в воду. Надо подождать. Закрой ветками вход: нам холодно.
— Сейчас, — Метти закрыл ветками проём.
— Люди из сна говорят, что пришла зима, когда падает белый дождь и превращается в снег. Он красивый, но от него тянет холодом.
— У нас больше нет еды.
— Те люди из сна едят животных, у них нет таких садов, как были у нас.
— Животных? А каких? — он был удивлён о такой осведомлённости Вари.
— Разных. Но они их варят или жарят на огне.
— В наших садах жили олени и косули, но их никто и никогда не убивал и не ел.
— А там едят, — в голосе Вари звучали настойчивые нотки. Она явно подбивала его на какие-то действия.
— Мы питались плодами с деревьев, разве мы сможем есть мясо?
— Сможем. Я готова всё кушать, только бы было у меня молоко для моей дочери.
— Но я никогда не ловил никаких животных, а тем более не убивал их. Я не знаю, как это делать.
— А ты попробуй, поймать. Мы умрём, если не будем кушать, потом умрёт и наша дочь.
— Я пойду искать что-нибудь.
Снег растаял, и теперь маленький ручеёк превратился в полноводную реку. Вода доходила почти до самой пещеры, и Метти пришлось ступить в неё, чтобы выбраться на сушу. Весенняя ледяная вода свела ноги, и ему пришлось массировать их, дабы избавиться от неприятного ощущения. Он шёл вдоль реки, оглядываясь вокруг в надежде, что увидит, какого-нибудь зверька. Вскоре он услышал впереди какое-то барахтанье в воде. Подойдя ближе и спрятавшись за ивовый куст, он начал наблюдать за движениями огромного мохнатого бурого зверя. Тот стоял в воде и лапой с большими когтями хватал большую рыбу и выбрасывал её на берег своим таким же мохнатым детёнышам. Метти видел в райских ручьях разноцветные рыбки, но они были маленькие, и их никто не ловил. Чтобы быть незамеченным, он тихонько отступил и пошёл по лесу вдоль реки обратно. За поворотом он вышел к воде и увидел кишащую огромной рыбой реку. Следуя примеру мохнатого зверя, он вошёл в воду, но вода снова сковала его ноги, однако он терпел и попытался выбросить хоть одну рыбину на берег, но она оказалась скользкой, и ему никак не удавалось подцепить её. Поняв, что у него ничего не получится, он вышел из воды и напряжённо думал, как достать пищу. Он сломал тонкую рябину, очистил её от лишнего и, сделав рогатку, что послужило ему как бы удлинением руки, правда, на конце было всего лишь два пальца. Теперь ему не надо было забираться в воду, и он принялся за дело. После длительных мучений ему удалось проколоть одну рыбину и вышвырнуть её на песок. Но она билась, изворачивалась и пыталась снова соскользнуть в воду. Метти просто упал на неё и лежал до тех пор, пока она не перестала подавать признаки жизни. Он впервые в жизни почувствовал себя добытчиком и мог возвращаться к Вари и дочери с чувством гордости за себя.
— Ты принёс пищу? — спросила Вари, когда Метти подходил к пещере с рыбиной длиной с руку. Дочь уже встала на ноги и теперь вилась возле ног матери.
— Да, — с гордостью сказал Метти и положил к ногам своей жены добычу.
— А как её кушать? — спросила Варя и наклонилась над рыбиной.
— Я видел, как огромный мохнатый зверь и его детёныши просто разрывают её и едят.
— Просто разрывают? — Вари была голодная и, услышав от мужа, как это делают звери, попросту впилась пальцами в бок добычи и разорвала плоть. Она тут же сунула в рот красноватое мясо. Дочь посмотрела на мать и повторила те же движения.
— Она сладкая, как плоды из наших садов? — спросил Метти.
— Нет, странный какой-то вкус, но мне всё равно: я хочу кушать, — Вари с дочерью потрошили бок рыбины.
— Я ещё поймаю, — Метти присоединился, и вскоре на песке валялся один рыбный скелет.
Здесь солнце не было таким ярким и ласковым, как в их стране. Наевшись, они лежали на песке возле своей пещеры, прислушиваясь к урчанию животов. От непривычной пищи их мутило, и к горлу подкатывалась тошнота. Однако дочь, наоборот, стала более подвижной, и не давала родителям отдыхать. И вдруг земля вздрогнула, и от неожиданности Метти и Вари вскочили на ноги. При следующем, более мощном толчке они свалились на песок. Ничего непонимая, Метти снова вскочил на ноги, а Вари схватила дочь и, неподнимаясь, прижала её к себе. Третий, ещё более мощный толчок качнул землю: это определил Метти потому, что солнце стояло на месте, а земля, как маятник, заходила ходуном.
— Что это Метти? — спросила Вари, когда он повалился рядом после третьего толчка.
— Думаю, что это бог Аполлон разрушает нашу страну.
— Надо бежать, — предложила Вари.
— Мы не сможем даже идти, смотри, как земля качается. Посмотри на солнце: оно на месте, а земля ходит из стороны в сторону.
— Я боюсь! — Вари всё сильнее прижимала к себе дочь, надеясь, что она ещё не поймёт, что происходит.
Внезапно всё встало на свои места, и тут же лес по ту сторону ручья как-то покосилсяи исчез из виду. За ним следом хлынула и вода, оставляя русло пустым. Перед взором Метти и Вари открылась жуткая картина. Они увидели вдали за образовавшейся пропастью, земли, по которым они шли сюда. Теперь они словно были живые, шевелились и, как волны на море, перекатывались, а вскоре и вовсе свалились в пропасть. Далеко на горизонте, откуда ушёл народ Гипербореи, почти до небес поднялась скала, с которой сваливались камни в бездну. А вскоре из-за скалы показались огромные волны, омывая её. Вода быстро заполняла бездну, образовавшуюся между берегом, где были Варя, Метти и их дочь, и огромным скалистым островом вдали. Мчавшиеся от острова волны успокаивались и, приблизившись к тому месту, где протекала река, становились спокойными.
— Земля ушла под воду, как и обещал Аполлон: он стёр с лица земли нашу райскую страну. Туда мы больше никогда не сможем вернуться, — сказал Метти, поднимаясь на ноги и медленно подходя к обрыву. Далеко внизу он увидел воду и понял, что они теперь находятся тоже на скале.
— Метти, оглянись! — Варя смотрела на лес позади, он теперь рос внизу по крутому склону, и она могла видеть его сверху.
— Да, — с удивлением сказал Метти, глядя на страшный пейзаж. Они находились на хребте, который брал начало слева неподалёку и вправо тянулся до горизонта. По эту сторону воды не было, но земля оказалась поломанной вместе с деревьями, и они торчали странно, будто росли не вверх, а в разные стороны, не как положено им расти от природы.
— Надо уходить отсюда, — Вари поднялась.
— Да, тут нам не выжить, — Метти пошёл первым по хребту в ту сторону, где не было видно конца земной тверди.
Глава девятая
Перед ними раскинулась огромная, кое-где поросшая чахлой травой земля. Они стояли на холме и вглядывались в бескрайние просторы новой земли, в будущем эту землю так и назовут: «Новая земля». Обернувшись назад, они увидели как цепь хребтов, по которым они пришли, медленно погружались под воду, отрезая навсегда им путь назад в их страну Гиперборею. Между цепью хребтов образовывались озёра, увеличивались в размерах, всё поглощая и поглощая ломаную землю. И не было больших волн, и не было ураганов: морские воды заполоняли места, где совсем недавно ещё была жизнь. Дойдя до определённой черты, волны ударились о скалы и откатились обратно восвояси. Метти, Вари и их дочь Ати стояли теперь на северной оконечности Новой земли.
— Метти, посмотри туда! — Вари показывала рукой вдаль, — смотри, сколько там оленей!
— Ого! — он увидел стадо животных, за которыми бежали люди в одеждах из шкуры оленей.
— Они нам помогут, пошли к ним! — Вари побежала вниз по склону, держа за руку свою дочь.
— Они могут быть плохими, — вдогонку сказал Метти, но побежал следом.
— Смотри, у них не пещеры, а строения, похожие на нашу пирамиду, только маленькие и почему-то обтянуты кожей с оленей!
— Они умеют делать облака, — Метти видел, как из небольшого пламени, какое он видел у колесницы Аполлона, поднимался кверху дым.
— Они увидели нас! — сказала Вари и, боясь за дочь, взяла её на руки.
— Они не хотят, чтобы мы подходили, — Метти показал на человекас косматыми волосами, который держал в руках бубен и колотил по нему, сколько было мочи.
— Но нам больше некуда идти.
— Постоим, посмотрим, что они будут делать дальше, — предложил Метти, и они остановились, глядя на людей ростом не выше плеча Метти.
Шаман стучал в бубен, остальные соплеменники выбрались из своих юрт и медленно стали окружать незнакомцев. На их лицах не было злобы, но их взгляды были цепкими и тревожными. По всей видимости, они впервые видели людей почти раздетых и совсем непохожих на них. Скорее всего, они бы приняли их за богов, но смущало дитя пришельцев: у богов не могло быть детей. Шаман полностью погрузился в экстаз и, держа бубен над головой, колотил по нему и колотил. Его глаза закатывались под лоб, иногда они оттуда выныривали, словно луна из-за облаков и, убедившись, что перед ним не призраки, он продолжал свой ритуал. Соплеменники плотной стеной обступили невиданных людей и смотрели на них, неморгая. Наконец, шаман упал на землю, пару раз дёрнулся, словно в предсмертной агонии, и на некоторое время замер. Наступила долгая пауза. Незная, как обращаться к этому народу, Вари взяла Ати на руки и приложила её губы к груди. Ати почувствовала, что там молока нет, и заплакала. И тут старая косматая женщина раздвинула своих соплеменников, подойдя к Вари, протянула небольшой бурдюк.
— Благодарю, — сказала Вари, сделав лёгкий поклон, и взяла бурдюк.
— Там молоко, — сказал Метти, увидев белые выступившие капли сверху пузырька, сделанного ввиде соска.
— Они понимают, что Ати голодная, — Вари сунула искусственный сосок дочери в рот. Та принялась сосать, и сразу её глаза повеселели, а на щёках появились маленькие ямочки, будто она смеётся.
Шаман поднялся и с недоумением смотрел то на старуху, то на маленькую девочку и, по всей видимости, удивлялся, как это он самый главный в племени, и не понял, чего хочет дитя незнакомцев.
Солнце делало очередной круг и приближалось к горизонту; все потянулись к костру, а замыкал шествие шаман, он плёлся позади как побитая собака. Метти, Варии Ати шли в центре и, когда они пришли, то всё таже косматая старуха указала им на место у костра. Запах жареного мяса казался Метти и Вари противным, но Ати тут же потянула кусок в рот, когда старуха протянула ей. Однако голод взял верх, и Метти с Вари тоже взяли по куску мяса и, глядя на свою дочь, уплетали за милую душу. После необычной трапезы все разошлись по своим юртам. Старуха пришельцев повела в свой дом и показала место, где они могут ложиться.
Метти понимал, что после того, как произошло нескольких мощных толчков, солнце стало вращаться по-другому, оно как бы сдвинулось в сторону. Но он не понимал того, почему народ этого племени пошёл спать, после того, как солнце сделало только один круг. Ни Вари, ни Метти, ни Ати не хотели спать, ибо их организмы устроены были не так, чтобы после одного оборота солнца по небосводу надо было отдыхать. Однако требовалось подчиниться законам приютившего их племени. И вот, как только солнце начинало свой разбег от горизонта, странный народ загалдел, и все высыпали из своих жилищ, принимаясь каждый за своё дело.
Они не знали, что им делать, и лежали на оленьих шкурах. Вошла старуха и принесла им огромный бурдюк с молоком и заставила пить его не только Ати, но и Метти и Вари. Они никогда в жизни не пили молоко, за исключением в детстве, однако и на этот раз им пришлось подчиниться. Когда они напились, старуха крючковатым пальцем показала на Метти и сделала жест, чтобы он вышел из юрты. Там его ждали уже несколько мужчин, на лицо, как близнецы, и все с одинаковым разрезом глаз, держа в руках одежду, такую же, как у них. Они одели Метти, и повели с собой выполнять ту же работу, какую делали они.
Вари вышла тоже на улицу и смотрела, как одевают её мужа, и она улыбалась от того, как неловко Метти в странном одеянии. Однако вскоре подошли к ней женщины точно с такой же одеждой и заставили и её одеться. Ати с детским задором надела на себя одежду из оленей шкуры и тут же влилась в стайку детей, где вскоре её трудно было узнать среди других. Вари показали, как надо чистить огромный котёл, и это было первое её дело домохозяйки, что на протяжении многих тысячелетий будут делать все женщины из её рода. Так они влились в племя северного народа, начиная осваивать азы первобытного существования на бескрайних просторах Севера. А также они поняли и главное, что один круг солнца — это день, а то, что они считали ночью — есть полгода. С этого времени их продолжение рода будет смешано с новым племенем. Однако генетическая память о народе Гипербореи будет передаваться по материнской линии.
Мужчина средних лет держал в руке ладно скрученный аркан и высматривал среди стада оленей того, который должен будет пойти на пищу. Метти смотрел на мужчину и удивлялся, зачем тот в другой руке держит некий предмет, похожий на огромный коготь большого дикого зверя. Мужчина прищурил глаза, и до того уже прищуренные, и метнул аркан. В воздухе раздалось что-то вроде свиста, и петля точно упала на рога оленя, туго затянулась, и оленю ничего не оставалось делать, как только идти к мужчине, который медленно скручивал у себя на руке аркан. Когда животное оказалось совсем рядом, мужчина сделал молниеносный рывок и оказался под шеей оленя, и тут же предметом, похожим на коготь, нанёс удар ближе к левой ноге снизу. Хлынула кровь, животное дёрнулось, но тут уже его держало несколько мужчин; они свалили его на землю. У Метти закружилась голова от увиденной хлещущейся крови, и он, как и олень, повалился на землю.
Кругом стоял человеческий голос, земля под ним вращалась, и он никак не мог открыть глаза. Его кто-то бил по лицу и пытался вернуть к жизни. Наконец, он сумел поднять веки и увидел жуткую картину. Мужчина, который убил оленя, стоял перед ним на коленях и пытался влить в него из какой-то глиняной плошки кровь бедного животного. Остальные держали Метти за руки и ноги, недавая ему возможности сопротивляться. И всё же они сумели влить тёплую, алую жидкость в рот пришельцу. Когда они сделали то, что считали нужным, все вскочили на ноги и ударились в пляс. Шаман бил в свой бубен со всех сил, а тот гудел, заглушая мужские вопли племени.
Солнце делало очередной завершающий круг, и все после шумного пира в честь принятия в своё племя пришельца разошлись по своим юртам. Метти оставался у костра, ожидая Вари; он сказал ей, что хочет поговорить, а при старухе нехотелось этого делать.
— Надо бежать, — сказал Метти, когда Вари, уложив спать Ати, вышла к нему.
— Теперь нам так просто не уйти, — она присела рядом.
— Думаешь, не отпустят нас?
— Они приняли нас в своё племя, и с тобой провели некий ритуал. Нет, отсюда мы так просто не уйдём. Надо ждать.
— Но они меня тоже, наверное, заставят убивать оленей.
— Наверное, но зато, когда мы будем бежать отсюда, то ты сможешь прокормить меня и Ати. Ты всё будешь уметь. Это новая земля, тут новые обычаи, здесь всё по-другому. Но наша дочь всё легко воспринимает и уже спит после каждого оборота солнца.
— Но я не смогу убивать.
— Ты же смог поймать большую рыбу и так же сможешь убивать животных, если мы будем умирать с голода.
— С нашими организмами что-то происходит: мы стали питаться, как они.
— Тут другая пища, и её на много надо больше, чтобы жить, чем наших плодов, — Вари прижалась к Метти, глядя на тлеющий костёр.
— Почему мы не нашли дорогу в вечный город? Где остальные? Может, мы просто заблудились?
— Нет, Метти, я думаю, что вечного города просто не существует, а всё было придумано для того, чтобы мы не беспокоились о своём будущем.
— Но где остальные? Почему никто не пошёл с нами? — Метти видел, как подкладывают дрова в костёр, и положил несколько каких-то кручёных сучьев, которые в племени очень ценились.
— Может быть, мы когда-нибудь и встретим наш народ среди таких же племён, а может, среди других. Я боюсь, что, когда наша дочь вырастет, то эти люди захотят выдать её замуж за кого-нибудь из местных.
— Я не позволю! — Метти даже вскочил на ноги.
— Я тоже бы этого не хотела, но мы ещё не знаем их обычаев по этому поводу, — Вари тоже поднялась.
— Надо бежать, и немедленно.
— Нет, ты обучись всему тому, что сможет нам пригодиться в пути, и тогда мы уйдём, а пока надо терпеть. Нашей дочери ещё ничего не угрожает.
— Ладно, я всему научусь ради тебя и Ати, а когда я буду готов, то мы обязательно уйдём отсюда. Обещаешь мне, что ты не будешь меня отговаривать от побега?
— Обещаю. Только научись всему, что сможет нам помочь выжить на новой земле, — она прижалась к нему и поцеловала.
Глава десятая
Прошло тринадцать лет или тринадцать дней, по исчислению народа Гипербореи. Метти и Вари поначалу удивлялись тому, что племя, в котором они жили, и ночью просыпались, кушали, ложились на некоторое время, и снова просыпались, несмотря на то, что небесного светила не было. Их дочь Ати привыкла к новому циклу и не отличалась уже ничем от своих сверстников. Однако Метти и Вари, когда не было солнца, были вялыми, и у них всё из рук валилось, и постоянно спали, пока их насильно не будили и заставляли кушать. За эти тринадцать лет у них родилось два сына: старшему было девять лет, а младшему пять. Их семейство обзавелось своей юртой, и они много раз уже обговаривали свой побег. Ати превратилась в красавицу и была похожа как две капли воды на свою мать. Та старуха, у которой они жили раньше, ничуть не менялась и, как выяснилось, она и заправляла всем в племени, хотя иногда и спорил с ней шаман, что она поступает неправильно. Метти и Вари научились понимать их язык и даже сносно разговаривали на нём. Их дети могли изъясняться на двух языках и при необходимости могли бы быть толмачами.
— Я сегодня подслушала разговор старухи и шамана, — сказала Вари, когда их дети вышли из юрты.
— И о чём они говорили? — Метти весь напрягся, чувствуя неладное..
— Они собираются выдать нашу Ати за сына главного соглядатая племени. Шаман не одобряет выбор старухи, он говорит, что нельзя смешивать кровь пришельцев с ними, но старуха стоит на своём.
— Да, наверное, наступило время уходить, — задумчиво сказал Метти. — Я многое уже продумал.
— А куда мы уйдём? Мы не знаем, где ещё живут племена. Мне страшно.
— Ты же обещала, что мы уйдём, когда я всему научусь. Теперь я могу убивать оленей, знаю, как добывать дрова из карликовых деревьев: я прокормлю вас.
— Может, ещё не время? — Вари с тревогой посмотрела на Метти.
— Надо уходить. Они отдадут дочь за того, за кого решили; здесь никто не будет считаться с тем, что мы хотим или не хотим.
— Хорошо, уйдём.
— Я украду часть оленей, знаю, как это сделать. Упряжки у меня тоже припрятаны, и нарты есть.
— А куда мы уйдём?
— Туда, где прячется на зиму солнце. Побег устроим, когда начнутся метели, чтобы они не могли пойти по нашим следам, — Метти был уверен в том, о чём говорил.
— Но как мы будем знать, куда идти, если будет метель? Я за сыновей боюсь.
-Мы уйдём и найдём другую землю, где можно жить свободно и делать всё, что хочешь.
— Такой земли, как наша, мы больше не найдём.
— Найдём.
Дул морозный ветер и швырял клубами снега в стадо оленей. Впереди упряжка из пяти оленей тянула за собой нарты, в которых сидел Метти и его сыновья, закутанные в шкуры. Позади стада бежала ещё одна упряжка тоже из пяти животных, в которой находились Вари и Ати. Они уже четвёртый день пробивались сквозь пургу и метели, только иногда на короткое время останавливались, дабы принять пищу и дать отдохнуть животным. Снег не прекращал падать, но это было для путешественников на руку: их следы исчезали тут же, и погони можно было не опасаться. После длинного перехода они устроились на отдых. Разбили большую юрту и разожгли огонь.
— Может мы заблудились? — спросила Вари, поворачивая мясо над огнём.
— Нет, — твёрдо сказал Метти. — Нам теперь нечего бояться: наши следы никто не сможет отыскать, и мы в безопасности.
— А почему мы ушли из племени? — спросила Ати, непонимая поступка родителей.
— Так надо было, — Метти с болью в глазах посмотрел на дочь. Он понимал, что она выросла, и рано или поздно она уйдёт от них, но он не хотел, чтобы его потомки были от мужчин из того племени, откуда они бежали.
— Я не понимаю, нам там было хорошо, — Ати пожала плечами.
— Придёт время, и ты всё узнаешь, а пока кушай, — Вари разделывала ножом жареное мясо, раздавая куски сыновьям и мужу. Они с Ати будут кушать, когда насытятся мужчины, по законам того племени, где они приучились так трапезничать.
— Это мне! — вскрикнул младший сын и вырвал побольше кусок у старшего.
— Так нельзя поступать, — Метти отобрал у младшего мясо и вернул старшему.
— Почему нельзя? — у младшего навернулись на глаза слёзы.
— Только мать может делить пищу, она знает, кому и сколько. Наш народ Гипербореи всегда почитал женщину, а тем более мать. Запомните этот закон.
Путешествие длилось больше двух месяцев, когда они увидели, как на горизонте показалось солнце, но вскоре снова спряталось.Однако последующие дни становились всё больше и больше, а беженцы продолжали свой путь туда, где появлялось небесное ярило. Его не каждый день можно было видеть, но Метти был уверен, что ведёт свою семью в правильном направлении. Солнечных дней становилось всё больше, а снега меньше. Оленям намного легче было разгребать снег и добывать себе пропитание.
— Там люди! — крикнула Ати с небольшого хребта, который разделял две равнины большой площади.
— Как они выглядят? — спросил Метти, возясь с упряжками.
— Они как мы. Да, они как мы, но у них одежда не такая.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Вари; её охватило непонятное чувство. Те люди могут быть и враждебно настроены.
— На них шкуры, но не из оленьей шкуры. Они направляются к нам, — Ати сбежала с пригорка.
— Их много? — спросил Метти.
— Да, много, — она показала пальцы на обеих руках, и потом ещё три. Ати даже не осознавала, что она начала вести счёт, и насколько это легко: сравнить людей с пальцами.
— А это как понять? — Метти внимательно смотрел на дочь.
— Палец это человек, ещё палец ещё человек.
— Ну, понимаю, — задумчиво произнёс отец и его внимание привлёк гомон приближавшихся людей.
Вдали позади людей показалась стая животных, и было понятно, что на людях шкуры именно из таких зверей. Звери, обогнув людей, все толпой бросились на оленя, который отдалился от других. Они в мгновение ока набросились на оленя и стали рвать острыми когтями и зубами бедное животное, которое наверняка не встречалось с такими зверями и потому не боялось поначалу. Шедшие навстречу люди не обращали внимания на кровавую расправу. Остальные олени бросились наутёк, не дожидаясь, чтобы и на них набросились неведомые звери. Метти понял, что остановить стадо ему уже не удастся. Тем временем люди подошли к незнакомцам и остановились в метрах пяти от семейства Метти. Главный седовласый мужчина сделал лёгкий поклон головой, так, как приветствовал друг друга народ Гипербореи. Он держал на руках маленького зверька, явно детёныша тех, которые доедали оленя, рыча и облизываясь.
— Я тоже вас приветствую, — Метти сделал такой же лёгкий поклон головой.
— Насколько я понимаю, вы люди из нашего народа, из гиперборейцев? — спросил главный пришедших.
— Да. И я вижу по вашему лику, что вы из наших, — Метти внимательно рассматривал мужчин и женщин.
— Да, мы, как и все остальные, пошли в вечный город, но, когда начала ломаться земля, мы заблудились, а потом попали в эту страну озёр. Это место, на котором мы стоим, спустя несколько дней растает, и тут будет вода. Здесь много, очень много озёр, много рыбы, разных зверей, есть и ягоды.
— А почему вы не пошли дальше? — спросила Ати, глядя на молодого парня, примерно её возраста.
— Зачем? — парень потупил взгляд, толи от смущения, толи от красоты Ати.
— А что это за звери такие? — Метти обратился к главному и указал в сторону щенка на руках у старейшины.
— Это вольные звери, и зовём мы их волками. Поначалу они нам сильно вредили, и даже нескольких людей загрызли. Но когда мы научились их убивать, то они перестали нападать на нас. Стали жить по соседству; иногда мы их подкармливаем, старых убиваем и делаем себе одежду.
— А где вы живёте? — спросила Ати, обратившись ко всем.
— Ты не только красивая, но и любопытная, — сказал главный. — Скоро замуж можно тебя отдавать.
— Ещё не родился такой, чтобы я захотела быть с ним рядом, — высокомерно заявила Ати.
— О, у тебя много гордыни, разве тебе родители не говорили, что быть заносчивой нельзя? — старейшина укорил девушку.
— Говорили, ну и что? — она демонстративно отошла в сторону и начала баловаться со своими братьями.
— А живём мы в хижинах из брёвен, — говорил главный.— В пещерах тут жить невозможно; весной, когда тает снег, всегда сыро, да и летом, когда дождь, неприятно спать на мокром полу.
— Из брёвен? — удивился Метти.
— Да, мы тут нашли очень твёрдые и острые камни, с помощью которых можно свалитьдерево, разбить его на части и построить хижину. Да и от зверей укрытие. Всё увидите сами, я приглашаю вас к себе, посмотрите на наше житьё-бытьё, а потом, если захотите, сможете пойти искать другое более красивое место. Хотя у нас тоже есть красавец, и вашей красавице, чего доброго, понравится, — главный краем глаза наблюдал за Ати.
— Обязательно погостим у вас. Только вот как теперь ваших волков отогнать от моего стада, чтобы они всех не загрызли, — Метти устремил свой взгляд вдаль. Стадо оленей убежало далеко, но они остановились и будто поджидали своих хозяев.
— Они насытятся и одним животным, а остальных не тронут. Пойдёмте, — старейшина кивнул своим мужчинам, указывая на нарты. — Тащите это добро к нам в поселение.
Мужчины взялись за упряжки и потащили за собой нагруженные добром нарты семейства пришельцев.
Пройдя по длинной, ровной поверхности ледяного озера, они остановились на пригорке, где стояло несколько хижин из брёвен, концы у которых были как бы обгрызены. Накрыты жилища были ветками, но теперь на них лежал снег, и они выглядели таинственно. Стая волков расправилась со своей жертвой и теперь ходила поодаль от людей. Главный подозвал к себе двух молодчиков, что-то им шепнул на ухо, и они скрылись у одной из хижин. Вскоре они вынесли несколько замороженных тушек каких-то мелких зверьков. По всей видимости, это было угощение. Молодчики подошли к гостям, каждому вручили замороженную тушку и с видом благодетелей отступили. Метти переглянулся со своей семьёй, и они, как по команде, сложили угощения в одну кучку. Хозяева недоумённо переглядывались, непонимая, почему это гости отказались от их угощений.
Метти порылся в своём хозяйстве на нартах, достал оттуда небольшой предмет с непонятной палкой и сел в позу лотоса. Ати и братья тут же побежали в лес; они хорошо знали, что им надо принести. В том племени, где они жили, им не раз приходилось с трудом сламывать маленькие деревца и их ветки для костра. Метти положил небольшой чёрный предмет на землю, поставил на него вертикально палочку и принялся ладонями вращать её в одну сторону, а потом в другую. Когда появился еле заметный дымок, он положил рядом с палочкой ещё какой-то предмет, но маленьких, и вращения ускорил. Вскоре вспыхнуло пламя, и к этому моменту дети принесли сухих веток, а вскоре появился небольшой костёр.
«Он бог!» — хором сказали все вместе и отшатнулись. Огонь они только видели позади колесницы Аполлона, и, увидев такое, они замерли от удивления.
— Нет, я не бог. Мы жили в одном племени, где умеют добывать огонь, и жареная пища намного вкуснее, чем сырая.
— Жареная? Как это понимать? — спросил главный и подступил ближе, внимательно рассматривая горящие ветки.
— Сегодня у нас будет праздник. Несите ещё дров, — Метти обратился к детям.
— Хорошо, — сказала Ати и побежала к деревьям. Мужчины поняли, что надо нести, пошли следом.
Возле костра остался Метти и главный; они пристально смотрели друг другу в глаза, не решаясь спросить о главном: «Существует ли вечный город?»
Глава одиннадцатая
Лето выдалось на славу и, если бы иногда не посещали Андрея Васильевича мрачные мысли о будущем Ады, то такой отпуск за счёт друга можно было принять как манну небесную. Вот он уже две недели ходил в соседний дом три раза в день, как цербер, проверял нанятую Арсением работницу. Она оказалась исполнительной и, сделав все необходимые процедуры, убиралась восвояси. Андрей Васильевич некоторое время расхаживал по комнате, убеждался, что Ада остаётся в прежнем состоянии, и уходил к себе. Сегодня он задержался немного подольше, только потому, что шумная молодёжь устроила пикник неподалёку от дома и явно собиралась праздновать долго. Такой случай Арсений тоже предвидел и пообщался при отъезде с участковым; тот заверил, что разные хулиганские выходки будет пресекать на корню. Андрей позвонил участковому, и действительно, минут через пятнадцать молодёжь рассосалась, по всей видимости, их культурно предупредили. Тонкости Андрея не интересовали и, когда всё устаканилось, он собрался уходить. Он потушил свет и открыл дверь, но ему показалось, что скрипнул диван, будто Ада пошевелилась. Дабы спокойно спать, он снова включил свет и был шокирован: Ада стояла возле кровати с мутным взглядом в никуда, протягивала руки вперёд, словно хотела до чего-то дотянуться. Однако, когда вспыхнул свет, она тут же обмякла и спокойно легла на диван в ту же позу, в которой лежала раньше. Андрей Васильевич стоял как истукан, его тело стало тяжёлым, и он не мог даже шевельнуть пальцем, не говоря уже о том, чтобы подойти к дивану. Его мозг напрочь отказывался выдавать какую-либо информацию. Но он заставил себя думать хоть о чём-нибудь. «Звонить Арсению? А может, это мне показалось, и как я тогда буду выглядеть? А вдруг она по ночам ходит, или чёрт знает ещё, что там делает. Да уж, ну и удружил мне Арсений. И что мне делать? Прожить почти пятьдесят лет и всегда смотреть на разные вещи трезво, а сейчас может и рассудок помутиться. Да неужели я не справлюсь с бабой, если она очнётся? Хотя, откуда мне известно, какая у неё сила в таком состоянии?», — он вытер пол со лба и, неслышно ступая, подошёл к дивану. Увидев вблизи Аду в привычном состоянии, он облегчённо вздохнул. Думая, что, если бы она двигалась, то пульс должен был участиться, он пощупал её руку и убедился, что пульс ничуть не изменился. Теперь он не сомневался: всё ему почудилось, и можно было уходить.
Он снова выключил свет и не сразу открыл входную дверь, а постоял на пороге из гостиной в прихожую. Сумерки плотно легли на землю, и в комнате было темно. Почти недыша, он прислушивался и вглядывался в ту сторону, где стоял диван. И снова скрип; по его кожи от макушки во все стороны побежали мелкие мурашки, а вскоре ему казалось, что мурашки превращаются в единое целое и оно, как цельный организм, словно вторая кожа, шевелится на нём. Диван скрипнул ещё раз, и он не выдержал, надавил выключатель. Ада стояла в той же позе и точно так же тянулась вперёд куда-то руками. На этот раз её электрический свет не сразу повалил. Она постояла около минуты и, как в первый раз, обмякла и приняла обычную позу. Он не считал себя трусом, но больше оставаться тут не мог, вырубил свет и, как ошпаренный, выскочил на улицу. К дому он почти бежал.
— Что-то случилось Андрюша? — спросил Арсений.
— Не знаю, как всё объяснить, но с твоей суженой что-то происходит, — Андрей Васильевич пытался совладать с своим состоянием, но это ему плохо удавалось; рука дрожала, и он с трудом удерживал телефон.
— Толком можешь сказать, в чём дело? — рявкнул в трубку Арсений.
— Наверное, не смогу.
— Ты, что, пьян?
— Лучше мне бы быть пьяным. Словом, приезжай, а я отказываюсь дальше следить за твоей женой. Ещё немного, и мне понадобится помощь психиатра.
— Завтра буду, — Арсений положил трубку.
Занималась утренняя заря, когда автомобиль Арсения остановился возле дома, где обитал теперь его друг. Андрей Васильевич почти не спал в эту ночь, но под самое утро закемарил и не слышал, как подъехала машина. Стук в дверь разбудил его.
— Иду, иду, — сказал Андрей Васильевич, надевая шлёпанцы.
— Извини, что разбудил, — сказал Арсений, протягивая руку.
— Я думал, ты сразу к ней пойдёшь, — Андрей сел на диван.
— Нет, я хочу услышать, что ты мне расскажешь, а потом посмотрим, — Арсений присел за стол на стул с высокой закруглённой спинкой.
— Тогда слушай… — Андрей рассказал всё в подробностях, что видел в накануне вечером.
— Да, тут и у меня бы сдали нервы. И что ты думаешь?
— Слушай, Арсений, я не хочу с этим делом иметь больше ничего общего. Могу сказать одно: она больна, и очень серьёзно. Отправь её в какую-нибудь клинику, можно за границу, а там время покажет.
— Нет, Андрюша, я никуда её не отправлю. Когда-то в молодости я увлекался очень серьёзно психологией и всем, что к ней относится. Так вот, если человек тронулся рассудком, то его вылечить нельзя, и не было ещё ни одного такого случая в мире. Такая болезнь неизлечима, её можно только приглушить разными пилюлями, уколами и чёрт знает, чем там ещё. Но маленький толчок, и человек снова свалится в обычное его состояние.
— А чем я могу тебе помочь?
— Ладно, давай попробуем проанализировать, что произошло. Она увидела призрака, чего не может быть в принципе, но я физической силой вернул её обратно в реальность, а потом что произошло? Как ты думаешь? — Арсений смотрел на друга, как на спасителя.
— Ничего особенного. Она пришла ко мне в гости, ну, я же тебе рассказывал.
— Может, ты ей что-нибудь сказал?
— Нет, ничего особенного, но она прочитала, ну, может, от силы страницу в тех бумагах, которые я читаю и нахожу их в интернете, в библиотеках, но там же ничего определённого. Ты же читал. Я, как историк, могу судить, что всё чепуха,и всё основано на мифах и гипотезах.
— Понятно: её подтолкнуло в эту яму нечто, что она там прочитала.
— Как думаешь, что там могло её так потрясти?
— Арсений я же тебе говорю, там упоминается страна Гиперборея, но Ада, насколько я понял, далека от разных мифов, и навряд ли она вообще много читала.
— Да, ты прав: при мне она не прочитала ни одной толковой книги, да и бульварные романы не читала. Я вот что предлагаю: вечером мы вдвоём будем там находиться и, может, разбудим её.
— Ну. уж нет, твоя жена, и разбирайся с ней сам, я меня уволь от такого счастья.
— Да, в трудную минуту друзья бегут, как всё знакомо.
— Ладно, чёрт с тобой, останусь . Но учти, только одну ночь, а утром уеду.
— Спасибо, тогда до вечера, — Арсений поднялся и вышел.
После обеда погода испортилась, потянулись с севера плотные облака, и к вечеру заморосил мелкий, противный дождь. Андрей Васильевич с неохотой подошёл к дому и каждую секунду уговаривал себя, что другу надо помочь. Из-за пасмурной погоды ночь наступала непривычно быстро. Андрей Васильевич вошёл в гостиную, где на стуле сидел Арсений возле Ады, а она лежала на диване в привычной позе.
— Знаешь, что меня ещё удивляет, — начал тихим голосом Арсений. — Она столько уже лежит, а пролежней почему-то нет?
— Да, тогда один вывод напрашивается — она по ночам не спит, — Андрей Васильевич сел в кресло.
— Сегодня мы это узнаем. Нам осталось только ждать, — Арсений уселся поудобнее на стуле и скрестил руки на груди.
Нет ничего страшнее в мире, чем знать, что близкий человек уходит за некий горизонт, за который тебе не позволено заглянуть. Счастье, по-видимому, и заключается в том, чтобы два человека понимали друг друга с полуслова и знали почти все мысли любимого человека. Но как это ни прескверно, такое бывает очень и очень редко. И, если бы основная масса человечества доверяла своим возлюбленным, то мир был бы совсем иным. В самом начале его знакомства с Адой Арсению казалось, что именно так будет у них, и они проживут очень длинную и счастливую жизнь. Но, увы, её мозг был не расположен принять в жертву его любовь, уважение, а главное, душу.
Комнату окутал непроглядный мрак. Диван скрипнул. Арсений и Андрей напряглись, как пружины, и были готовы к любому исходу событий. Снова скрип, и послышались лёгкие шаги по полу в сторону прихожей. Когда босые ноги протопали мимо Андрея Васильевича, он вскочил и зажёг свет. Ада в это время оказалась на пороге в прихожую; она замерла, глаза её всё так же закатились в подлобье, а руки были вытянутые вперёд. Арсений подскочил сзади и обратился к ней:
— Ада, ты слышишь меня?
— Нет, она не слышит, можешь не напрягаться, — спокойно сказал Андрей. — Ты лучше поддержи её сзади, а то она может упасть.
— Ада, ты… — Арсений больше ничего не успел сказать; она, как тряпичная кукла, падала на пол, но он её успел подхватить и отнести на диван.
— Её надо в клинику, — твёрдо сказал Андрей Васильевич, снова усаживаясь на своё место.
— Наверное, ты прав. Она страдает лунатизмом, и не летаргический у неё сон.
— В этих делах я не специалист, но надо её показать умным людям, может, и за границей.
— Отсюда я её увожу, не вижу смысла её тут держать.
— Я об этом тебе давно говорил. Дождёмся утра, а там погрузим её в машину, и в Москву. Я тоже уеду, больше мне делать здесь тоже нечего.
— Да, Андрюша, поедем, только дождёмся утра.
Глава двенадцатая
Шло время и Метти, Вари и их семейство как бы уже прижились в племени Карла, но они ещё не решили окончательно, оставаться ли с этими людьми. Настораживало их то, что волки, хоть и не приближались близко к поселению, однако могли позволить себе загрызть очередного оленя. Карл, хозяин племени, не придавал этому большого значения. Метти пытался отгонять волков от стаи оленей, но они его игнорировали, и лишь с помощью факела он мог отогнать их. Приходилось постоянно быть начеку и, когда он уставал, то Вари выполняла роль сторожа. Весна тем временем наступала,и снегу становилось всё меньше; надо было решать уходить или оставаться, иначе вскоре волокуши оленям будет трудно тащить по земле.
— Метти, я думаю нам надо уходить, — сказала Вари, когда они всем семейством ужинали в чуме возле костра.
— А куда идти? В новых землях может быть ещё хуже.
— По крайней мере, не будет этих страшных зверей. Мне кажется, что они принимают нас за чужаков и, попадись случай, они любого из нас загрызут, — усталым голосом сказала Вари.
— Да нет, это тебе так кажется. Ладно, ты сегодня ночью подежурь, а утром всё обсудим и, наверное, соберёмся в путь.
— Мама я с тобой, — предложила Ати.
— И мы тоже, — хором сказали мальчики.
— Ати пойдёт со мной, а вы ложитесь с отцом спать, — решительно сказала Вари и принялась готовить факел.
Когда они вышли из чума, на небе появилась огромная жёлтая луна. Морозным воздухом шевелил лёгкий ветерок и гнал позёмку, словно играясь с ней. Олени сбились в кучу и недовольно фыркали, будто их что-то тревожит. Вари и Ати медленно направились к оленям с еле тлеющим факелом. Если им несколько раз резко взмахнуть, то тут же вырывалось пламя, но пока такой надобности не было. Вари и Ати медленно обходили стадо, убеждаясь, что рядом никого нет. Однако Вари не покидала странная тревога, ей казалось, что за ней наблюдают десятки глаз, хотя она никого не видела. Признаваться в этом она дочери не хотела, дабы не пугать её.
В метрах ста в лесу послышался гортанный рык и эхом разнёсся над полем, где стояли олени. Животные почувствовали неладное и зашевелились, и готовы были к бегству, но Ати и Вари их успокаивали. Вскоре послышалось несколько рыков, и не одного хищника. И тут стая волков вырвалась из леса и бросилась к стаду, переливаясь лоснящимися шкурами под лунным светом. Казалось, что это единый организм, и его остановить уже ничего не сможет. Вари взмахнула факелом, но он, как назло, не разгорался. Ати закричала, однако хищники были уже рядом. Они всем скопом накинулись на Вари, скорее всего, по причине того, что хотели уничтожить противный дым из факела. Всё произошло в мгновение ока: они набросились на Вари и, рыча, рвали её одежду, плоть, их пасти были окровавленные. Щенки тоже пытались добраться до жертвы, но матёрые волки их грубо отпинывали.
Ати онемела и не могла уже больше ни кричать, ни двигаться: она оторопела, а мозг не выдавал никакой информации. И тут в её голове проскользнуло: « Их надо убивать». Она схватила волчонка-подростка, который кубарем подлетел к её ногам, за шею, и начала душить; тот сопротивлялся, царапался, но Ати уже его не могла оставить живым. Поняв, что задушить ей его не удастся, она впилась зубами в его шею и грызла, как его собраться грызли её мать. Щенок визжал жутким голосом, а Ати, уже вся в крови, грызла его шею и отплёвывала шерсть вместе с мясом. Из щенка брызгала кровь во все стороны. Наконец, он пару раз дёрнулся и обмяк. Ати не выпускала его из рук, она пошла к стае, которая уже заканчивала свой пир. Все волки, как по команде посмотрели на Ати, которая держала в руках их растерзанного детёныша. По всей видимости, они приняли её за их владычицу и все попятились, поджимая хвосты. Ати почувствовала своё превосходство над ними и наступала, они, поджав хвосты, пятились, боясь повернуться к ней спиной и дать дёру. Они пятились и скулили, осознавая своё позорное положение. Ати швырнула волчонка с разгрызенной шеей в стаю. Они, словно от мощного удара, брызнули во все стороны и, прижав хвосты, удирали в лес. Ати знала: с этих пор ни один хищник не сможет стать на ее пути.
Ати стояла возле обглоданного тела матери, когда подбежал отец с сыновьями, а вскоре подошло и племя Карла. Все стояли молча, и никто не мог проронить ни слова, глядя на поломанные и обглоданные кости Вари. Дальше всё происходило как во сне. Ати развернулась и пошла к своему шалашу, чтобы собираться в дорогу.
К обеду остатки Вари закопали в землю и воткнули в могилу, по обычаям гиперборейцев, ветку рябины. Так появилось первое кладбище в поселении Карла. После похоронного ритуала Метти с сыновьями вернулись в чум, где находилась Ати.
— Я ухожу отсюда сегодня же, — сказала Ати
— А как мы? — спросил отец.
— Вы оставайтесь, ибо тебе так будет легче, она хоть и мертва, но ты сможешь быть рядом. Сыновья вырастут и будут тебе помогать, а я не смогу тут жить. Я возьму несколько олений, волокушу и самое необходимое, и отправлюсь в ту сторону, куда садится солнце. Если найду другую, не такую враждебную землю, вернусь за вами.
— Дочка, нам будет тебя не хватать, да и в дороге одной не очень хорошо, — усталым говорил отец, но понимал, что она не послушает его.
— Я здесь не останусь никогда, и уговаривать меня бесполезно.
— Не уезжай, — захныкали братья.
— Я поняла одно в этом мире: чтобы выжить, надо не слёзы лить, а драться до последнего, такой уж этот мир, и он никогда не будет таким, как на Гиперборее.
Они помогли ей наладить упряжку и впрягли пять оленей, скупо попрощались, и Ати покинула эти места навсегда, сама ещё этого незная. Для неё начиналась новая, неизвестная и опасная жизнь.
Два дня она гнала свою упряжку в сторону захода солнца, иногда останавливаясь на короткие передышки. И вот она выехала на берег огромного озера, на котором плавали кое-где ещё льдинки, но передвигаться по ним явно было невозможно. Оно тянулось в обестороны до самого горизонта, и в какую сторону двигаться, она не знала. В крутых скалистых берегах можно было устроить себе лежбище и прожить некоторое время, благо озеро кишело рыбой. Так она и решила, присматривая нечто похожее на пещеру. К вечеру, благодаря шкурам от чума, она устроила себе уютное жилище. Олени паслись неподалёку и не собирались покидать сочное пастбище. Ати развела костёр, поймала несколько больших рыбин и запекла их в глинке. Тёплый ветер гонял льдины по озеру и, как казалось Ати, они становились всё меньше. Она понимала, что вплавь не перебраться, и некоторое время ей придётся тут промышлять.
Ати проснулась от какого-то странного шума, будто большая птица хлопала крыльями по воде. Она отодвинула шкуру, которая служила дверью, и сразу ей в глаза ударили яркие солнечные лучи. Приложив ладонь к глазам, она посмотрела в ту сторону, откуда доносились шлепки по воде. На двух больших брёвнах, связанных между собой ветками, сидел человек с длинными волосам и, держа в руке шест, иногда ударяя им по воде,тем самым, хоть медленно, но двигался в её сторону.
Ати вышла из своего жилища и крикнула: — Ты кто?
— Меня зовут Сид, — весело отозвался парень в шкурке из волка.
— Чего тебе надо? — спросила Ати.
— Ищу своих родственников, думал, они тут скрываются.
— А почему ты их ищешь?
— Сейчас расскажу, как только причалю.
Манипулируя жестом, парень сумел самодельный плот прижать к берегу. Он поднялся и подошёл к Ати. Высокий, с длинными волосами, без шерсти на щеках, он явно походил на гиперборейца.
— Ну, и кого ты ищешь? — Ати с подозрением смотрела на него.
-Наше стойбище было на этом озере, но на другой стороне. Бежали мы из Гипербореи, но внезапно потеплело, и льдину, на котором было наше стойбище, оторвало от берега и унесло по течению, а потом налетела пурга, и их унесло. На берегу остался я, и только потому, что в эту ночьбыл на охоте. Прошло уже несколько дней, как я плаваю на брёвнах в надежде найти хоть кого-нибудь. А ты как тут оказалась? — он смотрел на неё, неотрывая глаз.
— У меня тоже не слаще, — Ати вкратце рассказала свои злоключения. Потом они долго молчали, всматриваясь в воды огромного озера.
Первой паузу нарушила молчание Ати. — Значит, тебе тоже негде жить. Можешь жить со мной. По обычаям гиперборейцев это означало, что она берет его в мужья.
— Ты такая красивая, и потом, меня не знаешь.
— Я теперь могу по глазам определить намерения, будь то человек или хищник.
— Я согласен, нам намного будет проще жить вместе.
— А что по ту сторону озера? — спросила Ати.
— Тамбольшие, огромные, зелёные луга, и там было бы много пищи для твоих оленей.
-После лета, как озеро покроемся льдом, мы обязательно туда переберёмся.
— Озеро можно обойти, но там есть небольшие скалы, но я думаю, что олени их преодолеют, — предложил Сид.
Перед закатом солнца они кушали рыбу, пили оленье молоко, а потом отправились на брачное ложе.
Они проснулись от плеска воды. Они выглянули из своего жилища и увидели божественную красоту. Неподалёку у кромки воды стояла нагая женщина с длинными русыми вьющимися волосами и умывалась. Сквозь её белоснежную кожу были видны все голубые венки. Яркое солнце освещало её, и капельки, которые слетали с её тела, казались прозрачными жемчужинами. Почувствовал на себе внимательный взгляд, она обернулась, и её лик был ещё прекраснее её нагого тела. Её голубые глаза с искорками иронии смотрели беззастенчиво на Сида и Ати.
— Ты кто? — неудержался и спросил Сид; он такой красоты никогда не видел.
— Я Лада, повелительница этого озера, — её губы растянулись в улыбке, и она показала белые ровные зубы.
— Богиня? — спросила Ати.
-Да, я богиня Лада, покровительница народа Рос, которые живут по ту сторону озера, — она указала в сторону юга своей красивой рукой.
— Народ Рос. Это страна такая? — Ати не сводила глаз с богини.
— Пока это небольшое поселение, но в будущем это будет огромная страна, самая великая на земле.
— Но откуда они взялись? — любопытство брало верх, и Сид не мог остановиться, хотя и знал, что с богами так нельзя разговаривать.
-Была страна Атлантида, и она погибла за одну ночь, ушла под воду, а несколько семей чудом спаслись на плотах, вот с тех пор я и есть их покровительница.
— А как нам туда добраться — это далеко? — Ати выбралась из своего укрытия, дабы полностью рассмотреть безупречную красоту богини.
-Вы возьмите самое необходимое, садитесь на этот плот, — она указала на связанные брёвна ветками, — и плывите, а путь я вам укажу. Ни буря, ни шторм вас не побеспокоят.
— А как мои олени? — спросила Ати.
— Они не пропадут, будут размножаться, и вскоре их станет большое множество.
— Мы поплывём, — решительно сказал Сид и принялся собирать небогатые пожитки Ати. Она ему помогала, и вскоре они отчалили от берега.
Богиня парила над водой, то отделяясь, то приближалась. Плот из двух огромных брёвен плыл очень быстро, будто какая-то невидимая сила его толкала. Ближе к закату они причалили к берегу, на котором росли огромные стройные сосны. Богиня отдалилась и сказала на прощанье: «Любите друг друга и размножайтесь». А вскоре её силуэт стал блёкнуть, и ещё немного спустя она превратилась в морскую пену.
— Это богиня любви. То, что мы встретились, её заслуга.
— Да, это богиня красоты Лада народа Рос, — подытожила Ати.
Глава тринадцатая
Когда начал заниматься рассвет, Андрей и Арсений стали готовиться в дорогу. Собрали вещи Ады и сунули в багажник. Осталось только вынести Аду и удобно усадить на заднее сидение. Но тут подбежала соседская большая дворняга и стала всё кругом обнюхивать, как и полагается псине. Андрей взял палку и швырнул в неё, отгоняя. Та попятилась, но ушла недалеко, а начала наблюдать за двумя мужчинами. Арсений взял Аду на руки и, выйдя из дома, стал спускаться по крыльцу. В этот момент дворняга тявкнула, будто была чем-то недовольна. Андрей взял побольше палку и швырнул в собаку; к счастью, он попал в неё, та взвыла, но не отступилась. Видимо, этот звук вырвал Аду из её состояния. Она,как пружина, выпрямилась и соскользнула с рук Арсения. Глядя в глаза собаке, она медленно пошла к ней. Животной словно было под гипнозом; оно даже не виляло хвостом, оно только поскуливало и, прижав зад к земле, ползло навстречу Аде. Арсений с Андреем переглянулись, ничего непонимая. Ада вытянула руки вперёд, её глаза закатились в подлобье, и вскоре руки Ады схватили дворнягу за шею. А дальше происходила жуткая картина. Ада зубами впилась в шею пса и рвала его шерсть, при этом сжимая шею. Она методично грызла шею пса, будто этим всю жизнь только этим и занималась. Она кусала и сплёвывала уже шерсть с кровью. Пёс только жутко скулил, но не делал даже попытки вырваться. Ада вошла в такой азарт, что уже не замечала, что её лицо, руки и одежда были в крови. Когда пёс обмяк и издал последний хрип, она остановилась. К этому времени уже выбежала и хозяйка собаки с проклятиями и страшными угрозами.
Андрей и Арсений стояли как вкопанные; их мозги отказывались, что-либо понимать. Когда Ада повернулась к ним, они даже попятились, кабы ненароком она не сделала это с ними. Хозяйка выскочила из-за своей калитки с большим дрыном и подбежала к Аде. Однако Ада посмотрела на неё так, что та выронила палку и попятилась назад, безостановочно крестясь и читая молитвы.
Ада сорвалась с места и быстрым шагом направилась в дом мимо Андрея и Арсения; она их не видела, словно они были стеклянные. Вскоре она включила воду в ванной.
— Что это? — запинаясь спросил Арсений.
— Понятия не имею, — Андрей пожал плечами. — У неё какая-то ненависть к собакам, но такого я ещё не видел. Почему собака не бежала, а ждала, как кролик удава?
— И что теперь делать нам?
— Тебе, я тут ни при чём. Моя миссия закончена, как сказал Понтий Пилат, я умываю руки.
— Ты хочешь оставить меня одного?
— Арсений, ей место в психушке, и то закрытой, другого совета дать не могу.
Раздался вой полицейской сирены, и возле дома остановился полицейский автомобиль. Дверцы открылись, и появилось три полицейских, как говорят, по форме раздеты, а с ними и сыскной пёс. Он обнюхал растерзанного своего собрата и прижался к ноге своего хозяина.
— Что тут произошло? — спросил уже знакомый Арсению лейтенант. — Бабка говорит, что ваша жена загрызла её собаку, — лейтенант улыбнулся.
— Загрызла, — сказал Арсений, как опущенный в воду.
— Шутите? Разве может женщина загрызть такую здоровую псину?
— По всей видимости, может, — как бы констатируя факт, сказал Андрей Васильевич.
— Ребята, у меня дел по горло и мне некогда тут с псами разбираться. Говорите, что произошло, и мы по-быстренькому составим протокол. Я так думаю, какие-нибудь хулиганы поиздевались на животиной, — лейтенант, по всей видимости, не верил такой глупости.
Позади беседующих на крыльце раздался волчий рык. Все одновременно оглянулись, а полицейская собака норовила залезть между ног своему хозяину. Ада, уже умытая, в одном халатике на голое тело стояла на крыльце с вытянутыми вперёд руками, а на лице был звериный оскал, выбитые зубы придавали ещё более жути. Она снова зарычала, да так, что полицейский пёс просто описался.
— Ну и шутница у вас жена, — обратился лейтенант к Арсению, делая вид храбреца видавшего вида, но глазки забегали, по всей видимости, ища пути отхода.
— Какая уж есть, — обречённо сказал Арсений.
Ада продолжая рычать, как дикий раненый зверь, и с вытянутыми вперёд руками спускалась по крыльцу. Полицейский пёс сорвался с поводка и нырнул в автомобиль в приоткрытую дверцу, забился под сидение, непереставая скулить. Оба сержанта ретировались за псом и захлопнули дверцу. Лейтенант, чтобы не ударить лицом в грязь, выхватил из кобуры пистолет, направил на Аду, но забыл снять его с предохранителя, и курок щёлкал впустую. Ада тем временем наступала. Лейтенант покраснел и покрылся холодным потом и, в конце концов, запрыгнул в машину и ударил по газам.
Ада остановилась как раз напротив Арсения, провожая бешеным взглядом удирающих полицейских. И тут Арсений со всей силы ладонью ударил её по лицу. Она не удержала равновесие и рухнула в цветник. Наступила долгая пауза. Андрей с Арсением смотрели на скорчившуюся женщину в цветах, но не решались ей помогать. Она полежала ещё немного, моргнула несколько раз и уже осмысленным взглядом посмотрела на мужчин.
— Что со мной? — спросила она. — Почему я тут валяюсь, и щека меня болит?
— Ты узнаёшь нас? — спросил Арсений.
— Конечно. Мне кажется, что мне приснился дурной сон, какие-то собаки, полиция, кто-то пытался в меня стрелять. Какая-то жуть, — она поднялась на ноги.
— Да, это был сон, и ты почему-то выбежала на улицу, — миролюбиво сказал Арсений.
— Мне надо помыться, я вся грязная, — она пошла в дом.
— И что ты думаешь? — спросил Арсений Андрея, когда Ада включила воду в ванной.
— Это страшная болезнь. А ещё я думаю, что это генетическая память прорывается из прошлого. По всей видимости, такие стрессы испытывали её далёкие предки, вот она каким-то чудом их и вспоминает.
— Как-то мудрено всё это, Андрюша. Хотя мы не знаем, откуда мы родом, а раз мы нынче живём, то наши ветки древа жизни тянутся до самой колыбели жизни. А как жили наши поколения, мы не знаем, и навряд ли узнаем.
— Я думаю, что тебе надо под любым предлогом увезти её в Москву или в Европу и показать хорошим врачам. Деньги у тебя есть. Или второй вариант: сдать её в психушку на длительное лечение. Я не думаю, что это её последний приступ.
— Да, я так и сделаю.
Они вошли в дом. Ада с повязанным полотенцем на голове заваривала чай.
— Ада, — начал Арсений, — мы возвращаемся в Москву. Тут я купил две путёвки в Германию, думаю, нам надо отдохнуть в цивилизованном мире.
— А чем тут тебе не нравится? Меня всё устраивает. Давай поживём ещё недельки две.
— Нет, мы поедим, там и отдохнём, и дела у меня кое-какие есть.
— Правильно, ребята, съездите, чё в этой дыре делать. Я бы тоже покатил с вами, да вот меня в командировку отправляют на Кольский полуостров.
— В Мурманск? — спросила Ада. — Там же и Карелия рядом, и можно на озеро Ладога скататься. Дед, возьми меня с собой.
— В качестве кого? Туда даже жён не берут, неговоря о незнакомом человеке.
— А ты меня устрой каким-нибудь простым сотрудником. Я очень хочу туда поехать, — она налила чай.
— Мы едим в Германию, — твёрдо сказал Арсений.
— Ладно, — согласилась она.– Но, когда мы вернёмся, ты отпустишь меня в Карелию недельки на две. Меня туда страшно тянет.
— Договорились, — согласился Арсений, только бы её не раздражать.
Глава четырнадцатая
Они вошли в огромный сосновый лес. Вся земля была устелена белым мхом. Со всех сторон наползали сумерки, и надо было искать место для ночлега. В своих шкурах им не было холодно, и у Ады оставалось ещё несколько вяленых рыбёшек, так что устроиться на ночлег можно было под любым деревом. Однако они вскоре увидели впереди мерцающий огонёк и, нераздумывая, направились туда. Подойдя ближе, они убедились, что это маленький домик, срубленный из брёвен, а возле него стоял маленький человечек с длинной бородой, а глаза у него были белые и огромные.
— Ты кто, дедушка? — спросил Сид, наклоняясь к старичку, чтобы лучше разглядеть.
— Хозяин этого леса, — писклявым голосом ответил старичок.
— Это твои владения? А нам можно переночевать здесь? — спросила Ати.
— Лес большой, ночуйте, а в дом пригласить не могу, вы туда не поместитесь, — старичок захихикал.
— А далеко нам идти до народа Рос? — поинтересовалась Ати.
— Далече будет, но за дня два управитесь.
— А как ты тут живёшь один? — любопытствовал Сид
— Я тут живу не один, тут живёт мой народ, называется Чудь белоглазая.
— А где остальные? — Ати старичок казался смешным, а особенно его длиннющая борода, которую он наматывал на маленькую ручонку.
— Кто где. Все работают, ходят по лесам, по лугам, собирают разные травы, по осени мёд ищут, грибы сушат, чтобы было чем питаться зимой.
— А ты почему дома сидишь? — спросил Сид.
— Я охраняю наши жилища и отгоняю злых духов, — с пафосом сказал житель леса.
— Да какой из тебя охранник? — Сид с улыбкой наклонился и захотел взять старичка на руки.
— Не балуй! — сказала чудь белоглазая и вытянула руки вперёд.
— Откуда у тебя силы? — Сид всё-таки коснулся старика, но произошло нечто невообразимое. Какая-то невидимая сила подхватила Сида и шмякнула со всей силы об землю, да так сильно, что у того спёрло дыхание.
— Сид, что с тобой? — Ати наклонилась к Сиду: тот не дышал.
— Ничего страшного, скоро оклемается, впредь наука будет, — проскрипел старичок, оставаясь всё той же позе.
Спустя время Сид отдышался и с помощью Ати поднялся на ноги.
— Теперь верю, что ты можешь быть хорошим сторожем, — с трудом выдавил из себя Сид.
— А теперь слушайте меня. Пройдёте ещё немного вперёд — там будет овраг, а в овраге найдёте пещеру. Утром принесу еды. Такие обычаи у нашего народа: накорми странников.
— Спасибо, — сказала Ати, и они с Сидом пошли в указанном направлении.
Они проснулись от того, что в их пещеру вползал дымок. Выбравшись из своего ночлега, они увидели всё того же маленького старика, который возился возле костра и помешивал большой деревянной ложкой что-то в небольшом котле. Ни Ати, ни Сид таких запахов не слышали даже в своей стране Гипербореи.
— Проснулись,? — хихикнул себе в бороду старичок и посмотрел на них своим белым лукавым взглядом.
— А чем это так пахнет? — спросила Ати, подходя к костру.
— Грибочками, грибочками. Это первые грибы после зимы, не сушёные, а свежие. Ну, чтож, отведайте нашей пищи, — старик достал вторую ложку из-за пазухи и положил в котёл, потом снял его с огня и положил перед Ати и Сидом.
Они молча переглянулись и принялись уплетать похлёбку.
— А вам надо идти к бородачам, тут в лесу вам нечего делать, — старичок присел на полено.
— А кто такие бородачи? — спросил Сид, облизывая ложку.
— Они такие же люди, как и вы, только у мужчин растут бороды, широкие, окладистые.
— Такие, как у тебя? — съязвил Сид.
— Нет, им такие бороды без надобности. В наших бородах сила, а у них для красоты.
— А как нам отсюда выти? — спросила Ати.
— Тут неподалёку есть ручеёк, вот пойдёте по нему и потом выйдите к большой реке, а там уже и бородачей встретите.
— Мне кажется, дед, ты не очень их жалуешь, чем они тебе насолили? — спросил Сид.
-Они нас считают плохими и думают, что нас нет, а будто мы призраки, и боятся нас, детей нами пужают, а скольких мы их спасли, когда они в лесах блуждали и не могли найти дороги домой. Но мы на них не обижаемся, у них разум ещё слаб, и они не могут поверить в то, что есть на самом деле. Когда вы им расскажите, что встречали чудь белоглазую, то они, скорее всего, вас примут за не нормальных и будут поить разным снадобьем, дабы излечить вас от такого недуга.
— Я буду всегда верить, что вы есть. Спасибо за еду, — Ати сказала серьёзно.– И, если мне будет плохо, я всегда обращусь к вам. Ну, а теперь пора нам в дорогу, — Ати поднялась.
— Спасибо, доченька, а вот это вам на дорожку, дедушка протянул мешочек с сухими грибами. — Проголодаетесь, сварите их, и они придадут вам сил. Ну, бывайте, — дедушка исчез, словно растворился в воздухе.
Ручеёк становился всё больше и больше, иногда петляя между деревьями. По пути попадались небольшие зверьки, прыгавшие с веток на ветки, иногда из кустов выскакивали зверки с длинными задними лапками, и всё сильнее слышалось пение разных птиц. Когда они решили остановиться на ночлег, то ручей превратился в небольшую реку, которую уже вброд нельзя было перейти.
К исходу второго дня они вышли к небольшому поселению. Здесь стояли дома из брёвен; такие они уже видели у Карла, только здесь брёвна были аккуратно срублены, были двери из тёсаных брёвен, а главное, были и окна, затянутые некой плевой, сквозь которую в помещение проникал дневной свет. У первого же дома их встретил здоровяк, и одежда на нём была не из шкуры, а из какого-то неизвестного материала. Рыжая борода лопатой лежала на груди, весёлые карие глаза, а вот нос был картошкой. Мужчина улыбнулся и поднял руку в приветствии.
— Здоровеньки булы, чужестранцы!
— И тебе счастья, и мира твоему дому, — Сид с Ати сделали еле заметный поклон.
— В какие края направляетесь? — мужчина продолжал улыбаться.
— Пока не знаем, может, вы подскажите, где есть славная жизнь, — Сид зорко следил за мужчиной и увидел, что за его спиной, словно из-под земли, выросли его детишки, правда, у них бород не было. Потом появилась дородная женщина с длинными тёмными лохматыми волосами, но и у неё тоже не было бороды. Получалось, что шерсть на лице у этих людей растёт только у зрелых мужчин.
— Ну, если вас не заманила белоглазая чудь, и вы вышли к людям, то жить можно у нас, только надо работать. Дом вам построим, детишками обзаведётесь, ну, и всё такое. Нам лишние руки не помешают.
— А что надо делать? — поинтересовался Сид.
— Копать землю, садить разные плоды, а зимой их кушать, чтобы с голоду не умереть, — мужчина смачно рассмеялся и очень внимательно посмотрел на красивую и очень стройную Ати, по всей видимости, она ему так понравилась, что он облизнулся. — Мать, накрывай на стол, надо путешественников накормить, — приказал хозяин, но не оторвал взгляда от Ати.
— Скоро всё будет готово, — полная женщина развернулась и скрылась в доме.
Они пировали, ели какие-то плоды под названием репа, вкушали грибы, но не так они были приготовлены, как приготовил старичок, а главное, пили какой-то сладковатый напиток, от которого слегка кружилась голова и хотелось без умолку смеяться. Хозяин раскраснелся и всё подливал и подливал дурманящее питьё. Ати почувствовала, что ей дурно, и вышла за дом вроде как бы по нужде и сунула два пальца в рот, и все угощения покинули её желудок. Вскоре ей полегчало, и она старалась лишнеепредложенное щедрым хозяином лить на пол. Однако Сид всё прикладывался и прикладывался к посудине, в которую ему наливали. Спустя время он уже не мог толком говорить, и хозяин предложил его отвести на сеновал, где хранилась сухая трава для коз, которых в этом хозяйстве было в достатке. Ати напрочь отказалась покидать мужа и, лёжа с ним рядом, прислушивалась, дышит он или нет.
Солнце укатилось за горизонт, и на подворье стихло. Появился на небе выщербленный месяц и как бы осветил утихший пир. Ати очень захотелось по нужде, но пачкать сухое сено ей не хотелось. Она прислушалась и, убедившись, что во дворе тихо, бесшумно выбралась из сеновала. Обогнула неказистое строение и, как только она присела, перед ней, словно из воздуха, появился хозяин в длинной рубахе.
— Я знал, что ты выйдешь, — сказал он и, недавая подняться Ати на ноги, толкнул её в плечи, и она повалилась на спину.
— Зачем вы это делаете? — спросила она, но в мозгу, как и тогда с волками, проскользнуло: «Их надо убивать»
-— Замолчи, дура, сейчас я тебе сделаю хорошо, — он навалился на неё, поднимая свою рубашку, под которой ничего не было.
— Не надо, — сказала Ати, понимая, что звать на помощь некого: Сид спит мёртвым сном. Она нащупала увесистый камень и, как только он попытался в неё войти, она нанесла сокрушительный удар, потом второй, потом ещё, а дальше била его голову камнем до тех пор, пока тело полностью не обмякло, и она сумела выбраться из-под него. Вся в крови она вползла на сеновал. Сид храпел, и ей понадобилось много времени, чтобы разбудить его.
— Нам надо бежать, — шептала она ему на ухо. — Я его убила, понимаешь, нам этого не простят. Надо бежать.
— Ати, я ничего не понимаю, у меня голова кружится, — он тряс головой, пытаясь собраться с мыслями.
— Надо бежать, — она помогла ему надеть его одежду из шкуры, потом оделась сама и выволокла его на свежий воздух.
Спасение их было в лесу, но до него было далеко, а если увидят, что хозяин мёртв, то на них или, вернее, за ними,отправят цепных волков, а те обязательно их разорвут в клочья.
Они шли в сторону леса, и Ати с трудом удерживала Сида на ногах, но двигаться надо было непременно.
И вот наступил самый страшный момент: возле дома раздался гомон, потом крик, а потом вой и лай цепных волков. Вскоре свора, отпущенная на свободу, ринулась в погоню. До леса оставалось ещё далеко, а свора волков почти догнала их.
Ати остановилась и повернулась лицом к своре, она должна была их остановить, но почему-то сначала сомневалась в своих возможностях. Однако шансов не оставалась, ей надо будет первого же зверя схватить за глотку и грызть ей, остальные отступят. На небе светила щербатая луна, и очень хорошо было видно вожака, который первым бросился на Ати. Она изловчилась и схватила его за шею и тут же впилась в его глотку. Ей в лицо брызнула тёплая кровь, и она поняла, что она взяла верх. Перекусив солнечную артерию волчицы, она отшвырнула её в сторону, та забилась в конвульсиях. Стая замерла на месте, и больше ни один не решился повторить судьбу своей владычицы. Они все прижались к земле, скуля, словно прося прощения. Видя, что их владычица больше не движется, они попятились и вскоре убегали, перегоняя друг друга.
— Нам надо уходить, — сказала Ати, обращаясь к изумлённому Сиду.
— Конечно, уходить, — промямлил он, ещё толком несоображая, что произошло.
Глава пятнадцатая
Германия. Г. Вьюнздорф. Клиника доктора «Неуна»
Они вышли молча из такси, осмотрелись. Кругом везде просматривалась немецкая педантичность: все газоны срезаны, словно каждую травинку измеряли линейкой, а потом срезали. Бордюрчики подогнаны друг к другу идеально. Фасад клиники был безупречно выкрашен в бледно-розовый цвет.
— Мне тут не нравится, — сказала Ада.
— Почему? Здесь всё как на картинке.
— Вот именно, как на картинке, а не чувствуется жизни, словно тут должны лечиться покойники, которые уже никогда не смогут сделать беспорядок. Насколько я понимаю, они не смогли в мире установить фашистские порядки, а сделали это у себя.
— Ада, ты не волнуйся, тут тебе жить не придётся: ты только обследуешься, и мы сразу в Москву.
— Не в Москву, а в Карелию.
— Согласен, в Карелию, только что я там буду делать? У меня и так дел по горло.
— А ты там мне не нужен, я сама справлюсь. Ну. хватит, пошли к твоему хвалёному доктору.Ну и фамилия — Неуна.
— Ты, главное, не волнуйся, обследуешься, и сегодня же на самолёт.
Они вошли в вестибюль, представились, и тут же секретарша куда-то позвонила. По телефону ей дали указания, чтобы она их провела к нужному кабинету. На втором этаже девушка вошла в кабинет и тут же вышла. — Вы можете заходить, — она указала на Аду, — а вы подождите тут. Здесь у нас разные журналы, можно посмотреть телевизор, или пообщайтесь с друзьями, есть вай-фай.
— Спасибо, девушка, — Арсений удобно уселся в кожаное кресло.
— Ты не пойдёшь со мной? — спросила Ада.
— Когда понадоблюсь, меня позовут, иди.
Ада смело вошла в кабинет, и ей показалось, что с ней произошло дэжавю. Когда-то в студенческие годы она была на экскурсии в Вене, и их водили в музей небезызвестного доктора Зигмунда Фрейда: там, в приёмной всё было обставлено именно так. Большое кресло, толи диван, а главное, всё напоминало мужской фаллос: и спинки у кресел, и настольная лампа, и ручки у дивана. Даже небрежно брошенные две подушки на диване были в виде фаллосов. За столом сидел мужчина лет сорока в халате на голое тело: на груди торчали черные волосы. Рукава были закатаны, и руки были волосатые, как у обезьяны. На некоторое время Ада растерялась: такого доктора увидеть она явно не ожидала.
— Вы присаживайтесь, — сказал доктор, указывая ручкой, тоже ввиде фаллоса, указывая на диван. — Мне ваш муж вкратце описал вашу проблему, но лучше будет, если мы с вами поговорим один на один, — он сносно говорил по-русски.
— Я думаю, что муж бы мог быть рядом со мной. Как он говорит, я некоторые моменты не помню, — Ада присела на краешек дивана.
— Я думаю, что мы сами справимся. Я введу вас в лёгкий гипноз, и вы мне всё подробно расскажете. Но вам надо поудобнее присесть, даже можно прилечь.
— Прилечь? — спросила Ада, понимая, что уже оказалась во власти гипноза. Она прилегла и подложила под голову подушку.
— Ну, вот и чудненько. Расслабьтесь и слушайте меня. Закройте глаза. Что вы видите?
— Ничего, — Ада почувствовала, как по её телу разливалась нега.
— А теперь представьте себе, что перед вами на земле стоит огромный мяч, выкрашенный вертикально синими и белыми полосами.
— Представили?
— Да, представила, — уже еле ворочая языком, сказала Ада.
— Прекрасно. А теперь представьте, что этот огромный мяч зашевелился и готов подняться в воздух, но ему что-то мешает. Вы видите, что он привязан к земля тоненькой верёвочкой. Разорвите её. Получилось?
— Да, получилось, шар медленно начал подниматься, — Ада уже не говорила, а мямлила.
— Не удерживайте его; когда он поднимется высоко, то и вы сможете легко парить за ним, и будете с высоты видеть своё прошлое, и будете мне рассказывать. На счёт «три» вы оторвётесь от земли. Итак, раз, два, три — вы летите.
— Да, я лечу за шаром.
— Отлично. Посмотрите вниз, что вы видите?
— Землю.
— Вам не страшно, что вы так высоко?
— Нет.
— Теперь мы перейдём к более глубокому анализу вашей жизни, — доктор присел рядом с Адой у её таза и медленно начал поглаживать её живот.
В счастливом полёте Аду что-то потревожило, словно к её к животу прикоснулась холодная змея, и начала скручиваться в кольца. Аде захотелось обратно опуститься на землю, но она не знала, как это сделать. Потом эта змея поползла вниз, и вскоре её голова оказалась между ног и как бы пыталась отыскать щель, куда бы можно было спрятаться. Мать Аду учила с самого детства, что туда может забираться только любимый человек. Арсения рядом не было. «Значит, это делает доктор», — проскользнуло у нее в голове. Она заставила себя скинуть власть гипноза и увидела жуткую картину. На докторе был один халат, и он, уже лёжа на ней, пытался войти в неё. Она не могла этого позволить: ни одна женщина из её рода не позволяла себя насиловать. Она зубами впилась в сонную артерию доктора и грызла её до тех пор, пока не хлынула кровь на её лицо, шею и грудь. Доктор пытался остановить кровь, но Ада рвала и рвала зубами сонную артерию. Потом она перекинулась на вторую сторону шеи и тоже разорвала его плоть. Спустя время доктор обмяк и больше не подавал признаков жизни. Ада скинула его ссебя и пошла в ванную комнату. Скинула с себя всё и тщательно вымылась. Потом, взяв махровый халат, висевший на вешалке, как ни в чём не бывало, вышла из кабинета.
— Где твоя одежда? — спросил Арсений, когда увидел Аду.
— А где твоя целомудренность, муженёк? Пошли отсюда вон, — Ада зашагала вперёд.
— Как ты в халате по улице?
— Вызывай такси, и в аэропорт, пока его хватятся, мы уже будем в воздухе. Думаю, его не очень часто тревожат.
По дороге в аэропорт Ада купили невзрачное платье, они без проблем прошли на посадку, а через несколько часов были в Москве.
Когда они оказались дома, Ада усадила Арсения в кресло и выдала тираду.
— Я не больная, и лечить меня не надо. Больны вы все: за чем-то постоянно гоняетесь, что-то ищете, а на самом деле топчетесь на месте. Я тебе больше не жена, и жить с тобой не буду. Я уеду туда, где можно жить свободно и дышать полной грудью, к истокам своих предков.
— В Карелию, что ли? — с ехидством спросил Арсений.
— А хоть на Новую землю, только бы не видеть таких придурков, как ты и твои друзья.
— Как бы потом на коленях не приползла, — Арсений взял пульт от телевизора и включил его.
Диктор говорила о страшной трагедии, которая случилась в Германии. Безумная пациента перегрызла горло своему доктору, но было странно то, что доктор был голый и лишь в халате. Тут Арсения словно обухом по голове ударили.
— Да, это я сделала, — сказала с гордостью Ада, тоже слушая новости, — Этот подонок больше не будет под благовидным предлогом трахать своих пациенток. Можешь заявить в милицию.
— Да уж. Лучше тебе уйти, а то ты и меня, чего доброго, загрызёшь.
— Прощай, рыцарь без коня и меча, — Ада захлопнула чемодан, куда скидала самое необходимое и, уходя,хлопнула дверью.
Глава шестнадцатая
Солнце медленно оторвалось от горизонта и начало свой дневной путь. Над землёй поднимался туман, рассеивался в воздухе, оставляя после себя обильную росу на луговых травах. Сид и Ати сидели на песке возле большой реки, на которую наткнулись ночью. Вниз по течению на левом берегу реки стояли дома, такие же, как они видели у бородачей. Из труб на крышах кое— где тянулся сизый дым. Кукарекали петухи, издавали блеянье козы, словом деревня проснулась.
— Они плохие люди, — сказала Ати.
— Может, не все.
— Нам надо будет быть очень осторожными и, если доведётся с ними ещё встретиться, то глядеть воба.
— Понимаешь, слиться с этим народом не так будет легко: у нас одежда очень выделяется.
— Я согласна с тобой, нам надо будет разжиться их одеждой, только как это сделать, чтобы не попасться им на глаза?
— Я украду, — решительно сказал Сид.
— Нет, ты этого не сможешь сделать: у них почти у всех есть цепные волки, и они сразу набросятся на чужака. А я сумею с ними справиться. Так что пойду я, а когда у нас будет другая одежда, то мы пойдём дальше и, если наткнёмся на большое селение, то сможем слиться с толпой, и там выжить будет легче.
— Но это же опасно, и тем более, как перебраться на ту сторону реки?
— Правильно мыслите, — раздался у них за спиной старческий голос.
Сид и Ати одновременно повернулись. На пригорке стоял уже хорошо им известный старичок.
— Откуда ты тут взялся? — одновременно спросили Сид и Ати.
-Да так, шёл по делам, а тут вижу: вы сидите, горемычные. — Я вам всё достану, цепные волки , как они их называют, собаки, на меня вообще не реагируют; иногда даже обидно.
— Но как ты переберёшься на тот берег? — спросил Сид.
— Переберусь, — дед издал какой-то свист, и у самого берега всплыл огромный сом, шевеля длинными усами.
— Ого! — восхитился Сид.
— Вы идите вдоль берега по течению, а когда пройдёте деревню, там будет берёзовая роща, вот там меня и ожидайте, — дед в два прыжка оказался на спине сома, ухватился за усы, и огромная рыбина завертелась и отчалила от берега.
— Вот тебе и чудь белоглазая, — сказал Сид, поднимаясь.
Солнце стояло в зените, на небе не было ни облачка, молодые зелёные берёзовые листья шевелил ветерок, и казалось, что они о чём-то своём сплетничают. Ати и Сид лежали на земле. Когда они подошли к роще и убедились, что их никто не может видеть, разделись и выкупались, несмотря на прохладную воду. Сейчас они подставили свои голые тела под лучи солнца и блаженствовали.
— Ну, вот и я, — сказал старичок, непонятно откуда взявшись.
— Ой! — воскликнула Ати и накинула на себя свою одежду из шкуры.
— Не надо меня стесняться, — дедушка поставил перед ними огромную корзину, которая весила в два раза больше, чем он сам.– Ну, давайте, примеряйте одеяние.
— Спасибо, дедушка, — сказала Ати и начала рыться в корзине. Она достала такое платье, какое видела на жене бородача, и тут же надела его.
— Ты просто красавица, — сказал старик и с прищуром посмотрел на Сида. — Смотри, уведут, и глазом не успеешь моргнуть.
— И вправду хороша, — Сид был удивлён, насколько может изменить человека одеяние.
— Ты тоже одевайся, — предложил дедушка.
— Хорошо, — Сид достал полотняные шаровары и с трудом надел их, так как не очень понимал, с какой стороны их одевать. Потом надел такую же широкую полотняную рубашку.
— А теперь возьми вот это и подпоясайся, — дед достал из корзины какую-то длинную тряпку, которую назвал поясом.– Ну, вот, теперь вас уже не отличить от местных жителей. Жаль, у тебя борода не растёт, а то вообще бы походил на жителя Рос. Ну, да ладно, в большом селении разные ходят: и безбородые, и лысые, словом, сойдёшь за одного из жителей.
— А куда нам идти дальше? — спросила Ати.
— Идите вдоль этой реки, но малые поселения обходите стороной, а через три дня пути войдёте в каменный город. Тут в корзине есть лепёшки, в лесу уже есть грибы, так и дойдёте. Ну, а там всё будет зависеть от вас самих: в тех краях прийти к вам на помощь не смогу. Прощайте, — дед словно в воздухе растворился.
Сид с Ати переглянулись, дабы убедиться, что это не сон. Но нет, на них были чужие одежды, в которых они себя чувствовали как-то ещё неловко.
— Пойдём? — спросил Сид, поднимая корзину.
— Пойдём, — она помолчала и добавила.— А дед зря сказал, что меня уведут, я, кроме тебя, ни с кем не буду, если только меня возьмут силой, и тоя буду сопротивляться до самого конца.
— Я это знаю, — он поцеловал её в губы.
Третьего дня ближе к обеду они увидели остров, на котором стоял белокаменный город. Вода его омывала со всех сторон, а в самом узком месте был перекинут мост от города к тракту. Люди, как муравьи, сновали взад и вперёд, навьюченные разными товарами. Ати и Сид подошли к мосту и не знали, как попасть внутрь: у ворот стояли стражи и собирали у входящих какие-то круглые железные кружочки. Таких предметов у них не было, и оставалось только наблюдать и думать, где бы взять эти медные кружочки.
Из города выехала повозка, нагруженная разным барахлом, а в упряжке были странные животные с большими ушами. Телегу тряхнуло прямо возле Сида и Ати, что-то из неё вывалилось, и сварливая баба начала поднимать свои пожитки. Ати и Сид начали помогать ей собирать разную глиняную утварь, среди которой была и разбитая.
— О, черти меня преследуют, — ворчала хозяйка телеги.
— А как можно попасти в город? — спросила Ати сварливую бабу.
— Плати денюшки, и пройдёшь.
— А где взять денюшку? — неунималась Ати.
-Давай, я за твою корзину заплачу, и ты попадёшь в город, только что там тебе делать, нищете голимой?
— Я согласна, — Ати протянула корзину бабе.
— Ну, давай, — та очень тщательно осмотрела предложенный ей товар и достала два медяка, — больше это не стоит.
— Спасибо, — Ати сжала в кулачке два медяка, и они пошли к стражам ворот.
— Куда и зачем? — спросил бородач с сирикой в руке.
— Мы только посмотреть, — Ати одарила его лучезарной улыбкой.
— Ну, если поглазеть, тогда айда, — он разрешил пройти Сиду и Ати.
Город кипел: все о чём-то спорили, чем-то торговали, кто-то ругался, и все гудели, как пчёлы в улье. Одни долго ходили по базару и пытались понять, как тут можно жить.
Когда ударил набат и всех пришлых выгнали за ворота, пришлось и Сиду с Ати уходить. Огромные ворота со скрипом закрылись, и, скрежеща ржавыми цепями, понялся мост.
— Где будем ночевать? — спросил Сид.
— Там невдалеке есть копны сена, там и заночуем, — сказала Ати, незная, как они проживут следующий день.
— А я смогу зарабатывать эти гроши, — с уверенностью сказал Сид.
— Как?
— Поутру проснусь, наловлю рыбы, несколько отдам страже, а остальное обменяют на рынке на круглые медяки.
— Точно. Ты прав. И я тоже смогу зарабатывать медяки.
— А ты как?
— Я видела, что на базаре есть плоды, яблоки: они не такие красивые и сочные, как были в нашей стране, но они есть в лесу, я видела.
— Хорошо, с утра каждый пойдёт по своим делам, а вечером увидим, сколько мы заработали.
Сиду удалось выловить несколько огромных рыбин, за одну его пропустили в город, а остальные он поменял на медяки. Ати тоже преуспела в своём деле, но выручила она намного меньше.
— У нас всё будет хорошо, — сказал Сид, обнимая Ати, когда они устроились на ночлег в стогу сена.
— Сид, у нас будет девочка, — сказала Ати и прижалась к мужу.
— Ты уверена?
— Да, я уверена. И мы её назовём Ада.
— Почему Ада?
— Мы прошли длинный путь из рая и пережили ад, и последующие все дочери нашего поколения будут зваться Адами; они пережили его для того, чтобы вновь прийти в этот мир, который обязательно когда-нибудь станет раем.
— Я согласен с тобой: и внуки и правнуки и так далее всех женщин нашего рода будем называть Адами.
— Я люблю тебя, — она прижалась к Сиду. Над ними сверкали мириады звёзд и как бы соглашались с их решением.
Глава семнадцатая
Хитрый враг наступает ранним утром, когда ещё люди находятся в полусонном состоянии и не всегда может дать правильный отчёт своим действиям. Так было и на этот раз: как только городские ворота открылись, и мост со скрежетом опустился, в полях раздалось гиканье, и орда на огромных животных ринулась к городу, размахивая изогнутыми длинными саблями. Однако городская стража, по всей видимости, была хорошо обучена и сумела поднять мост перед самим носом степняков. Те заулюлюкали и пустили множество стрел на каменный город, но их действия успехом не увенчались.
— Что это? — спросил Сид, поворочавшись в стогу сена.
— Не знаю, — Ати высунула голову из-под сена и увидела полчища степняков на лошадях возле входа в город. Их лошади гарцевали и рвались в бой, но никто не решался броситься в воду, чтобы попытаться открыть ворота.
— Они хотят напасть на город: их много, очень много, но стены города для них неприступны.
— Что будем делать? — испуганно спросила Ати.
— Надо сидеть тихо, они же не могут знать, что мы в стогу.
Главный на резвом жеребце с тоненькой бородкой и с обязанный какой-то тряпкой головой командовал: — Тащите сюда сено: ветер в сторону города, и мы их выкурим. Воины, как крысы, бросились в рассыпную, стали привязывать копны сена к своим лошадям и стаскивать к тому месту, где должен был лежать мост. В одной копне оказались и Сид с Ати, им бежать было некуда, и они попали в ловушку. Пытаясь не выдать себя, они до последнего старались укрываться под сеном. Однако когда сено вспыхнуло, они не по своей воле выскочили из большого горящего стога и попали прямо в лапы степнякам.
— Смотри, хозяин, какую я тебе жемчужину нашёл в сене, — сказал степняк, спрыгнувший из лошади, и схватил Ати за длинные чёрные волосы.
— Мила, мила, я тебя награжу, подарю двух жеребцов, — главный степняк слащаво улыбался и потирал руки.
— А что с этим делать? — спросили несколько степняков, держа заарканенного Сида, и с трудом его удерживали.
— О, это тоже хороший улов, — хозяин прицокнул языком. Если будет служить нам по совести, то будет и жить хорошо.
— Я никогда вам не буду служить, — сказал Сид, и в это время десятки кнутов пробежались по его телу, рассекая кожу до крови.
— Будешь, — сказал главный, — А если нет, то твою красавицу на твоих глазах мои слуги будут иметь, сколько им захочется. Хотя нет, я оставлю её себе, она уж больно мила. Я буду с ней миловаться, а ты будешь это видеть. Думаю, что придётся тебе служить мне.
— Ты скот, — Ати плюнула хозяину в лицо. — Я никогда с тобой не буду миловаться, степной пёс вонючий.
— Будешь, — хозяин умело нанёс удар кнутом по спине Ати, да так сильно, что она упала на колени и застонала от боли. — А сейчас их в стан!— резко приказал он своим холуям. — Его на дыбу, ногами кверху, а её помыть в пахучих травах. Если город не возьму, зато получу наслаждения от дикарки.
— Всё будет сделано, — сказал главный над холуями.
Стан степняков находился далеко от города. Сида обвязали верёвками и, привязав к лошади, потащили, как бревно, по зелёной луговой траве. Ати связали и, как мешок, перекинули поперёк лошади. Когда они прибыли на место, то Сида было уже не узнать: на лице клочьями висела кожа, кровь запеклась, один глаз так затёк, что даже не было видно щелки. Одежды почти на нём уже не было, только пояс каким-то чудом сохранился. Возле главной юрты в землю был вкопан столб метра три, и по приказу главного слуги Сида подвесили ногами вверх так, чтобы голова не касалась земли. Сид изредка сплёвывал кровь и тяжело кашлял. Женщины степняков сорвали с Ати одежду и сунули в огромный чан с горячей водой, которая страшно обжигала кожу. Глядя на Сида, она крепилась, хотя боль была невыносима. С ними никто не общался, они клокотали на своём басурманском языке.
Ближе к вечеру вернулся хан, очень недоволен. Город ему не удалось взять, и даже дымовуха из сена не помогла. Он спрыгнул с лошади и на своих кривых ногах пошёл к своей юрте. У степняков у всех были такие же кривые ноги.
— Он ещё жив? — спросил хан главного холуя.
— Пока дышит.
— Всыпь ему сорок кнутов, — он вошёл в юрту, где на его ложе лежала голая связанная Ати.
— Не бейте его, я на всё готова, только отпустите его, — взмолилась Ати.
— И меня будешь любить со всей страстью?
— Буду, я всё буду делать.
— Ну, раз ты готова на всё, то убей его, и он не будет мучиться, а мы сможем потом отдаться любовным утехам, — хан хихикнул.
— Убить? Но я же его люблю.
— Вот видишь, любишь, а это значит, что пока он жив, то будет стоять между нами, — он подошёл к Ате и разрезал изогнутым кинжалом верёвки, — давай, на улицу, — он схватил её за волосы и выволок из юрты.
Здоровяк, раздетый до пояса, из всех сил кнутом полосовал Сида куда ни попадя. Сид изредка издавал глухие стоны. У Ати всё внутри закипело, и она бы загрызла палача, несмотря на то, что он намного сильнее её, но, как она только дёрнулась, её схватили крепкие пальцы за плечи.
— Он всё равно не жилец, ты можешь ему помочь, только если убьёшь, — сказал со злорадством хозяин.
— Я согласна, — решительно сказала Ати.
— На оружие, — хозяин протянул ей кинжал, заточенный с двух сторон, чтобы тот легко вошёл в сердце.
— Я сделаю это, — сквозь зубы процедила Ати, и голая, нестесняясь своей наготы, раздвинула вонючих степняков, которые жаждали зрелища. Она понимала, что одной, даже с кинжалом, такую ораву ей не осилить, но она избавит от мучений своего любимого.
— Убей меня, — простонал Сид, — и поклянись, что все женщины нашего рода будут выходить замуж только за гиперборейцев, а в каждом поколении будет Ада. Я буду призраком следить за своим родом до скончания века. Прошу тебя, избавь меня от мучений.
— Я тебе клянусь, что я их всех уничтожу, а ты всегда будешь в моём сердце, — хотелось многое говорить, но комок боли подкатывал к её горлу, а она с ним будет говорить, несмотря на то, что его тела не будет. — Я тебя люблю, прощай, — Ати из всей силы воткнула нож в сердце Сида. Хлынула кровь, потекла по шее, а потом полностью залила лицо. Он ещё пару раз дёрнулся и навеки замолк.
-Я хочу его похоронить одна, — сказала Ати, подойдя к главному, вся залитая кровью.
— Вот это женщина! Ты будешь моей главной женой, — узкие глаза степняка заблестели.
— Дай мне лошадь и повозку, я хочу его похоронить в степи. Если боишься, что я сбегу, то пускай твои холуи пасут меня.
— Что ты, я верю тебе, — хозяин хлопнул в ладони и, словно из-под земли, вырос главный холуй. — Запряги лошадь в повозку, погрузите его на неё и пусть она увезёт его в поле и похоронит, где захочет, но глаз с неё не спускать. А завтра у нас будет пир, — хозяин шлёпнул по голой ягодице Ати.
Ати вела лошадь, запряжённую в телегу, на которой лежал Сид. На приличном расстоянии от неё, как тени, следовали примерно пятнадцать всадников. Дойдя до небольшого ручейка, Ати остановила лошадь. Присмотрев небольшой холмик, она взяла нечто похожее на кирку и начала впиваться в землю. Боль недавала ей дышать полной грудью, слёзы текли ручьём, и она готова была рядом лечь с Сидом, но под сердцем она носила дитё, и должна была жить ради него. Земля оказалась песчаной и поддавалась легко, но от бессилия перед сложившейся ситуацией силы покидали её.
— Не плачь, доченька, отдохни, — сказал позади старческий голос.
— Ты кто? — Ати обернулась и, хотя ночь была безлунная, она узнала старичка. — Беги отсюда: они убьют тебя.
— Не волнуйся, они меня никогда не увидят, если я этого не захочу. Я же чудь белоглазая. Ты отдохни, а я скоро справлюсь с работой.
— Спасибо тебе, дедушка, только ты один остался у меня на белом свете.
— Не гневи бога, он будет всегда с тобой, и ты иногда сможешь с ним даже иногда разговаривать.
— Что ты такое говоришь? — Ати снова залилась слезами.
— Не горюй, тебе сейчас надо думать о плоде вашей любви, — у дедушки работа спорилась, и вскоре яма была готова.
Они вдвоём сняли Сида с телеги и опустили в яму, а спустя некоторое время стоял аккуратный холмик. Дедушка куда-то сбегал и принёс ветку рябины.
— На, воткни её в изголовье и помни: она тут будет расти всегда, когда захочешь, и будет возможность — сможешь приходить сюда и делиться с ним своими радостями и горем.
— Спасибо тебе ещё раз, дедушка.
— Ну, прощай, милая, — дед исчез точно так, как и появился.
Лошадь заржала, встала на дыбы и рванула с места, телега опрокинулась и волочилась следом уже не на колёсах. Ати услышала до боли знакомый волчий рык. Из-за ручья неслась стая волков, издавая жуткие рыки. Ати стояла у могилы неподвижно, и она была уверена, что они не набросятся на неё. И действительно, множество волков промчались мимо, даже не задев её, у них были жертвы посытнее. Вскоре завизжали всадники, лошади бежали в разные стороны, и ночную тишину разрывал топот лошадиных копыт. Однако силы были неравны; волки втроём, а то и вчетвером прыгали на всадников, и вскоре лошадь и всадник становились трупами. Ада вскоре перестала слышать ржание лошадей и крики людей, только слышался звериный рык и чавканье. Ати присела возле могилы и решила дождаться утра. День выдался настолько тяжёлый, что бороться с усталостью она уже не могла. Она прижалась к могиле, как постоянно прижималась к Сиду, и заснула.
Когда поднялось солнце, Ати проснулась, искупалась в небольшом ручейке и пошла навстречу новой жизни. Ещё раз коснулась рукой могилы и поднялась, чтобы идти в стан, и тут снова появился старичок.
— На, возьми; я всю ночь собирал, — он протянул маленький мешочек. — Когда твой хозяин возжелает тебя, ты подсыпь ему щепотку этой пыльцы в чай, и он наутро ничего не будет помнить, так ты сможешь оставаться верна своему любимому.
— Как же я благодарна тебе!Я обязательно перехитрю хана, и всё его добро достанется моей дочери.
— Ну, бывай, — старичокснова исчез.
Глава восемнадцатая
Ати в обнажённом виде вернулась в стан, ничуть не стесняясь своей наготы. Она прекрасно видела, как степняки смотрят на неё, и любой бы отдал жизнь только за то, что бы овладеть ею. Но здесь существовали суровые законы: что принадлежит хану, на это никто другой не смеет в открытую даже смотреть. Ати решила, что благодаря этому она внесёт такой раздрай в их общину, что они перережут друг другу глотку. Она подошла к главному холую, который охранял юрту хана, и легонько шлёпнула его по животу; тот от неожиданности вздрогнул и облизал пересохшие губы.
— Надеюсь, меня ждут? — спросила Ати и подмигнула стражнику.
— Да, давно, — промямлил стражник.
Она смело вошла в юрту. В позе лотоса за маленьким столиком сидел хан и вкушал чай. Слуга возле него кружился как уж, дабы угодить хозяину.
— Ещё чашку чая моей принцессе, и исчезни, — приказал хан слуге.
— Слушаюсь, — слуга, как волшебник, в мгновение ока поставил на столик перед Ати чашку чая, над которой поднимался лёгкий дымок.
— Ну, что, простилась со своим любимым? — хан прищурил и до того узкие глаза.– Жизнь, она, понимаешь, такова штука: у кого власть,тот владеет всем, что приглянется его глазу. Да, ты голая очень красивая, но надень халат, я не хочу, чтобы на мою красавицу исподтишка глазели слуги, — он положил очень красивый шёлковый халат Ати на колени.
— Благодарю, хозяин, — она накинула на себя халат.
— Молодчина. Тут мне кое-куда надо будет съездить, а вечером мы достигнем вершины блаженства, я тебе обещаю. Ваши мужланы так не умеют любить, как степные мужчины, и ты в этом убедишься. Сейчас тебе подадут кушанье, а потом можешь отдыхать и мечтать о предстоящей ночи, — хан поднялся и вышел.
Вскоре стол ломился от яств: тут была и варёная конина, и кумыс, и фрукты, каких Ати никогда невидывала, а главное, восточные сладости. Аппетита у неё не было, да и к такой пищи она не привыкла, но сладости помаленьку вкушала. Спустя некоторое время она хлопнула в ладоши и, словно из-под земли появился слуга в низком поклоне.
— Чего изволите?
— Чаю, — приказала Ати. Ей надо было испытать зелье, которое дал ей старичок. Она не должна была теперь не допустить ни одной ошибки
— Вот, пожалуйте, — слуга поставил чашку перед Ати.
-Дай пустую чашку, — сказала она и, когда тот отвернулся она бросила щепотку дивного порошка в свой чай.
— Вот пожалуйте, — он протянул пустую чашку.
— На, выпей, — она отлила из своей чашки чая.
— Зачем, леди?
— А вдруг ты меня хочешь отравить?
— Нет, нет, — он затряс головой.
— Пей! — приказала Ати, — а то хану пожалуюсь.
— Хорошо, хорошо, только не надо хану, — он выпил чай, и чашка тут же выскользнула у него из пальцев, он некоторое время помедлил, сбросил с себя халат и, оставшись голый, лёг на ложе хана.
— Всё действует! — подумала Ати и начала тщательно осматривать юрту.
Наступило время, когда она могла всё осмотреть очень тщательно. Выглянув на улицу и убедившись, что никого кругом нет, она снова вернулась в юрту. По всей видимости, в стане оставался только этот бедолага в качестве сторожа. Она очень внимательно обследовала ложе хана и наткнулась на небольшой сундучок, правда, он оказался очень тяжёлым. Нераздумывая, Ати взяла его под мышку и побежала к могиле Сида. Там она очень тщательно закопала сундучок, потом вернулась в стан и стала расхаживать между юртами.
К закату солнца вернулись степняки, все злые, будто их где-то сильно опозорили. Ати стояла возле юрты хана в шёлковом халате, а лёгкий ветерок шевелил подолом, обнажая ей красивые ноги.
— Ты отдохнула? — спросил хан, спрыгивая с лошади, и кривой походкой подошёл к Ати.
— Очень хорошо. Твой слуга хотел меня взять силой, но я сумела отбиться, я ведь теперь твоя, и не могу отдаваться другому, или это у вас не так?
— Слуга? — глаза хана сузились, и он вошёл в свою юрту. Увидев голого спящего слугу на своей постели, хан затрясся. Он просто заорал. — На улицу его!
— Слушаемся, хозяин, — хором сказали несколько молодчиков и выволокли спящего голого слугу на улицу.
— Ты на что позарился? — закричал хан, да так громко, что бы мёртвый проснулся.
— Я, я, хозяин, ничего, но она…
— Ты хочешь сказать, что она тебя соблазнила? Даже если бы она это делала, ты, мразь, не имеешь права покушаться на моё! — хан достал изогнутый меч и одним ударом отсёк голову бедолаге. — И так будет с каждым, кто позарится на моё, — как ни странно, он тут же улыбнулся Ати и с поклоном пригласил в юрту.
Еду на низком столике мгновенно сменили, и хан, полусидя, начал беседу с Ати.
— Ты теперь моя, и никто, кроме меня, тебя трогать не будет, уж больно душу мою щемит от твоего вида.
— Я согласна, хозяин, только прикажи своим холуям, чтобы они за мной не подглядывали.
— Теперь никто на тебя даже глаз не поднимет. Я клянусь, — он хлопнул в ладоши, и тут же внесли горячий чай.
— Я тебе верю и, как водится по нашим обычаям, я хочу тебя поцеловать, — она наклонилась к поцелую и в это время в его чашку с чаем бросила щепотку благодатного зелья.
— Да, ты не такая, как наши женщины, мне кажется, что ты послана аллахом, — он взял чашку с чаем и сделал большой глоток. Его глаза тут же затуманились, и он скинув с себя халат, повалился на ложе.
— Тебе можно думать, что ты был со мной, — подумала Ати и легла рядом, зная, что она не будет совокупляться с басурманом.
Хан утром проснулся сияющий от счастья. — У нас была чудесная ночь, — хан обнял Ати.
— Да, хозяин, очень прекрасная ночь.
— Но я смутно помню наши утехи, — сказал хан.
— Всё было чудесно, я тебе уверяю, ты настоящий джигит.
— Но странно другое: я пока не чувствую мужской силы, хотя за мной такого раньше не водилось.
— Ты просто вчера отдал мне всю энергию, и ничего тут удивительного.
— Я за тебя любому отрежу голову, как только на тебя посмеют глянуть.
— Хозяин, беда! — в юрту вошёл встревоженный главный холуй.
— В чём дело? — хан накинул халат и присел в позе лотоса. Ати не торопилась прикрывать своё тело: у неё замыслы были велики.
— Бородачи собрались вместе и наступают. У нас ещё есть время убежать до большой реки и уйти на ладьях, а в будущем подкопим сил и вернёмся.
— Да, прикажи всем собираться к большой реке.
— Хозяин, давайте попьём чая, — предложила Ати и как бы нехотя накинула халат. Главный холуй как ни старался отводить глаза, но каждую секунду смотрел то на бедро Ати, то на грудь, и тут же отводил взгляд.
— Чай на дорожку надо попить. Садись, Мустафа, и ты попей с нами.
— Спасибо, хозяин, только отдам распоряжение, — Мустафа выскочил на минутку, что-то рявкнул и тут же вернулся в юрту, присел возле маленького столика.
Слуга положил на столик три чашки чая и отошёл в сторону. Ати незаметным движением бросила щепотку сушёной травы в чашку Мустафе. Они сделали по несколько глотков чая, и с Мустафой стали твориться невообразимые перевоплощения. Он встал, его глаза затуманились, он развязал пояс и скинул халат, оставаясь голым. Однако его мужское достоинство не было способно на какие-то действия.
— Ты что это себе позволяешь? — хан вскочил на ноги и достал изогнутый меч.
— Она будет моя! — Мустафа схватил Ати иповалился на неё.
— Тебе смерть! — хан взмахнул мечом, и голова Мустафы, как кочан капусты, откатилась в сторону. Из шеи брызнула кровь, заливая лицо Ати.
— У тебя не слуги, а шакалы, и ты не можешь их держать в узде, — Ати вскочила на ноги и выбежала на улицу, подбежав чану с водой, стала умываться. Она ликовала. Те сокровища, о которых она ещё не знает, они будут её, и всё благодаря чуди белоглазой.
Собирались впопыхах, и многое оставляли, что было не очень нужное. Солнце близилось к закату, когда они остановились на берегу большой реки. Хан распорядился, что в четырёх ладьях поплывут только гребцы, а остальные степняки будут передвигаться по степи и встретятся они в указанном месте. Большой сундук погрузили в ладью хана, сел туда сам хан и усадил рядом Ати. Ещё в ладью посадили четырёх гребцов. В остальные три ладьи загрузили разную утварь и съедобные припасы. Когда солнце скрылось за горизонтом, они тронулись в путь. Ати внимательно за всем наблюдала. Вскоре ладьи попали на быстрое течение, и гребцам не приходилось прикладывать много усилий. Спустя некоторое время взошла луна, и можно было определить, что они плывут неподалёку от берега.
— Мы уже ушли далеко и можем причалить, чтобы дождаться утра, — предложил хан.
— Причаливаем, — передали с первой ладьи следующим. Они причалили к пологому берегу, а вскоре и разбили походный шатёр. У Ати уже созрел план, и она ждала момента воплотить в жизнь. Когда заварили чай, она остатки сухой травы высыпала в заварник. Дальнейшие действия развивались по её сценарию.
Один из гребцов, как только сделал пару глотков, разделся и пошёл к Ати, которая сидела рядом с ханом. Хан его тут же прирезал, но следующие тоже рвались к ней и стали попросту убивать друг друга. Хан сам лично убил некоторых, но они настолько озверели, что трудно было взять ситуацию под контроль. Резня достигла своегоапогея. Как хан ни сопротивлялся, он мог бы остаться живым, но Ати хладнокровно воткнула ему кинжал в левый бок сзади. Она осталась одна, и ей надо было бежать. Она отшвартовала главную ладью, запрыгнула в неё и оттолкнулась от берега; её подхватило течение. Теперь она была богата, и могла где-нибудь в укромном местечке свить себе гнёздышко для себя и своей дочери.
Глава девятнадцатая
Течение вскоре вынесло ладью на середину реки, и ход её увеличился. Теперь Ати была одна под огромным куполом мерцающих звёзд, а вокруг катились упругие волны, неся её в неизвестность. Она боялась, что те степняки, которые поскакали на лошадях полем, могут выследить её; хан же был не настолько наивен, чтобы не пустил дозор за эскадрой. Но пока была ночь, Ати чувствовала себя в относительной безопасности. Ладья продолжала дрейфовать, мирно покачиваясь на волнах, и Ати задремала.
Она проснулась от человеческого гомона и, когда открыла глаза, тоувидела, что солнце уже высоко поднялось. Оглядевшись, она поняла, что её ладья плывёт почти у самого правого берега. Это её порадовало, так как степняки должны были двигаться по левому берегу. Она проплывала мимо небольшого селения, и все жители, как бородатые мужики, дородные бабы и куча детишек, смотрели на неё и зазывали пристать. Ати не могла себе этого позволить: её богатства быстро бы забрали, а её уничтожили. Она села за вёсла и начала уводить ладью от берега, хотя это ей не очень удавалось.
Один раздетый до пояса бородатый детина прыгнул в воду, надеясь, что справится с такой хрупкой девицей сможет завладеть ладьёй и всем остальным. Он вынырнул почти у самой ладьи, и его рука зацепилась за борт. Ати, нераздумывая, со всей силы ударила его веслом по голове. Тот ушёл под воду, а на поверхности реки появилось красное пятно. Ати прикладывала все силы, чтобы подальше увести судно от берега. К большому её счастью, её снова подхватило течение, и она с каждой минутой удалялась от поселения.
Когда поселение исчезло из поля зрения, Ати увидела, что река делает поворот влево, а справа начинаются камыши. Она решила, что лучшего места для укрытия просто не может быть. В камышах, как правило, вода неглубокая, и поближе к берегу она попросту затопит ладью, возьмёт из сундука драгоценностей и пойдёт искать пристанище среди людей. Она в любое время сможет возвращаться и брать драгоценности для своего существования.
Ладья долго плыла по инерции между камышами, сгибая их в разные стороны, но они тут же поднимались и как бы прятали след. В конечном итоге судно остановилось. Ати спрыгнула в воду, и в этом месте оказалось ей по шею. Да и к томуже, между камышей она поодаль увидела поле. Теперь оставалось только утопить ладью. Она нашла мешочек, открыла сундук и набрала оттуда разных блестящих побрякушек, привязала его к поясу под халат, закрыла сундук, ключи тоже положила в мешочек и, ухватившись за один борт, начала раскачивать лодку. Она почти выбилась из сил, пока ладья круто наклонилась и зачерпнула достаточно воды. Дальше раскачивать было намного легче; с каждым разом воды в лодке становилось больше. Ати ещё раз качнула изо всех сил, и ладья опрокинулась. Первым вывалился сундук, а потом его прикрыла лодка. Теперь до её клада добраться уже никто не сможет.
Когда она вышла из камышей, ей надо было поставить метку, чтобы запомнить место. И тут она увидела огромный валун, который не попутала бы никогда с другим, настолько он впечатался в её память. Однако оставался вопрос: куда идти. Почти до самого горизонта тянулся луг, укрытый цветочным ковром. Но Ати показалось, что вдалеке мычат коровы, и она, нераздумывая, пошла в ту сторону. Подойдя к стаду, она расспросила у пастуха, как добраться до большого селения. Тот ей объяснил, и Ати направила свои стопы навстречу новой жизни.
К большому городу она уже подходила, когда солнце коснулось горизонта. Навстречу из города шла толпа народа и, когда все прошли, мост поднялся, и Ати ничего не оставалось, как следовать за людьми. Тут был разношёрстный народ, разных национальностей, и говорили они все на разных языках. Вдоль рва с водой, который окружал город, стояли кое-как слепленные хижины, в которые и стремился уставший люд. Ати подошла к одному мужчине, который явно не был из племени бородачей, и кое-как расспросила его, где можно переночевать и чего-нибудь перекусить. Он её оценил с ног до головы и, увидев, что на ней, кроме замызганного халата, ничего нет, покачал головой.
— У тебя же ничего нет, — сказал он, — а это город торговый, и даже, чтобы переночевать в этих лачугах, нужны монеты.
— У меня кое-что есть, — с надеждой сказала Ати.
— Ну, за это даже не покормят, — он откровенно посмотрел ей ниже пояса. Ты знаешь, сколько тут таких бродит? Хотя могу посоветовать пойти на постоялый двор, он вон за теми хижинами, — мужчина показал пальцем куда-то в сторону. Может, и повезёт, — он развернулся и ушёл.
— Спасибо, — сказала Ати ипошла в сторону, куда ей указали. Она шла и думала: «Раз это торговый город, то тут можно пристроиться, только беда в том, что я пока не разбираюсь в деньгах, но придётся учиться», — она аккуратно достала из мешочка несколько медных кругляшков и вошла на постоялый двор. Тут было много лошадей, толпился разный люд, и на неё никто не обращал внимания. Уже было темно, и ей трудно было сориентироваться, но, покружив по двору, она наткнулась на нечто, похожее на корчму. Там галдели пьяные мужики и визжали девицы. Она смело вошла и направилась прямо к стойке, за которой стоял мужчина в каком-то непонятном фартуке, это явно был признак того, что со всеми вопросами надо обращаться к нему.
— Я хочу покушать, — сказала Ати, держа в кулачке медяки.
— Еда денег стоит, — масляными, глубоко посажеными глазами сказал хозяин корчмы.
— У меня есть, — она положила на стол один медяк, незная, хватит этого или нет.
— О! Да я тебя накормлю как лучшую даму нашего города! — хозяин резким движением, как корова языком, слизал со стойки деньги. — Садись вон туда в уголок, скоро будет ужин.
Вскоре перед Адой стояла большая глиняная миска с похлёбкой, а в ней огромный кусок мяса. Подали ещё тёплую лепёшку и поставили большую кружку с напитком, таким, как их тогда поил бородач. Кружку она отодвинула в сторону и принялась за мясо. Наевшись вдоволь, она поняла, что за такой круглый медяк можно сытно покушать; таким образом можно будет понимать, сколько стоит та или иная вещь. После еды её разморило, и глаза закрывались, но надо было уходить и искать ночлег.
— Чего ещё дама пожелает? — спросил мужичок в фартуке, покосившись на нетронутый напиток. — Можете найти место для ночлега, но чтобы никого в комнате не было? — спросила Ати и положила на стол ещё один медяк.
— Могу, но этого мало, — он смотрел на монету.
— А столько?– онаположила ещё медяк.
— Вполне, за эти деньги вас никто не потревожит всю ночь. Пошли, — он кивнул ей головой.
На следующий день Ати вошла в город, положив монетку страже в ладонь. И сразу она попала на базар. Тут торговали всем: от каких-то булавочек, восточных пряностей, лошадиной сбруи, до одежды. Она наткнулась на одного кузнеца, который хвалил свои кинжалы разных размеров. Ати выбрала себе один небольшой, словно выкованный именно под её ладонь и сторговалась с кузнецом. Она очень внимательно рассматривала женщин и вскоре уже стала различать, какая одежда выглядит богато, и ходят в ней знатные дамы, а какая предназначена для простолюдинок. В одной лавке она купила себе платье, расшитое золотом, тут же переоделась и, когда снова вышла в толпу, то на неё стали обращать внимание. Она могла ходить босиком, но пришлось подобрать дорогие сандалии, чтобы соответствовать статусу. Теперь с ней разговаривали почтительно, если она к кому-либо обращалась с вопросом. Она прекрасно понимала, что нужно было жильё, и на длительный срок. Она всё внимательно изучала и поняла, что есть тут такие дома, где можно снять комнату, всё зависело от цены.
— Я хочу снять у вас комнату, — сказала Ати, когда вошла в холл благородного дома. В руке она уже держала два очень красивых прозрачных камушка, надеясь, что за них можно будет сторговаться насчёт жилья.
— На какой срок? — спросил невзрачный горбатый старичок в очень дорогом одеянии.
— На год.
— У, на год! Хотя можно. Но платить надо вперёд.
— Я согласна, — она положила на столик один камушек.
— Ну-ну-ну, — старик взял камушек, и его блёклые старческие глаза вспыхнули.
— Сдадите?
— Вещь очень хорошая, но не более, чем на пол года, — он положил камушек обратно на столик.
— Вот это у меняпоследний, — Ати положила второй.
— Ну-ну-ну, — и на этот раз его глаза вспыхнули. Старик явно был мошенником, но делал вид, будто эти вещи не так уж и дорогие.
— Согласен, пойдёмте, — он повёл ее по крутой лестнице на второй этаж. Там оказалось три двери; он открыл одну.– Вот, тут будете обитать.
— Спасибо, — Ати увидела огромную комнату с большим окном, зарешёченным снаружи. Она была на седьмом небе. Представила, как тут будем бегать её дочь, и её звонкий смех будет эхом разлетаться по комнате.
— Имейте ввиду: это номера для великих людей. Тут даже есть отхожее место, что в нашем городе большая редкость, — старик толкнул небольшую дверцу и показал дырку в полу, прикрытую деревянной крышкой. — Вам повезло, очень повезло.
— Я очень вам благодарна, — сказала Ати, прекрасно понимая, что за такой камушек можно было бы тут жить не один год.
— Вот ваш ключ, — старик протянул ей ключ, — и властвуйте год, — он скрылся.
Ближе к осени, когда у Ати живот был хорошо виден, и она прекрасно понимала, что расходы увеличатся, она решила сходить к затопленной ладье и взять ещё монет и камушек, как она узнала, что они называются брильянтами. Одевшись в простую одежду, она отправилась в путь. Она прошла мимо стада коров, поздоровалась с уже знакомым ей пастухом и вскоре оказалась возле камня, который был ориентиром. Разделась на берегу, но мешочек и кинжал были привязаны на поясе. Однако её не покидало ощущение, что за ней следят. Но, как она ни оглядывалась, никого не видела. Войдя уже в холодную воду, она без труда отыскала свои сокровища. И сундук легко открылся, и драгоценностей она достаточно набрала, но когда она вернулась на берег, её ждал сюрприз. Пастух с длинным кнутом стоял возле её одежды.
— Ты красивая, таких баб я ещё не видал, да и не зря ты сюда приходила. Будешь говорить правду, может, и оставлю в живых, но тобой наслажусь.
— Ты хочешь правды? — Спросила Ати и взялась за свою одежду, но пастух очень больно ударил её кончиком кнута по рукам.
— Меня не проведёшь. Что ты тут прячешь?
— Клад, — ответила Ати, растирая кисти.
— Я так и думал. Ну, клад будет мой, а вот с тобой сейчас позабавлюсь. Ложись, — крикнул пастух и щёлкнул кнутом у самых ног Ати.
— Ладно, мне с тобой не справиться, будь по-твоему, — Ати послушно легла и раздвинула ноги.
— О, баба! Думал, придётся бить долго, чтобы отдалась
— А зачем сопротивляться, если проиграл, — спокойно сказала Ати, одной рукой нащупывая кинжал в своём мешочке, привязанном к поясу.
— Ты умна, — он сорвал себя грязную одежду и, отбросив кнут в сторону, как дикий зверь, навалился на неё, и в это мгновенье обоюдоострый кинжал вошёл ему в грудь между рёбер.
— Скот, — Ати выскользнула из-под него, но он уже не был опасен; смерть наступила мгновенно.
Она достала кинжал, отмыла его, сама вымылась, одевшись, ушла без всякого сожаления от камня, который и в будущем будет служить ориентиром не только для неё, но и для её дочери, внучки и правнучки.
Глава двадцатая
Прожила Ати у старика три года, но, когда хозяин собирался отдать богу душу, она поняла, что надо уходить. Её дочь Ада росла умной и смышлёной, однако положиться она на неё ещё не могла. У Ати появилось много знакомых: и торговцев, и простого люда. У неё родился план,как только родилась Ада, но осуществить его было нелегко. Надо было сколотить вокруг себя некую общину, где были бы надёжные люди, и с ними можно было уйти в заболоченные леса, которые теперь называются Тверью. Ати устраивала разные вечеринки и всегда тему разговора сводила на то, что есть святые места, где можно построить новое селение и жить там безбедно. Многие с ней соглашались, однако, всегда вопрос упирался в деньги. Осенью, когда болота и реки замёрзли, обоз, организованный Ати, тронулся в путь к святым местам. Она потратила половину клада на сборы, но никогда с собой не брала никого, когда ходила к камню, где в камышах хранилось её богатство. Частями она все драгоценности перетаскала и прятала их в сундук, который талантливый плотник устроил в санях, и знал об этом только он. Но люди любопытные, и рано или поздно плотник мог задуматься, зачем это ей такой сундук в санях, вот Ати и пришлось его напоить, а потом засунуть ему между рёбер свой кинжал.
Обоз состоял из десяти подвод. Теперь в подчинении у неё было десять здоровых мужиков, их жёны, и несколько детишек. Ранним морозным утром, когда солнце только выглянуло из-за горизонта, обоз тронулся в путь. Путеводной звездой Ати выбрала ту звезду, которая когда-то висела над её страной Гипербореей.
Спустя две недели Ати облюбовала одно место возле небольшой речушки; оно оказалось не болотистое, и было много следов диких животных.
— Тут мы построим наш дом, который будет нам и крепостью и жилищем, — сказала Ати, выбираясь из саней.
— Да, место хорошее, — согласился кучер, спрыгивая из козел.
— Для начала поставим временные жилища, как у тех племён, которые живут очень далеко, возле бывшей моей родины, — сказала Ати.
— А это где? — спросил самый любопытный мужик.
— Далеко, очень далеко. Будем строить чумы, — сказала Ати, и первая стала доставать шкуры из саней.
Шло время, и к весне построили огромную избу, в которой было по две комнаты для каждой семьи. Ати была и прорабом, и мастером, и начальником. Её воображение прекрасно рисовало, какое должно быть удобное жилище. Когда наступила весна, землю распахали и взятые с собой семена посадили. С голоду они не умрут, и охотиться можно, да и урожай должен был к осени поспеть. Словом, зажила новая община своей новой жизнью со своими законами.
Тринадцать лет пробежало, как один день. Урожая всегда хватало даже с избытком, зимой мужики охотились, а осенью, когда замерзали болота и реки, организовывали обоз и отправлялись в город торговать. Словом, Ати даже не приходилось больше тратить свой клад, который она надёжно спрятала. Денег хватало на всё. С обозом она всегда отправляла надёжных людей, которые появлялись в городе как бы из неоткуда и после торговли так же исчезали. Привозили разные новости, но ничего особенного не происходило. Они хоть и жили в полной изоляции, но, что творится в мире, знали.
Однажды, когда вернулся обоз из города, к ней пожаловал главный среди мужиков, Иван. Это был здоровый, красивый мужчина, и с ходу заявил Ати: — Ты должна выдать за моего сына Аду.
— Что? — Ати опешила; у неё всё внутри оборвалось. Она знала, что рано или поздно это произойдёт, но всегда эти мысли отодвигала на потом.
— Девка статная, просто прелестница, и мой сын, согласись, лучший из остальных.
— Мне надо подумать, — она не хотела его прогонять или раскрывать перед ним правду, что жених для Ады может быть только из племени гиперборейцев. Да и тем более, на Иване, можно сказать, держалось всё хозяйство.
— Подумай, а свадьбу к весне сыграем.
После ухода Ивана Ати не находила себе места. Она и Аде ничего не могла рассказать, но надо было что-то придумать, а посоветоваться было не с кем. Уже закрадывались в комнату сумраки, а Ати не зажигала свечей, сидя на скамье и думая только об одном. Ады дома не было, она, как обычно, гуляла с ребятами по морозным улицам.
— Ати, привет. Ты только не пугайся: это я, Сид, — пронёсся по комнате легкий, как ветерок, голос.
— Сид, но ты же мёртв! — Ати встрепенулась, и ей показалось, что всё это причудилось.
— Я всё время рядом с тобой, но беспокоить не хотел, пока не придёт беда. А теперь я тебе нужен.
— И как ты можешь мне помочь?
— Вы с Адой должны на время покинуть селение, придумай предлог. Возьми с собой двух кучеров, не более. Куда ехать, я буду нашёптывать тебе путь. Мы найдём жениха Аде, а вернётся она уже замужняя, и тогда всё решиться само собой. Верь мне. Завтра же собирайся в путь, пока зима. Прощай.
Ати встала и зажгла свечи, но никого, конечно, не увидела и подумала, что ей это чудилось, но мысли сразу возникли к поездке.
Через две недели они выехали к огромному городу, в котором Ати раньше не была. Сняли дорогие апартаменты, купили самые модные на то время платья и, как по волшебству, им было прислано приглашение на царский бал. Всё было как в сказке, и Ати знала, что это всё благодаря Сиду. Однако на балу на Аду никто не обращал внимания, и в разочаровании они возвращались обратно. И тут вдруг лошади понеслись по заснеженной улице. Кучер не мог их остановить. Они мчались как бешеные, город был далеко уже позади, а они всё неслись и неслись. На крутом повороте их сани перевернулись. Ати и Ада уже попрощались с жизнью, как увидели всадника, подскакавшего к ним. Ати увидела лицо всадника и сразу поняла, что это и есть жених Ады. Он пригласил их в своё скромное жилище, которое находилось неподалёку, обогрел, накормил и уложил спать.
Когда Ати и Ада проснулись утром в тёплой постели, стол был накрыт, а за столом сидел всё тот же всадник; он так походил на Сида в молодости, что Ати стало дурно.
— Меня зовут Вер, многие называют ветер, и я хочу сделать вашей дочери предложение. Я хочу, чтобы она стала моей женой.
— Но это… Ати не знала, что сказать. — А согласится ли моя дочь?
— Я согласна мама, он мне часто снился во снах., — глаза Ады сияли.
К весне они вернулись в своё селение, и их очень гневно встретил Иван. Правда, его сын за это время присмотрел себе другую девушку из своего племени, и к лету всё потекло своим чередом.
Так несколько сот лет подряд происходило с девушками по имени «Ада» из племени гиперборейцев, пока Русь не расширилась настолько, что добралась и до поселения, основанного Ати. Теперь она покоилась в большой гробнице, и раз в восемнадцать лет её открывали, чтобы очередная Ада заходила туда, словно получая какие-то указания, а потом уходила в большой мир и возвращалась с мужем.
Вторая мировая война не пощадила и обитель, основанную Ати много тысяч лет назад. Жители теперь уже небольшого городка сражались, как могли, но против немецкой орды устоять не могли. Весь городок был выжжен дотла, а убиты были все до последнего младенца. Гробницу Ати разрушили до основания, а сам гроб достали и глумились над мощами основательницы. Сумели бежать только два подростка: мальчик, отец Ады, и её мать, её тоже звали Адой. Они долго скитались лесами, питались ягодами, иногда рыбой, а к зиме набрели на какой-то хутор. Их приняли бездетные старики; так они и пережили войну в глуши. Однако старики померли, изба перекосилась, и Виктор и Ада подались в Москву. Там им пришлось трудно, но спустя некоторое время их определили в детский дом как брата и сестру. По окончании школы они стали работать и поженились, а вскоре у них родилась девочка, которую они по обычаю назвали Адой.
Глава двадцать первая
Стоя у билетной кассы на вокзале, Ада не знала, куда брать билет, а подходила уже её очередь, и вдруг словно кто-то ей шепнул на ухо:«Волховстрой». Так она купила билет в город, о котором и не слышала. В купе к ней подсели ещё две женщины, которые тараторили между собой безумолку, и мужчина средних лет. Подтянутый, высокий, и не очень походил на остальных. Наспех все перезнакомились и принялись пить чай. Ада смотрела в окно. Москва была далеко уже позади, а за окном начали сгущаться сумерки. Чтобы не слышать глупый трёп своих соседок-подружек, она вышла в коридор, облокотилась на поручень и стала вглядываться в темноту. У неё было такое ощущение, что она едет домой из какой-то долгой командировки.
— Это ты? — спросила Ада, увидев за окном знакомого призрака, который словно плыл в воздухе.
— Да, — спокойно ответил седовласый мужчина с длинными, забранными назад волосами.
— Я хочу к тебе, — Ада понимала всю нелепицу ситуации, но у неё настолько был сильный порыв, что она хотела разбить стекло и выскочить к призраку.
— Мы ещё встретимся, потерпи. Пока, — он помахал рукой и исчез.
Аду охватили такие волнения, что она не могла найти себе места; она ходила по проходу взад и вперёд, пытаясь хоть как-то успокоить себя. Кое-как совладав с собой, она вошла в купе и, сразу забравшись на полку, силой воли заставила себя заснуть.
Город Аде показался каким-то унылым и неприветливым. Она вышла на площадь перед вокзалом в растерянности, незная, что ей делать дальше. Назойливые таксисты пытались подвести, но она отмахивалась и стояла в сторонке в раздумье. Светило солнце, дул лёгкий ветерок, но Аде как-то было зябко и не по себе. И вдруг кто-то у неё за спиной шепнул:«деревня Опостылая». Она резко повернулась, но позади никого не было. Но теперь она была уверена: её призрак Сид рядом. Она резко пошла к кучке таксистов, которые что-то брехали друг другу, дабы не скучать.
— Кто может повести меня в деревню Опостылую?
— Ты чё, девка? — сказали все хором таксисты. — У тебя как с головушкой?
— Я хорошо заплачу, — Ада перескакивала взглядом из одного на другого.
— Слушай, девка, да это почти двести километров; это уже начало Карелии, и летом туда на машине никто не ездит, — заговорил пожилой.
— Хорошо заплачу, очень хорошо.
— Ну, если очень хорошо, то я рискнул бы. Лето сухое и, может, на моём внедорожнике доберёмся, — сказал всё тот же пожилой.
— Поехали, — с нетерпением сказала Ада.
— Степанович, да ты убьёшь машину, и вообще это глупо, — загалдели остальные таксисты.
— Была не была, поехали! — он взял у Ады чемодан и понёс к своему внедорожнику.
Они ехали около часа молча, пока Ада не заговорила первой.
— Вас зовут Степанович, так мужики вас называли.
— Да, Иван Степанович.
— А меня звать Ада.
— Я вот всё еду и думаю, какого чёрта тебя несёт? Про эту деревню ходят разные слухи: что и чудь белоглазая там живёт, и призраки появляются, да и живёт там неболее двадцати стариков.
— Мне туда надо, а зачем, этого я не скажу. А почему эта деревня называется Опостылая?
— Если верить легендам, то там когда-то стоял со своей сворой один бандит, говорят, он отбился от своей орды степняков и прятался в тех местах. Словом, убил своего, так сказать, начальника, перерезал всю его семью, забрал всё богатство и дал дёру на Север. Местных жителей использовал как рабов. Словом, был бандюга. А потомубил одного пришлого, очень красивого человека, а его жену увёз с собой. Говорят, она была небесной красоты, думаю, как ты, — Степанович внимательно посмотрел на Аду.
— Спасибо за комплимент. А кто были эти пришлые?
— Это так давно было, ещё до рождения Христа, так, что, думаю, это всё слухи и брехня.
— Ну, а почему Опостылая деревня?
— Да всё просто. Опостылое место, так говорят в народе. Я в той деревне ещё не был, а только от людей слышал.
— Ну, понятно, — Ада задумалась, не мог ли быть Сид тем человеком, которого убил хан, а он не успокоится и бродит по земле.
— А как ты думаешь оттуда выбираться? — прервал размышление Ады Степанович.
— Понятия не имею.
— Дак, может, вернёмся, пока не поздно? — Степанович даже притормозил.
— Нет, поехали, я не могу вернуться.
— А может, ты беглянка, и от милиции бежишь?
— Это не ваше дело.
Начало смеркаться, и дорога ещё была сносной. Они больше не разговаривали, и каждый думал о своём. И вдруг под деревом в сумерках Ада под деревом увидела маленького старичка с длинной белой бородой.
— Останови, — приказала она.
— Чё за чёрт? — Степанович ударил по тормозам и посмотрел туда, куда смотрела Ада, — О господи, да это же чудь белоглазая! — Степанович перекрестился.
— Подожди! — приказала она, выскочила из машины и подошла к стоявшему старичку.
— Э, милая, я знал, что твой род рано или поздно вернётся к могиле своего предка, — сказал старичок и захихикал.
— К могиле? Какой могиле? — Ада ничуть не боялась этого милого старичка, а наоборот, он ей казался близким и родным.
— Ты же едешь на могилу Сида, убиенного степняками. Да, они были плохие люди. Ну, дак что, счастливого пути, — дедушка обогнул дерево и пропал.
— Значит, я делаю всё правильно, — сказала Ада и забралась в автомобиль.
— А ты не ведьма, случайно? — спросил Степанович и так посмотрел на Аду, словно видел перед собой кобру, а не женщину.
— Может, и ведьма, поехали.
— До сегодняшнего дня я не верил в чудь белоглазую, а теперь убедился, что она действительно есть, — Степанович надавил на газ.
В деревню они приехали, когда начало рассветать. Последний отрезок пути оказался просто ужасным, и машина, переваливаясь с боку на бок, двигалась с маленькой скоростью.
— Ну, бывай, ведьма, думаю, в этом мире мы больше не встретимся, — сказал Степанович, когда достал её чемодан из багажника.
— Подожди, я ещё с тобой не рассчиталась, — она протянула несколько купюр шофёру. — Столько хватит?
— Хватит, — от такой суммы у него даже лицо расплылось в улыбке.
Когда Степанович уехал, Ада начала осматривать окрестности. Место, действительно, могло называться опостылым. Между перекошенными деревянными домами тянулась прямая ухабистая улица куда-то вдальк какой-то речушке, которую было трудно отсюда разглядеть. Где-то запели петухи, заблеяли козы, словом, деревня просыпалась. Возле первого дома залаяла дворняга и выскочила на улицу, но, увидев Аду, она поджала хвост, заскулила и исчезла, больше не подавая признаков жизни. Вид собаки Аду взбудоражил, и она хотела кинуться вдогонку и перегрызть ей горло. По всей видимости, память генов в этих местах более ярко была выражены. Ада взяла чемодан за ручку и поволокла его на маленьких колёсах по ухабистой дороге. Пройдя сквозь деревню, она вышла на берег речушки и увидела небольшой холм. Она нутром почувствовала, что именно сюда ей нужно идти. Хотелось кушать, и она достала оставшиеся засохшие булочки из чемодана. Присев на холмик, она принялась завтракать, чем бог послал.
Белая, утренняя пелена тумана рассеялась, и появлялось солнце, словно после купели, чистое и свежее. Пока она трапезничала, солнце поднялось повыше, и воздух стал тёплым. Ада, раздевшись догола, нырнула в ещё прохладную воду. Переплыв на другой берег реки, она увидела, что на холмике, там, где ещё недавно сидела она, сидит её знакомый призрак. Она, не раздумывая, нырнула, и вскоре снова оказалась на этом берегу. Ада почему-то не стеснялась своей наготы, ну, да и он не был реальным мужчиной.
— Здравствуй, Ада, — поздоровался призрак и встал. На нём, кроме тазобедренной повязки, ничего не было. Он отошёл в сторону.
— Привет, Сид, — она смотрела на него и понимала, что он не из плоти, так как сквозь него она могла видеть то, что было позади него.
— Ты такая же красивая, как была Ати. Но злые люди похитили её у меня, а я вот уже несколько тысяч лет храню наш род.
— Как тебя понять?
— В этой могиле лежит моё тело, но я поклялся, что не уйду в город вечности до тех пор, пока последнюю из нашего рода девушку не выдам замуж за нашего соплеменника.
— Я тебя не понимаю, — Ада оделась не от того, что ей было неловко, а просто подул ветерок, и стало прохладно.
— Я далёкий твой предок, но так случилось, что в нашем роду ты последняя, и тебе надо выйти замуж за гиперборейца, потом у вас будут дети, но, думаю, что за такое длинное время наше племя так перемешалось с другими народами, что ваши дети будут последними в нашем роду.
— Значит, страна Гиперборея действительно была, и всё это не вымыслы?
— Да,она была, но произошло страшное: когда земля уходила под воду, к этому никто не был готов, вот мы и бежали в разные стороны, а со временем всё перепуталось, и восстановить наш народ невозможно.
— Если у меня будет дочь, я буду по всему миру искать ей такого жениха, как ты, и наш род будет жить.
— Так делала Ати. Ей приходилось много делать страшных поступков, чтобы наш род продолжался.
— Но где мне найти жениха из нашего племени?
— Покопайся в этой могиле, и ты наткнёшься на небольшой сундучок, но его не трогай до поры до времени. Это, так сказать, послание Ати своим будущим потомкам. Там спрятаны богатства, и они тебе пригодятся. А жениха ты скоро встретишь. Он охотник, но его пока нет в деревне. Ты иди в его дом и жди, тут двери никто не запирает. Прощай, — сказал Сид, и будто холодный поток воздуха окутал Аду, будто стиснул, словно обнимая, и всё исчезло.
Ада больше не видела своего далёкого предка и поняла, что это было последнее их свидание: он ушёл в вечный город Амаравати.
Глава двадцать вторая
Ада подошла к дому, который, скорее всего, можно было назвать лачугой. Она сразу определила, что тут обитают собаки: кругом фекалии, и стоял невыносимый собачий запах, от которого её тошнило. Однако она шла именно сюда, и Сид тоже указал на этот дом. Она толкнула дверь, та заскрипела, будто не хотела её впускать, и она вошла в дом. Таких условий проживания она ещё не встречала. Под окном, сколоченный из досок, стоял стол без скатерти, в углу находился какой-то топчан, скорее всего, служил кроватью; слева была печка видавшая виды, вся чёрная, и кое-где вывалились кирпичи. Первый порыв у неё был сделать хоть какую-то уборку, но она всё ещё раз осмотрела и махнула рукой. Подошла к столу и села на скрипучую табуретку, которая в любое время могла развалиться. Она задалась вопросом: «Как тут можно жить?». Незная, что дальше делать, она сидела и тупо смотрела на странное жилище.
Раздался лай собак сначала поодаль, а потом возле дома, и в приоткрывшуюся дверь протиснулось две охотничьих здоровых пса. Они увидели Аду, поджали хвосты и, заскулив, выскочили из дома как ошпаренные. Спустя время дверь открылась, и на пороге появился высокий, красивый человек лет тридцати пяти. Одежда его была странная, по крайней мере, Ада такой не видела. Какая-то рваная фуфайка, из которой торчал ватин, брезентовые брюки, а на голове была шляпа, скорее всего, ещё со времён революции. Лицо обветренное, но, присмотревшись, Ада поняла, что оно очень похоже на лицо её призрака. Однако волосы доходили до плеч и сосульками висели вниз. Можно было определить, что этот человек не мылся лет десять. Однако Ада не убежала, а только уже в который раз рассматривала вошедшего.
— Ты кто? — спросил мужчина, и голос на удивление был у него приятный, бархатный.
— Меня зовут Ада, — ответила она, продолжая сидеть на скрипучем стуле.
— Как Ада? А это что ещё за имя? То-то мои собаки тебя испугались. Выходит, ты беглянка из ада, — он сбросил рюкзак, в котором явно были охотничьи трофеи, так как из рюкзака капала кровь, и присел на свою кровать.
— Нет, я не бежала из ада, моё имя Ада.
— Один хрен. А чё припёрлась? Я вроде тебя не звал.
— А приехала купить шкур. Короче, мне нужны шкурки из песца на шубу, — Ада выкручивалась, как могла.
— А, ну это другое дело. А вот почему мои собаки тебя испугались, вот что мне интересно?
— Меня даже волки боятся.
— Да? — он подозрительно посмотрел на неё, — говоришь, волки? Это можно проверить.
— А не легче купить уже готовую шубу, а не переться чёрт знает куда? И вообще, на чём ты сюда добралась?
— На такси.
— Ну-ну, интересно, какой дурак тебя сюда привёз? — он зевнул; явно интерес к собеседнице у него пропал.
— А отсюда можно на чём-нибудь уехать? — спросила Ада, пытаясь поддержать хоть как-то разговор.
— Можно. Тут у Стёпки-дурачка есть мотоцикл, и он иногда подвозит таких, как ты, которые каким-то чудом сюда попадают. Правда, если это мужик, то он берёт деньги, а если женщина, то натурой, и то авансом, а вдруг ты ему не понравишься.
— Ты животное! — Ада не удержалась, — Ты думаешь, я просто так сюда приехала? Хотя, такому, как ты, не понять. Ты уже не человек, а дикий зверь, и к тому же тупой.
— Пошла вон, дура, а то собачек своих свистну, обглодают тебя до костей!
— Свистни, посмотрим, кто кого обглодает.
— Тарзан, ко мне! — крикнул хозяин, и в двери показалась голова, видимо, Тарзана. Он, хоть и боялся Ады, но хозяина должен был слушать. — Фас! — рявкнул мужчина.
Собака, видимо, преодолев страх, сделала несколько шагов, зарычала, но пока ещё не бросилась на Аду. Она, в свою очередь, медленно поднялась, и так зарычала, что не только Тарзан вылетел как пробка из дома, но и хозяин отшатнулся назад и прижался спиной к стене.
— Ого, слышал я нечто похожее, что есть такие люди, но никогда не видел.
— Ты должен одно уяснить, что я ничего не боюсь, — она снова села на табуретку.
— Тогда мне придётся тебя застрелить, а потом закопать в лесу. Думаю, иначе от тебя не избавиться.
— Попробуй, — Ада внимательно смотрела на мужчину и готова была в любую секунду к прыжку.
Хозяин достал футляр с ружьём из рюкзака, собрал его и воткнул ствол в грудь Ады.
— Стреляй, я жду, иначе я перегрызу тебе шею, — спокойно сказала Ада.
— Думаешь, не выстрелю? — он стоял перед ней, как гора.
— Ну, давай, чудище лесное, — она даже не шелохнулась.
— Такой суки я ещё не встречал, — он надавил на курок. Выстрела не получилось. Он ещё раз надавил, и тоже осечка. Тогда он без остановки давил на курок, однако все усилия были напрасными.
— Ну, а теперь я тебе покажу, из какого я племени. Ты уже не гипербореец, а дерьмо! — Ада спокойно отодвинула ствол и поднялась. Мужчина попятился назад и упал на свою кровать. Теперь она знала точно, что контролировать себя не сможет. Она набросилась на него и, непонимая, откуда у неё взялось столько сил, душила его и перекусила сонную артерию. Горячая кровь брызнула ей в лицо, но она пила её, и ей было мало.
По всей видимости, преданность хозяину оказалась сильнее, чем страх перед неизвестным. Собаки ворвались в дом и бросились на Аду. Но у неё столько было силы и ненависти, что она схватила первую собаку за загривок и попросту задушила. Вторая собралась бежать, но Ада схватила её за хвост и вернула обратно, и тоже, как и первую, схватила за горло и сжала пальцы. Вскоре всё было кончено. Ада огляделась, взяла свой чемодан и, вся окровавленная, пошла к реке.
Солнце стояло в зените, дул лёгкий, тёплый ветерок, и где-то весело пели птицы, словно ничего страшного и не произошло. Ада скинула с себя одежду и нырнула в воду. Она долго отмывалась от крови, пока не почувствовала, что пришла в норму, и её покинула та бешеная сила, которая овладела ею в доме её будущего жениха. Выйдя на берег, она достала из чемодана чистую одежду, одевшись, стала разрывать холмик. Вскоре она наткнулась на красивый ларец, достав его, она туда засунула окровавленную одежду. Спрятав ларец в чемодан, она отправилась искать Стёпку, который женщин за натуру может отвезти отсюда. Она ещё раз посмотрела на холмик, вспомнила Сида и его слова: «Ты последняя из нашего рода». Потом подумала: «А он был прав, и знал всё наперёд. Если бы этот мужлан повёл себя по-другому, то ещё неизвестно, чем бы всё кончилось. Но в его генах, видимо, уже ничего не осталось от гиперборейцев. Теперь весь мир у моих ног».
Она шла по деревне и удивлялась: жители будто вымерли. И тут вдруг из одной халупы высунула голову любопытная старушка.
— Где живёт Стёпка с мотоциклом? — спросила Ада.
— Ась? — переспросила глуховатая старушка.
— Степан! — громче крикнула Ада.
— А вон, — старушка крючковатым пальцем указала на такую же халупу.
Она вошла в дом. На грязной кровати валялся бородатый мужик, воняло перегаром. Ада бесцеремонно толкнула его в бок.
— Просыпайся, — сказала она.
— Чё надо? — спросил мужик и протёр опухшие глаза.
— Отвези меня в город, хорошо заплачу.
— С женщин я беру натурой, и только авансом, — сказал он и присел на кровати.
— Натуры ты точно не получишь, а меня отвезёшь.
— Ты кто такая, дура?
— Меня зовут Ада, — она пнула его в промежность, благо он сидел, и удар получился отличный.
— О, сука! — взвыл мужик и схватился за пах.
-Отвезёшь! — она ещё раз его пнула, но на этот раз не так удачно получилось.
— Ладно, плати только вперёд, — простонал он, увидев, как Ада взяла нож из кухонного стола, и понял, что она не шутит.
— То-то, — сказала Ада и достала несколько крупных купюр. — На! — она бросила ему в лицо деньги.
Глава двадцать третья
Уговоры хозяина мотоцикла заняли определённое время. Когда Ада вышла на улицу, припрятав кухонный нож в карман, солнце катилось к закату. Стоял тёплый денёк и, как ни странно, Аде не хотелось почему-то уезжать. Если бы тот мужлан повёл себя по-другому, то она, скорее всего, осталась бы здесь: отстроили бы домину, завели детишек, и жизнь бы покатилась, как у остальных. Она до сих пор не понимала, почему это в ней так сыграла кровь, и она не понимала, откуда у неё взялось столько сил? Может быть, это собаки разбудили у неё гены своей далёкой прабабушки. Если не брать во внимание полуразвалившиеся хижины, то места здесь были чудесные: неподалёку речка, и до леса подать рукой, словом, настоящая глухомань. Да, и к томуже здесь находилась могила её очень далёкого предка, который и привёл её сюда. Она бы, ничуть непожалев, променяла городскую жизнь на жизнь у чёрта на куличках. Однако случилось то, чего она не ожидала, и теперь надо делать ноги, иначе даже из такой глуши слухи доходят до полиции очень скоро. В том, что уже завтра тут будут стражи порядка, она не сомневалась, а садиться в тюрьму до конца жизни ей не хотелось. Она же убила человека очень жестоким способом. Может быть, её признали бы и психически больной, раз она перегрызает шеи, но пожизненная психушка её тоже не очень прельщала.
— Ты, что, умер там? — крикнула Ада из улицы в дом.
— Иду, иду, — наконец-то на крыльце появился Степан; вид у него был хуже не придумаешь.
— Поехали, а то скоро ночь наступит.
— Сейчас, только залью бензин, — он пошёл в сарайку, откуда вернулся с железной канистрой и принялся заливать в бак мотоцикла топливо.
На двухколёсном мотоцикле они намного быстрее ехали по ухабистой дороге, чем когда она ехала сюда на автомобиле.Но почти двести километров даже на мотоцикле не так уж близко. Вскоре Степан включил свет, а то в лесу сумерки сгустились довольно сильно.
Спустя пару часов путешествия Ада начала замерзать. Прохладный ночной воздух пробирался под куртку и даже сквозь джинсы продувал. Однако она не роптала: надо было до утра добраться в город. Степан вёл мотоцикл аккуратно, было видно, что, хотя он и был с похмела, с техникой обращался умело. Мыслей у Ады никаких не было, она всматривалась вперёд в надежде, что произойдёт чудо, и покажутся городские огни.
И вот наконец-то они вынырнули из большого леса, и перед ними, как в сказке, засиял уличным освещением город; кое-где в больших домах горел свет, и на душе у Ады потеплело. Вдоль дороги тянулся молодой березняк, и можно было предположить, что сюда горожане приходят, дабы побыть наедине с природой. У Ады план давно уже созрел, и его осталось только осуществить.
— Останови, — сказала она.
— Зачем, мы почти приехали, до первой остановки осталось метров пятьсот.
— Останови, я хочу в кустики, не понимаешь, что ли? — закапризничала она.
— Так бы и сказала, — Степан остановил мотоцикл и заглушил двигатель.
Она слезла с мотоцикла и почти наощупь стала пробираться сквозь молодые берёзки. Отойдя метров пятьдесят, она постояла немного и позвала Степана.
— Иди сюда, я передумала, — сказала Ада.
— Чё надо? — спросил он, но поставил мотоцикл на подножку пошёл в сторону голоса Ады.
— Я подумала вот что. Ты меня хорошо подвёз, и мужик вроде ты ничего, правда, лишку пьёшь. Я давно не занималась сексом, и не прочь тебе отдаться, как ты и хотел.
— А деньги, что, заберёшь?
— Нет, просто я этого сильно захотела. А что нам мешает заняться любовью? Тут достаточно хорошо на травке.
— Ты серьёзно? — с каким-то глупым тоном в голосе спросил Степан — Ну, ты даёшь. А я чё, я согласен, — он потянулся её обнимать.
— Только подожди немного. Отвернись, я сниму джинсы.
— Ну, ладно, — он отвернулся.
— Сейчас будет любовь, — она достала из кармана кухонный нож и ударила им, сколько было мочи, в левую сторону спины Степана. Нож кость не задел и вошёл по самую рукоятку.
Степан издал звериный рык и повалился лицом вниз с торчащим ножом в спине. Ада рассчитала правильно: кровь на неё не брызнула, так как на нём была тёплая куртка, и следов крови на ней не осталось. Она побежала к мотоциклу, взяла свой чемодан и быстрой походкой направилась к утреннему городу.
Добралась она в Москву без всяких происшествий, но поехала не к мужу, а на дачу, где он почти не бывал. Надо было привести документы в порядок, поменять часть драгоценностей на деньги, и потом за границу. Оставаться в России было опасно, да и смысла она не видела тут жить. Её прельщала Швейцария, Альпы, где она сможет прожить остаток жизни спокойно и без всяких потрясений.
Ада на даче смотрела по всем каналам криминальные сводки, и всё же услышала о своих деяниях. Диктор говорил: «В одной глухой деревне в километрах двести от Волховстроя произошло страшное убийство. У молодого мужчины перегрызли горло, задушили двух собак, а так же нашли зарезанного мотоциклиста вдали от деревни. Местные жители говорят, что в деревне появилась вампирша. Она очень красивая, и почему-то её боятся собаки. Расследует это дело опытный следователь, который уже заявил, что составлен фоторобот женщины и, по его мнению, это какая-то сумасшедшая, бежавшая из психушки». Ада выключила телевизор. Она подумала: «Какой фоторобот могли составить со слов полудиких старух? Я в безопасности. Главное, чтобы мой муженёк сюда не нагрянул с какой-нибудь красоткой».
За неделю Ада многое успела сделать. Осталось купить билет в Швейцарию. Она даже уже начала покупку дома на берегу одного озера. Сегодня она собралась ехать за билетами, и проснулась рано. Она пила кофе на кухне, когда услышала, как подъехала машина. Выглянув в окно, она увидела то, чего больше всего боялась. Её Арсений с какой-то молодой девицей вышли из автомобиля и направились к даче. Успеть прибрать следы своего пребывания она никак не могла, и решила встретить мужа с любовницей, как подобает. Он же конкретно не знал, куда она ездила, может, она всё время тут жила? Она хоть и не питала к Арсению никаких чувств, но сыграло женское самолюбие. Ключ в двери повернулся, но дверь не отворилась, так как была закрыта на щеколду изнутри. Ада подошла к двери и отперла её.
— Ну здравствуй муженёк, — она оценила с ног до головы девицу и надо было признать, что вкус в мужа не плохой.
— Ты? — растерянно спросил Арсений. — Но ты же уехала…
— Ты даже не поинтересовался, куда я поехала. А ещё говорил, что любишь меня. Ну, ладно, это пустое, проходите, кофе напою.
— Может, мы лучше уедем? — замежевался Арсений.
— Да нет, уж раз приехал, заходи.
— Давай, попьём кофе, и поедем, — сказала девица и как-то подозрительно посмотрела на Аду.
Они сидели на кухне, и пили кофе, но девица очень внимательно разглядывала пропавшую жену Арсения.
— Ты чё так на меня смотришь? — спросила Ада. Её раздражал такой пристальный взгляд.
— А вы давно на даче? — спросила девица.– Кстати, меня зовут Марина.
— Мне фиолетово, как тебя зовут, и отчитываться перед тобой не собираюсь, — Ада почувствовала, как у неё закипает кровь.
— Я люблю смотреть криминальные сводки, — сказала Марина.
— Да? — удивился Арсений, — никогда бы не подумал.
— Я учусь на юридическом, и это мне надо как бы для будущей профессии, — спокойно ответила Марина.
— И что ты там увидела? — Ада явно занервничала.
— Да ничего особенного. В какой-то глухой деревне появилась вампирша, людям горло любит погрызть, собак душит, словом маньячка.
— Собак душит? — спросил Арсений и вспомнил, как Ада тогда расправилась с собакой. Ему стало дурно, и он весь вспотел.
— Да, там ещё показывали фоторобот. Та женщина очень похожа на вас, — подлила масла в огонь Марина.
— Да ты что, дура, говоришь такое? — Ада вскочила на ноги и плеснула остатком кофе в лицо девицы. Она прекрасно осознавала, что ей сейчас грозит. Надо было как-то их или переубедить, или задержать.
— Поехали, Арсений, — спокойно сказала Марина, вытирая салфеткой кофе с лица.
— Думаешь, надо ехать? — спросил он, но мысли у него вертелись как бешеные. Теперь он ничуть не сомневался, что Марина говорит правду, и не знал, как выкрутиться из этой ситуации.
— Никуда вы не поедите, — Ада схватила нож, подскочив к Марине, и прижала его так к горлу, что потекла маленькая струйка крови. — Хочешь, чтобы она жила — тогда в погреб. Быстро! Ты знаешь, что я не шучу.
— Хорошо, — Арсений послушно встал и пошёл к выходу.
Ада чувствовала, что эту курицу удержит и покрикивала на Арсения, чтобы тот шевелился. Они пересекли двор, вошли в небольшой амбар, а потом Арсений поднял крышку погреба и послушно спустился туда первым. Ада просто сбросила девицу следом за ним. Потом закрыла крышку на ключ. Выбраться они не смогут и, если даже будут кричать, то их никто не услышит. Она забыла отобрать у них мобильники, но она прекрасно знала, что в погребе никакой связи нет.
Приведя себя в порядок, она собрала вещи, вышла на улицу, ножом проколола все четыре колеса у автомобиля Арсения, вызвала такси и спокойно уехала. Уже в машине она пожалела, что их оставила живыми, не из-за того, что ревность сыграла: а у неё проснулся звериный инстинкт убивать.
Теперь у Ады оставался один выход: раскидать по ломбардам остатки драгоценностей, так как искать хорошего скупщика не было времени, и, как говорят, делать ноги.
К концу дня она справила все свои дела: и встретилась с продавцом домика на берегу озера в Швейцарии, и брюлики, хоть и сдала по дешёвке, но сумма вышла внушительная, и билет купила. До самолёта оставалось ещё двенадцать часов, и она не знала, как убить время. Однако появившаяся мысль в такси всё вертелась в её голове. Она пообедала в дорогом ресторане, выпила хорошего вина, и видимо, выпитое дало о себе знать: она решила довести дело до конца. Оставлять их в живых ну никак не хотелось. Ада поймала такси.
Глава двадцать четвёртая
Арсений, оказавшись взаперти с Мариной, обрадовался, что Ада не догадалась забрать у них мобильники. Марина в подробностях рассказала, о чём говорили в криминальных сводках, и он ничуть не сомневался, что это действительно была Ада. Надо было побыстрее вырваться из погреба и сообщить куда надо, а то она ещё может натворить делов, хотя даже уже за содеянное ей грозит пожизненное наказание, если, конечно, её признают вменяемой. Он достал телефон и набрал номер полиции, но, ксожалению, связи не было. И у Марины телефон не поймал сеть. Оставалось одно: выбираться самим. Арсений стал вспоминать, что могло храниться в погребе, что бы их спасло? И тут он вспомнил, как однажды забыл здесь лом, но где, конкретно не помнил. Они включили фонарики на мобильниках и начали искать. К большому счастью, лом аккуратно был положен на пол у самой стенки.
— Да, правду говорят, если ты должен сгореть, то никогда не утонешь, — радостно сказал Арсений.
— Ты думаешь, им сможешь сломать замок? — с недоверием спросила Марина.
— Зачем замок? Я раздолбаю саму крышку, там доски не очень. Только отойди в сторону, а то будут лететь щепки, — он принялся за работу.
Дело спорилось, и лом вскоре проломил одну доску. Ну, а дальше дело было техники. Вскоре сломалась и вторая доска, потом и, третья, и спустя час они были на свободе.
-Звони в полицию, — сказала Марина.
— Да, обязательно, — и Арсений набрал номер полиции. Он вкратце рассказал то, что ему говорила о криминальных сводках Марина, и пообещал подвезти её фотографию.
Ада вышла из такси за несколько домов до своей дачи. Она не сомневалась, что они выберутся из заточения. Она смело подошла к даче, увидев машину своего мужа на спущенных колёсах, ещё больше осмелела и вошла в гараж. Взяла канистру с бензином, облила пристройку, где находился погреб, потом пролила дорожку подальше от строения, чтобы легко было поджечь. Она чиркнула зажигалкой, огонёк побежал по дорожке, и тут же вспыхнула пристройка. С чувством удовлетворения за проделанную работу она покинула подворье своей дачи. К большому сожалению, она не знала, что Арсений и Марина в это время дают показания в полиции.
Выйдя из дачного посёлка на дорогу, она тут же остановила машину. Ей чуть не стало дурно, когда она увидела за рулём мужчину, похожего как две капли воды на её далёкого предка Сида. У него даже были такие же седоватые волосы, длинные и забранные в хвост.
— Вам куда, леди? — спросил водитель.
— В аэропорт, — ответила Ада, с трудом совладав с собой, чтобы не назвать его Сидом.
— В аэропорт? — перепросил шофёр и как-то странно посмотрел на Аду.
— А что тут такого? — удивилась Ада.
— Я хочу кое-что вам сказать, — он съехал на обочину и остановился.
— И что ты мне можешь сказать? — Ада почувствовала, как у неё закипает кровь и с трудом удерживалась, чтобы не накинуться на него и перекусить ему сонную артерию.
— По всей дороге полиции, как гороха, и к тому же показывали мне вашу фотографию, спрашивали, не встречал ли я вас?
— Фотографию? — и тут Ада всё поняла, что Арсений с девицей выбрались из погреба. Она подумала: «И вправду говорят: идеального убийства не бывает. Надо было их сразу прикончить».
— Я не знаю, что вы натворили, но, если всё мне расскажите, то я вам постараюсь помочь. Я нутром чувствую, что вас заставили так поступать обстоятельства. И ещё, я, как вас увидел, то понял, что мы, скорее всего, одной крови.
— Что ты сказал? — она перешла на «ты».
— Мне достался от предков некий дар, я многое предчувствую.
— А кто были твои предки?
— Это долгая история, и сейчас об этом нет времени говорить.
— Хорошо, я тебе всё расскажу: у меня тоже предки были не из простых. Только, думаю, надо съехать с дороги, а то может ненароком проехать полиция.
— Я тут знаю поблизости одно местечко у речки, там люблю отдыхать; ксчастью, место глухое, и в это время там никого, скорее всего, нет. Я имею ввиду отдыхающих.
— Поехали, — сказала Ада, она поняла, может спастись только в одном случаи, если доверится этому человеку. А иначе её схватят и посадят надолго.
И действительно, на берегу реки никого не было. Они сидели в машине, и Ада в подробностях рассказывала свою жизнь с того момента, когда увидела призрака. Водитель слушал и только кивал головой, неперебивая её вопросами. Когда она закончила, он сказал:
— Меня зовут Метти в честь моего далёкого предка и, насколько я понимаю, он был тоже из Гипербореи.
— А я Ада.
— Я знаю, полиция называла твоё имя.
— Как думаешь, это конец моей жизни? — спросила Ада.– Может, не стоит прятаться и пойти самой в полицию?
— В Швейцарию я могу тебя перевезти. Знаешь, есть такой бизнес, как торговля путанами, и те, кто этим занимаются за кругленькую сумму, смогут тебя перекинуть за бугор.
— У меня есть деньги, и место есть, где спрятаться, там точно меня не найдут.
— Ну, тогда я всё сделаю. Сейчас вызову сюда человека, он приедет с гримёром, сделаю тебе паспорт и, думаю, дня через три ты будешь за границей.
— А где мне прятаться?
— Не надо прятаться. Главное, у тебя есть деньги.
— Да, но они у меня в аэропорту, в камере хранения, — растерянно сказала Ада.
— Теперь ты должна полностью доверять мне, — он позвонил, сказал несколько витиеватых фраз, и положил трубку.
— Теперь я поняла: это ты и есть тот человек, который торгует путанами.
— Надо как-то выживать в этом несовершенном мире. Но ты не бойся: я тебе помогу, и не продам. А сдругой стороны, у тебя просто нет другого выхода. Думаю, придёт время, и мы встретимся и отдохнём от души. Ты мне нравишься, и у меня к тебе особое чувство, — он протянул руку и потрепал её за волосы. — А ты знаешь, тебе зубы надо будет вставить. А то, когда нервно разговариваешь, выглядишь жутковато.
— Обязательно вставлю, — сказала Ада, как маленькая обиженная девчонка.
Секс-индустрия хорошо развита в мире, и Россия не отстаёт от других стран. Высокие чины получают определённую мзду, и перевести пять, шесть девчонок через границу не составляет особого труда. Да, конечно, главный человек государства грозит пальцем чиновникам:«коррупцию надо истреблять», но, как известно, она продолжает расцветать буйным цветом. И все чиновники засучили рукава для борьбы с этим злом, но почему-то в неравной борьбе толстеют их кошельки, хотя они трудятся в поте лица и даже иногда ловят злостных коррупционеров. Однако, эти же коррупционеры почему-то сидят под домашним арестом в десятикомнатных квартирах, пишут стихи и даже умудряются ставить спектакли, дабы разжалобить народ. Мол, мы не такие, а деньги воровали у государства потому, что они вроде как бы валялись без дела. Так что Аду перевезли через границу без всяких проблем. Одна мамочка с пятью приёмными дочерями спокойно пересекла границу, а потом уже за бугром они разлетелись, кто куда, как птички по весне.
Ада вышла из такси возле своего приобретённого домика и сразу влюбилась в чудесный пейзаж. На берегу небольшого озера стояло ещё десятка три таких же домиков. За поселением тянулся дремучий лес и, как показалось Аде, он был почему-то угрюмым, в отличии жителей посёлка. За лесом во всю свою мощь тянулись горы, и они словно говорили: « Мы охраняем ваш покой; живите и наслаждайтесь жизнью». Правда, Ада не знала уклад этих жителей, и какой у них менталитет.
Случалось, кто-то увидит, что пробежала мышь, и вскоре это событие обсуждают уже все гуртом: «Как это — мышь? Куда она бежала? И как она кошек не боится? И вообще, надо бы быть внимательными и истребить грызуна». Такие люди не могли не заметить того, что, когда Ада проходила или в магазин, или на озеро, или просто гуляла по окрестностям, собаки, завидев её, поджимали хвосты, скулили и бежали прочь, чтобы только не видеть странную женщину. А те, которые гуляли со своими хозяевами на поводках, тянули своего хозяина со всей силы, только бы подальше от незнакомки. Естественно, вскоре весь посёлок об этом судачил, однако обращаться в полицию не было повода. Закон она не нарушала, а то, что от неё шарахаются животные, этого в законе у них не прописано, что за это надо наказывать человека. Ну, а в таком цивилизованном европейском государстве закон превыше всего. Вот они и замыслили злое дело, за которое никто не будет отвечать, так как они обставят всё так, что она сама будет виновата.
Ада часто перезванивалась с Метти, и он обещался на днях подъехать. Её мысли уже рисовали их встречу, совместный отдых, и она даже подумывала, что смогла бы прожить остаток своей жизни с этим человеком. Сегодня он ей сообщил, что завтра утром он прилетает, ну, а к обеду он подъедет к ней. Она начала готовиться и прикидывала не только, что соберёт на стол, но и как одеться, чтобы с первых минут завладеть его вниманием.
Несколько местных активных жителей с согласия остальных облили домик Ады бензином и подожгли его. И, как законопослушные граждане, вызвали вскоре пожарных, когда жилище Ады вовсю полыхало.
Ада проснулась от чего-то непонятного и увидела за окнами яркое пламя. Она бросилась к двери, но дверь уже тоже горела. Теперь бежать было некуда, и она вспомнила Сида. «Он не зря сказал, что я последняя из их рода. Всё он знал, и потому ушёл к своим предкам». Её не охватила паника, и она не билась в истерике, она прекрасно знала, что её душа через несколько мгновений перенесётся в вечный город её предков Амаравати.
Метти взял в аэропорту такси и назвал адрес, где жила Ада. Однако его душу что-то мучило, он никак не мог понять, почему так волнуется? Он хорошо разбирался в своих чувствах, и эту тревогу не мог отнести к тому, что это волнение перед свиданием с Адой. Он торопил таксиста, но тот тоже был патриот своей страны и законопослушным гражданином, и превышать скорость не собирался. Наконец-то они добрались до посёлка, и нашли им нужный адрес. Метти вышел из такси и не поверил своим глазам. Вместо домика он увидел пепелище, возле которого ходили какие-то люди и что-то рассматривали. Пожарных уже не было, и Метти подошёл к одному из стоявших неподалёку от пепелища.
— Что тут произошло? — спросил Метти.
— Говорят местные жители, что тут совсем недавно поселилась одна женщина, говорят, была очень красивая, но странная.
— И в чём заключалась её странность? — Метти взял себя в руки, чтобы не нахамить этому джентльмену.
— Если судить по рассказам местных жителей, то она бросалась на собак.
— Чего?
— Словом, она была странная, и опять же ходят слухи, что она вчера купила канистру с бензином, хотя автомобиля у неё нет. Но никто не придал этому значения, так как она была, ну, скажем, немного не в себе.
— Вы хотите сказать, что она сама себя подожгла?
— Мы во всём разберёмся, а сейчас извините:мне надо работать, — мужчина достал фотоаппарат и начал снимать пепелище в разных ракурсах.
— Скоты, — сказал Метти, развернулся и снова сел в такси.
— А кто тут жил, ваши родственники? — спросил таксист.
— Да пошёл ты, давай, в аэропорт, — грубо сказал Метти.
10.01.2015г.