Неразгаданный мир

Я — сука, несмотря на то, что по уверениям знакомых человек в общем-то неплохой. Часто мне бывает стыдно за свои слова, мысли, действия. Нелегко порой справиться со своей собственной душой, понять ее таинственные извилистые движения. День похож один на другой — непрерывный праздник сурка.

Но вот ночи бывают разными. Давно заметила какими интересными могут быть сны. Сны выходят из своего обыденного состояния и свободно внедряются в совершенно конкретную жизнь. Вот, к примеру, вчера на работе с жаром обсуждали недостойное поведение одной свободной, совершенно не закомплексованной девицы. Вертихвостка, непорядочная — самые безобидные эпитеты, которыми наградил несчастную наш добрый коллектив. И снится сон — я в самом разгульном вертепе служу, занимаю немаленький пост и, стыдно признаться, получаю от работы моральное и физическое удовлетворение. Красно-черные интерьеры, шальные канканы, полуголые и совсем голые девицы, спиртное всех видов и градусов и соитие, соитие в самых неожиданных и непредсказуемых местах. Я в самом центре всего этого неприличного действа, еще даю практические советы молодым, как более непристойнее себя вести. Вот так, будьте аккуратными в своих суждениях, осуждая другого человека. 

Муж частенько прикладывался к бутылке, за что нещадно его пилила и даже, страшно сказать, испытывала ненависть. Хотя если уж по-честному, сама не безразлична к этакому измененному сознанию. Правда, прелестей запоя никогда не испытывала. В очередной раз Андрей срезался на Новый год. Ничего не предвещало этого события. Предпраздничная суета, мандарины, елочные гирлянды — и нате вам, счастливая и совершенно пьяная физиономия мужа, как оказалось на все новогодние каникулы. Затем отходняк, затем вызов нарколога на дом, откапывания-промывания, выход из запоя. У меня же вспышки раздражения, неприязни, даже ненависти. И вот она грань между явью и сном — размытая, тончайшая, неопределимая.

— Пойдем на корпоратив? — предлагает подруга.

— Почему бы и нет, — вяло соглашаюсь я.

Маскарад в самом разгаре. Красивые дамские наряды, смокинги, шоколадные фонтанчики, ряды бокалов с шампанским — брют, полусухое, полусладкое, классическое, красное, на любой вкус. А нам вкусно все и безумно хочется убежать от этой унылой и пошлой жизни. Попытка почти удалась, шампанское сыграло свою невеселую шутку, все закрутилось в невероятно пестрый хоровод…, и мы вдруг оказалась на автобусной остановке совершенно пьяные и беспомощные. Сознание всплывало и погружало обратно в пучину беспамятства. Где-то на грани были слышны сочувствующие голоса, возможно, прорисовался силуэт скорой помощи. Стыд, совесть вопила… Был ли то кошмарный сон или ужасная явь, ей Богу, до сих пор не знаю.

Но сны порой по своей неведомой прихоти меняются на прямо противоположное и уносят в прекрасное неведомое. Все как в нашей безумной, никчемной и неповторимой жизни. Иду по анфиладам затейливого дворца. Все во дворце белое — потолки с изящными плафонами, античные точеные статуи, хрустальные люстры, светильники на стенах, мраморные плиты пола с витиеватыми прожилками. Благолепие архитектуры не лишено природной красоты. Между плитами зеленеет свежая трава.

Навстречу идет белый старец в белоснежных одеждах. Красивые седины струятся по плечам, складки длинного одеяния живописно пропорциональны, во взгляде понимание всего и всех, понимание и не-осуждение, что очень для меня важно. Старец видит меня насквозь, но это почему-то нестрашно.

— А знаешь ли ты, что умеешь летать? — вопрошает он меня.

— Знаю, — по непонятной причине совершенно не удивляюсь.

— Так почему не летаешь? — уже грозно произносит он. — Привыкла все на брюхе ползать.

И я полетела. Возникло интересное ощущение легкости и тяжести одновременно. Гравитация тянула вниз, а некая неведомая сила выталкивала вверх. На земле скрежетали полу-ржавые рельсы, почему-то усложняя парение, а небо было легко и надежно. В целом же лететь было просто настолько, что хотелось всем объяснить механику этого процесса. С тем и проснулась, с глубокой убежденностью, что сей же момент смогу пусть невысоко — до метра перелететь из комнаты в ванную. Инки, наверное, в сущности, были абсолютно правы, утверждая, что смысл жизни — видеть занятные сновидения.

— А полетели на праздники к морю, — в тот же день предложила сестра.

— Каким образом? — вполне серьезно спрашиваю я.

— Да просто бросим все и махнем от суеты.

Она даже не поняла, что я спрашиваю именно о технической стороне дела. А поняла бы, посчитала меня сумасшедшей.

Вообще-то мне всегда хотелось летать. Во всяком случае — в отношениях. Но практически никогда не получалось. Гравитация в виде второй половины всегда тянула вниз.

— Поехали встречать Новый год на Домбай. Там стоит мини-отель в форме инопланетной тарелки.

— Да ну, устал, хочется десять дней отдохнуть в спокойствии, отваляться, наконец.

Так и отдыхали десять дней перед телевизором. Оказывается, и отдых способен порядком изнурить. Череда однообразных дней. Но то утро было не такое, как обычно.

Я чувствовала себя бодрой и свежей, почти счастливой. Очередной Сон, вернее его продолжение. Именно он ласкал подсознание и вызывал чудесную легкость. Мне снился необыкновенный Город. Многие стили земной архитектуры от острой готики и мягко-роскошного барокко до современного стекла и бетона причудливым образом переплелись в его зданиях. Я то ли шла, то ли летела по его залитым солнцем улицам, жизнерадостным проспектам, просторным площадям, испытывая настоящий восторг. Какой удивительный дом со светлыми прозрачными колоннами, за ним еще чудеснее в мавританском стиле с ажурным балкончиком, а дальше, дальше… Поворот, ротонда-башня белоснежная и сверкающая, за ней дышит море.

Город не только красив, но и очень богат. Я знаю, что все общественные места, вернее самые непрезентабельные их части сделаны из благородного металла. Для Города золото не имеет большого значения. Он признает более важную ценность — Любовь. Все его жители любят и поэтому умеют летать. И мой полет был уже не одиночным, а в обществе единомышленников.

Увы, следующий день был рабочим после 10-дневных зимних каникул и мне долго не спалось, и только под утро я увидела третью серию, опять оказавшись в своем Городе. Снова радость, легкость, полет. На этот раз мне показали удивительную стену. Стена внушительно возвышалась над землей и бесконечным лабиринтом уходила вдаль, вся она была увита диковинным душистым плющом. Стена казалась живой, она дышала удивительным ароматом и приглашала под свою сень, обещая открыть некий секрет. Мне захотелось прикоснуться к шелковистой поверхности руками, лицом, всем телом, впитать в себя этот невозможный аромат, переплестись с ним — в этот момент это казалось очень важным. Но, увы, проклятый будильник был неумолим. Не желая просыпаться, я почти сознательно хваталась за остатки сна. Но он безвозвратно уходил, таял. Но запах, вернее его слабый оттенок остался.

— Лена, как ни печально, а вставать придется, — муж одетый, побритый, совершенно реальный. Но… от него веяло моим сном, так некстати прерванным.

— Ты? Откуда?

— Странные вопросы…

Даже для человека спросонья. Чем я живу? Как вижу мир, его, наконец? Уставилась сейчас, как будто впервые увидела.

— Лена, проспишь, опоздаешь на работу.

Причем тут работа? Зачем проспать, куда опоздать, если мой всегдашний муж каким-то непонятным образом соединился с непостижимым, неуловимым.

— Андрей, чем от тебя пахнет?

— Милая, не время для шуток. Я убегаю.

Господи, мой взгляд до смешного серьезен.

— Не волнуйся, не чужими духами.

Похоже, я начала сердиться. Только вот сцены сейчас не хватает с моей стороны.

— Моим одеколоном, вернее, твоим подарком.

Муж быстренько ретировался. А я стояла в ванной и с недоумением вертела в руках флакон, который сама же тщательно выбирала на Новый год. Вот так таинственное, подсознательное в один момент стало будничным и легко объяснимым. Жаль…

Наверное, я дура или сука. Кот Марсик согласно мяукнул и потерся о ногу, приглашая на кухню.

Я скрепя сердце шла на работу. Потоки людей двигались навстречу, иногда раздраженно натыкаясь друг на друга.

И вот среди этого холода и отчужденности я увидела такое, что совершенно не вписывалось в будничную картину. Их было двое. Человек и собака. Не хозяин и питомец, а друг и друг. На равных. Мужчина, годами и мудростью похожий на старца (почему я решила, что он мудр?) и темно-красный спаниель, сидящий на высоком парапете, смотрели друг другу в глаза. Глаза человека светились лаской, собачьи — бесконечной преданностью и обожанием. В глазах обоих отражался один и тот же огонек, от которого становилось теплее и радостнее всем, кто хотя бы его замечал. Рука человека задумчиво и мягко поглаживала умную высоколобую голову животного. Собака не шевелилась, для нее в этом мире существовали только рука и глаза ее большого друга, она была счастлива. Мне ужасно захотелось быть на месте красного спаниеля, чтобы вот так смотрели на меня, а умная рука, поглаживая, помогала жить. Я вдруг почувствовала себя в приснившемся Городе, захотелось то ли полететь, то ли подойти к этим двоим и сказать: «Возьмите меня к себе».

И вдруг человек оторвал взгляд от своего меньшего брата и, глядя в сторону сквозь меня, произнес:

— Не все можно объяснить очевидными причинами. Стена все-таки была. Правда, старина Чарли?

Пес согласно завилял хвостом. Я остолбенела, выражаясь высоким штилем, буквально превратилась в соляной столп от неожиданности.

— С чего вы взяли?

— Я историк, интересуюсь далеким былым, вот и утверждаю, что когда-то на этом месте высилась крепостная стена. Возможно даже наш город был в свое время кремлевским.

Глаза незнакомца серьезные, но в глубине прячется лукавая искорка.

— И белый дворец с мраморным полом тоже существует. Правда, со временем его плиты заросли травой.

Это было уже слишком.

— А может, и летать вы умеете? — неожиданно выпалила я.

— А как же, — уже откровенно улыбался он, — в детстве во сне регулярно, с возрастом все реже, но зато более явственно. Могу научить этой несложной технике. Хотите?

Да я сама… Хорошо, что вовремя прикусила язык. Получился бы разговор двух сумасшедших.

Хотя нет, мой новый знакомец оказался человеком весьма умным и эрудированным. Встречи с Арсением и его неразлучным псом стали для меня приятным времяпрепровождением, одаривая настоящей роскошью человеческого общения. И еще они несли завораживающую интригу.

— Да именно так, я согласен — кто-то показывает нам во сне как мы задуманы и что есть на самом деле, все наши пороки демонстрирует, — утверждал Арсений.

— Более того, не успею я совершить что-то непотребное или осудить кого-нибудь и вот тебе, пожалуйста, сон демонстрирует меня во всей красе, да еще более утрированной, — соглашаюсь с ним я. — В общем, я чувствую себя сукой и Фрейд здесь ни при чем.

Чарли с большим интересом взглянул на меня, даже подал голос. Все-таки собаки — умнейшие существа, чувствуют и понимают с полуслова.

Мы бродили по городу, к радости Чарли, заглядывали на всевозможные собачьи площадки, да и вообще малоизученные уголки большого города.

В тот день чувствовался мороз. За городом неожиданно попали в настоящую дворянскую усадьбу. Случайно и в тоже время возникло странное ощущение, что нас здесь давно ждут. Родовая усадьба с белоснежным когда-то господским домом, каноническими колоннами вдоль всего центрального фасада здания. Огромные окна, некоторые во французском стиле грустно смотрят пустыми рамами.

В заброшенном саду стволы деревьев, каждая веточка посеребрены инеем, нежным и тонким. Кажется, талантливый и скрупулезный художник не поленился бескорыстно поработать всю ночь ювелирной кисточкой. Его старания не пропали даром, они вознаграждены красотой и гармонией розовато-голубого молчания зимних ажурных деревьев.

— Как красиво, — выдыхаю я.

Дорожка, ведущая к парадному подъезду, заросла бурьяном и сорной травой. И все равно в этом упадке чувствуется былое великолепие. Идет легкий снежок. Тишина стоит тончайшая. Всегда энергичный Чарли присмирел и настороженно поводит чутким носом.

Внутри дом оказывается неожиданно сохранившимся и очень красивым. Интерьеры выдержаны в светлых тонах — потолки с остатками плафонов, античные статуи, почти не пострадавшие от времени, кованые ободы люстр, кое-где светильники на стенах, затертые плиты пола с витиеватыми мраморными прожилками. Я не верю своим глазам — между плитами зеленеет свежая трава. Не может быть — сейчас зима…

— Может, все может быть, — задумчиво произносит Арсений и переводит взгляд на каминную полку в главной зале дома. На ней лежит золотистое с красным бочком яблоко невероятных размеров. Не меньше полкило — по-дурацки проносится у меня в голове. Яблоко исходит густым ароматом и выглядит вполне обычно. Я ничуть не удивляюсь.