С портрета сошедший

 «Хотел бы я знать с уверенностью, что портреты никогда не выйдут из своих рам»

Говард Филлипс Лавкрафт

Именно здесь, в этом темном проулке, где никто не увидит, как свершится зло, ночью Кларенс Мэнвил убьет человека.

Он лишь мимолетно заметил метнувшуюся тень в конце проулка, старавшуюся держаться подальше от уличного освещения, не слышал, как силуэт приближался к нему.

Кларенс крепче сжал металлическую трубу под курткой. Холод от прикосновения успокаивал, но уверенности парень все равно не ощущал. Сомневался, что сможет совершить задуманное, но неукротимая жажда дозы лишь сильнее подталкивала его.

Пальцы, обхватившие трубу, побелели, на руке выступили вены. Кларенс напрягся, рыская глазами в непроглядной темноте, в надежде заметить хоть какой-то намек на присутствие курьера. Внезапно послышался голос, обжегший ухо:

— Ты опоздал.

От неожиданности Кларенс чуть не подпрыгнул, едва не выронив орудие преступления.

— Какого хрена ты так пугаешь?! — Кларенс разозлился больше на себя. Он до последнего не замечал курьера. — Я чуть не отдал богу душу.

— Если будешь так часто употреблять, то точно с ним встретишься, — курьер старался держаться в тени. Он вытянул руку и подставил под свет фонаря пакетик с дурью. — Деньги при тебе?

— Разумеется, — Кларенс сделал вид, что полез за деньгами, и, сжав трубу, размахнулся.

Со всей силы нанес удар. Послышался хруст кости — мужчина с глухим звуком упал на землю. Склонившись над телом, Кларенс нанес еще несколько ударов.

Тяжело дыша, он так же быстро нащупал пульс на запястье курьера. Мертв. Нервными движениями Кларенс обыскал карманы убитого, не заботясь об отпечатках пальцев, ведь ему хватило ума надеть латексные перчатки.

Закончив обыск, Кларенс спрятал трубу в глубокий карман куртки, распихал по другим награбленное и, плотно застегнувшись, поспешил прочь в свое убежище.

Вызывать такси было рискованной затеей, не стал он и пользоваться транспортом — решил пробежаться до дома, держась темной стороны улицы, шарахаясь от гудков всякой проезжающей мимо машины.

Кларенс Мэлвил постепенно выкинул случившееся из головы, как и прочие совершенные им преступления. Раньше все обходилось банальными кражами с проникновениями на частную территорию, теперь же он совершил убийство. И ничего не почувствовал. Словно это было все в порядке вещей.

Миновав еще три квартала, Кларенс оказался на широкой улице, состоящей из одинаковых двухэтажных домиков с двух сторон. Он прибавил скорости, направившись в конец улицы к самому уютному уголку на всей планете, по мнению Кларенса. Громко захлопнув входную дверь, преступник, не разуваясь, взбежал на чердак — именно там он проводил большую часть свободного времени.

Яркая вспышка озарила помещение, заставленное картинами, мольбертами, начатыми холстами. Кое—где валялись банки с красками, тряпки, испачканная одежда. Даже видавший виды диван был покрыт разноцветными следами давно засохшей краски и еще бог знает чем. Кисти валялись повсюду, даже в полупустых чашках с кофе. Помимо дивана из мебели имелись еще небольшой столик и тумбочка.

Да, Кларенс Мэнвил был художником: рисовал картины на протяжении семи лет и имел успех. Однако в последнее время вдохновение совсем покинуло его, и поэтому Кларенс прибегнул к старому доброму методу.

Скинув куртку на пол, он стиснул в руках заветную дозу героина и рухнул на диван. Уже спустя несколько минут после принятия наркотика Кларенс полностью забыл события последних двух часов, словно они выветрились из головы. Мощным ударом кувалды его будто вышибло из реального мира в мир наслаждений.

Художник просидел так всего несколько минут до той поры, пока его не накрыла сильная волна кайфа, и, в порыве энтузиазма схватив кисть с красками, он решительно подлетел к девственно чистому холсту. Рука сама машинально начала неотрывно выписывать замысловатые линии, которые со временем превращались в более четкие формы. Пот градом лил по мертвенно желтому лицу Кларенса, пока он создавал очередное произведение искусства, вкладывая в него всю душу.

В таком бесконечном ритме прошло четыре напряженных часа, а то и больше, Кларенс не заметил, с какой скоростью летело время, пока от навалившейся резко усталости он не выронил кисть и следом не рухнул на пол. При падении он умудрился задеть головой тумбочку, но Кларенс не почувствовал боли, провалившись в глубокий сон без сновидений.

Тем временем с законченного холста на безмятежно спящего художника взирал сурового вида джентльмен в дорогом сером костюме и старомодной шляпе-котелке. Кларенсу удалось четко передать сердитый взгляд мужчины, смотревшего на него со смесью надменности и отвращения. Он одной рукой упирался на дубовую трость, тогда как вторая покоилась на широкой спинке модного красного кресла. Картину довершала мрачная ухмылка джентльмена, словно тот знал некий секрет и готов был воспользоваться им в корыстных целях — это придавало готовому портрету оттенок мрачного восхищения перед мастерством автора.

На рассвете Кларенса разбудил телефон. Мышцы затекли, он с трудом поднялся, держась одной рукой за раскалывающуюся голову, на трясущихся ногах добрался до телефона.

— Какого черта? — ворчливо спросил Кларенс вместо приветствия. Ему было плевать на звонившего, хотелось лечь обратно на диван и нормально поспать.

— И я тоже рада тебя слышать, дорогуша, — сладким тоном ответила Агата, агент Кларенса. — Чего ты такой кислый с утра? Опять всю ночь корпел над новой картиной?

— Ты хоть на часы смотришь? Я в это время еще сплю мертвым сном. Вот только ты права, я снова творил! Можешь приехать и лично убедиться.

— Через двадцать минут буду у тебя! Я уже давно на ногах, в отличие от некоторых, — и агент разъединилась так быстро, что Кларенс не успел придумать более едкого ответа. Положив трубку, он оглядел комнату в предрассветных лучах солнца: ему всегда нравилось, когда яркие оттенки света мягко струятся по поверхности мебели и картин. Все было хорошо, пока он не наткнулся на очередное творение, стоявшее посреди комнаты.

Мужчина с холста все так же хмуро смотрел на своего творца, словно прожигая его насквозь. Кларенсу стало не по себе от такого проникновенного взгляда. Художник долго всматривался в детали портрета, стараясь вспомнить, что именно побудило его написать именно этого человека. Его недовольное лицо не было знакомо Кларенсу: он точно нигде его не встречал, но даже если и видел где—то, то только мельком, не обратив внимания.

Кларенс отмахнулся от гневных глаз джентльмена и устало побрел вниз, на кухню, чтобы немного перекусить до приезда Агаты, когда внезапно застыл на третьей ступеньке лестницы.

События прошлой ночи!

Кларенс приложился спиной к стенке, вспоминая убийство, прокручивая детали в голове. Получилось ли ему остаться незамеченным? Заметил ли кто труп в переулке? Не оставил ли он улик… Улики! Орудие убийства четко предстало перед буйным воображением художника, и тот вернулся в помещение за курткой. Кларенс тряхнул одежду, и труба с характерным звоном ударилась об пол. Кларенс быстро схватил ее и пошел вниз, на ходу тщательно протирая трубу рукавом. Хоть на нем и были перчатки во время убийства, лишний раз не мешает проявлять осторожность.

Оказавшись на кухне, Кларенс закинул трубу в мусорную корзину — позднее он выбросит ее туда, куда никто не полезет. Или лучше закопает на заднем дворе. Он еще не решил, что конкретно сделает с трубой. Ему везло раньше: повезет и на этот раз.

Кларенс утешал себя тем, что никто не видел их и он не оставил никаких доказательств своего присутствия в переулке.

Из раздумий его вырвал громкий звонок в дверь. Лихорадочно приводя себя в более—менее божеский вид, Кларес перепрятал трубу в ящик с посудой и подошел к входной двери проверить, кто пришел.

Агата.

Облегченно вздохнув, он попытался открыть дверь, но не вышло. Кларенс давно хотел ее починить из—за проржавевшего внутри замка механизма, который не давал ему покоя вот уже больше месяца. Пока по двери хорошенько не врезать, она не откроется. Со всей силы дернув ручку на себя, он, наконец-то, справился с дверью — Кларенс Мэнвил отлетел назад, больно шлепнувшись на задницу.

— Когда же ты уже починишь входную дверь? —— Агата выглядела как всегда безукоризненно в деловом строгом костюме, плотно облегающим ее стройное тело, и наушнике в правом ухе. Она прошла в дом, забыв закрыть за собой дверь, и сосредоточилась на хозяине, осматривая его критическим взглядом, словно домохозяйка, взирающая на гору немытой посуды. — Выглядишь просто отвратительно. Успеешь привести себя в порядок перед выставкой?

— Проклятье, выставка! — Кларенс с чувством шлепнул себя по лбу. Он совсем забыл, что данное мероприятие состоится уже сегодня вечером, на комфортабельном лайнере, где соберется весь высший свет. Такое пропустить невозможно! Повезло, что Кларенс был практически готов. — Хоть я и забыл про нее, но должен заметить, что мой внешний вид не самое главное, — он поднялся с пола и, отряхнувшись, театральным жестом указал на лестницу, ведущую на чердак. — Прошу взглянуть на мою работу.

— Обязательно взгляну, дорогуша, — Агата первой ступила на лестницу. — Ты давно не показывался на людях, поэтому стряхни с себя пыль и постарайся сегодня блеснуть талантом! А у тебя он есть, вот только ты совсем обленился без должного присмотра, — на последней фразе Агата сделала четкий акцент.

— Не беспокойся за меня, все под контролем, — заверил ее Кларенс, но стоило переступить порог чердака, как он понял, что что-то изменилось. Агата привычным движением бросила дорогую сумочку на потрепанный диван и ехидно заметила:

— Весьма интересный портрет красного кресла, — она повернулась к художнику. — И что, это все? Ты же говорил, что картина готова.

Кларенс и без того бледный побледнел еще сильнее.

Холст оказался пуст.

Джентльмен в сером костюме куда-то пропал или, точнее сказать, испарился, словно его никогда и не было. Но как такое возможно? А был ли вообще кто-то на портрете? Может, ему все это привиделось? Кларенс четко запомнил, как рисовал джентльмена в сером, выводил черты лица, рисовал темно—зеленые глаза и прочие детали. Неужели ему все это приснилось?

— Нет, это еще не все, — Кларенс почесал занывший затылок, придумывая ответ. Когда он успел удариться головой? — Думаю, я успею доделать эту картину за несколько часов, но если не получится, у меня есть еще пара вариантов на замену этой…

— Уж постарайся успеть, — перебила его Агата, разглядывая картину. — Я чувствую, что именно эту картину ждет ошеломительный успех! — она подошла ближе, всматриваясь в детали, словно без джентльмена в сером она была целой. Через секунд тридцать она резко повернулась, словно оцепенение прошло само собой. — В любом случае я в тебя верю, дорогуша, — Агата нахмурилась, более внимательно разглядывая Кларенса. — Что-то ты совсем плохо выглядишь, у тебя точно все в порядке?

«Вчера я убил человека, а сегодня с моей картины сбежал незнакомец в сером костюме. А так да, все в полном порядке!»

— Я просто не выспался, не более того! — Кларенс подошел к двери, широко ее распахнув. — Думаю, тебе пора, Агата, ведь мне предстоит еще раз закончить картину.

— Ты как всегда вежлив, — Агата демонстративно прошагала к выходу и, обернувшись, добавила с ноткой беспокойства в голосе. — Советую тебе поскорее закончить и хоть немного поспать, — она провела рукой по его кофте, как бы стряхивая невидимые пылинки. — Я знаю, что ты меня не подведешь, сразив всех наповал, как раньше, но постарайся больше уделять внимания здоровью. Можешь меня не провожать, — развернувшись, она исчезла в тесном лестничном пролете.

Закрыв дверь, Кларенс снова подошел к картине, изучая ее еще внимательнее, чем Агата.

Что же все—таки произошло? Неужто снова передоз как в прошлый раз? Этот вариант отпадает: Кларенс хорошо знал свою норму, чтобы подобного не повторилось и чтобы не слететь с катушек окончательно.

Внезапно у Кларенса с такой силой разболелась голова, что он медленно осел на пол. Словно кто—то вонзил раскаленную спицу в затылок и несколько раз повернул ее. Кое-как добравшись до дивана, художник решил на время оставить поиски незнакомца и подождать, пока утихнет боль, после чего можно будет спокойно позавтракать. В подтверждении этому в желудке заурчало.

Как только голову отпустило, Кларенс обнаружил себя на кухне, заглядывающего в полупустой холодильник в поисках остатков съестного.

— А ты здесь неплохо обустроился.

От неожиданности Кларенс резко дернул головой, ударившись о дверцу холодильника, повернулся на звук голоса.

Кларенс Мэнвил не знал, как реагировать на происходящее, и просто открыл рот от удивления — в кухонном проеме стоял тот самый джентльмен с портрета. Из плоти и крови.

— Ты всего лишь плод моего воображения. Вчера я сильно обдолбался, нарисовал тебя, и меня тут же рубануло. Разумеется, я еще не отошел от вчерашнего, вот ты мне и мерещишься!

— Отличная версия, но нет, — джентльмен с любопытством разглядывал интерьер кухни, постукивая тростью о кафельный пол. — Может, попробуешь снова?

— Возможно, когда я отключился, то ударился головой при падении, поэтому ты, скорее всего, являешься побочным эффектом после травмы.

— Снова мимо, — судя по тоскливым интонациям в голосе, ему уже наскучил разговор. — Последний разок?

— Тогда, выходит, ты результат моего переутомления. Я слишком много писал картин в последнее время, практически не отдыхая, и вот — передо мной стоит мое же творение, словно какой-то Франкенштейн!

Джентльмен с портрета медленно повернул голову в сторону Кларенса, его суровый взгляд сделался удивленным, но он все также продолжал буравить художника насквозь.

— Франкенштейн? То есть ты имел в виду современного Прометея? Хм, весьма близкое сравнение, во мне правда есть частичка тебя, та самая, о которой ты давно позабыл, запрятал в самую глубь своей черной прогнившей души…

— Я не собираюсь выслушивать оскорбления несуществующего человека! — в порыве злости Кларенс схватил с кухонного стола графин с водой и швырнул его в незнакомца, но тот с ловкостью кошки увернулся, не изменившись в лице.

— Ты ведешь себя глупо, Кларенс, — следом полетели тарелки и блюда, с громким звоном врезаясь в стены и мебель. Джентльмен от всех снарядов легко уклонялся. — Советую успокоиться, сделать пару дыхательных упражнений, и все пройдет.

Кларенс замахнуться последней оставшейся тарелкой, как снова раздался дверной звонок. Он среагировал не сразу, но поняв, что свидетели будут кстати, подскочил к входной двери и со всей силы дернул ручку, которая не поддалась в очередной раз. Врезав по двери, Кларенс снова открыл ее.

— Прости, но я забыла у тебя сумочку на диване! — Агата театрально закатила глаза. — Видишь, как трудно быть агентом? Столько дел, и порой забываешь об элементарных вещах! — она целенаправленно направилась на чердак, миновав оторопелого Кларенса.

— Стой! Ты должна кое—что увидеть, — он попытался остановить ее, но проще было преградить путь локомотиву, чем такой шустрой и энергичной женщине.

Она уже вошла на чердак, когда Кларенс догнал ее.

— Ты прав, я должна была это увидеть.

Кларенс посмотрел на портрет, не зная, что сказать.

Джентльмен вновь вернулся на исходное место позади кресла, все так же надменно наблюдая с холста. Кларенс облокотился о дверной косяк.

— Я понятия не имею, как ты успел все доделать, но выглядит довольно специфично. Ты никогда не писал портретов. Ты знаешь этого парня? — в ответ Кларенс лишь помотал головой, не сказав ни слова. — Не знаю, как объяснить, но эта картина чем-то завораживает, притягивает, я бы сказала. Ты справился!

Кларенс, потирая вновь разболевшийся затылок, пытался собраться с мыслями. Он уже не понимал, где сон, а где реальность.

— Выходит, что справился, но с трудом. Теперь мне бы хотелось немного поспать перед выставкой…

— Ты ведь снова употреблял, верно? — тон Агаты моментально изменился, вся деловитость исчезла как по волшебству. Художник часто слышал этот ее тон, когда Агата впервые застукала его за принятием героина или когда он совсем обленился, перестав «творить», не говоря уже о том, как ей практически удалось поймать его за кражей, однако Кларенсу тогда удалось выкрутиться, и вроде как пронесло. Но теперь он снова услышал этот угрожающий тон. — Ты же обещал мне, что завяжешь, что тот раз был последним, и ты всего себя отдашь творчеству! Но стоило мне повнимательнее осмотреть чердак и твой внешний вид — все встало на свои места!

— Агата, ты снова преувеличиваешь, — Кларенс старался говорить спокойно, поскольку она уже порядком достала со своей заботой. Даже в больной голове промелькнула мысль о спрятанной трубе на кухне. — Я переутомился и нервничаю перед грядущей выставкой. Между прочим, это большое испытание для меня, а ты только зря беспокоишься и не даешь мне толком отдохнуть!

— Не смей обманывать меня, Кларенс Мэнвил, — Агата угрожающе нависла над художником, заслонив собой свет от одиноко висевшей лампочки. — Я не настолько глупа, чтобы не сложить два и два, а уж тем более не стану требовать тебя закатывать рукава. Даже знать не хочу, каким образом ты раздобыл наркотики, но точно знай: как только закончится презентация, я отправлю тебя в наркологическую клинику, причем на довольно долгий срок, где ты, я надеюсь, приведешь себя в порядок и вернешься в общество здоровым человеком.

Кларенс не стал спорить с ней: головная боль разыгралась не на шутку, и хотелось уже поскорее откинуться на диван, закрыв ненадолго глаза. Максимум, на что ему хватило сил, так это на единственный вялый взмах руки.

— После презентации делай со мной все, что захочешь, честно! Я даже позволю тебе навести порядок в доме, не то что в голове. Но сейчас мне и правда нужно вздремнуть.

Еще с минуту Агата угрожающе испепеляла сгорбленного на диване Кларенса, пока не бросила напоследок:

— Вечером я заеду за тобой и привезу костюм, чтобы ты выглядел безукоризненно.

Дверь чердака громко хлопнула, заставив Кларенса подскочить на месте. Ему до смерти хотелось спать. Положив голову поудобней на подлокотник дивана, Кларенс прикрыл глаза, старавшись уснуть.

— А она симпатичная. Могла бы стать твоей подружкой, если бы не твоя натура, стремящаяся к саморазрушению, — незнакомец снова сошел с портрета, расхаживая между лабиринтами нарисованных картин Кларенса, рассматривая каждую по отдельности с особым вниманием. — Да у тебя и правда талант! Или это все краденые картины, нет?

— Ты можешь снова исчезнуть и дать мне поспать? — художник зажмурился и спрятался в подушку. — И хватит пялиться на мои картины. Ты вообще вымышленный персонаж, чтобы критиковать и читать мне нотации.

— Ты никогда не думал, что все мы вымышленные персонажи некой книги под названием жизнь? Плод воображения чьего-то изощренного разума…

— Чего ты хочешь от меня?! — Кларенс вскипел не на шутку.

Джентльмен в сером костюме застыл в нескольких метрах от Кларенса, его взгляд стал еще суровее, чем на портрете.

— Я хочу наказать тебя, Кларенс, за все злодеяния, совершенные тобой, — незнакомец стукнул тростью об пол. — Пора платить по счетам, — по-звериному оскалившись, незнакомец напугал Кларенса, а его гипнотический взгляд пригвоздил его намертво к дивану. — Думал, убийство в переулке сойдет тебе с рук? Как многочисленные кражи и предательство заботливого человека?

— Я не хотел никого убивать!

— Ну, разумеется, не хотел — тебя толкнула на это развращенная жажда наркотиков, и она же тебя погубит, словно дамоклов меч.

Именно в этот момент Кларенс почувствовал приближение чего-то неизбежного: чего-то, что страшнее незнакомца с тростью.

Рефлексы сработали молниеносно, заставив Кларенса рвануть с места и броситься на первый этаж, перепрыгивая через ступеньки. Он врезался во входную дверь, попытался выскочить наружу, но в этот раз фортуна отвернулась от художника: дверь заклинило окончательно. Неужели и дом тоже оказался против него?

Не сводя глаз с открытой двери чердака, Кларенс добрался до телефона на кухне и дрожащими пальцами набрал номер.

— Полиция слушает.

— Меня хотят убить! — Кларенс продолжал следить за чердаком, соображал, что сказать дальше. Кто поверит в его бред про сошедшего с портрета человека? Пришлось соображать на ходу. — В мой дом проник неизвестный вооруженный мужчина, я пытался сбежать, но старую входную дверь намертво заклинило. Мне теперь кажется, что я не доживу до вечера.

— Успокойтесь, сэр, и назовите ваш адрес. Мы вызовем наряд полиции, а пока спрячьтесь в любом укромном месте и ждите.

Кларенс назвал адрес.

— Проклятье! — он в гневе швырнул трубку. В голове промелькнула мысль — черный ход! В такой панике он совсем забыл про него.

Загнанный, словно зверь, Кларенс пересек кухню и, завернув за угол в небольшой холл, остолбенел от отчаяния. Дорогу ему преградил до боли знакомый силуэт.

— Ты ведь понимаешь, что это бесполезно. Нельзя убежать от самого себя. Но знаешь, что самое странное? За все время ты меня до сих пор не узнал, — незнакомец шагнул ближе к свету и снял шляпу. На виске красовался уродливый бардовый шрам, из которого сочилась темная струйка крови. — Видишь? Между прочим, было довольно больно, — он снова надел шляпу. — Ты оставил меня умирать в темном переулке ради какой-то дозы наркоты, — он двигался медленно на Кларенса. Художник попятился назад и, развернувшись, бросился прочь, но не смог далеко убежать: от голода и усталости ноги сами собой заплелись. Кларенс упал рядом со шкафчиком для посуды. Вспомнив про орудие убийства, Кларенс быстро достал металлическую трубу, встав на изготовку напротив джентльмена в сером.

— Я смог сделать это один раз, смогу и еще! А поскольку ты всего лишь плод моего воображения, тебя будет проще убить…

— И что это тебе даст? Ты не сможешь убивать меня постоянно, снова и снова. А я ведь сделаю все, чтобы окончательно свести тебя с ума. Я окончательно сотру грань между реальной жизнью и вымыслом, заставив тебя сделать самую страшную ошибку, и только тогда я позволю тебе уйти из жизни, оставив после себя лишь грустные воспоминания и горстку картин…

Одним рывком Кларенс нанес удар именно в то место, куда ударил впервые, еще прошлой ночью. Снова послышался до боли знакомый хруст ломающейся кости, и мужчина рухнул на пол.

События вновь повторились.

Тяжело дыша от волнения и стресса, Кларенс вытер вспотевший лоб и, облокотившись на столешницу, прикрыл глаза. Весь этот день окончательно подкосил его и без того хрупкое здоровье. Он открыл глаза и увидел, что он совершил.

На полу лежало тело Агаты.

На еле гнущихся ногах он опустился перед ней на колени, все теми же привычными движениями проверяя пульс. Мертва. Он посильнее смежил веки и снова открыл глаза. Ничего не изменилось, это все еще была Агата, та, кто постоянно беспокоилась о нем, переживала за него — теперь она лежит бездыханная с остекленевшим взглядом. Словно ее предали.

Вслед за мыслью о предательстве последовала еще одна: приезд полиции. Они взломают дверь, увидят беспорядок на кухне и наркомана, убившего своего агента. Тогда-то ему точно не избежать тюрьмы.

Оставалось только одно.

Кларенс с трудом поднялся на ноги и медленно побрел на чердак за дозой, чтобы все это закончить раз и навсегда. Он уже практически взобрался на последнюю ступеньку, когда дверь сама по себе распахнулась, заставив художника остановиться.

— Ты правда думал, что все будет так просто? Для тебя это слишком легкая смерть, — джентльмен в сером костюме со всей силы толкнул Кларенса Мэнвила с лестницы. Последнее, что запомнил художник, так это собственный крик, утонувший в глубине дома.

***

— Простите, мисс, вы хозяйка дома? — двое полицейских подошли к крыльцу, рассматривая женщину в деловом костюме, энергично нажимавшую на дверной звонок.

— Нет, офицер, но я хорошо знаю хозяина, — Агата отпустила звонок, крепче сжав в руке завернутый в полиэтилен костюм. — И если честно, я сама хотела вам позвонить. Кларенс не отвечает…

— Не волнуйтесь, мисс. Пожалуйста, отойдите в сторону.

Полицейским пришлось таранить входную дверь, которую в конец заклинило. В доме гнетущая тишина и кромешная тьма. Полицейские достали пистолеты и включили наплечные фонарики. Два тоненьких луча заскользили по помещению.

— Мистер Мэнвил? — один из офицеров проследовал на кухню, пока второй осматривал гостиную. Агата боязливо переступила порог дома, оставшись стоять в свете от автомобильных фар.

— Возможно, он крепко спит наверху, на чердаке. Я смогу…

— Мисс, оставайтесь на месте. К нам поступило сообщение, что в этом доме произошло вооруженное проникновение. Не исключено, что преступник еще здесь, — первый офицер что-то осторожно нес в руке. Свет фонаря показал металлическую трубу. — Я обнаружил это на полу среди горы разбитой посуды. Думаю, мистер Мэнвилл боролся с неизвестным, и не исключено, что он пострадал, поэтому либо оставайтесь на месте, либо лучше сядьте в полицейскую машину. Мы проверим чердак.

Встретившись у лестницы, они оба направились на чердак. Агата робко шагнула в сторону кухни, поближе к ножам, стоявшим на деревянной подставке. Ей хотелось вооружиться одним из них, как вдруг она услышала голос сверху.

— Мисс, вы еще здесь? Не могли бы вы подняться к нам наверх.

Агата боялась самого ужасного и молниеносно взлетела по ступенькам на чердак. Пару раз она чуть не упала в темноте, но ни разу не замедлила шаг. Судьба Кларенса волновала ее больше всего. Кроме двух полицейских и картины в помещении никого не оказалось.

— Вы не могли бы нам объяснить вот это? — офицер указал на картину, стоявшую в центре. Агата прекрасно помнила этот портер, вот только теперь он выглядел еще более зловеще, чем когда Агата заходила утром.

Теперь картина представляла собой портрет мужчины в деловом костюме с тростью и в старомодной шляпе. Судя по всему, он стоял в библиотеке позади красного кресла, которое четко отпечаталось в мозгу Агаты. Вот только теперь в кресле с гримасой ужаса сидел художник Кларенс Мэнвил, в глазах которого читались отчаяние и животный страх. Рука мужчины в костюме покоилась не на спинке кресла, а на плече у Кларенса, сильно сжимая ее, словно в тисках.

Вся эта композиция одновременно бросала в дрожь и вызывала чувство восхищения перед тем, как точно автор передал атмосферу картины.

Еще долго Агата и полицейские рассматривали портрет двух мужчин, пока в нависшей тишине она не произнесла:

— Это был его последний шедевр.