Тайна манускрипта. Древнее ругательство

Часть 1

О будущем говорить нет никакого смысле, пока не разберешься с прошлым и настоящим. Но некоторые пытаются заглянуть в будущее. И я один из них. Работа такая. Главное в ней — полагаться на свои силы и свое мнение. Как говорил Марк Аврелий, то, что мы слышим — слухи, а то, что мы видим — лишь видимость. Может, и не говорил он этого, кто знает, но смысл понятен. Держи ухо востро, не доверяй иллюзиям и доверяй реалиям, за горами — другие горы, что в переводе с гаитянского означает: все старо в этом подлунном мире, ничего нового, стоящего нашего внимания. Гаитянцы, конечно, мне не указ, тем более что каждое задание шефа, как езда в незнаемое, а риск обнаружить за горными кручами пропасть никто не отменял. Хорошо, если новое расследование придется вести здесь, в родном городе, по которому я порядком соскучился. А вдруг пошлет… Вот не хотелось бы, и все тут. Шимми что? — он пришелец из космоса, ему все равно, уличными кошками больше интересуется, а мне общения хочется, культурных мероприятий, в питерских ресторанах не прочь посидеть, по городу побродить, на «Зенит» посмотреть, новую «Газпром Арену» посетить. Много чего хочется, жизнь коротка, а соблазнов много.

Наутро, выйдя из гостиницы, первым, кого я увидел, был — и кто бы мог подумать! — Шимми.

— Приветик, как дела?

Это форма приветствия такая, не требующая от вас отвечать, как идут дела. Раньше говорили просто «Здравствуйте!» из вежливости, а не потому, что хотели пожелать здоровья. Но поскольку в обществе в не столь отдаленные времена перестройки возникла потребность в малом, или точнее, мелком, бизнесе, деловые отношения знакомых и незнакомых людей наложили отпечаток и на приветствие: «Как дела?» Можно пропустить мимо ушей, можно так же односложно ответить «Как дела?», добавить «Спасибо, хорошо». Англоязычные при встрече спрашивают: «Хау а ю?» — и получают в ответ «Гуд. Хау а ю?» В любом случае, если вы отреагируете на приветствие односложно «голова пока цела», вас поймут, и не потому, что раньше вас это произнес дедушка Крылов, баснописец, а потому, что ваш ответ сочтут адекватным, соответствующим суровой действительности и принятым нормам вежливости в современном обществе. С Шимми мы знакомы, так что нет необходимости разводить канитель, интересоваться здоровьем, перебрасываться ничего не значащими фразами.

— А, это ты! Так я и думал. Зачем пришел?

— Весточку притаранил от Босса.

— Давай, поглядим, какой сюрприз он нам приготовил, что за задание. Он тебе сказал, что я старший в группе?

— Не помню такого разговора, но тебе виднее.

Пока я изучал содержимое пакета, Шимми сопроводил его своим комментарием.

— А еще он просил передать, чтобы ты обратил внимание на обведенное красным карандашом объявление.

— Там телефон какой-то указан.

— Да, именно. Вот по этому телефону ни в коем случае нельзя звонить.

— И зачем тогда объявление, если нельзя звонить, можешь объяснить?

— Чтобы себя не обнаружить раньше времени.

— Хм… Требуется ассистент в букинистический магазин… Древние рукописи… Что за ассистент, какие рукописи? Что за чушь?

— Надо уметь читать между строк: требуется ассистент для борьбы с силами зла. Во всемирном масштабе. Это кодовое слово для связи с агентами. Неужели не понятно? Нам доверено внедриться в спецхранилище под видом человека, ищущего работу, и кое-что там раздобыть и похитить. Видимо, что-то важное. В последнее время у Босса были проблемы с ведьмами.

— А потом, что потом?

— Потом суп с котом. Шутка. Потом в дело вступаешь ты. Для тебя поступят отдельные инструкции, сказал Босс.

— Какие могут быть шутки? Спецхран — это спецхранилище, то есть, склад особо ценных древних манускриптов, находящийся под неусыпным надзором секретных и полицейских органов. С улицы туда на работу не берут. У тебя есть рекомендации?

— А как же. Вот… Босс уже подготовил. Печать, подпись, все чин чинарем. Прямо сейчас и пойдем. Ты мне будешь ассистировать, подыгрывать, изображать конкурента для видимости. Сможешь?

Этот Шимми мне порядком надоел своей наглостью и бесцеремонностью. Наглая морда. Я понял это с первого взгляда. С первой встречи. Распоряжаться начал мной, командовать. Не нравится он мне. Наглая морда и есть.

— Идем уже, умник! Ты, главное, приготовь свои верительные грамоты, а за меня не беспокойся.

Найти «спецхран» для таких ассов розыска, как мы, оказалось плевым делом. Неказистое двухэтажное строение, которое и домом назвать было бы трудно, на затерянной в Невском районе довольно мрачной улочке, где в вечернее время не встретишь ни одного прохожего, а если вас прирежут, никто не обратит внимания. Такие окраины — бельмо на глазу властей города трех революций. Плакат с лозунгом, свисающий с одного их домов на другую сторону улицы гласил: «Догоним и перегоним». Кто бы сомневался. Ну и местечко, жуть… Выщербленные каменные ступени на входе, щели, поросшие жухлой травкой, — и на удивление огромная, начищенная до блеска латунная доска с вензелями на ней: «ООО Старьевщик». Чуть ниже и мелкими буковками добавлено: «Антиквариат для народа». Для какого именно народа, и почему именно антиквариат народу нужнее хлеба, ничего сказано не было. Народ, как мы с вами знаем, бывает разный: служивый, наемный, разночинный, богатый, приезжий, вороватый и пр. И нужен ли народу антиквариат, также не уточнялось. Понятно, приписка для конспирации.

Тяжелая массивная дверь с дверным колокольчиком «дзинь-дзинь». Однако на наш «дзинь-дзинь» никто выходить не собирался. Пришлось постучать висевшей рядом железной «подковой», которая якобы отпугивает зло, и вторгаться без приглашения. Пол в фойе был накрыт роскошным персидским ковром явно не машинной выделки, что само по себе свидетельствовало о достатке хозяина, которого нисколько не заботили посетители в грязной обуви. Красивые китайские вазы по углам (неужели эпохи Цин?), сверкающая всеми цветами радуги хрустальная люстра под потолком и огромное зеркало в викторианском стиле, старинное и изысканное, а, следовательно, дорогущее, дополняли интерьер. На стенах — гравюры, думаю, XVIII века, у меня глаз на это наметанный. А вот и хозяин в шелковом халате с драконами, как заправский мафиози, в малинового цвета феске с кисточкой, низенький, полноватый, каким и должен был быть в моем воображении коллекционер антиквариата. За поясом у него торчал йеменский кинжал джамбия с загнутым клинком, что носит в Питере каждый взрослый, уважающий себя мужчина. Я не удивился, человек имеет право ходить в своем доме после работы в домашнем халате с кинжалом, не так ли? Ну, не в смокинге же в самом деле с розочкой в петлице встречать непрошенных гостей, которые даже не удосужились предупредить о своем визите. Хорошо еще, не в ночном колпаке. Человек появился из неприметной зашторенной дверки и учтиво осведомился: «Чем могу служить?». Так как главным был я, я и начал.

— Мы по объявлению.

— Что, оба и вдруг?

— У нас общий бизнес, но разные интересы. И потом, сами посудите, район небезопасный, на отшибе, Дровяная улица, лихие людишки повсюду. Так что решили…

— Наведаться сообща?

— Да, если позволите.

— Позволю. И чем же вас заинтересовало мое объявление?

— Мы работаем с антиквариатом, продаем-покупаем. Но более того, любим в нем копаться, безделушки всякие коллекционировать. Подумалось, наши деловые связи могли бы вам пригодиться. Сочли бы за честь поработать с вами. Смотришь, и совместный бизнес организовать. Сами мы не здешние, из Средней Азии, из Самарканда.

— Насчет бизнеса сомневаюсь, я в партнерах не нуждаюсь, а вот помощник нужен, это правда. Уволил на днях одного юношу. Из хорошей семьи, неплохой работник, но поймал его за чтением древнего манускрипта. У меня тут всюду камеры. Застукали подлеца.

— Что вы говорите… И как только не стыдно людям. Так вы, выходит, не разрешаете пользоваться книгами?

— Персоналу — ни в коем случае. Книги денег стоят. А древнюю рукопись легче легкого испачкать, порвать, страницы могут отклеиться, да мало ли что еще может быть от неаккуратного обращения.

— А вы не боитесь, как бы помягче выразиться, пролетарских экспроприаторов?

— А на что у меня собачки, мои милашки бультерьерчики? Стоит только подать знак, свистнуть… У меня их трое. Я их закрыл в соседней комнате, чтобы не мешали разговору.

— Об этом мы не подумали, извините. У вас чудесный дом.

— Спасибо. Кстати, вы же не рассчитываете, что я вас обоих за этот комплимент стану устраивать на работу? Что там у вас? Покажите-ка ваши рекомендации, молодой человек. Надеюсь, вы не любитель чтения, не библиофил?

— Я как раз люблю перед сном полистать книжонку, а вот мой приятель — тот вообще книг в руки не берет. То есть берет, но не читает. Малограмотный, но послушный и прилежный. Скажи, Шимми.

— Вот мои рекомендации, извольте смотреть. Звать меня Шимми. Работал в архиве Академии наук. Имею ученую степень бакалавра. Филолог по образованию.

— Как так: малообразованный и с ученой степенью?

— Это друг мой так острит, ему завидно, что у меня больше шансов занять вакантное место, вот и злится, наговаривает на меня. Но читать действительно не люблю. Начитался за свою жизнь, хватит, голова от книжек опухла.

— Это похвально, молодой человек. От книжек все беды в обществе. Что же, рекомендации у вас отличные. Обязанности ваши не будут обременительными: стоять за стойкой, принимать посетителей, вести учет выданных книг, записывать посетителей в журнал посещений. Практически, читальный зал в публичной библиотеке, правда, публика специфическая. Вы ведь умеете работать с картотекой? С этим справится и ребенок. Платить буду еженедельно, чеком. Не знаю, как вы, я с наличными предпочитаю не связываться, грабители, налоговая инспекция, то да се…

— А рабочий день?

— Официально, восьмичасовой, с восьми до восьми. Но должен предупредить. Порой к нам приходят и по вечерам, и ранним утром, и ночью. Ваша смена — ночная, за это я буду доплачивать. Опаздывать нельзя. Грубить посетителям нельзя. Принимать пищу на рабочем месте нельзя. Читать манускрипты нельзя. Продавать книги и выносить из дома нельзя. Кто хочет поближе ознакомиться с рукописью, почитать — тому стол и кресло. Но выписки и заметки в блокнотах делать тоже нельзя. Вы должны за этим следить. Новые посетители обязаны авансировать услугу и дать подписку о неразглашении. Со всеми правилами и ограничениями у вас будет возможность ознакомиться, в памятке для работника все расписано по пунктам. Если согласны, можете начинать прямо завтра. С восьми вечера. В восемь утра вас сменят. Вот вам ключ на тот случай, если я по каким-то причинам отсутствую или задержусь. Надеюсь на вас, молодой человек, что не подведете. Контингент у нас солидный, репутация моего «Антиквариата» гремит далеко за пределами. Приезжают даже из заморских стран те, кого интересует античность и старина. Наезжают и авантюристы, но пока Бог миловал. И еще: ваше рабочее место — за стойкой. Когда вам дают заявку на ту или иную книгу, вы ее находите и выдаете посетителю, — пользуясь автоматизированной системой распознавания и доставки, — разумеется, если он у нас зарегистрирован и не имеет задолженности за услуги. Следующее: вам запрещается спускаться в подвал и посещать другие помещения в доме, которые не имеют отношения к вашим служебным обязанностям. Вы ночной директор и сторож с ограниченными полномочиями. Вам ясно?

— Более чем. Меня все устраивает, и я готов приступить уже завтра.

— Вот и чудесно. Я вас больше не задерживаю. Увидимся.

Мы попрощались с хозяином. Немного чудаковат, это правда, но попробуй нынче найти нормального антиквара на все сто. Нам с ним не крестить детей. Провернуть быстренько наше деликатную миссию — и адью. Нехорошо, конечно, красть и обманывать, но ради праведного дела и быстрого результата на что только не пойдешь, прости господи. А то, что работать придется ночью, даже хорошо.

— Заметил огромный нефритовый перстень с иероглифами на безымянном пальце?

— Еще бы. А тебе не показалось, что он музейный вор на пенсии?

— Кто их знает. Наворовали — вот и живут себе припеваючи, а ты бегай как шавка, ищи то, не знаю, что. Даже глотка воды не предложил, скупердяй.

— Скупые люди долго не живут, если это тебя утешит. Так ты пустишь меня переночевать?

— Ты не нашел квартиры на съем? Чем же ты занимался все это время?

— Ну, разным… Так, пустишь или мне опять в парадной спать, на холодном резиновом коврике на бетонном полу?

— Мы же друзья, Шимми, а друзья друг другу помогают в трудную минуту. Мы — как пионеры. Знаешь, кто такие пионеры? А, впрочем, можешь не отвечать, проехали.

— Проехали?

— Ну да, проехали. Так у нас говорят, когда вопрос или событие перестали быть актуальными.

— Но моя просьба еще актуальна, Алекс.

— Какой же ты нудный, Шимми. Сказал ведь, устрою тебя на ночлег. У тебя нет постоянного жилья, нет прописки, значит, ты бездомный из Средней Азии и тебя надо пожалеть. Ты не голоден?

Мы нашли поблизости какую-то забегаловку под звучным именем «Лу», — дань моде на все заграничное, — где подавали холодные хот-доги, резиновую сосиску в зачерствевшей булке вместе с пойлом, которое называлось кофе. Такие заведения посещает местная шпана и блатные, чтобы перетереть, выпить пивка под сушеную воблу, зацепить фраера. Но очень хотелось есть, что поделаешь, пришлось проглотить все, включая собственную гордость. Привязанность ко всему хорошему и к хорошей еде, как частность, — учит Будда, — является одной из причин человеческих страданий. Чтобы обрести мир и спокойствие, мы должны отделить себя от своих пристрастий. Правда, просто? Тот же постулат, но в другом исполнении звучит так: «Человека характеризуют две вещи — терпение, когда ничего нет, и поведение, когда есть всё».

… К восьми вечера я был на месте, хозяин уже нетерпеливо поглядывал на часы, но я не опоздал ни на минуту.

— Приступайте, как вас, кажется, Шимми. Поздравляю с первым рабочим днем, вернее, ночью. Да поможет вам бог.

Я вежливо поблагодарил и огляделся. Рабочим местом назывался небольшой канцелярский стол, на котором лежал журнал, стоял телефон и была в беспорядке набросана еще куча всякой мелочи, оставленной хозяином. Он даже не представился. Я не знал ни его имени, ни фамилии. То ли потому, что он не счел нужным или просто не верил, что я задержусь здесь надолго. И он был прав, сам того не подозревая. Главным украшением офиса были стеллажи. Нет, не так, — это были огромные, гигантские, пронумерованные по вертикали и горизонтали, легкие и прочные, подпиравшие потолок, который в этом месте исчезал под самой крышей, полупустые алюминиевые стеллажи. Рукописи и манускрипты лежали вповалку, хотя в любой самой захудалой сельской библиотеке такого беспорядка бы не потерпели. Возле стояла обыкновенная стремянка с выдвижными ступеньками. Ее, видимо, и имел в виду хозяин магазина-склада, назвав автоматизированной системой поиска заказанной посетителем рукописи. Для меня, с моей кошачьей ловкостью, полазать по полкам не было проблемой. Наоборот, потренироваться будет приятно. Однако, интересно, зачем ночью, извините, и кому нужно тащиться в антикварный магазин, неужели дня мало? Дело нечистое, и к бабке не ходи. Первым делом нужно почитать служебную инструкцию. Надо знать, за что хвататься, случись непредвиденная ситуация. «Антиквариат» странный, посетителей я пока не видел, но тоже обязаны быть странными. Да, и картотеку полистать не мешает: кто есть кто.

Я как в воду глядел. Где-то часам к двум появился первый посетитель. Дама неопределенного возраста, с цветастой шалью на голове, в очках с толстенными линзами. Круглое лицо, круглые глаза, круглые очки.

— Вы здесь работаете, молодой человек? — осведомилась она первым делом, не здороваясь, что, согласитесь, невежливо с ее стороны.

— Я — новый ночной директор, — гордо изрек я. — К вашим услугам, мадам. Ваши документы?

— Ой, какие формальности… Я ваш постоянный посетитель, Мистер Худайбердыев знает меня с первого класса школы.

Выходит, мой хозяин — Худайбердыев. Фамилия ничего мне не говорила, надо будет погуглить, что за гусь, у которого хрустальная люстра в приемной висит за десять тысяч долларов.

— На правилах и дисциплине государство держится, — отвечаю ей. — Будьте так любезны.

— Вам в инквизиции работать, мальчик, а не в антиквариате. Вот вам, вот мой читательский билет.

— Что вам угодно, сударыня, чем могу служить?

— Найдите мне, пожалуйста, «Лавку древностей» Диккенса, издания 1841 года.

— Сей момент. Присядьте, пожалуйста.

К вашему сведению, я умею не только лазать по полкам, но и быстро соображать. Диккенс… Значит, на букву «Д». Третий стеллаж, пятая полка сверху. Где-то там должен быть. Твердая цветная обложка, золотое тиснение. Ага, вижу. Проворно спускаюсь со стремянки, чтобы дамочка, оставленная без присмотра, ничего не успела стащить.

— Диккенс, как просили. Только, чур, из читальни не выносить, записей не делать. Читать можно. Располагайтесь за тем столом, пожалуйста.

Точность — вежливость королей, гласит поговорка. В данном случае, я абсолютно точно изложил посетительнице требования хозяина «Антиквариата», поскольку не был уверен, что за мной никто тайком не подглядывает.

— Спасибо, вы же не будете стоять у меня за спиной всю ночь, надеюсь…

Темнота… Мне не нужно стоять у нее за спиной, чтобы знать, что она делает. У котов есть для этого третий глаз на темечке, который не только все видит и все слышит, но еще и запоминает. Дамочка интересуется историями о ведьмах, так и запишем.

Не успела за ней закрыться дверь, как пожаловал новый читатель. Это был долговязый господин в пончо, какие носят индейцы кечуа в Перу, живущие на высокогорье, и европейские модники, желающие прослыть оригиналами. Был ли он индейцем? — не думаю, хотя его челюсть была прикрыта красной в крапинку тряпочкой, какие носят настоящие мачо, народные мстители вроде Антонио Бандераса в «Маске Зорро». Этому для чего-то именно ночью тоже понадобилась книга про ведьм, а именно «Молот ведьм», автор которой Якоб Шпренгер был известным профессором теологии, а также великим инквизитором и демонологом, функции все трех удачно совмещая с обязанностями монаха-доминиканца, жившего в XV веке. Все бы ничего, оглобля в пончо всего лишь интересуется книгой. Но дело в том, что ему требовалось издание 1486 года! Это наводило на некие мысли, которые не то, чтобы пугали меня — кота не так легко напугать — но вели к заключению, что «ООО Старьевщик» не просто книжный салон, а место сбора, явка для членов неизвестного мне ордена или тайного сообщества. А что, если здесь, прямо у меня под носом, зреет заговор против основ конституционного строя?

В этот момент ход моих рассуждений на самом интересном месте прервал звонок. Как всякий разумный человек, я стараюсь не верить в судьбу — это бы означало, что кто-то, тебе неведомый, манипулирует тобой без твоего ведома и согласия. Но как в нее не поверить, если тебе звонит сам Босс. Что тут скажешь, кроме «я — раб Босса». А если твой Босс Ангел Смерти, Самаэль, как его называют в миру, даже само предположение о том, что человек хозяин свой судьбы, покажется кощунственным, если не святотатством.

— Как дела, Шимми?

Сразу о делах. Сразу видно, деловой человек, то бишь ангел.

— Спасибо, хорошо. И вам того же желаю.

— Очень важно, чтобы он тебя не прогнал в первый же день. Ты меня понял?

— Так точно, Босс.

— Получишь инструкции — приступай к выполнению немедля.

— А когда?

— Много будешь знать, быстро состаришься.

И повесил трубку. Я же говорю: ни здравствуй тебе, ни до свидания. Сказывается долгое пребывание на Земле, обрастаешь дурными привычками.

Худайбердыев, или как там его, тоже оказался из того же теста. На следующий вечер он с места в карьер принялся меня ругать.

— Как ты посмел быть невежливым с одной из моих давнишних знакомых? Правила, конечно, важны, но нужно знать, когда ими можно и пренебречь. Этак ты мне всех посетителей распугаешь.

— Добрый вечер, хозяин. Да я бы ни в жизнь не осмелился, кабы знал, что вы учились в одной школе.

— Смотри, а то вылетишь с работы как пробка из бутылки с шипучкой.

Развернулся и ушел. В чем преимущество частного бизнеса, так это в том, что любого работника в любое время можно отправить домой, даже искать причину для этого не нужно. Одно слово: хозяин — барин.

Эта ночь была спокойной, аж до четырех утра никто не нагрянул.

А ровно в четыре утра — как при нападении фашистской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года — меня поднял на ноги громкий звонок.

— «Антиквариат». Слушаю вас.

— Бдишь? Молодец, хвалю. Вот тебе мои инструкции.

Не спится Боссу. Сколько же ему лет?

— Надобно пробраться в потайную комнату и найти там старинный фолиант. Название у него — «Мировая история ведьм», там они все от рождества Христова перечислены с указанием места жительства, контактных данных и электронной почты. Сможешь?

— А на какой полке?

— Не на полке, дурья твоя башка, а в потаенной комнате, которую стерегут три злые собаки. За зашторенной дверкой. Смелее!..

— Вау…

— «Вау» ты мне потом скажешь, если живым выберешься. Действуй, сынок! Не поминай лихом.

Если Босс назвал сынком, дело плохо. Хочет ободрить перед неизбежным провалом. Почему он послал на верную смерть меня, а не Алекса? Мысли хаотично теснились в моей голове наподобие броуновского движения молекул. Я быстренько повесил на двери объявление «Извините, у нас технический перерыв на перекус», после чего перекрестился и, отодвинув шторку, шагнул в темную неизвестность. Три бультерьера меня уже поджидали, будто их кто-то заранее предупредил. Впрочем, у них исключительный нюх на котов. Полководец Суворов в таких случаях рекомендовал ошарашить противника, деморализовать, после чего брать голыми руками.

— Привет, братва. Как вы тут, не скучаете?

— О, смотрите, кто к нам пожаловал, «наглая морда». О тебе слава по всему городу ходит, мол, в космосе побывал. Ты там ничего не подцепил, заразу какую-нибудь, блошек галактических? Ишь, явился, не запылился. Но это нам до лампочки, где ты был. Сейчас ты здесь, перед нами. Подскажи, как тебя лучше употребить: на бутерброд или приготовить в кастрюле с острым соусом «чили»?

— Нет, вы не поняли, ребята, я с миром. Я же не сумасшедший совсем, чтобы к вам в пасть на завтрак или ужин добровольно являться. Можете меня выслушать? У меня для вас две новости, плохая и хорошая, с какой начинать?

— Ты нам зубы-то не заговаривай. От котов одни неприятности собакам. Даже в кино показывали.

— Я тоже много чего хорошего слышал о трех братьях из старинной семьи Собакевичей, родословная которой восходит ко временам царя Ивана IV Грозного. Уважаю, респект вам от всего кошачьего племени.

— Уважаешь, значит. Тогда садись, коли не врешь, рассказывай, что за дело у тебя к нам.

— Дельце-то и дельцем не назовешь, так себе дельце. Но боюсь вас обидеть вопросом, справитесь ли?

— Так это как посмотреть. И что нам за это будет?

— Ну, вы, наверное, знаете, что у меня зарегистрировано Общество с ограниченной ответственностью, «В преисподнюю с радостью» называется, на паях с самим Самаэлем, да?

— Вроде писали в «Собачьих ведомостях», а что?

— Полгода бесплатной рекламы на первой странице и годовая подписка.

— Реклама? — это хорошо, это не помешает в нашем охранном бизнесе. Как, ребята, поможем рыжей котяре?

— А не обманет?

— А мы с него расписку возьмем, заднюю лапу вместо печати приложим. А обманет — найдем, все усы повыдергиваем.

— Чудненько.

— А что за новости ты нам приволок?

— Хозяин ваш, Худайбердыев, вас увольнять собрался. Сказал, что ему робота-овчарку на батарейках приятель из Эмиратов обещал подарить на день рождения. Святой истинный крест, сам слышал. Сказал еще, что корма на вас, троглодитов, не напасешься.

— Что, так и сказал?

— На слух пока не жалуюсь.

— Вот ведь ехидна, на улицу решил нас выкинуть, на еду с помоек и холод собачий. И это за нашу верность, которая всем известна, и за злобность, в которой нас беспричинно обвиняют.

— Выходит, что так. У меня, что в одно ухо вошло, из другого вышло. За что купил, за то и продаю.

— Ой, держите меня, я его сейчас разорву на мелкие кусочки. Да не тебя, олух рыжий, а этого с чурбаном на голове.

— С тюрбаном, ты хотел сказать?

— Какая разница! Все одно, на краю Земли достану и порву.

— Слушай, брат, хватит убиваться по пустякам. Найдем другого хозяина. Еще лучше.

— Ребята, я и говорю. Поможете мне — я помогу вам. Хотите, достойную пенсию вам обеспечу? Собачий век недолог, так ведь?

— Достойную, это как?

— Ни в чем нуждаться не будете. Роскошная отдельная конура, еда с доставкой на дом, пицца там и все такое. Уход, медицинская сестра молоденькая, уколы, душ Шарко — все, как в доме для престарелых. И пособие денежное на ваш счет в Сбербанке ежемесячно капает.

— А какие гарантии?

— Общество с ограниченной ответственностью гарантирует. Двенадцать месяцев за счет фирмы, а на всю оставшуюся жизнь со скидкой. Согласны? Тогда подайте голос. Можете пролаять или лапу поднять. А кто неграмотный — хвостиком повилять.

— Я хочу.

— И я хочу скорее на пенсию. Соглашайся, старший брат.

— А я что, я как все. Вот что, котяра, докладывай, что делать. Мы согласны.

— Фолиант нужно один разыскать. У вас в темной комнате спрятан.

— Вау… Всего-то. Да мы здесь все вверх тормашками перевернем. Фолиант-то как выглядит?

— Книжка такая старинная формата А3. С цветными картинками. Но не манускрипт, ясно? Манускрипт, тот от руки пишется, а фолиант — типографским способом изготовлен.

— Остряк нашелся. Ты попроще не можешь?

— Попроще? Старинная книженция приличных размеров и веса. Библию Гутенберга в музее видели?

— Не-а… Мы в музее давно уже не были. Хозяин жмот. Даже на собачьи бега на ипподром не пускает.

— Тогда слушайте. Толстая, увесистая книга, весом от пяти до семи килограммов. С серебряной, обыкновенно, застежкой-закладкой. Страницы на пергаменте или из плотной бумаги. Обложка из кожи животных, чаще всего, антилопы или крокодила. Нет-нет, не переживайте, не собачьей, а вот оленям и гиппопотамам повезло меньше. Можно сказать, предмет роскоши, очень ценная, доступная только высшей знати и иерархам тайных обществ.

— Так бы сразу и сказал, что не про нашу честь. Ну, братья, поделим комнату на сектора и вперед.

— Подождите, зачем делить комнату? Фолиант вероятнее всего спрятан в сейфе. У вас есть сейф?

— Как же… Конечно, есть. Да вот же, в углу стоит громадина.

— Это упрощает задачу. А открыть можете?

— Без ключа?

— Без ключа вы все зубы себе обломаете. Ключик нужен, а где его взять?

— А на кухне у нас куча ключей в ящичке валяется, может подойдет?

— Не думаю. Здесь особенный ключ требуется.

— Особенный? Это, то есть, такой, какой хозяин на шее постоянно держит.

— Снимает на ночь?

— Когда ложится спать, то снимает. Иногда, если трезвый. Тяжеленный… Хозяин, когда по дому ходит, аж сгибается под его тяжестью, но из рук не выпускает. Видел его шею? — как у гиены.

— А если сейф вынести и на досуге над ним поколдовать?

—Так он же неподъемный, брат.

— Понимаете, ребята, какой это риск — снять ключ с шеи спящего Худайбердыева?

— Он кинжалом своим во сне махнет — и наших нету.

— Он, что, с ножом спит в обнимку?

— Под подушкой держит.

— Так, спокойно, без паники. Какие у нас есть варианты? Объявляю мозговой штурм.

— Вариант первый. Пришить Худайбердыева и забрать ключ.

— Пришить… Легко сказать. Криминал нам не нужен, замаешься потом к следователю ходить да объясняться, что ты не верблюд.

— Тогда отравить или снотворного подсыпать, а что?

— Все, ребята, я побежал, у меня перерыв заканчивается, вдруг кому не спится и заявится в избу-читальню. Вы тут без меня перебьетесь. Хозяин по утрам кофе пьет? Ну, вот. Подсыпьте ему отравы, у вас же есть средство от крыс? Но не переусердствуйте, просто, чтобы животом помучался, пока я сейф открываю. Потом ключик ему подбросите обратно. Договорились?

— Все путем, котяра. Головастый ты, даром, что рыжий. Про пенсии наши не забудь, как обещал. Должок за тобой. За нами не заржавеет, если что.

— Ну, ни пуха, ни пера, собачки.

Все прошло, как по маслу. Худайбердыев не вылезал из туалета, ключ был у меня. Фолиант и в самом деле оказался увесистым, но у меня для него была припасена хозяйственная сумка, то бишь, кошелка, с которой женщины ходят в магазин за картошкой и овощами.

— Книжка у тебя?

Босс звонит, кто же еще. От него ничего не утаишь. Даже когда спит, все видит.

— Все в порядке, Босс. Ваше задание выполнено. В лучшем виде. Только, пожалуйста, собачек не забудьте, я им там наобещал с три короба. Очень они помогли.

— Не волнуйся, разберусь с твоими Собакевичами. Получат свою мозговую косточку. Может, и мне еще послужат. Ты, главное, фолиант этот Алексу доставь поскорее, неровен час, Худайбердыев хватится пропажи. И исчезни на время, как ты умеешь. Из тебя бы вышел отличный Чеширский кот, не хочешь, могу слепить из тебя оригинал, а из него — копию? Однако, поторопись, полиция, кажется, уже мчится, сирены, слышу, воют.

— Понял, Босс. Исчезаю…

Часть 2

И где этого несчастного носит по ночам? Нашел ему работу — так работай. Не работа — синекура. Поспать не дадут. Опять звонит, чего-то хочет. Надоедливый, ужас.

— Алекс, привет, это ты?

— Шимми, ты больной? В такую рань меня будишь. Десять часов всего.

— Извини, приятель, но Босс приказал доставить тебе книжку, и поскорее.

— А… Достал уже? Ну, поднимайся наверх ко мне в номер. Посмотрим, что ты принес. Шеф предупреждал, что-то важное для него.

Никогда не видел ничего подобного. Не просто фолиант, а целый фолиантище! Но что мне с ним делать? В тот же миг раздался стук в дверь.

— Пиццу заказывали?

На пороге стоял молодой человек приятной наружности в узнаваемой униформе. Я сразу понял, что это для прикрытия.

— Проходите, Босс, присаживайтесь. Мы тут с Шимми как раз разговаривали…

— Доброе утро, ребятки! Вы у меня молодцы. Я в вас не ошибся. Пиццу будете?

Из вежливости мы не стали отнекиваться, хотя есть по утрам пиццу не наш стиль.

— Итак, констатируем. Что мы имеем? Имеем в наличии тот самый фолиант.

— Простите, Босс. Что значит «тот самый фолиант»?

— «Тот самый» и означает. Что он мне позарез нужен.

— А для чего, если не секрет?

— Меньше знаешь, крепче спишь, говорят. Не зря говорят, значит, были прецеденты. Скажу вам так. Новое задание для вас обоих: отыскать знакомую Алекса по Университету, Анну, если не ошибаюсь.

— Вы никогда не ошибаетесь, Босс. У вас феноменальная память. Анна Циммерман, — в девичестве, конечно.

— Спасибо за подсказку, Алекс. Разыскать и привести ко мне. Или — ко мне не надо, но разыскать.

— Слушаюсь и повинуюсь, Босс. А зачем, нам с Шимми любопытно.

— Любопытной Варваре на базаре кошелек обобрали. Но так и быть, отвечу. Чтобы она перевела фолиант с шумерского на нормальный русский язык. Я же не могу знать всего и тратить свое драгоценное время на всякую абракадабру. Договоритесь с ней, что хорошо заплачу, сколько не попросит. Пусть даст расписку о неразглашении и поторопится. Дело срочное, не требующее отлагательства. Вы меня правильно поняли?

— Мы вас правильно поняли, Босс.

—Тогда за работу, мадагаскарские ленивцы.

— Босс, почему именно мадагаскарские? Вы нас обижаете, право слово. Других, что ли, ленивцев на свете нет?

— Смеюсь я, шучу, настроение хорошее. Вот же какие обидчивые. Ничего не скажи.

— Босс, это ведь клинопись, да? Междуречье, заря цивилизации?..

— Верно, клинопись. Этим письменам несколько тысяч лет.

— Я слышал или читал, что есть компьютерная программа для перевода с шумерского на английский.

— Может, и так, только человек надежнее, если умеет держать язык за зубами. Информация строго конфиденциальная. После того, как переведет, ее надо будет устранить.

— Как это, устранить? Кого — информацию?

— Физически. Анну.

— Но она может еще пригодиться, Босс. Я за Анну ручаюсь.

— Ты сперва найди мне ее, а потом ручайся, если тебе неймется. Не донкихотствуй, столько лет прошло.

— Ваша правда. Люди меняются. А где мне ее искать?

— А это уже не мое дело. Шимми поможет. Шимми?

— Естественно, Босс. Помогу, что за печаль. Обыкновенные оперативно-розыскные мероприятия, как дважды два.

Босс удалился, а Шимми доказал, что не зря ест свой хлеб. Минут через пять он уверенно указал на аккаунт в Твиттере.

— Здесь она днюет и ночует. Посмотреть информацию о пользователе, телефон, сайт, где и откуда — можешь записывать.

— Я бы для начала позвонил, как думаешь?

— Не возражаю. Назначить встречу, ублажить, уговорить девицу, — на это ты мастак еще со студенческой скамьи.

— Сколько лет прошло, даже не знаю…

— Не боги горшки обжигают. Вот тебе телефон, звони.

— Надо все продумать, подготовиться.

— О, боже… Ему подготовиться надо. Да ты трус, Алекс. Вот не ожидал от тебя. Дело не в том, что ты ей скажешь, а как скажешь. Интонации, голос, выражение, модуляции. Ты же магистр магических наук, Алекс.

— Шимми, не скули под руку и не стой над душой.

— Скулят собаки. Коты мяукают. Или мяучат, не знаю, как правильно.

— Извини. Перестань мяукать, пожалуйста. Что-то мне нехорошо. Она и телефон свой оставила, а я ей не звонил, хотя мог бы. Она не простит мне этого предательства, как пить дать, не простит.

— Ну что ты заладил одно и то же. Попытка не пытка. Ну, давай же, не будь мямлей, Ромео. Разве мама тебе не говорила, что ты должен быть храбрым?

— Может, завтра, а?

— Нет уж, сегодня. Босс сказал: срочно, и ты согласился. Эйнштейн говорил: жизнь похожа на велосипед, чтобы не упасть, надо крутить педали, двигаться вперед.

— Ты уверен, что Эйнштейн это говорил?

— Какая разница. Ты согласился. И теперь поздно бежать наутек.

— Ладно, была не была…

Я глубоко вздохнул и набрал номер, словно шагнул в холодную воду, как в молодости, когда мы ходили купаться в Неве на пляже в ЦПКиО.

— Анечка, привет, это я. Извини, не позвонил раньше, был очень занят. Серьезно. Ты в порядке, надеюсь. Слушай, ты не поможешь перевести один древний текст на шумерском? Ты, насколько помню, щелкала их как орехи. Очень надо.

— Ну, здравствуй, Алекс… Лучше поздно, чем никогда. Приезжай, пропащая душа, буду рада тебя видеть. Записывай адрес…

Оказалось, Анна живет неподалеку, в районе 11-й линии Васильевского острова. Но какова выдержка! Ответила так, будто только вчера мы с ней распрощались. Однокомнатная квартирка-студия в доме после капитального ремонта, старый фонд. Минимум мебели, выцветшие обои. Да… И одинокая хозяйка. Анна так и не вышла замуж, все ждала, когда я вернусь из Лондона, из командировки. А я, подлец из подлецов, куролесил по белу свету… Нет мне прощения. Служба, говоришь? Не оправдывайся, это был твой выбор.

— Ну, здравствуй…

Мы поцеловались, на нас обоих накатили воспоминания, Анна незаметно смахнула слезу.

— Как ты мог, Алекс?

— Прости. Такой расклад получился. Не было дня, чтобы я не вспоминал о тебе.

— А я о тебе. И вот ты здесь, рядом, как прежде. Ну, рассказывай, чем занимаешься, что привело тебя ко мне.

— Это сложно, дорогая. В двух словах не объяснишь. Могу только сказать, что по важному делу. Ты мне поможешь с переводом? Заказчик обещал хорошие деньги.

— И что за текст?

— Это не совсем текст, это целая книга. Мы подпишем контракт. Оплата постранично. Но время не терпит, понимаешь?

— Понимаю.

— Я закажу китайской еды. Будешь? Нет, поздно, лучше пиццу.

— Буду. Ты останешься?

— С удовольствием, милая. Ты будешь мне диктовать, а я буду печатать твой перевод. У тебя, конечно, есть принтер?

— Без него я бы просто пропала. Иногда дают подработку, но вообще сейчас полный штиль. Никого не интересуют не то, что древние языки, но и русский-то не особенно популярен. Говори, что хочешь, пиши, как бог на душу положит, устанавливай свои правила — Академия наук слова не скажет, нос боится высунуть, одни старики, тоска смертная. Культура на глазах вырождается.

— Да уж, культурка нынче цветет и пахнет. И еще. Обязательное условие сотрудничества — подписка о неразглашении.

— Это мне знакомо, нет проблем. Я проходила проверку. Давай, подмахну, у тебя же есть типовая форма, заготовка. Меня не часто, но приглашали раньше в Большой Дом для консультаций. В подробности не посвящали, но речь шла о секретных операциях на Ближнем Востоке. Требовалось хорошее знание одного из местных диалектов в Ираке, на котором связывались в соцсетях террористы. Руководство университета и наш декан Лев Семенович рекомендовали меня, а отдел режима не возражал. Тем и выживала. С финансами у меня, как сам видишь, ситуация фактически тупиковая.

— Мы это поправим, поверь. Как же я рад тебя снова видеть, обнимать…

— Ладно, не раскисай. Работы впереди много, надо начинать, сам говорил, что срочно требуется.

— Да-да, конечно. Делу время, потехе час, как нас учили.

— Давай книжку твою, посмотрим, что там.

— Смотри, поаккуратнее.

— Ой, а то я не знаю, как обращаться с древними текстами. На первый взгляд, это аккадский язык. Да, похоже, что именно так. Вавилонский диалект.

— Для меня все это темный лес.

— По структуре ничего особо сложного не вижу. Разве что с общим контекстом могут быть трудности. Понимаешь?

— Не очень.

— О чем идет речь, о чем говорится. Надо знать эту тему с точки зрения эксперта, который изучает, анализирует языки той эпохи, чтобы воссоздать историю, исторические события, общий фон того времени.

— Босс сказал, что наша задача — грамотный перевод, а уж разбираться, что к чему и почему, будет он сам.

— Тогда поехали. На аккадском говорили и писали в Месопотамии, в Вавилонии и Ассирии. Отсюда два диалекта. Оба относятся к семитской ветви афразийской языковой группы. Вавилонский получил широкое распространение на Ближнем Востоке практически как международный язык общения разных народов и наций, вроде сегодняшнего английского. Пользовались им хетты, египтяне, ханаанейцы и арамейцы. Позднее аккадский был вытеснен арамейским языком.

— Спасибо за исторический экскурс. Было познавательно, честно. Но о чем там говорится, хотя бы в двух словах.

— Сложно сказать в двух словах. Но определенно нечто относящееся к древней магии.

— Почему ты так решила?

— Я же не слепая. Элементы письма, ритуалы, термины, упоминания местных божеств, ссылки на астрологию… Уже в то время магия — как практическое руководство, инструкция по применению — получила широкое хождение и была распространена в кругах духовенства, среди высших сановников, использовалась правителями. Рабы, низшие сословия, естественно, доступа не имели. Только элита. Тайные знания для посвященных, чтобы властвовать над природой и людьми. Власть, понимаешь? Ты, кажется, учился на мага. Что-то же осталось в голове?

— Ни бельмеса не соображаю. Эти двухгодичные курсы были какой-то аферой, кто-то отмывал в университете деньги. Что-то полезное я, конечно, извлек. Да и распределение получил неплохое. Но какое это имеет отношение к магии и к нашим реалиям?

— Не скажи… Все взаимосвязано. Видишь картинки? Здесь на странице — заклинание. Да, точно. Причем, довольно опасное для непрошенных гостей. Лучше пропустим. Чтобы не случилось беды, мы должны осторожненько поработать над переводом.

— Вместе?

— Вместе.

— Может, вначале поедим?

— Давай.

Мы молча поглощали пиццу, — я резал ее на мелкие кусочки, и накалывал на вилку, перед тем как отправить в рот, а Аннушка откусывала целиком. Кому что нравится. Вкус от этого не меняется, кто как привык. Поставили чайник. Разговор не клеился. Еще бы, столько лет прошло. Да и рассказывать было не о чем. Мне — в силу специфики моей службы и заданий, которые приходилось выполнять, а Анне, видимо, не хотелось ворошить неприятные воспоминания. Варенье, которым она меня угостила, было классным, какое я всегда любил: вишневое, с косточками, сладкое и в то же время с кислинкой. Вишневое варенье еще называют «королевским», почему, не знаю. Знаю только, что в семьях российской знати в него добавляли коньяк и корицу — для улучшения вкуса. Но вишня должна быть обязательно спелой, то есть, темно вишневого цвета. Потом мы немного поболтали о погоде, о том, кому нынче вольготно и весело живется на Руси, каким стал город, как он изменился за время моего отсутствия. Пустой, в общем, разговор ради приличия. Думаю, Анна меня так и не простила, хотя и пытается себя заставить. Анна знала в совершенстве множество древних языков, и тяга к ним была, и родители с детства подталкивали к тому, считали, что это прекрасная профессия для молодой девушки из интеллигентной семьи. Так оно и было до поры, до времени, пока не грянула перестройка, круто изменившая привычное течение жизни. Бизнес, деньги, деловые связи «ты мне — я тебе» заменили простое человеческое общение, и Анна, что называется, ушла в себя, замкнулась: ей стало неуютно в мире чистогана, а тут еще я сгинул, не сказав «прощай». И вот теперь встретились два одиночества…

— Так мы будем работать или спать на рабочем месте?

— Анечка, я ждал, когда ты будешь готова. Ты — главная. Как скажешь, так и поступим.

Книга напоминала, как сказала мне Анна, сборник магических сказок. Нет, скорее, даже не сказок, а преданий, которые невозможно было проверить: то ли правда, то ли вымысел. Но древняя магия, да, присутствовала в большинстве историй, причем, главными действующим лицами в них выступали ведьмы, молодые и старые. Перечислялись магические обряды, подробно, с толкованием смысла. Я бы даже сказал, они были похожи на инструкции для пользователей. Рецепты блюд и напитков, имеющих магическую силу, травы и приправы, — по сути, поваренная книга с примечаниями. Всего около сотни страниц. Я терпеливо постукивал по клавишам компьютера, Анна диктовала.

— Я не перевожу дословно, только слежу за смыслом, а все несущественное отбрасываю в сторону. Правильно?

— Я бы на твоем месте делал то же самое.

— Ты бы на моем месте?..

— Анечка, не сердись, пожалуйста, ну сколько можно. Я себя уже и так наказал. Что было, не вернешь, нужно смотреть вперед.

Где-то далеко за полночь перевод был закончен. Если бы мне сказали, что такое возможно сделать за полдня, ни за что бы не поверил, но Анна сотворила чудо. Весь труд уместился в небольшой стопке листков. Из переведенных документов, впрочем, не удалось извлечь полезной информации, которая бы могла пригодиться действующему «в поле» агенту, так мне во всяком случае показалось.

— Уф… Теперь можно и отдохнуть, выспаться. Люблю понежиться утром в постели часов до 11.

— Ты заслужила, а мне надо утром бежать к шефу отчитываться. Тебе как деньги отдать, наличкой или на счет перечислить?

— Алекс, мой счет приказал долго жить, вернее, еле дышит, как после тяжелой болезни. Давай так. Для налоговой — половину на счет, а то, что сверху — если не трудно — в разных купюрах. Не возражаешь?

— Главное, чтобы налоговая не возражала. В рублях?

— Да, пожалуй, было бы предпочтительнее. В заграничное турне не собираюсь. Так будет лучше и спокойнее, не придется менять в пунктах обмена, вокруг которых масса жуликов ошивается.

— Тогда спать?

— Как скажешь… Тебе я постелила на диване, будет удобно, не беспокойся, сама проверяла. Пижаму не предлагаю. Вот тебе зубная щетка, полотенце висит в ванной комнате. Синего цвета, не перепутай.

— Я не совсем идиот.

Есть две дороги, два пути: твой, что выбран тобой, и тот, который выбрали за тебя другие. Этой ночью Анечка выбрала за меня. Я не был против.

За утренним чаем, поглядывая на часы, ко мне вдруг прилетела мысль: и зачем Боссу вдруг понадобились поваренные, пусть и магические, рецепты? Что-то здесь не то. Я поделился этим соображением с Анной, которая после ночных утех заметно изменила отношение ко мне.

— Ты, возможно, прав. Дело не в переводе, а в…

— Переплете.

— Именно!

— Там могли спрятать то, что нужно Боссу на самом деле.

Распотрошить переплет древнего фолианта посредством кухонного ножа не представляло труда. В корешке мы, действительно, обнаружили свернутый трубочкой тонкий листок пергамента с начертанными на нем письменами. Истина всегда рядом, надо всего лишь ее найти.

— Ух ты… А мы решили, что сделали свою работу. Ох, и досталось бы нам обоим на орехи. Анечка, посмотри, сможешь прочесть?

— Не знаю. Что-то мне совершенно незнакомое. Тарабарщина, не похожая ни на один из известных мне языков.

— Может, код, тайнопись, которую нужно расшифровать?

— Твой хозяин большой хитрец, как я погляжу.  Алекс, твой выход… Ты у нас изучал магические науки и получил степень.

— Я же тебе объяснял, что это было для прикрытия, понимаешь, чтобы никто нос не совал на нашу кафедру. Меня учили подслушивать, подсматривать и убивать. Агент с правом на убийство — ты разве не знала? Я такой же магистр, как Папа римский.

Немного привираю, как нас инструктировали. Без этого никак нельзя. Полуправда — та же ложь, но в красивой упаковке.

— Не прибедняйся, Алекс. Перед тобой шифрограмма, которую ты обязан разгадать. Или вас этому не учили?

— А может, не надо? Это засекречено, разве не видно? Босс сказал, наше дело — перевод, а дальше он сам разберется.

— Разве тебе не интересно, что скрыто в этой записке, адресованной неизвестно кому?

— Любопытство сгубило кошку, говорят.

— Ну, как знаешь.

— Аня, скажи, зачем нам чужие секреты? Чтобы потом нас искала мафия? Или преследовали ведьмы с чертями? Зачем?

— Я тебя, конечно, не заставляю, но…

— Что, но? У нас нет допуска к этому документу. Давай просто отдадим его моему Боссу. Я допускаю, что он именно это и имел в виду, когда давал нам задание. И надеюсь, что он любит разгадывать загадки. Хочешь сделать хорошо — сделай сам. Бери деньги — и разбежались, забыли.

— Насчет денег. Неплохо бы их сперва получить. Как тебе хорошо известно, услуги лучше всего оплачивать полновесными купюрами.

— Сегодня же и доставлю.

— Хочется верить, что на этот раз не обманешь.

— Кто старое помянет, тому глаз вон.

Мир становится все более нестабильным. Поэтому все большее значение приобретают т.н. традиционные ценности, которые приходится защищать. Это залог безопасности общества и будущего страны. Прописная, банальная истина? Несомненно. Не ставшая, однако, от этого устаревшей и ненужной. Это к тому, что прошлого не вернуть. Нельзя ступить дважды в одну и ту же реку, выражаясь изящным стилем. Как это сформулировали до нас? Оглядываясь назад, снимем шляпу — глядя вперед, засучим рукава, даже если это прекрасное будущее нам угрожает. Чтобы выжить, иногда нужно привлечь внимание акул. Прекрасно сказано, святые угодники!

Получилось все так, как и планировалось: я отдал Боссу папку с текстами переведенных страниц, а он мне — плотный конверт с пухлой пачкой «зеленых». Судя по весу, примерно килограмм в стодолларовых купюрах. Ого!.. Босс не скупердяй, я это знал, но все же разбрасываться долларами налево и направо… Сто тысяч долларов, — о, боже, я же просил в рублях, чтобы не привлекать внимания. С другой стороны, легко помещаются в дамскую сумочку. Россия щедрая душа… Сколько это будет, к примеру, в рублях? Применительно к килограмму — это может быть и пятьдесят тысяч, и миллион рублей, все зависит от номинала. Но по банковскому курсу на сегодняшний день что-то около восьми миллионов. Еще раз ого-го… Можно и квартирку однокомнатную в новостройках прикупить в приятном месте вдали от шума городского, еще и останется кое-что на черный день. Или приличную дачу за городом, в области. Аннушка не пожалеет, что связалась со мной. Хоть этим частично искуплю свою вину перед ней. Я быстро сел в такси и помчался на Васильевский. Затрещал телефон.

— Дорогой, а что это за писулька приложена к переводам, а? Или это намек на отдельное вознаграждение? И мне совсем не интересны ваши кулинарные рецепты в этом фолианте. Книг таких пруд пруди в магазинах. Я ожидал получить от тебя книгу с именами и адресами всех ведьм в мире со Дня сотворения.

— Босс, мне вам больше нечего предложить. Это все, что мы с Шимми экспроприировали у Худайбердыева. Еще записка. Но вы уж не серчайте, что шифрограмма Ане не по зубам оказалась. Вы уж дальше как-нибудь сами.

— Сами, говоришь? Не забыл, чему тебя два года на кафедре учили? Или забыл, что ты особенный, агент Спешл? Давно я тебя так не называл, мистер Спешл?

— Отчего же, не забыл. Только забыл все за давностью лет.

— А ты постарайся, вспомни. Очень тебя прошу.

— Да-да, конечно, Босс. Я постараюсь.

— Передашь Анне деньги, тотчас же возвращайся в гостиницу. Я зайду к тебе и вместе поколдуем над загадкой.

— Есть, шеф. Всегда рад вас видеть, шеф.

— Ну и ладно. До встречи, дорогой… Чайку там приготовь, будь добр, только не из пакетиков «липтон».

Аня была в диком восторге. Никогда бы не подумал, что почтовый конверт с кучей денег может так вдохновить человека. Она прыгала, смеялась, обнимала меня… Потом немного успокоилась и произнесла слабым голосом: «Спасибо, большое спасибо…». После чего разревелась, уткнувшись носом в подушку. Я, как мог, успокаивал ее.

— Ну что ты. Перестань. Все будет теперь хорошо. Заживешь, как люди…

— Знаешь, Алекс. Я ведь о чем мечтала? Чтобы мы с тобой были, на всю жизнь.

— Я тоже, Аннушка.

— Ты же не думаешь, что уже поздно?

— Не знаю, что тебе сказать. Я человек подневольный, как уже говорил. Как в песне поется: «Дан приказ ему на запад…» Будет такой приказ — поеду на Запад.

— А я буду тебя ждать, хорошо?

— Жди меня, и я вернусь, только очень жди. Это стихи Константина Симонова. Хорошие стихи, душевные. Но мне пора. Шеф зовет на переговоры. Отказаться не имею права, ты же понимаешь.

— Понимаю. Только помни, я тебя буду ждать. Пожалуйста, больше не исчезай надолго…

Легко сказать. От Босса жди любого подвоха. Тиран, настоящий тиран. Для него права человека — пыль, а сам человек ноль без палочки. Как же, они — повелители, архитекторы, футурологи, демиурги…

Часов в девять вечера появился Босс. С бутылкой Camus. Неплохой, но я предпочитаю Hennessy.

Выпили, закусили ломтиками лимона, кстати оказавшегося в холодильнике.

— Хорошо пошла первая рюмочка, а?

— Коньяк завсегда хорошо идет, Босс. Будто вы не знаете.

— Стало быть, у нас образовалась проблемка.

— Именно, Босс, проблемка. С божьей помощью и решим.

— Уверен? Тогда приступай. Налить еще?

— Я не против. А вы?

— За компанию, сам знаешь, и черт удавится. Но ты не поминай черта всуе. Тебе не положено.

— Знаете, Босс, криптограмма очень похожа на исландские гальдраставы. Могу ошибиться, конечно. Мы на кафедре подробно не изучали, но по первому впечатлению именно так.

— Исландские?

— Ну да. Раннее средневековье, техника, принятая в северной магии. Используются руны, но не обычные, а переплетенные, чтобы затруднить чтение. Заковыристые. На лекциях нам говорили, что этот способ шифрования — один из самых неизученных для составления криптограмм. В практической деятельности для разведки не используется ввиду сложности и неэффективности. Гальдраставы занесены в теоретический раздел программы обучения, короче говоря, едва упоминаются. Думаю, что и специалистов не готовят, днем с огнем сегодня не найдешь.

— Впечатлен твоим рассказом. Можешь попробовать прочитать?

— Здесь придется повозиться. Смелость города берет, — говаривал полководец Суворов. Но с учетом того, что сам текст на пергаменте небольшой, всего два десятка строк, думаю, что к утру справлюсь. Хотя язык этот мертвее мертвого, позвольте заметить.

— К утру? Так это же замечательно! В долгу не останусь.

— Босс, я не ради наград стараюсь.

— Знаю, сынок. Отблагодарю обязательно, не сомневайся. Нужно кого-то убить, ликвидировать? У тебя появились враги, недоброжелатели? Только скажи. Кстати, как там твоя пассия, довольна?

— Вот уж не моя… Но от счастья на седьмом небе.

— Хорошая была девчушка, помнится. Сейчас взрослая женщина, но осталась такой же. Я имею в виду внутреннюю красоту, моральные качества, скромность, достоинство, верность. Она тебе нравится?

— Нравится, Босс. Но боюсь, что судьбы наши так и не пересекутся.

— Да уж… Ты с ней поласковей будь. Никто знать не может, что нас ждет. Даже я. Вот отзовет прямо завтра Небесная канцелярия, найдет для меня другую работенку, бросит в прорыв затыкать грудью амбразуру…

— Не дай бог.

— Вот и я молюсь. Еще столько дел на Земле надо переделать. Предстоит расширить горизонты.

— То есть, в смысле?

— В смысле, еще столько надо попробовать. Пострелять хочется из пулемета.

— Босс, зачем?

— В том-то и дело, дорогой. Когда человек добросовестно платит государству налоги и ведет себя как законопослушный гражданин, не ходит на демонстрации и протесты, ни одного пятнышка в личном деле, ни одного задержания, ты не представляешь, как иногда хочется пострелять из пулемета из окна.

— Зачем, Босс?

— Тебе этого не понять, сынок. Наша проблема в том, что мы слишком привержены правилам, слишком добропорядочны и подчинены законам, которые сочинены для нас неизвестно кем. Ты же не думаешь, что наши предки, неандертальцы, якобы первые люди, — хотя я не верю ни Дарвину, ни ученым-археологам, ни палеонтологам, — блюли конституцию и всегда придерживались заповедей, традиций, устоев, заведенного порядка и поступали, согласуясь с совестью, нет? Правильно, они жили по принципу: прав тот, у кого больше прав. Закон джунглей — право сильного. А теперь скажи, что-то изменилось с тех пор?

— Немного.

— Вот! И почему я не могу пострелять из пулемета? А ты знаешь, что один человек грозился выйти на Уолл-стрит и застрелить первого встречного, и за это ему ничего не будет?

— Так это байка, Босс. Кто же в здравом уме способен на такое?

— Есть, дорогой, поверь мне. Сумасшедших нынче гораздо больше, чем нормальных. И это они пишут законы и устанавливают правила для нормальных людей.

— И поэтому вам хочется пострелять из окна?

— Представь себе. Чем я хуже того парня? Что, если он прав? Что, если он плохой мальчик? Что, если я тоже хочу почувствовать себя неандертальцем, хотя бы недолго побыть в его шкуре, вернуться, так сказать, в каменный век или в специально созданную и отведенную для таких же сумасшедших, как я, зону — кластер называется, этот дивный завтрашний мир — где можно было бы вволю покуролесить, пострелять, поубивать. Сериал Westworld, «Мир Дикого Запада» смотрел? Сублимация чувственного восприятия реальности… Может, сбегать еще за одной, как ты считаешь?

— Нет, Босс, мне еще работать всю ночь. А вы можете, кто вам запретит, вам же больше шестнадцати и паспорт предъявлять не нужно.

— Тогда я пошел.

— Такси возьмите, неровен час, гопники по ночам по улицам шастают, к прохожим пристают.

— Обязательно. Спокойной ночи, специальный агент Спешл!

— Спокойной ночи, Босс!

Часам к трем ночи я выдохся и пожалел, что в холодильнике нет пива. До пива я не любитель, но пить что-то надо, не воду же из графина. Пришлось заказывать кофе в номер. Как ни странно, сервис оказался на высоте, доставили уже через пять минут. Процесс расшифровки близился к финишу. Абракадабра из черточек и кружочков понемногу поддавалась прочтению. Еще через час картина стала ясной полностью: это древнее ругательство, имеющее силу заклинания, которые используют ведьмы. Вряд ли сие открытие обрадует Босса, но это его проблема. Что же там такого, что могло вызвать его интерес к фолианту, заставить нас пойти на преступление? Может, УВС, универсальное волшебное слово, манипулирующее сознанием и превращением в огнедышащего дракона, оживляющее мертвых и телепортирующее на другую планету? Или вот еще: управляющее всеми тремя стихиями — огнем, водой и воздухом, и предвосхищающее грядущее? А что не так с грядущим, можно спросить? Стоит себе человек у пивного ларька, попивает пиво из кружки, как вдруг с неба на него падает метеорит. Какое пиво? — кажется, Kozel, какое это имеет для вас значение. Главное — выбрать правильное место под солнцем, чтобы тебя не придавила жизнь, как эта гипотетическая каменная глыба, упавшая с неба на выпивоху у ларька. Для этого и служит одна из главных молитв в православии «Боже, спаси и сохрани», что надо произносить перед сном и просыпаясь каждое утро. Но это очень уж простое древнее заклинание, доступное всем, как и «Черт, черт, черт…». А Босс, я думаю, искал то, что предназначено только для посвященных. Это на первый взгляд может показаться смешным, но это нисколько не смешно. Магия — это не смешно. Не верьте, что с наступлением научно-технической революции она забилась в угол и выбросила на ринг полотенце в знак признания своего поражения, или, более того, скрылась в мрачных и недоступных болотах Дартмура в графстве Девон, и нос свой боится теперь показать. Магия — это вопрос веры: никому и ничего не нужно доказывать.

Произносить вслух открытый мной текст я не стал, поскольку это опасно для окружающих, то есть, для меня в первую очередь, но поверьте, в древности умели виртуозно ругаться матом и навлекать на других людей порчу и всякие жизненные неприятности. Мне жаль Босса, но его обманули, пустили по ложному следу. Кто? Вот где загадка! Мы с Шимми выполнили свою часть работы, как договорились, я бы сказал, выполнили профессионально. Выкрали фолиант, Анна сделала перевод. Ну и я отличился: не каждому доводилось за пару-тройку часов расшифровывать древние скандинавские руны.

Босс, однако, не выглядел сильно удрученным, когда я доложил ему о своих изысканиях. Он умел скрывать эмоции, умел держать удар. Что-то он теперь предпримет, чем ответит? Долго ждать не пришлось.

— Это все проделки моего братца, не иначе. Его почерк. Послать меня к чертям собачьим, да еще с указанием точной даты и часа Апокалипсиса… Мне к этому не привыкать. Ответим ему зеркально. Просто нужно быть в другой раз умнее. Бумажку эту мы засекретим и добавим в качестве улики в досье моего несносного любимого брата Михаила. Пригодится воды напиться, когда будем делить папочкино наследство.

— Я сожалею, Босс.

— Спасибо, но не стоит. Я справлюсь. Лучше скажи, ты готов оказать мне услугу?

— В любое время дня и ночи, Босс. Вызвать 9-1-1?

— Иного ответа я от тебя и не ожидал, дорогой. За работу. С нами Бог!..

— А как же Анечка?

— Подождет своего героя. Общение с прекрасной половиной человечества придется отложить на потом.

— Но мы не знаем, что мы ищем.

— Терпение, Алекс, терпение. Если о чем-то долго думать, решение придет само собой.

Ага, если долго мучиться, что-нибудь получится. Только глупец думает, что может одним махом разрешить все свои проблемы. Разумеется, я не стал разубеждать Босса. Ему виднее. Он смотрит на мир со своей колокольни, а я со своей. Что, если прав я, а не Он? Думаю, что когда-нибудь зомби-апокалипсис покончит с этой человеческой цивилизацией, — а наивный мой Босс, напротив, надеется ее спасти. Он хоть и ангел, но не идиот. Чудак… Хотел сказать, человек, но Босс ведь не человек, а Босс. Опять зашлет меня куда-нибудь в тартарары. Но это будет уже другая история.