Одинокий вампир и его сорок кошек

Глава 1

Первую кошку Глеб нашёл на автобусной остановке. Коробка, небрежно брошенная на бетонный пол в углу павильона, не шевелилась, только вампир безошибочно ощутил внутри присутствие живого существа, смертельно напуганного, отчаявшегося взывать о помощи, чётко сознававшего, что люди, которым доверял, оставили умирать. Глеб злобно оскалился, полагая, что убивать для пропитания — одно, а обрекать кого-то на мучительную смерть без дела — совсем другое. Слишком неправильно, чтобы прощать. В детали он, как все вампиры, не вдавался.

Узилище добросовестно обмотали скотчем, чтобы животное не смогло выбраться из ловушки. Сильные пальцы справились без труда. Вынув наружу тёплое пушистое тельце, Глеб ещё не знал, что будет делать дальше. Кошка решила задачу за него: приникла к его плечу с доверчивым облегчением, вцепилась коготками в одежду, да так усердно, что вампир ощутил их прикосновение кожей. Мурлыканье нежной раскатистой трелью ударило прямо в ухо. Доверчивость уже преданного однажды питомца растрогало не на шутку. Минуту или более, Глеб лишь внимал занятным звукам, считывал чужое тепло и запахи. Почему-то зверёк не вызывал аппетита. Совсем. До, внутри него струилась живая кровь, только вожделения к ней не возникало. Странно всё складывалось.

До обращения Глеб, конечно, общался с животными, как все дети, как все люди, потом перестал обращать на них внимание. Люди насыщали скорее, вернее, чем животные, за ними не приходилось бегать, поскольку сами лезли на клыки, зато шерсть в рот не лезла. Выгода просматривалась со всех сторон. Вопросов не возникало.

Сейчас, прислушиваясь к отчаянному мурлыканью, ощущая скребущие движения коготков, вампир пытался понять, что, собственно говоря происходит. Не стал же он в одночасье добрым. За пару минут такое точно не случается, если случается вообще. Отпустить кошку и забыть обо всём было наиболее разумным в данной ситуации поступком… Практически повторить то, что свершили люди. Потому что ну даст он ей сейчас свободу, а по сути дела выкинет в недружелюбный, голодный, полный опасностей мир? На улицах выживать непросто.

Доверчиво приникшее к плечу тёплое тельце вызывало в душе вампира ощущения слишком смутные, чтобы стоило разбираться в них поздним вечером на пустой желудок. Глеб вздохнул, повернул обратно к дому.

Обитал он на окраине города в большом ветхом двухэтажном доме, долго прослужившем в должности дачи, затем оказавшемся в недружелюбном окружение многоэтажек. Улица частной застройки сиротливо дожидалась, когда до неё дойдёт черёд, пока что дело не двигалось. Новостройки обогнули посёлок и почесали дальше. Всех вроде бы устраивало. Помимо дома у Глеб имелись ещё две хорошие квартиры, он их сдавал жильцам, на получаемый доход жил. Много денег ему не требовалось.

Кошка, выпущенная на пол веранды, заметалась в поисках чего-то ей нужного, время от времени поглядывая вопросительно на потенциального хозяина. Годной для неё пищи в доме, разумеется, не водилось, Глеб налил воды в старую щербатую тарелку, бедное животное тотчас принялось жадно лакать, захлёбываясь от торопливости.

Ближайший супермаркет ещё работал, подмигивал огнями сквозь редкую листву яблонь соседского сада. Вампир отправился за покупками. Его немного стесняла внезапно пробудившаяся хозяйственность. Истощённой неволей кошке требовалась не только вода. Чувствуя себя до неприличия человеком, Глеб купил специальных кормов, полагаясь на интуицию, поскольку не мог положиться на обоняние. Смутно что-то сообразив, добавил в тележку несколько бутылок молока, искренне подивившись долгим срокам хранения, указанным на упаковке. В его время молоко портилось быстрее. Холодильник в доме имелся, даже работал, хотя вампир держал там только минералку и лёд.

Животное встретило на пороге. Миловидная мордочка задралась кверху, хвост — тоже. Кошка потёрлась о штаны, оставляя на ткани невесомые шерстинки. Глеб насыпал в другую щербатую тарелку сухой еды, подумал с чувством едва уловимого стыда, что давно следовало купить новую посуду, хотя ведь прежде ему вообще никакая не требовалась. Кошке было всё равно, она жадно хрустела мерзко пахнущими комочками, в них сосредоточилась её жизнь.

Молоко пришлось наливать в салатник, потому что тарелки закончились. Нет иные из них, наверное, ещё вели сонную пыльную жизнь в древних буфетах, только Глеб не помнил — где.

Прикинув размеры существа, вампир плеснул белой жидкости на дно сосуда, машинально сам отхлебнул из бутылки, едва не подавился. Долгие годы он пил тёплую кровь, холодное молоко чуждо скользнуло внутрь глотки, однако обратно не попросилась, вот и ладно. Впрочем, Женя, кажется, говорила, что вампиры вообще срыгивать не умеют. Как кони. Кошка похлебала нового угощения, снова уткнулась носом в хрустящие комки. Вампир сел на продавленный дачный диван, разглядывая нежданное приобретение. Масти кошка оказалась трёхцветной, почти без белых пятен. Не слишком истощённая, взрослая, возможно, уже рожавшая котят. Пока вампир праздно её изучал, она бросила еду и вскочила к нему на колени, громко замурлыкала, ищуще глядя в глаза. Что она там разглядела в красных вампирских зенках, Глеб не знал, только что-то важное, безусловно, увидела, потому что доверчиво улеглась, старательно мурлыча, вновь пуская в ход коготки, вполне ощутимые сквозь тонкую ткань штанов.

— Кошка, мне ведь на охоту надо, — растерянно пробормотал вампир, вздрогнул от звука собственного голоса.

Сам с собой он разговаривать не привык, а больше до сего вечера было не с кем. Ситуация складывалась как в анекдоте, когда человек, страшась разбудить кошку, так и помирал в кресле от истощения, превращался в бодрый скелет. Вампиры в этом плане обещали большую выносливость, но проверять свой выживательный потенциал Глеб не собирался.

— Ты поела, я тоже хочу! — заявил он важно.

Возникло отчётливое ощущение, что его понимают. Не только интонации, слова — тоже. Когда Глеб аккуратно переложил пушистый тёплый свёрток в ямку старого дивана, кошка не возражала, лишь вздохнула, свернулась уютнее. Коготки теперь скребли по обивке. Вот и ладно. Невольные сожители, похоже, без заметного труда достигли взаимопонимания.

Уже на пороге дома вампир вспомнил об ещё одном аспекте нового бытия. «Песочек», как это называлось в дни его детства, решил не заводить, немного приоткрыл самое неприметное окно старой веранды. Здесь разросся куст бузины, подпирал стену сучьями, предлагая кошке все удобства для прогулок как по природной нужде, так для удовольствия. Мелькнула на дне сознания коварная мысль, что кошка, быть может, бросит его, сочтя не человеком, отыщет прежних хозяев, если не они, а мерзкие хулиганы поступили с ней самым подлым образом. Отправится искать и найдёт в итоге своё счастье, а то ведь странно было кровососу, грозе ночи, врагу рода человеческого возиться с мелкой зверушкой, не пропитания ради, а великодушия для.

Что будет, то будет. Заперев дверь, Глеб отправился на охоту.

Вампирское сообщество в городе было немногочисленно и вполне вменяемо. Глеб знал практически всех, его знали тоже. Что особенно устраивало — общий мирный настрой сестрии и братии. В других городах, чаще всего, столицах, он слышал, гремели бои, сталкивались лбы и самолюбия. У них здесь ничего подобного в заводе не водилось. Каждый вампир жил сам и давал жить другим, не ссорясь, не конфликтуя без нужды, а когда нужда случилась последний раз, Глеб, пожалуй, едва припомнил бы.

Глеб обитал на окраине, среди новостроек, охотился большей частью там же, одновременно, владение частной собственностью в центе давало ему негласное право иногда эксплуатировать другие районы. Вампиры, имевшие там постоянную прописку, как говорили люди, не возражали, если он болтался в их владениях с целью охоты не каждую ночь. Изредка позволялось. В принципе, и на его территорию временами забредали другие вампиры, он никогда не возражал.

Дружить ни с кем не дружил, так — знался.

Сегодня, совершив благородный, но глупый и несовместимый с вампирским достоинством поступок, он не горел желанием видеть братьев и сестёр по крови. Всё, что хотел — по-быстрому закусить и вновь уползти в свою берлогу. Как ни нелепо звучало само предположение, его снедало смутное беспокойство. Старался не думать, но упорно думал о том, как там поживает его кошка, нашла ли выход на волю, воспользовалась ли им, а главное: с какой целью?

Уйдёт — вдогон вампир не побежит. Так гордо решил Глеб, хотя про себя взгрустнул. Кошка исчезнет из его бытия, а вот осадочек останется. Нет, не экскременты под кустом бузины.

Охотиться в новостройках было легко, одновременно муторно. Люди здесь вели себя пусть агрессивно, зато беспечно. Большей частью приезжие, они не знали местных порядков, чаще всего, не заводили свой — существовали хаотично. Глеб их слегка недолюбливал, зато исправно кушал: куда было деваться?

Совершая привычный обход родных владений, он поглядывал по сторонам, старался избегать камер. Внутри огромных, похожих на соты домов он питался редко, слишком много там водилось глаз, как электронных, так обычных. Зато народные тропы от сверкающих огнями домов до сверкающей огнями станции предоставляли полный комфорт и свободу действий.

Часть их пролегала за гаражами, часть пересекала незастроенную территорию ЛЭП, а уж полоса отчуждения железной дороги была самым уютным и спокойным местом. Подловив припозднившегося пассажира, Глеб тихо увёл его в кусты, где быстро поужинал тёплой, слегка приправленной алкоголем кровью.

Мужик, чуть пошатываясь, побрёл к дому. Исходящий от него запах спиртного вполне оправдывал неуверенную походку, отметал всякие нелепые подозрения в нападении вампира, даже если бы кто-то из людей в вампиров верил. Обычных людей имелось в виду, потому что охотники существовали, пусть на территории местной общины появлялись редко. На не таком уж длинном Глебовом веку их тут вовсе не бывало. Знал он о них теоретически.

На сытый желудок настроение сделалось благодушным. Глеб решил не возвращаться сразу домой, немного погулять. Осенний вечер обещал быть умеренно промозглым. Тихий ветерок едва шевелил листы. Погода располагала.

Собственно говоря, совершать полноценный променад тут было особенно негде. На выбор предлагались либо поднадоевший частный сектор, либо улицы с витринами. Под ЛЭП тянулись тропинки, теснились дикие заросли, но в охотничьих угодьях вампир предпочитал без дела не болтаться. Он чинно пересёк улицу, воспользовавшись пешеходным переходом, побрёл вдоль витрин.

Магазины, большей частью, хорошо просматривались с тротуара. Глеб иногда, испытывая неподдельный интерес, наблюдая бытовую общественную жизнь. Люди рассматривали товары, совершали покупки, тащили домой сумки и пакеты. Их жизнь представлялась ему почти инопланетной. Нет, он иногда тоже входил в сверкающие светом здания, приобретал нужные вещи, ощущая себя человеческой личинкой в аквариуме иной жизни, только редко, потому каждый шопинг, как теперь говорили, представлялся ему событием.

Люди покупали еду, потому бывали в магазинах каждый день. Ещё они работали, а Глеб — нет, существуя на доход с недвижимости и проценты по вкладам. Бездельничал, по сути дела. Стесняться тут было нечего, как бы он ходил на службу, если не переносит солнечный свет? Людям, которые не могли трудиться, пенсии давали, он же себе не просил.

Засмотревшись в ярко освещённые глубины продовольственного магазина, Глеб сообразил, что, если кошка его не бросила, преданно ждёт дома, ему придётся чаще бывать в человеческих общественных местах, чтобы приобретать ей пищу. Совсем маленький зверёк вошёл в его жизнь, а привёл с собой существенные перемены. Стоило обдумать их на досуге.

Зазевавшись на еду, человеческую, для него бесполезную, вампир едва не прозевал появление в непосредственной близости другого вампира.

Женя подошла, непринуждённо стала рядом. Выглядела она как всегда великолепно, как всегда Глеб подумал, что не смотрится рядом с ней. Совпадали они только ростом, а так, словно из разных миров пришли. Он, одетый по погоде, а не по моде. Она, в принципе — тоже самое, зато стильно, ему не снилось и приблизительно соответствовать. Впрочем, Глеб не заморачивался. Раз его не отторгали, более того, поддерживали, не стоило переживать из-за деталей.

— Как дела? — спросила Женя, точно ей в самом деле было дело до его дел.

— Нормально.

— Вот и поговорили. Слышала я краем уха, что ты завёл кошку.

Глеб онемел не столько от бесцеремонности подруги, к манерам её давно привык, сколько от стремительности с какой разлетелась по вампирской общности новая информация. Уже кто-то увидел его с кошкой на улице, успел рассказать кому-то, а много ли времени прошло? Это люди жили в городе, ничего о соседях не знали, не обращали друг на друга внимания. Для вампиров любая среда обитания оставалась деревней, где нет секретов.

— Ну, я вытащил её из коробки, — промямлил Глеб. — Она бы погибла. Откормлю и отпущу.

— Не откормлю и съем? — уточнила Женя.

Глаза её блестели весело. Да, она забавлялась, зато Глеба, скорее всего, не осуждала. Любой вампир, скучая, время от времени принимался чудить. К всеобщей любознательности следовало относиться философски.

— Вполне вероятно, кошка давно убежала сама, — сказал Глеб. — Что ей делать в пустом и холодном доме вампира?

Женя сделала чрезвычайно задумчивое лицо:

— Ну я не знаю…Жить? Учитывая, сколько несчастных зверушек оказываются выброшенными на улицы. Какой-никакой кров и еда — это очень много на самом деле.

Глеб не мог с ней не согласиться. Видел он бездомных животных, осторожных, в то же время отчаянно пытающихся попасться на глаза, стать нужными людям. Отвечать вампирше он не рискнул, сделал вид, что с неослабным вниманием изучает ту часть магазина, которую можно было рассмотреть сквозь стекло.

Женя не отстала, напротив, схватила за рукав, потащила за собой:

— Пойдём, купим специальной еды. Или твоя питомица предпочитает парное мясо?

— Она убежала, — слабо сопротивляясь, промямлил Глеб. — Я оставил окно приоткрытым…

Он вспомнил, что в своё время обнёс участок крепким двухметровым забором из профлиста, чтобы никто не забрёл к нему случайно, не рассекретил мимоходом вампирское логово. Кошка могла выбраться из дома, но далеко уйти не сумела бы. Сообразив то, о чём следовало догадаться раньше, Глеб перестал сопротивляться напору приятельницы, пошёл в магазин. Да, он прикупил кошачьей еды, только ведь смутно представлял себе, как быстро или как медленно она будет расходоваться. Люди, вон, посмотреть на них, жрут не переставая. Кошки, наверное, тоже.

Женя загорелась неподдельным энтузиазмом, от запахов внутри и то не морщилась, привела подопечного в специально для кошек и собак устроенный отдел, принялась вдохновенно изучать состав продуктов, написанный на упаковках.

— Ты разве что-то в этом понимаешь? — спросил Глеб.

— Нет, потому интересно.

Глеб размышлял про себя, все ли его знакомые вампиры уже оповещены о его новом увлечении, а если да, то в какой последовательности примутся приходить глазеть на кошковладельца и задавать неудобные вопросы. Не то, чтобы он стеснялся, хотя, пожалуй, стеснялся. Прежде-то был в популяции на последних ролях. Не пинали его только потому, что вампиры вообще не страдают излишним интересом друг к другу. Каждый слишком занят собой, чтобы заниматься кем-то ещё.

Ну и ладно.

Женя брала пакеты с сухим кормом, щупала, подбрасывала на ладони, только что не пробовала на зуб, да и то потому, что еда была запечатана. Глеб почему-то не сомневался, что она погрызёт купленное, когда оно будет вскрыто. Не ожидал от подруги непосредственного до детскости поведения. Она ведь была старше и сильнее, впору глядеть на него свысока и слова цедить через губу. Глеб знал, что в иных общинах так поступают с молодёжью, здесь безбашенные собрались или наоборот, самодостаточные и потому спокойные. Меряние авторитетом или чем другим, менее приличным, происходит ведь от неуверенности.

От пакетов вампирша перешла к пакетикам.

— Говорят, еду можно съесть прямо в магазине, на кассе предъявить только упаковку, — невинно заметил Глеб.

Где только набрался человеческих премудростей?

— Не, мне это не по вкусу. Кошки очень странные существа, если это по вкусу им.

— Да пофиг. Люди и не такое лопают.

— Тоже верно.

Вампиры накидали в тележку всякого разного добра, чтобы на кошачьем опыте разобраться, что хорошо, что плохо. Пришлось даже покупать пакет с ручками для транспортировки приобретений. Шагая с ним по поздневечерней, практически ночной улице вампир ощущал себя участником затянувшегося фарса. Как ребята играют во взрослых людей, так он сейчас играл в человека.

Женя, конечно, увязалась следом. Глеб не сомневался с самого начала, что она не упустит шанса первой осмотреть его приобретение, высказать соображения по поводу. Так и вышло. Впрочем, стесняться было нечего: кошки ведь все выглядят красивыми, у них несомненное преимущество перед людьми.

Его кошка его не подвела. Судя по следам и запаху, воспользоваться удобствами участка она сообразила самостоятельно, успела, затем вернулась домой. Сидела на веранде, аккуратно собрав лапы в кучку, глядя зелёными глазищами, размышляя о чём-то, но определённо не теряя достоинства. Она не кинулась с ласками к одному вампиру, не заметалась в испуге перед другим. Изучала вошедших с улицы ночных хищников, как неизбежное, пусть не самое увлекательное явление на свете.

Женя с оценками не торопилась. Уселась на старый плоский диванчик, стоявший напротив большого продавленного, внимательно рассматривая маленькое пушистое существо. Глебу показалось, что вампирша и кошка понимают друг друга на истинно женском, сложном, глубинном уровне, недоступном примитивному прямомыслию мужчин. Возможно, так оно и было. Он смущённо отвернулся, принялся устраивать пакеты и пакетики в пыльный буфетный шкаф. Обнаружив, что миска пуста, досыпал сухого корма.

Пока он возился, обе его подруги закончили со знакомством, кошка вновь принялась хрустеть хрустяшками, а Женя поднялась, знакомым движением повела плечами. Глеб понял, что она приняла некое решение, послушно ждал вердикта, и он прозвучал.

— Почему бы нет? Кстати, для маскировки полезно. Живи я в доме, а не в квартире, я бы козу завела.

— Для молока? — не понял Глеб.

— Для компании. Мне нравятся козы. Они существа отважные и с характером.

Глава 2

Жизнь, таким образом, безболезненно пошла дальше. По немного иной колее, в целом заметно не меняясь. Глеб быстро втянулся в новый распорядок быта, хлопот у него практически не прибавилось. Питомица его оказалась нетребовательной и аккуратной жиличкой. Ела всё, что давали, мяукала редко и тихо, в доме соблюдала чистоту. Возвращаясь с охоты, Глеб укладывался на диван, кошка пристраивалась рядом, бархатно мурлыкала, наполняя существо вампира непознанным прежде покоем. Было в этом рокочущем звуке обещание безопасности, щекочущие прикосновения коготков умиляли ничуть не меньше.

Глеб назвал кошку Мусей. Не знал особо кошачьих имён, да и не заморачивался. Разве в словах суть? Вот его другие вампиры зовут Глеб, хотя на самом деле это не имя, а фамилия. Всем удобно, он привык, потому что без разницы.

Городские вампиры отнеслись к его чудачеству по-разному, хотя осуждать не осуждали. Скорее, новость их позабавила. Встречаясь со знакомыми кровососами, Глеб иногда ловил косые взгляды, чаще недоумённые. Посплетничав всласть, его и кошку оставили в покое. Каждый вправе был развлекать себя, чем умел, если хобби не мешало другим и не афишировало перед публикой само существование вампиров.

Через неделю случился визит, несколько Глеба встревоживший. Обычно к нему домой никто кроме Жени не заходил, а тут заявилась сама Агния Петровна. Маленькая сухонькая старушка с кротким взглядом выцветших зелёных глаз совершенно не походила на вампирку. Глеб никогда бы не поверил, что она из их породы, если бы точно не знал. Выглядела она как обычная пенсионерка, которая шуршит по хозяйству и ползает по ближайшим магазинам в поисках скидок. Зауряднейшей пожилой женщиной — вот кем казалась Агния Петровна. На деле была она очень непроста. Другие её побаивались, выражали почтение. В чём состоял замес, Глеб по молодым годам точно не разобрался, при нечаянной встрече усердно кланялся старушке, как делали все, по возможности, держался в сторонке.

Получив робкое приглашение «проходить», Агния Петровна ступила на веранду, где преимущественно обитала кошка, избрав любимым лежбищем старое, тоже с продавленной ямкой кресло. Усевшись напротив, вампирская бабушка принялась изучать Мусю внимательным взглядом, как это совсем недавно делала Женя. Вампиры вообще походили друг на друга повадками. Кошка не устрашилась. Спокойно смотрела в ответ, жмурясь иногда и перебирая лапами по вытертой обивке. Глеб почтительно замер в сторонке, не встревал.

— Славная, — сказала Агния Петровна, в достаточной степени насладившись зрелищем. — Правильно ты сделал, что приютил. Ей еда и крыша, тебе компания рядом, а то особняком всё держишься, своих избегаешь, словно не свои они.

— Да я надоедать никому не хотел, — пробормотал Глеб. — У каждого заботы, а я тут почти чужой. Только что не с улицы взят, как кошка. Хотя, наверное, приблудный, если глубинно разбираться.

Мастера своего Глеб не знал и не помнил. Тот, видать, был заезжий. Наследил, затем свалил. Община приняла сироту равнодушно, спокойно. Поскольку был местный по человеческому происхождению, пристраивать его к жилью и делу нужды не вышло.

— Добро всегда откликается, не так, так этак, — сказала Аглая Петровна. — Тебя не обидели, и ты не обидел, славно получилось в итоге. А с ребятами дружи, никто против не будет. Привыкли даже те, кто прежде косился.

— Опасаюсь я, что стану навязываться, не понимая, кто в каком чине, оттого грубость покажу.

— Так спрашивай. Не захотят ответить, не ответят, а за вопрос не побьют, все росли с птенцов, сложности помнят.

— Спасибо, — поклонился Глеб.

Агния Петровна усмехнулась и ушла себе, чинно постукивая палочкой, с которой обычно ходила на людях, как положено старушке. Затворив за ней калитку, Глеб задумался, но решил счесть, что дела его теперь налаживаются. Кошка помогла его социальной адаптации или что иное, всё на пользу пошло.

Сходив по-быстрому на охоту, он вернулся домой, где его теперь ждали, залёг на диван, кошка тотчас перебралась к нему. Замурлыкала, заработали острые коготки. Жизнь сразу показалась не только приятной, почти законной. Признаться, слишком часто он чувствовал себя лишним в новом бытии. Теперь появился кто-то, кому он был безусловно нужен, перед кем не обязывали робеть. Мир заиграл новыми красками, обрёл стабильность и определённость. Оттенок тепла.

О том, что Муся ждёт котят, Глеб простодушно не догадывался до тех самых пор, пока кошка не начала вести себя странно: вертеться, царапать когтями обивку любимого кресла, словно строила гнездо, а не просто развлекалась. Уж вампир-то должен был почувствовать несколько лишних жизней внутри одной, однако наивно верил, что его питомица пополнела от хороших условий и полноценного питания, а не по другой уважительной причине.

Изрядно запаниковав, Глеб чуть было не кинулся за советом к Жене, а то самой Агнии Петровне, здравый смысл подсказал, что, во-первых, кошки с родами справляются без посторонней помощи, во-вторых, от вампиров её всё равно не дождёшься. Постелив в кресло старый плед, Глеб уселся рядом на низенькую скамеечку и приготовился к испытаниям.

Муся поначалу вела себя беспокойно, тревожно мяукала. Глеб гладил её по голове, спине, надутому животу. Кошка не мурлыкала, но забота явно шла ей на пользу. Потом она и вовсе занялась делом, произвела на свет троих крохотных котят, три мокрых пищащих комочка с самыми настоящими коготками, которые вампир рассматривал почти благоговейно. Кошка справилась отлично. Глядя, как она рачительно собирается в комок вокруг своих вылизанных, едва просохших потомков, довольно перебирает лапами, вампир прослезился. На его глазах свершилось чудо, а в доме стало на три кошки больше.

На охоту он не пошёл, опасаясь оставить молодую мать одну. Женя зашла к нему проведать обоих и долго хохотала, выяснив, что событие свалилось на приятеля, как снег на голову.

— Стерилизуй её, когда оправится после родов, — посоветовала вампирша. — Сейчас осень, темнеет рано. Найдём врача, денег дадим и проблем больше не будет. Котят сейчас фиг пристроишь, никому беспородные не нужны.

— Мусе не сделают больно?

— Наркоз дадут, ничего не почувствует. Сейчас животных лечат не хуже, чем людей.

Глеб подсчитал дни, сообщил подруге:

— Её выкинули уже беременной.

Женя не удивилась.

— Может, потому и выкинули.

Глеб промолчал, но зло на человечество затаил.

Привыкнуть к новому порядку вещей оказалось несложно. Для семейства он купил специальный домик. Какое-то время грустно было дремать одному, но вскоре котята подросли, начали проявлять нешуточную активность, осваивая жилое пространство, вскоре вокруг вампира собиралось уже четыре кошки, они ластились к нему, дружно мурчали, перебирали лапками, выпуская коготки. Он радовался. Часы отдыха вновь обрели привычное блаженство.

После операции, стоившей вампиру куда больше нервов, чем денег, Муся на удивление быстро оправилась. Глеб договорился, что котят, когда они подрастут, тоже принесёт на процедуру. Не то, чтобы он не хотел больше кошек, напротив. Он не хотел, чтобы они страдали. Разве не в этом состоит забота? Мир без того крайне неприветлив к маленьким созданиям, следовало подарить комфорт хотя бы тем, кому сможет.

Ещё одного кота Глеб подобрал в полосе отчуждения. Беднягу, судя по всему, выкинули с поезда. В легендах кошки падают на все четыре лапы, не разбиваясь, только Барсику не повезло. Он ударился о дерево, упал в стылую лужу, не захлебнулся в ней чудом. Вампир, привычно охотясь в своих неуютных угодьях легко учуял остаточное биение маленькой кошачьей жизни. Одной единственной. Ещё восьми и рядом не болталось, все остались в сказках. Пришлось лезть в кусты, вместо ловли сытного ужина, выуживать из воды страдающее тельце, переть его домой. Следовало сразу отнести к знакомому ветеринару, Глеб не догадался. Наверное, подумал, что такого грязного практически неживого кота в чистенькую клинику на порог не пустят. Люди выкидывали ведь и красивых-холёных питомцев.

Пришлось кутать новосёла в старые полотенца, менять тряпки по мере их намокания, согревать кота возле топящейся печи. Глеб терпеливо занимался простыми житейскими вещами, когда ему открылся ещё один аспект нового бытия.

Котята интереса к новосёлу не выказали, зато Муся подошла вплотную, обнюхала грязный свёрток и вдруг зашипела змеюкой, прянула прочь, ушла, дёргая на ходу хвостом. Глеб, разинув рот, смотрел ей вслед. Вторжение в совместный быт постороннего кота хозяйке не понравилось. С её мнением определённо следовало считаться. Возникали непредвиденные сложности.

Женя, к которой Глеб обратился за советом и помощью, вновь долго со вкусом смеялась. Кошарий приятеля определённо её развлекал.

— А ты что думал? Всё как у людей. Каждый хочет место под солнцем и место в тени. Всё себе, ничего другим.

— Она же кошка, мать, должна бы проявить сочувствие к бедняге. Он болен и очень нуждается в том, чтобы о нём позаботились.

— С какой стати кошка должна учитывать его интересы? — холодно ответила Женя. — Она защищает свою территорию, будущее своих котят. Полудохлый чужак покушается на святое, нет у него прав и привилегий.

— Не подружатся? — упавшим голосом спросил Глеб.

Женя долго смотрела на него, точно не знала, где клеймо ставить. Заговорила не снисходительно, скорее устало:

— Наладится, как показывает опыт. Люди доходят до полного озверения, оттяпывая друг у друга ресурс, животные всё же человечнее. Предпочитают привыкать к соплеменникам, если выгнать не удалось.

Невесело усмехнулась сказанному парадоксу.

— Вампиры от смертных недалеко ушли, что бы там о себе не воображали. Тоже готовы глотки рвать чужаку, а то своему, который нос задрал или боком вышел. Это у нас тишь-гладь, в нашем конкретном провинциальном городе, на самом деле редко такое бывает. Вроде бы всего завались, только всем не хватает.

— Наверное, — сказал Глеб. — Вампир тоже не может выжрать больше, чем может. Хотя люди плодятся куда проворнее вампиров, те всё равно готовы враждовать за территорию. Я вон счастлив, что с окраин не гонят.

— Наметились желающие? — сухо уточнила Женя.

— Да как сказать…

Ябедничать Глеб не хотел, а всё равно боялся прецедентов. Кошки ещё вот. Скажут, что дурак, такие здесь не нужны и выгонят. Законы для всех, но одни их пишут, другие исполняют, не те же самые это люди.

Впрочем, проблемы мирового уровня могли подождать, а вот конкретные местные следовало решать по мере их поступления. Глеб положился на своё терпение и добрую волю Муси. Он по возможности разделил кошек. Нового кота поместил в отдельный закуток, благо большой дом давал достаточно места всем. Муся, конечно, чуяла посторонний запах, но, когда её не тыкали непосредственно в его источник, вела себя прилично.

Новый питомец, попав в хорошие условия, быстро поправился. Глеб сразу же отвёз его к ветеринару, чтобы предотвратить возникновение других нежелательных проблем. Кот превращение в не совсем кота перенёс легко. Недолгое время спустя Глеб решился вновь представить его собранию, как одного из законных насельников территории. Операция завершилась полным успехом. Муся отнеслась к Барсику, выпущенному на общие земли, без восторга, зато без явной агрессии. Котята во всём следовали примеру матери. Глеб, занятый лечение нового члена семейства, лишь теперь заметил, как изрядно они подросли. Все трое были уже заметно крупнее изящной Муси. Мускулистые сформировавшиеся звери.

Познав определённые трудности, Глеб дал себе зарок не заводить больше кошек, но, как следовало ожидать, удержаться не сумел. Нет, он не выискивал несчастных зверюшек специально, они попадались сами. Иных, способных выжить в природе, Глеб обходил стороной, только подкармливал в трудные времена, кошек отлавливал и возил к врачу, который встречал его теперь широкой до ушей улыбкой и гостеприимно распахнутой дверью в операционную. У самки, не способной рожать детёнышей, шанс на выживание в природе был определённо выше. Глеба траты не смущали, мог себе позволить. Кроме того, сам факт своей волонтёрской деятельности он рассматривал как положительный. Типа отчасти компенсировал зло, причиняемое другим, оправдывался перед вселенной. Впрочем, люди, выбрасывающие маленьких, беспомощных, целиком зависящих от них существ на произвол судьбы, почти на верную гибель, заслуживали вампирских клыков. Ещё как заслуживали!

Глеб поймал себя на том, что охотиться стал иначе. Не просто уводил первого попавшегося человека в заросли полосы отчуждения, начал выбирать жертвы тщательно, со вкусом. Теперь он подолгу наблюдал за поведением добычи, изучал повадки, запоминал особенно мужчин, чтобы в свой час настигнуть их для насыщения. Не убить, конечно, убивать строго-настрого запрещалось, выпить крови столько, чтобы до дому дошёл, но там свалился, ненадолго дал вселенной от себя отдохнуть.

Женщин Глеб вообще перестал обижать, даже тех, что не казались ему высоконравственными. Он видел, как мучилась, рожая котят, его Муся, понимал, сколько сил и здоровья она отдала потомству. Раньше не задумывался, а сейчас открылись глаза. Женщинам, хоть человечьим, хоть кошачьим, природа без того обеспечила форменный ад, не следовало добавлять что-то сверху.

Как-то болтая с ним о том о сём, Женя сказала мимоходом, что лучшее из случившегося с ней в вампирской жизни — это невозможность забеременеть. Глеб тогда ощутил себя шокированным, ведь счастье материнства было величайшим женским счастьем, он привык к незыблемости вечной аксиомы. Теперь, по прошествии времени, начал понимать, какую свободу даёт Жене не только вампирская сила, но и вампирское бесплодие. Настоящую большую свободу. Ведь сам Глеб искренне радовался, что Муся не будет больше беременеть, значит, страдать. Проживёт долгую, спокойную, светлую кошачью жизнь.

Насколько долгую, он старался не задумываться. Валяясь днём на диване, окружённый, пушистыми кошками, он слушал их мурлыканье, довольно улыбался, когда их коготки еле заметно царапали его кожу. В холодной вампирской жизни он обрёл оазис тепла.

Женя теперь заходила к нему довольно часто. Ей нравилось играть с его питомцами, ещё больше наблюдать за ними, отмечать повадки, взаимоотношения в группе. Глеб сам не на шутку увлёкся исследованиями. Главной для всех и всегда оставалась Муся. Прочие слушались её беспрекословно, а если недогадливый новичок пытался вести себя вызывающе, трое Мусиных котят моментально восстанавливали равновесие. Глеб и прежде слышал, что кошки — существа умные, теперь ему казалось, что даже очень. Людям бы не мешало поучиться здравой простоте кошачьей жизни, взвешенности их поведения.

Сама Агния Петровна однажды повторила свой визит, приведя Глеба в тревожное смущение. У вампиров совершенно не принято было ходить друг к другу в гости. Встречались, если в том случалась нужда, в городе или на нейтральной территории левых жилищ. Женя захаживала потому, что присматривала за молодым, учила его основам поведения с тех пор, как он стал вампиром. Благодаря Жениной заботе, он не погиб, не потерялся в кровавом океане новой жизни. Почему она пеклась о нём, он не знал и не спрашивал. О том, как стал вампиром тоже был не осведомлён. В самом начале ему чётко дали понять, что расскажут, что нужно, когда будет можно, а пока надо просто жить и не мешать жить другим.

Старушка, божий одуванчик, внушала почтение и страх. Страха со временем становилось меньше, почтения больше. Глеб привык, что Агния Петровна всегда действует рассудительно. Раз ведёшь себя как следует, то бояться нечего. Правила отчасти обременяют, зато хорошо защищают — Глеб быстро проникся этой мыслью.

Агния Петровна пришла затем, чтобы понаблюдать за кошками, не к Глебу, которому достался лёгкий кивок и внимательный взгляд. Почему её интересовали именно эти кошки, а не какие-либо другие в городе, Глеб себя спросил, ответа не придумал. Интересовали и интересовали. Может быть, решила завести своих, только забыла за давностью лет, как это делается. Всяко внимание матриархини пойдёт на пользу рядовому вампиру, поможет занять достойную позицию в сообществе.

После обращения Глеб привык не задумываться о сложных вещах, потому что простые в ночной жизни оказывались надёжнее.

Зиму прожили спокойно. Весна принесла много хлопот, потому что у Глеба появились новые кошки, их надлежало вылечить и ввести в коллектив. Нет, конечно же сорока штук у него за эти месяцы не набралось, Женины шутки не имели ничего общего с действительностью, но приятные заботы отнимали много времени. Так тихо-мирно продолжалось вампирское бытие, пока не вломились в него пугающие перемены.

Глава 3

О наступлении неблагоприятных событий Глеб узнал от Бубновалетова. Прозвище это или реальная паспортная фамилия Глеб не любопытствовал, знаком был с коллегой шапочно, практически не знаком. Знал, что тот вампир из центральных районов, тамошнюю среду обитания и нравы представлял себе смутно. В гости не ходил, к себе не приглашал, так спокойнее жилось. Всякий мог прийти к любому со своими проблемами и соображениями — не возбранялось. Только не поощрялось.

Бубновалетов заявился в самом начале ночи. Не домой — это вообще считалось излишним, болтался неподалёку, возле сверкающего огнями магазина. Глеб заметил его издали, из чего уяснил, что от него не закрываются, напротив, ищут контакта. Вежливость требовала подойти, любопытство — тоже.

— Привет! — сказал Глеб дружелюбно, одновременно уважительно кланяясь.

Женя объясняла ему, что с тактичностью лучше переборщить, чем недоборщить, когда ты один из самых молодых. На пользу пойдёт. Иные вампиры, несмотря на солидный возраст, сберегли в себе способность обидеться на ровном месте, точно дети малые.

Бубновалетов дружелюбно кивнул.

— Привет! Разговор есть, Глебыч. Посидим где-нибудь?

Глеб несколько растерялся, не зная, что конкретно здесь можно предложить: родной диван, кресло в кафешке или парковую скамью, коих, кстати, в обозримом пространстве особо не водилось.

Бубновалетов сам решил возникшее затруднение, направившись к детской площадке, пустовавшей по ночному времени. Погода стояла прохладная для лета, зато сухая, почти безветренная. Торча на скамейке для мамочек, они с Бубновалетовым не привлекали к себе внимания. Мало ли зачем мужики присели, никому не мешая. Выпить собрались, пока жёны не видят или перетереть за что-нибудь мужское. Ясен пень не просто так зады плющат.

Бубновалетов начал разговор не сразу. Внимательно огляделся, словно никогда не бывал на окраине средней руки городка. Глеб терпеливо ждал, не вылезая вперёд. По статусу полагалось помалкивать, пока старший не скажет, что ему надо.

— Охотники к нам жалуют, — с места в карьер заявил внезапный визитёр, насмотревшись на качели и прочие загадочные сооружения вокруг их скамейки. — Информация пока не проверенная, но источник достаточно надёжен.

Прозвучало слишком буднично, чтобы звучать пугающе. Глеб так растерялся, что вообще никак не отреагировал, таращился в полумрак и всё. Хотя, наверное, следовало выразить соответствующие моменту чувства. Новость ведь оказалась тревожной, нетривиальной.

Глеб, конечно, знал про охотников, но чисто теоретически. Эти непримиримые люди наводили на вампиров страх и не без оснований, поскольку убивали всерьёз. В смысле совсем, окончательно. Так Женя рассказывала, пусть скупо, неохотно. Больше на эту тему Глеб ни с кем не общался.

— Ты молодой. Я так понимаю, не застал прошлого нашествия.

— Нет, — подтвердил Глеб. — От Жени только слышал, что плохо пришлось.

Бубновалетов кивнул. Выглядел он мрачным, на лбу прорезалась морщинка, деля его на два упрямых желвака. Глеб деликатно ожидал продолжения, недоумевая про себя, зачем вампир из центра пришёл к нему на окраину, вместо того, чтобы передать сообщение по инстанции, даже если оно архиважное. Бубновалетов почти сразу разрешил возникшие недоумения:

— У тебя ведь есть квартиры, помимо дома, — уточнил он.

Не спросил, знал так. Глеб не стал отрицать, хотя удивился осведомлённости старшего вампира. Ему-то до сей ночи казалось, что всем прочим нет до него никакого дела. Тут, правда, речь зашла об имуществе.

— Квартиры могут понадобиться для укрытия. Тебе, другим.

— Хорошо. Надо, значит, надо. Только они не свободны сейчас. Я сдаю их жильцам. Людям.

Бубновалетов кивнул:

— Это как раз кстати. Люди, которые ничего про нас не знают и потому беспечны, расслаблены — отличное прикрытие для вампирского убежища. Они ведь ничего не знают, соответственно, ничего не расскажут.

— Разумеется, — холоднее, чем предполагал первоначально сказал Глеб.

Не радовало, что говорят с ним, как с несмышлёнышем, который не разбирается в самых простых вещах. Бубновалетов его сложные ощущения ожидаемо проигнорировал, продолжил раздавать указания:

— Сделай вот что. Устрой в квартирах тайники. Это просто. Если есть какие-то кладовки, то объясни жильцам, что на время привезёшь и оставишь вещи. Барахло с дачи или на дачу, сохранить или обновить мебель, потому что затеял ремонт. Сам смотри, что будет звучать убедительно для людей. Сойдёт любой предмет, способный вместить вампира, дать ему шанс отлежаться до ночи: большая коробка, сундук, шкаф. Лучше, конечно, если вместилище будет запираться изнутри, потому что люди бывают излишне любознательны.

— Понятно, — сказал Глеб, хотя пока что в деталях не разобрался.

— Запасные ключи от квартир есть? — спросил Бубновалетов.

— Найдутся, да и сделать несложно. Замки у меня там не сейфовые.

— Твоё жильё на охотничьей территории моей и моего соседа, — счёл нужным объяснить Бубновалетов. — По обычаю, мы помогаем друг другу в трудные времена, хотя в лёгкие держимся наособицу.

— Понятно, — повторил Глеб. — А в доме? Здесь нет жильцов, и у меня кошки.

— Про кошек я знаю. Все знают. Дом на твоей территории, здесь ты сам решаешь, как распорядиться имуществом. Здесь ты можешь требовать приюта, если кто-то из наших владеет собственностью на этих землях, пусть, по прикидкам моим, никто.

Глеб не рискнул распространяться о том, что его расклад не устраивает, да и не понял пока толком, чья выгода, в чём ущерб. В принципе, его всё устраивало. Он удобно просторно жил, привык охотиться в полосе отчуждения, искренне считал, что удачно обосновался, учитывая его молодость и неопытность.

— А охотники эти, — начал он неуверенно, угроза всё ещё казалась несерьёзной.

Бубновалетов поглядел на него не столько сурово, сколько грустно. Выглядел он сейчас своим в доску парнем, с которым можно нормально перетереть об общих делах. При всей своей вампирской безгрешности Глеб уловил и напряжение, хорошо скрываемое, при том несомненное. Старший не считал опасность мнимой, а охотников — ярмарочными шутами.

— Это проблема, Глебыч, — сказал он коротко, вздохнул, продолжал неохотно: — Женя наверняка рассказывала. Ну да два источника информации лучше, чем один, кроме того, забыл ты, скорее всего, говоренное. Упивался новым званием, дальние наставления на будущее пропускал мимо ушей.

— Пожалуй, — не стал спорить Глеб.

Так оно на самом деле и было.

— Все мы через юную безбашенность прошли, — вздохнул Бубновалетов. — А охотники — они люди. Только несколько не такие, как прочие. Их выискивают и вербуют специально. Во-первых, они не поддаются нашему внушению, им сложно, почти невозможно отвести глаза. Зато мы их внушению подвластны.

— Да ты шутишь! — воскликнул Глеб. — Женя говорила, да, но мне казалось странным сознавать, что кто-то способен обвести вокруг пальца вампира. То есть, а зачем тогда было становиться вампиром, если преимуществ не так много, как хотелось бы.

— Не знаю, — просто ответил Бубновалетов. — Есть порядок вещей. Он сложился давно. Право, не могу сказать, кто его устанавливал. Нет смысла пить боржоми, когда почки отлетели — как люди говорят.

— А главный по городу не будет собирать ну команду что ли для совместной борьбы с охотниками. Есть же в городе главный.

Бубновалетов поморщился.

— Да какая там армия. Ты хочешь от вампиров самопожертвования и героизма. Не наша это тема от слова совсем. Что я могу тебе посоветовать? Соблюдай максимальную осторожность, не отсвечивай, так сказать. Выходи только на охоту ну или кошкам за едой. Кошки, кстати, неплохо: по-человечески, могут отвести подозрения, хотя бы на время, это ты правильно придумал.

— А можно как-то выделить охотников в толпе?

— Опытных — никак. Тут только вырастить глаза на затылке и не расслабляться ни днём, ни ночью.

— А они нас как определяют?

Бубновалетов наделил его долгим непонятным взглядом.

— Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Ладно, малец, мне ещё кое-куда надо сбегать. За деталями, если что, обращайся к Жене. Она за тобой присматривает. За ручку поводит и по шёрстке погладит. И да, осторожность осторожностью, но кормёжку не пропускай. Силы могут понадобиться в любой момент, чтобы отбиться. Заодно терпение, чтобы отсидеться.

— Спасибо, я всё сделаю, — сказал Глеб.

Он попытался вспомнить имя Бубновалетова, чтобы проститься по-дружески, не вспомнил, а может, вовсе не знал.

Тот поднялся, сказал напоследок:

— Тут дело такое. Пока своим умом не дойдёшь, своим нутром не почуешь, какие-такие охотники объяснить не получится.

— Вдохновил, нечего сказать, — пробормотал Глеб.

Бубновалетов услышал, только не отреагировал, приветливо кивнул и зашагал к автобусной остановке. Глеб остался один, посидел немного на скамейке, праздно созерцая всё вокруг.

Полученная только что информация ещё не дошла по-настоящему до сознания, топталась на пороге. Глеб вообще был тугодум. С его места он хорошо видел часть улицы перед магазином, спешащих по своим делам прохожих. Мысль о том, что каждый из них может оказаться врагом, способным без труда прикончить вампира, особенно такого сопляка, как он, неприятно царапнула сознание.

Приехали они уже или их ещё только ждут? Откуда вообще узнали, что приедут? Не охотник ли вон тот рослый парень с сухощавым лицом и злым взглядом? Или девушка с целеустремлённой походкой? Хотя, охотники, наверное, все мужики. Убивать — мужская фишка. Женщины скорее созидательницы. Они рождают людей, хотя бы могут родить, потому понимают ценность жизни на всех уровнях. Вообще всех вокруг и отдельных индивидуумов в частности. Потому Глеб и предпочитал охотиться на мужчин. Отпивая из них кровь, он как бы снижал общий агрессивный настрой общества. В своих целях конечно, чтобы спокойнее жилось, меньше всякой дичи творилось на улицах.

Посидев ещё немного, Глеб решил, что следовало задать больше вопросов, пока Бубновалетов мог на них ответить. Растерялся, не узнал главного, важного. Догонять старшего вампира с чужой территории смысла не имело, а вот пообщаться с Женей стоило. Глеб начал прикидывать, как бы с ней ненароком пересечься, попутно вспомнил, что надо выполнить просьбу Бубновалетова — поговорить с жильцами, а потом раздобыть сундуки для пряток.

Съёмщиками он был доволен. Особенно ценил тех, которые арендовали трёшку. Большие квартиры в их городе особым спросом не пользовались, Глеб понимал, что ему повезло. Целая семья перебралась сюда из деревни, когда старшему ребёнку пришла пора поступать в институт. Родители работали, юноша учился и подрабатывал, младшие девочки, погодки, ещё ходили в школу. Люди всё были дисциплинированные, целеустремлённые и доброжелательные. Квартиру содержали в полном порядке, плату вносили в срок, вопросы с мелким ремонтом решались легко. Глеб прикинул, что сундук можно будет поставить прямо в коридоре, там хватало места, всё равно все пробегали его, не задерживаясь, как это бывает с длинными коридорами.

Легенду со старыми вещами с дачи Глеб заранее счёл несерьёзной, потому решил приобрести пару новых, стильных, с тем, чтобы со временем как раз забрать их в дом. Здесь было пустовато, особенно на втором этаже. Позвонил жильцам, договорился без проблем о временном размещении своего имущества, даже прошёлся до мебельного, чтобы присмотреть, что следовало, только магазин уже закрылся. Ну да всю операцию можно было провернуть, не выходя на улицу, пользуясь телефоном и интернетом.

Вампир, чуточку застрявший в пусть недавнем, однако прошлом, современными гаджетами пользовался не слишком уверенно, потому посвятил мероприятию изрядную часть дня. Всё устроив, он блаженно вытянулся на любимом диване, удовлетворённо вздохнул, когда кто-то из кошек немедленно присоединился, чтобы помурлыкать и помассировать его лапками. Сон в компании новых друзей приобрёл для вампира особую сладость.

Пробудившись от временного небытия, Глеб сразу вспомнил, что у него проблемы. У других тоже, но волновали в первую очередь собственные. Он ещё нередко испытывал шок, сознавая по новой, что он больше не человек, а тут нарисовались в пространстве злобные враги, которые казались несерьёзными (ну какой дурак поверит в существование грозных ночных хищников до такой степени, чтобы охотится на них?), тем не менее, несли нешуточную угрозу. Мирная вампирская жизнь пошла наперекосяк.

В первую очередь Глеб накормил кошек. Глядя на неровный ряд пушистых спин, немного успокоился. Мир не мог быть безнадёжен, пока в нём существуют кошки. Умывшись и почистив зубы, Глеб вышел в летний вечер. Солнце, естественно, уже село, хотя заря ещё оскверняла пронзительным сиянием бархатный небосклон. Решительно отвернувшись от неё, Глеб отправился на поиски подруги и наставницы.

Он знал, где живёт, Женя, но на дом к ней идти не рискнул и правильно сделал. Она сама отыскала его почти сразу, не успела ещё как следует сгуститься ненадёжная летняя тьма.

— Привет, Эдик!

— Привет! — неприветливо откликнулся Глеб. — Я думал, именно ты сообщишь мне, что у нас неприятности, а не общий знакомый, который тут боком, потому что не местный. Дело ведь не пустячное.

— Ну ты узнал, успел переволновать, теперь готов выслушать подробности, — равнодушно откликнулась Женя.

— Знала, что Бубновалетов притащится и проинформирует меня?

— А то! Он малый хозяйственный, твою недвижимость срисовал, едва ты клыки отрастил. Давно метит прибрать к рукам, случись что нехорошее.

— Хочешь сказать, что он может прикончить меня под шумок, чтобы завладеть имуществом? — поразился Глеб.

Ничего подобного ему раньше в голову не приходило, а ведь нетрудно было сделать выводы.

— Что ты, законы здесь человеческие, а он тебе ни разу по ним родственником не записан. Тебе, кстати, неплохо бы разобраться, кто наследники, только это потом. Ему наоборот выгодно, чтобы ты был бодр и невредим: лишняя лёжка под боком и никакой ответственности, никаких лишних расходов на коммунальные платежи и ремонт.

— Понятно, — пробормотал Глеб.

Не то, чтобы действительно вник до тонкостей, тратить время на нюансы внутренних взаимоотношений считал несвоевременным. Внешние пока преобладали.

— Пойдём в кафе посидим, — предложила Женя. — Среди людей. Поговорим о насущном.

— Можно ко мне, — предложил Глеб.

Людская еда всё ещё пахла для него неприятно, хотя к кошачьей успел привыкнуть, не замечал.

— Неразумно, — ответила Женя. Слиться с людской массой — для нас единственный способ не выглядеть вампирами.

Против столь веского довода Глеб возражений не нашёл. Заведений местных он не знал, их в последние годы много наоткрывали. Женя сама привела в небольшую кофейню за углом. Здесь было достаточно многолюдно, едва нашёлся свободный столик на двоих.

— Изображаем влюблённых, — вздохнула Женя. — самое безопасное — это изображать влюблённых. Эти идиоты нахер никому не нужны, потому никто не обращает на них внимания. Охотники опять же считают, что вампиры почти сплошь мужики. Отстали от времени похуже нас.

— А пару вампир и человеческая девушка они не рассматривают? Или вампирка и человеческий мужик?

— Нет. К добру или к худу не читают они соответствующих книг и не смотрят фильмов.

— Вот в том и забота, что я об охотниках ничего не знаю. Расскажи, чтобы имел представление, не только кого и чего бояться, заодно как. Я ведь только от обычных людей умею себя прятать.

Женя не стала напоминать, что знакомила его с основами техники безопасности на заре вампирского существования. Заказали они мороженое, сок, кофе — вещи противные, зато не вредные. Женя мужественно принялась поглощать человеческую еду, Глеб последовал её примеру, старался изображать, что ему вкусно, а не тошно.

— Что тебе сказать, Эд, если вот совсем честно, как на духу, не знаем мы толком про охотников. Они люди и не совсем люди. Они меняются с веками и дело не только в том, что нарабатывают опыт. Иногда складывается впечатление, что их в лабораториях вывели, хотя существовали они задолго до возникновения приличных лабораторий.

— Бубновалетов говорил, что они нас чуют как собаки. Почему кстати, собак не натаскивают в подмогу? У тех нюх всяко лучше.

— Потому что для животных мы не представляем интереса. Мы для них не живое, не добыча. На своих кошек посмотри, они остаются с тобой потому что получают еду и убежище, а так им всё равно, что ты другой породы.

Глеб думал, вообще-то, что кошки его любят, хотя в речах Жени проступало больше здравого смысла, чем в его надеждах. Ладно, пусть так, всё равно он на кошек не в обиде. Совсем надо напрочь сбрендить, чтобы сердиться на неотразимых пушистиков.

— Почему же тогда эти сверхлюди не уничтожили нас за века противостояния?

— Потому что их мало. Штучный товар, зато мы можем увеличить свою численность до любого предела. Нам это не выгодно, мы твари тихие, запечные, только случись открытый бой, сможем моментально подогнать хоть целую армию.

— Я понял. Эти охотники пытаются проредить нас по-тихому, чтобы мы не объединились и прореживают потому что мы не объединяемся. Или всё-таки?..

Он с надеждой посмотрел на подругу и наставницу, однако ни единый мускул не дрогнул на красивом девичьем лице.

— Ты мне не расскажешь? — уточнил Глеб, прикидывая, не слишком ли дерзко себя ведёт. Женя всегда относилась к нему хорошо, но кто их знает, этих вампиров…

— Меньше знаешь — пафосней молчишь на допросе, — ответила Женя. — Не лезь в дела старших. Твоя задача — проявить максимальную осторожность, выжить. Собственно говоря, это главная задача всех нас. Пройдёшь проверку на вшивость, там посмотрим. Итак, я думаю, Валет главное сказал: ходишь тенью, кушаешь регулярно, подходы к жилищу отслеживаешь со всем тщанием. Запасные лёжки есть?

Глеб кивнул, пусть не очень уверенно. До сих пор всё шло по плану, так что не озабочивался он дополнительными паролями и явками. Единственно старый заброшенный погреб в тенистом углу участка привёл в порядок, замаскировал и снабдил небольшими запасами. Вспомнив об этом убежище, автоматически подумал, что надо добавить к минимальному набору кошачий корм, но с другой стороны кошки вряд ли могли заинтересовать охотников на вампиров — масштабы у них были не те.

— Весьма вероятно, что тебя события вообще не затронут, но если доведётся столкнуться с охотником, смотри, вдыхай, запоминай. Любое свидетельство, впечатление пойдёт на пользу всем. Как мы уже уточнили, всё меняется в этом ненадёжном мире, любая информация пригодится. Теперь валим отсюда. Идём парочкой, типа ты меня провожаешь, в проходном дворе разбежимся. Я буду слать сообщения. Систему связи помнишь? Кодовые слова?

— Помню.

Шпионски штучки Глебу понравились, он их даже записал на бумажку, не верил тогда, что никогда не забудет то, что постановил себе помнить. Теперь-то листок можно было сжечь, если сам не потерялся с годами.

Оба вышли из кафе, весло болтая. Пошли, держась за руки. За углом разбрелись в разные стороны. Женя немедленно исчезла из непритязательного городского пейзажа, словно растворилась в нём. Отсекла себя от поля внимания младшего. Глеб отправился искать пропитания.

Глава 4

Найти пищу труда не составило, почти сразу подцепил подвыпившего мужика, топавшего в новостройки с поздней электрички. Перекусил, не ощущая прежнего восторга и волнения. С годами еда превратилась в будничную заботу, рутину. Представления о книжных вампирских пиршествах казались сейчас нелепыми. Кому нужна кровожадная романтика? Голову если терять от пития крови, недолго её на плечах проносишь. Поел — нутро не сосёт, в мозгах не пустеет — вот и всё счастье. Хорошо не тогда, когда хорошо, а когда не плохо.

Вроде привык, только сейчас мысль об унылой будничности существования показалась до обидного горькой. Не преподнесла судьба никаких экстазов, о которых грезил, когда стал вампиром. Минимум страстей. Максимум рациональной осмотрительности. Вечная жизнь? А есть ли она? Зато любители её оттяпать бодро нарисовались на горизонте.

Глеб умылся росой с ближайшего куста, застыл скульптурным изваянием в зарослях, прислушался. На первых порах от обилия звуков, их невнятицы буквально взрывалась голова, с годами наладилось. Он научился различать шумы друг от друга, разделять их по расстояниям, определять источники и смысл. Сейчас не ловил ничего интересного, кроме обычного фона. С запахами получалось хуже, сложнее и проще. Ближние слишком забивали те, что шли издалека, поверху, но и с этой стороны изменений Глеб не заметил. Его маленький захолустный мирок не таил экстраординарной угрозы. Более того, ничего интересного из себя не представлял. Стать вампиром, чтобы чахнуть в полугороде-полупригороде на старой даче, охотиться на поддатых мудаков вместо прекрасных юных дев, как в книжках… Глеб словно увидел себя со стороны. То, что с ним происходило последние годы, жизнью-то вообще можно было назвать?

Понятно, что в фильмах снимают неправдоподобную красоту для привлечения публики, льют в глаза елей, только реальность, пожалуй, чересчур уныла, особенно если сравнивать её с фильмами. Зачем вообще люди становятся вампирами? Затем, что их никто не спрашивает?

Глебу надоело и философствовать, и мёрзнуть, побрёл потихоньку в сторону родной берлоги, незаметно присматриваясь к окружающим. Не к кому особо и было. Несколько сонных собачников вяло тащилось за энергичными питомцами, двое подозрительного вида парней шнырнуло за ларьки. Глеб запомнил их, подумав, что, если ребятишки местные, полезно утихомирить на время с помощью маленького кровопускания, чтобы не создавали тут криминальных ситуаций, не привлекали внимания к его территории. Хватит и на первое и на второе, вроде даже не наркоши, от которых потом болит живот. Не сегодня разберётся со шпаной, сегодня он сыт, а вот завтра… Ночь шла к финалу, а вампир к дому.

На их сельского вида улице никто не шатался, на всякий случай Глеб зашёл с другой стороны, там у него имелась ещё одна неофициальная калитка.

Едва он ступил на участок, как к нему длинными скачками устремился один из котят Муси, громко внятно мурлыкнул, потёрся о штанину.

— Привет, Марсик! — умилённо произнёс Глеб.

Не может такого быть, чтобы эти волшебные создания его хотя бы чуть-чуть не любили — решил он. Совершенно немыслимо.

День он провёл частью в полудрёме, частью в интернете. Сундуки заказал вчера, сегодня ждал доставку. Квартиранты не возражали против временного размещения на их территории лишней мебели, даже согласились принять её, поскольку владелец сказался в отъезде. Можно было кошачью еду тоже покупать через интернет, но летом Глеб предпочитал сам пройтись, ведь товар мог поступить в светлое время суток, как там не договаривайся с курьерами. Потому едва наступил вечер, как он вышел в магазин.

В ближайшем сетевом, где он привык отовариваться, кассирша ему улыбнулась. Вероятно, умилилась заботливости юного кошковладельца. Глеб же сообразил ещё одну неприятную вещь. Ассортимент его приобретений мог вызвать подозрения, ведь он не брал ничего для себя. Людям, допустим, всё равно, а вот подкатит обаятельный охотник к такой улыбчивой девушке за кассой, да задаст невзначай уточняющие вопросы. Тут-то и спалится беспечный вампир, выдаст себя с головой. Надо помимо специальных кормов, рыбы и мяса брать что-то такое, что кошки не едят, а люди — запросто. Тортиков, конфетов всяких. Газировки ещё. Не откладывая порыв в долгий ящик Глеб так и поступил. Девать ненужное было некуда, тогда, прокравшись на соседний участок, он подбросил пакет с едой соседке на крыльцо. Знал, что пожилая одинокая женщина живёт небогато, вдруг ей пригодится. Пару конфет он, стесняясь, положил в карман, чтобы кусать их время от времени, создавая человеческий запах изо рта.

Запася провизии кошкам и накормив их на всякий случай ещё раз, Глеб вышел на охоту. Вчерашних мудаков пришлось поискать, всё же он вычислил их и выследил. Покушал плотно. Оно того стоило. Следил с удовольствием, как пошатываясь и матерясь, двое парней бредут по улице. Кстати, посетила ещё одна удачная мысль: носить в кармане флягу со спиртным, на случай, если попадутся совершенно трезвые жертвы — давать им глоток, чтобы пахло, и окружающие сочли слабость от потери крови слабостью от опьянения.

Глеб управился с делами быстро, домой пока не спешил. Он обошёл почти весь свой охотничий участок в смутной надежде встретить кого-нибудь из вампиров. Желательно Женю, но и Бубновалетов годился на поболтать. Душа жаждала общения с себе подобными. Вроде прежде жил один не тужил, а тут стало тоскливо. Люди спешили по своим делам, хотя улицы заметно опустели. Фонари неуютно светили непонятно для кого. Ночные существа, вампиры, отлично видели без них. Глеб проследил взглядом за торопящейся по своим делам весёлой компанией. Задор людей отдавал накопленной за день усталостью. У всех кто-то был.

Глеб сообразил, что зря ходит неприкаянно сам по себе, так-то и вычислят в нём вампира. Люди в одиночку только спешат, если гуляют, то с кем-то. Надо всегда делать вид, что он опаздывает, хоть к ужину, хоть на ночную смену. Типа он деловая колбаса, а не тунеядец при наследственных квартирах. Всегда при важном занятии.

— Закурить не найдётся?

Человек подошёл внезапно, сзади. Занятый личными переживаниями, Глеб его не отследил. Откровенно растерялся. Вопрос прозвучал странно. У вампира никто никогда не просил закурить, почему-то ещё на подходе соображали, что у него нету.

— Я бросил, — веско сказал Глеб.

Парень выглядел — обычнее не бывает. Одет как все одеваются, вот только лицо выбрито гладко, слишком чисто по ночному времени, а так — два раза не взглянешь. Был он не один, чуть дальше стояла девушка в длинной юбке, куцем пиджачке, у ноги её сидел крупный пёс, на морде которого было явственно написано, что надоела ему до зевоты человеческая прогулка. Просрались ведь, так не пора ли домой, на мягкую подстилку? Спать рядом с котом, которого никто никуда не тащит.

Глеба немного удивило, что собачьи эмоции он понимает лучше человечьих. С другой стороны, собаки он не боялся, а люди вели себя определённо странно. Закурить ему, видите ли приспичило. Вредно это для лёгких, изо рта потом воняет. Кобель смачно зевнул, отвернулся от хозяина и от вампира, насторожил уши, глядя в кусты, сам себя убеждая, что там наверняка найдётся что-то интересное, не может же не случиться интересного в кустах.

— Да ты силён, мужик! — уважительно сказал парень. — Я вот никак не могу.

— Там, через квартал, круглосуточный, — хмуро сказал Глеб.

Только что переживал, что нет у него компании в этом мире, теперь мечтал лишь о том, чтобы опять остаться одному. Чуть не прибегнул к вампирскому внушению. Вовремя остерёгся, вдруг эти двое охотники, вышли на разведку. Присматриваются, проверяют. Всякий, кто не дал закурить — вампир по определению. Люди потому что дают.

— Спасибо, а мы недавно переехали, не сориентировались пока в местной географии.

Сейчас с женой начнёт знакомить, к собачке поближе подведёт, чтобы обнюхала, подтвердила или опровергла, вампир он или нет. Самая пора рыть быстро прочь.

— Извини, чувак, спешу. Дома ждут, я и так припозднился.

Кобель глянул, когда вампир шёл мимо, потянул носом воздух, вежливо вильнул хвостом. Наверное, кормово-кошачий запах достиг его носа, напомнил о хорошем. Свою, домашнюю кошку, пёс явно любил.

Глеб же пытался решить про себя говорят теперь «чувак» или нет? Зачем вставил жаргонное слово? Они существенно меняются со временем. Ещё бы кентом назвал. Он, Эдуард Глеб, только выглядит юным, а на самом деле ископаемое наследие доинтернетной эпохи. Не вписывается в новые рамки. Каков же старым вампирам приходится? Мрак мрачный. Глеб свернул в проходной двор, прислушался. Люди мирно разговаривали о чём-то, слов Глеб не разобрал. Пёс молчал.

Обычные новосёлы, не привыкли ещё здесь жить, вот и вяжутся к местным. Почему он вообразил, что это охотники? Те, наверное, не приехали ещё. Не легион их, чтобы сразу прочесать все окраины. Домой надо идти и сидеть там тихо, как велено, а не раскачивать нервную систему словно это дачный гамак.

Глеб последовал внутреннему императиву. На улице царила мирная тишина. За оградой — тоже. Кошки вели себя почти неслышно. Одна из них опять устремилась навстречу, чтобы приветствовать кормильца. Так всегда бывало, словно пушистики заранее распределили дежурства. Прочие бродили по участку или сидели дома. Под покровом ночной мглы Глеб пробрался за кусты к старому погребу, добавил к его оснащению кошачьего корма и воды. Глупо было суетиться, ну да ладно.

Под домом имелся обширный подвал. Вампир не спускался туда уже много лет, потому что не представлял, что бы там могло ему понадобится. Люди хранили когда-то овощи и соления, он ничего не копил. В любом случае рассматривать его в качестве укрытия смысла не имело. Если враги ворвутся внутрь обшарят всё строение сверху донизу. Захотят, везде найдут. Если не спрячешь дом, то не спрячешься в доме. Мелькнула мысль начинать дневать в погребе. Глеб решил, что не стоит, рано впадать в панику. Не мог он проникнуться опасностью, убедить себя, что она реальна. Не верил в возможность собственной гибели, как это свойственно молодым. Перечитал в своё время книг, где вампирам доставались в дар величие и элегантные гробы, а не каждодневные проблемы. Реальность глушила обыденностью.

Поговорить бы ещё разок с Женей, а то с самой Агнией Петровной. Наслушаться мудрых советов. Проникнуться обстановкой. Принять полностью одно из двух мнений: всё будет хорошо или их всех убьют. Почему тогда не убили раньше?

На этой светлой ноте Глеб погрузился в глубокий вампирский сон. Как в погреб рухнул.

Две ближайшие ночи не добавили плюсов к самообразованию. Глеб не ведал, искали ли охотники его, потому что сам вынюхивал их бесполезно. Ничего решительно не менялось на его полудеревенской городской окраине. Он опять ходил за покупками, демонстративно подкладывая в корзину человеческую пищу к кошачьей. Предыдущий пакет, подброшенный на соседское крылечко, молча исчез, Глеб с облегчением повесил на тот же крюк новый. На третью ночь вампир расслабился настолько, что даже не пытался более никого искать. Сытно поел (совет хорошо питаться пришёлся весьма по душе, потому он ему неукоснительно следовал), купил минералки, чтобы прополоскать горло и вот тогда…

Он решил немного погулять, свернул на тощий деревьями, неуютный бульвар, ощутил беспокойство. Точнее сказать, тело отреагировало само, без руководства сознания, разум пока помалкивал. Волоски на затылке встали дыбом, заболели виски, острый холодок мурашками прошелестел по коже. Глеб не понял, что произошло, потому никак не отреагировал. Отхлебнул воды из бутылки, продолжая всё так же расслабленно идти вдоль чахлых посадок. Дедал вид, что ничего не случилось, всё в полнейшем порядке. Сам пытался разобраться. Впереди? Позади? Кто? Что?

У одной из парадных многоэтажного дома кучкой стояли несколько девушек, болтали о чём-то. Одна держала на руках маленькую собачку, вероятно припозднилась с выгулом, другие, наверное, подруги, сопровождали, чтобы не страшно было. Опять собака? В этом смысл?

Глеб уставился на девушек, замедлил шаги. Вполне убедительно ведь, что парень глазеет на противоположный пол. Мужчины всегда так делают. Он сам… Пока не стал вампиром. Отхлебнул из бутылки. Эх, пиво надо было брать. Вот уж с пивом он выглядел бы точь-в-точь настоящий человек, только люди способны потреблять эту кислую мерзость. Хотя плоскую флягу коньяка он всё-таки купил, даже сунул в задний карман джинсов. Достать? Хорошая мысль!

Глеб свинтил крышечку, едва не оторвав горло бутылочке и теперь уже в полным правом внимательно огляделся: не видит ли кто, как он публично потребляет спиртные напитки? Может, кто и видел, только сам вампир ничего подозрительного не разглядел. По ночному времени было пусто, даже машин на проезжей части стало намного меньше, чем днём. Несколько прохожих целеустремлённо спешили к заждавшимся хозяев постелям. За помойкой во дворе мирно дремал упившийся гражданин. По летнему времени никого не интересовал, даже воришек, потому что взять там было нечего.

Так, стоп, а машины? Не те, что проносились мимо и нету их, другие, стоявшие тесно прижавшись боками везде, где только можно. Город разрастался, простодушно не заботясь о том, куда будет пристраивать железных коней, когда всадники разбредутся по квартирам в многоэтажках.

Инстинкт или мурашки подсказали, что теперь вампир мыслит в правильном направлении. Большинство автомобилей спало, праздно холодея моторами, не содержа в салоне тёплой человеческой начинки, но не все. Ну хорошо, вон там парочка собиралась совокупиться или уже совокуплялась, нашли же место и время, впрочем, их проблемы, это побоку. В одной из ближних машин кто-то спал. Выгнали, сам ушёл, некуда податься — да не всё ли равно? Спит, значит не мешает. Дальше.

Глеб глотнул коньяка и запил водой. Люди вроде так поступали, он подзабыл. Главное сейчас было выглядеть человеком, пусть даже придурковатым.

Девчонки громко засмеялись и разошлись, две в одну парадную, две в соседнюю. Объединились по территориальному принципу для безопасных прогулок по ночам. Сказал бы им Глеб, охотники подтвердили, насколько эфемерная штука безопасность, только сейчас следовало беспокоиться не об этом. По теме он не мог ухватить что-либо необычное, а на месте застоялся. Пришлось разочарованно вздохнуть и двигаться дальше. И вот, сделав всего один шаг, Глеб вычислил, наконец источник отчётливого беспокойства.

Мужик в припаркованной на улице машине. Едва видный за стёклами, сполз по сиденью, точно устал, болтает по телефону, одновременно поглядывая на часы, типа занят своим, а не чужим, идите мимо и не прощайтесь.

Только в натуре так себя не ведут. Ждал бы кого: подружку или приятеля, поглядывал бы в ту сторону, откуда придёт другой человек, а не сидел бы, точно кукла с опущенной головой и явным внутренним напряжением, несмотря на внешнюю расслабленность. Неправильно этот неизвестный сидел со всех точек зрения. Даже полицейские в засаде, как их показывают в криминальных сериалах, ведут себя иначе.

Глеб не поверил ни на грош мужику, зато отчётливо поверил себе. Шерсть на загривке дыбом просто так не встаёт, есть на это веские причины. Бубновалетов и Женя оба говорили, что охотники не совсем такие люди, как привычные ему корм и среда обитания, только не уточняли, в чём конкретно отличия. Предполагалось, что Глеб сам сообразит, когда столкнётся с нелюдем нос к носу. Вот оно случилось, он сообразил, но точь-в-точь как собака: всё понимал, а сказать не мог, даже хвостом повилять, показывая, что всё понимает. В отличии от пса. Ладно, пусть. Ну и что ему было делать с новой информацией?

Мужик с арбалетом наперевес в атаку не бросался. Пока. Следил. За Глебом? Больше-то ведь не за кем было, ввиду того, что ночь и добродетельные граждане сладко заснули в своих мягких постелях. Лишь Глеб торчал тут, являя собой странную картину. Парень с диким наверняка взглядом и с бутылкой в каждой руке. Согласно киношно-книжным традициям, даже слепой не принял бы его за вампира. Жаль, жизнь не ведала правильных правил.

Глеб на самом деле не растерялся. Мутный поток мыслей тёк в голове сам по себе, а тело шагало, как до того шагало, вдоль да по бульвару, демонстрируя поддатое спокойствие обычного живого человека. Глеб старался не слишком заметно косить глазом в сторону вероятного наблюдателя, пока тот ещё пребывал в поле зрения. Оба они изо всех сил делали вид, что в упор друг друга не замечают. Само по себе выглядело подозрительно.

Что делать дальше, Глеб не знал. Короткая летняя ночь закономерно катилась к финалу, до наступления беспощадного дня следовало укрыться так надёжно, чтобы его с собаками не нашли до тех пор, пока опять не пожалует в мир благодетельная тьма. Где спрятаться? Вряд ли охотники вычислили его жилище. Имело смысл вернуться в дом, залечь на отдых там, в привычном месте, тем более, что кошек опять следовало накормить. Глеба терзала мысль, что его замечательные подопечные останутся голодными, хотя другой, здравой частью рассудка, он понимал, что для столь закормленных существ пропуск двух-трёх приёмов пищи вряд ли будет критичен. Опять же гранулы из пакета постоянно лежали в мисках, как раз на случай внезапного приступа звериного аппетита. Если его кошки не схомячивали хрустики за день-два, Глеб вытряхивал их из мисок в пакет и относил в полосу отчуждения для бездомных животных, которые тёрлись вокруг ларьков. Своим подсыпал свежие, для верности добросовестно заряжал автомат, который выдавал корм порциями. Нет, следовало честно признать себе, что сутки, а то и более его драгоценные питомцы способны продержаться без его непосредственного участия в их кормлении и глажении, а вот вывести на родной дом охотников риск существовал.

Нет, пожалуй, ближайший день следовало провести вдали от дома.

Первым делом он подумал о сундуках в собственных квартирах, которые прочно стояли на виду у людей и не должны были вызывать подозрений у охотников. Хотя… К тому же Глеб прекрасно отдавал себе отчёт в том, что пусть квартиры его, территория всё равно чужая. Лежать целый день в обнимку с Бубновалетовым или его приятелем-соседом совершенно не хотелось, а наткнуться на одного из двух вампиров отчётливый шанс светил.

Следовало заблаговременно проявить больше благоразумия и подготовить запасные лёжки в собственных владениях.

Автомобиль, фаршированный охотником, более в поле зрения не попадал, Глеб порядочно прошёл по бульвару, но звуков мотора, чужих шагов или иных признаков догоняния не слышал. Ошибся? Или эти люди умеют выслеживать вампиров так, что те ничего вообще не заметят? Ну бред же, от страха всякое лишнее приходит в голову. Надо взять себя в руки и действовать с умом. Для начала хорошо бы придумать план.

Глеб остановился на углу, словно в пьяном затмении рассудка не помнил, куда ему следует направить стопы, чтобы шествовали они к дому. Вел себя как человек, так ему казалось. Хлебнул для бодрости духа из одной бутылки, потом из другой, совершенно не различая уже, что где, то есть в каком порядке надлежит употреблять. По большому счёту ему, вампиру, было без разницы.

Зайти за угол и выглядывать оттуда, как он сделал, когда подозревал в недобрых намерениях мужика, просившего закурить, и его подругу с собакой? Нельзя. Так он сразу выдаст себя, если помимо охотника в машине, есть другие наблюдатели, о существовании которых он пока даже не подозревает. То шёл себе пьяненький, качался, то вдруг стал шустёр и проворен как спецагент на задании. Нет, роль человека надо играть до конца, тогда не докажут, что он вампир.

Нелепость собственных выводов сейчас не трогала. Глеб не на шутку испугался.

За угол он всё же свернул, пусть не превратил себя в размытую стремительную тень, как в фильмах показывают, а побрёл дальше, старательно, хотя неумело покачиваясь. Мысль, между тем, продолжала работать. Не то, чтобы у него совсем не было запасных укрывищ. Кое-что имелось. На самом деле, ещё год или около того назад, Глеб заприметил на стройке брошенную бытовку или строжку. Чем она не угодила подрядчику, почему её спихнули в сторону, он не знал. Начал терпеливо присматриваться. Крохотный вагончик не приспособили даже в качестве сортира, забыли о нём, позволили зарасти скудным бурьяном. Разве что к стенке прилаживался какой несознательный строитель, чтобы справить малую нужду, да и то редко.

Как-то тёмной осенней ночью Глеб проник внутрь через маленькое окошко, забранное фанеркой. Внутри не было ничего, кроме хлама, покрытого плотным слоем жёсткой строительной пыли. Никто сюда давно не совался. В дальнем углу, Глеб устроил нечто вроде шалаша из того самого хлама, припас старое одеяло, на случай, если придётся всё же искать укрытия от подступающей зари, а домой добежать не успеет. Тогда ему на самом деле казалось, что он играет в индейцев или во что там играют ребята, а не занимается серьёзным делом. Сейчас шутя устроенная лёжка могла спасти.

Глеб спиной чувствовал, что до рассвета не так далеко, надо спешить, всё же поплутал ещё немного по улицам, зорко выглядывая потенциальных врагов. Никого не заметил, в воздухе не пахло опасностью, только волоски на затылке почему-то ещё щетинились время от времени, словно лучше разбирались в происходящем.

Впрочем, дискуссии с деталями собственного организма устраивать было некогда, да и бессмысленно. Глеб тихо пробрался на территорию стройки, аккуратно залез внутрь заброшенной бытовки сквозь оконце, притворил за собой хлипкую раму и накрепко замотал старый шпингалет приготовленной загодя проволокой. Внутри ничего не изменилось после его последнего визита. Найдя аккуратно сложенное, ещё сохранившее домашний запах одеяло, Глеб завернулся в него и задремал.

Глава 5

Сон был беспокойным и неглубоким. Контролировать его Глеб не умел, само получалось, либо проваливаться наглухо как в колодец, либо вот так плыть под самой поверхностью реальности, вроде бы даже сознавая и отслеживая всё, что происходило вокруг. На самом деле сознавать и отслеживать он не мог. Раньше думал, что может, когда накатывало такое состояние, теперь окончательно убедился, что был жертвой иллюзии.

Тело его перемещалось, словно плыло куда-то в лодке по норовистой реке. Трясло, покачивало, иногда чуточку ударяло. Шум ровно морочил сознание, гудело, как на настоящей реке. Или нет? Вода рокотала иначе: нежнее, мягче. Что же донимало его во сне? Глеб пытался понять и не мог. Вселенское безразличие мягко окутывало нервы. Он не только не боялся, весь переполнен был спокойствием, тянуло даже немного похихикать от избытка надёжности своего положения в мире.

Он так удачно, хитро устроился, что никто никогда его не найдёт. В одеялке уютно, тепло и темно. Свет не достаёт, никто не достаёт и не достанет. Глеб справился, не дался охотникам, всех обставил, ему хорошо. Жаль только, что нет рядом Муси и других кошек, с ними было бы ещё уютнее, под их бархатистое мурлыканье и нежное царапанье крохотных коготков спалось ещё слаще. Впрочем, он потерпит, подождёт. Всё рано или поздно заканчивается, отчалят в прошлое охотники, которых прежде, вроде как, совсем не существовало, жизнь наладится, опять пойдёт проторённой дорогой. Он вернётся в родной дом и вновь с ним рядом окажутся его мурлыки, тёплые пушистые друзья, а пока для них безопаснее побыть вдали от кормильца. Спокойнее, потому что кошек все норовят обидеть. Как вампиров.

Потом Глеб уплыл куда-то в глубину того потока, который его нёс в волшебную страну счастливых снов, там, возле дна, более не трясло и не стучало, лишь слегка покачивало. Шум изменился. Теперь он был не ровный, а дробный. Понадобилось какое-то время, чтобы Глеб сообразил, что слышит не рокот реки и не грохот стройка. До него отчётливо доносятся человеческие голоса. Люди разговаривали, как они выражаются, на повышенных тонах. Не то, чтобы ругались, близко к тому. Глебу не понравилось. Эти гундосники нарушали совершенство его покоя, раздражали. Ещё время спустя, он догадался, что может понимать чужую речь, если сильно постарается. Уяснив их затруднения, он мог помочь их разрешить, ну или с полным на то основанием велеть голосам заткнуться. Это они нагло вторглись на его суверенную территорию под грудой хлама. У них, вон, есть хорошая новая бытовка, там бы и разорялись о своих делах.

— А я тебе говорю, что так не бывает. Реакция совершенно неправильная. Зелье всегда работало хорошо, безупречно действовало даже на матёрых, а тут зелёный щенок, клыки ещё не отросли, один только гонор.

Глеб искренне обиделся. Клыки у него были не хуже, чем у разных прочих. Линейкой не мерял, но визуально сравнивал.

— Ну и в чём выражается неправильность? — барственно-снисходительно вступил второй голос, противореча первому, тревожному. — Лежит бревном, как ему и положено, не кипешит, даже не скалится, есть ему там что показать или нет совсем.

— Во-первых, лежит не бревном, а мягкой тряпочкой, — назидательно выдал беспокойный, — во-вторых, это как раз нормально, а вот что мышцы не везде расслаблены, а кое-где сами время от времени напрягаются — это всерьёз тревожит. Я ему вкатил классическую дозу, с весом не мог ошибиться, потому что сам его таранил из того хлева в машину. Это в третьих.

— От пальцезагибания толку не прибавится, — хмуро сказал барственный. Глеб безошибочно определили, что тому, второму, он начальник, следовательно, того, второго, можно было квалифицировать как подчинённого. — Может, закатать ему ещё одну дозу, а то две. Для гарантии.

— Ноги протянет безо всякой пользы для следствия.

— Большой пользы от него я и так не предвижу, — сказал главный. Глеб даже представил, как он отчётливо скривился, словно от кислого. — Впрочем, вреда ведь пока нет. Мало ли, что нога у него дёргается, не бежит никуда, а это главное.

— Я вот думаю, дело может быть в том, что спиртным от него разит, как из бочки. Почему, кстати? Вампиры же не пьют. А этот, похоже, пол-литра всосал в одну харю, да ещё газировкой приподнял, устроил в брюхе полярный коктейль. Вдруг в сочетании с алкоголем зелье работает иначе. Нам ведь и в голову не приходило проверять, как это скажется на результате, потому что вампиры же не пьют. Если суть в водке, то надо изучить, это интересно, это открытие.

— В коньяке, — педантично уточнил начальник. — Неплохом, кстати. Денежки у нашего упыря, похоже, водились.

Глеб отчётливо разобрал зависть в барских интонациях. Как видно статус человека обеспечивал доход, да меньший чем хотелось бы. Глеб действительно купил дорогой напиток, считая, что он не так вреден, как дешёвый. Не разбирался, если честно.

Кстати… Неужели он выпил всю бутылку? А ведь не заметил. Зато охотники заметили, что пустая валялась. Теперь Глеб отчётливо припоминал, что забрал обе бутылки в бытовку, чтобы внимания не привлекли, валяясь снаружи, или на след не навели. Похоже было, что отвести глаза охотникам не удалось. Нашли. Не только порожнюю тару от напитков. Вампира тоже.

Нашли. Получается, что его обнаружили спящего. Почему тогда не вонзили кол в сердце? Хотя кажется колья в ходу лишь в романах, а не в реальной жизни: громоздко, неудобно, пойди ещё вбей, особенно если жертва сопротивляется. В целом не нужны ухищрения, если достаточно вынести вампира на солнце, там он умрёт, не сразу, зато обязательно.

Если бы его вытащили на расправу безжалостному дневному светилу, он бы наверняка понял, ощутил бы боль, кричал и корчился, обугливаясь на свету… Только не на стройке, где днём полно людей, затевать показательную казнь. Вот в чём разгадка! Его везут на машине куда-то, где никто не услышит предсмертных воплей, только поэтому он ещё жив. А чтобы не дёргался, шмальнули вампирским наркотиком, который оказался плохо совместим с человеческим алкоголем. Кто бы мог подумать!

Глебу захотелось сардонически усмехнуться и, кажется, у него получилось.

— Смотри! Он рожи корчит! — испуганно воскликнул подчинённый.

— Всего лишь непроизвольные конвульсии, — успокоительно заметил другой. — Остаточные явления. Бывает.

Паники в его голосе не звучало, так лёгкий страх. Человек боялся вампира, а наоборот? До Глеба лишь теперь начало доходить, что вообще-то дело его дрянь. Апатия поглощала целиком, на её фоне лёгкое веселье, что он ощущал, было откровенным самообманом. Охотники сделали его таким, чтобы лежал и не дёргался, не доставлял им хлопот в их достославном предприятии. Он был как зомби, нет, как сомнамбула, который (или которая) сам (сама) шуршит в сторону казни, ещё благодарит сердечно, когда вежливо подсаживают на эшафот.

Так нельзя, жаль по-другому не можно. Не удавалось выбраться из вязкого безразличия, в нём как в тине речной тонулось уютно и необременительно. Вот голова ещё чуточку соображала, потому Глеб попытался не только осмыслить своё положение — это ему практически удалось. Заодно найти выход из него.

Для начала следовало прекратить сардонически усмехаться. В целом сделать вид, что у пленителей всё под контролем, остаточные явления у подопытного как нахлынули, так слились. С первой задачей Глеб справился. Лицо расслабилось, пусть для того пришлось изрядно постараться. В овладевшей вампиром вялости, любое осмысленное усилие стоило трудов. Значит, оставалось лежать и ждать. Ничего иного он предпринять не мог. Двое охотников торчали рядом, матерясь иногда, если машину трясло на ухабе. Плюс ко всем прочим несчастьям вампир был не связан, а спелёнат как младенец. Когда-то считали, что чем туже ребёнок замотан в полотно, тем здоровее вырастет. Вот и Глеб лежал на спине, как дитя, ощущая вокруг слои ткани или плёнки (нет, всё-таки ткани), обжимавшие его так крепко, что едва удавалось дышать. Руки прижаты к бёдрам, ноги вытянуты. Что ж. Охотникам не откажешь в изобретательности. Верёвки можно распутать, цепи разорвать, а слои материи погасят любые усилия, как… Подходящей метафоры он не придумал, бросил это зряшное дело совсем.

Лежать и ждать. Чего? Как привезут на пустырь за городом, выкинут на песок и сядут рядком, чтобы полюбоваться зрелищем. Ещё на видео снимут, чтобы похваляться расправой перед другими охотниками, а может, вампиры горят красиво, Глеб не знал. Никогда не видел.

Предпринять он ничего не мог. Единственное, что оставалось, прикидываться вялым телом, каким его хотели видеть. Не повезёт выкрутиться, так не повезёт, а даст судьба случай, полезно быть к нему готовым.

Когда его тыкнули для пробы чем-то жёстким, вроде полена, он не отреагировал, хотя очень хотелось. Не прибить всех, так хоть зарычать, как киношный вампир. Только ну их, вымышленных, они притворялись, а он влип всерьёз. Он настоящий вампир, а не актёр на жалованье и вокруг него тоже не театр — безжалостная драма жизни.

— Сработало зелье. Даже не квакнул наш герой, — с чувством глубокого удовлетворения, явно ощутимого в голосе, произнёс начальник. — Я же говорю, не даёт оно осечек. Из-за алкоголя немного затормозилось действие, а так — полный порядок.

— Может быть всё же добавить? — с сомнением уточнил подчинённый. — Для верности.

— Препарат стоит денег. К тому же вампир от слишком большой дозы может отбросить копыта, а нам он до поры до времени нужен живой.

Каким же бальзамом на сердце пролились грубые слова. Глеб не обольщался на тот счёт, что его совсем не убьют, на мирный исход рассчитывать не приходилось, надеялся лишь воспользоваться отсрочкой, если представится случай.

— А зачем он нам? Для опытов или в качестве приманки?

— Как дело пойдёт. Не видный он какой-то, чтобы другие за ним пришли.

Глеб не то чтобы обиделся, слегка надулся. Да, природа не снабдила его фигурой атлета и лицом херувима, всё же страшным и отталкивающим его никогда не называли. Он был обычным парнем, приятным на вид, ничего особенного. Среди вампиров чинами не вышел, так не водилось у вампиров чинов. Так слегка мерялись годами и могуществом, но жизнь на это не тратили. В ней ведь случалось много куда более приятных вещей. Бубновалетов вон выше рангом стоял, однако пришёл к молодому, поговорил уважительно, когда понадобилось. Женя всегда помогала Глебу, хотя не обязана была. Сама Агния Петровна удостаивала визитом, причём держалась приветливо не начальственно, а людям бы только друг друга гнуть.

Воспоминания непрошенной теплотой отозвались в груди, Глеб едва не прослезился, пусть не следовало. Он же был безвольным пленённым бревном, точнее тряпочкой в тряпочке. Теперь вместо умиления пробивало на хи-хи. Боком выходила вампиру охотничья наркота, впрочем, пока держался. Слёз не пролил, дурацкий смех задавил в зародыше. Лежал неподвижнее не бывает, даже начальник забеспокоился:

— Не сдох он там?

Глеб не знал, хорошо будет, если он представится совсем никаким, или плохо, потому ничего не предпринял.

— Он уже дохлый. А так, согласно своей природе, функционирует.

Подчинённый помолчал, недовольно сопя. Сказал с горечью:

— По-моему, они вообще не дохнут. Зря мы всё.

Начальник не ответил, хотя взглядом наверняка припечатал, потому что парень заткнулся, лишь засопел громче.

Машина поехала медленнее, затем свернула, втянулась куда-то, что не улица. Двор или другое огороженное пространство. Звуки сообщали вампиру много. Стремясь получить дополнительную информацию, он осторожно потянул воздух. До сих пор старался не дышать, чтобы удачнее прикинуться ветошью и не отсвечивать. Целый вагон запахов хлынул в изголодавшийся нос. Техники — это понятно. Охотников — это надо запомнить. Другие, которые здорово озадачили. Глеб решил пока в них не вникать.

Что интересно, до него доносились человеческие голоса. Во дворе находились люди. Не там, куда свернула их машина, заметно дальше и всё же… Не целый квартал захватили охотники под свою базу, чтобы наслаждаться воплями жертвы, сгорающей на солнечном свету. Глеб твёрдо знал, что, если что, орать будет так, что любые стены содрогнутся, а при удачном стечении обстоятельств ещё и рухнут.

Машина въехала задом вперёд в закрытое помещение. Гараж? Ремонтный бокс? Душных запахов стало больше. Открылась задняя дверца, и вампира мощным рывком выдернули наружу. Он смачно рухнул на бетонный, судя по ощущениям, пол, от души долбанул его затылком. Едва удержался от того, чтобы крикнуть, дёрнуться, выдать себя наблюдателям. Сдержался. Понимал, что его проверяют, не притворяется ли послушным орудием их мести, тогда как на самом деле готов к сопротивлению.

С той же бесцеремонность и придушенными матами Глеба протащили немного дальше, грубо швырнули, теперь он врезался макушкой в стену.

— Пусть лежит. Днём никуда не денется, а ночью поговорим, если будет время.

— Может, в яму его скинем? — предложил подчинённый.

— Придётся потом доставать или распелёнывать. Возиться ещё. Прикрой его вон рулоном сетки-рабицы, заодно придавит. Никто сюда не сунется, пока нас не будет. Во-первых, незачем, во-вторых, дверь на виду, а во дворе всё время есть люди. Пошли, беспокоит меня та старуха…

У Глеба сердце (если оно было) ухнуло куда-то на дно груди, ближе к позвоночнику. Ужасно он боялся за Агнию Петровну. Вампирка, конечно, могутная, да ведь бабушка. Разве выстоит против озверелой мужской силы? Захотелось даже объяснить охотникам, что никакая она не кровососка, обычная пенсионерка, которой он носит иногда продукты из магазина, радеет по-соседски.

Не сказал. Вспомнились здравые слова Жени. Меньше знаешь, пафосней молчишь на допросе. Вот молчать было самым разумным, потому что Глеб не был уверен, что язык будет ему повиноваться как надо, если откроется рот.

— Только сумку брать или рюкзак тоже?

— Всё бери, не на своих двоих тащить, а пригодится может.

Донёсся шум, с каким в гулкое нутро фургончика летели и шмякались вещи, стукнула дверца, потом вторая. На Глеба внезапно рухнула металлическая сетка. Он знал, что рухнет, всё равно отчасти впал в панику. Чувства, пока ещё вяло, но возвращались к нему. Нашло охотничье зелье на коньячный градус. Чуть не впервые в истории человечества выпитый сдури и заполированный минералочкой с газком этиловый спирт шёл на пользу пьющему организму.

Сквозь вяло сомкнутые веки просочился свет, скрип, сопровождавший явление подсказал, что распахнулись двери гаража. Вампир вновь едва не дёрнулся, хотя теперь над лицом его нависали резко пахнущие слои заборной сетки, гримасы его уже не попадали в поле зрения охотников. Ворота захлопнулись, прогрохотал замок, теперь все звуки шли к Глебу не напрямую, а через преграды. Он прислушался так напряжённо, что зазвенело в ушах. Нет, те двое ушли, никто иной в тёмном углу не притаился. Он был совершенно один в недрах чужого гаража, где-то на городских задворках. Один, если не считать проблемы.

Веки Глеб разлеплял осторожно, точно на мраморе глаза вырезал. Сквозь завесу вонючего металла разглядел крышу, стены, какой-то хлам на стеллажах. Бокс не выглядел ухоженным, скорее всего давно стоял без надобности, охотники сняли его по дешёвке, чтобы было где спрятать автомобиль, самим укрыться или вот пристроить на время хорошо упакованного вампира.

Насколько плотно он замотан в слои ткани или брезента Глеб проверил тотчас, напряг мышцы, хотя повиновались они пока вяло, изо всех сил попытался разорвать путы, точно Самсон свои цепи в древних сказках. Ничего не вышло. Мягкая хрень даже не подалась, никак было не заставить кокон расслабиться. Вампир попробовал ещё раз, ещё. Он понимал, что надо что-то делать, пока что-то не сделали с ним. Бороться. Страх за свою жизнь, безопасность других вампиров пробивался понемногу сквозь благостное безразличие, помогал только мало.

Глеб попробовал не напрягаться, а вертеться, двигать попеременно руками и ногами. Сначала показалось, что дёргаться бесполезно, он плотнее завернёт себя в ткань, только в один счастливый миг ему удалось чуть-чуть шевельнуться не вместе с обмоткой, а внутри неё, самому по себе.

Особого окрыления он не почувствовал, соображал по-прежнему не сказать, чтобы хорошо, зато понял, что единственный шанс освободиться — это выкрутиться, выдавить себя из тряпья, как змея вылезает из шкуры или банан из кожуры.

Головой он, правда лежал слишком близко к стене, не хватало свободы маневра, зато сетка, которой придавили охотники, своей тяжестью как раз могла помочь, а не помещать, притормозить кокон. Для начала вампир принялся извиваться, чтобы, пользуясь методом опарыша, сместиться ближе к воротам. Главным было не свалиться в яму, потому что там у него и вовсе не осталось бы свободы для маневра. Сетка скрипела и шлёпала, но звук этот, казавшийся вампиру оглушительным, вряд ли выходил за пределы гаража. Там ещё город шумел, продолжая жить, как ни в чём не бывало. Тратить время и нервы на опасения не следовало, дверь заперта, если кто заинтересуется, всё равно не сунется. Соображение, как он сам будет отсюда выбираться, вампир оставил на потом. Не решать же все проблемы сразу, решалка сломается.

Предварительная расстановка сил засунула его ещё глубже в ловушку, с этим следовало смириться, утешить себя тем, что тренировки идут на пользу делу. Зато он хоть немного расширил стенки своей темницы, когда начал выкручиваться, выдавливая себя наружу, как крем из тюбика. Получаться начало почти сразу, вот только ткань его одежды липла к ткани кокона, мешая, тормозя процесс. С курткой и футболкой вампир ничего сделать не мог, зато ухитрился расстегнуть джинсы, кнопку и молнию. А ещё стянуть кроссовки со ступней, одну, потом другую. Дело сразу пошло живее. Он вертелся сначала хаотично, потом нашёл определённый ритм, внушал себе, что превратился в червя, а для беспозвоночного задача выдалась совсем не сложная. Охотники могли вернуться в любой момент, да только этой опасностью следовало временно пренебречь.

Как только вылупились плечи, за ними корпус, вампир поверил, что близок к успеху. Он ни о чём не думал, пока вытаскивал себя целиком и по частям, не разбирая, конечно, на части. Когда удалось выпростать наружу руку, он со всем прочим справился быстро. Вылез в полутёмное пространство гаража. Куртка, штаны, даже трусы и носки с кроссовками остались внутри кокона. Глеб предстал перед историей в одной футболке, зато свободный.

Глава 6

Относительно, конечно, потому что на воротах болтался замок, а ещё снаружи продолжался непристойно длинный летний день, стерёгший вампир надёжнее любых пут, всё равно с голым он задом или одетый. Впрочем, достать своё имущество из недр кокона было делом нескольких мгновений. Глеб оделся, обулся и подошёл к воротам. Вплотную приблизиться не рискнул, опасливо косясь на полосы солнечного света, проникавшие сквозь щели. Обзор открывался на редкость куцый, но немного смещаясь, ловя острым вампирским взором смутные детали наружного пейзажа, Глеб сумел сориентироваться. Ещё запах посодействовал в изысканиях. Знакомый, безусловно знакомый, пусть не поддавшийся с первых попыток расшифровке замутнённым сознанием, он поставил на свои места то, что оставалось ещё неясным.

Прозрев истину, вампир глубоко со свистом вздохнул. Он оказался на хозяйственном дворе церквушки, примостившейся за железной дорогой, не на его охотничьей территории, примерно на границе с соседней. Причудливо всё случилось. Хорошо хоть увезли недалеко, хотя казалось, что ехали вечность. Возможно, петляли.

Став вампиром, он решил, что в церковь ему теперь нельзя и забыл туда дорогу, хотя, честно говоря, раньше тоже не знал. Впрочем, что вышло, то вышло. Теперь следовало сообразить, как вести себя дальше. Ждать охотников и напасть на них? Он не справится. Отрава ещё не покинула вялую вампирскую кровь, бродит по ней, тормозя восприятие, отнимая силы. К тому же охотники, скорее всего, вернутся до заката, ничем ему не поможет бой в гараже, даже если станет относительно победным. Под солнцем далеко не убежишь, а оно как назло жарит сегодня с немалым усердием.

Глеб ещё раз обозрел двор. Был он отнюдь не пуст. У стены торчали мусорные баки, дальше, у выхода на площадь перед церковью стояли две легковые машины, но не батюшкины, тот не стал бы разъезжать на гордости отечественного автопрома. Возле сарайчика мужики разгружали какое-то имущество в мешках и коробках, заносили внутрь, болтали между собой и неприлично для места действия ржали. Заглянул бомж, оценил обстановку, счёл её неблагоприятной и тихо смылся. Две женщины в благопристойных платочках чинно прошли через двор к главному входу во храм, неодобрительно глянули на матерящихся рабочих.

Вампир смотрел на женщин, точнее, на их платки и смутная мысль созревала, тихо поспевая на дрожжах зелья и алкоголя. Церковь — это не только песни и ладан. Это ещё толпа чудиков в ней и возле неё. Кого в храме или вокруг него удивит монашеская ряса или длинная чёрная юбка вдовы, приходящей оплакать мужа и поставить свечку или что они там делают по религиозному обычаю. Глеб не знал. Ему было всё равно.

Он рысью вернулся к кокону, пощупал ткань, рассмотрел её ближе. Чёрная, сравнительно плотная. Держалась она не на волшебстве, конечно, а на специальных застёжках, устроенных довольно хитро, а так была просто тканью.

Глеб сразу понял, что за монаха выдать себя не сумеет, всё же рясы имели определённый дизайн подделать который в полевых условиях не представлялось возможным. Зато при его отнюдь не атлетическом не мужиковатом сложении он сможет выдать себя за женщину. Девушки сейчас пошли рослые, крупные, никого не удивит ещё одна, метр семьдесят пять ростом. Шевелиться надлежало быстрее. Глеб размотал доставшийся ему от охотников отрез, порадовался, что материя плотная, сколько возможно от солнца укроет, а там как повезёт.

На верстаке нашлись кое-какие инструменты. Он разрезал ткань на куски, было её маловато, зато почти новый брезентовый фартук, висевший на крючке, помог устроить действительно надёжную головную повязку, частично прикрыть плечи. Не женщина из него получилась, а настоящее огородное пугало, тем лучше, меньше заинтересованных взглядов полетит вслед, когда он побежит домой по дневным улицам.

Глеб спешил, не знал, сколько у него времени в запасе и есть ли он вообще, только выходить наружу, не закутавшись с ног до головы всё равно смысла не имело. Или старательно упаковаться или сгореть. Охотничий наркотик, видимо, ещё действовал, потому что вампир практически не волновался. Деловито шуршал реквизитом, подготавливая бегство, но волосы на себе не рвал, не обливался холодным потом, не переживал об итоге усилий, потому делал всё быстро и чётко.

На воротах висел замок. Маленькой дверцы, через которую можно выскользнуть незаметно, здесь не было, зато люди не озаботились убрать инструменты с верстака и стеллажей. Ржавые, покрытые пылью, они тем не менее, вполне способны были послужить правому делу. Глеб вовсе не был безруким неумёхой, а щеколды и прочие приспособления для сохранения имущества делают так, чтобы они были неприступны снаружи, а не изнутри.

Немного скрежета, вряд ли слишком заметного для людей во дворе и путь к свободе был открыт. Глеб ещё раз тщательно проверил свою противосолнечную оборону, выгадал момент, когда рабочие разгружали большой ящик или коробку, то есть оказались плотно заняты своим делом, и вышел из гаража.

Скорбно прижав руки к груди, низко опустив голову, вдова в нелепом вороньем наряде просеменила через двор к тому проёму, где стояли машины. Глеб от души пожалел, что не может воспользоваться одной из них.

Солнечный свет ощутимо давил сверху. Несмотря на то, что укрывала плотная ткань, вампиру приходилось плохо. Глеб знал, что так будет. Ему рассказывали. Женя, наставляя его, не один раз говорила, что с солнцем шутки плохи, точнее, с ним вообще шутить нельзя. Плащи-невидимки, зонты или передвижные домики вроде тех, что зимой сооружают на льду рыбаки, могут спасти лишь в крайнем случае, сработают очень ненадолго. Лишняя самонадеянность будет иметь фатальный результат. Тем более не работают кремы от солнца.

— То есть кто-то пробовал, — уточнил тогда Глеб.

— Дураков хватает, — коротко ответила Женя. — Это живут вампиры долго, естественный отбор происходит у них заметно быстрее.

Глеб запомнил, только сейчас как раз пришёл тот самый край.

Он делал мелкие шаги, чтобы из-под юбки не высунулись штанины. Кроссовками да, никого не удивишь, но брюки под платьем в такую жару могут запомниться, вызвать подозрения. Полезно выглядеть убитой горем вдовой, при этом не полной дурой.

Возле ступеней, что вели к церковным дверям, Глеб задержался ненадолго, ещё ниже склонил скорбную голову. Ему хотелось бешено бежать прочь, только следовало держать себя в руках. Солнце давило, кожу заметно пощипывало, её точно кусали ржавые плоскогубцы, примеривались, чтобы немного позднее рвать плоть кусками. Он терял силы, уверенность в себе, по телу бродила пока терпимая (но это ненадолго) боль. Тем не менее, у Глеба хватило присутствия духа изобразить, что не откуда-то пришёл, а спустился из храма по церковным ступеням, на его удачу в данный момент пустым.

Перед храмом простиралась небольшая площадь, люди шли мимо, не интересуясь происходящим вокруг. Никогда ещё человеческое равнодушие к чужим бедам так не радовало. Глеб засеменил к проезжей части. Сесть в автобус? Вроде они здесь ходят. Тут на глаза ему попалось такси. Водитель как раз высадил пассажира, глянул на чёрное пугало, явно вознамерился уехать, не дав ему шанса сунуть потное тело в салон, но Глеб успел зацепить сознание человека вампирским мороком, немного снизить критичность восприятия.

— Возьми мужик, хорошо заплачу, — попросил он тонким женским голосом. — Срочно надо, здесь недалеко.

Деньги, ожидание лёгкого заработка, снизили критичность субъекта ещё больше. Он кивнул. Глеб, делая героические усилия, сумел забраться в салон, не запутавшись в юбках и не выпутавшись из них, до такой степени чтобы зашипела сжигаемая солнцем плоть.

К счастью, в кармане штанов завалялось несколько купюр, Глеб всегда носил их на всякий случай, да просто не любил кошельков. Охотники обыскать не потрудились или предполагали заняться деталями позднее. Он назвал адрес, постарался устроиться в самой середине салона, где солнце угрожало его телу меньше всего, когда машина будет поворачивать в разные стороны.

Боль немного утихла, совсем не проходила, гуляла по телу, пытаясь обосноваться в нём надолго. Глеб стискивал зубы, терпел, радуясь про себя, что от дома увезли недалеко, что город у них вообще не мегаполис, а так, середнячок. Мелькнула было мысль, что домой ехать опасно, только он не знал, куда ещё мог податься. В квартиры, в сундуки? Нет. В центре города обмотанное чёрным тряпьём пугало засветится и запомнится. Пока Глеб доберётся до укрытия, он оставит заметный след, да и укрытие может оказаться не вакантно.

На тихой, сельского вида улице, скорее всего, вообще никого не встретит. Там бродят только свои, а своим до своих нет дела. Может ведь Глеб возвращаться с маскарада. Подивятся, да забудут сразу, сейчас судачить и то не с кем, большинство людей предпочитает жить в квартирах.

Помимо горячего и понятного желания как можно скорее оказаться под родным кровом, Глеба ещё снедала тревога за кошек. Как они там без него? Голодные, потерянные, осиротевшие во второй раз. Всех их уже бросили однажды, нельзя, чтобы травма повторилась.

Водитель помалкивал. Каким-то чудом Глебу удалось держать над ним контроль и внятно посоветовать забыть всё, едва выедет с окраин на центральные улицы. Щедрая мзда должна была посодействовать внушению. Когда человек доволен, ему пофиг, почему он доволен. Люди не склонны анализировать хорошее настроение.

Последние метры до боковой калитки вампир преодолел рысью, оказавшись на родной территории, перешёл в галоп. Были в кармане ключи или нет, он проверять не стал, быстро вытащил запасные из-под булыжника в кустах. Кошки встретили у калитки, вели они себя тихо, ни одна не мявкнула, но отдавать себе в этом отчёт вампир начал, лишь очутившись под родным кровом и заложив наружную дверь на все засовы, какие на ней имелись.

Дома! Он был дома! Живой! Хотя пока не целиком здоровый.

— Милые мои, я сейчас! — возгласил Глеб, спешно наполняя миски.

Не совсем, кстати, пустые. Сухого корма лежало в них ещё довольно. Вампир постепенно осознал ещё одну вещь. Это ему казалось, что прошла длинная замшелая вечность. На самом деле миновали считанные часы. День ещё не перевалил за полдень! Жизнь, пока Глеб из неё выпадал, продолжалась неторопливо и по собственным законам. Ну и ладно.

Глеб погладил Мусю, чтобы успокоить её, если кошка в принципе волновалась, а потом бегом, стаскивая на ходу вдовий наряд и собственное, что было под ним, устремился в душ. Заживляющих мазей для вампиров не выпускали, зато вода, прохладная, целительная, помогала убрать боль и запустить регенерацию. Кто-то ему говорил, он не помнил — кто.

Поначалу стало хуже, он стерпел, стоял неподвижно, впитывая влагу перегретой кожей, и понемногу жжение начало слабеть, даря блаженный покой. Глеб проторчал в душе до тех пор, пока страдания его не утихли совсем. Вытираться не стал. Вампиру ли было обращать внимание на мелочи. Лёг в кровать мокрым.

В доме никого не было кроме него и кошек, проверил сразу, как вернулся, ещё раз добросовестно прислушался и принюхался после душа, когда запах собственной подпалённой плоти не перебивал более все другие. Дома, в безопасности, было невероятно, сказочно хорошо! Несколько кошек деловито запрыгнуло на постель. Мягкие, хотя отнюдь не невесомые лапки, протоптались по телу. Знакомое мурлыканье обволокло нежностью. Глеб счастливо вздохнул и отрубился.

Спал недолго. Выяснилось это, когда он проснулся. Первыми забеспокоились кошки. Тяжеловесно спрыгнув на пол, они заметались по комнате, точно дверь на веранду не была распахнута настежь, и они не могли найти выход. Некомфортное состояние питомцев вытащило из забытья вернее самого громкого будильника. Вампир разлепил тяжёлые веки, глянул на часы. Внутренний счётчик времени доверия больше не вызывал. Сорок минут? Это всё, что он сумел урвать у стресса? Почему?

Тревога кошек подстегнула, заставила как-то реагировать раньше, чем понял, что происходит. Глеб выбрался из постели нашёл в шкафу свежую одежду, бельё, надел в нужной последовательности. Голова соображала не так, чтобы очень чётко. Наверное, зелье охотников продолжало оказывать своё тлетворное влияние на вампирский организм, пусть не так, как было запланировано его создателями. Глеб облизал сухие губы, вволю напился воды, после чего в сознании немного прояснилось.

Недобрые вещи происходили снаружи. Он услышал шаги, мягкие по дёрну, только для вампира всё равно различимые. Ходили не в улице или на задворках, ходили по его участку, практически бегали. Звучали тихие голоса, пришлось напрячься, чтобы разобрать разговор, выделить его среди других шумов.

— Да здесь он, здесь. Вон лоскут. Всю хламиду украл, нежить поганая. Дорогую ткань! И сигнал отсюда идёт, чёткий.

— Мог обнаружить жука, специально подбросить в чужой дом.

— Его хата, Гарик соседке фотку показывал, та в лице переменилась, хотя не сказала ничего, видно достал, кровосос, да боится против него шуметь.

— Кошки, вон, бегают, может всё же человек живёт?

— Я внутрь не сунусь. Даже если человек, то спутался с вампиром. А кошек он, может, спецом приманивает, жрёт их в промежутках между людьми.

Шипящие голоса походили на уже слышанные, всё равно Глеб не мог поверить, что его нашли, да ещё так быстро и просто. Охотники? Бегают вокруг дома, внутрь не войдут. Скоро солнце сядет, да нет, не скоро. Что за бесконечный выдался день.

Глеб слова понимал, вникнуть только никак не мог. Эти двое угрожали ему и боялись его одновременно. Кошки… Нет, кошек они не тронут, не до того. Вот только если не закрыли калитку, кошки могут убежать, где он искать их потом будет? Глеб не отдавал себе отчёта в том, что для вампира задача была решаемой, даже простой. Стоило избавиться от охотников, с прочим он бы не растерялся. Несколько кошек во главе с Мусей остались в его спальне, вели себя по-прежнему беспокойно, хотя совершенно не по кошачьи. Прислушивались, принюхивались, перемещались с места на места, обменивались взглядами. Ни одного мява не прозвучало.

Глеб, чтобы прийти в себя, энергично растёр уши, тоже начал втягивать носом тёплый летний воздух. Застоявшиеся запахи все звучали знакомо, кроме… И звук. Он беспокоил с самого начала этот плеск, короткие лижущие шлепки разбрасываемой из сосуда жидкости. Сложив два и два, Глеб понял, наконец, что происходит, точнее, что произойдёт совсем скоро, практически сейчас.

Он суматошно заметался, прогоняя кошек:

— Бегите, бегите! — шептал, страшась перейти на крик.

Всё ещё верилось уцелевшей частицей человеческого сознания, что если сидеть тихо, то дом сочтут пустым, ничего страшного не случится. Нельзя же желать кому-то сгореть заживо. Это ведь бензин, щедро расплёскиваемый охотничьими руками, лип к стенам. До того мига, когда в подготовленный ад кинут спичку, оставался только миг.

Глеб с ужасом понял, что не способен ничего сделать, да и не знает, что можно предпринять. Бежать, завернувшись в ковёр? Далеко он убежит? Вряд ли поджигатели не останутся полюбоваться зрелищем. Какие арбалеты-пистолеты припрятаны у них под полой по его душу, вампир не ведал. Меньше знаешь, пафосней молчишь на допросах… ну да. Заполыхаешь тут совершенно зря и никого не станет.

Некуда бежать, негде укрыться. Дом деревянный. Собирался ведь прорыть подземный ход от дома к старому погребу, да так и не собрался, думал, прокатит на авось, надо было и спать не в доме валиться, а хоть как-то добираться до тайного укрытия, впрочем, там бы нашли, скорее всего. У них, наверное, нюх. Шли по его следам, по запаху жареного вампира. Сейчас всё равно, нет спасения. Финал.

Муся мявкнула что-то резко, словно не кошка она, а совсем незнакомое существо. Будто приказ отдала, да так и вышло, потому что те кошки, что оставались в доме, повиновались, резво метнулись прочь.

— Бегите, — повторил Глеб, от души надеясь, что зверьки успеют выбраться сквозь свои лазы наружу раньше, что будет брошена спичка и встанет жаркой волной беспощадный огонь. — Муся, и ты беги. Спасайся, прости, что не смог защитить тебя по-настоящему.

Глеб понял, что по щекам текут слёзы, жаль не хватило бы этой влаги потушить пожар. Сухое шипение огня он услышал раньше, чем пришёл запах дыма. Началось. И Муся погибнет вместе с ним. Выбить окно и выбросить кошку наружу? Выпрыгнуть самому, вдруг смерть от солнца окажется милосерднее уготованной ему охотниками? Что делать? Успеет ли он сделать хоть что-то?

Глава 7

Что-то предпринять решила Муся. Не веря глазам своим, Глеб увидел, что кошка подскочила к нему, вцепилась зубами, совершенно по собачьи, в ткань штанины, упёрлась всеми лапами в дощатый пол, словно собиралась тащить вампира за собой. Звала куда-то. Человек разумный растерялся, а у кошки был план. Дикость происходящего потрясла бы Глеба до глубины души, охотничий наркотик гасил лишние переживания, сводил жизнь к простоте, пусть непонятной. Едва Глеб сдвинулся с места, показывая, что готов слушаться, Муся отцепилась, побежала на кухню, всё время оглядываясь, беззвучно раскрывая рот, словно мяукать разучилась, а говорить ещё не умела. Глеб шёл следом. Поведение кошки так ошарашило, что злобный треск горящего дерева, бьющий сквозь щели дым, весь творящийся вокруг беспредел воспринимался отстранённо, как декорация на сцене: стоит, не мешает.

Кошка, оглянувшись в последний раз, заскребла лапой край подвального люка.

— Не спрячемся там, Мусенька, — пробормотал вампир, однако послушно отвалил крышку, вслед за кошкой, мигом канувшей в темноту, спустился по ветхим ступеням.

Крышка стала на место, оставив обоих в почти полной тьме, но Глеб нормально ориентировался при любой освещённости. Муся уверенно устремилась в дальний угол. Маленькая, она проскакивала везде, Глебу приходилось сложнее. Он никогда не убирал в подвале, теперь натыкался на всякий хлам вроде пустых ящиков, ржавых вёдер. Синяки набивались, тут же исчезали. Всё было мелочью по сравнению с главной бедой.

За сдвинутым в сторону старым комодом, открылось пустое пространство, Муся была уже здесь, опять поддевала что-то лапой. Вроде не было внизу ничего, кроме земли, но когти прошлись по металлу. Даже рёв огня не заглушил неожиданный звук. Глеб присел рядом с кошкой, пошарил пальцами, нащупал железный лист. Засыпанный сверху грунтом тот пошёл вверх вязко, тяжело, но приподнялся, а под ним открылась, дыхнула затхлостью яма. Выбитая некогда то ли для хранения овощей, то ли для оборудования насосной станции, забытая, она ждала своего часа. Муся уверенно спрыгнула вниз, отчётливо мяукнула, словно теперь было можно, никто бы не подслушал. Учитывая творящийся наверху беспредел, кошь вряд ли сильно ошибалась.

Стараясь сохранить слой грунта на листе, Глеб протиснулся в узкую щель, опустил на место ненадёжную преграду между ними и огнём. Выбора всё равно не было. Он лёг, свернувшись калачиком, подумал мимоходом, что пачкает совершенно чистые только что надетые вещи. Пусть последнее, о чём сейчас имело смысл беспокоиться, так это стирка.

Муся пристроилась у него на груди, в кольце рук, ткнулась влажным носом в подбородок и неожиданно замурлыкала, уминая рубашку вампира знакомыми движениями лапок. Что бы не творилось снаружи, какая херня не ждала бы впереди, здесь был только их конкретный мир. Либо общее спасение, либо общая могила. Глеб опять заплакал, стыдясь собственной сентиментальности, от души надеясь, что она — последствие охотничьих игр с химическими препаратами, а не черта характера. Пройдёт, когда кровь перегорит, хотя слово в данных хреновых обстоятельствах следовало выбирать деликатнее. Глеб закрыл глаза, слушая мурлыканье и не слушая огонь наверху. Более он сделать ничего не мог, наверное, не следовало больше ничего делать.

Нелепо, но вампир заснул. Ведь был день, а он устал, переволновался, не успел отдохнуть. Пока казалось, что обязательно следует что-то предпринять, совершать подвиги, драться, он ещё держался, теперь, когда оставалось только ждать, почему было не подремать глубоко в земле под убаюкивающий гул пламени. Лежать, как полагалось в романах, только без гроба. Глеб и не подозревал, что сможет спать в адском шуме, невыносимой вони, имея впереди угрозу мучительной смерти. Никто не знает, на что способен, пока не доведётся испытать на деле. Муся уютно дышала рядом. Глеб понимал, что она тоже напугана, что ей определённо не до мурлыканья, но кошка держалась, чтобы поддержать его. Однажды он спас её из картонного узилища, взял с собой. Она запомнила, не бросила его в трудную минуту, нашла коробку для них обоих, единственное место в доме, где у них был шанс отсидеться. Глеб ладонями и плечами старался загородить кошку от жара, который всё заметнее валился сверху, проедал себе дорогу. На вампире ожог заживёт, главное, сберечь Мусю. Единственное существо, которое сохранило ему верность.

Наверху бушевал пожар, потом началась вакханалия его тушения. Шипел огонь, сопротивляясь натиску воды. Творилось такое, что лучше было не думать, во что оно выльется, сворачиваться в клубок и, по возможности, не дышать, чтобы оставить чудом уцелевший кислород смертной подруге.

Вода, перестав улетать паром, начала проникать вниз. Не прохладным душем, конечно, обжигающими плевками. Вместе с землёй, сажей, прочей грязью. Глеб сколько смог завернул кошку в куртку, беречь вещи смысла не имело. Годились они разве что на выброс, да и то, если не жалко испачкать мусорный бак. Оба, вампир и кошка, безразлично ждали, чем всё закончится. Отупели настолько, что даже не шевелились.

Когда жар стал терпимым, а вода почти не горячей, Глеб вздохнул с облегчением. Впервые с начала кошмара он подумал, что шанс выжить у них все-таки есть. Долбаный бесконечный день ещё не завершился. С небес лупил прямой наводкой солнечный свет, лучи жадно шарили по руинам дома, вампира не доставали, и он знал, что сразу никто в пожарище не сунется, тем более железный лист не отвалит, кому он нужен-то? Для людей температура оставалась высокой, они всегда выжидали, прежде, чем начать разгребать и разбираться. Да, день не завершился, только пришествие ночи это не отменяло. Следовало перестать лежать бессмысленной корягой, начать как-то планировать их с Мусей дальнейшую жизнь.

Выбираться из-под обугленных брёвен и прочего хлама предстояло с наступлением темноты. Вот только охотники могли не поверить, что он благополучно вознёсся дымом к облакам, подкараулить, добить. Простых незамысловатых зевак вампир опасался существенно меньше. Если двигаться осторожно, медленно, люди не заметят, что он тут вообще был, а вот охотники… Принесла же нелёгкая этих охотников, хотя их никто не ждал в данном конкретном городе и сюда не звал.

Куда ему предстояло податься теперь, когда от верного жилья остались головешки? Уцелело убежище в старом погребе или пожарные машины обрушили его, разворачиваясь для тушения? Больше идти было вообще некуда. Грязный, закопчённый он привлекал бы к себе внимание, да и толку бродить по городу? До центра далеко, ближе нет теперь даже старой бытовки, точнее, она никуда не делась, но засвечена по полной и в качестве пристанища не годится.

Вампир хотел посоветоваться с кошкой, устыдился собственной незадачливости. Кроме того, кошка не имела физической возможности ему ответить.

Где же остальные его питомцы? О них тоже не мешало подумать. От огня они почти наверняка спаслись, разбежались, видно, по округе. Куда их вести, когда он соберёт свой зверинец вновь? Им надо жилище.

Кое-какие денежки у Глеба водились. Тратил он мало, сумел подкопить. Вот только отстраивать дом заново не хотел. Здесь, где похозяйничали охотники, никогда не будет ему покоя. Выселить жильцов из квартиры? Кошкам нужно хоть немного воли. Эгоистично запирать их в четырёх стенах, они привыкли гулять в саду, по травке. Пожалуй, самым разумным в ближайшей перспективе было купить дом на своей городской-пригородной территории или даже в деревне неподалёку. Дальше будет мотаться за пропитанием, зато кошки смогут дышать чистым воздухом, ступать лапами по земле, радовать солнышку, раз он не может.

Поймав себя на том, что строит реальные, далеко идущие планы, Глеб невольно улыбнулся:

— Ничего, Муся, — прошептал он. — Выберемся наверх, отсидимся в погребе ещё день, а там что-нибудь придумаем. Штаны и рубаха припасены, а больше по летнему времени не надо. Переберёмся для начала в пустой дом на соседней улице. Хозяева уехали на курорт, загорать, отдыхать, поживём, пока не вернутся. А там свой дом купим, соберём всех наших, заживём лучше прежнего. Хоромы не нужны, достаточно маленькой избушки. Правда, Муся?

— Мурр! — сказала кошка и благодарно ткнулась носом в шею своего вампира.

До наступления ночи Глеб лежал и слушал разговоры зевак. Ничего интересного не узнал, про поджог пока не говорили, расследования ещё не было. К немалому его удивлению, соседка вроде бы переживала из-за его весьма вероятной гибели. Обмолвилась даже, что котики Эдиковы к ней прибежали, сидели тихо на заборе подальше от шума и переполоха, но не уходили, смотрели на пожар, словно хорошо понимали, что происходит. Значит, не только Муся вела себя так, как не положено кошке. Все они выглядели со стороны чудаковато. Призадумавшись, Глеб припомнил, что раньше обращал внимание на практичность своих питомцев, не задумывался только, что, как, да почему. Эволюционировали они что ли в компании существа из легенд, а также из книжек и сериалов? Ладно, с животными и их повадкой разобраться будет легче, чем с заезжими охотниками. Караулят они его или ушли, не желая привлекать к себе внимание запахом бензина и злобными взглядами?

Благословенная тьма опустилась на город в положенное время. Зеваки разошлись. Глеб выждал не меньше часа после захода солнца прежде, чем осторожно приподнять железный лист, послуживший двоим погорельцам надёжной защитой от стихии. Вынюхивать охотников после того, что тут случилось, смысла не имело. Горький угольный дух забивал всё. На лист тоже свалилось положенное количество ненужного добра, Глеб справился с дополнительной нагрузкой. Первой выбралась Муся, не порскнула прочь, ждала. Глеб тихо вывинтился следом. Взял кошку на руки, чтобы не повредила лапы, тихо начал перемещаться вдоль фундамента. Добравшись до остатков стены привстал, чтобы оглядеться.

Участок выглядел диковато, забор местами повалился, но в целом местность можно было узнать. По улице кто-то прошёл, как ни в чём не бывало, проехала машина. Зрелище закончилось, ничего интересно больше не происходило, потому люди жили дальше. Глеб прислушался, затаил дыхание. Если охотники сидели в засаде, то вели себя как мыши. Ладно. Погреб, коли судить, глядя со стороны, уцелел, Глеб переместился к нему тихой тенью. Здесь гарь почти не забивала носоглотку, запахи стали многообразнее, яснее. Охотниками пованивало, но стёрто. Волосы на затылке дыбом не становились. Похоже эти люди или кто они там, решили, что средство сработало на ура, мёртвый вампир во второй раз не воскреснет. А зря понадеялись.

Глеб тихо сдвинул крышку погреба. Муся сунула нос в дыру, не забеспокоилась, только спускаться не стала, уселась на один из камней альпийской горки, поглядывая по сторонам. Глеб решил предоставить ей самой решать, что для неё сейчас лучше. Верил, что разберётся. Следовало в первую очередь самому отчиститься, чтобы не пачкать внутреннюю обивку, он разделся снаружи, испорченные вещи свернул и засунул в бурьян, потом только слез в прохладное нутро погреба.

Душевых кабинок и бань тут, естественно, не водилось, зато были бутылки с водой. В темноте и тесноте вампир кое-как оттер тело от грязи и копоти, пустив в ход единственное полотенце. Умывшись и одевшись в чистое, почувствовал себя почти человеком. Рыть куда-то, когда большая часть ночи прошла, Глеб не рискнул, решил, что день отсидится в своём убежище. Если его не разорили прежде, есть шанс, что уцелеет теперь. Конечно, очень хотелось перебраться в намеченный пустой дом, но идти предстояло достаточно далеко, а кто знает, не оставили ли охотники наблюдателей в стороне от его участка. Кроме того, он ощущал настолько сильное изнеможение, что не рискнул связываться с пробежками и незнакомыми замками.

Муся, когда он приподнял крышку, к нему опять не пошла, осталась снаружи. Возле матери сидели взрослые котята, старательно вылизывали её шерсть. Глеб решил, что его кошки умны и лучше знают, что им делать конкретно сейчас. Насыпал корма на плоский камень и спустился обратно в погреб. Для него еды не было, зато осталась вода и вампир, выпив залпом целую бутылку, почувствовал себя заметно лучше. Теперь предстояло пережить или не пережить ещё один день.

Рассвет неизбежно подступал. Наверное, вампир мог грамотнее распорядиться пролетевшей короткой ночью, но решать что-то заново смысла не имело. Следовало хоть немного отдохнуть, раз выбраться на перекус он не рискнул. Глеб свернулся калачиком на дне своей новой, более комфортабельной ямы и задремал. Складывалось у него отчётливое ощущение, что нормально поспать всё равно не дадут.

Оно оправдалось.

Что охотники всё бросят и уберутся прочь, Глеб не надеялся. Не удивился, когда заявились они рано-рано утром. Едва солнце подкралось снизу к горизонту, обещая появиться на небе считанные минуты спустя, охотники были тут как тут. Людей на улицах по раннему времени почти не бродило, никто злодейству не мешал. Эти подкрались на своей машине, судя по звуку мотора той же, на которой Глеба катали по городу. Тихо заехали на край участка, сквозь пролом, устроенный, несомненно, пожарными машинами. Остановились.

Почуяв их издали, Глеб хотел было позвать кошек, спрятать в погребе рядом с собой, потом передумал. Сейчас им безопаснее было на воле, там всегда светил шанс улизнуть, спастись, здесь могли накрыть. Глеб плохо представлял, какими средствами располагают эти люди. Кое-что знал, только времена менялись, оружие тоже. Затаившись на дне ямы, вампира до предала напряг слух.

Негромко отворилась дверца, кто-то выбрался на грунт. Почти невесомые шаги сквозь слои почвы отчётливо донеслись вниз. Похоже было, что охотники снарядились для поисков в едва остывшем, а то вовсе не остывшем пока пожарище. Как не старались люди двигаться обыкновенно, выдавали, что одеты в громоздкое, не по-летнему.

— Сигнал идёт? — спросил начальник.

Глеб сразу узнал знакомый голос, вздрогнул от страха или отвращения, сам точно не знал.

— Идёт как миленький, хотя следовало бы сдохнуть. Именно поэтому я не слишком верю в то, что сдох кровопийца. Опыт подсказывает, что они прочнее техники.

— Живой-здоровый давно сбежал бы. Раз здесь и не может регенерировать — добьём. Оконтуривай, стрекачь у меня наготове.

— Я пытаюсь. Тут осторожно надо, провалиться недолго, а внизу может ещё таиться огонь. Знакомый рассказывал, несколько дней способен под пепелом тихо тлеть, а потом опять встать. Как вампир.

Хотя говорили оба тихо, Глеб их слышал. К его величайшему облегчению, шаги свои они направили к руинам дома. Вполне вероятно, о наличии погреба в углу участка не подозревали. Что они будут делать, когда, покопавшись в пепле, ничего не найдут? Днём люди начнут ходить, глазеть, официальная комиссия может пожаловать от пожарных, от страховщика. Глеб не знал, что предпринимают в его страховом случае, однако был уверен, что совсем на самотёк не бросят. Охотникам полезно управиться задолго до того, как начнётся рабочий день, чтобы не вызывать подозрений. Левые личности засветятся как ясный полдень.

— А если не найдём? — точно подслушав мысли вампира спросил подчинённый. — Он мог переодеться и убежать ещё куда-то.

— Днём? — скептически отозвался начальник. — Как у него сил хватило сюда доползти и то непонятно, хотя от страха, да ещё с затуманенным рассудком чего только не сделаешь?

Дальнейшие поиски сопровождались неинформационными матюгами. Прислушивался Глеб напрасно. Он уже сообразил, что на одежду ему прицепили специальный приборчик, какие показывают в фильмах про шпионов. Потому его без труда отследили до дома, сразу начали искать, потому заметили само бегство. Он вёл себя как лопух, забывший в каком веке живёт, наркотик лишь отчасти мог послужить оправданием. Натворил глупостей и наказан за них потерей жилища. Ладно, кости целы, мясо нарастёт. Толку попрекать себя сделанным. Полезно в любых обстоятельствах надеяться на лучшее. Собственно говоря, ничего иного ему не остаётся.

Отвлёкшись на умеренное самобичевание, Глеб едва не пропустил интересный поворот разговора. Охотники, видимо, обшарили пепелище и вылезли разочарованные и наверняка перепачканные на изувеченную колёсами лужайку. Их тяжёлое дыхание и сдавленный кашель доносились в погреб совершенно отчётливо.

— Не мог он сгореть в золу. Только в сказках солнце оставляет от вампира исключительно пепел, огонь — тем более. Что-то должно было сохраниться: крупные кости, череп.

— Значит, сбежал, подлюка?

Оба помолчали, потом подчинённый произнёс со значением:

— Помнишь, как в позапрошлом году так же не могли отловить гада? Частный дом, не квартира. Вроде убедимся, что в логове, приходим — нет его. Всё обыскали, а потом выяснилось, что у вампира был подземный ход прорыт, в баню выведен. Мы в дом — он ползком в баню, мы туда — он обратно. Жаль, поздно прочухали, уйти успел.

— Это не со мной было, — недовольно ответил начальник. — И бани здесь нет. Да и какой лаз выдержал бы, когда сверху пожарки с полными баками катались?

— Ну для того, чтобы отсидеться, штольню рыть не обязательно, небольшой норы хватит.

— Думаешь, он здесь, на участке? Живой?

Если бы свернувшийся калачиком на дне ямы Глеб был способен испытывать сейчас гордость за свою породу, его бы порадовал дрогнувший в голосе человека страх. Нечто изменилось в воздухе, словно прошелестел ветерок. Нервную напряжённость охотников нельзя было не почувствовать. Изменилось дыхание, сердца дали сбой, а ведь совсем недавно Глеб поручился бы, что они настолько преисполнены чувством собственного превосходства, что недоступны обычной человеческой трусости. Ну надо же! Сначала распоряжались как господа, а ведь задел их за живое его побег с церковного двора, усомнились в собственной непогрешимости. Ничего, на пользу пойдёт. Всем.

— Что ж, поищем нору! — с внезапной решимостью заявил начальник. — День на дворе, а при свете солнца мы всегда сильнее. Не захотел вампир сгинуть в пожаре, ему же хуже. Вон подозрительная куча камней. Поглядим для начала нет ли там чего примечательного.

И направил свои шаги прямиком к погребу.

Глава 8

Недавняя самонадеянность рассеялась пеплом. Глеб сел на дне ямы, заметался бы, да не хватало места. Он, дурак, даже не приделал изнутри засовов, чтобы притормозить наступление врага, хотя, буде укрытие обнаружат, отсрочка на минуты ничего не решит. Наверняка у проклятых охотников найдётся в машине инструмент, а то гранаты. Почему он не сбежал в тот пустой дом? Всё, что угодно было надежнее разорённого участка с жалкой надеждой на человеческую веру в радикальность охотничьих методик.

Шаги шуршали совсем близко, две пары, второй догонял приятеля. Оба почти наткнулись на плохо замаскированный люк, не хватило пары метров.

Что-то изменилось.

Сверху долетел грозный рык.

Охотники замерли на месте, точно на стену налетели. Обосрались с перепугу — так представилось вампиру, который сам бы охотно обосрался, существуй к тому физиологическая возможность.

Начавшись на высокой ноте этот невыносимый звук ушёл в запредельные басы, потом вновь родился, но дальше, в другом конце участка, пошёл справа, потом слева, словно неведомая сила подняла на дыбы гневную мощь самой земли, потревоженной наглыми пришельцами. Рык, рёв, вой — всё в нём слилось, прокатилось по пепелищу, гася уцелевшие искры, прибивая к телу планеты последний проблеск надежды.

У Глеба не только на затылке, на всей голове волосы стояли дыбом, по ощущениям, даже в паху, хотя хрен он там чего ощущал, кроме страха, проевшего до дна печёнок. Он не смолкал, этот звук, в нём прорезался инфернальный ритм, разумная воля, он прокатывался раз за разом над землёй, точно готовился перетереть её в пыль.

Кто-то из людей пискнул как мышь, оба пятились, будто страшились обернуться. Куда только девалась вся их отвага! Если бы Глеб способен был сейчас соображать, то точно решил бы, что в стремительное бегство охотники не смогли пуститься только потому, что наложили полные штаны.

— Это же кошки! — заикаясь сказал один. — Это всего лишь кошки! Бей их, стреляй по ним. Они ничего не смогут нам сделать, ничего не сделают…

Убеждал себя и приятеля, пытался выровнять страх до приемлемого уровня, а Глеб только теперь сообразил, что это действительно кошки, его кошки, которые стали стеной, чтобы защитить своего кормильца. Наплевать было, какое дивное диво сделало из милых пушистиков свирепых бойцов, Глеб испугался уже за них, едва не выскочил из своего убежища под убийственный свет дня, метнулся вверх, вернулся на дно. Ничего он не мог поделать, ни помочь своим, ни помешать чужим. Он очень ярко представлял, как маленькие решительные звери, наступают со всех сторон. Неумолимо гонят охотников прочь. Он отчаянно надеялся, что не достанут их пули или стрелы, потому что кошки малы и увёртливы, а охотники вряд ли настолько хорошо стреляют. Он сам едва не завыл, а потом наверху началось настоящее сражение.

Да, кошки не ограничились психологической атакой. Они с разных сторон одновременно кинулись на незваных пришельцев. Глеб различал их мягкие прыжки, топот отступающих людей, а затем и крики зазвучали, вполне гармонично вплетаясь в вой. Как надёжно не облачились бы охотники для рытья в пепелище, защитная одежда не спасла их от когтей и зубов озверевших мурлык.

Что там творилось! Плавал, как дым, ужас, лилась кровь. Охотники честно пытались сопротивляться. Гулко палили из чего-то, на каждый бух Глеб вздрагивал от страха за своих питомцев, а потом пришла подмога, откуда он не ждал, хотя кошки, возможно, ждали.

— Ах вы, уроды проклятые! Вздумали кисынек обижать! Вот я вас!.. Милиция! Милиция!

Последний призыв прозвучал на невыносимо пронзительной высокой ноте, Глеб не выдержал акустической атаки, плюхнулся на дно ямы. В голове у него стоял гул. Крики Глебовой соседки окончательно устрашили без того деморализованное охотничье войско. Вампир точно своими глазами наблюдал, как исцарапанные, искусанные люди отчаянно рвутся в машину, чтобы спрятаться от безжалостных когтей, зубов и задать такого стрекача, которого не видел ещё свет. Милиции, хотя нет, давно уже полиции, тоже, наверное испугались. Рёв мотора возвестил, что поле боя осталось за «нашими». Правда, Глеб не сразу смог глубоко вздохнуть и сбросить нервное напряжение. События вокруг происходили не только пугающие, ещё диковинные.

Соседка теперь топталась почти у Глебовой ямы, вампира не искала, беспокоилась о кошках, разговаривала с ними. От её речей невольный слушатель буквально охреневал.

— Коши, милые! Как вы их, а? Я увидала в чердачное оконце, что мародёры по пепелищу шарятся, хотела в милицию звонить, да решила, что вряд ли приедут. Кому интересно золу охранять? А тут вы как завоете!

Она радостно расхохоталась. Тоже, видимо, не отпустило ещё вдохновение героической схватки. Глеб припомнил, что зовут соседку Александрой Васильевной. Знал он её давно, хотя не близко, здоровались, на том всё. Она даже помочь никогда не просила, продукты он подбросил потому, что деть было некуда, а выбросить жалко.

— Мусенька, ты в порядке? Собирай своё войско, я вам покушать дам. После таких трудов покушать надо обязательно.

Голос начал удаляться. Соседка ходила по участку, время от времени негромко кыскыская. В ответ иногда звучало обычное сакраментальное «мяу», хотя Глеб не удивился бы, услышав разумные слова, пусть произнесённые с кошачьим акцентом. Иногда женщина принималась сочувственно причитать, обнаружив, что кто-то из кошек пострадал в схватке, хромает на лапку или трясёт башкой, свешивая ухо на строну. Глеб жадно прислушивался, стремясь убедиться, что все его подопечные выжили.

Речитатив о незначительных повреждениях, которые легко залечить, успокаивал и тут прервался.

— Ох ты ж, серенький лапки белые, — горестно сказала Александра Васильевна. — Дай-ка, я тебя к себе унесу, положу на крылечко на подстилочку. Ты дыши, дыши. У кошки девять жизней, не увиливай от первой.

Мурзик! Глеб узнал кота по описанию, едва не выскочил из ямы, посмотреть, что с ним, оказать помощь. Ладони легли на крышку погреба и бессильно опустились. Ничем он не мог помочь, пока солнце не скроется за линией горизонта, а до той поры ещё ждать и ждать.

Соседка унесла пострадавшего, затем вернулась, чтобы объяснить оставшимся кошкам, что от души надеется на выздоровление. Кот дышит, постанывает слегка, зато готов бороться до последнего. Главное ему сейчас отлежаться, чтобы лишний раз не беспокоили.

Глеб слушал пространную речь, недоумевая про себя, действительно ли пожилая женщина верит, что животные её понимают. И не понимают ли они гораздо больше, чем ему ещё недавно казалось. Подбросила судьба новых загадок, когда со старыми не разобрались.

Александра Васильевна бродила по участку, старательно подсчитывая кошек, успокаивая их. Они охотно откликались на ласку. Глеб даже слегка заревновал. Ему-то казалось, что любят его одного. Он вообще не понимал, как соседка сумела свести знакомство с его питомцами, когда участки разделял глухой забор из металлического профиля.

Старушка, меж тем, вновь подошла к нелепому скоплению камней, среди которых скрывался вход в погреб, откашлялась. Вероятно, надышалась пылью и пеплом. Наверху разгуливалось утро, долетали в яму звуки активного пробуждения граждан и их транспорта.

— А то, кошки, идите ко мне. Сейчас тут шумно будет и неприятно. Начнут соваться все, кому не лень. Кто с делом, кто с дурной любознательностью. Маленьких вас затопчут и запинают.

Вспомнив, как миниатюрные, пушистые, милые создания рвали на клочки двух здоровенных мужиков в защитных комбинезонах, Глеб едва не рассмеялся нервно. Не нервно пока не получалось. Шок не отпускал. Минуты не прошло, как он получил новую пищу, потому что Александра Васильевна сказала тихо такое, от чего судьба была подпрыгнуть, стукнувшись макушкой в потолок.

— Об Эдике пока не беспокойтесь. Не человек он, справится. Которые знают про него, в многолюдство не сунутся, а если попробуют с расцарапанными рожами сюда явиться, то мигом позвоню Владику, Таси Кузнецовой сыну. Он без милиции в охотку с ними разберётся. Не рискнут они скандалить.

Сказала, ещё раз значительно откашлялась и ушла, а вампир остался у себя в потёмках: сидеть с открытым ртом на дощатом полу и переваривать то, что ему с утра скормили.

Мыслей в голове было совсем мало, хотя и они не укладывались на место.

Получается, что его великое, загадочное, скрытое вампирское существование — никакая не тайна! Ладно для охотников с арбалетами, существ тоже отчасти героических, но для соседей! Ты живёшь в полной уверенности, что благополучен потому, что мудро всех обманул, как вдруг внезапно выясняется, что твой секрет — голимая обыденность. Его все знают, только молчат, причём не потому, что дали страшную клятву на крови, а потому, что скучно. Ну вампир живёт на старой даче с мансардой, ну пьёт кровь по ночам. Делов-то! Он же вежливо здоровается при встрече, не был замечен в буйстве или гаражной попойке. Не пнул чьего-то пса на самовыгуле, не отобрал конфету ни у одного ребёнка — приличный молодой человек из хорошей семьи. Ну вампир… да сейчас вон можно по маленькой штуковине поговорить с кем-то, находящимся на другой стороне планеты, почему это никого не удивляет?

Глеб лежал в яме, обалдевая от всего происходящего, а солнце щупало лучами крышу его убежища, тихо разгорался день. Вскоре должны были пожаловать расследователи и зеваки. Каждый занимался своим делом. Никто не стало бы искать вампира в земляном колодце, потому что интереснее искать грибы. От них польза есть.

По траве неслышно протопали маленькие лапки. Едва слышное мяу прозвучало прямо над головой. Вампир вскочил, приподнял северный край крышки, чтобы кошка могла к нему пробраться, а солнце — нет. Муся деловито сбежала по ступенькам, потёрлась о штаны. В тесном пространстве её мурлыканье показалось оглушительным, но Глеб был страшно рад увидеть свою любимицу. Он опять лёг на спину, кошка тотчас взобралась на его вампирское тело, разлеглась на груди, знакомо ткнулась носом в подбородок. От мурлыканья пошла вибрация по коже, забралась глубже, расслабляя всё ещё напряжённые мышцы, согревая душу, притаившуюся где-то в недрах, а может нет. По большому счёту — без разницы.

Глеб закрыл глаза, счастливо улыбнулся, не желая больше ни о чём думать, впрочем, думалось само. Потому что его кошки преподнесли ему главный сюрприз. Да, они спасли ему жизнь, вели себя совершенно не так, как положено кошкам. Сначала Муся затащила бестолкового растерявшегося вампира в единственное возможное убежище от беспощадной силы огня, потом вся стая кинулась не только устрашать охотников — избивать их по полной программе. Глебу казалось, что видел картину разгрома неприятеля собственными глазами, он не удивился бы, сообщи ему кто-то, что кошки телепатически транслировали ему картинку исторической битвы. Всё могло быть. Почему нет, раз вампиры тоже топчут планету, хотя в них никто не верит. Или верит, но не говорит, потому что есть более интересные темы для беседы.

Так что же с кошками? Или с ними всё нормально, просто он ничего не знал потому что не верил в кошек? Муся снова ткнулась носом в его подбородок, словно намекая, что нечего заниматься фигнёй, надо думать о будущем, о том, где они все будут жить, о новом доме и новых мисках — о важном. Мурлыкающее дыхание щекотало кожу, лапки равномерно задвигались, коготки, проникая сквозь ткань рубашки, не больно царапали грудь. Глеб умилённо вздохнул, а потом до него стало доходить. От того, что недобрая жизнь прянула в рожу, в мозгах наступило прояснение или наркотик охотников снял некие тормоза — кто знает, да и пофиг. Глеб осторожно взял маленькую Мусина лапу, поставил подушечкой на свой палец. Тотчас, словно кто-то включил скрытый механизм лапа дрогнула из мягких укрытий показались острые изогнутые иглы, похожие на те, какими шьют плоть. Острия коснулись кожи, прищепили её слегка и довольно убрались обратно в убежища.

Кошки всегда так делают лапами, неважно зачем. И ещё кошки умываются не водой, а вылизываются, то есть, крошечные частички вампирской кожи и крови, сущие молекулы, попадают на лапы, а потом их захватывает язык. Вампирская суть просачивается в организм, а разве не так примерно обратили его самого? Он не помнил, зато рассказывали. Ну да, там была большая доза чистой крови, а здесь мелочь, так ведь и кошки не стали вампирами. Они изменились иначе, чем изменился Глеб, обратились отчасти. Стали умнее и сильнее, научились организовываться, грамотно защищать свою территорию. Эволюционировали! Это ж надо!

Глеб осторожно, едва ли не почтительно погладил Мусину спину, отчего кошка замурлыкала громче, лапами начала перебирать активнее. Вампир не возражал. Он готов был делиться.

С Муси всё началось. Она была беременна, когда появилась у Глеба. Котята в итоге родились крепкими, нацеленными на работу в команде, потом появились другие кошки, все так или иначе брали от хозяина новую кровь, тихо росли над собой, привычно слушались старшей в популяции. Муся принимала их в семью, словно знала, что однажды потребуется группа отважных бойцов, чтобы отстоять от наглых пришельцев прирученную среду обитания.

В полном согласии и взаимной нежной любви кошка и вампир провели этот длинный день.

Люди появлялись неоднократно, с целью поглазеть или что-то изучить. Пошныряли подростки в надежде поживиться. Ничего полезного не найдя, разочарованно удалились. Глеб прислушивался к происходящему наверху, но расслабленно, благодушно. Почти не нервничал. Муся мирно дремала у него на груди, значит внешний мир не нёс угрозы. Кошке стоило доверять. Глеб знал, что другие его питомцы никуда не ушли, перемещались либо по соседскому участку, либо по родному, патрулировали вверенную их заботе родную землю. Александра Васильевна тоже захаживала, словно невзначай, из чистой любознательности. Иногда заговаривала с кем-то из зевак. Глеб понял, что соседка ненавязчиво присматривает за убежищем вампира, чтобы никто не наткнулся на него, прохаживаясь по разорённому участку.

Охотников не слышал, хотя ближе к вечеру волосы на затылке ощетинились, зазудела кожа. Глеб растёр её ладонями, больше ничего не ощущал. Охотники либо послали для надзора левых людей, обычной породы, либо остерегались показывать специальный интерес к пожарищу.

Глеб, которому делать было совершенно нечего, пытался предсказать, как они намерены поступить в дальнейшем, жаль за недостатком информации ничего стоящего не придумал. Стоило послушать Мусю и сообразить обычные неотложные вещи: где жить, что есть, что предпринять в самое ближайшее время.

К счастью, в некоторых вопросах Глеб оказался довольно предусмотрителен, денежные карточки и документы успел сунуть в карман, в погребе тоже на всякий случай держал немного наличных денег. Хватало с лихвой кошкам на корм, ему на одежду, потому что чистая тоже изрядно испачкалась. Покупать новый дом, пока охотники не убрались восвояси, было рискованно, зато присматриваться ничто не мешало. Получая приличный доход, Глеб скопили за долгие годы достаточную сумму денег, мог себе позволить дачу прежнего размера (страховка ещё набежит, тоже подспорье), только почему-то мечтал о маленьком домике с садом, где кошки могли бы гулять. И уж в новом месте он не пожалеет трудов и выкопает нормальное укрытие и подземный ход к нему тоже, а может быть, соорудит целый подземный этаж. Он уже прикинул, как действовать: вырыть большую яму, типа под бассейн, а потом вроде бы забросить предприятие, чтобы все подумали, что яму просто засыпали за ненадобностью обратно.

Строил, короче говоря конкретные планы, и Муся одобрительно сопела в ухо, иногда принимаясь его нализывать. От шершавого кошкиного языка становилось щекотно, Глеб хихикал, как ребёнок. На кошке сохранился едва уловимый запах охотников и Глеба посетила ещё одна гениальная идея. Неправильные противоввампирные люди ведь изрядно пострадали от свирепых когтей. Их кровь и плоть тоже попала на лапы, а потом в желудки пушистого воинства. Каким совершенством наградит питомцев тесное общение с этой конкретной порцией человечества? В ближайшее время предстояло узнать.

Фантазия разыгралась. Глеб представлял, как его кошки становятся суперкошками. Во только не пришло бы им в голову изводить вампира, вместо того, чтобы его защищать? Нет. Они его любят, а он любит их. Всё наладится.

Глава 9

До вечера ничего трагического не произошло, а едва солнце удалилось за кулисы, как Глеб тихонько выбрался из убежища. Его могли заметить, всё равно он не собирался оставаться здесь ещё на один день — слишком было опасно.

Муся, деловито потянувшись, скачками унеслась в темноту. Охраняла вампира весь день и хватит с него. Ночью справится сам. Первым делом Глеб пошёл к соседке. Ведь именно для него было сказано, что раненый кот останется на крыльце. Там он и лежал в коробке на подстилке. Дышал. Глеб осторожно ощупал маленькое тельце, обнаружил переломы рёбер, травмы внутренних органов. Прикинул приблизительно, он плохо разбирался в анатомии. Нести кота в круглосуточную ветеринарку было далеко и опасно. Глеб осторожно уколол палец и смазал губы Мурзика каплей своей крови. Кот вяло облизался, мяукнул едва слышно. Благодарил, наверное.

В доме не спали, ждали. Глеб услышал шаги. Александра Васильевна, зевая, вышла на крыльцо. Она куталась в тёплый халат, лишь теперь Глеб сообразил, что ночь, правда, прохладная.

— Пусть лежит, — сказала соседка. — Ему здесь удобно и свои присмотрят, они навещают. Хорошие кошки. Всех крыс у меня переловили. Аккуратные, никогда ничего не портят, играют, да гуляют. Я не против. Пусть остаются, пока с жильём разберёшься. Сам-то как?

— В порядке, — кивнул Глеб. — Спасибо вам! Получается, кошки к вам ходили ещё до всего этого? А как? Забор же высокий и сплошной.

— Забор — да, только там поперечная канавка есть, её в траве почти не видно, вот они и приспособились лазить. Кошки любопытные, любят новые места захватывать.

— Спасибо, — ещё раз сказал Глеб. — Вот деньги на корм. Что есть пока, там ещё сниму. Может быть сейчас сбегать, купить запас? А то еда тяжёлая, а кошек много. Вам трудно.

— Дойду, здесь недалеко. Тебе самому поесть бы не мешало, да и приют надёжный найти. Эти исцарапанные близко не подходили, но невдалеке тёрлись. Беги, устраивай свои дела, за кошками присмотрю, хотя они у тебя и сами с усами.

Глеб ещё раз поблагодарил соседку за помощь и последовал совету. Теперь, когда нервное напряжение отпустило, есть хотелось зверски. Он рысью припустил к любимым местам, стараясь всё же озираться, немного контролировать обстановку. Думать о дальнейшем следовало после того, как поест, до того не получалось.

Одного человека ему не хватило. Выжженное пережитым нутро сосало кровь как вакуум втягивает воздух. Лишь после того, как второй мужик, пошатываясь, побрёл к родному дому, Глеб вздохнул с некоторым облегчением. В мозгах прояснилось. Он зорко огляделся и обнаружил, что не один нарушает покой обтрёпанных кустов в полосе отчуждения. Женя стояла неподалёку, вероятно, терпеливо дожидалась завершения процесса.

— Привет! — сказала она как ни в чём не бывало. — Поболтать надо. Пошли, если ты уже наелся.

Сочувствия к своему бедственному бездомному положению Глеб не ждал и был прав, потому что не дождался. Он послушно пошёл следом за вампиршей. Передвигались оба быстро, минуты не прошло, как вышли за гаражи. Там стояла машина, в которую Глеб и сел. Он почти всегда ходил пешком, потому что не уставал физически, комфортный способ передвижения показался странным.

Уехали, впрочем, недалеко, в новый посёлок с добротными одинаковыми домами. Глеб никогда тут не бывал, поглядывал по сторонам с любопытством. Давно ли чисто поле лежало, а вот поди же ты. Люди жадно размножались и расселялись. Не нужны были охотники для их защиты. Скорее, требовалось разводить вампиров для взвешенного прореживания популяции.

Почему-то Глеб не удивился, когда прямо из гаража Женя провела его в дом и там он увидел Агнию Петровну. Узнал её, правда не сразу. Рядовая пенсионерка выглядела сейчас дамой из общества, хотя вроде бы всего лишь надела элегантное платье, гладко зачесала волосы. Ни косметики, ни каблуков, а образ впечатлял. Или выражение лица изменилось? Присматривался ли он прежде к обычной старушке, пусть и побаивался её? Жил, никого и ничего не замечая. Кроме кошек. Правильно делал, если рассудить беспристрастно.

Старая вампирша кивнула на кресло, Женя уже сидела в другом. Обстановка в комнате вообще отличалась солидностью, на перевалочной базе такую не ставят. Неужели он попал в логово старших? Следовало нервничать по этому поводу не меньше, чем по охотничьему.

— Рассказывай! — коротко велела Агния Петровна. Мягко сказала, но так, что Глеб едва не вскочил с кожаной подушки и не вытянулся во фрунт.

Умела эта женщина произвести правильное впечатление. Глеб так растерялся, что не сразу понял, чего от него хотят.

— О кошках, — уточнила Женя, наверняка привыкшая угадывать его затруднения по выражению лица. — Об их отважной стычке с охотниками.

С мыслями Глеб собрался не сразу, но к делу подошёл в итоге толково, рассказав для начала, как Муся, помогла ему выжить в огне, буквально за штаны притащив в надёжное убежище. Пока излагал предварение, немного успокоился, хотя разволновался тоже, вспоминая пережитое. Его слушали внимательно, так что Глеб добросовестно попытался припомнить каждую мелочь, лишнего при этом не выдумывая. Он не видел ничего своими глазами, зато всё почти слышал. Для вампира вполне достаточно, чтобы реконструировать события.

Обе женщины переглянулись, когда он выдохся и замолчал. Создавалось впечатление, что ничего нового они не услышали, получили подтверждение старых истин. Здесь перерабатывали массивы информации, его рассказ стал одной из деталей.

— Фактор интересный, попробуем его изучить, — задумчиво сказала Агния Петровна. — Позднее. Говорите, хорошо кошки порвали охотников?

— Рожи исцарапанные были. Наверняка ещё где-то прилетело, не на виду, — ответила Женя. — Одежду не рвали, как видно соотносили возможности, не тратили их зря. Те в грубые робы вырядились, чтобы без помех копаться в остатках Глебова дома.

К великому удивлению Глеба, который как раз только открыл рот для рассуждений.

— Не только возле тебя есть люди, которые всё про нас знают, — пояснила Женя. — Мы всегда поддерживали контакты с адекватными смертными. Без этого выжить трудно. Даже те вампиры, которые убивают, питаясь, находят сторонников. Нам, относительно мирным, ещё проще.

— И тем, и этим, — пробормотал Глеб.

— Слабым полезно объединяться с сильными, потому что каждый бывает и слаб и силён, — равнодушно подтвердила Женя.

Обе женщины выглядели усталыми и отрешёнными, точно пережили за прошедшие сутки не меньше Глеба, а то больше. Он сообразил, что так оно и было в действительности. Ведь кроме его дачи и кошек существовало ещё всё остальное жизненное пространство. Там наверняка творился свой кошмар. Не стоило дуться из-за того, что вампиры не пришли к нему на помощь, сам ведь аналогично мыслил лишь отсидеться.

— Они кого-то убили? Охотники, я имею в виду…

— Да, прошлись по окраинам, стремясь уничтожить молодняк вроде тебя. Такое впечатление, что натаскивали своих новичков. Большинству наших удалось спрятаться, отлежаться, но жертвы есть. Вряд ли ты близко с погибшими был знаком, да не суть. Чтобы охотники убрались из города, надо дать им бой. Они по природе своей трусоваты: получат резкий отпор — уползут зализывать раны. До поры до времени воцарится покой.

— То есть мы собираем армию? — уточнил Глеб. — А кто руководит? До сих пор от меня скрывали главных в популяции, вероятно, правильно, хотя охотники, меня похитившие, не снизошли до допроса. Теперь, я думаю, пора знать. Нет? Это вы, Агния Петровна?

Глеб посмотрел на старую вампиршу с надеждой. Пожалуй, в её благоразумие он верил. Хотя для битвы нужно иное? Не женская глубинная надёжность, а мужские отвага и напор. Хотя скорее дурость и безрассудство — стыдливо подсказал внутренний голос, Глеб к нему не прислушивался.

— Миронов у нас главный, — ответила Женя. — Приятель Бубновалетова, ты его знаешь.

Глеб знал обоих, хотя удивлён был не на шутку. Миронов — тот самый друган, для которого Глеб покупал сундук. Не базуку, заметьте. Маленькую норку, где можно спрятаться не только под раскрашенной доской, заодно заслониться живыми, ни о чём не подозревающими людьми. Вот этот? Глеб пытался и не мог припомнить ничего яркого об этом вампире средних лет, средней внешности. Бубновалетов и тот смотрелся импозантнее. Кто знает, быть может, к внутреннему голосу полезно иногда прислушиваться…

— Вот этот? — произнёс Глеб вслух раньше, чем сообразил, что не следовало бы.

Агния Петровна рассматривала его с лёгкой улыбкой на пожилом, хотя не ветхом лице. Женя оскалилась в откровенной усмешке:

— Ага. Выбран честь по чести.

— Наверное, тогда никто не предполагал, что в город приедут охотники! — ляпнул Глеб несуразицу ещё больше предыдущей.

Краснеть вампиры не умеют, но лучше было помолчать и ждать, когда так всё объяснят. Пока что он наговорил себе на срок, а не на забаву. В выборах он, видно, по молодости, не участвовал, до сей ночи не подозревал, что они вообще существуют, а не само собой всё налаживается.

— Попробуем исходить из того, что есть, — примирительно сказала Агния Петровна. — Между собой нам разбираться сейчас не время. Охотники получили знатный отпор там, где не ждали. Сначала попытаются осмыслить произошедшее, потом действовать дальше.

— Так, чтобы не получать когтями по роже, — объяснила Женя.

— Они ищут верняк? — понял Глеб. — Боевые потери в их концепцию справедливости не вписываются?

— Красиво сказал, — одобрила Агния Петровна. — И верно. Не встречала идейных охотников. Обычные садисты, получивший доступ к бесплатному удовольствию.

Ну да, потому их и называют охотниками. Сам Глеб никогда не баловался, зато легко мог представить картинку: стоит мужчина, тепло по погоде одетый, палит из ружья по птицам, которые не могут дать отпор. Которых убитых ему собачка приносит, чтобы не нагибаться самому. Человек — это звучит гордо, пока внимательнее к нему не присмотришься.

— Что же мы будем делать? — спросил Глеб.

— Сами к ним пожалуем. Следующей ночью. Пока собираем команды.

Агния Петровна поднялась по-человечески неспешно.

— Вы с Женей здесь остаётесь, а у меня ещё дела.

Когда она ушла, Глеб обнаружил, что сидит в кресле напряжённым столбиком, как обеспокоенный кот, постарался расслабиться. Перспектива битвы пугала, он не знал, как выспросить подробности, не показывая слабости своего духа.

— Спасибо, что взяли в свою команду, — сказал он для затравки разговора. — Ведь взяли? Не запихнули в безопасное место, чтобы под ногами не путался?

— Кошек благодари, — улыбнулась Женя. — Агния мгновенно сообразила, что ты напал на интересный момент. Помнишь, приходила к тебе посмотреть своими глазами? Это мужики ухмылялись и пальцами у виска крутили: завязался мол салага с кошечками, как девчонка. Агния умная, на лету ловит годноту. Она немедленно тоже завела кошек, да не с улицы привела, купила котят мейнкунов. Видел бы ты их в деле, сам бы стрекача задал, охотники бежали, роняя тапки. Прикинь, что натворили серьёзные звери, когда твоя мелочь прилично расстаралась.

— Ух ты! — восторженно воскликнул Глеб.

Оказывается, кошачья идея нашла логическое развитие в умных умах. Он-то когда ещё сообразил, что происходит? Когда произошло, Агния Петровна готовилась заранее.

— Да, хороший способ как следует запугать. Только в продолжение нужно дать им серьёзный пинок, чтобы вылетели прочь с нашей территории, потому заваливайся и спи. Место тут надёжное, свои люди присмотрят. О кошках не переживай, там тоже есть кому поберечь их дневной покой. Ночью нам понадобится много сил и все бойцы.

Глеб ушёл в указанную ему комнату. Нашёл там не только всё, что надо для умывания и спанья, ещё свежую одежду примерно своего размера. Одна только мысль, что он теперь не один, а вместе с Женей и Агнией Петровной, уже придала уверенности. Он действительно почувствовал себя в безопасности. Принял душ, лёг и заснул. Провалился как в колодец, лишь изредка ненадолго пробуждаясь, как все вампиры делают, чтобы проверить обстановку вокруг. К худшему ничего не менялось. Он чувствовал только присутствие Жени где-то в доме. Иногда доносились голоса, опять же насквозь знакомые, безопасные. Глеб снова засыпал, давая себе настоящий полноценный отдых, в котором давно нуждался.

Пробудился незадолго до заката, зевая, спустился вниз. Агния Петровна и Женя негромко беседовали, сидя друг напротив друга. Снова Глеб не сразу узнал старую вампиршу. Одетая в джинсы и толстовку, она казалась непривычно молодой. Не видев лица, по стройной фигуре не разберёшь возраст. Улыбнулась ему, оглядывая при этом критически, зорко.

— Хорошо. Вот втроём и выдвинемся. Ночь будет жаркой, каждая группа выполнит свою задачу.

— Мы пойдём уничтожать тех, исцарапанных? — уточнил Глеб.

— Как раз нет. Они тебя знают, пытались обработать, ты, сам того не заметив, можешь пойти на контакт. Охотники обосновались в центре, примерно там, где у тебя квартиры. В случае необходимости как раз сможешь воспользоваться заготовленными норами.

— А кто-то другой…

— А кого-то другого там не будет. Мирон и Валет зачистят выездную группу, для начала сев им на хвост.

— То есть исцарапанные — это выездная группа?

— Одна из. Поехали.

Глеб послушно пошёл за обоими женщинами в гараж, сел на заднее сиденье машины. За рулём была Агния Петровна. Наверное, стоило волноваться, ведь убивать он никогда никого не убивал, а здесь предстоял натуральный бой, как в кино или романе. Будут сверкать глаза, звенеть оружие, литься кровь (Глеб непроизвольно сглотнул), падать убитые и раненые. И что потом? Он не знал, невольно спросил вслух. Агния Петровна не отвлеклась от дороги, ответила Женя, причём сразу, словно готовилась к объяснениям заранее:

— На какое-то время нас оставят в покое. Свалят в другие края, примутся пакостить там. Охотников не так уж много. Большинство людей предполагает жить в своё удовольствие.

— Но ведь и охотники делают тоже самое. Им нравится убивать, а срок не дадут только за нас. Так я понимаю.

Агния Петровна улыбнулась. Глеб видел, как округлился край её щеки.

— Ты разумно рассуждаешь, потому и выжил. Ещё кошки помогли. Понимаешь, Эдуард, мы все по большому счёту люди, отсюда плывёт дерьмо. Охотники никогда не уничтожают всех вампиров. Чтобы было кого отстреливать в дальнейшем. Не благо человеческое их волнует. Личный интерес. Мы тоже никогда не убиваем всех охотников, потому что заботимся о собственном благе. Поддерживаем хрупкое равновесие момента.

— Не всех?

Глеб испытал изрядное облегчение, надеясь в глубине души, что на его долю вообще никого не достанется. Страшно было вершить расправу, а ведь ночью они, вампиры, царили в мире, что им могли противопоставить жалкие человечишки?

— Тех, кто пролил нашу кровь, — пояснила Женя, прочих вывезем и выкинем. — Пожелают вернуться… вот тогда. Есть правила. Гнусные, конечно. Всё, как всегда. Привыкнешь.

— Я понимаю, — сказал Глеб.

Ничего он не понимал. Выяснилось это скоро. Потому что убивать оказалось легко, жить потом с этим — сложно.

В книжках боевые сцены прописывались подробно, со вкусом, с точным перечнем кто, кого и куда ударил, в какой тональности орала жертва и что за исторические реплики произносили протагонисты (антагонистам тоже слово давали, только реже). В действительности он ничего толком не запомнил, кроме ужаса, от которого волосы всё время стояли дыбом. Обоняние и слух зашкаливали. Раз-другой Глеба едва не стошнило. Впрочем, срыгивать вампиры не умеют.

Всё происходило как в жизни, а не как в кино, то есть скомкано и мутно. Лажали все — свои и чужие. Команда Агнии Петровны легко проникла в логово охотников, но тамошние оказались чистоплюями интеллектуалами. Один только громко орал, когда ему ломали кости и грузили в багажник. Остальные не пикнули, впереди телеги бы бежали.

Мирон и Валет свою часть операции вообще провалили, пришлось другим подчищать за зажравшимися центровыми. Агния и Женя — вот кто были огонь. Их чёткие действия и проявленная рассудительность решили исход сражения в пользу «своих».

Утро грозно стояло на пороге, когда вывезли прочь последних охотников, живых, бросили где придётся. Им-то солнце не грозило. Мёртвых припрятали куда тщательнее. Глеб не знал, что сделают с телами впоследствии, но наверняка у общины имелись готовые наработки.

Опомнился он немного, когда опять очутился в машине. Мероприятие худо-бедно завершилось. Встала во весь рост проблема днёвки. Глеб подумал, что команда вернётся в посёлок, откуда выезжали на «дело», опасался, что его вообще выкинут на обочине, пожелав всего хорошего, потому что в бою он себя героем не показал. Помощи от него было чуть. Нет. Отступление на заранее подготовленные позиции оказалось планово подготовлено.

Приехали, как ни удивительно, на ферму. Огромный комплекс густо пах коровами, несмотря на ранние часы, здесь бодро кипела рабочая жизнь. Автомобиль оставили в сарае неподалёку, а сами спустились под землю. С чувством полной нереальности происходящего Глеб понял, что оказался в пожарном водоёме. Он и не знал, что такие бывают — объёмистые бетонные короба, скрытые под грунтом.

Залит резервуар был не целиком, а на поверхности плавал маленький плот, сколоченные из старых досок, на вид руина, на деле годное убежище. Агния Петровна кивнула на прощанье, закрыла люк наверху. Женя осталась, чему Глеб был невероятно рад.

— Посмотрим, что они наворотят за день, если попробуют взять реванш, — объяснила Женя. — Потом вернёмся в город и начнём заново обживаться. Спи. Здесь безопасно. Сквозь местные запахи не то что охотник, вампир с лишним любопытством не пробьётся.

Водичка да, пованивала застоем, а наверху царили здоровые ароматы животных. Глеб влился студнем в щель между верхним и нижним настилом плотика, затих. Впереди был целый день ленивого отдыха. Есть хотелось, впрочем в меру. В хлипком убежище было тесно и душно, но безопасность стояла выше мимолётного комфорта.

Следовало, наверное, проанализировать собственное поведение в стычке с охотниками, сделать выводы, но думать об этом вообще не хотелось. Героем себя не показал, так ведь трусом тоже. Наладится. Думать хотелось только о кошках. Глеб грустил без них, без их умиротворяющего присутствия, переживал. Как они там? Хорошо ли покушали, не обидел ли кто, ведь маленьких так легко обидеть. Хотя, конечно, его кошки несколько отличались от других. Уже, а как изменит их слизанная с лап охотничья кровь? От предвкушения нового, интересного играло воображение. Кошки умнее людей. Однажды, напитавшись досыта вампирской кровью, станут совсем разумными и зацарапают до смерти всех: вампиров и охотников. Хотя получается, что милых зверушек тоже усовершенствовали для убийств, а не для лучшей жизни на земле. Как грустно.

Что не так с миром, если равновесие добра отвергается всеми, зато равновесие ненависти везде проходит на ура. Разрушение, а не созидание правит бал.

Наступит ли время, когда все будут жить в согласии? Что должно случиться, чтобы жители этой планеты перестали собачиться между собой и начали хотя бы приблизительно дружить? Нашествие инопланетян? Опять война… Нет в мире счастья и справедливости, потому что нет этого в каждом отдельном человеке или редко встречается. И если справедливость — понятие сложное, то быть счастливым относительно легко. Для этого надо найти своих кошек.