Щасте
Нет, не может быть! Нелепость, кошмар, безумие! Это нечестно!
За неимением платка Тимофей схватил старую майку и туго обвязал щёку, но это, вроде бы, проверенное средство не помогло. Зуб продолжал болеть. Злобная игла вонзалась сквозь нутро клыка прямо в мозг, и голова казалась раскалённой и ненужной. Сказать, что Тимофей был потрясён таким предательством организма, значит, ничего не сказать. У вампиров же не болят зубы! Великолепные, совершенные существа неподвластны людским хворям! Раны затягиваются на глазах, тело остаётся юным и свежим, сколько бы столетий не осталось за спиной. Вечная жизнь, безупречность — вампир неподвластен времени.
В зубе опять запульсировал злой демон страдания и Тимофей устремился к зеркалу — посмотреть на клык со стороны. Гладкая поверхность исправно показала комнату, плотно зашторенное окно, но не разинутый рот. Вот ведь довело внезапное несчастье, забыл, что не отражается в зеркале.
Он попробовал ощупать зуб пальцами, но прикосновение оказалось таким мучительным, что пропало всякое желание экспериментировать. Вампир сел в кресло и горестно прижал ладонь к щеке.
Верхний клык, великолепный рабочий инструмент, раз за разом посылал в мозг сигналы бедствия, и голова работала плохо. Что теперь делать, Тимофей не знал. Можно было подождать, пока пройдёт само, но уже через несколько минут вампир понял, что не сможет. Казалось, боль лишь усиливается со временем, словно в зубе разгорелся адский огонь, и совершенно не хотелось изведывать возможные пределы этого состояния.
Что в таких случаях делаю люди? У них вечно всё болит, так что приходится строить специальные здания и укладывать туда хворых рядами. Для вампира это не выход, нечеловеческая природа мистического создания мигом откроется лекарям, и тогда его схватят и убьют или начнут изучать, что, в принципе, ещё хуже.
Тимофей застонал. Помогло, но ненадолго. Он побегал по комнате, легче не стало. Голод и тот упрятался в недра желудка, не смея вылезать наружу, пока вампиру до такой степени неможется. За окном занимался пасмурный день, и Тимофей решился. Быстро найдя в интернете ближайшую сто-ма-то-логию, он оделся, защитил лицо кепкой с большим козырьком и тёмными очками, после чего рискнул выйти на улицу.
Когда-то, в старые времена, он опасался дневного светила и прятался от него по подвалам, но постепенно заматерел настолько, что мог гулять хоть сутки напролёт, если небо закрывали облака. Чувствуя себя всё более могучим, он с пренебрежением взирал на прочий мир, и тут верный боевой клык сыграл такую непозволительную шутку.
С неприличной торопливостью Тимофей устремился по адресу, который для верности записал на бумажке. Теперь на свою уникальную память полагаться не стоило, боль терзала так сильно, что он опасался даже забыть, как его зовут.
В людской жизни ориентировался достаточно, чтобы сразу искать помощи за деньги и скоро уже очутился в жутком на вид кресле в помещении, где резко и неприятно пахло медикаментами. В человеческой жизни не изведал ужасов врачевания зубов, поскольку обратили его молодым и в этом смысле неосквернённым, потому оглядывался он с трепетным недоумением. От одного вида блестящих инструментов зародился в груди неприятный холодок, а потом вошла в дверь хозяйка этого зачарованного царства.
Тимофей даже не предполагал, что женщины бывают такими большими. Крупное как бочка тело несли колонны ног. Массивная голова основательно сидела на широких плечах. Наверное, там имелась и шея, но её вампир не разглядел, несмотря на солидный опыт в изучении подобных предметов. Отправляясь к врачу, он решил разделаться с ним сразу после получения помощи, так как глаза отводить не умел, а устройство его зубного аппарата могло человеческого доктора немного удивить. Сейчас же усомнился в своей способности справиться с габаритной дантисткой. Она казалась несокрушимой как скала, могучей как линкор, и демонстрировала каждым движением неколебимую уверенность в своей силе.
Признаться честно, Тимофей оробел так, что даже боль слегка притихла. Он был парнем некрупным, но сейчас ощутил себя малым ребёнком, отданным на расправу воплощению зла. «Откройте рот!» — прозвучало как приговор. Вампир вытаращил глаза и робко оскалился.
— Так! Запустили мы зубик! — прогрохотало над головой. — Да ещё клыки нарощены. Что-то часто молодёжь стала этой чепухой увлекаться.
Звякнули инструменты. Боль совершенно прошла, осталось одно только желание немедленно спасться бегством. Очередная реплика врача оборвалась на полуслове. Женщина недоверчиво склонилась над пациентом. В руках её мелькало нечто вроде согнутой под прямым углом ложечки, и эту штуку она засовывала Тимофею в рот, а потом недоуменно вынимала.
— Что за чёрт!
Внезапно докторша схватила со столика зеркальце с ручкой и поднесла к лицу Тимофея. В круглом стёклышке отразилась пустая спинка кресла, и вампир с сожалением подумал, что помощи, видимо, не получит. Спасаться бегством придётся раньше. Одолеть эту особу он уже не надеялся.
Могучая ладонь припечатала его грудь так, что выбила дыхание.
— Ты настоящий вампир?
— Ну да! — зло ответил он. — Только зуб у меня всё равно болит! Хотелось бы знать почему.
Внимательные глаза над хирургической маской оглядели щуплое тело (рост — метр семьдесят, вес — шестьдесят пять килограммов), но что удивительно дама не испугалась.
— Ладно, попробую так, только голову придётся запрокинуть посильнее. Откройте рот!
Тимофей повиновался. Внутри его разинутой пасти исчезли другие блестящие инструменты. Боль резко усилилась. Вампир отчаянно зажмурился, а потом, услышав удивлённое восклицание, резво открыл глаза. Перед ними маячил пинцет с маленьким кривым кусочком какого-то металла.
— Похоже на серебро. Действительно, настоящий вампир! С ума сойти!
В зубе ещё пульсировал ад, но Тмофей вспомнил, как кусая последнюю жертву наткнулся на цепочку. Люди пристрастились к золоту, поэтому он не слишком берёгся и успел вонзить клыки прежде, чем ощутил боль ожога. Сорвать потом проклятый предмет с шеи и довести начатое до финала, было делом техники, но видимо, кусочек серебра застрял между зубов и понемногу въелся в несокрушимую, казалось бы, плоть рабочего клыка.
— Сейчас, кажется, там ещё немного осталось, придётся почистить, — сказала женщина-дантист.
Взвыла тумбочка и тянущаяся от неё штанга с верёвочкой скользнула в рот. Боль терзала несчастного Тимофея, он терпел из последних сил и недаром. Ещё назойливо жужжал инструмент, а мука исчезла разом, словно стёртая и воцарилось немыслимое счастье избавление.
Тимофей лежал в кресле совершенно счастливый, томно позволяя делать с собой всё, что угодно, и не возражал, когда на зуб сначала налили чего-то едкого, а потом долго толкали и шкрябали его инструментами.
— Но вот! — сказала врач. — Теперь всё в порядке. Два часа не кушать.
Она замолчала, пристально глядя на млеющего в волнах избавления Тимофея, потом закончила твёрдо:
— И, если опять возникнут неприятности, приходите прямо к мне.
— То есть вы никому не скажете? — встрепенулся вампир, вспомнив, что хоть боль и прошла, но проблема осталась.
— Совершенно верно!
Он выдержал паузу, но всё же заговорил первым:
— Почему?
Дантистка явно ждала вопроса. Могучий бюст, похожий на бруствер хорошо обжитого окопа навис над вампиром, когда она наклонилась.
— Потому, что я вас отлично понимаю, дорогой. Мне тоже нравится пить жизненные соки людей, и я делаю это, причиняя им боль. Они дрожат в этом кресле и видят во мне страшное божество, а я впитываю этот страх капля за каплей. Он кормит меня и даёт необыкновенной силы жизненный тонус.
Тимофей робко подумал, что, судя по габаритам, дама не пренебрегает и другими видами пищи, но говорить это вслух остерёгся.
— Так что, — произнесла дантистка, сдёргивая с груди Тимофея маленький фартучек, — приходите ко мне. Мы одной крови, и поймём друг друга. Я — Варвара Яковлевна. Спросите — меня тут все знают.
Мысли о героической ликвидации ненужного свидетеля остались в далёком прошлом. Тимофей робко выбрался на волю, лавируя между креслом и обводами стоматолога. Деньги он выложил на стол с неуверенностью вечного должника, а когда дверь захлопнулась за спиной, ощутил себя узником досрочно и без всяких обязательств выпущенным на свободу.
Нетушки! Он постарается больше никогда не попадать в это ужасное место! Глядя на очереди в коридоре, вампир подивился про себя мужеству людей и проникся к ним уважением. Далеко не все трагически держались за щёки, наверняка, многие пришли по своей воле, а не принеслись на волне нестерпимого страдания. Вампир вышел на улицу и радостный зашагал прочь.
***
Несколько дней спустя, когда злое светило ещё глубже закуталось в благодетельную вату облаков, Тимофей вышел, чтобы приобрети новые ботинки. Он не мнил себя франтом, требовалась простая кожаная обувь. Методы его сложностью не отличались. Дождавшись внимания продавщицы, он указал на свои ноги.
— Мне точно такие же.
Девушка, что удивительно, не стала навязывать другие модели и сразу принесла требуемое, поэтому из магазина Тимофей вышел в отличном настроении. Он перешёл улицу, завернул за угол и едва не столкнулся с крупной женщиной.
— О привет! — сказала она, и только тогда Тимофей её узнал.
Запах больницы не выветрился совсем, но всё же теперь сквозь него пробивался естественный аромат здорового тела. Приятный, надо сказать. Женщина оказалась моложе, чем он подумал при первой встрече. Теперь, когда не мешала маска, смог подробнее разглядеть лицо с крупными, как и следовало ожидать чертами. Мясистый нос, полные губы и неожиданные ямочки на щеках, поразившие совершенно девическим задором. Пожалуй, в тот раз он был слишком напуган болью и незнакомой обстановкой и сохранил в памяти образ совершенно другой женщины.
— Здравствуйте, Варвара Яковлевна!
— Просто Варя. Вижу, из магазина идёте. Мужчинам трудно самим делать покупки.
— Чистое мучение, — охотно согласился Тимофей.
Как случилось, что дальше они пошли вместе, он не сообразил, но не особо и возражал. Варя была заметно выше ростом, крупнее, вместе они, наверное, выглядели странно. Тимофей размышлял об этом полминуты, потом забыл. Разговор увлёк сразу, может быть, потому, что редко ему вообще доводилось с кем-то просто беседовать, или заинтересовала тема. Оказалось, что Варя тоже поклонница мрачных фильмов, обсуждать просмотренное, делиться ощущениями оказалось так здорово, что Тимофей и не заметил дороги до дома. Спохватился возле своей парадной. Нарочито потупленный взгляд и робкий румянец на щеках женщины подсказали, что приглашение, даже если и будет отклонено, прозвучит не обидно.
— Недавно приобрёл «Исчадие ада». Вроде неплохой фильм. Не хотите зайти посмотреть?
— Спасибо, было бы интересно, да и устала я, всё время на ногах.
Собственно говоря, до просмотра в этот вечер дело так и не дошло. Мягкий диван, приятный полумрак, усилившийся в закрытом помещении женский запах — подействовали как спусковой крючок. Тимофей вначале неуверенно поцеловал Варю, потом не встретив сопротивления, осмелел. Ладони принялись исследовать обширное мягкое тело. Опомниться не успел, как погрузился в пучину чувственного возбуждения.
Без одежды она оказалась прекрасна. Круглые коленки, необъятные бёдра, мягкий живот. Груди, да между них можно было нырять как в омут! От бурных ласк трудолюбиво скрипел диван, и Тимофей ощутил себя могучим, а женщину маленькой и хрупкой. Он робко куснул шею (она всё-таки нашлась между головой и плечами), и Варя застонала крепко обхватив вампира и погружая его в своё широкое тело.
Потом они отдыхали, он, сытый удовлетворённый и счастливый, и она с блаженной улыбкой на полных губах. Женщина выглядела пьяной, и гордый тем, что это он довёл её до столь волнующего состояния, Тимофей выгибал колесом грудь и радостно скалил совершенно здоровые теперь клыки.
— Щасте моё! — умилённо пробормотала Варя, погладив его щёку могучей ладонью.
Вот как — счастье! А что? Разве им плохо вдвоём? Одному тоже бывает несладко, а тут любовь, забота и полновесный глоток крови. В такой большой женщине её ого-го сколько! Чем не жизнь? Здорово, что они нашли друг друга в суматохе человеческого города. Два вампира.