Во Тьме. Вечный
Книга 2
Глава 1. Такая сладкая месть
17 столетие Светлых Времен
Лучезарные земли, окрестности крепости Кард
…его на время спрятал Сумеречный лес. Он раскрыл свои зеленые шелестящие объятия, чтобы укрыть в яме под одним из вековых дубов. Накануне был сильный ураган. Ветер буквально выдрал дерево, обнажая корявые толстые корни. Прижавшись к теплой сырой земле, мальчишка зажал рот ладошками, затаил дыхание. Он старался не дышать, чтобы не чувствовать этого чудовищного запаха — в воздухе пахло болью и смертью. Ни с чем несравнимый смрад: горящее мясо и промасленные поленья… Отчаянно силясь сдержаться, он все же всхлипнул и мгновенно затих, испугавшись самого себя. Он не знал, как бороться со свалившимся на него ужасом. Прожив совсем не долго, мальчишка свято верил, что ему еще очень нескоро придется стать самостоятельным. Мать всегда опекала его, защищала и наставляла. Сегодня ему исполнилось шесть. В качестве подарка жестокая судьба преподнесла малышу мамины крики и жаркое пламя, которое заключило ее в свои объятия.
Вот почему он сидел сейчас не на ее коленях перед камином, а в темной яме. Дрожащий, испуганный и отныне никому не нужный… Вот почему он сжался в комочек боли и отчаяния, когда ветви над ямой зашевелились. Ожидая услышать победоносные крики и лай собак, он не дождался ни того, ни другого и осторожно поднял голову. Глаза щипало и жгло, они слезились от едкого дыма, но это не помешало увидеть Ее — удивительно красивую, так похожую на его мать.
Когда их взгляды встретились, незнакомка провела языком по дрогнувшим губам и отвернулась.
— Пожалуйста, — всхлипнул мальчишка и снова зажал нижнюю часть лица ладошкой, когда ветер донес лай собак. — Пожалуйста, не убивай меня.
— Что ты, малыш? — ее голос был таким ласковым, что он был готов пойти за ней, когда женщина протянула ему руку. — Пойдем со мной.
— Я останусь здесь, — все же покачал головой, понимая, что его нашла обычная чаровница. — А ты уходи, пожалуйста. Они скоро придут сюда, и если увидят тебя рядом со мной, тоже сожгут на костре. Уходи, пожалуйста.
— Ты видел казнь Маливии дель Варгос?
— Уходи, — при упоминании имени матери из его глаз хлынули крупные слезы, что жгли щеки. — Я не хочу, чтобы тебя тоже убили. Вокруг меня все умирают. Уходи…
— Пойдем со мной. Я смогу тебя защитить. Идем же, малыш, — опираясь одной рукой на ствол поваленного дуба, чаровница наклонилась и силой вытащила его из ямы.
Брыкаясь и захлебываясь слезами, мальчишка все еще надеялся вырваться и убежать. Обезумевший от боли потери, замерзший, сломленный волей незнакомки все же сдался, когда она прижала его к груди. Уткнувшись носом ей в плечо, он не помнил, сколько чаровница бежала по лесу. Какое-то время он замечал вспышки пламени факелов, когда она сворачивала слишком близко к окраинам. Ветер доносил голоса тех ужасных, жестоких людей, которые убили его мать. В такие мгновения Винсент закрывал глаза и прятал лицо на груди той, что уносила его все дальше и дальше. Он намеренно скрывал взгляд, чтобы больше никто не увидел ослепительного зеленоватого огня, который не должен был там пылать…
Шестое столетие Тёмных времен
Лучезарные земли, крепость Кард
…сегодня этот взгляд по-прежнему горел и был живым. Не изменилось ничего, кроме его цвета. За долгие века из глаз исчезла подаренная матерью магия. Ее заменила куда более разрушительная и могущественная сила, которая клубилась черно-красным мраком Мертвых чар. Чар, которые жили далеко от Лучезарных земель. Опасная магия, которая из беспомощного ребенка превратила его в сильнейшего и опаснейшего из ныне живущих — этерна. Магия, которой не следовало находиться на территории Лучезарных земель, но она все равно пришла сюда в лице сына Маливии дель Варгос. Этот вечер напомнил ему о том, что случилось так давно, что он уже и не помнил точной даты.
Сегодня Винсент снова оказался тут, во владениях ненавистных ему смертных денров, но уже по собственной воле. Он вернулся, чтобы добиться справедливости. Эта ночь была одной из многих. Такая же, как все предыдущие, когда в крепости загорались огни последнего Дозора. Такая же… или нет.
— Больше я не стану прятать глаз, — тихо проговорил Винсент, стоя на крепостной стене. — Я уже давно не боюсь людей.
Налетевший на этерна порыв ветра закинул ему на голову широкий кроваво-алый плащ. Сбросив его, он дернул широким плечом. Проведя ладонью по вьющимся темным волосам, коварно улыбнулся. Он ждал этого момента много лет. Вынашивая план мести, наслаждаясь агонией каждого из денров Лучезарных земель, Винсент извел всех представителей рода де Кард. Он жил только ради этого мгновения — когда не останется никого из них.
Теперь, после смерти короля без короны — так называли в народе Камиля де Карда, память об этой семье выветрится из истории навсегда. Пройдет еще сотня лет и не останется тех, кто будет помнить о нем.
Еще раз оглядев погруженный во Мрак замок, этерн смело повернулся спиной ко всему, что осталось от смертных. Спрыгнув со стены, направился в сторону дороги. Пройдя сотни три метров, этерн остановился под большим раскидистым деревом. Прислушавшись, вдруг понял, что Лучезарные земли погрузились в странную, звенящую тишину, которую нарушал только лишь свист пронзительного ветра.
Эта ночь была особенно холодной и какой-то необычно тёмной. На затянутом белесо-черными тучами небе не было ни единой звезды. Луна еще не народилась, не оправилась от последнего полнолуния. Вероятно, от того опустившаяся на мир Синих сумерек мгла и казалась такой непроглядной и всеохватывающей. На сотни миль вокруг не видно ни зги. В этот час, когда полночь давно прошла, а утро еще наступит не скоро, округа была тихой и пустынной. Почти пустынной…
По накатанной дороге во весь опор неслись три всадника. Внезапно один из коней всхрапнул и стал, как вкопанный, отказываясь продолжать путь. Его хозяин вылетел из седла и, описав дугу над головой животного, упал на дорогу. Спустя несколько минут, кряхтя и ругаясь непечатными словами, мужчина поднялся на ноги и похлопал животное по крутой шее, успокаивая. Всадник настороженно огляделся по сторонам. В его прозрачно-серых глазах Винсент не увидел и тени страха — только осторожность. Отряхнувшись, он вскочил в седло и умчался прочь, оставив после себя только облачко пыли.
Ветер еще пару раз бросился на толстое дерево, пригибая к земле ветви, а затем улетел вслед за ночными путниками. Придерживая капюшон одной рукой, этерн вышел из своего укрытия, глядя вслед полуночникам. Обведя округу горящим красноватым огнем взглядом, улыбнулся своим мыслям. Вдохнув прохладу ночи полной грудью, он почувствовал нечто вроде облегчения.
Необходимость в дыхании давно исчерпала себя. Осталась только привычка. Тьма, что с каждым днем все сильнее сгущалась над Лучезарными землями — вот что питало его по-настоящему. Огромная сила власти над всем живым оставила позади все принципы и ценности. Уже очень давно Винсента не заботило то, что смертные называли душой. Особое чутье подсказывало, что если ему и придется когда-нибудь расстаться с бесконечно долгой жизнью, то душа — последнее, что может послужить спасением. Он привык полагаться только на себя.
В эти моменты Винсент и вовсе не думал ни о чем подобном. Все его мысли занимало лишь одно — жажда. Визит в крепость Кард лишь раззадорил его, разжег аппетит. Он все еще ощущал вкус крови Лусс де Кард, которая так отважно защищала свою семью. Пожалуй, именно ее этерн мог бы пожалеть, будь способен на подобное. Было в этой девочке нечто такое, что выделяло ее из безликой серой толпы. Впрочем, он как раз понимал, что именно. Эта маленькая женщина с рождения была особенной — она была предназначена крэмвиллу. Редкий дар, но почти бесполезный. Ее он не защитил, а вот ему мог доставить определенные проблемы. И Винсент уже слышал поступь этих проблем. Осторожную, почти бесшумную…
Оглянувшись, этерн заметил в плотном мраке силуэт в светлом плаще. Прищурив глаза, он замер на месте. Выждав какое-то время, начал медленно двигаться вправо, описывая круг довольно большого диаметра. Завершив его, слегка сузил и повторил маневр. Повторяя свои действия, приблизился почти на расстояние вытянутой руки, намеренно сохраняя тишину.
Винсент знал, что сейчас висит в воздухе — напряжение и безграничный ужас. Он умел пользоваться своими силами так, что у противника стыла кровь в жилах. Бой заканчивался, даже не начавшись — так было всегда, но не сегодня. Стоило ему подойти ближе, как глаза светловолосого незнакомца вспыхнули пронзительным сиреневатым светом. Правая скула обзавелась рисунком аналогичного цвета, что убегал под ворот белой рубашки, выдавая в нем того, кого Винсент хотел встретить меньше всего.
— Довольно игр, Винсент! — проговорил сребровласый крэмвилл, на котором все еще сохранялся запах покойной Лусс де Кард.
— Я не хочу с тобой сражаться, — тихо ответил этерн, обнаруживая свое присутствие.
— Ты разорил крепость Кард, — констатировал факт собеседник сына покойной Маливии дель Варгос. — Я знаю, чем заканчиваются твои набеги.
— Это всего лишь справедливое возмездие.
— Ты… — метка на лице крэмвилла засияла еще ярче.
— Жаль, — кивнул Винсент. — Твоей девочке не повезло родиться не под той фамилией. Ничего личного, саблезубый. Ты же советник денра, верно? Я видел тебя в крепости.
— Верно, — крэмвилл опустил голову, глядя на него из-под густых бровей. Тяжелый, лишенный всяческих чувств взгляд, не предвещающий ничего хорошего. — Тебе же известно, что такое месть. Убью! — и кинулся на него.
С легкостью отразив нападение, Винсент с силой толкнул соперника. Не сумев совладать с ударной волной, тот полетел на влажную землю. Валявшаяся неподалеку коряга оставила на скуле саблезубого глубокую ссадину. В воздухе повис густой, насыщенный аромат крови. Этерн почти кожей почувствовал панику, что на доли секунды посетила сознание крэмвилла. Ее сменил гнев, а потом удивление. Поднявшись на ноги, советник денра повернулся к нему и шумно выдохнул. Глаза его вспыхнули темным огнем ненависти и непримиримым желанием убить. Винсент почти осязал ту жаркую неприязнь, что дрожала в воздухе, нагревая холодную осеннюю ночь.
В следующий момент блондин исчез со своего места и… этерна отбросил назад мощный удар в грудь. Отлетев на пару метров, Винсент ударился спиной о ствол ближайшего дерева. Мелкие кусочки коры осыпались вслед за ним и безжизненно остались лежать у ног взбешенного крэмвилла, который уже уперся коленом ему в грудь. Попытавшись скинуть его, Винсент вынужден был признать, что нападение застало его врасплох. Он силился подняться, но справиться с соперником было не так уж просто.
Изловчившись, этерн применил прием, против которого не выстоял бы никто. Он вонзил зубы в руку соперника, заставив того взвыть от боли. Укус такого Темного, как Винсент, не выдержал бы даже матерый крэмвилл, не говоря уже о Марвисе. Вскочив на ноги после того, как советник де Карда отпустил его, Винсент указал на него пальцем.
— Я предупреждал тебя, долл Лерм! Теперь не ищи виноватых, если придется подохнуть.
— Думаешь, меня это расстроит? — поинтересовался тот, зажимая дымящуюся темным дымком чар рану на руке. — Ты отнял у меня самое дорогое. Смерть станет избавлением, но тебя я за собой утащу.
— Не в этот раз, — отрицательно качнул головой этерн. — Мне жаль твою женщину, долл. Правда, жаль, — и метнулся во Тьму, не желая продолжать битву.
Слегка наклонившись вперед, советник де Карда прижал к животу поврежденную руку. Рухнув на колени, он бессильно зарычал, вонзая пальцы в рыхлую землю. Дрожа от боли и бешенства, Марвис Лерм не сдержал злой, скупой, мужской слезы, что потекла по его щеке, смешиваясь с кровью. Ему не нужно было визуальное подтверждение того, что Лусс больше нет в живых — он чувствовал это. Чувствовал всеми фибрами души, и это ощущение сводило с ума. Не помня себя, долл Лерм поднялся на ноги и, шатаясь, направился в сторону крепости.
Глава 2. Умереть, чтобы выжить
Крепость Кард, погруженная в горьковатое послевкусие произошедшей трагедии, казалось, слилась с предутренним серовато-черным мраком, так и не решив окончательно: впасть во Тьму или продолжать верить в свет. Потухшие факелы больше не освещали просторные залы, позволяя ночи задерживаться в самых темных углах.
Близилось утро. Сегодня оно имело солоноватый привкус крови. Жизнь словно покинула это место, оставив после себя только звенящую, точно натянутая струна, гулкую тишину да десятки потемневших бездыханных тел.
Силясь вырваться из когтей одурманивающей слабости, Камиль де Кард отчаянно цеплялся за ощущение того, что не один среди всего этого кошмара. Уверенность в последнем крепла все сильнее, поскольку кто-то тряс его за плечи. Это причиняло адскую боль, что буквально разрывала шею, вонзаясь сотнями тонких игл в мозг. Именно эта боль отрезвила денра.
— Очнитесь! — потребовал смутно знакомый мужской голос, а затем его тряхнули так, что у Камиля клацнули зубы. — Придите же в себя, черт бы вас разодрал!
Приложив нечеловеческое усилие, денр разлепил веки и взглянул на того, кто в этот момент беспощадно хлестал его по щекам.
Увидев, что действия дали результат, высокий брюнет выпрямился и, уперев руки в бока, воззрился на Камиля, прищурив светлые глаза. Гладко зачесанные назад волосы, собранные на затылке в хвост, темно-синий сюртук, отделанный золотым теснением, простые черные брюки и высокие сапоги, в каких обычно ездят на лошади.
— Доэр Данвир… — прохрипел де Кард, пытаясь подняться.
Какое-то время понаблюдав за тщетными попытками денра принять вертикальное положение, Маркус Данвир наклонился и ухватил его за локоть. Только с помощью жениха покойной Кармелии Камиль сумел встать на ноги. Добравшись до кресла, что стояло в нескольких шагах, денр рухнул в него, чувствуя, что проделанный путь лишил его остатка сил. Дыхание вырывалось со свистом, а каждый вдох обжигал легкие, словно туда заливали каленое железо. Во рту пересохло, мучительная жажда терзала с неимоверной силой. Переведя взгляд воспаленных глаз на стол, денр увидел кувшин с вином.
Словно прочитав его мысли, Маркус налил в кубок густую темно-бордовую жидкость и протянул де Карду. Дождавшись, пока тот выпьет, спросил:
— Что произошло?
— Этерн, — ответил Камиль, разглядывая выпачканные в крови пальцы. Поморщившись, он потрогал рану на шее, края которой продолжали пениться и шипеть.
— Дайте, я взгляну, — бесцеремонно заломив вбок голову денра, доэр Данвир взял со стола свечу и поднес ближе, чтобы осмотреть укус.
Камиль дернулся, когда пламя оказалось слишком близко. Ему показалось, что Маркус обжег его, хотя тот и держался на расстоянии исключающем подобный исход действий. Протянув доэру недопитый кубок с вином, чтобы хоть как-то продезинфицировать рану, де Кард закусил нижнюю губу в ожидании обжигающей боли, которая не заставила себя долго ждать. Когда Данвир выплеснул содержимое посуды на укус, денр не сдержал возгласа и выругался. Острая боль, раздирающая в клочья нервные окончания, прокатилась по всему телу, заставив задохнуться.
— Проклятие! — выдохнул Камиль, отдышавшись.
— Сомневаюсь, что это поможет, — Маркус выглядел расстроенным. — Пойду, осмотрюсь.
Оглядевшись вокруг, доэр Данвир тяжело вздохнул, оценивая масштабы трагедии. Во всех комнатах царил хаос. На полу валялась разбитая посуда, сломанная мебель и… тела. Крепость представляла собой захламленный склеп. Не осталось ни единого живого существа, кроме полумертвого денра в гостиной зале.
Наткнувшись на мумию в роскошном платье, Маркус остановился, пытаясь справиться с переполняющими его чувствами. Еще вчера он был так зол на нее, что даже думать о Кармелии де Кард не мог. Теперь, когда эмоции отошли на второй план, уступив место рассудительности и здравому смыслу, когда он был готов поговорить обо всем спокойно — говорить было не с кем. Присев возле трупа, доэр коснулся волос Кармелии. Закрыв глаза, внезапно наполнившиеся жгучей влагой, прикусил нижнюю губу. Сглотнув ставшую горькой слюну, доэр Данвир перевел дыхание, заставив себя снова превратиться в жесткого и беспринципного хозяина погибших деревень. Сегодня у него не было времени на слабость.
— Камиль? В замке не осталось живых. Алисьента… Ее нет среди мертвых. Где… Где она, Камиль? — спросил Маркус, вернувшись в гостиную залу.
Денр откинулся на спинку кресла, в котором сидел, и закрыл глаза. Облизав пересохшие губы, закашлялся. Иссушающая слабость разлилась по всему телу, соседствуя с выламывающей кости болью. Он все еще не мог спокойно думать о последствиях того, что произошло в его доме. Впрочем, изменить ничего он тоже не мог, поэтому оставалось лишь бессильно кусать губы, чтобы не сойти с ума окончательно.
— Я не знаю. Простите, Маркус.
— Что? — подозрительно спокойно переспросил доэр. — Что значит — не знаю?
— Накануне она вышла во двор и… — де Кард судорожно перевел дыхание и снова закрыл глаза. Он не мог выдержать взгляда Маркуса, от которого по венам разливалась такая мука, что застывала кровь. — Мы с Дамиаром отправились на поиски, но не… не нашли ее.
Не вымолвив ни слова, доэр Данвир прошел через залу и тяжело опустился во второе кресло, что стояло напротив камина. Он схватился за голову, запуская пальцы в волосы.
Этот жест безмолвного отчаяния вызвал в Камиле новую волну сожаления и горькой беспомощности. Сегодня в его доме пролилась кровь, а он не смог ничего сделать, не смог защитить своих родных и подданных. Больше подобного не произойдет никогда — вот в чем поклялся себе денр де Кард, наблюдая за доэром. Он не допустит ничего подобного, даже если ему придется отдать жизнь за благополучие своего народа.
— Она жива, — поднялся со своего места денр. — Я уверен, что жива.
— А если нет? — Данвир поднял на него полный отчаяния и боли взгляд. — Зачем мне теперь жизнь, когда не осталось ничего?
— Не говорите так, — отрицательно покачал головой Камиль. — Что-то остается всегда.
— Не верю, что говорю это, но вы правы, — вздохнул доэр, наклоняясь, чтобы вытащить из-под кресла обрывок ярко-алой ткани. — Похоже, что это лоскут от дорожного плаща. Не думаю, что на вашей земле, мой денр, найдется много господ, которые носят подобные вещи.
— Искать не нужно, — ответил Камиль, беря обрывок из рук Маркуса. — Я знаю, кому он принадлежит. Его зовут Винсент.
— Пророчество сбывается, — глухо проговорил доэр, мгновенно помрачнев. — Сын Маливии дель Варгос вернулся домой.
— Плевать на пророчество, — зло прошипел Камиль, беря Данвира за рукав сюртука. — Я не оставлю просто так все, что он сделал.
Слова Маркуса Данвира вызвали у де Карда приступ тошноты, смешанной с отвращением. Он никогда не верил в это пророчество, не желал даже думать о том, что наступят времена еще более худшие, чем теперь, более темные и непроглядные. Однако, именно об этом говорили старинные манускрипты, предрекая появление того, кто погрузит мир Синих сумерек в настоящий хаос, обагрит его кровью всех трех народов и уничтожит надежду.
Теперь, когда появился Винсент, все это больше не было похоже на сказку. И, несмотря на то, что оно обещало еще и того, кто станет на защиту мира Синих сумерек, денр Лучезарных земель перестал верить в чудо. Эта вера утратила способность к существованию, испустила дух вместе с последним живым человеком в крепости Кард.
— Он ведь думает, что убил вас? — спросил вдруг Маркус, отвлекая его от размышлений.
— Да, — кивнул де Кард. — Думаю, он уверен, что я уже умер.
— Нам это на руку, — задумчиво протянул жених покойной сестры денра. — Пусть так и думает. Пусть пока пребывает в неведении, а мы тем временем разберемся в случившемся и более тщательно изучим свитки.
— Мы? — приподнял брови Камиль.
— Вы по-прежнему не нравитесь мне, — ответил на мысли денра доэр Данвир. — Но сейчас не время для неприязни. Он только и ждет, пока люди перегрызут друг другу глотки, соперничая за власть. Зачем нам выполнять работу Винсента?
— Что вы предлагаете? — поинтересовался де Кард, прикладывая к шее обрывок какой-то ткани, что валялся на полу. Лоскут почти сразу же пропитался горячей липкой жидкостью.
Стянув с себя испачканную в крови рубашку, Камиль подошел к камину и бросил ее в огонь. Прислонив к стене отполированный до зеркального блеска поднос, который обычно выполнял несколько иную роль, денр внимательно вгляделся в отражение. Почерневшие края раны перестали пениться и посветлели, приобретая синевато-сиреневый оттенок. Укус выглядел отвратительно, так же чувствовал себя и хозяин крепости. Скривив губы, Камиль потрогал расходящиеся от раны дорожки вен, что тоже потемнели и теперь резко выделялись на коже.
Погрузив указательный и средний палец в рану, де Кард зарычал от боли, а затем поднес руку к свету. На подушечках пальцев дымилось что-то черно-фиолетовое, густыми каплями стекая вниз по руке. Брезгливо сморщив нос, денр повернулся к доэру Данвиру.
— Думаю, нужно обратиться за помощью к кому-то более знающему, — проговорил Маркус, подходя ближе.
Он даже прищурился, разглядывая субстанцию на кончиках пальцев денра Лучезарных земель. Ничего подобного раньше Данвир не видел и даже не читал об этом, несмотря на любовь к свиткам и манускриптам.
— Трудно сказать, как проявляет себя укус этерна. Нам не разобраться в этом самим.
— Это мне и так известно, — кивнул Камиль. — Чувствую себя кошмарно, но не до этого сейчас. Необходимо привести в порядок крепость и похоронить погибших.
— Я думаю, что вам нужно к Сарине дель Варгос. Немедленно! — возразил доэр Данвир. — Вашу рану…
— Потом, — перебил его денр, направляясь в покои на втором этаже, чтобы переодеться.
— Камиль! — протестующе воскликнул Маркус.
— Я жив, — повернулся к нему де Кард, останавливаясь на середине лестничного пролета. — Есть более важные дела. Нужно найти Алисьенту, — напомнил он, надеясь, что упоминание о дочери управляющего отвлечет Данвира от мыслей о ране.
— Да, — кивнул тот в ответ. — Тоже верно.
Проходя мимо комнаты двойняшек, Камиль на какое-то время остановился возле полуоткрытой двери. Он все еще не мог поверить в случившееся. Не мог поверить в то, что там, на кровати лежало тело Лусс, что дети погибли столь страшной смертью. Не мог принять, что больше в этой комнате не будет звенеть радостный смех, когда он переступает порог, его шею не будут обвивать крохотные ручки, в лучистых глазах не будет искриться счастье. Страшно было от того, что в камине на поленьях не станет танцевать огонь, а он не будет наблюдать за этими удивительными па, держа на руках малышку Марию. И кресло-качалка останется теперь без своей постоянной обязанности: развлекать Луну, которая так любила раскачивать в нем свою сестричку-двойняшку. Больше ничего этого не будет, потому что Марии и Луны нет. Их нет… их всех больше нет.
В эти моменты наследник семьи де Кард не мог даже себе ответить, что было сильнее: скорбь или ярость. Самым страшным было то, что он остался один. Последний представитель когда-то многочисленного и знатного семейства. Бастард — вот кем считали его почти все. Не так представлял себе Камиль де Кард последние годы существования своего рода. С каждым шагом денр ощущал, как часть его существа остается на голых холодных камнях и плитах, что служили стенами и полом крепости. Он словно исчезал, истончался подобно последнему лучу солнечного света, который поглотил когда-то мрак. И мраком этим стал Винсент.
Застегивая ряд мелких пуговиц, сделанных из перламутровой раковины, которые скрепляли широкую манжету черной рубашки, денр Лучезарных земель не мог не думать о своем нынешнем состоянии. Он чувствовал, как силы уходят, поэтому хотел успеть сделать все, что от него зависело, чтобы помочь доэру Данвиру отыскать хоть какие-то нити, что смогут привести к Алисьенте. В конце концов, продолжать этот путь Маркусу придется в одиночестве. Завязав шейный платок прямо поверх укуса, Камиль надел черный сюртук, прежде чем покинуть свои покои.
В приемной зале его уже ждали. Маркус, около десятка уцелевших стражников, кое-кто из прислуги — испуганные, отчаявшиеся, в пятнах крови и сажи на одежде, с затравленными взглядами — все, кроме доэра Данвира.
— Я не стану говорить о том, как мне жаль, — произнес Камиль, остановившись на лестничной площадке. — Во мне нет жалости. Теперь ее нет. Я прошу вас помочь вынести погибших во двор, а потом покинуть крепость.
— Всех? — уточнил кто-то из стражи.
— Сестер де Кард похороним в семейной усыпальнице под крепостью, остальных сжечь, — холодно велел денр.
— Сжечь??? — возмутился высокий блондин, что стоял рядом с Маркусом Данвиром.
— Здесь был этерн, — устало пояснил свои действия Камиль. — Мы ведь не хотим, чтобы магия впиталась в нашу землю, верно? — обведя тускнеющим взглядом присутствующих, де Кард приказал делать, что сказано и… рухнул на пол.
Глава 3. Хозяйка Зачарованных холмов
…едва различимый шорох долетел до уха. Слишком мягкий, чтобы быть шагом дикого зверя, слишком осторожный, чтобы принадлежать человеку. Словно приглушенный чем-то. Происхождение таких шорохов было хорошо известно Винсенту. Магия скрывала их — старое, но не доброе колдовство. Губы этерна дрогнули в улыбке, и он надвинул капюшон пониже, полностью скрывая лицо. Признаться, он ждал этого. Ждал уже долго. Прошло слишком много времени с тех пор, как он появился здесь. Магия Зачарованных холмов в лице их правительницы уже давно должна была пробудиться и дать о себе знать. И вот — это случилось!
Спрятавшись за пеленой чар сокрытия, Ларина дель Варгос подошла совсем близко. Она даже не ожидала, что получится. Чародейка понимала, что магия долго не сможет её защищать. Этерн так устроен, что буквально чует все, что так или иначе связано с Зачарованными холмами.
Остановившись в нескольких шагах, она даже затаила дыхание, наблюдая за ним.
Он тоже замер, что говорило лишь об одном: Винсент уже знал о ее присутствии. Внезапно ветер сорвал с него капюшон.
Ларина даже подалась вперед, надеясь разглядеть этерна поближе. Раньше она видела его только на портретах в книге Памяти, да в неясных видениях. Все еще не дыша, чародейка обошла его стороной. Винсент оставался неподвижен, словно изваяние. Лишь ветер шевелил полы плаща, который оказался ярко-алым, когда Ларина подошла ближе. Чувствуя, как по спине бегут мурашки, она повела плечом и замерла в нескольких шагах. Ей не требовался свет, чтобы увидеть его. Чародейки Зачарованных холмов всегда прекрасно видели в темноте.
Порывы ветра трепали слегка вьющиеся пряди длинных темных волос. Недлинный прямой нос, слегка пухлые губы, легкая небритость. Но больше всего чародейку поразили глаза, лишенные зрачка. Огромные, матово-блестящие, похожие на черные камни, с красноватыми отсветами. В них невозможно было не смотреть. Они затягивали в свою глубину, словно в омут. Он был прекрасен настолько, что брала оторопь.
Внезапно этерн посмотрел прямо ей в лицо, и Ларина отпрянула, едва сдержав крик.
— Я ждал тебя, — тихо сказал он.
— Ждал? — переспросила она, продолжая прятаться за чарами.
— Ты следишь за мной уже не первую неделю, — огорошил он чародейку. — Я знаю это, Ларина дель Варгос.
Она была несколько озадачена. Снова появилось стойкое убеждение, что где-то уже доводилось видеть этого статного красавца. Правительница Зачарованных холмов оставалась на месте, не решаясь подойти ближе. Она не боялась Винсента, но что-то останавливало чародейку. Слишком спокоен был этерн. На его лице не читалось ничего, кроме ленивого интереса.
— Вижу, что нет смысла отрицать, — вымолвила она.
— Зачем же ты позволила обнаружить себя сейчас? — поинтересовался этерн.
Внезапно Винсент оказался прямо перед ней. От неожиданности Ларина уронила туман непроницаемости, окружающий ее.
Он заглянул ей в глаза. Смотрел долго и так пристально, что чародейка задрожала, но взгляда не отвела, не отступила под напором этого зла во плоти. Чувство ужаса заползло в душу, так глубоко запуская холодные щупальца, что становилось невыносимо страшно.
Фамильяр, что все это время сидел в шаге от нее, поднялся и глухо зарычал.
— Спокойно, Борд, — мимолетно взглянув на пса, чародейка обратилась к этерну: — Ты знаешь, кто я… — не то спросила она, не то констатировала факт.
— Не та, которая может быть опасна для меня, — ответил Винсент, беря ее за подбородок. Он не обратил ни малейшего внимания на лохматого фамильяра, который внушал ужас каждому второму жителю мира Синих сумерек. — Ты — тёмная чародейка, Ларина. Чародейка, природа которой мне знакома. Ты очень рано начала использовать свой дар, которому тебя никто не обучил. Рано и бездарно…
— Осторожнее, — предостерегла она.
— Оставь угрозы, — отмахнулся этерн, поворачиваясь спиной. — Я живу слишком долго, чтобы бояться ведьм и колдунов, — он словно пытался дать понять, что не видит в ней никого, кроме обыкновенной жительницы Зачарованных холмов. К тем, кто опасен, не поворачиваются спиной.
— Но недостаточно долго, чтобы знать, что мужчин-магов давно нет среди нас, — улыбнулась Ларина, плотнее запахивая плащ. Ветер начал пробираться под одежду и неприятно холодил, пуская озноб по спине. — Остались только мы.
— Неужели? — хмыкнул Винсент.
Ночь вступила в свои права окончательно, притащив с собой шлейф холодного сырого тумана. Такие часы были особенно глухими и опасными. Время, когда все живое забиралось в свои убежища, надеясь переждать холод и дожить до утра.
— А ты интересная, — рассмеялся вдруг этерн. — Я не стану тебя убивать.
— Ты бы и не смог, — спокойно ответила Ларина.
— Ты пытаешься меня заинтриговать? — повернулся он к ней лицом.
— Пусть так, — покачала головой чародейка, призывая практически всю свою Силу.
Змеистые ленты поползли вокруг нее, потянулись к длинным пальцам. Ледяным покрывалом окутала сердце чародейки Тьма, делая ее невероятно буйной. В глазах вспыхнул зеленоватый огонь. Она вытянула вперед руку.
Расплывчатая энергия, мерцающая черно-зеленым светом, наполнила ладонь чародейки. Она дрожала и стекала растянутыми каплями вниз, впитываясь в землю. Аромат сырости и тлена шел от этой энергии, вселенским холодом веяло от нее.
— Мертвые чары, — тихо сказал Винсент, делая несколько шагов в сторону Ларины и погружая пальцы в холодную субстанцию.
Очень много книг прочитал Винсент в свое время о Зачарованных холмах. Припавшие пылью, покрытые плесенью свитки рассказывали, что немногие призывали такие чары, но никто не справился с ними. Перед ним стояла та, которая смогла подчинить магию Мертвых. Только ей известным способом Ларина дель Варгос удерживала в себе эту мощь. Винсент знал, что у таких чар нет границ, как и то, насколько они сильны. Он вырос среди них, а потом провел долгие годы под их защитой, поэтому этерн, как никто, много знал о Мертвой магии.
Внезапно чародейка рассмеялась, словно он сказал что-то невероятно забавное. Её волосы вдруг приобрели серовато-пепельный оттенок, а у нежных губ появилась складка. Сеть морщинок побежала от уголков глаз к вискам. Такие бывают у благовидных старушек, которые много смеются. Нос слегка заострился. Под пылающими огнем глазами залегли темные круги. Одна сторона мигом покрывшегося пигментными пятнами лица почти скрылась под черной паутиной.
— Посмотри, — сказала она, еще миг назад прекрасная, а ныне украшенная разве что временем. — Вот вся жизнь, что у меня осталась. Как думаешь, поможет мне Мертвая магия? Она меня такой сделала! Вот цена, которую я заплатила за свое могущество.
Этерн подошел ближе, рассматривая то, что стояло перед ним. Древняя старуха, наряженная в дорогое платье и пурпурного шелка, предназначенное, скорее, для ее внучки, чем для нее самой, выглядела, мягко говоря, комично. Подобных превращений Винсенту наблюдать еще не приходилось, и это не могло не позабавить его.
— Как интересно, — протянул он с улыбкой. — Вот зачем ты пришла, — догадался этерн. — Ты ищешь способ вернуть красоту и молодость.
— Я прошу только то, что мое по праву, — пожала Ларина хрупкими плечами, возвращая прежний облик. — Темные чары позволяют мне быть такой, какой ты видишь меня теперь. Это совсем не то, чего я хочу от жизни. Мне плевать на магию, я не могу и не хочу терять красоту.
— Ты не была рождена избранной, — догадался Винсент. — На твои земли много сотен лет никто не нападает, тебе не нужно оборонять Зачарованные холмы. Зачем тебе понадобилось призывать Мертвые чары? Что ты скрываешь, Ларина дель Варгос?
— Холмы распределяют силы в строгом порядке, — кивнула она в ответ. — Испокон веков чары переходили от бабки к внучке — так уж сложилось. Когда рождается двойня, магия даруется только одной из новорожденных. Я старшая, но именно Сарину благословили Зачарованные холмы. Так были распределены наши обязанности: мне править, а ей — оберегать смертных.
Чародейка как-то странно посмотрела на него. Винсент вдруг ясно увидел, как ее взгляд заблестел невыплаканными слезами. Она отступила, опуская руку. Чары стекли с кончиков подрагивающих пальцев, растворяясь в жухлой траве. Однако, этерн еще чувствовал запах магии. Сила скрылась во мраке, но не отступила. Она все еще оберегала свою хозяйку. Ларина провела ладонью по юбке, поворачиваясь лицом к своей земле.
— Мертвые пустоши когда-то были твоим домом, — сказала она.
Винсент обошел ее вокруг, чтобы видеть чародейку. Глаза правительницы холмов почти полностью заполнились черно-зеленым огнем. Она ненадолго опустила веки, возвращая им прежний вид. Это повторилось несколько раз, прежде чем слезы потекли по щекам женщины, оставляя зеленоватые дорожки. Этерн внимательно наблюдал за чародейкой, почти осязая ее боль. За долгие годы Винсент не утратил способности чувствовать состояние любого живого существа. Сейчас он был несколько удивлен. Дочери Зачарованных холмов славились своей стойкостью. Происходящее настораживало.
— Верно. Несколько сотен лет провел я там, скрываясь ото всех, — кивнул этерн. — С тех пор минуло много лун, утекло много воды — всего этого не вернуть.
— Я верну тебе эти земли, — подняла она на него туманящийся слезами взгляд. — Но при одном условии…
— Ты настолько уверена в себе, что ставишь мне условия? — усмехнулся этерн.
— Ты все еще слушаешь меня, — заметила чародейка. — Ты знаешь, близится время, когда появится Безликий. Исмена ищет его уже несколько десятков лет.
— Это пророчество едва живо, — возразил Винсент. — Крэмвиллов почти не осталось. Люди вовсе не знают о их существовании.
— О твоем они тоже не знали. Тьма совсем близко, — прошептала Ларина. — Скоро серые часы дня исчезнут. Мир Синих сумерек почернеет окончательно.
— Я и есть Тьма, — зарычал этерн.
— Мертвые пустоши все еще помнят о тебе, — она словно не слышала последней его фразы. — Я отдам тебе их. Ты знаешь, что это значит для тебя.
— Они и так мои. А ты? Что ты хочешь взамен?
Ларина молча направилась в сторону замка Варгос. Поведение чародейки не понравилось Винсенту, и он пошел за ней. Что могло навредить ему в этом мире? Даже обладательница Мертвых чар не могла ничего с ним сделать, поскольку эти чары были частью его самого.
Едва различимая тропа, по которой Ларина вела Винсента, оборвалась у подножья холма, на котором располагался замок Варгос.
Оглядев величественную громаду, этерн невольно улыбнулся. Он не был здесь много сотен лет, но все еще помнил бесчисленные коридоры, просторные комнаты и приправленный дымом аромат трав, что витал в них.
— Ты не живешь тут больше? — поинтересовался он у чародейки, заранее зная ответ.
По миру Синих сумерек ходило множество слухов и историй. Кто-то говорил, что правительница холмов добровольно покинула резиденцию предков, кто-то, что ее изгнали Светлые чары холмов…
Винсент хотел услышать ее версию.
— Нет, — кратко отозвалась Ларина, поднимаясь по заросшей сорняками и мхом полуразрушенной лестнице к темным стенам замка.
Этерн промолчал. Ему было достаточно такого ответа. Пока достаточно… Он точно знал, что невозможно заставить кого-либо рассказать истинную правду, если он не хочет этого. А еще знал, что женщинам жизненно необходимо делиться своими страхами, тайнами и переживаниями. Ларина дель Варгос была женщиной, несмотря на то, что темная магия убила в ней все, что только можно было.
— Зачем ты привела меня сюда? — спросил он, когда чародейка остановилась во дворе замка Варгос.
Молча поманив его за собой, Ларина скользнула к западной стене. Здесь буйствовали ядовитый плющ, вьюн и колючий хмель. Прочные побеги обвивали башенки, скрывая окна и бойницы. Особенно целеустремленные и сильные растения забрались на крышу, где прочно ухватились извивающимися побегами-руками за каминные трубы. Удивительно, но здесь природа оставалась почти не тронутой Мертвыми чарами, которые успели коснуться всего в мире Синих сумерек. Опалив живую стену хмеля и плюща сгустком губительной энергии, Ларина обнажила часть стены.
Винсент увидел массивную дверь, к которой вело несколько разрушенных временем ступеней.
Вынув из-за корсажа платья небольшой ключ, правительница холмов отперла ее и шагнула в источающий запах пыли и сырости полумрак…
Глава 4. Время открыть тайны
Винсент смело окунулся во мрак узкого коридора, который привел их в небольшую, но уютную гостиную.
Этерн задумался, разглядывая старинные руны на ее сводах. Это была старая магия, очень старая. Последний раз подобные символы использовала его мать во время создания барьера вокруг пустошей. Она пользовалась исключительно рунной магией, поэтому увидеть сейчас эти письмена, начертанные на камнях, было немного странно. Это была не ее рука.
Правительница холмов поднялась по каменной лестнице на второй этаж и свернула в западное крыло замка. Винсент последовал за ней. Поплутав коридорами несколько минут, они уперлись в гладкую стену.
Этерн сощурил темные глаза, всматриваясь во мрак перед собой. Никакого намека на дверь. Даже тайный проход имеет какие-то щели, которые создают сквозняки. Здесь же насыщенный пылью и плесенью воздух даже не колыхался. Винсент хорошо помнил каждый закоулок замка Варгос, в котором провел раннее детство. Мальчишкой он излазил самые дальние комнаты и кладовки, поэтому точно был уверен, что за стеной есть еще, как минимум, одна комната.
Так и вышло. Пробормотав что-то себе под нос, чародейка провела рукой по каменной кладке и та, слабо замерцав, отъехала в сторону.
Открывшийся проход начинался длинным, узким коридором. Несколько факелов на стенах и устойчивый аромат полыни. Снова полынь… Кто-то явно пытался скрыть свои секреты за едким, горьким, как сама жизнь, запахом. Винсент знал, что именно эту траву используют, желая спрятать какую-то информацию от чужих ушей. В воздухе висела пыль, что серебрилась в свете пламени, смешиваясь с дымом.
Когда коридор закончился, этерн оказался в просторной комнате, что была похожа на гостиную наверху. Здесь было сумрачно и тихо. Пара факелов, что вспыхнули в креплениях на стенах и массивная подвешенная к крюку в потолке импровизированная люстра, которая содержала в себе несколько десятков свечей. Пара старых покрытых пылью стульев, потрескавшийся стол и давно потухший камин. На полу лежал полуистлевший ковер, когда-то пушистый и мягкий, теперь выцветший и вылезший.
— Вторая часть замка, — догадался этерн. — Зачем ты держишь ее под воздействием чар?
— Потому что я держу не только замок, — ответила чародейка, направляясь к одной из дверей. С трудом открыв ее, женщина скользнула внутрь, предварительно пропустив вперед Борда.
Последовав ее примеру, Винсент остановился в нескольких шагах от порога, всматриваясь в дрожащий сумрак. Здесь было совсем темно. Ни единой свечи не горело в этой маленькой комнатке. И, тем не менее, этерн чувствовал, что она обитаема. Он понял это, стоило переступить порог. Едва ощутимое колебание коснулось тонкого слуха. Тихие ухающие звуки, словно чем-то мягким били в стену — это трепетало сердце в чьей-то груди.
Пройдя мимо чародейки, этерн обошел задрапированную тяжелым пологом кровать. Ему не требовался свет, чтобы увидеть хозяйку спальни. Остановившись возле постели, Винсент внимательно посмотрел на женщину, лежащую поперек кровати. Хрупкая, почти прозрачная, с огромными дырами черных глаз на заостренном землистом лице. Растрескавшиеся губы практически почернели, утратив былую сочность и нежность. Длинные светло-желтые волосы разметались по постели, оттеняя и без того бледную кожу. На полуобнаженном левом плече темнело зеленоватое пятно, чьи края стремительно расползались в разные стороны острыми щупальцами — старый след от мощного удара магии. Все ее тело было в мелких ранках и ссадинах, к которым прилипла тонкая ткань ночной рубашки, отделанной пожелтевшим кружевом.
— Что с ней? — повернулся он к Ларине, что уже успела пройти к камину и сесть в кресло.
— Черная хворь.
— Кто эта девочка?
— Моя сестра.
— Не обманывай меня, — покачал он головой. — Чаровницы не болеют этой болезнью. Кроме того, я не вижу ее фамильяра, — словно желая проверить свои догадки, этерн еще раз внимательно оглядел комнату.
— Болеют, в редких случаях, — возразила Ларина. — Когда я призвала Мертвые чары, они прошли через нее и оставили след. А фамильяра нет потому, — она запустила пальцы в шерсть на загривке Борда, — что эта часть замка, скорее, ментальное отражение.
— То есть? — не понял Винсент, присаживаясь на край постели. Он протянул руку, желая коснуться девушки. Пальцы утонули в холодном влажном тумане, который тут же восстановил свою форму, стоило убрать руку.
— Это не она сама, — кивнула чародейка на кровать, — а ее сознание, если хочешь. Только так я могу следить за течением болезни. Замок не впускает меня.
— Ты заразила собственную сестру, — проговорил этерн, потрясенно глядя на Ларину дель Варгос. — Но зачем?
— Я не думала, что так выйдет, — пожала она хрупкими плечами. — Несмотря на то, что Сарина вычеркнула меня из своей жизни, я все еще ищу средство от этого недуга.
— Ты надеешься вылечить черную хворь? — усмехнулся Винсент.
— Мне осталась лишь надежда, — кивнула правительница холмов. — Мне нужно хоть что-то, чтобы я могла прийти к ней. Хоть что-то… Иначе замок не позволит мне войти. Я думала, ты сможешь рассказать о болезни.
— Я? — этерн поднялся на ноги и звонко рассмеялся, запрокидывая голову. Успокоившись, взглянул на чародейку. — Ты серьезно? Я бы не сказал ничего, даже если бы знал. Твоя сестра предала меня, когда поведала смертному денру историю моего рождения. Ты, правда, думаешь, что я стану помогать искать лекарство от болезни, что точит ее? Скорее, ускорю этот процесс.
— Что она могла рассказать? — вскинула брови Ларина. — Ей неизвестно ничего, Винсент. Откуда она могла знать, кто ты?
— У нее спроси, — усмехнулся этерн, прежде чем покинуть замок.
***
Привыкшая к одиночеству, Сарина была удивлена тому, что в ее спальне появился кто-то еще. С того дня, как приходил молодой денр де Кард, эти стены не видели живого человека. Себя Сарина в расчет не брала, поскольку живой ее трудно было назвать. Сегодня однотонную серость будней разбавило огромное красное пятно, которое и обозначило Ларину в покоях чаровницы.
Одетая в ярко-пурпурное платье, отделанное по лифу мелким черным жемчугом, с узкой струящейся юбкой, она обошла кресло и остановилась напротив. При взгляде на сестру чувственные губы чародейки скривились.
— Ты плохо выглядишь, — проговорила она.
— Говори, зачем пришла? — ответила Сарина. — Я не смогу долго удерживать замок, когда он поймет, что ты здесь.
— Как тебе вообще это удается? Скажи, как ты подчиняешь замок в таком-то состоянии?
— Ты совсем перестала чувствовать холмы, — усмехнулась Сарина в ответ. — Мертвые чары поработили тебя.
— Это я их поработила, — возразила Ларина, выделяя местоимение «я». — Впрочем, это не так важно, как то, зачем я здесь. Если бы ты только знала… — темная чародейка облизала пересохшие губы. — Если бы ты знала, как надоела мне. Зачем? Зачем ты все рассказала де Карду? Ты хоть понимаешь, что сделала?
— Ааа, вот в чем дело, — Сарина снова рассмеялась. — А я-то все думаю, когда же ты заговоришь об этом.
Ларина наклонилась над ней, опираясь руками на подлокотники. На красивом лице появилось выражение схожее с хищным оскалом. Потемневшие глаза горели огнем, верхняя губа подергивалась. Она провела тыльной стороной ладони по лицу сестры, затем взяла ее за подбородок.
— Зачем? Ну, зачем ты влезла в это? Он мог помочь, но теперь не станет.
Оттолкнув ее руки, Сарина поднялась с кресла. Ее тело совсем потерялось в складках ночной рубашки, слишком широкой и длинной для нее. Босые ноги девушки неслышно ступали по ковру, когда она прошла к центру комнаты, где стоял стол. Среди пустоты этой спальни Сарина казалась совсем крохотной, от того болезнь ее приобретала чудовищные размеры. Недуг полностью окутал чаровницу, не позволяя ей нормально двигаться, говорить, дышать.
— Помочь? — взглянула чаровница в лицо сестре. — Очнись, Ларина! Тварь, в которой ты ищешь союзника, не способна на сострадание. Этерн не поможет ни мне, ни тебе. Он может только разрушать.
— Не говори так! — возразила правительница Зачарованных холмов. — Ты видела его? Говорила с ним? Винсент не такой, как ты думаешь. С ним можно договориться.
— Смогут ли договориться орел и заяц, когда первый голоден? — приподняла бровь Сарина. — Винсент опасен, Ларина. Он уже извел больше половины жителей Лучезарных земель и…
— Это всего лишь люди! — перебила ее Ларина. — Нам о себе думать надо.
— Всего лишь? — переспросила чаровница. — Всего лишь люди?! Что ты говоришь? Мы не сможем оставаться дочерями холмов, если станем мыслить вот так. Мы обязаны защищать смертных.
— Вздор! — топнула ногой Ларина.
Лежащий у камина Борд глухо зарычал, словно подтверждая слова хозяйки. Маленькие глазки пса сверкнули красноватым пламенем, когда в кресле напротив потянулась большая белая кошка.
Я всегда буду защищать людей, — тихо проговорила Сарина. — Жаль, что теперь еще и от тебя, судя по всему.
— Сарина! — закричала Ларина. — Ты всегда была глупа. Болезнь сделала тебя безумной! И еще… — она подошла к ней и толкнула так сильно, что, упав, Сарина уже не смогла подняться. Присев возле, Ларина взяла ее за горло, выпрямляясь и тем самым заставляя встать на ноги и сестру. — Как ты собираешься защищать их, милая? Ты ведь на ладан дышишь.
С этими словами Ларина отпустила ее.
Сарина судорожно закашлялась, захлебываясь в собственной черной густой крови. Воздуха отчаянно не хватало. В груди что-то взорвалось, и теперь тугие струи боли растекались по всему телу, не отпуская ни на миг. Кое-как сев на полу, девушка снова закашлялась, прижимая платок к губам. Правая часть лица стала почти черной, превращаясь в сплошное пятно темного недуга, заволакивая глаз и разъедая некогда шикарные локоны. В голову бросился жар, грозя разорвать на куски чаровницу.
— Еще не поздно остановиться, — прошептала она, взглянув на сестру, чьи глаза уже заволок Мрак.
— Нет, дорогая моя сестра, — присев напротив нее, Ларина протянула руку и сжала пальцами скулы чаровницы. Сжала так сильно, что та застонала. — Уже поздно. Давно поздно. Ты никогда не поддерживала моих стремлений. Не оценила и того, что я принесла себя в жертву, желая помочь тебе.
— Ты не приносила себя в жертву, — возразила Сарина. — Ты сделала это потому, что тебе нравится быть такой. Могущество пьянит тебя. Ты никогда не сможешь противостоять Мертвым чарам, как бы не убеждала в обратном всех вокруг.
— Безумная… — прошептала Ларина, поднимаясь на ноги. Оглядев сестру снисходительным взглядом, в который почти вернулась весенняя зелень, она развернулась и направилась прочь.
— Может и так, — ответила Сарина, когда замок больше не хранил присутствия сестры. — И я снова выберу самую мучительную смерть, чтобы спасти тебя.
Глава 5. Ищи ее во Мраке
Ночные тени неспешно окутывали мир. Звуки стали приглушенными, сливаясь с шелестом ветра…
— Надо возвращаться! — крикнул Дамиар, натягивая поводья.
Конь под командиром стражи захрапел и принялся пританцовывать на месте, перебирая передними ногами. Животное изредка вздрагивало всем телом, но успокаивалось, когда уверенная рука всадника хлопала его по шее. Сумеречный лес не внушал безмятежности и покоя. Здесь всем было не по себе — и лошадям, и людям…
— Нет! — возразил доэр Данвир, всматриваясь в сероватый мрак, что окутывал низкие кусты и деревья в нескольких метрах впереди.
Чутье подсказывало Маркусу, что их поиски вот-вот закончатся. Он почти кожей чувствовал, что находится совсем близко к разгадке исчезновения Алисьенты. Наступление ночи не могло остановить его. Ничто не могло… Сердце доэра рвалось туда, в чащу. Он надеялся, что все закончится именно там — среди непролазного бурелома. Не важно как, но закончится.
— Темнеет, господин, — настаивал Дамиар Вэр. — К чему нам новые проблемы в лице оязов? Здешние леса кишат ими. Продолжим утром.
— Ты можешь забирать своих людей и убираться, — зло бросил доэр. — Я не оставлю ее здесь.
— Доэр Данвир, — командир стражи тяжело вздохнул. — Мы все хотим найти Алисьенту, но чем мы поможем ей, если погибнем в когтях ночных охотников? Это глупо, в конце концов.
Внезапно конь под Данвиром всхрапнул и встал на дыбы. Лошадь неистово металась из стороны в сторону, словно решив, что с нее тоже достаточно. Приседая на задних ногах, мерин бил передними копытами воздух. Надсадное ржание вырывалось из его могучей груди вместе с клубами белого пара, в который превращалось дыхание. Давали о себе знать первые заморозки ночей глубокой осени…
— Эй! Тише! — попытался Маркус урезонить коня, но тот резко встал на четыре ноги и стремглав помчался в лес.
— Проклятие! — выругался Вэр, после чего обратился к сопровождающим его пяти воинам: — Возвращайтесь в крепость. Я догоню его и тоже обратно.
— Дамиар… — усомнился было один из стражников.
— Выполняйте! — прикрикнул их глава. — Ночь уже почти наступила. Здесь нам больше делать нечего. Вряд ли дочь управляющего пережила предыдущие две… Пустая затея.
Тем временем, конь доэра Данвира уносил его все глубже в густую чащу. Воздух становился более холодным и густым. Дышать им было практически невозможно. Впрочем, дыхание — последнее, что заботило Маркуса в эти минуты. Прижавшись к взмыленной шее ошалевшего от страха животного, он был занят лишь тем, чтобы не упасть и не сломать себе шею. Забот добавляли и ветви, что били по лицу и плечам, норовя выхлестать глаза.
В какой-то момент мерин остановился, словно налетел на невидимую преграду. Не ожидая такого поворота событий, доэр Данвир вылетел из седла. Свалившись на землю, он не успел опомниться, как уже катился по крутому склону одного из многочисленных оврагов, которыми изобиловали Сумеречные леса.
Оказавшись на дне, доэр приподнялся, упираясь руками в плотную подушку из мелкого хвороста и опавших листьев. Перчатки из тщательно выделанной кожи защитили ладони от мелких ран и порезов, но… Маркус замер. Прямо перед ним, буквально в шаге клубилось плотное черное пятно, отдаленно напоминающее по очертаниям человеческий силуэт. Данвиру уже приходилось видеть нечто подобное и не единожды.
Согнутая в три погибели тварь невысокого роста, облаченная в отвратительно воняющие сырой землей и тухлятиной лохмотья. Примерно на том уровне, где должна была быть голова, горели две ярко-рубиновые точки. Изредка они гасли, чтобы через секунду вспыхнуть вновь. Тварь редко, но моргала.
— Тц-тц-тц, — зацокал ночной охотник, когда доэр потянулся к прикрепленному на поясе кинжалу. — Не спеши пускать его в ход, благородный господин.
— Чего тебе? — настороженно поинтересовался Маркус, не понимая хода мыслей собеседника.
— Ты ищешь девушку, верно? — спросила тварь, усаживаясь на камень неподалеку. Поправив полы плаща, он укрыл ноги, защищая их от ветра.
Оязы постоянно мерзли. Причиной тому служило малое количество крови в их иссохших телах. Все, что они брали от жертв, шло на пропитание и способность сберечь хоть какие-то остатки тепла. Именно поэтому они были всегда сильно бледны и стремились украсть молодую жизнь, в которой содержалось больше энергии.
— Что ты знаешь? — спросил доэр Данвир, поднимаясь на ноги. Он все же сжал рукоять кинжала, но доставать не стал.
Лучше не обострять и без того шаткую ситуацию. Несмотря на внешнюю беспомощность и тщедушность, ояз лишь выглядел слабым. Маркус прекрасно понимал, что ему не выстоять в битве один на один. Ночные охотники прекрасно видели в темноте, чем не мог похвастаться человек.
— То, что ты ненавидишь этерна, что хочешь поквитаться с ним, что…
— Это всем известно, — перебил ояза доэр. — Тебе что до моих хотений и ненависти?
— А если я скажу, что преследую аналогичные цели? — вкрадчиво проговорил его собеседник, наклоняясь вперед.
— Неужели? За кого ты меня держишь? Думаешь, я поверю, что ночные охотники пойдут против этерна? Вы все под его крылом, даже если ему об этом неизвестно.
— А ты не обобщай, благородный господин, — фыркнул ояз. — У меня свои причины.
— Какие же?
— Если бы вы, люди, были внимательнее, то вопросов стало бы куда меньше, — заметил ояз, поднимаясь. Сделав шаг к Данвиру, он вынудил того отступить. — Нам приходилось встречаться. Ты был слишком занят желанием убить меня, чтобы запомнить хоть что-то.
Маркус невольно задумался над словами ночного охотника, вспоминая, где и при каких обстоятельствах видел кого-то из них в последний раз. Мысли привели его к разговору с Кармелией. В тот вечер Данвира укусил Отверженный, которого он застал именно в ее обществе. Машинально потянувшись к пока еще не зажившей ране на руке, Маркус взглянул на ояза.
— Верно мыслишь, благородный господин, — кивнула тварь.
— Это ты был в крепости, — доэр все же высказал вслух свои догадки. — Ты по приказу моей невесты отравил Алисьенту. Ты… — Маркус бросился было к Отверженному, но был отброшен назад не сильным толчком в грудь.
Упав на спину, приподнялся на локте, потирая саднившее плечо. Толстая ткань дорожного плаща смягчила удар, но кожа все еще хранила тупую едва ощутимую боль, оставленную когтями ояза. Он не причинил сильного вреда. Просто толкнул, но сделал это так, что сомнений не осталось: убьет, если потребуется.
— Ты горяч и не собран, мой господин, — поучительно проговорил ночной охотник. — Сейчас расставь приоритеты для себя. Ты либо попытаешься убить меня… Возможно, у тебя это даже получится, поскольку я не стану сильно защищаться. Так вот… Либо ты уймешь свой пыл, доэр, и послушаешь, что я скажу тебе.
— Говори, — процедил Данвир, снова поднимаясь на ноги.
— Девушка в заброшенной хижине лесника, — ояз указал куда-то себе за спину. — Она жива и здорова. Скачи по тропе вдоль оврага, она приведет тебя аккурат, куда я сказал.
— Доэр Данвир! — послышался голос командира стражи. Он доносился откуда-то сверху. — Маркус?!
— Я здесь! — ответил Данвир, поворачиваясь на звук. — Мой конь, Дамиар? Вы видели его?
— Да, успел перехватить, — ответил Дамиар. — Как вы там, Маркус?
— Нормально, — крикнул доэр. — Здесь… — Маркус обернулся, но своего собеседника уже не увидел.
На том месте, где совсем недавно стоял Отверженный, остались только примятые листья. Ночной охотник исчез, словно его и не было тут.
— Проклятие! — выругался Данвир.
— Давайте руку, — подался вперед командир стражи, когда Маркусу удалось добраться до края оврага.
— Спасибо, Дамиар, — поблагодарил доэр и оглянулся вокруг. — Где все?
— Отправил обратно, — ответил Вэр, — а сам за вами… вот…
— Давайте, проверим еще одно место, — отряхнувшись от земли и прилипших к одежде листьев, доэр Данвир махнул рукой в сторону чащи. — Там есть сторожка заброшенная. Раньше она принадлежала леснику.
— Хорошо, — кивнул Дамиар, подавая Маркусу одни из поводьев, за которые до этого удерживал свою и его лошадей. — Пусть нам повезет.
— Пусть нам повезет, — эхом отозвался Данвир, оглядываясь через плечо на дно оврага.
Ночь все плотнее окутывала Сумеречные леса, расползаясь по ним густым волнующимся мраком. В Зачарованных холмах говорили, что именно в такие часы, на стыке дня и ночи, грань между мирами особенно тонка.
— Там кто-то есть, — проговорил Дамиар, когда впереди замаячил домик лесника. Командир стражи указал на одно из окон, в котором мерцал желтоватый свет.
— Слава Светлым Богам! — воскликнул доэр Данвир, погоняя коня.
Спешившись в нескольких шагах от высокого крыльца, Маркус привязал мерина к резному столбику, что поддерживал навес. К двери вели несколько довольно крутых ступеней. Поднявшись по ним, доэр постучал. Казалось, прошла целая вечность, а обитатели хижины не торопились встречать гостей. Лишившись терпения, Данвир снова несколько раз с силой опустил кулак на деревянные доски, из которых была сколочена добротная дубовая дверь.
— Кто там? — из коридора послышался, наконец, нежный женский голос.
— Откройте! — потребовал Маркус, но, опомнившись, уже мягче добавил: — Пожалуйста… Нам нужна помощь.
— Кто вы и что делаете здесь в такой час? — дверь распахнулась и на пороге возникла невысокая брюнетка с длинными распущенными волосами.
Доэр Данвир невольно сделал шаг назад, поскольку она оказалась слишком близко. Их разделяли каких-то полшага. Растерявшись под требовательным взглядом пронзительно-зеленых глаз, он не сразу сообразил, что ответить.
— Мы из крепости Кард, — пришел ему на выручку Дамиар Вэр. — Простите за поздний визит, госпожа. Мы ищем девушку. Она пропала несколько дней назад.
— Из крепости? — переспросила незнакомка, чуть выше поднимая свечу, которую держала в правой руке. — Рада, что вы живы. Я слышала о случившемся… Сочувствую.
— Благодарю, госпожа, — кивнул командир стражи. — Так, вы не видели…
— Проходите, — проговорила женщина, прежде чем посторониться. Она пропустила путников в тесные сени и указала в сторону двери, что вела в комнаты. — Осторожнее, здесь низкие потолки.
Она почти не обратила внимания на доэра Данвира, который охотно принял приглашение и прошел в сторожку. Зато командиру стражи достался куда более красноречивый взгляд, когда он последовал примеру своего спутника и тоже поднялся на крыльцо. Следовало отметить, что Вэр тоже не остался в долгу.
— Это вы… — начал было Дамиар, когда Маркус исчез в глубине хижины.
— Иди-иди, — приложила она теплые пальцы к его обветренным губам. — Чего на улице беседы вести? — заметила незнакомка, закрывая двери.
Прежде, чем сделать это, она оглядела небольшую поляну, на которой стоял домик. На короткие мгновения глаза брюнетки оживил неестественно яркий зеленовато-серебристый блеск…
***
…тишину гостиной залы разорвал громкий стук в дверь.
Мелисс вздрогнула, поворачиваясь на звук. Во взгляде женщины появилось выражение тревоги. Ей было не спокойно уже не первый день. Сердце ныло и то и дело замедляло темп, после чего бросалось вскачь. Поднявшись из глубокого кресла, она отложила на подлокотник шерстяной плед.
Время довольно позднее. Кто мог пожаловать в такой час? Ощущая неприятное томление в районе левой стороны груди, Мелисс направилась в холл. Там она столкнулась с одним из стражников, которых не так давно приставил к ней сын.
— Я посмотрю, госпожа.
Остановившись в нескольких шагах за спиной воина, Мелисс прижала к груди похолодевшие ладони.
Открыв тяжелую дубовую дверь, стражник вышел на крыльцо. Поздний вечер встретил его тишиной, легким ветерком с горьковатым ароматом дыма и… небольшим камнем прямо возле порога. Подняв его, стражник повел широким плечом.
— Просто завернутый в тряпку камень.
— Покажи, — протянула руку Мелисс.
Спустя пару мгновений она развернула камень. Бросив булыжник на пол, расправила клочок грязно-белой ткани, подозрительно похожий на часть мужской рубашки. На самой чистой его части можно было разобрать два слова, намазанных чем-то красным — «ОН ЖИВ».
Глава 6. Новая напасть
Шло время…
Денр Лучезарных земель так и не смог оправиться после укуса, что разделил его жизнь на «до» и «после». С каждой ночью он чувствовал себя все хуже, а его когда-то мягкий характер становился жестче и вероломнее. Камиль утратил былую тактичность и учтивость. Он срывался на прислуге, беспричинными придирками доводил до слез служанок, перестал обращать внимание на нужды жителей замка. Внимательного и доброго господина точно подменили.
Постепенно в замке не осталось людей. Некоторые покинули его, когда начали замечать странности за своим господином, остальных Камиль прогнал сам. Доведенный до безумия непонятной болезнью, что терзала его остаток осени и значительную часть зимы, де Кард неделями лежал в полутемной комнате, мучаясь от изнуряющей боли во всем теле или мечась в жесточайшей лихорадке, от которой пропадал аппетит и какой-либо интерес к жизни.
Тяжелый недуг, сваливший денра, напугал людей, которые перестали теперь смотреть в завтрашний день с былой надеждой. Они не винили своего господина в желании остаться в одиночестве, понимая, что только благодаря ему все еще живы и относительно здоровы.
Теперь, когда по многочисленным комнатам и коридорам замка бродила лишь тишина, денр окончательно замкнулся в себе. С наступлением каждой новой ночи он всё отчетливее понимал, что от человека в нем остается все меньше. Это доказывал хороший слух, появившаяся необычайная сила в руках и необъяснимая тяга к женщинам — именно к ним… Не понимая, что с ним происходит, Камиль топил в вине свои сомнения и страхи. И это помогало, обнаружив ещё одну новую особенность: теперь он почти не пьянел, и похмелье тоже было денру чуждо. Было в этом и что-то хорошее, поскольку народ Лучезарных земель внезапно обнаружил, что их денр все еще жив, хоть и не вполне здоров. Все то время, что де Кард провел в самовольном заточении, стало постепенно забываться. Теперь смертных тревожило другое…
Тот, кто чужими руками сжег десятки деревень, погубил тысячи судеб и отнял сотни жизней, бесследно исчез. Никто больше не слышал об этерне, который словно канул в небытие после того, как разорил крепость Кард. С течением однообразно темных ночей и дней, имя Винсента постепенно забылось, оставив после себя лишь ровные ряды могил и тяжкие воспоминания. Как нехоженые тропы зарастают бурьяном, поросла мхом и история нападения на крепость денра. Время сгладило неровности трагедии, о которой начали забывать.
Казалось, жизнь в Лучезарных землях вошла в прежнее русло. Деревни медленно поднимались из руин, люди больше не боялись выходить на улицу ночью, зазвучали первые песни в тавернах. В одной из них и случилось то, что стало первым значительным событием после того, что произошло в крепости Кард.
…данное заведение открылось не так давно, поэтому еще не имело постоянных клиентов, довольствуясь случайными странниками, жителями близлежащих домов и… денром де Кардом. Следует отметить, что о последнем никому известно, конечно же, не было. Таверну Камиль облюбовал для себя это место именно потому, что здесь всегда было тихо, подавали хорошее вино и плохо прожаренное мясо. Он часто приходил сюда под видом обычного гостя, пользуясь тем, что таверна находилась далеко от крепости, и тут его никто не знал в лицо.
Устроившись за самым дальним столиком, правитель Лучезарных земель рассматривал разношерстную публику: подвыпившие мужчины, молчаливые или излишне разговорчивые дамы, уставшие странники… От кого-то исходили мощные волны страха, от кого-то гнева, от кого-то радости. Де Кард купался в этих эмоциях, забавляясь, как легко мог угадать, что сделает в следующую минуту тот или иной человек. Все они были как раскрытая книга. Кто-то мучился угрызениями совести, другой страдал от любви, третьего предали, а кто-то был чист, как лист бумаги, что и показалось Камилю очень странным. Он не верил людям без демонов. Человек всегда о чем-то думает, его мозг постоянно переваривает какую-то информацию.
А тот, который сидел за столиком у стены, не давал ничего. Ни капли эмоций, ни даже намека на них. Незнакомец не источал никаких чувств и ароматов, кроме удушливого запаха раскаленного железа и тошнотворного тлена. Аромат крови, аромат смерти — сугубо личное заключение денра.
Это был невысокий блондин, слишком порывистый и резкий — для человека, слишком не похожий на других. Вероятно, хладный. Слепая черная ярость проснулась где-то в глубине души, постепенно поднимаясь все выше, спирая дыхание, лишая возможности мыслить объективно. Она росла и ширилась, делая молодого денра ещё сильнее, ещё опаснее. Камиль был готов броситься на него и разорвать в клочья, не сомневаясь в том, что у него это получится. Несмотря на это, хозяин здешних мест даже не двинулся с места. Ни один мускул не дрогнул на смуглом лице. И в этом была главная его особенность — умение разделять в себе человека и того, кто был еще не так хорошо знаком де Карду, кто-то опасный и невероятно сильный.
Но, наблюдая за жителем Темных долин, Камиль перестал быть человеком. Денр в нем отошел назад, забился в самый дальний уголок человеческой сущности, уступив место тому — второму. Одно Камиль знал точно: им двоим здесь тесно и одному придется уйти или… умереть. Ничего из этого Камиль делать не собирался. В эти минуты в нем словно оголился каждый нерв, доводя до исступления, до дрожи.
Тем временем, блондин продолжал охмурять свою жертву, что не составляло особого труда для него. Хладные всегда обладали фантастическим обаянием. Денр намеревался расквитаться с тем, кто так смело охотился на его земле, даже не утруждая себя тем, чтобы хоть немного скрываться. С тем, чей денр не пришел на помощь в темный час, когда его просили об этом, а теперь отправлял своих подданных охотиться там, где им вздумается. И Камилю было плевать, кем являлся статный блондин, какое занимал положение в обществе и как забрел сюда.
Бесшумно, не привлекая к себе внимания, Камиль выскользнул на улицу вслед за хладным и белокурой девушкой. Держась в тени деревьев, де Кард проследовал за ними к озеру и остановился в стороне. Точно рассчитав момент нападения, бросился между ними. Девушка взвизгнула и, широко раскрыв глаза, посмотрела на своего спутника, который обнажил клыки, замерев в оборонительной стойке. В глазах хладного горел демонический огонь. Опаленный им, Камиль почти потерял самообладание. Осторожно, шаг за шагом, преодолевая расстояние, разделяющее их, он не сводил взгляда со своего врага.
— Лучше уходи, — глухо посоветовал соперник. — Я не знаю, что ты такое. Уходи, мне не нужны проблемы.
— Тогда зачем ты пришел охотиться на мою землю? — прищурился де Кард.
— Мы всегда охотились на этой земле, — возразил незнакомец. — Мы не убиваем людей, мы просто питаемся.
— Люди — это не метод выживания для вас, — возразил Камиль. — Мне все равно убиваете вы или нет. Я не хочу видеть вас на своей земле.
— Мы не убиваем людей, — повторил хладный, а затем, выдержав недолгую паузу, зловеще прошипел. — А вот ты… денр.
— Что же, — казалось, Камиль сдался. — Я готов обменять свою жизнь на ее, — кивком головы указал на девушку.
Наградой стал восхищенный взгляд блондинки и едва заметная улыбка. Несмотря на столь опасную ситуацию, она смогла увидеть то хорошее, что было в этой злой шутке, которую сыграла с ней судьба.
Вероятно, устав от беседы, ночной охотник неожиданно напал на денра, то ли придя в ярость, что его лишили такого симпатичного ужина, то ли по каким-то другим причинам. Он попытался укусить Камиля, но теперь, когда де Кард изменился, это было не так уж и просто. Тем не менее, хладному удалось задеть клыками предплечье денра, незначительно повредив руку. Они покатились по земле в дикой схватке. Зубы жителя Темных долин снова клацнули где-то возле плеча соперника, но денр тут же сбросил его с себя, молниеносно поднимаясь на ноги. Тяжелый темно-синий плащ хлопнул на ветру, словно шальной выстрел нарушил тишину этой ночи, которая перестала быть романтичной пару минут назад. Блондин изловчился и с силой толкнул Камиля, норовя ударить спиной о ствол растущего в нескольких метрах дерева. Сам того не осознавая, денр Лучезарных земель сумел замедлить полет и благополучно, словно кошка, приземлился на ноги в шаге от могучего дуба.
Внезапно хладный схватился за горло и зашелся в судорожном приступе кашля, падая на колени. Наблюдая за внезапно поверженным врагом, Камиль обошел вокруг несколько раз, пристально рассматривая его. От зоркого взора денра не укрылось, что соперник стал бледнее обычного, а его мгновенно пересохшие губы, что внезапно растрескались и стали почти черными. Наклонившись над хладным, денр размышлял, стоит ли убивать его, когда тот отшатнулся в сторону, выбросив вперед левую руку, словно это могло остановить денра.
— Пощади, — прохрипел он.
Вздохнув, де Кард подумал о том, что это было лишним, поскольку желание убивать пропало. Не хотелось марать руки об это существо, которое вдруг стало глубоко противно. Ярость прошла так же внезапно, как появилась. Взяв его за ворот черного сюртука, денр отшвырнул незнакомца в сторону, затем смерил пренебрежительным взглядом и только после этого повернулся к незнакомке.
— Разрешите проводить вас? — подошел к ней денр, предлагая согнутую в локте руку. — Времена нынче тревожные, а хладные не воспитаны.
— Ооо, — выдохнула девушка. — Как мне благодарить вас?
— Думаю, мы сможем договориться, — Камиль одарил ее одной из своих самых обворожительных улыбок.
Некоторое время они провели в молчании, пока девушка отчаянно боролась с желанием спросить его о чем-то. Ее терзания де Кард буквально ощущал кожей, словно липкий холодный ветерок касался души, запуская бесконечно длинные пальцы в самые ее потаенные уголки. Чувство почти неприятное, тягостное и гнетущее.
Машинально подстраивая свои слишком широкие шаги под семенящую походку спутницы, Камиль изредка поглядывал на нее, ожидая, когда же она решится.
— Он сказал, что вы… денр, — сложилась-таки путаница мыслей во что-то вразумительное. — Это правда?
— Для вас это так важно? — остановился Камиль.
По инерции пройдя еще несколько метров, блондинка тоже прекратила движение и оглянулась. На ее миловидном личике отразились смешанные чувства. Впрочем, де Карду не требовалось видеть ее лица, чтобы понять, о чем думает несостоявшаяся жертва охотника. Он читал ее — все чувства, эмоции, желания и надежды. Не самая красивая девушка в деревне, но достаточно умная и рассудительная, давно потерявшая надежду удачно выйти замуж, но не смирившаяся с судьбой старой девы, она отчаянно искала свое счастье, выбрав для этого не самый верный способ и не самое удачное место. Но, как бы там ни было, на ее жизненные метания Камилю было решительно наплевать, ибо видел он в ней самое важное — то, что могло быть полезно исключительно для него.
— Вообще-то, — подошла она к нему, — я бы солгала вам, сказав, что не важно.
— И что же вас удерживает от этого шага?
— Сама еще не поняла, — честно призналась девушка. — Я никогда не была так откровенна с мужчиной, но вы… вы особенный. Таким и останетесь, будь вы хоть денром, хоть простым сапожником.
— Это я уже понял, — криво улыбнулся де Кард, чувствуя, как им завладевает то, что жило в Камиле еще так не долго.
Проведя пальцем по ее губам, денр наклонился ближе. Нисколько не смущенная этим, блондинка охотно подалась навстречу, обвивая шею де Карда руками. То, что было потом, он помнил плохо. Невероятное чувство, что буквально выжигало изнутри, накрыло Камиля, заставляя обнять ее крепче. В поисках желаемого, он впился жадным поцелуем в податливые губы, словно припал к прохладному роднику в знойный день. Оторвался от нее только когда не почувствовал отклика, когда девушка перестала шевелиться в его объятиях, повиснув безвольной куклой на сильных руках. Шумно выдохнув, несколько секунд денр ошарашенно смотрел на нее, прежде чем провести кончиками пальцев по лицу, в надежде, что она откроет глаза.
— Взгляни же на меня, — попросил Камиль, опускаясь на землю. — О, боги! Что такое? — когда денр снова коснулся ее кожи, за пальцами потянулась липкая светло-сиреневая паутина, что начала покрывать кожу девушки.
Не совладав с собой, денр отбросил от себя тело и вскочил. Спешно вытерев руки о плащ, Камиль снова взглянул на ладони, желая удостовериться, что на нем не осталось этого странного дыхания смерти…
Этот случай стал первым в веренице всех, что произошли потом.
Жители Лучезарных земель больше не боялись набегов этерна, что оставлял после себя горы почерневших трупов; их заботил тот, кто убивал совершенно иначе…
Глава 7. Тайны исповеди
Вернувшись в крепость, Камиль сразу же направился в свои покои. Тяжело дыша, он буквально сорвал с себя плащ, который все еще хранил запах несчастной девушки, и швырнул его в камин. Сделав глубокий вдох, денр почувствовал, что ему катастрофически не хватает воздуха. Казалось, он в одно мгновение постарел на несколько десятков лет, превратившись в дряхлого, страдающего одышкой старика. Не в силах успокоиться, де Кард трясущимися руками расстегнул мелкие пуговицы на рубашке. Спустя несколько секунд этот предмет гардероба тоже полетел в огонь.
Пламя принялось ласкать плотную ткань темно-лазурного оттенка. Постепенно рубашка начала темнеть. На ней появились дыры с угольно-рубиновыми краями… Казалось, огонь вырисовывал какие-то причудливые узоры, желая украсить ткань.
Проведя рукой по заросшему суточной щетиной подбородку, Камиль судорожно облизал пересохшие губы. Он все еще отчаянно пытался выровнять дыхание. Получалось, но с трудом. Сердце билось где-то в горле, создавая неприятный тошнотворный шум в ушах. Прикрыв глаза, денр невольно передернулся, вспоминая неподвижное тело незнакомки. Как же так? Как случилось, что тот, кому следовало стать ее спасителем, лишил жизни? Денр все еще не мог понять, что произошло. Он чувствовал, что должен рассказать кому-то о случившемся, но не знал, кому мог довериться в столь деликатном деле. Сев на край постели, де Кард склонил голову, запуская пальцы в густые темные волосы. Мысли метались и путались.
В былое время существовал только один человек, кому Камиль смело доверил бы свою тайну. Рассказал бы все, без утайки, не боясь быть не понятым или осужденным за то, что сделал…
Спустя четверть часа, успокоившись и одевшись, денр спустился в семейный склеп де Кардов. Вопреки ожиданиям, здесь его не ждало уединение и возможность излить душу той, к кому шел Камиль.
Возле могильной плиты с именем Лусс де Кард уже был гость, чей серебристый плащ отливал розоватыми бликами в свете факелов.
— Марвис? — позвал де Кард своего советника. — Добрый вечер, — поздоровался, когда тот обернулся.
— Мой господин, — долл Лерм в знак приветствия склонил голову.
— Как вы себя чувствуете? — спросил денр, помня о том, в каком виде Марвис вернулся после того, как отправился на поиски этерна.
Долл серьезно пострадал в схватке с Винсентом. Ему основательно досталось в тот вечер. И, если другие раны зажили достаточно быстро, то укус на руке плохо поддавался лечению. Рана была воспалена до сих пор. След от зубов этерна оставался отекшим и продолжал болеть…
— Ничего не изменилось, — ответил Марвис, снова поворачиваясь лицом к могиле.
Остановившись рядом с ним, Камиль тоже пристально посмотрел на серый камень. Видеть имя сестренки здесь, где покоились их предки, было так же дико и невероятно, как если бы над миром вдруг взошло солнце.
— Она не должна быть здесь, — тихо проговорил денр. — Кто угодно, только не она.
— Я тоже часто говорю это себе, — кивнул долл Лерм.
Камиль задумчиво посмотрел на аккуратную каменную плиту, что стала подобием одеяла для Лусс. Последнее, что защищало ее от холода бесконечно темных ночей. Где теперь ее несчастная душа? Сумела ли она отыскать ту единственную из множества Мертвых троп, что должна была привести ее в лучший мир, чем этот? Страшно ли ей там? Одиноко ли?
— Вы думали о том, как все было бы, вернись мы раньше на несколько часов? — спросил Камиль. — Смогли бы мы предотвратить то, что случилось?
— Это уже произошло, — с горечью проговорил Марвис. — К чему теперь размышлять об этом?
— Возможно, она осталась бы жива, — вздохнул денр, — а я не стоял бы тут в смятении и страхе.
— Вы пришли не просто так, — повернулся к нему долл Лерм. — Мы вспоминаем о тех, кого потеряли, лишь столкнувшись со смертью. Вас что-то беспокоит, мой господин?
Де Кард взглянул на советника. Во взгляде Камиля загорелся огонек надежды. Лусс любила этого человека всем сердцем. Она не могла полюбить того, кто не заслуживал столь светлого чувства. Ее сердце безошибочно определяло, кто перед ней — так было всегда. Удивительно юная, но уже мудрая… Возможно, Марвис мог стать тем, кто поможет разобраться в случившемся. Он много лет служил дому де Кардов и за все эти годы ни разу не дал повода усомниться в себе.
— Да, беспокоит, — кивнул денр.
— Что же?
— Точнее, кто…
— Этерн? — долл Лерм весь подобрался. — Он снова дал о себе знать?
— Нет, — качнул головой Камиль. — Я сам, — признался после минутной заминки.
— Поясните, — потребовал Марвис.
— Дело в том, что я хотел бы обратиться за советом, но не к вам, — проговорил осторожно денр де Кард. Тщательно подбирая слова, он продолжил: — Я хочу поговорить не со своим советником, а с крэмвиллом, что спрятан глубоко внутри него. Мне недостаточно знаний простого смертного, да простит меня долл Лерм.
— Говорите, — уверенно кивнул его собеседник. Развернувшись к денру всем корпусом, он оперся ладонью на прохладную плиту захоронения и приготовился услышать все, что угодно, но только не то, что скажет Камиль де Кард.
— …и похоронил ее на заброшенном кладбище, — закончил Камиль свою исповедь.
Иначе этот рассказ он назвать не мог, поскольку понимал, что кается в одном из самых страшных смертных грехов. Существует ли что-то более ужасное, чем подобное деяние? Вряд ли…
— То, о чем вы рассказали — очень странно, — задумчиво проговорил долл Лерм, внимательно глядя на денра. — Как давно вы испытываете голод подобного рода?
— Какого рода?
— Вы сказали, что убили девушку во время поцелуя…
— Именно.
— Это не поцелуй этерна, — уверенно сказал Марвис. — Во-первых, его магия всегда темна. Именно поэтому жертвы Винсента черны — это Мертвые чары впитываются в кожу. Во-вторых, вы не могли перенять эту его способность, потому что поцелуй этерна — это прерогатива чистой крови. Простите… Нужно родиться таким, чтобы иметь подобный… ммм… навык.
— И…?
— Если честно, я не знаю, что сказать, — развел руками долл Лерм. — Ни с чем подобным раньше мне сталкиваться не приходилось.
— То есть, как? — опешил Камиль.
Он был уверен, что у Марвиса есть все ответы. Он прожил достаточно долго, чтобы знать все о жителях мира Синих сумерек. Будучи крэмвиллом, долл Лерм, несомненно, должен был сказать нечто большее, чем «ни с чем подобным я раньше не сталкивался».
— Марвис, вы ведь понимаете, что это не то, что я хотел услышать?
— Понимаю, — кивнул советник денра. — Но больше пока сказать не могу.
— Пока?
— Да, мне нужно поговорить об этом с… — Лерм запнулся, словно осознав, что сказал лишнее, — с кем-то более опытным.
— С кем, например? — прищурился Камиль.
— Ну… — принялся изворачиваться Марвис, явно надеясь придумать что-то правдоподобное. — С кем-то из жительниц холмов. Чаровницам известно куда больше, чем всем остальным.
Де Кард потер ладонью затылок. Делая вид, что удовлетворен таким ответом, де Кард тяжело вздохнул. У него не было желания выпытывать у своего советника, что тот не договаривает. Достаточно того, что это и так вполне очевидно. Судя по всему, долл Лерм пока не готов рассказать о своих друзьях или кем ему приходился тот, у кого он собирался искать ответы на интересующие денра вопросы. В конце концов, неважно кто это будет; главное, чтобы это дало хоть какой-то результат. Камилю было совершенно плевать, как Марвис собирался доставать нужную ему информацию. Он хотел лишь одного: не становиться тем, от кого спасал свои земли.
— Ладно, — сказал денр. — Сделайте все необходимое, мой друг. Я буду ждать вашего совета относительно того, что с этим делать.
— …а пока постарайтесь не покидать крепость без необходимости, — кивнул долл Лерм. — Нам не нужны лишние проблемы, верно?
— Не нужны, — отозвался Камиль с тяжелым сердцем.
Понимая, что Марвису необходимо побыть наедине с собой, де Кард попрощался и покинул склеп. Поднимаясь по крутым ступеням, он думал о том, что все запуталось еще больше. Разговор не принес желанного облегчения. На душе по-прежнему скребли… нет, даже не кошки, а кто-то куда более когтистый и безжалостный.
Оказавшись в просторной гостиной замка, Камиль увидел в кресле у камина Алисьенту. Он так и не решился сделать еще один шаг, а потому замер на месте. Не зная, как повести себя, хотел уже потихоньку уйти, когда поймал себя на том, что… его отношение к дочери старика управляющего изменилось. Прислушавшись к себе, денр лишь убедился в том, что где-то в области сердца шевельнулось что-то теплое и очень мягкое. Конечно же, не любовь и даже не привязанность, но… влечение? Вздрогнув, Камиль мысленно одернул себя. Нет, это чувство продиктовано не его сознанием. Он никогда не видел в Алисьенте женщину, не рассматривал ее в этом плане. От слова «совсем»… Понимая, что в нем снова поднимает голову то, что пришло вместе с ядом этерна, де Кард попятился к двери.
Словно почувствовав его присутствие, Алисьента обернулась.
— Мой господин, — девушка тяжело поднялась с кресла, склоняя голову.
— Нет! — почти выкрикнул денр, выбрасывая вперед руку. — Не двигайтесь… прошу Вас, Алисьента, — добавил уже мягче, успокаивая бешеное сердцебиение.
Она не должна знать о том, что происходит. Девочка и так перенесла слишком много, чтобы переживать еще и о нем. А то, что Алисьента станет волноваться, Камиль знал точно. Любящее сердце всегда болит о том, о ком бьется.
— Что… Что такое? — не поняла она странного поведения своего денра.
Девушка принялась оглядываться вокруг, пытаясь сообразить, что могло так взволновать Камиля. Вероятно, она расценила его возглас, как беспокойство или нечто подобное. Теперь Алисьента пыталась отыскать взглядом предполагаемый раздражитель.
— Нет, все в порядке, — Камиль с трудом совладал с собой, прогоняя обуявшее его ощущение. Ему почти удалось взять себя в руки. — Не волнуйтесь. Мне… мне показалось, что у вас за спиной… огромный паук. Вон там, — и указал на угол над камином.
— Боги! — Алисьенту передернуло. Запрокинув голову, дочь управляющего взглянула в указанном направлении. — Там нет ничего.
— Да, я теперь тоже вижу, — кивнул де Кард, радуясь, что удалось выкрутиться из довольно странной ситуации. — Вероятно, игра тени и света. Нужно поменять свечи в люстре и факелы. Здесь темновато…
Облегченно вздохнув, Алисьента снова села в кресло и накрыла ноги тщательно выделанной волчьей шкурой.
Чтобы окончательно сгладить случившееся, Камиль подошел к камину и подбросил в него несколько поленьев. Это не показалось странным, поскольку в зале было довольно прохладно. За окнами лютовали студеные ветра, а потому тепло быстро уходило. Камины пока еще не топили постоянно, поэтому замок не успел прогреться. Присев возле решетки, денр придвинул ее ближе и на какое-то время задумался, зачарованно глядя на огонь. На короткое мгновение ему показалось, что вернулись прежние времена. Как бы он этого хотел. Хотел, чтобы Лусс ворковала с малышками в комнатах на втором этаже, чтобы Алисьента вязала свои прекрасные воздушные шали, а Кармелия закатывала истерики по поводу и без. Дни, которые были прекрасны тем, что все живы и относительно здоровы. Сегодня все иначе…
— Вы вспомнили что-то из того, что случилось? — поинтересовался Камиль, оглядываясь через плечо на дочь старика Варда.
— Нет, — тихо ответила она, отводя взгляд. — Совсем ничего.
— Это не страшно, — ответил денр, желая ободрить девушку. — Главное, что вы живы.
Пламя в камине стало жарче и веселее — это занялись поленья. По зале поплыл терпкий насыщенный аромат хвои. Поднявшись на ноги, де Кард задумчиво посмотрел на Алисьенту. Девушка выглядела отстраненной, но вполне спокойной.
С того вечера, как Маркус Данвир привез ее обратно, отыскав где-то в глухой чаще, дочь управляющего жила в блаженном неведении. Она не помнила, что с ней случилось в лесу, не помнила того, что было за день до этого, за два, за неделю… Алисьента не помнила абсолютно ничего из того, что происходило в крепости последнее время. Но самым странным было даже не это, а то, что полностью исчезли все последствия встречи с оязом. Алисьента была практически здорова, если не считать не большого переохлаждения и нескольких царапин на лице и руках.
Камиль был рад этому. Пусть она никогда не вспомнит, что случилось в Сумеречных лесах. Возможно, это поможет ей забыть и о любви к нему…
Глава 8. Житель Полых равнин
Осторожно ступая по опавшим листьям, Марвис оглянулся. Ему постоянно казалось, что за ним кто-то идет. Лес смущал слух долла Лерма мелкими шорохами, треском валежника, криками ночных птиц — все говорило о том, что он не один. Впрочем, как раз это было вполне логично и нормально. Мир Синих сумерек не умер — его всего лишь окутали Мертвые чары. Пусть это случилось много сотен лет назад, но все же… В очередной раз обернувшись, Марвис остановился, прислушиваясь.
В стороне мелькнула тень. Похоже, интуиция не подвела советника денра де Карда. В тени раскидистого дерева действительно кто-то прятался.
— Выходи, — едва слышно проговорил долл Лерм.
Преследователь не стал долго таиться и сделал шаг вперед, ступая в полосу лунного света. Высокий, широкий в плечах, облаченный в длинный темный плащ мужчина.
— Дариус, — в эффектном брюнете Марвис узнал своего давнего знакомого.
— Здравствуй, долл, — голос собеседника Лерма был тихим и приглушенным, словно он говорил сквозь слой плотной ткани.
— Ты следишь за мной? — поинтересовался советник денра. — Смотри, а то я подумаю, что у тебя ко мне личный интерес.
Долл Лерм не зря выразился подобным образом. Он уже несколько ночей ощущал чье-то незримое присутствие. Куда бы не пошел, чем бы не занимался — чужой взгляд следовал за ним повсюду. И если раньше Марвис мог лишь догадываться, кому он принадлежал, то теперь знал точно.
— Не нужно иронии, — предупредил тот. — Я не понимаю шуток, юмора у меня тоже нет.
Марвис сделал шаг назад, зная, что его визави не отличается выдержкой, и усмехнулся, отдавая должное самокритичности собеседника. Относительно чувства юмора он был абсолютно прав, поскольку вместо него у Дариуса — круглый ноль. Вспыльчивый и жесткий житель давно исчезнувших даже со страниц самых древних манускриптов Полых равнин — это был именно он — создатель той, к кому направлялся в этот час долл Лерм. Когда-то родина Дариуса находилась на территории нынешних Зачарованных холмов, включая в себя немалую часть Мертвых пустошей. Необъятные территории, населенные немногочисленным воинственным народом, от которого теперь осталось лишь огромное количество легенд, преданий и… Дариус.
— Во что ты опять втянул ее? — прошипел тот, кто преследовал Марвиса.
— Я прошу тебя, давай поговорим спокойно, — попросил долл Лерм.
Беседа повернула в не самое приятное русло, но уже ничего не изменить. Когда-то это должно было случиться. Честно признаться, Марвис ожидал этого разговора намного раньше. Странно, что Дариус вмешался так поздно.
— Лучше бы ты следил за своим смертным господином, — процедил сквозь зубы брюнет. — Хотя, в последнем я уже сомневаюсь.
— Мы контролируем происходящее.
— Неужели? — скривился Дариус. — То, что де Кард начал убивать, ты тоже контролируешь?
— Именно поэтому я иду к Исмене, — ответил Марвис. — Хочу поговорить с ней об этом.
— Во-от, — протянул его собеседник, указывая на него пальцем. — Вот о чем я и говорю. Ты совсем не понимаешь, чем может все это закончиться. Мало того, ты поощряешь ее безумные идеи.
Долл Лерм тяжело вздохнул. Он понимал, что имел в виду Дариус. Однако, в отличие от него, не считал затею Исмены такой уж безумной. Напротив, Марвис верил в ее правоту.
— Оставь свои старые взгляды и…
— Я сам решу, что мне с ними делать! — перебил его собеседник. — Я только недавно проснулся и в дурном расположении духа, Марвис. В очень дурном!
Исмена говорила, что Дариус был одним из долгожителей, самым старым крэмвиллом, какого только мог помнить этот мир. Он прожил так долго, что сам потерял счет своим годам, которые сделали его лишь сильнее, вытравив почти все, что в нем было от человека. Впрочем, человеческую сторону Дариус тоже почти полностью утратил. Он был самым приближенным к крэмвиллу, насколько это возможно.
Долл Лерм не питал особых надежд, что создатель Исмены уступит, но не мог поступить иначе. Марвис не хотел и не мог драться с ним. Дариус был слишком силен.
— Она должна спать уже несколько лет. Почему Исмена все еще бодрствует? Как ее Союзник, ты должен следить за этим. Разве нет?
— Дариус, ты лучше меня знаешь, что ее трудно заставить сделать что-либо.
— Ты был создан для того, чтобы заботиться о ней, — не уступал тот, — после того, как она отречется от меня.
— Это я уже понял, — поднял руки долл Лерм. — Может, ты все же уберешь стилет, и мы поговорим спокойно?
Дариус сделал шаг назад, но кинжал не спрятал. На его бледном лице все еще читались гнев и раздражение. Создатель Исмены славился дурным характером. Марвис встречался с ним не так часто, но хорошо усвоил то, о чем не раз она говорила ему: никогда и ни при каких обстоятельствах не вступать в конфликт с темпераментным жителем Полых равнин. Дариус был непредсказуем. Даже Исмена не знала, что он может сделать в тот или иной момент. Известно было лишь то, что времени и слов ни на чьи объяснения Дариус никогда не тратил. Он просто убивал неугодных.
Несмотря на скверный характер Дариуса, Марвис понимал недовольство создателя Исмены. У него были веские причины не одобрять ее дружбу с новым Союзником. Будучи одним из самых могущественных существ в мире Синих сумерек, Дариус смертельно боялся потерять этот статус. Именно поэтому он делал все возможное, чтобы этого не произошло, ведь чем теснее связывались друг с другом Исмена и Марвис, тем больше была вероятность того, что она отречется от него. Рано или поздно это происходило всегда — тандем неизбежно распадался. Случись подобное, Дариус рисковал навсегда лишиться сущности крэмвилла, ибо отречение Союзника равносильно смерти для того, кого бросали. Постепенно такой крэмвилл терял внешний лоск, привлекательность и лишался былой силы. Брошенный навсегда уходил во Мрак, чтобы стать Отверженным или как еще таких называли жители Лучезарных земель — ояз.
— Ты рискуешь ее жизнью из-за собственного малодушия, — обвинил Марвиса создатель Исмены.
— Ты не имеешь права говорить это! — воскликнул долл Лерм. — Она — все, что у меня есть в моей чертовой жизни.
— У тебя ее нет, — жестко возразил ему Дариус. — И не будет никогда.
— Не стоит так исходить желчью, — вздохнул Марвис. — Еще ничего не произошло ведь.
— Но должно. Я чувствую, что-то назревает, — протянул тот в ответ, усаживаясь на большой камень. Отбросив в сторону полу широкого плаща, Дариус задумчиво посмотрел в темное небо. — Она что-то задумала.
Марвис прищурился, раздумывая над тем, стоит ли посвящать его в планы Исмены относительно Безликого. Возможно, именно Дариус сможет отыскать правильные слова и убедить ее оставить безумные поиски. Что главнее, оставить в покое несчастного Камиля де Карда, у которого и так не самая безоблачная жизнь.
— У тебя паранойя, — не решился все же поведать правду долл Лерм. — Разве есть что-то такое, что может пошатнуть твою мощь? Я тебе не враг и не угроза, Дариус.
— Есть. Быть отвергнутым — вот чего стоит бояться всем нам. Она ведь говорила тебе, что чем старше крэмвилл, тем мучительнее его одиночество, когда он лишается Союзника? Еще никто не выживал в этой безнадежности, — злорадно заулыбался Дариус, проводя пальцем по лезвию стилета. — Я знаю.
— Знаешь?
— Ммм. У меня ведь тоже был создатель, — подбросил он кинжал в воздух. Тот матово блеснул и тут же утратил свое сияние, спрятавшись в широкой ладони Дариуса. — Я несколько сотен лет наблюдал, как она погибает. Не самое приятное зрелище, могу тебя заверить. Нам всем предначертано пройти через это. И это страшно — чувствовать, как она умирает. И уже неважно она тебя создала или ты — её. Верно?
Марвис передернулся, делая шаг назад. Долл Лерм не хотел верить в это, но Дариус словно читал его мысли. Он знал все, что происходило в их с Исменой жизни, знал до мельчайших деталей, до самого крохотного воспоминания, что грызло душу до сих пор.
— Ты говоришь о Ви?
— Да, о ней, — улыбнулся житель Полых равнин. — И в ее смерти виноват ты, Марвис. Кровь ее исключительно на твоих руках.
— Ты не можешь обвинять меня в этом, — прошептал долл Лерм, чувствуя, как рот наполняется горькой слюной.
Марвис все еще ощущал ее агонию. Ему стоило невероятных усилий вырваться из того времени, когда она лежала в подвале крепости Кард, изнемогая от боли. Он все еще видел во сне ее сереющее лицо, ее дрожащие руки…
— Я видел смерть Ви, и мне решать, кого в этом обвинять! — вскочил Дариус. — Ты думаешь, я так холоден, что не чувствую чужой боли? Я бы спас ее, если бы мог. Я тебе больше скажу…
— Довольно, Дариус, — послышался женский голос.
Оба мгновенно обернулись на звук, чтобы встретить взгляд мерцающих ярко-зеленых глаз, в которых искрились серебристые сполохи.
— Исмена, — поднялся собеседник Марвиса с камня, на котором сидел все это время. — Здравствуй, Исмена.
— Вы совсем с ума сошли?! — процедила она сквозь зубы, придерживая капюшон, который ветер норовил сорвать с головы. — Нашли место выяснять отношения… — она хотела сказать что-то еще, но лишь возмущенно фыркнула.
— Что, Исмена? — невозмутимо приподнял Дариус густую бровь.
— Ты правда ничего не чувствуешь? — казалось, Исмена поражена, если не сказать больше — шокирована.
— То, что мы здесь не одни? — уточнил ее создатель, подходя ближе. — Разве мне не плевать на это?
— Боги! Дариус, — тяжело вздохнула Исмена. — Ты просто… просто… — раздраженно махнув рукой, она обратилась к Марвису, прежде чем исчезнуть: — Дождись меня в хижине, мой долл. Я буду позже.
Глава 9. Детские страхи
Винсент шумно выдохнул и тяжело опустился в кресло. Он чувствовал себя так, словно все те сотни лет, что прожил, не питался нормально. Точнее, не питался вовсе никак. Еще никогда прогулка по Сумеречным лесам не выматывала его так сильно. Все внутри превратилось в пустоту, которая противно гудела в голове и рождала чувство глубокого отрешения. Странная слабость подкатывала к горлу, окутывая все его существо. От этого перед глазами качалась комната, и этерн чувствовал себя абсолютно беспомощно. Если бы Винсент не знал себя достаточно хорошо, то подумал бы, что таким образом его мучает чувство вины.
Откинув голову на высокую спинку, он закрыл глаза. Похожего состояния даже на память не приходило. Последнее время ни на что руки не поднимались. Он перестал охотиться и совершенно не обращал внимания на то, что творилось за стенами маленького особняка на окраине Зачарованных холмов. Он давно облюбовал для себя это тихое жилище, поскольку место идеально подходило для тех, кто не любит лишних глаз. Дом стоял на отшибе, скрытый высоким холмом с одной стороны и кряжистыми вязами — с другой.
Туманным взглядом обведя комнату, в которой находился, Винсент подумал о Дариусе. Появление матерого крэмвилла слегка удивило этерна, но не шокировало. Чего-то подобного он вполне ожидал, только не так скоро и не на этой земле. Среди кучки одурманенных ужасом людей такому, как Дариус, делать нечего, ведь здесь любовью даже не пахнет. Винсент прекрасно знал, насколько сильно крэмвиллы зависят от этого чувства, но понятия не имел, что они давно научились приспосабливаться.
Увидев на тумбочке бутылку вина, этерн пожалел, что не обладает способностью двигать предметы силой мысли. Пожалуй, если хорошенько разобраться, то это единственное, чего Винсент делать действительно не умел, но что пришлось бы сейчас очень даже кстати.
Поднявшись, сын Маливии дель Варгос преодолел те несколько метров, что отделяли его от предмета мебели, и наполнил бокал. Густая жидкость темно-красного цвета напомнила о крови, внезапно пробудив зверский голод. Жажда заслонила собой все вокруг, не оставляя даже крохотного шанса иным мыслям и чувствам. Опираясь ладонью на тумбочку из потемневшего от времени дерева, Винсент задумался. Этерн был не доволен. Не доволен происходящим, собой, крэмвиллами в лесу…
— Совсем обнаглели, — проворчал он, вспоминая, как легко, не таясь, вели беседу долл Лерм и тот, о ком вовсе не хотелось думать.
Дариус уже очень давно являлся темным пятном в жизни сына Маливии дель Варгос. Задолго до их знакомства крэмвиллу суждено было стать кем-то вроде злого гения для этерна. В эти минуты, разглядывая густое вино, что мягко переливалось всеми оттенками бордового в свете пламени свечи, Винсент очень сожалел, что находился не в лучшей форме. Им просто повезло…
Обсуждая волнующие их проблемы, эти двое даже не подозревали о истинной цели появления этерна. Выдав себя в свое время, Ви положила начало самой страшной трагедии, какая только могла случиться. Вот почему Винсент облюбовал именно Лучезарные земли. Вовсе не жажда крови им двигала. Людей он убивал больше от скуки, чем по известной только ему причине. Ему было плевать, что он стал в этих краях чуть ли не Темным богом. Совсем иная причина привела его так близко к границам Зачарованных холмов — крэмвиллы, которые жили недалеко от Мертвых пустошей и на юге Лучезарных земель.
Звучно поставив полупустой бокал рядом с графином, этерн выпрямился. Слегка покачнувшись, он тряхнул головой. Дурманящая слабость отступила, оставив после себя легкий шлейф дурноты и непонимания. Винсент все еще не мог сообразить, что с ним происходит. Что и почему? Вернувшись к креслу, он сел и задумчиво посмотрел в темное окно, за которым качались голые корявые ветви дерева. Причудливо изогнутые, они были похожи на громадные лапы ночного чудовища — штриги, что забирало по ночам души маленьких детей. Казалось, оно скребется в окно, царапая мутное стекло изогнутыми черными когтями. Винсент знал, что это всего лишь старый вяз, но это не умаляло забравшегося в душу ужаса.
Вот точно такой же рос под окнами его комнаты много лет назад, когда сын Маливии дель Варгос был совсем еще маленьким. В такие вечера — особенно темные и жуткие, в его крохотную детскую входила мать, бросала в камин несколько поленьев, садилась на край кровати и… все страхи улетали прочь.
Судорожно переведя дыхание, Винсент уронил голову на ладонь. Лоб покрылся холодным липким потом. Стараясь не думать о ветре, что завывал в камине, этерн закрыл глаза. Он не хотел видеть тени за окном, не хотел наблюдать, как они оживают, превращаясь во что-то материальное. Винсент ненавидел ночи, когда разыгрывалась непогода. Ему не нравился дождь, он не видел шарма в пронзительных вспышках молний, что били по глазам, а носившийся по долинам и лесам ветер пугал его. Удивительно, но будучи одним из самых сильных существ, он приходил в ужас во время обычной грозы. У каждого есть свои слабости, были они и у сына покойной Маливии дель Варгос.
Очередной раскат грома, что с силой ударил в небесах, заставил содрогнуться растерянного своим состоянием этерна. Винсенту показалось, что на крышу особняка обрушилось несколько сотен камней. Эти камни продолжали падать прямо в его растревоженную воспоминаниями душу. Отняв руку от лица, этерн потянулся вперед, чтобы снова наполнить бокал.
В одном из углов комнаты раздался странный приглушенный звук. Создалось впечатление, что кто-то скребет по каменному полу. Поведя плечом, Винсент обернулся. На мгновение ему показалось, что там и правда кто-то есть. Мысленно осадив себя, этерн взял в руки початую бутылку. В темноте снова что-то завозилось.
— Эй, ты! — окликнул Винсент, указывая пальцем в направлении темного угла. — Мне не нравится, что… — этерн осекся, поймав себя на мысли, что ситуация становится смешной. — Никого там нет, — проворчал он самому себе, делая глоток прямо из бутылки.
Тем временем, за спиной сына покойной Маливии дель Варгос разворачивался самый страшный кошмар его детства. На полу появились слабые отблески… пламени. В воздухе повис едкий запах дыма. Из угла, постепенно вырастая из маленького комочка в громадную размытую тень, выползло нечто непонятное. По камням царапнули острые когти — длинные, загнутые, черные. Медленно двигаясь к этерну, размытая тень приобретала более четкие очертания. Сделав очередной шаг, она протянула вперед когтистую лапу. Скрюченный палец с безобразным когтем замер в каких-то сантиметрах от обнаженного участка шеи Винсента.
Резко развернувшись лицом к незваному гостю, этерн обрушил сокрушительный удар на голову тени. На пол посыпались осколки разбитой бутылки. Остатки терпкого ароматного вина частично впитались в подобие капюшона, что скрывал облик непонятного существа.
— Пошла прочь! — попятился этерн, узнавая в сгустке мрака ее — штригу*.
Издав странный шипящий звук, тварь приблизилась еще на пару шагов. Когти мазнули по рубашке, пачкая ткань черными разводами. Из глубины капюшона появилось голубоватое свечение. Оно мерцало и переливалось, почти завораживая.
С трудом сбросив наваждение, Винсент закрыл глаза. Вдоль позвоночника пополз неприятный холодок. Этерн уже и забыл как это — бояться. Это чувство слишком давно покинуло его жизнь, но сейчас ужас оказался слишком пронзительным и неуправляемым, чтобы перед ним можно было устоять. Воспаленное сознание Винсента помутилось, когда он ощутил на щеке холодное дыхание…
*Штрига — мифическое существо, которое питается жизненными силами. Согласно городским легендам, штрига приходит ночами к маленьким детям, чтобы забрать их жизненную энергию, пока малыши спят.
Глава 10. Свои и чужие
…в воздухе повис знакомый аромат, который Винсент помнил с детства. Этот запах всегда сопровождал только Её.
С огромным трудом совладав с собой, этерн удержал сознание относительно ясным. Результатом стало до боли знакомое прекрасное лицо той, что склонилась над ним. Винсент даже не заметил, как оказался на холодном каменном полу. Все его существо подчинила себе паника, которая пришла вместе с этой проклятой тварью. Снова превратившись в мальчишку, этерн не смог убедить себя в том, что все происходящее — предмет его воображения. Слишком уж материальными оказались когти штриги, которая успела на мгновение коснуться его лица.
— Ты пришла, — проговорил он почти одними губами.
В пронзительной тишине небольшой гостиной залы особняка даже этот приглушенный шепот показался слишком громким. Каждый слог отдавался тупой болью в затылке.
— Ты спасла меня… снова.
— Я всегда буду спасать тебя, — ответила Она, проводя по щеке этерна невероятно нежными пальцами. — Ты же мое дитя.
Винсент невольно прикрыл глаза, окунаясь в те дни, когда Она всегда была рядом. Ее мелодичный голос, ее ласковые теплые руки, ее невероятно красивые глаза — все это осталось где-то там, в веках. Почти забытые воспоминания, которые внезапно воскресли и взглянули прямо ему в душу удивительно зелеными глазами. Этерн был уверен, что Ее взгляд не потускнел ни на йоту, хотя лицо и было скрыто в глубине широкого капюшона дорожного плаща.
— Я уже не ребенок, — возразил он, поднимаясь на ноги с Ее помощью. — Давно перестал им быть.
— Для меня ты всегда будешь моим озорным непослушным сыном.
Сделав над собой невероятное усилие, Винсент попытался перенести вес на ноги. Она была слишком маленькой и хрупкой, чтобы тащить его на себе.
— Позволь помочь тебе, — словно читая его мысли, проговорила Она. — Обопрись на меня.
— Нет, нет, — покачал он головой, приваливаясь спиной к каминной стене. — Дай мне перевести дух. Я сам.
— Вин…
— Сам, — упрямо повторил этерн, постепенно приходя в себя. Едва переставляя ноги, он дошел до кресла, в котором сидел до случившегося.
— Что случилось? — спросила Она, останавливаясь рядом с ним. — Никогда не видела тебя таким. Ты заболел, мой милый мальчик? — подавшись к этерну, Она приложила прохладную ладонь к его пылающему лбу.
— Это какая-то отвратительная лихорадка, — ответил Винсент, все еще силясь справиться с тошнотой и одурманивающей слабостью. Перед глазами все плыло и качалось, а еще… улетучивался запах миндаля и шоколада.
Комната снова погрузилась в тишину, мрак и щемящее ощущение одиночества. Где-то в районе сердца расправила крылья досада. Этерн разочарованно выдохнул.
Она побыла так мало. Ушла так же неожиданно, как и появилась. Не оставила после себя ничего, что могло бы напоминать о том, что Она была здесь.
Или нет? Острый слух уловил какие-то шорохи в холле особняка. Собрав в себе все силы, он молниеносно бросился к двери и замер слева от нее в ожидании. Плохое самочувствие научило его быть осторожным, дабы не оказаться застигнутым врасплох каким-нибудь отчаянным смельчаком, которому вдруг взбрело в голову спасти этот ничтожный мир.
Шорохи стали более четкими, превращаясь в легкие шаги, почти бесшумные. Сквозь пелену слабости и непонятного ощущения привкуса железа во рту, этерн все-таки различил запах прибывшего гостя, который не прятался, не стремился быть незамеченным. Это была уверенная поступь, почти хозяйская.
Едва идущий переступил порог гостиной, Винсент схватил его за горло и прижал спиной к стене. Послышался испуганный вскрик, а потом гость заговорил смутно знакомым голосом.
— Это я! Винсент, это я… Отпусти… — изящные пальцы сжали его запястье, пережимая сухожилия, чтобы ослабить хватку. — Отпусти меня, Винсент. Это я… я…
А спустя мгновение за спиной раздалось угрожающее глухое рычание. Только после этого этерн, наконец, отступил, убирая руки. Обернувшись, он встретил злобный взгляд маленьких глаз, в которых пылало красноватое пламя. С оскаленной пасти летела слюна и капли темной субстанции — Мертвые чары.
— Ларина, — проговорил этерн, снова поворачиваясь лицом к чародейке, — если ты не прекратишь подкрадываться ко мне, однажды я сверну тебе шею… ведьма.
— Решишься, пригласи, — иронично ответила правительница Зачарованных холмов. — Очень хочу посмотреть на это.
— Ты слишком уверена в себе, — заметил Винсент.
— А ты ужасно выглядишь, — парировала чародейка, направляясь к столу.
Отпихнув с дороги недовольно рыкнувшего фамильяра, сын Маливии дель Варгос вернулся в свое излюбленное кресло. Переведя дыхание, он провел языком по пересохшим соленым губам. Наблюдая, как Ларина зажигает свечи, проведя рукой над парой стоящих на столе канделябров, подумал о том, что она оказалась здесь не случайно.
— Что ты забыла в этой глуши? — поинтересовался этерн, впиваясь рукой в подлокотник, чтобы унять дрожь в пальцах.
— Мне показалось странным, что ты столько времени сидишь тут один в темноте, — ответила она, пересекая залу, чтобы оживить еще несколько свечей на подоконнике.
— По окрестностям начал бегать Дариус, — проворчал Винсент. — Я не в лучшей форме, чтобы вести с ним беседы.
Он попытался дотянуться до бокала на столик, что находился перед ним, но у него ничего не вышло. Бокал упал на пол и разбился, издав при этом неприятный резкий звон, что болезненно ударил по слуху. Этерн вздрогнул, призывая все муки ада на голову того, кто был виновен в его состоянии.
— Дариус? — казалось, Ларина дель Варгос была удивлена.
— Ты не знала? — в тоне этерна зазвучал неприкрытый сарказм. — Неужели на Зачарованных холмах есть хоть что-то, что способно быть утаенным от тебя?
— Это не самая лучшая тема для шуток, — огрызнулась чародейка. Она уже зажгла почти все свечи и, сделав несколько шагов к этерну, скривила чувственные губы. — Бо-оги, все еще хуже, чем я подумала.
Понимая, что она имеет в виду, Винсент недовольно дернул плечом. Ему совсем не нравилось, что кто-то видел его в таком состоянии. Он был слишком уязвим в эти моменты. Ларине достаточно лишь хорошенько постараться, чтобы…
— Напрасно ты опасаешься, — мягко проговорила Ларина, явно улавливая настроение этерна. — Я не враг тебе, сын Маливии дель Варгос. Я помочь хочу.
— Неужели? — скептично фыркнул он в ответ. — С твоей одержимостью править миром…
— Не миром, — перебила она его. — Нет, Вин… Только Зачарованными холмами.
Он дернулся, как от удара сыромятной плетью. Это «Вин» резануло по нервам так, что стало дурно. Неужели ему все показалось? Все — от штриги до той, что так кстати спасла его от этой твари.
— Как давно ты здесь? — с подозрением спросил этерн, поднимаясь на ноги.
— О чем ты? — Ларина или правда не понимала или талантливо претворялась.
Винсент все больше склонялся ко второму. Слишком коварна и могущественна была правительница Зачарованных холмов, чтобы…
— Уж не твоих ли рук это дело? — прищурился этерн, продолжая наступать на чародейку. — Я раньше был уверен, что мне сложно как-то навредить. А сейчас взгляни на меня.
— Вин…
— Еще раз так назовешь меня, — прервал он попытку оправдаться, — перегрызу глотку.
Ларина дель Варгос была вынуждена прижаться к стене, когда он подошел вплотную. В ее пронзительно-зеленых глазах заметалась растерянность, стоило этерну перейти в атаку. Она словно не ожидала, что у него хватит на это сил.
— Поняла? — тихо поинтересовался Винсент, максимально приблизившись к ней. Он склонился ближе, чтобы усилить свои слова действием.
Правительница холмов дернулась, когда рука этерна коснулась ее изящной длинной шеи. Он как будто не угрожал, не брал в захват, но… Ощущая кончики его указательного и большого пальцев на своих скулах, она никак не могла понять, что чувствует. В душе бушевали странные чувства, которые боролись за первенство. Липкий страх и желание того, чтобы он продолжил.
Борд снова грозно зарычал и весь подобрался, готовясь к прыжку. Фамильяр явно был намерен защищать свою хозяйку — это говорило о том, что Ларина больше боялась.
— Лежать, — взглянула она на громадного черного пса. — Свои…
Фамильяр тут же покорно принял требуемое положение. Однако, в глазах Борда все еще горело желание вцепиться в горло тому, кто угрожал его госпоже.
Большой палец Винсента начал движение по скуле, подбородку и ненадолго замер на нижней губе. Легонько толкнув ее, этерн сделал шаг назад. На его губах появилась едва заметная усмешка.
— Вот как, значит? — прокомментировал он действия темной чародейки.
Глава 11. (Не)верь мне
Удивляясь своим ощущениям, Ларина облегченно вздохнула. Она не боялась Винсента. К нему у чародейки были несколько иные чувства. И дело даже не в том, что дружба с этерном могла дать Ларине то, чего она жаждала всей душой. По крайней мере, она так думала.
— Ты больше похож на крэмвиллов, чем хочешь казаться, — заметила чародейка, все еще оставаясь на своем месте.
— Возможно, — пожал этерн широкими плечами.
Глядя, как под шелковой тканью рубашки перекатываются мускулы, Ларина улыбнулась своим чисто женским мыслям. Ей нравилось то, что она перед собой видела. Точнее, кого…
— Ты позволишь? — сделала все же шаг в его сторону, надеясь, что этерн согласится дать ей возможность хотя бы попробовать понять природу его недуга.
— Ну, рискни, — усмехнулся Винсент, снова опускаясь в кресло.
От чародейки не укрылось то, с каким усилием он это сделал. Этерну явно было очень тяжело делать вид, что он хоть немного оправился. Напротив, правительница холмов видела отчетливые признаки ухудшения. Винсент был излишне бледен, вспотел и у него дрожали руки.
— Когда это началось? — спросила Ларина, склоняясь над ним. Едва ощутимо пройдясь кончиками пальцев по голове и плечам этерна, не почувствовала ровным счетом ничего.
— Это так важно?
— Чтобы я могла помочь тебе, ты должен быть честен со мной, Вин… Винсент, — поспешно поправила сама себя, помня о предупреждении своенравного собеседника.
— Спустя пару ночей после… — он замолчал, а затем нехотя, но продолжил: — после того, как я навестил крепость смертных денров де Кардов, — фамилия Камиля прозвучала из уст этерна, как самое грязное ругательство.
Правительница Зачарованных холмов отдернула руки, когда Винсент нервно передернулся. Не зная еще, как вести себя с ним, Ларина предпочитала быть излишне осторожной, чем убитой раньше времени.
— Ммм, — промычала она задумчиво, рассматривая красивое лицо этерна.
Глаза Винсента выглядели излишне влажными и воспаленными. Мертвые чары словно больше не подпитывали его. Кожа приобрела землистый оттенок и постоянно покрывалась испариной. Если бы такое было возможно, можно подумать, что этерн мучался скачками температуры. Признаки дурного самочувствия выглядели вполне естественно и… обычно.
— Это не колдовство, — уверенно проговорила Ларина дель Варгос, отбрасывая за спину волнистую смоляную прядь волос. Локон то и дело падал в глубокий вырез ее темно-синего платья.
— То есть?
— Я бы сказала, что ты просто заболел, как… как обычный человек.
— Ты что… ты… — вскочил этерн, но покачнулся и едва не упал. Успев схватиться за подлокотник кресла, наклонился вперед, борясь с приливом тошнотворной дурноты.
— Прости, — подняла руки чародейка в красноречивом жесте. — Говорю то, что вижу.
— Может, тебе стоит присмотреться внимательнее?
— Ты был в крепости, — вернулась правительница холмов к прежней теме. — Может, встречал там кого-то еще, кроме ее обитателей. Темных, Отверженных…
— Только кучка жалких смертных, — поморщился Винсент. — От тебя никакой пользы, Ларина дель Варгос. Ты несешь какую-то чушь, — потирая гудевший тупой болью висок, сел обратно в кресло.
— Знаешь что, Винсент, — в голосе чародейки зазвучала обида. — Это только мне нужно, да? Да?! — повысила тон, когда он не ответил. — Идем, Борд!
Вихрем пролетев через гостиную залу и фойе особняка, Ларина уже взялась за ручку входной двери. В этот момент на ее запястье сомкнулись липкие, влажные от пота, но достаточно сильные пальцы.
— Я не отпускал тебя, — глухо проговорил этерн.
— Мне не нужно твое разрешение, Винсент! — в правительнице холмов взыграл природный норов и дерзость, присущая множеству жительниц холмов.
Ларина чувствовала, как в душе поднимает голову уязвленная женская гордость. Мало того, что он совершенно не обращает на нее внимание, как на одну из красивейших женщин мира Синих сумерек, так еще и смеет говорить все, что ему в голову взбредет.
— Ларина…
— Если ты думаешь, что можешь обращаться со мной так, то…
— То что? — он снова оказался слишком близко, чтобы Ларина могла чувствовать себя в безопасности.
Сделав шаг в сторону, она затаила дыхание. Не в силах выдержать требовательного полного ярости взгляда, отвела глаза. Когда его пальцы сомкнулись на ее подбородке, силой поворачивая лицо чародейки, она вынуждена была взглянуть на него. Их дыхание смешалось. Ситуация перестала быть шаткой — она полетела в пропасть.
— Прости, — ошарашил ее Винсент. На короткие мгновения его губы коснулись рта чародейки, когда этерн извинялся.
Опешив от неожиданности, она даже тряхнула головой. На мгновение Ларине показалось, что она ослышалась. Удивленно взглянув на своего фамильяра, она не увидела ответа в глазах Борда. Казалось, пес был обескуражен не меньше ее самой.
— Что? — переспросила она, желая повторно услышать сказанное Винсентом. Не то чтобы Ларине было это важно, но вынудить просить о прощении такого, как он — это могло улучшить ей настроение.
— Прости, — повторил он, отстраняясь.
Наблюдая, как он берет ее руку и подносит к губам, чародейка не знала, как реагировать. Она понимала, насколько сейчас непростая ситуация. Винсент мог вытворить что угодно и… это даже немного будоражило.
— Я бываю излишне резок, — признался этерн, целуя нежные пальцы Ларины. Несмотря на то, что губы были холодными, этот поцелуй пустил рой мурашек по спине чародейки. — Слишком уж долго живу в одиночестве.
— Считаться с кем-то ты не привык — это я поняла, — фыркнула Ларина, не готовая простить его просто так. — Не делай больше так, Винсент.
— Не ставь мне условия, милая, — прищурил он полнящиеся красноватым пламенем глаза, в которых хотелось утонуть.
Ласковый тон этерна вовсе не предвещал ничего хорошего. Да, он повинился, но чародейка понимала, что произошло это по одной лишь причине. В данный момент она была нужна ему — и никаких сентиментов.
Влекомая им, Ларина вернулась в гостиную.
Винсент подвел ее ко второму из кресел, что стояли наискосок от камина и усадив в него. Опустившись на одно колено у ног чародейки, сжал ее прохладную ладонь в своих руках. Взгляд этерна смягчился, когда он снова посмотрел ей в лицо.
— Что ты делаешь? — настороженно проговорила правительница холмов, отнимая руку у сына покойной Маливии дель Варгос.
Ларина старалась не поддаваться чувствам, что беспокоили ее с первого дня, когда она увидела Винсента. Безжалостно обманывая себя, она часто твердила внезапно откликнувшемуся сердцу, что это лишь зов крови. Ведь Винсент приходился ей родственником, хоть и очень дальним. Слишком дальним, поэтому это стало оправданием тем ощущениям, что все чаще тревожили чародейку. Ведь помимо Мертвых чар в крови этерна, он был сыном Амадеуса, а значит, хладным.
— Ты же не можешь отрицать, что мы можем быть полезны друг другу, — вкрадчиво ответил этерн. — Мне нужно разобраться в том, что происходит, Ларина. И если уж ты стала свидетелем моей слабости, я не хочу видеть тебя в числе своих врагов.
— Правда? — усомнилась правительница Зачарованных холмов.
Ее сердце так хотело верить ему, но интуиция нашептывала обратное.
— Пусть мой дурной нрав не обманывает тебя, — продолжил этерн. — Я могу быть тебе полезным. Ты ведь понимаешь, о чем я?
— Думаю, да.
— Помоги мне исцелиться, а я верну тебе красоту и молодость.
— Это ведь не дружеский союз, верно? — прошептала чародейка, осознавая, что нельзя верить Винсенту безоговорочно. Этерн непредсказуем — это нужно учитывать.
— Назовем это партнерством, — кивнул он. — Мы еще слишком мало знакомы для того, чтобы давать иное определение нашим отношениям. А там время покажет.
Время покажет…
Ларина поднялась со своего места и сделала пару шагов в сторону. Внимательно глядя на этерна, который так и остался стоять на коленях у кресла, она попятилась. Инстинктивно протянув руку, попыталась найти опору и уверенность, в которых так нуждалась в эти мгновения. В эти мгновения в Ларине дель Варгос присутствовала лишь беззащитная женщина, которая была растеряна от того, что чувствовала. Никакой темной чародейки…
Вторая проснулась, когда к ней тяжелой поступью подошел Борд. Подставив мощную холку под ищущую ладонь своей госпожи, фамильяр обеспечил ей то, в чем нуждалась Ларина — надежный тыл. Прильнув к ногам чародейки, пес едва слышно заворчал.
— Я вполне…
Вероятно, Винсент поднялся слишком резко, потому что фамильяр тут же рванулся ему наперерез. Из оскаленной пасти раздалось утробное рычание. Обнаженные огромные клыки и пылающий свирепостью взгляд близко посаженных глаз вынудили этерна остаться там, где он стоял.
Пристально глядя в лишенные эмоций глаза этерна, правительница Зачарованных холмов так и не отыскала в них то, что хотела увидеть. Сделав шаг назад, она развернулась и направилась к двери. Ларина больше не верила Винсенту.
Глава 12. Гость из прошлого
Неспеша шагая по тропам Сумеречных лесов, Ларина дель Варгос почти пришла в себя. Такие прогулки всегда успокаивали ее. Замок отрекся от своей хозяйки, не желая мириться с Мертвыми чарами в ее крови, но холмы все еще считали ее своей. Что бы там ни было, как бы не поступала Ларина, она продолжала оставаться правительницей Зачарованных холмов, которые благосклонно принимали ее волю.
Задумчиво ведя раскрытой ладонью над зарослями низкого терновника, чародейка впитывала каждое мгновение наедине с природой. Тьма в ее красивых глазах почти полностью растаяла, уступая место зеленоватому мерцанию. Благие чары играли танцующим пламенем в глубине взгляда Ларины. В эти минуты она была как никогда близка к Зачарованным холмам. Именно поэтому, обманутые ее недолгой слабостью, они открыли взору чародейки то, что ей видеть не следовало.
Мирно бредущий рядом с ней Борд вдруг ощетинился и зарычал.
Ларина остановилась, пристально вглядываясь во мрак, что заполнял Сумеречные леса. Она отчетливо видела размытый силуэт, что двигался далеко впереди между деревьями.
— Я никого не приглашала, — заметила чародейка, погружая пальцы в густую шерсть на загривке фамильяра. — А это явно не чаровница, не правда ли, мой дорогой?
Тряхнув массивной головой, Борд рыкнул ей в ответ. Фамильяр явно выражал этим жестом свое согласие.
— Что же, — проговорила Ларина дель Варгос, окутывая себя и пса чарами сокрытия. — Давай, познакомимся поближе.
Сумеречные леса приняли мертвую магию, которой пользовалась правительница холмов. Не просто приняли — подчинились.
Неслышно ступая по мягкой земле, что была укрыта слоем мелких веток и опавших листьев, Ларина быстро догнала незваного гостя. Оказавшись в нескольких шагах от незнакомца в широком дорожном плаще, она остановилась. Что-то подсказывало ей, что торопиться не нужно. Как не прислушивалась чародейка, как не пыталась разобраться в тяжелой ауре незнакомца, так и не смогла определить, кто это. Явно не человек, но и не хладный… Это мог быть кто-то из Темных или крэмвиллов — других вариантов не оставалось. Проблема заключалась в том, что Темные не сторонились Ларины, но никогда не вели себя так нагло и независимо на ее земле. Крэмвиллы же вообще избегали появляться где-либо открыто.
Чем ближе они оказывались от таинственной фигуры в плаще, тем больше нервничал Борд. Пес постоянно рычал и даже несколько раз принимался готовиться к нападению, взрывая землю передними лапами. Из-под его огромных когтей летели комья земли, которые могли выдать их присутствие.
В очередной раз шикнув на фамильяра, Ларина придержала его за загривок. Она вынудила Борда остановиться, когда он рванулся было вперед.
— Тише, милый, — мягко одернула чародейка пса.
Они были настолько близко к тому, кто шел впереди, что правительница холмов различала равномерное биение сердца. Отчетливые удары, глухие и… очень редкие. Живое сердце так биться не могло. Надежно скрытая туманом непроницаемости, Ларина слегка опешила, когда незнакомец резко обернулся. Из глубины капюшона прямо ей в лицо посмотрели пронзительно-синие глаза. Внимательные, всевидящие, невыносимо прекрасные… Судорожно выдохнув, чародейка остановилась.
Теперь, когда их разделяла какая-то пара шагов, Ларина уже не гадала, кто забрел в ее владения. Она слишком хорошо знала черты этого лица — каждую ресничку, каждую крохотную мимическую морщинку.
— Дариус, — прошептала она одними губами.
Чародейка не видела его слишком давно, чтобы спокойно воспринять появление крэмвилла. Ларина почти забыла о том, что когда-то он был для нее кем-то большим, чем житель Полых равнин. Это было слишком давно, но не настолько, чтобы те времена окончательно умерли в душе Ларины дель Варгос. Это была удивительно прекрасная пора, когда она была счастлива и беззаботна, а он носил несколько иное имя.
— Дарий Ликампус… — проговорила чародейка чуть громче, чувствуя, как в области сердца просыпается странное чувство.
Тем временем, крэмвилл сделал пару шагов назад, прежде повернуться спиной к чародейке и фамильяру. Он уверенно продолжил свой путь, решив, что его интуиция обманула его.
«Что ты делаешь здесь, Дарий? — мысленно обратилась к нему Ларина, не рискуя подавать голос. — Куда ты идешь?»
Правительница Зачарованных холмов знала, что крэмвиллы обладают прекрасным слухом. Это значило, что даже сокрытая чарами, она могла быть услышанной, что не входило в планы Ларины. Она хотела знать, что привело ее давнего знакомого на ее земли… или кто.
Последняя мысль была настолько прозрачной, что едва просматривалась. Кто мог стать причиной визита Дариуса? Зачем он здесь, в Сумеречных лесах? Ощущая, как крепнет надежда, смешанная с горьковатыми подозрениями, Ларина все еще не двигалась с места. Она продолжала смотреть в спину удаляющемуся крэмвиллу, но никак не могла решить следовать ли за ним. Конечно, учитывая все, что их связывало в прошлом, она могла предположить, что Дариус здесь из-за нее. Ларина даже хотела в это верить. Хотела всеми фибрами, что еще оставались светлыми в душе чародейки. Возможно, даже поверила бы, но крэмвилл шел в обратную сторону от ее дома.
Выждав какое-то время, чародейка все же направилась в том направлении, где среди густого бурелома исчез Дариус. Она больше не пряталась за туманом непроницаемости, не желала скрыть своего присутствия. Ларина шла по Зачарованным холмам поступью хозяйки — правительницы, при звуке имени которой содрогались сердца всех чаровниц и не только.
Поднявшись на очередную возвышенность, темная чародейка остановилась. У ее ног раскинулась низина одного их самых отдаленных Зачарованных холмов. Он находился на границе Темных долин и Мертвых пустошей. Опасное место, которое все предпочитали обходить стороной. Здешние леса кишели Темными, Отверженными, Ночными Охотниками, что забредали с земель хладного денра, а также множеством других опасных сущностей. Именно это стало причиной того, что последние несколько десятков лет эти места пустовали. Почти…
Среди глухого бурелома и непролазных зарослей терновника, что рос на склонах Страшной балки — глубокого оврага, что опоясывал большую часть холма, притаился небольшой особняк. К дому вела узкая аллея из вековых дубов и пирамидальных тополей. В былые времена поместье принадлежало большой семье чаровниц, горячо преданных короне. Сегодня осталась лишь одна — Ровена Торгос.
Наблюдая, как Дариус идет по вымощенной небольшими камнями дорожке к парадному входу, Ларина ощутила болезненный укол ревности в сердце. Нет разницы, когда вернулся крэмвилл — сегодня или несколько лет назад. Он ни словом, ни делом не дал знать о себе, хотя когда-то клялся в любви.
— Все ложь, — едва слышно проговорила чародейка, в чьем голосе отчетливо звенели слезы и уязвленное самолюбие. — Ты лгал мне, Дарий. Никогда не любил меня… — уголки чувственных красиво очерченных губ Ларины едва заметно опустились вниз, выдавая душевное смятение чародейки.
Дариус поднялся по крутым ступеням, что вели к двери особняка. Он даже не постучал. Едва оказался у порога, как тяжелая дубовая створка открылась, бросая на крыльцо полосу теплого желтого света.
Ларина напрягла слух, призывая Темные чары, когда крэмвилл улыбнулся.
— Милая Ровена, — и обнял чаровницу, подавшись вперед. Обнял слишком бережно и нежно, чтобы это объятие можно было принять за дружеское приветствие.
Глава 13. Темное сердце тоже болит…
…слезы. Из-по опущенных век темной чародейки покатились крупные слезы, оставляя черно-зеленые дорожки на нежной коже. Шатаясь, словно пьяная, Ларина повернулась спиной к особняку Ровены Торгос…
Пришла в себя чародейка только в тихом переулке какой-то деревни, недалеко от которой находилось логово этерна. Остановившись посреди узкой дороги, правительница холмов огляделась вокруг.
Низкое небо тяжело нависало над деревней, угрожая своей ширью и черными тучами. Глухой рокот грома послышался вдалеке, предупреждая о надвигающейся грозе. Собственно, гроза уже была здесь, в деревне. И, если от природного гнева можно было как-то еще спрятаться, то от гнева темной чародейки укрытия не существовало.
Клубящиеся черные змеи липкой энергии потянулись от рук Ларины ядовитыми полосами. Щупальца вязкой Тьмы заползали в дома и стелились по узким улочкам. Тихими убийцами чары накрывали спящих чаровниц и их дочерей, не оставляя ни малейшего шанса на спасение. Вымещенная на беззащитных подданных обида взвилась к небу рваными языками пламени, распорола тишину ночи истошными криками горящих заживо женщин и поползла удушливым запахом гари по окрестностям. Эта боль пролилась холодным дождем, пропитывая опаленную лютой злобой разочарования зачарованную землю. Порывы ветра становились все слабее, все реже, пока не исчезли вовсе.
Ларина медленно перевела дыхание, запрокидывая голову. Шелковыми влажными лентами волосы прильнули к лицу чародейки, обняли шею и плечи, точно пытались утешить свою обладательницу. Тонкими струйками зеленоватых чар, смешиваясь с крупными каплями дождя, по бледным щекам ползли слезы.
Впервые за много лет Ларина плакала так отчаянно, навзрыд, точно ребенок. Раскинув руки, правительница Зачарованных холмов истошно закричала. Этот крик полетел раненой птицей над миром Синих сумерек, ударяясь о купол черного беззвездного неба, путаясь в кронах Сумеречных лесов, кубарем скатываясь по камням пустошей, чтобы израненным чудовищем обрушиться на головы ни в чем не повинных чаровниц.
— Моя госпожа… — Ларина судорожно вдохнула несколько раз, прежде чем повернуться на звук приятного мелодичного голоса.
— Прочь! — глаза чародейки снова стали наполняться клубящейся Тьмой, которая могла легко поглотить все вокруг, включая дрожащую точно осиновый лист на ветру молодую женщину.
За ее спиной начали появляться встрепанные девушки в ночных сорочках. Некоторые из них накинули поверх льняные пеньюары, а те, кому повезло меньше, выбежали из горящих домов в чем были — босые и с непокрытыми головами. Прекрасные лица в пятнах сажи, спутанные местами обгоревшие волосы, дикие взгляды, полные недоумения и ужаса, пораженная безжалостным огнем чистая нежная кожа — вот такими предстали перед Лариной дель Варгос ее подданные в эти минуты.
— Моя госпожа, — вытянула вперед дрожащие руки чаровница, что обращалась к ней ранее. — Скажите, что случилось? Мы поможем, мы все исправим. Вы только скажите, что нужно.
Губы их темной королевы искривились в презрительной гримасе, которую даже улыбкой назвать нельзя было. Ларина знала, чем продиктованы эти обещания помощи — не любовь, не участие, даже не жалость — страх. Ужас сжимал их сердца, ужасом была наполнена деревня. Чародейка видела, как его длинные лапы разрывали их жилища, как черные острые когти уродовали безупречные лица, оставляя шрамы, которые не залечат никакие травы, как леденящая обреченность оседала в их пока еще светлых душах, делая их серыми и безликими.
— Прочь! — глухо повторила Ларина, бросая сгусток темной энергии в чаровницу.
Несчастная закричала, когда чары поползли по ее телу. Этот дикий вопль не разжалобил хозяйку пустошей. С мрачным удовлетворением наблюдала она, как бедняжка катается по земле, корчась в предсмертной агонии. Никогда еще Ларина не чувствовала себя такой близкой к темной магии, как в эти мгновения, когда чужая жизнь дрожала на кончиках ее пальцев. Изогнувшись в последней судороге, чаровница затихла. Истерзанное тело осталось ничком лежать в луже растекающихся чар и грязи. Глядя, как магия уходит в землю, Ларина вдруг ощутила, что ее сила не добавилась, как это было раньше. Смерть больше не питала ее, не умножала мертвые чар.
Переведя тяжелый взгляд лишенных зрачка глаз на испуганно примолкнувших чаровниц, она вытянула вперед руку. С первыми словами заклинания чары, принадлежащие подданным, потянулись к Ларине.
Одна за другой жительницы погруженной в хаос деревни начали падать на землю. Совсем еще юные девушки и чаровницы постарше оставались лежать в грязи. Кто-то из них был лишен чар, а кто-то самой жизни. Эта картина пробудила в глубине души Ларины что-то похожее на жалость или сострадание. Распростертые у ее ног тела вдруг напомнили о том, что ничто не вечно — даже магия. Пошатнувшись, чародейка едва удержалась на ногах. Текущие к ней тонкими струйками чары остановились, словно натолкнувшись на преграду. В воздухе застыло звенящее напряжение и пропитанная болью и скорбью тишина. Это была общая боль — не только жительниц деревни, но и правительницы Зачарованных холмов.
Опустив взгляд на свои дрожащие руки, Ларина перевернула их ладонями вверх. Сотрясаемая судорожными всхлипами, она не могла понять, что это на ее коже — слезы или капли дождя.
— Остановись, — услышала вдруг тихий шепот возле уха. Чье-то теплое дыхание согрело боковую сторону шеи.
Ларина потрясенно обернулась. Не в силах сдержать рвущееся наружу отчаяние, попыталась перевести сбившееся дыхание. Чувствуя, как тонет во взгляде фиалково-синих слегка вздернутых к вискам глаз, не смогла даже сопротивляться, когда Он почти силой привлек ее к своей широкой груди.
— Достаточно с них, — его голос практически проник в сознание, внушая сказанное. — Остановитесь, госпожа.
***
…держась в тени могучего дерева, высокий мужчина проводил взглядом того, кто увел темную чародейку. Все то время, что Ларина дель Варгос свирепствовала в маленьком селении, он находился здесь, под защитой раскидистых ветвей. Терпкий аромат осенних листьев перебил его собственный запах, поэтому Агирик не беспокоился о том, что его обнаружат.
В этих местах хладный являлся достаточно частым гостем. Причиной была одна из юных чаровниц, что жила в этой деревни. Очаровательное создание, цветущая орхидея в этой пустыне зла и разрухи. Он увидел ее впервые несколько месяцев назад, когда охотился в Сумеречных лесах. Девушка собирала травы, что-то напевая себе под нос. Тогда Агирика поразило насколько свободной и защищенной чувствовала себя чаровница здесь, на границе с Темными долинами. И, даже встретив его, она не испугалась. Ничего дурного не омрачило мысли дочери холмов, несмотря на то, что на узкой тропе в темном лесу ей встретился Ночной Охотник. Такая вера в благородство и подчинение истокам давно не встречались Агирику.
Бросив последний взгляд на лишенных всего чаровниц, хладный бесследно исчез. Оставаться здесь он не видел причины. Та, ради которой он пришел сюда, бродила по Сумеречным лесам, собирая очередной травяной сбор. Далива была в безопасности — больше Агирика ничего не волновало.
Ему следовало доложить о случившемся своему денру — и сделать это немедленно.
Глава 14. Дань Триаде
Усевшись на ветку могучего дуба, Магнус внимательно огляделся по сторонам. От еще вчера спокойно и мирно живущей деревни не осталось и следа. Насколько хватало зоркого всевидящего взора хладного, здесь и там темнели остатки чар. Мертвых чар, губительных и зловонных. Закрыв глаза, денр Темных долин прислушался. Бесконечный стук сердец, тихие рыдания, прерывистое дыхание — все это казалось настолько громким в мертвенной тишине нависшего над деревней горя, что не могло не задеть за живое какие–то струны в душе ночного охотника.
Когда-то, очень давно, Магнус так же был способен на страдания и эмоции. Теперь его сердце трудно было чем-то растревожить, почти невозможно. Доказательством этому служил давний визит смертного денра, который просил о помощи. Теперь, когда Камиля де Карда ни стало, Магнус впервые задумался о том, что Триада была не так уж и бессмысленна.
Сегодня хладный денр пришел к разоренной Лариной дель Варгос деревне чаровниц вовсе не для того, чтобы пробудить в себе какие-то новые чувства. Правитель долин намеревался выяснить в деталях, что именно случилось здесь. Того, что поведал Агирик, оказалось ничтожно мало, и Магнус отправился собирать драгоценные крупицы информации. Чтобы понять, как поступить дальше, ему необходимо было знать всё.
Бесшумно спрыгнув на землю, в нескольких сотнях метров от крайнего дома, хладный какое-то время оставался неподвижным. Напряженно всматриваясь и вслушиваясь в густой мрак, Магнус не ощущал ничего, кроме темной магии. Все здесь было пропитано смертью и горечью утраты.
— Хладные стали частыми гостями последнее время, — раздался голос за спиной денра Темных долин. — Ты не боишься быть обнаруженным. Тот, первый, все смотрел и смотрел, а потом ушел.
Магнус обернулся. Почти в шаге от него стояла высокая молодая чаровница с длинными волосами цвета спелой пшеницы. В ее холодном сером взгляде светился сталистый огонь, опаляющий своей стужей, несмотря на невозможность этого, в принципе.
— Черными воронами кружите над головами, — продолжила она, нисколько не остерегаясь его, даже не пытаясь держаться подальше, как было это всегда. — Все норовите оказаться поближе — там, где шум крови в венах особенно яростный, особенно горячий и одурманивающий искушением. Зачем ты пришел?
— Я пришел помочь, — Магнус вытянул вперед руки, давая понять, что не представляет угрозы.
— Мы давно не помним времени, когда хладные отдавали дань Триаде, — покачала головой чаровница. — С чего бы менять это теперь? Разве не самое благодатное время наступает для подданных денра Магнуса? Вы должны быть благодарны ему за то, что застали Темные времена, ведь в этом не малая заслуга вашего господина.
— Пора исправлять ошибки прошлого, — он сбросил широкий капюшон, что все это время скрывал от собеседницы лицо денра. — Слишком много их накопилось.
Увидев его, чаровница сделала шаг назад. На красивом лице женщины отразилось замешательство, но она быстро справилась с собой. Обидная подозрительность появилась во взгляде жительницы холмов.
Магнус с трудом совладал с собой, чтобы не высказаться по этому поводу. Он понимал, что сейчас чаровницы не верят никому. После того, как на них обрушился гнев той, кто призван был служить им опорой и защитой, во что они могли верить?
— Как? Как ты можешь помочь нам, денр?
— Вы не можете жить на мертвой земле. Деревня теперь не пригодна для того, чтобы растить здесь детей. Я могу предложить кров и защиту.
— И мы должны поверить во внезапно проснувшееся благородство? — иронично поинтересовалась чаровница.
— Как тебя зовут?
— Элирра.
— Разве есть у вас лучший вариант, Элирра? — задал Магнус вопрос, ответ на который, казалось бы, очевиден.
— Когда часы перевернут в очередной раз, — чаровница указала на восток, — наступит утро. Мы пойдем в Лучезарные земли.
— Зачем? — Магнус приподнял густые брови, недоумевая, что им могут дать люди, которые едва сводят концы с концами теперь, когда Винсент разрушительным смерчем прошел по владениям покойного теперь уже денра де Карда.
— Ходят слухи, что крепость все еще обитаема. Доэр Данвир собирает там остатки выживших, а значит в замке и за его пределами достаточно больных и раненых, чтобы нас приняли, — пожала плечами Элирра. — Мы сможем лечить. Так мои сестры принесут хоть какую-то пользу. Сейчас, когда Сарина не может защитить нас, — развела руками чаровница, — мы вынуждены искать другие выходы из сложившейся ситуации.
Упоминание о сестре Ларины дель Варгос отозвалось болезненной дрожью во всем теле. Магнус опустил глаза, что наполнились кровавой влагой. Последнее время он старался не думать о скорой смерти чаровницы. Утрата была неизбежна, а от того горечь Магнуса становилась все тягостнее. Пусть, Сарина не поверила ему, не смогла или не захотела выслушать объяснения, когда он пытался донести ей истинные причины своего отказа Камилю, все это теряло смысл на фоне грядущего будущего. Ничто не могло умалить боль от одной только мысли о том, что уже совсем скоро ее не станет.
Все чаще Магнус думал о том, что для него оставался только один выход, но имел ли он право на столь откровенный эгоизм. Конечно, хладный яд мог сделать Сарину бессмертной. Он бы преподнес ей драгоценные дары: превратить ее белую кожу в мрамор, такие прекрасные глаза — в изумруды, желанные губы — в алеющие лепестки розы, что он видел когда-то очень давно, в Светлые времена. Она бы жила еще очень много лет. Она бы возненавидела его за это, но осталась бы с ним надолго. Магнус знал, что никогда не решится на это, за что и проклинал себя не раз за свою ненавистно долгую жизнь.
— Я пойду с вами, — решительно заявил денр Темных долин.
— Нам не нужны попутчики, — отрицательно покачала головой Элирра.
— Ваша деревня на границе холмов, — сказал денр. — Твоя земля не убережет тебя в темных долинах от изгоев и Отверженных. Путь к крепости Кард займет почти трое суток. Я нужен тебе, ведьма, нравится тебе это или нет, — последние слова были сказаны с безжалостной жесткостью, даже жестокостью.
Магнус намеренно употребил слово «ведьма», чтобы донести до чаровницы, что он сам не в восторге от предстоящего путешествия. Безопасность жительниц холмов заботила хладного меньше всего. Он хотел встретиться с доэром Данвиром, чтобы… оправдаться перед жителями Лучезарных земель. Лучшего повода не представится еще очень долго, возможно — никогда.
— С изгоями и отшельниками мы справимся, — продолжала возражать Элирра. — А Отверженные нам не враги.
— От чего ты так яростно упираешься? — Магнусу начало казаться, что чаровница несколько предвзята к нему лично или ко всем хладным в целом.
— Ты отказал денру де Карду, когда он приходил к тебе за помощью, — напомнила Элирра. — Ты мог изменить все, но не сделал этого. Почему, Магнус? Неужели для тебя власть важнее благополучия мира Синих сумерек? Ты же…
— Снова о пророчестве, — усмехнулся хладный денр, догадавшись, к чему ведет чаровница. — Ты веришь в это?
— Книга Памяти ясно говорит о Безликом.
— И почему все решили, что им должен был стать именно Камиль де Кард? — развел руками. — Последние события доказывают обратное.
— Как ты можешь?! — Элирра вдруг швырнула в Магнуса сгустком чар, явно не совладав с собой.
Удар отозвался в правом плече. С губ хладного сорвался болезненный рык. На короткие доли секунды он даже оскалился, обожженный гневом чаровницы и невыносимой резкой болью. Казалось бы, еще мгновение и — денр бросится на девушку. Этого не случилось.
Потирая плечо, Магнус провел языком по внезапно пересохшим губам. Он вынужден был признаться себе, что Элирра достаточно сильна. Серьезный противник.
— Не делай так больше, милая, — все же поставил на вид то, что не станет терпеть подобного обращения впредь.
Глава 15. Тяжелые вести
— Здравствуй, Дариус, — взгляд Ровены светился неподдельной радостью. — Проходи, — плотно прикрыв за ним двери, она направилась в гостиную.
Как только Дариус вошел в дом, заметил, что в холле было довольно темно, несмотря на пылающие в креплениях на стенах факелы. Проведя ладонью по стене, крэмвилл поднес пальцы к носу. Тяжелый запах плесени коснулся обоняния, и он поморщился. Сырость — не самый хороший признак. Огонь больше не мог рассеять накрывающую мир Тьму. Даже самые светлые его создания — чаровницы, теряли свой свет. Впрочем, кроме этого, была и еще одна причина такого состояния дома. Причина, которая все больше беспокоила Дариуса, заставляя его думать на самые запретные и неприятные темы. Лишь в одном случае жилище чаровницы ветшает, без причин обрастая плесенью и мхом — все это предвестники скорой смерти его хозяйки.
В маленькой, но уютной гостиной было теплее. На каминной полке горело около дюжины свечей, еще несколько медленно оплавлялись на подоконниках. Когда Дариус переступил порог, Ровена поставила канделябр на стол и повернулась к нему. В который раз он отметил, что чаровницы невероятно красивы. Ни одна из них не утратила того прекрасного, что дала им природа, несмотря на мертвые чары, что расползались по холмам, отнимая силы у всего живого. Длинные светлые волосы Ровены свободно лежали на спине. Красиво собранные пряди были аккуратно заколоты на затылке небольшой заколкой с кроваво-красным рубином. Эту вещь Дариус привез ей много лет назад из Полых равнин. В тот год он поклялся себе, что больше никогда не вернется домой.
— Что с тобой? — чаровница мгновенно уловила состояние крэмвилла.
— Видел Марвиса, — сдержанно признался Дариус, зная, что Ровена будет не в восторге от их очередной ссоры.
— Вы снова выясняли отношения, — вздохнула чаровница, убирая нагар с одной из свечей. — Может, хватит уже воевать? Вы ведь на одной стороне. Ты мог бы помочь ему.
— Долл Лерм не нравится мне. Никогда не нравился, — подчеркнул Дариус свое отношение к Марвису. — Возможно, он не плохой, я не отрицаю. Мне плевать на его благородные стремления. Исмену бы не втягивал во все это.
— Дариус, ты серьезно? — удивилась Ровена. — Ты не справедлив к Марвису. Именно Исмена заразила его верой в пророчество и теперь, когда появился тот, кто может стать Безликим…
— Ты хотела сказать мог стать? — усмехнулся крэмвилл.
— Я сказала то, что сказала.
— Но ведь это полный… — Дариус осекся, встретив полный непонимания взгляд Ровены, которая явно свято верила в то, о чем говорила. — Ты ничего не знаешь?
— О чем ты? — продолжая аккуратно поправлять оплывающие свечи, чтобы дать им больше воздуха, поинтересовалась хозяйка особняка.
— Ровена? — окликнул ее крэмвилл, все еще не веря в то, что столь дурная весть обошла стороной именно ее, которая принимала непосредственное участие в жизни денра де Карда.
Как так вышло?! Эта молва носилась по миру Синих сумерек подобной бешеной лисе, заражая всех своей обреченностью. Неужели остались еще такие уголки, в которые не дошел слух о том, что произошло?
— Что, Дариус? — подняла она на него лучистые, такие жизнерадостные глаза.
Она все еще находилась в блаженном неведении. Этот взгляд не сохранил бы подобного огня, если бы Ровена была в курсе случившегося.
— Винсент напал на крепость…
Замерев с осколком лучины, которой поправляла свечи, Ровена какое-то время стояла неподвижно. Немного опомнившись, медленно сделала небольшой шаг в сторону. Рука чаровницы дрогнула.
Заметив, что пламя свечи начинает лизать широкий рукав темно-синего платья, Дариус стремительно бросился вперед. Ему в последний момент удалось уберечь ее от огня, но Ровена даже не заметила этого. Осторожно вынув щепку из ее судорожно сжатых пальцев, Дариус подвел чаровницу к низкой софе и почти силой усадил на нее.
— Ты сказал, что… — прошептала Ровена, — что этерн… Дариус…
— Прости, — тихо проговорил крэмвилл, отчаянно сочувствуя чаровнице. — Я не хотел, чтобы ты узнала об этом так.
— Камиль… он…
— Мне жаль, Ровена.
Прижав дрожащую руку к груди, чаровница принялась растирать верх декольте, словно ей не хватало воздуха. Судорожно выдохнув, вскинула на него налитые слезами глаза, в которых плескалась такая мука, что Дариусу стало не по себе. Он даже представить не мог, что Ровена успела так проникнуться к смертному денру.
— Вообще никто не выжил? — прошептала она с какой-то безумной надеждой в голосе.
— Мир Синих сумерек скорбит уже несколько недель, Ровена.
— Недель?! — чаровница открыла рот, словно хотела сказать что-то еще, но слова так и не нашли выхода. Их задушили горестные всхлипы, которые выбили последний воздух из груди Ровены.
— Вероятно, все из-за того, что ты живешь слишком далеко от густонаселенных деревень, — пояснил Дариус, осторожно поглаживая трясущиеся плечи чаровницы. — Мне жаль, милая Ровена.
— Когда? — выдохнула она, хватая его за плечо.
Пальцы женщины с такой силой впились в ткань, что пронзили кожу через сюртук. Дариус безропотно перенес причиненную отравленными чарами ногтями боль, которая разлилась по предплечью. Он понимал, что Ровена просто не способна контролировать себя в эти мгновения.
Примерно подсчитав сроки, назвал более-менее точную дату.
— Боги! — вскочила со своего места чаровница. Схватившись за голову, ринулась на середину комнаты. — Дариус… Я уехала из крепости накануне. Он отправил меня домой буквально за день до… О, Камиль…
Рухнув на колени, Ровена издала такой крик, что у Дариуса застыла кровь в жилах. На мгновение ему показалось, что от этого полного боли и отчаяния вопля пошла мощная волна по всем окрестным холмам. В те минуты он даже не подозревал, что истошный вопль Ровены совпал с другим. Именно он полетел по миру Синих сумерек в эту же секунду, сливаясь с криком хозяйки особняка. Именно он сотряс Зачарованные холмы…
— Ровена! — бросился к ней крэмвилл. Взяв ее за плечи, силой поднял на ноги, не позволяя остаться на ковре.
— Нет, — простонала чаровница, прижимаясь лбом к груди Дариуса. — Нет… нет, быть не может этого. Как Боги допустили? — зарыдала она.
Он погладил ее по голове. Шелковистые волосы цвета спелой пшеницы окрасились синеватым цветом под его пальцами. Чем ниже опускалась его ладонь, тем гуще и темнее становилось покрывало черно-синего тумана, окутывающее чаровницу. Используя свой дар, Дариус вытягивал из нее тот комок горя, что застрял в груди Ровены, мешая ей дышать, путая мысли, почти лишая сознания. Она знала многих крэмвиллов, хладных и смертных. За каждого переживала и болела душой, как за родное дитя. Еще не один раз ей предстоит встретить весть о их гибели, но сегодня это должно обойти ее стороной, как и в последующие разы.
— Тшш, — он теснее сомкнул объятия. — Все хорошо, милая Ровена.
— Где взять сил, Дариус? — прошептала она, прильнув щекой к его плечу. — Как справиться с этой потерей?
— Я дам тебе сил, — ответил он, планомерно расправляя пряди ее волос. — Дам тебе покой, дам умиротворение, дам все, что нужно, — синеватый туман продолжал опутывать его пальцы призрачной паутиной, пока Дариус говорил.
Облегчить ее боль — меньшее, что он мог сделать для Ровены. Уже несколько десятков лет она помогала таким, как Дариус, укрывая их от хладных и правительницы холмов. Это могло стоить ей жизни, узнай о том Ларина дель Варгос. Ровена не боялась, зная, что ее чары достаточно сильны, чтобы помочь ей остаться не раскрытой.
— Хватит, — попыталась она отстраниться. — Довольно, тебе будет плохо потом.
Даже сейчас, убитая горем, она думала о последствиях. Готова была справляться сама, но только не навредить тому, кто был заведомо сильнее.
— Тшш, — закрыл глаза крэмвилл, все еще не отпуская чаровницу. — Это не важно. Обо мне не надо заботиться, Ровена.
Дариус чувствовал, что она сопротивляется его воле, но этот протест был настолько слабым, что он с легкостью подавил его. Ровена права. Ему будет плохо от этого лечения, но ее спокойствие сейчас важнее для него, чем собственное самочувствие. Известие о смерти Камиля де Карда сильно подорвало душевное состояние Ровены. Сейчас она нуждалась в поддержке, нуждалась как никогда, и Дариус хорошо понимал, что кроме него, ей помочь некому.
Крэмвилл отпустил ее только после того, как чаровница затихла. Чары Дариуса погрузили ее в подобие недолгого сна, глубокого и целительного. Когда она откроет глаза, наступит новый день, и ничего не будет тревожить Ровену Торгос.
Глава 16. Безответно
В Лучезарные земли пришла зима, но только календарная. Погода все еще баловала людей теплом, словно щадя. На головы смертных обрушилось достаточно бед, чтобы добавлять к ним еще и снег.
Крепость Кард оставалась самым надежным местом в Лучезарных землях, поэтому сюда стягивались остатки народа. Люди везли с собой все, что могли взять, чтобы устроиться с минимальным комфортом. Постепенно вокруг замка Кард вырастали новые ряды домов и ремонтировались те, что долгое время стояли без хозяев. Во времена прежних денров крепость служила домом только для правящих семей, даже слуги были преходящими. Сегодня все изменилось в корне. По приказу Маркуса Данвира на крепостной стене был выставлен дозор, который менялся четыре раза в сутки. Стражники помогали людям в строительстве, поднимая новые дома за считанные дни, чтобы успеть все закончить до наступления холодов.
Под защитой крепких щитов и острых мечей стражи люди чувствовали себя значительно спокойнее. Они хотя бы могли не опасаться нападений Ночных Охотников, которых становилось все больше. Словно договорившись между собой, уцелевшие жители окрестных деревень ни словом, ни делом не упоминали имя молодого денра. Он незримо присутствовал в крепости, но на глаза народу не показывался уже много недель.
Жители крепости все чаще задумывались над тем, что их денр отдал душу Богам. Темным ли, Светлым — это было уже не так важно. Народ находился в смятении. Уставшие от нападений, борьбы за свои жизни и неизвестности люди не хотели думать о том, что будет, если их предположения окажутся верны.
Работами руководил молчаливый и резкий доэр Данвир. Все беспрекословно выполняли то, что он говорил. Целями днями Маркус пропадал в отдаленных деревнях, выискивая остатки смертного народа, чтобы переправить несчастных, перепуганных до смерти, потерявших все людей в крепость.
Все заботы о хозяйстве легли на плечи Алисьенты, дочери покойного управляющего. Она заботилась о новых обитателях замка. В основном это были старики и сироты. Оставшись без родителей и семей, они не могли построить себе жилище, поэтому по приказу доэра Данвира их поселили прямо в замке, где большинство комнат давно пустовали. Благодаря доброй и нежной Алисьенте, каждая просьба была услышана, каждый ребенок обласкан, каждый старик ухожен и вылечен, насколько это было возможно. Под чутким руководством дочери управляющего готовились обеды и ужины на огромное количество народа, стелились постели, варились травяные отвары для больных и раненых. К ней шли за указаниями и распоряжениями, и только после этого начинался новый день.
Сидя у камина, Алисьента перебирала лук, отбирая гнилые и высохшие луковицы. Закончив, она потянулась к низкому столику, чтобы поставить на него низкую широкую чашку из темного дерева. Не удержав, уронила ее, и лук рассыпался по теплым камням.
— Я помогу, не волнуйтесь, — бросилась к ней молоденькая служанка, что все это время старательно натирала матовое стекло стрельчатого окна.
— От меня становится больше вреда, чем пользы, — с грустью усмехнулась Алисьента, наклоняясь за ближайшей к ней луковицей.
— Все потому, что вам не следует заниматься домашней работой, — заметил доэр Данвир, который как раз вошел в залу в эти минуты. — Для этого есть специальные люди, — он наклонился и подобрал луковицу. Бросив ее в чашку, взглянул на служанку: — Иди отсюда.
Вероятно, Маркус был на улице, поскольку его верхняя одежда запылилась. Кое-где к брюкам прилипли влажные листья и опилки.
— Может вам вина? — робко пискнула девушка в ответ, пятясь к двери при этом. Ее щеки запылали отчаянным румянцем.
— Иди отсюда, я сказал, — повторил Маркус, но, под укоризненным взглядом Алисьенты, немного смягчился. — Постой, ты, права. Вино не помешает. И подогрей его перед тем, как подать.
— Как скажете, — прошептала та и тут же юркнула за дверь.
— Вы не брали уроки этикета? — поинтересовалась дочь управляющего, когда они остались наедине.
— Это прислуга, — пожал плечами доэр Данвир.
— Я тоже прислуга, — приподняла брови девушка.
— Алисьента…
— Полно вам, — Алисьента поднялась на ноги. Бросив шерстяной плед, которым укрывала до этого колени, она сделала шаг в сторону лестницы, что вела в спальни на втором этаже замка.
— Вы же знаете, что это не так, — Маркус придержал ее за локоть, не позволяя уйти. Голос доэра звучал немного хрипло от переполняющих его чувств.
Опустив взгляд, который мгновенно теплел, стоило ему взглянуть на Алисьенту, Маркус перевел дыхание. В эти моменты ему было особенно трудно говорить. Облизав пересохшие губы, Данвир привлек ее к себе ближе.
— Что вы делаете? — прошептала Алисьента.
— Вы знаете, как я к вам отношусь, — продолжил Маркус. — Обещаю, что больше не стану грубить слу… людям, которые на нас работают.
— Знаю, — кивнула она, все еще глядя куда-то в стену, поверх руки доэра. — Всегда знала. Вы тоже знаете, что я думаю по этому поводу. Мое мнение не изменилось.
— Алисьента… — прошептал мужчина, касаясь губами ее виска.
— Не нужно, Маркус, — отстранилась она.
Какое-то время Данвир молчал, закусив нижнюю губу. Глядя в потолок, он пытался успокоиться и не разнести здесь все. Когда чувство к Алисьенте впервые постучалось в его сердце, Маркус не придал этому значения, счел увлечением красивой женщиной — не более, но потом… Долгое время доэр честно старался не поддаваться искушению, не смотреть на нее лишний раз, приезжать в те дни, когда она уходила в деревню за травами, чтобы убить это чувство, пока оно не зародилось. Ничего не вышло. С каждой случайной встречей то, что он считал простой блажью, крепло, заполняя сердце чем-то новым, не похожим ни на что испытываемое им прежде.
После откровенного разговора с Алисьентой, Маркус впервые испытал горечь разочарования. Бесконечно преданная семье денра, дочь управляющего отвергла доэра, несмотря на прекрасный шанс навсегда изменить свою жизнь. Девушка даже слушать ничего не захотела. Уважая ее решение, доэр Данвир смирился, довольствуясь тем, что сможет хотя бы видеться с ней после свадьбы с Кармелией.
Женившись, он рисковал разбить себе сердце, но обретал то, что было для Маркуса важнее — шанс видеть Алисьенту каждый день. Эти встречи стали ему жизненно необходимы, несмотря на попытки приказать себе не делать этого. Умом Данвир понимал, что не должен поддаваться, но с сердцем поделать ничего не мог.
После трагедии в крепости, когда этерн разорил замок, доэр почувствовал горьковатый привкус облегчения, после чего долго мучился угрызениями совести. Теперь, когда Алисьенту не связывали долг и женская солидарность по отношению к Кармелии де Кард, все могло измениться. Могло, но не изменилось.
Маркус решил не давить на дочь управляющего, дать ей время свыкнуться с произошедшим. В этот час, находясь совсем близко от нее, доэр Данвир даже думать не мог об истинных причинах отказа Алисьенты. Эти мысли приходили к нему все чаще, но Маркус гнал их прочь.
— Алисьента? — окликнул он девушку, когда та уже почти поднялась по лестнице, что вела на второй этаж.
— Да, доэр Данвир, — остановилась дочь покойного управляющего. Обернувшись к нему, она положила ладонь на перила. Такая изящная, такая пленительно красивая…
Медленно переведя дыхание, он отвернулся, понимая, что все слова бесполезны. Ничто не способно заставить отозваться сердце, которое принадлежало другому.
— Ничего, — проговорил доэр еле слышно. — Ничего, — и отошел к окну, всматриваясь в непроглядный мрак за стеклом.
Казалось, прошла целая Вечность — настолько тяготило молчание. Хотелось так много сказать, но смысла в этом не было. Уверенный, что остался в одиночестве, Маркус крупно вздрогнул, когда ему на плечо легла легкая узкая ладонь. Резко обернувшись, встретил полный нечеловеческих страданий взгляд.
— Что же вы делаете, мой доэр? — прошептала Алисьента. Ее взгляд блестел невыплаканными слезами. — Зачем заставляете чувствовать себя последней дрянью?
— Ну, что вы… — голос Данвира сорвался. Маркус почувствовал, как в левой части груди начало зарождаться неприятное томление. Это отвратительное чувство пускало озноб по телу.
— Я бы хотела полюбить Вас, — тихо призналась Алисьента, нервно перебирая слабо заплетенную косу. — Наверно, лучше Вас никого нет, но… — она всхлипнула. — Я не могу дать того, что вы ищете, Маркус. Простите меня.
Глава 17. Потому что жива…
— Я понимаю, почему вы… — Маркус замолчал на полуслове, заметив мелькнувшую в холле тень.
— Что такое? — чутко уловив перемену в его поведении, Алисьента оглянулась.
Она невольно отшатнулась назад, прижимаясь спиной к груди доэра, когда в залу буквально ввалился тот, кто отвлек Маркуса несколькими мгновениями ранее. Чувствуя теплую мужскую ладонь у себя на талии, дочь управляющего почти не боялась. И сейчас ей было плевать на приличия. Кто угодно мог скрываться под капюшоном широкого дорожного плаща.
— Всех, — вошедший сбросил капюшон, открывая взглядам Маркуса и Алисьенты свое лицо, — всех, кто еще где-либо остался, в крепость! До последнего, — устало выдохнул Камиль де Кард.
— Мой господин, — подалась к нему девушка, сбрасывая руку Данвира.
— Лучше не подходите, — предупредил денр, предостерегающе выставляя вперед руку. Второй он провел по левой стороне лица, после чего показал собеседникам. Ладонь была окрашена в черно-зеленый цвет.
— Что случилось? — заломила руки Алисьента.
— Ларина дель Варгос напала на одну из своих деревень, — ответил де Кард, снимая плащ.
Когда он повернулся лицом к огню, что горел в камине, появилась возможность лучше рассмотреть его. Левая скула, рукав и рубашка на груди денра, казалось, были выпачканы в саже. Местами темный цвет нарушался искристым зеленым, что мерцал и переливался — это были чары.
— Такой след остается после удара чаровницы, — проговорил Маркус, подходя к денру, — или при непосредственном соприкосновении с чарами. Во имя всех Богов, Камиль, во что вы снова ввязались?!
— Мне пришлось, — устало проговорил денр. — Она бы убила всех их. Всех, Маркус…
— Мы ведь говорили о том, как важно вам сейчас не высовываться, — процедил сквозь зубы доэр Данвир. — Все думают, что вы мертвы — пусть так и думали бы.
— Десятки невинных чаровниц, — Камиль указал в направлении Зачарованных холмов. — Совсем еще юные девочки… Я должен был отсидеться?! Переждать бурю? Нет уж, Маркус, если такой выбор встанет еще раз, я не выберу себя.
— Ваше чертово благородство! — воскликнул в сердцах доэр. — Все только успокоилось. Этерн залез в свою берлогу. Теперь что?!
— Рано или поздно все равно станет известно, что я жив, — развел руками Камиль. — Я не могу прятаться вечно. Права не имею!
— Вы больны, — напомнил ему Маркус, указывая на повязку, что скрывала рану на шее. — Теперь еще схлопотали увечье Мертвыми чарами.
— Вообще-то это не удар, — возразил Камиль, стирая магическую грязь с лица. — Скорее, цвет отчаяния. Ларина не нападала на меня.
— Господин? — непонимающе уточнила Алисьента, которая выглядела крайне обеспокоенной.
Не в силах сдержать себя, она сделала шаг к денру. В глазах девушки читался такой калейдоскоп эмоций, что ее неравнодушие не заметить было просто невозможно. Впрочем, Алисьента не скрывала своих чувств к Камилю. С недавних пор не скрывала.
— Правительница Зачарованных холмов была крайне сильно расстроена, — пояснил денр. — Если не сказать больше — раздавлена.
— Да? — приподнял бровь доэр Данвир.
— Причин я не знаю, — вздохнул Камиль. — Ее нападение на деревню было, скорее, жестом отчаяния, чем актом агрессии.
— Но как вы… — Алисьента повела рукой в воздухе, не сумев подобрать слов.
— Она приняла меня за этерна, — ответил Камиль, понимая, к сему ведет дочь управляющего. — По крайней мере, все указывает именно на это.
— И с чего вы пришли к такому заключению? — скептично поинтересовался Маркус.
— Ну, не знаю, — Камиль вскинул на него полный иронии взгляд. — Может, потому что она назвала меня его именем? В любом случае, сделайте, как я сказал. Люди должны быть в безопасности.
— Только люди? — робко уточнила Алисьента.
Взглянув на нее, Камиль задумчиво прикусил нижнюю губу. Дочь старика управляющего, как всегда, задала очень правильный вопрос.
— Все, — поправил себя Камиль. — Я неправильно выразился. Теперь, когда я… я… воскрес, если это так можно назвать, крепость Кард снова должна стать местом, где каждый сможет найти защиту и приют. Мы возобновим поиски оставшихся в живых по всему миру Синих сумерек.
— Вы понимаете, что теперь взор этерна снова обратится на вас? — поинтересовался Маркус, обеспокоенно взглянув на Алисьенту.
— Пусть приходит, — денр направился к лестнице. Прежде, чем исчезнуть в коридоре, что вел от площадки в сторону крыла, где были расположены его покои, указал пальцем на доэра. — Я буду готов.
Проводив де Карда встревоженным взглядом, Алисьента повернулась к Данвиру.
— Маркус… — ее голос дрогнул и сорвался.
— Мне тоже это не нравится, — кивнул доэр. — Тем не менее, в словах нашего господина есть доля истины. Он ведь не может вечно скрываться от своих врагов.
— Он и не стал бы, верно? — повела девушка хрупким плечом. — Не такой характер.
— За это вы полюбили его?
Алисьента вздрогнула. Она не ожидала такого открытого вопроса. Маркус всегда был неизменно тактичен. Сегодня что-то изменилось. Нет, она все еще чувствовала его трепетное отношение к себе, но самообладание доэра Данвира было на грани. Дочь управляющего практически осязала его боль от того, что происходило между ними. Он, несомненно, хотел быть максимально учтивым, но горячий темперамент брал верх над здравым смыслом. Разочарованный холодностью с ее стороны, он не смог сдержать колючего выпада. Алисьента не винила его в этом.
— Отчасти, — кивнула она. — Вы ведь понимаете, что…
— Понимаю, — доэр взял ее руку и поднес к губам. Этим жестом он избавил девушку от необходимости отвечать и оправдываться. — Я все понимаю, Алисьента. Простите мне мою несдержанность.
От этих слов на душе девушки стало еще гаже и холоднее. Право, ей было бы намного легче, если бы Маркус сердился на нее, грубил или… Что угодно, но только не вот это принятие!
— Вы думаете о том, что было бы, не случись нападения на крепость? — задала она давно терзающий ее вопрос. — Если бы госпожа Кармелия не погибла и ваша свадьба состоялась.
— А вы?
— Постоянно, — вздохнула Алисьента. — Мне очень не хватает Луситы, смеха двойняшек, прежнего господина Камиля… — судорожно выдохнув, она провела языком по пересохшим губам, даже не подозревая, какую бурю чувств вызвала этим казалось бы невинным жестом в душе Маркуса.
Отвернувшись, доэр направился к камину. Остановившись перед решеткой, задумчиво посмотрел на догорающие поленья. Картина напомнила ему ситуацию в мире в целом. Все догорало… Так не хотелось тратить оставшееся драгоценное время на пустые слова. Тем более, что неизвестно, сколько еще этому всему длиться.
— Вы никогда не говорили, что произошло там, в чаще.
Резкая смена темы застала Алисьенту врасплох. Девушка неловко повела плечом, чувствуя, как из глубины души поднимается чувство тревоги и нежелания развивать данную тему. Все то время, что она находилась в крепости после случившегося, Алисьента отчаянно пыталась подавить в себе чудовищное чувство вины.
— Не говорила, — кивнула она, — потому что мне больно вспоминать об этом.
— Что с вами там случилось? — Маркус снова повернулся к ней лицом.
Взгляд доэра Данвира стал цепким, но не утратил нежности и участия. Никто не смотрел на нее так, как делал это он. Темы могли быть самые разные, но ощущение в душе девушки не менялось. Она неизменно чувствовала себя очень значимой и важной для него.
— Ничего плохого, уверяю вас.
— Тогда почему вы так избегаете этой темы? Вы ведь все помните?
— Потому что жива…
Глава 18. Тайное и явное
— Почему ты ушел так скоро?
Винсент удивленно обернулся на звук голоса, чтобы увидеть на пороге гостиной особняка Ларину дель Варгос. Непроизвольно поморщившись, этерн подумал о том, что этой женщины становится слишком много. Правительница холмов превратилась в его личное наказание. Куда бы он не пошел, о чем бы не думал, она проникала в его жизнь отовсюду.
— О чем ты, Ларина?
Выгнув бровь, чародейка сделала шаг вперед. Ей на мгновение даже показалось, что этерн действительно не понимает ее. Глядя в его почти лишенные смысла глаза, Ларина не верила в то, что перед ней был он — Винсент. Таким она его не знала. Существо, напрочь лишенное той лучезарной красоты, которая делала его особенным. Этерн потерял былой лоск и теперь являл собой что-то вроде смертельно-больного человека, страшно уставшего от жизни: бледный, с тусклыми волосами и потухшим взглядом. Совсем не похожий на того, каким она видела его несколько дней назад.
Подойдя ближе, она коснулась лица Винсента. Кожа была холодной и немного влажной. Его как будто лихорадило.
— Что с тобой? — понизила голос правительница холмов. Она сделала это неосознанно, зная, что во Мраке всегда может прятаться тот, кому не нужно видеть и слышать что-либо.
— Не трогай меня, — дернул плечом Винсент, делая шаг назад.
Он не понимал, чего хочет и о чем говорит чародейка. Играть в ее игры у этерна не было никакого желания.
— Винсент, — Ларина сделала шаг назад. — Что случилось? Я не понимаю. Ты то гонишь меня, то пытаешься утешить и…
— Утешить? — вскинул брови этерн. — Ты думаешь, мне заняться больше нечем?
— Но в деревне на днях ты… Винсент, что с тобой?
— Это с тобой что? Я не выходил за пределы особняка уже несколько недель. Даже не охотился, — покачал головой этерн. — Ты выдаешь желаемое за действительное, Ларина. Возможно, это такой способ быть ближе ко мне, но ты могла просто… — Винсент замолчал. Его внезапно посетила догадка, которая осела где-то в глубине души неприятным осадком. Во взгляде этерна появилось именно то, что читалось в эти минуты в глазах правительницы Зачарованных холмов.
— Да, Винсент, — кивнула Ларина. — Я ничего не путаю и не пытаюсь таким образом завязать новую нить общения. Я видела тебя в деревне… своей деревне несколько дней назад.
Подавшись вперед, этерн взял руки чародейки в свои. Подведя ее к креслу, опустился на одно колено. Обеспокоенно вглядываясь в ее выразительные глаза, проникновенно проговорил:
— Расскажи мне все, Ларина.
— Боги! — чародейка порывисто вскочила на ноги, вырывая руки их теплого плена его ладоней. Это повлекло за собой падение этерна. — Клянусь, ты… то есть, тот, кого я видела, сказал эти же слова, — проговорила она дрожа.
Так и оставшись сидеть на каменном полу особняка, Винсент провел рукой по волосам. Упираясь локтем в согнутое колено, растерянно посмотрел на правительницу холмов.
— Он так похож на тебя, Винсент, — прошептала чародейка потрясенно. — Настолько похож, что я не смогла отличить вас. Как это возможно?
— Это или магия, или…
— Исключено! — перебила его Ларина. — Чары такой силы я бы почувствовала в первую очередь.
— Значит… — помолчав какое-то время, этерн поднялся на ноги и задумчиво потер шею, пытаясь понять, что происходит. — Он жив, Ларина.
— Кто жив?
— Смертный денр де Кард жив!
— Быть такого не может, — покачала головой чародейка. — После поцелуя этерна никто не выживал. Даже Книга Памяти не помнит таких случаев. Ничего подобного не было не до твоего появления, не после.
— Есть другие варианты? И еще, Ларина, — сын Маливии дель Варгос с досадой поджал чувственные губы. — Я просто укусил его, но не… нет.
— Винсент! — всплеснула руками Ларина. — Зачем так рисковать было?
— Хотел, чтобы он помучался, — развел руками этерн. — Смертные денры так надоели мне за несколько сотен лет своего правления, что… Я имел право на шанс насладиться его смертью!
— Насладился? — прищурилась чародейка, чьи глаза начали искриться темными чарами. — Боги, Винсент! Ты хоть осознаешь, какую фатальную ошибку допустил? Если ты прав и Камиль де Кард жив, то пророчество сбылось.
— Пророчество — это глупости, — возразил этерн.
— Повтори, — подошла она к нему вплотную. Запрокинув голову, пристально посмотрела в глаза собеседника. — Повтори это, глядя мне в глаза. Ты веришь в то, что Камиль де Кард не опасен для тебя?
— Пророчество — это всего лишь покрытая пылью сказка, — проронил Винсент, подходя к окну. Вглядываясь в темноту за стеклом, подумал вслух: — Я надеюсь.
— Ты плохо выглядишь, — с нажимом проговорила чародейка. — Как долго продолжается твое плохое самочувствие?
Эти слова вынудили этерна задуматься. Мысленно прикинув сроки, он вынужден был признаться себе, что чародейка клонила к вполне логичным причинам. Ларина считала, что виной всему случившееся в крепости.
— Если денр жив, то как? И почему все считают его погибшим?
— В крепости заправляет всем Маркус Данвир, — сообщила Ларина. — Вот кого тебе следовало убить прежде всех. Он хитер и коварен, как самый изощренный Ночной Охотник. Маркус мог скрыть то, что Камиль де Кард выжил. Твоя беспечность дала им фору, Винсент.
Молча глядя на нее, этерн понимал, что чародейка права. Он хотел игнорировать ее слова, но не имел права. Слишком много было сделано для того, чтобы оказаться здесь и сейчас именно в этом моменте — когда все враги повержены, а главная цель почти достигнута. Смерть Камиля де Карда должна была стать не просто приятным бонусом, но и началом того, к чему Винсент шел так долго.
— Нужно узнать, что происходит в крепости, — тихо проговорил он, думая о том, что пора собирать союзников под свои знамена. Быть одному — это удобно, но только с той точки зрения, когда терять нечего.
— Я могу это устроить, — пообещала Ларина. — Я не враг тебе, Винсент.
— Ладно, — кивнул он.
— Разрешишь посмотреть, что с тобой? — спросила она, вероятно помня, что прошлая попытка не увенчалась успехом. — Я смогу помочь тебе, Винсент.
Этерн едва заметно повел рукой в воздухе. Все факелы в полутемной зале, включая трехъярусную массивную люстру, что состояла из не менее сотни свечей, затрепетали красно-оранжевым пламенем. Повис терпкий аромат дыма и воска. Этот жест рассказал о многом, включая то, что сын покойной Маливии дель Варгос унаследовал не только крутой нрав и земли своей матери, но и самое главное — дар Зачарованных холмов.
— Очень странно, — проговорила чародейка, спустя несколько минут, закончив осмотр.
— Вот и я о том, — иронично хмыкнул Винсент. — Уже несколько дней меня крутит так, словно… — и махнул рукой, не найдя подходящих слов.
— Посмотрим, что можно сделать, — пробормотала она, толкая этерна в кресло. — Что-то болит?
— Все, — обобщил Винсент, раздраженный вопросами чародейки. Он не горел желанием распространяться о своем самочувствии. Ему все еще не нравилось, что Ларина узнала о том, что он тоже может быть слабым. В эти минуты этерн почти ощущал то, как его сила утекает сквозь пальцы, впитываясь в камни.
— Очень похоже на симптомы крэмвилла от укуса хладного, — констатировала хозяйка Мертвых пустошей.
Сделав шаг назад, Ларина развела в стороны руки и принялась читать заклинание. Почти сразу же за стенами особняка пронеслись первые порывы ветра, которые не прекращались, пока чародейка шептала непонятные этерну слова. Чем мощнее становилось воздействие Ларины, тем свирепее и неистовее ветер бросался в окна, завывая в каминных трубах, тем отчетливее осознавал Винсент, что это помогает. Слабость начала отступать, а кровь словно оттаяла и снова потекла по венам, возвращая коже нормальный цвет.
Внезапно этерн почувствовал, как в голове постепенно стал образовываться свинцовый шар, который рос с каждой минутой, распирая ее изнутри. Вместе с этим ощущением пришла дурнота, что подкатила к горлу так неожиданно, что Винсента чуть не вырвало.
— Прекрати! — выдохнул он. — Довольно!
— Что такое? — бросилась к нему чародейка.
— Помогло, а потом стало хуже, — пожаловался этерн.
— Странно, — приподняла брови. — С Дариусом все было идеально, тогда поч…
— Что? — прищурился Винсент.
— Это было очень давно, — отрицательно покачала головой Ларина, протягивая руку, чтобы дотронуться до его лица.
Он слегка подался назад, отстраняясь от Ларины, чтобы избежать контакта ее пальцев со своей щекой. Винсенту стало резко неприятно то, что она трогала его. Сама мысль об этом рождала отвращение. Стойкое чувство недовольства поселилось в душе этерна. Он посчитал себя преданным.
Глава 19. Тайна Борда
— Какие еще тайны ты хранишь, ведьма? — прошипел он, беря ее за локоть. — Что еще ты от меня скрываешь? — пальцы держали ее мягко, но эта мягкость была обманчивой.
Стоило Ларине попытаться освободиться, как хватка стала гораздо сильнее и жестче. В глазах Винсента вспыхнул красноватый огонь, а верхняя губа дрогнула, обнажая белоснежные клыки. Он максимально приблизил свое лицо к её, почти касаясь подбородка женщины. Он угрожал ей не впервые, но в этот раз все было иначе. Теперь Винсент стал опасен по-настоящему, в чем Ларина убедилась в тот же миг, как попыталась во второй раз разомкнуть его пальцы. Этерн зарычал, не давая ей пошевелиться, оскалившись в лицо чародейке.
— Вин… — прохрипела она. — Винсент, не надо. Я же…
— Что-о? — протянул он, перебив Ларину. — Ты придумала, что сказать в свое оправдание? Давай, удиви меня, ведьма. Когда ты собиралась сказать мне, что знакома с Дариусом? — он произнес это таким тоном, словно обвинял ее в сексуальной неверности. — У меня уже много вопросов образовалось. У тебя есть на них ответы?
— Что в этом такого, Винсент? — прошептала Ларина. — Моя магия никогда не обратится против тебя. Это было давно.
— Ты уже против меня, потому что водишь какие-то шашни с этим… Как же так случилось, моя дорогая? Знаешь, когда ты изменила своему желанию жить вечно?
— Не выдумывай, — прошептала она в ответ, сжимая запястье Винсента. — Ты должен меня…
— Убить я тебя должен! — зло прошипел он ей в лицо, не давая договорить. — Оторвать твою прекрасную головку!
— Это всего лишь крэмвилл, — попыталась оправдаться Ларина. — Я знаю сотни таких, как он.
— Именно поэтому ты пока еще жива, — он с силой толкнул ее вперед, отпуская.
Чародейка отползла подальше от него, растирая руку. Все еще неровное дыхание не давало ей окончательно прийти в себя, чтобы успокоиться. Ларина дрожала, потрясенно глядя на этерна. Она ожидала от него слов благодарности — это как минимум. Впрочем, подобное поведение было как раз в духе Винсента, учитывая, что сейчас этерн был зол, как тысяча чертей.
— Объясни, Винсент? — беспомощно развела она руками. — Ты едва не убил меня просто за то, что я знакома с Дариусом. Что в нем такого?
— Ты ведь не просто знакома с ним? — усомнился Винсент. — Проклятье! Почему именно он? — этот вопрос он задал, скорее, себе, чем чародейке.
— Да, много лет назад нас связывали светлые чувства, — призналась правительница холмов, решив, что лучше сказать об этом сейчас. — Мы были очень близки в Светлые времена, но…
— В Светлые времена? — переспросил он. — Когда именно?
— Какая разница? — Ларина искренне недоумевала. Что могло приключиться между этими двумя, что этерн так бурно реагировал на услышанное?
— Говори! — прорычал он, наклонившись над нею.
— Накануне наступления Темных времен, — пояснила она. — Я не помню. Столько лет прошло, Вин…
Резко рванувшись вперед, он оскалился ей в лицо. Потемневшие от ярости когти этерна оказались в опасной близости от лица чародейки, грозя изуродовать его.
Ларина пронзительно закричала, отпрянув. Несколько бокалов, что стояли в шкафу, лопнули. Сотни мелких осколков брызнули в разные стороны. Тяжелые шторы взвились к потолку, прежде чем тяжело опасть на прежнее место. Судорожно переведя дыхание, она попыталась успокоиться, но сердце вдруг стало живым. Оно куда-то стремилось, оглушительно ухая в ушах, готовое выскочить из груди. Эмоции зашкалили, превращая Ларину в то, что могло разрушить здесь все, не оставив камня на камне.
— Винсент… — прохрипела Ларина, судорожно пытаясь успокоиться. — Винсент, — это был больше крик о помощи, чем мольба или угроза. Чародейка отчаянно старалась совладать с собой, но ее темное начало уже встало на защиту своей хозяйки.
В комнате возник ощетинившийся Борд, который стремительно бросился на этерна. Клацнув массивными челюстями в миллиметре от горла Винсента, пес опрокинул его на спину. Брызгая слюной, фамильяр свирепо зарычал, упираясь лапой ему в грудь и обнажая громадные клыки.
— Борд… — пальцы чародейки вцепились в жесткую шерсть животного. — Нет, Борд! Свои… свои…
Рыкнув напоследок в своей обычной манере, фамильяр все же подчинился хозяйке. Оставив этерна, пес сделал несколько шагов к чародейке. Казалось бы, покорился окончательно, но позицию занял исключительно дальновидную — между Винсентом и хозяйкой.
Впечатленный произошедшим, этерн поднялся на ноги. Губы Винсента изогнула легкая усмешка, когда он протянул руку чародейке.
— Ты — сильный враг, Ларина дель Варгос. Думаю, друг из тебя выйдет не хуже.
Вложив изящные пальцы в сильную широкую ладонь этерна, правительница холмов позволила ему помочь себе подняться. Она все еще была немного растеряна, даже напугана, но присутствие фамильяра придало ей уверенности. Борд, как и всегда, появился как нельзя кстати.
— Пойми уже, что нам обоим выгоден этот союз, — проговорила она холодно.
В душе Ларина чувствовала, что ее сердце не способно долго таить обиду на Винсента, но ему об этом знать не обязательно. Пусть думает, что у нее исключительно один интерес.
— Он хорошо слушается тебя, — указал этерн взглядом на фамильяра.
Борд к этому времени уже успел успокоиться и улечься у ног хозяйки. Однако, несмотря на внешнюю невозмутимость, почти отрешенность, близко посаженные пылающие злобой глаза неустанно следили за каждым движением Винсента.
— Он никого не слушается, — возразила чародейка. — У Борда нет хозяина.
— У фамильяра всегда есть хозяйка, — возразил Винсент с улыбкой.
— Дело в том, что Борд — не фамильяр, — ответила правительница холмов.
Это признание вынудило этерна сделать шаг назад. Он с удивлением воззрился на лежащего на видавшем виды ковре пса. Винсент кожей чувствовал магию в постоянном спутнике Ларины дель Варгос. Борд явно был не простым животным, каких сотни в мире Синих сумерек.
— Но… — неопределенно повел он рукой в воздухе, указывая на едва заметную дымку, что дрожала над черным загривком пса.
— У всех чародеек Зачарованных холмов лишь один вид фамильяров, — пожала плечами Ларина. — Это кошки, Винсент. Ты не знал?
— Знал, но… — сын Маливии дель Варгос был в замешательстве. — Я знаю и то, что кроме фамильяров, нет магических животных. Борд ведь…?
— Да, — улыбнулась Ларина, наклоняясь к тому, кого все считали ее фамильяром. — Сестра нашла его крохотным слепым щенком на дне Страшной балки. Мать Борда, огромная черная варда*, лежала неподалеку от разоренного логова. Вероятно, в стае сменилось правление и новый вожак решил расправиться с альфа-самкой и ее щенками. Его сердце едва билось, — чародейка любовно провела ладонью по широкой спине животного. — Борд — настоящий боец. Я лишь чуть-чуть помогла ему…
— Помогла? Каким образом?
— Подпитала Мертвыми чарами, — на губах правительницы холмов расцвела победоносная улыбка.
— Ты… — Винсент потерял дар речи.
— Да, мой друг, — кивнула она, выделяя слово «друг». — Я могу вернуть в этот мир все, что было когда-то живым. Ты ведь понимаешь, о чем я?
— Ты поможешь мне провести ритуал, — и это прозвучало, как утверждение.
*Вард (самка — варда) — животное обитающее на просторах мира Синих сумерек. Что-то вроде смеси волка и современной пумы, но значительно крупнее и сильнее. Имеет огромную тяжелую голову, широкую грудь и крупные передние лапы с длинными острыми когтями, которые умеет убирать, как кошка.
Глава 20. Мертвый денр
Наблюдая, как тяжелый мост медленно опускается над глубоким рвом с водой, Магнус думал о том, что крепость не так уж и запущена, как говорили в долинах. Хладный народ практически сбросил со счетов денра Лучезарных земель после того, как родовое гнездо де Кардов навестил самый опасный и коварный хищник мира Синих сумерек. Камиль быстро превратился в недолговечную байку, о которой охотно болтают в тавернах и на постоялых дворах, но не придают особого значения. Люди стали объектом охоты не только для изгоев, но и для ковина Магнуса. Сейчас денр Темных долин вынужден был взять свои мысли обратно, поскольку у входа во внутренний двор их встретили стражники. У них были острые мечи и крепкие щиты. На суровых обветренных лицах застыло выражение угрюмости и настороженности.
— С чем пожаловали? — выступил вперед только что подошедший высокий крупный мужчина. — И кто вы такие, господа?
Взглянув на говорившего, Магнус задумался. Лицо этого человека было смутно знакомо денру.
— Мы чаровницы Зачарованных холмов, — ответила Элирра.
— О вас не было известия, — все еще держал их у ворот стражник. — Мы вас не ждали.
— Мы бежали со своей деревни, — глухо призналась молодая чаровница. — Не было времени посылать вести. Наша правительница уничтожила землю, что питала нас, теперь…
— Прошу вас, — посторонился стражник, мгновенно меняя тон. Теперь во взгляде мужчины читалось участие, граничащее с жалостью. Эти люди прекрасно знали, что такое потерять все. — Правящих господ сейчас нет, но вы можете остаться и подождать. Хотите войти?
— Да. Спасибо, — поблагодарила Элирра.
Пропустив вперед всех, кого сопровождал сюда, Магнус остался стоять на месте.
Элирра оглянулась. На доли секунды ее взгляд стал растерянным, но потом чаровница вернулась.
— Он останется здесь, — ответил Дамиар на ее молчаливый вопрос.
Магнус все же вспомнил, почему ему было так знакомо лицо этого человека. Он приезжал вместе со своим господином и советником Лермом в ту злополучную ночь, когда все полетело к чертовой матери, подгоняемое трусостью хладных. От того и смотрел он теперь на денра Темных долин с холодным презрением, наполовину вынув меч из ножен.
— Он с нами, — возразила девушка.
— Вы можете остаться и разделить участь денра Темных долин, — резко бросил Дамиар, подводя тем самым черту под коротким диалогом.
— Идите, — тихо сказал Магнус, понимая, что спорить бесполезно. Ему придется либо дождаться доэра Данвира, либо покинуть крепость, если стража будет настроена более решительно и агрессивно. А у людей были все основания злиться на него.
— Итак, — кончик меча начальника стражи уперся в горло Магнуса, неприятно обжигая кожу серебряным напылением. — Вам тут не рады, если вы еще не поняли.
— Полно тебе, мой друг, — послышался вдруг голос за спиной хладного. — У нас не часто бывают столь важные гости.
Сделав шаг назад, денр Темных долин оглянулся. Последнее время к нему слишком часто стали подкрадываться. Странно, что человеку удалось так легко подойти на расстояние вытянутой руки, не издав ни единого шороха, не смотря на тяжелый дорожный плащ.
— Одно ваше слово, — Дамиар вышел за пределы крепости, рискуя собственной жизнью, ведь магическая преграда больше не отделяла его от правителя долин. — И я снесу ему голову с плеч, — меч тускло блеснул во мраке, заставив Магнуса повести плечом.
Оружие в умелых руках всегда вызывает опасение. Нет, денр Темных долин не был трусом, просто здраво оценивал как свои, так и чужие возможности. Сейчас он был в меньшинстве, несмотря на свою силу и скорость. Люди могли легко если не убить его, то серьезно ранить уже хотя бы потому, что он не собирался сопротивляться. Магнус пришел с миром, что исключало всяческую агрессию с его стороны.
— Какой мне прок от безголового ночного охотника, даже если он — денр?
Вкрадчивый тон пустил озноб по спине Магнуса. Удивительно, но это было возможно — заставить захолонуть и без того холодную кровь. Бессмертный денр мучительно пытался понять, что скрыто в этом незнакомце. Полностью закутанный в широкий дорожный плащ насыщенного темно-фиолетового цвета, он выглядел почти обычно, но именно это «почти» настораживало. Все инстинкты Магнуса обострились до предела, рождая неприятное чувство в области сердца. Впервые за много десятков лет это сердце дрогнуло…
Пока денр Темных долин пребывал в смятении и раздумьях, незнакомец подошел к нему вплотную. Склонив голову набок, он какое-то время смотрел в лицо Магнуса. Конечно, хладный не мог ответить на его взгляд, поскольку голову его визави покрывал большой плотный капюшон, но он чувствовал это всем своим существом.
— Я надеялся поговорить с Маркусом Данвиром, — вымолвил хладный, все еще не меняя позы. Резкие движения могли быть расценены стражей, как угроза.
— С Данвиром? Никто другой Вас не устроит, мой господин? — насмешливо поинтересовался незнакомец, после чего резко сбросил капюшон.
Не контролируя себя, Магнус отшатнулся назад, почти касаясь черты. Ему в спину задышал Дамиар Вэр, который не сдвинулся с места, несмотря на опасную близость хладного денра.
— Вы?! — потрясенно выдохнул правитель долин, все еще не веря собственным глазам. — Камиль… денр де Кард.
Под пристальным взглядом фиалково-синих глаз хладному денру стало не по себе. Камиль изменился. Он больше не был растерянным юнцом, который не знает, что делает. Это был совсем другой человек, не похожий на того, который просил у Магнуса помощи совсем недавно. Все в нем стало другим: взгляд, манера держаться и говорить, впечатление от встречи с ним. Магнус точно знал, что дело было не в том, что сын Арсенио де Карда распробовал вкус власти или научился командовать. Нет, люди не меняются настолько быстро — это единственное, в чем правитель хладного народа мог быть уверен. Здесь было что-то иное. Необъяснимая мощь шла от молодого денра и шло это изнутри.
Передернувшись, Магнус обернулся, чтобы встретиться с леденящими душу полупрозрачными глазами. Поразительно, насколько может быть неприятен человек… простой человек! Этот же смотрел на него так, словно Магнус был повинен во всех бедах мира.
— Выбирайте, денр, с кем будете говорить, — вскинул брови Камиль. — Есть искомый вами доэр Данвир, — и указал взглядом на отвратительного типа, который так не понравился Магнусу, — есть я.
Остальные боялись даже поднять взгляд на правителя Темных долин. Несколько доэров и пара доллов — хозяева крупнейших деревень. Магнус понемногу знал о каждом из них, но это были ничего не значащие факты из их жизней. К примеру, доэр Войлад стал главой рода после того, как собственноручно убил предыдущего доэра, а долл Фир Данмор получил титул только потому что весьма удачно женился.
Все эти люди были глубоко безынтересны Магнусу. Все одно — они сделают так, как скажет Камиль де Кард, хотя все еще считают его плебеем и бастардом. Привычка подчиняться у них в крови, в этом была их суть, несмотря на знатные фамилии. А еще они до смерти боялись денра де Карда. Это было видно невооруженным взглядом, поскольку все украдкой поглядывали на него, но стоило пронзительному фиалковому взору обратиться в их сторону, как глаза доэров начинали бегать, лихорадочно отыскивая мельчайшие трещины и изъяны в крепостной стене.
Это было странно, но так думал только денр Темных долин, поскольку мог доверять своему безупречному чутью, что было отточено бесконечными зимами и веснами, что встретил Магнус. За это время хладный научился разбираться в людях, а потому мог поклясться, что денр де Кард стал другим. И дело вовсе не в цвете глаз или дополнительных шрамах…
Глава 21. Время все исправить
— Прежде всего, — прервал размышления хладного хозяин крепости Кард. — Я хочу выразить вам свою признательность, что вы сопроводили чаровниц в мои владения.
Магнус только наклонил голову, выражая тем самым, что принимает благодарность.
— Ларина разорила деревню.
— Вы пришли сюда, чтобы сказать мне это? — приподнял брови правитель Лучезарных земель.
— Нет. Конечно же, нет. Я пришел сказать, что очень сожалею о том, что мы не поняли друг друга в нашу первую встречу.
— Не поняли? — Камиль усмехнулся, взглянув на Маркуса Данвира. — Оказывается, это было недопонимание. Чего вы хотите, Магнус? — в голосе денра зазвучал неприкрытый гнев. Он словно устал от сарказма и решил выяснить все сразу же, не тратясь больше на лишние слова.
— В былые времена наши предки были союзниками. Я хочу помочь вам возродить Триаду.
— Не поздно ли? — поинтересовался доэр Данвир. — Что нового вы можете сказать теперь, когда все и так ясно? Чем нам поможет ваша дружба теперь?
— Я могу дать вам защиту, — пожал плечами Магнус. — Мои воины значительно… как бы это сказать… выносливее ваших.
— Что вы хотите взамен? — в том же тоне спросил Камиль.
— Ничего, — отрицательно покачал головой вампир. — Мне не нравится то, что происходит в мире Синих сумерек. Ларина и Винсент подмяли под себя почти все земли. Ходят слухи, что они объединили силы и расширяют границы с помощью магии Мертвых пустошей. Хладные скоро начнут вымирать.
— С этого и нужно было начинать, — указал на него пальцем де Кард. — Вы пришли ко мне, как я когда-то к вам, в надежде сохранить остатки своего народа. Как денр, я вас понимаю и одобряю, НО… — это «но» полоснуло по душе хладного так, точно вымоченная в жидком серебре плеть прошлась по обнаженной коже, рассекая мясо до самых костей.
За такими паузами всегда следует разочарование. Денр Лучезарных земель откажет ему и будет прав. Пока все считали его мертвым, Камиль прекрасно организовал жизнь в крепости, собрал всех подле себя, что было тоже не чуждо Магнусу. Очень давно он сам поступил схожим образом, чтобы не распыляться на огромные территории. Своих подданных гораздо легче защитить, когда все они на глазах.
— Я буду вынужден настаивать, — не сдался под напором собственных сомнений денр Темных долин. — Ларина дель Варгос — сильный враг, даже если она будет одна. Еще есть этерн. Мы нужны друг другу, чтобы выжить.
— … но, — продолжил реплику денр де Кард, — я не откажу вам, Магнус, как это сделали вы. Помощь нам сейчас не помешает. Ваши подданные смогут войти в крепость и заменить мою стражу на стенах, но это все. Путь в дома им будет закрыт.
— Мой денр, я не думаю, что это хорошая идея, — заметил Маркус Данвир.
— Я сказал, — бросил на него взгляд денр, выделяя местоимение «я». — Только есть один нюанс. Где и как станут кормиться ваши подданные?
— Я готова варить для них эликсир, что заменит кровь, — подала голос Элирра, которая все это время находилась у ворот.
Повернувшись в ее сторону, Камиль долго смотрел на чаровницу. Казалось, в душе денра в эти минуты шла ожесточенная борьба. Он выглядел несколько озадаченным, поскольку теперь чаровницы крайне редко шли на общение с жителями долин. Все знали о прохладных отношениях между Темными долинами и Зачарованными холмами. Именно поэтому предложение девушки ввело денра в кратковременный ступор. Пока он молчал, не отрывая взгляда от чаровницы, доэры и доллы перешептывались между собой, обсуждая новые условия договора между хладным народом и смертными.
Люди страшились такого союза. Слишком часто их предавали, оставляя на произвол судьбы, чтобы они так легко снова поверили в честность и искренность хотя бы одного из жителей долин. Тем не менее, особого выбора у них не было.
— Хорошо, — кивнул Камиль. — Пусть будет эликсир. Но, кто поручится за то, что они не станут искать десерта на стороне?
— Обещаю, что мы не станем охотиться на вашей земле, — это было самое меньшее, что мог пообещать Магнус.
— На моей? — прищурился денр Лучезарных земель. — А как насчет остальных?
— Мои подданные не убивают, — ответил правитель долин. — Мы понимаем, как важны люди. Ничего не изменится, уверяю вас.
— …не убивают, — кивнул Маркус Данвир, — но укусы хладных опасны даже если не несут смерти. У нас будет куча проблем из-за зависимости, — заметил он, намекая на яд хладных, который был чем-то вроде наркотика для простых людей.
— Кто и когда верил заверениям бессмертных? — скептически поинтересовался долл Данмор.
— Насколько я помню, вы сами никогда не отличались честностью, — повернулся к нему Маркус. — У нас не очень много вариантов, если вы не забыли. Люди беззащитны, как никогда.
— Поэтому Ночные охотники станут хорошими союзниками, — кивнул Магнус. — Никто не отважится напасть на крепость, где дозор несут мои подданные.
— А как же ваше нежелание идти против этерна? — напомнил денру Темных долин де Кард. — Вы сказали мне, что не хотите проблем с Винсентом, когда я приходил к вам.
— Наши интересы разошлись, — пожал плечами хладный. — Я больше не разделяю его взглядов.
— Вы быстро меняете намерения, — заметил правитель Лучезарных земель. — Могу ли быть уверенным, что завтра вы не станете меньше верить и мне тоже.
— Завтра и увидим, — во взгляде Магнуса появились озорные чертики. Не отрывая взгляда от лица Камиля, денр протянул ему руку, предлагая скрепить договоренность.
В свою очередь, де Кард тоже сделал шаг к собеседнику, тем самым сократив расстояние между ними до нескольких дюймов. Пристально глядя в красноватые глаза денра Темных долин, Камиль все еще не спешил пожать ему руку. На лице сына покойного Арсенио де Карда появилось какое-то странное выражение. Магнус заметил, как дрогнули желваки на скулах мужчины.
От него вдруг повеяло чем-то еще, кроме обычного тепла человеческого тела и дурманящего аромата крови, что шумела в венах денра. Непонятный запах тронул чувствительное обоняние хладного, когда Камиль оказался совсем близко. Это даже был не совсем запах, скорее, что-то куда более глубокое, чем обычное благоухание цветов или свежеиспеченного хлеба.
На уровне подсознания владыка Темных долин ощутил, что ему пора убираться из крепости. Это словно было продиктовано кем-то извне. Магнус объяснил себе странное чувство тем, что здесь было слишком много людей. Он не охотился сегодня. Нельзя, чтобы де Кард заметил, как пошатнулась выдержка его будущего союзника, иначе ни о каком доверии не может быть и речи.
— Да будет так! — пальцы Камиля оказались неестественно горячими и сильными. Слишком сильными, для человека.
— Я знаю, что у вас пока нет причин доверять мне, — Магнус максимально понизил голос, чтобы его мог слышать только Камиль. — Я сохраню вашу тайну. Обещаю.
Глава 22. Пугающая циничность
Доэр Данвир встретил владыку Лучезарных земель угрюмым взглядом. В глазах несостоявшегося зятя де Карда читались недовольство и укор.
— Вы совсем с ума сошли, — безапелляционно заявил Маркус, стоило денру переступить порог тронной залы крепости.
— Пусть так, — кивнул Камиль. — Это лучше, чем сидеть и ничего не делать. Нам нужно наращивать броню, Маркус. Не пройдет и нескольких дней, как этерну станет известно о том, что я жив. Уверен, он захочет исправить эту досадную неприятность.
— Что я слышу? — всплеснул руками доэр. — Это здравый разум?
— Прекратите ерничать, Маркус! — повысил голос Камиль. — Я и без вас понимаю, что ситуация хуже некуда.
— Куда уж хуже-то… — проворчал Данвир.
— Маркус, — подойдя к доэру, де Кард опустил ему на плечо ладонь, легонько стискивая его. — Не стоит быть таким категоричным. Возможно, союз с Магнусом станет нашим главным козырем.
— Мы собираемся открыть двери нескольким десяткам или даже сотням хладных, — уже спокойнее проговорил Маркус. — Я ни в коем случае не подвергаю сомнениям ваше решение, мой денр. Я хочу сказать, что нужно как-то подстраховаться. Понимаете?
— К чему ты клонишь? — Камиль перешел на фамильярный тон, отбрасывая манерность и официальность. Они находились в зале вдвоем, а потому следовать правилам этикета смысла не было.
— Я советую обратиться к Сарине дель Варгос, — ответил доэр Данвир. — Ваша рана до сих пор не затянулась, — напомнил денру о нанесенном этерном увечье. — Возможно, Сарина посоветует что-то дельное. Нам нужно защитить людей от хладных. Я не верю Магнусу так, как вы.
— Я тоже ему не верю, — качнул головой денр, — лишь делаю вид. Думаю, ты прав, Маркус. Сарина может помочь… я надеюсь.
Доэр приподнял бровь, вопросительно глядя на де Карда. Маркусу не особенно понравилось то, как денр закончил фразу. Он услышал сомнения в интонации Камиля.
— В нашу последнюю встречу Сарина была не очень здорова. Мне не хотелось бы стать причиной ухудшения ее самочувствия.
— Сарина обречена, — жестко заметил доэр Данвир. — Ее смерть — это вопрос времени. От черной хвори нет лекарства.
— Твоя циничность порой пугает меня, — передернулся Камиль.
Данвир лишь развел руками, давая понять, что не намерен оправдываться за свои слова.
— Хорошо, тогда мы… — договорить Камилю не дал стражник, который замер на пороге залы, постучав перед этим в открытую дверь. — Что случилось? — обратился к нему денр, который уже давно не ругал подданных за то, что они нарушали его беседы с друзьями или какие-либо аудиенции.
— Прибыл посыльный, — немного помедлив, стражник добавил чуть тише: — От вашей матушки, мой господин.
— Боги, — прошептал Камиль, прижимая ладонь к мгновенно вспотевшему лбу. — Наверняка до нее дошли слухи о том, что произошло. Почему ты не отправил гонца, Маркус?!
Опустив взгляд, доэр Данвир виновато промолчал. Он даже не вспомнил о несчастной Мелисс. После того, как этерн напал на крепость, единственное, что заботила Маркуса — где Алисьента. На остальное он даже не распылял свое внимание. Он понимал, что это непростительно, но оправдываться было поздно.
— Зови его, — Камиль снова обернулся к двери. — Скорее же… Маркус, — с укором покачал головой, глядя на доэра с каким-то сожалением.
Камиль не сердился. Он понимал, что после атаки Винсента на плечи Данвира легли основные заботы о крепости. Один человек не в состоянии уследить за всем.
Спустя какое-то время, когда порог тронной залы переступил посыльный Мелисс, денр тут же направился к нему. Оказавшись рядом, крепко обнял невысокого воина солидного возраста.
— Здравствуй, Дарн. Как ты добрался?
— Спасибо, господин. Долгая дорога, очень долгая, — кивнул прибывший. — Лошадь споткнулась и сломала переднюю ногу. Мне пришлось добираться пешком. Вот, — и протянул ему лоскут.
Удивленно приподняв густые брови, Камиль взял грязный клочок ткани. Рассмотрев его более детально, понял, что это недостающая часть одной из его рубашек.
— Я думал, что она порвалась в суматохе, — повернулся к Маркусу, показывая тряпку. — Оказывается… Дарн, откуда это у вас?
— Кто-то подбросил к двери около двух месяцев назад, — пояснил посыльный. — Госпожа узнала вашу рубашку и отправила меня к вам.
— Конечно, узнала, — кивнул де Кард. — Она сама шила ее. Но что это значит? Зачем кому-то подбрасывать матери кусок моей рубашки? — денр выглядел растерянным.
— Взгляните, — Дарн перевернул лоскут обратной стороной, чтобы Камиль мог увидеть надпись.
Судорожно выдохнув, де Кард не смог сдержать удивленного возгласа. В свете свечей буквы выглядели странно зловеще — слишком яркие и корявые, чтобы быть посланием добрых сил. Тем не менее, ситуация говорила об обратном.
— Это что, кровь? — подошедший Маркус вытащил ткань из стиснутых пальце денра и поднес лоскут к одному из канделябров, что освещали залу. — Кровь… Говорите, в начале осени подбросили? — прищурился доэр Данвир, обращаясь к посыльному.
Дарн утвердительно кивнул, растирая замерзшие руки. Воин был бледным и его заметно потряхивало. Путешествие практически лишило его сил, поэтому бедняга едва держался на ногах.
— Алисьента! — позвал Камиль, помогая путнику избавиться от тяжелого пропитанного влажностью плаща. — Давай, Дарн. Сейчас поужинаешь, выпьешь вина. Потом отправляйся спать. Утром поговорим, — ободряюще похлопал по плечу гостя.
К запаху сырости и пыли, что висел в воздухе после появления позднего гостя, добавился едва ощутимый аромат полевых цветов и сладкого вереска. Вместе с ним пришло удивительно ощутимое тепло и та аура, которая отличала только одну обитательницу крепости.
Не контролируя себя, Камиль обернулся к двери, уже зная, что через считанные секунды порог переступит дочь покойного старика управляющего. Денру не нужно было слышать ее шаги или голос — он знал, что так и случится.
— Дарн! — едва заметив посланника Мелисс, Алисьента бросилась к нему со всех ног.
Тот ответил ей не меньшим радушием. Заключив девушку в объятия, звучно поцеловал ее в щеку.
Камиль заметил, как, поджав губы, доэр Данвир отвернулся. Ему явно было не совсем приятно видеть столь откровенное проявление чувств. Едва заметно усмехнувшись, де Кард обратился к Маркусу:
— Ты же знаешь, что Дарн был хорошим другом отца Алисьенты. Он видит в ней дочь, не более. Уйми свою ревность.
— Да, конечно, — фыркнул Маркус.
Де Кард так и не понял, согласился Данвир с его словами по поводу отношения Дарна к девушке или же поставил их под сомнения. Ответ доэра прозвучал слишком двояко.
— Распорядитесь, чтобы Дарна накормили, — мягко проговорил денр, обращаясь к Алисьенте. — Он устал с дороги.
— Я сама, — радостно улыбнулась девушка, после чего смущенно добавила: — Если, конечно, не нужна вам.
— Нет, Алисьента, ты не нужна мне.
Заметив, как во взгляде дочери управляющего мелькнула едва различимая боль, Камиль мысленно обругал себя. Вероятно, этот вечер претендовал на «Вечер двусмысленных высказываний». Стоило признать, сказанное им прозвучало куда более хлестко, чем брошенная Маркусом фраза.
Когда Дарн и Алисьента скрылись в холле, о чем-то тихо переговариваясь, денр повернулся к Маркусу.
— Ваша циничность порой пугает меня, — иронично проговорил доэр Данвир, явно передразнивая денра.
Глава 23. Тайны древней магии
— Как же я не разглядела? — прошептала Сарина, перебирая мелкие кубики с изображением рун. — Теперь все зря.
Чаровница взяла в руки словно обугленные брусочки дерева, на которых были выточены руны. Две из них, что лежали чуть в стороне от остальных, показывали смерть. Коричневатые прожилки, оставшиеся от годичных колец, стали черными. Руна, вырезанная умелой рукой ее сестры, почти исчезла. Все уже случилось, но в Зачарованных холмах. Случилось не вчера, а в начале осени…
Чувствуя, как по телу разливается влажный холод, Сарина провела языком по пересохшим губам. Воздух внезапно стал слишком густым для уставших легких женщины, и Сарина закашлялась. Отняв раскрытую ладонь от губ, чаровница взглянула на густую бледно-зеленую энергию, что теперь сочилась сквозь пальцы, оставляя черные выжженные пятна на юбке платья и ковре под ногами. Чары покидали ее, а вместе с ними уходила и земля из-под ног. Сарина больше не чувствовала даже того шаткого равновесия, что удерживало ее раньше в этом мире. Все предметы вдруг размылись, потеряв прежние резкие очертания; грани стерлись, открывая путь в мир, где все было иначе, чем здесь.
С трудом сосредоточив внимание на деревянном кубике у себя в руках, чаровница перевела дыхание. Сейчас почерневший кусок дерева вернул первоначальный цвет, а исчезнувшая руна почти восстановилась. Возрождение…
Отложив в сторону пораженную чарами руну созерцания, чаровница собрала все оставшиеся и зажала в руках. Поднеся их к лицу, несколько минут напряженно уговаривала открыть ей хоть что-то из того, что сможет помочь понять сказанное ранее. Закончив, Сарина бросила кубики на стол. На пару секунд зависнув в воздухе, они рассыпались по столу, а один улетел в камин.
— О, Боги! — вскрикнула Сарина, метнувшись вслед за ним. — Нет! Нет!!! — она уже была готова запустить пальцы прямо в пылающие угли, когда тонкое запястье перехватили.
Грубая сила отбросила чаровницу назад, когда она попыталась воспротивиться. Кто-то гораздо сильнее оттащил Сарину почти на середину залы, удерживая за талию.
— Оставьте! Огонь не отдает добычи!
— Нет! Я не могу! Не могу… — все еще надеялась отвоевать часть рунического набора чаровница, не оставляя попыток вырваться. — Мои руны!
— Прекратите же! — ее тряхнули так сильно, что Сарина едва не лишилась чувств.
Только когда дурнота немного отступила, хозяйка замка Варгос взглянула на того, кто только что спас ее от ужасной смерти в огне. Все знали, что стоит чаровнице коснуться пламени, как оно забирает ее навсегда, не оставляя надежды на спасение. Вот только Сарина не отличала уже одной смерти от другой, ей давно было все равно: покинуть этот мир сегодня или немного погодя. Последние годы, когда болезнь стала особенно беспощадной и мучительной, мысли об этом стали не такими дикими, скорее — фатальными.
— Денр де Кард! — чаровница едва не задохнулась от радости, бросаясь ему на шею. — Вы живы! О, Боги, вы живы! Какое счастье!!! Вот почему руны показали возрождение.
— А вам, как я заметил, земное существование наскучило, — промолвил Камиль, все еще не отпуская ее. Он не мог поручиться, что эта безумная женщина не ринется снова в огонь, преследуя цель достать какую-то там деревяшку.
— Как вы выжили? — спросила Сарина, когда восторг от встречи немного улегся.
В эти мгновения чаровница была похожа на почти живого человека. Лицо озаряла такая радость, какой денр не встречал уже давно. Среди обилия горя и страданий, что липкой паутиной опутали мир Синих сумерек, это чувство стало настоящей редкостью. Глаза блестели живым огнем, почти магическим, делая ее невероятно прекрасной на фоне того живого трупа, какой он помнил Сарину дель Варгос с момента последней встречи. Несмотря на плохо уложенные белокурые волосы, что разметались по плечам и груди, темные круги под глазами и потрескавшиеся губы, чаровница выглядела такой притягательной, что денру стало не по себе. Жительницы холмов обладали этой особенностью все, без исключения, но Сарина давно утратила ее, как утверждали многие. Свидетелем этому стал и сам де Кард в ночь своего первого посещения замка Варгос. То, что встретило его тогда, вообще мало походило на женщину, но сейчас… Сейчас Сарина была совсем другой.
— Ты знала? — времени на любование и восторгание у денра не было, поэтому он отбросил эмоции. — Знала, что случится? Почему не предупредила тогда? Я потерял всех, кто был мне дорог! — оттолкнул Камиль чаровницу.
Порыв был настолько сильным, что женщина полетела на пол. Не совладав с собой однажды, де Кард стал причиной гибели невинного человека. Сейчас по его вине страдал еще один, пусть и не совсем невиновный, пусть и не совсем человек… Сцепив зубы, денр попытался успокоиться, делая глубокий вдох. Успокоить бешеное сердцебиение, представить, что вдыхается спокойствие, выдыхается — злость и отчаяние.
— Прости. Прости меня, — шагнул де Кард к Сарине, помогая ей подняться на ноги. Поднеся руки женщины к губам, припал к холодной коже долгим поцелуем, прося о снисхождении.
— Я не могла, — пальцы чаровницы запутались в его волосах. — Идея погадать на рунах пришла слишком поздно. Я увидела лишь последствия, но не было и минуты, чтобы я не сожалела о том, что опоздала. Мне жаль твоих родных.
— Это еще не все, — поднял взгляд влажных синих глаз денр. — Кроме тебя, мне не к кому было пойти с этим, — Камиль расстегнул брошь, что скрепляла плащ у горла. С тяжелым шелестом верхняя одежда упала к ногам денра.
Сарина внимательно наблюдала за ним, пока де Кард снимал черный жилет и расстегивал мелкие пуговицы шелковой рубашки того же тона. Опытный глаз чаровницы сразу же выхватил несколько иную амплитуду движений денра. Он словно не контролировал себя, то делая все слишком быстро, то замедляясь до чуть ли не заторможенности. Когда Камиль начал сражение с пуговицами на манжете рубашки, отчаянно пытаясь совладать с не слушающимися пальцами, Сарина была почти уверена в том, что не зря руны не открыли ей всего.
— Позволь? — накрыла она пальцы Камиля своими, продолжая высвобождать мелкие речные жемчужины, что служили пуговицами, из плена шелковых петель.
— Вот, — сказал Камиль, сбросив рубашку, и склоняя голову на бок, чтобы чаровница могла разглядеть рану на шее.
Вздрогнув, Сарина не сдержала возгласа ужаса и отпрянула. Ничего подобного она не встречала раньше. Справившись с собой, сестра Ларины дель Варгос снова подошла ближе, подтолкнув денра ближе к камину. Когда Камиль сел на столик, Сарина взяла его за подбородок, вынуждая еще сильнее откинуть голову немного в сторону и назад. Разглядывая черные края раны, она заметила странные прожилки сиреневатого цвета в глубине раны, словно вены меняли свой оттенок. Когда пальцы чаровницы коснулись воспаленной кожи у краев укуса, Камиль дернулся. И только сама Сарина видела, как ее чары отделились от рук и поползли по незаживающей уже около пары месяцев ране, заставляя денра вздрогнуть еще сильнее.
— Как интересно, — протянула чаровница. — Откуда это? Не видела прежде таких увечий.
— Это укус этерна, — ответил денр, все еще непроизвольно дергаясь, когда чары Сарины впитывались в особенно плохо выглядящие места раны.
Глава 24. Излом времени
До боли в челюстях сцепив зубы, Камиль пытался держаться под натиском жгучей боли. Ощущения были настолько мощными, что, казалось, каждая клеточка горит в адском пламени. Дискомфорта добавила и тщедушная с виду чаровница.
Впившись пальцами в его подбородок, Сарина заглянула в лицо денра. Во взгляде ее появилось что-то такое, от чего де Карду стало не по себе.
— Винсент… Тебя укусил Винсент?
Утвердительно кивнув, денр Лучезарных земель облегченно перевел дыхание. Ему не хотелось все рассказывать, в очередной раз переживая случившееся.
— После ухода этерна в крепости был кто-то еще? Ты видел кого-нибудь не знакомого тебе?
— В крепости была куча народу, милая, — приподнял брови де Кард, глядя на нее как на умалишенную. — Половина из них были не знакомы мне.
— Нет, — горячо возразила Сарина. — Ты бы запомнил, если бы встретил ее.
— Это должна была быть женщина?
— Что? Нет, с чего вы взяли, мой денр? — тут же отперлась чаровница, чувствуя, что все пошло совсем не так, как должно было. Ход событий был нарушен, но пока Сарина не могла нащупать того переломного момента, с которого все началось.
— Ты сказала «её», — схватил ее за запястье Камиль. — Скажи, что ты знаешь. Сарина?
— Я не уверена, — нерешительно покачала головой чаровница.
— Со мной что-то происходит, — признался де Кард, не готовый так просто отступить. — Эта рана изменила меня, а эта, — протянул он руку, показывая следы от клыков хладного, убитого им накануне, открыла, что теперь у меня есть смертельные враги — подданные Магнуса.
— Хладные не враги тебе, — возразила чаровница, делая шаг назад.
— Это я уже понял. Ко мне приходил Магнус, — Камиль все еще не отпускал ее руки, не позволяя уйти от ответа. — Сарина, скажи мне правду. Что со мной? Я чувствую, что превращаюсь в кого-то другого и этот кто-то мне совсем не нравится. Я начал убивать, Сарина.
— Ты должен вернуться, — тихо сказала хозяйка замка.
— Куда? — притянул ее ближе к себе де Кард. — Куда я должен вернуться?
— Все, что произошло во время нападения на крепость, — пояснила Сарина. — Восстанови ту ночь по каждой детали, по каждой минутке. Это неприятно, но ты должен вернуться туда — там все ответы.
— Я попытаюсь вспомнить, — пообещал Камиль, понимая, что иначе не получится разобраться во всем.
— Ты не понял меня. Ты должен именно вернуться туда, — огорошила его чаровница.
— Но как я могу вернуться в прошлое?
— Ты можешь, — она внимательно посмотрела в глаза собеседника, отмечая для себя, что взгляд этот стал иным. Теперь смысл был несколько другим, более глубоким, и делился на оттенки.
Сарина же поняла, что сказанное рунами стало совсем прозрачным. Все обрело устойчивое положение и подтверждение. Теперь, когда будущее стало так близко, когда его можно было коснуться рукой, умирать было совсем не страшно. Мертвые чары перестали быть помехой. Они стали избавлением.
— Знаю? — Камиль вскочил на ноги, возмущенный поведением чаровницы. — Ты издеваешься, верно?
Он схватил с софы рубашку и, пытаясь попасть в широкий рукав, повернулся к Сарине. Шумно выдохнув, денр прищурился, вглядываясь в лицо хозяйки замка Варгос. А она, оказывается, совсем потеряла рассудок! Он шел сюда за ответами, шел за надеждой, но снова не услышал ничего, что могло бы хоть как-то прояснить ситуацию.
Жительницы холмов обожали говорить загадками, скрывая правду, но сегодня дошло до ненормального. Сарина говорила непонятные вещи, странные вещи, невыполнимые, не поддающиеся логическому объяснению.
— Зря я пришел сюда! — бросил денр ей в лицо.
— Мы ничего не делаем зря, — покачала головой чаровница.
— Я просто хочу защитить свой народ! — закричал Камиль, не чувствуя себя от негодования и бессилия. — Разве это преступление?
В эти минуты больше всего денру хотелось все исправить. Неважно как, с какими последствиями для себя, но исправить все, что сделал Винсент. Не быть тем, кто он есть теперь, просто сеять рожь на полях матери, вернуть людям сожженные дома, утраченных родных, благодатные земли и солнечный свет.
— Я хочу, чтобы Кармелия вышла замуж, чтобы Лусс сидела в своей спальне у камина, чтобы… — денр пошатнулся, ощущая, как рана на шее словно налилась пламенем, а сознание померкло. Рот внезапно наполнился горячей тягучей слюной горьковатого привкуса.
Казалось, что сожаление о произошедшем наполнило его до краев. Болью в области сердца отозвалось это ощущение. Оно растеклось по телу, заполняя сознание, и постепенно накрыло с головой, отнимая желание дышать и жить. Все стало не важно, кроме собственной несостоятельности, невероятной немощи и бесполезности.
— Камиль, — его лица коснулись нежные холодные руки сестры правительницы Зачарованных холмов. Это привело в себя. — То, что ты чувствуешь здесь, — приложила ладонь к его груди, — это хорошо. Это значит, что ты справишься.
— С чем? — силясь вынырнуть из накрывшего отчаяния, де Кард отчаянно цеплялся за слова чаровницы. — Помоги мне, Сарина. Я не понимаю, что происходит.
— Ты должен найти ее, — ответила хозяйка замка Варгос. — Ту, что начала твое обращение. Ты обращаешься, мой денр.
— Обращаюсь… Знаешь, это не новость. Я давно понял, что утратил способность быть человеком.
— Ошибаешься. Ты ничего не утратил, ты обрел. Стал страницей давно забытой книги… Если ты справишься, то сможешь все исправить.
— Что я такое, Сарина?
— Безликий… Я уверена, что ты станешь им. Нужно просто потерпеть.
— Безликий? — переспросил денр, смутно припоминая что-то. Он уже слышал или читал где-то об этом. Конечно! В тот вечер, когда сидел у постели умирающей Алисьенты, разглядывая старинные рукописи своего деда.
Камиль вдруг ощутил, как что-то буквально вытолкнуло из него силы, и рухнул на одно колено. Все перед глазами поплыло, качаясь в каком-то красноватом тумане…
…— Винсент? Тебя укусил Винсент? После ухода этерна в крепости был кто-то еще? Ты видел кого-нибудь не знакомого тебе?
Казалось, она задала этот вопрос, чтобы решить для себя верить в услышанное или счесть бредом умирающей чаровницы.
— В крепости была куча народу, милая, — приподнял брови де Кард, испытывая дикое ощущение дежавю, смешанное с удивлением.
Это словно уже происходило. Все, что говорила и делала Сарина — все было знакомо, почти предрекаемо шестым чувством.
— Нет, — горячо возразила Сарина. — Ты бы запомнил, если бы встретил ее.
— Это должна была быть женщина? — задал возникший в мыслях вопрос Камиль еще до того, как подумал об этом.
— Что? Нет, с чего вы взяли, мой денр? — и это он уже тоже слышал.
Камиль вскочил со стола, на котором сидел, хотя готов был поклясться, что еще минуту назад стоял посреди залы, застегивая рубашку. Теперь его одежда лежала на низкой софе, а сам он вел какой-то крайне странный диалог, исход которого уже знал.
— Что ты сделала?
— О чем это ты? — чаровница казалась растерянной.
— Я знаю, это ты, — покачал головой денр, подходя к софе. От волнения он какое-то время не мог попасть в рукав рубашки, что тоже показалось так знакомо, что Камиля прошиб холодный пот. — Боги…
Укус этерна внезапно начал пульсировать, а затем пронзил практически все мышцы такой страшной болью, что де Кард свалился на пол. Поднявшись на колени, Камиль судорожно перевел дыхание, вскидывая голову. По виску стекала струйка холодного пота, неприятно щекоча и без того оголенные нервы.
— Ты вернулся, — наклонилась к нему Сарина, произнося это с такой интонацией, словно это что-то должно было прояснить. — Теперь ты поймешь, что я имела в виду, когда сказала…
— … что я должен вернуться в ту ночь, — потрясенно закончил за нее Камиль, не понимая, откуда знает это.
Глава 25. Зеркальные чары
— Ты должен вернуться и найти ее, — уверенно велела Сарина. — Только тогда я смогу дать ответы, которые ты так ищешь, мой денр. Ровно до того момента, когда она появится, помни.
— Но, если…
— Нет! — резко выпрямилась чаровница. — Даже не думай. Если ты уйдешь далеко, то уже не сможешь спасти свою землю.
— Я спасу всех тех, кто погиб на окраинах, — горячо возразил денр, хватая Сарину за руку. — Научи, как это контролировать.
— Ты сам должен справиться, — отступила она. — Спасешь погибшие деревни, подпишешь приговор всем народам мира Синих сумерек. Я знаю, о чем ты думаешь, мне показали руны. Тебе нужно было стать тем, кто ты есть теперь. Ищи ее, ищи в своем прошлом женщину.
— Но как я пойму, что это именно она? — отчаяние снова вернулось, приведя с собой дрожь в голосе и холодную влажность в ладонях.
— Ты ее узнаешь, — пообещала Сарина, опускаясь рядом с ним на колени. — А пока, позволь, я облегчу твои страдания, — с этими словами чаровница резко вонзила пальцы в рану на шее де Карда, вырвав истошный крик из его груди.
Казалось, по живому от него отдирают кусок за куском. Боль была настолько сильной, что Камиль почти лишился чувств. Продолжалась эта мука не больше пары секунд, потом наступило опустошающее облегчение. Случившееся иссушило денра, бросило в черную дыру бессознательности, вязкую и гулкую настолько, что выбраться оттуда не представлялось возможным.
Когда появились силы, чтобы открыть глаза, взору Камиля предстали тяжелые своды потолка гостиной залы замка Варгос. Выточенные на сером камне рунические изображения плясали и колыхались, пока де Кард отчаянно цеплялся за чувство реальности, силясь вынырнуть из дурманящего сонма слабости, равнодушия и апатии. Вцепившись онемевшими пальцами в тусклый ворс ковра, денр с трудом приподнялся и оперся спиной на софу. Поискав взглядом Сарину, он нашел чаровницу сидящей на полу возле камина. Впрочем, первым, что увидел Камиль, была даже не она сама, а ее рука. Длинные изящные пальцы на фоне пылающего оранжевого пламени с зеленоватыми отблесками, пламени неестественно прекрасного, магического. Медленно поворачивая кисть из стороны в сторону, Сарина, словно зачарованная, наблюдала, как по руке вьется, оплетая тонкое запястье и пальцы, едва заметная призрачная нить сиренево-черного цвета, от которой шел зеленоватый дымок.
Заметив, что денр пришел в себя, чаровница скосила на него светящиеся зеленым огнем глаза. Сейчас Камиль ни за что не назвал бы ее красивой. Сарина казалась ему невероятно опасной, несмотря на свое состояние. Землисто-серая кожа приобрела зеленоватый оттенок, губы почти почернели, а чистоту лба испортил черный узор тонких вен, что неточными линиями убегал к виску и щеке. Камиль раньше только слышал, как выглядит пораженная мертвой магией жертва, теперь мог увидеть собственными глазами — и это было не самое приятное зрелище.
— Мне жаль, — прошептал он. — Если бы ты только могла понять, как мне жаль…
— Зато моей сестре не жаль, — голос чаровницы звучал откуда-то издалека. — Не печалься о моей участи, денр. Сделай все, как я сказала, и я смогу уйти к предкам с чистой совестью, ведь на фоне их заслуг, мне тоже будет чем похвастаться.
— Что ты сделала? — Камиль посмотрел на руку Сарины.
Проследив за взглядом де Карда, чаровница снова принялась рассматривать то, что обвивало ее руку. Камиль видел раньше чары, а потому не мог сравнить открывшееся его взору ни с чем, что могло бы стать логичным объяснением происхождению данной субстанции.
— Это старая магия, денр де Кард, очень старая, — произнесла Сарина. — И извлекла я ее из тебя.
— Из меня? — не поверил собственным ушам Камиль.
Происходящее все больше напоминало ему дурной сон. Откуда могла взяться магия в его крови, если в роду никогда не было даже никого похожего. Его мать была простой, хоть и зажиточной, женщиной, а род де Кардов тоже не славился ничем подобным, несмотря на знатность и древность.
— Ты не представляешь, как ценен для мира Синих сумерек, — улыбнулась Сарина. — Тебе многому предстоит научиться, пройти через такое, что не снилось ни одному смертному, с чем не совладать бессмертным. Все начнется, когда ты отыщешь ее…
— Можешь ответить еще на один вопрос? — поинтересовался Камиль, надеясь, что здесь будет больше ясности, чем в предыдущих темах.
— Говори.
— Марвис, — де Кард сумел-таки подняться, поскольку слабость отступила. — Я давно его не видел.
— Ммм, — протянула Сарина. — Ммм… — она закрыла глаза, словно надеялась отыскать ответ где-то там, за пределами дозволенного взору простого человека. — Одной жизнью больше, одной меньше…
— Значит, Марвис погиб? — терпкой полынной горечью, что несет осенний ветер с холмов, отозвалось это знание в душе Камиля. Закрыв глаза, он облизал пересохшие губы.
Еще потеря в бесконечной череде несчастий. Еще одна загубленная душа. Камиль уже и сам осознать не мог, насколько сильно он устал от таких потерь, которым не было конца и края. Дорогие и важные ему люди уходили один за другим, а он ничего не мог с этим сделать даже теперь, когда они продолжали умирать, несмотря на отсутствие этерна.
Последний, к слову говоря, точно в воду канул. Уже несколько месяцев о Винсенте не было слышно ровным счетом ничего. Отняв у людей все, что еще оставалось, он исчез так же неожиданно, как появился. Словно выполнив возложенную на него миссию, страшную, кровавую и безжалостную.
Камиль знал, что никто этой миссии не возлагал на этерна, а от того было еще больнее, еще обиднее за свой народ. Посеяв разруху и горе в Лучезарных землях, этерн ушел, затаился, в ожидании чего-то большего, чего-то настолько темного, что не в силах рассеять даже самому яркому свету, если только он не появится немедленно. Тьма эта наползала все стремительнее и настойчивее, погружая в себя души людей, которые больше не верили в свет. И только их денр верил, что как бы сильно не сгущалась эта Тьма, даже если станет она непроглядной настолько, что все ослепнут, будет так ровно перед рассветом.
— Разве я сказала, что долл умер?
— Я спрошу кое-что еще, — тихо проговорил денр.
— Слушаю тебя, — кивнула Сарина. Чаровница тоже поднялась на ноги, бросив перед этим в пламя камина остатки магии, от которой отряхнула руки. Огонь зашипел, распространяя по зале терпкий ароматный дым, пропитанный запахом ветра и полевых цветов.
— Винсент поведал мне одну историю, — начал де Кард. — Ты не рассказывала мне об этом, когда водила показать Книгу Памяти. Ты сказала, что история любви Маливии и Амадеуса пустила корни…
— Так и есть.
— Этерн утверждает, что из века в век де Карды гнали его, словно дикого зверя. О чем он, Сарина? Ты знаешь что-то об этом? Еще Винсент сказал, что с моей смертью он будет свободен.
— Думаю, дело в последних словах Маливии, — кивнула чаровница. — Перед тем, как ее предали огню, наша госпожа наложила зеркальные чары на твой род, денр.
— Значит ли это, что она связала кого-то с кем-то?
— Именно, — подтвердила сестра Ларины. — Маливия знала, что после ее смерти, люди не оставят в покое ее ребенка, потому связала Винсента со старшим сыном в каждом поколении де Кардов.
— Что-о? — брови Камиля поползли вверх. — То есть, я тоже…
— Да, — вздохнула Сарина. — И я не знаю, хорошо это или плохо.
— Но, если я…
— Нет-нет, — чаровница поспешила разуверить денра, догадываясь, о чем он думает. — Маливия никогда не была предсказуемой. Ее магия всегда хитра и запутана. Она устроила так, что только в случае если Винсент пострадает от рук де Кардов, чары оживают.
— В обратном порядке это не работает? — уточнил Камиль.
— Я не знаю, — солгала сестра правительницы холмов. На самом деле, Сарина хорошо помнила, что Книга Памяти говорила обратное. Согласно написанному, чары Маливии отражали любое увечье этерна, даже не смертельное, направляя его на смертного наследника правящей семьи.
— Жаль…
— О чем это вы думаете, денр? — прищурилась чаровница, подходя к нему.
— О том, что все могло бы закончиться очень быстро и малой кровью, — ответил де Кард. — Ты должна была сказать мне об этом раньше.
— И вы согласны пожертвовать своей жизнью, чтобы остановить его?
— Если бы точно был уверен в том, что так и будет — да, — кивнул Камиль.
— Но этой уверенности нет, — покачала головой Сарина. — А потому не делайте глупостей, мой господин.
— Не стану, — пообещал денр.
Глава 26. Между сердцем и здравым смыслом
Ларина растерянно провела ладонями по широкой юбке своего темно-фиолетового роскошного платья из плотного шелка. Мысли чародейки путались, не желая подчиняться хозяйке. Конечно, правительница холмов предполагала, что за поступками этерна кроется какая-то причина, но такое…
— С денром нужно покончить, — уверенно проговорил Винсент, который даже не подозревал, о чем думает его собеседница.
Пройдя к массивному столу, этерн взял в руки графин с вином и повернулся к Ларине. Во взгляде Винсента чародейка не увидела ни доли сомнения. Он был настроен более, чем решительно.
— Я не стану терпеть его самодеятельность, — указал Винсент на нее пальцем. — Кроме того, если не сделать этого, смертные окрепнут и снова обретут силу воли. Мне нужна их смерть, а не храбрость.
— Винсент, ты понимаешь, на что идешь? — осторожно поинтересовалась Ларина.
— Не хочешь мне помогать? — прищурился этерн.
— Просто я не уверена, что это хорошая идея.
— Они украли жизнь у моей матери, — жестко проговорил Винсент. — Меня лишили детства, вынудили скрываться большую половину моего существования. Это будет справедливо, Ларина. Маливия дель Варгос должна вернуться и прожить столько, сколько ей было предначертано.
Темная чародейка повела плечом. Она считала, что первая владычица Зачарованных холмов прожила именно столько, сколько ей отмерили Светлые Боги. Маливия сделала все, что на нее возлагалось, потому ушла так рано. Да, ее смерть была ужасной, но в мире все закономерно. Высказать вслух свои мысли Ларина все же не решилась.
— Такой ритуал требует много энергии, — проговорила она вместо этого. — Очень много, Винсент.
— Я знаю это, — огрызнулся этерн. — Думаешь, я настолько глуп? Все давно готово, Ларина. Этот никчемный мир даже не подозревает этого, но уже сам все сделал для того, чтобы мой замысел осуществился. Осталась лишь малость.
— Что может напитать землю настолько, чтобы ритуал свершился? — удивилась чародейка.
— Например, массовая смерть, — взглянув на нее, Винсент коварно улыбнулся.
Ларина невольно залюбовалась им. Этерн был настолько прекрасен в эти мгновения, что ей было абсолютно плевать на те ужасные вещи, о которых он говорил.
— Ты говоришь о умерщвлении Триады? — догадалась она.
— Ты умна, — похвалил ее Винсент, наливая вино в тяжелые кубки. Протянув ей один из них, поднял свой. — Выпьем за наше сотрудничество?
Он не предлагал пить за успех задуманного. Он был уверен в том, что все получится.
Ларина вдруг осознала, что если откажет ему в помощи сейчас, то уже никогда не сможет быть ближе к Винсенту, чем теперь. Расчетливый разум правительницы холмов нашептывал о том, что планы сына покойной Маливии могут основательно вылезти ей боком, но мятежное сердце…
Чародейка протянула было руку, чтобы принять кубок, но засомневалась. За участие в таком ритуале ее могли отлучить от трона. Ларина дель Варгос дорожила своим положением в мире Синих сумерек. Ей нравилось носить титул самой могущественной владычицы Зачарованных холмов, что когда-либо жили. Она любила свою власть над Темными чарами.
— За тебя и твою месть, — обнажила в улыбке ряд белоснежных зубов, после чего взяла из рук этерна кубок с ароматным вином.
Винсента Ларина любила больше.
— Прекрасно, — сын Маливии дель Варгос явно был доволен решением чародейки. — Это возвысит тебя еще больше, Ларина. Ты будешь непобедима рядом со мной.
«Я и так непобедима», — подумала правительница Зачарованных холмов, делая глоток терпкой густой жидкости.
Внезапно Ларина ощутила, как все внутри захолонуло. В душу медленно, но верно пробиралось крайне неприятное чувство тревоги и неотвратимости чего-то непоправимого. Чародейка судорожно выдохнула, прижимая ладонь к груди.
Словно подтверждая ее состояние, в углу заскулил Борд.
— Что случилось? — Винсент мгновенно уловил перемену в поведении темной.
— Пока не знаю, — ответила Ларина, направляясь к двери. — Мне нужно на улицу.
Поставив кубок на стол, этерн бросился следом за чародейкой. Он смог догнать ее только на крыльце. Не мешая Ларине, Винсент остался стоять возле каменных перил, наблюдая, как правительница Холмов опускается на колени.
Приложив раскрытые ладони к холодной влажной земле, чародейка какое-то время прислушивалась к своим ощущениям. Холмы отвечали на ее зов, но очень слабо. Мешали Мертвые чары, что бурлили в крови чародейки. Сделав над собой огромное усилие, Ларина все же смогла сосредоточиться. Перед закрытыми глазами темной промелькнула всего несколько видений — изображение рун, ее родной дом и сестра. Этого было вполне достаточно.
— Сарина, — поднялась она на ноги.
— Что с ней? — уточнил Винсент.
— Не знаю, — ответила чародейка. — Я должна идти.
— Мне пойти с тобой? — поинтересовался этерн, предлагая это намеренно. Он хотел понять, что чародейка держит за душой. От ее ответа зависело так много…
— Нет, — отрицательно качнула головой Ларина. — Не думаю, что это необходимо.
Дернув плечом, Винсент мысленно поздравил себя. Его догадки снова оказались верны. Интуиция ему досталась от отца — Амадеус редко ошибался в своих предположениях. Ларина дель Варгос не спешила посвящать его во все свои тайны… и не только свои.
Порой, этерну казалось, что он поторопился с выбором своего главного союзника. Стоило присмотреться внимательнее ко второй из сестер дель Варгос. Да, Сарину все знали, как меньшее из зол, что существовало в замке Зачарованных холмов. Однако, ее стойкость перед Мертвыми чарами не могла не обращать на себя внимание. Винсент знал, насколько сложно справляться с таким недугом, как у Сарины дель Варгос. Он давно снял розовые очки, что вводили в заблуждение многих жителей мира Синих сумерек. Все считали Сарину доброй, потому что она оправдывала такое отношение к себе — лечила детей, заговаривала погоду во благо жителям мира, оберегала земли смертных от темной магии. У Винсента было несколько иное мнение относительно природы сестры правительницы холмов. Этерн был уверен, что время Сарины просто еще не пришло.
— Винсент, — заметив реакцию этерна на отказ, чародейка вернулась к нему. Остановившись перед ним, заглянула в лицо. — Если ты хочешь, то, конечно, можешь пойти со мной. Просто я не вижу в этом смысла. Ты пока еще слаб. К чему тратить силы на то, что не требует твоего внимания?
— Ты решила за меня, что это не требует моего внимания?
Сделав глубокий вдох, Ларина с трудом сдержала себя от того, чтобы не сказать этерну пару ласковых. Все же, прежде всего, Винсент был мужчиной, а потом уже всем остальным, чем сделали его магия и людская молва. Именно поэтому правительница холмов лишь улыбнулась, опуская ладонь на грудь собеседника. Таким доверительным тактильным жестом она надеялась усмирить в нем разбушевавшееся мужское начало.
— Я не преследовала цели вкладывать тебе в голову свое мнение, — мягко проговорила она. — Просто у нас с сестрой не простые отношения, поэтому… Ну, зачем тебе наши бабские склоки?
На самом деле Ларина лишь прикрывалась подобной причиной. Ее начал беспокоить интерес Винсента к Сарине. Казалось бы безобидное желание сопровождать ее таило в себе нечто иное. Чародейка была уверена, что этерн не просто так стремился в Варгос. У него могло быть много причин снова оказаться в месте, где прошли годы его раннего детства. Пока Ларина не могла разобраться в том, какие цели преследовал Винсент, а потому предпочитала держать его на расстоянии от замка.
— Ладно, — согласился этерн, делая шаг назад. Он поднял руки, пожимая плечами. — Наверно, ты права.
— Я вернусь, — пообещала Ларина, спускаясь по крутым каменным ступеням, что вели от входной двери вниз. Оглянувшись у подножия лестницы, она слегка улыбнулась. — Ты не успеешь соскучиться, Винсент.
Глава 27. Новорожденная любовь
Обеспокоенно всматриваясь в тускло мерцающие стекла высоких стрельчатых окон замка, Ларина дель Варгос надеялась увидеть хоть какие-то признаки жизни. Темная чародейка не могла войти на территорию родного дома, а потому ей оставалось лишь надеяться на лучшее. Где-то в глубине души Ларина понимала, что каждый визит приближает ее к тому, что однажды ее никто не встретит.
— Зачем ты пришла?
Обернувшись на звук голоса сестры, правительница холмов облегченно выдохнула. Сегодня ее ожидания не оправдались.
— Сарина, — бросилась она к сестре. — Мне было видение, что…
— Надо же, — перебила ее собеседница. — Холмы все еще хранят надежду, что в твоей душе осталась хоть капля Света.
— Разве то, что я здесь, не подтверждает это? — в голосе темной чародейки послышались нотки обиды. — Почему ты так категорична, Сарина?
— Потому что здраво смотрю на ситуацию, — ответила сестра. — Не знаю, зачем тебе это, но ты лишь хочешь выглядеть озабоченной моим здоровьем и…
— Сарина! — теперь настала очередь Ларины прервать монолог чаровницы. — Как ты не поймешь?! Я делаю все это ради тебя! Только потому, что надеюсь спасти тебя.
— Спасти меня? — усмехнулась та ей в ответ. — От чего, Ларина? От этого? — протянула испещренные почерневшими венами руки. — Так не старайся, нет лекарства. Тебе ли не знать…
— А если я скажу, что есть? — вскинула брови темная чародейка. — Если скажу, что все то, о чем ты мечтаешь, реально? Сарина, я много лет ищу способ помочь тебе, хоть ты и не веришь в это. Моя вина, она… — правительница Зачарованных холмов замолчала, когда сестра повернулась к ней спиной и направилась к замку, — …сжирает меня, — закончила она.
— А знаешь, — обернулась Сарина уже почти возле ворот, — уже не имеет значения, что ты делаешь и почему.
— Что ты хочешь сказать этим? — не поняла Ларина.
— Я обо всем поведала Ему, — синеватые губы чаровницы изогнулись в какой-то полубезумной улыбке-оскале, а во взгляде загорелся лихорадочный огонь торжества. — Теперь ни ты, ни этерн не властны над происходящим.
— Кому?
— Перестань, Ларина, — скривилась сестра правительницы холмов. — Полно тебе изображать неведение. Ты же знаешь, что смертный денр жив… или уже не смертный, — добавила Сарина с леденящим душу смешком.
Чувствуя, как по спине бежит пронизывающий холодок, темная чародейка ощутила приближение чего-то непоправимого. Она уже догадывалась, о чем пойдет речь, но не хотела верить в то, что еще не было сказано вслух.
— Что ты рассказала ему, Сарина?
— Всё-ё-ё, — выгнув левую бровь, сестра смело встретила темнеющий взгляд правительницы Зачарованных холмов. — Теперь Камиль знает о своей связи с этерном. Винсент ничего не сможет изменить.
— Ты хоть понимаешь, чего мне стоило расположить его к себе? — прошептала Ларина, подходя ближе к сестре. — Он только начал доверять мне. Я же…
— Так я и знал! — послышалось восклицание за спиной Ларины дель Варгос.
Чародейка резко оглянулась. Занятая разговором с сестрой, она совершенно утратила контроль над окружающим миром. Этерн подошел так незаметно, что его появление застало Ларину врасплох.
— Коварная тварь, — прищурился Винсент, указывая на нее пальцем. — Вздумала сделать всю грязную работу моими руками, да?
— Винсент…
— Не смей! — в одно мгновение оказавшись прямо перед ней, этерн занес руку над чародейкой. — Даже не надейся оправдаться. Ты хитрая, бесчестная, лживая… — и сомкнул сильные пальцы на ее шее.
Зеленовато-черные жгуты опутали руки этерна, источая запах сырости и все той же земли. Могильным холодом наполнилась каждая молекула воздуха вокруг них, когда Ларина применила чары, стремясь высвободиться из его плена.
— Убьешь меня, кто проведет для тебя ритуал? — прохрипела Ларина, силясь убедить его словесно.
— Уверен, если поискать, в мире Синих сумерек найдется еще не одна темная колдунья.
Он все еще держал ее, понимая, что не следует так просто верить словам Ларины. Чародейки холмов славились своей хитростью, поэтому этерн имел все основания сомневаться. По словам Ларины, только она обладала необходимыми знаниями, чтобы помочь ему свершить задуманное, но теперь Винсент не был в этом уверен.
— Ты ничего обо мне не знаешь, Ларина дель Варгос, — прошипел он ей в лицо, сдавливая горло чародейки. — Как и многие другие, совершаешь те же ошибки. Чары твои на меня не действуют. Не переходи границы дозволенного. Я могу быстро перевести тебя из ранга интересной особы до статуса той, что мешает мне жить. Ты ведь знаешь, что я делаю с теми, кто мне слишком докучает?
— Довольно, — прошептала она, убирая чары. — Я все поняла, Винсент. Отпусти.
— А ты, — повернулся этерн к Сарине, которая все это время спокойно наблюдала за происходящим. — Я не ошибся в тебе. Не проста… Ох, как не проста.
Сарина лишь приподняла бровь в ответ, слегка улыбнувшись. Неискушенный наблюдатель не разглядел бы в этих жестах ничего, кроме равнодушия. Тем не менее, Винсент отчетливо увидел тень замешательства и страха.
— Твое стремление помочь смертным похвально, — направился он к ней, — но…
— Оставь ее, Винсент! — бросилась за ним Ларина. — К чему воспринимать всерьез выходки полубезумной смертельно больной чаровницы? Оставь ее, — догнав этерна, чародейка схватила Винсента за предплечья, пытаясь помешать приблизиться к сестре.
— Не нужно, Ларина, — заправив за ухо прядь белокурых волос, Сарина сделала шаг вперед. — Пусть он скажет.
— Ты не думала о том, что он может не только сказать? — обернулась к ней правительница холмов. — Твои деяния выводят из себя даже меня, не говоря уже о других.
— Перестань, — поморщилась Сарина. — Я много лет медленно умираю. Что еще может быть страшнее?
— Я бы не позволил тебе так страдать, будь ты на моей стороне, — проговорил Винсент.
Ларина вздрогнула и повернулась к нему. Отпустив этерна, она сделала шаг назад, потрясенно глядя на него. Слова сына покойной Маливии дель Варгос произвели на чародейку эффект разорвавшейся бомбы. Она так долго шла к тому, чтобы он сказал ей хоть что-то подобное, а здесь…
— Еще не поздно все исправить, Сарина, — продолжил Винсент, не обращая внимания на реакцию ее сестры. — Зачем ты рискуешь жизнью ради тех, кому плевать на твои жертвы? Ты же предаешь свои корни, своих предков.
— Мои предки завещали мне заботиться о благополучии Лучезарных земель, — возразила Сарина. — Правящая ветвь дель Варгос издавна оберегала людей.
— Даже после того, как смертный денр предал огню вашу госпожу? — прищурился Винсент.
— То было давно, — покачала головой чаровница. — Ни моя бабка, ни мать, ни я — мы никогда не воевали с де Кардами. Наши интересы всегда шли рука об руку.
— А как же моя мать? — с горечью спросил этерн. — Ее жертва больше никому не важна? Она тоже когда-то была такого же мнения, как и ты, Сарина.
— И что?
— И где она теперь?
— В тебе говорит месть и обида, — с грустью проговорила сестра Ларины дель Варгос. — Я сочувствую твоей потере, Винсент. Правда, — взгляд чаровницы заволокло пеленой искристо-зеленых слез.
— Значит ли это…
— Нет, — поспешно перебила его Сарина. — Я не стану нарушать порядок вещей, который соблюдался веками — не теперь, не впредь.
— Значит, ты выбрала сторону Камиля де Карда?
— Я всегда была там.
— Что же, — криво усмехнулся этерн, после чего повернулся к Ларине.
Встретив полный тревоги и смятения взгляд чародейки, он на какие-то мгновения стал невыразимо прекрасным — таким мягким и завораживающе притягательным. У Сарины даже появилось впечатление, что Винсент не так ужасен, как о нем говорят. Следующие его слова полностью уничтожили это мимолетное чувство.
— Мы обеспечим тебе место в первых рядах, — проговорил он, подходя к Ларине, чтобы обнять ее за тонкую талию. — Я сделаю так, что ваш дражайший денр захлебнется в огне людской злобы и несправедливости.
— Винсент… — попыталась было урезонить его Сарина.
— Точно, как моя несчастная мать! — оскалился этерн, даже не заметив попытки чаровницы воззвать к остаткам его души.
Не ожидавшая такого развития событий Ларина все еще не могла прийти в себя. За те короткие минуты, что Винсент вел беседу с ее сестрой, чародейка испытала калейдоскоп эмоций. Не самых приятных эмоций… И, если в начале их разговора она была готова убить Сарину собственными руками, то теперь радовалась, что все сложилось именно так.
Правительница Зачарованных холмов даже не подозревала, что вовсе не упрямство сестры сослужило ей столь благую службу. Ларина пока еще не знала, что Сарина намеренно повернула ситуацию в именно такое русло.
— Твое сердце не выдержало бы моей дружбы с этерном, — прошептала чаровница, глядя им в спины. — Моя жизнь почти закончилась, а твоя любовь только начинает дышать…
Глава 28. Я ждала именно тебя…
…Ровена с силой оттолкнула с дороги стражника, буквально ворвавшись в спальню денра.
Удивленно обернувшись на шум, Камиль слегка оторопел. Во взгляде чаровницы было столько чувств, что он не мог уследить за их сменой. Дикая боль, радость, облегчение, граничащая с отчаянием ярость… Ровена дрожала так, словно находилась на холодном зимнем ветру. Ее буквально трясло от переизбытка эмоций.
— Жив… — бросилась она к нему. Остановившись вплотную, схватилась за лацканы черного сюртука и слегка встряхнула. — Жив…
— Боги, — прошептал денр, понимая, что если кого и следовало предупредить о своей мнимой смерти, так это Ровену.
Все это время чаровница считала его погибшим. Одним Богам известно, через что пришлось пройти ее несчастной душе. За те недели, что они провели вместе, разбираясь в проблемах и загадках мира Синих сумерек, отношения стали больше, чем просто добрых соседей.
— Ненавижу, — прошипела она, делая шаг назад. Размахнувшись, Ровена наотмашь ударила его по лицу.
Камиль безропотно стерпел этот жест отчаяния и негодования. Он понимал, что заслужил гнев жительницы Зачарованных холмов.
— Как ты мог? — бросилась снова к нему. — Я едва не умерла, когда узнала о том, что произошло. Боги… Камиль…
Прикрыв глаза, денр ощутил, как влажные прохладные ладони коснулись его лица. Спустя пару мгновений то место, где еще горел след от ее пощечины, словно охладили нежные губы чаровницы. Она поцеловала его куда-то чуть выше скулы с таким чувством, словно пыталась вложить жизнь в денра. И столько поразительной нежности и чувственности было в этом невинном поцелуе, сколько Камиль не получал ни от одной женщины.
— Ровена, — прошептал он, беря ее лицо в ладони. — Простите меня.
Выдохнув с таким чувством, словно из нее практически ушла жизнь, чаровница прижалась виском к его щеке. На ее щеках все еще слегка дымились зеленоватые чары, что смешивались со слезами. Влажные ресницы чаровницы затрепетали, когда она вскинула на него взгляд.
Не в силах совладать с диким желанием поцеловать ее, Камиль склонился к Ровене. Он замер в каких-то миллиметрах от ее лица, помня о том, какие последствия могут быть от его несдержанности. Хотелось схватить ее в охапку и зацеловать эти дрожащие губы. Хотелось так, что сводило скулы. Судорожно выдохнув, он закрыл глаза, надеясь справиться с бушевавшими в нем чувствами.
В следующие мгновения Ровена стерла разделяющее их расстояние. Их губы встретились в жадном поцелуе. Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, Камиль резко подался вперед, одновременно стискивая чаровницу в почти удушающих объятиях. Одна из стен спальни стремительно бросилась им навстречу, выдавая нечеловеческие способности де Карда. Он за какие-то доли секунды преодолел считанные метры, переместившись с центра комнаты в один из углов. Ровена лишь едва слышно ахнула, когда он практически распял ее на стене, снова горячо набрасываясь с поцелуями.
Где-то в самой глубине души денр четко осознавал, что этот срыв может плохо закончиться. Ровена не сопротивлялась. Не потому, что не могла или была напугана… Нет, она просто не хотела. Камиль чувствовал это на подсознательном уровне, ощущал первобытным мужским чутьем. Она горела в его объятиях… горела вместе с ним.
Нехотя оставив ее до изнеможения сладкие губы, де Кард с каким-то маниакальным наслаждением несколько раз чувственно поцеловал чаровницу в шею. И она откликнулась, застонала, запрокидывая голову. Такой пленительный сводящий с ума жест покорности и подчинения, что у денра едва не помутился рассудок. Он почти видел, как бьется пульс в ее венах, ощущал аромат чар в ее крови… Хищно проведя языком по внезапно пересохшим губам, Камиль склонился еще ближе к Ровене, делая глубокий вдох.
— Останови меня, — прошептал он, почти теряя сознание от плавящего сердце чувства эйфории. Уткнувшись носом в то место, где встречались ключица и шея женщины, он глухо зарычал, с силой сжимая пальцы на ее талии.
— Ты хочешь этого? — ее дыхание возле уха словно пустило разряд тока по телу Камиля.
— Нет, — ответил он, жарко целуя ее в шею, — но ты… — в чувствительное местечко за аккуратным ушком, — должна… — волнующийся верх пышной груди, — Ровена… я…
— Ничего я тебе не должна, Камиль де Кард, — с придыхом проговорила чаровница.
Отстранившись от нее, денр взглянул в затуманенные страстью глаза женщины. В них переливались зеленоватым огнем чары, которые успели остаться на его лице и губах. Магия Ровены имела сладковатый привкус клевера, приправленный едва ощутимыми нотками полыни. Травница…
Сместив пальцы с ее талии, он медленно переместил руки выше, к вырезу простого платья цвета тусклого темно-розового коралла. Когда белое кружево, которым был отделан лиф, оказалось смятым под натиском дикого желания денра, губы Ровены тронула порочная улыбка. Она не просто ждала продолжения — жаждала. Сжав корсаж, Камиль с силой рванул его в разные стороны. Расположенная по центру шнуровка глухо затрещала. По каменному полу спальни денра рассыпался мелкий речной жемчуг, что украшал шнурки.
Швырнув в сторону ненужный предмет гардероба, де Кард снова подался к Ровене. Чаровница охотно позволила обнять себя. На этот раз поцелуй был не таким лихорадочным и диким, но яркости не утратил. Теперь Камиль словно пробовал ее на вкус, как самое изысканное лакомство. Откровенные объятия и ласки денра находили все более жаркий отклик в сердце истосковавшейся по нему чаровницы.
— Камиль… — прошептала она, когда сильные руки владыки Лучезарных земель прошлись вдоль ее стройного тела.
— Безумная, — в тон ей ответил денр, терзая губы чаровницы невыносимо иссушающим поцелуем, которые буквально вынимал дыхание из груди. — Ты же… не представляешь, что я могу… — сделав над собой нечеловеческое усилие, Камиль все же отступил на пару шагов, — сотворить с тобой…
— Пусть все летит в Мертвые пустоши, — тихо проговорила Ровена, спуская с плеча сорочку, которая осталась на ней после того, как де Кард разорвал платье. — Я буду сожалеть вечно, если не сделаю этого.
— А я буду сожалеть, если сделаю, — проговорил Камиль, наблюдая, как она оголяет второе плечо.
Денр поймал себя на мысли, что зря дал этой красавице столько власти над собой. Когда тонкая белоснежная сорочка упала к ногам чаровницы, вместе с ней рухнули и остатки самообладания хозяина спальни. Чувствуя, как начинает гореть одна сторона лица, де Кард вздрогнул. Вдоль щеки побежало уже знакомое ощущение — что-то вроде щекотки, но с болезненным покалыванием. Так в нем поднимал голову тот, кто не позволил умереть в ту злополучную ночь.
Судорожно выдохнув, Ровена никак не могла оторвать взгляда от его полнящихся завораживающим свечением глаз. Оно было такого же цвета, как и метка на скуле де Карда.
Истолковав по-своему ее поведение, Камиль отвернулся.
— Нет, — чаровница подошла к нему и взяла за подбородок, вынуждая снова взглянуть на себя. — Я так долго ждала тебя. Именно тебя…
Глава 29. Благими намерениями
Едва слышно мурлыча себе под нос старинную мелодию, Алисьента поднялась по лестнице. В руках дочь управляющего держала небольшую корзину с фруктами и орехами. Раньше она каждое утро приносила их в спальни денра и его сестер. Сегодня этот круг обязанностей сузился до размеров покоев Камиля. Вопреки случившемуся, Алисьента пыталась сохранить в крепости былой порядок. Так ей было легче пережить случившееся. Хотя бы какое-то подобие того, что все осталось, как раньше…
— Вот вы где! — послышался голос Маркуса Данвира, когда пальцы девушки уже легки на ручку двери. — Я искал вас, Алисьента.
— Доброе утро, Маркус, — поздоровалась она, останавливаясь. — Что случилось? Вы так запыхались.
— Я хотел… ммм… — доэр замолчал, не находя слов.
— Что?
— Там… — Маркус неопределенно повел рукой куда-то в направлении лестницы. — Нужно… нужно…
— Что с вами, Маркус? — в голосе Алисьенты появились нотки раздражения. — У меня куча дел и совсем нет времени на вот это все.
— Просто пойдемте со мной, — выдохнул доэр Данвир.
— Хорошо, — кивнула девушка. — Сейчас, минутку.
Когда Алисьента уже собиралась постучать в дверь, то была резко остановлена Маркусом. Молодой доэр рывком бросился к ней, перехватывая тонкое запястье буквально в миллиметре от темного дерева дверной створки. Сильные пальцы мужчины так стиснули манжету платья, что на коже обязательно должны были остаться отпечатки от ряда мелких пуговиц.
— Маркус, что вы делаете? — удивилась девушка. Она принялась растирать запястье, когда он отпустил ее, поспешно делая шаг в сторону.
— Простите, — тихо извинился Данвир, проклиная свою несдержанность. — Вы могли бы позже принести завтрак денру? Прошу вас, Алисьента.
На мгновение брови девушки поползли вверх в жесте недоумения. Однако уже спустя пару секунд взгляд дочери покойного управляющего наполнился подозрением. Она оглянулась на дверь спальни денра, а затем пристально посмотрела в лицо доэра Данвира.
— Что такое, Маркус? — Алисьента указала на покои. — Вы не хотите, чтобы я входила. Верно?
— Проклятье, — пробормотал Данвир, растирая лоб. — Да…
— Что-то случилось? Что-то с денром, да? — даже не подозревая о двусмысленности своей следующей фразы, Алисьента снова взялась за ручку двери. — Ночью что-то произошло.
Пальцы Маркуса легли поверх руки девушки. Он все еще надеялся удержать ее от этого шага. В силу обстоятельств он не мог ответить на вопросы Алисьенты честно, но изо всех сил стремился уберечь ее от той боли, что грозила вот-вот обрушиться на нее.
— Прошу вас, — проговорил он. — Нет, умоляю, просто, давайте, уйдем сейчас. Вы придете позже.
— О, Алисьента! Боги сжалились надо мной!
Оба повернулись на звонкий женский голос. К ним спешила высокая статная блондинка. Длинные завязанные в конский хвост волосы разметались по хрупким на вид плечам. Широкий размашистый шаг позволил ей в считанные секунды преодолеть разделяющее их расстояние.
— Там прибыло несколько человек из отдаленной деревни на границе с моими землями, — сообщила новая участница беседы. — Я совершенно не представляю, что с ними делать. Дамиара тоже нигде нет. Я искала вас, моя дорогая.
— Что же это такое? — всплеснула руками Алисьента. — С утра какая-то кутерьма.
— Прошу вас, — блондинка взяла ее за руку. — Эти бедняги так измождены и напуганы. Она грязные и явно голодные…
— Я иду. Иду, Вилейна, — поспешно кивнула Алисьента.
Спустя пару минут, когда девушка скрылась из виду, унося с собой корзину с фруктами, хладная облегченно перевела дыхание. Покачав головой, она повернулась к Маркусу, который удивленно смотрел на нее. Вилейна понимала причину его удивления — в крепость никто не приходил. Все вышло, как и планировала подданная Магнуса. Вилейна рассчитывала, что услышав о тяготах и лишениях других, Алисьента позабудет о завтраке денра.
— У него там чаровница, да? — тихо поинтересовалась Вилейна, кивнув в сторону покое де Карда.
— Как снег на голову свалилась вчера вечером, — поморщился доэр Данвир. — Стражник, который был у ворот, до сих пор спит под воздействием ее чар. Она одна ухлопала почти половину отряда в дозоре, — возмущенно сообщил Маркус.
Вилейна усмехнулась. Она хорошо знала, как ведут себя жительницы Зачарованных холмов, когда что-то идет не так, как они хотят.
— Поверьте мне, мой доэр, она бы уложила всех, не успей я вовремя, — фыркнула хладная. — Так возмущалась, что ее не хотели пускать.
— Стража из числа новобранцев, — пожал плечами Маркус. — Откуда им было знать в лицо Ровену Торгос.
— Вы хороший человек, Маркус, — неожиданно сменила тему разговора Вилейна. — Вы благородны и сострадательны, но вы не сможете вечно скрывать от этой девочки то, что произошло сегодня ночью в спальне денра.
— Алисьента знает о том, как Камиль относится к Ровене, — ответил Маркус, направляясь к окну в противоположном конце коридора. — Я просто не хочу, чтобы она увидела все это. Ей будет больно.
— Как вам сейчас?
Доэр Данвир обернулся, чтобы взглянуть в красноватые глаза своей собеседницы. Он всегда считал, что хладные озабочены лишь едой и защитой своих территорий. Последние события показали обитателей Темных долин совершенно с другой стороны. Маркус вдруг обнаружил, что хладные способны быть самоотверженными, смелыми и… неравнодушными к бедам других.
— Вы любите Алисьенту, — проговорила Вилейна.
— Это не для кого не секрет, — дернул плечом Маркус, не желая обсуждать свои сердечные дела с малознакомой особой.
— Да бросьте, Маркус, — ладонь хладной легла ему на предплечье. — Я не стремлюсь влезть вам в душу.
— Вот и не лезьте, если не стремитесь, — холодно ответил доэр Данвир.
— Правду про вас говорят, — с тенью разочарования протянула Вилейна.
— И что же про меня говорят?
— Что вы — самовлюбленный гордец и сухарь! Мне странно, что вы умудрились как-то полюбить, — вымолвив это, Вилейна повернулась к нему спиной и исчезла за считанные доли секунды.
Оставшись в одиночестве, Маркус ощутил горьковатое послевкусие разочарования… в себе. Он никогда не задумывался над чувствами других, пока не встретил Алисьенту. Сегодня, после разговора с Вилейной, доэр Данвир вдруг поймал себя на том, что ему не все равно, что думают о нем другие.
Воспитанный в жестких условиях того, что не должен не перед кем отчитываться и оправдываться, Маркус Данвир ощутил, как рассыпаются его многолетние установки. В своих владениях он был господином, с которым считались и даже боялись. Сегодня, когда границы между деревнями стерлись, жизнь изменилась. С Маркусом по-прежнему считались, его боялись даже больше, чем раньше, но… это не приносило былого удовлетворения.
Тряхнув головой, чтобы прогнать одолевающие мысли, доэр Данвир уже хотел уйти, когда, заметил в паре шагов от себя силуэт. Внезапно коридор погрузился в вязкий серовато-черный полумрак.
— Это утро претендует на звание неожиданных появлений, — проворчал доэр, всматриваясь в очередного незваного гостя. — И что ты такое?
— Мы встречались, благородный господин, — ответили ему с нотками сиплой трескучести.
Этот голос воскресил в памяти Маркуса тот вечер, когда он упал в овраг во время поисков Алисьенты. На дне глубокой балки его встретил Темный, который прислуживал покойной Кармелии де Кард. Именно он рассказал, где искать дочь управляющего…
Глава 30. Темные разговоры
Камиль проснулся от жуткого чувства беспокойства. Резко сев в постели, денр оглядел спальню внимательным взором.
— Камиль… — потревоженная им Ровена тоже приподнялась, прижимая к обнаженной груди толстое одеяло. — Боги, что это за запах? — скривилась чаровница, сделав глубокий вдох.
— Да, — кивнул де Кард, поднимаясь с кровати. Пройдя к креслу, что стояло возле камина, он взял со спинки свой ночной халат. — Пойду посмотрю. Оставайся здесь, хорошо? — попросил чаровницу, целуя ее в губы долгим невероятно нежным поцелуем.
Провожаемый ее встревоженным взглядом, Камиль дошел до двери. Немного задержавшись возле тяжелой створки из мореного дуба, он оглянулся на нее. Прочитав в глазах женщины едва различимое беспокойство, позволил проявиться метке на лице.
Именно так Ровена обозначила происхождение странного рисунка, который проявлялся в моменты чрезмерных эмоциональных потрясений. Чаровница сказала, что метка является одним из ярких признаков сущности крэмвилла.
— Будь осторожен, — проговорила она одними губами.
Открыв дверь, Камиль вышел в коридор. Первое, что увидел — сгусток размытого черного мрака буквально в шаге от себя. Запах, о котором говорила Ровена, усилился. Он стал более концентрированным, словно кто-то высыпал на пол приличное количество земли из могилы. Могилы, в которой разлагается тело.
— Осторожнее, мой денр, — предупредил Маркус Данвир, который находился в нескольких шагах слева.
— Что такое? — спросил Камиль, всматриваясь в клубящийся мрак.
— Темный, — пояснил Маркус.
— В замке? — удивился де Кард. Не тратясь на лишние слова, он плотно прикрыл за собой двери и молниеносно преодолел расстояние, что отделяло его от Темного. — Что ты тут забыл? — ухватил тварь за шиворот.
— Подождите, мой господин, — подал голос Маркус, который нерешительно подался вперед.
— Что, доэр Данвир?
— Я не уверен, что он имеет плохие намерения…
— Темный и без зла за душой? — иронично хмыкнул Камиль, легонько встряхивая покорно повисшего в его руках незваного гостя. — Как ты вообще попал сюда?
— Он Кармелии прислуживал, — ответил Маркус за Темного.
— Что?! — брови денра медленно поползли вверх.
— Да. И еще…
— То есть, это еще не все?! — потрясенно перебил его де Кард. — Маркус, как вы посмели скрыть от меня такое?!
— Да, я забыл, если четно, — развел руками доэр. — Столько времени прошло. Я узнал о их дружбе накануне нападения на крепость. Честно скажу, и не вспомнил бы о нем более, если бы не встретил однажды в Сумеречных лесах.
— И когда вы собирались рассказать мне об этом?! — воскликнул денр. — Маркус, я вас не однократно…
— Тише, — послышался нежный голос Ровены, которая к этому времени уже вышла из спальни. Чаровница остановилась к денра за спиной, опуская ладонь ему на предплечье. — Уверена, у доэра Данвира найдется достойное объяснение.
— Хотелось бы, — дернул плечом Камиль, все еще не отпуская Темного.
— Он рассказал, где искать Алисьенту, — сообщил Маркус.
— Я могу быть полезным тебе, денр, — проскрипел Темный.
— Неужели? — прищурился Камиль, отпуская его. — Один шаг в сторону, который не понравится мне, голову оторву сразу же, — предупредил.
— У нас общий враг, господин, — Темный подался вперед, окончательно роняя окружающий его серовато-черный сумрак.
— Я знаю его, — произнесла Ровена, делая несколько шагов вперед.
Камиль предусмотрительно взял чаровницу за локоть, когда она хотела коснуться капюшона Темного. Денр отрицательно покачал головой в ответ на вопросительный взгляд Ровены.
— Он не тронет меня, — уверенно сказала травница, мягко высвобождая руку из плена сильных пальцев де Карда.
— Не бойся, благородный денр, — голос Темного напоминал скрип несмазанных дверных петель, приправленный шелестом опавших листьев — нечто свистяще-пронзительное. — Больше своей покойной госпожи, твоей сестры, я люблю только ее, — узловатый палец указал на Ровену.
Де Кард промолчал, но позволил чаровнице снять капюшон с головы того, кто почтил их своим визитом. Огонь факела и утреннего света, что лился из окна в конце коридора, явил их глазам лишенную волос макушку. Очень худое лицо с глубоко посаженными глазами, под которыми залегли черно-синие круги. Полное отсутствие ресниц и бровей, длинный нос с горбинкой, потрескавшиеся синюшные губы, бледная кожа землисто-серого оттенка, ярко-выраженные пигментные пятна…
— Ты голоден, — заключила Ровена, которая повидала на своем веку ни одного Отверженного и Темного. — Камиль… — повернулась к денру.
— Даже не думай, — возразил де Кард. — Я не стану привечать здесь эту тварь.
— Камиль, — чаровница попыталась воззвать к человечности и состраданию молодого владыки Лучезарных земель. — Он не питался много дней. Возможно, ждал момента, чтобы пробраться в крепость незамеченным и…
— Вот именно! — денр указал пальцем на Темного. — Незамеченным.
— Камиль…
— Все, Ровена! — в голосе де Карда зазвенели властные нотки непреклонности.
Вскинув подбородок, чаровница прищурила выразительные глаза, но перечить не стала. Она не хотела опускаться до спора на виду у подданных Камиля. Такое поведение ни принесло бы ничего хорошего — ни ей, ни денру. Вместо этого Ровена сделала шаг назад и, бросив уничтожающий взгляд на де Карда, метнулась в его спальню.
— Чаровница права, — проговорил Маркус, глядя на Темного. — Взгляните, его трясет от жажды…
— Именно поэтому я дам тебе возможность убраться отсюда, — повернулся Камиль к Темному. — Впредь даже не думай о том, чтобы таскаться сюда. Ясно?! Я не хочу иметь ничего общего ни с тобой, ни с тебе подобными.
— Как скажешь, господин, — просипел Темный. — Однако ты подумай о том, что я скажу.
— Слышать ничего не желаю! Сейчас же… — Камиль замолчал, поскольку его остановил Маркус.
— Он помог мне найти ее, — напомнил доэр.
— Он же и покалечил Алисьенту, не так ли?! — проговорил де Кард, напоминая Маркусу о том, что точило сомнениями душу Данвира. — Что может предложить мне тот, кто насквозь пропитан Тьмой и коварством?
— Свою жизнь и верность, — Темный склонил голову, прикладывая ладонь к левой стороне груди. — Я хочу отомстить, как и вы, — маленькие красноватые глазки обратились на Маркуса.
— Хотя бы не отказывайте ему вот так — сразу, — попросил доэр Данвир.
Сделав над собой невероятное усилие, Маркус все же совладал с теми воспоминаниями, что волной обрушились на него после слов де Карда. Несомненно, ему очень хотелось снести голову этой твари за то, что она сотворила с Алисьентой, но…
— А если он знает о слабых местах этерна, — доэр попытался призвать на помощь не только рассудительность денра, но и свою тоже. Только эта мысль удерживала его от расправы над Темным.
— Хорошо, — скрипнув зубами, Камиль все же согласился выслушать Темного. — Мы поговорим, но не здесь и не сейчас. Не хватало еще, чтобы в крепости узнали о том, что здесь этот… этот… Люди только успокоились. Начнется паника.
— Приходи в развалины старого замка, — назначил встречу Темный, прежде чем уйти. — Я буду ждать там каждый вечер. Вечно…
***
Элирра в ужасе зажала ладонью нижнюю часть лица, наблюдая за происходящим. Желание увидеть Ровену оказалось как нельзя кстати, судя по всему. Направляясь на второй этаж замка, молодая чаровница из разоренной Лариной дель Варгос деревни даже не подозревала, что увидит и услышит.
— …я буду ждать там каждый вечер. Вечно, — пообещал невысокий сгорбленный Отверженный.
— Уходи, — велел денр в полголоса. — И смотри, чтобы тебя никто не увидел.
Сделав шаг назад, Элирра прижалась спиной к холодной стене. Еще несколько минут назад ее душа была наполнена надеждой и светлой верой в будущее. Чаровница с уверенностью могла утверждать, что денр Лучезарных земель благороднейший из всех, кого она знала. Теперь эта вера истаивала на глазах, растворяясь в воздухе плотным тяжелым запахом сырости и тухлого мяса…
Глава 31. Любовь и разочарование
Вернувшись в спальню, Камиль застал Ровену у зеркала. Она яростно водила расческой по длинным белокурым волосам, тупо глядя перед собой. Услышав его шаги, она резко обернулась.
— Как вы смеете повышать на меня голос? — чаровница бросила деревянную расческу на прикроватный столик на гнутых низких ножках. Перебросив локоны на одно плечо, Ровена принялась заплетать косу.
— Не сердись, прошу тебя, — мягко попросил де Кард. — Я немного не совладал с собой. Прости меня. Ты ведь знаешь, что я не обижу тебя никогда.
— Только меня? — вскинула Ровена изящные брови. — А что относительно остальных?
— Не приравнивай их к себе и тебе подобным, — покачал головой Камиль.
— Они такие же обитатели мира Синих сумерек, — проговорила чаровница.
— Не такие, — тихо возразил денр.
— О тебе говорят столько хорошего, — с горечью сказала Ровена, завязывая косу лентой темно-зеленого цвета. — Скромный, благородный, терпимый, сострадательный… Где этот человек?
— Ровена, пойми, я не могу доверять этим тварям…
— Тварям?! — перебила его чаровница. — Эти, как ты выразился «твари», мои друзья!
— О… — денр резко сделал шаг назад, после чего махнул рукой.
Он не понимал смысла общения Ровены с Отверженными. Ночные охотники опасны. Им нельзя верить. Денр чувствовал, что его сердце не одобряет этого ее увлечения, но считал себя не вправе указывать, что ей делать. Ровена была достаточно умна, чтобы понимать и предугадывать возможные последствия.
— Не нужно так реагировать, — казалось, она поняла, о чем думал де Кард.
— А как мне реагировать? — повернулся к ней Камиль. — Ты поступаешь опрометчиво. Нельзя впускать их в свой дом.
— Отверженные не опасны.
— Да? Ты видела, что они сделали с Алисьентой и той бедняжкой, которую мы тогда нашли во дворе крепости.
— Я сомневаюсь, что это они.
— Ровена, — тяжело вздохнул денр, не понимая, почему она не видит столь очевидных вещей.
— При всем уважении, — голос чаровницы стал холоднее, а взгляд заблестел негодованием, — но я всю свою жизнь имею с ними дело. Никто из Отверженных или не способен на подобное.
— Сейчас другое время, — попытался достучаться до нее Камиль. — Отверженные мутировали. Они изуродованы темной магией. Их души давно не так чисты, как ты привыкла. Ты не понимаешь, что… — он снова подошел к ней, намереваясь взять за руку.
— Я жила, когда вас еще не было в этом мире, — Ровена не позволила ему сделать то, что хотел денр. Чтобы подчеркнуть свое отношение к ситуации, чаровница намеренно перешла на официальный тон. — Вы можете не доверять моему мнению, но не смейте обвинять в глупости! — с этим чаровница круто развернулась и бросилась к выходу.
Де Кард нагнал ее в два прыжка и захлопнул дверь прямо перед носом. Лишившись возможности уйти от спора, Ровена взглянула на него. В глазах чаровницы метался зеленоватый дикий огонь, дыхание участилось. Камиль видел: она рассержена.
— Я вовсе не это хотел сказать.
— Выпустите меня, — процедила сквозь зубы Ровена.
— Нет.
— С дороги, — чаровница поднесла руку к его лицу. На кончиках ее пальцев трепетали и переливались чары.
Вместо того, чтобы сделать, что требовала госпожа Торгос, денр развернул ее к себе лицом и прижал спиной к двери. Удерживая за плечи, какое-то время всматривался в безумно прекрасные глаза, а затем впился поцелуем в подрагивающие губы. От неожиданности Ровена какое-то время оставалась неподвижна. Придя в себя, уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. Не поддавшись этому порыву, денр поцеловал ее еще горячее, требуя ответа. Он знал, что она не сможет долго сопротивляться. Спустя пару минут, чаровница сдалась. Ровена просто прекратила все попытки вырваться, позволяя ему делать все, что вздумается.
Камиль не оценил такой покорности. Напротив, счел оскорблением. Отпустив чаровницу, сделал шаг назад.
— Если ты думаешь, что и в этот раз сможешь заставить меня замолчать с помощью поцелуя, то… — на глазах Ровены выступили слезы. — Это же насилие, Камиль.
Де Кард дернулся, словно ему влепили хлесткую пощечину. Он почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз, рождая пустоту в груди. Его только что обвинили… В чем? В том, что он ни в грош не ставит желание женщины быть поцелованной им? В том, что он диктует свою волю той, кто слабее и не может дать отпор?
Камиль судорожно передернулся, вспоминая девушку из таверны. Ту, самую первую, что перестала шевелиться в его объятиях. Не в силах выдержать полный боли и укора взгляд Ровены, он отвел глаза.
— Да, я могу быть излишне жесток к… — он неопределенно повел рукой в воздухе, после чего повернулся спиной к чаровнице, — к определенным существам. Могу накричать на подданных, если они того заслуживают, но я никогда не стану принуждать женщину к… — и тут его словно ударили по голове. Адская боль разлилась по душе, заполняя самые отдаленные и потайные уголки. Не в силах сдержаться, он ошарашенно повернулся к Ровене. — И в этот раз?!
Во взгляде чаровницы снова затрепетал зеленоватый огонь, который почти погас. Склонив голову к плечу, она попыталась незаметно проглотить подступивший к горлу ком.
— То есть все, что было… — он оглянулся на постель, беспомощно показывая в сторону кровати, где под тщательно выделанными волчьими шкурами таились скомканные простыни. — Ты не… не по твоей воле…
— Камиль…
— Правду мне скажи! — не контролируя себя, он бросился к ней. Взгляд денра вспыхнул демоническим пронзительно-сиреневым пламенем. От виска, извиваясь и мерцая, побежал затейливый рисунок, что спрятался где-то под воротом халата.
Ровена невольно вскрикнула, когда большой и указательный пальцы де Карда сжали ее скулы. На короткие доли секунды ей стало больно, но хватка ослабла так же быстро, как все произошло. Он все еще держал ее, фиксируя голову, но изменился. Неуловимо, словно и не было того разъяренного… Безликого, что чуть не размазал ее по холодной каменной кладке. Пальцы были нежны, едва касаясь точеной шеи. От этих прикосновений все внутри сладко замирало, как и в прошлый вечер.
— Правду, — повторил он, но уже значительно мягче, почти умоляюще.
Все еще дрожа под его пристальным взглядом, чаровница подалась вперед. Их губы почти встретились, когда денр шарахнулся от нее. Ровена же, в свою очередь, обняла его, оставляя на дрогнувших чувственных губах долгий красноречивый поцелуй.
— Вот — так это было, — прошептала она. — Никто не заставит чаровницу делать то, что она не хочет, — едва ощутимо проведя кончиками пальцев по метке, что все еще искрилась на его коже, Ровена заключила денра в объятия.
— Я ведь просил не лгать, — ответил де Кард, всеми фибрами души чувствуя какую-то неискренность. Это ощущение было очень слабым, почти незаметным, но оно присутствовало.
Возможно, будучи простым смертным, он и поверил бы словам Ровены, но не теперь. После встречи с Винсентом Камиль мог безошибочно распознавать все чувства тех, с кем говорил, будь то страх, радость или ложь.
— Я бы никогда не отдалась тому, кого не люблю, — возразила чаровница. — Да, я не сопротивлялась твоей воле, Камиль. Не сопротивлялась, потому что мне нравилось то, что ты делал. Я хотела этого не меньше, чем ты.
Чувствуя, как его окутывает облегчение, Камиль покачнулся. Удивительно, насколько разрушительным может быть простое ощущение. Судорожно переведя дыхание, он склонился к Ровене. Губы почти жгло — так хотелось вновь ощутить вкус ее поцелуя. Едва ощутимо касаясь уголка ее рта, де Кард практически терял опору под ногами. Близость чаровницы кружила голову…
Резкий стук в дверь заставил Ровену вздрогнуть и замереть в его тесных объятиях.
— Мой денр, там… — Алисьента замерла на пороге.
В огромных глазах девушки взметнулось что-то похожее на растерянность, но тут же сменилось горьким разочарованием. Четко очерченные пухлые губы дрогнули, приоткрываясь в немом крике. Алисьента шумно выдохнула, хватаясь за косяк. Взгляд дочери покойного управляющего мгновенно заволокло пеленой слез.
— Там… Там… — так и не сумев сформулировать мысль, девушка развернулась и бросилась прочь.
Глава 32. Стать таким, как он
В небольшом особняке на окраине Зачарованных холмов было тихо и сумрачно. Просторная гостиная зала освещалась только одним факелом, что крепился на стене у двери, и камином. Впрочем, последний был необходим лишь для одного из обитателей особняка.
— Что ты будешь делать? — спросила Ларина, грея руки над огнем.
— Уничтожу его, — лаконично ответил Винсент, который сидел в глубоком кресле. Этерн рассматривал густую тягучую жидкость темно-бордового цвета в своем бокале.
— Ты забыл о вашей связи? — напомнила чародейка.
— Нет, я не забыл, — покачал головой сын Маливии дель Варгос. — Это ведь я отправил на прогулку по Мертвым тропам несколько наследников этого рода с помощью магии матери.
— Ты ведь понимаешь, что в этот раз все не так просто? — вскинула бровь Ларина. — Я обратилась к знаниям рун. Они говорят, что жизнь в Лучезарных землях перестала быть живой и вступила в союз со смертью. Это может значить лишь одно — руны утверждают, что смертный денр перестал быть таковым. Я склонна верить им, поскольку он как-то умудрился выжить после твоего укуса.
— Уничтожить можно разными способами, моя дорогая госпожа, — коварно улыбнулся Винсент, обнажая ряд белоснежных зубов. — Смерть — это слишком просто. Да и я сам пока еще планирую пожить.
— И…?
— Мы пойдем другим путем, — Винсент поднялся и подошел к чародейке. — Извлечем пользу из нашей схожести. Для этого мне понадобится твоя помощь, Ларина.
— Все, что угодно, — улыбнулась правительница Зачарованных холмов.
— Для начала, усиль наше сходство. Чтобы не отличить, — тронул этерн ее за подбородок. — Я сравняю с землей его авторитет среди смертных. Посмотрим, как он запоет, когда на него перестанут молиться все вокруг.
— Ты намерен… — Ларина замолчала, не решаясь озвучить то, что однажды уже приходило ей в голову.
— Да, — расплылся Винсент в улыбке. — Добавим красного в образ нашего святоши.
Чародейка улыбнулась. Она начала догадываться, о чем говорил Винсент. Не имея возможности действовать в открытую, он решил зайти с тыла. Люди так любили своего денра, что их вера в него была нерушима. За недолгий срок своего правления Камиль де Кард сумел завоевать доверие народа и обрасти приличной броней. Все же, что не говори, но Винсент обладал потрясающе изощренным умом. Как подкосить того, кого обожает почти весь мир? Правильно! Отнять эту любовь.
— Для того, чтобы все прошло гладко, нам нужен лазутчик, — заметила Ларина. — Ты должен быть в курсе того, что происходит в крепости Кард.
— Я очень сильно недооценил его, — вздохнул Винсент, поднимая на чародейку взгляд темных глаз. — Стремился стереть все упоминания об этой фамилии, но… — этерн усмехнулся.
Правительница зачарованных холмов оперлась на подоконник, присаживаясь на него. Наблюдая, как ее собеседник поднимается со своего места, чтобы поставить на стол бокал, она не совсем понимала, что он имеет в виду.
— Я же сам сделал его, — с горечью проговорил этерн. — Преподнес на блюдечке почет и уважение. Люди прониклись к де Карду исключительно из-за моих атак на деревни. Этот паршивец оказался более стойким, чем его слюнтяи-предшественники.
Ларина была немного не согласна с Винсентом. Она считала, что молодой денр завоевал доверие и расположение своих подданных благодаря своему благородству. Он действительно отличался от былых денров. Вот только отличие это заключалось не в том, что у него был более жесткий характер, а в отказе от короны. Да, Камиль де Кард взошел на престол, но остался человеком из простого народа. Он наравне с крестьянами работал на конюшнях, занимался благоустройством и укреплением домов, охранял и защищал свой народ.
— Одна только печать чего стоит… — задумчиво пробормотала Ларина, вспоминая, как помогала сестре.
— Что? — переспросил Винсент.
— Ничего, — качнула она головой. — Это я о своем, — этерну не обязательно было знать обо всем, что она делала.
— Знаешь, — грустно обратился к ней Винсент. — Я даже почти забыл о своей главной цели. Камиль де Кард оказался куда интереснее, чем предстоящий ритуал возвращения к жизни моей матери.
Ларина поджала чувственные коралловые губы. Признаться, она надеялась, что за всем этим он действительно забудет о своей затее. Чародейка не одобряла стремления Винсента. Она понимала его чисто по-человечески, если это можно так охарактеризовать, но здравый смысл подсказывал ей, что делать этого не нужно.
— Может, лучше займешься денром?
— Ты снова пытаешься отговорить меня, — выгнул бровь этерн. — Почему, Ларина?
— Я уже говорила, насколько опасен такой ритуал, — терпеливо пояснила правительница холмов. — Кроме этого, я не уверена, что у нас есть все для его проведения.
— Если ты говоришь о составляющих в виде крови хладных и чаровниц, то предоставь это мне.
— Нет, я не об этом, — возразила Ларина. — Для того, чтобы призвать твою мать, мне потребуется что-то принадлежащее именно ей. Речь не о платьях или украшениях, Винсент. Мне нужна частичка ее. Маливию ведь сожгли и…
Этерн поднял руку, словно защищаясь. Он закрыл глаза, которые мгновенно наполнились болью.
Ларина в нерешительности замолчала. Ей не хотелось бередить давние раны Винсента, мучить его.
Расстегнув две верхние пуговицы на черной рубашке из плотного шелка, этерн как-то странно передернулся. Спустя пару мгновений он снял с шеи небольшой медальон на мерцающей цепочке из серебристо-белого металла.
— Вот, — протянул его чародейке.
— Я же сказала, что не подойдет.
— Ты не поняла, — покачал головой Винсент, трепетно проводя пальцами по выпуклой поверхности красиво оформленной подвески. — Здесь все, что осталось у меня от нее, — с этими словами он открыл медальон и что-то достал из него.
Подойдя ближе, Ларина разглядела на его раскрытой ладони тоненький вьющийся локон. Точнее даже, это было всего несколько темно-каштановых волосков разной длины. Чародейка вдруг ощутила, как по спине побежали мурашки.
— Я так вцепился ей в волосы, когда нас разлучали в тот день, что… — голос Винсента сорвался. — Вот, — протянул Ларине то, что требовалось для ритуала.
Осторожно коснувшись пряди волос матери Винсента, Ларина отдернула руку. Она испугалась того, что ощутила. Перед глазами вспыхнули языки пламени, а душу наполнила такая чудовищная боль, что чародейка покачнулась. Вопреки уверенности жителей мира Синих сумерек в том, что Ларина дель Варгос отреклась от добра и полностью обратилась ко Тьме, это было не так. Между ней и Зачарованными холмами все еще существовала связь. Крепкая и нерушимая связь в лице ее родной сестры.
— Что такое? — поинтересовался Винсент, заметив реакцию чародейки.
— Убери их обратно в медальон, — ответила Ларина, обнимая себя за плечи. — Отдашь, когда придет время.
— Ладно, — покорно согласился этерн. — Как скажешь.
Правительница холмов вдруг поняла, что только этот локон делает Винсента тем, кем он был рожден. Исчезнет последнее, что принадлежало Маливии дель Варгос — не станет ее сына — останется лишь этерн. Ларина незаметно стерла бегущую по щеке слезу. Она надеялась, что Винсента еще можно спасти — вернуть ему былую жизнь. Она хотела этого всеми силами души, но не знала, как пробиться через ту стену, что выстроил вокруг себя Винсент.
Что до ритуала… Здесь все было намного сложнее и опаснее. Правительница Зачарованных холмов не знала, как поступить. Даже пообещав этерну содействие, Ларина продолжала сомневаться. Она боялась того, что случиться после. Только Богам известно, как воспримет Маливия то, что ее потревожили. О характере первой госпожи Зачарованных холмов ходили разные истории, большинство из которых носили мрачный темный характер.
— А потом? — задала Ларина вопрос, который волновал ее уже очень давно. — Что ты будешь делать потом, когда свершиться все задуманное тобой?
— Ничего не важно, — покачал головой Винсент, поднимая на нее взгляд увлажнившихся болью и тоской глаз. — Я хочу только одного — чтобы Она была жива, чтобы была рядом со мной.
Это был один из тех моментов, когда очерствевшее за много веков сердце этерна дрогнуло. Ларина почти ощутила это. Она кожей чувствовала, насколько одинок и растерян Винсент на самом деле. За маской жестокого и властного убийцы прятался потерявший мать мальчишка. И боль этой потери была несоизмерима ни с чем.
— О, Винсент, — прошептала она не в силах сдержать слез, которые заструились по щекам, оставляя дымящиеся темными чарами зеленоватые следы. Бросившись к нему, Ларина обняла Винсента, вкладывая в этот порыв всю свою нежность и любовь.
Прерывисто шумно выдохнув, он позволил ей заключить себя в объятия. Не сопротивлялся, не пытался выглядеть сильным и равнодушным к проявлениям простых чувств. Просто податливо принял этот жест сочувствия и почти материнского участия, в котором нуждался не первый год.
Запуская пальцы в густые волосы на затылке этерна, чародейка впервые подумала о том, что он действительно похож на Камиля де Карда. И дело вовсе не во внешности…
Глава 33. Потери и находки
Выгнув густую бровь, доэр Данвир наблюдал, как невысокая чаровница что-то выговаривает до смерти смущенному стражнику. Бедолага переминался с ноги на ногу под ее строгим взглядом, что-то пытался возразить, но пыл и напор жительницы Зачарованных холмов не оставлял ему даже крохотного шанса.
— Что происходит? — Маркус решил спасти несчастного воина, который совсем растерялся. — Что вас так рассердило, миледи?
Обернувшись к нему, чаровница раздраженно фыркнула. Такая забавная и такая красивая, что Маркус невольно улыбнулся. Подданные Ларины дель Варгос обладали невероятным шармом и очарованием.
— Я всего лишь попросила его помочь поменять факелы, — с негодованием указала пальцем на стражника. — Он перечит. Говорит, не его это обязанность. С каких это пор в обязанности мужчины перестало входить помогать женщине?!
— Ну, это легко исправить, — ответил доэр Данвир. — Давайте, я сделаю все, что нужно, а он пусть идет по своим делам. Хорошо?
Дернув хрупким плечом, чаровница согласно кивнула.
После того, как стражник удалился, облегченно вздохнув при этом, Маркус взглянул на девушку.
— Почему вы этим занимаетесь? — спросил он. — Обычно подобные распоряжения отдает Алисьента.
— Вероятно, кроме меня, это никого не интересует, если нет ее, — огрызнулась чаровница. — Замок тонет во мраке, а под потолком уже повис чад. Взгляните! — указала лучистыми ярко-зелеными глазами на своды гостиной залы.
— Но где же Алисьента? — поинтересовался доэр, прослеживая за взглядом чаровницы.
Каменные стены под самым потолком и правда начали покрываться едва заметным темным слоем. От этого в зале словно стало теснее, а воздух приобрел привкус гари.
— Никто не видел ее со вчерашнего вечера, — огорошила его собеседница, нервно поправляя длинные медово-золотистые волосы. — Я понимаю, что это не мое дело, но… — она замолчала, не решаясь высказать вслух то, о чем думала.
— Говорите же, — подался к ней Маркус. — Элирра, если я не ошибаюсь? — уточнил имя чаровницы.
— Да, — кивнула она. — Я не искала специально, но обошла основные места, где обычно бывает молодая госпожа. Алисьенты как будто нет в замке.
Слова чаровницы заставили доэра Данвира повести широким плечом. Он ощутил, как в душу заползло холодное липкое предчувствие чего-то нехорошего. На мгновение закрыв глаза, Маркус провел языком по пересохшим губам. Он примерно подозревал, что могло произойти, но не хотел верить в это. Вероятно, Алисьента все же увидела Ровену в спальне денра и…
— Я присмотрю тут за всем, — вырвал его из размышлений голос Элирры. — У вас есть более важные дела, я думаю.
— Да, — кивнул он в ответ. — Я пришлю вам в помощь кого-то из мужчин, — и бросился к двери.
— Доэр Данвир? — окликнула его чаровница, направляясь следом.
— Да?
— Вот, — подойдя ближе, она протянула ему декорированный серебром камень насыщенного зеленого цвета с темно-бордовыми крапинками, что красиво искрились на матовой поверхности самоцвета. — Это гелиотроп. Он помогает владельцу в сложных ситуациях. Я желаю вам найти то, что вы ищите… или кого.
— Благодарю вас, — тихо проговорил Маркус, поднося руку чаровницы к губам, чтобы оставить на тыльной стороне ладони долгий поцелуй.
— Пусть Боги хранят Вас, — тихо проговорила Элирра.
Жительница Зачарованных холмов понимала, что ее слова — всего лишь капля надежды в море отчаяния доэра. Она хотела ему помочь, как и всем в крепости, но большего сделать не могла.
Легонько пожав на прощание теплые пальцы девушки, Маркус покинул гостиную залу. Он стремительно преодолел просторное фойе и вышел на крыльцо замка. Оглядев раскинувшийся внизу двор, заметил возле конюшни Дамиара, который о чем-то разговаривал с Вилейной.
Хладная обернулась, стоило доэру Данвиру спуститься на несколько ступеней. Его ноги еще не коснулись пронизанной холодными осенними ветрами земли, когда Вилейна направилась к Маркусу. Он невольно повел широким плечом, чувствуя вину. Их беседа накануне вечером закончилась не самым лучшим образом, поэтому доэру было неловко. Он знал, что бывает резок в моменты эмоционального напряжения или когда в дурном настроении — это ни один раз служило ему плохую службу.
— Доэр Данвир, — хладная склонила голову в жесте приветствия.
— Добрый день, — кивнул Маркус. — Вы видели сегодня Алисьенту, Вилейна? Или вы, Дамиар? Чаровницы говорят, что ее нет нигде со вчерашнего вечера.
— Я не видел, — отрицательно качнул головой командир стражи. — Простите.
— Проклятье! — выругался Маркус. — Как же так? Уже… полдень? Чертова тьма! Не разберешь день или ночь, — процедил сквозь стиснутые зубы. — Как вышло, что ее не хватились раньше? Неужели всем настолько наплевать?!
Находящиеся во дворе крепости люди начали оглядываться на доэра. Те, кто оказался поблизости, предпочли отойти на приличное расстояние, помня о крутом нраве помощника денра Лучезарных земель. Растерянно переминаясь с ноги на ногу, несколько мужчин и женщин замерли в паре метров, не решаясь уйти. Что сказать они тоже не знали…
— Все языки проглотили?! — вспылил Маркус. — Что, совсем никто не видел?
— Господин, крепость живет своей жизнью, — заметил Дамиар Вэр. — У всех полно своих дел. При всем уважении, но…
— Чем мне поможет ваше уважение?! — всплеснул руками Маркус. — Вы все видите хоть что-то дальше своего носа? — обернулся к окончательно поникшим жителям крепости. — Как с бедой своей бежать, так к Алисьенте, а как о ней подумать, то никому ничего не надо. Да?! Вы что… — подался было к ближайшему мужчине, но был остановлен жесткой хваткой сильных пальцев.
Не проронив ни слова, Вилейна просто удержала его на месте. Она не пыталась воззвать к его разуму, понимая, что в эти минуты говорило встревоженное мятежное сердце. Хладная просто не дала Маркусу возможности сделать то, о чем потом пришлось бы пожалеть.
— Отпустите меня! — потребовал доэр, дернувшись в сторону.
Этот жест стоил огромных усилий ему и никаких — Вилейне. Несмотря на внешнюю хрупкость, хладная была гораздо сильнее пусть и крепкого, но все же смертного доэра Данвира.
— Успокойтесь, милорд, — процедила подданная денра Магнуса. — Это всего лишь посторонние люди. Они не обязаны знать, где ваша возлюбленная.
Отрезвленный словами Вилейны, Маркус шумно выдохнул. Взглянув на перепуганных женщин, он склонил голову, проронив просьбу извинить его. Народ понимающе закивал и поспешно ретировался под внимательным взглядом Вилейны. Привыкшие держать языки за зубами люди не обижались на тех, от кого зависели их благополучие и безопасность.
— Оседлаю вам лошадь, — подал голос Дамиар. — Соберу людей на поиски.
— Не нужно, — коротко возразила Вилейна.
— То есть? — не понял командир стражи. — Похоже, Алисьента… А если что-то случилось?
— Все в порядке, — мягко ответила хладная. — Я знаю, где девушка. Она ушла вчера поздно вечером с Венвортом, — ответила на вопросительный взгляд доэра Данвира.
Удивленный до глубины души, Маркус не поверил собственным ушам. Он достаточно хорошо знал Алисьенту, чтобы поверить в правдивость сказанного.
— Она никогда бы не пошла куда-то с незнакомым ей… — неопределенно повел рукой в воздухе, подбирая слова. — Хоть с кем.
— А с чего вы взяли, что они с Венвортом не знакомы? — хитро прищурилась Вилейна.
Глава 34. Предназначение
Нервно комкая носовой платок в дрожащих пальцах, Алисьента смотрела в спину той, которая уже однажды спасла ей жизнь. Конечно, незнакомка сделала это не сама, но принимала непосредственное участие. К счастью, сегодня в лесном домике не было того сурового молчаливого господина, который смотрел на нее так, словно Алисьента была виновна во всех грехах этого мира.
— Тебе не следует так небрежно относиться к своей жизни, — проговорила невысокая шатенка, все еще всматриваясь в серый мрак за окном. — От чего ты бежала в этот раз?
Растерянно вскинув глаза на Венворта, Алисьента провела языком по внезапно пересохшим губам. Она не была уверена, что может сказать правду. Сегодня, когда мир застыл в таком шатком равновесии, каждое слово могло нарушить зыбкий покой. Появление Ровены Торгос принесло боль дочери покойного управляющего, но Алисьента не хотела зла чаровнице.
— Ты можешь сказать ей все, что тебя тяготит, — тихо проговорил Венворт.
— Почему я должна верить? — усомнилась девушка. — Я благодарна за помощь, но…
— Правильно, что беспокоишься о последствиях, — повернулась к ней незнакомка.
Рассматривая ее красивое лицо с правильными чертами, Алисьента поймала себя на мысли, что ничего не знает об этой женщине. Кто она? Что делает здесь, в непролазном буреломе Сумеречных лесов? Какие хранит тайны? Добро держит за душой или эта душа пропитана темными чарами?
— Кто же вы?
— И вопросы задаешь верные, — одобрила шатенка, убирая от лица густые волосы цвета спелого каштана. В свете пламени канделябра пряди заиграли красноватыми бликами.
Алисьента с тоской подумала, что дни стали еще короче и непрогляднее. Мрак наступал с каждой новой ночью, становился все плотнее. А ведь было время, когда в это время суток свечи не были нужны — день давал достаточно света. Сегодня все изменилось…
— Ты чувствуешь это, не так ли? — спросила вдруг незнакомка в простом, но элегантном платье болотно-зеленого оттенка.
— Вы о Тьме? — несмело уточнила Алисьента.
— О ней, — кивнула она, подходя ближе. Остановившись в паре шагов, женщина присела перед дочерью управляющего. — Меня зовут Исмена. Пришло время нам с тобой поговорить, моя дорогая.
— Вы ведь крэмвилл, — Алисьента не спрашивала, а утверждала. Она помнила тот вечер, когда оказалась здесь впервые. Помнила все, что видела и слышала…
Губы Исмены тронула едва заметная улыбка. Она ненадолго перевела взгляд на Венворта, словно желая убедиться в каких-то своих догадках.
Алисьента же продолжала внимательно изучать ту, о которой раньше лишь читала. Рассматривая старинные свитки с Луситой, она даже подумать не могла, что однажды ей придется встретиться с саблезубыми. Этот термин не очень нравился девушке, но он более емко отражал сущность крэмвиллов. Чисто визуально…
Исмена была необычайно красива. Чистая лишенная изъянов кожа сливочно-белого тона, длинные густые ресницы, удивительно правильной формы брови и красиво очерченный рот с чувственными коралловыми губами. Однако, сколько не смотри на все это великолепие, самыми яркими были именно глаза. Огромные, сочно-зеленые, словно листва молодого леса после дождя. От крэмвилла исходил едва ощутимы аромат чего-то сладкого вперемешку с нотками горького миндаля. О такой особенности свитки тоже рассказывали, уточняя, что у каждого из представителей давно исчезнувшего народа аромат индивидуальный.
Алисьента уже ощущала похожий аромат, но только не здесь…
— Это ведь вы? — спросила девушка. Мысли об ответе уже давно мучали ее, но спросить раньше возможности не было. Признаться, Алисьента и не надеялась хоть когда-то узнать верны ли ее подозрения.
— Что «я»?
— Вы помогли выжить нашему господину, — прошептала девушка. — Он пахнет теперь почти также, как и вы — горьким миндалем. Всегда…
— Я не ошиблась в ней, — казалось, Исмена была удовлетворена умозаключением собеседницы, снова обращаясь к Венворту.
Все это время хладный оставался безмолвным. На какое-то время Алисьента даже забыла о его присутствии, поэтому вздрогнула, когда он подал голос.
— Это Дариус сомневался, не я.
— Послушай меня, дорогая, — Исмена поднялась и присела рядом с Алисьентой на жесткую широкую лавку. — Я приложила некоторые усилия, но без тебя твой господин не сумел бы выкарабкаться.
— Что? — не поняла Алисьента. — О чем вы? Я ничего не сделала. Меня ведь даже не было в крепости, когда все случилось.
— Ошибаешься, — качнула головой крэмвилл. — Ты делала и продолжаешь делать самое важное и сложное, что только может существовать. Ты любишь, любишь его.
Испуганно выдохнув, девушка вырвала руки из теплых ладоней Исмены. Алисьента была уверена, что о ее чувствах никому неизвестно. Кроме Камиля, разумеется. Откуда же могла узнать об этом она?
— Ну, что ты? — подалась к ней Исмена, легонько сжимая хрупкое плечо девушки. — Не надо бояться или стесняться своих чувств. Намного страшнее не знать, что такое любовь. Не думай, Камиль не выдавал твоей…
— Что вы такое говорите?! — вскричала Алисьента, вскакивая. Рассерженно вскинув глаза на Исмену, она горячо проговорила: — Он слишком благороден, чтобы пойти на такой низкий поступок. Я уверена, что господин ни единой живой душе не обмолвился об этом.
— Успокойся, — мягко попросила Исмена, тоже поднимаясь на ноги. Подойдя к девушке, она снова взяла ее руки в свои. — Я всего лишь хочу донести до тебя, что все складывается именно так, потому что суждено было. Понимаешь?
— Нет…
— Возможно, ты сейчас обижена на судьбу за то, что вынуждена любить безответно, но именно так все и должно было случиться. Твоя любовь спасла его, когда наступило время. Крэмвилл не может обратиться, если его никто не любит.
— Значит, наш господин — крэмвилл теперь?
— Не совсем, — отрицательно покачала головой Исмена. — Пойдем, я покажу тебе кое-что и ты сразу поймешь, что я имею в виду.
Увлекая за собой Алисьенту, она прошла к столу, на котором Венворт уже развернул несколько больших свитков. Чуть в стороне лежал старинный манускрипт с пожелтевшими от времени страницами. Книга была настолько старой, что уголки листков вытерлись и потеряли четкие очертания.
Дочь покойного управляющего провела рукой по ближайшему свитку, едва касаясь его подушечками пальцев. Ей был знаком почерк. Очень похожий находился в библиотеке де Кардов, но он был не закончен.
— Такой есть в крепости, — сказала Алисьента. — Лусс де Кард тщательно изучала его много месяцев. Мы почти ничего не поняли, — вопросительно взглянув на Венворта, она подалась вперед.
— Взгляни, — Исмена сделала шаг назад, делая выразительный жест головой хладному, который последовал ее примеру.
Пододвинув ближе канделябр с тремя свечами, Алисьента присмотрелась внимательнее. Свиток явно рассказывал о том же, что и уже знакомая ей рукопись.
«…когда мир накроет Тьма. Он придет, чтобы стать спасением либо погибелью. Рожденный в любви, Он станет зависим от этого чувства настолько, что не сможет жить, если любим не будет. Это чувство возвысит его над остальными, но полная сила придет лишь в то мгновение, когда сам полюбит…»
Прикрыв рот дрожащими пальцами, Алисьента повернулась к терпеливо ожидающим Исмене и Венворту.
— О ком это? Кто — он?
— Безликий, — пояснила Исмена. — Это пророчество, моя дорогая. Много сотен лет назад одна из чаровниц, что обладала даром видеть будущее, предсказала Тьму.
«…горячо любимый своим народом, Он станет тем, кто утешит несчастных и обездоленных. Никогда не стремящийся к власти, он будет рожден править.
Ему придется утратить себя, чтобы справиться с врагом, который не по плечу простому смертному. Женщины будут терять жизнь в его объятиях, страдать от безответной любви к нему, но этим спасут его от самой ужасной из смертей. Оказавшись в когтях Вечного, Он выживет, чтобы переродиться и стать всеми и никем — Безликим…»
Прочитав в полголоса очередной отрывок текста, Алисьента окончательно поняла, о чем говорилось в первом свитке. Теперь все встало на свои места.
— Видишь? — Исмена подошла почти неслышно, указав на нужный фрагмент. — Тебе суждено было полюбить его, чтобы спасти. Вот почему мы забрали тебя из крепости в ту ночь.
— Здесь написано, что он обретет силу, когда сам полюбит, — прошептала девушка, вспоминая то, из-за чего покинула крепость.
— Никто не может жить полноценно без любви, — кивнула крэмвилл. — Только прочувствовав всю ее силу, можно обрести самое главное — цель и смысл жизни. Я искала кандидата на роль Безликого много лет, моя дорогая. Теперь, когда он с нами, моя обязанность помочь ему обратиться до конца. Для этого нужно отыскать ту, которую он полюбит всем сердцем.
— Не нужно, — голос Алисьенты дрогнул. — Она уже рядом с ним, Исмена, — повернувшись к ней, дочь управляющего не смогла сдержать слез, что покатились по бледным щекам.
Глава 35. Никому ни слова
Гостиная зала тонула в полумраке и едва различимом запахе дыма. В канделябрах потрескивали свечи, источая терпкий аромат воска.
Подойдя к перилам, Камиль оглядел залу пытливым всевидящим взглядом. Никого. Набросив на голову капюшон, денр бесшумно спустился по лестнице. Он ступал так тихо, словно и не весил, без малого, девяносто килограмм.
Держась в тени, Камиль вышел во двор. Удача сегодня была на его стороне, и де Карду удалось покинуть крепость незамеченным. Он не хотел, чтобы кто-то знал о его визите в развалины заброшенной резиденции денров. Именно там назначил встречу Темный. Пройдя вдоль крепостной стены, де Кард свернул в сторону небольшой рощи. Кроны деревьев скрывали остов полуразрушенного замка, который когда-то служил домом для правящей династии. Осторожно перешагнув через ствол поваленного вяза, Камиль прошел еще несколько метров, прежде чем подняться на небольшой холм. Остановившись, денр на несколько минут задумался.
Доэр Данвир был решительно против того, чтобы иметь какие-то дела с Отверженными, не говоря уже о Темных. Чего греха таить, сам Камиль тоже не доверял этим созданиям. Только Богам известно, что творилось в их воспаленных умах. Следовало остерегаться подобных знакомств, но невозможно полностью исключить их. В мире, где правят бал темные чары, просто нереально всегда оставаться в окружении доброго и светлого. Да и нужно ли?
Тяжело вздохнув, Камиль почти бегом спустился к подножию холма. Он решил пока не думать о том, чем может закончиться его сегодняшняя прогулка. Нужно ли беспокоиться и последствиях, которые еще не наступили? Возможно, ничего страшного и не случится. Впереди замаячил лишенный крыши замок с неровными стенами, которые местами были разрушены полностью. Оказавшись в нескольких шагах от того, что когда-то выполняло роль парадного входа, Камиль огляделся по сторонам. Приподняв подбородок, денр потянул носом воздух. Нотки сырой земли, плесени, тухлятины и едва различимая тень где-то в глубине развалин. Темный уже был здесь…
— В крепости недавно перевернули часы, — тихо проговорил Камиль, делая шаг вперед. — У тебя времени ровно до того момента, пока их не возьмут в руки для очередного оборота.
— Ты не пожалеешь, что пришел, — послышался сиплый голос откуда-то со стороны.
— Итак, — проговорил Камиль. — Я хочу знать, почему ты решил перейти на сторону света, если можно так выразиться. Твои собраться предпочитают кучковаться поближе к этерну.
— Так и есть, — подтвердил Темный. — Было время, когда я тоже видел в нем надежду на лучшую жизнь.
— Что изменилось потом?
— Он не нашел на меня времени, когда я нуждался в нем.
— Расскажешь, что случилось? — поинтересовался Камиль, пытаясь вникнуть в ситуацию.
— На меня напал вард. Я с огромным трудом вырвался живым, — проговорил Темный, который все еще продолжал прятаться в темноте. — Тогда я обратился к этерну с просьбой, чтобы его чародейка заговорила мои раны. Отказал, — последнее слово было сказано таким тоном, словно это было самое мерзкое ругательство.
Камиль вдруг остро ощутил всю силу разочарования собеседника. Это чувство, пропитанное болью и обидой, буквально дрожало в воздухе. Денр повел широким плечом. Чисто по-человечески, он сочувствовал Темному. Всегда тяжело, когда твои ожидания оказываются не оправданы.
— Понимаю твои чувства, — кивнул Камиль. — Но я пока не понимаю, почему ты пришел именно ко мне? Ведь есть много других мест и жителей мира Синих сумерек, кто мог бы стать тебе другом и союзником. Или нет?
— Верно говоришь, — согласился Темный.
Де Кард заметил, как зашевелился сгусток мрака в одном из самых дальних углов развалин. Именно оттуда раздавался голос, что и выдавало местонахождение Темного. Камиль почти сразу догадался, где засел его собеседник, но решил не показывать своей осведомленности. Ночной охотник явно опасался его, что и держало его во мраке. Ему явно было спокойнее под защитой ночной тьмы. Денр решил не нарушать хрупких границ безопасности Темного.
— Ты ведь изначально знал, что я именно тут, — заметил Ночной охотник, ступая в полосу тусклого лунного света. Кивнув, словно отвечая на собственный вопрос, Темный усмехнулся. — Решил не показывать своего превосходства. Правду говорят о тебе, денр.
— Я не о себе поговорить пришел, — возразил Камиль. — Почему именно я?
— Дело не в тебе, — покачал головой его собеседник, поправляя широкий капюшон потрепанного плаща. — Может, ты и лучше других господ, что правят этим миром, но вы все одинаково неприятны мне. Я долг хочу вернуть.
— Кому? — де Кард примерно понимал, что услышит, помня о словах Маркуса Данвира. Доэр что-то говорил о Темном, который находился в услужении покойной Кармелии.
— Твоей сестре, — подтвердил его догадки Ночной охотник. — Этерн убил ее. Никогда не прощу ему этого.
— Что тебя связывает с моей сестрой? Как ты вообще умудрился связаться с Кармелией?
— В ту ночь, когда этерн вышвырнул меня, как мусор, я забрел на твою землю. В агонии шел сам не зная куда. Я уже готовился подохнуть где-нибудь в укромном уголке, а потому пробрался в нежилую часть твоего замка. Так не хотелось умирать в сырой яме или грязном подвале…
— В крепость нельзя забрести случайно, — заметил Камиль. — Не лги мне, что попал в мой дом волей стечения обстоятельств. Ты бывал здесь раньше, если сумел незамеченным пройти в закрытое крыло замка. Кто ты?
— Да, я был здесь, но ты мыслишь не в том направлении, — покачал головой Темный. — Моя смертная жизнь никак не связана с тобой или крепостью Кард. Я был здесь не так давно, — он снял капюшон, проводя костлявой рукой по землисто-серому лицу.
Наблюдая, как во взгляде собеседника зарождается красноватый огонек, Камиль невольно передернулся. Ему стало жутко от того, что подобное существо могло бродить по замку в то время, когда были живы Луна и Мария. Совсем крохи…
Денр вдруг вспомнил о ночи, когда на крепость напали Отверженные. Даже теперь, спустя столько времени, эти воспоминания вызывали неприятную дрожь во всем теле. Тогда Ночные охотники покалечили несколько чаровниц и Алисьенту.
— Мне бы шею тебе свернуть прямо сейчас, — процедил Камиль сквозь стиснутые зубы.
— Твоя воля, благородный денр, — покорно склонил голову Темный.
Этот жест остудил пыл де Карда, словно на него вылили ведро холодной воды.
— Продолжай, — велел Камиль, совладав с собой. — Кармелия…
— Это она нашла меня в замке, когда стены вдруг стали сдавливать меня, точно живые. Не знаю, что произошло, но замок будто начал жить своей жизнью. Я пообещал ей все, что она захочет, если поможет мне спастись. Она вытащила меня на улицу, хотя могла легко убить. Несколько дней выхаживала меня, кормила, лечила укусы варда — вытащила из лап смерти…
Камиль удивленно выгнул бровь. Все то, о чем рассказывал Темный, скорее, было применимо к Лусите. Кармелии всегда были чужды сострадание и участие. Ее сердце не умело сочувствовать, а руки не были достаточно нежны, чтобы избавить кого-то от боли.
— … а я не защитил ее, — прошептал Темный, которого начала сотрясать странная дрожь. — Меня не было рядом, когда я так нужен был моей бедной Госпоже. Она умирала так больно и страшно, а меня не оказалось рядом, — плечи Ночного охотника задрожали от сдерживаемых рыданий.
В душе де Карда метались странные чувства. Он не понимал, чему верить и как воспринимать сказанное Темным. После нападения этерна на крепость Камиль часто думал о том, что случилось. Его душа болела о каждом из погибших, а при мысли о сестрах вовсе рвалась на части. Но именно Кармелия, которая при жизни не вызывала в нем ничего, кроме дикого раздражения, беспокоила его больше всех.
В мире Синих сумерек верили, что душа человека, которого никто не любил при жизни, заблудится на Мертвых тропах. Гордая и надменная Кармелия прожила свою недолгую жизнь, не вызвав ни в чьем сердце нежного чувства. Казалось, так и было… до этого момента.
— Все, что ты сказал сейчас, — проговорил Камиль после долгой паузы, — должно умереть здесь же, между нами. Никому ни слова.
— Сделаю, как ты скажешь, благородный денр, — кивнул Темный. — Стану верным псом брату моей Кармелии… в память о ней.
Глава 36. Совет четырех
…струйки сизого дыма потянулись от тонких прутиков полыни. Трепещущее пламя свечи как-то осторожно лизало верхушку небольшого веника, что держала в руках Элирра. Огонь словно понимал, что если будет нетерпелив, то причинит вред чаровнице. Отведя руку в сторону, чтобы сушеная трава не загорелась, а лишь дымила, Элирра взглянула на собравшихся в небольшой комнате подруг.
— Что случилось? — поинтересовалась одна из них. Это была высокая статная девушка с длинными темно-каштановыми волосами и пронзительно-зелеными глазами. — Зачем такие меры? — указала взглядом на полынь, чей дым в тандеме с розовым вереском и необходимым заклинанием скрывал разговоры от чужих ушей.
— Хочу сказать кое-что, Далива, — тихо произнесла Элирра.
— Говори же, — подтолкнула к продолжению другая чаровница.
— Сегодня утром я стала свидетелем крайне странного и неприятного события, — ответила девушка. — Видела в замке Темного…
— Что-о?! — вздрогнула Далива. — Ты рассказала об этом денру?
— В этом и проблема, — поджала Элирра чувственные губы. — Я не расслышала точно, о чем велся разговор, но де Кард в курсе. Он даже ухом не повел, когда увидел эту тварь в стенах крепости.
— Это серьезно, — Далива нервно оглядела присутствующих. — Ты ничего не перепутала?
— Далива!
— Ладно, — подняла руки ее собеседница, отступая. — Я просто не понимаю. Камиль де Кард не похож на того, кто будет якшаться с Темными. Если ты правильно все поняла, то даже тут не безопасно.
— Именно тут, — кивнула Элирра. — Теперь не знаю, что делать и как себя вести. По-хорошему, нам нужно собраться и покинуть крепость, как можно скорее. Тут нельзя оставаться, если по замку разгуливают Темные.
— Ты ведь знаешь, что нам некуда идти, — робко подала голос невысокая чаровница, которая молчала до этого момента. В ее золотисто-зеленых глазах застыли растерянность и страх.
— Я уверена, что всему есть объяснение. Не беспокойся, Анна, все можно решить, — проговорила Далива. Подойдя к Элирре, она тронула чаровницу за хрупкое плечо. — Может, стоит пойти к денру и поговорить об этом откровенно? Часто все не так, как кажется на первый взгляд.
— Ты что-то знаешь? — прищурилась светловолосая жительница Зачарованных холмов.
Все знали, что молчаливая Далива обладала одним из самых удивительных даров. Совсем еще юная чаровница соседствовала с умением, о котором мечтают и проклинают одинаково. Способность видеть больше и дальше остальных делала Даливу особенной, но и несла в себе много проблем. Дар предвиденья всегда рука об руку шел с постоянными тревогами и мучениями от того, что ничего нельзя изменить.
— Только в общих чертах пока, — неопределенно пожала плечами юная чаровница. — Но я точно могу сказать, что Камиль де Кард не держит зла за душой.
— Я считаю, что нужно собрать тайный Зачарованный совет, — проговорила Элирра. — Наши сестры должны знать, что происходит.
Сделав глубокий вдох, Далива обвела взглядом присутствующих в комнате девушек. Кроме нее и Элирры, их здесь было еще двое. Это был не случайный выбор. Они дружили много лет, поэтому доверяли друг другу.
— Элирра, а если Далива права? — поддержала подругу Анна. — Ты понимаешь, что будет? Мы оскорбим недоверием того, кто предоставил нам кров и защиту в трудный для нас момент.
— А если права, — возразила ей вторая, — то жизни всех в крепости в опасности.
— Что ты скажешь, Азария? — повернулась Элирра к той, которая хранила молчание все то время, пока велся спор.
Задумчиво пропуская между пальцев блестящую прядь огненно-рыжих волос, чаровница какое-то время не спешила с ответом. Спустя несколько минут, оттирая разноцветные краски с левой ладони, она все же ответила:
— Я думаю, что Далива права. Нужно хотя бы дать шанс денру объясниться. Послушаем, что он скажет и потом уже будем отталкиваться от его слов. Ладно? Девочки, я хочу закончить картину, пока есть возможность.
— Если подозрения Элирры оправдаются, то надобность в ней исчезнет, — заметила Анна.
— Не стоит делать выводы раньше времени, — шикнула на нее Азария. — Я согласна с Даливой и не верю в то, что молодой господин способен на что-то нехорошее.
— Увидим, — выгнула бровь Элирра, которая не разделяла уверенности своих подруг.
Слуги перевернули чары второй раз, когда в замок начали заползать первые вечерние сумерки. Залы и коридоры погрузились в сероватый полумрак, нарушаемый лишь свечами и факелами.
Элирра терпеливо дожидалась в гостиной зале. Она удобно расположилась в кресле напротив камина, накрыв колени пледом. Подавшись вперед, взяла с низкого столика вязание и принялась внимательно рассматривать узор. Пока денр не появился в поле зрения, нужно было чем-то заняться, поэтому чаровница решила продолжить то, что начала Алисьента. Судя по всему, дочь покойного старика управляющего хотела связать платок. Элирра без труда разобралась в тонкостях рисунка, что выводила спицами девушка.
— О, вы вернулись! — чаровница вздрогнула от неожиданности, когда услышала приятный мужской голос.
Кто-то стремительно пробежал через залу, звучно стуча сапогами по каменному полу. Упав перед креслом на колени, мужчина схватил ее руки и принялся целовать их. Оторопев от растерянности, Элирра удивленно смотрела на темноволосую голову, что склонилась к ее коленям. Когда пылкий поклонник вскинул взгляд, все встало на свои места.
— П… простите, — сдавленно прошептал Маркус Данвир. — Я… я думал, что… что Алисьента вернулась. Вилейна, — он указал куда-то в сторону двери, — она сказала, что… Не важно.
Наблюдая, как доэр поднимается на ноги, молодая чаровница испытывала смешанные чувства. Ей было очень жаль Маркуса, но и почему-то немного досадно от того, что он так беспокоился о другой.
— Вы не нашли ее? — Элирра все же совладала с собой и, отложив вязание, встала с кресла.
— Вилейна сказала, что она сама вернется. Заверила, что Алисьенте ничего не угрожает и ей нужно просто успокоиться, — проговорил Маркус Данвир, после чего нервно дернул широким плечом. — Вы простите мне мою несдержанность. Просто я…
— Понимаю, — кивнула чаровница, когда доэр замолчал, так и не договорив. — Вы очень переживаете и ждете. Мне вас не за что прощать.
— Благодарю, — кивнул Данвир. Немного помешкав, он достал из внутреннего кармана сюртука данный ему ранее камень и протянул его чаровнице. — Вот. Не пригодился.
— Оставьте, — качнула головой Элирра. — Он во многом помогает владельцу. Пусть станет для вас талисманом.
— Это дорогой подарок, — заметил Маркус, все еще держа самоцвет на ладони. — Я не могу принять его.
— Ладно, — хитро прищурилась чаровница, решив пойти другим путем. — Если не хотите брать его просто так, то предлагаю обменять.
— Обменять? На что же?
— Помогите мне поговорить с денром, — попросила Элирра. — У меня есть к нему дело, но я не решаюсь постучаться в двери кабинета.
— Камиль в крепости?
Этот вопрос лишь укрепил чаровницу в ее подозрениях. Конечно, будучи правой рукой де Карда, доэр Данвир не мог не знать о его делах. Кроме того, Маркус присутствовал при разговоре с Темным. Он слышал о назначенной встрече. Исходя из его удивления тем, что денр в замке, Камиль все же собирался поговорить с Ночным охотником.
— Да, я видела, как он поднялся в кабинет, — кивнула Элирра. — Не успела окликнуть. Я знаю, что вы дружны, поэтому прошу устроить мне аудиенцию, если можно так выразиться.
— Дружны — это громко сказано, — хмыкнул доэр Данвир. — Но помочь вам я могу.
— Громко сказано? — приподняла брови чаровница. — Я думала, что так и есть. Мне казалось, вас много связывает. Нет?
— Скажем так, мы вынуждены были объединиться против этерна, — нехотя ответил Маркус. Он не любил говорить на эту тему.
Внимательно глядя на собеседника, Элирра отчетливо почувствовала, как изменился доэр Данвир. В его взгляде мгновенно поселился вселенский холод и… боль? Судя по всему, отношения правителя Лучезарных земель и доэра складывались не так гладко, как казалось на первый взгляд. Выждав несколько долгих минут, чаровница поняла, что продолжения не будет. Доэр Данвир не спешил делиться душевными переживаниями, хоть их накопилось уже доверху. Элирра решила тоже не торопиться. Придет время и он сам расскажет о том, что травит душу. Они все рассказывают рано или поздно….
Глава 37. Вот и поговорили…
Коротко постучав в дверь кабинета, Маркус Данвир толкнул деревянную створку.
— Камиль? — позвав денра по имени, доэр осмотрелся по сторонам.
Де Кард стоял возле одного из стеллажей, что были расположены на втором ярусе обширной библиотеки. Собственно, кабинет и представлял собой огромнейшую коллекцию разнообразных изданий, которые тщательно собирали предки Камиля. Денр держал в руках какой-то свиток.
— Столько всего тут, — задумчиво проговорил Камиль, когда Маркус поднялся по узкой крутой лестнице и подошел ближе.
— Вы же знаете, что Лусс интересовалась этой темой, — пожал доэр широкими плечами, заглянув в свиток.
Строки вели повествование о сыне Маливии дель Варгос и Амадеуса…
— Да, — кивнул Камиль. — Да, конечно.
— Камиль, там одна из чаровниц, — Данвир указал взглядом на дверь. — Элирра. Она хочет поговорить с вами.
— Элирра… — денр приподнял бровь, а затем, вероятно вспомнив, кого имеет в виду собеседник, проговорил: — Ну, зови.
Маркус, слегка удивленный несвойственной Камилю фамильярностью, повел плечом. Не то, чтобы его удивило такое обращение, но звучало непривычно.
— Хорошо, сейчас.
Ступая через одну ступеньку, Данвир преодолел расстояние до двери и распахнул ее.
Элирра нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в гостиной. Увидев его, чаровница порывисто подалась в сторону широкой каменной лестницы, что вела на второй этаж — к кабинету и жилым крыльям замка.
Поманив девушку пальцем, Маркус дождался, пока она поднимется и посторонился, пропуская ее в библиотеку. Сам остался стоять возле стены, в то время, как Элирра прошла к массивному столу.
Камиль уже успел спуститься со второго яруса, все еще не выпуская свиток из рук. Денр сидел на стуле с высокой спинкой, внимательно изучая рукопись.
— Слушаю, — коротко бросил чаровнице, когда она остановилась напротив.
Доэр Данвир отметил для себя, что молодой владыка Лучезарных земель явно не в самом лучшем расположении духа. Элирра выбрала не самое лучшее время для визита. Камиль был озабочен какими-то своими мыслями и крайне мрачен. Он даже не поднялся со своего места, чтобы поприветствовать чаровницу, как делал это всегда.
— Господин… — Элирра запнулась на полуслове. Вероятно, она вспомнила, как не любит Камиль подобного обращения. — Мой денр, я хотела поговорить с вами.
— Говори же, — подтолкнул ее де Кард. Отложив свиток, он поднял на нее вопросительный взгляд темно-синих с фиолетовым отливом глаз.
— Так вышло, что утром я стала невольной свидетельницей вашей беседы с… с Темным.
— Ммм, — уголки губ денра слегка опустились вниз. — И что?
— Меня и моих сестер беспокоит, что в крепости бродит эта тварь, — в голосе чаровницы зазвенело негодование. — Что значит «и что»?! Пока замок открыт Ночным охотникам, мы не можем чувствовать себя в безопасности.
— Раньше это вас всех не смущало, не так ли?
Элирра потрясенно выдохнула, делая шаг назад. Жительница разоренной Лариной дель Варгос деревни обернулась к Маркусу, бессознательно ища у него хоть какое-то объяснение поведению де Карда.
— Думаю, наш денр имел в виду, что до визита Темного все жители крепости были в безопасности. Ничего не изменилось и теперь.
— Но… — Элирра растерянно замолчала.
— Дозор несут хладные, — напомнил Маркус, желая хоть как-то успокоить чаровницу. — Мимо них и мышь не прошмыгнет, моя дорогая. Не так ли, Камиль? — и обратил на денра выразительный полный бешенства взгляд.
«Какого черта вы творите?!» — буквально кричали глаза доэра Данвира, который не мог понять, какая муха укусила владыку смертных земель.
— Именно, — невозмутимо подтвердил Камиль. Поднявшись со стула, он подошел к чаровнице. — Что вы так всполошились, Элирра? Да, в замок приходил Темный. Он… как бы это сказать…
— Прислуга в замке шушукается о том, что Ночной охотник был чем-то вроде домашней зверушки вашей покойной сестры, — прищурилась Элирра. — Эта так? Это именно та тварь, которая покалечила Алисьенту?
Маркус невольно дернулся. Ему тоже не нравилось то, что происходило. Он не видел смысла в общении с прислужником Мертвых чар, но его мнения никто не спрашивал. Камиль преследовал какие-то свои цели. Именно поэтому доэру Данвиру приходилось делать над собой нечеловеческое усилие, чтобы удержать в узде свои эмоции.
— То, что случилось, трагично, — обтекаемо ответил Камиль. — Нам нужно как-то существовать дальше в сложившейся ситуации, Элирра. Темный не угрожает больше жителям крепости. Не хотел афишировать это, но… — денр доверительно понизил голос, аккуратно беря чаровницу под локоть.
Влекомая Камилем, она дошла до кресла, что стояло напротив камина и села в него. Несколько успокоенная миролюбивым тоном де Карда, который убрал нотки холода и агрессии, она ждала, что скажет денр.
Тем временем Камиль обернулся к доэру Данвиру.
— Оставьте нас, Маркус.
Пожав плечами, тот направился к выходу. Он остановился на пороге, словно хотел что-то сказать, но встретив красноречивый взгляд денра, закрыл дверь с той стороны. Тем не менее, несмотря на желание Камиля остаться наедине с Элиррой, Маркус не спешил уйти. Напротив, доэр остался на месте, прислушиваясь к доносящимся из библиотеки голосам.
— Элирра, — Камиль снова обратил все свое внимание на чаровницу. — У вас нет своих дел?
— Простите? — не поняла девушка.
— Судя по тому, что вы вмешиваетесь в мои, заняться явно нечем, — скептично проговорил де Кард. Сложив руки на широкой груди, он приподнял брови.
— То есть, вы бы предпочли, чтобы я за вашей спиной сеяла сомнения и раздор? — поднялась Элирра со своего места. Она негодующе прищурилась, глядя в красивое, но такое холодное лицо собеседника. Странно, но раньше этого блеска в его глазах не наблюдалось.
— Я бы предпочел, чтобы все занимались своими делами, — с нажимом ответил де Кард. — Если вы станете предъявлять мне претензии всякий раз, когда вам что-то покажется… Вас много, а я один. Будьте добры, сидите тихо, пока я терплю вас всех здесь.
Брови Маркуса поползли вверх в жесте удивления. Он никогда не слышал от Камиля ничего подобного. Конечно, сложившаяся ситуация была не самой приятной, но доэру Данвиру казалось, что забота об обитателях крепости была в радость денру. Ни разу ни словом, ни делом Камиль не позволил никому даже допустить мысль о том, что ему не по душе происходящее.
— Вот как, — в голосе Элирры зазвучала неприкрытая обида и… разочарование. — Я поняла вас, мой Господин.
При звуке легких шагов Маркус стремительно отошел от двери, чтобы его не застали на месте преступления. Как бы там ни было, а подслушивать — не самое благое дело.
Выскочив из кабинета, словно за ней гнались все Ночные охотники мира Синих сумерек, чаровница бросилась вниз по лестнице. Столкнувшись на середине пролета с доэром Данвиром, вскинула на него полные слез и обиды глаза.
— Ноги моей не будет здесь больше, — выдохнула Элирра.
— Успокойтесь, прошу вас, — мягко попросил Маркус, понимая негодование жительницы холмов. — Это всего лишь сказанные на эмоциях слова.
— Вы слышали?
— Да, к сожалению, — кивнул доэр Данвир.
— Тогда вы понимаете, что я не… О, Боги, — выдохнула вдруг Элирра, глядя куда-то поверх плеча Маркуса.
Резко оглянувшись, он проследил за ее взглядом.
В нескольких шагах от двери в гостиную залу, почти в центре комнаты, стояла Вилейна. Хладная покачивалась, едва держась на ногах, и была вся в крови…
Глава 38. Бей своих
Наблюдая за происходящим в гостиной зале, Винсент улыбнулся. Этерн остался доволен исходом беседы с чаровницей. А еще он вдруг поймал себя на том, что ему нравилось в крепости. Здесь царила необъяснимая атмосфера, которая цепляла за душу. Отчасти причиной служило то, что Камиль де Кард всегда был кому-то нужен. С ним постоянно кто-то хотел поговорить, о чем-то рассказать, посоветоваться, пожаловаться, попросить о чем-либо. Винсенту всегда не хватало именно этого — быть важным хоть для кого-то.
— О, Боги… — испуганно прошептала чаровница, которая еще пару минут назад так смело высказывала мнимому денру свое недовольство.
Следуя примеру заносчивого до невозможности доэра Данвира, Винсент подался вперед. Увидев развернувшуюся перед его глазами картину, этерн даже забыл, насколько сильно его подташнивало от несостоявшегося зятя Камиля де Карда. Маркус раздражал Винсента одним своим видом. Почему? В этом еще придется разобраться.
В воздухе повис плотный насыщенный аромат с оттенком соли и железа. Этерн с наслаждением сделал глубокий вдох. Кровь…
— Вилейна, — проговорил доэр Данвир, обходя Элирру, чтобы спуститься по лестнице. Подойдя ближе к хладной, он…
Стоп! Что вообще хладные делают в крепости?! Винсент приподнял брови, бессознательно копируя жест Камиля. Молодой денр делал точно также в минуты удивления или растерянности. Неужели Магнус посмел встать на сторону смертных? Как еще объяснить бессмертный дозор на стенах крепости?
— Что случилось, Вилейна? — нарушил Маркус размышления этерна. — ВО имя всех Богов, что с вами?! Эта кровь… это…
— Нет-нет, — поспешно успокоила его блондинка. Едва переставляя ноги, она дошла до низкой софы и буквально рухнула на нее, — это моя кровь, Маркус. Никто из жителей крепости не пострадал, кроме…
— Но откуда тогда кровь?! — вскричала Элирра, перебивая хладную.
— …кроме пары моих собратьев, — закончила Вилейна, с укором взглянув на чаровницу. — Мне пришлось на понятном для них языке объяснять, что нельзя питаться на территории крепости. Этого бы не случилось, Элирра, если бы вы выполнили свое обещание относительно элексира.
— Проклятье, — выругался доэр Данвир.
Винсент внимательно посмотрел на чаровницу, которая словно стала ниже ростом после слов Вилейны. Его уже потревожили мысли о том, о каком элексире идет речь, когда пришло осознание того, что хозяину замка пора обозначить свое присутствие. Будет странно, если Камиль останется в кабинете, когда под носом творится такой бедлам. Этерн чуть шире приоткрыл дверь, возле которой стоял, делая шаг на лестничную площадку.
В следующее мгновение ему пришлось ретироваться, поскольку в зале появился истинный правитель Лучезарных земель. Поспешно отпрянув назад, Винсент прижался спиной к стене. Глубокий вдох вернул ему самообладание. Сын покойной Маливии дель Варгос осторожно выглянул из библиотеки, продумывая пути отхода. Ему необходимо было убраться из замка и сделать это как можно быстрее и незаметнее.
***
— Как там, Камиль? — выдохнула Вилейна, когда денр появился в поле ее зрения.
Буквально пару минут назад он очень вовремя оказался рядом, когда развернулось все то, что станет самым большим позором для ковина хладных.
— Все в порядке, — кивнул де Кард, присаживаясь перед ней. — Не переживайте. Дозор сменили наши люди. К счастью, никто не пострадал. Благодаря вам, Вилейна.
— Мне ли? — фыркнула хладная, стирая кровь с лица.
— Вам нужно восстановить силы, — проговорил денр, касаясь глубокой ссадины на щеке Вилейны.
Царапина уже начала затягиваться, но процесс протекал довольно медленно. Виной этому стали когти и клыки хладных. Если после драк с простыми смертными или другими Ночными охотниками хладные восстанавливались сравнительно быстро, то нанесенные соплеменниками увечья кровоточили дольше.
— Как так вышло, что случилась потасовка? — поинтересовался Маркус.
— Дозор голодает, — отозвалась Вилейна, снова поднимая взгляд на Элирру. — Все из-за того, что кто-то занимается глупостями, а не…
— Да, я обещала элексир! — перебила ее Элирра. — Вывести рецепт — не такое простое занятие. И это не значит, что мои дела можно называть глупостями.
— Конечно! — вспылила командир хладной стражи, вскакивая на ноги. — У вас, чаровниц, всегда больше хлопот, чем у остальных. Вам же все нужно! Но это я вынуждена сражаться со своими братьями, чтобы спасти вас от их жажды.
— Я не просила…
— Хватит! — рявкнул Камиль, метнув на чаровницу неодобрительный взгляд. — Нашли время выяснять отношения, — добавил уже чуть мягче.
— Конечно, вы же терпите нас здесь, — иронично фыркнула Элирра. — Можно и рот заткнуть! — с этими словами ринулась прочь.
С удивлением проводив ее взглядом, Камиль взглянул на Вилейну. Та лишь развела руками, не желая вдаваться в подробности причин перепадов настроения чаровницы.
— Маркус, прошу вас, — повернулся денр к доэру Данвиру, — займитесь Вилейной. Мне нужно вернуться к страже.
— Заняться мной? — попыталась возразить хладная. — Я бывала в ситуациях и похуже. Я буду полезнее вам, если…
— Это не обсуждается, — пресек ее де Кард. — Маркус… — и с надеждой снова обратил взгляд на друга, который лишь молча кивнул. — Благодарю Вас, — и направился к двери.
Дождавшись, пока денр уйдет, доэр Данвир обратил полный укора взгляд на Вилейну. Маркус видел, что хладная находится на грани. Она была сильно бледна — настолько, что кожа отливала синевой, а губы почти почернели. Всегда такие красивые светлые локоны потускнели и утратили былой лоск. В тех местах, где кожа была особенно тонкой, просвечивали паутинки потемневших вен. Вилейна была голодна и очень сильно.
— Почему вы не питаетесь нормально, черт возьми?!
— Я почти все свое время провожу здесь, — ответила командир хладного дозора. — У меня есть более важные дела, чем жажда.
— Нужно решать этот вопрос, — категорично проговорил доэр. — Не хватало еще, чтобы началась бойня. Я попрошу Элирру поторопиться.
— Кстати, что такое произошло между ней и нашим денром? — поинтересовалась Вилейна, расшнуровывая надетый поверх белой рубашки корсет. — Мне показалось или они в ссоре?
— Вам не показалось, — подтвердил Маркус. — Если в общем, то Камиль немного перегнул во время их сегодняшней беседы.
— Он всего лишь велел ей не разводить лишних разговоров.
— О, нет, — покачал головой Данвир, подходя к Вилейне, чтобы помочь ей освободиться от корсета, на котором запуталась шнуровка. — Они беседовали чуть раньше вашего появления. Разговор не сложился. Де Кард, мягко говоря, нагрубил ей, указав на то, что не следует совать нос, куда не надо, пока она находится под его крышей.
— Куда не надо — это куда? — Вилейна поморщилась, поднимая руки, чтобы Маркус мог снять тяжелый корсет через ее голову.
— Элирра накануне услышала наш разговор с Темным.
— Денр прав. Чаровницам не следует лезть в это дело, — поддержала Вилейна Камиля.
— Это не значит, что нужно хамить ей, — не разделил ее точку зрения Маркус.
Как-то неловко поведя плечами, хладная сцепила зубы так, что доэр услышал, как они скрипнули. Вилейна побледнела еще сильнее, что заставило Данвира присмотреться у ней внимательнее.
— Что такое? — взял он ее за внешне хрупкое плечо. Бессознательно желая проверить все ли в порядке, Маркус скользнул ладонью по спине командира хладной стражи.
Вилейна вскрикнула, когда пальцы доэра оказались на уровне ее левой лопатки, а Маркус отчетливо ощутил что-то острое и твердое…
Глава 39. Страшное знание
— Как так вышло, что ты стал служить Исмене? — спросила Алисьента, останавливаясь перед сухим корявым бревном, что оказалось на ее пути.
— Наша история знакомства уходит корнями очень глубоко, — ответил Венворт, легко поднимая девушку, чтобы помочь ей преодолеть препятствие. — Мой род был немногочисленным и в лучшие времена, а с наступлением Тьмы дела и вовсе пошли плохо. Хладных благородных кровей принялись истреблять Ночные охотники, чтобы избавиться от лишней угрозы.
— Ночные охотники? — переспросила дочь покойного управляющего, опираясь на предложенный хладным локоть. — Разве такие, как ты, боятся кого-то вроде оязов?
— Милая моя девочка, — усмехнулся ей в ответ светловолосый красавец. — Ты слишком мало живешь, чтобы понимать, насколько коварен и разнообразен мир Синих сумерек. Оязы или тот же этерн — не худшее из зол.
— То есть?
— Во мраке Сумеречных лесов бродят куда более опасные существа, Алисьента, — проговорил Венворт.
Девушка даже сбилась с шага, услышав сказанное. Конечно, она понимала, что жила не в самое прекрасное и безопасное время, но никогда не думала об этом в столь глобальном смысле. Сегодня самым опасным врагом для всех стал этерн, который планомерно уничтожал Лучезарные земли.
— Идем же, — потянул ее за собой хладный. — Я люблю ночные прогулки, но предпочитаю им твою безопасность. Исмена меня убьет, если что-то случится.
— Ты сказал, что есть кто-то еще, кого следует бояться больше, чем оязов…
— Мертвые чары привели в наш мир не только Тьму, — пояснил Венворт. — Они стерли границы между видами. Вечная ночь стала уютной колыбелью для новых видов жителей всех трех сторон. Сегодня рядом с нами, помимо чаровниц, людей и крэмвиллов, живет множество полукровок — тех, в ком смешалась магия и кровь разных видов.
Алисьента промолчала, не найдясь, что ответить. Ей вдруг стало страшно от этого знания. Одна лишь мысль о том, что можно быть такой беззащитной среди всех этих существ, вселяла животный ужас в ее сердце. У каждого из них было что-то, что давало возможность бороться за себя и своих близких. Клыки, когти, магия… У нее не было ничего, кроме уверенности в том, что она не переживет встречу ни с одним из них.
— Не нужно бояться, — словно читая ее мысли, сказал Венворт. — Алисьента, ты живешь рядом с тем, кто легко совладает со всеми, кто будет угрожать тебе.
— Он старается, — кивнула она с грустью. — Очень сильно старается, Венворт. Иногда мне кажется, что этого недостаточно.
— Ты, главное, люби его…
— Похоже, что я когда-нибудь изгоню это чувство из своего сердца?
— Ты должна очень беречь себя, — мягко настаивал хладный. — Крэмвилл живет только потому, что кто-то любит его. Любит искренне, ничего не требуя взамен.
— Даже если я не справлюсь со своей болезнью, всегда остается Ровена, — напомнила Алисьента. — Она важнее, потому что наш господин любит ее, в отличии от меня.
— Чаровница ходит по лезвию, — покачал головой ее собеседник. — Ее дружба с крэмвиллами уже давно беспокоит темную чародейку. Ларина дель Варгос возьмется за нее рано или поздно — это дело времени.
— Денр защитит ее, — уверенно возразила Алисьента.
— Пока он не может толком защитить даже себя, — мрачно ответил Венворт. — Твой господин еще очень нескоро войдет в силу. Ему предстоит долгий путь.
— Да, Исмена говорила мне об этом.
— Хорошо, что ты понимаешь, — хладный остановился, когда они дошли до ворот крепости. — Ты дома, моя леди.
Алисьента невольно улыбнулась, когда Венворт снова назвал ее так. Общение с ним дарило успокоение ее метущемуся сердцу. Теперь жизнь не казалась такой безнадежной, как раньше. Если до этого времени любовь к денру разъедала ее изнутри, то сейчас все встало на свои места. Так суждено…
— Ты не пойдешь дальше? — спросила она, не желая расставаться так быстро со своим другом.
— Мне нужно еще… — Венворт вдруг замолчал. Хладный сделал шаг вперед и, прикрыв глаза, потянул воздух носом. — Что-то случилось, пахнет кровью.
— Боги, — выдохнула девушка, бросаясь к воротам.
— Тише, дорогая, — догнав ее, он удержал дочь покойного управляющего за локоть. — Это кровь хладных. Я почти не чую людской…
Они вошли на территорию крепости как раз в тот момент, когда Камиль де Кард появился на высоком крыльце замка. Во дворе собралось несколько человек, которые безмолвно застыли возле колодца.
Оказавшись в нескольких шагах, Алисьента ахнула. В центре круга, что образовали стражники с мечами наизготовку, переминалось с ноги на ногу трое хладных. Перед ними, заложив руки за спину, стоял высокий незнакомец в длинном темном плаще без рукавов. Его бледное лицо с резкими чертами выглядело суровым, почти злым. Несильный ветерок то и дело бросал на глаза непослушные пряди черных волос, которые он нетерпеливо сдувал в сторону.
— … за такой проступок — смерть! — услышала Алисьента обрывок фразы.
Взглянув на Венворта, она растерянно прижала руки к груди, где хаотично стучало сердце.
— Это Агирик, — пояснил ее спутник. — Советник Магнуса. Случилось что-то серьезное.
Почти пробежав остаток пути, что отделял ее от небольшой стайки чаровниц, Алисьента обратилась к девушкам:
— Что происходит?
— Напали на кого-то из людей, — процедила сквозь зубы одна из жительниц холмов. — Вилейна едва смогла отбить. Говорят, она серьезно ранена.
— Как так? — удивилась Алисьента. — Разве элексир не готов еще?
— Какие-то проблемы с рецептом, — ответили ей.
— Не смей оправдываться! — ворвался в их разговор властный голос Агирика. — Вы должны уметь контролировать себя! Не умеешь — иди вон!
— Агирик, мы не…
— Молчать! — одернул советник Магнуса хладного, который попытался оправдаться. — Вы пришли сюда защищать этих людей, а не питаться ими. Вилейна голодает несколько дней, загруженная делами крепости. Вы видели, чтобы она хотя бы взглянула на чью-то вену?!
— Я не пытаюсь… — снова начал было хладный стражник.
Его прервал звон вынимаемого из ножен меча, которым Агирик со свистом снес голову непокорного жителя Темных долин. Он уже повернулся ко второму подданному, когда между ними встала Алисьента.
— Довольно, прошу Вас, — прошептала она.
— Отойдите, миледи, — проговорил хладный, практически не разжимая зубов. В его глазах горел такой яростный огонь, что, казалось, мог обжечь.
— Нет, — она скосила взгляд на широкое лезвие, с которого капала густая черно-бордовая кровь. — Я не позволю, — и отступила назад, закрывая собой хладного стражника.
Наклонив голову, Агирик глухо зарычал от бессилия и бешенства. У него дрожали руки от ярости, но воевать с женщинами его не учили никогда. Тем более, с теми, которые ценой собственной жизни готовы защитить такого, как он.
— Его смерть станет уроком для остальных, — проговорил Венворт, указывая на тело у ног советника Магнуса. — Думаю, девушка права.
— Полно тебе, — на этот раз в разговор вмешалась чаровница с длинной темно-каштановой косой. Опустив ладонь на грудь Агирика, она принялась оттеснять хладного подальше от несчастных стражников. В ее лучистых зеленых глазах загорелся чарующий огонь, когда она почти силой повернула его лицо к себе, заставляя встретить свой взгляд.
Советник Магнуса покорно опустил руку с мечом. Лишь после появления девушки его решительность утратила острые, словно стекло, края. Эта холодная резкость могла поранить до глубины души, не подчинись Агирик, но чаровница словно и не боялась этого.
— Успокойся, мое сердце, — прошептала она, приподнимаясь на цыпочки. Чувственные губы, покрытые паутиной зеленовато-золотистых чар, почти коснулись рта советника денра Магнуса.
— Далива, — ответил он. — Моя Далива…
Глава 40. Воспоминания жалят
Коридор скрыл этерна в потрескивающем мраке, что едва рассеивали чадящие факелы. Винсент уже хотел уйти, когда в нескольких шагах от покоев, где когда-то жила Лусс де Кард он увидел Ларину дель Варгос.
— Как ты узнала, что я здесь?
— Я всегда знаю, где ты, — тихо ответила чародейка, подходя ближе.
— То ты делаешь в крепости? — задал Винсент очередной вопрос.
— Полагаю, аналогичный вопрос я могу задать и тебе, не так ли? — усмехнулась Ларина. — Где же еще мне быть, когда ты подошел так близко к краю.
— Так за меня переживаешь? — этерн взял ее за локоть, вынуждая практически прижаться к себе.
— Ммм, — промычала чародейка. — Ты стал интересоваться чьими-то еще чувствами, кроме своих.
— С каких это пор ты стала такой сентиментальной?
— Вин, кроме магии, я ведь еще и женщина, — улыбнулась чародейка. — Могу я позволить себе покапризничать?
Наклонившись к ней, какое-то время этерн раздумывал над тем, что у него возникло странное желание. Желание поцеловать ее… Признаться, чертовски хотелось сделать это, но Винсент дал ей самой решить есть ли право на жизнь у этого поцелуя.
Ларина не спешила сократить дюймы между ними, словно ждала от него того же шага. Спустя пару секунд момент был упущен.
Чародейка оттолкнула его, отворачиваясь. Пройдясь по узкому коридору, она повернулась к этерну. Приподняв подбородок, Ларина взглянула на него с таким выражением лица, что Винсенту стало стыдно. Он слишком часто доводил ее до крайностей, а сейчас еще одна глупость со стороны правительницы холмов могла так вылезти боком, что потом ситуацию уже не поправить.
— Ты можешь позволить себе все, что угодно, — мягко сказал этерн. — Но почему ты ставишь под угрозу все то, что было сделано с таким трудом?
— Что же это?
— Ты знаешь, как для меня важен успех задуманного, — приподнял брови Винсент. — Я почти идеально все сделал сегодня, но ты…
— При чем здесь я? — бесцеремонно перебила его чародейка, стремительно возвращаясь к этерну.
— Именно ты, моя милая, — кивнул Винсент, останавливая ее, когда Ларина подошла совсем близко. Ладонь этерна уперлась в плечо женщины. — Ты устраиваешь сцены в неподходящее время и неподходящем месте. Не стоит обсуждать наши дела здесь. Я, конечно, вполне сойду за Камиля де Карда, но будет неудобно, если хозяин появится здесь прямо сейчас.
Скривив в ухмылке чувственные губы, этерн взглянул в лицо чародейке. Внезапно Винсенту стало смешно. Что такого может произойти, если денр нагрянет именно теперь? Неужели кто-то сможет сделать нечто такое, чего сам он никогда не делал просто ради забавы?
Впрочем, как бы там ни было, он пришел сюда не для того, чтобы быть позорно пойманным на месте преступления. Тем более, что именно в этом самом преступлении крылось самое важное.
— Нам пора, я полагаю? — посмотрела на него Ларина.
— Денр не может уйти, когда в крепости творится такой хаос, — хитро усмехнулся этерн. — Я должен исчезнуть незаметно.
— Это я могу устроить, — в тон ему ответила чародейка, поведя опутанной темными чарами рукой.
Спустя какое-то время, когда крепость осталась далеко за их спинами, Винсент остановился. Запрокинув голову, он сделал глубокий вдох, глядя в низкое матово-черное небо. Красиво рассеченное кронами деревьев, оно являло собой одну из самых прекрасных картин, что могла создать природа. Сумеречные леса всегда таили в себе необъяснимую прелесть, которая завораживала этерна. Оглянувшись по сторонам, он вдруг ощутил щемящую боль в области сердца. Чуть в стороне можно было увидеть небольшую впадину в земле. Когда-то на ее месте была огромная дыра, а рядом лежало вывороченное с корнями многовековое дерево.
— Что с тобой? — Ларина моментально уловила перемену в настроении этерна.
— Я почти забыл, где это случилось, — тихо проговорил Винсент, направляясь к месту, которое навсегда врезалось в память мальчишки, но не его.
— Что случилось? — чародейка все еще не понимала ход его мыслей.
Остановившись за его спиной, Ларина провела ладонями вдоль линии широких плеч Винсента. Он был напряжен, как струна. Чародейка очень остро ощутила состояние своего спутника, когда его внезапно передернуло.
— Здесь моя жизнь могла закончиться.
— Разве такое возможно? — спросила Ларина. — Что может угрожать такому, как ты?
— Может, моя милая… — он замолчал, после чего поправил себя. — Точнее, могло. Мне было шесть.
— Ты никогда не говорил о том, что произошло в тот день, — мягко проговорила правительница Зачарованных холмов.
Винсент закрыл глаза, не в силах справиться с тем жаром, что вдруг бросился в лицо вместе с кровью. Казалось, он снова стоит перед красиво сложенными бревнами и поленьями, которые загорятся через несколько мгновений. Все так ужасно и неизбежно, а Она смотрит прямо в глаза и… улыбается.
— Мать сказала мне тогда, что не нужно бояться, — глухо проговорил этерн. — А когда денр де Кард самолично поднес факел к облитым маслом поленьям, велела закрыть глаза…
Ларина судорожно выдохнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Ее взгляд стал зеркальным от наполнивших его слез, перемешанных с ярко-зелеными чарами.
— …а я не мог, — продолжал Винсент. — Все не мог наглядеться на нее в последний раз, — он медленно опустил веки. По щеке сына Маливии дель Варгос поползла одинокая черная слеза.
Темная чародейка не видела этого, потому что стояла за спиной этерна, но всем своим существом чувствовала его боль. Необъятную боль, которая крепла и ширилась с каждой секундой.
— Винсент, — она погладила его по плечу, впитывая чары в темно-бордовый сюртук. Ларина понимала, что это воздействие лишь капля в море страданий потерявшего мать ребенка, но как помочь еще не знала.
— Я вырос и больше не стану прятаться в яме… или объятиях той, что защитила меня когда-то.
— Кто она? — спросила Ларина.
— Я не стану делиться ею даже с тобой, — повернулся Винсент к чародейке. — Она только моя.
Правительница Зачарованных холмов нисколько не обиделась на его скрытность. Ей было достаточно того едва ощутимого касания, что тронуло ее щеку. Пальцы этерна были непривычно теплыми, а еще невыносимо ласковыми. Ларина никогда не чувствовала от него и сотой доли той ласки, что появилась сейчас. Не в силах сдержаться, она закрыла глаза, прижимаясь щекой к ладони Винсента. Ей хотелось сохранить этот момент хоть ненадолго, поскольку он не баловал ее своей нежностью. Чувствуя, как его пальцы ложатся на скулы, грея прикосновением, Ларина вскинула длинные ресницы.
— Ты такая красивая, — проговорил он, почти ей в губы.
— Не издевайся надо мной, Винсент, — ответила она, мучительно дрожа под взглядом его темных, словно сама Тьма, глаз. — Не играй с моими чувствами.
— Разве это похоже на игру?
— Я не знаю, чего от тебя ждать, — честно призналась Ларина.
— Мне сейчас не до игр, — и поцеловал ее долгим поцелуем, который буквально выбил почву из-под ног Ларины.
Она со стоном прильнула к его широкой груди, чувствуя, как подгибаются колени. Ощущая его сильные руки на своей талии, чародейка почти не верила в происходящее. Даже в самых смелых мечтах ей не верилось, что этот момент когда-нибудь наступит. Казалось, любовь обречена остаться безответной до конца существования мира, но интуиция подвела. И это было впервые, когда Ларина радовалась своему промаху.
Глава 41. Подумаем об этом потом…
— Видите, — проговорил Маркус, — судя по всему, вам не обойтись без меня.
Вилейна поморщилась, чувствуя, что боль в спине усиливается. Доэр Данвир был прав. При всей своей выносливости, ей не справиться с ранами, пока не удалены все инородные предметы. Поведя плечом, хладная тяжело вздохнула.
— Вы правы. Давайте, пройдем на кухню. Вам понадобится нож.
Слова Вилейны немного напугали Маркуса, который покорно направился за ней в сторону владений кухарок и поваров. Он понимал, что именно ему предстоит сделать, но даже мысль об этом казалась дикой и ненормальной.
Тем временем, командир стражи денра Магнуса подошла к столу. Тяжело опираясь на него рукой, она выдвинула ящик. Покопавшись среди ложек, вилок и прочей столовой утвари, нашла искомое.
— Вот, — протянула Данвиру нож с длинным узким лезвием.
— Вы же не хотите сказать, что я должен ковыряться этим в… в вашей ране?
— Именно, — кивнула Вилейна, останавливаясь возле большого камина. — Именно это я и хочу сказать, — повернувшись к нему спиной, она сняла почти полностью пропитанную кровью блузку.
Одна из служанок тут же бросилась к ней и протянула руку, предлагая отдать ей предмет гардероба. Старательно пряча глаза, девушка прошептала, что возможно понадобится вода и какой-то обезболивающий отвар.
— Спасибо, дорогая, — фыркнула Вилейна ей в ответ, после чего слегка сжала дрогнувшие пальцы девушки. — Это всего лишь застрявший осколок. Я видела много чего и похуже.
Служанка сняла с себя большой платок молочно-бежевого цвета и протянула хладной, чтобы та могла прикрыть грудь.
Наблюдая, как Вилейна садится у огня так, чтобы пламя достаточно хорошо освещало обнаженную спину, Маркус передернулся.
— Мне жаль, что вы должны переживать подобное, — искренне проговорил он, подходя к ней.
— Вам просто нужно достать то, что застряло во мне, — ответила она.
Подавшись вперед, доэр Данвир протянул руку, чтобы убрать растрепанные волосы со спины хладной. Длинные белокурые локоны в некоторых местах прилипли к ране. Осторожно перебросив тяжелые волны волос ей на правое плечо, Маркус принялся очищать рану от оставшихся волосинок. В те мгновения, когда его пальцы касались ее гладкой идеально чистой кожи, Вилейна изредка вздрагивала.
— Простите, — пожал губы доэр Данвир, понимая, что это еще не самые неприятные ощущения, что ему придется причинить ей.
— Нет, — качнула головой она. — Просто… просто у вас холодные руки.
— Разве вы чувствуете это? — поинтересовался Маркус, внимательно осматривая рану. — Похоже, тут у вас застрял небольшой осколок меча.
— Теперь понятно, почему мне так погано. Лезвия покрыты серебряным напылением, — вздохнула Вилейна. — Хорошее средство от Темных, но и от нас тоже.
— Сейчас бы щипцы какие-то, — подумал вслух Данвир, оглядываясь по сторонам.
— Нет времени, — одернула его Вилейна. — Просто достаньте его с помощью ножа и все. Я потом быстро восстановлюсь. А так каждую лишнюю минуту серебро проникает в кровь.
— Проклятье, — выругался Маркус сквозь зубы.
Хладная зарычала и вцепилась пальцами в кладку камина, когда он приступил к выполнению ее просьбы. Осколок находился достаточно глубоко, поэтому пришлось сделать надрез. Вилейна вскрикнула стоило Маркусу нащупать край куска металла.
— Чтоб вас, доэр Данвир…! — выругалась она.
Маркус отдернул руку, но подданная Магнуса тут же извинилась. Понимая, что ею сейчас движут эмоции и боль, он снова приступил к своему неприятному занятию. Максимально аккуратно подцепив осколок, ухватил его двумя пальцами свободной руки и потянул вверх.
Каминная кладка затрещала под пальцами Вилейны, заглушая ее сдавленный рык.
— Вам нужно нормально питаться, — проговорил Маркус, желая отвлечь ее. — Я уверен, что в ближайшие дни денр решит эту проблему, чтобы вы и ваши люди не голодали.
— Многие из нас уже решили ее, — выдохнула Вилейна.
— Не понял?
— Люди умеют быть благодарными, — пояснила хладная. — Не только вы заметили, что ваши защитники сдали позиции. Думаете, мои люди долго бы выдержали, питаясь не прожаренным мясом?
— Легион кормится в крепости? — сказать, что доэр Данвир был ошарашен — не сказать ничего.
— Мы не враги смертным, — ответила Вилейна. — Магнус научил нас уважать чужое право на жизнь.
— Как может научить уважать жизнь тот, кто не ценит собственную? — казалось, доэр Данвир думал вслух, настолько тихо он сказал это.
— Эй! — Вилейна дернула плечом, вскакивая. — решили вырезать мне сердце со спины?!
— Простите, — опомнился Маркус. — Зато я достал его, — и показал Вилейне осколок в окровавленных пальцах.
— Ничего, — кивнула она, судорожно отдуваясь. — Я острее чувствую боль — это последствия строгой диеты.
— Но вы сказали, что…
— Нет-нет, — попятилась жительница долин. — Мои воины не обременены принципами. Они берут достаточный объем крови, залечивают раны и уходят, но я не стану питаться подобным образом.
— Что вам мешает?
— Привкус ужаса, — Вилейна повернулась спиной к доэру. — Люди никогда не перестанут нас бояться, как бы близки не стали жители Темных долин и Лучезарных земель. На нас клеймо ночных охотников — этого не изменить.
— Это не так, — возразил Данвир.
— Неужели?
— Это не так, — повторил Маркус. — Ночная охота пугала смертных в Светлые времена, но не сегодня.
— Почему же? — Вилейна обернулась.
— Нельзя жить в страхе вечно, — развел руками доэр Данвир. — А ночь теперь постоянно.
— Вы говорите так потому, что не сталкивались с клыками хладных, — усмехнулась она, снова поворачиваясь к нему лицом. — Что вы почувствуете, Маркус, если я попрошу поделиться кровью?
Не сводя глаз с бледного лица собеседницы, доэр Данвир расстегнул ряд мелких пуговиц, что скрепляли манжету, и закатал до локтя широкий рукав темно-синей шелковой рубашки. Пара шагов приблизила его к Вилейне, позволяя вытянутой руке оказаться в дюйме от губ жительницы Темных долин.
— А вы? — тихо проговорил Маркус.
Странно, но ничего не дрогнуло в душе доэра, когда он предложил командиру легиона хладных свою вену. В эти мгновения перед ним стоял самый сильный и коварный убийца, какого только может создать природа, но Данвир видел всего лишь женщину. Красивую, уставшую, почти лишенную сил и терпения женщину, на чьи хрупкие плечи легла непосильная ноша.
Вилейна сделала шаг назад, отрицательно качая головой. Прижимая к груди платок служанки, она выглядела растерянной и… такой беззащитной. Дрожащие черно-синие губы выдавали ее состояние, как и лихорадочно блестевшие глаза. Хладная была голодна и до этого, а ранение почти иссушило ее.
— Ты измотана и голодна, — тихо проговорил доэр Данвир. — Это меньшее, что я могу сделать. Вилейна, ты каждый день рискуешь жизнью, защищая смертных. Что такое каких-то пол-литра крови?
— Нет, — повторила она, делая еще один шаг назад, чтобы прижаться спиной к каминной стенке. Зашипев от боли, она неосознанно отпрянула от камина, оказавшись в объятиях Маркуса.
— Ну же, Вилейна… — повторил он, обнимая ее за тонкую талию. Мягко повернув ее к себе спиной, доэр Данвир прижал хладную к своей груди. — Здесь никого нет, если вы об этом волнуетесь.
— Я слишком голодна, чтобы все обошлось без последствий, — прошептала она. — У вас может появиться зависимость, если яда окажется много.
— Подумаем об этом потом, — ответил Маркус, проводя лезвием ножа поперек запястья.
Глава 42. Полузабытые ароматы
Чем ближе подходил Магнус к стенам крепости, тем быстрее улетучивалось спокойствие. Накрывшее его чувство незащищенности, даже подобие страха, удивило хладного. Денр Темных долин не помнил такого времени, когда что-то могло подорвать его вселенскую уверенность в себе, о которой давно ходили легенды. Сегодня он открыл в себе куда больше новых ощущений и чувств, чем за все вместе взятые события, что произошли за бесконечно долгую жизнь денра.
Именно это и послужило причиной того, что Магнус задолго до появления незнакомца в поле его зрения услышал практически бесшумные шаги. Кто-то приближался, кто-то очень осторожный.
— Мой господин, даже не знаю, хорошо или плохо, что вы здесь.
— Ты должен быть уже в замке Сарины, Агирик. Что ты делаешь здесь? — указал денр в сторону владений сестер дель Варгос.
— Прошу простить меня, мой господин, — склонил голову друг и советник лидера ночных охотников. — У нас проблема.
— Да что ты? — мрачно удивился Магнус, в чьей голове мелькнула мысль о том, что вести о сложностях и проблемах понемногу становятся нормальным явлением.
— Наш дозор… В крепости случилась беда.
— Расскажи мне все.
— Ваши подданные сорвались, — ответил Агирик. — Несколько смертных пострадали и… Вилейна. Я еще не видел ее, но с ней все плохо тоже.
— Вилейна что… она…
— Нет, что вы, мой господин, — поспешно возразил советник. — Только благодаря ей люди живы.
— Люди… — задумчиво повторил его венценосный собеседник. — Люди… Беспокоят меня не они, а их денр.
— Что вы узнали? — поинтересовался помощник денра, заметив, что его господин выглядит слишком озабоченным.
Агирик знал Магнуса достаточно давно, чтобы замечать даже малейшие изменения в душевном равновесии денра. Правителя долин в принципе было трудно чем-то озадачить или удивить, но только не сегодня.
Накануне того, как покинул замок, Агирик говорил с ним. В тот вечер он так и не понял до конца, зачем его денру союз с людьми. Хладные были последними, кто нуждался в участии жителей Лучезарных земель в их жизни, кроме пропитания. И охота не была проблемой… до сегодняшней ночи.
— Жаль, что Марвиса Лерма давно не видно, — это сожаление повергло Агирика в глубочайшее изумление.
— Вы истребили когда-то почти весь его народ, — вскинул брови друг денра Темных долин. — Крэмвилл — не то, о чем следует сожалеть, мой господин. От них одни проблемы.
— Пусть так, — кивнул Магнус, продолжая вглядываться во мрак за спиной Агирика. — Только крэмвиллы перестали быть угрозой очень давно. Если бы Марвис был тут, я смог бы договориться с ним теперь, чтобы точно знать, что такое Камиль де Кард, — взгляд Магнуса обратился на помощника.
— О чем это вы?
— Я пока не знаю, что именно меня беспокоит, — признался денр долин. — Но точно могу сказать одно: правитель Лучезарных земель — не человек, Агирик.
— То есть? — удивился тот.
— То и есть, — развел руками Магнус, не отводя красновато-черных глаз от лица собеседника. — Что там с дозорными? — сменил тему денр, возвращаясь к своему первоначальному вопросу.
— Я убил одного за проступок, — опустил глаза хладный.
— Только одного? — прищурился Магнус, зная крутой нрав своего советника.
— Убил бы больше, если бы не Далива.
— Злой рок, — проговорил Магнус, опуская ладонь на плечо друга. — Мы все чаще попадаемся в сети чаровниц. К добру ли это?
— Я всего лишь… — ответил Агирик.
— Не пытайся убедить меня, что Далива безразлична тебе, — отрицательно покачал головой Магнус. — Я не Амадеус, я не стану карать за любовь.
Хладный посмотрел в сторону холмов. Несмотря на сотни и сотни миль, он почти видел башни Зачарованного замка, где навсегда осталось его собственное сердце. Магнус так и не смог доказать Сарине, что его намерения чисты, не смог справиться с ними обоими. Сестры дель Варгос всегда были сильны, и Ларина умела добиваться своего лучше, чем кто-либо. Лицемерие Ларины дель Варгос и кровное родство оказалось намного сильнее, чем хрупкая любовь. Сарина всегда верила сестре, чем чародейка успешно пользовалась.
— Что же, — отвлекся денр Темных долин от своих размышлений. — Пойдем, посмотрим, что можно исправить. Я должен принести свои извинения Камилю де Карду.
— И Вилейна, Магнус…
— Да-да, — кивнул тот в ответ. — Я помню. Надеюсь, здесь найдется сообразительная чаровница, которая сможет залечить раны моей лучшей воительницы.
Оказавшись на территории крепости, Магнус внимательно осмотрел двор. Здесь все еще висел стойкий плотный аромат крови. Крови хладных… Широко шагая в сторону высокого крыльца, к которому вело несколько десятков ступеней, денр ловил на себе пытливые взгляды чаровниц и другие — испуганные, настороженные — смертных.
Поднявшись к парадному входу, Магнус не смог продолжить путь. На пороге замка стояла хрупкая, невысокая брюнетка в простом платье. Внешне обычная, девушка лишь казалась таковой. От нее исходила такая мощная аура решительности и негодования, что в душе Магнуса расцвело восхищение. Люди никогда так его не встречали.
— Денр Магнус, — поприветствовала она его, высоко приподнимая подбородок.
— Алисьента, если не ошибаюсь? — склонил он голову, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век.
— Полагаю, Вы здесь, чтобы разобраться в случившемся?
— Именно, — осторожно кивнул денр Темных долин, понимая, что его ждет поток негодования и справедливых претензий.
— Я хотела просить Вас…
— Будьте уверены, миледи, — мягко перебил ее Магнус, — что все виновные будут сурово наказаны.
— Напротив, — огорошила его Алисьента. — Я хотела просить Вас быть снисходительнее к вашим дозорным. Мы понимаем, как тяжело хладным охранять нас, будучи полуголодными.
— Она закрыла собой одного из наших, когда я хотел снести ему голову, — шепнул ему на ухо Агирик.
Удивленно обернувшись к нему, Магнус не сразу осознал сказанное. Какое-то время он ошарашенно смотрел в лицо друга, после чего перевел мерцающий красноватым пламенем взгляд на Алисьенту. Эта девушка заставила сердце Магнуса дрогнуть. Было в ней что-то…
Сделав шаг вперед, денр Темных долин склонился к ней. Потянув носом воздух, вдохнул головокружительно приятный аромат ее кожи и крови. Ощутив, как девушка неосознанно сжалась от его действий, пожалел о своей несдержанности. Порыв был продиктован инстинктами — его неудержимо потянуло к ней. Этот запах горького миндаля и чего-то еще, что почти не читалось, заронил в душу Магнуса слабые догадки. Неуловимый аромат исходил именно от ее губ — такой аромат источали поцелуи определенных жителей мира Синих сумерек.
В следующее мгновение кто-то рывком убрал Алисьенту с дороги Магнуса. Вместе с ней улетучился и запах… Вскинув ресницы, бессмертный денр встретил взгляд фиалково-синих глаз.
— Сдерживайте свои желания, Магнус, — спокойно посоветовал Камиль де Кард, прижимая к себе дрожащую девушку.
Ее сердце лихорадочно трепетало в груди, сбивая дыхание.
— Прошу прощения, если напугал Вас, — обратился владыка Темных долин к Алисьенте. — Я не хотел.
— Все в порядке, — прошептала она. — Просто сложно привыкнуть к… к вашему поведению.
Глава 43. Тот, Второй…
Проводив денра Темных долин после непродолжительного разговора о случившемся, Камиль вернулся в гостиную залу. Он уже хотел подняться в свои покои, когда заметил кого-то на низкой софе, что располагалась в стороне от камина. Приглядевшись внимательнее, де Кард понял, что это Алисьента.
Девушка полулежала на диванчике, опустив голову на подлокотник. Вероятно, она просто присела отдохнуть и не справилась с усталостью и нервным напряжением. Встреча с Магнусом слегка встряхнула ее. Камиль помнил, как она дрожала в его руках после того, как хладный подошел слишком близко.
Пройдя к креслу, де Кард взял с него шерстяное покрывало и осторожно прикрыл им дочь покойного управляющего. Слегка бледное лицо девушки, освещенное тусклым пламенем камина, выглядело таким безмятежным. Впервые за все время, что крепость существовала в дымке горьковатого послевкусия визита Винсента, Алисьента была спокойна. Казалось, что была спокойна. Бессознательно подавшись вперед, Камиль убрал упавшую на лоб девушки темную прядь волос. Из груди денра вырвался тяжелый выдох. Заботливо подоткнув края покрывала, чтобы не дуло, он присел в изножье софы. Задумчиво глядя на спящую девушку, Камиль провел ладонью по лицу.
После разговора с Магнусом остался странный осадок. Как и всегда, бессмертный денр выражался туманно и загадочно. Он искренне попросил прощения за то, что сделали его дозорные, но не это беспокоило денра Лучезарных земель. В процессе беседы Магнус словно случайно обронил что-то о неком Дариусе. В тот момент, когда казалось бы незнакомое имя слетело с его губ, де Кард поймал себя на том, что уже где-то слышал его. В ответ на его просьбу пояснить, кто это, Магнус посоветовал спросить у Ровены. Именно это и царапнуло Камиля.
Несмотря на теплые чувства, последняя встреча с чаровницей носила не самый приятный характер. Визит Темного посеял раздор между ними, что не могло не тяготить Камиля. Он понимал, что чем больше оттягивает разговор с Ровеной, тем сильнее отдаляет ее от себя. Женщины устроены так, что живут эмоциями и чувствами, а чаровницы и вовсе бывают несносны в этом плане. Каждая секунда промедления будет только увеличивать образовавшуюся в их отношениях трещину. В итоге все закончится тем, что они расколятся на куски, склеивать которые будет уже бесполезно.
Упираясь локтем в колено, Камиль сжал пальцами переносицу. Его накрыло крайне муторное ощущение, от которого все внутри захолонуло. Думать о Ровене в таком ракурсе совсем не хотелось. Сама мысль о том, что все может закончиться, едва начавшись, причиняла невыносимую боль.
— Что вас тревожит?
Де Кард вздрогнул от звука голоса Алисьенты и резко вскинул голову. Взглянув на девушку, мысленно выругался. Нужно было уйти раньше.
— Я разбудил вас, — вздохнул он. — Простите.
— Я не спала, — возразила она, не меняя позы. — Просто захотелось прилечь. Как-то силы мгновенно ушли…
— Денр Магнус просил передать вам свои глубочайшие извинения, — проговорил Камиль, вспомнив о просьбе хладного.
Вместе с этим пришло и еще кое-что, о чем поведал денр Темных долин. То, о чем Камиль не мог решиться заговорить. Он не хотел бередить раны девушки, но и промолчать тоже не мог. По мнению Магнуса это было важно, а к тому, кто прожил несколько сотен лет, стоило прислушаться.
— И еще, Алисьента… — де Кард замолчал, вглядываясь в лицо девушки.
— Да, мой денр?
— Владыка Темных долин сказал, что на тебе ярко выраженные остатки магии крэмвилла, — де Кард заметил, как еще сильнее побледнела девушка. Ее сердце ускорило ритм. — Я думаю, пора нам с вами поговорить о том, что случилось в ночь, когда этерн напал на крепость.
Она отвела взгляд, сжимая в руках край покрывала. По телу Алисьенты пробежала ярко выраженная дрожь. От нее начали расходиться волны растерянности, смущения и… страха?
Протянув руку, денр сжал холодные тонкие пальчики девушки.
— Вы можете довериться мне. Я все пойму и приму, чтобы вы не сказали, Алисьента. Мы ведь не чужие… Скажите мне правду.
— Правда в том, что… — она села, зябко кутаясь в покрывало, — что… я… я не ходила в тот вечер за травами в лес. Меня украли из крепости.
Камиль поднялся. Бросив на Алисьенту короткий взгляд, он прошелся по зале. Несколько минут молчания позволили ему сопоставить все, что ему было известно, а ей успокоить бешено бьющееся сердце. Де Кард буквально осязал чувство вины и смятения, что терзали душу девушки. Она не понимала, что делать и как себя вести, а еще сомневалась. Передернув широкими плечами, Камиль какое-то время прислушивался к себе, после чего озвучил свое предположение:
— Это был тот хладный, с которым вы вернулись сегодня?
— Венворт, — кивнула Алисьента. — Его зовут Венворт Дамис-морт.
— …морт, — повторил Камиль. — Мало того, что хладный, так еще и аристократ из древнего рода. Когда вы собирались сказать мне, Алисьента?
— Мой денр, я…
— Что еще вы скрываете? — перебил ее де Кард, не в силах сдерживать негодование. — Рассказывайте все! Зачем вы ему понадобились?
— Не ему, — прошептала она в ответ. — Это все крэмвиллы. Двое — мужчина и женщина. Один из них исцелил меня от укусов Темных. Наверно, об этом говорил бессмертный денр. Его зовут Дариус и он…
— Дариус?! — всплеснул руками Камиль, вспоминая слова Магнуса. — Просто прекрасно!
Подойдя к камину, де Кард порывисто наклонился и бросил в него несколько поленьев. Пытаясь успокоиться, он какое-то время смотрел, как занимается огонь. Пламя, которое до этого почти превратилось в кроваво-черные угли, сейчас с удвоенной силой охватило сухие сосновые дрова. По зале поплыл терпкий, прогревающий аромат смолы.
— Я не хотела волновать вас, — попыталась оправдаться Алисьента. — В крепости и за ее пределами…
— Я должен знать, что помимо Марвиса рядом еще есть крэмвиллы! — обернулся он, после чего в мгновение ока преодолел разделяющее их расстояние. — Должен, Алисьента!
Сдавленно вскрикнув, она отпрянула назад, когда он оказался буквально в паре дюймов от нее. Тяжело дыша, девушка потрясенно смотрела ему в лицо. Полураскрытые губы дрожали, взгляд наполнился растерянностью и едва читаемым ужасом, дыхание стало едва различимым… Вцепившись в край софы, она мелко дрожала, не отводя взгляда от его глаз, в которых начало зарождаться сиреневатое пламя.
Камиль же отчетливо осознавал, что происходит, но контролировать это не мог, как не старался. Силясь справиться с тем, кто пробудился внутри, он мысленно приказал себе не подчиняться. Подобное ощущение уже завладело им однажды — в таверне. В районе виска начало покалывать. Ощущения постепенно расползались на скулу и боковую сторону шеи. К покалыванию добавилось едва ощутимое жжение, которое перелилось в десны…
Проведя языком по внезапно пересохшим губам, денр подался вперед. Скользнув пальцами в распущенные темные волосы Алисьенты, он, едва касаясь, погладил ее шею. До этого лихорадочно пульсирующая кровью сонная артерия, сейчас словно притаилась под его пальцами. От девушки пахло горьким миндалем и чем-то неуловимо тонким и приятным — этот аромат мутил рассудок, кружил голову.
— Я не должен делать это, — прошептал Камиль, когда их губы почти соприкоснулись.
— Плевать, — ответила она, стирая разделяющее их расстояние.
Поцелуй вышел размеренным и невероятно томным. От него словно плавились кости, настолько яркими были ощущения. Все еще силясь сопротивляться себе самому, де Кард отстранился, разрывая контакт их губ.
— Это не правильно, — покачал он головой, закрывая глаза. — Я же… не люблю вас, Алисьента.
— Зато я вас люблю, — возразила девушка. — Это главное. Все так, как сказала…
Влекомый диким желанием снова ощутить вкус ее губ, он не дал ей договорить. Впившись жадным поцелуем в податливый рот девушки, Камиль поймал себя на мысли, что ему недостаточно этих ощущений. Целуя ее в шею, он уже не чувствовал, как видоизменяются глазные зубы в верхней челюсти. Длинные иглообразные клыки лишь скользнули по беззащитной шее Алисьенты, когда он мягко заломил назад ее голову.
В следующий момент его словно ударили, а до слуха долетели едва различимые слова на латыни…
Глава 44. Крэмвиллы обожают женщин
— Маркус?
Доэр Данвир обернулся. Встретив наполненный благодарностью и ярким огнем взгляд Вилейны, улыбнулся. Он почти забыл, как привлекательна была командир хладного дозора. Последнее время Вилейна выглядела крайне плохо — бледная, с почерневшими губами и тусклым взглядом вечно голодных глаз, в глубине которых таилась нечеловеческая боль.
— Да, Вилейна.
— Спасибо, — она приподнялась, опираясь на большую подушку, что лежала в изголовье кровати. — Я бы хотела попросить вас об одолжении. Маркус, я не хочу, чтобы в замке кто-то знал о том, что здесь произошло.
— А что здесь произошло? — поинтересовался Магнус, который как раз в этот момент вошел в комнату, где находились доэр и хладная.
Увидев его, Маркус опустил руку, поспешно убирая ее за спину. Этот жест не укрылся от зоркого взгляда денра Темных долин. Плотно прикрыв дверь, Магнус направился к Вилейне. Сильные пальцы хладного пробежали по ее плечу и щеке, едва касаясь кожи. Приподняв за подбородок ее точеное лицо, бессмертный денр пристально взглянул на заметно похорошевшую женщину.
— От меня можете не прятаться, — тихо проговорил Магнус. — Тем более, тут так пахнет кровью, что не трудно догадаться о…
— Это меньшее, что я мог сделать, — прервал его доэр Данвир. — Вилейна спасла наших людей. Тем более, что… — Маркус замолчал.
В какой-то момент ему вдруг показалось, что привычный порядок вещей нарушился. Где-то в районе сердца образовался холодный липкий комок, который начал разрастаться. Прижав ладонь к груди, доэр Данвир тряхнул головой. На короткое время закрыв глаза, он судорожно перевел дыхание. Не будь Маркус убежденным реалистом и крайне земным человеком, он бы подумал, что его взяло в плен предчувствие. Однако, доэр Данвир не верил в подобные вещи.
— Что? — Вилейна встала с кровати и, прикрываясь простыней, потянулась к своей блузке. — Что такое, Маркус?
— Я… я не знаю, — растерянно ответил он, буквально сраженный странным ощущением приближения чего-то непоправимого. — Такое впечатление, что… что… я не знаю. Мне нужно идти.
— Куда вы, Маркус? — бросилась было за ним Вилейна.
В последний момент денр Темных долин успел поймать хладную за локоть, не позволяя догнать доэра. Он выразительно приподнял брови, давая понять, что не одобряет ее желания вмешаться в происходящее.
— Ты останешься здесь, чтобы там ни было, — проговорил Магнус довольно жестко, но Маркус уже не слышал этого.
Выскочив в длинный узкий коридор, что вел в комнаты на втором этаже замка, Маркус на мгновение остановился.
Почти сразу же одна из дверей по правой стороне открылась. На пороге возникла встрепанная Элирра. Длинные волосы чаровницы были распущены, а поверх тонкой ночной сорочки был наброшен лишь темно-зеленый халат с длинными широкими рукавами-крыльями. Запахнув его полы на груди, она завязала пояс на тонкой талии, после чего взглянула на доэра Данвира.
— Магия, — ответила она на молчаливую тревогу в глазах Маркуса. — Такая сильная… Боги! — протянув руку, она повела пальцами в воздухе, извлекая из ничего мерцающие светло-фиолетовые нити.
Перекатывая в ладони чары, Элирра снова повернулась к Данвиру. Он к этому времени уже успел подойти к комнате, где жила чаровница и две ее подруги.
— Она везде, даже в воздухе. Азария! — бросила через плечо, делая шаг вперед. — Азария, пойдем с нами.
Не дожидаясь, пока чаровницы соберутся и оденутся, Маркус бросился вперед по коридору. Путь до лестничной площадки занял несколько секунд. Оказавшись перед перилами, он окинул взглядом гостиную залу.
В течение первых коротких мгновений доэр Данвир не мог свыкнуться с вязким серовато-черным полумраком. Когда его глаза адаптировались настолько, чтобы различить очертания мебели и всего остального, Маркус судорожно выдохнул. Впрочем, это сложно было даже назвать вдохом. Ощущение было такое, словно кто-то мощным ударом выбил весь воздух из легких.
На низком широком диванчике, что находился чуть в стороне от камина, доэр Данвир увидел распростертую под Камилем Алисьенту. И это были не любовные объятия. Скользя взглядом по запрокинутой голове и шее своей любимой, Маркус опустил глаза ниже. Смуглая рука денра, что словно парила над грудью девушки, выглядела непривычно темной на фоне светлой кожи. Но не это приковало внимание Данвира, зеленовато-сиреневый дым, что тянулся от пальцев Камиля.
Вцепившись в холодный камень, из которого были сделаны перила, Маркус подался вперед. Софа стояла почти под лестницей, поэтому взгляду доэра Данвира открылся прекрасный обзор на происходящее. Отчаянный страх за жизнь Алисьенты на корню задушил ревность, что начала просыпаться в сердце. Глядя на происходящее внизу, Маркус кожей чувствовал, что все не так однозначно. Девушка словно не ощущала угрозы, что пропитала всю крепость. Тревога обуяла душу Маркуса, разбудила чаровниц, но никак не проявила себя здесь.
Шорох шагов за спиной заставил доэра Данвира обернуться.
— Я побоялся вмешиваться, — проговорил он шепотом, обращаясь к Азарии.
Чаровница тоже перегнулась через перила, чтобы понять, что происходит внизу.
— Это было верное решение, — ответила она. — Боги, как была бы кстати сейчас Ровена, — прошептала чаровница.
Возлюбленная денра де Карда покинула замок пару дней назад. Ровена должна была поискать в своем гримуаре рецепт для изготовления элексира, который облегчит жажду хладных.
— Что происходит? — спросил Маркус, судорожно вцепившись в локоть девушки.
— Если б я знала…
Тем временем, пока доэр и Азария пытались вникнуть в случившееся, Элирра спустилась в гостиную залу. Осторожно ступая босыми ногами по ковру, она подошла к Камилю. Он не отреагировал на ее приближение, все еще практически накрывая собой Алисьенту. Тронув денра за широкое плечо, чаровница не отняла ладони, когда не получила никакого отклика.
Взглянув на Азарию, которая тоже уже преодолела половину лестничного пролета, чаровница указала взглядом на дверь.
— Маркус, — обратилась к нему Азария. — Будьте добры, проследите, чтобы сюда никто не вошел. Нам не нужны зрители.
Беспрекословно подчинившись, доэр в несколько прыжков оказался внизу. Закрыв двери, прижался спиной к теплому дереву. Запястье отозвалось тупой саднящей болью, когда он с силой сжал ручку. Не замечая, как дрожит всем телом, Маркус никак не мог отвести глаз от Алисьенты.
Девушка словно находилась в каком-то полуобморочном состоянии. Слишком спокойная и умиротворенная, чтобы вся эта ситуация хотя бы казалась нормальной. Впрочем, ничего из происходящего не могло быть таковым даже в теории. Маркус понимал это умом, но сердце его ныло от ревности и гадкого чувства собственности. Ему было невыносимо видеть ее в объятиях другого. Причем, не просто кого-то постороннего, а денра де Карда.
— Господин, — позвала его Элирра, явно рассчитывая, что ненавистное обращение точно отвлечет. — Мой господин… — пальцы чаровницы приобрели зеленоватый оттенок магии, что окрасила их.
Чары постепенно расползлись по плечу и лопатке Камиля, впитываясь сначала в белую рубашку, а затем и в кожу.
Маркус невольно перестал дышать, когда де Кард медленно обернулся. Взгляд Камиля полыхал ярким синеватым пламенем, что временами становилось пронзительно фиолетовым. И этот взгляд не предвещал ничего хорошего, как и обнаженный иглообразные клыки, что виднелись из-под подрагивающей верхней губы. Оставив Алисьенту, он повернулся всем корпусом к чаровнице, после чего сделал шаг вперед.
— A negotio perambulante in tenebris, — проговорила Элирра, позволяя ему подойти совсем близко. — Mihi obedire*.
Взгляд денра вспыхнул еще ярче, а на губах заиграла странная полуулыбка.
Маркус повел плечом, чувствуя, что ему становится страшно от этого, казалось бы, обычного мимического жеста. Он сотни раз видел, как улыбался Камиль, но сейчас все было иначе. Сам того не осознавая, доэр бросился было к этим двоим, желая защитить чаровницу. Он видел, как дрожали пальцы Элирры, как были напряжены хрупкие плечи девушки…
— Не нужно, — остановила его Азария, которая непонятно когда успела подойти к нему. — Он не тронет ее, но может убить вас.
— Но…
— Она — женщина, — пояснила чаровница свои слова. — Крэмвиллы обожают женщин, Маркус. Лучше заберите девушку отсюда, — кивнула в стороны Алисьенты.
* В колыбели ночи спит твоя тьма, — Подчинись мне (латынь)
Глава 45. Визит обмана
Неделю спустя
Придирчиво рассматривая свое отражение в зеркале, Винсент даже прищурился. Выверяя каждую деталь, взгляд и жест, он все чаще ловил себя на том, что ему нравится притворяться Камилем де Кардом. В образе жизни молодого денра был тот шарм и наполненность, которой так не хватало этерну. То, как его принимали в крепости, как обращались с ним, как смотрели — все это было настолько емко, что становилось не по себе. Разве можно жить настолько полной и красочной жизнью, когда ты — простой человек? Мало того, что человек, так еще и презираемый всеми бастард! Как же так вышло, что жизнь этого ублюдка куда красочнее и ярче, чем его собственная?
Вот и теперь, облаченный в темно-синюю рубашку из плотного шелка, черный сюртук и простые брюки аналогичного оттенка, Винсент понимал, что выглядит лучше себя настоящего. Вот уж истина — красота заключена в простоте.
— Может, повременить пока? — предложила Ларина дель Варгос, которая до этого момента молча просматривала одну из книг с заклинаниями.
— Я должен почаще бывать в крепости, чтобы не отличаться от него, — терпеливо возразил этерн.
— Сейчас там не спокойно, — покачала головой чародейка. — Я не знаю, что именно произошло, но Кард источает волны магии. Кроме того, Агирик приходил проведать Сарину. Магнус с визитом в смертных землях.
— Магнус… — повторил Винсент, покусывая внутреннюю сторону щеки.
Все чаще и чаще упоминание имени денра Темных долин приносило с собой какие-то неприятности. Не крупные, но надоедливые, словно осенние мухи.
— Нужно выбрать время и заняться хладным ковином, — проговорил Винсент, отворачиваясь от зеркала. — Благодаря дружбе с бессмертными позиции Лучезарных земель укрепляются. Мне это не нравится.
— Вот этим и займись, — посоветовала Ларина, переворачивая очередную страницу огромного тяжелого фолианта. — Тем более, что тебе не придется начинать с нуля. У нас есть рычаги давления на Магнуса.
Глядя на чародейку, Винсент в который раз задумался над тем, насколько же она красива. Это кроваво-алое платье было ей к лицу, делало такой обманчиво хрупкой и беззащитной, доверчиво обнажая округлые точеные плечи и верх полной груди.
Этерн пересек комнату, в которой они находились и подошел к массивному круглому столу. Ларина изучала заклинания возрождения. Проведя кончиками пальцев по ее спине, он задержал руку на уровне лопаток чародейки. Лаская нежную кожу, с улыбкой отметил, как она прикрыла глаза, наслаждаясь его прикосновениями. И от этой ее простой открытой реакции вдруг стало так тепло на душе.
Веками погруженный в свои мысли, преследуя единственную цель — отомстить, Винсент почти разучился радоваться мелочам. Обычная жизнь стала чужда ему, как и ее простые радости. Вкус многолетнего выдержанного вина, аромат женской кожи, продирающее до костей наслаждение от поцелуя… Повинуясь желанию сделать это, этерн пропустил меж пальцев упругий иссиня-черный локон, что лежал на плече правительницы холмов. Ему нравились ее роскошные волосы, которые сейчас были убраны в высокую прическу. Такие же, ложащиеся тяжелыми волнами и блестящие, были у матери…
Воспоминания о Маливии вернули Винсента в настоящее, где ее не было. Убрав руку, он решительно проговорил:
— Что касается Магнуса. Третьего дня денр де Кард со своими лучшими стражниками и Маркусом Данвиром отправился за ним в сторону твоего родового замка. По моим подсчетам они вернутся в крепость именно сегодня. Ну, или завтра… Сделай, пожалуйста, так, чтобы доэр Данвир был уверен в том, что его господин не до конца честен с ним.
— То есть? — не поняла Ларина.
— На обратном пути должно случиться что-то, — пожал плечами этерн с хитрой улыбкой. — Пусть все думают, что Камиль де Кард… скажем так, отлучался на некоторое время в тайне от всех.
— Это я могу устроить, — кивнула темная чародейка. — Атака Темных, например.
— Вполне подойдет, — он легонько поцеловал ее в губы. — Я в тебе не сомневался.
Заложив руки за спину, Винсент внимательно наблюдал за происходящим во дворе крепости Кард. С крепостной стены открывался прекрасный обзор, а крона могучего дерева, что росло рядом, скрывала этерна от посторонних глаз.
…скрывала не только его, но и кое-кого еще. Темная едва различимая тень таилась в тени раскидистых ветвей и одного из ближайших сараев. Этот участок крепости был мало посещаем, о чем знал не только этерн. Здесь всегда было слишком темно и сыро, а воздух пропитан запахом плесени, что покрывала стены полуразрушенных хозяйственных построек. Сегодня к разнообразию ароматов добавился еще один — гниющего мяса…
Склонив голову на бок, как часто делал это Камиль де Кард, этерн думал о том, как ошибся когда-то, не удостоверившись в том, что денр Лучезарных земель отбыл к праотцам. Он оставил его, уверенный, что человеку не справиться с ядом этерна. И здесь вступало в силу то самое легендарное «НО», которое испокон веков ломало тщательно продуманные планы.
Это заставило Винсента внимательнее приглядеться к тому, кого он считал всего лишь песчинкой в мире мощных пыльных бурь, что веками окутывали цивилизации, сметая большинство из них. Камиль был единственным, кто смог выжить после встречи с его ядовитыми клыками. Ну, если не единственным, то одним из немногих. Этерн сильно сомневался, что чудесное исцеление хозяина крепости Кард обошлось без постороннего вмешательства. Шестое чувство подсказывало Винсенту, что нечто более сильное, чем удача или стечение обстоятельств, было виной случившемуся.
— Открывай! — скомандовал Винсент, останавливаясь в шаге от тяжелой кованой решетки, что была последним препятствием на пути к крепости.
Он сбросил широкий капюшон дорожного плаща, который за несколько минут до этого взял в покоях молодого денра. Предусмотрительно собрав волосы в хвост, чтобы не так бросалась в глаза их длина, этерн заключил в себе все, чем был так похож на него де Кард. Винсент даже не сомневался, что его очередная маленькая шалость увенчается успехом, поскольку самым главным талантом сына Маливии и Амадеуса было умение претворяться. В этом ему не нашлось равных ни в одной из прожитых им жизней.
— Господин, — хладный у ворот слегка склонил голову в жесте если не почета, то хотя бы его видимости.
Этерн усмехнулся. Господин… Быстро же подданные Магнуса смирились с тем, что ими командует простой человек. Даже немного обидно за столь величественный народ.
Третьего дня денр Темных долин покинул крепость. Хладный ушел, но не домой. Его путь лег в сторону Зачарованных холмов, что не укрылось от Камиля де Карда. Винсент знал, что Камиль отправился по следу Магнуса вместе с командиром своей стражи Дамиаром Вэром и еще несколькими стражниками. По расчетам этерна они должны были вернуться именно сегодня, если им ничего не помешает, поэтому свой визит приурочил к близкому возвращению денра и его людей.
Оказавшись в крепости, Винсент вынужден был признать, что недооценил масштабы. Людей было гораздо больше, чем могло показаться с первого взгляда. Присутствие хладных вызывало напряжение, что этерн ощутил мгновенно, едва ступил через порог. Почти сразу же его ждало новое открытие. Стоило ему появиться в крепости, звеневшая в воздухе настороженность, смешанная с опаской, а иногда и страхом, исчезла. Люди потянулись к нему, но выражалось это не в физическом приближении, а моральном. «Денр» словно вселил в сердца своих подданных уверенность и… надежду.
Этерн дернул плечом, оглядываясь по сторонам. На него были устремлены десятки взглядов, в которых читались уважение и безмерная благодарность.
— Да хранят вас Боги, господин, — подошла к нему женщина преклонных лет, вкладывая в руки Винсента свитер крупной вязки. Вещь грубая, но сделанная от чистого сердца простого человека.
Глядя в ее выцветшие от старости прозрачно-голубые глаза, этерн вдруг понял, чего именно ему не хватало все это время. Винсент четко осознал, чего он хотел. Он хотел все то, что было у Камиля де Карда — уважение, преданность, добрые пожелания и настоящее человеческое участие — все то, чего никогда не было у выросшего без матери сына Зачарованных холмов.
— Благодарю, — тихо ответил этерн, ловя себя на мысли, что не представления не имеет, как бы ответил сейчас этой старухе Камиль де Кард.
Улыбнулся бы он ей? Или дал бы денег за труды и потерянное время? Возможно, кивнул бы головой? Или просто промолчал? Денр Лучезарных земель мог сделать все, что угодно. Самым страшным было то, что эти несчастные в любом случае восприняли бы его как мессию, как избавителя и защитника. Он был всем для тех, кто находился под его крышей, в то время, как сам Винсент нес им лишь ужас и лишения.
Провожаемый полным благоговения и нежности взглядом старухи, от которого становилось не по себе, этерн продолжил свой путь. Сегодня ему было так вольготно и удобно. От напряжения, что холодило его душу в первый вечер, когда он примерил личность де Карда, не осталось и следа. Это почти тошнотворное ощущение всеобщего поклонения не могло не подкупать, а еще приводило Винсента в состояние близкое к блаженству.
Он остановился в одной из зал. Это место он помнил особенно хорошо, ведь именно тут рассталась с жизнью Кармелия де Кард. Своенравная гордячка, неотразимая красавица, которая продолжала ненавидеть своего брата до последнего вздоха. Пожалуй, он тогда поторопился с тем, чтобы иссушить ее. Они могли бы поладить, и теперь не пришлось бы совать голову в пасть тигра, чтобы узнать больше. Кармелия могла рассказать куда больше, чем бесстрастные холодные стены из серо-зеленого камня. Присев возле массивного стола, которого не было тут тогда, Винсент провел ладонью по полу. Шероховатость окрашенного в бурый цвет камня приятно охладила руку, пуская приятную волну трепета по телу. Кровь все еще жила в сколах и выемках плит, а ее аромат вызывал зуд в верхней челюсти…
Глава 46. Напрасная жертва
Отложив в сторону книгу, Ровена поднялась с низкого дивана и прислушалась. Только тишина. Пройдя в холл особняка, она закрыла приоткрытую входную дверь и обернулась. В нескольких шагах от чаровницы, выгнув спину, в оборонительной стойке замер ее фамильяр — крупная темно-рыжая кошка. Красноватая на концах шерсть встала дыбом на холке. Животное урчало, иногда подвывая на монотонной угрожающей ноте.
— Мива? — подошла к кошке чаровница. — Что такое, дорогая? Что тебя так беспокоит? — присев возле фамильяра, Ровена погладила наэлектрезованную шерсть.
Внезапно в нос ударил запах сырой рыбы. Ровена подняла голову и, вскрикнув, отпрянула назад. Прямо ей в лицо скалился громадный черный пес. Глаза его горели зеленым пламенем, из раскрытой пасти капала черная тягучая слюна, передние массивные лапы с белыми когтями тяжело перебирали по каменному полу особняка.
Продолжая шипеть и выгибать спину, Мива бросилась между псом и своей хозяйкой, стремясь защитить чаровницу. По сравнению с непрошеным гостем, она казалась настолько крохотной, что Ровене стало страшно. Чаровница знала, кто пожаловал к ней в столь поздний час. Так же, знала она и то, что Мива не справится с Бордом, ибо это был он — фамильяр Ларины дель Варгос. А это значило, что время чаровниц Торгос закончилось, ведь если убить фамильяра, погибает и его хозяйка.
— Страшно? — из темного угла холла, откуда минутой раньше вышел пес, появилась правительница Зачарованных холмов.
— Моя госпожа… — прошептала Ровена, в ужасе глядя на Ларину.
Она с опаской покосилась на Борда, на чьей холке покоилась теперь ладонь Ларины. Длинные пальцы изредка погружались в густую шерсть, лаская фамильяра, заставляя его щурить от удовольствия жуткие глаза. Сделав пару шагов назад, чаровница судорожно перевела дыхание. Воздух вдруг стал тяжелым и слишком плотным, а от того с огромным трудом проникал в легкие. Вцепившись побелевшими пальцами в синюю портьеру, что скрывала арочное окно, чаровница взглянула на темную ведьму. В глазах Ларины дель Варгос клубилась черная ярость, и эта ярость искала выход.
— Что за дело сильнейшему из крэмвиллов до простой чаровницы? — поинтересовалась правительница холмов.
— О чем вы? — Ровена даже не сразу поняла, о чем говорила чародейка.
Чувственные темные губы Ларины изогнулись в усмешке. Пальцы на мгновение сжались в кулак, запутавшись в шерсти Борда, который зарычал. В следующий момент ведьма толкнула фамильяра вперед, побуждая его к действию. С низким рыком пес прыгнул вперед, а в следующий момент Ровена с диким воплем рухнула на колени. Резкая боль пронзила спину, горячими змеями струясь от позвоночника, растекаясь по ногам, заполняя собой все ее существо. К горлу подкатил ком дурноты, удушающей и вязкой, а когда мрак перед глазами рассеялся, Ровена увидела у своих ног Миву.
Изредка подергиваясь, кошка лежала на боку. Открытые глаза постепенно увлажнялись и мутнели, превращаясь в подобие испачканного дождем коричневого стекла. Шерсть на загривке слиплась, покрывшись черной слизью. Борд просто перекусил фамильяру позвоночник, парализовав тем самым его хозяйку.
— Начнем сначала? — предложила Ларина, присаживаясь возле чаровницы. Взяв Ровену за подбородок, ведьма заставила ее посмотреть себе в глаза. — Что тебя связывает с Дариусом? Говори!
— Ничего, — прошептала Ровена срывающимся шепотом. — Клянусь.
— Лжешь, — покачала головой правительница Зачарованных холмов, отталкивая голову чаровницы к стене. — С чего бы ему ходить к тебе, если ты говоришь правду?
Ударившись затылком о холодный серый камень, из которого были сложены стены особняка, Ровена закрыла глаза. Привкус соли во рту стал горьковатым, прибрел оттенок желчи. Страшнее была беспомощность. Чаровница не чувствовала ног, не могла даже пошевелиться и это тяготило больше всего, даже больше страха наступающей смерти. Умирать не страшно — Ровена знала это. Какой бы ни была жизнь, но смерть — это еще не конец — лишь начало нового пути.
Каждый из народов, живущих на просторах мира Синих сумерек, верил в загробную жизнь. Люди молились Богам, которых никто никогда не видел, соблюдали придуманные кем–то правила и нормы, страшились суда и всей душой стремились заработать себе светлое местечко, что звалось раем. Хладные, чьи души бессмертны, не задумывались о том, что с ними случится после восхода солнца или того, как голова слетит с плеч. Каждый из них жил достаточно долго, чтобы цепляться за еще один день. Чародейки и чаровницы холмов не знали, куда уходили их предки после того, как родная земля впитывала чары, но Ровена верила, что путь этот вел в мир куда лучший, чем тот, в котором жили они сейчас.
Ларина выпрямилась и отошла к окну. Отодвинув портьеру, посмотрела в ночь, а потом повернулась к своей подданной, что опиралась спиной о стену. На прекрасном лице правительницы холмов появилась улыбка, и она изменила Ларину дель Варгос. Изменила почти до неузнаваемости. Она вдруг стала похожа на простую смертную женщину, прекрасную и нежную, ослепительную в своей молодости и женственности. Женщину, ради которой стоит начать войну и даже проиграть ее; ради которой не жаль потерять все, чтобы обрести нечто большее.
— Я ведь могу заставить тебя, — обнажила Ларина в улыбке белоснежные зубы.
— Я не боюсь тебя, госпожа, — выдохнула Ровена.
— А разве я угрожаю тебе, милая? — правительница снова приблизилась к чаровнице. — Есть другие способы, — она взяла ее за руку, помогая встать, и в тот же момент на полу зашевелилась Мива.
Кошка резко вскочила и принялась оглядываться вокруг. Увидев хозяйку, фамильяр успокоился, принялся тереться о еще минуту назад бесполезные ноги Ровены, обутые в мягкие туфли на прямой подошве, отделанные мелкими бусами и камушками. Шерсть Мивы снова приобрела здоровый блеск, залоснилась, сделалась шелковистой. Янтарные глаза искрились, предано ловя взгляд хозяйки. Пушистые лапки мягко массировали край подола платья Ровены, сопровождая этот жест любви мелодичным мурлыканием.
— Что ты хочешь взамен? — прошептала Ровена, зная, что хозяйка холмов никогда и ничего просто так не делает. В каждом поступке Ларины дель Варгос таился только ей понятный смысл, будь то сорванный цветок или уничтожение целого народа.
— Я помню этот дом, — Ларина прошла в гостиную и огляделась по сторонам.
В подобной ей манере, только практически припадая к земле, вдоль стен прошел и Борд, втягивая носом воздух. Поджарый, на высоких лапах, он выглядел пугающе. В пылающих глазах фамильяра искрился огонь — такой же, как и во взгляде правительницы холмов.
— Да-а, — улыбнулась темная ведьма, почесав его за ухом. — Я знаю, мой дорогой, знаю. Я бывала здесь еще ребенком, когда бабка водила дружбу с твоей матерью, Ровена. Этот особняк казался мне тогда таким огромным, — протянула она задумчиво. — Детям все кажется несколько больше, правда? — повернулась к хозяйке дома. — Правда ведь, милая Ровена? — последнее словосочетание Ларина произнесла с особенным выражением, не отрывая темнеющего взгляда от бледнеющего лица чаровницы.
— Что ты хочешь услышать? — все еще настороженно поинтересовалась чаровница, лихорадочно обдумывая пути отступления.
Ровена Торгос знала, что правительница холмов не из праздного любопытства заглянула к ней на огонек, и не из ностальгических соображений, не для того, чтобы попить ароматного чая, заваренного на самых душистых травах. Чай… Ровена едва не закричала от радости. В этой мысли была крупица надежды на спасение. Именно этот напиток мог спасти ей жизнь, за которой явилась Ларина дель Варгос.
— Твой денр развел слишком бурную деятельность, — проговорила вдруг Ларина. — Не терпится ему умереть за благие цели. Так красиво это, так поэтично…
Бросив на гостью короткий взгляд, Ровена достала травы. Складывая их в фарфоровый маленький чайник, с напряжением ждала продолжения. Казалось, ее страх начинал звенеть в воздухе, подобно натянутой гитарной струне.
— Ты можешь не готовить свой знаменитый чай, Ровена, — произнесла Ларина, поднимаясь со своего места. — Я все равно не стану его пить. Что касается твоей верности моей семье, то ты неверно расставила приоритеты, милая Ровена, — этим «милая Ровена» правительница явно намекала на Дариуса, ибо только он так называл чаровницу.
— Я все еще верна, — возразила чаровница.
— Мне или Камилю де Карду? Знаешь, я тут встретила его на своей земле, — холодно сообщила Ларина дель Варгос, останавливаясь на пороге столовой. Ее темно-алое платье оттеняло прекрасные глаза чародейки. Широкий шелковый пояс, завязанный на бант сзади, украшенный матовыми черными камнями, подчеркивал тонкую талию. Расправив складки широкой струящейся юбки, темная ведьма взглянула на свою собеседницу так, что у Ровены захолонуло сердце.
— Ты не можешь винить меня за любовь. Что касается Камиля, то уж ты-то должна понимать, что уже ничего не исправить. Ты не сможешь помешать…
— Да-да, — кивнула Ларина, перебивая чаровницу. — Поверь мне, я понимаю тебя лучше, чем ты можешь представить.
Прежде чем сделать шаг через порог столовой, правительница холмов колебалась какое-то время. Когда из гостиной вышел Борд, тяжело цокая когтями по каменным плитам особняка Торгос, чародейка решительно направилась к входной двери. Она почти уже пересекла холл, почти дала успокоиться встревоженному сердцу Ровены…
— …но пророчество не должно сбыться, — правительница холмов наклонилась к своему фамильяру. Прошептав на ухо псу несколько слов, продолжила путь, в то время, как Борд сделал то же самое, но в обратном направлении.
Плотно прикрыв тяжелые дубовые двери особняка, Ларина дель Варгос спустилась по крутым ступеням. Не скрывая торжества, что зажгло в глазах чародейки искру, которая постепенно превращалась в самое настоящее пламя, она позволила себе радостно улыбнуться. И эта холодная улыбка не покинет ее прекрасного лица, пока будет лететь над холмами дикий полный боли и ужаса крик…
Глава 47. Необходимое зло
— Зачем вы себя так изводите? — этот голос практически привел Винсента в бешенство.
Он не терпел, когда ему мешали в такие моменты. Этерн призвал всю свою выдержку, чтобы не снести голову с плеч того, кто посмел так бесцеремонно вторгнуться в его уединение. Сейчас нельзя все испортить. Сейчас нужно быть им, а не собой.
Уняв вызванный ароматом крови голод, этерн поднялся. Когда он повернулся лицом к той, что стояла у двери, не осталось и следа от былого трепета. Лишь все еще подрагивала верхняя губа, хотя клыки уже исчезли, как и красноватый блеск глаз. Впрочем, учитывая фразу, с которой девушка обратилась к своему «господину», эту дрожь можно было легко отнести к излишней мнительности денра. Винсент надеялся, что таковая водилась в ассортименте чувств де Карда.
— Это же моя сестра, — осторожно проговорил этерн, уверенный, что это тщедушное создание имеет в виду скорбь денра по Кармелии.
Вид неожиданной собеседницы зародил сомнения в душе Винсента. Похоже, не все так безоблачно в крепости, как ему думалось. Вряд ли она одна такая тут. Девушка едва держалась на ногах. Чтобы оставаться в вертикальном положении, ей приходилось держаться за массивную дверь. Землисто-серое лицо, громадные лихорадочно блестевшие глаза, обведенные темными кругами, заострившийся нос, потрескавшиеся синюшные губы — костлявое подобие женщины. Странно, каким чудом жизнь все еще теплилась в этом давно иссохшем теле.
Этерн невольно приподнял бровь. Как так вышло, что девушка изменилась настолько сильно за такой короткий промежуток времени? Вопреки тому, что в прошлый раз он провел в крепости сравнительно мало времени, Винсент узнал ее. Это была… Алисьента? Он хорошо запомнил ее в тот вечер, когда приходил, хотя видел мельком. Слишком красива, чтобы остаться не замеченной.
Винсент никогда не отличался излишней жалостью или состраданием, но в эти минуты ее захотелось просто добить, чтобы не мучилась. И дело было даже не в участии, а ее излишней заинтересованности состоянием души «денра». Такие люди видят малейшие изменения в настроении предмета обожания, а потому опасны.
— Боль потери все еще свежа, — с грустью кивнула она.
Винсент с трудом выдержал ее внимательный взгляд. Девушка словно старалась отыскать в нем что-то. Судя по всему, нашла, поскольку во взгляде темно-карих глаз промелькнуло что-то вроде удивления, которое быстро сменилось уверенностью. Этерн не мог различить в ней ничего из того, что всегда позволяло ему читать людей точно раскрытые книги. Кем бы ни была его собеседница, она могла стать большой проблемой. Все, что не один день так тщательно продумывал Винсент, могло полететь к чертям именно из-за нее. По ее глазам этерн сразу же понял, насколько особенное у нее отношение к денру Лучезарных земель. Там, где вмешивалась любовь, у него никогда не было власти. Крохотное чувство, даже если оно было лишено взаимности, становилось непреодолимой преградой на пути Винсента.
Этерн отвлекся всего на секунду, уловив движение в соседней зале. Сонм голосов, шум крови в венах, биение сердец, смех и тихие разговоры — все, что говорило о том, что там достаточно людей, чтобы этот день стал вторым самым кровавым в истории крепости Кард.
— Алисьента, там…
Винсент убедился, что не ошибся с именем девушки.
— Позже, дорогая, — отстранила та горничную к двери. — Иди-иди, — подтолкнула ее в спину, не сводя глаз с этерна.
Когда девушка ушла, Алисьента направилась ко второй двери, ведущей в гостиную залу. Не говоря ни слова, Винсент пошел за ней. В молчании они поднялись по широкой лестнице, прошли по коридору и остановились возле одной из дверей. Помедлив пару минут, словно раздумывая над чем-то, Алисьента толкнула ее и шагнула вглубь полутемной комнаты. Здесь запах крови был особенно острым, почти сбивал с ног. Данные покои не нуждались в представлении. Их Винсент тоже хорошо помнил, поскольку здесь произошло то, что он смело мог бы назвать самым зрелищным и мерзким из всего, что когда-либо приходилось ему совершать.
— Он никогда не заходит сюда, — сказала Алисьента, зажигая свечи в тяжелом канделябре на столе у камина.
Винсент обошел забранную балдахином кровать и присел на широкий подоконник. Он молча наблюдал, как она меняет оплавленные свечи на каминной полке, на столе и у изголовья кровати. Когда в комнате стало достаточно светло, Алисьента взглянула на него. Странно, но этерн не увидел в ее глазах даже намека на страх. Казалось, она просто встречала давно забытого друга, что заглянул на огонек холодный вечером.
Эту девочку сложно было напугать — об этом говорил едва заметный налет серебристо-сиреневого цвета, что покрывал ее кожу. Происхождение таких следов имеет однозначные корни, что лишь подтвердило догадки Винсента. И если раньше они с Лариной лишь подозревали, что в крепости Кард появился претендент на роль Безликого, то теперь этерн был уверен в этом.
— Знаешь, кто я? — поинтересовался он, прекрасно понимая, почему она привела его именно сюда.
— Догадываюсь, — ответила Алисьента.
— Но пришла сюда. Ты ведь понимаешь, что не увидишь больше своего господина?
— Я вижу его сейчас, — пожала она плечами, — хотя знаю, что ты — это не он.
— Но знаешь, каким он может быть, верно? — подойдя к ней, он провел пальцем по открытой части шеи Алисьенты. Растерев между пальцами сверкающую светло-фиолетовую пыльцу, усмехнулся. — Он уже оставил на тебе свой след. Ты меня совсем не боишься, — заключил этерн с легкой усмешкой.
— Ты пришел не убивать, — отрицательно покачала головой Алисьента. — Ты хотел почувствовать это, да?
— Что? — он был даже заинтересован, поскольку надеялся, что она точнее сформулирует его собственные мысли.
— Что значит быть кому-то нужным, — ответила девушка. — Ты разучился радоваться жизни. Одиночество — вот что стало твоим приговором.
— Свобода, — возразил Винсент. — Не одиночество.
— Тогда почему ты все еще говоришь со мной? — задала Алисьента вопрос, ответа на который он не смог отыскать.
Не тратясь на слова, Винсент подошел к Алисьенте и взял ее за скулы. Какое-то время он вглядывался в ее бездонные глаза, теплые с зеленоватыми крапинками. Сердце ее даже не сменило ритма, как это было всегда при его приближении. Она дышала ровно, слишком ровно для той, кто находился в шаге от смерти. Несмотря на то, что ее ждало, Алисьента не пыталась как-то отсрочить неизбежное, не молила о пощаде, как делали это другие.
— Ты ждешь этого, — догадался Винсент.
— Смерть — это лишь начало новой жизни, — прошептала она.
— В смерти нет красоты, — покачал головой этерн. — Ты умрешь. Тебя положат в склепе, потом твое тело сожрут черви и от тебя не останется ничего. Про тебя все забудут. Ты просто исчезнешь.
— Это лучше, чем медленно разлагаться заживо, — тихо ответила Алисьента. — Метаться в горестных ночных кошмарах. Это лучше, чем ежедневно видеть отчаяние в глазах любящего меня человека. Это лучше, чем видеть жалость в этих глазах, — провела она пальцем по скуле этерна. — Это лучше, поверь мне.
Винсент отшатнулся, отталкивая ее. Странное чувство сомкнуло прозрачные пальцы на его давно неподвижном сердце, а затем резко разжало их. Переводя сбившееся дыхание, этерн с ужасом смотрел на ту, которая только что, возможно, пробудила в нем то, что так долго спало летаргическим сном. Едва ощутимое ощущение нежности коснулось в эти моменты Винсента, давно забытое и веками беспощадно вырываемое из самых глубин его сознания.
— Что ты делаешь?
— Во всех есть хорошее, — пожала плечами Алисьента, — даже в тебе. Просто ты так долго убеждал других в обратном, что сам уверовал в свою ложь.
Винсент усмехнулся, прежде чем расхохотаться в голос. Когда его смех отзвучал и стих, потерявшись где-то в прохладном сумраке спальни покойной Лусс де Кард, этерн взглянул на Алисьенту. В кроваво-черных глазах появилось то, что делало их поистине ужасающими — зеленоватые сполохи. Эта магия просыпалась так редко, что он и сам о ней забывал порой. Далекие отголоски холмов — последний из даров Маливии дель Варгос.
— Не пытайся отыскать во мне то, что так идет твоему господину, — жестко возразил он девушке. — Мы не настолько похожи.
— Да, — кивнула Алисьента, — и поэтому ты потерпишь поражение.
— Почему же ты так уверена в этом? — поинтересовался Винсент.
— Потому что с нами случается именно то, чего мы так сильно боимся, — пожала плечами девушка, осторожно снимая нагар со свечи в канделябре с четырьмя рожками.
— Чего боишься ты?
— Со мной это уже произошло, — вздохнула Алисьента. — Всю жизнь я боялась лишь одного — того, что меня не полюбят так же сильно, как люблю я. Со всем можно смириться, но не с этим, — указала она на себя, — в неполные девятнадцать лет. Я никогда не желала никому зла, но Темные боги наказали меня за что-то тем, что одарили безответной любовью.
— Может, они не тебя хотели наказать? — задумчиво предположил этерн.
Винсент вдруг подумал о том, что видел ее другой, когда Алисьента еще была жизнерадостной и полной сил. Ведь даже теперь она все еще сохранила изящность и утонченность, все еще оставалась невыразимо притягательной, даже не смотря на худобу и не здоровый цвет лица.
— Теперь это уже не важно, — покачала она головой.
— Важно, — протянул Винсент, прищуривая глаза. — Важно даже не это, а эта ваша слепая вера в вашего господина. Вы все заблуждаетесь, считая его спасением. Он — ваша погибель. Ты ведь уже убедилась в этом, не так ли? — с этими словами он обошел ее, останавливаясь за спиной Алисьенты.
— Как ты там ни было, я выполнила свою роль, — тихо проговорила она, с легкой улыбкой. — Пророчество начинает сбываться, а значит, скоро все закончится. И для тебя тоже… Винсент.
Он вздрогнул, когда девушка произнесла его имя. Этерн так редко слышал, чтобы к нему кто-то обращался так, что было даже странно. Печально, что именно она неосознанно нарушила его планы в этот вечер.
— Не так все должно было быть, — проговорил Винсент, подходя ближе к ней.
Девушка даже не пошевелилась, когда его рука коснулась ее плеча. Ведя ладонью по хрупкой ключице, он едва заметно тронул изящную шею и задержал руку в районе левого уха Алисьенты. Когда она откинула голову назад, прижимаясь затылком к его груди, этерн ощутил, как внезапно пересохло во рту. Сердце дрогнуло всего на доли мгновения, но… поджав губы, этерн одним резким движением остановил зарождающееся в его душе сожаление.
Хрустнули слабые позвонки и, словно придавленные этим звуком, опустились веки Алисьенты. Ноги девушки подкосились, и она максимально расслабилась в руках этерна. Все еще фиксируя ее голову, он второй рукой обнял тонкую талию.
На мгновение закрыв глаза, Винсент на корню задушил в себе странное ощущение того, что все неправильно. Еще никогда ему не было так тошно, как в эти минуты. Казалось бы, простая смертная девочка, но в ней было столько жизни, что становилось не по себе. Впрочем, не по себе было от того, что не хотелось отнимать эту жизнь. Впервые за долгое время Винсент ощутил нечто подобное.
— Мне правда жаль, но это необходимое зло, — тихо проговорил сын Маливии.
Аккуратно свернув плащ денра, этерн положил его на постель, где до этого устроил Алисьенту. Задержавшись у кровати на короткие секунды, он погладил девушку по бледной щеке.
— Прости… — резко развернувшись, Винсент вышел вон.
До назначенного часа сюда никто не должен войти, ибо каждое действие его несло в себе глубокий смысл. Смерть Алисьенты должна была помешать денру завершить обращение. Кроме этого, именно этому событию надлежало стать яблоком раздора между Камилем и его главным помощником — Маркусом Данвиром. Ни для кого не секрет, что доэр не в восторге от своего господина, но вынужден оставаться подле него, чтобы защитить своих людей. Он никогда не простит Камилю этой утраты, что вполне устаивало Винсента, который намеревался разрушить созданный людьми союз изнутри.
Глава 48. Яблоко раздора
Минуло почти двое суток в того вечера, как Винсент побывал в крепости.
Буквально валясь с ног от усталости, Камиль де Кард вернулся домой, после долгого изнурительного путешествия по Зачарованным холмам, залитым вязким мраком. Денр планировал просто понаблюдать за хладными, но ситуация осложнилась вмешательством хозяйки Мертвых пустошей. Ларина узнала о незваных гостях на своей земле и осталась не в восторге от данного факта. Последствия едва не лишили жизни доэра Данвира, которому чудом удалось унести ноги, в то время, как Камиль отвлекал чародейку на себя.
Испытав на себе все таланты и умения правительницы холмов, денр Лучезарных земель сумел-таки убраться из Мертвых пустошей. Это отняло почти все силы, поэтому дорога в крепость заняла больше времени, чем хотелось бы. Кроме того, Камиль вернулся не один, но не это было главным в данный момент.
Едва де Кард переступил порог родового замка, в нос ударил теплый аромат воска. В холле было очень холодно. Вдоль стен стояли люди с опущенными головами, в руках каждый из них держал по свече. Пламя горело ровно, не чадило и не трепетало, что говорило о том, что освещает оно путь чистой и бескорыстной душе. Обитатели крепости несли трехсуточный траурный караул, беспрерывно жгли сухие стебли лаванды и следили, чтобы огни не гасли, пока душа усопшего не покинет последнее пристанище.
На ватных ногах пройдя в гостиную залу, денр оглядел просторную комнату. Все те же опущенные головы и свечи в молитвенно сжатых озябших пальцах. Десятки свечей. Обшарив увлажнившимся взглядом присутствующих, Камиль не нашел той, кого искал. Спотыкаясь чуть ли не о каждую ступеньку, он поднялся наверх. Остановившись в проеме, денр проследил за коридором благоухающих воском огней, что обрывался у двери покоев Алисьенты. Здесь, слева от косяка, прямо на полу сидел Маркус. Согнув правую ногу в колене, он уперся в нее локтем, запустив пальцы в темные волосы.
— Когда она умерла? — тихо поинтересовался Камиль.
Доэр Данвир медленно поднялся на ноги. Повернувшись к нему лицом, Маркус долго и пристально смотрел в глаза своего денра, прежде чем ответить.
— Ее обнаружили утром, после того, как вы возвращались в крепость.
— Но я не возвращался, — возразил де Кард, приподняв брови.
— К чему отпираться? — почти безразлично поинтересовался Данвир. — Вас видел дозор, слуги и… Боги, вас видела куча народа! — вымолвив это, Маркус отвернулся, упираясь лбом в холодную стену.
Прищурив потемневшие глаза, Камиль какое-то время смотрел на него, а потом вошел в покои Алисьенты. Прикрыв двери, денр внимательно оглядел комнату. Казалось, ничего не изменилось, но, помимо воска и лаванды, странный привкус железа ощущался в воздухе. Этот запах, едва различимый, плыл от кровати. Подойдя ближе, денр склонился над постелью, но вовсе не исхудавшее тело привлекло его внимание. На Алисьенту Камиль старался не смотреть. Он пока еще не привык к обилию смертей и коридоров огней в своей жизни, поэтому предпочитал просто отключаться от ненужных деталей. Пятно крови заинтересовало де Карда. На уровне губ девушки подушка была выпачкана, но Камиль точно знал, что эта кровь не принадлежала Алисьенте. Он знал ее аромат, знал слишком хорошо, чтобы обмануться.
Царапнув пальцем засохшее пятно, денр взглянул на девушку. Осторожно отодвинув в сторону кружево, которым был отделан ворот сорочки, Камиль убедился, что шея Алисьенты чиста, как и плечи, и руки. Если никто из хладных не кусал ее, то каким образом сюда попала кровь, принадлежащая кому-то из жителей Темных долин?
— Странно, — пробормотал Камиль.
— Что именно? — послышался голос Маркуса. — То, что вы позабыли о своем возвращении или то, что у нее сломана шея?
— Все это вместе, пожалуй, — задумчиво ответил де Кард. — А еще это, — указал на подушку.
Встретив тяжелый мутный взгляд Данвира, Камиль перевел дыхание. Сев на край постели, он опустил голову на ладони. Взъерошив густые волосы, денр поднял глаза на доэра.
— Вас не было так долго, — тихо проговорил Маркус. — Возле ее тела наши это, — и швырнул ему в лицо один из плащей, о котором Камиль даже не помнил — настолько давно не надевал его.
Во взгляде Маркуса появилось нечто такое, что вынудило де Карда подняться. Когда тот сделал шаг по направлению к нему, денр отпрянул к двери. Камиль понимал, что чувствует его друг, но совершенно не мог разобраться в том, что творилось в его собственной душе.
Наклонив голову, подобно быку на корриде, доэр Данвир продолжал наступать на денра Лучезарных земель, вынуждая его пятиться все дальше по коридору. Сопровождаемые полными ужаса и недоумения взглядами, они вышли на лестничную площадку. Теперь Камиля и доэра могли видеть и те, кто находился внизу, в гостиной зале.
— Я не должен был доверять тебе, — довольно громко проговорил Маркус, вынимая из внутреннего кармана сюртука длинный тонкий стилет. — Ты все рушишь, денр де Кард. Я доверил тебе безопасность своих людей, но как ты можешь защитить их, если не ценишь своих?
— Маркус… — вытянул перед собой руку Камиль, надеясь защититься от предполагаемых резких выпадов доэра. Если человек достает нож, он воспользуется им, скорее всего. — Я понимаю, что ты чувствуешь, но…
— Понимаешь?! — повысил голос Данвир, под испуганные крики женщин, толкая денра в грудь. Не ожидая этого, Камиль слетел вниз по лестнице, несколько раз перекувыркнувшись через голову при этом.
Ярость доэра швырнула де Карда почти на середину залы. Замерев в оборонительной позе, более похожей на угрожающую стойку хищного зверя, Камиль посмотрел на Маркуса, который в это время спускался по каменным ступеням. Оставаясь на полусогнутых ногах, денр выбросил вперед правую руку, указывая пальцем на соперника.
— Больше не делай так, Маркус.
— Ты не сдержался, верно? Решил закончить начатое! — снова кинулся на него доэр Данвир, норовя ударить стилетом. Попытка почти увенчалась успехом. Камиль едва успел уклониться от блестящего лезвия, которое все же успело задеть скулу де Карда.
Дернувшись, денр зашипел от пронзительной жгучей боли. Сцепив зубы, хозяин крепости подумал о том, что в последний раз схожие ощущения посещали его в ночь, когда этерн разорил замок.
— Не горячись, Маркус, — ответил он, делая несколько шагов назад, чтобы оттеснить женщин и детей к стенам, а потом вернулся в центр залы. Камиль не хотел, чтобы их стычка задела кого-то еще, кроме него.
— Господин? — на пороге возник Дамиар Вэр. Вероятно, его позвал кто-то из перепуганных насмерть обитателей замка. — Что здесь происходит? Обезоружить! — приказал стражникам, указывая на доэра Данвира.
— Не трогать! — повысил голос Камиль, не сводя взгляда с раскрасневшегося Маркуса. — Я сам!
Происходящее привело денра в состояние близкое к растерянности. После схватки с Лариной дель Варгос он мало помнил все, что случилось потом. В себя пришел уже на дне Страшной балки, куда его приволок Темный, который служил когда-то Кармелии.
— Ты! — прорычал Данвир, указывая на него острием стилета. — Нельзя было вообще связываться с тобой. Сердце предостерегало от этого.
— Возьмите себя в руки. Не заблуждайтесь, доэр Данвир, она была дорога не только вам! — повысил голос денр, намеренно переходя на официальный тон.
— Чудовище, — прошептал доэр. — Не прощу! Никогда не прощу тебе этого. Я сию же минуту забираю своих людей и ухожу.
— Уходите, доэр, — указал Камиль на дверь. — Я не держу вас, это ваше право, но люди останутся в крепости. Никто не покинет территорию Карда, пока я этого не позволю.
По залу пролетел испуганный шепот, но мгновенно смолк, стоило денру оглядеться вокруг. Камиль не чувствовал этого, но на его лице уже начала проявляться метка крэмвилла. Чем ярче становился рисунок, а огонь во взгляде де Карда разгорался вместе с ним, тем покорнее обитатели крепости жались к стенам.
— Я не оставлю здесь ни единого из своих, — категорично возразил Маркус, обнажая меч. — Хотите остановить меня?
— Я рискну, — послышался голос Вилейны, которая в эти минуты переступила порог гостиной залы, где все происходило.
Потрясенно обернувшись к ней, доэр Данвир выгнул одну бровь. Его прозрачно-серые глаза стали еще холоднее, еще пронзительнее, но сжимающая эфес меча рука дрогнула.
— Вилейна, как ты можешь…
— Вы не перестали быть мне другом, — мягко проговорила командир хладного дозора, — но, прежде всего, я воин. Я принесла денру де Карду клятву верности.
— Это мои люди, — доэр Данвир все же слегка сбавил обороты.
— И я не смогу защитить их в ваших владениях, — выразительно ответила хладная.
Глава 49. Схватка
Ссора с Маркусом Данвиром оставила неприятный осадок в душе Камиля. Денр чувствовал себя растерянным и не понимал, как разобраться в случившемся. Решение понаблюдать за Магнусом привело за собой события, добровольным участником которых Камиль не стал бы ни за что.
Массируя пальцами раскалывающиеся виски, денр метался по зале, словно дикий зверь в клетке. Он тщетно пытался справиться с поднимающейся в душе бурей негодования и обиды. С трудом успокоив участившееся сердцебиение, Камиль замер возле стола, тяжело дыша. Не совладав с собой, смахнул со столешницы все, что там было. С грохотом полетело на пол блюдо с фруктами, нож со звоном ударился о каминную стену и отлетел к окну, недопитая бутылка вина превратилась в десятки осколков, а на светлом ковре медленно расплылась кроваво-красная клякса.
— Господин…
Денр порывисто обернулся на звук приятного мелодичного голоса. Та сторона лица, где уже вовсю цвела метка, буквально горела огнем. Это ощущение отвлекало, лишало самообладания…
Люди в зале хранили тягостное молчание, стараясь не поднимать глаз. Тяжелый взгляд хозяина крепости пугал их, ведь обитатели Карда не привыкли видеть своего денра таким. Он был слишком взвинчен, чего не мог не заметить сам. Проблема заключалась в том, что Камиль не понимал причин гнева и какого-то всепоглощающего опустошения. Создавалось впечатление, что он него оторвали очень важную часть, без которой невозможно жить дальше. Ничего подобного Камиль еще не испытывал.
— Уходите, — процедил он сквозь зубы, вознося молитвы всем богам, чтобы люди подчинились.
— Успокойтесь, — в мгновение ока оказавшись возле него, Вилейна заглянула в лицо де Карда.
— Вон! — повысил голос денр, делая шаг к ней.
— Хорошо, — тихо проговорила хладная, отодвигая назад в сторону одну из чаровниц, что стояла ближе остальных. — Мы уходим.
— Прочь! — кинулся на них Камиль, не в силах справиться с объявшей его черной яростью. Денр чувствовал, что еще немного и случится непоправимое, но сделать уже ничего не мог.
К счастью, Вилейна успела оттолкнуть жительницу холмов, принимая на себя удар. В следующий момент обе женщины полетели на пол. Мгновенно сгруппировавшись, хладная тут же вскочила на ноги и рванулась в сторону де Карда.
Чаровница отлетела к стене и, ударившись головой о камни, теперь отчаянно пыталась остаться в сознании. Одну сторону лица девушки уже начала заливать кровь, что хлынула из раны чуть выше виска.
— Успокойтесь! — подопечная Магнуса толкнула Камиля в грудь с такой силой, что его отбросило к камину. — Уходите! Быстро! — повернулась к людям, что растерянно толпились в зале.
— Я не могу, — прошептала чаровница у стены. — Не могу подняться.
— Стража! — закричала жительница долин, параллельно предотвращая новую атаку де Карда. — Дамиар! Помоги ей, — указала Вилейна на пострадавшую, когда командир стражи прибежал на ее зов.
Подхватив на руки находящуюся в полубессознательном состоянии чаровницу, Дамиар унес ее из залы. Вслед за ними беспорядочным потоком потянулись и остальные обитатели залы.
Удерживая норовившего броситься следом за ними денра, Вилейна снова толкнула его. На этот раз она сделала это в полную силу. Упав спиной прямо на стол, Камиль рухнул на пол. Поднявшись, стался стоять среди груды деревянных обломков, сверля противника горящим взглядом. Метавшийся в его глазах синевато-сиреневый огонь, сделал их невыносимо яркими. Наклонив голову, денр сделал шаг к Вилейне.
— Назад! — скомандовала подопечная Магнуса, принимая оборонительную стойку.
— Хорошо, — недобрая улыбка изогнула губы владыки Лучезарных земель, когда он посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж.
— Остановитесь, — тихо проговорила Вилейна, понимая, что он имеет в виду. В левом крыле замка располагались покои нескольких чаровниц. — Я не знаю, что вас так разозлило, но… Камиль, прошу тебя. Я не хочу с тобой драться.
Камиль опустил голову еще ниже. Лишь сделав над собой нечеловеческое усилие, денр сумел остаться на месте. Чувствуя, что происходит что-то неладное, он с ужасом понимал, что не может контролировать это. Все в нем противилось благополучному исходу. Каждое слово Вилейны, каждый взгляд на нее рождал в душе невыносимую жажду крови. Никогда еще Камиль не испытывал такого дикого желания убивать. Или подобное уже случалось? Денр вдруг вспомнил тот вечер в таверне «Руки феи», когда он впервые отнял жизнь. Сегодня испытываемые ощущения не сильно отличались от тех, что появились тогда. Хладный! Той ночью именно хладный вызвал в нем эти чувства.
Вот и сейчас случилось то же самое. Всеми силами души Камиль противился этому, но снова бросился на Вилейну. Прижав ее к стене, денр закрыл глаза, силясь справиться с происходящим. На короткий миг ему удалось это, и де Кард попятился.
— Остановите меня, — выдохнул он, чувствуя, как нарастает новая волна беспричинного гнева. — Прошу! Остановите… — с глухим рыком денр снова подался к ней.
Замерев, Вилейна закрыла глаза, прижимаясь спиной к стене. Она уже чувствовала горячее дыхание соперника у себя на щеке, но не спешила обороняться. Камиль не нападал. Он боролся. Жительница долин уже поняла, что драка не поможет денру прийти в себя. Каждая ее попытка защититься не приносила ничего, кроме нового приступа ярости. Он должен был решить для себя, кем ему быть. Возможно, ее смерть поможет де Карду сделать нелегкий выбор. Что же, если это так, Вилейна была готова отдать ему свою жизнь.
Услышав осторожные шаги, хладная вскинула ресницы. За спиной Камиля стоял сгорбленный Отверженный. Несводя глаз с денра, он начал медленно растирать сухие покрытые коричнево-черной кожей ладони. Незваный гость уже успел высечь первую магию. Серо-черный дымок начал опутывать кончики его пальцев. Неторопливо разведя руки, Темный вытянул их вперед, точно собиралась обнять кого-то.
— А теперь, — тихо проговорил он, переводя взгляд на Вилейну. — Без резких движений делаем шаг в сторону. Осторожно…
— Уходи, — прошептала Вилейна. — Он покалечит тебя, Кир. Уходи, иначе ты погибнешь. Он справится сам, — настаивала хладная, по каким-то причинам не желая подвергать опасности жизнь Отверженного.
— Я знаю, — кивнул тот, распространяя чары дальше. Дымчатый туман уже дополз до ног Камиля, медленно окутывая денра. — Я только помогу ему. Итак, грациозно и красиво отходим в сторону, моя дорогая.
— Иди, — почти простонал Камиль, упираясь лбом в стену. — Делай, что он говорит, — освободив плечо Вилейны из плена своих пальцев, он позволил ей выполнить указание Отверженного.
Метнувшись в сторону, хладная обернулась. Прижав ладонь к груди, жительница Темных долин устремила на де Карда полный тревоги взгляд. Вилейна выглядела немного испуганной, почти растерянной.
— А сейчас — уходи, — велел Отверженный.
— Нет, — возразила та. — Я не оставлю тебя с ним наедине.
— Иди же, — повторил ояз, продолжая опутывать чарами денра. Несмотря на то, что руки его дрожали от напряжения, Отверженный довольно легко удерживал его. — Ты только раздражаешь его. Уходи, прошу тебя. Позже вернешься и…
В следующий момент Камиль с глухим рыком бросился на собеседника хладной. Воспользовавшись тем, что их отвлек разговор, он без видимых усилий справился с чарами Отверженного. Отпустив сопернику сокрушительный удар, денр оскалился, обнажая длинные иглообразные клыки.
Вилейна снова вмешалась в драку, когда де Кард попытался повторить маневр. Не позволив ему напасть, она использовала последнее, что могло отрезвить Камиля — укусила его. Хладная стремительно бросилась вперед, чтобы оказаться за спиной денра. Заломив ему голову, она сомкнула челюсти как раз на том месте, где все еще оставалась незажившая после зубов этерна рана.
Глухо зарычав, Камиль одной рукой ухватил ее за правое плечо. В следующее мгновение Вилейна была переброшена им через голову так быстро, что не успела опомниться. Денр со всей силы швырнул ее на пол, в результате чего Вилейна оказалась поверженной. Даже несмотря на удивительную способность хладных практически не чувствовать боли, она ощутила как хрустнули кости в спине. Не в силах подняться, подопечная Магнуса застонала. Обожженное чем-то вроде паралича тело отказывалось слушаться. До ужаса напуганная своей беспомощность, Вилейна почувствовала, как на ее шее сжимаются сильные горячие пальцы.
— Кир… — позвала она, ловя полный ярости безжалостный взгляд де Карда, который легко поднял ее с пола, почти что держа на весу. — Кир, он убьет меня.
— Это вряд ли, — послышался хриплый голос, а в следующий момент Камиль ослабил хватку.
Глава 50. Беседы с Мертвыми
Тропа, которую выбрал Винсент оказалась сильно сырой, поскольку дождь закончился совсем недавно. Поэтому, когда этерн дошел до первых склепов, край его длинного алого плаща успел выпачкаться в грязи и стать мокрым. Пройдя между ровными рядами надгробных плит и семейных усыпальниц, он оказался в самой старой части Кладбища Заблудших. Здесь давно, точнее — никогда, никого не запечатывали — с тех самых пор, как у небольшого уголка появилась владелица.
Еще со Светлых времен, среди больших камней причудливой формы, что должны были стать очередной тюрьмой новой нарушительнице какой-либо клятвы, покоилась урна с прахом Маливии дель Варгос. Даже у предательниц и мятежниц был свои моральные принципы, которые не позволяли им тревожить незаслуженно наказанную владычицу холмов, оскверняя ее память непотребным соседством. Именно поэтому эта часть кладбища оставалась пустой и малопосещаемой по сей день.
Опустив голову, Винсент остановился перед небольшим курганом из более мелких гладких камней, что представляли собой что-то вроде мемориала. В руках этерн держал нераспустившийся цветок зачарованного красного вьюна.
— Знаешь, а я ведь почти тебя не помню уже, — всегда уверенный и хорошо поставленный голос теперь слегка дрожал. — Точнее, помню, но… — этерн замолчал, переводя дыхание.
В воздухе повисла напряженная тишина.
— …помню то, — продолжил Винсент после недолгой паузы, — что хотел бы забыть. Вся моя жизнь свелась к тому, чтобы избавиться от воспоминаний о костре. Твой крик все еще звенит у меня в ушах. С каждым годом он становится все громче, все отчетливее… Смертным нравится верить, что время лечит, но это не правда. Оно всегда играет против. Сейчас ты особенно нужна мне, потому что меня тревожит то, что происходит. Твое проклятие дало трещину, которая увеличивается все больше, и я не знаю, как ее залатать. Этот Безликий… — этерн осекся, опускаясь на колени, чтобы положить цветок на камни.
Если бы кто-то мог видеть его в эти моменты, то заметил бы в глазах сына Маливии намек на слезы. Взгляд его настолько потускнел, что стал мутным и отрешенным. В эти минуты в нем проглядывало нечто такое, что отличало сына Маливии от вселяющего ужас в смертных обладателя кроваво-красного плаща.
— Я не раз клялся тебе, что уничтожу их всех — всех де Кардов, до последнего, но до сих пор не выполнил своего обещания потому, что боюсь, — это признание могло бы ошарашить кого угодно. — Этот последний… Он не похож на остальных, — продолжал размышлять этерн. — За сотни лет я повидал их столько, что все лица слились в бесконечный поток, но он выбивается из этого ряда. Все чаще меня посещает мысль о том, что не такие уж мы и разные. Он так похож на меня, что берет оторопь. Похож во всем, понимаешь? И мне не с кем об этом поговорить.
Отряхнув сюртук, этерн поправил ворот расстегнутой на две пуговицы черной рубашки и тяжело вздохнул. Опустившись на одно колено, он прижал ладонь к земле. Губы изогнула усмешка разочарования, когда он выпрямился. В который раз он убедился, что его слова летели в пустоту. Ответа не было, когда он пришел сюда впервые, не изменилось ничего и теперь. Мать молчала.
— Мне нужно еще столько сделать, чтобы ты вернулась ко мне, — продолжил Винсент. — Я уже напитал кровью смертные земли, когда уничтожил почти всех, кто там жил. Осталось еще две стороны, чтобы магии было достаточно. К хладным у меня нет сострадания, их не жаль. Матушка, как мне извлечь магию Зачарованных холмов?
Этот вопрос тоже повис в тишине кладбища. Подрагивая и колеблясь, он был словно осенний листок на ветру сомнений. Напряженная тишина так сильно давила на слух, что этерн повел широким плечом. Он так долго ждал хоть какого-то намека на ответ, что не сразу заметил изменения. Мелкие камни у надгробия матери изменили цвет и порядок. Они приобрели зеленоватый оттенок, начали искриться…
Винсент не успел обрадоваться, поскольку один из булыжников, что составлял мемориал Маливии дель Варгос, внезапно раскололся. Сделав шаг назад от неожиданности, Винсент удивленно наблюдал, как камни начали распадаться на более мелкие. Когда крупных не осталось, а на месте аккуратного кургана образовалась куча мелких камушков, они тоже пришли в движение. В какой-то момент, взлетев в воздух, мерцающее серо-зеленое облако бросилось Винсенту в лицо.
Едва успев прикрыться согнутой в локте рукой, этерн ошарашенно взглянул на надгробие.
— Я знаю, ты недовольна, — виновато проговорил он. — Я вынуждаю тебя ждать слишком долго. Я уже нашел ведьму, которая владеет необходимыми чарами. Осталось совсем немного. Нужно только разобраться с Безликим, но и этому уже положено начало. Он не выживет… Теперь нет, когда не стало его женщин.
Винсент снова сделал шаг в сторону могилы матери. Он чувствовал, как в воздухе сгущается напряжение. Кладбище Заблудших словно проснулось, обнажая душу. Такое случилось впервые за много лет. Хоть что-то, учитывая, что все это время усопшие хранили гнетущее молчание. Этерн догадывался в чем причина, но не мог даже думать о том, что душа матери все еще где-то там — скитается по Мертвым тропам. Маливия гневалась, устав ждать. Она имела на это полное право.
— Я верну твою жизнь, — склонил голову Винсент. — Верну все, что у тебя так вероломно отняли. Каждый твой крик будет отмщен, каждая секунда боли, что терзала тебя тогда, будет возвращена многократна тем, кто поступил с тобой так несправедливо. Я заставлю де Карда заплатить за все, что было сделано.
Коснувшись пальцами губ, этерн приложил ладонь к надгробному камню. Он чувствовал, что стал еще на шаг ближе к задуманному. Теперь, когда любовь покинула денра де Карда, он не сможет завершить обращение. Безликий вернется на страницы легенд и в старинные свитки, где ему самое место. Без двух самых главных женщин — той, что любит его, и той, которую любит он сам — Камиль де Кард очень скоро канет в небытие. Как все его предшественники, он останется в истории обычным смертным денром, который не справился с сыном Маливии дель Варгос.
В любом случае, Лучезарные земли выполнили свою роль в предстоящем ритуале возрождения. Люди должны были дать необходимое количество энергии, чтобы была возможность извлечь магию. Уничтожив почти все принадлежащие доллам и доэрам крупные деревни, Винсент обеспечил нужный объем крови. Постепенно отнятые жизни сольются с Мертвыми чарами, что живут в пустошах, чтобы стать началом чего-то совершенно нового. Нового… и такого необходимого.
Повернувшись спиной к надгробию, Винсент пристально посмотрел во мрак. Полнящийся кроваво-красным мраком взгляд этерна недобро блеснул. Оставив в покое земли де Карда, он обратил свое внимание на владения другого денра. Конечно, Магнус не такая легкая добыча, как связанный с ним Камиль де Кард, но и он падет.
— Все рано или поздно оказываются у моих ног, — проговорил Винсент в полголоса. — А когда я закончу, — этерн вновь повернулся к могиле матери, — я брошу этого предателя — Амадеуса к твоим.