Лира навсегда

 Прокуренная до фильтра, сигарета обожгла пальцы задумавшейся Валерии, и она, ойкнув и выругавшись сквозь зубы, отправила её в короткий полёт до асфальта, придавив каблуком ботинка.

Чётким движением Лира выщелкнула из пачки новую сигарету, оставив последнюю одиноко перекатываться от стенки к стенке.

Октябрь в этом году выдался ветреным. Листья вместо красного и жёлтого окрасились тускло-бордовым и грязно-коричневым. Лужи не высыхали, скапливаясь в пробоинах асфальта, и в некоторых, судя по виду, уже вполне себе можно было плавать.

Валерия стояла, опираясь на открытую дверцу машины. Её шелестящий при каждом движении лёгкий плащ скрывал окровавленную майку и юбку в подтёках грязи.

Предметом Лириного внимания было здание с неприметной, но очень внушительной табличкой «Крематорий». Впервые увидев позолоченную надпись, Валерия усмехнулась тому, насколько это обшарпанное приземистое здание гордится тем, что в нём сжигают трупы.

Наконец — прошло около получаса, как отец и брат Лиры скрылись внутри — двойные стеклянные двери подали признаки жизни.

С досадой выдохнув в воздух последнюю струйку дыма, Валерия затушила почти нетронутую сигарету и вернулась в машину.

— Сказал, не кури на людях, — сурово бросил отец, занимая место за рулём. Валерия поймала в зеркале заднего вида осуждающий взгляд.

Владимир сел рядом с отцом, и сгущающуюся тьму прорезали вспыхнувшие фары.

— Я спросил, на каком участке трассы много автостопщиков. Есть одно место, придётся сделать круг, но, говорят, там голосуют каждые пятьдесят метров.

Темнота опустилась на старенький «Вольво» полностью, когда они наконец выехали на обещанное шоссе.

— Вал, окно открой, — скомандовал отец, — вон стоит один.

Валерия поморщилась. На трассе немилосердно воняло выхлопными газами, пылью и ещё какой-то дрянью. Как только стекло опустилось, неприятная смесь запахов не заставила себя ждать.

Автомобиль притормозил у первого желающего, немолодого мужчины с густой чёрной бородой, и Владимир опустил стекло со своей стороны.

— Куда подбросить, друг?

Валерия втянула носом воздух. От автостопщика, вопреки ожиданиям, не пахло ничем, кроме дорожной пыли и колбасы, видимо, лежавшей в рюкзаке. Лира чуть запрокинула голову, прикрыв глаза, пытаясь уловить среди смеси запахов единственный нужный.

— Да вот, в Орловскую область, это если по трассе ехать… — начал автостопщик, но тут Валерия наконец учуяла что хотела.

— Нам не по пути, — она, потеряв всякий интерес, откинулась обратно на спинку сиденья, и, ничего не добавив к этому, отец молча нажал на газ.

— И какая у него? — спросил Владимир, обернувшись к сестре.

— Вторая. Она послаще третьей, но никак на первую не тянет.

— А четвёртая?

— Бензином пахнет.

Влад расхохотался и поддразнил:

— Может, ты всё выдумаешь? Почему мы этого не чуем?

— Ваша мать тоже так может, — с лёгкой ухмылкой отец вступил в разговор, прежде чем Валерия успела вставить что-нибудь едкое и, вероятнее всего, нецензурное, — это чисто женское.

Лира растянула в улыбке край губ и вернулась к окну, разглядывая погружающиеся во тьму пейзажи средней полосы России.

Ещё пару раз они останавливались, но каждый раз, принюхиваясь, Валерия отрицательно мотала головой и теряла интерес.

— О, смотрите, какая, — оживился Владимир, когда безлюдный участок дороги затянулся уже минут на десять. Впереди, ещё не пойманная в свет фар, но всё равно отлично видимая, с надеждой и неизбывным энтузиазмом голосовала миниатюрная блондинка лет двадцати. Завидев, что «Вольво» притормаживает, она даже подпрыгнула от радости и понеслась навстречу. Увидев, как Влад уже тянет руку, чтобы открыть дверцу, Лира не без злорадства протянула:

— Бензи-и-ин.

Отец, не комментируя, прибавил газ, оставив растерянную блондинку стоять с так и вытянутой в сторону рукой с золотым браслетиком на запястье. Сегодня ей повезло гораздо больше, чем она наверняка думала в этот момент.

Впрочем, может, её подберёт ещё какой-нибудь маньяк.

— Ты специально! — обвиняюще прошипел Влад. Лира дразняще улыбнулась, но промолчала.

Ленивые мысли текли в голове Валерии со скоростью ползущей по стеклу мухи. Ветер из открытого окна трепал и так неаккуратную косу, а запах ночи начал перебивать остальные.

Пока спустя минут пятнадцать носа не достиг он — сладковатый запах первой группы крови. Валерия резко выпрямилась, жадно принюхиваясь к ночному воздуху.

— Кто там? — слегка охрипшим в предвкушении голосом спросила она, и отец, всё так же не произнося ни слова, свернул на обочину рядом с очередным желающим прокатиться на халяву.

Лира высунулась в окно, пока парень шёл к ним. На вид лет двадцати пяти, мощный, накачанный, в одном тонком свитере и завязанной на поясе кофте. Стрижка на тёмных волосах отсутствовала, и они лезли во все стороны, периодически скрывая то один, то второй глаз.

— О, привет! — парень приблизился, сверкая широкой улыбкой, — надеюсь, нам по пути? Куда едете? А место есть? А сколько возьмёте? А то у меня с деньгами не особо…

— Подвинься, Вал, — приказал отец, и Лира отодвинулась, одновременно с этим открыв попутчику дверцу.

Куда бы ни ехал улыбчивый парень, его маршрут изменился.

 

***

 

 Иван ловил попутку на этой дороге уже километров пять. Предыдущие попутчики — пожилая пара на Жигулёнке — подбросили его до заправки и свернули куда-то к Брянску. Продавщица, у которой Ваня купил «Сникерс» и бутылку воды, обнадёжила было, что по этой трассе ездят часто и подбирают охотно, но её слова, кажется, не подтверждались.

Когда начало темнеть, Иван принялся усиленно напрягать мозг в попытке найти наиболее удачный вариант ночёвки. Когда наиболее удачного не нашлось, он стал искать уже любой. Потом достал из рюкзака мобилу, а увидев, что на балансе ни копейки, с такой силой запихнул телефон обратно в рюкзак, что у того оборвалась одна лямка.

Машины, конечно, проезжали, но проносились мимо Вани с такой скоростью, что, казалось, завидев автостопщика, водитель только ещё сильнее давил на газ.

Вероятно, сказывался рост в метр девяносто с хвостиком и фигура бывшего боксёра.

Когда Иван уже присматривался к окружавшему трассу полю, прикидывая, как бы устроиться там на ночёвку, впереди послышался звук мотора. Ваня уже особо ни на что не надеялся, поэтому не смог сдержать энтузиазма и практически бегом направился навстречу.

— О, привет! — надеясь, что его широкая улыбка не выглядит по-маньячному, Иван приблизился к непрезентабельному чёрному «Вольво» и наклонился к окнам, — надеюсь, нам по пути? Куда едете? А место есть? А сколько возьмёте? А то у меня с деньгами не особо…

Словесный поток, вызванный облегчением, что ночевать в поле сегодня не придётся, и искренней радостью, что его согласились подбросить, никак не иссякал, пока его не оборвал сурового вида мужчина средних лет за рулём.

— Подвинься, Вал.

Тут же задняя дверца призывно распахнулась, и Иван поспешно скользнул внутрь, с трудом втиснув свой рюкзак следом.

Заднее сиденье делила с ним хорошенькая девочка лет десяти с огромными голубыми глазами и уложенными в косу светлыми, даже золотистыми волосами. Очаровательное создание сверлило его внимательным, даже каким-то слишком внимательным взглядом, и под этим взглядом Ваня как-то стушевался, мигом забыв все вопросы.

— Я Николай, — подал голос водитель и кивнул на пассажирское сиденье, — это Владимир, мой сын.

Последнее можно было не уточнять — сходство между водителем и пассажиром было даже в полутьме заметно невооружённым глазом. Светлые волосы, твёрдые черты лица, высокие скулы. Разрез глаз — один в один.

— А с тобой там Валерия.

Иван снова обратил внимание на девочку и дружелюбно улыбнулся.

— Лера, да?

— Валерия, — отрезала девочка без малейшего намёка на улыбку, — если не в состоянии запомнить столько букв одновременно, то можно Лира.

Ваня слегка растерялся и лишь непроизвольно дёрнул головой.

— Не груби старшим, Вал, — не оборачиваясь, велел Николай, на что Валерия негромко фыркнула.

— Почему Лира? — попытался Иван смягчить неловкую ситуацию, — красиво, конечно, но как-то непривычно.

— Это сценическое имя, — пояснил Владимир, — у нас её все так в труппе называют.

— В труппе? Вы… циркачи?

— Цирковые, — поправила Валерия.

— «Циркачи» — это неуважение. Как «торгаши» или «святоши», — пояснил Влад, — мы говорим только «цирковые». У нас цирк-шапито.

— Реально? — восхищённо выдохнул Иван, — клё-о-ово.

— Так куда ты едешь? И как тебя зовут?

— Эээ… да, точно. Я Ваня. Иван. Мне вообще в Красноярск. Ну, почти. Под Красноярском есть посёлок городского типа, Виринеево. Докуда мне с вами по пути?.. И всё-таки, как по деньгам? Я не особо…

— Студент?

— Ну да, как догадались? — улыбнулся Иван. Владимир едва слышно хмыкнул, — еду домой. Сюрприз сделать хочу.

— В середине семестра? Сюрприз удастся, — впервые на губах Валерии появилось нечто вроде улыбки.

Иван смущённо улыбнулся.

— Ну да. Меня выперли. Отчислили, в общем. Летнюю сессию не пересдал. Ну и подумал, съезжу домой, сделаю сюрприз на Новый Год.

— Значит, ты не очень торопишься? — в голосе Николая прорезалось нечто вроде нетерпения, — нам в труппу нужны разнорабочие, не хочешь попробовать? У нас и Красноярск в графике выступлений, до самых дверей подбросим.

— Эээ… — Ваня слегка растерялся, не вполне понимая, как реагировать, — вот так просто?

— А что? Ты парнишка хороший, дружелюбный. Тяжести, по тебе видно, таскать сможешь. А там и цирк посмотришь. Какой мальчишка не мечтал работать в цирке?

— Как-то это… внезапно. Вы же про меня и не знаете ничего.

— Кое-что знаем, — Валерия снова устремила на него свой пристальный взгляд и наконец полноценно улыбнулась, превратившись в настоящую куколку.

Вспомнилась Сонечка, и как-то само собой у Вани вырвалось:

— Ну… хорошо.

 

***

 

 Цирк раскинулся на самой кромке леса, на специально огороженном пустыре, который выделялся местной администрацией под ярмарки, передвижные выставки и, собственно, шапито. Когда утром они уезжали в крематорий, временные рабочие, нанятые здесь же, в городе, только-только установили мачты, а сейчас купол уже поднялся, и оставалось лишь растянуть в сторону все восемь «лепестков».

За свои годы Валерия выучила процесс сборки и разборки купола буквально поминутно и теперь гораздо больше наслаждалась потрясённым видом Ивана, чем наблюдением за суетящимися рабочими.

Немного отойдя от свалившейся на голову новой работы — впрочем, может, как раз от волнения — попутчик болтал, не переставая, и, кажется, о его жизни Лира знала теперь больше, чем о своей. Бывший студент-экономист, отчисленный с третьего курса. Ему было меньше, чем казалось — двадцать три. Дома ждали родители и сестра Саня. Или Соня. Или Сеня.

Валерия поймала на себе вопросительный взгляд и поморщилась. Новоявленного рабочего отец с братом спихнули на неё, поручив «провести экскурсию», и теперь Иван со своей восхитительной кровью первой группы таскался за ней, не отставая ни на шаг.

— Так, здесь начинается наша территория, — отойдя на шаг, Лира развела руками, условно обозначая их владения. Впрочем, с этим и без неё прекрасно справлялся чёрный кованый забор, отделяющий от остального города правильный овал размером с футбольное поле. По периметру забора уже успели повесить плакаты и афиши, для дополнительной рекламы и чтобы было видно как можно меньше внутреннего пространства.

Внутри ограждённого поля, окружая шатёр, таким же кругом выстроились трейлеры, яркие, красно-жёлтой цирковой расцветки.

— Смотри, в тех трейлерах живём мы, вон в том зелёном — реквизит, в жёлтом — костюмы… ну там написано всё. Эти, которые шатёр натягивают, местные, они сейчас уйдут.

— А с вами сколько ездит?

— Всего восемнадцать. Тринадцать артистов, пятеро технических.

— А я? — Ваня непосредственным жестом почесал в затылке и перекинул рюкзак на другое плечо.

— А ты вместо Сергея. Он вчера уволился, — Лира невольно поплотнее запахнула свой шелестящий плащ. Футболку от Сергея отстирать уже, конечно, не удастся, но, может, хотя бы юбку ещё можно спасти.

— Холодно? — встревожился Иван, — тогда идём, покажешь мне, где кости бросить, а сама греться пойдёшь.

Валерия вскинула глаза, сообразив, что он по-своему интерпретировал её движение, и удивлённо прищурилась, рассматривая простоватое лицо, нос с горбинкой и карие глаза.

— Нет, — она медленно покачала головой, — мне не холодно.

Они вошли в ворота, и Валерия быстро пробежалась глазами по территории, прикидывая, что ещё нужно показать в первую очередь. Мини-шатёр с игрушками и сувенирами, вагончик-касса, горка-батут…

— Ой, это ты? — прервал её мысль Иван, ткнув пальцев в афишу. Помимо забора, афиши расклеили по стенам трейлеров. Основные — со схематичным изображением всех крупных номеров и большой надписью «Цирк-шапито «Аркадия». На некоторых были даты, названия городов и улиц. Потом неактуальные заклеивали сверху новыми. Но были и «премьерные» афиши — где на первый план выводился артист, выступающий с премьерой номера.

На одну такую и указывал сейчас Иван. Нарисованная от руки, как и все остальные, она действительно изображала Валерию — девочку в гимнастическом костюме, вытянувшуюся вслед за кольцом от одного края плаката до другого на фоне схематичного красно-белого шатра.

«Лира Ильина с номером «Летучая мышь», — гласила надпись.

— Видимо, я, — с иронией отозвалась Валерия.

— Это стилизация под Арт Деко? — явно со знанием дела спросил Иван, всматриваясь в характерные круги.

— А ты откуда знаешь?

— Ну… я увлекаюсь. Рисованием. Художку закончил. Хотел поступать в училище, но родители уговорили на экономиста, — с лёгкостью выдал парень новые детали своей биографии. Лира подняла брови, прикидывая в уме, как можно это использовать.

— Не хочешь и нам афишу нарисовать?

— Эээ… а можно? — подняв брови так высоко, что они скрылись за чёлкой, глуповато уточнил Ива, и Лира закатила глаза.

— Ну раз предлагаю, значит, можно.

— А… надо у твоих родителей спросить, наверное, да?

Валерия скрипнула зубами, разом вспомнив, как выглядит в глазах этого и любого другого человека.

— Ну пошли.

Она махнула рукой, предлагая Ивану следовать за собой, и направилась в сторону жилых трейлеров. Когда они миновали закрытый фургончик с хот-догами, сладкой ватой и прочим фаст-фудом, Лира услышала, как Ваня облизнулся, и ухмыльнулась.

— Голодный? — дождавшись неловкого «угу», она меланхолично добавила, — я тоже.

Невдалеке Валерия увидела скопление рабочих — полукругом они обступили кого-то и, видимо, получали нагоняй. Услышав резкий высокий голос, Лира безошибочно опознала в нём мать.

— Так, смотри, видишь, там люлей дают? Это мать, если она говорит таким тоном, лучше её не трожь, — задумчиво проинструктировала Лира, на ходу пытаясь сориентироваться и вспомнить, где трейлер отца.

— Мать? Твоя мама? — повторил Иван.

Валерия оставила это без ответа. Она только что поняла, что чтобы пройти к нужному фургону, им придётся миновать столпотворение, и теперь прикидывала, не лучше ли сделать крюк и обойти с другой стороны.

— … Ну мы ж не виноваты, — с явно обидой пробормотал один из рабочих, — тут же место само такое неровное!

Остальные поддержали говорившего нестройным одобрительным гулом.

— О, это он зря, — не повышая голоса, прокомментировала Валерия и потянула Ивана обратно.

— Ты куда? Мы там можем пройти, полно же места.

— Пошли, — Лира дёрнула парня за руку с чуть большей силой, и тот чуть не упал, потеряв равновесие.

— Ого, — потирая руку, удивился Иван, когда они всё же вернулись ко входу и начали обходить шатёр с другой стороны, — все гимнастки такие сильные?

— Только голодные, — снова задумавшись о направлении, рассеянно ответила Лира, и Ваня рассмеялся.

— Значит, у вас все афиши нарисованы вручную? Это типа такая фишка?

Валерия собиралась что-то ответить, но тут дверь ближайшего трейлера, как и все остальные раскрашенного жёлто-красными полосками, распахнулась, выпуская наружу Семерняшек.

— Началось, — буркнула Лира, поняв, что добраться до цели будет не так уж просто. Похоже, кукушки почуяли-таки новенького.

Семерняшки — все как одна тоненькие, с фарфорово-белой кожей и волной белоснежных волос, к тому же при любом раскладе надевающие лишь белую одежду — неизменно производили колоссальное впечатление на неподготовленного человека. Сейчас, вне манежа, кофты, свитера, майки и юбки на них были разными, хотя, опять же, чисто-белыми.

— Привет, Вал, — пропели, иначе не скажешь, Семерняшки своими одинаковыми голосами, и всем составом высыпали из трейлера.

— Привет, кукушки, — неохотно остановившись, ответила Лира, — отца не видели?

— Нет, — снова совершенно синхронно произнесли все семеро.

— Это наш новый рабочий, Иван, — она не глядя указала подбородком в его сторону, — а это Алиса, Аля, Аня, Арина, Ангелина, Ариса и Азиза.

 

***

 

 — … О, — было всё, на что хватило Ваню.

Он понимал, что просто так стоять и таращиться на семь одинаковых женщин с одинаковыми голосами и именами — неприлично. Но, с другой стороны, это ведь семь одинаковых женщин с одинаковыми голосами и именами!

И волосами. И одеждой. И даже стояли они в одинаковых позах.

— Наши акробатки, — как ни в чём не бывало, добавила Лира.

— Очень приятно, — преувеличенно бодро кивнул Ваня. Он ещё пытался привыкнуть к мысли, что только что получил работу в самом настоящем цирке! Да не просто в цирке, а в бродячем, собирающемся и разбирающемся в каждом городе по новой.

Его маленький экскурсовод, конечно, давно ко всему привыкла, поэтому с лёгкостью назвала каждую из белых девушек по имени и, судя по всему, не ошиблась. Про себя Иван то и дело сбивался с «женщин» на «девушек» — по белым лицам с белыми бровями очень сложно было определить возраст. На лицах выделялись лишь сиреневатые глаза и бледно-розовые губы.

— Пошли, — Лира снова дёрнула его за рукав и потянула дальше. Иван не возражал, особенно когда увидел, что все семеро неотрывно следят за ним взглядами.

Отойдя на десяток-другой метров, Ваня спросил:

— А почему «кукушки»?

Валерия засмеялась, не весело, по-детски, а, скорее, с каким-то нажимом.

— «Кукушки Мидвича» не читал?

— Нет, — неловко признал Иван. Ему вообще нелегко было сознаваться в незнании каких-то вещей, а тут ещё и десятилетняя циркачка оказалась более эрудированной.

Чтобы сменить тему, Ваня спросил:

— Значит, ты гимнастка?

— Как догадался? — с циничной иронией спросила Лира.

— Ммм… значит, у вас династия циркач… цирковых? — спохватившись, поправился он, вспомнив о разговоре в машине, — и ты с детства тут?

— Ага. В опилках родилась.

Иван покосился на девочку, но уточнять не стал. Он видел, что окружающее не производит на Валерию никакого особенного впечатления, хотя сам пребывал в полнейшем восторге. Поднимающийся, пусть и не до конца расправленный ещё красно-жёлтый купол навевал воспоминания о детстве. Последний раз так близко к шапито Ваня был лет в восемь или девять, когда они всей семьёй выбрались в Красноярск под Новый Год, специально ради того, чтобы попасть на представление. Иван до сих пор помнил этот весёлый шум, запах животных и сладкой ваты, застревающие в зубах семечки поп-корна и вечно улыбающегося клоуна, который на глазах из шарика свернул для него собачку.

Долго ещё после этого Ваня рисовал только красно-жёлтый шатёр, клоунов с широкими улыбками и дрессированных животных, пока впечатления не остыли, и на смену им не пришли Халф-лайв и Трансформеры.

Пока Иван пребывал в счастливых детских воспоминаниях, Валерия упорно прокладывала путь в одной ей известном направлении. Они миновали несколько вагончиков. Двери некоторых оказались приоткрыты, и Ваня успевал ухватить кронштейны с разноцветными блестящими костюмами или стоящие друг на друге ящики, какие-то кабели и коробки.

Лера открывала дверь каждого трейлера, вероятно, в поисках папы или брата, но неизменно находила кого-то другого.

Иван не возражал хоть целый день наматывать круги вокруг шатра — казалось, что он попал в какое-то совершенно иное измерение, красочный мир вечных улыбок, блестящих костюмов и сладкой ваты.

Девочка его энтузиазма, впрочем, не разделяла. Убедившись, что очередной трейлер пуст, она невнятно выругалась сквозь зубы и захлопнула дверцу с такой силой, что весь вагончик буквально зашатался.

— Так, — решительно произнесла Валерия и, оглядевшись, схватила с одного из стоявших тут же ящиков мегафон. Спустя секунду её тоненький, усиленный в разы голосок разнёсся над территорией цирка:

— А ну живо все к фургону с реквизитом!

Выключив мегафон, Лира вернула его на место, не переставая ворчать.

— … должна за ними бегать? Я им стажёром не нанималась. Дела у них. А у меня дел нету, что ли?..

Покосившись на Ивана, Валерия посильнее запахнула свой тонкий шелестящий плащ.

Ваня решительно стянул кофту, которую ещё утром завязал вокруг пояса — в рюкзак она не лезла, а погода для привычного к морозам уроженца севера стояла тёплая — и набросил Лире на плечи.

Она с удивлением вскинула голову и открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут из-за поворота потянулись люди.

Первыми показались семь одинаковых женщин. Они шли до того синхронно, что одна казалась продолжением другой. Следом подтянулась горстка рабочих в серых комбинезонах, разного возраста — самому старшему на вид было около пятидесяти, а младший вообще создавал впечатление школьника. Все пятеро встали поодаль, отдельно от белых девушек, и начали негромко переговариваться между собой.

Следующим пришёл Владимир, Лирин брат. Он где-то оставил свою куртку, и теперь взгляду предстали его руки, сплошь испещрённые татуировками.

Дальше взгляд Ивана скользнул по женщине в длинном, до самой земли, платье. Она шла как-то слегка не так, как остальные, но настолько «слегка», что понять отличие не получилось. На циркачку она не походила — обычная средних лет женщина со светлыми волосами в аккуратной причёске и прямоугольными очками. Разве что необычайно высокого роста.

Тут Ваня поймал нервный напряжённый взгляд одного из рабочих, направленный на женщину, и понял, что это и есть Лирина мама, которую та советовала избегать.

Впрочем, тут же мысль Ивана оборвалась, когда из-за поворота вывернули девушка и парень, оба примерно его ровесники.

Девушка, несмотря на то, что уже наступила полноценная ночь, и территория цирка освещалась прожекторами, вне которых разглядеть даже собственную руку становилось непросто, носила тёмные очки, а её собеседник — маску зайца. Обычную, должно быть, оставшуюся ещё со времён СССР, карнавальную маску, какую можно было увидеть на каждом третьем новогоднем советском снимке.

И наконец, самым последним показался отец Лиры и Владимира — на фоне остальных артистов он, исключая свою жену, смотрелся наиболее обычно.

Ивану стало слегка неуютно от того, что Валерия оторвала всех этих людей от дел, только чтобы познакомить с ним, и стало ещё более неловко, когда все новоприбывшие выстроились вокруг них с Лирой полукругом.

— Так, — безапелляционным тоном начала девочка, явно никакого смущения не испытывающая, — это Иван, наш новый разнорабочий. Вместо Сергея. Будет жить в его трейлере. И он же будет теперь рисовать нам афиши.

Ваня оглядел народ и с удивлением понял, что никто не ставит слова Лиры под сомнение. Кто-то передёрнул плечами, кто-то кивнул, а кто-то просто оставил без внимания.

— Давайте заодно познакомимся, раз уж мы все здесь, — Валерия указала пальцем на семерых белых девушек, — ну, Семерняшек ты уже знаешь, они акробатки, танцовщицы, ну и всякое такое… Владимир, ты его тоже видел, канатоходец, жонглёр, эквилибрист… Так… Зайчик, ну-ка, выйди.

Парень в маске зайца сделал шаг вперёд. Его реакцию на происходящее отследить было невозможно, но раздавшийся следом чуть приглушённый маской голос звучал непринуждённо:

— Хасан. Я работаю с огнём. А ещё метаю ножи. Это на случай, если решишь начать называть меня Зайчиком.

Ваня улыбнулся, уловив в голосе сарказм, и протянул руку. Рукопожатие получилось крепким, но Иван чуть было не отдёрнулся, едва коснувшись Хасана. Его ладонь была настолько горячей, что жар от неё чувствовался на заметном отдалении.

Дальше подошла девушка в очках, уже не дожидаясь представления от Валерии.

— Лика, — она тоже протянула ладонь, но тыльной стороной, и Ваня, как ему показалось, ужасно неловко, поднёс изящную кисть к губам, — иллюзионистка.

Последней приблизилась Лирина мама и холодно улыбнулась. Её глаза за стёклами, казалось, на секунду блеснули.

— Вероника Ивановна. Администратор. Если будут какие-то вопросы, обращайся ко мне или к Лирочке. Она у нас девочка предприимчивая.

На этот раз, в отличие от визгливо-рассерженного тона, который слышал Иван буквально минут двадцать назад, голос Вероники Ивановны звучал куда спокойнее. В этих очках и с пучком она напомнила Ване его первую учительницу, Марину Андреевну.

Ещё раз оглядев всех артистов, Иван неожиданно подумал, что они выглядят будто какие-то подпольные волшебники — вроде бы обычные люди, в джинсах, свитерах и юбках, без кричащего макияжа и блестящих нарядов. Но нет-нет, да и проглядывало что-то необычное. Маска Хасана, белоснежные девушки, татуировки Владимира, тёмные очки у Лики. Всё это создавало ощущение предвкушения некоего чуда, похожее на новогоднее настроение.

Ваня улыбнулся, вспомнив, как всеми правдами и неправдами пытался попасть домой на прошлый Новый Год, тормозил машины, буквально прыгая под колёса, пробрался в автобус безбилетником, потому что касса оказалась закрыта, и всё-таки успел, прибежал, взлетел по лестнице и постучался в родную дверь. Открывшая Сонечка обрадовалась ему даже больше, чем Деду Морозу.

— Ну всё, можно расходиться, — милостиво разрешила Валерия, махнув рукой, и обратилась к Ивану, — а ты иди с рабочими, они тебе покажут трейлер. Завтра принесу прошлые афиши, посмотришь, что можно сделать.

Ваня ещё некоторое время посмотрел, как идёт, удаляясь в направлении одного из трейлеров, хрупкая Лирина фигурка в его куртке, и про себя посетовал, насколько быстро, выходит, ребёнок становится взрослым в цирке.

Соне, вон, тоже десять, и она играет в барби, смотрит по телеку каких-то пони и с восторгом рассказывает ему по Скайпу, что, как сказала Лидия Семёновна, люди раньше были обезьянами.

Иван, улыбаясь своим мыслям, направился к рабочим, когда в голову неожиданно прокралась странная догадка.

А ведь здесь нет животных. Совсем, даже запаха, характерного, казалось бы, для любого цирка. И среди артистов нет ни одного, кто отвечал бы за дрессировку.

Пожав плечами, Ваня решил, что узнает обо всём постепенно.

 

***

 

 — Это теперь модно? — вместо приветствия первым делом ехидно осведомился Зайчик. Валерия приподняла брови, но тут же поняла, что речь о кофте, которую дал ей Иван.

— Ааа, это. Я забыла, — безразлично отозвалась она, стаскивая кофту, а затем и свой плащ.

Трейлер Лира делила с Ликой — внутри вполне неплохо умещались двухъярусная кровать, раковина с зеркалом, кухонный уголок и шкаф. Под потолком по всему периметру трейлера были встроены шкафчики, но их, в основном, занимало Ликино барахло. Это был своеобразный компромисс, в обмен на разрешение устроить вместо второго дивана лежбище для Багета.

— Где твой монстр, кстати? — словно в ответ на мысли Валерии, спросил Зайчик, рассматривая бурые пятна, оставшиеся после кормёжки.

— Не знаю. Вернётся, когда осмотрится, — Лира пожала плечами и без стеснения скинула окровавленную юбку и майку, прицельно метнув в корзину для белья. Та, правда, была закрыта, и вещи упали на крышку.

— Когда будем подключаться к канализации? Хочу душ принять, — буркнула Валерия, кое-как влажным полотенцем оттирая засохшую на животе и груди кровь в кухонной раковине.

— Спроси мать, откуда мне знать? — хмыкнул Зайчик. Он беззастенчиво развалился на кровати первого яруса, закинув руки за голову, — откуда кровь?

— Из Сергея. Он с нами уже пять городов объехал. Последнее время работу хреново делал, правда. Всё из рук валилось.

— Не в том ли дело, что у него недоставало с литр крови? — ехидно уточнил Хасан.

Лира оставила это без ответа, закрыла крышку на бутылке с водой, которой мочила полотенце, и вернулась к шкафу.

— В общем, мы слили всё, что могли, там ещё хватит на пару дней, самое мягкое порубили, Багет будет доволен. А остальное сожгли.

Зайчик философски пожал плечами. Валерия задумчиво посмотрела на него и в очередной раз подумала, какие же люди невнимательные.

На новогодней маске, которая долгие годы заменяла Зайчику лицо, не было прорезей для глаз.

Снаружи послышались голоса, но, судя по расслабленной позе Хасана, он ничего не слышал. Выходит, спорили где-то в отдалении.
Лира натянула майку, шорты и кеды и отправилась узнать, в чём дело.

Голоса раздавались в стороне трейлеров для людей — те всегда находились как можно дальше от «домов» артистов, чтобы рабочие не услышали и не увидели ничего лишнего.

Разорялась, разумеется, мать. Её визгливый голос бил по ушам не хуже школьного звонка. К удивлению Валерии, выговаривала она на этот раз не людям, а стоявшим с виноватым видом кукушкам.

— Чего у вас? — спросила Лира, подойдя ближе.

— Ты сказала им убраться в трейлере Сергея? — взгляд матери устремился на неё. Когда носила волосы распущенными, мать как никто походила на Медузу Горгону.

— Нет, вроде, — подумав, ответила Валерия, — я что, должна проговаривать каждую очевидную вещь?

— Значит, должна! — мать повысила голос с уровня «звонок» до уровня «сирена», — если бы Влад не заметил в последний момент, что в трейлере бардак, новенький бы от нас уже убегал, на ходу вызывая ментов!

Лира чертыхнулась про себя и метнула на Семерняшек уничтожающий взгляд.

— Ну пусть убирают сейчас.

— Мы не можем, — тут же прощебетала Ариса.

— У нас репетиция, — добавила Аля.

— Премьера номера в пятницу, — закончила Азиза.

— Убирай теперь сама, — подытожила мать и, эффектно развернувшись, зашагала куда-то по своим делам.

Семерняшки упорхнули следом, а Валерия осталась один на один с проблемой.
К счастью, мимо как простучала каблуками Лика и после недолгих уговоров согласилась присоединиться.

Щёлкнув замком, они вошли в трейлер. Другие жилые трейлеры рабочие делили между собой вдвоём или втроём, но этот был почти вполовину меньше стандартного размера, едва-едва уместив в себя кровать, полку и санузел с раковиной и туалетом.

Размер проблемы Валерия оценила, ступив на приставную лесенку и распахнув дверцу. В нос ударила смесь запахов: обычные человеческие — пот, грязь и испортившаяся еда, и кое-что ещё.

— Вы что, его убили прямо здесь? — поморщилась Лика, глядя на большое желтоватое пятно на непрактично светлом ковровом покрытии и такое же, но уже куда больше и темнее — уходящее под кровать.

— Форс-мажор, — пояснила Валерия, — он что-то там не то подслушал и решил ноги делать.

— Зато сэкономил нам время уборки, — Лика повеселела, заметив, что личные вещи уже распиханы в рюкзак и большую спортивную сумку.

— Ковёр только выбрасывать, — констатировала Лира, стянув кеды и оставив у порога, — помоги скатать.

Уборка заняла в целом не меньше часа, хотя размер трейлера едва позволял двум девушкам там разминуться. В итоге от запаха удалось избавиться, а заодно и от всех принадлежавших Сергею вещей.

Последним предметом Лириного внимания стали рюкзак и спортивная сумка. Сама толком не понимая, что там может найти интересного, Валерия расстегнула «молнию» и достала по очереди скомканный спортивный костюм, бельё, пару футболок и кроссовки. Последним, на самом дне сумки, лежал фотоальбом, самый дешёвый, с дурацкими цветочками на обложке.

— Чего зависла? — Лика щёлкнула выключателем, и под потолком вспыхнула лампа.

Она сняла свои тёмные очки, закрепив на вороте толстовки, обнажая совершенно гладкую кожу на месте, где у людей находились глаза. Чуть подняв голову, девушка принюхалась.

— Что-то ещё пованивает, тебе не кажется? — Лика достала из кармана заколку и подняла густую чёлку, открывая свой настоящий глаз — крупный, лишённый ресниц, с вытянутым зрачком и жёлтой радужкой.

— Не, не чувствую. Нафига было освежителем брызгать раньше времени? — словно в подтверждение своих слов, Валерия громко чихнула.

— Я думала, мы закончили, — Лика пожала плечами, — что там под кроватью?

Она встала на четвереньки, заглядывая своим глазом в тёмную щель не больше десятка сантиметров от пола.

Валерия задумчиво кивнула, перелистывая альбом. Какие-то люди, женщина, ребёнок, ещё ребёнок.

Передёрнув плечами, Лира выбросила альбом в один из нескольких собранных чёрных пакетов.

— Всё, у меня ничего интересного. По мне, так можно жить.

— Ну ладно, давай окна откроем, может, выветрится, — Лика тоже не обнаружила ничего под кроватью и выпрямилась, вернув чёлку на место и надев очки.

— Ладно, скажу Владу, пусть выкидывает, — Валерия вытерла руки о майку и открыла оба небольших окошка, прежде чем покинуть трейлер.

 

***

 

 Первое утро, которое Ваня встретил, будучи, пусть и не официально, одним из «цирковых», выдалось хмурым. Отчасти от того, что погода по-прежнему не радовала, отчасти потому, что ночью он никак не мог толком повернуться, до того кровать в выделенном ему мини-трейлере оказалась узкой и жёсткой. Поэтому заснул он только под самый рассвет и почти тут же был разбужен бесцеремонным вторжением.

В дверь, которую Иван с непривычки забыл запереть на ночь, просунулся его теперь уже коллега Пётр Ильич — тот самый, старший из всех, рабочий лет пятидесяти на вид. Точный возраст Ваня постеснялся уточнять. Он вообще как-то робел перед этим слегка циничным, явно нюхавшим в жизни немало пороху мужчиной, который, казалось, вообще не выпускал изо рта сигарету.

Накануне именно Пётр Ильич ввёл новичка в курс дел, объяснив, когда подъём, где смотреть список дел и к кому по каким вопросам обращаться.

— Дрыхнешь? — бесцеремонным движением распахнув дверь так, что та ударилась о стенку трейлера, спросил Пётр Ильич, — это… забыл сказать вчера… когда купол ставим, подъём на час раньше.

Иван зевнул и подтянул к себе мобильный. Пять сорок три.

— Пошли-пошли, там кофеварка, попьёшь чёрненького, да погорячее — сразу проснёшься, — начальник буквально излучал бодрость, и зевающий Ваня кивнул, кое-как соскребая себя с кровати.

Он поплёлся к умывальнику, отгороженному от кровати пластиковой раздвижной ширмой, попутно отругав себя за то, что не догадался постелить у кровати какую-нибудь старую футболку. Пол был просто ледяным.

— Ты это, не ссы. Подключимся к коммуникациям, и всё тип-топ будет, — чётко угадывая его мысли по выражению лица, прокомментировал начальник, — и тепло, и вода, и все дела.

Кивнув, Иван натянул футболку, толстовку и огляделся в поисках тёплой кофты, но вспомнил, что она у Валерии.

— Щас разогреешься, не одевайся ты как капуста, — хмыкнул Пётр Ильич, и Ваня признал его правоту.

Кофе и правда оказался достойным — а если и нет, то температура это успешно маскировала. Залив в себя три пластиковых стаканчика, Иван закусил предложенными бутербродами с каким-то дешёвым аналогом Докторской колбасы и вместе со всеми принялся за работу.

За первые свои полдня в цирке он узнал столько баек, историй, суеверий и примет, сколько не знал за всю прошлую жизнь. Практически все пятеро оказались словоохотливыми парнями, разве что один, бородатый, совершенно лысый детина больше двух метров ростом, постоянно молчал. Кажется, он плохо говорил по-русски и вообще больше походил на артиста, этакого карикатурного силача, который на старых афишах поднимал гирю, одетый в полосатое трико.

Улыбаясь своим дурацким мыслям, Ваня продолжал помогать — в первый день он был больше на подхвате, что-то приносил, уносил, попутно узнавая названия разных не виданных ранее инструментов, и подавал.

Шнуровка частей шатра, которые рабочие называли лепестками, проходила гораздо медленнее, чем Ваня рассчитывал. Ему пояснили, что сборка и разборка шатра занимает от одного до трёх дней.

Чуть позже, во время перекура, когда большинство рабочих взяли по сигарете из предложенной Ильичом пачки, а Иван налил себе ещё кофе, мимо прошёл Хасан — всё в той же странной маске зайца и с накинутым поверх капюшоном толстовки.

— Он всегда в этой штуке ходит? У него что-то не то с лицом? — спросил Ваня, не удержавшись.

— Да чёрт его знает. Никто его без маски и не видел, — пожал плечами Ильич, и остальные согласно покивали. Лишь бородатый гигант что-то сказал на непонятном языке.

— Томаш говорит, он «czart». Бес, — меланхолично перевёл самый младший, паренёк по имени Мариус, который изо всех сил пытался казаться взрослым и даже отращивал щетину. Наверняка и курить начал из-за этого.

— Почему? — от неожиданности Иван поперхнулся и закашлялся, пока Пётр Ильич не похлопал его по спине.

На это парнишка только пожал плечами.

— Томаш тут дольше всех, ему виднее.

Ваня хмыкнул.

Перекур кончился, и работа над куполом возобновилась. Лепестки зашнуровали и проверили на прочность. Достали тросы и скобы. Вбили в землю штыри, тросы закрепили, и в ход пошёл компрессор. Сквозь громкое мерное гудение уже было не поговорить о жизни, и следующие полтора часа или около того протекли довольно скучно. Остальные снова закурили, но кофе Ване больше не хотелось. Он просто смотрел на поднимающийся шатёр, и ностальгия по детству возвращалась. Даже запах исходил от тяжёлой красно-жёлтой ткани какой-то особенный, ни на что не похожий.

Когда шатёр поднялся, а лепестки закрепили тросами во вбитых штырях, Пётр Ильич хлопнул Ваню по плечу и подмигнул.

— Твой первый купол, а? Ну как ощущения?

Иван улыбнулся.

Незаметно подкрался вечер. Собирали манеж, расставляли координаты — места для зрителей — вешали кабели, подключали какую-то электронику. Тут к делу подключился Пашка, один из рабочих, который до этого просто помогал, но внезапно оказался осветителем, а также звукооператором и спецом по электронике. Бурно жестикулируя, он указывал, что куда крепить, какой кабель к какому разъёму подключать и где устанавливать прожекторы.

К концу дня, когда снаружи уже окончательно стемнело, в шатёр вошла Валерия в тоненькой маечке и шортах. Она с хозяйским видом осмотрелась и подозвала к себе Ильича небрежным жестом.

— И как ей не холодно, — скорее для себя спросил Ваня, но крепивший кабели рядом Степан оглянулся и ответил:

— Валерии? Она всегда так ходит. Даже если снег лежит.

Иван поднял брови, но промолчал.

Лира и Пётр Ильич проговорили о чём-то минут десять. Сегодня волосы у девочки были распущены и лежали на плечах золотистым облаком. В сочетании с майкой и шортиками она казалась ещё младше, лет девяти-десяти. Тем более странно было видеть суровое выражение её лица и взгляд, которым она окидывала манеж с какой-то профессиональной искоркой в по-детски чистых голубых глазах.

Наконец девочка удалилась, и работа возобновилась.

Когда спустя время внутреннее убранство шатра было готово почти наполовину, Ильич взглянул на часы и сказал, что на сегодня хватит. Ваня был согласен на сто процентов. С непривычки в теле чувствовалась каждая мышца, и опыт подсказывал, что завтра болевые ощущения удвоятся.

Снаружи давно стемнело, и зажглись закреплённые на крышах трейлеров прожекторы.

Иван поёжился — даже ему, потомственному северяку, погода не позволяла ходить в одной футболке. Он огляделся, вспоминая, куда в пылу работы бросил свою толстовку, но взглядом нашарить не сумел, зато вспомнил, что собирался забрать тёплую кофту у Лиры.

Правда, который из трейлеров её, он не знал, но решил ориентироваться по ходу дела и направился в противоположную часть цирковой территории. Изолированная кованым забором местность создавала атмосферу то ли загородного лагеря, то ли школьного двора. Никого постороннего, не пройдёт мимо припозднившийся прохожий или гуляющий с собакой сосед в спортивном костюме. Никаких тинейджеров с сигаретами и пивом и раскатистого смеха вперемешку с нецензурщиной. Тишина, спокойствие и запах леса — до первых деревьев было подать рукой.

Иван прошёлся до трейлеров артистов, и до него наконец начали доноситься признаки человеческого присутствия. Звук телевизора — вернее, скорее всего, это был компьютер или ноутбук — из одной двери, жаркий спор из-за другой.

Ваня надеялся, что встретит кого-то снаружи и спросит, как найти Лиру, но на улице никого не было. Оставалось либо постучать в первую попавшуюся дверь, либо уйти и дождаться подходящего случая завтра.

— Заняться нечем? — донеслось сзади, и, обернувшись, Иван обрадованно увидел Валерию.

— О, привет! Я тебя ищу как раз.

Лира чуть наклонила голову и, помолчав добрых секунд тридцать, наконец сказала:

— Ну, считай, нашёл.

— Мне бы кофту забрать.

— А. Ну да. Пошли, — отрывисто проговорила девочка и махнула рукой куда-то в сторону.

Последовав за ней, Ваня понял, что нужный трейлер прошёл одним из первых. Валерия скосила глаза и спросила:

— Хочешь познакомиться с Багетом?

— Твой питомец? — улыбнулся Иван забавному прозвищу.

— Ага.

Валерия подошла к одной из дверей и взбежала по приставной лесенке, сделав приглашающий жест.

Внутри было точно так же холодно, но заметно более просторно и даже уютно. На полу пушистый ковёр, у одной стены двухъярусная кровать, а у другой…

Иван замер. У другой стены стояла конструкция, напоминающая толстую извилистую ветку, и на ней лежала огромная змея, поистине гигантская, толщиной с две его ноги.

— Это Багет, познакомься, — произнесла Валерия таким тоном, что сразу стало ясно — она прекрасно понимает, какое впечатление её «Багет» производит на окружающих.

— Не тронет он тебя, — добавил кто-то, и Ваня дёрнулся, обернувшись к источнику голоса. Первый ярус кровати был в тени, поэтому сразу было непонятно, что он кем-то занят.

— Он переваривает, так что да, сегодня не тронет, — двусмысленно подтвердила Лира и, открыв ближайший ящик, достала кофту.

— Спасибо, — медленно отозвался Иван, протянул руку назад, всё ещё не рискуя оборачиваться, и, получив кофту, поспешил откланяться. Напоследок, уже одной ногой за дверью, он уточнил:

— А для тебя она безопасна?

Валерия подняла на него глаза, полные удивления.

— Для меня?

— Я имею в виду, твои родители просто так оставляют тебя наедине с этой змеёй? Она же больше тебя!

— Ты странный, — подумав с минуту, изрекла Лира, нахмурившись, и, не ответив на вопрос, вернулась в трейлер, закрыв за собой дверь.

 

***

 

 — Вода! — первое, что услышал Ваня, проснувшись следующим утром. Из-за резкого пробуждения он буквально подскочил на месте, не сразу поняв смысл крика, и метнулся к ближайшему окну, готовясь увидеть пожар, ураган или обрушившийся купол.

За одним из окон не было видно ничего, кроме леса и встающего над ним солнца, а второе, на противоположной стенке трейлера, выходило непосредственно в цирковой городок.

Никаких бедствий не наблюдалось — сновали туда-сюда какие-то люди в спецовках. Вероятно, временные рабочие из города. Они таскали ящики, убирали кабели и подметали, расчищая пространство.

Чуть в стороне семеро белых девушек развернули импровизированную прачечную — двое натягивали между соседними трейлерами бельевые верёвки, ещё четверо тащили бак с водой; последняя держала корзину с бельём — всё чисто-белое, ни одного цветного пятна.

Тут Иван наконец понял, что за «вода» — выходит, они наконец подключились к городским коммуникациям.

И сразу же он осознал, что стоит в одной майке и не мёрзнет, хотя ложился спать в двух кофтах, не считая одеяла и пледа.

Спать совсем уж расхотелось, хотя, взглянув на экран телефона, Ваня увидел, что проспал чуть больше трёх часов. Он быстро переоделся, почистил зубы и отправился на поиски душа. Пётр Ильич упоминал, что душевые кабины есть в больших трейлерах, кемперах. В одном жили сам Ильич со Степаном и Пашкой, во втором, чуть меньшего размера — Мариус и Томаш. Они, похоже, были старыми друзьями, а ещё, судя по всему, оба то ли цыгане, то ли ещё какой-то кочевой народ, потому что между собой свободно говорили на совершенно незнакомом Ване языке.

Получив доступ к желанному душу в гостеприимно распахнутом трейлере Петра Ильича, Иван окончательно взбодрился и повеселел. Он вышел на улицу, где тут же поёжился от холода и поспешил за кофтой к себе, а затем вернулся. Начинать работу было рановато — как выразился начальник «Пущай городские пока спину гнут» — поэтому Ваня просто побрёл вокруг жёлто-красного шатра, любуясь и одновременно не до конца осознавая, что эта гигантская конструкция отчасти — и его рук дело.

Хмурое утро застало остальных цирковых за разнообразными повседневными делами. Владимир у трейлера с реквизитом — Иван уже начал более-менее ориентироваться, кому какой фургончик принадлежит — внимательно разглядывал какие-то плоские кольца. Вспомнилось, что Валерия представила его как жонглёра в том числе, и Ваня тут же понял, для чего это.

Поймав взгляд, Владимир поприветствовал его лёгким кивком.

— Ну как? Осваиваешься?

— Здесь круто, — поделился своим восхищением Иван.

— Ещё бы, — Владимир фыркнул и вернулся к своим кольцам, и Ваня посчитал разговор исчерпанным.

Следующим ему встретился Хасан. Первым, что возвестило его присутствие, стал отчётливый запах гари. Воздух заметно потеплел. Иван с любопытством свернул за поворот шатра и увидел Хасана в его обыкновенной маске зайца. В вытянутых руках у него сосредоточилось по сгустку пламени.

Ваня замер, боясь своим присутствием спугнуть магию момента. Хасан делал замысловатые пассы руками, сжимал кулаки, туша огонь, и разжимал, снова зажигая. Как это вообще работало, Иван и близко не представлял — в поле зрения не было ни бензина, ни даже огнетушителя.

— Не страшно? — не удержавшись, спросил он, и Хасан обернулся. Из одежды на нём были спортивные штаны и прилегающая к телу безрукавка с неизменным капюшоном. Невольно вспомнился Томаш с его «czart».

— А тебе? — Хасан переадресовал вопрос, и Ваня нахмурился, не до конца понимая его смысл. В глаза бросились загорелые, или, вероятно, смуглые с рождения руки, исписанные какими-то чёрными символами.

— Это что, типа, образ сценический?

Хасан перевёл взгляд на руки и чуть наклонил голову, видимо, вглядываясь в собеседника.

— А огонь ты глотаешь? Тебе же надо для этого снять маску?

Вместо ответа Хасан выбросил вперёд сжатую в кулак руку и разжал буквально в шаге от Ваниного лица. На пальцах заплясали языки пламени, и артист провёл рукой в пространстве черту. Каким-то образом огонь держался в воздухе ещё несколько секунд и только потом начал таять.

— У меня есть получше фокусы, — наконец ответил Хасан на предыдущий вопрос и отвернулся, продолжая выводить вокруг себя огненные знаки и круги.

— Вау, — одними губами шепнул Иван и поспешил дальше. Похоже, Хасан был настроен к нему не особенно дружелюбно.

Первым порывом, когда спустя десяток метров Ваня увидел высовывающийся из щели между двумя трейлерами гигантский змеиный хвост, было развернуться и бежать. Однако тут из той же щели выглянула Валерия и окинула Ивана внимательным взглядом.

— Не спится?

Он напряжённо пожал плечами, стараясь не отводить взгляда от Лиры, но и змею держать в поле зрения.

— Багет тебя не тронет, — Валерия закатила глаза и села на корточки, протянув руку в сторону, куда уходил хвост.

Морально Иван был готов, но в ногах всё равно появилась слабость, когда из темноты выползла длиннющая толстая тварь длиной метров пять, никак не меньше. Бело-жёлтая, с характерным раздвоенным языком, она подползла ближе, свивая кольцо вокруг Лириных ног.

— А тебя?

— Что меня?

Змея потянула вверх, обвивая её талию, и легла на плечи.

— Ты с ней… с ним выступаешь?

— Работаю. Мы не говорим «выступаю», — меланхолично поправила Лира, поглаживая змею по голове.

— Он, наверное, больше тебя ест, — Ваня попытался свернуть в шутку, а заодно заставить свой голос не дрожать, — и весит.

— Зато я старше, — Валерия наконец улыбнулась и даже хихикнула.

— У тебя он хоть один?

— Багет — один, — несколько неоднозначно отозвалась Лира.

— И почему Багет?

— Длинный и белый, — девочка пожала плечами с видом «Ты что, дурак?», так что Ваня даже слегка устыдился своей недогадливости.

Он понимал, что разговор себя исчерпал, но всё же уходить не торопился. Валерия со своими пушистыми золотыми хвостиками была одета сегодня в красивое пышное платьице с большим бантом сзади и узором в крупный красный мак. У Сони такими был забит целый шкаф, но сестрёнка так ими дорожила, что надевала очень редко. Невольно подумалось, в каком из них Сонечка пойдёт на новогоднюю ёлку в Дом Культуры.

— Чего улыбаешься? — Валерия поморщилась и опустила глаза, верно истолковав его взгляд, — это кукушки прикололись. Утащили все мои шмотки, кроме купальника и этого уродства.

— Да ладно. Тебе очень идёт, — добродушно улыбнулся Иван, — вон, Багет чувствует себя как на поляне.

Лера снова одарила его взглядом «ты дурак?» и, молча развернувшись, удалилась, спустив питона с плеч. От греха подальше Ваня обошёл Багета по широкой дуге и направился ко входу в цирк, откуда ему призывно махал Степан.

— Кофе будешь? — первым делом спросил напарник и, получив отрицательный ответ, мотнул головой внутрь шатра, — идём тогда, будем ставить сиденья.

Как оказалось, временные рабочие из города дособирали координаты, выстелили внутреннее покрытие манежа и поставили барьер. Под самым куполом виднелись какие-то поддерживающие конструкции, канат и кольцо для воздушной гимнастики.

Сразу у прохода, перед манежем, сидел Пашка, настраивая свет и звук одновременно, с помощью заставленного компьютерами и какими-то кнопочными панелями длинным столом. То и дело загорался тот или иной прожектор, и иногда, видимо, когда что-то шло не по задуманному, Пашка начинал материться сквозь зубы и срывался с места, подлетая к кучке городских рабочих. Несмотря на юный возраст — что-то около двадцати, по виду — Пашка внушал рабочим уважение. Возможно, на них производил впечатление сам факт, что тот на постоянке работает в цирке.

 

…Ваня со стоном разогнулся. Они собирали сиденья для зрителей уже третий час кряду, но процесс шёл небыстро. Казалось, даже поднять гигантский шатёр было легче. К тому же, вчерашняя нагрузка на мышцы давала о себе знать.

— Пошли чайку хлебнём, — заметив убитый Ванин вид, предложил Степан. Отказываться тот не стал.

Напарник указал на прикрытое занавесом закулисье, откуда во время представления должны выходить артисты, и Иван, безо всякой задней мысли, решил пройти арену насквозь, но Степан его остановил.

— Обогнём по барьеру.

— Зачем?

— Ну, знаешь, плохая примета. Проходить через манеж, если ты не выступаешь и не репетируешь.

— Примета? Вы тут все такие суеверные? — хмыкнул Ваня, но решил не расстраивать Степана и прошёл вместе с ним окружным путём.

— А то. Артисты же. А мы хоть не цирковые, всё равно привыкаем и сами побаиваться начинаем, со временем, — бесхитростно пояснил напарник, — самое важное — не щёлкать семки внутри шатра, не переходить дорогу артисту на форганге, не работать спиной к манежу. И не говорить «последнее представление». А вообще этих суеверий вагон, у каждого свои ещё личные заморочки.

Добрались до форганга — как понял Иван, так и назывался выход для артистов — и вошли в закулисье, тёмное, пыльное, заставленное коробками и реквизитом. Прямо под табличкой с перечёркнутой сигаретой на одном из ящиков сидела и курила Лика в своих неизменных тёмных очках, хотя в том углу и без них было как в пещере.

— Эй, там же табличка, — удивлённо заметил Иван, подойдя ближе.

Лика подняла голову и после десятисекундной паузы жестом фокусника — впрочем, им-то она, кажется, и была — картинно выставила сигарету вперёд, а потом сжала в кулаке. Иван даже дёрнулся — фокус фокусом, но…

Мысль даже оформиться не успела, как Лика разжала ладонь и продемонстрировала обе — совершенно чистые, без следов пепла или ожогов.

— Класс, — оценил Ваня и похлопал, — репетировать пришла?

— Ага. Хочешь побыть добровольцем из зала?

— Я бы с удовольствием, — Иван развёл руками, — но работа, сама понимаешь.

— Как тебя, ещё раз? Иванушка?

— Иван, да.

— Ну если передумаешь… — она позволила Ване самому додумать конец фразы и встала с ящика.

— Лика? А куда сигарета делась?

Лика обернулась, и между прядями её густой чёлки что-то будто бы сверкнуло.

— Нельзя спрашивать секрет нового фокуса. Примета плохая, — ровным тоном ответила она и скрылась за занавесью.

Иван огляделся, заглянул за ящик и обшарил пол — всё же пожарную безопасность никто не отменял — но окурка не нашёл и отправился на улицу, куда, как успел заметить краем глаза, чуть раньше вышел и Семён сквозь специально оставленные незашнурованными два лепестка шатра.

Снаружи слегка потеплело, и в кои-то веки стояла ясная погода. У самого выхода устроились все пятеро рабочих, рядом с огромной алюминиевой кастрюлей. Увидев намалёванный красным инвентарный номер, Ваня не мог не вспомнить школьную столовку и толстую повариху, половником разливающую чай из точно такой же посудины.

— На-ка, — Пётр Ильич никакого половника брать не стал, а просто зачерпнул чай из кастрюли картонным одноразовым стаканчиком.

— Спасибо.

Пару минут стояла тишина; только Мариус с Томашем негромко переговаривались на своём языке. Ваня смотрел по сторонам, наслаждался чистым воздухом и возможностью разогнуть спину, посмеивался от вида детишек, которые ещё с утра набежали и пытались сквозь ограду подсмотреть, что происходит в цирке.

— Это мы ещё далеко от города, — заметил Степан, — однажды нам дали место сзади гипермаркета, так там народ чуть не через забор лез. Спасибо Лире, она своего питона погулять выпустила, так с тех пор ни одного желающего всю неделю.

Иван рассмеялся, в красках представив недовольное Лирино личико и распугивающего народ гигантского Багета.

— Вы правда все называете её Лирой?

— Ага. «Леру» она люто ненавидит. Огрызается.

— А что про остальных скажете? Чувак в маске зайца, например?

— Хасан? Он нормальный мужик. Всегда прикурить даёт, шутит, байки травит. Правда, всё больше про пустыню, — задумчиво ответил Пётр Ильич.

— А почему Томаш считает, что он?..

— Мариус говорит, он один раз его видел без маски.

— Ну, может, у него какой-то врождённый дефект?

— Да ежу понятно, что никакой он не Сатана, — фыркнул Степан, — стал бы чёрт в цирке выступать, зрителей веселить, ага.

— А вот Личка симпатичная, — вдруг мечтательно выдал Пашка, — я бы ей…

— А с глазами что?

— Говорят, светочувствительные, всё время надо чтобы темнота была. Но фокусы у неё — закачаешься. В том году был номер с телепортацией… Ну обычно-то как его делают — двойник, там, нужен, или близнец. Но у Лики-то никаких двойников нет. Она натурально исчезла и появилась у форганга.

Они ещё минут десять поговорили на разные темы, пока кастрюля не опустела. Выкинув стаканчики, рабочие вернулись за кулисы.

Народу прибавилось — на манеже обнаружилась Валерия в облегающей кофте и лосинах, видимо, разминалась, сидя на шпагате и положил одну ногу на несколько поставленных друг на друга кирпичей.

Иван принялся за дело. Монтаж дурацких пластиковых сидений начинал уже откровенно бесить, но и оставалось не так много.

Спустя минут десять его окликнул детский голосок:

— Сидеть спиной к манежу невежливо, — на полном серьёзе заявила Лира. Она подняла пульт, управляющий кольцом под куполом, и оно медленно опустилось.

— А, ну да, — Ваня тут же вспомнил, что уже слышал это от Степана, и принял не оскорбляющее манеж положение.

Лира отошла к своему кольцу и скользнула на него так изящно и естественно, что Иван даже забыл о работе, залюбовавшись чёткими выверенными движениями. Вот она закинула на кольцо одну ногу, согнув в колене, и повисла на ней, держа вторую руками. Вот ухватилась за нижнюю перекладину и закружилась, раздвинув ноги в шпагате. Выглядело красиво и напряжённо одновременно.

— Поднимешь меня? — не меняя положения, так же зависнув вниз головой, спросила Лира. Голос её звучал настолько ровно и обыденно, что Ване тоже стало за неё немного спокойнее. Он кивнул и подошёл к пульту, нажав на большую красную кнопку и удерживая её, пока кольцо с Валерией поднималось под купол.

— Всё, харэ! — крикнула она спустя полминуты, и Иван оставил пульт в покое. Можно было возвращаться к работе, но он всё стоял и смотрел на маленькую фигурку, скользящую на кольце, крутящуюся и изгибающуюся на огромной высоте безо всякой страховки.

В этот момент Ваня испытал облегчение, что Соня так никогда и не прониклась цирком и последние пару месяцев мечтала работать телеведущей.

Валерия под куполом невозмутимо выделывала невероятные акробатические номера, складываясь практически пополам и бесстрашно повисая на одной согнутой ноге.

Всё произошло буквально в один момент. Что-то лопнуло с сухим треском, и ещё миг назад делающая очередной немыслимый разворот вокруг кольца Лира полетела вниз.

Иван кинулся вперёд и едва успел подхватить её у самой земли. Спину прострелило болью, ноги сами собой подогнулись, и оба упали на жёсткое покрытие манежа. Через долю секунды приземлилось рядом оборвавшееся кольцо.

Ваня тяжело дышал, от боли в спине и — гораздо в большей степени — от осознания, что ещё чуть-чуть, и вместо Лиры на этом покрытии лежало бы изломанное тело.

— Всё… всё хорошо, всё в порядке, — он потянулся к девочке, но та увернулась. Она невозмутимо встала, отряхнула лосины и посмотрела на кольцо.

— Кто устанавливал оборудование под куполом? — натуральным образом прошипела Валерия, скрестив на груди руки, обращаясь к рабочим, которые тоже сбежались к центру арены и теперь растерянно переглядывались.

— Так… не мы это, — непривычно робко отозвался кто-то, кажется, Пашка, — городские.

К Ивану, всё ещё лежавшему на полу, подошёл Пётр Ильич и протянул руку. Спину снова прострелило болью.

— Спину, похоже, сорвал, — со знанием дела протянул начальник.

Услышав это, Валерия обернулась и приблизилась. Злое выражение её хорошенького личика смягчилось.

— Пошли со мной.

Напоследок она обернулась и бросила на рабочих ещё один уничтожающий взгляд.

— Ты точно будешь в порядке? — спросил Ваня, стараясь успеть за её размашистым шагом.

— Я-то буду, — ровно ответила Лира, окинув его каким-то очень странным взглядом, и добавила уже без агрессии, — ничего хоть не сломал?

— Да нет. Спину сорвал, реально, по ходу, — Иван поморщился. Однажды в качалке у него подобное уже случалось, и назвать этот опыт приятным было сложно.

— Хорошая реакция.

— Спасибо.

Дальше они шли молча. Ваня чуть отстал и рассматривал спину Лиры, её уверенную походку, ничуть не дрожащий голос и не истеричное поведение. Она не притворялась, не храбрилась, не была в шоке.

Она действительно не придала случившемуся никакого значения.

— Ты понимаешь, что чуть не стала инвалидом? И это как минимум.

— Если бы да кабы, то во рту б росли грибы, — последовал насмешливый ответ.

Остановились они у Лириного трейлера. Внутри было пусто. Лика, вероятно, репетировала, а отсутствие Багета только обрадовало. Вряд ли он с такими габаритами мог спрятаться под кровать.

— Футболку снимай и ложись, — таким безапелляционным тоном приказала Валерия, что Ваня сперва стянул всё выше пояса и только затем спохватился и спросил, зачем.

— У меня есть хорошая мазь. На основе змеиного яда. Отлично помогает при миалгии, — ответила Лира, сосредоточенно копаясь в ящиках и шкафчиках.

— У Багета взяла?

— Сетчатые питоны не ядовитые, — своим, видимо, любимым тоном «ты дурак?» сказала Валерия и, похоже, нашла что искала, выудив с нижней полки баночку без этикетки.

— Может, я сам? Или попрошу кого-нибудь. А тебе надо поговорить с родителями.

— Зачем? — удивилась Лира и подошла к кровати. Ваня лежал на животе и чувствовал, что внизу, где-то под матрасом, должно быть, что-то неприятно хрустит.

— Ну как… рассказать о происшествии. Им наверняка всё и так расскажут, пусть лучше ты.

— Почему лучше? Какая разница, кто им скажет? — Валерия зачерпнула мазь из баночки и нанесла на спину Вани. Он вздрогнул от неприятного холода.

— Они ведь будут переживать, психовать. Может, даже будут против твоего выступления. Так что тебе надо подобрать слова, чтобы…

Ванину речь прервал тихий смех, и Иван в который раз неприятно поразился, насколько этот ребёнок не похож на ребёнка. Услышь он этот смех на улице, никогда не приписал бы его десятилетней девочке.

— Переживать за лопнувший канат? Да его легко заменить, ерунда, — отсмеявшись, добавила Лира.

— Канат? При чём тут канат? Ты могла вообще разбиться!

— Не вертись, — шикнула на него Валерия, — ничего со мной не случилось бы.

— Я понимаю, для вас опасность упасть идёт фоном всегда, но… ты просто не понимаешь, насколько родители тебя любят, Лира.

— Это ты не понимаешь, — отстранённо бросила она и надолго замолчала.

— Моя сестрёнка однажды упала в фонтан, на дне там что-то увидела блестящее. Мама так перепугалась, что потом находила у себя седые волоски. Хотя ничего страшного не случилось, было лето, Соня не заболела даже. Но родители… ну и я тоже, чего скрывать… так перепугались, что от неё ещё неделю не отходили.

— И… это… так и надо? — делая большие паузы, явно не зная, как сформулировать мысль, спросила Валерия.

— Конечно. Мы ведь семья. Если только представить, что можешь кого-то из них потерять, становится страшно.

Лера замолчала, продолжая втирать мазь, и Иван заполнил паузу новой историей, теперь уже надеясь развеселить девочку.

— А когда Сонька в школу пошла первый раз, то решила, что ей там не нравится, и ушла сразу после первого урока. Пришла домой. Вот и пришлось маме её обратно в школу вести, ещё и с учителем разбираться… Но вообще она у нас классная. Всех любит, всем игрушкам имена даёт. Правда, фантазия у неё на это дело не очень. Сплошь Маши да Миши.

Валерия всё молчала.

— А у тебя есть какие-то истории? Наверняка же есть. Может, расскажешь?

— Тебе уже пора, — ровно ответила Лира, — я закончила.

— Спасибо, — Ваня встал и взял в руки футболку и толстовку, — … скажи, а где тут можно подключиться к вай-фаю? Хочу позвонить семье… Пока рассказывал, понял, как соскучился.

Валерия неторопливо вымыла руки под струёй в умывальнике. Ваня не мешал, решив, что она вспоминает насчёт Интернета.

Но, как оказалось, её голову занимали совсем другие мысли.

— Ты сказал, что хочешь сделать сюрприз.

— Ага. Я не скажу, что еду домой, сделаю вид, что в общаге всё ещё. Хотел позвонить, да тариф дурацкий, междугородние такие дорогие, как будто их для моей семьи переозвучивает Фрэнк Синатра.

— «I’m gonna live, live, live, until I die», — неожиданно весело напела Валерия и захихикала.

— Класс, — оценил Иван, подняв большой палец.

— Я тебе раздам, — пообещала Лира, — кстати, что насчёт афиш? Ты посмотришь все предыдущие? Они где-то в трейлере с реквизитом.

Как-то сам собой разговор ушёл в сторону афиш, краски и кисточек, Ваня окончательно понял, что пальцы больше не дрожат, а боль в спине слегка утихла.

Они вышли из трейлера, и холодный осенний ветер напомнил, что на дворе октябрь, а Иван в одних штанах. Он бегом отправился к себе в кемпер, чуть не столкнувшись по дороге с одной из семерняшек, и влетел в долгожданное тепло спустя каких-то две минуты.

 

***

 

Валерия накинула джинсовку поверх гимнастического купальника и сунула ноги в кеды. Подумав, она достала из тумбочки блок стикеров и размашисто написала найденной там же ручкой: «Найти старые афиши».

Почерк у неё был крупный, детский, с отчётливым наклоном вправо. Отчего-то с годами он совсем не поменялся.

Как будто тоже умер.

Прилепив стикер прямо на дверцу, Лира вышла, задумчиво покусывая губу и осматриваясь, прикидывая, где искать временных рабочих. На глаза, как назло, попадались только свои. Зайчик где-то в стороне репетировал своё фаер-шоу, кукушки развешивали свои белые шмотки по бельевым верёвкам, где-то недалеко мать разговаривала по телефону, кажется, договаривалась с какой-то школой по поводу скидок на билеты.

Наконец попался на глаза один из незнакомых парней, и Лира направилась к нему.

— Эй, — она дёрнула парня за рукав, и тот удивлённо обернулся, — кто устанавливал оборудование под куполом?

Парень честно подумал с минуту и выдал:

— Эээ… Кирюха, кажись. А тебе зачем?

— А проверял тоже он? Как его найти?

— Ну… наверное, он. Рыжий такой, высокий. Помню, он поднимал что-то на верхотуру.

Валерия кивнула и продолжила обходить цирковой городок в поисках рыжего Кирюхи. Однако на полпути её остановил голос Влада из ближайшего трейлера.

— Чего там рабочие про тебя говорили? — лениво спросил Владимир, когда Лира переступила порог его трейлера. Здесь кроватей также было две, но не в два яруса, а на противоположных концах, так что трейлер визуально делился на две половины — одна принадлежала брату и выглядела практически нежилой. Владимир бывал дома нечасто, особенно если цирк раскладывался посреди города, и в непосредственной близости оказывались клубы, квест-комнаты или дискотеки.

Вторую половину трейлера занимал Зайчик — пространство вокруг кровати, на стенах, полу и потолке, покрывали те же чёрные символы, что были нанесены на тело самого Хасана. Пространство же занимали книги — в основном, старинные. Их было настолько много, что даже тумбочке место не нашлось — её роль досталась стопке длинных объёмных фолиантов.

— Да один мудень забыл крепежи проверить на кольце. Я с купола навернулась.

— Да что за… — выругался Влад и добавил пару крепких выражений, — набирай после этого добровольцев. Руки из жопы… Сколько человек это видели?

— Не ссы, меня новенький поймал.

— Отлично. Не придётся новых рабочих нанимать, — обрадовался Влад.

В этот момент Лира испытала странное чувство неправильности, вспомнив, как напуган был Иван, и явно не тем, что её падение увидят люди.

— А… а если бы я упала в фонтан, ты бы полез меня спасать? — подумав, спросила она.

— В фонтан, — повторил Владимир с плохо сдерживаемой насмешкой. Вероятно, в этот момент стоило отступить, но Валерия повторила:

— Да. Если бы я была человеком? Или фонтан был бы со святой водой?

— Если бы фонтан был со святой водой, не было бы смысла тебя спасать, ты бы мгновенно умерла, — Владимир пожал плечами, продолжая смотреть в телефон и явно не придавая разговору особого значения.

Валерия постояла ещё минуту и вышла, сунув руки в карманы.

К несчастью для рыжего Кирюхи, именно он был первым, кто в тот момент попался ей на глаза.

Заметив ощутимо выделяющуюся на фоне остальных высокую фигуру, она прищурилась, хищно раздувая ноздри. В нос ударили сразу все окружающие запахи, настолько обострился инстинкт хищника.

Валерия сделала шаг вперёд и замерла за ближайшим скоплением ящиков с арматурой, следя, как рыжий о чём-то весело болтает с товарищами. Закончили они спустя минут десять, и Кирюха отделился от остальных, направившись куда-то в сторону. Вытянув из ящика одну из арматурин, Лира взвесила её в руке и последовала за ним.

 

***

 

 До самого вечера Ивана никто больше не трогал, и он спокойно смог наконец разобрать рюкзак. Первым на кровать лёг ноутбук, старенький, но вполне работающий, за ним последовала стопка одежды, плеер, кое-какие книги и кожаная куртка. Жил он последний семестр не в общаге, а на съёмной квартире, оплаченной вперёд, так что за остальными вещами планировал вернуться после Нового Года.

Открыв ноутбук и выведя на экран список доступных точек WiFi, Ваня разочарованно увидел, что все они защищены паролями, но приободрился, вспомнив, что Лира обещала дать ему доступ к своей.

Он с улыбкой пролистал названия точек, без особого труда отгадывая, кто есть кто. Сперва шли банальные NIl’in — очевидно, Николай Ильин, VladASUS и стандартное WiFi-3876. Затем забавное Lyra_4-ever, ASeven и лаконичное Djinn. Наверняка речь шла о Хасане, возможно, это его сценический псевдоним. Не Зайчик же, в конце концов.

Иван улыбнулся своим мыслям и увидел последнее имя: Likho. Это должна была быть Лика, хотя почему на конце О, Ваня так и не понял.

Свернув окно, он открыл Рабочий стол и заставку с фотографией семьи. Фотка была спонтанная — в универе тогда объявили карантин, и Ивану удалось вырваться на пару дней в родное Виринеево. Там, проходя через парк, радующий глаз сочной, практически кинематографичной картинкой золотых кленовых деревьев, он увидел гуляющих родителей с Соней. Так и появился снимок, где Сонечка в смешной шапочке с помпоном улыбалась, держа в руках охапку разноцветных листьев, а мама и папа сидели на корточках по обе стороны от неё. И хоть в кадре самого Вани не было — он фотографировал сам, так и не дождавшись прохожих — это был по-настоящему семейный снимок и по-настоящему тёплое воспоминание.

Снаружи уже темнело, и Иван встал, чтобы включить свет, но, подойдя к выключателю, увидел в окно Валерию, неторопливо бредущую откуда-то с ломом в руке.

— Эй! — он приоткрыл дверь и помахал, привлекая внимание, но, коротко обернувшись, Лира только ускорила шаг, на ходу швырнула лом в какой-то открытый ящик, коих было в изобилии расставлено по всему городку, и нырнула куда-то в темноту.

Нахмурившись, Ваня схватил куртку и вышел следом. Что могло вызвать такую реакцию?

Однако он так и не смог понять, в какой именно стороне она так поспешно скрылась.

Сперва Иван хотел вернуться к себе, но, вдохнув свежий ночной воздух, передумал и решил прогуляться вокруг шатра. Приблизившись ко входу для зрителей, он услышал музыку. Она периодически прерывалась, становилась то тише, то громче — похоже, Пашка настраивал оборудование.

Ваня заглянул внутрь шатра, и губы невольно расползлись в улыбке. Пространство вокруг манежа окончательно приобрело вид цирка, прожекторы светились разными цветами, весёлая музыка настраивала на жизнерадостный лад.

На манеже в окружении трёх открытых ящиков стоял Владимир и сосредоточенно подбрасывал свои кольца, те самые, что утром держал в руках. Получалось здорово — колец было штук десять, и Влад ни разу не сбился и не уронил ни одного, при этом сохраняя совершенно спокойное лицо.

Это навело на неожиданную мысль, и Иван приблизился.

— А, новенький. Привет. Как тебе? Достаточно эффектно смотрится? — поинтересовался Владимир, не отрывая, впрочем, взгляда от своего реквизита.

— Эээ… да, очень здорово… Слушай, сегодня кое-что произошло с Лирой…

— Да, она говорила, — перебил Влад, — мы всё починили и заново проверили.

Ваня чуть прищурился, стараясь уловить во взгляде жонглёра хоть долю волнения или напряжения.

— И… часто у вас такое? Ребёнок чуть инвалидом не остался.

Владимир по одному поймал все кольца и наконец устремил взгляд на собеседника.

— Ну ты же её поймал, герой. Так в чём проблема? Или хочешь за это какого-то вознаграждения? — насмешливо спросил он. Иван покачал головой.

— Ты что, не понимаешь, что чуть не потерял сестру?

Влад резко посерьёзнел.

— Не лезь в это, герой.

Ваня промолчал и, развернувшись, вышел. От злости уже потряхивало, и мысленно Иван поблагодарил своего тренера по боксу, который научил его сдерживать агрессию.

Что это за семья такая, которой плевать на детей?

В отвратительном настроении Ваня добрёл до своего трейлера и обнаружил внутри Лиру.

— Это твоя сестра? — спросила она, глядя в экран так и лежавшего на кровати ноутбука.

— Да, Соня. Ей в следующем году одиннадцать… А тебе сколько, кстати?

— Не скажу. А то узнаешь код от замка на моём холодильнике, — на полном серьёзе ответила Валерия, но в глубине голубых глаз всё же скрывалась ирония.

— У тебя холодильник на замке? Боишься, что колбасу украдут? — хмыкнул Ваня.

— Не. Багет может открыть и всё сожрать.

— Кстати, ты не знаешь, как тут вообще с транспортом? А то надо бы в город съездить, еды купить. Не всегда же парней буду объедать.

— Там остановка, метров двести.

Валерия кивнула за спину Ване, и, обернувшись, он заметил с другой стороны от двери рулон, прислонённый к стенке.

— Это старые афиши. Если надумаешь что-нибудь, скажи мне, обсудим.

— Ты и этим занимаешься?

— Ну у меня все номера старые, премьер нет, поэтому я свободна. У других то же самое — когда нет премьер, мы можем билеты продавать, шарики надувать, костюмы подшивать и всё остальное.

Иван кивнул в знак понимания и взял рулон, намереваясь разложить на кровати.

— Нет, на мебели афиши не раскладывают. Это плохая примета, — Лира отобрала у него рулон, — только на полу.

— Прекрасно, — буркнул Ваня, — а краски и остальное?

— Найдём… А, да, я обещала тебе пароль от вай-фая, — спохватилась Валерия и без спроса плюхнулась на кровать, придвинув к себе ноут. Выбрав точку доступа Lyra_4-ever, она быстро набрала пароль, так что Иван не смог проследить, на какие клавиши и в каком порядке она нажимает, и ноутбук наконец вышел в Сеть.

— Что за «Лира форевер»? — весело спросил Ваня.

— Фильм такой есть. «Лиля навсегда». Смотрел? — увидев, как он помотал головой, Лира закатила глаза.

— А у тебя фотки семейные есть? — чтобы сгладить неловкий момент, уточнил Иван, — покажешь?

— Ну… Была парочка. Я не знаю, где они, — отмахнулась Валерия, — пойду скажу кукушкам, чтобы поискали тебе краски.

Не прощаясь, она выскочила наружу, оставив Ваню задумчиво смотреть вслед.

 

***

 

 Валерия, на ходу скидывая кеды, вошла в свой трейлер и с порога напоролась на внимательный взгляд жёлтого глаза.

— Слышала, у тебя появился собственный рыцарь? — когда Лика оторвала от неё свой взгляд и вернулась к раковине, в которой смывала макияж, Лире стало намного легче.

— Иван? — невнимательно спросила она, взлетев на свой верхний ярус и вытащив из-под матраса блокнот с ручкой.

— Иванушка, — медленно, явно смакуя, произнесла Лика и облизнулась. Язык у неё был длинный, раза в три длиннее, чем у человека, но очень узкий и тонкий.

— Тихо, у меня идея для нового номера, — сосредоточенно записывая, отмахнулась Валерия, — во, зацени: я как бы падаю, а Багет меня ловит. Клёво, а?

Лика оторвалась от зеркала и посмотрела на неё свысока, хотя в данный момент находилась на голову ниже.

— А после представления зрители толпой побегут катать жалобы. Первая половина — на издевательство над ребёнком, а вторая — над змеёй.

— Тьфу ты, — буркнула Лира, с сожалением отложив ручку, — ну классная же идея. Лет пятьдесят назад люди бы на это бежали смотреть за любые деньги. Жаль, Багета ещё не было.

— А ещё лет тысячу назад можно было просто ходить из деревни в деревню и жрать кого захочешь, — поддразнила Лика, — проклятая эволюция.

— Я бы за это выпила, — подумав, заключила Валерия. Подруга наклонилась к кухонному шкафчику и достала бутылку и бокалы.

— За всеобщее невежество и отсутствие научно-технического прогресса, — произнесла тост Лика и подняла бокал на уровень глаз. В тёмно-красной жидкости то и дело что-то шевелилось, волнуя гладкую поверхность.

— Бахнем, — согласилась Лира и приняла второй бокал. Могильные черви весело хрустнули на зубах.

— Ммм, — с наслаждением Лика опустошила свой бокал и вылизала длинным языком, — освежает.

— Ещё?

— За милую душу.

В бутылке оставалось уже не так много, когда Валерия решила, что с неё хватит.

— Ну всё. Это последняя. За тебя, Лихо.

— За тебя, носферату.

Бокалы весело клацнули друг о друга.

Приятная сытость не особенно способствовала мыслительному процессу, поэтому блокнот был забыт и отправлен обратно под матрас.

— А ты бы меня спасла, если бы я тонула в фонтане? — неожиданно даже для себя спросила Лира спустя паузу.

— А ты меня?

 

… Утро выдалось дождливым, даже более того — завывал ветер, так что дрожали стёкла, а неосторожно оставленные незапертыми двери начинали хлопать. Бельё кукушек с верёвок буквально рвалось, словно белоснежные альбатросы, улететь к морю, и паре плохо закреплённых маечек это даже удалось.

Ливень барабанил по крышам и земле, превращая грунт в чавкающую жижу.

Мать с рассвета не слезала с телефона, беспокоясь насчёт продажи билетов, которую следовало начинать уже с самого утра — первое шоу предстояло уже завтра.

Нечувствительная к какой бы то ни было смене температур, помимо, пожалуй, слишком яркого солнца, которое жгло глаза и вынуждало косплеить Лику с её тёмными очками, Валерия вышла под дождь, надев первую попавшуюся футболку. Вещи, которые ради шутки утащили накануне кукушки, они вернули, полыхая злыми взглядами, и Лира поняла, что её послание в виде Багета, отрыгнувшего им в кровати по парочке дохлых мышей, дошло в полной мере.

Купальник мочить было нельзя, чтобы мокрая ткань не скользила по кольцу и полотнам, поэтому его Валерия запихнула в рюкзак.

Выйдя из трейлера, пока Лика ещё спала, а Багет мирно развалился на своей ветке под включённой лампой, Лира осмотрелась. Помимо суетящейся матери ничьих голосов слышно не было. Городские рабочие ушли ещё вчера, получив расчёт — теперь их помощь требовалась после крайнего представления, когда шатёр нужно было раскладывать и собирать в фуры.

Помимо рыжего Кирюхи, который навсегда останется рассортированным по контейнерам на радость Багету, со своей мерзкой «бензинной» кровью четвёртой группы.

— Привет! — послышался жизнерадостный оклик, и даже ещё не обернувшись, Валерия узнала Ивана.

Она подошла ближе и склонила голову. Ваня стоял на пороге своего трейлера, под защитой крыши.

— Ты чего, заходи скорее! — он посторонился, но Лира покачала головой.

— Я на манеж, отрепетирую номер. Да и вообще… — она неопределённо махнула рукой.

Ваню этот жест явно рассмешил.

— Я не обращаю внимания на погоду, потому что она не обращает внимания на меня, — похоже, это была цитата, но Валерия её не узнала и вопросительно подняла брови.

— Это из «Алисы в Стране Чудес», — улыбаясь, пояснил Иван, — помнишь, Додо?

— Я не смотрела.

— Правда? — искренне удивился Иван.

— Я пойду, — Валерия тряхнула головой; распущенные волосы прилипали к щекам.

— Ну ладно, увидимся, — Ваня помахал рукой, — и не стой под дождём, а то простудишься!

— Да. Конечно, — Валерия сделала глубокий вдох и направилась к шатру. Чувство неправильности вернулось с утроенной силой.

Почему никто никогда не говорил ей «не стой под дождём, а то простудишься?»

Но тут же Лира снова тряхнула головой, смахивая эту мысль. Какая чушь, она ведь не ребёнок и даже не человек.

«Но ведь была им когда-то», — услужливо вступил тоненький внутренний голос.

Да, была. До десяти лет она была человеком. Бегала с цирковыми мальчишками лазить по деревьям, подсматривала через дыру в заборе за настоящими огромными слонами, подбирающими пучки травы хоботами и сующими в рот. Однажды даже потрогала одного, самого маленького. Наощупь слон был тёплым и шершавым, и это ощущение навсегда осталось в пальцах.

Что же произошло потом? Куда делись слоны, деревья и мальчишки? Почему они больше не забегали за ней, чтобы отвлечь хозяина поля, пока другие крадут початки кукурузы? Почему она больше не загорала вместе с ними на берегу ближайшей речки и не каталась на тарзанке?

Память, которая могла подбросить любой исторический факт, любую строчку любой прочитанной книги или прослушанной песни — молчала.

Лира переоделась, стянула волосы в пучок и принялась за разминку. Технически разминка была ей не нужна — мышцы не уставали, их не сводило и не разрывало. Но по какой-то причине, возможно, памяти тела, это казалось неотъемлемой частью жизни.

Спустя время на арену подтянулись зевающая Лика, Влад со своими кольцами и Зайчик, как всегда невозмутимый. У него в цирке вообще была самая лёгкая работа — по сути, чтобы производить огонь, никаких дополнительных действий, кроме желания, от джинна не требовалось.

— Я заметил, контейнеров прибавилось? — как бы мимоходом отметил Владимир, с хитринкой во взгляде посматривая на сестру.

Она для проверки пару раз дёрнула кольцо на новом креплении и запрыгнула на него, свесившись вниз головой.

— Ты что, обиделась? — удивился Влад, не получив ответа. Лира раскрутила кольцо и повисла на одних ногах, раскинув руки.

— Нажмите там, кто-нибудь, на кнопку, — попросила она.

Сверху было видно, как Лика расставляет реквизит, делая какие-то пассы руками, вероятно, изображая магию, Зайчик картинно вскидывает руки, чтобы на них вспыхнуло пламя, а Владимир запрыгивает на балансирующий на одной ножке стул, начиная подкидывать свои кольца.

В этот раз крепления выдержали, и Валерия отработала всю программу, и даже прикинула на ходу, что можно использовать для нового номера.

Народ внизу занимался своими делами; у людей-рабочих был выходной — шатёр установили, и теперь они занимались, в основном, мелкими поручениями, помогали перетаскивать реквизит, ставить товары в вагончики с сувенирами и во время шоу переквалифицировались в охранников.

Поэтому Лира, не тратя времени на спуск, просто спрыгнула с кольца, приземлившись на корточки.

— Вал, — Владимир спрыгнул с шатающейся конструкции, состоящей из стула и поставленных на него специальных цилиндров, и отвёл её в сторону, — у тебя на сколько ещё осталось?

— На пару дней. Может, растяну до следующего города, — мысленно Лира открыла свой мини-холодильник и проинспектировала содержимое.

— Поделишься? Или можно уже браться за новенького?

— Поделюсь. Не надо внимания привлекать пока.

— Ой, уж кто бы говорил, — фыркнул Влад, — это ведь ты рыжего кончила?

— Он некомпетентен, — отрезала Валерия и, вспомнив слова Ивана, добавила, — я могла из-за него погибнуть.

— Нет, не могла, — мягко, как будто обращаясь к ненормальной, возразил Владимир, — ты вампир.

Лира промолчала и, поддев свою мокрую футболку, лежавшую на барьере, вышла с манежа.

 

***

 

 Иван с улыбкой наблюдал, как очередь из детей и родителей всё увеличивается. Должно быть, в городе было мало развлечений, и появление цирка было чем-то волшебным для людей всех возрастов. Даже дождь не повлиял на желание купить билет, вопреки опасениям.

Ливень уже перешёл в безобидную стадию лёгкой мороси, и Ваня рискнул выйти, прихватив зонт, чтобы посмотреть на очередь, тянущуюся к одному из трейлеров с надписью «Касса». Сперва билеты продавала сама Вероника Ивановна, но после её сменила Лика, а ещё через время — одна из семерняшек. Их имена Иван не мог запомнить совершенно — вернее, не мог соотнести с хозяйками. В отместку при встрече с очередной белой девушкой он оказывался то Васей, то Валей, то Витей.

В итоге и А-шку сменили — подошёл Николай, как обычно суровый и молчаливый, и освободившая блондиночка радостно выпорхнула из трейлера.

— О, привет, Вячеслав, — подколола она.

— Привет, Белоснежка, — уже даже не пытаясь угадывать её имя и поправлять своё, вздохнул Ваня.

Девушка, склонив голову, помолчала и выдала:

— А вообще… мне нравится. Пойдёт… Ваня.

Он улыбнулся, провожая акробатку взглядом. Накануне вечером он увидел в окно, как они, одетые сплошь в белое, репетируют какой-то кусок номера, и восхитился слаженностью и точностью движений.

— Чего под дождём мокнешь? Не боишься простудиться? — лениво спросили из-за спины.

Валерия стояла в одной маечке и джинсовом комбинезоне, сунув руки в карманы.

— Кто бы говорил, — Ваня торопливо подошёл к ней и накрыл своим зонтом, — тебе же выступать завтра!

— Работать, — меланхолично поправила Лира, — у нас не говорят «выступать».

— Точно. Не запомнил пока… Так, куда ты идёшь?

— В кассу. Мне нужен отец.

— Возьми мой зонт, я всё равно уже собирался в трейлер возвращаться.

Валерия снова посмотрела на него взглядом «ты дурак?», но спорить не стала, взяла у Вани из рук зонт и направилась по делам. Оставшись на моросящем дождике, Иван поспешил в сухой тёплый трейлер, радуясь, что работы как таковой нет. Разве что возникнет необходимость что-то перенести из реквизита.

Он бросил взгляд на разложенные по полу афиши. Все они действительно были нарисованы от руки, без единого следа компьютерной обработки, на толстом листе ватмана. Единого стиля не прослеживалось — рисовали разные люди. Разве что два самых нижних были очень похожи, к тому же, сделаны под старину — если бы на рисунке не было крупной надписи «Лира Ильина — самая гибкая девочка на свете!», Ваня подумал бы, что видит раритет.

На других афишах лица тоже были знакомыми — «Удивительные акробаты-альбиноски!», «Непревзойдённый Мастер Иллюзий — Лика Славянская», «Уникальное фаер-шоу», «Шестиметровый сетчатый питон».

Ваня взял одну из чистых тетрадей и карандаш и начал прикидывать композицию будущей афиши. В глубине души Иван никогда не бросал мечту стать художником — его буквально тянуло к карандашу и бумаге, по большей части, во время нудных лекций по экономике. В том числе и поэтому из будущего экономиста он переквалифицировался в циркового рабочего. Но ни в кабинете у декана, ни тем более сейчас эта перспектива не пугала, а напротив, вызывала лишь облегчение.

От наброска, уже оформившегося на листе, Ваню оторвала характерная мелодия входящего звонка, и, отложив блокнот, он попытался выследить местонахождение мобильного по звуку.

Нашёлся сотовый в кармане куртки, брошенной на закрытое сиденье унитаза — крючок у двери погнулся ещё до Ивана.

— Алё? — слегка запыхавшись, ответил он на вызов, увидев на дисплее «Мама».

— Ванюш, привет, — судя по голосу, мама улыбалась, — чего не звонишь? Мы тут соскучились, особенно Софья.

Ваня улыбнулся — мама всегда называла Соню только полным именем, Софья, либо Софийка.

— Да денег на балансе нет, всё закинуть никак не получается… Давайте, может, в Скайп? Соня там далеко?

— Сидит уроки учит… Но, думаю, Русский подождёт минут пятнадцать, да?

Где-то на фоне послышалось радостное «Да-а-а!».

Когда лица мамы и сестры появились на экране, Ваня не мог заставить себя перестать улыбаться. Он выслушал все новости о школе, о Димке из параллельного класса и о том, как поживают любимые Сонины игрушки.

— Бони очень скучает, — Соня, розовощёкая, изящная, с мелкими светлыми кудряшками, развела руками, показывая, как сильно по Ване скучает её любимый заяц, — я посадила его к тебе на кровать. И Масю тоже.

— Там теперь кровати не видно из-за игрушек, — добродушно поддразнила Соню мама.

Тут хлопнула дверь, и в трейлер, как обычно без стука и разрешения, вошла Лира.

— Ты занят? Я зонт отдать, — Валерия потрясла мокрый зонт над порогом и положила на ближайшую поверхность.

— Лир, иди сюда, смотри, — жестом позвал Ваня, и девочка нерешительно сделала пару шагов вперёд.

— Смотри, это моя мама, а это Соня, — представил он и повернулся к монитору, — ма, Сонь, это Лира, она… моего друга сестра. Живёт по соседству.

— Привет, — общительная Сонечка замахала рукой, — а ты в каком классе?

По лицу Лиры Иван понял, что она собирается сказать что-то не слишком вежливое, и сделал большие глаза.

Вздохнув так тяжело, словно делала огромное одолжение, Валерия ответила:

— В третьем.

— А я в четвёртом! — с гордостью ответила Соня.

— И как там? — неожиданно спросила Лира, присев на кровать. Ваня поднял брови, но мешать не стал, тем более что сестрёнка уже начала в красках расписывать, насколько она уже взрослая и самостоятельная.

— … И домашку целую гору задают, — закончила Сонечка с очевидным подтекстом «не то что в вашем третьем», — а ещё…

— Софья, ну что ты тарахтишь, — мягко прервала её мама, — может, Лирочка тоже хочет что-нибудь рассказать?

— Я… — начала Валерия, и впервые за всё их знакомство Ваня увидел на детском лице по-настоящему детское выражение удивления. Он неловко потянулся и не удержался от болезненного восклицания.

— Что такое? — забеспокоилась мама.

— Да так… таскал кое-что, спину сорвал. Фигня.

— Никакая не фигня, — мама нахмурилась и скрестила руки на груди, — почему мне не сказал? Значит, так: сейчас идёшь в аптеку, я тебе скажу, какую мазь купить… Или нет, попроси кого-нибудь из друзей, раз у вас там дождь идёт, не хватало ещё простуду подхватить.

— Да мам, у меня уже есть мазь, — вяло отмахнулся Ваня.

— Какая? Кто производитель? А то наделают аналогов бесполезных.

— Это народное средство. Мне Лир…ина мама дала. На основе змеиного яда.

— О, я слышала, это хорошее средство, — одобрила мама, — тогда пользуйся и двигайся поменьше. И босиком не ходи.

— Да, мам, я знаю… Мне уже пора, наверное. Ещё созвонимся на днях.

— Пока, — Соня помахала рукой сначала брату, а потом Лире, — а ты ещё придёшь?

— Наверное, — тихонько ответила та и нерешительно растянула губы в улыбке.

— Ты чего такая грустная? — чуть обеспокоенно спросил Иван, отключив Скайп и закрыв ноутбук.

Валерия с минуту стояла, ничего не говоря, видимо, пытаясь сформулировать мысль.

— Она так… волнуется. Но это же ерунда.

— Это же мама, — улыбнулся Ваня, — мама всегда волнуется по пустякам. Ну вспомни, когда ты болела? Тебя тоже, наверное, поили молоком с мёдом, каждые полчаса подходили спрашивать, как ты себя чувствуешь, заставляли над картошкой дышать… Было же?

Лера молчала, уставившись куда-то в пол. Вспоминала?

— Помню, однажды я неправильно закрутила полотно вокруг ноги. И когда раскручивалась, упала. Успела только в самом низу ухватиться.

— Ну вот, ты же помнишь, как родители переживали?

— Помню, отец говорил, что я запорола номер, — ровным тоном произнесла Валерия, но в конце голос чуть дрогнул, и она резко сменила тему, — раз ты их так любишь, и у вас всё такое розовое и приторное, зачем ты им наврал, что до сих пор учишься?

— Я не наврал, просто не хотел испортить сюрприз, — терпеливо пояснил Ваня, — в итоге-то я скажу правду. Представь, как они удивятся, что ты циркач… цирковая?

— И в чём сюрприз? Что тебя выгнали из института? — к Лире вернулось самообладание, а с ним и язвительность.

— Да нет же, что я приеду на Новый Год.

— Но тебя выгнали. У них больше нет повода тобой гордиться, — явно не понимая, произнесла Валерия.

— Зато мы будем вместе, всей семьёй встречать Новый Год.

— Но ты ничего не добился. Им не за что тебя любить.

Ваня вздохнул. Он примерно представил, насколько практичная и жёсткая картина мира сложилась у этого ребёнка, и отлично понимал, кто в этом виноват.

 

***

 

 В день шоу в цирковом городке было не протолкнуться. Народ начал сходиться за полтора часа до начала и развлекал себя тем, что всеми правдами и неправдами пытался просочиться на жилую территорию. К счастью, сдерживать толпу выпало Томашу, как самому высокому, и Петру Ильичу, как самому суровому.

Артисты то и дело мелькали где-то на периферии, бегали с вешалками и чехлами женщины, а мужчины таскали реквизит. На одном из ящиков Ваня увидел Лиру — Лика, сидя перед ней на корточках, наносила девочке сценический макияж. Костюм у Валерии изображал летучую мышь — блестящий, чёрный, со вставками, играющими роль крыльев.

— Классно выглядишь, — весело отметил он. Настроение со вчерашнего разговора с родными держалось на оценке «выше среднего», даже несмотря на то, что дождь, пройдя, оставил после себя гигантские хлюпающие лужи, обойти которые получалось не всегда, особенно если в руках при этом оказывался ящик с реквизитом.

— Ну ещё бы, — за Лиру ответила Лика, — с таким-то гримёром.

Сегодня иллюзионистка сменила тёмные очки на объёмную маску, закрывающую лицо целиком. На образ это работало, но как можно сквозь неё было что-то разглядеть, оставалось загадкой.

Впрочем, судя по аккуратному макияжу Валерии, Ваня её недооценивал.

— А ты чего слоняешься? Там Хасану нужно дым-машину установить.

Иван понятливо кивнул и отправился внутрь шатра.

Закулисье было далеко не таким большим, чтобы уместить сразу всех артистов с реквизитом, поэтому большинство топтали грязь снаружи. Вид изящных белоснежных семерняшек в струящихся коротеньких юбочках, которые, чтобы не запачкать грязью белые туфельки, надели поверх своей обуви огромные, размера сорок третьего, кирзовые сапоги, заставил Ваню изо всех сил закусить губу и шустро нырнуть в шатёр.

Внутри Хасан, как и сказала Лика, настраивал дым-машину. Вместо маски жуткого зайца на нём была другая, изображающая череп. Но в сеттинге цирка это смотрелось вполне гармонично, так что Иван не вздрогнул даже тогда, когда глаза в прорезях сверкнули каким-то инфернальным огнём.

— Поможешь с дымом? Там подкачивать надо будет во время номера. Ну, для таинственности, — хмыкнул Хасан, — на твоё усмотрение, в общем. Как увидишь, что рассеивается, сразу подкачивай.

Ваня с энтузиазмом согласился — это значило, что представление он всё же увидит, по крайней мере, часть, а не будет стоять на морозе и охранять территорию.

Оглядевшись, он заметил расписание выходов:

 

«Приведения

Влад (кольца)

Лира (кольцо)

Ифрит (фаер-шоу)

Влад (канат)

Антракт

Лебеди

Лира (змея)

Ифрит (ножи)

Лика»

 

Ваня порадовался, что увидит выступление Лиры, раз оно до фаер-шоу. Конечно, он уже видел и не раз, как она репетирует на кольце, на полотнах и на канате, который называла каким-то сложным французским словом, но всё-таки сегодня атмосфера вокруг была совсем другой. Все суетились, что-то подшивали, подглаживали, поправляли. Даже жуткий Багет, та или иная часть которого периодически появлялась в поле зрения, уже не пугал так, а казался просто частью шоу, где априори не может произойти ничего плохого.

В шатёр вошёл Николай в рубашке, жилете и даже с галстуком-бабочкой, и аккуратно отодвинул занавес, рассматривая манеж.

— Ну что, работаем, парни? — он скупо улыбнулся и хлопнул Ваню по плечу, — твой первый раз, да? Это незабываемо, говорю как эксперт.

— Верю, — хохотнул Иван и снова наклонился к дым-машине.

Тихая фоновая музыка усилилась, сменившись бодрой, зажигательной. До представления оставались считанные минуты, и Ваня почувствовал приятное волнение от того, что имеет к этому отношение, пусть и косвенное.

— Не дрейф, пацан, — вероятно, заметив его чуть подрагивающие руки, Хасан подошёл ближе. Его жуткая маска вкупе с неизменным капюшоном и полумраком закулисья производили какое-то мрачно-притягательное впечатление.

— Ты знаешь, что рабочие тебя называют бесом? — неожиданно даже для самого себя, только чтобы увидеть реакцию, спросил Иван. Хасан рассмеялся низким, каким-то шипящим смехом.

— Не так уж они и не правы.

С улицы, сдвинув брезент, в закулисье вошла Лира, уже полностью в образе. На её лице Лика нарисовала чёрно-белые узоры и контуры, напоминающие полумаску, обводящую глаза.

— Ну что там, начинаем? Это твоё первое шоу?

— Ага, — отозвался Ваня и улыбнулся, — что, на этот счёт тоже есть какая-нибудь примета?

Валерия рассмеялась и ответила:

— Да, есть одна. Не налажай.

— Вал, где змея? — спросил Николай, о существовании которого легко можно было забыть, настолько незаметно он встал у самого занавеса.

— Ползает где-то, в антракте поищу, — легкомысленно отмахнулась Лира и едко добавила, — не потеряется.

— Помнишь, что я тебе говорил? Сделай так, чтобы никто из зрителей его не видел на улице.

— Они же на него и пришли смотреть, — недовольно буркнула девочка, — он в лес уполз.

Тут музыка сделала последний, третий твист, и заиграла в два раза громче. Николай поправил галстук.

— Ну, погнали, ­— негромко сказал он и, взяв с ближайшей колонки микрофон, театральным жестом раздвинул занавес, выходя на манеж.

— Добрый вечер, добрый вечер, уважаемые зрители! — раздался усиленный микрофоном голос, и музыка снова притихла, — мы начинаем представление! Нашу программу открывает танцевально-акробатический этюд «Приведения». Встречайте!

За кулисы впорхнули семерняшки, скинули грязные сапоги и выстроились в линию у форганга.

Свет с яркого красно-зелёно-жёлтого сменился на приглушённый сине-белый, музыка тоже стала какой-то тягучей, без слов, но очень лирической.

— Ты сегодня за дым-машиной, Иванушка? — спросила одна из А-шек, и Ваня кивнул, удивлённый отсутствием очередного варианта своего имени.

— Нам только в самом начале, но побольше.

— Хорошо.

Когда дым наполнил манеж, а зрители притихли, сёстры выпорхнули на сцену, и под голубоватым светом они действительно казались привидениями в своих развевающихся платьицах, с инфернально белой кожей и волосами.

— Зрители их всегда любили, — прокомментировал Хасан, тоже наблюдая, как семерняшки абсолютно синхронно кружатся, выгибают спины и делают перевороты назад, — слышал, их даже называли в одном тематическом издании новыми сёстрами Росс.

Кто эти сёстры Росс, Ваня не знал, но Хасан произнёс это таким непринуждённым тоном, что он решил не уточнять, а просто погуглить позже.

Номер по-настоящему завораживал сочетанием экшн-музыки, света и мрачновато-прекрасных белых девушек, проделывающих такое, что обычные люди, увидев на экране телевизора, сочли бы спецэффектами.

Вот они синхронно встали на мостик и выпрямились уже вниз головой, опираясь на руки, раздвинули в шпагатах ноги и соединили, образуя круг, а затем, по одной, проделали то же в обратном порядке.

Развевались полупрозрачные юбки, изящные руки делали пассы, ноги в плоских туфельках поднимались и изгибались под немыслимыми углами.

Когда музыка стихла и перешла в весёлую перебивку, а свет снова стал обычным жёлтым, зрители неистово зааплодировали.

— Сёстры Костромины! — объявил Николай в микрофон, и девушки, поклонившись одна за другой, убежали в форганг.

— Это было здорово! — восхищённо произнёс Ваня, и семерняшки заулыбались.

— У нас ещё один выход после антракта, — кокетливо ответила одна из них, накручивая на палец прядь белоснежных волос.

Мимо пробрался Владимир со своими кольцами и вышел на манеж. Краем глаза, всё ещё болтая с семерняшками ни о чём, Ваня видел, как он ловко орудует своими кольцами, затем мячами и ещё какими-то продолговатыми палками.

Лира встала у прохода, меланхолично рассматривая зал и арену. Хасан присел на один из ящиков, лениво пощёлкивая пальцами и высекая из них искры.

Когда сестрички, наговорившись, отправились к трейлеру с костюмами, переодеваться в лебедей, Иван подошёл ближе к Хасану и спросил:

— Как у тебя так получается?

— Магия, — хмыкнул тот, — поэтому меня и зовут Ифритом.

— А кто это такой? Что-то типа джинна?

— Да, только повелевающий огнём, — в доказательство Хасан вытянул руки в стороны, демонстрируя свои исписанные чёрными символами руки.

— И… это что-то означает?

Хасан закатил глаза и отвечать на это не стал.

Владимир под перебивку вышел из форганга и сложил свои кольца в свободный угол.

— Теперь ты? — Иван подошёл к Лире.

— Ага, — подтвердила она со скучающим видом, — поможешь поднять?

Валерия вручила Ване переключатель с кнопкой и, расправив плечи, выбежала на манеж.

Держалась она совершенно профессионально — сперва обошла арену по периметру, дожидаясь, пока сверху опустится её кольцо, раскрутила его вокруг своей оси и с разбегу запрыгнула, ухватившись за перекладину.

Иван с улыбкой смотрел, как Лира исполняет номер, повисает на одной ноге, разводит их в шпагате и держится, раскинув руки и показав во всей красе «крылья»; раскручивает кольцо, держась одной рукой, а второй ухватившись за согнутую в колене ногу.

Номер продолжался не так уж долго — спустя каких-то шесть-семь минут Николай подошёл и скомандовал:

— Всё, опускай.

Ваня нажал на кнопку, и замершая в финальной позе Лира, раскинув ноги и руки, словно морская звезда и держась за кольцо лишь запрокинутой головой, плавно опустилась на манеж под громкие аплодисменты. В последний раз обойдя арену, она отступила к форгангу, и к зрителям вернулся Николай.

— Лира Ильина с номером «Летучая мышь»!

Валерия с довольным видом вошла за кулисы и кивнула Ване в знак благодарности.

— А сейчас, дамы и господа, — голос Николая приобрёл вкрадчивость в такт изменившейся музыке, — из сердца пустынь, чудо Востока — таинственный всемогущий Ифрит!

Иван, увидев знак от Хасана, пустил на арену первую струю дыма.

Николай вошёл в форганг, выключив на время микрофон, и, увидев Лиру, нахмурился.

— Иди змею ищи, не дай Бог увидит кто из зрителей в антракте. Я видел, там журналисты приехали, фотографировали что-то через забор.

Валерия передёрнула плечами, но Ваня, стоявший к ней ближе всех, увидел, как на юном лице на миг мелькнуло что-то мрачное.

— Слушай… это было офигенно круто, — краем глаза следя за выступлением Хасана, обратился он к Лире, — правда.

Она снова передёрнула плечами, но мрачность с лица исчезла. Сунув ноги в ботиночки, она набросила джинсовку и вышла, вероятно, разыскивать Багета.

Ифрит на арене, тем временем, заставлял зрителей испуганно вжиматься в кресла и благоговейно следить за каждым движением. Каким образом подобное вообще можно провернуть, Ваня даже в теории не представлял. Хасан то заставлял огоньки плясать на кончиках пальцев, то зажигал реквизит — свечи и факелы — а потом тушил, не прикасаясь, то выводил в воздухе имена случайных зрителей.

Коронным номером стала пластиковая бутылка, куда Хасан засунул свечку, полностью погрузив в воду — и зажёг. Тут уж ахнул каждый, и ребёнок, и взрослый, и сам Иван.

Свеча под водой чувствовала себя прекрасно, продолжая гореть, даже когда Ифрит взял пустой стакан и начал переливать воду, демонстрируя, что та вполне реальна.

Под конец номера зал аплодировал стоя, несколько минут подряд.

Николай объявил:

— Ифрит, дамы и господа, Хасан Керимов!

Хасан поклонился и ещё несколько раз, уже было вернувшись за кулисы, выходил на «бис».

— Ну ты зажёг, — не стараясь скрыть своего восхищения, протянул Ваня.

— Ха, — оценил каламбур Хасан и хлопнул его по плечу.

Следующим снова вышел Влад, вскарабкался по лестнице на канат и около пятнадцати минут развлекал народ тем, что сперва прошёлся от одного конца до другого, затем сделал то же спиной вперёд, остановившись на середине и сделав мостик, демонстрируя идеальный баланс, встал на руки и добрался до платформы уже без помощи ног.

— Нифига себе, — присвистнул Иван, когда Владимир зашёл на третий круг, теперь уже с любимыми кольцами, которыми жонглировал всю дорогу на канате. Ваня бы уже и не удивился, если бы Влад снова встал на руки и начал жонглировать уже ногами, но вместо этого тот оставил кольца и четвёртый заход на канат преодолел, делая «колесо», переворот боком.

Зрительный зал это впечатлило немало — детишки привстали с мест, взрослые вытягивали шеи.

— Владимир Ильин! — объявил Николай, — а теперь, уважаемые зрители, прервёмся на антракт! Во время перерыва работают киоски с едой и сувенирами.

Точечный свет выключился, и зажглись обычные прожектора, освещающие весь шатёр тёплым жёлтым светом. Зрители, возбуждённо обсуждая увиденное, потянулись к выходу.

Взглянув на часы, Ваня вышел на улицу и осмотрелся. Первыми в глаза бросились семерняшки, спешно поправляющие друг другу юбки, отделанные перьями — недаром номер значился в расписании как «Лебеди» — и нанося макияж. В причёсках так же крепились на резинках пушистые перья.

— Не опаздывай там, Иванушка, нам нужен дым, — попросила одна из А-шек, и Иван начал смутно догадываться, что всё время общался только с одной из всех.

— Хорошо…

— Ариса, — закатив глаза, но не обидевшись, представилась она, и Ваня смущённо кивнул.

— Ариса.

Он побрёл дальше, особенно никуда не направляясь. Дождь окончательно прекратился, оставив только лужи и грязь в качестве подарка на память. Мимо прошёл Хасан, унося в коробке реквизит для фаер-шоу, и пронеслась бегом Лика, обдав волной каких-то терпких духов.

У парадного входа в шатёр поперёк стоял вагончик с едой, перегородив, таким образом, всем любопытным проход к жилой зоне, но не так уж плотно, поэтому вдобавок для непонятливых по обе стороны от вагончика поставили два сегмента забора.

Перемахнув через один из них, Иван оказался среди шумной веселящейся толпы и влился в неё, с любопытством оглядывая посетителей. Взрослых было несравнимо меньше — похоже, здесь присутствовал какой-то класс в полном составе в сопровождении учителя и максимум пары родителей. Они галдели, шумно обсуждали шоу и выражали восторг бурными жестами и восклицаниями типа «Пуф! И огонь такой из рук!!»

— Ну как тебе представление?

Позади стояла Лира, под джинсовкой уже в другом костюме, полностью облегающем комбинезоне с рисунком, стилизованным под змеиную чешую. Прошлый макияж она смыла, а новый ещё не нанесла, поэтому выглядела почти как остальные дети вокруг.

— Очень здорово. И ты была потрясающая.

Валерия пожала плечами, но всё же позволила себе короткую улыбку.

— Хочешь, я тебе сладкой ваты куплю? — предложил Ваня, и Лира растерянно захлопала глазами.

— … Что?

— Ну или попкорна.

Лира явно растерялась, открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же снова закрыла.

— Мне надо макияж сделать, — скомканно пробормотала она и тут же юркнула куда-то в толпу; сколько Иван ни вытягивал шею, так и не смог понять, куда она ушла.

 

***

 

 «Белые лебеди» в исполнении семерняшек впечатлили уже разогретую публику ещё больше — девушки с огромными веерами подпрыгивали, делали балетные па и практически летали над сценой, хватаясь за свисающие специально для этого номера с потолка канаты.

Ваня, забывшись, захлопал одновременно со всеми зрителями, но тут брезент поднялся, впуская Лиру с Багетом, и огромная змея медленно, с шелестящим звуком проползла вперёд.

— А вот и мы, — как ни в чём не бывало, хмыкнула Лира. Накрасила Лика её на славу — имитация чешуи на лице смотрелась очень реалистично, а глаза, подведённые чёрно-зелёным, ещё сильнее выделялись на детском лице.

— Сёстры Костромины! — объявил Николай, когда началась перебивка, и «лебеди» скользнули в форганг. Вопреки ожиданиям, Багета они не испугались, парочка А-шек даже перепрыгнула через него, как будто на полу лежал просто толстый кабель.

— Отличный номер, — обратился Ваня к семерняшкам и удостоился довольного кокетливого хихиканья.

— А сейчас, — голос Николая приобрёл загадочный тон, и Иван уловил даже какие-то шипящие нотки, поразившись, насколько артистичен этот человек, который в реальной жизни не показывает больше одной эмоции, — из глубин Амазонки, из самой дремучей чащи джунглей — самая большая змея в мире! Сетчатый питон!

Зал изумлённо и чуть испуганно ахнул, когда занавес приоткрылся, выпуская на арену Багета и его миниатюрную хозяйку с небольшим сундучком в руках.

Питон застыл в самом центре, свернувшись кольцом вокруг Лиры, и Ваня понял, что точно так же, как и, должно быть, все остальные зрители, задержал дыхание.

Смотреть на то, как огромная белая змея обвивается вокруг маленькой девочки, было одновременно страшно и завораживающе-прекрасно.

Валерия вытянула руку ладонью вверх, и Багет тут же положил на неё свою огромную голову за что удостоился от Лиры поцелуя. В зале кто-то нервно хохотнул, но в целом стояла оглушительная тишина, и тихая фоновая музыка была отчётливо слышна.

Валерия открыла свой сундучок и достала кусок сырого мяса. Взвесив в руке, она размахнулась и бросила его в сторону. В мгновение ока, со скоростью, которую от такой махины ожидать было невозможно, Багет метнулся в сторону и поймал кусок в воздухе.

Ваня ничего не знал ни о сетчатых питонах, ни вообще о змеях в целом, но почему-то был уверен, что они так не делают.

Зал взорвался аплодисментами, некоторые даже повскакивали с мест, и Иван забеспокоился, не напугает ли змею такой шум.

Но Багет продолжал вести себя совершенно меланхолично, пока из сундучка не показался новый кусок мяса.

К концу номера, когда сундучок опустел, и Лира поклонилась, а музыка сменилась перебивкой, Ваня перевёл дыхание и вытер об штаны вспотевшие ладони.

— Лира Ильина!

Первым в форганг лениво вполз Багет, а Валерию зрители ещё долго не отпускали, аплодируя стоя.

— Да уж, после такого выступать будет сложновато, — констатировал Хасан, незаметно появившийся в шатре с реквизитом для второго номера, — она с этой змеёй всегда срывает аплодисменты минут на десять. И ведь предлагал Николаю переставить её в конец, чтобы была крайней, а там уж хоть сорок минут пусть на «бис» выходит.

— Завидуешь, Зайчик? — каким-то невероятным образом услышав реплику Ифрита, хмыкнула Лира, впорхнув в форганг, — конечно, это тебе не ножи кидать.

— Пф, — фыркнул Хасан и, дождавшись своей музыки, вышел под клубы дыма.

Как он метает ножи в Николая, а затем в добровольцев из публики и в одну из семерняшек, вызвавшуюся побыть ассистенткой, смотреть действительно было не так увлекательно, но всё же детям нравилось. Параллельно исполнили ещё один, «смертельный» номер, когда Хасан бросал кинжал прямо в живот лежавшему Николаю, а тот отлетал, не причинив вреда, хотя момент назад резал дерево и бумагу.

Зрители одобрительно хлопали, но на «бис» не вызвали, и Хасан, что-то недовольно бормоча себе под нос, вышел, забрав реквизит.

Лика в обтягивающем купальнике и полупрозрачной накидке сверху взбила волосы и грациозно вышла на манеж. Её репетиций Ваня лично не видел ни разу, поэтому с интересом взглянул на арену, когда закончил с дым-машиной.

Под зажигательную музыку Николай и Влад помогли Лике расставить по периметру манежа несколько самых обычных горшков с землёй, каждый демонстрируя зрителям.

Лика встала в самый центр и развела руками. Как по команде все горшки с цветами подняли и закружились не только по периметру арены, но и по всему залу в совершенно произвольном порядке.

Зрители начали перешёптываться и ахать, когда очередной горшок пролетал в опасной близости.

Следом Лика жестом заставила горшки подлететь ближе и перевернуться в воздухе, так что земля высыпалась на покрытие манежа, рисуя вокруг иллюзионистки ровный круг. Пустые горшки плавно вернулись на свои места у барьера, а Лика села на корточки, опустив голову, и распростёрла руки ладонями вниз над земляным кругом.

Спустя пару секунд кто-то из зрителей крикнул: «Растёт!»

И только тогда Иван и сам увидел — из земли пробивались ростки, на глазах увеличиваясь, становясь толще и выше, перерастая из стеблей в тут же распускающиеся пышные бутоны.

Новый жест — и каждый из проросших цветов нашёл свой горшок, опустившись туда вместе с землёй.

Зрители взорвались аплодисментами, да и сам Ваня стоял, открыв рот, не понимая, как вообще возможно такое осуществить.

Довольная Лика чуть ли не вприпрыжку заскочила за кулисы и тут же стянула свою маску, повернувшись к Ивану спиной, и обернулась обратно уже в неизменных тёмных очках.

С улицы подтянулись все остальные артисты, на общий поклон, несколько раз прошлись вокруг манежа, и прожекторы снова загорелись тёплым жёлтым, обозначая конец шоу.

— Вот и всё, дорогие друзья! Наш цирк будет радовать вас ещё два дня! Завтра в тринадцать ноль-ноль и восемнадцать ноль-ноль, и в воскресенье в шестнадцать ноль-ноль! До новых встреч!

— Выдохнули, — улыбнулся Иван, когда артисты уже последний на сегодня раз вышли в форганг.

— С почином, — Хасан хлопнул его по плечу, Лика улыбнулась, а одна из семерняшек — Ваня готов был поклясться, что это Ариса — послала воздушный поцелуй.

Последним вышел Николай.

— Так, там журналистка из местной газеты, хочет репортаж сделать. Кто пойдёт на интервью?

— Я могу, — вызвалась А-шка.

— Я тоже пойду, про династию рассказывать, и всё такое, — уже не с таким энтузиазмом сказал Влад.

— Что, и всё? — насмешливо спросил Николай, — и где ваша жажда славы?

— В кровати. Пойду поищу, — съязвила Лика и умчалась, нырнув под брезент.

— Тогда ты, Лира. Твоя змея всех покорила.

— Может, она завтра придёт? Мы тут все устали, вообще-то, — буркнула Валерия.

— Бери куртку и пошли.

Лира раздражённо вздохнула, но спорить не стала.

Ваня проводил её расстроенным взглядом, жалея, что так и не уговорил на сладкую вату.

 

***

 

 Валерия скептически оглядела журналистку, молодую, лет тридцати, с аккуратно подколотыми на затылке каштановыми волосами, в строгом белоснежном костюме с юбкой. Самая подходящая одежда для похода в цирк.

Рядом с ней мялся то ли ещё один журналист, то ли водитель, то ли фотограф, который с одеждой запаривался уже гораздо меньше.

— Марина, — журналистка протянула отцу руку, и тот слегка поклонился.

— Николай Ильин. Это Валерия, Владимир и Ариса Костромина.

Кукушка кокетливо улыбнулась то ли водителю, то ли фотографу, которого даже не потрудились представить.

— Мы из газеты «Жизнь нашего города», — прощебетала Марина, — где нам лучше устроиться?

— Давайте в шатре, в трейлер столько народу не поместится, — предложила Валерия. Марина вежливо, слегка снисходительно улыбнулась и перевела взгляд на отца.

Лира стиснула зубы, силой воли не давая выдвинуться клыкам. Больше всего на свете она ненавидела снисхождение.

— Верно, пройдём через парадный, — отец жестом указал дорогу, как будто кто-то её ещё не знал.

Валерия сделала глубокий вдох, чуть отстав от остальных, несколько раз сжала и разжала кулаки и вроде бы успокоилась.

Внутри пара рабочих подметали покрытие, а мать вместе с Пашкой что-то обсуждали у компьютерного стола.

— Это Вероника, моя жена, администратор, — представил отец. Мать явно была не в духе, потому что просто сухо кивнула и вернулась к компьютеру.

Они устроились на двух верхних рядах, рядом с журналисткой — отец и Ариса, а они с Владом внизу. То ли водитель, то ли фотограф сел позади коллеги, в нарочитом отдалении, словно отстраняясь от всех.

— Итак, — Марина достала диктофон и включила запись, — Николай, расскажите, сколько лет вы в цирке.

— Я с самого детства, лет с семи. Сперва помогал убирать за животными, потом сам стал учиться. На канате ходил, жонглировал, всего понемногу. А мои дети родились, что называется, в опилках. С самого рождения здесь.

— А вы, Алиса?

— Да, Карина? — невозмутимо разглядывая маникюр, переспросила Ариса, и Лира захихикала.

— Марина. Я Марина, — вежливо поправила женщина.

— Ну так и я не Алиса.

— Ариса, хватит, — наконец хмуро бросил Николай.

— Мы с сёстрами раньше занимались совсем другим, — как ни в чём не бывало, начала кукушка, — ну… вернее, мы не думали о карьере. Хотели просто выйти замуж.

Валерия чуть не поперхнулась, пытаясь сдержать смешок.

— А потом наткнулись на афишу цирка и подумали, вдруг возьмут?

— У вас хореографическое образование?

— Врождённая гибкость, — поправила Ариса.

«Посмертная», — мысленно поправила Лира. Настроение понемногу выравнивалось.

— А как вообще попадают в цирк? Вы нанимаете артистов, или они выходят на вас?

— На самом деле, оба варианта имеют место быть, — явно продумывая каждое слово, ответил отец, — к примеру, как Ариса уже сказала, сёстры Костромины пришли сами, мы просто не могли их не взять. А Хасана мы встретили, когда были в Иране. В Персии вообще, скажу я вам, чудеса встречаются на каждом шагу.

— В труппе есть ещё артисты из других стран?

— Только Хасан. Разве что среди рабочих два поляка.

— Конечно, это не принято, но не могу не спросить, — Марина позволила себе скупую улыбку, — не откроете секрет ваших трюков? Они совершенно ошеломительны.

— Благодарю. Каждый артист сама разрабатывает номер, и его секрет не знает никто другой, даже я.

— Кстати, о вас. Вы основатель династии?

— Вовсе нет. Ещё мои родители работали в передвижных цирках, сначала в разных, а потом, когда поженились, основали свой. То есть, уже наш.

— Мы покопались в архивах и нашли очень старую афишу, — Марина достала из сумочки сложенный лист и развернула. Это оказалась распечатанная фотография афиши. На ней на фоне шатра Лира повисла на полотнах в шпагате с раскинутыми руками.

«Цирк «Аркадия» представляет Удивительную Лиру».

— Надо же, и правда раритет, — не моргнув глазом, начал отец, — это Лирина бабушка. Лира у нас Валерия, а мама была Калерия.

— Надо же, поразительное сходство.

— О да, мама выступала с самого детства и до глубокой старости проработала в цирке, — технично увёл разговор в сторону отец, — в общем, как и отец. Цирковые редко меняют профессии.

— Расскажите, — голос Марины звучал слегка разочарованно, — а бывали ли у вас несчастные случаи?

— Вероятно, я вас разочарую, но нет. За время существования нашей труппы ни один артист не погиб и не покалечился.

— Может быть, расскажете подробнее о номере со змеёй? — несмотря на то, что речь шла о Лире, обращалась журналистка по-прежнему к отцу.

— Это змея Валерии, — тот пожал плечами, — спросите у неё.

— Понимаете, во время номера в зале кто-то предположил, что змея ненастоящая…

— Резиновая, — не удержалась Лира.

— Эээ… я имею в виду аниматронику.

— Уверяю, змея настоящая. Лира умеет найти к ней подход, вот и всё. До этого у неё было ещё несколько змей, и все они прекрасно ладили.

— Но такое поведение несвойственно для змей.

— Хотите познакомиться? — спросила Валерия, но отец мгновенно оборвал её:

— Нет, это будет неуместно.

Марина настаивать не стала и, вероятно, даже вздохнула с облегчением.

— Скажите, Николай, цирки-шапито славятся своими номерами с животными. Почему вы отказались от использования зверей?

— Это пришло само, постепенно. Мы набрали отличную труппу и ездим по стране, да и по другим странам, без проблем собираем народ и при этом не подвергаемся нападкам зоозащитников.

— Хорошо, благодарю за беседу, Николай, — Марина встала, и Валерия с облегчением поняла, что можно сваливать.

Отец остался обсудить какие-то детали, а Лира с Владом и Арисой вышли на улицу.

— Ну и сучка. Убьём её? — буднично предложила кукушка.

— Ну да, конечно, журналистка поехала брать интервью в цирк и пропала. Кто же может быть в этом виноват? — с сарказмом протянула Лира.

— Эх, — вздохнула Ариса и удалилась в сторону своего трейлера. Её как обычно закрытая спина едва заметно дрожала, когда ветер шевелил ткань костюма.

— А рыжий парень, который пошёл работать в цирк и пропал — это ничего? — поддразнил Влад.

— Нет тела, нет дела, — буркнула Валерия, — их сегодня вместе Багет сожрал.

Владимир усмехнулся и свернул к своему кемперу, а Лира остановилась посреди площади, где ещё час назад люди веселились и ели сладкую вату.

Ей как-то совершенно внезапно пришло в голову, что она никогда не пробовала сладкую вату.

И не смотрела «Алису в Стране Чудес».

Проходя мимо мини-трейлера Ивана, Лира помрачнела и ускорила шаг.

Дома была Лика, развалившись на своём нижнем ярусе в блаженно-расслабленной позе.

— Чего там журналисты? — лениво спросила она, скосив свой глаз на Валерию.

— Да дура какая-то, — бросила та и осмотрелась в поисках косметички, — где там мицеллярка?

— На раковине, вон, лежит. Как будто это у тебя один глаз.

Валерия оставила это без комментариев и начала избавляться от грима. Когда она закончила, Лика уже спала, и Лира, тихонько, чтобы её не разбудить, присела и открыла нижний кухонный шкафчик. Там стоял переносной холодильник на замке, открывающемся кодом из четырёх цифр.

Запасов крови Сергея хватало максимум на три-четыре дня. А затем наступит очередь Ивана.

Валерия прикусила нижнюю губу и с силой захлопнула крышку холодильника.

В двери деловито вполз Багет и приблизился, положив Лире на колени свою холодную голову.

— Хороший ты парень, Багет, — погладив питона по голове, задумчиво произнесла она и открыла соседний ящик. Там, в звуконепроницаемой коробке, хранились мыши и крысы, которых Лира иногда ловила в лесах и подъездах.

— Кому вкусняшку? — она подцепила одну из мышей, тут же возмущённо запищавшую, и потрясла перед Багетом. Он хищно напрягся и сделал бросок, заглатывая мышь.

— Ему ведь это не нужно, — сказала проснувшаяся от хлопка двери Лика, — зачем ты этих мышей ловишь?

— Не знаю. Просто так. Ради прикола, — ответила Валерия.

— У него же диета из человечины.

— И моей крови.

— Да. Змея-вампир. Спасибо, что напомнила, — ехидство добавила Лика, — приятных мне снов.

— Тебе снятся сны? — удивилась Валерия, насыпав мышам хлебных крошек и убрав коробку обратно в шкафчик.

Багет, увидев, что развлечения кончились, отполз на свою ветку и расположился под лампой.

— Это я так. Для красного словца, — хмыкнула Лика и отвернулась к стене. Кости под её матрасом противно захрустели.

 

***

 

 На следующий день, в субботу, народ начал стекаться к забору цирка не просто за час-два до представления, а вообще с самого утра. В каждой щели торчало по любопытному глазу, некоторые пацаны садились друг другу на плечи, чтобы заглянуть через забор. Ваня подозревал, что они хотели увидеть гигантскую змею, но Багет ещё не показывался из Лириного трейлера, и Иван его не торопил.

Он погуглил вчера, как и собирался, кто такие сёстры Росс, посмотрел знаменитое видео на Ютубе с их акробатическими выкрутасами и заметил кое-что странное, мысленно пытаясь сравнить.

Вспомнилось, как после номеров артисты возвращались за кулисы. Семерняшки, Влад, Хасан, Лика, даже маленькая Лира — никто из них не выглядел уставшим, не останавливался, чтобы отдышаться, не вытирал пот со лба, да даже не садился на расставленные повсюду ящики.

Мысль была странная, и, пытаясь обдумать её, Ваня так никуда и не пришёл.

— Дядь, пусти на змею посмотреть! — окликнул Ивана один из пацанов.

— Она голодная, — отшутился Ваня, — возьмёт и тебя за завтрак примет.

Голова парнишки спряталась за забор, и послышалась оживлённая дискуссия. Иван посмеялся и направился дальше. Земля уже более-менее подсохла после дождя, так что семерняшки у своего трейлера, расстелив кусок брезента, репетировали какие-то движения, похожие одновременно на самбу и зарядку на уроке физ-ры.

— Привет, Иванушка, — окликнула одна из А-шек, и почему-то Ваня точно понял, которая.

— Привет, Ариса.

— Ну вот, прогресс, — улыбнулась она, выбившись из общего ритма и подойдя ближе, — как дела?

— Нормально. Болит всё, правда. Ну… это временно.

— Если хочешь, могу сделать массаж, — Ариса чуть склонила голову, откинув волну белоснежных волос на спину. Отчего-то Ваня только что понял, насколько она красивая.

— Эээ… да времени-то нет, нужно афишу доделывать.

— Ну, если появится… — Ариса сделала многозначительную паузу и влилась обратно в танец, тут же синхронизировавшись с остальными.

Иван, улыбаясь, развернулся и наткнулся взглядом на Томаша. Несмотря на выглянувшее солнышко и хорошее первое шоу, тот выглядел мрачнее тучи. Ваня сделал было к нему пару шагов, но тут же понял, что не сможет найти общий язык, причём, в самом прямом смысле.

Мариуса нигде поблизости тоже не наблюдалось, чтобы перевести, так что Иван просто помахал Томашу и прошёл мимо.

В спину ему донеслось:

Nie idź do niej.

— Эээ… — Ваня обернулся и почесал в затылке, — прости, Томаш, я не понимаю по-твоему.

— Он сказал «Не ходи к ней», — донеслось из следующего трейлера. У открытого окна, положив голову на сложенные руки, сидела Лира.

— Ты понимаешь по-ихнему? — удивился Иван, подойдя ближе.

— Поляк он, — ответила Валерия и лениво улыбнулась, — как спалось?

— Мне? Нормально.

— Спина не болит?

— Ааа, нет, всё нормально. Стало гораздо лучше, спасибо.

— А я тебе ведь не сказала спасибо, что поймал, — меланхолично произнесла девочка.

Иван удивлённо понял, что так и есть — не сказала.

— Ты запомнил её имя? — совершенно не по теме вдруг спросила Лира.

— Что?

— Этой кукушки, с которой говорил.

— Это Ариса, да.

— Чёрт, — помрачнела Валерия и бросила взгляд на Томаша, который продолжал стоять и курить в отдалении.

— Эээ… не понял?

— Нет, ничего, просто забыла кое-что сделать, — Лира встала и отошла от окна. Видимо, это означало конец разговора.

Пожав плечами, Иван двинулся по своим делам.

 

 … Дневное представление прошло как по маслу — впрочем, как и вчерашнее. Так же восхищала зрителей стайка белоснежных семерняшек, пугала гигантская змея и завораживала свеча, горящая под водой. Ваня уловил в зале даже несколько знакомых лиц — очень многие пришли во второй раз. И он их отлично понимал. Самому ничуть не было скучно пересматривать программу целиком второй, а потом и третий раз вечером. На этот раз Ваня твёрдо вознамерился развлечь Лиру, поэтому как только финальный проход всех артистов по манежу подошёл к концу, выдернул её за руку и потянул к парадному входу.

— Ты чего? — удивлённо спросила Валерия, едва успев схватить свою курточку и сунуть ноги в кеды.

— Мы идём за сладкой ватой, — не терпящим возражений тоном ответил Ваня.

— Да ладно, может не надо? — вяло попыталась отмахнуться Лира, но Иван уже втянул её в гущу зрителей и достал захваченный заранее из трейлера кошелёк.

Вскоре Валерия получила в руки пушистое розоватое облачко и теперь рассматривала его со смесью любопытства и настороженности.

— Ты никогда не пробовала? Совсем никогда? Вы же её продаёте, — изумился Иван и увлёк Лиру дальше, в открытые ворота, чтобы не толкаться с теми, кто ещё не купил желаемое.

Валерия осторожно откусила от сахарного шара и замерла, тщательно пережёвывая.

— Ну что?

— Вкусно, — вынесла она вердикт и откусила снова.

Меньше чем через три минуты от облачка осталась одна палочка, и Лира потребовала ещё. Пробираясь сквозь не убывающую толпу, Ваня с улыбкой купил вторую порцию. В вагончике с едой сегодня дежурила одна из семерняшек, но точно не Ариса. Подумав, Иван взял ещё Кока-колу и попкорн.

Прокладывая путь обратно к Лире — её высокая причёска с лентами была видна издалека — Ваня невольно услышал, как мальчишка лет пяти, дёргая маму за рукав, спросил:

— Ма-а-ам? А животные где?

Валерия явно тоже это услышала. Повернувшись к пацанёнку, она наклонилась и доверительным шёпотом произнесла:

— Мы их съели.

Смотря на её совершенно по-взрослому язвительную ухмылку, когда мамаша, укоризненно бросив «Девочка, это не смешно!», увела сына, убеждая, что это была шутка, Ваня в который уже раз поразился, насколько старше своих лет Лира себя ведёт. И в то же время никогда не пробовала сладкую вату и не смотрела мультики. Зато цитирует Фрэнка Синатру и фестивальное кино из девяностых.

— Это всё мне? — глаза Валерии загорелись, и Ваня выбросил все мысли из головы.

Народ рассосался где-то спустя час, хотя самые упорные всё ещё пытались разглядеть питона сквозь прутья забора.

Лира и Ваня сидели на ящиках, которые по всему цирковому городку служили в качестве скамеек и подставок, и доедали попкорн. Сладкой ваты Ивану не досталось, да и запустить руку в кукурузу получилось только пару раз.

— … Ну вот, а потом Красавица его поцеловала, и Чудовище превратилось в принца. И жили они долго и счастливо.

Валерия скептически посмотрела на него и возвела глаза к небу.

— Ну и чушь.

— Почему это? Между прочим, Диснеевская классика.

— Чудовище есть чудовище. Разве смысл не в том, чтобы любить его уродливым зверем? Или что, сделала правильный вывод, вот тебе принц, эчивмент анлокд?

— Это же метафора. Иносказание. Имеется в виду, что его душа стала прекрасна.

— Душа, — фыркнула Лира.

— Ты не веришь в душу?

— Знаешь, что реально классика? — Валерия резко сменила тему, и Ваня не стал заострять на этом внимания.

— Что?

— Немое кино!

— Немое кино, — с долей скепсиса повторил Иван.

— «Носферату. Симфония ужаса». «Призрак Оперы». «Франкенштейн». Вот где классика, — назидательно произнесла Лира.

— Любишь ужасы? Тебе ещё нельзя такое смотреть.

— Ну конечно, лучше лишний час рисковать разбиться или дрессировать гигантскую змею, — подколола Валерия, и Ваня, усмехнувшись, кивнул в знак согласия.

— Ну и что там твои Носферату? Какая там мораль?

— Никогда не забывай про рассвет, — морализаторским тоном, подняв указательный палец, выдала она, и Иван, воспользовавшийся моментом, чтобы ухватить ещё горсть поп-корна, расхохотался.

— А в «Призраке Оперы» тогда «никогда не ходи в Оперу»?

— Ммм… Может, «никогда не люби»?

— Чего уж так узко. Тогда уж «никогда не живи», — хмыкнул Ваня.

— А что, без любви нельзя жить? — спросила Лира, болтая ногами и высасывая из стаканчика последние капли Колы с характерным звуком.

— Вот подрастёшь, влюбишься, тогда посмотрим.

— Посмотрим? Ты собираешься с нами до конца жизни кататься? — добродушно поддела Валерия, но взгляд её стал непривычно мрачным.

— Ну, на Новый Год точно домой. А там посмотрим, может, и буду.

Лира улыбнулась, невесело, даже как-то задумчиво, и засобиралась домой.

 

***

 

 — Ты чего? — спросила Лика, когда Валерия, войдя и захлопнув за собой дверцу, тут же прильнула к окну, следя, как удаляется Ванина фигура.

— Кукушка к нему прицепилась, — хмурясь, ответила Лира, скинув джинсовку и начиная стягивать костюм, — Ариса.

— О, самая древняя. Не повезло, — констатировала Лика.

Валерия молчала, приводя себя в порядок, складывая костюм и смывая грим.

— Слушай, Лика… А ты помнишь прошлого рабочего? Сергея?

— Ну так… смутно, — поморщившись, отозвалась та, широко зевнув. Зубы у неё были мелкие, острые и в куда большем количестве, чем у человека, — а что?

— Просто… вот мы с ним работаем, здороваемся, вместе пьём кофе… А потом убиваем.

— А как звали того, что был до Сергея?

Вопрос поставил Лиру в тупик, и она просто пожала плечами.

— В том-то и дело. Мы работаем, здороваемся, пьём кофе не конкретно с Сергеем, у которого была жена и трое детей, а просто с абстрактным куском мяса.

— У него были жена и трое детей?

— Ты ведь сама в руках вертела его фотоальбом, — фыркнула Лика, — помнишь?

— Не помню, — растерянно признала Лира.

— Вот, так и надо. С глаза долой, как говорится.

Валерия вяло улыбнулась дурацкой шутке и вскарабкалась наверх, хотя и догадывалась, что сон ей не светит.

Она лежала в темноте, глядя в полоток и вспоминая, как звали рабочего, что был до Сергея. И до него. И до него.

И не смогла вспомнить ни одного.

 

 …Воскресенье прошло спокойно, крайнее представление в третий раз собрало полный шатёр. Видимо, в ближайшем городе развлечься, особенно с детьми, было попросту больше негде.

Зайчик снова бурчал, что их с Лирой нужно поменять местами, Лика на прощание подарила желающим свои горшки с цветами. Желающих было более чем достаточно, а вот везунчиками назвать их было сложно. Лихой земле не место в доме, поэтому даже сама Лика избавлялась от неё как можно скорее.

На выходе из шатра, занятая своими мыслями, Валерия чуть не подскочила на месте, когда в лицо ей ткнулось что-то розовое и упругое.

При ближайшем рассмотрении это оказался шарик, закрученный в некое подобие таксы.

— Это тебе, — с сияющим видом из-за шарика показался Ваня.

— Мне? — глуповато уточнила Лира и осторожно дотронулась, боясь то ли что шарик лопнет, то ли что это всё какая-то странная шутка.

— Отстоял огромную очередь, прикинь? А-шка мне отказалась без очереди продавать, потому что я не помню её имени, — хохотнул Иван.

Валерия несмело улыбнулась и взяла розовую таксу уже увереннее.

Странно приподнятое настроение держалась на этом уровне весь вечер, хотя Ване пришлось уйти — начинали разбирать шатёр и под это дело пригласили очередных городских парней.

Оставив шарик на своей кровати, Лира вышла и втянула носом ночной воздух. Суета, царившая в городке, мешала. Складывали реквизит, упаковывали костюмы, сновали туда-сюда то люди, то артисты. Мелькнули красные глаза Зайчика.

Наконец Валерия почуяла это — пьянящий аромат первой группы крови. Он исходил откуда-то спереди — там стояли, собравшись в кружок, человек восемь, и кто из них был нужным, Лира пока не поняла. Она рванула туда, но сзади её перехватили за локоть.

— Куда собралась? — позади стоял Влад с ящиком реквизита. Судя по колючему взгляду, он и сам понимал, куда.

— Да так. Ищу свободный ящик, — сказала Лира первое, что пришло в голову.

— Я видел твоё лицо, Вал. У кого-то из них первая группа, да? Но мы не можем просто есть всех подряд и оставлять цепочку из трупов по пути следования.

— Давай только одного. Только его. И потом будем действовать как обычно, — просящим тоном, какого за собой прежде не замечала, предложила Валерия.

— А как же тот рыжий? Один пропавший рядом с цирком — случайность. Два — повод собирать крестьян с вилами и факелами… Что на тебя нашло? У нас есть источник крови, не забыла?

— Ваня… Он… Он должен нам афишу нарисовать.

— Нарисует, не волнуйся. Видела, какой он мощный? Недель восемь продержится.

Лира промолчала, но Влада это явно не устроило.

— Вал? Ты не будешь нападать на этого парня? Пообещай. Или я пойду скажу отцу.

— Не надо. Обещаю, — буркнула Валерия.

Владимир медленно кивнул и, одарив сестру напоследок внимательным взглядом, отправился дальше со своим ящиком.

— Дебильное правило, — зло пробормотала Лира, пиная мелкий камешек. Раньше она не имела ничего против закона «Подбирать автостопщиков, а не жрать зрителей», но теперь этим автостопщиком оказался Ваня.

Чувствуя себя совершенно погано, Валерия направилась в рандомную сторону, никуда конкретно не собираясь. В итоге следующим, кто ей встретился, оказался Зайчик. Рядом с ним, на ящике, лежала его любимая маска зайца, а сам Хасан стоял, прислонившись к стенке трейлера, полностью скрытый тенью, и курил.

— И чем она тебе нравится? — хмыкнула Лира, остановившись напротив.

Огонёк на конце сигареты осветил скривившиеся в ухмылке губы.

— Дань уважения Донни Дарко, — хмыкнул Зайчик, — ну или Плейбою, сама решай.

— Не знала, что ты куришь.

— У меня лёгкие из огня. Думаю, можно не опасаться рака, — Хасан снова поднёс сигарету ко рту, и Валерия, поморщившись, отвернулась. Больше, чем пару сантиметров его лица, она видеть не хотела.

— Не видел Арису?

— Навку? Нет, и слава всем огненным демонам. Ни её, ни её сестриц.

— Кажется, она нацелилась на Ивана.

— Ооо, это будет интересно, — оживился Зайчик, — вампиры против навок.

— У тебя есть что-нибудь вроде оберега?

— Это ваши славянские дела. Спроси у Лихо, может, она знает, как навь отвадить. А ко мне приходи, если привяжется джинн или марид.

— Угу, — согласилась Валерия и, вздохнув, отправилась дальше.

 

***

 

 Цирк разобрали куда быстрее, чем собирали. То ли городские рабочие в этот раз попались более квалифицированные, то ли «ломать не строить». Уже вечером после представления начали деконструкцию, а завершили к вечеру следующего дня, понедельника. Иван с удовлетворением почувствовал, что боль в спине уже почти не тревожит. Лира дала ему банку с мазью, и результаты говорили сами за себя.

Да и в целом мышцы, кажется, начали привыкать к нагрузке, и коробки, которые он не мог пронести без остановки и десяток метров в первый раз, сейчас спокойно «терпели» до самого кузова грузовика.

Смотреть, как настоящий городок превращается в пустошь, заставленную грузовиками, было немного грустно. Самого города, у которого разложился цирк, Ваня так и не видел, но к этому пустырю уже привык.

Когда арматура, сам шатёр и вся конструкция были разложены по длинным фурам с надписью «Цирк «Аркадия», и о шапито напоминали только дыры в земле на месте вбитых скоб, Ваня вдруг захотел последний раз пройтись по территории.

Он прогулялся по кромке леса, сделал пару фотографий, чтобы потом показать родителям и Соне, и уже представлял, как сестрёнка будет расспрашивать его обо всём, своим излюбленным жестом теребя рюшки на юбке.

Выдвинулись глубокой ночью. По правилам, в трейлерах, которые квалифицировались как прицепы, нельзя было находиться во время движения, так что труппа распределилась по нескольким машинам, и Ваня остался единственным из рабочих, кому не пришлось сидеть за рулём.

Он оказался в кабине фуры с мачтами и брезентом, вместе с Владом и Валерией. Сперва к ним хотела подсесть Ариса, но Лира проскользнула мимо неё в последний момент и, не удержавшись, показала язык.

Следующий город оказался куда крупнее — уже на подъезде, несмотря на ночь, они попали в пробку, да и в самом городе продвигались со скоростью улитки. Зато пейзажи были красивые — неоновые огни, высотные здания и стеклянные стены соседствовали с истинно советскими музеями, памятниками Ленину и мелькнувшей на очередном повороте приземистой гостиницей «Россия» с маленькими окошками и огромными ступенями на входе.

На этот раз цирку выделили место в черте города — на самом настоящем стадионе, окружённом трибунами и беговой дорожкой. Стадион, похоже, был на стадии перманентного ремонта — покрытие трескалось и крошилось под ногами с неприятным хрустом, половина сидений отсутствовала, само покрытие поля, судя по протоптанной поверхности, пережило уже с десяток разных ярмарок и луна-парков.

Раскладываться начали сразу, но Николай предупредил, что временные рабочие приедут только к шести утра, и никто особенно не знал, чем себя занять до этого момента.

Поставили раскладной забор, по периметру отцепили от машин трейлеры, легковушки отогнали на стоянку.

Иван снова сделал несколько снимков на мобильный и отправился в свой мини-трейлер. С кровати за время переезда упал забытый блокнот, а рулон со старыми афишами закатился в другой угол. Подобрав, Ваня развернул его и «закрепил» на полу несколькими книгами. Примета о том, что афиши не кладут на мебель, ускользала от его понимания, но поговорка про монастырь и чужой устав — нет, так что день ото дня Иван одёргивал себя, что нельзя проходить через манеж просто так или сидеть к нему спиной, говорить «последнее представление» и трогать чужой реквизит, если тот не в коробке.

В трейлер протиснулась Лира и без предисловий продемонстрировала перетянутую резинкой пачку листовок.

— Вот, типография проснулась. Надо по городу раздать.

— Ты же не хочешь сказать, что это всё надо сделать мне? — скептически уточнил Ваня.

— Нет, не хочу. Просто говорю. И не тебе, а нам с тобой, — безапелляционно заявила Валерия, — утром начинаем.

— А кто будет цирк собирать?

— А то ж без тебя, Супермена, не обойдутся, — ехидно отозвалась она, — из города двадцать человек прислать обещали. А листовки раздавать некому. Этим дай, они в помойку выкинут и пойдут бухать.

— Ну ладно, ладно, считай уговорила, — рассмеялся Ваня, — тогда спать ложиться смысла нет?

— Сон для слабаков.

Всё ещё посмеиваясь, Иван проводил Лиру взглядом и от нечего делать взялся за карандаш. Эскиз афиши вышел именно таким, так нужно — слегка сюрреалистичным, цепляющим и немного пугающим. Девочка в стилизованном под чешую костюме и огромная змея, кольцом свернувшаяся вокруг её ног.

Заглянувшая спустя два часа Валерия взглянула на эскиз и одобрительно хмыкнула.

— А ты не наврал, что умеешь. Покажешь матери? Я пойду пока переоденусь.

Мать Лиры, Вероника Ивановна, оставалась единственным членом труппы, с которым Ваня толком ни разу не говорил. Как администратор она занималась буквально всеми оргвопросами и появлялась на людях без мобильного у уха крайне редко.

Бросив взгляд на блокнот, она пару секунд подумала и кивнула, одобряя. И это всё — не прекращая разговор с каким-то невидимым «Макар-Олеговичем».

Забросив блокнот в трейлер и закрыв дверь, Ваня буквально столкнулся с Валерией — она успела переодеться в свой «змеиный» костюм, разве что без грима.

— Будем привлекать народ, — пояснила Лира и накинула поверх костюма пуховик: первый раз на Ваниной памяти, хотя погода стояла куда холоднее, чем обычно в октябре.

Они вышли со стадиона, преодолели узкую лесополосу и оказались на автобусной остановке. Изучив карту на телефоне, Иван составил маршрут до центра, и спустя минут двадцать они с трудом продрались к дверям и буквально выпали из троллейбуса — семь тридцать утра, утренний час пик.

Центром здесь неофициально считался мегамаркет с огромной парковкой, у которого Лира и скинула свой пуховик и достала из кармана листовки.

— На, половину тебе, половину мне.

Дела у Ивана шли не особо — народ, конечно, брал листовки, в основном, с кислыми лицами, не скрывая недовольного закатывания глаз. Но что кто-то из них сохранит рекламку и, тем более, доберётся в итоге до цирка, Ваня очень сомневался.

А вот Валерия явно преуспевала. Когда Иван уже окончательно чувствовал себя каким-то комаром, жужжащим под ухом спешащих на работу честных людей, а в наличии ещё оставалось две трети листовок, Лира уже вернулась к нему с пустыми руками.

— Тухло идёт? — хмыкнула она и выхватила оставшиеся глянцевые бумажки у Вани из рук.

— Цирк! Знаменитый цирк «Аркадия»! Только три дня! — воскликнула Валерия и с места сделала сальто, переворот боком и встала на мостик, — успейте увидеть самую большую змею в мире! Шесть метров чистой опасности! Удивительное фаер-шоу с Востока! Шоу приведений! Только в эти выходные!

Иван стоял, с улыбкой покачивая головой в восхищении, как хорошо у Лиры получалось привлекать толпу. Те же, кто от самого Вани чуть ли не шарахались, подходили к девочке сами и брали по несколько листовок за раз, расхватав за считанные минуты. Поэтому ещё четверть часа Валерия на словах объясняла желающим, что, когда и где.

— Учись, студент, — фыркнула Лира, когда народ наконец рассосался, и накинула пуховик обратно на гимнастический костюм.

— Я так точно никогда не смогу, — рассмеялся Ваня, — для этого как минимум надо быть маленькой хорошенькой девочкой.

— Пффф. Ты б видел, как раздаёт листовки Зайчик. У него выхватывают даже до того, как он предложение договорит.

— Представляю, — Иван огляделся, глянул на часы и предложил, — может, пешком? Вторую поездку на таком троллейбусе я не переживу.

Валерия пожала плечами, и они, снова заглянув в Гугл, составили пеший маршрут.

Город и правда оказался живописным — несмотря на плохую погоду и постоянные дожди, после которых любая грунтовая дорога превращалась в месиво, а любой асфальт — в минное поле из глубоких луж и луж поменьше, парк, через который пролегал путь, всё равно оставался красивым. Центральная аллея, усыпанная мокрыми грязными листьями, скамейки, исписанные корявым почерком, пустые бутылки, перекатывающиеся и звенящие от ветра.

— Напоминает мой родной город, — сказала вдруг Лера, и Ваня вопросительно поднял брови.

— Это какой?

— Не помню название. Но выглядел похоже. Только там всё было деревянное, — подумав, добавила она.

— Может, зайдём? — предложил Иван, когда на глаза попалась кафешка, в том же, советском стиле — со стеклянными стенами приземистое здание и широкие ступени к стеклянным же дверям.

— Ну пошли.

Внутри было пусто, исключая официантку, хмурую, постоянно зевающую девушку студенческого возраста.

Заказав себе кофе, а Лире чай и пирожное, Ваня сел напротив окна.

— Это мне? — удивилась Валерия, осторожно взяв в руки песочную полоску с повидлом.

— Тебе, конечно, не куртке же твоей, — фыркнул Иван, — я не знал, какие ты любишь, просто взял машинально. Сонька от таких в восторге, обожает помадку.

Лира откусила и тщательно прожевала.

— Вкусно, — вынесла она вердикт и оставшееся пирожное умяла за два укуса.

— Ещё хочешь? — улыбнулся Ваня, — или, может, какое-то другое?

— А что, есть ещё какие-то?

— Ну да. Ореховое, там, малиновое, клубничное, — по памяти перечислил он содержимое витрины.

— Давай, — в глазах Лиры загорелись огоньки радости и предвкушения, и Иван махнул рукой на то, что ещё утро, а ребёнку нельзя много сладкого. В конце концов, судя по её реакции, сладкое она ест нечасто.

Получив в распоряжение целый поднос с вкусняшками, Валерия тут же надкусила каждое, измазалась кремом и малиновым вареньем и выглядела настолько трогательной, настолько не такой, как обычно, циничной и язвительной, что Ваня не мог сдержать улыбку, настолько широкую, что разболелись щёки.

— Ты как Сонька, когда открывает подарок с Новогоднего утренника, — отметил он, и Лира подняла на него глаза.

— Откуда?

— Ну, знаешь, если родители работают на бюджетном предприятии, им дают билет на ёлку для ребёнка. И там идёт подарок в комплекте.

Лира надолго задумалась, продолжая, тем не менее, пережёвывать очередное пирожное.

— Жаль, что я не ребёнок, — наконец выдала она и вытерла ладошки о свой пуховик.

— Ну куда ты, тут же туалет есть! — начал Иван укоризненно, но тут же поймал суть прошлой реплики, — Лира, ты ребёнок. Да, с тобой все обращаются как со взрослой, но это не делает тебя менее ребёнком.

— Ты не понимаешь, — Валерия помрачнела и тут же засобиралась домой.

Остальной путь прошёл в молчании, и только у самого стадиона Лира повернулась к нему.

— Послушай, Иван… Не связывайся с Арисой. Она чудовище.

— Что?.. — удивлённо переспросил Ваня, но Валерия уже отвернулась и ускорила шаг, вскоре скрывшись в скоплении трейлеров.

 

***

 

 — Последняя, — вздохнула Лира, тщетно вытряхивая капли из опустевшей стеклянной банки.

— Ну у вас же есть запас, в чём проблема? — Лика сидела на кровати и читала электронную книгу. Её чёлка вместе с остальными волосами была забрана в высокий пучок и закреплена двойным ободком.

— Ни в чём, — буркнула Валерия и, вспомнив кое-что, снова обратилась к подруге, — слушай, мне Зайчик посоветовал к тебе обратиться насчёт кукушек. Там одна зацепилась за Ваню, да так, что он её даже по имени запомнил.

— Надо же, — хмыкнула Лика, — а я думала, это навьё уже растеряло способность к соблазнению. Другие-то рабочие на них не реагируют.

— Сделаешь оберег? Ты ведь шаришь в языческой магии?

Лика поморщилась.

— И стоит стараться ради пары недель? Не навки, так вы его сожрёте, а мои старания коту под хвост.

— Ну пожалуйста.

Лика наконец отложила книгу и сосредоточила на Лире всё внимание. Бровей, даже одной, у неё не было, поэтому выражение лица расшифровать возможным не представлялось, но Валерия всё равно поняла, что та удивлена.

— Да ты и сама за него зацепилась, я смотрю? — вкрадчиво отметила Лика, — навку-то я от него отведу. А вот твоих родственников…

— Не надо только херню нести! — разозлилась Валерия, — не можешь, так и скажи!

— Да могу, могу… Мне нужна какая-то её вещь.

— Устрою.

— Лира?.. Ты это… осторожнее с навью, особенно с древней. Я, конечно, посильнее буду, но эти сучки тоже не вчера родились, — помявшись, неохотно произнесла Лика. Валерия задумчиво посмотрела на её ничего не выражающее лицо с одним глазом и улыбнулась.

— Ничего. Что она мне сделает, убьёт?

Она выдвинула кухонный шкафчик и достала ножницы, сунув в карман джинсовки.

— Начинай пока, я сейчас.

Лира спрыгнула с трейлера на улицу и огляделась. В этот раз рабочие попались разномастные — примерно половина из них действительно имела опыт по сборке и разборке, а половина просто хотела поглазеть на бродячий цирк. Купол уже подняли и теперь вбивали в землю скобы.

Валерия прошлась по территории. Вани видно не было, а вот белобрысую голову одной из кукушек она заметила издалека.

Семерняшки снова развешивали бельё на натянутых между трейлерами верёвках — с их привычкой надевать только белое стирать приходилось часто. Выцепив из семерых одну нужную, Лира подошла ближе.

— Ариса? — та оглянулась и вопросительно подняла брови.

Лира сделала головой недвусмысленное движение в сторону, и они отошли в щель между двумя следующими фургончиками.

— Чего тебе?

— Зачем ты прицепилась к новенькому? Это наша добыча.

— Я ему понравилась, — кокетливо поправила волосы Ариса, — и он мне тоже. Похож на моего несостоявшегося муженька. Того тоже Иванушкой звали.

Навка подцепила ногтем шнурок на шее и вытянула из-под ворота белоснежной футболки то, что на нём висело — чей-то коренной зуб. Впрочем, понятно, чей.

— Изменил мне с дочкой старосты, ты прикинь? А потом ещё и сказал, мол, я сама виновата. Страшненькая… Что ж, теперь я красивая.

— Слушай, ты сама понимаешь, зачем мы его сюда привели. Он наш.

— Ничего не могу с собой поделать, — лицо Арисы не выражало ровным счётом никаких эмоций, и лишь когда она смотрела на висящий на шнурке зуб, в глазах отражалось что-то очень кровожадное.

Лира сунула руку в карман, нащупав ножницы, и броском, не различимым для человеческого глаза, бросилась на навку, на ходу схватив её за волосы и, щёлкнув ножницами, отхватила прядь.

Ариса завизжала; на месте среза пряди выступила кровь.

Валерия сунула прядь в карман и повернулась, чтобы уйти, но наткнулась на стоявших сзади полукругом остальных навок.

— Свалите, кукушки, — прошипела Лира, оскалив зубы, но те не двинулись с места.

Только когда сама Ариса что-то прошипела на своём, все семеро покинули место стычки. Напоследок навка обернулась и окинула Валерию многообещающим взглядом.

 

***

 

 Иван, уставший как собака, ввалился в свой трейлер глубокой ночью. До самого утра они собирали внутренности купола, и когда Ильич скомандовал «Отдыхаем», на ногах рабочие держались уже на чистом энтузиазме.

В кемпере ждала Лира. Сил на то, чтобы вздрогнуть от неожиданности, у Вани уже не оставалось, поэтому он только вяло помахал.

— Я тебе кое-что принесла, — Валерия с сияющим видом протянула ему что-то вроде кулона — шнурок с нанизанными на него деревянными бусинками, а в середине — непрозрачный полотняный мешочек с каким-то значком.

— Эээ… Это мне? Ты сама сделала? — удивлённо спросил Иван и широко улыбнулся, — класс, спасибо большое.

Шнурок оказался длинным и спускался под ворот свитера. Ваня хотел было вытащить его наружу, но Лира остановила:

— Не надо. Это оберег, его нужно носить ближе к телу.

— Оберег? От чего?

— От… плохих людей, — уклончиво ответила девочка и улыбнулась, — нравится?

— Да, это здорово, — Ваня ответил на улыбку и поманил Валерию к себе, — иди, что покажу.

Он поднял свой рюкзак и достал из внутреннего кармашка на «молнии» плетёный браслетик.

— Это мне Сонька подарила, тоже сама сплела, там ей родители набор покупали на День Рождения. Жаль, порвался… Слушай, а у тебя когда Дэ Рэ?

Лира промолчала, и на её лице ясно отразилось замешательство.

— Ну, День Рождения.

— В каком году?

— Нет, в какой день и месяц?

— Неважно… Давай лучше скажи мне, какие тебе нужны материалы, чтобы афишу нарисовать.

Лира свернула с темы, и Ване пришлось подстраиваться, но нехорошие мысли о ребёнке, который не знает даже, когда у него Днюха, всё равно никуда не делись.

 

… Спал он отвратительно, несмотря на усталость. То и дело просыпался, порой просто так, без видимой причины, а порой от какого-то смутного беспокойства. Но вокруг было темно и тихо, и Иван снова проваливался в сон.

Неудивительно, что проснулся он в итоге совершенно разбитым, с синяками под глазами и бледным лицом.

В шатре всё валилось из рук, и Ильич, сжалившись, отправил его отдохнуть. К счастью, это действительно помогло, и, проспав почти двенадцать часов, Ваня встал как новенький и готов был к работе на все сто.

— Иванушка? — раздалось из-за закрытой двери поздней ночью, и по тягучему мелодичному голосу легко узнавалась одна из А-шек. Правда, которая именно, он не понимал. С лёгкой руки Арисы, Иванушкой теперь его звали все семеро.

Он открыл и с вежливой улыбкой замер, глядя на семерняшку.

— Привет.

— Можно войти?

— Эээ… — Ваня обернулся, разглядывая бардак. Сегодня ему привалило несколько листов ватмана, и он даже попытался набросать эскиз карандашом, но не нашёл ластик и перерыл в поисках него весь рюкзак, одежду с полок и книги, так что теперь всё это вперемешку валялось по всему трейлеру, — прости, у меня бардак такой, даже неловко… Ты что-то хотела?

— Просто… пообщаться, — девушка отбросила волну белоснежных волос за спину.

— Эээ… — Иван почесал в затылке, не очень понимая, как реагировать, — я… немного занят. Работы много. Может, в другой раз?

А-шка с долей неприятного удивления нахмурилась, словно услышала что-то невероятное. Хотя, наверное, такой красотке никто раньше не отказывал.

— Что это у тебя? — спросила она, глядя Ване на грудь. Проследив за взглядом, он понял, что речь о Лирином обереге.

— Это Лира подарила, красивый, да? — Иван вытянул шнурок из-под ворота, чтобы показать целиком, но А-шка неожиданно отшатнулась.

— Сними, — попросила она.

— Зачем?

— Просто… некрасивый. Тебе не идёт.

— Ну, это же подарок. И мне нравится.

А-шка гневно выдохнула, отчего её ноздри хищно раздулись, и, ничего не говоря, спрыгнула с лестницы и скрылась в тени.

Пожав плечами, Ваня вернулся к работе.

 

 Дни летели со скоростью отрывающихся от календаря листков. Казалось, только вчера Иван переступил порог циркового городка, и вот они уже покинули один город, второй, третий. Октябрь вроде бы медленно, а вроде бы за один щелчок сменился ноябрём, а тот уже и декабрём. Цирк прокладывал на карте пунктирную линию через города и области, и вот уже последний месяц перевалил за середину.

До родного Виринеево оставалось уже совсем немного, но пока цирк ехал, артисты репетировали, афиши рисовались. Раскладывались и собирались мачты, натягивался и опускался купол. Толпились за забором детишки всех возрастов и в любую погоду, глазея на огромного белоснежного питона, человека с огнём в руках и практически сливающихся с недавно выпавшим снегом белоснежных семерняшек.

К своему неприятному удивлению, Ваня как-то резко и в одночасье перестал различать среди них Арису — все семеро снова были на одно лицо, красивые, но не вызывающие приятных тёплых чувств.

А вот кто действительно такие чувства вызывал, и с каждый днём всё сильнее — так это Лира. Недоверчивая, язвительная и делающая едкие замечания маленькая девочка стала уже практически родной. В каждом новом городе они непременно вместе вызывались раздавать листовки — раздавала, правда, в основном, сама Валерия, привлекая народ своими акробатическими этюдами и звонким детским голоском. А потом они шли в кафешку, и Лира съедала как минимум штук пять разных сладостей. В одном из таких кафе по телевизору на стене показывали «Алису в Стране Чудес», и Ваня с удивлением увидел, как Валерия смеётся — по-детски, по-настоящему искренне хихикает над забавным кроликом, безумным Шляпником и Чеширским котом.

Правда — Ваня начал замечать это далеко не сразу — самочувствие с каждым днём и с каждым городом становилось всё хуже. Ничего конкретного, просто слабость, но до того сильная, что порой мешала даже один раз ударить молотком.

Краем глаза он видел понимающие взгляды Томаша и сочувствующие — остальных рабочих. А вот артисты вели себя так, словно ничего не замечали. Когда однажды Иван не смог поднять с пола ящик с реквизитом Влада, тот просто перехватил его и понёс дальше, бросив «Ничего, я сам».

Ваня подумывал обратиться к врачу, но из-за жёсткого графика никак не успевал выбраться.

И только Лира обращала внимание на его недомогание — и, казалось, не просто обращала, а прекрасно понимала, чем оно вызвано.

Но тут же Ваня обрывал эту явно дикую мысль на середине.

Однажды, когда до Виринеево оставался всего один город, а значит, полторы-две недели — как, впрочем, и до Нового Года — Иван нашёл на столбе афишу Новогодней ёлки в местном Дворце Культуры и, поддавшись порыву, съездил туда и купил два билета.

 

***

 

 Валерия дождалась, пока прохожий свернёт в переулок, и вошла следом.

— Дядя? — позвала она, — я потерялась.

Обернувшись, прохожий открыл было рот, но Лира оскалила клыки и прыгнула на него, сбивая с ног.

Крови хватило на две стеклянные банки, которые Валерия тут же бережно убрала в рюкзак. С помощью снега очистив с лица кровь, Лира подняла позвякивающий рюкзак и отправилась на остановку.

В этот раз администрация выделила им площадь имени какого-то местного деятеля, и его памятник возвышался над цирковым городком, укоризненно разглядывая творящийся на его земле беспредел.

Валерия искренне считала, что все уже спят, но прямо ей навстречу вывернул Владимир.

— Ты это откуда, сестрёнка? — бросив недокуренную сигарету в снег, спросил он.

— Гуляла.

— Может, чуять группу крови можешь только ты, но саму кровь и я почувствую. Ты напала на местного?

Валерия передёрнула плечами. Скрывать смысла не было, никаких других объяснений запаху крови быть не могло.

— Что, кровь новенького тебя не устраивает? — с искренним недоумением спросил брат.

— Ваня. Его зовут Ваня.

Влад склонил голову, вглядываясь в Лирино лицо, наполовину скрытое смешной шапочкой с помпоном и толстым акриловым шарфом.

— Жалко? Может, и нам его не есть?

— Я что, вам запрещала? — буркнула Валерия. Несмотря на то, что глядя на измождённое, бледное, с запавшими глазами лицо Ивана в последние месяц-два Лира искренне хотела всё это прекратить, она прекрасно понимала, что если попытается донести до семьи, что чувствует… Хорошим это не кончится.

Она могла бы просто разбудить Ваню среди ночи, вывести на улицу, проводить до ближайшего вокзала и сказать уезжать. Могла, в любой из моментов могла.

Но это значило бы остаться без него.

— У тебя одно-единственное правило, Вал: не нападать на местных. Это что, так трудно запомнить? — тем временем, продолжал разоряться Владимир.

— Хватит, а? Не дорос ещё меня жизни учить, — прищурившись, осадила Лира.

— Для старшей сестры ты слишком легко ставишь под удар всю семью.

Аргумент был железный. Валерия прекрасно понимала, что в век технологий просто хватать и выпивать каждого встречного нельзя. Этим она подставляет весь цирк. Свою семью. Она должна быть взрослой, умной, расчётливой.

Она должна помнить, что отец и мать спасли ей жизнь, когда в десять лет она упала с кольца и должна была погибнуть.

— Неплохо бы тебе расставить приоритеты. Разве это «Ваня» подарил тебе вечную жизнь? — озвучил Влад её собственные мысли.

Валерия промолчала и, оттеснив брата плечом, прошла к своему трейлеру.

Лика спала, да и самой Лире вставать пора было уже через три-четыре часа, но, случайно бросив взгляд в окошко, она увидела, что в Ванином трейлере горит свет, и, повинуясь какому-то чувству, которого раньше не испытывала, снова накинула пуховик и отправилась туда.

Ваня не спал. С наушниками в ушах он лежал на кровати и смотрел какой-то фильм. Видимо, уловив движение воздуха, он резко обернулся, но тут же успокоился и улыбнулся.

— Привет. Ты чего не спишь?

— А ты? — переадресовала вопрос Лира.

Иван замялся, похоже, не уверенный, что стоит рассказывать, а что нет, но, в конце концов, ответил:

— Знаешь, это странно, но… мне кажется, ко мне кто-то приходил в трейлер вчера ночью.

— Приснилось, наверное, — пожала плечами Валерия. Как бы ни хотела она сказать правду… не сказала.

Ваня отложил наушники и встал с кровати, присев перед сложенной в рулон афишей.

— Я вчера её оставил сохнуть на полу, и вот.

Он развернул ватман, и взгляду предстала сочная картинка — купол цирка, внизу выдыхающий огонь Зайчик, Лика с распустившимся цветком в руке, Влад на канате и в центре — гимнастка, красиво изогнувшаяся на кольце.

А на краю — отчётливый отпечаток подошвы на ещё не засохшей на тот момент краске.

Лира сглотнула.

— Понятия не имею, кому надо ко мне приходить. Чего у меня красть особо? — пожал плечами Иван, — но никак из головы не идёт. Дверь-то закрыта была, закрыта и осталась. Значит, кто-то, у кого есть ключи. Вот, хотел сначала подкараулить в темноте, но потом страшно стало, свет включил.

Ваня хохотнул, а вот Валерии было не до смеха.

Сколько он ещё протянет такими темпами?

— Ой, какое сегодня число? — спохватился вдруг Иван и схватил рюкзак.

— Завтра собираем цирк уже. А что?

— Смотри, — улыбаясь, Ваня достал какой-то картонный прямоугольник и протянул ей.

— Новогодняя Ёлка во Дворце Культуры, — задумчиво прочитала Лира, — детский билет.

— Ага. У меня тоже есть, только взрослый. Чуть не проворонил со всей этой фигнёй. Это же завтра.

— Ты… хочешь, чтобы мы туда пошли? — удивлённо уточнила Валерия, — это… как ты рассказывал? У твоей сестры?

— Ну да. Дед Мороз, Снегурочка, хороводы, все дела.

Лира молча хлопала глазами.

Она ведь не ребёнок, в конце концов. Что ей делать на этом глупом детском сборище?

Но красочный билет притягивал взгляд, а внутренний голос шептал соглашаться.

— Ну… ладно.

Валерия, сунув билет в карман, вышла на морозную улицу в совершенно расстроенных чувствах.

Противоречивые, смешанные эмоции так и не дали ей заснуть этой ночью. Лира вспоминала то об утреннике, то об отпечатке ботинка на ватмане, то о Ваниной сестре, счастливо улыбающейся с каждой фотографии.

Под утро Валерия не выдержала и села на кровати, откинув одеяло. Ладонь сама нашарила под подушкой давешний розовый шарик в виде таксы, который уже давно сдулся, превратившись в тёмно-розовую тряпочку, но выбросить его рука не поднялась.

Спрыгнув, Лира нашарила в шкафчике пачку сигарет и зажигалку и выскользнула на улицу.

Укрывшись в щели между трейлерами, Валерия закурила, пытаясь успокоить нервы. Помогало неплохо, ровно до тех пор, пока в поле зрения не появилась Ариса. Она, явно кокетничая, обхаживала одного из городских рабочих, которые сегодня разбирали шапито.

Настроение сразу испортилось, и Лира вернулась в трейлер.

Под вечер Ваня зашёл за ней, сказав, что освободился. Наверняка Пётр отпустил его чисто из жалости — смотреть на этого бледного тощего парня было просто больно.

Валерия сглотнула ком в горле и кивнула. Она, повинуясь приливу вдохновения, заскочила в фуру с костюмами и нашла оставшееся с древнего номера платье Красной Шапочки — белые панталоны, юбочка и красный передник.

— Вау, — Ваня широко улыбнулся. Его улыбка — единственное, что не изменилось во внешности. Широкая, дружелюбная и неизменно искренняя.

Лира хихикнула и надела сапожки, сунув в рюкзак красные туфельки.

К счастью, никто не спросил, куда они идут — труппа была занята разборкой цирка и укладыванием вещей, поэтому удалось выскользнуть с территории незамеченными.

Автобус снова был переполнен, как и в любом другом городе в час пик, поэтому выбрались у ДК они слегка помятые, но весёлые. Дворец Культуры местного разлива оказался старой постройки двухэтажным домом с колоннами у входа и высокими, до пола, окнами на втором этаже.

Судя по громкой, слышной даже с улицы весёлой новогодней музыке, праздник уже начался, но пустили Ваню с Лирой без вопросов. Переобувшись, Валерия покрутилась перед зеркалом и осталась так довольна увиденным, что даже не стала возражать, когда Иван сфотографировал её на телефон, а после попросил прохожего сфотографировать их вдвоём.

Холл был полон родителей с детьми. Они сдавали в гардероб одежду, переобувались, причёсывали детей и фотографировались на фоне кадок с растениями.

— Нам на второй этаж, — Ваня указал на стеклянную дверь с выходом на лестницу. Пахло чисто по-советски — пылью и стариной. На стенах висели фотографии детских коллективов на местной сцене и отдельных счастливчиков с дипломами и кубками.

Наверху их встретил бальный зал и в его центре — огромная, до самого потолка, пушистая ёлка, сверкающая гирляндами, игрушками и мишурой.

У Лиры захватило дух от увиденного. Конечно, она видела ёлки по телевизору и на площадях, но это было что-то совсем другое, близкое, тёплое. Праздничное.

Ухватив Ваню за руку, она подбежала к самой ёлке, вдохнула хвойный запах и рассмеялась.

Потом пришёл не слишком пунктуальный Дед Мороз, которого пришлось ещё и звать три раза, и его то ли подруга, то ли какая-то родственница в синей шубке с длинной косой.

Они загадывали загадки, просили прочитать стишок и давали за это конфету. Самой Лире за процитированный куплет из “Mein Herz Brennt” Раммштайна переглянувшиеся Дед Мороз с подругой дали целый «Марс».

Включили музыку, и началась дискотека, которую Дед Мороз иногда прерывал на игры и загадки.

К середине вечера Лира поймала в одном из зеркал своё восторженно-улыбающееся лицо и потянула танцевать Ваню. Тот, хоть и чувствовал себя неважно, явно тоже пребывал в отличном настроении. Он возвышался над младшими и средними школьниками и был даже выше Деда Мороза.

Когда свет чуть приглушили и Дед заговорщическим тоном предложить зажечь ёлку, Лира со всеми детьми искренне кричала «Ёлочка, гори!» и радостно зааплодировала, когда гирлянды вспыхнули и начали мигать и переливаться красно-сине-зелёным.

Когда народ начал рассасываться, а музыка стихла до уровня фона, Валерия даже слегка расстроилась. Но внизу стоял небольшой ларёк, и Иван, подмигнув, весело сообщил, что если предъявить билет, то ей дадут подарок.

Чуть ли не повизгивая от восторга, Лира ринулась в гущу таких же желающий и вскоре стала обладательницей картонного теремка с ярким новогодним рисунок.

— Откроем сейчас? — с горящими глазами предложила Валерия.

— Твой же подарок, открывай когда захочешь, — хмыкнул Ваня, и Лира, недолго думая, открыла коробку и запустила руку внутрь. Ощущение предвкушения заполнило её целиком, когда на свет одна за другой начали появляться разноцветные конфеты и шоколадки.

Иван тоже принимал активное участие, и опомнились они, только когда теремок опустел наполовину.

— Ладно-ладно, оставим на завтра, — со смехом предложил Ваня, — должен же тут хоть кто-то быть взрослым.

— Чур не я, — невнятно из-за набитого в рот шоколада пробормотала Лира.

Обратно до цирка они решились пройтись пешком. Луна в небе стояла круглая, словно гимнастическое кольцо, и в её свете присыпанную снегом дорогу было отлично видно. К тому же, город уже вовсю готовился к празднику, и каждый фонарь был оснащён гирляндой. Даже некоторые голые деревья переливались синими огоньками.

— Мои, наверное, ёлку уже нарядили, — мечтательно произнёс Иван, — Сонька эту ёлку клянчит каждый раз с начала декабря. У нас игрушки старые, советские ещё. И пахнут так… по-новогоднему.

Валерия улыбнулась, но уже не весело.

Последний участок пути пролегал через лесополосу, и когда дорогу Ване и Лире преградила тёмная фигура, её легко можно было принять за припозднившегося прохожего. Тем более что прекрасно видевшая в темноте Валерия узнала одного из временных рабочих.

Того самого, что утром говорил с навкой.

Эта последняя мысль пришла в голову Лире слишком поздно, так что когда она резко обернулась, направленный в голову Вани лом проделал уже две третьих пути. Валерия едва успела подставить руку, как арматурина врезалась в неё с неприятным хрустом.

— Лира! — крикнул Иван и кинулся на нападавшего, сбив его с ног. Подобрав тот же лом неповреждённой рукой, Валерия подскочила к катающимся по земле парням и, выждав момент, когда незнакомец оттолкнёт Ваню, с силой опустила железяку ему на голову. Что уж говорить, силы у неё было немало. Кровь брызнула в снег, туда же полетел ненужный лом.

— Твоя рука! — воскликнул Иван, вскочив, из-за слабости только со второго раза, со снега и побежав к ней.

Лира задрала рукав пуховика. Сине-чёрная полоса от удара на глазах исчезала. С лёгким хрустом кость встала на место и срослась.

Валерия закусила губу и взглянула на Ваню, ожидая увидеть что угодно, кроме… облегчения.

— Слава Богу, — выдохнул он и неожиданно схватил Лиру в охапку, закружив над землёй.

 

***

 

 — … Ну вот. Как-то так, — закончила Валерия, обняв руками чашку с кофе, которую заварил ей Ваня, добравшись до своего трейлера. Там они и сидели на кровати, и Лира в который раз уже пыталась найти в лице собеседника признаки страха или отвращения. И в который раз находила только доброту, каплю сочувствия и бесконечное море нежности.

— Теперь понятно, почему «Лира навсегда», — было первым, что он сказал за почти полчаса.

— Угу.

— Ну-у-у, а каково это — жить вечно? — спросил Ваня ещё через пару минут, собравшись с мыслями.

— Нормально, — пожала плечами Валерия и, помолчав, добавила, — только ёлки нет.

И снова только сочувствие и нежность.

— Поехали со мной.

— … Что?

— Ты ведь ребёнок. Тебе не место в этом… Цирке проклятых.

— Я не ребёнок. Я вампир, — аккуратно напомнила Лира.

— Вампир, который звал Деда Мороза, кричал «Ёлочка, гори!» и смеялся над «Алисой в Стране Чудес»? — улыбнулся Ваня, — я не верю, что ты хочешь так жить.

— Такие, как я, не живут в реальном мире. Да, я хочу есть сладкую вату, смотреть мультики и кричать «Ёлочка, гори!». Но никогда не буду.

Валерия напряжённо уставилась в чашку. Она думала, что Иван начнёт спорить, но он молчал.

— Скоро рассвет… Мне пора.

Лира кивнула.

Собирался Ваня молча, побросав в сумку свои немногочисленные вещи. Валерия следила за ним глазами, обнимая чашку.

Забросив рюкзак на одно плечо — вторая лямка до сих пор висела на одной нитке — Иван замер.

На месте осталась и Лира. Никто из них толком не понимал, как реагировать и что говорить.

— Я буду скучать, — сказала Валерия неожиданно для всех, и для себя в первую очередь.

Ваня скинул рюкзак и метнулся к ней, крепко обняв. От него исходил запах снега, крови и кофе.

— Если… если вдруг захочешь, — Ваня присел перед рюкзаком, достал блокнот и черкнул пару строчек, — это мой адрес.

Лира взяла протянутый лист с цепочкой цифр и кивнула, спрятав в карман пуховика.

 

Они расстались на пороге рассвета, за воротами наполовину разобранного цирка.

Иван направился к остановке, а Валерия молча стояла, провожая его взглядом.

Вернувшись в свой трейлер, где Лика ещё безмятежно спала, она присела перед шкафчиком и достала коробку. Выйдя за территорию, Лира присела у кромки лесополосы и открыла крышку.

Испуганные мыши тут же разбежались в разные стороны.

 

-Конец-