Точка контроля

Пролог

Поднос опасно накренился и бокалы с игристым вином звякнули. Девчонка в форме официантки ахнула, взгляд ее беспомощно заметался по залу от одной картины к другой. Через мгновение вампир из охраны стремительной линией перечеркнул нарядную компанию гостей. Замедлившись рядом с девчонкой, он успел кончиками пальцев придержать поднос до того, как все его содержимое рухнуло на пол. Официантка посмотрела на него со смесью испуга и благодарности. Пробормотала что-то, смутилась и, поставив поднос на один из столиков с закусками, юркнула в подсобку.

Открытие галереи современного искусства в Пловдиве привлекло намного больше внимания и публики, чем прогнозировала Арина, затевая его. Причиной тому был небольшой аукцион, внесенный в карту мероприятия на финальном этапе. Тот самый аукцион, что лишил покоя и сна куратора галереи, так как на нем предполагалось выставить несколько полотен Моне и Ренуара. Такая роскошь нуждалась в дополнительной охране. На счастье куратора, Арина, известная беспечным отношением к безопасности, возражать не стала, отдав это «лучшей специалистке страны».

Сейчас специалистка составляла компанию высокому фикусу возле стойки с книгой для гостей вернисажа. Среди коллекционеров, нуворишей и любителей современного искусства Арина смотрелась естественно и уместно, на Киру же поглядывали с легким недоумением, словно силились узнать в невысокой, худой девушке чью-нибудь дочь или племянницу. Графитовый брючный костюм, туфли на низком каблуке и сердоликовые серьги выводили ее из разряда гостей мероприятия, увешанных драгоценностями. Ей кивали, улыбались, но к счастью в разговоры не вступали, ограничиваясь приветствием издалека.

— Кира, почему ты не надела платье? Выглядишь как маленькая нахохлившаяся ворона, — шепнула ей на ухо возникшая рядом Арина.

— Очень дорогая ворона, — поправила Кира. — Я за этот костюм отдала кучу денег. И я вообще-то на работе.

— Расслабься, баничек^[1], — Арина шутливо ущипнула ее за нос, и не успела Кира издать и звука, как вампирша расстегнула две пуговицы пиджака и, распахнув его, принялась вытаскивать белую рубашку из брюк. — Вот, так намного лучше. — Она отошла на шаг и оглядела результат.

Кира покосилась в огромное зеркало напротив входа.

— Теперь я выгляжу так, будто у меня только что был секс, — резюмировала скептически.

— Может, и стоило бы?

— Не могу, — ухмыльнулась Кира. — Я же на работе!

— Маленькая зануда. Улыбнись, Стефке надо сделать пару фотографий для новостей и аккаунта в инстаграме.

Кира послушно улыбнулась. Потом еще и еще. Потом устала изображать веселье и скрылась за фикусом. Блуждала взглядом по залу, отмечала незнакомые лица и приветствовала знакомых, если чуткий вампир успевал ощутить пристальное внимание и различить источник.

В галерее витал гомон сразу многих разговоров, вспыхивал смех и звонкие восклицания. Среди всего этого сверкала шиком старой аристократии Софи. В мягком освещении художественной галереи она светила подобно комете, случайно заглянувшей на небольшой аукцион «для своих». Своих набралось достаточно. Фаворитом гонки считалась Маура Алехандра, владелица самой большой частной коллекции Сорольи и потихоньку подгребавшая под себя других импрессионистов. Она выделялась ярко-алой розой на фоне довольно сдержанных нарядов пловдивского бомонда и составляла по сочности конкуренцию Софи, неожиданно прилетевшую на открытие галереи. Та плыла по залу лебедем, выгибала белую шею и каждое ее движение порождало всплеск искристого света. Ожерелье каплями бриллиантов стекающее на ключицы переливалось мириадами бликов.

— Нравится?

Кира осознала, что завороженно пялится на нее, только когда Софи оказалась рядом.

— Очень, — признала она очевидное, попутно погладив самолюбие представительницы французских вампиров.

Сама идея надеть годовой бюджет небольшого африканского государства на встречу с подружками потрясала Киру своей непрактичностью, но исчерпывающе характеризовала Софи.

— Если будешь хорошо себя вести, дам тебе поносить что-нибудь красивое.

— Она не умеет хорошо себя вести, — встряла Арина. — Правда, миличка?

Кира прилежно кивнула. Впрочем, это было уже не важно. Софи приняла подачу и тут же ухватилась за тему для пикировки.

— Ревнуешь? — перешла она на французский.

— Завидуешь? — поддела на том же языке Арина.

— Эта девочка не знала настоящей роскоши, — фыркнула Софи. — Ты ее не балуешь, а я бы баловала. Нарядила бы, надушила и отлюбила хорошенько. С кем-нибудь в компании. Я знаю пару подходящих мальчиков.

Арина рассмеялась. Ее смех был нежен, как ласка летнего ветра, погладившего по щеке и улетевшего дальше, шалить и целоваться. Кира невольно улыбнулась в ответ.

— Знаю я эту пару подходящих мальчиков, — проворковала Арина. — Она им, кстати, не дала.

У Софи сделалось такое лицо, как будто ей рассказали о новом месторождении алмазов.

— К черту картины! Я хочу немедленно знать все подробности, — отбросив маску аристократической стервы зашептала она, взяв Арину за локоть. — Рассказывай!

Теперь сияла Арина. Тем внутренним удовольствием светской львицы, только что феноменально подгадившей кому-то в репутацию. Кому-то, кого Софи, признавая, впрочем, некоторые таланты, мечтала утопить в дерьме насмешек.

— А ты мне что?

— А что ты хочешь?

— Как и договаривались. Не зря же ты гоняла свой самолет и команду.

— Я им плачу хорошие деньги. Рассказывай!

Они говорили как две подруги, имеющие свои секретики и знающие секретики друг друга. Каждой было что предложить, каждая что-то хотела взамен. Мысленно считая сколько и чего можно было бы купить на стоимость ожерелья, Кира еще какое-то время механически кивала и поддакивала, пока наконец не вывалилась из беседы полностью.

— Кира, ты слушаешь? — вернул ее в реальность вопрос Арины.

— Нет. А надо?

Софи весело фыркнула и улыбнулась. Не снисходительно, как делали многие вампиры ее статуса, дружелюбно.

— Ты так смотришь, как будто хочешь его с меня снять и продать, — пояснила она. — Я спрашивала, сколько оно по-твоему стоит.

— Миллионов десять-двенадцать.

— И что ты с ними сделаешь?

— Ми шесть куплю.

— Английскую разведку? — искренне изумилась Софи.

— Вертолет, — весело пояснила Арина. — Она любит такие игрушки.

— О, буду знать, что ей дарить на день рождения, — усмехнулась Софи.

— Было бы здорово, — воодушевилась Кира. — С каждой шишки Ассамблеи по вертолету — глядишь у Службы контроля своя маленькая авиационная база появится.

— Не все они так богаты, и, что более важно, не все так щедры, как я, — промурлыкала Софи, довольная собой, ситуацией и той частью истории, которую Кира пропустила, распиливая бриллиантовое ожерелье.

— Сплетничаете, девочки? — подплыла сытой акулой Маура.

Вид у нее был немного взъерошенный, придавая облику легкую нотку импульсивности. Через мгновение Кира поняла, что это не визуальный эффект, Маура действительно была слегка растрепана. Локоны выбились из прически, карминно-красная помада смазалась, декольте платья перекосилось. Вампирша, всюду таскающая с собой личного специалиста по импрессионистам, в Пловдиве отдыхала и расслаблялась. В отличие от большинства аристократических тусовок Испании болгарское общество, выдрессированное Ариной до максимальной степени терпимости, к любовным связям с простолюдинами относилось скорее с одобрением.

Кира покосилась на шею Мауры, невольно сравнив украшающее ее колье с грандиозным ожерельем Софи. Француженка обходила испанку со свистом, оставляя где-то в клубах пыли. Несмотря на то, что Маура нынче выгуливала рубиново-бриллиантовую парюру, на вертолет ее не хватало. Раздумывая существует ли возможность раскрутить любительницу искусства на пару миллионов, Кира пропустила начало диалога и очнулась только на вопросе, обращенном к Арине.

«Почему у твоей малышки такой скучный наряд?» — спрашивала Маура так, будто Кира понимала не больше фикуса. Представив новый виток обсуждений себя в третьем лице, она поспешила удрать:

— Извините, мне нужно кое-что проверить, — она улыбнулась, польстив себе мыслью, что ей удалось это сделать мило, и вышла на улицу.

Воздух пах майской ночью, ароматом сирени и близким летом. Вдохнув полной грудью Кира признала, что расстегнуть пуговицы пиджака было действительно хорошей идеей. Отошла от дверей, спустилась по нескольким ступенькам и присела на одну из них. Старый город в мае звучал особенно вдохновенно и после заката оживал больше, чем в сонный полдень. Ветер приносил обрывки фраз, женский смех, детский плач, кошачье мяуканье и отдаленный лай собак. Слышалась музыка и сигналы машин. Тянуло табачным дымом. Кира покосилась в сторону цветущего гибискуса и заметила курящего мужчину.

— Угостите сигареткой?

Он отделился от густых теней дома и шагнул к ступенькам. Вид у него был шальной и как будто пьяный. Рубашка криво застегнута и заправлена в брюки только левой стороной. Наклонившись, он протянул ей раскрытую пачку сигарет. На шее алели пятна засосов, перетекая на ворот рубашки следами карминно-красной помады. Кира вытащила сигарету и, быстро прикурив, затянулась, скрывая рукой улыбку.

— Эта женщина — настоящая тигрица, — пояснил мужчина, слегка извиняясь. — Надо отдышаться после такой страсти. И смыть помаду. — Он покосился на рубашку. — У вас не найдется влажных салфеток?

— Увы. Оставьте, салфетки только хуже сделают.

Он шагнул ближе и уселся рядом, не нарушая, впрочем, личного пространства.

— У вас помада не яркая.

— Мне не положено. — Кира понизила голос до шепота. — Я здесь на работе. Стерегу бесценные полотна великих художников.

Мужчина как-то странно хмыкнул, потом беззвучно рассмеялся. Прикурил еще одну сигарету, задумчиво выпустил струю дыма в темно-сизое небо.

— Разбираетесь в импрессионистах?

— Если не подписать где Ренуар, а где Моне запросто перепутаю.

— Я разбираюсь. Двенадцать лет обучения, три стажировки в Мадриде… Мне стоило промолчать, наверное, но она говорит так к лучшему. — Он вздохнул, утратив куражистый вид любовника, только что выпустившего из объятий объект страсти. — Все к лучшему.

— Верно. Мне для работы не важно, — поддержала Кира переход разговора в философскую плоскость.

— Мне просто не повезло, я слишком ее люблю, чтобы позволить купить не то, чего она достойна.

— У Мауры высокие стандарты, — усмехнулась Кира, наконец сообразив, с кем беседует.

— Очень, — еще более грустно вздохнул мужчина. — Вы знакомы?

— Стояла рядом, пока она с подружками обсуждала мой костюм. — Кира весело усмехнулась.

Мужчина бросил на нее понимающий взгляд и чуть пожал плечами.

— Не обращайте внимания, аристократия бывает бестактна. Для охраны очень стильно, но вы не беспокойтесь. На эти полотна никто не покусится, они не оригинальны.

Кира поперхнулась дымом.

— Этого не может быть. Арина не затеяла бы аукцион, не будучи уверенной в том, что делает.

— Сейчас смотрят в первую очередь на аукционную историю, и, если полотно из известного источника, проверяют формально, не похищено ли откуда, нет ли повреждений. Эти переходили из коллекции в коллекцию и сохранили превосходное состояние, что меня и насторожило. Поверьте специалисту: блестящая имитация, сделанная современником Ренуара. Я бы успокоился, если бы инфракрасный анализ показал следы черновиков, но нет. Кто бы ни написал эти картины, он весьма талантлив, однако это лишь копия. Мами предлагала все же выкупить их, чтобы сохранить лицо. Арина отказалась, назвала только источник полотен, чтобы избежать повторения.

Ночь сделалась темна и тиха. Любовник Мауры курил, Кира осмысливала ситуацию.

— Вы хотите сказать, что Арина знает?

— Разумеется. Она присутствовала при анализе и была очень разочарована, потом решила устроить аукцион высококлассных подделок. Я считаю это нелепым, но с красивой женщиной не спорят.

— Твою мать! — Кира вскочила на ноги. — Расслабься, баничек, ничего не случится, баничек, надень платье, баничек. Вот же… хитрая вампирская стерва!

Первая линия

1. Балканские будни

25 ноября

Вечерний Старый город был тих. Пустели улицы возле исторического и этнографического музеев, только вывески поскрипывали под резкими порывами ветра. Нагрянувшая утром непогода разогнала немногочисленных туристов по отелям и ресторанчикам. Умыла улицы дождем и оставила опустевшими.

Кира перебирала пальцами бахрому на шарфе, быстро спускаясь по Соборной улице. С неба сыпалась мелкая морось, ступени под ногами блестели столетними камнями.

Поздняя осень радовала теплой, хоть и сырой погодой. Ровно подстриженные живые изгороди порыжели листьями. Бодрились розы, разворачивая крупные бутоны, хризантемы соперничали цветом с лиственной охрой, но дыхание приближающейся зимы чувствовалось в каждом порыве ветра. Поежившись от его навязчивой ласки, Кира сунула руки в широкие рукава стеганой куртки. Пальцы коснулись золотой цепочки, дважды обвившей запястье, как браслет. Поглаживая ее, Кира по-птичьи прислушивалась к живой тишине Старого города, привычно сравнивая с новыми районами Пловдива, где жила сама. Арина нежно любила Старый город и, несмотря на разнообразие связанных с ним воспоминаний, продолжала жить здесь, Киру же тяготила неизгладимая османская мелодия в архитектуре и памяти, и она перебралась в новый город. Вспоминая сплетни, порожденные этим переездом и долго витавшие в тесном кругу пловдивских вампиров, Кира неожиданно подумала, что они с Милой, новенькой протеже, заодно и гревшей постель Арины, действительно похожи.

Соборная улица заканчивалась небольшой площадкой между трех домов. Рядом с голой виноградной лозой, протянувшейся над козырьком одного из них, стояла невысокая темноволосая девушка, зябко кутаясь в тонкое синее пальто.

— Ты опоздала, — заявила та, увидев Киру. — Жду уже десять минут.

— И тебе привет, зануда.

— Так сложно прийти вовремя? — Собеседница не обратила внимания на шутку и здороваться не пожелала.

Кира закатила глаза и изобразила поклон, размахивая воображаемой шляпой.

— Прошу простить, госпожа Мила, за опоздание. Моя смирная лошадка потеряла подкову, пришлось искать кузнеца в ближайшем селении, а это в дне пути отсюда.

Пришла очередь Милы закатывать глаза. Ткнув Киру в плечо кулачком, она хмыкнула:

— В дне верхового пути отсюда Стара Загора. Кстати, там тоже продают неплохие домики. Можем посмотреть на неделе.

— На неделе не получится. Списки на легализацию прислали, буду ездить сверять.

— Сама? — Мила приподняла брови.

— Так надежнее.

— Ты контрол-фрик. Зачем кататься по стране, проверяя службу контроля, которая и так каждый квартал тебя в ночных кошмарах видит?

— А я в жизни гораздо милее, — улыбнулась Кира.

— Арина вечером собирается к Смиляну… глазки строить, — заметила Мила как бы между делом. — Ты не едешь?

— Посмотрим. — Кира пожала плечами.

— Поехала бы. — В тоне мелькнула просьба. — Ты же любишь сербов.

Рассматривая юное, симпатичное личико Милы, светло-серые глаза, поблескивающие настойчивостью, Кира задумалась, зачем девчонке так нужно, чтобы она поехала в Ниш. И никаких иных причин, кроме банальной ревности к возможному политическому флирту Арины со Смиляном, найти не смогла.

— Ладно.

Мила кивнула, быстро спрятав довольную улыбку.

— Пойдем, — махнула она рукой, шагая вдоль ухоженного сада во внутреннем дворике галереи современного искусства. — Экскурсию проводить не буду, ты лучше меня город знаешь.

— Далеко идти?

— Нет, два шага осталось.

Голос, полный подозрительного оптимизма, звоном заполнил пространство в узком проулке. Между садом и Домом Кошек некрасиво, словно сломанный зуб в ряду белых и прекрасных, стоял остов здания. Мила коснулась пальцами в перчатках обшарпанной кладки стены. На мгновение Кира испугалась, что остатки строения рухнут и погребут под собой молодого риэлтора.

— Не трогай эти развалины, я не готова носить камни.

Мила смешно надула губы в показной обиде.

— Ты просила выбрать дом постарше.

— Дом, а не его остатки. — Кира опасливо покосилась на строение.

Остатки перекрытий второго этажа отозвались печальным гулом на ее возмущение.

— Ты же покупаешь его под реставрацию. — Глаза Милы лукаво блеснули.

Кира с подозрением поглядела на зияющую дыру в одной из стен исторической ценности. То, что некогда было кухней, внутри заросло крапивой и низким кустарником. Его бойкие ветки пробивались в щели между камнями дымохода, словно пытались раскрасить их осенней кисточкой.

— В Стара Загора такие же «неплохие» домики? — уточнила Кира скептически.

— Почти, — не стала обманывать Мила. — Но здесь есть замечательная возможность обновить несущие конструкции. Дом в аварийном состоянии. Кмет ^[2]разрешит изменить архитектурный план на современный, и это не будет считаться нарушением исторической целостности, я договорилась.

Кира закатила глаза, представив себе стоимость «разрешения» от кмета, повышающую стоимость реконструкции вдвое. На фоне ряда нулей, уходившего в горизонт, новость, что ловкая Мила не только нашла кому дать взятку, но и договорилась о разрешении, несколько потускнела.

— Инспекция удовлетворится внешней отделкой, — вытащила очередной козырь Мила. — Внутри сделаешь по-своему, и не надо будет бегать каждый раз с Петкова, когда понадобишься Арине.

— Скажи честно, ты просто отчаялась кому-нибудь другому продать эту рухлядь?

— Ты просила дом постарше. Этот построен в конце восемнадцатого века.

— И тогда же разрушен, — буркнула Кира. — Что хоть здесь было?

— Бордель, — весело отрапортовала Мила.

— Далековато от главных ворот, — с сомнением протянула Кира.

— Очень приличный бордель, — заговорщицки понизила голос Мила. — Лучший в городе.

Кира хмыкнула, размышляя над судьбой, постигшей приют плотских утех, и выгодой от его приобретения.

В Пловдиве охотно продавали лоскутки земли с домом в черте Старого города. Главным условием была реставрация в соответствии с историческим обликом. Она же была главной причиной для отказа от сделки. Такие работы обходились новым владельцам в космические суммы и, как правило, имели болгарское качество. Оно, в свою очередь, ставило под сомнение долговечность результата. Молодой, на фоне возраста самого города, дом, за двести лет рассыпавшийся почти до основания, подтверждал эту версию. Размышляя, что еще, кроме возможности обелить незаконный доход, она может приобрести, Кира спросила, сколько денег муниципалитет хочет получить за развалины. Услышав сумму, поперхнулась и несколько минут сверлила Милу выразительным взглядом.

— В эту сумму входят все разрешения, которые ты мне пообещала?

— Да! — Мила сияла довольной улыбкой ребенка, который вот-вот уговорит родителей завести котёнка. — Еще будут налоговые вычеты, если бригада строителей от общины Пловдив и больше десяти человек. Потом получишь социальные льготы, открыв здесь какой-нибудь культурный центр.

— Угу, — буркнула Кира, скептически глядя на приятельницу. — Бесплатный проезд в общественном транспорте Старого города и купон на посещение Исторического музея.

Мила прыснула смехом. Шутка действительно была забавной, поскольку в Старом городе не имелось сети общественного транспорта, а исторический музей больше столетия находился под патронажем Арины, и любой, кто виделся с ней чаще раза в год, отлично знал экспозицию.

Глядя на улыбку Милы, на всю ее хрупкую фигурку, буквально дышащую ожиданием, Кира не захотела лишать приятельницу радости от успеха. Арина намекнула, что была бы рада положительному завершению первой сделки Милы на новой работе, и это давало хорошую возможность приятно порадовать подругу. Власти города, хоть и попытаются заломить ценник на работы втридорога, тоже будут довольны — чем больше старых домов восстановлено, тем привлекательнее Старград для туристов. Да и стопки иностранных банкнот, лежащие в коробках из-под обуви на чердаке квартиры, давно ждут момента войти в законный оборот.

— Черт с вами, — махнула Кира рукой. — Сделку оформляй сама, мне пора на работу.

***

27 ноября

Вдоль шоссе тянулось поле. Трава, примятая ветром, вымоченная осенними дождями, превратилась в выцветшее покрывало. Поодаль темнели склоны, сизой густотой хвойников и пестрой охрой лиственника еще больше подчеркивая безликое поле у подножия. Вершины гор, мягкие, полукруглые, как на детских рисунках, были едва присыпаны снегом. Скупо, словно на все едва хватило. Тусклый ноябрьский день мутной кляксой расползался по долине. Машины, катящиеся по темному асфальту, вливались в эту ровную монотонность. Серели, липли к дороге, превращались в крохотные капли тусклого цвета и терялись за пеленой моросящего дождя. Кира называла эту погоду «ганянь», однажды удачно скомбинировав слова «говно» и «дрянь».

В низине между гор, где раскинулся Пловдив, в такие дни бывало туманно, и Марица белела, превращаясь в молочную реку. Однажды Кира в шутку предложила компании из десятка детей попробовать не кисельные ли берега. Арина счастливо смеялась, когда Кира в лицах описывала их попытки распробовать глину на вкус.

Мысль о подруге вызвала на губах улыбку. Кира сделала радио погромче, вытесняя серую сырость. Пела Цеца. Ее насыщенный, хрипловатый голос вылетал в приоткрытое окно, унося слова дальше по шоссе. Ветер жонглировал ими, смешивал с шорохом шин, приглушенным урчанием моторов, превращая песню о любви в фоновый шум. Подпевая знаменитой сербской артистке, Кира пальцами выстукивала ритм по рулю. Задорный мотивчик бодрил не хуже кофе. Списки на легализацию, заполненные корявым почерком, разобрать который удавалось через раз, шуршали от влетающего в приоткрытое окошко ветра. Колебались краями, перешептывались между собой, будто пытались скрыть какую-то тайну. Кира подозревала, что тайна эта ничем не отличается от предыдущей. В прошлом квартале списки были напечатаны на паршивом принтере, где часть букв превращалась в намеки. Это вынуждало угадывать и давало крошечный простор для неверной трактовки имени, написанного в официальных документах. Кира искренне посмеивалась над надеждой вампиров-нелегалов избежать встречи с ней, за долю малую сговорившихся с секретариатом службы контроля.

Асеновград остался позади вместе с приличным дорожным покрытием. Уже некоторое время Кира тряслась по разбитой местной дороге, изредка поглядывая в бумажную карту, лежащую на переднем сидении. Чем глубже в горы уходила дорога, тем хуже становилась связь, делая использование передовых технологий для отлова нелегалов почти бесполезным. Тем не менее несколько геолокационных браслетов Кира катала в машине на случай, если когда-нибудь в сердце Родопи все-таки придет двадцать первый век.

Согласно документам, в Смолянской области новеньких вампиров не имелось, большая часть новообращенных паслась возле турецкой границы. Однако по опыту предыдущих вояжей Кира знала, что искать несовпадения надо в самых тихих и захолустных районах Болгарии, куда не доходит не только прогресс, но и асфальтовые дороги. Иногда Арина даже подшучивала над ней, говоря, что она находит турков по запаху, за что и получила прозвище «чекалка». Кира относилась к нему с иронией, не находя в сравнении с самкой шакала ничего для себя обидного.

Возле съезда на грунтовку она остановилась. Быстро набрала сообщение, вышла из старенького джипа и, ловко забравшись на крышу, вытянула вверх руку с телефоном. Несколько минут ничего не происходило. Кира стояла, чувствуя себя памятником сотовой связи. Овцы неподалёку от дороги щипали блеклое поле. Пастуший пёс, облезлый и суровый на вид, сидел поглядывая то на овец, то на Киру. Когда ощущение нелепости стало абсолютным, вздрогнул вибрацией телефон, отправивший и получивший эсэмэски. Бегло прочитав привычную рекомендацию быть милой, Кира усмехнулась и слезла с крыши. Отъезжая, бросила в окошко остатки сэндвича. Перед поворотом заметила, что пес лениво поднялся и будто бы нехотя обнюхивал подачку.

Мугла встретила Киру деловитой деревенской суетой. Возле единственного двухэтажного дома стояли две машины с софийскими номерами, рядом курили мужики и, поглядывая в открытый багажник, обсуждали, как выгружать снаряжение. У ног суетился рыжий ретривер, на ступеньках веранды молодая женщина сосредоточенно шнуровала горные ботинки. Здесь же сновали местные мальчишки, наперебой предлагающие показать самую красивую тропу всего за два лева. Кира хмыкнула, подслушав, как серьезно женщина обсуждает с мальчишкой лет двенадцати, чем отличается его маршрут от того, что указан в путеводителе. Чуть поодаль, во внешнем дворе одного из крепких деревенских домов, сидел на скамейке седой мужичок, неспешно набивающий трубку. Краем глаза наблюдал за ребятней и столичными гостями, потом заметил Киру и, окинув взглядом, нахмурился. Махнул одному из пацанов, и тот умчался вглубь села. Она делала вид, что сосредоточена на собственном телефоне, пока один из софийцев не испортил ей попытку конспирации.

— Здесь не ловит, — бодро и как-то даже довольно сообщил он. — Настоящий отдых от цивилизации.

Кира хотела сказать, что не успела от нее устать, но промолчала.

— Вы тоже в горы? — спросил он с задором.

— Она по делу приехала. Да, миличка? — ответил вместо нее мужичок с трубкой.

Кира искренне удивилась столь явному дружелюбию и уставилась на него с интересом.

— Миличка? — в вопросе плескалась ирония. — Обычно чекалкой зовут.

— А мы люди добрые, — мужичок коварно улыбнулся и похлопал по лавочке рядом с собой.

Кира присела, в глубине души испытывая изумление. Ее редко доброжелательно встречали в селах, укрывающих нелегальных вампиров, такое радушие наводило на подозрения, что сейчас ее попытаются кинуть или сожрать.

— Далеко ты забралась. Выходит, правду говорят, что упорная.

— Места здесь красивые. — Она улыбнулась. — Молодняк ваш только дневные маршруты водит или у вас и ночные имеются?

— Имеются, имеются, — не стал врать мужичок. — Да не много, миличка, два всего.

Он сунул руку в карман, вытащил карамельную конфету и протянул Кире. Ее едва не разорвало от умиления. Давясь восторгом от формата взятки и старательно пряча улыбку, она развернула конфетку и отправила за щеку.

— И ного у вас туистов в гоах заблудилось? — Из-за конфеты вопрос прозвучал совершенно по-детски.

— Что ты, миличка, — оскалился седой, демонстрируя человеческие зубы. — Как цыплят бережем.

Кира катала во рту карамельку и думала, что мужик ей нравится. Что Мугла бесконечно далека от цивилизации, что с нее не убудет пару случайных вампиров не найти, и что через год ей придется арендовать склад для карамелек, ибо скорость распространения слухов в среде незаконно обращенных соперничала со скоростью света.

— Один маршрут должна посмотреть, — нашла она приемлемый для себя компромисс. — Второй потом как-нибудь… лет через несколько.

Мужик долго молчал, курил, выпускал клубы дыма и тоже что-то для себя решал. Кира не подгоняла, понимая его дилемму.

— Ладно, — наконец изрек собеседник. — Только и ты со следующим приездом не торопись, миличка, не торопись.

По лицу хлестнула ветка, оставляя длинную, болезненно горящую царапину. Кира сквозь зубы обматерила молодого вампира, благодаря которому вместо отдыха в теплой ванне сейчас участвовала в забеге по сумрачному лесу. Гладкие стволы осин рябили в глазах, сливаясь в монотонный фон, скрадывая расстояние и делая лес абсолютно одинаковым. Она притормозила, внимательно поглядела под ноги и чуть вперёд. В нескольких местах левее тропинки виднелись глубокие следы и белые края обломанных веток. Шустрый вампиреныш бежал в поисках укрытия от солнца. Закатного, но все ещё ядовитого для клыкастых. Вторично обматерив не в меру ретивого и рискового турка, Кира прибавила скорости. Перспектива скакать через бурелом в темноте ее не воодушевляла, разделаться с проблемой хотелось до наступления ночи. Впереди замерли в неподвижности ветви молодых елей, выделяющихся как пятна темно-зеленой краски на пожухлом фоне бурых листьев. Однообразные серые стволы по-зимнему голых деревьев некстати напомнили Кире ряды пленных рабов на невольничьем рынке в Бахчисарае. Она поморщилась и сплюнула, прогоняя воспоминания. Достала из кармана ультрафиолетовый фонарик и посветила в еловые лапы, но никого там не обнаружила. Приближаясь к ельнику, перешагнула сломанную ветку и с усмешкой подумала о символичности и бессмысленности использования осиновых кольев против вампиров.

В кармане запищал приемник-локатор, сигнализируя, что расстояние до электронного браслета на ноге арестанта сократилось. Буквально через секунду из ельника выскочила смазанная тень и вприпрыжку понеслась вперед, пригибаясь к земле. Вслух обозвав вампира придурком, Кира остановилась и громко предложила ему покончить с карьерой зайчика-побегайчика. Услышав ее слова, вампир припустил быстрее. Она повторила предложение на турецком, но и это не возымело эффекта. Писк локатора замедлялся, беглец удалялся. Кира восстанавливала дыхание перед следующим раундом, размышляя, сильно ли повредит политической ситуации на Балканах известие о пытках вампира, нарушающих Брюссельское соглашение.

Недовольно вытащила из кобуры любимый вальтер и больше для шума пару раз выстрелила в красновато-сизое небо. Когда стих поднятый выстрелами гомон птиц, бросившихся врассыпную, она услышала, что локаторный писк стабилизировался. Беглец остановился и даже немного приблизился. С минуту она удивлялась потрясающей эффективности предупредительных выстрелов, потом вспомнила об овраге, находящемся где-то поблизости. Хаотичные скачки маршрута дезориентировали ее, и сразу определить, в какой части леса они бегают, Кира не смогла, но глубокая яма тянулась в окрестностях Видина на несколько километров в сторону румынской границы. Молодой нелегал носился там, в надежде выбраться за территорию Болгарии.

— Вернёшься по-хорошему, я тебя даже бить не буду, — предложила Кира беспрецедентную акцию гуманизма.

Несколько минут царила тишина, потом зашуршали листья, и писк отдалился.

— Не вернешься — кормить по дороге не буду, а скажу, что ты сам отказывался.

Локатор почти заглох, но вялая угроза впечатлила, и писк снова остановился.

— Не беси меня, — посоветовала Кира, привалившись плечом к стволу. — В овраге воды нет, не надейся. За час найду и посажу на диету.

— Пошла ты! — вступил в диалог нелегал.

В тоне слышалось отчаяние, страх и злоба. Кира подумала, что она совсем не против прогуляться по известному маршруту, как только закончит с отловом этой вампирской блохи.

— Тебе-то что за дело до нас? Ты человек! — В словах турка звучала обида и возмущение.

— Чего ты распсиховался? — ласково спросила Кира. — Отсидишь десятку и вернёшься в мир честным гражданином вампирского общества. Заодно профессию получишь. Венгры нынче толерантны к вашей братии: повышают уровень образования бесплатно.

Угрюмое молчание скрасилось приближением браслета к приемнику. Турок нехотя возвращался.

— Я вам не мартышка для развлечения! — сообщил он гордо и с вызовом. — В Ниш не поеду! Передавай румынам, как других.

— Тебя спросить забыла, придурок малолетний. Будешь выделываться, бежать до Ниша заставлю, ты, похоже, это любишь.

Хрустнули ветки, зашуршали листья. Из-под темнеющего провалом склона появился злой, взъерошенный вампир. Глаза его были залиты черным цветом, белок едва угадывался по уголкам. Тяжёлое дыхание шумно било в груди, руки подрагивали. Кира прислушалась к своим ощущениям и навязанных не заметила. Вампир был слишком слаб, чтобы причинить ей вред. Глядя на запавшие глаза и потемневшую кожу прежде здорового молодого мужчины, она испытала легкое сочувствие.

— Поджарился?

— Чтоб ты провалилась! — злобно вспылил неудачливый бегун.

— Я? — наигранно удивилась Кира; нелюбовь турецких вампиров к ней не была ни новостью, ни секретом. — Вы в приграничье совсем от наглости опухли. Не отмечаетесь, визу не оформляете, статус не подтверждаете, так ещё и по болгарским квотам пытаетесь турецкие обращения легализовать.

Молодой вампир беседу не поддержал. Весь свой запал он израсходовал на скорость и теперь, измотанный бегом и солнечными лучами, шел тяжело и медленно, проваливаясь в сухую листву.

С тех пор как клыки стали полезными членами общества, на обращение ввели квоты. Несмотря на то, что желающих рискнуть жизнью, чтобы заполучить непробиваемый никакими болезнями иммунитет, однообразный рацион и смертельную аллергию на ультрафиолет находилось не много, все еще случались истории из разряда “Ромео и Джульетта”, “кто не рискует, тот не выигрывает” и “назло маме отморожу уши”. Раз в десятилетие Европейская Вампирская Ассамблея собиралась, читала пачку свежих доносов и выпускала ряд амнистирующих протоколов для тех, кого обратили вне квот.

— Давай шустрее, я поужинать хочу, — поторопила Кира.

— Я тоже, — буркнул вампир.

— Обойдешься, — злорадно сообщила она. — Транзитный лимит на сутки ты сожрал в Софии.

— Купи порцию, а? — попросил он с заискивающим видом.

— Я тебе не мать Тереза.

— В Румынии транзит длинный, — блеснул знаниями вампир. — Можно там суточные взять.

— Нам в Сербию.

Он буркнул ругательство, с досадой пнул листву, но через десять шагов снова принялся клянчить и торговаться, обещая вернуть деньги, потраченные на покупку порции крови сверх лимита. Кира хмыкнула, но обещала подумать, если он будет хорошо себя вести. Для острастки толкнула дулом под лопатки, придавая ускорение. Слегка заплутала в густеющих сумерках, вытащила навигатор и направила свои и вампирские стопы ближайшим путем к трассе. До брошенной у заправки машины идти было удобнее по дороге.

— Давно тебя не было видно, красотка, — хохотнул лысый мужик за барной стойкой и подмигнул.

Обернулся к темному углу за бильярдным столом. Из дымной темноты, в дополнение к словам бармена, послышалось двусмысленное фырканье и довольно грубое замечание о характере посетительницы. Кира ухмыльнулась. Сняла куртку, вытащила из нее телефон и сунула в один из многочисленных карманов на черных штанах. Приветливо помахала лысому бармену и жестом изобразила, будто пьет из стакана. Мужик усмехнулся, завозился с бутылками, смешивая водку с апельсиновым соком. Кира прошлась по темному, полупустому залу и сняла с крючка на стене треугольник. Косые взгляды посетителей бара на окраине Видина ее не смущали. Пока она собирала шары, раскатанные по бильярдному столу, возобновились чуть притихшие разговоры. Бар зажужжал обсуждением на румынском и болгарском, изредка слышались ехидные замечания на сербском. Кире не было дела до чужого трепа. Она сложила шары в треугольник и, выставив пирамиду по центру второй трети стола, вернула форму на крючок. Выбрала кий покороче, прицелилась и быстрым ударом разбила пирамиду. Получилось слабовато и совсем не картинно, очень обыденно, подчеркивая, что ее визиты сюда не были чем-то необычным или редким. Мельком глянув в угол, она обошла стол, выбирая шар для удара, и, пристроившись на бортик, целилась в пятерку, покачивая локтем.

— Пришла задницей трясти? — Вопрос, заданный из темного угла низким хриплым баритоном, погасил все беседы в баре.

— Подарки привезла. — Кира улыбнулась, не насторожившись от повисшей тишины.

— Американские акцизы на вискарь, знаю, — собеседник хмыкнул. — Говорят, молоденький клыкастик тебя побегать заставил. — В голосе послышалась издевка. —Теряешь форму, луда жена (чокнутая, оторва)?

Кира прицелилась и одним ударом закатила два шара в угловую лузу. Распрямилась и, демонстративно выгнувшись, покосилась на задницу.

— Пока вроде есть чем потрясти.

Мужик хохотнул, через секунду к нему присоединился кто-то еще. Волной по бару прокатились и другие приглушенные смешки. Лысый бармен поставил на стойку стакан и постучал ладонью, привлекая ее внимание. Кира отставила кий в сторону и подошла забрать незамысловатый коктейль.

— Не борзей, — едва слышно посоветовал ей бармен, забирая деньги и вкладывая в ладонь ключ.

Кира, одними губами поблагодарив его, сунула ключ в карман. За спиной звонко разлетелись карамболем шары. Она улыбнулась, довольная тем, что хмурый собеседник выбрался из своего паучьего угла. Глотая “отвертку”, обернулась к столу. Мужик, принявший игру, был широкоплечим, поджарым, сосредоточенным и повадками напоминал бывалого вояку или волка-одиночку. Левую сторону лица украшал старый неровный шрам, острым углом заканчивающийся у самого глаза. Губы кривились в легкой усмешке так часто, что это казалось неотъемлемой его чертой. И все же некоторая степень веселости была ему присуща. Ее выдавали лучики-морщинки вокруг глаз и хищный, но задорный прищур темно-карих глаз. Звался мужик Даро, с Кирой его связывали сомнительные, с точки зрения закона, делишки по продаже местного крепкого алкоголя под видом импортного.

Даро стрельнул в нее внимательным взглядом, заметив синяк на скуле, длинную царапину, утекавшую красной полосой с подбородка к шее, и привычно усмехнулся.

— Зубочисткой играешь, — уколол, поворачивая ладонями кий.

В пути до стола Кира выпила половину стакана, поставила его на пустой столик и подошла к мужику очень близко. Забрала свой кий, прицелилась, отклячив задницу, будто нарочно задевая его, стоящего рядом. Удар, впрочем, вышел неудачным. Шар замер на краю лузы, не упав в нее.

— Не практикуешься у себя? — насмешливо спросил Даро.

— Партнеров подходящих нет. — Кира обернулась к нему и, подняв голову, уставилась в глаза. — Еще поболтаем о зубочистках или пойдем займемся делом?

— Дрянная девка, — сообщил Даро с какой-то странной досадой.

— Ну да. Не феечка, — согласилась Кира, не обидевшись.

Он протянул руку демонстративно медленно и вдруг резко дернул за ворот свитера, притягивая ее ближе. Ощущение надавившего на шею шва Киру не порадовало, но вырываться она не стала.

— Прародительница твоя со стыда не сгорит, узнав, чем ты тут занимаешься?

— Спрошу, когда доеду, — улыбнулась Кира игнорируя провокацию. — Она в Нише, со Смиляном общается.

Даро с усмешкой разжал пальцы, отпуская одежду, и, отступив на шаг, окинул Киру взглядом, каким клиент выбирает проститутку в борделе. Она пошло оскалилась, немного удивляясь, что ему хочется ее задеть. Их специфические отношения временами разбавлялись спонтанными свиданиями, и до последнего времени Кире казалось, что такой формат всех устраивает. Ни он, ни она не строили личных планов дальше эпизодического секса.

— По «Тракии» до Ниша ближе, — заметил Даро. — Зачем крюк делаешь с балластом на руках?

— Достопримечательности показываю, — ухмыльнулась Кира. — Подарки развожу.

Даро небрежно фыркнул, насмешливо приподняв бровь.

— Откуда подарки? — Он отошел к стойке и с серьезным видом принялся выбирать кий.

Кира подавила вздох, поняв, что предварительные ласки затягиваются как минимум на партию в бильярд.

— Подруга прислала. В Кентукки производство погорело, может, слышал? Бухло накрылось, акцизы остались. Экспортные документы теперь сверять все равно не будут, им потери страховка покроет. А нам — бонус. У нас таможенную декларацию вряд ли спросят. — Кира улыбнулась так, словно сказала очень забавную шутку.

— Вряд ли, — с усмешкой согласился Даро. — Погранцам надо бы капнуть за воротник, для аромата.

— Скажи кому, капнем, — лукаво подмигнула Кира.

Он поморщился, будто досадовал, что никак не удается смутить или задеть нахальную гостью. Почти не целясь, ударил по семерке, закатывая и ее и не забитый Кирой шар в лузу. Кира обошла стол, устроилась напротив Даро, опираясь локтями на бортик и наклонившись. Скромные размеры бюста не позволяли картинно выложить его на стол, отвлекая внимание от игры, и оба это понимали, но показательный флирт Даро позабавил. Он улыбнулся без насмешки.

— Наглая ты девка, — сказал с одобрением, блуждая взглядом по фигуре. — И упрямая.

Кира поймала губами соломинку коктейля и допила содержимое стакана.

— Сплошные достоинства, — похвалилась с заметной гордостью.

— Пробу негде ставить, — усмехнулся Даро, отставляя кий.

— На заднице местечко еще осталось, — со смешком сообщила Кира. — Показать?

— Мне покажи, — хохотнул один из посетителей.

Даро недобро покосился на говорившего. Кто-то заржал, кто-то хмыкнул. Звякнули стаканы, мужики припомнили старых вампирш и их наглых дочерей. Кира отлепилась от стола и пошла к лестнице на второй этаж.

— Хоть фотку пришли! — бросил ей вслед тот же мужик.

— Сисек, — хмыкнула Кира.

— Нельзя показать то, чего нет, — поддел он в ответ.

— Завидуй молча, — резко посоветовал Даро, догоняя Киру на ступеньках, и шлепнул по заду. — А ты не выделывайся.

Она не ответила, не желая вступать в публичное выяснение вопроса, кто будет сверху. В коридоре второго этажа было темно, душно и пахло табаком. На другом конце его дрожала неровным светом блеклая лампочка без абажура, вылизывая остатки лака с пола желтым языком. Тускло блестели деревянные половицы старого настила, протоптанные по центру до светлой полосы. Рука Даро поднялась с задницы к поясу брюк, заползая под свитер. Кира довольно улыбнулась. Через несколько шагов остановилась у темной двери по правой стене, опуская руку в карман и нащупывая ключ. Даро опередил ее, толкнув незапертую дверь коленом. Втянул Киру в темноту квартиры, разбавленную густой зеленью света от вывески бара под окном. Широкие ладони прошлись по бокам, поднимая свитер и футболку под ним. Кира сняла одежду, комом бросив на пол.

— Дрянь, — буркнул Даро, глядя на нее.

— Не вређај се (Не обижайся), — попросила Кира, снимая с него плотную толстовку.

— Не обижаюсь. Зол, — пояснил Даро, не препятствуя раздеванию.

— Не злись, — тут же предложила Кира новую стратегию. — Сам сказал, я чокнутая.

— Могла бы извиниться.

— Ну прости. — Кира легко пошла на уступки, вспомнив, как умчалась ловить сбежавшего вампира прямо посреди процесса. — Нехорошо поступила. Убежала, не дотрахав мужика, — хихикнула она.

Обвела пальцами шрам от пули под правой ключицей Даро. Погладила грудь, отмечая отличную физическую форму для человека, ведущего вроде бы ленивый образ жизни начальника, знающего кого послать за пивом, а кому дать взятку, чтобы тихо доставить двадцать ящиков фальшивого вискаря.

Даро опустил ее руку. Легко сжал грудь своей, погладил кожу шершавой ладонью. От прикосновения Кира вспыхнула спичкой и подалась вперед. Завозилась с пуговицей и молнией на своих штанах, скинула их и обувь. Шагнула вперед босыми ногами.

— Лихорадит? — ухмыльнулся Даро, явно довольный. — Воздерживаешься, что ли, у себя?

Ее яркая реакция и заметное возбуждение определенно польстили уязвленному самолюбию. Кира не ответила. Толкнула его руками в живот, заставляя отступить к кровати. Услышала смешок, слишком хриплый для настоящего веселья.

— Показывай, что там за местечко у тебя на заднице, — велел он, разворачивая ее спиной к себе и лицом к постели.

Потянул за упомянутую часть тела, вынуждая наклониться вперед, и тесно прижался к бедрам. Кира шумно вздохнула, остро почувствовав его возбуждение и собственное жадное желание. Внезапно приятное ощущение смыл мощный всплеск адреналина. Сердце забилось пульсом в горле, руки стали ледяными и влажными. В уши врезался звон стекла, крики и тонкий, на грани слышимости свист воздуха, похожий на предвестие смерти. В грудь ударило колючей, холодной болью. Перед глазами мелькнуло тенью бледное лицо Смиляна. Кира судорожно вдохнула, захлебнулась воздухом и провалилась в чернильную темноту.

… Ей снился лед. Прозрачный, как горный ручей, искрящийся яркой лунной дорожкой, убегающей к горизонту. Толстый, промерзший далеко в глубину, плотный, как камень. Кира касалась ладонью поверхности, и рука проходила сквозь толщу льда, погружаясь в воду. Менялись очертания ладони, и она превращалась в когтистую лапу, черную, как вороново крыло, и глянцевую, будто покрытую кровью. Тьма поднималась из кристально-чистых глубин, оплетая кисть, предплечье, заползая черными линиями на шею. Кира отпрянула, пытаясь освободиться от мглистого спрута и, поскользнувшись на льду, упала. Ударилась, поцарапалась о мелкие, острые крошки. Капли крови упали на лед и растопили его, прожигая узловатые норы в сиреневой толще. Лед вдруг распался на глубокие трещины. Хруст, пугающе тихий, как предвестник кошмара, наполнил воздух звуком и душу ужасом. Кира хотела закричать, но голос отказался повиноваться. Вместо вопля из горла хлынула кровь, заливая блестящую поверхность, сделав ее мутным зеркалом. Из него смотрели мрачные серые глаза, очерченные по краю радужки черной линией, словно цвет заключили в кандалы. Кира зажмурилась, стиснула зубы, но тяжелый, как кузнечный молот, взгляд преследовал. От него в душе поднималось чувство неизбежности, необратимости, невозможности. Пытаясь вырваться из этого плена Кира тряхнула головой и вдруг ощутила, как качнулись в ушах тяжелые серьги. Скрюченные, словно птичьи когти пальцы, что до этого царапали колючий лед, неожиданно коснулись чего-то тонкого, отполированного до гладкости. Она опустила взгляд и увидела в руках бокал. В тонком, почти невесомом стекле отражались совсем другие глаза — восхитительно весенне-голубые, с рассыпанными по радужке будто мозаикой синими точками. Отражение перетекало из одного образа в другой, путало чувства, сменяясь с игристого веселья в неодолимую тоску. Время было ртутью, неуловимо подвижной и незримо отравляющей. В душе шквалом поднималось смятение, выдувая страх и раня кожу, как будто ветер пытался содрать шкуру. Полыхнула жаркой болью спина. Кира пронзительно взвизгнула, завалилась на бок и вместо ледяной тверди ощутила под собой колючую подушку соломы. В темноте едва различимо проступали очертания денников, фыркали лошади, знакомые тяжелые шаги отдавались роком за дверями конюшни. Пахло кровью, сеном и смертью. Сжавшись в комок, она попыталась спрятаться, но взгляд полный обреченного знания о будущем преследовал, горел под веками. Она громко всхлипнула и тут же прикусила губу. Всхрапнула лошадь рядом, забила копытом в стену денника. С низким, неприятным скрипом открылась створка двери, вычерчивая мужской силуэт. Прелый запах неизбежности топил, утягивал туда, где смерть становится близкой подругой, знакомой каждой черточкой. Кира протянула дрожащую руку, пытаясь коснуться мерцающего перед глазами образа окровавленными пальцами. На безымянном сверкнул отблеском света резной аметист в тонкой золотой оправе. В лицо хлынула вода, насыщенная запахом сирени, возвращая свободу и помогая дышать. В груди еще звенела холодная боль, но страх отступал, выпуская из своих цепких объятий.

Она с шумным вдохом распахнула глаза. Сквозь сумрачную серость комнаты падали тонкие лучи света, просачиваясь в неплотно задернутые шторы. Несколько минут Кира рассматривала рисунок теней, потом отважилась бросить взгляд на неплотно закрытую дверь. Задержала дыхание, готовая увидеть на пороге девушку из сна. В просвет между дверью и стеной виднелся отбитый угол журнального столика и стеклянный бок пузатой бутылки мадеры. Захотелось встать и приложиться к ней, но в теле поселилась противная, липкая слабость. Под пальцами ноги было что-то гладкое и холодное. Вспышкой навалились неприятные ощущения. Холод. Навязчивый, густой, оглушающий. Ползущий, словно плющ по стене, от пяток к коленям. Впечатления от сна были пугающе реальными. Кира чувствовала, как туго обхватывают щиколотки холодные щупальца. Стоило закрыть глаза, и перед ними тут же рассыпались трещины во льду. Ребристо-белые, коварные, несущие с собой темноту, полную глухого одиночества небытия. Холод колючками проник под кожу и остался там безмолвной угрозой. Реальности смешивались. Напряжение не отпускало.

Она поджала ноги и уселась на постели. Тряхнула головой, прогоняя вязкие ощущения от стеклянного взгляда.

С опасением поглядела на руки и заметила, что пальцы подрагивают. Под ногтями темнели полукружия, словно до этого она долго копалась в грязи. Дверь открылась и на пороге тенью возник мужчина. Через мгновение в комнате вспыхнул свет, выбеляя сумрак, скопившийся в углах, до бесцветного. Кира испытала облегчение оттого, что больше не одна.

— Очухалась? — хрипловато спросил Даро, подавляя зевок.

— Не поняла еще, — честно призналась Кира. — Долго я была в отключке?

— Больше суток.

Приглядевшись, Кира заметила, что вид у него усталый и какой-то помятый.

— Случилось что-то? — спросила она, замирая в ожидании ответа.

— Вампиров в Нише расстреляли. — Взгляд Даро сделался мрачным.

— Арина…? — Голос испуганно сорвался.

— Ранена. Смилян тоже пулю словил. К тебе из Софии старый клык приехал, придет после заката, объяснит, что к чему.

Кира тихо выругалась, закрывая лицо ладонями.

— Не ной, — посоветовал Даро устало. — Жива она и будет жить, не зря праматерь болгарская.

Он подошёл ближе и положил на постель рядом с коленом ее телефон.

— Спасибо, — глухо поблагодарила Кира, смазывая непрошенные слезы.

Даро фыркнул и вдруг нежно погладил ее по голове.

— Не ной, — велел повторно, и Кира сообразила, что ему неуютно от ее такой заметной слабости. — Вампиреныш твой в подвале под баром сидел, — сообщил с насмешкой, садясь рядом. — Аллахом клялся, что ни при чем, и врал, что ты ему жрачки сверх нормы обещала. Накормили, чем было. Старый клык сказал, не до него теперь, передал румынам вчера ночью.

— Спасибо.

— Стрелка на границе нашли. Мертвого. Выглядит как авария, но никто, конечно, в это не верит. Мои ребята поспрашивали. Мужик не наш и не их, вообще черт знает кто и откуда взялся такой ловкий.

Кира вздохнула, набирая воздуха, чтобы поблагодарить, но Даро опередил:

— Не благодари. Дрянная ты девка, Кира. — Он приобнял ее за плечи и потрепал по спутанным волосам. — В следующий раз, когда приедешь, к кровати тебя привяжу, чтобы наверняка.

Волной накатило облегчение — шутить, если все действительно плохо, Даро не стал бы. Она слабо улыбнулась, прислонившись лбом к его плечу.

— Договорились.

После быстрого душа, смывшего остатки липкого кошмара, Кира спустилась в бар, где обнаружила хмурого, уставшего Даро. Выслушав новости, вознамерилась сесть в машину и, добравшись до Ниша, поговорить по душам с теми, кто вел дело. Даро сообщил, что таких желающих много, но вот уже сутки, как трое полицейских пропали, и выразил мысль, что их вряд ли когда-нибудь найдут. Потом ещё более хмуро уточнил «живыми» и налил в чистую стопку ракии. Выпили не чокаясь. До заката Кира несколько раз попыталась дозвониться до Арины, но работала переадресация на голосовую почту, которая сыпалась в Кирин аккаунт.

Вампир появился в баре незаметно и некоторое время присутствовал безмолвно и почти бездушно как декорация. Кира называла это поведение «слушать место». Йордан, рано поседевший ещё при человеческой жизни мужчина, слушал бар и настроения людей в нем, как хищник прислушивается к шуму травы. Заметив его, Кира допила остатки сока и встала из-за стола. Вопросительно посмотрела на Даро и, дождавшись кивка, шагнула к гостю.

— Здравствуй.

Приветствие вышло сухим.

Йордан фыркнул, окинув ее цепким взглядом и усмехнулся:

— И тебе не хворать. Разговор есть, пойдем погуляем.

— Здесь поговорим. — Кира кивнула на лестницу. — Безопаснее.

Йордан кивнул, вероятно согласившись с ее доводом, и пошел вперед, не дожидаясь официального приглашения. Кира последовала за ним, разглядывая ровную, прямую спину одного из влиятельных вампиров Болгарии.

Йордан, как и многие вампиры разменявшие пятую сотню, относился к ней со снисхождением, как к очередной протеже Арины, вопреки ожиданиям продержавшейся в фаворитках дольше обычного. Ее позиция специалистки по поиску и отлову нелегалов никак не сказалась на его мнении. Впрочем, подобная манера была присуща ему в общении с молодежью, и Кира не принимала ее на свой счёт. Ее не слишком беспокоило общественное вампирское мнение, независимо от социальной роли снисходительно-ироничное из-за ее человечности и оттого кажущейся недолговечности.

Закрыв за собой дверь, Кира включила свет в комнате.

— Не знал, что у Лукреции появилась кровница, — без прелюдии сказал Йордан, глядя на нее.

— Не знала, что кому-то ещё позволено Арину так называть, — сухо отбила Кира.

Вампир фыркнул насмешливо. Присел за стол и некоторое время пялился на Киру, как на экспонат в музее.

— Девочка, ты хоть понимаешь, что это значит?

За снисходительный тон и «девочку» захотелось выписать ему зуботычин. Кира одернула себя, прошла через комнату и села напротив.

— Девочка понимает больше, чем думает старый клык. У меня нет времени и желания выяснять отношения, Йордан. Давай пропустим эту часть.

— Не ершись, Кира, — неожиданно мягко предложил вампир. — Я не хотел обидеть. Ты поняла, что случилось?

Кира вздохнула и честно попыталась быть к миру добрее. Поводила пальцами по шершавой, усыпанной крошками от крекеров столешнице, формулируя ответ. В голову настойчиво лезли воспоминания о хрусте льда и обжигающе холодных объятиях воды.

— Насколько плотная между вами сенсоконнектика?

Кира непонимающе моргнула и вопросительно поглядела на вампира, ожидая дальнейших пояснений. Седовласый клыконосец поморщился, как будто в рамках дедовских обязанностей возился с внучкой-недотепой и не испытывал от этого радости.

— Не время притворяться глупой, Кира. Твое недоверие ко мне чем-то обосновано?

Она вздохнула, потерла пальцами переносицу.

— Да в общем-то, кроме старческой снисходительности, которая раздражает, ничем.

— Могу себе позволить, — ухмыльнулся Йордан, довольный честным ответом. — Старость не порок.

— Молодость тоже, — вяло огрызнулась Кира. — Я ее почувствовала. Пулю, — пояснила, заметив недоверие на лице Йордана. — Но было не так, как обычно от пули. Мало боли и страха. Холод. Смиляна увидела. Много прошлого, того, что не со мной случилось, но я помнила, как свое. Как если бы я могла чувствовать чувствами Арины. Очень холодно было, словно в морозилке спала, и ощущение такое, как будто жизнь отдавала. Как переливание под капельницей. Не знаю, как понятнее объяснить, — поморщилась Кира, недовольная своим сумбурным описанием.

— Она воспользовалась тобой как батарейкой, подпитавшись, чтобы выжить, — резюмировал Йордан сухо. — Кто-то знает о вашей связи?

— Вероятно, другие сообразительные вампиры. — Кира дернула плечом, решив не сообщать, что поняла принцип работы этой связи только после того, как очнулась. — Арина не афиширует, я тоже.

— Ми́ла?

Кира покивала головой, говоря, что молодая румынка остается в роли новой любовницы и только.

— Она далека от этого, ее камни интересуют.

Йордан кивнул и застыл, глядя в пространство, покусывая нижнюю губу клыком.

— В следующий раз ударят сильнее, по тебе тоже, — сообщил скупо и без радости.

— Не будет следующего раза, — отрезала Кира. — Есть предположения, кто такой бесстрашный?

Йордан улыбнулся, впервые за все время их знакомства без привкуса снисходительности, а с пониманием и легкой грустью.

— Твоя преданность со временем может рассеяться или превратиться в обиду. Арина оказала тебе большую честь, не…

— Йордан, — резко перебила Кира, устав от словоблудия.

Вампир недовольно поджал губы. Недолго помолчал. Блуждал взглядом по комнате пропахшей куревом, алкоголем и уединением. Заметил вырезки из газетных статей в рамках, пустые бутылки от ракии, пару немытых стаканов. В кресле высилась неопрятной стопкой одежда, ее и Даро вперемешку, на подоконнике стояла пепельница с окурками.

— Ты сообразительная девочка, сама понимаешь, кому невыгодно объединение Балкан в альянс.

— Туркам, — буркнула Кира с презрением. — Я считала, что Кариму не чуждо благородство.

— По его приказу троих кровных сыновей задушили, принуждая прочих к покорности, — сплюнул словами Йордан. — Его благородство на тюльпанах в саду заканчивается.

Кира с удивлением поглядела на собеседника. Для нее не было новостью, что болгарские вампиры турков или презирают, или ненавидят, однако так явно Йордан демонстрировал это впервые. Задумавшись над тем, что, возможно, у них больше общего, чем она предполагала, Кира упустила из внимания его следующие слова и вынырнула в разговор после того, как мысленно перебрала собственные претензии к османам и напомнила себе не поддаваться эмоциям и скверным воспоминаниям.

— Что ты чувствуешь?

Вопрос Йордана звучал встревоженно и этим насторожил. Кира прислушалась к себе еще раз, но, кроме застарелой горечи и боли, не уловила ничего необычного в эмоциональном фоне. Внутри сознания вилась тонкая струя ветра с моря, пахла йодом и уверенностью. Приносила покой.

— Уверенность, — выбрала Кира ключевое чувство. — Запах моря и спокойствие.

— Как ты ее ощущаешь?

— Ну… просто ощущение присутствия. Как будто стою на берегу и смотрю на море. Знаю, что не одна, Арина рядом, я только не вижу ее.

— С ней все в порядке, насколько это возможно. — Через минуту молчания перевел Йордан ощущения в выводы. — Понадобится некоторое время, чтобы восстановить силы, но жизнь вне опасности.

— Спорное утверждение, учитывая ситуацию, — хмыкнула Кира, вставая. — Я собираюсь в Ниш. Поедешь или не по чину с ищейкой кататься?

— Слишком наглая ты, Кира, — фыркнул Йордан скорее с одобрением, чем с порицанием.

— Все так говорят.

— Может, они правы? Грубость девушку не украшает.

— А я здесь не для красоты.

Йордан, на некоторое время зависнув в неподвижности, свойственной вампирам, наблюдал, как она собирается, и очнулся только когда Кира переспросила:

— Едешь?

— Мне лучше оставаться в тени, — кивнул он, отказываясь. — Твое появление логично и предсказуемо, а вот к моим делам не стоит привлекать внимание. Ни к чему сообщать о грядущем объединении.

— И так понятно, что дело в альянсе, — пожала плечами Кира. — Но уговаривать не буду.

Йордан внезапно хихикнул, как колдун над новым зельем.

— Большое спасибо, — оскалился он, демонстрируя вампирский набор зубов. — Слыхал я, как ты уговариваешь.

— Зря ты. Я добрая, отзывчивая девочка, — ухмыльнулась Кира, щелкнув затвором вальтера.

29 ноября

Ниш встретил тишиной. Прокатившись по пустынным улицам ночного города, Кира добралась до резиденции, где обитал представитель вампиров от Сербии. Ни охраны, ни полиции вокруг дома не обнаружив, она мысленно отругала беспечных балканских клыков, не удосужившихся подумать о безопасности даже после покушения. Хотела было вломиться в парадную дверь с шумом и фейерверком, но передумала и тихо прошла в сад за домом.

На веранде задумчиво курил Смилян. Заметил ее, но не повернулся, продолжал дымить в ночное небо и размышлять о чем-то своем.

— Доброй ночи, — поздоровалась Кира, остановившись в нескольких шагах, и вежливо склонила голову.

— Здравствуй. — Губы вампира чуть дрогнули в слабой улыбке.

Пока он докуривал, Кира рассматривала точеный профиль, подчеркнутый слабым светом из окон. Курил Смилян левой рукой, правая висела на перевязи, предплечье было туго забинтовано. Погасив окурок в стоящей на перилах пепельнице, он повернулся и посмотрел на гостью. Сознание чуть кольнуло прикосновением вампирской силы, словно легкий разряд прошелся по разуму. Типичное для вампиров рукопожатие в этот раз было чуть крепче обычного, но колючее ощущение быстро угасло, сменившись обычным, похожим на легкий дым от костра поверх мыслей. Смилян отступил в сторону и кивнул, приглашая ее войти. Кира продолжала разглядывать лицо с тонкими, острыми чертами.

— Что так смотришь?

Она открыла рот, но так ничего и не сказала. Вампир усмехнулся, очевидно забавляясь ее замешательством.

— Знаешь, каждый раз поражаюсь тому, насколько вы похожи, — честно призналась Кира после минутной паузы. — Как отец и сын.

— Я знал его матушку, — улыбнулся Смилян. — Не в библейском смысле, — добавил, заметив выражение изумления на ее лице. — Приятно было бы назвать такого гения как Никола Тесла своим сыном, но увы.

— Говорят, у каждого есть двойник, — философски откликнулась Кира.

— Возможно.

Смилян опустился в плетеное кресло, чуть заметно поморщившись.

— Как здоровье? — вспомнила Кира о вежливости.

— Нормально, — нейтрально отозвался вампир. — Арина сейчас отдыхает, я бы тоже хотел, отложим расспросы на утро.

— Конечно. Я могу здесь подождать ее пробуждения?

Смилян насмешливо фыркнул.

— Выставить вон сердечную подругу гостьи, которую чуть не убили в твоем доме, было бы верхом гостеприимства, не думаешь?

— Я не… — начала было Кира и замолкла. — Думаю, что верхом беспечности было не выставить охрану у дома, — ответила на незаданный вопрос.

— Снаряд два раза в одну воронку не попадает, — усмехнулся Смилян.

— Ты не будешь против, если я все-таки кое-что сделаю для безопасности? — Кира постаралась спросить это деликатно, с трудом подавив нотки недовольства в голосе.

— Делай, — равнодушно отозвался Смилян, прикуривая сигарету.

— Спасибо.

Он не ответил, застыв в созерцательной неподвижности.

Предоставленная сама себе Кира развила активную деятельность и за два часа успела замучить пограничную полицию обоих государств. Расследование инцидента велось по-балкански, то есть не спеша и спустя рукава. Не заинтересовала полицию и весьма сомнительная авария недалеко от видинского переезда. Используя угрозы и связи, Кира получила копии удостоверений личности погибшего, копии договора аренды автомобиля, заключение о причине смерти и отчёт о техническом состоянии автомобиля. Согласно ему, камень пробил тормозной шланг, который, судя по фотографиям, был не сильно моложе динозавров. Водитель забыл пристегнуться, нарушил скоростной режим, вылетел с дороги, по удивительному стечению обстоятельств врезавшись в одинокое дерево на обочине, и рекордно быстро скончался от полученных травм. От ситуации за версту пахло керосином, гладкость документов наводила на мысли о подтасовке данных, но задавать вопросы было решительно некому. Все, кто видел тело и ставил подписи на заключениях, магическим образом растворились на балканских просторах. Явившись в морг и с трудом подавив желание начать беседу со сломанных носов, Кира узнала, что тело скоренько кремировали. Обматерив работников на четырех известных ей языках, она удалилась, напоследок хлопнув дверью так, что в ней треснуло стекло.

Скамейка в ночном парке, ставшая сиюминутным психотерапевтом, выслушала длинную тираду о беспечности, глупости и тупости, недальновидности и профнепригодности. Ряд умозаключений о политике, людях и вампирах, оружии и тяге к членовредительству. Через четверть часа поток слов иссяк и Кира замолчала так внезапно, словно из нее выпустили воздух. Задумалась, касаясь пальцами звеньев цепочки и пялилась в предрассветное небо с недобрым оскалом. Мимо прошла парочка юных влюбленных.

— Смотри, вампир, — тихонько сказал парень, толкнув локтем блондинку подружку.

— Познакомиться хочешь? — уязвлено сказала та в ответ и покосилась на застывшую изваянием Киру. — Ей, может, лет триста. Их не разберешь.

Кира, мгновенно выпав из неподвижности в движение, повернулась к говорившим с милой улыбкой. Ребята стушевались и, пробормотав извинения, прибавили шагу.

— Дурак! — шипела по пути девчонка. — Что, если бы она набросилась?

— Сама дура, — с досадой отвечал ей спутник. — Где ты видела, чтоб вампиры на людей бросались?

— Вчера в канале писали, что на границе нелегал какой-то сбежал. Вдруг это она?

— Маря, ты совсем? Это в Бейлешти было.

Хихикая в кулак, Кира тем не менее с унынием подумала о том, что давешний турок все-таки сделал ноги от румынской службы контроля. Посмаковав мысль «хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сама», она встряхнулась, как собака от воды, и покинула парк, нарочно пройдя мимо парочки еще раз.

У Арины был такой вид, словно двое суток она мучительно рожала. Кира имела слабое представление об этом процессе с точки зрения участницы, но роженицы, которых ей доводилось видеть прежде, выглядели именно так: изможденно, болезненно и устало.

— Все так плохо? — Потрескавшиеся губы вампирши изогнулись в улыбке.

— Ну… — вздохнула Кира подбирая выражение. — Нам в «Золотую раковину» однажды партию надувных кукол прислали. Универсальные такие, у которых член в вагину выворачивается. Один клиент увлекся и пробил там дырочку. Кукла подсдулась в процессе от трудового напряжения и обмякла. Вот похожее зрелище.

Арина рассмеялась. Не звонким, сладким смехом, полным восторга, как часто бывало, а тихим перезвоном нежных колокольчиков. Кира невольно улыбнулась.

— С надувной куклой меня еще не сравнивали, — сияя потусторонними глазами, заполненными васильково-синим, сказала Арина.

Кира наблюдала за танцем цвета в радужке, почти залившей белок, и думала о том, как много сил у подруги уходит на то, чтобы просто полусидеть в постели. Контроль над глазами был первым, чему обучались молодые вампиры, чтобы не выделяться среди людей слишком сильно. Сейчас Арину нельзя было принять за человека.

— Как ты? — спросила Кира, присев рядом.

— Ослабла, все время голодная и сонная, — лаконично перечислила Арина симптомы болезни у вампиров. — Как ты?

— Как будто бухала месяц.

— Меня давно не пытались убить. — Голос звучал с ноткой сожаления, почти ностальгически, но к нему примешивались гневные акценты. — Отвыкла. Мне понадобятся силы. Справишься?

— С похмельем? — усмехнулась Кира. — Ты мне обломала хороший секс, между прочим, — заметила иронично, устраиваясь на постели рядом с Ариной. — Вместо оргазма психоделическое кино посмотрела.

— Что показывали? — вопрос прозвучал скучающе.

— Горное озеро во льду. Я в нем тонула.

— Старое воспоминание, — вздохнула Арина, погладив Киру голове. Пальцы ее были ледяными. — Мне снилась тьма. Пахло сеном и смертью.

Кира поморщилась.

— Давай не будем обсуждать, — попросила глухо. — Есть предположения, кто?

— Карим, скорее всего, — флегматично протянула Арина, поглаживая ее, как кошку.

Перебирала волосы, накручивала на пальцы и слабо улыбалась, наблюдая, как кудри рассыпаются на ровные пряди.

— Ты так это сказала, будто тебя совсем не беспокоит, что этот ублюдок может попытаться снова, — упрекнула Кира.

— Не попытается. Будет занят заметанием следов.

— Уже. Здесь все почистили с такой скоростью, будто готовились.

— Готовились. — Тон все еще оставался скучающим, но Кира слышала, что это напускное. — Есть идеи?

— Законные?

— Рабочие.

— Поговорю с местным хабом наемников, может, выясню, кто принимал заказ, кто исполнял. Дальше посмотрим.

— Йордан уехал в Деву?

— Он мне не докладывал, но если да, то проворонил вампиреныша, которого я везла. И ты еще спрашиваешь, зачем я сама за ними катаюсь. Затем, что молодые турчата старой службе контроля не по зубам. Больно резвые. И кстати, он называет тебя старым именем, — не удержалась от кляузы Кира.

Арина тихонько вздохнула.

— Тебе надо найти себе ленивое занятие, расслабиться и перестать пытаться все контролировать. — Она нежно подергала Киру за прядь волос. — Отпусти. Мы не властны над событиями, только над тем, как мы их проживаем.

— Ты, может, не заметила, что мы едва не погибли?

— Мы не погибли. А наши враги проявили себя, и теперь мы знаем, что их намерения серьезны.

— Какое облегчение!

— Перестань злиться, баничек, — мягко пожурила Арина. — Гнев затмевает тебе разум и делает поступки необдуманными. Для этой работы нужна холодная голова.

Несколько минут Кира старательно глотала язвительные ответы, продиктованные страхом за Арину и духом противоречия. Когда внутренний котелок перестал булькать раздражением, тяжело вздохнула. Поднялась с постели, сняла браслет с запястья и поглядев на звенья строго велела:

— Береги ее.

Арина тепло улыбнулась, принимая амулет.

— Удачи, баничек.

Поперек дороги на въезде в Делейну, богом забытую дыру на границе с Сербией, валялась толстая осина, явно свежеспиленная. Кира с умилением подумала, что встречающая сторона даже не скрывает своей радости от ее визита, что, впрочем, было неудивительно. За три дня, прошедших с поездки в Ниш, Кира посетила четыре окрестные деревеньки с населением чуть больше трехсот человек. В двух местные отказались отвечать на ее вопросы, что привело к спору, затем к мордобою и, наконец, пополнению ее коллекции сломанных носов. В третью, Ново-Село, Кира явилась, с порога предъявив вальтер. Полюбовалась на два ответных калаша и, хмуро перекинувшись парой слов с их владельцами, отбыла без пальбы.

Делейна была пятой по счету, и к моменту приезда слухи о ее поисковой миссии разлетелись по всему приграничью. Плюсом было только то, что с румынской стороны прислали двух клыкастых, которые, едва не жуя землю, поклялись, что на территории Румынии посредника нет.

Окинув взглядом дерево, безлюдную дорогу и дымчатую пастораль горных пейзажей, Кира выбралась из машины, прихватив пару дополнительных обойм к вальтеру, мобильный, навигатор и локатор. Потопталась на дороге, поизучала в бинокль горизонт. Искомый дом стоял на подъеме, заметно выше остальных в поселке. Из его окон открывался прекрасный вид на обшарпанную деревню, раздолбанный асфальт, гуляющих соседских кур и любого, кто приближался к холму. Гарантий, что хозяин настроен на беседу, у Киры не было, как и желания испытывать судьбу. Закинув рюкзак с вещами на спину, она направилась в лес.

Свежесть ноябрьского утреннего воздуха покалывала легкими заморозками, на траве оседал колючий иней, под ногами хрустел гравий, вокруг царила лесная настороженная тишина. Локатор в кармане молчал. Это означало, что на расстоянии пятидесяти метров вокруг нее нет никого крупнее курицы. Кира резво шагала вперед, напевая песенку про любителей ходить в гости по утрам. Через некоторое время запуталась в кустах колючего ползучего растения на чьем-то заднем дворе, спугнула спящего кота и проломила сгнившую деревяшку мостика через канаву. Тихо матерясь, выдирая колючки и щепки из-под отворотов ботинок, углубилась в лес у подножия горы.

Первая растяжка попалась ей буквально через пятьдесят шагов по едва заметной тропинке. Весело оскалившись, она отшвырнула очередную колючку и аккуратно переступила тонкий тросик. Мысленно похвалила хозяина дома за предусмотрительность, замедлилась. Шла, осторожно переступая камни и траву, наступая только на чистые, светлые участки тропинки. Через некоторое время напряжение дало о себе знать постукиванием в висках и увлажнившимися подушечками пальцев. Поморщившись, Кира вытащила вальтер, убедилась, что он снят с предохранителя. Ощущение оружия в руках добавило ей уверенности и некоторого спокойствия.

Второй растяжки не было. Вместо нее была проплешина, вырубленная в зарослях кустов ольхи, прекрасно подходящая для выстрела снайпера со второго этажа дома. Кира замерла в паре шагов от нее, размышляя, как подобраться ближе, не словив пулю. Слева темнел непролазный, заросший колючками склон, справа подъем редел взрослыми деревьями, камнями и неплохо просматривался со стороны дома. Хмыкнув, Кира присела и крадучись перебралась по краю вырубки. Или расчет, что темная одежда сольется с утренним сумеречным лесом оправдался, или ее просто не собирались убивать без разговоров, но выстрелов не последовало. До дома Кира добралась без приключений, высокий забор преодолела без особых сложностей. Во дворе наткнулась на пожилого пса, не проявившего к ней вообще никакого интереса. Такая гладкость проникновения на территорию несколько настораживала.

Задняя дверь, вопреки болгарской беспечности, была не застекленной фанеркой, а железной, обшитой деревом. Замок тоже заслуживал уважения. Бесполезно провозившись с ним минут пять, Кира решила не портить хозяину дверь, а как приличный взломщик — выбить окно. Оказавшись в кухне — самое низкое окно, до которого она смогла дотянуться, — включила плиту и поставила чайник. Озябшие руки очень хотелось погреть о чашечку чая до прихода владельца дома.

Ждать его пришлось довольно долго, Кира успела выпить три чашки липового чая, найденного в кухонном шкафу. Посетить туалет, залезть в холодильник и беззастенчиво объесть хозяина на бутерброды с сыром. Когда щелкнул замок входной двери, она переписывалась со Стефкой, обсуждая пресс-релизы по последним событиям и утки для новостных каналов Болгарии. Быстро сунув в карман телефон и заменив его вальтером, Кира отставила чашку на стол и уставилась на открытую дверь кухни. В проеме бесшумно, как вампир, появился крепкий, широкоплечий мужчина с седой кудрявой шевелюрой. Объемный свитер скрывал торс, лишая ее возможности разглядеть, что он там прячет. Мужик окинул ее быстрым взглядом, будто фотографию сделал, усмехнулся. Опустил заведенную за спину руку вниз, щелкнув предохранителем на глоке.

— Ты должно быть Кира.

— Можно быть уверенным. Поздоровалась бы, но думаю Емил не настоящее имя, — схожим тоном ответила она.

Мужик хмыкнул. Вошел в кухню, будто пробирался по лесу так, чтобы не шелохнулись кусты. Чем-то он напомнил Кире туман, стелящийся в низинах, вроде бы незаметно захватывая траву и скрывая ее. Привычным движением засунул пистолет за ремень, посмотрел на заварочный чайник, принюхался и, открыв крышку, заглянул внутрь.

— Приболела? — в его голосе слышалась незлобная ирония с крошечной долей интереса.

Кира покачала головой, спохватилась и кивнула, внутренне хихикнув. Привычка к типичным для болгар жестам выражения отрицания порой приводила к забавным казусам. Мужик хмыкнул над ее запутанной пантомимой, отнес к любителям травяных чаев и счел тему исчерпанной. Достал чашку и заварил себе кофе так, словно в ее визите не было ничего необычного. Покосился на выбитый квадрат окна, который Кира за время ожидания заклеила пакетом, и улыбнулся уголком губ. В его поведении чувствовалось спокойствие и уверенность. Он вел себя как человек, который полностью контролирует ситуацию. Так же вел себя Даро на сделках с борзыми румынскими выскочками. Спокойно, ровно, уверенно. В любой момент готовый прострелить голову оппоненту. Затылка коснулся неприятный холодок, словно в нее кто-то целился.

— Зови меня Марич, — представился хозяин дома, поворачиваясь к ней. — С чем пришла?

— Ищу посредника, который принимает звонки и отправляет по ним службу обработки заказов.

— Тебе зачем? Ты со свинцом, я вижу, в дружбе, — кивнул он на вальтер, который Кира так и держала в руках.

Глотнул из чашки, шумно прихлебывая и жмурясь. От сцены повеяло домашним теплом и расслабленностью. Кира хмыкнула.

— Марич, ты ведь не дурак и понимаешь, кто к тебе с визитом. Я не дура и понимаю, к кому через две растяжки пришла. Давай не будем изображать недоумков, — в лоб предложила Кира. — Кто работал в Нише? Кто сделал этот заказ?

— Не местные. Я его отклонил, — не стал увиливать Марич, чем заслужил пару пунктов симпатии.

— Почему? — искренне удивилась она.

— Дурно пах.

— Политика всегда дурно пахнет, но дорого стоит.

— В гробу карманов нету.

Кира посмотрела на него внимательным взглядом. По реакции поняла, что вышло слишком холодно и подозрительно, Марич не насторожился, но легкая тень беспокойства в нем мелькнула.

— Знал, что исполнителя завалят? — Подозрительности в тоне было слишком много для простого уточнения.

— Предполагал. — Марич хлебнул кофе. — Зачем во Флорентине в мужиков постреляла?

— Мне нужен заказчик. — Это заявление прозвучало резко и бескомпромиссно.

— Они-то его не знали, — усмехнулся Марич, повернулся к ней спиной и принялся копаться в буфете.

— Они знали тебя.

— Это не повод пичкать людей свинцом.

— Кто заказчик? — не стала вступать в прения Кира.

— Тебе что? Ты не вампир. Любовь?

— Думай так.

Мужик повернулся к ней с пряником в одной руке и стволом в другой. Оказавшись на прицеле, Кира почувствовала всплеск напряжения. Ладони кольнуло иголками точек контроля, и это ощущение принесло долю уравновешенности. Секунды, такой незаметной в море времени и такой ценной, если она последняя перед выстрелом, ей хватит, чтобы изменить течение событий.

— Растяжки для назойливых, — спокойно сообщил Марич, не заметив в гостье нервозности. — Если прошла их, понимаешь, что здесь незваным гостям не рады. Рожко старый и слепой. Я нет.

Голос у него изменился до неузнаваемости. Расслабленность и спокойствие исчезли, как пар от кипятка. Холодная сосредоточенность вытеснила напускное дружелюбие. Карие глаза из лукавых сделались равнодушными, как прицел, смотрящий ей в грудь. Кира смотрела в глаза человека, знакомого с несложным делом убийства ближнего своего так же хорошо, как она сама. В том, что Марич спустит курок, скинет ее тело в ближайший овраг и вернётся к чашечке кофе без всяких угрызений совести, она не сомневалась.

— Кто? — Кира уставилась на него, игнорируя участившийся пульс.

Некоторое время мужик разглядывал ее с интересом хирурга, обнаружившего новую патологию там, где все казалось предсказуемо скучным. Покосился на заплатку в окне, куртку, висящую на спинке стула так небрежно, будто Кира зашла в гости к знакомому. Пришел к каким-то выводам и отложил глок на стол.

— Наши стрелки королеве Пловдива не враги. Имен не знаю, заказ взяли чужие посредники, но ты и сама понимаешь, кому это может быть выгодно. Я бы в сторону Босфора посмотрел.

Кира кивнула, соглашаясь с его предположением.

— Откуда посредники?

— Юг Европы или кто-то из американцев. Ищи быстрее. Если их почистят — как исполнителя, — цепочка оборвется. Без приглашения не приходи больше.

Кира встала, понимая, что аудиенция окончена, и отвалить имеет смысл, пока настрой у хозяина дома великодушный.

— Ты как приглашения рассылаешь? Смсками или почтовыми голубями? — поинтересовалась ехидно.

Марич весело хохотнул.

— Телефончик взять хочешь? Не староват я для тебя?

Кира хихикнула, представив, как удивился бы мужик около шестидесяти, узнай он ее настоящий возраст. Вопрос о старости можно было бы поставить совсем по-другому.

— В самый раз, — с ухмылкой сообщила она, доставая из кармана смартфон. — Диктуй.

^[1] Gирожок с начинкой

^[2] Мэр