Вниз по течению

Глава 1

Канонада чуть утихла. Матеус повернул голову, ловя то одним, то другим ухом грозные отдалённые звуки боя. Всё закончилось? Война покатилась дальше? Нет, они опять начали стрелять. Надежда истаяла, не родившись. Матеус уже не соображал толком, которых сейчас ненавидит больше. Победно наступавших, что подминали под каток агрессии целые страны, или тех, кто в данный момент дал слабину, сдавая родную землю врагу.

Вчера ещё в городе текла почти мирная жизнь: мужчины степенно беседовали на верандах пивных, девушки стучали каблуками, спеша по рынкам и магазинам, а потом началась бомбёжка. Матеус в который раз подумал, что следовало рискнуть, бежать прочь, пусть под огнём. Срочно искать тихое место на этой сошедшей с ума планете. Конечно, прямое попадание взрывного снаряда могло его убить. Пусть шанс угадать с целью был невелик, а осколки не нанесли бы фатального поражения… Хотя пришлось бы потом срочно искать еду, убивать, чтобы запустить в ход регенерацию…

Мысли текли в голове путано, рвано, цеплялись друг за друга, словно колючки сорного растения. Да, он, не жалкий уязвимый человек, а вампир, испугался, забился в подвал, точнее, полуподвал, бывший когда-то универсальной мастерской. Владелец разорился или нашёл помещение лучше, а это оставил до поры, хозяйственно заделав окна и двери. Пришлось выставить деревянный щит, закрывавший отдушину в туалетной каморке. Матеус спешил, потому, лишь оказавшись внутри, обнаружил, что грабители или бездомные бродяги успели распорядиться раньше него. Ставень бывшей витрины висел косо. Любители чужого добра недавно здесь побывали. Искали поживы или убежища. К счастью, ушли. После нескольких часов сидения в душном подвале Матеус произвёл переоценку ценностей. Решил, что к сожалению. С двумя мужчинами справился бы шутя. Пожрал бы сейчас впрок, а мёртвых всегда можно списать на деяния живых. Хоть какая-то польза от войн.

Поправлять непорядок в окне он не стал, забился в дальний конец помещения, туда где ступени вели к скудно защищённой железом двери во двор. Выломать её в подходящий момент труда не составляло. Вот только очень хотелось знать: когда он наступит, этот подходящий момент?

Город бомбили недолго, потом самолёты улетели, начали стрелять пушки. Снаряды ложились на окраине, наверное, именно там расположились основные войска защитников-славов. Славией называлась эта страна, куском расположенная в горах, большей частью на равнине, краями щедро выходившая к морю. Милое место, где обыватели степенно занимались своими делами, жили размеренно, почтенно. Матеус тоже хотел жить именно так, потому поселился вдали от шумных столиц, большой политики, неутолённых амбиций. Кто же знал, что война прокатится повсеместно, не оставит на континенте тихих углов.

Наверху, на улице, тоже время от времени принимались шуметь. Сначала бегали-кричали люди, застигнутые вражьим наступлением врасплох. Кто не додумался уехать раньше, стремился сделать это сейчас, в последнюю минуту. Взрёвывали автомобильные моторы, цокали подковы коней, которых с началом войны вокруг стало больше, потому что машины требовались военным и околовоенным организациям. Следовало рискнуть, влиться в суматоху, найти в ней место, пристроиться к любой из групп беженцев, но вечный страх перед большими скоплениями людей загнал вампира глубже в нору. Момент был упущен, пешие уходили последними, кричали дети. Потом стихло. Сапоги вражеской армии пока не стучали. Матеус решился сходить на разведки, посмотреть, не удастся ли проскочить по пустым улицам раньше, чем пожалует оккупация.

Выбраться сквозь уже взломанное окно представлялось самым разумным. Вампир поднялся, осторожно двинулся сквозь тёмное пространство склада, отворил дверь в рабочий зал и потрясённо замер. Стрельба, крики, душные запахи разрушения так отбили его восприятие, что не заметил в своём обжитом уже подвале нового постояльца. Не иначе заполз сюда, когда войско отступало. Или свалился раненый сквозь проём. Солдат в линялой местной форме лежал ничком. Дышал. Крови пролилось немного, она уже запеклась. Теперь Матеус отчётливо различал её стёртый аромат. К лучшему. Еда, сама пожаловала, с доставкой на дом. Победители не станут разбираться, отчего погиб чужой солдат. Зароют – и вся недолга, если вообще удосужатся сюда заглянуть. Потом разложение окончательно сотрёт следы.

Кушать хотелось изрядно, ситуацию разъяснить – ещё больше. Вампир вскочил на скрипнувший под тяжестью его тела ящик, приник к щели, забрал носом воздух. Мерзко тянуло палёным порохом или что там кладут в снаряды. Ещё дерьмом. Этим войны пахли в любые времена, ещё когда взрывчатые вещества люди прибрать к рукам не сумели. Всегда одинаково. Ставень болтался на покривленной петле, потому выбраться на улицу не составило труда. Узенькая, она кривовато вела к главным, просторным. Матеус пошёл по тротуару, шириной с почтовую посылку, но кокетливо отделанному бордюром, невольно держался стен, только что не приникал к ним плечо. Жилой дом изгибался вместе с проезжей частью, приноравливался к рельефу, вампир следовал его примеру. Попавшаяся на пути входная дверь в крошечной нише оказалась заперта, бесполезно подёргав ручку, Матеус двинулся дальше. Канонада здесь, наверху, казалась слишком громкой, наверное, за этим устоявшимся шумом он поздно различил другой. Ревели моторы.

Дойдя до угла, вампир понял, что медлил спасаться слишком долго. Оккупанты уже неслись победно по главной улице города. Мотоциклы, выкрашенные в цвет войны, взрёвывали моторами, надвинутые на лоб шлемы солдат тускло отсвечивали, отражая бледное солнце, запылённые лица сурово хмурились, ладони сжимали оружие. Много оружия сразу оказалось в поле зрения вампира, отчего отваги у него не прибавилось.

Было бы верхом глупости показываться сейчас на глаза распалённому сражением агрессивному войску, потому Матеус помчался обратно, как раз успел скрыться за поворотом, когда победители достигли ответвления. Нырнув в знакомый подвал, вампир придержал ставень, чтобы тот не раскачивался, выдавая присутствие потревожившего его покой существа, вновь замер, ругая себя последними словами за невнимательность.

Пока он геройствовал наверху, внизу прибавилось насельников. Над лежащим солдатом склонилась женщина, теребила его плечо, уговаривала:

– Очнись, милый, нельзя здесь долго, начнут везде шарить, вмиг найдут, уходить надо…

Две еды или куча неприятностей пожаловали на его голову? Вампир не решил пока, что ему делать с людьми. Проще сказать – не знал. Каким был давно, в человеческой сути, не помнил, затем вышел в вампиры, однако не в герои. Будь он изначально увереннее в себе, сбежал бы прочь заранее. Стань совсем уверенным – влился бы в ряды победителей, какие знамёна там не развевайся над их головами. Чего проще – убить двух людей (сами напросились), вторгшихся в его подвал, наесться от пуза, а потом осваиваться в новых обстоятельствах… Он и тут помедлил. Упустил главный момент.

Девушка услышала его шаги, или, что вернее, заметила, как прибыло и убыло света, когда ставень отодвигался, потом возвращался на место, обернулась, глянула через плечо. Взгляд получился испуганный и дерзкий одновременно, совершенно человеческий, полный жизни, страхов, надежд. Матеус вздохнул:

– Он без сознания. Похоже, плох. Наверху эти понаехать успели, не побежишь никуда.

Девушка чуть расслабилась, доверчиво опустились угловато напряжённые плечи.

– Надо снять с него форму, а то прикончат без разговоров.

Матеус лишь теперь обратил внимание на её собственный наряд. Зарытое тёмное платье, похожее на форменное, к нему просились фартук и строгая повязка на волосы. Не монахиня, скорее прислуга из богатого дома или помощница в школе для девочек. Матеус на себя мысленно глянул, как со стороны. Здоровый молодой мужчина, явно призывного возраста на вид. Несколько хрупкого сложения, ну так в армию берут не только силачей. Что подумают о нём оккупанты? Много чего и всё плохое. Если попробует выбираться из дерьма в одиночку. А вот в компании… С едой можно повременить, пока ситуация не прояснится. Надо уметь приспосабливаться к обстоятельствам.

Дружески кивнув девушке, Матеус опустился на колени возле немощного, осмотрел его наружно и внутренне, как умеют только вампиры. Ранение юный солдат получил пустячное, вовсе не требующее значительного лечения, зато контужен оказался всерьёз. Матеус ощущал непорядок в тканях, особенно в районе спины. Существовала немалая вероятность того, что позвоночник повреждён, ноги парализованы. Выдюжит парень или нет, ходить вряд ли сможет. Без поддержки – вовсе не жилец.

– Я горничной работала в доме Палюсов, – сказала девушка. – Они сбежали перед самым сражением, обещали взять с собой прислугу, да бросили. Сама выбраться уже не успела. Наина меня зовут. Хозяева звали Нанет.

Матеус представился. Трудить он нигде обыкновения не имел, существовал на доходы с небольшого капитала, иногда забирал достояние жертв. Редко доставалось что-то стоящее: охотиться предпочитал на нищих бродяг, полагал, так безопасно. Война, впрочем, всех сравняла.

Переодеть раненого солдата, безусловно, стоило, девушка была права, но в подвале не завалялось подходящих вещей. Матеус честно рассказал новой союзнице о мрачных перспективах их общего подопечного. Если она жила неподалёку, могла быстрее придумать выход из положения. Так и случилось. Строгое серьёзное лицо сначала пошло хмурыми морщинками, потом прояснилось, линия рта решительно выпрямилась.

– За сквериком был дом престарелых, солидное заведение, небедное. Не исключено, что там сможем разжиться одеждой, а то инвалидной коляской. На руках парня не утащим – тяжёлый.

Матеус прикинул, сможет ли пробраться в указанное здание незаметно. Шансы были. Оккупанты вряд ли скоро развернутся с зачисткой по респектабельным окраинам. Начнут с центра, потом захватят заводы, почту, телеграф или что там их должно интересовать. Добросовестно прислушавшись к внешним шумам, вампир в своём мнении укрепился. Только решил, что двигаться лучше всем вместе. Меньше ходок – меньше вероятности попасть под шальные пули.

– Я утащу, не смотри, что тощ. Сил хватит.

Форменную рубаху удалось срезать кусками без труда. Обрывки предосудительной ткани спрятали вместе с ботинками под разный хлам. Брюки пришлось оставить. Изрядно запылённые, в пятнах они походили на военные обноски, которые в любой стране мира мужчины используют на грязной работе.

К оконному проёму тяжёлое тело поднимали вдвоём, на улице Матеус взял парня на руки:

– Открывай двери, если попадутся, да поглядывай по сторонам.

Наина не спорила, кивнула, побежала вперёд, указывая дорогу, потом остановилась, оглянулась, как видно, не веря, что Матеус за ней поспеет. Он прекрасно понимал, как нелепо выглядит, резво волоча мужчину, чуть не вдвое себя крупнее. Ну да в опасных ситуациях силы у людей ведь удваиваются-утраиваются. Попыхтит потом, когда достигнут цели, словно нёс раненого на пределе сил. Сейчас стоило спасаться без оглядки на предрассудки.

Крохотный переулок проскочили, никого не встретив, дальше действительно лежала небольшая площадь, пересечённая вдоль и поперёк аллеями. Густые кустарники отлично укрывали от сторонних взглядов. Матеус припустил бегом, подгоняя свистящим шёпотом Наину. Он выпучил глаза и старался тяжело дышать. Нужного дома достигли никем не замеченными, только солидная калитка оказалась заперта. Кто-то, даже убегая, помнил о сохранности имущества, точнее, питал иллюзии относительно деликатности захватчиков. Окончательно наплевав на конспирацию, Матеус вышиб преграду плечом, благо дерево не оказало должного сопротивления.

На подъездной дорожке стояла, кренясь, брошенная санитарная повозка. Наина для порядка дёрнула парадную дверь, махнула рукой, побежала в сад. Вампир устремился следом. С другой стороны здания широкий пандус вёл к хозяйственным воротам, которые тоже оказались на запоре, хотя неприметная дверь рядом – нет. Наина явно бывала внутри, уверенно устремилась по длинному коридору, вошла в одну из палат первого этажа.

– Положи его пока на кровать! Я ищу одежду, ты – коляску. Их хранили в подвале. Это дальше по коридору и вниз. Там тоже пандус, не ступени.

Матеус охотно послушался. Будущая легенда обретала постепенно реальные черты.

В здании не ощущалось людей, живых, по крайней мере, так что стесняться не стоило. Дверь в подвал тоже была на запоре, вампир выломал её почти с удовольствием, мимолётно ощутив эйфорию захватчика, которая, наверное, пьянит сейчас мозг оккупантам. Пожалуй, иногда, он их понимал. В длинном унылом помещении, разделённом на секции, почти лишённом доступа света Матеус чувствовал себя вполне уверенно. Хотя бы тут никто не озаботился замками, так что обследование склада шло быстро. Матрасы, кровати, столы и стулья, сложенные штабелем. Запасная сантехника, цветочные горшки и садовые грабли. Чего только не водилось в этом царстве хозяйственного скопидомства. Матеус сразу уверился, что поиск окажется успешным, но несколько инвалидок обнаружил чуть не в самом дальнем конце подвала. Ещё бы, они ведь могли передвигаться с помощью колёс, на себе тащить грузчикам не приходилось.

Ближайшая представляла собой сущую руину, остальные более-менее годились. Вампир прихватил сразу две, рассчитывая заняться починкой, если позволят время и обстоятельства. Бегом отправился в обратный путь. Наина управилась быстрее. Когда Матеус втащил свою добычу в палату, она уже переодевала парня, ловко раскатав одежду, почти не тревожа повреждённое тело.

– Здорово у тебя получается! – искренне похвали Матеус, принялся помогать.

– Хотела выучиться на медсестру, – нехотя ответила Наина. – Только ничего не вышло.

– Ещё получится! Мы выберемся из всего этого. Справимся.

Девушка глянула мельком, кивнула, скорее благодаря за поддержку, нежели веря в реальность мечты. А вот Матеус неожиданно окрылился. Мимоходом сказанные слова словно добавили сил. Он не знал, как много времени предоставила судьба, скоро ли оккупанты доберутся до здания, чтобы прибрать его к рукам, как прочий город. Следовало спешить. Создать новую общность из трёх человек, обжиться в ней и надеяться на лучшее. Вряд ли захватчики примутся тратить патроны на бесполезных гражданских, выпнут прочь, давая шанс подохнуть самостоятельно, тем самым освободив оккупационный режим от мелкой заботы.

В технике, как выяснилось, оба разбирались одинаково плохо, но починить одну коляску, бесцеремонно отнимая детали у другой, сумели. Матеус сел в люльку, попрыгал в ней, пошатал из стороны в сторону. Сооружение выдержало. Пришла пора заняться его будущим пассажиром. Юноша-солдат в сознание не пришёл, хотя, по ощущениям, должен был скоро очнуться. Матеус сделал ему лёгкий массаж плеч и спины, аккуратно подсунув ладони, не переворачивая пострадавшее тело. Наина растёрла ладони и предплечья. Применять вампирскую магию не потребовалось. Парень открыл мутные, пустые глаза, осоловело повёл взглядом по хорошо выбеленному потолку. Когда в поле зрения попало лицо Наины, задержался, поморгал, явно пытаясь сосредоточиться. Слюни идиота, видимо, пускать не собирался. К добру это или к худу Матеус ещё не решил.

– Попробуй растолковать ему, что и как. Я метнусь, погляжу, как близко эти подобрались.

Наина покладисто кивнула. Поднимаясь наверх, чтобы обозреть окрестности с верхнего этажа, Матеус подумал, что ему повезло с товаркой. Трудящаяся женщина без лишних иллюзий куда больше годилась в напарницы, чем барышня-неумеха. Учиться всему нужному приходилось в процессе выживания. Одно полностью зависело от другого.

Захватчики на улице пока не маячили, а вот местные жители начали вылезать из укрытий, оглядываться по сторонам. Оказалось их на удивление порядочно. Больше всего поразил воображение старикан из домика наискосок через дорогу. Словно вокруг не происходило ничего необыкновенного, он устроился полоть грядки в крохотном садике. Ворошил как ни в чём не бывало пышную метину моркови, выдёргивал сорняки. Матеус понаблюдал за ним, хотя смысла в том не видел, потом спустился вниз. Наина, пока он болтался без дела, успела не только укутать парня одеялом, но расставить на тумбочке кружки, какие-то медицинские приспособления, передвинуть кушетку, поставить ещё один стул – обжить палату, словно пациент здесь поселился давно. Был свой.

– Ты слишком хорошо одет! – заявила она, едва Матеус переступил порог. – Найди себе местную униформу, я не успела. Пока что ты не очень смахиваешь на санитара.

– Верно!

Внизу, в подвале шмоток не было, потому Матеус кинулся искать по этажу, набрёл на кателянскую, привычно выставил дверь. Ткань противно пахла дезинфекцией, пришлось перерыть всю полку, прежде чем попался костюм почти по размеру. Персонал тут держали крупный, ну да ворочать стариков – дело нелёгкое. Переодевался вампир не без сожаления – привык выглядеть если не щегольски, то хоть респектабельно, а теперь мигом превратился из фешенебельного члена общества в чёрную кость, синий воротничок. С другой стороны, рабочие руки пригождались всегда и всем, бездельники уютно устраиваются только в мирное время.

Наина втолковывала что-то парню, когда вампир вернулся, вероятно учила правильному поведению. Здраво рассуждая, подопечному полезно было вести себя как слабоумному, да он временно и был таким после обработки взрывной волной. Наверняка голова гудела подобно колоколу, мысли сбивались с пути, если и брели куда-то по травмированному сознанию. Хотя нет, совсем дурачка могут запросто пустить в расход. Матеус слышал краем уха, что у этих захватчиков в чести лишь полезные члены общество, недаром они орали о подлинной крови, новом порядке, о чистых и нечистых расах и народах. Совсем как вампиры. Те тоже полагали себя белой костью. Ну эти хоть имели какие-никакие основания.

Матеус ощутил привычный приступ довольства собой, почти тотчас его устыдился. Настали сложные времена, человеческая женщина повела себя в боевой обстановке не хуже него, а временами проявляла больше рассудительности и присутствия духа, чем много мнящий о себе кровосос. Матеус ничего не имел против самовозвеличивания вампиров, но здраво полагал, что с задранным носом легко не увидеть того, что лежит под ногами, споткнуться, пропахать этим носом грунт. Бывало уже, чего там. С ним и с другими. Скромность если не украшала вампира, то помогала ему выжить.

– Я здесь подрабатывала в свободные дни, потому порядки немного знаю, – Наина повернулась к Матеусу, говорила теперь ему: – Помимо стариков, жили инвалиды, даже дети, так что выдадим Греца за одного из постояльцев. Теперь его зовут Раво Милат. Его задача помалкивать, пока в себя как следует не придёт, смотреть на мир добрыми глазами, а наша – защищать, поскольку его брат платит нам жалование. А что порядки поменялись, мы ещё не сообразили, да? Повезёт, сможем продержаться здесь несколько дней, а то недель, а там…

Раво или Грец (Матеусу было всё равно: только что услышал оба имени, не успел привыкнуть) перебил девушку, с трудом, но чётко, старательно произнося слова:

– Наши скоро не вернутся, не питай больших надежд. Лучше вам меня бросить, а то сами пропадёте. Без обузы есть шанс выбраться…

Он умолк, в глазах вместо слёз копилась горечь, пальцы бессмысленно перебирали край одеяла, ноги не шевелились. Совсем.

Глава 2

Служба была бы прекрасной вещью, если бы не сослуживцы! Люди всегда всё портят! Карнитис по профессиональному долгу общался со многими военными и гражданскими, но более всего ценил часы, проводимые в одиночестве. Подчинённые не шли в счёт, тем всегда можно было велеть заткнуться.

Пока оккупационные власти обживали город, вампир мог насладиться собственным обществом от души. Так и поступал. Умел отдавать приказы, освобождая личное время. Зато непосредственное начальство считало дотошным, трудолюбивым офицером, которого только в пример прочим ставить. Наступала недолгая свобода от пустой болтовни и сложных разговор от череды лиц и пивных кружек, к этим лицам усердно подносимым. Карнитис машинально одёрнул мундир, хотя тот сидел как влитой. Ещё бы! Отлично сшитый костюм не мог не прижиться на великолепной фигуре. Стоило отдать должное неметам: униформы для своих войск разработали отменные. Удобно, красиво, ощущаешь себя значительнее гражданских, понимаешь, что куда бы не пришёл, находишься тут по праву. Как иначе? Истину эту поведал Карнитису как раз один из сослуживцев. Речи его воспринимались бы благосклоннее, не болтай он помимо разумных рассуждений много вздора. Вампир, как все вампиры, более любил говорить сам, нежели слушать чужие речи. Правильно делал, разумеется. С людьми допустимо сотрудничать. До известных пределов. До времени. Коров доят, чтобы получить молоко, но в итоге любая из них идёт на бойню. Таков порядок вещей.

Карта лучше смотрелась бы на лобовой броне танка, но блестящий лаком капот хорошего автомобиля тоже успешно служил подставкой. Карнитис роздал указания. Заставив подчинённых усердно трудиться, свернул помятый лист. Очередной захваченный доблестной армией Неметаля городишко не обещал ничего интересного, но работа есть работа. Отхватив себе непыльную должность полевого инспектора, Карнитис намеревался со вкусом переживать войну, не беспокоясь лишний раз о её возможных последствиях.

Вот и теперь отправив нижестоящих курировать распределение поступивших в пользование благ, оставив вышестоящих в безопасных глубоких тылах, отвязавшись от равностоящих и их непреходящего занудства, он решил заняться обустройством временной резиденции. Место подбирал, ни на кого в этом важном деле не рассчитывая. Водитель ему полагался по должности, но сейчас следовало самому сесть за руль и присмотреться к городу с точки зрения вампира, чей запрос был несколько отличен от человеческого. Люди рядом отвлекали.

Помпезный центр не годился, слишком тихие окраины – тоже. Вполне устраивало нечто среднее: солидный неприметный дом, стоящий среди других таких же. Или квартира на верхнем этаже, откуда всегда можно скрыться по крышам.

Карнитис поморщился, поймав себя на осторожной мысли. Должен был привыкнуть, что никто ему теперь не угроза – не привык. Можно как угодно высоко задрать нос, полагая себя божеством, но пока по-прежнему приходится скрывать подлинную суть… Ты крысиный король, а не настоящий. Мерзко!

Собственно говоря, именно стремление к могуществу толкнуло его в ряды чужой армии. Сначала стать великим вместе с людьми, подчинив одному правлению все народы, потом плавно сместить человеческую власть и получить, наконец, то, что заслуживают вампиры. Тотальное господство. Сколько бы не болтали идеологи Неметаля про превосходство расы с прямыми носами и светлыми волосами, реальность такова, что выше всех по праву должны стать вампиры, хотя невредно проконтролировать для начала наличие у них правильного экстерьера. Карнитис сознавал, что в глубине души придерживается сложно наслоённых друг на друга взглядов на расовые заблуждения.

Оставив великие заботы для блистательного будущего, он прозаично сел за руль и начал кружить по улицам, не столько присматриваясь глазами, сколько оглядывая окрестности внутренним зрением, чутьём. Кормёжка не была проблемой при его разъездной должности с пачкой допусков в кармане. Пищи хватало в уже существующих концлагерях, зонах для перемещения гражданских, госпитальных палатах. Плюс на каждом захваченном клоке земли власти создавали новые заведения. В последние месяцы вампир всегда был блаженно сыт, начинал откровенно копаться, выбирая людишек под конкретный каприз. Для проживания искал комфорт другого рода. Место, где не побывала беда, оставив после себя мерзкое послевкусие. Иные считали Карнитиса заносчивым ублюдком, он себя – эстетом.

Особнячок привлёк внимание не сразу. Был он невелик, довольно неприметен, расположен среди других, более выдающихся строений. Сад окружала капитальная стена, с дороги нечётко просматривались беседки-сарайчики. Дом и участок выглядели как компактная усадебка, снабжённая как всем нужным, так и откровенно лишним. Всё вместе обещало отличное убежище для вампира, умеющего, как никто иной, воспользоваться особенностями ландшафта.

Запах людей почти выветрился. Они ушли, бросив большую часть имущества. Колёса при резком развороте образовали на подъездной дороге неаккуратную борозду. Хозяева покидали дом в большой спешке. Карнитис ковырнул носком сапога мелкую щебёнку, прошёл в дом. Дверь оставили не запертой. Торопились или рассчитывали вскорости вернуться и вновь вступить во владение имуществом. Берегли добро от неаккуратного высаживания из косяков. Внутри почти не было беспорядка. В просторном холле солидная стойка поблёскивала ручками зонтов, валялась сбитая с кулисы ширма. Карнитис остановился в середине комнаты, прислушался к своим ощущениям. Дом ему понравился.

Подробное изучение оставил на потом, вышел и прикрепил на двери и воротах основательно сделанные таблички с собственным именем и регалиями – спешил застолбить место и отпугнуть возможных мародёров. В полку его знали и боялись. Обеспечив себя приютом, Карнитис отправился осматривать прочие завоевания, принимать доклады, милостиво кивать подчинённым, благодетельствовать их верными и вовремя сделанными подсказками. Он по натуре был службист, не только подъедаться на даровых харчах стремился.

Пленных согнали пока в бывшую школу для мальчиков, закрытую с начала войны. Неуютное казённое здание обрамляло с двух сторон продуваемый плац, зияло частично выбитыми стёклами окон. Решётки на них, видимо, привлекли внимание Денеца, подсказали идею. Детишек тут в прежние времена явно не баловали.

Карнитис поднялся в учительскую на втором этаже, где застал коллегу, углубившегося в первичные списки. Майор поднял голову от бумаг, блеснув глубокими залысинами, спокойно кивнул вампиру. Один из немногих он знал, что Карнитис не вполне человек, но в подробности не лез. При всей профессиональной настырности понимал свою выгоду.

– Флаг-капитан! – произнёс сдержано.

Карнитис автоматически козырнул в ответ. Формально он был ниже по званию, фактически мог обеспечить весёлую жизнь любому офицеру, вплоть до самого бригад-полковника. Держаться скромно и почтительно казалось вампиру забавным.

– Есть что-то интересное, бригад-майор?

– Шушера, – сердито ответил Денец. – Рядовые, младший комсостав. Их прошерстят без нас.

– Я посмотрю, – предложил Карнитис.

– Да, конечно.

У них сложились неплохие профессиональные отношения, работали как команда. Вампир частенько выуживал из общей массы любопытные экземпляры. Тех, из кого можно было выдоить подлинно интересную информацию. Майор их допрашивал. В этом деле бывал рьян и точен. Полезные сведения ложились на стол начальству, а вампир тихо доедал отработанный материал. Насыщенная болью и страхом кровь казалась пьяной-пряной. Все действующие лица получали от сделки прибыль, а служба экономила на верёвках.

Основную массу пленных загнали пока в спортивный зал. Когда Карнитис вошёл, провожаемый привычным неодобрительным ворчанием унтер-офицера, командовавшего караулом, в ноздри ударила волна смрада. Ватерклозет за раздевалкой работал, свободный доступ туда у заключённых был, запах тем не менее буквально сбивал с ног. Множество неопрятных мужчин, частью легкораненых, расположились здесь как придётся. Прямо на полу. Несколько гимнастических матов отвели самым слабым. Несло потом, отработавшим порохом, летней едкой грязью, много чем ещё. Карнитис решил не углубляться в анализ здешнего неаппетитного букета.

Он неторопливо двинулся сквозь толпу, надменно поглядывая по сторонам. Иногда приостанавливался, прислушиваясь к своим ощущениям. Люди были как люди. Иных сморила тоска безнадёжности, многие ещё ничего толком не поняли, радовались втихомолку, что остались живы. Попадались потенциальные бунтари, уверенные, что восстать – хорошая идея, не привыкшие заглядывать за порог, не то что за горизонт. На дерзкого врага, рискнувшего бестрепетно ступить в набитый славами зал, смотрели исподлобья, растравляли в душе запоздавшую злобу. Всё было как всегда.

Карнитис уже совсем решил, что бригад-майор прав, нет здесь ничего интересного, кроме будущих рабов Неметаля, одинаковых, как половицы в сельском доме, но тут в ноздри буквально ударил запах крови. Нет, ей пахло и прежде, сочная эта нота уверенно находила дорогу к чувствительному носу вампира, но сейчас он почуял особую кровь, совершенно в этом места неожиданную.

Лохматый парень в замызганной донельзя гимнастёрке сидел под самым окном, спиной к свету. Головы не поднимал, упорно смотрел в пол. Потемневшие пальцы вяло шевелились, словно тянули нить из клубка, на щеке засохло грязное пятно. Маскировка впечатлила бы любого, но вампира не обманула. Сколько не притворяйся мужчиной, ежемесячная неприятность выдаст. Женщина. Кто она, что забыла в войске? Хорошие вопросы, хотелось бы получить на них ответы.

Конечно, женщины служили теперь во всех армиях, так они и не пытались скрываться. Санитарки, связистки, хозяйственницы… Исполняли, чаще всего, вспомогательные обязанности, спрос с них был невелик. Карнитис организовывал для них специальные лагеря, где режим содержания считался терпимым. Пленницы занимались обслуживанием соседних мужских лагерей: стирали, штопали, шили. Сдавали кровь для непобедимой армии Неметаля, поскольку меньше были привержены вредным привычкам. Девушек даже прилично кормили. Карнитис знал, что иногда женские лагеря использовали в качестве бесплатного публичного дома, но сам распутство не поощрял, да и бригад-полковник тоже. Наверное, им обоим кровь представлялась слишком ценным продуктом, чтобы рисковать ресурсом. Один-два мудака, обошедшие сеть медконтроля, могли запросто заразить целый барак.

Размышляя лениво о вещах общих, Карнитис решал между делом частную проблему. Конечно, он сделал вид, что ничего не заметил, равнодушно прошёл мимо «парня», головы не повернул, но приметы считал и чётко поделился ими с Денецом, чьей обязанностью как раз и было разобраться с подозрительной личностью, то есть допросить по всей форме.

Исполнив, таким образом, долг в одном месте, вампир отправился в другое. Концентрационный лагерь возводили на окраине городка. Площадка была присмотрена заранее, план практически готов (на Карнитиса все работали быстро и чётко), длинное здание будущего основного барака очищено от предыдущего содержимого. Ограда, в принципе, уже была неплохой, требовалось лишь укрепить её и занести верх колючей проволокой. Работали большей частью местные гражданские, коим пообещали пусть скудную, но оплату труда, а главное, прощение многих грехов. Мужчины и женщины трудились ревностно, взрослым помогало несколько подростков.

Локарт возник из царящей на стройке нервной суматохи, едва Карнитис подъехал и вышел из машины.

– Господин флаг-капитан!..

Карнитис рассеянно выслушал доклад, просмотрел схемы с кучей торопливых, но вполне понятных рабочих пометок. Дело двигалось бойко, следовало удовлетворённо вздохнуть и вернуться в ведомство бригад-майора, где, вполне вероятно, завершился допрос, а вампира ждал обед или ужин, он ещё не решил.

День складывался нормально, вот только возникло в глубине души странное чувство, что вампир упустил нечто существенное, не заметил, прошёл мимо. Причём зародилось беспокойство много раньше, чем он осматривал пленных, скорее, когда выбирал себе дом. Там затаились враги? Славы или, что много хуже, международные стрелки, для которых не существовало войн, государств, границ. Больные на всю голову особи, которых равно сторонились, как вампиры, так и люди. Прилетало-то ведь и тем и другим.

Карнитис сразу послал в будущую резиденцию личного квартирьера, теперь решил заехать, глянуть ещё раз на дом и его окрестности. Если особнячок окажется непригоден для вампира, подобрать другой приют окажется непросто: приличные дома расхватают другие офицеры, не ютиться же ему в мещанском коттедже или квартирке – несолидно. Он – белая кровь, а не чёрная кость. Не только вампир, ещё при хорошей должности.

В маленьком почти игрушечном городке всё было рядом. Без труда сориентировавшись, Карнитис приехал на тихую улицу другой дорогой, поморщился брезгливо, ещё не добравшись до цели. Не то чтобы в непосредственной близости, но в том же квартале его флаг-капитана подчинённые разворачивали госпиталь для доблестных раненых бойцов Нементаля. Сам, конечно, распорядился занимать для этих целей подходящие здания. Недостаточно подробно изучил карту? Нет, не больница была здесь до оккупации – богатенький приют, так что слова недалеко разошлись с делом, Карнитис притормозил у подъездной дорожки и пошёл глянуть на события, раз всё равно оказался рядом.

Внутри едко пахло лекарствами, тухло – пациентами. Грузили уже второй этаж. Персонал бегал целеустремлённо. Вампир решил не вмешиваться, поскольку дело делалось без него. Влекомый всё тем же чувством неудовлетворённости прошёлся по коридору первого этажа и почти сразу уловил… Он даже не знал, как называется этот присущий только вампирам набор рецепторов, умение узнавать своих на расстоянии и без ошибки. Где-то рядом в одной из палат находился другой вампир.

Клыки немедленно заныли, верхняя губа сама собой вздёрнулась для рыка. Не то чтобы Карнитис не любил конкуренции, просто зачем она ему сдалась? Здесь, сейчас, вообще в мире. Он потому и наладился в армию (за жратвой, конечно, тоже), что тут своих встретить было трудно, вампиры бежали от сражений, куда только могли.

С треском распахнув дверь палаты, Карнитис узрел внутри не одного забившегося в щель упыря, а целую весьма живописную группу. Госпиталь-квартирьер Силен лениво допрашивал тощего мужчину в униформе. Женщина в колпачке и глухом фартуке сиделки, склонилась надо коляской, в которой обвисал неопрятной кучей ещё один человек. Не сумевший убежать от войны постоялец вкупе с персоналом? Выглядели все трое более менее убедительно, пахли – не очень.

Карнитис оставил выводы при себе и на потом. Вампиром был поддельный санитар, если бы не пропитавшая всё вокруг вонь медикаментов, раненых, сохранившийся местами аромат немощи, Карнитис раньше узнал бы его. Наверное, в этом случае прошёл бы мимо, бросил всё как есть.

Не соперник, мелочь, которую едва замечаешь. Ничтожество, что всегда уступит дорогу. Матеус, кажется. Познакомились в золотые времена прежней вольной воли,  в гранёные века изысканных безумств. Он и тогда уже был занудой, этот человек с клыками, почти что не вампир. Убивал с оглядкой, прятался в неприметности. В итоге, когда стрелки развернули полноценно знамёна борьбы с кровососами, оказался одной из самых приспособленных особей. Дальновидное ничтожество.

Однако, однажды он помог Карнитису выбраться из неприятностей, создал долг, о котором за давностью лет забылось, а вот теперь вспомнилось. Быстро, как умеют только вампиры, блистательный флаг-капитан решил, что вот он, удобный случай милостиво расплатиться по счетам. Сделать красивый жест, который ничего не будет ему стоить. Показать себя хорошим перед обществом. Сейчас – никому не интересно, что он молодец, так это войны неизбежно заканчиваются, исчерпав людской и материальный ресурс, а он, Карнитис, намерен жить вечно. Однажды созданная с дальним прицелом репутация обязательно пригодится.

– Кто такие? – благодушно обратился Карнитис к Силену. Не с местным отребьем же ему было разговаривать?

Квартирьер доложил быстро, почти не сбивчиво. Пациент дома инвалидов с персоналом. Колясочник, при том ражий лоб, посему не смогли уговорить кого-то погрузить его в машину. Флаг-капитан милостиво кивал, предложение пустить недочеловека в расход, а здоровых девицу и парня приставить к работе, снисходительно отверг, пояснил младшему по чину, что не помешает никому эта жалкая компания, зато местные увидят: новая власть милосердна к павшим, даёт им кров, даже пропитание. Пусть славят гуманизм Вождя. Расстреливать можно в тиши, закапывать – тоже. Однажды можно будет рачительно «эвакуировать» неполноценных, как всегда поступали прежде. Политика и жизнь не одно целое, они где-то рядом.

Силен понятливо щёлкнул каблуками, а Карнитис подарил другому вампиру долгий многозначительный взгляд. Люди его ни разу не интересовали.

Интересовал обед. Потому флаг-капитан вернулся в ведомство своего приятеля бригад-майора и с удовлетворением узнал о полной готовности к употреблению намеченного блюда.

Женщину, переодетую мужчиной, допросили, потому в камере на скудной соломенной подстилке лежал уже не человек, а сгусток пронизанной жутким отчаянием плоти. В нём ещё гуляла неистовая боль, дотлевали нервы. То, что надо! Карнитис любил пищу с перчинкой, потому сразу вонзил клыки, глотнул терпкого, невыносимо сладкого нектара, принялся жадно пить, отстранённо наблюдая за тем, как умирает эта женщина, ничуть не интересуясь её телом и судьбой, всем, что она рассказала допросчикам, всем о чём сумела умолчать. Еда. Глупо отвлекаться на подробности.

В самый миг исчезающего чужого бытия, Карнитис испытал привычный, от того не менее оглушающий чем всегда, всплеск наслаждения. Оторвавшись от уже мёртвого человека, он глубоко до самого дна лёгких вздохнул. Он продолжался!

Глава 3

Матеус проводил взглядом уходящих офицеров, особенно высокую статную фигуру во вражеском мундире. Никогда не предполагал, что доведётся встретиться, что вообще увидит когда-нибудь клыкастого щегла, с которым вместе скитались в былые дни по поросшему опасными колючками миру. Ладить не ладили, элементарно терпели друг друга, поддерживали, помогали, расстались и выкинули из памяти, что были знакомы. Взгляд Карнитиса обещал если не поддержку, то снисходительное невмешательство.

Беседу офицеров Матеус разобрал хорошо, хотя языком Неметаля владел неважно. Слова всё употреблялись простые, дурак бы догадался. Благая воля флагельщика тут же начала претворяться в жизнь. Оставшийся бригадер на ломаном местном прорявкал троим невольным сотоварищам, что им милостиво позволят остаться в госпитале, но из палаты настоятельно советуют не высовываться, ничего не требовать, тогда получат паёк, временами, возможно, медицинское обслуживание, а в перспективе шанс дожить до славной победы Вождя и его доблестного оружия.

Матеус повёл себя так, как от него ожидали: поклонился олицетворению нового порядка, многословно и сбивчиво выразил благодарность ему, своё нижайшее почтение, совершенно случайно оговорившись, назвал пару раз мелкого квартирьера господином майором. Произвёл, короче говоря, наилучшее впечатление.

Наина и Раво прислушивались ко всему, что произносилось вокруг, понимали, скорее всего, немного. Матеус отслеживал напряжение на их лицах, загнанную вглубь тревогу, полинявший слегка от постоянного употребления страх. Когда все трое остались одни в палате, заговорить смогли не сразу. Снаружи доносился заметный шум. Звучали команды, крики, резкие и болезненные голоса, стук носилок, грохот шагов, отдалённый, но хорошо различимый рокот моторов. Оккупанты шустро разворачивали госпиталь, заполняя здание ранеными, медикаментами и врачами.

Наина глянула на Раво, бессильно перекосившегося в кресле, отошла к окну, чтобы задёрнуть белые занавески из дешёвой ткани, повернулась к вампиру.

– Пока не тронут?

Матеус кивнул. Не решил ещё, стоит ли рассказывать остальным о том, что встретил старого знакомого, помощь получил не просто так, за красивые глаза, а по блату. Что ничего до поры до времени не ясно, а всё запутанно и туманно. Вдохнуть-выдохнуть, начать думать. С одной стороны, Карнитис как бы свой, с другой – враг. На нём вражеский мундир. Матеус не носил никакой формы, однако понимал, что трусливый нейтралитет не добавляет ему благонадёжности. Война – это когда ты не можешь не быть на стороне одной из сторон. Без вариантов.

– Думаю, несколько дней нам дадут. Хотят показать, что хорошие. Инвалида не только не шлёпнули – сохранили ему койкоместо и санитаров для обслуживания. Потом – не знаю.

– Будем исходить из того, что имеем, – покладисто согласилась Наина. – Давай опять уложим Раво в постель. Он себя неважно чувствует, я вижу.

Матеус тоже чувствовал себя хреново, вынужденный теперь поститься неопределённо долгий срок, но без возражений подхватил контуженного парня, бережно уложил на кровать. Понемногу вырабатывалась сноровка. Впрочем, вампиры легко осваивали новые профессии, если желали работать. Мало кто стремился к этому, правда.

Коротать время в мучительной неопределённости оказалось тем ещё испытанием нервов. Раво уснул или провалился в беспамятство, ему было проще всех. Наина немного могла уловить из происходящего вокруг, да и занятие себе нашла: привела в порядок и учла скудное имущество, оказавшееся под рукой: бельё, какие-никакие медикаменты и средства гигиены. Здесь же, прямо под носом, находился ватерклозет и тесный душ, где, как сообщила хозяйственная девушка, текла пока что вода, пусть только холодная.

– У них должны быть резервные баки на чердаке, – сообщила она задумчиво. – На случай перебоев. Заведение было недешёвое, другие палаты куда роскошнее нашей и лучше оснащены.

– Раз наша самая захудалая, позволят остаться дольше, – рассеянно ответил Матеус.

– На то и был расчёт.

Вампир обдумывал свои заботы. Он прибился к двум людям, чтобы, так сказать, затеряться на их фоне, легализовать себя, как существо обычное, неприметное, безопасное. Выжить здесь и сейчас, чтобы как-нибудь выкрутиться потом. Стоило продолжать тактику подвальной мыши в компании, или имело смысл переговорить с Карнитисом и заручиться его содействием для себя одного? Что старый знакомый пальцем не шевельнёт ради людишек, Матеус был уверен. Не тот типаж. Всегда учитывал интересы лишь тех смертных, чьё существование могло пойти ему на пользу.

Странно оказалось осознать, что эти двое успели некоторым образом сделаться если не близки, то приятны. Даже Раво, с которым Матеус практически не общался. Беспомощный, потерявший дееспособность парень свалился на его шею, точнее в один с ним подвал, сумел занять место в поле внимания. Наина тем более ощущалась почти своей: вместе боролись, думали, искали способ выкрутится. Вампир понимал, что, бросив этих двоих на произвол их собственной судьбы, испытает нечто вроде стыда. Неприятное чувство внутренней мерзости. Чистым и пушистым не останется, хотя кого волнует совесть, когда идёт война, на фронтах и в лагерях каждый день проливается море крови. Невольно сглотнув, Матеус решил, что кидаться к другому вампиру немедленно нет смысла. Поступить так, значило продешевить. Люди пока не мешали, информации в целом недоставало для грамотного выбора тактики поведения.

Шум снаружи понемногу входил в правильные берега. Госпиталь угнездился в захваченном здании, не рычал, лишь сыто вздыхал. В воздухе, правда, назревал запашок готовящейся пищи. Матеус подумал меланхолично, будут ли их кормить, следует ли самом идти за пайком или безопаснее выполнять главный приказ – тихо сидеть в палате и не высовываться.

Вода пока имелась в наличии, без пищи люди в ближайшее время могли обойтись. Живут же вампиры без крови дни и недели, хоть это неприятно, вот пусть смертные тоже привыкают.

Наина, устав, хлопотать, села у постели больного, не то чтобы пригорюнилась, затихла. Вопрос прозвучал неожиданно:

– Ты уже думал, как нам выбраться из города и куда идти?

– Если втроём, то куда-то идти нереально, – сухо ответил Матеус.

Бросив парня, они могли рассчитывать на успех затеянного предприятия. Сильная молодая женщина представлялась подходящей спутницей одинокому вампиру, но инвалид? Безнадёжно. Его до сих пор не пустили в расход лишь потому, что Карнитису пришла в голову блажь пощеголять на публику благородством.

– Вот и я об этом. Бежать почти нет шансов, значит, полезно зацепиться где-то здесь.

– До сих пор нас не выкинули чудом. Ты прекрасно знаешь, как Вождь и его ребята относятся к инвалидам: неполноценные должны уступить место здоровым, перестать потреблять ресурс, сами стать ресурсом.

– На тушёнку что ли пускают? – усомнилась Наина.

– На корм собакам. В армии служит много собак: в охране, разведке, обеспечении.

– Раво не безнадёжен. Его паралич, скорее всего, временный, последствие шока, ранения. Нервы могут быть не повреждены, заторможены.

– Сама веришь в то, что говоришь?

– А во что веришь ты?

Подходящий случай наступил этим интересовать. Матеус не знал. Тактика выжидания себя не оправдала. Не сбежал вовремя из города и получил результат, оказался в плену, почти рабстве, ибо нет сомнений для чего сгодится уцелевшее население захваченных территорий. Неметаль до Славии вторгался в другие страны. Что там творилось, Матеус знал не только из газет, из более надёжных источников. Вампиры активно обменивались информацией в своей среде, имели соответствующие каналы.

Матеус не особенно задумывался о том, как будет выживать на оккупированной территории. Как-нибудь. Он знал, что всегда мог вернуться к существованию ночного хищника: убивать в тёмное время суток, отсыпаться на чердаках и в подвалах днём. Перемещаться вампиры умели быстро, поймать его за едой было делом нелёгким. Пожив в одном городе, он мог перебраться в другой, постепенно догнать отступающих славов, или вернее всего, обогнать их и достигнуть тех, почти мифических в данный момент, земель, куда война пока не докатилась.

– От нас мало зависит, дорогая товарка. Давай решать заботы понемногу, мелкими шажками. Для начала выясним, станут ли нас кормить, потом узнаем насчёт лечения для Раво.

Наина спорить не стала, живот должно быть, требовал пищи больше, чем голова – дум.

Из разговора двух вражеских офицеров Матеус вынес не только общее понимание обстановки, ещё конкретные детали. Например, узнал, что его старинный приятель устроил себе резиденцию на той же самой улице, буквально рядом с госпиталем. Специально для Матеуса было сказано, случайно в беседе промелькнуло, или для шефа медслужбы сообщалось – большого значения не имело. Следовало воспользоваться информацией. Матеус решил этой же ночью наведаться к Карнитису, поговорить без помех, выяснить намерения одного вампира по отношению к другому. Не просить ни о чём, тем более не умолять, а побеседовать как равный с равным о сложностях общемирового бытия. Светски провести вечер.

Запах готовящейся еды тянуло вдоль коридора, он проникал в палату. Матеус уловил его раньше, люди позднее. Раво очнулся, но лежал тихо, лишь пальцы по устоявшейся привычке неловко перебирали край простыни. Взгляд, то пусто устремлялся в потолок, то блуждал по комнате, смущённо избегая нынешних покровителей. Матеус не поручился бы за здравость и относительную ясность его рассудка, да не слишком об этом беспокоился. От инвалида требовалось одно – быть послушным. Хмурящиеся брови Наины тревожили сильнее. Что там варилось за этим высоким чистым лбом, вампир не знал.

Еду им принесли. Три порции каши или аналогичного варева. С овощами, хоть без мяса. Хлеб, пойло, означавшее, должно быть, кофе. Неметаль стойко переносил морскую блокаду, пользуя, вместо экзотических товаров, продукт, имевшийся в наличии на родине или в захваченных землях. Матеус без лишних просьб усадил Раво, подоткнув повыше подушки. Раненый смог есть самостоятельно, пусть иногда ронял кашу с ложки. За ним бдительно присматривала Наина. Отдав людям свою порцию еды, вампир, морщась, проглотил ещё тёплый напиток. Голод не то чтобы притих, слегка озадачился.

Ещё не свечерело, когда пожаловал даже врач. Толстый хмурый мужчина в нечистом халате выглядел не обнадеживающе, но осмотр произвёл честно. Разглядывая и щупая Раво, он принялся задавать неудобные вопросы о характере травм, времени их получения. Матеус сообразил, что в данной щекотливой ситуации, когда удобных, правильных ответов нет под рукой, лучше всего изобразить, что понимает он неметальский с пятого на десятое. Он напряжённо старательно вслушивался в звуки чужой речи, усердно кивал, потом запинаясь переводил говоримое медиком Наине, давая ей время придумать какой-никакой правдоподобный ответ. Затем с тем же усердием пытался донести соображения подруги обратно. Разговор получался как в детской игре, когда все друг другу врут и всем от этого весело, вот только весело не было.

Не подумали они заранее, что любой врач без труда раскроет обман, не поверит, что пациент годы сидит в инвалидном кресле. Мосластые мускулистые ноги говорили о том, что владелец пользовался ими совсем недавно. Наина сообразила ситуацию быстрее Матеуса, мигом выстроила версию, подходившую под их случай. Помогли блуждающий взгляд Раво, его безразличная покорность.  Наина сочинила, что их с санитаром подопечный прежде помутился умом, а травму, лишившую его шанса передвигаться, получил совсем недавно, угодив ненароком под бомбёжку. В состоянии его, дескать, наметилось ухудшение, направили его на консультацию в городскую клинику, да вот незадача, неподалёку как раз упала бомба. Сопровождавший скорбного умом санитар укрыться успел, но затащить в подвал тяжёлого неповоротливого подопечного не сумел.

Матеус обиделся, было, что из него сделали трус, да ещё слабака, но Наина мудро сочинила, что их обоих наняли после злосчастного происшествия, а предыдущего сотрудника уволили, как не справившегося с обязанностями. Удачно получалось, что оба едва знали своего пациента, не успели толком познакомиться. Матеус оценил выдумку товарки, для себя историю как следует запомнил, а перевёл её криво и косо, оставляя на всякий случай простор для последующего творчества.

Доктор ушёл недовольный, но всё же ушёл, бодрые чистильщики в палату не проследовали. Затеплилась смутная надежда, что обо всех троих забудут, пусть на время. Матеус решил, что не станет возражать, даже если их перестанут кормить: еду раздобыть было легче, чем стоящую легенду.

Госпиталь понемногу затихал, снаружи тоже звуки доносились приглушённо. Наступал томительный летний вечер, предвестник короткой ночи. Матеус сказал подруге:

– Сидите тихо. Я выберусь в разведку.

– Стоит ли так рисковать? – усомнилась Наина.

– Мы здесь подвешены на нитке, которая в любой момент может оборваться. Надо искать пути. Я быстро, меня никто не заметит, если ты этого опасаешься.

– Я много чего опасаюсь, – серьёзно ответила Наина. – Если ты считаешь, что осмотреться полезно, давай. Только не попадайся. Мы будем ждать.

Матеус оглянулся, выходя в коридор, почему-то важным показалось запечатлеть в памяти эту картину: бессильно распластанный на кровати парень, девушка, склонившаяся к нему, чтобы оказать бытовую услугу. Двое людей, которые сделались ему не совсем чужими, но родными могут не стать. Ладно. Беседа с другим вампиром поможет не только здраво оценить обстановку, заодно самому определиться с выбором. Один он останется или в компании, решит только он, никто другой. Он вампир. Люди всё-таки существа рангом ниже. Всегда полезно об этом помнить.

Вокруг госпиталя, как объекта важного, опять же уязвимого, выставили охрану. Тыловое подразделение набирали из запасников, нёсших службу в меру старательно. Вампиру не составило труда обойти посты. Всё позволяло: местность, проворство, опыт. О собственной резиденции Карнитис пёкся усерднее. Пришлось изрядно посидеть в кустах, прежде чем представился удобный случай войти, точнее, пролезть мимо караульщиков как мышь в нору. В комнатах лишних не было, идти далеко не пришлось. Старый приятель восседал внизу в гостиной у картинно пылающего огня. Сытостью веяло от его безмятежной фигуры и немного алкоголем. Матеус почувствовал себя особенного голодным, жалким и дурно одетым. Карнитис визиту не удивился, вяло указал на другое кресло ладонью с зажатым в ней стаканом.

– Присаживайся. Выпить хочешь?

Глотать на пустой живот человеческое пойло совершенно не хотелось.

– Нет.

– Да. Никакого удовольствия. Делаешь вид, что делаешь то, что делают они.

– Условие выживания, – примирительно заметил Матеус.

Он сел напротив Карнитиса. Несоответствие дерюги, из которой сшили его форму санитара, с благородной тканью обивки кресла причиняло почти физическую боль, хотя стоило ли трепыхаться? Здесь ведь тоже работал принцип мимикрии. Кто ему не соответствовал быстро попадал в поле зрения международных стрелков.

Карнитис поморщился, хлебнул из стакана. Меланхолия его выглядела временной и напускной, Матеус кожей чувствовал, какой мощной энергией заряжен его бывший приятель. Ответ напрашивался, но вопрос – тоже. Матеус решил выбрать середину:

– Не ожидал увидеть тебя в войсках Неметаля.

– Почему? Мы, вампиры, космополиты, а нет так должны бы стремиться к полному отказу от человеческих предрассудков. Не просто так эволюция поставила нас выше всех.

Про выше – ещё как сказать. Матеус в полной мере был подвержен присущей вампирам спеси, правда, не забывал время от времени самокритично признавать, что вынужден ежедневно приспосабливаться к быту и привычкам низших, а не наоборот. Неувязочка возникала.

– Обычно мы держимся в стороне от человеческих разборок. Не встреваем в них.

Карнитис убрал стакан на низкий стол. Пойло осталось почти нетронутым.

– Строго говоря, я в них не встреваю. На фронт не суюсь, мирно подъедаюсь в тылу. Очень хорошо подъедаюсь, как ты наверняка заметил. Где ещё можно так незаметно и удобно устроиться, как не в огромной армии? Здесь многим придётся умереть, потому все отчаянно хотят жить и охотно примут в свой круг любого, кто поможет им обеспечить сносное существование здесь и сейчас, плюс хороший навар на будущее.

Логика в его словах была. Матеус с грустью подумал, что сам не догадался выйти на свет, чтобы затеряться в тени, да, если честно признать, храбрости бы не хватило.

Глава 4

Карнитис тайного ночного визита ожидал, испытал нечто вроде удовлетворения, когда бывший знакомец явился, как вызванный на спиритическом сеансе дух. Пришёл из тьмы, опасливо обойдя посты, смешной, неуклюжий в уродливой униформе богадельни. Предполагая, что явится вампир, товарищей по полку флаг-капитан к себе не зазвал, отговорился делами и бытовым неустройством. Дела действительно были, но ждали. Человеческая болтовня надоела до зубовных судорог. Со своим удавалось хоть немного отпустить самоконтроль. Полулежать в кресле, никуда не спеша, никого не контролируя оказалось приятно. Армия была бы отличным местом, не прилагайся там в добавок к приятным привилегиям ещё многочисленные обязанности.

Строго говоря, о чём и говорил его флагельский чин, Карнитис относился к подразделениям внутренней контрразведки, а не действующим войскам. Помимо хозяйственной деятельности, дававшей ему доступ везде и всегда, он должен был присматривать за настроением товарищей по полку и напрямую контролировать бригад-майора Денеца, возглавлявшего полковую разведку. Вампир, видевший людей почти насквозь, не тратил много времени на основную деятельность. Нормально всё было в части с умонастроениями, благонадёжностью и боевым духом. Обнаружив в себе организаторские таланты, Карнитис развивал их со вкусом, увлечённо. Ну и где ещё грозили затлеть очаги мятежа, как не в госпиталях и концлагерях, где молодым мужчинам совершенно нечем было заняться, зато у них хватало времени на крамольные размышления.

Разглядывая Матеуса, имевшего непрезентабельный даже затравленный вид, Карнитис удовлетворённо решил, что сам устроился неплохо. Для неспокойных времён и трагических событий даже отлично.

– Наверное, ты прав, – вздохнул Матеус. Он сидел, неуютно сутулясь, глаза поблёскивали голодно. – Я не додумался, не решился. Только там, где сытно, там же всего опаснее. Стрелки, они ведь не считаются с фронтами и войнами, им везде зажигают зелёный свет. Когда ты на виду и встроен в систему, от тебя многие зависят, одновременно ты от них тоже. Одному не угодил, другого рассердил, третий не прочь занять место. Люди вечно стучат друг на друга, а уж вампира завалить – значит знатно выслужиться перед стрелками. Они потом хоть чем отблагодарят. Может и нет, да все так думают.

Зависть двигала этим жалким вампиром или подлинное желание поразмыслить над проблемой взвесить риски и преимущества, Карнитис решать для себя не стал. Не волновало его чужое мнение. Он не сомневался, что хорошо устроен, а будет ещё лучше. Война катится себе по континенту, пожирает людей и территории, отрыгивает трофеи и карьерные возможности. Из неё можно извлечь пользу. Идти наверх, пока с самой высокой вершины не сумеешь обозреть все доступные пределы. И кстати, неплохо было бы набрать по дороге собственные кадры, не людей, хотя их тоже можно, а вампиров, способных сохранять верность своему главному, как люди хранили её Вождю.

Почему не пристроить к делу вот этого Матеуса, раз уж сам подвернулся под руку. Опять же оказанная милость даром не пропадёт. Карнитис не любил давать что-либо просто так.

– Люди меняют жизнь, прежние правила становятся тесными. Тебя война закружила, выбила из привычного места. Раз не сумел уйти с проигравшими, почему бы тебе не примкнуть к победителям? Сыт будешь и пьян, а там война закончится. Они всегда заканчиваются, когда люди растратят ресурс.

– И что потом? – хмуро спросил Матеус.

Он всегда выглядел недовольным. В начале знакомства Карнитис полагал характерное выражение лица проявлением знакомой насквозь вампирской спеси, но позднее пришёл к выводу, что Матеус хочет от обстоятельств и себя вкупе больше, чем может получить, но никогда не получает. Жизнь раз за разом остригала потребности, как садовник куст. В чём-то Карнитис понимал приятеля, хотя сам безусловно рассчитывал добиться намеченного даже сверх того, заодно меньше претензии выдвигая себе.

– А у тебя есть адекватные случаю планы и намерения сейчас? – поинтересовался Карнитис, поморщился от собственных едких интонаций. Следовало сохранять хладнокровие.

– Нет, – ответил Матеус. – Сейчас – нет, однако после каждой отгремевшей войны люди начинают спрашивать с выживших, почему это они не умерли за родину или идею?

Карнитиса поразила не столько отповедь, прозвучавшая в ответ на его язвительно замечание, сколько смысл, который Матеус вкладывал в свои слова.

– Ты полагаешь, победят союзники?

– Конечно! Вождь может быть отличным стратегом, хотя выглядит истеричным крикуном, он ничего не изменит. История всегда сворачивает на один и тот же путь. Любая империя будет разрушена, хотя иным удаётся простоять достаточно долго.

Не то, чтобы Карнитис думал иначе, он видел в событиях иной расчёт.

– Пожалуй, что так, – произнёс он неторопливо, обуздывая раздражение, горечью поднявшееся со дна души. – Слишком большие государства, образовавшиеся в результате агрессии собирающего центра, обречены со временем рухнуть в историческое забвение, в мутный омут эпох, так ведь люди и только люди их затевали.

Матеус выпрямился в кресле, расставил шире ноги, отчего сразу стал выглядеть значительной персоной, несмотря на кислое выражение лица и смехотворное одеяние.

– Вот ты о чём, – пробормотал он без энтузиазма, однако и без удивления. – Надеешься дождаться тотальной победы твоего завоевателя, а затем подхватитесь скипетр, подающий из его рук?

– Отнять быстрее и надежнее. Хочешь сказать, помышлять о нашем верховенстве – напрасный труд?

– Нет. Вампиры, бесспорно, существа высшего порядка по отношению к людям. Однажды смертные уступят власть над миром тем, кому она должна принадлежать по праву, но сейчас ли и тем ли способом, который ты предлагаешь?

Внезапно беседа показалась Карнитису несерьёзной. Он искреннее верил в свои идеи, но обсуждение их с другим вампиром выглядело гротескным. Некоторая обида, которую внушил ему Матеус, растворилась, не оставив горького осадка. Флаг-капитан ощутил, как чувства его меняются, точно шахматные фигуры при рокировке.

– А когда и каким? – спросил он с любопытством.

Как ожидал, переброс мяча на половину поля противника сбил Матеуса с толку. Плечи опять начали тихо заворачиваться внутрь, взгляд ушёл в сторону. К чести его, приятель не сдался сразу и бесповоротно, попробовал мыслить.

– Нужна долгая подготовка. Не исключено, что открытое взаимодействие с людьми. Они всегда ищут себе кумиров. За твоим Вождём (а он ведь человек) пошли, умирают за него на полях сражений. За вампиром должны пойти охотнее и дальше. Наша врождённая харизма, умение очаровывать, бессмертная сила – должны сработать на образ. Политике надо отводить главную роль, а не мясорубству. Попытки захватить власть, воспользовавшись чужими трудами как трамплином, сделают власть незаконной в глазах людей.

А ведь дельные вещи говорил этот чудак, хотя старался противопоставить сопоставимое. Карнитиса веселил разговор. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что любой способ захвата власти станет легитимным, если идеологи правильно расставят акценты. Людям всё равно, кто будет их хрумать, когда и как, лишь бы им сами давали похрумать раньше, чем пойдут на корм другим, более удачливым или могущественным. Каждый человек считал в глубине души, что плохое его не коснётся, а вот хорошее – очень даже может быть. На этой иллюзии держалась любая власть. Вообще любая.

– Меня устроит, – сказал Карнитис. – У вампиров есть время на то, чтобы взвесить случаи, выбрать из них судьбу. Чем больше соберём мнений, тем быстрее достигнем правильной позиции. Разве нет? Соглашайся сейчас, иди со мной, и будущее твоё обеспечено.

Матеус неуверенно качнул головой. Забавлял он своей человеческой нерешительностью.

– Хочешь, устрою тебя в госпиталь? Там нужен младший квартирьер. Послужишь делу гуманизма, стрелять никто не заставит, а помогать страждущим – не это ли высшая добродетель? Не у вампиров, конечно, так ты же людского мнения ищешь. Будешь при должности, человечишек своих подкормишь.

Давний приятель явно заколебался чем ещё больше развеселил флаг-капитана. Как почти любой вампир, Карнитис был насквозь циничен, жизнь принимал без иллюзий. У всех находилась цена, не каждую удавалось с первого раза прощупать, а так порядок оставался неизменным.

– Не тороплю, – сказал он учтиво. – Поразмысли, посоветуйся со своими присными, если у вас такие отношения. Место хорошее, сытное. Сам понимаешь: в госпиталях время от времени умирают, иногда можно чуть ускорить процесс. Человеку всё равно путь на кладбище, а кровушка его зря не пропадёт.

Ударил в больное и попал в больное. Матеус едва заметно содрогнулся. Сладкое видение кормёжки подстегнуло давно воющий от небрежения аппетит. Был этот вампир прозрачен как смертные со своими несвоевременными идеями и выжатым досуха ресурсом. Не то чтобы жалко его стало, но помнил ныне блистательный флаг-капитан, как неважно обстояли дела во времена былые, как помог ему тогда этот чудак-вампир ничуть за прошедшие годы не изменившийся. Платить добром за добро, а точнее платить по счетам следовало всегда.

– Мой шофёр дрыхнет в каморке за лестницей. Попей, но не убивай. Я люблю сам водить, пусть завтра денёк отлежится.

Матеус опять заколебался, словно не желая принимать пустячную услугу, но голод был древнее союзов и распрей, он один всегда мог рассчитывать, что о нём не забудут.

Оставшись один, Карнитис поправил огонь в камине, подбросил полено, минуту не меньше смотрел с любопытством, как охватывают пищу жадные языки пламени, лижут, гложут – жрут. Да… Есть хотят все, каждый повязан. А жаль.

Старый приятель, даже сытый, твёрдого ответа не дал, но торопить его нужды не было. Поговорили, а там видно будет. Кто кому нужен больше и так было понятно. Когда Матеус отправился в госпиталь, Карнитис собрался было просмотреть кое-какие документы, потом решил, что вся ночь впереди, можно полениться ещё немного. Пойти, например, к другим офицерам полка, наверняка уже устроившимся с комфортом в центре города. С другой стороны, там опять придётся пить, а он не любил алкоголь.

Лучше остаться. Дом оказался совсем неплох, лучше, чем показался вначале. Примерно таким Карнитис планировал обзавестись, когда поднимется в чине и оставит за спиной всю эту войсковую маяту. Звание флаг-полковника ему фактически обещали. Непыльную, почтенную работу в столице, уверенное положение приличный оклад содержания. Предварительно требовалось послужить немного на низах, приобрести фронтовой опыт, пропитаться запахом пороха, чтобы затем с чистой совестью осесть при главном штабе. Карнитис не возражал, ничего не имел против, отлично понимая, что собирает козыри будущей карьеры, когда организует госпиталя и лагеря, попутно тесно сотрудничая с армейскими и не подставляя их под разбирательства без нужды.

Опять же ему нравилось быть в центре поднадзорного пространства, командовать подчинёнными и отлично справляться с поставленными задачами. Раз он тот ещё службист по натуре, значит, далеко и с удовольствием пойдёт при власти Вождя, помешанного на маршировке.

У калитки, затем у входной двери образовался неопасный шум, свидетельствующий о приходе гостя. Подчинённые так поздно не являлись, знали, что начальник посвящает вечера и ночи работе с бумагами. Карнитис лениво прислушивался. Полковник навещал его редко, другие старшие офицеры особо не навязывали своё общество. Пришёл, конечно, Денец. Караульный, помня приказ, пропустил его без доклада.

Бригад-майор выглядел озабоченным и умиротворённым одновременно. Хотя вампир не счёл бы ночь холодной, сразу прошёл к камину, протянул ладони к огню.

– Присаживайся. Выпить хочешь?

Денец на фоне прочих офицеров полка в привычках был умерен, но по вечернему времени не отказался. Карнитис налил ему в стакан щедрую порцию хорошего алкоголя, предложил уютное кресло.

– Нарыл что-нибудь интересное?

– Нарыл, но копать ещё и копать. В городе оставили минёров, будем выщёлкивать их по мере наших скромных сил.

Противник, отступая со своей территории, часто поручал специальным людям вести диверсионную деятельность, этих агентов, выдававших себя за гражданских, называли в полку минёрами. Они не только взрывали военные объекты, если умели к ним подобраться, вредили по-всякому.

– Мы разве задержимся?

– Придётся. Эти гады город сдали, но засели на другом берегу реки. С налёта выкурить не получилось, потому придётся торчать в городке удерживая противника от непредсказуемых глупостей, и одновременно делать работу оккупационных подразделений.

– Ясно. Будем выравнивать линию фронта.

Карнитис отхлебнул из стакана. Бригад-майор больше разглядывал свой, нежели пил.

– Ты сейчас меня провоцируешь или себя?

– Мне можно и то, и другое, – успокоил Карнитис. – Я как никто иной желаю победы в текущей войне и величия Вождю. Увидеть его властелином мира – самая заветная моя мечта.

Денец внимательно глядел поверх стакана. На лице его плясали отсветы огня, пряча помыслы, одновременно показывая их рельефнее.

– Да будет так! – произнёс бригад-майор традиционную формулу.

Мысли какие-то его всё же мучили. А кого они не мучают, мысли? Не верил в святость и искренность собеседника? Правильно делал, хотя победы Вождю Карнитис желал от души. Строил на ней свой расчёт.

Денец глотнул угощения, перестал смотреть пронзительно, решил, как видно, держаться в стороне от слишком высоких материй. Обыденность выглядела понятнее.

– Нет у тебя тут местных кадров: погулять, посмотреть? Конечно, мои орлы всё прошерстят, всё найдут, вместе с твоими орлами найдут и то, чего не было, но лишние глаза и уши окажутся полезны.

– Это точно. Обдумаю этот вопрос, пожалуй, наскребу человечишек. Ты же знаешь, я люблю брать на работу аборигенов. Они слышат иначе, с ними и говорят на другом языке, а я потом подмечаю разницу.

Денец промолчал, хотя наверняка обзавидовался. С ним откровенничали куда как неохотно, боялись. Карнитис ни в кого не стрелял, никого не запытывал в тайных комнатах, строил барки, да выдавал робы. Выглядел не столько монстром, жестокой частью чужой армии, сколько выгодным знакомцем. Дела и делишки ведь продолжали крутиться при любых обстоятельствах. Никакая война никогда не мешала торговле.

– Я завтра с утра на линии смотаюсь, – продолжал бригад-майор. – Сам погляжу, что там делается. Полковник рвёт и мечет: хорошо ведь продвигались, а тут стали. Потом буду у себя. Порасспрашиваю военнопленных.

Карнитис ощутил легчайший, едва уловимый приступ чувства вины. Следовало сегодня пристальнее внимать, пока болтался в вонючем спортивном зале школы для мальчиков. Денецу меньше работы, значит – всем.

– Подъеду, пособлю, чем смогу.

Денец допил свою порцию, хотя по нему видно было, что без удовольствия. Карнитис давно заметил, что бригад-майор никогда ничего не оставляет ни в стакане, ни в тарелке. Тащит в лучшую жизнь привычки бедняка. Может, он прав, не стоит ими бросаться. Как ещё повернётся жизнь. Лучше быть готовым к перемене обстоятельств.

Проводив коллегу, Карнитис перешёл в кабинет, где его внимания дожидался портфель с бумагами, честно сел за регулярный отчёт. Работа не требовала сосредоточенности, текла привычно, потому флаг-капитан прокручивал попутно в сознании обе состоявшиеся беседы. С точки зрения своей выгоды, конечно. Быстрая ликвидация засевших в городе минёров могла много способствовать продвижению по службе. Давала наглядный пример хорошей работы, скромно, зато заметно украшала послужной список.

Карнитис ещё цинично подумал, что не сыщись под рукой настоящих минёров, полезно было бы схватить и пустить в расход поддельных. Не стоило никому говорить очевидной крамолы, а вот иметь в виду – почему бы нет? Все в армии так или иначе занимались приписками, не все наловчились делать это красиво и гладко, но в своих безусловных талантах флаг-капитан Карнитис не сомневался.

Глава 5

Вернуться назад оказалось ещё проще, чем уйти. Вампир просочился тенью, людям с ним было не тягаться. К палате тоже на всякий случай прокрался с бережением, кто знает, где может ждать засада, а больничные запахи с гарантией перебьют любые иные. Внутрь заглянул с опаской. Даром старался. Никому не интересны были временные насельники прифронтового госпиталя.

Наина спала на кушетке, съёжившись, спрятав ладони под мышки, подтянув ступни к заду. Замёрзла – понял Матеус. Одеяла сложила на больного, о себе не позаботилась, следовало прихватить больший запас годных вещей, ну да этим не поздно заняться и теперь. Не особо отдавая себе отчёт в том, что делает, Матеус снял куртку, укрыл лежащую. Замер на месте, пытаясь вникнуть в суть внезапного побуждения. Для него, вампира, подумать о том, что смертному некомфортно, да ещё постараться помочь… Было странно.

Девушка проснулась, не дав Матеусу времени задуматься о собственных побуждениях.

– В порядке ты? Не попался?

– Обижаешь! Посмотри, какая тишина вокруг! Встревожь я охрану, шумели бы.

Раз Наина не спала, имело смысл переговорить с ней немедленно. Матеус сомневался в собственной способности принять сейчас правильное решение. Взгляд со стороны был полезен. Кроме того, общая судьба всех троих напрямую зависела от того, соблазнится Матеус на щедрое предложение Карнитиса или нет. Вампир поймал себя на том, что несмотря на безусловную уверенность в собственном превосходстве, готов учитывать благополучие людей в сиюминутных расчётах и долговременных планах.

Раво похрапывал на своей постели, чтобы его не потревожить, Матеус уселся на пол у изголовья Наининой кушетки, скрестил ноги.

– У меня новости.

Наина придвинулась ближе, глядя насторожённо. Хорошего не ждала.

– Помнишь того высокого офицера, что официально разрешил нам остаться?

– Конечно. Взгляд у него нелюдской, страх пробирает до костей.

Характеристика старого приятеля показалась Матеусу чересчур лестной, но мимолётную обиду следовало быстро забыть в сложившихся обстоятельствах.

– Я с ним немного знаком, – продолжал Матеус, не спеша, словно размышлял над каждым словом. Так дело и обстояло, ведь предстояло соврать, одновременно держась как можно ближе к правде. – Связаны были по работе, давно и очень недолго, с тех пор не встречались, но он меня узнал. Не то, чтобы он мне обязан остался, или имела смысл так называемая старая дружба…

– Я поняла. Переходи к делу.

– Флаг-капитан, он служит теперь в этом чине, занимается хозяйством непосредственного тыла войсковой части, наш госпиталь, ну бывшая богадельня, тоже находится под его опекой. Он предложил мне работу. Ничего особенного, не хватает младшего персонала. Какая-нибудь рутина вроде того, что придётся считать пайки и простыни, может быть, заполнять стандартные бланки на выбывших. Суетиться на подхвате.

– Не такая уж мелочь.

Наина слушала внимательно, судя по нахмуренным бровям, отрешённому взгляду пыталась одновременно обдумать что-то своё. Матеус ждал ответа. Тусклая лампочка под потолком мигнула несколько раз, но не погасла. Электричество в госпитале работало. Матеус только сейчас заметил, что окно их палаты занавесили чёрным, потому-то снаружи казалось, что внутри темно.

– Работа – это здорово. Я уже думала, что могла бы здесь помогать, да хоть мыть полы, чтобы от нас не стремились оперативно избавиться. Раво не требует пристального присмотра, я бы справилась там и тут.

Матеус, опасавшийся в глубине души, что его сотрудничество с Карнитисом Наина безоговорочно сочтёт предательством, невольно выдохнул. Правильно она рассуждала, практично. Взять в руки оружие и стать на сторону Неметаля – плохо, а облегчать участь раненых, пусть даже вражеской армии, работать ради личного выживания – что здесь неправильного? Разумное поведение при отсутствии щедрого выбора.

– Я рад, что ты так просто смотришь на дело. Раз уж попали в переплёт, надо устраиваться в предложенных обстоятельствах. Станем незаметными, отчасти полезными, а там, глядишь, наша армия вернётся, опять наступит мир.

Наина встрепенулась:

– Думаешь, есть надежда?

Вампир даже здесь, в закрытом помещении за толстыми стенами, в здании, где шум не умолкал круглые сутки, потому что постоянно подъезжали машины (привозили пополнение, увозили в более глубокий тыл относительно транспортабельных пациентов), по коридорам носился персонал, гудел где-то неподалёку генератор, обслуживающий операционную, даже здесь ощущал дыхание фронта, его знакомый рокот. А он ведь недавно побывал снаружи, в тиши барского сада, который старый знакомец присвоил вместе с домом. Так вот, вампир точно знал, что линия огня недалеко и никуда не двигается.

Возможно, Неметаль, гоня свои войска, словно они опаздывали на важный парад, дал себе передышку, вполне вероятно, Славия, устав отдавать родные территории, вцепилась зубами в конкретную землю, чтобы более никуда не отступать. Матеус считал себя никаким стратегом и нулевым тактиком, но здравый смысл за долгую жизнь не растерял. Пусть сам мало верил в то, что ход войны будет сломлен здесь и сейчас, но Наину счёл своим долгом подбодрить, да и кто знает? Что бы там не воображали себе флаг-капитан Карнитис и этот его человеческий Вождь, нельзя завоевать весь мир. Проще наносить решетом полную бочку воды. Люди слишком ненадёжны, непредсказуемы, чтобы стоило полагаться на них как на союзников, пусть временных и невольных.

Так Матеус рассуждал здраво, а воображение нарисовало планету, где вампирам подчинялось всё и вся, ходили они открыто, питались без оглядки на чьё-либо мнение, и ни чуточки этот красивый правопорядок не шатался. Мечты пряно наслаждали душу, хотя тело не переставало требовать жратвы.

Карнитис разрешил попить кровушки у своего шофёра, так ведь Матеус остерегался сделать лишний глоток. Пришёл к прежнему приятелю голодный, ушёл не сытый. Что лбом в стену, что стеной по лбу – всё едино. На сегодня хватит подпитки, а завтра брюхо к спинному хребту опять выжидательно прилипнет. Каши, может, дадут за непосильный труд, только ей не напитаешься.

– Славы недалеко ушли и стали, – сказал Матеус Наине. – Слыхал я разговор. Что дальше будет не ведаю, нам бы продержаться. Завтра скажу Карнитису, так этого щегла зовут, что согласен на работу.

– Сразу чего не согласился?

– С тобой посовещаться хотел. Мы же как бы одна компания теперь, должны не только друг дружки держаться, попутно и один другого слушать.

На том порешили. Наина горячо пожала ему руку, а потом вновь улеглась, задремала. Людям требовалось спать, чтобы набраться сил. Матеус тихо сдвинул вместе все три стула, прикорнул на них, решив завтра, раз он теперь тут не чужой, потребовать пусть не кроватей, жизненно необходимых учреждению по роду его деятельность, так хоть чего-либо пригодного для отдыха.

Дремал он, как положено вампиру, чутко, ничего существенного за ночь не случилось. Утром Наина соскочила с кушетки, чтобы оказать все нужные услуги Раво. Сам он не просил, мялся смущённо, да ведь от этого дела не делась без посторонней помощи.

Сосуд для малой нужды был у него под рукой и пользовать им без ущерба парень научился, так у людей случались иные потребности, покрупнее. Матеус, испытывая законную брезгливость, поначалу решил устраниться от неприятных обязанностей, потом устыдился. Хрупкая девчонка, как могла, ворочала здоровенного мужика, а он, сильный вампир, стоял в стороне и пускал пузыри.

Бережно переворачивая больного, пока Наина подставляла сосуд, потом убирала и делала заодно массаж, Матеус ощутил внезапно, что жизнь понемногу возвращается в беспомощное тело Раво. Пожалуй, парнишка впрямь сможет ходить, пусть с костылями и кое-как, но передвигаться, меньше зависеть от товарищей. Тем лучше!

Отыскивать Карнитиса и отдавать себя на волю его службе специально не пришлось. Он пришёл в госпиталь, заглянул в канцелярию, а потом сразу зашёл в палату, где обосновались трое нежданных товарищей.

– Привет, Матеус! – заговорил, не трудясь перейти с неметальского на местный. – Барахло поприличнее кастелян тебе принесёт, а пока ты мне потребен в этом. Поедешь со мной в лагерь. Там рук не хватает, а надо рассортировать пленных на трудоспособных и больных.

– И только? – уточнил Матеус.

Карнитис глянул на него с высоты своего роста с лёгкой насмешкой, словно заранее всё подробно оговорили, поздно теперь идти на попятный. Правду сказать, примерно так дело и обстояло.

– Заодно присмотришься к ним на предмет благонадёжности. Тебе проще будет сделать. Ты маленький человек, говоришь без акцента, тебя шугаться не станут.

– И что мне делать, если попробуют пойти на контакт? – сухо спросил Матеус.

– Идти на контакт.

Карнитис отвернулся, чтобы подробнее разглядеть Наину.

– Ты говорил, что твоя подруга медсестра?

Матеус не говорил, его не спрашивали. Возражать не стал: человеку с полезной профессией в руках выжить легче.

– Пусть поедет с нами, там не хватает медперсонала, а слишком большой отход рабочей силы у нас не поощряется. За вашим больным пока присмотрят.

– Хорошо. Ещё что-нибудь?

– Ноги в руки, или как там люди говорят, и вперёд, в мою машину.

Матеус объяснил Наине суть карнитисовых притязаний. Боялся, что откажется, она согласилась сразу. Там ведь страдали другие солдаты, а их был в данный момент достаточно благополучен.

Госпиталь-квартирьер буквально на бегу выдал свежие бумажки пропусков. Машина действительно стояла у парадного хода, красиво блестела лаком. Матеус ощутил робость, залезая внутрь хромированного чуда, будучи облачён в униформу богадельни. Наина, кажется, испытывала сходные чувства. Оба чинно уселись на просторном заднем сиденье. Внутри было очень чисто, приятно пахло. Наина оглядывалась иногда трогала попадавшиеся на глаза предметы. Скорее всего, впервые в жизни очутилась в столь респектабельной колеснице. Бывшие хозяева вряд ли пускали в свою.

Через несколько минут явился сам господин флаг-капитан, уселся на место водителя.

– Как твой шофёр? – нейтрально спросил Матеус.

– В порядке. Больше притворяется, чем недомогает.

Карнитис ловко миновал местные узости, выехал на улицу, прибавил скорость. На взгляд Матеуса машина неслась непозволительно быстро для городка, который строился в наивные времена лошадей и повозок, места здесь было маловато. Наина вовсе затихла рядом, нервно сжав в комок ладони.

Впрочем, из-под колёс никто не шарахался. Выжившие после бомбёжки и вторжения больше сидели по домам, чем шлялись по улицам. Добрались благополучно.

Большую часть ещё не рассортированных военнопленных разместили в гимнастическом зале, бывший отдельным строением при школе. Окна изнутри защищали решётки, так что бежать отсюда было бы проблематично. Карнитис отдал Матеуса и Наину в распоряжение мордатого фельдфебеля, а сам опять куда-то отбыл, только выхлоп остался на площадке от его шикарного автомобиля.

Унтер-офицер хоть выглядел рубленным из одного куска дерева, не производил впечатление дурака-службиста. Крохотные глазки поблёскивали остро. Оглядев пристрастно временных подчинённых, самолично отвёл в зал, где оставил, снабдив минимумом указаний.

Наине работа сыскалась тотчас. Усталый военврач в помятой славовской форме, по мере сил оказывавший помощь пострадавшим, обрадовался подмоге. Оба делали, что могли, хотя сделать могли мало. Недостаток ощущался в элементарном перевязочном материале, о лекарствах речи, как видно, вовсе не заходило.

Матеус занялся своим. В запертом помещении, где никто не проветривал, зато все источали не самые благоуханные запахи, было душно и отвратно. Пришлось пробираться между лежащими, сидевшими, бродившими по залу солдатами, взывать к глубинной вампирской сути, понимавшей людей как корм. Обоняние совсем не помогало. Самых тяжёлых ещё прежде кто-то распорядился относить в раздевалку, вонь тут стояла особенно смачная. Люди стонали, метались на скудной подстилке, а то вовсе на голых досках. Многие уже уплыли в страну бессознательного, ничем живых не беспокоили, да и в дальнейшем утрудили бы разве что скорым погребением. В собачьи консервы из отошедших Матеус всё же не поверил.

Карнитис оказался прав. Униформа богадельни, в которую Матеус был облачён, служила ему пропуском и заклинанием невидимости. Никто не обращал внимания на санитара, низко склонявшегося к тяжелоранеными. Так, практически на виду у толпы, Матеус смог не то чтобы подкормиться, а насосаться всласть. Хватая от тех, кто уже стоял на грани, он туда их благополучно отправлял. Впрочем, сами бы переехали очень скоро и пропали напрасно, а так польза произошла. Собственные рассуждения Матеус не считал оправданием. Не диво дивное – житейская простота.

Выносить умерших запрягли пленников сложением покрепче прочих. Фельдфебель не возражал, потому Матеус сам распорядился, кому делать и куда тащить. Воняющую дезинфекцией повозку, притуленную за углом, разглядел и опознал, ещё когда подъезжали.

Отобранные повиновались охотно. Возможность выйти на свежий воздух, оглядеться, послушать гул фронта, присмотреться к системе охраны кое-кому ещё как улыбалась. Матеус сообразил, что почти что сделал другую работу, которую поручил ему Карнитис. Отыскал в общей массе несколько вероятных смутьянов.

Подкатывать к ним первым не собирался, да и не пришлось. Худой высокий мужчина с простецкими знаками различия на мятой широкой форменной рубахе, с руками слишком ухоженными, чтобы легко было представить в них сапёрную лопату, начал разговор издалека:

– Сюда подпрягли? Небось в приюте никого не осталось? Денежных инвалидов вывезли в первую очередь?

– Да, большинство.

– А ты чего с ними не поехал?

– Наш лежачий, забыли его, не бросать же было, привыкли уже. Парень безобидный хотя дурак.

Оттащив первую партию умерших, не спеша возвращались за следующей. Матеус не торопил пленных. Привязавшийся к нему солдат шёл рядом, остальные отстали, словно давая вожаку шанс переговорить с человеком из внешнего мира.

– Как там вообще? – спросил слав.

– Обыкновенно, – ответил Матеус. Его раздражала пустая болтовня.

Собеседник сориентировался, заговорил конкретнее:

– Фронт далеко? Сообщают что-нибудь гражданским?

– А ты не слышишь? Рядом.

Хотел услужить Карнитису, следовало входить в доверие к подозрительному пленнику, пристававшему к человеку извне. Табачком угостить, показать себя приветливым и открытым к диалогу. Матеус пересилить брезгливость не смог, да и не курил он. Опять же, что мог сообщить? С начала оккупации не вылезал из палаты, разве что к другому вампиру прогулялся, приехал сюда на машине, а флаг-капитан умел выбирать не только помощников, ещё маршрут. Матеус ничем не мог поделиться, потому что сам ничего не знал. Или в том и состоял план Карнитиса? Не просто так ведь старый приятель хорошо устроился в жизни: умел держаться фарватера и не упускать попутный ветер.

Прикинув слегка ситуацию, вспомнив местную географию и сложив два и два, Матеус сказал новому знакомому, который, кстати, не потрудился представиться:

– Ходят слухи, что славы за рекой стали. Эти пробовали выбить их с налёта, да обломались. Теперь окапываются на берегу.

С чужих слов и почти информационно. Не придерёшься. Контакт состоялся, а там пусть флаг-капитан сам мыслит.

За приятной беседой дошли до барака, нагрузились новой ношей. Солдатик из охраны на этот раз пасся рядом, так что продолжить разговор не удалось, чему Матеус был рад. У него и так остался неприятный осадок от всего происходящего. Хотел отсидеться в тени, как в подвале, но втянулся в противостояние людей. Чуждо и не нужно. Гадость.

Наина отважно помогала местному врачу, перевязки делала довольно умело, прочему училась на ходу. Матеус понаблюдал за ней, больше из соображений, чтобы не обидели. Сам прошёлся следом за медпомощью, отмечая про себя тех, кто вскоре должен был проследовать в раздевалку, а затем в общую яму или на собачеконсервный завод. Сытость умиротворяла, а перспектива регулярной кормёжки убаюкивала моральные терзания, если о таковых вообще могла идти речь.

Матеус одновременно честно попахал на ведомство флаг-капитана, присматриваясь вампирским внутренним зрением к людям, отметил не только страждущих лечения, но и горячие головы, не остывшие от дыма сражений, а то готовые воспалиться вновь. Запомнил номера, заодно лица, потому что бирки, пришпиленные к одежде на живую нитку, легко было оторвать и перевесить.

День прошёл насыщенно.

Глава 6

Карнитис серьёзно отнёсся к опасениям коллеги. Забросив вампира и человеческую женщину в лагерь военнопленных, он усердно принялся за дело. Тот факт, что пострадать от диверсий могли живые люди, мало волновал вампира. Они всегда страдают, дало обычное, важность невелика. А вот карьера от просчётов грозила притормозиться. Правду сказать, флаг-капитану давно хотелось в флаг-полковники и в тёплую уютную столицу, а не вот это вот всё. Возня с кучей проблем с помощью толпы бездельников не всецело отвечала его изысканным вкусам. Полевой опыт – отличная вещь, да сколько же можно? Потрудившись сеятелем, не захочется ли удовлетворённо сжать заложенное в почву?

Пока что приходилось стараться. Разбрасывать зёрна в удобренный грунт.

Карнитис собрал цвет подразделения – самых ушлых человечишек, способных видеть затылком и слышать причёской. Разослал по городу. Переодевать явных неметальцев в местных смысла не имело, а вот придать им облик неретивых тыловиков, ищущих отдохновения в выпивке и болтовне за лучшие времена, да запустить бродить по кабакам… Люди всегда всё разболтают другим людям, рано или поздно сведения приплывут.

Одновременно Карнитис постарался обезопасить подотчётные ему объекты возможного вражеского интереса. Выставил дополнительные посты, поручил штабным разработать текучую систему смен. Раньше-то катились вперёд так проворно, что диверсанты плавно и неизменно становились заботой тыловых подразделений. Карнитис привык снимать пенки и сдувать их дальше. Сейчас не получилось. Система дала сбой. Пришлось задержаться в крохотном городишке, спасибо хоть относительно целом, не дочиста разорённом сражениями.

Никто не мог сказать с уверенностью, куда двинется хромая повозка истории, потому следовало рассматривать все версии.

Изрядно потрудившись, чувствуя удовлетворение от хорошо сделанной работы, Карнитис заехал за своими новыми агентами. Оба чинно дожидались в канцелярии. Добряк капрал из охраны поил их кофе, от запаха которого флаг-капитана передёрнуло.

Машину он оставил за углом, пока Матеус и его подруга не спеша топали к ней, просмотрел списки на перемещение. Следовало уточнить их с приятелем-вампиром, ну да завтра будет новый лист. Машина войны работала на всей территории, захапанной Вождём ради блеска, славы и властных хотелок.

До госпиталя доехали в чинном молчании. Отправив девушку к её подопечному инвалиду, Карнитис вопросительно поглядел на Матеуса:

– Что скажешь?

Тот неловко мялся, словно девица между нагрянувшими с двух дворов сватами. Совесть мучила? У вампира – совесть? У людей-то она редко бывает в эпоху перемен. Впрочем – в любые.

– Ну есть неблагонадёжные, пытались со мной разговоры разговаривать, я отшил.

Глянул так с вызовом, точно подвигом хвастался. Карнитис едва не поморщился. Полулояльность бесила даже сильнее чем запах дрянного кофе, положенного нижним чинам.

– Правильно, – сказал флаг-капитан деловито. – На контакт нельзя идти чересчур поспешно. Никогда не знаешь, насколько матёр твой противник. Список составил?

Матеус опять заколебался. Хотелось демонстративно закатить глаза при виде отчётливого желания некоторых не продаться ни тем, ни этим, но хоть кем-нибудь купиться, потому что денежки нужны.

Бумажка перекочевала из рук в руки. Номера. Правильно, имён-фамилий он не знал, зато в лицо наверняка запомнил, завтра придётся уточнять на месте. Ничего страшного, работа двигается, это главное.

– Пойдёшь к госпиталь-квартирьеру. Он выдаст постоянные пропуска, будете пешком ходить, мне катать некогда. Заодно утрясёте с ним круг обязанностей. Много их не бери, можешь пригодиться в другом месте. Пайки будете получать хорошие, ваш парень – тоже. Жалованье небольшое, ну так война. Будешь требовательным – осядешь в окопах.

– Наина тоже хотела бы поработать, нам нужны деньги. Полы протирать или на кухне посуду мыть, котлы чистить. Она и медсестрой может.

Карнитис поразмыслил. Лишними руками, глазами и ушами пренебрегать не следовало.

– На кухне. Сытно и безопасно. В палатах полно мудаков, которые прохода не дадут, особенно местной, поскольку за неё отвечать не придётся. Договорились. Скажешь госпитальеру, он внесёт в списки. Завтра и приступите. В лагере работы будет с каждым днём меньше, так что успеете поучаствовать и там, и тут. Ступай. Ко мне лучше не ходи. Я регулярно бываю на всех подотчётных объектах, так что пересечёмся. Дома у меня постоянно крутятся старшие офицеры полка. Не знаю уж, качественное спиртное их привлекает или моё неизбывное обаяние. Ну да связи поддерживать полезно. Сам много узнаёшь, других держишь в курсе.

Карнитис взмахом руки отпустил нового подчинённого окончательно. Подумал на мгновение, что обидит тем особь старше себя по возрасту, потом решил махнуть рукой, теперь уже умозрительно. Матеус ушёл. Спина его передавала сложную смесь эмоций, которую Карнитис считать не потрудился. Мало ли кто трепетный? Возьми и засунь ненужные вибрации куда придётся. Война слабых не любит. Строго говоря, не любит она всех, потому греби к цели или сплавляйся по водам без лишних сантиментов. Важен результат, а что ляжет между ним и стартом, никого не волнует.

Флаг-капитан отправился к себе. Ванну денщик ему приготовил, сам благоразумно исчез. После трудов праведных, суматошного непростого дня погрузиться в тёплую воду было блаженством. Карнитис растёкся в купели, насколько позволял высокий рост. Решил вообще ни о чём не думать. Имел право.

На вечерний стакан, что удивительно, никто не пришёл. Наверняка полковник всех поставил на уши, прогнал геройствовать на передовой. Даже Денец не завернул поболтать о совместных проблемах. Карнитис плеснул себе на донышко, чтобы всё выглядело как у людей, уселся за бумаги. С утра пораньше следовало заглянуть в госпиталь, бегло подкормиться, заодно освободить места в палатах. Бои или что там у них отдалённо погрохатывало, шли вяло, раненые, однако, поступали. Тех, кто мог вынести перевозку, отправляли в более глубокий тыл. Машина войны работала неустанно. Карнитис намеревался как можно быстрее разгрузить подведомственные помещения, чтобы оставить себе меньше хлопот.

Просмотрел список, нацарапанный Матеусом на мятой бумажке, сверил со своими. Да, от смутьянов полезно избавляться как можно скорее. Частые перемещения по трудовым лагерям мешали им организоваться, а изнуряющий труд отбивал охоту устраивать заговоры. Карнитис оформил все нужные бумаги и совсем уже собирался мирно отойти ко сну, когда грохот недалёкого взрыва заставил вздёрнуть подбородок и шире открыть глаза.

Не госпиталь – дальше. Не лагерь военнопленных – ближе. На мелкие подведомственные объекты вряд ли кто покусился бы, находись он в здравом уме. Довольная мысль, что облажался пока что не он, чуть примирила с необходимостью разбираться с последствиями. С Денецом работали в паре, должны были помогать друг другу.

Подчинённые спали, их ничего непосредственно не касалось. Карнитис не стал будить шофёра, сел за руль сам. Направляли его инстинкты, если не считать, конечно, дыма, валившего от пожара и хорошо видного в отблесках огня, пока скрытого за близлежащими строениями.

Тушила местная бригада, своей-то не было. Славы действовали хмуро, пожалуй, с ленцой. В некоторых окнах соседних домов бледно маячили лица любознательных аборигенов. Карнитис ощутил заметное желание рыкнуть на них, чтобы скрылись. Он никогда не терпел поражения потому, что никогда не сражался. Неприятно поразило собственное раздражение. Всерьёз проникся чужими идеями? Искренне желал победы армии, к которой примкнул? Не один голый расчёт имел в виду, а в придачу к нему чувства какие-то? Да ладно. Бред.

Денец на фоне огня выглядел чёрным, вправду закопчён оказался изрядно. Полыхал офицерский клуб. Вряд ли здесь кто-то был в столь поздний час, но Карнитис всё же спросил:

– Жертвы есть?

– По первичным сведениям только обслуга. Я звонил полковнику, говорил с его штабным. Почти все в части, на местах. Кое-кого не нашли, так ведь офицеры не сидят на месте. К утру выясним окончательно.

– И зачем было взрывать пустое здание? Маловероятно, что кто-то питал глубокую личную ненависть к безобидным официантам и уборщикам, да и те, скорее всего, в кабачках сидели. Что здесь располагалось до оккупации?

– Отель с рестораном.

– Тем более непонятно.

Они стояли рядом, созерцая огонь, суетящихся вокруг людей. Мордовороты Денеца озирались по сторонам, тщательно охраняя обоих. Странная, при том логичная мысль закралась в сознание Карнитиса, скреблась под черепом назойливо, как насекомое. Видно коллегу накрыло сходное озарение. Карнитис глянул на него, увидел, как искажается запоздалой злостью едва узнаваемое в копоти и неверном свете лицо:

– Если только первый взрыв не служит отвлекающим маневром!

Лучше бы не говорил вслух, а то как сглазил. Опять грохнуло. Близко. Ещё дважды, почти сразу. Несовершенный человек, возможно, не разложил звук на составляющие, но вампир ошибиться не мог. Даже места действия примерно прикинул. Случайные минёры? Нет, налицо спланированная акция. Устроенный в городе переполох явно имел целью не только сбить с толку оккупационные власти, заодно распылить их усилия.

Пожарные, что интересно, продолжали невозмутимо тушить огонь. Не слышали за рёвом пламени иных призывов? Унтер из отряда Денеца пытался рвать их за рукава, но его приказы натыкались на их упорное стремление действовать по инструкции. Толку было орать и размахивать револьвером? Других полезных людей сыскать не представлялось возможным. Карнитис уже знал от Денеца, что едва смогли сформировать одну бригаду: кто из пожарных был на фронте, кто в бегах. Своя часть огнеборцев пока не подоспела: наступали слишком быстро. Обслуживать растянутые коммуникации, закрывать персоналом кучу оккупированных территорий становилось всё сложнее. Нда…

Карнитис любил организационную работу, чёткий порядок, плавную неумолимую поступь предписаний. Носиться по пожарищам не испытывал ни малейшего желания. Кидаться в огонь за чужие интересы? Спасать что-то или кого-то? Не затем он примкнул к армии Вождя, чтобы делать за неё грязную работу, а то пошёл бы во фронтовики, где чести больше и служебный рост проворнее.

Денец уже исчез. Полетел учитывать то, что не сумели сберечь. Присоединяться к нему в бесплодных сожалениях Карнитис оснований не видел. Решил, раз поспать всё равно не дали, заняться внеплановой инспекцией собственного хозяйства.

В лагере военнопленных было неспокойно. Начальник доложил, что пленные взбудоражены, пытались снять решётку с окна раздевалки, небольшую и не особенно прочную. Начальник караула приказал стрелять на поражение. Теперь стекло окончательно расколочено, хотя было почти целым, а внутри, скорее всего, есть убитые и раненые.

Ну да, решили, что под шумок смогут утечь к своим или пополнить ряды минёров. Нельзя держать толпу здоровых мужиков в опасной близости от линии фронта. Постоянно будут возникать опасные моменты и намерения. Карнитис действия подчинённых полностью одобрил, распорядился с утра пораньше тащить всех здоровых военнопленных, распихать по машинам и под усиленным конвоем отправить в тыл. Там поостынут, да и рабочие руки Вождю нужны. Оставить в лагере раненых и смирных. Для местных работ.

Остаток ночь героический флаг-капитан мотался по городу, наставлял подчинённых на объектах, пересекаясь время от времени с Денецом, которому тоже хватало забот. Минёров схватить не удалось, похватали тех, кого нашли и потому сочли подозрительными. Бригад-майор намеревался разместить их в многострадальной школе для мальчиков, нашлись бы там помещения с ещё не выбитыми окнами, и плотно приступить к допросам.

Карнитиса бесило, что ему навязывают новых подопечных, значит, свежие проблемы, пришлось вернуться, присутствовать при сортировке. По его мнению, коллега сгрёб за шиворот унылых обывателей, от разговоров с которыми не произошло бы заметного толку, ну да следовало усердствовать, раз недобдели. От полковника оба офицера получили набор матюгов и ряд претензий. Возразить было нечего.

В свою резиденцию Карнитис возвращался утром. Солнце встало, добрый люд садился завтракать. В госпитале наверняка уже сварили кашу, даже начали её раздавать. В другое время Карнитис ощутил бы запах, сегодня нос так забит был ночной гарью, что отказывался нормально работать.

Симпатичный особнячок уютно выглядывал из-за деревьев. Тишина и покой там царили, звали отдохнуть. Вспомнив, как недавно принимал ванну и каким грязным ощущал себя теперь Карнитис поразился плотности прошедшего времени. Словно эпоха пролетела, а заметить успел мгновения. Давно бы пора привыкнуть, но жизнь слишком убыстрилась, спеша за человеческим прогрессом. Раздражала больше, чем радовала.

Карнитис вошёл, распорядился, чтобы ему вновь нагрели воды, хотя сомневался, что найдёт лишнюю минуту на негу среди событий суматошного предстоящего дня. Кофе, впрочем, денщик уже сварил. Благородный напиток, не чета тому, что наливают остальной армии. Карнитис не прочь был выглядеть среди людей как человек, делу это шло на пользу, хотя средства предпочитал исключительно добротные. Глотнув из чашки, не поморщился, привык к запаху и вкусу, находил, пожалуй, пикантным. Бумаги лежали в плоском небольшом портфеле, который флаг-капитан постоянно возил с собой. Его легко было укрыть в случае необходимости. Нужные сопроводительные приготовил с вечера, присел к столу ненадолго, чтобы внести требуемые изменения. Разгружать следовало всё, что можно. Водители могут работать посменно. Вывезти прочь людей, поскольку туда и сюда вскоре прибудут новые. Карнитис понимал, что полковнику живо дадут вообдушевляющего пинка под зад вышестоящие из дивизии, не позволят мирно сидеть на одном берегу и благодушно созерцать, как противник отдыхает на другом. Матюгов хватит на всех, это восполняемый ресурс. Не захочешь, а по дну пойдёшь, но пойдёшь. Грядут новые потери убитыми и ранеными. Хрен с ними с покойниками, пусть гниют, раз выкрутиться не сумели, а вот недобитых придётся таскать туда-сюда, что, впрочем, к лучшему, потому что это еда и её – завались.

Заполнив бланки и пришлёпнув на каждый личную печать, флаг-капитан отправил приказы с нарочным по всем подразделениям. Крутиться теперь предстояло нижестоящим, а он своё на время отпахал. Ещё одна порция кофе несытно омыла желудок. Лучше, чем спиртное, лучше, чем ничего. Подремать на первом попавшемся диванчике? Ах да, вода уже согрелась, ждала усталого тела.

Поскольку не самому было стирать испачканные вещи, Карнитис приготовил всё свежее. Не только бельё, как распорядился денщик. Да, днём вновь предстояло отправляться в удушающее странствие по городу, но пусть даже недолго, побыть красивым, затянутым в безупречный, ловко сидящий мундир очень хотелось. Представить себя, что грязь и пот позади, а вокруг не полуразрушенный городишко чужой страны, а столица с её широкими улицами, высокими домами, просторными кабинетами, разговорами вполголоса. Вот вышибет бригад-полковник противника из окопов за рекой и надо будет сразу написать кому следует. Наверх. Полезно намекнуть о своих насущных нуждах, а то ведь забудут. Там разветвлённые сети интриг, все чересчур заняты, когда ещё вспомнят о рядовом флаг-капитане.

Лёжа в умиротворяюще тёплой воде, Карнитис подумал с раздражением, что слишком долгим выдаётся путь к цели, слишком много приходится делать для людей, на их пользу, не свою, пусть не пресмыкаться, этого он себе никогда не позволял, но учитывать более чужие интересы, нежели свои. Он считал, что поступает правильно, потакая Вождю и планируя ему наследовать. Устал немного. Власть над миром оставалась заманчиво-далёкой. Иногда он всерьёз опасался, что успел забыть, шагая через препятствия, зачем она ему обязательно нужна. Вроде так жилось сытно.

Дела звали, а вода стыла. Карнитис выбрался из ванны, тщательно вытерся, с наслаждением облачился в хрустящую чистотой форму. Он как раз приглаживал щёткой волосы у зеркала, когда дом содрогнулся, невыносимый грохот буквально вмял уши в голову.

Глава 7

Раво за время отсутствия сиделок не пострадал. По его словам, даже кормили, хотя нужный сосуд пришлось выносить Наине. Она же оказала парню помощь с удовлетворением большой потребности. К тому моменту, как Матеус вернулся в палату, подопечный оказался полностью обихожен, смотрела на подругу преданно и благодарно. Особенным событием для него стало пока едва заметное, зато несомненное пробуждение неподвижных конечностей. Не имея чем заняться весь длинный день, Раво без устали уговаривал ноги вновь научиться верно служить хозяину. Пальцы слегка шевелились. Матеус, осмотрев больного подробно, прислушавшись к вампирским ощущениям подтвердил надежды. Слабые утренние сигналы к вечеру заметно усилились.

– Он сможет ходить? – спросила Наина, улучив момент, когда Раво не мог их слышать.

– Весьма вероятно. Хотя трудно предсказать, как скоро произойдёт выздоровление и каким будет. Возможно, частичным. Не обольщайся и его раньше времени не обнадёживай.

– А ещё лучше, чтобы другие тоже не знали.

– Врача обмануть трудно будет, если придёт ещё раз осматривать нашего пациента.

– Зачем ему? Хватает забот, а раз мы теперь как бы на службе, пропуск имеем, кто станет обращать на нас внимание? Неплохо бы вывезти Раво на прогулку. Да хоть завтра.

– Таскать инвалида по улицам? Если мы даже найдём время на променады, как на это посмотрят оккупационные власти?

– Хорошо посмотрят. Особенно, если ты объяснишь своему приятелю флагельщику, что безобидная компания немощного в коляске и его сиделки и санитара никому не покажется опасной, а увидеть и услышать может много.

Матеус не знал, что и думать. С чего бы девица, вчера ещё гордо стоявшая за свой народ, не желающая сотрудничать с оккупантами, переменила мнение, и чуть ли не сама вызывается шпионить за соплеменниками? Или он не понимал женщин, людей в целом? Ради куска и приюта на что только не идут смертные существа в их короткой жизни. Раво тоже вместо того, чтобы пасть в бою, пал в подвал, прямо на руки вампира и медсестры. Спасал свою шкуру. Здоровые инстинкты подсказали, что так оно надёжнее, от них реально некуда было деться. У вампиров тоже заводилось разное, хоть говорить об этом считалось почти неприличным.

– Хорошо. Если ты считаешь, что прогулка пойдёт Раво на пользу, отправимся на неё с утра. Сегодня мы хорошо поработали, думаю, если в лагере покажемся после обеда, Карнитис возражать не будет. Завтра многих вывезут оттуда, чтобы освободить место для новых. Будем надеяться, что поступление обширным не окажется.

Наина задумчиво кивнула, уселась бдеть у раненого, точнее, они завели беседу о какой-то довоенной ерунде. Матеус слушать не собирался. Он нашёл указанного флаг-капитаном офицера, передал распоряжение и озаботился выбиванием максимальных материальных благ под свой новый лояльный образ. В итоге притащил в палату ещё одну кушетку, пару одеял и целую ковригу хлеба, не сказать, чтобы свежего, не сказать, чтобы качественного, однако вполне съедобного.

Остаток вечера прошёл на редкость мирно. Матеус задремал, чтобы выспаться пораньше вечером и затем бодрствовать ночью, охраняя товарищей. Радо и Наина болтали о своём так тихо, что только вампир смог бы разобрать слова, испытывай он желание прислушиваться к разговорам простых смертных.

Когда Наина улеглась спать, он остался на кушетке, лёг на спину, подложив ладони под затылок и принялся оценивать звуки из окружающего мира, прорывавшиеся сквозь внутренние шумы госпиталя. Первый взрыв не встревожил совсем. Прозвучал он в стороне незнакомой, ни о чём толком не сказал. Кажется, до войны там был ресторан или гостиница. Вряд ли расположился крупный военный объект, да и откуда бы они взялись в городе? Насколько Матеус понимал, войска Неметаля концентрировались возле реки, там планировалось дальнейшее победное наступление, захват Славии, затем её ближайших соседей. Катился каток, стремившийся подмять под себя весь мир. На меньшее Вождь не соглашался, если имело смысл верить пропагандистским плакатам Неметаля и речам самого Вождя по радио. Их, правда, Матеус слышал ещё до войны, когда ездил в некогда мирную страну, присмотреть себе жилище. Именно накал страстей отпугнул. Кто же знал, что настигнут они в другой далёкой державе. Люди вечно хотят слишком многого, в итоге не получают ничего. Сами же говорят, что все империи рано или поздно гибнут, а потом изо всех сил строят очередную и вопреки здравому смыслу верят в её незыблемость. Или не верят? Их жизнь коротка. На их век величия хватит.

А вампиры?

Неужели Карнитис всерьёз собрался править миром? У Матеуса против воли вырвался скептический смешок. Если люди не могут между собой договориться, то что спрашивать с эгоистичных вампиров. По силам, по уму им железной воли организация, требуемая для осуществления желаемого прогресса? Мечты, мечты…

Матеус не знал, есть ли Бог на свете. Не он ли сделал так, чтобы смертные не могли по-настоящему сплотиться, стать подлинно опасной силой? Разумно было бы, если что. Справятся вампиры с объединением своей вольницы в одно целое, бессмертные, сохранившие в себе человеческие пороки, нажившие за долгую жизнь кучу новых. Сомнительно. Лишь от большого отчаяния можно верить в стройный мир, подотчётный единой власти. Ни люди, ни вампиры с их индивидуализмом, завистью вечным стремлением прыгнуть через свою совесть и голову ближнего. Карабкаясь наверх, неизбежно кого-то топишь лесенка из трупов – та ещё опора.

Матеус не вдруг заметил, что в бессвязных своих мыслях, какие дарит ночная бессонница, поставил на одну доску, свалил в одну кучу смертных и бессмертных, словно не были одни неизмеримо выше других… Или действительно не были? Не высовывались же!

Опять напал смех, горький, едкий как кислота. В нынешнем бесправном унизительно положении, в которое собственной ленью и небрежением попал, стоило ли размышлять о величии? Это люди сражались, а вампиры подъедали их почти что уже трупы. Пожалуй, теперь Матеус сочувствовал Карнитису, его стремлению, пусть наверняка безнадёжному, подняться над толпой не в своём воображении, а подлинно. Стать выше всех, чтобы склонялись перед ним, конкретным вампиром, все и вся, а не тупо пугались детской сказки отдельные нетипичные личности.

Нет, Матеус не собирался активно участвовать в самом действии, вот поглядеть со стороны не отказался бы.

Последующие взрывы встревожили куда больше первого. Не один прогремел, значит, уже не случайность. Действует хорошо организованная, возможно, войсковая группа. О чём говорит её активность? Славы не сдались, вполне допустимо, их поспешное отступление из города – тактический ход в большой стратегической операции. Заманили, остановили у реки – естественной преграды. Отступать неметальцы не станут, поскольку вождь не велит, а случись налёт с тыла, разбегаться им будет некуда. Вода по летнему времени тёплая, однако стрелять в плывущих с другого берега примутся усердно.

От величия собственных стратегических выкладок у Матеуса захолодало внутри. Впрочем, в данный момент беспокоила целость родной шкуры, а не человеческая война. Если славы последовательно уничтожают опасные для них объекты в городе, то одним из таких может стать госпиталь. Оружия тут немного, зато полно солдат, ещё способных со временем стать в строй. Наина и Радо крепко спали, потому Матеус поднялся совсем тихо, вышел крадучись.

Начальник госпиталя, конечно, не спал, трудился. Матеус предложил свои услуги. Помещений тут полно, не со всеми ещё освоились, а мину, учитывая прежнюю специфику заведения, могли заложить заранее. Собачек бы, специально натасканных на взрывчатку привлечь к общему делу, но подробный обыск не повредит, и лишние руки не помешают.

Поскольку лично флаг-капитан Карнитис принял в нём участие и устроил на работу, сомневаться в его лояльности как бы не стоило. Людей у госпиталь-квартирьера отчаянно не хватало, потому он принял услугу новичка. Матеуса обшарили на предмет обнаружения оружия или той самой мины, которую он собирался искать, а потом пустили в паре с молодым солдатиком прочёсывать подвалы.

Барахла тут прежние власти накопили немало, Матеус был уже отчасти в курсе и довольно внимательно осмотрелся, когда спускался сюда впервые. Ну так ведь искал он тогда коляску для немощного, а не взрывное устройство для всех. Иные отсеки подвального склада заржавленными замками на дверях и тонким слоем пыли на всём прочем честно намекали, что тревожить их покой не стоит. Матеус заранее объяснил сопровождавшему его солдату, что наделён от природы изрядным обонянием, может вынюхать взрывчатые вещества, хотя гораздо больше полагался на свою способность определить недавнее присутствие человека в замкнутом пространстве. Положа руку на сердце и признаваясь честно, с уверенностью он мог определить по запаху только порох, да и тот, скорее всего, тот, старый, который насыпали некогда в мушкеты. Достижения нынешней науки в этой сфере знал лишь понаслышке. Война гремела и, соответственно, воняла вокруг, но вот чем конкретно, сказать бы затруднился.

Учиться приходилось на ходу. В подвале многое переменилось с его последнего визита. Здесь побывали неметельцы, прошерстили всё более-менее полезное, утащили неведомо куда наиболее ценное. Наверняка что пустили в госпитальное имущество, что хозяйственно прибрали к рукам, докопаться уже никто бы не смог. Матеус их не осуждал. Большинство мужчин для того идёт в действующую армию, чтобы безнаказанно грабить и насиловать. Люди, что взять с жалких человечишек. Вспомнил, как сам рачительно допивал умирающих, чтобы кровь даром не пропала и одновременно подозрений не возникло, вновь усомнился в подлинности своего вампирского величия. Делал ведь тоже самое, что и люди. Может, Карнитис тоже врёт, пошёл в войска за кормёжкой, а власть над миром так – побочный продукт процветания. Мечта о красивом завтра. Взять её можно, хоть сложно, удержать – вот где заведутся, как сырость, главные проблемы. Прежде этот вампир был неглуп, сумел ведь выкарабкаться из многих существенных затруднений. Дураки выживали редко.

Комнатушка за комнатушкой осматривая подвал, Матеус немного успокоился. Не было здесь ничего опасного, да и здание изрядной мощью стен не сегодняшней основательностью конструкции давало защиту от малого заряда, а где бы лёгкие на подъём минёры взяли большой? Перестраховался.

Наверху искали, тоже ничего не нашли. Всех докладов Матеус не слышал, зато легко считал уровень озабоченности главного здесь человека. Беспокоился тот, конечно, ну да в пределах разумного. На госпиталь пока никто не покусился всерьёз. Где-то в городе полыхали пожары, трофейные команды или кого там подтянули для ликвидации, чтобы не дёргать людей с фронта, разбирали завалы, вытаскивая живых, поскольку мёртвые никуда не спешили. Здесь было тихо. Подъехала конная повозка, привезла ещё раненых. Одного, самого тяжёлого, касаемо его состояния здоровья, а не веса, Матеус добродетельно помог отнести в смотровую палату. В операционной горел белый свет, там звякали инструменты усталый голос требовал то одно, то другое. Чувствовалось, что бригада так вымоталась, что на болтовню не по делу не осталось сил. Решив, что окажет услугу не только себе, заодно им, Матеус отпил у раненого, сколько смог, крови. Тот был в сознании, хотя реальность воспринимал смутно. Легко было догадаться по тому, как смотрел: внимательно, зато без тени эмоций. Умер тихо.

Матеус вернулся в палату. Раво и Наина спали. Девушка дышала совсем неслышно, парень постанывал монотонно, на одной ноте. Вряд ли от боли, скорее, его мучили кошмары. А кого бы они оставили в покое в непростые военные времена? Матеус всё своё долгое бессмертие бегал от сражений, потому что считал их вершиной глупости, вот в очередной раз не убежал. Терзали его без конца беспокойство и страх. Слишком мало мог он противопоставить неумолимой машине уничтожения. Сметала она всех на своём пути. Наверное, международные стрелки тоже сгорали в этом пожаре, хоть что-то хорошее происходило.

Трудно было представить, что, одержимые ненавистью, та и другая сторона послушно приостановят военные действия, чтобы выслушать сумасшедших с серебром и осиной в арсенале, с их сказками о вампирах, ужасе дня и ночи. Да разве можно запугать людей вампирами после того, что сами они сотворили с собой? Вот это вряд ли.

Матеус ворочался на кушетке, не мог никак заснуть, мысли не текли умиротворённо, как всегда, а прыгали в голове блохами. Он понимал, что чего-то не понимает, не мог зацепиться логикой за хаос, начать думать правильно, значит, принять верное решение. В кучу смешались Вождь с его амбициями, стрелки с серебром. Ужасно хотелось ещё раз поговорить с Карнитисом. Казалось, его круга существо если не подскажет дорогу к ослепительной истине, так поможет нащупать путь самому. Матеус приподнялся, сел. Флаг-капитан не велел, но, может, пойти? Глухая ночь, лишь вампиры в ней короли, хотя война вот не умолкает ни на мгновение, смешала порядок до такой степени, что уже не вникнуть, не остановиться, не выбраться из кошмара, который не прекращается, когда бодрствуешь и когда спишь.

Утро, по сути дела, уже наступило. Если Карнитис ездил куда по взрывным делам, наверное, успел вернуться. Прогонит так прогонит, пойти стоит. Наина и то подняла голову от тощей больничной подушки, смотрела вопросительно:

– Что-то случилось?

– Ночью были взрывы где-то в городе, сейчас вроде тихо. Либо у бомбистов заряды закончились, либо эти словили бомбистов. Мы в госпитале искали, да не нашли ничего. Спи, ещё толком не рассвело.

– Мне на кухню. Велели прийти рано. Овощи чистить, да оттирать сковороды.

– Ладно. Я схожу к флаг-капитану, спрошу насчёт прогулки, не возражает ли он, если нет, пусть скажет, на что конкретно обратить внимание.

– Будет нелишним, – согласилась с ним Наина. – Его разрешения нам здорово поможет. А ты уверен, что так легко пустят? Всё же он шишка, а не ровное место.

– Не пустят, так развернусь и уйду. Можно подумать, мы слезливо напрашивались, чтобы горько рыдать, получив отказ.

– Это точно! – ответила Наина.

Выглядела она сосредоточенной, словно работа предстояла опасная. Вспомнив, сколько в госпитале мужиков, каждый из который, кроме самых тяжелораненых, способен стать насильником, Матеус её собранность оценил, мысленно пожелал всяческого благополучия.

Они уже поднялись тихо с кушеток, стремясь уйти без шума, дать Раво ещё немного спасительного забытья, пусть там тоже война и неметальцы, когда здание шатнулось, одновременно оглушительно загрохотав.

Целое мгновение понадобилось Матеусу, чтобы сообразить: взорвали не госпиталь, грохнуло по соседству, совсем рядом, потому импульс передался на окрестности почти во всей первозданной красе.

А что поблизости находилось такого, что стоило взорвать? Резиденция флаг-капитана неметальских войск! Эффективно, хотя неспортивно. Матеус выбежал из палаты, устремился прочь, не к тому выходу, который вёл на подъездную аллею, к тыловому. Не сразу понял, что Наина бежит рядом, махнул рукой:

– Укройся на кухне, я выясню что там и вернусь. Парень в порядке, не надо его успокоить?

– Большой мальчик, справится. Ты там надолго не задерживайся.

– Конечно. Посмотрю уцелел ли наш покровитель и вернусь. Наверняка ведь хотели расправиться с ним, других высоких чинов в окрестностях не замечено.

– Хорошо, действуй!

Наина свернула на кухню, которая как раз находилась рядом с чёрной дверью, а Матеус, показав свой пропуск испуганному часовому и велев ему бдительности не терять, выскочил наружу, обогнул здание, прыгая через грядки и клумбы, ныряя в кусты. Поскольку бежал он к месту взрыва, а не прочь от него, никто не счёл его подозрительным, потому не остановил.

Здание выглядело целым, только окна выбиты, но по военному времени отсутствие стёкол не шокировало. Дым, да и то вяло повалил, когда Матеус подбежал ближе. Дверь отворилась, из неё не то выпал, не то выполз человек в неметальской форме. Матеус глянул на него лишь мельком, сразу узнал шофёра Карнитиса, на котором кормился совсем недавно. Кто-то другой, тоже в форме, бросился к нему принялся помогать уйти в сторону. Внутрь немногочисленные свидетели не спешили, Матеус их понимал: кто его знает, насколько там опасно, что может в любой момент рухнуть, а что загореться. Жизнь многим уже успела показать наглядно, насколько тонка её нить. Медлить никак не следовало. Если он хочет разобраться в случившемся, пора этим заняться. Потом подоспеют специалисты, отшвырнут гражданского с дороги, как ненужный хлам.

Матеус посторонился, пропуская раненого водителя и его услужливую опору, затем вбежал в дом.

Глава 8

Сознание потерял или соображать начал так медленно, что мгновения почудились часами, Карнитис толком не понял. Странное теперь часто происходило со временем, словно оно усомнилось в уместности посреди конечной вселенной вампира и его бессмертия. Тряхнуло так знатно, что могучее тело не смогло быстро отреагировать. Боль прошлась по всем нервам железной щёткой, выбила из мозгов ясность мысли. Карнитис пытался собрать себя в кучу хотя бы духовно, раз материальная его основа подавала исключительно сигналы крушения, никаких иных. Кровь, тёплая, мокрая, он буквально тонул в ней. Она грозила пойти через край, залить нос и рот, устремиться из жил в совсем того не жаждущий желудок. Карнитис решил, что сейчас его наизнанку вывернет, хотя у вампиров так не бывает. Не умеют они срыгивать. Совсем как лошади.

Кровь, слишком много крови. Так тоже не бывает. Трезвые мысли пробились сквозь туман ошеломления. Сознание зацепилось за них, принялось искать логику в происходящем. И нашло. Когда прогремел взрыв, Карнитис только что принял ванну, стоял тут же рядом, расчёсывая коротко стриженные волосы. Секундная задержка спасла от серьёзного поражения, увечий, а то и гибели. Его отбросило обратно в ванну, во-первых, сделанную из отличного прочного чугуна, во-вторых, полную воды, которая тоже способна, пусть частично, уберечь от осколков.

Глаза, кажется восстановились, если пострадали. Карнитис их открыл. Вопреки ожиданиям, темно не было. Сквозь дыру в крыше лился мирный утренний свет. Такой обыкновенный, словно ничего разумнее не было для него, чем заглядывать в дом, сквозь разбитую черепицу.

Карнитис пошевелился, отчего ванна, и без того стоявшая криво, накренилась ещё больше. Толика воды плеснулась через край, вяло потекла куда-то. Не на пол. Складывалось отчётливое впечатление, что пола там нет совсем.

– Вниз по течению! – сказал хорошо знакомый голос.

Естественно! Кого бы ещё принесло в проклятый завалившийся дом, чтобы порыдать на развалинах. Карнитис не опасался, что старый приятель поднимет на смех (а ведь ситуацию трудно было назвать достойной), поскольку он в принципе не умел.

Теперь Карнитис разглядел его, притулившегося на остатках паркета в бывшей спальне. Вампир держался за косяк двери и смотрел на другого вампира словно бы с осуждением.

– Ты о чём? – устало спросил Карнитис.

Не до болтовни сейчас было, следовало выбраться из спасительной ловушки с наименьшими потерями для авторитета, раз чистую форму не сберёг.

– Мы всегда плывём вниз по течению, как щепки. Нам кажется, что гребём против, но ведь нет. Нет!

Философские выкладки в конкретных кислых обстоятельствах звучали неуместно. Не иначе текущая вниз грязная вода навела Матеуса на соответствующие мысли.

– С чего ты решил, что не туда плывём? Много ли ты знаешь о других и мире в целом, прячась всю жизнь вдали от столиц по провинциальным норам.

– Так уже куда-нибудь бы приплыли…

Звучало двусмысленно, Карнитис решил пока не придираться к словам, спросил о насущном:

– Что там, внизу?

– Куча всякого хлама. Ничего острого вроде не торчит, разве что плитки и доски поранят рёбра.

Потолки в доме были высокие, но оставаться на месте долее вампир не планировал, прыгнул, выбрасывая себя сколько можно вперёд. Толчок почти не получился, потому что ванна тут же начала опрокидываться, довершая разгром. Куча хлама ничем не повредила, зато Карнитису ту же пришлось проворно откатиться в сторону. Ванна, на вид совершенно целая, рухнула следом перевернулась и возглавила кучу, задрав кверху фигурные ножки. Остатки грязной воды плеснулись прямо в морду. Стоило мыться!

Он поднялся на ноги, ощущая себя испачканным, но целым. Болевые импульсы постепенно угасали, регенерация шутя справлялась с мелкими повреждениями. Матеус осторожно спустился вниз по кривой, но не обрушенной полностью лестнице, попытался отряхнуть мундир от прилипшей к нему чепухи. Его бесхитростное усердие раздражало.

– Оставь. Этим дело не поправишь.

– Видел твои чемоданы, – виновато пояснил Матеус. – Там мало что пригодного осталось.

– Переживу. На всякий случай всегда держу в канцелярии комплект полевой формы, парадная всё равно не к месту в прифронтовой зоне.

– Повезло тебе, что принимал ванну. Она защитила от взрыва. Ещё повезло, что успел одеться.

Нда… Предстать перед подчинёнными грязным – это ничего. На войне всякое бывает, тут как раз чистые в редкость, а вот голышом или завёрнутым в наспех сорванную занавеску… Смеяться будут. Ни к чему. Матеус, кстати не пытался подначить, всего лишь констатировал факт. Взгляд у него был печальный, потерянный. Переполняли, как видно, собственные переживания, чужие шли краем, а то полностью лесом.

– Там твой солдат, – сказал Матеус, деликатно тронув за рукав. – Пока пожарные не понаехали, имеет смысл… ну ты понял.

Эти понаедут, как же! Карнитис хорошо помнил бравое подразделение, неторопливо, тщательно тушившее бывшую гостиницу. Пожар? Дом действительно понемногу горел, а сгоряча не заметил.

– Где? – деловито уточнил флаг-капитан.

Война войной, а обед по расписанию. Парня здорово оглушило, из нескольких порезов необильно текла кровь. Терять знакомого человека было жалко, случай упускать – тоже. Аккуратно расширяя раны, вампиры принялись по очереди пить. Когда сердце незадачливого денщика перестало биться, оставили его лежать, где лежит. Огонь трещал, жарко от него становилось, наружу тоже не тянуло. Почему-то в доме Карнитис чувствовал себя больше на месте. Или высохнуть хотел, прежде чем вываливаться наружу. Матеус преданно мялся рядом. Вот ведь не устрашился сунуться в пекло, помочь хотел? Карнитис не знал, как относится к нему старый приятель, не знал, как сам относится к старому приятелю. Вампиры вообще редко думают о таких чересчур человеческих вещах.

– Ночь была беспокойная? – наивно спросил Матеус, словно утро выдалось лучше.

– Что с того?

– Думаю, не пойти ли нам втроём гулять. Санитар и медсестра катают инвалида, вывозят на свежий воздух. Никто к нам не придерётся, а сами, может быть, увидим-услышим полезное. Обыватель напуган, а когда обыватель напуган он хочется этим поделиться. Болтунов много будет на улицах и в питейных заведениях.

– Гуляйте, – ответил Карнитис. Он повернулся к огню другим боком, чтобы форма подсохла с той стороны тоже. – Что ты там болтал о течении? Правда в том, что мы, вампиры, ещё не брались толком за дело.

– Может быть потому и не брались, что не видели перспективы? Щепку не замечают в волнах, а стань она рыбой – тотчас поставят сеть.

– Если идти толпой на нерест, то да. Одинокому и на глубине далеко можно уплыть.

Карнитису водная ассоциация надоела, Матеусу, судя по скучающему выражению лица, тоже. Оба замолчали. Огонь разгорался, полз дым. Пора было выбираться на свет. Наверняка их сочли погибшими, следовало примерно разочаровать доброхотов.

– Как ты думаешь, – внезапно спросил Матеус, – стрелков смела эта война? Она такая огромная. Или они всё ещё плывут против течения? Они-то умеют…

Значит не всем надоело молоть вздор. Карнитис подавил законное раздражение, ответил сухо, но вежливо:

– В данный момент я думаю, достаточно ли высох мундир и более ни о чём.

– Мокрым не кажется. Задерживаться не стоит. Может быть, нам сделать вид, что мы героически спасали твоего солдата?

Предложение прозвучало разумно. Доблесть всегда идёт на пользу, да и пятна чужой крови на мундире будут выглядеть лучше, нежели разводы от грязной воды.

– Согласен! Взяли!

Вынырнув из клубов дыма, хорошо смотрясь на фоне наступающего огня два вампира наверняка произвели впечатление на публику. Карнитису пришлось делать вид, что нести безвольно обвисшее тело ему тяжело, сгибаться от натуги, усиленно кашлять. Матеус больше держался рядом, чем помогал, так с него спрос был меньше.

Зевак собралось немного. Местные опасались раздражать лишний раз обозлённые диверсиями минёров доблестные войска Неметаля, войск тоже набежало скудно. Охранник, да несколько легкораненых из госпиталя. Когда положили на газон у подъездной дорожки мёртвое тело, охранник живо кинулся к нему, типа он тоже при деле. Карнитис едва не рассмеялся. Шофёр сидел, прислонясь к столбику калитки, хватал ртом воздух, кашлял. Картнитис про него вообще не вспомнил бы, если честно. Благо автомобиль стоял совершенно невредимо, благородно отсвечивал лаком. Даже не закоптился.

Героический флаг-капитан как раз направлялся к своей самой дорогой и пока ещё движимой собственности, когда подкатил Денец. Вылетел чуть не на ходу из неприметной машины, рванул к дому и тут же резко затормозил, увидев целого-невредимого коллегу. На шею не бросился, с объятиями не полез, но чувствовалось, что действительно рад. Глаза засверкали, губы раздвинулись в улыбке. Хорошего напарника не потерять – большое дело. Карнитис цинично не верил в горячую привязанность к нему бригад-майора, однако, отдавая должное значимости момента, дружески кивнул. Рукопожатиями обменялись под одобрительный гул немногочисленных зрителей.

Матеус успел благоразумно исчезнуть, Карнитис ничуть не горевал о его отсутствии. Достал с нелепыми разговорами.

– Зацепил хоть что-нибудь?

Денец отрицательно мотнул головой.

– Всё впустую! Кого ни возьмём, приходится отпускать. Целый город ни в чём не виноватых говнюков. Все сидели в пивной и хлебали местную бурду.

Общались вполголоса, поскольку здесь могли найтись заинтересованные чуткие уши.

– Поедем ко мне в канцелярию, поговорим. Многое мне не нравится в происходящем, не только потому, что сам пострадал.

Отбыли каждый на своей машине. Когда приедут пожарные и будут ли они тушить горящий дом, Карнитиса не волновало. Он мало дорожил вещами, путешествовал налегке, смотрел вперёд, редко оглядываясь назад, потому не попадались до сих на его дороге всякие разные Матеусы.

Вспомнив не к месту старого приятеля, добросовестный по натуре флаг-капитан ощутил приступ лёгкой, хотя на первый взгляд необоснованной тревоги. Милая прогулка с инвалидом в коляске выглядела демонстративно. Сам ли Матеус до неё додумался? С его-то привычкой всегда сидеть в тени! Дело хорошее, на инвалида, с учётом наличия в городке инвалидного дома, никто не обратит внимания. Привычный элемент пейзажа, не насторожит самых сторожких. В чём подвох?

Он устал или взрыв подействовал сильнее, чем казалось на первый взгляд? Память услужливо подсовывала сознанию не столько смехотворное сидение при полном параде в не остывшей ещё воде, сколько пыльный бок ванной, из которой торчал не опознанный по горячим следам кусок железа. Здоровенный, корявый, так уверенно вошедший в чугун, что тот даже не раскололся, хотя всем известно, что чугун хрупкий. Эта дрянь могла ворваться в тело, сминая мышцы, кишки, нервы, выплёскивая наружу родную, не человечишкину кровь. Ему ведь и показалось вначале, что плавает в ней, тонет, может захлебнуться. Как забыть пережитый тогда ужас? Стоит ли его забывать?

Больше всего радовало пусть минутное, зато одиночество. Недолгий путь до канцелярии он провёл в коконе автомобиля, надёжно отделённый от всех бед лакированной скорлупой его боков. В безопасности.

Денец приехал первым, стоял, припав задом к багажнику своей машины, дымил сигаретой, как будто мало было тленного духа нескольких пожаров. Мерзкий запах ударил в ноздри. Курили теперь почти ту же дрянь, что и пили. Усталой выглядел поза, плечи сгорбились, чего обычно бригад-майор себе не позволял.

– Пойдём ко мне, кофе сварю.

Следуя не столько правилам флаг-капитана, сколько привычкам вампира, Карнитис всегда устраивал для себя запасную нору, а то и две, зависело от конкретных обстоятельств. В комнатушке имелось лишь самое необходимое для работы: канцелярские принадлежности, стол, запас спиртного, печка для варки кофе, к которому Карнитис не то чтобы пристрастился, пил, чтобы выглядеть, заодно пахнуть человеком. Привычно бросил горючую таблетку на поддон, поставил кофейник на лапки конфорки. Когда запело тонко синее пламя, извлёк бутылку из своих запасов, разлил по стаканам тёмную жидкость.

Денец благодарно принял угощение, глотнул. Веки его смежились, словно мгновенно, неотвратимо напал сон. Карнитис чувствовал, что его человеческий приятель на грани ясности и беспамятства, может отрубиться, как люди говорят, на полуслове, полуглотке. На войне так бывает. Там не только умирают и убивают других, там ещё жутко выматываются.

– Против нас не энтузиасты, регулярная армия, – сказал Карнитис, кривясь от нелюбимого напитка, но послушно его глотая.

Денец кивнул, не открывая глаз, поморщился, должно быть от лишнего движения болью шибануло в виски. Карнитис продолжал говорить, хотя всё, что он мог сейчас произнести, было без слов ясно обоим:

– Им дико повезло, а нам нет, что не успели прижучить хоть кого-то, а то допросили бы, узнали досконально, какой эти люди получили приказ.

Денец поднял веки, медленно, словно весили они тонну, залпом высосал болтавшееся на дне спиртное поставил стакан:

– Если армия оставляет на отданной территории целую сеть минёров, это значит, что она очень скоро намерена вернуться обратно.

– Есть конкретные сведения?

– Да. Не спрашивай, пытался ли я донести их до сознания нашего полковника. Он чуть с кулаками на меня не набросился. Из дивизии ему не сообщали тревожных новостей, а мои агенты, якобы, гонят дезу и пытаются всучить лажу.

– Когда привык победно наступать, свято веря в высокое предназначение Вождя и всех, кто с ним вместе, трудно враз отрезветь и допустить, что трусливо отступающий противник может однажды остановиться и полновесно дать сдачи той же монетой. Они оставили нас на этом берегу реки, сами закрепились на том, чтобы каждый сообразил, что мыслят лишь о глухой обороне, один удар и снова покатятся на восток, как катились раньше. Мы не страшились, что прижмут к реке с той стороны, забыли, что прижать могут с этой. А они тем временем подтянули резерв, построили втихую аэродромы для малых аэропланов, спрятали в леске дальнобойную артиллерию…

– Наши коммуникации всё более растягиваются за счёт стремительного захвата новых территорий, а их – сжимаются. Следовало предположить, что рано или поздно они послужат пружиной.

Наверное, следовало бросить всё и мчаться в штаб полка. Карнитис понимал, что вдвоём с Денецом они смогут вернее донести свою точку зрения до командира. Слова вампира всегда звучат убедительнее для человека, чем слова другого человека. Как работает внушение, Карнитис не знал, да неважно было. Вместо того, чтобы немедленно действовать, он невозмутимо разлил по чашкам свежесваренный хороший кофе. Денец благодарно принял свою порцию, вдохнул аромат. Кажется, у него сразу, ещё до первого глотка, прибыло сил.

– Приказа о немедленной эвакуации госпиталя и лагеря военнопленных не было и быть не могло, но пожалуй, тебе полезно всё подготовить, – сказал бригад-майор.

– Ты прав. Отдам соответствующие распоряжения. Не пригодится, потом всегда можно сказать, что сверху готовили проверку нашей бдительности и мобильности. В неразберихе всё сойдёт, а чувствуя я, порядку пришёл конец.

– Связь у тебя тут есть?

– Конечно!

Карнитис извлёк на свет полевой радиотелефон в чемодане, вручил коллеге, сам придвинул стул к тумбочке, на которой стоял местный, проводной. Его объекты находились в черте города, где связь с большой долей вероятности пока работала. Точки Денеца отличались большей разбросанностью.

Глотнув кофе, пока не остыл, Карнитис набрал номер лагеря, расположенного в бывшей школе. Сигнал держался стабильно, ответили почти сразу, причём, к вящей удаче, трубку снял сам начальник. Карнитис отдал все нужные распоряжения, выслушал доклад о ходе транспортировки военнопленных в тыловые лагеря. Машина перемещения работала успешно, её и подталкивать особо не приходилось. Распоряжения флаг-капитана начальника не удивили. Наверняка решил, что догадливый шеф готовит место для пополнения, которое воспоследует вскоре после того, как продолжится победное наступление непобедимой армии Вождя. Версия хорошо укладывалась в идеологические установки, Карнитис решил её тоже держать в уме.

Денец беседовал о чём-то со своими. По открытой линии откровенничать не следовало, потому Карнитис не понимал половины условных выражений, используемых коллегой, да и не горевал по этому поводу. Хватало своих забот. Он набрал номер госпиталя и долго слушал безнадёжные гудки. Госпиталь не отвечал.

Глава 9

Матеус вернулся в госпиталь и свою палату практически бегом. Придерживал себя лишь затем, чтобы не привлекать внимания. Отсутствовал вроде бы недолго, а Наина уже управилась на кухне, одевала Раво для прогулки. На примчавшегося Матеуса глянула через плечо, не отрываясь от своего занятия:

– Переоденься, ты весь выпачкался, лицо умой. Незачем нам привлекать к себе внимание. Мы же договорились быть незаметными.

Слова прозвучали правильные, самые обычные, а вот интонации вампира насторожили. Голос звучал так, словно готов был сорваться в крик, тянулся натянутой до звона нитью. Тронь – оборвёшь. Человек бы не услышал, не понял, но оточенный слух вампира уловил тщательно скрытое напряжение.

Матеус насторожился, однако решил не перечить подруге. Мало ли какие соображения или события довели её до опасного состояния почти что брошенной гранаты. Лучше разобраться потом, на пленэре, когда прогулка пойдёт своим чередом, а монотонность происходящего успокоит нервы. Карнитис правильно говорили, что, когда вокруг полно озабоченных мужиков, девушке лучше реже показываться им на глаза. Она пострадает, с неё же и спросят. После прогулки надо будет постараться везде ходить вместе с ней, прикрывать.

Возбуждённого, почти напуганного предстоящим путешествием Раво Матеус легко, не особо стесняясь своей силы пересадил с кровати в коляску. Наина набросила ему на колени одеяло, другое, сложенное, подложила под спину как подушку, ещё одним укутала плечи.

– На улице тепло, – попытался удержать от лишнего усердия Матеус.

Она лишь зыркнула. Всё та же нерасшифрованная пока внутренняя тревога гнала её прочь. Не случись компании, уже рванула бы одна из госпиталя, сверкая пятками. Матеус и здесь перечить не стал, сам уверенно и достаточно быстро покатил коляску.

Порогов, прочих излишеств в инвалидном доме не водилось, так что легко доехали до чёрного хода. Соваться к парадному, где постоянно парковались машины, то привозившие пополнение, то увозившие в тыл подлеченных, Матеус не рискнул. Показав безразличному солдату пропуск, Матеус спустил коляску по пандусу, выкатил по утоптанной дорожке на улицу. Раво озирался по сторонам. Вроде бы он был всерьёз напуган, но что конкретно довело до этого состояния: чужие мундиры на улицах, собственное зависимое положение, скорость, с которой вампир вёз его вперёд – сказать было трудно. Главное, парень терпел, не жаловался.

Наина шагала сначала сзади, потом пошла рядом. Матеус только теперь заметил, что на сгиб руки она повесила сумку, ненавязчиво прикрыла её сверху сложенной жакеткой. Странно вела себя подруга. Тревога не отпустила её, тлела внутри, заставляла с особым усердием выпрямлять спину, плечи нести так, словно на них лежит груз, шагать ровно, не глазея по сторонам, не привлекая к себе внимания. Так, словно в любой момент из-за любого угла могли выскочить опасные парни и наброситься на беззащитного инвалида и его сопровождающих.

– Что происходит, объяснишь? – полюбопытствовал Матеус.

– Нам лучше уйти из города.

Значит, не почудилось. Случилось плохое, пока он отсутствовал, бегал вылавливать старого приятеля из ванны, как будто тот не вампир и сам бы не выбрался.

– Обидел кто? – спросил он, незнакомо для себя зверея.

Человечишки, конечно, низшие существа, но ведь эти двое его человечишки. Не с куста упали, почти свои. Никто не вправе их трогать, даже если война, и нет ни у кого никаких прав.

– Что? Ах это… Нет, тут я сама за себя умею. Когда мужиков много, их надо стравить между собой, на время избавиться от проблемы, а там придумать окончательный выход.

Значит, другое. Матеусу стало тоскливо:

– Уйти насовсем из города? Ты это планировала с самого начала, не прогулки во славу шпионских интересов флаг-капитана, а бегство.

– Разумеется, – равнодушно сказала Наина.

Понятно теперь, почему прихватила с собой, что смогла, те же одеяла навесила на парня, словно уберегая его от стужи, а на деле рачительно собирая имущество. В сумке, небось, еда и медикаменты. Хорошо подготовилась. Может, и Раво в курсе перипетий бегства, только его, Матеуса, оповестить заранее забыли. Конечно же, он ведь приятель флаг-капитана, ещё проболтается по старой дружбе, и настанет всем хана. Могли бы уж тогда без него спасаться или физических сил не хватило? Коляска хоть с колёсами приспособление, но катить на ней крупного тяжёлого парня развлечение для сильных телом, а не духом. Мало кто знает, правда.

Матеус хотел возмутиться, высказать претензии, но воздержался. Что-то существенное в происходящем он по-прежнему упускал, для начала имело смысл разобраться. Обидки только время зря отнимают.

Заметная часть улиц и переулков была вымощена камнем, так что большую часть внимания приходилось уделять коляске, не очень хорошо приспособленной для передвижения по неровной поверхности. Город был мал, а шли быстро, вскоре оказались на окраине, где камень сменился утоптанным песком и мелкой щебёнкой. Раво вздохнул облегчённо не иначе тряска его вымотала, а Матеус спросил, стараясь, чтобы его законная обида не слишком заметно высушила голос:

– У тебя есть конкретная цель или мы бежим в пустоту?

– Была, если не рассыпалась.

– Получается, строились грандиозные планы, только нас в них не посвятили? Меня одного?

Наина глянула на него быстро, однако совсем не виновато. Тревога её не проходила, пожалуй, становилась сильнее. Прохожих на этих тихих улицах почти не попадалось, на каждого из них Наина посматривала исподтишка, словно проверяя интересует ли кого-то странная компания, забредшая далеко от предполагаемого убежища.

Вряд ли проблема ограничивалась банальными приставаниями солдатни, девушку напугали более серьёзные вещи. Знать бы ещё какие.

– Давай поговорим обо всём, когда отыщем укрытие.

– Ладно. Не хочешь привлекать внимание, держись свободно, плетись скучающе, ведь тебе надоели как работа, так и два мудака, с которыми постоянно приходится иметь дело. Один из них сидит в кресле, а другой держится за его ручки.

Наина вымученно улыбнулась, зато совету вняла.

Прохожие встречались всё реже, сплошь местные, Матеус и не вспомнил бы, когда видел в последний раз неметальский мундир. Оккупанты остерегались забираться на глухую окраину. Не успели освоиться или не видели смысла. Чем они могли бы тут поживиться?

Когда свернули в совсем пустой проход между заборами, никто их не видел. На пыльной, плохо притоптанной, местами поросшей травой земле оставался отчётливый отпечаток колёс. Матеус хотел обратить внимание подруги на этот момент, она сама сообразила, сломав несколько веток подсохшего бурьяна принялась заравнивать следы. Матеус мог нести подопечного вместе с коляской, но до такой степени выдавать себя нужды не видел.

В конце малоиспользуемой дорожки находилось заброшенное строение, заросший со всех сторон кустами амбар или нечто схожее по назначению, Матеус не разбирался в сельском хозяйстве, потому не спешил судить. На двери висел ржавый замок. Матеус готов был к тому, что в кармане подруги окажется ключ, но действительность оказалась проще и сложнее. Наина, убедившись, что никто их не видит, потянула щеколду, та легко подалась. Распахнулась воротина. Матеус послушно закатил коляску внутрь, а Наина, выровняв землю перед входом, с помощью куска проволоки вернула на место пробой. Затем прикрепила к нему изнутри другую железку. Теперь, пожелай кто дёрнуть дверь снаружи, убедился бы, что заперта прочно.

Матеус с интересом следил за действиями девушки, лишь когда она справилась с задачей маскировки, осмотрел внутренность сарая. Впору было ожидать целый отряд заговорщиков, хотя вампир точно знал, что других людей поблизости нет. Ничего интересного в поле зрения не оказалось. Куча неопределённого хлама, не более того. Слишком много в последнее время он видел мусора, в который превращались недавно ещё годные вещи. Война не щадила никого и ничего.

– И долго мы будем здесь скрываться?

Наина опять на него глянула, вместо ответа прошла в глубину строения, принялась разравнивать охапку пыльной соломы, примостившуюся в углу.

– Раво, наверное, устал, хочет полежать. Давай одеяло.

– Раво, ты знаешь, зачем мы здесь? – спросил Матеус калеку, не добившись ответа от подруги. Пришлось обратить внимание на получеловека, мнение которого о чём бы то ни было не волновало прежде совершенно.

– Точно не знаю, думаю из-за диверсий. Они не прекратятся.

– До тех пор, пока?..

– Тебе всё нужно знать? – ожесточённо вмешалась Наина. – Зачем? Побежишь к своему флагельщику? Продашь нас?

– Не говори ерунды! – рассердился Матеус. – Мы с ним вообще не друзья. Стакнулся я с ним только затем, чтобы спасти наши шкуры. Ты сама предлагала шпионить в его пользу, хотя теперь я понимаю, что всего лишь врала.

– Да, я хитрила, сюда вас привела, чтобы мы были подальше от того, что произойдёт или может происходить.

– Славы готовят каверзу Неметалю? Ты знала? Ты осталась не просто так, ты засланная агентка? Может быть, сама взорвала дом Карнитиса?

– Нет. У меня была своя задача.

Матеус сел на какой-то обломок, скрипнувший и прогнувшийся под его умеренным весом, но на землю не уронивший. Следовало догадаться раньше. Эти люди сражались за свою землю против могущественного врага, подмявшего под себя почти весь прочий континент. Они вовсе не думали сдаваться. Почти каждый из них. Сообразил бы раньше, если бы сам не предпочитал стоять в сторонке. Вампиру, высшему существу, не до человеческих дрязг, вот только никто не потрудился принять во внимание его позицию. Пришлось стать в один ряд со всеми. Очеловечиться. Что за напасть! Не самая злая судьба, хотя странная.

– Есть какой-то секретный план? Большая-пребольшая каверза, которую разведка Неметаля самонадеянно зевнула?

– Не знаю, – ответила Наина. – Я выполняю свою задачу.

Она продолжала домашние, обыкновенные, тем немало умиротворявшие хлопоты: разровняла солому, постелила сверху одеяло, придумала что-то вроде изголовья из подручного материала. Повинуясь её указаниям, Матеус бережно переместил Раво на ложе, сам, не дожидаясь подсказки укутал его в другое одеяло. Неподвижный, тот наверняка мёрз даже в тёплую погоду.

– Этот парень и я – тоже часть твоей задачи?

– Нет. Подвернулись случайно.

Матеус попробовал сосредоточиться, взвесить ситуацию хладнокровно. Чисто вампирское раздражение от того, что человечишка, да ещё женщина, руководила им, как сама хотела, копилось горечью, не желало выпадать в осадок. Пусть он сам предполагал держать людей рядом вместо прикрытия, то есть грешил тем же самым… Велика разница между высшим существом – вампиром и низшими – людишками. Война что ли всех ровняет? Кстати, очень может быть. Вот такая огромная, почти что сведшая с ума весь мир, глобальная, растекавшаяся по планете чёрной заразой, пока славы не сказали в очередной исторический раз неприятелю: вот досюда можно, ладно… А дальше – нет.

И ведь справятся, вот что любопытно. Радостно или грустно, Матеус ещё не решил.

– А ты? – спросил он Раво, отдыхавшего от трудной для его ослабленного состояния поездки. – Тебя не задевает, что использовали как подставную фигуру, камуфляж для отвлечения внимания? Словно ты кукла, а не живой человек.

Начав говорить, Матеус решил, что совсем потерял берега, обращаясь с серьёзным вопросом к контуженному, однако парнишка глядел осмысленно. Чем бы его там не накрыло в пылу сражений, оно отходило. Не только ноги, голова тоже.

– Я рад, что хоть как-то смог оказаться полезным, – ответил он спокойно. – И я пока жив, а ведь давно мог сдохнуть в том подвале.

Он помнил про подвал? Скорее всего, Наина рассказала. Матеус тоже не забыл, как хотел схарчить беспомощного, забрать между делом то, чему так радовался сейчас мальчишка. Не имело смысл поминать старое, пришла пора мириться с новым. Выжили все трое. Пока.

Горечь слегка улеглась. Строго говоря, вампир мог заняться делом прямо сейчас. Выпить обоих и пробираться лесами за линию фронта или схорониться, дожидаясь, пока она не проскочит мимо, катясь теперь в другую сторону. Нужда в людях отпала, они сами создали идеальные условия своего убиения, приведя в место, где никто не будет искать, а по случайности добраться до них смогут разве что бомба с аэроплана или дальнобойный снаряд. Сначала убить девушку, потом, выждав время, парня. Они всего лишь людишки-человечишки. Еда. Ресурс. Стремись ли к мировому господству как Карнитис, желай тихо существовать в тени, как Матеус, кушать надо всем. Пришла уже пора?

Да, он был сыт, хотя не только полный живот тормозил знакомый импульс. Нечто иное. Он не понимал себя. Обида на Наину, сумевшую обвести его вокруг пальца, никуда не делась, дымила ядом внутри, при этом мстить почему-то совершенно не хотелось. Много событий произошло за последние безумные дни или мало, случилось нечто важное. Лично для него, а не для вселенной, дела которой Матеус привык ставить на второй план.

Кто сильнее повлиял на его мировоззрение: девчонка или старый приятель вампир? Да без разницы, если назад не отмотаешь.

Мысли и без того бестолковые, случайные, замерли в голове, словно спугнутые котом мыши. Ещё очень далеко, зато ровно и мощно зародился гул. Вампир ощутил его не ушами или мозгами всей своей бессмертной шкурой. Испытал ужас от которого хотелось самому по макушку вколотиться в землю.

– Началось! – сказал он, не понимая, хочет предупредить остальных или поискать у них утешения.

Люди умели придумать такое страшное, какое вампирам не снилось.

Наина обернулась. Она деловито обихаживала парня, устраивая его удобнее, размещая под рукой полезные предметы, даже штуковину, которая помогала лежачему культурно пописать, захватила с собой.

Взгляды встретились Девушка без слов поняла то, что он хотел сказать. Не страх прочёл вампир в её глазах – надежду. Вне всяких сомнений их сто раз ещё могли убить, получается, Наина верила, что умрёт не напрасно. Война сделала очередной громовой шаг, готовилась полить землю железом и кровью, не было ей конца или где-то за сводящими с ума залпами притаился мир?

Да хрен с ним с мировым господством! Выжить бы здесь и сейчас, дотянуть до лучших времён и опять стать частью человеческого бытия. Привычно, безмятежно плыть по течению, не роптать, пока волны несут куда-то, а не тянут на дно. Смертным быть страшно: короток век, фатальна боль, при этом всегда есть надежда, что ТАМ будет лучше или не будет ничего. Случаются времена, когда у бессмертного душа уходит глубже в пятки, чем у распоследнего человека. Потому что есть что терять. А обретать? Сможет он хотя бы помолиться, пока летят снаряды? Давно не верящий вообще ни во что, даже в себя?

Интересно, выживет ли старый приятель флаг-капитан Карнитис? Что извлечёт из ситуации, которая снова плюнула ему в морду грязной водой? Сумеет выплыть из мутного водоворота? Противостоять могучему потоку человеческой реки? Не выплеснет он прочь, как дурную кровь, своё великое предназначение: быть гарантом всех вампиров, владельцем мира? Что подарит ему судьба, каждому равно раздающая полновесные плюхи? Будет Карнитис служить Вождю, когда и если тот облажается? Переметнётся на другую сторону, потому что всё равно ему с кем, лишь бы на чужих плечах наверх? Этот сумеет…

О многом можно успеть поразмыслить, пока летят снаряды, потому что ожидание ужаса тягучее его самого. Матеус пытался сосредоточиться на чём угодно, только не на собственном животном страхе. Раз телом не умел исчезнуть, уйти душой куда-то в эфир. Вынести предстоящее испытание, не сломаться. Он мог бежать прочь от города, так быстро, как не сумел бы человек, свалить в безлюдье, зарыться на два метра в землю, там переждать железный поток войны, но парадоксальным образом чувствовал себя в больше безопасности рядом с двумя слабыми людьми, в душном сарае.

Может быть потому, что они свое предназначение в этом мире поняли, воздвигла над головами купол надежды, сами строили свою судьбу, заодно ему давали шанс научиться. О многом можно успеть поразмыслить, пока летят снаряды. Когда они рухнут на землю, придёт смерть или начнётся другая жизнь.

Глава 10

Госпиталь не отвечал. Пустяк там случился, мелочь или нечто основательно-серьёзное, Карнитис мог лишь гадать, но чутьё подсказало, что события, начав выходить из-под контроля, на полпути не остановятся.

– Я по объектам, – сказал он Денецу. – Постараюсь срочно эвакуировать всё, что только можно, очистить город от наших. Местные меня не волнуют.

Занятый переговорами Денец оторвался ненадолго от своих забот, кивнул. В двух словах договорились о взаимодействии и ближних планах перемещения. У каждого был немалый круг обязанностей. В чистую полевую форму Карнитис всё же переоделся, оттеревшись от грязи, как мог, казённым грубым полотенцем.

Автомобиль стоял на месте. Первым делом поехал к госпиталю, куда было ближе. Молчание тревожило. Зная своего госпиталь-квартирьера, Карнитис не сомневался, что тот всегда оставит кого-то в пределах слышимости вызова, даже если сам будет занят. Лишь чрезвычайные обстоятельства могли нарушить сложившееся правило.

Бывшая резиденция по-прежнему горела, хотя довольно вяло, нечему там особенно было полыхать. Никто ничего не тушил, зеваки большей частью разошлись. На подъездной дороге госпиталя стояла санитарная машина, изнутри слабо доносились голоса, стоны, как видно, раненых привезли совсем недавно. Водителя в кабине не было. У дверей никто не суетился с носилками, царила странная тишина. Во всём здании она царила, лишь тарахтел негромко двигатель генератора электричества.

Карнитис выскочил из машины, смерчем ворвался внутрь, едва не споткнулся о распростёртое сразу за дверью тело. Пожилой неметалец, санитар из ополченцев лежал мирно, словно прилёг отдохнуть. Что интересно, дышал. Едва различимо, прощально. Карнитис склонился над ним, втянул носом воздух. Совершенно незнакомый запах был почти не слышан, зато совершенно точно смертелен. Яд. Других причин для происходящего флаг-капитан придумать не смог.

Если отравлен этот человек, если в здании царит могильная тишина, не ощущается биения жизни, импульсов страданий, значит, прочие люди тоже мертвы. Все в госпитале едят одно и тоже. Из общего котла. Контроль строг, но разве не сам он разрешил сторонней девчонке помогать кухонным рабочим? Разумеется, её бы не подпустили к пище, максимум доверили оттирать грязь с посуды, да мести пол… Что ж, хитроумный, да ещё подготовленный человек нашёл бы способ обойти запрет. Не разреши Карнитис девчонке работать, сама бы прокралась за пайкой для инвалида. Кто бы заподозрил сиделку в настолько злом умысле?

Или не она, кто-то другой?

Флаг-капитан помнил, в какой палате базировалась компания старого приятеля вампира, по должности приходилось держать в голове множество мелочей. Ноги сами принесли к нужной двери. Через мёртвые или частично живые тела вампир перешагивал без тени эмоций. Он сейчас вообще ничего не испытывал. Пустота скопилась внутри. Вакуум.

Ну да, все трое ведь отправились на прогулку, с высокой целью помощи доблестным войскам Неметаля! Вот только одеяла захватили с собой, в палате ни одного не осталось. Тёплым летним утром.

Посетило на миг отстранённое любопытство: а сам-то старый приятель Матеус участвовал в авантюре или его провели с той же ловкостью, как он Карнитиса? Использовали втёмную. Что ж, Матеус хоть получит возможность кроваво отомстить обидчикам, выпив обоих до дна и сыто облизнуться. Искать компанию в не таком большом, но всё же городе задача непростая. Ни к чему. Ушли и ушли, напакостили и напакостили. Следует принять к сведению потери, а в дело пустить оставшийся ресурс. Если он есть. Скоро сюда повалятся снаряды и бомбы, мёртвым будет всё равно, хреново придётся живым, если таковые останутся.

Карнитис покинул здание, приостановился возле санитарной машины. Подумал цинично и вяло: не пропадать же добру. Сопротивляться никто не смог. Сколько сумел, выпил, остальным буднично свернул шеи.

Дальше. Было у него ещё несколько секретных точек, о которых не знал даже Денец, ему не полагалось. Дотуда диверсанты и прочие минёры не добрались. Флаг-капитан отдал приказ своим сворачиваться и живо убираться в тыл. Кадры он собирал сам, намеревался их сберечь, даже если весь полк поляжет под снарядами. В последнюю очередь приехал в лагерь для военнопленных, здесь, впрочем, тоже опоздал.

Ядом тут не пахло. Порядок событий удалось восстановить без труда. Небольшая вооружённая группа напала на часовых, а там заключённые подняли бунт. Возможно, кто-то из охраны успел бежать, ждать, когда они вернутся, смысла не имело. Вместе с пленными исчезло всё оружие и грузовики. Одной заботой меньше.

Пожалуй, следовало бросить всё, ехать в штаб полка, добиться от командования внятного приказа. Получилось бы у него? Вряд ли. Упёртые военные с их неколебимой иерархией не умели реагировать проворно как диверсанты, менять планы на ходу. Колёса авторитарной машины прокручивались трудно.

Карнитис не потрудился осматривать бывшую школу, бывший лагерь. Что там могло попасться такого, чтобы стоило его исследовать? А вот машину запросто могут увести, пока он заторможенно бродит по этажам. Он стоял, положив ладонь на капот, решал, что делать дальше.

На стремительное продвижение по службе после такого провала рассчитывать не стоило. Валить в тыл, значило полностью себя подставить. Оставалось остаться. Ехать в полк, там погибать смертью храбрых или сделать хоть что-то полезное. Не для осточертевшей войны, для тех, кто последнее время хоть отчасти был своим. Карнитис сел за руль, машинально глянул на указатель расхода топлива. Заправиться он, как всегда не забыл, да и ехать предполагал недалеко.

Он как раз выруливал через распахнутые настежь ворота, когда далёкий недобрый гул, набрал новый тон. Колесо фортуны повернулось, вынося на первый план чужую волю.

От истерического оркестра войны содрогнулась земля под колёсами. Машину заметно повело, хотя взрыв лёг в стороне, а потом всего стало так много, что некогда стало разбираться. Карнитис устал. Шум давил на уши, терзал нервы. Отдельные попадания перестали волновать. Прямо за лакированным задом машины рухнуло дерево, кажется, вместе с ним часть стены. Вперёд бросило так, что лязгнули зубы. Повылетали мелким бисером все стёкла. По неясной причине машина ещё ехала. Наверное, имело смысл её бросить, забиться в первый попавшийся подвал, но неудобно показалось оставлять преданного товарища, сопровождавшего хозяина много месяцев.

Кроме того, у него ведь была цель. Пожалуй, неважно какая. Вполне вероятно, что гнало вперёд упрямство, неясное самому стремление пойти против всех, не плыть по течению.

Вот ведь влез в голову с дурацкими разговорами бесполезный старый приятель, сам свалил, а Карнитиса бросил посреди самой настоящей, не где-то там впереди идущей, а свалившейся прямо на голову бойни. Надо было раньше рвать когти в глубокий тыл, хрен с ним с повышением и мировым господством. Шкура слишком большая ценность, если ты вампир.

В какой-то момент дым, клубы поднятой с насиженных мест пыли полностью застили дорогу, так что ехать пришлось наугад, следуя инстинкту, иногда кашляя и протирая глаза. Почему-то возникло ощущение относительной безопасности. Раз он никого не видит, то его никто не отыщет. Как нашло, так и схлынуло. Потом ветер отнёс помеху прочь. Было даже приятно увидеть под колёсами по-прежнему дорогу, а не канавы и рытвины чистого поля.

Город закончился. Впереди лежали фермерские поля, торчали кое-где домики. Иные из них выглядели невредимыми. Ниже угадывалась река. Разглядеть её не представлялось возможным, потому что на обоих берегах кипело бухало, взрывалось. Ехать туда не имело никакого смысла.

Карнитис совсем уже собрался развернуться обратно к городу, где тоже не пряники раздавали, а пропуска на тот свет. Аэропланы с обеих сторон стреляли, роняли капли бомб. Присматриваться к тому, что клубится в воздухе не было ни малейшего желания.

Узкую дорогу обрамляли кюветы. Чтобы развернуться, флаг-капитан въехал во двор полыхающего строения. Не сообразил толком, что было тут до войны. С домом наверняка поспешили расправиться потому, что с него открывался хороший обзор.

За кустами увидел тёмный бок знакомого автомобиля. Денец! Точно, это ведь одна из его точек, обговаривали в числе прочих как наблюдательный пункт. Вряд ли остались живые.

Карнитис вышел, потянул иссечённую осколками дверцу автомобиля. Тело коллеги вывалилось прямо ему на руки, точнее, к ногам. Денец ещё дышал. Спасти его флаг-капитан не мог, разве что выслушать, если умирающий бригад-майор найдёт в себе силы что-то сказать. Бережно приняв его на руки, отнёс на относительно чистую лужайку, уложил на траву.

– Переиграли они нас. Рано или поздно должно было случиться.

– Думаешь, это всё? – тихо отозвался Денец.

Он, оказывается, был в сознании. Понимал, что умирает, прочёл в глазах Карнитиса, если прежде не догадался.

– Не знаю, – откликнулся флаг-капитан. – Боюсь, что мне всё равно.

– Как всем вам, – прошептал бригад-майор.

Простенькая фраза царапнула. Прозвучала она пафосно и совершенно неуместно в настоящих кислых для говорившего обстоятельствах. Карнитис прищурился, вглядываясь в бледнеющее оплывающее из жизни в смерть лицо. Денец глаз не отвёл. Их недолгое товарищество перетекало в пугающее понимание.

– Ты стрелок!

Карнитис тоже теперь говорил шёпотом, словно хотел сохранить немного тишины на фоне адова шума сражений. Сам не понимал, почему. Снарядов и бомб не испугался, а сейчас спина оделась холодом, жуть дохнула в затылок. Потянуло обернуться, проверить, точно ли нет за спиной напарника Денеца с арбалетом, с прицельным взглядом всё видящих, ничего не прощающих глаз. Или есть.

– Да. Не дёргайся. Я здесь один. Теперь один.

– Всё это время… Зачем?

– От тебя была польза. Я решил: зачем уничтожать то, что способствует нашему делу?

– Какому конкретно? – обозлился Карнитис. Мучило искушение схватить коллегу за грудки и тряхнуть, выбивая нужные слова. Сдержался. Убить это почти неживое тело ничего не стоило. – А, ты фанат Вождя! Поздравляю! Значит, все ваши байки насчёт надвластия и наднародия, ясного взгляда с беспристрастной высоты –  это всё ложь?

– Мы тоже люди, – сказал Денец. – Всего лишь люди. Иногда это очень неудобно.

– Ага, как сейчас! – едко поддержал Карнитис.

Грохнул неподалёку взрыв, Карнитис машинально прикрыл раненого своим телом. Движение вышло до отвращения человеческим. Осколки не прилетели, немного комьев земли осыпалось, да и только.

– Жаль, что всё так получилось, – сказал Денец.

Он смотрел не на Карнитиса, а в небо, которое благостно голубело, как положено ему в тёплый летний день.

– А мне – нет. Вали!

Вопреки императиву, Денец прожил ещё несколько минут, хотя к разговору больше интереса не проявлял.

Карнитис хотел было циничного его допить, но остерёгся. Ходили слухи, что международные стрелки добавляют себе в кровь специальные вещества, чтобы хлебать это стало чревато. Разумнее было проявить осторожность. Бригад-майор умер сам.

Оставив тело лежать, где лежало, Карнитис вернулся к машине, обнаружил, что сюда-то осколки пожаловали. Быть может, всего один, но хватило. Заднее колесо выглядело так, что не стоило полагаться на весь остальной автомобиль. Коготок увяз – всей птичке пропасть. Работало для механизмов почти так же верно, как для биологических объектов. Машина Денеца не заводилась. Разбираться с двигателями вампир не умел.

Он обошёл полыхающее строение, сел на землю с наветренной стороны. Раз никуда не успел, ни к кому не попал, следовало полюбоваться картиной сражения и решить для себя, что делать дальше. Исключительно для себя. В задницу всех вождей с их амбициями. Он вампир, а не человечишка, поиграл в их игры, хватит. Это мировое господство не получилось, подвернётся однажды следующее. Можно вовсе на них забить. Как правило, достаточно сидеть высоко, не на макушке, так сбоку. Обзор хороший и спина прикрыта. Накостыляют опять же кому-то другому. Тому, кто на виду.

Может быть, прав Матеус с его течениями? Какая разница щепка ты или рыба, если плывёшь, не тонешь. В верховьях узости и тина, а внизу – океан. Вот куда надо стремиться. Людские поколения как вода: прокормят. Однажды сами отдадут власть над собой, потому что устанут от внутренних разборок. Жаль, никому не хватает настоящей безжалостности, чтобы сделать всё и сразу. Ну да бессмертный вампир может подождать, если убережёт от всего хорошего своё бессмертие.

Где-то в глубине сознания упорно теплилась крамольная мыслишка, что всё безнадёжно, абсолютно всё. Нет ни течений, ни берегов, ни океана, а судьба всегда злодейка. Сосредоточиться на мыслишке Карнитис себе не позволил. Пока летят снаряды, он отдохнёт здесь, а там в неразберихе куда-нибудь да прибьётся. Облажались эти, будут те. Вдруг там быстрее удастся дослужиться до высоких чинов и хлебнуть настоящей власти. Пока летят снаряды, многое можно прикинуть и рассчитать. Всегда-всегда-всегда есть надежда.