Второй расцвет Ануриса                                               Часть первая

                                                      Облигатный паразит.

                                                                                      Пролог

         – Приветствую тебя, о Величайший и Могущественнейший, да будут долги годы твои и крепко здоровье твоё. Да снизойдёт на тебя Божественная благодать, и наполнятся счастьем думы твои. Позволь твоему верному слуге сообщить о том…

            Мы находились в просторной, богато убранной комнате. Стены до самого потолка покрывали искусно выполненные фрески, плавно переходящие одна в другую. На пушистые цветастые ковры под ногами, причудливым узором падал свет из арочных окон, забранных частой резной решёткой. В воздухе стоял слишком резкий, для моего носа, аромат каких-то восточных благовоний, исходивший от двух курительниц, установленных подле изящной кушетки. На ней возлежал (другого слова и не подберёшь) скорхарец весьма «бодипозитивного» телосложения и снисходительно разглядывал распинающегося перед ним Абу ир-Земаха.

  Этот толстяк в накинутом на голое тело золотистом халате, деланно лениво переводил взгляд с мага на меня и обратно. Однако стоило отдать ему должное, в отличие от собственного мажордома, сам он ничем на евнуха не походил. В его крупных слегка навыкате, тёмных глазах читался недюжинный и расчётливый ум, тщательно скрытый за толщей высокомерия и властолюбия. Салгобар ир-Назред шад Северной провинции Скорхарии, а это был именно он, очередным обманчиво медлительным, но цепким и колючим взглядом осмотрел всю нашу компанию и остановил его на мне. Я, несколько выбитый из колеи роскошью дворца и присутствием венценосной особы, переступил босыми ногами под пристальным взглядом хозяина этого самого дворца, звякнув своими цепями. И этот звук словно вырвал мой разум из волшебства восточной сказки, разбудив внутри злость за все пережитые мной унижения.

            Меня заковали в эти чёртовы цепи и три недели везли в клетке по степи и пустыне, протащили, на потеху населению, через весь город, и только чудом толпа не успела закидать меня камнями. Нет, их чувства по отношению ко всему моему виду понять очень легко, но лично я-то ещё ни в чём перед ними провиниться не успел! И, тем не менее, именно я вынужден стоять тут сейчас, корча из себя смирение и готовность искупить вину, а какой-то золочёный хмырь таращится на меня, как на вошь в одеяле. Да, не пошёл бы он на хрен! Я выпрямился, насколько позволяли цепи, и уставился с вызовом в глаза шаду. В его взгляде на миг мелькнуло удивление, всего на мгновение, и он снова стал безразличным. Перед зеркалом говнюк тренируется что ли?

            В этот момент маг закончил свой велеречивый доклад и, склонившись, замолк в ожидании реакции августейшей персоны. Некоторое время в комнате стояла мёртвая тишина.

            – Что же, Аба ир-Земах, ты хорошо справился с порученным тебе заданием, – одобрительно кивнул шад. Громадный рубин в тюрбане на его голове сверкнул в  рассеянном свете. – О твоей награде тебе сообщат позже, а сейчас я хочу знать, кто этот кандальник, которого ты притащил в мой дворец?

            – Это мой подарок тебе, о Справедливейший, – снова склонился в поклоне маг. – Он вампир. Мы поймали его в…

            – Вампир? Хм.…Очень интересно, – задумчиво протянул шад. – И зачем он мне? Не думаю, что от него будет много проку. Они у нас быстро дохнут.

            – Уверен, о Мудрейший, ты сможешь найти ему достойное применение.

            – Да?… Эй, вампир! – обратился уже ко мне хозяин дворца. – Что ты умеешь делать?

            – Пить кровь, – нахально заявил я, растягивая свою улыбку во все двадцать зубов.   Дёргать тигра за усы, было однозначно не самым разумным поступком, но в моём подсознании внешность шада с тигром никак не ассоциировалась, да и скрытое раздражение всех предыдущих дней внезапно накатило, требуя выхода. Краем глаза я заметил, как ир-Земах в отчаянии закатил глаза.

            Шад глянул на стоящего подле меня воина, и тот, уловив желание своего повелителя, коротко, без замаха заехал мне древком копья в живот. Я, не в силах устоять от пронизавшей меня боли, упал на колени.

            – Ты стоишь перед Величайшим Шадом Салгобаром ир-Назредом, – влез жирный евнух. – Изволь оставаться на коленях в его присутствии, грязный вампир, и отвечать вежливо и смиренно.

            Сука! Я тебе покажу на коленях и смиренно! Клыки непроизвольно щелкнули и удлинились, на паре нижних выступило по небольшой капельке яда, скатившихся мне на язык. Встав на одно колено, я попытался подняться на ноги и тут же застыл скованный заклинанием мага.

            – Отведите его в Дом Искупления и посадите на кол, – скучающим голосом произнёс шад.

            – О, Милосерднейший, дозволь сказать, – поспешил привлечь к себе внимание склонившийся ир-Земах.

            «Милосерднейший» скривился, но махнул рукой, разрешая.

            – Я по-прежнему уверен, что ему можно найти применение, Умнейший, – маг не поднимал глаз от пола. – Этот вампир очень ловок и силён. На нас в пути напала мантикора, – толстый евнух приподнял одну бровь, – и он оторвал ей хвост голыми руками, сидя в клетке.

Тут уже бровь приподнял и шад.

            – А позже он спас многих из нас от василиска, вовремя подняв тревогу, – не унимался маг. – Он даже подружился с нашим главным разведчиком и охотником. Эльфом!

            Шад сел на своей кушетке и с интересом уставился на меня. Задумчиво помолчав пару минут, он снова разлёгся.

            – Кто у нас сейчас есть в ямах?

            – Ламия, пяток волков, парочка саблезубов, десяток кивсяков, мантис … – начал перечислять мажордом, но шад прервал его движением руки:

            – Вампир, я дам тебе последний шанс доказать свою полезность, посмотрим какой ты изворотливый и умелый.

            Я, скованный заклинанием, мог только вращать глазами.

            – Отвести его в Дом Искупления, – повторил шад евнуху, – надеть маску и выпустить двух волков. Если выживет, подумаем о его дальнейшей судьбе.

            Ир-Земах снял своё заклинание и сделал мне страшные глаза, чтоб я не дёргался. Мажордом снова повёл всех нас за собой, но уже другой, ещё более запутанной дорогой. Один раз даже спустились по длинной лестнице на подвальные этажи. Живот здорово болел, и я еле плёлся, гремя цепями. В итоге мы пришли в какое-то помещение, больше всего походившее на тюрьму и зоопарк одновременно. По обеим сторонам мрачного сводчатого коридора располагались ряды крепких дверей с небольшими окошками. Судя по расстоянию между ними, камеры своих узников размерами совсем не баловали. В дальнем конце коридора за массивной, окованной бронзой дверью, начиналось отделение для животных, а так же тех, кого тут считали таковыми. Вся передняя стена каждой здешней камеры представляла собой толстую металлическую решётку с прорезанной в ней дверью такой ширины, что сквозь неё можно было протащить, наверное, и носорога. В одну из таких меня и завели, заперев аж на два засова. Я огляделся. Сырые каменные стены, гнилая солома на полу, ещё одна решётка вместо дальней стены. Омерзительный запах тлена и отходов жизнедеятельности энтузиазма определённо не прибавлял.

            Пока ждали местного «директора тюрьмы» ко мне подошёл ир-Земах.

            – Босорг, времени мало, – заговорил он вполголоса, – потому слушай внимательно. Это Дом Искупления. Здесь содержатся преступники, опасные животные и всякая нечисть. Тут же проводятся допросы, совершаются суды и казни. А прямо за твоей спиной расположена арена, на которой раз в неделю устраиваются бои для увеселения жителей города. Сегодня никаких зрелищ не запланировано, но тебе предстоит испытание. На тебя наденут маску, чтобы уравнять шансы и снимут цепи. Биться будешь с двумя волками. С арены уйдут либо они, либо ты. Если выживешь, шад будет решать твою дальнейшую судьбу. Мой тебе совет, хотя ты и не слушаешь добрых советов, прими правила игры. В этом месте уже содержали вампиров и покруче тебя, и на что вы способны всем известно. Сбежать пока не удалось ни одному. И ещё, ты сам видел, я сдержал своё слово. Если бы не я, тебя бы уже не было…

            – Ты прав, Аба, – прервал я его, – если бы не ты, меня бы вообще тут не было.

            – Я не мог поступить иначе, – ир-Земах слегка покраснел. – А вот если бы ты вёл себя покультурнее…

            – То что? Мне бы выдали колпак с бубенцами и позволили бегать с голым задом, веселя вашего шада? Хрен вам! Перебьётесь! Говори по делу, какое оружие мне дадут?

            – Никакого. Шад про оружие ничего не говорил.

            – Вот вы сволочи! – я даже оторопел. – Ты хочешь сказать, что я должен сражаться против двух волков одновременно и без оружия?

            – Такова воля шада, ты сам слышал. Это и есть твоё испытание, – не глядя мне в глаза, ответил маг.

            – Говнюк твой шад! – разошёлся я. – Гнида и…

            – Прикуси язык! – неожиданно зашипел ир-Земах. Я в первый раз видел его таким разозлённым. – Не тебе хулить наших правителей. Вся ваша раса жила и пока ещё продолжает жить, исключительно за наш счёт, вампир. Но, Слава Тригу, эти времена уверенно заканчиваются, а потому не удивляйся, что приходят время платить по счётам.

            – А ты знаешь, Аба ир-Земах, – вспышка мага меня почему-то успокоила, – ты, пожалуй, прав. Всегда приходит время платить по счетам, но я ещё никому здесь задолжать не успел и потому оплачу авансом. А что касается лично тебя, то у меня претензий нет, ты мог бы обращаться со мной в дороге гораздо хуже, чем оно было. Будем считать, что мы в расчёте, а теперь прощай, маг, мне нужно готовиться к бою.

            И я отошёл к дальней стене, оставив ир-Земаха недоумевающе хлопать глазами.

            Пока мы беседовали, нашелся наконец главный тюремщик. Плечистый мужик среднего роста, с грубыми чертами лица и кожей желтоватого оттенка. Весь в шрамах, бритый наголо, с покатым лбом и таким же покатым подбородком, кустистыми бровями и немаленькой пастью, полной крупных, кривых зубов. Вылитый неандерталец.

            – Эй, ты! – обратился он ко мне, для верности ткнув в мою сторону стальным  наконечником от багра, который заменял ему левую кисть. – Подойди к решётке и просунь наружу ноги, или мы тебя выкинем на арену в цепях, как ты есть.

            Чтобы выполнить требуемое, пришлось усесться на грязный пол. Откуда-то выскочил маленький сморщенный человек в кожаном фартуке и ловко расковал мне ноги на переносной наковальне.

            – Теперь руки, – прогудел здоровяк. – И не дури.

            – А если буду дурить? – поинтересовался я, протягивая руки сквозь решётку.

            – Ну, дури, – безразлично бросил местный управляющий, пожав мощными плечами. – И куда ты потом из камеры денешься? Закидаем стрелами и скормим зверям.

            – Э-э! – запротестовал я. – Ваш главный обещал мне шанс, меня нельзя стрелами.

            – Тебе обещал, ты его и используй, – логично возразили мне. – А для этого заткнись и выполняй все правила.

            Пока мы с ним препирались, кузнец расковал мне руки и протянул кожаную полумаску, рассчитанную на низ лица, с застёжками на затылке.

            – Это что такое? – удивился я.

            – Маска, чтоб ты своими ядовитыми клыками никого случайно не поцарапал, – осклабился громила. – Надо же продлить зрителям удовольствие.

            Зрителям значит? Ну, вообще логично, какой смысл меня волками травить, если этого никто не увидит? Ладно, хрен с вами. Нацепил маску из толстой кожи с вырубленными отверстиями для дыхания. Мне её не только застегнуть сзади помогли, но и навесили небольшой замок, на случай если я вдруг захочу от неё самовольно избавиться. Ощупал своё лицо. Н-да… С Ганнибалом Лектером мы бы точно нашли общий язык.

            – Готов? – пробасил здоровяк и, не дожидаясь ответа, дополнил: – Тогда двигай копытами шустрее, а то для резвости могу и копьём поторопить.

            Тут за моей спиной раздался металлический лязг, и я, быстро развернувшись, увидел, как решетка, из которой состояла задняя стена камеры, медленно ползёт вверх, освобождая проход в тёмный коридор. Решив не провоцировать тюремщика, и не выпрашивать себе ускоритель в виде наконечника копья в задницу, быстро прошмыгнул в  «запасной выход». В сумрачном свете я прекрасно видел, как короткий коридор уже через пару шагов делает поворот. За первым поворотом пришлось свернуть во второй, на этот раз в другую сторону, и я вышел под яркий солнечный свет, на круглую песчаную арену.

            Арена представляла собой яму с вертикальными каменными стенами, метров тридцать диаметром и глубиной около трёх. В самих стенах имелась пара десятков зарешёченных проходов, через один из которых я и вышел. По верху стен, через равные промежутки установлены металлические опоры, на целый метр загибающиеся внутрь арены с натянутыми на них несколькими рядами проволоки. Вся эта конструкция сильно напоминала часть системы охраны какого-нибудь режимного объекта. Дополнительного сходства добавляли  периодически пробегающие по проволоке голубоватые искорки, которые я успел разглядеть с помощью мимолётно брошенного магического взора. Вот затейники, мать их так, уже электрическую изгородь придумали! Над стенами виднелись ряды сидений для зрителей, расположенные в виде амфитеатра. Тут же находились и сами зрители, в количестве всего двух экземпляров, но зато знакомых: жирного мажордома и ир-Земаха.

            Всё это я успел отметить мельком, второпях вертя головой во все стороны. Потом неподалёку заскрежетала решётка, заставив меня резво отбежать подальше. Ну всё, Босорг, усмехнулся я про себя, сейчас тебе будут предоставлены все шансы скоропостижно прекратить своё существование в этом бренном мире самым болезненным способом, путём поедания твоего тощего тельца. Я затравленно огляделся в поисках хоть какой-нибудь завалящей палки. Ничего. Абсолютно чистый песок арены выглядел так, будто его просеяли через сито. Меня, наконец, пробил мандраж. Страх медленно, но уверенно начал расползаться по телу, сковывая мышцы. Я знал, кто сейчас выйдет из проёма. Два волка, но не те серые «санитары леса», которых все видели в зоопарке, а местные зверюги, ростом по пояс человеку и весом уж никак не меньше моего собственного. И вот что мне с ними делать? Из оружия мне оставили только собственные когти, чего было явно недостаточно. А самое паршивое заключалось в том, что волки – стайные животные и привыкли охотиться группой. Это вам не тупо с дерева прыгнуть и шею перегрызть. У этих поганцев куча своих охотничьих хитростей. Они и засаду могут устроить, и загонную охоту, и, допустим, с обрыва добычу сбросить, и ещё сотни способов знают, как не остаться голодными. И всё это благодаря взаимодействию в группе, а я вот как раз один против группы и оказался. «Чёрт! Прекрати трястись! –одёрнул я себя. – Если запаникуешь, хана тебе точно!» Я попытался взять себя в руки, присел, слегка подпрыгнул, помахал руками, возвращая подвижность.

             Наконец волков, видимо, поторопили, и они появились из проёма. Как я и ожидал, здоровенные, поджарые  и мохнатые звери легко и упруго выскочили на арену. Если бы я сейчас не изображал из себя их обед, мог бы даже ими полюбоваться. Волки, увидев меня, оскалились. Клыки чуть ли не с палец длиной! Я снова почувствовал холодок вдоль позвоночника. Хищники переглянулись и, крадучись, одновременно направились ко мне, постепенно расходясь в стороны. В клещи хотят взять! Вот как они договорились? Пошёл тоже по кругу, стараясь обойти одного из них, чтобы снова собрать их в «кучку». Нельзя стоять! Надо двигаться и уворачиваться, если вцепятся зубами или тем более свалят, то шансов на выживание не останется никаких.

            Мне удалось объединить волков, оставив им только одно направление для атаки. Тогда они решили больше не затягивать и молча кинулись на меня. Я рванулся в сторону, одновременно уходя с линии атаки и заставляя хищников мешать друг другу. И у меня получилось. Ближний волк прыгнул, а второй был вынужден слегка притормозить, так как доступ к моей тушке перекрывало тело его собрата. Я сделал ещё один широкий шаг в сторону и выбросил руку навстречу летящему на меня зверю, ухватив того за кадык. Волк вывернул шею, попытался вцепиться мне в руку, но всё же не успел. Я сжал кулак, что было сил, чувствуя, как когти, протыкая кожу, вонзаются в хрящ. Дёрнул на себя с проворотом. Кусок мяса не вырвал, но гортань однозначно сломал. Волк рухнул на землю, захрипел и, судорожно загребая лапами, принялся неуклюже возиться, силясь подняться. Из пасти у него хлынула кровь, пятная девственно чистый песок. Но долго радоваться победе у меня не вышло. Сильный толчок в бедро моментально напомнил о том, что ещё не всё закончено, а ужасная боль прострелила ногу чуть ли не до лопаток. Я совершил ошибку, упустив второго хищника из виду, и тот не преминул воспользоваться удобным случаем. Меня резко приподняло, опрокинуло на бок. Заорав от боли, я изогнулся, схватил зверя за голову и вонзил ему большие пальцы в глаза. Один глаз лопнул и потёк по руке, второй – не понятно. Волк взвыл, но вместо того, чтобы бросить добычу, только сильнее сжал челюсти и мотнул головой из стороны в сторону, как собака, треплющая крысу. Мой мозг взорвался ослепительной, но быстрозатухающей звездой, и перед глазами стремительно стало темнеть. У меня создалось впечатление, что этот гад одним движением оторвал мне ногу под самый корень. Я даже почувствовал скрежет его клыков по моей кости. Вот же тварь блохастая! Убью суку! Я тоже взвыл, чувствуя, как вспыхнувшая ярость притупляет боль и не даёт организму сорваться в фатальное беспамятство, перехватил волка за нижнюю челюсть, загнал когти в его жевательные мышцы, резко рванул на себя. Раздался противный мокрый треск разрываемой плоти. Хищник, весь залитый зелёной кровью, хлещущей из моей ноги, лишь поглубже вонзил в меня зубы. Я снова впился когтями в челюсть, потом ещё раз и наконец ощутил, как страшный капкан расслабился. Порванные мышцы сдались. Волк только обречённо заскулил, когда я с громким победным рёвом, раздвинув  его челюсти, вырвал клыки из своей ноги и, продолжая движение, разодрал ему пасть до самых ушей. У меня ещё хватило сил спихнуть с себя тяжёлое тело и бросить оценивающий взгляд на ногу. С лёгким удивлением я отметил, что практически изжёванная конечность, вся залитая кровью, прямо на глазах перестаёт кровоточить. Либо во мне просто не осталось достаточного количества крови, чтобы течь, либо кровь аномально быстро свернулась и закупорила порванные сосуды. Найти ответ на этот вопрос я уже не успел, на арену выскочили какие-то люди и с завидным проворством, подхватив меня за руки, потащили  в уже знакомую камеру. Боль снова прострелила всё тело, перехватив дыхание. Откуда-то издалека раздавались пронзительные крики ир-Земаха, его невнятные приказы забивались кудахтаньем толстого мажордома. В камере меня заволокли в угол и уложили на куче гнилой соломы. Приподняв голову и убедившись, что кровотечение действительно прекратилось, я, наконец, позволил себе провалиться в спасительную тьму.

                                                               Глава 1

             – Внимание! Пожарная тревога! Просьба проследовать к ближайшему эвакуационному выходу. Внимание! Пожарная тревога! … – противно загнусили динамики над дверью.

             – Мать вашу так! – не сдержался я. Начальство опять решило в солдатиков поиграть? Нет у меня времени всякой хренью заниматься. Я перешёл к следующей таблице на мониторе, не делая даже попытки последовать совету завывающей сирены. Как обычно, работы было воз и маленькая тележка, рабочих рук ни на что не хватало, все сроки горели, руководство нервничало и дёргало подчинённых по делу и без. И вот, на тебе! Решили ещё и тревогу провести! А это, между прочим, полчаса как минимум коту под хвост.

            Дверь в лабораторию распахнулась.

– Валентин Андреич, ну как знал, – в дверной проём просунулась кудрявая голова вечно неунывающего оптимиста, моего коллеги и соседа по лаборатории Петра Жданова.                       – Бросай всё и погнали на выход, тревога не учебная. У химиков на втором опять что-то коротнуло. Скоро уже здесь унюхать можно будет, – он аж подпрыгивал от нетерпения.

            Я сделал над собой усилие, чтобы не высказать всё, что я думаю по поводу всего НИИ в целом, криворуких химиков в частности, и самого Жданова лично. Обречённо вздохнул и начал быстро сохранять открытые документы. Через минуту, обесточив компьютер, я вышел из «лабы», и мы вместе со Ждановым быстрым шагом направились к ближайшему пожарному выходу. Снаружи действительно уже ощутимо пованивало горелой проводкой, но слава богу никакой характерной химической вони вроде не ощущалось. Хотя это тоже совсем не является каким-либо точным показателем. В коридоре было совершенно пусто, по всей видимости, мы оказались последними сотрудниками с этого этажа. Отворив дверь, мы очутились на пожарной лестнице, которая пронизывала всё здание сверху донизу, начинаясь от люка на крышу и заканчиваясь выходом во внутренний двор института.

            – Вот что ты за человек, Валентин Андреич? Вечно мы из-за тебя куда-нибудь опаздываем, – улыбаясь, поддел меня Пётр, шаркая по бетонным ступенькам ботинками.

            – Нормально всё, Пётр Алексеевич, держись меня и в Ад мы с тобой тоже опоздаем, – блеснул я остроумием, внимательно смотря себе под ноги.

            – Типун тебе на язык, Валентин Андреич. Я туда вообще не собираюсь, – ещё шире осклабился Жданов. – Мне жара не нравится. Я бы предпочёл что-нибудь более прохладное и воздушное. Где-нибудь повыше.

             – Да, брось ты. Что ты там делать будешь? Покрываться плесенью от скуки на протяжении целой вечности, чередуя чтение псалмов с проникновенными песнопениями?  Ты ж там с ума сойдёшь от безделья. А в Аду, знаешь какие демонессы есть? У-ух… Закачаешься! – продолжил я развивать тему.

             – Вот знаешь ты чем старика зацепить, – раздался впереди весёлый голос.

Несмотря на то, что Жданову было уже за пятьдесят, и внешностью он обладал, прямо скажем, не модельной, слава о его амурных похождениях гремела на весь наш институт. Причём эту славу он сам всячески подогревал, каждый раз сообщая той мужской части коллектива, с которой был в наиболее приятельских отношениях, всё новые и новые подробности из своей личной жизни. Сколько в этих подробностях было правды, а сколько фантазий на тему, разумеется, никто не знал, но то, что бабы за ним вьются хвостом, считалось общепризнанным фактом.

            Таким вот образом, хохмя и подтрунивая друг над другом, мы и спускались по пустой пожарной лестнице, изредка придерживаясь за обшарпанные перила. С чувством юмора у нас обоих было всё в порядке, и потому ирония, самоирония, а иногда и откровенный сарказм являлись довольно не плохим способом защититься от вездесущей рутины и обыденности.

             Достигнув, наконец, первого этажа, мы открыли внешнюю дверь и присоединились к толпе остальных сотрудников, значительно опередивших нас в этом забеге. Жданов быстренько убежал на разведку, выяснять подробности произошедшей пожарной тревоги, а я не спеша двинулся к главному входу, так как в фойе имелись лифты, а скакать по ступенькам ещё и вверх, мне совсем не улыбалось.

Не смотря на октябрь месяц, Солнце весело припекало, и погода скорее походила на конец лета, чем на середину осени. Хотя возможно в этом было виновато припозднившееся в этом году «бабье лето», подарившее нам дополнительную неделю хорошего настроения.

 Проходя мимо людей, я то и дело улавливал обрывки разговоров, доносившиеся со всех сторон. Большинство обсуждало возможную причину срабатывания тревоги. Впрочем встречалось и немало таких, кто просто радовался неожиданному маленькому приключению и возможности пофилонить в рабочее время. Гомон толпы сливался в какой-то однородный шум, обволакивая со всех сторон и забивая собой все остальные звуки. Лично мне он почему-то напоминал отдалённый шум многотысячного птичьего базара,  где каждая птица пытается сообщить какую-то свою информацию, при этом стараясь перекричать всех остальных, и в то же время не упустить что-то, интересующее лично её.

             Добравшись до дверей главного входа, я решил остановиться где-нибудь неподалёку и дождаться того момента, когда уже разрешат вернуться к прерванной работе. Снаружи двери представляли собой огромные листы чёрного тонированного стекла, которые отражали всё не хуже обычного зеркала, и не давали никакой возможности разглядеть ничего, что делается внутри.

             Обратив внимание на одно из этих зеркал, я увидел отражение не молодого уже в общем-то человека в белом лабораторном халате и синих джинсах. Сутулая угловатая фигура человека, отчетливо говорила о том, что со спортом её хозяин дружит исключительно теоретически. Его карие, глубоко посаженые глаза за прямоугольными очками в тонкой позолоченной оправе отчаянно сигнализировали полопавшимися сосудами о крайней степени утомлённости. Недовольно поджав губы, человек раздражённо хмурил брови.

             Ну не люблю я, когда меня отрывают от какого-нибудь дела, и скрывать свои эмоции по этому поводу не считаю необходимым. И да, отражался это именно я, Пахомов Валентин Андреевич, сорока восьми лет от роду, проработавший двадцать восемь из них в нашем замечательном научно-исследовательском институте. Кандидат биологических наук. Родился и вырос в Москве. Среднюю школу закончил с золотой медалью. Планировал поступить в МГУ на биофак, но по конкурсу не прошёл. Год терять не хотелось, и знакомые убедили меня попробовать поступить вместе с ними в «Пироговку», под предлогом того, что «…вместе веселей. Не понравится, на следующий год переведёшься. А если совсем не понравится, так уйти тоже не проблема…». Поступить-то я поступил, но дальше всё как-то завертелось-закрутилось и кончилось тем, что я так никуда и не перевёлся, защитив диплом по специальности «Биохимия». Страна на тот момент находилась в трудном положении (а когда она находилась в лёгком?), и с работой было не очень. Помыкавшись с полгода, я, опять-таки от знакомых, услышал о существовании недавно созданного предприятия «Хибифар», занимающегося передовыми разработками в фармакологической отрасли. И по счастливому стечению обстоятельств им крайне требуются молодые специалисты в области органической химии и биотехнологии. Разумеется, уже на следующий день я находился у них в отделе кадров с целой кипой всевозможных документов. А ещё через день я начал свой путь к успеху. Н-даа… Единственным моим заметным успехом в данной области стала защита диссертации на тему: «Влияние биологически активной добавки QRc 20 на нервную систему и психическую деятельность крыс в условиях ограниченного пространства». В начальники я никогда особенно не рвался, так как считаю, что управление людьми, это в первую очередь не способ поднять свою самооценку или приобрести вес в обществе, а крайне тяжёлая и нервозатратная работа. Если ты, конечно, собираешься работать на результат. А сложностей на работе и килограммов сгоревших нервных клеток при нашем руководстве мне всегда хватало и так.

             – Валентин, не спи, замёрзнешь, – прервал мои воспоминания вернувшийся Жданов. Судя по лукаво блестящим глазам, что-то он определённо разузнал.

             – Ну давай, товарищ партизан, докладывай. Чего ты там раскопал? – проявил я заинтересованность.

             – Да, собственно, ничего особенно интересного. Как я и говорил, на втором у химиков коротнул блок управления третьим реактором…

             – Третий? О, этот у них давно не ломался, – удивился я.

             – Угу. Ну так вот. Они его последние два месяца гоняют без продыху, а с учётом того, что «дедушке» уже давно пора на заслуженный отдых, да и кустарных деталей в нём поди половина, вероятно, его тонкая и ранимая техническая душа, в очередной раз не выдержала-таки издевательств.

             – Классика жанра, – согласился я.

Тут надо сказать, что у нас большинство оборудования сложнее термометра, перманентно находилось в предаварийном состоянии, по причине того, что закупалось оно в Китае в уже списанном виде. Здесь, на месте ремонтировалось силами сотрудников с применением изоленты, кувалды и такой-то матери, и эксплуатировалось до состояния полного нестояния. А единственная причина, по которой мы все ещё не сгорели к едрене фене, являлась та самая, на удивление довольно неплохая, противопожарная система, по вине которой мы сейчас и дышали свежим воздухом.

            Дверь главного входа плавно распахнулась, и выглянувший из дверного проёма сотрудник охраны сообщил, что задымление ликвидировано, пожарная тревога отменена, и все могут вернуться на свои рабочие места.

            Мы с Петром прошли в здание в числе первых, остальной народ не торопясь потянулся следом. Внутри действительно гарью пахло совсем не сильно. Мощная вентиляция успешно справлялась с удалением из воздуха продуктов горения. По-видимому, противопожарная система сработала штатно (в который уже раз), и возгорание удалось локализовать своевременно, не допустив его распространения.

            Лифты уже запустили, потому на свой, шестой этаж тащиться пешком не было никакой необходимости. Собственно, как я и рассчитывал. Зайдя в лабораторию, первым делом включили свет и прошлись вдоль рядов клеток с мышами, внимательно их осматривая. Надо было убедиться в том, что с ними всё в порядке, и никто там не угорел, например. Зверьки все были живы и здоровы, совершенно спокойны, занимались какими-то своими мышиными делами и не проявляли никаких признаков беспокойства. Удостоверившись, что ничего фатального не случилось, я прошёл на своё рабочее место. Жданов опять куда-то убежал по своим делам. Когда он успевает работать, для моего разума всегда оставалось загадкой.

             Пока компьютер загружал систему, я достал из шкафчика небольшой электрочайник и решил заварить себе чайку. Кофе не люблю. Его сколько не пей, всё равно не напьёшься. Хотя может это у меня организм такой особенный. Меня всегда изумляло, как Жданов по приходу на работу, первым делом спешил заварить себе чашку крепчайшего кофе, и пока её не выпивал, ни на какие осмысленные действия способен не был. Прямо кофейный наркоман какой-то.

Отыскал в том же шкафчике пачку пакетированного чая с бергамотом и сахар. Не то что бы я большой фанат бергамота, просто он вчера в магазине с хорошей скидкой продавался, вот и взял. А так я чай любой могу пить, хоть чёрный, хоть зелёный, хоть липовый. Главное, чтобы сахар был. Без сахара, в противоположность всем гурманам, утверждающим, будто пить чай с сахаром – это кощунство, я не могу. Закинул в чашку сразу пять кусков. Ну так у меня и чашка на пол-литра, чтобы десять раз не бегать. Туда же закинул пакетик чая и, дождавшись пока вода закипит, долил кипятка.

             Через пару минут я, прихлёбывая обжигающий напиток, пытался вернуться к тому месту в отчёте, на котором меня прервала пожарная тревога. Вообще-то в лаборатории приём пищи, равно как и распитие чая и чего-либо другого, запрещён, но какого чёрта…

              Стоило мне только восстановить ход мысли и углубиться в работу, вот ей богу едва пару строчек написать успел, как в дверь влетел вернувшийся Жданов и остановился у моего стола. Я с подозрением поднял на него взгляд. Подозрительно было не то, что он влетел, этот «шустрик» спокойным шагом, кажется, вообще ходить не умеет, откуда только энергия у человека берётся, а то, что тормознул у моего стола.

            Видя мою вопросительно изогнутую бровь, Пётр начал издалека.

            – Работаешь?

            – Работаю, – подтвердил я очевидное, уже чувствуя неладное.

            – А ты почту не проверял? Может там интересное что есть?

            Молча свернув документ, я кликнул на значок почтового сервиса. В верхней части открывшегося окна виднелся запечатанный конвертик нового письма. Открыл его. Письмо было от генерального директора, общее для всех сотрудников. В письме сообщалось, что через сорок минут в главном конференц-зале состоится собрание и для всех специалистов и глав отделов явка обязательна.

             – Бля… – только и смог выдохнуть я. – Теперь будет нам часа два парить мозг на тему, как у нас всё плохо и как мы «…не оправдываем оказанного нам високова давэрия…», – произнёс я с характерным акцентом.

             – Ну, у него есть основания для беспокойства. Не находишь? По срокам мы действительно не успеваем.

             – Да, ладно!  – возразил я.  – А то ты не знаешь почему мы по срокам не укладываемся?  Может потому, что мы тут все от безделья с ума сходим или потому, что на каждого из нас обязанностей навешали за троих, которые, кстати, ни в одном договоре не прописаны? Или может у нас реактор сегодня сгорел потому, что наши химики в реакторной бухают ежедневно? Или всё-таки авария произошла от того, что этот реактор по возрасту годится в ровесники нашего генерального? Тебе самому какая версия больше нравится?

             – Да не спорю я, не спорю, – примирительно поднял руки Пётр. – Всё так. Но не ждёшь же ты от него признания в том, что было бы лучше потратить деньги не на новый «Порше», а на закупку качественного оборудования? – спросил он ехидно. – Машинка, она знаешь, всяко красивши будет. И комфорт в ней присутствует, и даже пахнет она лучше, чем оборудование-то. Ну, местами… Да и, царскую задницу на чём-то возить же надо?

             Машину эту треклятую уже второй месяц не поминали только ленивые. Как же? В химической отрасли кризис, у нас конкретно, всё оборудование сыплется, все с ног валятся от усталости и забыли уже когда на выходных бывали, заказчики грозят в случае провала сроков неустойку выкатить недетскую, а генеральный покупает себе новый «Порше». Оксюморон! В любой другой ситуации всем было бы без разницы, кто там на чём ездит, но основная проблема заключается в том, что нового генерального нам назначили два года назад, и по чисто случайному стечению обстоятельств (ну, разумеется, как же иначе) его фамилия до последней буквы совпала с фамилией одного из членов совета директоров. И вот с тех самых пор и началась у нас полная жо…Хмм…Сложности, корректно выражаясь. Сразу же грянули сокращения сотрудников с перераспределением обязанностей на оставшихся. Осточертевшая оптимизация всего и вся доводила людей до белого каления. Закупки не то, что оборудования, а банальных расходников сократились катастрофически. Каждый шприц и каждую лабораторную пипетку приходится вырывать с мясом. Люди начали потихоньку роптать. Те, кто роптал недостаточно потихоньку, попали под вторую волну сокращений. Оставшиеся притихли и начали ждать, чем всё это закончится.

             – А с другой стороны, Валентин Андреич, вообще-то некрасиво считать чужие деньги, – хитро ухмыльнулся Жданов.

             – А кто их считает? Лично мне, моих вполне хватает, но интересно другое, – ответил я задумчиво. – Действительно ли деньги, потраченные на машину, были его личные, а не выделенные, например, на развитие предприятия? И знает ли об этих деньгах папа нашего вперёдсмотрящего? А то сам он в Россию уже давно носа не казал, насколько мне известно, а из-за океана, возможно, контролировать «деточку» не очень получается.

             – Ну, этого мы знать никак не может, – уже серьёзно сообщил коллега. – И уж тем более доказать что-либо.

              – А нам, Пётр Алексеич, ничего доказывать и не нужно. Во-первых, это не нашего с тобой ума дело, а во-вторых, мы сейчас не в суде находимся, а совершенно бесполезно и самым наглым образом прожигаем рабочее время, за которое нам, между прочим, платят не самые плохие деньги. За сим предлагаю закругляться и выдвигаться к месту покаяния, то бишь в конференц-зал, а то не ровён час места не хватит, ещё и стоять придётся.

            – Здравая мысль, – поддержал меня Жданов.

            Снова выключив компьютер и погасив свет, мы направились в конференц-зал, находящийся на седьмом этаже, строго над нами. Лифт ждать не стали и поднялись по лестнице. Тут уже было довольно людно, народ помаленьку подтягивался.

             Пройдя внутрь помещения, мы обнаружили, что больше половины зала уже занято. Причём заполнять зал начали с задних рядов. Впереди, перед очами начальства, садиться по понятным причинам никто не торопился. Я ухмыльнулся, когда в голове возникла ассоциация со школьным классом. Там у нас тоже на задних партах все двоечники и хулиганы прятались. С учётом того, что в этом зале присутствовало немалое количество как минимум кандидатов наук, сравнение вышло забавным.

            Зала, рассчитанного человек на сто, обычно хватало с запасом, но когда проводилось общее собрание всех отделов, как сейчас, некоторым приходилось либо стоять, либо рассаживаться на подоконниках. Пол в помещении наклона не имел, но в передней части был установлен невысокий подиум, на котором стоял стол для ведущих собрание, и в принципе, сидящих за ним людей можно было увидеть даже с последних рядов. 

             Жданов, ужом просочившись сквозь толпу, умудрился занять нам пару мест в центре, во втором ряду. Так что видно и слышно нам будет всё хорошо. Как собственно и нас самих.

            – Ну что? Мыло все с собой взяли? – обратился я к заднему ряду, ехидно улыбаясь.

            – Мы думали, ты с нами поделишься, – пробасил здоровенный детина, сидевший прямо за мной. Артём Цыганков, в противоположность своей фамилии являлся голубоглазым блондином под два метра ростом и соответствующих габаритов. Внешне этот гигант походил на классического былинного богатыря, который сначала бьёт, а потом думает, хотя по натуре был добрейшей души человеком. При всём при этом он давно уже защитил кандидатскую и вдобавок аж четыре раза умудрился стать отцом. А ещё он как раз работал на втором этаже в той самой реакторной, где сегодня и было возгорание.

            – Знаешь, Артём, – начал я проникновенно, – каждый вообще-то сам должен беспокоиться о собственной ж…, эм…собственном здоровье. Мыло, это как зубная щётка, должно быть у каждого своё. Потому как предпочтения у людей тоже разные, кто-то любит жидкое, кто-то твёрдое. Кому-то может нравиться с запахом клубники, или там шоколада какого. Хотя, я слышал, есть такие суровые парни, которые предпочитают не заморачиваться на всяких мелочах и обходятся вообще без мыла.

            Краем глаза я обратил внимание на Жданова, сидящего к нам спиной. Тот бесцельно возился в смартфоне и старательно делал вид, будто совсем не прислушивается к нашему разговору.  Но покрасневшее лицо и неожиданно возникший у него приступ кашля, который он безуспешно пытался подавить, прижав кулак ко рту, дали мне понять, что ему приходится прилагать немалые усилия, чтобы не заржать в голос.

            – Впрочем, тебе и только сегодня, я, пожалуй, одолжил бы свой кусок мыла, но увы, у меня его тоже нет.

            – Хмм… – наморщил лоб Цыганков, – а уж не относишься ли ты к тем самым суровым парням, о которых только что упоминал? Я бы тогда поостерёгся брать из твоих рук вообще, что бы то ни было.

             Кашель Жданова перешёл в какое-то хлюпанье, смешанное со сдавленным мычанием.

            – Не, Артём, я не из таких. Со мной всё гораздо проще. Я ведь биолог, а потому умею читать послания, адресованные мне самой природой, в которых она подсказывает способы избежать неблагоприятных для организма ситуаций. А уж если ты заранее предупреждён, нет никакой необходимости таскать с собой ненужные вещи.

            – Ну-ну, – прогудел великан, – а почему ты именно сегодня был готов одолжить мне свой кусок мыла?

            – Ну, как же? – сделал я непонимающее лицо. – Подозреваю, что именно ты со своими ближайшими коллегами будешь сегодня примой на нашем балете. Реактор-то, кто спалил?

            – Да на две минуты оставили без присмотра эту кучу металлолома, – катнул желваками на скулах Цыганков. – Я за детьми своими так не следил, как за ним. До туалета только успел добежать. Иду обратно, и на полдороги сирена и завыла. Я в «лабу», а там система уже реагент распылила по всем поверхностям ровным слоем.

            – Эй-эй, – попытался я его утихомирить. – Я-то тебя ни в чём не обвиняю. Успокаивайся давай, чего разошёлся-то?

            – На самом деле, там не так уж много погорело. Кабель питания, конечно, новый придётся примотать. Но на этом и всё. Основная проблема в том, что реакцию запороли и исходное сырьё зазря потратили. Ну и оттирать всю «лабу» теперь сверху донизу, – закончил грустно Цыганков.

            – Ладно, Артём, не дрейфь. Прорвёмся! – поддержал я его. – Не в первой.

            В этот момент «на горизонте» появился наш генеральный директор Больцман Наум Зиновьевич. Прилизанный пижон тридцати двух лет. Высокий смуглый, гладко выбритый, с характерной данному этносу внешностью. В стильном тёмно-синем костюме. Он всегда ходил в чём-то стильном. Никто и никогда, ни разу не видел его небрежно одетым. Короче, весьма эффектный поганец.

Больцман прошёл к столу на подиуме, выбрал кресло ближе к середине и уселся. Справа от него расположились заместитель генерального по науке и главный бухгалтер, слева – зам. по общественным вопросам.  Народ в зале начал спешно рассаживаться. Разговоры постепенно убавили свою громкость.

            Больцман открыл какую-то красную папку (откуда только взял, не было же ничего в руках, когда шёл) и зашуршал листами бумаги. Так продолжалось минуты три, потом он поднял голову и окинул взглядом зал, видимо ожидая увидеть полностью сосредоточенные и внимательные лица. Но так как особым авторитетом и уважением он не пользовался, то многие продолжали шушукаться, обсуждая какие-то свои собственные вопросы, копаться в смартфонах или откровенно позёвывать.

            Генерального, тем не менее, это ничуть не смутило и он заговорил хорошо поставленным голосом:

            – Приветствую вас, коллеги. Рад, что вы смогли найти время и посетить наше внеочередное собрание…

            Язык у него тоже был подвешен всем на зависть.

            – Не буду надолго отнимать ваше драгоценное время, потому перейду сразу к сути.  Как вам всем известно, через два месяца у нас наступает срок сдачи проекта…

            Мне все его балабольства были не интересны, поэтому я потихоньку начал терять нить повествования и проваливаться в какие-то свои мысли. Вспомнилась почему-то школа. В старших классах я уже точно знал, что хочу стать биологом. В идеале гидробиологом. Подводная жизнь, описанная в десятках прочитанных книг, завораживала не слабее какого-нибудь фантастического романа про миры у далёких звёзд. Две трети нашей планеты покрыты водой, а про то, что творится на глубине, мы знаем меньше, чем про события на поверхности Луны. Миллионы неизвестных видов живых организмов. На данный момент открыты и описаны чуть больше двухсот тысяч видов, и по примерному прогнозу это составляет около десяти процентов от возможного объёма. Десять процентов! А я тут мышей препарирую. Ну, да ладно. Как вышло, так вышло.

             – …Совет Директоров ждёт от нас серьёзного отношения к работе… – пробивалось откуда-то издалека.

             Как только сложилась возможность, в первую очередь финансовая, я всерьёз увлёкся дайвингом. Последние лет пятнадцать – это моя единственная отдушина в мир тайн и фантазии. Три раза в год, а иногда и четыре, я мог себе позволить исчезнуть из повседневной суетливой реальности и исчезнуть глубоко под водой. Там, где всегда тишина, покой и гармония.

 – …мы не можем себе позволить, не оправдать…

             Я погружался везде, где только мог: Красное море, Белое море, Тайланд, Филиппины, Большой Барьерный Риф, Мексика, Белизский барьерный Риф с его Большой Голубой дырой.…Всего не перечислить. Стоило мне только очутиться под водой, и я забывал о существовании мира на поверхности. У меня появлялся примерно час, на протяжении которого можно было не вспоминать обо всех проблемах, работе, коммунальных платежах, бюрократии, коррупции, экономическом кризисе. Исчезало всё. Оставался только океан. Океан со всех сторон. Находясь в сильных объятьях которого, ты не чувствуешь ни забот, ни тревог. Ты даже собственного веса не чувствуешь. Ничто не тянет тебя к земле, заставляя напрягать целую кучу мышц, только для того, чтобы сохранить вертикальное положение. Океан обнимает тебя со всех сторон, нежно, но властно. Скоро ты даже перестаёшь различать верх и низ. И это уже не важно. Ты больше не являешься венцом эволюции, могучим приматом, оседлавшим планету. Зато теперь ты часть чего-то невообразимо огромного и такого же невообразимо древнего. Ты вернулся туда, откуда миллиарды лет назад вышли твои предки. На протяжении всех этих веков они боролись за свои жизни, умирали и убивали. И всё только ради того, чтобы ты мог однажды вернуть сюда и осознать истину. Ты дома!

            – Господин Пахомов, вам действительно это кажется забавным? – голос Больцмана вернул меня к действительности.

            Я осознал, что уже на протяжении довольно долгого времени тупо пялюсь перед собой с ничего не видящим взглядом и умиротворённой улыбкой на губах. Говнюк разрушил магию Воды и вырвал меня из грёз в тварный мир. Я тут же почувствовал, как где-то внутри нарастает опасное раздражение.

            – Простите?

            – Я спрашиваю, вы действительно находите забавным тот факт, что мы можем завалить весь проект и уронить репутацию нашей фирмы?

            – Ни в коем случае, Наум Зиновьевич, – я встал в полный рост, – разумеется, в этом нет ничего забавного. Более того, это совершенно неприемлемо! Но, лично мои скромные знания позволяют мне выделить всего две крупные проблемы, которые могут помешать нашему предприятию достойно выполнить взятые на себя обязательства.

            Больцман, глядя мне в глаза, моргнул. Понятно было, что своим замечанием он вовсе не провоцировал меня на диалог, но так как я его уже начал, то ему теперь приходилось как-то выпутываться из сложившейся ситуации.

            – Всего две? – произнёс он осторожно. – Может тогда поделитесь с нами своими умозаключениями?

            – Если вам так угодно, Наум Зиновьевич, – я почувствовал рывок за штанину и, скосив глаза вниз, увидел, как Пётр делает мне знаки заканчивать балаган и не болтать того, о чём потом пожалею. Но меня уже несло. – Итак, как я сказал, проблем две. И они очевидны всем. Первая, это нехватка квалифицированного персонала, количество которого в последнее время изрядно сократилось. Люди физически не успевают быть в нескольких местах одновременно. И кроме того, усилившаяся нагрузка на организм, вызванная увеличением количества обязанностей, напрямую ведет к банальному переутомлению, и как следствие к снижению внимательности и повышению шанса ошибок в работе. Это я как биолог говорю.

            Больцман слушал, не шевелясь, с непроницаемым лицом, и о чём он думал, понять было решительно невозможно.

            – И вторая проблема, это крайняя изношенность оборудования. Да у нас многим аппаратам больше двадцати лет! За это время можно ребёнка родить и вырастить. Все эти приборы до сих пор не развалились, только из-за количества намотанного на них скотча. Какой качественной и быстрой работы можно от них хотеть? Правильно, никакой! Вот, собственно это и есть две проблемы, которые могут уронить честь нашего предприятия, – закончил я, не отрывая взгляда от генерального.

            – Я понял вашу позицию, Валентин Андреевич, – ого, он помнит моё имя, – но хотел бы услышать от вас некоторые уточнения. Как вы несомненно в курсе, химическая промышленность сейчас переживает не лучшие времена, как у нас в стране, так и во всём мире. Наш институт, к сожалению, не исключение. И с финансовой точки зрения он едва держится на плаву, откровенно говоря. А госзаказов в ближайшее время, о чем вы безусловно осведомлены, не предвидится. Но может быть вы сможете подсказать, где бы нам всем достать денег для зарплаты новым сотрудникам и закупки нового оборудования? А то у нас в Совете Директоров уже все головы сломали, как бы решить ЭТУ, – он выделил голосом, – проблему.

             Мозгами я понимал, что действительно пора заканчивать. Но то ли накопившаяся усталость и раздражение требовали выхода, то ли какой-то демон тянул меня за язык, но остановиться я уже не мог.

            – Я же, Наум Зиновьевич, не имею финансового образования, и мне за решения таких задач денег никто не платит. А единственное предложение, которое я могу сделать по данной проблеме, совет директоров вряд ли одобрит.

            – А вы всё же попытайтесь. Иногда… – он пожевал губами, – не специалист может выдать такое уникальное решение, которое профессионалы, почему-то пропускают.

            Я глянул опять на Жданова. Тот молча сидел с закрытыми глазами, и можно было подумать, что он вовсе не следит за разговором. Но на самом деле Пётр слишком хорошо меня знал, и наверняка уже догадался, какие будут мои следующие слова.

            Я поднял глаза на Больцмана и, глядя ему прямо в глаза, произнёс:

– Всё очень просто, чтобы купить что-нибудь нужное, нужно продать что-нибудь ненужное. Может быть лишний домик в Майами, может быть лишнюю яхту, а может и машину сменить на какую попроще. Но, как я уже говорил, совет директоров вряд ли оценит моё предложение.

            В зале воцарилась гробовая тишина. Все знали, что «язва» я ещё та. Но то, что я вот так, прямо в лицо предложу Больцману вкупе со всем советом директоров, поменьше тратить денег на себя любимых! Этого не ожидал никто.

            Я спокойно смотрел на генерального. Весь запал и кураж куда-то сразу ушли, как, наверное, бывает у тех людей, которые долго и мучительно шли к какой-то очень важной для них цели, и наконец достигнув её, испытывали только опустошённость, усталость и отсутствие видимости следующей вехи на своём пути.

             Больцман смотрел на меня, прищурив глаза. Посверлив меня взглядом ещё пару секунд, он процедил.

            – Я сообщу о вашем предложении Совету Директоров, а уж решение по нему будут принимать они сами, – и, приподняв голову, произнёс уже для всех, – а теперь Дамы и Господа, если больше ни у кого никаких предложений нет, предлагаю разойтись и обдумать то, что я говорил в первой части нашего собрания. Всем спасибо.

И поднявшись с места, он проследовал к выходу из конференц-зала.

            Все начали расходиться, и я, развернувшись лицом к залу, повсюду замечал бросаемые на меня взгляды. Хотя большинство из них и были сочувствующими, а некоторые даже откровенно восхищёнными, но заметил и парочку подленько-злобных. Ну да и хрен с ними всеми!

            – Пошли что ли тоже? – окликнул меня Пётр.

            Я молча пошёл к выходу. Мне даже показалось, будто люди стали чуть охотнее уступать мне дорогу. Мы прошли по коридору и, спустившись по лестнице, прошли в свою лабораторию.

            – Ну, давай рассказывай, какая муха тебя укусила? – начал прямо с порога Жданов. – Чего ты взъелся на этого клоуна? Он же теперь тебе жизни не даст, самое меньшее. А самое большее – уволит к чертям, уже завтра.

             Было заметно, что Пётр действительно переживает.

             – Завтра вряд ли, но в ближайшее время, скорее всего, точно, – ответил я устало, присаживаясь в рабочее кресло. – Не знаю, что на меня нашло. Вроде перед собранием и мыслей таких не было, но вот как только он меня окликнул, так меня и понесло. Понимаю же, что лишнее говорю, но остановиться не могу. Прямо как вилами кто в зад подталкивает. Такая злость на этого пейсатого засранца разобрала, со всеми его «членами Совета», что прямо зубами вцепиться был готов.

             – И давно ты так евреев не любишь? – удивился мой собеседник.

             – Да дело не в национальности. Будь он хоть эскимосом, меня его личный снобизм и лицемерие достали. И не важно носит его папа кипу, тюбетейку или собачий треух. Я же знаешь, как в анекдоте. Про тот, где идёт грибник по лесу, заходит за куст и видит, как маленькая девочка поймала белого кролика и лупит его бейсбольной битой изо всех сил. Размочалила того уже в хлам. Шерсть в одну сторону летит, мозги в другую, бита по самую рукоятку в крови. Мужик глаза вытаращил и говорит так, с дрожью в голосе: «Девочка, а за что ж ты так животных-то не любишь?». А она глянула на мужика искоса, потом на биту свою, потом опять на мужика, и отвечает ему негромко, прищурив глаз: «Да я, дяденька, и людей-то тоже не очень». Вот и я, не очень. У меня это чувство интернациональное. Но так, как сегодня с этим паразитом, ещё никогда не было. Сам понять не могу, чего понесло.

             – А не гуманный ты человек, Валентин Андреич, – заявил мне слегка повеселевший после анекдота Жданов. – Можно даже сказать – мизантроп.

             – Гуманизм, Пётр Алексеич, – это искусственно созданное человеческим обществом теоретическое мировоззрение. И к его практическому применению само общество до сих пор не готово, – сообщил я вяло. – Да и разновидностей этого гуманизма чёртова прорва, причём некоторые из них противоречат не только друг другу, но и на мой личный взгляд, даже здравому смыслу. А всё потому, что люди постоянно забывают, что они по-прежнему часть природы, не смотря на все свои амбиции и самомнение. А в природе никакого гуманизма не существует. С точки зрения законов природы, жизнь лысой обезьяны, которая загаживает всё вокруг себя отходами жизнедеятельности, ничем не более ценна, чем жизнь какого-нибудь шакала, который эти отходы утилизирует. Причём, для окружающей среды шакал даже больше пользы приносит, что бы там эта обезьяна о себе не думала. Нельзя сказать, будто чья-то жизнь важнее, и его интересы в приоритете. Всё взаимосвязано. Слушай, – спохватился я, – чего я тебе это всё объясняю? Ты же сам биолог, и не хуже меня в этом разбираешься.

            – Да я подумал, может тебе выговориться надо. Вот и не перебиваю, – ухмыльнулся Пётр.

            – Ну да, – глянул я на часы. Они показывали без четверти шесть вечера. – Поехали, что ли по домам, пока ещё чего-нибудь не случилось? На сегодня рабочий день предлагаю завершить.

            – Согласен, – поддержал Жданов.

Мы собрали свои вещи, погасили свет и покинули лабораторию. На это раз уже спустились на лифте, пересекли фойе и, выйдя через главный вход, направились в сторону парковки. Дойдя до своих машин (они как-раз были припаркованы рядом), сердечно распрощались друг с другом. В этот момент у меня неожиданно возникло стойкое ощущение, что больше мы со Ждановым не увидимся, но списав это на общую усталость и тот бардак, что творился сегодня на протяжении дня, решил выкинуть дурацкие мысли из головы, и нажал на брелок автомобильной сигнализации. Старенькая Шкода «Октавия», подмигнув фарами, приглашающе щёлкнула дверным замком.

        Усевшись за руль и запустив мотор, я подконнектил свой смартфон к аудио системе и запустил очередную фантастическую аудиокнигу. Читать бумажные книги в последнее время мне стало не очень комфортно, сказывалась многочасовая работа у монитора, а так как зрение у меня с детства было не ахти какое, то я при первой же возможности перешёл на аудиоформат. Заметив, что Пётр уже покидает стоянку, тронул машину с места и не спеша покатил к выезду с парковки. Спешить мне действительно было некуда. Семьёй и детьми я не обзавёлся, хотя женат был дважды, но оба раза неудачно. Семейная идиллия не просуществовала в первый раз и года, второй раз продержалась чуть более двух. Родители уже больше десяти лет, как погибли в авиакатастрофе, возвращаясь с отдыха у моря, а так как я был единственным ребёнком в семье, то братьев и сестёр, соответственно тоже не имелось. Друзьями, в том смысле, какой я вкладывал в это слово, судьба меня не наградила. Никаким серьёзным хобби, кроме дайвинга, на данный момент не увлекался. Когда-то давно, в школе я недолгое время занимался стрельбой из «мелкашки», которой заинтересовался на уроках НВП. Пару раз даже ездил на соревнования, но никаких призовых мест не занял, и довольно быстро мой интерес к стрельбе угас сам собой. Какой либо спорт меня никогда особенно не интересовал. Не то чтобы я являлся его ярым противником, просто было откровенно лень тратить время и силы. Я вообще считаю, что любое дело либо должно приносить удовольствие, либо вести к какой-то значимой цели, а в случае невыполнения этих условий теряется сам смысл и стимул для занятия этим делом. Ещё лет десять назад, я мог бы надолго зависнуть перед компьютером за какой-нибудь игрушкой, на которые «подсел» после института, когда смог купить себе первый ПК. Путешествие по волшебным, красочно нарисованным  мирам позволяло несколько удовлетворить тягу к приключениям, но впоследствии пришлось завязать и с этим хобби, в основном опять же из-за зрения, хотя и сам по себе интерес к виртуальной реальности как-то постепенно стал пропадать.

Время езды до спального района, в котором располагалась моя квартира, занимало около часа, но под интересную книгу время пролетело довольно быстро, благо и ненавистных пробок на этот раз удалось каким-то чудом избежать. Оставив машину на общей парковке с внешней стороны здания и активировав сигнализацию, я направился к арке, за которой находился внутренний двор с подъездами. На улице стоял уже заметный полумрак, и не смотря на не самое позднее время, было весьма тихо и пустынно.

Шагая через каменный проём, я заметил какое-то движение слева, за обрезом стены, но это меня никак не насторожило. Кошка или птица пролетела, а может вообще показалось? Мало ли что. Но выходя из арки, я всё-таки рефлекторно стрельнул глазами налево. Только успел заметить человеческую фигуру, как получил сильный удар чем-то твёрдым по затылку. В голове словно что-то взорвалось, и перед глазами пошли разноцветные пятна. Потеряв равновесие, я упал на колени и тут же получил пинок в спину, заставивший меня растянуться на земле уже в полный рост. Из руки вырвали барсетку с документами, начали ощупывать карманы в поисках бумажника. Я вяло, пытаясь отбиваться, перевернулся на спину. Тут же получил удар ботинком в ухо, но сквозь всполохи света перед глазами смог узнать одного из нападающих.

– Пашка, сука… – прохрипел я.

 Этот мелкий ублюдок являлся обладателем физиономии классического олигофрена, постоянно тёрся во дворе в компании таких же недоумков, как и он сам, видимо нигде не работая, и ещё его мать училась со мной в одной школе, поэтому я и обладал о нём кое-какой информацией.

            – Чё? – послышался удивлённый тихий голос.

            – Он тебя узнал, дебил! – раздался приглушённый голос с другой стороны, и мне в рёбра заехали ботинком. Явственно хрустнула сломанная кость. – Мочить его надо.

            – Ты, чё гонишь? – ошарашенно произнёс Пашка. – Валим отсюда!

            – Куда валим, урод? Этот фраер тебя ментам сдаст, а через тебя они на всех выйдут, – зло ответили ему. – Или ты нас спецом за собой на кичу прихватить решил?

– Да-а, вы чего, п-пацаны? – заикаясь, проблеял гадёныш.

– Тихо, все! – прошипел новый голос. – Паха, держи трубу! Держи, бля, я сказал! Тебя срисовали, ты и мочи! Быстро! Время идёт. Ща все попалимся. Быстро, я сказал!

            Поразительно, но страха не было. Присутствовало ощущение полной абсурдности и нереальности происходящего. Как будто, это не я тут валяюсь на асфальте, и не меня собираются забить трубой до смерти, а кого-то другого. Со мной ведь такого не может быть, потому что не может быть никогда!

            Я попытался перевалиться на бок и встать на ноги, но новый пинок ботинком попал точно в лицо, снова опрокинув меня на спину и наполнив рот вкусом крови. Надо мной навис тёмный силуэт, и я рефлекторно прикрыл голову рукой. Но ней тут же саданули трубой, и рука сразу онемела, потеряв всякую чувствительность.

            – Ещё, бля! Давай быстрей! – поторопил Пашку шипящий голос.

На меня обрушились новые удары, и уже после второго попадания сил держать руки поднятыми не стало. В следующий момент реальность мигнула последний раз, и я провалился во тьму.

                                                                 Глава 2

          Вначале была боль. Нет, не так. Боль! Чудовищно болела голова! Всего остального я вообще не чувствовал. Боль обволакивала и растворяла в себе. Она была всюду. Вокруг плескался целый океан боли, в котором одиноко плавала крохотная частица моего сознания. И само это сознание было ничем иным, как центром кристаллизации боли. Я попытался открыть глаза. Их резануло ярким светом, мегаваттный электрический разряд пронизал голову от одного виска до другого, и снова наступила тьма.

            Когда я пришёл в себя во второй раз, пробуждение далось несколько легче. Голова продолжала болеть, но уже не стремилась взорваться от малейшего движения. Памятуя о прошлом неудачном опыте, я не стал торопиться открывать глаза. Как ни странно, первым из органов чувств вернулось обоняние. Оно у меня на протяжении всей жизни было довольно слабым, а сейчас я вдруг ощутил целый букет запахов. Пахло прелой соломой, мышиным помётом, мокрой шестью, человеческим потом, конским навозом, древесной смолой, дымом…и…водой? Складывалось такое впечатление, что где-то рядом протекает река, причём не озеро, а именно проточная вода. Не знаю откуда пришло это понимание, но я почему-то был в нём уверен. Помимо этого, в воздухе витали ещё десятки различных запахов, большинство которых я определить не смог, но на их фоне своей яркостью и чёткостью выделялся один знакомый. Пахло кровью. Свежей человеческой кровью, пролитой где-то неподалёку. Этот запах пробудил во мне какое-то неясное возбуждение и тревогу. Очень странное, ни на что не похожее ощущение, отозвавшееся судорожным сокращением всех внутренностей. Внезапно я понял, что испытываю сильную жажду и не менее сильный голод, причём эти два чувства периодически переплетаются и смешиваются между собой неким загадочным образом, добавляя сумятицы в голове.

            Так, стоп! Я попытался сосредоточиться. Последнее, что я запомнил перед тем, как потерять сознание в первый раз, это то, как меня старательно вколачивали трубой в асфальт. Логично было бы предположить, что сейчас я должен находиться в больнице. И если запах крови в больнице – дело самое обычное, то откуда взялась солома, конский навоз и всё остальное?

             В этот момент включился слух. И сразу на меня обрушился целый водопад звуков: конское ржание, лязг металла, топот ног, шелест деревьев, человеческие крики, свист ветра в какой-то щели…Разнообразие звуков поражало своим количеством. Они сливались в сумасшедшую какофонию, в которой, на первый взгляд, разобрать хоть что-то определённое было решительно невозможно. Но стоило сделать малейшее усилие и прислушаться, как сразу получалось выделить любой звук, делая его словно бы громче, приподнимая над общим фоном и наделяя глубиной и объёмом. Так мне удалось расслышать тихий звук мышиной возни, изначально заглушаемый всем этим оркестром.

             Мышиной возни? В больнице?! Да и всё остальное тоже. Что за чертовщина здесь происходит? Ладно нос, я ему никогда особо не доверял, но теперь ещё и уши выдают мне полный абсурд. Хотя с другой стороны, если учесть тяжёлую черно-мозговую травму, которая несомненно должна у меня быть, возможно это такие «игры разума» или побочный эффект процесса восстановления синапсов нервных клеток, например.

            Я всё же решил открыть глаза и медленно приподнял веки. Поначалу, кроме мутных пятен всех оттенков серого, я ничего не увидел, но через некоторое время смог разглядеть над своей головой двускатную соломенную крышу, уложенную на потемневшие от времени деревянные стропила. От этой самой крыши изрядно пованивало плесенью и сыростью. Я ошарашенно моргнул. Определённо я не в больнице. Тогда где я? Что это за сарай? Как я сюда попал? Сколько прошло времени? Вопросы, возникали в голове с лихорадочной скоростью и грозили погрести под собой едва возродившееся сознание. Волевым усилием я взял себя в руки и огляделся. Судя по высоте и расположению крыши, я находился в торцевой части какого-то сарая, на втором (а может третьем?) этаже. Лёжа на спине, я мог видеть справа от себя деревянную стену из гладко отёсанных брёвен, а слева, в другом торце здания, верх дверного проёма с неплотно прикрытыми двойными дверьми. Сам я лежал на некоем помосте, по всей видимости используемого для сезонного хранения сена. Прямо над головой, между стропил раскинулась порядочная такая паутина, в центре которой неподвижно застыл и сам её хозяин с ярким светлым крестом на спине. Весь вид постройки, даже на сугубо дилетантский взгляд говорил о её весьма преклонном возрасте, а также о некотором запустении и невнимательности со стороны хозяев.

            В полном замешательстве рассматривая этот образец деревенского зодчества, я с немалым удивлением обратил внимание на остроту собственного зрения.  Несмотря на царивший вокруг полумрак, для меня не составляло никакого труда различить даже маленький сучок на противоположной стене. И это при моей близорукости на плюс пять. Более того, глаза вообще работали странно в высшей степени. Стоило мне только сосредоточить свой взгляд на каком-то отдалённом предмете, как зрение тут же услужливо его приближало, наделяя дополнительной контрастностью и объёмом.

            Совсем уж растерявшись, я потряс головой и непроизвольно пошевелил пальцами. Они немедленно подчинились, и я обрадованно понял, что чувствую обе руки и могу их контролировать.  Проведя ту же диагностику с ногами, облегчённо выдохнул, убедившись и здесь в отсутствии видимых нарушений. Руки-ноги на месте, уже хорошо. Осталось теперь решить вопрос с местонахождением. Сел. Мир перед глазами крутанулся, и я чуть не свалился с помоста. Вцепившись в его край левой рукой, закрыл глаза и дождался, пока головокружение не прекратится. Желудок протестующе заурчал, напоминая о своих потребностях. Во рту было сухо и гадко, как с хорошего перепоя. Я попытался сглотнуть и внезапно сделал новое открытие, от которого меня пробил холодный пот. Мои зубы! Половины зубов просто не было! Ещё можно понять, если бы речь шла о передних зубах, труба в Пашкиных руках могла их и проредить, но отсутствовали ВСЕ большие коренные зубы на обеих челюстях! Что за бред? Кому нужны чужие зубы? Это же не почки, их пересаживать смысла нет. Ощупав зубы языком уже целенаправленно, я убедился в правильности первого впечатления. Резцы находились на своих местах в полном составе, клыки тоже присутствовали там, где и должны быть, но по ощущениям стали значительно острее. Затем шли премоляры, они же малые коренные зубы, и на этом всё. Дальше было пусто. Минус двенадцать зубов! Причём состояние дёсен, а также отсутствие какого-либо болевого синдрома, намекало на то, что-либо эти зубы удалены давным-давно, либо их вообще никогда не было.

            Я продолжал сидеть и тупо таращиться перед собой, недоумённо елозя языком во рту, в безуспешных попытках понять, что всё это может значить. И тут мой взгляд упал на руку, торчащую из оборванного рукава грязной дерюги, в которую я был одет. Это была не моя рука! Ширококостная, изрядно худая, тем не менее весьма жилистая, она выделялась нездоровой бледностью. Перед глазами неожиданно всё поплыло, сердце в груди резко заколотилось, рванувшись куда-то вверх, застряв комком в горле. Лёгкие судорожно пытались втянуть в себя воздух, но он где-то застревал и никак не мог пробиться внутрь. Тело забилось в крупной дрожи, и его немедленно прошибло холодным липким потом. Дико вращая глазами, я упал обратно на спину. Дышать! К чёрту мысли! Пока просто дышать! Разбираться буду потом. Надо взять себя в руки, пока стресс не добил меня окончательно. Сжав кулаки, сосредоточил всю силу воли на равномерном и глубоком дыхании. Так, ещё раз, ещё, задавал я ритм сам себе. Спокойней. Так, уже лучше. Ощущения были такие, будто пробежал километров десять, хотя я и трёх после института не пробегал ни разу. Кое-как придя в себя, решил потихоньку продолжить осмотр. Поднеся к глазам руку, стал пристально её рассматривать. Вполне обычная человеческая рука, кожа очень светлая, как у человека крайне редко бывающего на Солнце, давно не мытая, волосяной покров полностью отсутствует. Крупная кисть имела пять длинных слегка мосластых пальцев (ну, а сколько ей ещё их иметь, спрашивается?). Интересна была ногтевая пластина, выпуклая и довольно толстая, сразу наводившая на мысль о накладных ногтях, но банально обгрызенные края на всех пальцах, убедили меня в её естественном происхождении.

             Перевёл взгляд на свои ноги, уже опасаясь их увидеть. Опасения подтвердились. Выглядывающие из замаранных грязью и неоднократно залатанных штанин, стопы ног, моими однозначно не были, но за исключением этого факта, тоже выглядели вполне обычно. Ощутив вновь подступающую панику, рванул завязку штанов, проверяя возникшую секунду назад мысль. Оттянул пояс, пригляделся, для верности прощупал через ткань. Вроде всё на месте. С облегчением выдохнул. От абсурдности ситуации стало неудержимо смешно. Позволил себе минуту идиотски поржать, прикрывая рот руками, и отдавая себе отчёт в том, что это результат стресса, который организм пытается как-то сбросить. Наконец успокоившись, постарался взять себя в руки и рассмотреть предложенные самому себе гипотезы происходящего.

            Итак, гипотеза первая: я сейчас в больнице, в отделении интенсивной терапии, без сознания, и всё вокруг просто мой бред. С учётом того, что все органы чувств, ну кроме осязания, выдавали информацию с разными сбоями, данный вариант имел право на существование, но какой-то внутренний голос настойчиво не давал мне согласиться с таким объяснением. Очень уже качественной и детальной была окружающая действительность. Гипотеза вторая: меня похитили и накачали сильнодействующими наркотиками. Ага, и ещё зубы вырвали. Тут я всё-таки догадался стянуть с себя грязную рубаху, судя по швам, явно ручной работы, и проверить, нет ли на теле ещё каких-нибудь следов от возможных хирургических операций. Может у меня правда уже половины внутренних органов нет? Тело под одеждой тоже оказалось давно не мытым, бледным и худым. Не узник Бухенвальда, конечно, изнурённым оно не выглядело, наоборот, я был чрезвычайно жилист и перевит жгутами мышц, как туго сплетёнными верёвками, во всех направлениях, но крайне тонкая прослойка подкожного жира создавала впечатление, что с меня живьём содрали кожу. Эта часть бреда мне понравилась. По крайней мере лучше, чем было раньше. «Вот это вот, оставьте как есть», – пробормотал я с усмешкой себе под нос, натягивая рубаху обратно, попутно обратив внимание на постепенное возвращение чувство юмора.

 Продолжив осмотр и ощупав себя со всех сторон, я с облегчением не обнаружил никаких шрамов. Вариант с операциями отпал сам собой. Да если задуматься, какой смысл похищать организм с наполовину изношенными органами? Наверняка можно кого помоложе найти. Что ещё остаётся? Секретные опыты по пересадке сознания из одного тела в другое? В сарае? Маловероятно. А уж похищение с целью выкупа, вообще чушь, чай я не дочка Рокфеллера. Значит переходим к третьей гипотезе. Я умер и моя душа реинкарнировалась в своём следующем воплощении. Хм….Насколько я помню, исходя их постулатов буддизма или индуизма, душа должна вселяться в новорождённого, а не во взрослого, так что здесь тоже мимо. Хотя… религия ведь тоже может ошибаться. Ну да ладно, переходим к последней из имеющихся у меня гипотез: я провалился в другой мир или другое измерение, или вообще чёрт знает куда и вселился в чужое тело. Откровенно говоря, эта гипотеза была самой антинаучной и наиболее идиотской, но она идеально объясняла вообще всё происходящее со мной. И неизвестное место с сараем, и не принадлежащее мне тело, и, как следствие, иначе работающие органы чувств. Мозгу с этой теорией смириться было непросто, но хотя бы в панику он уже не впадал а, получив пищу для размышлений, принялся строить логические цепочки. Хм…Видимо, фантастику читал не зря. Я теперь попаданец, блин! Зашибись! И что теперь делать? А назад точно никак? Я ухмыльнулся. Не-ет, если я действительно в другом мире, то назад меня не надо, по крайней мере, пока я тут всё не исследую. Там я никому не нужен и никто меня не ждёт, разве что брызгающий ядом Больцман. Ладно, хрен с ним с этим ублюдком, у меня тут дела поинтересней наклёвываются. Значит, если принять в разработку версию о другом мире, как основную, то что? Чем там полагается грамотному попаданцу заняться в первую очередь? Чёрт, не могу поверить, что я серьёзно об этом думаю! Ладно продолжим… М-м…Осмотреть себя и осмотреться вокруг? Себя вроде всего уже осмотрел, но по причине отсутствия зеркала, увидеть свою новую физиономию не представляется возможным.

Тут я осознал, что осмотреть-то можно много чего ещё. Если это другая реальность, то передо мной открываются поистине неограниченные перспективы, тут новое абсолютно ВСЁ! Это круче, чем открытие Колумбом Америки. Целый неизведанный мир, поразительные экосистемы, удивительнейшие разновидности живых организмов, которые, возможно развивались исходя из законов чуждой эволюции. Внутри меня вспыхнул азарт исследователя, приглушив все тревоги и заботы. Но я тут же сбил сам себе лишний энтузиазм, предположив, что провал  мог произойти не в пространстве, а только во времени, и за порогом меня вполне могут ожидать какие-нибудь довольные татаро-монголы.

 Оглядевшись, ещё раз по сторонам, я решил наконец спуститься вниз.

 Простенькая деревянная лесенка нашлась в другом конце помоста. Медленно и осторожно я поднялся на ноги и встал в полный рост. А рост, как оказалось, вполне приличный, сто восемьдесят как минимум, а скорее все сто восемьдесят пять, но при весе килограмм в шестьдесят пять, особенно внушительным он не казался.

Наклонился, присел, выпрямился. Помост протестующе заскрипел. Сложно сказать, но по ощущениям, здешняя сила гравитации  от земной мало чем отличается, если вообще отличается.

  Голова ещё болела, хотя и гораздо слабее и слегка кружилась. Все движения тоже казались несколько скованными. Ну, это как раз неудивительно, я эти движения в первый раз в этом теле совершаю, да ещё неизвестно сколько оно вообще здесь валялось в неподвижности.

Осторожно спускаясь по совсем ненадёжно выглядевшей лестнице, неожиданно подумал, что в прошлый раз тоже всё началось с лестницы. Ухмыльнувшись сам себе, огляделся по сторонам. Сарай в действительности оказался то ли стойлом, то ли фермой. Весь первый этаж был поделён деревянными загородками, на разные по размеру отделения, расположенные вдоль боковых стен. Видимо, здесь содержали всю скотину разом под одной крышей. Прошёлся по центральному проходу, заглядывая в пустые отсеки в поисках хоть какого-нибудь сельхозинвентаря, который можно было бы использовать в качестве примитивного оружия. Ничего полезно найти не удалось. Впрочем, я сильно сомневался в своих рукопашных навыках, и вряд ли старая палка могла мне в этом сильно помочь. По дороге к воротам убедился в правильности сложившегося первого впечатления о неухоженности постройки. Отсутствовали не только животные, не было ни свежего навоза, ни даже свежих следов, только пыль покрывала всё ровным слоем, дополняя ощущение заброшенности.

Подойдя к двойным дверям, остановился, опасаясь сделать последний шаг. Что там снаружи?! Действительно новый мир? Или… Что?… Да, к чёрту всё! Не посмотришь – не узнаешь. Не сидеть же в этом сарае всю оставшуюся жизнь. Глубоко выдохнув, я шагнул вперёд и осторожно выглянул через щель. Под таким углом моему взгляду открылась только часть грунтовой дороги, уходившей куда-то налево и высокий деревянный забор за этой самой дорогой. Звуки, доносившиеся всё это время снаружи, стали гораздо громче. Преобладали металлический лязг, яростные человеческие крики и болезненные стоны. На слух можно было предположить, что где-то поблизости идёт нешуточная драка с участием сотен человек. Н-да, не очень удачно я попал. В этот момент налетевший ветер принёс усилившиеся запахи гари и крови. От запаха крови меня  опять всего передёрнуло, и желудок снова заурчал.

Приоткрыв просевшую воротину, я просунул голову и огляделся. С правой стороны участок дороги делал плавный поворот и пропадал из виду. На всём его видимом отрезке, я смог разглядеть только ближайший перекрёсток с такой же улицей. По обеим сторонам абсолютно пустых улиц стояли одноэтажные дома деревенского типа окнами на дорогу, но практически все окна были закрыты резными деревянными ставнями. Между домами тянулись высокие заборы с прорезанными в них воротами и дверьми, ведущими во внутренние дворы. За домами, метрах в трёхстах что-то чадило, заволакивая небо чёрными клубами дыма. Оттуда же доносились и звуки ожесточённой битвы, которые, кстати, начали постепенно стихать.

Я прикинул, что местные в сложившейся ситуации не стали бы долго разбираться и, встретив непонятного человека, с большой долей вероятности приняли бы его за врага и прибили на всякий случай. А значит нужно было быстро и тихо «делать ноги». Левая сторона по понятным причинам показалась мне более перспективной для этой цели и я, убедившись в отсутствии нежелательных свидетелей, отодвинул воротину ещё пошире. Протиснулся в образовавшуюся щель и, стараясь поменьше шуметь, двинулся вдоль забора. Шёл я босиком, а потому внимательно поглядывал под ноги, опасаясь наступить на что-нибудь острое. Лишние травмы мне сейчас были совсем ни к чему.

Но не успел я дойти до ближайшего угла, как из-за дома на следующем перекрёстке вывернулся молодой парень и ломанулся в мою сторону. Бежать обратно до сарая было уже поздно, да и подозрительно, и я, прижавшись спиной в стене дома, попытался прикинуться ветошью, давая ему дорогу.

Он пронёсся мимо, храпя как загнанный лось, не глядя по сторонам расширенными от страха глазами. Из одежды на нём был кожаный доспех, с нашитыми на груди и спине металлическими пластинами, сейчас изрядно забрызганный кровью, льняные штаны и невысокие кожаные сапоги. Его правая рука сжимала рукоять небольшого топорика, а по светлым вихрастым волосам, слипшимся от пота, стекала тонкая струйка крови. Едва он успел проскочить мимо меня, как ему в спину воткнулся метровый дротик. Парень, споткнувшись, рухнул на землю, потом вскочил и снова ринулся прочь, но уже через пару шагов опять свалился, захлёбываясь собственной кровью и пуская изо рта кровавые пузыри. Я, остолбенев, смотрел на него, боясь даже пошевелиться. Ничего себе знакомство с первым аборигеном… В этот момент с той стороны откуда он прибежал, раздался задыхающийся голос:

– Э-э… Зачем убил? Ведь поймали почти.

Я повернул голову и увидел двух бородатых мужиков чем-то похожих на арабов. «Да у них тут реально средневековье!?» – пронеслась в голове вопросительная мысль. И тут же пришла следующая: «Я их понимаю!» Я действительно разобрал, что сказал один из них, но почему я это понял, даже предположить не успел, так как события стремительно понеслись вскачь. Оба мужика, смуглые и горбоносые носили стеганые халаты (у одного в красную вертикальную полоску, у другого в зелёную) чуть выше колена, светлые, широкого покроя штаны, заправленные в узконосые кожаные сапоги. На головах остроконечные металлические шлемы, обёрнутые пыльными тюрбанами. Из вооружения у обоих по небольшому круглому щиту и сильно изогнутой сабле, только у «красного» сабля была в руке, а у «зелёного» висела в ножнах. Судя по всему, дротик метнул именно он. Пока я вертел головой, они приметили себе новую жертву и кинулись ко мне. Я, наконец очнулся и, резко развернувшись, бросился прочь. Но меня тут же что-то ударило сзади под колени, заставив на полном ходу рухнуть наземь, повторив тем самым манёвр давешнего парня, с тем лишь исключением, что я пока помирать не собирался. Перевернулся на бок и оглянулся. Под моими ногами валялся щит одного из «арабов». Они оба бежали ко мне, и «зелёный» был без щита. «Вот метатель хренов!» – выругался я про себя, пытаясь подняться на ноги. Но «арабы» оказались не пальцем деланные, пока один сбивал меня щитом, второй сокращал дистанцию и теперь находился совсем рядом со мной, с разбега пнув меня ногой в бедро. Я снова покатился по земле, отлетев на этот раз к самому забору, на полметра не докатившись до булыжника, размером чуть больше кулака, лежащего подле здоровенных ворот. Рядом валялся уже остывающий труп парня, и из-под него натекла порядочная лужа крови, а у меня имелись все шансы повторить его судьбу. Сильный запах крови ударил в голову, и меня накрыло. Дикая злость нахлынула внезапно, обрушившись как лавина, снося все запреты и стирая из головы все мысли, оставляя только желание выжить и покарать ублюдков, посмевших поднять на меня руку. На меня! И кто? Мясо!

«Красный» был уже рядом. Я же, яростно взревев, выхватил из-под стены булыжник и, садясь, с разворота засадил камнем подбежавшему «арабу» по колену. Всё произошло настолько быстро и неожиданно, как для меня самого, так и для моего противника, что увернуться он никак не успел. Раздался хруст кости, дикий вопль и звук выпавшей из ослабевших пальцев, сабли. Недолго думая, я прямо как был, сидя бросил свой камень в подбегающего и что-то орущего мне «зелёного». Тот замешкался на долю секунды, не успев вовремя среагировать, и метательный снаряд попал ему точно в зубы, заставив с протяжным стоном свалиться наземь. Я, вскочив на ноги, бросился к первому врагу, вцепился ему в плечи и навалился, опрокидывая на спину. Он откинулся не особенно сопротивляясь, увлекая меня за собой. Внезапно я почувствовал резкий удар и ощутил у себя в левом боку раскалённый паяльник, засунутый туда на всю длину. Гад успел вырвать из-за пояса кинжал и воткнул его в меня чуть ли не наполовину. От адской боли на долю секунды потемнело в глазах, но я, зарычав, левой рукой схватил его запястье и рванул в сторону, вытаскивая из своего бока зажатый в кулаке клинок. Правой же рукой ухватил «араба» за бороду и, подтянувшись на локте, попытался вцепиться тому в нос зубами. Как ни странно, это получилось. Да, ещё как! Рот распахнулся на удивление широко, и я умудрился укусить его не только за нос, но поперёк всего лица, от щеки до щеки, заставив того исторгнуть из себя леденящий душу вопль. В моём рту что-то щёлкнуло, и все четыре резко удлинившихся клыка, вонзились «красному» в морду. Сумасшедший крик тут же прервался и его тело подо мной моментально обмякло. Я перехватился поудобней и, запрокинув ему голову, вцепился зубами прямо в горло. Клыки глубоко погрузились в плоть. Без малейших раздумий, как будто это было самое обычное, отточенное многочисленными повторениями движение, я сделал резкий рывок, вырвав из шеи врага изрядный кусок окровавленного мяса, и так же автоматически сплюнул его на землю. Мне в лицо ударил фонтан крови. Кровь! Совершенно осатанев, я прильнул к этому истоку и начал жадно пить, чувствуя, как наполняется давно пустовавший желудок, как он жадно урчит от удовольствия. Всё мое тело охватило блаженное состояние, близкое к экстазу. Я пил и пил, и не мог остановиться. Время словно замедлилось, и через всего меня прокатывались волны неги, заставляющие только глубже вгрызаться в горло жертвы. Где-то далеко-далеко раздался испуганный крик человека. Человек был в ужасе и потому орал. «Страх и ужас – это хорошо. Если ты их испытываешь, значит ещё жив. Кричи, пока можешь, но будь осторожен, ты можешь привлечь моё внимание, и тогда очень скоро ты перестанешь кричать», – откуда появилась эта вкрадчивая мысль я сказать не мог, но она заставила меня серьёзней отнестись к кричащему. Я приподнял голову и, стряхнув накатившее оцепенение, посмотрел в сторону второго «араба». Тот, сидя на земле и тыча в меня пальцем, истошно орал сквозь разбитые камнем губы, шепелявя единственное слово:

– Ампигг! Ампигг!

Неожиданно пришло осознание происходящего и понимание того, что конкретно я только что делал. Меня начало жутко рвать. Весь организм сотрясался в спазмах, как несколько мгновений назад он сотрясался в пароксизме удовольствия. Но вытекло на удивление немного, учитывая сколько, совсем недавно туда было залито. Я в полной прострации поднялся на ноги, пытаясь сообразить, что именно сейчас произошло и каким образом мне удалось это всё сотворить? А главное зачем?! Допустим, в состоянии аффекта убил человека, но всё остальное это же просто «дичь» какая-то!

Но долго размышлять мне опять не дали. Раздался стук копыт, и на перекрёсток выскочили несколько всадников, видимо, привлечённых криками «зелёного». Я попытался, ковыляя и спотыкаясь (ноги стали совсем ватными и отказывались меня держать), покинуть место преступления, но неожиданно ощутил, как моё тело приподнялось в воздух и перестало мне подчиняться. Я продолжал его чувствовать, но не мог шевельнуть и пальцем, будто бы сам воздух уплотнился до твёрдого состояния и, обхватив меня со всех сторон, сковал по рукам и ногам. Как так? Что за хрень происходит? Инстинкты взяли верх и мой разум скрючился в приступе паники. Меня медленно развернуло к подъехавшим всадникам, попутно распрямляя в полный рост. Левый бок снова прострелило болью.

 Верховые принадлежали к тому же народу, как и те, что напали на меня, но если четверо из них, судя по снаряжению, явно были воинами, то вот пятый, заметно старше остальных по возрасту, и вероятно по положению, на воина походил мало. Облачённый в белоснежные бурнус, штаны и тюрбан, он восседал на таком же белоснежном тонконогом коне. Его левая рука придерживала метровый жезл из светлого, с голубыми прожилками дерева и крупным синеватым кристаллом в навершии, а правую он направил в мою сторону, сжав пальцы наподобие того, как если бы держал меня за горло.

– Вампир, значит? – ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс он в наполовину седую бороду. – Ну что же, ты станешь неплохим подарком нашему господину.

«Вампир!? Я вампир?!» – пронеслось с ужасом у меня в голове. Очень хотелось крикнуть: «Вы ошиблись! Никакой я не вампир!»  Но кричать я не мог. Мозг метался в клетке из слишком большого количества заложенной в него абсурдной информации и не мог найти ничего привычного, за что ему удалось бы зацепиться и не скатиться в безумие.

Снова болью напомнил о себе пробитый кинжалом бок. Мне удалось скосить взгляд и заметить, что с него капает на землю моя кровь. Кровь была ЗЕЛЁНОЙ! Осознание этого факта, наконец, отключило мой изрядно расшатанный рассудок, и я провалился во тьму.

                                                                       Глава 3

            На этот раз я очнулся без всякой боли, но испытывая крайне неприятное впечатление, от того, что куда-то еду в вагоне на квадратных колёсах. И ещё жутко хотелось опорожнить мочевой пузырь. Открыв глаза, повертел головой и убедился, что действительно еду. В клетке. Тесная клетка, примерно полтора на полтора метра, сколоченная из наспех ошкуренных брёвнышек, стояла на внушительной телеге. В задней стенке клетки, от пола до потолка, находилась дверь, запертая на внушительный навесной замок. Колёса телеги хоть и были ей под стать, очевидно, никаких рессор не имели, вследствие чего я и ощущал рельеф местности всем своим организмом. Сверху на клетку накинули рваную и пыльную мешковину, вероятно, для создания хоть какой-то защиты от палящего солнца. Садясь, я заметил, что скован по рукам и ногам самыми настоящими кандалами, цепь от которых заканчивалась массивным металлическим кольцом, прибитым к центру дощатого пола. И вдобавок к моим лохмотьям, я обзавёлся симпатичным ожерельем, вернее я надеялся, что оно хотя бы симпатичное. Перебирая его пальцами, я нащупал узкий, с палец шириной, странный чешуйчатый ремень, с нанизанными на него тремя круглыми жемчужинами одинакового размера. Ожерелье это скорее походило на некий ошейник, прилегающий к коже так плотно, чтобы только не мешать свободному дыханию. Никаких застёжек или замочков, объясняющих каким именно образом на меня надели сие украшение, я не обнаружил. Не нашлось в клетке и никаких средств для оправления естественных надобностей. Впрочем, последний факт меня не очень-то и расстроил, проблему я решил, оправив эти надобности прямо сквозь решётку.

            Закончив свои дела, мне подумалось, что не мешало бы осмотреть свою тюрьму поподробнее. Изготовленная из брёвен в руку толщиной, скреплённых между собой посредством металлических гвоздей и скоб, она представляла собой, хоть и грубую, но достаточно крепкую конструкцию. Вместо дверных петель использовались несколько обычных железных колец, что являлось пусть и примитивным, но надёжным решением. А вот замок всем своим видом вызывал определённый интерес. Сразу бросалось в глаза, что это не серийное изделие. Он был явно кустарного производства, но достойное качество ручной работы говорило о высочайшем профессионализме своего создателя. Мне же осталось только сожалеть об отсутствии у меня навыков «медвежатника».

            Телега моя в составе длиннющей вереницы точно таких же средств передвижения, наполненных, как мне показалось, всяким хламом, катила куда-то в неизвестном направлении. В качестве гужевого транспорта выступали здоровенные, метра под два в холке, парнокопытные зверюги покрытые светло-коричневой короткой шерстью с редкими белыми полосками, по комплекции напоминающие массивных антилоп гну. Они размеренно и бодро переставляли длинные мускулистые ноги, вскидывая порой головы, отдалённо похожие на лосиные. Животные меня крайне заинтересовали. На Земле такие точно не водятся. Хмм… Выходит я и правда на другой планете? Получается, что так. Но не будем бежать впереди паровоза.

            Помимо колёсного транспорта имелись и пешеходы. За многими телегами тянулись тонкие цепи, к которым попарно крепились за шеи до двух десятков человек со скованными перед собой руками. По обеим сторонам процессии двигались всё те же походившие на арабов конные воины. Время от времени они пощёлкивали длинными кожаными бичами, придавая пленникам дополнительной бодрости. Ближайший из них, заметив моё пристальное внимание к своей персоне, пробурчал себе под нос какое-то ругательство и, плюнув в мою сторону, хлестнул коня плёткой, заставив того резко ускорить шаг.

            Вот хороший вопрос: а почему я их вообще понимаю? Язык явно не был русским, и создавалось такое впечатление, что в него надёргали слов из разных наречий, но смысл сказанного мной улавливался сразу, без какого-либо самоперевода. Единственное приходящее мне в голову объяснение состояло в том, что этот язык являлся родным для предыдущего носителя моего теперешнего тела, и владение оным досталось мне каким-то образом, так сказать, по наследству. Очень полезное знание, должен заметить.

            Караван рабов (а что это ещё могло быть?) двигался по степной местности, заросшей густой и высокой травой, то там, то здесь разбавляемой редкими группками деревьев. Одуряюще пахло полевыми цветами, на разные лады трещали какие-то насекомые, дул лёгкий ветерок, и всё было бы просто замечательно, не присутствуй я здесь на правах заключённого. С другой стороны, если сравнивать меня с остальными невольниками, то я вроде как находился на VIP положении, но по понятным причинам даже оно не вызывало у меня восторга.

            Если рассуждать логически, то вырисовывалась следующая картина. Во-первых, сразу же бросалось в глаза национальное различие между полонянами и охранниками. Большинство пленников имело вполне европейскую внешность, тогда как их конвоиры обладали классическими ближневосточными чертами. Во-вторых, перед последней потерей сознания (кстати, уже нездоровая тенденция начинает складываться) я, скорее всего, стал свидетелем любимого во все времена развлечения человечества под названием «сходить в гости к соседям и сделать им больно». На этот раз «европейцы» в данном виде спорта проиграли и теперь в качестве рабов направлялись к своему новому месту жительства. В телегах же вероятно находится добро, которое победители смогли утащить из разграбленного поселения. Впрочем, как оказалось, там было не только добро. Приглядевшись получше, я заметил установленные на некоторых телегах клетки, похожие на мою, заполненные маленькими детьми. Понятное дело, дети долгий пеший переход наверняка не вынесут, и для них таким образом устроили более щадящий способ транспортировки.

            Кстати, о последних событиях. Я уселся поудобнее, упершись спиной в прутья клетки, и занялся анализом произошедшего. Отчётливо помнилось как я пил человеческую кровь (тут меня снова замутило, но я быстро взял себя в руки) и что интересно, мне это тогда не казалось чем-то противоестественным. Это раз. Бородатый мужик в белом, который держал меня в воздухе (и как он это делал, между прочим?) назвал меня «вампиром». Это два. И что из этого следует? То, что я мертвец, пьющий кровь живых людей, не переношу солнечного света, умею превращаться в летучую мышь, боюсь чеснока и серебра? Стоп, стоп, стоп! Долой стереотипы! Будем руководствоваться исключительно научным подходом и здравым смыслом. Пункт первый. Не смотря на наброшенную сверху тряпку, Солнце на меня всё равно частично попадает, а так как истлевать я вроде не собираюсь, делаем вывод о несостоятельности данного утверждения. Пункт второй. Приложив два пальца к шее, я через несколько томительных и нервозных минут всё-таки смог найти у себя биение пульса, хоть и немного не в том месте, где ему полагалось бы находиться. Пульс сильный и ровный, тем не менее, довольно частый, но этому уже можно придумать десяток различных объяснений, главное, что вариант с мертвецом тоже отпадает. Пункты третий, четвёртый и пятый. Предположения насчёт летучей мыши, чеснока и серебра пока проверить не представляется возможным. Остаётся только кровопийство.

            Сунув пальцы в рот и ощупав свои зубы, я повторно убедился в их недокомлекте, в остальном же с ними всё было в порядке. Но данный осмотр выявил один занятный факт. Рот у меня стал раскрываться значительно шире, чем раньше. Раза в три-четыре шире! Очень интересно… Для этого требуется как минимум другое строение челюсти! Решив копнуть поглубже, я ухватил себя за правый верхний клык и потянул его вниз. Клык на удивление легко выдвинулся сантиметра на три. В десне что-то тихо щелкнуло, и зуб зафиксировался в таком положении. Я резко отдёрнул руку и замер с открытым ртом. Это что, у меня теперь выдвижные зубы? Клык сидел в десне как влитой, и по какому принципу у него работал механизм складывания – раскладывания оставалось совершенно не понятно. Как собственно и то, как его вернуть в «неактивное» положение. Проверив таким образом все остальные зубы, я убедился, что выдвижные у меня только клыки, зато все четыре. И что ещё интереснее клыки были полыми. В каждом из них имелся внутренний канал, как у ядовитых змей. В памяти сразу всплыл образ того мужика в красном халате, моментально прекратившего орать и сопротивляться сразу после моего укуса. Такое поведение могло быть следствием отравления быстродействующим нейротоксином. Всё это меня настолько обескуражило, что я, не задумываясь, чисто на автомате захлопнул рот. Торчащие клыки этому действию ничуть не помешали. Видимо такое их положение тоже было предусмотрено строением челюсти, но я тут же почувствовал, как они начали медленно втягиваться сами собой. Вот теперь стало совсем интересно. На Земле ни одного примата с ядовитыми зубами не существовало, по крайней мере, я о таковых не слышал. Отсюда вытекает следующее: либо здесь приматы эволюционировали  совершенно по-другому, либо я сам теперь не примат. И второй вариант мне почему-то кажется более вероятным.

 «Так, не делаем поспешных выводов,» – снова осадил я себя. Что ещё есть в пользу данного варианта? Кровь, вспомнил я. Моя зелёная кровь. Кстати, а что там с моим раненым боком? Я задрал рубашку, уставившись на свой левый бок. Раны не было. Совсем не было. Лишь небольшое розоватое пятнышко указывало на недавно затянувшееся ранение. Не веря своим глазам, я тщательно себя ощупал, убедившись, что ничего нигде не болит, даже внутри. И как это понимать? Сколько я мог тут валяться без сознания на этот раз? Сутки? Вряд ли больше, ибо при таком количестве выпитого, я бы очнулся в мокрых портках. Но за сутки проникающие ранения зажить не успевают. Тогда что? Ускоренная регенерация? Может быть, но в таком случае она должна быть ускорена, даже не в разы, а на порядки. И что всё-таки с цветом крови?

            На Земле известны несколько разновидностей морских многощетинковых червей с зелёной кровью. В их организме роль дыхательного пигмента в крови вместо гемоглобина, выполняет хлорокруорин – железосодержащий белок, способный связываться с кислородом и обеспечивать его перенос в ткани. Именно он и придаёт их крови зелёный оттенок. А ещё из этих червей научились выделять определённые белки-пептиды, обладающие антимикробным действием широкого спектра действия и ярко выраженными регенеративными свойствами. Но это на Земле, а из каких вообще белков состоит жизнь здесь, я понятия не имею. Впрочем, если основываться на аналогиях, то с определённой долей уверенности можно допустить, что эволюция моего теперешнего организма разошлась с эволюцией человека десятки миллионов лет назад. Уфф…Моя голова от таких мыслей даже слегка закружилась. Не каждый день получаешь материальные подтверждения своей «нечеловечности». А кто я тогда такой? Вампир? И что это значит? Я питаюсь кровью людей или вообще любой кровью? А какую-нибудь другую, менее экзотическую пищу я есть могу? А где мне найти других вампиров? Вопросы возникали в голове один за другим, но ответов на них не было.

            А имя? У меня есть имя? Предположительно, каждый разумный и осознающий себя как личность индивидуум в первую очередь пытается себя идентифицировать. Исходя из окружающей действительности, вариант…Валентин Андреевич, вампир, показался мне несколько неуместным. Требовалось сменить имя. После получаса мытарств, прерываемых щелчками бичей надсмотрщиков, стонами пленников и всхрапыванием гужевых тварей, ничего оригинальней «Дракулы» мой мозг родить не смог. Я даже развеселился, представив картину, где реальный местный Дракула предъявляет мне обвинение в плагиате. Внезапно меня осенило. Босоркой! Или босоркан, не помню точно, так прозывался персонаж карпатского фольклора. По одной из версии легенды, босоркой описывался как живой мертвец, пьющий кровь. Хм…Подходит. Ну ка, Бос…, Босор…, попробовал я на слух производные. О! Босорг! Вроде ничего. Что-то среднее между Бесом и Демиургом, ухмыльнулся я своим мыслям. Ладно, пусть будет Босорг.

            Вдохновлённый новым именем я с энтузиазмом оглянулся по сторонам. Вокруг по-прежнему простиралась необъятная степь. В высоте безоблачного синего неба, далёкими точками кружили какие-то хищные птицы, некоторые из них изредка складывали крылья,  камнем падая вниз, другие наоборот взмывали вверх. Прозрачный воздух звенел от переполняющей его чистоты, и жаркое Солнце продолжало своё неспешное движение по небосклону. Кстати, насчёт Солнца. Оно находилось уже почти в зените и довольно сильно припекало. По изрядно утомлённым пленникам было заметно какие усилия им приходится прилагать, чтобы просто передвигать ноги.

            Вдруг из головы колонны раздались какие-то невнятные крики, и передние телеги, свернув с наезженной дороги, направились к недалекой рощице деревьев, указывая путь всем идущим сзади.  Достигнув рощи, возницы принялись расставлять телеги кольцом вокруг деревьев. Пленников отстёгивать не стали, и они попадали кто где стоял. Повсюду стали оперативно возводиться шатры, задымили спешно разложенные костры, несколько конных отрядов были отправлены в разные стороны, видимо на разведку. Возницы с телег и все те всадники, какие оказались свободными, в первую очередь занялись обслуживанием своего транспорта: кормить, поить, осмотреть копыта, проверить не натёрло ли спину седлом. Я же словно всеми забытый так и остался сидеть в своей клетке. Впрочем, судя по красноречивым взглядам караульных, которые они периодически бросали в мою сторону, можно было заподозрить наличие у них специального распоряжения относительно меня.

            Один из шатров резко выделялся на фоне остальных. Насыщенного голубого цвета с белой оторочкой понизу, он охранялся парой внушительного вида воинов в длинных кольчугах. Но вот полог шатра резко откинулся изнутри, и наружу вышел человек в белом бурнусе, с жезлом. Тот самый, что меня поймал. Он окинул начальственным взглядом разворачивающийся лагерь, подозвал воина от ближайшего костра и что-то ему негромко сказал, указав вглубь деревьев. Воин поклонился и убежал выполнять распоряжение. Человек в бурнусе, отыскав взглядом мою клетку, направился в её сторону. За спиной у него тут же выросли два амбала, в таких же длинных кольчугах, как и те, что стояли у входа в шатёр. Я удобно расположился в центре клетки и стал ждать. Через минуту все трое стояли передо мной и молча меня разглядывали. Командир со спокойным интересом, а амбалы настороженно и с опаской.

            – Добрый день, – произнёс я, решив быть вежливым, и растянул губы в улыбке. На мою улыбку стоящие передо мной люди отреагировали довольно странно. Оба телохранителя дружно сделали шаг вперёд и, схватившись за сабли, попытались прикрыть начальника. Тот же с места даже не дёрнулся, но его глаза загорелись истинным удивлением и интересом.

            – Слава Тригу, день действительно не плох, – ответил он, успокаивающе кладя руки на плечи своим спутникам. – Не обижайся на моих воинов, им ещё никогда не доводилось видеть улыбку вампира.

            Я быстренько прикрыл рот, сообразив, что с моими новыми способностями, улыбочка у меня получилась, не то чтобы во все тридцать два зуба, по причине отсутствия такого их количества, но реально от уха до уха, и обычному человеку должна была показаться, мягко говоря, ненормальной.

            – Приношу свои извинения, – я поспешил исправиться, стараясь держать морду посерьёзней, – я не собирался пугать храбрых воинов.

            – Меня зовут Аба ир-Земах, командир этого отряда, и до сих пор я не встречал таких культурных вампиров, – кивнул мой собеседник с легкой усмешкой.

            – А меня зовут Босорг, пленник этого каравана, – представился я в ответ, вернув ему усмешку. – И, откровенно говоря, я пока тоже не встречал таких культурных вампиров.

            – Вот даже как? – улыбка ир-Земаха стала шире. Я обратил внимание, что он меня совершенно не боится, в отличие от своих телохранителей.

            – А много ты вообще видел вампиров? – решил я собрать кое-какую информацию.

            – Ты – третий, с кем я лично общаюсь. Один был постарше тебя, ни с кем не разговаривал, только кидал на всех презрительные взгляды и ждал шанса для побега. Вторая, девчонка-подросток, эта прыгала на решётку каждый раз, когда кто-то появлялся рядом, сквернословила и обещала всех выпить. Оба долго не протянули, – сообщил он, проведя пальцем по горлу. – Как ты сам знаешь, вас уже немного осталось на Анурисе, тем более у нас, в Скорхарии. Есть мнение, что вам не нравится наш климат, – он вопросительно посмотрел на меня.

            – Ну, если дальше будет становиться только жарче, – предположил я, делая зарубку в памяти относительно новых названий, – то мне это действительно не понравится.

            – О, это я тебе, пожалуй, смогу пообещать. А вообще, хочу у тебя узнать, всем ли ты доволен, и не нуждаешься ли в чём ещё? – участливо поинтересовался ир-Земах.

            – Хм… – я состроил задумчивую мину. – Откровенно говоря, я был бы не против избавиться от этих украшений, и сменить способ передвижения, – погремел я кандалами и  указал на клетку, – но подозреваю, что в этом ты мне помочь не сможешь?

            Мой собеседник молча пожал плечами и иронически скривил лицо, типа был бы рад, но извини.

            – Я так и думал, тогда хотя бы воды и еды, – и, заметив, как оба телохранителя при последнем слове переглянулись, язвительно добавил: – А то в последний раз пришлось принимать пищу второпях, даже распробовать не успел.

             – Воды тебе сейчас принесут, – доложил их начальник, уже не улыбаясь. – А вот с едой… – он сделал паузу, подыскивая слова. – Чуть позже. Своих людей я тебе не дам, как ты понимаешь, а пленники пока все живы и умирать не собираются. Но это пока, и обычно оно долго не длится. А сейчас расскажи лучше, что ты делал в Степном Пределе?

            Вероятно он имел ввиду населённый пункт, в котором я очнулся.

 – Зашёл поохотиться, сразу поймать никого не смог, заночевал в пустом сарае, а с утра вы уже город окружили, рискнул прорваться…Дальше ты знаешь, – коротко доложил я, импровизируя на ходу.  – А из-за чего война-то? – я в свою очередь тоже задал вопрос чтобы не играть в одни ворота.

            – Пограничные споры, – отмахнулся ир-Земах. – Долго жил в той местности?

            Да что ж ты докопался до меня, засранец?

– Дней десять, до того жил выше по реке, но… – я сделал многозначительную паузу,  подбирая слова. – Пришлось сменить место жительства.

            – Охотники? – уточнил Аба.

            Я неопределённо пожал плечами, лихорадочно соображая, как свернуть допрос в другое русло.

            – Ир-Земах, а что это за украшение такое? Я не уверен, что оно мне подходит.

            – А это, мою любезный вампир, та самая штука, которая не позволяет тебе залезать людям в мозги. Чётки Отрицания, неужели не слыхал ни разу?

            Опа! Я умею залезать в мозги? Телепатия? Надо будет разобраться.

– Слыхал, краем уха. Но видеть, пока не видел.

            – Зато теперь ты являешь их временным владельцем, – хмыкнул Аба. – Снять их с тебя можно двумя способами: либо магическим, либо отрубив тебе голову. Но магическим способом ты воспользоваться не сможешь, потому как не обладает ваше племя таковой магией, – он ехидно ухмыльнулся. – Это даже если не брать в расчёт, что именно твою магию они и гасят.

            Магия? Что за бред? И тут я вспомнил, как этот гаврик поймал меня каким-то полем. Что это было? Одно из проявлений магии?

            – Ладно, ты тут пока располагайся, – выдал этот недоделанный колдун, наблюдая мой обалделый вид, – мы ещё поговорим.

            Аба ир-Земах развернулся и направился прочь, но сделав несколько шагов, снова остановился.

            – Ещё одно. Будь хорошим вампиром и не доставляй мне проблем. Я человек не злой, но могу обеспечить тебе множество сильных неудобств до самого конца пути, а дорога у нас дальняя, – предостерёг он меня. – Мы поняли друг друга?

            – Конечно, «не злой человек». Разумеется, договорились, – ответил я, растягивая улыбку во всю ширь.

            Аба кивнул ещё раз и направился в сторону своего шатра. Перед входом он что-то коротко сказал одному из телохранителей. Тот склонился в пояс, приложив руку к груди, дождался пока его начальник скроется в шатре и отправился выполнять данное ему поручение.

            Минут через пятнадцать этот телохранитель подошёл к моей клетке в сопровождении того воина, что ир-Земах посылал  вглубь рощи, несущего в руках кожаный бурдюк и увесистую свежесрубленную ветку. Кивнув на меня, бугай прогудел:

– Это на два дня. Мех не выбрасывать.

            Второй воин, подцепив бурдюк одним концом ветки, осторожно, с максимально возможной дистанции, пропихнул его через прутья клетки.

            – Спасибо, – поблагодарил я, снимая с ветки бурдюк и глядя воину в глаза. Тот поспешно притянул к себе ветку, сделал неосторожный шаг назад и, оступившись, чуть не упал, но всё же смог устоять. После чего развернулся и они оба, не сказав больше ни слова, направились каждый по своим делам.

            А народ меня все же побаивается, подумалось мне. Ну да их понять можно. Это как живого тигра-людоеда в клетке везти, после того, как он несколько десятков человек сожрал. Только у меня, в отличие от тигра, ещё и мозгов побольше.

            Откупорив деревянную пробку, хлебнул из бурдюка. Вода, чистая и прохладная, литра три. Ну, пока жить будем. А вот что там этот Аба про еду говорил? Он меня пленниками кормить собирается что ли? Видимо, да. Отсюда возникает вопрос: он только предполагает, что я могу питаться исключительно кровью или он это точно знает? Если точно, тогда другой вопрос: а кровь должна быть именно человеческая или не важно чья? Хотя в любом случае, никакого мелкого и крупного скота вокруг заметно не было (что на мой взгляд странно, может его отдельным стадом гонят?). А резать гужевой транспорт, понятное дело – идиотизм. И ещё вопрос: магия. Колдун уверен, что я владею неким подобием телепатии, и как мне кажется, не только я, а весь мой вид в целом. Уверен до такой степени, что даже бусики на меня специальные напялил, дабы не позволить мне воспользоваться своими способностями. И как он там сказал: «…не обладает ваше племя таковой магией…»? Отсюда вытекает парочка интересных умозаключений. Первое состоит в том, что магия имеет как минимум несколько разновидностей. Второе: магические способности вероятно врождённые, и каждое «племя» обладает предрасположенностью к определённому типу магии. А возможно ли, хотя бы в принципе, овладеть несколькими видами магии? Хм.… Добавил мне вопросов колдун, как есть, добавил.

            Все остальные скорхарцы, шумно перекрикиваясь, уже вовсю что-то кашеварили на кострах. В одном месте даже жарили какое-то животное, видимо подстреленное конными разведчиками. Но, не смотря на сильные запахи готовящейся пищи, процесс слюноотделения у меня совсем не усилился. Мозг не считал их аппетитными и с едой не ассоциировал. А может я просто ещё несильно проголодался, стресс опять же. С другой стороны, некоторые наоборот начинают любой стресс усиленно заедать неадекватным количеством пищи, но это не про меня. Я к еде всегда относился довольно индифферентно, закинул внутрь что-нибудь, неважно что, ну и ладно. Нет ничего? Так хотя бы бутер с маслом чаем запить и то хорошо. Возможно поэтому уже к тридцати двум годам заработал себе язву желудка, которая мне потом основательно портила жизнь. Тут я сообразил, что в этом-то теле у меня язвы, скорее всего, нет. А что есть? А вот кто ж его знает, что есть? Как можно определить у себя наличие какого-либо заболевания, если даже сам не знаешь из чего ты состоишь и как вообще устроен?

            Пока я предавался всевозможным размышлениям, народ вокруг быстренько закончил приём пищи и принялся укладываться (у кого была такая возможность) подремать в теньке. Выпало мне стать свидетелем и процесса кормления пленников. Всех рабов выстроили на коленях шеренгами рядом с их телегами, и несколько скорхарцев понесли в их строну здоровенные котлы с какой-то кашей. Пока двое несли котёл мимо строя, третий весьма сноровисто накладывал половником кашу прямо в подставленные руки невольников. Некоторые возмущались таким обращением, за что получали удар бичом от следовавших позади ещё нескольких надзирателей, и оставались без еды вовсе. Обнеся всех рабов едой, охранники налили в те же котлы воды и напоили пленников уже знакомым способом. После данной процедуры лагерь на некоторое время затих, давая отдых всем вольным и невольным участникам события.

            Я, решив поудобней расположиться в своей клетке, обнаружил, что выпрямиться в полный рост можно единственным способом, улёгшись в ней по диагонали. Тёплый, несильный ветерок быстро меня разморил, и я провалился в дремоту.

            Показалось будто я только на минуту прикрыл глаза, как уже был возвращён к действительности резким криком, тут же подхваченным в разных концах лагеря. Люди, ещё вялые со сна, быстро приходили в себя и сноровисто сворачивали лагерь, деловито упаковывая шатры и заливая чадящие костры водой. Раздался новый окрик, и караван, вытягиваясь в одну линию, начал выбираться на дорогу.

            После дневного отдыха колонна двигалась заметно быстрее. Я же, расположившись лицом по направлению движения, зорко посматривал по сторонам. Если до днёвки я больше пытался разобраться в своих внутренних вопросах, то сейчас принялся с интересом оглядывать окружающую местность. А поглазеть было на что. То справа, то слева, правда на приличном расстоянии, взгляд постоянно натыкался на пасущиеся стада разнообразных животных, но моё обострившееся зрение позволяло мне без труда различать особенности их внешнего вида. Кого здесь только не было! И дикие лошади, и разнообразные антилопы, включая таких же полосатых гну, как и те, что тащили наши телеги, и сильно смахивающие на страусов крупные птицы, и какие-то павианоподобные приматы, и свинообразные различных размеров. Один раз, на самом горизонте удалось разглядеть огромное стадо бизонов. Встречались и хищники. Пару раз замечал прайды саблезубых кошек, размером с тигра, но более коренастых и плотно сбитых. А ближе к вечеру караван на протяжении получаса сопровождала волчья стая из пяти волков. Весьма внушительных волков, ростом по пояс взрослому человеку, но напасть они не решились и вскоре, свернув с дороги, пропали из виду. В воздухе носились разнообразные насекомые и птицы, охотясь друг за другом, причём не всегда победа доставалась последним. Однажды ко мне в клетку залетела огромная бабочка необычайной красоты с ярко-синими, отливающими перламутром крыльями и уселась прямо на мою руку. Пока я с интересом рассматривал это чудо, оно попыталось попробовать меня на вкус. Бабочка-вампир! Офигеть… Видимо, про то, что «ворон ворону – глаз не выклюет», она не знала. Пришлось взять её за крыло и выкинуть из клетки вон.

Пронаблюдав за округой до самого вечера, я пришёл к мнению, что наравне с вполне современными животными здесь сохранились и многие виды, вымершие в моём мире. Сама судьба предоставляла мне случай изучить жизнь этих ископаемых созданий в дикой природе, в отличие от моих бывших соотечественников, могущих строить свои предположения о них, исходя лишь из фрагментов скелетов. И вместо этого я сам в качестве дикого животного еду в клетке с весьма мутными перспективами. Мне выпал шанс, который не мог мне выпасть вообще никаким образом, и я не имел возможности этот шанс использовать. Одна эта мысль приводила меня в настоящее отчаяние, время от времени сменявшееся диким раздражением, заставляющим меня глухо рычать и стонать сквозь стиснутые зубы. Все люди, кто мог меня слышать в эти моменты, невольно сбивались с шага и, искоса поглядывая в мою сторону, принимались шептать себе под нос то ли молитвы, то ли проклятья. Таким образом я к вечеру совершенно извёлся и ненавидел уже весь мир вокруг в целом, и каждого индивидуума в нём в отдельности, включая самого себя.

            Солнце нависло уже над самым горизонтом, когда караван, наконец, свернул с дороги и начал готовится к ночёвке. Телеги уже знакомым образом выстроили в кольцо, с той лишь разницей, что теперь не только рабов разместили внутри, но и все шатры также ставили исключительно внутри круга из повозок. Костры же преимущественно разводили снаружи. Заметив направляющегося в мою сторону Абу ир-Земаха, в сопровождении своих телохранителей, тащивших какого-то невольника, я уселся в углу и стал с безразличным видом ждать развития событий. Подойдя к клетке, Аба некоторое время рассматривал меня, но, видя отсутствие какой-либо реакции с моей стороны, нахмурился.

            – Мне передали, что после дневного отдыха, ты всю дорогу очень волновался и нервничал. Что тебя беспокоит?

            – Я думаю, если бы мы с тобой поменялись местами, ты бы тоже весьма «волновался и нервничал», – процедил я сквозь зубы.

            – Скорее всего, – согласился ир-Земах. – Но если разобраться, то твои дела не так уж плохи. Ты пока жив и здоров, едешь на телеге, а не топаешь своими ногами, как другие пленники и имеешь неплохие шансы сохранить свою жизнь как минимум до того момента, как предстанешь пред очами Светлейшего Шада Салгобара ир-Назреда, а возможно и после.

            – Я так понимаю, светлейший ир-Земах пришёл к своему недостойному рабу, чтобы поднять его моральный дух? – съязвил я.

            – И не только дух, – ответил он, как ни в чём не бывало.  – Тебе несказанно повезло и, по крайней мере, сегодня ты голодным спать не ляжешь, – он указал на стоящего на коленях пленника.

Тот с раненым плечом был измотан до такой степени, что не мог даже самостоятельно стоять, но, услыхав слова ир-Земаха, попробовал всё же приподняться, что-то негромко лепеча. Стоящий рядом воин двинул его кулаком в ухо, и пленник упал.

            Я почувствовал сладковато-возбуждающий запах страха, переходящего в откровенную панику. Он был очень своеобразный и пикантно пощипывал нервные окончания где-то глубоко внутри, придавая бодрости. А ещё я обратил внимание, как все, кто мог видеть или слышать наш разговор, бросают свои дела и заинтересованно к нам присматриваются.

            – А теперь будь добр, извини за некоторые средства предосторожности, – предупредил Аба, взмахнув рукой.

             Я сразу же почувствовал, как воздух вокруг затвердевает, лишая меня возможности двигаться. Снова, как в прошлый раз! «Да как он это делает, говнюк?! И какого, вообще, чёрта?» – пронеслись мысли в моей голове. Учитывая, что состояние моё и так было весьма неуравновешенно, то сие действие долбаного колдуна меня здорово взбесило. Я напряг все силы, пытаясь вырваться, но никакого результата не добился. У меня осталась возможность моргать, вращать глазами, дышать (правда неглубоко), но изменить положение тела хоть на сантиметр я не мог. Накатило странное ощущение замурованности в отвердевшей прозрачной смоле.

В это время один из телохранителей взял у ир-Земаха протянутый им ключ и, повозившись с замком, отворил дверь. Потом помог второму воину поднять вяло сопротивляющегося раненого пленника, и после недолгих усилий они смогли втолкнуть его в клетку ко мне. Клетку снова заперли на ключ, и колдун прервал своё заклинание, опустив руку.

Я в бешенстве рванулся к двери, запнувшись о валяющегося под ногами пленника, и рухнул на эту самую дверь, врезаясь в неё головой и плечами. Перед глазами вспыхнули искры, и я зарычал, испытывая непреодолимое желание порвать кого-нибудь из тех животных снаружи, что собрались посмотреть на моё унижение, поглумиться, доказать своё превосходство. Внезапно до меня дошло, что один из них находится здесь! Внутри! Правда он не был соратником тех, кто снаружи, да и вообще присутствовал тут против своей воли, но какая разница? Он из их породы! Я развернулся, схватил мужика за руку и дёрнул к себе. Тот в панике заорал, дико вращая глазами, и попытался меня оттолкнуть, но я знал, что у него это не вышло бы даже будь он здоров. Потому что я сильнее и быстрее, ибо я охотник, а он – дичь! Так и произошло. Навалившись на него всем весом и придавив к полу, я схватил его зубами за шею. Зубы уже знакомо щёлкнули и вонзились пленнику в горло, прекратив его крик и заставив обмякнуть. Я уже хотел сделать рывок, чтобы расширить рану, но тут почувствовал, как где-то внутри головы, за нёбом сократились какие-то мышцы, и в моё горло устремилась струйка крови. Сглотнув, я ощутил новое мышечное сокращение, и следующая струйка крови брызнула мне в горло. Я пил. Пил клыками, высасывая через них порционно, как шприцом кровь жертвы. Это был новый для меня процесс, и я не стал ничего менять, осознавая его естественность. Постепенно, в процессе наполнения желудка моя ярость уходила, сменяясь сначала просто раздражением, а потом и сытой ленивостью. Накатила лёгкая сонливость и желание где-нибудь «угнездиться», дабы неспеша переварить пищу. Я оторвался от человека и сообразил, что уединиться мне не удастся. Ну и хрен с вами. Лягу спать прямо здесь, а вы можете наблюдать за мной хоть до рассвета. Я подтянул колени, сворачиваясь клубком, и сквозь дремоту ощутил, как тело вновь сковывает невидимое поле, дверь клетки отрывается, мёртвое тело вытаскивают наружу и дверь снова закрывают. Раздаются крики, разгоняющие всех застывших ротозеев, и поле пропадает. Последнее что я запомнил, перед тем как провалиться в сон, было внимательно наблюдающее за мной лицо Абы ир-Земаха.

                                                                                     Глава 4

Поспал я хорошо, проснувшись только к обеду следующего дня, пропустив и утренние сборы каравана, и первую половину дня пути. Снов мне никаких не снилось, и выспался я просто изумительно. Караван находился на дневной стоянке прямо посреди степи. Вероятно, в этот раз никаких деревьев найти не удалось. И точно, куда не кинь взгляд, везде расстилалась бесконечная, слегка холмистая степь.

Разбудили меня громкие крики командиров, побуждающие воинов активнее сворачивать лагерь и выдвигаться в дорогу. А так как ко мне их приказы никаким боком не относились, то я, от души зевнув, хлебнув из валяющегося под ногами бурдюка и, поелозив пальцем по зубам (интересно у вампиров бывает кариес?), сплюнул через решётку. Сделал пару уже нормальных глотков и, пристроившись в облюбованном углу, приготовился ждать дальнейшего развития ситуации. Погодка стояла прекрасная, хоть и довольно жаркая, ничего не болело, ни есть, ни пить не хотелось, а потому настроение у меня было просто волшебное. От вчерашних душевных метаний не осталось и следа. Кстати, насчёт еды. Меня заинтересовали несколько фактов, как физиологических, так и психологических. Для начала я выяснил, что могу употреблять пищу не только через сам рот, но и непосредственно через верхние клыки. Ещё при прошлом подробном осмотре я обнаружил в них наличие открытого канала, но не мог понять, для чего конкретно он нужен. Вчера же я получил объяснение такому занятному строению зубов, через этот канал может происходить откачка крови. Подобный способ питания известен в животном мире, например, таким образом питаются пауки, правда они предварительно вводят в тело своей жертвы пищеварительные ферменты, а уже потом всасывают полупереваренную пищу. В моём случае природа, видимо, решила обойтись без промежуточного пункта, за что я уже был ей благодарен. Скорее всего, в ходе эволюции в моей голове сформировалась дополнительная полость, выполняющая роль гидронасоса, посредством которой кровь через клыки попадала сразу в пищевод. Такой метод употребления пищи однозначно является менее травматичным для жертвы и повышает её шанс на выживание. Разумеется, если её не выпивать досуха. Через нижние же клыки, как я и предполагал ранее, впрыскивается какой-то мощный нейротоксин, полностью блокирующий двигательные функции. Сказать что-нибудь более определённое, без вскрытия не представляется возможным, а уж на это я сам категорически не согласен.

На этом физиология пока заканчивалась, а вот психологическая сторона вопроса состояла в том, что я совершенно не чувствовал никакой вины за убийство человека, не испытывал никаких угрызений совести и моральных терзаний. И вот это меня волновало довольно сильно. Вероятно, моя психика начала подстраиваться под новое тело, а может где-нибудь в мозгу сохранилась часть личности предыдущего хозяина, какие-то глубинные психологические закладки или нечто вроде них, которые теперь стабилизировали моё душевное равновесие. Короче, чёрт его знает, как это работает, но я постепенно переставал ассоциировать себя с родом человеческим. Пожалуй, меня теперь можно было называть людоедом, но не каннибалом, ибо себе подобных я не ел, по крайней мере пока. При взгляде на людей я не чувствовал ничего общего между собой и ними. Да, они являлись существами разумными, и разум давал им определённую силу, волю, коварство и изобретательность. Всё это подтверждалось тем фактом, что это они везли меня в клетке, а не наоборот. Но тем не менее они оставались пусть и опасной, особенно некоторые из них, но всё же обычной двуногой… пищей, и я просто всем своим существом ощущал превосходство над ними. Вопрос, который меня волновал, состоял в том, как далеко может зайти это моё чувство превосходства? Не превращусь ли я в кровавого маньяка, убивающего просто потому, что могу, или вообще ради удовольствия? Тем более, что ещё одним негативным аспектом являлись мои вспышки ярости. Я всю жизнь был весьма спокойным и уравновешенным человеком, и таких приступов агрессии, которые уже неоднократно случались у меня за последние пару дней, я вообще припомнить не могу. Но с тех пор как я тут появился,  постоянно завожусь с пол-оборота. Либо это моя собственная психика ещё не оправилась от шока «перерождения», либо такое поведение было свойственно владельцу этого тела, и оно автоматически запускает привычный для него алгоритм действия. В любом случае нужно брать себя в руки и контролировать своё поведение. Я прислушался к себе. Вроде желания кого-нибудь убить не присутствует, и «мальчиков кровавых» перед глазами не вижу, но необходимо держать подобные поползновения под неусыпным наблюдением.

Я теперь понимаю состояние тех моих сородичей, о которых упоминал Аба ир-Земах. О чём можно разговаривать со своей едой…? О погоде? Но в моём случае, мне, как воздух была нужна информация об этом мире. Любая информация. И получить её я мог только от колдуна, как минимум до тех пор, пока кто-нибудь ещё не наберётся смелости и желания со мной поговорить.

Лично для себя первоочередной задачей я установил выяснить, могу ли я питаться ещё чем-нибудь, кроме крови. Хотя, судя по такому узкоспециализированному строению клыков, я подозревал, что ответ окажется отрицательным. А ещё не стоило забывать об отсутствии у меня больших коренных зубов, особенности, которая поначалу ставила меня в тупик. Но как мне теперь кажется, ответ на этот вопрос довольно прост. Зачем нужны зубы, созданные для пережёвывания твёрдой пищи, если ты ничего пережёвывать ими не собираешься? Логично? На мой взгляд – вполне. И кстати, а как быть с заразой? То бишь с различными заболеваниями, которые можно подхватить, употребляя сырую человеческую кровь. На Земле вампиры, те которые летучие мыши, имеют иммунитет к бешенству, например, а вот как тут? Снова пробел в знаниях. Информация! Требуется информация, разная и много, так что будем искать истину дальше.

Полдня я провёл в подобных размышлениях, и когда караван остановился для ночёвки, у меня была готова линия моего дальнейшего поведения.

Сегодня главный караванщик, или кто там у них отвечает за продвижение каравана (а я заметил, что Аба ир-Земах в эти дела особенно не лезет, видимо считая это ниже собственного достоинства), по всей видимости никак не мог выбрать место под стоянку. Колонна проезжала вполне перспективные, на мой дилетантский взгляд, рощицы одну за другой. А потому с разбивкой лагеря в этот раз порядком задержались, и когда задымили костры, распространяя по всей округе запахи готовящейся человеческой пищи, на стремительно темнеющем небе уже начали высыпать первые звёзды.

Сумерки, как я успел заметить, тут длились совсем недолго, и практически с каждой минутой количество звёзд увеличивалось прямо на глазах. В дикой местности, где ночное освещение городов не мешает свету звёзд, их можно увидеть в гораздо большем количестве, чем в крупных населённых пунктах. Здесь же небо было просто усеяно ими. Крупные и мелкие, одиночные и целые звёздные скопления заполняли собой небосвод от края до края. Я прилёг на пол и попытался найти какие-нибудь знакомые созвездия, хотя с первого взгляда становилось понятно, что небо абсолютно другое. В чём я и убедился через некоторое время, не сумев обнаружить ни Большую Медведицу с Полярной звездой, ни Созвездие Ориона, ни Южный Крест, ни вообще хоть что-то знакомое, даже на Млечный Путь не было никакого намёка.

Но кроме звёзд присутствовала ещё и луна. Вернее, только народившийся месяц. Ещё совсем узенький он походил на светящийся нестерпимым белым светом туннель, прикрытый круглой дверью. Но даже в таком «прикрытом» виде было ясно, что туннель этот весьма широк, и когда «дверь» полностью распахнётся, открывшийся взгляду спутник планеты будет превышать по размерам земную Луну раза в полтора. Месяц притягивал взгляд как магнитом, словно обещая множество тайн, загадок и сокровищ, любому осмелившемуся открыть эту дверь.

Наблюдая картину ночного неба, со всеми его телами и светилами, я получил очередное и, в принципе, уже ненужное свидетельство, подтверждающее мою теорию о нахождении моего бренного тела в абсолютно другом мире.

Я встряхнул головой, прогоняя космическое наваждение, и осмотрелся по сторонам.

В мою сторону шёл ир-Земах со своими телохранителями. Я уже давно услышал его, но сделал вид будто полностью увлечён звёздным небом и ничего вокруг не замечаю. Подойдя к моей клетке, и постояв несколько мгновений, колдун решил привлечь внимание к своей персоне:

– Рад, что тебе сегодня лучше, Босорг. Как провёл день?

– Благодарю за заботу, Аба ир-Земах, мне действительно намного лучше, – отозвался я, не отрываясь от созерцания глубин космоса. – Что же касается проведённого дня, то лично мне больше нравится ночь, – и, резко сменив тему разговора, спросил: – Аба, а давно ты в последний раз смотрел на звёзды? Обычно мы не замечаем, насколько они волшебны. Всегда есть какие-то гораздо более важные дела и заботы, чем просто поднять голову и отдаться во власть прекрасного. Мы суетимся, куда-то спешим, решаем невообразимо важные задачи, а они просто висят там в вышине и безмятежно смотрят на наше копошение, так же как они делали за миллионы лет до нас, и как будут делать через миллионы лет после нас.

Ир-Земах озадаченно задрал голову вверх и некоторое время с какой-то ностальгией таращился в небо.

– Знаешь, – сказал он вскоре, – а ты прав. На самом деле, последний раз я обращал внимание на звёзды, когда проходил практику по курсу астрономии в Академии Магии. С тех пор всё как-то недосуг. Но я удивлён, что тебе тоже есть какое-то дело до звёзд.

– Отчего же? У меня сейчас не слишком много важных дел, да и не всегда же мне только об одних злодеяниях и убийствах думать. Иногда хочется чего-нибудь красивого и возвышенного, да хотя бы просто с умным человеком побеседовать.

– Просто побеседовать? – усмехнулся колдун.

– Да, просто, – подтвердил я. – И можешь мне не верить, но на самом деле это гораздо сложнее, чем казалось бы. Подавляющее большинство людей нас банально боится, и на это у них есть все основания, не спорю, но в добавок к этому, действительно умного человека встретить совсем не легко.

– Классическая вампирская спесь и презрение к людям? – хмыкнул ир-Земах.

– Отнюдь. Сам посуди, что обычным людям нужно для счастья? Вон, давай у твоих воинов спросим, – кивнул я на телохранителей.

 Они, кстати, оба стояли чуть ли не с открытыми ртами, прислушиваясь к «учёной» беседе, которую вел их начальник с «мерзким» вампиром.

– А давай, – согласился колдун. – Ты! – указал он на одного из них своим жезлом, – Что тебе нужно для счастья?

– Ну, так это… – тот как-то сразу смутился, глянул на своего коллегу и продолжил, – денег хочу получить за работу, вот. С друзьями это дело отметить, ну как водится. В корчме веселье устроить. Шароху Косому зубы выбить было бы здорово. А потом можно и к девкам в «Звезду барханов» заглянуть. Есть там одна…

– Так, тебя я понял, – оборвал его ир-Земах. – А ты что скажешь? – повернулся он ко второму воину. – Согласен со своим другом?

– Ага, – только и произнёс тот, поспешно кивнув головой.

– Ничего добавить не хочешь?

Лоб воина изрезали глубокие борозды, можно было почти физически услышать, как скрипят у него мозги от попыток справиться с непосильной задачей. Наконец его лицо просветлело, и он выпалил:

– Ещё хочу на собачьих боях выиграть. И….И вообще всегда выигрывать.

Первый телохранитель с завистью глянул на второго, явно досадуя на то, что сам не догадался до такого варианта.

– Вот об этом я тебе и хотел сказать, Аба ир-Земах, – вклинился я. – Многим людям нет дела до высокого. Им достаточно хлеба и зрелищ. Есть, что пожрать, выпить и с кем совокупиться, и всё, этого хватит. Жизнь удалась! Какие уж тут умные беседы?

– А вы прямо все учёные, поэты и художники? – огрызнулся колдун.

– Нет, конечно, – постарался я добавить грусти в голос. – Среди нас так же полно, бездельников, лентяев, глупцов и всячески ограниченных личностей. В противном случае мы бы уже давно завоевали весь мир и посадили бы людей по клеткам, а не разъезжали в них сами.

– Это всё у вас уже было, весь мир лежал под вашей пятой на протяжении тысяч лет, и только ценой огромных человеческих жертв нам удалось скинуть вашу власть. Память о Великих Героях прошлого никогда не покинет людские сердца. И, видит Триг, мы больше не допустим возвращения прежнего ужаса! – весьма помпезно возразил мне ир-Земах.

Ага, информация потекла, надо «разматывать» ситуацию дальше.

– Да когда это было… – продолжил я скучающе. – Столько лет прошло, как вы ещё помните-то об этом?

– Да, времени прошло не мало, почти три тысячи лет. Но все деяния той поры записаны в наших летописях и будут храниться вечно. И это для нас прошли многие века, а с вашей тысячелетней, – при этом слове, его лицо неопределённо скривилось, – продолжительностью жизни, всего ничего. Не исключено, что твой прадед ещё застал времена расцвета вашей расы.

Услыхав про тысячу лет, я невольно сглотнул. Тысяча лет! Вампиры могут прожить целую тысячу лет?! Я даже дышать перестал. Нельзя останавливаться, чёрт знает, когда я ещё смогу раскрутить этого пройдоху на откровенность. – Ну, прадеда я своего никогда не видел, как, впрочем, и деда, так что лично их расспросить не мог. К сожалению, не все из нас умудряются прожить тысячу лет.

– Сейчас да, не все. И это только благодаря  нашим охотникам за нечистью, храмовникам и просто храбрым людям, – тут он усмехнулся, явно подразумевая самого себя, – которые, не щадя живота своего, стараются сократить ваше поголовье в этом мире. Но в древних книгах говорится, будто до Великого Освобождения вампирам ничто не мешало прожить целую тысячу лет. Однако справедливости ради стоит упомянуть, что ни скелетов, ни трупов вампиров, умерших от старости, за все прошедшие века нами не было найдено ни одного. Потому мы до сих пор и не знаем, куда вы деваете своих стариков. Может ты откроешь мне вашу тайну, а?

– Как я тебе недавно сказал, мне так и не довелось увидеть никого из старшего поколения, – осторожно подбирая слова, я старался не вызвать подозрений у дошлого мага, – а родители эту тему поднимали крайне неохотно. Мне известно лишь то, что всех старших убили люди, выследив нашу семью и задавив нас числом и магией, когда я был ещё младенцем. Смогли спастись только родители и я. А две недели назад ваши в очередной раз напали на наш след, и повезло лишь мне одному.

– Ну, строго говоря, вряд ли это были именно наши, но суть я уловил. И что же, ты сбежал из боя, бросив родителей? – поддел он меня.

– Нет! – я, деланно скрипнул зубами. – Мне проломили голову и скинули с обрыва, а река, наверное, отнесла слишком далеко, и найти меня не смогли.

– Может быть и так, – легко согласился ир-Земах. – Ладно, Босорг, застоялся я тут с тобой чего-то, а у меня ещё дел полно. Ты вон, расселся и сидишь, а мне, старому человеку, стоять приходится, – ухмыльнулся он своей шутке.

– Ага, старый человек, а не ответишь ли ты на маленький вопросик, занимающий мой нечеловеческий разум? – поддержал я его шуточный тон. – Я не особо разбираюсь в военных хитростях людей, но даже мне понятно, что с таким количеством пленников, мы плетёмся как черепахи. Ты не боишься погони со стороны их разгневанных сородичей? Не то чтобы мне было какое-то до этого дело, но подозреваю они могут оказаться не так любезны как ты, и поспешат заколоть меня прямо в клетке, без всяких разговоров.

– Тут ты, безусловно, прав, – кивнул головой колдун, ехидно усмехнувшись. – Они, несомненно, закололи бы тебя с огромным удовольствием. Но не в этот раз. Дело в том, что нас некому преследовать. Их граф, жалкий пьяница, давно пропивший последние мозги, довёл собственную армию до удручающего состояния. Самое большее кого он сможет за нами послать без опасения оставить остальные владения совсем без охраны, это сотни полторы всадников, может кого-то ещё из магов. Причём их всех ещё надо собрать в один отряд, а это тоже займёт немало времени. Те, кому посчастливилось улизнуть во время захвата города, а таковые, несомненно, были, сообщат графу о размере моего отряда, и не смотря на свою тупость, даже он поймёт, что мы разметаем все его войска по степи без малейших усилий, – тут он самодовольно улыбнулся, – и примется строчить своему королю письма с просьбой о помощи, а это ещё время. Даже если король пошлёт достаточно крупный отряд, чтобы справиться с нами, догнать нас они уже не успеют в любом случае. А начинать большую войну из-за захудалого городишки никто не будет. Хотя могут попробовать. Будет даже интересно, – на этот раз его улыбка выглядела хищной и презрительной. – А потому, Босорг, можешь спать спокойно, до Матарканда я тебя довезу в целости и сохранности.

– А какой тогда был смысл вообще нападать на захудалый городишко? – поспешил спросить я.

– Армия – это живой организм или как минимум орган, если она не воюет, не выполняет возложенные на неё функции, то она деградирует до абсолютно никчёмного состояния и только попусту жрёт деньги. Откровенно говоря, мне, магу и алхимику, до всего этого дела нет, но мои противники при дворе нашего Шада, – ир-Земах покосился на своих телохранителей, – да продлятся его дни, убедили его возложить эту миссию именно на меня, рассчитывая на мой позорный провал. Ты не представляешь, как я буду рад видеть их кислые рожи, когда с триумфом въеду в Матарканд. А вот теперь, на этой высокой ноте, я пожалуй, прекращу удовлетворять твоё праздное любопытство, мой дорогой вампир. И да, ты сегодня без ужина.

– Воды-то хоть нальёшь? – есть я особо и не хотел.

– Выкинь мех из клетки, воды тебе принесут, – бросил колдун, уже через плечо.

Я вытолкнул бурдюк сквозь решётку и улёгся на пол, снова рассматривать звёзды и попутно переваривать ворох неожиданно свалившейся на меня информации. Потенциальная тысяча лет жизни, период власти вампиров над людьми, специальные организации, занимающиеся геноцидом моего вида, всё это нужно было обмозговать и уложить по полочкам.

От размышлений меня отвлёк воин, проталкивающий обратно мне в клетку бурдюк с водой при помощи своей палки. Отпив воды, я снова уставился в небо. Давным-давно уже наступила ночь, мягко, но решительно беря власть в свои руки. Окружающая степь наполнилась звуками и запахами, совершенно отличными от дневных, невдалеке потрескивали костры, тихо прохаживались часовые, разминая затёкшие ноги, и только звёзды бесстрастно взирали на происходящее где-то далеко внизу. Рассматривая всё их великолепие, я незаметно для самого себя заснул.

                                                     ***

Проснулся я неожиданно резко и не сразу понял, что меня разбудило. А меня именно разбудили, ибо вокруг царила глубокая ночь, лишь слегка разгоняемая светом караульных костров. Лично мне она не казалась непроглядно тёмной, я прекрасно всё видел, чётко и на такое же расстояние, как и днём. Но имелась и «ложка дёгтя» в виде практически полного отсутствия цветности. Визуально это выглядело, как монохромное изображение на старом чёрно-белом телевизоре, но всё равно было круто.

Внезапно я услышал панические крики караульных и чей-то удаляющийся, булькающий хрип. Посмотрев в ту сторону, я заметил скользящую среди травы чёрную спину, покрытую густым коротким мехом, принадлежащую какому-то крупному зверю. Животное, убегая, волокло что-то по земле. По общим очертаниям и движениям оно походило на какое-то кошачье. Одновременно с этим я уловил характерный запах хищника, но кого именно не понял.

Лагерь быстро просыпался. Гужевые животные, тоже почуяв хищника, ревели от страха и рвались с привязи. Их безуспешно пытались успокоить сонные возницы. Из шатров выскакивали не успевшие полностью одеться, но сжимающие в руках оружие сонные воины. Сгрудившиеся в центре лагеря пленники испуганно жались друг к другу. Со всех сторон слышались слова: «…хозяйка степи…хозяйка степи…». Страх и трепет, звучавший в голосах, произносивших это словосочетание, были явно осязаемы даже без моих новых способностей. Люди боялись чего-то или кого-то до потери сознания. Довольно быстро раздались крики командиров, и ситуация постепенно начала нормализовываться. Караулы были учетверены, хотя на мой взгляд, в них уже особой нужды не было, по причине того, что и так никто не спал. На месте инцидента появился высокий худой воин, которого я раньше не видел, а может не обращал внимания. За спиной у него был приторочен лук в налучи с круто изогнутыми плечами, в руках копьё с длинным широким наконечником. Двигался он очень плавно, не медленно, а именно плавно. Каждое его движение как бы перетекало в следующее. Создавалось впечатление, что у него вообще нет костей, и он может изгибаться как резиновый во все стороны. Словно почувствовав взгляд, воин повернул голову в мою сторону и посмотрел мне прямо в глаза. Ага, значит, ты тоже меня видишь. Интересно…Я поднял руку и указал в ту сторону, куда скрылся виновник всего переполоха. Охотник, а я предположил, что он именно охотник, повернулся в указанную мной сторону, принюхался и, внимательно глядя себе под ноги, отошёл от лагеря метров на пятьдесят. Присел, что-то подобрал и направился обратно, затерявшись потом среди шатров.

До утра больше ничего интересного не произошло, хотя я, подрёмывая, следил за ситуацией вполглаза. Мне-то что? Я смогу выспаться и днём, а вот в лагере все, на удивление довольно быстро, улеглись спать снова. По-видимому, они знали, что хищник наелся и сегодня за добавкой уже не явится. Скорее всего, так оно и было, а потому, как только прозвучала утренняя команда «Подъём», я расположился поудобнее и заснул уже по-настоящему.

Проснулся опять только к обеду. К общему обеду, разумеется. Лично я не ел ничего уже более суток, но, как ни странно, особого голода не испытывал. Я бы конечно не отказался от кружечки крови (самое поразительное, что моя новая диета уже не вызывала у меня никакой отрицательной реакции), но не сказал бы, что эта идея занимала все мои мысли. Тем не менее, как известно, земные вампиры (я имею в виду летучих мышей) совершенно не способны голодать. Если им два дня подряд не удаётся найти себе пропитание, то на третий день они умирают от голода. И этот факт периодически заставлял меня задумываться о том, если между мной и ними в этом отношении какая-нибудь параллель? Оставалось только надеяться на осведомлённость местных жителей о моих возможностях, и на их незаинтересованность в моей голодной смерти.

Обед прошёл вполне стандартно. Как обычно сначала скорхарцы поели сами, потом накормили пленников, затем часа полтора на отдых, сбор лагеря и снова в путь.

Караван продолжал двигаться по безбрежной степи. Равнина плоская, как поднос, поросшая высоченной травой (а она действительно стала гуще и выше, местами достигая высоты пояса взрослого человека), походила на травяное море. А если ещё и дул ветер, то по этому морю прокатывались целые волны, делая сходство просто поразительным. Крупные деревья встречались теперь крайне редко, их заменили купы высокого колючего кустарника, похожего на тёрн.

Несколько раз вдоль колонны туда и обратно проезжал высокий охотник, замеченный мной ночью, на стройном поджаром сивате (как выяснилось из разговоров стражников, так назывались «антилопы гну») с короткими ветвистыми рогами. Проносясь галопом мимо меня, он демонстративно даже не смотрел в мою сторону, хотя может у него и на самом деле голова была забита гораздо более важными делами, чем какой-то вампир в клетке. До сегодняшнего дня он таких рейдов не совершал, вероятно причиной подобной активной деятельности являлось ночное происшествие.

Сам охотник был светлокож, без какой-либо растительности на лице, с ярко-зелёными, слегка вытянутыми к вискам глазами и копной длинных, пшеничного цвета волос, закреплённых на голове резным деревянным обручем в замысловатую причёску. Одет в облегающие штаны и короткий, до середины бедра кафтан, подпоясанный плетёным кушаком. Вся одежда светло-фисташкового цвета выглядела очень практичной и подходящей для местного климата. При этом она смотрелась весьма изящно и стильно.

На вечерней стоянке, расположенной на этот раз возле небольшого ручья, ко мне снова подошёл Аба ир-Земах. Видимо, у нас уже такая традиция начала складываться.

– Наш главный разведчик сказал, что ты видел ночью того, кто утащил караульного, – начал он без предисловий.

– И тебе Добрый вечер, мудрейший ир-Земах, – решил я схохмить. – Рад, что ты не забываешь старого друга.

– Не паясничай, – поморщился колдун. – Эльф утверждает, что эта… – Аба пожевал губами, подбирая слова, – «хозяйка степей» идёт по нашему следу, и идти она может неделями пока не надоест, или всех не сожрёт. Второй случай к нам не относится, мы до места дойдём раньше, но скольких она успеет за это время утащить, только Тригу известно. Вообще-то они обитают гораздо дальше на юго-восток, и каким ветром сюда занесло эту, не понятно. Зато понятно другое, спокойно спать она нам не даст, а люди, находящиеся в состоянии постоянного стресса, склонны к неадекватным действиям. Известны случаи, когда пропадали целые караваны из-за того, что все в панике разбегались и пытались спастись в одиночку. А посему, мне пригодится любая помощь.

– А я чем могу помочь? У меня несколько ограничены возможности, – искренне удивился я, погремев кандалами. – И как ты сказал? Эльф?

– Ну, да. Эльф. Охотник, высокий такой. Что тебя удивляет, эльфов никогда не видел?

– Да, нет…нет…Видел, конечно, – попытался я скрыть растерянность.

Эльф!? У них тут есть эльфы? Обалдеть! Я подозрительно посмотрел на колдуна. Не разыгрывает ли он меня? Да, вроде нет, морда серьёзная и озабоченная. А если учесть, что я здесь уже успел увидеть, почему бы тут не быть и эльфам? Я сам, блин, сказочный персонаж.

– Ну, так как? Расскажешь, что ты видел? Желательно поподробнее, – прервал мои размышления ир-Земах.

– Крупный хищник, – начал я, – размером со взрослого льва, скорее всего какая-то кошка, чёрный короткий мех. Пока убегала, в мою сторону ни разу не повернулась, потому в «лицо» я её не видел.

– Точно чёрная? – уточнил колдун, закусив губу. – Грива была?

– Сложно сказать, но она была самым тёмным пятном в поле зрения. А насчёт гривы… – я задумался, вспоминая. – Нет, скорее всего, не было.

– Значит ещё хуже, чем мы думали, – пасмурнел Аба.

– Так кто это такая-то?

– Мантикора, – раздался голос у меня за спиной.

При этом слове оба телохранителя колдуна дружно вздрогнули. Обернувшись назад, я увидел стоящего возле клетки охотника. Когда только подкрасться сумел? Я уже успел привыкнуть к тому, что мой новый слух позволяет мне засекать шаги с приличного расстояния, а тут такой облом. Эльф, не глядя в мою сторону, обошёл клетку и встал рядом с колдуном. Вот, понторез хренов! Когда он проходил мимо, я обратил внимание на его уши. Действительно, верхние кончики были заметно заострены.

– Эзарил Дризвариэль, наш специалист по всему, что бегает, летает и плавает. Второе его имя мало кто из людей может выговорить или хотя бы запомнить, потому он не против если к нему обращаются просто Эзарил. А это Босорг, – представил нас друг другу Аба.

– Очень приятно, – сказал я, растягивая в улыбке свою пасть до самых ушей.

– Взаимно, – оскалился в ответ эльф, и моя улыбка медленно увяла, ибо оскал у эльфа получился хоть и заметно поуже моего, но зато он компенсировался наличием реально волчьих зубов. Клыки, на вид несколько покороче и помассивнее моих, были, так сказать стационарными, без всяких хитростей. А ещё чёртов эльф имел полный набор зубов, включая все положенные коренные, а не как у меня. И это безусловно свидетельствовало о его ярко выраженной хищной природе, и проблем с пережёвыванием мяса у него уж точно возникать не должно. «Эльф-хищник, продолжаем ломать стереотипы», – подумал я.

– Итак, уважаемые, теперь, когда вы оказали друг другу необходимые почести, – напомнил о себе Аба ир-Земах, от взгляда которого не укрылись наши взаимные улыбки, – предлагаю перейти к главному вопросу. Как нам поступить в сложившейся ситуации?

– Мне, как наименее опытному в таких делах, – взял я слово, – хотелось бы уточнить, что нам…э…э…, вернее вам, мешает просто устроить засаду и навалиться на неё всей толпой?

Ир-Земах покосился на охотника, ибо вопрос был больше к нему, как к эксперту, но тот даже бровью не повёл, и колдун, вздохнув, ответил сам:

– Эта тварь крайне умна и хитра, если посадить людей в засаду, она почувствует, что добыча настороже и не нападёт. А искать её в этой траве можно хоть до зимы. Она нас быстрее сама всех по одному переловит.

Аба старательно уходил от упоминания названия хищника, видимо, на этот счёт имелись какие-то суеверия. Мантикора…, мантикора…, вспоминал я тем временем. Вроде, так называлась мифическая тварь с телом льва, крыльями летучей мыши и хвостом скорпиона. Хвоста у ночного хищника разглядеть не удалось, но вот никаких крыльев точно не было. Я не стал уточнять этот нюанс, понадеявшись на то, что рано или поздно всё само прояснится.

– Хорошо, а на них вообще как-нибудь охотятся? – продолжил я.

– Если специально, то только охотники за нечистью, или группы самых отважных охотников, да и то, когда им удаётся заманить в свою компанию парочку магов. 

– О! Так ты же сам, колдун. Вот и наколдуй нам чего-нибудь.

– Я – не колдун! – ир-Земах слегка побледнел. – Я – маг воздушной стихии!

– Ну, Аба, я же в магии не силён, – пошёл я на попятную, заметив, как эльф старательно пытается подавить ухмылку, и сообразив, что ляпнул что-то не то. – Откуда мне знать в чём тут разница?

– Я – дипломированный маг Скорхарской Академии Магии, а колдун – это деревенский недоучка, которого приглашают крыс из погреба вытравить или молоко заговорить, что б не скисло.

– Ладно-ладно, Великий Маг, приношу свои извинения, признаю был неправ, обещаю исправится. А теперь давайте вернёмся к делу. Хотя, может мне и не рыпаться? Мантикора вас всех сожрёт, а меня в клетке ей не достать, глядишь и выберусь отсюда как-нибудь? – потёр я пальцем висок, делая вид, будто мне пришла в голову дельная мысль.

Телохранители мага снова дружно вздрогнули при упоминании хищника и завертели головами во все стороны.

– Всех не сожрёт, да и вряд ли ты выберешься. Если только можешь себе сначала руки и ноги откусить, чтобы кандалы снять, а потом и прутья решётки перегрызть. Это всё в самом лучшем случае, – ехидно заявил ир-Земах.

– Но мне почему-то кажется, излови я даже эту мантикору лично, ты меня ведь всё равно не отпустишь?

– Не отпущу, – подтвердил Аба. – Но если поможешь, обещаю походатайствовать за тебя перед Светлейшим Шадом.

 Ну, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

– Хорошо, какие ещё у кого есть предложения? – направил я беседу в конструктивное русло.

– Я могу покараулить ночью и сорвать нападение мантикоры, – заговорил эльф, – но есть проблема. Лагерь слишком большой. Чтобы её заметить, нужно самому сидеть на месте, а не бегать из одного конца лагеря в другой, и для этого нужен как минимум ещё один эльф. Но заметить это её – полдела, нужно ещё и убить, а в одиночку я с ней не справлюсь. Задержать, задержу ненадолго, и на этом всё. Просто гонять её каждую ночь, тоже не выход, она если разозлится может и среди белого дня напасть, жалом ткнёт и сбежит, потом следующего, так всех и прикончит. Яда у неё полно, а восстанавливается он быстро. И ночью мне в помощь много людей отряжать нельзя. Мантикора по дыханию различает, спит человек или нет. Если учует много неспящих людей – нападать не будет. Но самое паршивое заключается в том, что наша мантикора – чёрная, да ещё и самка, – и видя мой непонимающий взгляд, пояснил: – Чёрные – самые крупные и опасные, а самки гораздо злее самцов. Самцам очень часто становится просто лень заниматься одним и тем же делом, и он идёт охотиться на кого-нибудь другого, а самка, если на след встала, то уже ни за что не сойдёт. Либо сама сдохнет, либо жертву добьёт.

Я понимающе хмыкнул.

– Аба, а ты в случае чего, никаким так воздушным молотом  или молнией её припечатать к земле не сможешь? – спросил я.

– Смогу, – ответил он, – но это тоже будет скорее сдерживающее воздействие, чем поражающее. Ман… Эти твари имеют природное сопротивление к магии, не полностью, но раза в два эффект режется. Я потому и говорил, что во время охоты на них желательно несколько магов под рукой иметь.

Мы все замолкли, обдумывая информацию. Прикинув так и сяк, я решил высказать своё мнение.

– Уважаемые, позвольте предложить вам свою идею, – начал я, и завладев вниманием обоих собеседников, продолжил: – В эту ночь, подозреваю нападения можно не ждать, ибо вряд ли кто в лагере вообще ляжет спать, а вот со следующей ночи, думаю, нужно поступить следующим образом. Я согласен заменить собой второго эльфа и взять под свою ответственность половину лагеря.

При моих словах о замене собой эльфа, лицо Эзарила оскорбительно скривилось. Ну и хрен на тебя, обидчивый какой.

– Дальше. Орать при виде хищника и поднимать весь лагерь, как я понял, не вариант, ибо она может просто уйти? – я вопросительно глянул на охотника. Тот коротко кивнул. – В таком случае необходимо наладить систему оповещения. Берём длинную бечёвку и растягиваем от меня до Эзарила, а от него до тебя, – перевёл я взгляд на мага. – Если замечу зверя справа от себя – дёрну два раза, если слева – три, ну а вы там уже сами ориентируйтесь, я больше из клетки помочь ничем не смогу.

Маг с эльфом переглянулись и начали наперебой высказывать свои собственные уточнения и дополнения. Пошумев так ещё минут десять, мы наконец согласовали план действий и разошлись по своим делам. Вернее, это они разошлись, я просто присел в центре клетки и стал ждать. Оказалось, пока мы решали вопрос жизни и смерти, весь остальной лагерь уже поел, попил и был полностью готов к ночёвке. Ну, теоретически. Ещё минут через пятнадцать к клетке подошёл сам Эзарил и, глянув мне прямо глаза, пропихнул сквозь прутья свою руку с зажатым в пальцах концом длинного и тонкого шерстяного шнура. Типа, вот какой я крутой, подумаешь в клетку к вампиру руку сунуть. Всего делов-то. Я ухмыльнулся, взял конец шнура и намотал его в пару оборотов на кисть руки. Эльф пошёл через весь лагерь, разматывая верёвку. Попутно он очень громко и доходчиво объяснял всем, кто будет этой ночью стоять в карауле, что если какой-нибудь сын осла наступит на этот шнурок, то он, Эзарил, лично отрежет ему ногу и сожрёт её в сыром виде у того на глазах. Караульные прониклись внушением, расселись у костров и застыли оловянными солдатиками.

Отхлебнув воды, я обратил внимание на то, чего раньше не замечал. Пара воинов окружала лагерь длиннющей бечёвкой. На Земле в южных странах есть похожий обычай. Считается, будто верёвка, сплетённая из шерсти, не позволяет проникнуть в лагерь всяким ядовитым гадам, насекомым и змеям. Правда, в настоящее время опытным путём была доказана несостоятельность данной теории, но обычай никуда не делся. И вот здесь, передо мной разворачивался точно такой же ритуал. Я уже не в первый раз обращаю внимание на встречающиеся здесь общие для обоих миров термины, определения, предметы, оружие и тому подобное. Но если здесь вампиры, эльфы и мантикоры наблюдались, так сказать живьём, то откуда про них узнали на Земле? Или если там, в своё время все они тоже существовали, но куда тогда подевались? Исчезли, не оставив ни следа, ни одной кости? Маловероятно. Напрашивалось другое объяснение, допускающее возможность существования людей, попавших когда-то давно из этого мира на Землю, точно так же как я попал сюда, и передавших свои знания, которые со временем превратились в сказки и легенды. На мой субъективный взгляд такая гипотеза казалась более вероятной, хотя и научно недоказуемой. Но если принять данную гипотезу просто как данность, тогда придётся принять и тот факт, что между мирами существует довольно плотная связь, допускающая взаимопроникновение недоступным и непонятным, по крайней мере для моего разума, способом. От масштаба вопроса голова шла кругом. Эта загадка состояла из многих неизвестных, и решить её являлось для меня задачей, мягко говоря, нетривиальной и как минимум пока, невозможной.

 Ночь к этому моменту уже полностью вступила в свои права, высыпали мириады звёзд, выглянул яркий серп слегка «располневшего» месяца, и я, отхлебнув ещё воды, замер, сидя в центре своей клетки. Люди разошлись по шатрам и лагерь затих. Но я прекрасно слышал, как, то там, то тут раздаётся тихое шушуканье, покряхтывание и ещё множество разнообразных приглушённых звуков свидетельствующих о тот, что на самом деле спать никто не собирается. Люди ждали. Ждал и я.

Так и просидев, не шелохнувшись до самого утра, я обнаружил две вещи. Во-первых, я могу сохранять практически полную неподвижность на протяжение такого долгого времени без малейших неудобств. А во-вторых, я оказался прав, и никто нас ночью не потревожил. Потому, когда хмурые и не отдохнувшие люди стали вылезать из своих шатров, я разлёгся поудобнее и, с чувством выполненного долга, провалился в сон.

                                                                             Глава 5

            Проснулся снова к обеду. Потянулся и в животе слегка заурчало. Третий день без еды, как-никак. Пока я протирал глаза, чистил зубы и оправлял естественные надобности, караван уже вовсю дымил кострами на дневной стоянке. Вскоре все благополучно пообедали и расположились на отдых. Так как меня никто кормить явно не собирался, пришлось задуматься о том, чем можно убить время. Вокруг, конечно, расстилалась живописнейшая равнина, но я уже достаточно на неё насмотрелся за предыдущие дни и реально уже начал маяться от безделья. Неожиданно я вспомнил об одном своём давнишнем увлечении. Было время когда я здорово интересовался Индией и всем, что с ней связано. В том числе и йогой. Однако это занятие мне довольно быстро надоело, но в нём присутствовала одна особенность, которую я и решил испытать в своих стеснённых условиях. А именно медитация.

            Сделав несколько дыхательных упражнений, я уселся поудобней, закрыл глаза и попытался отрешиться от внешнего мира. Постепенно стало что-то получаться. Направив своё внимание «внутрь себя», я внезапно отчётливо услышал собственное сердцебиение. Оно было заметно учащённое (относительно человеческой нормы), ну да я это ещё в первый день своего перерождения обнаружил. Тут мне пришла в голову интересная мысль и я, контролируя своё дыхание, попытался замедлить частоту сердечных сокращений, концентрируя на них свою волю. Это получилось на удивление легко, сердечный ритм  замедлился, а сам я постепенно начал проваливаться в некое подобие транса. Меня охватило смутное беспокойство относительно того, а не остановится ли сердце совсем? Но, понаблюдав некоторое время, я успокоился. Сердце продолжало уверенно качать кровь, ритм хоть и порядком замедленный оставался чётким и ровным. Тогда я сосредоточился на трансе и тут же обнаружил интересную особенность. Я продолжал прекрасно слышать и чуять всё происходящее вокруг, и мне даже подумалось, что если научиться удерживать концентрацию с открытыми глазами, то наверное смог бы даже и видеть.

Кстати, насчёт видеть, присмотревшись к себе «внутренним взором», я обратил внимание, на некий сгусток тёмно-бордового свечения, расположенный в районе моего солнечного сплетения. Больше всего это походило на шаровую молнию цвета венозной крови. Я даже оторопел. Что за хрень такая? Ничего подобного раньше не было. Хм…А ну-ка… Я попробовал изменить яркость этого шара, насыщенность, сдвинуть его с места. Источник свечения лениво отзывался, разгорался и снова затухал, но с места не сходил. А вот мысленно зачерпнуть из него часть и прогнать её вдоль руки или ноги получилось. Сам я чувствовал заметное тепло в той части тела, куда двигал комок света. Хотя в моём случае, это скорее был комок тьмы, или «тёмного света». Неважно, дело не в терминах. На данный момент меня больше интересовало само явление.

Наконец, изрядно утомившись, решил напоследок дотащить его до самой головы. Дойдя до шеи, багровое свечение остановилось, и как я не пытался, продвигаться выше отказывалось. Я задумался. В чём может быть причина? И что это вообще за свечение? Внезапно меня осенило. Магия! Может быть так выглядит магическая энергия? На меня же не зря надели Чётки Отречения, значит, магия должна быть. Но в таком случае они ведь должны её блокировать… Блокировать! Не уничтожать! Возможно она и продолжает генерироваться или ещё каким-то образом накапливаться в организме, но вот выйти наружу не может… Выйти… А как она вообще должна выходить? Ир-Земах направлял в мою сторону руку, когда колдовал, стало быть логично предположить, что магия должна выходить через руки. Но в виде чего? Если это бордовое свечение – магическая энергия, как она поймёт, чего именно я от неё хочу? И почему Чётки одеваются тогда на шею, а не на руки, например?.. Шея! Именно через шею не может пройти свечение! А куда ведёт шея? К голове. Значит, магия должна выходить через голову, но тогда зачем все эти жесты руками? А может… Может магическая энергия должна сначала дойти до мозга и уже там сформироваться именно в то, что нужно заклинателю, а Чётки блокируют именно транспортную магистраль от солнечного сплетения до мозга? По какому принципу это сделано, я, разумеется, понятия не имею, меня даже с общей теорией магии никто не ознакомил, все мои умозаключения отталкиваются исключительно от логических предположений. Но я чувствую, что моя собственная теория верна. А что если попробовать прорваться через блокировку изнутри? Я представил, как магическая энергия собирается в небольшой комок и устремляется мне в голову. Комок шустренько побежал наверх и в районе шеи резко остановился, словно обо что-то ударившись, и распался. Я же ощутил странный внутренний удар, как будто в голову прилетел упругий мяч, только не снаружи, а изнутри. Сознание слегка поплыло, в ушах зашумела кровь и меня выкинуло из транса. Потряся головой и немного придя в себя, я обнаружил, что в трансе я на самом деле пробыл часа два, хотя по ощущениям казалось минут двадцать. Последние телеги как раз покидали место дневной стоянки.

            Отхлебнув из бурдюка воды, я призадумался. Итак, какой можно вывод сделать из моего эксперимента? Во-первых, я понял каким образом Чётки Отрицания блокируют мою магию, и теперь надо поискать способы обойти их воздействие, тем более, что делать-то мне всё равно больше нечего. И во-вторых, транс показал мне как можно «убить время». Проведя в трансе час субъективного времени, я смогу «перемотать» несколько часов времени реального, объективного. Это для меня на данный момент просто находка. Да и вообще, это может стать отличным способом, например, сидеть в засаде или переждать какие-нибудь неблагоприятные условия. Это же, как спячка у медведя, ты спишь – зима идёт. Только ты, в отличие от медведя, продолжаешь осознавать окружающую действительность. Разумеется, нужно будет продолжать опыты и тренировки как транса в целом, так и магической энергии в частности.

            Приняв решение, я огляделся для порядка по сторонам, и не заметив к себе никакого подозрительного внимания, снова провалился в транс. Когда я, уставший и с гудящей головой, вывалился из него в реальный мир, оказалось, солнце уже порядочно кренится к западу, и, если я хочу хоть немного вздремнуть перед ночной охотой, времени терять не следует. Полив себе на голову воды, стараясь хоть чуть-чуть унять шум в ушах, я завалился спать.

Проснулся я от того, что меня кто-то бесцеремонно дёрнул за ногу. Протерев глаза, обнаружил две вещи: уже порядком стемнело, и рядом с клеткой находится целая депутация: маг, охотник и пара телохранителей мага. Эльф молча протянул мне вчерашний шнурок, а ир-Земах решил напомнить:

            – Всё как договорились, без изменений.

            – Да, всё по-прежнему, – подтвердил я, забирая у Эзарила конец бечёвки.

            – Ну, с милостью Трига, мы эту МАНТИКОРУ, – он выделил голосом название хищника, – сегодня упокоим.

            – Ого! – удивился я. – Ты уже не боишься называть вещи своими именами.

            – Суеверия, – скривился маг. – Считается, что она может услышать или почуять своё, произнесённое кем-либо имя с огромного расстояния и прийти. Но сегодня я хочу, чтобы она пришла. Незачем оттягивать неизбежное. Сегодня самая удачная ночь. С одной стороны, люди ещё не полностью вымотались от бессонницы, а с другой, мы в течении всего дня никому спать не позволяли, пусть теперь ночью спят. Выходит, Босорг, ты среди нас всех, самый выспавшийся чел…ну, в общем разумный. Вся надежда только на тебя, не засни, – подколол он меня напоследок, погрозив пальцем.

            – Знаешь, Аба, мне было бы гораздо веселей не заснуть, если бы я тоже чего-нибудь перекусил, как и остальные, – вернул я ему подколку.

            Маг сразу посерьёзнел, оглянулся на сгрудившихся в центре лагеря пленников, и повернувшись ко мне произнёс.

– Если убьём этой ночью гадину, еда тебе будет. Обещаю.

            Я кивнул головой, мол ловлю на слове, и маг с эльфом пошли готовиться к охоте.

            И снова ночь, звёзды и луна. И снова я сижу в клетке, намотав на кулак шерстяной шнур. А вокруг лишь темнота и благословенная прохлада, дающая отдых утомлённому дневной жарой телу. В лагере тишина. Не спавшие прошлой ночью и уставшие за день люди не смогли долго сопротивляться сну и беспокойно сопели в своих шатрах. Ещё слышалось потрескивание костров и скрип кожаных доспехов караульных. Лёгкий ветерок волновал степную траву.

             Стоп! А это что? Справа от меня кто-то крался в траве, пригибая её стебли против ветра. Но кто? Стоит ли поднимать тревогу раньше времени? Может это просто какой-нибудь шакал решил покопаться в лагерных отходах? А если нет? Можно трагически промедлить и мантикора получит ещё одну жертву. Да и вряд ли шакал, тело приминающее траву было определённо гораздо массивней. И ведь грамотно ползёт, с подветренной стороны, даже наши сиваты и кони её не учуют. Хотя ещё неизвестно у кого нюх острей, у них или у меня. Я сделал осторожный глубокий вздох. Ничего. Ветер относит запах, даже если бы он был. Пока я раздумывал, хищник прополз ещё пару метров. Всё, больше медлить нельзя, эльфу нужно будет ещё выйти на линию атаки. Я, стараясь сделать это легко и незаметно, потянул шнур два раза. Сигнал подан, ждём результата.

            Послышался тихий шорох в шатре у мага, значит и он уже готов. Мантикора, видимо тоже его услышав, замерла, но сейчас в лагере из почти тысячи человек, не спали буквально десятка полтора, и она снова продолжила движение. Через некоторое время огромная кошка оказалась уже на границе освещённого костром круга, но караульный, сидящий у этого костра, ничего не слышал и не видел, хотя и смотрел прямо в её сторону. Воин поглядывал в темноту поверх костра, инстинктивно стремясь создать преграду между собой и блуждающими вокруг страхами, но так ночное зрение не работает. Глаза, не успев привыкнуть к темноте, снова переводятся на огонь, и настройка пропадает. В итоге караульный видит только костёр и пару метров вокруг него, всё остальное скрывается в непроглядной тьме.

            Мантикора снова замерла, переминаясь с лапы на лапу, подготавливая наиболее надёжный упор для прыжка. Тут я обратил внимание на её хвост. Толстый, действительно похожий на скорпионий, только весь покрытый шерстью, кроме самого жала. Где же эльф?! В этот момент события понеслись вскачь, втискивая множество действий в крошечный отрезок времени. Мантикора, решив перейти к более активным действиям, распрямилась как огромная, сжатая до того пружина и легко прыгнула прямо на ничего не подозревающего караульного.

            – Ложись! – заорал я.

            Воин успел только поднять голову и увидеть летящую на него смерть. Хищница врезалась в него и сбила наземь. Но за миг до этого ей в правый бок угодило длинное копьё, прыжок оно не сбило, но от человека отвлекло. Раздался страшный рёв, и чудовище, ухватив зубами копьё, одним рывком вырвало его из своего тела. Мантикора была страшна и прекрасна одновременно. Как белая акула. Совершенный хищник, идеально созданный для одной цели – убить свою жертву. Её движения были грациозны и наполнены первобытной силой и ловкостью. Чёрная, как самый страшный грех и безжалостная, как душа сборщика налогов, она с яростью взирала на того, кто посмел поднять на неё руку и причинить боль.

            А напротив уже стоял эльф, голый по пояс, худой и мускулистый, весь покрытый загадочными татуировками, напружиненный, с ещё одни копьём в руках. Между ним и зверем уже шла битва, жестокая битва взглядов. Кто опустит взгляд, будет иметь все шансы проиграть и поединок. Не опустил никто. Эльф, мягко переступая ногами и выставив перед собой копьё, начал обходить мантикору по кругу. Она, не сводя с него глаз, медленно поворачивалась на месте вслед за ним, скаля длинные клыки и хлеща по бокам ядовитым хвостом. Наконец, когда охотник оказался точно между мной и кошкой, она без всяких предупреждений резко прыгнула, но на неё тут же обрушилась ослепительная магическая молния, разрывая ночную тьму и сбивая прыжок. Раздался злобно – возмущённый кошачий крик и до меня донёсся запах палёной шести. Эльф метнулся вперёд с копьём наперевес, но мантикора успела оправиться и увернулась, копейное жало рассекло лишь кожу на её плече. В ответ она хлестнула через голову своим хвостом, и пришло время эльфа отпрыгивать от удара. Но зверь не стал продолжать атаку, неожиданно он кинулся назад, туда где маг готовил свой следующий удар. И вот тут оказалось, что ир-Земах не зря везде таскал за собой телохранителей. Сразу оба, прикрытые огромными ростовыми щитами, они успели прыгнуть навстречу кошке и задержать её. Мантикора их, конечно, свалила, но больше ничего сделать не успела. Маг, что-то крикнув, вскинул перед собой обе руки с зажатым в них жезлом, и ей в морду ударил мощный воздушный поток, отбросив порядочно назад и заставив прочертить всеми лапами глубокие рваные борозды по земле. Эльф тут же ткнул мантикору копьём куда-то в крестец, и снова она успела отскочить в последний момент, а копьё лишь распороло бедро на левой лапе. Гигантская кошка обернулась и, бешено сверкая глазами, прыгнула на охотника, который, резко упав на землю, перекатился под её брюхом. А вот хищник, приземлившись на лапы, и развернувшись на месте, оказался прямо перед моей клеткой, да ещё спиной ко мне. Хвост в ярости ударил по решётке, и вся клетка загудела, как деревянный камертон. Я, поддаваясь общему азарту и вообще не думая, что делаю, выбросил руку между прутьями и поймав хвост, рванул изо всех сил, втягивая его конец внутрь клетки. Раздалось оскорблённое шипение, и монстр попытался, схватить меня зубами, но врезавшись головой в решётку, зашипел ещё сильней. Я, действуя на автомате, с силой загнул хвост в сторону, вокруг вертикального столба решётки, на излом. Послышался приглушённый щелчок, будто переломилась мокрая палка, и сразу за ним мощный рёв, в котором теперь явственно различалась не только исступлённая ярость, но и боль. Мантикора развернулась и ринулась прочь от клетки, стремясь освободить свой хвост. Но я и сам уже завёлся не хуже дикого кота, и, вцепившись изо всех сил, загнул его конец в другую сторону, вызвав ещё один дикий рёв. Одновременно с этим страшный рывок бросил меня на решётку. Удар был такой силы, что клетка накренилась, встав на ребро, постояла долгую секунду и рухнула обратно на телегу. Я, ошеломлённый ударом, всё же смог увидеть, как зверюга летит от меня на эльфа, тот отпрыгивает с её траектории движения, и в прыжке всаживает ей копьё в левый бок. Однако кошка успевает зацепить его лапой, бросив на землю. Сама она тоже падает, тяжело встаёт и пытается вырвать копьё из бока. Наконец, у неё это получается, но вместе с копьём из раны бьёт мощный фонтан тёмной крови. Мантикора снова зарычала, теперь уже хрипло и утробно. Выглядела она страшно, её порядком покачивало, шерсть стояла дыбом, а на спине ещё и дымилась, из ран хлестала кровь, из пасти текла слюна, так же смешанная с кровью. Найдя затухающим взглядом врага, она, собрав последние силы, прыгнула на эльфа. Тот, с разорванным бедром, попытался откатиться и не смог. И тут, прямо в полёте кошку окружило голубоватое свечение, маг снова применил магию, на этот раз ту самую, что уже неоднократно применял ко мне. Вот только мантикора это не вампир, она лишь слегка замедлилась в воздухе и плавно упала, не долетев до охотника.

            – Бейте её! – заорал я, подпрыгивая в своей клетке от переполняющих меня чувств. – Давай!

            Маговские телохранители, с виду невредимые то ли услышали мои вопли, то ли сами догадались, дружно подхватив короткие копья, кинулись в атаку. Быстро добежав до пытающейся подняться мантикоры, они заработали своим оружием со скоростью швейной машинки. Кошка ещё пыталась сопротивляться, даже смогла свалить одного из воинов, но в её ударах уже не было прежней силы и страшные когти не смогли прорвать добротную кольчугу. Последним судорожным движением она подняла голову, окинув взглядом поле боя, и остановила его почему-то на мне, задержала на долю секунды и уронила голову наземь. Огромные жёлтые глаза, наводящие не один год ужас на всех, кто имел несчастье в них взглянуть, потухли.

            Время, наконец, вернулось в своё нормальное состояние, и появилась возможность оценить всё происходящее в общем виде. Казалось, битва длилась целый час, но на самом деле не прошло и пяти минут.

            Эзарил валялся на земле, зажимая рваную рану на бедре. К нему спешил Аба ир-Земах, приказывая кому-то позвать лекаря, хотя у самого мага видок тоже был тот ещё. Белоснежный бурнус запачкан кровью, сочащейся из носа мага, борода всклокочена, а глаза с полопавшимися сосудами и серое, измученное лицо, перекошенное от боли, говорили о том, что их обладателю битва далась отнюдь не легко. Его телохранители в шоке стояли возле трупа мантикоры, неверяще поглядывая то на бездыханное тело, то на собственные руки, сжимающие оружие, то друг на друга, словно сомневаясь в том, что они тоже приложили эти самые руки к уничтожению «хозяйки степей». Проснувшиеся люди со всех сторон осторожно, бочком подбирались к месту сражения. Всем хотелось убедиться в смерти ночного ужаса, державшего их в страхе на протяжении последних дней. Гужевые животные храпели и бились на привязи, чуя запах хищника, но на них сейчас никто не обращал внимания. Сам я, в заляпанной кровью дерюге, ощущая боль во всём теле (о клетку меня приложило неслабо), сидел на полу и тупо пялился на оторванное жало с хвоста мантикоры. Охренеть! Ведь практически голыми руками оторвал…

            С самого первого дня в этом мире я постоянно кидаюсь совершать какие-то безумные поступки, которые там, в прошлом мире, мне и в голову не пришли бы. С чем это связано, я пока понять не могу. Может это просто рефлексы нового тела, забитые в него старым владельцем, а может здесь, наконец, смог раскрыться настоящий я, задавленный в прошлой жизни целым сонмом запретов, законов и морали. Не знаю. Пока не знаю.

            – Босорг, ты там как? – окрик мага вырвал меня из задумчивости. – Живой?

            – Нормально, – я вяло отмахнулся рукой.

– Как она тебя достала-то?

            – Не моя, – снова отмахнулся я, понимая, что маг имеет ввиду покрывающую меня кровь. – Во! – продемонстрировал я свой трофей.

            Аба вытаращился на жало, потом на меня.

– К… Как? – только и смог он вытолкнуть из себя со второй попытки.

            – Как, как… Взял, да оторвал, – не стал я вдаваться в подробности. – Ты же сам о помощи просил, вот я и внёс… лепту.

            Весь вид мага выражал подозрительное недоверие, но факт, как говорится на лицо, жало вот оно, поди поспорь.

            – Аба, а какие у тебя планы относительно трупа? – мне в голову пришла одна мысль.

            – О… – деланно недовольно, простонал ир-Земах. – Мне теперь работы до утра хватит. Придётся побыть в роли мясника и вспомнить курс алхимии. Нужно всё аккуратно разделать, ничего по возможности не повредив. В мантикоре множество редких и дорогих ингредиентов, – закончил он уже гораздо более довольным тоном. – И это…Босорг, ты бы отдал жало. Ни к чему оно ведь тебе.

            Я понимал, что у меня его всё равно отберут, но сейчас маг чувствовал себя неудобно, говоря об этом. Мой вклад в общую победу был весьма значительным.

            – Конечно, Аба, разумеется отдам. Зачем оно мне? – увидев, как ир-Земах заметно расслабился, я с абсолютно серьёзной мордой продолжил: – Но, если я правильно помню, мне был обещан ужин, вот я и подумал о недобитом эльфе, но ты ведь его, наверное, мне всё равно не отдашь?

            Выражение лица мага надо было видеть. На нём постепенно проступила целая гамма эмоций, начиная с непонимания и удивления, и заканчивая недоверием и презрением. Это было так забавно, что я чуть не заржал в голос.

            – Да ладно, Аба, я же пошутил. У меня нет привычки есть своих соратников, – я коварно улыбнулся. – Ну, по крайней мере, пока есть варианты. Я хотел спросить у тебя про мантикору, наверняка в ней наберётся кружечка чего-нибудь съедобного?

            Ир-Земах собрался уже выругаться, но услышав моё предложение, снова округлил глаза.

– Ты собираешься пить ЕЁ кровь? Серьёзно?

            – Ну, знаешь. Я уже три дня голодный сижу и могу выпить что угодно. И вообще, я сейчас пытаюсь твои деньги сберечь, не прося у тебя жизни пленника, которого ты наверняка везёшь на продажу. Или кровь мантикоры стоит дороже? – предположил я.

            – Нет, её кровь, чуть ли не единственное, что в ней не стоит вообще ничего, но я ни разу не слышал, чтобы вампиры пили чью-нибудь кровь, кроме двуногих разумных рас.

            – Я готов предоставить тебе шанс восполнить пробелы в знаниях, если ты поспешишь, пока вся кровь не оказалась на земле, – поторопил я его, протягивая жало.

            Маг на автомате принял у меня жало и быстрым шагом направился к трупу, раздавая по пути различные распоряжения.

            – Ей, Аба, – окликнул я его, – а твоим парням не помешало бы премию выдать, грамотно сработали. – Молодцы! – это уже телохранителям.

            Воины, услыхав мои слова, переглянулись и смущенно уставились на мага. С одной стороны, похвала, она и кошке приятна, а с другой, услышать её из уст проклятого вампира…Ир-Земах оглянулся и, скривившись, махнул рукой, что можно было расценить, и как слышу мол, и как не суй свой нос в чужие дела.

            Ухмыльнувшись сам себе, я присел передохнуть и дождаться обещанного. Моя просьба к магу совсем не подразумевала под собой заботу о его кошельке. Мне жуть как хотелось узнать, способен ли я питаться кровью животных? От этого мог зависеть весь мой дальнейший образ жизни, при условии конечно, что у меня получится удачно избавиться от этой клетки.

            Довольно скоро маг вернулся, неся в руках глиняную кружку. Подойдя вплотную, протянул её мне, наполненную почти до краёв тёмной кровью.

            – Давай быстрей, – поторопил он меня. – Мантикору нужно разделать как можно скорее, пока гнить не начала.

            – Так я тебя вроде, не задерживаю. Кружку верну позже.

            – Нее…Я должен это увидеть, – не согласился Аба. – Если ты не против.

            Пожав плечами, я принял из его рук кружку. Поднёс к носу и принюхался. Какого-нибудь резкого или противного запаха не было, но и ничем вкусным тоже не пахло. Сделал маленький глоток. Кровь оказалась совершенно безвкусной, с каким-то химическим привкусом, и такое ощущение, словно газированная, так как в нос сразу ударили воздушные пузырьки. Я сглотнул, и по пищеводу скатился комок тепла, расплескавшись где-то внутри, и распространяя своё тепло по всему организму. Как будто рюмку водки жахнул! Хмм… А это идея. Может кровь животных на вампиров действует, как алкоголь? Ха! Пунш из мантикоры! Кстати, после сумасшествия последних дней, принятие чего-нибудь седативного, совсем даже не помешает. С этими мыслями я сделал ещё глоток, побольше. Новый клубок тепла провалился в желудок.

            – Ну, как? – маг внимательно смотрел на меня, приподняв одну бровь.

            – На вкус, дерьмо, – ответил я честно, – но мне кажется, эффект может быть интересным.

            – Это каким таким интересным? – загорелись научным огнём глаза у ир-Земаха.

            – А вот сейчас и узнаем, – я сделал ещё два больших глотка. В кружке осталось едва половина. Буквально сразу же я почувствовал первые признаки нужного эффекта. По мозгам двинуло весьма ощутимо, и кончики пальцев знакомо занемели.

            – Воо! Есть к…ик…контакт, – протянул я, икая и глядя на двоящегося мага.

            – Чего есть? – не понял тот.

            – Э… так это. Он же того…Пьян, – это пробормотал один из телохранителей ир-Земаха, облизывая губы и с завистью поглядывая на меня.

            Маг сурово оглянулся на своего охранника, видимо желая того осадить, чтобы не лез в научный эксперимент, но осознав, что тот сказал, только хлопнул пару раз глазами и повернулся ко мне.

 – То есть как, пьян? – недоумённо пробормотал уже сам маг. – Вампиры же не употребляют алкоголь.

            Мне его научные теории в этот момент были уже не интересны, так как, допив кружку, я обводил их расплывающиеся фигуры абсолютно счастливым взглядом.

            – Дррр…узья мои, – выговорил я заплетающимся языком, – п…п…позволь…те мне поднять т…тост за… – за что я собирался поднять тост, я так никогда и не узнал, ибо в этот самый момент свет перед глазами померк, сразу и полностью.

                                                                                     Глава 6

            – Внимание! Пожарная тревога! – проклятая сирена разрывает мозг своим рёвом.

Я непонимающе верчу головой. Где я? В своей лабе? Как?

В дверь врывается Жданов.

             – Валентин Андревич, – кричит он, – бежим, пожар!

 Он тянет меня за руку. В коридоре всё в дыму. Я пытаюсь бежать, но не могу. Ноги еле шевелятся, будто двигаюсь в прозрачном киселе.

             – Держись меня и в Ад попадём вместе, – раздаётся из ниоткуда голос Эзарила. Как он здесь очутился? Я оборачиваюсь, но не вижу ничего, кроме густых клубов чёрного дыма. Становится очень жарко, гремит гром, перекрывая вой сирены. Пол под ногами ходит ходуном.

«Землетрясение!» – возникает в голове мысль, и тут же сменяется следующей: «Какое, на хрен, землетрясение в Москве?»

 Меня кто-то продолжает тянуть за руку. Делаю пару шагов и проваливаюсь в какую-то яму. Падаю, извиваясь в воздухе и крича от страха. В следующий момент сижу на собрании в институте.

            – Господин Пахомов, – Больцман глядит на меня поверх очков, – я передал ваши слова Совету директоров. Вы уволены! 

Внезапно он начинает меняться, его голова превращается в морду мантикоры, чёрная шесть пробивается сквозь порванную сорочку, из-за спины вырастает хвост. С ядовитого жала срывается мутная капля, падает на стол и начинает куриться белёсым дымком.

– Вон отсюда, вампир! – рычит он.

Я поднимаюсь с места и, еле передвигая ноги, плетусь к выходу.

            – Ты опять не взял с собой мыла? – раздаётся голос Цыганкова.

Я делаю ещё шаг и снова проваливаюсь. Переворачиваюсь через голову и оказываюсь под водой. Автоматически пытаюсь нащупать регулятор акваланга и не могу его найти. Начинаю задыхаться, делаю попытку всплыть. Прямо на меня, оскалив пасть с  рядами треугольных зубов, несётся большая белая акула.

– Будь хорошим вампиром, – заявляет она мне голосом ир-Земаха, проплывает надо мной и ударом хвоста загоняет меня в глубину.

Со всего маха ударяюсь спиной о дно. Стараюсь разглядеть хоть что-то в окружающей меня тьме. Неожиданно голову пронизывает адская боль.

            – Ещё, бля, – раздаётся шипящий голос.

Голова снова взрывается болью, и я умираю.

            Следующее воспоминание тоже связано с болью. Болит всё, что только в состоянии болеть. Ощущения почти такие же, как и в моё первое пробуждение в этом мире. Голова кружится как волчок, я не понимаю где верх, а где низ. Постоянно тошнит, помню несколько раз рвало. Бросает то в жар, то в холод. Кто-то суетится рядом со мной, что-то делает, мне ненадолго становится легче, потом снова накатывает тошнота и головокружение. Моё сознание крутится в темноте и не может найти выход наружу. Мне не удаётся сконцентрироваться ни на чём. Все мысли обрывочные и не ведут ни к какому логическому завершению. Временами я ощущаю себя голым мозгом, извлечённым из тела и помещённым в космический вакуум, амёбой, сгустком протоплазмы, которая даже не знает, что такое думать. Ещё несколько раз теряю сознание и прихожу в себя, чтобы снова попасть в чёртову мясорубку, совмещённую со стиральной машиной. Меня всего разрывает на части, потом собирает в кучу только для того, чтобы снова разорвать, и так до бесконечности.

            Я пропустил момент, когда снова смог видеть. Просто неожиданно осознал себя разглядывающим собственные пальцы с отросшими ногтями: длинными, толстыми и острыми.

«Некоторые модницы тратят кучу денег и времени, чтобы сделать себе такие же, а у меня вот раз, и без всяких усилий. Осталось только накрасить», – пришло мне в голову. Мысль была настолько идиотской, что даже рассмешила.

            – Кха…Кха, – смех походил на карканье полупридушенной вороны.

В голове стрельнуло резкой болью и я, застонав, схватился за неё обеими руками. Тошнота прошла, но теперь мучил жесточайший «сушняк». Попытался осторожно нащупать бурдюк с водой. Не нашёл. В этот момент караван остановился, и от резкого движения голову снова прострелило болью. Да, мать же вашу так! Попробовал лечь поудобнее, но от любого усилия опять начиналось головокружение.

«Придурок, –  подумал я, – решил опыты сам на себе ставить, Сеченов недоделанный. Дебил, бля».

            Видимо, последние слова я произнёс вслух, так как откуда-то сбоку донёсся недовольный голос ир-Земаха:

– Какой ещё дебил? Что он несёт?

            – Скорее всего, он ещё бредит, уважаемый ир-Земах, – ответил ему незнакомый голос. – Он ещё очень слаб, по правде сказать, я уже не надеялся, что он вообще очнётся.

            Осторожно повернув голову, я увидел мага в компании какого-то невысокого, но шустрого седого старичка в песочном бурнусе, и такого же цвета головном уборе, похожем больше всего на классическую тюбетейку. Он держал в руках, как мне показалось, самый настоящий саквояж.

            – Эй, – обратился ко мне Аба. – Ты вампир, Босорг. Помнишь?

            – Д…да, – просипел я. – Воды…

            Маг щёлкнул пальцами и негромко послал кого-то за водой.

– Я приказал сообщить мне сразу, как ты придёшь в себя. Как себя чувствуешь?

            – Никогда. Не пей. Это! – произнёс я каждое слово по-отдельности.

            – Ха! – ухмыльнулся ир-Земах. – Мне такое и в голову прийти не могло. Она же – магическая тварь, их даже мёртвых никакие животные не едят, кроме другой нечисти. Я думал, ты это знаешь, и тебе лучше известно, что для тебя съедобно. Или ты пытался таким образом покончить жизнь самоубийством?

            – Я не знал, – снова просипел я, кое-как усаживаясь. – Это был экс…пери…мент.

            В этот момент к магу подбежал воин с бурдюком и кружкой. Тот сделал ему знак, и воин налив полную кружку воды, застыл, не зная, что с ней делать дальше. Аба скривился, взял кружку из рук воина и, подойдя поближе, сунул её прямо мне в руки. Ухватившись за сосуд с благословенной влагой, я поднёс его ко рту, и не отрывался от него, пока не осушил полностью.

            – Лучше? – осведомился маг.

            – Ир-Земах, ты благороднейший и добрейший из людей, – произнёс я максимально проникновенно. – Обещаю никогда тебя не кусать.

            – Хех, – крякнул Аба, смутившись. – Неплохая награда за кружку воды. Кстати, а что за дебил, которого ты поминал?

            – Ты его сейчас видишь перед собой, – на полном серьёзе произнёс я. И видя его непонимание, продолжил: – Это название редкого заболевания моей расы, характерной чертой которого, является врождённое слабоумие.

            – А! Тогда понятно, – развеселился маг. – Я, пожалуй, соглашусь с твоим самодиагнозом. Надо будет запомнить.

            – А долго я тут валялся вообще?

            – Сегодня шестые сутки, мы уже не надеялись довезти тебя живым. Наш главный лекарь, ты его видел, сбился с ног в попытках не дать тебе умереть, но его, как ты понимаешь, никто не учил лечить вампиров с суицидальными наклонностями. Всё, что он мог делать, это поддерживать в тебе жизнь подходящими эликсирами, основываясь на голых предположениях. В итоге я даже колышек заготовить приказал.

            – Какой ещё колышек? – не понял я.

            – Как какой? Который вампиру после смерти надлежит забить в грудь, – ответил ир-Земах, не моргнув глазом. – Традиция такая, знаешь ли.

            – Ну спасибо тебе за заботу, Аба, – с содроганием ответил я, живо представив, как вышеупомянутый кол входит в мою грудную клетку, раздвигая рёбра. – Я, пожалуй, возьму обратно своё обещание не кусать тебя.

            – Да брось ты, – возразил маг. – Обошлось же всё. Кроме того, всем известно, что вампиры своего слова не нарушают. Есть, кстати хочешь?

            При одной мысли о еде меня аж передёрнуло.

– Нет, спасибо. Спать хочу, – заявил я, укладываясь поудобнее. – Если у тебя нет для меня новых заданий.

            – Отлично! Спать тоже хорошо, – жизнерадостно согласился ир-Земах. – Заданий пока нет, так что наслаждайся бездельем.

            Услышав удаляющиеся шаги, я прикрыл глаза, испытывая просто жуткую слабость. Чёрт, ведь чуть не сдох, и исключительно по собственной вине. Впредь надо осторожнее быть с экспериментами на самом себе. На этой здравой мысли я почувствовал, как снова проваливаюсь в пустоту, но на этот раз это был просто сон.

Проснулся я от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Не знаю, как это описать и каким именно органом чувств я это ощутил, но факт остаётся фактом. На меня действительно смотрели. Рядом с клеткой стояли Ир-Земах и его телохранители.

            – Как спалось? – проявил заботу маг.

            – Пока ты не разбудил, неплохо, – буркнул я спросонья, шаря вокруг себя в поисках бурдюка с водой. Повертев головой, я понял, что уже поздний вечер и караван вовсю готовится к ночёвке.

            – Помирать больше не собираешься?

            – Не дождётесь, – пробухтел я, делая порядочный глоток.

            Желудок заурчал, требуя чего-нибудь более существенного, чем вода. Его выходка заставила меня задуматься. Прислушавшись к себе, я пришёл к выводу, что полностью с ним согласен и подзаправиться действительно не помешает, но так как слабость моя никуда не делась, я сильно сомневался в своих способностях заставить кого бы то ни было, поделиться своей кровью,

            Маг, услышав моё «желудочное пение», снова показал хорошее воспитание:

– Есть будешь?

            Блин, да не одна из моих жён такой заботы не проявляла. Я тут же в красках представил мага в подвенечном платье, благо его бурнус был подходящего цвета, и, едва не захлебнувшись, громко забулькал водой

– Спасибо, – выдавил я, прокашлявшись, – но подозреваю, что куриного бульончика у тебя нет?

            – Вот давай мы больше не будем на тебе экспериментировать? – не принял шутку Аба. – По крайней мере, пока. Бульончика ему ещё.

 Повернувшись к одному из телохранителей, он щёлкнул пальцами. Тот достал откуда-то из-за спины корзину с парой глиняных бутылей, оплетённых соломой. Возле горлышка на каждой из них была начертана сложная витиеватая руна. Выдернув из одной пробку, воин протянул бутыль магу. Ир-Земах брать её не стал, кивнув головой в мою сторону. Воин вздохнул и, подойдя к клетке, аккуратно протянул мне бутыль с максимального расстояния. Я, кое-как вытянув руку, ухватил сосуд и втащил его к себе. Ещё когда только воин распечатал бутыль, мой нос сразу выдал мне информацию о её содержимом. Кровь. Человеческая. Сделав глоток, я убедился в том, что она совсем свежая.

            – У тебя кто-то удачно вовремя умер?

            – А… – махнул рукой маг. – Ещё позавчера. Люди начали выбиваться из сил. Так всегда бывает.

            – Как это позавчера? – не понял я. – Позавчерашняя кровь уже  давно бы свернулась или протухла, а эта свежая. Я бы даже сказал ещё тёплая.

            – Заклятье «Сохранения». Никогда не слышал? – удивился ир-Земах.

            – Не слышал, – честно сознался я. – И долго оно так сохраняет?

            – Конкретно это, примерно неделю. Заклятье очень простое и энергии требует совсем мало. Но можно сделать и гораздо мощнее.

            – И что под этим заклятьем можно сохранять? – потеряв спросонья бдительность, заинтересовался я. Крутая же штука получается, термос и холодильник в одном флаконе.

            – Да много чего. Всё, что подвержено разложению и порче. От воды и до трупов включительно. Ты правда этого не знаешь? Откуда ты вылез такой дремучий?

            Так, пора сбавлять обороты.

– Из леса, вестимо. Говорил же, наша семья жила в глухомани, туда ваши магические новинки ветром не заносило.

            – И что, ты так с рождения в лесу и жил безвылазно? Слушай, а тебе сколько лет, вообще? – вдруг сменил тему маг.

            – А на сколько выгляжу? – ответил я вопросом на вопрос.

            – Ну, сейчас лет на пятьсот, – гоготнул ир-Земах, – а неделю назад я бы предположил – не больше сотни. Хотя, исходя из твоих познаний об окружающем мире наверняка гораздо меньше.

            – Двадцать восемь, – назвал я первую пришедшую мне в голову цифру.

            – О… Где мои двадцать восемь? – притворно запричитал Аба.

            – Да ладно, Аба, не прибедняйся. Ты ж не старый ещё совсем, – польстил я ему. – Можно сказать, мужчина в самом расцвете сил.

            – Да? Ты находишь? – развеселился маг. – Передам твои слова моей старшей жене, а то она меня наедине, иначе как «старым» никак и не кличет.

            – Старшей? А сколько у тебя всего жён?

            – Пять, – ответил ир-Земах, не без гордости. – Вот, по приезду подумываю шестую взять.

            – Да-а… – протянул я. – Не завидую тебе.

            – Почему это? – удивился Аба. – Многие завидуют.

            – Тёщ ведь тоже – пять, – перефразировал я слова из старой известной песни.

            Телохранители мага после моей фразы дружно переглянулись и синхронно почесали в затылках.

            – Ну, Босорг… – ир-Земах тоже вытаращил на меня глаза. – Умеешь ты взглянуть с неожиданной стороны. Вот шельмец.

Он гулко расхохотался.

            Я улыбнулся, чувствуя, как на сытый желудок снова начинает накатывать дрёма.

            – Эй, Босорг, ты ещё здесь? – оклик мага выдернул меня из объятий Морфея.

            – Да-да, тут, – встрепенулся я. – Извини, не отошёл ещё видимо до конца.

            – Тогда отдыхай. И вот ещё, – Аба махнул рукой телохранителю с корзиной, тот вынул из неё какие-то тряпки и просунул их в клетку. – Это тебе кое-какая одёжка. На твою даже просто смотреть уже сил нет никаких. И это… тебе принесут ещё бурдюк воды, ты бы помылся хоть как-нибудь.

            – Спасибо, Аба. И за то, и за другое.

            Ир-Земах кивнул и собрался уходить.

            – Погоди, а как там Эзарил? – вспомнил я.

            – Ничего, поправляется. Ходить пока не может, иначе, думаю, уже зашёл бы в гости.

            – Ну, это вряд ли, – я усмехнулся. – Как мне показалось, он наших не очень жалует.

            – Может и не очень, – задумчиво ответил маг, делая знак телохранителям отойти подальше. – Только пока ты тут у Мраны пороги оббивал, эльф там весь извертелся. Он, понятное дело, ничего не спрашивал, горд безмерно, но глаза у него всё это время были как у собаки, что кость выпрашивает. А сегодня днём я к нему заходил и между делом обмолвился, дескать, вампир-то наш очнулся, сознался в том, что он дебил и снова спать увалился. Пришлось, правда, пояснить кто такой дебил, так эльф только плечами передёрнул, мол, он и так это всегда знал, потом ухмыльнулся краем рта, отвернулся к стенке и заснул. Босорг, ты когда-нибудь видел, чтобы эльф улыбался? Я имею в виду именно проявление чувств, а не тот оскал, которым вы друг друга потчевали при знакомстве. Я вот его знаю уже шесть лет, и единственные эмоция, какие я у него на лице видел – это ярость во время боя и высокомерие по отношению ко всем окружающим. А тут он ухмыльнулся, понял? Эльфы они же вообще, как деревянные, их с детства воспитывают всё в себе держать, дабы вдруг чем-нибудь честь свою не уронить, а тут этот пенёк взял и ухмыльнулся. Не знаю, чем ты ему приглянулся, он вообще сложно с людьми, да и с нелюдьми сходится, особенно если учесть, что у вас с эльфами война вековечная и непримиримая. Не как с людьми, они же рабами никогда не были, партизанили по лесам всегда и изводили вас при любом удобном случае. Ну, да это ты и сам знаешь. Ладно, отдыхай, пойду я, – маг отвернулся и двинулся к своему шатру.

            – Аба, – позвал я, – передай Эзарилу, что я желаю ему скорейшего выздоровления.

            Ир-Земах остановился, посмотрел мне в глаза, кивнул и пошёл дальше.

            Отпив, примерно половину бутыли, я тщательно закупорил сосуд и прилёг на пол. Прохладная степная ночь убаюкивала треском насекомых, а лёгкий ветерок обещал хорошие сны. Какая-то мысль зудела у меня в голове, но я решил подумать о ней завтра и, уступив желаниям своего организма, провалился в сон.

            На этот раз я проснулся вместе с общим подъёмом лагеря, вполне отдохнувшим. Изматывающая слабость исчезла без следа, головокружение и какие-либо болевые ощущения отсутствовали. Я снова был свеж и полон энергии. В клетке обнаружился второй мех с водой, который мне, видимо, закинули вчера, когда я уже спал. Быстро сбросив своё пропитанное потом и кровью грязное тряпьё, я принялся отмываться. Правда «отмываться» – это слишком сильно сказано, учитывая ограниченность в воде и банального отсутствия мыла, но кое-как ситуацию удалось улучшить. Попутно осмотрев себя, я заключил, что похудел ещё сильнее, и теперь мой внешний вид, наверное, действительно напоминал о последствиях содержания в концентрационном лагере. Н-да… Ситуация могла бы быть весьма смешной, не будь она такой грустной. Даже с моим новым организмом, с его повышенной регенерацией, я провалялся в коме пять дней, и по словам ир-Земаха, меня ещё их штатный лекарь пользовал без устали. Сдаётся, мне здорово повезло избежать участи заполучить кол между рёбер. И почему-то хотелось верить, что Аба нянчится со мной не только из желания прогнуться перед начальством, преподнеся меня в качестве редкого подарка. Но тут же я сам себя одёрнул. Будь осторожен, болван! Товарища себе нашёл! Товарищей в клетках не возят! Кто ты такой для него? Забыл, что он сказал? «Никогда не слышал, чтобы вампир пил чью-нибудь кровь, кроме двуногих разумных рас». И о чём это говорит? О том, что ты паразит! И не какой-нибудь там временный или случайный, а самый настоящий облигатный паразит. Без людей ты жить не можешь от слова совсем. И связь эта образовалась миллионы лет назад, ибо даже твой внешний вид эволюционировал так, чтобы быть максимально похожим на человека. Мимикрия, едрит-мадрид. И люди на протяжении всей своей истории прекрасно знают, кто именно на них паразитирует, и кто конкретно является их биологическим врагом номер один. А потому выброси все свои розовые сопли из головы и осознай уже, что тебя взяла в плен твоя собственная еда и везут тебя не в качестве забавной зверушки, а именно как врага всего рода человеческого. Антихрист, блин. Так что думай, как свалить от этих «сладких пончиков», иначе твои шансы заполучить свой кол станут стопроцентными.

            Ладно, подумал я, надевая чистую одежду, давай сначала. Что у нас есть хорошего и плохого? Начнём с плохого. Я еду в клетке, из которой не могу самостоятельно выбраться. Хмм… А если проверить? Оглядевшись по сторонам и выбрав момент, когда в суете собирающегося лагеря на меня вроде никто не смотрел, я уперся плечами в одну стенку клетки, а ногами в противоположную и поднажал. Прутья заскрипели, но с места не стронулись ни на миллиметр. Ожидаемо вообще-то, если уж рывок мантикоры не повредил клетке, то я подавно сломать её не смогу. Значит варианта два: либо ждать пока её откроют сами, либо убедить (заставить, перехитрить, обмануть, слово можно подставить любое) кого-нибудь постороннего её открыть. Но этим посторонним может быть только сам ир-Земах, ибо ключ, подозреваю, есть только у него. И это вторая сложность, так как маг далеко не дурак и на мякине его не проведёшь. Из хороших известий у нас было только то, что я ещё жив и снова здоров. Не густо.

            Прикидывая так и сяк, я с каждой новой идеей всё больше убеждался в тупиковости ситуации. В итоге совсем заморочил себе голову и решил сделать перерыв. Присев в свой любимый угол, допил оставшуюся кровь из бутылки. Лагерь за это время успели полностью собрать, и телеги медленно растягиваясь в колонну, одна за другой выезжали на дорогу, по-прежнему ведущую строго на юг.

А вот степь, раскинувшаяся от горизонта до горизонта, прежней уже не была. Растительность стала заметно ниже и прибавила в своей цветовой палитре жёлто-бурых красок. Травяное море больше не выглядело сплошным, на его слабо волнующейся поверхности теперь встречались проплешины светлого песчаника, на котором ничего не росло. Дикое яркое разнотравье уступило место седым бородам ковыля и другим, похожим на него, сухолюбивым злаковым. Лишь только заросли лебеды да полыни продолжали сопротивляться постепенно ухудшающимся условиям жизни. Росшие местами деревья, либо имели скрюченный стволик и искривлённые, словно в невыразимой муке ветви, покрытые узкими мелкими листочками, либо наоборот, толстый и высокий, колоноподобный ствол под жиденькой, не дающей тени кроной. Кое-где даже стали попадаться редкие кактусы. Животный мир изменился скорее по численности, чем по разновидности. Огромные стада копытных, встречавшиеся до сего времени регулярно, резко уменьшились в разы. Стали чаще попадаться различные рептилии и ползающие насекомые, последние иногда весьма внушительных размеров, хотя может их и раньше было полно, а трава просто мешала их разглядеть. Все эти признаки позволяли с определённой долей уверенности заключить, что колонна медленно, но верно приближается к пустыне.

            Сегодня, с самого утра караван гнали быстрее обычного. Я не знал почему, да меня это и не особо интересовало. Вечером узнаю у ир-Земаха, если раньше всё ясно не станет. Спать я не хотел, есть в общем-то тоже, «за окном» картинка почти не менялась и смотреть там было особо не на что. Короче, меня снова начала одолевать банальная скука, и, не придумав другого способа её победить, решил продолжить тренировку транса. Но стоило мне только в него войти, как я сразу почуял неладное.

Все брёвнышки клетки окружала едва заметная голубоватая аура. Что за…? Я оглядел себя. В районе солнечного сплетения по-прежнему угрюмо пламенел тёмно-красный комок магической энергии. Здесь, вроде всё без изменений, но клетка-то почему светится? Не было такого раньше, я бы заметил. Внезапно, краем глаза я уловил какой-то блеск слева от себя и дёрнул головой в ту сторону. Мимо моей клетки равномерными прыжками продвигалось слабо светящееся, маленькое желтоватое  колечко. Я резко вышел из транса и тут же получил подтверждение той информации, что уже предоставили мне уши – обгоняя телегу неспешной рысью, мимо проехал всадник. В солнечном свете на его руке коротко блеснул тонкий ободок серебряного кольца. Та-ак! И как это понимать? До сих пор я мог видеть «внутренним взором» только собственное тело и сгусток магии внутри него, но только что мне представилась картина светящихся прутьев клетки и кольца на пальце у воина. Хм… Очередная загадка. Возможно ли, что моя клетка каким-то магическим способом дополнительно укреплена? Понятия не имею. Почему бы и нет? А если это так, то, вероятно, и  кольцо тоже не совсем простое. У меня каким-то необъяснимым образом открылась способность видеть все окружающие меня проявления магии? А с чего вдруг? Я бы мог предположить переход на некий «новый уровень», если бы не один месяц или хотя бы неделю, усиленно «прокачивал» свою магическую энергию, но ведь этого не было. Я всего-то один день с ней поколдовал. Тогда что? Для такого качественного преобразования моих способностей требовалось значительное внешнее воздействие, некий толчок, запустивший произошедшие изменения. Но, что именно могло выступить в роли подобного импульса? Не понятно… Стоп! А что если…? Мой организм недавно пережил серьёзный стресс и… Кровь мантикоры? Может быть на меня каким-то загадочным образом подействовала кровь мантикоры? Маг упоминал, будто их никто не ест, кроме им подобных. Если допустить, что они банально ядовиты, то получается мой организм смог абсорбировать и нейтрализовать яд, но при этом и сам тоже изменился, мутировал. Вот, оказывается, чем он пять дней занимался. Чёрт! Если это действительно так, то мне просто адски везёт в этом мире, не смотря на мою собственную легкомысленность, если не сказать хуже.

Так, ладно, хватит ныть. Что теперь со всем этим делать? А ничего, просто использовать. Я понятия не имею, можно ли процесс обратить вспять, и сможет ли организм сам вернуться в прежнее состояние, но вот по крайней мере один явный плюс от данной ситуации я уже вижу. Именно вижу! Я же теперь могу всякие заколдованные или зачарованные (как там правильно я не знаю) вещи определять. Клетку, скорее всего сам ир-Земах зачаровал, потому она и светится. А вот какие он дополнительные свойства ей придал своими чарами, это я без понятия. Но, если меня никаким током при касании не бьёт, то наверное просто добавил прочности материалу. Или сигнализацию какую навесил.

             В итоге я решил продолжить тренировку и  все свои усилия сосредоточить на прокачке скорости передвижения магической энергии по организму, усилению интенсивности свечения магического «ядра», а попутно тренировать скорость вхождения в транс и силу концентрации, чтобы не выбивало из транса на каждой кочке. Всем этим я прилежно занимался, с перерывами, до самого вечера.

            Вечер же ознаменовался значительным событием. На горизонте, прямо по нашему курсу появились объёмные рощи каких-то деревьев. Увидав их, все, начиная от сиватов и измученных долгим походом пленников, до надсмотрщиков и разведчиков, заметно приободрились и прибавили шагу. Вскоре караван приблизился настолько, что стало ясно, откуда здесь взялись все эти деревья. Небольшое овальное озерцо, видимо, питалось ключами на дне, так как в него ничего не впадало, равно как и не вытекало. По берегам озера росли высокие, полные жизни и здоровья деревья, какие уже давно нам не встречались. Колонна, втянувшись в рощицу, вполне отчётливо расслабленно вздохнула разными голосами. Но командиры долго прохлаждаться никому не дали, и после нескольких громких команд, люди начали привычно разбивать лагерь.

            Когда все поужинали и уже были готовы отойти ко сну, ир-Земах, выйдя в центр лагеря, поздравил всех с половиной пройдённого пути, объявил на завтра целый день отдыха и сообщил о принятии решения устраивать в дальнейшем помимо обычной днёвки, еще две остановки для кратких передышек в течение дня. Лагерь встретил это объявление радостным одобрительным гулом. Ко мне же в тот день маг так и не пришёл, но прислал с телохранителем ещё бутыль крови. Полбутыли я употребил по назначению, и утомлённый психически своими тренировками, улёгся спать.

                                                                               Глава 7

            Восход Солнца я встретил с одеревеневшей спиной и затёкшей от неудобной позы правой рукой. Лагерь ещё спал, и с учётом того, что сегодняшний день был объявлен выходным, спать все будут ещё долго. У меня же сна уже не было ни в одном глазу, потому я быстренько закончил с утренним моционом, допил кровь из вчерашней бутыли, и теперь, находясь в прекрасном расположении духа, подумывал чем бы заняться. Хотя, принимая в расчёт моё положение, выбор у меня, прямо скажем был не большим. Спина всё ещё побаливала из-за осточертевшей клетки, и я замыслил сделать небольшую разминку, чтобы дать мышцам хоть какую-то нагрузку, а то так пока доедем я вообще ходить разучусь.

            Помахав руками и ногами, насколько позволяли кандалы, задумал немного поотжиматься. Надо сказать, что в последний раз я занимался каким-либо спортом ещё в институте, и потому все эти телодвижения для меня являлись чем-то хорошо забытым. В итоге без задних мыслей, приняв соответствующую позу, я сделал хороший толчок руками и… меня подбросило в воздух на полметра от пола, громко лязгнув цепями. От неожиданности я чуть не рухнул лицом в пол, но рефлекторно подставил руки. Хм… Мощный рывочек получился… А если медленно? Аккуратно и не спеша, легко повторил движение. И ещё раз. И ещё. На второй сотне я сбился и мне это порядком надоело, хотя по ощущениям я мог бы продолжать сие занятие ещё долго. Памятуя о своём первом конфузном опыте, принял решение уточнить кое-какие моменты. Сел, прижал руки к груди и, резко выкинув их вперёд, попробовал изобразить что-то похожее на удар обеими кулаками одновременно (сделать тоже самое одной рукой не давали кандалы). Удар вышел не плох (на мой глубоко любительский взгляд), быстрый и резкий. Повторил с таким же результатом. Ощущения показались мне весьма необычными, как будто во время резкого движения в дополнение к мышцам подключался некий механизм, усиливающий и ускоряющий движение. Если делать всё медленно и подконтрольно, такого ощущения не возникало. Очень странно. Не помешало бы провести такую же проверку и с ногами, но подпрыгнуть в клетке у меня не имелось никакой возможности. Что это мог быть за загадочный механизм я не представлял ни в малейшей степени, и решил отложить данный вопрос на потом.

            Вспомнив известную пословицу, вещающую о здоровом духе в здоровом теле, я собрался уже было приступить к развитию этого самого духа посредством транса, но оглянувшись по сторонам, заметил караульных, подозрительно посматривающих в мою сторону и нервно тискающих оружие. Ещё несколько недальновидных скорхарцев, отважившихся лечь спать неподалёку от моей клетки, которых я разбудил лязганьем своих цепей, сейчас что-то зло бурча себе под нос, отползали от меня подальше, надеясь перехватить ещё немного сна. Ну, мужики, пардону просим, я к вам в соседи не набивался.

            Присев поудобней, выкинул из головы все лишние мысли, выровнял дыхание и начал проваливаться в транс. Вскоре я уже мог отчётливо разглядеть багровое свечение в районе собственного солнечного сплетения…

            Проведя полный курс упражнений, который я успел за вчерашний день составить и отработать, чёрт меня дёрнул закончить тренировку очередной попыткой пробиться через блокировку Чёток Отрицания. Результат был предсказуемым. Багровый шар света застрял в горле, перед глазами взорвались звёзды, а меня ошеломлённого выкинуло из транса. Проморгавшись, я потряс головой, пытаясь избавится от звона в ушах, и обнаружил стоящего рядом с клеткой ир-Земаха в компании своих телохранителей, с любопытством взирающего на мои попытки прийти в себя.

            – И чем ты занимаешься, позволь тебя спросить? – вежливо поинтересовался он.

            – И тебе Доброе утро, Аба, – прокряхтел я, нашаривая бурдюк с водой. – Как спалось?

            – Мне очень даже недурственно, – не смутился маг. – А вот ты, по всей видимости, решил поставить на себе какой-то новый эксперимент? Хочу тебе напомнить, что в прошлый раз наш лекарь выволок тебя с самого порога владений Мраны. Не уверен, что он сможет повторить нечто подобное ещё раз.

            – Спасибо за напоминание, – отхлебнул я воды. – Я так и не поблагодарил его за это. Может, передашь ему от меня слова признательности?

            Я подумал, что не помешало бы в будущем как-нибудь аккуратно выяснить подробности про пантеон местных богов. Анализируя легенды и мифы можно почерпнуть много интересного о культуре народа. Пока мне были известны только имена здешних небожителей: Триг и Мрана.

            – Передам, если расскажешь, чем ты сейчас занимался.

            – Да чем я могу тут заниматься? – криво усмехнувшись, я указал на пространство внутри клетки. – Спать, есть и цепями греметь. Вот и все мои развлечения.

            – Босорг, позволь я тебе кое-что объясню. Чётки Отрицания были созданы специально для того, чтобы лишать магов возможности творить заклинания, путём блокировки магического канала, по которому магическая сила из магического ядра поступает в мозг мага для дальнейшего преобразования в конкретное заклинание посредством создания мыслеобразов. Тут всё понятно? – маг внимательно всмотрелся мне в глаза.

            Я, моргнув пару раз, кивнул, поздравляя сам себя с подтверждением собственной теории.

            – Отлично! Значит, ты не совсем безнадёжен, – похвалил меня ир-Земах. – В целом, владение магией является врождённой способностью, не обладая которой, невозможно обучиться применению магии, просто по причине отсутствия магического ядра. Само магическое ядро, как и его тип формируется в раннем детстве, исходя из задатков индивидуума и его расовой принадлежности. Отсюда же следует и другой постулат, гласящий о невозможности использования индивидуумом типа магии, не соответствующего типу собственного магического ядра.

            Этот умник даже руки за спину заложил и переминался с носка на пятку, будто читал лекцию на кафедре перед студентами.

            – При воздействии Чёток Отрицания на организм индивидуума, они сами настраиваются на имеющееся у того магическое ядро и блокируют возможность использования присущего ему типа магии…

            – Вопрос! – воскликнул я, поднимая руку вверх, как прилежный ученик. – А может ли индивидуум иметь задатки к нескольким типам магии одновременно, и если да, то как тогда будут себя вести Чётки Отрицания в этом случае?

            – Хм…Я смотрю, ты действительно ухватил суть вопроса, – удивился ир-Земах. – Да, такие случаи известны, среди ЛЮДЕЙ, – он специально выделил последнее слово. – Крайне редко встречаются особенно одарённые личности, имеющие предрасположенность к двум типам магии одновременно. Подтверждённых фактов, свидетельствующих о возможности использования одним индивидуумом магии трёх и более типов, не зафиксировано. Что же касается второй части вопроса, то в таком случае на индивидуума необходимо надеть двойной комплект Чёток Отрицания, то есть они будут иметь в своём составе не три жемчужины, как у тебя, а шесть, – Аба не устоял на месте и начал прохаживаться перед моей клеткой взад-вперёд. – Так вот, к чему я затеял весь разговор, если маг настойчиво пытается прорваться сквозь преграду Чёток, то он рискует разорвать магический канал, что неминуемо повлечёт за собой летальный исход.

            Я отметил этот факт и, отбросив осторожность, принялся вытягивать из мага всё, что можно, пока на него напала болтливость.

            – А почему ты специально выделил людей, когда говорил про двойную предрасположенность? У эльфов или, там вампиров таких случаев зафиксировано не было?

            – Не было. Ни у эльфов, ни у гномов, ни у орков, ни тем более, у вампиров, – маг с явно читаемым превосходством посмотрел на меня. – Более того, магия делится не только по типам, но и по расам.

            – А…э…а чуть поподробнее можно? – нужно было не позволить ему закрыть рот, и раскручивать его по полной, но информация о существовании ещё и орков с гномами, меня порядком выбила из колеи, хотя в принципе я уже был готов допустить их присутствие в этом мире.

            – Можно, – ир-Земах проснулся явно в хорошем расположении духа. – Если коротко и понятно, то вся магия на Анурисе условно делится на шесть основных типов. Четыре стихийных: Воздух, Огонь, Вода, Земля. Плюс Свет и Тьма, ещё их называют, просто Белая и Чёрная. Но кроме того, все расы наделены различными задатками к определённым типам магии. Иными словами, если люди способны овладеть в равной степени любой магией, то, например эльфам, доступна только магия Земли, Воды и Света, гномам – Земли и Огня, оркам – Тьмы и Воздуха, вампирам – Тьмы. Но и это ещё не всё, каждая раса придумывает свои оригинальные заклинания на основе доступной ей магии. Так гномий маг Земли, например, может размягчить гранит, вылепить из него статую и отвердить обратно, а вот его коллега эльф, тоже маг Земли, ничего такого не умеет, зато он точно такую же статую сможет вырастить из обычного дерева. И это создаёт дополнительные разновидности магии: эльфийскую, гномью и орочью. Или другой пример, для любого мага Тьмы средней руки не составляет проблемы поднять драуга, сиречь мертвяка, а вот вампир, – Аба прекратил расхаживать перед клеткой и, остановившись, уставился на меня с иронической ухмылкой, – хоть и самый старый и сильный, не то, что драуга, но даже мышиный труп не оживит. Вся ваша магия заточена на то, чтобы людям мозги заплетать и всякие богопротивные мысли им внушать. А теперь посмотри мне в глаза, Босорг, – он уставился на меня, уже не улыбаясь, – и скажи, что ты всего этого не знал. К чему эти расспросы?

            «Всё, соскочил с крючка паршивец», – подумал я, лихорадочно придумывая объяснение.

            – Что-то знал, что-то не знал. У нас в лесу, понимаешь ли, Магических Академий как-то не построили, да и вообще не так много возможностей выдавалось посидеть вечерком перед камином с бокальчиком вина, и порассуждать об особенностях и разновидностях орочьей магии, – я состроил оскорблённо-ехидную мину. – Всё моё образование сводилось к тому, как добыть пожрать, да самому на кол не нарваться.

            – Ладно-ладно, не прибедняйся, – ир-Земах состряпал рожу не хуже моей. – обидели вампира, загнали в леса дремучие. Кстати, а чего вы в тех краях ошивались вообще? Почему к тёмным на запад не ушли?

            «Опа! Какие-то тёмные на западе», – сделал я очередную зарубочку в памяти.

– Отец всегда говорил, что здесь мы сами себе хозяева, а там пришлось бы к мнению остальных прислушиваться, – пожал я плечами, импровизируя на ходу. – Я потом, когда один остался, как раз подумывал туда перебраться. Если бы вы на пару дней позже подошли, меня бы уже не застали.

            – Это да, мы удачно подоспели, что ни говори, – согласился ир-Земах. – А тебе вот что-то совсем не везёт по жизни, как я понял, исходя из рассказанной тобой истории.

            Я неопределённо хмыкнул, пожав плечами.

            – Аба, – сменил я тему, – а правильно я понимаю, что мы приближаемся к пустыне?

            – Это ты услышал от кого-то или сам догадался?

– Сам. Природа меняется вокруг, растительность. Жарче становится день ото дня. Ты сам дополнительный отдых в распорядок дня ввёл, значит дальше дорога труднее будет, – перечислил я ему релевантные факты.

            – Хм…Ты наблюдателен, умеешь подмечать важное и делать правильные выводы, – маг заинтересованно покачал головой. – Да, ты прав. Через пару дней мы достигнем пустыни Скорфаш, пересечём её и там уже рукой подать до Матарканда. А к чему вообще был твой вопрос?

            – Я подумал, почему бы нам не идти ночью, когда не так жарко, а днём пережидать зной на привале? – высказал я свою идею.

            – Это была такая неудачная шутка? – ир-Земах прищурился, словно пытаясь угадать, не я ли подсыпал ему соли в чай?

            – Почему шутка? Я абсолютно серьёзно спросил. Мне никогда не доводилось ходить по пустыне, но логично было бы предположить, что ночью перемещаться будет проще.

            – Мой дорогой необразованный друг, – маг пожевал губами. – Позволь мне задать один маленький вопрос. А как бы ты предложил защититься от всей той нечисти, а возможно и нежити, что выползает ночью из своих укрытий и бродит по пустыне в поисках наивного и глупого мяса?

            И видя моё непонимающее выражение лица, продолжил:

            – Это вам, вампирам, способности организма позволяют заметить врагов раньше, чем они вас и либо сбежать, либо убить, а нам ночью приходиться очень туго. Смертельно туго. И попробуй только скажи, что тебе и это неизвестно.

            – Конечно известно! – возразил я, не моргнув и глазом. – Это любому дурню известно. Просто я думал, что в пустыне с нечистью попроще, чем в лесу.

            – Ах да, ты же никогда не ходил по пустыне, как ты сказал, – подозрительность из взгляда мага всё же до конца не исчезла. – Ты обратил внимание на шерстяную бечеву, которой мы окружаем лагерь каждый вечер перед сном?

            Я кивнул.

            – А не задумывался, зачем она? – и, не ожидая ответа, пояснил: – На неё наложены чары, отпугивающие всяких тварей. Не змей и скорпионов, как ты возможно подумал, а гулей, бхутов, пустынных гоблинов, ламий, драугов, ракшас, сфинксов, чумных кивсяков, список можно продолжать долго. Вся эта магическая погань не любит Светлую магию, наложенную на эту верёвку, причём именно не любит, бечева не является стопроцентной защитой, тварям просто очень некомфортно к ней приближаться. Но если они сильно голодные, то никакая верёвка их не остановит, тут уже держи меч крепче.

            – А почему же мы до сих пор никого из них не встретили? – выдавил я из себя, стараясь произнести это как можно более беззаботно, чтобы не выдать собственного изумления и дикого интереса.

            – Ну, строго говоря, одну встретили, – усмехнулся маг. – Помнишь свою подружку, которую ты за хвост оттаскал? Мантикора – одна из самых опасных, не сильных, хотя силы у неё дай Триг каждому, а именно опасных. И во многом она славится своей репутацией именно благодаря тому, что слишком злобна и достаточно умна, для того чтобы игнорировать зачарованную верёвку. Вообще, действительно, в степи подвергнуться атаке нечисти довольно непросто. Тут полно более доступной дичи, чем человек. Но даже здесь мы по ночам не шастаем, как ты, несомненно, обратил внимание. А в пустыне нечисти хоть и меньше самой по себе, но и еды для неё там тоже меньше, вот она и лютует. Но, откровенно говоря, Босорг, твои идеи и вопросы вызывают у меня странное чувство. В лесу нечисть по ночам на охоту разве не выползает?

            «Чёрт! Да, что ж ты подозрительный такой?» – пронеслось у меня в голове.

            – Выползает, конечно. Да там и днём можно повстречать много кого, – начал я изворачиваться. – Но я решил, что в других местах может быть и дела обстоят по-другому.

            – По-другому, – подтвердил ир-Земах. – Но алгоритм действий такой же, по ночам никто никуда не ходит, а в худшем случае сидит у костра и молится всем богам по очереди о ниспослании защиты. Это разумеется, если разговор идёт о людях, к вампирам, возможно нечисть проявляют больше лояльности, чем к нам. Эльфы, кстати, со своим ночным зрением и остальными обострёнными чувствами тоже в обморок от ночной прогулки не падают.

            – Не все, и далеко не всегда, – раздался голос из-за спины мага.

            Там стоял Эзарил, опираясь на копьё. Я его приближение видел, но к людям он умудрился даже с раненой ногой подобраться на расстояние метров трёх, а они так ничего и не заподозрили.

            Телохранители мага дружно развернулись, хватаясь за сабли, но, увидев кто перед ними стоит, слегка расслабились и руки от оружия убрали. Ир-Земах даже не дёрнулся, хотя я уверен, что он приближения эльфа тоже не заметил. Нервы у мага всё-же были многим на зависть.

            – О, Эзарил, а у нас разговор как раз на твою тему, – воскликнул он. – И мнение профессионала нам никак не помешает.

            – С добрым утром, Эзарил, – проявил я вежливость. – Как нога?

            Эльф посмотрел на меня долгим взглядом, словно размышляя стоит ли со мной вообще разговаривать.

            – Благодарю, – всё-таки ответил он, – уже лучше.

            – Эзарил, я тут совершенно случайно выяснил, – снова обратил на себя внимание Аба, – что у нашего общего друга Босорга зияют огромные дыры в самых фундаментальных познаниях в монстрологии. Может быть ты согласишься залатать хоть бы некоторые из них? Я бы тебе был очень признателен.

            Эльф с каменным выражением лица снова воззрился на меня. Я постарался сделать максимально смущённую физиономию. Нужно было действовать очень осторожно, чтобы не отпугнуть эльфа, ибо его опыт мог бы стать для меня просто бесценным.

            – Хорошо, – наконец, озвучил он своё решение. – Мне пока всё равно заняться нечем.

            – Вот и отлично, – маг тоже многозначительно посмотрел мне глаза. – А я тогда пойду займусь делами. Ничего без меня сделать не могут, за всем глаз да глаз нужен. И ещё, Босорг, – он повернулся ко мне, – я тебе настойчиво рекомендую прекратить твои эксперименты с магическим ядром, если останешься без башки, новую не отрастишь.

            Я ему всячески пообещал обязательно воспользоваться его советом, но как мне показалось, он не очень-то в это поверил. Тем не менее, окликнув свою охрану, маг удалился.

            – Прежде чем ты что-нибудь скажешь…Босорг, – эльф с явным трудом произнёс моё имя, – я хочу донести до тебя мысль о том, что ещё месяц назад, мне бы не пришло в голову сидеть и мирно беседовать с вампиром на отвлечённые темы. Слишком много крови пролито между нашими народами.

            – Что поделать? – ответил я удручённым голосом. – Жизнь жестока и никто не совершенен в этом мире, но я лелею надежду, что мы всё же могли бы пообщаться как цивилизованные представители своих рас, и хоть на короткое время забыть о древней вражде.

            Тем временем к нам приблизился воин, тащивший на спине деревянный бочонок. Приблизившись к эльфу, он скинул бочонок на землю, установил его на попа и, сделав эльфу приглашающий знак, не говоря ни слова, поспешно удалился.

            Эзарил, до того не отрывавший глаз от моего лица, перевёл взгляд на бочонок, призадумался ненадолго и решительно уселся на него верхом.

            – О чём ты хотел узнать, Босорг? – спросил он коротко.

            Мне очень захотелось крикнуть, что обо всём, но я вовремя придержал коней.

            – До твоего прихода, мы обсуждали с ир-Земахом степень опасности различных видов нечисти, но раз ты сам выразил желание помочь мне побороть моё невежество, не мог бы ты рассказать о эльфах?

            – Что конкретно ты хочешь узнать? – охотник подозрительно сощурился.

            – Да брось, Эзарил, я не пытаюсь выведывать у тебя секреты твоего народа, – попытался я снизить недоверие эльфа. – Почти всю жизнь я провёл в отрыве от цивилизации и мне приходилось довольствоваться о вас только слухами и досужими домыслами. У меня просто не было возможности получить правдивую и не окрашенную негативом информацию о вашей расе? Ты первый эльф, которого я вижу лично. Мне интересно всё, что ты посчитаешь возможным мне рассказать, и обещаю не настаивать на том, что ты рассказывать не захочешь.

            Эзарил помолчал ещё минуту, вздохнул и начал говорить. Он говорил долго. Иногда он замолкал, и тогда я задавал ему особенно интересующие меня вопросы. Эльф внимательно слушал и продолжал рассказ. Он говорил охотно и с удовольствием, лишь пару раз сославшись на внутренние секреты, и было заметно, как ему непросто даётся ежедневная необходимость постоянно корчить из себя молчаливого, брутального и сурового воина. По-видимому, ему уже давно хотелось с кем-нибудь просто поболтать ни о чём, а среди людей он вынужден был поддерживать репутацию. А вот в разговоре именно со мной он почему-то решил немного приоткрыться. Не знаю почему, я не психолог. Может он посчитал, что я точно так же одинок среди людей, как и он сам, и не буду ни с кем откровенничать о нём. Или надеялся, что мне просто-напросто не долго осталось, и по прибытии меня казнят, например, и я не успею ничего выболтать. Сложно сказать, но проговорили мы с ним часа четыре, и всё это время я старался изо всех сил запомнить, как можно больше из эльфийских откровений. Ибо информация эта была просто фантастическая.

            Исходя из его слов, эльфы проживали к северо-востоку отсюда, за Порубежными горами в громадном лесу под названием Эльфиоран. Главной богиней у них считалась  Немайниль – богиня лесов и вообще всех растений, а по совместительству – богиня Воды. Формой правления являлась наследственная монархия, а если точнее – матриархат. То есть, руководила ими королева, и помогал ей в этом синклит, состоящий из представителей десяти самых достойных кланов. Ответ на вопрос, почему именно королева, а не король, заставил меня разинуть рот в немом изумлении. Всё дело заключалось в физиологических особенностях их представительниц прекрасного пола. Эльфы (в смысле – мужчины) представляли собой, как я и предположил сразу, истинных хищников, а вот их дам можно было без всякой натяжки назвать строгими вегетарианками. И на этом отличия не заканчивались. Каждая эльфийка на протяжении всей своей жизни находилась в некой симбиотической связи с конкретным деревом определённой породы. В день, когда у эльфийки рождалась девочка, она высаживала семя данного дерева, которое начинало быстро расти и уже через год составляло больше обхвата в толщину. Дополнительно дерево выращивало дупло, в которое помещался годовалый ребёнок. С этих пор жизнь маленькой эльфийки навсегда связывалась с деревом. Разумеется, она не сидела всю жизнь в дупле. Эльфики принимали активное участие в жизни общества, занимались наукой, медициной, культурой и образованием молодёжи. То есть имели все возможности приложить свои усилия практически в любой сфере деятельности, с одним ограничением – они не могли сменить место жительства и были вынуждены проводить в своём дереве хотя бы каждую вторую ночь. В случае, если эльфийка по какой-то причине отклонялась от данного порядка вещей, у неё уже на третий-пятый день начинался прогрессирующий упадок сил и далее по нарастающей: нарушение обмена веществ, интоксикация организма, отказ внутренних органов и через две недели она умирала. Через месяц после её смерти засыхало и дерево. Если же первым погибало дерево, не важно по какой причине, то у его хозяйки так же оставались максимум две недели жизни. Без вариантов. Каким образом мог появиться такой странный симбиоз, я не имел ни малейшего понятия, но факт оставался фактом. Видимо имел место какой-то своеобразный взаимообмен биоэнергетикой. А может быть и не только он. Здесь Эзарил в подробности углубляться не стал. Но в этой бочке дёгтя была и ложка мёда – организм эльфийки не старился до тех пор, пока было живо дерево, а деревья данного вида меньше пятисот лет не жили в принципе. Королевские же подвиды легко дотягивали до тысячи и более. При всём, при этом мужчины – эльфы очень редко, когда могли дожить до двухсот лет.

            Весьма занятный казус у эльфов вырисовывался и в плане демографии. В процентном соотношении количество женщин относительно мужчин у них было значительно ниже, чем, например, среди людей. И дети у них рождались тоже существенно реже. В итоге вся демография держалась исключительно за счёт женского долголетия. Неудивительно, что у эльфов сложился целый культ женщины и, как следствие полиандрия считалась классической формой брака.

            Эльфы имели развитое сельское хозяйство, представленное преимущественно плодово-ягодным садоводством и животноводством, а также обладали весьма высокотехнологичным (для местного уровня) и максимально экологичным производством. В глубинах Эльфиорана скрывалось от посторонних глаз множество мастерских по обработке металла, дерева, кожи, тканей и камня.

            Уровень развития науки (особенно в области селекции растительных и животных организмов) и магии (по крайней мере, в некоторых направлениях) считался недостижимым для остальных рас. А произведения эльфийского искусства, в частности живопись, ювелирные изделия, предметы одежды и интерьера стоили баснословных денег.

            Наконец Эзарил выдохся и под предлогом необходимости сделать перевязку отправился в свой шатёр. Я ещё раз пожелал ему скорейшего выздоровления и выразил надежду повторить в будущем преинтереснейшую беседу.

            Охотник кивнул и ушёл, а мне осталось только сидеть в своей клетке и тихо материться на русском языке из-за невозможности сделать конспект эльфийских откровений. Это же абсолютно неизвестная и чуждая человеку цивилизация, а весь массив данных по ней я вынужден держать в таком ненадёжном хранилище, как человеческая память.

            Ещё через пару часов, уложив кое-как в голове новую информацию, я решил продолжить тренировки транса, чем и занимался, с перерывами до самого вечера.

                                                                             Глава 8

         На следующий день караван снова тронулся в путь, и я до самого вечера, всё время, с краткими перерывами, посвятил тренировкам транса.

            На вечерней стоянке к клетке подошёл ир-Земах. Находясь в то время в трансе, я заметил его издалека. Тонкость слуха и обоняния не переставали меня радовать, но по мере его приближения, перед моим внутренним взором стала проявляться забавная картина. Мне не сразу удалось осознать увиденное, но довольно скоро до меня дошло, что я открыл ещё одну грань своего новоприобретённого таланта. Оказалось, в состоянии транса моя способность по обнаружению магии работает и в отношении магического ядра другого мага. У ир-Земаха оно горело мягким светло-голубым светом, гораздо более ярким, чем моё собственное. Таким же, каким светилась моя клетка, но более глубоким и интенсивным. За исключением самого ядра, у мага заметно излучал и его жезл, а также пара колец на пальцах и какой-то амулет на шее.

            Я открыл глаза и взглянул на четвёртого человека в компании, помимо обязательных телохранителей и самого мага. Довольно молодая девушка в состоянии сильного истощения висела на руках у обоих амбалов, не в силах даже поднять голову.

            – Добрый вечер, – обратил на себя внимание ир-Земах. – Как прошёл день? Я так понимаю, ты не внял голосу разума и не прекратил свои игры с магическим ядром?

            – Отчего же? Я со всей серьёзностью отнёсся к твоим предостережениям, почтенный Аба, – ответил я, – и соблюдаю строжайшую осторожность, но у меня не так много развлечений, приходится как-то убивать время.

            – Как сказал один наш мудрец: «Время нельзя убить. Пока ты думаешь, будто убиваешь время, оно убивает тебя», – выдал маг.

            Очень захотелось ему ответить, что одинаково мудрые мысли приходят  в головы мудрецам в абсолютно разных мирах, но сдержался.

– Я, конечно, не так мудёр, как ваш мудрец, – скорчил я саркастическую гримасу, – но уверяю тебя, если бы я обладал свободой передвижения, то нашёл бы способ потратить своё время с гораздо большей пользой.

            – Повтори это предложение нашему Шаду при встрече, – усмехнулся Аба, – а пока, поздоровайся со своим ужином, – он махнул рукой на девушку.

            Та, разумеется, всё слышала, но даже не дёрнулась. Учитывая её состояние, подозреваю, ей уже было всё равно.

            – Не жалко? – коротко осведомился я.

            – Жалко, конечно. Можно было хорошие деньги ней заработать, но она всё равно не жилец. Сначала думали, что у неё просто сильная усталость и недоедание. Надеялись, день отдыха восстановит её силы, но сейчас наш лекарь уверен в своём диагнозе. Песчаная лихоманка.

            – Это что за лихоманка такая? – опешил я.

            – Заболевание, распространённое в жарком климате, время от времени возникающее у людей. У нас, скорхарцев, имеется к нему иммунитет. Даже в случае заражения, заболевание протекает в лёгкой форме. У северных народов такого иммунитета нет, и результат его отсутствия ты можешь сейчас наблюдать.

            – И никак нельзя вылечить?

            – Можно, но сложно, – равнодушно ответил ир-Земах. – Требуются постельный режим и редкие лекарства, которые стоят дороже, чем она сама. Есть версия, что заболевание передаётся каким-то образом только через кровь и не такое уж оно заразное, прямо скажем. Иначе всех этих вельдов тащить к нам не имело бы никакого смысла, но конкретно ей просто не повезло.

            – Ага, – покосился я на него, – через кровь? И ты приволок её мне на ужин?

            – Босорг, – сказал маг уставшим голосом, – не морочь мне голову. Последнему барханному кроту известно, что вампиры не подвержены человеческим заболеваниям. Если она тебе просто не нравится по каким-то личным причинам, то я прикажу оттащить её подальше от лагеря и проломить голову, чтобы не мучилась. Решай быстрей, я что-то устал сегодня.

            Я задумчиво посмотрел на него. У меня до сих пор периодически выскакивал из головы, тот факт, что я нахожусь в другом мире и здесь другие нравы, обычаи и мораль. И вот результат: образованный и начитанный аристократ, интеллектуал с чувством юмора, совершенно спокойно готов убить человека просто из-за того, что убить его гораздо дешевле и проще, чем вылечить. Средневековье, напомнил я себе. И не просто средневековье, а вообще другой мир с другими условиями развития. Прекращай уже думать старыми категориями. Последние несколько дней, когда меня кормили кровью из бутылей, как-то приглушили у меня в голове тот факт, что эту кровь за меня добывать постоянно никто не будет, и пора избавляться от лицемерия и щепетильности. Я перевёл взгляд на девушку. Да, какого чёрта, в конце концов? Если люди не жалеют друг друга, то чего я-то их буду жалеть? Они моя единственная еда. Овец и индюшек выращивают не для того, чтобы их жалеть. И даже если у этой овцы мозгов побольше, чем у четвероногой, то ничем другим она по сути не отличается.

            – Благодарю за ужин, ир-Земах, – произнёс я коротко. – Она подходит.

            Маг кивнул и бросил ключ от клетки одному из охранников. Посмотрел на меня, состроил извиняющуюся мину и, сковав меня заклинанием, сделал знак телохранителям. Те быстро отперли дверь и втолкнули девушку ко мне в клетку. Аба снял заклинание и, сказав, что вернётся позже, проявил чувство такта, отозвал своих мордоворотов. Я недолго думая ухватил девушку за волосы на затылке и впился щелкнувшими клыками ей в шею. Нечего вглядываться в лица каждого своего ужина, по крайней мере пока нервная система полностью не адаптируется. Через некоторое время, закончив приём пищи, я дотянулся до бурдюка, прополоскал рот и умылся. Сел, прислушался к себе. Никакого дискомфорта (ни физического, ни психического), кроме тяжести в желудке от обильного ужина, я не ощущал. Посчитав это хорошим знаком, я неожиданно осознал, что научился отнимать жизнь, сохраняя холодную голову и не испытывая никаких сильных эмоции по этому поводу. Ни гнева, ни ярости до, ни душевных терзаний и приступов самокопания после. Это я тоже посчитал хорошим знаком, значит нервная система уже достаточно стабилизировалась. Если мясник из-за каждой забитой коровы будет лить слёзы, он же с ума сойдёт рано или поздно.

            Вернулся ир-Земах с амбалами, повторился процесс с обездвиживанием и выволакиванием тела из клетки. После этого маг как-то скомкано пожелал спокойной ночи, и я снова остался один. Но ненадолго.

            – Мне вот всегда хотелось узнать, – послышался голос эльфа, – как тебе не приедается однообразная диета?

            – Хм… Хороший вопрос, но если учесть, что ничего в жизни я больше не ел, то даже и не знаю как ответить, – попытался я выкрутиться.

            – А кровь животных не пробовал?

            – Пробовал, – меня аж передёрнуло. – Мантикоры. Больше не хочу.

            – Надо бы тебе поймать ещё какую-нибудь гадину, – Эзарил улыбнулся одними глазами, своему предложению. – Может со второго раза пойдёт лучше?

            – Вот и рассказал бы, какие гадины здесь вообще водятся, – решил я воспользоваться случаем.

            – А чего же не рассказать? – согласился эльф. – Можно и рассказать.

            И он начал рассказывать. Про ламий, которые пережидали дневной зной, закопавшись в песок. Выше пояса они имели вполне антропоморфное тело, правда покрытое чешуёй до самой макушки, а вместо ног – длинный и толстый змеиный хвост. Откладывали яйца, являясь при этом гермафродитами, были чрезвычайно ядовиты и ели всё, что могли поймать. Про гулей – гуманоидов, питающихся преимущественно падалью, хотя при случае не упускали возможности и самолично кого-нибудь превратить в падаль. Похожие на них бхуты, наоборот активно охотились сами, а падаль жрали только за неимением лучшего. Про то, что сфинсы и ракшасы выглядели так, будто поменялись между собой головами. Сфинксы походили на кошек размером с мелкого леопарда и головой обезьяны, а ракшасы, напротив, являлись преимущественно древесными приматами с кошачьими головами. И ещё много чего крайне удивительного узнал я в тот вечер.

            Разошлись мы уже ближе к полуночи, вернее это Эзарил «разошёлся», мне же идти было некуда и незачем, а потому я просто улёгся поудобней и преспокойно уснул.

                                                                       ***

            Очередной день в пути запомнился тем, что к его середине мы наконец достигли настоящей пустыни. Перед нами расстилались целые километры песка. Ярко-белый, слепящий глаза под обжигающими лучами немилосердного Солнца, он тянулся слегка холмистой равниной до самого горизонта. Вся его поверхность была утыкана редкими, низкими пучками блёклой травы, вперемешку с различными видами колючки, от небольших шариков, похожих на перекати-поле, до густых кустов по грудь человеку. Из деревьев осталось лишь что-то отдалённо напоминающее разлапистый саксаул. И только кактусы, казалось, прямо лучились здоровьем в этой неприветливой местности. То тут, то там можно было встретить представителя этого жаростойкого семейства. Разнообразных форм и размеров они гордо и надменно взирали на бредущих мимо них животных и людей, изнывающих от жажды в этом адском пекле. Картину дополнял несильный, но изматывающий своим постоянством, обжигающий ветер.

            Из представителей фауны я заметил лишь небольшую группку маленьких антилоп, сгрудившихся под одним из саксаулов в попытке найти хоть какую-то тень. Да ещё здоровенный термитник неподалёку. В остальном же, окружающее пространство выглядело абсолютно безжизненным, но это, разумеется, было совсем не так. Ближе к вечеру должны вылезти из укрытий всевозможные рептилии и насекомые, а ночью выйти на охоту и пресловутая нечисть. 

            Скорхарцы быстро доказали удобство своих головных уборов, обмотав концами тюрбанов лица для защиты от ветра и жара. Пленным выдали всякой ветоши, чтобы покрыть голову и замотать ноги тем, кто изорвал свою обувь, ибо идти босиком по раскалённому песку было абсолютно невозможно. Мне тоже перепало рваное полотенце, которое я не постеснялся тут же замотать вокруг головы. Чёткие и уверенные действия скорхарцев не оставляли сомнений в том, что они не в первый раз ведут такого рода караван, и все подобные нюансы у них давно предусмотрены и отработаны.

            Вечером того дня мы остановились на ночёвку раньше обычного. От непривычной жары многие пленники валились с ног от усталости, и было решено дать им побольше отдыха. После ужина ко мне подошёл Эзарил, он уже начал потихоньку ездить верхом, но пока шагом и не отъезжая далеко от каравана. Эльф как-то постепенно заменил ир-Земаха в наших вечерних беседах. Мы с ним проговорили, как обычно до самой ночи, и он, распрощавшись отправился спать.

             Мне же наоборот не спалось. Как я и предполагал, ночью пустыня ожила, наполнилась звуками и движением. Периодически в разных местах раздавалось какое-то шуршание, шипение, поскрёбывание, чьи-то предсмертные крики. Среди кустов колючек сновали ящерицы и фаланги, за ящерицами охотился ушастый фенек, осторожно выглядывали из своих нор длинноногие тушканчики и песчанки. Появилось множество насекомых.

            Прошло уже часа полтора, как весь лагерь угомонился и мирно посапывал, за исключением часовых, а у меня по-прежнему сна не было ни в одном глазу. И вот в очередной раз повернув голову на заинтересовавший меня звук, я разглядел медленно бредущую к лагерю птичью фигуру, размером с крупного индюка. Индюк!? Ночью? В пустыне? Что он тут делает?  Я пригляделся. Это был не индюк. Крупная петушиная голова с загнутым зубастым клювом, увенчанная затейливым гребнем, покоилась на относительно короткой, но гибкой шее. Всё тело покрыто жёсткими чёрными перьями. Передние конечности, больше походившие на лапы с парой отчётливо различимых пальцев, одним своим видом лишали  эту «птичку» способности к полёту. А мощные коренастые ноги, с крепкими серповидными когтями говорили тоже самое и о высокой скорости бега. Причудливый образ заканчивал тонкий длинный хвост рептилии, облитый мелкой тёмной чешуёй. Странное создание тихо, не  спеша, но целеустремлённо приближалось. Всё живое моментально исчезало с его пути следования.

            Я протёр глаза. Что за диво дивное? Тем временем эта химера добралась уже до разложенной бечёвки, резко отпрыгнула от неё, вся встопорщилась, отряхнулась, постояла несколько секунд, забавно наклонив голову набок, и…уверенно переступила через верёвку. Меня разобрал интерес относительно дальнейшего развития событий. Я видел, что часовые не спят и имеют все шансы заметить пришельца, а потому тревогу поднимать не стал. Птица тем временем добралась уже до самой границы освещённого костром пространства, приникла к земле и негромко зашипела, как рассерженный кот. Часовой у костра дёрнулся, вскочил, повернул голову в сторону шипения и напоролся взглядом на гипнотический взгляд двух горящих жёлтым огнём, змеиных глаз с вертикальным зрачком. Как оказалось, мысль о гипнотическом взгляде пришла мне в голову неслучайно. Воин, уже было набравший воздуха в грудь для крика, как-то неестественно застыл и оцепенел, не отрывая взгляда от монстра, который начал уже подбираться к нему медленными аккуратными шажочками.

            – Тревога! – заорал я, решив, что дальше ждать уже нечего.

            Нелепое создание вздрогнуло, резко повернуло голову в мою сторону, тем самым разорвав зрительный контакт со своей жертвой. Воин очнулся будто ото сна, увидел в нескольких шагах от себя тварь и завопив так, что я даже прижал ладони к ушам, перепрыгнул через костёр и бросился вглубь лагеря. Монстр снова зашипел, на этот раз громко и с ясно различимой злобой, развернулся и уже присел для прыжка, намереваясь сбежать, но тут ему в бок угодила стрела, пробив его навылет и повалив на землю. Часовой у соседнего костра не растерялся и уже накладывал новую стрелу на тетиву. Тварь вскочила как ни в чём не бывало и завертела головой в поисках врага, заметила стрелка и кинулась к нему. Лучник успел выстрелить ещё раз, но стрела, ударив точно в грудь, срикошетила и ушла в сторону, только слегка сбив птицу с траектории движения. Больше стрелок корчить из себя героя не стал и тоже рванул прочь, петляя между шатрами, из которых уже начали выбегать сонные люди. Тварь, на полном ходу лавируя между шатров, зацепилась наконечником стрелы, торчащей из неё, за оттяжку и, не удержавшись на ногах, покатилась по земле. Видимо стрела всё-таки повредила что-то важное внутри у монстра, потому что когда он встал на этот раз, ноги у него начали ощутимо заплетаться. Птица издала странный курлыкающий звук, затравленно зыркая на окруживших её людей, не спещащих, впрочем, к ней приближаться, и присела, примериваясь к прыжку. В этот момент ей в спину, прямо между куцыми крыльями, вонзился метко брошенный кем-то дротик, пришпилив её к земле. Монстр, однако, сумел вывернуть дротик, упав на бок, но встать уже не смог, и только, шипя, загребал лапами песок, пока его не затыкали копьями.

            Командиры довольно быстро навели порядок, отправив всех снова спать и дополнив караул до нужного количества, взамен тех двух, которых повели на разборки в шатёр к магу. Разборки закончились минут через двадцать, и оба угрюмых воина вернулись на свои посты, освободив временно замещающих их воинов.

            Из шатра вышел ир-Земах и направился в мою сторону.

            – Ты снова нам всем здорово помог, Босорг, прими мою искреннюю благодарность, – с самым серьёзным видом заявил маг. – Если бы ты вовремя не поднял тревогу, этот мелкий урод, мог бы больших дел натворить.

            – Да не стоит, Аба. Ничего особенного я не сделал, – решил я поскромничать. – А вообще из-за чего сыр-бор? Эта птичка особо опасной не выглядит, чего она при своих размерах натворить-то могла?

            Ир-Земах приподнял в изумлении одну бровь, потом вздохнул и заговорил:

            – Эта «птичка», как ты выразился, называется василиск. Крайне коварная, подлая и живучая тварь. Одна из самых ядовитых, и вдобавок имеет зачаточные способности к магии Разума. Ты же наверняка видел, как он обездвижил перед нападением караульного? – и дождавшись моего кивка, продолжил: – Если ему удаётся установить зрительный контакт, жертва уже не может отвести взгляда и цепенеет, василиск её кусает и ждёт пока та помрёт от яда. А яда у него на сотню человек хватит. Если бы его вовремя не заметили, он бы мог из шатра в шатёр ходить и кусать всех по одному, ибо эта гадина убивает не только когда жрать хочет, но и просто так, из злобы своей.

            – Аба, а я своими глазами видел, как от него стрела отскочила. Это как так?

            – У него очень густые и жёсткие перья на груди и шее, не каждая стрела пробьёт. Да и на самом деле он гораздо тощее, чем выглядит. Ты сову без перьев видел когда-нибудь? – спросил маг.

             – Видел, – признался я, вспомнив действительно забавные фото из какого-то старого журнала.

            – Вот и этот такой же. Вроде и попадаешь по нему, а стрелы только сквозь перо проходят и мясо не задевают… Тьфу! Нечисть поганая! – маг в сердцах сплюнул. – А ты ещё говорил по темноте идти. Вчера только в пустыню зашли и тут же ночью припёрся этот гадёныш… Ладно пойду разделаю его, пока гнить не начал… Крови не налью, даже и не проси, – с подозрением глянул он на меня.

            – Не-не…Больше не надо, – замахал я руками в притворном ужасе. – Мне хватило.

            Маг криво ухмыльнулся и пошёл к себе.

                                                                 Глава 9

Следующие три дня мы пробирались через адское пекло. Днём изнывали от жары, жажды и песка, забивающего в каждую щель, а ночью кутались в тряпки от холода и поглядывали по сторонам, ожидая очередных нападений нечисти. А нечисть вокруг присутствовала в избытке. Я в темноте то и дело замечал странных созданий самых разнообразных форм: от огромных насекомых до скрюченных длинноруких гуманоидов.  Потом Эзарил по следам определял тех, кто бродил вокруг лагеря, а во время вечерней беседы делился своими наблюдениями. Таким образом я пополнял свои знания (к сожалению, сугубо теоретические) о местных тварях. Как правило, все они не рисковали приближаться к такому большому количеству людей, но на исходе третьей ночи, аккурат под утро, лагерь был разбужен криками и лязгом оружия. Вся заваруха происходила на другом от меня конце стоянки, и я смог разглядеть только какие-то низкорослые щуплые фигуры, с которыми сражались караульные. Их довольно быстро порубили и оставшиеся в живых разбежались по пустыне. Как я потом узнал, пустынные гоблины решили по-тихому что-нибудь стащить, но караульный их заметил. Вот только поздновато заметил, гоблины успели подобраться слишком близко. Тем не менее долг он свой выполнил и тревогу поднял, но после этого в одиночку против десятка уродцев сделать уже ничего не смог и, поймав лицом копьё, скоропостижно скончался. Гоблины, сообразив, что затея их провалилась, рванули было в пустыню, но тут на них выскочили ещё трое караульных, причём один был с луком. В общем, убежать смогли только четверо паршивцев. Я потом видел их трупы. Сходство с фэнтезийным каноном они имели весьма относительное. Уродливые, худющие, какого-то копчёного цвета, лупоглазые с кривыми зубами, самый высокий едва дотягивал до метра ростом. В районе бёдер обмотаны грязными шкурами. Как потом рассказал Эзарил, кузнечное дело гоблинам не ведомо.  Для изготовления оружия применяют только камень и кость, но, если стащат что-нибудь соответствующее их росту, с удовольствием используют.

            В итоге павшего воина поставили всем в пример, похоронили его под кучей камней, что было больше данью традиции, чем имело какой-то смысл вообще, ибо гули могли извлечь труп из-под любых камней, и отправились дальше. К исходу дня, четвёртого с момента вступления в пустыню, караван наконец покинул песочный ад. Под колёсами телег снова стала появляться зелёная травка, ещё редкая и низкая, но даже такой, ей обрадовались, как мне показалось, абсолютно все.

            Вечером на стоянке меня покормили. Вообще на плохое питание мне жаловаться не приходилось. Условия передвижения были очень тяжёлыми и не проходило дня, чтобы из обессилевших пленников кто-нибудь не собрался умирать. Но этот ужин запомнился тупостью претендента на «главное блюдо». Здоровенный косматый мужик, абсолютно феноменальных пропорций, и такой же феноменальной недалёкости ума, решил поиграть в героя. Стерев себе ноги в кровь, он не поставил об этом в известность лекаря, ежедневно совершающего свои обходы именно с целью своевременной помощи, а продолжил изображать из себя несгибаемого воина. Раны загноились и дурень заработал себе гангрену, а как следствие, осознание того факта, что безногий раб никому не нужен. Вкус его крови был премерзкий и отдавал тухлятиной, меня даже чуть не стошнило. Брр…

            Перед сном мы традиционно поболтали с Эзарилом, и среди всего прочего я узнал, что до конца пути остались три максимум четыре дня. Видимо, мне всё же придётся пообщаться с местным градоправителем.

             Следующие три дня караван ломился вперёд так, как будто за ним гнались все твари пустыни. Вернее, пытался это делать. Людей понять можно было: все устали, чувствовали близость дома, хотели уже заснуть в нормальной постеле и не ожидать, что тебя среди ночи кто-нибудь начнём употреблять в пищу. Но были ещё и пленники, им спешить было некуда, да и устали они больше всех и физически и морально. И хоть надсмотрщики в эти дни лютовали особенно, хлеща своими бичами направо и налево, но к исходу третьего дня войти в город мы всё-таки не успели. Его уже можно было видеть на горизонте в догорающих вечерних сумерках, но ир-Земах принял решение заночевать последний раз в степи. Как я предполагал, он не столько беспокоился о безопасности каравана, бредущего в ночи, сколько хотел, чтобы его триумфальное возвращение увидело, как можно больше народа при свете дня. Всё-таки в характере мага тщеславие составляло не самую маленькую часть.

            – Ну что, Босорг, завтра наше путешествие закончится, – на вечерней стоянке ко мне подошёл эльф.

            Он уже давно не кривился от звука моего имени, проводя вечерние часы за беседой со мной. Люди за его спиной косились и шушукались. Ну как же, один нелюдь сдружился с ещё большим нелюдем, …подобное к подобному… И так далее, в том же духе. Однако делалось это очень тихо и незаметно, ибо эльфа порядком побаивались, предпочитая лишний раз не злить. Эзарил, я уверен, все эти шепотки прекрасно замечал, но они ему были глубоко по боку. Как он сам сказал однажды: «Я в караван не дружить со всеми подряд нанимался, а разведку проводить, и это я выполняю даже сверх того, что оговаривалось. А то, что я – нелюдь, так это правда и я этим горжусь. И именно поэтому никаких человеческих обычаев, традиций и понятий соблюдать не обязан».

            Надо сказать, что люди с эльфами в особо дружеских отношениях не состояли. Торговали, нанимали их в такие вот караваны или исследовательские экспедиции разведчиками, охранниками и проводниками. Да и вообще в любых наёмных отрядах эльфы ценились. Сами же эльфы никого, и людей в первую очередь, к себе в лес не пускали, за исключением одного, специально созданного для связи с остальным миром, поселения. Так как знали о неистребимой человеческой тяге к наживе и привычке, что-нибудь нахаляву стащить, срубить, поймать, вывезти тайком и продать, а потому отстреливали всех подряд прямо на границе леса, дав единственное предупреждение и возможность осознать собственную глупость. Люди таким отношением периодически возмущались и слали официальные ноты протеста. Ответ был всегда одинаков: Эльфиоран весь и полностью является многовековым, бережно культивируемым насаждением и общим домом для всех эльфов, а не просто кучей деревьев. Лезть же без приглашения в чужой дом – есть преступление, которое любой хозяин имеет полное право пресекать всеми доступными ему средствами и способами. Люди бурчали, но поделать ничего не могли, ибо эльфы никакой дипломатической критики своих убеждений воспринимать не желали, и за все прошедшие тысячелетия ни одна человеческая армия дальше, чем на двадцать вёрст вглубь леса продвинуться не смогла. Последняя такая попытка навязать эльфам принципы мультикультурализма и приобщить их к общечеловеческим ценностям провалилась почти триста лет назад. С тех пор установился шаткий мир, благо эльфы из своего леса никаких захватнических набегов не совершали и в человеческую политику никак не вмешивались.

            – Да, пожалуй, что закончится, – ответил я. – Чем планируешь дальше заняться?

            – Получу заработанное и поеду домой, я там уже два года не был.

            – Тебя там ждёт кто-нибудь, – спросил я осторожно, опасаясь, что эльф не станет отвечать.

            – Семья, – Эзарил, однако не смутился. – Мать, сестра, три старших брата, пятеро племянников. Это из самых ближайших родственников. Вообще-то братья с племянниками живут в родственном клане. Ну, да и правильно, в доме и без них пятерых мужчин достаточно, а сейчас может уже и шестеро, сестра собиралась себе ещё одного мужа взять. Да это не страшно, как узнают, что я вернулся, приедут пообщаться. Чего? – не понял он, видя моё вытягивающееся лицо.

            – Да не-не, ничего. Всё никак не могу привыкнуть к вашим обычаям, – встряхнул я головой. – Извини, продолжай, пожалуйста.

            – У нас вообще маленькая семья, мать молодая совсем ещё. Я, когда два года назад уезжал, ей как раз двести стукнуло, вот отметили и поехал.

            – А всем остальным тогда сколько? – не удержался я.

            – Старшему брату – сто тридцать шесть, двум средним – восемьдесят четыре и пятьдесят семь соответственно, сестра вообще мелкая, ей следующей весной всего сто три исполнится, ну а племянников долго перечислять придётся, – он улыбнулся уголками рта и дополнил: – Разумеется, там ещё по материнской линии родственников – прорва, но ими я тебя тоже утомлять не буду.

            – Н-да, хорошо, когда семья большая, – сказал я, неожиданно ясно осознав свою одинокость. – А ещё лучше, когда она дружная.

            – А чего насчёт тебя-то Аба говорил? – сменил тему Эзарил, уловив изменения в моём настроении. – Какие перспективы?

            – Да, мутно всё. Смотря, что шад решит, – ответил я невесело.

            Мы с ним посидели ещё с полчаса, болтая ни о чём, потом эльф встал, распрощался и собрался уже было уходить, но остановился.

            – Босорг, – он взглянул мне в глаза, – у меня нет возможности вытащить тебя отсюда, я скован собственным словом и честью при заключении контракта с этим караваном. Но я хочу, чтобы ты знал, если в дальнейшем тебе понадобится моя помощь – я приду.

            Я почувствовал, как у меня защипало в глазах, когда до меня дошёл смысл сказанного эльфом. Несмотря на то, что наши народы резались на протяжении всей истории, он предлагал дружбу! У меня никогда не было друзей. Когда-то давно я читал в одной статье, что дружба, как явление зародилась тысячи лет назад между мужчинами, когда они вынуждены были доверить друг другу защиту своей спины на охоте или в бою. Не знаю так оно на самом деле или нет, но я всегда неосознанно разделял эту позицию. Друзья это те, кто пойдёт за тобой в огонь и в воду. И за которыми, разумеется, пойдёшь и ты. Это те, кто бросят все свои дела и придут тебе на помощь, если ты в ней будешь нуждаться. Друзья это те, в которых ты можешь быть уверен, что в случае твоей смерти, они не оставят твоих престарелых родителей или малолетних детей на улице. Те, кто на это не способны просто товарищи, знакомые, коллеги, единомышленники, кто угодно, но не друзья. У меня в старом мире было много товарищей, коллег и знакомых, но друзей не было ни одного. И вот теперь мне предлагали дружбу. И я почему-то сразу поверил, что эльф говорит искренне, не рисуясь и не пытаясь приобрести какую-то выгоду. Он просто предлагал и ничего не просил взамен.

            – Эзарил Дризвариэль, – назвал я эльфа полным именем, и заметив, как он слегка приподнял в удивлении брови, постарался продолжить торжественным тоном. – Я хочу, чтобы ты знал, если я выкручусь из этого дерьма живым, ты тоже сможешь всегда на меня рассчитывать.

            Я протянул через решётку руку. Эзарил внимательно вгляделся мне в глаза, тряхнул головой и стиснул мою руку своей.

            А потом рукопожатие распалось, и эльф быстрым шагом направился в сторону своего шатра.

            Я постоял ещё пару минут. У меня только что появился первый друг, и не только в этом мире, а вообще в жизни. Это было… скажем так, волнительно.

            – Никогда бы не подумал, что увижу такое, – раздался голос мага. – Эльф и вампир пожали руки друг другу. С ума сойти!

            Видимо, я пребывал в слишком растрёпанных чувствах и пропустил момент, когда он подошёл.

            – Аба, – сегодня он был один, без своих обязательных телохранителей, – я не могу представить тебя подглядывающим в замочную скважину. По-моему, это тебя недостойно.

            – Ты абсолютно прав, Босорг, – не смутился маг, – это меня недостойно, и именно поэтому я этим не занимаюсь. Всё вышло случайно, я уже шёл к тебе для небольшой, конфиденциальной беседы и заметил ваши…э…проявления дружеских намерений? Я ведь правильно оценил увиденное?

            – Ну, как-то около того, – не стал я уточнять. – А что там насчёт конфиденциальной беседы?

            – А беседа такая, – начал ир-Земах. – Завтра мы войдём в Матарканд, войдём как герои, которые победили врагов и привели их в цепях, ну и захватили богатую добычу, само собой. А вот изюминкой в этой добыче и личным подарком шаду будешь ты, уж извини, – он картинно развёл руками. – И я помню, что обещал замолвить за тебя словечко, но ты сам тоже должен не напортачить, а то моего словечка может не хватить.

Теперь слушай внимательно, это важно. Когда тебя повезут по улицам к дворцу, наверняка придётся ехать через толпу людей. Люди вампиров боятся и, мягко говоря недолюбливают, а тут вдруг вот он, на тебе, старый враг в цепях и клетке. Будь готов к тому, что в тебя может полететь не только ругань, не надо пытаться всем показать свою независимость и презрение к окружающим. Это только сильнее разозлит толпу, и она придёт к дворцу требовать у шада твоей прилюдной казни. Дальше продолжать надо? – задал он риторический вопрос и сам же на него ответил: – Не надо. Отлично. Тогда ты там поскромнее как-нибудь. Теперь дальше. Наш Великолепный и Премудрейший шад, чтоб он был здоров, крайне властолюбивый индивидуум. Власть – это единственное, что он любит самой беззаветной любовью и зарабатывает острый приступ несварения желудка всякий раз, когда кто-нибудь его власть, не то чтобы не признаёт, а хотя бы только подвергает сомнению. Потому, мой тебе совет, запрячь свою гордость поглубже и не подвергай эту власть никаким сомнениям. Не смотри ему в глаза, не забывай кланяться перед каждым ответом на его вопрос и не вздумай проявить своё чувство юмора. Уверяю тебя, шад его не оценит. Я постараюсь направить ход его мыслей в какое-нибудь нелетальное для тебя русло, но главное, ты и сам тоже не усложняй мне задачу. Всё понятно?

            – Понятно, Аба, чего ж не понять-то, – ответил я, задумчиво осматривая мага.

            Он как-то смущённо отвёл глаза и закончил.

            – Ну, вот и хорошо, что понятно. Тогда удачи, Босорг. Отдохни, завтра будет трудный день. 

            – Ага, спокойной ночи, Аба, – отозвался я, не сводя с него взгляда.

            – И тебе, спокойной ночи, – ир-Земах попятился, не поворачиваясь ко мне спиной, и лишь отойдя на порядочное расстояние, развернулся и заторопился к себе.

            Я стоял и думал, вот какие два разных разговора получились. Вроде и оба пытаются мне пытаются, но по итогам первого разговора я нашёл друга, а по итогам второго – осталось ощущение чего-то скользкого и мерзкого. Эх, Аба, лучше бы ты и не приходил вообще, такой вечер испоганил. На душе было как-то липко и гадко, спать естественно не хотелось, и я решил посидеть в трансе, чтобы успокоить нервы. Сел на пол, выкинул из головы мага и приступил.

            В транс я вошел быстро и чётко, настойчивые ежедневные тренировки дали свой результат. Аба (мысли опять сбились на засранца) в своё время подсказал пару приёмов для развития и усиления магического ядра и каналов, но сразу предупредил, что для меня они бесполезны, так как выпустить магию я всё равно не смогу из-за Чёток Отрицания. Ну и фиг с ним, с выпусканием, потом с ним разберёмся, а пока я всю дорогу прокачивал само ядро, и изменения были уже видны. Во-первых, значительно повысилась скорость вхождения в транс, во-вторых, я научился это делать даже с открытыми глазами, правда дольше минуты транс в этом случае удержать пока не удавалось, в-третьих, изменилось само ядро, оно стало гораздо ярче, чем вначале и сменило цвет на более красный, и в-четвёртых, я теперь мог замечать момент, когда другой маг начинает колдовать, его ядро резко разгоралось, магическая энергия устремлялась сначала в мозг, оттуда в руку, а из руки уже туда, куда он её посылал. Свой путь по телу энергия (Аба пользовался термином «сила», но мне «энергия» была как-то ближе, зато «магический взор» никаких отторжений у меня не вызывал) проходила достаточно быстро, но всё же пара-тройка секунд на это требовалась, соответственно если вовремя заметить начало заклинания, то можно попробовать успеть уклониться. Хотя, наверняка у всех скорость применения заклинаний разная, я могу отталкиваться только от наблюдений за ир-Земахом…Чёрт! Опять этот тип вспомнился. В душе снова проснулось раздражение и злость. Я как раз прокатывал комок магической энергии через руку, держа его в этот момент в ладони, и, недолго думая, чисто на эмоциях метнул этот шар в бурдюк с водой. Но магическая энергия не может покинуть тело, минуя мозг, и поэтому шар ринулся в сторону моей головы. Я, вспомнив, что он там пройти не сможет из-за Чёток, попытался его остановить, но не успел. Комок красного пламени достиг преграды, резко замедлился, но потом словно с усилием проскочил выше, в мозг, оттуда снова метнулся в руку и, сорвавшись с пальцев, ударился в бурдюк, выкинув тот из клетки…

            Я выпал из транса. Голова гудела, стук сердца отдавался в висках болью, носом пошла кровь, заныли зубы… Ну всё, Босорг, теперь точно допрыгался… Предупреждали же тебя не играться со спичками. Я скрючился на полу, пытаясь унять боль. Мало-помалу состояние моё стабилизировалось. В глазах ещё двоилось, но кризис, похоже, миновал. Кое-как сел, привалившись к решётке, и поискал взглядом бурдюк с водой. И тут меня осенило. Я сотворил магию, которая выкинула бурдюк наружу! Чёрт, как так-то? Я ощупал свой ошейник. Чётки на месте, все три жемчужины, на ощупь без повреждений. Тогда как? «Как, как? Через каку! Думай давай! – подстегнул я себя. – Что там было, вспоминай по порядку!» Я держал в руке ком магической энергии и в какой-то момент метнул его, шар понёсся к голове, и в районе шеи вроде как застрял, но потом прорвался и ринулся дальше… Почему он прошёл? Чётки не должны были его пропустить, раньше ведь не пропускали. Что изменилось? Интенсивность свечения? Я смог раскачать силу магии до такой степени, что она прорвала блокаду? За три недели, одну из которых я валялся без сознания? Как-то маловероятно. Чётки рассчитаны для таких «зубров» магии, с какими я даже рядом не стоял. Значит не то. Что ещё? Цвет! Изменился спектр моей магической энергии? Судя по внешнему виду, она стала ближе к алому, чем к бардовому, как раньше. И о чём это говорит? У меня каким-то образом изменилось магическое ядро? Переродилось до такой степени, что Чётки, настроенные на старый вариант, теперь пропускают новые излучения ядра? А с чего, вдруг? Хм… Магическое ядро – вещь нематериальная, и если допустить, что оно не столько завязано на тело, как на …разум, то можно предположить, что с моим вселением в это тело, началось некое переформатирование ядра с целью подогнать его под имеющееся сознание. Выходит, существует вероятность изменения со временем моей магической энергии до такой степени, когда она будет полностью игнорироваться Чётками Отрицания? Ну, наверное. Если только их не надеть по-новой, тем самым обновив настройку. Видимо так.

            Поразмыслив ещё какое-то время и придя к заключению, что больше никаких теорий без обновления доказательной базы я уже не рожу, крикнул ближайшему воину, попросив подать упавший бурдюк. Напился воды и, наконец, позволил себе забыться тяжёлым, беспокойным сном.

            Наутро никто уже не торопился. Вернее, торопились все, но, скорее всего, Аба лично отдал приказ «придержать коней», давая время городу полностью проснуться. Наверняка он хотел, чтобы максимальное количество народа имело возможность выразить своё восхищение победителям, и ему Абе ир-Земаху, лично. А потому караван тронулся в путь только часа через три после восхода. Все надраили оружие, шлемы и щиты так, что отражаемые ими солнечные лучи наверняка даже отсюда были видны со стен города, и придав себе максимально бравый вид, гордо вышагивали навстречу славе. Впереди на лихом коне, разумеется, ехал сам Великий воздушный маг, Карающая длань, Меч Богов, ну и так далее.

            Матарканд располагался на берегу вполне порядочного, по местным засушливым меркам, озера. С востока в него впадала одна несильно широкая речка, с запада вытекала другая и уходила дальше на юго-запад. Берега водоёма, густо заросшие высоким тростником, зияли аккуратно выкошенными прогалинами в этом самом тростнике, позволяющими получить доступ к озеру. Через обе реки были переброшены добротные каменные мосты. Тракт вёл к западному, на мой взгляд более монументальному.

Город со всех сторон окружали глинобитные бедняцкие лачуги с плоскими крышами, построенные, казалось бы, без всякого плана и порядка. Сам Матарканд выглядел весьма внушительно. Старые обветренные стены из блоков какого-то желтоватого камня вздымались метров на десять – двенадцать. Поверху они были увенчаны прямоугольными зубцами. На равном расстоянии друг от друга располагались круглые выступающие башни, усеянные узкими бойницами. Весь город не поленились обнести глубоким рвом с подъемным мостом (или несколькими), правда воду к нему почему-то подводить не стали. Городские ворота, окованные листовой чёрной бронзой, были рассчитаны (как и все мосты) на свободный проезд телеги, подобной тем, какие имелись в составе нашей колонны. Сразу за воротами из потолка торчала поднятая кованая решётка, и начиналась мощёная камнем дорога, застроенная по обеим сторонам всё теми же глинобитными домами с плоскими крышами, правда уже двух и трехэтажной конструкции.

При подъезде к воротам первых шеренг воинов, раздался трубный рёв, скорее всего чисто церемониальный, ибо заметили нас ещё издалека и встречали по всем правилам.

             От самых ворот нас сопровождала гомонящая, возбуждённая толпа, ликующая при одном виде храбрых воинов и отважных завоевателей. Люди здесь, как и следовало ожидать, относились к тому же типу, что и воины из каравана. А вот гражданская одежда у них заметно отличалась. Мужчины носили, кроме обязательного тюрбана, длинные, ниже колен прямые рубахи, широкие штаны, всё это было из некрашеного хлопка, реже льна. А женщины меня, откровенно говоря, удивили. Я ожидал увидеть паранджу или что-то подобное, но нет, женская одежда представляла собой что-то среднее между индийским сари и римской тогой. Проще говоря, дамы были замотаны в длинный отрез ткани, особым образом задрапированный на теле. Такая одежда порой оставляла довольно много обнажённого тела, и я поймал себя на том, что откровенно любуюсь особо яркими представительницами слабого пола. Но тут же с изумлением осознал, что мой интерес носит исключительно эстетический характер, то есть, я при этом не испытываю никакого сексуального возбуждения, как будто разглядываю какую-нибудь породистую кобылу или собаку. Это меня несколько обескуражило, и я специально попробовал посмотреть на них именно с половой точки зрения, но ничего не вышло. Представить себя с любой из них, даже самой красивой, было подобно тому, чтобы представить себя с овцой или козой. Меня аж передёрнуло. Разумеется, существуют индивиды для которых это тоже вполне приемлемый вариант, но сам я к таковым никакого отношения не имел. А потому это явилось для меня ещё одним доказательством того, что люди, независимо от пола, воспринимаются моим сознанием исключительно в качестве пищи. В связи с этим ещё острее встал вопрос относительно поиска представителей своей расы.

              Абстрагировавшись от толпы, я стал вертеть головой по сторонам, рассматривая местные достопримечательности, с высокой телеги мне открывался замечательный вид. Ближе к центру города глинобитные дома постепенно стали замещаться каменными, недвусмысленно заявляя о достатке своих хозяев. Начиная отсюда, уже стали чётко видны основные черты местной архитектуры, и среди них преобладали колонны и арки. Всевозможных размеров и форм их можно было заметить абсолютно везде, куда ни глянь.

            На меня народ сначала косился, но понять кто я такой не мог, а потом, видимо кто-то из караванных проболтался, и по толпе пронеслось набирающее громкость шушуканье: «…вампир…вампир…». Как и говорил маг, то там, то тут стали раздаваться грязная ругань, проклятья, призывы к расправе.

             Наконец, мы достигли центра города, и уже здесь многочисленная стража оттеснила наседающую толпу от каравана, не особо церемонясь с упрямцами. Прямо перед нами лежала широкая площадь, по трём сторонам которой располагались, вероятно, три самых величественных здания города. Постройка слева представляла собой, по всей видимости, какое-то культовое сооружение с установленной перед ним каменной статуей. Статуя отличалась весьма тонкой работой и изображала мужчину с тремя головами в традиционной скорхарской одежде. В одной руке он держал длинный  посох, в другой наполовину развернувшийся свиток. На всех трёх лицах была мастерски передана мимика: первое лицо имело легкомысленно-весёлое выражение, второе – сурово-сосредоточенное, третье – скорбно-мрачное. Прямоугольное строение позади статуи с двумя толстенными колоннами у входа, было всё сверху-донизу покрыто замысловатыми орнаментами прямо по каменным стенам. Украшения поражали не только высоким качеством работы, но и объёмом вложенного в них труда.

            Правое здание более всего походило на Римский Колизей, уменьшенный раз в пять, с пристроенным к нему двухэтажным бараком. Его округлые стены тоже украшало множество фресок и барельефов, повествующих о разнообразных историях из жизни людей и не только. Это строение так же выглядело очень солидно, но оба они просто меркли на фоне третьего, центрального.

            По центру же располагался целый архитектурный ансамбль, состоящий из  многоярусной пирамиды, увенчанной куполом с высоченным шпилем и шести узких высоких башен, установленных правильным шестиугольником вокруг главного здания. Каждый ярус пирамиды по внешнему краю представлял собой ряд арочных пролётов, покрытых густой резьбой. Крыши над этими колоннадами устилала белая, ярко блестящая на Солнце черепица. Ней же был покрыт и весь купол дворца, при взгляде на который  начинали слезиться глаза из-за силы потока отражённого света. Не Тадж-Махал, конечно, но тоже очень достойно.

            Вдоль дороги, ведущей от центральной площади к дворцу, стоял почётный караул из  пары десятков воинов в богато украшенных доспехах.

            Ир-Земах на своём белом жеребце приказал построить воинов на площади в несколько плотных шеренг, а мою телегу подвезти поближе. Попросив меня отойти в угол и сковав заклинанием, ко мне в клетку загнали кузнеца, который, косясь и озираясь на «страшного» вампира, тем не менее быстро и сноровисто отковал меня от кольца в полу. Огрызки цепей сковал снова, соединив руки и ноги между собой. Цепь на ногах специально оставили такой длины, чтобы она не позволяла сделать нормальной ширины шаг, вынуждая мелко семенить, в чём я сразу и убедился, как только маг убрал своё заклятье. Меня такое отношение, естественно, возмутило, но сейчас было не время и не место для выражения своих претензий.

            В ходе всей этой процедуры я не заметил, как ворота дворца отворились и из них вышел какой-то жирный богато разодетый тип, которого я обнаружил только, когда он уже, прямо-таки источая пафос, велеречиво приветствовал спешившегося ир-Земаха. Маг в ответ коротко поклонился и так же витиевато доложил о своём желании увидеть Мудрейшего Шада, сообщить ему об удачном завершении похода и вручить подарок, то есть меня. Расфуфыренный толстяк, наведший меня на мысль о евнухе, с крайним беспокойством поинтересовался у ир-Земаха, отдаёт ли тот себе отчёт о степени опасности его подарка для Величайшего и Справедливейшего? На что Аба ответил, дескать, всё учтено и меры приняты. Тем временем его телохранители, ухватив концы цепей, выволокли меня из клетки. При этом я чуть было не свалился с телеги прямо носом в землю и только чудом умудрился устоять, выматерившись себе под нос. Толстяк, глядя на меня, покивал головой и для верности снял с караула четверых ближайших воинов, добавив их в качестве охраны к нашей компании, потом развернулся и сделал магу знак следовать за ним.

 Часть вторая

                                                 На Запад

                                                      Глава 1

            – Молодец, Босорг. Сегодня красиво всё сделал. Хозяин доволен. Думаю, вечером можешь рассчитывать на награду, – прорычал Рург, раздувая ноздри мясистого носа. Он вообще-то мужик неплохой, если не принимать во внимание его расовые закидоны. Если эльфы были высокомерными и напыщенными спесивцами, предпочитающими общаться только с себе подобными, а гномы походили на компанейских, хоть и не очень воспитанных, добродушных балагуров, то орки представляли собой что-то среднее. Эти могли и позубоскалить в любой компании, и культурностью особо не блистали, но и горды при этом были безмерно, вспыхивали как огонь, демонстрируя изрядный темперамент. Все эти знания, и далеко не только эти, я успел приобрести за время своего нахождения на Анурисе. По местному летоисчислению на дворе был 2978 год от Великого Освобождения, и шёл уже десятый месяц, как я значился гладиатором у местного шада. Хе… Неплохая карьера для кандидата наук? Да я на Земле даже в армии не служил, умудрившись просочиться сквозь цепкие пальцы военкомата, и никаким рукопашным спортом с роду не занимался. Хотя, на самом деле, можно сказать, что мне крупно повезло, могли ведь и просто башку отхватить, ещё тогда, в захваченном городке. Но Абе ир-Земаху, пришла в голову «гениальная» идея подарить меня своему шаду, как чудо-чудное и диво-дивное. Ну, а шад уже определил меня сюда, правда, сначала тоже хотел на кол посадить.

 Так к чему я весь этот разговор завёл? Рург был чистокровным орком, причём, как я понял из косвенных разговоров, принадлежал к аристократии своего народа, но по слухам чем-то опозорил своё племя, был изгнан и осел в Матарканде. Сам предложил себя в качестве гладиатора, так, кстати, многие здесь поступают, ибо свободный гладиатор получает неплохие деньги за своё искусство. Сражался орк яростно, выходя против любого противника, одно время был даже чемпионом арены, опять же по слухам, искал смерти, чтоб смыть свой позор, но смерть он не нашёл, а вот руку потерял. И по странному стечению обстоятельств, откусила её мантикора. Рург её тогда всё же зарубил, но и самого еле спасли. Шад за былые заслуги предложил ему стать главным тюремщиком и тренером в одном лице при Доме Искупления. Рург согласился и на данный момент уже больше десяти лет прилежно исполнял свои обязанности. Ко мне лично орк преисполнился тщательно скрываемым уважением после того, как узнал о моём трюке с хвостом мантикоры. У его народа доблесть числилась среди главных добродетелей истинного орка, а уж с голыми руками да против такого хищника, да ещё и сидя в клетке (то бишь без возможности манёвра) – это уже доблесть в квадрате. И если учесть особую нелюбовь Рурга к мантикорам, то его отношение ко мне вполне можно было понять.

 Я уселся на узкие, криво сколоченные нары в дальнем углу камеры (расположенной, надо сказать, на территории зверинца, ибо вампиру человеческая камера не положена) и принялся стягивать с себя снаряжение. Наручи, поножи, наплечники, широкий ремень с большой бронзовой пряжкой на животе, к которому по всей длине были приклёпаны ремни поуже, свободно свисающие почти до колен и, разумеется, маска. Всё из вываренной кожи молодой виверны, между прочим, ну, кроме маски. Это так сказать, боевой трофей. Развесив амуницию на специальной вешалке, я размотал набедренную повязку и, подойдя к ведру с колодезной водой, принялся смывать с себя кровь, пот и песок арены. А пропотеть сегодня пришлось неслабо. Мантис устроил мне корриду ещё ту. Это по сути своей здоровенный бронированный богомол под два метра ростом. Водится в южных тропических лесах, нападает из засады, но если его вынудить к честному бою, то и тогда может задать перца любому. Привозят их в Матарканд совсем мелкими и откармливают специально для Арены. Быстрые, непредсказуемые и сила в хватательных лапах такая, что латный доспех плющат, как гидравлическими ножницами, а живучие гады, просто спасу нет. Его можно хоть пополам разрубить, так он ещё полдня за тобой ползать будет. И потому, если не ставится целью устроить представление, рекомендуется бить его сразу в мозг, если сумеешь, конечно. Но сегодняшней моей целью являлось именно грамотно разыгранное представление. Шад лично присутствовал на трибуне, и огорчать его быстрой развязкой боя было не самой здравой идеей, ибо огорчённый шад сам становился тварью весьма непредсказуемой. И последствия его непредсказуемости могли быть самыми пагубными для огорчившего его персонажа. А посему мы с мантисом гоняли друг друга по арене минут пятнадцать. Я за это время успел ему сделать пару дырок в брюхе и отрубить три конечности. Он мне, правда, тоже плечо порвал до кости, но это ерунда.

Лично мне, развлечения такого рода никакого удовольствия не доставляли, но я здесь вообще не ради собственного удовольствия нахожусь. Еженедельные схватки на Арене пользовались неизменным успехом у местной публики, регулярно собирая полный зрительский зал и принося немалый доход администрации города.  В связи с этим данное шоу было отлично налажено и поставлено на широкий поток. Между тем, я абсолютно индифферентно отношусь к гладиаторам, добровольно ступавшим на песок арены, дабы убивать себе подобных. Это их личное, никого более не касающееся, дело. А вот у животных, участвующих в боях, согласия на подобные действия никто не спрашивал, и их мне действительно было жаль, но возможности выразить свой гражданский протест у меня, по понятным причинам не имелось. Потому, как только я посчитал, что шад получил достаточную дозу эндорфина, тут же прекратил издевательство над несчастным насекомым, подарив ему быструю смерть посредством декапитации, сиречь отрубания головы. Никакого иного способа покинуть Арену, для меня не существовало.

 Я, кстати, одного такого мантиса вскрыл и изучил со всем тщанием, и могу сказать, что основные его отличия от обычного для меня, земного богомола, состоят в том, что этот умудрился отрастить себе нормальные лёгкие и замкнутую систему кровообращения. Я тогда долго Рурга упрашивал, чтобы он труп сразу зверям не скармливал, а дал бы мне с ним повозиться. Уломать получилось, только мотивируя тем, что воин должен знать слабые стороны своих врагов. Орк согласился и больше мне в удовлетворении научного интереса не отказывал, чем я и пользовался при любом удобном случае.

Закончив водные процедуры, пригляделся к собственному отражению в ведре. Когда мне это ведро в первый раз принесли, я свою новую рожу, наверное, с полчаса разглядывал. Я же пока сюда в клетке ехал, никак сам себя увидеть не мог, и это была моя первая «очная ставка» с самим собой. Из ведра на меня смотрело бледное, узкое и худое лицо: прямой нос, высокий лоб и чуть тонковатые, упрямо сжатые губы. Со стороны я бы сказал, что его владельцу едва стукнуло двадцать лет. Кроме густых чёрных волос, собранных на затылке в конский хвост, и бровей, другая растительность на лице отсутствовала в принципе, что меня несказанно радовало, избавляя от регулярной процедуры бритья. Словно в противовес цвету волос, глаза были светло-голубые, льдистые и холодные. В общем, ни с первого, ни со второго взгляда, сказать с уверенностью, что я вампир было решительно невозможно. Да, внешность может и не самая стандартная, но ничего сверхъестественного. Мимикрия моего вида действительно оказалась на высоте.

Я прилёг на нары слегка передохнуть, просто без всякого транса. Магия! Это что-то! На шее по-прежнему висели Чётки Отрицания, но мне они уже совершенно не мешали. Моё магическое ядро переродившись, полностью вышло из-под контроля Чёток. Этот ярко-алый шар я теперь ощущал почти физически, даже не входя в транс, и это давало мне возможность воспользоваться его силой в любой момент. Врождённые телепатические способности вампира во мне так и не проснулись, зато я стал обладателем магии, доселе в этом мире невиданной, а именно телекинезом или психокинезом. Не помню в чём там разница. Если просто, то я научился захватывать своей магией предметы и перемещать их с места на место. Чем предмет легче, тем с большей скоростью, и на большее расстояние я могу его передвинуть. С увеличением массы предмета, возможность манипулирования им резко падала, зато всякую мелочь вроде монет, например, мне не составляло никакого труда забросить метров на десять или заставить их левитировать, выполняя фигуры высшего пилотажа. Поначалу я расстраивался из-за такого небольшого, доступного мне веса, помня, как ир-Земах поднимал меня в воздух, не особенно при этом напрягаясь, но потом я сообразил, что у его магии совершенно другой принцип действия. Аба, как «воздушник» влиял своей магией именно на воздух, окружающий предмет, а моя магия воздействовала непосредственно на сам объект. Ломать голову над вопросом, какой способ является более эффективным, смысла не имело, так как я, в любом случае, мог пользоваться только одним из них.

Но существовала ещё и вторая особенность моего дара, которая тоже меня радовала безмерно, именно её я осознал после того случая с кровью мантикоры. Если конкретно, то я обладал способностью видеть чужую магию на уровне энергии в любом её проявлении. Магическое ядро другого мага, зачарованный клинок, заколдованный амулет, любой предмет в котором присутствовала магия в том или ином виде. По её цвету я мог даже определить к какому типу она относится. Но самое замечательное было в том, что все остальные маги могли заметить чужую магическую энергию только после того, как она покинет тело их оппонента. Человеческий (и нечеловеческий) организм каким-то образом экранировал магию от взгляда посторонних. Потому, например, опознать зачарованный предмет для мага труда не составляло, а вот разглядеть чужое магическое ядро и движение магической энергии в чужом организме находилось за пределами его возможностей. В противном случае меня бы уже давно раскрыли и обновили на мне Чётки Отрицания, так как спектр моего ядра сейчас не имел ничего общего с тем, каким он был раньше. Иными словами, распознать своего коллегу по ремеслу, маги не могли, пока тот не начинал колдовать, а я мог. И в целях соблюдения конспирации, мне оставалось только тщательно соблюдать осторожность во время магических тренировок.

            Магию я тренировал упорно и усердно, затрачивая на это всё свое время, не отведённое на тренировку с холодным оружием. Шад, видимо, настолько вдохновился моей первой победой над волками, что решил вырастить из меня нового чемпиона. Доходили слухи, будто он лелеет планы выиграть с моей помощью ежегодный турнир в столице. Как там на самом деле – неизвестно, но ежедневные тренировки у меня в распорядке дня имелись. И занимался со мной лично Рург, один раз в обед, когда все остальные гладиаторы получали трёхчасовой обеденный перерыв, и второй раз перед сном. Рург довольно рослый для орка (если учесть, что средний рост орков сантиметров на десять меньше человеческого) ничуть не походил на наших культуристов. Мускулатура его не имела каких-либо сверхъестественных объёмов и прорисованного рельефа. Был он кряжистым, чрезвычайно мясистым и с виду особой подвижностью не отличался. Но сколько же в этом куске мяса было силы… И ещё способности держать удар. На  самом деле, со скоростью там тоже всё было нормально, но вот сила и «неубиваемость» просто поражали. По моим очень приблизительным догадкам среднестатистический орк превосходил по силе обычного человека раза в полтора точно. Связано это было, опять же по моим теоретическим (вскрывать орка мне пока не доводилось) прикидкам, с тем, что у орков банально больше мышечной ткани в процентном соотношении к общему весу, чем у людей. А также более массивный скелет. Уверен, и других отличий имелось ещё великое множество, но они уже находились в области совсем уж безосновательного теоретизирования.

 Вот один такой далеко не среднестатистический представитель народа орков и гонял меня по арене два раза в день. Кроме того, мне предоставляли возможность, сидя перед решёткой, наблюдать за проведением общей тренировки, чем я и пользовался, постигая искусство боя на чужом примере. К тому же, в подтверждение слухов о своих амбициозных планах, шад приказал спуску мне не давать. Следуя его требованиям, против меня каждый раз выставляли абсолютно новых противников и выдавали разное оружие, заставляя приноравливаться к различным условиям. Хотел ли он сделать из меня универсального бойца или просто добавлял геморроя в жизни за моё нежелание преклонять перед ним колени, я не знал, но мои навыки в использовании оружия потихоньку росли.

Я потёр правую руку, которая ещё не совсем хорошо слушалась и временами беспокоила прострелами. С этой рукой произошёл громкий случай, по результатам которого я и получил титул чемпиона арены и доспех, висевший сейчас неподалёку.

                     * * *

В тот день я, как обычно, сидел перед решёткой и пялился на тренировку гладиаторов. Именно пялился, а не внимательно наблюдал, стараясь запомнить новые приёмы. И всё потому, что я в тот день, уже проснулся в особенно дурацком настроении и никак не мог понять причину одолевающей меня депрессии. Слонялся из угла в угол по своей камере и предавался безотчётной хандре. Делать ничего не хотелось, всё бесило и раздражало. Вот в таком рассеянном настроении я и убивал время, витая где-то в глубинах своего сознания и не особенно вдаваясь в подробности происходящего на арене.

– А ты чего вылупился, упырь недобитый? – я даже не сразу сообразил, что эта реплика относилась ко мне.

Сфокусировав зрение в направлении голоса, я заметил сидящего на песке неподалёку от меня эльфа. Это был Лиордиль (фамилии его никто не знал, да и не стремился узнать) – тогдашний чемпион арены, свободный гладиатор, эльф из касты воинов и редкостный ублюдок, открыто презирающий всех вокруг. Эльфам вообще свойственно спесивое и надменное отношение ко всем остальным расам, но Лиордиль довёл эти черты характера до абсолюта. Поговаривали, будто он сражался на арене с единственной целью, доказать всем их ущербность. Короче говоря, классический случай комплекса неполноценности совмещённого с манией величия. Тем не менее, все его психические расстройства не мешали ему быть крайне опасным сукиным сыном и уже полгода твёрдо занимать первое место на пьедестале почёта. Ещё у него имелся дружок Нелудаль, тоже эльф, разумеется, и такой же говнюк, как и он сам, только классом ниже.

В тот не самый замечательный день эти два закадычных друга спаринговались напротив моей решётки, и уж не знаю как, но Лиордиль потерял равновесие и шлёпнулся на задницу прямо перед моим затуманенным взором. Решив, что я пристально разглядываю именно его, находящегося в унизительном положении, он и выдал вышеупомянутую хамскую фразу. Настроения доказывать ему, что направление моего взгляда совершенно случайно совпало с «его величеством» у меня не было никакого, а потому я молча состроил кривую гримасу в стиле «отвали» и отвернулся. Эльфа такое пренебрежение собственной персоной расстроило ещё больше, и он, недолго думая, метнул в меня короткое копье, с которым в тот день тренировался. Спасло меня только то, что копьё попало точно в прут решётки и отскочило обратно. Я при этом испытал целый сонм эмоций, от страха, переходящего в удивление, до ярости. В связи с чем я и выдал уроду всё, что думаю о нём лично, о его матери в частности и о причинах того, почему эльфы рождаются с шакальими ушами. Лиордиль совсем огорчился, начал шипеть, что мне не жить, что он меня везде достанет, что клянётся пресветлой Немайниль и бла-бла-бла… Подошедший Рург быстро навёл порядок, прекратив бардак на вверенной ему территории. Взбешённый эльф с дружком сбежали с тренировки, им можно, они вольные. Главный тренер, укоризненно покачав головой, посоветовал мне быть впредь осторожнее и осмотрительнее, выразив мнение, основная суть которого сводилась к тому, что Лиордиль опасен как саблезуб, злобен как василиск и подл как тот шакал, которого я упоминал. Я поблагодарил его за предупреждение и отправился к себе в камеру. У меня на тот момент уже была пара десятков побед на арене, а потому определённой уверенностью в своих силах я обладал и эльфа особенно не боялся, хотя к предупреждению Рурга всё же отнёсся с должной серьёзностью.

Через два дня, вскоре после моей вечерней тренировки, ко мне заглянул наш штатный оружейник. Характерное топанье Дорни Баддибранта  ни с чьим другим спутать было невозможно. Местный оружейник ходить тихо не умел и вообще считал это ниже собственного достоинства.

– Я тебе не какой-нибудь кобольд паршивый или тать ночной, чтоб по коридорам красться! Мне, Дорни Баддибранту, честному гному, скрываться не от кого, – заявил он мне как-то в ответ на подколку относительно производимого им шума. Оружейник, как классический представитель своего племени, за словом в карман никогда не лез и говорил всегда то, что думал, не особенно заморачиваясь над выбором выражений.

Был он под метр тридцать ростом, но как все гномы имел абсолютно неохватную фигуру. Если орки напоминали очень крепких борцов, то гномы выглядели как штангисты тяжеловесы, уменьшенные в два раза. Никакой талией у них и не пахло. Руки были длиннее, а ноги короче, если сравнивать пропорционально с человеческой фигурой. Понятное дело, ни скоростью бега, ни какой-нибудь особой ловкостью и гибкостью гномы похвастаться не могли, зато брали силой и выносливостью. Я видел пару раз, как гномы сражались на арене. Танки! Низкорослые, закованные в полный латный доспех, из-под которого одни глаза и блестят, с щитом и молотом или с двуручным молотом. Прут себе, как танки, никуда не спеша, и могут так переть хоть до вечера. В латах они весят под сотню килограмм, а из-за низко расположенного центра тяжести, сбить с ног их весьма проблематично. Вот и прыгай вокруг таких как хочешь. Именно поэтому гномов не очень привечали на арене. Зрители платят деньги за азарт, движуху, агрессию, а гномы дерутся скучно. Давят себе и давят, пока противник сам с ног от усталости не свалится или ни психанёт, да в ближний бой ни кинется. Вот тогда они уже разворачиваются во всей красе. Кстати, именно молоты являются любимым оружием гномов, а никак не канонические топоры. Топоры, конечно, тоже присутствуют, но в гораздо меньшем количестве. Гномы они ведь кто? В первую очередь кузнецы, шахтёры и каменщики, а топор в таких профессиях явно не на первом месте.

– Завтра у тебя бой, и наш «величайший шад», – Дорни фыркнул, показывая тем самым своё истинное отношение к местному правителю, – просил передать тебе своё августейшее дозволение самому выбрать для себя оружие. Так что на этот раз я заскочил к тебе не только языком почесать, но и с целью узнать о твоём выборе. Как по мне, так он просто решил выяснить твои предпочтения.

Баддибрант в просторных хлопковых штанах и такой же свободной рубахе, выкрашенных в коричневый цвет, с заметной хитринкой в умных карих глазах, поглядывал на меня, засунув большие пальцы рук за широкий кожаный ремень. Его роскошная каштановая бородища была аккуратно подстрижена, по самой распространённой гномьей моде, до середины груди и разделена на несколько пучков шёлковыми лентами. Из-под бороды виднелась простая кожаная безрукавка, рабочая одежда, так сказать.

– А известно с кем я буду биться? – поинтересовался я.

Дорни, которому перевалило уже «слегка за сотню», по гномьим меркам считался «мужчиной в самом соку», ибо средняя продолжительность жизни гномов колебалась в районе двухсот лет. Он всегда был не прочь «зацепиться языками» с кем угодно и по любому поводу. Ко мне он относился ровно, как и ко всем остальным, кто не старался нагадить лично ему или всем гномам вообще. По его собственным словам, вампиры гномов особо никогда не доставали, потому как выкапывать тех из-под земли было слишком проблематично и при наличии достаточного размера человеческой популяции, необходимость в этом полностью отсутствовала. Кроме того, «…всем известно, что вампирам гномья кровь не по вкусу…» На последнее утверждение я только многозначительно кивал головой, так как не мог его ни подтвердить, ни опровергнуть, по причине своей глубокой неосведомлённости в данном вопросе.

– С вепрем, – обронил Дорни. – Неделю назад привезли, в противоположном конце зверинца сидит. Здоровая скотина. Я с Рургом уже договорился, если ты его завалишь, мы такой свининки зажарим. Да под пивко…ммм… – мечтательно зажмурился гном. – Мы бы и тебе, конечно, не пожалели, но ты же ведь всё равно откажешься.

Вепрем здесь называли не просто здорового кабана. Местная зверушка помимо того, что была гораздо крупнее обычного кабана, имела несколько более поджарое тело, длинные ноги, мощную зубастую пасть, бинокулярное зрение и питалась преимущественно мясом, которое сама и ловила.

– Что значит «если»? – картинно возмутился я. – Ты в меня совсем не веришь что ли?

– Дык, на арене всякое бывает, – философски возразил гном. – Но мы с Рургом будем за тебя пальцы держать, тут не сомневайся. Сам понимаешь, в Скорхарии вепрь – «птица» редкая. Когда ещё доведётся его мяска отведать? Потому можешь быть уверен, мы всецело на твоей стороне.

– Ну, в таком случае я просто не имею права  вас подвести, – оценил я шутку. – И, чтобы повысить ваши шансы не остаться голодными, я бы попросил у тебя, многоуважаемый Дорни, достать мне какую-нибудь завалящую рогатину или протазан хотя бы. Найдётся у тебя такая игрушка?

– Что значит завалящую? – теперь уже возмутился гном. – У меня всё оружие самого высшего качества. И тебе об этом прекрасно известно, чай не один месяц уже ним пользуешься.  Будет тебе копьё! Самое лучшее подберу. Бритву, а не копьё. Эх… помню завёлся у нас медведь…

Дальше Баддибрант ударился в ностальгические воспоминания, перемежающиеся охотничьими байками, и от меня требовалось только иногда поддакивать. Дорни поболтать был мастер, и его монолог затянулся на долго.

Неожиданно я уловил со стороны входа в зверинец тщательно скрываемые шаги двух человек. Вход был перекрыт окованной металлом дверью, и снаружи вдобавок находился стражник, который как я слышал, недавно сменился. Самое интересное заключалось в том, что шаги мне были знакомы, и их обладателям делать в зверинце было решительно нечего. Я сделал Дорни предупреждающий жест, и он сразу замолк, прислушиваясь. По правилам стражник сейчас должен был завернуть заблудших посетителей, но, вопреки этому, вскоре раздался лязг ключей и скрип несмазанных петель. Я махнул гному, чтобы он спрятался за выступом стены. Тот сначала решил было возмутиться, но всё же юркнул за угол и затих. Тихие шаги неспешно приближались. Я тоже прижался к ближнему углу камеры, стараясь стать как можно менее заметным. Через некоторое время в колеблющемся свете факела возникли две фигуры. Мне они были прекрасно видны и знакомы: Лиордиль и Нелудаль.

– Выходи, вампир, я знаю, что ты меня слышишь, – прошипел Лиордиль.

Несомненно, он прекрасно видел всю камеру и знал где именно я нахожусь. В моём углу был единственный выступ, за которым я мог укрыться. Выглянув на мгновение, я заметил, что эльф держит в руке какой-то небольшой продолговатый предмет.

– Выходи, трусливое животное, – снова зашипел ублюдок. – Ты очень смело трепал языком из-за решётки, имей смелость отвечать за свои слова.

Теперь я предполагал, каких действий можно ожидать от эльфа и потому широким шагом вышел на середину камеры.

– Зашёл в гости, лопоухий? – поприветствовал я его. – Но ты поторопился, до ужина ещё далеко, да и вообще, я эльфов не пью. От вас отдаёт еловыми шишками.

Я смотрел ему прямо глаза, но периферийным зрением не выпускал из виду его правую руку. Предмет в ней показался мне похожим на короткую трубку с палец толщиной.

Эльф зло оскалился и сделал два шага вперёд, подойдя почти вплотную к решётке.

– Хочешь жрать, упырь, сейчас я тебя накормлю, – Лиордиль просто задыхался от злости.

Он резко рванул правую руку вверх, и в этот момент раздался глубокий баритон гнома.

– Замри, ушастый! – Дорни решил принять участие в веселье.

Эльф дёрнулся и, резко развернувшись, направил руку в сторону гнома. Что-то негромко щёлкнуло, но Дорни успел заслониться руками, и тонкая игла вонзилась в один из широких кожаных наручей, которые гном, похоже вообще никогда не снимал. Я, недолго думая, выбросил руку сквозь решётку, ухватил эльфа за шиворот и впечатал его затылком в прутья. Мне было неизвестно, что у него там за оружие и сколько ещё выстрелов в нём осталось, следовательно эту опасность требовалось устранить в первую очередь. Быстро перехватив вооружённую руку эльфа, я рывком втащил её по самое плечо к себе в камеру. Упёрся ногой в прутья и потянул, прижав Лиордиля мордой к решётке.

В паре метров от меня разворачивалась другая схватка. Нелудаль кинулся было на помощь другу, но на него сбоку налетел Дорни и пнул того ногой в колено. Эльф, ловкая гнида, отскочил, но в узком коридоре особенно не попрыгаешь, и уже со следующей попытки гном в него всё-таки вцепился, а в ближнем бою справиться с подземным воителем, ну очень непросто. Всего через пару секунд Нелудаль получил хороший тычок в морду, после был переброшен через гнома и оглушённый развалился на полу. Дорни уселся на него сверху и завернул ему руки за спину, после чего посмотрел на меня. Он знал о моём конфликте с эльфами, а также о том, что не я его затеял, и теперь с интересом ожидал моих дальнейших действий.

Лиордиль скрипел зубами от боли и безуспешно пытался высвободить свою руку.

– Ушастый, – начал я, –  не дёргайся, ты наверняка слышал историю про то, как я лишил мантикору её хвоста, находясь даже в более стеснённых обстоятельствах. Уверяю тебя, оторвать твою хилую конечность будет гораздо проще.

Эльф на секунду притих, но потом снова начал вырываться. Я мог либо его отпустить, либо просто вырвать ему сустав из плеча. И тут мне пришла в голову интересная идея. Я просто взял и впился Лиордилю в предплечье зубами. Клыки, даже не заметив шёлкового рукава, погрузились в плоть. Крик эльфа моментально оборвался, и он обвис на решётке.

– Босорг… – обеспокоенно подал голос Дорни. – Он, конечно, редкостный говнюк, но всё же…

Гном многозначительно замолк.

Я сделал большой глоток и скривился. Мои слова сами собой оказались пророческими. Кровь имела какой-то резкий неприятный привкус и действительно отдавала аптекой. В общем, с голодухи пить можно, но лучше не надо. Я выпустил руку, и эльф куклой повалился на пол.

Тьфу…хрр…тьфу. Я отплевался от эльфийской крови и поглядел в коридор. На меня оттуда смотрели две пары глаз. Одна – с ужасом на абсолютно белом лице, другая – напряжённо-вопросительно.

– Ничего с ним не случилось, Дорни. Через полчаса очнётся, вернее сможет двигаться, так-то он и сейчас нас слышит. Ну до чего же у него противная кровь, – я перевёл взгляд на второго эльфа. – Эй, Нелудаль, как думаешь, это потому, что он сам по жизни – говно, или это у вас расовая особенность такая? Давай на тебе проверим и сравним?

Нелудаль замычал что-то нечленораздельное и затрепыхался, едва не скинув гнома со спины. Тот, пробормотав проклятье всему эльфийскому роду, только сильней прижал его к полу.

Я, ухватив Лиордиля, развернул его на спину ногами к себе, потом втащил его ноги в камеру, и наконец, ухватив за рубаху, усадил на задницу. Упершись лицом в прутья решётки, эльф обрёл устойчивое положение, а я получил возможность высказать ему в это самое лицо всё, что о нём думаю, без необходимости его постоянно поддерживать.

– Лиордиль, – начал я проникновенно, – у меня всего один вопрос. Какого ляда тебе от меня нужно? Ты взъелся на меня абсолютно на пустом месте. Я тебе не сделал совершенно ничего. Оскорбил твою родню? Признаю, не самый благородный поступок с моей стороны, но не хрен было в меня копья кидать. Оскорбил тебя самого? Так ты сам давно и настойчиво на это напрашивался. Что ты пытаешься всем доказать? Что эльфы выше и лучше всех остальных? Или, что ты сам лучше всех остальных? Если первое, то где твои аргументы? У тех же людей существенно больше магов, чем у вас. Людям доступна значительно более разнообразная магия, чем эльфам. Ваши мастера искуснее всех остальных? Хмм…Мы сейчас находимся в человеческом городе с прекрасными зданиями, которые все могут видеть и радоваться их красоте. И готов поспорить, из-под молота гномов могут родиться ещё более величественные строения, а что вы там вырастили в своих лесах, никто никогда не видел и не знает. Кстати, насчёт гномов, то что они творят с металлом, вашим мастерам не снится даже во снах. Так чем же ещё ваш народ лучше всех остальных? Или может быть дело всё-таки лично в тебе? Ты считаешь себя самым лучшим? Сколько тебе лет? Двадцать? Тридцать? Вряд ли больше. Ты полжизни просидел в своём лесу и теперь пытаешься кому-то что-то доказать. А что ты видел в своей жизни? Шишки и ветки? На твоём глупом друге сейчас сидит уважаемый и достойный сын народа гномов, он прожил четыре таких жизни, как твоя, но почему-то не ведёт себя, как кусок говна. Зато ты великий воин! И где ты решил доказать своё величие? Среди рабов, многие из которых даже в страшном сне не видели себя воинами и понятия не имеют, как держать в руках меч? Или среди неудачников, неспособных заработать себе на жизнь более достойным способом? Да-а, среди овец, ты молодец.

Я всмотрелся в налитые дикой злобой глаза эльфа. Сейчас он мог только дышать и вращать глазами. По его взгляду было понятно, что все разговоры с ним абсолютно бессмысленны, он просто не желал ничего слышать, или я не мог найти нужных слов. Бесполезную беседу пора было заканчивать.

– Лиордиль, я сделаю последнюю попытку сохранить тебе жизнь. Мне нет никакого дела ни до тебя, ни до всех эльфов вместе взятых, а потому прошу тебя, не лезь ко мне больше. В следующий раз твоя короткая никчёмная жизнь закончится. Подумай хорошенько, действительно ли этого хочешь. Лично мне без разницы, одним эльфом больше или меньше.

– Мастер Дорни, – обратился я к гному, – как ты думаешь, стоит ли нам их отпустить или правильнее будет сломать им шеи при попытке нападения?

Нелудаль при моём вопросе снова отчаянно затрепыхался.

– Клянусь молотом Тваштара, лучше бы сломать, но лично меня никогда не учили убивать безоружных и не способных себя защитить, – ответил гном. – А потому предлагаю на первый раз отпустить.

Я изобразил рукой жест согласия. Дорни встал с Нелудаля и подобрал с пола обронённое оружие в виде короткой трубки.

– Забирай эту падаль! – указал он Нелудалю на второго эльфа. – И чтоб больше никто из вас ко мне близко не подходил.

Нелудаль, кряхтя, вызволил своего друга из объятий решётки и, закинув того на плечо, поплёлся к выходу.

– Он ведь не остановится, ты понимаешь? – спросил меня гном, когда эльфы уже не могли нас услышать.

– Понимаю, а что делать? Я предлагал свернуть им шеи.

– Обнаружение двух трупов в зверинце, – скривился Дорни, – уронит тень на Рурга, как ответственного за безопасность в Доме Искупления. Я не самый большой поклонник орков, но конкретно этого я уважаю. Мне казалось, что и ты тоже.

– Да, тут ты прав, – настала моя очередь скривиться. – Не подумал. Из чего он хоть стрелял?

– Пружинный стреломёт – любимая штучка всяких шпионов и начинающих наёмных убийц, – отрекомендовал гном. – Примитивная до безобразия. Трубка и пружина со стопором, вот и всё оружие. Стреляет тонкой ядовитой иглой, ни точности, ни пробивной силы не имеет, эффективная дальность стрельбы метра три. Основной интерес заключается в яде, которым смазывают иглу, и вот здесь фантазия поистине безгранична. От самых простых и обычных парализаторов, до весьма сложных и дорогих, в том числе, с магической составляющей. Есть, например, яд, который заставляет человека умирать в страшных мучениях на протяжении нескольких дней, дополнительно заражая всех вокруг. Как тебе?

– Впечатляет, – пробормотал я. – А что здесь за яд?

– Да, хрен его знает, – пожал Дорни могучими плечами. – Я кузнец, а не алхимик. – Хотя, – он понюхал подобранную с пола иглу, – кажется знаю. Ну-ка, чем пахнет?

Я тоже потянул носом и уловил отчетливый знакомый запах.

– Ромашка? – спросил я с удивлением.

– Точно! – подтвердил гном. – Ллиах-к-ньям. Демоны бы побрали этот эльфячий язык! Поцелуй ромашки. Не уверен, что ромашка вообще в яде присутствует, но запах откуда-то берётся. Эльфийский яд, парализует практически мгновенно и убивает в течение минуты, за час полностью разлагается в организме. Игла очень тонкая, рану от неё найти сложно, а твоя природная регенерация, возможно успела бы её вообще зарастить, яд тоже не обнаружили бы. Идеально! От чего умер вампир неизвестно, ну да и хрен с ним, одной тварью меньше. Извини, это я так… – спохватился гном.

– Да понятно, – отмахнулся я. – Благодарю, мастер Дорни, – заявил я торжественно, – за оказанную помощь с этими уродами. Если вдруг чего, обращайся. Всегда буду рад.

– Да чего уж там, – засмущался гном. – Хорошему чел…, ну и вампиру тоже, и помочь не жалко.

Гном засмущался ещё сильнее и засобирался уходить. В коридоре он остановился.

– А знаешь? – проговорил Дорни абсолютно серьёзно. – Мне понравилось, как ты говорил этим придуркам про гномов. Никогда не слышал, что бы вампир нас за что-то хвалил.

            На следующий день были бои на арене. Своего вепря я забил довольно быстро. Выглядел он, конечно, внушительно и страху мог нагнать на кого угодно, но его слишком агрессивный темперамент не позволил устроить зрелищное сражение. Стоило ему только зафиксировать на мне свои налитые кровью глазки, как он, дико взревев, тут же, без всяких прелюдий кинулся в атаку. Скоростью и выносливостью зверь обладал просто феноменальной, и это позволяло ему постоянно создавать мне угрозу и держать в напряжении, не давая ни секунды передышки. Я уже многое знал о возможностях своего нового тела и сроднился с ним настолько, что и представить себе не мог, будто когда-то могло быть иначе. Но какими бы ни были способности, всегда существует вероятность нелепой трагической случайности. А потому, увернувшись от вепря, раз-другой, я решил дальше не затягивать, благо шад сегодня на боях не присутствовал, и особой необходимости в шоу не имелось.

При очередном отскоке, ткнув вепря копьём в бок, загнал ему наконечник между рёбер на всю длину. Зверь завизжал, исторг из пасти целый фонтан крови, сделал ещё пару кругов по арене в сочетании с вялыми попытками атаковать и свалился. Рёв толпы, овации, и я удалился в свою камеру. Уверен, оставайся я человеком, зрительские аплодисменты не оставили бы меня равнодушным, но человеком я давно уже не являлся и признательность стада, самого являющегося пищевым ресурсом, волновала меня чуть меньше, чем вообще никак.

Вечером зашёл Рург, был он хмур и озадачен. Вернее, хмур сильнее обычного.

– Лиордиль сегодня устроил знатное представление, – он всегда старался говорить коротко и по существу, – защитил титул, толпа бесновалась. В этом городе существует обычай: чемпиону арены после каждой победы предоставляется возможность получить от шада особую награду. Большинство отказывается или ограничивается какой-нибудь мелочью, но эльф сегодня выбрал особый приз. Бой с тобой. Насмерть. Шад был вынужден согласиться.

– Вот ведь гадёныш, – изумился я. – Никак не уймётся. И чего он на меня взъелся?

– Не знаю, – орк старательно приглушал силу голоса, но совсем избавиться от своего басовитого рыка не мог. – У тебя есть неделя до следующих боёв.

Меня выставляли на бои преимущественно против всяческих монстров, с людьми на тот момент я сражался только трижды, правда в последний раз с двумя одновременно. А всё потому, что толпе не нравилось лишний раз смотреть на то, как какой-то паршивый вампир постоянно доказывает своё превосходство над человеком. Хотя, я бы не сказал, будто мне так уж легко дались те поединки. На моей стороне были сила, ловкость и скорость реакции, а на их, несравнимо более богатый боевой опыт. Иными словами, уклониться или заблокировать одиночный удар для меня проблем не составляло никаких, но вот когда удары начинали сыпаться отработанными сериями, мне приходилось плохо, по той простой причине, что я банально не понимал откуда ждать следующего удара. И только природная регенерация позволяла мне закончить бой в свою пользу, даже получив порцию ранений. Тем не менее, уже почти два месяца людей против меня не выставляли, и вот на тебе, сразу чемпион арены хочет моей крови.

– Есть идеи как его победить? – не стал я ходить вокруг да около.

– Есть, – Рург прикинул что-то в голове. – Но я бы на тебя не поставил.

– Что, действительно всё так плохо?

– Босорг, этот эльф – потомственный воин, его учили обращаться с оружием чуть ли не с рождения, и натаскивали именно на бой с разумным противником, а ты первый раз взял в руки меч полгода назад и дерёшься в основном со зверушками, – разложил всё по полочкам орк. – Ты быстр и ловок, но эльф тоже не пальцем деланный, и его титул это подтверждает.

– И что, думаешь совсем без шанса?

– Шанс всегда есть, вопрос только в его размере, – философски ответил Рург. – Предлагаю прямо с сегодняшнего вечера усилить интенсивность тренировок с выбранным оружием.

– Принимается, – без раздумий согласился я. – Слушай, Рург, вот просто ради интереса, а как эти поганцы в зверинец попали вообще? Там же стражник у двери стоять должен. Подкуп?

Орк замолчал, словно раздумывая, стоит вообще отвечать или нет, но, катнув желваками на скулах, всё же ответил:

– Там всё проще. Один твой сородич в своё время порвал мать того стражника. На смерть. Стражник затаил обиду, а тут такой случай представился. Он и денег-то никаких не взял, а уж когда эльфы ему сообщили, что твоя смерть даже и подозрений никаких не вызовет, ещё и сам всё по часам распланировал. Вот только Дорни он не предусмотрел, а предыдущий охранник не посчитал необходимым его предупредить о присутствии гнома. И самое паршивое в том, что этот урод ещё и весь план охраны здания сдал. Убил бы гада! Но, нельзя. Выбил зубы придурку, пообещал оторвать руки и ноги, если будет болтать лишнее и выгнал к демонам из стражи.

– Ну, по крайней мере, его можно понять, – сказал я задумчиво. – Месть – серьёзный побудительный мотив.

– О, да! – прорычал орк. – Месть священна! Я не осуждаю его за попытку отомстить, но я не приемлю способ, который он выбрал для совершения мести. Если решил отомстить – возьми копьё, убей лично и прими заслуженное наказание. Если ты не являешься эталоном чести – убей и сбеги. Если твоя честь размером с крысу – убей врага способом, при котором он не сможет тебе сопротивляться, например, он мог сам выстрелить в тебя из этого стреломёта. Но при любом варианте, это должно оставаться вашим личным делом, твоим и твоего врага. Этот же идиот подставил и меня, и своих товарищей по службе, выдав посторонним все схемы охраны Дома. После этого можно было просто заходить и брать нас всех тёпленькими.

Это была самая длинная и эмоциональная речь, которую мне доводилось слышать от орка. Она подтвердила мои подозрения, что он может не только людей калечить, но и имеет твёрдые моральные принципы, объясняющие его действия.

Вечером начались усиленные тренировки. В соответствии с местными правилами, оба дуэлянта могли сражаться любым оружием по своему выбору. По совету Рурга, в качестве оружия я выбрал себе не слишком тяжёлый протазан с широким и тонким наконечником, снабжённым боковыми остро отточенными ушками.

– Эльф будет с мечом, это их основное оружие ближнего боя, да и на все свои бои он всегда с мечом выходил, – втолковывал мне орк. – На этой дистанции ты ему не соперник. В совсем ближний бой, на расстояние кинжала, он тебя, не подпустит. Остаётся только держать его на расстоянии длины копья. Броня у него наверняка будет лёгкая, ему известно, что ты быстрей, а в тяжёлой броне он сам ещё сильней замедлится. Щит тебе тоже не пойдёт по той же причине, да и времени учиться им пользоваться у тебя уже нет.

Всю неделю Рург гонял меня по арене дважды в день, свалив обучение остальных гладиаторов на помощников. Я отрабатывал и резкие уколы копьем и размашистые режущие удары, уклоны, отскоки, парирования, блоки, снова уколы. Моей сильной стороной, помимо общей скорости и гибкости, являлись любые движение, связанные с распрямлением конечностей, как то: прыжки, пинки, различные удары и толчки. Давно замеченная странная анатомическая особенность организма позволяла мне выполнять эти действия с поистине невероятной эффективностью. Именно на этой особенности Рург сконцентрировал дополнительное внимание, заставляя меня скакать по всей арене, разрубая или протыкая на ходу подброшенные фрукты и пиная мешки с песком.

По утрам я успевал ещё попрактиковаться с магией. Зверинец обычно был пуст и мне никто не мешал, если же нагрянут нежданные посетители, то лязг двери я был способен услышать даже во сне. Магия была моим секретным оружием. Использование её на арене категорически запрещалось, но если принять во внимание наличие на мне Чёток Отрицания, то никакого применения магии никто от меня и не ожидал. А с учётом того, что местные специалисты не имели возможности обнаружить магию каким-либо способом, кроме визуального, то мне оставалось только грамотно скрывать это самое визуальное проявление.

Наконец наступил день битвы. Я в своей камере неспешно разминался и ждал звука горна, призывающего меня на арену. Раздался гнусавый рёв и решётки поползли в стороны, освобождая проход. Я сделал лёгкий прыжок, присел, пару раз махнул руками. Тело было хорошо разогрето и работало как часы. Рург пожелал мне удачи ещё вчера, сегодня с тем же самым ко мне заходил Дорни, попутно принеся выбранные мной доспехи. Для сегодняшнего боя я подобрал самый простой доспех, изготовленный из нескольких слоёв льняного полотна. Несильные удары он вполне себе держал и весил при этом всего пару-тройку килограмм, что для моего стиля боя очень важно. Остальной комплект состоял из кожаных наручей, сандалий, ну и, конечно, маски.

Я уверенным шагом вышел на песок арены и, не глядя, протянул руку вправо, ухватив стоящее там копьё. В камере мне оружие держать не дозволялось, потому его выставляли непосредственно у моего выхода уже на арене. Я окинул взглядом ристалище. Все зрительские места на сегодня были распроданы, и Дом Искупления оказался забит людьми, как улей пчёлами.

Заметив меня, толпа взревела тысячами голосов, выражая то ли приветствие, то ли ненависть, то ли ещё что. Сделав десяток шагов, я остановился в ожидании. Эльф не заставил себя долго ждать, просто-таки вылетев на арену. Толпа взревела ещё сильней. Лиордиль сделал лёгкий поклон шаду, который, разумеется, не мог пропустить такую битву, и воздел руки, приветствуя зрителей. Крики людей на трибунах стали поистине исступлёнными. Толпа любила эльфа, а вот по его глазам я прекрасно видел, что он их всех презирает, просто-напросто играя свою роль. Мне же на них всех было просто плевать. В моей шкале ценностей, отношение этих людей к моей скромной персоне, вообще не имело места.

Лиордиль подошёл ближе, окинул меня взглядом и застыл, ожидая дозволения шада начать поединок. Как и предполагал Рург, одет эльф был куда, как легко. Кожаные наплечники, широкий ремень со свисающими с него ремешками, образующими некое подобие юбки, кожаные поножи, наручи и открытый кожаный шлем. Из оружия у него был узкий, слегка изогнутый меч, с какой-то сложной гардой и совсем небольшой кулачный щит. Всё ради скорости.

Шад, выдерживая мелодраматическую паузу, смотрел на нас обоих, потом взмахнул рукой, объявляя начало поединка.

Мы с эльфом тут же подняли своё оружие и пошли по кругу, норовя занять наиболее удобную позицию с точки зрения каждого. Я так мог ходить хоть до вечера, а вот Лиордиль рвался в бой, он его первым и начал. Выбрав подходящий момент, эльф кинулся ко мне, нанеся пробный выпад, который я без труда парировал и, перейдя в контратаку, ткнул его копьём в грудь. Противник, впрочем, тоже легко уклонился от удара, и мы снова закружили. Глаза эльфа метали молнии, а исходящую от него ненависть, казалось, можно было рубить ломтями и фасовать в ящики. Но количество проведённых им боёв предоставляло ему опыт, достаточный для того, чтобы научиться держать свои чувства под контролем и не позволять им сказываться на ведении боя.

 Снова Лиордиль рывком сократил дистанцию, обрушив на меня целый шквал ударов. Я смог заблокировать только первые два, а потом просто отпрыгнул, разрывая дистанцию. Тем не менее он достал меня самым кончиком меча, пропахав борозду поперёк моей груди, но доспех выдержал. В ответ я резко ткнул ему навстречу копьём и даже успел обрадоваться удачному уколу, но эльф успел-таки в последний момент отбить его своим щитом. Зрители на трибунах засвистели и заулюлюкали, выражая свой восторг и побуждая нас к активным действиям. Я отметил этот шум просто, как дополнительный фоновый звук, а Лиордиль зло оскалил клыки, он уже понял, что против меня нужно работать сериями и неожиданными комбинациями, а потому, не давая мне передышки, снова рванулся в атаку. Эльф был дьявольски быстр, меня пока спасала только длина копья и моя реакция, но долго так продолжаться не могло, единственная ошибка неминуемо привела бы к плачевному результату. Надо было что-то менять, но этот гадёныш вертелся вокруг с такой скоростью, что казалось у него не один меч, а как минимум три. Уже через пару минут такого танца показалась первая кровь. Моё левое бедро пересёк длинный, хоть и не глубокий порез, а эльф мог похвастаться лёгкой царапиной чуть ниже левого наплечника. Но это была именно удача, разницу в уровне подготовки прекрасно ощущали и я, и он. Толпа зашумела ещё активнее. На долю секунды я краем глаза приметил толстую рожу шада, старательно делающего безразличный вид, но холёные короткие пальцы, судорожно теребившие разноцветные чётки, с головой выдавали его нервное напряжение.

– Ну что, упырь, пора заканчивать? – прошипел эльф, щуря раскосые глаза. – Я повешу твою голову дома, над камином. И ты сможешь лично увидеть, что именно мы вырастили в своих лесах.

– Я ещё увижу ваши леса, когда заеду в гости, – пообещал я, сплюнув густую слюну. – А вот твой дружок скоро будет оправдываться перед всей твоей роднёй, за то, что не уберёг их глупого недоросля.

Эльф упрямо сжал губы и взорвался очередной серией атак. Почти сразу я понял, что остроухий ублюдок имеет все шансы воплотить в жизнь своё обещание. Оставалась последняя возможность этого избежать, и я потянулся к магии. Из каждой комбинации эльфа я успевал выбрать хотя бы один удар и, воздействовав на его меч магией, притормаживал тот в полёте. Слегка, чтобы не было заметно со стороны, но этого хватало, позволяя мне либо полностью уклониться от удара, либо уменьшив его силу настолько, чтобы меч не мог пробить доспех. Держать концентрацию в таких условиях оказалось неимоверно трудно, и дополнительной сложности добавляла скорость применения магии. Ну, не творилась она мгновенно!

Лиордиль продолжал свой натиск, время от времени добавляя мне новую царапину, но всё чаще в его глазах проскакивало искреннее удивление, переходящее в откровенное замешательство. Он явно совсем не такого эффекта ожидал от своих ударов и сейчас изо всех сил пытался понять, какая чертовщина творится вокруг него. И вот когда в моей душе уже затеплился росток надежды и я уже собрался было переходить в наступление, случилось неожиданное. При очередном отскоке, я подвернул себе левую ногу и на мгновение потерял равновесие. Лиордиль не упустил такого шанса и рубанул меня справа в голову. В последний момент я успел притормозить его меч и откинуть голову назад, но тот всё же врезался мне прямо в маску, разрубив её и лицо до самой кости. На десять сантиметров ниже, и я бы заимел себе ещё один рот поперёк горла. Лицо ожгло свирепой болью, брызнула кровь, и я абсолютно автоматически ткнул эльфа копьём. Этот чёртов акробат сместился в сторону, уйдя с линии атаки, перехватил левой рукой копьё и, крутанувшись на месте, с разворота врубил свой меч в мою правую руку. Копьё вместе с отсечённой чуть выше локтя рукой упало на песок. Я, ещё не успев почувствовать боль от утраченной конечности, взревел и, схватив левой рукой прорубленную маску, одним движением сорвал её с головы. Эльф кинулся ко мне довершить дело, но я и не собирался уклоняться. До меня дошло, что схватка проиграна, и единственное чего я хотел, так это добраться до ублюдка, так некстати ворвавшегося в мою жизнь. Ринувшись навстречу противнику, я аккурат нарвался на выставленный вперёд меч эльфа. Клинок пробил доспех, грудную клетку и остановился только, упёршись в меня гардой. Плевать! Ухватив оставшейся рукой эльфа за наплечник, притянул его к себе. В расширившихся глазах Лиордиля злое торжество резко сменилось откровенной паникой, но мне некогда было его разглядывать, вытянув шею, я впился ему в лицо зубами. Ноги эльфа тут же подкосились, и мы оба свалились на землю.

И вот только теперь, наконец, боль до меня добралась. Отсутствующая рука пылала адским огнём, посылая его по нервам прямо в пульсирующий мозг. В груди тоже немилосердно жгло, а удар о землю, видимо, дополнительно расширил рану, потому что из горла потоком хлынула ярко-зелёная кровь, моментально залив нас обоих. Я забулькал, пытаясь ухватить хоть глоток воздуха, но каждое движение пронзало грудь раскалённым прутом. Зрение начало давать сбои, размазывая картинку, а сквозь шум в ушах удалось расслышать беснующееся человеческое стадо на трибунах.

 Но это был ещё не конец! Ушастый недоносок ведь жив, он просто парализован. Превозмогая дикую боль в груди, из которой по-прежнему торчала рукоять меча, я рывком дотянулся до его горла и вонзил зубы. Рванул, выплюнул, снова вонзил, рванул… С третьей попытки почувствовал, как клыки зацепились за позвоночник. Всё! Теперь не вылечат. Не успеют. Из нас обоих ручьями хлестала кровь, перемешиваясь между собой. Её густой тяжёлый запах вызывал только тошноту. Совсем ещё недавно белый песок покорно впитывал жидкость уже непонятного цвета. Я с трудом сфокусировал взгляд на теле врага. Оно всё мелко подрагивало с судорогах агонии, с забрызганного кровью лица, искаженного непередаваемым ужасом, на меня смотрела пара уже мёртвых глаз. Туда тебе и дорога, падаль! В полном изнеможении я завалился на бок. Пробитая грудь снова  взорвалась особенно жестоким приступом. Чёртов меч! В сектор обзора попала часть трибун с осатаневшей от вида крови и смерти толпой и распахнутые главные ворота арены, через которые вбегали взбудораженные стражники. Совсем рядом  валялась моя отрубленная рука. Повинуясь какому-то наитию, я протянул целую руку и ухватил бывшую часть самого себя. Сквозь властно накатывающую тьму, я ещё успел услыхать рёв Рурга, отдающего непонятные приказы, и наконец свет погас.

* * *

Я ухмыльнулся, потирая руку, и вспоминая, как проснулся на следующий день. Грудь ломит. Сильно, но терпеть можно, морду стянуло шрамом, правая рука горит, как кислотой ошпаренная. Поднёс её к лицу – нет руки, глянул на левую руку – две руки. Я тогда чуть глаза протирать не начал, только отсутствие незанятой конечности помешало мне это сделать. В левой руке мёртвой хваткой была зажата отрубленная и уже начавшая пованивать правая. Мне в тот раз изрядно пришлось постараться, чтобы её выпустить, кисть совсем одеревенела, и пальцы не слушались. Рург потом рассказывал, будто лично пытался мне их разжать и не смог. Я, кстати, его тогда еле дождался, потому как в голову пришла одна идея, и он был крайне необходим для её реализации. А идея состояла в том, чтобы он принёс мне тот самый ножичек, которым я вскрывал туши своих поверженных противников. Словом, задумал я провести аутопсию своей отрезанной руки. Ну когда ещё представится случай покопаться в собственном организме? Тьфу-тьфу, дай бог, чтобы больше никогда. Рург особенно не сопротивлялся, только укоризненно покачал головой, поражаясь моей живучести. Поражался он, надо сказать, зря, потому что чувствовал я себя хуже некуда: слабость, головокружение, боль во всём теле, внезапные судороги… По идее, конечно, мне сейчас полагалось быть таким же мёртвым, как моя правая рука, и если взглянуть на ситуацию с этой точки зрения, то, наверное, можно было сказать, что дела мои, действительно не так уж и плохи. При других обстоятельствах я бы ничего не имел против соблюдения строгого постельного режима, но отрезанная рука ждать не могла, и уже недвусмысленно намекала моему обонянию о необходимости её утилизации.

В общем, провёл я вскрытие и много чего занимательного о себе узнал. А самое главное, я понял принцип действия того загадочного механизма, который помогал моим конечностям разгибаться. Я как руку разрезал, так и офигел. Сначала показалось, будто трубчатых костей в предплечье три, вместо двух. Но как выяснилось позднее, всё ещё «страньше». Костей всё же было две, а третья часть представляла собой прочную трубку из соединительной ткани. Я долго думал о её функциональном назначении, вернее о принципе её работы, и единственное, что мне пришло в голову – гидравлика. У пауков ноги действуют по похожей схеме. Сгибают ноги они при помощи мышц, а разгибают путём повышения давления крови (а точнее гемолимфы) внутри ноги. Это, как если в садовый шланг подать под напором воду, то он резко развернётся, и чем выше давление, тем быстрее и сильнее реакция. Чтобы подтвердить мою версию, требовалось обнаружить где-то в глубинах моего организма некий орган, подающий при необходимости кровь под большим давлением к конечностям, ускоряя и усиливая их разгибательное движение. По понятным причинам искать его в собственном организме я был абсолютно не намерен. Да и вообще, у млекопитающих таких органов нет, по крайней мере на Земле. А значит вопрос, что ты такое, по отношению к себе родимому, остаётся открытым.

 Второй «крупной сенсацией» оказался секрет скорости моей реакции. Я не так много имел дел с человеческой физиологией, но, если правильно помню по практическим занятиям в вузе, нервы в человеческой руке должны быть гораздо тоньше, чем оказались в моей. А здесь имеется прямая зависимость, толще нервы – выше скорость передачи импульса. Разумеется, всё это лишь теории, и весьма «сырые», но для проведения более детального изучения у меня не имелось никаких возможностей. Следовательно, пришлось принять их за рабочие гипотезы.

А рука впоследствии полностью регенерировала, не говоря уж про остальные ранения. Нервов она мне измотала, наверное, целый километр. Рург и Дорни, стоит отдать им должное, чуть ли не в один голос уверяли меня, что вампирам отрастить конечность проблем не составляет. Дескать, сами они, конечно, не видели, но по слухам… Короче, я весь извёлся, пока абсолютно точно не стало ясно, что рука растёт. Отрастала она почти четыре месяца, но сейчас уже ничем не отличается от прежней. Зато за эти четыре месяца я научился работать левой также, как и правой. А всё потому, что шад, собака сутулая, решил никаких послаблений мне не делать, и про больничный лист, видимо, ничего не слышал, и уже через неделю приказал выгнать меня на новый бой. Пришлось срочно совершенствовать своё владение различным одноручным оружием в леворуком исполнении. И это однозначно пошло на пользу, так как двумя одноручными мечами я теперь машу, как мельница крыльями. Ну ладно, не так хорошо, как это на словах звучит, но по крайней мере хотя бы вообще получается. Рург меня всё время убеждал, чтобы я не маялся дурью. Он де, ещё ни одного нормального мечника с двумя мечами не видел, а видел он их много. С его слов, при использовании одновременно двух длинных мечей, их очень трудно контролировать. Они друг другу мешают, постоянно цепляются, и равновесие с ними держать замучаешься и… Но он не учёл одного факта, он никогда не видел обоерукого мечника-вампира. Как оказалось, у меня и координация движений лучше, и вестибулярный аппарат более «продвинутый». В общем, дело пошло. Рург вида не подавал, но было заметно, как он сам поражается моим успехам в обращении с мечами. Они теперь стали моим любимым оружием, наравне с копьём.

После победы над Лиордилем я, помимо доспеха, хотел и меч его потребовать, но Нелудаль начал ныть, что меч должен быть возвращён клану убитого, иначе будет нанесено серьёзное оскорбление. Как по мне, так врал, как сивый мерин, но шад решил лишний конфликт с эльфами не затевать, тем более из-за какого-то там вампира, и меча мне не досталось.

Магию я теперь стал развивать ещё интенсивней, ведь именно благодаря ей мне удалось выжить. А потому по две тренировки в день, наравне с оружием я ей уделял со всей ответственностью. И надо сказать, она ещё не раз меня здорово выручала, особенно сразу после потери руки, пока левую не разработал достаточно хорошо. Вероятно вблизи, знающие люди смогли бы разглядеть мои фокусы, но вот сделать это с трибуны уже сложновато.

Кстати, насчёт трибун. За всё это время я пару раз замечал Эзарила, посещавшего Арену, видимо, в перерывах между «командировками». Он всегда садился поближе и старался не особо шевелиться, потому чётко контрастировал на фоне беснующейся толпы островком спокойствия и невозмутимости. Я знал, что он ждёт сигнала. Уверен, если бы я ему только кивнул, он наверняка попробовал бы вытащить меня отсюда. Но, во-первых, я не хотел так глупо рисковать своим единственным другом во всём Анурисе, а во-вторых, где ещё меня будут бесплатно учить воинскому искусству? Да, я здесь подвергался риску быть убитым, и, мягко говоря, был ограничен в свободе передвижения, но по сравнению со скоростью роста моего мастерства в фехтовании и магии, я считал, что это не самая большая плата. Ведь если разобраться, то помимо необходимости раз в неделю кого-нибудь убивать, я попал в самые настоящие тепличные условия. Мне не приходится думать о еде, воде, одежде, крыше над головой, я обладаю кучей свободного времени, которое трачу на то, что мне действительно нужно. И когда я, наконец, попаду в большой мир, а я обязательно попаду, то окажусь гораздо более конкурентоспособным, чем десять месяцев назад. И потому эльф каждый раз, получив от меня отрицательное покачивание головой, пропадал на следующие несколько месяцев.

Пока я предавался воспоминаниям, послышался лязг открываемой двери в зверинец, и затем шлёпанье нескольких пар ног. По сочетанию звуковой и обонятельной информации, я сразу распознал Рурга с парой стражников и… девушку? Кто бы это мог быть? Кормили меня обычно по вечерам, проталкивая сквозь прутья решётки флягу с кровью. Цедили её скорее всего из рабов, их тут тысячи имелись в наличии. Но изредка, когда шаду особенно нравилось моё представление, он присылал мне подарок – целого человека, какого-нибудь нищего бродягу, старика или старуху, провинившегося раба. Но это случалось по вечерам, а сейчас была только середина дня.

– Вот тебе, обещанная награда, – пробасил Рург, кивая на стоящую подле него невысокую молодую девушку, со связанными за спиной руками и верёвкой, накинутой на шею.

– Так вроде рано ещё, – удивился я. – С чего вдруг нарушение распорядка?

Рург как-то недовольно скривился.

– Стража, свободны, – приказал он к охранникам, которых сразу, как ветром сдуло. Орка подчинённые боялись, пуще огня.

– Это тебе не от шада награда, а от его старшей жены, – произнёс Рург, когда за стражниками закрылась дверь.

– Поясни, – попросил я, изумлённо.

– Всё очень просто, – орк снова скривился, – шад решил поразвлечься, гарема ему мало, оприходовал служанку, – Рург кивнул на девчонку. – Об этом узнала его старшая жена, чего уж она именно на неё взъелась, непонятно, только обвинила девку в краже какой-то драгоценной бирюльки и потребовала её казнить.

Я присмотрелся к девушке. Молодая совсем, лет семнадцать, стройная, каштановые волосы, серые глаза. В общем весьма симпатичная. Понятное дело, что шад её согласия не спрашивал, сбросил между делом напряжение и пошёл дальше, а на девке теперь старая грымза отыгрывается. Тех, кто в гареме наверняка тронуть не может, они там на официальном положении, а таких как эта, на ближайшем рынке можно оптом покупать.

– И что, я теперь ещё и палачом подрабатываю? – девчонку было банально жаль. Я ведь мог бы напиться и не убивая, но её же именно на казнь прислали.

– Можешь отказаться, – почти равнодушно обронил орк, но это «почти» я уловил отчётливо. – Но ей дали на выбор три варианта: колесование, сажание на кол или ты.

– Вот суки… – вырвалось у меня.

 Я вздохнул и махнул орку рукой, мол, запускай. Тот открыл дверь и подтолкнул девушку вперёд. Она сделала по инерции два шага и остановилась на пороге, глядя на меня разширенными от ужаса глазами. Рург нарочито грубо толкнул её ещё раз, и она влетела ко мне в камеру, тут же отпрянула и прижалась спиной к захлопнувшейся за ней двери. Орк отвернулся и, не оборачиваясь, быстро направился к выходу. Подождав пока за ним закроется дверь, я перевёл взгляд на девчонку.

– В том, что с тобой случилось и сейчас случится, никакой твоей вины нет, – обратился я к ней, – Мы не всегда имеем возможность выбирать свою судьбу, иногда даже выбор из двух зол, можно считать большой удачей. Жизнь, вообще, штука жестокая и несправедливая, а подчас так и просто полное дерьмо, но от себя лично, могу лишь обещать, что больно тебе не будет. А теперь повернись спиной.

Пока я говорил, из её глаз, наконец, хлынули слёзы, которые она стойко пыталась сдерживать всё это время, потом она сгорбилась и медленно отвернулась. Я не стал тянуть, подошёл в пару шагов и быстро сомкнул зубы на тонкой шее. Девчонка дёрнулась было, но сразу обмякла. Я придерживал на весу лёгонькое тело, пока крови в ней совсем не осталось, после чего аккуратно посадил её в углу. На душе было погано. С одной стороны, я уже немало людей отправил на тот свет, в том числе и просто ради еды, но в этот раз было как-то мерзко. Уверен, орки, помешанные на чести, никогда бы не совершили подобного с кем-то из своих, и я прекрасно видел, что Рургу искренне жаль девчонку. Основываясь на рассказах Эзарила, думаю, в эльфийском обществе такое тоже не могло бы произойти даже в теории. Мне не известны обычаи моего теперешнего народа, но лично мне тоже её жаль. А люди? Люди сначала её изнасиловали, а потом просто ради прихоти, из-за собственной злобы и морального уродства, отправили почти ребёнка на казнь, предложив на выбор варианты, из которых клыки вампира оказались самым милосердным. Нет, я понимаю, что она для меня просто еда, и существуют всякие пищевые цепочки, хищник и жертва и так далее, но тогда мне полагалось бы сейчас облизнуться и пойти спать, а люди, наоборот, должны биться со мной на смерть, ради младшего члена своего стада. Молодёжь – это ведь будущее всего их рода, а вместо этого они сами кормят меня своими детьми. Ради развлечения, денег, престижа, статуса и власти, тупо ни за что убивают себе подобных. Разумеется, мне известно об отсутствии пределов человеческого скотства, и данный случай является далеко не самым шокирующим из происходившего в человеческой истории, но я надеялся, что мой здоровый цинизм и почти год адаптации психики к реалиям нового мира уберегут меня от не нужных душевных терзаний. И вот, встретившись с такой ситуацией лицом к лицу, оказалось, что усвоенные с детства моральные устои, ну хотя бы некоторые из них, по-прежнему сильны.

Да на хрен всё! Возьми себя в руки, тряпка! Ты в средневековье и вообще в другом мире с другой моралью, здесь человеческая жизнь не стоит ничего, вне зависимости от возраста и пола, а сейчас ты просто получил ещё одно подтверждение этому. А потому хватит распускать нюни! И вообще, вампир размазывающий сопли над телом своей жертвы, отдаёт дурной мелодрамой.

 Посидев еще немного, я вспомнил известную пословицу: «что бог ни делает – всё к лучшему». Не знаю, как там бог, но мне оставалось только радоваться тому, что я больше не являюсь представителем рода человеческого.

                                                                               Глава 2

            На следующий день, прямо на тренировке, Рург меня «обрадовал».

            – Через две недели в Дазирдам, столицу Скорхарии, отправляется караван. Ты поедешь с ним. Будешь участвовать в Больших боях.

            – Значит шад всё же решился? – я не особо сильно удивился, слухи о такой вероятности ходили уже давно.

            – Решился. Он уже не первый год хочет победить в столичных боях, но ещё ни разу его бойцам этого не удавалось. Теперь он ставит на тебя.

            – Ты хочешь сказать, он сам лично, тоже собирается ехать с караваном?

            – Да. Это событие он никогда не пропускает.

            – Хм… – я призадумался. – А на этой неделе у меня будет бой?

            – Будет. Потом отдых до самого отъезда. А что?

            – Да так, – отмахнулся я, – просто интересуюсь.

На самом деле я очень надеялся увидеть на трибуне Эзарила. Если устроить мне побег посреди города было практически невозможно, то в дороге, посреди степи, вероятность благополучного исхода данной операции существенно повышалась. Эльф не появлялся уже больше двух месяцев, и у меня оставался последний шанс передать ему просьбу о помощи.

            Неделя пролетела как один день. Я снова стоял на горячем песке арены, держа в руках два окровавленных меча. Сегодня против меня выставили полдюжины гоблинов. Похоже, шад был настолько уверен в моей быстрой победе, что даже не пришёл на неё посмотреть, считая это неинтересным зрелищем. На самом деле его прогнозы полностью оправдались, не прошло и трёх минут, как все гоблины были мертвы. Я даже сам удивился скоротечности боя, ибо гоблины хоть маленькие и хилые, а всё же тактические преимущества из своего количества извлекать умеют неплохо. Но, не смотря на все их отвлекающие манёвры и попытки меня окружить, я справился без особого труда. Правда один удар в спину я всё-таки проглядел, но к моему счастью наконечник копья только скользнул по лопатке. Рана совершенно ерундовая и к завтрашнему дню должна уже зарасти. Откровенно говоря, все эти мелочи меня сейчас нисколько не волновали потому, что я, наконец, увидел эльфа. Я искал его взглядом на протяжении всего боя, во многом из-за этого и схлопотал копьём в спину. Эзарил, как обычно сидел абсолютно невозмутимо и смотрел прямо на меня. Я, вскинув меч, изобразил радость от победы, и глядя ему прямо в глаза, медленно и чётко кивнул головой. Пусть толпа считает это неким поклоном, адресованным благодарной публике. И толпа засвистела и заулюлюкала, оценив мой жест. А вот эльф понял всё правильно, его глаза чуть расширились, потом он также медленно моргнул. Я расслабился, теперь остаётся только ждать. Эразил несомненно знает про Большие бои в столице, и про моё в них участие. Я лишь надеялся, что он правильно оценит ситуацию, и все свои действия будет планировать именно на время перехода.

            Я взмахнул мечами, забрызгав каплями крови сидящих в первом ряду, вызвав тем самым новый восторженный шквал эмоций с трибун, и направился к выходу с арены.

            Следующая неделя, в отличие от предыдущей, тянулась, как резиновая. Я не находил себе места от волнения и сгрыз все когти до мяса. Целыми днями и ночами напролёт метался по камере, как тигр в клетке. Стал рассеянным, дёрганным, не мог сосредоточиться на тренировках, как физических, так и магических. Пару раз заглядывал Дорни, о чём-то с ним болтали, вернее, болтал он, а я только невпопад поддакивал. И только когда Рург открыто поинтересовался, что за дерьмо со мной творится, мне всё же удалось взять себя в руки.

             На силу дождавшись начала новой недели, я с каменным выражением на морде сидел на нарах. С утра пораньше мне пришлось выслушивать какого-то разодетого, наполненного спесью по самые брови мага, толкающего речь об оказанной  мне Великой чести сопровождать Его Великолепие Шада Салгобара ир-Назреда в Дазирдам – столицу всей Скорхарии, и представлять там его на ежегодных Больших боях. А посему, мне надлежит без промедления собрать вещи и проследовать за ним к своему транспорту, предварительно надев кандалы.

            Услыхав про кандалы, я было заартачился, осознавая насколько это усложнит осуществление побега, но маг заявил, что это необходимое правило безопасности, и они будут надеты на меня в любом случае, вне зависимости от моего желания. Скрипнув зубами, я позволил надеть на себя железо. Хорошо, хоть эти кандалы имели более продвинутый вид и запирались просто на замок. Это сильно облегчало процесс их снятия, при наличии ключа, разумеется. Собрав свои доспехи в брошенный мне для этой цели мешок, я вышел в коридор. Помимо мага меня сопровождал ещё целый десяток стражников, вдобавок к двум его личным телохранителям. Видимо, пара мордоворотов являлась стандартным эскортом всех магов. Сам маг, был «воздушником», как и ир-Земах, но явно слабее. Цвет, размер и интенсивность свечения его магического ядра выдавали мага с головой. И даже внешне он совсем не походил на Абу. Сильно моложе, мелкий, какой-то вертлявый, манерный до тошноты, с мерзкой куцей бородёнкой, постриженной клинышком и смазанной чем-то жирным. Его белоснежный бурнус, густо разукрашенный золотым шитьём, висел на нём, как на огородном пугале, а светло-голубой жезл с кристаллом в навершии, весь искрился инкрустацией драгоценными металлами и камнями. Короче, слово «мажор» подходило к нему, как нельзя кстати.

            Пройдя по извилистым коридорам Дома Искупления, мы добрались до главного входа в здание. Здесь, помимо обязательных стражников, нас поджидали Рург и Дорни.

            Орк под предлогом проведения последних консультаций выбил у мага несколько минут на прощание. Тот хотел было отмахнуться от просьбы, ссылаясь на спешку, но Рург предупредил его о крайней важности консультаций, не получив которые, я легко могу проиграть бои, и вина за это ляжет лично на плечи торопливого мага. Тот скривился, но уступил.

            – Давай, Босорг, покажи там всем! Пусть знают, старый Рург ещё способен научить чему-нибудь молодёжь, – пробасил орк, хлопнув меня по плечу, при этом чуть не свалив наземь. – Не забывай о постоянном движении и следи за спиной.

            – Хорошо, не забуду, – потёр я плечо. – Спасибо тебе, Рург, за науку.

Я хотел выразить свою благодарность более ёмко, осознавая, что с орком мы вряд ли ещё когда увидимся, но побоялся вызвать подозрения у мага, «греющего уши» неподалёку.

            – Твои мечи и копьё уже погрузили, – быстро заговорил Дорни. – Я лично проверил и перепроверил, на этот счёт можешь не волноваться. Оружие, изготовленное Баддибрантами, не подводит. Так что, ждём тебя с победой. Отметим с пивком… – тут гном осёкся, почесав в затылке. – Ах, да… Ты же пивко не уважаешь, – протянул он сконфужено. – Ну да ничего, придумаем как отметить. В общем, ждём!

            Я пожал Дорни руку, пробормотав благодарность за качественное оружие, попутно пообещав вернуться с победой и несомненно её отметить.

            Наконец, прощание было окончено, двери центрального входа Дома Искупления отворились, и мы вышли в раннее весеннее утро. Наслаждаться красотами мне никто не позволил, указав на ожидающую меня знакомую телегу.

            Тут я задумался, а не рвануть ли мне прямо сейчас? С одной стороны, город мне не знаком, и потеряться здесь раз плюнуть, а с другой, мне без разницы куда бежать, главное пересидеть в какой-нибудь дыре хотя бы до ночи, а там перемахнуть через стену и в степь. И что по степи, пешком идти? Коня через стену не перекинешь. Воду я не найду, куда идти не знаю, следы путать не умею, быстро догонят и снова, в лучшем случае, повяжут. Нет, не будем менять планы, Эзарил не подведёт.

            Вздохнув, я полез на телегу. На этот раз клетка имела вид более презентабельный, изготовленная из тщательно обработанного бруса и накрытая сверху чистой парусиной. Внутри тоже имелись свои отличия: в длину она оказалась значительно больше предыдущей, а вот ширина осталась прежней, видимо это было связано с унифицированным размером колеи колёсного транспорта.

            Мои кандалы без лишней суеты соединили с цепью, прикреплённой к металлическому кольцу в центре клетки, тоже посредством навесного замка. Меня оставили в клетке одного, закрыв дверь на очередной замок. Все ключи маг повесил себе на пояс, я это специально проследил.

            Телега, запряжённая двумя сиватами, бодренько направилась в объезд центральной площади. Не смотря на раннее утро, народу на улицах уже было порядочно, и меня многие узнавали. В отличие от прошлого раза, сейчас меня никто камнями не встречал. Люди приветственно махали руками, свистели, желали победы. За телегой бежала стайка оборванных мальчишек. Я для них больше не был смертельным врагом. Десяти месяцев моих кривляний на арене, оказалось достаточно, чтобы они стали считать меня почти своим парнем. А тот факт, что я от этого не перестал быть вампиром, и единственным блюдом в моём рационе по-прежнему числится исключительно человеческая кровь, их уже особенно не волновал. Я даже слышал выражения типа: «…наш вампир им там покажет…» Парадокс!

            Достигнув южных ворот, мы присоединились к остальному каравану, вернее к нескольким телегам, набитых какими-то свертками и мешками, и охраняемых двумя десятками воинов из личной гвардии шада. Примерно минут через двадцать со стороны города донёсся стук лошадиных копыт и людской гомон, а вскоре появилась и остальная часть каравана. За спинами конных воинов просматривалась самая настоящая карета. Габаритам, наверное, с мою теперешнюю клетку, вся из красного дерева, покрытая замысловатой резьбой с элементами из золота и серебра, во все четыре стороны были прорезаны витражные окна. Шад предпочитал путешествовать с комфортом. Стоило только показаться карете, как гвардейцы, охраняющие наши телеги, быстро попрыгали в сёдла и построились в колонну по двое. Мимо нас важно прошествовала кавалькада всадников с каретой во главе, и наши телеги, пристроившись в хвост, лениво поползли вслед.

            Выйдя за городские ворота, мы оказались на плотно утрамбованной дороге, ведущей строго на юг, сквозь обширные поля, с натыканными посреди них глинобитными домишками и засеянные, по всей видимости, хлопчатником. В паре километров от города караван несколько изменил конфигурацию (карету поместили в середину строя) и слегка ускорился, благо его не сдерживали пешие, и качество дороги позволяло поддерживать приличную скорость.

            Сидя в своей клетке, я не переставал удивляться превратностям судьбы. Я уже скоро как год нахожусь на Анурисе, и за всё это время видел преимущественно только песок арены, да ещё степь, сквозь прутья решётки. Я ничего не имею против степи, кроме желания обладать возможностью самому выбирать направление движения. Виды, открывающиеся со всех сторон, напомнили моему уже привыкшему к ограниченному пространству разуму, об огромных территориях, далёких неизвестных мне землях, высоких горах и глубоких морях. Всё это ждало только меня, и, если Эзарил сможет осуществить свой план, я обязательно удовлетворю их ожидание.

            А вокруг расстилалась степь, один вид которой вызывал чувства восторга и благоговения. Шла середина весны, и она вся была покрыта множеством различных цветов, особенно удивительных в своём сочетании. Буйство красок являлось истинным бальзамом для моих глаз, уже привыкших к тюремным коридорам и белому песку арены. Пологие холмы, густо усыпанные тюльпанами всех расцветок, от снежно-белых до огненно-красных, сменялись ярко пламенеющими покрывалами маков. То тут, то там невысокие группки адонисов притягивали взгляд ярко-жёлтыми звёздами лепестков. И это только то немногое, что я смог опознать, но ботаника никогда не была моей сильной стороной, и потому десятки видов потрясающих растений (в том числе и вообще неизвестных на Земле) оставались для меня безымянными. А какие запахи.… Когда в прошлый раз я проезжал здесь летом, мне казалось, что аромат степных цветов способен свалить с ног, но сейчас он был многократно сильней и разнообразней. Моё обострённое обоняние улавливало сотни уникальных оттенков запахов, от едва уловимых до навязчиво резких. Это было потрясающе. Весенняя степь по праву может считаться одним из величайших творений Матери-природы.

            Как я уже знал, расстояние до Дазирдама составляло пять конных переходов. А вот за сколько дней мы сможем пройти это расстояние, учитывая наличие в нашем отряде колёсного транспорта, оставалось для меня загадкой. В полтора раза дольше, в два? Неизвестно. Но, в любом случае, времени у Эзарила было предостаточно. Я почему-то не сомневался в том, что он непременно придёт и как минимум попытается мне помочь.

            На днёвку мы остановились привычно, в середине дня. Так как телег у нас было всего пять штук, плюс карета шада, то выстроить их кольцом вокруг лагеря не представлялось возможным, а потому их просто поставили рядком у дороги. Кроме того, здешние земли считались внутренней, хорошо обжитой Скорхарией и появление всякой нечисти, к тому же средь бела дня, тут было маловероятно. Тем не менее, часовых, естественно, выставили по всем правилам. В шадской гвардии служили лучшие из лучших, а в нашем отряде имелась целая сотня гвардейцев, и наличие в их рядах жёсткой дисциплины и армейского порядка отчётливо ощущалось. Лично я чувствовал бы себя несколько спокойней, если бы они попроще относились к своей службе, это могло сильно облегчить задачу Эзарилу, но что есть, то есть.

            Опять же, как обычно, воины обиходили коней и расселись вокруг костров, ожидая, когда подоспеет обед. Как минимум одна телега оказалась заполнена фуражом для лошадей, а другая провиантом для людей. В остальных наверняка были всякие шадские шмотки, подарки для столичной знати и отдельный провиант для «избранных», вряд ли этот толстый засранец будет есть из одного котла со своей охраной.

Приготовив нехитрую снедь, воины перекусили и расположились на отдых. Про меня, казалось, все забыли. Впрочем, может так оно и было на самом деле. Для меня, разумеется, не составляет труда обойтись без еды и до вечера (и даже не только до сегодняшнего), но хотя бы воды-то могли принести? Я всё же вампир, а не верблюд. Потерпеть, конечно, не является большой проблемой, но не хотелось подвергать организм всяким лишним и ненужным нагрузкам, не исключено, что ещё придётся выкладываться по полной.

            И тут, решив все мои сомнения, в поле зрения появился маг, направляющийся скорым шагом к ближайшим кустам.

            – Маг! – заорал я изо всех сил.

            Получилось довольно громко, даже сам от себя не ожидал. Маг, видимо, не ожидал ещё больше, потому что, споткнувшись на бегу, резко остановился и принялся изумлённо вертеть головой по сторонам. Ближайшие гвардейцы начали лениво поглядывать в мою сторону

            – Маг, сюда! – снова заорал я на весь лагерь. На меня стали косится уже с интересом, чуть ли не пол-лагеря. Тут к магу подбежали двое его охранников, вероятно, тоже привлечённые моим рёвом. Маг, что-то сказав одному из них, кивнул головой в мою сторону. Пока тот быстрым шагом направлялся ко мне с явной целью выяснить, чего я так ору, «мажор» старательно корчил из себя незаинтересованное лицо, лениво рассматривая собственные ногти.

            – Ты чего орёшь? – сходу накинулся на меня подбежавший телохранитель. – Его Магическое Достоинство тебе, что голь кабацкая, бежать по первому зову непонятно кого? А ну, закрой свою пасть и больше не разевай её пока не спросят!

            Этот клоун либо не любил бывать на арене, либо вообще приехал со своим ряженым хозяином из столицы, ибо, кто я такой, он не имел ни малейшего понятия. Ну везут какого-то вампира в клетке, ну, вроде как будет на арене биться, так и что с того? Чего ему теперь, в ножки кланяться?

            – Слушай, дружок, – заявил я ему нагло, – не знаю, куда там будет бежать чьё-то достоинство, но вот ты-то, голь кабацкая, чего сюда прибежал по первому указанию непонятно кого?

За время моего пребывания в этом мире я уже неоднократно замечал за собой различные изменения в своей личности, и сейчас проявилось одно из них. Я стал гораздо более решительным и агрессивным. Чтоб я на Земле таким тоном обратился к бугаю, весом в два меня? Да не в жисть! А тут раз, и даже не задумался.

            Воины, сидевшие ближе всего, дружно заржали. Как я успел понять, мелкий «мажор» в их среде особым уважением явно не пользовался. Телохранитель же оказался горячим хлопцем, и, покрывшись красными пятнами, то ли от злости, то ли от стыда, он с восклицанием: «Ах, ты гад…», – попытался ткнуть меня древком копья. Надо сказать, очень профессионально попытался, вот только меня уже в том месте не было. Отступив с линии атаки, я перехватил копьё и рванул его на себя, усиливая начатое охранником движение. Не то, чтобы тот влетел в клетку со всего размаха, но мордой он всё-таки ткнулся и, не отпуская копья, попытался вырвать его из моих рук. Я снова сопроводил копьё в том направлении, куда его тянули, и в наивысшей точке амплитуды опять рванул на себя. В этот раз телохранитель не только приложился лбом уже основательно, но и позволил своей правой руке проскочить сквозь решётку вслед за копьём. Перехватив за руку, треснул его головой о прутья в третий раз. После этого мужик обвис. Тут гвардейцы перестали хлопать глазами и похватали оружие, настороженно поглядывая на прилипшего к клетке бугая. Эта ситуация напомнила мне две подобных, одну с мантикорой, а вторую с Лиордилем. Что-то я начал повторяться.

            – Маг, сюда! – заорал я снова.

            Тот неспешной, вальяжной походочкой направился ко мне. Подойдя метра на четыре, он деланно скучающим голосом произнёс:

            – Отпусти моего человека, вампир, а не то…

            – Вы что сговорились? – прервал я его. – Минуту назад ко мне подошёл этот придурок с подобной угрозой, теперь то же самое говоришь ты. Это у вас шутки такие?

            Гвардейцы снова начали ухмыляться, но теперь маг, уже покраснев, прошипел сквозь зубы:

            – Чего тебе надо?

            – Мне? – вроде как удивился я. – Да просто хотел узнать, напоил ли ты своего коня?

            Маг хлопнул пару раз глазами.

            – Напоил, – процедил он.

            Но по тому, как он это сказал, последний балбес в караване догадался, что маг понятия не имеет, на самом ли деле напоен его конь. Судя по всему, у «мажора» имелся личный конюх, который избавлял своего «работодателя» от необходимости марать белые ручки. Показав это публично, я уронил его авторитет среди воинов ещё ниже, ибо у скорхарцев имелся такой древний обычай: прежде, чем сел жрать сам – накорми коня.

            – Какое тебе дело до моего коня? – маг так ничего и не понял.

            – Мне нет дела до твоего коня. Но он вот напоен, ты тоже, все воины поели, – я указал свободной рукой на столпившихся вокруг нас гвардейцев. – И лишь у одного меня со вчерашнего вечера ни капли воды во рту не было. Это нормально?

            – Ты получишь свою…еду, – брезгливо вытолкнул из себя «мажор», – вечером.

            – Я говорю не про еду, маг. Вечером я тебя ещё раз позову, чтобы ты не забыл, –гвардейцы снова начали скалить зубы, переглядываясь друг с другом. – Сейчас я прошу просто воды, это ведь такая малость. Сможешь принести мне воды? Справишься?

            – Я тебе не водонос, – прошипел маг уже просто малинового цвета. – Перебьёшься до вечера.

            – Отлично! – воскликнул я. – А ты вообще помнишь, куда и зачем я еду в этой дерьмовой клетке?

            – Участвовать в Больших боях, надеюсь там и сдохнешь, – он уже не особо контролировал свои эмоции.

            – Правильно! Я являюсь ЕДИНСТВЕННОЙ, – выделил я голосом, – надеждой твоего шада на победу в этих боях. А ты мало того, что открыто желаешь мне поражения, так ещё и демонстративно моришь меня жаждой, тем самым уменьшая щансы твоего шада получить причитающиеся ему почести. Ты уверен, что он одобрит твои действия?

            Маг из красного резко стал белым, как мел, а гвардейцы принялись поглядывать на меня уже с некоторой долей уважения во взгляде.

            – Ты получишь свою воду, – выдавил из себя маг и, развернувшись, собрался уходить.

            – Премного благодарен, – крикнул я ему в спину. – Не жалей воду, да и ужин не затягивай. И забери ещё вот этого, – я уронил охранника на землю, выпустив его руку, – чтобы он не искушал меня совершить небольшой перекусон.

            Второй телохранитель взвалил на плечо упавшего и потащился вслед за магом. Народ начал расходится, шумно делясь впечатлениями.

            Через пять минут насмерть перепуганный мужичонка, видимо, кто-то из слуг мага, уже пытался забросить ко мне в клетку бурдюки с водой. Но так как стоял он в паре метров от неё, а размер ячейки у решётки не то, чтобы слишком большой, то и попасть у него получалось не очень. У мужичка от одного взгляда в мою сторону начинали подкашиваться ноги, и руки отказывались держать вообще хоть что-нибудь. Понаблюдав за бедолагой некоторое время, я подошёл к решётке впритык, просунул руку по самое плечо и коротко, но чётко произнёс:

            – Дай!

            Мужичок от неожиданности шлёпнулся на задницу, его глаза попытались закатиться куда-то вверх, он зашлёпал губами.

            – Дай воды! – произнёс я, как можно более властно. Сам от себя таких интонаций не ожидал.

            Мужику очень хотелось убежать, но, наверное, он краем сознания помнил, что там его ждёт доведённый до бешенства маг, и явись он к нему, не выполнил приказ, последствия могут быть поистине удручающими.

            Несчастный человечек ползком собрал разбросанные бурдюки и таким же манером пополз в мою сторону. Кое-как утвердившись на непослушных ногах, он обеими руками по очереди протянул мне все три бурдюка, и после того как я втащил их к себе в клетку, побрёл прочь неверной пошатывающейся походкой.

            Никогда бы не подумал, что смогу внушать людям такой ужас. И ведь ничего особенного для этого не делал. Никого не сажал на кол, не варил в кипятке, не сдирал живьём кожу. Чёрт возьми, да я сам в клетке сижу! Однако…

            Все три бурдюка, вполне ожидаемо, были наполнены самой обычной водой. Оценив их на вес, убедился в наличии у меня теперь около десятка литров воды. Кто знает, может это будет полезно. Промочив изрядно пересохшее горло, я решил вздремнуть, допустив, что, возможно ночью придётся бодрствовать. Откровенно говоря, я не ждал Эзарила так скоро. Пока проведёт разведку, пока составит точный план действий, пока то, да сё. В итоге я рассчитывал увидеть его не раньше завтрашней ночи, но на всякий случай буду готов в любой момент. С этими мыслями я и уснул.

                                                                           * * *

Моментально засыпать я научился уже здесь. На Земле приходилось иногда подолгу ворочаться с боку на бок, укладывая в голове роящиеся мысли. А тут лёг, выкинул всё из головы и опа!… Уже сплю. Красота. Проснулся я под вечер. Солнце заметно клонилось к западу. Ещё буквально пара часов дороги и нужно будет разбивать ночную стоянку. Однако командир отряда, видимо, думал иначе, потому что по прошествии этих двух часов, мы всё также целеустремлённо катили сквозь степь. Лагерь стали разбивать уже в глубоких сумерках. Как оказалось, внутренние дороги Скорхарии разделены между населёнными пунктами на равные отрезки, и в конце каждого такого отрезка обустроен колодец и обширное место для ночёвки. Вот к ближайшей такой реперной точке наш отряд и торопился. Но, как обычно, что-то не рассчитали и подоспели уже только после захода Солнца.

            Когда весь народ уселся готовить еду и травить байки у костра, мне стало интересно, вспомнит маг про моё кормление или придётся ему ещё один урок ответственности преподавать? Ведь понятно же, что его основной задачей в этой поездке является обеспечение условий моей транспортировки. То есть, он должен довезти меня до места в целости и надлежащем виде, а при необходимости предотвратить попытку побега, путём магического обездвиживания. Но по какой-то неведомой причине у мага был особый взгляд на свои обязанности.

            Как ни странно, очень скоро появился тот пугливый мужичок с корзиной. В последней находились плоские бутыли с уже знакомой мне руной. Повторился ритуал с дрожащими коленями и трясущимися руками, по результатам которого я стал обладателем трёх, примерно двухлитровых бутылей с кровью. Судя по общему объёму, с кого-то сцедили до последней капли. Скорее всего, количество пищи было рассчитано до конца пути, но мажористый маг, вероятно, не захотел унижать себя проблемами кормёжки нахального вампира, решив отдать мне всё сразу, и больше уже не вспоминать о неприятной обязанности. За что ему и отдельное спасибо, теперь в случае чего, у меня под рукой имелся порядочный запас воды и еды.

            Воины, плотно перекусив, стали постепенно расползаться по шатрам. Сам шад, за весь день так ни разу и не вылезший из своей кареты, скрылся у себя сразу, как только возвели его шатёр. Разумеется, в первую очередь. Маг тоже не казал носа из своей палатки. Командир гвардейцев, отдав распоряжения относительно организации караульной службы, также отправился на боковую. В итоге довольно скоро у костров остались только смены часовых, а весь остальной лагерь дружно храпел.

            Я пока не храпел. Ночь была, что называется «хоть глаз выколи». Не для меня, естественно. Новолуние. Отсутствие Мириды (а именно так называли здешний спутник планеты) на небе, оставляло в качестве естественного освещения только блеск далёких звёзд, не очень-то эту функцию выполняющий. Ну и костры разгоняли мрак от силы на несколько метров, дальше же весь мир находился во власти полной тьмы. Будь я человеком, мне, наверное, было бы не очень уютно слышать различные ночные шорохи, не имея возможности увидеть, кто именно там шуршит. А шуршать там могли весьма опасные твари. Конкретно в этой местности их, конечно, на протяжении не одного века регулярно истребляли, но всё же в степи заборов нет, и всегда остаётся шанс, что какая-нибудь особенно удачливая нечисть забредёт-таки на огонёк. Я человеком не являлся, а потому никакой неуютности не испытывал. Окружающая степь была отчётливо различима для меня на достаточное расстояние, необходимое для сохранения душевного спокойствия.

            Хорошенько пораскинув мозгами, я принял решение всерьёз этой ночью не спать, максимум подремать вполглаза, внутренний голос подсказывал, что эльф может заявиться и сегодня. Да и придавил я после обеда не слабо. А потому, потратив часик на вечернюю магическую тренировку, я прикрыл глаза и погрузился в транс. В этом состоянии я мог пребывать часами, не особенно обращая внимание на ход времени, что и собирался сделать.

                                                                       ***

            Я находился в трансе уже часа три, наступила самая середина ночи. Весенней ночью в степи, как оказалось, совсем не жарко, и холод медленно, но верно заползал ко мне под одежду. Пока ещё это не являлось большой проблемой, но ближе к утру могло стать гораздо хуже. Очередная смена караульных поначалу косилась на мой сидящий силуэт, но потом привыкла и расслабилась.

            Внезапно я заметил чью-то скрюченную фигуру, она, низко пригнувшись к земле, абсолютно бесшумно приближалась к лагерю. Эзарил! Я чуть не подпрыгнул. Эльф пришёл на разведку. Выйдя из транса, приготовился ждать дальнейшего развития ситуации. Подкравшись почти к границе освещённого пространства, Эзарил замер и внимательно осмотрел лагерь. Увидев меня, медленно поднял руку, я так же медленно кивнул, подавая знак, что в курсе его прибытия. Телега моя находилась несколько в тени, и человеческий глаз не смог бы разглядеть этот кивок, а вот эльф мог.

            Я в своё время удивлялся, почему люди не берут с собой в дорогу собак. Это же лучшие сторожа из всех возможных. Рург мне однажды объяснил, что собаки сами по себе являются лакомством, до которого охочи многие представители нечисти, и иметь у себя под боком живую приманку, дураков находится немного. Кроме того самые опасные ночные твари  обладают достаточной хитростью, чтобы уметь обмануть собачий нюх, ну, а против бестолковых хватает и простой человеческой бдительности. И только орки всегда рады присутствию рядом с собой четвероногих друзей. Во-первых, на севере, где они живут, нечисти значительно меньше, а во-вторых, орочьи волкодавы способны сами за себя постоять и могут порвать на лоскуты почти любую нечисть.

            Некоторое время Эзарил наблюдал за лагерем, потом тихо отступил и обошёл стоянку с другой стороны, посидел там, что-то спрятал в траве и тихо вернулся на исходную позицию. Через несколько минут с противоположной стороны раздалось какое-то шуршание и шипение. Часовые дружно повскакивали и завертели головами, пытаясь определить источник шума. Пока они все дружно таращились нужном направлении, эльф змеёй просочился между костров и спрятался за углом здоровенного солдатского шатра. Убедившись, что его никто не заметил, он тихо скользнул к шатру мага. У всего начальства каравана шатры стояли рядом, в самом центре лагеря, а костры горели по периметру, потому Эзарил тут же растворился в глубокой тени. Аккуратно распоров полог, эльф проскользнул внутрь, но не прошло и минуты, как он снова появился снаружи и, буквально стелясь над землёй, двинулся в обратный путь. Гвардейцы всё ещё пытались понять, что именно их так встревожило, и опытному охотнику не составило большого труда прошмыгнуть мимо них обратно в степь. Обойдя по темноте лагерь, Эзарил приблизился к моей клетке и просунул сквозь решётку ключи от моих кандалов, которые всегда висели на поясе у мага. Я без лишних вопросов и, не делая резких движений, подхватил ключи и, стараясь не греметь цепями, отомкнул все замки. Теперь меня ничто не сковывало, но оставался главный замок – дверной. Продуманные вояки поставили мою телегу таким образом, чтобы клетка смотрела дверью внутрь лагеря, и любое движение около неё было бы сразу замечено часовыми. Я посмотрел на присевшего за телегой эльфа. Тот сделал мне знак обождать, после чего достал недлинную пращу, зарядил её каким-то свёрточком и, коротко размахнувшись, послал свой снаряд через крышу моей клетки, по крутой дуге на другую сторону лагеря. Там раздался звук падения и снова какое-то шипение и бормотание. Часовые все, как по команде развернулись на новый звук, раздался резкий свисток тревоги. Я, не теряя времени, рванул к двери, вставил ключ в замок, повернул, ещё раз. Замок открылся. Из шатров начали выбегать полуодетые люди, караульные тыкали им пальцами в дальнюю сторону лагеря. Быстро схватив лежащие рядом с дверью бурдюки и бутыли с провиантом, я распахнул дверь и кинулся наружу. За спиной раздались крики, но мы с эльфом уже бежали по ночной степи, что было духу. Эзарил отобрал у меня бурдюки, повесив их себе через плечо, и мы рванули ещё быстрей. В нашу сторону пролетело несколько стрел, но попасть по нам в темноте можно было только случайно. Пробежав с версту, мы завернули за купу густого кустарника, и я обнаружил там привязанных эльфийского сивата и ещё трёх коней тёмной масти. Охотник, похватав из моих рук бутыли и, распихав их вместе с бурдюками по седельным сумкам, кивнул мне на одного из коней. «А вот ездить верхом-то я и не умею», – пронеслось у меня в голове, но я даже раздумывать об этом не стал и взлетел в седло, аки печенег в седьмом поколении. Эзарил ухватил моего коня за узду, цокнул языком, и его сиват, мощно набирая скорость, увлёк за собой и моего коня, и обоих запасных. От меня же требовалось только не свалиться, что я пытался сделать изо всех сил. Скоро мы уже неслись по ночной степи.

                                                                                        Глава 3

         Неслись – это, конечно, сильно сказано. Лошадь хоть и довольно неплохо видит в темноте, но всё же ночная безлунная степь не самое лучшее место для конных скачек, а если ещё и учесть мой опыт в верховой езде… В общем, точнее будет сказать порысили мы обратно на север, прямо по дороге. Разумеется, даже мне было понятно, что это направление будут рассматривать в качестве нашего предполагаемого пути следования в первую очередь. Но Эзарил выглядел абсолютно в себе уверенным, и я не стал оскорблять его действия недоверием, положившись на гораздо более богатый опыт эльфа в делах такого рода.

            Почему нас будут искать на севере в первую очередь? А всё очень просто, Скорхария – самая южная из известных цивилизованных стран. На западе расположено побережье Граничного моря. Граничное потому, что является границей между Светлыми Землями на востоке и Нихтерраном на западе. Последний то ли материк, то ли огромный остров считается местообитанием тёмных сил и всех им подчиняющихся. Что за тёмные силы, я пока так и не понял. На юг от Скорхарии простирается огромная степь, плавно переходящая в тропические леса далеко на юге. На востоке тоже степь, докуда она длится мне неизвестно, и никакие слухи о живущих там народах, если таковые вообще имеются, до меня не доходили. На севере же находилась Вельдания, та страна, на южной границе которой я и появился в этом мире. И именно в той стороне, по моему мнению, нас будут искать в первую очередь.

            Как я и думал, Эзарил разделял мою точку зрения, и уже версты через три он свернул с дороги и повёл нас куда-то на северо-восток, прямо через степь. Уже порядочно отъехав от дороги, я услыхал отдалённый стук лошадиных копыт по утоптанной земле. Вскоре, остановив коней, прислушался и эльф. Копыта протопали в сторону города и вскоре стихли.

            – Человек тридцать, – негромко произнёс охотник. – К утру они будут в Матарканде, доложат начальству на местах о ситуации во всех подробностях и о том, что никаких наших следов найти ночью не удалось. Если там не совсем дураки сидят – разошлют конные разъезды, потому до утра отдыхать не будем. Надо оторваться как можно дальше.

            Я согласно кивнул головой и, не говоря больше ни слова, мы отправились в путь. Ехали без остановок до самого рассвета. Когда Солнце показалось на востоке, эльф наконец скомандовал привал.

            Не знаю, как пойдёт дальше, но для первого раза я нашёл мало приятного в езде на лошади. Эзарил устроил мастер-класс по распряганию коней. Мне не раз доводилось наблюдать эту процедуру, но делать это своими руками совсем другое дело. Мы стреножили лошадей и я, усевшись на седло, вытянул ноги.

            – Час отдыха, меняем коней и едем дальше.

            Эзарил, безусловно, был прав. Сейчас нельзя раскисать, иначе далеко не уйдём. И тут я наконец, осознал. Свободен!

            – Свободен, мать вашу! – зло прошипел я, сквозь зубы.

            Внутри словно лопнула давно натянутая струна, накатила приятная слабость, и я повалился в траву. Лёжа на земле, я смотрел в стремительно светлеющее небо, звёзды быстро тускнели и исчезали, какие-то ранние птахи уже носились в высоте. Мне неожиданно стало до того легко и спокойно, что казалось можно пролежать так хоть до конца жизни.

            – Не хочу тебя расстраивать, – эльф испортил всё волшебство момента, – но я не был бы столь категоричен. У воинов шада ещё имеются очень хорошие шансы нас поймать.

            – Хрен им! – прорычал я. – Достаточно одного моего года, больше этому жирному ублюдку не достанется ни дня моей жизни.

            Вдруг до меня дошло, я до сих пор так и не поблагодарил Эзарила за спасение.

            – Да, Эзарил, всё так быстро случилось. В общем, благодарю тебя Эзарил Дризвариэль, от всего сердца, – я протянул ему руку.

            – Я ведь обещал, – улыбнулся эльф уголкам губ, пожимая её.

            – И сдержал своё слово. О своём обещании я тоже помню.

            – Не сомневаюсь, – ответил эльф, снова улыбнувшись. – А теперь ложись и отдыхай, скоро опять поедем. Да, совсем забыл.

            Эзарил вытряхнул из одной седельной сумки зелёный стёганый халат, мягкие кожаные сапоги и перчатки.

            – Держи, – протянул он мне одежду, – сейчас не самая тёплая погодка в степи.

            Поблагодарив эльфа, я быстро натянул ватный халат. По телу сразу разлилось блаженное тепло. А вот сапоги оказались тесноваты, ну да это всё равно лучше, чем те поршни, что были на мне. Кстати, сам охотник тоже был одет несколько иначе, чем при нашей первой встрече. Чёрная кожаная куртка с рукавами до локтя, вся расшитая рядами  чёрных же деревянных пластинок, представляла собой некое подобие чешуйчатого доспеха. Такого же типа наручи, шёлковые штаны и сапоги до колен на невысоком каблуке.

            – И это тоже тебе. На первое время сойдёт, потом подыщешь, что получше, – Эзарил протянул мне саблю и классический для данной местности, небольшой круглый щит.

            Сабля оказалась самой обычной, без каких-либо украшений, в меру потрёпанной, но не ржавой и остро наточенной. Поблагодарив эльфа ещё раз, прицепил саблю на пояс и развалился на конской попоне.

            – И самый последний подарок, – эльф протянул мне маленький стеклянный пузырёчек.

            – Что это?

            – Возможно, ты захочешь избавиться от ювелирного украшения на твоей шее.

            Я резко заинтересовался. Избавится от Чёток Отрицания? Разумеется, хочу!

            – Что с этим нужно делать? – торопливо спросил я.

            – Всё очень просто, – ответил эльф. – Откупорь пузырёк, изнутри к пробке прикреплена кисточка, обмакни ее в вещество и мазни по ремню Чёток. Вещество разъест ремень. Всё.

            – Разъест? А голову мне оно не отъест?

            – Это плесень, поедающая мертвечину. Все, что раньше было живым: кожу, мясо, кости, шерсть. Живое не ест.

            Хм… Какой-то грибок, питающийся исключительно мёртвой органикой? Интересная штучка. Осторожно повращал плотно притёртую пробку и вытащил её из пузырька. Ха! Эльф подарил мне лак для ногтей? Именно такая ассоциация возникла у меня от вида этого флакона. Принюхался. Едва уловимый кисловатый запах. Наклонил пузырёк, окунул кисточку в светло-серую густую жидкость, мазнул по ремню.

            – И как долго ждать? – поинтересовался я, по-гусиному вытягивая шею.

            – Зависит от материала, как минимум несколько часов.

            – И что, мне так и сидеть теперь в позе журавля? И, кстати, а почему волосяную кисточку не разъедает?

            – Кисточка из растительных волокон, плесень ест только животную пищу. А сидеть не нужно, намажь побольше и ложись, чем больше изначальное количество плесени, тем быстрее она растёт и больше ест. Не бойся её стереть, она прочно вцепляется в пищу.

            Хмыкнув ещё раз, измазал весь ремень со всех сторон, аккуратно закупорил пузырёк (вдруг ещё пригодится зачем) и прилёг.

            Надо сказать, что как это ни странно, но сутки на Анурисе тоже состояли из двадцати четырёх часов, час из шестидесяти минут, а минуты по ощущениям не сильно отличались от земных. Такой формат исчисления времени здесь начали использовать около двух тысяч лет назад. Тогда человеческие маги вторично пришли к данной системе, отыскав информацию о ней в старых архивных записях, касающихся древних технологий вампиров. Правда, удержать в тайне историю «открытия» они не смогли и вскоре все заинтересованные лица уже были в неё посвящены. Маги периодически вяло пытались доказать оригинальность изобретения, но остальным это было откровенно без разницы. Двадцатичетырёхчасовая система на удивление быстро прижилась и у эльфов, и у гномов. В городах солнечные часы устанавливались, как правило, на самых высоких зданиях, для общего пользования, так сказать. А те кто испытывал в этом необходимость и у кого хватало финансов имели водяные или солнечные часы у себя дома. Существовали и их песочные родственники, используемые чаще для более точного определения небольшого отрезка времени. Последним писком моды считались переносные солнечные часы, но стоили они немало и отличались заметными погрешностями. Потому основная масса путешественников продолжала определять время по старинке, по Солнцу, благо особая точность в пути почти никогда не требовалась. Все эти полезные для общего развития сведения, поведал мне Дорни Баддибрант в один из вечеров.

Час пролетел, как пять минут. Вот только-только прилёг, и уже надо вставать. Перебросив сёдла на заводных коней, запрягли и двинулись. Эзарил вёл коней странным аллюром, периодически сменяя шаг на рысь, видимо лошади так меньше уставали, сохраняя при этом неплохую скорость. Краткие остановки мы совершали каждые два часа, а более-менее полноценный отдых сделали уже ближе к полудню, эльф дал нам часа два отдыха, по прошествии которых, снова сменив коней, повёл наш мини отряд дальше на северо-восток. На привале проверил ремень Чёток, он был весь покрыт серой плесенью, и изъеден, как будто побывал в кислоте. Я передёрнул плечами. Очень неуютно себя чувствуешь, когда твоя шея измазана в хищной плесени, жрущей прочный кожаный ремень.

             Когда мы встали на ночь в небольшом распадке между двумя пологими холмами, стояла уже глубокая ночь. С коня я не слез, а просто свалился мешком, болело всё, начиная от икр и заканчивая шеей. Казалось бы, не пешком же шёл, сидел на заднице всю дорогу. Что тут такого? Нет, само собой, я и раньше знал, что езда за рулём автомобиля отличается от езды на лошади, но теперь я точно понял, чем именно. Мышцы, не привыкшие к такому способу передвижения, дружно подавали сигнал о своём несогласии с использованием их подобным образом.

             Быстро насобирав хвороста, запалили маленький костерок для отпугивания излишне любопытной нечисти. Уговорились дежурить по полночи, и Эзарил, видя моё не самое лучшее состояние, отправил меня спать, выбрав себе первое дежурство. Я спорить не стал, так как реально вымотался за день до такой степени, что даже мыслить связно получалось с трудом. Даже есть не стал, выпил воды и, укрывшись шерстяным плащом, (тоже подарок предусмотрительного эльфа), завалился спать.

            Своё дежурство я начал с проверки Чёток, о которых совершенно забыл перед сном. От ремня осталась только грязно-серая рванина с нанизанными на неё тремя жемчужинами. Просунув по ремень пальцы, потянул. Рванина растянулась, но выдержала. Ухватил поудобнее и дёрнул сильнее. На этот раз изъеденный плесенью ремешок, с тихим обиженным звуком лопнул, разбрасывая жемчужины. Наконец-то! Сразу же проверил ядро. Ярко-алый шар послушно проскользнул из солнечного сплетения с голову, потом в руку. Подхватив им маленький камень, метнул. Камень, пролетев метров пятнадцать, шлёпнулся на землю. Неплохо, но ожидаемо. Никаких изменений в работе магии я не заметил, Чётки ведь уже не контролировали моё изменившееся магическое ядро, потому и их удаление не принесло никакой пользы. С магической точки зрения не принесло, а вот с точки зрения того, что я избавился от необходимости постоянно переживать, как бы их кто на мне не заметил, польза огромная. И ещё огромная польза – психологическая! Теперь с меня спали последние оковы, и ни у кого никакой власти надо мной больше не осталось. Полная свобода, без каких-либо ограничений. Чувство потрясающее! Спохватившись, я подобрал три чёрные бусины и, оторвав кусок подола рубахи, завернул их в него и убрал в карман. Сохраню, на всякий случай.

            Оставшееся время я честно пробдил, находясь в трансе и сканируя местность на предмет опасности. Один раз к нам пытался подкрасться кто-то, обладающий сутулой человекообразной фигурой с длинными когтистыми руками, но я, подобрав камень, с кулак размером, без всякой магии «засветил» ему в грудь метров с пятидесяти. Как ни странно – попал. Монстр споткнулся, закашлялся и, неуклюже загребая всеми четырьмя конечностями, рванул прочь. На утро Эзарил по следам опознал в подстреленном мной гуманоиде одинокого бхута, решившего добыть себе человечинки на ужин. Разбудил я его перед самым восходом, как и договаривались. Оперативно позавтракали и тронулись в путь. Я боялся, что с утра вообще встать не смогу, из-за вчерашних скачек, но слава моей вампирской регенерации, мышцы успели восстановиться, я и чувствовал себя вполне сносно.

            На одном из привалов я расспросил эльфа о подробностях собственного побега. Во-первых, меня интересовало, что за шипящие штуки он разбрасывал, а во-вторых, как он отобрал у мага ключ? Оказалось, всё очень просто, шипящие штуки – разработки эльфийских алхимиков. В пустотелый деревянный шар насыпались два реагента, между которыми оставалась перегородка. Для приведения его в боевое положение нужно было выдернуть эту перегородку и пару раз встряхнуть. Реагенты вступали в химическую реакцию друг с другом и начинали выделять газ без цвета и запаха, который, проходя через специальные отверстия, и вызывал подобные загадочные звуки. Сами шары после использования начинали очень быстро разлагаться, и уже через пару часов от них оставалась только мелкая древесная пыль. Добыть же ключи, вообще не составило никакого труда. Мажористый маг сам снял их с пояса и положил себе под подушку, ну, видимо, мешали они ему спать по-человечески. Только вот проблема в том, что среди ночи они из-под подушки возьми, да и вывались на пол. Эльфу осталось их только подобрать. Он даже сам не ожидал такого подарка судьбы.

            На четвёртый день мы достигли разлившейся после весеннего таяния снега речушки.

            – Здесь проходит официальная граница Скорхарии, – Эзарил решил провести небольшой географический экскурс. – Ничто, конечно, не мешает шаду искать нас и дальше, но степь большая, и возможности его резко падают в зависимости от расстояния. Эта река впадает в озеро у Матарканда. Самый простой путь из Скорхарии в Вельданию, тот, по которому ты сюда ехал в клетке, то есть строго на север, через пустыню. Но есть другой путь, он гораздо длиннее и им мало кто ездит, единственное его преимущество в том, что не нужно пересекать пустыню. Хотя большинство абсолютно справедливо считает, что проще проехать три дня по пустыне, чем объезжать её вокруг в течении десяти дней. Мы не поехали по короткому пути, так как пустыня в том месте имеет сильное сужение, и, если отклониться от тракта даже на пару километров в сторону, её протяжённость резко возрастает. Стоит перекрыть тракт, и нам пришлось бы изрядно поблудить по пескам. Можно было поехать на запад к морю и сесть на корабль, но не факт, что удастся быстро найти капитана, готового к отплытию. К тому же там нас тоже легко перехватить, так как прятаться там негде. Вот поэтому, мы четыре дня скакали почти на восток, чтобы обогнуть пустыню. Сейчас мы пересечём реку и поедем строго на север, завтра достигнем Эльфийского тракта, и по нему, ещё через три дня упрёмся в южные оконечности Раздельных гор. Оттуда, если обогнуть горы справа, попадём в Эльфиоран, а если поехать налево, как раз окажемся в Вельдании. Я, несомненно, буду рад пригласить тебя в гости, но, к сожалению, дальше Дриганталя тебя не пропустят ни при каких обстоятельствах, как и любого другого. Впрочем, там тоже есть на что посмотреть.

            – Спасибо за приглашение, Эзарил, – я внимательно выслушал подробное объяснение, – мне оно очень льстит, но лучше в другой раз. Пока, наверное, я направлюсь в Вельданию.

            – Тоже неплохой выбор, – не смутился эльф. – А ты решил куда именно?

            Куда? А действительно куда? Единственный населённый пункт, известный мне в Вельдании, был сожжён, да даже если и отстроен заново, что мне там делать? Вот именно, что делать? Если задуматься, то надо начинать не с вопроса «куда», а с вопроса «зачем». Зачем я еду в Вельданию? Цель поездки? А какая у меня вообще цель в жизни? Хе…Вспомнил старую пословицу, «у самурая нет цели, есть только путь». Ну да я не самурай и цель у меня, разумеется, есть. В чём вообще цель жизни любого человека? О-о! На этой теме ещё мыслители древности переломали копий по вязанке каждый. А на мой взгляд всё довольно просто. Цель жизни любого живого существа – оставить свою генокопию и больше ничего. Банально продолжить свой род. С людьми всё несколько сложнее. У любого разумного существа, цель жизни сводится к желанию достичь состояния счастья, к желанию создать для себя условия личного комфорта. Всё! Никаких иных целей. Вопрос только в том, что каждый человек подразумевает под комфортом и счастьем. Одному, для ощущения комфорта достаточно построить уютный дом и наплодить кучу детей, а другой, может жить хоть в конуре, только дайте ему возможность заниматься интересующей его деятельностью: научной, художественной, исследовательской, музыкальной… Кто-то преисполняется неземным счастьем, играя в театре перед тысячами зрителей, а кто-то стремиться обладать властью, чтобы потом иметь возможность ею злоупотреблять, или наоборот использовать её для улучшения жизни других людей, получая от этого личное моральное удовлетворение. Даже отшельник, живущий в пещере, стремится к комфорту и счастью. Там ему никто не мешает, ему там лучше думается, там ближе к богу, да что угодно, главное, что в пещере ему комфортно. Комфорт – это состояние души, к которому ведёт множество путей. Да вся эволюция человека стала возможной только по причине стремления оного к комфорту. Почему человек стал пользоваться огнём? Да потому, что у костра сидеть гораздо комфортнее, чем на морозе. А зачем он изобрёл колесо? Потому, что катить удобнее, чем тащить. А одежда, инструменты, оружие, земледелие… атомная энергетика, наконец? Всё исключительно ради комфорта. Другой вопрос, что в течение жизни или с изменением условий жизни, понятие комфорта может меняться. Вот вернёмся к моему случаю. Выполнение каких условий является для меня необходимым, чтобы ощутить себя счастливым и окружённым комфортом?  Пока я сидел за решёткой, всё, о чём я мечтал – было избавление от плена, а теперь мне в идеале нужен частный дом и регулярный доход, благодаря которому я смогу совершать свои исследовательские экспедиции. Как-никак я прежде всего учёный. И не исключено, что потом мне ещё какая-нибудь идея в голову придёт, добавив тем самым следующее условие обретения комфорта.

             Но это глобально, а есть ведь ещё и промежуточные цели, например, принять горячую ванну. Это прямо сейчас вот крайне необходимо для ощущения комфорта. А если серьёзно, то очень хотелось бы пообщаться с кем-нибудь адекватным из своей расы, у меня имеется целая куча невыясненных вопросов. Именно это пожелание я эльфу и озвучил.

            – Тогда тебе надо прямиком на Нихтерран, – моментально выдал вердикт Эзарил. – Только там вампиры ещё могут жить, не особо скрываясь. В Светлых Землях на вас начинают охоту сразу, как только опознают. Хотя одиночек и даже небольшие семьи регулярно уничтожают или отлавливают, значит, шанс найти кого-нибудь есть и здесь, только где и как искать?

            – Хм… – я призадумался. – А какой ближайший к нам вельданский город?

            – Окомелок – небольшой городок, теперь, после уничтожения Степного Предела, он является самым южным форпостом Вельдании и выживает в основном благодаря торговым караванам, идущим через него в Эльфиоран и обратно. Хотя земледелием, животноводством и сопутствующими занятиями там тоже не брезгуют. У них имеются и кузни, и кожевенные мастерские, и магические товары найти можно.

            – Отлично, – решил я. – Предлагаю пока ехать туда, а на месте примем решение о дальнейших действиях. Кстати, а ты сам-то что думаешь? Какие у тебя планы?

            – У меня отпуск, – улыбнулся своей фирменной улыбкой, одними краешками рта, эльф. – В Скорхарию мне соваться нельзя, по крайней мере в ближайшие несколько лет. Там быстро догадаются, кто помог тебе сбежать. Так что, пока поеду с тобой и посмотрю как ты устроишься, а потом надо будет съездить домой и получить новые приказы от руководства.

            – Постой-ка, а ты разве не наёмник? – удивился я. – У тебя есть руководство?

            – Босорг, это не особенно большая тайна, – Эзарил слегка смутился, – но и кричать об этом на каждом углу тоже необязательно. Эльфы, хоть и живут в закрытой стране, но полностью от внешнего мира не отгораживаются, это грозит упадком и отставанием в развитии. Поэтому существуют такие как я, разведчики – глаза и уши королевского престола. Не так уж много эльфов покидают пределы Эльфиорана: торговцы, маги, воины, но чаще всего профессиональные разведчики. Мы стараемся тщательно следить за всеми важными событиями в мире: научными и магическими исследованиями, экспедициями в далёкие земли, политической обстановкой и много чем ещё. Последние семь лет я работал в Скорхарии: сопровождал караваны, нанимался проводником и охотником для экспедиций в степь, один раз даже ходил в далёкие южные леса, поучаствовал в военном походе. По возможности езжу домой и делаю доклад руководству, либо передаю информацию связному.

            Я внимательно присмотрелся к эльфу, в моей голове зародились подозрительные мысли, которые Эразил быстро считал с моего лица.

            – Ты сейчас задумался, не получил ли я задание за тобой шпионить? Подожди! – прервал он мою вялую попытку опротестовать очевидное. – Я принял решение завести с тобой более тесное знакомство без каких-либо приказов руководства, и они до сих пор ничего о тебе не знают. По сути, я провалил задание по ведению разведывательной деятельности на территории Скорхарии, поэтому теперь мне туда дорога закрыта. И ещё, Босорг, что бы ты там о себе не думал, но моему руководству вряд ли интересен одинокий потерявшийся в степи вампир.

            – Извини, Эзарил, – мне действительно стало стыдно, – я не имел никакого повода думать о тебе плохо. Это были просто первые спонтанные мысли, возникшие в голове в ответ на твоё признание. Я крайне благодарен тебе за всё, что ты для меня сделал и ещё раз прошу прощения.

            Эльф вгляделся мне в глаза.

            – Извинения приняты, – ровно произнёс он, через некоторое время.

            – А тебе известно, что я убил твоего соотечественника? – я решил, что момент подходящий для ещё одного извинения.

            – Если ты про Лиордиля, то известно. Или был кто-то ещё? – Эзарил бросил на меня серьёзный взгляд.

            – Нет, не было. Именно про Лиордиля.

            – Тогда нет проблем, – эльф слегка расслабился. – Во-первых, он сам тебя вызвал, во-вторых, бой был честный, а в-третьих, это обязательно должно было случиться, рано или поздно. Он с детства был крайне неуравновешенный.

            – Поясни, – попросил я.

            – Это долгая история, – вздохнул разведчик. – Если коротко, все наши дети, начиная с пяти лет, обязаны посещать образовательное заведение. Днём они учатся, вечер проводят с семьёй. С десяти лет начинается специализация. Наставники распределяют детей по профессиональным учебным заведениям, где их продолжают воспитывать, попутно обучая наиболее подходящей для них специальности. Желание детей при выборе профессии, само собой учитывается, но окончательное решение принимает специальная комиссия. Девочкам в этом плане сложнее, но справляемся. Так вот, Лиордиль с детства мечтал стать великим воином, постоянно задирал других учеников, всячески стремясь доказать своё превосходство, отличался неусидчивостью, жестокостью и завистливостью. Воспитатели не смогли исправить его отношение к жизни, списав на дурную наследственность, и решили направить его в военное училище.

Там он проявил свои таланты в постижении оружного и безоружного боя, и стрельбе из лука, какое-то время был даже чемпионом гимназии по бою на мечах. Но вот с изучением тактики и стратегии дела у него не задались, потому гимназию он закончил с направлением в войска простым воином. Это его поначалу не смутило, но так как в последние годы находится мало дураков, желающих нарушить границу Эльфиорана, Лиордиль заскучал и начал относиться к службе спустя рукава, нарушая дисциплину и попутно забрасывая командование просьбами дать ему достойное задание. Руководство устало с ним нянчиться и отправило его в Скорхарию, отдав расплывчатый приказ, выяснить уровень боевой подготовки войск предполагаемого противника. Лиордиль понял приказ по-своему, став гладиатором и предпочтя испытывать уровень боевой подготовки на себе лично. В итоге он всё-таки стал «великим воином», вот только пользы это не принесло никакой и никому, включая и его самого. Формально у Эльфиорана нет поводов для разбирательств и мести, а неофициально его и так уже давно списали. Сделали запись в  личном деле о гибели на задании и с присвоением очередного звания сдали в архив. Вот собственно и всё. Так что к тебе никаких претензий.

            – Печальная история, – резюмировал я. – По сути, от него просто избавились?

            – По сути, да, – подтвердил Эзарил. – Но могу тебе сказать без ложной скромности, у нас очень эффективная система воспитания и образования, хотя иногда даёт сбой и она.

            – Н-да, бывает… – задумчиво произнёс я. – Кстати, ты мне напомнил про задание, а насколько серьёзным может быть наказание за провал задания? Могу ли я чем-нибудь помочь? – предложил я.

            – Помочь ты ничем не сможешь. А наказание… На первый раз понизят уровень доверия ко мне и переведут на работу в Вельданию, скорее всего. Если ты серьёзно собрался осесть в Нихтерране и не против моей компании, могу выпросить для себя перевод туда же. Из наших там никого нет, насколько мне известно. Не любят они нас почему-то. А потому заранее предупреждаю, что могу скомпрометировать тебя своим присутствием.

            – Да, о чём ты говоришь? – возмутился я. – Разумеется, я буду рад твоему обществу. И пусть только какая гнида вякнет, порубаем на винегрет.

            – На винегрет? – удивился эльф. – Это как?

            – Ты не знаешь, что такое винегрет? – видимо, такое блюдо в этом мире было неизвестно, либо называлось по-другому. Нужно было срочно отмазываться. – Отец рассказывал, будто у людей есть такой салат. Мелко нарезается свекла, морковь, что-то там ещё. И в той местности где его готовят, выражение «порубать на винегрет», якобы является синонимом «порубить на мелкие куски».

            – Понятно, – Эзарил, похоже, удовлетворился моим ответом. – Тогда, я думаю, проблем с переводом вообще никаких не возникнет. Давай уже переправимся через эту реку да поедем дальше, путь ещё не близкий.

            Переправа никаких проблем нам не доставила, река хоть и разлилась широкой заводью, глубиной похвастаться не могла. Лошади перешли на другой берег, едва замочив брюхо. Сначала они, правда, заупрямились, не желая лезть в мутную холодную воду, но здоровенный сиват, подавая пример, бесстрашно ринулся на преодоление препятствия, и лошади пошли за ним уже вполне спокойно. 

            Беда нагрянула, когда до гор оставался всего день пути. Всё время, пока мы ехали, у меня было стойкое ощущение, что перед глазами отматывается на реверсе киноплёнка. Если, проезжая год назад, я наблюдал, как лесистая местность постепенно переходит в степь, а потом и в пустыню, то сейчас происходил обратный процесс. Деревьев становилось всё больше. Сначала это были рощицы можжевельника, туи, жёлтой акации, со временем стали появляться сосны, пихты, клёны, дубы, буки. Периодически запахи степных цветов забивались ароматом хвои. Вся эта красота действовала умиротворяюще и расслабляюще, невольно порождая мысли слезть с коня и поваляться в тени деревьев.

            Мы решили не ехать по тракту, а срезать путь, взяв немного к западу, таким образом мы оставляли южную оконечность Раздельных гор справа и становились сразу на прямую линию, ведущую к Окомелку. Данный манёвр давал нам почти день выигрыша по времени и избавлял от необходимости передвигаться по тракту, где с наибольшей вероятностью нас стали бы искать. И всё бы хорошо, но видимо кто-то из командиров шада оказался совсем не дураком, и в первый же день поисков послал несколько отрядов в эти места с приказом опередить нас и устроить засады по наиболее предполагаемым маршрутам. Ничем другим я не могу объяснить тот факт, что десяток скорхарцев совершенно неожиданно выскочил из неглубокого овражка метрах в ста от нас и ринулся сразу в галоп. Возможно, мы всё же несколько расслабились и потеряли бдительность, ведь за весь пройденный путь нам ни разу не встретились даже признаки погони. Близость к конечному пункту слишком рано позволила нам считать себя победителями, и мы ехали, обсуждая сложность жизни полуэльфов, не особенно думая о безопасности. Скорее всего, они нас заметили издалека и тихо ждали пока мы подъедем поближе, после чего и совершили рывок.

            Едва только из оврага выскочил первый всадник, мы, переглянувшись, резко развернули своих коней и рванули в галоп. Рванули в галоп… Если с ездой шагом и даже рысью, я уже неплохо освоился, то галопом мне доводилось скакать только дважды, Эзарил специально проводил для меня курс молодого бойца. А потому у меня сразу вылетела из головы вся эльфийская наука, и единственное о чём я мог думать, это как не свалиться с чёртовой лошади. Но оказалось, что мои навыки наездника в данной ситуации не играли абсолютно никакой роли, и будь я хоть чемпионом мира по скачкам, дальнейшие события изменились бы не сильно.

            Краем глаза я заметил, как Эзарил рванул лук из-за спины, следом за ним стрелу, наложил её на тетиву, развернулся прямо на скаку, одним быстрым плавным движением растянул тетиву до самого уха. Мгновение и стрела, пролетев разделяющее нас расстояние, вонзилась в лицо одному из преследователей. Сзади загомонили, зарычали что-то угрожающее, но эльф уже выхватил следующую стрелу, повторил порядок действий и сзади раздался ещё один всплеск ругани. Но на этом его успехи закончились, скорхарцы тоже оказались парни «не промах», причём в прямом смысле слова, и прилетевшие в ответ стрелы подтвердили это, поразив наших лошадей. Мой конь после попаданий в него сразу нескольких стрел дико заржал, как-то присел и, скакнув вбок, скинул меня со спины. Как я успел выдернуть ноги из стремян, понятия не имею, но, пролетев несколько метров по воздуху, сумел сгруппироваться и приземлившись на руки, перекатился через плечо, потом ещё раз и вскочил на ноги. Щит, висевший всё это время за спиной, удобства мне совсем не добавил. Скинул его на левую руку со всевозможной скоростью и рванул саблю. Всё, к бою готов! А что там с эльфом?

            Что именно у него там происходило, я не очень понял, успел увидеть только как он, уже стоя на земле, пускает ещё одну стрелу, свалившую очередного скорхарца, отбрасывает лук и, наклонившись над дико ржущей лошадью, выдёргивает притороченное к седлу копьё. Его сиват ринулся было к хозяину, желая помочь, но разведчик что-то резко крикнул, и рогатый великан со всей дури рванул в степь. Если задуматься, то Эзарил разумно поступил, взобраться в седло ему всё равно не дадут, только ещё и сивата потеряет.

            Но спокойно оценивать поступки эльфа мне не дали. Рядом с плечом свистнула стрела, я шагнул в сторону, ещё одна чиркнула по бедру, третья ударила в щит. Понятно. Не стоять на месте! Двигаться! Снова рывок в сторону, несколько метров прямо, рывок в противоположном направлении. Прямо на меня несётся всадник, раскручивая над головой аркан… Серьёзно? Решил взять меня живьём? Его зубы яростно оскалены, в глазах сосредоточенная решимость, но… запах. На долю секунды я отчётливо улавливаю исходящий от него липкий запах страха. Мужик, конечно, крут. Боится меня, но стремится выполнить приказ, борется с собственным страхом, разжигая в себе ненависть и ярость. Ну, что же, давай проверим твою крутость. Как тебе такое?

Прямо с места прыгаю ему на встречу, поджав ноги и стараясь съёжиться за щитом. Пролетаю над головой у лошади и врезаюсь всей массой в воина. Глухой удар, треск щита, испуганное конское ржание. Не-е…Такого он точно не видел. Я сам это придумал, только что, автоматически. Страшный удар сносит скорхарца с коня, я лечу за ним следом, плечо здорово «отсушило», но это ерунда. Падаю на землю, перекат, сразу отскок в сторону, мимо пролетает пара стрел, меня окружает тройка воинов на конях, заводят вокруг меня хоровод, отвлекая внимание. Верчусь на месте, пытаясь уследить за всеми, но понимаю, что время играет на их стороне, надо спасать Эзарила, против него тоже трое, а моих рефлексов у него нет. Замечаю за спиной какое-то резкое движение и ухожу в сторону перекатом. С удивлением успеваю увидеть упавшую на то место где я только что стоял петлю аркана. Выслужиться решили или за живого пообещали больше денег? Ну, вам же хуже! Внутри закипает неконтролируемая ярость и жажда убийства.

            Меня давно беспокоит тот факт, что мне крайне трудно погасить эти приступы. Чувство презрения к врагу обволакивает, пропитывает насквозь всё тело, оседает в костях. Ощущение нанесённого мне страшного оскорбления жжёт изнутри огнём. Какие-то людишки посмели не просто поднять на меня взгляд, а ещё и пытаются причинить мне вред?! Неслыханная дерзость! Вопиющая наглость! Наказание может быть только одно – смерть! И чем страшнее, тем лучше!

            Рург, в своё время, давал мне некоторые советы, как побороть подобные вспышки. Среди орков часто встречались берсерки, одолеваемые подобными приступами, но у меня пока руки никак не доходили взяться за них всерьёз. И ещё вопрос, насколько эти состояния сходны? У орков чудил собственный разум, а в моём случае, очевидно, произошло некое частичное слияние личностей, моей и бывшего хозяина тела. И вот само наличие этой шизофрении, меня и беспокоило больше всего. Приступы накатывали абсолютно самопроизвольно и напрочь отрезали у меня способность к магии, зато ещё сильней увеличивали скорость и силу.

            Вскочив на ноги, я прыгнул на так удачно оказавшегося поблизости воина. Тот попытался весьма ловко отмахнуться от меня саблей. Но нет, не в этот раз! Отведя щитом удар, прямо в полёте колющим ударом вбил свою саблю ему в лицо. Она до середины вошла прямо под глазом и застряла в костях черепа. Ну и хрен с ней! Перелетев через уже мёртвого воина, свалился вместе с ним на землю, вскочил на ноги, развернулся. Осталось двое. Не раздумывая, метнул в одного щит и прыгнул за ним сам. Всадник оказался очень ловким, завалившись на сторону, он свесился с противоположного бока коня, пропуская мой щит над собой. Джигит чёртов! Он уже начал подниматься обратно в седло, самодовольно ухмыляясь собственной сноровке, и тут заметил, что щит был не единственным, что в него полетело. Я упал сверху, скинув воина на землю, мы покатились. Но его руки были заняты оружием, а мои пусты, и я вонзил растопыренные пальцы правой руки ему в глаза. Сжал их, чувствуя, как когти скребанули по костям глазниц. Дёрнул руку на себя, уже слыша дикий отчаянный крик, бальзамом льющийся на мою горящую от ярости душу.

            Последний. А как там дела у эльфа? Бросил короткий взгляд в его сторону. Тот, уже без копья стоял с чужой подобранной саблей, но и врагов против него осталось только двое. Двое всадников против одного пешего, расклад крайне паршивый. Да ещё и левая рука у разведчика безжизненно болтается. Ранен? Глянув на своего противника, заметил в его глазах суеверный ужас. Да! Вот тот единственный взгляд, которым ты можешь смотреть мне в лицо, червь! Не предполагая больше от него особых проблем, кинулся на помощь Эзарилу. Там меня никто не ждал, всадники увлечённо махали саблями, стараясь поразить вертлявого эльфа. Запрыгнув на круп ближайшей лошади, обхватил сгибом руки за шею сидящего на ней воина и, сделав резкий рывок, выдернул того из седла. Упасть получилось очень удачно, я оказался сверху. Воин подо мной громко клацнул зубами и обмяк, потеряв сознание от падения. Не долго думая, упёрся ему в спину коленями и, ухватив обеими руками за подбородок, потянул изо всех сил на себя. Под ладонями раздался явственный щелчок, и шея противника изогнулась под неестественным углом. Готов. Медленно встал, ища взглядом Эзарила. От внезапного удара в бедро тут же подломилась нога, и я снова полетел на землю. Мать твою так! Стрела! Вонзившись в бедро, стрела пробила ногу насквозь. Сзади! Воин, оставленный мной за спиной, сумел совладать со своим страхом и принял адекватное решение.

            В это время сбоку от меня раздалось истошное конское ржание. Метнув туда короткий взгляд, увидел, как Эзарил, воспользовавшись заминкой врага, не особо церемонясь, рубанул саблей по ноге лошади. Нога подломилась, и всадник вместе с конём полетел на землю. Подумав, что теперь-то уж эльф точно справится, кое-как встал и повернулся к лучнику. И вовремя, тот с перекошенным от целой гаммы эмоций (от страха до ярости и торжества) лицом уже отпускал тетиву лука. Резко изогнувшись в сторону, почувствовал рывок за плечо, стрела если и зацепила, то лишь царапнула. Это не страшно, а вот стрела в ноге, это гораздо хуже, но вытаскивать её времени нет. Ринулся на лучника, но сразу понял, что не успею до следующего выстрела. Ногу прострелило болью, но это не самое худшее, она просто отказывалась работать. Древко стрелы не позволяло мышцам сокращаться и расслабляться как должно. Теперь он на коне меня не подпустит, будет отъезжать и стрелять. И ведь не достать до гада никак! Это пронеслось в голове за одно мгновенье, но не ждать же тупо, пока меня пристрелят, как глухаря на токовище. Зарычал от боли и, рванувшись вперёд, покатился по земле. Хоть три метра, но выиграю. Скорхарец, видимо, быстро приходил в себя, беря нервы под контроль, потому что не стал сразу рвать тетиву, а дождался, пока я начал подниматься, и только тогда сделал выстрел. Стрела была направлена точно в голову, и лишь в самый последний момент я успел отдёрнуть её в сторону. Но всё равно острый наконечник скользнул по черепу прямо над правым ухом, и, распоров кожу, стрела унеслась за спину. Воин уже отрыто скалился, осознав ту же истину, которая пришла мне в голову пару секунд назад. Выхватив из колчана следующую стрелу, он принялся накладывать её на тетиву, когда мы оба одновременно услыхали какой-то посторонний мерный звук, доносящийся откуда-то сбоку. Скосив глаза в том направлении, я увидел несущегося к нам во весь опор сивата. Мой противник его тоже заметил, но сделать уже ничего не успел. Сиват со всего разбега, наклонив голову, врезался рогами в бок коню, завалив того на бок. Всадник соскочить не успел, и лошадь перекатилась прямо по нему. Сиват же и не думал останавливаться, подскочив к человеку, начал топтать его тяжёлыми раздвоенными копытами. Ну, здесь без вариантов. Эльф хорошо воспитал своего «коня».

            Эльф! Оглянувшись назад, я понял, что у него тоже всё в порядке. Эзарил, сидя на трупе коня, тяжело опирался на саблю и смотрел в нашу сторону. Заметив мой взгляд, махнул рукой, я махнул в ответ. Горячка боя потихоньку отпускала, приступ ярости прошёл. Думать! Что делать дальше? В первую очередь стрела в ноге. Отломив оперение, ухватился за наконечник, набрал воздуха в грудь и, резко выдохнув, выдернул стрелу. Боль вгрызлась в ногу. Терпимо, думал будет хуже. Брызнула кровь, но почти сразу остановилась. Крупные сосуды, слава Тригу, не повредил. Ухмыльнувшись заимствованию местного оборота речи, крикнул эльфу:

            – Ты там как? Живой?

            – Помяли слегка, но помирать не собираюсь, – откликнулся тот, устало. – Как сам?

            – Пара дырок есть, но жить буду. Думаю, надо проверить остальных.

            – Верно думаешь, – подтвердил Эзарил. – Уже иду.

            – Если найдёшь живого, не убивай, – попросил я.

            Эльф помолчал секунду, потом кивнул головой и пошёл проверять раненых.

            Скинув халат, оторвал от подола собственной рубахи ещё одну широкую полосу и перетянул ногу, больше для собственного спокойствия, остальные раны – ерунда. Чёрт, если так и дальше пойдёт, у меня рубаха скоро в топик превратится. Криво хмыкнул, представив себя в таком виде. Нафиг, халат лучше не распахивать лишний раз. Посмотрев на увлечённо продолжающего отрываться сивата, решил ничего там не проверять. Незачем оскорблять умное животное недоверием.

Оглянулся по сторонам. Над местом схватки стоял мощный запах крови и человеческого дерьма, особенно со стороны эзариловского питомца. Тела вокруг. Мёртвые тела. Неплохо мы с эльфом развернулись. Десяток профессиональных воинов уделали. А это, на минуточку, элитные воины, гвардия шада. Где-то внутри гордость самодовольно приподняла голову. «А ну, хорош! – осадил я сам себя. – Вояка нашёлся». Надо завершить начатое и валить отсюда поскорее, пока ещё кто в гости не пожаловал.

            Подобрал чьё-то копьё и, используя его как посох, поковылял к ближайшему скорхарцу. Им оказался слепой воин, которому я вырвал глаза. Надо отдать ему должное, сопли он не распустил и пощады не просил. Превозмогая жуткую боль в глазницах, воин невидяще вертел залитой кровью головой, пытаясь на слух определить моё местоположение. Несомненно, он слышал нашу перекличку с эльфом, и теперь с саблей в руке пытался помешать мне закончить не нами начатое побоище. Подойдя на достаточное расстояние, тупым концом копья точно и сильно заехал ему в лоб. Ноги воина подогнулись, я добавил ещё по лежачему. Он мне ещё живым пригодится, ненадолго. Следующий, со свёрнутой шеей был мёртв. К третьему даже не пошёл, с саблей в черепе не выживают.  Последний мой противник, ну или первый, как посмотреть, которого я щитом в самом начале из седла ссадил, тоже оказался жив, но пребывал в глубоком обмороке. Встал возле него на одно колено, скривившись от боли в простреленной ноге, приподнял безвольное тело и, выбрав место, вонзил клыки. Нечего добру пропадать, ему всё равно, а мне надо силы восстанавливать и организм лечить, который ущерб понёс, между прочим, из-за него и его дружков. Выпив всё досуха, откинул труп и поплёлся обратно. После еды внутри расползалась приятная сытая тяжесть, но это не страшно, я всё равно сейчас ни бегать, ни сражаться нормально не смогу. Вернувшись к ослеплённому воину, сноровисто поснимал с него всю одежду, привязал к ногам подобранный по пути аркан и поволок к ближайшему дереву. У дерева перекинул аркан через подходящий сук и, подтянув пленника, закрепил другой конец, завязав его вокруг ствола. Всё, пусть пока повисит. Оглянулся на эльфа, тот уже возвращался. Подойдя ко мне, окинул мрачным взглядом висящего.

            – Там, – он махнул рукой, – есть ещё один, упал с раненой лошади и сломал себе позвоночник, не убежит, но пару часов ещё поживёт.

            – Отлично, – отозвался я. – Тебе как, воинская честь мародёрить не запрещает?

            – Всё, что в бою взято – то свято. Но прежде предлагаю поймать лошадей, сколько сможем.

            – Согласен. Совсем из головы вылетело.

            – Давай так? – предложил Эзарил. – Я сейчас еду ловить коней, а ты пока потихоньку тут разбирайся.

            – Идёт.

            Эльф как-то по-особому свистнул и его сиват, уже закончивший размазывать человеческие останки тонким слоем по всей степи, бодро подбежал к хозяину.

            – У него есть имя? – поинтересовался я.

            – Свил, – ответил эльф, с теплотой поглядывая на рогатого великана. – Ветер.

            – Свил! – обратился я уже к сивату. Тот всхрапнул и, повернув голову, уставился на меня. – Объявляю тебе благодарность, спасибо за помощь, – я показал ему большой палец. – С меня причитается.

 Сиват снова всхрапнул, кивнул головой и топнул копытом, измазанном в человеческих мозгах. Ну, до чего умная скотина.

            – Эзарил, продашь мне телёнка, по случаю? – указал я на сивата. – Правда, если он пойдёт в отца, я, наверное, разорюсь до трусов.

            – Договорились, – улыбнулся разведчик, польщённый похвалой своего воспитанника.

            – Кстати, что с плечом?

            – Скорее всего, ключицу сломал, – отмахнулся эльф. – Но сейчас нет времени разглядывать, надо быстрее убираться отсюда.

            – Резонно, – согласился я, направляя к ближайшему трупу.

            Следующий час я был занят мародёрством всего мало-мальски ценного, оставляя на трупах только нижнее бельё. Эзарил гонялся по степи за сбежавшими лошадьми и в итоге четверых-таки поймал. Стащив всё барахло в одну кучу, я прихватил с собой пару бурдюков из-под воды и пошёл к болтающемуся на дереве пленнику. Бурдюки оказались непростыми, я понял это сразу, как только их увидел, а эльф потом подтвердил догадку. На каждом бурдюке были выдавлены такие же руны, как и на моих бутылях с кровью, и это означало, что на них наложено заклятье «Сохранения». Со слов Эзарила, так делают если едут надолго в пустынную незнакомую местность, где имеется вероятность не найти воду совсем, а в таких бурдюках вода не портится пока действует заклятье. Почему их выдали войсковому подразделению, разведчик не знал, но предположил, что гвардии так по штату и положено. Гвардейскую же принадлежность порубленных нами вояк, подтвердили татуировки на правом плече у каждого, изображающие рычащего саблезуба.

            Подойдя к висящему гвардейцу, я проверил у него пульс. Живой. Не тратя попусту времени, достал кинжал и перерезал ему горло, подставив под струю бурдюк. Ёмкость бурдюка, по виду, составляла литров пять-шесть, и когда из пленника вытекла последняя капля крови, он как раз был полон под крышку. В этот момент мимо меня проезжал Эзарил на своём сивате и как-то странно покосился на раздувшийся мех в моих руках.

            – Что? – я сразу решил расставить все точки над «i». – Говори, что не так?

            – Да, нет, нормально всё, – эльф спрятал глаза.

            – Эзарил, это моя еда, ты это знаешь. Ничего другого я есть не могу. Ты сам сказал, «что в бою взято – то свято», для меня это просто продолжение мародёрства. Или результат охоты, если тебе так проще. Ты ведь сам – охотник, и отнюдь не травой питаешься. Да и вообще смотри шире, что лучше, спустить кровь с урода, напавшего на меня первым, и учти, я ему лично ничего не сделал, или бегать потом за подданными Вельдании, зарабатывая ненужные нам проблемы?

            – Ты прав, конечно, Босорг, – ответил разведчик после короткой паузы. – Извини, я просто не совсем привык ещё, но проблемой это точно не будет.

            Эльф, свесившись вниз, протянул руку.

            – Мир? – произнёс он, со своей скупой улыбкой.

            – Конечно мир, дружище, – я крепко пожал его руку. – Не будем же мы из-за куска хлеба ссориться.

            Эзарил хмыкнул и поехал к воину со сломанной спиной. Не прошло и пяти минут, как он приволок его к дереву на аркане. С ним мы повторили процедуру, наполнив второй бурдюк, правда, пришлось предварительно двинуть неудачника по затылку, чтобы перестал скулить и размахивать руками. Снимать с дерева мы его не стали, я хотел, чтобы шад ясно оценил серьёзность моих намерений. Будь у меня больше времени, я бы ещё и головы в пирамидку сложил. Нет, ну на самом деле! Ведь, действительно, никому ничего плохого сделать не успел, а меня мало того, что почти год в клетке продержали, так ещё и заставили их всё это время развлекать. А когда я совершил побег, в ходе которого, опять же, не пострадал ни один человек, по моему следу отправили головорезов. Так что, извините, чего хотели, то и получили. Как говорится «кто к нам с мечом придёт, тому мы этот меч и засунем». По самую гарду, да с проворотом, чтобы с одного раза вся охота ходить пропала.

            После окончания сбора продовольственных запасов, мы занялись сортировкой и упаковкой трофеев. Старались сделать это максимально быстро, но ещё полчаса нам потратить всё же пришлось. Покопавшись в оружии, я припомнил всё, чему меня учил Баддибрант и подобрал лично для себя пару самых лучших сабель (не сильно изогнутых,  из чёрного узорчатого харалуга), кинжал, наручи. Одна пара сапог села на меня как влитая. А вот с доспехом возникла проблема. Доспехи у шадских гвардейцев имелись двух типов: преимущественно это были кольчуги с вплетёнными спереди и сзади металлическими пластинами, но парочка состояла из сотен металлических чешуек, пришитых одним краем к суконному основанию и дополнительно прикреплённых заклёпкой в центре. Последние очень походили на курту Эзарила, подозреваю, этот тип доспехов скорхарцы у эльфов и подглядели. Ни те, ни другие мне не нравились по причине их веса. Я не планировал стоять в строю и принимать на себя вражеские удары. Вся моя анатомия была рассчитана на скорость и уклонение, а потому вес доспеха играл крайне важную роль. Чем меньше, тем лучше. В связи с этим, так ничего и не выбрав, остался пока в халате, решив приобрести что-нибудь подходящее уже в Окомелке. Шлем тоже никакой брать не стал, по той же причине.

            Наконец, навьючив на лошадей целые горы трофеев, снова двинулись в путь. Я, помня полезную пословицу о том, что «все яйца в одну штанину не складывают», разместил бурдюки с кровью на разных лошадях. Весь остаток дня мы гнали как могли, делая остановки только когда копыта у лошадей начинали заплетаться. Простреленная нога горела огнём, выматывая душу, но всю дорогу до вечера выдержать получилось. Ночь провели рядом с небольшой рощицей можжевельника, росшей на склоне низкого, расползшегося холма. Костра не разводили. Не слушая возражений, отправил эльфа спать, продежурив единолично всю ночь, сидя на вершине холма. Ему нужно было силы восстанавливать (со сломанной ключицей езда на лошади здоровья не добавляет), а моя физиология позволяла мне несколько более легкомысленно относиться к собственному организму.

            Как назло, в середине ночи заморосил мелкий противный дождь. Костра нет, шатёр рубить – поздно, да ещё Эзарила разбужу. Вот, блин… Ненавижу моросящий дождь! Ливень с громом и молнией, вот это другое дело! Чувствуется мощь природы. Ощущается сила божественного промысла. А эта мелочь…тьфу. Мерзость. Выгреб из кучи барахла конскую попону и, прикрыв ею спину и голову, просидел до самого утра, периодически высовывая нос, чтобы осмотреться.

            За час до восхода встал, походив размял мышцы, и убедился, что от самой серьёзной раны, отравлявшей мой вчерашний день, осталось только чуть заметное пятнышко, все остальные вообще исчезли без следа. Настроение было паршивым, и волглая одежда его совсем не улучшала. Пока разминался, дождь закончился. Ну, хоть так. Напоил коней, взнуздал и навьючил, разбудил эльфа. Тот проснулся сразу, стоило только тронуть его за плечо. Без всякой «раскачки» поднялся, совершил укороченный вариант утреннего моциона, состоящий из посещения ближайших кустов и полоскания рта водой, и пошёл лично поить и седлать своего Свила, тот, кроме Эзарила, никого к себе не подпускал, начиная сразу рыть землю копытом и целиться рогами. Завтракать мы не стали и с первыми лучами солнца тронулись в путь. По-прежнему, скорость нашего передвижения была ограничена только выносливостью наших лошадей, которых, мы хоть и старались всячески беречь, но лишнего отдыха им тоже не давали. Дополнительных трудностей добавила размокшая земля, липшая к копытам коней. А вместе с тем, даже мне было понятно, что гвардейские кони, которых не поймал Эзарил, скорее всего, постараются вернуться домой. И не исключено, что по пути их перехватит другой отряд скорхарцев, быстро разберутся, что к чему и кинутся искать их хозяев. Рано или поздно, найдут место побоища, очень на нас обидятся, сообразят, что мы уходим затоваренные по самые брови и кинутся в погоню. А ехать с трофеями в этой местности можно только в одну сторону. И потому у нас сейчас шла самая настоящая гонка со временем, либо мы успеем доехать до города, либо придётся всё бросать и уходить пустыми, а сие было, во-первых, обидно уже нам, а во-вторых, труднореализуемо, учитывая степень усталости наших лошадей.

            Часа через четыре я заметил далеко впереди конный отряд из пятнадцати человек. Эти на шадских посланников походили не очень, о чём я тут же сообщил эльфу. Действительно, ни один из воинов не носил тюрбана, без которого скорхарца представить было невозможно. Что касается доспеха, то всадники делились примерно пополам, одни были в кольчугах, другие в простёганных кафтанах по колено длиной и рукавами по локоть, с высокими стоячими воротниками (Дорни такой доспех называл «тегиляем»). На головах почти у всех островерхие шлемы. Из остального вооружения: копья, сабли, луки, всё, практически один в один, как у их южных коллег, за исключением формы щитов, у этих воинов они имели миндалевидную и даже треугольную форму.

            Эзарил по описанию признал вельдов, предположив, что мы наткнулись на их конный разъезд, патрулирующий подступы к городу. Предпочтя не попадаться им на глаза, мы аккуратно спрятались в ближайшем кустарнике и не шевелились, пока весь отряд не скрылся за горизонтом. Эзарил высказал мнение, что до Окомелка не так уж далеко, и часов за пять должны добраться. Подождав для верности ещё некоторое время, мы снова тронулись в путь.

            – Эзарил, – мне пришла в голову одна мысль, – а что будет, если скорхарцы подойдут к Окомелку и потребуют нашей выдачи, им ведь достаточно просто раскрыть суть моей природы?

            – Я думаю, они этого не сделают как минимум по двум причинам, – принялся объяснять разведчик. – Во-первых, оба народа, по сути, находятся в состоянии необъявленной войны, торговые и дипломатические отношения полностью прекращены. А после уничтожения Степного Предела вельды кипят гневом и жаждут крови, даже если скорхарцы успеют что-то там прокричать, живыми они уже от города, точно не уйдут. Во-вторых, как ты это вообще себе представляешь? Маленькие несчастные скорхарцы не смогли удержать в собственной тюрьме пленника, который в процессе побега убил десятерых их друзей, и они теперь слёзно просят, чтобы большие дяди помогли им решить проблему? Да после такого позора, шад их конями порвёт на центральной площади. Вельды тоже ваших ловят и убивают, и потери у них при этом бывают немаленькие, но они ни к кому жаловаться не бегают. Потому, главное нам за ворота попасть и можно будет слегка расслабиться.

            – А из-за чего у них вообще весь сыр-бор? – поинтересовался я.

            – Вся вот эта земля принадлежала раньше скорхарцам и та, на которой стоят Степноводье, Окомелок и бывший Степной Предел тоже. Но чуть больше шестисот лет назад вельды вытеснили их отсюда на юг, сами достигли границы лесов и дальше не пошли. Скорхи откочевали за пустыню Скорфаш и основали новую страну в чистом поле. Им там никто не мешает жить по собственному разумению, но они ничего не забыли. Каждый скорхарец мечтает вернуться на свою историческую родину. Степь вокруг нас, на самом деле усыпана древними курганами с могилами их предков, и их чувства вполне можно понять. А потому, как мне кажется, Степной Предел – только первый камушек. И откровенно говоря, у вельдов имеются серьёзные проблемы с осознанием и устранением данной опасности. Ещё сто лет назад Королевство Вельдания представляло собой мощную монолитную страну с сильной централизованной властью и налаженной системой управления, сейчас же от её силы осталась одна видимость. Старый король уже шестнадцать лет, как почил в бозе, а его сын, нынешний король больше интересуется вином и балами. Феодалы выклянчивают себе новые привилегии и плетут друг против друга интриги, армия финансируется по остаточному принципу, Королевская Магическая Академия вместо научной работы занимается перекладыванием бумажек. В общем, страна пока ещё живёт по инерции, но, если в ближайшем будущем не произойдёт кардинальных изменений, боюсь, королевство начнёт разваливаться.

            – Н-да… – протянул я. – Знакомая ситуация.

            Устраивая ещё три раза короткие привалы, уже во второй половине дня, мы, наконец, увидели за деревьями городскую стену Окомелка.

                                                          Глава 4

            Стены из грязно-серого камня в пять человеческих ростов, накрытые потемневшей от времени двускатной дощатой крышей. Редкие часовые в узких вертикальных бойницах круглых башен. Ров с несколько оплывшим берегом, и по всей видимости, отчаянно нуждающийся в чистке. Множество мелких подробностей создавали образ города, похожего на престарелого уставшего воина, ещё сильного, но уже в полной мере ощутившего приближение старости. Я ожидал, что вокруг него всё будет заполнено мелкими лачугами, как и рядом с Матаркандом, но нет. Всё окружающее пространство, вероятно, было зарезервировано под общественное пастбище, на котором сейчас пастухи пасли коней, коров и овец. Тракт упирался прямо в подъёмный мост, а, следовательно, шёл через весь город насквозь. Таким образом, пройти по тракту, минуя город, было невозможно. По ощущениям, Окомелок существенно превосходил Степной Предел размерами, но до Матарканда всё же не дотягивал. Со слов Эзарила, людей в нём тоже проживало значительно меньше.

            – Перчатки-то надень, – негромко напомнил эльф.

И правда! С моими когтями только по городу и шастать, и ведь специально даже подобрал пару перчаток, но вот пока на город таращился, эта проблема совсем из головы выскочила. Лопух, блин…

            Проведя по мосту понурых лошадей, мы добрались до распахнутых дубовых ворот, в которых стояла пара стражников при полном параде: в кольчугах, островерхих шлемах, в руках – копья, на поясе – сабли, за спиной – щиты. Стражники могли бы выглядеть весьма браво, если бы не унылые позы, которые прямо-таки кричали на всю округу, что «тащить» службу их хозяевам лень в высшей степени, и ежедневная рутина натурально высасывает из них все силы. Я шёл первым (раненого эльфа порядком растрясло), и один из воинов окинул меня оценивающим взглядом.

            – Кто такие будете и куда путь держите, уважаемые? – лениво спросил, отнюдь не горящий служебным рвением, охранник.

            – Вольные наёмники. Пока едем в ваш замечательный город, а дальше, кто знает? – выдал я заранее оговоренную с Эзарилом легенду.

            – Товар какой-то везёте? – продолжил стражник, осматривая наших коней.

            – Везём пару тюков всякой всячины.

            – Тогда требуется провести досмотр на предмет выявления незаконных товаров, – заученно отчеканил воин, переглянувшись со своим напарником, в сонных глазах которого блеснул интерес.

            Человеческие пороки везде одинаковы. Я стиснул зубы.

            – Уважаемый, – решил я достучаться до его совести, – наши кони, как вы можете видеть, изрядно вымотались, да и мы с другом тоже. Кроме того он ранен, и я был бы очень вам благодарен, если бы вы произвели свой досмотр хотя бы после того, как я отвезу его к лекарю.

            – Никак нельзя, уважаемый! Где же я вас потом искать буду по всему городу? – осклабился говнюк. – Лучше не задерживайте. Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим. Отъезжайте пока с прохода в сторонку, дабы не загораживать проезд.

            Ладно, гнида, зайдём сразу с козырных.

            – А может всё-таки есть способ не отвлекать доблестную стражу от несения службы? – намекающе, поинтересовался я.

            Немного денег мы собрали с гвардейцев, но именно немного. Зачем в степи деньги? А вот размеры местных поборов мне были неизвестны.

            – Ну… – стражник снова переглянулся с напарником, – я думаю, подорожный сбор в размере… шести серебряков окажется достаточным доводом, доказывающим вашу добропорядочность.

            Как объяснял мне Эзарил, каждое государство чеканило свои собственные монеты. Изначально все они были разного веса и чистоты металла, но за сотни лет, постепенно сформировался некий усреднённый стандарт, которого старались придерживаться все страны. По-прежнему, все монеты имели разные названия, но обычно никто про них не вспоминал, называя монеты по металлу, из которого они изготовлены: золотой, серебряный, медная, ну и различные интуитивно-понятные производные. Один золотой равнялся сотне серебряных, а серебряный в свою очередь сотне медяков.

            Запрошенные за проезд деньги у меня имелись, и я уже было полез за ними в карман, как из-за моего плеча выдвинулся эльф и полным презрения голосом произнёс:

            – Досмотр на предмет выявления незаконных товаров? И как давно стража Окомелка занимается разбоем и вымогательством?

            Стражник прищурился и открыл уже рот, чтобы дать несомненно достойный отпор, нахальному бродяге, но тут разглядел своего обвинителя и моментально изменился в лице.

            – Эээ… Господин эльф, никакого вымогательства… – забегал глазками стражник. – Эээ… Господин городской голова намедни издали указ, – как по написанному затараторил вояка, – по коему следует проводить досмотр товара у подозрительных лиц… – тут он осёкся и заморгал, пытаясь подобрать слова.

            – И какое же подозрение закралось вам в душу, милейший, при виде раненого эльфа? – ядом из голоса Эзарила можно было, наверное, потравить всех местных крыс. Включая двуногих.

            – Так ведь… э… – снова потерял красноречие стражник. – Не признали. Какое уж тут подозрение? Мы ж завсегда… Вам ведь, господин эльф должно быть известно, что мы, в Окомелке всегда к эльфам с большим почтением… Вот.

            – А что хоть искать собирался? – вклинился я.

            – Дурманы различные и другие яды, альбо зелья всякие алхимические, – отчеканил воин.

            – Короче, стражник, сколько с нас за въезд? – эльфа эта беседа откровенно тяготила.

            – Эээ… – стражник начал загибать пальцы. – С каждой лошади или сивата по восемь медяков, а с каждой вьючной лошади по серебрушке, стало быть всего… три серебряных и шестнадцать медяков.

            Эта сумма понравилась мне гораздо больше. Выудив из кошеля монеты, протянул воину. Тот их принял и дежурно прогундел:

            – Проезжайте господа, очень рады.

            Мы молча повели лошадей внутрь города. Сразу за воротами начиналась мостовая, выложенная дубовым брусом, местами, правда, требующая ремонта. По краям мостовой были предусмотрены канавы для стока дождевой воды и нечистот. Вдоль широкой улицы располагались высокие деревянные заборы, за которыми прятались симпатичные домики. От большинства из них были видны только крытые дранкой двускатные крыши, хотя ближе к центру всё чаще выглядывали вторые этажи с резными наличниками и ставнями на окнах. То и дело за заборами раздавался собачий лай, поросячье хрюканье или крики петухов. Подобный тип застройки живо напомнил мне Степной Предел и самый первый мой день на Анурисе.

            – Эзарил, а почему с нас деньги только за животных взяли? Без коней, что вход бесплатный? – мне захотелось разобраться в местной системе пошлин.

            – Кони и сиваты разбивают копытами дорогу, – ответил эльф, – за это с их хозяев взимается подать. Пешим и без товара можно ходить через ворота сколько угодно. Или пока стража ни сочтёт это подозрительным и захочет расспросить такого ходока на предмет его бесцельных блужданий. Подать с вьючных животных включает в себя и налог на ввозимый товар. Без разницы какой, с парой лошадей властям морочиться резона нет. А вот если бы мы шли в составе каравана, то пришлось бы заплатить в разы больше, так как через город идёт вся торговля с Эльфиораном и дешёвых товаров оттуда не возят, – последние слова Эзарил произнёс с заметным самодовольством.

            – А почему, в таком случае, нельзя проехать мимо города, чтобы не платить пошлину вовсе?

            – По договору вся торговля между людьми и эльфами ведётся через два города: Окомелок у людей и Дриганталь у нас. Любой другой способ считается контрабандным и карается конфискацией товара и крупными штрафами, – объяснил разведчик.

            Ведя коней по улице, я с интересом осматривал местных жителей. Здешняя мода заметно отличалась от того, как люди одеваются в Матарканде. Мужчины носили разноцветные зипуны и кафтаны подпоясанные кушаками, шерстяные и полотняные штаны, сапоги. На головах войлочные и меховые шапки. Женщины были одеты в длинные, по щиколотку, шерстяные клетчатые юбки, вязаные кофты и накидки. В качестве головных уборов использовались платки и шапки различных фасонов. Что бросалось в глаза, так это обилие украшений на местных женщинах, как обычных серёг, бус и браслетов, так и закреплённых на одежде подвесок и брошей. Город бедным явно не выглядел.

            Отойдя уже порядочно от ворот, сквозь гомон окружающих нас людей я разобрал недовольное бормотание стражника.

            – …демоны принесли сюда этого длинноухого хрена…, …тоже мне господин выискался…

            Вот тебе и почтение. Выходит эльфов просто боятся и терпят?

            – Эзарил, а чего вас люди так не любят? – решил я прояснить ситуацию.

            – Потому, что люди никого не любят, кто от них отличается хотя бы в малом, – негромко пояснил мне эльф, стискивая зубы от боли в раненом плече. – У нас уши длиннее, зубы острее, а реакция быстрее. И до наших женщин они добраться не могут, а мы до их можем, чему последние только рады. Что у нас в лесу творится, они понятия не имеют и придумывают себе всякие небылицы. Ну и, наконец, мы им уже неоднократно кровь пускали, между нами давно мир, но вечно так длиться не будет. Недовольство копится и множится, пока среди людей не найдётся очередной придурок, который поведёт соплеменников на смерть.

            – Но вы тоже не особенно горите желанием наладить с людьми более открытые отношения, – возразил я, просто, чтобы отвлечь разведчика от раны, – не пригласите их в гости, не напоите чаем.

            – Эльфиоран, – это наша земля, наш дом, наша Родина, политая кровью тысяч эльфов, её защищавших. И это наши обычаи, традиции и законы, которые мы требуем уважать. У нас налаженный уклад жизни, который придётся изменить, стоит только разрешить посторонним въезд. Ну и зачем это нужно? Если люди запретят нам пересекать границы своих владений, мы не будем там появляться. Это их право, но они так никогда не поступят, потому что опасаются прервать с нами торговлю, ведь тогда им будет негде брать всякие эльфийские «диковинки», которыми их аристократы так любят хвастаться друг перед другом. Мы же от этого потеряем гораздо меньше, у нас для торговли останется как минимум другое человеческое государство, а ещё гномы, да хоть даже и орки. Гномы вон тоже никого к себе не пускают и прекрасно себя чувствуют. А люди от всего этого бесятся, но ничего изменить не могут. Вот как ты думаешь, почему все с такой охотой скупают наши безделушки? А я тебе отвечу. Потому, что давным-давно наш народ бросил все силы на создание достойной жизни для своих детей. Не для всего мира, а только для своих, и не для отдельной кучки аристократов, а для всего народа. Эльфы создали Великое государство, потому что у нас была Великая цель, и мы её достигли. Теперь все остальные нам завидуют, мечтают хоть как-то приобщиться к нашему величию, и периодически, оставшись наедине, задают сами себе вопрос: «почему я не эльф?» Потом они выходят на улицу и начинают ругать нас последними словами. А на самом деле рецепт могущества очень прост. Наведите порядок в своей собственной стране, и тогда отпадёт желание заглядывать через забор соседа.

            Рассуждая об особенностях эльфийского мировоззрения, мы дошли до центральной площади, на противоположной стороне которой, располагалось два здания. Прямо перед нами находилось явно муниципальное трёхэтажное строение из того же сероватого камня, с витражами в стрельчатых окнах и черепичной крышей. По всей видимости, это была городская ратуша. К ней с торца прислонялась узкая колокольня, ещё этажа на два выше, с отчаянно бликующим на солнце бронзовым колоколом.

            Чуть поодаль стояло другое, уже знакомое мне общими очертаниями здание. Основной его характерной особенностью было наличие перед ним высокой трёхголовой человеческой статуи с посохом и свитком. Она живо напомнила мне почти точно такую же, расположенную в центре Матарканда. Разница заключалась только в одежде. На местной статуе она больше походила на обычный плащ с откинутым на спину капюшоном. «Ага, значит, религия у них тут должна быть та же самая, или по крайней мере очень близкая к той, что и в Скорхарии», – подумал я.

            Вокруг центральной площади располагалось множество постоялых дворов и питейных заведений разной степени солидности. Повертев головами, мы присмотрели двухэтажный домик не самого занюханного вида, но без особого пафоса. Над входной дверью красовалась вывеска с изображением стола, ломящегося от всякой снеди, на одном углу которого лежал увесистый мешочек, полный золотых монет. Надпись на вывеске гласила: «Харчевня «С прибытком». Что хотели сказать таким названием, и как вообще можно поесть или переночевать с прибытком, я не очень понял, да меня это сейчас и не особо интересовало.

            Оставив Эзарила с лошадьми, прошёл внутрь, пригнувшись в низенькую дверку. И с порога натолкнулся взглядом на здоровенного детину, заросшего чёрной бородой до самых глаз, с неоднократно сломанным носом, скромно прислонившегося к дверному косяку. Он цепко и быстро оглядел меня с головы до ног и, вежливо прогудев: «Милости просим», сделал рукой приглашающий жест. «Весьма колоритный персонаж», – отметил я, переступая порог. Внутри царил приятный полумрак, разбавляемый светом из четырёх маленьких оконцев. Центр зала занимали два длинных общих стола с лавками по обеим сторонам и пяток небольших столиков на двоих в дальней части харчевни. В нос сразу ударил целый букет запахов, начиная от аромата готовящейся пищи и заканчивая дымком от лучины и чьими-то давно нестираными портянками. Народу было немало, учитывая обеденное время. По левой стене от двери, в ближнем углу располагалась массивная деревянная стойка, за которой высокий худой мужик в переднике тщательно протирал тряпкой глиняную пивную кружку.

            – Приветствую вас, уважаемый, – проговорил он без какого-либо подобострастия, – чего желаете? Выпить, перекусить? Всё горячее и свежее.

            – Нам с другом нужна комната на пару дней, найдётся?

            – Найдётся, чего же не найтись. Десять медяков за день. Еда отдельно. Постой лошади – плюс двадцатка за каждую, – хозяин харчевни чётко и кратко озвучил прайс.

            – А почему за лошадь больше, чем за комнату? – поинтересовался я.

            – В комнате вы только спать будете, а лошадь вашу мы за эти деньги накормим овсом, напоим и скребницами потрём, – невозмутимо пояснил мужик.

            – Хорошо, у нас четыре лошади и сиват. Боевой, эльфийский, – уточнил я.

            – Эльфийский? – хозяин прекратил тереть кружку и пригляделся ко мне внимательней.

            – Да. Это проблема?

            – Нет. Никаких проблем. За сиватов обычно все берут дороже, они ведь и жрут больше, но раз он эльфийский… – хозяин сделал задумчивую паузу. – Ладно, пусть будет тоже двадцатка, но вот обихаживать вам его самим придётся, мы к боевому сивату не подступимся.

            – Договорились, – согласился я, а сам подумал о том, какой полезный у меня друг, везде ему скидки делают. – Да, ещё вопрос! – спохватился я. – У нас три лошади вьючные, нам бы кто помог в комнату груз затащить, а то другу моему нездоровится слегка.

            – Стоян, помоги людям, – кивнул головой хозяин вышибале. – Ерёмка! – тут же крикнул он.

             На его крик откуда-то из спины выскочил вихрастый конопатый мальчишка лет десяти и замер рядом со стойкой.

            – Коней у гостей прими и определи на постой. Накорми, напои, ну ты всё знаешь.

            – Сделаю! – откликнулся пацан и пулей вылетел в дверь.

Вдогонку за ним проследовал и вышибала.

            – Шустёр! – усмехнулся я, отсчитывая деньги.

            – Неслух, – пробормотал хозяин, тоже неопределённо усмехаясь. – Если есть хотите, поторопитесь, пока варево горячее, а то потом до ужина только сухомятка останется.

            – Спасибо, учтём, – поблагодарил я, принимая ключ.

            – На второй этаж и третья дверь по коридору направо, – махнул мужик рукой, указывая на лестницу в углу зала.

            Я кивнул и вышел на улицу. Тут малой Ерёмка уже вовсю объяснял Эзарилу, куда надо править сивата, чтобы попасть в конюшню.

            Далеко ехать не пришлось, достаточно было завернуть за угол и проследовать за пареньком в широкие ворота. Там обнаружилась просторная конюшня, куда и завели наших заморенных лошадей, после того как поснимали с них всю поклажу и сбрую. Эзарил, еле шевелясь, сам разместил своего Свила, распряг и убедился, что ему выделили достаточно овса и воды. Кинув Ерёмке медяк в благодарность, оставили его выполнять свои обязанности и вернулись в харчевню. Хозяин вежливо, но опять же без всякого лизоблюдства, поздоровался с Эзарилом, благодаря чему дополнительно приподнялся в моих глазах. Некоторые посетители в зале заинтересованно прекратили жевать, провожая эльфа взглядом, но большинство не придали особого значения его появлению. Город приграничный, эльфы тут гости частые.

            Поднявшись по лестнице, нашли свои «апартаменты». Небольшая уютная комнатка вмешала в себя две узкие деревянные кровати, низенький столик между ними, пару сундуков и табурет. Над столом находилось квадратное затянутое слюдой оконце, из которого сочился дневной свет. После года в камере, вполне себе можно жить. Тут по лестнице загрохотали тяжёлые шаги, и в дверном проёме вырос Стоян, тащивший наш багаж. Здоровый вышибала за четыре ходки, живо перетаскал всё, что было на лошадях и свалил в угол комнаты. Подкинув ему тоже пару медяков, поблагодарили его за работу.

            – Ну что, перекантуемся пару дней тут, подлечим тебе плечо и поедем дальше? – предложил я.

            – Таков был план, – согласился Эзарил.

            – Тогда предлагаю сразу к лекарю, а пожрать всегда успеем.

            Эльф поддержал идею, и мы, не забыв закрыть комнату на ключ, спустились в общий зал. Расспросив хозяина харчевни на предмет местонахождения хорошего лекаря, отправились на улицу.

            Домик лекаря мы нашли легко и быстро, на этот раз лаконичная вывеска «Лекарь» без всяких украшательств была прибита прямо к высокому забору. В ответ на стук в ворота, за забором раздался басовитый лай, и негромкий голос поинтересовался, чего нам будет угодно. После заявления Эзарила, что ему будет угодно получить медицинскую помощь, в воротах открылась калитка, и в ней показался невысокий седой, как лунь дедок с посохом в руке.

            – Проходите, уважаемые, – проговорил он надтреснутым старческим голосом, – вы уж извините, что на пороге вас держал. Ходят тут всякие, то продать что-то пытаются, то просто пьянь несознательная в ворота колотится.

            Говоря это, он развернулся и направился к старому, слегка скособоченному домишке.

            – Сидеть, Серый! – тут же прикрикнул дедок, на неподвижно стоящего за поленницей дров и пристального наблюдающего за нами лохматого пса. – Не пугай гостей, они не со злом пришли. – И, обернувшись через плечо, пояснил: – Скучно ему, вот и озорует. Нас тут двое всего живёт, играть-то ему особо и не с кем.

            Пёс тут же уселся на задние лапы, но настороженных жёлтых глаз с нас не спустил, внимательно отслеживая каждое движение.

            – Отец, а что это за пёс у тебя такой здоровый, вообще? – поинтересовался я.

            Собака на самом деле внушала. Ростом с порядочного телёнка, серая, чрезвычайно пушистая. Общими чертами она напоминала волка, но с более крепким телом и крупной лобастой головой с висячими ушами, а мельком увиденные клыки, могли мигом заставить протрезветь любого хронического алкоголика.

            – Так это же орочий волкодав, – изумился дедок. – Не видал раньше таких?

            – Пока не приходилось, – покачал я головой. – Мощная животина.

            – Это да, – согласился старик. – Они у орков и стада пасут, и в набеги с ними ходят, и на охоту. Вот теперь узнал, что они ещё и дома стерегут. У самих орков воров-то отродясь не водилось, потому и сторожить не от кого, а у нас вот пошаливают. Я его мелкого совсем, лет уж шесть, как подобрал. Ему кто-то на ногу наступил, щенок хромать начал, так его и выкинули на улицу. Я тогда перед сном пошёл ворота проверить и услыхал, как на улице дворовые шавки на кого-то брешут. Калитку распахнул, а этот задом к столбу прижался и зубы на них щерит, видно, что боится, но не бежит. В общем, забрал я его, подлечил, теперь вот со мной живёт.

            Дед с любовью потрепал пса по башке.

            – Да вы проходите в дом, – спохватился старик. – Я так могу до утра байки рассказывать.

            – Эзарил, может я тебя снаружи подожду? – окликнул я эльфа. – Прогуляюсь тут недалече? Чего я там буду только под ногами путаться?

            – Давай, – кивнул головой тот. – Мы тут недолго, думаю.

            Я распрощался со словоохотливым лекарем и вышел в город. Оценивать уровень развития местной травматологии мне было совсем неинтересно, я успел на него насмотреться ещё в Скорхарии, и прогулка по неизвестному городу казалась мне гораздо привлекательней. Если разобраться, то я ведь и Матарканд видел только мельком, один раз, когда меня завозили в клетке, второй – когда вывозили. Всё остальное время я дальше арены никуда не отлучался, и городских экскурсий мне никто не устраивал. Теперь же я мог насладиться видом и запахом настоящего средневекового города. И если к запаху навоза, отбросов, дублёной кожи, мокрой шерсти и тому подобного, я уже принюхался, то вот вид доставлял эстетическое удовольствие. Тип городских построек, как каменных, так и рубленных из древесных стволов навевал какое-то спокойствие и уверенность, что-то давно забытое, но не переставшее быть родным и близким. Здесь не имелось ничего похожего на архитектуру Скорхарии, чему я был только рад. Песок и колонны это, видимо, всё-таки не моё. По местным понятиям Окомелок представлял собой вполне достойный торговый городок, а по стандартам моего прошлого мира он считался бы просто большим симпатичным селом, куда  можно удалиться на пенсии и, сидя в кресле-качалке, любоваться близкими горными пиками и писать мемуары.

            Я дошёл уже до центральной площади и, миновав здание ратуши, направился вдоль другого её края, рассматривая вывески на указателях. Но, пройдя пару домов, остановился как вкопанный. На фасаде приземистого каменного строения с маленькими зарешеченными окошками виднелась бронзовая табличка с выбитыми на ней буквами «БАНК». Я протёр глаза. Вот не вязалось слово «банк» со всей окружающей архитектурой. Прочитав надпись на табличке ещё раз, решил зайти внутрь.

            В центре здания находилась единственная входная дверь высотой метра полтора, оббитая толстыми листами бронзы. Я уже заметил, что все местные двери были, мягко говоря, невысокими, это такая традиция данного времени. В неё очень неудобно входить, зато, стоя сбоку от дверного проёма, можно просто изумительно зарядить чем-нибудь тяжёлым по башке того дурика, который полезет внутрь дома без приглашения.

            Никакой дверной ручки снаружи не было. Хмм… Предположив, что отбивать кулаки тут бесполезно, да и не солидно, я достал кинжал и постучал рукояткой. В двери тут же отворилось небольшое окошко.

            – Чего изволите? – донесся гулкий голос из темноты.

            – Э-э… – оторопел я. – Желаю получить консультацию по услугам вашего банка.

            – Минуту, – пробасил тот же голос и окошко закрылось.

            Загремели снимаемые запоры и дверь медленно отворилась наружу. Я ожидал противного скрипа петель, но не тут-то было. Дверь распахнулась солидно и беззвучно, как в хорошем сейфе. Я пригнулся и шагнул в полумрак, ну, по сравнению с улицей полумрак. Сразу бросил взгляд налево-направо и точно, по обеим сторонам от дверного проёма стояли невысокие фигуры в полном латном доспехе и короткими боевыми молотами в руках. Гномы.

            – Проходите сюда, – раздался женский голос откуда-то спереди.

Я сделал пару шагов и, выпрямившись, осмотрелся. Прямо передо мной находилась просторная комната, поделённая металлической решёткой на две части. В передней части комнаты сейчас находился я и двое привратников, а с той стороны решётки, меня внимательно рассматривала молодая девушка.

            Я прошёл вперёд и уселся в деревянное кресло с резными подлокотниками.

            – Слушаю вас, что бы вы хотели узнать? – поинтересовалась она с лучезарной улыбкой.

            Гнома! То есть, девушка – гном. Вот всегда было интересно узнать, как у гномов выглядит женский пол. А выглядит он, как оказалось, вполне обычно. Розовощёкая пухляшка, блондинка, не знаю какого роста (она сидела в таком же кресле, как и я), участливо разглядывала меня своими серыми глазками. Волосы заплетены в две толстые косы, перекинутые на грудь, весьма, кстати, соответствующую общему телосложению. На голове медный обруч с какими-то камушками, покрытый искусной гравировкой. Минимум косметики на лице. К слову, я давно обратил внимание, что косметология здесь находится в самом примитивном состоянии. По всей вероятности, какие-нибудь увлажняющие или укрепляющие кремы и лосьоны всё же употребляются, но вот именно с целью подчеркнуть свою индивидуальность, ничего серьёзней, чем подводка для глаз и бровей не применялось. С другой стороны, это гораздо лучше, чем использовать косметику на основе ртути, солей свинца и мышьяка, как делали в средневековой Европе.

            – Я хотел бы узнать условия вложения в ваш банк своих денег, – выдал я экспромтом.

            – Вы можете вложить любую сумму, как в официальных монетах, так и драгоценных металлах по весу, – ещё ослепительнее улыбнулась пухляшка. – И снять их в любое время, в любом отделении нашего банка. Такая услуга будет стоить ноль целых, одну десятую процента в месяц от общей суммы вашего вклада…

            – Стоп, стоп, стоп, – опешил я. – Правильно ли я понял, что банк будет взимать с меня плату за вложение моих же средств в банк, а не наоборот, платить мне определённый процент с моего вклада?

            Пришёл черёд девушки делать круглые глаза. По итогам недолгой беседы я выяснил следующее: Гномий банк никогда не платит! Если точнее, то гномы додумались всего до трёх видов банковских услуг. Первая, уже описанная, представляла собой некую «камеру хранения». Надо тебе передать или перевезти определённую сумму денег из города в город, кладёшь их в банк тут – снимаешь там. Всё! И в дороге тебя никто не ограбит. А этот вид преступной деятельности, как я уже знал, здесь был развит на уровне национального вида спорта. Вторая услуга являлась, по сути «арендой банковской ячейки», то есть можно хранить всё, что угодно, лишь бы в «ячейку» поместилось, разумеется, клиент за это тоже платит банку. Ну и третья услуга, состоявшая в выдаче денег под определённый процент, была самой ходовой и пользовалась большим интересом у широких слоёв населения.

            Выяснив все подробности, я пообещал гноме подумать об их предложениях и, откланявшись, покинул оплот будущих финансовых воротил, а возможно и хозяев всего мира. Вернувшись к домику лекаря и не обнаружив там Эзарила, я направился обратно в харчевню, предположив, что эльф не будет бегать по всему городу в моих поисках. И точно, не успел я объявиться под крышей постоялого двора, как тут же увидел Эзарила, смачно уплетающего жареную баранью ногу за отдельным столом. Вот именно в такие моменты у меня иногда возникало чувство сожаления, что я возродился в теле вампира. И только в такие. Всё остальное меня полностью устраивало и радовало, но вот необходимость всю оставшуюся жизнь употреблять в пищу лишь один единственный продукт, периодически навевала грусть. А как сейчас было бы здорово тоже заказать себе шашлычка, да с пивасиком…э-э-х… А может…

            – Ну как плечо? – подсел я к заметно повеселевшему Эзарилу.

            – Нормально всё будет, – ответил разведчик, глотая кусок баранины. – Перелом со смещением. Дед всё на место поставил, дней через десять буду, как новый.

            – Слушай, а у тебя по дружбе кусок мяса отхватить можно? – не стал я ходить вокруг, да около.

            Эльф не сразу понял, зачем мне нужно мясо, но, отказывать мне в такой малости, разумеется, не стал.

            – Конечно, – проявил он вежливость. – А расскажешь зачем?

            – Затем же зачем и тебе, – пожал я плечами. – Хочу попробовать.

            – Я бы посоветовал тебе быть осторожнее, – ответил он негромко, тем не менее, пододвигая ко мне недоеденную ногу. – Последствия могут быть непредсказуемыми, а вокруг полно людей. Лишние подозрения, сам понимаешь…

            Я кивнул и отрезал кинжалом небольшой кусочек. Баранья нога пахла жареным мясом, луком, петрушкой, ещё какими-то приправами, но вот чем не пахла точно, так это едой.

            Ладно, представим будто у меня насморк, может на вкус оно лучше, чем на запах. Но оказалось – не лучше. Мало того, что жевать мясо было довольно проблематично, учитывая отсутствие у меня необходимых для этого зубов, так вдобавок меня посетило стойкое ощущение, что я жевал кусок хорошо подгнившей древесины. Сделав над собой усилие, всё-таки протолкнул мясо в горло. Надо было довести эксперимент до конца и удостовериться в моей способности или невозможности питаться мясом, даже в крайнем случае.

            Эзарил, с интересом наблюдавший за моими действиями, вопросительно поднял бровь. Я в ответ лишь неопределённо пожал плечами, заявив, что на вкус и запах ничего общего с едой не имеется, а вот реакцию организма на съеденное, мы сможем увидеть в ближайшее время.

            – Я помню реакцию твоего организма, – озабоченно скривился эльф. – Тогда ты так же пытался заставить его употребить в пищу несвойственный для него продукт. Реакция длилась шесть дней, надеюсь, на этот раз всё обойдётся быстрее.

            – Я тоже надеюсь, – меня аж передёрнуло от воспоминаний. – Жареная баранина всё-таки не настолько экзотична, как кровь мантикоры. Подождём.

            Увидев вопросительный взгляд местного бармена, сделал отрицательный жест. Тот не особенно огорчился, сразу потеряв ко мне всякий интерес.

            – Ты мне вот, что скажи, – обратился я к Эзарилу, – а почему в городе так плохо контрразведка работает? Никто нас на предмет шпионажа в пользу Скорхарии не допрашивает. Кто мы такие, откуда и зачем? Ну хотя бы я. И, кстати, насчёт меня, вампиров тоже никто не стремится распознать.

            – Я ведь говорил тебе о начавшейся в стране неурядице, – ответил эльф. – Центральная власть ослабла, региональная начинает потихоньку подгребать под себя всё, что приносит прибыль. В Окомелке основная статья дохода – это проходящие через него караваны. А что купцам больше всего не нравится? Когда начинают возникать препоны для их торговли: увеличиваются налоги и сборы, снижается безопасность транспортировки товаров, усложняются бюрократические процедуры, ну и чрезмерная активность Тайной Стражи. Сотрудники вышеупомянутого органа может и рады были бы проявить бдительность, но сопротивляться искушению очень сложно. Высшее руководство далеко, а щедрое предложение от администрации города близко. Городскому голове без разницы, кто в город войдёт, главное, чтобы он при деньгах был или при товаре. Потому из всех охранных функций в городе лучше всего работает патрульная служба, которая  на день пути от города всех разбойников с дорог выметает, ну и попутно за подходами со стороны Скорхарии поглядывает. Раньше здесь каждый новоприбывший подвергался вежливому, но обстоятельному допросу на предмет: кто, куда, что везешь, кто может подтвердить личность и тому подобное. Городок приграничный, режим особый, так что не забалуешь. Не нравится, ну так и не заходи в город, езжай себе с богом мимо и друзей всех своих забирай туда же. Останутся десять проверенных купцов, вот и замечательно, меньше проблем. Но теперь купцы помалу продавливают себе всякие льготы на самом верху, и ситуация в городе постепенно меняется. Кстати, насчёт вампиров такая же ситуация складывается. Пострадавших нет, ну и нечего огород городить. Появятся жертвы – примем меры. Ваше количество слишком незначительно для причинения существенного вреда экономике королевства или провоцированию обширного народного недовольства, а раз так, то демоны с вами всеми. Тем более охотники за нечистью, храмовники и иже с ними не дремлют, и время от времени предъявляют суду общественности доказательства своей героической деятельности по уничтожению главного врага человечества.

            Закончив лекцию, эльф достал из-под своей стильной куртки небольшой стеклянный флакончик, запаянный красным сургучом, ловко сорвал пробку и опрокинул его себе в рот. Слегка поморщившись, аккуратно закупорил флакон и убрал на место.

            – Что это за секретное эльфийское средство? – поинтересовался я.

            – «Слеза Жизни». По-человечески говоря, регенератор, – ответил тот, снова скривившись. – Мерзкая гадость. Я понятия не имею, из чего его варят наши алхимики, но вкус отвратительный. Хотя, стоит отдать должное, существенно ускоряет заживление различных повреждений организма, включая и переломы.

            – А чего же ты его раньше не глотнул? – удивился  я. – Сразу после битвы.

            – Если перелом со смещением, как оно и оказалось, то он так и срастётся. Потом снова ломать придётся.

            В этот момент в моём животе раздалось громкое бурление.

            – Реакция организма, как я понял, началась? – серьёзно спросил Эзарил, хотя в его удлинённых глазах отчётливо сверкали озорные искорки.

            – Видимо, да, – ответил я, делая глубокий вдох и вставая из-за стола. – Не жди меня, если что.

            Эльф кивнул и отсалютовал мне кубком с сильно разбавленным вином. Я же направился к хозяину разузнать, где у него тут находится отхожее место.

            История, однако, на этом не закончилась, так как мне пришлось полночи провести в позе орла, а эльф, паразит такой, прекрасно себе дрых, посапывая в две дырки.

            Только под утро мои внутренности более-менее успокоились, позволив мне заснуть. И последней мыслью в моём мозгу запечатлелся призыв: «Никогда! Никогда не жри больше ничего, кроме крови! Человеческой крови!»

                                                       Глава 5

         Проснулся я довольно поздно и это было совсем не удивительно, учитывая мои ночные похождения. Кровать Эзарила пустовала, но, как я понял, за эльфа в этом городе можно было не переживать, он тут числился кем-то вроде VIP-клиента. Быстро собравшись и прихватив полотенце, спустился в общий зал, поздоровался с хозяином, уже пребывающем на своём рабочем месте, и проследовал на конюшню. Там Эзарил самоотверженно тёр своего сивата скребницей, от чего Свил блаженно жмурился и похрапывал. Кивнув эльфу, я разделся по пояс и тщательно умылся из ближайшей бочки. Вода оказалась адски ледяной, но лучше такая, чем никакой вообще.

На обратном пути пришлось отказаться от предложения позавтракать, сославшись на недомогание. Хозяин харчевни наверняка был осведомлён о моих ночных бдениях, и я рассчитывал, что отговорка вполне прокатит, но тот как-то подозрительно прищурился и неожиданно предложил попариться в баньке. Мол, любую хворь, как рукой снимет, а баньку он обещает организовать самую лучшую и совсем недорого. Тем более и ходить далеко не надо, так как с противоположной стороны от конюшни у него имеется отличная баня, специально для порядочных гостей срубленная, и если я не против, он тот час же прикажет её истопить. Сказать, что я принял его предложение с восторгом, значит, ничего не сказать. Мне ни разу ещё не довелось помыться по-человечески, с тех пор как попал на Анурис, плескание в ведре с водой не в счёт. И у меня совершенно выскочила из головы вероятность того, что здесь тоже может быть известна баня, горячим поклонником, которой я являлся всю свою сознательную жизнь, и никогда не упускал случая знатно попариться. Я немедленно согласился на столь заманчивое предложение, даже слегка огорошив хозяина своим энтузиазмом. Но, прикинув в голове свои планы на сегодняшний день, попросил его перенести баню на послеобеденное время. Пошарив в карманах штанов, тут же заплатил затребованные шесть медяков, сообщив, что, если Эзарил надумает присоединиться, само-собой заплатим ещё столько же. Хозяин сделал круглые глаза, молча принял деньги и отправился отдавать какие-то распоряжения.

            Окрылённый перспективами я взлетел по лестнице в нашу комнату. Развесив на спинке кровати полотенце и перезатянув хвост на затылке, порадовался в очередной раз отсутствию необходимости в ежедневном бритье бороды. Оправил свой халат и, прицепив на пояс кинжал (ношение длинномерного оружия в городе считалось признаком плохого тона), снова спустился вниз в поисках эльфа. Народу в зале было немного, возможно, большинство успело позавтракать и расползтись по своим делам. Эзарил тоже находился здесь и даже успел заказать жареную курицу, которую сейчас с удовольствием и грыз.

            – Какие планы на сегодняшний день? – подсел я к нему.

            – После завтрака, – он бросил на меня взгляд поверх курицы, – не мешало бы начать распродавать наше барахло, да и излишек лошадей тоже, чтобы не платить за постой ненужной нам скотины.

            – Поддерживаю обеими руками, – согласился я. – Как плечо?

            Эльф, кивнув, промычал что-то оптимистическое.

            – Отлично! Тогда официально сообщаю тебе, что вечером мы идём в баню. С тебя шесть медяков.

            Эзарил вытаращил глаза и закашлялся. Я дружески похлопал ему по спине.

            – Думаешь, стоит? – просипел он.

            – Конечно, стоит, – безапелляционно заявил я, – когда ты нормально мылся в последний раз? Наверняка ещё в Эльфиоране? А я, даже не помню, когда. О чём тут думать вообще? Баня ничего, кроме пользы принести организму не может. Какие тут могут быть сомнения? Обещаю, не приставать, – подколол я его.

Эльф, успевший откусить кусок курицы, опять закашлялся и с укором посмотрел на меня слезящимися глазами.

– Твой вампирский юмор… – снова просипел он, промокая глаза рукавом, – наверняка станет причиной моей смерти. Босорг, меня же к этому не готовили.

– Ладно-ладно, извини, – улыбнулся я, вставая из-за стола. – Не буду больше ранить твою нежную душу. Ухожу.

В комнате принялся сортировать сброшенное в угол добро. Отдельно оружие, отдельно одежду, доспехи, лошадиную сбрую. Это оказалось не так просто, как представлялось изначально, и когда вернулся эльф, дело было ещё далеко от завершения, но вдвоём работа пошла веселее. В итоге мы запрягли двух заметно повеселевших и отдохнувших лошадей, загрузили их оружием и доспехами и отправились в торговые ряды, замеченные нами ещё вчера. Вот теперь на улицах, жителей было уже порядочно, а на рыночной площади и подавно. Всевозможных лоточников мы услышали даже раньше, чем увидели. Мужчины, женщины и дети всех возрастов наперебой предлагали различные ягоды, семечки и орехи. Аккуратно ведя тяжело нагруженных лошадей сквозь массу людей, мы вошли на рыночную площадь. Торговые ряды представляли собой… хм… ряды добротно сколоченных торговых лавок, стоящих впритык друг к другу и крытых общей крышей. Основной сложностью здесь являлась навигация. Ткацкая лавка запросто могла соседствовать с алхимической и скорняжной.  Существовало единственное  правило отделяющее продукты от всего остального.

Так как в здешних особенностях торговли я разбирался чуть меньше, чем никак, вся надежда оставалась на Эзарила. Он не подвёл и бойко взялся воплощать эту надежду в жизнь. Поплутав некоторое время по рядам, мы остановились напротив опрятной доспешной лавки, которая называлась коротко и ясно: «Вся защита». Бросив пару медяков снующей под ногами ребятне, с просьбой посторожить коней, проследовали внутрь. Кражи мы особо не боялись, купцы – главная статья дохода города, охранялись не хуже самой администрации, и городская стража постоянно курсировала между рядами, зорко бдя за соблюдением порядка.

Стоило только двери закрыться за нашими спинами, как нас тут же взяли на прицел два оценивающих глаза. Принадлежали они наполовину седому бородатому торговцу богатырского роста и комплекции. Взгляд этих глаз быстро пробежал по мне, перепрыгнул на эльфа, где и задержался.

– Приветствую, – радушно улыбнулся здоровяк. – Чем могу быть полезен?

Я вежливо поздоровался, а Эзарил молча закрутил головой по сторонам, осматривая стены, увешанные разнообразными доспехами. Затем он перевёл взгляд на прилавок, так же забитый всевозможными латными перчатками, наручами и поножами, и, наконец, произнес:

– У нас имеется несколько лишних комплектов доспехов. Доспехов не эльфийских, – добавил он, видя, как подобрался торговец, – но качественных, и мы хотели бы найти того, кто предложит достойную цену.

– Прекрасно! Показывайте ваши доспехи, уважаемые, – ответил ничуть не огорчившись купец. – Их ведь пока не увидишь, да не потрогаешь, оценить никак нельзя.

Эльф кивнул головой и мы, выйдя за порог, принялись распаковывать товар.

Довольно скоро всё, что имело хоть какое-то отношение к доспехам, перекочевало в лавку, изрядно её захламив.

Торговец при виде этой кучи добра даже ухом не повёл, но хитро забегавшие глазки, выдали охватившее его возбуждение. Он предложил нам присесть в специально принесённые им для этой цели кресла и принялся копаться в доспехах. Процесс осмотра любой вещи начинался с того, что купец подносил к ней небольшой полупрозрачный кристалл, обрамлённый в ажурную оправу. Эти манипуляции меня весьма заинтересовали. По всей видимости, торговец тестировал товар на наличие магии. Мысль пришла мне в голову после того, как я обнаружил с помощью магического взгляда едва заметное свечение амулета. А вот каким образом работает этот кристалл, мне увидеть было не суждено, потому что в привезённых нами доспехах никакой магии не было. Я бы её сразу почуял.

– Ну что же, уважаемые, – лавочник, закончив свой профессиональный ритуал, вернулся за прилавок, – качество вашего товара действительно не вызывает нареканий, за исключением того, что некоторая часть доспехов нуждается в ремонте разной степени сложности. Тем не менее, я готов предложить вам за всё сразу три тысячи триста пятьдесят серебряных монет. Или тридцать три золотых и пятьдесят серебряных, если вам так удобнее.

Я молчал, так же молчал и Эзарил, спокойно и равнодушно глядя на торговца.

Тот, не получив ответа, сделал следующее предложение:

– Ладно, пожалуй, я смогу подвинуться до тридцати пяти золотых, – но, видя в наших лицах отсутствие какого-либо интереса, слегка покраснел и, обращаясь конкретно к Эзарилу, закончил: – Плюс пять процентов скидки для вас на любой мой товар. Больше вам никто во всём Окомелке не предложит.

Эльф, словно проснувшись, приподнял голову.

– Нас устраивают ваши условия, хозяин, – произнёс он. – По рукам. И если вас не затруднит, пять золотых серебром, остальное золотом.

– Конечно, как вам угодно, – купец незаметно выдохнул и, враз повеселев, направился куда-то вглубь лавки, задёрнув за собой плотную занавесь. Некоторое время оттуда доносились только звон монет и пыхтение торговца. Наконец, он снова предстал перед нами.

– Вот, тридцать золотых и пятьсот серебряных, как договорились, – сообщил лавочник, протягивая Эзарилу вместительный кошель. – Само собой, можете пересчитать.

– Благодарю, хозяин, – эльф забрал кошель, – но в этом нет нужды. Мне известно от знакомых о вас и вашей честности, и только поэтому мы пришли именно к вам, и исключительно по этой причине я не буду пересчитывать деньги.

– Тогда, может быть вас заинтересует что-нибудь из моих товаров? – купец, польщённо огладил пышную бороду.

– Возможно заинтересует, – влез я в разговор. – Чтоб уж лишний раз не отвлекать вас от работы, хочу поинтересоваться, не найдётся ли у вас какой-нибудь кожаной курточки наподобие той, что на моём друге?

– Курточки? – как-то странно взглянув на меня, повторил торговец.

– Ну да, вот такой, чёрненькой, – подтвердил я, ткнув в эльфа пальцем.

При этом я успел заметить, как Эзарил снова усмехается одними глазами.

– Что? – не понял я. – Какая-то проблема?

– Чёрненькая курточка… – задумчиво и чуть ли не нараспев проговорил лавочник, бросая взгляд на невозмутимого эльфа. – Проблема тут одна единственная, уважаемый, – начал объяснять он с явной горечью в голосе, – и заключается она в том, что почтенные соплеменники вашего друга не продают такие, как вы выразились «курточки», абсолютно никому. По слухам, достойных внимания, они очень удобны, не сковывают движения, весят в два раза меньше простой кольчуги, и защищают от всех видов ударов ничуть не хуже, а иногда даже и лучше. Кроме того, такой доспех можно надевать, в отличие от той же кольчуги, хоть на голое тело. Есть ещё множество слухов, но они уже из разряда «не заслуживающих внимания». Больше об этой «курточке» вам сможет рассказать только её владелец, – купец перевёл взгляд на Эзарила. – От себя же скажу, что был бы очень рад и не пожалел бы денег на приобретение такого доспеха, хотя бы в единственном экземпляре. Профессиональный интерес, знаете ли, – добавил он, глядя на эльфа.

– Я не издаю законы нашего народа, – пожал плечами разведчик. – Я им следую.

– Ну да, конечно, – огорчённо пробормотал торговец. – В таком случае, от себя, из наиболее подходящего, могу предложить лёгкую кольчугу или толстую двойную кожу. Всё с моей личной гарантией, – добавил он. – Аккурат сыновья собирали, сам учил.

Хм… А мужик-то оказывается не просто «купи-продай», но ещё и мастер. Наверняка просто по возрасту передал производство молодым, а сам теперь заведует «отделом сбыта» лично. Общее управление, понятное дело, тоже за собой оставил. Ну, что ж, всегда уважал производителей, умеющих создавать качественные вещи.

Покопавшись в предложенных вариантах, я не выбрал ничего. Кольчуга оказалась довольно тяжелой, а кожа почти не гнулась из-за толщины. Огорчённо поводив головой по сторонам и не найдя на чём задержать взгляд, я собрался уже было покинуть лавку, но торговец меня остановил.

– Погодите, уважаемый, есть у меня ещё одна вещица, возможно, вам она подойдёт, – с этими словами он снова скрылся за занавесью. Раздался какой-то шорох, звук удара тяжёлой деревянной крышки, и купец вышел к нам, неся в руках тючок из тонкой кожи, плотно перемотанный бечевой. Выложив тючок на прилавок и размотав бечеву, торговец достал занятную тёмную куртку из странной шершавой кожи. Кожа определённо принадлежала раньше скату, но, судя по величине «зёрен» на внешней стороне, размеров он был при жизни, просто циклопических.

– Имеется у меня такая вот курточка, – начал торговец рекламную компанию, – и числится за ней один курьёзный случай. Прошлой осенью один столичный франт ехал по каким-то своим делам к эльфам в Дриганталь и, остановившись у нас в городе на пару дней, загулял в местном кабаке. Мало того, что загулял, так ещё и проигрался в кости буквально до нижнего белья. Наутро, проснувшись в одних кальсонах и не успев продрать глаза, он побежал жаловаться к городскому голове, что его, дескать, опоили и обокрали. Голова, как назло оказавшийся уже на рабочем месте, кликнул капитана стражи, и тот, «по горячим следам» быстренько отыскал и приволок всех обвиняемых. Обвиняемых оказалось пятеро, трое наших и двое таких же столичных хлыщей, как и «обокраденный». Он сам с ними в одном караване и пришёл. Так вот, этот балбес вместо того, чтобы по-тихому между собой с ними разобраться, должно быть, с пьяных глаз, во всеуслышание зачислил в обвиняемые и этих двоих тоже. Все пятеро, естественно, признавать свою вину категорически отказались. А дальше начался сущий бардак. Голова у нас мужик хитромудрый и изворотливый, недаром уже тринадцатый год подряд переизбирается, почувствовал, что дело пахнет большим скандалом. Но деваться ему было некуда, народ тебя избрал – изволь соответствовать. Голова решил для начала обвиняемых поделить, отдельно судить столичных, отдельно наших, но тут уж весь присутствующий люд возмутился (суд-то у нас при всём честном народе ведётся, как положено), раз вместе гульбанили, так пусть вместе и ответ держат. Голова поскрёб в затылке и вынес следующее решение. Если столичные господа прилюдно повинятся и добытые ими нечестным путём вещи вернут хозяину, то и всем остальным тоже придётся вернуть кто, что выиграл. А ежели господа аристократы поклянутся свое честью и достоинством, что игра велась честно, то и наши так же ни в чём обвинены не будут. Само собой, столичные хлыщи поклялись всем, чем только смогли, в том, что никаких нарушений в ходе игры не допускалось и выиграли они всё абсолютно честно. Во-первых, им было не с руки очернять своё имя своими же собственными руками, а во-вторых, они, вероятно, здорово обиделись на того франта, за то, что он публично обозвал их ворами и заставил оправдываться. В итоге игра была признана судом честной, никакие вещи и деньги никому возвращены не были, а обвиняемые тут же отпущены. Франт тогда дико ругался, обещал собаками затравить того сукина сына, на котором увидит куртку, подаренную ему невестой. И ещё много чего нехорошего сулил, только всё без толку. Дело кончилось тем, что бедолага взял в гномьем банке денег в долг, прикупил кое-каких шмоток, и с первым попутным караваном отбыл обратно в столицу. А через день после его отъезда мне вот эту куртку и принесли.

Купец встряхнул обозначенное изделие, и оно всё заиграло чёрными перламутровыми волнами.

– Как вы можете видеть, куртка изготовлена из кожи северного ската, – торговец явно перешёл к заключающей части презентации товара, – не боится ни огня, ни воды, в разумных пределах, само собой. Качество выделки безупречное, крой и шитьё выше всяческих похвал. Рукава до локтя, подразумевающие ношение наручей, достаточно широкие, чтобы оставить возможность поддеть тёплые вещи. От воротника до плеча и от плеча до локтя идёт усиление из приклёпанных стальных полос. Пуговицы из рога болотного буйвола. Откровенно говоря, если разобраться, мне вообще не стоило её тогда покупать, но не смог устоять перед таким шедевром. Лично я на угрозы того придурка клал вприсядку, но у меня имеется куча внуков, и выяснять степень его адекватности мне не очень хочется. А потому данное сокровище пылится у меня в сундуке, и вам я его показал исключительно по причине того, что эльфам нет никакого дела до наших грязных делишек, и как мне кажется, они не станут водить дружбу с недостойными людьми. Таким образом, благодаря невероятному стечению всех вышеуказанных обстоятельств, у вас имеется возможность приобрести сие бесценное творение всего за каких-то несчастных два золотых.

Я, усмехнувшись, принял куртку из рук торговца. Не знаю, какой из него доспешник, но вот талантом к торговле он обладал несомненным. Осмотрев столь красочно разрекламированный товар со всех сторон, пришёл к выводу, что описание не так уж далеко от правды. Куртка действительно выглядела очень добротной и качественной.  Скинув халат, натянул её на себя, застегнулся, сделал несколько наклонов и махов руками в разные стороны, и понял – надо брать. Лёгкая, удобная, нигде ничего не трёт, не жмёт, не сковывает движения. Бросив взгляд на эльфа, увидел только его лёгкий кивок и протянутый мне кошель.

– По рукам, – повторил я фразу Эзарила, отсчитывая купцу монеты, – забираю у вас это сокровище и обещаю не распространяться о том, где мы его приобрели.

– Премного благодарен, носить вам её не переносить, – запричитал торговец. – Ежели понадобятся ещё услуги по моей части, сразу обращайтесь и помните про скидку. А коли сам помочь не смогу, всегда подскажу того, кто сможет.

– Вот за это отдельное спасибо, – решил я поймать старого хитреца за язык. – Дело в том, что у нас ведь ещё и оружия немного имеется, так не мог бы ты, уважаемый, подсказать такого же порядочного купца, только по оружейной части?

– А чего ж не подсказать? – торговец на мгновенье задумался. – Знаю одного такого, да его много кто знает, Крут Рыжий, отменный кузнец. У него, правда, сейчас в лавке дочка работает, огонь девка, ей бы детей рожать, а не железки ворочать, ну да это их дело… Но в оружейном ремесле она разбирается почти как сам Крут, так что помочь сумеет не хуже любого другого. Если хотите, могу кликнуть внучка?  Он вас до самой лавки доведёт.

Я глянул на Эзарила.

– Нет необходимости, хозяин, – ответил тот, направляясь к двери.  – Мне известно, где находится лавка Крута Рыжего.

– Ну и хорошо, коли так, – крикнул нам в спины лавочник. – Если что, заходите. Всегда рад.

– Поздравляю с обновкой, – нарушил молчание эльф, когда мы, отвязав своих лошадей, снова пробирались между торговыми рядами. – Действительно очень неплохой вариант тебе попался.

– Спасибо, – отозвался я. – И насколько он хуже твоего секретного варианта?

– Скажем так, похуже, – хитро глянул на меня Эзарил. – Но из доступных людям материалов, этот один из лучших, что они могут сделать, из подходящего лично тебе.

– Ого, тогда мне действительно повезло, – обрадовался я. – А твой доспех на самом деле такой секретный или…?

– В основных материалах никакого секрета нет, – ответил эльф, – и этот хитрый лавочник прекрасно о них осведомлён. Кожу мы берём с хвостов ламий и обшиваем пластинками из дерева фьэлмон, некоторые его разновидности мы даже продаём людям. Они используют его для изготовления самых дорогих магических посохов и жезлов. А вот чем пропитывают эти материалы наши алхимики, и какие именно накладывают заклинания друиды, я уже не имею ни малейшего понятия. Кстати, я удивлён, что купец не обнаружил никакой магии, у гвардейцев шада деньги водятся, должны были хоть что-нибудь да зачаровать. Ну, оружие-то наверняка с магией, придётся ещё и в магическую лавку тащиться. Без точного опознания заклятья ни один лавочник ничего не купит.

– Не придётся, – успокоил я его. – Нет на оружии никаких чар.

– Откуда ты знаешь? – удивился Эзарил. – Ты можешь видеть чары? Никогда не слышал, чтобы вампирская магия позволяла распознавать заклятья.

– Моя позволяет, – решил я немного приоткрыть для эльфа свои секреты. – Возможно, вампиры тоже бывают разными.

– Всё возможно, – искоса глянул на меня разведчик. – О, всегда хотел узнать, а на моём снаряжении видно какие-нибудь чары и заклятья?

– От твоего доспеха и обруча на голове исходит какая-то слабая аура, – попытался я объяснить. – Такое ощущение, будто что-то приглушает свечение наложенных чар. Эту ауру я не могу различить уже шагов с пяти, хоть обычно чары и заклятья замечаю с вдвое большего растояния, а если специально искать, то и дальше.

– Угу, – неопределённо промычал эльф. – А можешь понять, какие именно скрываются чары?

– Нет. Всё смазано сильным маревом, но даже если бы его и не было, моя задача проще бы не стала.  Я вижу только наличие чар и заклятий, но различать какие из них что делают, пока не умею, так как специально меня этому никто не учил. Кстати, а чем вообще чары от заклятий отличаются?

– Ты кого спрашиваешь? – ехидно скривил губы Эзарил. – У меня магических способностей вообще нет, ни капли.

– Ну, мало ли…

– Если коротко, то маги различают чары и заклятья по результату воздействия. Чары – это просто усиление предмета, а заклятье – придание ему определённого свойства. Пример: если ты хочешь сделать свой клинок прочнее или щит легче, то это – чары, а если ты… ну, человек, захочет видеть в темноте, то заказывает себе наложение заклятья «Кошачьего Глаза» на шлем. Или вон у тебя на бурдюках висят заклятья «Сохранения». И ещё, чары накладываются один раз и навсегда, а заклятья требуют периодического обновления. В связи с этим, чары изначально стоят гораздо дороже, но со временем заклятья их обгоняют. Чтобы наложить качественные чары или заклятья требуется не один год учиться, потому маги дерут за свою работу безбожно. Впрочем, обновить что-нибудь не слишком заковыристое сможет любой деревенский колдун. Доступно изложил?

Я кивнул, усваивая полезную информацию.

Вскоре эльф довёл нас до лавки, на двери которой был прибит громадный деревянный щит, а поверх него имелась табличка с названием лавки: «Клинок – лучший друг». Весьма неоднозначное утверждение, на мой взгляд, ну да ладно. Повторив наш трюк с наймом малолетних охранников, мы вошли внутрь.

По габаритам этот «бутик» ничем не отличался от предыдущего, с той лишь разницей, что здесь все стены были увешаны различными орудиями причинения телесного вреда ближнему своему или не совсем ближнему. Имелось и второе отличие, от вида которого у меня заурчало в желудке, а у Эзарила началось слюнотечение, правда, по совсем иному поводу. За прилавком стояла, внимательно нас разглядывая, молодая девушка с копной волос цвета тёмной меди, перехваченных кожаной налобной лентой, конопушками по всему лицу, большущими карими глазами и румянцем во всю щёку. Нельзя было назвать её пухленькой, но здоровьем от неё так и веяло.

– Здравствуйте, – белозубо улыбнулась она нам. – Чем могу вам помочь?

Я услышал, как эльф шумно сглотнул и понял, что разговор придётся начинать мне.

– Здравствуйте, – поприветствовал я её. – Нам посоветовали обратиться к вам по вопросу продажи оружия, некоторое количество которого имеется у нас в наличии. Или, если вы не согласитесь его купить, то хотя бы по вопросу оценки оного.

– Конечно, – откликнулась хозяйка лавки, – заносите. Посмотрим, оценим, может и купим.

Я пихнул Эзарила в бок, выведя его тем самым из оцепенения, и вышел наружу.

– Смотрю, тебя конкретно проняло, дружище, – поддел я задумчивого эльфа.

Тот помотал головой, словно избавляясь от наваждения.

– Уф… – пробормотал он, растирая лицо. – Но согласись, что есть с чего?  Очень аппетитная штучка.

– Согласен с тобой на все сто, – лязгнул я зубами. – У меня от одного её вида в желудке аж бурление началось.

– Да ну тебя, – беззлобно отмахнулся эльф. – Я же не о том. Всё у вас, вампиров, не как у других.

– И снова соглашусь с тобой, друг – эльф. Совсем не так у нас всё. А как насчёт тебя? Ты свободен от обязательств перед какой-нибудь лесной красавицей?

– Свободен, – буркнул Эзарил, искоса глянув в мою сторону.

«Ну свободен, так свободен, – подумал я, разгружая лошадей, – незачем копать глубже, чем копнулось».

Постепенно мы захламили своим товаром и вторую лавку, на этот раз саблями, копьями, луками и кинжалами.

– Ну что, готов? – спросил я Эзарила перед последней ходкой с товаром.

– Готов, – снова буркнул эльф, делая морду кирпичом.

Мы открыли дверь, и Эзарил снова застыл соляным столбом. А всё по причине того, что нам прямо с порога открылся вид на обтянутую кожаными штанами… эээ… заднюю часть хозяйки лавки, которая в этот момент, нагнувшись, что-то искала в нашей куче оружия.

Толкнув эльфа плечом, бережно положил свою ношу на пол. Бравый разведчик отмер и повторил мои действия.

– Мы тут постоим в уголке, если вы не против? – обратился я к девушке. – Пока вы проводите оценку.

– Ох, извините, – всплеснула она руками. – Простите мне мою невежливость. Присаживайтесь, вот сюда. Не желаете ли компотику яблочного, пока я тут возиться буду? Сама варила.

– Благодарю, но я, пожалуй, воздержусь, – ответил я учтиво. – А вот мой друг наверняка не отказался бы.

Я глянул на Эзарила.

– Буду благодарен, – выдавил из себя эльф.

– Вот и чудненько, я мигом, – донеслось уже из глубины лавки. Раздался звук переливаемой жидкости, и оружейница выпорхнула из-за занавески, неся глиняную кружку с компотом. Подойдя к нам, с лёгким поклоном передала кружку эльфу, не забыв при этом озорно стрельнуть на него глазками, и убежала продолжать оценочные работы.

Эзарил вздохнул, задумчиво отхлебнул компота и со вселенской грустью в глазах принялся разглядывать убранство лавки, старательно избегая смотреть в сторону её хозяйки, увлечённо сканирующей на предмет магии наше оружие. Слава богу, мучения его долго не продлились, и девушка, закончив подсчёты, озвучила нам сумму.

– Я готова взять у вас всё за сорок четыре с половиной золотых или можем торговаться за каждую саблю по отдельности? Оружие скорхарское, в основном добротное, но всё же разница в качестве имеется.

– Господин эксперт, как вы считаете? – переадресовал я вопрос Эзарилу.

Эльф вздохнул, допил махом компот и коротко отрезал:

– Согласны!

Девушка тут же обрадовалась и заулыбалась, но я поспешил умерить её веселье.

– Согласны, но с одним условием. В цену будет входить крепление на спину для вот этих вот сабелек, – я показал специально отложенную для себя пару сабель.

– Позволите? – попросила она, протягивая руку.

Вытащив одну саблю из ножен, осмотрела её с обеих сторон, глянула вдоль клинка, махнула в воздухе, попробовала на изгиб. Проделала те же операции с другой саблей, на автомате, проверив обе кристаллом.

– Ну, что же, – заключила она, – сабли отличные. Харалуг, рисунок на металле мелкий и равномерный, что говорит о высоком качестве. Не перекаленный и правильно отпущенный, симметрия соблюдена, баланс вообще идеальный, ну и декоративное оформление выше всяческих похвал. Но самое главное – клеймо, принадлежащее скорхарскому мастеру Азыгу ир-Залдару, а его изделия славятся своим качеством до самого севера Вельдании. Если будете продавать, возьму по тридцать золотых за каждую.

– Нет, продавать не буду, – отказался я. – Мне нужно закрепить их на спине. Можете сделать?

– Сделать не проблема, – ответила она, подумав, – но как вы их оттуда доставать будете? Клинок-то у каждой, без малого, едва ли не в полтора аршина.

Местные системы мер меня иногда порядком подбешивали, со всеми их аршинами, вершками, пудами и тому подобным. Причём, например, гномий шаг или сажень совсем не соответствовали эльфийским шагам и саженям. И это только один из самых простых казусов. Человеческий аршин на глаз составлял порядка семидесяти сантиметров, а длина клинков моих сабель (в привычной мне системе мер) была почти метр.

Я молча взял саблю, засунул её в ножны и завёл за спину. Проверил на предмет извлекаемости, после чего озадаченно почесал в затылке. Сабля не вытаскивалась, длины руки банально не хватало. Этот нюанс мне как-то в голову никогда не приходил, на арене мне оружие выдавали уже без ножен. Я вопросительно посмотрел на Эзарила. Тот скептически цокнул языком и отрицательно покачал головой. Да как так-то? Не хочу я их на ремне таскать, с одной еще, куда ни шло, а с двумя это полный треш. А если бежать придётся или по земле ползти? Не-е…Так не пойдёт.

– Могу предложить решение, – напомнила о себе хозяйка лавки и, убедившись, что достаточно нас заинтриговала, метнулась в свои запасники и через минуту вынесла пару недлинных прямых мечей в простых ножнах.

– Что можете сказать? – протянула она мечи нам.

Мы взяли по мечу и принялись их рассматривать.

Я почти в точности повторил все приёмы, с помощью которых оружейница проверяла мои сабли. Потом отобрал меч у Эзарила и подверг его такой же проверке.

Ну, что тут можно было сказать? Прямой клинок из харалуга, у гарды заметно шире, к кончику плавно сужается, по центру дол, помогающий облегчить клинок, баланс идеален, простая прямая гарда. Мечи выглядели абсолютно одинаковыми, как близнецы.

– Могу сказать примерно тоже, что и вы сказали про мои сабли. С некоторыми дополнениями, – дал я краткую характеристику мечам. – Мечи эти больше подходят пешему, чем конному, ими одинаково удобно как колоть, так и рубить, ну и на них меньше украшений, чем на моих.

– Приятно слышать такую оценку моим изделиям, – чуть зардевшись от похвалы, ответила оружейница. – Эти мечи я сковала в качестве доказательства своего мастерства для вступления в Гильдию Оружейников Окомелка. Украшения пока доделать не успела, но предполагаю, что вам мечи больше нужны для практического применения, чем для дворцовых этикетов. И они, бесспорно, будут удобнее для ношения за спиной, чем ваши сабли. А потому, готова предложить равноценный обмен. Да, если хотите, можно какой-нибудь тест провести, гвоздь там перерубить или ещё чего, – она испытующе посмотрела на меня.

– Не надо, – ответил я, слегка стукнув оголовьем ножен по клинку, и отметив, раздавшийся глубокий протяжный звон, – я верю, что клинки достойные, незачем их уродовать.

– Какое же счастье общаться с профессионалом, – всплеснула руками девушка, – которому не нужно разъяснять про всякий бред наподобие разрубания «…всадника в доспехах, от башки до задницы…». Уж простите за формулировки в цитате. Не исключено, что когда-нибудь и создадут чары с помощью которых можно будет добиться такого эффекта, но до сих пор мне ничего похожего видеть не приходилось. Тем не менее некоторые умники, наслушавшись сказок про мечи-кладенцы, упрямо доказывают мне реальность придания таких свойств вообще «чистому» клинку. Да я почти уверена, что даже гномы не смогут провернуть ничего подобного со своим ферралем.

Эзарил при последних словах скептически фыркнул. Всем было известно давнее соперничество гномов и эльфов в плане вооружения, как собственно и во многом другом. Принципиальное отличие состояло в том, что эльфы в создании оружия ориентировались на ловкость и точность фехтовальщика, а гномы на силу. А так как войны между этими народами не случалось уже чуть ли не тысячу лет, то способ доказать преимущество своей концепции, как-то не находился.

– Или вот ещё, одно из моих любимых: «Хочу чтобы мой меч мог разрубить падающий шёлковый платок». Как вам такое?

– А что, вот прямо никак-никак невозможно наточить клинок до такой степени? – подколол я её.

– Уважаемый, не портите произведённое впечатление, – вздохнула оружейница. – Видя, как вы рассматривали мечи, я уверена в вашей компетенции по данному вопросу, а потому вы, несомненно, знаете, что для профессионала это проблемы не составляет. Однако возникает вопрос «ЗАЧЕМ»? Потому как, заточенный до такой степени клинок останется без режущей кромки после первого же столкновения с костями, не говоря уже о доспехах.

– Да, примерно так мне это и представлялось, – улыбнулся я, вспоминая как Дорни, часами просиживая на табурете перед моей камерой, грузил меня различными байками. В одной из них как раз упоминалось о том, как эльфы и гномы мерялись качеством своего оружия. Эльфы тогда развлекались с платочками и лепестками роз, а гномы рубили топорами пачки щитов и вязанки копий. Естественно, Баддибрант приводил десятки доводов, доказывающих победу именно гномов. Эти легенды я слушал вполуха, но помимо баек Дорни много говорил об оружии вообще. Секретов изготовления, само собой не раскрывал, ну да мне они и не нужны, а вот общей информации выдавал просто горы. Какое оружие для каких целей использовать, как отличить качественное от дрянного, какие чары чаще всего накладывают на клинки и почему, и многое-многое другое. Вот эту информацию я старался впитать максимально полно, перепроверяя её потом на тренировках у Рурга. Тот, правда, представлял собой больше практика-пользователя, чем оружейника, но опытом по обращению с холодным оружием обладал просто колоссальным, и благодаря этому я мог усваивать знания с разных точек зрения.

– Так, как вам моё предложение? – вернула меня к реальности девушка.

– Предложение очень заманчивое, – ответил я, – но с некоторыми поправками. Хоть я и не подвергаю качество ваших мечей сомнению, но, согласитесь, изделия мастера Азыга ир-Залдара пользуются всё же большей известностью, чем ваши, по крайней мере, пока. Кроме того, имеет место ещё и декоративная отделка. Так что предложение, на мой взгляд, несколько несбалансированное.

– Я могу доделать декор, – начала девушка, покусывая губу, – это недолго…

– Не нужно, – прервал я её. – Они меня действительно больше интересуют с практической точки зрения. Но я хотел бы сделать вам встречное предложение. Во-первых, как я уже говорил, мне нужно крепление для ношения этих мечей за спиной. Во-вторых, сделайте мне штук… ну скажем десять… нет, лучше пятнадцать стальных, калёных, четырёхгранных игл с ваш мизинец толщиной. И на верхнюю часть вот этих наручей, – я показал на свои, – пришейте сквозные кожаные гнёзда под эти иглы, к примеру, по три на каждый, чтобы сидели плотно и сами не вываливались. И тогда будем считать, что мы в расчёте. Как вам такое предложение?

Оружейница задумалась. Краем глаза я заметил, как эльф тоже едва заметно хмурит брови в попытке понять, что за ерунду я такую придумал.

– Могу добавить ваше предложение, – прервала размышления хозяйка лавки. – У меня имеются в наличии очень хорошие наручи из кожи арассаса. Если пришить сверху заказанные вами гнёзда из обрезков той же кожи, получится и стильно, и надёжно, так как специально обработанная кожа арассаса отличается крайней эластичностью и износостойкостью. Однако я не очень понимаю, как вы эти иглы будете метать, ведь достать их будет совсем не просто?

Я, неопределённо улыбнувшись, пожал плечами, дескать, как-нибудь справлюсь. Поняв, что других объяснений не будет, она невозмутимо продолжила:

– Если добавите тридцать серебряных, у вас будут лучшие наручи в Вельдании.

– Десять, и те наручи, что сейчас на мне. И ваша работа мне нужна завтра утром, – парировал я.

– Согласна, – махнула рукой оружейница, – давайте сюда ваши наручи. Сабли принесёте завтра, когда будете забирать заказ.

– По рукам, – меня такой вариант более, чем устраивал. По деньгам, я, конечно, здорово потерял, но зато получу именно то, что хочу.

Я забрал оговоренные ранее деньги и отдал наручи, после чего девушка ловко сняла с меня мерку и записала что-то на небольшой восковой табличке. Мы совсем уже собрались уходить, когда меня посетила интересная идея.

– Извините, – попросил я оружейницу, доставая из кармана одно из серебряных колец, собранных нами с гвардейцев, – а вы не могли бы проверить вашим кристалликом вот этот колечко?

 Кольцо было красивым, с изящной тонкой резьбой по металлу и неизвестным мне, крупным, чётко огранённым камнем мутно-синего цвета. Я точно знал о наличии на нём какой-то магии, но мне хотелось увидеть, как на неё среагирует «прибор».

– Конечно, – отозвалась девушка, поднося кристалл к перстню.

В следующий миг кристалл вспыхнул ярко-жёлтым огнём, осветив всю лавку.

– Ух, ты! – удивилась девушка, щуря глаза. – Что у вас там такое сильное? Нечасто он у меня так полыхает.

– Сам не знаю, – я тоже старательно моргал, пытаясь избавиться от «зайчиков» в глазах. – Это подарок. А точно сильное?

– Вы же сами видели. Наш определитель магии новый и весьма чувствительный, так что показывает всё точно. Сходите в магическую лавку, тут недалеко. А если сошлётесь на меня, то вам даже скидку сделают на опознание магии.

– Хм… Спасибо большое, – отозвался я, направляясь к двери, – непременно так и сделаю. До завтра.

– А кто-то говорил, будто он не умеет торговаться, – подметил эльф, когда за нами закрылась дверь.

– Вот не поверишь, первый раз в жизни испытал удовольствие от процесса, – сам себе удивился я. – Наверное, торговец оказался подходящим.

– Наверное, – Эзарил иронически хмыкнул. – Какие дальнейшие планы?

– Если ты не очень проголодался, я бы предложил разобраться с лошадьми и всеми остальными вещами, дабы уже забыть об этой проблеме.

– Не проголодался. Давай доделаем дело. Кстати, а что там с кольцом? На самом деле ведь что-то серьёзное в него залили, полыхнуло знатно.

– Не знаю, – ответил я, протягивая кольцо, – но магией от него прёт не слабо. Белой.

– Белой? – удивился Эзарил, разглядывая драгоценность. – Хм… А давай-ка попробуем…

Эльф надел кольцо на палец, постоял несколько секунд, прислушиваясь к себе, и, вдруг зябко передёрнув плечами, резко сорвал кольцо с пальца.

– «Час жизни», иногда очень полезная штука, – выдал свой вердикт разведчик, возвращая мне кольцо. – В случае тяжёлого ранения берёт под свой контроль работу внутренних органов: не даёт остановиться сердцу, резко ускоряет процесс кроветворения, ослабляет боль, не позволяет терять сознание и тому подобное. Тем самым частенько продлевает жизнь своему хозяину на некоторое время, предоставляя шанс донести его до лекаря. Прошлый владелец кольца банально не успел его надеть, хотя ему это вряд ли помогло бы, так что заряд всё ещё полон.

– А про заряд-то ты откуда знаешь? У тебя же нет магических способностей.

– А ты надень, – криво ухмыльнулся эльф.

Я пожал плечами и надел кольцо на безымянный палец. Сначала ничего не происходило, но потом всё тело стало покалывать мелкими иголочками, как бывает, когда отлежишь ногу или руку. Не очень приятное ощущение, потому я поспешил снять перстень с пальца.

– Я встречался с этим заклятьем, – пояснил Эзарил. – Чем сильнее «колет иголками», тем сильнее заклятье, и тем на дольше его хватит в случае чего. Это колечко колет весьма внушительно. Из-за этих самых «иголок» его и невозможно носить постоянно, а надеть потом не всегда успеешь, что и произошло. И очень недешёвая вещь, скажу я тебе, уверен, даже гвардейцу пришлось изрядно поднапрячься, чтобы на него скопить.

– Действительно, полезная штуковина, – я повертел в руках кольцо и протянул его эльфу. – Держи, тебе может сильнее пригодиться, я всё-таки покрепче буду.

– Вот ещё! Покрепче он будет! – возмутился Эзарил. – Я как-то без него до сих пор обходился и дальше справлюсь. Кроме того, это на тебя могут охотиться начать, а не на меня, так что не ерунди.

– А я тебе по гроб жизни…

– Так, стоп! Вот на этом остановись. Ещё немного и ты меня оскорбишь, предположив, будто я кинулся тебя спасать, надеясь на материальное вознаграждение, – удлинённые глаза эльфа недобро сузились.

– Всё, всё, – поднял я руки, сдаваясь. – Извини, Эзарил. Разумеется, я не хотел тебя оскорбить и не думал про тебя ничего такого. Даже в мыслях не держал. Не горячись. Знаешь что, давай его разыграем? Пусть удача сама подскажет, кому достанется это кольцо.

– Во что будем играть? – поинтересовался ещё хмурый эльф.

– Да всё очень просто, – я завёл руки за спину, зажал перстень в правом кулаке и вытянул обе руки вперёд. – Выбирай. Угадаешь – твоё кольцо, не угадаешь – моё.

Эльф посмотрел на один кулак, на второй, потом прямо мне в глаза, словно пытаясь найти там подсказку. Я, не мигая, таращился прямо ему в лицо, стараясь не шевельнуть ни одним лицевым мускулом. Чёрт знает этих эльфов, потом предъявит мне, что я ему подыгрывал посредством подмигивания или ещё чего. Наконец Эзарил прекратил играть в «гляделки» и хлопнул рукой по моему левому кулаку. Разжав его, я продемонстрировал пустоту, потом разжал правый, на котором лежало кольцо.

– Вот! Что и требовалось доказать, – заметно повеселел эльф. – Ты, к слову, не забывай про то, что его последний владелец сам себе это колечко надеть не успел, – хитро прищурился разведчик, – а вот мне, ты его при случае надеть успеешь.

– Вот ты, жук эльфийский, – только и смог проговорить я, на что Эзарил скорчил многозначительную гримасу.

Вернувшись в харчевню, мы запрягли третью лошадь, оставив приглянувшегося мне гнедого жеребчика, загрузились лишними сбруями и поехали искать торговца лошадьми.

Конями торговали, как оказалось, не на торговой площади, а прямо у городских ворот, не тех через которые въехали мы, а других, ведущих вглубь страны. Здесь располагались обширные загоны, где сейчас находилось несколько десятков животных. Сиваты содержались отдельно. Я надумал было приобрести себе сивата вместо коня, но Эзарил меня тут же отговорил, с гордостью сообщив, что люди их разводят исключительно в качестве тягловых животных, а годные под седло – чисто эльфийская порода, и кроме как у них, взять их больше негде. Сравнив животных, я был вынужден признать правоту его слов, Свил отличался заметно более изящным и легким экстерьером, чем представленные на рынке. В процессе его селекции упор явно делался на скорость и выносливость, в отличие от человеческой породы, задуманной как тяжеловозы. Я в конях разбирался так же, как раньше в автомобилях: нравится-не нравится, едет, ну и хорошо. Не едет – плохо. Вникать во все отличия мне было неинтересно, из-за того, что машину я всегда воспринимал исключительно, как транспорт и средство передвижения, а не объект гордости. А потому, оставив эльфа торговаться с продавцом лошадей, отправился обратно в торговые ряды закупиться бельём и одеждой.

Походив по лавкам, прикупил себе пару льняных рубах, одеваемых через голову, двое штанов, одни из сукна, другие из кожи. Никогда не носил кожаные штаны, вот и решил сравнить. Оба варианта имели свободный прямой крой, но ниже колена заметно сужались для облегчения заправки их в сапоги. Самое интересное, штаны имели вполне нормальную ширинку, вот только вместо пуговиц, она зашнуровывалась, сводя на нет своё основное полезное достоинство. Ну, для начала сойдёт и так.

Еще приобрёл толстый шерстяной плащ с капюшоном, дополнительную пару крепких, но мягких сапог, и льняных портянок к ним с запасом. Тонких хлопковых носков здесь ещё не придумали, а в толстых шерстяных было банально жарко, ну да я и портянки мотать уже приноровился, меня они вполне устраивали. Я даже выяснил для себя основное преимущество портянки перед носками: если промочил ноги, можно просто перемотать портянку наоборот, верхней стороной вниз, и всё, ноги снова сухие. Кстати, с хлопком здесь, определённо, были проблемы, ибо подавляющее большинство нательного белья делалось изо льна, а те немногие хлопчатобумажные предметы, какие я смог найти, стоили на порядок дороже, чем льняные. И это при том, что в соседней Скорхарии я лично видел целые поля хлопчатника. По всей видимости, Эзарил не преувеличивал, когда говорил об отсутствии торговли между этими двумя странами.

Присмотрел себе дополнительно пару кожаных перчаток покрепче, хотя за последний день они успели порядком осточертеть, но «светить» перед людьми своим маникюром, было как минимум неразумно. А вот чего я найти так и не смог, так это обычных трусов. Везде в продаже встречались то ли кальсоны, то ли панталоны, чёрт их знает, как правильно, длиной по колено, и они меня совершенно не устраивали. И вот когда я уже пошёл на второй круг, меня неожиданно осенило. В первой же бельевой лавке я поинтересовался у распоряжающейся там благообразной бабульки, не занимается ли она подгонкой по фигуре, рукава там подшить, штанины? И получив утвердительный ответ, радостно купил у неё сразу пятеро кальсонов, наиболее подходящих по размеру. Тут же испросил у неё уголёк и, отметив линию отреза, попросил укоротить все пять предметов до нужной длины. Бабулька неодобрительно посмотрела на меня, пробормотала что-то про «понаехавших охальников» и, поджав губы, сообщила, что к завтрашнему утру всё будет готово. Обрадовавшись вторично, заплатил ей за работу вперёд, тем самым несколько разгладив недовольное выражение на её лице.

Выйдя из лавки, я закинул мешок с покупками на плечо и потопал к харчевне. Светило уже клонилось к закату (лихо мы весь день на торговлю угробили, но зато со всеми делами за день управились), и эльф, скорее всего, был уже там или скоро будет.

Эзарила в номере не оказалось, но пока я раскладывал покупки в сундуке у кровати, появился и он.

– Ну как торговля? – спросил я его. – Удачно сбыл?

– Вполне, – ответил разведчик. – Скорхарские лошади очень ценятся, а у гвардейцев шада, они все, как на подбор. Почти шестьдесят золотых за троих, если считать вместе со сбруей.

– Хм… Неплохо мы с тобой повоевали. Если я правильно сориентировался в ценах, нам этих денег на полгода легко хватит.

– Может и больше, – прикинул Эзарил. – Одежда нам в ближайшее время не нужна, еда требуется только мне, Свилу да твоему коню. Тебе её в любом случае придётся бесплатно добывать, ну и за таверны периодически платить.

– Кстати, насчёт таверны, – решил напомнить я, потянувшись к своему бурдюку с кровью, – предлагаю тебе сейчас быстренько перекусить, но сильно не нажирайся. У нас сегодня ещё баня. Можно вскоре после ужина и приступить.

– Ты всё-таки не отказался от этой идеи? – подозрительно приподнял бровь эльф.

– Отказаться от бани? Да ни за что! – возмутился я, но неожиданно меня пронзила мысль. – Слушай, я не хочу никого обидеть, и мне мало известно о вашем народе, но вы, случайно, не считаете, будто смывать с себя грязь – значит смывать с себя счастье? Или нечто подобное?

– Нет, – хмыкнул эльф, – не считаем. Тело всегда необходимо, по возможности поддерживать в чистоте, но…

– Так чего ты тогда кочевряжишься? – перебил я его. – Ты меня, конечно, извини, Эзарил, но я скоро тебя со Свилом по запаху различить уже не смогу. Про себя уже вообще молчу. В целях маскировки это, возможно, большой плюс, но вот как ты собираешься со своей рыжулечкой миловаться?

– Никак не собираюсь, – погрустнел друг. – Мы не можем здесь остаться и скоро уезжаем, а она достойна большего, чем просто один раз поваляться на сеновале. И обнадёживать её своим возвращением я тоже не могу, раз уж мы собрались в Нихтерран. Стало быть, никаких милований не будет, а вот поужинать, это я запросто, – сообщил эльф, уже прикрывая за собой дверь.

Нда-а, видимо серьёзно Эзарила зацепила оружейница-то.  Мне бы следовало предложить ему остаться здесь, дальше я мог и один поехать. Вдвоём оно, конечно, веселей, но ради счастья друга, управился бы и сам как-нибудь. Так ведь не останется он, и сам меня не бросит, да и руководство ему не позволит. Не для того его обучали и воспитывали, чтобы он на пороге своей Родины всю оставшуюся жизнь отирался. А когда расскажет про меня и про Нихтерран, его, по-любому, пинками погонят за мной следом. Упустить такой шанс, заслать шпиона в чужие земли, профессионалы просто не смогут себе позволить. Видимо, всё же не в этот раз Эзарилу улыбнётся Фортуна.

                                                                                 Глава 6

            – Уух!.. Хорошо!.. Давай, Эзарил, не затягивай! – я только что опрокинул на себя ведро ледяной воды и подбадривал замешкавшегося эльфа. Тот выдохнул и тоже опрокинул себе на голову полное ведро. Его чудодейственный эликсирчик, вероятно, оказался на высоте, так как обеими руками он владел почти свободно, и о недавнем ранении напоминал только жёлтый синяк на полгруди.

            После посещения парной холода почти не ощущалось, весь организм, до самой последней косточки переполняла энергия, вся многодневная усталость, все тревоги и проблемы, казалось, стекли с меня вместе с колодезной водой. Тело представлялось лёгким, как пушинка, присутствовало полное ощущение того, что, если захотеть можно запросто запрыгнуть хоть на крышу харчевни…Ну, скорее всего, я это и без бани смог бы сделать, только вот, пожалуй, не стоит так конспирацию портить.

            – Ну что, следующий заход? – подмигнул я эльфу.

            Тот, видимо, тоже находясь под впечатлением, как-то странно на меня взглянул и только кивнул.

            Банька, хоть и была не совсем такая, как я рассчитывал, но всё же лучше, чем никакой. Принятие бани это ведь что? Это целый ритуал! С пивком, или там, с кваском, да разными мясными «вкусняшками», всё степенно, без всякой спешки, посидеть, культурно пообщаться. Здешняя баня к такому не очень располагала, чувствовалось, что само её назначение сугубо утилитарное. Состояла она всего из двух отделений: предбанника и собственно парной. В предбаннике имелась пара лавок, деревянные колышки, вбитые в стены для развешивания одежды, небольшая поленница дров и топка печки. Прорубленное под самым потолком кривенькое окошко, затянутое бычьим пузырём, давало тусклый рассеянный свет, достаточный только для того, чтобы не стукаться лбами. Парная, рассчитанная человека на четыре, позволяла нам чувствовать себя вполне вольготно. Подразумевалось, что весь процесс помывки будет происходить именно в парной, никакой моечной для этой цели предусмотрено не было.

            После первого же шлепка берёзовым веником по спине Эзарил дёрнулся, вроде как вознамерившись соскочить, но перетерпел и выдержал процедуру до конца, шумно сопя носом. Вскоре пришла его очередь помахать веником, а моя – блаженно покряхтывать от удовольствия. Но только когда мы окатились ледяной водой, я заметил, как с лица эльфа начинает сползать напряжённость и накопившаяся усталость последних дней.

            Прямо в парной имелись все аксессуары для мытья, включая лыковые мочалки и пару кусков самого настоящего мыла. Да, слава всем богам, мыло здесь уже изобрели, чем мы, недолго думая, и воспользовались.

            – Ну что, как тебе банька? – поинтересовался я у эльфа, когда мы через пару часов, уже одевались во всё чистое.

            – Даже и не знаю. Мне сравнить не с чем, но действительно неплохо.

            – То есть как, не с чем? – опешил я. – Ты никогда не был в бане? Но ты же говорил…

            – Я говорил, – улыбнулся Эзарил, – что мы содержим тело в чистоте, но не говорил будто делаем это посредством бани. У нас имеются купальни, как общественные, так и личные, в которых при помощи магии Воды с тела удаляется вся грязь. А вдали от Эльфиорана у нас всегда при себе есть фиал с магическим эликсиром, пара капель которого, превращает обычную воду в подобие той, что мы используем в купальнях.

            Я аж на лавку сел. Вот это поворот! Мне подобный расклад даже в голову не приходил. Эльф сам признался, что не имеет ничего против мытья. А как ещё можно мыться в деревенских условиях кроме бани? В тазу? Можно, конечно, но зачем такой примитив, если есть баня?

            – Э-э… А я тебя, случайно, не принудил нарушить какой-нибудь обычай или запрет? – осторожно поинтересовался я.

            – Меня, вообще-то, сложно принудить к чему-либо, – блеснул клыками Эзарил. – И в отношении способа омовения тела у нас никаких строгих ритуалов нет, просто привычная традиция. Но баня мне определённо понравилась. А наш хозяин теперь сможет, положа руку на сердце, хвастаться своей баней, как первой купелью, известной тем, что в ней парился эльф.

            – Так, а чего же ты мне прямо не сказал, насколько для тебя это всё… серьёзно?

            – Откровенно говоря, я был уверен в твоей осведомлённости относительно этой  нашей особенности, – эльф сконфуженно посмотрел мне глаза, – и ты затащил меня в баню, только чтобы дополнительно отвести подозрения от себя самого.

            – Дополнительно? – удивился я, понимая, что ничего не понимаю.

            – Ну, ты же сам сказал, будто идея с баней принадлежала хозяину харчевни, так? – уточнил Эзарил.

            Я кивнул.

            – Вот! И зачем он это тебе предложил, не догадываешься? – продолжил эльф. – Баню здесь обычно не предлагают, кому надо, те сами спрашивают. А тебе он предложил потому, что начал подозревать в тебе вампира. Ты в харчевне поселился, и с дороги уже вторые сутки ничего из еды у него не заказываешь. Как-то проверить тебя надо, не в рот же лезть, зубы считать.

            – А баня тут причём? – по-прежнему тупил я.

            – В общем-то ни при чём, если только не учитывать того факта, – уже открыто потешался Эзарил, – что никто и никогда не слышал про вампира, парящегося в бане. И мне вот интересно, почему ты тоже никогда об этом не слышал?

            Я похолодел. Чёрт! Вот это я попал! Что сказать? Можно, конечно, отбрехаться, понапридумывать всякой ерунды, но Эзарил совсем не дурак, он мою ложь расколет на раз (подозреваю, его этому даже специально учили) и это вобьёт огромный кол в нашу дружбу. А терять единственного друга как-то не хотелось, но и полностью выбалтывать всё подряд, тоже опасно. Дружба дружбой, но расовый эльфийский патриотизм никто не отменял. Кто знает, что перевесит на чашах весов, наша дружба или потенциальная польза, которую я смогу принести его народу. Необходимо взять небольшой таймаут и тщательно продумать объем и содержание информации, которую можно будет сообщить Эзарилу.

            Эльф внимательно наблюдал за моей внутренней борьбой, не делая никаких попыток меня поторопить.

            – Эзарил, – собрался я с мыслями, – тут всё совсем не просто. Дай мне пару дней, пожалуйста. Надо было уже давно с тобой поговорить, но случай всё никак не предоставлялся, а теперь вот возникла неловкая ситуация. Обещаю рассказать всё, что тебе будет интересно.

            Эльф ещё пару секунд вглядывался мне в глаза, потом тряхнул головой.

            – Конечно. Не проблема. Скажи, когда будешь готов.

            – Спасибо, Эзарил, – искренне поблагодарил я. – А ты вообще как? Есть дальнейшие планы на вечер или пойдём спать?

            – Планы есть, но не думаю, что ты их разделишь, – криво ухмыльнулся эльф.

            – Звучит интригующе.

            – Да всё очень просто, у меня есть мысль посетить местный Дом Терпимости, – Эзарил продолжал ухмыляться. – Если тебе это интересно, приглашаю с собой.

            – Бордель? – удивился я, подумав про себя, что «эльф в борделе» звучит почти как начало анекдота. – Знаешь, прийти и посмотреть на саму обстановочку, может быть и было бы интересно, но вот исполнять с человеческими самками то, за чем туда собственно и приходят, меня как-то не тянет. А просто взять и уйти, значит привлечь лишнее внимание и возбудить ненужные подозрения, потому я, пожалуй, воздержусь.

            – Как хочешь, – легко согласился эльф. – Когда приду не знаю, постарайся никуда не вляпаться.

            – Да, мамочка, – растянул я пасть до ушей. – Иди уже, горячий эльфийский парень. Береги руку.

            В харчевню я вошёл один (Эзарил сразу отправился, куда собирался) и тут же натолкнулся на заинтересованный взгляд хозяина.

            – Благодарю за баньку, – протянул я ему серебряный. – Мы с другом в полном восторге. Особенно он. Нельзя ли у вас бельишко оставить постирать?

            – Конечно, уважаемый, – произнёс хозяин с совершенно невозмутимым лицом. – Кладите вон, на табурет. Сейчас же крикну девок, всё отстирают в лучшем виде. Не желаете ли перекусить, выпить? После баньки холодненького кваску сам Триг велел.

            – А знаешь, давай кружку кваса, – не стал я отказываться. – С собой в комнату возьму.

            Хозяин харчевни кивнул и зачерпнул откуда-то из-под стойки целую кружку хлебного кваса. Я тоже кивнул и, забрав кружку, направился к лестнице.

            Уже поднимаясь, я услышал обрывок разговора, доносившийся с дальней скамьи, где сидели человек восемь и изрядно налегали на пиво.

            – …десяток раздетых скорхарских трупов нашли, да не просто трупов. Один вообще в кашу по земле размазанный, а у двоих горло аккуратно перерезано и вся кровь до последней капли сцежена. Ярп Воллен врать не будет, я сам слышал, как он капитану докладывал. Они там пока на месте боя крутились, вдалеке отряд скорхов показался, сабель в двадцать, ну Ярп судьбу испытывать не стал, поднял всех на коней и приказал гнать к городу. Еле оторвались. Капитан тогда больно хмурый стал, предположил, что, наверное, скорхи за кем-то гнались, да на беду себе и догнали. А вот, что это за добры молодцы были, которые десяток гвардейцев положили, это вопрос хороший. И вопрос этот не праздный, потому как отряд Ярпа следы четырёх коней и сивата нашёл, все с грузом и вели они в сторону Окомелка…

            Дальше я слушать не стал и поднялся в свою комнату. Про кого шёл разговор, разумеется, понятно. Вопрос, что капитан планирует делать? Если захочет задержать, то усилит охрану на воротах и будет всех тщательно проверять. Просто закрыть ворота он не сможет, туда-сюда постоянно толпы народу ходят. Другой вариант: город небольшой, слухи расходятся быстро, кто именно приехал вчера на четырёх лошадях и одном сивате и куда они делись, узнать несложно, значит, могут попробовать взять прямо в харчевне. Третий вариант: а на кой чёрт мы ему вообще сдались? Насколько мы опасны, он понял. Возможно, понял, и зачем мы сливали кровь с раненых, и соответственно знает, что я вампир, и обычным людям со мной тягаться будет, мягко говоря, сложновато. А может не понял и думает, будто мы собирали кровь для каких-нибудь дьявольских ритуалов, если такие тут вообще имеются. Короче, я слишком плохо ещё разбираюсь в этом мире, чтобы правильно рассчитать действия капитана стражи. И Эзарил ещё не вовремя решил дорваться до женского тела, потерпеть не мог. Где вот его теперь искать? С другой стороны, не только мне неизвестно где его искать, но и предполагаемым поимщикам. Если, конечно, за нами уже не установили слежку, и не отследили эльфа до самого борделя.

            Я подошёл к окну. Вопреки моим ожиданиям оно было оборудовано петлями и могло открываться внутрь, что я с ним и проделал. Небольшое, но при сильном желании и моей гибкости я, пожалуй, все же смог бы в него протиснуться. За окном уже порядочно стемнело, а как я знал, на ночь городские ворота запирались до утра. Значит ночью прорываться не вариант, если только тайком и без коней, но Эзарил своего сивата, вряд ли бросит. Бегать сейчас по всему городу и искать его в ночи, тоже не самая умная мысль.

            Прикинув всё так и этак, решил действовать следующим образом: сижу у открытого окошка, наблюдаю, слушаю и жду, если начнётся какая-то движуха, хватаю оружие, своё и эльфа, поджигаю харчевню, устраиваю максимальный переполох и ухожу в ту сторону, откуда должен появиться Эзарил.

            Сексуальный страдалец объявился уже за полночь, когда Стоян заканчивал разгонять самых стойких гуляк. Его шаги я различил, как только он вошёл в харчевню. Не дожидаясь стука, встал и отпер ему дверь. Эльф ввалился в комнату уставший и довольный, как кот, обожравшийся сметаны, но при виде меня, полностью одетого и вооружённого, тут же собрался и, притворив за собой дверь, коротко спросил:

            – Что?

            Я пересказал ему услышанное и свои мысли по поводу этого услышанного. Эзарил ненадолго призадумался и озвучил своё мнение:

            – Думаю, сразу штурмовать харчевню они в любом случае не полезут. Мы никаких законов пока не нарушили, и обвинить нас не в чем. А если предположить, что ты вампир, то и подавно, без мага ловить вампира – дураков нет, а от мага в тесном помещении толку мало, им простор нужен. Ждать же, пока мы из города решим уехать, тоже глупо, потому как мне кажется, нас с утра будут у харчевни встречать, и раз уж они про десяток гвардейцев знают, для начала попробуют дело миром решить. А там постараемся отбрехаться и свалить из города. Слава Немайниль, хотя бы сутки отдыха у нас были, шансы оторваться есть. Значит, до утра можно слегка расслабиться. Если хочешь, ложись спать, я покараулю.

            – Спать? – округлил я глаза, но тут же взял себя в руки. – Спасибо, мне что-то не спится. Давай лучше ты, это ведь тебе пришлось в последнее время немало потрудиться, так что, отдыхай.

            – Твоя правда, – усмехнулся эльф, – потрудиться пришлось. Если невмоготу станет – буди, я покараулю.

            Вопреки своим же прогнозам, раздеваться разведчик не стал и завалился спать прямо в верхней одежде.

                * * *

            – Ни я, ни мой друг не являемся жителями вашего города, – Эзарил презрительно цедил сквозь зубы, – и не нарушили ни одного, не то что городского закона, но даже и государственного. И у вас, капитан, нет никакого права ни допрашивать нас, ни обыскивать.

            Оцеплять нашу харчевню начали незадолго до восхода. Я разбудил эльфа, и мы вместе принялись наблюдать за перемещениями стражников. Убедившись, что прямо сейчас никакого штурма не предвидится, мы решили никуда не торопиться и хорошенько помариновать наших «встречающих».

            На пороге харчевни мы объявились при полном параде. Я в своей куртке из ската и с двумя саблями на поясе, наверняка, вид имел «лихой и придурковатый», ну да здесь уже ничего не поделаешь. Эзарил, пожалуй, тоже мог бы затмить любого гусара. Солнце вовсю заглядывало через городские стены, когда мы объявились на пороге и сразу же наткнулись на местного капитана стражи, восседавшего на статном пегом мерине, в окружении полутора десятков сосредоточенных стражников. Примерно столько же их коллег перекрывало улицу в обоих направлениях, и ещё с десяток человек находился на ближайших крышах с луками в руках. Ко всему прочему, сам капитан тоже был далеко не прост, потому как являлся магом Света. Судя по его магическому ядру, весьма посредственным, но при этом достаточно самоуверенным, чтобы встать у нас на пути. Следовало признать, местное руководство со всей ответственностью отнеслось к десяти скорхарским трупам.

            – Повторяю ещё раз, – капитан в длинной кольчуге, удобно расположив одну руку на эфесе прямого обоюдоострого меча, а на сгибе другой держа богато убранный шлем, был подчёркнуто вежлив, но непреклонен, – неподалёку от города разъезд обнаружил десяток растерзанных трупов скорхарских гвардейцев, следы четырёх тяжелогружёных лошадей и одного сивата уходили с места битвы в сторону Окомелка. Вы въехали позавчера в наш город, имея в наличии четырёх коней и сивата, а в течении вчерашнего дня распродали кучу скорхарского оружия и брони. Будете это отрицать?

            – Не буду, – ответил эльф. – И где здесь преступление? Подозреваю, если бы это ваши воины вырезали десяток гвардейцев Скорхарии, вы лично бы ходатайствовали о присуждении им премии. Не хотите и нас премировать?

            – Разговор идёт не о премии, уважаемый Эзарил Дризвариэль, а о невозможности представить себе ситуацию, когда два бойца смогли бы одолеть десяток лучших воинов Скорхарии, – стоило отдать должное капитану хотя бы за то, что он без запинки выговаривает эльфийские имена. – Кроме того, двое из них были полностью обескровлены, и куда делась эта кровь неизвестно, и в заключение, личность вашего…сопровождающего вызывает сильные сомнения в его человеческой природе.

            – Капитан, – ехидно проговорил Эзарил, – вы обвиняете нас в том, что мы слишком хорошие воины? Право же… Ни о какой крови нам ничего не известно, ищите на земле, там её много должно было остаться. А то, что вы лично переполнены всякими сомнениями, на мой взгляд, совершенно вас не красит. Капитан стражи должен демонстрировать жителям города уверенность, а не сомнения.

            Броня спокойствия капитана, судя по всему, начала давать трещины, потому что он, катнув желваками и хмуря брови, произнёс:

            – Вот я и продемонстрирую им свою уверенность, когда проведённая проверка подтвердит принадлежность вашего друга к роду гнусных вампиров.

            – А вы готовы отвечать за свои действия, если ваша проверка докажет обратное? Какую компенсацию в этом случае вы готовы предложить? Или вы действительно думаете, будто можете лезть своими лапами в рот каждого встречного, чтобы пересчитать зубы? Коню вон своему в зубы заглядывайте.

            – Я сам решу, кому заглядывать в зубы, – сузил глаза капитан, но ни один… тип, вызывающий хоть малейшее подозрение в том, что он вампир, не будет свободно разгуливать по этому городу.

            – Мы не совершили никакого преступления и можем разгуливать здесь сколько нам захочется, а ваши подозрения, вытекающие из ваших комплексов, можете оставить при себе.

            Этот спор длился уже больше получаса и порядочно меня достал. Было понятно, что капитан всерьёз решил добраться до моих зубов, и только судьба десяти скорхарских гвардейцев, да ещё присутствие Эзарила, пока ещё сдерживала его. Может у него имелся какой-то личный пунктик против вампиров, не знаю, но уступать он, определённо, не собирался. Эзарил, зная о моей взрывной натуре, настойчиво просил держать себя в руках и не делать глупостей. Я честно старался изо всех сил сдержать обещание, хотя терпение моё медленно, но верно заканчивалось. Наконец, настал момент, когда оно иссякло полностью, и меня прорвало.

            – Капитан, – я положил руку на плечо эльфа, выходя вперёд, – меня зовут Босорг… И тут я завис. Одно имя на Анурисе имели только простолюдины, и даже они использовали разнообразные клички, стремясь к самоидентификации. Любые мало-мальски значимые люди уже обладали правом представляться полным именем с указанием своего рода. Представиться сейчас капитану просто по имени, значит сразу же дать ему понять, что я есть никто, и звать меня никак, со всеми вытекающими из этого последствиями. Значит надо срочно придумать родовое имя! До сих пор у меня такой необходимости ни разу не возникало, хватало и одного имени. Мысли полетели со скоростью света, ища ассоциации… Босорг – производное от босоркой…босоркун…босоркан…кун…кан…Стоп! Кан! Каин! Ха! Если я такой кровожадный подлый убийца, так и не будем отступать от канона.

            – …Каин. Босорг Каин. И я хочу спросить, насколько тебе нравится та работа, которой ты сейчас занимаешься?

            – И какое это имеет отношение к делу? – капитан перевёл на меня злой взгляд.

            – Объясняю. Мы с моим другом сейчас, не спеша, пойдём к северным воротам, покинем город и отправимся по своим делам, – при этих словах пальцы капитана с хрустом сжали рукоять меча. – Дальше есть два варианта развития событий. Первый, предпочтительный для всех, ты отпускаешь нас с миром, и никто не пострадает. Тихий и спокойный городок Окомелок продолжит жить своей счастливой жизнью, как и жил до этого. Есть и второй вариант, ты отдаёшь своим воинам приказ к атаке, и начнётся бойня. Скорее всего, вы нас всё-таки одолеете, но, сколько лягут вместе с нами, я тебе сказать не берусь. Скорхарцы пошли по второму пути, результат тебе известен, а тут вокруг ещё простые граждане, женщины, дети…Я бы очень задумался на твоём месте.

            – Ты меня пугать вздумал? – прошипел капитан, багровея. – Да я…

            – Минуту! – перебил я его. – Рассказываю дальше. После того как ты нас убьешь, и эта весть дойдёт до эльфов, а она дойдёт, ты ведь знаешь, начнётся дипломатический скандал. Обязательно начнётся, потому что эльфы потребуют самого тщательного расследования убийства их соотечественника, а когда подтвердится, что ты приказал убить их родича без всяких на то причин, они потребуют твою голову. А причин убийства у тебя никаких нет. По договору между Вельданией и Эльфиораном эльфы могут невозбранно находиться на территории Вельдании сколько им заблагорассудится, при условии соблюдения ими местного законодательства. Эзарил Дризвариэль никакого преступления не совершил, а ты собираешься его убить. Эльфы не люди, они готовы биться за самого распоследнего представителя их народа, так как считают это делом чести. Теперь идём дальше…

            По мере того, как я разворачивал картину, лицо капитана наливалось дурной кровью, губы сжались в тонкий разрез поперёк лица, а раскрывшие рты стражники потихоньку отстранялись от своего командира, недоумённо переглядываясь. Сам я прекрасно видел кучу дыр в собственных рассуждениях, и оставалось только надеяться на то, что злость капитана помешает ему трезво и логично мыслить.

            – Поначалу Вельдания попробует тебя прикрыть, всё-таки боевой офицер, выполнял свой долг и всё такое. Но у дипломатического кризиса есть паршивая особенность, он частенько бьёт по торговле, в которой, между прочим, Вельдания заинтересована гораздо сильнее, чем Эльфиоран. И что у нас получается? Торговля страдает, купцы недополучают прибыль, а купец, оставшийся без прибыли, становится крайне злобной и изобретательной скотиной, скажу я тебе. Аристократия лишается своих, столь милых сердцу эльфийских бирюлек, возможно, даже заранее оплаченных. Месяц-два, максимум полгода и король Вельдании назначит тебя виновным в нарушении договора о дружбе и вечном мире с народом эльфов и в смерти мирных жителей города Окомелка, безвременно покинувших нас по причине твоих преступных действий. А свидетелями против тебя выступят твои собственные подчинённые, которые подтвердят, что мы обещали  мирно уйти, никому не причинив вреда, а ты приказал нас атаковать. Дальнейшую свою судьбу, как мне кажется, ты себе сможешь представить сам.

            Капитан был уже не красного цвета, а мертвенно-бледного, я даже готов был поспорить, что из нас двоих, на вампира он сейчас походил сильнее. На его застывшем лице, в прищуренных глазах и судорожно сжатых челюстях отчётливо читалась происходившая в данный момент, ожесточённая внутренняя борьба.

            – У вас есть полчаса на то, чтобы покинуть город, – трясущимися от ярости губами, смог наконец просипеть капитан, – потом, я за себя не ручаюсь.

            Эльф шагнул уже было к конюшне, но я его придержал.

            – Не так быстро, капитан. Ты же сам сказал, что мы вчера весь день занимались торговлей, так вот некоторые сделки у нас закрыты не до конца, мы без своих покупок не уедем, да и обижать купцов, с налогов которых, ты, между прочим, получаешь зарплату, думаю было бы не очень хорошо.

            – Вы. Не будете. Шататься. По моему. Городу, – отделяя каждое слово, медленно произнёс капитан, нервно тиская меч и сверкая на нас белыми от бешенства глазами.

            – Нет, так нет, – легко согласился я. – Тогда прикажи двум своим воинам сгонять в лавки и принести наши покупки. Одного пошли к Круту Рыжему, его дочка обещала управиться к сегодняшнему утру с моим заказом, я ей должен вот эти две сабли, но отдам их только после того, как получу своё. А второго отправь в крайнюю с той стороны площади бельевую лавку, там хозяйкой такая добрая бабушка, она отдаст мои пять предметов одежды, заказ уже оплачен. Ну, а мы пока будем седлать коней, чтобы сократить время, на протяжении которого тебе придётся терпеть наши рожи.

            И, пока капитан не придумал ещё какую-нибудь ерунду, слегка подтолкнул эльфа к конюшне.

            Животных своих мы седлали быстро, периодически переглядываясь и прислушиваясь.

            Выведя наш «транспорт» на улицу, я увидел в центре мостовой небольшую кучку вещей. Передав Эзарилу поводья своего коня, я приблизился к ней и, нагнувшись, подобрал всё, что было. Завернутые в тряпицу обрезанные кальсоны, не глядя, засунул в седельную суму. Заказ от оружейницы был замотан в слегка запачканную маслом льняную ткань. В первую очередь проверил оба меча, так на всякий случай, прицепил их за спину, затянул ремешки крепления на груди, пошевелил плечами. Вроде нормально. Хотел примерить и наручи, но заметив, как капитан снова начинает закипать, забросил их тоже в суму. Хрен с ними, потом разберусь. Отцепил обе сабли с пояса и аккуратно положил их на то же место, откуда до этого забрал свои заказы.

             Всё! Теперь главное выехать из города. Не спеша, без резких движений. Стражники следовали за нами по пятам, особо близко, впрочем, не приближаясь. Встречный народ с испугом жался вдоль стен домов и настороженно провожал нас взглядом. Казалось, замер весь город, затаив дыхание в молчаливой тревоге. Только где-то вдалеке можно было иногда услышать блеяние козы или крик петуха.

             Достигнув городских ворот, я обратил внимание на стражников. Их здесь было заметно больше, чем ещё вчера, особенно лучников на стене. Все они не сводили с нас угрюмых взглядов, но проезду никак не препятствовали. Нарочито расслабленно (хотя внутри всё было сжато в комок в ожидании нападения), мы проехали под аркой ворот и пересекли мост через ров. Придержав коня, я оглянулся, вся стена и пространство вокруг ворот было занято стражниками, а прямо в проёме возвышалась фигура капитана на рослом мерине. Ненависть в его взгляде прожигала куртку на моей спине почище лазерного луча.

            – Капитан, – позвал я, – не езди за нами, по-доброму прошу. Мы никому не причинили вреда.

            Фигура промолчала. Я пожал плечами и отвернулся. Тронув «коней», мы легкой рысью поехали прочь от города, по тракту, ведущему строго на запад.

            – Должен сказать, что у тебя стальные яйца, друг мой, – задумчиво произнёс Эзарил, когда нас уже нельзя было ни услышать со стен города, ни даже отчётливо разглядеть.

            – Ага, осталось только их теперь расслабить, а то такое чувство будто они втянулись до самого желудка, – нервно хохотнул я.

            – Прекрасно тебя понимаю, – оскалился в ответ эльф, и мы дружно выдохнули.

            – Я уж думал, что нам хана.

            – Что нам? – не понял эльф.

            – Ну, значит, всё, живыми не выберемся, – пояснил я.

            – Да, по идее, мы и мёртвыми не должны были выбраться, сомневаюсь, что у них тут толковый некромант имеется. Хотя, кто их знает?

            – Это ты мне говорил про вампирский юмор? – скривился я.

            – Точно, – эльф снова осклабился.

            – Ладно, юморист, скажи лучше, куда теперь едем?

            – Хм… Главной целью у нас по-прежнему Нихтерран, правильно? – уточнил Эзарил, и после моего кивка, продолжил: – Тогда так, если ехать дальше по тракту, то дней через десять – двенадцать доберёмся до бывшего Степного Предела, а вот что там, я не знаю. Если просто пепелище, то придётся ехать дальше до самого Степноводья, а это ещё недели три-четыре ходу. И места там безлюдные, – он выразительно дёрнул бровями. – У тебя как с едой?

            – Один полный бурдюк, и примерно половина во втором, – ответил я, – хватит дней на двадцать, а дальше потерплю, пока кого-нибудь не встретим.

            – Понятно, значит, всё вылакаешь и начнёшь на меня поглядывать, – эльф подозрительно покосился в мою сторону.

            – Нет, дружище, не вариант, – сходу отмёл я нелепые поползновения. – Эльфы не вкусные. Ваша кровь какой-то травой отдаёт и алхимией, – и видя, как поползли вверх брови у Эзарила, поспешил добавить: – Приходилось сталкиваться всё с тем же Лиордилем.

            – А поподробней можно?

            – Да там, в общем-то, и говорить не о чем, – пожал я плечами. – Приходил он как-то раз ночью с Нелудалем, хотели меня тихо и без затей пристрелить из стреломёта иглой с «Поцелуем ромашки», но на их беду в тот день у меня допоздна засиделся Дорни Баддибрант. Короче, вдвоём мы им объяснили, что порядочные эльфы так поступать не должны, а в процессе объяснения я и отхлебнул, на пробу, так сказать. Ты уж извини, но редкая гадость, ваша кровь, надо быть ну очень голодным, чтобы на неё покуситься.

            – То есть, если сильно проголодаешься, – эльф демонстративно отодвинулся, – то всё-таки сможешь покуситься на…

            – Уважаемый, Эзарил Дризвариэль, – проговорил я самым своим мерзким голосом, – я помню, как вы говорили, что-то про оскорбление и теперь сами меня практически открытым текстом называете… озвучить как? 

            – Не надо, я помню про оскорбления, – сделал озадаченный вид Эзарил. – И помню, как ты мне тогда ответил…эээ…как же это? А вот… приношу свои извинения… не хотел тебя оскорбить… и даже в мыслях не держал. Вот как-то так?

            Этот длинноухий лис нравился мне всё больше и больше. Если в начале нашего общения он держался весьма холодно и отстранённо, то чем сильнее крепла наша дружба, тем больше он раскрепощался и раскрывался, как личность. Чем дальше, тем сильнее он выпускал наружу свою многоцветную и многогранную душу. Наедине со мной хитрец уже вполне позволял себе пошутить и приколоться, но на людях он по-прежнему оставался высокомерным, пренебрежительным и ледяным эльфом, считающим своего собеседника, находящимся где-то на уровне чуть ниже своего сивата.

            – Ладно, – усмехнулся я, – давай ближе к делу. Ещё варианты есть?

            – Конечно, есть, – откликнулся эльф. – Один. И, на мой взгляд, предпочтительный. Через версту-две можно свернуть в лес, и постепенно выйти на северную дорогу, которая дней через десять приведёт нас к ещё одному торговому городку, с таким же дурацким названием, как и подавляющее большинство человеческих поселений, а именно Привратный.  По размеру он чуть меньше Окомелка, а вот основная статья дохода у него такая же. Только, если Окомелок богатеет на торговле с эльфами, то Привратный на торговле с гномами. Оттуда ведёт Гномий тракт прямо до столицы Вельдании Урсдаля и дальше на запад, до самого моря. Или в Урсдале можно сесть на баржу, и даже ещё раньше – в Лешьегорске, и добраться до самого Берегоща по реке, поглядывая по сторонам и наслаждаясь пейзажами. Дополнительный повод выбрать именно это направление заключается в том, что есть вероятность погони, капитан этот мне совсем не понравился, и на тракте нас быстро догонят. А северная дорога – это, по сути, тропа в лесу. Её проторили  для связи между Окомелком и Привратным, но особенной популярностью она не пользуется и, соответственно, частенько даже зарастает, но нам сойдёт и такая. В общем, если кому-то придёт в голову дурацкая мысль послать за нами погоню… ты пословицу про «ловить эльфа в лесу» не слыхал?

            – Не слыхал, но ты знаешь… – я прикинул, так и этак, – второй вариант мне нравится больше, давай им и воспользуемся.

            Так мы и поступили. Свернув в примеченном месте, углубились в чащу и довольно скоро вышли на искомую дорогу. Как и предупреждал Эзарил, настоящей дорогой тут и не пахло. Едва заметная тропинка змеилась прямо сквозь матёрый лес, от которого она отличалась только отсутствием бурелома на пути.

Денёк стоял пригожий, солнце знатно припекало, и, если бы не чёртов капитан, настроение было бы просто волшебное. Снег здесь сошёл совсем недавно (хотя на дне оврагов он ещё продолжал лежать грязно-серой массой) и земля, пропитанная влагой, прекрасно глушила стук копыт. А вот сам лес безмолвным не был ни в коем случае, со всех сторон доносился многоголосый птичий перезвон, перекрываемый время от времени дробным стуком дятла. Большинство птиц сейчас разбивалось на пары и активно вило гнёзда, стремясь опередить своих соседей. Иногда можно было услышать, как кто-то тяжёлый хрустит ветками, проламываясь через подлесок. Это мог быть кто угодно, начиная от кабанов и оленей и заканчивая неведомыми монстрами, о которых я ещё ничего не знал. Смешанный лес резко контрастировал голыми стволами лиственных деревьев на фоне роскошных зелёных елей. Справедливости ради стоит заметить, что лиственные тоже старательно распускали почки и кое-где уже вовсю зеленели ранними листочками. В воздухе висел неподражаемый запах весны, чему немало способствовали ранние цветы. Целые лужайки подснежников прерывались группками фиолетовой сон-травы, а на опушках частенько встречались кустики ядовитого волчеягодника с мелкими розовыми цветками. Проснувшаяся после зимней спячки природа, спешно протирала глаза и торопилась украсить свой лик радостным многоцветьем.

            А к востоку от нас возвышались величественные Раздельные горы с острыми снежными шапками. Своё название они получили за то, что являлись природным рубежом, расположенным на стыке территорий трёх народов: с востока – эльфов, с запада – людей, а под ним, в глубине гор – гномов.  Мы находились у самого подножья белоголовых великанов, упирающихся в ярко-синее небо. Изредка мне удавалось разглядеть высоко на склонах каких-то стадных животных, горных козлов или баранов. У этих склонов имелась ещё одна интересная особенность, то тут, то там из них вырывались тонкие струйки, еле заметного дыма. Я сначала предположил вулканическую активность, но Эзарил объяснил всё гораздо проще. Гномы, признанные мастера кузнечного дела, ковали много и с удовольствием, а дым от их горнов выходил через специально прорубленные вентиляционные шахты. Судя по количеству дымов, подземные трудоголики действительно не сидели без дела.

            На ночную стоянку мы разместились возле неширокой (а здесь, в предгорьях они все неширокие), но бодрой речки с чистейшей ледяной водой. Пока Эзарил разделывал подстреленную по дороге  косулю, я решил испытать свои наручи. В теории всё представлялось довольно простым, и теперь пришло время проверить идею на практике. Гнёзда из кожи арассаса действительно оказались очень эластичными и держали иглы плотно, но вместе с тем не жёстко. Подняв правую руку со сжатым кулаком и наведя её на древесный ствол метрах в пяти от меня, я потянулся к своему магическому ядру и, захватив с его помощью одну из игл, метнул её в дерево. Игла, коротко свистнув, с приглушённым стуком вонзилась в ствол. Получилось! Повторив тоже самое с остальными иглами, я убедился в жизнеспособности моего изобретения. Теперь я имел шесть выстрелов на короткое расстояние. Всего шесть, но это гораздо лучше, чем ничего. Кроме того, ничто не мешало мне увеличить количество гнёзд на наручах, до разумных пределов, конечно. Что касается расстояния, то на данный момент оно составляло порядка семи метров. Причём, метнуть дальше труда не составляло, но возникали проблемы со стабилизацией. Это как с ножом, метнуть его можно хоть на тридцать метров, но вот чтобы он при этом воткнулся, а не просто плашмя шлёпнулся, это уже надо суметь. Рург в своё время пытался меня научить этому искусству, но у меня оно энтузиазма почему-то не вызвало от слова «совсем». Что касается магии, то тут тоже имелись определённые сложности. Поднять любой предмет, весом грамм до пятисот и подконтрольно переместить его в пространстве проблем не составляло, но двигался он при этом плавно и неспешно. При любой попытке увеличить скорость передвижения, магия с него «слетала» и предмет падал на землю. В процессе тренировки магии, увеличивался вес поднимаемого предмета и дальность моего воздействия, но со скоростью не выходило ничего. Существовал ли какой-то закон природы, физики или магии этого мира, который не позволял мне достичь желаемого результата, я не знал, и в итоге решил действовать по-другому. Вернувшись к самому первому проявлению своей магии, когда я выбросил из клетки бурдюк, я понял, что можно заставить предмет передвигаться быстро, придав ему начальный импульс ускорения в нужном направлении. К сожалению, дальнейший контроль над полётом полностью утрачивался. Сам принцип походил на удар кием по бильярдному шару. И точно так же, как в бильярде, мне приходилось рассчитывать угол удара, если, конечно, ставилось целью сделать точный бросок. Используя же гнёзда на моих наручах в качестве направляющих, я избавлялся от необходимости каждый раз производить в уме расчёт траектории полёта, просто придавая игле импульс ускорения вдоль гнезда. Проще говоря, игла всегда летела туда, куда я указывал рукой. Понятное дело, таким образом мне в муху попасть не удастся, но такой задачи и не ставилось. Впрочем, возможно со временем, я и наловчусь «пулять» от бедра, как горячие хлопцы с Дикого Запада.

            Я с трудом выдернул из стволов глубоко засевшие иглы, перезарядил наручи и повторил операцию. Всё это время Эзарил наблюдал за мной с абсолютно невозмутимым лицом, но я уже достаточно хорошо изучил своего друга и потому прекрасно видел горящий в его глазах вопрос «КАК?». Усмехнувшись, я сел напротив него и, глядя ему прямо в глаза, с помощью магии осторожно вытащил одну стрелу из его колчана и положил ему на колени.

            – Босорг, – вздохнув, спросил эльф, – я правильно понимаю, что ты злонамеренно добиваешься того, чтобы меня разорвало от любопытства?

            – Ни в коей мере, дружище. Просто пытаюсь сразу продемонстрировать тебе все свои таланты, дабы избежать дальнейших просьб «показать ещё разок».

            – Хорошо, я увидел. Теперь хотелось бы услышать объяснения того, что именно я увидел.

            – Это магия. Я могу двигать предметы, не касаясь их руками.

            – Такой магии на Анурисе не существует, – возразил эльф.

            – А вот теперь мы подошли к главному вопросу, – я набрал воздуха в лёгкие. – Я не с Ануриса.

            Эзарил слегка приподнял одну бровь, словно пытаясь понять, шучу я или нет.

            – Я первый раз открыл глаза в этом мире за пару часов до того, как меня захватили в плен скорхарцы. И ещё я не вампир, а человек.

            По мере того, как я говорил, во взгляде эльфа недоверие постепенно сменялось обеспокоенностью и настороженностью.

            – Подожди-ка секунду, – он, не сводя с меня глаз, засунул руку во внутренний карман своей куртки, что-то нащупал и бросил мне. – Держи!

            Я поймал на лету и, раскрыв ладонь, увидел небольшой невзрачный камушек, похожий на речную гальку, покрутил его в пальцах и, озадаченно подняв глаза на Эзарила, заметил, как тот несколько расслабился.

            – Извини, небольшая проверка, – ответил он на немой вопрос. – Теперь, когда мы оба знаем, что ты не одержимый, готов слушать тебя дальше.

            – Одержимый? – я даже забыл про свой рассказ.

            – Ну, да. Но ты не отвлекайся, – он забрал у меня камень и спрятал его в карман куртки, – продолжай, а то ещё забудешь, что-нибудь важное.

            – Хорошо, – решил я отложить прояснение новой информации, – тогда слушай.

            Говорил я долго, косуля успела давно пожариться и остыть, автоматически снятая Эзарилом с костра. Сам эльф внимательно слушал, пытаясь запомнить каждое моё слово, пару раз вставил уточняющие вопросы. Про Землю я постарался выдавать поменьше подробностей, ограничившись упоминанием о полном отсутствии магии и только слегка превышающем уровне технологического развития. Не стоило вводить моего друга в искушение возможностью предоставить своей стране персонажа, обладающего знанием всех тайн мироздания на ближайшие пятьсот лет вперёд.

            – Когда я пришёл в себя в следующий раз, то уже находился в клетке и  направлялся в Скорхарию, – закончил я свой рассказ.

            – Никогда бы не поверил, если бы не услышал это от участника событий лично, – разведчик потёр пальцами морщину, пробороздившую его высокий лоб. – Я вижу, что ты говоришь правду, по крайней мере, в общей массе. Но это просто невообразимо! Никогда не слышал ни о чём похожем. Человек, оказавшийся в теле вампира и вынужденный питаться себе подобными! И как ты не спятил?

            – Сам не знаю, – честно признался я, – наверное моё восприятие мира подстроилось под новые гастрономические особенности. Людей я больше не воспринимаю как себе подобных, а только лишь, как слишком умную еду.

            – А эльфов? – не смог удержаться от вопроса Эзарил.

            – Как представителей сказочной расы, непригодных в пищу, – криво усмехнулся я. – У нас там не было эльфов. Никогда.

            – Вот это ты вывалил информацию, на ночь глядя, – покачал головой «сказочный персонаж». – Я многое мог предположить, но такое…Ты же понимаешь, что мы теперь спать до утра не ляжем? У меня вопросов в голове больше, чем пиявок в пруду.

            – Ты погоди с вопросами, – прервал я его, – теперь моя очередь. Что это за история с одержимыми?

            – Да это ерунда, – попытался отмахнуться он, но, видя мой настойчивый взгляд, со вздохом сдался: – В Чёрной магии есть такой раздел – демонология. Это даже, скорее, не раздел, а… – Эзарил пощёлкал пальцами, пытаясь подобрать слово, – некий способ познать неведомое для тёмных магов, достигших определённого уровня развития. Метод тренировки мозгов, проверки своих способностей и получения дополнительных сил, если угодно. Если конкретней, то демонология позволяет магу, посредством совершения определённых ритуалов, погрузиться в некое внутреннее состояние духа, находясь в котором, он может мысленно покинуть наш мир и проникнуть в план демонов. Точне я объяснить не смогу, потому что, кроме достаточно сильных тёмных магов никто на такое не способен, и вся информация по демонологии крайне расплывчатая и противоречивая. Но большинство источников сходятся в одном: демонологи во время своих ритуалов вступают в сношения с тамошними местными жителями – демонами, обмениваются с ними различной информацией и даже могут за их счёт временно увеличить свой магический потенциал. А вот здесь-то и начинается самое интересное. Демоны, оказывается, жутко меркантильные существа и за свою помощь требуют немалую плату, а именно жизненную силу разумных. Утверждается, будто им подойдёт любая жизненная сила, но в разумных её больше на целые порядки, а чем больше жизненной силы ты принесёшь в жертву, тем более богатым будет ответный дар. В истории известны случаи когда демонологи вырезали целые деревни, ради обретения могущества. Но это ещё не всё. В процессе проведения ритуала с той стороны могут проникнуть невидимые существа, лоа, сами по себе они безобидны, но способны вселяться в других разумных и брать их под свой контроль, превращая в одержимых. Опять же, исходя из некоторых разрозненных данных, можно предположить, что лоа являются низшими или самыми примитивными и слабыми демонами, которые умудряются просочиться в «щель» между мирами, тогда как для их более крупных и могущественных родственников это считается невозможным. С определённой уверенностью невозможно сказать, зачем именно они лезут в наш мир, но после вселения в любого разумного, лоа начинают убивать всех вокруг себя. По одной из версий, они таким образом питаются, впитывая в себя жизненную силу убитых. Учитывая всё вышесказанное, я думаю, для тебя становится понятным, почему демонология находится под строжайшим запретом в Светлых Землях. На Нихтерране её тоже стараются держать под контролем, но там это несколько сложнее сделать, учитывая общее отношение к Чёрной магии.

            Теперь пришёл мой черед изменять своё отношение к словам Эзарила от недоверчивого скепсиса, до полного изумления. Надо же, демоны! Не каждый день узнаёшь, кто на самом деле твои соседи. Хотя, я про большинство своих бывших соседей примерно так всегда и думал. Но тут-то реальные демоны!

            – И как эти демоны выглядят? – поинтересовался я у эльфа.

            – А этого никто не знает, – ответил тот. – Все источники в один голос утверждают, будто сами демонологи никогда не могли отчётливо рассмотреть своих деловых партнёров. Якобы, в плане демонов вообще нет ничего определённого. Всё постоянно движется, меняется и перетекает из формы в форму. Лично я думаю, что они попросту не имеют собственного физического тела, как и их более мелкие представители – лоа.

– Кстати, насчёт лоа, а как же от них можно избавиться? Полагаю, просто убить одержимого недостаточно?

            – Если просто убить, то лоа, покинув носителя, переселится в первого попавшегося и всё начнётся сначала. Окончательно развоплотить его можно только с помощью Чёрной или Белой магии. Как конкретно, не знаю. Ещё существует заклятье «Защита Разума», оно накладывается на амулет и не позволяет этим сущностям подчинить себе волю владельца амулета, а попутно защищает разум от вмешательства вампирской магии. И, наконец, существуют чары, с помощью которых можно опознать одержимого. Тот камень, который я тебе кидал, вспыхнул бы ярким светом при одном только прикосновении одержимого. И то, и другое, игрушки совсем не дешёвые, и, следовательно, имеются далеко не у каждого. А вообще, по правде говоря, я ни разу не слышал про вампира-одержимого, считается, что это невозможно по причине вашего природного иммунитета к собственной магии, основанной на похожих принципах. Если ты ещё не в курсе, то ваша магия относится к одному из разделов Тёмной и называется магия Разума. Вот, собственно, и всё по теме. А теперь, если я удовлетворил твоё любопытство, настала моя очередь задавать вопросы, – Эзарил аж руки потёр в нетерпении. – Расскажи мне про…

            Я только горестно вздохнул, понимая, что от долгих и обстоятельных расспросов отвертеться не получится.

            Как и ожидалось, спать мы легли далеко за полночь, вернее я лёг, а эльф, заявив о своём намерении разложить по