Морок

Канализационная Фея феей вовсе не была. Говорили о ней всякое, и плохое, и совсем уж невероятно отвратительное. Не в полный голос, а больше шёпотом, украдкой поглядывая вниз, на встречающиеся тут и там канализационные люки.

Наступала самая середина сентября, стремительно желтели на деревьях листья и падали, собираясь в противную кашицу под ногами. Город пока держался, ещё полный зелени, но едва сойдя на платформу с электрички, становилось ясно, что пригород уже сдался наступающей осени.

В сгущающихся сумерках Леон шёл от станции к берегу мелкой речушки, у которой даже не было официального названия. Места здесь были красочные, заставленные маленькими, словно игрушечными домиками. Никакого асфальта, никаких частных домов в три этажа со спутниковой тарелкой и двухметровым забором. Скромный тихий посёлок человек на пятьдесят, а то и меньше.

Подходя к речушке, Леон увидел огромную, в полтора человеческих роста трубу — коллектор. А ещё отметил любопытную вещь: ближайшие к трубе домики, хоть и находились в наиболее выгодном положении, у самой воды — пустовали. Покосившиеся заборы, неухоженные яблони, вишнёвые кусты, под которыми горкой лежали гнилые ягоды. Дома не просто пустовали — пустовали сами места, отталкивали от себя не только жильцов, но даже птиц и животных.

Темнота окончательно легла на посёлок, когда Леон достиг трубы. Мелькнула справа тень с яркими жёлтыми глазами, но встретив его — мерцающие во тьме холодным красным светом — мгновенно отпрянула, стремительно теряя трёхмерность, втянулась в трещину на коре ближайшего дерева и исчезла из виду.

Леон проводил тварь задумчивым взглядом. Ему пришло в голову, что стоило надеть ботинки подешевле.

Но возвращаться он не стал, ступив под сень огромной трубы, словно нырнув в пасть кита.

«Ну что, Фея, сделаешь меня настоящим мальчиком?»

Труба тянулась и тянулась; слышался стук капель, срывающихся со стен и потолка, шум далёкой подземной речки, собственные шаги. Но никакой крысиной возни. Вокруг — как и снаружи — ни одной живой души.

Леон без интереса разглядывал испещрённые надписями стенки коллектора. От банально-литературных «Оставь надежду всяк сюда входящий» до «Здесь был Жентос». И снова никаких новых записей — все старые, полустёртые, обычной краской, спичечными головками или же самыми первыми китайскими баллончиками, оставляющими подтёки на буквах и пальцах.

Несколько раз тоннель разветвлялся, большинство ходов вело в тупик, и Леон продолжал придерживаться главного. Спустя какое-то время на глаза попались два холмика с воткнутыми в них деревянными крестами.

С любопытством Леон присел на корточки и посмотрел на надписи. Похоже, какие-то малолетние сталкеры. Он, видимо, подходил к цели всё ближе.

Труба вильнула, и за поворотом сверхчувствительные глаза Леона уловили голубоватое свечение. Замелькали тени, самые старые из тварей, они не в силах были уже притворяться людьми и держались поближе к источникам опасности, питаясь остатками.

Интересно, что остаётся после Феи?

Струйка воды под ногами становилась мощнее и гуще, превращаясь в жидкую грязь; то и дело можно было заметить в ней мелкие кости.

Канализационная Фея выступила из ниоткуда, высокая и костлявая, в обрывках голубого кружевного платья. Все глаза на её худом вытянутом лице моргали несинхронно и были разного размера, цвета и разреза.

Леон жил на этом свете не первый десяток лет, да и раз уж на то пошло, даже не первую сотню, но привыкнуть к тому, какими уродливыми бывают твари, всё равно не получалось. Он едва-едва смог удержать губы, готовые скривиться от отвращения.

— Вот и ты… Леон, — губы Феи тронула улыбка, и из трещины в нижней пошла зеленовато-коричневая кровь.

— Фея, — Леон с уважением поклонился и коснулся губами воздуха над её протянутым запястьем. С кисти на него смотрели сразу несколько таких же несинхронных разноцветных глаз.

— Ты нашёл мне книгу? — Фея подошла ближе, и Леон понял, что она выше, за счёт того, что каждая конечность непропорционально длинная.

— Нашёл. Книга у коллекционера Севостьянова, он живёт в городе, сегодня возвращается с какой-то конференции.

Ноздри Феи хищно расширились, а из-за губ показался тонкий длинный язык, увенчанный ещё одним глазом.

— Отлично, — не желая скрывать нетерпеливой радости, она устремила на Леона все свои глаза до одного, включая те, что виднелись сквозь дыры в голубом платье, — достань её мне, и твоё желание осуществится.

— Достану, не проблема. Только хотел убедиться, что сделка в силе.

— В силе. Разумеется. Ты мне книгу, я тебе — противоядие.

— Одно и навсегда?

— Одно и навсегда, — с какой-то шипящей интонацией повторила Фея, и каждый из многочисленных глаз честно смотрел прямо на него.

Леон кивнул и, развернувшись, направился обратно по стоку, стараясь не наступать на ручеёк из грязи, крови и костей.

«Одно и навсегда».

***

Руслана смотрела на открывающийся из окна вид и думала, что уж слишком он шикарный для вида из окна поликлиники.

Верхушки деревьев сияли на полуденном солнышке, играли на ветках блики, заставляя периодически жмуриться; прохожие стягивали куртки и плащи, наслаждаясь тёплым деньком, лениво выворачивал из-за поворота тридцать шестой автобус, который легко мог бы подбросить Руслану практически до самого дома. И народу на остановке совсем немного, пара пенсионеров и школьник с огромным клетчатым рюкзаком.

Но всё это было внизу, за стеклом, одновременно дразняще-близко и недосягаемо. Позади Лану ждал заполненный до отказа коридор, прилипающий к кроссовкам линолеум и поистине гигантская очередь к педиатру, в которой она была гораздо ближе к концу, чем к началу.

В коридор торопливо вошли две девчонки из параллельного класса, нашарили глазами подруг и прибились к ним. Кажется, перед Русланой теперь стало на два человека больше. Она с раздражением стянула очки и потёрла переносицу. Настроение портилось, хотя, казалось, ниже опуститься уже не может.

Стояла дикая духота, учителя, приставленные к каждому из трёх седьмых классов, обмахивались бумажками, дети оживлённо переговаривались; сновала туда-сюда молодая медсестра, рубашка прилипла к спине, заставляя нервно подёргивать плечами.

Была бы здесь Ирка, и Лане было бы, с кем поговорить. Но училась Ирина в другой школе, гораздо ближе к дому, и медосмотр проходила в поликлинике другого района.

— Свали, очкастая, — пренебрежительно бросил какой-то мальчишка из параллельного класса, и Руслана молча подвинулась. В таких случаях легче было уступить. Лана была рада уже тому, что в собственном классе её больше не дразнят из-за очков; они и без этого не радовали. Каждый год на медосмотре Руслана с досадой понимала, что строчки таблицы в кабинете окулиста становятся всё более размытыми. Ей прописывали капли и очки с линзами посильнее и отправляли на все четыре стороны. Хуже всего было после, дома, когда она протягивала маме новый рецепт, и та ненадолго уходила в ванную, включая краны на всю мощность.

Руслана вздохнула, поёрзав спиной по стене. Сегодня она снова не смогла разглядеть строчку, которую видела год назад. Врачиха с упрямой настойчивостью спрашивала, почему она не капала прописанное лекарство и не приходила на какие-то там процедуры. Руслана пожимала плечами с виноватым видом, хотя прекрасно знала, что виновата не она, а тот, кто сделал все эти процедуры и капли платными.

Очередь ползла, ползла и дорожка света на полу, смещаясь к окну всё сильнее. Наконец пришёл черёд Ланы, и вскоре она вышла из кабинета, а затем и из дверей больницы, вдохнув свежий воздух, уже больше вечерний, чем дневной. Запихнув новый рецепт и полис в рюкзачок, Руслана завязала кофту вокруг пояса и побрела на остановку. Бросив рюкзак на скамеечку, она попыталась занять голову мыслями о сегодняшней вылазке в недостроенный садик. Ирка, особа деятельная и темпераментная, с недавних пор возомнила себя крутой видеоблоггершей и теперь везде таскалась с купленной отцом камерой, снимая каждую деталь, попадающую в поле зрения. Первые попытки никаких плодов на Ютубе не приносили, поэтому Ирка решилась на отчаянные меры, причём решилась за них обеих. Руслана в этом тандеме играла роль предохранителя, но даже она не смогла отговорить подружку от небезопасной затеи.

Вывернул из-за поворота заветный тридцать шестой, но теперь, разумеется, уже полный народа. Подхватив рюкзак с лавки, Лана кинулась к открывающимся дверям вместе с десятком других желающих. Выпустив из автобуса человек пять, Руслана ринулась внутрь, на ходу столкнувшись с каким-то старичком, и от неожиданности подалась назад, оступившись и упав на асфальт. Впрочем, старичку повезло ещё больше — при столкновении небольшой чемоданчик, который тот держал в руке, распахнулся, и ветер с удовольствием подхватил всё его содержимое, закружив в воздухе. Последней из недр чемодана вывалилась большая книга и в общей давке с помощью чьего-то ботинка весело запрыгала по ступенькам.

Двери начали закрываться, с трудом вместив в себя всех желающих, кроме всё ещё сидящей на асфальте Русланы. Послышался протестующий возглас старичка, но автобус и не думал останавливаться.

Лана сидела, с каким-то тупым удивлением уставившись на кружащиеся и плавно опускающиеся на грязную проезжую часть листки. Один приземлился прямо на книгу, неудачно раскрывшуюся и теперь лежащую в луже обложкой вверх. Пожалев несчастный фолиант, Руслана подобрала книгу и кое-как оттёрла грязь. Впрочем, получилось плохо — едва она начала тереть, послышался возмущённый треск страницы, и Лана сочла за благо оставить всё как есть.

Спохватившись, что всё ещё сидит на асфальте, пусть и разогретом последними летними лучами, но далеко не самом чистом, она вскочила, отряхнула джинсы и выругалась, поняв, что главный удар пришёлся на бежевую кофту.

Рюкзак не пострадал, и Руслана снова бросила его на скамейку, придавив книгой, а после решила собрать оставшиеся листы. Два из них оказались в луже и расползлись в пальцах, но ещё пять Лана благополучно сгребла с сухой земли и запихнула в книгу. Тут только она увидела, что обложка у фолианта наощупь какая-то непривычная. Надписей не было — только светлая обложка, шероховатая, покрытая какими-то складочками и трещинками.

Пожав плечами, Руслана запихала книгу в рюкзак. С виду вещь казалась дорогой, и оставлять её на остановке было бы неправильно.

Дорога домой заняла сорок минут, в течение которых Лана проигрывала в голове предстоящий разговор с родителями. Вернее, с мамой — папа вряд ли вернётся до семи. Раньше он приходил домой в четыре, но в последние годы начал задерживаться. Несколько раз Руслана из своей комнаты слышала, как на кухне родители громко спорили, но о чём именно, не улавливала.

Побродив по широкому проспекту, полному магазинов одежды и фастфуда, она нырнула в арку и попала в маленький дворик, со всех сторон окружённый домами. Родная девятиэтажка радовала глаз трещинами в кирпичах, машинами, залезающими на тротуары, и чахлыми клумбами, огороженными такими же хлипкими заборчиками.

Разыскивая в рюкзаке ключ от домофона, Руслана присела на лавочку у своего подъезда, под куст сирени; мелкие веточки тут же запутались в пышных чёрных волосах. Брелок нашёлся быстро, но идти домой не хотелось. Сам воздух сегодня пах как-то по-особенному, наверное, от того, что после долгих дождей наконец-то выдался прекрасный тёплый денёк.

С первого этажа доносились звуки шансона дяди Паши. С соседнего окна пахло блинчиками и клубничным вареньем, и Руслана невольно улыбнулась, однако быстро помрачнела, вспомнив, что предстоит сказать матери о результатах медосмотра. Да и блинчиков ей не обломится, мама не готовила их с самой Масленицы, когда папа остался дома и весело подшучивал над некрасивыми дырявыми блинами, но всё равно уплетал за обе щеки.

Руслана встала, сгребла рюкзак, забросив на плечо, и вошла в прохладный подъезд, мимо ряда почтовых ящиков, прямо на свой седьмой этаж. Вставив старый длинный ключ в скважину, она уже приготовилась нажать на дверь, которая поддавалась только с помощью ощутимого пинка, но с удивлением увидела, как та приоткрылась.

Первой мыслю было «Воры!», но тут же Лана услышала голоса родителей и успокоилась, даже обрадовалась, что папа пришёл с работы пораньше. Может, сегодня из-за этого мама не будет так расстраиваться.

Руслана, улыбаясь, скинула кроссовки и хотела было громко окликнуть родителей, но в глаза бросилась испачканная грязью бежевая кофта, и Лана осеклась. Она тихонько, на цыпочках, дошла до приоткрытой двери ванной и бросила кофту в корзину для белья, закопав в куче грязных футболок.

Поворачиваясь, Руслана зацепила краем уха своё имя, сказанное мамой:

— А Руська как? Что ты ей скажешь?!

Улыбаться снова резко расхотелось. Такого визгливого тона у мамы Лана давно не слышала. Снова ссорятся.

— Кристина, я… может, ты? — отец, кажется, нервничал. Видимо, в ссоре был виноват он.

— Я?! Я?! — прошипела мама, — а ты что? Пойдёшь свою шлюху трахать?!

Руслана приоткрыла рот от изумления. Таких слов она от мамы раньше не слышала.

— Хватит, Кристина, — устало, но решительно прервал отец, — это дело решённое. С Руськой я поговорю.

— Что, боишься? Боишься, что я ей правду скажу? Где шляется её папаша по вечерам?! У ребёнка проблемы, а он все деньги на эту проститутку!..

— Она не проститутка! — отец тоже повысил голос, — и ты прекрасно знаешь, что я теперь получаю меньше.

— Да ничего я не знаю! Руське нужно лечение! Капли, процедуры, лекарства… это всё денег стоит!

— Сейчас у меня нет таких денег, ты же знаешь. Я буду помогать, чем смогу.

— Да какой от тебя толк, — с горечью бросила мама, и разговор прервался. Руслана поняла, что замерла в коридоре в неудобной позе и боится сделать хоть одно лишнее движение.

Прикусив губу, она вернулась в прихожую и села на пуфик. Подумав, Лана снова обулась и выскользнула за дверь. Говорить с родителями не хотелось, а уж доводить маму до слёз очередным ухудшением в результатах медосмотра — тем более.

Спустившись на один пролёт, Руслана постучалась в квартиру к Ирке. Её мать работала допоздна, а отец — во вторую смену, так что большую часть дня подруга была предоставлена себе.

Ирина открыла, жуя на ходу и пританцовывая в такт какой-то бодрой попсе из музыкального центра, и кивком пригласила войти.

— Чего такая кислая? — поинтересовалась Ирка, пока Лана разувалась, — бутерброд хочешь?

— Не, — отказалась Руслана и уже без приглашения прошла в кухню, волоча за собой по полу рюкзак.

Пока Ирка подогревала чайник, Лана, возя по линолеуму босыми ногами, рассказывала о подслушанном разговоре.

— Фиговенько, — констатировала подруга, — сколько сахара?

— Две… не, три давай.

— Везёт, Русик, тебе хоть пять можно, не растолстеешь, — Ирина окинула подругу завистливым взглядом, и Руслана пожала плечами. Самой ей нравилось называть себя Ланой, но остальные, даже родители, предпочитали дурацкое «Руся» или «Русик».

— О, — вспомнила она, бросив взгляд на рюкзак, — зацени.

Книга из недр школьной сумки перекочевала на столешницу, и Ирка сморщила нос, увидев пыльные разводы на скатерти. Однако тут же её взгляд переключился на сам фолиант, и голубые глаза загорелись интересом.

— Ништяк. Где нарыла?

Руслана вкратце рассказала про старичка с чемоданом, и пока подруга отвлеклась на заваривание чая, мельком просмотрела распечатки, которые вложила между страниц. Ничего интересного, программа какой-то конференции, список выступающих, темы. Разочарованная, Лана сложила листки напополам и открыла книгу на первой странице.

— Названия нет, — заметила Ирка.

— Спасибо, кэп, — фыркнула Руслана и перелистнула пару страниц, — и содержания нет… и вообще, это не по-русски.

— Реально? — Ирина поставила две дымящиеся чашки на слегка липкую скатерть с разноцветными бабочками и придвинула себе стул. Пара минут ушла на то, чтобы найти хоть одно знакомое слово, и в итоге взгляды девушек остановились на одной из страниц, куда была вложена другая, явно вырванная из обычной школьной тетради и испещрённая мелким угловатым почерком.

— Чего там? — Руслана прищурилась, поправляя очки, но Ирка всё равно прочитала раньше.

— Желание.

— А?

— Написано так. «Желание». «Сухая крапива, зверобой, мята, кровь». Фу.

— Это что, рецепт? — хихикнула Лана, отбросив волосы на спину, — у мамы есть зверобой, это такие цветочки жёлтые.

— Придумала! — восторженно взвизгнула Ирка, — мы ж сегодня на стройку, да? Возьмём эту книгу, мяту, зверобой, все дела… ну, для антуража. И будем Пиковую даму вызывать… ну или это… Желание, фиг знает, что это. Думаешь, оно исполняет желания?

Руслана закатила глаза.

— Не, ну ты прикинь, сколько просмотров соберём? А видос можно назвать «Ночью на кладбище вызываем духов», и всё большими буквами, — не теряя энтузиазма, продолжала Ирка, — знаешь, сколько лайков такие видео собирают?

— На каком кладбище? Мы ж на стройку пойдём, — напомнила Лана.

— Да неважно, кто там ночью чего разберёт?.. У тебя свечи есть? Лучше чёрные.

— Ага, и козла в жертву принесём, — буркнула Руслана, — харэ фигнёй страдать.

Ирина не обиделась, да и вообще, кажется, не услышала. Она уже носилась от ванной к кухне, перебирая аптечки в поисках мяты. Лана тяжело вздохнула, смирившись с перспективой предстоящего шабаша. Она бросила взгляд на отложенные листки и увидела среди списка докладчиков жирно подчёркнутое имя: «Севостьянов В.А., канд.филол.н.».

— Это, наверное, тот дедушка с портфелем, — задумчиво сказала Руслана, — как думаешь, это ценная книжка?

— А ты как думаешь? — фыркнула Ирка, на секунду остановившись и выгрузив на подоконник какие-то пузырьки и сушёные пучки трав, — видишь, обложка-то кожаная.

— Блин, — с досадой бросила Лана, — может, её как-нибудь вернуть?

— И как ты её вернёшь? На остановке оставишь? Забей, а? — Ирина закатила глаза и возобновила поиски, сверившись с переведённой страницей.

Руслана пожалела, что остальная часть книги на иностранном языке. Может, на латыни? В кино такие жуткие книги всегда на латыни. Почему именно «Желание»?

В рюкзаке послышалась вибрация, и Лана потянулась к нему. Мама. Наверное, вспомнила, что сегодня медосмотр. Брать трубку не хотелось. На неё кричать мама, конечно, не будет, даже если на отца очень злится. Но смотреть на неё в такие моменты Руслана ненавидела.

— Мам, я у Ирки, ща приду, — скороговоркой проговорила она в трубку и, не дожидаясь ответа, отключилась.

— Домой? Оставь мне книжку до вечера, а? — Ирина выглянула из-за угла. Квартира у её семьи была просторная, четырёхкомнатная, забитая разными дорогими вещами под завязку, так что искать что-то можно было до бесконечности. У Ланы квартира была той же планировки, досталась от бабушки с дедушкой, но ценных, да и вообще любых вещей стояло там куда как меньше.

— Ага, тогда по Скайпу созвонимся, — пообещала Руслана и, схватив рюкзак, отправилась к себе.

***

— Валентин Алексеевич? — Леон уже собирался повесить трубку, когда на том конце ответил запыхавшийся мужской голос.

— Да… да… Леон? Это вы?

— Да, по поводу книги, если помните.

— Да… книга… конечно, — промямлил собеседник, и Леон нахмурился. Подобный тон обычно ни к чему хорошему не вёл. И этот раз исключением не стал. Выслушав путаную историю о неудачной поездке в автобусе, Леон молча повесил трубку, закрыл глаза и надолго задумался. Севостьянов ему больше ни к чему, такая история слишком глупая, чтобы выдумывать нарочно. Значит, правда.

Верь он в Судьбу, подумал бы, что та решила над ним поиздеваться. Книга была настолько близко, что уже буквально чувствовалась. И снова исчезла. Куда она могла подеваться с остановки? Севостьянов уверял, что возвращался туда, но безрезультатно, и Леон ему верил. За те деньги, что он пообещал отдать за в сущности ничего не стоившую книгу, можно было спокойно жить до самой смерти.

Другое дело, что таких денег у него не было, а если бы и были, то Севостьянову не светили. Но Леон давно заметил, что его внешность отчего-то действует на людей успокаивающе, располагает к себе и не вызывает ни одной тревожной мысли.

Он поднялся с кресла и подошёл к окну. Солнце садилось, скоро можно будет выйти. Можно и сейчас, но маскировка работает только в отсутствие солнечного света.

Леон поднял с пола небольшую спортивную сумку; оставаться в этой квартире становилось опасно, в любой момент могут нагрянуть родственники покойной алкоголички, если не проведать, то хотя бы узнать, когда можно ожидать наследства.

Леон бросил мрачный взгляд на лежавшее в кровати тело. Технически, эта молодая, но уже вконец спившаяся женщина в грязном свитере и потёртых штанах была ещё жива. Ночевать рядом с трупами Леон не любил, хотя сейчас воняло от неё ничуть не меньше.

Подождав минут десять, он забросил сумку на плечо и покинул бедную раздолбанную хрущёвку. У подъезда его окликнули два алкаша, облаяла собачонка, заорал младенец в коляске, и хотя мамаша тут же кинулась его успокаивать, не замолчал, пока Леон не скрылся из виду. Всё же были и те, кого его маскировка не могла обмануть.

Дождавшись маршрутки, Леон забросил сумку на самое заднее сиденье. Настало время перебраться в центр, из спального района книгу найти не получится. Впрочем, как её искать, он представлял пока плохо.

Как назло, на сиденье напротив снова оказался ребёнок, на этот раз без матери. Видимо, она села где-то впереди. С минуту мальчишка в красной кепке рассматривал его упор и наконец изрёк:

— Я тебя вижу.

— Нет, не видишь, — Леон наклонился, опираясь локтями на колени, и слегка обнажил зубы, на долю секунды приоткрывая свою истинную внешность, и пацан резко подался назад, вжимаясь в спинку, а затем и вовсе сорвался с места и начал пробираться к выходу. Мужчина проводил его задумчивым взглядом и посмотрел на наручные часы. Ломбард вот-вот должен был открыться.

Маршрутка подбросила его до самого центра, и только выйдя на свежий вечерний воздух, Леон понял, как сильно на самом деле любит большие шумные города. Впереди был огромный торговый центр, позади — небольшой парк с десятком чахлых сосенок, и вампир свернул на аллею, углубившись в скопление деревьев. На развилке предстояло свернуть налево, но достигнув её, Леон неожиданно замер. До него донёсся запах, тот самый, против которого не могла устоять ни одна тварь. Запах беззащитности, печали… и крови.

Он осторожно сделал несколько шагов и увидел скамейку. Девушка сидела на самом краешке, сложив аккуратные ладони на стиснутых коленях, и тихонько плакала, изредка размазывая тушь по скулам и кровь из разбитой губы по подбородку.

— Упала? — мягко спросил Леон, и девушка, вздрогнув, вскинула голову.

— Я… да. Упала, — тихонько кивнула она, даже не пытаясь сделать своё враньё правдоподобным.

Леон присел рядом на скамейку, поставив сумку на асфальт.

— Как тебя зовут?

— Вика, — девушка скрывать ничего не стала; она была уже не настолько молода, чтобы на интуитивном уровне чувствовать его истинную сущность, поэтому видела лишь молодого темноволосого мужчину, не слишком красивого, но чем-то очень располагающего к себе. А красные глаза, светящиеся в темноте ровным холодным светом… наверное, линзы.

— Ты бы пошла домой, Вика.

— Не хочу, — с досадой пробормотала та.

Леон пожал плечами и, не тратя больше времени, рывком притянул её к себе, слизывая кровь из разбитой губы. Вика попыталась протестовать, но не больше пары секунд. Потом она даже начала отвечать на поцелуй, хотя и довольно неумело. Оторвавшись от губ, Леон рванул вниз ворот её кофточки и наклонился к шее. Вика судорожно выдохнула, но вырываться не стала. Когда он отстранился, вытирая кровь со рта, девушка смотрела на него с уже знакомым выражением эйфории — отстранённый взгляд, лихорадочно блестящие глаза, пересохшие губы.

— Прости, Вика, — искренне уронил Леон, хотя знал, что значения слов она уже не понимает, и одним точным движением сломал ей шею, оставив хрупкую фигурку в порванной кофточке лежать на скамейке.

Вернувшись к развилке, Леон добрался до конца парка и вышел к автовокзалу, шумному и людному в любое время суток. На привокзальной площади и находилось нужное ему место — маленький магазинчик в один этаж с неприметной надписью «Ломбард». Привлекать внимание неоновыми надписями и яркими плакатами хозяйке заведения не требовалось: каким-то образом люди и так узнавали о нём, если очень хотели.

Леон вошёл, и над дверью звякнул колокольчик.

— Арина! — позвал он, и с негромким топотом хозяйка вылезла из подсобки, ловко перебирая по стене своими восемью конечностями. Детское тело было затянуто в джинсовый комбинезон, а тоненькую шею венчала симпатичная головка с тремя парами одинаковых чёрных глаз.

— Леон, — Арина расплылась в улыбке от уха до уха, обнажая жвала, — милая маскировка. Сама чуть не попалась.

— Классный костюмчик, на заказ шила? — вернул любезность Леон, и хозяйка ломбарда снова улыбнулась.

— Не представляешь, как сложно объяснить, что у тебя четыре руки и четыре ноги, — пожаловалась она и сменила тон на деловой, — так с чем пожаловал?

— Я был у Феи.

— У Канализационной Феи? — уточнила Арина и перебралась поближе к собеседнику; стены и потолок ломбарда были густо затянуты паутиной, хотя обычные люди этого, разумеется, не видели, — говорят, у неё язык полтора метра длиной. Правда?

— Не мерил, — с иронией ответил Леон, — я пообещал достать ей книгу в обмен на противоядие.

— Да, оно пришлось бы тебе весьма кстати, — Арина спрыгнула на прилавок и оказалась наконец с посетителем лицом к лицу, — книгу, ты сказал?

— Книга Проклятий, «Эр Вирин», печально известная среди людей, написана на языке древнего племени из долины реки Амазонки, на этом языке говорит не больше тридцати человек во всём мире. Я нашёл её у одного лингвиста-коллекционера, но этот идиот умудрился потерять её на автобусной остановке.

Арина совершенно по-девчачьи захихикала.

— А Фее она зачем? Что она будет с ней делать?

— Мне плевать, пусть снимет с меня проклятье и делает, что захочет.

— Ну да, ну да, — задумчиво произнесла Арина, покусывая нижнюю губу, — ты уверен, что человеческая книга на такое способна?

— Другого варианта пока нет, — огрызнулся Леон, — мне нужна информация. Кто-то подобрал книгу с остановки, я хочу знать, кто. Если я не найду книгу в ближайшее время, Фее надоест ждать, и она найдёт кого-нибудь другого.

— Не объясняй, — отмахнулась Арина, — ты же мой старый друг, Леон…

— Стоп, — сухо оборвал тот, — говори сразу, что хочешь за помощь. Это же ломбард, я знаю правила.

Детское личико паучихи недовольно сморщилось.

— Ладно. Я дам тебе списочек, там пара должников, разберёшься с ними, и считай, мы в расчёте.

— По рукам. Давай свой список.

***

Под вечер Руслана сидела в своей спальне, лениво списывая с ГДЗ домашку по алгебре, и поглядывала на экран старенького компьютера. Её комната была в квартире самой маленькой, но всё равно уютной, со светлыми обоями, двухъярусной кроватью, которая досталась от какой-то маминой знакомой, и выходящим во двор окном. Лана сидела за письменным столом, покусывая кончик карандаша, и решала последний пример, когда взгляд вдруг скользнул к часам, и она встрепенулась.

Бросив домашку, Руслана выглянула в коридор и почувствовала запах тушёных овощей с кухни.

— Мам, уже полвосьмого, когда папа придёт? — сняв на время очки, Лана потёрла переносицу, давая глазам отдохнуть. Плюс, так она очень смутно видела выражение маминого лица. Ни слова о ссоре та не сказала, улыбалась и вела себя как обычно, даже результаты медосмотра не вызвали ожидаемых слёз.

Мама оторвалась от плиты с лопаткой в одной руке и прихваткой в другой.

— Русь, понимаешь… Папа… он не придёт, — смущённо сказала она, и Руслана поспешно надела очки обратно. Лицо у мамы было молодое и очень красивое, а волосы, как у самой Ланы, пышные и чёрные. Сейчас, впрочем, расстроенное лицо выглядело уставшим и даже постаревшим.

— В каком смысле? Сегодня? — уточнила Руслана, вспоминая подслушанный скандал. Может, папа обиделся и решил переночевать на работе?

— Нет, Русь… просто папа не хочет больше с нами жить, — кусая и без того покрытые мелкими трещинками губы, медленно, подбирая слова, начала мама.

— Потому что я плохо вижу? — сглотнув вставший в горле ком, спросила Лана. Мама прерывисто вздохнула и подалась вперёд, бросив лопатку на стол.

— Нет, ну что ты, Русечка, конечно, нет, — обнимая её за плечи, всхлипнула она, — папа просто… просто…

— Нашёл другую бабу, так и скажи, — Руслана отстранилась и сдвинула брови, — я не маленькая, понимаю, что такое «любовница».

Мама глубоко вздохнула и отвернулась, вытирая слёзы краем фартука. В этот момент из спальни раздался характерный звук Скайпа, и Лана метнулась туда. В этот момент она готова была идти с Иркой хоть на настоящее кладбище, лишь бы слинять из дома хоть на пару часов.

— Да? — запыхавшись, она упала в скрипучее кресло и ответила на вызов. На экране появилось довольное пухленькое лицо Ирины, покрытое толстым слоем чёрной косметики.

— Готова? Я да, — не дожидаясь ответа, протараторила Ирка, — гони ко мне, будем тебя красить. И сними ты очки свои отстойные. И оденься в чёрное… В общем, гони ко мне.

Руслана не обиделась; она и сама понимала, что её очки отстойные, да и обижаться на Ирину было глупо. Она отключила комп, взяла верный рюкзак с приготовленной чёрной одеждой и вышла в коридор, схватив попавшиеся под руку учебники и тетрадки.

— Ма, я к Ирке, уроки делать, — заглянув в кухню, сообщила она. Мама встрепенулась и подозрительно уставилась на дочь.

— А как же ужин?

— У Ирки поем, у неё мясо тушёное, я днём видела.

— Ну… недолго, ладно? — с лёгкой грустью попросила мама, и Руслана почувствовала укол совести. Наверное, в таких случаях надо бы оставаться с мамой, в конце концов, её бросил муж…

Лана помотала головой, отгоняя ненужные мысли. Она и так постоянно дома, подумаешь, разок погуляет с Иркой.

В квартире подруга по-прежнему была одна, Руслана быстро переоделась в чёрные зауженные джинсы и водолазку.

— Ты как фотка чёрно-белая, — хихикнула Ирина, тщательно подкрасив подруге глаза и губы, — ну вот. Очки бы ещё снять…

— Да не вижу я нифига без очков! — вспыхнула Лана.

— Ладно-ладно, нет, так нет, Русик… Во, смотри, — Ирка открыла уже знакомую книгу на заложенной странице, — я всё нашла, даже кровь, там мясо у мамки размораживалось, полмиски натекло. Надо, короче, всё смешать, поджечь и выпить.

— Выпить? Фу, — скривилась Лана, — ну удачи.

— Пить ты будешь, — непосредственно заявила Ирина, — во-первых, я буду читать заклинание, весь день тренировалась. Во-вторых, я буду держать камеру. А в-третьих, у меня гастрит, мне такую гадость пить нельзя.

— Хочешь и мне гастрит устроить? — прошипела Руслана.

— Ну Руська, ну хоть глоточек, — заныла Ирка, — ну хоть вид сделай, ладно?

— Сделаю вид, — отрезала Лана, — так и быть.

— Лады, — повеселела Ирина и захлопнула книгу, сунув в свою школьную сумку. Руслана невольно хихикнула, подумав, как они смотрятся со стороны — две девицы во всём чёрном посреди ночи на заброшенной стройке. Факт похода на заброшку её не особо пугал, они проворачивали такие экспедиции лет с десяти, а то и раньше, то на спор залезая на второй этаж, то просто собираясь на первом и рассказывая страшные истории.

На дворе уже совершено стемнело, и Лана ориентировалась в пространстве в основном благодаря светлому пятну Иркиных волос. Для стройки у них был припасён фонарик, но сейчас светить им было чревато.

Двор их был местом многолюдным — со всех четырёх домов здесь собирались пенсионеры, оккупируя лавочки у подъездов, подростки занимались своими делами дальше, у песочницы и детского комплекса, куря и громко хохоча.

Чуть не наткнувшись на несколько припаркованных прямо на тротуаре машин, Лана кое-как нашарила Иркину руку и схватилась обеими своими.

— Ай, чего вцепилась? — прошипела Ирина, — пошли быстрее, а то твоя мать нас из окна запалит!

Девчонки, держась кустов и машин, пробрались к арке и вышли на проспект. Тогда только Руслана осмелилась отпустить Иркину руку — проспект, куда выводила арка, ярко освещался практически круглые сутки, не говоря уж о вывесках на торговых центрах и забегаловках.

Стройка обозначилась в стороне минут через пять, когда они снова ушли с проспекта и спустились по лестнице к низине. Двухэтажное нечто, планировавшееся как детский садик, с кое-где провалившейся крышей, заросшее густым слоем колючек и высоченной, по пояс, травой. К счастью, на подходах к самому зданию она была вытоптана — соседские дети со всего района совершали к этому месту регулярные паломничества. Более проторенная дорожка пролегала разве что к районной администрации, куда не менее регулярно жаловались родители и требовали отгородить опасное сооружение.

Ирка включила свою «Соньку», подаренную родителями на тринадцатый День Рождения, и начала снимать, попутно комментируя что-то для предполагаемых подписчиков. Руслана хмыкнула про себя и врубила фонарик, когда они достигли опасного участка — то и дело под ноги попадались разбитые бутылки, какие-то торчащие из земли железяки и кирпичи. Показался вход, исписанные стены и высокий порог, об который непременно спотыкался каждый новичок. Лана ещё помнила, как лет пять назад сама навернулась в этом месте и весь вечер проревела в ванной, пока мама суетилась вокруг неё с аптечкой. Небольшой кривой шрам от сколотого кирпича до сих пор можно было рассмотреть на переносице в те редкие моменты, когда её не закрывала дужка очков.

Задумавшись, Руслана на автомате переступила порог. Несмотря на не самый удачный первый опыт, ходить сюда она не перестала, чтобы не получить репутацию трусихи, и вместе со всеми дворовыми ребятами знала каждый угол первого этажа. На второй же забирались только на спор, взрослые вечно пугали перспективой обрушения крыши.

— Скажи чего-нибудь, — шёпотом, подстраиваясь под общую тишину, попросила Ирка, подходя ближе со своей камерой.

— Иди на фиг, — огрызнулась Лана, отворачиваясь от объектива. Подруга цокнула языком, но больше просить не стала. Вместо этого она вручила Руслане свою камеру и скинула на пол сумку, достав оттуда связку толстых свечей.

— Ровно держи, я потом смонтирую, типа как в ускоренной съёмке, — распорядилась Ирина, расставляя свечи по периметру недостроенного помещения. Это было очень кстати — без источника света Лана могла разглядеть разве что дверной проём. Через объектив, правда, виделось всё лучше, в тускло-зелёной цветовой гамме, и Руслана наконец смогла рассмотреть очертания предметов; вернее, предметов как таковых не было, только усеянный газетами и строительным мусором пол да исписанные стены.

Ирка шустро расставила свечи, и минут через двадцать даже Лана смогла видеть место их предстоящего ритуала без помощи ночного режима камеры.

— Ну всё, — Ирина выдохнула и отобрала свою драгоценную «Соньку», — сбрызни, я тут поснимаю для антуража.

Руслана хихикнула и отошла к дверному проёму — в плане отсутствия её в кадре их с Иркой желания совпадали. Лана повернулась лицом к улице и вдохнула свежий ночной воздух, ещё совсем летний. Взгляд наткнулся на большое белое пятно луны непривычно близко к земле, и по спине забегали мурашки, скорее от предвкушения, нежели от страха. Ритуал в полнолуние. Звучало как в дешёвом ужастике.

Справа, в кустах, послышался шум, и не успела Лана отдёрнуться, как на тропинку выскочила толстая кошка со светящимися зеленоватыми глазами, и девушка рассмеялась, правда, больше нервно, чем весело.

— Русик, пошли, — скомандовала Ирка. Когда в голову подруге взбредала очередная идея, она становилась решительной и бесстрашной.

Руслана вернулась в помещение, где воздух был пропитан отнюдь не вечерней свежестью, и недовольно поморщилась.

— Во, бери, когда скажу, сделай вид, что пьёшь… Хотя можешь реально выпить, ну, для натуральности… Там же ничё такого, подумаешь, крапива, зверобой и всякая фигня.

Ирка протянула ей кружку-термос, и отвинтив крышку, Лана с удивлением поняла, что пахнет действительно не так уж мерзко, даже приятно, почти как чай с мятой.

— Встань в центр, — наводя камеру, распорядилась Ирина.

— А где перевёрнутая пентаграмма? — хмыкнула Руслана, но подруга только шикнула на неё и пригрозила:

— Не порти мне кадр, а то завтра снова пойдём.

Закатив глаза, Лана встала, куда было сказано, и, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, слушала, как Ирка, явно переигрывая, торжественным тоном объясняет происходящее предполагаемым зрителям.

— Слушай, а как ты читать будешь это заклинание? Оно же на латыни? — вдруг пришло Руслане в голову.

— Нифига оно не на латыни, я пробовала в Гугл загнать, не переводит, — пожаловалась Ирина, — там на странице эта… трансдикция… ну, по буквам написано.

— Трансдескрипция, — со знанием дела поправила Лана, которая уже пару лет старательно отлынивала от уроков английского.

— Ну типа того… не отвлекайся, короче тут русскими буквами.

Снова направив камеру на Руслану, Ирка начала тем же наигранным тоном зачитывать «заклинание», которое звучало как абсолютная белиберда, так что Лана тратила все силы на то, чтобы не засмеяться в полный голос.

Наконец Ирина закончила и жестом показала, что пора пить импровизированное зелье. Руслана снова понюхала содержимое кружки и всё же сделала пару глотков.

Неожиданно где-то сбоку мелькнула тень, так внезапно и без каких-либо звуковых эффектов, что Лана едва не подавилась. Она уставилась в стену, где по всем законам логики не мог никто пройти незамеченным, но тень была там, густая, угловатая, с ярко-жёлтыми глазами.

Может, кот? Или пёс? Или?..

«Могла бы я без очков видеть», — с досадой подумала Руслана, и тут, снова совершенно беззвучно, все свечи, как одна, погасли. От неожиданности и испуга Лана даже не вскрикнула, зато Ирка сдерживаться не стала и взвизгнула в полный голос.

— Твою мать! Ты видела?! Видела?! Русик! — вопила подруга, пока обе, не сговариваясь, бежали прочь от стройки, едва успев на ходу схватить сумку с пола.

— Что? Тень с жёлтыми глазами? — запыхавшись, переспросила Лана.

— Какую нахрен тень?! Свечи! Ты видела, как они погасли одновременно?! Это же офигенно!

Когда девушки вылетели на проспект и прислонились к стене ближайшего бара, чтобы отдышаться, тон Ирины из испуганного стал практически восторженным. Она жестом подозвала Руслану и открыла камеру, перематывая запись.

— Вот! Вот! — громким шёпотом воскликнула Ирка, когда добралась до заветного момента. Лана смотрела на себя в маленьком окошке, но не могла уловить момент, когда появилась тень. А Ирина, похоже, вовсе никакой тени не видела.

Сглотнув ком в горле, Руслана оглянулась на арку, за которой находилась стройка, и отодвинулась подальше.

***

Леон достал сигарету и уже почти щёлкнул зажигалкой, но в последний момент передумал и убрал пачку обратно в карман.

— Бросаете, — понимающе протянул Аркадий.

Этот был последним в списке, который дала Арина, и Леон искренне недоумевал, что такого попросил у неё этот неопрятного вида мужчина с залысинами в нестиранной рубашке и мятых брюках. Явно не денег, судя по тому, что адрес в списке привёл Леона далеко не в элитный район, а к обычной общаге, где на каждом шагу подошвы липли к полу, из общей кухни доносилась нецензурная брань, а сама комната должника выглядела так, словно из неё вынесли и продали всё более-менее ценное.

Чай из предложенной чашки со сколотым краем Леон пить не стал; клеёнки в цветочек, что покрывала столешницу вместо скатерти, он вообще предпочёл не касаться.

— Стараюсь, — ответил он и, всё же не сдержав любопытства, спросил, — что вы попросили у Арины? В ломбарде?

— Так вы… — начал хозяин комнаты и поперхнулся воздухом. По его сжавшимся на столешнице пальцам Леон понял, что Аркадий очень даже в курсе, что из себя представляет ломбард на самом деле.

— Я… я даже не… я отдам, правда. Отдам, — пробормотал он тоном человека, который прекрасно осознаёт своё безвыходное положение, — я… даже не думал, что это реально… что она может…
Леон вздохнул. Типичная ошибка. Из лежавшего в кармане списка больше половины совершенно искренне считали, что удача пришла к ним сама, а ломбард и его загадочная хозяйка не при чём.

— Жена… дочку хотела забрать, — неожиданно твёрдым тоном начал Аркадий, и Леон вскинул брови, — после развода. Судиться собиралась. А у неё дом, работа, все дела. Кто бы мне Катьку отдал в общагу-то?.. Ну вот я и…

— Убили жену?

— Нет, нет, я не… сам я бы никогда… Но этот ломбард… и эта… Арина.

— Ясно, — со смешком ответил Леон, — вы подумали, что это совпадение, и вы ей ничего не должны?

— Ну… да. Там же чисто несчастный случай! — воскликнул Аркадий, — зимой шла вдоль дома, а с крыши сосулька… ну нельзя такого подстроить!.. Ну поймите же, в конце концов!

— Понять? — тихо повторил Леон, — ты лишил свою дочь матери и обрёк на жизнь в этом клоповнике. Это я должен понять? О да. Я понимаю.

Он встал со стула, и маскировка понемногу начала сползать, обнажая настоящую сущность. Аркадий буквально посерел, съёжившись на стуле и с ужасом глядя на него, в красные глаза, которые ещё минуту назад казались такими располагающими к себе.

Спустя полчаса Леон вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь, и всё же закурил, задумчиво покусывая нижнюю губу. Из всего списка этот был единственным, кого не хотелось убивать быстро, но мысль о том, что ребёнок будет ещё несколько мучительных дней наблюдать, как заживо разлагается её отец, внушала отвращение к самому себе, к Арине, а заодно и ко всему миру.

Уже спускаясь по заплёванной лестнице, Леон встретил девочку лет семи, поднимающуюся навстречу с огромным рюкзаком за плечами.

— Ты Катя? — спросил он, и девочка удивлённо остановилась. На её хорошеньком личике ясно читалась дилемма — считается ли незнакомым человек, который знает её имя?

— Не бойся. У тебя всё будет хорошо, — сказал Леон и продолжил спускаться. Он слышал, как Катя ещё чуть-чуть постояла и тоже пошла дальше.

… В прохладной полутьме ломбарда Леон почувствовал себя гораздо лучше, чем в метро, куда вынужден был спуститься, чтобы не оставаться долго на солнце. Общественный транспорт, особенно в крупных городах, редко радовал отсутствием народа, а в подземке встречались ещё и алкоголики с наркоманами, которые провожали его долгими испуганными взглядами.

Арины в поле зрения не было, и Леон её не торопил. Он прошёлся между витрин, рассматривая безделушки, выставленные на всеобщее обозрение для отвода глаз. Ни на одной из них не было даже ценника.

— Интересуешься? — вкрадчиво осведомились сверху, и Леон поднял голову. Арина вскарабкалась по потолку и свесилась с натянутой в углу паутины. Её детские пышные хвостики раскачивались в такт движениям, словно она качалась на качелях.

— Этим хламом?

— Это бесценные вещи, Леон, — возразила Арина; буква «с» выходила у неё какой-то шипяще-свистящей, — многие коллекционеры готовы за них платить.

— Они ведь все проклятые, — хмыкнул вампир и указал на первый попавшийся меч под стеклянной витриной, — вот, смотри, это меч испанского полководца Родриго Понсе де Леона. Проклятие, очевидно, мусульманское, аж со времён Гранадской войны.

— Неплохо, — восхищённо протянула Арина. Перебравшись на стену, она спрыгнула на прилавок и оказалась с Леоном лицом к лицу. Её босые ноги, переплетённые в невозможной для человека манере, заставляли вспомнить о японских онрё.

— Я разобрался с твоими должниками.

— Ах, да, у меня тоже для тебя кое-что есть, — Арина довольно улыбнулась и метнулась в подсобку, а через минуту вернулась, держа в руках нечто, свёрнутое в рулон.

Развернув рулон на прилавке, она снова улыбнулась, показав жвала, и из её аккуратного детского рта послышалось шипение.

Леон наклонился и разгладил ткань, невольно оценив, насколько безупречной работы этот гобелен. Впрочем, вместо традиционных сюжетов или пейзажей на этом было выткано лицо — девушка, даже почти девочка лет четырнадцати с узким худым личиком, чёрными волосами и широко расставленными зелёными глазами. Портили трогательное детское лицо разве что большие прямоугольные очки, слишком громоздкие для общего облика.

— Кто это?

— У этой девочки сейчас твоя книга.

— Можно поподробнее? — раздражённо спросил Леон, — как я буду её искать по одному лицу?

— Сходи в «Подворотню», — предложила Арина, странно улыбаясь, — бывал там?

— Кто ж там не бывал? — фыркнул Леон, но тут же поморщился, — ненавижу Гниющих. Они так воняют.

— Зато много знают, — с намёком ответила хозяйка ломбарда, — гобелен оставь себе, на красивых детей приятно посмотреть, правда?

Леон кивнул и свернул ткань в несколько раз, положив в сумку. Нового места жительства найти он не успел, поэтому продолжал носить вещи с собой. Выходя, он зацепил взглядом сертификат с подписью «Арина Ткаченко» и невольно улыбнулся.

С неохотой Леон снова направился к ближайшей станции метро «Автовокзал» и спустился к платформе. К счастью, час пик проходил, народ понемногу рассасывался, и из особо раздражающих факторов оставались лишь алкаши. Проходя мимо одного такого, очевидно ещё не окончательно спившегося и даже более-менее прилично одетого, Леон бросил на него задумчивый взгляд. Над алкоголиком замерла тень, густая, угловатая и неестественно-чёрная, со сверкающими жёлтыми глазами. Тварь явно присосалась к ауре; сглаз, может, порча. Наверняка и пить стал поэтому.

Алкаш же уставился на Леона в ответ, и спустя секунду, кажется, полностью протрезвел — мутные тёмные глаза расширились, а правая рука потянулась к шее, видимо, к кресту.

Вампир фыркнул и направился дальше по платформе, поудобнее забросив сумку на плечо. Из чёрной дыры с уходящими в неё рельсами дохнуло сыростью, обдав немногочисленных ожидающих поезда волной холодного смрада. Леон подошёл к чёрной пасти тоннеля ближе, всматриваясь в темноту, полную невидимых для людей жёлтых глаз. Всё правильно, паразитов в подземке куда больше, чем на поверхности.

Леон не был в этом городе давно, даже по собственным меркам, да и вообще, надолго оставаться на одном месте не хотел. Ещё лет триста назад он решил, что дольше пары месяцев задерживаться нигде не станет, и не нарушил данное себе слово ни разу. Он плавал на громоздких пароходах, одним из первых решился прокатиться по железной дороге, преодолевал пешком гигантские, непостижимые для человека расстояния. Пересекал пустыни, не боясь, что при свете солнца кто-то увидит его истинный облик. Жил на полярной станции, преодолевал километры извилистой Амазонки.

Кто-то когда-то сказал, что он не путешествует, а просто бежит отовсюду. Кто именно это сказал, Леон не запомнил, но сама фраза глубоко отпечаталась в сознании, и около года назад он снова вспомнил её. Восемнадцать месяцев назад, во время очередного своего путешествия, он наткнулся на племя в долине Амазонки, всего человек тридцать, если не меньше. По тому, как смотрел на него вождь племени, Леон понял — он видит. Видит — и не боится.

Выучив язык, примитивный, но одновременно довольно сложный, вампир узнал о книге Эр Вирин, которую когда-то украл у племени заезжий лингвист. Книге, которая содержала информацию обо всех проклятьях, как уверял вождь.

Возможно, это были лишь выдумки дикарей, чей язык содержит не больше сотни слов. Возможно, его проклятье было не снять даже этой книге. Возможно, Леон просто снова гнался за несбыточной мечтой, как делал триста лет назад, и его поиски окончатся новой волной отчаяния и осознания того, что для этого мира он — отрава.

Но едва забрезжив на горизонте, надежда не желала слушать доводов логики, разгораясь только ярче и ярче.

Леон нашёл того лингвиста, который украл и вскоре продал Книгу Проклятий. Нашёл и покупателя, затем следующего и следующего. Подбираясь всё ближе, он вместе с этим словно бы только отдалялся от цели.

И вот снова этот город, разросшийся в ширину и высоту. Леон надеялся, что найдёт книгу и уедет; оставаться здесь он не желал ни одной лишней минуты.

Перед глазами всплыл искусный гобелен и лицо черноволосой девочки. Должно быть, она подобрала книгу на остановке и теперь не знает, что с ней делать.

Леон очень надеялся, что не знает. Потому что отлично помнил, что произошло с теми, кто это знал.

***

— Фейспалм, — прокомментировала Руслана, щёлкнув мышкой и закрыв страницу. Не прошло и дня, как Ирка уже умудрилась смонтировать и выложить в сеть их похождения на заброшке. Лана и так понимала, что ничего путного не выйдет, но рискнула взглянуть. Теперь оставалось надеяться, что никто из знакомых этого не увидит.

— Ну а что? — горячо зашептала Ирина, возвышаясь над подругой и держась за спинку стула, — классно же! Ну классно!

— В следующий раз без меня, — буркнула Руслана, стянув очки и потирая глаза, — тебе-то хорошо, ты с той стороны камеры. А меня и так очкастой обзывают, не хватало ещё, чтобы начали звать ведьмой или шизанутой.

— Ну Русик, ну чего ты? — слегка обиженно протянула Ирка, — клёво же, отвечаю. Такие видосы знаешь, сколько просмотров набирают?

Руслана вернула очки на место и прислушалась, чтобы удостовериться, что мама не слышит. Но из кухни доносился негромкий разговор — матери было не до неё, уже второй день она постоянно кому-то звонила, тщательно при этом следя, чтобы Лана ничего не услышала. Наверное, ругается с папой.
— Ты видела вообще, что в комментах пишут? — прошипела Руслана, — что это постанова!

— Ну а я виновата, что ли? — недовольно пробурчала Ирина, — мы-то знаем, что это реально было!

— Да блин, ну ветер подул, и всё. Тоже мне, знак свыше.

Руслана свернула браузер и отправила комп в спящий режим.

— Ну всё, я буду домашку делать.

— Кстати, я твою книгу забыла, — вспомнила Ирка, — хочешь, схожу?

— Да фиг бы с ней, потом отдашь, — отмахнулась Лана, — у меня самостоялка завтра по литре, у вас ещё не было? По «Евгению Онегину». Я не читала даже.

Ирина почесала в затылке; видно было, что она хочет помочь, но сама не уверена даже в том, кто такой Евгений Онегин.

— Русь, ты занята? — мама осторожно постучала, и Руслана встрепенулась. Может, какие-то новости от папы?

— Эээ… ну я домой? — мгновенно сориентировалась Ирка, — если что, звони в Скайп.

— Ага, — невнимательно кивнула Лана, и подруга торопливо вышла, на ходу пробормотав: «До свидания, Кристина Васильевна».

Мама прошла в спальню и присела на нижний ярус кровати, где Руслана хранила разные старые игрушки, книжки и приготовленную на завтра одежду. Вопреки обыкновению, ругать за бардак мать её не стала. Она сидела, разглаживая пальцами покрывало, и молчала, видимо, собираясь с мыслями. По выражению лица Лана поняла, что новости не из приятных.

— Русь… я хотела сказать… Из-за того, что папа с нами больше не живёт… Мы, в общем… нам нужны деньги.

Руслана сглотнула ком в горле. Тема денег в семье всегда была болезненной, но теперь…

— Мы что, переезжаем?

— Нет, нет, Русь… — мама поспешно покачала головой, — я разговаривала со знакомыми… С тётей Светой, помнишь? У неё есть один родственник, которому нужно где-то пожить.

— Ты хочешь сдавать папину комнату? — сообразила наконец Руслана. Родители спали в разных спальнях, сколько Лана себя помнила, и до недавних пор искренне считала, что так обстоят дела в каждой семье.

— Ну… если надо, — не зная, что ещё сказать, пожала плечами Руслана, — только если папа вернётся, мы его выгоним, да? Ну, квартиранта?

— Руся, папа не вернётся, — по лицу мамы пробежала тень, — это точно.

— Но… если вдруг?.. Если ему захочется прийти? А тут какой-то чужой мужик.

— Да, Руся, я обещаю, что если папа вернётся, квартирант уйдёт, — терпеливо согласилась мама, но Лана отчётливо увидела во взгляде, что она ни на секунду не верит в собственные слова.

Руслана раздражённо выдохнула и демонстративно подтянула к себе учебник и тетрадь по Русскому.

— Я говорила по телефону, он обещал прийти завтра после обеда. Тётя Света говорит, он хороший человек.

— Да пофиг, — буркнула Лана и начала писать какую-то первую пришедшую в голову ерунду, чтобы создать иллюзию бурной деятельности.

Мама посидела ещё минуту и ушла, так и не дождавшись другой реакции. Тогда Руслана отложила учебники и достала мобильный. С тех пор, как отец перестал появляться дома, он не позвонил ни разу, и сейчас Лана нашла в списке нужный номер, нажав на вызов. Секунд двадцать в трубке сменяли друг друга длинные гудки, а потом связь прервалась.

«Наверное, занят на работе», — подумала Руслана и, отложив телефон, поняла, что пальцы мелко дрожат.

***

Леон вышел со станции метро и огляделся, пытаясь сориентироваться. Отправила его Арина не в самый благополучный район; станция выходила на широкую аллею, погружённую в темноту — все фонари в поле зрения оказались разбиты, тротуары заплёваны и загажены семечками напополам с банками от пива.

Леон направился напрямую через парк, краем глаза наблюдая за янтарными всполохами между стволов. Низшие твари кучковались среди деревьев, поджидая поздних прохожих и присасываясь. С одной такой прогулки по тёмной аллее человек вполне мог заработать лёгкую депрессию. Убивать эти паразиты попросту не могли, зато умели питаться жизненной силой, высасывая её, словно гигантские энергетические комары.

На середине пути из-за старой сухой сосны, за хилым стволом которой не смог бы укрыться даже бильярдный кий, робко высунулась Пиявка, обнажив свой огромный вертикальный рот, тянущийся до самой груди. Мелкие острые зубки хищно блеснули, но тут же спрятались, поймав взгляд холодных красных глаз. Леон остановился, невольно засмотревшись на сюрреалистичное зрелище наполовину выглядывающей из дерева обнажённой девушки с гигантской трещиной вместо рта и горла. Но Пиявка мгновенно скрылась, поняв, что ловить нечего.

Вот такие, как она, хоть по рангу и приравнивались к низшим тварям, вполне могли убить, высосать из человека всё, начиная с костного мозга и кончая красными кровяными тельцами.

Этот город просто кишел паразитами, от того так и не нравился Леону.

«Подворотню» смело можно было назвать ночным клубом; построенное ещё в царские времена двухэтажное здание чего только не повидало на своём веку, накапливая в самих стенах груз человеческих страданий, впитывая каждым кирпичиком кровь и боль смертных, некротическую энергию паразитов и тварей самого разного уровня.

Такая «Подворотня» существовала в каждом более-менее крупном городе, отравляя окружающее пространство не хуже атомной станции, разве что незаметнее.

Как только Леон вышел из парка и пересёк проезжую часть, навстречу ему метнулась женщина. Сперва он подумал, что видит перед собой очередную тварь, но женщина с умоляющим взглядом сунула ему в руки какую-то бумажку и начала что-то быстро-быстро говорить.

— Помедленнее, — попросил Леон и, приглядевшись, понял, что в руках у него оказалась фотография, новая, но уже очень измятая, запечатлевшая паренька лет пятнадцати с раскрашенным в чёрное лицом и крупным египетским крестом на шее. Увидев густо подведённые глаза и этот крест, Леон и без пояснений понял, чего от него хотят.

— Ванюша, вот он, вот, на фотографии, — сбивчиво, не сбавляя темпа, тараторила женщина, — пропал вчера, сюда ходил, а потом домой не вернулся… Вы его не видели? Посмотрите получше.

Леон кивнул — такие клубы, как «Подворотня» манили к себе малолетних готов не хуже кладбищ.

— Вы его видели? Видели?! — женщина по-своему интерпретировала его кивок, и Леон поморщился. Очевидно, что её сына в живых уже не было. А если и был, то это ещё хуже.

— Вы его здесь не найдёте. Лучше уходите, — посоветовал Леон и, чуть подумав, добавил, — но только не через парк.

Сунув снимок в руки недоумевающей женщины, вампир отправился дальше, поправив на плече ремень сумки. Он жалел, что не обладает даром гипноза и не может убедить эту несчастную мать прекратить бесполезные поиски. А ещё не впускать домой то, что вернётся через несколько дней и будет как две капли воды напоминать её сына.

Перед входом в «Подворотню» собралась толпа, в основном, из подростков. Не всех их, разумеется, ждёт сегодня смерть или что похуже. Только тех, кому хватило глупости прийти в одиночестве.

Стоять в очереди желания не возникло, поэтому Леон обогнул вытянутое буквой «П» здание и свернул за угол, к чёрному входу. Там тоже стоял охранник. Сперва он бросил на подошедшего пренебрежительный взгляд, но тут же замер и весь как-то подобрался. Леон с удивлением понял, что этот охранник — вампир. Видимо, совсем новичок: никакой маскировки не было, и всё же качок внешне ничем не отличался от человека, кроме, пожалуй, слабых красных искорок в глубине мелких глубоко посаженных глаз. Да и вампиры более-менее солидного возраста работать на паразитов не станут.

«А сам-то ты не паразит?» — тут же ехидно вмешался внутренний голос, и Леон поморщился. Иногда он почти слышал его, негромкий, похожий на человеческий, с противным гнусным хихиканьем. Слышал — и ненавидел всей душой, настолько разумные, но неприглядные вещи озвучивал этот противный голосок.

Охранник молча посторонился, но потом всё же попытался окликнуть Леона, набравшись решимости. Тот останавливаться не стал, нырнув в какой-то боковой коридор.

По планировке дом напоминал жилой — узкая лестница вела на второй этаж, куда Леон и направился, морщась от запаха, который с каждым шагом становился всё сильнее. Его пытались перебить благовониями, но идея была заведомо нерабочая, похожая на жалкую попытку дезодорантом заглушить вонь на скотобойне.

По запаху Леон и пришёл к месту назначения — второй этаж представлял собой сплошной коридор с десятком дверей, и у самой последней аромат гниения усилился настолько, что вампир просто перестал дышать, впервые радуясь тому, что может существовать и без кислорода. Табличка любезно сообщила, что тварь за дверью называет себя Антонов Сергей Петрович.

Маскировка у Гниющего была под стать имени — полноватый лысеющий мужчина средних лет в дорогом, но безвкусном деловом костюме. А вот под человеческим обликом было кое-что поинтереснее. Яркие синие глаза, гораздо больше, чем у смертных, делали обитателя кабинета похожим на персонажа аниме; расположенные диагонально, они занимали на безбровом и безносом лице почётное центральное место, чуть ниже располагался узкий рот с кровоточащими тонкими губами. Кожа была бугристой, цвета обнажённой плоти, кое-где покрытая жёлто-синими пятнами.

Гниющий расслабленно расположился в своём крутящемся кресле, постукивая по столешнице ногтями, длиной не меньше лезвия канцелярского ножа.

— Нечасто у меня бывают такие… необычные гости, — с насмешливыми нотками в голосе произнёс Гниющий. Голос у него был глухой из-за отсутствия носа. С другой стороны, ему не приходилось чувствовать собственную вонь.

— Я бы не стал говорить про необычность, не посмотрев сперва в зеркало, — парировал Леон; ещё одна причина, почему он ненавидел большие, густо населённые тварями города. Порядком раздражало, что его, по всей видимости, здесь знают все до последней Пиявки.

— Знаешь, как тебя зовут среди… знающих? — хозяин кабинета на реплику не обиделся, по-прежнему расслабленно сидя в кресле.

— Знаю, — не скрывая нарастающего раздражения, отозвался Леон.

— Осквернитель, — с таким же нескрываемым удовольствием произнёс Гниющий, — потому что после тебя к человеку не присосётся ни один паразит, у которого ещё сохранились остатки разума.

Леон сбросил свою сумку на пол и вытащил гобелен, расстелив на столешнице лицом к синеглазому. Тот моргнул — даже веки его на человеческие ничуть не походили, находясь внутри глаз и смыкаясь справа налево — затем склонил голову и уточнил:

— Паучиха ткала? Был у неё?

Вампир невольно развеселился от брезгливости его тона.

— Она отправила меня к тебе. Думает, ты можешь сказать мне её имя и адрес.

Гниющий всмотрелся в гобелен и растянул кровоточащие губы в неискренней улыбке.

— Красивые глаза.

Он положил обе ладони на столешницу и в буквальном смысле впился в древесину своими когтями. На его сосредоточенном лице пробегали сменяющие друг друга выражения, и вместе с тем в кабинете стало в разы темнее от наполняющих помещение тварей, просачивающихся сквозь стену подобно размытым серым призракам. Они что-то шептали, но даже сверхчувствительный слух вампира отказывался разобрать хоть слово. Поэтому за информацией и обращались к Гниющим — низшие твари подпитывались в его клубе, словно голуби подбирая крошки за тварями рангом повыше, а заодно высасывали избыточную энергию из самого синеглазого: запах их не особенно смущал. Взамен такие вот паразиты могли узнать всё, что требуется, найти человека хоть на другой стороне земного шара за короткое время.

Тени, выслушав задание, рассосались по углам. Первого, кто приносил требуемую информацию, Гниющий сполна награждал, и Леон многое бы отдал, чтобы никогда не узнать, как именно.

— Пока мы ждём, — снова откинувшись в кресле, Гниющий уставился на посетителя своими огромными глазами, — поболтаем? Поговорим за жизнь.

Леон молча свернул гобелен и вернул в сумку.

— Что ты хочешь в обмен на информацию? Говори сразу, я слишком долго живу, чтобы терять время понапрасну.

Синеглазый расхохотался и, всё ещё ухмыляясь, спросил:

— Скажи, почему ты уехал из этого города? Ты не был здесь сколько? Лет пятьдесят?

— Это и есть твоя цена? Почему бы тебе не спросить своих паразитов?

— Ты же знаешь, они не суются близко к существам высшего ранга, — поморщился Гниющий, — за исключением меня и тех, кто их сам позовёт. Я знаю только то, что и остальные. Ты был одним из наёмников Канализационной Феи, а потом просто взял, всё бросил и исчез.

— Мне надоело работать доставкой еды в канализацию.

— Бред, — презрительно фыркнул хозяин кабинета, — соврёшь ещё раз, отправлю тебя по неправильному адресу.

Леон закатил глаза и нехотя сказал:

— Я понял, что не хочу больше так жить.

— Произошла переоценка ценностей? — недоверчиво хмыкнул Гниющий, — ну-ну. Из-за чего?.. Погоди-погоди, я сам угадаю. Из-за бабы.

Леон задумчиво посмотрел в пол, выложенный дорогим паркетом, хотя перед глазами стоял другой, холодный и немытый, вечно коричневато-чёрный от засохшей грязи.

— Сразу после войны мой старый дом пришёл в негодность, обвалилась крыша, и мне нужен был другой. Я хотел поступить как обычно — найти какую-нибудь одинокую старушку и переждать у неё пару месяцев. Но на улице я увидел женщину с маленькой девочкой. Она пустила меня к себе, сказала, что доверяет. Эта маскировка почти всем внушает доверие. Ксения была хорошей женщиной, только очень несчастной. Её муж пропал на войне, старший сын умер от тифа. Они жили в большой квартире, просторной, но грязной и бедной. Она так тряслась над своей Настюней, боялась, что та тоже умрёт или заболеет. Она и правда часто болела, ни разу не видел, как она бегает, только ходила, причём очень медленно.

— И ты к ним привязался? — если бы у синеглазого были брови, то в этот момент взлетели бы на лоб, — ты? Осквернитель?

— Да, привязался, — бесцветным тоном подтвердил Леон, — я жил у них целый год, начал приносить им еду, мясо, фрукты. Настька первый раз в жизни апельсины попробовала. Радовалась как ненормальная. Съела столько, что потом смотреть на них уже не могла. И всё равно ведь просила.

— И что потом? — уже нетерпеливо поторопил Гниющий; было очевидно, что подробности его не волнуют.

— Настя заболела чахоткой, начала кашлять кровью. И однажды я не смог сдержаться, — коротко ответил Леон, — просто не смог, эта подушка с кровью, она была так близко, а я как назло, не нашёл никого в тот день… Я просто один раз лизнул. Просто лизнул… Впрочем, поэтому меня и называют Осквернителем.

— Да, я слышал об этом твоём проклятии. Мол, если ты попробуешь чужую кровь, даже если не будешь дотрагиваться до самого человека, он всё равно умрёт.

— Я пытался себя успокоить, что она и так больна, что может быть, так даже лучше, чем мучиться, а потом всё равно неизбежно умереть.

— Так… ты её убил?

— Нет, не убил. Я просто ушёл. Собрал вещи и ушёл.

Леон знал, что Гниющий уже получил от него, что хотел, и нет смысла рассказывать, как каждую следующую секунду каждого следующего года он сожалел о том, что оставил их наедине с бедой, которую навлёк сам. Как убеждал себя, что Настина смерть была неизбежна и как изо всех сил заставлял себя пропускать мимо ушей новости о изобретении вакцины и быстрорастущих темпах борьбы с туберкулёзом.
Поэтому он промолчал, сунув в карманы руки и стиснув их в кулаки.

Не тот перед ним человек, чтобы исповедоваться.

Из стены высунулась первая вернувшаяся тень и склонилась к уху синеглазого. Тот подтянул к себе лист бумаги и набросал пару строк.

— Вот, держи, — Леон едва заставил себя протянуть руку и взять у Гниющего лист. Не глядя пока на его содержимое, он забросил на плечо сумку и двинулся к выходу.

— Спасибо за интересную историю, — с явным сарказмом бросил хозяин кабинета ему в спину.

Быстрым шагом покинув помещение, а затем и само здание, Леон пересёк проезжую часть и углубился в парк. Чутко определяющие чужие эмоции твари на этот раз на глаза не показывались. А вот давешняя Пиявка снова с интересом вынырнула из дерева.

Леон остановился и метнулся к ней со всей возможной скорость. Тварь только придушенно взвизгнула, когда пальцы вампира сжали её горло с прорезающей его трещиной рта, и сдавили. Маскировка стремительно сползала с Леона под диким давлением ярости, и красные глаза оставляли на корчащейся в агонии Пиявке свой кровавый отблеск.

Наконец голова буквально отвалилась, рухнув в кучу опавших листьев. Вампир ногой столкнул тело туда же, брезгливо вытерев испачканную в чёрных потрохах ладонь о ствол, и приземлился на ближайшую скамейку. Некоторое время он сидел, смотря в одну точку на асфальте и не думая ни о чём. Постепенно душевное равновесие восстановилось, и Леон вытащил из кармана лист.

«Жданова Руслана Олеговна, 14 лет, ул. Некрасова, д. 37, кв. 92».

***

Руслана пнула рюкзак, который несла в руке — некстати порвалась одна из лямок — и остановилась, присев на лавку перед футбольным полем, где играли какие-то старшеклассники под надзором физрука.

Желающих оккупировать скамейку не было — у большинства, как и у самой Ланы, уроки закончились, и все заторопились домой, списать домашку с Интернета и насладиться долгожданным отдыхом. В принципе, Руслана и сама могла бы заняться этим, но идти домой не хотелось. Да, родители всё время ссорились, иногда по совершеннейшим пустякам, вроде немытой тарелки, но даже в такие моменты квартира оставалась для Ланы родным и уютным местом. Невольно приходило на ум сравнение с компьютерной игрой, где существовал один-единственный чекпойнт, где можно сохраниться и чувствовать себя в безопасности, тогда как остальное игровое пространство оставалось крайне недружелюбным местом.

В этой школе, гимназии с углублённым изучением точных наук, Руслана оказалась совсем недавно. Мамина лучшая подруга пошла на повышение и стала здесь директрисой, так что родители мгновенно сориентировались и воспользовались шансом. Впрочем, если для них это была возможность в перспективе устроить дочь в престижный вуз, то для самой Ланы — возможность заниматься ненавистной математикой два раза в день, прослыть среди одноклассников тупой и вместо лучшей подруги сесть за парту с Мишкой, который при первой возможности отбирал её очки, вырывал листы из тетрадей и раскидывал содержимое рюкзака по всему классу.

В прошлом классе самой обычной районной школы хоть и не учились «избранные» дети со всего города, но несмотря на подростковый возраст, крепко дружили, не давая в обиду никого, особенно девочек. Так что у Русланы, которая и голоса-то повысить не решалась, даже мысли не возникало, что придётся терпеть издевательства. Поделать с этим она ничего не могла. Ни дерзким характером, ни хулиганскими замашками Бог её не наградил.

И вот только-только Руслана начала набираться решимости рассказать родителям обо всех своих проблемах, как «родители» просто перестали существовать — осталась отдельно мама, на которую и смотреть-то было жалко, и отдельно папа, до которого Лана не могла дозвониться уже в десятый раз.

Старшеклассники высыпали с футбольного поля и направились к её скамейке. Вздохнув, Руслана встала, не дожидаясь, пока её сгонят, и побрела в сторону дома, изредка пинками вымещая своё плохое настроение на рюкзаке.

К Ирке пойти она не могла, по средам та занималась с репетитором, поэтому дорога лежала только домой. Поймав маршрутку, Лана добралась до Некрасовки и вышла на проспекте. Тут только она поняла, что та самая заброшка — совсем рядом, буквально в двадцати шагах, и по спине побежал холодок. Несмотря на очевидную реакцию зрителей Иркиного видео, Руслана-то точно знала, что это никакой не фейк и что-то с жёлтыми глазами, не отражавшееся на экране камеры, вряд ли могло просто так привидеться на пустом месте.

Почти бегом она преодолела зловещую стройку и свернула в родную арку.

Мама была дома, и Руслана удивлённо взглянула на часы.

— Русик, привет, я с работы отпросилась, — мама выглянула из кухни и напряжённо улыбнулась, — помнишь, сегодня придёт человек, комнату посмотреть? Я же говорила вчера.

— Эээ… Тётьсветин родственник? — сообразила Руслана, и настроение спустилось ещё на отметку ниже. Только незнакомого человека в квартире не хватало.

Пройдя к себе и сбросив рюкзак на первый ярус кровати, Лана снова набрала номер отца. Может, хоть новость, что с ними собирается жить какой-то чужой мужик, заставит его почесаться?

Если вчерашние безуспешные попытки дозвониться до папы вызвали у Русланы чуть ли не истерику, то сегодня она уже реагировала на бесконечные длинные гудки с изрядной долей раздражения. Как он там говорил маме? «С Руськой я поговорю»?

Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Видать, новый квартирант явился.

— Русь, открой, пожалуйста! — крикнула с кухни мама, и Лана, вздохнув, поплелась в коридор, как можно медленнее, подсознательно надеясь, что незваный гость уйдёт, не дождавшись.

Но звонок продолжал действовать на нервы своим дребезжанием, и Руслана всё же открыла дверь.

Мужчине на пороге было около тридцати; тёмные волосы, обычное не запоминающееся лицо, разве что глаза — отчётливо-красные, но не пугающе, а удивительно-красные, изучающе разглядывающие Руслану в ответ.

— Вы по поводу комнаты? — для проформы спросила она и с тем же глухим раздражением, что сопровождало её почти весь сегодняшний день, отметила, что на плече у гостя висит небольшая спортивная сумка.

«Офигеть, уже и шмотки притащил», — рассерженно подумала Лана.

— По поводу комнаты, — задумчиво повторил мужчина, и Руслана закатила глаза.

— Проходите, — только сказала она, хотя внутри проговаривала про себя множество не столь вежливых вариантов. Но вслух, естественно, высказать ни один из них не решилась.

Мама выглянула с кухни и улыбнулась, вытерев ладонь о передник и протянув её незнакомцу. Тот чуть наклонил голову и вместо того, чтобы пожать мамину руку, наклонился и коснулся её губами. Вышло это у него очень естественно, безо всякого пафоса, но Руслана всё равно еле слышно фыркнула и поспешила уйти к себе в спальню. В конце концов, от неё совершенно никак не зависит, поселится этот мужик здесь или нет, так что и присутствовать при разговоре смысла никакого.

Мысль о том, как этот человек ходит по папиной комнате, разглядывает обстановку и бросает на кровать свою дурацкую сумку с вещами, никак не желала исчезать, и Руслана совершенно не могла сосредоточиться на домашке, а потом и вовсе поняла, что держит учебник вверх ногами.

Впрочем, с её знанием алгебры она могла держать учебник и вовсе закрытым.

Лана стянула очки и потёрла переносицу; тут боковым взглядом она поймала какой-то жёлтый отблеск и резко обернулась, надевая очки обратно.

Ничего, только зеркало и стена.

Руслана нахмурилась, и тут мама крикнула:

— Русь, иди сюда!

Мысленно скрестив пальцы за то, чтобы этот мужик чем-то им не подошёл или наоборот, отказался от комнаты сам, Лана вошла в кухню. Мама кивнула ей на свободный стул и налила чаю. Присев, Руслана оказалась напротив гостя, который тут же устремил свои красные глаза на неё.

— Познакомься, Руся, это Леон Андреевич. Он будет снимать у нас комнату.

— А кто вы тёть Свете? — спросила Лана.

— Эээ… это не родственник тёти Светы, — смущённо ответила мама, налив чаю в третью чашку и присев на свободный стул, — понимаешь… Леону Андреевичу тоже нужна комната… И видимо, тётя Света, не посоветовавшись со мной, разместила наш адрес на сайте.

— Чего? — недоумённо нахмурилась Руслана, — как это «видимо»? Ты точно знаешь? На каком сайте?

— Русь…

— Ну ладно, неважно, щас тётьсветин родственник придёт, так что… до свидания, — протараторила Лана и встала, чтобы уйти в спальню и предпринять новую попытку сделать алгебру.

— Нет, Руслана, я подумала… Леон Андреевич хороший человек, он нам подходит.

— … А? — удивлённо выдавила Лана, не веря своим ушам.

— Пойдём поговорим у тебя в комнате, ладно? — мягко попросила мама. Едва за ними закрылась дверь, Руслана выплеснула на мать весь накопившийся негатив:

— Ты совсем, мам?! Ты чего?!! Ты что, его знаешь?!

— Нет, не знаю, но… он хороший человек, Русь, — на секунду лицо мамы стало растерянным, даже каким-то беспомощным. У Русланы возникло странное ощущение, что слова «он хороший человек» кто-то просто вложил матери в голову, и она сама не понимает, кто и почему.

— Ты чего? — уже намного тише, испугавшись собственных мыслей, повторила Лана, — ты правда хочешь впустить в дом жить незнакомого мужика? Ладно этого тётьсветиного родственника, но этот же вообще какой-то чужой! Ты что, фильмы про маньяков не смотрела?

— Ну не перегибай, Русь. Впускают же люди к себе незнакомцев, когда сдают квартиры? И живут же в коммуналках незнакомые друг другу соседи. Я ему доверяю. Разве ты нет?

— С чего бы? — недоумённо спросила Руслана, и на лице мамы отразилось точно такое же удивление. Брови Ланы поползли вверх, и она, схватив свой телефон со стола, вышла в ванную. Плотно прикрыв дверь, она включила воду на полную мощность и села на эмалированный бортик. Отец на звонок в очередной раз не ответил, поэтому Руслана завернула кран и набрала СМС-ку:

«Пап, срочно перезвони, мама хочет поселить в твоей комнате незнакомого мужика».

Выглядел текст более чем двусмысленно, но ничего уточнять и переписывать Лана не стала. Выключен мобильный не был, так что сообщение должно было достигнуть адресата. Подождав минут пять, надеясь, что отец вот-вот перезвонит, Руслана наконец поняла, что сидеть в ванной больше смысла нет. С хмурым видом она распахнула дверь и столкнулась нос к носу с новоявленным квартирантом.

— Прости, — мужчина улыбнулся и отошёл, пропуская Лану. Подозрительно косясь на незваного гостя, она сделала пару шагов и обернулась. Сунув руки в карманы джинсов, Леон Андреевич стоял, прислонившись к стене плечом, и точно так же пристально её разглядывал.

— Эти очки тебе не идут, — сказал он и чуть улыбнулся. Улыбка очень изменила его лицо, сделав менее уставшим и каким-то более живым. Про такую говорят «заразительная».

— Я без них нифига не вижу, — к своему собственному изумлению, Руслана поняла, что агрессия на нежеланного визитёра прошла. Весь его вид действительно внушал доверие, особенно улыбка, от которой на щеках появлялись крошечные ямочки.

— Совсем?

Лана пожала плечами и повернулась, чтобы уйти, как вдруг услышала знакомый рингтон. Только не в своей руке, а за стеной, в маминой комнате. Ну что ж, отец хотя бы позвонил, пусть даже не ей.

Мама в спальне взяла трубку, начала что-то рассерженно тараторить, и Руслана окончательно скисла. Вряд ли после такого агрессивного расставания родители хоть о чём-то смогут поговорить нормально.

Тут новая трель раздалась в прихожей, и Лана с любопытством подошла к двери, заглянув в глазок. В коридоре стоял тёмный силуэт — из-за менее чем скудного освещения во всём подъезде и узких, скорее похожих на большие щели окон, в дневное время суток от дверного глазка толку не было, любой человек казался просто тёмной тенью.

— Кто там? — спросила Руслана.

— Это я, папа, — глухо отозвались с той стороны, и Лана обрадованно потянулась к замкам. Наконец-то, он вернулся! Может быть, соскучился по ней или вообще решил бросить свою новую любовницу!

Распахнув створку, Руслана заулыбалась во весь рот, увидев такую знакомую фигуру отца на пороге.

— Пап!

— Можно войти? — фигура отца подалась вперёд, наклонившись и замерев в неестественной позе.

— Д… — радостно начала Лана, но тут сзади послышалось тихое, но очень уверенное:

— А ну пошла отсюда.

Руслана осеклась и обернулась на квартиранта. Тот стоял позади, уже без тени улыбки, и хмуро смотрел на отца.

— Это мой папа! — рассерженно прошипела Лана и снова перевела взгляд на дверной проём. К её удивлению, отец смотрел не на неё, а на Леона Андреевича, причём смотрел с явной опаской, так что его яркие жёлтые глаза выражали едва ли не испуг.

— Твой отец сейчас говорит с матерью по телефону, Руслана, — спокойно возразил Леон, — открой глаза, разве это он? Посмотри повнимательнее. Разве у него такое лицо? Такие глаза?

При упоминании о глазах Лана неожиданно вздрогнула. У папы они были зелёными, точь-в-точь как у неё самой. Почему тогда сейчас жёлтые?

Голова разболелась, и Руслана сняла очки, привычным жестом потирая переносицу. Подняв взгляд, она замерла. Разумеется, без очков видела она ужасно, но всё же не настолько, чтобы перепутать силуэт в дверях со своим отцом.

Тощая чёрная фигура с горящими жёлтыми глазами, каждая конечность раза в полтора длиннее, чем у обычных людей, одежда балахонистая, висящая на костлявом теле, как на вешалке. Однако не настолько свободная, чтобы не понять — это не мужчина.

Тут же пришло осознание — Леон Андреевич её видит, видит как есть. Он с самого начала обращался к этому… существу как к женщине.

Руслана вскинула голову на квартиранта.

— Увидела, — констатировал тот и обратился уже к фигуре за порогом, — она тебя видит, тварь. Убирайся, тебя не пустят.

Подобие женщины разочарованно заурчало, не издавая больше никаких звуков, хоть сколько-нибудь похожих на человеческую речь, и отступило, скрывшись в густой тьме лестничной клетки.

Леон закрыл дверь на все замки и сделал приглашающий жест в сторону кухни. Трясущимися руками Лана надела очки и, добравшись до стула, рухнула на него, сцепив пальцы в замок. Какой-то отдалённой частью сознания Руслана слышала, как за стеной мама всё ещё ожесточённо спорит с отцом… с настоящим отцом.

— Что это было? — тихонько спросила она, глядя, как Леон Андреевич невозмутимо ставит чайник и насыпает заварку в чашку.

— Это паразит высшего ранга. Очень опасная тварь, наводит морок так, что кого угодно обманет. Впустишь такую в дом, и всё, найдут потом родственники пустую квартиру, да очки твои дурацкие.

— Ничего не дурацкие, — обиделась Лана, и мужчина рассмеялся.

— Я думаю, ты поняла, как такие могут заморочить голову, — дождавшись, пока закипит чайник, Леон разлил кипяток и сел напротив Русланы, — ты знала, что отец говорит по телефону с матерью, и всё же не заподозрила ничего неладного, правда?

— А вы?.. Как вы увидели? И почему я увидела потом, а не сразу?

— Ты начала понимать, что что-то не так. И морок развеялся.

— А вы? — настойчиво переспросила Лана.

— Морок действует на одного человека за раз. Возможно, будь рядом твоя сестра, увидела бы то же самое. Или, скажем, будь на твоём месте какая-нибудь религиозная секта, у всех членов которой одна-единственная навязчивая идея, увидеть Бога. Тогда да.

— Ясно, — буркнула Руслана, сжимая чашку ладонями, — а вы таких уже видели, да? Не испугались же?

— Нет, не испугался, — фыркнул Леон Андреевич, — это не самая мерзкая тварь, которую я видел.

— А как вы их видите? — Лана с любопытством вскинула голову, отметив, что пальцы уже не так дрожат. Однако квартирант не ответил, а только неопределённо пожал плечами.

— Так… погодите… а что мне делать? В смысле… она снова не придёт?

— Постарайся вообще никого не приглашать домой, хорошо? Буквально, не говори никому никогда слова «проходите». Если это не тварь, то зайдут и так.

— А вдруг мама пригласит? — тут же испугалась Лана.

— Чья это квартира? Кому принадлежит?

— Ну… — Руслана слегка замялась с ответом. Родители с детства учили никому никогда не рассказывать подобных вещей.

— Думаю, тебе, — сделал вывод Леон, — иначе тварь притворилась бы, что ошиблась адресом, или попросила тебя выйти на лестницу. Если квартира не принадлежит твоей матери или отцу, то они могут приглашать кого угодно, это не считается.

— Ну мне, да. Бабушка на меня завещание написала.

— Оно и к лучшему. Следить придётся только за самой собой. Справишься?

— Наверное, — не слишком уверенно кивнула Лана, — а вы мне поможете?

Леон Андреевич усмехнулся каким-то своим мыслям.

— А откуда они берутся? Паразиты.

— Оттуда же, откуда обычные люди. Рождаются, женятся, работают, умирают. А после смерти перерождаются. Кто-то в других людей, через реинкарнацию. Кто-то в тварей. Бывают души очень слабые, они становятся низшими тварями, паразитами, для людей такие самые безопасные. Взаимодействовать с человеком напрямую не могут, только поглощают негативные эмоции. На вид обычные тени, только их ничто не отбрасывает. И глаза жёлтые.

Руслана с грохотом поставила чашку на столешницу, и изрядное количество чая выплеснулось на скатерть.

Тень с жёлтыми глазами. Тень, которую ничто не отбрасывало.

Вот, что она видела на заброшенной стройке!

— Что-то вспомнила? — проницательно спросил Леон Андреевич.

— Ага, — кивнула Руслана, но в подробности вдаваться не стала.

— Скажу тебе вот что, Руслана, что-то притягивает к тебе этих тварей, — Леон положил обе руки на столешницу, ладонями вверх, и Лана невольно засмотрелась на его руки. Что в них было такого особенного, она долго не понимала, но когда наконец сообразила, её брови удивлённо поползли вверх.

— У вас нет линий на руках, — растерянно, совершенно пропустив его последнюю фразу мимо ушей, пробормотала Руслана, всё ещё недоверчиво рассматривая гладкую кожу на ладонях.

— Правда? — хмыкнул квартирант, — ну что ж, видимо, у меня нет судьбы.

Прозвучало это с откровенным сарказмом, но Лана всё же задумалась. Как-то этот человек начинал её напрягать. Непроизвольно вспомнилось, как мама ни с того, ни с сего решила впустить его пожить в комнату, которую обещала тётьсветиному родственнику. Как он спокойно смотрел на отвратительную фигуру на пороге. И как…

В голове осталась, затмив другие, одна-единственная мысль.

Она его пригласила. Он вошёл только когда услышал от Русланы «Проходите»!

— Вы тоже один из них? — упавшим голосом спросила она, и Леон Андреевич рассмеялся.

— Стал бы я тебе о них тогда рассказывать?

— Ну а кто вы тогда? Почему глаза красные? Почему вошли, только когда я вас пригласила?

— Я много путешествовал и часто сталкивался с паразитами. У многих народов они не миф, а такая же часть жизни, как для тебя — кошки и собаки, которые бегают по улицам.

— Так вы человек? — с подозрением уточнила Руслана.

— А кто же я, по-твоему? Разве я похож на тень? Ты ведь заподозрила меня, и я не изменился. Значит, я не морок.

Лана прищурилась и облизнула губы, пристально всматриваясь в лицо перед собой и пытаясь найти в нём что-то необычное и неправильное, как в той фигуре за дверью. Спустя пять минут Руслана сдалась, и ей мгновенно стало стыдно за себя и свои глупые мысли.

— Простите, — буркнула она, и Леон снова заразительно улыбнулся, и в этот раз Лана последовала его примеру.

— Ты правильно делаешь, что не доверяешь. Излишняя подозрительность может запросто спасти тебе жизнь. Главное помни про дверь. И постарайся одна не гулять, особенно ночью. Ночью они чувствуют свою безнаказанность.

— Угу… а вы что-то хотели сказать? О том, почему эти твари до меня докапываются?

— Ты в последнее время не делала ничего странного? Может, вызывала какую-нибудь Пиковую даму? Или находила какую-то старинную вещь?

Руслана попыталась собрать мысли в кучу и через минуту поняла, что всё это началось с дурацкой книги, которую потерял тот старик из автобуса.

— Бли-и-и-н, — не удержавшись, протянула она, подавив желание удариться затылком об стену.

— Что? — на секунду взгляд Леона стал цепким и неприятным, но, моргнув, Лана поняла, что ей показалось. Впрочем, желание откровенничать пропало, и она решила, что в случае чего рассказать всегда успеет, а вот взять свои слова назад — вряд ли. Тем более, что книги у неё сейчас даже нет.

— Ничего. Завтра контроша по алгебре, пойду готовиться, — отговорилась Руслана и вскочила, поспешно покинув кухню.

Дверь в свою спальню она закрыла, отчасти чтобы ссора родителей не слышалась так отчётливо, а отчасти — чтобы не вошёл новый квартирант. Доверять своей интуиции Лана не привыкла, да и вообще раньше считала, что никакого шестого чувства у неё нет вовсе, но именно сегодня что-то помешало ей сказать о книге. Почему? Ведь книга ей не принадлежит, никакой ценности не представляет, плюс, возможно, привлекает к себе всякую нечисть.

Врубив Скайп, Руслана набрала Ирку, но та не ответила. Страница в соцсети так же встретила недружелюбной надписью «Ирина была в сети вчера в 22:30».

— Блин, — Лана, побарабанив пальцами по столешнице, набрала подруге СМС, на случай, если та задержалась у репетитора.

Глаза начали ощутимо уставать, и Руслана отошла от компа, забравшись с ногами на подоконник. Стянув очки, она без особой цели уставилась в окно, дожидаясь, пока можно будет снова сесть за компьютер.

Неожиданно что-то привлекло её внимание, и Лана сосредоточилась. Вид из её спальни упирался в окна соседней многоэтажки. Сперва Руслане показалось, что ничего такого снаружи нет, просто горят окна в квартирах напротив.

Однако чем сильнее она вглядывалась, тем яснее понимала, что жёлтые пятна двигаются, как будто в темноте двора летает множество светлячков. Только летает как-то странно, парами, словно…

«Глаза».

Судорожно выдохнув, Руслана трясущими пальцами надела очки и жадно уставилась в окно. Но никаких жёлтых пятен не было.

Лана сглотнула ком в горле. Конечно, бывало так, что она не видела мелкие детали и предметы без очков, но чтобы наоборот…

Скрипнула дверь, и Руслана взвизгнула.

— Ты чего это? — улыбнулась мама, — опять ужастики на ночь смотришь?

— Не… ничего, — Лана нерешительно потянулась к очкам и всё же сняла, снова глянув на двор невооружённым взглядом.

Десятки ярко-жёлтых пятен безо всякого сомнения перемещались в окружающем пространстве, и Руслана всерьёз испугалась.

— Ма-ам, иди сюда.

— Что? — подойдя поближе, мама выглянула в окно и повертела головой, осматривая едва освещаемый одним тусклым фонарём двор. Уже по одному её блуждающему взгляду, не понимающему, на чём остановиться, Руслана поняла — мать ничего не видит.

— Светлячков видишь? Жёлтых.

— Светлячки осенью? Нет там никого, Русь, не придумывай.

Лана поняла, что если бы мама видела эти пятна, то непременно поняла бы, о чём она говорит. Поэтому она спрыгнула с подоконника, надела очки и задёрнула шторы.

Неужели из-за поганой книги она начала видеть этих… паразитов? Или, может, из-за ритуала?

Мама зажгла свет и остановилась у кровати.

— Русик, папа звонил. Это ты сказала ему про Леона Андреевича?

— Ага. Пусть знает, что у нас теперь будет жить незнакомый человек… И вообще, что ты скажешь тёть Свете? — упрямо скрестив на груди руки, осведомилась Руслана, хотя на мнение этой тёти Светы, которую она и видела-то всего пару раз, ей было мягко говоря плевать.

— Я перед ней извинюсь, Русь. Всякое в жизни бывает, сама понимаешь.

— Ну да, — буркнула Руслана и вернулась к попыткам сделать домашку.

***

Утром Руслана с большим трудом заставила себя выйти за порог. Леон Андреевич в бывшей папиной спальне, наверное, ещё спал, мама уже ушла на работу, а Лана сидела на пуфике, зашнуровывая кеды, и ловила себя на том, что нервно покусывает губы.

Перед выходом она приникла к дверному глазку и минут пять всматривалась в лестничную клетку, предварительно сняв очки. Почему именно без очков она то и дело видит желтоглазые тени, Руслана не понимала, да и не заморачивалась по этому поводу. Мысли были заняты другой дилеммой — что лучше, видеть тварей или же нет? Может, они отстанут, если не обращать внимания? Или же наоборот, набросятся, пользуясь её неведением?

Глубоко вздохнув, Лана смирилась с необходимостью выйти из дома и щёлкнула замком, забросив рюкзак на одно плечо — вторую лямку она пришила, но сомневалась в своих навыках портнихи, поэтому старалась лишний раз её вообще не трогать.

На площадке было необычно тихо — уж слишком Руслана затормозила с выходом, и все те родители с детьми, школьники и студенты, которые выходили в одно с ней время, уже давно отправились по местам назначения, оставив подъезд пустым и как обычно тёмным.

Помявшись на пороге, Лана тщательно оглядела окружающее пространство, вытягивая шею и приподнимаясь на носки, но ни одной подозрительной тени не увидела. Интересно, с какой скоростью они перемещаются? Можно от них, скажем, убежать?

К сожалению, в данный момент на лестнице не было никого, кто мог бы подискутировать на эту тему, и Руслане не оставалось других вариантов, кроме как запереть дверь снаружи и отправиться в опасное путешествие на семь этажей вниз. Она ткнула было на кнопку вызова лифта, но пока тот поднимался, перебрала в уме с десяток разных сценариев, в которых тень оказывалась бы с ней вместе в узкой кабине. И ни один из них не заканчивался Хэппи Эндом.

Закусив губу, Лана дёрнулась к лестнице и в последний момент решительно надела очки. Весь пусть вниз она преодолела, смотря исключительно себе под ноги, на мокрый, пахнущий хлоркой пол, а вылетев во двор, поспешила к арке, чтобы влиться в толпу народа на проспекте, где жизнь не прекращалась никогда.

Таким же образом, в окружении народа, Руслана добралась до школы, не встретив никаких подозрительных теней.

На этом её везение закончилось, как и всегда в момент, когда захлопывались за спиной двери класса. В краткосрочной перспективе её ожидали две алгебры, дежурство в столовке и физ-ра, где ей, несмотря на всевозможные справки и свидетельства, надлежало сидеть на лавке в спортивном зале и ловить прилетающие от одноклассников мячи головой или плечом.

— Сгинь, очкастая, — буркнул своё обычное приветствие Серёжка Лукьянов, толкнув её на лестнице и протиснувшись в коридор второго этажа. Руслана потёрла плечо и пошла дальше, на всякий случай ещё немного снизив скорость, чтобы не столкнуться с Серёжкой снова.

***

— Надо уметь постоять за себя, — нравоучительным тоном повторила Милена Владимировна, училка по физ-ре, помогая Руслане кое-как застирать грязный след от мяча, врезавшегося в Лану пятью минутами ранее и оставившего на футболке широкую коричневую полосу. Похоже, именно этот мяч гоняли вчера мальчишки по футбольному полю.

В тёмной кладовке, приспособленной под хранилище спортивного инвентаря, Руслана бывала нередко — здесь в раковине она смывала такие вот грязные полосы и кое-как застирывала, вернее, просто мочила, пятна на одежде.

Милена Владимировна осмотрела пятно и удручённо покачала головой.

— Ладно, переодевайся и можешь домой идти. Очки целы?

— Угу, — буркнула Лана. Старые нелепые очки избегали столкновения с мячом каким-то чудом. С одной стороны, это радовало, но с другой — если они разобьются, маме придётся купить ей новые. Может, хоть они будут посимпатичнее и не сделают хозяйку похожей на стрекозу?

— Не расстраивайся ты так, — Милена Владимировна улыбнулась, — отстирается в машинке, главное, чтобы в горячей воде.

— Может, мне можно не сидеть весь урок там? Они специально в меня кидаются, — Руслана жалобно посмотрела на училку, но та покачала головой.

— Нельзя. У тебя же не освобождение от уроков, а спецгруппа. Беги домой и внимания поменьше обращай. Они просто хотят привлечь твоё внимание.

Милена Владимировна улыбнулась и подмигнула. Лана заставила себя растянуть губы в ответ, но отнюдь не чувствовала себя настолько привлекательной для мальчишек.

Она отправилась в раздевалку, поскорее стянув намокшую футболку и натянув изрядно помятую школьную юбку и рубашку с галстуком. Совершенно забыв о порванной накануне лямке, Руслана схватилась за неё и снова услышала треск.

Покинув стены школы, она брела по территории, мимо футбольного поля, газонов и теплицы, из последних сил пытаясь найти в ситуации хоть что-то хорошее. Да, она не убедила преподшу освободить её от посещения физ-ры, но зато ушла пораньше. В автобусе будет мало народу. Можно зайти к Ирке пораньше и поиграть в новое дополнение к «Sims 3».

— Руслана! — окликнул её знакомый голос, и она повертела головой, пока не уловила движение справа от себя.

— Привет, — дружелюбно кивнул Леон Андреевич, и Лана удивлённо подняла брови.

— Вы чего тут делаете?

— Тебя жду.

— Откуда знаете, что я здесь учусь?

— Грешен, зашёл к тебе и посмотрел подпись на тетради.

— Ааа, — глубокомысленно протянула Руслана и, поправив очки, уточнила, — вам что, холодно?

Леон едва слышно хмыкнул, словно услышал шутку, и пожал плечами. На взгляд Ланы, для толстовки и куртки было ещё жарковато, не говоря уж о накинутом на голову капюшоне. Да, солнца не было, но и намёка на дождь — тоже.

— Так чего вы пришли?

— Проводить тебя, — как нечто, само собой разумеющееся, отозвался квартирант, — на улицах почти никого, какая-нибудь тварь запросто пристанет.

Руслана сглотнула, вспомнив о паразитах. Она не то, чтобы совсем выбросила их из головы, но школьные обиды и проблемы вышли на передний план. Тут же нахлынула новая волна плохого настроения. Теперь и ранний уход с урока казался не удачей, а насмешкой Судьбы. Ведь иди она со всеми, никакая тварь не пристала бы. А теперь впереди ещё почти полчаса до того, как прозвенит звонок с урока, и толпа школьников хлынет во все стороны.

— Спасибо, — искренне ответила Лана, — я как-то… не подумала.

— Плохой день? — Леон Андреевич сделал приглашающий жест, и они направились в сторону парка.

— Обычный, — вздохнула Руслана, глядя себе под ноги. До неё вдруг дошло, что день и правда обычный, ни на что лучше этого ей рассчитывать не приходилось.

— Знаешь, хулиганы — те же паразиты, — сказал Леон, сунув руки в карманы своей куртки, словно вокруг резко похолодало.

— А? — Лана вскинула голову и увидела, что при свете дня, хоть и без солнца, его лицо выглядит куда более живым и приятным, чем в квартире.

— Они пристают ко всем, но если найдут слабого, того, в чьёй душе есть брешь, они остаются надолго, присасываются.

— В смысле, если я буду уверена в себе, паразиты от меня отстанут?

— Не так буквально, — со смехом ответил Леон Андреевич, — но если будешь увереннее, то от тебя отстанут хулиганы.

— Легко сказать.

Какое-то время прошло в молчании. Они пересекли широкую улицу и вошли в небольшой парк. Руслана думала о том, что надо всё-таки забрать у Ирки книгу, а то вдруг эти твари и к ней привяжутся. Вот только сказать ли Леону Андреевичу? Отдать ему книгу? Но тогда в опасности будет он сам. Или он её выбросит?

Между деревьями, далеко впереди, мелькнуло здание поликлиники, и события того дня снова ожили в памяти. Кто бы мог подумать, что её и без того не особенно радостная жизнь может пойти наперекосяк ещё сильнее?

На очередной скамейке, какими была уставлена центральная парковая аллея, сидела обнимающаяся парочка — худощавый парень в очках и симпатичная рыжеволосая девушка. Лана улыбнулась при мысли о том, что у людей в очках тоже могут быть такие красивые отношения. Засмотревшись, она оступилась и ойкнула, едва не рухнув на землю. Леон подхватил её у самой земли, но очки всё равно не удержались и поцеловались с асфальтом.

— Твою мать, — простонала Руслана, поднимая очки и отряхивая от песчинок, — ну что за де?..

Не успев закончить фразу, она машинально подняла глаза на парочку, чтобы убедиться, что те не пялятся на неё со смехом, и замерла на месте.

Фигура парня, хоть и стала размытой, осталась такой же, как секунду назад. Однако вместо девушки к нему прижималось что-то другое… что-то очень и очень неправильное, напоминающее девушку, но сплетённое из веток, как игрушка, только в рост человека. Оно обвивало парня своими руками-прутиками и тянулось к его лицу дырой на месте рта, совершенно круглой, полной острых зубов, видимых даже с таким зрением, как у Ланы.

Она застыла на месте, не в силах решить, что ей делать, и простояла бы так ещё долго, если бы Леон не положил руку ей на плечо.

— Увидела, — полушёпотом констатировал он, — не смотри так явно.

— Надо ему помочь, — растерянно пробормотала Руслана, с надеждой взглянув на Леона Андреевича.

— Ему уже не поможешь, идём дальше и стараемся не привлекать внимания, — ровным тоном сказал квартирант и стиснул её руку выше локтя, — очки надень.

Лана послушалась и тут же снова оглянулась, но через толстые линзы увидела снова лишь тощего парня и красивую девушку, прижимающуюся к нему с такой силой, словно желая просочиться насквозь.

— Что это за?..

— Тихо, я понял вопрос, — продолжая говорить полушёпотом, перебил Леон Андреевич, — это одна из высших тварей. Не паразит, но тоже питается людьми.

— В смысле энергией и всё такое?

— Нет. В прямом смысле. Она людоедка. Плотоядная древесная Пиявка, их в парках развелось просто немерено. Далеко от дерева отойти не может, вот на скамейке и уселась, ждёт, пока очкарик какой клюнет… Без обид.

— Чего уж там, — буркнула Руслана, злясь на свою наивность. Конечно, раскатала губу, что некрасивым очкариком может заинтересоваться такая красотка.

— Погодите… как людоедка? — спохватилась Лана, — она его что?.. Сожрёт?

— И на косточках поваляется, — хмыкнул Леон, — а ты что думала, когда я сказал «плотоядная»?

— Так надо же… помочь? — неуверенно пытаясь затормозить, предложила Руслана.

— Это тебе не морок прогнать. Чтобы прикончить такую тварь, нужно хорошо постараться.

— А вы можете?

— Нет, — лаконично отозвался Леон, но Руслана ему не поверила. К своему стыду, уже минут через пять она поняла, что про бедного парня совсем уже не вспоминает. Вместо этого всё сознание целиком заполнила другая мысль: получается, такие твари здесь повсюду? Они не просто стучат в двери, не просто высасывают хорошее настроение, а могут ещё и сожрать?

— Понимаю, о чём ты думаешь, — когда впереди показался выход из парка, Леон Андреевич наконец начал говорить в полный голос, — твари везде, они всегда здесь были, даже если ты их не видела. И вне зависимости от того, знаешь ты о них или нет, они будут охотиться на тебя, заманивать, пытаться обмануть и убить. Такова сама цель их существования.

— И что, они все такие… страшные?

— Ты эту назвала страшной? — Леон, похоже, нашёл это весьма забавным и рассмеялся в полный голос, — или ты считаешь тени страшными? Нет, крошка, лучше молись, чтобы никогда не увидеть ничего по-настоящему страшного.

— Чего это я крошка? — обиженно фыркнула Руслана.

— А кто ты? — Леон улыбнулся, но на этот раз мягко, без насмешки, — крошка Ру.

Руслана расхохоталась и тут же зажала рот обеими руками, чтобы не привлекать внимания.

***

Прошлую ночь Руслана провела практически без сна, ворочаясь на своём верхнем ярусе; едва глаза начинали слипаться, из полудрёмы вырывал какой-нибудь скрип, скрежет или возня за стеной, и Лана посильнее натягивала на голову одеяло, замерев и прислушиваясь к каждому шороху.

Поэтому вернувшись из школы, она не стала тратить времени и запрыгнула на кровать, мгновенно отрубившись. Проснулась Руслана, когда на дворе уже стемнело, и, нашарив очки, увидела на электронных часах шесть вечера. Из кухни доносилось весёлое шкворчание и запах жареной картошки, так что настроение быстро поползло вверх.

Лана спрыгнула на пол и метнулась на кухню. Мама стояла у плиты, сунув в ухо наушник, и что-то помешивала на сковороде большой ложкой. Увидев Руслану, она улыбнулась и спросила:

— Чего спать улеглась средь бела дня?

— Ну так… не выспалась.

— Иришка на стационарный звонила, говорит, твой мобильный выключен.

— Разрядился. Блин, — буркнула Лана, — а чего она хотела?

— Не знаю, может, в гости позвать? Тётя Лиза сегодня в ночную работает.

— Ну да… Можно я к ней схожу?

— После ужина, — мама погасила конфорку и вытащила из шкафчика тарелку.

— А где Леон… Андреевич? Он с нами не будет ужинать? — Руслана, вытянув шею, уже поняла, что к картошке ничего мясного не будет, и слегка приуныла.

— Нет, я предлагала. Работает, наверное.

— А кем?

— Не знаю, — ответила мама с тем же удивлением на лице, какое сопровождало её постоянно, как только речь заходила о таинственном квартиранте. И снова Руслану посетили сомнения. Ковыряясь вилкой в тарелке, она задумалась об этом странном моменте. Не то, чтобы в появлении на пороге квартиры Леона и без того было мало странного, но поведение матери совершенно сбивало с толку. Складывалось впечатление, что её загипнотизировали или заколдовали. Ещё неделю назад Лана бы посмеялась над такими выводами, но с тех пор в её жизни появились паразиты с жёлтыми глазами и плотоядные деревянные женщины, так что смеяться не хотелось.

Что если Леон действительно один из таких тварей? Но почему она тогда не видит его настоящую сущность, когда снимает очки? Да и если бы он был паразитом, то просто убил бы их с мамой, и дело с концом.

Вспомнились его красные глаза и ладони без единой линии. Что это значит? Может, это и есть его истинная сущность? Могут ли паразиты быть похожи на людей?

Руслана вздохнула. На каждый из этих вопросов ответ был «понятия не имею».

Телефон в прихожей зазвонил снова, когда Лана уже допивала чай, и, сорвавшись с места, она вылетела из кухни. Почему-то в голову приходила только одна мысль.

«Это папа!»

Наверное, с его мобильным что-то случилось, заглючил, сломался или…

— Алло?!

— Чего мобилу отрубила? — недовольно осведомилась Ирка, — гоу ко мне, а? Родители опять на работе заночевать решили, по ходу.

— Ага, щас у мамы отпрошусь, — буркнула Руслана и повесила трубку.

Разочарование было настолько всепоглощающим, что даже спустя полчаса, когда она, прихватив несделанную домашку, спустилась к Ирине, весёлая болтовня подруги и игра в новый «Sims» не смогли её растормошить.

— Ты чего? — наконец заметила Ирка, поставив игру на паузу.

— Да думала, папа позвонит, — хмуро ответила Лана и покосилась на лежащий рядом мобильный, поставленный на зарядку.

— Ну да, — неловко произнесла Ирина, явно не зная, как реагировать, — слушай… а что там твой квартирант? Живёт?

— Живёт, — кисло подтвердила Руслана и нехотя рассказала всё, решив быть откровенной ровно до той степени, пока её не сочтут чокнутой.

— Ну и ну, — с каким-то скрытым весельем протянула подруга, — значит, это не родственник и не знакомый? И она его просто пустила? И не хочет признаваться, что в нём такого?

— Ну и?

— Реально не врубаешься? — Ирка многозначительно подняла брови, — да просто это твой новый папа, ага.

— Чего?

— Они с тётей Кристиной любовники, — понизив голос, словно их мог кто-то услышать в пустой квартире, кроме рыбок и хомячка из соседней комнаты, пояснила Ирина.

— Да ты обалдела! — рассерженно прошипела Лана, — это вообще-то моя мама!

— Ну а что такого? Она молодая, красивая… и хочет твоему папе отомстить. Вот и привела мужика.

— Харэ, бесишь уже, — буркнула Руслана и демонстративно протянула руку, щёлкнув мышкой, чтобы снять игру с паузы. На экране дорого широкоформатного монитора задвигались миниатюрные человечки.

Ирина хмыкнула, но тему больше затрагивать не пыталась. К сожалению, выбросить из головы уже услышанное Лана никак не могла, раз за разом прокручивая в мыслях: «Они с тётей Кристиной любовники».

И как назло, Руслана понимала, что если не брать в расчёт магию и всякую сверхъестественную дичь, то одна эта фраза вполне могла всё объяснить. Почему мама ему доверяла, почему пустила в обход тётьсветиного родственника, откуда он узнал адрес, по которому сдают комнату, и почему пришёл уже с вещами.

Промучившись ещё с полчаса, Лана сдалась и отправилась домой, несмотря на уговоры Ирки, которой не хотелось оставаться одной в большой пустой квартире на ночь глядя.

Мама у себя в спальне смотрела телевизор и параллельно делала что-то по работе, разложив на кровати распечатки и какие-то схемы с чертежами.

— Привет, ты что-то рано. Я думала, тебя от Иришки домой не загонишь часов до десяти, — не поднимая глаз от схем, улыбнулась она.

Руслана вздохнула и начала:

— Мам, скажи, только честно, ладно? У тебя и Леона Андреевича… Ну… есть что-то? В смысле… любовь? Или… ну…

— А? — от удивления мама оторвалась от работы и уставилась на дочь с неподдельным изумлением, — ты чего, Русь?

— Не, я не осуждаю… наверное… просто скажи, как есть, ладно? — запинаясь и краснея, попросила Лана.

— Конечно, нет! Что ты такое говоришь?

— Но ведь всё сходится! — упрямо заспорила Руслана, от напряжения сцепив в замок пальцы, — ты его пустила просто так, хотя он неизвестно кто. Как ещё это объяснить? Захотела позлить папу? Потому что он ушёл к другой?

— Русик, — мама тяжело вздохнула и отложила все свои бумажки на тумбочку, — ты же знаешь, у нас с папой долго не ладилось. И то, что он ушёл, не стало для меня шоком.

— А для меня?

Мать осеклась и отвела глаза, виновато опустив голову.

— Мам, почему он мне не звонит? И почему сам не отвечает, когда я звоню? Он меня что… ненавидит? — сглотнув вставший в горле ком, спросила Руслана. До того, как произнесла вслух, она даже не задумывалась о такой возможности. Но теперь…

— Нет, Русь, — мама грустно улыбнулась, — мы тебя любим, оба. Папа просто боится, что это ты ненавидишь его. Он чувствует себя виноватым. Я думаю, ты понимаешь. Если перед кем-то провинился, то не захочешь с ним встречаться, чтобы не чувствовать себя плохим человеком.

Руслана задумалась и поняла, что мама говорит искренне, веря в свои слова. И тоже поверила.

— Ну да… наверное… Ну а если я ему скажу, что он не виноват и что я хочу с ним встречаться? — с надеждой Лана вскинула голову.

— Он поступает нечестно по отношению к тебе, это правда, — мама помрачнела и нахмурилась, — когда-нибудь он пересилит себя, но не думаю, что прямо сейчас.

Руслана тяжело сглотнула и, ничего не говоря, вышла в коридор. Губы дрожали от нахлынувших эмоций и прежде всего — чувства несправедливости. Она ведь не виновата, что отец и мать не могут жить вместе! Так почему папа не может хотя бы по телефону с ней поговорить?!

Проходя мимо папиной комнаты, Лана невольно остановилась, увидев щель между косяком и дверью.

Леон сидел за письменным столом и пил что-то из небольшого термоса. Руслана прикусила глаза и сняла очки, поняв, что это шанс присмотреться к квартиранту получше.

Однако мутные очертания фигуры в джинсах и рубашке не изменились, и решив не испытывать судьбу, Лана направилась к себе.

… План созрел у неё во сне, иначе было не объяснить, почему Руслана проснулась с уже готовой идеей. Она помнила, что в пятницу папа работает до шести, и решила встретить его у проходной завода, чтобы сказать, что не злится на него и по-прежнему хочет общаться.

Этот план грел её всю дорогу до школы, и Лана даже начала забывать о том, что мир кишит тварями и паразитами. Даже обзывательства Лукьянова и то, что Мишка на перемене решил побросать её пенал вместо мяча, не задел так остро, как обычно.

В три, когда закончились уроки, Руслана позвонила маме и предупредила, что пойдёт к Ирке часов до восьми. Правду рассказывать не хотелось, вряд ли мама обрадуется, да ещё и потребует сидеть дома.

Прождав в библиотеке до пяти, она накинула поверх формы лёгкую курточку и вышла в темнеющий школьный двор. Страха перед паразитами не было — как раз наступал час пик, когда народ под завязку заполнял абсолютно любое место, каждую улицу и каждый маршрут. А уж с папиного арматурного завода после конца смены людской поток хлестал, словно из открытого на полную крана.

Настроение и предвкушение встречи с отцом не испортили ни бабки в автобусе, требующие подвинуться, ни какой-то запоздалый школьник, толкнувший её на остановке так, что очки едва не отправились под ноги желающим войти в маршрутку.

Подсвеченный павильон с надписью «Завод» встретил выходящих мигающей лампой и одной оставшейся от скамейки доской. Район был практически криминальный, так что большинство рабочих с завода проделывали путь в сотню метров, от остановки до проходной, и обратно, никуда не сворачивая и не петляя по тёмным угрюмым дворам четырёх-пятиэтажек.

Держась людского ручейка, вместе с ней покинувшего переполненный автобус, Руслана добралась до завода, который по периметру окружала бетонная стена с колючей проволокой. Впрочем, этот забор был вовсе не таким неприступным, каким хотел казаться. Большинство попутчиков Ланы свернули на проторенную тропинку к большущей дыре в бетоне, и вслед за всеми Руслана зашла на территорию завода. Основная проходная была непосредственно в самом здании, между дверьми, а в прилегающей территории с потрескавшимся асфальтом, едва узнаваемым памятником Ленину и парой чахлых каштанов, не было ничего секретного.

Пройдя к ближайшей скамейке, Лана плюхнула туда рюкзак и уселась сама, пристально следя за входом. Основная масса народа скрылась в здании, оставив снаружи только Руслану и ещё одну молодую темноволосую женщину, которая заняла скамейку неподалёку. На всякий случай Лана сняла очки и проверила, не паразитка ли эта женщина. Но тварей и кого угодно с жёлтыми глазами в зоне видимости не обнаружилось.

Наконец большие круглые часы с подсветкой над входом на завод отсчитали пять вечера. К этому моменту уже почти совсем стемнело, и Руслана начинала нервничать. Не столько из-за тварей, сколько из-за того, что в темноте зрение ухудшалось ещё сильнее, и без света она с трудом могла понять, куда идёт.

Но вот двери открылись, и оттуда повалил народ. Лана предусмотрительно встала у крайнего выхода, которым всегда пользовался папа, и начала нетерпеливо ждать.

Сердце металось в груди от предвкушения. Руслана очень соскучилась и не могла дождаться момента, когда увидит отца.

Высокая фигура в брюках и свитере показалась минут через десять, так что Лана уже извелась.

— Пап! — радостно воскликнула она и дёрнулась к нему. Тот тоже, казалось, спешил навстречу, но внезапно остановился, и Руслана поняла, что отец заметил её только что.

Из-за её спины вышла та самая темноволосая женщина, подойдя к отцу, привстала на носки и поцеловала его в щёку.

Мужчина растерянно замер, и женщина удивлённо обернулась.

— Привет, пап, — выдавила из себя Лана, переводя взгляд с него на незнакомку.

— Эээ… Руська… ты как тут?

— Вот… пришла встретиться, — темнота из врага мгновенно стала лучшим другом, когда Лана поняла, что мучительно краснеет и ничего не может с этим поделать. Хоть в темноте незаметно.

— А это… Аня… Анна Николаевна, — с заминкой представил отец темноволосую женщину.

Множество нелицеприятных эпитетов рвалось наружу, но вместо этого Руслана только пробормотала неловкое «Здрассте». Анна в ответ кивнула и улыбнулась.

— Пап, я хотела сказать… в смысле, спросить… мы же будем общаться? Почему ты не отвечаешь на мои звонки? И почему ты не приехал, когда я отправила тебе СМС-ку про нового квартиранта? Мы его вообще не знаем, и он…

— Мама сказала, что всё в порядке, Русь. Я понимаю, что ты на меня обижена…

— Нет! — возразила Лана, — я не обижена! Я тебе каждый день по десять раз звоню!

Отец молчал, и Руслана прекрасно поняла, что её присутствие его тяготит.

— Я пойду, — снова сказала она совсем не то, что хотелось бы, и быстро сбежала по лестнице, втайне надеясь, что её хотя бы окликнут. И даже когда этого не случилось, продолжала надеяться, что, возможно, просто не расслышала.

Лана растерянно брела по дороге к остановке, теребя лямки рюкзака, и изо всех сил старалась ни о чём не думать. И в первую очередь об отце, которого напрягало одно её присутствие. Или даже существование. Руслана хотела злиться, пинать попадающиеся на пути камни и банки, ругаться матом, просто кричать без слов, может, даже без звука.

Но вместо этого просто размазывала по лицу слёзы, мешающие и без того плохому обозрению.

Остановка пустовала, и какой-то задней мыслью Лана сообразила, что минуту назад видела ехавший ей навстречу автобус. Она вздохнула и присела на лавку, сложив руки на коленях.

— Лана! — послышалось сзади, и Руслана вскочила; сердце бешено забилось, когда она увидела, что это отец идёт навстречу, тяжело дыша и сбиваясь с шага на бег. Никакой Ани рядом не было, и Лана заулыбалась, кинувшись навстречу.

— Подожди, не обижайся, ты куда убежала? — отец замер у остановки и поманил её к себе, — идём, я тебя на своей машине отвезу.

— А эта… Анна?

— Это просто сотрудница, она ушла домой, к мужу, — посмеиваясь, сказал папа, и Руслана тоже облегчённо рассмеялась. Подхватив рюкзак, она последовала за отцом куда-то в сторону, наверное, в направление парковки, где она сама ни разу не была. Зачем, у них же нет машины.

Они свернули и нырнули в какой-то тёмный двор; тут Лана повторила про себя последнюю мысль.

У них нет машины.

У папы даже прав водительских никогда не было.

Какой к чёрту муж, когда эта Аня чуть ли не на шею отцу кидалась?

И папа ни одного раза в жизни не назвал её Ланой.

Руслана остановилась посреди тёмного двора и стянула очки. Желтоглазый силуэт, похожий на растянутую на дыбе человеческую фигуру, обернулся и приблизился одним огромным шагом. Теперь даже без очков Лана увидела его рот, похожий на воронку.

Одна-единственная мысль завладела сознанием целиком.

«Прекрасно. Теперь меня ещё и сожрут».

Фигура наклонилась, чтобы достать до Русланы, и та поняла, что ошиблась — зубы были, только не в воронке рта, а на трещине, которая пересекала горло вертикальной линией.

— Это нечестно, — выдавила Лана. Ей до слёз, до истерики стало дико обидно от того, что её жизнь должна закончиться вот так.

Тварь зашипела, и её трещинообразный рот расширился, отчего раздулась шея, подобно змеиному капюшону.

Руслана открыла рот, чтобы позвать на помощь, но вместо этого почувствовала новый виток обиды и негодования.

— Сожрать меня хочешь?! — взвизгнула она изо всех сил, — да я тебя сама сожру, сука!

Она ещё что-то кричала, даже орала, впервые в жизни не заботясь о том, что подумают о ней окружающие, и сама не заметила, как сделала шаг навстречу твари. Зато прекрасно заметила, как та отшатнулась.

— Не нравится?! НЕ НРАВИТСЯ?! — заорала Руслана, вымещая на паразите всю свою боль и ощущение собственной ненужности, и закричала снова, какие-то отдельные слова, междометия, кажется, даже мат.

И жуткая фигура дрогнула, визуально как-то сжавшись, а затем отступила ещё на шаг. В этот момент Лана и обратила внимание на то, что тварь не целиком чёрная — в районе груди, в самом центре её сияло что-то золотистое, под цвет жёлтым глазам.

Не контролируя и не обдумывая свои поступки, Руслана выбросила вперёд руку и ударила существо в грудь, целясь в этот золотистый сгусток. Тварь задёргалась, издавая нечленораздельные звуки, задрожала и неожиданно рассыпалась, оставив в воздухе осыпающуюся тёмную пыль, медленно оседающую на асфальт, словно чёрный снег.

Лана посмотрела на свою сжатую в кулак руку. Внутри что-то пульсировало, то самое, желтоватое и очень тёплое. Руслана даже не начала думать, что с этим делать, когда кисть непроизвольно сжалась, и всё прекратилось. На миг перед глазами пронеслась вспышка, но в следующий момент двор снова погрузился в темноту.

Дрожащими руками Лана надела очки, схватила рюкзак и кинулась назад к остановке.

***

Ввалившись в квартиру, Руслана захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, уронив ключи.

Из папиной спальни выглянул Леон и замер.

— Что случилось? — мягко спросил он, и Лана, скинув рюкзак бросилась к нему, обхватив за пояс. Тут только она почувствовала, что плачет, руки трясутся пуще прежнего, а зубы стучат, как от холода.

Леон Андреевич обнял её в ответ, ничего больше не пытаясь узнать. Они простояли так минут пять, пока наконец дрожь слегка не улеглась.

— Идём на кухню, — отстранившись, предложил квартирант, и Лана кивнула. Оставаться одной не хотелось; подумалось, что застать дома одного Леона было чистым везением. Рассказывать маме о нападении твари? Или о том, что она как-то умудрилась её… что? Убить? Можно, конечно, рассказать только о папе, но тогда мама не поймёт её истерического состояния, да и хотелось выговориться, рассказать всё до последнего слова. А подходил для этого только квартирант. Каким бы он ни был подозрительным, но он хотя бы поверит.

Леон Андреевич времени даром не терял; он поставил чайник и достал самую большую чашку, а заодно и какие-то сухие листья с верхней полки шкафчика.

Спустя пару минут по кухне распространился необычный, но очень приятный запах, и Леон поставил перед Русланой чашку.

— Это что?

— Смородина. Пей, легче станет, — посоветовал он и сел напротив. Пока Лана обнимала ладонями чашку, возила её по скатерти и дула на обжигающую поверхность чая, Леон так и продолжал сидеть, сложив руки на столешнице, не поторапливая и не расспрашивая.

Наконец Руслана пришла в себя, а заодно и поняла, что до прихода мамы с работы осталось не так много времени. Тогда она кое-как собрала мысли в кучу и пересказала события прошедшей пары часов. Леон Андреевич не перебивал, дослушав до конца без единого слова, и только нахмуренные брови указывали на то, что хозяин о чём-то напряжённо размышляет.

— Вот так вот, — подытожила Лана, отпив ещё один маленький глоток.

Леон кивнул и снова углубился в какие-то свои мысли.

— Ну скажите что-нибудь, — не выдержала Руслана, окончательно успокоившись, — что это такое было? Как я убила эту тварь? Что это за сияние у неё?

— Сияние — это душа твари, то, что ещё осталось в ней от человека. Даже у очень старых тварей она никуда не исчезает, — пояснил Леон.

— А куда она исчезла у меня из руки?

— Никуда. Она стала частью тебя.

— Я не чувствую.

— Почувствуешь, — пообещал квартирант, но без особой радости в голосе.

— Так… а остальное? Как я её убила?

— Здесь сложнее, — помедлив, признал Леон Андреевич, — никогда прежде не слышал, чтобы обычный человек смог убить тварь. Что именно ты делала? Повтори, как можно подробнее.

— Ну… так. Ничего. Ну… я на неё наорала, — пробормотала Лана, отлично понимая, насколько глупо это звучит.

— Я должен это обдумать, хорошо?

— Нет, не хорошо, — вспыхнула Руслана, — вы ведь что-то знаете!

— Я знаю, что ты очень необычная девочка, крошка Ру, — Леон встал и, улыбнувшись, вышел, на ходу погладив её по голове. Лана обиженно выдохнула. Ну и что теперь делать? Как понять, что с ней сделает эта сияющая штука? Что, если на неё ещё раз нападёт тварь? И на неё матом наорать?

Руслана побрела к себе и замерла на пороге комнаты. Несмотря на то, что мать всё время жаловалась на бардак, сама Лана прекрасно знала, где лежит та или иная вещь. И сейчас отчётливо видела, что многие предметы не на своих местах.

Стопка журналов с нижнего яруса перекочевала на подоконник, тапочки, которые за ненадобностью были задвинуты под кровать, оказались у батареи. Сдвинув брови, Руслана исследовала спальню, проверяя остальные вещи. Так и есть, почти по всем предметам в комнате кто-то прошёлся. Книжки и тетрадки в ящиках лежали не в том порядке, одежду в шкафу явно кто-то перерыл, а затем сложил, вроде бы аккуратно, но всё же перемешав стопки с футболками и кофтами.

Лана села и сняла очки, потирая глаза и размышляя, кто мог рыться в её комнате. Мать? Во-первых, вчера в спальне был порядок, а мама ушла из дома раньше неё и до сих пор не вернулась. А во-вторых, она бы не просто переворотила всё с ног на голову, а навела бы порядок. Здесь же создавалось впечатление, что кто-то что-то искал.

Кандидат оставался один, и Руслана, помедлив, всё же встала и направилась к нему в комнату.

Леон сидел на кровати и листал какую-то толстенную книгу. Услышав, как открылась дверь, он поднял глаза и слегка раздражённо сказал:

— Слушай, Руслана, я знаю, это твоя квартира, но всё же не могла бы ты стучаться?

— Зачем в моей комнате рылись? — спросила Лана, ожидая, что он сразу же станет всё отрицать, напирая на то, что ей показалось, и всё на самом деле лежит на своём месте.

Однако Леон Андреевич отложил книгу и, встретившись с Русланой взглядом, ответил:

— Я искал кое-что, что тебе не принадлежит.

— И что в моей комнате мне не принадлежит? — с ехидцей уточнила Лана, — что, деньги искали? Ограбить нас решили? Так и знала, что не нужно было…

— Тише, — одним словом оборвал её квартирант, — зачем мне искать деньги в детской спальне? И почему сегодня? Вчера я тоже оставался здесь один.

Руслана молчала, нехотя пожав плечами.

— Я искал книгу.

— Что? — удивлённо переспросила Руслана, но почти тут же поняла, — книгу? Ту, на дурацком языке?

— Это дурацкий язык одного племени из долины Амазонки, — снисходительно пояснил Леон Андреевич, — на нём говорит не больше трёх десятков человек.

— Погодите… — поморщилась Лана, — как вы узнали, что книга у меня?

— Ты подобрала её на остановке. Она принадлежит профессору Севостьянову, он выронил её, когда ехал домой с научной конференции.

Фамилия профессора что-то задела в сознании, и Руслана вспомнила, что она была написана на листке. И что-то о конференции тоже.

— Ну да, — совсем растерявшись, кивнула Лана, — точняк, был какой-то дед, он уронил книгу, мне её стало жалко, и я взяла… А вы его сын или кто?

— Я собирался купить эту книгу.

— Ааа… — глубокомысленно протянула Руслана, — а почему сразу не спросили?

— Думал, сам найду, — поморщившись, ответил Леон, — я же не знал, что ты уже настолько глубоко во всё это впуталась. Теперь нет смысла скрывать.

Руслана помолчала и спросила:

— Что это за книга?

— «Эр Вирин», Книга Проклятий. Тебе же лучше, да и всем остальным, что на том языке никто не говорит.

— Кроме этого деда, — поправила Лана, смутившись и опустив глаза.

— Откуда ты знаешь? — взгляд Леона Андреевича стал резким и каким-то неприятно цепким.

Руслана подумала, стоит ли рассказать о дурацком ритуале на заброшке, но как только прикинула, насколько глупо это всё прозвучит, поняла, что сгорит со стыда ещё на первой трети.

— Я вам её завтра принесу.

— Чем раньше, тем лучше. Я должен отдать её… одному человеку.

— Ладно, пойду к Ирке спущусь, — буркнула Руслана и вышла из спальни.

Неожиданному вечернему визиту подруга обрадовалась, но ужасно расстроилась от того, что оставаться Лана не собиралась. Видимо, ей было страшно без родителей. А может — о чём Лана подумала с неожиданным страхом — тени и её преследуют теперь, раз книга-то в Иркином доме?

Она подумала было спросить, но потом поняла, что смысла нет — ведь сейчас она заберёт дурацкую книжку, и всё прекратится. К тому же, выглядеть психичкой не хотелось даже в глазах лучшей подруги.

Когда заветный фолиант лёг в руки всей своей немалой массой, Руслана поспешила распрощаться с Иркой. Теперь казалось, будто книга излучает какую-то негативную энергию, хотя, разумеется, всё это было стопроцентным самовнушением.

Леон ждал в прихожей, не скрывая своего нетерпения, и, забрав у Ланы долгожданный артефакт, с жадностью всмотрелся в обложку.

— Ну что, она?

Квартирант кивнул, не отводя взгляда от книги.

— Спасибо, — совершенно искренне сказал он и улыбнулся.

— На здоровье, — хмыкнула Руслана и отправилась к себе, спохватившись, что за домашку даже ещё не принималась.

***

Следующее утро началось с приятного сюрприза будильника, который разрешил хозяйке поспать на час подольше. Ругаясь вполголоса и грозя старенькому мобильнику немедленной отправкой на ближайшую помойку, Руслана металась по комнате, не зная, за что хвататься. Одевшись, она кинулась в ванную и тут же заляпала блузку зубной пастой.

В итоге, когда Лана покинула-таки пределы своей квартиры, попутно отметив, что Леона в комнате нет, до звонка на урок оставалось минут тридцать от силы. В такой спешке на всех тварей вместе взятых Руслане было по барабану, и она бросилась по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы успеть хотя бы на маршрутку, заведомо переполненную, набитую пенсионерками и другими желающими сбить с неё очки.

Вылетев на остановку, Руслана, забив на грязь, прислонилась к стене павильона, стянула очки и попыталась отдышаться.

— Внучка, какой едет? — спросила рядом стоящая старушка.

Лана подняла голову на приближающийся автобус и ответила:

— Тридцать третий.

Провожая взглядом бабушку, заторопившуюся залезть в салон, Руслана вскинула руку со всё ещё зажатыми в ней очками и замерла. Затем она медленно подняла голову и огляделась. Взгляд выхватил название магазина по ту сторону пешеходного перехода — «Верона» — и пробежался по столбу с наклеенными друг на друга объявлениями. Эти объявления она не могла увидеть даже пять-семь лет назад, когда зрение ещё оставалось в пределах нормы.

Надев очки, Лана с некоторым трудом, но прочитала: «Пропала барсетка с документами на имя Шарикова Геннадия Петровича», «Сдам квартиру приличной семье без детей и домашних животных», «Куплю гараж…», «Сниму…», «Продам…».

Глобального чуда не случилось, но Руслана прекрасно осознавала, что видит куда лучше, чем вчера. Номера автобусов сливались для неё уже года три на любом расстоянии, а название того магазина через дорогу она видела только у самого входа.

Так что?.. Та самая сияющая штука улучшила её зрение? Вряд ли перемены связаны с книгой, ведь и до её появление зрение было чудовищным.

На урок Руслана пришла с опозданием в двадцать минут, сдала курточку в гардероб, начисто проигнорировав недовольное брюзжание тётки по ту сторону окна, и отправилась вверх по лестнице, не переставая думать о своём неожиданном прозрении. Пусть не абсолютном, но даже такого улучшения не рискнул пообещать ни один врач. Прямо при Лане они не говорили, но по маминому лицу всё и так становилось ясно — со временем будет только хуже.

Так что происходит сейчас?

— Жданова, не хочешь постучаться? — раздражённо спросила математичка Валентина Петровна, и тут только Руслана сообразила, что успела подняться по лестнице и на автомате дёрнуть на себя дверь класса.

— Извините, — нейтральным тоном произнесла она и пошла к своей парте, не обращая внимания на раздающиеся тут и там смешки, которые ещё вчера заставили бы её покраснеть.

Остальную часть урока, как и почти весь следующий, Руслана вообще не запомнила, занятая только своими мыслями и рассуждениями о случившемся в эти два дня.

Напрашивался вывод — та самая душа, сияющая энергия из твари, каким-то образом улучшила её здоровье.

Лана подумала, что обязательно нужно расспросить Леона об этом поподробнее. Только бы он ещё не уехал, ведь как выяснилось, с самого начала ему нужна была только книга.

Пришла в себя Руслана, только когда класс зашумел, и ученики начали оборачиваться к соседним партам или лезть в рюкзаки. Это было верным признаком поисков двойного листка, а значит — самостоятельной. Валентина Петровна отвернулась к доске и начала записывать задачи, а Мишка привычно потянулся к Ланиной тетрадке, намереваясь вырвать себе оттуда лист, а то и несколько.

— Не трожь, — автоматически бросила Руслана, а когда соседа это не остановило, с силой опустила кулак на его тянущуюся к тетради ладонь. От неожиданности Мишка ойкнул и выдернул руку.

— Ты офигела, очкастая?! — прошипел он.

— Ещё раз клешню протянешь, я тебе её ручкой проткну, — ответила Лана и подняла на него взгляд. Парень, уже собирающийся высказаться по этому поводу, словно захлебнулся воздухом и замер, часто-часто моргая.

Только много после, уже сдав практически чистый листок на стол училке и покинув стены класса, Руслана поняла, что не то что сказать такое, а даже подумать раньше не могла, что так запросто отошьёт надоедливого соседа по парте.

Настолько ушла в свои мысли, что действовала на автомате? Точно нет, на автомате она просто не обратила бы внимания на подобное неизбежное зло, которое сопровождало каждый её учебный день.

На большой перемене она взяла свою куртку и вышла на улицу, надеясь, что свежий воздух хоть немного приведёт голову в порядок.

Её примеру последовало ещё человек двадцать, которые уже успели оккупировать ближайшие лавочки; горстка старшеклассников отправилась курить за углом лыжной базы или ждать проходящих алкашей и просить их купить пива.

Однако для Русланы прогулка на свежем воздухе обернулась не лучшим образом. К ней тут же подошёл Мишка, а с ним ещё двое — Серёжка Лукьянов и Сашка Плотников.

— Ты чё, очкастая, оборзела? — сразу начал сосед по парте, — типа раз инвалидка, то всё можно?

Руслана молча смотрела на троицу, в глубине души трясясь от страха, но внешне почему-то оставаясь спокойной. Слова, которые раньше она проговаривала только про себя, ни разу не решившись высказать обидчику в лицо, рвались наружу сами собой.

— Инвалида в зеркале увидишь, — с несвойственной ей интонацией фыркнула Лана. Даже сам голос, прежде всегда размеренный и тихий, так что даже продавщицы в магазинах просили её повторить погромче, изменился, став жёстче и как-то внушительнее.

Двое Мишкиных прихвостней заржали, а сам он выдвинулся вперёд, подойдя к Руслане почти вплотную. Видимо, рассчитывал, что она отступит. Да и собственный внутренний голос кричал, что пора делать ноги. Но отчего-то Лана больше его не слушала.

— Чё сказала? Повтори, — пренебрежительно бросил Мишка.

— Я намекнула, что ты даун, — с расстановкой, практически по слогам объяснила Руслана, чувствуя, как от собственных слов сердце бешено колотится, а руки холодеют. Мишка не из тех, кто осторожничает с девчонками, это вся школа отлично знала. А Лане вот только синяка под глазом и не хватало, с её-то зрением.

Кулак хулигана уже начал медленно и неотвратимо сжиматься, когда позади раздался голос:

— Отойди от неё.

Мишка обернулся, а Руслана выглянула из-за его плеча, хотя голос Леона узнала и без этого. Квартирант стоял всё в той же неподходящей по погоде куртке и толстовке, сунув руки в карманы. Лицо его не изменилось, но отчего-то вся фигура словно источала угрозу.

Хулиганы, видимо, это тоже оценили, потому как сразу сдулись и ретировались; напоследок красноречивым взглядом Мишка пообещал Руслане, что это ещё не конец. В ответ Лана, снова не контролируя себя, показала ему средний палец.

Как только троица скрылась в здании школы, Леон расхохотался, да так сильно, что не мог успокоиться минуты три.

— Ну и экземпляр ты, Крошка Ру. Серьёзно.

— Это не смешно, — буркнула Руслана, — сама не знаю, почему я это всё делаю.

Вкратце она изложила свои наблюдения и подозрения, и Леон Андреевич наконец посерьёзнел.

— Да уж. Ситуация.

— А вам чего, кстати?

— Мне нужна твоя помощь, — честно ответил квартирант, — идём со мной.

— Куда это? У меня урок вообще-то.

— Я отнёс книгу, но с ней возникли проблемы. Ты нам нужна. Я хочу, чтобы ты рассказала всё, что вы с подругой делали.

— Ну сначала мы…

— Нет, не мне. Ей. Идём, это очень важно, — Леон потянул её за руку, и впервые Лана почувствовала, насколько его кожа неприятно-холодная и, к тому же, слегка липкая.

— Ну ладно, — сдалась Руслана, — а она мне объяснит, почему я так странно себя веду?

— Я сам тебе объясню, когда сядем в электричку.

— В электричку? — изумлённо переспросила Лана, — это вообще где?

— За городом.

— Ну уж нет, не поеду ни в какое «за городом»! — возмутилась Руслана, — откуда я знаю, вдруг вы маньяк или сектант и убить меня хотите? Книги какие-то, ритуалы дебильные, паразиты приставучие… Пусть тогда ваша «она» сюда идёт.

Леон хмыкнул и покачал головой, но всё же вытащил из кармана сотовый и отошёл, набрав номер. Они стояли уже у самого забора, огораживающего школьный периметр. Пользуясь паузой, Руслана подошла к ограде, сняла очки и огляделась, вспоминая, какие из ближайших мест раньше не могла разглядеть без очков. В глаза бросилось как минимум три незнакомых вывески; без очков они по-прежнему казались размытыми, но в них уже просматривались очень чётко. До конца зрение, конечно, не восстановилось, но прогресс завораживал.

— Идём, я договорился, — Леон спрятал телефон и проследил за её взглядом, — что там?

— Ничего, — Руслана закинула рюкзак на второе плечо и последовала за квартирантом.

В пути она подробнее рассказала обо всех своих открытиях, иногда отвлекаясь на ранее размытые, а теперь ясно видимые предметы.

— Ты права, дело в твари и её энергии, — неохотно признал Леон Андреевич, — ты переняла от неё кое-какие привычки, уверенность, грубость. И ещё эта энергия частично восстановила твоё здоровье. Насчёт зрения не знаю, но думаю, что поведение со временем вернётся в норму, адаптируется к твоему естественному.

— Может, не надо? — поморщилась Руслана. Сейчас, подумав и проанализировав ситуацию, она вспоминала о том, как поставила Мишку на место, с непередаваемым удовольствием.

Леон промолчал и глубоко вздохнул; ему перемены в Руслане явно по вкусу не пришлись. А может, дело было в этих его проблемах с книгой.

— А мы куда вообще? — спохватилась Лана, осознав, что эйфория от неожиданного прилива уверенности и улучшившегося зрения заставила её очень уж легкомысленно отнестись к прогулу школы и перспективе идти встречаться с какой-то незнакомой женщиной.

Оглядевшись, Руслана поняла, что они придерживаются того же маршрута, что и позавчера, то есть…

— Мы что, домой?

— Нет, но нам по пути, — лаконично ответил Леон. Они вошли в парк, где Руслана впервые увидела Древесную Пиявку. Сейчас на той лавочке, естественно, никого уже не было, как не было и намёка на то, что случилось с бедным парнем в очках.

Лана, помедлив, сняла свои очки и посмотрела на скамейку. В отличие от реальности, защищённой толстыми стёклами, эта представляла собой куда более страшное зрелище. Лавка была забрызгана какой-то чёрной жижей, на том месте, где сидела Пиявка. А дерево, что росло рядом и выглядело для людей обычной берёзой, сейчас раздалось в размерах, почернело и покрылось самыми настоящими венами, пульсирующими и прогоняющими по древесине ту самую чёрную жижу. В центре ствола темнела дыра, хотя на общем фоне сложно было её заметить. Руслана поспешно надела очки и перебежала на другую сторону аллеи. Она многое бы отдала, чтобы никогда больше не видеть жёлтых сияющих глаз в глубине отвратительного дупла.

— Да, зрелище не из приятных.

— Она парня в эту дыру утащила? — содрогнувшись от вставшей перед глазами картины, спросила Лана.

— Возможно, частично.

Руслану передёрнуло, но тут в голову пришла неожиданная мысль: «А она сама смогла бы убить такую тварь?»

Эта мысль преследовала её всю оставшуюся дорогу; остановился Леон у выхода из парка, свернув к одному из многочисленных баров, но когда Лана уже готовилась войти, миновал и его, выйдя в переулок, где кроме мусорного контейнера ничего не было.

— Мы что, здесь встречаемся с вашей этой… подружкой?

Леон Андреевич весело хмыкнул и присел перед канализационным люком, без труда отодвинув крышку.

— Внизу.

— …Чего? — уточнила Руслана, — вы прикалываетесь, да?

— Нет.

— Я туда не полезу. Кто вообще назначает встречу в канализации?

— Тот, кто там живёт, Крошка Ру.

— Водяной? — буркнула Лана.

— Канализационная Фея.

— Фея, — повторила Руслана, — канализационная… Ну да. Всё логично.

Не став больше ничего спрашивать, она присела на корточки рядом с открытым люком и заглянула внутрь. Затхлый запах поднялся ей навстречу, заставив сморщить нос, но кроме темноты ничего видно не было.

— Вы первый.

— Ради Бога, — покладисто согласился Леон и ловко спрыгнул в дыру. Послышался лёгкий лязг — видимо, мужчина спускался по лестнице. Спустя минуту он крикнул:

— Давай, всё надёжно, ничего под тобой не сломается!

Руслана замялась. Она не настолько хорошо знала нового квартиранта, чтобы лазить с ним по канализациям. Да она вообще никого не знала настолько хорошо!

Но, с другой стороны, там, внизу, у какой-то Феи ответы на её вопросы.

Подумав ещё пару секунд — Леон её не торопил — Руслана свесила ноги и, нащупав перекладину, неловко перебралась на лестницу. Рюкзак задел за край люка и чуть не порвался, судя по треску ткани, но всё же выдержал.

Спуск занял у неё раз в десять больше времени, чем потребовалось Леону Андреевичу, но всё же спустя время Лана почувствовала под ногами нечто, что с натяжкой можно было назвать твёрдой землёй. Или, скорее, насыпью, потому что коллектор представлял собой гигантскую трубу, по дну которой тёк мелкий вонючий ручеёк, а песок или что-то на него похожее покрывало трубу с боков.

Леон указал назад, и они направились по коллектору куда-то в единственно возможном направлении. Когда впереди показалось голубоватое свечение, Руслана вопросительно глянула на квартиранта и получила в ответ кивок.

Тоннель сделал поворот, и, последовав за ним, Лана увидела-таки источник света.

По щиколотку в затхлой мутной воде стояла женщина в голубом платье, такая красивая, какую не встретишь даже наверху, в самом крутом ресторане, не то, что в канализации. Вся её стройная фигура источала лёгкий синеватый свет, начиная от босых изящных ступней и заканчивая крупными кольцами золотистых волос, картинно спадающих на плечи.

Женщина улыбнулась, устремив на Руслану свои, разумеется, тоже голубые глаза.

— Привет.

— Здрассте, — выдавила Лана, еле сумев отвести взгляд от искрящегося блёстками свободного платья.

«И правда, что ли, Фея?»

— Руслана, нам очень нужно знать — что ты делала с книгой? — мягко спросила Фея, — может, читала вслух? Или вырывала страницы?

— Ну… — замялась Лана. Правду говорить и позориться не особо хотелось, но даже мысль о том, чтобы соврать этой поразительной Фее, казалась какой-то оскорбительной.

Выслушав сбивчивый рассказ, Леон и женщина в голубом переглянулись. Насмешки на их лицах не читалось, и Руслана вздохнула с облегчением.

— Это была та самая страница? — Леон поморщился с досадой и что-то беззвучно шепнул, должно быть, выругался.

— Та самая, — эхом откликнулась Фея, — неудивительно, что Севостьянов начал переводить именно с неё. Желание. Это многим кажется привлекательным.

— Погодите, — вмешалась Руслана, — вы же говорили, это книга проклятий? А та страница называлась «Желание»! Так может, это другая книга?

— А ты ещё не поняла, крошка? — невесело усмехнулся Леон, — исполнение желания — это самое страшное проклятие.

Лана не совсем поняла, но отчего-то по спине пробежал неприятный холодок.

— Что ты загадала? Какое желание? — спросила Фея тем же дружелюбным тоном.

— Я ничего не загадывала. Можете даже видос на Ютубе посмотреть, там видно, что я ничего не говорю.

— Говорить не надо. Нужно подумать. О чём ты думала?

— Я… — начала Руслана, собираясь сказать, что не помнит, но тут взгляд её остановился на удивительных глазах Феи, и её пронзила неожиданная догадка.

— Я увидела тень с жёлтыми глазами, — пробормотала Лана, прокручивая в голове тот момент, — и я… я подумала… подумала, что хочу видеть без очков.

— Вот оно что, — медленно проговорил Леон и рассмеялся, опять же ни капельки не весело, — какая ирония. Вот почему ты видишь тварей только без очков.

Руслана приоткрыла рот, уловив нить его рассуждений.

— То есть… Я их вижу, потому что книга не так поняла моё желание?

— Всё она поняла, просто исказила до неузнаваемости. Это ведь Книга Проклятий, она изначально создавалась со злыми намерениями.

Леон вздохнул и запустил руку в волосы, откинув их и открыв своё непримечательное лицо.

— А что бы вы загадали?

— Неважно. Теперь уже ничего не загадаю.

— Почему? Сделайте то же, что и мы с Иркой. Там ничего сложного.

— Это одноразовые проклятия. Та страница теперь чиста.

— Да ладно? — удивлённо переспросила Руслана и тут же сникла, увидев его подавленное лицо, — извините. Я ж не знала.

Квартирант промолчал, передёрнув плечами, и взглянул на Фею. Та, в свою очередь, смотрела на Лану.

— Спасибо, что рассказала. Можешь оставить нас вдвоём?

— А… погодите! А вы не знаете, как я уничтожила того паразита вчера?

— Очевидно, отпечаток проклятия Книги на тебе настолько мощный, что вспышка сильных эмоций обретает буквально разрушительную силу, — Фея подошла ближе, безо всякого следа брезгливости ступая по вонючей жиже, и присела на корточки, всматриваясь в её лицо.

— Снимешь очки?

Руслана закивала и выполнила просьбу. При взгляде без очков Фея ничуть не изменилась, такая же красивая и сияющая. Она протянула руку и коснулась Ланиной щеки. При этом Руслану посетило странное чувство, будто что-то щекочет кожу, как когда она сама протирает руками глаза и чувствует под пальцами ресницы.

— Да уж, мощно, — с каким-то странным неудовольствием произнесла Фея, — хорошо, что читать эту Книгу могут немногие.

— Так что это? Что со мной такое? — испугалась Лана.

— Я бы посоветовала научиться самоконтролю, — не отвечая на вопрос прямо, сказала Фея и встала, — иначе навредишь не только паразитам… Леон, можно поговорить с тобой наедине?

— Я её провожу до люка и вернусь, — кивнул квартирант и сделал Руслане жест двигаться к выходу.

Полпути прошло в молчании, но потом Лана нерешительно спросила:

— Вы на меня злитесь?

Леон промолчал, и Руслана предпочла думать, что он просто не услышал вопроса.

— Лезь, меня наверху подожди. Вместе вернёмся и придумаем тебе отмазку от школы, — сказал он, когда они достигли начальной точки своего подземного путешествия.

— Ладно, — согласилась Лана и полезла наверх с такой же черепашьей скоростью, с какой спускалась.

Наверху она тщательно осмотрела свою одежду и приятно удивилась — конечно, рубашка пахла уже далеко не морозной свежестью, но своим видом не кричала, что хозяйка побывала в коллекторе.

Со смешанными чувствами Руслана вышла из переулка ко входу в бар. С одной стороны, её грызла вина перед Леоном. Конечно, желание было ей нужно, но ведь она не восприняла его всерьёз и просто истратила, не получив того, что реально хотела. Да ещё и приятный бонус в виде тварей. И эта странная фигня насчёт самоконтроля. Фея намекнула, что такие выплески негатива могут влиять не только на тварей, но и на людей? Что ей, теперь нельзя кричать на человека, иначе у него голова взорвётся?
Впрочем, Лана не могла вспомнить ни одного случая, когда она так орала на кого-то, как вчера на паразитку. Возможно, останься она с отцом и его новой подружкой чуть дольше, и такое могло бы произойти с ними.

Её размышления прервала девушка с коляской. Она подошла ко входу на открытую площадку у бара и поставила коляску, сама поднявшись по лесенке. Видимо, решила что-то купить. Не успела Лана подивиться бестолковой тётке, которая оставляет ребёнка одного в коляске, пусть даже и на пять минут, как внимание переключилось на нечто более пугающее. От тени террасы отделилась чёрная полоса, на ходу принимая форму человеческой фигуры с яркими жёлтыми глазами. Руслана сглотнула, вытаращившись на тварь, и тут только поняла, что очки так и не надела с тех пор, как Фея попросила снять, и они остались в кармане юбки. А Лана этого даже не заметила, настолько её зрение улучшилось, по сравнению со вчерашним днём.

Тень, тем временем, подплыла к коляске, и у Русланы не осталось сомнений в её недобрых намерениях.

Что делать? Ждать Леона? Позвать непутёвую мамашу? Самой подойти? Но Фея сказала учиться контролю… Хотя о неприменении этого побочного эффекта против тварей она ничего не говорила.

Лана медленно подошла, боясь спугнуть тварь или привлечь внимание. Руки её дрожали, то ли от страха, то ли от нетерпения, а сердце билось как ненормальное. Вздохнув, Руслана застыла в двух шагах от коляски и негромко бросила:

— Отвали от ребёнка.

Тварь замерла, устремив жёлтые глаза на Лану, и она уставилась в ответ, пытаясь выдавить из себя те же эмоции, что вчера. Но ничего не выходило, а паразит продолжал приближаться, забыв о малыше. Руслана сглотнула; ей стало откровенно страшно, а ещё очень стыдно от того, что она посчитала себя крутой победительницей нечисти, а сама…

Запнувшись о бордюр, Лана, ойкнув, упала на спину, на секунду закрыв глаза. А когда открыла, увидела жёлтые глаза в нескольких сантиметрах от своих.

«Ой, мама!» — мелькнула в голове паническая мысль, и Руслана невольно закрылась руками, с силой зажмурившись.

В пространстве послышалось тихое «пух!», похожее на звук лопнувшего шарика, только едва-едва слышное, и Лана осмелилась приоткрыть один глаз. В воздухе перед ней завис маленький сияющий шарик, а вокруг оседали на асфальт мелкие чёрные снежинки.

Руслана ахнула от удивления и тут же схватила шарик, стиснув в кулачке. Знакомое тепло разлилось по телу, и девочка радостно улыбнулась.

Может, завтра её зрение станет ещё лучше?

***

Леон проводил взглядом фигурку Русланы, неловко карабкающуюся наверх к люку, и направился обратно к Фее. Очень хотелось верить, что у неё есть ответ, как восстановить ту страницу книги или, хотя бы, найти другой способ снять проклятие.

Фея сидела на коленях, забрызгав лохмотья своего голубого платья канализационной водой, и с аппетитом пожирала крысу. В этой части коллектора Фея была впервые, поэтому не успела истребить ещё всё живое вокруг на сотню метров.

Леон откашлялся; рот Феи, в миг расширившись раза в три, втянул в себя крысу целиком и закрылся.

— Вкусно, — улыбнулась она и облизнулась, на миг высунув свой язык с прикрытым в блаженстве глазом.

— Даже не сомневаюсь, — вежливо ответил вампир и достал книгу, — ну и что теперь делать? Ты знаешь?

— Ты сказал, что проклятия в книге одноразовые, — Фея выпрямилась в полный рост во всём своём омерзительном великолепии, и Леон вспомнил восторженный взгляд Русланы. К счастью, её суперзрение не распространялось на таких тварей, как Фея. И он сам. Поэтому — вампир видел это, если слегка прищуривал глаза и рассеивал внимание — перед девчонкой стояла не тварь с сотней рассинхронно моргающих глаз, а ожившая Голубая Фея из «Пиноккио».

— Так и есть, мне сказал вождь.

— Ты неверно понял. А может, твой вождь и сам не знал, о чём говорит, — Фея протянула руки и взяла книгу, погладив светлую обложку, — каждое проклятие можно применить один раз в один момент времени.

Книга сама распахнулась, и под взглядом Канализационной Феи страницы начали перелистываться сами собой, пока не открылась одна, совершенно чистая, за исключением написанного наверху названия.

— Узнаёшь?

— «Осквернение», — поморщившись, прочитал Леон.

— Это проклятие лежит на тебе, — Фея снова протянула руку, и спустя секунду открылась другая чистая страница, — вот «Желание», тоже чистая.

— Что значит «в один момент времени»? Как-то можно сделать так, чтобы?..

— Как только проклятый умирает, проклятие возвращается в книгу, — просто сказала Фея, — вот и всё. Убей девчонку, и получишь своё противоядие.

Леон замер.

— Другого варианта нет?

Фея закатила все свои глаза, и, как бы невозможно это ни звучало, стала выглядеть ещё омерзительнее.

— Путешествия не пошли тебе не пользу. Леон, которого я знала, не был таким мягким.

— Она же ребёнок, — с досадой бросил вампир.

— Она же ребёнок, — передразнила Фея, — ну что ж, не убивай. Посмотрим, что будет с этим ребёнком через пару месяцев.

— О чём ты?

— Ты ведь тоже видишь? Или хоть чувствуешь? Чтобы человек мог уничтожить тварь, пусть даже низшего паразита — никогда. А она не просто уничтожила, она ещё и высосала его душу. И она собой очень довольна по этому поводу.

— Это помогает ей улучшить зрение.

— Я слышала, подростки очень вспыльчивые?

— Она не такая. Руслана очень спокойная.

— Это хорошо. Потому что, знаешь, если она разок как следует разозлится, то может устроить землетрясение.

— Я прослежу за ней.

— Твоё дело, Леон. Можешь подождать, пока она состарится и умрёт сама. Приходи, я буду ждать.

Фея соблазнительно улыбнулась, и её язык выскользнул изо рта, облизнув Леону щёку и оставив на ней мерзкий липкий след с запахом недавней крысы.

Ничего не ответив, вампир развернулся и направился обратно в сторону люка.

— Только ты сам знаешь, — донёсся до него голос Феи, усиленный эхом, — пока будешь ждать её смерти, от твоего проклятия умрёт в сотню раз больше народу.

Леон ускорил шаг.

Руслана сидела прямо на грязном асфальте в паре метров от люка и как-то удивлённо трясла головой.

— Ты чего на пол уселась?

Она ойкнула, быстро встала, отряхивая руки, и подскочила к Леону, тщательно избегая прямого взгляда ему в глаза.

— Что-то случилось? — спросил вампир, осматривая окружающее пространство. Ничего необычного, бар почти пуст, в это время открыта только летняя терраса, изредка по проезжей части проносятся машины, пешеходов тоже минимум.

— Нет, — быстро ответила девочка и для верности помотала головой.

— Идём, подумаем, что твоей маме сказать.

Всю дорогу до Некрасовки Леон ловил себя на том, что украдкой разглядывает Руслану, пытаясь найти в её облике те самые изменения, о которых говорила Фея. Но то ли он просто слишком привык к девочке за это время, то ли действительно ничего такого не было.

— Скажем, что мальчишки к тебе пристали, ты испугалась и убежала домой.

— Может, не надо? — поморщилась Руслана, — я маме не говорила, что у меня в школе проблемы.

— Самое время сказать, тебе не кажется?

Руслана тяжело вздохнула.

— Блин, зачем я ему сказала про дауна? Я вообще о таком даже не думала, — по тихому голосу и нерешительному тону, стало ясно, что прежний характер к ней вернулся.

— Ты же не виновата… Как зрение?

Руслана вскинула голову, и в её глазах Леон уловил проблеск тревоги, но тут же пропал:

— Ааа… после вчерашнего?

— Да. Я вижу, ты ведёшь себя как обычно. Нет желания нагрубить или подраться?

— Нет, — вздохнула девочка, и Леон понял, что это её расстроило, а не обрадовало, — ну зрение нормально. Как утром. Не совсем хорошо, но лучше, чем было.

Остаток пути до двора за аркой прошёл молча. Судя по подавленному виду, Руслана уже оценивала свои перспективы остаться целой после следующей встречи с одноклассниками.

— Если хочешь, я провожу тебя после школы в понедельник, — предложил Леон.

— Спасибо, но это не поможет, — угрюмо ответила девчонка, — в школу-то вас не пустят… а что вам Фея сказала?

При этих словах лицо Русланы приобрело мечтательное выражение, и Леон решил не просвещать её по поводу того, кем Фея является на самом деле.

***

Все выходные Леон провёл, закопавшись в своих книгах, изредка залезая в Интернет, в поисках какого-то иного выхода. Стоило отвлечься, хоть на минуту оставить мысли свободными, и в них змеёй вползала последняя фраза Феи. В конце концов, с какой бы целью ни была сказана, правда оставалась правдой. Чем дольше длилось проклятие, тем больше людей умирало, пусть и не тех, о которых кто-то стал бы горевать, но всё же людей.

Периодически дверь в его временную комнату чуть-чуть приоткрывалась, и заглядывала Руслана — Леон ловил её отражение в полированной дверце шкафа. Она стояла, раскачиваясь с пятки на носок, но так ни разу и не набралась храбрости его позвать.

Похоже, чувствовала себя виноватой из-за Книги.

В какой-то момент Леон понял, что при мыслях о Руслане начинает улыбаться.

Из разговоров на кухне и в комнате он понял, что зрение у девочки не то, что не откатилось к первоначально плохому, но и наоборот — ещё сильнее улучшилось. Теперь она ходила без очков, и слегка раскосые зелёные глаза наполнились радостью.

Леон смотрел, слушал и в какой-то момент понял, что слова Феи больше его не тревожат.

… В понедельник Руслана вернулась из школы с синяком на скуле и разбитой губой. Бросив рюкзак на пол у двери, она закрылась в спальне и на стук не реагировала. Первый порыв Леона был отправиться в школу, найти тех хулиганов, которых он визуально помнил с прошлой встречи, и объяснить, что девочек бить нехорошо.

Но тут же он решил заняться этим завтра, а сейчас не оставлять Руслану одну.

— Открой, крошка Ру, — постучав в сотый уже раз по косяку, попросил Леон, — пожалуйста.

Из-за двери послышался вздох, и она открыла, заплаканная и поникшая. Ничего не говоря, она прижалась к Леону — не обняла, а просто прислонилась, уткнувшись лицом в грудь.

— Больно? — тихо спросил вампир.

— Обидно, — вздохнув, призналась Руслана, — наверное, даже обиднее, чем всегда. В смысле… в тот день я почувствовала, что можно и по-другому, можно давать им отпор, постоять за себя, как физручка говорила… А потом раз — и всё.

— Это была не ты, — нахмурившись, попытался объяснить Леон, — ты не такая.

— Но я хочу быть такой, — Руслана отстранилась и посмотрела на него, — может, если я ещё раз?..

— Этот путь тебя никуда не приведёт, крошка, пожалуйста, поверь мне, — Леон присел на корточки и взял девочку за плечи. Руслана посмотрела на него, серьёзно, очень по-взрослому, и по глазам было видно, как она напряжённо размышляет.

— Не говорите маме, ладно? Она и так расстроилась, что я в субботу пропустила уроки.

— И как ты планируешь объяснить это? — Леон аккуратно дотронулся до синяка на скуле, а вот на разбитую губу старался не смотреть.

— Как-нибудь объясню.

— Если хочешь, я разберусь с твоими хулиганами.

Руслана снова бросила на вампира тот серьёзный взрослый взгляд.

— Спасибо. Я сама.

Леону очень не понравилось, каким тоном это было сказано, но девочка уже снова смущённо улыбнулась и отошла, присев за стол перед открытой тетрадкой.

— Поможете мне с алгеброй, Леон Андреевич? — спросила Руслана как ни в чём не бывало.

— Зови меня просто Леон, — чуть поморщившись, попросил он и наклонился к тетради, — иди умойся, я посмотрю.

Как ни странно, но даже с опытом в сотни лет математика не стала даваться легче, и Леон незаметно для себя увлёкся, зарывшись в учебник. Вернувшаяся Руслана хихикнула и присоединилась.

Эту идиллическую картину застала вечером вернувшаяся с работы Кристина Васильевна. Её уставшее лицо как-то посветлело и помолодело. Поверила она в рассказ о падении с лестницы или нет, но ничего не сказала, только посетовала на отсутствие перекиси в аптечке и отправилась готовить ужин.

— Леон, пошли с нами ужинать, — хитро улыбаясь, Руслана потянула его за руку. Вампир хотел было сказать, что предпочитает всё же обращение на «вы», но передумал и послушно последовал на кухню.

— Сделаешь тот чай со смородиной? — болтая ногами на стуле, попросила девочка, и Леон снова послушался.

Что-то было в ней, уютное, домашнее и очень знакомое, словно он снова вернулся в послевоенные годы, в старый дом, который давно уже снесли и разбили там ботанический сад.

И в этот момент, один-единственный, короткий, но яркий, Леону было плевать на слова Феи.

… Тем же вечером, около десяти, Леон смирился с необходимостью повторного визита в «Подворотню». Компания Гниющего не доставляла ему ни малейшего удовольствия, но все свои книги, самые древние тома, которые только смог отыскать по всему миру, он перерыл и не нашёл ни одного варианта, как можно было бы снять проклятие с себя или Русланы.

Он собрался и, уже завязывая шнурки на ботинках, услышал в коридоре крадущиеся шаги. По-детски тяжёлое дыхание подсказало, кто хочет остаться незамеченным, и Леон с любопытством дёрнул на себя дверь.

Руслана ойкнула и от неожиданности врезалась в пуфик.

— Ты куда это?

— Я… К Ирке, у неё ночью родителей дома нет, — шёпотом сообщила девочка и смущённо уточнила, — можно?

Леон хмыкнул, но всё же испытал приятное и незнакомое раньше — или же просто очень давно забытое — чувство причастности к этой семье и делам этой маленькой девочки.

— Только недолго, — пробуя фразу на вкус, ответил Леон, и Руслана с готовностью кивнула, почти бесшумно справившись с дверью. Вампир обратил внимание, что очки её, хоть и висели, прикреплённые к вороту рубашки, но явно прихваченные в последний момент. Похоже, зрение действительно беспокоило её всё меньше и меньше.

Улыбнувшись, Леон задержался, вспомнив, что забыл взять Книгу, и через пару минут вслед за Русланой вышел в подъезд.

***

В течение дня Лана искренне верила в данное Леону обещание не пробовать больше связываться с тварями. С твёрдым намерением оставить всё, как есть, она ушла с ужина, сделала остальную домашку и пододвинула к себе рюкзак, чтобы собрать на завтра тетрадки и учебники.

Увидев его помятый испачканный грязью бок, сломанную «молнию» и оторванную с корнем лямку, Руслана сникла под напором неприятных воспоминаний. Губа словно заныла ещё сильнее, а к глазам опять подступили слёзы.

Завтра опять в школу, вдруг они на этом не успокоятся? Даже терпеть обычные обзывательства и приставания уже не казалось необходимым злом. Она ведь может дать отпор, и уже сделала это однажды. Куда исчезла её уверенность в себе? Неужели ей всю жизнь придётся мириться с таким отношением?

Оставив рюкзак в покое, Руслана оглянулась на дверь. Да, она пообещала Леону больше не связываться с паразитами, но ему-то легко говорить, он большой и сильный, да и в школе не учится.

Подумав, Лана решила выйти в подъезд. Просто пройтись до первого этажа, вдруг там окажется паразит? Если нет, значит, не судьба, она просто поднимется домой, ляжет спать и, возможно, если Мишка не отстанет, попросит Леона с ним разобраться.

Кивнув своим мыслям, Руслана вытащила из рюкзака ключ от квартиры и, быстро переодевшись, тихонько выскользнула в коридор, искренне считая, что идёт совсем бесшумно. Но тут же появившийся из своей спальни Леон доказал обратное.

Отговорившись визитом к подруге, Лана вышла и спустилась по лестнице, тщательно осматривая каждый тёмный угол и с предвкушением вздрагивая каждый раз, когда видела шевеление. Впрочем, это всё время оказывалась либо паутина, колыхающаяся на ветру, либо просто воображение.

Спустившись до первого этажа, Руслана нахмурилась. Несмотря на данное себе слово просто пройтись до самого низа и обратно, она втайне была совершенно уверена, что что-нибудь да найдёт, поэтому теперь в растерянности остановилась у железного ряда почтовых ящиков.

Наверху послышался хлопок двери и быстрые шаги по лестнице, а затем — голос. Судя по отсутствию вторых шагов, кто-то, спускаясь, говорил по телефону.

И только когда голос приблизился так, что можно было различить отдельные слова, Лана поняла, что это Леон, и, чертыхнувшись, быстро спряталась у лифта.

— Мне нужно увидеть Гниющего, что неясно? — мрачно говорил квартирант, и Руслана с любопытством прислушалась, — он ведь будет на месте? Вот и отлично, я иду в «Подворотню». И если так получится, что я зря навестил этот клоповник, кишащий паразитами, то конкретно ты об этом очень пожалеешь.

Леон явно был рассержен, и Руслана испуганно затаилась, прижимаясь к стене. Впрочем, сильнее страха было любопытство. Теоретически, когда сказал «паразиты», он мог иметь в виду тараканов или пауков, но что-то подсказывало, что там, куда Леон направился, Лане повезёт больше, чем в пустом подъезде.

Недолго думая, она метнулась вниз по лестнице и вышла на ночную улицу. Страшно было подумать, что случится с мамой, если она не застанет ночью Руслану в постели, но ведь у неё с собой мобильник.

Успокаивая себя подобным образом, Лана осмотрелась и увидела, что квартирант быстрым шагом приближается к остановке, откуда она каждый день ездит в школу. Пришлось всё-таки надеть очки, без них хоть ночной пейзаж больше не казался сплошным тёмным пятном, но всё равно виделся нечётко.

Когда подошёл автобус с номером «11», Руслана впервые в жизни обрадовалась, что он забит народом под завязку. Во-первых, меньше шансов, что Леон её увидит, а во-вторых, денег с собой, конечно, не было, и приходилось усиленно делать вид, что она невидимка и вообще законопослушная гражданка.

За следующие пятнадцать минут Лана вся извелась и покраснела до корней волос, пока отводила глаза от кондукторши, делала вид, что едет вместе с рядом стоящей женщиной или просто изображала, что спит, прислонившись к стеклу.

Наконец Леон вышел, и Руслана, испытывая поистине неимоверное облегчение, вылетела следом, радуясь, что адская поездка закончилась и что Леон идёт, не оглядываясь по сторонам.

Они с промежутком в десяток шагов миновали оживлённую площадь перед торговым центром и углубились в какой-то тёмный парк, где отчего-то половина фонарей либо не горела вовсе, либо мигала с противным жужжащим звуком.

На этой аллее Руслана впервые испытала страх, вспоминая отвратительную плетёную женщину и чёрное, обвитое венами дерево. Она сглотнула ком в горле и сосредоточилась на фигуре Леона, который уверенно и быстро шёл вперёд, успокаивая себя тем, что если из темноты вдруг выпрыгнет какая-нибудь неведомая фигня, она просто позовёт его, и всё. Уж вдвоём как-нибудь справятся. Наверное.

Однако неведомая фигня на неё не выскочила, и Лана благополучно вышла из парка вслед за Леоном, притаившись за первым попавшимся деревом. Квартирант пересёк проезжую часть и без сомнения направился к старому вытянутому двухэтажному строению, площадь перед которым просто кишела народом.

Руслана, подождав, пока Леон скроется в толпе, перешла «зебру» и, помедлив, сняла очки. От изумления Лана приоткрыла рот, глядя на то, как здание, в очках выглядящее совершенно обычно, оплывает, словно сделанное из воска. Абсолютно чёрное, в своём истинном виде она лишилось окон, а вместо входа, куда стекалась толпа подростков и молодёжи, в стене открывался рот, и не просто открывался, а кривился, пульсировал, словно живой, то сужаясь, то расширяясь, но никогда полностью не закрываясь.

Лана сглотнула и отступила на шаг. Желание входить в это адское здание исчезло начисто. Возможно, она сможет найти тварей поблизости.

Интересно, что Леону там понадобилось? Судя по всему, он видит мир так же, как сама Лана без очков. Выходит, вся эта мерзость его не смущает?

Руслана вздохнула и решительно двинулась вперёд, протискиваясь сквозь толпу, но стараясь не подходить близко к распахнутой пасти входа.

Пока ей на пути попадались обычные люди, в основном, одетые как готы или металлисты, в рваных джинсах, чёрных балахонах и тому подобном. Пару раз внимание привлекали жёлтые отблески, но ухватить их не удавалось.

«Блин, — раздражённо подумала Руслана, — когда не надо, они вечно рядом тусуются. А сейчас где? Эй, алё, я здесь!»

Почти тут же в сторону Ланы повернулось сразу несколько лиц, и она удивлённо вскинула брови. Она это, что, вслух ляпнула?

Но смеяться никто не торопился. Напротив, все те, что повернулись, направились прямиком к ней, и Руслана занервничала. С виду это были обычные люди, что в очках, что без. Так чего им надо?

Или?..

— Скучаешь, дорогуша? — первым пробился к ней один из готично одетых подростков, — составить компанию?

— Может, и меня возьмёте? — подошла следом обычная на вид девушка в мини-юбке и блестящем топе. Но то, как они с готом переглянулись, развеяло все сомнения по поводу их видовой принадлежности.

Руслана сглотнула. Насколько это сильные твари, что она даже их сущностей не видит?

Подошли и сгрудились вокруг них ещё несколько человек. Хотя, скорее всего, никто из них человеком не был.

Лана решила не тратить время и рванула назад, но её тут же схватили за руки, вернув в импровизированное кольцо из неизвестных тварей.

— Куда это ты? — осведомилась девушка, — разве ты не звала?

— Нет, — дрожащим голосом возразила Руслана. В её руки даже сквозь кофту впивались чьи-то острые ногти, не оставляя возможности сделать ноги.

— Может, пойдём внутрь? — вкрадчиво предложил кто-то, и остальные согласно зашумели.

— Не надо, — испуганно попросила Лана, но вполне предсказуемо слушать её никто не стал. По-прежнему держа форму круга с Русланой в центре, компания направилась прямиком к раззявленной пасти, и Лана не выдержала.

— Отвалите! — взвизгнула она изо всех сил, вкладывая весь свой страх в этот крик. Движение прекратилось, и руки разжались. Руслана огляделась и от ужаса чуть не заорала снова.

Больше эти твари не выглядели как люди. Морок слезал с них подобно старой краске с выгоревших на солнце качелей. Уже нельзя было различить, кто из них притворялся девушкой, а кто парнем. Одинаковые высохшие тела с разным количеством конечностей — у кого-то было шесть рук, у кого-то одна, торчащая из груди и по виду совсем лишённая костей. У одного лицо сплошь состояло из мелких глаз, покрывающих всю поверхность ото лба и до верхней губы. Длинные волосы другого поднимались и извивались, словно клубок червей.

— Она нас видит, — по-прежнему человеческим голосом заметил кто-то из «парней».

— Что встали, тащите её внутрь, — прошипел ещё один.

Руслана снова завизжала, уже от чистого отвращения, когда шестирукий схватил её всеми своими конечностями, но внимания на это уже никто не обращал. Когда процессия приблизилась к пасти, Лана зажмурилась и открыла глаза, только споткнувшись обо что-то на полу. Она даже обрадовалась, что внутреннего пространства здания практически не видит из-за спин окружающих её тварей. Оглушающая музыка и мигающий разными цветами свет подсказал, что это заведение, видимо, ночной клуб.

Однако с танцпола они быстро свернули в один из коридоров, и вскоре твари втолкнули её в небольшое помещение с маленьким столиком, диваном и свисающими тут и там драпировками пастельных тонов.

Руслану заставили остановиться, и к ней подошёл многоглазый, грубо схватив за волосы и обнажая шею. Она судорожно дёрнулась, но ничего не добилась. Склонившись к ней, монстр открыл рот, похожий на человеческий, и продемонстрировал два ряда заострённых зубов. Лана закричала, но тут же замолчала, почувствовав, как эти самые зубы смыкаются на коже.

Вспышка боли заставила сознание на секунду погаснуть, но тут же вспыхнуть с новой силой. Руслана почувствовала в себе что-то, чего раньше не было. Что-то, поднимающееся из глубины души и рвущееся наружу. Что-то, требующее отпустить его и позволить выплеснуться на этих тварей.

И она отпустила, трусливо зажмурившись. Расслабилась, выдохнула и выпустила наружу всё — все свои обиды, боль и унижение от разбитого лица, злость на отца и его новую подружку.

Любовницу.

Шлюху.

— Шлюха, — с ненавистью выдавила из себя Руслана и открыла глаза. Ощущение было такое, словно что-то дико давило на уши, как на большой глубине. Звуки доносились размыто и нечётко, но они были. Лана смотрела на корчащихся вокруг неё тварей. Они плавились, таяли, как ведьма из страны Оз, принимая причудливые позы, пытаясь отползти к двери, но замирая на полпути.

Руслана смотрела и не чувствовала ничего. Ни отвращения, ни страха. В душе было так пусто и тихо, как в спортивной раздевалке, когда физ-ра уже началась.

«Надо уметь постоять за себя».

Всё закончилось. На полу чуть подрагивали несколько чёрных лужиц. С тихим чавканьем каждая исторгла из себя сияющий шарик, зависший над полом. Лана потянулась к первому с трудом, словно все мышцы разом затекли, или же она забыла, как нужно работать руками. Пальцы сомкнулись вокруг сверкающей сферы, и знакомое уже тепло привело её в чувства. С жадностью и удовольствием Руслана взяла каждый шарик и только тогда пришла в себя, поняв, что надо делать ноги.

Она повернулась к двери и дёрнула створку на себя, услышал странный треск. Подняв голову, она испуганно ахнула, увидев, что потолок пересекает длинная угрожающего вида трещина, и верхняя планка двери задевает её со скрежещущим неприятным звуком. Сглотнув, Лана выскочила наружу. Не хватало ещё, чтобы на неё потолок упал ко всем сюрпризам этого вечера. От греха подальше она отцепила от ворота очки и надела. Но даже так она не переставала ловить на себе взгляды. Музыка ещё играла, даже громче прежнего, но половина присутствующих на танцполе остановились как вкопанные и пялились на неё, провожая взглядами. Руслана ничуть не сомневалась, что, сняв очки, увидит на месте этих замерших фигур таких же уродливых тварей, поэтому ускорила шаг и выскочила за дверь со всей возможной скоростью.

Как добралась домой, она совершенно не помнила, придя в себя только стоя у двери с ключами в руке. Спохватившись, что нужно всё сделать тихо, Лана повернула ключи в замке и прокралась в прихожую, а затем — не останавливаясь — в свою комнату.

Усталости не было, несмотря на то, что фактически наступил уже следующий день. Руслана села на кровать и легла, глядя в потолок. Не было ни сна, ни связных мыслей.

Что с ней теперь будет, когда она уничтожила столько тварей? Трещина в потолке — её работа? Может, Фея была права, и она правда может навредить не только чудовищам, но и людям?

Как заснула, прямо в очках и уличной одежде, Руслана не заметила и дёрнулась, услышав звонок будильника.

В теле чувствовалась лёгкость и бодрость. Лана без проблем поднялась с кровати и отключила будильник, на ходу снимая с себя вчерашнюю одежду и переодеваясь в школьную форму.

Никаких изменений в плане зрения не ощущалось, и это слегка расстроило. Лана, хмурясь, пошла в ванную и только там заметила, что всё ещё в очках. Сняв их и положив на полочку у зеркала, Руслана замерла, а затем медленно оглядела ванную. Никогда ещё она не видела всё настолько чётко, до самой последней трещинки, до каждой щетинки на зубной щётке.

Изумлённо изучив свои ладони, на которых ясно разглядела каждую мелкую линию, Лана потрясённо улыбнулась и наконец рассмеялась в полный голос.

Дверь приоткрылась, и мама заглянула, тоже улыбаясь.

— Чего веселишься?.. — начала она и тут же осеклась, изумлённо рассматривая её лицо.

— Что такое? — испуганно спросила Лана и перевела взгляд на зеркало. Сперва ничего необычного в глаза не бросилось, но спустя какое-то время она сообразила. От вчерашнего синяка и разбитой губы не осталось и следа.

— Как такое?.. — начала мама, но Руслана, быстро протараторив «ну вот, я же говорила, ничего страшного», унеслась к себе в спальню и привалилась спиной к двери, тяжело дыша от нахлынувших эмоций.

Выходит, такие вот сгустки душ могут не только поправить её зрение, но ещё и исцелить любые раны?

Голова закружилась от открывающихся перспектив.

В коридоре послышался голос Леона, желающий маме доброго утра, и Руслана решила подождать, пока он уйдёт, чтобы не светить пропажу синяков. Она ведь нарушила слово.

Однако план в жизнь не воплотился, потому что спустя минуту после того, как мама громко крикнула, что уходит на работу, и хлопнула дверью, в комнату требовательно постучались.

— Я собираюсь! — крикнула Руслана, пытаясь отвертеться от визуального контакта.

— Я хочу с тобой поговорить, крошка Ру. Открой, пожалуйста, я не уйду.

Выругавшись, Лана нехотя щёлкнула шпингалетом и впустила квартиранта в спальню, отводя глаза. Леон присел на корточки и, взяв её за подбородок, настойчиво потянул вверх.

— Значит, это действительно была ты, — без малейшей вопросительной интонации произнёс он.

— Они первые начали, — буркнула Руслана.

— Первые начали что?

Лана с неохотой рассказала Леону обо всех своих приключениях вчерашней ночью, и тот тяжело вздохнул.

— Отлично.

— Ну что такого-то? Они же монстры, — буркнула Руслана.

— Поверь, о них я горевать буду в последнюю очередь, — невесело хмыкнул Леон, — а себя ты видела?

— В зеркало? Ну да, в ванной, я видела, что синяка нет.

— Нет, зеркало не пойдёт, морок заточен под зеркала, там ничего не увидеть. Иди-ка сюда.

Леон за руку отвёл её к себе в комнату и поставил напротив шкафа с полированной дверцей, а сам, почему-то, отошёл подальше.

— Смотри на себя, — велел квартирант, и Лана, пожав плечами, уставилась в дверцу.

Сначала ничего такого она не увидела, но потом, нахмурившись, подошла ближе и недоверчиво всмотрелась в свои глаза. Да, они были с рождения зелёными, как у отца, но никогда настолько насыщенно-изумрудными. Да и по размеру…

— Они что, больше стали? — потрясённо прошептала Руслана, и Леон кивнул.

— Да.

— Нифига не понимаю, — растерянно пробормотала Лана, — как это вообще?

— Скольких ты вчера поглотила? Шестерых? Ты уже гораздо больше тварь, чем человек, — безжалостно проговорил Леон.

— Что?

— Почему, ты думала, я не хотел, чтобы ты это делала? Из вредности? Потому что не хочу, чтобы твоё зрение улучшилось? Если ты будешь продолжать в том же духе, то сама скоро станешь такой же омерзительной, как все мы.

— Мы, — повторила Руслана и резко обернулась, напрягая все свои зрительные способности. Леон дёрнулся было к ней, но, похоже, передумал и остался на месте, раскинув руки чуть в стороны.

— Да. Смотри. Такой ты станешь, если будешь поддаваться своим порокам и желаниям.

Облик неприметного, но очень располагающего к себе мужчины сползал с квартиранта точно так же, как со вчерашнего гота и девушки в мини-юбке, обнажая истинную сущность.

— Нет, — со слезами на глазах протянула Руслана, — не надо. Уйди, пожалуйста.

Красные глаза вспыхнули на бледном, совершенно бескровном лице ярче огоньков лазерной указки.

— Послушай, крошка, я хочу, чтобы ты это осознала, — прежним мягким голосом начал Леон, но Лана отшатнулась и бросилась из комнаты. Мужчина перехватил её на полпути, но вместо прежних обычных рук теперь она почувствовала острые, распарывающие кофту на плече когти, венчающие костлявые, аномально длинные пальцы.

— Не трожь меня! — взвизгнула она, резко обернувшись, — убирайся! Уходи из моего дома!

Неожиданно по полу прошла дрожь, так что Руслана едва устояла на ногах. Она никогда не испытывала на себе землетрясение, но почему-то сейчас подумала о нём.

— Руслана, стой. Успокойся, — твёрдо сказал Леон, но сейчас Лана даже смотреть на него не могла. Спрятав лицо в ладонях, она тихонько шепнула:

— Уйди. Пожалуйста.

— Хорошо, я уйду, только пытайся себя контролировать. Те шестеро, которых ты вчера уничтожила, были высшими тварями. Ты вобрала в себя столько энергии, что можешь обрушить весь дом.

Руслана продолжала закрывать лицо, крепче прижимая к нему ладони. Послышались осторожные шаги, и Леон вышел, хлопнув дверью. На лестничной клетке Лана отчётливо слышала встревоженные голоса, спрашивающие друг у друга, от чего вдруг начал дрожать пол.

Она подождала ещё минут десять, чтобы точно знать, что не столкнётся с Леоном в подъезде или на улице, собралась и вышла, взяв с собой только ключи. Ни в какую школу идти не хотелось. Всё то, что ещё вчера казалось важным, стало настолько по-идиотски мелким, что не укладывалось в голове.

Руслана тяжело вздохнула, скользя по стенам безразличным взглядом. То ли подъезд всегда был в таком ужасном состоянии, то ли после её вспышки эмоций на стенах прибавилось трещин. Даже улучшившееся до идеального зрение уже не радовало. В мыслях безраздельно царило только одно: она ходячая бомба, стоит ей начать нервничать, переживать или злиться, как вокруг начнётся разрушение.

Лана поспешила вниз и вышла во двор, вздохнув чуть свободнее.

Впрочем, куда идти и что делать, она не понимала.

Какая-то часть души хотела, чтобы вернулся Леон — он единственный по-настоящему поддерживал её последние сумасшедшие дни. Но воспоминание о том, кто такой он на самом деле, заставило вздрогнуть. Чем он лучше вчерашних тварей, которые собирались её убить? Он ведь был в том же клубе. Зачем?

Нерадужные мысли прервал пронзительный свист, и Руслана машинально обернулась.

— Эй, очкастая, где очки посеяла? — фыркнул Мишка, и Лана мысленно выругалась. Только его здесь не хватало.

— Отвали, — посоветовала она и пошла дальше, стараясь оставаться спокойной.

— Чё, опять смелая стала? Забыла вчерашнее?

Мишка обогнал её и снова свистнул, уже с удивлением:

— Ты чё, инвалидка, пластическую операцию сделала?

Руслана опустила глаза и сунула руки в карманы, уговаривая себя не обращать внимания и оставаться спокойной. Сама не зная, зачем, она свернула с проспекта к той самой заброшке, где и начались все её злоключения.

Впрочем, Мишка не отстал и шёл за ней как привязанный, продолжая отпускать дебильные шутки и замечания.

У входа в здание Руслана остановилась, сообразив, что идти туда не стоит.

— Чего тебе надо от меня? — не выдержала она, повернувшись к соседу по парте.

— Куда синяк делся?

— Исчез, — буркнула Лана, сжимая в кулаки руки в карманах, — и ты исчезни.

— А то что? — не преминул вставить Мишка.

Руслана похолодела. Изнутри начинало подниматься раздражение, той самой волной, которая вчера закончилась чем-то очень нехорошим.

— Уйди, пожалуйста, — умоляюще пробормотала она, но в ответ получила только издевательский смешок.

— Щас, уйду, только исчезнувший синяк верну.

Он вскинул руку, и Руслана зажмурилась, на автомате закрывшись руками.

Вновь звуки доносились до неё как сквозь толщу воды — далёкий-далёкий вскрик и последующее неприятное бульканье. Чувствуя подступающую к горлу истерику, Лана упрямо держала глаза закрытыми, сколько могла, но в конце концов сдалась.

Открывшаяся картина напоминала вчерашнюю — листья на окружающих кустах превратились в чёрную труху, а в самом центре образовавшейся окружности лежала кучка тёмной пыли, лишь своими очертаниями напоминающая человека.

В метре над ней парил сияющий коричневый шарик, точно такого же цвета, как Мишкины глаза.

Были.

Руслана ахнула, дёрнувшись назад. Она видела всё с пугающей точностью, настолько чётко, что, казалось, стоит напрячься, и она сможет смотреть сквозь предметы.

И только сейчас слова Леона начали обретать зловещий смысл.

«Исполнение желания — самое страшное проклятье».

Лана рванула назад, к лестнице наверх, и, пробегая мимо того, что осталось от Мишки, почувствовала тепло.

— Нет! — вскрикнула она, но было поздно: сияющий шарик души, соприкоснувшись с её рукой, втянулся внутрь.

Проспект смазался перед глазами в одну жирную разноцветную линию, пока Руслана бежала обратно домой, туда, где точно не будет ни одного человека. Она просто посидит, поспит, и всё пройдёт, вся эта сила исчезнет, она ей не нужна, пусть даже зрение снова ухудшится.

Лана влетела в квартиру, захлопнув дверь, и бросилась в спальню, забившись в самый дальний угол.

Воспоминания о горстке какой-то грязи там, где ещё секунду назад стоял человек, сводили с ума и не давали успокоиться. Как ни старалась Руслана отвлечься, перед глазами вставало всё то, чего в данный момент совершенно не хотелось — девка, вешающаяся на шею её отцу, хулиганы, издевательства, летящий в лицо мяч, нарочно пущенный меткой рукой Лукьянова, Пиявка, обнимающая ничего не подозревающего мальчишку. Леон.

Мысли о Леоне заставили истерику набрать обороты. Спрятав лицо в коленях, Лана разрыдалась. И тогда она услышала первый толчок, сопровождающийся сухим треском. Пол снова задрожал, но Руслана только сильнее сжала пальцы.

Дом содрогнулся. На плечи и голову Ланы посыпалась мелкая крошка с потолка. В подъезде уже вовсю слышались крики и торопливые голоса, полные паники. За окном завыли сирены.

Руслана всё это слышала; должно быть, вместе со зрением обострился и слух. Слышала — и не слышала одновременно. Она не хотела больше ничего слышать и видеть, хотела спрятаться туда, где безопасно, где никто не тронет её и где сама она никого не тронет.

Послышался громкий треск, куда громче прежнего, и шкаф упал на пол, потянув за собой письменный стол.

Лана проводила их равнодушным взглядом и снова уткнулась в колени.

Следующий громкий треск она уже начисто проигнорировала, и тут в спальню влетел Леон.

— Руслана! — крикнул он, упав на колени рядом с ней, — что ты творишь?!

— Уйди, — пересохшими дрожащими губами прошептала Руслана; дом дрожал, из последних сил цепляясь за жизнь. Голоса в подъезде стихли, только сирена продолжала завывать где-то во дворе.

— Крошка Ру, ну же, пожалуйста, вставай, уйдём отсюда.

Руслана подняла на него взгляд и прочитала в глазах искреннюю тревогу.

— Зачем ты пришёл? За книгой? — бесцветным тоном спросила Лана.

— Плевать на книгу. Я за тобой. Сейчас дом рухнет, Руслана. Пожалуйста.

— Я убила человека, — отчаянно цепляясь за эту фразу, шепнула Руслана, — и я… его душу… съела. Я тварь.

— Я ведь говорил тебе, — с горечью бросил Леон, — я говорил.

— Помоги мне, — неожиданно для самой себя попросила Лана.

Леон рванул её вверх, схватил на руки и выбежал из квартиры. Руслана зажмурилась, обхватив его за шею, слушая треск и ужасающий грохот.

В лицо дунул ветер, и Лана приоткрыла глаза. Во дворе собралась огромная толпа народа, с ужасом, изумлением и любопытством глядя, как часть дома просто уходит под землю.

Только Руслана смотреть на это не хотела, и Леон, видимо, тоже. Он не остановился во дворе и прошёл дальше, через арку, куда сворачивала машина «Скорой», по проспекту, к соседнему двору. Поставив Лану на ноги, он присел и отодвинул крышку канализационного люка.

— Мы к Фее? — едва сумев сложить слова в предложение, спросила Руслана.

— Да. Лезь.

В этом коллекторе воняло ещё хуже, чем в предыдущем, но Лана отметила это безо всяких эмоций, просто следуя за Леоном. Навстречу им вместе с синеватым светом показалась Фея. Руслана поняла, что это она, костлявая, с кучей глаз по всему телу, и широкой пастью с острыми зубами. И испытала по этому поводу столько же эмоций, как если бы Фея осталась прежней.

Ничего.

— А я-то думаю, что там за грохот, — хмыкнула Фея, — ну и что она там устроила?

— Землетрясение.

— А я предупреждала. Ну всё, осталось только убить её, и Желание твоё.

Леон бросил на Руслану быстрый взгляд, и она тоже подняла на него глаза.

— Правда? А какое у тебя желание?

— Я хочу, чтобы больше из-за меня никто не умер, — ровно ответил Леон.

— Это хорошее желание, — кивнула Лана.

Мужчина вздохнул и открыл рот; его верхние клыки стремительно удлинились, и Руслана спросила:

— Ты вампир?

— Да.

Лана молча собрала волосы в жгут и отбросила с шеи.

Леон встал перед ней на одно колено и коснулся пальцами лица.

— Ты?..

— Я тоже хочу, чтобы из-за меня никто не умирал.

Руслана наклонила голову в сторону и почувствовала на шее его тяжёлое дыхание.

Вдруг перед глазами встала мама. Как она смеётся над какой-то глупой комедией, как вечно пережаривает картошку и опаздывает на родительские собрания.

— А как же моя мама? — спросила Лана в пространство, конкретно ни к кому не обращаясь, но леденящее кожу дыхание исчезло.

Леон отстранился и покачал головой.

— Уходи.

Руслана молчала, сжимая и разжимая пальцы на руках.

— Иди к маме, крошка Ру. Отец вас бросил, кто у неё ещё остался?

Лана сглотнула ком в горле и бросила взгляд на Фею. Та хмыкнула и пожала плечами, давая понять, что ей совершенно безразличен исход разговора.

— А… ты? Ты пойдёшь со мной?

— Я ведь тварь, — невесело фыркнул Леон, поднимаясь и отряхивая джинсы.

— Я тоже.

В коллекторе установилась тишина, нарушаемая только стуком капель о бетон.

— Ну идём, — Леон ухмыльнулся краем губ и подошёл ближе.

Руслана смотрела на вампира. Голый череп с иссохшейся кожей, пронзительные красные глаза, длинные тощие конечности, пальцы с острыми когтями.

Лана взяла его за руку и, улыбнувшись, потянула за собой.

Морок окончательно рассеялся.

Конец