Образ homo

Глава 1

Специально настроенные светильники обеспечивали уютный полумрак, но глаза всё равно устали, да и сам я тоже. Нет, накрыло не то благодатное утомление мышц и души, какое случается после хорошо сделанной работы, а обычное тихое отчаяние. Я давно уже в нём жил – для себя, не для окружающих. Временами почти забывал причины своих страданий, но не сегодня.

Браслеты назойливо жгли запястья, так что тянуло снять их и полизать воспалённую кожу, но меня лишили такой привилегии. Я отвечал за свой проклятый род многими унижениями, в том числе физической болью. Люди вели себя непоследовательно как в ненависти, так и в милосердии. Я привык.

Вздохнул и попытался сосредоточиться на очередной докладной записке, но не успел толком вникнуть в текст. Дверь отворилась без стука. Предварять вампира о том, что кто-то намерен к нему войти, глупейшее занятие, мы слышим звук шагов задолго до того, как они достигнут порога, так что глаза я поднял без малейшего раздражения.

– Надин, поздно, ты бы отдохнула.

Моя помощница сама знала, как распределить время своих занятий, я не вмешивался в её режим, но иногда хотелось проявить заботу. Я привязался к Надин за долгие годы, это сокровенное и не всегда понятное чувство тихо жило внутри, о сути его я старался не думать.

Эта незаурядная женщина была хороша собой, хотя человеческий, так называемый, деловой костюм скорее уродовал, чем выгодно подчёркивал её внешность. Прямые грубые линии одежды рассекали гармонию естественных изгибов тела, функциональная простота отделки удручала. Я и сам вынужденный облачаться в официальные тряпки, ощущал себя скованным цепями чужих правил, и они иногда докучали больше чем ограничивающие мою свободу браслеты. Все мы являли собой неизбежные жертвы сложившегося порядка вещей.

– Государь, поймали дикого, – доложила Надин, свечой застыв прямо против моего стола.

Хорошая новость прозвучала так кстати, что я с трудом сдержал облегчённый вздох, невольно откинулся на спинку рабочего кресла. Тревога не отпускала с той минуты, как мне доложили о неприятном происшествии.

– Пусть приведут. Я хочу на него взглянуть.

Надин ушла. Она ступала бы неслышно, не подводи её ещё одно ужасное изобретение человеческого гения – высокие каблуки. Я посмотрел вслед, стараясь быть объективным, но не смог – без них было бы лучше. Мне всегда нравились женщины, которые ходят мягко как кошки и не обременяют себя ничем лишним. Я сам оставался дикарём – в душе.

Не прошло и двух минут, как Рой и Ингерн ввели пленника. Он настолько отвечал классическому представлению людей о вампирах, что я едва не застонал. Хотелось просто избить этого мальчишку, посмевшего нагло нападать на человека в публичном месте. Смертный выжил только потому, что рядом случился один из натурализованных вампиров, который и вынужден был вытаскивать с того света жертву, вместо того, чтобы ловить нарушителя. Впрочем, пробегал он недолго.

Весь в чёрном поджар, почти тощ, длинные волосы растрёпаны так что не видно лица. Классической накидки не хватает, а так хоть картину пиши и в рамку вставляй. Я вздохнул. Давно ли сам делал, что хотел, и слово свобода имело не только смысл, но и наполнение? Грустно стало, я ведь до сих пор, просыпаясь, пытался пригладить разметавшуюся за ночь шевелюру и вздрагивал, когда ладонь наталкивалась на аккуратную, модную, но такую скучную стрижку.

Знаком я велел ребятам уходить. Надин исчезла ещё раньше. Остались в комнате лишь я и дикий вампир.

Обнаружив, что его больше не держат, не давят на шею, чтобы склонил почтительно голову, юный нахал тотчас её вскинул, уставившись на меня сквозь спутанную завесу причёски. Стоял прочно уперев ступни в ковёр, словно вознамерился биться до последнего. Наивный юный герой, не подозревающий, что теперь он пискнуть не сможет без того, чтобы об этом не пожалеть.

По-хорошему, разбираться с ним должен бы наш отдел расследований, но раз уж притащили его сюда, я решил заняться сам. Гордыня меня не мучила.

– Садись!

Вежливость почти всех обезоруживает и ничего не стоит. Вампир независимо огляделся и чуть припадая на левую ногу подошёл к одному из кресел, что стояли против моего рабочего стола. Устроился в нём довольно свободно, не то чтобы развалясь, но и без лишней напряжённости.

– Имя твоё скажи, – попросил я любезно.

– Дольф, – буркнул он. – А ты кто?

– Государь Тимэеус я.

– А не врёшь?

Ну вот и развлечение нарисовалось на исходе ночи. Жизнь, впрочем, круглые сутки не давала скучать. Вампир теперь находился так близко, что запах его я мог изучать без помех, что и делал, внимательно разделяя слои. Мало кто знает, что обращённые без труда могут определить возраст тех, кто моложе, хотя не всегда наоборот, так что я уже знал, что обращённый передо мной совсем юн – неоперившийся птенец, и нам предстоит ещё найти его мастера, чтобы примерно наказать за небрежение обязанностями и, как итог, скверно воспитанное потомство.

Мои помощники наверняка тоже успели всё почуять и примут соответствующие меры, хватит им соображения и полномочий для самостоятельных действий. Мальчишку, скорее всего, придётся упокоить, но из здания он в любом случае выйдет не сразу: и потому что натворил бед, и потому что создаст проблемы непосредственно за порогом.

– Нет, – сказал я.

Он смахнул с лица неопрятные пряди и уставился на меня подозрительно, с болезненным любопытством, но поверил быстро и, как видно смекнув, что мы не ровня, неловко встал и даже изобразил что-то вроде поклона, хотя люди давно забыли, как это делается.

– Сядь. Что с ногой?

Парень послушался, вновь пристроив зад в кресло. Хотя он не сразу понял заданный вопрос, но уточнять не пришлось, он ответил:

– А? Я с детства хромаю.

– Хранители тебя не били?

– Нет, так помяли слегка.

Он оглянулся на дверь, словно воспоминание о крепкой хватке моих помощников, навело на некие размышления. Вообще мальчик производил впечатление неглупого существа для своих возрастов: человеческого и вампирского.

– Расскажи теперь, зачем ты намеревался совершить убийство! – предложил я.

Он, уже успев, немного расслабиться в мягких объятиях кресла, вновь ощутимо напрягся, сел столбиком как любопытный кот и уставился на меня в очевидном замешательстве.

Вот что я такого непристойного сейчас спросил?

– Государь, а вы точно вампир? – поинтересовался Дольф, и я счёл бы его слова издевательством, если бы не чувствовал достоверности и глубины случившегося замешательства.

Мне показалось, что испугался он вот только сейчас, хотя следовало сделать это давно, потому что нарушителей закона карали у нас без тени жалости, а парень то ли не знал об этом, то ли не чувствовал за собой вины. Он вообще не вёл себя как смертник, подлежащий самому поверхностному суду и быстрой расправе. Очень интересно это выглядело. И тревожно.

В объяснения вдаваться не тянуло. Я оскалился и выпустил клыки, а ещё позволил внутренней силе осветить глаза, отчего они загорелись алым пламенем. Я знал, как это выглядит, приходилось наблюдать со стороны. Браслеты сильнее обожгли запястья, но я уже вернул себе человеческий облик, опустил на мгновение веки, чтобы скрыть от неофита, чего мне стоила демонстрация статуса.

Мальчика опрокинуло на спинку кресла, и он теперь почти лежал в нём, растерянный и испуганный, но всё ещё недоумевающий.

– Если вы вампир, почему удивляетесь стремлению другого подобного существа насытить организм единственным предусмотренным природой способом? – спросил он.

Чьи-то иные в нём угадывались речи, сам бы выразился проще. Голос ощутимо дрожал, но птенец и не подумал растечься передо мной слизью, напротив, в нём проснулось совершено человеческое, почти злое упрямство.

– Дольф, вампиры больше не убивают людей. Давно.

– Но он говорил, что мы обязаны это делать! Что если вампир не станет убивать людей, он сойдёт с ума и в итоге жертв получится ещё больше.

– И кто снабдил тебя этими любопытными сведениями, отправляя в новую жизнь?

– Эзра. Он сказал, что сотворил меня.

– Я не знаю вампира с таким именем.

Дольф смотрел на меня мгновение-другое, чувствовалось, что мысль его лихорадочно работает, и когда заговорил вновь, я убедился в том, что он действительно неглуп.

– Государь, ты хочешь сказать, что меня обманули? Теперь я и сам так думаю. Это существо никогда не показывалось на глаза. Я лишь силуэт видел, или он подходил со спины и запрещал оборачиваться. Если учат верным правилам, так ведь не поступают! Мне следовало задуматься раньше, но меня ошеломило всё, что обрушилось в новой жизни. Прости, государь!

Холодок прошёл по спине, забрался в неприлично короткие волосы. Надежда, что происшествие с этим птенцом всего лишь чья-то фатальная небрежность додохла не родившись. Уже из сведений, сообщённых неофитом, следовало, что случайность здесь и рядом не ночевала, кто-то спланировал нападение и его демонстративно тяжкие последствия, и лишь расторопность натурализованного вампира спасла нас пока от беды.

Одержимые опять проснулись и принялись строить козни, подкапывать тщательно возводимое нами здание сотрудничества с людьми? Их вина, или мы пока не понимаем подоплеки событий? Любой неверный шаг грозил подорвать доверие, наметившееся в отношениях людей и вампиров, а оно и так оставалось шатким и практически мнимым.

Я вспомнил жуткие войны, что шли на кромке веков. Последняя из них до такой степени проредила популяцию вампиров, что она едва не исчезла полностью под совместным натиском напитавшихся сытью человеческих Орденов и собственной дурости обращённых. Чего стоило собрать выживших и вправить им мозги лучше сейчас не вспоминать, так же, как и бешеное противостояние последнего Совета. Дороги наши разошлись, я надеялся, что не навсегда, но пока события развивались невесело.

Впрочем, прошлое следовало оставить за спиной и думать исключительно о настоящем, причём быстро, пока мы не лишились хоть какого-то будущего.

– Разберёмся, – сказал я, непринуждённо улыбнувшись.

Долгая жизнь среди чисти и нечисти научила не выдавать без нужды своих чувств, и, хотя я испытывал страх, растерянность и боль, наружу выпустил лишь приличную статусу благожелательность.

– Дольф, сейчас придёт мой помощник, который расспросит тебя по всем правилам. Постарайся сосредоточиться и вспомнить детали. Пусть юный и совершенно необученный, но ты вампир и сумеешь восстановить даже то, что сейчас кажется забытым. Ты голоден?

– Не знаю. Как-то неприятно внутри, но это не мешает жить, точнее, я могу с этим справиться.

Сообщение Барсу я отправил, так что осталось ждать. Сам я не был уверен, что проведу процедуру допроса правильно, тут требовался навык, и начальник нашей скромной службы расследования как раз таковым обладал. Лучше, если парень сразу попадёт к нему в руки, а я попробую немного его подготовить. Времени и так совсем мало, наступит утро, и птенец заснёт, надо использовать с толком оставшиеся минуты.

Надин уже ушла, я никого не обнаружил в пустой приёмной, но и сам мог достать из холодильника и довести до нужной температуры синтетическую кровь, которой натурализованным вампирам приходилось большей частью питаться.

– Пей! – предложил я Дольфу и подал пример, приложившись к узкому горлышку – взял порцию и для себя.

Разливать эту дрянь по стаканам не хотелось, от соприкосновения с хрусталём она не становилась лучше. Мальчик глотнул и ожидаемо поморщился, недоверчиво уставился на бутылку, потом на меня.

– Это пища, – объяснил я. – Мы теперь почти всегда употребляем именно её, кровь натурализованным достаётся нечасто, и уж тем более новообращённым не позволяют пить из живого человека, чтобы не подсадить их сразу на значительную дозу.

С некоторых пор мы пользовались этим правилом и молодые проще проходили сезон адаптации.

– Но мне мастер велел сосать, пока человек не умрёт.

– Я верю. Он тебя обманывал. Полагаю, хотел навредить.

Скорее всего, он и не мастер. Если это не чья-то очередная глупость, то обучавший птенца вампир не его творец, потому что проследить линию крови в этом случае удастся без труда. Злонамеренно себя так не подставишь, организатора недобрых событий поискать ещё придётся, а того, кто обратил новичка, вполне возможно, обнаружим уже среди упокоенных.

Не успели мы докончить свои бутылки, как появился Барс. Вампиры достаточно часто меняют имена, но редко берут прозвища. Наш главный расследователь слыл исключением. Впрочем, кличка ему шла, он действительно походил на крупную кошку, не знаю, как это помогало ему вести аналитическую работу, но допрашивал он продуктивно, потому я сразу же передал ему Дольфа. Предупредил:

– Не бить и не мучить.

– То есть, под высшую меру подвести целого и сохранного? – уточнил Барс.

– Мальчик ни в чём не виноват.

– Это никого никогда не спасало.

Разговаривали мы на одном из древних языков, который уже мало кто понимал. Дольф только головой вертел, пытаясь хоть что-то выловить из незнакомой речи. Безрезультатно, конечно.

Проводив взглядом птенца и Барса, водрузившего ему на загривок массивную лапу я вернулся за стол и попытался работать, но никак не мог сосредоточиться. Проигрывал в уме варианты развития событий, ждал звонков или сообщений от Роя, Ингерна и всех, кого они могли поднять на ноги, а потом успокоился.

Не станут они меня тревожить до тех пор, пока не накопают что-то реально стоящее. Всё же не война идёт, да и помощники мои – вампиры здравомыслящие.

Я поработал немного с документами, а потом решил принять душ и переодеться. Ночь плавно перетекала в утро, значит, следовало готовиться к встрече с куратором.

Как только мы открыли тайну своего существования людям, точнее признали этот факт свершившимся, служба безопасности нацепила на нас браслеты слежения, а мне ещё и назначила опекуна. Разумная мера, что там и говорить, и поначалу она меня даже воодушевила.

С Бенедикт мы сразу нашли общий язык и отлично поладили. Умная, спокойная, наделённая здравым смыслом и умением искать компромиссы, она с моей точки зрения идеально подходила для этой работы. Симпатичная дама подтянутая стройная, лет сорока, но заметно моложе на вид, она понравилась мне, да и я, кажется, произвёл на неё приятное впечатление. Встречаясь, мы не только легко отыскивали темы для обсуждения, но и часто приходили к соглашению. Рассудительность всегда казалась мне обворожительной, тем более, что сам обзавёлся этим полезным приобретением не так давно.

Сам факт существования вампиров Бене воспринимала спокойно. Есть, значит, есть, надлежит не ужасаться, а принимать к сведению и встраивать новое явление в существующий порядок вещей на здоровой основе. Мы почти довели до ума Договор двух рас, когда кто-то наверху, как видно, решил, что мерзкие чудовища спят и видят, как бы сотворить какую-нибудь пакость и объявили о себе публично исключительно затем, чтобы захватить власть над миром.

Женщина-куратор – это опасно. Я ведь спал и видел, как загипнотизировать несчастную даму и совершить с ней развратные действия, а затем, полностью подчинив своей воле, цинично иметь и её, и человечество.

Меня эта ложь не шокировала я привык, но Бенэ ругалась такими словами, что древний кровосос едва не залился румянцем смущения. Наш плодотворный союз разорвали, в кураторы назначили мужчину, причём, как я подозревал, ещё и гомофоба, чтобы иметь гарантии на тот случай, если чудовище в моём лице алчет и представителей своего пола.

Кларенс Неверов являл собой типичный образец служебного идеала с мозгами, промытыми так качество, что они наверняка должны были сиять сквозь череп. Первым делом этот переговорщик заменил мне один стальной браслет двумя другими, причём с изрядной примесью серебра. Помню, как светились возбуждением его глаза, когда он случайно увидел, что кандалы изъязвили мою кожу. Ему нравилось причинять боль и беспокойство. Два ободка сожжённой плоти вдохновляли. Он даже принюхался, чтобы насладиться волшебным ароматом разложения. Он видел во мне врага и точка.

Зачем начальство вело эти странные игры с заведомо опасными упырями он не понимал и не желал вникать в детали, зато подпортить мне жизнь старался качественно. Даже встречи назначал исключительно днём в довольно удалённых от моей резиденции местах, прекрасно зная, как неприятен и опасен для вампира солнечный свет.

Путь и прежде бывший нелёгким, пошёл теперь сплошными ухабами. Разумный компромисс между смертными и обращёнными отодвинулся не то в далёкое будущее, не то в ещё более отдалённое прошлое.

Вздохнув, я закончил с одеванием и поднялся в гараж на крыше.

Глава 2

Вера уже ждала у машины. Я не нуждался в водителе, сам прекрасно справлялся с этим обтекаемым монстром, но положение обязывало, и потому приходилось нести дополнительные расходы. Впрочем, Вера мне нравилась. Я любил её техническую одержимость и напористую манеру вождения от которой даже у вампира иногда шире раскрывались глаза.

На нашей частной стоянке был устроен специальный навес, чтобы защититься от солнца, да и купол машины снабдили затемнением, так что начало пути не сулило болезненных ожогов, а вот конец – другое дело. Куратор назначил встречу в одной из приватных комнат игрового центра, места, где вместо нормальной крыши торчал прозрачный пластиковый пузырь. Противостояние велось жёстко – ладно. Я решил, что справлюсь и с этим.

– Поехали, босс? – прервала мои раздумья Вера.

– Да.

Я занял своё место, надел светозащитные очки, жалея, что шляпы вышли из моды. Сомбреро мне бы пригодилось. Впрочем, я считал, что предвкушать неприятности – дело зряшное, проще наслаждаться ими, когда наступят.

Откинувшись на уютную спинку, я принялся наблюдать за Верой, городом, другими машинами иногда и в небо бросал взор, где всё выше поднималось осеннее, но ещё жаркое солнце. Воздух столицы был просто набит летающим транспортом, казалось, места хватало всем, но то и дело возникали недоразумения. Несмотря на то, что все машины двигались по определённым линиям, заданным с общего диспетчерского пульта, люди и здесь ухитрялись создавать проблемы себе и другим.

Вера иногда ругалась, прилично, но от души, я забавлялся. Суета на улицах была сущим развлечением по сравнению с предстоящей встречей. В очередной раз проверять, у кого нервы окажутся крепче, не слишком хотелось.

Игровой центр располагался почти на окраине и выглядел как бестолково притулившийся к земле мыльный пузырь. Я с отвращением посмотрел на сияющие в лучах солнца прозрачные своды, но очки снял и оставил в машине. Так следовало поступить. Вера лихо зашла на посадку, с утра здесь было немноголюдно.

Парковка представляла собой защищённое от дождя, но опять-таки не от света обширное помещение. Других машин я не увидел, и это сразу не понравилось – насторожило. Диспетчеры имели обыкновение сажать прибывающих на одну и ту же площадку, пока она не наполнялась до отказа. Сомнение брало, что комплекс до такой степени пуст.

– Вера, уезжай сразу, как только я выйду, – попросил я.

– Ещё чего! – сердито ответила она. – Если опять устроят какую-то гадость свидетель-человек придётся кстати.

Вот упрямое создание, но кругом правое, тут возразить было нечего. Моя леди-пилот выбралась на шероховатое покрытие и стала возле машины. Я, зорко оглядываясь, последовал её примеру.

Едва захлопнулся купол автомобиля, как откуда ни возьмись появились люди, человек десять, не больше, в так называемых антивампирских комбинезонах и с плакатами соответствующей тематики. Случайная, якобы, демонстрация, организатор которой отлично знал кто и когда приедет к нему на встречу. Прежние попытки спровоцировать скандал выглядели всё же чуть пристойнее.

Кто размахивал транспарантом, кто выкрикивал лозунги – вся эта миниатюрная толпа двинулась прямо на нас, незаметно растягиваясь в цепь, чтобы загородить дорогу. Коснись любого из них хоть случайно и тут же начнётся рёв, что проклятые кровососы нападают на несчастных беззащитных людей посреди бела дня. В такие минуты я начинал сомневаться в собственном здравом смысле: быть может правы одержимые и следовало просто взять власть в свои руки, подчинить вампирам людей, а недовольных загнать в резервации. Собственно говоря, таков был запасной план.

– Иди со мной, – сказал я Вере. – Почти наверняка это очередная затея службы безопасности, и вред протестанты причинить не намерены, но я не хочу рисковать.

– А машина? – возмутилась непокорная дама. – Не брошу!

Я хотел сказать, что человек мне дороже автомобиля, хотя и тот весьма дорог, как в прямом, так и в переносном смысле слова, но не успел. Вампиры очень быстро подмечают малейшие изменения в окружающем пространстве, именно поэтому нас трудно застать врасплох. Вороватое движение, каким один из демонстрантов, крайний, тот, что теоретически не должен был попасть в поле зрения, доставал из кармана разрядник, от моих глаз не укрылось.

Оружие, и оно боевое – это я понял сразу. Раструб уже покрылся едва заметными следами прежних выбросов. Втянув носом воздух, я даже уловил кисловатую озоновую ноту. Эти люди болтались по площадке, дожидаясь нашего прилёта, думали защитная одежда с гарантией отсечёт запахи. Человек ещё поднимал «ствол», а я уже начал движение.

Возможно, нам и не хотели причинить зла, но человеческие планы вечно ломаются, я не мог позволить себе риска. Подхватил Веру и вместе с ней перемахнул через купол нашей машины. Едва успел присесть, стараясь загородить женщину собой, чтобы стать на пути, даже если разряд пойдёт понизу, как хлопнуло, треснуло, тягучий удар поддёрнул все нервы наверх, к коже, и тут же они опять ушли в глубину, тормозя возможный болевой шок. Люди вновь с маниакальным упорством переступили грань разума.

Я сразу сориентировался: мощность минимальная, но отсчёт от нуля. Модель оружия старая, три секунды уйдёт на реверс. Я справлюсь.

– Отвлеки! – шепнул я Вере и чуть качнув её, чтобы показать направление диверсии метнулся в другую сторону. Быстро, хотя и в меру. Наверняка здесь куча камер надзирает за порядком даже помимо тех, что понаставила служба. Свидетели, перед которыми я не имел права облажаться. Вперёд! Я оттолкнулся, разворот сделал уже в прыжке, пробежал по вертикали заправочной колонны.

Сверху я хорошо видел ошеломлённых, растерявшихся людей, ближние к стрелку особи успели отшатнуться. Вероятно, не всех предупредили о том, что факт предполагается жареный, кому-то, наверное, это могло показаться чрезмерным. Меня никто ещё не видел, медлительность человеческого восприятия не позволяла, а я уже занял позицию. Вера, давай!

Сотрудница не подвела. Комок яркой куртки вылетел из-за машины, и стрелявший, скорее всего рефлекторно, вновь потянул спусковой крючок. Ну вот и всё. Я тихо пал на человека сверху, отобрал оружие. Врезать хотелось неимоверно, но разумеется, я сдержался, даже пинка под зад не дал никому, когда они кинулись от меня врассыпную. От стремительности вампиров люди обычно теряются, агрессия куда-то уходит, просыпается запоздалое благоразумие, вот и славно.

Я забросил разрядник в один из плафонов, что висели над нами в виде перевёрнутых зонтиков и вернулся к машине. Вера уже поднялась на ноги, отряхивала брюки на коленях, вполне уверенная, что её напарник-вампир справился как надо.

Я вгляделся в свою движимую собственность и тихо выругался на малоизвестном теперь языке. Купол машины хоть и не сломался совсем, но пошёл звёздочкой трещин, ниже, на корпусе, расползлась вмятина. Именно здесь я и стоял в самом начале представления, этот гад что, в причинное место целился? Зря я ему не врезал, иногда оно того стоит.

Вера, обогнув машину, разразилась такой бранью, что я только головой покачал, хотя возражать и не счёл нужным. Ремонт влетит в копеечку, а вампир я не слишком богатый. Имею доход от скромного капитала, неплохо зарабатываю переводами и консультациями, но содержание дома и прочие представительские расходы съедают почти всё. Вот и машина такая большая и роскошная требовалась лишь для солидности, по доброй воле я бы охотнее ездил на метро.

Куртка Веры лежала в стороне, но я потрудился дойти и поднять пострадавшую одежду. Разряд оставил на ней характерные повреждения и в принципе годилась она только на выброс, но я невозмутимо встряхнул и подал своей сотруднице, предлагая надеть. Она мигом сообразила, почему я так поступаю и царственным движением просунула руки в рукава. Жаль, многие женщины сейчас коротко стригутся, выпростать волосы из-под воротника – такой красивый жест. Я вновь вздохнул о своей ушедшей в прошлое шевелюре и согнул руку в локте, предлагая Вере на неё опереться. Полагаю, мы неплохо смотрелись, когда шли парой, хотя во мне метр девяносто, а дама моя на целую голову ниже.

Навес всё же защищал частично от дневного света, но в полутёмном коридоре я остановился, чтобы немного отдохнуть.

– Как ты? – заботливо спросила Вера и поправила мне сбившийся на сторону галстук.

Нелепое изобретение человечества, к которому я никак не мог привыкнуть, а к нему ещё булавка прилагалась с бриллиантом, и парные запонки в рукава рубашки. Зачем мне всё это сдалось? Не любил я драгоценностей, счастье ещё, что женщиной не родился.

– Нормально. Сейчас, немного остыну.

– Лицо покраснело, но ведь ты белокожий.

Я вампир, это немного другое, но не спорил, покорно кивнул.

– Ещё минуту.

Вера посмотрела по сторонам, словно готовясь набить морду любому, кто вознамерится помешать моему отдыху или хотя бы вякнет что-то по этому поводу, но в коридоре не случилось никого кроме нас двоих. Люди тянутся к свету, это я тварь ночная и предпочитаю тень.

Посмотрел на дорогие карманные часы, хотя и так понимал, что пора. Не в моих привычках опаздывать. Вот, кстати, ещё одна ненужная трата: мало того, что в телефоне есть время, так вампиры и без того чувствуют его течение с большой точностью. Люди однажды разорят меня своими предрассудками, но, чтобы начать плодотворное сотрудничество, надо показать, что готов к нему и способен принимать чужие правила, а не только свои собственные.

Мы пошли дальше, всё так же степенно и уверенно. Временами декоративные арки затемняли путь, давая мне передышку. Перед кабинетом, где куратор назначил встречу, оказалась небольшая пустая приёмная. Вера с удовольствием плюхнулась в кресло и кивнула мне: иди мол на заклание. Чудесная женщина, с мужчинами ей только не везёт.

Я отворил дверь и шагнул в море света. Стен у комнаты, казалось, не было вовсе, одно чуть мерцающее стекло. Уже ошпаренная кожа немедленно отозвалась болью, но я не подал виду, произнёс требуемое приветствие и сел на предложенное место. На самом солнцепёке, естественно.

Неверов остался на ногах, взирая на меня с недобрым любопытством. Каждый раз я задавался вопросом: ему нравится мучить? Этот порок сложно излечим, но диагноз ставить я не спешил. Язвы под браслетами куратор созерцал радостно, теперь решил, что полезно взглянуть, как плоть страдает от света? Восторженным сиянием глаз отреагирует на заживо сгорающего у него на глазах вампира, или проснётся совесть? Зрелище деградации плоти, надо сказать, довольно жуткое, мне приходилось видеть, как это происходит.

Я отодвинул защиту от кожи вглубь организма, и сразу ощутил, как скачком выросла боль. Лицо начало дымиться, пока слабо, заметно только для вампирского зрения, но несколько мгновений спустя, я понял по участившему дыханию и слегка расплывшимся зрачкам, что и человек начал прозревать.

На лбу, судя по ощущениям, уже вздулись пузыри, да, точно, вот один из них лопнул, и густая жижа потекла на бровь. Глаза у сгорающего на солнце вампира становятся мутными, словно враз покрываясь бельмами. Показал бы господину куратору и этот фокус, но хотел видеть его лицо, а на нём надо сказать застыло изрядное потрясение.

Когда, интересно, испуг перерастёт в действие? Я-то и из кучки пепла способен возродиться, но демонстрировать ведь это ни к чему. Вся суть любых мирных переговоров состоит в том, что у каждой из сторон припрятаны козыри в рукаве, но какие – противник не знает.

Готов! Всё же пробудилось в душе сострадание. Меня момент порадовал, приятно наблюдать в человеке это завораживающее цветение правильных чувств. Неверов сказал:

– Рядом есть тёмное помещение. Не так удобно, как здесь, впрочем, если вам некомфортно, я уступлю.

Голос немного дрожал, напряглись губы, кожа побледнела, пальцы теребили одежду. Конкретно юношу накрыло, хотя выражение это и грубовато звучит. Я благодарно кивнул:

– Да, будьте добры, а то потом проветривать помещение замучаетесь.

– Что?

– Пепел. Он летает. Избавиться трудно.

Интересно, Кларенс сейчас представил, как засасывает сгоревшего в золу вампира пылесосом или выметает веником в вентиляционную отдушину у пола? Спросить я не рискнул.

Комнатушка рядом и впрямь оказалась маленькой, а когда вошли мы двое стала ещё теснее. Неверов вымахал выше меня, всего на пару сантиметров, однако носил их с гордостью. По всей вероятности, и рост сыграл немалую роль в выборе руководителя проекта. Вампир как назло попался достаточно крупный для представителя своего вида, следовало превзойти его в размерах.

Меня попытки людей доминировать над бессмертным развлекали, хотя чаще я от них уставал. Мы тоже не ангелы, но наши правила просты: кто старше, тот и главный. Конечно, бывают исключения, когда интеллект, темперамент или энергия позволяют подняться слабому, но, если рокировки не шли на пользу делу, мы возвращались к основному закону и всё налаживалось. Люди каждый раз намеревались играть бесконечно, хотя не располагали лишним временем для таких затей.

– Садитесь, господин Бэр, – произнёс Кларенс чопорно.

Пытается скрыть своё недавнее замешательство? Интересно, он понимает, что, пестуя в себе невозмутимость, по сути подражает мне?

Я без возражений устроился в новом кресле.

– Господин Неверов, прежде чем мы начнём обсуждать текущие дела, я хотел бы кротко заметить, что провокации, которые вы мне устраиваете, понемногу выходят за рамки допустимого. Сегодняшнее нападение могло стоить жизни моей сотруднице, да и машина повреждена и нуждается в ремонте.

Традиции требовали стойко отрицать причастность службы безопасности к любой пакости, что она мутила, Кларенс придерживался заведенного порядка, хотя без лишнего усердия.

– Я лично прослежу за расследованием, – пообещал он, честно глядя мне в глаза.

Не испугался страшного вампирского гипноза. Вот она отвага человеческая, голодали бы мы, не случись её на земле.

Я рассматривал Кларенса, словно видел в первый раз. Оглядел начиная с короткой военной стрижки и заканчивая добротными ботинками. Хорошо он выглядел, ничего не скажешь: статный, широкоплечий, благообразный – и за что его девушки не любят? Полагалось бы уже колечко на пальце носить, неужели никто не позарился на господина Неверова? Реально ведь достойный приз. Одеколоном, правда, пользуется неумеренно, так ведь это чтобы меня, вампира, отпугнуть, хотя, возможно, перед нами средство массового поражения.

– Разрядник-то достанете из плафона, справитесь? Там довольно высоко. Муниципальные власти оплатят мне ремонт? – поинтересовался я несколькими вещами сразу.

– Справимся и отпечатки пальцев снимем. Не будете же вы так мелочны, чтобы требовать возмещения ущерба? Вампиры богаты.

Как господа люди ищут мои деньги – это романтическая поэма пятиствольным ямбом, так и хочется попросить их поделиться добытым, если найдут. Почему пошла гулять сказка о наших несметных сокровищах – не берусь судить, но она довольно живуча. В моих карманах, впрочем, от чужих измышлений звону не прибавилось.

– Стрелявший был в перчатках, я – тоже. Всё так удачно складывается каждый раз.

Он внимательно смотрел на меня, я не сразу понял, что наблюдает за регенерацией сгоревшей плоти. Что он нашёл в этом удивительного, я не понял. В кино и не такое показывают. Я терпеливо ждал, когда он вспомнит о делах – сама кротость, если не вдаваться в детали. Прислушивался к дыханию, стуку сердца, ловил оттенки эмоций на гладковыбритом лице.

С Бенэ у нас были правильные отношения. Она держалась доброжелательно, но сдержанно, и эта едва заметная отстранённость помогала нам лучше понять друг друга. Кларенс сразу провёл жирую разделяющую черту, в итоге граница мешала ему, пожалуй, больше, чем мне. Руководители службы ещё не поняли, какую ошибку совершили, дав мне в кураторы человека предубеждённого: это из равнодушия мало что можно извлечь, а превратить ненависть в противоположное ей чувство – задача несложная. Гомофоб? Обуревай меня запретные желания, уложил бы его в постель без труда.

Впрочем, я в последние годы и нормальных-то не ощущал. Выцвели.  После того как Марика меня бросила, мир стал тусклым, а я желчным.

Мы всё же приступили к работе, то есть сели друг напротив друга и принялись за старинную игру в перетягивание каната. Каждый пункт уже существующего предварительного договора и вариантов будущего подвергался взаимному обгладыванию. Я был терпеливее, Кларенс напористее, так что дело почти не продвинулось.

По прошествии двух часов господин куратор решительно хлопнул себя по ляжкам и поднялся.

– У меня есть и другие заботы, так что на сегодня закончим.

– О, разумеется! – ответил я.

Опять вылезло на передний план самцовое стремление господствовать – взял и показал мне, кто в этой комнате хозяин. Я не питал к нему недобрых чувств, я их вообще ни к кому не питаю. Поднялся, чтобы человек заодно смог насладиться своим преимуществом в росте. Тот, кто задирает нос, плохо видит, что творится у него под ногами, однажды споткнётся мой милый Кларенс, а я буду рядом и уложу его на обе лопатки, да не в постель, нет – в другую плоскость восприятия.

Мы вышли вместе. В приёмной всё так же не было никого из его людей, да и зачем они, когда тут везде камеры? Зато Вера терпеливо сидела прямо за дверью и бодро вскочила при нашем появлении.

– О, позвольте вас представить, господин Неверов: моя сотрудница Вера Ласкар.

Я дружелюбно положил ладонь на хрупкое плечико, на злобно сожжённую синтетическую ткань, а умница Вера даже повернулась слегка, чтобы куратор мог сполна обозреть разрушения.

Да, он наверняка наблюдал за представлением онлайн и знает, как именно пострадала одежда моего водителя, но одно дело записи и другое – вещественное касание огня и резкий тревожащий запах гари.

Если он хочет поладить с вампиром должен немного стать им, посмотреть на мир изнутри чужого черепа. Кларенс не изменился в лице, но зрелище всё же запало ему в душу. Я чуял в нём пусть мимолётное, но смятение. Стреляли в кровососа, а пострадал человек – это немного иной взгляд на вещи.

–До встречи, господин Неверов!

Я вновь предложил Вере руку, и мы пошли прочь, причём я старался замедлять шаги, когда скрывала тень и ускорять их на солнце. Информации подбросил достаточно, пусть мой куратор учится думать и не надеется на провокации, к ним-то вампиры давно привыкли!

Глава 3

Нашу машину уже забрали в ремонт, Вера распорядилась, пока ждала меня в приёмной. Мы скорбно постояли на месте трагедии – недолго: секунду или две.

– Вызовем такси? – деловито спросила она.

– Вот ещё, на метро доберёмся! – ответил я беспечно.

– Поджаришься.

– Не сильно. Сейчас пройдём теневой стороной, а там и станция за углом. В недрах прохладно, нет солнца, а я высосу двух-трёх пассажиров и буду как новенький.

Болтали мы уже на ходу, я спешил укрыться как от света, так и от бдительного ока СБ. Нет, внизу, конечно, тоже присматривали, но чуть менее тотально, и ещё подземка мне нравилась потому, что внутри время, слегка притормозив, не спешило догонять эпоху.

Люди теперь стремились передвигаться поверху и по воздуху, так что старые пути привлекали лишь бедных. Проезд стоил дёшево. Ну и вампиров сюда манило – тут мы могли свободно находиться днём. Охотится я, конечно, не собирался, из осторожности я вообще делал это редко, но вот присмотреть место на будущее – вполне.

Мы спустились по вытертым ступеням и вышли на платформу. Я люблю наблюдать за людьми, а здесь они ведут себя искреннее как нигде более. Много стариков. Днём, как правило, преобладают пожилые и молодёжь без определённых занятий, скитающаяся по линиям, как рыщущая в поисках поживы стая.

Щенки бывают опасны, когда их много, но с тех пор, как вампиры вышли из тени, преступность снизилась. Прошёл слух, что подземка – охотничьи угодья кровососов. Нападать стало опасно. Натурализованный вампир в отличие от дикого собрата, вполне был способен и заступиться за слабого – мы ведь всеми способами хотели показать, что с нами выгодно сотрудничать, а не собачиться.

Мой сшитый на заказ костюм и блеск скромных бриллиантов привлекали внимание пассажиров, но никто не рискнул задеть. Разве что компания, оглушённая спиртным и наркотиками, могла напасть на слишком дорого для данных мест облачённого незнакомца, хотя попадалась столь опасная публика, как правило, ночью.

В вагоне я заметил карманного вора, он меня тоже, хотя подойти и не рискнул. Как благостен становится мир, когда в нём преобладает разумное поведение! До дома мы с Верой доехали без происшествий.

Барс дремал на большом диване в верхней гостиной, но сразу проснулся, когда я вошёл.

– Как дела, Тимэ? – спросил он, бесстыдно по-кошачьи потягиваясь.

– Всё идёт по плану, если план составлять потом. Что дал допрос? Мальчишка цел? Не вылизывай так сладострастно клыки.

– Допрос ничего существенного не дал, да и времени на него было немного. Юноша заснул с приходом солнца и толку от него стало ещё меньше, чем прежде. Не бил я его и не обижал, да и повода не нашлось, потому что он честно старался помочь.

– Он произвёл на меня впечатление существа разумного.

– Да и успевшего понять, что влип серьёзно и плотно. Он сделал всё, что мог, но не узнал никого на снимках и видео, а я показал ему немало одержимых.

– Ладно, продолжишь вечером. Рой и Ингерн тоже ничего не накопали?

– Надин сказала, что нет.

Добудь кто-то ценные сведения, сообщили бы зашифрованным сообщением, так что спрашивал я больше для порядка.

– Пойду спать, – сказал Барс.

У него было отдельное жилище, но и в моём доме имелась своя комната – вместе приходилось работать много, так что все мои ближайшие помощники временами здесь жили. Мне нравилось, я любил компанию.

– Да, Тимэ, ты не объяснил, почему так бережёшь мальчишку. Он никому не нужен уже сейчас, а в дальнейшем – тем более.

Этого я и сам не знал, работало здесь чутьё или элементарное чувство жалости – как объяснишь столь неуловимую вещь?

– Есть у меня ощущение, что мы упускаем важную деталь, знаешь, та ситуация, когда любой образ действий окажется ошибочным. Пока не разберёмся, лучше не совершать непоправимых поступков.

– А я думал, что ты в него влюбился! – сказал Барс.

Я с удивлением поглядел в бесстыжие кошачьи глаза:

– Зачем мне это?

– Ты уже двадцать лет один, так нельзя.

– Двадцать лет – секунда на часах вечности.

Обращённые не понимали многих вещей – до конца. Брак с Марикой был для меня делом не пустым или временным, и когда она ушла, я так и не сумел разбудить в душе тягу к кому-либо другому. Опять же существовали правила. Не государю их нарушать. Война окончательно разрушила семью, разделила нас, я даже не знал, уцелела ли жена в этой бойне. Пытался наводить справки, но одержимые скрывались от нас как могли. Они полагали натурализованных предателями, способными выдать человечеству существование диких вампиров. Что за чушь!

Я отправился в свои личные комнаты и наконец-то освободился от официального костюма, поплескался в воде и надел лёгкие, домашние вещи. Клонило в сон, но всё же прежде я заглянул в кабинет и включил на своей панели изображение камеры Дольфа. Мальчик спал, похожий на взъерошенного котёнка. Что же в нём не давало мне покоя? Черты лица, интонации, запах? Я не мог понять и оттого сердился на себя.

Сплю я мало, задолго до заката снова был на ногах. Надин принесла подогретой пищи в кабинет, и я благодарно улыбнулся.

– Ты договорилась о встрече?

– Да, по обычному распорядку.

– Хорошо, я до заката побуду здесь, надо заработать денег на ремонт машины, но, если появятся новости, даже неопределённые, сообщай. Очень уж не нравится мне то, что происходит.

Она кивнула и ушла. Редко кто способен был терпеть меня, когда я брался за очередной перевод – как будто я виноват, а не тексты. Докладная о действиях помощников уже лежала у меня на панели, я бегло её проглядел и открыл один из заказных файлов. Попался какой-то боевик, ладно, не любовный роман – и то хлеб. Я набил уже руку и шпарил по книге с доступной вампиру скоростью. Набирать вручную нужды не было, распознаватель голоса ловил мою речь практически без ошибок, у нас отличная артикуляция, так что править потом приходилось самую малость.

Ну вот, опять злые пришельцы пытаются завоевать Землю и закабалить людей. Иногда возникало чувство, что те сами не прочь стать порабощёнными, так часто живописуют эту тему, смакуя подробности. Освоение космоса шло быстрыми темпами, но люди как видно личным оскорблением считали, что не нашлось на Марсе и других ближних планетах разумных существ, жаждущих начистить им рыло. Уже устремились корабли к звёздам, хотя пока только разведывательные, и опять воскресла надежда повоевать?

Впрочем, мне что за дело? Я не человек, просто пытаюсь выжить в их сдвинутом с точки благоразумия мире.

К закату я сделал половину книги, пришла пора переодеться перед свиданием. С тех пор как натурализованные вампиры получили по браслету слежения на запястье, общаться с дикарями стало сложно, мы ведь не имели права вывести на их след и без того борзеющие специальные службы. Приходилось прибегать к многим ухищрениям, и на встречи я и мои помощники отправлялись по очереди, чтобы расфокусировать чужое внимание.

Отвлекая от себя подозрения, приходилось посещать множество мест и мероприятий, общаться с огромным количеством людей, так чтобы единственно важный обмен несколькими фразами остался незамеченным наблюдателями. Вот поэтому я, несчастный, делал вид, что обожаю спортивные состязания, концерты и хождение по универсальным магазинам.

Если я раскаивался в своём решении открыть тайну нашего существования людям, то вот в такие минуты. Часы, если быть точным.

Переодевался, впрочем, не без удовольствия. Влез в узкие штаны и забавные сапожки с множеством металлических деталей. Поверх чёрной футболки с оскаленной мордой какого-то молодёжного кумира, надел кожаную куртку, ещё несколько браслетов на запястья, чтобы скрыть в массе те самые, а под конец взъерошил волосы и выкрасил несколько прядей в серебряный цвет.

Собственное отражение в большом зеркале мне так понравилось, что выходил из гардеробной я с улыбкой на лице. Барс уже ушёл в допросную, Надин заняла пост в приёмной, я мог с лёгким сердцем отправляться на ночные гонки.

Машину из ремонта всё ещё не вернули, так что поехал я на метро и никого мой вид там не удивил и не шокировал. Многие молодые ребята так одевались, а без официального костюма я выглядел максимум лет на тридцать, то есть, моложе своего куратора-человека. Вот и развлекусь как полагается юноше. Вспомнив, какой грохот ждёт мои несчастные уши, я содрогнулся. Иногда так тянуло вернуться в уединение долины, но вот об этом и вовсе не следовало думать.

Гонки проводили за городом. Вокруг ночной трассы уже бродили толпы возбуждённых людей, пили пиво, обменивались репликами. Я затерялся в этой толпе как камешек на пляже. А когда первые пары сорвались со старта началось такое столпотворение и безумие, что службу безопасности стало откровенно жалко: как они работают в нечеловеческих условиях людского увлечения – ума не приложу.

Я не стесняясь орал вместе со всеми, свешивался через ограду, обнимал и стучал по плечам соседей по безумию, когда выигрывал тот, за кого мы болели, скакал и бегал с места на место, чтобы лучше видеть действие.

Внятный шёпот накрыл, когда эмоции толпы зашкаливало и грохот вокруг стоял такой, что уши от боли прижимались к черепу. Человек в этом гаме не услышал бы ничего, но вампиры умеют проделывать разные замысловатые трюки:

– Чудесно замаскировался, государь. Говори быстро, что у тебя и я пошёл ужинать.

– Это ты мне скажи, что у тебя? – зашипел я в ответ, прекратив кричать, но продолжая жестикулировать. – Опять решили меня подставить? Сами ничего от этого не выиграете. Зачем? Что за дрянь этот Эзра, который бросил чужого мальчишку на амбразуру, а сам благополучно ушёл в тень? Учти, если я его первый найду…

– Не сердись, государь. Он не наш, я в курсе инцидента. Я бы никогда не пошёл на такую грубую провокацию, скорее на неё способны твои друзья из контрразведки.

– Мастер твой и мальчишка тоже, мы уже выяснили.

– Этого я не отрицаю, но кукловод мне неведом. Поверь. Прости.

Я хорошо знал этого вампира, мы познакомились много лет назад, почти дружили до тех пор, пока не развела в разные стороны проклятая война. Он стал вожаком одержимых, и, несмотря на разногласия в политических устремлениях, я был благодарен ему за то, что пришёл сам, а не прислал кого-то из молодых. Иногда мне очень не хватало обращённых из прошлого окружения, ко многим из которых я успел привязаться.

– Я верю, и мне очень жаль.

Оглянуться бы, хоть посмотреть на старого товарища, убедиться, что он всё тот же Мальчик Лель, как мы его звали в шутку. Белокурое дитя с невинным взглядом и жестоким сердцем.

Я глубоко втянул его запах, собираясь проанализировать позднее, и резво бросился к ограждению, чтобы проследить за тем, как кувыркается сошедший с трассы гонщик. Кажется, люди опять завершили свою забаву умеренным или не очень членовредительством.

Последующие состязания отменили, и публика начала разочарованно расходится, хотя немалое число людей клубилось вокруг места аварии, уже споро отгороженного от чужого любопытства специальной лентой. Я к ним не присоединился, зато компания, возле которой провёл большую часть времени, пригласила в клуб – потанцевать.

Одна из девушек, а их оказалось больше чем парней поглядывала на меня заинтересованно, и я решил не противиться предстоящему, и позволить себе ещё одно развлечение, как и головную боль после него. Ехать никуда не пришлось, потому что клуб находился здесь же. Мы спустились в душные полутёмные глубины довольно просторного, хотя и низкого зала. Музыка оглушала нестерпимо, отвязная энергия молодости наполняла помещение будоражащим ароматом. Я прикрыл глаза, вбирая этот поток – люди растрачивают себя так щедро.

Звуковое безумие, колыхание тел, мелькание назойливых цветных огней – сущий ад для вампира, но я и здесь находил лазейку для моей жажды, и, когда девчонка потащила в общее столпотворение, не стал отказываться. Достали меня за годы добровольного смирения положенные по статусу фешенебельность и взрослая сдержанность, надо когда-то и порезвиться.

Танцевать я умел, действительно умел, а поскольку топтаться на месте болтая в воздухе руками было неинтересно, я повёл партнёршу в правильном ритме. Она жадно откликнулась, глаза загорелись и раздвигая толпу своим напором мы принялись отплясывать модный кливленд, то сходясь, то отдаляясь, щёлкая каблуками по гулкому дереву, извиваясь, как и положено в этом довольно откровенном танце.

Девчонка двигалась классно, пластичный из неё вышел бы вампир, она легко подстраивалась под меня, а иногда перехватывала инициативу и делала это жарко и уместно. Я чувствовал улыбку на губах, не притворную, а искреннюю. Я ощущал себя молодым.

Ещё несколько пар поддались нашему настроению и принялись танцевать всерьёз, а под конец мы устроили что-то вроде контрданса, принятого публикой с восторгом.

Девчонка повисла у меня на шее, и я её охотно покружил, подхватив за талию, вдохнул приятный здоровый аромат тела. Парфюма совсем мало и танцует хорошо, просто умница. Разумеется, как солидный женатый мужчина я ограничусь поцелуем в щёчку, но и это доставит немалое удовольствие.

Мы пробрались к бару – выпить воды, и вот тут я уловил знакомый запах. Поначалу не поверил себе, втянул воздух медленнее, проследил за его потоками в зале и лишь потом позволил себе немного повернуть голову, ловя боковым зрением застывшую в ступоре изумления фигуру моего куратора.

Кларенс выглядел так же непривычно, как я: в узких штанах, остроносых ботинках, яркой, хотя и скромного кроя рубашке. Он, как видно, пришёл недавно, но вполне возможно наблюдал подопечного танцующим и вряд ли при этом верил своим глазам. Ошеломлённый взгляд не отрывался от моего лица, принимаясь иногда ощупывать фигуру, как видно господин из службы безопасности старался убедить себя, что я это я.

Плохое освещение и изрядное расстояние мешали ему, не давая утвердиться в истинности своих подозрений и от этого черты делались напряжёнными и злыми. То есть, он здесь не по службе, а просто пришёл развлечься? Таких совпадений не бывает, скорее всего притопал следом за сигналом с моих браслетов. От наружного наблюдения я благополучно избавился ещё в метро, на трассе видеокамеры не отслеживают зрителей, не иначе забеспокоилась служба, что сбегу от их заботливой опеки.

Вопреки всем неприятностям чувствовал я себя неплохо, едва не помахал Кларенсу рукой, но воздержался. Он смотрел то в свой телефон, то на меня, как видно уточнял место маяка. Пусть развлекается.

Дама моя отправилась пудрить носик, и я решил тоже посетить аналогичное заведение для мужчин. Веских причин находиться здесь у меня не было, разве что отдохнуть немного от шума, проверить не потекла ли краска с волос и вымыть руки.

Ватерклозет оказался очень приличным, помещение где люди справляли естественные надобности отделялось от умывальной комнаты аркой с волновым очистителем воздуха. Пока я оглядывал в зеркале причёску и споласкивал ладони, двое мужчин, что зашли сюда до меня избавились от последствий неумеренного потребления пива и покинули помещение, впустив ненадолго грохот из зала, и заодно моего куратора.

Я хорошо видел его в зеркале, лицо не выражало больше сомнений, но черты застыли в странном отчуждении или осуждении – я сразу не понял.

– Кларенс, если вы стесняетесь делать это при вампире, я могу выйти, – сказал я безмятежно улыбнувшись отражению.

Он оглянулся на дверь, словно проверял успеет ли спастись бегством, если я, коварный, на него нападу, потом рискнул шагнуть вперёд. Я любезно повернулся к нему лицом. Мне показалось забавным, что теперь я выше ростом, потому что молодёжные сапожки были на изрядных каблуках.

– Вы здесь охотитесь? – спросил он.

Ах вот что его встревожило! Голос звучал сухо и напряжённо. Он привык общаться со мной на своём поле, а сейчас нет, не боялся, но дискомфорт скрыть не смог. Куснуть господина куратора, конечно, хотелось, я фактически ощутил, как прикасаюсь губами к его крепкой шее. У нас так бывает: фантазия становится почти реальной, и судя по неосознанному движению головой человек это почувствовал.

– Нет! – сказал я. – Зашёл помыть руки.

Он разглядывал меня, и смятение никак не отпускало, я угадывал его по неосознанным движениям мимических мускулов. Кларенс знал, конечно, что я часто бываю в публичных местах, но вряд ли занимался плотной слежкой сам, лишь узнавал результат, скорее всего, не ожидал, что личное присутствие на месте действия повлияет на него так сильно. Любопытно, станет ли больше презирать и ненавидеть меня после этой знаменательной встречи?

Я учтиво кивнул и прошёл мимо так близко, что едва не коснулся его рукавом. Кларенс устоял, не отшатнулся даже, только втянул носом воздух, словно играл в вампира. Пожалуй, следовало возвращаться домой, я полагал, что дальнейшее общение с куратором в клубе, если оно и случится, ни к чему хорошему не приведёт.

Девушка ещё не вернулась, но я дожидаться не стал. Мы не давали друг другу никаких обязательств, потому я покинул клуб и побрёл к станции подземки.

Глава 4

Дома я сразу отправился в ванную. Необходимость постоянно смывать с себя чужие запахи не угнетала теперь как в старые времена. Жизнь стала комфортной, хотя свободы в ней и поубавилось. Я даже заказывал для себя специальные моющие средства – без отдушки, ну иногда покупал те, что делают для младенцев. Помню, как разглядывали эти пузырьки парни из спецназа, когда я почти сутки просидел в кабинете за столом, выполняя срочную работу, а кураторам показалось что я слился, оставив браслеты им на память. Войдя в раж, бравые воины обыскали весь дом, ну так они полагали. Иногда люди сами виноваты в том, что им отводят глаза.

Какое наслаждение стоять под прирученным водопадом, смывать с себя прожитое время. Пальцы коснулись коротких волос, и я скривился от привычной уже досады. Наступит когда-нибудь эра равновесия или я стучу в заколоченную дверь? Отрастить заново шевелюру хотелось даже больше чем снять браслеты.

Я решил вымыться ещё раз, взял бутылочку с гелем, рассеянно перечитал надпись, сообщавшую об отсутствии запаха, вылил прозрачную жидкость в ладонь и тут же выплеснул на пол душевой кабинки. Вытереться и одеться было делом считаных мгновений. Запах! Вот что не давало покоя, а ведь он мог изрядно выветриться, пока я блаженно соображал, что насторожило в нашем юном пленнике.

Широко шагая, я отправился в допросную и застал там обоих: и Дольфа и Барса, утомлённых и немного рассерженных друг на друга. Мальчик всё время, что провёл у нас не переодевался и не принимал душ – камеры у нас не слишком благоустроенные, рассчитаны исключительно на вампиров. Я шагнул в нему и склонился, ловя запахи, уткнул нос в куртку, поскрёб шов, чтобы добраться до сохранившихся там так нужных сейчас молекул чужого присутствия, потом переключился на волосы, зарылся в них, перебирая пряди.

Мальчик застыл, не смея шевельнуться, привкус его страха немного мешал, но я уже выделил всё, что мне требовалось – след Эзры на нём. То есть я чуял его и прежде, но просто запомнил, а не анализировал. Неизвестный злоумышленник разговаривал, касался одежды, волос, шеи. Намеренно он оставил эти знаки или нет, я не знал, но ошеломило другое. Это существо не было вампиром.

Невероятно. Меня потрясло сделанное открытие. Запах звучал удручающе похоже и всё же однозначно определялся как чужой.

Барс смотрел на меня внимательно, словно приготовился к прыжку. Я отпустил съёжившиеся плечи Дольфа и кивнул.

– Продолжай, просто решил проверить свои соображения. Есть что существенное?

– Нет, – сказал Барс. – Парень честно старается, но ничего мы не нашли. Тебе знаком запах Эзры? Я его запомнил, только толку от этого пока мало.

– Нет, для меня он тоже новый, но я решил, что полезно сохранить в памяти все оттенки.

Я бодро улыбнулся, хотя на душе скребли кошки, огромные как Барс, даже снисходительно потрепал по плечу приунывшего мальчика и вышел, плотно притворив за собой дверь.

Внутри пробудилась лёгкая вибрация, знак того, что опасность велика. Я хорошо знал реакции своего организма, а теперь понимал и причину. В мир пришло неизвестное и не так давно: за несколько последних лет, что я сижу в клетке браслетов и почти не имею возможности выглянуть в большую жизнь. Иначе, я просто почувствовал бы его раньше.

Запах. Грань, отличающая его от ауры вампира, была так тонка, что обращённому не удавалось её почувствовать, даже изрядный возраст здесь не помогал. Барс и другие мои помощники относились к этой породе, а я – нет. Как урождённый вампир я различал больше оттенков, чем те, кто начинал свою жизнь человеком.

Мальчик Лель помимо искренних извинений оставил в моём кармане флешку с более подробными чем при личной встрече оправданиями. Я скачал сообщение в автономный планшет и тщательно просмотрел текст и фотографии. Сведения Леля ложились в версию чужого практически без сопротивления, словно картинку собирали из фрагментов. Я тщательно изучил их, запомнил и отдал планшет Надин, чтобы все мои помощники владели той же информацией.

Следовало крепко подумать, прежде чем что-то предпринимать, потому я уселся за работу и быстро переложил с одного языка на другой очередную версию доблестного спасения Земли от гнусных инопланетян. Закончив текст и запустив автоматическую проверку орфографии, которую всегда делал перед тем как почистить книгу вручную, я невольно подумал, а как бы я сам завоёвывал чужую планету, загляни мне в голову такая бредовая идея?

Надо ведь не просто напасть, действуя на авось, следует план разработать. Бомбить континенты, разрушая города и заводы, это, конечно, красочно и весело, но зачем вообще прибирать к рукам землю, когда она в итоге ляжет руинами? Вот если запустить ядовитый газ или зловещий микроб, освобождая имущество от прежних хозяев по-тихому? Утилизировать трупы всё же легче, чем заново отстраивать цивилизованный мир.

Да, но есть и тут одно препятствие. Вампиры. На них не подействуют микробы и яд, их и бомбами почти невозможно вылущить из обжитого пространства. Что же теперь, вот так взять и отказаться от идеи завоевательства?

Панель закончила работу, и я со вздохом углубился в текст, решив, что тесное общение с современной прозой однажды сделает из меня маньяка или как минимум, изрядно обрежет кругозор.

Надо искать простые объяснения, а не выдумывать злобных пришельцев. Существо, похожее на вампира, но не вампир вполне может быть обычной мутацией. Зачем только этой жертве извращения науськивать мальчика-неофита на людей? Придётся и это обдумать и ребят настроить на правильную волну. Жаль, что все они обращённые – сенсоры всё же не те.

Доделав текст, я отправил его заказчику, а потом договорился о встрече в музее. За консультации мне платили неплохо, а отличить подлинник от копии я мог без особого труда, не только потому что был вампиром и замечал множество деталей, но и приличное художественное образование имел. Учился перед самой войной, знания сильно устареть не успели.

Машину к счастью уже доставили из ремонта, так что и на такси тратиться не пришлось. Я оделся с продуманной небрежностью и отправился на заработки.

В музее меня ждали. Картины стояли на мольбертах, и я сразу углубился в работу, вникая в суть полотен, вдыхая запахи. То есть анализ красок и холста сделают без меня, но и мой нос обладал не меньшей точностью. Теперь, когда старые произведения так дороги, даже подозрение в подделке могло оказаться роковым. Впрочем, музей, собирался их приобретать.

С первой я справился быстро: подлинник до самого последнего мазка. Запах его я вдыхал с удовольствием. Улыбка, которая всегда появлялась на моих губах в такие моменты, отразилась как в зеркале на лице второго эксперта, мы часто консультировали вместе, и даже общались обрывками слов вместо целых предложений, вполне при этом друг друга понимая.

Вторая работа заставила задуматься. Я тихо дышал, прислушиваясь к ощущениям, едва касаясь прошёл пальцами по разорванному кракелюрами красочному слою. Тихая картина и очень страстная. Подделка. Тот случай, когда копия лучше оригинала. Образ мастера, но ярче и внятнее. Всепоглощающее желание славы, признания и итогом – горький хлеб мошенника.

Мне не хотелось выпускать её из рук. Не сказать, чтобы я коллекционер, не по карману бедному вампиру сия забава, но эту картину я бы у себя в кабинете повесил. От созерцания её тихой радостью наполнилась душа, жаль, что участь полотна скорее всего, будет печальна.

Увлечённый исследованием я даже не морщился от назойливого запаха одеколона. Кто-то из представителей музея пользовался тем же простеньким ароматом, что и мой куратор, и эта раздражающая нота болталась на заднем плане, не слишком, впрочем, мешая. Я просто отодвигал её мысленно в сторону и занимался своим делом.

– Хороша! – шепнул второй консультант, человек.

– Чудесна! – ответил я одними губами.

С сожалением оставив понравившееся мне полотно, я приступил к третьей картине. Она заметно пострадала от времени и неласкового обращения так что пришлось повозиться, прежде чем признать её подлинником.

Я повернулся чтобы сесть к столу – заполнить протоколы, и лишь теперь обнаружил Кларенса, застывшего у двери. Оделся он примерно так же как я, то есть, наверняка пробовал соответствовать среде, хотя и не проникся до конца стилем. На лице формировалось знакомое недоверчивое выражение, в меру враждебное и не лишённое чуть высокомерного любопытства.

Что же он опять лично за мной таскается? Топтунов в службе не хватает?

Я холодно поклонился и занялся бумагами, без труда вернув себе рабочий настрой. За последние годы я привык жить под неусыпным присмотром, и если господин Неверов намеревался меня смутить или запугать, то не на того напал. Жаль, что его назойливое внимание иногда могло служить помехой моим делам, но я приспособлюсь и к этому.

Обменявшись поклонами, рукопожатиями и сердечными пожеланиями всего наилучшего с экспертом и обоими представителями музея, я пошёл своей дорогой, то есть прямиком к Неверову. Он ждал: ноги на ширине плеч, руки скрещены на груди, брови насуплены, губы поджаты. Сомневается в моих познаниях, или дружелюбие общения и прощания с людьми его как-то задело?

– Шейный платок должен лежать свободнее, – сказал я тихо, поднял руку, не замедляя шага, и поправил вышеназванный предмет туалета, так чтобы он не напоминал кокетливую удавку.

Человек успел среагировать не сразу, лишь когда я кончиками пальцев, чуть развернул его за плечо, потому что он мешал пройти, отшатнулся и рявкнул:

– Стой!

Я остановился.

– Да, Кларенс?

– Молодой человек, не кричите, здесь музей! – одёрнул его один из сотрудников.

Неверов, злобно зыркнув в его сторону, сказал хоть и резко, но уже значительно тише:

– Выйдем!

– Так я и пытаюсь.

Пихнуть меня в спину он то ли не рискнул, то ли просто не хотел ко мне прикасаться, так мы и пошли по узкому коридору: я впереди, он сзади. В тесном служебном вестибюле я остановился и повернулся. Не потащится же он за мной к машине? Вера будет недовольна.

– Кларенс, зачем вы меня преследуете? Насколько я помню, предварительный договор не ограничивает моего права зарабатывать себе на жизнь. Как и развлекаться в свободное от служебных обязанностей время.

– Не называйте меня по имени, господин Бэр. Мы не друзья и никогда ими не станем.

– Допустим, и всё же я не вижу оснований становиться врагами. Отвращение, что вы ко мне испытываете, вредит в первую очередь делу, а мне, поверьте, безразличны ваши предрассудки. Если у вас есть личные претензии, почему бы просто не высказать их вслух? Два разумных человека всегда могут прийти к соглашению и сделать общество друг друга если не привлекательным, то хотя бы терпимым.

– Вы не человек.

Это верно. И никогда им не был. Вполне вероятно, в Кларенсе проснулся инстинкт, который, случается, помогает людям различить то, что и обращённым не всегда доступно? Не хотелось бы видеть такие таланты в моём кураторе.

– Я разумное существо, господин Неверов, а каковы ваши притязания?

Серые с зелёными искорками глаза сверлили меня с угрюмой настойчивостью. Я не понимал этого неприятия, Кларенс не производил впечатление фанатика. У него накопились личные причины ненавидеть вампиров? Как назойливо он пытается представить меня богатым бездельником, а ведь его службе ничего не стоит выяснить размеры и источник моих доходов, что наверняка и сделали давным-давно. Наша разведка тоже намела немного сведений, но не обнаружила у этого человека внятных мотивов. Прижать бы его в тёмном углу, да просканировать как положено, жаль после этого нормальный рабочий процесс вряд ли будет возможен.

– Я не верю вам! – сказал он страстно, похоже занят был своим эмоциональным состоянием, даже оскорбления не расслышал. – Не могут кровососущие твари мирно уживаться с людьми! Это немыслимо.

– Вопросы веры не относятся к моей компетенции, Кларенс. Оценивайте факты, а не мнения. Вот мы вдвоём здесь, в полумраке уединения. Камер нет, свидетелей тоже. Мне ничего не стоит притиснуть вас к этой стенке и отхлебнуть из доступной жилы. Вот так!

Я шагнул ближе, вплотную, так что ощутил его дыхание на своём лице, склонил голову вбирая запах. Под моим взглядом сочная крепкая шея покраснела и вена на ней вздулась, предполагаю, что человек ощутил сильный зуд, но не шевельнулся, не дрогнул, хотя сердце застучало чаще и он едва не подавился скопившимся в горле воздухом. Сжались кулаки, ненависть сочилась из глаз гноем.

– Я тебя урою! – прошептал он.

Я сделал вид, что не слышу, продолжал свою песню:

– Видите, Кларенс, как просто, но я не нападаю на вас, потому что способен сдерживать свои желания и предвидеть последствия неразумных порывов. Укушу вас, вы ещё громче начнёте кричать, что вампиры плохие, начальству побежите жаловать, да и кровь у вас может оказаться невкусной. Так что до свидания, я пошёл.

Похлопал легонько его по плечу и отправился своей дорогой. Был момент, когда казалось, что догонит и затеет вульгарную драку, но как видно последствия откровенно нелепого поведения остановили. Точнее их неумолимость. Лишь шипящие проклятия летели вослед. Полагаю, запись этой беседы он начальству показывать не станет.

Я тоже сжал кулак, когда свернул в короткий коридорчик, ведший к посту охраны и спрятал для надёжности в карман. Пожилой мужчина в форме приветливо кивнул в ответ на мою улыбку и нижайшую просьбу выпустить и запереть на мной дверь. В музее ко мне все хорошо относились, хотя большинство знало, что я вампир, я часто бывал здесь и не только ради заработка, но и просто как ценитель прекрасного.

Вера рассеянно прогуливалась по стоянке, она не любила сидеть в машине, как другие водители. Среди припаркованных автомобилей выделялся один, поменьше нашего, но с такими же непроницаемыми стёклами, его не было, когда мы прилетели. Вера тотчас подтвердила верность моего наблюдения.

– Наглый ковбой сразу, как приехал, за тобой в музей потащился, – сказал она. – Разве мы собирались на встречу?

– Нет, это его личная инициатива. Мы поболтали, я его чуть не укусил, стоит сейчас в вестибюле ругается.

– Клёво! – восхитилась Вера. – Едем?

– Да, здесь сегодня больше денег не дадут, а крови так не нальют вообще.

Уже в салоне, когда мы снялись с парковки и влились в потоки транспорта, я вынул руку из кармана и уткнулся носом в ладонь. Я не ошибся. Знакомый запах витал вокруг моего куратора, и даже источник его я угадал правильно. Кто-то очень похожий на Эзру, точнее я определить не мог из-за слабости и без того с трудом уцелевшего аромата, вот так же дружески или снисходительно похлопал Кларенса по плечу.

У меня невольно сжались уже два кулака, зачесались клыки в дёснах. Вот значит как, господин Неверов? Вампиров вы ненавидите, но позволяете кому-то толкать невинного щенка на убийство живого человека? Какую тварь приютила служба? Почему нормально шедшие переговоры понадобилось зарубить, поставив против меня вместо умницы Бене терзаемого тёмной страстью Кларенса?

Одержимые ни при чём, они сами напуганы. Мальчик Лель, конечно, с изрядным приветом вампир, но совсем не дурак и не сумасшедший. Если он готов сотрудничать, забыв временно наши прискорбные разногласия, значит, чует угрозу с другой стороны.

Гнев я быстро сумел унять, но от бессилия хотелось скрежетать зубами. Да, контроль над вампирами, хотя бы в первые годы, а то и десятилетия предполагаемого сотрудничества – это нужно и полезно. Мы обязаны доказать, что можем быть адекватны, спрос с нас больше нежели с людей. Им дозволено убивать себе подобных и не считаться чудовищами, нам этого не разрешат. Всё нечестно, но тайно существовать с каждым годом становилось всё труднее, рано или поздно люди всё равно раскрыли бы нас и принялись уничтожать, как будто мы сами в этом не преуспели, затеяв пресловутую междоусобицу.

Ошибся я или нет, ища сотрудничества со смертными? Иногда меня посещали сомнения, и отчаяние, которое я скрывал от себя ещё тщательнее чем от других, наполняло душу холодом. Успокаивало лишь одно: сделанный шаг отменить было нельзя, а значит, всё что мне оставалось – идти вперёд. Стискивать зубы и улыбаться тем, кто считает любого из нас врагом.

Как я загнал себя в чужие рамки, почему не жилось в долине, где хорошо и привольно, где мой родной дом? В итоге всё потерял: ни жены не осталось, ни семьи, ни потомства. У нас, если что, это всё разные вещи.

– Притормози где-нибудь и купи дешёвый телефон, – попросил я Веру, вручая деньги.

Она кивнула. Летел ли за нами Неверов, прилипнув как хвост, я честно говоря не знал. Он ведь мог идти по маяку, на достаточном удалении. Небольшим риском следовало пренебречь.

Из машины я звонить не осмелился, хотя Вера и проверила её после ремонта на наличие жучков, но я остерегался дистанционных подслушивающих устройств, которые могут читать шумы и сквозь стекло кабины. Дома сразу прошёл в кабинет и набрал на дешёвом дисплее длинный номер.

– Алло! – классически ответил хорошо знакомый голос.

Что говорить, я обдумал заранее, потому уложился в несколько фраз. Там помолчали. Ответ прозвучал куда прохладнее приветствия. В долине меня не простили, но выслушали и то ладно.

– Я приму к сведению. Полагаю, это серьёзно, – и после паузы: – Будь осторожен.

– Благодарю, – ответил я, не рискнув назвать собеседника по имени.

Разобрав телефон, я тщательно уничтожил карту памяти и заодно аппарат, у нас имелась для таких случаев специальная печь. Дела ждали моего внимания, но я сел в кресло и закрыл глаза. Иногда накатывало вот такое настроение. Одиночество, как способ самозащиты. Я никого не хотел ни видеть, ни слышать. Мизантропия быстро отпускала, да и как иначе? Выбирать не приходилось. Я сжёг за собой мосты.

Глава 5

Совещаний я не люблю: выглядит претенциозно, совсем по-людски, но иногда приходится нарушать собственные правила. В начале ночи, когда все вампиры бодры и хорошо соображают, я позвал четверых помощников в кабинет. Я хотел видеть их лица, потому что собирался поделиться весьма необычной информацией, и доказать серьёзность и подлинность своих сведений не мог. Этим четверым я доверял, они прошли со мной долгий путь, и я рассчитывал на их понимание.

Надин, добрый гений, одно присутствие которого рядом давало мне силы жить. Именно она поддержала, когда я сломленный предательством Марики, почти перестал что-либо чувствовать. Она поняла меня, простила временную слабость и помогла снова стать сильным.

Барс, жестокий боец и толковый расследователь, несмотря на приличный возраст уверенно вникавший с бездну технических новинок, создаваемых людьми.  Его холодная логика часто помогала мне привести в порядок собственные мысли.

Рой и Ингерн друзья, чьей взаимной преданности оставалось от души завидовать. Они не всегда работали вместе, но увидев одного, я машинально искал взглядом и другого. Хотя вампиры и не меняются, эти двое с течением лет приобрели сходство, которого не было изначально. Отличные ребята, мастера на все руки.

Я называл этих вампиров помощниками, но всегда видел в них товарищей, равных мне соратников, несмотря на то, что избрание повелителем обращённых поставило меня выше, а происхождение отверзало целую пропасть между нами. Так я ведь и людей не считал низшей расой, иначе зачем обрёк себя на существование в кандалах браслетов? Я знал, что дорога будет трудной и долгой, но урождённый вампир, надеялся честно пройти её до конца.

Ребята расселись, кто где любил, и я оглядел их с нежностью. Команда, что не позволит предводителю поддаться слабости, так здорово, когда ты не один в жизни и деле.

– Что-то грядёт! – возгласил Барс легкомысленным тоном, хотя и без улыбки.

– Заткнись, Барсик, мы и так напуганы, – ответил ему Ингерн.

Рой оглянулся на товарища и снова принялся украдкой глазеть на Надин. Насколько я мог понять, она ему давно нравилась, и лишь удивлялся, что он не предпринимает активных шагов.

– Мы слушаем, государь! – Надин всегда держала небольшую дистанцию, допускаю, что правильно делала, наверняка ведь любой из этой троицы согласился бы составить ей пару. Почему она никого из них не берёт, я не задумывался.

– Ребята, дела обстоят хуже, чем представлялось нам вначале. Дикие не причастны к инциденту с Дольфом. Я виделся с Мальчиком Лелем и верю его словам.

– Среди одержимых могут оказаться совсем безбашенные, о которых никто не знает, – заметил Рой.

– Я тоже думал так вначале, но запах, который оставил на Дольфе Эзра не принадлежит вампиру вообще. Он очень похож, так что спутать несложно и всё же другой.

– Тебе знакомый? – быстро спросил Барс. Он не удивился, как видно сложил два и два раньше.

– Нет, – сказал я. – Если это мутация, то недавняя, и есть ещё одно обстоятельство, что напугало меня существенно больше. Схожий запах я снял с куратора Неверова. Очень близкий, но всё же отличный, как у особей одного вида.

– То есть, этих тварей, по меньшей мере, двое?

Две – поправил я мысленно. Тварь – женского рода. Работа переводчика сделала из меня придиру, но вслух я ничего не сказал.

– Да, и что-то мне подсказывает, что оба неизвестных субъекта имеют отношение к службе. Зачем нас подставлять, я пока не понял, но кто это делает, сомнений нет.

Мужчины переглянулись и вновь воззрились на меня, но заговорила Надин. Она одна была немного знакома с Неверовым, встречала его, когда он пару раз приезжал ко мне.

– Этот человек ненавидит вампиров, но делает это прямо. Его можно спровоцировать на откровенность. Всё не выложит, но проговориться в запале способен.

– Я могу этим заняться, – предложил Барс. – Я кого угодно могу завести и довести тоже.

Ну нет, это моя добыча, никому не уступлю! Интуиция подсказывала, что Неверов вообще, как люди выражаются: ни сном ни духом не виноват. Его не посвятили, быть может в силу импульсивности натуры, о которой говорила Надин. Используют втёмную, создавая видимость переговоров и заодно пытаются меня вывести из равновесия. Это довольно сложно, но реально, я ведь живое существо, хотя и с несколько иной чем у человека биологией.

Версия с подставой СБ объясняла и смену куратора тоже. Кому-то понадобилось максимально затянуть переговоры, и Кларенс с его отвращением к вампирам как нельзя лучше подходил для этой задачи.

– С человеком я справлюсь сам, а вот диких надо предупредить. Пусть ведут себя осторожно хотя бы в ближайшее время, раз всегда оставаться предусмотрительными не хотят.

– Я сделаю, – сказал Рой, оглянулся на Ингерна и продолжал, явно выступая от лица обоих: – Тимэ, возможно, у тебя крыша слегка сдвинулась от постоянного общения с современной литературой, но как ни смешно звучит, всё что написано в книгах, однажды может сбыться. Как раньше говорили: лучше перебдеть, чем недобдеть. Я поддерживаю. Версия бредовая, но именно это заставляет в неё верить.

– Что мы можем предпринять? – спросил Ингерн.

– Держать глаза и нос открытыми. Запах твари вы помните.

– Да, от парнишки несло, – согласился Рой. – Я ещё подумал, что вампир его прессовал незнакомый, но разве не могли они расплодиться тайком, пока мы тут демонстрируем лояльность и приручаемость? Извини, Тимэ, я целиком с тобой, но так это выглядит со стороны.

– Всё нормально. Быть может, у кого-то есть свежие соображения?

Помощники размышляли, но чем завершится этот процесс мне не суждено было узнать. Снизу позвонил охранник и доложил тоном полным пренебрежения:

– Государь, к тебе ломится этот парень из разведки!

На экране коммуникатора я увидел знакомое лицо. Неверов. Нечасто он навещал меня прежде, и всегда это происходило, когда он бывал очень зол. Значит, опять что-то случилось.

– Пусть поднимется.

– Нам исчезнуть? – спросил Барс.

– Останьтесь. Вдруг он драться полезет? Должен же кто-то сдерживать.

– Его?

– Меня!

Барс ухмыльнулся во всю клыкастую пасть, глаза его засветились воодушевлением. Ингерн как самый рослый, поднялся и стал ближе к двери. Надин положила ногу на ногу. Я откинулся на спинку рабочего кресла.

Неверов не вошёл, а буквально вломился в кабинет. Я оказался прав, лицо его застыло в маске бешенства. Вперив в меня пронзительный взор, он сделал несколько шагов вперёд и только тогда сообразил, что оказался посреди целой стаи вампиров.

Мои ребята и не пытались скрыть свою природу, показательно демонстрируя вызывающее бесстрастие черт, полную стылость поз, как у схоронившихся в засаде зверей. Да и стальной браслет каждый держал на самом виду.

Барс, когда взгляд человека остановился на нём, слегка шевельнул челюстью, едва заметно, но так, что под губами сразу наметились клыки. Котёнок был милым, но зубастым.

– Что случилось, Кларенс? – спросил я дружелюбно. – Прошу присаживайтесь. Чай, кофе, минеральная вода?

– Пиво тоже есть, – негромко вставила Надин.

Взгляд Неверова задержался на ней особенно долго. Милая моя обращённая вся была вызов: строгая официальность наряда и ослепительная женственная красота. Пожалуй, он запомнил её ещё с первого раза.

– Ты идёшь со мной, вампир!

Я подчёркнуто огляделся, словно предлагая уточнить, кого именно человек имеет в виду, хотя он смотрел прямо на меня.

– Я обращаюсь к вам, господин Бэр! – сказал он с нажимом.

– Разумеется, если я могу чем-то помочь, я всегда готов это сделать.

Я поднялся, и мои помощники мгновенно и бесшумно тоже оказались на ногах: при посторонних они вели себя как верные подданные, а не соратники, которым много позволено. Чувствовалось, что по спине Неверова вновь прошёл холодок страха, слух и обоняние говорили мне об этом, но так-то он себя не выдал. Впрочем, хищная стая выпустила его, не покусав и не потрепав. Никто даже не облизнулся.

Я категорически отказался садиться в его служебную машину, пришлось ему смириться с тем, что поеду следом на своей. Сам хотел сесть за руль, но как выяснилось, Вера ещё не ушла. Я заикнулся про сверхурочные, но она поглядела сердито.

– Пока машина стояла в ремонте, я ничего не делала, но ты продолжал мне платить. Обойдусь.

По-моему, Вера решила, что полезно быть рядом со мной, когда неподалёку маячит Неверов: то ли защищать меня от него стремилась, то ли не упустить любопытного зрелища, когда мы сцепимся.

Курс и цель Кларенс задал, вмешиваться в работу водителя не имело смысла, потому я просто сидел и смотрел в окно. Ночной город нравился мне больше, чем дневной, хотя и его заливал неистовый свет.

Занесло на окраину. Безликие корпуса заводов подпирали небо, но движение и здесь оставалось интенсивным. Мы пошли на снижение и припарковались в неуютном и тревожащем воображение месте. Вверх тянулись титанические опоры акведука, по трубам над головой текло что-то мне неведомое, я не слишком хорошо разбирался в современном производстве. С другой стороны уступами карабкалась на склон старая стена какого-то предприятия.

Вера осмотрела жухлую замусоренную траву под ногами прежде, чем вылезти из машины, и я последовал её примеру: дорогая обувь требовала уважительного к себе отношения. Неверов поджидал нас, всё так же злобно посверкивая глазами, и не он один: по склону перемещались другие люди, а свет прожекторов сходился в некой точке у самого основания опоры. Я уже понял, что там увижу.

Вера у машины не осталась, я подал ей руку, чтобы помочь спуститься по довольно крутому откосу. Дальше поблёскивала маслянисто река. Разило от неё так, что прочие запахи временно вообще перестали проникать в сознание. Глазам же ничего не мешало, даже яркий свет, потому я сразу разглядел девчонку в молодёжных уродливых одеждах, сломлено лежащую на загаженной земле. Голова повёрнута, на шее две тёмные отметины, на первый взгляд от клыков.

– Видишь? – прорычал Неверов. – Вы все – подлые твари!

– Что мешает тебе убедиться в моей невиновности? Вы для того и надели на меня браслеты, чтобы точно знать к чему я причастен, а к чему никаким боком.

Я выпростал руки из рукавов, предъявляя и кандалы, и язвы под ними, застарелые и изрядно уже мне надоевшие.

– Кто бы это не сделал, ты отвечаешь за всех своих!

– Так и на них вы нацепили маячки. Проверяй. Убедись, что никто из нас к этому не причастен и будь добр принеси извинения. Можно устно.

Он шагнул ближе, поскользнулся, потому что на волне своей ярости под ноги не смотрел, я учтиво придержал за локоток, как перед этим Веру, только Кларенс благодарить не стал, вырвался из моих пальцев, словно отвращение смыло остатки благоразумия.

– Мы проверим! Только и так всё ясно! Кто по-твоему мог это сделать кроме вампира?

– Если допустишь к телу, я скажу – кто, и экспертиза, поверь, мои выводы подтвердит.

Мы ещё немного посверлили друг друга взглядами, потом он чуть отступил в сторону, как бы давая зелёный свет, и я тут же воспользовался шансом. Ситуация неподдельно тревожила, я до судорог боялся, что человека убил кто-то из моих подданных или дикарей Мальчика Леля. Оба эти варианта могли нанести серьёзный удар по едва наладившемуся перемирию, так ведь именно этого кто-то и добивался.

Один из полицейских подал мне перчатки и бахилы, я с благодарностью принял и то, и другое. Следов моих так у тела не останется, а ведь одержимый подозрительной злобой Кларенс может и их к делу пришить.

Впрочем, стоило мне опуститься на корточки перед лежащим на земле трупом, как я забыл обо всём.

Барс управился бы лучше, всё же его обучали основам, но в принципе любой вампир может увидеть и понять очень многое. Отрешившись от вони реки и плавающего в ней и щедро разбросанного вокруг мусора, я сразу уловил хорошо знакомый запах, настолько чёткий, что, попросив у полицейских герметичный пакет для улик, тотчас наполнил его про запас. Ребятам полезно будет ознакомиться.

Затем бегло оглядел тело, сосредоточился на отверстиях, сделанных отнюдь не зубами. Имитация выглядела настолько топорно, что я невольно оглянулся на Кларенса: сам он что ли в элементарных вещах разобраться не может? Вампир тут и рядом не пробегал!

Облегчение, которое я при этом испытал едва не сбило с ног, они и правда немного задрожали, всё же страх меня мучил нешуточный. Никто не может поручиться за вампиров, источником которых послужили люди, потому что человеческое в них всё равно сохраняется. Сто лет назад я бы дал гарантию, что истинный не сойдёт с предначертанного пути, но сам теперь влез в авантюру, которую дружно осудили все, кто меня знал. Стоило оно того? Не знаю.

Осмотр я закончил быстро, потом прошёлся до воды, глянул в тёмные глубины, вернулся к куратору.

– Господин Неверов! – сказал я официально. – Будьте добры, объясните мне, зачем вам понадобилось устраивать эту провокацию?

Глаза Кларенса сочились такой злобой, что Вера шагнула ко мне и взяла под руку, словно напоминая, что она здесь, со мной. Я был невероятно благодарен всем людям, которые относились ко мне хорошо, но сейчас отвлекаться не стал.

Я сказал с нажимом:

– Женщину привёл сюда не вампир, запах совсем другой. Этот неизвестный ударил её по голове, чтобы потеряла сознание, да вон той палкой, которую упаковывают сейчас ваши эксперты. Ни один как вы выражаетесь, кровосос не лишит человека сознания, потому что еда в этом случае лишена эмоций и не насыщает.

– Она могла кричать и сопротивляться!

– Вы не знаете ничего о нас или не хотите знать? Воздействовать на точность восприятия может даже совсем неоперённый неофит, а если он и этого не умеет, у него всегда имеется под рукой физическая сила, противостоять которой человек не может.

Мы стояли глаза в глаза, но я догадался подняться чуть дальше по склону и смотрел сверху вниз, кажется, Кларенса это бесило не меньше, чем мои речи. Я продолжал:

– И самое главное: проколы сделаны не клыками, ваши эксперты подтвердят это если не пьяны и не проплачены. Здесь пустили в ход шило или кинжал с соответствующим клинком. Кровь выкачивали из жертвы с помощью шприца. Причём тот, кто это делал, вынужден был избавляться от уже извлечённой жидкости, точнее сливать её в реку. Не вся кровь ушла вниз по течению, вон у той коряги скопился мусор, капли попали и на него. Велите вашим людям взять образцы. Пока этот неизвестный выбрасывал добытую кровь, другая свободно выливалась из вены, текла на тело, одежду землю. Ваши специалисты наверняка могут определить, как много её пропало зря, да ни один вампир никогда не допустит таких глупых потерь.

Я сделал паузу, но ответа не получил. Не знаю даже, слушал меня Кларенс или нет.

– Если этого недостаточно, я могу привести другие факты, но в целом говорить нам решительно не о чём.

– Стой! – рявкнул он, когда я развернулся, чтобы уходить. – Поедешь со мной в Управление.

– Зачем?

– Тебе нечего бояться, если это дело рук не ваших. Тем более, сейчас ночь.

– Ну тогда с вас ужин! – усмехнулся я в красное от злости лицо.

Когда мы уселись в машину, Вера спросила с надеждой:

– Мы ведь с ним не поедем?

– Прокатимся. Ничего страшного.

Я наблюдал за тем, как Неверов отдаёт какие-то распоряжения, расспрашивает людей, работавших вокруг трупа. Любопытно было, достучится до него истина или же нет. Это всегда интересно знать, хотя бы в целях самосохранения.

Отвлёк писк телефона. Пришло текстовое сообщение. Я открыл его, полагая, что беспокоится кто-то из ребят, но номер отправителя был неизвестен и сообщение состояло всего из одного слова. Географического названия. Городишко милях в сорока от столицы. Я ощутил, как душу затопила тёплая волна благодарности. Долина всё же откликнулась на мой призыв. Простили меня или нет, в помощи не отказали.

Глава 6

Кларенс на этот раз не возражал против того, чтобы мы ехали в своей машине. Вера тянулась едва не вплотную за его служебным автомобилем. Хотя я делал вид, что тащиться в контору куратора для меня докука и почти оскорбление, на самом деле едва сдерживал радость. Проникнуть внутрь управления СБ, понюхать, чем там пахнет было полезной мечтой, а после недавних событий ещё и насущной. События начали развивать в опасном направлении, сейчас я намеревался припасть к источнику этой тревоги. Большого труда стоило сохранять на физиономии трагическую невозмутимость облыжно обвинённого в чужих грехах и невинно угнетаемого существа. Убедившись, что вампиры не причастны к убийству под акведуком, я только что плясать не рвался. Впрочем, Кларенсу знать это было не обязательно.

– Я пойду с тобой! – сказал Вера, когда мы причалили возле массивного неприветливого здания, точнее целого комплекса строений, огороженного силовым полем.

– Ни в коем случае. Запри машину изнутри и ложись спать на заднем сиденье. Я справлюсь.

– Точно?

– Да, у меня клыки длинные и бесконечное терпение. Всё будет хорошо.

Поверила она или нет, но возражать не стала, покладисто кивнула:

– Зови, если что.

Вряд ли Кларенс предполагал выписывать на неё пропуск, так что я с чистой душой пообещал позвонить в случае возникновения фатальных неприятностей.

Он ждал меня возле поста охраны, где я прошёл все требуемые процедуры. Браслеты весьма облегчили эту задачу, формальности свелись к минимуму.

Следом за Кларенсом я прошёл сквозь вестибюль к лифту. Рядом он идти не позволил, что более чем отвечало моим целям, я смог целиком сосредоточиться на запахах и смотреть по сторонам, не опасаясь отвлечься или столкнуться с кем-либо из сотрудников.

Истинный вампир способен поглощать информацию как песок воду, потому я не боялся упустить важные детали. Я смотрел, слушал, тянул запахи, зная, что первичная обработка пройдёт автоматически на уровне подсознания, обдумать всё как следует я смогу и потом. Безопасники ещё пожалеют однажды, что пустили вампира в свой огород. Они так и не поняли за прошедшие годы, как много он может у них взять. Мало знали даже об обращённых, я так и не понял, почему. Изучали, но не смогли совладать с лавиной полученных странных знаний?

Путь, к несчастью, оказался коротким, но всё же я просканировал по дороге и вестибюль, и лифт, и коридор – места, где людей и предположительно не совсем людей проходит немало.

Кларенс привёл в свой кабинет, оказавшийся меньше и гораздо скромнее моего. Впрочем, выглядел он достаточно функциональным. Куратор жестом предложил сесть, и я опустился на жёсткий стул, поскольку мягких кресел для посетителей здесь не было.

Сам хозяин кабинета предпочёл стать напротив, утвердившись задом на столик с какой-то оргтехникой. Люди часто так делают, обычно этим способом они стремятся показать или неформальность общения, или независимость нрава, хотя чаще всего выдают свою неуверенность. Кларенс мог теперь глядеть на меня свысока, но как я не без удивления обнаружил, не глядел вовсе. Взгляд упорно, минуя мою особу, блуждал по кабинету, хотя что там было такого, чего он не видел раньше?

Любопытно мне стало, какого плана мысли варились за стенкой высокого лба под немного растрепавшейся причёской? В эмоциях его я тоже толком не разобрался – целая буря из злости и сомнений.

Нагнувшись вперёд, он щёлкнул каким-то переключателем под кромкой стола и лишь потом посмотрел на меня:

– Эксперты говорят то же самое. По поводу убийства. Полагаю, более подробные исследования лишь подтвердят первичные выводы. Преступление совершил не вампир. Я ошибся.

Фразы шли отрывистые и неуклюжие, словно от неловкости ситуации он не успевал оформить их на выходе, но само признание объективной истины дорогого стоило от человека, прежде варившегося в своей ненависти как в кипятке, потому свой ответ я постарался тщательно отделать прежде, чем выпускать на волю, здесь следовало действовать с осторожностью, не спровоцировать новый виток надоевшего противостояния.

– Любой на вашем месте выдвинул бы самое очевидное предположение. Это естественно. Я тоже испугался поначалу, что кто-то из молодых допустил вопиющую небрежность. Вампиры ведь происходят от людей и ничто человеческое им не чуждо.

Его, казалось, мои слова зацепили. Истины иногда тускнеют от долго употребления и приходится освежать их, чтобы засверкали все доступные грани. Я продолжал:

– Поверьте, господин Неверов, я очень сожалею, что несчастная женщина погибла, но вину кого-то из своих подданных признал бы и скрыть не пытался. Только действуя честно можно договориться о подлинно серьёзных вещах.

Он отрывисто кивнул, отвёл взгляд. Потом снова на меня посмотрел. Скулы напряжены, между бровей морщинки, ладони беспокойно сжимают кромку стола – да, с ним сейчас нужно держаться осторожно, потому что ломка внутри происходит нешуточная. Беседа предстояла на грани крамолы, недаром ведь Кларенс отключил прослушку.

– Вы узнали запах нападавшего, господин Бэр?

– Нет, личность преступника мне неизвестна, но я взял образец, чтобы мои помощники могли ознакомиться с ним и выследить при случае. Кто бы это ни был, он совершил убийство не ради пропитания или наживы. Это провокация.

Кларенс поморщился, словно ему не нравились мои термины, хотя он и не возражал против сути.

– Попытка выдать дело рук человеческих за работу вампирских клыков? Так ведь и сами кровососы могли такое устроить, чтобы сначала вызвать подозрения, а потом блистательно их опровергнуть.

– Вампиры в силу своей природы не рискнули бы действовать так дерзко, скрытность веками служила для нас единственным способом уберечь свои жизни. Кроме того, ни один из нас не может быть уверен, что люди пожелаю придерживаться объективной точки зрения, а не удобной им. Вообще говоря, для того и придуманы провокации вроде той, что мы наблюдали этой ночью.

Его мои слова очевидно задели, он дёрнулся, скрестил руки на груди, хотя тут же вернул их на кромку стола, сочтя как видно жест отторжения неуместным. Глаза вновь засветились если не ненавистью, то упорным злым неприятием. Как же сложно выпрастывалась эту мятущаяся душа из паутины слежавшихся предрассудков!

– Вы как будто спрашивали ужин? – поинтересовался он с наигранным весельем. – Следуя законам гостеприимства, как я могу отказать? Идём.

Я послушно поднялся и последовал за куратором. Что бы он не затеял, мы побываем в других помещениях службы, и я смогу вынюхать ещё что-то полезное. Быть может, у меня не появится другого шанса попасть внутрь этой весьма закрытой конторы, надо стараться по полной программе, пусть даже под арест угожу.

Говоря честно, я почти поверил в последнее, когда Кларенс привёл меня в тюремный блок. Стальная дверь, впустив нас, захлопнулась как крышка гроба.

Я быстро просканировал несколько камер, но человека обнаружил только в одной. Людей охранников здесь не было, за порядком надзирали зрачки видео, но просматривался ими только коридор. Кларенс подвёл меня к обитаемой клетке, отпер решётку, движением головы предложил войти. Выглядело всё это тревожно, но я невозмутимо повиновался.

Навстречу вскочил с деревянной лавки настоящий гигант: выше меня на полголовы, шире в два раза, рыжий в веснушках с недобро горящими голубыми глазами.

– О, какая куколка! – воскликнул этот человек, оглядывая меня плотоядно словно вампир. – Вот спасибо, друг, а теперь можешь оставить нас наедине, мы найдём чем тут заняться!

Кларенс запер дверь, я оглянулся на него, не понимая или делая вид, что не понимаю, что от меня хотят.

– Ешь! – предложил он.

Понятно. Хочет насладиться зрелищем, возможно проверить какие-то сомнения, возможно, ему нужны для сравнения и окончательного вердикта подлинные следы от вампирских клыков, ну и ладно. Наблюдения здесь нет, вон унитаз прямо перед носом, а люди страшно стесняются подглядывать за естественными отправлениями друг друга. Если этот человек желает узреть, как питаются вампиры, я дам ему такую возможность.

Гигант уже тянул ко мне лапы, но я сам шагнул навстречу, чуть коснулся его груди кончиками пальцев.

– Тихо, малыш! Я понимаю, как такому шкафу как ты трудно контролировать свои порывы, но действовать надлежит по порядку.

Поймать взгляд и замкнуть его на себя, разумеется, не представляло для меня сложности. Доля мгновения, и человек попал под контроль. Я зашёл сзади, так чтобы открыть Кларенсу максимальный обзор и, перестав уговаривать жертву, вонзил клыки. Точнее, всего один, я всегда так делаю: меньше шансов инфицировать ранку, а доза моя невелика.

Сделав первый глоток, я поднял глаза, чтобы понаблюдать за реакцией куратора. Оно того стоило. Не представляю, чего ожидал мой Кларенс, но сейчас сдерживал эмоции с трудом, переводя ошеломлённый взгляд с рябого лица жертвы, на котором наверняка блуждала благодушная улыбка, на мой прилипший к ране рот и обратно. Бедняга, как будто, пребывал в лёгкой панике, не иначе как уже представлял сколько объяснительных записок ему предстоит написать, чтобы отмазаться от загадочного происшествия в камере следственной тюрьмы.

Напрасные хлопоты, палачом я не работаю, а уж бесплатным – тем более. Стакан крови для такой туши потеря несущественная, а больше я и не выпил, прижал рану языком и, дождавшись, пока она схватится, аккуратно отстранил жертву.

Люди, насколько я знаю, пытались брать на анализ слюну вампира с поверхности таких свежих ран, но проделывали напрасный труд: активируя регенерацию, наша жидкость перерабатывалась без остатка за считанные мгновения.

– Спасибо! – сказал я. – Было довольно вкусно, хотя от нескольких вредных привычек этому человеку следовало бы отказаться.

Кларенс сглотнул, мне показалось, что его слегка затошнило. Я сам был донельзя напряжён, хотя наружно и демонстрировал расслабленное спокойствие. Опять следовало вести себя предельно осторожно, не порвать ту едва наметившуюся ниточку понимания между нами, которую я мог и нафантазировать, но упорно берёг.

Нас разделяла решётка – любопытный момент. Я шагнул вперёд, сжал ладонями толстые прутья, приблизил лицо, так что ощутил кожей холод металла. Кларенс наблюдал за мной, как смотрят на опасного, но надёжно изолированного зверя. Я осторожно набрал воздух в грудь и сказал:

– Хотите допросить этого человека, господин Неверов? Он сейчас добродушен и расслаблен, ответит на любые вопросы.

Наживку доблестный сотрудник спецслужб схватил, не принюхиваясь – сразу. Я увидел, как изменилось выражение лица. Смертный возможно и не уловил бы таких тонких нюансов, но вампиры различают значительно больше деталей.

– Можно ли доверять сведениям, полученным таким путём? – скептически поинтересовался Кларенс.

– О да! – сказал я.

Взяв за руку человека, я подвёл его к решётке и заставил ухватиться за прутья, как недавно делал сам.

– Ответь на вопросы этого господина, и всё будет хорошо.

Он кивнул и посмотрел на Кларенса с приветливой улыбкой. Игнорируя ошеломлённый взгляд последнего, я поднял руки, словно освобождая себя от участия в будущей беседе и отошёл в дальний угол камеры, демонстрируя полную готовность игнорировать чужие, до меня не касавшиеся тайны.

Я на самом деле не слушал, так углубился в свои мысли, что Кларенсу пришлось окликнуть два раза прежде чем я сообразил, что допрос окончен и меня зовут на выход. Жертву я отвёл к лавке и предложил лечь и поспать. Здоровяк повиновался как младенец. Легче лёгкого управлять как раз вот таким крупными мужчинами, если Кларенс пытался меня смутить, то не преуспел.

Я терпеливо дожидался, пока он возился с замком и отворял решётку.

– Идём! – сказал он уже не так сурово, как прежде, а скорее задумчиво. Пошли мы, к сожалению, не куда-нибудь ещё, а в его кабинет.

Я уселся на знакомый стул вопросительно поглядел на куратора: что теперь?

– Этот человек – преступник, – пояснил Кларенс, словно оправдываясь передо мной. – На его счету не одна человеческая жизнь.

– Я не знал, а то был бы с ним жёстче.

– Насколько я понимаю, кровопотеря пойдёт ему только на пользу.

– Совершенно верно.

Кларенс бросил на меня короткий взгляд, смысла которого я не понял.

– Жаль, нельзя запротоколировать, то что он рассказал под гипнозом.

Вот что его беспокоит, а ведь раз подпустил меня к этому человеку, мог догадаться, что работу я сделаю качественно.

– Допросите его, когда выспится, господин Неверов. Полагаю, запираться он перестанет.

– И вы можете вот так легко и просто расположить к себе любого человека?

Причина напряжённости в этом? Ну я за откровенность.

– Если рассматриваю его как жертву, почему нет? Вы ведь не полагаете, что я могу поступить так с индивидуумом, который выступает другой стороной в важных для меня переговорах? Чего в этом случае будут стоить достигнутые соглашения? Господин Неверов, я бы не стал на путь сотрудничества, не намеревайся я играть честно.

Он взирал с осторожным любопытством, и я добавил чуть тише, словно доверяя эту информацию только ему:

– Обманывать гораздо удобнее, оставаясь в тени.

Против этого утверждения возражать не стал даже безопасник. Я поинтересовался:

– Могу я ещё кое-что сказать?

– Попробуйте.

– Освободитесь от ненависти. То есть, если велико желание презирать вампиров, живите с ним, это нормально и свойственно большинству, но не позволяйте себе пристрастно относиться к человеку или не человеку, с которым вам приходится тесно сотрудничать.

– То есть к вам, господин Бэр?

– Именно. Воспитайте в себе равнодушие, и тогда ни я не сумею обвести вас вокруг пальца, ни тот, кто постарался внушить вам эту любопытной этиологии ненависть.

Кларенс не ответил, но отлип от привычного стола с оргтехникой и сел за свой рабочий, словно вот только теперь и должен был начаться допрос с пристрастием, ради которого он притащил меня в свою контору. Я наблюдал за ним с любопытством и неясной тревогой. Пристрастия честно говоря не боялся, а вот нового ухудшения и без того непростых отношений – весьма.

Из ящика стола вместо ожидаемой дыбы появился обычный стальной браслет, похоже, тот самый, что я носил прежде, а потом машинка для расцепления замков. Я поднял вопросительный взгляд.

– Руки дайте, – приказал Кларенс.

Он снял с меня кандалы с серебром и полминуты не меньше разглядывал застарелые язвы, оставшиеся от них, мне показалось, что хотел дотронуться до ожога, хотя я и не понимал мотива такого побуждения. Затем осторожно обвил вокруг моего запястья старый стальной браслет, стараясь не задеть изувеченную плоть, и срастил его фиксатором.

– Благодарю, – сказал я.

Он кивнул, но, когда поднял глаза, взгляд сочился непобеждённым упорством.

– Это ничего не значит. Не надейтесь, что я проявлю слабость или снисхождением. Мы не друзья и никогда ими не станем.

– Меня устраивает. Я хочу разумного сотрудничества. Близких у меня достаточно.

Он криво улыбнулся.

– Вы же их король. Разве у монархов бывают друзья?

У тех, кто поднялся над своими подданными – может быть, но у меня другой случай, хотя это и не та информация, которой я готов поделиться. Я к своему королевству спустился с олимпа, власть и благополучие утратил, а не приобрёл, зато нашёл тех, кто предан нашему общему делу. Это хороший приз, лучшего я не желал.

– Да, – сказал я, от души улыбаясь.

Он заворожённо посмотрел на мои зубы, потом вздрогнул словно проснувшись и поднялся.

– Я провожу.

К выходу шли молча, что меня опять-таки устраивало, я заново считывал все запахи, выделяя новые и проверяя старые. Добросовестно проследив, чтобы я покинул здание СБ, Кларенс отрывисто кивнул на прощанье и исчез.

Глава 7

Несмотря на глубокую ночь, точнее, приближающееся утро, стоянка отнюдь не пустовала, служба, как видно, трудилась круглосуточно. Я обошёл нашу машину со всех сторон, но ничего тревожного не заметил. Вера спала на заднем сидении, как я и велел, и от того, что чересчур самостоятельная женщина меня послушалась, я испытал чистую радость, какой не помнил с самого детства. Будить её не требовалось. Я сам сел за пульт управления нашим чудовищем.

Когда мы снялись со стоянки, Вера приоткрыла один глаза и пробормотала, что сейчас встанет, и поведёт сама, но я немедленно возразил:

– Я справлюсь, движение сейчас спокойное.

– Да, что-то меня разморило. Как у тебя всё прошло?

– Нормально. Побеседовали. Он признал мою правоту.

– Так вот зачем тащил на свою территорию – не так стыдно, – пробормотала Вера.

До меня долетел судорожный зевок.

– Спи, – сказал я. – Все разговоры потом.

Я и сам рвался домой. Чтобы как следует разобраться в той массе информации, что рухнула на меня в здании службы, следовало сконцентрироваться, потому я наметил самый короткий маршрут и полетел, стараясь маневрировать бережно и не потревожить хрупкий человеческий сон.

Для вампира вести транспортное средство – задача несложная и я мог погрузиться в себя уже сейчас, но забота о Вере заставила сосредоточиться только на дороге, и это если не спасло нас, то свело понесённый ущерб к минимуму.

Когда в воздушной толчее одна машина, шедшая сверху, ринулась прямо на нас, я отреагировал на долю мгновения раньше, чем должен был, погрузись в свои мысли целиком, и потому имел в запасе ещё и этот промежуток времени.

Выбора не осталось. Нападавший выглядел втрое крупнее нас и рухни он сверху, обе машины долетели бы до тверди грудой смятых деталей. Моментально поняв, что это не случайность, и на нас конкретно наехали, я сразу пустился во все тяжкие.

Покинув свой ярус, я тоже устремился вниз, впритык проскочил между двумя грузовиками, спустился ещё на один уровень, притёрся боком к стене, чтобы не столкнуться с чем-то, что отмечал лишь краем сознания.

Нас всё ещё преследовали, сзади уже закрутился целый водоворот столкновений, но та первая машина шла по пятам, хотя и не так изящно, как я вёл свою, я даже разглядел за прозрачным и ещё чудом целым колпаком искажённое ужасом человеческое лицо.

Это не он нас атаковал, бедняга сам пребывал за гранью паники, кто-то управлял автомобилем с диспетчерского пульта. Опять провокация службы? То есть, сначала дать мне понять, что человеческое отношение к вампиру допустимо, а потом вот такое устраивать?

Мысль я не додумал. Наметился просвет наверху, многие притормаживали, завидев аварию впереди, я рванул в него, опять задел стену, но тут уж раздумывать не приходилось, в последнюю очередь я боялся повредить машину. Я спасал человека. Веру мои бешеные маневры сбросили с сиденья на пол, и она никак не могла выбраться из узкого пространства, зато материлась так, что я невольно поворачивал в ту сторону заинтересованное ухо.

Завидев ещё просвет, я проскочил очередной ярус, с трудом избежал нового столкновения и тут взору открылась частная стоянку на одной из крыш, я посадил машину прямо на неё, хотя и пришлось для этого буквально метнуться в сторону.

Преследователь безнадёжно завяз в суматохе позади, и я мог просто продолжить свой путь, но покидать место происшествия, значило преступить закон, а вот этого позволять себе не следовало. Добропорядочность – тот крест, что приходилось нести натурализованным вампирам. Терпимое, в целом, если признаться честно, проклятье.

Никто на нас больше не нападал, в воздухе хватало и других забот, так что я поспешил убрать колпак и вытащить Веру наружу. Растрёпанная и невероятно злая, она широко раскрытыми глазами уставилась на то, что творилось на улице и даже ругаться перестала.

– Тимэ! – сказала она, и дрогнувший на мгновение голос напугал меня гораздо больше, чем вся предыдущая брань. – Это уже слишком!

– Ты права!

Я достал телефон и набрал номер Кларенса, включил заранее видеоканал. Сердитое лицо появилось на экране спустя несколько мгновений.

– Я не давал права беспокоить меня в любое удобное вам время! – отчеканил он.

Решил, что я размяк и в друзья набиваюсь? Сотруднику службы не следовало бы демонстрировать такую вопиющую наивность. Вампиры не сентиментальны, истинные так и людьми никогда не были, всё человеческое для них – вариант бытия, а не его основа. Я выдержки не лишился, но решил, что вот сейчас полезно выпустить наружу немного кипевшего во мне бешенства. Право слово, тошнило уже от навязанной исключительно мне политкорректности!

– Да что вы? – прошипел я, позволяя клыкам немного удлиниться. – Вы мне устраиваете провокацию посреди улицы, не стесняясь неизбежных человеческих жертв, а я должен ощущать себя смиренным участником переговорного процесса?

Я развернул телефон, позволяя собеседнику обозреть нашу искалеченную машину и аварию на заднем плане, через пару секунд, вновь обратил аппарат к себе. Разберётся теперь. Отследить событие по сводкам и местоположению моего маяка труда для него не составит.

– Это уже слишком! – заявил я, бессовестно позаимствовав слова Веры.

Я реально разозлился, хотя если быть откровенным, как раз Кларенса в произошедшем не подозревал. Его наезды отличались заметным гуманизмом, и более скромными масштабами. Взять тот последний случай возле развлекательного центра – разрядник ведь был выставлен на режим умеренного поражения, я потрудился посмотреть, прежде чем выбросил оружие. Там последствия просчитать удавалось, здесь – нет. При всей организованности дорожного движения, аварии часто заканчивались для кого-то печально.

Поглядывая одним глазом в сторону уже начавшегося разбирательства, я осмотрел нашу машину. Почему нужно обязательно бить по самому больному: по бюджету? Опять предстоит ремонт, хотя тут, возможно удастся привлечь к делу страховую компанию, вина ведь не на мне, камеры покажут.

Я вздохнул, обнял Веру, хотя трясло её, кажется от злости, а не от страха.

– Поезжай домой. Я тут справлюсь один.

Она опять послушалась, понимая, что свидетельские показания внезапно разбуженного человека вряд ли получатся вразумительными, а за рулём она не сидела. Я проводил Веру до вагона монорельса и вернулся к машине.

Кому и зачем понадобилось нападать на государя обращённых? Убить меня таким примитивным образом нечего было и надеяться, хотя мало кто об этом догадывался. Покушаться на Веру не имело смысла, машина повреждена, но умеренно, ценностей внутри нет.

Хотя одна есть. Я проверил пакет с запахом душегуба, он лежал в тайнике под пультом и ничуть не пострадал. Неужели дело в нём? Если так, то времени на долгое расследование у нас не осталось.

Я сел за пульт управления и полетел к месту аварии. Здесь уже работала комиссия. Пострадавших увезли, смертельных случаев, к счастью, не было. Люди действовали спокойно, без суеты. Виновник происшествия, как выяснилось, отделался царапинами и ушибами, но страх сочился из его глаз почти осязаемой волной. Человек то пытался доказать, что он не хотел, машина просто сама вышла из повиновения, то замолкал, впадая в тупую безнадёжность. Я подтвердил его версию развития событий, и меня выслушали внимательно.

Бедный парень воодушевился, обнаружив, что кто-то разделяет его точку зрения, а не норовит выдать случившееся за злой умысел или преступную небрежность. Дорогого стоил его загоревшийся надеждой взгляд. Я надеялся, что мои показания помогут человеку оправдаться.

Некоторое время спустя и Кларенс появился на месте происшествия, как видно вникать в мои проступки входило в сферу его обязанностей, но близко не подошёл, я тем более не искал общения. Мы издали обменялись неприязненными взглядами, как разругавшиеся вхлам любовники, а потом меня отпустили, и дальнейшими соображениями службы по поводу аварии я не интересовался.

До дома оставалось всего ничего, так что я решил долететь на своей машине, пусть даже дорожная служба и пришлёт несколько штрафных квитанций за появление на улицах в разбитом виде. Пакет с образцом воздуха был слишком велик, чтобы спрятать его в карман, я не хотел разгуливать с ним в общественном транспорте.

Меня встретили Надин и Барс, прямо на нашей частной парковке. Как выяснилось, Вера, доехав до своей квартиры, позвонила в мой дом, чтобы, во-первых, сообщить, что добралась благополучно, во-вторых, рассказать моим встревоженным помощникам об аварии. Всё же замечательные люди и вампиры работали со мной, я ощутил такой сильный прилив тепла к душе, что загорелась мягким жаром кожа.

– Займитесь! – сказал я Барсу, вручая пакет. – Пусть как можно большее число твоих подчинённых запомнит это запах и с ребятами поделись. Наш противник, кто бы он ни был, наращивает активность, значит и нам пора.

– А у тебя есть какие-то соображения по поводу природы этих существ?

Я покачал головой.

– Пока нет, но предлагаю обозначить их пришельцами из космоса, явившимися завоевать Землю. Версия не хуже прочих, а я, переводя с одного языка на другой многочисленные боевики, весьма подкован в предмете.

– Ха-ха! Молодчина, Тимэ, шутка мне по душе! – ответил Барс и убежал в своё ведомство.

Я ощутил мимолётную растерянность, поскольку говорил серьёзно. Какие шутки? У меня вообще чувства юмора нет, я ведь даже не человек! Надин тихо стояла рядом, такая собранная и спокойная, что, глядя на неё, и я начинал проникаться безмятежностью, так нужной в данный момент.

– Посиди со мной! – попросил я. – Побудь неподалёку, я собрал кое-какие сведения и мне нужно их обдумать.

– Конечно, – ответила она.

Я улёгся на диван в маленькой гостиной и закрыл глаза. Надин набросила на меня плед, поправила подушку. Я не нуждался в тепле, но ощущение уюта помогало сосредоточиться. Я благодарно улыбнулся, и ещё несколько мгновений слышал, как Надин ходит по комнату, задёргивая шторы и передвигая кресло.

Едва она затихла, как я тут же провалился в банк данных, полученных этой ночью. Я вновь шёл по коридорам службы, ехал в их лифте, посещал кабинеты, но теперь делал всё так медленно или быстро как мне требовалось. Что-то пропускал, спеша добраться до сути, где-то задерживался многократно прокручивая воспоминания, вникая в них разумом и интуицией. Обычный для вампира этап осмысления, мы ведь имеем возможность анализировать происходящее отсрочено, это людям надо соображать сразу, потому что они не в состоянии удержать в первозданности прошедший момент бытия.

Когда я открыл глаза, снаружи разгорелось утро. Надин тихо сидела в кресле, мягкое утомление делало её ещё более привлекательной, чем всегда.

– Прости, заставил тебя со мной возиться. Отдыхай, Надин.

– Мне не трудно, – ответила она, а затем сказала нечто странное: – Ты очень красивый, Тимэ.

Меня её слова озадачили не на шутку. Я никогда не задумывался о том, насколько привлекателен. Для вампира, особенно истинного, это момент несущественный, мы способны внушать симпатию и не обладая выдающейся внешностью. Даже утрата волос беспокоила не потому, что я видел в том ущерб облику, а потому что страдала суть, я просто себя не узнавал, ну и церемониальную косу плести стало не из чего, хотя мне и не грозили в ближайшее время соответствующие мероприятия.

– Прости? – пробормотал я.

– На тебя приятно смотреть, в твоём обществе комфортно находиться, – пояснила Надин. – Так я пойду, если больше тебе не нужна.

Я кивнул, но не сразу пришёл в себя. Никто никогда не говорил мне таких вещей. У истинных вообще не принято выражать свои чувства, точнее мы показываем их, когда положено, а не когда хочется, и уж тем более взаимная симпатия или антипатия обсуждению не подлежат. У людей, я знал, всё иначе, но не думал, что на меня это правило тоже может распространяться.

Мелькнула вдруг крамольная мысль, что будь я свободен, несомненная красота и душевные качества Надин привлекли бы меня к ней. То есть, как мужчину, а не как вампира и государя. Любопытно, во что бы вылился этот интерес? Ухаживать за дамами я не умел в принципе. В долине женились затем, чтобы продолжить род, а не ради мифической любви, которую наполняли некоторые переводимые мною романы. Иногда чувства, в них описываемые, пробуждали любознательность, но чаще тихий ужас. Вот уж страдать из-за ерунды я никоим образом не стремился.

От возвышенных размышлений отвлёк сигнал внутренней связи. Я включил переговорное устройство.

– К тебе гость, государь, – скептически доложил охранник. Как видно маленькая женщина на заднем плане доверия ему не внушала.

С первого взгляда я подумал, что это Вера пришла с утра пораньше лично разбираться с покорёженной техникой, но вглядевшись в размытое изображение на мониторе узнал замаскировавшуюся гостью. Бенедикт!

– Впусти, проводи в кабинет.

Я поправил как смог костюм, жалея, что не успею принять душ и переодеться, но на глупости времени не было точно, даже с учётом того, как быстро мы можем управляться. Визит Бене, совершаемый тайно и наверняка в нарушение инструкций будил нешуточную тревогу.

Я встретил её на пороге рабочей комнаты – наиболее защищённого от чужой прослушки помещения в доме. Бенедикт мало изменилась за тот год, что мы не виделись, разве что немного похудела, да глаза блестели тревожно. Хотя последнее вполне вероятно происходило потому, что она в нарушение правил своей конторы пришла к поднадзорному вампиру. Мы не встречались с тех пор, как мне дали другого куратора, и я прекрасно понимал, почему.

– Проходи. Здесь можно разговаривать свободно. Рад тебя видеть, Бене. Как дети?

– В порядке.

Я усадил её на диванчик в углу и предложил кофе, хотя и не был уверен в своей способности его приготовить. К счастью она отказалась.

– Ничего не надо, я ненадолго. Я слышала, Кларенс приводил тебя в нашу контору. Зачем?

– Не имею представления. Если ему хотелось посмотреть, как я пью кровь, не обязательно было устраивать кормление в вашей внутренней тюрьме, но Кларенс вообще странный. Заставил целый год носить серебряные браслеты, сегодня снял, заменив на обычный стальной. Начал лучше ко мне относиться или проводил очередной эксперимент?

Бенедикт помолчала, словно решимость, с которой пришла ко мне оставила её на время. Наверное, даже ей сложно было перейти на новый уровень общения. Я терпеливо ждал.

– С некоторых пор у нас творятся странные вещи, Тимэ. Секретов и в секретной службе хватает, но теперь словно бы появился дополнительный слой безопасности.

– Быть может из-за того, что вампиры вышли из тени?

– Тому уже несколько лет, а новые странности начались примерно тогда, когда наша с тобой плодотворная работа сменилась тем, что существует сейчас. Тебе дали куратора, прокачанного на ненависть, меня отстранили, а на самом верху возникли как ниоткуда сотрудники, которых прежде никто не видел.

– Так случается. Перевод из провинции, из других служб?

Бенедикт решительно тряхнула головой. В парике и без макияжа она выглядела странно. Мне всегда казалось, что они с Верой не слишком схожи, но я не великий мастер маскировки.

– Моя знакомая попыталась выяснить происхождение одного из неофитов, и не смогла это сделать. Она не нашла следов, более того, за излишнюю любознательность ей немедленно понизили допуск.  Эти субъекты действительно пришли как ниоткуда. Тимэ, не может случиться так, что существуют незарегистрированные вампиры, о которых ты не знаешь?

Только громадный опыт в сокрытии эмоций позволил мне не дрогнуть даже ресничкой. Разумеется, они существуют, их много больше чем тех, что носят браслеты, но это не моя тайна и раскрывать её я не вправе.

Я скептически поднял бровь.

– Разумеется, я ограничен в своих передвижениях и не могу ручаться за весь мир.

– Тимэ, речь идёт пока о нашей конторе, ты был там, и после этого началось некое шевеление, которое меня напугало. Словно они увидели своего, который может их выдать, потому что узнает.

– Да и на меня довольно глупо покушались, когда я возвращался домой.

– Я знаю. Кларенс мне сказал. Он тоже встревожен. И работу над детектором, который якобы должен был выявлять вампиров, почему-то прикрыли или засекретили.

Сказать? Имею я право делиться такой неясной информацией? А что делать? Люди вообще бессильны перед этими существами. Бенедикт старался отнестись ко мне по-человечески, и я ведь чувствовал, что дело не только в выполнении задания. Наверное, пришла пора доверия, и кому как не мне сделать первый шаг? Я сказал:

– Это не вампиры, Бене.

Ну да. Пришельцы из космоса.

Глава 8

Разумеется, Бенедикт я эту бредовую версию повторять не стал. Инопланетян я как вариант не рассматривал, точнее не отмёл его окончательно лишь из чистого упрямства. Поданным угодно было угорать над государем из-за специфики его работы, ну и ладно. Я не мог похвалиться чувством юмора, так и обидчивостью тоже. Если мы примемся называть противников пришельцами, их это собьёт с толку, и шутка пойдёт на пользу делу, что ещё от неё требуется?

Беседовали мы с Бене недолго (она спешила исчезнуть), но обсудить успели многое. Моим доводам она вняла, знала, что сенсорам вампира можно доверять. Чутьё у нас не хуже собачьего, а в некоторых отношения, наверное, и точнее, при этом мы ещё и разговаривать умеем, так что в поисках следов на нас можно положиться так же, как и на этих полезных животных. Хотя более развитый интеллект предполагает и лживость – от этой истины никуда не уйдёшь.

Бенедикт считала, что в секретных лабораториях давно вывели некий гибрид человека и вампира и либо привлекают к работе уже созданных монстров, либо вводят сыворотку перемены нужным людям. Слухи такие по службе смутно, но ходили. С другой стороны, эта версия не объясняла появления новых агентов ниоткуда. Разумеется, подчистить за человеком все следы его существования – задача несложная для безопасности, вот только зачем тратить на это время и ресурс? Мне более вероятным представлялся обратный вариант.

Вампиры тоже вели исследования, в частности, пытались отделить полезные свои свойства от вредных: избавить, к примеру, совершенное в целом существо от опасных аллергий на серебро и солнечный свет. Дело шло со скрипом – у нас. У людей могло и получиться, в конце концов их возможности и сравнить нельзя было с нашими.

Спорить, кто прав, кто виноват мы с Бене, естественно, не стали, я же говорю: всегда находили общий язык, судьба однозначно указывала нам долю соратников. До получения конкретных сведений все версии имели право на существование, да и не противоречили они друг другу. Я иногда полагал, что полный букет мутаций может оказаться правдой одновременно, как и шутка про пришельцев вполне способна переместиться в разряд истины. Если так и произойдёт – сам начну романы писать, материала хватит.

Проводив Бенедикт, я лёг отдохнуть, а потом устроился в кабинете с очередным переводом, отвлекаясь иногда, чтобы поразмыслить о наших будущих действиях. Город, о котором сообщали из долины. Поискать о нём сведения в сети я не рискнул, вполне справедливо полагая, что и мои странствия по интернету не остаются без внимания спецслужб. Разумеется, я не прочь был сам съездить и выяснить, что это за место и почему привлекло внимание урождённых, но слишком рискованно было уйти из-под надзора. Пока оно того не стоило. Я намеревался предложить задачу Рою и Ингерну, знал, что друзья справятся с любой.

Вечером я отослал готовую работу заказчику и вплотную занялся делами собственного королевства, то есть роздал все нужные поручения, что много времени не заняло. Ночь я освободил для себя.

Я никому ничего не сказал, но она кое-что для меня значила. Пятьсот лет – невеликий возраст для вампира, когда речь идёт об истинных, но всё же я достиг некого рубежа. Отпраздновать тёмный час своего рождения в этот мир я собирался в одиночестве.

В долине мне устроили бы грандиозное торжество, знаменуя дату полного совершеннолетия, я получил бы подарки, здесь же, где приходилось скрывать, что я не обращённый как все прочие, а рождён во тьму младенцем никто не наградит даже улыбкой, ну и пусть. Я выбрал дорогу, не разочаровался в ней, а хорошего плана всегда следует придерживаться.

Надин объяснил, что хочу прогуляться. Принял душ, оделся просто и вышел в город.

Некогда шумные улицы почти опустели. Жители теперь редко передвигались пешком, потому большинство встречавшихся мне прохожих относилось к категории чудаков или же личностей склонных вести криминальный образ жизни. Ни те, ни другие меня не страшили, я распространял вокруг себя ауру одинокого и сильного зверя, в равной степени отпугивая обе разновидности ночных странников.

У входа в нижний парк навстречу попался вампир – дикий. Я заметил его гораздо раньше, чем он меня и с любопытством ждал, как себя поведёт. Большинство одержимых идеей скрытного существования сторонились натурализованных как солнечного света, но этот вежливо поклонился, хотя и издали, а потом быстро убрался с моей дороги.

Я прошёл по главной аллее, потом свернул в глубину парка, вдыхая почти живой запах растений. Отчаянно потянуло куда-то в лес, в дичь, на простор не облагороженной или не загаженной природы, но остались ли ещё такие места на этой планете? Людей расплодилось много и становилось всё больше, в космосе они пока лишь начали расселяться, не считать же серьёзной популяцией небольшую колонию на Марсе и лунные базы. Поэтому смертные так недоброжелательно отнеслись к соседям? Испугались за жизненное пространство? Так вампиры всего лишь санитары социума, полезный можно сказать элемент бытия.

Я усмехнулся милому цинизму привычных суждений. Люди охраняют волков, чтобы не вырождались олени, при этом в своей среде пропагандируют массовую выживаемость, в итоге общество распухает от неполноценных особей для которых приходится строить и содержать многочисленные лечебницы и пансионаты. Бракованные вампиры почти никогда не выживают, у нас с этим сурово.

Гуляя по парку, я внимательно присматривался, но наружного наблюдения не обнаружил: либо безопасники следили с изрядного расстояния с помощью специальных приборов, либо доверяли маячку браслета.

У меня не было оснований считать, что служба благодушно решила отпустить в свободный полёт, потому встречаться с кем-то в уединении парка я не собирался. Насколько я знал, рассмотреть меня и моего собеседника удалось бы даже с орбиты, а ведь служба вполне могла запустить атмосферный зонд специально для наблюдения за мной, правда, над головой вздымались ярусы городского объёма, но зонд ведь можно вести и низом. Я вампир, а не индикатор, вряд ли замечу летающий электронный прибор.

Я спустился в метро и поехал на окраину, туда, где совсем недавно осматривал труп молодой женщины. Не то чтобы надеялся взять след или верил в то, что преступника тянет на место свершения злодеяния, просто хотел хоть немного отвлечься от невольных дум, развеять подавленность, которая частенько накрывает в такие дни. Привык, что мосты за спиной сгорели, но сердце продолжало болеть по утраченному миру.

Слабый ночной ветер ещё трепал оранжевые ленты ограждения. Как видно, сочтя, что место и так практически помойка, снимать их никто не стал. Тело увезли, эксперты уехали, но слабый запах всего что здесь произошло и всех, кто побывал ещё витал в воздухе. У воды, даже бегучей, возникают иногда такие островки прошлого, хранится образ и едва уловимое электричество, какое оставляют после себя живые объекты.

Света фонарей, горевших на том берегу вполне хватало, чтобы осмотреться.

Я поморщился от резкой нотки одеколона, которым так неумеренно пользовался Кларенс, потом спустился к месту, где лежало тело. Здесь ещё стояла душная волна смерти и пролитой крови. Вампиры более чем чувствительны к таким вещам, так что я некоторое время просто процеживал сквозь себя состоявшийся страх. Почему женщина пошла сюда с будущим убийцей? По виду она была из бедных слоёв общества, но совершенно точно не проститутка. Чем усыпили осторожность? Пришельцы умеют овладевать сознанием людей как вампиры? Шла она сама, хотя шагала неровно и нетвёрдо. Отравлена чем-то? Есть вещества, которые сложно учуять, особенно при таких непростых обстоятельствах.

Я обследовал берег, потом нашёл цепочку едва заметных отпечатков, полицейские осмотрели их только до бетонной полосы старой дороги, далее, как видно, посчитали задачу трудновыполнимой. Здесь действительно проходило за день немало народу – выгуливали собак. Я терпеливо двинулся в сторону ближайшей станции метро, ловя иногда слабые отголоски знакомых запахов. Как видно, жертва и палач приехали сюда на подземке, а значит, отыскать след реально лишь имея доступ к записям видеокамер, которые в бедных кварталах не факт, что и работают. Полиция наверняка догадалась это сделать, но мне ничего не расскажет.

Следовало уходить, но я решил вернуться и ещё раз осмотреть берег, увеличив радиус поиска. Не знаю даже, что надеялся отыскать, полагался на удачу, но осуществить намерение не успел. Развернулся, сделал шаг-другой, и тут же в нос мощно ударила волна знакомого запаха. Убийца всё же вернулся на место преступления или намеревался совершить новое. Я ещё смещался, спеша поймать направление, разбирал оттенки, как звенящий голосок опасности ударил в затылок, разошёлся волной по телу, будя защитные рефлексы.

Я отпрыгнул с линии возможной атаки, но недостаточно проворно. Бок и бедро обожгло как огнём, рой пролетевших мимо пуль ударил в землю. Били сверху, теперь я разобрался, что и запах идёт оттуда. Мерзавец притаился на акведуке и оттуда наблюдал за мной, простофилей.

Злясь на собственную глупость, я одним прыжком достиг опоры и начал быстро по ней подниматься. От злости мутило, и я с великим трудом мог сдерживать себя в человечьем обличии. Чесались лопатки, вся шкура шла колючими мурашами, я боялся, что обернусь непроизвольно: скрытые сути нуждаются время от времени в энергичном проветривании, а я ведь уже несколько лет не имел возможности давать им волю. Три секунды, и я оказался наверху, припал как зверь к шершавому телу трубы, хотя и слышал гул чужих удаляющихся шагов. Точнее, бегов, потому что мой противник, исчерпав, как видно, запас посеребрённых пуль, мчался от меня на другой более оживлённый берег.

Я припустил следом, стискивая зубы и не позволяя себе перемещаться быстрее, чем это мог бы сделать обычный обращённый. Проклятая конспирация, как же сложно держать себя в рамках! Как люди вообще выдерживают свой короткий неуклюжий век, если вампиры мне кажутся изрядно приторможенными? Стоит ли затеянная нами игра долгих лет унылой самодисциплины?

Он мчался, не оглядываясь, много быстрее чем сумел бы человек, а я стремился за ним в свежем шлейфе его запаха. Я нагонял, но слишком медленно. Впереди уже выросла мешанина заводских корпусов. Работа здесь шла и ночью, мой противники грозил затеряться в мощной вони не берусь судить, какого там производства. Я уже задыхался, не знаю, как терпел он.

Рискнуть на запредельный спурт? Проклятый браслет всё равно выдаст! Как же я позволил загнать себя в этот эволюционный тупик?

Пришелец поднажал, практически сравнявшись со мной в скорости, нырнул в проём, оставленный для неизвестной мне наклонной конструкции, когда же я ринулся следом, навстречу встала волна такого смрада, что я зашатался и зашёлся судорожным кашлем. Похоже, парень бегал хорошо, но тонким обонянием не отличался.

Перестав дышать и немного придя в себя, я скользнул вниз, протиснулся сквозь шевелящиеся махры фильтров и спустившись ещё ниже, оказался в настоящем аду.

Здесь ревели истошно огромные механизмы, гудели вентиляторы, высасывая пыль, откуда-то пыхало вонючим паром, так что я совсем перестал понимать, на каком, собственно говоря, нахожусь свете. Совершенство тоже имеет свою обратную сторону – такие условия для него невыносимы. Сенсоры пасуют перед столь мощной и грубой атакой.

Безнадёжно оглядевшись, я обнаружил лишь нескольких человек, да и те носили форму и занимались каким-то делом. Куда скрылся мой враг, я понять не мог. Не иначе заранее подготовил пути отхода, вот и воспользовался ими, зная или догадываясь, что тонкое обоняние вампира окажется беспомощным в таких обстоятельствах.

Я выбрался обратно на акведук и вернулся на свой берег. Злость прошла, осталось горькое чувство утраты, которую смогу ли ещё восполнить. Дышал я через раз, дожидаясь, когда пройдёт полученный на заводе ожог носоглотки и отчасти лёгких. Как люди такое выносят? Ужас ведь.

Бок пуля пробила навылет, выкапывать её из земли я не считал нужным, тем более что, в ноге застряла другая. На счастье, так сказать. Пришлось выдавливать её, шипя от боли и распределяя нужным образом регенерацию. Добыв улику, я положил её в карман и спрыгнул с акведука.

Да, следовало бережно спуститься, учитывая высоту сооружения, но мне уже надоело. Осмотрев ещё раз берег, я мирно похромал к станции метро.

Как случается нередко, после сильного возбуждения накатила усталая грусть. Одежду я как мог отчистил, но выглядел теперь в непритязательной простоте подземке вполне своим. По ночному времени и поезда ещё пришлось подождать, и оказался он довольно полным.

Деликатно извиняясь я прошёл вглубь вагона. Дышать всё ещё старался реже, а люди почти не обращали на меня внимание, как видно их порог чувствительности я уже прошёл. Тем лучше. Когда стало чуть свободнее, я сел возле двери и огляделся. Люди ехали куда-то, большинство дремало. Я заметил молодого дикого в дальнем конце вагона и машинально закрылся от него. Кто их разберёт, что у них на уме? Неофиты могут меня и вообще не знать, спровоцируют скандал, а это привлечёт внимание, что грозит стать роковым.

Я ссутулился и закрыл глаза, притворяясь уставшим человеком. Не сказать, чтобы весёлая получилась ночь рождения, скорее хлопотная. Домой что ли поехать? Вряд ли я ещё на что-то пригоден.

Истинного вампира я почуял ещё раньше, чем поезд втянулся на станцию. Это ударило по нервам как вызов. Так резко, открыто, что я подобрался ощутив, как омывает тело страх и защита, вибрируя, поднимается к самой поверхности кожи. Головы я, впрочем, не поднял, затаился, выжидая. Многие истинные хотели моей гибели даже рьянее чем одержимые. Если кто-то из уроженцев долины придёт по душу и тело, бой получится тяжким. Я не собирался сдаваться, но предпочёл бы избежать нападения.

Поезд остановился, истинный вошёл в вагон. Дышать я почти перестал, отслеживая врага (на друзей я, честно говоря, не рассчитывал, не было у меня здесь друзей из долины) энергетическим полем. Не знаю, как правильно сказать. Видеть мне не требовалось, чувствовал и так. Когда истинный сел практически рядом, сохраняя лишь брезгливую дистанцию между собой и моей неопрятной одеждой, сомневаться, что пришёл по мою душу стало уже неприлично.

Я неспешно поднял веки, повернул голову и застыл, не в силах вдохнуть-выдохнуть. Рядом сидела Марика.

Так много ощущений вздыбились разом, что я едва удержал внутри бешеные энергетические потоки. Во мне крутился мутный коктейль почти неуправляемых эмоций. Радость от того, что подруга жива, хорошо выглядит всё с ней в порядке, страх потому что, если она пришла не ко мне, а за мной, я ведь просто подставлю шею под топор, не смогу противостоять всему, что чувствую к ней. Опасение навести на её след службу. Боль от того, что живого или мёртвого она всё равно меня бросит.

– Ты пришла, – прошептал я.

Встретились – уже много, а там пусть будет, что будет.

– В долине отец уже преподнёс бы тебе корону, а мать – наручи, – сказала Марика тихо, но с едким презрением.

Копила она что ли ненависть все эти годы? Откуда её так много?

– Стоило ли рисковать и искать встречи, если ты появилась лишь затем, чтобы наговорить гадостей?

– А здесь тебя заковали в кандалы, как зверя. Я бы посочувствовала, но эту судьбу ты выбрал сам.

Я промолчал. Смотрел на тонкое нервное лицо, исполненное опасной силы. Как я соскучился по жене: нашим разговорам тогда ещё весёлым и интересным, без брани и обид, долгим прогулкам, тем часам что проводили в постели, лаская друг друга или просто обнимаясь, даря защиту от прочего мира. У меня плакало всё внутри.

– Что ты хочешь, Марика?

Она тоже взглянула на меня. Непримиримые глаза цвета вишен. Когда-то я восхищался ими, сейчас они пугали.

– Боишься, что начну убивать?

– Скорее, продолжишь.

– Так низко я ещё не пала. Людишки справятся и сами. Найдут способ тебя упокоить.

– И это всё, что ты можешь мне сказать? Мы прожили вместе больше ста лет. Я получил тебя по сговору родителей, как и ты меня, но полюбил и люблю до сих пор. Марика, зачем ты пришла, если не намерена прощать? Посмеяться над истинным, низведённым до уровня не то человека, не то обращённого? Тогда смейся и уходи. Оставаться рядом со мной опасно.

– С пятисотой ночью рождения тебя. На подарки не рассчитывай.

Свет очередной станции проник в полутёмный вагон. Марика резко встала и шагнула к двери, немного забавная в девчачьих модных одеждах, красивая как никогда. Броситься следом? И спалить её перед службой. Даже надейся я её вернуть и то не поступил бы так сурово.

Мимолётная встреча ранила и оставила пустоту внутри. Когда жена ушла в одну сторону, а поезд угрохотал в другую, стало так плохо, что сгорбился я уже не притворно. Вагон покачивался, влача меня к дому, а сил не было даже на то, чтобы встать и пройти к выходу на поверхность. Кое-как я всё же дохромал до родной двери, стал под душ, чтобы смыть с себя мерзкие запахи этой ночи. Жаль чувства не поддавались гигиенической процедуре, всё жгли душу, как кислоты с завода – лёгкие.

В гостиной я бесцельно побродил от стены к стене. Следовало сесть и поработать, ничто так не помогает поднять настроение, как продуктивный труд, но я решил, что уж свою знаменательную ночь не стану разбавлять буднем. Следовало пойти и купить себе подарок. Не золотые наручи и корону наследника, так хоть какую-нибудь символическую безделушку. Второй браслет, чтобы жизнь мёдом не казалась. И лучше дешёвенький, потому что все вокруг хотят меня убить, и, хотя предприятие это достаточно бесперспективное, всё равно приносит убытки.

Я услышал шаги Надин и грустно вздохнул. Отпуск закончился, наверняка опять ждут дела. Ночь тоже была на исходе. Предстояло встряхнуться, взять себя в руки и не пугать подчинённых скорбным выражением лица.

Глава 9

Я не сердился на Марику. Недружелюбие её имело веские причины. Я всё понимал. Она выходила замуж за наследного принца долины, не имевшего финансовых затруднений и вообще каких-либо проблем, а оказалась женой государя захудалой общины обращённых, вынужденного много работать просто для того, чтобы содержать дом в относительном достатке. Многие женщины на её месте ожесточились бы душой, возненавидели прежде как будто любимого мужа и бросили его в надежде обрести более подходящую партию.

Марика, увы, попала в довольно сложное положение. Развестись со мной сразу она не пожелала, вероятно, надеялась вразумить бестолкового супруга и вернуть его на путь истинный, то есть в благополучное существование долины, а позднее узаконить процедуру освобождения друг от друга оказалось невозможно. Венчались мы в долине, разойтись, естественно, могли только там и исключительно по её предписаниям, а для меня с некоторых пор вход на родину был заказан.

Нас свели родители более ста лет назад, и я полагал, что мы оба счастливы, хотя судьба и не подарила наследника, но годы обоих были ведь ещё невелики и не стоило терять надежды. У вампиров вообще редко рождаются дети, потому каждый воспринимается как величайшая ценность. Я всегда мечтал иметь сына или дочь, принять в объятия маленький живой комок, сочащийся неистовой энергией нового существа, растить его, любить, всегда быть рядом. Судьба распорядилась иначе.

Задолго до разлуки мы начали ссориться, Марика не разделяла моих убеждений, хотя об этом я и не просил. Я полагал, что они достойны хотя бы уважения, но жена хотела меня прежнего, а разве такое возможно? В те годы, когда я собирал свою общину, посвящая этому почти все силы, мы редко бывали близки. Иногда словно просыпалось прежнее увлечение, и я вновь ласкал Марику, а она меня, но поцелуи отдавали горечью. Мне всё время казалось, что и секс для жены всего лишь очередной аргумент в споре.

Потом она просто ушла, начался скандальный период раздела, и мы почти не виделись, а когда я оказался в браслетах, это вообще стало опасно, и Марика об этом отлично знала.

Зачем подловила меня знаменательной ночью? Решила напомнить о том, что я потерял? Скорее всего. А то я сам был не в курсе! Любой истинный вампир знает, что такое полное совершеннолетие и как много оно значит для урождённых. Разве суть в венце и наручах? Это лишь дорогостоящий символ. Я не получил положенного по статусу торжества, а новые возможности не мог пустить в ход, но, когда первая грусть отступила, всё равно ощутил себя счастливым. Пусть моя пятисотая ночь рождения прошла неказисто, я всё же обрёл новый уровень бытия и увидел Марику. Пусть она повела себя холодно, я всё равно ещё надеялся собрать наше счастье вновь. В отличии от людей, я обладал запасом времени, в отличие от обращённых – высоким порогом надёжности – хватало оснований верить в себя.

Надин оставалась в кабинете, пока я просматривал срочные сообщения, так она поступала часто, но, когда я закончил, подошла вплотную, и это уже было ново.

– Ты в порядке, Тимэ?

Чисто человеческий, кстати, вопрос.

– Да как обычно, – пробормотал я.

Типично вампирский ответ.

Узкая ладонь невесомо легла на плечо, пальцы робко забрались под воротник. Я ощутил лёгкий озноб от этой осторожной ласки, меня так редко кто-либо касался.

– Тимэ, мы все тебя очень любим. Пошли за тобой, потому что хотим поддержать правильное дело, но и ты для всех нас не просто символ разумной упорядоченной жизни, но и дорогой человек. Если нужна какая-то помощь, просто поговорить, как-то расслабиться… Любой из нас готов сделать всё нужное.

Трогательная, хотя и немного странная речь. Мурашки бегали по телу, будя совершенно ненужные в данных обстоятельствах желания. Я поднял голову, чтобы посмотреть в глаза Надин. Они сияли добротой, хотя она и боялись полностью выпустить её наружу. Вампиры, вынужденные скрывать в себе изначального человека, не всегда теряли его на долгом пути в вечность. Обращённые. Странно, что я, урождённый, ощущал в душе те же сладкие токи, во мне они откуда взялись?

– Я тебе нравлюсь, Надин?

– Очень, – ответила она не задумываясь.

Смущённый почти детской откровенностью моей верной, всегда застёгнутой на все пуговицы помощницы, я отвёл взгляд.

– Я ведь не свободен, не могу распоряжаться душой и телом, пока существует этот брак.

– Да, я знаю, и не претендую ни на что. Я счастлива уже тем, что могу находиться рядом. Тимэ, я никогда больше не заговорю о своих чувствах, я бы и сейчас промолчала, но хочу сообщить тебе, что ты всегда можешь на меня положиться. Во всём. Больше, чем на других.

Ладонь быстро переместилась на волосы, провела по ним с нежностью, прохладные губы коснулись щеки.

– Ты работай, я не буду мешать.

И она ушла, а я даже не посмел поднять глаза и посмотреть вслед. Женщина, любить которую я не имел права, но, кажется, уже любил. Незаметно, сам от себя скрываясь, но любил. Пытался вытравить из души непрошенное чувство и не мог. Попался.

Воистину так или мне померещилось это чувство в минуту слабости, на гребне перелома в знаменательный для истинного день? Я не знал, сердце металось от разочарований к надежде, и с кем связываю робкие притязания я понять не мог. Надин, чудная прелестная, надёжная. Она заслуживала меня всего, а что я мог ей предложить?

Оснований для развода, как это не смешно звучит, по нашим законам у меня не было, да и Марика не ушла из сердца совсем. Женщина, от которой я мечтал иметь ребёнка – это так просто не спишешь со счетов. Запутался совсем и, скорее всего, останусь в одиночестве коротать свой личный остаток бессмертия.

Несмотря на печальные выводы грустить больше не тянуло. Напротив, я понял, что подарок на ночь рождения всё же получил и пусть уже наступило утро, от этого признание Надин стало лишь дороже. Оно мягко согрело, расслабило и одновременно добавило энергии. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к делам, а не сидеть, улыбаясь пустому кабинету.

Я взялся за работу, размышляя о том, когда агенты Роя и Ингерна разведают, что происходит в том городке, стоит ли ждать быстрого поступления сведений, и какими они окажутся. На благоприятный исход розысков, честно говоря, не слишком рассчитывал. Засекреченность проблемы колола глаза, значит, подобраться к ней будет непросто. Жаль, я не мог отправиться сам, как и пустить в дело способности урождённого, увы некоторые тайны слишком опасно было открывать, да и не ко времени они приходились.

После обеда опять следовало ехать в музей, только уже другой – на консультацию. Я всегда радовался таким случаям, потому что работу эту неплохо оплачивали, да и мне она доставляла несказанное удовольствие. Произведения искусства словно передавали мне сквозь кончики пальцев импульсы своей незамутнённой энергии, я и просто так достаточно часто посещал музеи и всегда возвращался из них очищенным от дурных эмоций и помыслов.

Поехал на метро. Машину всё ещё чинили – люди неторопливы, а за скорость требуют дополнительную плату, но для меня не имело большого значения, как именно добираться. В переполненных по дневному времени поездах я с любопытством вглядывался в лица людей и опасался лишь, что шустрый убийца совершит очередную попытку покушения, и кто-то в результате пострадает безвинно вместо меня. Впрочем, это существо то ли было не вездесуще, то ли ждало иного подходящего случая. За весь путь я не уловил знакомого запаха.

В музее уже приготовили коллекцию для осмотра, и я радостно погрузился в атмосферу чистого, без малейшей примеси политики, искусства. Сегодня предстояло изучить изделия из халцедонов, и я буквально млел от наслаждения, потому что камни пробуждали во мне особенно глубокое сродство, почти страсть, и всё, что из них создано я принимал с нежностью.

Стол, бархат, предметы увесистые и одновременно невесомые в своей выразительности. Я так глубоко ушёл в процесс познания этой замечательной сути, что до рассудка не сразу дошёл звук знакомых шагов, и привычный удушающий запах одеколона. Кларенс. Если так пойдёт и дальше, с ним я пересплю гораздо раньше, чем с женой или потенциальной любовницей. Интересно, будет ли это считаться изменой по суровым законам долины? Подзабыл я пыльные своды правил, хотя, возможно, данный пункт там вообще не отмечен как стыдный и несерьёзный.

Я бросил взгляд в сторону двери. Кларенс стоял там во плоти, крови и вони своего жуткого парфюма, неизящно прислонясь к косяку и вызывающе скрестив руки на груди. Я вопросительно поднял ту бровь, которая попадала в поле его зрения: чем могу служить. Он хмуро мотнул головой: занимайся мол своим делом и не мешай мне отдавать дань своему. Да и ладно. Нравится ему изображать собой самый глупый персонаж комедии положений – пусть старается. Я вернулся к работе.

Сотрудник музея, с которым мы обменивались задушевными репликами над грудой сокровищ тоже недовольно покосился в сторону помехи:

– Молодой человек, не стояли бы вы на сквозняке. Войдите или выйдите, это в конце концов смешно.

В музее знали, кто я, кто он, и держали мою руку. За хорошего специалиста тут кого угодно могли порвать на лоскуты: никому ведь не хотелось свалять дурака, приобретая подделки.

– Господин Неверов, идите к нам, – предложил я раньше, чем он ответил грубостью симпатичному мне человеку. – Это увлекательно и очень красиво.

Не знаю, на что я рассчитывал, просто хотел отвлечь на себя его хмурое недовольство, но Кларенс отклеился от косяка и даже потрудился притворить за собой дверь. Взяв стул, уселся рядом со мной, отчего дышать стало затруднительно, и я перестал, набирая воздух лишь для разговора.

Не то чтобы я стремился приобщить сотрудника специальных служб к высокому мастерству резьбы по камню, просто хотел поделиться радостью, которую доставляла мне самому эта возня с сокровищами.

Я начал рассказывать об экспонатах, поглядывая иногда на Кларенса. Поначалу он выглядел немного ошарашенным, но, когда я, спохватившись, перешёл на более понятный будничный язык, его лицо смягчилось, пожалуй, подобрело. На физиономии сотрудника музея ехидная улыбка сменилась понимающей. Он сидел тихо, не мешая мне просвещать агента спецслужб, а я действительно старался, потому что приятным ценно поделиться.

Так мы развлекались довольно успешно, пока звонок мобильного телефона не отвлёк сотрудника музея от общей потехи. Выслушав собеседника, он извинился и торопливо вышел.

– Они не боятся оставить нас наедине с этими дорогими некрупными вещицами? – поинтересовался Кларенс, оглядываясь в поисках камер слежения.

Я вежливо указал ему обе и сообщил так же, что звук они не записывают.

– Вам ведь нравятся эти предметы, господин Бэр. Не возникало искушение воспользоваться случаем и присвоить один из них? Из вампиров, наверное, получаются отличные воры?

– Отвечая в обратном порядке, спешу сообщить: да и нет. Я могу любоваться предметами искусства в музеях, владеть ими чересчур хлопотно, даже если они приобретены законным путём.

– Ваш дом – настоящая крепость, – съехидничал он.

– Именно. Мне едва хватает средств на его содержание, а тут ещё машину приходится ремонтировать едва ли не каждый день.

– Кстати о машинах. Почему вы не поделились любопытной новостью о том, что на вашу жизнь опять покушались?

Я отвлёкся от геммы, которую держал в руках:

– Что, простите?

Лоб Кларенса опять пошёл хмурыми морщинами, губы презрительно покривились.

– Камер там нет, зато собачники ходят. Один из них заснял, как двое ненормальных неслись по акведуку, любопытное, знаете ли получилось зрелище.

Я мысленно похвалил себя за то, что контроль над своей скоростью не утратил и поругал за то, что, увлёкшись прекрасным, совершенно забыл про скверное. Кларенс наверняка опять решил, что я над ним издеваюсь. Он продолжал, презрительно морщась:

– Кого ещё могло понести на место преступления, кроме заинтересованного в поимке злоумышленника вампира?

– И самого негодяя, – вставил я.

Он дёрнул плечом, изобразил гримасу, которая выглядела как неохотное согласие и закончил:

– Мы сразу осмотрели место и обнаружили несколько покрытых серебром пуль, выпущенных из стандартного компактного автомата, и глубоко ушедших в землю. Повезло, что угодили они не в вас.

Следовало вернуться и откопать их самому, но сожалеть о промахе (своём, а не стрелка) я не стал.

– Некто целеустремлённо пытается лишить вас жизни, господин Бэр или это вампирская игра на понижение?

– Пытается, – сказал я тихо. – С тех самых пор, как вы притащили меня в контору вашей службы.

Кларенс глянул быстро и тревожно, словно прозвучало то, что он ожидал и боялся услышать. Сердце стучало торопливо, дыхание утратило спокойную ритмичность, словно он всеми силами старался его выровнять, но получалось плохо. Я был почти уверен, что он не записывает разговор, наверняка тревога глодала изнутри, и, скорее всего, корни у неё были те же, что и у моей. Бене ведь говорила, что агент Неверов совсем не так глуп, как пытается выглядеть.

Мы помолчали, словно набираясь решимости заговорить уже не намёками, а чётко и ясно о том, что волновало обоих, но не успели. Вернулся работник музея, и я продолжил увлекательное погружение в чудесный мир замечательного камня. Закончили и расстались мы вполне довольные друг другом.

Кларенс вышел со мной. По узкому коридорчику мы шагали практически рядом, едва не задевая друг друга плечами.

– На вас напал тот же, кто убил девушку?

– Да.

– Вы уверены?

– Конечно. Запах просто проел ноздри несмотря даже на ту штуку, что душегуб выкинул в конце.

– То есть? – не понял Кларенс.

– Он побежал на завод, что стоит на другом берегу реки, это вы, наверное, и так знаете, поскольку видели запись исторической погони, но в цеху я вынужден был прекратить преследование, поскольку царящая там вонь полностью обескровила мои сенсоры, а негодяй наверняка подготовил пути отхода, и у меня не осталось шансов обнаружить его там.

– Это настолько серьёзно для вас – резкие запахи? – поинтересовался он, сосредоточенно о чём-то размышляя, судя по отсутствующему взгляду и некой рассеянности интонаций.

– Разумеется. Я думал, вы изучали эту проблему.

– Да, конечно. Мой одеколон тоже раздражает?

– Ещё как!

Кларенс кивнул, отвечая скорее на свои мысли, чем на мою реплику и замедлил шаги, коридор вскоре грозил закончиться, а сказано, по всей вероятности, было ещё не всё. Я подстроился под его темп, дожидаясь самых важных слов, которые этот преданный службе человек всё никак не мог выдавить из себя в присутствии ненавистного подопечного.

Покривившись в ответ на мой доброжелательный взгляд, он всё же произнёс крамольное:

– И что же такого интересного вы вынюхали внутри нашей конторы, господин вампир?

– Вы действительно хотите это знать? Вы решительно утверждаете, что не осведомлены об этом? – поинтересовался я, хоть и невежливо отвечать вопросом на вопрос.

Он посверлил меня бешеным взглядом. Горячим обладал нравом мой драгоценный Кларенс, разве агенты не должны быть хладнокровными? Или же для меня специально подбирали такого, надеясь на его срыв и мою возможную реакцию в ответ на прямое нападение?

– Бэр, говорите, я устал от домыслов и хочу услышать то, что можно считать фактом. У нас мало времени.

– Существо, что убило девушку и пыталось прикончить меня, относится к той же породе, что некоторые сотрудники службы. Подозреваю, что все они – одна стая. Однозначно – враги вампиров, а вот позиция их касательно людей мне ещё непонятна. Такую правду вы хотели услышать?

Он сглотнул несколько раз, горло вкусно напряглось, на шее проступили жилы, и я отвернулся, избегая неуместного искушения. Кларенс, кажется, ничего не заметил.

– Если это так, – сказал он стеснённо, – то надо принимать меры.

– Вы хотите предложить что-то конкретное?

– Да, до тех, кого вы унюхали в офисе, мне, скорее всего, не добраться, а вот наш убийца бегает по улицам и более уязвим. Чтобы понять, кто он и на кого работает, надо его допросить.

Не факт, но метод, только я в этом и не специалист.

– Вы предлагаете объявить охоту на охотника и меня выставить в качестве приманки?

– Да, – без промедления ответил он.

Пожалуй, обрадовался, что я заговорил об этом первый, и ему не пришлось просить. Милый Кларенс. Добрая душа.

Способ выглядел разумно, но следовало учесть, что провокация отнимет немало времени, а я ведь рабочий человек. С другой стороны, учитывая проявленное противником усердие, я мог без особого риска предположить, что очередное покушение последует достаточно быстро. Справлюсь.

– Я согласен.

– Тогда встречаемся в метро на станции Северный Парк сразу после захода солнца.

Он развернулся, даже не кивнув на прощанье, и пошёл обратно, как видно, решил покинуть здание музея через парадный вход.

Глава 10

Собственно говоря, я и сам был не прочь повыманивать врага в открытый доступ. Как справедливо заметил Кларенс, те особи, что засели в верхушке службы нам обоим были не по зубам, хотя насчёт своих клыков я, пожалуй, бы поспорил, а вот захватить агента с холода – шанс просматривался. Если сразу изолировать его и начать трясти, можно многое разузнать до того, как хозяева спохватятся и отнимут или ликвидируют спалившегося собрата.

Был правда неслабый шанс, что заодно эта суровая метла приберёт и нас с Кларенсом, но, если куратор готов рисковать, я считал неприличным оставаться в стороне. Вдвоём мы представляли собой силу, а вот поодиночке нас могли свободно разобрать на запчасти где-нибудь в соответствующем нашим моделям гараже.

Вернувшись домой я снова засел за перевод и отвлёкся только раз, когда Надин принесла еду и воду. От одного присутствия рядом этой женщины по хребту у меня проползла горячая змейка. Не просто симпатия, но и желание. Прежде я старательно прятал от себя неподобающие чувства, но после недавнего разговора, они словно выросли. Одно дело мечтать, полагая любовь безответной, совсем другое – знать, что твою страсть разделяют, и только закон стоит на страже приличий, а большинство людей это препятствие считает вообще несерьёзным. При мысли о том, что для Надин брак может оказаться не единственно возможным выходом из положения, меня бросило в жар, под кожей забегали колючие мурашки. Я так устал от одиночества, пустой постели, жаждал тепла и уютного молчания наедине. Разговоров-то мне хватало с помощниками и Кларенсом.

Надин ушла и лишь тогда я осмелился поднять глаза от рабочей панели, хлебнул тёпленькой дряни из бутылки. Хотелось крови, горячей, полной света, следовало сходить на настоящую охоту, тот стакан в тюрьме службы только раздразнил аппетит. С другой стороны, диета помогала держать в узде все прочие стремления, а куда мне было деваться, если осуществить их я не мог?

Запил помои водой, показавшейся по контрасту особенно вкусной. За окном уже копился вечер, а ехать было далеко, я закрыл все документы и переоделся. Меня никто не провожал, и я оглянулся на дом со смешанным чувством грусти и досады – вот что мне отвесила судьба вместо заботы и нежности.

По дороге к станции, на платформе, в поезде я с любопытством посматривал по сторонам, но противника не обнаружил. Впрочем, в эти полнолюдные часы метро было не тем местом, где удобно сводить счёты с врагами. Это к человеку легче подкрасться в толпе и тихо сунуть нож под ребро. Вампир с клинком в грудной клетке не только окажет должное сопротивление, но и кровопотерю не побрезгует восполнить незадачливым браво. Я, помню, так и делал в прежние лихие времена.

Запах своего врага я узнаю издали, незамеченным он подобраться ко мне не сумеет, а стрелять в толпе – занятие опасное и бесполезное.

Высокой фигуры Кларенса на нужной станции не наблюдалось, зато ограждение зарядной будки почтил своей особой потрёпанный субъект в мятой жокейской кепке, мешковатых штанах и такой же куртке. Плечи устало ссутулены, ладони развязно упёрты в широкую доску барьера. Поношенный, но чистый ботинок ковыряет носком плитку покрытия. Я подошёл, осторожно принюхиваясь.

– Мне нравится ваш естественный запах, Кларенс.

– Вычислили меня сразу? По каким признакам?

– Нет налёта этих мест, – ответил я неопределённо. Сам что ли не понимает? – Вы умеете носить то, что на вас надето, но вы это не носите.

– Ладно, – хмуро сказал Кларенс. – Пошли.

– И где те мутные воды, в которых вы намерены ловить рыбку? – спросил я, шагая с ним рядом.

– Сами бы вы куда отправились?

– Туда, где потерял след в прошлый раз, – ответил я не задумываясь. Всегда есть надежда взять его снова, если обладаешь неплохим обонянием или сообразительным умом.

– На место убийства?

– Нет, конечно. На завод, точнее на прилегающие к нему улицы.

Кларенс кивнул и больше ничего не сказал. Насколько я понял, к предприятию мы и направлялись, потому проверку моей сообразительности я счёл вызывающей и оскорбительной, но естественно, не обиделся. Я вообще не умел этого делать.

Ближайшая к пункту назначения станция выглядела темноватой и замызганной. Рабочая смена, как видно, уже прибыла на завод, потому и народу на платформе оказалось немного.

– Идите и занимайтесь тем, что вы делали на месте убийства, – пробормотал Кларенс, кутаясь в свой балахон и постепенно отставая. – Я буду неподалёку.

– Один или вы нагнали сюда бойцов?

– Не ваше дело! – ответил сердито.

Я промолчал. Злобный куратор, который изо всех сил старается уберечь себя от любых проявлений симпатии к поднадзорному – это так обыденно, я давно привык. Сердиться на Кларенса вообще не считал разумным. Рано или поздно всё равно примет к сведению неизбежный финал общения с вампиром. Нет, не оцинкованный стол в морге – тщету сопротивления.

Выбравшись на поверхность, я сразу узнал запах того предприятия, что стало на моём пути к цели. Здесь он выглядел заметно поредевшим и оттого даже поддающимся идентификации. Наверное, я мог разложить его на составляющие и сделать гениальную догадку о сути местного производства, но меня это ничуть не волновало.

Я прошёлся возле обшарпанного навеса над входом в метро, ничего полезного не разнюхал и побрёл к реке, старательно петляя по улочкам и вдыхая не без отвращения здешние миазмы.

Как выяснилось, вокруг завода вздымались к небу неуютными стенами не только склады и подсобные цеха, попадались и жилые кварталы. Безликие ряды одинаковых домов нагоняли тоску. Я не мог понять, как жители определяют родной порог, не обладая обонянием вампира или навыком следопыта.

Прохожих по ночному времени было немного. Припозднившиеся хозяйки торопливо проходили к стеклянному кошмару универсального магазина, шныряли в поисках опасных приключений подростки, иногда попадались компании взрослее и серьёзнее ребятни. Мужчины не просто зыркали на меня исподлобья как женщины и отроки, но смотрели пристально, провожали взглядами.

Я ни на кого не обращал внимания. Вампиру ничего не стоит внушить окружающим отчётливое желание с ним не связываться, а я хотя и не выставлял напоказ суть, но и скрыть её не пытался.

Побродив у стеклянных дверей торгового куба, я довольно долго вдыхал запахи, что потоком шли изнутри здания. Со стороны должно быть казалось, что я из тех несчастных, у кого нет денег, зато сохранился аппетит, и желание удовлетворить его толкает на бессмысленное блуждание вокруг источников пищи.

Моим противником здесь не пахло, я не ощутил его присутствия в месте, которое так или иначе посещают почти все обитатели окрестных улиц. Впрочем, я и не предполагал, что он живёт в одном из околозаводских доходных домов.

Я двинулся дальше. Корпуса темнели вдали, я взял большой радиус для первой разведки, но полагал, что полезно осмотреться первоначально там, где вонь производства не слишком сильно тиранит моё обоняние. Как-то ведь этот шустрый парень ушёл с места прошлоночных событий. К ближайшей станции подземки он не направился, так ведь есть и другие, да и две верхние линии сюда ведут, не говоря уже о стоянках машин, откуда можно удалиться по воздуху, почти не оставляя следов.

Понимая, что вести себя должен так, словно явился один и никто меня не прикрывает, особенно спецслужбы, рука которых и так ощущалась везде, я решил подкрепиться между делом.  В особенно унылом на вид переулке поймал девчонку, бежавшую из магазина и притиснув в дверной нише с удовольствием припал к тонкой вене.

Несмотря на юный возраст, девственностью тут и не пахло, причём довольно давно и основательно, зато присутствия в крови алкоголя, наркотиков и оставляемых болезнями ядов я тоже не обнаружил. Хорошая оказалась кровь, хотя всему организму смертной не помешало бы здоровое и обильное питание.

Я выпил граммов триста, хотя это жилистое тело могло поставить и больше без вреда для себя, а потом проводил жертву до её дома и сунул в кармашек сумочки немного денег – хороший кусок мяса пойдёт бедняжке на пользу, хотя, как все девчонки, потратит она негаданную добычу, скорее всего, на какие-нибудь пудры-помады.

Довольно облизываясь, я пошёл дальше. Кларенса вблизи не ощущал, возможно, он вообще отсиживался сейчас где-то в тепле вместо того, чтобы шататься по улицам, а за мной наблюдало навороченное летающее око. Всё о том говорило. Шум вокруг помешал бы мне различить едва заметное стрекотание наверху, да я и не пытался прислушиваться. Вся энергия ушла в нос, на него я надеялся более всего иного, и он не подвёл.

Уже следующая улочка дала след, да такой ясный, что пройти мимо я бы не смог. Здесь. Враг точно шёл по этому щербатому тротуару, сворачивая иногда на бывшую мостовую. С тех пор, как транспорт переместился в небо, на земле почти перестали чинить ставшие ненужными дороги. То есть в центре их содержали в порядке для ублажения любителей пеших прогулок и спортсменов, а на окраинах чаще всего свой век доживало последнее сделанное в незапамятные времена покрытие.

Асфальт пошёл ямами и волнами, но мне на руку было всё, что могло сохранить запахи и я двинулся по следу сначала в сторону завода.

Идти далеко не пришлось, дома отступили и открылось обширное пространство, предназначенное для посадки грузовых платформ. Длинные широкие причалы едва выступали над покрытием, которое здесь поддерживалось в хорошем состоянии. Запах завода перебивал все другие, но я прикинул дорожки отхода издали. Которой из них воспользовался мой противник, выяснять смысла не было, вряд ли он планировал посещать воняющее чудовище ещё раз, да и в противном случае для меня туда путь был заказан.

Я развернулся и двинулся в угон, почти не глядя по сторонам, старательно вбирая запах, свыкаясь с ним, чтобы превратить в ленту, которая сама повлечёт за собой. Всем урождённым это умение прививают с детства, так что шёл я быстро.

Улицы к этому времени почти опустели, люди разбрелись по домам отдыхать, лишь наверху шипели и гудели трассы, поток транспорта, тянувшийся за реку, был немногим слабее дневного. Тут ещё и грузовые платформы начали опускаться на ту самую площадь, так что я иногда морщился от хоть и отдалённого уже, но всё ещё заметного шума, который сопровождает автоматическое перемещение больших масс.

Я не оправдываюсь, нет. Азартно, конечно, идти по следу и помех хватало, да и я был наживкой потому не стремился сделать передвижение тайным, и всё же этот гад едва не застал старого вампира врасплох. Точнее, я увидел его унюхал и опознал, когда до него оставалось не больше ста метров.

Он стоял посреди неширокого проезда, словно вызывая на поединок. Спокойно так, не скрываясь и не торопясь. Поджидал глупого кровососа, идущего в приготовленную ловушку. У меня уши прижались к черепу и зачесались клыки, но я ничем не выдал злости, продолжал идти вперёд, хотя темп и поубавил.

Выглядел он совершенно как человек. Среднего роста, среднего сложения, поджарый, наверняка подвижный. Обычные черты лица. Глаза чуть навыкате, нос несколько набок, губы тонковаты, но всё в пределах того, что можно увидеть на физиономии любого из людей. Выдавал пришельца только запах, так ведь и доступен этот анализ исключительно вампирам. Интересно собаки от чужого шарахаются? Хотя современные городские псы вряд ли могут что-то унюхать, они выращены в неживом мире и привыкли к его безумию, память веков их не обременяет.

Ну да философские размышления имело смысл оставить на потом, а сейчас заняться сугубой практикой. Как-то это существо намеревалось меня убить, и пришла пора выяснить – как. Ещё не на шутку терзал вопрос: собирается ли Кларенс помогать мне в борьбе со злом, раз уж проигнорировал слежку или ждёт, когда его союзник вампир превратится в хладное тело, чтобы загрести душегуба с поличным? Насущный, я бы сказал наступил момент. Впрочем, я знал, что и один справлюсь.

Оружия у меня не было, как известно мерзким кровососам носить его не разрешалось, зато пояс противника отягощал целый арсенал, а что ещё при нём находилось такое, чего я видеть не мог? Он стоял и не боялся, хотя следовало, значит чувствовал себя уверенно. Защитное поле? Ремень чуть оттянут назад, то есть, на пояснице вполне может крепиться генератор.

Я подошёл ещё ближе. Улица словно вымерла, и Кларенса я, кстати говоря, не ощущал. Бросил доблестный куратор на потеху врагу. Неожиданно это соображение разозлило меня больше чем самодовольная рожа убийцы, а по его собственным понятиям так просто палача.

– Не меня искал, вампирчик?

– Я покурить вышел.

Не знаю почему, но у людей эта фраза считалась крутой, и я машинально её повторил. Разговор не интересовал совершенно, но против отсрочки я не возражал.

– Ну этим я тебя обеспечу в полной мере, тварь, посмевшая сунуть нос не в своё дело!

– Какие мы грозные! – я шагнул ещё ближе. – Убивая лишь женщин и детей ты точно готов сразиться с кем-то посерьёзнее?

– Вполне! – ответил он.

Ритм дыхания чуть изменился, рука потянулась к оружию. Я уже рассмотрел, чем именно он намеревался чинить расправу и невольно оскалился от злости. Штуковина, похожая на толстый пистолет выбрасывала в воздух нечто вроде аэрозоля. Жидкость на воздухе превращалась в ледяные иглы, содержащие один из немногих ядов, действенных против нас. Убойная вещь, учитывая кучность поражения, почти неотвратимая. Изобрели её, кстати, как это ни смешно, сами вампиры.

– Отведай!

Молодому обращённому уже пришёл бы конец, старый бы ещё посопротивлялся, но я представлял из себя ни то, ни другое, и двигаться мог много быстрее, чем нахальный пришелец сообразить, что такое вообще возможно.

Когда он выстрелил едкой дрянью, я бросился вперёд, а не назад, извернулся так, что иглы меня почти не задели, да и те, что всё же коснулись кожи, сгорели на рубеже моей защиты. Я уже готов был схватить наглеца, но не сумел. Его отсекающее поле ударило, словно гигантский молот, накрыла боль, и я не удержался от крика. Энергия отбросила прочь и буквально пронесла по стене склада, щедро наделяя мою одежду скопившейся на ней за долгие годы грязью.

Кожа онемела, даже челюсти свело судорогой, я упал, корчась и пытаясь вздохнуть, не то чтобы мне это требовалось, просто для порядка.

– Ах ты дрянь! – взревел пришелец.

Как видно, он рассчитывал накрыть меня одной медузой – так вампиры называли эту летящую стрекающую смерть, но ничего не вышло. Я выжил, не попался, и даже удар его поля всего лишь сбил меня с ног, а не лишил воли к сопротивлению.

Глотнув вонючего воздуха, я собрался в комок и заставил себя встать. Удалось сразу. Враг двигался слишком медленно, чтобы меня переиграть, и не огораживай его проклятый энергетический кокон, я бы уже сворачивал жилистую шею, ну или руки ломал, чтобы отвадить мерзавца драться. Насколько я помнил (сейчас, в пелене гнева светлые мысли ощущались смутно) мы с Кларенсом (кстати, где он?) собирались его допросить.

К тому моменту, когда новое вместилище проклятой медузы оказалось в руке противника я уже начал движение. Я побежал прямо на него. Принял новый пучок смерти прямо на грудь, точнее перед самой волной распустившегося яда успел уйти вниз, сгруппировался, покатился клубком, надеясь сбить пришельца с ног и сломать либо его проклятые конечности, либо его проклятый генератор.

Опять ничего не вышло. Новая волна злой энергии смела как сухой лист, меня оттащило в сторону, я сильно ударился головой, до звёзд перед глазами, но вампиров подобное зрелище приводит в смущение крайне редко. Доля мгновения, и я снова стоял на ногах.

Воздух из лёгких выбило напрочь и новый схватить не удавалось, я бросил это глупое дело, если найдётся наблюдатель способный сейчас считать мои вдохи, а не любоваться побоищем – флаг ему в руки. Меня шатнуло к стене, и я спиной ощутил каждый бетонный выступ, но изучать рельеф здания было сейчас некогда. Противник схватил следующий баллон, разворачивал в мою сторону, я пополз вдоль жёсткой, но такой необходимой опоры, а потом оттолкнулся и за долю мгновения до выстрела прыгнул поперёк переулка, да так, что противоположная стена едва не размяла меня в блин.

Медуза пролетела за спиной, и я получил ещё клочок времени для атаки. Я знал, что поле вновь отбросит прочь, но у меня просто не осталось выбора, кроме как атаковать раз за разом. Я знал, что вампиры вечны, а заряд генератора – нет, вот только отобрать его мощь кроме как на свою шкуру было совершенно не на что.

Группируясь для нового нападения, я мельком огляделся, но куратора и вроде бы как союзника нигде не увидел. Мы с пришельцем вдвоём разменивали эту ночь на горячую сдачу.

Сознание плыло, всё же досталось мне изрядно, но бой ещё только начинался и сдаваться я не собирался. Пришелец уже рвал с пояса новый баллон, и я решил сменить тактику, потому что прежние мои приёмы он усвоил и мог предварить. Ёмкость батареи рано или поздно исчерпается, надо лишь продержаться до этого светлого мига, а уж когда я доберусь до собственно тела врага, разговор пойдёт короткий, и, если человек не соизволит присоединиться к общему развлечению, вообще утащу пришельца в свою берлогу. Вампиры до ужаса не любят делиться, а я вампир.

Едва раструб уставился на цель, то есть на меня, я буквально взлетел, цепляясь за стену пальцами и носками обуви, а потом оттолкнулся и перепрыгнул через противника.

Потеряв меня из виду в очередной раз, он, как видно, жахнул энергией от души, норовя не столько не подпустить к себе, сколько ударить на полное поражение, и я всецело ощутил мощь заряда. На асфальт падал не добропорядочным гражданином, а безвольной слизью. Как же мне было плохо!

Глава 11

На этот раз встать сразу я просто не смог. От боли и тошноты буквально мутилось сознание. Спасибо растерянности противника: он искал меня наверху, а я валялся на грязном асфальте за его спиной, тихий как издохшая мышь – потому и досталось на мою долю несколько таких дорогих сейчас мгновений отдыха.

Улица текла куда-то неспешно раскачиваясь, я решил, что справлюсь как-нибудь и с этим. Пусть пенится мусором ненадёжная дорога, всё равно надо вставать и драться дальше. Наши, похоже, не подойдут – тоже какая-то привычная человеческая шутка. Понимать бы ещё, что они значат.

Я сел, тяжело опираясь на руки, а пришелец уже сообразил, что пора сменить поле зрения и разворачивался, грозя вновь пустить в ход медуз, запас которых у него пока не иссяк. Я не успевал встать, проклятая энергия трясла как штормовой парус. Я пытался её усвоить, потому что сбросить никак не мог: жадный организм вампира не собирался отдавать то, что уже счёл своим, да и получившийся от выброса фейерверк следовало ведь как-то оправдывать перед наблюдателями.

Я не объяснил? Силовое поле пришельца не могло мне навредить потому что было для урождённого пищей. Помимо крови мы способны потреблять много чего, даже солнечный свет, если совсем некуда деваться. Проблемы у меня начались не от слабости, порождённой травмами, а выражаясь не самым культурным языком – от пережора. Тошнило меня потому, что импульсы генератора поступали так часто и мощно, что защиту лихорадило от попыток принять и разместить больше добра, чем это в принципе возможно освоить.

Пришелец увидел меня, беспомощного и здорово потерявшего ориентацию, а я – его радость от приятного зрелища. Он схватился за очередную медузу, я лишь слепо шарил ладонью по бесполезному асфальту, но тут пальцы нащупали отколовшийся кусок покрытия. Недолго думая я его подцепил и метнул во врага.

Вспышка ослепила. Наверное, парень решил, что я достал из рукава гранату, а то с чего бы ему было пугаться комка слежавшейся грязи? Я тотчас бросил второй, потом целую глыбу в несколько килограммов. Навредить эти снаряды не могли, зато дезориентировали качественно, а мне всего нескольких секунд не хватало до того, чтобы подняться на ноги и снова ринуться в бой.

Когда я разорвал дистанцию, генератор ответил жалким плевком, и мои жадные руки наконец-то сцапали добычу. Пришелец дрался как чёрт, но вампиру заметно уступал и в силе, и в проворстве, я попытался аккуратно скрутить его, но потом, обозлясь на сопротивление, стукнул кулаком по черепу и уронил обмякшее тело на асфальт.

Секундочку бы ещё: прийти в себя. Теперь я смог вздохнуть, после первого раза дело пошло увереннее. Опираясь ладонью о стену, я немного подтянул ноги, чтобы разместиться их устойчивее и позволил себе оглядеться. Голова ещё кружилась, перед глазами плясали мерёжками цветные мухи, но я узрел Кларенса, героически перемещавшегося в нашу сторону с каким-то оружием наизготовку. Красиво и совершенно бессмысленно.

Я зашипел над добычей, выпуская клыки. Меня как-то не волновало, что подобное поведение может напугать человека. Он, кстати, и не устрашился, деловито подбежал, всё ещё сжимая ладонями свою пушку, как я разглядел, пружинное ружьё, выбрасывающее металлическую сеть. Гуманно по сравнению с медузами, что достались мне. Локоть и бедро ещё саднило от попавших иголок – одежду они пробивали шутя.

– Он без сознания? – деловито поинтересовался Кларенс.

– Где ты был, пока меня тут убивали? – прошипел я в ответ.

Вот не к месту сейчас приходилась вежливость.

– Я спешил…

– А непохоже! – огрызнулся я.

Он зыркнул на меня брезгливо, как дама на беспорядок в гостиной.

– Зубы спрячь. Некогда сейчас выяснять, кто и что сделал не так.

– Да что ты? – взъярился я.

Меня так трясло, что втянуть клыки не мог при всём желании. Спокойный и с оскаленной пастью выглядел бы глупо потому не оставалось ничего иного, кроме как изображать гнев. В принципе я его испытывал, особо душой кривить не приходилось. Переживал только что Кларенс подумает потом? Как наша освежающая перебранка скажется на дальнейшем переговорном процессе?

– Машина у тебя есть? – спросил я.

– За углом.

– Тогда пошли и этого понесли, пока местные не набежали на бесплатное зрелище.

Я покачнулся, нагибаясь за трофеем, и Кларенс, опередив взялся сам.

– Пусти, на ногах же еле стоишь, кровосос!

– Это да.

Причину своего разобранного состояния объяснять не стал. Секрет же.

Кларенс благоразумно отстегнул и прибрал пояс с амуницией, бегло обшарил карманы пришельца, потом, кряхтя, взвалил его на плечо. Я хотел помочь, но рассудил, что крепкому молодому мужчине полезно немного размяться после сидения в кабинете, и не вмешался.

Машина стояла чуть дальше чем хотелось бы нам обоим и умнее было перегнать её к телу, а не наоборот, но Кларенс, как я понял, одинаково не желал ни меня оставлять наедине с поверженным пришельцем, ни сам с ним коротать время без прикрытия, так что пришлось попотеть.

Меня всё ещё шатало, Кларенс открыл задний отсек машины и свалил туда приобретение. Парень начал приходить в себя, завозился, застонал, тогда я добавил ему кулаком, чтобы рухнул на коврик и не отвлекал от других забот.

Кларенс сел на место водителя, я устроился на пассажирском. Лихорадка усилилась, но я знал, что это ненадолго, зато потом, когда вся энергия полностью усвоится начнётся самое трудное – мне ведь придётся её прятать. Пока что я мог спокойно изображать, что трясёт от яда, это выглядело правдоподобно. Обращённого бы колотило гораздо сильнее.

– Твой браслет накрылся, – сказал я, стуча зубами.

Тонкая электронная начинка сдалась напору чистой энергии. Следовало ожидать. Кларенс быстро вытащил свой коммуникатор, включил и убедился, что я прав. Брови сердито насупились, губы собрались в узел, но я догадывался, что временное исчезновение моего сигнала с экранов на пользу делу, а не во вред. Так никто не сможет отследить логово, куда мы отвезём пленника. Куратору следовало подумать, что сейчас я спокойно и без последствий могу свернуть ему шею, и никто потом ничего не докажет, но рассматривал ли он эту возможность, я не знал. У меня такая мысль мелькнула, и я даже её просмаковал, но крови я сейчас не смог бы выпить ни капли, а проливать такую драгоценность даром не хотел. Так что мы мирно поехали по неизвестному пока адресу.

Я дрожал всю дорогу, стискивая кулаки и стараясь ровно дышать, но слабость и дурнота быстро отступили. Теперь меня ломало от переполнявшей тело силы. Ощущения были ничем не лучше прежних, зубы так и не ушли, а ещё казалось, что глаза начнут светиться, если в городе найдётся достаточно тёмное место.

Более всего я сейчас боялся чем-либо проявить избыток могущества. Много лет упорным трудом добиваясь, чтобы нас поняли и выслушали я мог неосторожно загубить все достижения. Не следовало Кларенсу вообще знать, что я выпил энергию вместо того чтобы от неё загнуться, людям предстояло иметь дело с обращёнными вампирами, поскольку истинные почти не покидали пределов долины, а ведь пустить молву, что все существа с клыками – ужасные монстры ничего не стоило.

Я тихо давил в себе чудовище, уговаривая его не высовываться на свет хотя бы до тех пор, пока не останусь один.

Когда мы приехали куда-то на окраину, где у Кларенса оказался собственный дворик при тёмном входе в подвал, наш клиент опять упорно шевелился, хотя на осознанные действия ещё способен не был.

– Успокоить его? – спросил я.

– Не надо, мы уже на месте и криков здесь никто не услышит.

– Как скажешь.

Я философски выгреб пришельца из багажника и забросил на плечо. Он вяло трепыхался, пытаясь свернуть с бредовой тропинки, на которую я его уже два раза отправлял, на торную дорогу светлого разума. Получалось пока плохо.

Кларенс отпер дверь, и мы спустились по крепким ступеням. Свет он зажёг лишь во внутренних помещениях, но мне темнота ничуть не мешала, в ней я чувствовал себя уютно и даже энергия как будто меньше распирала тело.

Внизу оказалось довольно приятно. Большая стандартная комната, очень тёплая, без признаков сырости, что часто поселяется в подземных помещениях. Пока я озирался, щурясь на яркий свет, Кларенс отпер ещё одну дверь и вот за ней оказалась собственно допросная. Признаться, не ожидал увидеть чего-либо столь несовременное. Сейчас пытают чисто, культурно, химические препараты работают без отказа, и палач не потеет. Здесь тускло поблёскивали влитые в стену кандалы, да не в единственном экземпляре, а так, чтобы человека удалось и подвесить без опоры, и позволить ему сеть на пол или приступку.

Человека? Присмотревшись к металлу, я обнаружил, что в нём изрядное количество серебра, примерно из такого были браслеты, что я носил ещё недавно, да и массивны эти оковы оказались не по людскому проворству. Ясно всё стало – тайная камера предназначалась для содержания захваченных вампиров.

Я плавно потянул носом воздух и понял, что по прямому назначению ей не пользовались. Мечтал ли Кларенс пришпилить меня к стенке и неторопливо вытягивать жилы, разум и волю? Интересно было бы узнать – чисто для общего развития.

Куратор, словно прочитав мои мысли, отвернулся. Мне показалось, что смущение всё же тронуло его душу, хотя, вполне возможно, он пытался скрыть от меня затаённое злорадство.

Когда пленник оказался водворён в кандалы, Кларенс оставил его приходить понемногу в себя и властно указал мне на дверь. Не оставалось ничего иного, кроме как послушаться. Пока на меня опять не надели годный браслет слежения, следовало вести себя вдвойне осмотрительно. Даже когда Кларенс велел сесть на кушетку у стены и защёлкнул на запястье такие же как в пыточной кандалы, только без серебра, я не возмутился, лишь вздохнул:

– Зачем ты так? Я мог помочь с допросом.

– Справлюсь. Посидишь, пока не закончу, потом отвезу на другую квартиру, здесь у меня нет запасных браслетов, да и машинки для их замыкания тоже.

Злой человек. Разговаривать не хотелось. Когда он ушёл в пыточную, плотно притворив за собой дверь, я лёг, постаравшись устроиться с максимальными удобствами, что в оковах проделать непросто.

Если честно, я и не ожидал, что Кларенс допустит меня к разговору с пришельцем. У секретной службы свои тайны, и не мне винить людей в осмотрительности, когда сам скрываю от них так много. В сущности, я уже справился с задачей. Я ведь прикасался к чужаку, подробно изучил его подлинный, а не рассеянный запах, и разумеется взял кровь волосы и ткани на анализ. Проделать это незаметно не составило большого труда. Нашим лабораториям, конечно, далеко до человеческих, зато мы сами по себе можем много.

Сейчас я лежал, трогая языком вылезшие клыки и раздумывал о том, что успел уяснить, а главное, как мне поделиться этим со своими и не нарваться на, мягко говоря, непонимание. Амбиции и рефлексии Кларенса волновали значительно меньше. Сомневался я что он может добиться чего-то стоящего от душегуба, того ведь тоже не из тины болотной достали, а где-то старательно воспитывали.

Ликвидаторы сами расходный товар, кто их считает?

Я бы и подремал, хотя кушетка оказалась жёсткой, но боялся во сне оборвать ненароком цепь, которую Кларенс, по всей вероятности, считал прочной. Гораздо выгоднее было оставить его в заблуждении, чтобы воспользоваться случаем, когда момент действительно окажется важным.

Прислушиваться не имело смысла, стены здесь сделали на совесть, да ещё какое-то покрытие мешало различать звуки. Опять же энергия так интенсивно клокотала внутри, что закладывало уши.

Я полагал, что допрос продлится до утра, а Кларенс провёл в пыточной не более получаса. Досаду он скрыть пытался, правда, я и так ощущал её всеми натянутыми нервами. Меня всё ещё потряхивало, хотя в основном я со своим положением свыкся.

– Я же говорил, что ничего не добьёшься.

Хотел спровоцировать, но куратор не вспылил, подошёл и остановился рядом с кушеткой, хмуро меня разглядывая. Нравится моё унизительное положение? Я так и не пришёл к какому-то выводу, потому что щёлкнул замок наручников, и я оказался свободен, ну если моё положение в этой вселенной вообще достойно такого названия.

– Пошли.

Шагая следом за Кларенсом и разглядывая его стриженый затылок, я думал о том, как легко сломать эту шею и прервать жизнь, а ещё о том, что человек старается изо всех сил не дотронуться до меня, когда вынужден приближаться вплотную. Даже браслеты и кандалы он надевал и снимал, прикасаясь только к ним. Неужели неприятие настолько глубоко? Смогу я его преодолеть, пробудить в нём нормальное сопереживание? Должен, если хочу довести начатое до счастливого финала.

Мы поднялись во дворик, залезли в машину.

– Тебе лучше? – неожиданно спросил Кларенс, уже выворачивая из тесного пространства на простор.

– Да, – сказал я скромно, – немного.

– Наверное, мне следовало помочь в потасовке, – поморщился он.

Принесёт извинения или нет? Пожалуй, второе. Не дорос до прямоты и искренности.

– Следовало, – подтвердил я, – но ты предпочёл наблюдать. Для тебя не имело значения, убьют меня, или я сумею выжить. Ты получал информацию. Потерпи я поражение, у тебя имелась сеть.

Он хмуро отвернулся.

– Я не ожидал, что у преступника будет при себе компактный генератор.

– Ну да, ты ведь думал, что он пойдёт охотиться на вампира с детской рогаткой.

Мы злобно помолчали. Я дышал тяжело, борясь с новым приступом энергопереполненности, он сердито сопел – не любил возражений. Прикинув, каково бы пришлось обращённому на моём месте, я разгневался всерьёз. Не прийти нам к соглашению, если так и продолжим строить друг другу подлянки, но я – сторона в браслете, мне и положено хитрить, а он? Политика – это ложь, ложь, ложь и немного правды, хотя нет, это любовь, а вот если вычеркнуть последнее, тогда точно получится политика.

– Ты хоть знаешь, что делают медузы с вампиром, да и с человеком кстати, если задевают не краем?

Он посмотрел на меня и кивнул. Теперь легко изображать заботу и озабоченность? Где они были, когда я уворачивался от ядовитых иголок?

Вообще говоря, я тоже ощущал вину. Сердясь на Кларенса, я скромно умалчивал о том, что кинься он ко мне на подмогу, тут ему и крышка бы пришла. Вампиру и то оказалось сложно, а уж человек против этого существа выстоять не мог совсем. По скорости реакций пришелец стоял где-то посередине между смертным и обращённым, так что мои декоративные обиды демонстрировались больше в воспитательных целях. Я хотел, чтобы Кларенс видел во мне человека, которому, как всем, приходится нелегко, у которого бывают сложные дни и тяжёлые раны, чьё совершенство мнимо как вообще любая претензия на эту тему.

Я верил, что человек способен договориться только с себе подобным и старался таким выглядеть, а может быть и стать. На время, конечно, и для пользы дела.

Дальше мы ехали в молчании. Новая конспиративная квартира тоже располагалась далеко от центра, складывалось впечатление, что служба экономит на всём, хотя попав внутрь, я переменил мнение. Обстановка выглядела солидной пусть и не слишком элегантной, да и квартира оказалась просторнее, чем я ожидал.

Запах Кларенса пропитал всё вокруг, он бывал здесь часто и подолгу, я даже решил сначала, что это его постоянное жилище, но потом усомнился. Слишком сильную неприязнь я внушал этому человеку, чтобы он допустил меня на порог родного дома.

В кабинете Кларенс достал из сейфа два браслета, хотя и не серебряные, а обычные стальные и сняв испорченный опять окольцевал оба мои запястья.

– На случай поломки, – сказал он скривив губы в подобии улыбки.

– Постараюсь беречь казённое имущество. Я могу идти домой?

– Да. Днём я позвоню и назначу время и место очередной встречи.

Как я и предполагал, Кларенс пошёл провожать меня к выходу, должно быть, не терпелось вытолкать взашей и захлопнуть дверь. В коридоре, где скорее всего, не имелось камер и прослушки, я резко развернулся и одним движением припечатал его к стене. Я схватил за горло, чтобы он кожей ощутил прикосновение моих пальцев. Напугать не стремился, да он и не испугался. Злобно выдвинул вперёд челюсть, насупил брови.

– Вампиры вспыльчивы! – сказал я, глядя в упрямые глаза. Сопротивляться он не пробовал, явно учитывая полную бесполезность этого начинания. – Не надо нас провоцировать. Пока мы ещё хотим дружить с людьми и помогать им, но однажды можем устать от сомнений и задаться вопросом: а нет ли у этого многогранника ещё одной стороны?

– Чужой хотел убить именно тебя, вампира! – прохрипел Кларенс.

Я чуть ослабил нажим, чтобы дать ему дышать.

– Да, – сказал я. – Задумайся – почему? Ты же умный, не сопротивляйся истине, даже если она выносит мозг.

Отпустил его и ушёл, хотя человеку, наверное, показалось, что растворился в воздухе, потому что двигался довольно быстро.

Глава 12

Улицы, благие, предрассветные, почти пустые, если не считать околокриминальных фигур в определённых местах. Впрочем, на них я не обращал внимания. Домой отправился пешком, чтобы хоть немного расплескать, а точнее говоря: устаканить по дороге энергию, что бурлила во мне, подпирая изнутри тонкую плёнку защиты. В мир шло пасмурное осеннее утро, но меня это не волновало. Если честно, мне всё сейчас было безразлично, кроме той силы, что рвалась на волю наполняя голову пьяным сознанием собственного несомненного совершенства.

От пряного ощущения собственной божественности следовало избавиться раньше, чем меня увидит кто-то знакомый, потому я и затеял прогулку по пустым холодным улицам, под немного поредевшим транспортным потоком наверху. Здесь я хоть физическими усилиями мог утвердить новый баланс в измученном калориями организме.

С волосами, я, впрочем, так и не справился. От охватившей меня эйфории они сами принялись расти, буквально бить фонтаном, радостно закручиваясь иногда в кольца, закрывая шею, а потом и спину. Возвращение привычного облика так вдохновило, что, спрятавшись в какой-то старорежимной подворотне, я несколько минут плясал и кружился, надеясь, что Кларенс и его коллеги не слишком пристально следят за каждым моим движением.

Чудная получилась прогулка. Я даже совершил попутно несколько добрых дел: разогнал злодеев, примерившихся вскрыть чью-то заднюю дверь, помог заспанной хозяйке отыскать загулявшуюся кошку, проводил домой изрядно подвыпившего бизнесмена, почему-то оказавшегося здесь, внизу, без машины бумажника и, как выяснилось у его парадной, ключей.

Последнее затруднение нас обоих чрезвычайно повеселило, потому я без долгих заморочек забрался на его этаж по стене, позаимствовал из шкафа простынь и аккуратно втащил человека на его террасу, пристроив в связанную из материи беседку.

Мужчина искренне благодарил, обещал не ругаться за дверь между балконом и квартирой, которую пришлось всё же сломать, чтобы попасть в внутрь, лез с объятиями и лобызаниями, твердя, что вампиры классные, и он их любит. Я понадеялся, что вспыхнувшее положительное чувство не пройдёт у него вместе с похмельем.

Спустившись вновь на улицу, я обнаружил, что дом совсем рядом и зашагал быстрее, машинально держась теневой стороны улицы. Солнце уже взошло, но раннее, косо глядящее на мир и почти безопасное в глубоких городских лабиринтах.

Охранник вампир в первый момент меня не узнал. Привычное: «Государь!» – получилось чуть пискляво, я милостиво кивнул и одним прыжком преодолевая каждый пролёт лестницы, поднялся на третий этаж.

Помощники в полном составе ждали меня в кабинете. Ингерн позёвывал, Рой дремал, Барс играл на телефоне, слышался характерный писк. Надин по обыкновению сидела в стороне, отчуждённая, затянутая как в броню в строгую классическую юбку и такой же жакет. Я быстро отвёл взгляд, пока мурашки мигом забегавшие по телу не вылились во что-то не вполне дозволенное приличиями.

Все четверо смотрели на меня с недоверчивым изумлением, я решил не тянуть с объяснениями и сразу сообщить то, что намеревался. Инстинкты говорили мне, что, сбив с предначертанного пути трудолюбивую пчёлку убийцу, мы растревожили весьма опасный улей. Не следовало держать в неведении ближайших помощников, которым я всецело доверял. Знаю, не вампиру бы такое говорить, но живя в этом непростом мире я понял, что друзья, соратники – это слишком важно. Лучше рискнуть и оказаться однажды обманутым, чем жить день за днём в скорлупе подозрительности.

– Как ты это делаешь? – спросил Рой, разглядывая мои волосы. – Это ведь явно не из парикмахерской фокус, там расчёсывают клиента, а не превращают его шевелюру в спутанное великолепие стихии.

– Много ты понимаешь в современных причёсках! – подколол Ингерн. – Это же самый писк: катастрофа в действии. Для полноты впечатления полезно добавить заколку в виде нейтринной бомбы – вон там, сбоку.

– Так боеприпас уже сработал, – сказал Барс, поглядывая то на меня то в свою игрушку. – Получится совмещение разных временных слоёв.

– Запасная всегда ко двору, – не растерялся Ингерн.

Я понял, что люблю этих оболтусов, хотя и не понимаю их шуток, а ведь и не предполагал, покидая долину, что вообще способен на такое чувство. Все пережитое прошло не напрасно, если в своей душе открыл новые неведомые стороны.

– Спасибо, ребята, я тронут, но разговор предстоит серьёзный, так что постарайтесь отвлечься от моих отросших волос, тем более, что научить кого-либо из вас этому трюку я не смогу.

– Почему? – спросила Надин.

Я ощущал её насторожённость даже не глядя.

– Потому, что мы разной породы.

Теперь напряглись все. Вампиры, услышавшие крамолу. Не представляю, что они сейчас подумали, возможно, кто-то не побрезговал использовать и версию инопланетян. Я не собирался мучить помощников неизвестностью и заговорил сразу, стараясь излагать всё необходимое кротко и просто, зная по своему опыту, какой вихрь догадок возникает в голове при таких вот заявлениях.

– Вы – обращённые вампиры, а я истинный, моложе каждого из вас в отдельности, но сильнее вместе взятых. Я родился в долине пятьсот лет тому назад.

– То есть это не легенды? – осторожно поинтересовался самый сообразительный из четверых – Барс.

Рой и Ингерн переглянулись, на Надин я посмотреть не решился.

– Долина существует. Она находится в другом измерении, так что попасть туда непросто, да и вторжение оттуда не грозит. Урождённые вампиры – тоже реальность. Я один из них.

– И чем же вы отличаетесь от нас? – поинтересовался Барс.

Он присматривался ко мне внимательно и при этом спокойно, словно ожидал чего-то подобного и встревожен был не моими признаниями, а причиной, по которой я на них решился.

– Мы появляемся на свет почти так же как люди, растём и развиваемся, хотя много медленнее. Первое совершеннолетие у нас наступает в восемьдесят лет, второе в двести сорок, окончательное в пятьсот. Именно столько мне исполнилось на днях и именно поэтому я начал этот разговор сейчас, а не ранее. После полутысячелетней даты урождённый вампир полностью вступает в права. Возрастной запрет на разглашение собственной личности безусловен и исключений не имеет.

– Поэтому ты молчал, а не потому что не доверял нам? – уточнил Барс.

Рой и Ингерн опять переглянулись, но от реплик воздержались, поручив, как видно, ведение допроса более опытному в таких вещах коллеге.

– Именно так. Я не хочу нарушать законы долины даже находясь здесь.

– А почему ты вообще решил открыться нам? – не выдержал взятой на себя роли зрителя Рой. – Хочешь вернуться?

– Разумеется хочу, там мой дом, но сделаю это не сейчас. Вот когда наладится мир между людьми и вампирами, и в моих услугах перестанут нуждаться и те, и другие, я, вполне вероятно, отправлюсь в долину.

Помощники глядели требовательно и тревожно, я сам не на шутку разволновался. Страх уронить себя в их мнении подсказал, как я изменился за годы, проведённые в большом мире. Прежде совершенно не трогало, что думают обо мне другие, теперь я хотел сохранить уважение друзей, благо они появились.

– У меня и в мыслях нет бросать вас и то дело, что мы затеяли вместе. Я сообщил о своём подлинном статусе, чтобы вы знали, что можете положиться не только на меня, но и на ту силу, которой наделила долина. Да, мне и в дальнейшем придётся скрывать кто я и что от всех, кроме вас четверых, и возможности свои я пущу в ход лишь в крайнем случае…

Я задохнулся, запутался в словах, не умея объяснить то, что чувствовал, потому что в моём родном языке и понятий не было для стихии, что переполняла сейчас мою душу, а человеческим я хоть и владел в совершенстве, но разумом, а не сердцем. Привычка сдерживаться мешала раскрыться до конца.

– Мы верим, Тимэ!

Голос Надин мягкой щёткой пригладил нервы, я успокоился и разволновался одновременно. Я решился посмотреть на подругу и не прочитал на ясном лице ни осуждения, ни разочарования. Преданность этой женщины должна была меня подбодрить, а она напугала: я ничем не заслужил такую доброту. Я ведь обязан был много стараться ради любой милости, или это Марика приучила к тому, что ничего нельзя получить даром?

– Мальчики, нечего необыкновенного не произошло, – продолжала моя бесценная помощница. – Докладывайте кто с чем пришёл и уматывайте. Государю тоже иногда требуется отдых.

Совещание мигом сошло на деловые рельсы, отчего мне сразу полегчало. Я ужасно боялся запустить своё признание на поле пафоса, но не сумел преподнести новость обыденно и сам не знал, как толком выпутаться из ситуации.

Рой и Ингерн отчитались первыми. По их словам, предварительная разведка показала, что в ничем не примечательном городке, на который навела справка из долины, действительно располагается некое научное учреждение вполне обыденное на первый взгляд, но заставляющее крепко задуматься после более пристального изучения.

Хотя главное здание расположено в городской черте, у исследовательского центра имеются также загородные территории. Ничего необыкновенного, если не считать того, что они тесно примыкают к закрытому заповеднику и соответственно мало доступны для осмотра. Кроме того, по оценкам разведчиков Роя и Ингерна, размер участка тоже чересчур велик для обычного по виду комплекса лабораторий. За высоким забором с крепкой системой контроля и оповещения просматривались целые кварталы зданий, а один из агентов, дикий вампир, выразил уверенность, что почти наверняка там есть и подземные этажи. По словам Роя парень знал, что говорил, потому что до обращения сам строил подобные сооружения и знал в этом толк.

Попытка обозреть объект со стороны, произведённая очень осторожно под видом подросткового развлечения с воздушными змеями ничего не дала, потому что игрушки были немедленно сбиты, и хорошо, что на них не поспешили разместить камеры, а просто добавили их вес для проверки надёжности.

– Действуйте очень осторожно, – сказал я ребятам. – Боюсь, что противник опаснее, чем мы полагали.

Я передал Ингерну добытые образцы крови и тканей убийцы и поведал коротко о собственных приключениях. Помощники от комментариев воздержались, но, по-моему, их коллективное желание свернуть шею куратору возросло ещё на два-три пункта.

Барс сказал, что сообщить ему нечего, но задержался, когда ребята ушли и странно замявшись поинтересовался, помню ли я, что в нашей камере всё ещё мается парнишка по имени Дольф. Я не забыл об этом, хотя и старался. Тягостно было сознавать, что мальчишку ждёт расход, потому что был он ничей и дикий, а значит находился вне закона, либо же вскоре туда попадал. Убивать обращённого казалось мне ужасным, но что я мог сделать? Воззвать к популяции незарегистрированных и попросить приютить сироту? Там своих-то зачастую считали лишними, потому что каждый неосторожный неофит мог стать причиной избиения всех. Не возьмут.

– Он ещё жив? – спросил я нейтрально.

– Приказа на ликвидацию не было, – так же отстранённо сообщил Барс и тут же попросил: – Отдай его мне.

Когда на улице подходит некто и предлагает безвозмездно получить миллион испытываешь примерно то же самое. Скрыв радостное недоверие, я полюбопытствовал:

– Зачем он тебе? И с легализацией возникнут проблемы.

– Не было у меня птенцов и с нашими новыми веяниями вряд ли появятся, а парня жалко. Он пластичный, послушный, я его воспитаю, а если не получится добыть для него браслет, так со временем запущу к одержимым в качестве глаз и ушей. Так отдашь?

– Конечно, забирай.

Глядя вслед Барсу, я подумал, что за мной, точнее за идеей, которой я проникся одним из первых, пошли как раз такие как Барс, кому не всё равно было, что происходит с каждым живущим на этой планете. То есть, для пользы дела мой помощник убивал без лишних рефлексий, но, когда случай позволял – задумывался. Люди ведь поступали так же. По образу и подобию получалось редко, чаще по случаю и морали.

– Иди, занимайся со своим подопечным! – прогнала Барса вернувшаяся Надин. – Тимэ нужно отдохнуть.

Я не возражал. Ванну принять было очень кстати.

Обычно я ограничиваюсь душем, но сегодня тело требовало неги, поскольку бодрости во мне хватило бы на десятерых. Я с удовольствием погрузился в горячую воду, которую Надин мне уже приготовила, полежал в ней плавясь от наслаждения, потом принялся тиранить отросшие волосы, ругаясь шёпотом, что стриженные мыть было намного проще. Это мне уже ничем не угодить? Совсем очеловечился!

Как бы там ни было, из воды и шампуня моя грива появилась в ещё более запутанном состоянии, чем была прежде. Я вытер её, оделся в домашнее и отправился искать гребень. Забыл ведь как им и пользоваться: короткая стрижка удовлетворялась приглаживанием ладонью.

Надин, как выяснилось, уже поджидала меня с искомым предметом. Усадив в кресло, она взялась за дело, а я старался вести себя смирно и не шипеть, когда расчёска больно тянула пряди. Вскоре главные колтуны разошлись и лёгкие движения вокруг моей головы начали доставлять удовольствие. Я зажмурился, ровно дыша.

– Надин, ты на меня не сердишься?

– Нет, конечно, а должна?

– Я признался в любви раньше, чем открыл, что брак между нами вряд ли возможен, даже если я получу свободу от того, в котором состою.

– А ты действительно хочешь развестись с Марикой?

– Я не знаю. Многое выгорело, но что живёт под пеплом я не берусь судить. Как видишь, она даже разговаривать со мной не хочет.

– Она тоже урождённая?

Я не ответил, поскольку фактически не имел права сообщать такие вещи даже Надин, но она и так поняла:

– Значит, от неё у тебя может быть ребёнок.

– Мы больше ста лет пытались его завести, но ничего не вышло.

Отец был очень недоволен. Он даже как-то начал разговор на грани приличий, пытаясь выведать у меня, должным ли образом мы стараемся в постели. Помню, как я смутился. Марика не слишком любила секс или меня в нём, так что ночи, хотя чаще дни любви случались у нас довольно редко, но я полагал, что даже наследник властелина имеет право на некоторую скрытность в этом вопросе.

Впрочем, отца моя скромность не остановила, позднее я узнал, что за нами иногда тайком подглядывали специалисты по размножению вампиров и нашли мои действия совершенно правильными, но тогда я был уже взрослее и отнёсся к вторжению в личную сферу спокойно.

Быть полным разочарованием своих родителей – грустная стезя, а я позднее, помимо прочего, увлёкся большим миром и радикальными идеями добра и взаимопонимания, чем окончательно разбил сердца тех, кто дал мне жизнь. Боль, от которой не спрячешься. Заявляя соратникам, что намерен вернуться домой, я не знал даже пустят меня в долину или моё непокорство оказалось фатальным. Впрочем, задумывать о столь отдалённом будущем было ещё рано.

– Спасибо! – сказал я, когда Надин расчесала мои волосы и заплела тугую косу. – Странно, что я так быстро отвык.

– Привыкнешь. Я же видела, как тебе неприятна стрижка, ты всё время искал своё утраченное богатство.

Я не ответил, а сам подумал: вернётся ли ко мне ещё что-то потерянное, кроме волос?

– Поспи, – предложила Надин. – Ночь выдалась нелёгкой.

– Лучше поработаю.

Я собирался заняться переводом, но не успел. Охранник позвонил и сообщил, что неизвестный человек принёс одноразовый телефон и попросил срочно передать его мне. Я не слишком встревожился. Мальчик Лель иногда связывался со мной таким способом, потому именно его голос ожидал услышать, нажимая вызов и растерялся, когда ответила Марика.

Глава 13

Незнакомые интонации ошеломили, и я ощутил приступ мучительно стыда, словно уже совершил измену, а не призрак её витал в воздухе, потому что с Надин мне было так хорошо и спокойно.

– Тимэ! – сказала Марика. – Ты должен помочь.

– Что случилось?

Она дышала в трубку тяжело как человек, как очень взволнованный человек, и у меня от страха завибрировало всё внутри. Марику сложно было назвать пугливой и состояние откровенной паники в котором она находилось наверняка имело вескую причину. Я заставил себя собраться и, хотя бы соображать здраво, если с эмоциями совладать не мог.

– Тимэ, они схватили мою дочь. Ты должен её вытащить!

Мутная волна гнева ударила изнутри, так что секунду или две я не мог говорить, в горло словно кол воткнули, в сердце – тоже. Не каждый день ведь узнаёшь, что у твоей жены есть ребёнок, а ты оказывается и не в курсе, и вообще ни при чём.

– Тимэ, спустись в метро, я здесь на станции.

Гудки. Я стиснул вещицу так, что едва не раздавил в пыль, но вовремя опомнился. Нельзя. Связь нужна. Страх за Марику, боль от её неверности, гнев на весь мир, который никак не хотел жить по разумным законам – буря эмоций буквально сносили сознание. Кажется, я метался по комнату, натыкаясь на мебель и стены, пока Надин не схватила меня за плечи и не развернула к себе.

– Тебе надо переодеться, иначе привлечешь внимание!

Я послушно пошёл за ней и облачился в вещи, которые она достала из шкафа. Выдержка Надин постепенно передавалась мне, я всё ещё трясся от ярости и отчаяния, но теперь мог хотя бы внешне вести себя как нормальный человек. Кровавые блики уже не плыли перед глазами, рассудок не хватался за первые попавшиеся обломки мыслей, а пришёл в некоторый порядок. Надин помогла мне надеть просторную куртку с капюшоном, придвинула подходящие к прочей одежде ботинки.

– Пойти с тобой?

– Нет. Я справлюсь.

Она коротко кивнула.

Я вышел чёрным ходом и прикрывая капюшоном лицо быстро добрался до торгового центра, где и затеряться удавалось легко, и вход в подземку был, причём многолюдный, суетливый, самый подходящий для какой-никакой конспирации.

Внизу толчея вообще царила невообразимая, не иначе настал сезон распродаж, я тихо продвигался в толпе, отыскивая Марику не по запаху или облику, а по той ментальной ауре, которой обладали только урождённые вампиры. Она стояла на платформе, тыкая пальцем в яркий экранчик телефона, словно заигравшаяся девочка и одета была как неформальный подросток, только губы и край щеки что я видел из-под упавшей чёлки, выдавали сильнейшее напряжение, почти ступор в котором находилась моя жена.

Я чуть задел её, проходя мимо, и она почти сразу побрела в толпе то приближаясь ко мне, то отдаляясь, так что у посадочной позиции мы оказались рядом как бы случайно. В поезд занесло вместе с толпой, и я быстро сместился к хвосту вагона, где собирались те, кому далеко ехать.

Люди сидели и стояли, подрёмывая или уткнувшись в экраны коммуникаторов, почти у всех торчали в ушах затычки выносных динамиков. Ко всему равнодушная толпа, среди которой я сейчас узнаю, кто и когда преуспел больше меня в деле воспроизводства истинных вампиров. Я уже почти заставил себя успокоиться и принять любую новость со стиснутыми зубами и невозмутимым выражением лица. Почти.

– Что произошло с твоим ребёнком?

Всё же это главное, а не моя ревность. Дети для урождённых значат очень много. Я говорил на языке долины, которого здесь никто не понимает, и так тихо, что человек бы не услышал, получил шелестящий, прерывистый из-за не стихающего волнения ответ.

– Твоим тоже. Это наша дочь.

Я мысленно зарычал.

– Ты не была беременна, когда уходила от меня, а после мы не соприкасались телами настолько, чтобы зачать потомство.

– Ты прекрасно знаешь, что сперма истинного не теряет активности ещё тридцать дней или около того!

Тьма! Об этом я действительно забыл, а следовало помнить. Любимый предлог Марики, не желавшей слишком часто делить со мной ложе: она хотела девочку, а они как раз и рождаются чаще всего при отсроченном оплодотворении.

Внутри свернулся тяжёлый ком тупой злобы, но разворачивать его время не пришло. Нельзя. Всё по порядку важности. С Марикой я поговорю потом, сейчас нужно спасти её дочь. Мою дочь. У меня есть ребёнок!

Теперь эта мысль не только доползла до сознания, но и распустилась в нём как цветок, выталкивая сияющими лепестками лишнее и ненужное, а таким оказался весь остальной мир. Моя малышка, моя Цера, и пусть ей уже двадцать, и она подросток, а не дитя, пусть я не носил её на руках и не радовался первому пробившемуся на свет клыку, она у меня есть, и я вселенную сдвину только бы выручить из беды своё сокровище и прижать его к груди…

– Хитер, – жёстко прошептала Марика. – Её зовут Хитер.

Человеческое имя, а не то что мы выбирали вместе, когда мечтали о ребёнке. Всё куда-то ушло. Пусть. Думать надо о настоящем и будущем, прошлое отпускать по мере сил.

В ладонь мне скользнула флешка, и я крепко сжал носитель.

– Там всё, что мне удалось узнать. Её похитили. Служба безопасности больше некому. Разберись, ты же якшаешься с ними. Убей всех если нужно, только выручи Хитер!

– Я сделаю.

– Я просила Леля, он отказал.

Это да. У одержимых есть законы, и главный из них один: если ты попался, то сам в этом виноват.

– Тимэ, выручи её!

Скулящие интонации выдавали запредельный ужас теряющей ребёнка матери.

– Держись, если её похитили, значит жива. Она слишком ценный приз, чтобы глупо рисковать, о ней будут заботиться лучше, чем сумели мы с тобой. Не раскисай и будь на связи.

– Да, – тускло сказал Марика.

Мне показалось, что она хочет прижаться ко мне, вновь оказаться под защитой обнимающих рук мужа, но разве мы могли себе позволить такое после всего, что натворили? Нет.

Я проследил за тем, как жена пробирается к выходу, поезд уже влетел на очередную станцию, и нашей короткой встрече пришёл конец. Я прикрыл глаза и позволил увезти себя в новый тоннель. Пролетело мимо несколько освещённых платформ, и только тогда я выбрался из одной толпы в другую и неспешно побрёл к выходу на поверхность. Сообразив, что там сияет день, остановился. Солнце для меня сейчас было не опаснее щекотки, я так наполнился энергией, что своё мог зажечь, и распространятся об этом не следовало.

Двигаться надо домой, но я ведь изведусь от нетерпения гораздо раньше, да и время утекает как вода сквозь пальцы. Дело даже не в том, что страх за дочь велит шевелиться резво, Кларенс может позвонить в любой момент и вновь взяться за меня как щенок за старый тапок. Я не могу погубить всё, чего уже достиг. Я обязан поднять обе ноши.

Кружилась голова, меня шатало от всего что обрушилось разом. Радость была непонятной и осторожной, словно боялась вползти в сердце, хотя уже затопила разум, зато страх царил везде. Ужас того, что могло случиться, допусти я ошибку.

Я должен посмотреть информацию, точно не дотерплю до дома, крышу снесёт раньше. Дотерплю? Я огляделся и увидел то, что и должен был: общественный ватерклозет на выходе из метро. Не колеблясь, я отправился туда. Как уже говорил, эти заведения – одно из немногих мест, где не подглядывают потому, что люди стесняются естественных отправлений.

Я быстро вошёл в кабинку. Во внутреннем кармане куртки нащупал небольшой планшет, который положила туда предусмотрительная Надин. Сбрасывать полученные сведения на телефон не следовало. Ссутулившись, загородившись на всякий случай просторным капюшоном (помимо служб есть ещё и извращенцы) я быстро скинул короткий текст и несколько фотографий. Прочитал, рассмотрел, выучил до последней закорючки. Времени это заняло немного, вряд ли больше, чем люди проводят в таком месте, справляя нужду.

Инстинкт велел сразу бросаться по указанному в сообщении адресу, осмотреть и обнюхать место, но проклятые браслеты выдадут службе мой интерес, да и Марика там уже была, её выводам следовало доверять. Всё же я вновь спустился в метро, прошёл на нужную линию, и сразу в кармане задёргался телефон.

Кларенс, кто же ещё, мои ребята не осмелились бы тревожить в такой момент. Не вовремя я занялся воспитанием куратора! Вспомнив, как размазал его по стене, демонстрируя, у кого из нас двоих мускулы, а у кого просто мясо, заскрежетал зубами. Что если он не простит? В другое время – плевать, я бы умылся, но сейчас мне нужны все связи, чтобы отыскать и выручить из беды глупую девчонку, связавшуюся с человеческими экстремистами. Вся в отца – сказал бы Марика, будь ситуация менее трагичной. И не поспоришь.

– Да? – сказал я в трубку.

Изображение не включил, в такой толпе удобнее разговаривать по старинке.

– Нужно встретиться. Ты знаешь, куда приехать.

Мгновение-другое я соображал, потом догадался, как можно уточнить место:

– А это ничего, что я в браслетах?

– Ничего.

И отключился. Не понравился мне этот звонок и усталый тон. Кларенс должен быть в ярости, а он со мной как с человеком. Что-то очень неприятное случилось в нашей камерной вселенной. Придётся теперь разгребать ещё и это.

Первым делом я бросился домой, тащить в берлогу куратора ценные сведения было глупо, кроме того, мне требовалась помощь. Я обратился за ней не к Барсу, не к ребятам, а к Надин. Наверное, жестоко просить возлюбленную решать проблемы жены, но я знал, что Надин всё поймёт и не откажет. Кроме того, несмотря на эмансипацию и достижения суфражисток, общество всё ещё относилось к женщинам слегка пренебрежительно. Вампирша вызовет меньше подозрений, если явится в квартиру девушки.

Я вцепился в тонкие пальцы, изложил всё что требовалось так быстро, что сам не успевал осмыслять произносимое, но Надин поняла. Женщины умеют ловить нужное сразу, им не надо долго втолковывать как мужчинам.

– Я всё сделаю. Иди на встречу с Кларенсом.

Она отобрала у меня один планшет и вручила другой:

– Здесь наши наработки по договору, если речь зайдёт об этом, ты должен быть готов.

– Спасибо!

Переодеваться не требовалось, Кларенс вызывал в пыточную, а для визита туда вполне годились те вещи, что были сейчас на мне. Машину уже доставили из очередного ремонта, но я решил добираться общественным транспортом, не хотел светить Кларенсово подземелье даже таким способом, да и Верой рисковать тоже.

Поверху получилось бы быстрее, но ехать опять пришлось на метро. Я с раскаянием подумал о том, что Надин послал на задание днём, когда солнце норовит спутать планы вампира, но старые обращённые умеют переносить опасный свет в тени, а недолго так и на солнцепёке, а я не лукавил, когда признавал, что все помощники превосходят меня годами.

Да и затронуты оказались не только мои личные интересы сходящего с ума отца и мужа, но и общие. Похитители теперь точно знали о существовании незарегистрированных кровососов, а попавший в их руки истинный мог вообще спровоцировать катастрофу, потому по дороге к пыточной, не имея возможности сразу плотно взяться за дело, я обдумывал всё, что узнал.

Девочка моя действительно, как выразилась её мать, спуталась со смертными. Одно из молодёжных движений за права уже не помню, чего именно, привлекло её душу и темперамент. Ничего удивительного, она ведь жила среди людей и другой судьбы не знала, да и горячность в её годы почти не имеет границ. Я сам в далёкой юности был пылок нравом и удержу не знал в увлечениях, не всегда и приличных наследнику короны. Меня тоже манили люди, их история, культура, искусство. Неудивительно, что отец женил так поздно, полагал, видимо, что раньше я просто не соображу, что мне делать с новобрачной, ведь все мои интересы казались ему непозволительно детскими.

Страх, что Церы, я всё ещё не мог назвать её непривычным человеческим именем, больше нет опять едва не замутил рассудок. Каких сил стоило загнать его в глубину и вернуть на лицо непринуждённое или хотя бы более-менее спокойное выражение. Я должен держаться, малышке не на кого рассчитывать кроме отца, да и тут я повязан иным долгом и не могу всё бросить ради своих интересов. Инстинкт родителя велит идти напролом, а обязанность государя – вести привычную дипломатическую игру. Страшно. Я не могу бросить общину, которой уже отдал свою преданность, а сумею ли спасти дочь и не нарушить иных клятв? Кто знает.

Я стиснул зубы. Крики рвались наружу, но помочь мог только разум, и я вновь и вновь перебирал скудные сведения, просчитывал варианты.

Полиция имела основания заинтересоваться человеческой организацией, прихватить лидеров. Вампиры знают, что в первую очередь следует ничем себя не выдать, Цера могла покориться властям, чтобы сохранить инкогнито. В этом случае я сумею её добыть и без особого труда. Залог внесу. Найду нужную сумму, дом продам, всё состояние выцежу до последней монеты. Деньги – чепуха. Всегда можно переехать в жилище попроще и работать побольше. Я здоровый лось, как люди говорят, могу не только книжки переводить и статуэтки щупать, но и баржи разгружать если потребуется. Да всё, что угодно!

У меня есть дочь! От этой мысли всё ещё гуляли по душе отголоски потрясения, где счастье и нежность мешались с отчаянием и болью. Я сходил с ума от любви к существу, которого даже не видел, и оно того стоило. Жаркие волны растекались от сердца по всему телу до кончиков пальцев, пылал мозг, и я как безумный радовался безобразной драке, которая напитала меня избыточной тогда и так нужной сейчас энергией. Удача со мной. Если придёт час биться за своё дитя я покажу всем врагам, как выглядит истинный вампир, если его основательно рассердили.

Страшнее всего, если Церу захватили пришельцы. Как вырвать её из рук этих существ я не представлял, здесь требовались знания, двойная осторожность и бездна терпения. Сила почти ничего не решала, хотя если дело дойдёт до штурма их цитадели, пригодится и она. Я теперь догадывался почему эти нелюди ведут наступление на вампиров, хотя деталей ещё не знал, следовало как можно скорее разобраться с той секретной лабораторией, добыть улики, а уже потом предъявлять их людям.

Слова вампира ничего не стоят без веских доказательств, мы не научились друг другу доверять, беда пришла слишком рано. Именно сейчас нужно выверить каждый шаг, чтобы не ошибиться и не порушить такой близкий договор о сотрудничестве. Если конечно останутся ещё стороны, которые смогут его подписать.

Поток людей вынес меня на поверхность, в солнечный полдень. Дорогу я запомнил прекрасно, хотя в прошлый раз и попал сюда на машине, потому опустив пониже капюшон я быстро пошёл по улице, стараясь держаться в тени и ускоряя шаг на горячих местах. Свет навязчиво давил на спину, но навредить не мог, я прятался по вечной привычке это делать. Вот и дворик, калитка плотно притворена, но не заперта, я тихо вошёл в тесное пространство. Глухая стена соседнего дома давала плотную тень, так что к двери я пошёл не спеша, внимательно анализируя сохранившиеся запахи, но ничего нового не обнаружил. То есть воздух и плитки покрытия сберегли наш прошлый приезд, следы самого Кларенса, мои и пленника. Затем шли перекрывающие сполохи возврата, новая дорожка, оставленная куратором, ну и давние следы уже трудно сказать кого и чего именно. Ничего необычного. Почему у господина Неверова был такой усталый голос? Или он решил заманить меня сюда и приковать рядом с чужаком?

Нет, это полезли сдуру маниакальные мысли, я слишком растревожен и неспособен к адекватным оценкам. Впрочем, если Кларенс попытается что-то со мной сделать, я буду защищаться. Каждый вправе оберегать свою жизнь, это закон природы.

Дверь опять была не заперта, и я быстро оказался в гостиной, где недавно лежал на кушетке с рукой, прикованной к стене. Кларенс сидел на диване, широко расставив ноги, уперевшись в колени локтями, уронив голову в ладони. Поза отчаяния, да и запах говорил о том же самом. Я сделал несколько бесшумных шагов вперёд и уловил ещё одну слабую волну – пленника, вот только не живого, каким его оставлял, а совершенно невоскресимо мёртвого.

– Кларенс, что случилось?

Он едва не подпрыгнул, откинулся назад, явно не ожидая увидеть меня так близко, и я послушно отступил, чтобы не смущать его нависая и как бы доминируя.

– Бэр! Этот… умер.

– Я знаю, уловил уже аромат разложения. Ты его так?

– Нет! – выплюнул Кларенс. – И не было здесь никого. Он сам. Я оставил его живого, оковы не так и жестоко держали. Пришёл, а он вот такой.

– Хорошо. Ты позволишь мне осмотреть тело и разобраться в причине смерти?

– Да, сделай это! И ещё одно,.. – кадык дёрнулся, когда он судорожно вздохнул. – Бенедикт пропала. Кажется, то, что мы неосторожно разворошили начинает выходить из-под контроля.

Глава 14

У меня поджались уши и полезли из дёсен клыки, как не зарычал – не знаю. Впрочем, зачем было сердиться на Кларенса? Сам оказался ничем не лучше.

– Мы справимся, – сказал я просто и проигнорировал пристальный и не самый добрый в его коллекции взгляд.

Перед тем, как спуститься в пыточную я внимательно изучил дверь, но на ней не осталось следов чужого присутствия, как и везде. Кларенс справедливо утверждал, что извне убийца не приходил. Труп я тоже сначала внимательно рассмотрел издали. Куратор сунул мне перчатки, я поблагодарил. Вампиры на удивление не брезгливы при том что обладают отменным обонянием. Запах разложения – естественный и тревожит гораздо меньше чем любая химическая дрянь. Я приступил к осмотру тела, всё так же висящего в кандалах, ничего особенного не делая, лишь дотрагиваясь тут и там, слушая свои ощущения. Этого вполне хватало для постановки диагноза.

Страх, что меня терзал с тех самых пор как Марика поделилась своими тайнам, понемногу рос, мешая нормально дышать. Меня откровенно пугало то, что я сейчас видел. Запрокинув безвольно болтавшуюся голову пованивающего трупа и изучив зрачок, я отошёл в сторону. Кларенс наблюдал за мной, стоя в дверях.

– Печь здесь есть? – поинтересовался скучным тоном. – Как ты собираешься избавиться от тела?

– В лабораторию бы его, – вздохнул он, – жаль – нельзя.

– Ну обсудим наши проблемы и возможности их разрешения.

Я жестом предложил ему покинуть пыточную и вышел сам, плотно притворив за собой дверь.

– От чего он умер? – спросил Кларенс.

– Яд. Только он жив.

Следы усталости на лице так быстро сменились признаками бешенства, что я глазам не поверил:

– Ты сюда пришёл шутки шутить, проклятый вампир? – взревел человек, наступая на меня так уверенно, словно у него был реальный шанс победить в поединке. Люди, порой, бывают восхитительны, хотя наоборот – чаще.

– Уймись! – сказал я. – Этот гад притворяется дохлым, точнее он до такой степени замедлил свой метаболизм, что это похоже на летаргию.

– Не лги! Даже я чувствую запах гниения!

– Разумеется! На то и расчёт. Эндогенный яд вызывает состояние похожее на смерть, чтобы ввести в заблуждение хищника. Если ты не падальщик, что ты сделаешь с ним? Да оставишь в покое, выбросишь на помойку, где он благополучно воскреснет и пойдёт дальше творить свои чёрные дела. Не знаю естественная это защитная реакция или выработанная искусственно, отдельным она свойственна особям или всему виду в целом, но работает ведь. Вот только вампир – не тот хищник, которого легко обмануть. Мы очень тонко разбираемся в живом и мёртвом.

– Потому что сами дохляки?

Он сопел, глядя на меня с ненавистью, но под этой привычной шелухой я ощущал его отчаяние и робкое ещё доверие. Кларенс менялся, я знал, что теперь мы сможем работать вместе и не только потому, что выбора не осталось ни у того, ни у другого. Много скопилось причин.

– Возьми и проверь. Выкинь его в ближайшие кусты, только учти, что я снова ловить не буду, у меня с прежнего раза шкура в ожогах.

Не потребует ведь раздеться и предъявить рубцы, а полезно напомнить господину куратору, как он отсиживался в тылу, пока я бился с превосходящими силами противника.

Он отошёл от меня, устав играть в гляделки, или желая подумать, что лоб в лоб со мной не получалось. Я уселся на родную кушетку. Некоторые вещи нужно переварить самостоятельно, не стоило мешать человеку. Я достал телефон и позвонил Барсу, велев переводить общину на режим особой осторожности. Закончив разговор, обнаружил, что Кларенс смотрит на меня.

– Что?

– Как у людей, – сказал он.

– Мне дорог каждый из моих подданных и отвечаю я за каждого. Это и называется быть государем.

– И позволять издеваться над собой озлобленному человеку, чтобы выцарапать сносные условия договора о сотрудничестве?

Смотрите, как глубоко проникся истиной! Я ответил просто:

– Ну да.

Он криво улыбнулся и возобновил метания по подземной гостиной. Я сказал:

– Кларенс, ты можешь мне не верить, но у тебя есть возможность поставить опыт. Подержи его здесь недельку и посмотри, что будет. И я бы тоже полюбопытствовал, потому что это интересно. Буду признателен, если позовёшь.

– За такой срок без еды и воды он сдохнет даже если сейчас жив.

– Я так не думаю. Он не человек.

– Лабораторный мутант.

Ох как мне не хотелось говорить правду! Дома точно поднимут на смех, но и здесь можно дождаться новой волны неприятия и агрессии. Всё же молчать дальше было опасно. Слишком жестокая пошла игра. Я не боялся за себя, да и за Кларенса тоже, но, если Цера и Бене в руках врага – это серьёзно. Этот страх нужно принять во внимание. Теперь у меня нашлись уже две причины оскалить клыки и идти в бой. Мне требовался Кларенс, его содействие могло оказаться неоценимым, а ему был нужен я, понимал он это или нет.

– Он не с Земли. Его породила другая планета, но и к этой он способен прирасти как лишай к загривку.

Стало тихо. Кларенс прервал свои метания, остановился так вышло, что спиной ко мне, стиснул добела кулаки. Я ожидал нового витка брани, но повернулся он молча и в глазах не молнии метались, а тлела усталость. Крепко мужика припекло, это ещё как угадывалось, ну да сочувствовать я решил в меру: поменяет глупые привычки на умные – всё на пользу пойдёт.

– Печально, Бэр.

– Тимэ меня все зовут, и да: это довольно неприятно. Мутанты – беда камерная, а пришельцы из космоса – тотальная. Им нужна эта планета, и они намерены её получить, и уже прибрали бы к загребущим рукам, но болтайся среди людей особи с клыками, повышенным восприятием и пониженной в целом уязвимостью.

Кларенс шагнул ближе:

– Ты полагаешь, что вампиры стали сдерживающим фактором агрессии, вернее тайного проникновения?

– Мы не нарочно, но да. Помню, я читал в одной умной книге про то, что устойчивость виду придаёт разнообразие. Есть кошки, которые кроме мяса ничего есть не будут и такие, что вполне обойдутся хлебом, а между ними – множество промежуточных особей, готовых качнуться в ту или иную сторону. Меняются условия – сдвигаются предпочтения всей популяции. Вампиры тоже часть человечества, как ни смешно это звучит. Что если настал их час не паразитировать во тьме, а продемонстрировать устойчивость к внешним воздействиям?

– Потому чужие и пытались тебя убить, что ты, попав в нашу контору, вынюхал там их присутствие?

– Полагаю, дело так и обстояло. Думаю, и от тебя могут попробовать избавиться, хотя и не сразу, чтобы не вызывать подозрений. Исчезновение Бене вынудит какое-то время быть осторожными. Я надеюсь.

Кларенс вздохнул, растёр ладонями лицо и словно слущив таким образом официальную маску, сделался проще и доступнее на вид.

– Я не могу отличить их от людей, и среди последних тоже иногда встречаются такие гады! А собаку запустить?

– Что это даст? Запах пришельцев очень похож на вампирский, а к нам псы привыкли за века близкого соседства. Кроме того, у животных есть существенный недостаток, они не способны передать свои впечатления словами.

– Ну да, а вампиры умеют разговаривать! Радость-то какая!

– Не радость, а ваше счастье, и наше тоже, потому что планета у нас общая и ужиться на ней мы вполне способны, а вот что затеяли чужие ещё только предстоит выяснить.

– И ты уверен, что это ни в коем разе не попытка улучшить несовершенное человечество?

– Ага, это больше похоже на попытку привести людей к нужному им знаменателю. Какому, я не знаю, хотя версии и есть.

Я помолчал несколько мгновений прежде, чем продолжить, не был уверен, что Кларенс правильно истолкует мои слова, не знал насколько он успел измениться сам и заодно проникнуться моментом. Всё же и молчать не следовало, я хотел получить союзника в общем бранном деле, а не марионетку или головную боль.

– Послушай, что я скажу. Вампиры тоже веками пытались привести человечество к нужному им знаменателю, стихийно и каждый по-своему, но действуя примерно в одном направлении. Не хмурь брови, сейчас я поясню подробно, и ты поймёшь. Как это ни смешно звучит, но страшные кровососы, особенно те, что в годах, любят тихую размеренную жизнь. Мы ненавидим войны, потрясения катастрофы, потому что нам больно смотреть на бессмысленно льющуюся кровь. Вампир вынужден ограничивать аппетит, чтобы не выдать себя, и созерцать, как люди походя растрачивают то, что для нас жизненно необходимо – сущая пытка. Вот именно поэтому большинство из нас предпочитает охотиться на преступников, на людей чья агрессивность привела или приведёт в дальнейшем к пролитию крови. Мы как можем снижаем в человечестве злобные инстинкты, хотя, поскольку нас очень мало, в стадо баранов вам превращение не грозит.

– Благодетели просто! – фыркнул Кларенс, впрочем, если зло, то в меру.

– Нет, та часть человечества, которая может принести как пользу, так и вред и потому нуждается в организованности и разумном управлении. Мы готовы принять на себя обязанности, если взамен получим права.

Кларенс длинно вздохнул и сел в кресло напротив, почти рухнул, устало вытянув ноги в проход. Пожалуй, мои разговоры его не шокировали, да он и сам всё знал, только выслушивать истины в изложении вампира, с которым надо дружить, а не конфронтировать ему ещё не приходилось. Ну мне тоже ко многим вещам случалось приспосабливаться – это бывает. Разумная гибкость всегда идёт на пользу делу.

– Ладно, завязываем с декларациями. Что ты конкретно предлагаешь?

– О, за этим дело не станет. Я могу, например, воскресить из мёртвых то, что находится в соседней комнате и провести допрос так, что он выложит всё, что знает, но потом его действительно придётся прикапывать на заднем дворе, а у тебя добавится седых волос в причёске, если рискнёшь наблюдать за процессом.

Кларенс криво улыбнулся в своей любимой манере. Расти у него клыки вампира, получалось бы зловеще, а так скорее виновато.

– Ты уверен, что сведения окажутся ценными?

– Я уверен, что нет. Всё, что может сообщить заурядный убийца я либо знаю сам, либо это не имеет принципиального значения. Предложил чисто из вежливости, чтобы повысить уровень твоего доверия.

– Хорошо, проехали, пусть повисит – дозреет сам. Хочешь сказать, что нужен язык иного уровня ответственности?

– Это полезно и опасно. Полагаю, чужие следят за каждым из своих. Одно дело пропажа тупого исполнителя, другое – организатора вторжения. С этим надо подождать до освобождения заложников.

– Ты думаешь, Бенедикт у них?

– И не только. Исчезли без следа руководители молодёжного движения «Назад к природе – вперёд к прогрессу!». Не смотри на меня так, название не я придумал. Ко мне обратилась мать одной из участниц, она полагает дочь и её соратников схватила полиция, но у меня такой уверенности нет. Я послал одного из своих – осмотреть место происшествия, сам бы поехал, но ты меня вызвал.

– Эти ребята – люди? – прямо спросил Кларенс, сверля меня пытливым взглядом.

Мой был честен до умопомрачения, хотя я и солгал:

– Да. Ты не поверишь, но встревоженная женщина пойдёт на сотрудничество с вампиром, когда её ребёнок в опасности.

– Ладно, это я могу выяснить по своим каналам.

– Проверь заодно и Бене. Да, почти безнадёжно, но того стоит. Ваши внутренние тайники ты сможешь отследить?

– Не все, – неохотно признал Кларенс.

– Делай, что получится. Если Бене забрали из дома, я могу осмотреть его и сообщить что там произошло и когда.

Кларенс помолчал, словно взвешивая, какую часть информации он может поведать мне без вреда для службы. Я не осуждал его за расчётливость, поскольку сам лгал без зазрения совести.

– Нет, – сказал куратор медленно, словно всё ещё пребывал в раздумьях. – Так получилось, что мне понадобилось поговорить с Бенедикт.

– Обо мне, надеюсь? – спросил я невинно.

Он поморщился:

– Да, хотя это и не твоё дело. В кабинете её не было, я сделал запрос на отслеживание по своей сети у нас есть такая, чтобы не искать друг друга по всему зданию, обнаружил на одном из этажей и тут же сигнал пропал, зато на проходной появился контроль убытия.

– То есть, сделай ты запрос чуть позднее и ничего бы не заподозрил?

– Да, – сказал он неохотно. – Я не поленился съездить к ней домой, мне никто не открыл, телефон не отвечает, но мы частенько его отключаем, когда ведём допрос или расследование где нельзя ничем себя выдать, так что это ни о чём не говорит.

Я вспомнил наш с Бене разговор, несомненно, она вплотную подобралась к пришельцам, ведя собственное расследование. Но вот что с ней сделали? Ликвидировали? Хочется верить, что нет.

– Много чужих ты унюхал, когда был в нашем офисе? – спросил Кларенс.

– Минимум троих.

– Включая того, что за стеной?

– Нет, его запаха я там не почуял.

– А на улицах, в толпе?

Я невольно рассмеялся, хотя веселья не ощущал.

– Кларенс, я пользуюсь метро, ты бы, завоёвывая планету, начал внедрение с низов?

– Ладно, не скаль клыки. Я поеду в полицейское управление, лучше разобраться со всем на месте, чем звонить или посылать запрос. Вот держи.

Кларенс протянул мне телефон, пожалуй, не зарегистрированный как положено. Я убрал его в свободный карман, чувствуя себя пунктом связи, а не вампиром.

– Будь осторожен! – сказал я человеку. – Особенно в вашей конторе. Наверняка ведь у вас есть секретные этажи, где можно спрятать роту, а не только несколько человек, и делать с ними всё, что потребуется.

– Будем надеяться, что заложники всё ещё живы.

У меня сердце оделось холодом, а сознание накрыл мрак, когда я подумал о том, что моя девочка в руках нелюдей, но лицо я постарался сохранить бесстрастным. Пришельцам по какой-то причине требовались смертные, а вот вампиры – нет, так что шансы на помилование оставались ничтожными, но я всё равно верил. Пусть Цера подросток, но она всё же истинная, а это очень большой плюс в непростой практике выживания.

– Разбежались! – сказал Кларенс.

– Звони почаще, – напутствовал я, – и, если что, не стесняйся звать на помощь.

– Ты тоже.

Расстались мы не врагами, а это уже значило много. Я поспешил домой, беспокоясь о том, справилась ли Надин, не пострадала ли при расследовании. Всё же день на дворе, а люди бывают не слишком добры к тем, кто прячется от солнечных лучей. Я и сам ловил на себе взгляды, насторожённые, любопытные, враждебные, а временами и завистливые. Самое смешное, что с той поры, как прошла легализация, у нас появилось немало подражателей из смертных.

Строго говоря, население, в большинстве, не знало о существовании кровососов. На предварительном этапе переговоров обе стороны решили, что рано оповещать широкие массы о наличии самой проблемы, но то ли информация просочилась, как всегда бывает у людей, то ли сами службы запустили слухи для осторожной проверки – о вампирах догадывались, в нас играли и, вопреки опасениям, находили ситуацию совсем не такой трагической.

Надин, к счастью, уже ждала меня дома, и я выдохнул, избавившись хоть от одной тревоги.

– Что?

– Тимэ, запах есть и он принадлежит этим квазивампирам. Их было двое, по меньшей мере, остальные люди.

Я кивнул, не зная, что сказать. Худшие подозрения оправдывались.

– Есть ещё кое-что. Мне удалось расспросить соседей, и одна из них, из той категории неработающих женщин, что любит сидеть у окна и наблюдать внешний мир, сказала, что видела фургон. Довольно характерный, с усиленным корпусом и движком. До выхода на пенсию она была конструктором и разбирается в машинах. На полицию работают такие автомобили, но окрашены они иначе.

– Значит, служба безопасности. В какую организацию ты внедришься первым делом, захватывая чужую планету?

Я поймал насторожённый взгляд Надин и мысленно застонал. Следовало ведь ещё своим объявить во всеуслышание, что одна из тех историй, что я переводил за деньги, стала недоброй былью.

Глава 15

Потренировавшись на Кларенсе, я чувствовал себя чуть увереннее, чем прежде. Кроме Надин под этой крышей оказался лишь Ингерн, так что им двоим я и передал свою версию происходящего, стараясь, чтобы голос не дрожал то ли от смеха, то ли от волнения.

Мучительное ощущение безвозвратно убегающего времени обычно не посещает вампиров, но сейчас меня терзал каждый миг. Страх за Церу, а теперь и Бене злыми мурашками теребил внутренности. Стремление сорваться с места и пойти крушить ненавистное гнездо чужаков удавалось сдерживать с трудом. Умом я понимал, что спасти дорогих мне женщин может лишь осторожное проникновение, но сердце никак не соглашалось следовать императивам рассудка.

Долго сдерживаемая натура истинного искала возможности себя проявить, а недавняя подзарядка буквально дразнила диапазоном силы.

– То есть, ты не шутишь, и это действительно пришельцы из космоса? – уточнил Ингерн.

– Я понимаю, что, услышав такое от меня, хочется мне же и врезать по физиономии, послав впоследствии по традиционному для людей адресу, но выводы были сделаны не на пустом месте. Я ощущал запах нескольких особей, а одну имел возможность обследовать достаточно подробно. Это не мутации подсуетились, мы имеем дело с живыми существами иной породы. Не знаю, как они к нам попали и почему человеческие спутники слежения не обнаружили на орбите Земли неизвестных кораблей – это не моя компетенция. По своей я уже отработал.

– Твои сенсоры лучше, чем у обращённых?

Я ужасно не хотел хвалиться своими преимуществами, потому просто кивнул. Обитатели долины, породив племя вторичных вампиров, сами же и сторонились последствий, считая себя выше полукровок. Я думал иначе, так ведь за это меня и выставили.

– Если идёт массовое вторжение, что мы можем сделать? – спросил Ингерн.

– Возможно, пока не слишком массовое, ведь мы не учуяли их на улицах, смею надеяться, что это лишь разведочное звено. Исследовательская, так сказать, группа.

– Плотно вторгшаяся в службу безопасности и одну из секретных лабораторий? Разумно в целом.

Заговорила Надин, обычно предпочитавшая отмалчиваться на совещаниях. Сегодня нас было только трое, и я кожей чувствовал, как она хочет меня поддержать:

– Наиболее существенно то, что люди этих пришлых устраивают, в качестве пищи или рабов, пока это неясно, а вот вампиры – нет. Либо нас рассматривают как конкурентов, либо видят в обращённых единственную силу, способную противостоять вторжению. Люди не справятся без нас, если хотят борьбы, а не покорности. Кларенс Неверов это понял и Бенедикт тоже. Они наша связка с человечеством, мостик к будущему. Защитить обоих – первостепенная задача.

Я благодарно улыбнулся Надин. Она не только правильно понимала ситуацию, но и сумела выделить суть. Меня всегда привлекали умные волевые женщины, Марика тоже была такой и, наверное, закономерно со мной рассталась, не считая нужным обременять себя мужчиной, заблуждений которого не разделяла. С Надин выходило иначе, соратники, мы уже шли плечом к плечу. Именно её я видел преемником в случае моей отставки по тем или иным причинам. Именно она могла стать для меня кем-то большим, чем друг. Впрочем, теперь следовало думать о насущных предметах.

– Да, я согласен. Какие новости с фронтов?

– Барсик пытается аккуратно разведать ситуацию во властных структурах, ты же знаешь, у него везде есть связи.

Верно, наш хищник умел прикинуться пушистым котёнком и просочиться туда, куда не пускают напрямую.

– Беда в том, что агенты его чаще всего люди и толку от них немного.

– Пусть копает, однажды всё пригодится. Что в лаборатории?

– Рой как раз занимается систематизацией данных, но что любопытно, фургон, который описала информаторша Надин, как две капли похож на те, что прибывают в комплекс регулярно, причём по мнению вампиров – из самых разных мест. Запахи сложные и почти не повторяются, тогда как номера машин из одной серии.

Я сказал:

– Сложилось у меня впечатление, что пришельцы появились недавно, после того, как служба заковала нас в браслеты и ограничила тем самым свободу перемещаться. Быть может дело зашло не слишком далеко и есть шанс выпихнуть их из нашего мира или хотя бы людей ткнуть носом в то, что у них под этим самым происходит. Начинать желательно с лаборатории, она хоть на отшибе, тогда как служба рядом.

Ингерн тотчас заговорил:

– Мы с Роем возьмёмся. Тебе нельзя покидать резиденцию, за тобой следят особо тщательно.

Прав он был во всём, и доверял я помощникам, но при мысли о том, что в этой липкой паутине может находиться моя дочь, ледяной ужас сковывал всё внутри. Я лично должен был спасти своего ребёнка и первым пойти на опасное дело и потому что я государь обращённых, и потому что один стою целой группы. От даровой энергии звенела, с трудом удерживая её внутри защита, а я стану отсиживаться за спинами ребят?

– Кларенс обещал назначить сегодня-завтра новую встречу, попрошу его выбрать место в южной части города – поближе к нашей цели.

Я извлёк родной телефон, раздумывая воспользоваться им, или сразу задействовать секретный, когда последний подал признаки жизни. Кларенс позвонил первым и в подходящую минуту, может, мне жениться на нём?

– Надо встретиться.

– Да, конечно, вы не против устроить это где-нибудь на приморской окраине?

Он раздумывал долго, целую минуту, потом произнёс так, словно успел за это время перелопатить изрядный массив информации:

– Хорошо. Я буду ждать на стоянке у мотеля за лечебным центром. Знаете, где это?

– Да.

– Тогда через два часа.

Надин и Ингерн, естественно, всё слышали и оба смотрели теперь на меня, ожидая приказов. Ингерн так практически стойку сделал, готовый сорваться и бежать в бой.

– Подтяни кого сможешь сам знаешь куда, – сказал я. – Попробую договориться с Кларенсом. Если он прикроет от службы, сам съезжу в этот город взглянуть на секретный комплекс.

Солнце уже садилось, так что до метро я добрался без проблем. Спустившись под землю даже сбросил капюшон с головы и выпростал косу. Она немного растрепалась, но переплетать не стал, пряди ещё хранили запах Надин, едва уловимый, но необыкновенно приятный.

Ехать было далеко и как только светило опустилось за край земли, я выбрался на поверхность, где транспорт ходил проворнее, чем древние поезда внизу. Не так и дорого обходилось это удовольствие, если слишком часто не ездить.

Сорвался я рано, но тревога теребила сознание, мешая сосредоточиться, и я пошёл за ней, доверяя инстинкту. Не берусь даже сказать, что меня насторожило, интонации Кларенса или его быстрое согласие провести встречу в месте, которое я выбрал. Приехав куда следовало примерно за час до назначенного времени я, стараясь держаться в тени, обошёл территорию, прилегающую к стоянке, а потом легко запрыгнул на крышу мотеля.

Вокруг длинных зданий царил ненавязчивый полумрак, яркий свет от лечебного центра сюда едва достигал. Ну и заведение – типичный уголок для тайных свиданий, потому и фонари приглушены и камеры повёрнуты куда угодно только не в нужную сторону. Для деловой встречи гостиница тоже подходила идеально, кому какое дело, чем занимаются люди, если платят за номер?

Я устроился за декоративной трубой, откуда стоянка просматривалась достаточно хорошо, а я оставался незаметным. Мурашки бегали под кожей, тело всё ещё просило движения, действия, а тут приходилось таиться и ничем себя не выдавать. Вампиры конечно великие мастера засад, но я вообще не ощущал уверенности, что поступаю правильно. Приедет Кларенс, и мне что, прыгать к нему с крыши, словно я пацан, полезший воровать яблоки у соседа?

От нечего делать я прошерстил сенсорами ближайшие номера. Тот что прямо подо мной пустовал, зато в двух соседних события развивались с полным накалом страстей. Стоны удовольствия достигали моих чутких ушей без заметных искажений, и я невольно ощущал возбуждение, хотя и стыд тоже. Люди помешаны на сексе, вампиру бывает трудно находиться рядом.

На стоянке располагалось лишь несколько автомобилей, да и те в дальнем конце площадки, я подумал, что надо бы переместиться по крыше ближе к ним, поскольку люди чаще всего парковались по порядку, но не успел. Знакомая машина несколько нервно вывалилась из потока наверху и рухнула на покрытие. Я замер, притаившись, смутился от того, что подглядываю, да ещё сижу за трубой как подросток. Решил дождаться, когда куратор пройдёт в здание и прыгать вниз потом, но события начали развиваться по иному сценарию, написанному не нами двоими.

Откуда вывернул знакомый по описанию фургон, не понял даже я, вампир, он влетал на стоянку как раз в тот момент, когда Кларенс уже вышел из машины и укрыться в ней вновь не успевал. Кажется, он понял, что всё происходящее неспроста. Его попытку уйти от нападения я оценил, она была хороша, он даже почти уклонился от струи газа, которую выпустил ему в лицо один из нападавших

Впрочем, зелье всё же сработало. Кларенс пошатнулся. Из фургона выскочили ещё два человека. Считанные секунды пролетят, и моего куратору уволокут, но и я не терял времени даром. Промчался по крыше, едва касаясь покрытия и прыгнул. В такой ситуации очень полезно появляться сверху, так противник ничего не успевает сообразить.

Я стал на грунт прямо перед носом вяло сопротивлявшегося куратора, приветливо раскинул руки.

– О, дружище! Ты, я вижу, перебрал. Давай-ка доставлю домой. Спасибо, господа, теперь я справлюсь сам.

«Господа» растерялись на пару мгновений, мне как раз хватило, чтобы шагнуть вперёд и врезать им в лоб. Я хорошо владею обеими руками, так что отдельно с каждым работать не пришлось.

Они держались за Кларенса, потому и не улетели далеко. Все три человека рухнули на покрытие рядом с фургоном. Я оставил их полежать, а сам кинулся к водительской кабине. Навстречу лезли ещё двое: человек и нелюдь, оба с бесшумным оружием. Первым делом мне в лицо прилетела струя сонного газа, должно быть злодеи ещё не сориентировались с кем имеют дело. На вампиров эта штука не действует и в любом случае я мог не дышать.

Расправа прошла легко, хотя с пришельцем пришлось повозиться, он никак не хотел терять сознание с первого раза, я осторожничал, опасаясь перестараться, пришлось врезать с запасом, запоминая на будущее какое надлежит прикладывать усилие, чтобы обездвижить, но не прибить насовсем. Конечно я уже упражнялся с киллером, но тогда гораздо меньше беспокоился о ближайших последствиях.

Четыре тела на руках. Соображать следовало быстро. Камеры здесь смотрят в другую сторону, так ведь очередная парочка может не вовремя пожаловать с целью совокупления и застать эту раздачу. Я мигом похватал нападавших, побросал в фургон, поднял баллон с газом и щедро обработав внутреннее пространство, захлопнул дверцу. Всё, теперь проспят достаточно долго, чтобы мы с Кларенсом успели убраться прочь.

Уже подхватив на руки безвольное тело куратора, я сообразил одну крамольную вещь. Фургоны такого типа как раз и ездили в секретную лабораторию, так не отправиться ли туда прямо на нём? Первоначально я хотел благоразумно погрузить куратора в его машину и увезти в безопасное место, но здравый смысл испарялся буквально на глазах, просыпалось моё скрытое долгие годы в глубине авантюрное начало.

Я ведь уже говорил, что вампиры крайне трепетно относятся к своим детям, мысль о том, что моя девочка в опасности толкала на риск, потому что слишком долгая разведка могла отнять у неё шанс на избавление. Я ведь не знал, какие антивампирные способы борьбы изобрели пришельцы, пока что они пользовались местными, но кто угадает, скольких наработок я ещё не видел воочию?

Размышления заняли секунду или две, потом я начал действовать. Случай дал мне шанс и не воспользоваться им было бы глупо. Я усадил Кларенса на пассажирское место, сам занял водительское и плавно снял фургон с посадочной позиции.

Направление я примерно знал, а влившись в поток транспорта, уточнил маршрут. Включив автопилот и введя в него полётное задание, я смог заняться человеком. Антидота в аптечке не нашлось, всё что было в моих силах так это помассировать энергетические точки, для того, чтобы усилить обмен веществ. Яду Кларенс схватил немного, наверняка ведь пытался задержать дыхание. Я надеялся, что в себя он придёт раньше, чем мы доберёмся до цели.

Так и случилось. Он пошевелился, открыл мутные глаза и полминуты не меньше разглядывал меня моргая и явно пытаясь сосредоточиться.

– Бледный и с косой, – пробормотал он, силясь сесть удобнее. – Я что, уже на том свете?

Кажется, ещё одна из традиционных человеческих шуток. Я вежливо улыбнулся.

– И с клыками, – уточнил Кларенс. – Откуда у тебя волосы? Парик надел или в парикмахерской нарастил?

Мы ведь уже виделись после того, как я обзавёлся новой причёской, хотя тогда я капюшон с головы не снимал, да и разговор выдался не из лёгких. Кларенс мог ничего не заметить.

– Не будем об этом.

– Хорошо, не будем. Спасибо! Когда эти гады… Я уже подумал… Где они?

– Спят в фургоне, все четверо.

Кларенс попытался подтянуться на сиденье, но вместо этого так неловко наклонился вперёд, так что едва не врезался лицом в приборную панель, я успел поймать его и водворить на место.

– Сейчас, подожди.

Закусочные в городе попадаются буквально на каждом шагу, немало и таких где можно получить еду и напитки, не выходя из машины. Я свернул к ближайшей и взял два закрытых стаканчика с крепким кофе. Один дал Кларенсу, из другого принялся пить сам. Человек морщился от горячего, но в себя приходил на глазах. Опустошив посудину, он смог сидеть прямо и смотреть обоими глазами в одно место.

– Куда мы едем?

Я сказал. Прежний Кларенс немедленно велел бы мне разворачиваться и двигать обратно в центр, новый молчал, что-то про себя соображая, потом спросил вполне мирно без признаков агрессии:

– Полагаешь, там их гнездо?

– Там место, куда едут вереницами фургоны вроде этого. Тебя хотели в нём увезти, подозреваю, что Бене тоже уехала в таком же. Я не знаю, что затеяли чужаки и как с ними бороться. Решать должны люди, но я считаю своим долгом спасти всех, кого смогу, хотя пока и не представляю от какой беды.

– Вампир спасатель?

Я проигнорировал отчётливый скепсис этих слов.

– Там за твоей спиной мирно спят три человека и один пришелец. Успокоить их не составило для меня труда. Если ты хочешь иметь таких союзников в противостоянии неведомому противнику – поразмысли, если желаешь получить в нашем лице врагов – тоже подумай.

– Чужаки против вас! – не согласился он.

– Это пока, – ответил я. – Мы живём долго и трудно, мы умеем ко всему приспосабливаться. Тот, кто не умеет живёт трудно и коротко.

Кларенс растёр ладонями лицо, шумно отфыркался, словно в воду нырял, я поглядывал на него, не зная, чего ещё ждать. Слишком уж сильно мотало его между ненавистью и терпимостью, я не надеялся, что он сразу станет сговорчивым даже после того, как на него напали, а на помощь пришёл единственно мерзкий кровосос.

– Как ты там оказался? Оговоренное время ещё не настало? – спросил он ворчливо.

– Знал, что ты всегда приезжаешь на место встречи пораньше, чтобы осмотреться, и решил опередить. Предчувствие было нехорошее. Я сидел на крыше мотеля.

– Мне показалось, ты из-под земли вырос.

– Просто спрыгнул сверху.

Огромный город редел, сходил на нет, раскидывался сетью предместий, вскоре мы должны были покинуть его пределы и оказаться на свободной трассе. Тянуть дальше было нельзя, и я сказал, не представляя, что за этим последует, но всё же надеясь на успех.

– Кларенс, ты можешь на время операции отключить мои браслеты?

Я знал, что это в его власти, сомневался лишь в желании пойти навстречу. Он посмотрел на меня и к чести его, колебался недолго.

– Отключать их совсем – против правил, но я могу снизить радиус действия до километра-двух, замкнуть контакт на себя. Так и ты получишь свободу, и я останусь в ведении. Устроит?

– Да, вполне. Придёшь на помощь, если облажаюсь.

Он всё смотрел на меня, точно я весь изменился, а не только отрастил волосы, а потом засмеялся и не зло, а словно радуясь дружеской шутке.

Глава 16

Мысленно я вздохнул с облегчением. Трудный барьер оказался взят. Кларенс пошёл на сотрудничество, а давно ли поджаривал несчастного вампира на солнце и наблюдал за процессом с противоестественным любопытством? У людей короткий век, они быстро меняются, а мы этим пользуемся. Вот сейчас я стыда не ощущал.

Кларенс завозился на сиденье и я, сообразив, в чём дело, свернул к другому заведению.

– Прогуляйся, разомни ноги, я пока возьму ещё кофе. Купить тебе еды?

– Ты чувствуешь все мои естественные потребности?

– Да, это нетрудно.

Он покачал головой, как будто пришла его очередь смущаться.

– Наверное, это противно.

– Ничуть. Противно – это тот химический завод, а люди интересны. Живое вызывает уважение и восторг.

Кажется, для Кларенса такой взгляд на вещи был внове, но складывалось впечатление, что ломка сознания не причиняет особой боли. Он и против покупки еды не возражал, пожалуй, не подозревал меня в намерении подсыпать в тарелку яд или толчёное стекло. Он вылез из машины, легкомысленно махнув рукой:

– Ну тогда возьми что-нибудь полезное, ты ведь разберёшься и в этом.

Задача оказалась непростой, и я решил её методом от противного: приобрёл наименее вредные блюда. Людям постоянно требуются калории, они не умеют запасать энергию, да и пищу свою сделали в большинстве ужасной, найдя очередной способ сократить и без того короткий век.

Кларенс охотно занялся коробками, как видно я угадал с выбором. Мы снова влились в транспортный поток. Город постепенно отступал, и я спустился на трассу. Вне столицы шоссейные дороги использовались достаточно интенсивно. Ход понизу заметно экономил ресурс.

– У тебя есть план? – спросил Кларенс. – Насколько я понимаю, ты намереваешься попасть на территорию комплекса?

– Если мы хотим выручить людей, без этого не обойтись.

– Мой допуск там не сработает. То есть, уровень вполне достаточный, но без предупреждающего звонка или сообщения возникнут проблемы.

– Тебе там и нельзя светиться. Если начальство дало согласие на твою ликвидацию, полномочия могут быть уже аннулированы.

Кларенс резко выпрямился, едва не уронив еду. Вероятно, нарисованная мной перспектива его напугала. Сотрудники службы так привыкают к особенности своего положения, что им наверняка трудно даже мысль допустить о том, что оно не вечно.

– Они же явно следили за тобой и немедленно воспользовались моментом.

– Что ж, – сухо сказал Кларенс. – Тогда хорошо, что я отключил тебя от общей сети.

Он вновь принялся за еду, хотя аппетит как будто поубавился. Я старался смотреть на дорогу, но чувствовал себя скверно. Обоих кураторов подвела под расправу работа со мной. Пусть я добивался лишь лучшей жизни для своих подданных, но получилось, что причинил вред по меньшей мере двум людям. Получил то, чего как раз стремился избежать. Не всё лежало в пределах нашей власти.

– Кларенс, мы их одолеем! Я пока не знаю, как, но справимся и если подозрения не ошибочны, и твоя карьера пострадала…

Он взмахнул рукой, обрывая поток моего красноречия. Жест вышел бы внушительнее, не сжимай пальцы человека столовый прибор вместо церемониальной шпаги.

– Вампир, ты на этой планете не один горячий перец! Забей на мою карьеру, рули давай!

Ну что ж, пожалуй, дорога к взаимопониманию оказалась ещё короче, чем я думал. Иногда индивидууму надо успокоиться, чтобы начать правильно мыслить, иногда разозлиться. Замешательство Кларенса прошло, он вновь энергично орудовал пластмассовой вилкой. Я на этот раз не рискнул мучить организм кофе, взял себе минеральной воды и отпил немного не ради утоления жажды, а желая поддержать человека. Люди, в отличие от вампиров, привыкли питаться в компании.

– Так что у нас с планом? – вновь бодро поинтересовался куратор.

– Размышляю. Машину скорее всего пустят на стоянку без досмотра, они прибывают туда постоянно, на воротах требуют лишь карточку пропуска, да и то не у всех.

– То есть твои там уже наблюдают.

– Нанятые нами люди, – уточнил я. – Да, наблюдают. Сверху посмотреть не удалось, а допуска к спутникам у нас нет, но снаружи мы сориентировались.

Кларенс отхлебнул кофе, потом достал из внутреннего кармана коммуникатор, не тот, которым пользовался обычно, другой: больше и в специальном чехле. Включив нужное изображение, передал мне. Я прежде просматривал снимки, сделанные ребятами Роя, потому сразу узнал объект. Ничего себе, хорошее оборудование у них на орбите. Разрешение кадра просто потрясало.

– Не этот ли интерес повлёк попытку твоей ликвидации?

– Я уже давно присматриваюсь к этому комплексу, – неохотно ответил Кларенс. – А когда ты попросил устроить встречу на южной окраине, заподозрил, что увлечение у нас общее.

– И это тебя окрылило?

– Напугало. Я не был готов к решительным действиям. Впрочем, теперь это всё не имеет значения.

Я не спорил. Достигнув ближайшего дорожного узла, я свернул на одну из стоянок, затемнил окна от досужего любопытства и занялся плотным изучением спутниковых снимков. Было их более чем достаточно, чтобы составить полное представление о цели. Иногда я отрывался, чтобы глянуть украдкой на Кларенса. Испытывал он моральные затруднения предлагая мне столь секретную информацию? Какой момент послужил причиной возросшего доверия и не произойдёт ли откат тем более страшный, что уже вызрела надежда на лучшее? Разумеется, я не сбрасывал со счетов и попытку провокации, но верить в неё не верил. Человек не может обмануть вампира до такой степени. Скорее неприязнь последних дней была притворством – отчаянным стремлением сопротивляться неизбежному. Собственная совесть и внешние обстоятельства равно велели браться за ум и искать взвешенное, а значит, мирное решение наших общих проблем.

Кларенс давно созрел для сотрудничества, я не мешал ему осознавать эту истину постепенно.

– Спасибо! – сказал я, возвращая коммуникатор. – Теперь я пойду вперёд с открытыми глазами.

– Один?

– Да. Внутри понадобятся все вампирские навороты, прикрыть кого-то ещё я просто не смогу.

Кларенс не спорил, обронил словно невзначай:

– Там наверняка жёсткая пропускная система, электронике ты ничего внушить не сможешь.

– Люди есть, этого достаточно.

– Ладно поехали, пока не наступил день и солнце не начало поджаривать твою бледную кожу.

– Ещё минуту.

Я заглянул в фургон, где мирно посапывали наши пассажиры и забрал пропускные карточки всех четверых, с особым прилежанием обыскав чужого. Добавив в атмосферу багажного отсека ещё немного сонного газа, я сел за руль и позвонил Ингерну, попросив его связаться с Роем.

Кларенс внимательно слушал наши переговоры, но уточнять детали не стал, рассудив, должно быть, что его введут в курс дела на месте. Так я и собирался поступить.

Цель путешествия приближалась, мы больше не разговаривали. Я мысленно прокачивал все возможные препятствия и свои ответные действия, гонял себя по плану комплекса, чтобы, когда окажусь внутри, как можно меньше времени тратить на ориентирование и принятие решений. Скорость могла решить всё. Кларенс думал о чём-то своём, я ему не мешал.

На последней перед объектом независимой стоянке ждал Рой. Его фигура почти сливалась с зарядной тумбой, но я узнал помощника сразу, хотя Кларенс разглядел его лишь когда мы подъехали вплотную. Я быстро представил их друг другу и выразил уверенность, что они подружатся. Рой вежливо улыбался, а куратору, судя по выражению лица, поджарая фигура моего помощника не внушала доверия, хотя наверняка добавляла уверенности. Людям трудно бывает понять, что сила вампира совершенно не зависит от его габаритов.

Ладно, большие мальчики оба, разберутся без меня.

– Уходить буду в сторону заповедника. Сможешь обеспечить там прикрытие? – спросил я Роя.

– Конечно, государь, – ответил помощник.

– Я постараюсь вывести всех людей.

– Мы примем.

Я знал, что систему обеспечения моих действий на границе комплекса и за ней Рой просчитает и обеспечит без труда, даже с учётом того, что придётся отказаться от услуг диких вампиров. Волшебное чувство – иметь соратников, на которых можешь положиться. Я кивнул на прощанье обоим и снова влился в поток транспорта.

У самого комплекса он редел, но мой фургон внимания не привлекал, напротив, маскировал на местности. Расчёт строился на том, что людей среди обслуживающего персонала существенно больше, чем чужих, а уж обращаться с людьми любой вампир обучен с пелёнок.

Проходная. Кроме следящих камер лишь родные земляне, и навести на сознание лёгкую дымку не составило труда. Внушать что-то существенное и не требовалось, я напустил туману на тот случай, если охрана знает водителей в лицо. Опять же отсутствие сопровождающих не должно было наводить на ненужные сомнения. За мониторами, куда поступала хроника с камер, тоже сидели люди, рутина их расслабляет и специально вглядываться сквозь немного затемнённые стёкла фургона никто себе труда не даст.

На территорию я попал без труда, не колеблясь свернул куда следовало, то есть на стоянку, делая вид, что поездка оказалась неудачной и разгружать мне нечего. Никто не проверил. Мучило, конечно, искушение отправить в камеру спящие трофеи, чтобы хлебнули того варева, каким потчевали других, но я удержался: кто-то мог опознать их в лицо и заподозрить неладное.

Я просто оставил фургон на парковке и небрежной походкой направился к столовой для персонала, вход туда не требовал пропуска, а я стремился уйти из-под надзора камер, которых на свежем воздухе торчало видимо-невидимо. Что может выглядеть естественнее человека, который намерен перекусить после хорошо сделанной работы?

К счастью, униформу тут носили далеко не все, так что и я не выделялся в толпе сотрудников, косу правда пришлось спрятать под капюшон. Внутри поглощали пищу и негромко гомонили люди. Несмотря на тёмное время их оказалось довольно много. Как видно комплекс работал круглые сутки, что ж, среди смертных вампир спрятан надёжнее, чем без них и передвигаться может свободно. В столовой на меня вообще никто не взглянул.

Я взял кофе в закрытом стаканчике и вышел с ним в другую дверь, опять не привлекая чьего-либо внимания.

Рвали на части два стремления. Я должен был проверить свои догадки, другого случая могло и не представиться, и спасти людей, что найду здесь в заточении, если они, конечно, ещё живы. Пойти на риск и заняться первой задачей? Для этого требовалось проникнуть в самую секретную, скорее всего подземную часть комплекса. Куча пропускных пунктов, следящих глаз представляли собой серьёзную опасность, но я же вампир и должен всегда об этом помнить, хотя и живу среди людей. Мне не важна секретная документация из сейфа, я могу извлечь полную информацию из живого объекта, а где их искать я уже догадался и спускаться вниз для этого не требовалось.

Кларенсу я, конечно, ничего не сказал, но в первую очередь моё внимание привлекла теплица. Обширное новое сооружение во внутренней части комплекса. Я ни на секунду не поверил, что в ней выращивают ананасы, или что там люди разводят в прозрачных укрытиях. Зимний сад тоже здесь не требовался, да и не защищают их от досужего любопытства комплектом специальных зеркал и отражателей.

Если я прав в своих подозрениях, подтверждение найду именно там, да и сниму то, что увижу хоть на телефон, пусть это и непрофессионально с точки зрения матёрых разведчиков. Мучило искушение воспользоваться скрытыми возможностями истинного, но я удержался. Одна моя ошибка, нечаянный кадр в записи камер – и это послужит веским доказательством как моего существования в этом мире, так и вторжения в чужие секреты, в отличии от слов и слухов, которые к делу не пришьёшь. Ничего, справлюсь так.

В нужный мне двор требовался особый пропуск, потому я остановился в раздевалке, продолжая пить кофе и глядя в окно. Вряд ли внутри секретной части есть пища, а люди постоянно едят, кто-нибудь да выйдет перекусить. Сотрудникам, которые заглядывали иногда в комнату, я отводил глаза, пришло время стать тенью.

Ждал я недолго, хотя извёлся от нетерпения, первой вышла женщина, такая миниатюрная, что я точно не смог бы за неё сойти и лишь изрядное время спустя мужчина, хоть и ниже меня ростом, зато достаточно плотный, чтобы его рабочий комбинезон не сидел слишком облегающе.

Я встретил сотрудника и замутил его сознание так, что он послушно пошёл за мной в туалет, любимое моё место для смены облика. Даже в суперсекретном учреждении здесь никто ни за кем не подсматривал. Я отобрал у человека одежду и пропускную карточку, а потом внимательно заглянул в его глаза. Я понимаю, что в хорошем триллере, мне следовало вырвать их, чтобы иметь возможность пройти проверку по сетчатке, но истинному такое зверство применять не требовалось. Я просто скопировал рисунок, это непростой навык, но перестройка происходит автоматически, какие-то механизмы нашей биологии помогают мимикрировать под добычу, поскольку хищников опаснее нас мы так и не отыскали.

Человека я отвёл в кладовку, где хранились химикаты для уборки и швабры, усадив его за тележкой, велел спать, и он тут же послушался. Когда его найдут, я, надеюсь, буду уже далеко.

Чтобы не спалиться в непонятной ситуации не обязательно владеть способностями вампира, и люди с этим отлично справляются, если хотят. Нужно всего лишь излучать уверенность в том, что ты находишься там, где имеешь право пребывать, и окружающие тем более не должны испытывать каких-либо сомнений. Это проделать легко, надо лишь войти в нужный ритм. Мошенники им хорошо владеют, да и любые другие манипуляторы, а вампиры, естественно, возглавляют тройку сильнейших с изрядным отрывом.

Я не просто так наблюдал за сотрудниками, но и перенимал дух заведения, когда же сам вышел на открытое место, уже подстроился, сделав себя частью этой вселенной.

Автомат без затруднений принял карточку и узнал сетчатку глаза. Отпечатки пальцев и не требовались. Я прошёл в один из самых секретных отделов комплекса, никого не побеспокоив своим присутствием.

За стеной теплица сияла всей красой отражателей и осветительных люстр, к ней примыкали павильоны, но ни один из них внимания не привлекал – всего лишь сопутствующие лаборатории, склады, генераторные. Тамбур я вычислил издали и направился прямо к нему. На этот раз хватило карточки допуска, дверь уехала в сторону с негромким чмоканьем, словно сберегая герметичность.

Я, удвоив осторожность, начал понемногу вбирать запахи, пытаясь ещё на расстоянии отследить главные потоки, но тут, как видно в действительности берегли внутреннюю атмосферу, я не уловил чего-либо стоящего, зато, когда проник в само сооружение, ароматы обрушились на меня сразу лавиной, и так эта атака ошеломила, что даже зрелище, открывшееся взору, потрясало гораздо меньше.

Камеры я увидел сразу, ритм их движения взял инстинктивно и начал перемещаться, отсекая себя от наблюдения, это было трудно, но возможно, а ещё необходимо. Я с первого взгляда понял, что увидел секрет, за обладание которым меня убьют без сожалений.

Не смогут, конечно, и тогда крепко задумаются, а здраво размышляющий враг – совсем не то, что хочет иметь против себя вампир.

Если честно, что-то такое я и предполагал, среди прочих и эта версия приходила в голову, но душой поверить не мог, настолько гротескным казалось воплощение. Кое-какие вещи я усвоил сразу, анализируя запахи, но чтобы не осталось пошлых сомнений, двинулся вперёд в том же танце пребывания внутри слепых зон.

Каждое лишнее мгновение здесь могло стать роковым, и я очень спешил.

Глава 17

Они лежали ровными рядами. Мужчины и женщины, вернее то, что ими когда-то было. Я вбирал запахи, лизнул собственные губы, чтобы ощутить вкус воздуха, а потом просто касался тел, царапал их слегка стремясь попробовать кровь. У тех, что располагались ближе к выходу она ещё напоминала прежний продукт, далее я ощущал кислый и пустой вкус растительного сока. Зеленоватые и неподвижные передо мной были гибриды фауны и флоры.

От того, что подозрения подтвердились, легче не стало, как, впрочем, и тяжелее. Никого из этих людей я не знал. Жаль их, но здесь я уже ничем не мог помочь.

Следовало быстро исчезнуть, пока меня не заметили и не начали задавать вопросы. Спасать предстояло тех, кто ещё оставался человеком. Я быстро выбрался из теплицы. Герметизация подвела сенсоры, я неожиданно для себя наткнулся на лаборанта, едва выйдя за пределы строения, Он широко разинул рот, но поймать его растерянный взгляд труда не составило. Я быстро внушил ему образ человека, который одолжил мне униформу, и паренёк невнятно поздоровавшись, прошёл по своим делам. В руках его я заметил набор для взятия проб – знакомую продолговатую коробку из полупрозрачного пластика. Прихватить бы это, когда он пойдёт обратно, но слишком рискованно ждать, некоторые люди неторопливы, а время уходит. Рано или поздно один из сонных ночных охранников заметит меня и поднимет тревогу.

Спасибо Кларенсу, я изучил комплекс по спутниковым снимкам и следующее здание выбрал почти не колеблясь. Именно сюда доставляли еду в порционных упаковках с общей для комплекса кухни. На снимках я видел специальную тележку, а сейчас и запах ощущал. Здесь герметизацией не озаботились, и он шёл снизу, плотно смешиваясь, но не оставляя сомнений в источнике. Люди там находились, относительно немного, должно быть массовые вливания для опытов пока не требовались.

Я остановился под дождевым козырьком бокового входа. Подумал мельком, что несмотря на обилие камер вампир и даже ловкий человек может обойти все и остаться незамеченным. Быть может, имеет смысл открыть небольшое предприятие по консультации охранных систем? Мы с Барсом вполне могли бы посвящать этому часть своего времени. Компьютерные программы хороши, но не учитывают ловкость, силу и мотивацию как базовые факторы другого участника процесса. Деньги за работу по безопасности платят хорошие, а счета ведь всё время растут. Надо подумать.

Дверь отпиралась не карточкой, а просто ключом: на тех входах, которыми пользовались нечасто, ещё сохранились подобные анахронизмы. К счастью, Барс научил меня в своё время управляться с отмычками, и я приступил к делу, ощущая некоторое смущение от происходящего. Я, наследник правителя долины и государь обращённых орудую стальными крючками, словно гнусный грабитель! Унизительное поприще, но ведь делаю это, чтобы спасти людей, так что не надо лить слёз, надо лить масло в скрипящие петли. Это уже фигурально выражаясь.

Внутри меня ждала ещё одна запертая дверь, а дальше несколько охранников на посту. С одним я бы справился шутя, но морочить головы всем одновременно оказалось муторной задачей, работал я почти на пределе, изрядно потрепав себе нервы. Пожалуй, следовало просто дать каждому по башке и на этом успокоиться. Пользоваться баллоном со снотворным газом я остерегался, поскольку предстояло ещё вести через это замкнутое помещение спасённых людей.

В лифт тоже пускали по карточкам, кроме того я прихватил с собой одного из охранников, чтобы выглядеть правдоподобнее. Его тут наверняка знали, и неизвестный сотрудник рядом автоматически покажется своим.

Теперь, когда цель оказалась близка, меня начало немного потряхивать, никогда не замечал за собой подобных отклонений, но ведь и детей у меня прежде не водилось. Вероятно, это состояние беспокойства следовало счесть нормальным, принять его к сведению и делать то, зачем пришёл.

Камеры здесь были обычные, не закупоренные каменные мешки, как в прошлом, а открытые клетки, где любой узник находится под непрерывным надзором. Изображение с видео шло на пост наверху, так что стесняться я не стал. Вырубил обоих стражей, схватил ключи и бросился вдоль решёток.

Большинство узников спало, но и те, кто следил за мной выглядели заторможенными, наверняка в воду или пищу добавляли успокоительное, чтобы смертные ждали своей участи без лишних сожалений.

Несколько секунд мне понадобилось, чтобы пройти всю тюрьму насквозь, но они показались вечностью. Запаха вампира я всё ещё не чувствовал, но в опасной ситуации мы способны вообще его не испускать, и приглушать ментальную волну, так что приходить в отчаяние пока не следовало.

Церу я нашёл в последней камере. Она не спала, стояла в глубине помещения возле койки, на которой свернулась калачиком белокурая девушка и смотрела на меня.

Фотографии не передавали ничего. Вообще. Цера. У меня сердце остановилось, когда я её увидел и потому, что это была моя обретённая, наконец, дочь, и потому, что похожа она оказалась на меня гораздо больше, чем говорили снимки. Рослая и статная, мои, только более нежные черты, мои глаза, даже пепельная коса один к одному, словно мы заказывали парики у одного мастера.

Я едва не вынес решётку руками, такая захватила буря чувств, с трудом сдержался. Непослушные пальцы повернули ключ, который каким-то чудом попал по назначению. Я отворил дверь. Цера смотрела насторожённо, ноздри вздрагивали, втягивая воздух. Я позволил своему запаху просочиться сквозь выпущенную на поверхность кожи защиту, стоял не решаясь подойти ближе, охваченный страхом. Что, если она меня не узнает, а узнав, оттолкнёт, каких ужасов наговорила девочке об её отце рассерженная Марика?

– Хитер! – пробормотал я, титаническим напряжением мысли вспомнив человеческое имя дочери.

Она сама приблизилась сторожкими шагами, плавно, как умеют только вампиры. Кончики пальцев коснулись моей груди от чего внутри закрутился бешеный водоворот радости, узнавания, обретения. Я чуть с ума не сошёл, пытаясь справиться с этой бурей, лишь самым отдалённым краем соображения понимал, что мы всё ещё в беде и расслабляться нельзя, но ничего не мог с собой поделать: таял, горел и испарялся. Вампиры очень привязаны к своим детям, а я обрёл то, о чём мечтал веками.

Цера не сказала ничего. Она бросилась мне на шею, хватким порывистым движением юного существа, которое ещё не полностью контролирует свою энергию. Человеку подобная ласка переломала бы кости, но меня наполнила новой почти немыслимой волной счастья. Я прижал к себе дочку, уткнулся в неё носом, втягивая бесконечно родной запах, окончательно теряя ясность рассудка, рыча и плача от волнения.

Никогда не думал, что смогу выдавить из себя хоть одну слезинку, а сейчас они катились градом, и я не боялся внезапно прорвавшейся лавины, потому что раз в жизни и вампиру не зазорно рыдать от любви. Чаще редко у кого получается.

Цера сама вырвалась из моих объятий, точнее попыталась это сделать, и я поспешно разжал руки, опасаясь причинить ей боль или вызвать неудовольствие.

– Отец, ты живой? Ты ведь мой отец, я не ошибаюсь? Всё мне говорит, что я права.

– Да, – сказал я. – Меня зовут Тимэ.

– Тимэ! – повторила она, бархатный голос позвал так, что затрепетали все нервы. – Я мечтала, чтобы ты приходил ко мне иногда. Ты настоящий или мне чудишься? Это не от наркотиков, которые подсыпают в воду? Я её пила.

– Я здесь во плоти и крови, я сам, а не мой призрак. Мы должны бежать. Помогай мне вывести людей.

– Хорошо!

В двадцать лет послушание у вампиров работает почти на уровне инстинкта, я ведь сам был юн, и в те годы не помышлял о своеволии и бунте. Цера тотчас отобрала у меня ключи и принялась отпирать камеры, я выносил и выводил вялых безразличных людей. Кислым травяным духом ни от кого ещё не несло, так что все могли вернуться к нормальной жизни.

Бене заперли в дальней камере, и она смотрела на меня живыми ясными глазами. По всей вероятности, ухитрялась большую часть снадобья спускать в канализацию, сотрудников службы учат многим полезным уловкам.

– Тимэ!

Из этих уст моё имя тоже звучало приятно. Я подумал, что будь Бенедикт нашей породы из неё получилась бы отличная подруга вампира. Так много нашлось женщин на свете, что взяли бы меня охотнее, чем Марика, и для них я мог стать подходящей партией. Жаль, что сводят нас исключительно для продолжения рода, а не по любви, хотя ради моей Церы я готов был вынести всё что угодно.

– Уходим!

Это оказалось непросто. Некоторые люди вяло, но повиновались, шли, куда им велят, но иных добудиться не удалось, я перетаскал их в лифт на руках. Цера помогала, глаза её блестели, и взгляд всё время обращался ко мне. Она изучала отца, которого не надеялась увидеть в этой жизни, и хорошо, что я был слишком занят, чтобы думать о том, как выгляжу со стороны.

Наверху ещё царил покой, никто пока не заметил бегства, я вновь порадовался, что большинство сотрудников – люди. Чужаки по моим представлениям предпочитали дневной образ жизни, да и вряд ли сами часто снисходили до грязной работы в лабораториях.

Теперь осталось самое сложное – рывок по открытой местности к дальней стене, выходившей в заповедник. Там ждала подмога, но туда ещё предстояло добраться, а у меня на руках оказалось одиннадцать человек, трое из которых вообще не способны были передвигаться самостоятельно.

Бросаться на прорыв с такой армией, значило обеспечить себе поражение. Кто мог наверняка утверждать, нет ли у охраны периметра команды бить на поражение в случае побега заключённых? Следовало что-то придумать.

Пока в голову не пришла хоть какая-то здравая мысль, я поспешил пережечь местную систему наблюдения, вспыхнули, сгорая, экраны, превратилось в труху содержимое блока памяти. Энергии я запас с избытком, так что подобная диверсия не составила труда.

Цера наблюдала за мной и сразу сообразила, что я сделал и как.

– Я тоже смогу? – спросила она, жадно глядя на меня, стремясь постигнуть новый уровень возможностей.

Фантастический азарт юности, как хорошо я его помнил!

– Да, – сказал я, и решение проблемы, пусть частичное, забрезжило в сознании.

На стене идут провода под высоким напряжением – обычный человеческий способ защиты, а нет такого средства обороны, которого нельзя было бы использовать для нападения. Нужно лишь постараться. Обращённому здесь не светило, зато два истинных могли не только провернуть операцию, но и сделать это с размахом.

Я сжал хрупкие плечи Бенедикт.

– Останься за старшего, если что, не сдавайтесь без боя. Мы скоро.

Она сухо кивнула:

– Иди!

Оружие охраны бывшие узники уже прибрали к рукам. Мне оно было ни к чему, потому и не позарился, а агент службы моментально нашёл ему достойное применение. За обеспечение тыла я мог не беспокоиться.

– Идём, Цера! Умеешь прятаться в мёртвой зоне камер?

Она виновато покачала головой, совершенно человеческое движение показывало, насколько прочно моя дочь вросла в этот мир. Грустно это или правильно, я пока не знал.

– Немного, – сказала она, – но местная система слишком сложна для меня.

– Тогда просто держись рядом и всё время думай о том, что тебя здесь нет.

– Это тоже помогает?

– Ты не представляешь, как. Люди настолько внушаемы, что работает и просто поле воздействия, рассеянное и редкое, только им об этом не говори, это наши тайны и не стоит выдавать их всем подряд.

– Да, я попробую! – азартно отозвалась моя малышка, которая, впрочем, оказалась ниже меня всего на полголовы не более.

– Задача – добраться до ограды и сжечь защиту, а ещё вырубить как можно больше объектов на территории. Здесь несколько подстанций, и до всех я полагаю, пробиться не получится, но что сможем, то сделаем. Пошли!

Она мигом подстроилась под мой ритм, что ничуть не удивило, поскольку на подражании родителям построена изрядная часть обучения детей. Наблюдая за Церой, я вспоминал себя. И конечно же она казалась мне понятливее и проворнее, чем был в её возрасте я сам. Я бы ещё больше восхищался совершенством моей дочери, не отвлекай насущная необходимость избегать поля зрения камер.

У стены их скопилось особенно много, пришлось слиться с почвой. Траву здесь косили редко, так что удалось это без особого труда. Я прислушался к ночи, вобрал в себя запахи и почти сразу ощутил поблизости присутствие Роя и Кларенса. Были там ещё люди, даже вампир затесался, но они меня сейчас не интересовали. Главное, что нам обеспечили поддержку. Группа Роя сможет забрать людей и вывести их из парка. Закрытые заповедники почти никто не посещает, так что запас времени у Роя и его людей будет, а если у врага нет доступа к информации со спутников, то и достаточно много. Справимся.

Я повернулся к дочери, намереваясь объяснить задачу и отвлёкся на миг, чтобы полюбоваться горящим одушевлением лицом, растрепавшимися волосами. В долине мужчины и женщины часто причёсываются одинаково, напоминание о далёкой родине согрело сердце особенным теплом.

– Ты питалась когда-нибудь чистой энергией?

– Нет, разве такое возможно? Марика учила только как пить кровь.

– Да, всё правильно, так проще выжить, пока ещё не умеешь правильно управлять своей защитой, но тебе уже почти двадцать, и ты способна совладать и с другими источниками пищи. Я буду рядом и проконтролирую. Сосредоточься и возьми так много, как захочешь. Это первый опыт, потому не усердствуй.

– Хорошо!

Я не сомневался, что она всё сделает правильно, поскольку ощущал в ней не только свою кровь, но и присущее мне благоразумие, с поправкой на азарт юности, конечно.

– Тогда быстро вперёд и хватайся за провод.

У человеческого родителя, наверное, волосы бы встали дыбом от подобной команды, обращённой к собственному ребёнку, но мы с Церой не были людьми, и как никогда я порадовался этому обстоятельству.

Мы одновременно взлетели по гладкой поверхности стены. Миг и ладошка моей дочери охватила страшный железный шнур. На лице восторг мешался с изумлением, я понимал, какое это чудо, познавать широту своих возможностей.

– Довольно! – сказал я, поймав нужный момент.

Цера тут же послушалась и за провод взялся уже я. Потянул, сколько мог, наплевав на возмущённый вой организма, а потом выплеснул назад, присовокупив ещё и часть прежде накопленной силы.

Провода плавились следом за потоком энергии, но я не задержался, чтобы полюбоваться зрелищем. Мы с Церой прыгнули вниз и уже ни от кого не скрываясь, потому что камеры и записи с них всё равно доживали последние доли мгновения, побежали обратно к павильону над тюремной зоной. Взрыв на ближайшей подстанции заставил меня невольно дёрнуться к дочери в стремлении защитить, но она в такой заботе не нуждалась. Глаза горели, лезли на волю клыки. Полагаю, единственной печалью моего ребёнка была слабая зрелищность происходящего. Искр вылетело немало, но пламя разгорелось вялое, всё же строили люди с умом.

Бене уже приготовила для бегства всё, что могла, растормошила тех, кто способен был передвигаться, хотя двое всё ещё спали, слишком сильно поддавшись действию наркотика. Я попросил Церу забросить мне обоих на плечи и помогать остальным. Лишь Бене обратила внимание на нечеловеческую силу бывшей подруги по заточению, но я понимал, что ей и Кларенсу мне придётся довериться, пусть я попадал в их власть, но впереди у нас намечалось общее дело и я надеялся, что мы все справимся с горечью наговоренной прежде лжи.

– Вперёд!

Я помчался, намного опередив людей, сгрузил спящих под стеной и вернулся, чтобы помочь остальным. Иные выдохлись уже на первых метрах и шли, а не бежали, да и то шатаясь. Я подхватил двоих самых слабых. Цера хотела последовать моему примеру, но я велел ей прикрывать тыл, Бене уже успела поделиться с ней пистолетом. Как видно оборонять бегство показалось моей дочери не менее увлекательным делом, чем таскать обессилевших людей, потому она охотно послушалась, лишь оглядывалась иногда на меня, словно проверяя не причинил ли мне кто вреда, я делал то же самое. Едва друг друга обретя мы, как видно, равно боялись потеряться в суматохе человеческого мира.

– Теперь вместе! – сказал я. – будешь подавать мне людей по одному, а я переправлять их через стену.

Отряд Роя я разглядел ещё в первый раз, а теперь, после диверсии, он был уже рядом. Взлетев на стену, я сразу увидел помощника и неизменного Кларенса с ним рядом.

– Принимайте! – сказал я негромко, рассчитывая на слух обращённого, а потом конвейер заработал.

Кто-то из людей вскрикивал, кто-то перемещался тряпка тряпкой. Их пугала и дезориентировала темнота, наступившая после взрыва на подстанции. Большинство горожан вообще не знает, что это такое – полный мрак, хотя здесь он и оставался условным. Я считал подопечных, поглядывая одновременно по сторонам. Дело шло к тому, что нас вообще не заметят, но увы, надежды не оправдались.

Я принимал седьмого человека, когда зазвучала нестройная стрельба. Нет, это не паника накрыла комплекс, увы, какой-то отряд быстрого реагирования нащупал наш прорыв и бил на поражение, как видно приборы ночного видения давали ясную картину происходящего.

– Скорее! – шепнул я дочери.

Она старалась, как могла. Бене отбежав чуть в сторону, чтобы вызвать огонь на себя и прикрыть беззащитных людей начала отвечать: наугад, не прицельно, но люди привыкли беречь свои жизни, в стане врага возникло секундное замешательство, а нам как раз и хватило этих мгновений, чтобы закончить эвакуацию.

Цера прыжком достигла Бенедикт, подхватила её как кота подмышку и мигом вскарабкалась на стену вместе с ношей. Я восторженно выдохнул. Вниз, на рыхлый слой опавших листьев мы с дочерью спрыгнули одновременно.

Глава 18

Рою не требовалось объяснять, что делать и как, хотя эвакуация заняла считанные секунды, по ту сторону стены я уже не обнаружил и половины переправленных людей. Дав каждому из них сопровождающего, Рой отправлял в поспешное бегство. Я догадывался, что там в темноте и вампиры поджидают, чтобы помочь неуклюжим смертным не заблудиться в дикой природе заповедника, вывести кого на трассу слева, кого в пригород справа, а самых выносливых и неудачливых, на парковую стоянку по ту сторону леса. В тайной лаборатории не найдётся достаточного количества людей, чтобы перекрыть дорогу всем и оправданий, если это произойдёт на виду у посторонней публики. В мир шло утро и соответственно, оживление человеческой деятельности.

Едва последний из спасённых скрылся в зарослях, как Рой подал знак нескольким оставшимся с ним людям, точнее вампирам. Они вели себя как смертные на глазах Кларенса и Бене, которые и не думали спасаться бегством. Группа мигом рассредоточилась вдоль стены и принялась метать на территорию комплекса шумовые, световые и дымовые гранаты, создавая настоящий кошмар внутри. На противоположной стороне периметра начался тот же фейерверк. Будь у Роя чуть больше времени на подготовку, он бы сумел устроить здесь настоящий ад, хотя и без фатальных последствия. Я знал, что используемые снаряды не слишком опасны, хотя в сложившихся условиях психику осаждённым продавят качественно.

– Уходим! – сказал Рой напоследок и растворился в темноте.

– Полезай ко мне на спину! – скомандовал я Кларенсу.

Он послушался без возражений. Цера присела, чтобы миниатюрная Бене могла с удобствами на неё забраться, а потом мы, два вампира, понеслись сквозь ночь, не слишком быстро, но так, что дыхание у людей изрядно перехватывало.

Если задачей прочих было спастись и спрятаться, то нам предстояло совсем иное. Я понимал, что, разворошив этот осиный рой, пробудил к действию слишком заметную силу. Уклониться теперь было нельзя, предстояло пройти весь путь до конца. Я надеялся, что пострадавшие от того же врага Бенедикт и Кларенс останутся со мной, точнее возглавят операцию, потому что действовать предстояло в недрах их конторы, где я мог служить лишь экспертом и бойцом.

А ещё я был обязан вернуть Марике дочь, сделать всё это предстояло одновременно, но увы, приходилось ждать следующих сумерек. Моя защита вполне могла противостоять свету в любом мыслимом количестве, да и Цера после питания чистой энергией уже понимала, как теперь следует настроить оборону своего организма, но обращённые такой техникой не владели. Приходилось выдавать себя за них, теряя драгоценное время, но при всей моей любви к людям, предать долину я не мыслил. Не для того она дала мне жизнь.

Может быть, всё и к лучшему. Иногда надо выждать, чтобы перегруппировать силы и приготовиться по-настоящему. Все средства связи мы уничтожили, браслеты мои в очередной раз благополучно накрылись чистой энергией, так что отсидеться в укрытии до вечера выглядело хорошим планом.

Я и место присмотрел заранее: грот на берегу моря, почти на границе заповедника, проникнуть куда без специального снаряжения мог только вампир и, следовательно, пещера не посещалась туристами. Хорошее уютное место.

Мы как раз успели пробраться под низкий свод, когда взошло солнце.

Кларенс почти рухнул на припорошенный песком пол, едва я поставил его на ноги. Выглядел куратор бледным, но думаю, впечатлил его последний отрезок пути, по отвесным скалам над бурунами, кипящими среди рифов внизу. Бене выглядела ещё хуже, и Цера уложила её в том месте, где песку скопилось побольше, постелив предварительно свою куртку.

Когда она осталась в тонкой чуть ли не просвечивающей блузке, я немедленно раздул ноздри от приступа свирепости и недобро посмотрел на Кларенса. Во мне пробудился инстинкт отца, готового прибить каждого кто не только протянет ручонки к его девочке, но хотя бы бросит в её сторону заинтересованный взгляд.

Куратор на свою удачу сейчас не склонен был любоваться женскими прелестями Церы, он сел и устало свесил голову, пытаясь, вероятно, прийти в себя. Я ощущал невольную дрожь измученного до предела существа, отупение от бесчинств прошедшей ночи. Повеселились мы изрядно.

Я, естественно, чувствовал себя прекрасно, да и Цера излучала бодрость. Урождённые вампиры мало спят даже в юности.

– Отдыхайте, – сказал я людям. – Обсудим всё позднее.

Я тоже снял куртку, чтобы укрыть ею Бене. Сквозило здесь не сильно, но организм, вынужденный бороться с неблагоприятными обстоятельствами, несколько ослабел. Простуда могла подпортить нам игру, да и просто неприятное это дело.

Я ушёл в глубину грота, подальше от ясного солнышка и сел, прислонясь к каменной стене. Цера тотчас устроилась рядом, прижавшись ко мне не в поисках тепла или защиты, подобные вещи сильному вампиру не нужны, а в стремлении приобщиться моей сути.

У истинных связь детей и родителей очень серьёзна, она превосходит даже супружеское влечение. Мы крайне редко производим на свет себе подобных и потому сохраняем сильнейшую тягу друг к другу, причём сыновья теснее общаются с матерью, а дочери с отцом. Это могучий инстинкт. Я помнил собственную юность, и понимал побуждения моей девочки.

Теперь, когда непосредственная опасность миновала, она дотрагивалась до меня, исследовала кончиками пальцев лицо, перебирала пряди волос, смешивала их со своим, точно такими же только чуть более нежными. Она вдыхала мой запах и замирала надолго, словно усваивая получаемую информацию.

Впрочем, я вёл себя точно так же. Мы узнавали друг друга, восполняя чудовищный пробел отношений, который устроила нам обоим Марика. Я изучал мою девочку и находил её прекрасной. Если есть в мире совершенство, то вот оно, сидело рядом со мной.

Чудовищный страх, который я испытывал, когда узнал о грозящей дочери опасности, бурная радость встречи сменились нежностью, от которой кружилась голова и плавилось сердце. Гладя ладонью густые, так похожие на мои волосы, я ощущал, как слёзы текут по щекам. Я плакал опять, хотя вроде бы зарекался, что сделаю это лишь один раз в жизни.

Глаза Церы остались сухими, но в них сверкал такой жадный интерес, что я готов был тут же рассказать всё что потребуется, даже если это и тайна, которой недостойны слишком юные представители вида. Я понимал, что Цера, живя среди людей, повзрослела раньше, чем это случилось бы с ней в долине. Иногда правила полезно поменять или хотя бы следовать им не слишком скрупулёзно.

– С Марикой всё в порядке? – спросила Цера.

– Да, насколько я знаю. Это она обратилась ко мне. Только угрожавшая тебе опасность заставила её рассказать о твоём существовании.

Разговаривали мы так тихо, что люди ничего не слышали, потому могли себе позволить откровенность.

– То есть, ты вообще не знал, что я есть, потому и не навещал? – обрадовалась она.

Как видно этот немаловажный вопрос мучил с той самой минуты как признала во мне родителя. Я рассказал, как всё случилось, почему остался в неведении, когда Марика от меня ушла. Я говорил правду, не зная, во благо она мне или во вред. Моя девочка заслуживала того, что знать точку зрения обеих сторон.

Нелёгкий получился разговор, но начинать нашу новую жизнь следовало с откровенности. Я терпеливо ответил на все вопросы и когда Цера поинтересовалась, будем ли мы с Марикой вместе, ответил честно:

– Нет. Я долгие годы видел в ней жену, хранил как положено верность и надеялся, что судьба сведёт нас вместе и научит, как решить возникшие противоречия. Так было до той самой минуты, когда Марика сообщила, что двадцать лет она утаивала от меня существование моего ребёнка. Простить подобное просто не в моей власти. Как только я смогу, сразу потребую развод, и теперь для него есть веские основания. Полагаю, суд девяти расторгнет наш брак без промедления.

– И что тогда будет?

– Марика получит разрешение вернуться в долину и жить так, как считает нужным сама, найти себе мужчину, который её устроит. Ты тоже сможешь покинуть этот мир и поселиться в нашем. Ты моя дочь и внучка повелителя, поверь, там у тебя будет всё.

– А ты?

– Я останусь. Я принял на себя обязательства перед обращёнными и отступать теперь, когда мы особенно нужны людям, не собираюсь.

Цера прильнула ко мне и затихла, должно быть, ей требовалось поразмыслить. Моя замечательная рассудительная дочь! Я вновь едва не расплакался от умиления, обнял её со всей нежностью, на которую был способен, вдохнул запах, наполняя ими лёгкие, память и сердце. Нет в мире ничего прекраснее любви. Люди просто слишком сужают это понятие, но учитывая их сексуальную нестабильность, им простительно.

Вскоре Цера задремала, я устроил её голову на своём плече и тоже собрался поспать перед непростой следующей ночью, но Кларенс как раз к этому времени отдышался, и ему требовался собеседник.

Осторожно уложив мою девочку на неприютный камень, я подошёл к людям. Бене тоже бодрствовала и открыла глаза, когда я сел у противоположной стены.

– Кто эта женщина? – требовательно спросил куратор.

– Моя дочь.

– Ты обратил свою дочь? – воскликнул он, моментально, впрочем, приглушив голос.

Должно быть, опасался разбудить Церу. Напрасно, кстати, в её годы спят крепко.

– Это сделал не я, но результат меня устроил.

– У неё нет браслета! Нелегальный вампир в городе, это…

– Заткнись! – перебила коллегу Бенедикт. – У тебя нет детей, ты знать не знаешь, что это такое, вот и не лезь не в своё дело. Я бы на месте Тимэ тоже постаралась прикрыть своего ребёнка от всех катаклизмов в том числе куратора, который ставит своей целью низведение до рабского состояния доверенного его заботе переговорщика! Несмотря на зуб, который у него на тебя наверняка имеется он и тебя терпел всё это время, и нас всех выручил из большой беды, да и дальше мы без него пропадём, так что прекрати вещать идиотскими лозунгами и начинай уже становиться человеком!

Кларенс выслушал эту декларацию буквально раскрыв рот, но спорить с женщиной, да ещё старше себя годами, а возможно, и званием не рискнул. Он выдохнул, вновь раздул ноздри, но заговорил гораздо спокойнее.

– Я не осуждаю, нет, меня пугает сам факт. При переговорах, которые мы ведём ложь может оказаться решающей причиной провала. Если мы не будем доверять друг другу…

Теперь перебил его я:

– Кларенс! Мы оба лгали, и переговоры зашли в тупик не потому что утаивал истину я один, но потому что ты делал это тоже. Я не мог быть уверен в том, что ты не используешь ту или иную информацию с намерением всё погубить, ведь для того тебя и поставили мне в пару вместо Бене – чтобы порушить уже достигнутые соглашения и не допустить новых. Ты работал на захватчиков, хочешь ты это признать или нет!

Кларенс поглядел на меня довольно свирепо, но сдержался, хотя и непросто ему это далось, я видел, но я тоже устал раз за разом уступать ему, давая шанс первому сделать шаг к примирению.

– Я знаю, – сказал он. – С некоторых пор начал подозревать, что меня специально накачивали ненавистью, хотя считал, что это дело рук людей, настроенных против кровососов. В последние дни истина немного прояснилась.

Он посмотрел на меня вызывающе, упрямо, словно намеревался начать вражду по новому кругу, я едва не застонал от досады, казалось в столь плачевных обстоятельствах пора уже забыть прошлое и вместе работать ради будущего. Неужели преображение Кларенса мне лишь почудилось, но сказал он совсем не то, что я ожидал услышать:

– Я во многом разделял эти убеждения, так что особенно настраивать меня против вашего племени и не приходилось. Я и сейчас не уверен в том, что вампиры, живущие среди людей – безопасное явление, потому извиняться не намерен.

– Думаешь, ему нужны твои поклоны? – снова вмешалась Бенедикт. – Тимэ разумный человек, а не высокомерный ублюдок. Он пошёл на сближение ради пользы обоих народов и личные амбиции ему чужды. Мы должны стать плечом к плечу, чтобы предотвратить угрозу. Я пока не знаю, какую, но людей в подвале держали не просто так.

– Я знаю причину.

Когда оба уставились на меня, пожалел уже о своих неосторожных словах, но с другой стороны кому ещё и рассказывать ужасные вещи как не агентам службы безопасности? Именно в недрах таких учреждений чаще чем где бы то ни было встречаются особи с крепкими нервами.

Я сел удобнее, посмотрел на разгулявшийся за пределами пещеры день и приступил к рассказу.

– Вы слышали о клопах?

– Что? – воскликнул Кларенс.

Наверное, решил, что я издеваюсь, но я не ответил, продолжал гнуть свою линию:

– Это такие насекомые. Они живут в природе и знамениты чаще всего неприятным запахом. Часть клопов питается кровью и человечество борется с их присутствием в своих жилищах веками, хотя и без особого успеха. Но есть и другие, безобидные букашки, которые ползают по веточкам и листикам и пьют сок растений. Клопы вегетарианцы.

– Это аналогия с вампирами? – вновь встрял Кларенс.

– Да. Можешь представить нас, вампиров этими кровососущими клопами, если тебе легче, а я продолжу. В природе оба вида живут в разных средах поближе к источникам питания. Благополучие длится, пока еда существует в достаточном количестве, а теперь представьте, что растительный мир оскудел или пропал совсем. Что делать клопам-вегетарианцам?

– Дохнуть! – сухо сказал Кларенс.

– Совершенно верно, но, если предположить, что они разумны, обладают достаточным научным багажом и материальной базой, вполне резонно так же допустить, что они постараются перевести свой вид на другое питание или создать подходящую кормовую базу искусственно.

– Или выбрать средний путь, – добавила Бене.

– Именно так!

После чего я подробно в деталях рассказал обоим агентам всё, что видел в теплице секретного комплекса, и те нюансы происходящего, которые позволили мне сделать выводы без лабораторных исследований.

Бене приняла мои доводы сразу, Кларенс сопротивлялся им, но достаточно вяло.

– Разве такое возможно?

– Почему бы и нет? Задача сложная, но выполнимая. Не всё, что живёт на этой планете произошло из одного источника. Быть может, пришельцы, стремящиеся завоевать Землю, не нашли здесь подходящих для их метаболизма растений, а свои завезти не смогли или не рискнули, вот и взялись за перестройку самого доступного на планете ресурса.

– Что? – воскликнул Кларенс.

– А ты рассуди сам. Есть только один вид, что достаточно многочислен и процветающ для того, чтобы служить источником витаминов и прочих белков для потенциального захватчика. Когда-то на планете бродили стада диких животных и одомашненных тоже, но теперь люди выращивают пищу на заводах и не нуждаются в скоте, да и рискни пришельцы посягнуть на святое – вышибли бы их с планеты гораздо раньше, чем заколосятся рога бурёнок. Лишь люди не идут в пищу никому и изменение состава их крови способно пройти незамеченным.

– Медики обнаружили бы несоответствие.

– Это поначалу, пока популяция невелика, а потом ничего бы не стоило выдать постепенно идущие преобразования за работу нормальной в условиях тотальной урбанизации приспосабливаемости. Люди так организованы, что проделать с ними удастся, что угодно, и при этом достаточно легко.

– И всё складывалось отлично, вторжение шло незаметно и успешно и тут выяснилось, что у пришельцев имеются на планете пищевые конкуренты, которых род людской вполне устраивает в уже привычном виде, и которые, соответственно, начнут защищать свои угодья.

Кларенс произнёс это даже не зло, скорее с горечью. Наверное, остаточные сполохи изжившей себя ненависти всё ещё бродили в закоулках разума, трудно ему было признать за кровососами роль спасителей человечества. Пока потенциальную, но ведь никого другого на эту должность вообще не предвиделось.

Я промолчал.

– Мерзко, что приходится выбирать между клопами! – сказал Кларенс.

– Ну зачем же так себя ограничивать? – откликнулся я дружелюбно. – Прилавок широк. Ты можешь вспомнить не только о клопах, но о чуме, холере, испанке, всех мировых и локальных война – о множестве факторов, которые пыталась стереть с лица земли или хотя бы изрядно проредить человечество. Видишь, как богат ассортимент? Ты давай выбирай, а я вздремну немного, потому что ночью намерен действовать, а не распространять согласно статусу неприятный запах.

И я отправился в глубину грота и лёг рядом с дочерью.

Глава 19

Люди вскоре угомонились. К беседе их я не прислушивался, считая, что они тоже имеют право на приватность, которую мы, вампиры, умеем обеспечивать себе сами. Впрочем, разговор длился недолго, а потом до меня долетало лишь ровное дыхание.

Когда Цера проснулась, мы успели поболтать о многом до пробуждения людей. Я наслаждался каждым мгновением этой близости, полагая, что общность наша продлится недолго. Я хотел сохранить в душе любое её слово, вздох, улыбку, запечатлеть запах и тембр голоса. Рассуждая здраво, я был убеждён, что Марика не для того двадцать лет скрывала от меня существование дочери, чтобы позволить нам встречаться, а матери Цера училась слушаться намного дольше, чем меня.

Привыкнув за последние годы довольствоваться малым, я с горечью позволил себе ни на что не надеяться. У меня были один день и половина следующей ночи, я старался использовать их по максимуму.

В столицу мы вернулись по воде, почти забытым ныне способом, а он оказался приятным, да и быстрым, почти как воздушное сообщение. Катера, едва не летящие над водой, перемещались резво, а энергии тратили меньше чем машины. Почему-то я был уверен, что с этой стороны нас не ждут и не ошибся. На пристани никто не встречал.

Совещание, о том, как поступить дальше, мы провели ещё в гроте и потому не тратили времени зря. Я предположил, что Бенедикт уже внесли в особый список службы и её допуски вполне могут оказаться аннулированными, а вот Кларенс, чья судьба оставалась врагу неизвестной, наверняка в них ещё состоял. Отстранять его, пока не лишили надёжно свободы передвижения, было неразумно, всё же многие его знали, и скандал устроенный на ближайшем посту охраны мог привлечь чьё-то ненужное внимание, заставить задуматься сотрудников людей, а их всё ещё оставалось большинство.

Таким образом на дело мы с Кларенсом отправлялись вдвоём.

Цера могла добраться до Марики самостоятельно, я лишь попросил её проводить Бене до моей резиденции, где ей обеспечили бы приют и защиту. Когда две такие разные женщины пошли прочь, к ближайшей станции метро, у меня едва сердце в груди не остановилось. Я переживал за прежнего куратора, но разлука с дочерью, которую я узнал слишком поздно и видел слишком мало такой болью прошлась по душе и телу, что я едва удержался от новых слёз, кляня себя за некстати прорвавшуюся сентиментальность.

Когда обе стройные фигуры исчезли в портале подземки, я обнаружил, что Кларенс наблюдает за мной. Не знаю, что он рассмотрел. Я старался, конечно, скрыть свои истинные чувства, оставаться бесстрастным, как и положено государю, но вряд ли преуспел на все сто процентов. Страдание трудно скрыть, оно цедится из глаз, даже если черты лица остаются застывшими.

Я тоже посмотрел на товарища пытливо. Он слишком долго ненавидел вампиров, чтобы вот так резко стать на их сторону. Он всё ещё колебался, я ощущал смятение в его душе, пусть он и старался всё скрыть. Оба мы друг друга стоили. Полагался ли я на него? Не знаю. Предательства исключить не мог. Трудно было предвидеть наверняка, что и как придётся делать внутри здания, кому, так сказать, бить морду, и я не ощущал уверенности в том, что Кларенс целиком на моей стороне. Я решил для себя побыть эту ночь в его лагере, каким бы он не оказался. Всё же схватка шла между людьми и чужими, а вампиры пока оставались практически в сторонке.

Не берусь судить, предполагал ли Кларенс, что у кровососущих клопов с этой планеты наклёвывалась возможность договориться с травоядными той и просто поделить огромное человеческое стадо поровну. Люди так размножились, что пищи хватило бы всем. Обе расы привыкли существовать в тени, не особо стремились воевать, и союз между ними я бы со счетов не сбрасывал. Задумывался об этом Кларенс? Не знаю. Я ему ничего не сказал. Привычка лгать – въедливая, избавиться от неё трудно, а сберечь полезно.

Заказать мне пропуск Кларенс мог лишь на свой этаж, да и то в том случае, если его полномочия ещё действовали. Я считал, что проникать внутрь следует по той же системе, которая доказала свою действенность в научном комплексе, но и смущать своими возможностями и без того ненадёжного союзника-человека не хотел. Я предоставил Кларенсу право действовать по привычной схеме. Так он будет чувствовать себя уверенно, а моё пребывание под гостеприимным кровом службы безопасности станет чуточку законнее. Кто знает, что способно пригодиться в будущих переговорах, я всё ещё надеялся, что они не свёрнуты окончательно.

Момент при входе оказался напряжённым, я невольно вздохнул с облегчением, когда допуск Кларенса сработал, и само его появление не вызвало лишних телодвижений. Я внимательно наблюдал за обоими охранниками и не уловил подтекста. Скорее их интриговало моё присутствие в этом месте. Они, как видно, знали меня в лицо или суть выдавали браслеты, их я покорно держал на виду, но возможность попялиться на вампира, которого агент привёл за собой на верёвочке, явно интриговала. Тем лучше лёгкое отсроченное внушение, и этот инцидент, не испарясь из памяти совсем, оставит в ней слабый и безразличный след. Кларенсу я опять ничего не сказал, зачем отвлекать занятого человека?

Прежде всего мы поднялись в его кабинет: перевести дух и решить, что делать дальше, точнее определиться с порядком действий.

– Тебя покормить? – спросил куратор, быстро просматривая что-то на своей рабочей панели.

Я вежливо отвёл взгляд в сторону от его секретной информации и сказал:

– Не стоит тратить время на ерунду.

– Разве голод не ослабит тебя, не сделает бледнее обычного? Ты ведь давно не ел, или успел перехватить в лаборатории?

Опять насторожился, выпустил иголки, дикобраз недоделанный.

– Кларенс, я прекрасно могу обойтись без крови и куда более длительное время. Сводящий с ума нестерпимый голод вампиров – одна из тех баек, которые они сами и придумали, чтобы хоть отчасти снизить число желающих вступить в их ряды.

Куратор смотрел на меня как на ненормального, зубы у него даже скрипнули от нахлынувших некстати эмоций. Решил, что я издеваюсь?

– Ты всё время лжёшь! – сказал чуть слышно. – Как я могу доверять столь ненадёжному союзнику?

Опять он о том же самом, героический борец за добродетель.

– Кларенс, давай работать, а? – сказал я. – Пожелай я тебя предать, ты ведь ничего не сможешь сделать. Я по крайней мере в состоянии разнести вашу контору на кирпичи, думай об этом, ну чтобы упрочить в твоём сердце образ чудовища.

Упрямец сжал в одну линию рот, раздул ноздри, сдвинул свирепо брови, но лишь кивнул, причём почти сразу, значит, решил уже для себя самое главное, не хотел лишь терять лицо или что там сотрудники спецслужб подразумевают под этой идиомой.

– Давай! – сказал он со злым азартом.

Ну вот такого Кларенса я люблю. С ним в огонь и в воду, а пока на руководящий этаж.

Куратор обладал доступом в верхи, потому его пропуск и сетчатка были встречены беспрепятственно. Я же, мысленно усмехнувшись, воспользовался карточкой и сохранившимся рисунком глаза того сотрудника лаборатории, который помог мне проникнуть на не менее засекреченный объект. То и другое сработало, расчёт оказался верным: люди, облечённые властью вести приоритетные исследования и допуском располагали соответствующим – следовало ведь держать заказчика в курсе дела, а по связи, учитывая возможности прослушки, не всё можно было сообщить.

Кларенс моей удаче не обрадовался. Когда без звука пропустили нас обоих, он отчётливо отливал зеленью как голодный вампир в его представлении.

– Что опять не так? – прошипел я, жадно втягивая в себя воздух и начиная разбираться с потоками запахов.

– Ты с ними? – прямо спросил он.

Шквал эмоций сразу выразился на лице, хотя он и старался сохранять его бесстрастным. В сущности, мы с Кларенсом так были похожи, что тянуло обнять его, признаться в горячей привязанности и простить все прошлые заблуждения.

– Мог бы, – сказал я просто. – Выгода налицо, но отдав свою верность человечеству, я не собираюсь отрекаться от неё лишь потому, что подвернулся удобный случай и новый партнёр. Я с тобой и нам налево.

Я немного замедлил шаги, чтобы дать Кларенсу время прийти в себя, его так проняло, что даже испарина выступила на коже. Полагаю, что ненавидеть меня он стал ещё больше, но его личные предпочтения оставались таковыми пока не мешали делу.

– К кому мы идём? – спросил он тускло.

– Пока просто по коридору. Таблички на дверях соответствуют действительности?

– Да, конечно…

– Разберёмся для начала, кто человек, кто нет.

– Начальство не бдит на работе круглые сутки.

– Тем лучше. Я раскидаю всех по рангам, ориентируясь на остаточные запахи, а потом уже мы пойдём в атаку если понадобится. У тебя на всякий случай есть какие-нибудь глушилки? Желательно сделать беседы приватными.

– Найду! – буркнул он. – То есть ты по запаху можешь отличить не только кто человек, кто нет, но и его статус в популяции?

– Да, конечно. Хочешь узнать свой?

– Нет, спасибо! – поспешно отозвался он.

Я мысленно улыбнулся. Никто не желает слушать мнение вампира по этому поводу и правильно делает, в человеческих регалиях я могу заблуждаться. Наверху социальной лестницы часто оказываются не те, кто это заслужил. Мир вампиров немного честнее, но тоже не идеален.

Пришлось обследовать весь этаж, прокрутить множество единиц текущей информации, но в итоге картина чётко встала у меня перед глазами. Ночью действительно оказалось проще как раз потому, что никто почти не бродил по коридорам и не так часто приходилось отвлекаться от работы, чтобы отвести глаза зевакам. Камер наблюдения тут, кстати и не было, пожалуй, высшее руководство надеялось на пропускную систему и берегло своё реноме.

Когда я перечислил Кларенсу несколько фамилий, он застонал негромко и, пожалуй, облегчённо.

– Боялся, что вся верхушка уже не ваша? Велика возможность, что и оставшиеся в руководстве люди подкуплены или обезврежены иным способом.

– Я понимаю, и всё же есть надежда.

– Это да. Денег на взятки у меня нет, а вот запугать могу не хуже наших травоядных друзей. Кто из вышеназванных занимается исследовательским центром, который мы слегка потрепали?

Кларенс замялся, секреты выдавливались из него с трудом. Всё же он ответил. Я кивнул, запоминая имя.

– Он, скорее всего, уехал разбираться с тем, что мы там натворили, так что найдём другой объект для разговора, а вот дождаться его можно в пустом по случаю кабинете.

У нужной двери мы оба замялись, как потом выяснилось, стесняясь доставать каждый свои отмычки. Ощущая себя скорее гостем, я позволил Кларенсу одолеть замок, но взгляд мне опять достался сердитый. Внутри я стыдиться перестал и быстро обнаружил и незнакомую технику, спрятанную не так чтобы тщательно, и питательные смеси в холодильнике. Откупорив одну бутылку, я попробовал содержимое на вкус.

– Странный коктейль, но не противоречащий тому, что я видел в теплице.

Здесь же стояла типичная для жилища вампира водяная баня для подогрева еды, печи для этого не годились, я невольно усмехнулся, увидев привычный предмет.

Кларенс буквально вцепился в незнакомые гаджеты, чувствовалось, что желание исследовать их буквально сносит ему крышу. Любопытствовал, наверное, проверить, насколько цивилизация клопов опередила человеческую.

– Тебе тут перекусить нечем, – сказал я Кларенсу.

На катере подавали обед, но люди едят часто.

– Ничего, переживу. А ты этих пить можешь?

Вопрос меня удивил:

– Тебе для устрашения надо знать или для общего развития?

– То и другое.

– Кларенс, я и стакан сырой нефти могу выпить, если нальёшь, и даже переварить её, когда ничего другого рядом не случится. В принципе способен употребить любую жидкость биологического происхождения, хотя удовольствия это не доставит.

– Инопланетную тоже?

– Не пробовал, но почему нет? Хочешь запугать пришельца? Кларенс, это устаревший метод. Просто дай мне возможность его допросить, точнее, подготовить к допросу, чтобы он не впал в овощ как наш предыдущий подопытный, я справлюсь. Поспи, вот удобный диван, я разбужу, когда придёт время.

– А ты сможешь работать днём?

– Жалюзи есть на окнах, да и ставни тоже, просто пока я буду брать пришельца в оборот пусти всё это в дело.

Кларенс последовал моему совету и растянулся на диване, но так и не заснул, хотя лежал тихо. Меня что ли опасался? Действительно: остаться наедине с ужасным кровососом и без единого свидетеля – это не сигаретку выкурить. Я иногда сидел в углу, иногда расхаживал по комнате, часто задерживался у двери чтобы послушать, что происходит снаружи. Запахи проникали не сразу, зато звуки шагов я мог ловить и анализировать без помех, а ещё скрип ключей в замках.

– Пора! – сказал я Кларенсу, когда все факторы сошлись в одной точке.

Мы решительно вышли из кабинета и двинулись по коридору. Я полностью сосредоточился на том, чтобы отсечь всё постороннее внимание. К счастью и попадались нам одни люди, хотя я справился бы и с парочкой пришельцев. Немного отвести глаза – это совсем не то, что полностью подчинить своей воле.

Вот и нужная дверь. Я посмотрел на Кларенса, он кивнул и первым вошёл в кабинет, прикрывая меня своей крепкой фигурой. Мне удалось просочиться вслед практически незаметно, а уж оказавшись внутри и отгородив замкнутый мир комнаты от населённого внешнего я ускорился до приличного вампиру темпа.

Как я и предполагал особь такого высокого статуса среагировать успела. Пришелец ушёл от моей атаки и попытался напасть сам, но тут уже я показал на деле как это неблагоразумно с его стороны. Несколько мгновений мы дрались, ожесточённо, молча, сметя мимоходом в сторону мешавшего обоим Кларенса, но я быстро взял верх. Подсечка и враг улёгся на ковёр, а я навис над ним, ломая его волю.

Ничего не вышло! Прямое воздействие он блокировал, яростно выстраивая защиту, но и я не первый год жил на свете. Кого не взять штурмом, того легко победить измором, и я начал быстро работать с окружающим пространством. Примерно, как психиатр вводит пациента в транс с помощью блестящего маятника, только моя система складывалась в сложный узор, и на ходу подстраивалась под ритмы чужого организма. Мне это удавалось легче, чем человеку, поскольку я мог точно контролировать отклик и, хотя со стороны, наверное, я выглядел чем-то вроде очень стремительного шамана, метод сработал.

Я сразу поймал лёгкую расфокусированность взгляда, выравнивание всех ритмов организма.

– Кларенс, давай, работай!

Его учили задавать вопросы, вот пусть и старается.

– Может, посадить его в кресло?

– Не стоит. В таком положении он более беззащитен, а мне и так пришлось попотеть, чтобы привести его в нужное состояние.

– Вампиры не потеют.

– Много ты о нас знаешь!

Я отошёл к двери, чтобы лучше контролировать всё, что происходит на этаже, а Кларенс, не медля больше, приступил к розыску. Он справился гораздо лучше, чем смог бы на его месте я, всё же профессиональный навык много давал. Я прислушивался к монотонной речи пришельца. В таком состоянии лгать он практически не мог, а если бы и попытался, то я, лучший детектор правды на свете, находился рядом.

Цели, задачи, возможности, численность и местоположение других групп, источники агрессии, наличие и укреплённость баз – с каждым мгновением мы узнавали всё больше и оба, кажется, испытывали почти одинаковое чувство – облегчение. Атака только началась и до полного контроля пришельцев над людьми было ещё очень далеко, а значит, у нас появился реальный шанс предотвратить порабощение человечества. Овощной бульон вместо честной крови в жилах подавляющему большинству граждан не грозил.

Когда допрос завершился, Кларенс выглядел измученным, почти больным.

– Что дальше?

– Шеф твоей службы не перевербован, есть и другие надёжные люди, пойди к ним, покажи запись этой беседы. Пусть действует безопасность. Она затем и приставлена к человечеству.

Кларенс усмехнулся, вполне дружелюбно.

– А ты?

– Буду рядом, пока не вычистим вашу контору от чужеродного присутствия. Крепости ваших решёток должно хватить для удержания пришельцев в границах разумного, вызови мордоворотов, и когда убедим начальство в правильности наших действий, колесо завертится.

Так мы и поступили.

Глава 20

День выдался не из лёгких. Шеф службы безопасности, которого воочию я наблюдал впервые оказался ярым противником вампиров. Как видно его и обрабатывать соответствующим образом не пришлось, он и так фактически взял сторону чужаков. Запись допроса не сразу произвела нужное впечатление, то есть происки вампиров казались более вероятной версией происходящего, чем мифический захват Земли пришельцами. Я догадывался, что не скоро эта истина освоит умы, потому что и сам бы в неё не вдруг поверил, особенно после того, как перевёл кучу книжек про это самое.

Я держался максимально скромно, стараясь казаться меньше ростом и тщедушнее чем был на самом деле, что рядом с мощным Кларенсом удавалось без особого труда, но всё же не стерпел и прибег к осторожному внушению, совсем чуть-чуть повышая у шефа восприимчивость к необычной информации.

Прошло всё удачно, никто ничего не заметил, хотя лёгкое чувство вины меня и посетило. С ним я тоже справился без больших усилий.

Аресты прошли тихо опять во многом благодаря неслышному присутствию вампира рядом. Я не только безошибочно указывал на затесавшихся в ряды службы врагов, но и мог, имея уже достаточный опыт, снизить их агрессивность.

Кларенс и нашего киллера присовокупил к прочим трофеям. Группа застала его вполне живым и даже в сознании. Оставшись надолго один, он вернул себе активность и пытался выбраться из оков и темницы, хотя и не преуспел в этом.

Перевалило за полдень, когда ситуация в целом стабилизировалась. Как показал допрос некоторые другие государственные структуры тоже проросли чужими, но массовая ликвидация требовала подготовки. Я посоветовал Кларенсу ткнуть начальство носом в ферму людей-растений, разбирательство там наверняка повысит уровень доверия к нашей информации, а заодно умножит накал боевой злости. Куратор и сам отлично понимал, что и как делать, поэтому лишь кивнул благосклонно и отпустил, как он выразился, подкормиться и помыться.

Я немедленно помчался домой. Опять выручило верное метро. Вдыхая запахи людских потоков, я радовался, что зло пока не проникло на улицы, бить морды чиновникам мне нравилось определённо больше, чем поступать так же с простыми рабочими.

Под родной крышей ждала команда, верная, весёлая, встревоженная – лучшая на свете. Вера стукнула меня кулаком по спине, сообщив, что глупо пользоваться метро, когда есть автомобиль и водитель, который не хочет даром получать деньги. Бене обняла. Охранник улыбнулся до ушей. Рой едва не плясал по кабинету, всё ещё восторгаясь ночной операцией, Ингерн завидовал его удаче, Барс довольно щурился, Надин посмотрела долгим взглядом и, кажется, едва удержалась от того, чтобы поцеловать меня при всех.

Дела наши шли шатко и валко, а я ощущал себя невероятно счастливым. Что может быть замечательнее горячей встречи? Какие сокровища мира дороже таких минут?

Я уселся за стол и принялся рассказывать помощникам всё, что успел узнать и сделать, а они слушали, кивали, принимая всё к сведению и запоминая. Вампирам чаще всего не нужны записные книжки и флешки, чтобы сберечь полученную информацию.

Я пока не знал, согласится ли Кларенс на помощь многих вампиров, а обойтись без неё было трудно, но на всякий случай велел своим подготовить отдельных агентов и целые команды. Кровососущие клопы могли расправиться с травоядными собратьями куда успешнее медлительной внушаемой еды. Я улыбнулся аналогии, которая всё ещё казалась забавной и изрядно повеселила не склонных к лишним амбициям вампиров. Склонные пошли за Мальчиком Лелем, если что.

Закончив совещание и разогнав всех по делам, я забрался в горячую воду и позволил себе буквально растечься в ней киселём. Как хорошо иногда отдохнуть. Голод меня не мучил, всё ещё хватало энергии полученной в процессе драки, я даже в научном комплексе потратил далеко не всю. Я с наслаждением вымыл волосы и на этот раз ухитрился их почти не запутать, так что и расчесались они без особого труда.

Завернувшись в пушистый халат, я только собрался выбрать одежду, когда взгляд задержался на браслетах. В суматохе ночи и дня я как-то забыл поставить Кларенса в известность о том, что они не работают, а он не удосужился надеть новые или же сделал вид, что не вспомнил о такой малости в суматохе боевых операций. Я на некоторое время остался без контроля со стороны спецслужб, а значит, мог хотя бы одну ночь делать всё, что угодно.

Давно забытая ошеломляющая свобода! Неужели Кларенс пошёл на этот шаг сознательно, понимая мою печаль, давая возможность побыть с дочерью, не выдавая службе ни её существования, ни местоположения в пространстве? Да неважно сейчас было, ошибся он или совершил великодушный поступок, я не собирался упускать столь дорогих минут.

Вместо домашней одежды надел красивую и дорогую, косу заплёл как на высокий приём, хотя пришлось повозиться, потому что пальцы отвыкли от затейливой работы. Впрочем, я просто забыл, что в прошлой жизни у меня был личный слуга и не приходилось сооружать причёску самому.

Надин поджидала в кабинете, кажется с какими-то текущими документами, но я на них даже не взглянул, обнял её коснулся губами щеки, не рискуя заходить дальше, пока совет девяти не узаконил мою свободу.

– Скоро я расскажу тебе абсолютно всё, чего ты ещё не знаешь, и мы обязательно будем вместе, а сейчас я должен исчезнуть. У меня в распоряжении всего одна ночь, и я постараюсь использовать её с полной нагрузкой.

– Ещё вечер! – улыбнулась Надин.

Что за чудо эта женщина! Другая уже вырвала мне часть красиво уложенных волос от ревности и беспокойства. Подозрительно всё же, когда возлюбленный, ничего не объясняя и нарядившись как принц, срывается куда-то в ночь. Надин мне верила, и мои сияющие предвкушением глаза побуждали в ней лишь радость за меня, а не ревность.

– Вот и отлично! Значит у меня есть запас времени!

Я снова её поцеловал, обнял, крепко прижав к себе, вдохнул родной запах и даже зажмурился от счастья, которое испытывал так редко. У меня есть дочь, у меня есть любимая женщина, и я иду дорогой, которую сам выбрал – что ещё человеку надо? Да, я не человек и никогда им не был, но разве это важно? Все мы образ друг друга и потому внутренне тоже неизбежно в чём-то схожи.

Вера обрадовалась поездке, и мы лихо понеслись. Пути отсечения возможных наблюдателей я продумал заранее и потому воспользовался после машины едва ли не всем общественным транспортом, который мог предоставить город.

Адрес Марики Цера мне сказала, я рассчитывал заставить там обеих и не ошибся. Если Марика и намеревалась скрыться сама и увезти дочь, то не успела, вряд ли она предполагала, что я посмею явиться к ней и навести на след службу.

Именно с этого и начался разговор: вместо благодарности я услышал злое шипение:

– Зачем ты пришёл и притащил за собой внимание твоих хозяев?

Глядя в рассерженные глаза, я спросил себя: а любил ли вообще когда-нибудь эту женщину? Кто знает. Вместо ответа я продемонстрировал голые запястья. Браслеты я стряхнул и оставил в ящике рабочего стола. На всякий случай. Истинные вампиры с годами развивают способность к метаморфозам до полного преображения, уж избавиться от запаянных металлических украшений было для меня сущим пустяком.

– Что тебе нужно? Я не отдам Хитер!

– Девочка достаточно взрослая, чтобы самой выбирать, как ей жить дальше. Вот пусть и решает, а у нас есть собственные проблемы, с которыми надлежит разобраться как можно скорее.

– Ты хочешь вернуться ко мне?

– Нет. Развестись. Теперь у меня есть веская причина, которую суд девяти примет без разговоров.

Глаза жены недобро сощурились, показалось, что сейчас она меня ударит. Неужели эта женщина сотню лет делила со мной ложе? Ничего-то я не понимаю в нормальной жизни.

– Марика, я последние двадцать или больше лет был для тебя лишь обузой, мешающей вернуться домой. Развод даст тебе свободу и пропуск в долину, которую ты обманула так же, как и меня. Я не знаю, как к этому отнесутся там, но простят, наверное, позволят опять жить привычно, с комфортом. Ты красивая женщина, без труда сумеешь устроить новый брак, если пожелаешь, с тем, кто действительно будет дорог и интересен. Годы, что ты потратила на меня, забудутся, считай их скверным опытом, который отвратит от договорных союзов.

– Я не отдам тебе Хитер!

Я вздохнул, она совершенно не хотела меня слушать, неужели я так ненавистен Марике, что любое слово из моих уст звучит вкрадчиво и лживо?

– Никто не собирается отнимать у тебя дочь. В твоей власти привести самые вески доводы, и, если Цера решит, что судьба её рядом с тобой, я ни скажу и слова против.

– Её зовут Хитер!

– Да, прости, я привыкну. Слишком долго в мечтах я называл так свою девочку, мне нужно время чтобы приспособиться к её человеческому имени. Прости.

– Ты уговаривал её уйти с тобой, сыграл красивую роль спасителя, а теперь мстишь мне за ту просьбу о помощи?

Во мне уже кипел почти неконтролируемый гнев, с трудом сдержался, сам не знаю, как это удалось. Эта женщина лишила меня самого главного счастья истинного: лелеять в объятиях своего ребёнка, кормить его и ласкать, наблюдать за его первыми шагами и растущими клычками, быть с ним рядом, вдыхать родной запах и делиться своим, дарить защиту и воспитание, растить своё дитя. У меня никогда более не родится младенец, я утратил чудо этой близости навсегда.

Когда предают самые родные это всего больно, у меня внутри кипело и плавилось столько нерастраченных эмоций, что я зажмурился на мгновение, чтобы не выпустить этот вихрь через порталы глаз.

Должно быть, моё лицо изменилось так заметно, что проняло даже застрявшую на одном воображаемом ужасе Марику. Когда я посмотрел на неё снова, увидел обычный страх напуганной и растерянной женщины. Ей тоже приходилось трудно. Я невольно обнял ту, что пусть скупо, но дарила мне радость.

– Марика, – сказал я. – Не бойся, мы справимся с этим. Всё пойдёт лучшей дорогой. Возвращайся в долину и ищи своё счастье. Прости меня за те годы, что я у тебя отнял, и не запрещай нам с Хитер видеться, хотя бы иногда. Для меня это очень важно, я так люблю нашу замечательную девочку!

У меня опять потекли слёзы из предателей глаз, да что же я так очеловечился? Однажды сморкаться начну, как это делают люди, когда плачут? Марика вздрагивала в моих объятиях, рыдала тихо, но самозабвенно и не отстранялась. Её пальцы пробрались к моей груди и по-детски уцепились за отворот куртки. Мы прощались и прощали друг друга, и я тихо сходил с ума, а потом на пороге своей комнаты неслышно появилась Цера. Я кивнул ей виновато и нежно.

Марика, почувствовав присутствие дочери, отступила на шаг, разрывая нашу последнюю близость и поглядела на юную истинную с горечью и вызовом. Не знаю, что между ними произошло, но страсти кипели, тут я ошибиться не мог.

– Марика, Тимэ, – сказала Цера ступив ближе к нам, но всё ещё оставаясь поодаль. – Я хочу сказать, что люблю вас обоих и не собираюсь выбирать одного и отвергать другого. Это неправильно. Раз ребёнку даны силою природы два родителя, значит и нужны ему они оба.

Мы с женой, замерев и перестав дышать, слушали приговор нашей выросшей дочери.

– Конечно, было бы здорово, сумей вы остаться вместе, но я уже большая и понимаю, что так случается не всегда. Это ничего, я справлюсь, я всё равно ваша дочь, даже если вы живёте врозь.

Потом Цера подошла и обняла нас обоих, и мы долго стояли так втроём, одним целым, делясь теплом и нежностью, прощаясь и продолжая знакомство. Вечная жизнь могла ведь начинаться раз за разом, нас не подстерегала горечь близкого финала. Истинные, мы умели справляться с трудностями, хотя и не всегда располагали умом, чтобы их предотвратить.

Не знаю, как долго это продолжалось, я не прочь был замереть так на изрядный кусок вечности, но в человеческом мире время текло быстро, и оно поджимало. Я с сожалением отстранился.

– Хитер, я должен представить тебя повелителю долины, ты его родная внучка, и я обязан выполнить свой долг, пусть поздно, но теперь, всё узнав, откладывать это событие я не имею права.

– Называй меня Цера, я хочу получить оба имени! Что ты сказал?

Дочка растерянно переводила взгляд с меня на мать и обратно. Со стороны Марики, наверное, не так и глупо было скрыть семейный статус.

– Тимэ, ты хочешь сказать, что я принцесса? Настоящая, а не как в сказке?

Мне показалось, что сейчас она запрыгает на месте и захлопает в ладоши как девочка, которой пообещали катание на карусели и ещё мороженное, но я бы не возражал. Наблюдать радость своего ребёнка прекрасно, дарить её – волшебно!

– Конечно, настоящая, Цера.

– И мы поедем в долину, но как, когда? Мама говорила, что тебе нельзя отлучаться надолго.

– А мы на одну ночь. Точнее – я. Ты сможешь жить в долине столько, сколько захочешь, и мама тоже.

На юном лице, таком похожем на моё, застыло выражение непереваренного восторга. Дочь пыталась осознать действительно ли ей предлагали чудо из чудес, но у вампиров не принято разыгрывать друг друга, мы и шутим-то крайне редко, потому она поверила и помчалась в свою комнату, чтобы надеть самое красивое платье.

Представив, как от человеческой моды повытягиваются лица дам долины, я невольно улыбнулся.

– Пойдёшь с нами, Марика?

Она нервно поёжилась, отступила на шаг, словно я уже готовился к перемещению.

– Нет, я приду позднее.

Разумеется, на первого из нас обрушится весь родительский гнев. Я сознавал, что последствия для меня могут оказаться печальными, но старался об этом не думать, так страстно я хотел повидать отца и маму и поделиться с ним своим счастьем. Марику потом простят легче, ей всё всегда сходило с рук.

– Хорошо, развод я оформлю сам, вернёшься уже свободной женщиной. Желаю тебе счастья, Марика. От души. И спасибо за Хитер.

– Можешь называть её Церой, в долине это имя больше придётся по душе.

Мы успели обменяться лишь несколькими короткими фразами, когда наша дочь выскочила из своей спальни, облачённая в белое платье с длинной пышной юбкой.

– Так хорошо? Принцессы ведь так одеваются?

– Принцессы могут позволить себе всё, что угодно! А ты самая прекрасная из них в любом наряде. Иди ко мне.

Она тотчас оказалась в моих объятиях, поглядывая снизу-вверх с любопытством и надеждой. Марика отступила, слабо махнув рукой. Мы с дочерью находились в центре комнаты, далеко от мебели, ничто не могло помешать, я крепче прижал к себе Церу, поднялся над полом и совершил переход.

Люди называют этот способ передвижения в пространстве телепортацией, а вампиры долины – совмещением. Важна суть, а не термины. Не успели мы и глазом моргнуть, Цера лишь слабо вскрикнула, как оказались на газоне сада, точнее несколько над ним, но я сразу опустился, стал на траву и позволил туфелькам моей принцессы коснуться благословенной почвы долины.

Дома, я был дома! Я сразу узнал белоснежное здание дворца, дорожки парка, по которым бегал ребёнком, продуманно размещённые заросли. Они сильно изменились, деревья возмужали, состарились, погибли, их сменили новые, а я стоял здесь почти тот же, что и прежде, юный телом и душой. Мир долина затих под обильным покровом росы. Здесь наступало утро.

– Цера, подними защиту к самой коже, – шепнул я. – Солнце здесь не такое злое как у людей, но всё же это солнце. Давай, у тебя получится. Мы в отличие от обращённых способны гулять и белым днём.

Она оглянулась на меня и сосредоточенно кивнула, а я, спохватившись, подхватил её и вынес на дорожку, чтобы не промокли от рассветной влаги тщательно выбранные для парадного платья туфельки.

Взявшись за руки, мы пошли к дому. Я смотрел в сторону того крыла, где располагались комнаты матери и стремился туда, но раньше, чем мы достигли ступеней, на них появился мой отец. Я поклонился, но он не ответил, пристально глядя на Церу. Взрыва было не миновать, так и случилось. Не успел я рот раскрыть, как на меня обрушился праведный гнев родителя.

Глава 21

Я ожидал, что будет сложно, но не приготовился к той лавине обвинений, которая обрушились на меня, не давая вставить слова. Перебивать, как почтительный сын, я не посмел, а шанса оправдаться мне как будто никто не спешил дать. Никогда не видел Рамуса в таком гневе, казалось, он готов уничтожить меня на месте и удерживают его от этого опрометчивого шага лишь приличия, а никак не родительские чувства. Не знаю, чем бы всё это закончилось, но моя дочь, воспитанная вдали от условностей дворца, наносимой отцу обиды не стерпела.

Широко шагая она вышла вперёд и глаза её сверкнули таким гневом, что проняло даже правителя. Он слегка запнулся, хотя и не умолк совсем, но Цера и тут показала, что ей плевать на чужие правила, когда приходит пора придерживаться своих.

– Как вы можете, Ваше Величество, набрасываться на родного сына, не разобравшись ни в чём и даже не пытаясь это сделать! Тимэ ничего не знал о моём существовании, а значит и от вас не мог утаивать, что я появилась на свет и уже изрядно выросла.

Ещё два шага вперёд, и вот они уже на одной ступени. Цера оказалась одного роста с правителем и видимо потому её слова и сверкание юных глаз произвели на него изрядное впечатление.

– Не знал? – спросил он почти вежливо.

– Да, я отсроченный ребёнок, и мама ничего не сказала отцу, когда поняла, что беременна, а они к тому моменту уже расстались и не виделись потом много лет! Я узнала о том, что Тимэ жив лишь вчера, он спас меня от большой беды, он мой отец, и я люблю его.

Правитель Рамус вглядывался в суровые черты внучки, потом всё же смягчился, обнял её бережно, втянул запах.

– Добро пожаловать домой, дорогая!

Он и мне кивнул, но довольно сухо и издали. Он не смотрел на меня прямо, взор скользил не задерживаясь, да и то украдкой. Я недоумевал: отец ощущает какую-то вину передо мной? Небеса рухнули на землю? Так ведь не бывает. Или он просто в очередном порыве гнева лишил меня доли семейных денег? Вот это, кстати, вполне вероятно, да только мне без разницы, как говорят люди. Я взрослый, здоровый, с руками, ногами и головой – заработаю. Жизнь среди людей открывает много возможностей. Можно впоследствии ещё устроиться на полставки консультантом по пришельцам, если Кларенс не будет возражать.

– Где мама? – спросил я.

– Скоро будет. Располагайтесь. Внучке я отдаю круглый павильон.

Развернулся и ушёл. Признаться, вслед я смотрел с недоумением. Так много изменилось в долине, что я совсем запутался. Круглый павильон был когда-то моей детской резиденцией, но в возрасте Церы я переехал в помещение побольше. Тесновато там для коронной принцессы, ну да не я тут хозяин, не мне и решать. Я мимолётный гость, комнат не требую и всё же грусть сдержать не удалось. Неужели так трудно простить родному сыну его убеждения?

– Идём, Цера. Агэсия, твоя бабушка, надеюсь встретит нас приветливее.

– Он не должен был на тебя набрасываться, он не имел права! – всё ещё кипела возмущением моя дочь, я вспомнил её участие в молодёжном движении людей и не удивился властному напору. Там и не такому научат.

– Я не в обиде.

– А почему?

Признаться, не вдруг понял, что ответить. На мою долю не перепало детских вопросов моего ребёнка, зато вот извольте видеть – достались подростковые.

– Рамус по натуре резок и несговорчив, наверное, правителю и положено быть таким. Я много гибче и привык уступать, кроме того, у нас не принято возражать старшим, по крайней мере делать это публично и резко.

Цера рассмеялась, ластясь ко мне как котёнок.

– Получается, я сразу же нарушила кучу правил? А я не жалею!

– И правильно. Мир меняется и правила тоже не могут оставаться закостеневшими. Тебя здесь полюбят.

Следующие полчаса мы провели в мире моего детства. Я водил Церу из комнаты в комнату, рассказывал о том каким был здесь и что делал, оказалось, что помню больше, чем ожидал. Поведал, что проверял в бассейне на заднем дворе, как надолго смогу задержать дыхание. Вы же понимаете, ставить такие опыты на суше было совершенно не интересно.

Мы оба шалили как дети, я то хвастался своими младенческими подвигами, то приходил от них в ужас, а Цера пугала меня обещаниям все их повторить с тем же усердием, хотя и с большим блеском.

Когда пришёл слуга, я и ему чуть не поклонился, настолько отвык от роскоши здешней жизни. Лакеи во дворце одевались едва ли не богаче господ.

Агэсия звала нас к себе, и я поспешил к ней, торопя Церу и наполняясь той светлой ни с чем не сравнимой радостью, которую даёт истинному общение с родителем. Как я уже рассказывал, у мальчика влечение к матери на порядок сильнее чем к отцу, и я не являлся исключением.

Мы стремительно пересекли главный двор и поднялись в покои моей королевы. Я увидел её на одной из террас, бросился вперёд и не сразу понял, что не так в картине, которой я так часто грезил. Агэ не поднялась мне навстречу, как делала это всегда, она продолжала сидеть в кресле, улыбаясь и маня, а на коленях её, придерживаемый свободной рукой лежал подозрительный свёрток.

Кажется, дальше я шёл на цыпочках, забыв обо всём, кроме странного зрелища мамы с кульком в объятиях. Мне разом отказали и разум, и обоняние и что всё это значит я понял, лишь подойдя почти вплотную. Я упал на колени рядом с креслом, протянул руки.

Сзади прозвучал рык отца, он оказывается успел появиться, грозный с недобрым блеском в глазах, стиснутыми кулаками. Он, что полагал, что я способен причинить вред младенцу? Я показал ему в ответ свои крепкие клыки, но куда больше впечатлило родителя тихое ворчание Агэсии. Он застыл на месте, не стремясь уже подойти ближе, а я взял с материнских колен своего крохотного брата и с восторгом заглянул в кружевной раструб одеяльца.

В мир пришёл ещё один свежий вампир, такой юный, что у него пока не прорезались клыки. Миниатюрный, но полный внутреннего огня, что отличает наше племя. В груди у меня сам собой родился мурлыкающий звук, каким истинные успокаивают своих младенцев.

Малыш, впрочем, и не думал поддаваться на провокацию. Спать, когда появилось новое лицо? Да плохо вы знаете вампирских ребят! Глаза болотного цвета, такие же как у меня изучали с сосредоточенным интересом. Ручонка с миниатюрными пальчиками выпросталась из простынки и уверенно потянулась вперёд, уцепилась за отворот моей куртки. Да что же это за чудо!

Я посмотрел на маму, и она как всегда поняла без слов и мой восторг, и искреннюю любовь к свежеиспечённому братику, всю нежность, которую я готов был дарить каждому существу одной со мной крови.

Узкая ладонь легла на голову погладила слегка растрепавшиеся пряди.

– Тимэ!

– Агэ!

На недолгие мгновения мы просто растворились друг в друге, делясь всем что пережили и поняли, вновь на краткий миг становясь одним целым, чтобы тут же разделиться для новой жизни. Меня словно до краёв наполнили добром и заботой – самой лучшей в мире силой.

– Представь мне свою дочь, Тимэ!

Цера примостилась на корточках рядом со мной, заглядывая через плечо с той вежливой растерянностью, с какой смотрят на младенцев подростки. В ней ещё не проснулась тяга к материнству и правильно. Девочке всего двадцать, по нашим меркам она сама ещё дитя.

Я произвёл требуемую церемонию, и пока женщины общались, нащупывая пути друг к другу, завладел маленьким братом целиком. Я, наверное, мог бы любоваться им вечно, следя за каждой гримаской на забавном личике. Мы явно нравились друг другу, а потом, когда я неосторожно наклонился, и коса скатилась на грудь, крошечные ручонки вцепились в светлые пряди с таким непобедимым упорством, что я не удержался от смеха.

Малыш как видно решил, что вот теперь-то ему точно попалась стоящая вещь и принялся теребить мои волосы, больно дёргать, так что я сразу сообразил, почему мама сделала высокую причёску и убрала локоны наверх.

– Маленький Тимэ сейчас сделает лысым большого.

– Вы назвали его как меня? Я для отца всё равно, что умер?

– Скорее – заново родился.

Агэ ласкала примостившуюся у её ног Церу, но смотрела на меня, грустно, как будто прощаясь.

– Рамус лишил тебя титула принца-наследника. Тимэ. Если бы мы чуть раньше узнали, что у тебя есть дочь, этого бы не случилось!

Такого резкого поворота событий я не ожидал, но принял его просто. Подумаешь несчастье! Признаться, ничто не дрогнуло во мне при этом известии. Чуждый блеска королевской власти я ничуть не сожалел, что положенный мне венец и золотые наручи достанутся вот этому комочку живого вещества. Я с ещё большей нежностью поглядел на малолетнего негодяя, превращавшего мои волосы в неопрятный колтун.

– Мама, мне всё равно. Я никогда не стремился к сиянию короны и титул государя обращённых, которым наградили люди, ценен для меня более чем утраченное звание наследника. В тои мире я всего добился сам, а не получил это в готовом виде и даром.

– А Цера? Что думает об этом она?

Моя дочка завозилась и приоткрыла глаза:

– Значит, я больше не принцесса? – уточнила она с практичной сосредоточенностью меркантильной маленькой девочки. – Зря платье надевала?

– Нет-нет, дорогая, – тут же склонилась к ней Агэ. – Конечно принцесса, только правительницей стать не сможешь.

– А, это, ну невелика важность! – ответила моя восхитительная дочь, и моя ладонь столкнулась с материнской, когда мы оба одновременно потянулись погладить отважную девочку по голове.

– У меня есть Тимэ, Марика и вы все, – продолжала Цера. – И раз я всё равно принцесса и могу носить красивые платья, что ещё надо человеку?

Я рассмеялся, а Агэ поглядела на меня с едва заметной укоризной. Да и ладно, пусть манеры дочери далеки от совершенства, я и сам не его образец.

Вскоре меня выставили, потому что дамам надлежало потолковать о своём женском, а я прогнал няню, поскольку никому не собирался уступить чести ухаживать за братцем в те недолгие часы, что мог провести в долине, да и он не стремился меня отпускать, крепко вцепившись в косу.

Так мы и пошли на теневую галерею, где только и допускалось выгуливать малыша днём, потому что солнце ещё могло ему навредить.

Здесь меня опять поджидал отец. Он по-прежнему опасался за ребёнка, я угадывал его напряжение, страх, боль. Я очень хорошо понимал эти чувства. Маленькие вампиры не так хрупки, как человечки, но тоже изрядно уязвимы. Я и сам трепетал за Церу, а она ведь была уже почти взрослой девицей.

– Агэ всё тебе рассказала?

Можно подумать он не подслушивал, хотя конечно, правителю негоже признаваться в таких вещах.

– Да, я больше не твой наследник.

– Денег я тебя тоже лишил, – уточнил он, насторожённо за мной наблюдая.

– Рамус, я не в претензии. Тебе приходится окружать заботой всю долину, и я рад что у тебя есть ещё один сын. Он вырастет достойным преемником и конечно же к его званию кстати придутся семейные сбережения. Я хорошо устроен в своём мире, у меня всё есть. Я счастлив там!

Малыш проголодался, и я куснул мизинец, чтобы его накормить. Начал он пить с сомнением, но быстро вошёл во вкус и отпустив многострадальные волосы крепко вцепился в мою руку. Я тряхнул головой, убирая излохмаченную косу на спину.

Рамус следил за нами, кажется, он чувствовал вину. Вот что его смутило, когда я появился с дочерью. Они с мамой так долго ждали моего потомства, не дождались всего чуть-чуть. Получается, что напрасно обошли честью старшую ветвь рода.

Все эти соображения промелькнули в голове, но не растревожили сердце. Гораздо больше всех корон мира меня занимал горячий комочек в моих объятиях – вот где сокровище, а златом пусть забавляются другие.

– Что у тебя будет с Марикой?

– Разведите нас. Сможешь оформить это сразу? Мне скоро уходить.

– Я сделаю. Помнится, тебе нравилась Врео…

– Рамус, с меня довольно договорных браков. Теперь я хочу жить с той, которую люблю.

– Здесь её не признают.

– Нам всё равно. Наверное, я виноват перед тобой и мне следует извиниться, но, если честно, я как-то не расположен это делать.

Он понял и настаивать не стал, мы обменялись ещё несколькими фразами, скорее вежливыми, чем имеющими какое-то значение. Я ощущал глубокий покой от того, что нахожусь на родине, где даже воздух по-особенному ласкает лёгкие, но я не хотел здесь оставаться. Мне казалось, что я просто вырос из долины, как некогда ребёнком вырос из ограниченности круглого павильона и получил приличные взрослому наследнику покои. Теперь мне и в них стало тесно, и я ничуть не возражал против того, что там поселится кто-то другой, вот этот крапуз, что, насосавшись братниной крови, сладко задремал в своём уютном коконе. Я любил его и желала ему счастья.

Отец ушёл, пообещав немедленно узаконить мой развод, а я снова вернулся в тихий уют маминой гостиной. Здесь меня ждали чудесные часы в компании двух из трёх самых дорогих мне женщин и младенца, который всё же вознамерился основательно поспать. Я разглядывал его мордашку, стараясь запомнить каждую чёрточку и дважды попросил позволения навещать его, когда появится такая возможность. Второй раз на всякий случай, потому что мне очень понравилось слышать, как меня хотят видеть и будут ждать.

– Цера, погости у бабушки, посмотри на жизнь в долине. Если тебе понравится, ты сможешь остаться здесь навсегда. Это хороший мир, здесь мало зла.

– Я погощу, но я всё равно вернусь к тебе.

Я безумно мечтал быть рядом с дочерью и панически за неё боялся. Страшили меня не столько опасности, которые урождённые вампиры способны довольно стойко преодолевать, но юная порывистость, что может подвести под незваную беду или обиду. Я, взрослый, полностью совершеннолетний истинный, и то временами с трудом держал внутри силу, выплеснуть которую не имел права. Цера уже доказала выдержку, ничем не выдав своего отличия от людей в научном центре, но кто знает, что случилось бы в тот момент, когда её друзей принялись накачивать растительными ферментами?

– У тебя появилось время подумать, и я всегда буду ждать. Моя принцесса, моя Цера!

Девочка просияла, ухитряясь ласкаться и ко мне, и к Агэ, дотрагивалась до обоих и пила запахи. Для вампира эти вещи значат очень много. Я любовался всем, что мне дорого, стремясь там в неуютной человеческой вселенной сохранить память о долине, почерпнуть силу, которая поможет мне твёрдо идти к своей цели.

Агэ сказала:

– И женщину свою приводи, – я буду рада с ней познакомиться.

Вот эти слова наполнили меня особенной благодарностью. В долине не слишком жаловали обращённых и обещание принять мой выбор прозвучало почти как благословление.

Отобрав у меня спящего ребёнка и уложив в колыбель, мама расчесала и переплела заново спутанные волосы. Я млел, наслаждаясь её прикосновениями. Статью я пошёл в отца, хотя и превзошёл его ростом, но всё остальное взял от матери. Светлые волосы, цвет глаз, черты, характер. Может быть, ещё и поэтому я был так близок с Агэ и всегда чуть холоден с Рамусом. Многое нас разделяло.

Когда солнце склонилось к закату и пришла пора уходить, провожать меня пошёл именно он. Я сам попросил маму и дочь остаться в гостиной. Перемещения не причиняют никому вреда, но выглядят они так, словно ты уходишь навсегда, а мне хотелось оставить у женщин впечатление, что я лишь ненадолго покинул их уютную тишину.

– Вот бумаги.

Он вручил мне тщательно сложенные листы с идентичным вердиктом судей. Я просмотрел их не столько из недоверия, сколько по привычке всё проверять и благодарно кивнул.

– Марику не ругайте. Она не была со мной счастлива. Мы оба виноваты в случившемся.

– Всегда переживаешь не за себя, а за других. Неудивительно, что ты выбрал тот бестолковый мир, а не этот упорядоченный.

– Зачем мне беспокоится о себе? Я сильный и как-нибудь всё улажу.

Рамус кивнул, вроде бы даже соглашаясь. Необычное ощущение, я решил поразмыслить о нём, когда будет свободное время.

– Спасибо за наводку, – сказал я как бы между прочим.

– Не за что, – поморщился отец. – Всё же какую-то ответственность мы несём.

Ну да, ведь именно истинные породили племя обращённых. Я кивнул и подумал, что возможно и за мной иногда присматривают отсюда, переживая, а где-то и гордясь. Всё же я сын своих родителей, хотя больше и не наследник.

– Не думай, что я затаил обиду. Ты правильно поступил, доверив преемственность новому вампиру. Я очень рад за вас с мамой и за брата тоже. Всегда мечтал его иметь.

Рамус всё же улыбнулся.

– Мы и не ждали детей, его появление на свет явилось чудом. А ты, что ж, вполне взрослый и выбрал трудную, но почётную дорогу. Ты их правитель, это много значит.

– До встречи, отец.

– Ступай сын.

Всё же он меня не обнял на прощанье лишь сухо кивнул, а я, шагая к намеченной точке старта, подумал, невольно улыбнувшись, что понимаю теперь, кого напоминает мне куратор. Всё то же непобедимое упрямство, так чуждое мне самому. Ну Рамуса не переделать, тут дело зашло далеко, а вот перевоспитать Кларенса можно постараться, здесь время ещё не потеряно.

Я обернулся, чтобы помахать напоследок рукой и через мгновение очутился в квартире Марики.

Глава 22

Здесь надвигалось утро. Бывшую жену я нашёл в спальне. Она дремала, такая маленькая на огромной пустой кровати. Улеглась, не раздеваясь, поверх покрывала, и заснула, измученная, должно быть, ожиданием и неизвестностью собственной судьбы. Моего появление не заметила, и я несколько минут смотрел на неё. Ощущал себя необычно: всё же долгие годы мы прожили одним целым, странно будет освободиться от этих обязательств, наверное, я не скоро привыкну.

– Марика! – позвал, осторожно садясь на край постели.

Она повернулась резко, но не заполошно, должно быть тоже подсознательно не связывала хорошо знакомый голос с опасностью.

– Я вернулся.

– Где Хитер?

– Осталась с моими родителями. Ты найдёшь её там. Они встретят тебя достаточно приветливо. Основной гнев уже рухнул на мою голову.

Марика села, неосознанно, как делают все женщины, поправляя платье и причёску.

– Спасибо, Тимэ, – выдавила она скорее принуждённо, чем искренне.

Всё ещё не доверяла мне. Жаль, что всё так вышло. Могли мы обрести счастье, прикладывай к тому больше усилий? Кто знает.

– Вот твоё свидетельство о разводе. Кажется, у людей так называется этот документ.

Она приняла бумагу и внимательно её изучила. Возможно теперь, когда наш брак остался в прошлом она начала испытывать ко мне действительно тёплые чувства.

– Удачи, Марика! Ты найдёшь себе подходящую пару и прости, что я не сумел стать тем мужчиной, который тебе нужен.

– И ты меня, – сказала она глухо. – Я ужасно боялась, что моя девочка уйдёт к тебе, а меня забудет. У меня никого больше не было в этом мире.

– Всё хорошо. Хитер сказала, что любит нас обоих. Так обычно и случается, мы не уникальные родители.

– Да!

Мы обнялись на прощанье и в этом мимолётном прикосновении я ощутил больше тепла, чем во всём нашем браке.

Впрочем, время сантиментов ещё не наступило. Следовало спешить, потому что моя помощь требовалась Кларенсу. Я попрощался и ушёл. Солнце ещё не поднялось на небо, хотя мир уже заливал предостерегающий свет. Я нырнул в родные недра метро и покатил домой. Если ехать прямо, не сбивая погоню со следа, то здесь и недалеко выходило. Я понимал, что Марика уйдёт в долину, едва здесь попрощается с чем-то или кем-то дорогим. Я ничего не знал о её привязанностях и не хотел знать. Я стремился увидеть Надин.

Она как всегда ждала дома и от этой незаметной надёжности в душе сразу воцарился покой. Я обнял подругу уже никого и ничего не стесняясь, поцеловал в шею, втянул запах до дна лёгких.

– Всё, свободен, – шепнул еле слышно. – Теперь я твой.

Надин дрогнула в моих руках, прижалась теснее, и я услышал и ощутил, как рыдание вырвалось из её горла, короткий всхлип, который редко, а то и вообще раз в жизни позволяют себе выдержанные люди, ну или вампиры, тут между нами не наблюдается разницы. Так я думал, пока сам не растаял от щедрых подарков судьбы.

– Тимэ!

Я гладил стройную спину и целовал сначала щёки, потом мокрые глаза и лишь затем губы. Всегда застёгнутая в прочный кокон неприступности Надин улыбалась мне и плакала как девочка, впрочем, и сам я был не лучше. Собрав волю в кулак, решительно отстранился.

– Нет, не сейчас, я хочу, чтобы всё у нас произошло как следует, красиво и по-настоящему, а не второпях. Того и гляди Кларенс объявится, и я могу сорваться в любую минуту.

– Он уже звонил, – поведал от двери Барс, охотно за нами наблюдавший.

Мы проворно отпрыгнули друг от друга. Как дети, честное слово, но и Барсик хорош! Подкрался как кот к двум оглушённым своей любовью вампирам.

– Да ладно, государь Тимэеус, – сказал он. – Мы все знали, что вы друг от друга без ума, свести, правда, уже не надеялись. Я рад, что всё устроилось.

– Спасибо, Барс!

Я взял протянутую трубку и перезвонил Кларенсу. Спохватившись, достал браслеты и мигом водворил на запястья, прижимая телефон к уху плечом.

– Можешь подъехать?

– Конечно. Говори – куда.

Он назвал адрес и отключился. Собираться пришлось быстро, я только сменил парадную одежду на повседневную. Вера довезла почти до цели нас обоих. Бенедикт тоже решила поехать и возражать я не посмел. У сотрудников службы свои критерии чести, не мне в них вникать.

Место сбора оказалось школой или чем-то вроде этого, закрытое на ремонт здание пока не выдавало своего точного назначения. Занавешенные плёнкой окна, резко пахнущая краской и пластиком пустота классов. Люди сидели все вместе, но присмотревшись внимательнее, уже можно было различить, что это несколько отдельных групп. Кларенс кивнул мне, почти неузнаваемый в специальном снаряжении и шлеме. Я быстро предложил:

– Если штурмовых бригад несколько, я могу вызвонить своих и придать каждой одного-двух вампиров. Так идентификация вероятного противника пройдёт быстро и точно.

Кларенс посверлил меня недоверчивым взглядом, щиток своего шлема он поднять удосужился, так что лицо я видел ясно и понимал, что непросто моему куратору решиться на такой шаг, но колебался недолго.

– Хорошо. Только ведь день сейчас, и, хотя в пути мы будем в закрытых фургонах, придётся вылезать на свет, да и большинство целей – учреждения с обширными окнами.

– Ну так выдайте всем костюмы и шлемы. Для старых вампиров такой защиты будет достаточно, а молодых никто на дело и не пошлёт.

– Резонно.

Договорились мигом. Я позвонил в резиденцию, и уже через полчаса, как раз, когда завершилось формирование и инструктаж отрядов, прибыли мои помощники и ещё несколько выбранных для дела ребят. Увидев среди вампиров Надин, я едва не заорал от ужаса, но возражать не решился. Взрослая женщина сама решает, как ей поступить. Я и дочкой-то командовать не смогу, поскольку она уже не совсем дитя.

Меня Кларенс тоже обеспечил снаряжением, и я сосредоточился на том, чтобы запомнить и исключить из восприятия резковатый запах новой амуниции. Как только люди его выносят?

Мы погрузились в разномастные фургоны с абсолютно мирной символикой на бортах и разъехались с закрытой на время ремонта подземной стоянки в противоположные стороны.

– Теперь ты скажешь мне какова наша цель?

– Самая важная, если судить по результату допроса, там их основная база и центр проникновения. Ты ведь присутствовал и знаешь.

– Да, помню. Кажется, спортивный комплекс, закрытый за долги владельца. Отлично место, если оно напоминает то, что мы только что оставили.

– Напоминает, – сухо ответил Кларенс. – Вот планы, ознакомься.

– Инфракрасная карта со спутника есть?

– Да, ты с ней разберёшься?

– Поверь, вампиры очень хорошо знают, что такое тепло, и я сейчас не только о физических процессах.

Он понял, и знакомая по долгому общению кривая улыбка приобрела более симметричные, ровные очертания.

– Я рад, что ты с нами, Тимэ.

Надо же, назвал меня по имени. Прогресс налицо, я хотел ответить, что я-то уж как рад, люди всегда выражаются так в аналогичных обстоятельствах, но предпочёл не отвлекаться и сосредоточился на картах.

Планы затруднений не вызвали, я их запомнил, мысленно представил пространство здания в объёме – эта задача для вампира была лёгкой, а вот тепловые характеристики объекта заставили задуматься. Что-то они мне напоминали, но образ возникал в голове так неясно, что я никак не мог уловить связь, хотя и понимал, что зацепил важный момент. Любопытная картина проступала сквозь видимый хаос, я решил, что попробую разобраться по ходу дела.

Камеры кто-то вовремя отвернул в сторону, хотя вряд ли у обитателей довольно безобразного здания, притулившегося в нижнем ярусе города и оттого как бы всегда существующего в тени, был к ним доступ. Мы вышли к обшарпанной задней двери, и кто-то из группы, умеющий обращаться с отмычками даже лучше, чем я или Кларенс одолел замок.

Отпихнув всех с дороги, я уверенно пошёл первым.

Аналитики не ошиблись и пленный сказал правду. Запах чужих тварей я ощутил с порога, можно сказать и за ним, но тогда он был слишком слаб для чёткого восприятия. В замкнутом пространстве наслоения читались прекрасно, я слизывал информацию почти с восторгом, рыкнул даже на Кларенса и его команду, чтобы отстали и дали мне возможность прогнать через восприятие всю базу данных разом.

Кладезь их тут был, ценное накопление, я даже засмеялся, чем ещё больше утвердил команду в уязвимости своего рассудка. Впрочем, мнение группы захвата волновало мало: как сошлись, так и разойдёмся, а дело всё равно сделаем.

– Кларенс, самое главное у них в зале для штангистов.

– Но там скорее отрицательная аномалия.

– Траектории запахов ведут туда.

– Быть может, этажом выше?

– Нет, я знаю, что говорю, все прочие следы – ложные.

Мы беседовали на бегу. Здание казалось пустым, но я ощущал чужаков. Их количество повергало в уныние, наверное, следовало брать группу больше числом, а так за нами спешило всего восемь человек.

Впрочем, если не распыляться и идти прямиком к цели, то успех вполне реален. Главное, не дать перестрелять себя ещё на подходе.

Так я размышлял, ничего особенно не смысля в технике ведения боя в ограниченном пространстве пустого здания, когда нас прижали огнём на пороге просторного гимнастического зала. От пуль защитные костюмы в целом спасали, но противник пустил в ход бластеры. То есть так это оружие называлось в переводимых мною романах, в жизни-то меня никто с ним не знакомил. Энергия, выжигая пол и воздух, прянула в лицо, и пришлось отступить. Я потянул к себе незримо реющие в воздухе остатки и решил, что нормально. Мне – сойдёт. Заодно и откушаю.

После того, как пришлось изрядно потратиться в научном комплексе, организм жадно хватал всё, что наблюдал поблизости, защита вибрировала, требуя ещё, но что я мог поделать? Притворяясь обращённым, то есть, почти человеком, я отступил вместе со всеми.

Кларенс дал команду, и какой-то снаряд, выпущенный из толстого короткого ружья, полетел от нас в сторону противника. Там вспыхнуло, жахнуло.

– Вперёд!

Я опять метнулся раньше всех, мимолётно стряхнув пытавшиеся меня удержать руки. Воинам, как видно, оскорбительным казалось неуместное геройство штатского. Я примерно так же думал о них, но и времени на размышление судьба нам выделила немного.

Пришельцев снаряд уязвил, но не поголовно. Пролетев пустое пространство насквозь я как раз успел перехватить одного с тем самым бластером (судя по запаху), который плевался в нас энергией. Рывок, мятый хруст кости, потом ещё нескольких, и вот уже оружие в моей руке. Не то, чтобы оно было мне нужно, а так на всякий случай. Ещё одного быстро приходящего в себя чужого я тоже вывел из строя, сломав ему верхние конечности. Пусть теперь попробуют регенерировать, уроды травоядные! Далеко им до вампиров, как ни хорохорься.

Ребята, подбежав, застали уже картину разгрома. Двое лежали мёртвыми кулями, ещё двое корчились, шипя от боли. На меня устремились взгляды, ощутимые даже сквозь пластик щитков, ну и ладно. Кларенс потом объяснит, что такое бессмертный в группе, и как он полезен атакующему процессу, заодно и сам наконец поймёт.

В нас опять выстрелили, противник отступал вверх, и я понял, что группу заманивают именно туда и не для того, чтобы разделаться, хотя конечно и за этим тоже. Пришельцы хотели любой ценой отвлечь отряд от подвального зала.

Огонь вдогон, вперёд на прорыв, я уцепил Кларенса за амуницию, яростно мотнул головой.

– Некогда зачищать, они нас отвлекают, и их слишком много. Пока будем разбираться наверху, свернут главный объект. Кларенс, нам надо вниз!

– Там вообще прижмут и накроют гранатами!

– Тогда пойду один, я должен успеть!

– Одного не пущу!

– Я не человек.

– Всё равно. Я уже вызвал подмогу.

Я огляделся, втянул злобные ароматы недоброго современного боя, дверь в подвал была рядом, хорошо укреплённая, но не герметичная. Я припал к ней всем телом, яростно потянул на себя воздух, распустил восприятие и только теперь понял на какие смутные размышления навела меня тепловая карта здания. Помехи внёс верхний этаж, не иначе там размешался подпитывающий стол, он и замаскировал минус нижнего зала. Глубокий минус телепортного зева.

Нет, о нет! Следовало заподозрить именно такой канал проникновения с самого начала, но сейчас я буквально молил судьбу совершить ошибку.

– Мы не можем ждать подмоги! – сказал я Кларенсу. – Зови ребят и пусть занимают оборону, я не знаю, как всё это делается по правилам, но они обучены и справятся. Скажи им, что на этом рубеже надо стать твёрдо.

– Я пойду с тобой!

– Нет, помогай им, и вот что ещё, держитесь как можно дальше от этой двери, если у меня там не срастётся так, как хотелось, произойдёт взрыв. Сильный. Почувствуете колебания здания как при землетрясении – бросайте всё и бегите.

– Что там? Откуда ты знаешь?

Сказать правду, что этот способ воздействия двух пространств мне хорошо знаком, я не мог. От нужды соблюдать проклятую конспирацию хотелось скрежетать зубами. Когда уже наступил светлый миг полной откровенности? Правильно: никогда.

– Я чувствую, – ответил я куратору очередной ложью. – просто доверься чутью вампира.

Он смотрел на меня, я даже щиток поднял, чтобы и лицом выразить максимальную честность, которой не наблюдалось в помине. Мне сейчас требовалось доверие. Пусть немного, можно в кредит, но я-то знал на что иду и куда, а они – нет.

– Ладно, действуй! – разрешил Кларенс, коснулся мимолётного моего бронированного плеча.

Два-три знака подчинённым, и специалист по отмычкам вновь склонился над замком. Пришельцы полагались на обычные, без электроники и правильно поступали. Правда, когда имеешь дело с людьми, ни на что толком нельзя надеяться, ну и ладно.

Дверь ушла в сторону, вниз полетела очередная граната. Краем сознания я наблюдал, что возле лестницы на верхние этажи уже кипит бой. Нас норовили теперь придавить массой сверху. По всем правилам наверняка следовало преследовать противника в том направлении, но я жутко боялся опоздать.

Я не хотел остаться один на руинах целого города. Я обязан был сразиться за него, за всех людей и за Надин, с которой мы даже поцеловаться толком не успели. Всё у меня было ещё впереди, и я мечтал, чтобы у остальных тоже остался шанс на будущее, а его как раз и могли сейчас отнять.

Потом объясню почему и как, сейчас мне просто некогда.

Я бросился вниз как в колодец преодолел спуск в один или два прыжка. Лестница, узкая старинная, была первоклассной ловушкой, но не для вампира. Я проскочил её на одном выдохе и ворвался в тот самый нужный мне зал.

Оборудование в нём громоздилось незнакомое, но я ведь и не пользовался никогда механизмами, чтобы мгновенно переместиться из одного места в другое, истинные просто владели такой способностью изначально, в старые годы считали её магией в век технологий вообще перестали давать определения, но угадывали мы нечто подобное сразу. Вот и я угадал.

В меня выстрелили почти в упор, но сейчас, не смущаемый чужими взглядами, я и не думал стесняться, поглотил поток жадно, словно кровушки хлюпнул, только что не облизнулся. Защита мощно завибрировала, глотая всасывая и поднимаясь к коже за новой порцией пищи. Так я обжорой стану, хотя лишний вес мне и не грозит.

Вот она, платформа приёма-подачи, прямо передо мной, дышит вселенским холодом. Незадачливый стрелок бросился к ней, но я смёл его выстрелом из захваченного оружия, кого-то ещё в дальнем углу размазал по стенке, шагнул ближе.

Телепорт работал на приём, я определил знакомый поток сразу. Вот и славно. Я прыгнул на ледяную поверхность и ощутил, как всасывает меня невидимая труба перемещения.

Глава 23

Ощущения накрыли те ещё. Когда всё делаешь сам, и то получается довольно неприятно, потому что скакать мгновенно из одной вселенной в другую – это не самое тривиальное на свете занятие, хотя люди уже, как будто, придумали тому обоснования.

Чужой поток одел нестерпимым морозом, болью и тошнотой, впрочем,                                                                                        последним, вполне возможно, снабдил заряд бластера. Я расслабился, точнее, попытался это сделать, для меня прыжок на самом деле мгновенным не был, я ощущал его протяжённость и пусть цена вопроса шла на сотые доли секунды для вампира и это текло время существования, а не просто так колбасилась вселенная.

Я успел подготовиться к финишу, хотя, скорее морально, чем материально, судя по тому, как меня встречали.

Я попал в любопытное место. Огляделся, несмотря на предложенные суровые обстоятельства. Это была пещера, большое пространство внутри каменных стен. По периметру громоздилось незнакомое оборудование, сочился сверху скудный свет, неумолимо наступали фигуры в скафандрах, вооружённые с ног до головы. Мои ступни грозили оторваться от пола, хотя не в приступе невесомости, тяжесть здесь имелась, правда, не слишком большая. Это меня на Луну что ли занесло? Знать бы науку астрофизику хоть в начальных пределах, но я же, как люди говорят, гуманитарий.

Атмосферы здесь, судя по всему не держали в заводе, хотя меня вместе с приёмной платформой накрывал купол силового поля, значит, дышать под ним я пока мог, и следовало с толком воспользоваться этим основополагающим умением.

Я поднял руки, демонстрируя смирение, потом вообще сел на пол, скрестив ноги и далеко отодвинул трофейный бластер. Знал, что надо торопиться, пока есть воздух, я смогу говорить. Жаль, мысли читать не умею и транслировать тоже.

Впрочем, наверняка у них здесь есть видеокамеры, у людей вон везде наставлены, а эти существа вряд ли глупее землян. Разберутся потом с тем, что узреют, если сразу до них не дойдёт. Такое важное место как портал я бы охранял, словно зеницу ока.

Вид у меня был страшненький, надо отметить. Это мой организм умел поглощать энергию без вреда для себя – на амуницию, которой меня удостоил Кларенс, защита не распространялась, и выглядел костюм прискорбно покорёженным. Мерзкий запах горелого всего ел ноздри.

Я снял шлем, потом расстегнул и стащил броневую куртку. Сразу стало легче дышать. Пригладив волосы, я осмотрелся внимательнее.

Помимо стрелков в боевых костюмах, помост с платформой окружали другие экспонаты – разные малопонятные мне приспособления. Одно из них явно служило переходником – тамбуром на случай приёма или отправки кого-то не снабжённого защитой. Я отметил для себя это помещение как возможное укрытие, но вообще говоря собирался заниматься демонстрацией возможностей, а не их утаиванием. Запугать чужих предполагаемой мощью землян.

Мало ведь выбить захватчиков с родной планеты, надо упрочить успех, потому что цивилизация, сумевшая пересечь расстояние от одной звезды до другой, не постесняется и вернуться. Вот случись такое, не обойтись будет красивыми рейдами и малыми силами. Если эти травоядные затеют войну с Землёй, кто поручится за её исход? Я не возьмусь.

Зная, что там сражаются, возможно, гибнут неизвестные мне люди и Кларенс, сочувствуя им всей душой я тем не менее, вальяжно расселся на платформе и созерцал окружающий мир так, словно время не имело для меня значения и оружие в руках противника – тоже.

Помимо бластеров на меня выжидательно смотрели другие силовые установки, похожие на старинные пулемёты или даже пушки, ещё я разглядел несколько обтекаемых контейнеров. Они стояли чуть в стороне и даже в травоядном мире их маркировка наверняка предупреждала о возможной опасности – яркие броские знаки намалевали явно не для красоты. Бомбы? Легко в это поверить, чем ещё так удобно заметать следы своего нечестного присутствия?

– Эй, ребята, а поговорить у вас кто-нибудь храбрый найдётся? – спросил я. – Пострелять всегда успеете.

Чужая цивилизация, конечно, язык свой принесла с собой, но раз внедрились и довольно долго не вызывали подозрений, значит, и нашей речью владели. Кто-то здесь должен был меня понять, ну и заинтересоваться, почему попав в стан врага я веду себя спокойно и развязно. Весь расчёт строился на том, что чужаки захотят узнать о Земле и населяющих её особях больше, чем они знали прежде. В конце концов, я мог явиться с предложением сотрудничества по разделу пищи. Меня уже плотно держат на мушке, моя жизнь якобы в их руках, так почему не выслушать, что хочет сказать странный чужак, в шлеме которого зияют дыры, а волосы на голове ничуть не пострадали, щиток расколот и потерял больше половины кусков, а лицо не несёт на себе и следа ожога.

Я бы заинтересовался любопытным противоречием, с чего мне считать пришельцев глупее себя?

– Эй, есть кто-нибудь смелый? – воззвал я снова. – Не бойтесь, ребята, обижать не буду, я пообщаться пришёл, а это большей частью не больно.

На этот раз ряды стрелков чуть раздвинулись и вперёд шагнул рослый чужак с властными манерами, хорошо различимыми даже под нелепо вздутой одеждой.

– Чего тебе, вампир?

– Не любви так понимания. Вам известно, что сейчас происходит там, на планете?

Он помолчал, разглядывая меня сквозь стекло своего шлема. Вещество сильно отражало, и я не различал черт лица, зато уверенно демонстрировал свои. Пусть видит, что я спокоен и ничуть не боюсь, словно за спиной у меня стоит вся армия человечества и не просто стоит, а топчется от нетерпения вломиться в открытый портал и навалять наглым пришельцам по самую их планету. В переговорах побеждает тот, кто лжёт бессовестнее, а попробуйте, сравнитесь в этом с вампиром, которому всю его вечную жизнь приходится упражняться в этом непростом искусстве.

Я решил считать собственный вопрос риторическим и продолжил:

– Люди только кажутся плюшевыми и пушистыми. Если их всерьёз разозлить, они превращаются в лавину. Именно поэтому мы, существа куда более совершенные и могущественные чем смертные, не ссоримся с ними, а пытаемся жить тихо и незаметно, стремясь в перспективе стать полезными членами общества. Мы уже стали! Как видите, на переговоры послали меня, поскольку я занимаю высокую должность в своей иерархии и люди мне вполне доверяют.

– Ты государь вампиров.

– Совершенно верно. С кем имею честь?

– Я глава этой миссии.

– Захватнической, я так понимаю. Вы ведь не надеетесь, что люди вновь пустят вас на планету? Ну один раз проморгали, второй уже не поведут себя так легкомысленно.

– Мы берём то, что считаем нужным, – ответил он практически вежливо.

Не знаю, как передавался звук, видимо по радио или как это там называется, я достаточно невежественен в техническом плане. Голос главы миссии шёл сзади, где и располагался переходный тамбур, но я не поддаюсь на провокации и ни разу не обернулся. Попробовали бы они застать вампира врасплох!

– Да, но здесь то, что вы желаете прибрать к рукам, уже принадлежит другим. Я понимаю, что бесполезно взывать к гуманизму столь беспардонной цивилизации, потому и не взываю. Я предупреждаю, что тот, кто зарится на чужое, получает по рукам. Уходите, пока есть ещё возможность, ну и руки – вот всё что я имею желание сказать.

Пришелец ещё мгновение другое созерцал меня сквозь шлем, потом неспешно развернулся и дал знак своим. Картинно уходя, он даже не оглянулся, когда ряд стрелков сомкнулся за его спиной.

Моё нечеловеческое восприятие давало мне немалое преимущество перед этими существами. Плохо они изучили противника, прежде, чем ввязаться в бой. Для меня всё вокруг происходило медленно. Я чётко отследил момент, когда кто-то из команды вырубил поле. Воздух рванул прочь на волю, и я мог – под потолок пещеры, но задачу видел в другом.

Сейчас пришла пора выпустить на свет, умения истинного, которые прежде я прилежно держал в узде. Залп ударил в меня, но к этому моменту я сместился в другую мерную плоскость. Не знаю, как сказать. Если лист развернуть ребром, его не видно, хотя он есть, а я поступил наоборот. Якобы, оставаясь на месте, увёл структуру своего тела в безопасную часть пустоты. Пусть медлительное зрение травоядных и помешало бы им отследить момент как моего исчезновения, так и возврата, я не отступил, на случай если записывающие устройства передадут картинку тем, кто разинул пасть на эту планету. Всё произошло красиво и быстро, стрелкам наверняка показалось, что обрушившийся на платформу вихрь энергии не причинил мне ни малейшего вреда. Я всё так же сидел, скрестив ноги и улыбаясь, хотя от моего снаряжения и трофейного бластера осталась только пыль.

Сказать что-то я теперь не мог за отсутствием атмосферы, но за меня говорил мой безмятежный вид и общая невредимость целого. Новый залп, и я повторил уже использованный трюк, а потом решил, что хватит с них, надо заканчивать комедию, которая могла обернуться просто драмой, но при отсутствии доброй воли с другой стороны шла к трагическому финалу.

Полезно крепко врезать захватчикам по мозгам, чтобы неповадно было тянуть лапки к чужому куску еды! Кто как не истинный годится на роль ответной угрозы? Быть может, для этого мы и существуем.

Я начал убивать. Ворваться в ряды медлительных почти как люди пришельцев не составило труда, как и проламывать их скафандры, собственно говоря так я поступил лишь с самыми первыми, а потом, завладев оружием смел короткими импульсами большую часть врагов. Они стреляли в ответ, но я привычно уклонялся, беззастенчиво пользуясь всеми своими преимуществами.

Главный их спасался бегством, но я догнал его, повалил и слаженно ударив обоими ступнями сломал грудную клетку. Оставив его пускать кровавые пузыри, я вернулся к простым солдатам. Как я и полагал, не все они умерли, некоторые ещё копошились, их скафандры давали неплохую защиту от их же оружия. Я подхватил одного, подтащил к подозрительным ящикам.

Как пообщаться? Как довести до его сведения, что я хочу запустить эту штуку? Я ткнул парня носом в яркую маркировку, взглянул на него вопросительно, то есть это я так думал. Не знаю, что решил он, но вырываться принялся отчаянно. Что же делать? Я ведь ничего не понимаю в бомбах! От досады я пнул сначала пленника, потом ящик.

Упаковка, как ни странно, распалась достаточно легко, раскрылась как лепестки цветка, и я увидел почти точно повторяющий её форму предмет, только теперь на поверхности имелись какие-то выступы, впадины. Раз есть за что зацепиться, надо это делать. Встряхнув пленника, расположив его так, чтобы он хорошо видел этот примитивный пульт, я принялся как ребёнок тыкать в кнопки и нажимать рычажки, чутко отслеживая реакцию моего эксперта и надеясь, что хотя бы один из нас двоих немного разбирается в происходящем.

Кто-то попытался напасть со спины, но я лягнул его, отбросив далеко в сторону. Ну же смотри, клоп травоядный, дёргайся от страха, я обязан угадать, потому что нет у меня другой возможности получить информацию. Да, я могу конечно побегать по их станции, поискать инструкции, выучить язык и сделать перевод, но там же ребята бьются в меньшинстве и без своего вампира. Следовало придать каждой группе по паре обращённых.

Надо справляться с тем, что есть. Я перебрал уже все варианты, а мой подопечный трясся так равномерно, что я никак не мог определить, какая кнопка кажется ему наиболее страшной. Хотя… кажется нащупал. Надеюсь, хотя бы секунда до взрыва у меня будет. Если их камеры передают изображение на удалённый пульт – хорошо, будет у них информация к размышлению, если нет – что ж. Я собирался сделать всё, что в моих силах, а не всё на свете – не настолько погряз в притязаниях.

Я уже совсем собрался запускать механизм, когда ощутил спиной чужое присутствие. Кто-то смотрел на меня, нет, не так, это был словно удар сразу многих взглядов. Я обернулся и даже выпрямился, сознавая значимость происходящего здесь и сейчас. Вот и зрители нарисовались, храброму всегда везёт потому что он сам много делает.

В пространстве пещеры, словно открылся портал в другое измерение, и взирали оттуда существа очень похожие на людей, но всё же заметно отличимые. Так, наверное, выглядели травоядные без маскировки. Я с любопытством присмотрелся. Они тоже ели меня взглядами, переговаривались друг с другом, но я не слышал голосов, звук этот канал не передавал, а может быть проблема крылась в отсутствии атмосферы в пещере.

Мне показалось что пришельцы глядят сейчас на меня прямиком со своей планеты, хотя быть может кто-то просто включил развлекательную передачу, но шанс использовать стоило.

Я широко улыбнулся этим господам, показав клыки, мимоходом свернул шею эксперту по бомбам, причём вместе со шлемом скафандра, а потом нажал на нужную кнопку. Чтобы не наклоняться, пришлось сделать это ногой, но так получилось даже элегантнее, ну и презрительнее тоже. Пусть смотрят и запомнят накрепко, как сильны защитники этой планеты и на что они ради неё готовы.

Что-то шевельнулось внутри ящика, пошёл неведомый мне процесс. Сквозь ворота в дальнем конце пещеры бежало подкрепление, ещё не знающее, что я вознамерился разнести их станцию в пыль.

Мне было очень страшно, если честно. Я знал, что у людей на Луне есть поселения, но положился на удачу и здравый смысл, на то, что пришельцы постарались свою базу расположить подальше от человеческой, да и зарыть её поглубже. Ну а при худшем раскладе, жизнь десятков людей стоила благополучия всего человечества, хоть и страшна такая арифметика, когда приводишь её в действие.

Процесс под моей ногой нарастал, гоня перед собой волну ужаса. Возвращаться на платформу смысла не было, я всё равно не знал, как запустить телепортатор в обратную сторону, да и боялся принести с ним вместе энергию взрыва. Я положился только на свои умения, хотя никому пока не доводилось делать такой длинный прыжок, да ещё и через безвоздушное пространство космоса.

Пора! Теперь остановить процесс никто не успеет. Я поднял руку и помахал наблюдателям, а потом, когда бомба уже взъярилась зрелой негасимой энергией исчез из пещеры, успев сделать это за сотую долю секунды до взрыва.

Совмещение вышло совсем не таким, к каким я привык, и не похожим на первый скок сквозь портал пришельцев, ощущения проняли совершенно особенные. Мне казалось, что взрыв всё же настиг, и весь достался мне одному, размазав моё тело на всём пути от Луны до Земли, если конечно база пришельцев располагалась на спутнике нашей планеты, что я лишь предполагал, а уж никак не знал точно.

Болевой эффект растянул прохождение дистанции в вечность, хотя, как всякий вампир, я точно знал, что занял он мгновение.

Ощутив себя вновь материальным объектом, я понял, что падаю с некой высоты и успел извернуться и принять вес на ступни и ладони. Притяжение было родным, земным, более того и место вполне знакомым. Я, как и внушал себе при старте, финишировал в том же зале с платформой откуда начал первое космическое путешествие.

Увидев рядом эту дышащую холодом хрень, я как бешеный откатился в сторону и вовремя. Канал схлопнулся, дёрнув от меня и без того разрежённый воздух. В неслышном взрыве содрогнулось здание, и я подумал, что теперь-то люди наверняка его покинут, ведь я же предупреждал, что опасность велика и надо с ней считаться.

Как бы не так! Сквозь ватную пустоту донеслись шаги, грохот ботинок по ступеням. Вот ведь беда! Это Кларенс спешил мне на помощь, отважный человек, которому совсем не следовало здесь появляться.

Он уже должен был рухнуть в обморок от низкого давления, но бодрость топота не уменьшалась, и я понял почему, когда увидел его воочию. Должно быть наверху приходилось несладко, потому что к шлему тянулся шланг от баллона с дыхательной смесью. Ну и славно. Никто моей диверсии не заметит.

Кларенс бросился ко мне с живостью, говорящей о том, что он цел, не пострадал, я вяло улыбнулся в ответ. Вставать не хотелось, я чувствовал себя выжатым до донышка.

– Тимэ, ты как? – гулко прозвучало из-под шлема.

– Я в порядке.

Пришлось подниматься, а то он уже вознамерился выносить меня с поля боя на руках. Ничего, у меня всё получилось. Мир слегка пошатнулся, а потом довольно уверенно стал на место.

Перестрелка наверху ещё шла, но вяло. Едва мы с Кларенсом поднялись в гимнастический зал, как прибыло обещанное подкрепление. Это мне казалось, что отсутствовал часы, на деле прошли минуты. Бодрая свежая команда едва не смела нас с дороги, оттеснила к стене – это уж точно. Вот и хорошо. Я и не рвался в новое сражение.

– Что там было? – спросил Кларенс.

– Дорога, по которой пришли чужие. Портал.

Он помолчал, прикидывая, наверное, не контузило ли меня гранатой.

– Можешь не верить, – сказал я. – Мне всё равно.

– Ладно, научный отдел потом разберётся.

– Да, это не моя компетенция.

– А в чём заключается твоя? Пойдём на выход, здесь всё доделают без нас, а то вид у тебя неважный.

– Я плохо выгляжу?

– Скорее – странно.

– Обычно, – ответил я, вспоминая те лица. – Совсем ведь как люди, а какая разница во мнениях.

– Ты о ком?

– О пришельцах. Не судите по внешнему виду, не оценивайте размер клыков и способ питания. Все мы образ хомо, одинаковые как копии одной программы, но не у каждого за плечом стоял Бог, чтобы вдохнуть в него бессмертную душу.

Кларенс окинул меня подозрительным взглядом.

– Здорово тебя приложило, но в целом сказал верно. Понять только эту истину трудно, пока собственную морду в кровь не разобьёшь.

Я не ответил. Обращённые уступали мне в совершенстве, но и люди тоже им, это не мешало находить пути к сближению, общие дороги. Надеюсь, Луна всё ещё летает над нами, надо будет осторожно разузнать подробности. Если это была Луна.

Сейчас мне, как и человеку в такой ситуации, казалось, что всё случившееся просто привиделось в бреду, но даже там надо ведь делать то, что полагается, а не щёлкать клювом. Надеюсь ребята с экрана запомнят накрепко, что не следует соваться в мир, обитатели которого способны давать такой существенный отпор. Пригодились способности урождённого, а я продолжу скрывать их, живя среди обращённых и людей. Получилось у меня запугать чужих или нет, я не знал. Я старался. Слава победителя и спасителя, что так мне и не досталась? Вот уж пустое.  Искушение ничуть не мучило. Вампиры – тихие твари.

Я так зазевался, что лишь в последнюю минуту сообразил, что нельзя выходить на солнце, точнее Кларенс меня удержал, помянув опять контузию и другие возможные повреждения организма. Я послушно с ним согласился и тихо уселся в тени, дожидаясь, пока закончится операция, а заодно начал продумывать ложь, которую придётся опять рассказать вместо правды. Жизнь – она такая жизнь, вот опять вернулась на ровный ход и не мне менять законный порядок.

Глава 24

Всё вокруг кипело и плавилось так бодро, весело, что я не без удовольствия разрешил себе роль праздного наблюдателя. Торчал под стенкой, словно седовласый ветеран, позволял ветру трепать волосы, и прикидывал между делом, выставит ли служба безопасности счёт за утраченное снаряжение. Правил данной конторы, как и расценок на предоставленное имущество, я, к сожалению, не знал, так что проблему вообще следовало отложить на потом.

Узнавать, как дело обстоит у наших, я не спешил, потому что боялся скорбных новостей, да и события в других точках атак могли ещё не выйти на ровный ход, так что мешать чужой работе не следовало. Я просто ждал поступления новых сведений, стараясь не думать о том, что натворил на спутнике, ну или где я это всё там творил – в последнем я особой уверенности вообще не испытывал.

Кларенс, к чести его, в недрах здания зависал недолго, вывалился, притащив за собой сложные запахи уничтожения. Ничего нового или фатального я не уловил и позволил себе ещё немного расслабиться. Куратор притормозил рядом, машинально глянув в сторону дневного светила. Я поднялся на ноги, чтобы не затруднять ему беседу.

– Ты в порядке, Тимэ?

Задушил уже заботой. Я ответил:

– Браслеты твои опять накрылись, да и прочее имущество тоже.

Он отмахнулся, явно относя потери к несущественному в целом беспорядку, и я мысленно порадовался за сохранность монаршего бюджета. Я старый брюзга и преданно люблю профицит.

С другими группами Кларенс связался прямо при мне, я жадно слушал, но как видно, сомневаясь ещё отчасти в свежести моего рассудка он потрудился отцедить из общего потока только нужное, конкретное и сообщил своим словами, что все мои подданные живы, хотя некоторые и получили ранения.

– Не женщина, – поспешил уточнить, как видно тоже зная или догадываясь о моих чувствах и устремлениях.

Я попросил дозволения коротко пообщаться с ребятами, и Кларенс передал коммуникатор. Барс доложил, что фатальных потерь нет. Ингерн ранен легко, Рой – тяжело, но восстановлению поддаются оба. О том, что с Надин всё в порядке, он сообщил дважды, тщательно выговаривая слова. Пожалуй, все вокруг с некоторых пор считали меня или без памяти влюблённым, или основательно контуженным, что с их точки зрения не слишком различалось по последствиям. Я вернул прибор и вопросительно посмотрел на куратора.

– Поедем ко мне, – сказал он отрывисто. – Теперь здесь без нас разберутся.

Я не возражал. В машине по вольному каналу разные голоса бубнили новости, не имеющие никакого отношения к непосредственным заботам, но я навострил уши, надеясь разузнать, в целости ли находится наш естественный спутник, хотя потом подумал, что взрыв Луны наверняка затмевал собой вести с полей, и трубили бы о нём везде не переставая, да и Кларенс, наверняка о многом догадываясь, не применил бы сурово сдвинуть брови и поинтересоваться, не я ли эту самую Луну с неба взял, а если я, то зачем это сделал и куда дел её впоследствии.

Отложив до лучших времён абстрактную пока что заботу, я ощутил эйфорию недолгого счастья, даже улыбнулся, не обращая внимания на наблюдающего за мной Кларенса. Что он там варил в своей башке, я предпочитал узнать, когда продукт будет готов к употреблению.

У куратора хватило выдержки дотерпеть с разговорами до неприступной для чужой прослушки твердыни кабинета. Пока он отстёгивал броню и сваливал её едко пахнущей кучей в углу, я уселся на родной стул и налил себе воды из пластикового кувшина, спросив предварительно (а как же иначе!) разрешения им воспользоваться.

От обоих нас разило боем и другими пережитыми неприятностями, и эта общность, я чувствовал, располагала ко мне Кларенса, хотя он и сопротивлялся по старой привычке неизбежным последствиям долго общения с истинным вампиром. Моё терпение уже сделало почти всю работу. Кларенс сел за стол, а я чуть подвинулся, чтобы оказаться строго напротив. Полагал, что для начала появится машинка для снятия и надевания браслетов, но куратор не поспешил водрузить на соратника очередной следящий хомут.

– Ну и что там было? – спросил он негромко.

Годной версии вранья я так и не придумал, правду говорить не собирался, ограничиться тяжёлым вздохом и многозначительным молчанием совершенно точно не прокатывало, об этом я догадался, потому рубанул откровенно:

– Я сделал всё, что смог. Наверное, соображение моё далеко от идеального, а боевые навыки и дипломатические способности впечатляют не всех, но я честно старался.

Кларенс ответил не сразу, помолчал, терзая себя неясными соображениями, я привычно наблюдал за едва заметными движениями лицевых мускулов, но смысл пантомимы уловил, лишь когда куратор решился открыть рот:

– Они предложили вампирам союз?

Ничего подобного я не припоминал, но тоже сделал вид, что задумался, а ответил правду, какой бы условной она не была на данный момент:

– Я отказался.

Он скептически дёрнул верхней губой, но я-то знал, что поверил мне, просто с трудом удерживался от остаточных сомнений.

– Вот так, взял и решил самостоятельно за всю свою популяцию?

– Меня же выбрали главарём, а не кого-либо иного, – ответил я небрежно.

Он опять умолк, погрузился в свои мысли, а я никак не мог нащупать тот нерв, на котором дёргалась сейчас его душа. Ждал чуть ли не допроса с пристрастием, ведь только совсем наивный человек мог не усомниться, что я в том подвале исключительно с оборудованием договаривался, да ещё так долго по меркам моего быстродействия. Должен был Кларенс догадаться, что скрываю не только детали и подробности, но и большую часть целого.

Он и догадался. Взгляд мне об этом поведал, такой пытливый, что захотелось от души извиниться. Я не стал. Повторил, не отводя глаз, намекая, что к его услугам и так уже предложена вся честность, которой на данный момент располагаю:

– Я сделал всё, что мог, Кларенс. Полагаю, этого однажды окажется мало, так что начинать подготовку к войне – самый резон, но я не бог, мой потенциал имеет рамки, так что один совершенно точно не справлюсь со всеми бедами, свалившимися в очередной раз на это конкретное человечество.

– Всеми? В очередной раз? – спросил он устало.

– Ты ведь знаешь, что предки людей пришли сюда с другой планеты, которая тоже называлась Земля. Они забыли за тысячелетия борьбы и выживания, что в самом начале освоения новых территорий дорогу им перешли чужие. Никто теперь точно не знает, какие сверхъестественные существа помогли тогда осилить заботу: от прошлого сохранились только легенды, но любому миру в трудный час пригодятся крепкие бойцы.

– Один в поле не воин, – произнёс он старую присказку, а потом и развил её грамотно в свете вершащихся событий: – Но вместе мы опять справимся.

И я, конечно же, ничего на эти вполне правильные речи не возразил.

Вырваться из тенет спецслужб на этот раз удалось без всякого труда. Браслет Кларенс на меня, разумеется, нацепил, но без былого стремления насладиться моим зависимым положением. Многое переменилось за последние дни. Скорее куратор выглядел смущённым. Впрочем, я ведь показным смирением кого угодно заставлю ощутить себя бессердечным чудовищем. О следующей встрече договорились с полным дружелюбием и взаимными мелкими уступками, после чего я отбыл в свою резиденцию на любезно предоставленной мне служебной машине. Предпочёл бы метро, чтобы сразу связаться со своими и вызнать подробности, но стерпел любезность куратора, как прежде переносил его грубость – кротко.

Зато оказавшись внутри дома, я едва не снёс попавшиеся на пути двери. У ребят хватило совести собраться всей толпой под моей крышей, и я немедленно с величайшим облегчением убедился, что Надин цела и невредима, а Рой и Ингерн уже почти справились с залечиванием ран.

Оставался ещё один момент. Замешательство боролось во мне с жаждой познания, но некоторые вещи всё же стоило прояснить до конца. Откладывать это долее я не видел смысла.

– В новостях ничего странного не промелькнуло? – спросил, как мог небрежно.

Барсик уставился на меня зоркими кошачьими глазами. Вероятно, я не сумел остаться совершенно бесстрастным на вид.

– Признавайся уже государь наш Тимэеус, что ты совершил такого эпохального, пока мы там банально сражались? В каком именно месте колыхнулась вселенная?

– Ладно, пошли в кабинет, там поговорим.

Раненые и те без возражений сорвались с диванов. Вампиров мучило любопытство, и я не стал их дольше томить. Когда я рассказал, как всё было, тишина настала такая, что птичье перо упало бы с грохотом. Барс шевельнулся первым. Без долгих сомнений он вооружился коммуникатором и куда-то позвонил. Обширности связей этого обращённого могла бы позавидовать и человеческая спецслужба. Разговор длился считанные минуты, и помощник мой больше слушал, лишь изредка бросая реплики, так что, учитывая минимальную громкость динамика, мы разбирали лишь отдельные слова. Завершив беседу Барс посмотрел на меня с особенным выражением, я такого прежде и не наблюдал. Ещё размышлял об этом, когда он раздельно произнёс.

– На Луне зафиксирован мощный сейсмический толчок. Ребята там не то чтобы в панике, но взбудоражены. Надеюсь, Тимэ, твои покровители не свяжут одно с другим?

– Боюсь, что Кларенс догадается, да и спецы его, разобравшись в обломках телепортатора, подкинут высокому начальству информацию к размышлению.

– Стой до последнего, – посоветовал Ингерн. – Тверди, что залетел туда случайно, а вернулся чисто по наитию и тем же самым способом. Тебе простят умение пользоваться чужой техникой, но не мощь, равную божественной.

Я оглядел друзей, опасаясь неприятия, вполне вероятно, даже страха, но увидел лишь приязнь, тепло, обещание сражаться рядом до конца, и в очередной раз подумал, насколько эта горячая живая жизнь дороже и понятнее мне рафинированного мира долины.

– Я так и поступлю.

Мужчины как-то разом засобирались, у всех немедленно нашлись дела, и за эту деликатность я был благодарен им ещё больше прежнего. Как только за последним из них затворилась дверь, я шагнул к Надин, и она без всяких уговоров и условий оказалась в моих объятиях. Женщина, которой я действительно был нужен. Мы замерли одним существом, даже не ласкались и не целовались, слишком ошеломлённые свободой быть рядом. Я-то точно голову потерял, потому что не вдруг сообразил, что от меня всё ещё разит гарью, тленом и немного лунной пылью.

– Прости, я в душ.

– Прощу, потому что и сама только из дела, а ещё мы пойдём вместе! Я слишком долго ждала, чтобы терять сейчас лишние минуты.

Я робко улыбнулся, боясь верить нежданному счастью, но всё действительно происходило как в сказке. Разменяв шестое столетие обнаружил неожиданно, что вообще ничего не знаю о любви, осознал в каких жёстких рамках происходило общение с Марикой, позволил себе раскрыть всю нежность, что скопилась в душе и получил такой мощный горячий отклик, что вообще забыл, где мы и что с нами происходит. Весь мир сконцентрировался в страсти. Как же мне недоставало этого огня!

Мы ласкали друг друга под тугими струями воды, потом в постели, и так всё складывалось хорошо, что я едва сознавал реальность чуда. Когда совершенно счастливый я заснул, слыша ровное дыхание Надин, я безоговорочно верил, что отныне всё всегда и везде пойдёт только правильно и никак иначе.

Как всякий истинный, спал я немного, а пробудившись, долго не решался пошевелиться, чтобы не побеспокоить Надин. Она лежала рядом, самое близкое теперь мне существо, и я размышлял о практических вещах: сумеем ли мы пожениться совсем тихо и когда я смогу представить её родителям. Страсть сменилась нежностью, в душе царил покой. Наверное, лишь теперь я осознал до конца, насколько неправильным был брак с Марикой. Столько лет мы напрасно мучили друг друга лишь для того, чтобы подарить долине так и не пригодившегося ей наследника. Цера явилась нашим чудом, но даже чудо не смогло возродить то, что было нежизнеспособно. Ещё раз я искренне пожелал счастья моей бывшей жене, а потом забыл о ней и полностью сосредоточился на настоящей.

Надин спала крепко, и хорошо зная, как важен для обращённых отдых я не рискнул даже поцеловать её, осторожно выбрался из постели и закутал любимую в одеяло.

Время торопило. Мир возвращался ко мне со своими привычными тревогами.

В кабинете ждало несколько сообщений, и я просмотрел их, но ничего существенного не обнаружил. Часы неумолимо напоминали о том, что надо собираться на встречу с Кларенсом, а значит, хоть отчасти подготовиться к ней. Недавняя вражда сменилась если не дружбой, то приятельством, но жизнь и переговорный процесс продолжали идти своим чередом. Я не знал, наступит ли день, когда мы перестанем обманывать друг друга, но столь отдалённая перспектива мыслей пока не занимала.

Помощники куда-то исчезли, как видно, твёрдо решив не отвлекать государя от дел любовных, да мне сейчас никто и не требовался. Я получил минуту тишины и невольно остановился, словно именно сейчас следовало задуматься и оценить своё новое место в этом мире.

Напоминая Кларенсу о прошлом планеты, я как обычно слегка кривил душой. Да, люди сохранили на удивление мало свидетельств о периоде первичного освоения, но истинные вампиры долины знали много больше и сберегли воспоминания участников событий, непосредственно приобщённых к чуду. А чтобы история не выглядела по прошествии тысячелетий сказкой, хранили как зеницу ока несколько реликвий. Конечно же я их неоднократно видел и всегда помнил, что они существуют. Два пера – белоснежное и индигово-синее, а ещё картину.

Полотно писал не самый искусный мастер, любой из музеев, где я консультациями зарабатывал на жизнь, брезгливо отвернулся бы от этой скорее ремесленной, чем подлинно творческой работы, но я точно знал, что одно из двух изображённых на холсте существ – мой предок. Я не унаследовал от него синих крыльев, да и любого иного внешнего сходства с ним в себе не находил, но наверное, он завещал потомкам нечто иное. Веру в себя и обязанность защищать людей.

На мгновение мне отчаянно захотелось встретить этого ангела с огненным взглядом, спросить у него, верно ли я понял его цель и свою в ней задачу, коснуться шелестящих крыльев и окончательно подтвердить чудо возрождения, но порыв лишь тронул коготочком душу и сразу прошёл.

Если он оставил здесь своих потомков, поручив им приглядывать за легкомысленным человечеством, значит верил, что мы справимся. Нет нужды задавать вопросы тому, кто ушёл, надо выполнять свой долг. Да, не всякий раз приходится махать мечом или стрелять из бластера, то есть делать что-то красивое. Иногда защитник вынужден терпеть лишения, лгать и шаг за шагом мучительно двигаться к точке взаимопонимания со строптивыми подопечными. Много всего случается, но ведь и мой замечательный предок не стыдился никакой работы, потому и совладал с теми, прошлыми бедами, теперь пришёл мой черёд. Я тоже справлюсь. Вчера я дрался за свой мир, окончательно став его частью и отпустив навсегда великолепие долины. Выбрал судьбу.

Перед тем как уйти я завернул в спальню, чтобы взглянуть на Надин, ощутить прилив так щедро нахлынувшего на меня счастья, подумать немного ещё и утвердиться в намерениях. Всё не зря. Да нам не досталось от прошлого красивых крыльев, но когда и кому это мешало стать на крыло? Пахать надо, а для этого всего-то требуется прилежание и ещё душа, сформированная по образу хомо. Вместе – более чем достаточно. Я вдохнул нежный запах любимой женщины и отправился продолжать начатое. Лёгок мой труд или непрост, я не брался судить, верил, что если упорно работать, то появится и нужный результат.