Первородная кровь
Книга первая. Ураган Алекс[1]
Глава первая
Переломные моменты в жизни всегда наступают неожиданно. Никогда не узнаешь заранее, что именно этот разговор или событие изменят твою жизнь навсегда. Могла ли я предположить в тот хмурый дождливый день, что странный человек, вошедший в мою палату, перевернет всю мою жизнь вверх тормашками и направит её в совершенно непредсказуемое русло?
Я поняла это только много лет спустя; а пока с великим изумлением изучала незнакомца, гадая, кто же он: очередной врач или просто посетитель? Высокий и стройный, лет тридцати, блондин с приятным лицом. Казалось бы, совсем обычный. Но нечто странное и непонятное таилось в нем, отчего по спине моей пробежали мурашки.
Он подошел к моей постели и присел на край, чуть склонился. Губ его коснулась легкая улыбка. Бледная кожа без единого намека на румянец придавала лицу безупречность и неподвижность мраморной статуи, глубоко посаженные глаза, словно угли в костре, ярко горели под тонкими бровями. Он смотрел на меня взглядом, полным любопытства, и этот взгляд был больше свойственен ученому, наблюдающему за ходом удивительного эксперимента, нежели обычному визитеру.
— Бедное дитя, — сказал он, погладив меня по недавно побритой голове. — Юное создание, ты успело познать столько страданий. Ты заслуживаешь жизни куда больше, чем многие из них.
«Как странно, — возникла мысль тогда. — Его глаза ничего не отражают. Ни окружающих предметов, ни моих движений. Словно ямы, пустые и мертвые».
— Я читал историю твоей болезни, — продолжал незнакомец. — Скоро ты умрешь. Боюсь, никто кроме меня не сможет помочь тебе.
А я, к сожалению, не уверен, что готов отдать тебе свой дар, ведь его в той же мере можно назвать и проклятием…
С огромной осторожностью он погладил мою щеку, как гладят нечто, что можно разрушить небрежным прикосновением. Потом медленно поднялся.
— Я навещу тебя вскоре, Мирра, — улыбнулся он, уходя. — А пока пообещай, что дождешься меня.
Кажется, я попыталась что-то прошептать в ответ, но он уже ушел. Моих сил хватило лишь на то, чтобы нажать на кнопку и вызвать медсестру.
Это была моя первая встреча с Маркусом. Так его звали.
Он объяснял позже, что наткнулся на мою палату совершенно случайно, когда разыскивал в той же больнице одного мальчишку. Именно ему он собирался отдать свой дар.
Но так случилось, что этот дар он отдал мне. По его словам, это было непростым решением. Он много размышлял, взвешивал все «за» и «против». С особой щепетильностью подыскивал достойного носителя, который бережно хранил бы его дар. Но можно ли считать правдой слова Маркуса?
Медсестра была крайне удивлена моими «сказками» про загадочного незнакомца. Она уверяла лечащего врача, что пристально следила за моей дверью. О своей привычке болтать со сторожем пять раз за смену, она, разумеется, не упомянула, хотя об этом знали все её подопечные.
«Ну что вы, Алексей Петрович! — раздавался её полный праведного возмущения голос за дверью. — Я ни разу не отлучалась! Постоянно следила за показаниями приборов. Никто не мог зайти и выйти незамеченным. Мало ли что она говорит, эта девочка! Ей недолго уже осталось, как вы знаете, так что она, наверное, просто придумывает, или это галлюцинация».
Что ж, раз это галлюцинация, не было смысла рассказывать врачам о том, что человек-загадка посещал меня ещё не один раз. Он всегда появлялся неожиданно, подходил ко мне ближе, садился на край кровати и беседовал со мной, тихо, нежно, почти неуловимо. В его словах было столько неясного и непонятного!
Он говорил что-то о скоротечности жизни, о том, как прекрасно быть человеком и как мало нужно для того, чтоб ощутить себя счастливым; с грустью удивлялся человеческой глупости и тут ж восхищался её безграничностью; с презрением вспоминал о людских пороках и одухотворенно описывал человеческую наивность…Он говорил так много и сложно, что я не все понимала.
Я принимала визиты странного незнакомца с уверенностью, что это и впрямь галлюцинация. Это приносило мне облегчение, ведь служило предвестником скорого конца. А смерть означала избавление от мучений.
Но не только боль причиняла мне страдания. Меня никто не навещал, лишь мой лечащий врач, а по его грустным глазам я сразу понимала: надежды нет. За мной ухаживала медсестра, но в её движениях сквозили лень и холод, смешанные с молчаливым смирением. Белые унылые стены окружали меня со всех сторон, навевая скуку; даже солнечные лучи, пробивающиеся сквозь немытое стекло, казались пустыми и безжизненными. Я страдала от одиночества.
Скоро я поймала себя на мысли, что с нетерпением жду очередную свою галлюцинацию. Это разбавляло мое однообразное существование, заставляя забыться, почувствовать себя живой. Я стала ожидать своего таинственного гостя каждый день, и каждый день он приходил ко мне. С задумчивой улыбкой говорил что-то, потом снова исчезал.
Так продолжалось несколько недель, пока однажды его визиты не прекратились. Сначала это вызвало во мне легкую тревогу, потом тревога переросла в настоящее беспокойство. Меня заполнили разочарование, обида, боль в теле стала сильнее. Первое время я надеялась, что незнакомец вернется. Так как этого не происходило, я перестала ждать, решив, что такова моя участь. Умереть в одиночестве в этой унылой палате. Я стала просить Господа забрать меня скорее.
И вот, кажется, наступил тот день, когда мне суждено было расстаться со своим бренным телом. Меня сковала ужасная боль в голове и конечностях, лишая меня последних разумных мыслей. Я стонала, корчась в муках, чувствуя, как силы оставляют меня, а тело начинает привыкать к боли. Боль от этого не становилась слабее, только приобретала новые филигранные оттенки.
Прибежала медсестра, снова скрылась за дверью, наверное, побежала за врачом. Но разве мне уже могло что-нибудь помочь? Час пробил. Моя однообразная унылая жизнь подходила к концу, и я сама не раз мечтала об этом мгновении. Но что странно: какой бы ни была унылой и однообразной жизнь, перед лицом смерти все равно так страшно её терять!
Но где же медсестра? Где врач? Где хоть кто-нибудь?
Мой наполненный мукой стон пронесся по пустой палате и затих где-то вдалеке. Нехитрая мебель вокруг слилась в единую кляксу, я почувствовала, как проваливаюсь куда-то, где было тепло и уютно.
Внезапно надо мною склонилось знакомое лицо. Это была моя Галлюцинация.
«Ну вот и все, — подумала я тогда, — пора умирать. Прощай, незнакомец из глубин моего подсознания. Теперь я уже точно не узнаю, кто ты такой».
Бледные губы моего таинственного гостя изогнулись в улыбке. Откуда –то издалека, словно через густой туман, послышался его чарующий голос:
— Тебе ещё рано умирать, моя дорогая. Потому что я выбрал тебя.
Я уже проваливалась в пустоту, когда расслышала странный вопрос:
— Я не могу спасти тебя насильно. Мне нужно твое согласие. Ты хочешь, чтоб я спас тебя, Мирра?
«Как я смогу ответить? — в ужасе подумала я, силясь открыть рот. — Так и умру».
— Так ты согласна? — повторил гость свой вопрос.
«Да! Я согласна! Боже, как же я хочу жить!»
Незнакомец одобрительно покачал головой. Потом извлек что-то из кармана. Ампулу с темной жидкостью. Он открыл её и поднес к моим губам.
— Ты должна это выпить. Все до последней капли. И тогда смерть не сможет забрать тебя.
Так как я была не в состоянии держать голову самостоятельно, мужчина помог мне свой рукой и стал вливать в мой рот нечто тягучее, похожее на кисель, с отвратительным вкусом. Выпить все до дна оказалось для меня нелегкой миссией, но я все же справилась. Одна капля стекла мне на подбородок, но незнакомец педантично подхватил её пальцем и размазал по моим губам. Потом с озорной искрой в глазах показал мне следы беглянки. Палец был измазан темно-красной кровью.
— Теперь ты не умрешь, — сказал мой спаситель. — Даже больше: ты будешь абсолютна здорова. Не останется даже намека на твою ужасную болезнь. Но ты не должна забывать об этой минуте, когда Смерть уже вцепилась в тебя своими когтями. Поэтому цени мой Дар, Мирра. А пока отдыхай.
Он ушел, а уже в следующее мгновение я провалилась в глубокий сон, не рассчитывая, впрочем, проснуться.
Меня зовут Мирра Талева. Хотя это не мое настоящее имя. Когда меня, младенца двух месяцев отроду, подбросили под двери детского дома на окраине города, я была укутана в одеяло с надписью «Mirra Talevo», обозначающей, вероятно, фирму-изготовителя, так что воспитатели, недолго думая, так и записали меня в бумаги. Можно только порадоваться, что кукушка-мать не завернула меня в одеяло какой-нибудь японской фабрики, иначе была бы я сейчас Чун Ли. Кстати, моя подруга Катя, знающая эту историю, надо мной иногда так подшучивает.
Я выросла в детском приюте. Замкнутой и нелюдимой. Играла чужими куклами, носила чужую одежду, уже поношенную, но добротно отстиранную и залатанную умелыми руками нашей прачки тети Нины. Поэтому меня до сих пор охватывает восхитительное чувство счастья, стоит мне купить себе что-то новое, ещё никем не использованное, пахнущее по-особенному.
До пяти лет я наивно полагала, что все дети в мире живут так, как я. Что у них много мам, которые меняются каждые два-три дня; что папой они называют бородатого сторожа, вечно пьяного, но доброго и улыбчивого; что многочисленные братья и сестры постоянно снуют у тебя перед носом, намереваясь отобрать игрушку; что нет ничего личного, и кукла, которую ты сегодня прозвала Маней, может завтра оказаться Ларисой или Марусей. Слепая уверенность в том, что в мире все устроено именно так, спасала меня от разочарований реальности. Я была вполне довольна своим детством, не подозревая, что оно могло бы быть другим.
Но потом я начала взрослеть, сравнивать и делать неутешительные выводы. Осознание того, какой должна быть настоящая семья, пришло постепенно, и тогда в моей маленькой черепушке нашел свою формулировку вполне логичный вопрос: «А почему у меня не так?»
Мои воспитательницы разводили руками, не зная, как объяснить пятилетнему ребенку, что его бросила собственная мать. Да и не слишком, наверное, старались! Им было куда спокойнее и привычнее, если дети лепили из пластилина собак или рисовали героев комиксов. И только добродушная тетя Нина хоть как-то мне ответила, скривив свое круглое лицо: «Да потому что есть такие матери — настоящие суки. Сначала залетят, а нам потом кашу расхлебывать».
Из этих странных слов я уяснила, что есть особый вид матерей, прозванный «суками», что они умеют летать и не любят кашу.
Так я и объясняла тетям и дядям, которые иногда приходили ко мне пообщаться. Они обычно спрашивали о незначительных вещах, вроде того, люблю ли я шоколад и нравятся ли мне мультфильмы, а потом как бы невзначай заканчивали вопросом: «Хотелось бы тебе, Мирра, иметь настоящую семью?»
«А что такое настоящая семья?» — спрашивала я, а потом громко заявляла, что моя мама, та самая, из рода «сук», уехала в далекое путешествие, чтобы разыскать отца, а сам он сломал ногу, когда убегал от прожорливых горилл в Африке. К тому времени я уже успела придумать множество историй про своих несуществующих родителей. Чем взрослее я становилась, чем больше понимала тщетность своих фантазий, тем упорнее и краше разрасталась моя ложь. В конце концов я завралась до такой степени, что почти поверила в одну из своих историй.
Сначала мои фантазии воспринимались со снисходительной жалостью, однако наступило время, когда они стали вызывать у воспитателей раздражение. Так что перед знакомством с очередной семьей, желающей удочерить меня, мне было строго-настрого приказано помалкивать, любить шоколад и вести себя примерно.
То ли дельный совет помог, то ли судьба, но вскоре одна бездетная пара решила удочерить меня. Они были уже не молоды, каждому за сорок, но казались очень милыми и дружелюбными. Она работала риэлтором в одной небольшой фирме, он разрабатывал инженерные проекты в нефтедобывающей компании, и все, казалось, складывалось хорошо. Обеспечены, симпатичны, с хорошими рекомендациями. Единственное, что отравляло им жизнь — отсутствие детей. Врачи, целители, молитвы, увы, не помогли. И тогда они решили заботиться о чужом ребенке, лишенном тех благ, которыми они мечтали одарить своего собственного.
Так я оказалась в их семье. У меня появилась своя комната, полная новых игрушек, своя кровать, застеленная свежими простынями, и даже куклы, уставившиеся мертвыми кнопками-глазами с комода, были своими. Казалось, наступила пора того сладкого, светлого детства, воспоминания о каком вызывают зависть у зрелости и греют душу у старости.
Моя мама наконец-то «нашла» меня после долгих отчаянных поисков, а отец «вернулся» из дальнего плаванья, пусть и работал инженером.
Я прожила в этой семье около полугода, вплоть до наступления десятилетнего возраста. А потом случилось то страшное, из-за чего я и оказалась на больничной койке.
У меня поднялся жар, начались ужасные головные боли, рвота. Мои приемные родители вызвали скорую. После сдачи серии анализов врачи диагностировали опухоль мозга. Огорошив этим известием мою новую, настоящую семью, они и не подозревали, что поставили жирную точку моему беззаботному детству. Не столько сама болезнь, сколько страх перед тяжелым будущим, ожидающим их, зародил в душах моих приемных родителей изрядные сомнения. Они наверняка представили себе беспокойные ночи у моей постели, угасающую девочку на руках, в трубках и датчиках, бледную и неподвижную. С ней нельзя выйти на прогулку в парк, поехать в загранпоездку в поддержание статуса или купить ей дорогую машину на зависть соседям. Вместо этого постоянные лекарства, выпадающие волосы после химиотерапии и белые стены палаты. Они даже почувствовали себя обманутыми. Более того — испугались. И как следствие, отказались от меня, вернув в детский дом к прежней «семье» и фантазиям.
Но и там я пробыла недолго. Меня отправили в специальный онкологический центр для детей, где диагноз подтвердился с устрашающей точностью. Я умирала.
Химиотерапия не дала никаких результатов, кроме моей лысой черепушки. Лекарства лишь дарили временное избавление от боли, но не останавливали течение болезни. К тому же, они были настолько дорогими, что бюджет больницы просто не позволял справиться в одиночку с потребностями многих малолетних пациентов. Как назло, в тот год урезали финансирование, так что основным источником поступления средств стала благотворительность. Меценатов, увы, оказалось не так много, а пожертвования простых рабочих людей не могли покрыть все возрастающие статьи расходов. Мне одной требовалась операция стоимостью в несколько тысяч долларов, не говоря уже о том, что в этом центре лечилась не я одна.
Главврач даже публиковал мои фотографии в интернете на специальном сайте с объявлением о сборе средств на мое лечение, но это помогло лишь на какое-то время.
Так что в этой больнице я и провела почти два года, ожидая неизбежной смерти, и именно там меня нашел Маркус, избавивший меня от необходимости умирать. Что он сделал со мной, какие молитвы произнес, что за волшебный напиток дал мне испробовать — я не знаю.
Я проснулась на следующий день с ужасной головной болью, не понимая, почему я все ещё здесь, в этой серой невзрачной палате, вместо того, чтобы нагишом бежать по райским садам и слушать ангельские песни. Только спустя пару минут борьбы с разбегающимися мыслями я вспомнила последние мгновения перед тем, как погрузилась в бездонную пустоту. Я умирала, когда появился мой странный гость и дал мне что-то выпить. Возможно, какое-то новое лекарство, излечивающее мою болезнь. Неужели такое существует? И с чего я решила, что действительно излечилась, ведь голова, казалось, готова расколоться на куски!
И все-таки что-то случилось. На меня снизошла восхитительная легкость, словно тело стало прозрачным и невесомым. До этого я все время ощущала внутри себя нечто чужое, страшное, разрастающееся наперекор всем лекарствам и молитвам. Теперь мне чудилось, будто я навсегда избавлена от своей болезни, и это было невозможно.
Несмотря на свой ещё почти детский возраст — а мне к тому времени исполнилось двенадцать — я уже знала, что в этом тусклом мире не бывает чудес, а если таковые иногда случаются, то за них приходится расплачиваться вдвойне. От фантазерки из детского дома почти ничего не осталось, я стала куда реальнее смотреть на вещи вокруг, приобретя не очень здоровый цинизм. Этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что от меня отказались люди, которых я готова была назвать своей семьей. Глубокое разочарование в них и в самой себе (ведь дети чаще винят во всех бедах себя), страх перед неизвестным будущим, близость страшного конца превратили юную фантазерку в усталого циника, высмеивающего все и всех вокруг без разбору. Так было легче отгородиться от ускользающей жизни, надеть маску безразличия на лицо и заставить себя поверить в то, что я не много потеряю, когда навсегда распрощаюсь с миром, в котором отведенное мне место вскоре окажется вакантным.
И все-таки я излечилась. Странным образом моя болезнь покинула меня. Не сразу, конечно. День за днем врачи кто с великим удивлением, кто с сильнейшим недоверием отмечали, что опухоль становилась все меньше. Такое чудесное выздоровление потрясло всю округу и даже стало местной сенсацией. Одна из медсестер после случившегося отчаянно поверила в Бога и приняла постриг. В больницу начали приходить люди, желающие увидеть чудо из чудес или просто поглазеть. Из Москвы приехали какие-то специалисты, которые долго и нудно меня обследовали. Они все пытались отыскать какой-нибудь подвох, но его не было: я чувствовала себя с каждым днем все лучше, округлилась в местах, где до того торчали кости, отрастила новый пушок рыжих волос на голове и пребывала в прекрасном настроении. Мне даже захотелось заниматься вещами, которые раньше я называла глупостями, вроде хождения по магазинам без единого рубля в кармане или флирта. Правда, это желание быстро меня покинуло, так и не осуществившись: все-таки в душе я осталась немного циником. Я все время ожидала, что чудо, излечившее меня, так же неожиданно меня и убьет, и с каждым днем это чувство становилось все навязчивее. Так в чем же подвох?
Я много думала о незнакомце, который дал испить мне нечто, вернувшее меня к жизни. Но я больше его не видела, и в конце концов решила, что все выдумал мой пораженный болезнью мозг. Однако ошиблась.
Прошло три месяца с момента моего выздоровления. Суматоха вокруг этого поразительного случая постепенно улеглась, люди вернулись к своим заботам и делам, а богобоязненных старушек под моим окном, крестившихся, стоило мне выглянуть из-за занавески, становилось все меньше.
Я окончательно окрепла и выздоровела. Больше не было смысла оставаться в центре. Со дня на день меня могли выписать, а я до сих пор не знала, куда мне идти и что делать. Хотя на вопрос, мучивший ещё Чернышевского, у меня был на удивление простой ответ: буду жить и наслаждаться каждым подаренным мне днем. Вот только трудно наслаждаться жизнью без крыши над головой, денег и друзей.
Впрочем, судьба избавила меня от этих хлопот. В тот период она была ко мне ещё благосклонна.
За день до моей выписки ко мне в палату постучались. Как раз сгущались сумерки, по окнам барабанил шаловливый дождь. Я сидела на кровати, пролистывая какой-то модный журнал, совершенно не находя его интересным. Хиты сезона, подиум, советы по макияжу и покупке новой сумки — все те глупые мелочи, которых я была лишена и от которых не впала в зависимость, теперь представлялись мне очень милыми, но абсолютно бесполезными. Что ж, если это станет частью моей жизни, то я совсем не против. Куда лучше капельниц и таблеток.
Дверь открылась сразу же после стука. Типичный признак русского менталитета. Наверняка, Маркус заработал эту привычку после долго проживания в нашей стране.
А это был именно он. Мой загадочный гость, моя странная галлюцинация.
Я впервые разглядела его хорошо. Он был, несомненно, красив. Той холодной нордической красотой, которой славятся выходцы из стран Скандинавии. Высокий, из-за длинного черного пальто он казался почти великаном. Яркие светлые глаза, интригующая улыбка. Во всем его облике проглядывалось нечто неестественное и опасное, словно он был хищником, а я — его застывшим в ужасе обедом.
Поскольку я пораженно молчала, гадая, что будет дальше, гость предвосхитил все мои ожидания: совсем по-обычному снял свое пальто, стряхнул капли со своих брюк, пригладил волосы, и только потом после всех этих манипуляций уселся без приглашения на стул и уставился на меня.
— Я рад, что ты поправилась, — сказал он без малейшей тени удивления. — Иначе и быть не могло. Моя кровь поднимет из могилы даже мертвого. Но ты не была мертва. Ты умирала. А теперь…Я и не предполагал, что ты так привлекательна, Мирра. Ты поправилась, лицо приобрело здоровый румянец, глаза полны жизни. Тебе нравится жить?
Он говорил так легко и беззаботно, словно мы были знакомы с ним много лет. Голос его переливался, словно вода в ручье, чистейшая, кристальная, не затронутая мутью или осадком. По крайней мере, это первое сравнение, пришедшее мне на ум. Такой голос обволакивал нежной пеленой, убаюкивал и притуплял бдительность.
— Кто вы? — наконец смогла я вытянуть из себя хоть что-то. — Я опять сплю? Или я все-таки умерла, и это лишь мне кажется?
— Когда человек умирает, ему ничего не может казаться. Мертв значит мертв. Разум уходит в небытие, — проговорил незнакомец загадочно. Потом добавил: — Меня зовут Маркус. И я вылечил тебя.
— Но как?
— Тебя должен волновать другой вопрос — зачем? Я объясню тебе причину, когда ты будешь готова её услышать. Сейчас скажу лишь, что я выбрал самого достойного, и так уж вышло, что им оказалась ты.
— Выбрали? Для чего?
— Не так много вопросов. Если я отвечу на них, ты испугаешься или просто не поверишь.
Я чуть усмехнулась, сумев полностью прийти в себя.
— Много лет я боролось с ужасной болезнью, а совсем недавно должна была умереть. Вряд ли вы испугаете меня ещё чем-то.
В глазах моего нового знакомого засветилось что-то, похожее на удовлетворение. Несомненно, ему понравился такой ответ.
— Ты права. Один раз побывав на пороге смерти, человек уже не станет бояться её так, как раньше. Людей сильнее пугает неизвестность, чем физическая смерть. И то, что ты это понимаешь, лишний раз доказывает мне, как я оказался прав, выбрав тебя. Я обязательно расскажу обо всем, Мирра. Но, поверь, тебе гораздо безопаснее как можно дольше не знать правду. Это спасет тебя от многих искушений и проблем. А теперь, когда ты полностью поправилась, давай скорее покинем это унылое место. Собирай свои вещи и идем.
— Идем? Но куда?
— Доверься мне ещё раз, — улыбнулся Маркус, обнажив ряд белых зубов. — Насколько я знаю, тебе некуда и не к кому идти. А я готов и обязуюсь позаботиться о тебе.
— Но мой врач…он ещё меня не выписал, — в замешательстве пробормотала я, глядя как мой спаситель без церемонностей принялся складывать мои вещи — расческу, одежду, блокнот — в сумку. Он даже извлек из-за шкафа мой дневник, словно всегда знал, где я его прячу. От подобной беспардонности я растерялась, но этот человек обладал удивительной силой заставлять людей делать то, что он говорит.
— О враче и медсестрах не беспокойся. Они даже не вспомнят, что мы ушли. Отличный будет заголовок статьи, ты не находишь? «Чудом исцелившаяся девушка таинственным образом исчезает из больницы». Как бы не написали, что это инопланетяне! — он расхохотался, очевидно, представив себе эту картину.
Я была настолько поражена его поведением, но больше — заинтригована, что беспрепятственно позволила себя увести. И ни разу не пожалела об этом.
Глава вторая
А о чем, собственно, было жалеть? Маркус стал для меня той семьей, о которой я всегда мечтала. Он подарил мне несколько лет беззаботной, светлой жизни, прежде чем навсегда из неё исчезнуть. Забегая вперед — он все-таки открыл мне свой секрет. Но до этого момента оставалось ещё четыре года моей новой жизни, привыкнуть к которой оказалось очень легко.
Я быстро привыкла к тому, что у Маркуса большая трехкомнатная квартира, обставленная по последнему веянию современного дизайна и техники; что любую мою прихоть могла осуществить круглая сумма на врученной мне кредитной карте; что я могла распоряжаться свободным временем по своему усмотрению и желанию, приглашать кого угодно, ходить куда угодно и заниматься чем угодно. Не об этом ли мечтает каждый подросток?
У Маркуса было только два железных условия.
Первое сводилось к тому, что мне надлежало продолжить прерванную учебу в школе, а потом нацелиться на институт. Я не возражала, поскольку всегда находила в учении особую прелесть и в отличие от своих сверстников понимала, как важно иметь образование. Мне нравилось узнавать что-то новое, и да — скажу без ложной скромности — нравилось быть умнее многих из них. Это вызывало во мне определенное спокойствие и давало возможность почувствовать заслуженное превосходство, выстраданное часами за книгами. Признаться, я немного побаивалась своих одногодок, таких свободных в общении и независимых, таких смелых и уверенных, что все в этой жизни им доступно. Я не обманывалась на этот счет. За все в жизни нужно платить. И за искушения юности тоже, поэтому запретила себе думать о сигаретах, наркотиках и беспорядочных связях. Хотя, кажется, после чудесного выздоровления я должна была с головой окунуться в так называемые прелести.
Как бы не так. Познав радость выздоровления, не очень-то хочется губить свою жизнь ради сомнительных удовольствий.
Многие мои сверстники этого не понимали, а оттого вызывали во мне страшное раздражение. Я могла любому из них дать отпор в случае ссоры, но предпочитала избегать конфликтов и, что не менее важно, пустой болтовни. Так что душой компании и первой девицей на деревне я не стала.
К тому же, странные повороты судьбы, бросавшие меня по жизни из одной стороны в другую, придавали особенную значимость и таинственность как моему внутреннему миру, так и внешнему, не позволяя сблизиться с кем-то настолько, чтобы без утаек рассказать о своей странной жизни под крылом загадочного человека. Который — а это второе условие — взял с меня слово, что, где бы я ни была и с кем бы не общалась, никто не узнает о нем, Маркусе.
«Ни единого слова и даже намека, Мирра, — предупреждал он меня. — Иначе последствия будут весьма трагичными».
Такая таинственность меня пугала и восхищала одновременно. Несмотря на то, что иногда так и подмывало рассказать кому-нибудь о Маркусе, чтобы он стал реален не только для меня одной, я бережно хранила данное слово. К тому же, я понимала, насколько неправдоподобной покажется моя история: незнакомый человек исцеляет от смертельной болезни девочку, позволяет ей жить на широкую ногу в своей квартире и за свой счет и ничего не требует взамен. Расскажи я кому-нибудь, не дай бог подумали бы, что Маркус — сумасшедший или педофил, а может и без союза «или».
Ничего подобного. Мой спаситель ни разу не вызвал у меня подозрения на этот счет. Он скорее вел себя, как заботливый отец, нежели воздыхатель. Так что за свою честь я была спокойна, и в ответ прониклась к Маркусу дочерней любовью. Как я уже говорила, он стал моей семьей.
Но раз я была твердо уверена в том, что за все в мире приходится платить, то и тут тайком ожидала, что рано или поздно придется расплачиваться. Я не ждала какой-нибудь гадости от Маркуса. Нет, скорее от самой жизни. И оказалась права, но об этом чуть позже.
Сдав предварительные экзамены и показав превосходные знания — часы в больнице, проведенные за книгами, дали о себе знать — я была принята в одну из петербургских школ и закончила учебу с отличием. Потом поступила в Санкт-Петербургский Государственный Университет на переводчика. Мне особенно нравилось изучать языки. Английский, немецкий и французский — я посвятила им много времени и сил и собиралась добраться и до итальянского. Но потом поняла, что полюбила фотографию, и стала куда больше времени уделять хождению по городу с фотоаппаратом в руках, нежели языку Страдивари.
Впрочем, как это скучно читать — о моих увлечениях. Куда важнее рассказать о Маркусе.
Он обладал непростым характером. Такие называют «взрывоопасными». Никогда нельзя было предугадать, какие чувства овладеют им в следующую минуту: сильнейшее раздражение, глубокая меланхолия или же разрушительный гнев. Казалось, Маркус сам того не знал. Если он видел нечто печальное, то мог погрузиться в тягостные раздумья на несколько часов подряд, пусть до этого и был весел. И наоборот.
Сначала я пыталась понять причину столь разительных перемен в его поведении, но потом совсем отчаялась и опустила руки. Тогда я даже не подозревала о том, кто он такой, и не могла представить весь масштаб полыхающих в нем чувств, всю их сложнейшую гамму.
Маркус не был обычным. Начать хотя бы с того, что, проявляя заботу о сироте, он никогда не спрашивал меня о моей прошлой жизни. То ли не хотел расстраивать, то ли уже все знал наперед. Дав мне возможность жить припеваючи, он ни разу не упрекнул меня в необдуманных растратах и не спросил, зачем я купила ту или иную вещь.
Несмотря на то что я прожила под его заботливым крылом четыре счастливейших года, встречались мы с ним всего лишь семь раз. По пальцам сосчитать.
Забрав меня из больницы и обеспечив всем необходимым, Маркус исчез, объяснив свой отъезд крайней необходимостью. Вернулся он через три месяца и остался лишь на день, а потом снова исчез из моей жизни на долгие полгода. Правда, он звонил с периодичностью раз или два в месяц, всегда с разных номеров, говорил не дольше пяти минут, справлялся о здоровье, интересовался успехами в учебе и моими нуждами. Он исправно переводил мне немалые средства на банковскую карту, но я пользовалась лишь их частью, так как считала нечестным и — что важнее — весьма вредным жить за чужой счет. Поэтому-то я устроилась работать стажером-переводчиком в одну фирму.
Я часто спрашивала себя: кто такой Маркус и в чем его тайна? Как он сумел вылечить меня и почему проявляет такую заботу? На все мои вопросы он неизменно отвечал: «Так безопаснее, Мирра». Но безопаснее для кого и от кого? Он упрямо молчал.
Какие только предположения не выдвигал мой лишенный ясности разум! От самых нелепых до вполне реалистичных. Маркус в них становился то бандитским авторитетом, скрывающимся от властей, то политическим преступником, делающим то же самое, то моим дальним родственником, который хранил мое существование в тайне от своей семьи.
Я пыталась сопоставить мои предположения с реальностью, рассматривая все обстоятельства, но одно из них никак не желало укладываться в общую схему: как смог Маркус излечить меня от страшной болезни, если лучшие врачи страны не смогли, а потом терялись в догадках по поводу моего чудесного выздоровления?
Ей-богу, Маркус дал мне волшебный эликсир, который в полнолуние сварил на перекрестке!
Бесконечные вопросы в конце концов меня измучили, и я сдалась, решив дождаться-таки ответов от самого Маркуса.
И я их получила.
В один из сентябрьских вечеров, когда на небе уже вовсю бесчинствовала густая пелена надвигающейся ночи, появился мой спаситель. Без предупреждения он открыл дверь своим ключом, чем изрядно напугал.
— Маркус? — изумленно воскликнула я, узнав непрошенного гостя.
«Странно, — подумала я тогда, — мы не виделись почти полгода, а он совсем не изменился. Та же длина волос, та же безупречная бледность лица…Только в глазах теперь непривычная тревога».
Он и вправду был взволнован. И опечален одновременно.
— То, от чего я так старался уберечь тебя, все-таки произошло, — сказал он сухо. — Я пытался защитить тебя, но настало время, когда только мое исчезновение сможет уберечь тебя от опасности.
— Опасности? О чем ты говоришь?
Вместо ответа он извлек из кармана белый запечатанный конверт.
— Ты должна кое-что пообещать мне, — произнес он серьезным тоном, и я поняла, что нет смысла спорить. — Обещай, что прочитаешь это письмо только в том случае, если я не дам о себе знать в течение месяца, начиная с этого дня.
— Не дашь о себе знать? Что это значит? Ты боишься чего-то?
— Пообещай, Мирра!
Маркус не любил шквал бесконечных вопросов. И я пообещала, хотя страшная уверенность в том, что мы больше не увидимся, вцепилась в сердце.
Видя мое огорчение, он смягчился, и впервые за время нашего знакомства позволил себе проявить чувства по отношению ко мне — опять же, чувства исключительно отцовские: он подошел и обнял меня, бережно, словно я хрустальная и одно неверное движение станет приговором. Его объятие было недолгим, но поразило меня двумя вещами: то, каким холодным оно было, и какая огромная сила, подобно невидимой ауре, окружала его. Эта сила внушала спокойствие и уверенность.
— А теперь ты сделаешь так, как я скажу, — предварил он наше прощание своим мягким, лишь по тону, но не смыслу, требованием. — Ты соберешь сейчас только самые необходимые и дорогие сердцу вещи. Про все остальное забудь. Тебе есть, у кого остановиться? Если нет, я сниму тебе номер в гостинице.
— Моя подруга Катя…Я могу поехать к ней, — пробормотала я машинально, в то время как думала о другом.
— Хорошо. Собирайся. Потом спускайся вниз, там ждет такси. Вот…возьми, — он протянул мне письмо, которое я обещала прочитать, и ещё один запечатанный конверт. — Здесь новая банковская карточка на твое имя. На ней есть деньги. Также в пакете несколько тысяч наличными. Таксисту отдай деньги из своего кошелька, конверт даже не показывай. И никому ни слова обо всем. Ты поняла меня, Мирра?
Его руки все ещё сжимали мои плечи, а я никак не могла прийти в себя.
— И никогда больше не возвращайся сюда, мое милое дитя, — с этими словами он нежно поцеловал меня в лоб — его губы были холодны, как лед, — и развернулся, чтоб уйти.
— Маркус… — тихо прошептала я, не желая верить в происходящее. Ведь он был моей семьей. Настоящей семьей.
Он печально улыбнулся.
— Прощай, Мирра.
И ушел. Больше я его никогда не видела.
Глава третья
С тех пор я ни разу не видела его. И даже сейчас не знаю, жив ли он.
Моя подруга Катя встретила меня с удивлением и готовностью утешить. Она о чем-то спрашивала и получала в ответ лишь бессвязное бормотание — я безудержно рыдала. Она смогла уловить в моём плаче только фразу «Я больше его не увижу» и истолковала её по-своему.
— Кого не увидишь? Ах, я так и знала, что у тебя кто-то есть! Нельзя же вечно в девках ходить! Но не плачь, милая, у тебя ещё появится сотня поклонников, а этого мерзавца, который тебя бросил, ты потом и не вспомнишь!
— Какая же ты глупая! — рассердилась я на её слова и отвернулась к стене.
Она нисколько не обиделась, так как понимала, что сейчас лучше всего оставить меня одну и дать мне время излить свои чувства.
Мы с Катей познакомились ещё в школе и как-то сразу сдружились, несмотря на то что являемся полными противоположностями как по мировоззрению, так и по вкусам. Нам нравится разная музыка, разные фильмы, разные парни и даже предпочтения в еде у нас разные. И наверное мы никогда бы не нашли точек соприкосновения, если бы не одно важное обстоятельство, объединившее нас на многие годы: Катя, как и я, была сиротой, поэтому лучше других могла понять, что это такое. Её родители погибли в автокатастрофе, когда она была ещё девочкой, и Катя часто повторяла, что в машине должна была быть и она, если б не заболела ветрянкой. Но в тот день у неё поднялась температура, и родители решили оставить её у бабушки. Вот так детская болезнь спасла её от гибели.
Так получилось, что нас посадили за одну парту, меня — циничную и молчаливую, и её — мрачную и несчастную после смерти родителей. И с тех пор мы подруги, хотя даже Кате я никогда не рассказывала о Маркусе. Это была та часть моей жизни, которую я хранила только для себя.
Вот и теперь я молчала, уткнувшись в подушку. Разве было у меня право посвящать её в эту тайну? Катя решила, что меня бросил парень, чье существование я тщательно скрывала по каким-то причинам, и я не стала разубеждать её — так было спокойнее, и так я избежала ненужных вопросов по поводу своего переезда.
Конечно, Катя, не будучи дурой, и раньше спрашивала, откуда у меня постоянно кем-то пополняемый счет в банке и кому принадлежит квартира, где я жила. Я отвечала, что все это мне досталось от дальнего родственника. Она делала вид, что верила, но, как полагаю, нашла для себя вполне логичное объяснение, сводящееся к тому, что у меня отношения с женатым и довольно обеспеченным мужчиной, который прячет меня от своей семьи. И мое появление на пороге со слезами было растолковано, как ожидаемое завершение столь сомнительной связи: он меня бросил, выгнал из квартиры и вернулся к своей супруге.
Таким образом, мне не нужно было придумывать никаких других историй. На меня прикрепили ярлык «брошенка», и я действительно такой себя ощущала, хотя была уверена, что Маркус поступил так ради меня самой.
Я пропустила несколько дней учебы и стажировки, притворившись больной, сидя у окна и теребя в руках то самое письмо, вскрыть которое обещала только в особом случае. Я надеялась, что этот случай не наступит, так как Маркус даст о себе знать. Позвонит, напишет, появится сам. Но время шло.
Установленный месяц подходил к концу, с каждым новым утром все больше приводя меня в отчаяние. В последние три дня я не находила себе места и даже едва не сожгла письмо, рассердившись на своего спасителя, имевшего дурную привычку исчезать, когда ему заблагорассудиться. Слава Богу, я этого не сделала, иначе никогда не получила бы ответы на мучившие меня вопросы.
Маркус не появился. Я прождала ещё два дня после истечения срока, пока не смирилась с ужасным фактом: я его больше не увижу. Тогда я, оставшись вечером одна, села у окна и дрожащими руками вскрыла письмо. Прочитанное настолько меня поразило, что сначала я решила, будто все это выдумки, что Маркус намеренно решил поиздеваться над моими чувствами. Но он бы не стал так поступать. Он всегда обо мне заботился, и даже его исчезновение — это проявление заботы. Письмо объясняло это.
Оно объясняло все: мое чудесное выздоровление, наши редкие встречи, его исчезновение. Несмотря на нереальность прочитанного, где-то в глубине души я знала: все это чистая правда. До последней строчки. И теперь мозаика сложилась воедино.
Вот только Маркуса это уже не вернет.
С того дня прошло уже три года.
Я надежно хранила письмо Маркуса, тщательно спрятав его от чужих глаз. За этот срок я научилась относиться к словам своего спасителя как к неотъемлемой части той таинственной жизни, которую он мне подарил. Не скажу, что я забыла о его предупреждениях, но со временем они обросли некой сказочностью, ведь в своей реальной и довольно обычной жизни я не нашла ни единого подтверждения тому, что узнала.
Я перебрала множество сайтов в интернете и книг в библиотеке, но так и не отыскала каких-либо доказательств. Лишь легенды и заезженные стереотипы. Поэтому в конечном счете стала относиться к этому письму, да и вообще к той части моей жизни с Маркусом, как к волшебному происшествию, случившемуся со мной в юности и навсегда ушедшему в прошлое. Иногда я ловила себя на мысли, уж не безумен ли был мой загадочный спаситель? А, может, мне все это приснилось? Или это что-то вроде иллюзии, выдуманной мною, как в книгах Чака Паланика? Кто мог знать?
Я продолжала учиться и жить, как и тысячи, нет — миллионы молодых студентов по всему миру. Рефераты, курсовые, работа, вечеринки, — всего понемногу и все так обычно, что вскоре после исчезновения Маркуса я почувствовала огромную тоску в сердце. Если раньше у меня была тайна, которая придавала моей жизни совсем новый, особенный вкус, то теперь, когда её не стало, вкус этот стал пресным и потерял всю свою прелесть. Меня расстраивал, а в совсем унылые минуты почти убивал тот факт, что теперь я стала как все и что веду обыденную, до ужаса скучную жизнь, где больше нет места таинственным незнакомцам и повествующим о странных и ужасных вещах письмам.
У меня появилась опасная привычка прогуливаться глубоким вечером по городу, доходить до какого-нибудь моста, свешиваться вниз и заглядывать в молчаливые воды Невы; тогда у меня возникало уже ушедшее, но столь ценное чувство хрупкости жизни, ведь от смерти меня разделяли всего ничего один шаг и несколько секунд полета. Никогда меня не посещали мысли о самоубийстве: боже упаси, как это было бы глупо! Но в такие мгновения я ощущала навсегда ушедшее в прошлое чувство полноты и единения с миром. Я ощущала себя живой.
Как это нелепо и наивно полагать, что мы все живые, если встаем по утрам и в течение целого дня занимаемся уже привычными делами. Нет. Мы все мертвецы, когда день изо дня повторяем одно и то же: работа, обед, работа, ужин, сон, работа… И так далее. Мертвые куклы, живущие по плану. В глубине души мы это понимаем, отчего и стараемся разнообразить свою жизнь встречами, прогулками и поездками, но, в основном, план остается планом.
Я хотела быть живой, но не знала, что для этого нужно сделать. Просто чувствовала, что обыденность убивает меня каждый день, притупляя интерес к жизни.
Впрочем, не всегда столь тягостные мысли теснились в моей голове. Бывали дни, когда мне хотелось заниматься совсем уж обычными вещами: уборкой, шопингом или фитнесом. Тогда Катя замечала, что наконец-то пришел тот самый, «нормальный настрой», и мы вместе шли куда-нибудь, чтоб развеяться.
В тот вечер она уговаривала меня пойти с ней в клуб. День, сразу скажу, был неподходящим для такого рода развлечения: по учебе завал, на работе такая же ситуация, да ещё как назло одни недружелюбные лица в городе, вроде озлобленных на жизнь водителей и раздраженных продавцов.
— Тебе просто необходимо выбраться куда-нибудь, Чун Ли! — причитала подруга, выбирая в шкафу для меня одежду, словно уже получила согласие. — Сколько можно горевать по поводу ушедшей любви? Пора найти нормального парня и навсегда вычеркнуть из жизни того старого поддонка, о котором ты все ещё думаешь!
— Он не поддонок, и совсем не старый, — машинально отвечала я, а Катя уже остановила свой выбор на очень короткой юбке и теперь зрительно примеряла её на меня.
«Интересно, а сколько в действительности было лет Маркусу? — подумала я неожиданно, вспомнив его письмо. — Даже представить страшно».
— Думаю, тебе это подойдет, — подытожила подруга и принялась искать кофту. — Ты просто обязана пойти! В конце концов, когда я смогу познакомить тебя с моим Алексом? Мы уже ровно как два месяца встречаемся, а ты его ещё ни разу не видела!
Все ясно. Вот, где собака зарыта.
Катя познакомилась с этим человеком два месяца назад и с тех пор прожужжала мне все уши по поводу того, какой он красивый, сексуальный, умный и прочее-прочее. Мне отводилась совсем скромная роль: слушать её хвальбы и восторгаться. Однако с этой ролью я не справилась, так как у меня заочно сложилось об Алексе не самое лучшее впечатление. На мой взгляд, он был самолюбив, эгоистичен и просто козел. Кате, разумеется, я об этом даже не заикалась. Но вот знакомиться со столь малоприятной личностью –нет уж, увольте.
— Я не могу пойти, у меня много дел.
— Это какие же? Опять весь вечер торчать у окна со своим дневником? Или смотреть телевизор? Да уж, очень важные дела!
— Я не смотрю телевизор, — спокойно отвечала я, усаживаясь поудобнее и открывая книгу.
— Мирра, так нельзя! Прошу тебя, сделай для меня одолжение и познакомься с ним! А заодно и повеселись!..
Она наговорила мне ещё много чего, приводя «факты» и «доводы», сравнивая и вспоминая старых дев, тоскливо сидящих на лавочке, и чем больше она говорила, тем сильнее чувствовала: вот-вот, и форт падет.
— Ну хорошо, — наконец сдалась я, откладывая книгу. Приключения Томаса Вингфилда подождут. — Только с одним условием: как только я почувствую усталость, я уйду. И никакие твои уговоры не помогут. Мне завтра нужно с утра на лекцию.
— Отлично! — обрадовалась она и протянула мне юбку. — Надевай!
— Ну уж нет!
Завязался спор, посыпались «факты» и «доводы», и спустя несколько минут мы пришли к компромиссу. Я все-таки надела юбку, а Катя наконец замолчала.
И угораздило же меня согласиться!
Едва мы зашли в клуб, я сразу же пожалела о своем решении по нескольким причинам. Во-первых, это было весьма элитное и дорогое заведение, где один коктейль стоил половины моей зарплаты. Впрочем, Катя тут же сказала, что Алекс за все заплатит. «То же мне радость, — отозвалась я мысленно, — ходить в должниках у этого типа».
Во-вторых, юбка, которую я надела, привлекала уж очень много ненужного внимания. Если поначалу это льстило, доказывая, что мне есть чем гордиться, то после пятнадцати минут уже изрядно раздражало, так как любой подвыпивший посетитель видел в таком наряде нечто иное, как призыв действовать, зачастую весьма грубым и наглым способом.
И, в-третьих, само это место было мне чуждо. Я не выношу пьяных людей, однообразную музыку и бесполезную болтовню. Так что едва ступив внутрь, я уже почувствовала острую необходимость уйти, но мне пришлось молчаливо смириться с судьбою.
Нас встретил Максим, друг Алекса. Он провел к столику и заказал выпивку, объяснив, что Алекс задерживается и появится чуть позже. Это явно не пошло на пользу моему мнению о последнем. А вот Максим оказался довольно приятным молодым человеком, умеющим шутить по делу и поддержать беседу. К удивлению, он тоже учился в СПбГУ на моем же факультете, и, хоть по другой специальности, но знал и довольно неплохо немецкий, что тут же и продемонстрировал, процитировав Гёте.
Катя явно поощряла нашу с ним беседу, усиленно делая вид, что занята своим телефоном, в котором, наверное, проходил розыгрыш десятилетия.
Несмотря на то, что из Максима получился милый собеседник, поддерживать беседу в клубе — гиблое и неблагодарное дело, так как из-за громкой музыки приходилось постоянно переспрашивать. В конце концов, ожидание меня жутко утомило, и про себя я уже обзывала Катиного кавалера последними словами. Что и говорить, король!
Вскоре у Максима закончилась выпивка, он направился в бар, чтобы заказать что-нибудь ещё, и я потеряла его из виду. Кате в этот момент кто-то позвонил, и она, даже не вспомнив про меня, бросилась в холл, подальше от громкой музыки, отвечать на звонок.
И я оказалась одна-одинешенька за столиком.
Нет ничего более неловкого и даже немного унизительного, чем остаться одной среди людей, которым до тебя нет никакого дела!
Первые десять минут этой молчаливой пытки я надеялась на возвращение друзей, попивая свой коктейль, но потом с раздражением поняла, что они, черт бы их побрал, попросту про меня забыли! А я не из тех людей, кто способен заговорить с первым встречным и уже через четверть часа стать его лучшим другом! Тем более в местах, где я никогда не чувствовала себя уютно.
Спустя полчаса мой убойный коктейль закончился, я почувствовала легкое головокружение и решила, что хватит с меня столь веселого ожидания. Наплевала на все и вышла в холл. Кати там не было, Максима тоже. Обозлившись на весь мир и безответственную подругу в частности, я направилась к выходу.
На крыльце я едва отвязалась от приставаний подвыпивших студентов и быстрее зашагала прочь. Нужно было выйти к автобусной остановке, где можно было спокойно вызвать такси.
Ох уж эти каблуки!
Ох уж эта юбка!
Я никогда не любила так одеваться. Мой стиль был более практичен для города. Никогда не понимала стремления русских красавиц к высоким каблукам. Наденут десятисантиметровые шпильки на тощие ноги и идут как курицы, застревая каблуками в асфальте!
По крайней мере, такой курицей я себя ощущала, когда пыталась добраться до остановки. Мне нужно было преодолеть Троицкий мост, так называемый Мост Самоубийц, и я не могла не остановиться на миг возле перил, чтобы не заглянуть вниз.
Конец мая; все вокруг дышало теплом и зарождающимся летом. Пахло цветами, фруктами и бензином. В основном, бензином.
«Интересно? — спросила я себя, уткнувшись любопытным взглядом в тихую гладь Невы. — Что заставляет всех этих несчастных прыгать вниз, в холодные объятия реки? Неужели им не за чем жить? Что может быть настолько невыносимым, что мысль нахлебаться холодной воды им кажется милее, чем все жизненные испытания? Глупцы и трусы. Вот если бы они несколько лет провалялись на больничной койке, увидели бы, как их волосы каждое утро остаются на подушке, а слово «процедура» вызывает рвотный рефлекс…вот тогда бы они поняли, насколько это чудесно — жить!»
Я закрыла глаза и чуть склонилась вперед. Ветер бил мне в лицо, и я наслаждалась его порывами, как наслаждалась чувством покоя и чего-то таинственного, особенного.
Вглядываясь в яркие огни города, я ощущала столь желанную свободу от всего: мыслей, забот, вопросов. Но один из них все ж не хотел покидать меня и постоянно вертелся на языке: «Где же ты, Маркус?»
На миг я забыла о том, что вокруг меня суетливый город, полный людей и машин, о том, что в квартале отсюда люди развлекаются в клубе, кто как может; что завтра начнется новый, обычный день, и я заранее могу рассказать, как он пройдет с точностью до минуты. Казалось, все это перестало существовать. Я была одна наедине с чем-то непознанным, почти что видела смерть в отблесках воды внизу, и столь близкое соседство не пугало а, наоборот, делало каждый новый вздох ещё более желанным, интригующим, словно сам воздух становился слаще…
— Давай уже прыгай, а то надоело ждать, — насмешливый голос бесцеремонно вторгся в мое уединение, вернув к реальности
От неожиданности я едва не свалилась вниз! Дурацкий каблук застрял, голова немного кружилась от коктейля, и я вдруг почувствовала, как лечу вперед. Однако в последний момент чьи-то грубые руки схватили меня за юбку, дёрнули назад и — что самое возмутительное! — нагло ущипнули за ягодицу.
Такое обращение оскорбило меня сильнее несостоявшегося падения. Я вырвалась из чужих рук и закричала:
— Отпусти немедленно, извращенец!
Мой каблук намертво застрял в дыре между железными прутьями, и я, выругавшись пару раз, кое-как выдернула туфлю из плена под наглый хохот.
И только тогда обратила внимание на нарушителя спокойствия. И почувствовала себя униженной вдвойне.
На меня смотрел высокий и очень красивый молодой брюнет со смелым, даже вызывающим взглядом. Модно одетый: в джинсы, рубаху и кожаную куртку, идеально подчеркивающие его стройность, — он производил впечатление человека, который слишком уверен в себе, чтобы его волновало чужое мнение, и который слишком умен, чтобы не волновало. Идеальная стрижка, дорогие часы на запястье.
«Что и говорить, — рассердилась я, — красавчик, каких мало! Ему бы на обложку журнала или в кино соблазнителей играть! Уж лучше бы меня спас Квазимодо!»
— Ты чуть не убил меня, идиот! — воскликнула я возмущенно, чтобы скрыть свое смущение. — Какого черта ты здесь вообще делаешь?
Он изобразил на лице притворное удивление.
— Вышел покурить и отвлечься. А тут какой-то полоумной приспичило покончить с жизнью. И ладно бы с крыши сиганула, а тут с моста. Как поэтично!
— Не собиралась я прыгать!
— Ты это врачам из психбольницы скажешь, ок? — усмехнулся он и достал из кармана пачку сигарет. Закурил одну.
— Я тебя не видела.
— А если бы видела, не прыгнула бы?
— Спрыгнула бы ещё быстрее, — отпарировала я сквозь зубы. Мне не понравился этот заносчивый тип.
— А ты забавная, — улыбнулся псевдоспаситель. — Ты что и вправду собиралась сигануть с моста? Нечто вроде «меня никто не понимает» и «бла-бла-бла»?
— Я не собиралась прыгать, можешь успокоиться.
— Наоборот, я подошел ближе, чтобы посмотреть.
Ну и наглец! Неприятный и самоуверенный!
— Ты наверное из этих? — спросил он. — Как их? Те, которые вечно хныкают, что мир несправедлив и жесток? Как их называют? Готы? Эмо? Или ещё какая-нибудь дребедень?
— А ты, видимо, из тех, кто постоянно тратит папочкины деньги и тусуется в ночных клубах? Только потому, что больше не знает, чем заняться? — я очень рассердилась и не смогла уже сдержаться от язвительного тона. — Из тех, кто ездит на дорогих машинах, катает полуголых тупых девиц, а потом соревнуется с такими же никчемными друзьями, кто больше телочек снимет на ночь?
Он вдруг сделал серьезное лицо, ни на миг не смутившись от моих слов, и с театральным выражениям ужаснулся:
— О Боже, ты же права: я такой. Что же мне делать? Как мне спасти свою душу?
— Иди к черту! — огрызнулась я и тем самым закончила наш милый разговор.
Тут зазвонил телефон. Катя. Кто бы мог подумать, что она вспомнит обо мне?
Под смешки своего нового «друга» я ответила на звонок.
— Мирра? Ты где? Алекс уже приехал! Иди сюда немедленно, я тебя с ним познакомлю! Я на крыльце!
Прежде чем я успела возразить, звонок оборвался.
Возбужденная недавней перепалкой и желанием скорее избавиться от насмешливого взгляда за спиной, я зашагала обратно в клуб, слишком поздно сообразив, какую глупость совершила. Мой каблук, противно позвякивая от каждого шага, выгибался в сторону и не давал мне ступать ровно. Вот теперь я точно как курица!
Кое-как сохраняя походку, я направилась в клуб. Я слышала, как наглец за спиной идет следом, и это заставило меня почувствовать себя ещё более униженной. Катя уже ждала меня у входа и помахала рукой, когда я стала приближаться.
Я помахала в ответ. И только когда до подруги осталась пара шагов, поняла, что Катин жест обращен не ко мне.
— Мирра, — схватила она меня за руку. — Хочу познакомить тебя с неподражаемым Алексом!
Я развернулась с широкой натянутой улыбкой…и наткнулась на недавнего собеседника, который тут же с прежней театральностью мне поклонился.
— Весьма рад знакомству, — и протянул мне руку.
«Этот наглый пижон и есть Алекс? — едва не вырвалось у меня. — Тогда это многое объясняет».
— Я тоже очень рада, — стушевалась я, протянув руку в ответ, и Алекс с наглым озорным выражением в глазах тут же её поцеловал. Ну прямо двор английской королевы!
— Разве он не прелесть, Мирра? — похвасталась подруга и поспешила обнять его.
— Само очарование, — произнесла я сухо, снова обретя утраченный цинизм.
— Ну что, заходим? — предложил Алекс.
Уже зная, кто он, я посмотрела на нового знакомого внимательнее, мысленно соотнося свои соображения с восторженными отзывами Кати.
Красив? Да. Даже чересчур.
Моден? Безусловно. А-ля Пижон.
А кроме того нагл, высокомерен, самоуверен. Ему наверняка многие завидуют, и он наверняка об этом прекрасно знает.
Нет уж. Я не слишком жалую пустозвонов.
— Я сломала каблук, — быстро нашла я причину, чтобы избежать дальнейшего общения.— Так что, боюсь, мне придется вернуться домой и переодеться.
Какое-то время меня отговаривали от моей затеи, но я в итоге победила: мне поймали такси, причем Его Величество Мажор даже заплатил за поездку, и я поехала домой.
Напоследок Алекс произнес странную фразу, бросив на меня настороженный взгляд:
— Надеюсь, ты доберешься в целости и сохранности. Вода в реке чертовски холодная.
Отлично. Меня записали в клуб самоубийц.
Глава четвертая
Не скажу, что это спонтанное знакомство долго не выходило из моей головы. Едва я села в такси, я тут же позабыла о нем, предавшись собственным мыслям. И вспомнила, только когда с клуба вернулась подруга, причем, она витала в облаках и казалась настолько счастливой, что даже не упрекнула меня за преждевременное бегство.
Значит, посудила я, у неё с этим наглецом складывается все хорошо, несмотря на то, что у меня он по-прежнему вызывает недоверие, сейчас даже больше чем до знакомства. Говорить об этом подруге все равно что биться головой о стену — то бишь бесполезно. Да и нечестно. Было ли у меня хоть малейшее право вмешиваться в её жизнь?
Утро следующего дня принесло Кате плохое известие. Её бабушка, у которой она росла до десятилетнего возраста в деревне и которой уже исполнился восемьдесят первый год, внезапно — хотя как уж внезапно, учитывая возраст! — слегла с приступом и нуждалась в уходе. Подруга быстро собрала вещи и поехала к ней на пару дней.
Через три дня она мне позвонила и, даже не дослушав мое сонное «алло», закидала меня вопросами:
— Мирра, а Алекс не звонил? Почему он не звонил? У него отключен телефон! Мирра, что случилось? Немедленно найди его! А вдруг у него неприятности?
Меня так и подмывало заметить в ответ, что этого наглеца вряд ли страшат какие-нибудь неприятности, так как сам он из их числа, но я благоразумно промолчала. В итоге, Катя взяла с меня клятвенное обещание, что я проведаю его и узнаю, почему он не отвечает на звонки. Она подробно описала мне, где он живет, и сообщила, что вечером перезвонит.
Мне ничего не оставалось, как выполнить свое обещание. К тому же, на встречу с Алексом меня подговорила и другая причина: ясно, что он решил, будто я пыталась покончить жизнь самоубийством, и мне неприятно было так думать. Мало ли, пустит слух или расскажет об этом моей подруге — тогда двумя словами не отделаешься.
Так что, собрав волю в кулак, с обреченностью вздохнув, я быстро собралась. Дом находился на Петровском острове, в весьма элитном квартале. На первом этаже даже сидел привратник, который ни за что не хотел пускать меня внутрь, пока я не объяснила ему все в подробностях. И даже тогда он потребовал показать паспорт, записал все данные в свою книжку, а потом напоследок проводил меня подозрительным взглядом.
«Ну и ну, — подумала я, поднимаясь на лифте. — Скорее всего, в доме живут не последние люди в городе. Этот Алекс, похоже, имеет широкий карман».
Выйдя на нужном этаже, я услышала приглушенную музыку и смех, и по наитию направилась к той двери. Все верно. Квартира Алекса. Неужели там вечеринка в самом разгаре? И это в пять часов вечера?
Но идти в другой раз мне совсем не хотелось. Так что я пересилила себя и позвонила.
Мне открыл Максим, уже навеселе, которому потребовалось несколько минут, чтоб узнать меня. За его спиной показалась полураздетая блондинка.
— Я пришла, чтоб поговорить с Алексом, — приступила я к делу. –Он дома?
— А, Мирра! — воскликнул он и улыбнулся. — Заходи скорее!
Не успела я рот открыть, как Максим затащил меня внутрь. Я оказалась в просторной, богато обставленной квартире. Повсюду царил легкий беспорядок, свидетельствующий о том, что здесь действительно вечеринка, правда, принимали в ней участие только Максим и эта блондинка — больше я никого не увидела. На кухне стояло несколько бутылок вина, грохотала музыка, одежда валялась на полу. Никаких сомнений, чем эти двое тут занимались.
Я застряла на пороге, но Максим велел мне пройти внутрь, указал комнату и сообщил, что Алекса дома нет и мне нужно немного подождать. Тут же было предложено выпить и принять участие в веселье, от чего я, разумеется, отказалась. После этого на меня больше никто не обращал внимания, сколько я ни объясняла, зачем пришла, а потом двое и вовсе закрылись в одной из комнат, и я даже думать не хотела, что там происходит. Мне ничего не оставалось, кроме как направиться в комнату Алекса и там подождать его.
Она располагалась в конце коридора. На всякий случай я постучалась, но, не получив ответа, вошла внутрь. И не смогла сдержать удивленного возгласа.
В комнате царил идеальный порядок. Никаких намеков на бурную деятельность, которой я стала свидетельницей пару минут назад. И даже никаких намеков на то, что здесь вообще кто-то жил: кровать аккуратно застелена, вещи разложены по местам, на полках ни пылинки.
«Невозможно, чтоб Алекс был таким педантом, — не укладывалось у меня в голове. — Он не похож на человека, который настолько аккуратен в своем доме». Хотя, возможно, здесь потрудилась домработница. Или Алекс попросту проводит куда больше времени вне дома. Да и какая разница?
Я увидела книжную полку и подошла ближе. Гёте, Толстой, Сэлинджер, Конан Дойл — эти имена совсем не ассоциировались с человеком, который прожигал жизнь в ночных клубах и мимолетных связях. Скорее всего, книги стояли с единственной целью — производить впечатление, будто их обладатель читает ещё что-то, кроме журналов про авто и футбол.
Странно, в комнате совсем не было фотографий или сувениров. Ни плакатов на стене, ни записок, ни дисков — ничего из списка мелочей, которые чаще всего можно найти в комнате молодого мужчины. А ведь Алекс, по словам Кати, был «разносторонней личностью», значит, здесь должно быть множество интересных вещей, вроде боксерских перчаток, медалей за первые места или кубков за самый лучший гол, а вместо этого строгий унылый порядок… Впрочем, мне не было до этого никакого дела.
Неожиданно музыка за стенами резко прервалась. Послышались голоса. Один из них явно принадлежал Алексу, и это вызвало во мне легкое беспокойство: мне совсем не хотелось встречаться с этим неприятным человеком. Я собиралась выйти в коридор, но тут замерла, так как злой голос пришедшего почти пригвоздил меня к месту:
— Кто это? — очевидно, он спрашивал про блондинку. — Какого черта она здесь делает? Я, кажется, говорил тебе, чтоб ты никого не водил.
Ничего себе тон! Словно пришел Михайло Иваныч из сказки про Машу и внезапно обнаружил, что из его чашки похлебали, на стуле посидели, а на кровати поспали.
— Она сейчас же уйдет, — по голосу Максима я поняла, что он очень растерян и…напуган? — Я просто не ожидал, что ты придешь так рано.
— Сегодня пасмурно. И я не намерен оправдываться. Больше никого не води. Ты же знаешь, как меня раздражает это и что мне всегда хочется с ними сделать…
Кашель Максима прервал его слова. Таким образом он, должно быть, предупредил друга, что в квартире ещё кто-то находится и не стоит говорить о вещах, не предназначенных для чужих ушей.
— У нас гости, — услышав эту фразу, я посчитала нужным выйти наконец из комнаты, но не успела, так как в проеме двери тут же показался мистер Пижон.
Алекс хоть и был удивлен моим присутствием, но больше недоволен — его настроение не располагало на приветствия — так что я сразу же сказала, зачем пришла и что уже ухожу.
Но он не двинулся с места, загородив мне выход.
— А я думал, что пришла твоя подруга, — произнес он сухо, имея в виду Катю. — Уже решил, что она оккупировала не только телефон, но и моё скромное жилище.
— Я как раз по её просьбе. Катя очень переживает, что не может дозвониться до тебя. Ей потребовалось срочно уехать, и она просила проведать, все ли у тебя в порядке. Так что свою миссию я выполнила.
— Передай, что со мной все в порядке.
— Хорошо…Но я так же пришла, чтоб объясниться по поводу того случая на мосту. Ты наверное предположил самое худшее, но я пришла уверить тебя, что не собиралась делать то, что ты предположил, и что это должно остаться между нами, так как это только мое дело и твое предположение ошибочно… — я заставила себя замолчать, сообразив, что уже запуталась в своих словах. Как наверное глупо звучит такое объяснение! Но я почему-то чувствовала себя очень тревожно и неуверенно в присутствии этого человека.
— Можешь не стараться, я все равно уже давно про это забыл.
— Вот и отлично. Тогда пропусти меня, я пойду домой.
— А, может, ты просто воспользовалась этой причиной, как предлогом, чтобы снова со мной пообщаться? — усмехнулся он, чем совсем вывел меня из равновесия. Моё лицо как назло вспыхнуло, но не от смущения — от злости.
— Ты слишком высокого о себе мнения, — процедила я сквозь зубы. — Пропусти меня!
Он закатил глаза, глубоко вздохнул, но с места так и не двинулся.
— Ладно. Извини. Просто у меня паршивое настроение.
— Рада за тебя.
— Нет, серьезно. Мало того, что твоя подруга не дает мне и шагу ступить спокойно, вечно звонит и пишет, так ещё и с работой полный кавардак. Оказывается, им нужно, чтоб кандидат знал язык в совершенстве, а у меня с этим проблемы.
Он уступил мне дорогу — я рванулась к выходу — и добавил:
— Я хочу порвать с твоей подругой.
Проигнорировать столь наглое заявление было невозможно, я обернулась и увидела, что он пристально смотрит мне вслед. В его глазах не было и намека на шутку.
— Хочешь бросить её? — переспросила я, хотя такой исход казался мне предсказуемым и даже полезным. Я желала Кате другого будущего, нежели быть на побегушках у красавца-ловеласа с пустой душой. Тем не менее, я знала, какой это будет для неё удар. Тем более сейчас.
— Бросить? Если этим словом ты называешь обретение утраченного спокойствия, то да — я хочу её бросить. Она не дает мне вздохнуть свободно, постоянно звонит и пишет!
— Ничего удивительного, ведь она в тебя по уши влюблена, хотя для меня до сих пор остается тайной, как можно влюбиться в такого бессердечного и неприятного человека.
— Что ж, мне грустно это слышать, но я никогда не обещал ей серьезных отношений. Никаких поцелуйчиков при луне, любви до гроба и сопливых ребятишек, — сказал он, пожав плечами, словно речь шла о чем-то незначительном.
В этот момент я почти его возненавидела.
— Но, знаешь, мне в голову пришла отличная идея. Катя говорила, что ты в совершенстве владеешь немецким и английским. А мне это было бы крайне полезно. Так что предлагаю заключить соглашение: ты поможешь мне получить должность, на которую я претендую, а я постараюсь сделать все возможное, чтоб разрыв с Катей прошел для неё как можно менее болезненно.
Я своим ушам не поверила! Мало того, что этот негодяй хочет бросить мою подругу, так ещё и нашел себе в этом дополнительную выгоду!
— Иди к черту! — рявкнула я, уже не скрывая своего возмущения, и вышла вон, хлопнув дверью по всем правилам хорошей ссоры.
Дома, в тишине, за чашкой горячего кофе, я ещё раз прокрутила в голове недавний разговор и снова пришла к выводу, что этот мерзкий, неприятный тип Кате совершенно не пара. И то, что он собирается сделать, пойдет ей только на пользу, хотя и причинит сначала сильную боль.
Мне было её жаль, но я не могла вмешиваться в обычный ход вещей, поскольку это попросту не мое дело. Да, Катя моя подруга, но какая разница, как именно случится расставание? Ей все равно будет больно. А мне будет гадко на душе либо от того, что я обо всем знала, но молчала, либо от того, что я обо всем знала и попыталась смягчить удар. К чему жертвы? Мне больше не хотелось встречаться с этим человеком.
Если бы все было так легко! Я и не предполагала, что все изменит одно странное происшествие.
Это случилось через два дня.
Я стажировалась в одном лингвистическом центре, преподавала языковые курсы младшим классам. Немного задержалась за работой, составляя программу, и не заметила, как на улице уже стемнело. Конечно, в Петербурге темнеет не так, как, например, в Москве, ведь белые ночи ещё никто не отменил. Однако сумерки сгущались быстро, и пока я доехала до дома, улицами завладела густая синева. Квартира, которую мы снимали с Катей, находилась довольно далеко от станции метро, в глубине квартала, так что каждый раз приходилось идти по тротуару между домами, и зачастую он был безлюден.
В этот раз так и вышло. До моего дома оставалась ещё пара метров, как вдруг меня отвлек от задумчивости какой-то странный шум. Позади раздался невнятный звук шагов. Обернувшись, я никого не увидела. Поблизости вообще не было прохожих.
Меня насторожил скорее не этот звук, а плохое предчувствие откуда-то извне, зародившее в душе дикое желание бежать прочь, поэтому я ускорила шаг и едва не сошла на бег.
Однако это мне не помогло. Из темноты угла выскочил человек, так быстро, что я даже не успела испугаться. Он схватил меня сзади, грубо зажал в железные тиски, и все, что я сообразила сделать, это закричать, а уже в следующее мгновение ледяная рука закрыла мне рот.
«Все. Это конец», — пронеслась в голове неутешительная мысль, приводя мои чувства и мысли в панику. Резкая боль в области шеи придала мне чуть больше сил, но даже их не хватило, чтобы вырваться из смертоносных объятий. Я уже почти распрощалась с жизнью, как вдруг убийца разомкнул руки и исчез, и я услышала странный, наполненный нечеловеческой злостью стон.
В ужасе отшатнувшись, я упала на землю и сильно ушибла голову. В глазах потемнело от боли, я едва не потеряла сознание. Издалека раздался крик, потом послышался звук быстро приближающихся шагов. Надо мной склонилось знакомое лицо. Это был Алекс!
— С вами все в порядке? — Он не сразу узнал меня в потемках. — Мирра? Это ты? Что случилось?
Он помог мне подняться, придерживая за руки.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — с трудом выдавила я, все ещё не в силах осознать случившееся. — Какой-то человек на меня напал…А потом исчез. Ничего не понимаю…Моя сумка! Этот мерзавец украл все мои вещи!
— Хорошо, что он не успел натворить ничего другого. Нужно обратиться в полицию. Чем раньше, тем больше вероятность того, что вора найдут.
— Как странно… — пробормотала я, приводя себя в порядок. — Это явное нападение. И все ради какой-то сумки?
— Бывает, такие люди способны и на более страшные вещи ради гораздо меньшего. Что у тебя было в сумке? Деньги, паспорт?
— Нет. Паспорт остался дома. А вот денег жалко. Не состояние, конечно, но все же. Слава богу, хоть кредитку с собой не ношу.
— А ключи?
— А ключи теперь ищи-свищи, — покачала головой я, расстроившись. — Как я теперь попаду домой?
— Это не самое страшное…Но, Мирра, ты уверена, что не пострадала? У тебя кровь.
Только оправившись от первого шока, я вспомнила о боли в шее.
— Дай посмотрю, — участливо сказал Алекс. — Кажется, просто порез. Ничего серьезного.
Тут подбежала какая-то женщина в халате и принялась возбужденно тараторить. Оказывается, она выходила на балкон, и вся картина ограбления произошла на её глазах. Она уже вызвала полицию и теперь готова дать свидетельские показания.
Женщина говорила это с такой готовностью, словно дома ей было ужасно скучно, а тут случилось некое событие, заставившее ощутить себя довольно важной персоной.
— Я видела, как идет девушка, — рассказывала она позже полицейским. — Тут откуда ни возьмись появился грабитель и стал требовать денег! Девушка отказалась, а вор как схватит её сзади! Кошелек или жизнь! Я тут же поняла, что происходит, и собиралась закричать, но увидела, что бежит вот этот смелый молодой человек! — Она указала на Алекса. — Бежит к месту, как угорелый, но вор успел скрыться!
Нас всех троих уже привезли в ближайший участок полиции, где теперь записывали показания. Слушая свидетельницу, я покосилась на Алекса.
— Кошелек или жизнь? — насмешливо шепнул он мне на ухо. — Если бы все воры действовали по такому принципу, от них ничего не стоило бы убежать.
— Кстати, что ты там делал? — спросила я, не сумев скрыть своего подозрения.
Он прекрасно понял мои сомнения.
— Может, я бабник и негодяй, но не до такой степени, чтоб участвовать в грабеже, — отпарировал он сурово. — Я ждал тебя у подъезда, когда услышал крик и побежал на помощь. Причем, понятия не имел, что в роли жертвы окажешься ты.
— Ждал у подъезда?
— Да. Представь себе.
— Зачем?
— Чтобы извиниться за свои недавние слова. И поговорить насчет твоей подруги. Поскольку твоего номера телефона у меня не было, я пришел лично. Дома тебя не оказалось, и я решил немного подождать. Вот и вся история. Но если ты по-прежнему относишься к моим словам с недоверием, то можешь упомянуть об этом в своих показаниях. Я разрешаю.
Несмотря на показное безразличие, мои подозрения, кажется, его задели.
— Извини. Разумеется, я не думаю, что ты в этом замешан.
— Рад это слышать.
После того, как врач осмотрел мои ушибы и порезы, их зафиксировали, приняли мое заявление, сверили показания, и наконец сообщили, что мне можно уходить. Вот только куда? Не буду же я взламывать собственную дверь!
Угадав ход моих мыслей, Алекс сказал:
— Без ключей тебе домой не попасть. Есть люди, к которым ты можешь поехать? Я могу отвезти. Машина в двух кварталах отсюда припаркована.
Пошарив в голове, я поняла, что ни с кем, кроме Кати, не общаюсь настолько близко, чтоб проситься к ним заночевать ночью. Ведь в полиции мы проторчали около двух часов! Очевидно, мои мысли были написаны на лице, так что Алекс, вздохнув, произнес.
— Тогда поехали ко мне, — и видя мое несогласие, тут же добавил. — Не бойся, насиловать я тебя не буду. Убивать тоже. Понимаю, что у нас отношения не заладились, и я тому виной, но не стану же я оставлять тебя на улице! Совесть потом меня замучает.
— Надо же, у тебя есть совесть, — усмехнулась я и на секунду задумалась.
Несмотря на то, что я не выношу этого типа, что он самоуверен, самолюбив, нагл и прочее-прочее, он тем не менее, услышав крик, поспешил на помощь незнакомому человеку, что в наше время большая редкость, поддержал меня и согласился помочь, — как ни крути, спасительные задатки в нем все же есть. А поскольку мне негде переночевать, до утра можно вытерпеть и такую компанию.
— Хорошо. Но только на эту ночь.
— Не вопрос, — пожал он плечами. — На вторую я и не пущу.
Сошедшись во мнениях, мы покинули участок и молча направились к его машине. Почти ничего не говорили, потому что оба устали и потому что было не о чем.
Сев в его машину — а это был агрессивно-красный «Додж Вайпер» — я не стала утруждать себя мыслями, откуда у него такой редкий и дорогой автомобиль, просто уткнулась взглядом в окно и не заметила, как задремала.
Проснулась я от легкого толчка, и поняла, что мы приехали.
— Пойдем, — Алекс на правах хозяина пошел первым. Поднявшись на нужный этаж, он открыл дверь своим ключом. В квартире все было тихо.
Из своей комнаты выглянул Максим и услышал от своего друга:
— Она переночует здесь. А я у тебя в комнате.
В глазах молодого человека появилось странное выражение растерянности, неловкости и опасения одновременно, но я не стала вдаваться в подробности и уж слишком на этом зацикливаться — просто прошла в комнату Алекса, где мне надлежало провести эту ночь, быстро умылась и, отказавшись от предложения поужинать, закрыла дверь.
В комнате пахло свежестью. Кровать была чистой, словно на ней никто и не спал никогда. Через стены доносились приглушенные голоса двух друзей.
Под этот монотонный звук я вскоре заснула.
Глава пятая
Проснувшись в чужой постели утром и вспомнив события ночи, я поразилась тем удивительным перипетиям судьбы, из-за которых оказалась здесь. На помощь мне пришел человек, от которого я меньше всего это ожидала!
«Наверное, он не настолько безнадежен, как мне чудилось раньше», — подумала я. Правда это совсем не значило, что я простила его за наглость.
При свете солнца комната показалась мне довольно уютной. Милые обои, аккуратная мебель, оригинальная ярко оранжевая люстра. Вот только ощущение того, что тут никто не живет, никуда не подевалось.
Как странно!
Я вышла в коридор, надеясь встретить там хозяев, но все было тихо. Отлично. У меня есть возможность скрыться, пока все спят. Я собрала свои вещи и направилась к выходу, но вот незадача: из кухни выглянул Максим.
— Как поспала? Я как раз приготовил кофе.
— Нет, спасибо. Мне нужно торопиться.
— И куда интересно? Сегодня же суббота. К тому же, Алекс строго-настрого наказал покормить тебя завтраком, очевидно, предполагая, что ты захочешь убежать без предупреждения. Ванна в дальнем конце коридора. Когда будешь готова, приходи.
Я не стала спорить. Во мне проснулась женская сторона, изумленно вопрошавшая, куда это я собралась неумытая и толком не причесанная.
Ванна была красиво отделана темно-синим кафелем, вокруг все было чисто. И не скажешь, что здесь жили двое молодых мужчин, к тому же, холостых. Окинув безынтересным взглядом принадлежности на полке, вроде бритв и пены, я взглянула на свое отражение и ужаснулась. Выглядела я так, словно всю ночь проспала на каменном полу, а укрывалась фанерой. Волосы торчали во все стороны, глаза ещё спали, а на лбу сиял красный след от ушиба.
Я быстро умылась и причесалась, приведя себя в более-менее сносный вид. Не Шерон Стоун, конечно, но людей не отпугну.
На шее у меня был приклеен лейкопластырь, скрывавший вчерашний порез. Я попыталась проиграть в голове сцену нападения, но так и не смогла вспомнить, чтоб у грабителя был нож. Хотя я вообще мало что соображала в тот момент.
Аккуратно я убрала пластырь. И не поверила своим глазам.
Нет. Этого просто не может быть. Так не бывает.
На моей шее красовались две ровные колотые ранки, похожие на укус.
«Невероятно, — мне даже стало плохо от этой мысли. — Маркус предупреждал…Но Маркус ведь был сумасшедшим! Потому что такого просто не может быть!»
Боясь действительно поверить в безумное предположение, я скорее спрятала ранки, снова залепив их пластырем. Что бы ни произошло вчера, мне не стоит размышлять об этом здесь и сейчас. Да и что тут думать? Это всего-навсего порез. Ничего сверхъестественного.
С кухни уже доносился аромат горячего крепкого кофе. Максим указал на стол, где по тарелкам были разложены жареные яйца и кусочки бекона.
Аппетитно, с чем мой желудок сразу же согласился.
— Вот, садись… — взгляд молодого человека наткнулся на лейкопластырь. — Что это?
Мне показалось, или в его голосе послышались нотки страха?
— Порез. На меня вчера напал грабитель. Забрал мою сумку, так что мне пришлось приехать ночевать сюда. Ключи утеряны.
— Понятно. И Алекс был там?
— На самом деле, он мне помог.
— Хм, — произнес он неопределенный звук, отразивший что-то непонятное.
— А где твой друг? — спросила я.
— Он ушел ещё засветло. Оставил тебе немного денег на тот случай, если ты захочешь вызвать слесарей и поменять замок. Хотя, как он сказал, он был бы рад, если б ты дождалась его. Он придет ближе к вечеру.
— Не дождется, — хмыкнула я, пробуя бекон. — А куда это он умчался, ведь суббота все же?
— Какие-то дела.
Максим явно хотел избежать дальнейших расспросов на эту тему, так что я не стала ему докучать. Мы ещё немного поговорили о незначительных вещах, доели свой завтрак, и только после этого я решила возвращаться домой. Отказываться оставленных Алексом денег я не стала, тем более смысла не было: мне же нужно как-то попасть домой. Просто потом я их верну. Все до копеечки. Мне не хотелось ходить в должниках, а то глядишь и проценты набегут! Хотя я и так у него в должниках.
Максим проводил меня до двери, и, когда я уже собиралась уходить, вдруг, переменившись в лице, схватил меня за руку:
— Мирра…
— Что?
Он смолк, покачав головой. Потом неуклюже улыбнулся. В его глазах я увидела какое-то новое, встревоженное выражение.
— Нет. Ничего. Счастливо.
Я озадачилась его внезапным порывом лишь на минуту, а уже в следующую о нем позабыла, направившись к станции метро. Быть может, если бы тогда ему хватило смелости предупредить меня, а мне — задуматься над его странным поведением, я смогла бы избежать множества проблем.
Но я думала о другом.
Слесарь поменял мне замок, и я смогла наконец попасть в квартиру. Тут же позвонила Кате и предупредила её о смене замков, рассказала о краже сумки, особенно не вдаваясь в подробности и упустив из виду, что, во-первых, вор не просто отобрал сумку, а ещё и напал на меня, и, во-вторых, мне помог Алекс. Не хватало ещё объяснять, почему он ждал меня у подъезда. Зная характер подруги, я решила избавить её от ненужных мыслей, ведь она могла придумать, что я, не дай бог, претендую на её кавалера.
Весь день я пролежала в кровати, глядя без интереса в экран телевизора, а ближе к вечеру совесть все совсем загрызла меня за бесполезное времяпрепровождение, так что я занялась уборкой, готовкой и прочими домашними делами. Я никак не ожидала гостей, поэтому была удивлена, когда около семи в дверь позвонили.
Это был Алекс. Небрежно опершись о стену, засунув руки в карманы, он был весь из себя, такой чистенький и модный, что я сразу же почувствовала себя пещерным человеком, так как даже не успела снять резиновые перчатки.
— Уборка? — поднял он брови. — Значит, ты чувствуешь себя прекрасно.
— Что тебе нужно?
— Пришел сделать то, что вчера так и не успел ввиду нескольких причин. Ты меня впустишь или мне нужно извиняться через порог?
Вздохнув, я сняла цепочку и открыла дверь. Он по-хозяйски прошел внутрь и уселся на диван. Поскольку он молчал, лениво озираясь по сторонам, мне пришлось напомнить ему о цели визита.
— Я жду.
— Чего?
— Твоих извинений, раз уж ты пришел сюда за этим.
— Даже не угостишь чаем? — улыбнулся он, так обезоруживающе, что я не могла не подумать, какой он все-таки красивый и обаятельный малый. Наверняка, эта была его тактика: очаровательно улыбаться и заставлять людей прощать ему все на свете. Со мной это не пройдет!
— Что ж, — он поднялся и изобразил что-то вроде поклона. — Если ваше величество соизволит меня выслушать…
— Я соизволяю.
Он посерьезнел.
— Я действительно приходил вчера извиниться. За своё дурацкое поведение по отношению к тебе и к Кате. Но я не буду врать — я хочу порвать с ней. Когда мы только начали встречаться, я не думал, что она воспринимает все настолько серьезно. Она уже говорит о том, сколько у нас будет детишек, и это после двух месяцев знакомства!
Я устало покачала головой.
— Согласна. Она иногда все преувеличивает.
— Иногда? Она делает это постоянно. Она прелестная девушка, но до ужаса инфантильная. Витает где-то в облаках, в таких далях, где мы с ней уже женаты и у нас куча сопливых ребятишек.
— Просто ты ей очень нравишься.
— Вся проблема в том, что она не нравится мне настолько, — признался он. — И теперь я чувствую себя загнанным в угол. Я хочу порвать с ней, но понимаю, что тем самым причиню ей большую боль. Однако я никогда и ничего не обещал.
Немного подумав, я поняла, что он, скорее всего, прав. Влюбленная в него по уши Катя сама накрутила в фантазиях все, что угодно, не замечая реального положения дел. Она это умела.
— Несмотря на то что она –моя подруга, я считаю, ей будет лучше с другим мужчиной…не таким, как ты, — сказала я осторожно, но Алекс тут же ухватился за это.
— Тогда в твоих же интересах помочь мне порвать с ней в более мягкой форме.
— Если такие формы вообще существуют, — пробормотала я угрюмо. — Но все-таки я полагаю, что ты сам должен обо всем с ней поговорить. И рассказать, что чувствуешь. По крайней мере, это будет честным.
Он кивнул, согласившись, но уходить не торопился.
— Тогда перейдем ко второму вопросу.
— А есть ещё один?
— Да. Я хочу нанять тебя в качестве репетитора. Я уже говорил о том, что пытаюсь кое-куда устроиться. А в эту фирму нужен специалист с отменным знанием языка. Я и хоть свободно общаюсь, но мой акцент ужасен! Мне нужно от него избавиться.
— Не думаю, что это хорошая идея, учитывая, что ты собираешься бросить мою подругу.
— А мы ничего ей не скажем. Мне нужно лишь пару занятий. Я щедро заплачу.
— Есть люди, знающие язык лучше меня, — эта идея мне совершенно не нравилась. — Я дам тебе номера телефонов.
— Мне нужен человек, которому я могу доверять, который не будет тянуть время, делая вид, что занят моим обучением. А ты знаешь язык превосходно. Я уже все узнал, даже не отпирайся.
Мне не хотелось соглашаться. Пусть деньги никогда и не бывают лишними, но встречаться с Алексом — работа не из легких, ведь он постоянно выводил меня из равновесия. И все же…Какая-то часть меня была им заинтригована и даже восхищена его самоуверенным образом жизни, его поведением и в особенности — его вчерашним поступком. Пожалуй, если бы не последнее, я никогда не согласилась бы.
Не дождавшись моего ответа, он улыбнулся. Что-то в этой улыбке показалось мне странным.
— Вот и хорошо. Завтра начнем. Как насчет семи? Я приду сюда, — заявил он.
— Нет. Лучше я к тебе. Не хватало ещё, чтоб вернулась Катя и придумала какую-нибудь нелепицу.
— Надо же, — ухмыльнулся он. — Почти Санта-Барбара. Может, все-таки угостишь меня чаем?
— Извини, но у меня чай закончился, — пожала я плечами.
— Понял, — ничуть не смутился он и зашагал к выходу. — Тогда до завтра.
Он ушел, а я ещё долго стояла перед дверью, пытаясь понять, каким именно образом ему удалось заставить меня согласиться на это. Быть может, гипноз?
Без четверти семь на следующий день я уже стояла перед дверью его квартиры, все ещё не понимая, как умудрилась согласиться.
Весь день я пыталась найти уважительную причину, чтоб отказаться, но так и не придумала ничего путного. Заболела, умерла, неожиданно потеряла память, — выдуманные причины не отличались здравомыслием. К тому же, это проклятое чувство благодарности по отношению к Алексу! Мне казалось почти неприличным что-то пообещать человеку, а потом проигнорировать собственные же слова.
Глубоко вздохнув, я постучалась. Ждать ответа долго не пришлось. Мне сразу же открыл двери новоявленный «ученик».
— Привет, — настроение сегодня у него было отличное. — Я боялся, ты передумаешь. Заходи.
В квартире было тихо и прибрано. Никаких блондинок.
— А где Максим? — спросила я.
— У своих друзей. И не помешает нам.
— Ясно.
Лучшим местом для обучения, на мой взгляд, была кухня. Светлая и удобная. И главное, в ней находился большой круглый стол, где можно было разложить принесенные мною книги. Пакет с ними оказался достаточно тяжел, и я не раз пожалела о своем решении взять с собой так много материала, когда с пакетом добиралась до автобуса, а потом протискивалась с ним между пассажиров.
Взяв пакет и взвесив его в руке, Алекс присвистнул.
— Надо было сказать мне, я бы забрал тебя на машине. Что тут, кирпичи?
— Нет. Аудиозаписи и книги. Первые для того, чтоб избавиться от акцента, вторые — чтобы помочь мне понять, в каких местах у тебя пробелы. Если честно, я кое-что не понимаю…Катя как-то упоминала, что ты частый гость за границей. Неужели так и не научился английскому языку?
— Для того чтобы найти красотку на ночь или заказать выпивку, мой английский просто превосходен, — без тени смущения пояснил он. — Но я собираюсь пойти работать в серьезное место. И мне нельзя допускать ошибки, которые выдадут во мне любителя.
Разложив книги на столе, я наконец села. И отметила про себя, что у кухонного стола есть ещё одно достоинство: он достаточно большой, чтобы сидеть за ним вдвоем.
— И что это за работа?
— В одной фирме, занимающейся торгами на бирже. У них появилась вакансия.
— Как называется фирма?
— «Форекс плюс», — быстро ответил он и уселся напротив. — С чего начнем, о великий гуру?
Против воли я улыбнулась. Пожалуй, чего у Алекса не отнять, так это чувство юмора. Он умел в самой обычной ситуации найти что-то забавное. Хотя в наглости ему тоже не откажешь.
Ещё накануне, размышляя о первом занятии, я как бы «на всякий случай», поскольку идти не хотела и не собиралась, составила несложный тест, чтобы выявить, в каких местах у него возникают проблемы. Я дала ему этот тест, и он довольно быстро с ним справился.
— Пожалуйста.
Проверяя, я вдруг заметила, что Алекс наблюдает за мной с легкой улыбкой. Мне это не понравилось, и я, к своему удовлетворению, нашла пару ошибок.
— Понятно. У тебя кое-какие пробелы с орфографией и пассивным слогом.
— Никогда не любил пассивность, — самодовольно прокомментировал он, откинувшись на стуле. Я предпочла не обращать внимания на это замечание и сразу же заняться делом.
К моему удивлению, Алекс оказался неплохим учеником. Несмотря на то что иногда он открыто надо мной посмеивался, схватывал информацию он на лету и не просил повторять дважды. У меня создалось впечатление, что некоторые ошибки он намеренно допускает просто из вредности. Просидев с ним целый час, я поняла, что в следующий раз нужно перейти к более сложным вещам.
— Все. Время вышло. Мне пора, — я сказала это с явным облегчением.
— Ну уж нет! Великий гуру не уйдет без чая! Или, может, кофе?
Я наотрез отказалась. Быстро собрала свои вещи и ушла, проигнорировав его желание меня подвезти.
Весь вечер меня не оставляла мысль о том, что я, пожалуй, совершила ошибку, согласившись ему помочь.
Мне не давали покоя противоречивые чувства. С одной стороны, Алекс помог мне, и теперь я должна вернуть долг и помочь ему. С другой — в его присутствии я терялась, меня охватывала странная неуверенность, какое-то смущение. И что-то постоянно меня настораживало…Да и вина перед подругой совсем измучила. В то время как Катя ухаживает за больной бабушкой, её парень собирается её бросить, а лучшая подруга в это время учит его правильному произношению! Позор!
На следующий день я решила позвонить Алексу и сообщить, что не приду сегодня. Однако не успела я набрать его номер, как позвонила Катя.
— Миррочка! — сразу же начала она. — Мне придется задержаться у бабушки! Приехали мои дальние родственники, они меня не отпускают! — тут последовало описание этих самых родственников, среди которых совершенно неожиданно оказался симпатичный четвероюродный брат. — Ах, Мирра….Он такой хорошенький, такой милый!.. Конечно, с Алексом ему не сравниться, но по крайней мере он здесь, со мной, а Алекс даже не берет трубку! Ты узнала, что случилось?
Мне пришлось бесстыдно соврать что-то, и я быстро сменила тему.
А вечером зачем-то собралась и снова поехала к своему «ученику».
Хоть я и не заикалась о деньгах, Алекс первым поднял эту тему и предложил оплачивать каждый час его обучения. Я не стала возражать, тем более денег у меня было не так много. Сумма, оставленная Маркусом на банковской карточке, уже давно канула в Лету. Ведь три года прошло!
Последующие занятия с Алексом проходили в куда более серьезной обстановке. Он старался впредь не подшучивать надо мной и выполнял все, что требовалось. Такой подход мне пришелся по душе. Поскольку днем я училась, после учебы подрабатывала, преподавая младшим классам, мне было гораздо приятнее, что мой переросток-ученик воспринимает наши занятия всерьез.
У Алекса действительно был акцент, однако не похожий на русский. Какой-то особенный, и мне никак не удавалось его распознать. В этом я ему как-то призналась и получила ответ, что, возможно, это зависит от его кочующей жизни и смешанной крови.
— Моя мать была гречанкой, отец — итальянцем. Но вырос я у бабушки в России, потому что мои родители погибли много лет назад.
— Погибли?
— Да. И мне не хотелось бы об этом вспоминать.
Я не стала настаивать, понимая, как порой трудно говорить о прошлом.
— Если ты вырос у бабушки, откуда тогда, если не секрет, все это? — я обвела взглядом хорошо обустроенную кухню, покосилась на его дорогой телефон.
— Ах это. Почему девушки всегда замечают одно и то же? — скривился он.
— Это трудно не заметить. Но для меня это не играет особой роли. Ты, хоть и не беден, довольно неприятный тип.
— Спасибо. Учту, — улыбнулся он. За наши занятия мы уже привыкли подкалывать друг друга, и это нам обоим нравилось.
— Мой отец оставил мне неплохое состояние.
— Тогда зачем тебе эта работа?
— Неплохое, но недостаточное, — пожал плечами он и посмотрел на часы. — Уже почти полдевятого. Сегодня провозились чуть дольше, а меня ещё в клубе ждут.
Я стала собираться, как вдруг услышала:
— Хочешь со мной?
Поскольку вместо ответа я покачала головой, он понял все без слов.
— Хорошо. Тогда увидимся завтра.
Мы занимались английским языком ежедневно на протяжении трех недель. И чем чаще мы встречались, тем чаще я ловила себя на абсурдной мысли: эти встречи стали доставлять мне удовольствие.
Мне нравилось общаться с Алексом. Его наглость и самоуверенность уже не вызывали во мне отторжение, хотя сами по себе эти качества никуда не делись — просто я научилась их не замечать. Более того, мне казалось, что все это напускное и на самом деле Алекс довольно неплохой парень. Он умен, воспитан, терпелив. У меня уже была возможность убедиться в его смелости, а теперь я получила подтверждение тому, что он может быть весьма приятным собеседником. Может, когда хочет, разумеется. Никто не отменил его раздражающей избалованности, но я научилась относиться к ней снисходительно.
Я с удивлением открыла, что он весьма разносторонний человек, как когда-то упоминала Катя, и очень любит противоречить. Да я сама не пушистая на этот счет, так что зачастую между нами возникали довольно горячие споры по самым разным поводам. Мы могли сойтись во мнениях относительно религии, поскольку оба имели об этом весьма интересные взгляды, но разругаться в пух и прах по поводу сорта кофе. Иногда и не замечали, как просиживали больше двух часов, а потом, когда я уходила, Алекс вручал мне деньги, причем сумму гораздо больше положенной. Я отказывалась и брала только то, что мне причиталось.
К моей маленькой гордости, Алекс избавился от своего акцента и стал почти без запинок говорить на английском. Разумеется, не имей он никаких познаний в этом, я ни за что бы не справилась за такой короткий срок. Но с самого начала речь шла только о «шлифовке» его знаний, не об обучении.
Скоро должна была приехать Катя. Её бабушке стало лучше, родственники наняли сиделку, так что подруга могла вернуться в город, тем более, у неё начиналась практика.
Я думала о её приезде со смешанным чувством. С одной стороны, была очень рада, с другой — встревожена, ведь её ожидала неприятная новость. С того самого разговора три недели назад Алекс ни разу не упомянул о Кате, словно навсегда вычеркнул её из жизни. Это очень меня задевало, но я понимала, что так, наверное, и должно быть.
Вместе с тем меня не покидало навязчивое желание, чтоб наши встречи с Алексом продолжались, и в этом я боялась признаться самой себе. Старалась не обращать внимание и всячески истребляла мысли на эту тему.
Я заметила, что стала скучать по общению с Алексом! Это меня очень удивляло, ведь сначала этот человек казался мне невозможным эгоистом и что по сути он таким и остался. Никакого чудесного превращения в хорошего парня не случилось, и столь резкая перемена моего к нему отношения была по меньшей мере странной. Я всегда отличалась постоянностью, а тут… Можно лишь предположить, что обаяние «злодея», этакая фишка Алекса, воистину всесильно!
Осознание этого особенно раздражало меня, но ещё сильнее злили мои же собственные ненормальные мысли, вроде: «А что бы Алекс сказал?» — или и того хуже: «Алексу бы это понравилось!»
Вздор! Прочь! Изыди, нечистый!
Пора было прекращать совместные занятия. Благо, они и так подходили к своему завершению, ведь я научила его всему, что знала. Однако я даже не подозревала, насколько поразит меня наш последний урок! И изменит всю мою жизнь точно так же, как когда-то появление Маркуса.
В тот вечер мы встретились чуть раньше обычного. Алекс пребывал в отличном настроении, постоянно шутил и был настолько обаятелен, что я даже согласилась — после недолгих уговоров — выпить немного вина, когда наше последнее занятие подошло к концу.
— «Тиньянелло!» — презентовал он, достав бутылку. — Великолепное вино из самых лучших виноградников Италии! Поверь, это вино стоит попробовать. К тому же, завтра у меня собеседование, и если отсутствие моего ужасного акцента придется по вкусу потенциальному боссу, обещаю, я подарю тебе ещё одну бутылку…
Говоря это, он разливал вино по бокалам, потом протянул один из них мне.
Я молча взяла бокал.
— За новый виток наших непростых с тобой отношений! — произнес он с улыбкой и взглянул на меня по-особенному, отчего я почувствовала себя цыпленком перед удавом.
Пригубив немного вина, Алекс как бы невзначай заметил:
— Знаешь, Мирра…Мы с тобой много раз болтали то об одном, то о другом, но ты никогда не рассказывала о себе, в то время как я выболтал всю свою подноготную. Несправедливо, тебе не кажется?
Его улыбка была настолько обезоруживающей, а вино крепким, что все мое внутреннее нежелание рассказывать о себе, взращенное наставлениями Маркуса, пало ниц перед этим незаметным натиском.
И с удивлением я услышала свой собственный голос:
— Мне нечего рассказывать. У меня довольно скучная жизнь.
— А кто твои родители?
— Понятия не имею, — пожала я плечами. — Я — сирота. Выросла в детском доме. И даже имени своего настоящего не знаю. Меня подбросили, словно котенка.
— Печально, — прокомментировал он, подливая мне вина. — А что было потом? Я имею в виду, после того, как ты покинула детский дом. Катя говорила, что ты была серьезна больна.
— Катя рассказывала обо мне?
Он снова расплылся в улыбке, а я вдруг почувствовала легкое головокружение.
«Больше ни глотка…Что это, черт возьми, за вино, от которого так быстро пьянеешь?»
— Да, — кивнул Алекс. — Ты же знаешь, Катя довольно болтлива.
С этим не поспоришь.
— Я была больна. Долгое время лечилась. Но потом все прошло.
— Само собой? Или подействовало чудо-лекарство?
Не сумев сдержаться, я заерзала на месте. Настойчивые вопросы настораживали.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что ты мне интересна, Мирра, — без единой запинки ответил он. — Ты стала мне интересна ещё до того, как мы познакомились. Тебя это злит?
«Что это он ещё выдумал?» — не понимала я, пытаясь привести мысли в порядок. Я даже не заметила, как Алекс вдруг оказался очень близко! Щеки мои поневоле запылали, а дыхание перехватило.
«Что он делает?» — пронеслось в голове, а уже в следующую секунду я ощутила его губы на своих губах.
Поцелуй был осторожным и очень нежным. Потом стал настойчивым и горячим.
Меня отрезвила его рука, которая пыталась проникнуть под мою блузку.
Я отстранилась.
Он вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза.
— Извини. Но я ничего не могу с собой поделать. Ты мне очень нравишься, Мирра, и я уже давно мечтал поцеловать тебя…Мирра? Почему ты так на меня смотришь? Ты побледнела, словно простыня…
Я действительно уставилась на него, причем мое лицо, наверное, исказила гримаса чрезвычайного недоверия и удивления, даже ужаса.
Алекс быстро откинулся на спинку кресла и с досадой покачал головой. В этот миг его лицо совершенно преобразилось: стало жестким, почти злым, с налетом презрительной насмешки.
«Он понял, что я поняла, — эта мысль просверлила меня с особой жестокостью. — Но это невозможно. Это неправда. Маркус был сумасшедшим».
Не говоря ни слова, я вскочила, как ужаленная, и, еле успев схватить свою сумку, бросилась вон из квартиры.
Только дома, закрыв дверь и окна, я смогла ощутить себя в безопасности.
«Маркус был сумасшедшим…сумасшедшим!»
Или нет?
Глава шестая
Мои руки тряслись, когда я доставала письмо Маркуса. Все это время я надежно хранила его в сундучке с двойным дном, будучи уверенной, что никому и в голову не придет искать там.
Письмо было распечатано — ведь я уже читала его три года назад — и теперь, прежде чем снова взглянуть на ровные строчки, выведенные рукой моего спасителя, я несколько раз глубоко вздохнула.
Я в тайне надеялась, что все прочитанное мною тогда оказалось лишь плодом воспаленного воображения. Но письмо начиналось все так же:
«Мое дорогое дитя!
Увы, если ты читаешь эти строки, значит, пришло время нам с тобой расстаться. Я как мог старался избежать такого поворота событий, несмотря на то, что всегда сознавал его неизбежность. Бережно лелея внутри надежду на то, что я способен оградить тебя ото всех ужасных последствий моего поступка — а я говорю о спасении твоей жизни — я, оттягивая момент, когда ты узнаешь истину, все же подготовился к столь важному дню. Я рад бы рассказать тебе лично, но чем больше я вмешивался в твою жизнь, тем сильнее нависала над тобой опасность быть найденной. Кем? — скорее всего, спросишь ты. Погоди, немного, мое нетерпеливое дитя, ты узнаешь об всем.
Сейчас я посвящу тебя в тайну, которая покажется бредом сумасшедшего. Но если ты так решишь, перечитай письмо ещё раз, и тогда поймешь, что все сказанное мной — чистая правда.
Ты много раз спрашивала меня, кто я, откуда появился и зачем тебя спас. Задавала сотни вопросов, отвечать на кои я считал преждевременным. И вот момент настал.
Отвечу сразу на первый.
Я — вампир, Мирра. Прежде чем ты усмехнешься над моим признанием, вспомни, мой друг, что я никогда не показывался тебе при свете солнца, никогда не звонил днем, а если и звонил, то наверняка оттуда, где была глубокая ночь. Если ты все ещё не веришь мне, вспомни, что случилось тем далеким вечером, когда ты умирала в больнице. Я дал тебе кое-что выпить — это была моя кровь — и твоя болезнь навсегда ушла в прошлое, после чего ты стала особенной…
Но я начну с начала. Чувствую, что непростительно забегаю вперед.
Итак, я — вампир, Мирра. А, значит, бессмертен. Я был обращен так давно, что уже и не помню точную дату. Мой возраст вызовет в тебе суеверный ужас. Я действительно очень стар. Ты даже не можешь себе представить насколько. Не буду говорить эту цифру — она напугает тебя ещё больше. Просто замечу, что почти все великие события, описанные в учебниках истории, прошли на моих глазах. К некоторым я имел неосторожность быть причастным, но это не так важно сейчас. Я — один из древнейших вампиров, которые существует на земле. И это стало моим проклятием, потому что я вынужден постоянно скрываться. Нет, не от людей. От себе подобных.
Объясню почему, ведь это — ключ к пониманию наших с тобой непростых отношений и моего исчезновения.
Забудь обо всех стереотипах, которыми пугают смертных голливудские фильмы, комиксы и книги. Вампиры не умеют превращаться в летучих мышей, волков и прочих представителей фауны — все это сплошные выдумки. Как и то, что мы боимся распятий, молитв и священнослужителей. Ничто из перечисленного не представляет для нас угрозы. Однако есть три основных догмата, истинность коих неопровержима и пришла из глубины веков, когда люди знали о вампирах гораздо больше, нежели сейчас, ведь они не были обмануты современной мишурой.
Эти догматы звучат так: вампиры боятся солнечного света, вампирам нужна кровь, чтобы поддерживать в себе жизнь, и чем старше становится вампир, тем большим могуществом обладает.
Когда-то я посвятил несколько десятилетий тому, чтобы выяснить истинное происхождение мне подобных. Я много путешествовал, изучал древнейшие фолианты, слушал тысячи мифов и преданий, беседовал с учеными. И в конце концов пришел к такому выводу: наша кровь всему причиной. Она обладает свойствами, делающими нас такими, какие мы есть. Мы не появились из ниоткуда. Мы — совершенно новая, побочная ветвь человеческой эволюции. Возможно — но я не могу сказать наверняка — первыми вампирами стали люди, болевшие странной, ещё неразгаданной наукой болезнью, которой дали название порфирия. Люди, страдающие этим заболеванием, избегают света, так как он причиняет им невыносимую боль и вызывает страшнейшие ожоги на коже. От света они даже могут умереть.
Я много разговаривал с больными. Они описывали свои ощущения от нахождения под солнцем, и это очень похоже на то, что испытывают вампиры, стоит им выйти на свет. Так же я узнал, что причина болезни в одном веществе, называемом «гем», которое превращается в токсин и разъедает кожу. От солнечного воздействия кожа становится все тоньше и лопается, покрываясь страшными волдырями и язвами. Если постоянно переливать больным кровь, это приносит им огромное облегчение, но даже я не знаю, правда это или нет.
Из этого я сделал вывод, что первые вампиры были когда-то людьми, пораженными этой загадочной болезнью. Поскольку в древности было так мало известно о ней, а люди испытывали суеверный страх ко всему, чего не понимали, больным приходилось скрываться днем и выходить по ночам, жить в отдалении и питаться тем, что приносит им облегчение от страданий — кровью живых существ. Так появились мы. Вампиры. На протяжении тысячелетий мы менялись, адаптировались к новому образу жизни, пока не приняли облик теперешний. У нас развились способности, намного превышающие человеческие, ведь в отличие от людей, утративших природные инстинкты под натиском комфорта и технического прогресса, мы, наоборот, их наращивали, оттачивали, доводили до совершенства. Мы стали хищниками, убийцами.
Мы изменились и обрели бессмертие. Наша кровь изменилась, весь организм. Я не могу назвать это иначе нежели эволюция.
Конечно, это все теория. Но сколько я ни пытался, я не смог найти более логичное и правдоподобное объяснение.
Итак, первые два догмата тебе должны быть понятны. Но вот третий — он самый главный. Чем старше вампир, тем он сильнее, тем большими способностями он обладает. А поскольку я очень стар, могущество, заключенное в моей крови, огромно.
Таких как я называют древнейшими. Нас осталось лишь девять. Потом идут древние. Их чуть больше. Затем старшие вампиры. Их возраст от ста до пятисот лет. В их кругах тоже есть какая-то иерархия, но я не слишком интересовался этим, хотя, знай я больше, непременно рассказал бы. После старших, как ты догадалась, идут младшие. К ним относятся все, кому меньше ста лет. Однако даже младшие вампиры обладают огромной силой по сравнению с человеком.
Древнейших, как я сказал, осталось девять, включая меня. И только четверо, насколько я знаю, пребывают в бодрствовании, остальные погружены в глубокий сон и спрятаны так далеко, что искать их — бесполезная трата времени. Но вот нас, неспящих, есть смысл искать. И нас постоянно ищут.
Дело в том, Мирра, что наша кровь, презрев тысячелетия, стала особенной. Мы — прямые потомки самых Первых Вампиров, которых уже нет на этой земле. Поэтому наша кровь — самый ценный эликсир, придающий небывалое могущество даже самому слабому вампиру, только что обращенному. Владеть этой кровью — а называют её первой или первородной — все равно что превратиться из одряхлевшего старика в могучего Голиафа. И это мечта многих вампиров. Почти всех.
Несмотря на то, что древнейших очень трудно найти, многих находят. За их кровью, даже самой разбавленной, ведется настоящая охота. Найти чистую первородную кровь сейчас практически невозможно, если только не испить её из первоисточника, то есть древнейших. Но даже кровь, разбавленная веками, ценится на вес золота.
Я знал когда-то древнейшего, которого разорвали в клочья сотни и сотни вампиров, жаждавших заполучить хоть каплю. Защищаясь, он убил несколько десятков нападавших, но одолеть всех не смог. Такие открытые нападения, правда, — большая редкость в нашем мире. Либо находятся глупцы, атакующие по одиночке, и их судьба, разумеется, ясна, либо вампиры пользуются хитростью, чтобы ослабить силу древнейшего.
Однако есть другой, менее рискованный способ.
Поскольку вампиры бессмертны, а одиночество не в силах переносить никто, рано или поздно они находят себе людей, для разных целей. Кто наблюдает за жизнью смертных и всячески защищает «своего» человека от опасностей, оставаясь в тени; кто непрошено вторгается в их жизни, делая своими спутниками. Некоторых обращают, но это случается довольно редко. Чаще всего смертные сопровождают вампиров, пока не наскучат либо пока их не убьют. Иногда смертные становятся носителями первородной крови, от самой чистой, полученной от древнейшего, до самой загрязненной, уже смешанной с кровью сотни вампиров.
Найти такого смертного носителя тоже нелегко. Обычно вампиры, ужасные собственники по природе, всячески стараются скрыть сам факт наличия в человеке первородной крови. И это понятно — кто захочет делиться своим могуществом? Найти такой «сосуд» (так иногда называют носителей) и испить из него — самый безопасный способ завладеть первородной кровью. Однако и здесь есть определенные сложности.
Вампир не сможет насильно испить такого смертного. Первородная кровь обладает удивительным свойством доставаться только тому, кто получил её с полного и осмысленного согласия носителя. Это обстоятельство чрезвычайно злит многих вампиров, ведь в этом случае не они владеют ситуацией, а смертный — он может дать испить себя, а может и передумать. Кроме того, первородная кровь защищает смертного от вампиров: его невозможно зачаровать и обманом получить кровь, его нельзя убить, так как это строжайше запрещено вампирскими законами. В толпе практически невозможно определить, кто из людей является носителем, а кто нет. Скорее всего, носитель — лишь один из тысячи, но как его найти?
Ответ напрашивается сам собой — только через вампира, отдавшего первородную кровь смертному. И ты, наверное, уже поняла, Мирра, к чему я веду.
Ты — и есть такой сосуд. Носитель самой чистой первой крови, поскольку даровал её тебе я, один из древнейших. В твоих жилах течет золото, дитя, которое спасло тебя от смерти, но которое принесет тебе ещё множество неприятностей.
Помнишь, в тот вечер, когда ты умирала на моих руках, я сказал, что выбрал из многих именно тебя? Я заглянул в твою душу, Мирра, и увидел там невинность и чистоту. Только ты могла стать моим сосудом. И я отдал тебе так много своей крови, что обладание ею сделает любого вампира равным самым древним из нас.
Кровь исцелила тебя, придала новых сил. Она защитит тебя от опасностей, но вместе с тем станет основной их причиной.
Ты наверняка спрашиваешь себя, почему я исчез из твоей жизни. Если бы я только мог, то остался бы! Но не сделал это по нескольким причинам: во-первых, так безопаснее для тебя самой; во-вторых, я слишком устал от всего. От своего существования в первую очередь.
Ты не представляешь, как тяжел груз пережитых тысячелетий. Сама кровь, кажется, застоялась в жилах. Я выбрал тебя, Мирра, решив покинуть этот бренный мир, но оставить после себя хоть что-то…Оставить жизнь. Не расстраивайся, дитя: мы обязательно увидимся, возможно, в другой, более совершенной форме. Но прежде я должен предупредить: будь осторожна! Дар, спасший тебя от смерти, может и погубить, поэтому никогда и никому — никому! — не рассказывай о нем. И будь готова к любым неожиданностям. Помни о том, что если ты решишь отдать свой дар вампиру, то станешь беззащитна перед ним, и твоя судьба будет зависеть только от его воли.
Тебе нужно ещё кое-что знать о вампирах: нас можно убить. Мы действительно бессмертны, но все же из плоти и крови, и существуют десятки способов прекратить наше существование: сжечь, отрезать голову, отравить мертвой кровью, растерзать на куски. Но чем старше вампир, тем труднее его убить. И все же есть один верный способ: вырвать сердце вампира и сжечь его в лучах солнца. Как ты понимаешь, это не так легко сделать.
Не доверяй никому, дитя. Я бы с радостью приберег этот совет, однако он необходим тебе как никогда прежде. Внимательно наблюдай за новыми людьми в твоей жизни. Учти: вампиры — мастера перевоплощения, и чем они старше, тем искуснее их мастерство. Они притворяются людьми настолько умело, что лишь искушенный взгляд сможет выделить их из толпы. Запомни и это: вампиры появляются только с заходом солнца. Их прикосновения холодны. Их обаяние велико. Смотри в глаза, Мирра: ты никогда не увидишь в них своего отражения…»
На этом месте я оторвалась от письма и глубоко вздохнула. Потом снова принялась за чтение: «Вот и настал момент нашего прощания. Я рассказал тебе все, что знаю. Прости меня, дитя, за то, что я вовлек тебя в эту ужасную паутину. Но я был обязан посвятить тебя в эту тайну, чтоб ты смогла защитить себя в мое отсутствие. Увидимся ли мы снова? Я не знаю. Но ты всегда помни: ты — моё чудо, моя возлюбленная дочь, и я ни разу не сожалел о той минуте, когда спас тебя от смерти. Ибо ты есть продолжение меня.
Я люблю тебя, дитя»
Так заканчивалось его письмо. Я снова почувствовала, как к горлу подступают слезы.
Маркус. Моя единственная семья. Я обязана ему всем, что имею, и самым главным — жизнью. Но не сошел ли он с ума? Просит меня поверить в легенды о вампирах? Разве это не бред?
Собственно, чему я удивляюсь? Маркус, такой таинственный, такой странный. Мог ли он быть кем-то иным, нежели тысячелетним бессмертным существом? А его кровь? Могло ли что-нибудь, кроме неё, спасти от неминуемой смерти?
Зачем удивляться? Ведь я всегда знала, что все написанное в письме — правда. Но на душе так скверно, так горько, ведь письмо объясняло многое…
В частности то, почему сегодня я не увидела в глазах Алекса своего отражения.
Глава седьмая
Я провела ночь без сна, прислушиваясь к каждому шороху. Теперь я больше не чувствовала себя в безопасности. Но я не испытывала страха или ужаса. Только огромную тоску.
Маркус исчез. Катя уехала. А Алекс…Я даже не знала теперь, кто такой Алекс.
Только сейчас я поняла, что влюбилась в него. Наконец, когда в душе зародились сомнения, я могла позволить себе в этом признаться.
Утром, едва дождавшись начала рабочего дня, я помчалась по адресу, который нашла в интернете. В фирму «Форекс плюс».
Меня встретила сонная, а потому злая секретарша.
— Что вам угодно? — сухо поинтересовалась она.
— Я ищу одного человека, — начала выдумывать я. — Это мой друг, мы случайно встретились после долгого расставания. Но я потеряла его номер телефона и теперь не могу связаться с ним, однако он упоминал, что приходил сюда на собеседование совсем недавно. Его зовут Алекс…
Боже, я даже не знаю его фамилии!
— Вы его помните? — с робкой надеждой спросила я.
— Девушка, — с расстановкой ответила злая представительница фирмы. — У нас уже два года не было вакансий и вряд ли появятся.
— Вы уверены? Возможно, вы забыли? Он такой…очень красивый, высокий.
— Если он действительно такой красивый и высокий, я бы обязательно его запомнила, — отпарировала та. — Но я была в отгулах три дня.
— Наверное, он приходил как раз в это время.
Долгие уговоры не помогли убедить фурию впустить меня в кабинет начальника, но мне повезло: дверь открылась сама, и из кабинета вышел господин в галстуке. Удивительно, какая метаморфоза случилась с секретаршей, ведь она в миг превратилась из злой тетки в улыбающуюся фею!
Я сразу же бросилась к начальнику, слезно рассказала историю про утерянный номер телефона и закидала его вопросами. Ответы следовали неохотно и завершились гневным криком: «Что за допрос, черт возьми! Не знаю, не видел и не слышал ни про какого Алекса!»
Эти слова растоптали во мне последние ростки надежды на то, что Маркус ошибся. Словно сомнамбула, я бродила по городу, не глядя на прохожих, не видя яркое июньское солнце над головой и не слыша шум улиц. В толпе я надеялась заметить знакомое бледное лицо своего приемного отца, который бы, несомненно, сказал, что делать, но увы — вокруг лишь чужие озабоченные жизнью лица.
Пребывая в мыслях, я уселась на скамью в парке и вдруг удивилась тому, что на город опустилось тяжелое покрывало сумерек. Как быстро прошло время! Только тогда я очнулась, почувствовала голод и страх, причем второе было намного сильнее. И мне стоило бояться: несмотря на белые ночи, это все-таки ночи. Время для разгула таких, как Алекс. Я все ещё не решалась назвать его этим словом…
— Я тот, кем я являюсь, и этого не исправить, — прозвучало совсем рядом.
Я сразу же поняла, кому принадлежит этот голос, и, сильно вздрогнув, отпрянула на край скамьи, ведь на другом конце сидел как ни в чем не бывало Алекс.
Он показался мне красив, как никогда раньше! Наверное потому, что теперь я видела в нем не обычного молодого человека, а опасного хищника, сбросившего с себя маску любезности. А опасность всегда придает особый шарм.
— Ты читаешь мысли? — ошарашено пробормотала я, оглядываясь по сторонам в поисках прохожих, на тот случай, если придется убегать.
— Иногда улавливаю нечто, похожее на мысли, — улыбнулся он лениво.
— Как ты узнал, где я?
— Даже днем у меня есть свои глаза и уши. Слышал, что ты ходила в «Форекс плюс». Пустая трата времени.
Вот он и сам подтвердил мои опасения. Маркус не ошибся.
— Я знаю, кто ты такой.
— Я уже понял, — досадливо поморщился он. — К сожалению, это не входило в мои планы. Что меня выдало, если не секрет?
— Твои глаза. В них не было моего отражения.
— Какая мелочь. А я-то опасался, ты почувствуешь, как холодна моя кожа. Я даже специально досуха выцедил одного бедолагу, чтоб стать более…живым.
Услышав это, я непроизвольно закрыла лицо руками. Потом глубоко вздохнула, отняла руки и со всей смелостью, на которую была способна, взглянула на своего собеседника.
Алекс смотрел на меня с любопытством, однако его глаза были холодны, как лед, и безжизненны, как бездна. Совсем как у Маркуса.
— Не думал, что ты такая чувствительная.
— Просто твои слова ещё раз доказали, что это правда.
«Маркус был прав. Но что известно Алексу о нем? И известно ли вообще?»
Мне в голову пришла безумная мысль, что, возможно, Алекс знает, где находится мой спаситель. Но я тут же разозлилась на саму себя за это: меня ведь предупреждали. Нельзя никому верить.
— Ты упоминал про свой план… — осторожно заговорила я и снова оглянулась. Как назло, парк опустел. Все спешили домой.
— План? Он был до невозможности прост: влюбить тебя в себя, соблазнить, а потом получить то, что мне нужно.
«И это ему почти удалось».
— Тогда зачем с самого начала надо было быть таким мерзавцем?
— Видишь ли, Мирра, — улыбнулся он, глядя в пространство. — Я хорошо знаю женщин. Да, им нравятся хорошие мужчины. Но в сто крат больше их привлекают плохие. Они любят, когда злодеи любят их. Ничто не тешит женское тщеславие больше, нежели осознание своей исключительности, того, что они стали причиной превращения злодея во влюбленного героя. Ты ведь сама почти попалась, разве нет?
Меня разозлили эти насмешливые нотки, потому что Алекс был стопроцентно прав.
— К тому же, окажись я слишком хорошим, это выглядело бы наигранно и вызвало бы подозрения, ведь я ещё тот засранец. Я не знал, насколько ты осведомлена о нас, но вижу, Маркус посвятил тебя во многие тайны. За это тебя следовало бы убить.
Угрозу я пропустила мимо ушей, так как услышала имя своего приемного отца. Алексу известно о Маркусе?
— Маркус намного сильнее, так что разорвет тебя на куски, стоит тебе ко мне приблизиться! — бессовестно соврала я.
На лице собеседника не дрогнул ни один мускул. Губы растянулись в ухмылке.
— Маркус исчез, и никто не знает, где он, даже ты. Я долго наблюдал за тобой, прежде чем начать действовать…с черного входа, так сказать.
— Имеешь в виду мою подругу, — с горечью констатировала я, представив, как расстроится Катя, когда Алекс — а это неизбежно — её бросит, ведь она в него по уши влюблена! И все же это лучше, чем быть подружкой вампира, даже не подозревая об этом!
Но что делать мне?
Я опять стала озираться по сторонам, лихорадочно соображая, куда бежать. Алекса это явно веселило. И только тут я вспомнила, о чем писал Маркус: первородная кровь не может быть испита насильно. И вообще, откуда Алекс знает, что кровь во мне? Он за мной наблюдал, по его же словам, но что, если он до сих пор не уверен?
Возможно, сыграть в дурочку ещё не поздно?
— И что тебе нужно от меня? — спросила я самым непонимающим и запуганным голосом.
— Ты сама знаешь.
— Нет, не знаю. Ты хочешь убить меня?
— Не пытайся запудрить мне мозги, Мирра, — в его голосе засквозила угроза. — Мне нужна твоя кровь. Первородная кровь.
— Первородная кровь? — я притворилась удивленной. — Маркус что-то такое рассказывал, но во мне её нет.
— Ты лжешь. Она в твоих венах.
— С чего ты взял?
Он вздохнул лениво. Или это было подобие вздоха?
— Я проверил, разумеется. Помнишь твое чудесное спасение от грабителя? Это был вампир. Я обратил его накануне с единственной целью: чтоб он укусил тебя. Это случилось, и твоя кровь отравила его. Он мертв уже, бедняга. Хотя я все равно намеревался убить его.
— Так это ты подстроил? — от возмущения я даже привстала. — Ты — настоящий козел!
— Зачем обижать этих животных? — пожал он плечами. — Я, как говорится, поймал сразу двух зайцев: убедился, что в тебе есть первородная кровь, и выставил себя героем. Неплохо, правда?
— А если бы во мне не было этой крови?!
— Тогда, вероятнее всего, ты уже была бы мертва. Но кровь в тебе, Мирра. И она мне нужна.
Я покачала головой, хотя мне стало очень страшно.
— Нет. Я ни за что не отдам тебе её!
Глаза Алекса сузились, выдавая его раздражение, но внешне он остался невозмутим. Очевидно, он ожидал такого ответа.
Прямо над нашими головами резко зажегся фонарь.
В свете фонаря Алекс предстал передо мной совершенно изменившимся: серьезным и жестоким, неподвижным и опасным, словно хищник, затаившийся в траве перед прыжком. В нем не осталось ни капли вчерашнего обаяния. Он стал самим собой. Убийцей.
И словно в подтверждение моих мыслей он прочеканил:
— Тогда я буду убивать людей, Мирра. Безжалостно. Медленно. Их смерти будут на твоей совести. Я очень долго искал шанс найти первородную кровь. Я очень долго ждал. И теперь мое терпение на исходе. Если я не получу то, что мне нужно, я буду в гневе. А в гневе я теряю остатки благоразумия. Я даю тебе три дня, чтобы все обдумать. Это большее, на что ты можешь рассчитывать. Когда срок выйдет, я снова появлюсь. И потребую ответа. Знай, в случае твоего отказа за каждый день просрочки я буду убивать близких тебе людей: сначала подругу, потом всех знакомых, а когда их не останется, приступлю даже к тем, с кем ты перебросишься парой слов. Ты все поняла?
— Ты не посмеешь!
— А ты рискни. Я не шучу, Мирра. Мне нужна первородная кровь — и я получу её, рано или поздно. Теперь все в твоих руках. Время пошло.
С этими словами он поднялся и как ни в чем не бывало зашагал прочь. Потом обернулся и, чуть усмехнувшись, указал на руку, туда, где обычно носят часы.
Тик-так. Тик-так.
Глава восьмая
Многие говорят, не так-то просто принять перемены в своей жизни, особенно столь кардинальные. Это можно было бы посчитать правдой, если бы речь шла не обо мне. Но я, Мирра Талева, подброшенный в этот мир ребенок с вымышленным именем, всегда подозревала, что жизнь вокруг полна неизведанного, и мне хотелось постичь эти тайны. Поэтому я с должным смирением приняла этот потрясающий и безумный факт: вампиры существуют. Разве могли они не существовать? То, что я про них никогда не слышала до появления в моей палате Маркуса, и то, что после его исчезновения я не смогла найти ни единого намека на их существование, ничего не означало.
Мне стало намного легче, когда я получила доказательство того, что этот мир намного интереснее, чем представляется нормальным людям. В нем столько загадок, столько тайн, противоречий и даже волшебства, что постигать суть этих явлений не есть ли самое увлекательное занятие?
Ходить на работу изо дня в день, делать никому не нужные отчеты, совершать однообразные действия, выслушивать жалобы родственников и пытаться исправить глупости детей — не это ли сумасшествие? Не сумасшествие ли жертвовать своими мечтами только потому, что так принято у «нормальных» людей: учиться, работать, жениться?
Как утомительно и как скучно!
Вампиры существуют. Спасибо тебе, Господи, за то, что этот мир стал намного интереснее, чем был!
Узнав правду, я не стала падать в обморок или жаловаться на то, что была втянута теперь в малоприятную историю. Я успокоилась, словно с плеч свалился огромный камень, на котором была наклеена этикетка «скучная повседневная жизнь».
Теперь я знала, что изменилась. Изменилось все.
Разумеется, мне было страшно. Алекс не шутил, когда говорил об убийствах. Он мог осуществить угрозу, не получив желаемое. Но я не собиралась отдавать ему то, что приняла в дар от Маркуса — первородную кровь. Мне нужно было найти выход.
Это был тот самый долгожданный вызов. Больше не было надобности свешиваться вниз над рекой, чтобы вернуть себе вкус жизни: опасность уже придала этому блюду самый яркий вкус.
«Справишься ли ты, Мирра?» — теперь это был главный вопрос.
Утром я позвонила на работу и сообщила — без каких бы то ни было угрызений — что заболела. Сессию я закрыла, так что могла не волноваться об учебе. Потом связалась с Катей и убедилась, что она все ещё в деревне. Отлично. Таким образом она была защищена от Алекса. Я также узнала у неё, где можно найти Максима. Мне нужно было с ним поговорить: теперь у нас найдется общая тема.
Он работал в одной страховой фирме, куда я тут же направилась с твердым решением увидеться. В фойе меня остановили охранники, поэтому я наврала с три короба, что хочу заключить страховой контракт на весьма внушительную сумму и что мне нужно встретиться именно с «моим» агентом, то есть Максимом. Поверили они мне или нет, но с секретарем все же связались.
Я стала ждать. Максим появился через минуты три и, как только увидел меня, побледнел. Очевидно, такая встреча его встревожила, однако он тут же взял себя в руки и принял беззаботный вид.
— Мирра? Что ты тут делаешь?
— Мне нужно поговорить с тобой.
— О чем?
— Об Алексе и о том, кто он на самом деле, — без прикрас и увиливаний сообщила я, на что Максим, покосившись в сторону охранников, взял меня за руку и отвел на улицу.
Убедившись, что рядом нет чужих ушей, он с притворной улыбкой спросил:
— А что тебя интересует? Он неплохой парень.
— Прекрати притворяться. В тот раз, когда я была у вас, ты хотел предупредить меня…О чем?
— Предупредить? Нет. Тебе показалось.
— Не ври мне. Ты предостерегал меня. От него, не так ли?
— Мирра, я не понимаю, о чем ты говоришь. И мне нужно идти работать, так что, если ты не против…
— Я против! — я схватила его за рукав, не давая уйти. — Если ты сделаешь ещё хоть шаг, я закричу на всю улицу! И я не уйду отсюда, пока не услышу правду!
Маска беззаботности на лице Максима исчезла. В глазах появился страх.
— Хорошо. Но, Мирра, если он узнает…
— То что? Убьет тебя?
Максим долго обдумывал, прежде чем снова открыть рот.
— Что тебе известно?
Я отпустила его и честно призналась:
— Я знаю, кто он. Ты ведь тоже всегда это знал?
— Да. Но только потому, что он сам мне сказал. Он появился на пороге квартиры четыре месяца назад. Если бы только меня не оказалось дома! Я ведь в тот день хотел пойти в спортзал, но плохо себя почувствовал. И вот появляется он, расспрашивает про мою квартиру и говорит, что будет тут жить… Я послал его куда подальше, чем его очень рассердил, — Максим сглотнул и нервным движением поправил галстук, — и тогда он ворвался ко мне и едва не убил…Мне показалось, что все это сон, ведь я даже не смог шевельнуться в его тисках, и это притом, что я довольно-таки крепкий парень! Он сразу сказал, кто он, что ему нужна моя квартира для отвода глаз, что он убьет меня, если я попытаюсь сбежать или рассказать кому-нибудь…
— А ты пытался?
— Один раз. Я сбежал и пошел в полицию. Но меня высмеяли и отправили домой. Не успел я выйти на улицу из участка, как появился Алекс и сказал, что за ещё одну такую же попытку он меня убьет…Он не шутил, и мне пришлось смириться с положением вещей…Черт побери, Мирра, да он же вампир! Кто я такой, чтобы связываться с ним? Он обещал оставить меня в живых, если я сделаю все правильно.
— Что сделаешь?
— Найду одну девушку. Катю. И познакомлю их. Буду делать вид, что мы лучшие друзья и что он — самый обычный человек…Но что я говорю? Он же убьет меня, если узнает об этом!
На лбу Максима появилась испарина, хотя на улице было прохладно. Очевидно, ему было очень страшно.
— Это все, что ты знаешь?
— Да, черт тебя дери! — огрызнулся он. Его сдержанной вежливости как не бывало. — Мирра, ты лучше уходи! А вообще — уезжай подальше от него! И не вздумай больше приходить сюда!
Он не дал мне возразить и быстро ушел. Я не стала догонять его.
Скорее всего, так и случилось: в один прекрасный день в его дверь постучались, и он стал пленником вампира. Единственное, что осталось для меня загадкой, так это его нежелание бороться. Или я настолько недооценивала возможности Алекса, ведь я ровным счетом ничего про него не знала? Быть может, не просто нужно опасаться его, а быть в неописуемом ужасе? Сколько ему лет? Он «младший» или «старший» вампир? Или древний? Хотя нет. Зачем тогда ему первородная кровь. Откуда он узнал обо мне? Неужели он и вправду выслеживал Маркуса, наблюдал за ним, а потом, дождавшись момента, когда он исчезнет, добрался до меня?
Но Маркус пропал три года назад. Почему же Алекс не появился раньше? И как мне теперь быть?
Никто не мог помочь в данной ситуации. Полиция? Меня высмеют также, как Максима. Попросить помощи у кого-нибудь означало подвергнуть опасности невинных людей. Тогда как же поступить?
Немного подумав, я направилась в интернет-кафе и там, уменьшив размер шрифта до восьми пунктов, чтоб никто из случайно шатавшихся за спиной не смог прочитать, принялась искать информацию про вампиров и по кусочкам складывать её в единое целое. У меня было одно большое преимущество: я могла действовать днем, в то время как Алекс… Хотя кто знает? Что если в этот самый момент он наблюдал за мной с соседнего столика с таинственным перстнем на пальце, защищавшим его от света солнца, как в одном сериале про вампиров?
Чтобы успокоить разыгравшееся воображение, я оглянулась и, убедившись в отсутствии знакомого лица, вернулась к прерванному занятию. Чего только не писали на сайтах!
Некоторые уверяли, что вампиры могут превращаться в любую тварь, другие писали об их способности летать, третьи поклонялись им, как богам. Из всей этой разрозненной и необоснованной информации я поняла только одно: никто не имеет о них ни малейшего представления. Всего лишь домыслы, догадки, предположения. Да и зачем нужно все это, когда у меня самой имеется письмо, написанное рукой древнейшего на земле вампира?
Я даже усмехнулась, представив лица авторов статей, узнай они про это.
Однако меня недолго забавлял этот факт. Маркус рассказал о вампирах, о том, что их можно убить, но, ради бога, как я могу это сделать? Какой силой надо обладать, чтобы суметь вырвать из груди Алекса сердце и уничтожить его?
Представив эту картину, мне стало не по себе. Ни один смертный не способен на это. И что же мне остается? Отдать ему кровь?
Однако я сразу же отказалась от этой идеи. Маркус доверил мне бесценный дар, который нельзя было отдавать кому попало без веской причины. И уж тем более не стоило отдавать кровь тому, кто использовал шантаж. Также Маркус предупреждал, что как только я отдам первородную кровь вампиру, я стану беззащитна для него. И не было никакой уверенности, что Алекс оставит мне жизнь после того, как получит желаемое. Оказалось, я совсем не знаю его. Ещё два дня назад я полагала, что почти влюблена. Не было уверенности и в том, что, обретя могущество первородной крови, Алекс не помчится убивать всех подряд.
Была ещё одна причина: мое собственное упрямство. Алекс использовал Катю, чтобы подобраться ко мне, использовал меня, обманывал, очаровывал, так что, решила я, чем сильнее он захочет получить мою кровь, тем упорнее я буду ему в этом отказывать. Он не запугает меня!
Тем не менее все оставшееся время меня не покидало беспокойство. Я полагала, что самый разумное — это договориться с ним, но, впрочем, испытывала изрядные сомнения в том, станет ли он меня слушать.
Когда подошел срок, я вернулась в тот же парк, где мы беседовали три дня назад, села на ту же скамью. Я не знала, как он найдет меня, но скорее всего он это умеет. Руку дать на отсечение, он наблюдал за мной постоянно.
Едва зашло солнце, я увидела высокую фигуру, лениво шагавшую ко мне. В этот раз он не стал пугать меня своим внезапным появлением — и это, возможно, была предпосылка нашего с ним будущего компромисса.
Однако я грубо ошиблась.
Он подошел ко мне и присел рядом. На нем была стильная кожаная крутка, джинсы и очки. Обычный городской щеголь, привлекающий внимание исключительно своим чувством стиля и сексапильностью. Никто не увидел бы в нем ночного убийцу.
— Итак, — сказал он, взглянув на меня. Поскольку он был в темных очках, я не могла определить по его глазам, в каком он пребывал расположении духа, но, кажется, в изгибе губ чувствовалось нетерпение. — Ты решила?
Можно подумать, он дал мне право выбора.
— Послушай, Алекс, — начала я, не сумев избавиться от нервных ноток. — Я не могу отдать тебе кровь, потому что Маркус взял с меня клятву не делать этого. Я не могу нарушить её. Давай поступим так: ты поможешь мне найти Маркуса, а я попрошу у него разрешения отдать кровь тебе…В конце концов, она мне совершенно не нужна. Но поскольку она принадлежит не мне, я не могу распоряжаться ею по собственному желанию… — я несла какой-то бред, пытаясь уговорить его, и он выслушал меня молча. Не сделал ни единого движения, и мне вдруг почудилось, будто он окаменел — так он был неподвижен. В этом я уловила что-то знакомое: Маркус тоже становился совершенно неподвижным, когда задумывался. Значит, Алексу немало лет.
Какое-то время он молчал. Потом взял меня за руку.
— Пойдем.
В его голосе послышалась холодная угроза.
Он повел меня по парку. Уже темнело, зажглись фонари, и, несмотря на ещё детское время, вокруг было совсем мало людей.
— Куда ты меня тащишь? — спросила я, пытаясь вырваться. Но это было совершенно невозможным: железные тиски. Я поняла, о чем говорил Максим! На нас оглядывались прохожие, но просить их о помощи представлялось мне бессмысленным, если, конечно, я не хотела увидеть их трупы.
Хотя, с другой стороны, станет ли Алекс нападать в людном месте? Насколько я знала, вампиры предпочитают сохранять свое существование в тайне, и вряд ли мой конвоир стал бы убивать всех подряд в этом парке.
Я уже готова была закричат, но передумала, когда Алекс резко замер. Он смотрел куда-то в даль, в растелившиеся перед ним просторы города, и сосредоточенно слушал. Потом его губы скривились в легкой усмешке.
— Стой здесь. Я сейчас вернусь.
И он исчез. Так быстро, что я даже не успела заметить. Это меня ошеломило, но и озадачило: неужели он не боялся, что я убегу? Если он так спокойно оставляет меня одну, совершенно не опасаясь побега, значит ли это, что я просто не смогу убежать?
Я простояла на месте секунд тридцать. Потом сорвалась с места и побежала куда глаза глядят. В парке гуляли люди, в основном, молодежь, но ни мне, ни им не было никакого дела друг до друга. Добежав до ворот, я вышла и почти остолбенела: Алекс уже ждал меня там. Он протянул мне руку, проигнорировав попытку бегства, как бы сказав этим: «Мне все равно, куда ты убежишь. Я найду тебя».
— Пойдем, — он указал на свою машину, припаркованную на стоянке. — Садись.
— Я не сяду, пока ты не объяснишь, в чем дело! — я снова попыталась вырваться, но тщетно. — Если ты не отпустишь меня, я закричу!
— И тогда мне придется силой запихнуть тебя в машину, — холодно пригрозил он.
— Люди увидят. И вызовут полицию!
— Им наплевать. А если и вызовут, наплевать мне: к тому времени ни меня, ни тебя здесь уже не будет. А того, кто вызвал полицию, я потом убью, когда немного освобожусь.
Он сказал это так обыденно, что я поняла: он выполнит свою угрозу, если я ослушаюсь. Поэтому я нехотя села.
Надо же, как много изменилось с того времени, когда я в последний раз садилась в его машину! Тогда Алекс отвозил меня домой после очередного урока, был обходителен и любезен, и я полагала, что он — мой друг. А сейчас я опасалась даже посмотреть на него.
Он включил зажигание, и «Вайпер» легко заскользил по улицам Петербурга. Если где-то встречались пробки, Алекс сворачивал на другую улицу, объезжал или обгонял, совершенно не заботясь о своих коллегах. Реакция у него была отменная, так что надо мной не нависла угроза умереть в автокатастрофе. Впрочем, никогда не знаешь, что лучше: автокатастрофа или вампир на соседнем сиденье.
Мы проехали к Выборгский район, в один из самых неблагополучных и криминальных в городе, чьей особенностью было отсутствие ламп в фонарях, так что бродить по улицам без сопровождения я не решилась бы здесь никогда. Особенно на окраине.
Выйдя из машины, Алекс снова замер, прислушиваясь к чему-то и вглядываясь в загустевшие сумерки, потом указал на старый пятиэтажный дом.
— Идем туда, — он взял меня за руку, но я не сдвинулась с места. Меня охватил жуткий страх. Впервые он был настолько осознанным.
— Ты хочешь убить меня?
Алекс посмотрел на меня и снял очки. В его ярких глазах засверкали искорки жалости.
— Похоже, когда люди боятся, они совершенно теряют способность мыслить, — прокомментировал он сухо. — Если бы я хотел убить тебя, давно бы убил. Но я не могу — мне нужно кое-что другое. А теперь иди со мной.
Он повел меня к дому, а я плелась, словно бездушная кукла. Мне стало очень страшно, но я попыталась взять себя в руки и привести мысли в порядок. Итак…Итак…
Алекс не собирался убивать меня. Если бы хотел, давно бы убил. Ему нужна моя кровь. А получить её он может только, если я дам согласие. Значит, я могу быть спокойна за свою жизнь.
Но зачем мы здесь?
«Соображай, Мирра, трусишка, — рассердилась я на себя. — А ещё утром ты была уверена, что ему не запугать тебя».
Мы беспрепятственно вошли в подъезд, так как домофон был сломан, стали подниматься по лестнице. Потом Алекс с легкостью открыл чердак — кто ж их на Руси запирает? — и мы оказались на крыше.
Здесь ветер бил в лицо намного сильнее, но был по-летнему приятным и прохладным. Улицу и переулки было лучше видно. Именно поэтому, как я поняла позже, Алекс и привел меня сюда. Бежать некуда и бесполезно. Наверное, вампир мог запросто спрыгнуть с крыши пятиэтажного дома и даже не запылить ботинки.
Он подвел меня к краю крыши и усмехнулся, когда я с перепугу схватилась за выступ.
— Я не собираюсь сбрасывать тебя вниз. Смотри вон туда.
Он указал на переулок, погруженный, несмотря на достаточно светлые ночи в этот период, в густую синюю пелену сумерек. Там кто-то был. Двое или трое.
— Их трое, — услышала я рядом с ухом. — Вампиры. Новички. Именно поэтому я так ясно услышал их мысли. Они стоят здесь уже около получаса, поджидают случайную жертву, но пока не решаются напасть.
— Почему?
— Ещё не осмеливаются. Им не хватает ловкости. Новообращенные не умеют убивать тихо и незаметно, поэтому им приходится долго готовиться к нападению.
— Ты тоже когда-то таким был? — спросила я.
— Разумеется. Но у меня был хороший учитель, — его тон стал крепче стали. — И это был очень давно, Мирра. А теперь смотри…Видишь, недалеко от вампиров целующуюся парочку? Это их сегодняшний ужин. Они уже спланировали, как и когда напасть. Один схватит девчонку, двое других — парня. И все будет кончено.
— Откуда ты знаешь?
— Опять же: новички не умеют прятать свои мысли. Словно читаешь книгу.
— Ты поможешь им? Я имею в виду эту пару, — с надеждой спросила я. Наивная.
— Я? Помочь? — он расхохотался. — Мирра, ты, кажется, все время забываешь, с кем имеешь дело! С какой стати мне помогать этим людям, в то время как я убил их уже сотни? Я не стану этого делать. Но ты в силах им помочь.
— Как?
— Отдай мне свою кровь. Согласись. И тогда я, так и быть, оставлю этим смертным жизни.
— Ты не можешь требовать этого! — я сильнее обхватила руками выступ. Что, если мне закричать? Тогда эти двое услышат, а вампиры, возможно, не нападут.
— Не вздумай кричать, — Алекс, кажется, снова прочитал мои мысли. — Иначе мне придется убить их всех.
— Но как же так… — выдохнула я беспомощно. — Ты требуешь отдать первородную кровь за жизни этих людей?
— Да. Если ты хочешь их спасти.
— Хочу.
— Тогда отдай мне кровь, Мирра, — я даже не заметила, как Алекс ко мне приблизился. Он стоял за спиной, положив руки мне на плечи. Его губы оказались рядом с моим ухом, и он вкрадчиво принялся шептать мне:
— Отдай кровь. И ты спасешь их. Клянусь, я не трону тебя потом.
— Зачем она нужна тебе?
— У меня есть причины.
Я почувствовала мелкую дрожь в теле, вызванную как страхом, так и близостью вампира. Закрыла глаза, глубоко вздохнула, а, когда снова посмотрела вниз, уже знала ответ:
— Нет. Если я это сделаю, то предам Маркуса. Предам его доверие. Я не отдам её тебе, даже ради спасения этих людей.
Руки сжали мои плечи сильнее. Так сильно, что мне стало больно, однако прежде чем я успела воскликнуть, Алекс исчез. Я услышала только странный шум, вроде быстро промчавшегося ветра, а потом тишина.
Оглянувшись, я поняла, что одна на крыше. Куда он подевался?
Ответ нашелся сам, стоило посмотреть в сторону притаившихся в засаде вампиров. Алекс стоял прямо под фонарем, ни капли не опасаясь быть замеченным влюбленной парой. Его присутствие вызвало переполох среди молодых вампиров: интуитивно они поняли, что не стоит путаться под ногами у более сильного представителя себе подобных, поэтому они скорее скрылись от греха подальше.
Я вздохнула, когда это произошло. Теперь, по крайней мере, на моих руках не останется чужой крови. Но…Алекс. Куда он идет?!
Он проделал все при свете фонаря, намеренно, чтоб я ничего не пропустила. Влюбленные сами подошли к нему, словно сомнамбулы, и, скорее всего, Алекс загипнотизировал их или зачаровал — я не знала, как это называется. Он обнял девушку, почти ласково, укусил её в шею, отчего она негромко вскрикнула, стал медленно, наслаждаясь, пить её кровь, а я смотрела на это во все глаза, с раскаянием понимая, что это не настолько ужасно, почти таинственно.
И вдруг девушка начала вырываться и кричать. Её молодой человек стоял рядом и не мог двинуться с места, но на его лице отражались все охватившие его в этот момент чувства: страх, отчаяние, недоверие. Он понимал, что происходит, но не мог противостоять воле вампира.
А девушка все кричала. Так громко, что зажегся свет в некоторых домах. Уже через секунду послышался хруст костей — несмотря на то, что я была в отдалении, этот звук, казалось, раздался рядом с ухом — и девушка обмякла в руках Алекса. То же самое вампир проделал и с молодым человеком: свернул ему шею, вот только кровь пить не стал. Времени на это не было. Из окон стали высовываться чьи-то головы.
Больше не в силах смотреть на это, я закрыла руками лицо и, отвернувшись, спряталась за выступом.
«Он намеренно сделал это, — мысли мои разбегались. — Сначала заворожил её, а потом привел в чувство, чтоб разительней была перемена…Намеренно заставил её кричать и страдать, чтоб моя вина за их смерти оказалась сильнее…»
Послышались голоса. Наверное сейчас приедет полиция. Мне нельзя было спускаться. Придется подождать, пока все стихнет.
Однако все стихло гораздо раньше. И это меня насторожило. Я осторожно выглянула из-за выступа и ничего не увидела: ни выбежавших на улицу людей, ни полиции, — вообще никого. Но что удивило меня ещё больше, так это отсутствие тел там, где они должны были быть.
— Мне придется ещё повозиться с телами, чтобы от них избавиться, — раздался голос, и я вздрогнула.
Алекс как ни в чем не бывало стоял рядом и смотрел на меня спокойно.
— Зачем… — прошептала я пораженно. — Зачем ты убил их?
— Они все равно были бы мертвы. Их прикончили бы те вампиры. Но теперь вина за их смерти на твоих плечах, Мирра.
— Неправда! — выкрикнула я. — Я не хотела этого!
— Тогда нужно было согласиться, — он подошел и взял меня за руку. Я была настолько ошеломлена случившимся, что не подумала сопротивляться. Да и к чему? Только заметила мельком, что рука Алекса стала намного теплее, чем раньше.
— Пойдем. Я отвезу тебя домой.
— Словно были на свидании, — горько сказала я и, снова притворившись бездушной куклой, позволила себя увезти.
Пока мы ехали в машине, я молчала. Остановившись перед моим подъездом, Алекс вышел.
— Я провожу тебя до дверей. Не хочу, чтобы что-нибудь или кто-нибудь помешал получить то, что мне нужно, — прокомментировал он.
Но я возразила:
— Сама дойду! — и, хлопнув дверцею, помчалась домой.
— Завтра мы снова увидимся, — послышалось вслед. — Как только зайдет солнце. И мы снова поедем на свидание!
Смех, рев машины и наконец тишина.
Оказавшись дома, я ещё долго не включала свет. Мне чудилось, что, сделай я это, повсюду увижу кровь.
Глава девятая
Я уснула только под утро и проспала почти до обеда. Сон избавил меня от чувства вины, но стоило открыть глаза, и я сразу же вспомнила события прошлой ночи. Это было ужасно.
Несмотря на то, что участь двух влюбленных была предрешена — если бы их не убил Алекс, то убили бы те молодые вампиры — я все равно не могла отделаться от мерзкого ощущения, что это моя вина. Мой мучитель этого и добивался. А что он задумает сегодня?
Маркус, где же ты пропадаешь?
Мне придется во всем разбираться самой. Вот только бы знать как! Алекс не отступит. Но, видит Бог, я тоже не отступлю. У меня достаточно причин, чтобы не поддаться на угрозы или уговоры вампира.
И это тупик. Что, если сегодня ночью он снова убьет кого-нибудь? И так будет продолжаться до тех пор, пока я не уступлю?
Я привела себя в порядок, схватила сумку и вышла на улицу. На автобусе доехала до страховой фирмы, где работал Максим. Мне нужно было поговорить с ним.
Вот он вышел покурить. Увидел меня и изменился в лице, хотел нырнуть обратно в контору, но я успела поймать его за руку.
— Что тебе нужно? — едва не завопил он. — Я же сказал не приходить снова!
— Мне нужна твоя помощь!
— Я же говорил, что он убьет меня, если узнает!
Он вырвался, но я снова крепко вцепилась в его куртку.
— Максим, умоляю. Я в ловушке, как и ты. Мы можем помочь друг другу!
Он отрицательно покачал головой.
— Это слишком рискованно. Лучше делай так, как он того хочет. И когда ему надоест, он уйдет, и мы освободимся.
— А тебе не приходила в голову мысль, что потом ему легче от нас избавиться? — язвительно спросила я, раздраженная таким фатализмом.
Максим побледнел.
— Но он обещал. И я хочу в это верить. А что остается? Убежать?
— Попытаться дать ему отпор, например.
— И как? Он же двухсотлетний вампир, черт возьми!
«Значит вот сколько Алексу лет», — отметила я удрученно. Немало.
— Может, ты что-нибудь слышал от него? Может, он ненароком упоминал о чем-нибудь? О том, где зарыта его игла?
— Нет. Он особо не откровенничает в моем присутствии. Хотя… Однажды он рассердился и назвал меня идиотом. Примерно так: «Ты ещё глупее, чем эти бездельники из Солнечного братства!»
— Это что ещё за зверь?
— Я заглянул в интернет, у них там есть сайт, где подробно поясняется, что вампиры существуют и что они среди нас.
— Вот оно!
— Мирра, ты же понимаешь, что таких сайтов сотни и что все там просто балуются! Свято верят в вампиров, а сами полагают, что кровососов можно убить из рогатки. Мой совет: не вздумай тягаться с ним. Он все равно выиграет.
На этом Максим резко обернулся и поспешил скрыться в здании. Я какое-то время стояла, переваривая услышанное, потом зашагала прочь.
Нет. Так легко я не сдамся.
На сайте «Солнечного братства» было много совершенно разной информации. Создавалось впечатление, что все свалили в одну большую непривлекательную кучу, в которой мне ну совсем не хотелось разбираться!
Оказывается, вампиры могут превращаться в летучих мышей, просачиваться сквозь замочные скважины, летать; от солнца их могут спасти заклинания древних псевдоведьм и танцы у костра; а если произнести на латинском «Vade retro, Satana!» и перекреститься, то это заставит их тотчас замереть на месте и стать неподвижными. Довольно глупая теория.
Спустя час я устала от противоречивых легенд, слухов и дрязг на форумах и почти отчаялась найти на этом сайте хоть что-то полезное.
Но вот я увидела в самом нижнем углу небольшой баннер, который сразу зацепил мое внимание, поскольку был необычайно бледен и серьезен на фоне всей этой безвкусицы. И надпись на нем тоже весьма заинтриговала: «Вампиры есть. Просто они слишком умны, чтобы мы это знали».
Любопытство заставило меня нажать на ссылку. Я перешла на другую страницу, вход на которую был ограничен паролем.
Интересно.
Внизу мелким шрифтом был указан номер телефона. Ни имен, ни обозначений, ничего — просто номер.
Несколько минут я сомневалась, а стоит ли туда звонить? Вдруг это всего лишь шутка?
Наконец, набрала номер. К сожалению, в трубке я услышала чопорный автоответчик: «Пожалуйста, оставьте свое сообщение».
И что, черт возьми, я должна сказать?
Я пару минут обдумывала слова, позвонила ещё раз и выпалила: «Здравствуйте…Не знаю, к кому обращаюсь. Я случайно нашла ссылку на ваш сайт…В общем, написанное на баннере — правда, и я могу это доказать. Только мне нужна ваша помощь. Пожалуйста, перезвоните на этот номер».
Около получаса я неотрывно глядела на трубку, ожидая звонка.
Звонок раздался, но на мобильный телефон.
Алекс.
Прежде чем ответить, я пару раз глубоко вздохнула.
— Алло?
— Мирра, я жду тебя внизу. Не задерживайся.
И вызов прервался.
Такой звонок меня даже взбесил. Кем он себя возомнил?
Можно, конечно, запереться на все замки, позвонить в полицию, пожаловаться, что меня терроризирует вампир, но что толку?
Я накинула летнюю куртку и спустилась вниз.
На город уже опустились сумерки, пахло травой и котлетами — кто-то из соседей, очевидно, решил поужинать.
Алекс ждал меня, небрежно облокотившись о капот своей агрессивно-красной машины. Она, безусловно, очень подходила его образу плохого «парня». Стильный и обаятельный, хоть сейчас на глянцевую обложку сфотографировать, он даже не повернул головы, когда я появилась.
К моему удивлению, рядом с ним стояла высокая стройная блондинка, тоже из серии «глянцевых обложек», смерившая меня снисходительным взглядом.
— А это моя сестренка, — улыбнулся вампир и обнял меня, как если бы и вправду был моим братом. Упаси Господи.
— Танечка, это Мирра. Мирра, это Таня. Вот и знакомы. А теперь садитесь в машину.
Блондинка приняла это с восторгом, но я не двинулась с места.
— Мирра, — Алекс выжидающе посмотрел на меня.
— Что ты задумал?
Он устало вздохнул и повернулся к девушке.
— Танечка, милая, садись в машину и дай нам с сестренкой перекинуться парой слов, — его улыбка была настолько обманчиво беззаботной, что блондинка не стала возражать.
Когда Алекс снова посмотрел в мою сторону, его лицо стало жестким.
— Мы пойдем в какое-нибудь заведение. Отдыхать. А потом я убью эту очаровательную бездельницу. Разумеется, если ты меня не остановишь.
— Я не позволю тебе сделать это.
— Есть только один способ, и ты знаешь какой. Не вздумай убежать или проговориться: тогда мне придется убить её в любом случае.
— Пожалуйста, не делай этого.
— Тогда останови меня, Мирра, — он схватил меня за руку. — Дай то, что мне нужно. И мы с миром разойдемся.
Поскольку я молчала, он досадливо поморщился.
— Что ж, тогда садись и наслаждайся этим шоу.
Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
На заднем сиденье я вдруг почувствовала себя потерянной и одинокой больше обычного.
Будь он проклят! Снова заставляет меня участвовать в своей охоте. Я не отдам ему кровь, но не могу же я допустить, чтоб эта невинная девушка — хоть и блондинка — была вот так просто убита, ради демонстрации!
Пока мы ехали в неизвестном направлении, двое впереди беззаботно болтали. Алекс снова превратился в избалованного вниманием, притягательного ловеласа. Девушка вовсю флиртовала с ним и даже позволила его руке пройтись по её колену. Мне стало противно на это смотреть, так что я отвернулась и уткнулась в окно, соображая, как спасти эту фифу.
Не скажу, что её судьба так уж волновала меня: я никогда особо не любила таких вот напомаженных красавиц с ветром в голове, — но совесть не давала мне покоя. Я не могла допустить чью-то смерть, ведь вина за это целиком и полностью ляжет на мои плечи, а на них и так уже мало места после вчерашнего происшествия.
Нужно что-то придумать.
Мы остановились у одного модного и дорогого клуба. Я молча вышла из машины и только тут поняла, что выгляжу неуместно для таких заведений: кеды, джинсы и потертая от времени кожаная куртка. Хорошо, если меня не пнут прямиком в клуб байкеров.
Впрочем, какая мне разница? Я здесь не по своей воле. Возможно, с надеждой подумала я, меня не пустят.
Как бы не так! Алекса здесь знал каждый. Ну просто душа общества! Хотя есть ли у вампиров душа?
Меня пропустили без каких-либо проблем, лишь с сомнением оглядели с головы до ног, как бы говоря: откуда ты только взялась?
Внутри было полно народу. Громкая музыка оглушала, ритмы отдавались в голове. Пахло сигаретами, выпивкой и удушьем. Ничего интересного. На шестах крутились то ли стриптизерши, то танцовщицы. Наверное, и то и другое. Их тела оплетали неоновые проволоки, что смотрелось, признаться, довольно красиво.
Алекс отвел нас на балкончик, где находились вип гости. Я узнала несколько знаменитых лиц, но меня это совсем не волновало сейчас: я чувствовала себя так, словно балансировала на острие ножа.
Мы сели за столик. Я с одной стороны, с другой — двое воркующих голубей. То же мне удовольствие: наблюдать, как они едва ли не облизывают друг друга!
Скоро началось представление аниматоров, музыка заиграла ещё громче, избавив меня от разговоров напротив. Наверняка это были стопроцентные глупости.
Изредка я ловила на себе взгляд Алекса, испытывавший меня на прочность, и это не столько подрывало мою уверенность в себе, сколько вызывало злость. Он вел свою игру и заставлял меня против воли в ней участвовать. Но играть по его правилам я не собиралась! Эта девушка, хоть и гламурная барышня с IQ меньше ноля, не заслуживала смерти.
Шоу аниматоров закончилось. На сцену вышла танцовщица, вся в блестках, полураздетая, она начала двигаться как можно соблазнительнее, крутилась вокруг шеста с потрясающей ловкостью, посылала томные воздушные поцелуи — в общем, делала все, чтоб завести мужчин и позлить женщин.
Алекс наблюдал за ней с легкой улыбкой на неподвижном лице.
«Интересно, — подумала я. — С научной точки зрения, вампиры способны чувствовать влечение, то самое, по мужской части? Или они вроде героев книг Энн Райс, которые теряют все сексуальные желания, потому что кровь заменяет им все на свете?»
Едва эта неуместная мысль обрела формулировку, как вампир, улыбнувшись сильнее, повернулся в мою сторону. В ответ он получил самый уничтожающий взгляд, по всем правилам бульварных романов.
Надо следить за своими мыслями. По крайней мере, за столь ясными.
Блондинка по имени Таня ревниво сжимала руку своего кавалера и теснее к нему прижималась всякий раз, стоило танцовщице соблазнительно выгнуться. Очевидно, переживала, что перспективного мужчину могут вырвать из её рук.
«У тебя есть проблема поважнее!»
Увы, эту проблему должна была решать я.
После того, как танцовщица, завершив свой выход умопомрачительным кульбитом, ушла, блондинка, проворковав, что ей нужно «припудрить носик» (ужасно глупое выражение, кстати!), поцеловала Алекса в губы, встала и направилась в сторону дамской комнаты.
Выждав какое-то время, я тоже поднялась, но рука вампира с быстротой молнии схватила меня.
— Куда?
— В туалет. Знаешь, людям иногда нужно там появляться, — съязвила я. — Хочешь понаблюдать за процессом?
Секунда раздумий — и он меня отпустил.
— Не делай глупостей, Мирра. Потому что я о них все равно узнаю.
Быстро преодолев площадку для танцев, я поспешила в пункт «припудривания носов и носиков».
Блондинка была там. Стояла у зеркала и усиленно красила губы.
Сказать напрямую я не могла: я уже убедилась в том, что вампиры слышат очень хорошо. Поэтому подошла к зеркалу.
— Можно? — попросила я девушку, указывая на помаду. Та высокомерно скривилась.
— Эту — нет. Но у меня есть другая, подешевле.
— Какую угодно, — нервно улыбнулась я, а, получив желаемое, приложила палец к губам с самым серьезным видом.
— Что…
Повторный жест. Для особо непонятливых.
Тихо заскользила помада по зеркалу. По мере появления слов лицо блондинки вытягивалось все сильнее.
— Поняла? — шепотом спросила я, надеясь, что не потребуется дальнейших разъяснений. Но, очевидно, девица оказалась не настолько глупой, чтобы поверить с ходу в подобное предостережение, пусть и сто раз правдивое.
Она хмыкнула и, грубо отобрав помаду, пошла прочь. Я остановила её.
— Это правда! Он опасен. Какой мне смысл врать?
— Может, потому, что ты никакая ему не сестра? Я же вижу, как ты на него смотришь! Не трогай — он достанется мне! — Она окинула меня оценивающим взглядом. — И это будет легкая победа!
— Да о чем ты говоришь, идиотка! Я же пытаюсь спасти тебя! — уже не таясь, воскликнула я.
Она вырвала руку и убежала. Я за ней.
Алекс стоял с невозмутимым видом в холле, засунув руки в карманы. Увидев нас, он широко улыбнулся одной, другой послал угрожающий взгляд. Не трудно догадаться, что кому предназначалось.
— А вот и вы. Я уже заждался. Дорогая, что с тобой?
— Эта твоя сестра явно больна на всю голову!
— Что правда — то правда. Она немного… сумасшедшая, — он покрутил пальцем у виска. — А почему бы нам не уйти из этого скучного заведения? Как вам такая идея?
— Мне и здесь неплохо, — процедила сквозь зубы я.
— Нам? — капризно надула губы блондинка. — Я думала, мы с тобой останемся вдвоем!
— Я был бы рад, милая, но пока не могу. Надо присматривать за сестренкой. Я обещаю, — он прижал её к себе, — скучно не будет. Но прежде я должен переговорить с сестрой, чтоб она нам не мешала.
Он грубо взял меня за руку и повел в туалет. С любопытством взглянул на мою надпись на зеркале, потом сорвал бумажное полотенце и размазал мое предостережение: «Не верь ему. Он опасен! Убегай!»
— Ты бы ещё написала, что я — Франкенштейн, — прокомментировал он. — Тебе не перехитрить меня, Мирра. А теперь пойдем. Я преподам тебе очередной урок.
Глава десятая
В машине я не произнесла ни слова. Несмотря на постоянную болтовню блондинки, мне казалось, стоит удручающая тишина. Похоронная.
Он убьет её. Убьет. И я не могу его остановить.
Он будет убивать до тех пор, пока я не отдам ему первородную кровь. Стоит ли мое упрямство человеческих жизней?
«Да ладно тебе, Мирра, — рассуждала я. — Он убивал и убьет ещё сотни невинных людей. Это его суть. Он — вампир. Просто сейчас он возлагает вину за эти смерти на тебя. Он заставляет в них участвовать. И от этого тебе плохо».
У крыльца его дома мы вышли. Втроем поднялись на лифте, зашли в квартиру. Максима не было. И последний лучик надежды во мне умер, хотя, даже если бы здесь был Максим, что бы он сделал?
Прокричал, что скоро конец света и мы все умрем?
— Ух, как здесь здорово! — девушка с восхищением разглядывала роскошную обстановку. — Я не сомневалась, что у тебя все на высшем уровне.
— Присядь, — Алекс указал на кресло. — А я пока принесу тебе выпить. Вино, шампанское, мартини?
— Мартини.
Он ушел на кухню, я ринулась за ним. Схватила за руку и почувствовала, как она холодна. Словно сухой лед.
— Не надо, Алекс. Умоляю.
— Я — вампир, Мирра. Мне нужно питаться…
Он наполнил бокал и принес девушке.
— А ты не будешь? — спросила она.
— Чуть позже, милая, — в этот момент маска безобидности упала с его лица, снова обнажив его истинное Я. Лицо стало непроницаемым, мраморным, глаза — безжизненными и пустыми.
— Пришло время принять решение, Мирра. Твоя кровь за её жизнь.
— Алекс, прошу тебя…
— Раз.
— Ты же не станешь убивать её здесь!
— Два.
— О чем ты говоришь, пупсик? — почуяла неладное девушка.
«Пупсик» повернулся к ней с безразличным видом.
— Она полагает, что я не стану убивать тебя прямо здесь, в этой квартире. Да брось, Мирра! Что мне стоит зачаровать соседей или полицию? Но до этого все равно не дойдет: я успею убить её прежде, чем она откроет рот. Разница лишь в том, насколько может быть медленной и ужасной её смерть.
— Что? — девушка разволновалась. — Я думаю, мне лучше уйти.
— Сядь! — строгий приказ пригвоздил её к месту. — Запомни, дорогуша: кричать нельзя. Издашь хоть писк, и я тебя убью.
Она ахнула и в страхе прижала руки ко рту, боясь ослушаться.
У меня сжалось сердце.
— Ты…маньяк? — жалобно прошептала она.
Алекс сухо расхохотался.
— И маньяк тоже. Единственное отличие в том, что мне не доставляет удовольствия расчленять тела. Никогда не любил избавляться от улик.
— О Боже! Боже!
Она уже готова была закричать, но вампир — я даже не успела заметить это движение — в миг очутился рядом и сжал её горло рукой.
— Алекс, прошу! — я попыталась помочь девушке, но безуспешно. Он был слишком силен.
— Я, кажется, ясно велел тебе не кричать, — он смотрел ей прямо в глаза, словно гипнотизировал. Наверное, так и было.
— А теперь слушай: как бы страшно тебе ни стало, ты не закричишь. Поняла? Не произнесешь ни звука, пока я не разрешу!
Несчастная закивала, и Алекс убрал руку с её шеи. Спокойно уселся, закинул ногу на ногу, как это обычно делают смертные мужчины.
Из глаз его жертвы брызнули слезы, но она лишь тихо всхлипывала, боясь произнести хоть звук. Я помогла ей сесть, потом, нервно улыбнувшись, попыталась приободрить её:
— Все будет хорошо, не плачь…
Алекс наблюдал за нами с угрюмым рассерженным лицом.
— Зачем ты мучаешь её? — не удержалась я от глупого вопроса.
— Ты знаешь. К тому же, это только начало. Ей будет ещё хуже, если ты меня не остановишь. Милая, — обратился он к девушке, — а ты знаешь, что только Мирра может избавить тебя от неминуемой смерти? У неё есть то, что мне нужно, но она никак не соглашается отдать это мне. Не из робкого десятка оказалась, но лишь напрасно тянет время. И усугубляет твои страдания.
Блондинка вцепилась в меня и жалостливо затараторила:
— Прошу тебя, умоляю! Спаси! Отдай ему то, что он хочет! Отдай! Я не могу умереть! Нет! Я не хочу!…
— Хватит, — Алекс сделал едва заметный жест, и девушка снова замолчала, вспомнив его угрозу.
— Неужели тебе нравится её мучить? — воскликнула я непонимающе. — Выходит, ты просто очередное чудовище!
Ему не понравилось такое сравнение.
— Нет. Мне не доставляет удовольствия видеть её страдания. Обычно я убиваю быстро и тихо, зачаровывая своих жертв. Но ты не оставляешь мне выбора, Мирра. Мне нужна первородная кровь, а ты необыкновенно упряма.
— Маркус не велел отдавать её таким, как ты, — зло процедила я. — Жестоким и бессердечным. И я ни за что не ослушаюсь его! Этот дар слишком хорош для тебя!
Услышав твердую решимость в моих словах, Алекс преобразился мгновенно: его охватило бешенство.
— Хорошо. Тогда попрощайся с новой знакомой, — в холодном гневе произнес он, и вдруг что-то сильное оттолкнуло меня к стене. Не больно, но настойчиво.
А уже в следующую секунду вампир грубо схватил свою жертву. Я впервые увидела его клыки: они возникли очень быстро, блеснули при свете лампы и впились в нежную кожу на шее несчастной девушки. Она попыталась избавиться от тисков, но объятия те были смертельными. Вскоре она затихла в его руках.
Я была совершенно поражена увиденным. До того это было пугающим и завораживающим одновременно, словно картинка с готического сайта: прекрасный вампир и невинная жертва. Различие лишь в том, что все это происходило на самом деле, и я была виновна в чужой смерти.
Опять.
И все-таки я не могла отделаться от странного постыдного ощущения, будто стала свидетельницей чего-то грандиозного.
Наконец, Алекс оторвался от шеи жертвы. Его губы оставались в крови, но ни единая капля не стекала по подбородку. Он утолил свой голод, однако выглядел при этом злым и раздраженным. Правда, уже через минуту, когда вытер кровь с лица, он успокоился и стал прежним: холодным и непроницаемым.
— Три, — закончил он свою считалочку.
Потом указал на ещё не остывшее тело и добавил лениво:
— Теперь придется избавляться от него…
Я не могла вымолвить ни слова, кое-как выдавила:
— Зачем?
Кажется, способность соображать временно меня покинула.
— Затем, что если его найдут в квартире, начнется ненужный переполох, — разъяснил он ровно. — Придется зачаровывать всех, кто будет в это втянут. В первую очередь, Максима. А его мозг, боюсь, скоро не выдержит.
— Что? Ты его зачаровывал?
— Много раз. Но каждый раз воспоминания возвращаются. Даже будучи уверенным в том, что я — его лучший друг, он все равно боится меня! Подсознательно. Все мои попытки вытравить этот страх оказались тщетны. Страх — главный союзник человека. Он отрезвляет разум, если только не завладел им полностью…Но в тебе, Мирра, я не чувствую страха. Растерянность, недоверие, но не страх. Ты совсем не боишься меня?
Я подняла глаза.
— Не знаю. То, что ты не можешь убить меня, ещё не значит, что не хочешь. Первородная кровь дает мне преимущество — это обнадеживает. Но это замкнутый круг. Ты будешь убивать, чтоб заполучить желаемое, а я ни за что не отдам её тебе.
Взгляд вампира стал задумчивым.
— Быть может, я убиваю не тех людей? — спросил он. — Помнишь, что я говорил тебе в парке? Что начну с твоих близких? Однако в силу своего вампирского благородства, — он цинично улыбнулся при этих словах, — я решил начать со случайных людей — и ошибся. Ты — крепкий орешек. Но что ты скажешь, если я убью твою подругу? По-прежнему будешь упрямиться?
Угроза заставила меня оцепенеть. Я боялась, что он придет к этой мысли.
— Ты не станешь…
— Почему же нет? Катя для меня никто. Я лишь использовал её, чтоб подобраться к тебе.
— Нет, Алекс, — я вцепилась в его рукав. — Не трогай её!
— Тогда отдай мне кровь, Мирра! Отдай!
Нетерпение в его голосе возросло. Но как я могла отдать ему то, что даровал мне Маркус? Что он просил сохранить?
Разве могла я предать своего спасителя? И все же жизнь Кати, моей лучшей подруги…
Резко сорвавшись с места, я кинулась на кухню. Там схватила нож и обернулась с самым решительным видом.
Алекс уже стоял в проеме двери.
— Собираешься убить меня этой зубочисткой? — усмехнулся он.
— Нет, — я приставила нож к своему горлу, — но если ты прикоснешься хоть пальцем к моей подруге, клянусь, я убью себя, и тебе не достанется первородная кровь!
Секунда — и Алекс уже рядом, выбил нож из моей руки и заломил мне её за спину.
— Ты даже не успеешь взять нож в руку, — процедил он зло, стиснув меня так сильно, что я даже испугалась — сейчас укусит. То ли от этой мысли, то ли от нашей близости у меня закружилась голова.
— Я убью себя, если ты тронешь ещё кого-нибудь, — теперь настала моя пора угрожать. Это был мой единственный козырь. Как я не подумала об этом раньше? — Ты не сможешь все время следить за мной.
— Если понадобится, я посажу тебя на цепь, — отозвался он, не дрогнув под натиском моих угроз. Его глаза оказались так близко, что я напугалась, как бы он не зачаровал меня. Потом с облегчением вспомнила, что он не сможет этого сделать, ведь во мне первородная кровь.
На ум некстати пришло воспоминание о том нашем поцелуе, и по телу пробежала легкая дрожь ожидания. Черт бы меня побрал!
Вампир вдруг улыбнулся довольно, словно опять прочитал мои мысли.
— Хорошо. Я обещаю не трогать Катю. А ты обещаешь не причинять себе вред. Договорились?
— Не убивай вообще никого!
— Ты забываешь, Мирра, кто я такой! Если я не буду питаться, что я за вампир? Я же не хочу иссохнуть от голода! Ты просишь слишком много! Либо так, как предлагаю я, либо я действительно посажу тебя на цепь и запру в комнате, лишив всего, что может причинить вред. Ну и как? Ты принимаешь этот уговор или начнем все с начала?
Несколько минут я пристально смотрела на него, пытаясь прочесть в глазах хоть что-то. Тщетно. Они поглощали свет, словно две холодные бездны. Ни единого человеческого отблеска. Вампир до глубины души, если у вампиров вообще есть душа.
Почему это он так легко согласился? Скорее всего, он что-то задумал.
— Хорошо. Договорились.
Промелькнувший на его лице оттенок мне не понравился.
— Вот увидишь, Мирра, — протянул он медленно, — ты сама будешь умолять меня выпить твою кровь. Это я могу тебе обещать.
— С какой стати? — меня насторожила эта самовлюбленная уверенность.
— Всему свое время, — загадочно подытожил он. — Пойдем. Я отвезу тебя домой. Ты же не хочешь смотреть, как я избавляюсь от трупа?
Глава одиннадцатая
Алекс что-то задумал. В этом я не сомневалась. Но только что?
Я задавала себе этот вопрос снова и снова, лежа на диване у себя дома и мучаясь от головной боли.
Ночью я почти не спала. Мне не давали покоя кошмары, вызванные нечистой совестью. Я никак не могла убедить себя в том, что не несу ответственности за те потерянные жизни. Но больше меня грызла совесть оттого, что вина не была настолько сильной, какой должна была быть. Ведь, если говорить откровенно, смерти незнакомых людей, с которыми вас ничто не связывает, зачастую совсем не трогают. Будь это случайная жертва автокатастрофы или округленная — от рук террористов где-то в другой стране — это всего лишь числа.
Человек по своей природе эгоист. Или просто эгоист — я? Но лучше быть честным эгоистом, чем сердобольным лицемером.
Кажется, мои веки потяжелели и я стала медленно погружаться в мягкую пучину сна. Краем уха я услышала новость по телевизору: «Ураган Алекс, первый шторм в сезоне атлантических ураганов, не желает отступать, явно намереваясь унести с собой ещё немало жизней. Уже объявлено штормовое предупреждение для всей прибрежной территории мексиканского штата Кинтана-Роо, полуостров Юкатан. Полным ходом идет эвакуация жителей, разрушены более сотни домой, затоплены десятки поселений…»
«Вот это точно, — пронеслось в голове. — Он — ураган. Ворвался в мою жизнь без спроса, все перевернул вверх дном. И явно не желает отступать. Как интересно совпало: ураган бушует где-то далеко, а у меня есть собственный ураган Алекс…»
Громкий телефонный звонок беспощадно вывел меня из сладкого полусна. Я взглянула на часы: только наступил полдень. До встречи с вампиром осталось часов семь-восемь.
Я тут же понадеялась, что это опасение перед встречей заставило меня считать часы, а не желание его увидеть.
На мое сонное «алло» в трубке раздался незнакомый мужской голос:
— Здравствуйте. Не знаю, правильно ли я попал, но с вашего номера на наш автоответчик поступило сообщение, весьма специфического содержания. Это вы его оставили?
Не сразу я вспомнила, о каком сообщении идет речь.
— Да, — растеряно пробормотала я.
— Тогда давайте встретимся через час в Александровском парке, возле памятника «Стерегущему» . Знаете, где это? Хорошо. Как я смогу вас узнать?
— Э…среднего роста, шатенка, — я даже не знала, как себя ещё описать, — в кедах и кожаной куртке.
— Давайте так: вы будете в руках держать синюю папку. Поняли?
— Да.
— Тогда увидимся через час.
И повесили трубку. Ни имен, ни адресов.
Такие меры предосторожности меня изрядно взволновали и озадачили. Но через час я, как и полагалось, стояла возле означенного памятника, держа в руках только что купленную и ещё упакованную в целлофан папку.
Солнце слепило в глаза, стояла невыносимая жара, так что куртку пришлось снять. Повсюду сновали люди: бездельники, студенты, мамочки с колясками, рекламщики — в общем, на улицу повылазили все кому не лень. Никому не хотелось пропустить такой день.
Я нервничала. Не каждый день назначают вот такие встречи.
Он опаздывал. Кто бы он ни был, пунктуальность явно не его конек. А, возможно, он наблюдал за мной, чтобы убедиться в том, что я одна. Боялся ловушки? Хотя о какой ловушке может идти речь? Это же не фильм про шпионов, потерявших память!
Я простояла полчаса, озираясь по сторонам и рассматривая всех шедших навстречу мужчин. Никто со мной не заговорил. Тогда я плюнула на это дело, выбросила в урну папку и зашагала прочь.
И только тут ко мне приблизился молодой человек. Довольно симпатичный, но немного неряшливый на вид: волосы торчат во все стороны, простецкая рубашка а-ля Гавайи, обычные синие джинсы и белые кроссовки. Однако лицо очень серьезное.
— Пойдемте. Вон на ту скамейку.
Он потащил меня за собой, крепко схватив за руку.
Вот уж я не думала, что охотники на вампиров — ну или просто посвященные — выглядят так обычно! Подсознательно я представляла, что появится доктор Ван Хельсинг в шляпе, увешанный чесноком и крестами. Похоже, данный стереотип слишком крепко прижился в голове благодаря голливудским фильмам.
— Присядьте, — молодой человек указал на скамейку, и я послушалась. Он тоже присел. — Как вас зовут?
— Мирра.
— Я — Антон. Вы оставили очень странное сообщение. Можете его процитировать?
Это меня позабавило. Все-таки шпионские игры. Или, может, все намного серьезнее, чем я предполагала? Я напрягла память.
— Цитирую: «Случайно нашла ваш баннер в интернете. Написанное там — правда, я могу это доказать» и прочие глупости…
Молодой человек кивнул.
— Простите за излишнюю подозрительность, Мирра. Но они не раз хотели затесаться в наши ряды.
— Они? Вы имеете в виду вампиров?
— Я имею в виду вампиров, — педантично уточнил он. — Они нередко пытались подобраться к нам изнутри. Для этого подсылали к нам своих человеческих протеже или, как они называют, возлюбленных.
Он презрительно фыркнул, потом спросил:
— Откуда вы про них знаете?
Вопрос насторожил меня. Имела ли я право рассказывать про Маркуса? Нет. Ни за что на свете. Поэтому я быстро придумала на ходу:
— На меня напал один из них. Хотел укусить. Но мне удалось убежать.
Глаза нового знакомого прищурились.
— А вот это как раз странно. Обычно от них нельзя убежать.
Я поняла, что мои слова прозвучали неубедительно.
— Мне помогли. Другой вампир.
— Зачем ему это?
— Не знаю, — соврала я. — И теперь мне нужно узнать, как дать ему отпор.
Какое-то время Антон внимательно глядел на меня, как бы оценивая, правду ли я сказала. Наконец, произнес:
— Послушайте, Мирра. Я верю, что вы действительно хотите от него избавиться. Но правду вы утаиваете. И так дело не пойдет. Я не смогу помочь вам, если не буду знать все до конца. Давайте так: я доверюсь вам и расскажу о нашем Ордене, а вы потом доверитесь мне. Согласны?
Я кивнула. Это было честное предложение. Мне понравился Антон: у него был успокаивающий голос, теплые глаза и плавные движения. Полная противоположность обманывающему очарованию Алекса.
Когда молодой человек начал говорить, взгляд его устранился вдаль:
— Наш Орден существует уже много веков. Зародился он ещё в эпоху Реформации по специальному указу Папы Павла Третьего, который создал Священную Канцелярию, призванную вести процессы против еретиков во всем мире. Изначально Орден состоял из монахов, чей целью было расследование особо тяжких преступлений против Церкви, вроде колдовства. Во время Инквизиции это было особенно необходимо, однако позже Орден распустили на несколько лет, пока в 17 веке его вновь не собрали, уже по указу Папы Павла Пятого. Причиной тому послужили страшные убийства в одной из деревень, разобраться с которыми местные власти были не в силах. Жертвами разбойников становились дети. Как понимаете, Мирра, там постарались вампиры.
В то время люди больше верили в них, чем сейчас. С тех самых пор факты их существования фиксировались Орденом повсюду в мире. В России Орден обосновался только в начале 20 века, но здесь его участникам особо нечем было заниматься: видимо, это было не самое привлекательное место для бессмертных тварей. До некоторых пор.
Я сам далеко не случайно попал в Орден. Также нашел сайт Солнечного Братства в интернете, увидел баннер. Этот сайт — своеобразное прикрытие нашего Ордена в России. На форумах общается множество людей, сочиняют легенды про вампиров. А мы периодически «шлифуем» эти легенды, пытаясь понять, кто из посетителей действительно нуждается в помощи. К нам не попадают просто так. К нам приходят люди, оказавшиеся в беде. Как вы. И мы помогаем им по мере возможности.
Он замолчал и выжидающе посмотрел на меня.
— Понимаю, что это не очень подробный рассказ, но большего я пока не могу вам сообщить. И теперь ваша очередь.
Я глубоко вздохнула. Надо было обдумывать каждое слово.
— Этот вампир…тот, который не дает мне покоя. Ему кое-что нужно от меня.
— Что именно?
— Я не могу сказать, простите. Но я ни за что не соглашусь отдать ему это. А он ни за что не отступит. Поэтому мне нужно как-то избавиться от него, пока он не натворил бед.
— Если у вас есть то, что ему нужно, он никогда не успокоится. Есть только один способ навсегда отделаться от вампира — убить его.
Мысль об этом встревожила. Несмотря на злость, испытываемую к Алексу, я не желала ему смерти.
— А есть другой способ?
— Другой? — Антон хмыкнул. — Мирра, вы должны понимать, что они — зло, которое нужно истреблять.
— Да, конечно, — смутилась я, вспомнив про Маркуса. Я считала его своим спасителем, семьей. Разве он — зло? — Но я не хочу становиться убийцей.
— Пожалуй, это главное наше отличие от них, — задумчиво произнес Антон. — Многие из нас отказываются от насилия, в то время как вампиры полагают, что это их преимущество. Ну что ж…есть ещё один способ, но довольно трудный, признаюсь. Можно запереть вампира в его гробу, и тогда он, лишившись крови, уснет на десятилетия. Однако в этом случае вам нужно узнать, где он спит, а это практически невозможно: любой из них бережно хранит эту тайну, поскольку там они особо уязвимы.
— Уснет на несколько десятилетий? — переспросила я, замешкавшись.
— Да.
— Но я…не знаю, где он спит.
— Тогда узнайте. Если не секрет, как его имя? У нас есть небольшая база данных. Возможно, я смогу найти его там.
Это предложение меня смутило. Несмотря на то, что Антон вызывал только доверие, что-то меня останавливало. Возможно, мысль о том, как будет взбешен Алекс, расскажи я про него.
Собеседник понимающе улыбнулся.
— Я вижу, вы все ещё не доверяете мне. Это правильно, учитывая, что мы без пяти минут знакомы. Но я полагал, вы в беде. Как же я смогу помочь вам?
— Его зовут Алекс, — вздохнула я. — Ни полного имени, ни фамилии я не знаю. Быть может, это даже не настоящее имя. Ему около двухсот лет или около того…
Я описала его внешность, вдруг поймав себя на мысли, что употребляю эпитеты «магнетически привлекательный» и «обворожительный», которые не только не помогут делу, но выдадут мои противоречивые чувства, так что я быстро смолкла и пробормотала в заключение:
— Я не желаю ему смерти. Просто хочу, чтоб он перестал мучить меня.
Новый знакомый внимательно посмотрел на меня, потом кивнул и заметил как ни в чем не бывало:
— Вы увлечены им, Мирра?
Вопрос вызвал во мне бурю протестов.
— Увлечена? Нет, конечно! — щеки против воли вспыхнули.
Антон пожал плечами.
— В это нет ничего предосудительного. Они это умеют. Обольщают, завораживают, обещают, а потом жестоко обманывают — и это лучшее, что может случиться. В худшем сценарии они убивают, пресытившись своей игрой.
Голос его стал жестким. На лице промелькнуло нечто, заставившее меня задать вопрос:
— Так случилось с вами?
Он не стал отвечать.
— Будьте осторожны, Мирра. Я попробую узнать что-нибудь про этого Алекса. У каждого из них есть своя ахиллесова пята. Вы можете мне дать номер своего телефона? Я позвоню вам, как только появятся новости.
Я продиктовала ему свой номер, и молодой человек поднялся.
— Если хотите, я провожу вас.
— Нет, спасибо. Я сама.
— Послушайте. Они умеют улавливать чужие намерения. Чем они старше и сильнее, тем яснее «слышат» вас. Постарайтесь не формулировать фразы четко, почитайте книгу, посмотрите фильм, — сделайте нечто, что переполнит вас эмоциями. Забейте голову всевозможной ерундой. Так им сложнее разгадать ваши мысли. Не думайте обо мне и о нашей встрече. Двести лет — не так уж много для них, но достаточно, чтоб почувствовать неладное. Вы поняли меня, Мирра?
— Да.
— Тогда до встречи. И повторяю: будьте осторожны! Удачи.
Глава двенадцатая
До заката оставалась пара часов. А я по-прежнему не знала, как поступить.
Просто стояла у окна и смотрела на заходящее солнце. Видно, правда, было только кусочек, выглядывающий из-за прорези между домами, и мне вдруг захотелось переместиться куда угодно, лишь бы только не глядеть на эти серые безрадостные постройки вокруг!
«Скоро он придет, — думала я беспокойно. — И что за страшное нетерпение? Ему нет места в моих мыслях!»
Антон, возможно, прав: я увлечена Алексом. Чуть-чуть. Совсем немного. Но этого достаточно, чтоб чувствовать тревогу перед предстоящей встречей, словно бы собралась на свидание.
Так дело не пойдет.
Вот в дверь позвонили. Меня охватила паника. Но я тут же успокоилась. Это не мог быть Алекс, так как солнце ещё не скрылось полностью.
Я поспешила к двери. Может, внезапно приехала Катя? Пора бы уже, скоро у неё начинается практика.
Оказалось, это прибыл курьер из какой-то фирмы, название я даже не запомнила. Он попросил расписаться в бланке, потом вручил мне небольшую коробку.
Проводив незваного гостя, я внимательно осмотрела коробку. «На бомбу вроде непохоже», — нервно усмехнулась я и открыла.
Внутри находилось очень красивое вечернее платье цвета хаки, черные лаковые туфли и почти воздушный светло-кремовый шарф. Все очень дорогое на вид и, кажется, моего размера.
Среди вещей я нашла записку: «Тебе это подойдет. Заеду к восьми».
Ну и ну. Прямо свидание моей мечты.
Несмотря на то, что я не питала особой страсти к платьям, я не сдержалась и примерила. Оно идеально подошло, и меня это слегка удивило. Иногда и сам-то не можешь подобрать платье в магазине, а тут Алекс определил мой размер на глаз. Либо у него идеальный глазомер, либо он воспользовался какой-то хитростью.
В платье ощущаешь себя как-то по-иному. Женственной и красивой. Но постоянно ходить в них — непрактично и неудобно.
Поэтому, покрасовавшись перед зеркалом несколько минут, я вернулась в свои джинсы и сразу почувствовала себя «как дома».
Аккуратно упаковав платье и туфли обратно, я закрыла коробку. Что бы ни планировал Алекс, я не хотела в этом участвовать. К тому же, мне нужно избегать мыслей о недавней встрече с Антоном, а это будет не так легко: когда не хочешь о чем-то думать, это «что-то» постоянно лезет в голову.
Я с опаской ожидала восьми часов. Никогда ещё время не пролетало так быстро! И вот в назначенный час — минута в минуту — зазвонил мобильный. Номер был незнакомый, так что я сразу поняла, кто это.
— Ты готова? — раздался знакомый голос. — Я уже внизу, жду тебя.
— Готова к чему? — притворилась я дурочкой.
— Я надеюсь, ты надела то восхитительное платье, которое я тебе купил? Оно тебе очень пригодится в месте, куда мы идем.
— И что это за место?
— Увидишь. Не сомневайся — тебе понравится.
— Я никуда не пойду, — решительно отвергла я это предложение. — Не хочу смотреть, как ты снова кого-то убиваешь. Я не выйду из своей квартиры!..
— Не понял…
Но я уже оборвала звонок. Как только смелости хватило! Разумеется, я понимала, что подобный ответ ему не придется по вкусу. Да что уж врать — он его взбесит! Но поддаваться на уговоры тоже не вариант. Вчера ему вздумалось убивать ни в чем не повинных людей, а сегодня, видите ли, он покупает мне платье.
Пусть катится к черту!
— Возможно, я выразился неточно, если ты решила, что можешь отказаться, — прокатился по комнате голос, в котором звучала еле сдерживаемая ярость.
Я вскрикнула от неожиданности и обернулась: Алекс как ни в чем не бывало стоял на балконе, ведь дверь я не закрыла! Проклятье!
— Ты…ты не можешь войти ко мне без приглашения!
Изобразив на лице насмешку, он без каких-либо колебаний вошел внутрь квартиры и сел в потертое от времени кресло.
Растерянность на моем лице, видимо, была так очевидна, что это его позабавило.
— Мирра, ты насмотрелась глупых фильмов и сериалов, если подумала, что я не могу войти в дом смертного без приглашения. Это все выдумки. Передо мной что, появится невидимая волшебная стена из страны Оз? К тому же, я все равно уже сюда приходил — ты сама меня впустила, если помнишь.
— Тогда я думала, что ты человек, — произнесла я, вздохнув. — А вообще, было бы неплохо, если бы я могла вышвырнуть тебя отсюда лишь одной фразой.
Его губы расплылись к самоуверенной улыбке.
— Ты бы не захотела.
— А мы бы и проверили, — отпарировала я кисло и прислонилась к стене. Стоило мне вспомнить про сегодняшнюю встречу с Антоном, как избавиться от этих мыслей я уже не могла. Поэтому почувствовала себя некомфортно и скованно: вот так задача! Я заставила себя думать о просмотренном днем фильме — какой-то глупой американской комедии — и намеренно задалась вопросом, почему многие уважаемые звезды все ещё компрометируют себя съемкой в сомнительных фильмах…
«Только не думай про встречу!»
Алекс внимательно наблюдал за мной. Потом заметил:
— Тебе нужно все-таки надеть платье. Как видишь, я одет официально, так что дама в джинсах рядом со мной будет смотреться странно…
Только сейчас я поняла, что он действительно одет так, словно собрался идти на светскую вечеринку: темные брюки, светлая рубаха и пиджак, галстук и вычищенные до блеска ботинки. Этакий франт. Даже небрежность, с которой был повязан галстук, и чуть растрепанные волосы придавали ему особый стиль. Несомненно, у Алекса был отменный вкус, наверняка, воспитанный эпохами с вечно меняющейся модой. А, может, у него дома в подвале заперт изнывающий от голода и жажды стилист…Надеюсь, у этого стилиста длинные светлые волосы и пухлые губы.
Я усмехнулась собственным мыслям и тут же спросила себя: а где Алекс может спать? В какой-нибудь усыпальнице или гробнице? На кладбище? В земле?
— Отказ не принимается, — продолжил он. — Иначе мне придется насильно раздеть тебя, а потом нацепить это платье. Но, возможно, ты этого и добиваешься?
Он хищно улыбнулся, а я почувствовала, как покраснели щеки. Тогда я молча взяла коробку и скрылась с ней в ванной комнате.
Мне потребовалось минут двадцать, чтоб переодеться и быть довольной своим внешним видом. Волосы я заколола на затылке, чуть подкрасилась. Куда бы Алекс меня ни повел, по крайней мере, я буду выглядеть подобающе. Хотя, с другой стороны, было бы забавно досадить ему и пойти в кедах и джинсах, но в этом случае он, чего хорошего, выполнит свою угрозу.
Щеки снова зарделись, едва я подумала о том, что он может раздеть меня, а потом… Нет уж! Буду пай-девочкой.
Когда я вышла, то застала вампира за изучением моих книг. Не оборачиваясь ко мне, он заметил:
— Надо же. А ты умная девочка, Мирра. Читаешь неплохие книжки: Паланник, Хаггард, Акунин.…И вся коллекция Энн Райс. Это лишний раз доказывает, что Маркус сделал правильный выбор, передав тебе первородную кровь. Впрочем, тем самым он усложнил мне жизнь — хотя и разнообразил…
Тут Алекс наконец повернулся и окинул меня взглядом.
Мне хотелось бы сознавать, что мой вид произвел на него неизгладимое впечатление, что он потерял дар речи и просто не мог поверить своим глазам. Голливудское клише. Но нет: в его жизни встречались девушки намного красивее меня с идеальной фигурой и безупречными лицами, так что он только кивнул и сказал:
— Платья тебе идут. Ты готова?
Я молчаливо отвернулась с каменным лицом, не столько расстроенная необходимостью выполнять его прихоти, сколько ущемленная его равнодушием, хотя последнее даже не оформилось в конкретную мысль.
И вот мы уже едем по утопающим в огнях улицам Петербурга, плавно пересекая районы и направляясь в сторону Невского проспекта.
На мои вопросы о том, куда мы направляемся, Алекс упорно не отвечал, загадочно уверяя, что мне это понравится.
Откуда он вообще может знать, что мне понравится, а что нет? Он слишком много на себя берет!
Наконец, машина остановилась перед входом в очень красивое, фешенебельное здание. Там толпилась масса народу, в основном, за ограждением, большинство из них, очевидно, пришли, чтобы поглазеть на знаменитостей. А их там было немало: даже ещё не выйдя из машины, я узнала несколько знакомых по фотографиям и телевизору лиц, отчего впала в легкое оцепенение.
Идти туда? Да ни за что!
— Так и будешь сидеть? — мое замешательство Алекса явно порадовало. Он уже по-джентельменски открыл мне дверь и теперь с интересом наблюдал за моей реакцией.
— Куда мы приехали? — прошептала я, пораженная тем, каких знаменитостей я видела всего в паре метров от себя. — Это же…Это же…
— Все верно, — довольно улыбнулся Алекс. — Ты разве не знала, что сегодня проходит ежегодная фотовыставка, посвященная черно-белой фотографии?
— Разумеется, знала, — словно завороженная, я вышла из машины, причем Алекс с наигранной галантностью подал мне руку. — Но…признаться, из-за событий последних дней, совершенно про это забыла. Иначе непременно стояла бы среди толпы любопытствующих.
Стоит пояснить, почему это событие произвело на меня такое огромное впечатление. В этом не было ничего удивительного, ведь я с давних пор «болела» фотографией. Особенно мне нравились работы Эллиота Эрвитта. Он создавал насколько поразительные по своей простоте и глубине фотографии, настолько восхитительные, что не желать урвать у этого гения хоть кусочек таланта, побывав на выставке, было страшнейшим из преступлений.
— А теперь, благодаря мне, у тебя появилась возможность увидеть работы величайших мэтров, — с оттенком самодовольства подытожил Алекс. — И даже перемолвится с ними парой слов.
— Я никогда не решусь на это, — совершенно искренне произнесла я, и Алекс, расхохотавшись над моей робостью, как истинный кавалер, подставил мне свой локоть. Я машинально взялась за его руку, и мы стали приближаться ко входу. Слава богу, мои кумиры уже скрылись внутри здания, и теперь у меня появилось несколько минут, чтоб привести мысли в порядок.
И задать вопрос, который благоразумный человек задал бы уже давно:
— А откуда ты узнал, что я увлекаюсь фотографией? Тебе Катя сказала?
— Нет. Я просто знаю о тебе очень многое, — загадочно ответил он. — Неужели ты полагаешь, что я не изучил тебя, твои устремления и увлечения, прежде чем раскрыться?
Его честный ответ напомнил мне, что я по-прежнему у него в ловушке и что это не обычное увеселительное мероприятие, а часть какого-то плана, известного только ему.
— И ты надеешься, что, познакомив меня с моими кумирами, ты сразу же получишь желаемое? Что я отдам тебе свою кровь в качестве благодарности?
— Глупости. Ты не так проста, разве нет? Просто это тоже часть моего великого наполеоновского плана, — улыбнулся он обаятельно, сразу же став похожим на того самого, первого Алекса. Это меня насторожило. В чем причина очередной перемены? Или это и есть его истинное «Я»: в минуты спокойствия быть самим Обаянием, а в моменты гнева — настоящей сволочью?
Нас пропустили без каких-либо проволочек. Ещё и дверь открыли с легким поклоном. То ли Алекс зачаровал швейцара, то ли его тут знали все кому не лень. Как бы то ни было, мы очутились внутри, и я сразу же почувствовала ужасную неловкость.
Повсюду стояли люди, самые сливки общества, красивые и богатые, они улыбались или делали вид, что улыбаются. Держали в руках с налетом светской небрежности бокалы с шампанским — несомненно, очень дорогим — и разговаривали со своими собеседниками, легко, играючи, почти невесомо. И нельзя было сказать по их лицам, считают ли они услышанное величайшей мудростью или непомерной глупостью. Писатели, актеры, светские львицы, богатые бездельники — да уж, ну и компания подобралась. И среди них я, Мирра Талева, хоть и в красивом платье, но по-прежнему обычная девчонка из детского дома.
— Не трясись так, — прошептал мне на ухо Алекс. — Они ничем не отличаются от обычных людей. Лишь привкусом праздности в крови.
Его холодное замечание смутило ещё больше. Как бы ни были богаты и известны эти люди вокруг, опасность представлял именно он, Алекс, волк, затесавшийся в стаю породистых собак. Именно у него была настоящая власть. Над всеми. Он мог убить любого из них, а они и не подозревали, что улыбаются своему потенциальному убийце. Что их деньги и слава по сравнению с инстинктом самого древнего охотника?
Мы неспешно пробирались сквозь столпившихся гостей, и многие из них кивали Алексу, махали руками или кидали пару слов, словно своему старому знакомому. Он отвечал им с улыбкой, но в его глазах я заметила нотки холодного презрения.
— Куда мы?
Он взял меня за руку и потянул за собой. Пройдя основную часть гостей, мы вышли к галерее фотографий, которая непосредственно и была виновницей мероприятия. И тут уже я позабыла про то, где была и кто меня окружает: во все глаза я смотрела на работы гениальных мастеров, испытывая нечто, похожее на благоговение.
И было, перед чем благоговеть. Передо мной висели не просто фотографии с изображением застывших моментов нашей жизни, нет, — то были волшебные окна в другой мир, мир, лишенный всего порочного и низкого, где главным объектом всех исследований является Красота. Талант и одно лишь нажатие кнопки — и перед нами потрясающе сбалансированный и глубокий по содержанию фотоснимок, будь то портрет, пейзаж или панорама. Это только кажется, что сделать фотографию легко. Настоящее искусство не может быть легким. Простым — да, но легким? Томительные часы в ожидании удачного кадра, лучший ракурс, подходящее освещение и многое другое, — все это делает работу фотографа невозможно трудной, и из сотни сделанных снимков по-настоящему успешными можно назвать от силы десять, а бывает и меньше. Случается, что часы работы не приносят нужного результата, и тогда тебя охватывают разочарование и пустота. Случается, ты видишь нечто, и рука сама тянется к аппарату, чтобы запечатлеть заинтересовавший тебя момент. Чик — и вот уже перед тобой настоящее искусство, обволакивающее своим очарованием…
Все это пронеслось в моей голове, когда я заворожено, позабыв обо всем, ходила от одного снимка к другому, долго их рассматривая, анализируя, даже завидуя.
Все это время Алекс шел следом, внимательно наблюдая, но какое мне было дело до вампира за спиной, если рядом находилось само Волшебство?
— Смотри, — указала я на фотографию, одну из моих любимых. — Видишь этот потрясающий коктейль из света и тени? То, как автор разделил снимок на две составляющие? Причем, это ему удалось поразительно легко! По крайней мере, это производит такое впечатление, хотя, скорее всего, за этим снимком скрываются долгие часы работы…
Алекс не прерывал моих восторженных причитаний. Вдруг я услышала за спиной женский возглас:
— Мой милый Алекс! Как же я соскучилась!
И это сбросило меня с небес на землю. Банально звучит, но именно так я себя почувствовала, когда высокая ослепительная брюнетка кинулась Алексу на шею и облепила его поцелуями. Мне показалось это настоящим кощунством, ведь рядом висели потрясающие работы! Разве можно оскорблять Мастеров подобным поведением?
Оторвавшись от поцелуя с выражением досадливой вежливости, Алекс произнес:
— Наташа? Рад тебя видеть. Что ты здесь делаешь?
— Что делаю? Ты же знаешь, я не пропускаю такие события, — она кокетливо поморщилась. — Хотя и приходится делать вид, что эти фотографии — нечто большее, чем просто банальные картинки.
Мне пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтоб не броситься на эту бестолковую кокетку и не выцарапать ей глаза — так меня обидели её слова!
Оценив меня взглядом идеально накрашенных глаз, женщина спросила:
— А это твоя новая пассия?
— Нет. Это моя дорогая подруга Мирра, которая, готов поспорить, уже готова накинуться на тебя за то, что ты с такой небрежностью отзываешься о работах гениальных мастеров. Так что мой совет: осторожней со словами.
— А я уж решила, что она накинется на меня из-за тебя, — засмеялась Наташа, по-прежнему обнимая Алекса. Последний улыбнулся.
— И это тоже. Она от меня без ума.
Со знанием дела брюнетка обратилась ко мне:
— Все от него без ума. Так что тебе придется с этим смириться. А также с тем, что, получив желаемое, он вряд ли тебе позвонит. Как проделал и со мной, мерзавец, — она хихикнула. — Но я не в обиде. Мы прекрасно провели время. Может, как-нибудь повторим?
Алекс пожал плечами.
— Все возможно.
Ещё раз облобызав его, красотка умчалась дальше.
Я проводила её долгим взглядом.
— Твоя знакомая?
Вампир улыбнулся.
— Одна из. Я планировал убить её, но потом передумал: живая она принесет больше пользы, так как у неё хорошие связи. Мы провели вместе несколько прекрасных ночей.
— Ночей? В смысле…ты имеешь в виду…
— Да. Это называется секс, Мирра.
— Но разве вампиры могут заниматься сексом? — замешкалась я. Об этой стороне Маркус мне не рассказал. — Разве они не теряют всю тягу к человеческому соитию, как об этом писала Энн Райс?
— Человеческое соитие? Хм, как ужасно звучит, — Алекс повел бровью. — А что, книги этой писательницы кто-то негласно назвал энциклопедией про вампиров? Нет. Слава Создателю вампиров, кем бы Он ни был, мы не лишились этой возможности. Мы не так уж сильно отличаемся от людей. Конечно, мы не едим гамбургеры, поскольку питаемся несколько иным способом, но мы тоже видим, слышим, говорим, даже дышим. У нас есть сердце — за исключением того, что оно работает не так, как у людей. Нас принято называть мертвецами, но я стою здесь, перед тобой, а не лежу в могиле. Значит, я живой. По-своему. Предполагаю, что функция, как ты говоришь, «соития» осталась при нас как один из самых эффективных способов получать желаемое, после, пожалуй, возможности зачаровывать.
— Но вы же не можете размножаться как люди? — не то утверждала, не то спрашивала я.
— Нет, конечно. Мы делаем себе подобных несколько по-другому. Кстати, я ряд, что эта тема тебя так заинтересовала, — он усмехнулся, а я нахмурилась.
— Это всего лишь любопытство.
— Не волнуйся. Ты удовлетворишь его в полной мере, когда познаешь любовь вампира на собственном опыте.
Мне показалось, что я ослышалась.
— И как я должна это понимать?
Алекс не отвечал, с легкой усмешкой глядя на меня, и тут меня осенила догадка.
— Не может быть!
— Может, Мирра. Раз насильно я не могу добиться твоей крови, мне остается лишь одно — вернуться к первоначальному плану.
— То есть соблазнить меня, чтоб я отдала кровь добровольно? Ты слишком самонадеян, если полагаешь, будто тебе это удастся!
— Да ладно тебе. Ты сама этого хочешь. Просто пока не понимаешь, насколько.
Его наглость разозлила меня.
— Тогда ты совершил большую ошибку, рассказав об этом! — я развернулась, чтоб уйти, но Алекс схватил меня за руку. Вдруг откуда-то со стороны раздался незнакомый голос:
— По-прежнему пристаешь к дамам? Как это грубо! Тебе следовало бы поучиться галантности у французов!
Вампир тут же отпустил меня. Я хотела убежать, но меня глубоко поразила перемена, случившаяся с ним. Лицо окаменело, губы сжались в тонкую полосу, а глаза наполнились такой ненавистью, что даже я покрылась мурашками. А вот тот, на кого было направлено это разрушающее чувство, остался им вполне доволен.
Это был невысокий молодой мужчина лет тридцати. Его нельзя было назвать красивым, слишком уж большие нос и уши, но отнюдь не это придавало ему отталкивающее впечатление: на весь его облик, словно кистью, был нанесен оттенок чего-то неприятного, скользкого. И несмотря на ослепительную улыбку, чистенькую рубаху и идеально отглаженный костюм это ощущение лишь усугублялось.
Мужчина кошачьей походкой приблизился. И только тут я осознала, что он — тоже вампир. Пожалуй, раньше я бы не обратила внимания на то, каким застывшим кажется его лицо, как старательно наложен грим «человека». Для пущей схожести он чуть нарумянил щеки и подкрасил глаза, придав им более свежий вид, но это только подчеркнуло его настоящую сущность.
Словом, этот тип мне сразу не приглянулся.
А Алекс, казалось, был готов убить его прямо здесь, но его голос прозвучал на удивление спокойно:
— Гротен?
— Тшш, — незнакомец приложил палец к губам. — Тут меня знают под другим именем. Гротов Александр, к вашим услугам.
— Как бы ты ни назвался, все равно. Когда-нибудь я тебя убью, и мне даже странно, что ты этого не боишься, — совсем тихо процедил сквозь зубы Алекс, чтоб никто из гостей его не услышал, но вампир напротив — непременно.
— Посмотрим. Это будет даже любопытно.
— Что ты здесь делаешь?
— Путешествую. Вот случайно увидел в толпе знакомое лицо.
— Разумеется, — Алекс наконец обрел прежнюю невозмутимость. — Довольно странное совпадение, не находишь? В последний раз мы виделись…лет сто с лишним назад, а теперь — какая неожиданность — встретились!
На это Гротен ничего не ответил и переместил свой взгляд на меня.
— Что за милое существо?
— Тебя это не касается.
— Как грубо, — притворно обиделся тот. — После такой долгой разлуки я надеялся на более теплый прием.
— Скажи спасибо, что я не убил тебя сразу же.
— А вот это сомнительно. Расстановка сил поменялась, теперь я уже не так слаб.
Алекс усмехнулся.
— Я уже понял. Иначе бы ты так не наглел.
— Твоя правда. Но мне пора идти, — он указал на одну даму, весьма презентабельного вида, — а то моя спутница заждалась. Ей-богу, знал бы я, насколько она навязчива, выбрал бы другую! Но, впрочем, сегодня я отплачу ей за надоедливость.
С этими словами он развернулся и отошел, бросив на нас последний любопытный взгляд.
— Кто это? — спросила я, догадываясь, что сейчас произошло нечто странное и важное. Вместо ответа Алекс взял меня за руку, на этот раз не грубо, и сказал:
— Нам лучше сейчас же уйти.
Я не стала спорить, хотя мне было немного жаль покидать эту чудесную выставку, так и не рассмотрев все работы. Но я чувствовала, что сейчас не время для упрямства.
Мы сели в машину и поехали обратно.
Но долго молчать я не смогла, доказав тем самым, что удержать женщину от вопросов — дело пустое.
— Кто это был? Он тоже вампир?
Алекс был непривычно задумчив и привычно зол. Но не стал уклоняться от ответов.
— Да. Его зовут Гротен.
— И вы двое явно недолюбливаете друг друга.
— Это ещё мягко сказано, — усмехнулся он. — Если бы мы встретились не на этом светском мероприятии, а, скажем, на пустынной улице, мы бы вцепились, как бешеные собаки.
— Ты старше его?
Он кивнул.
— Значит, сильнее? Тогда бы ты его убил.
— Не все так просто. Я действительно старше его, на пятьдесят два года. Но он ни за что не раскрыл бы себя, не будь у него преимущества. Следовательно, оно у него есть.
— И что это за преимущество? — спросила я обеспокоенно.
— Кровь. Она за все в ответе. У нас, Мирра, не только годы определяют силу вампира, но и то, какая в его жилах течет кровь, — произнес Алекс. — Скорее всего, Гротен получил порцию новой, более сильной крови. От своего создателя. И это очень плохо, что он здесь. Это означает, что за мной следили все это время. И если он догадается, кто ты, он найдет способ убить тебя.
Я поежилась от этой неприятной новости.
— А причем тут я?
— Он убьет тебя, чтобы не дать мне завладеть первородной кровью, иначе я убью и его, и его создателя.
— Так вот, значит, в чем причина? — рассердилась я. — Тебе нужна кровь, чтобы кого-то убить? А я оказалась в самом эпицентре вампирских разборок?
— Можно сказать и так, — подытожил он и замолчал.
Он свернул к Дворцовому Мосту, и я поняла, что мы едем не ко мне домой. Я только собиралась спросить об этом, но, предугадав мое намерение, Алекс пояснил:
— Сегодня лучше тебе не ночевать дома. Несомненно, Гротен приставил кого-нибудь следить за нами. Возможно, он уже знает, где ты живешь, не будем рисковать. Поедем ко мне. А утром ты сможешь вернуться домой.
Такая перспектива мне не понравилась, но спорить я не стала. Мне не хотелось, чтоб в мою квартиру посреди ночи забрался ещё один вампир, а я даже не знала, как его прогнать. Несмотря на то, что Алекс по-прежнему представлял для меня опасность, к нему я испытывала больше доверия, нежели к своей смекалке. Он меня защитит, возможно, только из-за своих целей, но по крайней мере до утра я буду в безопасности.
Мы поднялись к нему, двери нам открыл Максим. На меня он посмотрел с неодобрением, на Алекса — с испугом, и тут же предпочел скрыться в своей комнате. Я услышала звук двух дверных замков.
Бедный Максим, подумала я. Дверные замки не спасут его, если вдруг его соседу вздумается ворваться к нему в комнату.
— Налить тебе кофе?
— Да. Было бы неплохо.
Вампир на минуту исчез на кухне, а я присела на диван в зале и включила телевизор, чтоб хоть как-то вернуться в ту реальность, где я жила до сих пор. Увидев знакомую передачу, мне сразу ж стало чуть легче.
Вернулся Алекс. Он протянул мне кружку горячего кофе и уселся напротив. Я посмотрела на пол, туда, где ещё вчера умерла несчастная девушка. Никаких следов не осталось, и мне вдруг стало страшно.
— Забудь о ней, — догадался Алекс о моих мыслях. — Она была никем, никем и умерла.
— Никем? Как ты смеешь рассуждать об этом? — разозлилась я от такого равнодушия. — Она была человеком!
— И всего-то, — пожал он плечами. — Говоря «никто», я не имею в виду свое презрение к человеческой расе, отнюдь. Я восхищаюсь людьми. Некоторыми из них. «Никто» в моем понятии означает отсутствие каких-либо устремлений, мыслей, начал. Я убиваю только никчемных людей, Мирра, если тебя это успокоит.
— Никчемных?
— Да. Глупых, праздных, пустых. Знаешь, в чем заключалась цель жизни у этой девушки? — Он повел бровью и усмехнулся. — В том, чтобы найти себе богатого мужа, а потом спокойно тратить его деньги на зависть подругам.
— Боюсь, никчемными тогда можно назвать большинство девушек вокруг, — грустно заметила я.
— Об этом я и говорю. В чем смысл их существования? В чем смысл существования человека, если он думает так узко и ограничено? Если в его жизни нет ничего святого? Если для тебя это важно, я никогда не убиваю людей, у которых в душе есть светлое начало, будь то забота о своей семье или тяга к искусству. И я никогда не убиваю детей, потому что только в них это светлое начало выражено в самой сильной степени. Потом, правда, они вырастают, забывают обо всем, кроме алкоголя и вечеринок, и становятся совершенно бесполезными, пустыми. Никчемными. Поэтому-то я люблю вращаться в высших кругах. Никчемных людей там пруд пруди.
— А в чем смысл существования вампира? В чем смысл твоего существования?
Он смерил меня внимательным взглядом.
— Не могу сказать за всех вампиров. Например, Гротен. Смысл его существования только в том, чтоб услужить своему создателю. А моего — ладно, я не стану скрывать — в том, чтоб этого создателя убить.
— Значит, я была права. Тебе нужна кровь только для убийства.
— Скорее, для мести, — Алекс откинулся на спинку кресла и на мгновение потерял свою каменную невозмутимость, став похожим на обычного парня. — Создатель Гротена… Я должен его убить.
— Зачем?
— Затем, что он кое-что отнял у меня, — в голосе собеседника прозвучало нечто, напомнившее мне горечь, но он быстро развеял это ощущение, продолжив своим холодным тоном. — Поскольку Кастор — так его зовут — намного старше меня, мне ни за что не убить его без первородной крови, а я поклялся это сделать.
— Как я и говорила — вампирские разборки, — мрачно пробурчала я, поставив чашку на стол. — Но ты зря стараешься, Алекс. Тебе не удастся уговорить меня отдать тебе эту кровь. Не для того Маркус передал мне её, чтоб я участвовала в вендетте.
— А для чего он тебе её отдал? Для какой великой цели?
— Не стоит насмехаться. Он спас мне жизнь, — я сама не поняла, зачем сказала ему об этом. — Маркус всегда заботился обо мне, так что я должна позаботиться о его даре. У тебя не получится охмурить меня до такой степени, чтоб я сама отдала тебе первородную кровь. Наверное, ты просто переоцениваешь свои способности…
Я не успела договорить: Алекс сорвался с места и схватил меня. Одной рукой он сжал меня за талию, другой — остановил мой кулак, уже готовый наткнуться на его физиономию. Я попыталась вырваться, но он держал крепко, по-хозяйски, и прижимал так сильно, что меня охватил непонятный жар.
Какое-то время наслаждаясь моим бесполезным сопротивлением, он вдруг поцеловал меня, да так, что ноги подкосились, а голова закружилась. О такой реакции я обычно читала в бульварных романах, где мужчине только стоит поцеловать, а барышня уже падает в обморок, но чтоб самой оказаться в роли этой барышни — да я ни за что бы в это не поверила!
Но так получилось, что Алекс знал толк в поцелуях и своими губами, языком и руками сделал из меня податливую, глупую барышню из романа…А потом резко отпустил, так что я свалилась на диван, словно мешок, совершенно отупевшая.
— ЧТД, — улыбнулся он торжествующе. — То есть: «что и требовалось доказать». Ты можешь сотню раз повторить, что не хочешь меня, Мирра, но это будет неправдой. Вот увидишь — ты сама попросишь меня забрать твою кровь. И не только кровь.
Его наглая физиономия меня вконец взбесила. Я схватила первое, что попалось под руку — это была лампа — и со словами «будь ты проклят!» запустила в него. Разумеется, он увернулся. Все-таки вампир.
Но мне стало чуть легче. Я быстро убежала в другую комнату, закрыла дверь и придвинула к ней тумбу. Совсем уж по-детски. Недавно я снисходительно пожалела Максима, закрывшегося на два замка, а теперь сама надеюсь на помощь деревянной тумбочки.
Как нелепо!
Я легла на постель, пытаясь успокоить сердце. Вскоре это мне удалось. А вот избавиться от жара, овладевшего всем моим женским началом, оказалось не так легко. Поэтому я выместила злобу на подушке, а потом заставила себя уснуть.
Глава тринадцатая
Перед самым рассветом в комнату постучались. За окном ещё царствовал полумрак, но то тут, то там над крышами домов уже весело проскальзывали солнечные лучи.
Я оторвала от подушки тяжелую голову. С удручающей мыслью о том, как я ужасно, должно быть, выгляжу с утра, открыла дверь, предварительно отодвинув тумбу.
Это был, конечно же, Алекс. Он посмотрел на мои оборонительные сооружения с таким выражением, что мне против воли захотелось оправдываться, но ничего не сказал.
В комнату я его не впустила, хотя он мог бы войти не спрашивая. Для этого хватило бы сил и у обычного парня, не говоря уже о вампире.
— Мне нужно уходить, — сказал он, и только сейчас я заметила, что он выглядит утомленным. Очевидно, из-за скорого приближения рассвета. — Днем ты можешь делать, что вздумается. Но в твоих же интересах быть здесь до захода солнца. Сегодня я постараюсь прийти раньше и надеюсь застать тебя здесь. Ты все поняла?
Мой взгляд невольно скользнул по его губам, и я вспомнила вчерашний поцелуй. Это меня жутко взбесило. Я по утрам всегда злюка.
— Так точно, сэр! — рявкнула я и захлопнула дверь прямо перед его носом.
Дождавшись его ухода, я только тогда смогла успокоиться.
Да что со мной творится? Неужели один умелый поцелуй перекрыл те жестокости, свидетельницей которым я стала? Рассуждения о никчемности людей — его жертв — нашли во мне чуточку понимания, совсем немного, но разве это может служить оправданием?
«А как ты думаешь, что делал Маркус? Он убивал на протяжении веков, и возможно, был куда более жесток. Но это не мешает тебе называть его своей семьей?»
Я вернулась к прерванному сну. Проснувшись около десяти, я быстро собралась и поехала домой. Максим со мной не перекинулся и парой слов: то ли боялся, то ли Алекс снова его зачаровал.
Едва я зашла домой, зазвонил телефон.
— Привет! — услышала я в трубке голос Кати и сразу же испытала досаду. — Ах, милая, я соскучилась! Я бы с радостью приехала, но бабушке до сих пор нехорошо, так что придется задержаться ещё на недельку! Как ты?
Я что-то соврала, но не успела закончить, как Катя закидала меня вопросами по поводу того, что действительно её волновало:
— Как Алекс? Он звонил? Может, спрашивал про меня?! Вдруг он заболел?…
И все в таком же духе. Я её не прерывала — я не могла выдумать ничего толкового.
«Нет, дорогая. Он не заболел, потому что вампиры не болеют вообще».
Катя взяла с меня обещание, что я проведаю его, даже не догадываясь, что я только-только оттуда. Мне стало стыдно, поэтому, наобещав в три короба, я поспешила повесить трубку.
Потом, задумавшись, просидела в неподвижности какое-то время, пока резкий звонок телефона не оторвал меня от мыслей. На этот раз разговор был коротким.
— Мирра? Это вы? — голос принадлежал Антону. — Нам нужно встретиться. Я кое-что узнал. Вы сможете быть в том же месте, где мы встречались? Через час?
— Да.
— Отлично. Я буду ждать вас там.
Коротко и лаконично. Антон явно не из болтливых.
Через час, минута в минуту, словно отдавая дань Госпоже Пунктуальности, я стояла у памятника. Вскоре появился Антон.
Он был одет по-летнему, в светлую рубаху и брюки. Казалось бы, загорай и кушай мороженое. Но вид у моего нового друга был озабоченный.
— Что случилось? — не удержалась я от глупого вопроса.
— Пойдемте. Нужно поговорить.
Он отвел меня к одинокой лавочке в стороне, куда ещё никто не успел сесть.
— Вы, я надеюсь, ничего ему не рассказали о нашей встрече?
— Нет. Ни слова. Старалась думать только о ерунде, как вы и сказали.
Он тепло улыбнулся.
— Молодец. Вы не против, если мы перейдем на «ты»? Нет? Тогда вот, что я узнал, Мирра.
Он извлек из пакета черную папку и открыл её.
— Вампиру, который тебя преследует, действительно больше двухсот лет, точнее, ему двести тридцать два года. Его полное имя Алексис Дан; родился он, когда ещё был человеком, приблизительно в середине восемнадцатого века…
— Алексис… — только и смогла выдохнула я.
— …В Голландии, в семье аристократа. Мать его была гречанкой. Когда его обратили, ему было двадцать пять лет, то есть это случилось приблизительно в 1777-1778 годах. Отследить его дальнейшие передвижения довольно сложно, но есть документы, подтверждающие его пребывание в Италии, Франции, Испании. В России он появился предположительно семь лет назад…
«Семь лет назад! Как раз, когда Маркус меня спас!»
— С тех пор он находится здесь, а с недавних — преследует тебя. И знаешь что, Мирра? Я пытался выяснить, зачем ты ему нужна и не смог найти ни единого разумного объяснения. Я даже попытался проверить твою родословную. Поверь, мне не составило труда узнать твое имя. Но, к сожалению, ничего не нашел. Никаких записей о том, откуда появилась Мирра Талева. А потом ответ пришел ко мне сам. Ты имеешь то, что нужно вампиру, а любому вампиру нужна кровь. Особенная, её ещё называют первородной. Стало быть, ты — носитель этой крови; значит, ты получила её от другого вампира. От кого же?
Поскольку я упорно молчала, Антон вздохнул.
— Значит, я прав. Ты действительно носитель первородной крови. В нашем Ордене есть люди, которые всерьез полагают, что необходимо истребить все человеческие «сосуды» — так они вас называют. Но я не из их числа. Почему-то я уверен, что ты невольно стала причастна к этому. Это так?
— Да. Но больше я ничего не скажу— без обид. И мне интересно, откуда ты смог найти информацию так быстро?
Он пожал плечами.
— У нас много источников. И больше я ничего не скажу — без обид, — передразнил он меня. — Так как же мы поступим? Можно попытаться найти гробницу этого вампира, раз убивать ты его не хочешь, хотя по правилам нашего Ордена я обязан сообщить о нем. Если я это сделаю, они не будут так милосердны.
— Тогда сразу вопрос: почему ты до сих пор этого не сделал?
Он угрюмо вздохнул.
— Ты кое-кого напоминаешь мне. Ты не знаешь, что играешь с огнем. Поэтому я хочу помочь тебе избавиться от преследователя.
— И как же это можно сделать? — удивилась я.
«Маркус ни о чем подобном не упоминал», — пронеслось в голове и чуть не вырвалось на язык, но я вовремя спохватилась. Осторожнее в выборе слов!
Он пожал плечами.
— Переливание, к примеру.
— Переливание? — хмыкнула я. — От первородной крови нельзя избавиться таким способом! Она ведь обладает определенными свойствами. Защищает носителя, предупреждает, спасает…Но ты ведь уже об этом знаешь? Просто решил проверить, что знаю я?
Антон кивнул.
— Виноват. Хотел выяснить, как ты относишься к обладанию этой кровью. И огорчен, потому что в твоих словах звучит почти гордость.
— Гордость? Тебе показалось.
— И хорошо, если бы так. Потому что эта кровь — проклятие. И ты должна это понимать. Не позволяй этому вампиру — вообще никому из них — пить её. Иначе ты наделишь их властью и станешь виновницей гибели множества людей.
Это прозвучало настолько серьезно, что я даже поежилась. По словам самого Алекса, первородная кровь ему нужна, чтоб убить только одного вампира. Но наивно полагать, будто на этом список его дел закончится.
— Ты действительно считаешь, что все вампиры так ужасны?
В глазах собеседника промелькнула сталь.
— Да. Преобладающее большинство из них ведут отвратительный образ жизни: убивают, мучают, обманывают. Хороших вампиров не бывает по определению. Все они — эгоисты, делают только то, что выгодно им самим. У них нет чувств: они холодны, как лед. И не способны любить.
Каждое слово остро врезалось в память, и меня переполнило несогласие. Разве Маркус не любил меня, как свою дочь? Да, он спас меня, чтобы передать свою кровь, но он мог потом бросить меня на произвол судьбы, а вместо этого защищал. Как же можно не быть ему за это благодарной?
Очевидно, душевная боль заставляет Антона так говорить. Но в чем её причина?
Я не осмелилась спрашивать, понимая, что это глубоко личное дело.
— Так все-таки, Мирра, что ты будешь делать?
Я пожала плечами. Этого я не знала.
— Тогда я предлагаю тебе следующее: дай мне немного времени, чтоб я раздобыл чуть больше информации. Тогда мы сможем попытаться найти его гробницу, застать врасплох…
— Я не хочу его смерти! — закричала я испуганно, на что Антон прикрыл рот пальцем, призывая к молчанию.
— Есть ещё один способ.
— Какой именно?
— Дело в том, что при дневном свете вампир особенно уязвим. И не сможет противостоять нам, если мы застанем его врасплох в его гробнице. Тогда перед ним встанет выбор: либо умереть, либо «отпустить» тебя. Понимаешь, у вампиров есть такое понятие — принадлежность кому-либо. Когда, к примеру, смертный добровольно отдает вампиру кровь, он тем самым подтверждает, что отныне его жизнь принадлежит вампиру. Он становится полностью зависимым от своего бессмертного покровителя, а тот в свою очередь может делать с ним все, что вздумается. Смертный может получить свободу только в том случае, если вампир мертв или сам «отпускает» его. И если в обмен на свое спасение вампир дает слово, что больше не станет преследовать смертного, он не нарушит свою клятву.
— Разве им есть дело до какой-то клятвы? — усомнилась я.
Антон пожал плечами.
— Разумеется, большинству — нет. Они лучше убьют смертного, нежели дадут ему свободу. Но среди них есть древние и древнейшие вампиры, которые очень высоко ценят эти законы. У них есть власть судить и миловать, так что если смертный обратится к ним за справедливостью, им ничего не останется, кроме как защитить его от бывшего покровителя. Правда, я пока не слышал, чтоб такое действительно случалось.
Я хмыкнула.
— Откуда ты про все это знаешь?
— Всего лишь старые записи, сохранившиеся с незапамятных времен. Я же говорил, наш Орден существует несколько столетий. Но даже этого не хватило, чтоб собрать о вампирах больше информации. Они очень скрытны и не любят, когда об их секретах узнают смертные. Возможно, человек, который сделал эту запись — я имею в виду запись о клятве — и сам во многом обманывался. Сейчас уже не те времена и не те вампиры.
— Сколько лет этой записи? — заинтересовалась я.
— Около сотни. Но я ни за что не покажу её тебе, Мирра, — улыбнулся Антон.
— Понимаю. Так что же выходит? Мне нужно выяснить, где он спит?
— Да. Только очень деликатно. Он не должен понять, зачем тебе это. Это сложно. Они тщательно скрывают свои гробницы. Ведь там они особенно уязвимы. Обычно это места, как-то связанные с их прошлым, либо у них есть предрасположенность спать именно в конкретном месте. Я сам мало знаю.
Мы поговорили ещё немного, а потом расстались, условившись созвониться завтра.
Всю дорогу домой я думала, как можно «деликатно» разведать у вампира место его усыпальницы? Ну и задачка, с учетом того, что он может прочитать мои мысли!
Где-то в глубине души появилось нежелание той развязки, которую предлагал Антон, ведь это значило, что, освободившись от Алекса, я больше буду не нужна ему.
Но что за мысли, Мирра? По-другому никак не получится. Либо я отдам ему свою кровь, либо я найду способ освободиться от его преследований. Проблема только в том, что любая развязка ситуации мне была не по душе.
Чтобы не злить Алекса понапрасну и не вызвать лишних подозрений, я приехала в его квартиру ещё до захода солнца. Мне открыл Максим и встретил хмурым взглядом. Оказалось, ему поручили, или, вернее, приказали, весь день оставаться дома и дожидаться меня. И только после возвращения «друга» ему было разрешено уходить и заниматься своими делами. Из-за этого он пропустил много важных встреч.
— Извини, — неловко улыбнулась я.
— Ты не виновата. Все этот чертов вампир. Думает, что ему все можно.
Я осторожно попыталась выведать у Максима, знает ли он, куда каждый день уходит Алекс, но тот пожал плечами — он даже не знал, в каком направлении.
Солнце уже село, но вампир так и не появился. Мы с Максимом сидели на кухне, и он даже выразил надежду, что, возможно, нас оставили в покое. В этом я сильно засомневалась и была права: где-то через час в дверь постучались.
Появился Алекс. У него был угрюмый вид.
— Гротен знает о тебе, — сказал он без приветствий и преамбул. — Я видел его возле твоего дома. Несомненно, он ждал тебя, так что отныне туда путь заказан. По крайней мере, с заходом солнца.
Услышанное мне совсем не понравилось. Ведь это означало, что ночь мне снова придется провести здесь, рядом с Алексом, а это было весьма и весьма опасным.
«ЧТД. То есть: что и требовалось доказать», — его холодный цинизм нанес мне глубокую обиду, но что ужаснее, был правдой. Вряд ли я смогу устоять, если меня снова так поцелуют, и Алекс, безусловно, об этом догадывался.
Максим предпочел скорее закрыться в своей комнате, а я, после недолгих раздумий, наконец, сказала:
— Я…я все равно поеду домой и останусь там.
— Никуда ты не поедешь, — отрезал вампир. — Теперь ты ночуешь здесь.
На его губы легла ухмылка.
— Или ты как раз этого и боишься?
Мне ничего не оставалось, только как проигнорировать его насмешку, придав лицу равнодушное выражение.
— И как долго это будет продолжаться? Я что, теперь не смогу вернуться домой?
— Нет, пока Гротен этого ждет. А что? Боишься меня?
Этот вопрос он задал с особо наглым выражением лица.
— Размечался, — пробубнила я под нос и отвернулась.
Да. Я его боялась. Точнее, боялась того, что снова окажусь в его руках.
— Ты останешься здесь. Решено. Конечно, ты можешь прямо сейчас отдать мне первородную кровь, и тогда я избавлю тебя от Гротена и своего общества.
— Зря стараешься.
— Так я и думал, — с великой досадой протянул он. — Черт тебя дери, Мирра, до чего же ты упряма!
— И ты называешь упрямой меня? — возразила я. — Я же сказала, что не отдам тебе кровь! Даже не надейся! Может, самое время отстать от меня? Или ты хочешь настолько меня достать, чтобы от отчаяния я отдала эту дурацкую кровь другому вампиру? Скажем, этому Гротену?
Его лицо в миг окаменело и сделалось злым: я уже пожалела о своих словах. Разумеется, я не стала бы выполнять свою угрозу. Мне просто хотелось позлить Алекса, и это удалось.
— Клянусь, если ты попытаешься это сделать, я убью тебя. — отчеканил он холодно. — Эта кровь достанется только мне. Я потратил десятки лет, чтоб найти Маркуса. И я ни за что не отпущу тебя. Ты должна понять: или я, или никто. Не вздумай шутить со мной!
Я бы и не решилась. Только не после того, как он пригрозил убить меня с такой холодной невозмутимостью. Пожалуй, Антон прав: вампиры думают только о своей выгоде.
Я безропотно кивнула. Увидев, что я восприняла угрозу серьезно, Алекс даже улыбнулся.
— Но в остальном, Мирра, ты в полной безопасности. Даже более того — скоро мое общество тебе понравится.
«Уже», — откликнулось где-то внутри, но я сразу же постаралась вспомнить о конце света, обещанном на одном телевизионном канале, и яблоках, привозимых из Краснодара. В общем, о любой ерунде, как посоветовал Антон.
Кажется, сработало.
Я поняла, что сейчас самое время придумать причину и сбежать в другую комнату, а там начать возводить оборонительные сооружения. Эта мысль пришла мне в голову, поскольку Алекс смотрел на меня столь пристально и даже бесстыже, словно проигрывал в голове все, что собирается со мной сделать. Он явно хотел меня смутить и выбить из колеи. Ей-богу, ему это удавалось! Чуть-чуть, и я, кажется, прямо здесь свалюсь без чувств, сраженная его взглядом, словно барышня из романа Джейн Остен.
Такое сравнение имело обратный эффект: я даже развеселилась, и это придало мне сил.
Довольная внутренней победой, я сложила руки на груди.
Черта с два тебе!
— Давай так: я отдам тебе то, что ты хочешь, — клянусь, я сделаю это, — но только если ты найдешь Маркуса…
— Чтобы он вырвал мое сердце и превратил его в пепел?
— Он не тронет тебя, если я попрошу.
— Боюсь, ты переоцениваешь свое влияние на него.
— Он заботился обо мне и относился ко мне, как к дочери, — возразила я. — Он прислушается ко мне. Даже больше: я попрошу его дать тебе ещё крови, непосредственно от него. Как я понимаю, она ценнее, правда ведь?
Правда. Я поняла это по жадному блеску в его глазах. Какое-то время он обдумывал, потом закачал головой.
— Заманчиво, но нет. Слишком рискованно. Мне вполне подойдет кровь носителя. Даже так она сделает меня сильнее большинства вампиров.
— Но…
— Хватит болтовни, Мирра! — оборвал он и вдруг начал медленно и даже лениво расстегивать рубашку.
Я похолодела.
— Что ты делаешь?
— Приступаю к своему плану. Точнее, к той его части, в которой ты, совсем растаяв от моих ласк, говоришь мне заветное «да», — он сказал это так обыденно, что я даже в это не поверила бы, если б только не видела, как он снимает рубаху!
«Какой красивый торс! — подумала я, но тут же опомнилась. — Что за ерунда! Конец света! Яблоки из Краснодара!»
Попятившись назад и уткнувшись в стену, словно передо мной разинул пасть взбесившийся тигр, я совершенно растерялась. Алекс тем временем уже расстегивал ремень на джинсах, глядя на меня со смешком.
— Если ты приблизишься, я закричу! — дрогнувшим голосом пригрозила я.
Он пожал плечами.
— Тогда мне придется зачаровать всех твоих соседей. Досадно, но не так сложно. И почти привычно.
— Привычно? Это твое обычное занятие: насиловать беззащитных девиц?
— Насиловать? — он притворился глубоко оскорбленным. — Мирра, ты явно переоцениваешь свою невозмутимость. Вот увидишь, тебе понравится.
Он медленно, испытывая меня, приближался, а я не могла придумать ничего путного. Вдруг в голову пришла уж совсем нелепая мысль, но чем черт не шутит?
— Vade retro, Satana! — воскликнула я грозно и перекрестилась.
Увы, обещанного на вампирском сайте эффекта не случилось. Наоборот, Алекс изумленно расхохотался.
— Да брось, — сказал он сквозь смех. — Это же все выдумки…
И скала снова стала надвигаться.
Что бы такое схватить и швырнуть в него? Если он снова поцелует меня: пиши пропало.
Я ухватилась взглядом за вазу, уже представив, как она разлетается на куски от головы Алекса, как вдруг моя мысль буквально материализовалась на глазах: над головой моего мучителя что-то блеснуло — бутылка из-под шампанского — и с силой опустилось вниз, разбившись вдребезги.
Если этому удивилась я, то каково было удивление вампира, полагавшего, что он контролирует ситуацию!
Он осел на землю от неожиданного удара, но сознание не потерял, только качнул головой, приводя мысли в порядок.
За его спиной я увидела Максима, застывшего в ужасе с горлышком бутылки в руках. Он был так напуган, что стоял, не шелохнувшись, беспомощно наблюдая за тем, как вампир медленно поднялся и отряхнулся.
Уже по тому, с какой ледяной методичностью последний это делал, можно было судить, насколько он зол. Чертовски зол!
Наверное, по моему лицу Максим понял, что пора бежать. Он рванул с места, но Алекс, несмотря на то, что их разделяло расстояние в несколько шагов, преодолел его за считанную секунду и схватил молодого человека за горло.
— Мне такие сюрпризы не по нраву, — зло процедил он, и я сообразила, что если не вмешаюсь, не избежать ещё одного трупа!
— Я…я не хотел… — силился выдавить из себя мой заступник, в то время как рука вампира сжималась на его горле все сильнее.
Бросившись к Алексу, я попыталась оттащить его, а когда мне это не удалось, принялась царапать его и колотить руками.
Тщетно. Максим уже задыхался, выпучив глаза, на лице же вампира не дрогнул ни один мускул. Мелких порезов на коже от стекла бутылки как ни бывало: очевидно, раны затянулись.
Медлить больше нельзя. Жить молодому человеку оставалась пара минут.
— Если ты убьешь его, я никогда не отдам тебе свою кровь! — закричала я, но это не возымело действия. Тогда я, отчаявшись, сказала первое, что пришло на ум:
— Я знаю твое настоящее имя! Знаю, когда ты родился и когда был обращен в вампира!
Подействовало: Алекс отшвырнул своего соседа прочь, не завершив начатое, и я вздохнула с облегчением. Увы, теперь внимание вампира переключилось на меня. И он по-прежнему был зол.
— Откуда ты знаешь?
— Я…это придумала, чтоб ты отпустил Максима, всего-навсего, — врать я никогда не умела с блеском.
— Мирра… — предостерег он от последующего вранья.
Идти на попятную бессмысленно.
— Я порылась в кое-каких архивах.
— Каких?
— Это не важно.
— Что ты знаешь?
— Только твое имя и год рождения! Больше ничего! — воскликнула я.
Мне не поверили. Алекс снова схватил Максима, давая понять, что не в моих интересах увиливать.
«Ну ты голова!» — с досадой похвалила я себя и выпалила:
— Я связалась с Солнечным Братством, и они раздобыли эти сведения. Это правда. Только прошу, не убивай его!
Максим снова был откинут в сторону, словно весил не больше пушинки, и с той минуты вампир позабыл о его существовании.
Вместо этого он развел руками, совершенно искренне пораженный моей глупостью.
— Солнечное Братство? Господи, Мирра, ещё и этих полудурков не хватало! Что ты им обо мне рассказала?
— Ничего конкретного! Только имя, и то я сомневалась, что оно настоящее! Но, очевидно, ты был внесен в их базу данных, и они легко поняли, с кем имеют дело!
— Базу данных? Черт подери, ты что, фильмов про Бонда насмотрелась? Откуда у них может быть эта база? Они даже не знают и половины всего о вампирах!
Он покачал головой.
— Не хватало ещё и их! Говоришь, я у них в базе данных? Это невозможно, я был очень осторожен…
Он задумался.
— Вот, что мы сделаем. Ты позвонишь туда, в Орден Полудурков, и назначишь встречу. Скажем, через час.
— Ты хочешь убить их? Я не позволю.
— Кто ты такая, чтоб позволять мне? — усмехнулся Алекс. — Я не собираюсь их убивать. Только допрошу.
— Я тебе не верю. И не стану этого делать.
Алекс снова разозлился.
— Похоже, тебе нужен стимул, — с этими словами он схватил Максима. Снова.
— Хорошо! — крикнула я в бешенстве. Собственная беспомощность и его угрозы мне порядком надоели.
— Я позвоню. Только обещай мне, что никого не убьешь!
Он кивнул.
Перед тем, как набрать номер Антона, я глубоко вздохнула. Мне ужасно не хотелось этого делать, и я в сотый раз упрекнула себя в необдуманности.
И что теперь делать? Кашу заварила. А продолжение известно. Расхлебывать.
— Алло? — послышалось в трубке.
— Антон, это Мирра. Нам нужно срочно встретиться.
— Что-то случилось? Ты в опасности?
Глаза Алекса неприятно сверкнули.
— Нет времени объяснять, — выдавила я сухо, чувствуя себя предательницей. — Давай встретимся через час там же, хорошо?
— Хорошо. Я буду.
На этой секунде вампир, чей обостренный слух не упустил ни единого слова, нажал на сброс.
— Отлично. Кажется, твой друг всерьез обеспокоен. И правильно. А теперь пойдем. Ах да…
Он повернулся к Максиму.
— Ничего этого не было. Ты ничего не видел. Иди в свою комнату и сиди там.
Словно сомнамбула, молодой человек поднялся и ушел, даже не обернувшись.
— Ты столько раз зачаровывал его, что он скоро превратится в зомби! — прокомментировала я сердито.
Алекс пожал плечами.
— Ему же спокойнее. Итак. Идем, Мирра.
Он протянул руку. Я демонстративно отказалась и направилась к выходу.
— На машине слишком долго, — остановил он меня.
— И что ты предлагаешь?
— Я — вампир. Я могу доставить тебя куда угодно.
— Доставить? Служба доставки что ли? — съехидничала я. — Нет уж. Повезешь на машине.
— Как пожелает Её Королевское Величество, — съехидничал он в ответ.
Ну и ну. Что это я натворила?
Глава четырнадцатая
Уже спустя десять минут я горько пожалела о своем упрямстве. Алекс гнал машину с бешеной скоростью, с ловкостью обгоняя, вклиниваясь, наглея. Я вжалась в кресло, боясь дышать, и могла только молиться, чтоб нас остановила полиция. То ли бравые защитники все разом ушли в отпуск, то ли Алекс знал, где лучше проехать, но нам так никто и не встретился. А, впрочем, какой смысл? Вампиру ничего не стоит зачаровать даже самого несговорчивого представителя власти. Пару слов в стиле Оби-Ван Кеноби — и готово: «Это не те дройды, которых вы искали»…
Интересно, откуда у моего мучителя деньги? Забирает у прохожих? Грабит банки?
— Приехали, — констатировал он, припарковав машину недалеко от места встречи. — Ещё в запасе пятнадцать минут. Чем займемся?
Ослепительная улыбка, явно намекающая на что-то конкретное.
Я быстро расстегнула ремень безопасности и вышла из машины с угрюмым видом.
— Тогда понаблюдаем, — произнес он и, оглядевшись, взял меня за руку. — Видишь тот дом? Я поднимусь на крышу и буду следить за каждым твоим движением. Иди в парк и дожидайся своего героя. Не вздумай звонить ему и вообще предупреждать — тогда я сверну ему шею. Раз — и его уже нет. Ты даже заметить не успеешь.
— А что мне ему сказать? — пробурчала я хмуро.
— Не бойся, до разговоров дело не дойдет.
С этими «обнадеживающими» словами он исчез. В буквальном смысле. Не растворился в воздухе, конечно, а ушел так быстро, что мои человеческие глаза просто не успели ухватить это движение. Постояв с минуту в нерешительности, я направилась в парк.
Было уже около двенадцати ночи. Над городом нависла синяя пелена сумерек, но все равно было светло. Белые ночи Петербурга.
Выходит, это нисколько не мешает вампиру? Согласно теории Маркуса о происхождении вампиров, именно ультрафиолет разъедает кожу, причиняя им невыносимые мучения. Я надеялась, что Алекс знает, что делает. Не хотелось бы видеть, как он сгорает до тла, хоть и настоящий засранец.
Добравшись до ворот парка, я вошла внутрь. На некоторых лавочках сидели подвыпившие компании, кто-то позвал меня, непристойно пошутил в мой адрес, но, в основном, было безлюдно.
Найдя глазами самую отдаленную лавочку, я направилась туда, в тайне надеясь, что Антон не увидит меня и уйдет домой. Не вышло: молодой человек вошел в парк с главных ворот, долго искал меня глазами. В конце концов, помахал рукой и решительно направился в мою сторону.
«Он убьет его!» — эта громкая мысль вдруг отрезвила мой затуманенный обещаниями разум.
Напускная улыбка на моем лице гасла по мере приближения друга, и, когда между нами оставалось несколько метров, я не выдержала. Закричала, как резанная:
— Антон, убегай! Это ловушка!
На что я только рассчитывала?
Едва молодой человек сообразил, что к чему, за его спиной возник вампир, мертвой хваткой вцепившийся ему в плечи. Мгновение — и острые клыки впились в шею моего друга, совершенно ошеломив его, но уже в следующую секунду Антон опомнился и начал отчаянно сопротивляться, а я в свою очередь бросилась ему на выручку, прыгнула на нападающего сбоку и стала царапать его ногтями.
Куча-мала, одним словом.
Не знаю, что именно подействовало, но Алекс вдруг так же внезапно отпустил свою жертву, и молодой человек, не устояв, повалился на землю. Я вместе с ним.
— Он пришел один, — вытирая кровь, сказал вампир.
— Ты напал на него, чтоб узнать только это?!
— Не только это. Я увидел почти всю его жизнь.
— Тогда ты знаешь, мерзкая бессмертная тварь, почему я ненавижу всех вас, — зло процедил сквозь зубы Антон, прижимая ладонь к укусу. Он был очень напуган и одновременно взбешен.
— Знаю, — голос злодея вдруг стал серьезным. Он протянул мне руку, чтоб помочь подняться, но я проигнорировала этот жест.
— Ты что, не мог просто прочитать его мысли? — воскликнула я раздраженно.
— Он их умело маскирует. Нет времени разбираться.
Я повернулась к Антону с самым виноватым видом.
— Прости, пожалуйста. Но он грозился убить человека, если я не назначу встречу.
— Ничего, Мирра. Они в этом мастера.
В угрозах или убийствах, он не уточнил, имея в виду, наверное, и то, и другое.
— Что тебе нужно?
— Я хочу знать, откуда у вашего Ордена Полудурков информация обо мне.
— Ты же выпил мою кровь. Зачем тогда спрашиваешь? — жестко отпарировал Антон, и я поразилась, насколько бесстрашным был его тон. В его глазах читалась отчаянная ненависть, словно ему нечего было терять.
Только бы он не рассердил Алекса! Как сказал сам вампир? «Раз — и его уже нет».
— Ты умеешь хорошо маскировать свои мысли, но, если хочешь, я высосу тебя до последней капли, но найду то, что мне нужно, — прозвучала угроза.
— Я ничего тебе не скажу!
— Тогда у меня нет выбора, — пожал Алекс плечами, намереваясь снова схватить молодого человека, но я преградила ему путь.
— Прошу тебя, не нужно! — я обернулась к Антону. — Ты ведь понимаешь, что он сделает все, что захочет, но выудит эту информацию! Скажи ему, иначе он убьет тебя! Поверь, он это сделает без каких-либо угрызений совести, а я не хочу, чтоб ты погиб, Антон.
Это были совершенно искренние слова. Я действительно не хотела его смерти. Я вообще существо незлое, и мне не хотелось бы чувствовать вину за очередное убийство. Кроме того, было в Антоне нечто, что вызывало доверие и восхищение. Он не спасовал перед вампиром, хотя прекрасно знал, что Алекс мог убить его просто от нечего делать! И это доказывало твердость духа.
Увы, мои уговоры не помогли.
— Лучше пусть он убьет меня, но говорить с вампиром я не стану, — сглотнув, сказал он решительно.
— Храбро, но глупо, — прокомментировал Алекс. — Хорошо. Давай по-другому. Я не стану убивать тебя, и за это будешь благодарить Мирру. В другой ситуации я бы свернул тебе шею — терпеть не могу ваш вечно докучающий Орден. Но не сейчас. Можно сказать, тебе повезло. У меня есть кое-что, что я могу предложить тебе это в обмен на информацию.
Я удивленно посмотрела на Алекса. Молодой человек же прореагировал больше с недоверием, нежели изумлением.
— Что ты можешь предложить мне, упырь? — казалось, Антон вложил в эти слова все презрение, на которое был способен.
Его оппонент довольно улыбнулся.
— Ты можешь многое скрыть от меня, но то, что тебя гложет, что снедает тебя все сильнее, не скрыть. Твоя жажда мести за случившееся превратилась в горький привкус в твоей крови. Я знаю, почему ты ненавидишь нас так непримиримо. Мне жаль твою семью. Особенно твоего двухлетнего сына. Это ужасно — убивать детей, и я никогда бы не притронулся в ребенку… Но для вампира, виновного в гибели твоей семьи, это любимое лакомство: видеть, как угасает жизнь в глазах невинного дитя…
— Замолчи! Замолчи сейчас же! — Антон, словно обезумев, сорвался с места и набросился на противника. Последний ловко увернулся и отбросил напавшего в сторону.
Я подбежала и помогла своему другу встать.
— Зачем ты его мучаешь?
Алекс пожал плечами.
— Я лишь пытаюсь объяснить ему, что знаю его главный секрет. Он жаждет мести — поверь, Мирра, я его прекрасно понимаю. И я готов назвать имя вампира, который убил его семью.
— Ты знаешь его имя? — глаза Антона загорелись.
— Да. А это то, что тебе нужно, не так ли? Ведь ты много лет уже ищешь убийцу. Зная имя, будет легче искать.
— Тогда скажи мне.
— Не так сразу. Сначала я хочу услышать, откуда у Ордена информация обо мне.
После недолгих раздумий Антон сказал:
— Информация появилась случайно. Запечатанная папка, оставленная на моем столе с надписью: «Тебе это будет интересно». Вот и все.
— Вот как? Появилась прямо из воздуха?
— Клянусь, это правда. На ночь офис закрыт, повсюду камеры слежения, сигнализация.
— Что зафиксировали камеры?
— Ничего. Они развешаны по коридору, но охватывают не все участки.
Какое-то время Алекс задумчиво разглядывал Антона, очевидно, решая, верить ему или нет. Наконец, он кивнул.
— Мне нужно посмотреть на папку.
— Скажи мне имя!..
— Сначала я осмотрю папку, а потом уничтожу все документы в ней, — твердо перебил вампир. — Вставай. Нужно торопиться. Отведешь меня.
— Нет, — Антон покачал головой. — Я ни за что не покажу, где находится офис Ордена.
— Если бы я хотел узнать, узнал бы. Хорошо. Поступим так: у тебя ровно полчаса на то, чтобы принести папку и все документы сюда.
— Я не успею.
— А ты постарайся, — холодно отпарировал вампир. — Иначе я не назову тебе имени, и ты потратишь полжизни на тщетные поиски. А если совсем разозлюсь, то убью тебя и избавлю от необходимости искать. Но ты ведь хочешь отомстить? Так что делай, как я говорю. Понял?
Кивнув, молодой человек поднялся и, бросив на вампира взгляд, полный презрения и вынужденной покорности, стал быстро уходить. Я хотела последовать за ним, поскольку мысль остаться наедине с Алексом в этом темном парке меня не радовала, но меня остановил строгий голос:
— Ты, Мирра, подождешь здесь.
— Кто ты такой, чтоб мне приказывать? — вырвалось у меня с обидой, но дальнейшие возражения я проглотила. Вместо этого уселась на скамейку и отвернулась.
По звуку я поняла, что Алекс сел рядом, а, искоса взглянув на него, в этом убедилась. Мимолетно в голове снова пронеслась мысль о том, до чего же он красив, этот двухсотлетний вампир: четкий профиль, кожа без единого изъяна, яркий взгляд, правда, немного застывший, блестящие черные волосы. Когда он был, а вернее сказать, притворялся человеком, он тоже был красив, но только тогда, когда он обнажил свою настоящую сущность, он стал красив по-настоящему. Красота вообще сама по себе крайне опасна.
Видишь горы — и знаешь, что они представляют опасность: лавины, сели, обвалы, горные выступы и хищные звери, снующие в лесах. Смотришь на море — и тут тебя подстерегают водные пучины, штормы, акулы, безбрежность и бесконечность морской глади.
«Красота должна быть опасной. Иначе она теряет свой смысл», — подумала Мирра, ненароком оформив слова в четкую мысль, и тут же пожалела об этом, так как Алекс еле заметно улыбнулся.
— Любуешься мной?
Как и полагалось, я фыркнула.
— Ещё чего. Мне и без тебя есть, о чем подумать.
— И о чем, например?
Странно, но я не смогла сообразить и выдумать ответ. Последние дни, весьма сумбурные, суетливые, переполненные событиями затмевали всю предыдущую жизнь. Работа, учеба, хлопоты, — что все это, когда понимаешь, насколько мир вокруг непрост? Чтобы понять всю ничтожность каждодневных забот, нужно хоть раз соприкоснуться с чем-то нереальным и потусторонним. Попробуйте.
— Что случилось с семьей Антона? — задала я вопрос.
— Неужели не догадалась?
— Их убил вампир — это ясно. Поэтому он вступил в Орден. Поэтому жаждет отомстить. Ты действительно знаешь, кто это сделал?
Взгляд Алекса стал серьезным и холодным.
— Да.
Я не стала больше спрашивать об этом, так как почувствовала себя неуютно. Впрочем, и до этого было не сахар.
— А ты когда-нибудь убивал чьи-нибудь семьи? — не знаю зачем, но вопрос просто слетел с губ. Я думала, Алекс рассердится или усмехнется, а, может, просто промолчит, но он ответил с такой же серьезностью, от которой у меня мурашки пробежали по коже:
— Да. И не раз.
— И детей? — в ужасе прошептала я, поражаясь, как вообще осмелилась ступить на столь тонкую почву, каким представлялось его прошлое.
— Да. Когда был молод и глуп, — он повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. — Но то время в далеком прошлом. Я не убиваю детей, Мирра.
— Но ты убиваешь людей.
— Никчемных, как ты помнишь.
Я снова фыркнула. Этот жест ему не понравился.
— А как поступила бы ты, став вампиром? Питалась бы кровью животных? Значит, их убивать можно? Или бы пухла с голода, зарывшись где-нибудь в земле? Нет, Мирра, уж поверь, — он зло усмехнулся, — это все сказки про милосердных и не пьющих людскую кровь вампиров, придуманные для наивных девчонок. Когда ты получаешь эту силу — силу бессмертного существа — ты становишься совершенной безумным от обретенной власти. Это как болезнь, которая поражает все твое тело, изрыгая все остатки человеческого. А если ты и человеком-то был не ахти-каким, то с чего тебе становится милосердным вампиром? Это в нашей природе — убивать. Просто кто-то это делает с чувством необходимости, кто-то получает от этого удовольствие, а кто-то превращает это в смысл своей жизни.
— А к какой категории относишься ты?
— Все сразу. И в разных пропорциях. Если ты заметила, я не сверкаю на солнце, как в каком-то фильме. Я не испытываю угрызений совести, убивая и питаясь кровью, не отказываюсь от этого напитка. Когда мне нужно — я убиваю по необходимости. Когда мне хочется — убиваю ради удовольствия.
— И жаждешь отомстить, — добавила я.
— Да. И это смысл моей жизни. Так что не стоит искать во мне хорошие стороны или пытаться облагородить убийцу.
— Но даже у тебя есть рамки допустимого, разве нет? Ты сам сказал — детей ты не трогаешь. Или убиваешь никчемных людей, пусть само по себе это слишком вампирское правило. Значит, не все потеряно.
Брови Алекса взлетели вверх, а на лице расползлась дерзкая улыбка.
— Ты защищаешь мою вампирскую честь, Мирра? Я безумно рад этому. Значит, не так уж я тебе противен.
— Ничего подобного, — снова надулась я, изображая равнодушие, но, кажется, Алекс меня раскусил. Я действительно пыталась облагородить его. И, скорее всего, зря.
— Но ты права: есть вампиры, которые позволяют себе все. Обычно это или новички, ошалевшие от власти, или очень древние, ошалевшие от того же, плюс примесь из гордыни, завышенного эго и мыслях о родстве с богами.
— Тот вампир, которого ты хочешь убить… — осторожно начала я. — Он такой?
— Он хуже в сотни раз, — голос Алекса стал хриплым. Всякий раз когда он вспоминал о своем враге, он наполнялся холодной ненавистью. — Но ему недолго осталось. Когда я получу первородную кровь, я смогу убить его.
— Ты слишком самоуверен. Во всем, — рассердилась я. — Даже в том, что происходит здесь и сейчас. Отпустил Антона, а сам сидишь и дожидаешься, когда он приведет с собой с десяток своих ванхельсингов из Ордена! Неужели ты совсем не опасаешься их?
— Он идет один. Уже как минут пять я слышу его шаги.
Я попыталась прислушаться, но, разумеется, тщетно. Надо быть Большим Ухом из советского мультфильма, чтобы услышать это.
Наконец, я увидела приближающегося к нам Антона. В руках у него была небольшая папка.
Когда расстояние между нами составило шагов пять, Алекс молниеносным движением, еле заметным глазу, соскочил с места и забрал папку. Молодой человек даже не успел опомниться и от неожиданности, не устояв на ногах, упал. Потом с достоинством поднялся и смерил вампира уничтожающим взглядом.
Вампир тем временем просматривал бумаги и какие-то вырезки, находившиеся в папке. С каждым новым перевернутым листом его глаза загорались все ярче. От злости. А во мне все сильнее разгоралось любопытство.
— Это все? — спросил он, пролистав до конца.
— Да. Теперь скажи мне имя.
— Есть копии?
— Нет.
— Я не советовал бы мне врать, — прозвучала в его голосе угроза.
— Я не настолько глуп, чтобы врать сейчас.
— Но достаточно, чтоб вступить в этот дурацкий Орден, — отпарировал вампир.
— Только чтоб найти кровососа, убившего мою семью. И ты обещал назвать его имя.
Алекс как ни в чем не бывало снова стал просматривать страницы. Тут его взгляд упал на записку, прикрепленную к папке.
— Надо же, — пробормотал он и процитировал: «Тебе это будет интересно». Откуда эта записка?
— Она была, очевидно, адресована мне, — с неохотой отвечал Антон.
— Теперь мне ясно, — с этими словами Алекс закрыл папку, лишив меня возможности поглядеть внутрь хотя бы одним глазком.
— Что ясно? — не выдержала я натиска неопределенности.
— То, что постарался Гротен. Тот самый малый, который недавно нам встретился. Мой давний дружок. Это его корявый почерк.
— Зачем ему это нужно?
— Очевидно, чтоб подпортить мне жизнь.
— Но как он узнал про Антона? Я никому не говорила. И встречались мы днем.
— Вот это я у него и спрошу перед тем, как выпотрошить, — процедил Алекс сквозь зубы. Он достал из кармана зажигалку и молча поджег папку. Смотрел, как она горит, до последнего мгновения держа за уголок, потом бросил на землю и растоптал ногой.
От того, что могло рассказать мне, кто такой Алекс на самом деле, осталась лишь серая потухшая зола, и я с сожалением вздохнула.
— Я сделал то, что ты просил. Теперь твоя очередь выполнить свою часть сделки, — напомнил нетерпеливо Антон. — Мне нужно имя.
— Я скажу его. Но сначала ты должен кое-что для меня сделать.
— Так я и знал! — выкрикнул в плохо сдерживаемом гневе молодой человек. — Вы, вампиры, все одинаковы! Для вас нарушить слово то же самое, что убить — быстро, легко, постоянно! Будь ты проклято, дьявольское отродье!
Не стоило так говорить!
Это взбесило Алекса, и он схватил Антона за шею. Я уже по устоявшейся привычке кинулась на помощь, но, черт подери, что я могла сделать?
— Я сдержу свое слово. Более того, я не убью тебя. Но обмен услугами должен быть равнозначным. Поэтому ты сделаешь следующее: выяснишь, как эта папка появилась на твоем столе. Ври, обманывай, хитри — мне плевать. Завтра к вечеру ты должен рассказать мне то, что я хочу услышать. А теперь убирайся.
Он опустил руку. Антон обхватил шею, пылая злостью и отчаянием. Прежде чем уйти, он посмотрел на меня, но Алекс предугадал ход его мыслей и произнес:
— О ней я позабочусь. Она должна волновать тебя в последнюю очередь.
После недолгих колебаний молодой человек развернулся и быстро поспешил прочь.
Когда Антон ушел, вампир бесцеремонно схватил меня за руку и повел к машине. Я не стала сотрясать воздух понапрасну и нарушила тишину только тогда, когда Алекс свернул на Петровский остров.
— Я думала, ты отвезешь меня домой.
— Кажется, я уже объяснял, что это невозможно, — лениво ответил он. — Пока Гротен здесь, тебе небезопасно находиться дома.
— Но не могу же я жить у тебя! Да и не хочу! В конце концов, мне нужны мои вещи!
— Дай мне список всего, что тебе нужно, вплоть до зубной щетки, и я все достану. А пока поживешь в моей квартире.
— В квартире Максима, точнее, — язвительно напомнила я.
— Без разницы, — проигнорировал он мое замечание.
Уже через четверть часа в его квартире я как можно подробнее описывала те вещи, которые мне нужны: одежда, расчески, косметику. Раз уж мне нельзя забрать вещи, пусть помучается и найдет мне то, что необходимо. С особым издевательством я описала необходимую мне расческу, зубную щетку и крем для лица. Я уже решила, что днем заберу из дома все, что нужно, но мне хотелось увидеть лицо Алекса, когда я буду вручать список.
Мои ожидания не оправдались: Алекс, пробежав глазами по списку, просто кивнул, сказав, что все достанет. Потом накинул кожаную куртку и принялся надевать ботинки.
— Ты что, собрался за всем прямо сейчас? — удивилась я.
— Неужели ты думаешь, что я буду сам доставать всю эту ерунду? Передам список своей знакомой, а потом заберу. А сейчас мне нужно уйти. Попробую найти Гротена. К тому же, я голоден.
— Так сделай себе бутерброд с колбасой, — съязвила я.
Алекс схватил меня за руку.
— Никуда не уходи до рассвета. Только когда взойдет солнце, помнишь?
— А с чего ты взял, что этот Гротен не найдет меня здесь?
— Не решится. Он не любитель открытых конфликтов. А здесь он может встретить меня.
Когда он ушел, я постучала в комнату Максима, а, не получив ответа, закрылась в своей — вернее, Алекса — комнате. Очередная ночь в чужой постели, но странно то, что мне было уютно и спокойно. Я чувствовала себя в безопасности. Возможно, поэтому так быстро заснула. А, может, просто не выспалась, ведь, когда у тебя в кругу знакомых вампир, становится труднее жить при свете дня.
Глава пятнадцатая
При свете дня мне пришлось заниматься делами, которые когда-то составляли мою обычную жизнь. С работы я была вынуждена уволиться, так как совмещать трудовые будни с ночной беготней мне вряд ли бы удалось. Что-то подсказывало мне, что моя жизнь теперь никогда не войдет в привычное русло, и я, к чему скрывать, была этому очень рада. Или я только пыталась обмануть себя?
Весь день меня не покидала мысль о том, как беспощадно медленно тянется день и как глупо все то, чем я занимаюсь. Наверное, мое упавшее настроение было написано на лице, отчего моя соседка, с которой я столкнулась на площадке, даже посоветовала мне уделить сну больше времени. Тоже мне новость.
Расправившись со всеми делами, я поспешила домой за вещами. Было около пяти вечера, солнце ещё светило высоко и ярко, так что опасаться дежуривших у моей квартиры вампиров не стоило. Тем более, я была склонна полагать, что Алекс намеренно преувеличивает опасность, чтоб держать меня при себе. А то вдруг сбегу ненароком в солнечную Зимбабве.
Привычным жестом я набрала код на двери, поднялась к себе на этаж и…застыла на месте с ключом в руке.
Дверь в квартиру была приоткрыта, а изнутри слышался какой-то шум. Моим первым порывом было ринуться на защиту собственного имущества, но я отбросила эту сумасбродную мысль.
Вызвать полицию? А вдруг это просто Катя вернулась раньше положенного срока? Позвать её? А если это вор, то таким образом я обнаружу свое присутствие. Но с другой стороны, разве грабитель станет совершать свое черное дело при свете дня, когда подъезд полон соседей, ещё и дверь оставлять открытую, совершенно не опасаясь, что какая-нибудь баба Маня из противоположной квартиры поинтересуется, как там соседи поживают?..
Нет. Очевидно, это Катя.
Как бы то ни было, очень тихо я приоткрыла дверь. Шум шел из жилой комнаты. Осторожно я прошла вдоль по коридору и ни жива ни мертва заглянула туда.
Какой-то незнакомый мужчина рылся в моих вещах. Если это Катя, то она явно подросла и покрылась щетиной!
Еле сдержав крик изумления, я приняла единственное верное решение — бежать, но, как назло, от страха не рассчитала силы и задела вешалку у входа, которая свалилась с громоподобным звуком.
Оценив ситуацию за долю секунды, мужчина в два прыжка преодолел расстояние между нами и успел схватить меня за волосы, предотвратив побег. В самое последнее мгновение.
Я завизжала от боли и стала вырываться, но мне зажали рот огромной потной ладонью и попытались обездвижить. Так легко сдаваться я не собиралась, нрав у меня ещё тот, дикий и буйный, поэтому я кое-как развернулась, стала царапаться и кусаться. Правда, силы мои быстро таяли, а результата никакого: мужчина, оказавшийся здоровым детиной с мощной мускулатурой, придавил меня к стене.
— Куда это ты собралась? — пахнул он мне в лицо своим не самым свежим дыханием. — Кого-то искала? Не бойся, я тебя не трону. Только ответь на вопрос: это тебя зовут Мирра?
С ответом я не стала спешить, потому что не знала, какой предпочтительнее: правда или ложь. В любом случае, ничего хорошего из этого не выйдет.
— Ну? — нетерпеливо гаркнул мужчина. — Это тебя зовут Мирра?
Я нерешительно закивала, надеясь, что мужчина, кем бы он ни был, пришел сюда не для того, чтобы убить меня.
Я ошиблась. В руках незнакомца сверкнул нож, и то обстоятельство, что меня собираются им порезать, не столько привело меня в ужас, сколько в бешенство. В отчаянной попытке я укусила сдавившую рот руку с такой силой, что почувствовала на губах кровь. Одновременно ударила коленом в пах и еле как увернулась от ножа. Мужчина взвыл, но ненадолго, однако этой секунды мне хватило, чтобы ворваться в комнату. Бессмысленно, конечно, но куда же ещё, если незнакомец преградил дверь своей огромной спиной?
Моим единственным шансом было закрыться в ванной и орать во всю мощь своих легких, чтобы напугать соседей. Это я и собиралась сделать, но все та же потная рука снова схватила за волосы и повалила на землю.
Нет ничего страшнее, чем чувствовать собственную беспомощность в битве с противником, который превосходит тебя по силе. Все мои попытки вырваться, все методы защиты вплоть до зубов, пали перед физическим превосходством, — и тогда я, выудив момент, закричала.
А потом две руки сошлись на моей шее и кричать стало трудно. Я задыхалась, видя над собой перекошенное злобой лицо своего убийцы. Мне — о Боже! — как сильно не хотелось умирать! Хотя бы потому, что лицо этого человека станет последним, что я увижу перед смертью.
Какая прозаичная и неромантичная смерть! А ведь я представляла себе это совершенно иначе, когда навевали грустные мысли: вот я умираю, жертвуя жизнью ради любимого, и его слезы капают мне на щеки, или вот смотрю на закат, сидя на берегу у моря, ловлю ртом соленый воздух и улыбаюсь от счастья, как в одном мною любимом фильме.
Однако особенность Смерти в том, что она всегда подкарауливает вас за углом. И именно тогда, когда вы этого меньше всего ожидаете.
Но, видно, ещё не пробил мой час: чьи-то руки обхватили незнакомца сзади и оттащили назад.
Это был Антон. Как он здесь оказался да ещё и в такой важный момент, мне было совершенно наплевать. Главное — снова вздохнуть. Хотя бы разок. Или два.
Пока я глотала ртом воздух, услышала шум борьбы. И где все эти любопытные бабы Мани, когда они нужны, чтобы вызвать полицию и предотвратить убийство?
Даже у Антона не было шанса одолеть этого верзилу. И все же он бесстрашно пытался это сделать, пока не получил в ухо и не повалился на пол. Но и такая помощь пришлась кстати: я схватила настольную лампу и со всей силы огрела ею незнакомца по голове, молясь только о том, чтоб одного удара оказалось достаточно.
Очевидно, Бог оторвался от своих дел в этот момент, потому что одного моего удара все-таки хватило: мужчина осел на пол и потерял сознание.
Тогда я бросилась к Антону.
— Ты в порядке?
Он кивнул, потирая висок. Из носа шла кровь.
Тут послышались шаги у входной двери. Очевидно, бабы Мани активизировались.
Я хотела крикнуть соседям, чтоб вызвали полицию, но Антон остановил меня.
— Скажи, что все в порядке. Просто люстра упала.
— Зачем?
— Мы его свяжем и подождем твоего вампира. Он сможет прочесть мысли этого человека и узнать, кто подослал его убить тебя.
Быстро кивнув, я поспешила к дверям, смутно сознавая, каким именно определением Антон обозначил присутствие в моей жизни Алекса.
«Твоего вампира». Как приятно и как глупо.
Отбросив ненужные мысли, я широко открыла дверь с самой радостной улыбкой.
На пороге стояла, переминаясь с ноги на ногу, моя соседка, домохозяйка преклонного возраста. Она явно не решалась зайти внутрь и уже держала в руках мобильный телефон, чтобы вызвать полицию.
— Нет-нет, не стоит! — успокоила я её. — Всего лишь люстра упала, знаете, такое бывает.
— Я слышала крик, — недоверчиво пробормотала та.
— От неожиданности всего лишь. Мой парень вешал люстру, она сорвалась, он упал с табуретки, я закричала…Ничего необычного.
— Тогда почему у вас разорвана кофточка?
Только сейчас я заметила, что моя кофта была разорвана. Очевидно, в пылу борьбы.
Поскольку ничего дельного я придумать не успела, то состроила самую глупую физиономию, но, слава Богу, тут появился Антон (он вытер кровь и привел себя в порядок за отведенные минуты) и тоже с притворной радостной улыбкой сказал:
— Прошу прощения. Моя девушка была так на меня зла из-за новой люстры, что пришлось срочно успокоить её страстными объятиями, и я не заметил, что порвал её кофточку.
Для пущей убедительности он схватил меня за талию и поцеловал. Не так, как Алекс, но тоже приятно.
Соседка покраснела, сделала оскорбленное лицо, и прокомментировав эту ситуацию словами: «Ни стыда, ни совести», — театрально захлопнула раскладной телефон. Потом ушла к себе.
— Можно уже отпустить меня, — неловко напомнила я Антону, и он, извинившись, убрал руки.
Дверь тут же была надежно закрыта, и мы вернулись в комнату, где на полу, среди разбросанных вещей и бумаг, без сознания лежал наш домомучитель.
— Его нужно связать. У тебя есть веревка или скотч, Мирра?
В шкафу я нашла и то, и другое. Для верности мы связали негодяя два раза.
Потом долго смотрели на него, каждый в собственных мыслях.
— Он хотел убить меня. Зачем? — задала я главный вопрос.
— Сейчас мы все равно не получим ответ. Подождем вампира.
— Спасибо тебе, — я с искренней и безграничной благодарностью повернулась к своему спасителю. — Если бы не ты…
— Не нужно говорить то, что и так ясно.
— Но как ты тут оказался? Я не говорила тебе, где живу!
Антон смущенно пожал плечами.
— Извини, но мне пришлось это узнать. У меня друг работает в телефонной компании, там у них есть база данных. Он проверил твой номер и назвал адрес. Я решил поговорить с тобой.
— Почему же не позвонил?
— Телефон не отвечал. Я забеспокоился, ведь оставил тебя наедине с этим вампиром, а он, черт бы его побрал, не самая безопасная компания.
Чтобы немного развеяться от тягостных мыслей, мы решили порадовать себя крепким кофе, однако каждые пять минут проверяли нашего связанного мучителя — не очнулся ли.
— Ты хотел поговорить, — напомнила я.— О чем?
— О той сделке, в которую я оказался втянут, — неохотно сказал Антон. — Видишь ли, Мирра…Мне очень важно узнать имя того вампира, который…В общем, только поэтому я помогаю твоему бессмертному другу.
— Он не мой, и он мне не друг, — пробурчала я, и Антон улыбнулся.
— Рад это слышать. Он обладает информацией, для меня имеющей первостепенное значение. Я много лет потратил на то, чтобы узнать, как звали вампира, убившего мою семью. Узнать, найти его и убить. Это теперь мой смысл жизни, понимаешь? И если Алексис знает то, что мне нужно, все намного упростится. Но я боюсь, что он только врет мне. Сначала использует, а потом не сдержит слово или того хуже — прикончит.
— Я этого не допущу!
Антон с признательностью усмехнулся.
— Спасибо, но, кажется, ты переоцениваешь свое влияние на него. Ты мне вот что скажи: ему можно верить? Можно хотя бы допустить возможность того, что он сдержит обещание?
Совершенно искренне я пожала плечами.
— Алекс делает то, что хочет. И я не знаю, как он поступит.
Антон понимающе покачал головой.
— Жаль, что ты оказалась носителем первородной крови. Теперь он от тебя не отстанет. Но ты не сдавайся, Мирра. Я помогу тебе избавиться от него, хорошо? И снова стать свободной.
Я неловко улыбнулась. На самом деле, от мысли, что моя жизнь станет прежней, скучной и однообразной, меня бросало в холодный пот. Алекс, каким бы жестоким ни был и какие бы цели ни преследовал, привнес в мои серые будни нечто совершенно новое и увлекательное. Возвращаться к прежней, так называемой «свободной» жизни? Ни за что! Пусть лучше в моей комнате сидит связанный незнакомец, едва не убивший меня, чем снова затеряться в просторах серого и безрадостного существования, лишенного какого бы то ни было смысла.
Когда наступили сумерки, мой взгляд помимо воли снова и снова вглядывался в улицу за окном. Я всякий раз ловила себя на мысли, что с нетерпением жду появления Алекса. И опасаюсь, ведь он не будет в восторге от того, что кто-то пытался убить носителя столь желанной для него крови.
Мои предположения по поводу степени его злости оказались ещё цветочками. Едва солнце скрылось за горизонтом, как появился Алекс. Он не стал тратить время на лифт или звонок в дверь: возник прямо на балконе и принялся долбиться в стеклянную дверь, поскольку она была закрыта.
Чтобы он и вовсе её не разбил, я поспешила спасти бедняжку. Алекс тут же схватил меня за плечи и принялся осматривать, словно куклу.
— Ты не пострадала? — спросил он резко.
— Нет! — я вырвалась из его рук, поскольку метод его «осмотра» лишний раз напомнил, что я для него всего лишь живой носитель крови. — Но спасибо, что спросил! Теперь мне намного легче! Где же ты был, когда этот ублюдок пытался меня зарезать?
— Где я был? Разумеется, в своем гробу, спал сном младенца! — огрызнулся он и, смерив Антона молчаливым взглядом, уставился на связанного мужчину. Тот по-прежнему пребывал без сознания: для верности я ещё раз огрела его лампой, когда он начал приходить в себя.
— Тем не менее, ты знаешь, что произошло, — произнес Антон.
— Да. Я почувствовал это через твою кровь. Мог бы почувствовать и через твою, Мирра, если бы ты дала мне её попробовать.
— Не дождешься.
Алекс пожал плечами. Мол, как хочешь.
— Придется все же посадить тебя на цепь, чтобы оградить от всяческих приставаний, — то ли пошутил, то ли съязвил он, а потом переключил внимание на связанного. Ударил его по щекам. — Эй ты! — Щелчок пальцами. — Ты все ещё в отключке или уже притворяешься?
Снова удар по щеке. На этот раз связанный стал приходить в себя. Медленно поднял отяжелевшие веки.
Алекс грубо схватил его за волосы и запрокинул голову.
— Очнулась, спящая красавица? — голос вампира был обманчиво мягок, но я чувствовала в нем хорошо замаскированную ярость. Несомненно, Алекс был очень зол на того, кто едва не лишил его единственного шанса на отмщение.
Наконец, взгляд связанного стал более осмысленным. Он в панике попытался встать, но не смог. Тогда он по очереди осмотрел своих пленителей.
Большим его вниманием завладел Алекс. Интуитивно мужчина понял, кто здесь главный.
— Что случилось?…
— Я задаю вопросы, — отрезал вампир. — И самый главный из них: кто тебя подослал?
Тот замотал головой, не желая отвечать. Тогда Алекс снова ударил его по лицу.
— Скажу сразу: у меня не так много терпения, чтобы нянчиться с тобой. Либо ты отвечаешь на вопросы, либо я тебя убью. Ты не имеешь даже малейшего представления, кто я такой…
— Я знаю. Ты — вампир.
Если Алекс и удивился, то ненадолго. В следующую секунду его лицо стало по-прежнему невозмутимым.
— Уже лучше. Тогда ты должен догадываться, что я сделаю с тобой, если чаша моего терпения переполнится. Итак, дубль два: кто тебя подослал?
Поскольку мужчина все ещё колебался, Алекс (очевидно, для наглядности своего бешенства) сделал едва заметное движение, хрустнула кость, и связанный взвыл от боли. Его локоть оказался сломан.
— Почему ты просто не прочтешь его мысли? — вздрогнув, спросила я и натолкнулась на досадливый взгляд.
— Думаешь, без тебя бы я не догадался? Уже. Но это бесполезно. Его зачаровали — на молчание. Только физическая боль освежит память и развяжет язык.
Снова хруст — и второй локоть сломан. Чтобы мужчина громко не закричал, вампир закрыл его рот рукой.
— Лучше бы я сдал его в полицию, — побледнев, прошептал Антон.
— И там я сделал бы тоже самое, — лениво отозвался Алекс, потом снова посмотрел на пленника. — Ну? Я все ещё жду.
Мужчина с мольбой, глотая слезы боли, выдавил:
— Если я скажу, он убьет меня!
— Если ты ещё не понял, то я могу убить тебя прямо сейчас. Прямо здесь!
— Нет! Не нужно! — взвыл тот. — Я расскажу. Только поклянись, что не убьешь меня!
— Хорошо. Клянусь. Я оставлю тебе жизнь.
Мужчина слабо кивнул, признавая свое поражение.
— Это вампир. Мой благодетель.
— Его имя?
— Он назвался мне Гротов. Но я слышал и другое имя — Гротен. Вроде так, — он с надеждой поднял голову. — Теперь ты меня отпустишь?
Алекс проигнорировал вопрос.
— Зачем тебе было поручено убить девчонку?
— Я не знаю! Не знаю! Он просто сказал, что она — угроза и её нужно устранить. Я подкарауливал её здесь, но никто не приходил. Поэтому я решил обыскать квартиру. И тут она вошла.
— Это все?
— Все, клянусь Господом Богом! Теперь ты отпустишь меня?
— Теперь я отпущу тебя, — повторил холодно Алекс и прежде, чем мы с Антоном успели сообразить, свернул мужчине шею, не моргнув и глазом. Чик — и нет человека.
Я прижала руки ко рту, чтоб подавить крик ужаса. К такому зрелищу привыкнуть невозможно.
— Ты…ты обещал ему… — пораженно прошептал Антон.
— Он едва не убил Мирру. Такое я не прощаю.
Вот и все объяснение. Опять я стала причиной чьей-то смерти.
Но где-то в глубине души я почувствовала удовлетворение, когда тот, кто пытался лишить меня жизни, заплатил по заслугам. Око за окно, разве нет? Я не из тех, кто подставляет для удара вторую щеку. К тому же, слова Алекса отозвались в душе приятным обманчивым теплом.
«Напрасно, — напомнила я себе. — Ты для него всего лишь сосуд с кровью».
— Итак, — после долгого молчания начал вампир. — Я снова оказался прав: Гротен через своего человека следил за твоей квартирой. Более того, хотел тебя убить.
— Почему же сам не попробовал?
— Ты забываешь, Мирра, о том, что в твоих жилах первородная кровь. Ни один вампир, если он в своей уме, не станет причинять тебе вред. Но в том-то и проблема, что Гротен постоянно переходит границы наших законов.
— Какую угрозу я могу представлять для него? — удивилась я. — Он же чертов вампир!
— Пошевели мозгами, — раздражено произнес Алекс. — Гротен опасается меня. Но ещё больше он опасается того, что я могу заполучить первородную кровь и стать гораздо сильнее его. И разорвать его на куски.
— И что мне остается? У меня в квартире лежит труп человека, который хотел меня убить, и где-то прячется вампир, желающий того же. Отлично!
Моему сарказму надлежало скрыть истерические нотки в голосе, но со своей миссией он не справился: оба собеседника наверняка почувствовали, что я вот-вот сорвусь и заплачу. Позор. Я никогда не любила выставлять свои чувства на показ.
В итоге, я зарыдала. Мои защитники прореагировали по-разному: Антон бросился утешать меня, Алекс смерил хмурым неодобрительным взглядом.
— Не волнуйся, Мирра, — говорил первый. — Мы найдем способ помешать этому кровопийце.
— Способ только один: убить его прежде, чем он опомнится и придумает что-нибудь другое, — прокомментировал второй. — От трупа я избавлюсь, — он указал на тело. — А потом обсудим, что нам предпринять.
— Нам? — Антон усмехнулся, но не успел ничего возразить: Алекс сделал предупредительный жест, взвалил на плечи ношу и ушел. Через мой балкон.
Молодой человек лишь фыркнул ему вслед. Потом посмотрел на кровь на полу, и я обреченно вздохнула.
— Ему не следовало убивать, — пробормотал Антон.
— Этот человек пытался убить меня. И если бы у него это получилось, он убил бы и тебя потом.
— Я знаю. И все же, пусть это и делает меня невозможным идеалистом, я верю в правосудие.
— Может, оно и свершилось? Если бы люди знали о существовании вампиров, ты отдал бы убийцу своей семьи в руки правосудия?
Он нахмурился. Потом покачал головой.
— Нет. Я поклялся убить его собственными руками.
— Вот видишь. Все сравнительно…
Через четверть часа, потраченную на мытье пола от крови, появился Алекс. Вид у него был непривычно небрежный, словно он пробежал по лесу несколько километров. На кожаной куртке и джинсах остались листья, лицо в мелких царапинах, руки в грязи.
— О теле я позаботился.
— Так быстро? — воскликнула я, изумленно глядя, как ранки на его лице затянулись прямо на моих глазах.
— У меня есть опыт в таких делах, — впервые за вечер он улыбнулся, причем так обезоруживающе, что я не нашлась с ответом. Зато у Антона было припасено кое-что:
— Я разузнал то, что тебе было нужно. Теперь твоя очередь.
Алекс отряхнул с себя листья, пошел в ванную и вымыл руки с таким спокойствием, что оно могло вывести из терпения и каменную статую. Скорее всего, на это он и рассчитывал: вывести из терпения, чтобы перехватить инициативу.
Пока вампир с особой тщательностью вытирал руки полотенцем, Антон молчал. Когда же после этого последовала процедура очищения джинсов, молодой человек не выдержал:
— Ну?!
— Хорошо. Я кое-что расскажу тебе об этом вампире. Не имя. Возраст, национальность, внешность. Потом твоя очередь. И только после этого я назову имя.
— Начинай.
— Ему около пятисот лет. Он очень хитер и силен, намного сильнее меня. Я видел отрывки твоих воспоминаний: детская, глубокая ночь. Сначала он убивает мать, которая находится там же. Потом, когда уже никто не мешает, ребенка. На то, что ты появишься, он явно не рассчитывал. Тебе вообще повезло, что ты остался в живых.
— Да уж. Чистое везение, — горько усмехнулся Антон, внимательно слушая.
— Я узнал его по почерку убийства, манере пить кровь из своих жертв, — продолжил Алекс. — Он вырос в Италии; высок, брюнет, педант. Это все, что я пока скажу. Теперь ты.
Было видно, что Антона такая скудная информация не удовлетворила совсем. Тем не менее он кивнул.
— Папку подбросил сторож. Он отлично знал, как обойти камеры. Копий не делал. И вообще не помнит, кто передал бумаги. Кажется, он был зачарован.
— Это все? Ты уверен, что копий нет?
— Уверен. Я все проверил.
Алекс какое-то время обдумывал. Наконец, пробежался взглядом по мне.
— Тебе ведь небезразлична судьба Мирры, не так ли?
«Наводящий вопрос! Ваша честь, я протестую!»
Молодой человек не ожидал такого поворота, но все же ответил положительно.
— Тогда помоги мне убить Гротена. Если этого не сделать, он не оставит Мирру в покое. А имя я назову тебе, когда враг будет убит.
— Алекс, ты обещал, — укоризненно отозвалась я.
— Да, я знаю. Но он будет гораздо полезнее, если я промолчу. Вот убью Гротена, и тогда…
— Алекс!..
— Все в порядке, Мирра, — оборвал Антон. — Я помогу.
— Отлично. Тогда слушай внимательно. Бьюсь об заклад, что у Гротена есть шпион в Ордене Полудурков… пардон, — сразу же исправился вампир, усмехаясь, когда увидел, что Антон уже готов возмутиться, — в твоем Ордене великих и могучих охотников за вампирами! И тебе нужно сделать так, чтобы шпион услышал следующее: ты знаешь, кто я и что мне нужно. Скажешь, что я обнаружил девушку-носителя, но не называй её имени. Гротен это и так уже знает, а твоих коллег на хвосте хотелось бы избежать. Понял? Я дам тебе адрес. Там у тебя с носителем будет назначена встреча. Постарайся сделать так, чтоб информация дошла до нужных ушей, но, разумеется, «ненароком», иначе Гротен почует ловушку. Завтра, как только зайдет солнце, пойдешь по указанному адресу. Проследи, чтобы из Ордена за тобой никто не поплелся.
— И ты убьешь Гротена? Если так, мне это по душе.
— Не сразу. Главное выманить его из норы. А там я уже разберусь.
— А что помешает ему схватить меня?
— Резонный вопрос. Ему помешает алчность. Он ни за что не упустит возможности найти носителя.
— А ты уверен, что он сам пойдет за мной? Ты говорил, у него много шпионов, — Антон изрядно сомневался.
— Да, — устало кивнул Алекс и уселся в кресло. — Я знаю его характер достаточно хорошо.
— Выходит, вы были приятелями, — вырвалось у меня язвительно.— Почему бы вам не поговорить по душам и не разойтись с миром?
Взгляд у Алекса стал раздраженным.
— Сделай все, как я говорю. Завтра с закатом ты получишь сообщение с адресом. Все понял?
— Куда уж понятнее, — хмыкнул тот и оглядел беспорядок, царивший в комнате.
Вампир сказал:
— Теперь уходи. Увидимся завтра.
— Ну уж нет, — заупрямился тот. — Стоило мне оставить Мирру, как её пытались убить! Это уже не шутки!
— Ты боишься оставить её одну на растерзание злодеям или со мной?
— Ты ничем не отличаешься от так называемых злодеев.
— Не зли меня…
Я поспешила вмешаться:
— Антон, со мной все будет в порядке. По крайней мере, до рассвета. А утром я честно обещаю никуда не выходить.
— И все же мне неспокойно, Мирра, — покачал тот головой, но нехотя согласился. Перед уходом он прошептал мне:
— Он снова будет просить тебя о крови. Не поддавайся ему.
Закрыв за ним дверь, я несколько минут стояла, прижавшись к стене. Когда же вернулась в комнату, обнаружила, что Алекс бесцеремонно переворачивает мои личные вещи вверх дном. Это привело меня в настоящее бешенство.
— Какого черта?! — такого поведения я никак не ожидала, поэтому бросилась защищать своё имущество с кулаками. Алекс с легкостью перехватил мое запястье.
— Не кипятись, Мирра. Я всего лишь пытаюсь понять, что хотел найти этот отморозок, напавший на тебя.
— И поэтому роешься в моих вещах?
— Быстрее, конечно, будет, если ты сама мне скажешь, но что-то мне подсказывает, ты не станешь делиться со мной этим секретом.
— Откуда мне знать, что ему было нужно?
— Подумай. Есть ли у тебя нечто, что может быть интересно вампиру, а? — Алекс хитро улыбнулся, и до меня дошло.
Он же говорит о письме Маркуса! Но что в нем ценного? Только чувства и общая информация о вампирах.
— Все-таки у тебя что-то есть, — удовлетворительно произнес Алекс. — Так ты мне покажешь?
— Ни за что!
— Я так и знал. Тогда придется продолжить поиски.
Несмотря на мои увещевания, угрозы и попытки остановить его, вампир с удивительной легкостью сдерживал меня одной рукой, а другой обыскивал шкафчики. Со стороны, наверное, это зрелище выглядело довольно забавным, но мне было не до веселья. Я всеми силами пыталась защитить свою собственность, пока силы совсем не растаяли, и мне пришлось смириться.
— Хорошо. Я покажу!
— Точно?
— Да! Только не держи меня больше так! — я почувствовала неловкость, ведь он держал меня за талию и прижимал к себе. Так близко, что это казалось даже опасным.
— Как «так»? — улыбнулся он и для пущего эффекта прижался ко мне всем телом. — Вот так лучше?
Мне почудилось, я совсем задохнусь от нахлынувшего жара. Что за дурацкие выходки как со стороны Алекса, так и со стороны собственного тела? Совсем как в дешевых бульварных романах!
Взмах руки, звонкий звук, и пощечина на лице вампира. Он изумленно поднял брови, но не отпустил.
— Немедленно отпусти, иначе я закричу! — эта угроза прозвучала довольно жалко, впрочем, такой она и была, ведь Алекс уже доказал, что стражи порядка ему нипочем.
— Покажи мне, Мирра, — настойчиво потребовал он, и я пораженно вздохнула. Потом извлекла из потайного места письмо и передала вампиру.
Тот принялся читать с очень серьезным выражением лица. Когда закончил, нахмурился задумчиво.
— Здесь нет ничего такого, из-за чего стоило поднимать шум.
Алекс перечитал ещё раз.
— Не понимаю, зачем это Гротену, — резюмировал он. — Тут только два варианта: либо он знает то, чего не знаю я, либо не знает ничего, но очень хочет узнать. Нужно будет непременно спросить у него перед тем, как убить. Напомнишь мне, дорогуша?
Снова эта улыбка.
Я протянула руку.
— Отдай мне теперь письмо, пожалуйста.
— Я пока придержу его у себя.
— Ты не можешь! Это все, что осталось у меня от Маркуса!
Глаза вампира сверкнули.
— Ты была близка с ним?
— С кем? С Маркусом? Ты же прочитал письмо! Он мне как отец!
— В вампирском мире он скорее был твоим благодетелем, а ты — его возлюбленной.
— У нас ничего не было и не могло быть, — отрезала я. — Он — моя семья. Единственный, кто заботился обо мне.
Алекс пожал плечами.
— Как хочешь. Но письмо пока останется у меня. Обещаю сохранить его в целости. И вернуть обратно, когда оно мне будет уже неинтересно.
Я сникла.
— Обещаешь точно так же, как Антону?
— Я выполню свое обещание. Как в одном, так и в другом случае. А теперь собери свои вещи: ты переезжаешь ко мне.
— До каких пор?
— До тех, пока я не избавлюсь от Гротена. Я не могу допустить, чтоб тебя убили.
— Ну да, конечно, — фыркнула я.
Молча я принялась собирать свои вещи. Не успела заметить, как их набралась целая сумка. Вот не получается у меня уходить или уезжать куда-нибудь налегке — хоть убейте. Откуда ж мне знать, есть ли у вампира в квартире шампунь или фен?
Алекс рылся в моих дисках, пока я была занята. Что он там искал и искал ли вообще что-нибудь, а не просто от нечего делать, я не спрашивала. Когда я была готова, он наконец оторвался от своего занятия.
— Хм, у тебя неплохой вкус, — заметил он. — Мне нравится подборка твоих дисков и книг. Правда, все несколько мрачновато.
— Как сказал один очень известный и любимый мною музыкант: «Веселые песни вгоняют меня в депрессию».
Вампир хмыкнул.
— Я пытался понять, почему тебя выбрал Маркус в качестве носителя. Ты умна и красива — этого не отнять. Но умных и красивых девушек не так мало. Ты была больна, но больных людей еще больше. Неужели дело в так называемом Случае? Совпадение? Лично я в это не верю. У столь древнего вампира, как Маркус, была очень веская причина выбрать тебя. Но я пока не могу понять, какая именно.
— Даже не знаю, принимать твои слова за комплимент или оскорбление.
— Ни то, ни другое. Всего лишь констатирую факт. Ты готова? Тогда поехали. Не забудь закрыть дверь.
— Скорее всего, она взломана.
Вампир осмотрел замок.
— Нет. Очень осторожно вскрыта. Дай ключ, — он протянул руку. Когда я вышла с сумкой, тихо закрыл дверь.
Тут мне в голову пришла беспокойная мысль.
— А что, если Катя вернется? Та самая Катя, моя подруга, которая по-прежнему полагает, что влюблена в тебя! — мне не удалось скрыть язвительность, хотя я особо и не пыталась.
Алекс пожал плечами.
— Она вне опасности. Разве ты сама не считаешь, что ей лучше быть как можно дальше от меня?
— Считаю, — призналась я. Прозвучало как оправдание.
В конце концов, мне тоже было бы лучше держаться от него подальше. Разве нет?
Глава шестнадцатая
Пытаться навязать свою волю двухсотлетнему вампиру — все равно что разговаривать со столбом. Не потому что он, столб, молчит в ответ, а потому что совершенно непреклонен, хоть весь вечер уговаривай.
Вот мне и пришлось обреченно наблюдать, как мои вещи перекочевали в комнату Алекса, даже не спросив моего разрешения.
— Останешься у меня, пока я не решу, что опасность миновала.
— У меня есть выбор?
— Нет. Все равно будет по-моему.
В этот момент в его глазах мелькнуло выражение, мне совершенно не приглянувшееся. Как будто он затеял что-то.
Я разложила свои вещи по комнате, потом направилась в ванную. А когда спустя полчаса вышла, обнаружила, что в квартире подозрительно тихо. Из комнаты Максима не доносилось ни звука. Дверь оказалась открыта, а комната пуста.
На кухне горел свет, поэтому я направилась туда. И застала Алекса, который, откинувшись на спинку стула, лукаво подмигнул мне.
— Выпьем?
Я сложила руки на груди, подсознательно приняв оборонительную позу.
— А ты разве можешь пить вино?
— Нет. Но я могу притвориться, чтобы тебе было веселее.
— Где Максим?
— Какая тебе разница, где он?
— Большая. Он — мой друг.
— Был да сплыл, — пожал тот плечами.
Такой ответ меня встревожил.
— Что это значит? Ты…убил его?
Его упрямое молчание всерьез меня обеспокоило. Я бросилась в комнату своего друга, включила свет и стала осматривать все вокруг. Ни крови, ни признаков драки.
Алекс уже появился в дверях и теперь с ленивым выражением лица наблюдал за моими стараниями.
— Неужели судьба этого тупоголового человека тебя так волнует?
— Он вовсе не тупоголовый, — обиделась я за Максима. — Он просто напуган. Ещё бы: знать, что у тебя арендует квартиру вампир!
— Подумаешь. Радовался бы, что не снежный человек!
— А что ты сделаешь с ним, когда он перестанет быть тебе полезен? Он говорил, что ты обещал оставить его в покое.
Алекс едва заметно повел бровью, и ответ сам пришел
— Ты ведь и не собираешь, да? — ужаснулась я. — Убьешь его?
— Мирра, так будет лучше. Иначе он вечно будет трястись от страха, оглядываясь по углам.
— Так сотри у него все воспоминания!
— Я хотел. Но боюсь, что превращу его в зомби.
— Уж лучше зомби, чем мертвец!
— Вообще-то, это одно и тоже. Почти.
Он усмехнулся, и его наглая физиономия настолько взбесила меня, что я схватила со стола вазу, бросила её в вампира, будучи уверенной, что тот непременно увернется.
Удивительно, но мой боевой снаряд достиг цели! То ли вампир отвлекся, то ли я проявила чудеса ловкости, но, пролетев пару метров, ваза угодила прямо ему в лоб.
Если бы не серьезность ситуации, я бы громко расхохоталась — таким забавным было его лицо! Мирра, ты только что подбила двухсотлетнего вампира!
Я прикрыла рот руками, чтобы сдержать возглас изумления.
На лбу Алекса выступила кровь. Он с великим удивлением ощупал рану. Лицо его помрачнело, потемнело, предвещая настоящий ураган.
— Ну все… — процедил он сквозь зубы. — Хватит кошек-мышек!
Он стал надвигаться на меня, словно черная грозовая туча, которая вот-вот шандарахнет по тебе молнией.
Я попятилась назад.
— Алекс, я не хотела…
— Конечно, хотела, — огрызнулся он. — И теперь я лишь яснее понимаю, насколько осточертела мне эта мыльная опера! Мне нужна кровь, Мирра!
Он грубо схватил меня.
— Сейчас же!
— Ни за что! Лучше убей меня, но кровь я тебе не отдам!
— Убить? — он хищно прищурился. — Всему свое время. У меня на уме кое-что другое.
Резкое движение — и я у него на плече, перекинута, словно мешок картошки. Я сопротивлялась как могла, а, когда поняла, куда именно меня несут, принялась сопротивляться ещё отчаяннее.
Добравшись до своей комнаты, Алекс швырнул меня на кровать и, не дав перевести дух, навалился сверху. Какой тяжелый! Я не могла даже пошевелиться.
— Ты отдашь мне кровь?
— Иди к черту! — выругалась я, прибавив к этому ещё пару крепких слов.
— Хорошо, продолжим.
Он начал целовать меня. Горячо, жарко, умело пробираясь своим языком мне в рот. Меня охватила паника и вместе с тем презренное чувство вожделения. Я почувствовала, как стало влажно между ног.
— Прекрати немедленно! — потребовала я, когда он на миг оторвался от губ. — Или я закричу!
— Ну тогда кричи, — усмехнулся он. — И убедишься, что это бесполезно.
Снова поцелуй. А рука его уже пробралась под мою кофту.
«Мирра! Что происходит?» — мелькнула мысль, но она была быстро и безжалостно растоптана новыми потрясающими ощущениями.
В умелых руках вампира я оказалась легкой добычей, совершенно беззащитной перед такими искушенными ласками.
Алекс мне нравился. Очень. И я его хотела, что скрывать?
Вместе с тем меня волновали другие вещи. Первая заключалась в том, что Алекс — последний мужчина в мире, которому стоит подарить свою невинность, ведь я всегда мечтала отдать её тому, кто сможет по достоинству оценить этот дар. Сможет ли он? Навряд ли. Увы, отступать уже поздно.
Вторая же вещь, которая завладела мыслями, была намного прозаичнее: куда девать руки, достаточно ли моя кожа гладкая, стоит ли дать волю своему желанию и добраться самой до его сокровенных мест или же послушать природную скромность и просто принимать его ласки.
Я почувствовала сквозь поцелуй, что Алекс улыбнулся. И сразу же опомнилась.
— Отпусти меня, прошу, — совсем уж жалобно и неискренне протянула я.
Он внимательно взглянул на меня.
— Ты отдашь мне свою кровь, Мирра?
— Нет, — еле слышно прошептала я, задыхаясь от новых ощущений.
— Ну что ж, — услышала я горячий шепот у своего уха. — Сама напросилась.
Его губы стали настойчивее, руки пробрались в мои трусики и начали там безобразничать, приводя меня в исступление и лишая связных мыслей.
Он, очевидно, этого и добивался, однако сквозь прищур затуманенных глаз я с удовлетворением заметила, что эти смелые ласки приносят удовольствие не только мне одной. Глаза вампира стали ещё ярче, кожа приобрела оттенок румянца, хоть и была по-прежнему холодна, дыхание — да, вампиры все-таки дышат, только совсем незаметно — участилось.
— Отдай мне кровь, девочка моя, — вкрадчивый шепот у моего уха. — Отдай. Иначе я немедленно прекращу. Или наоборот замучаю тебя до смерти…Разреши мне испить тебя, Мирра. Разреши…
Поскольку я молчала, не в силах произнести ни одного слова и пребывала в сладком медовом тумане ощущений, Алекс расценил это как отказ, и его ласки стали почти злыми.
Несомненно, он намеревался довести меня до такой степени отупения, чтобы я сказала заветное «да».
И как же мне самой этого хотелось! Принадлежать ему всецело, полностью, растворится в нем, отдать не только свою невинность, но и жизнь… Но это станет самой большой ошибкой!
— Мирра… — протянул он снова. — Ты отдашь мне свою кровь?
Я собрала всю волю в кулак и отрицательно закрутила головой, опасаясь, что сейчас он разозлится и уйдет, оставив меня ни с чем.
Но, кажется, я переоценила его выдержку.
— Будь ты проклята, ведьма, — выругался он сквозь зубы, и тут я ощутила, как что-то большое и горячее проникает в меня, резко, больно. Внутри все сжалось от страха и боли, Алекс замер и снова поцеловал меня, прошептал, чтоб я расслабилась. Это удалось мне не сразу, и вот я почувствовала букет разных ощущений: сладкую боль, блаженство, радость и ликование, страх и беспокойство.
Боль длилась какое-то время, пока я полностью не отдалась во власть своих чувств.
Как фантастически приятно и больно! И как досадно, когда все заканчивается!
Алекс издал стон — и я поняла, что смогла доставить ему радость.
— Черт тебя дери, Мирра, — тяжело резюмировал вампир и оторвался от меня. Потом глубоко вздохнул и улегся на кровать, совершенно не стесняясь своей наготы.
Я исподтишка внимательно осмотрела его и с удивлением услышала собственный голос:
— Хочу ещё.
Описать вспыхнувшее в его глазах изумление невозможно. Он на мгновение даже растерялся, а уже в следующее — громко расхохотался.
— Вот это да! Мирра-недотрога оказалась не такой уж недотрогой! Я полагал, ты сейчас расплачешься или запустишь в меня очередную вазу! Но чтоб «хочу еще»?Да я бы в это никогда не поверил, если бы не услышал здесь и сейчас! Ты точно поняла, что именно произошло?
— Прекрасно, — огрызнулась я.
Алекс с деланной озабоченностью проверил, нет ли у меня температуры.
— Надо же, — его губы растянулись в усмешке. — Кто бы мог подумать? Не волнуйся, Мирра, обещаю, в следующий раз тебе понравится больше.
— Значит, будет и следующий? — спросила я с нотками презренной надежды, а потом демонстративно фыркнула. — Снова будешь умолять меня отдать тебе первородную кровь?
— Умолять? И не собирался. Скорее это ты будешь умолять трахнуть тебя снова. Можем даже поспорить.
— Сволочь! — разозлилась я и запустила в него подушкой. Потом быстро соскочила с кровати и принялась одеваться. Он наблюдал за мной с ехидной ухмылкой, которую я люто возненавидела в тот момент.
— Лучше я отдам эту кровь Гротену! — выплеснула я мстительно.
Свершилось, чего я добивалась: ухмылка исчезла, лицо стало каменным.
— И тогда он убьет тебя. А я убью всех, кто тебе дорог. Это я могу пообещать.
— Неужели ты действительно на это способен? Убивать только ради мести?
— Месть — это все, что мне осталось, Мирра. Я поклялся отомстить и сделаю все, что для этого потребуется.
Какие суровые слова! Нельзя и на миг усомниться в их серьезности.
— Что такого сделал этот вампир, раз ты так его ненавидишь?
Взгляд Алекса стал отстраненным.
— Это было давно. Я не хочу говорить об этом.
— Может, ты просто ещё не придумал очередную ложь? — съязвила я и пошла прочь.
— Стой, Мирра! — раздалось за спиной. — Хочешь узнать? Хорошо, я расскажу. Я поклялся убить его, потому что он убил мою жену и двух сыновей. Такая причина тебе подойдет?
Вначале мне даже показалось, что я ослышалась. Я была готова услышать что угодно: о предательстве, соперничестве, ревности. Но об этом? Поверить, что у холодного и жестокого вампира когда-то была семья? Утеря которой настолько изранила его сердце, что обратила его в алчущий мести и пылающий ненавистью камень? Если камни вообще могут пылать!
— Кастор. Он — мой создатель. Поэтому без первородной крови убить его почти невозможно. Он всегда будет сильнее и быстрее меня. Сможет предугадать любое мое действие. Без первородной крови у меня нет шансов. Я много лет искал способ поквитаться с ним. И вот ты передо мной, но я по-прежнему далек от своей цели. Думаешь, это не бесит меня?
Я решила проигнорировать последний выпад.
— Зачем он убил твою семью?
— Из ревности. По велению прихоти. Какая разница? Он долго обманывал меня, скрывая правду, а я даже не подозревал, что нахожусь рядом с убийцей своей семьи! Все ещё хочешь узнать историю с самого начала?
Я кивнула, и он устремил взгляд в окно. Сначала он рассказывал с нарочитой небрежностью, но постепенно она исчезла с его лица и голоса, когда он все сильнее углублялся в воспоминания.
— Твой друг из Ордена оказался прав лишь частично: я родился в 1753 году, в семье богатого вельможи, но не в Голландии, а в Италии. Уже с юных лет я сознавал, что являюсь единственным наследником семейного состояния. Меня воспитывали во вседозволенности, поэтому я вырос избалованным и капризным. Как мне и полагалось, я получил отличное образование, несмотря на то, что за годы моего обучения сменилось более десятка учителей. Мой отец приглашал в дом известнейших людей того времени, чтобы они передали мне свои знания и опыт.
Я был завидным женихом. Несмотря на мое нежелание связывать себя узами брака, отец подыскал мне невесту, тоже из богатой семьи, и они решили заключить союз, хотя жених с невестой даже ни разу не видели друг друга.
Я делал все, что мог, чтобы избежать этого плена: угрожал, упрашивал, ругался. Однако впервые в жизни отец оказался непреклонен к моим мольбам. Он поставил мне ультиматум: или я выполню его волю, или лишусь наследства, — прекрасно зная, что я выберу первое. Я не представлял свою жизнь без денег, связей и имени.
Свою нареченную я видел лишь мельком до свадьбы. Все остальное время я провел в пьянстве, кутеже и разврате.
Состоялась свадьба, но я продолжал делать то же самое. А ещё у меня появилась новая забава: срывать злость за свое «пленение» на той, кто в этом был косвенно виноват — на своей молодой жене.
Её звали Летиция. Она была милой, умной и скромной. И очень гордой. Все мои издевки она сносила молча, а я вскоре угомонился, устав от своих колкостей, которые не вызывали нужную реакцию. Летиции удалось со временем усмирить мой язык.
Но, честно скажу, в дело шли не только оскорбления. Несколько раз я надругался над ней, считая, что это мое законное право, ведь я был её мужем.
Ни разу я не услышал и слова в упрек, и каким-то необъяснимым образом, сам не знаю как, я почувствовал влечение к своей холодной полной достоинства жене. Влечение переросло в большое уважение, но настоящую любовь я испытал только, когда она родила мне двух сыновей, похожих друг на друга, как две капли воды. Близнецов.
Казалось, жизнь вошла в привычное русло. Тихая, обеспеченная семья с потенциалом стать со временем счастливой. Не буду врать, говоря, что я сразу превратился в примерного семьянина. Нет, на это потребовалось время, в течение которого мои сыновья научились ходить и говорить. Им исполнилось по три года, когда в моей жизни появился Он, мой создатель. Ему уже тогда было около трехсот лет, представляешь, как он силен сейчас?
Разумеется, я не знал, кто он на самом деле. Он представился путешествующим графом, деньгами сорил направо и налево, и я счел такое знакомство благотворным и весьма полезным. Незаметно мы стали дружны. Вместе обсуждали политику, философию, науку. Вместе посещали так называемые «мужские клубы» — бордели, одним словом. При всей моей любви и привязанности к супруге, избавиться от своих привычек я не смог, а Кастор лишь подливал масла в огонь своими рассуждениями о моем мужском праве иметь любовниц. В то время вообще считалось дурным тоном быть верным своей супруге, а мне так хотелось произвести впечатление на этого образованного, загадочного графа, прибывшего к нам из далеких земель!
Спустя три месяца нашего знакомства Кастор надумал уезжать. И предложил мне отправиться вместе с ним. Я согласился бы немедля, если б только не семья. Я успел полюбить свою жену и испытать гордость отца. Поэтому мне пришлось отказаться, сказав примерно следующее: «Я с радостью прямо сейчас уехал бы с вами, мой дорогой друг, если б только не был связан обязательствами перед своей семьей».
Этими словами я подписал им приговор. Кастор всегда получает то, что хочет. Тогда он ответил, что уважает мои обязательства и желает мне благополучия. Мы расстались, как расстаются добрые друзья, и он уехал.
Месяц спустя в мое отсутствие на наш дом напали разбойники и убили всех домочадцев: мою жену, сыновей, слуг… Причем так жестоко, словно это доставило им огромное удовольствие. Летицию задушили, моих же сыновей…едва ли не разорвали в клочья. Я потом узнал их маленькие разорванные тела и то лишь по одежде.
Я сам в это время был — кто бы сомневался? — у очередной любовницы, меня очень долго не могли найти. Когда же я вернулся домой и узнал…. — Алекс впервые за свой рассказ ненадолго задумался. Лицо его стало мрачнее тучи, но голос был на удивление спокойным и ровным, словно все ужасы тех дней уже не трогали его сердце как раньше. Или он научился хорошо маскировать свою боль. Я стояла ни жива ни мертва, боясь прервать ход его истории.
— Кажется, в гневе и отчаянии я избил кого-то. Не помню уже сейчас. Потом заперся в своем кабинете и не выходил вплоть до самых похорон. Помню, какой умиротворенной была моя мертвая супруга: красивая, неподвижная, как статуя. Своих сыновей я не видел. Их тела были изуродованы, поэтому слуги прикрыли их саваном и покрывалом, оставив лишь макушки каштановых волос и руки на груди. Много часов я держал их за руки, не решаясь заглянуть под ткань. Так и не осмелился. Меня сковал такой страх, что несколько недель после похорон я не мог спать, не видя кошмаров, в которых облаченные в белые саваны тела молили о помощи.
И тогда я поклялся отомстить. Тогда — и только тогда — я понял, как сильно я любил их и как велико мое отчаяние, ведь теперь жизнь превратилась в ничто, зияющую пустоту. Если бы не моя клятва, я бы умер скорее всего. Но она не дала мне свести счеты с жизнью: я не мог допустить, чтоб злодеи, виновные в гибели моей семьи, безнаказанно расхаживали по земле.
Я начал поиски убийц. Допросил всех, кто мог хоть что-то знать. Обыскал места убийств с особой щепетильностью. Назначил огромную награду за любую информацию. Но никаких весомых улик я не обнаружил. Кто-то из слуг, работавших в поле, говорил, что видел двух незнакомцев в саду.
Я пытался напасть на след, но все безрезультатно. Загадочные убийцы провалились сквозь землю. Власти ничем не могли мне помочь. Я отчаялся, задаваясь вопросами, главный из которых не давал мне покоя: за что и кому понадобилось убивать мою жену и детей? Мне казалось, я сходил с ума.
Горе я запивал ромом.
И вот спустя полгода ко мне приехал мой друг Кастор. По его словам, он услышал о постигшем меня несчастье и приехал поддержать. Приехал ненадолго, всего на два дня, и вскоре снова отправится в путь. Он ни словом не обмолвился о своем желании забрать меня с собою. Я сам напросился, — Алекс горько усмехнулся. — Кастор чрезвычайно умен. И проницателен. Он предположил, что я не захочу оставаться более в своем доме, и оказался прав. Уже позже я узнал, что все это время он внимательно следил за мною, чтобы выбрать наиболее удачный момент для появления.
И я попался на крючок. Сжег свой дом и уехал с ним. А через несколько недель он открыл мне тайну о том, кто он на самом деле и сказал, что хочет предложить мне бессмертие, что с новыми возможностями я смогу найти убийц своей семьи…
— Ты согласился.
— Конечно. Иначе не был бы здесь. Он обучил меня всему, что знал. Он — прекрасный учитель в плане всего, что касается убийств. Я стал его послушным попутчиком и зачастую выполнял такие поручения, о которых даже не хочу вспоминать. Но я не переставал искать ответ на свой главный вопрос: кто убил мою семью.
— Это был Кастор.
— Да. Это был он.
— А разве ты не мог прочитать его мысли, как иногда читаешь мои? — изумилась я.
— Нет. Мало того, что он уже тогда был одним сильнейших вампиров, он — мой создатель, а это значит, что его мысли всегда останутся закрыты для меня! В то время как все мои чувства, желания, побуждения — для него открытая книга. Ни один вампир не может проникнуть в святая святых своего создателя.
— Как же тогда ты узнал правду?
— Я узнал намного позже. Кастор «помогал» мне с моими поисками, и однажды мы «нашли» убийц. Два грабителя пали от моих рук, потому что, по словам создателя, именно они были в ответе за гибель моей семьи. Я тогда безоговорочно доверял ему во всем, но тем не менее, что-то не давало мне покоя даже после того, как я думал, что утолил свою месть. Правду мне открыл Гротен. Если ты ещё не поняла, он — мой кровный брат, то есть тоже создание Кастора, куда более неудачное, на мой взгляд. Мне исполнилось тогда пятьдесят два года — я имею в виду с момента моего обращения — и Кастор привел Гротена, свою мини-копию. Гротен не так умен, точнее, весьма глуп, но столь же хитер и кровожаден. Полагаю, их связывали куда более близкие отношения.
— То есть они были любовниками? А вас с Кастором тоже связывали такие отношения?
— Нет, — спокойно ответил он, не моргнув и глазом.
— Тогда зачем ты вообще понадобился трехсотлетнему вампиру?
Алекс пожал плечами.
— Понимаешь, вампиры привязываются к людям, как к своим домашним зверюшкам. Если дело доходит до обращения, то новоявленный вампир становится спутником жизни своему создателю, пока тот не отпустит его восвояси. В нашем мире создатель — почти бог для своих так называемых «детей». Возможно, Кастор был влюблен в меня и ему нужен был кто-то, с кем скрасить свое одиночество, — не знаю, мне все равно. Но то, что он хотел меня, не сомневаюсь. Но мне это было неинтересно. А заставлять он не стал, хотя и мог бы. Просто он всегда относился ко мне…по-особенному. Иначе, нежели любовь, я объяснить это не могу. Вот зачем ему понадобился Гротен. Для своих любовных утех и мелких поручений.
— Вампирский гейский треугольник? — я даже присвистнула. — Это уже слишком.
— Пойми, Мирра, у нас нет ни геев, ни лесбиянок. Есть создатели, есть созданные, возлюбленные или просто питомцы. Древние и новички. Но если тебя это успокоит, то у меня не было опыта с мужчиной.
— Мне без разницы.
— Конечно, — Алекс усмехнулся. — Возвращаясь к моей истории…Однажды мы с Гротеном поссорились. Он всегда соперничал со мной за право быть первым для создателя, хотя с моей стороны никаких усилий не прилагалось. Просто Кастор любил меня больше, и все. И вот мой кровный брат проболтался, что если я не буду слушаться создателя, он убьет меня так же, как и мою семью. Проболтался — и онемел от страха настолько, что я даже мог бы посочувствовать ему, если б не был глубоко поражен. Обижен и зол. Просто взбешен. Я бросился к Кастору, чтобы узнать правду, а тот… он даже не стал отрицать!
«Я сделал это для тебя, дитя, — сказал он. — Ты был стеснен человеческими условностями и пустым чувством долга, а я лишь подарил тебе свободу. Я хотел, чтоб ты был со мной, и ты уже достаточно вампир, чтоб понять меня…»
Помню, я совсем обезумел от этих слов. Ругался, набрасывался на него, чтобы убить, но он лишь смеялся над моими жалкими попытками. А когда я совсем выдохся, подошел и обнял меня, как ни в чем не бывало, и сказал: «Ты теперь со мной. И так будет всегда».
Следующим же вечером я попытался убежать от него, но не смог: он наперед предугадывал мои действия. Потом пытался ещё и ещё — и так несколько лет подряд жалкого существования рядом с ним, когда мое сердце пылало жаждой мести, но я ничего не мог. Даже уйти от своего создателя.
— Как же ты сбежал?
— Кое-кто помог мне. Но больше я не скажу ни слова. Главное — я все-таки сумел убежать. И решил во что бы то ни стало выполнить клятву, данную подле тел своих сыновей. И вот я здесь, Мирра. И вот зачем мне нужна первородная кровь. Она — мой единственный шанс отомстить.
— Значит, ты рассказал мне обо всем только, чтоб я отдала тебе кровь?
Его взгляд стал туманным.
— Не только. Но ты ведь сама спросила.
Несколько долгих минут я молчала. Потом сказала:
— Мне очень жаль твою семью, — и вышла из комнаты.
Глава семнадцатая
Не стану врать, будто эта история ничего не изменила — она изменила очень многое. Прежде всего, мое отношение к Алексу. Я увидела, что он может чувствовать. Ладно, поправлю себя саму: мог чувствовать. Когда-то у него были жена и сыновья. Звучит почти невероятно. И странно. В моей душе неизвестно откуда появились неприятные нотки ревности.
«Ну что за глупости? — уговаривала я себя. — Ревновать к умершей много лет назад женщине? Это же неправильно!»
Но разве сердце следует логике?
Это была даже не ревность к женщине, а ревность к прошлому. К тому далекому времени, когда Алекс был ещё человеком…
С другой стороны — чего скрывать? — я влюбилась именно в вампира, а не в человека. Меня всегда тянуло к чему-то опасному и недостижимому.
Мой преследователь знал, куда давить. Под впечатлением от его истории я испытала желание уступить ему и отдать первородную кровь. Ради возмездия. Его возмездия.
Я глядела в окно, закрывшись в комнате. По стеклу барабанил дождь, и от этого мне стало спокойно, даже блаженно.
Какая разница, что случилось в прошлом? Я здесь и сейчас, как и он. Вот только грустно сознавать, что я для него — всего лишь мгновение в череде мчащихся мимо лет, в то время как для меня это время — самое важное в жизни. Что и говорить, «удачно» я влюбилась.
В дверь постучались, раздался голос Алекса:
— Мне нужно идти. Прошу тебя, оставайся здесь. Даже не думай вернуться в свою квартиру. С заходом солнца я вернусь. Не зли меня, Мирра.
Я промолчала, а он, не дождавшись ответа, ушел.
Только тогда я поняла, что ужасно устала и хочу спать. Едва я прикоснулась головой к подушке, то сразу же погрузилась в глубокий сон, в безбрежных объятиях которого пробыла аж до трех часов дня.
Меня разбудил Максим, осторожно потеребив за плечо.
— Мирра? Ты в порядке?
Я протерла глаза.
— Да. Почему нет? Все хорошо.
Молодой человек огляделся.
— Здесь твои вещи разбросаны, помята кровать. Возникает подозрение, будто вы двое…ну, ты понимаешь.
Против воли щеки мои зарделись. Отрицать бессмысленно, и Максим кивнул.
— Мне жаль, — резюмировал он.
— Жаль? Почему?
— Потому что здесь было очень много девушек. Даже не представляю, сколько их было всего. Многих из тех, кто бывал здесь, я больше никогда не видел. Не обманывайся на его счет. Не знаю, что ему нужно от тебя, но, получив это, в лучшем случае он тебя оставит в живых. В худшем…
— Знаю, — выдохнула я. — Давай не будем об этом. Лучше выпьем кофе.
Алекс вернулся около девяти вечера.
— Мирра, — начал он без приветствий. — Собирайся. Самое время ловить Гротена.
— А как же Антон?
— Я уже сообщил ему адрес. Он придет туда к одиннадцати. Ты будешь уже ждать. Под моим присмотром.
— Неужели твой кровный брат настолько дурак, что пойдет туда один и не сообразит, что это ловушка?
— Он может догадываться, — пожал плечами Алекс. — И скорее всего возьмет с собою пару-тройку своих шестерок. Мне они не помеха.
— А если он отправит их вместо себя?
— И рискнет отдать потенциального носителя первородной крови в чужие руки? Нет. Жажда заполучить тебя окажется сильнее страха за свою шкуру. А там я с ним справлюсь.
— Ты так уверен в исходе дела, хотя сам недавно говорил, что у Гротена появилось преимущество!
— Я все равно сильнее его. И у меня есть пара козырей.
— Даже если он насосался крови вашего создателя?
На меня вдруг упал заинтересованный взгляд.
— Боишься за меня, Мирра?
— Не надейся. Просто опасаюсь попасть в лапы этого Гротена.
— В моих ведь лучше, правда? — ухмыльнулся он.
Ох уж эта улыбка! От неё все мои разумные мысли плавились, словно шарик мороженного, забытый под жаркими лучами солнца.
— Едем?
Спустя четверть часа мы плавно пересекали городские улицы, минуя пробки. Потом быстро свернули в малозаселенные районы, и продвигаться вперед стало легче.
Все время мы молчали, слушая что-то по радио. Но я даже не запомнила, какая песня звучала, потому что была крайне взволнована.
— Не бойся, — произнес рядом голос. — Я смогу защитить тебя.
— А Антона? Он здесь вообще не причем.
— Он сам согласился, — острый взгляд в мою сторону. — И, как я понял, он тоже хочет защитить тебя. Очевидно, он проникся к тебе определенными чувствами.
— Определенными чувствами?
— А почему нет? У него никого нет, у тебя никого нет. Женитесь, рожайте детишек и живите как все нормальные человеческие семьи.
— Хочешь сказать, что ты позволишь мне это? Я думала, я у тебя на крючке, — не могла не съязвить я.
— До тех пор лишь, пока я не получу желаемое. Потом делай, что хочешь.
— Стало быть, ты не планируешь убить меня?
— Нет, — твердо сказал он. — Я уже говорил.
— И что ты сделаешь после?
Он недовольно нахмурился.
— Кажется, я уже упоминал об этом.
Я закачала головой.
— Я имею в виду со мной?
— Ничего, — пожал он плечами. — Исчезну из твоей жизни и все.
Как небрежно сказано, отметила я и совсем сникла.
Мы ехали довольно долго в сторону Приморского района и дальше, я даже задремала ненадолго. Когда прибыли на место, Алекс разбудил меня.
— Теперь пойдем пешком.
На улице было холодно и ветрено. Моросил мелкий дождь, из-за этого на небе сгустились тучи и было темнее обычного.
«Прямо как в кино, — безрадостно подумала я. — Хорошая солнечная погода не может служить фоном предстоящей конфронтации, решающей судьбу героя».
Алекс провел меня через переулки и потянул по тропинке между старыми сараями, подальше от жилых домов. Повсюду стали появляться строящиеся многоэтажные дома, которые пустыми окнами и перекошенными крышами нагоняли на меня мрачные мысли.
— Видишь впереди здание? — вампир указал пальцем на двухэтажное здание впереди. — Это старый химический завод. Он уже давно заброшен. Иди туда и жди Антона. Он должен появиться примерно через полчаса.
— Идти туда? — возмутилась я в ужасе. — Да ни за что на свете!
— Вампиры тебе не угроза, помнишь? — лениво отозвался он.
— Да. А как насчет насильников и убийц? Завел черт знает куда, в такие дебри!
Алекс вымученно вздохнул и положил руки мне на плечи:
— Там никого нет. Я все заранее проверил. Там есть открытая площадка внутри. Это место встречи.
— А нельзя было устроить место встречи в каком-нибудь людном уютном парке?
— Можно. Но тогда мне было бы крайне затруднительно вырвать Гротену сердце на глазах у всех, не так ли?
— Но разве не странно то, что Антон, по легенде, назначил мне встречу здесь?
— Отнюдь. Это место имеет особую энергетику, потому что когда-то здесь спал древний. А мы чертовски не любим места, где они спят!
— Древний? — зародилась во мне надежда. — Маркус?
— Нет, кто-то другой. Кажется, это была женщина. И ни один вампир без очень уважительной причины не посмеет войти внутрь, так что с точки зрения логики смертного — это одно из самых безопасных мест для встречи с носителем. Не бойся, Мирра, ты же храбрая девушка.
— А где будешь ты?
— Я буду караулить Гротена, который будет караулить Антона. Ну что ещё непонятно? — вконец рассердился он.
Нехотя я уступила. Я не трус, но я боюсь — это как раз про меня в данной ситуации.
Алекс тут же исчез, и, несмотря на его слова, мне сразу же показалось, что я одна-одинешенька среди пустых страшных сараев и построек, таивших в себе сотни опасностей. Воображение тут же нарисовало перед глазами невообразимых чудовищ, вампиров с бледной кожей, танцующих скелетов и прочую нечисть.
Мне осталось лишь собрать волю в кулак и зашевелить ногами, что, к слову, оказалось довольно нелегко.
Осторожно я добралась до заброшенного завода. Ну просто декорации для фильма ужасов! И я, его героиня, которую сейчас разорвет на части маньяк в маске.
Как только я осмелилась открыть ржавую дверь и заглянуть внутрь? Я была почти уверена в том, что сейчас получу чем-нибудь тяжелым по голове.
Но внутри оказалось удручающе пусто. Огромное помещение, пыльное и грязное. Только разбросанный повсюду хлам.
«И привидения», — вставило слово мое Воображение, хотя бояться стоило совсем не их.
Интересно, что, как предполагал Алекс, я буду делать здесь целых полчаса?! Печатать смски в темноте полуразрушенного строения?
Я быстро вытащила телефон из сумки и использовала его вместо фонарика. Стало чуть-чуть полегче.
Минуты тянулись как часы. Ладони вспотели и похолодели, коленки дрожали. Словом, я чувствовала себя ужасно некомфортно. Мне было жутко.
Правда, мой страх вскоре немного притупился. Однажды я едва не умерла. И если меня, одну на миллион, вылечило бессмертное существо, стоило ли бояться теперь? Какова вероятность того, что вас выберет в носители своей крови древний вампир? Неужели его выбор случайный?
Мне хотелось верить, что нет. А значит, у меня есть какая-то цель и сегодня я не умру.
«А возможно, Маркусу просто стало скучно, и он выбрал наугад», — возникла угнетающая мысль, которую я сразу же отогнала прочь.
Вот послышались чьи-то несмелые шаги. Я нашла щель между забитыми досками окна и различила силуэт Антона невдалеке.
Вздохнув с облегчением, я хотела окликнуть его по имени, но вовремя опомнилась: сейчас не время для пламенных приветствий.
Молодой человек заметно нервничал. Он держал сумку, которую постоянно перекидывал из руки в руку, глаза бегали по сторонам, словно ожидали нападения с любой из них. Он направился прямиком к заводу, поспешнее, чем сделал бы человек, не догадывающийся, что ждет его внутри.
Скрипнула дверь, молодой человек на миг остановился.
— Я здесь, — подала я голос и вышла на открытую площадку. Антон с облегчением вздохнул и зашагал ко мне.
— Подумать только, какое ужасное место! — произнес он, как вдруг нечто, возникшее из ниоткуда, сбило его с ног. Антон отлетел на пару метров и сильно ударился о землю.
На месте, откуда начался этот «перелет», теперь стоял Гротен.
Я видела его во второй раз, поэтому для меня особенно была разительна перемена, произошедшая с себялюбивым жеманным модником, каким я запомнила его на выставке. Несмотря на отглаженный костюм, словно он только что прибыл со светской вечеринки, взгляд вампира был злым и хищным, совсем как у Алекса в моменты гнева или жажды.
Однако стоило ему открыть рот, как вся жеманность тут же вернулась:
— Надо же, — протянул он. — Кого я вижу? Наша маленькая фурия? Я полагал, что носителем окажешься ты, ведь не зря же Алексис с тобою возится. Но никак не ожидал, что он приведет меня прямо к тебе. На его месте я бы лучше запрятал тебя в какое-нибудь подземелье, откуда ты не смогла бы выбраться.
С самого начала мне казалось, что план Алекса не просто слабоват, но даже толком не продуман. Вот и Гротен рассчитывает встретить его здесь! И плакал так называемый эффект неожиданности.
— У меня к тебе предложение: ты соглашаешь отдать мне первородную кровь и умираешь быстро. Иначе я начну отрывать от тебя куски, пока не согласишься.
— Ты не можешь убить меня, — дрогнувшим голосом проговорила я и попятилась. — Я — носитель.
— Твоя правда. Убить носителя первородной крови смерти подобно. Я же не хочу, чтоб твой древний хозяин, почувствовав это, уничтожил меня. Интересно, кто он? Один из девяти древнейших — это ясно, но кто именно? Хотя это не так важно. Я, может, и не стану убивать тебя, но кто помешает мне приказать это своим смертным слугам? Они сделают это за меня с удовольствием.
— Как и тот негодяй, который обыскивал мою квартиру?
Гротен с досадой пожал плечами.
— Виноват. Я всего лишь сказал, что ты — потенциальная угроза, а этот дурак истолковал слова по-своему. Видно, слишком сильно мечтал о моем бессмертном поцелуе. Но я даже рад, что ты его прикончила. Мне не придется с ним возиться. Кстати, меня мучает любопытство: нашел ли он твой маленький секрет?
— Секрет? Что ты имеешь в виду?
— Письмо древнейшего. Оно у тебя с собой?
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — соврала я, надеясь, что мои слова прозвучали убедительно.
— Тогда придется сначала помучить тебя, чтобы узнать, где оно, — слащаво ухмыльнулся он.
«И где же Алекс, черт его дери?»
Угадав ход моих мыслей или уловив их, как это делает Алекс, Гротен театрально вздохнул.
— Мой кровный брат, увы, не придет. О нем уже позаботились мои друзья.
С этими угрожающими словами он стал надвигаться на меня. Все, что мне оставалось — это пятиться назад. Поскольку в голове не было ни одной путной мысли, я поддалась инстинкту и ринулась бежать. Вампир быстро преградил мне путь.
Я ринулась в другую сторону, но Гротен снова легко перехватил меня на пути, подставив подножку, отчего я рухнула на землю. Тут же меня схватили чьи-то руки и грубо отшвырнули назад. Затем раздался довольный смех.
Да он играет со мной!
Ясно как белый день, что так мне не убежать. Вот если бы его кто-нибудь отвлек…
Мой взгляд упал на Антона, но тот по-прежнему был без сознания. Даже если мне удастся убежать, неужели я смогу бросить своего друга в таком состоянии?
Ещё один выпад — и меня снова отшвырнули назад. На этот раз я порезалась о какую-то железяку, и кровь брызнула из раны. Мой крик развеселил Гротена, запах крови взбудоражил, и он втянул запах носом с особенным удовольствием.
Взбесившись от боли, я схватила камень и бросила в сторону вампира. Стоит ли говорить, что вампир перехватил его на лету? Я уже готова была застонать от досады, как вдруг за спиной Гротена молниеносно возник Алекс, обхватил своего кровного брата одной рукой, а другой всадил в него шприц с темной жидкостью и резко выдавил половину содержимого.
Тот взвыл от боли и развернулся, чтоб напасть на своего противника, но Алекс уже был около меня и молча наблюдал за происходящим.
С Гротеном творилось что-то странное. По лицу его прокатились волны боли, движения стали медлительны и непослушны, словно он был пьян, так что Алексу не составляло труда на каждый его выпад отвечать быстрее и сильнее. Теперь уже с Гротеном играли!
Последний впал в неописуемое бешенство и принялся нападать так, как сделал бы это разъяренный своим бессилием пьянчуга: необдуманно, глупо, с диким воем. От напускной утонченности не осталось и следа.
Но для Алекса ничего не стоило уходить от этих бестолковых прямолинейных атак. Наконец, он отшвырнул Гротена с такой силой, что тот пролетел несколько метров и ударился о стену.
— Прежде чем я убью тебя, хочу кое-что узнать, — Алекс приблизился к своему противнику. — Это ты подкинул Ордену информацию обо мне?
Побежденный вампир попытался встать, но это ему не удалось. Тогда, смирившись, он сел, и по его лицу расплылась ехидная ухмылка.
— Думаешь, я скажу?
— Я почти уверен, что это ты. Ни у кого из смертных не может быть такого корявого почерка. Единственное, чего я не понимаю, зачем ты втянул этот дурацкий Орден? Чтобы доставить мне лишние неприятности? Как-то слишком мелко, даже для тебя.
— Не смог удержаться. Я помню, как они тебя раздражали, — хмыкнул тот.
— Хотел через них поквитаться со мной?
— Я бы с радостью сам вырвал твое сердце и растоптал его, — прохрипел Гротен.
— Так почему ты до сих пор этого не сделал? Возможно, потому, что опасался оказаться в таком вот унизительном положении?
— Нет. Я жажду поквитаться с тобой уже много лет.
— Тогда в чем же дело?
Так как Гротен упрямо замолчал, Алекс догадался сам и с ненавистью произнес:
— Кастор?
— Он запретил мне убивать тебя, так как сам мечтает о том же. Но это не значит, что я не хотел попытаться.
Алекс склонился над вампиром и грубо схватил его за ворот.
— Он здесь? Кастор здесь?
— Я ничего не скажу, — произнес побежденный.
— Он здесь?! Если это так, то недолго ему осталось, клянусь!
— Ты — глупец, если думаешь, что можешь одолеть создателя!
Почти выплюнув эти слова, Гротен выкинул очередной фокус: резко бросился вперед, вскинув руки, и запустил пальцы в глаза Алексу. Тот отшатнулся назад, в то время как его кровный брат ринулся ко мне.
У моего горла звякнуло лезвие ножа.
Лицо Алекса окаменело.
— Ты не можешь её убить, ты же знаешь, — голос, хоть и невозмутимый, но настороженный.
— Да? И что же мне помешает чиркнуть по её милой шейке ножом? Неужели первородная кровь исцелит перерезанное горло? Я вижу долю сомнения на твоем лице, братец. Ты ведь не станешь рисковать бесценным носителем, правда?
Алекс молчал, не двигаясь, а мною завладел липкий леденящий страх. Неужели он сейчас меня убьет?
— Если ты убьешь её, клянусь, я тебя уничтожу.
— Это мы ещё посмотрим, — и еле заметное движение ножа у горла.
Я увидела краем глаза какое-то движение сбоку, и — какая жалость! — за моим взглядом проследил мой враг и тут же пригрозил:
— Ни шагу больше! Или пожалеешь!
Антон — а это был он — с зажатым в руке шприцем замер на месте, так и не осуществив задуманное. Алекс предупреждающим жестом остановил молодого человека.
— Кровь мертвеца, — бросив взгляд на шприц, констатировал Гротен. — Вижу, ты не забыл, чему тебя учил Кастор…А почему бы тебе самому не испробовать этот чудесный эликсир, а? Там как раз тебе осталось. А ну-ка, вколи ему, — слова были обращены к Антону. — И наши силы уравняются.
Молодой человек нерешительно переминался с ноги на ногу, и я его понимала: в данной ситуации только вампир мог противостоять вампиру. Однако лезвие у моего горла не оставляло времени для возражений.
С невозмутимым видом Алекс принялся закатывать рукав своей рубахи. Делая это, он говорил:
— Кастор научил нас многому, ты прав. И за эту часть, очень мелкую, к слову, я ему благодарен. Но ни мне, ни тебе не разрешено было думать собственной головой. Лично я не привык, чтоб кто-то принимал решения за меня. А ты?
Рукав закатан, но Антон не торопился подходить. Он понимал, что Алекс намеренно заговаривает зубы своему противнику. Но понимал ли это сам Гротен?
— Думать собственной головой нам не полагается. Наш создатель — великий вампир. И то, что ты воспротивился ему, ужасное преступление.
— Ты знаешь, почему я так поступил.
— Ты должен был позабыть обо всем человеческом! — рассердился Гротен. — Так было нужно!
— Ему нужно. Не мне.
— Но ты стал вампиром благодаря ему…
Хватка чуть-чуть ослабла. Пора было действовать. Собравшись с духом, я впилась зубами что есть мочи в холодную руку, да так резко, что застала Гротена врасплох своей атакой. Он взвыл и на мгновение опустил нож.
Этой секунды Алексу хватило, чтоб отбросить вампира как можно дальше. Тот перелетел на другую сторону помещения и ударился о стену, отчего раздался громкий ужасающий грохот, будто из преисподнии вырвался взбешенный титан.
Гротен ещё не успел прийти в себя, а его кровный брат уже одной рукой сжимал ему горло, вторую руку занес для удара.
— Нет! Пожалуйста! — завопил побежденный, совершенно искренне напугавшись. — Алексис! Брат! Не делай этого!
Занесенная для окончательного удара рука на миг задержалась. Но лишь на миг.
Я ожидала, что сейчас все закончится. Однако ошиблась, так как события приняли неожиданный поворот.
Мимо меня проскочил Антон и всадил в шею Алекса шприц.
Какого черта?!
От внезапной атаки сзади вампир резко метнулся в сторону, а его кровный брат, воспользовавшись этим, исчез в мгновение ока.
У Алекса подкосились ноги, он упал на колени и с видимым усилием вытащил шприц.
— Ты что, с ума сошел? — мне вдруг захотелось ударить Антона, я уже кинулась к нему, но сдержалась. В конце концов, этот человек спас мне жизнь, и, с какой бы целью он ни пришел сюда, он не был моим врагом. Но что тогда произошло?
Вампир, кажется, был дезориентирован. Он пытался встать, но ноги подкашивались, он падал и от бешенства и бессилия ревел, как зверь.
— Я всего лишь воспользовался тем, что он был занят, — Антон достал из сумки какую-то палку. Осиновый кол? Но разве он не знает, что вампира можно убить, только вырвав его сердце?
— Что ты задумал?
— Это твой шанс избавиться от него, Мирра. Кол сделает его ещё слабее, если вбить в шею.
— Зачем мне это?
— Чтобы он «отпустил» тебя. А мне назвал имя, которое должен назвать.
— И поэтому нужно было поступать таким образом? — указала я на Алекса, который сидел на полу, пытаясь привести себя в чувство.
— А что мне оставалось? Надеяться на его порядочность? Он бы убил меня потом!
— Откуда ты знаешь? Он обещал мне…
— Грош цена этим обещаниям, — мрачно проговорил молодой человек и сделал в сторону Алекса шаг. Почти бессознательно я загородила последнего собою.
— Мирра, — с упреком и грустью произнес Антон. — Отойди, прошу.
— Иди к черту, — прошипела я. — Так нечестно.
— Нечестно? Господи, в каком мире ты живешь? А шантажировать меня честно? А преследовать тебя? Я решу не только свою, но и твою проблему!
— Нет, — твердо заявила я. — Я не позволю.
— Извини, но ты меня не остановишь.
Антон был настроен решительно. Но и я тоже. Он хотел обойти меня, отодвинуть, но я сопротивлялась, не позволяя ему добраться до Алекса. Узнать, способен ли на большее мой друг, мне не довелось: с бешенством зверя, предательски загнанного в ловушку, вампир ринулся к нам и набросился на Антона. Кол отлетел в сторону, они вцепились совсем по-человечески, пару минут боролись, не обращая внимания на мои попытки их остановить, пока наконец вампиру не удалось одержать верх и сжать своему противнику горло.
— Идиот, — процедил он зло. — Кровь мертвеца ослабляет нас, но такой дозы явно недостаточно, чтоб вывести двухсотлетнего вампира из игры! Ты упустил свой шанс и теперь сдохнешь.
Рука начала сжиматься, но через пару мгновений вампир резко отпустил свою жертву.
— Я обещал ей не убивать тебя. Только благодаря этому ты все ещё дышишь. Но больше никогда не попадайся мне на глаза! И ещё я обещал назвать тебе имя… Так вот. Бесполезно искать убийцу, потому что он уже мертв.
Антон долго кашлял, восстанавливая дыхание, прежде чем сказать:
— Я тебе не верю.
— Мне плевать. Тебе вообще повезло, что ты ещё жив.
Алекс поднялся, весь пыльный и грязный, в крови и царапинах. Приблизившись ко мне, он протянул руку.
Я секунду колебалась, всего лишь секунду. Но, очевидно, я совсем потеряла благоразумие, потому что собиралась уйти с ним. Тем не менее, расстаться с Антоном вот так я не хотела.
Сделав шаг в его сторону, я почувствовала на своем плече холодную руку.
— Мирра. Нам нужно идти.
— Сейчас.
Когда я подошла к Антону и помогла ему подняться, он горько усмехнулся и покачал головой.
— Прости меня. Но я должен был.
— Чтобы отомстить?
— Да. Это самое важное в моей жизни.
— Но Алекс сказал…
— Он врет, — прошептал Антон твердо.
— Зачем ему врать? — также перешла на шепот я, хотя была уверена, что вампир слышит каждое наше слово.
Я хотела разозлиться на Антона, но ничего не получалось. Он по-прежнему был моим другом.
— Может, тебе просто хочется так думать? Потому что тогда смысл твоей жизни будет утрачен. На самом деле, у вас с ним куда больше общего, чем вы сами думаете. Возможно, поэтому он не убил тебя. Но из-за тебя Гротен жив, а я в опасности.
— Ты в опасности каждую минуту, что рядом с ним, — отпарировал молодой человек, имея в виду конечно же не убежавшего. — Мирра, я вижу. Я все понимаю. Это нетрудно прочесть в твоих глазах. И я обязан как друг предупредить тебя: отдав ему кровь, ты создашь нового монстра, куда более сильного и жестокого. И первой жертвой, скорее всего, окажешься ты сама. Не позволяй ему испить первородную кровь. Иначе ты никогда не избавишься от власти над собой. Никогда!
Слова Антона ещё долго не выходили из головы. Я знала, что он прав: существовала большая вероятность того, что, получив желаемое, Алекс меня убьет, несмотря на свое обещание. А недавно меня грозился убить Гротен, ещё раньше — его человек. Выходило, как в каком-то сериале, когда все события происходят вокруг героини и все кому не лень или в неё влюбляются, или хотят её убить.
К сожалению для меня, сценарий в моем случае развивался по второму пути.
— Я вот чего не пойму, — начала я, когда мы вернулись в квартиру. — Если я — носитель и во мне первородная кровь, разве мог Гротен меня убить? Ты говорил, что ни один вампир не сможет причинить мне вред. И в письме Маркуса об этом упоминалось.
— Это правда лишь частично. Ни один вампир в здравом уме не убьет тебя по нескольким причинам: это недопустимо с точки зрения древнейших и подлежит очень строгому наказанию, если, конечно, смертный носитель сам не вверяет свою жизнь в руки вампиру, которому отдает кровь. Я имею в виду покровительство. Другая причина в том, что сам вампир не станет уничтожать источник безграничной власти, если это не угрожает его шкуре, как и получилось с Гротеном. Он изначально допускал возможность убить тебя, чтоб лишить меня шанса выпить твою кровь. И если бы он решился, ничто не помешало бы ему перерезать тебе горло.
— То есть меня можно убить?
— Конечно. Но тогда он просто безумец! Тем самым он навлечет на себя гнев древнейших, в особенности того из них, кто отдал тебе кровь, ведь в любом случае он почувствует твою смерть. И вырвет безумцу сердце.
— То есть если ты меня убьешь, Маркус это почувствует? И вырвет твое сердце?
— Да. Но задай себе другой вопрос: почему твой покровитель исчез? Почему он до сих пор не появляется? Мне кажется, ответ прост.
Сначала я не поняла, о чем он, как вдруг меня охватил страх.
— Хочешь сказать, он мертв?
— Возможно, — пожал плечами Алекс. — А, может, ему плевать. В любом случае, я не собираюсь убивать тебя. Я же не безумец.
— Тогда в чем разница? Ты можешь убить меня сейчас и можешь убить, если я отдам тебе первородную кровь. В чем же её защита?
— Вампир, посмевший посягнуть на твою жизнь, таким образом наносит страшное оскорбление древнейшим. Вот если ты сознательно отдаешь ему кровь — тогда он вправе убить тебя.
— Вправе? — хмыкнула я. — Ваши законы меня удивляют.
— Почитала бы о законах в Йорке! Там до сих пор разрешено стрелять в шотландцев из лука! — Он улыбнулся. В этот момент, испачканное в крови и грязи, его лицо на миг показалось мне совсем живым и беззаботным. — Это законы, Мирра. Их устанавливают древнейшие. Мы, конечно, можем и не следовать им, впрочем, как и люди, но тогда за непослушание нам грозит наказание.
— Значит, теперь вампирская полиции арестует Гротена и отдаст его в руки вампирского правосудия? — попыталась пошутить я, но шутка вышла какая-то вялая.
Алекс покачал головой.
— Не все так просто. Гротен принадлежит Кастору. Значит, его создатель в ответе за его действия. Но что-то мне подсказывает, что Кастор не приказывал убивать тебя.
— А почему Гротен не вернулся и не убил нас всех, когда ты был слаб? Мне кажется, это вполне логично.
— Потому что он трус до мозга костей. Он будет зализывать раны в своей норе до следующего удара. А он его нанесет обязательно. Поэтому надо быть начеку. Ты слишком ценна.
— Ценна моя кровь, — отпарировала я едко. — Сама я не представляю никакой ценности.
— Мирра, — Алекс строго схватил меня за руку, не дав уйти в другую комнату. — Ты ошибаешься.
— Да ну?
— Послушай. Я буду говорить непредвзято. Ты очень умная и красивая девушка. Твоя ценность в том, что ты особенная. Под этим словом я не подразумеваю первородную кровь, нет. Ты полна духовности. Помнишь, я говорил о никчемных людях? Так вот. Ты к ним не относишься. Ни капли. В тебе уйма светлых качеств, ты неравнодушна к чужим бедам. И несмотря на твой защитный демонстративный цинизм, ты как никто другой полна веры в чудо. В милосердие, в победу Добра. Поэтому ты ужасно наивна и старомодна. Так что ты просто не имеешь права умереть, поскольку таких людей остается все меньше. Ты будешь жить, найдешь себе хорошего мужа, нарожаешь кучу детей и умрешь в старости.
— Ух ты, — безрадостно усмехнулась я. — Моя ценность в производстве маленьких орущих детишек.
— Тебя это не устраивает?
— Ты говоришь о духовности. Но знаешь, что убивает её день изо дня? Быт, сырость, будни, работа, которую ненавидишь, одиночество, мечты, бледнеющие с каждым утром все сильнее. Я была на пороге смерти, но выжила. Кажется, живи и радуйся. Но жить, как заведенный робот, работа-дом-работа — все это высасывает жизненные соки, особенно когда стремишься к чему-то другому. Этот мир так скучен и однообразен, что я обрадовалась — да, обрадовалась! — когда ты появился. Потому что это послужило доказательством того, что мир намного интереснее, чем кажется. Тебе легко говорить: ты способен делать, что вздумается. У тебя сотни лет впереди. Ты свободен! А я? Я заключена в рамки обыденности, как и миллионы других людей! Только не смей говорить о том, что хотел бы снова стать человеком! Это чушь! Дурацкий комплекс супергероев!
Закончив, я заметила на его губах задумчивую улыбку.
— Комплекс супергероев? Что это значит?
Против воли я грустно улыбнулась.
— В любой истории о них супергерой вечно ноет, что хочет вернуться к нормальной жизни. Сплошное лицемерие.
Какое-то время Алекс переваривал услышанное. Потом пожал плечами.
— Знаешь что? Когда-то я говорил Кастору то же самое. Другими словами, но смысл тот же. Это было незадолго до того, как он предложил мне уехать, а я отказался, подписав своей семье смертный приговор. Я тоже хотел вырваться из серости и обыденности. И вот что получилось.
Я вздохнула.
— Извини.
Он наконец отпустил меня.
— Тебе нужно отдохнуть и выспаться. Сейчас это твоя главная задача. Я буду здесь до рассвета. А днем, пожалуйста, не уходи никуда. И…спасибо. Сегодня ты спасла меня.
А потом Алекс сделал то, что никогда раньше не делал. Поцеловал меня в щеку! Нежно, легко, как-то по-особенному.
И я, взволнованная этим проявлением чувств, ещё долго не могла заснуть. Хотя, возможно, это тоже часть его наполеоновского плана.
Глава восемнадцатая
Казалось бы, жизнь должна войти в привычное русло: злодей позорно бежал, как в очередном комиксе, главная героиня осталась невредима, и теперь ничто не мешает ей заняться обыденными делами, вроде подготовки к предстоящему учебному году, поиска новой работы и уборки в квартире, где ещё совсем недавно убили незнакомого человека.
Алекс сообщил, что Гротен исчез из города, так что я настояла на переезде. В конце концов, вот-вот вернется Катя.
И что я ей скажу? Что влюбилась в её «парня», пока она была в отъезде? Вот так сопливая мелодрама! И если бы все действительно было так!
На самом же деле меня преследовал двухсотлетний, чертовски привлекательный вампир. Он не давал мне и шагу ступить свободно, едва солнце скрывалось за домами и на город опускались сумерки. Сопровождал меня везде и повсюду, даже охранял мой сон, когда, приходя после ежедневных дел, я валилась с ног от усталости. Разумеется, совершал он это только по той причине, что уж очень оберегал меня — и первородную кровь соответственно — от чужих посягательств.
Моя жизнь переменилась окончательно. Я по-прежнему пыталась жить нормально: общалась с друзьями, оплачивала счета и занималась ещё дюжиной ненужных дел, — в то время как мои мысли постоянно возвращались к Алексу, а тело вожделело его прикосновений. Вампир не оставил попыток довести меня до такой степени отупения своими умелыми ласками, чтоб я безропотно согласилась отдать ему первородную кровь. И несмотря на мои усилия отгородиться от его стараний за каменной стеной безразличия — краш, бум, бам! — я снова таяла в его руках. И как только ему это удавалось?
Вообще, эта сторона отношений с вампиром довольно странная. Я не сразу привыкла к холодным прикосновениям его рук, требовательным губам или внезапным появлениям. Не сразу почувствовала то самое, ради чего и затевается вся игра под названием секс. Сначала переживала за свою внешность, потом за то, что ничего не умею. В конце концов, Алекса это разозлило, он велел мне забыть обо всем и вскоре нашел ко мне тот самый ключик, который заставил меня ощутить «это». Однако вскоре я поняла, чем отличается секс от любви. В первом случае хочешь получить как можно скорее и как можно больше, во втором — отдать. И чем чаще я таяла в умелый руках своего любовника, тем сильнее чувствовала разницу.
Да. Кажется, я безнадежно влюбилась. Почему безнадежно? Это вопрос риторический. Для Алекса я была всего лишь носителем первородной крови, и каждый вечер он напоминал мне об этом, задавая один и тот же вопрос: «Ты отдашь мне свою кровь, Мирра?»
Я почти возненавидела его за это. Почти. В течение дня я только и могла думать о том, что рано или поздно — это был вопрос времени — я наконец сдамся. Он получит то, что ему нужно, и навсегда исчезнет из моей жизни. Это уже предопределено. Это очевидно. И я страшно боялась такой развязки. Уж лучше смерть.
А Алекс изобретал все новые способы получить желаемое. Страшные угрозы, бессовестные ласки, сладкие обещания — он испробовал это все. И сам уже бесился от моего упрямства.
А однажды он придумал ещё кое-что.
Как-то ночью он отвез меня в один из городских диспансеров. Незаметно для врачей и медсестер мы пробрались на третий этаж. Я не понимала, чего он хочет добиться, но лишь до тех пор, пока мы не зашли в особое отделение. Уже по запаху, царившему в коридоре, я поняла, где мы. Слишком много времени я провела в подобном месте в годы детства, когда болезнь изгрызала меня изнутри и никто не мог помочь мне излечиться.
Я словно проснулась от радостного сна выздоровления, вновь очутившись в отделении для смертельно больных. И если бы не холодная рука вампира, которая держала крепко и не позволяла мне убежать отсюда, я бы решила, что все происходившее ранее — сон, а я снова больна, лежу на кровати в ожидании неминуемого конца.
— Алекс, зачем?… — шептала я в непонимании, пока он тащил меня по коридору, однако он всякий раз давал мне знак молчать.
Двери палат были открыты, пациенты мирно спали, не подозревая, что сама смерть в обличии вампира находится совсем рядом. Ходит, высматривает, рыщет.
Мы остановились у самой последней палаты и тихо зашли внутрь.
Как все было знакомо мне!
Шипение медицинских аппаратов, запах краски и лекарств, скучная мебель вокруг, чувство обреченности…Мои ноги подкашивались от страха и ужаса, поскольку воспоминания о проведенных в ожидании смерти годах нахлынули с новой силой.
— Прошу, уйдем отсюда…
— Тшшш, — снова велел он молчать и потянул меня к кровати, на которой спал пациент.
Я не хотела видеть, но все-таки не смогла отвернуться. На кровати спал маленький мальчик лет десяти, бледный, худой, обритый наголо. Уже по его виду я поняла: он смертельно болен и недолго осталось до конца.
— Зачем?… — прошептала я.
Алекс стоял сзади. Его руки на моих плечах крепко держали, чтобы я не могла отвернуться или убежать.
— Смотри, Мирра. Его зовут Алеша, ему скоро исполнится десять. У него никого нет, собственная мать давно отказалась от ребенка, когда узнала о его болезни. Знаешь, какой у него диагноз?
— Умоляю, давай уйдет отсюда…
— Опухоль мозга. Как у тебя когда-то, — продолжал Алекс. — Ты наверное, не понимаешь зачем мы здесь?
— Нет. И я не хочу быть здесь.
— Ты можешь спасти его, Мирра, — сухо сказал он.
— Спасти? — удивилась я, ещё не сообразив, к чему он клонит.
— Да. Моя кровь это может. Излечить, как когда-то кровь Маркуса излечила тебя.
— Тогда спаси его, — простонала я. — И мы уйдет отсюда.
— Нет. Ты должна спасти его. Отдай мне первородную кровь — и, клянусь, я верну его к жизни.
— Что? — в недоверии прошептала я. — Ты привел меня сюда для этого? Чтобы шантажировать?
— Мне нужна первородная кровь. А ему нужна жизнь. Ты можешь спасти его. Решай.
Вампир убрал руки с моих плеч. Долгое время я смотрела на несчастного умирающего мальчика, потом повернулась к Алексу. Из моих глаз текли слезы.
— Ненавижу тебя, — прошептала я. — Ненавижу. Ради своей мести ты готов на все, даже на эту подлость. Как ты можешь просить меня? Как ты смеешь? Ты ошибся, рассчитывая, что сможешь заставить меня передумать таким образом. Я спасу этого мальчика, а ты убьешь десятки других…Ты такой же, как все. Антон был прав. И я ненавижу тебя за это.
Он смотрел на меня холодными глазами, потом кивнул. Грубо схватил за руку и потащил обратно.
После этой ночи я не хотела видеть Алекса больше недели. Он появлялся каждую ночь, а я пряталась в комнате, не разговаривала с ним и не отвечала на вопросы. Он был взбешен моим поведением и пропал на несколько дней.
Я вздохнула с облегчением.
В тот вечер мне позвонила Катя и сообщила, что приедет следующим утром.
После долгих колебаний я все-таки позвонила Алексу и попросила его приехать. Едва он появился на моем пороге — он больше не входил в квартиру через балкон, так как меня его внезапные появления жутко пугали, — я рассказала ему о приезде подруги, решив, что про эпизод с мальчиком пока не стоит вспоминать. Все равно это ничего не изменит.
— Ну и что? — была реакция вампира. Он скинул ботинки и по-хозяйски развалился в кресле.
— Ну и что?! — удивилась я. — Разве ты не понимаешь, что, узнав о наших с тобой отношениях, она меня попросту возненавидит?
— И тебе наверняка это кажется концом света? — пожал он плечами. — Поверь, Мирра, за столетия я много узнал о дружбе. И я знаю, что такое настоящая дружба. Это не ваш случай.
— Спасибо большое, — съязвила я. — Но ты не имеешь права рассуждать об этом. Катя мне дорога, и я не хочу, чтоб она узнала о…нас. Раз уж ты порвал с ней — пусть так и останется.
— Я порвал с ней, потому что она была мне уже бесполезна.
— А это значит, что тебе больше не следует появляться здесь. Если она узнает…
— То что?
— Я никогда не соглашусь отдать тебе свою кровь.
Алекс впал в раздражение.
— Мне чертовски надоело, что ты меня постоянно этим шантажируешь! Мирра сказала не убивать людей — пожалуйста, Алекс стал божьей овечкой и питается донорской кровью! Мирра сказала не трогать её близких — я уже забыл их имена! Мирра потребовала, чтоб я молчал о том, чем мы с ней занимаемся последний месяц — ради бога, дорогуша, я буду молчать! Но если ты будешь продолжать в том же духе, терпения у меня уже точно не хватит! Кто я, по-твоему? Белый и пушистый подкаблучник?
Сложив руки на груди, я решила проигнорировать его раздражение.
— Нет. Ты очень капризный, избалованный, самоуверенный и что важнее — опасный вампир.
— Вот именно! — выпалил он сердито. — И не забывай об этом! Скоро мне надоест нянчиться с тобою! И когда это произойдет, возможно, я вернусь к тому плану, где погибают все твои близкие!
Эта угроза меня немного отрезвила. Я действительно почему-то решила, что смогу контролировать его. Но кто знает? Что, если он плюнет на свое желание завладеть первородной кровью и попросту убьет меня? Как выяснилось, он в состоянии это сделать в любую минуту.
Я решила применить другой метод.
— Пожалуйста, Алекс. Я буду очень благодарна тебе, если ты постараешься не показываться Кате на глаза, словно навсегда исчез из её жизни.
Откинувшись на спинку кресла, он сделал вид, что обдумывает эту просьбу. Потом хитро улыбнулся.
— И как же моя сладострастная девочка обойдется без моих ласк?
Покраснев по привычке, я спокойно пробормотала:
— Если нам нужно будет увидеться, просто позвони.
— Это не ответ. Я не твой бойфренд, чтоб спрашивать разрешение на встречу. Если я захочу, просто сделаю вот так…
В мгновение ока он появился рядом и прижал к себе. Обычно когда он это делал, я не могла думать ни о чем, кроме как о продолжении. И он прекрасно сознавал это. Единственное, чего он не понимал, как мне в таком расплавленном состоянии удается находить в себе силы и отказывать ему в самом главном.
— Отдай мне свою кровь, Мирра, девочка моя, — шептал он мне на ухо, в то время как его руки колдовали над телом. Он настойчиво подталкивал меня к кровати, не грубо, но с ощутимым раздражением, неприкрытой злостью. — Отдай мне свою кровь…
Не помню, сколько раз он спросил меня об этом ещё, но когда все закончилось, я услышала его усталый вопрос:
— Почему же ты такая упрямая? Я ведь обещал, что не убью тебя. Неужели ты мне не веришь?
— Дело не в этом, — пробормотала я, чувствуя, как к горлу подступают слезы. Ну и ну! Совсем расквасилась! Чтобы он этого не заметил, я отвернулась и зарылась лицом в подушку. Но он, скорее всего, заметил. От Алекса трудно было что-то утаить.
— Тогда в чем же?
Я долго не решалась ответить. Потом выпалила на одном дыхании:
— Помнишь свой план? Ты хотел влюбить меня в себя, чтобы я добровольно отдала тебе кровь. Поздравляю, первая часть задуманного тебе удалась. А вот вторая… Сначала я просто упрямилась, а теперь боюсь, что сделай я это, ты навсегда исчезнешь из моей жизни. Такое объяснение тебе подойдет?
Я не видела его реакции на это неожиданное признание, но что могло быть хуже его ледяного молчания? Он медленно поднялся и оделся. Потом произнес спокойно:
— Похоже, я попал в собственную ловушку. Но сейчас это уже не важно. Я пришел сегодня, чтоб получить окончательный ответ. Если ты снова откажешь мне, то значит, так тому и быть. Я ждал слишком долго, Мирра. Я должен наконец отомстить. С первородной кровью или без. У меня больше нет времени на сантименты. Поэтому я спрашиваю тебя в последний раз: ты отдашь мне первородную кровь, Мирра?
Я не знала, что ответить, поскольку его заявление меня удивило и напугало. Что значит «спрашиваю в последний раз»? Ещё полчаса назад он спрашивал меня об этом десятки раз!
Наверное, я слишком затянула с ответом, потому что услышала едва заметный шорох, а когда сорвалась с места, Алекса уже не было. Только открытая дверь балкона напоминала о том, что он вообще мне не приснился.
Я так и не поняла, серьезно он говорил или нет.
Глава девятнадцатая
Утром меня разбудил звонок в дверь. Будильник ещё не прозвенел, было около шести утра, так что это могла быть только Катя.
Я поспешила открыть дверь. Уже в следующую минуту подруга с удвоенной энергией держала меня в объятиях.
— Ох, дорогая! Как же я соскучилась! Не виделись уже целую вечность! Бабушке стало уже намного лучше, она пошла на поправку, так что я решила, что пора возвращаться! И правильно сделала: ещё бы чуть-чуть и пропустила бы практику! Но ректор оказался настолько понимающим человеком, да и мой дядя с ним знаком, так что позволил мне обучаться дальше с условием, что я нагоню материал и похожу на дополнительные занятия! Как же я рада вернуться! В деревне ужасно скучно! Конечно, там есть и дискотеки, и клубы, но что они по сравнению с Питером? Хотя в деревне я встретила Олега…
И так далее в том же духе. Я уже успела позабыть, что значит устать от пустой болтовни. Но я все равно была рада её приезду несмотря на то, что меня по-прежнему грызла вина.
Правда, ещё сильнее меня грызла непонятная тревога. Алекс вчера сказал странные вещи!
Весь день я была поглощена пустыми ненужными делами, в то время как мысли постоянно возвращались ко вчерашнему разговору. Что это было? Неужели он и вправду решил оставить меня в покое? Нет, не может быть. Я не хочу, чтоб он оставлял меня в покое, ведь это именно то, чего я так боялась!
С наступлением сумерек он не появился. Я беспокойно вглядывалась в темнеющее небо, а потом до трех ночи просидела у окна, якобы читая книгу. Но страницы переворачивались почти машинально, текст не запоминался, а взгляд снова и снова падал на ночную улицу.
Где же он?
Потом я вспомнила, что сама попросила его не показываться на глаза Кате. Ну и дурочка же я!
Я схватила телефон и проверила. Ни звонков, ни смс. На Алекса это непохоже.
К четырем утра сон все же победил меня. А днем, когда я снова проверила телефон, мне стало почему-то страшно и тоскливо.
Как же странно! Все это время я полагала, что желаю избавиться от преследований вампира, а теперь оказалось, это далеко не так! Разумеется, не так. Алекс стал частью моей жизни, с которой я не хотела расставаться.
— Ну? И кто он, Чун Ли? — спросила Катя, хитро улыбнувшись.
— О чем ты? — не поняла я.
— О таинственном мужчине, о котором ты постоянно думаешь. Я его знаю?
— С чего ты взяла?
— Ты каждые пять минут смотришь на телефон, вчера весь вечер просидела с тоскливым лицом, да и сама ты стала… какой-то другой. Неужели дело не в парне?
— Нет, — соврала я, поразившись, насколько все очевидно.
Подруга смерила меня долгим подозрительным взглядом, но не стала больше пытать.
— Кстати, я поменяла номер. Не хочу, чтоб некоторые личности. если им вздумается, мне названивали.
Уж не Алекса ли она имеет в виду? Об этом я её и спросила, надеясь, что мой голос не дрогнул, когда назвала его имя.
Катя фыркнула презрительно, чем меня воодушевила.
— Этот негодяй? Не желаю иметь с ним ничего общего! Обманул меня, ну и пусть! Бросил меня по телефону! Разве это не жестоко? На зло ему я влюбилась в другого. Миррочка, он такой замечательный!…
Далее последовал получасовой рассказ об Олеге, её новом друге, который очень трогательно заботился о ней и мило поправлял подушки её бабушке.
Я с облегчением вздохнула. По крайней мере, Катя пережила расставание.
Но переживет ли Мирра?
Его телефон не отвечал. Вне зоны доступа. Сам он не появлялся. И так всю неделю. В воскресенье я уже сходила с ума от беспокойства. Без Алекса, его язвительных шуток, требовательных ласк и навязчивых вопросов я чувствовала себя растерянной.
Зачем, зачем я ему тогда во всем призналась?
Прошло больше двух недель. Ждать ещё было выше моих сил. Позвонив Антону, я умоляла его о встрече. Он нехотя согласился.
Узнав, что Алекс исчез из моей жизни, Антон отреагировал так, как сделал бы всякий нормальный человек, посвященный в мою тайну:
— Да это же хорошо, Мирра! Ты наконец освободилась от него! Чем ты ещё недовольна?
Есть ли смысл объяснять здравомыслящему человеку, что чувствует влюбленная в вампира девушка?
И все-таки я попыталась.
— Конечно, я недовольна, Антон! Он же хочет убить своего создателя, а для этого у него недостаточно сил!
Я вкратце рассказала ему историю Алекса, полагая, что сейчас это совершенно необходимо.
Молодой человек усмехнулся.
— Если он намерен сделать это, то он просто самоубийца. Его создателя зовут Кастор, так ведь?
— Да. Ты его знаешь?
Антон мрачно кивнул.
— В нашем Ордене его все знают, но никто никогда не видел. Когда-то этот вампир целеустремленно истреблял наших сотрудников по всему миру вместе с целыми семьями. Он объявил нам, что это его «очищение». Видимо, убивал от нечего делать. В вампирском мире считается безумием пытаться убить своего создателя. Только с помощью первородной крови можно хоть как-то уравнять силы, но ты, как я понимаю, не отдала ему кровь?
— Нет, — совсем удрученно пробормотала я. А что, если Алекса уже нет в живых?
— Тогда это хорошая новость вдвойне. Ты свободна, Мирра. Тебя это уже не радует?
Я едва сдержалась, чтоб не заплакать.
— Я не знаю, Антон…Я хотела избавиться от Алекса когда-то…Но сейчас все поменялось. Прошу тебя, помоги мне найти его.
— Ни за что. Я не стану помогать тебе портить свою жизнь.
— Антон…
— Даже не проси, глупая! Чего тебе не хватает? У тебя все впереди! Ставить свое будущее под вопрос ради какого-то вампира, даже самого неотразимого?
У меня не было аргументов в противовес, кроме одного: я по уши влюблена в Алекса и мысль о его смерти сводит меня с ума. Но Антон явно не оценит этот аргумент.
Тогда мне пришлось подойти с другой стороны.
— Ты хочешь отомстить за свою семью?
Он никак не ожидал этого вопроса.
— Конечно. Только этим я и живу.
— Тогда я скажу тебе имя убийцы. Это Кастор.
Лицо моего друга стало белее простыни. Даже губы чуть дрогнули.
— С чего ты взяла?
— Помнишь, Алекс укусил тебя? Он прочел твои мысли. И сразу узнал убийцу.
— И сказал потом, что он мертв.
— Потому что он понимал, как безудержна и бесполезна твоя месть.
— Или просто хотел оставить Кастора для себя. Откуда ты вообще это знаешь?
— Алекс рассказал мне. Подумай, Антон. Если даже у двухсотлетнего вампира нет шанса против своего создателя, то что говорить о тебе? Без обид, ведь ты просто человек. Но если ты поможешь Алексу…в конце концов, у вас кое-что общее: вы оба хотите отомстить за свои семьи. Просто у Алекса больше шансов это сделать. Помоги мне найти его, и Кастор будет мертв. Иначе твоя месть так и останется лишь фантомом.
Несколько минут он хмуро молчал. Потом обреченно вздохнул:
— Хорошо. Я сделаю все, что смогу. Позвоню знакомым, разберу архив… Возможно, что-нибудь найду. А ты пока жди моего звонка.
Не скажу, будто такая перспектива мне приглянулась, но это лучшее, что можно было ожидать от Антона сейчас. Я кивнула, и мы распрощались.
Дома Катя встретила меня с улыбкой. Мне повезло: она была настолько погружена в свою новую влюбленность, что сразу же про меня забыла. А позже умчалась на свидание.
Мне оставалось только ждать.
«Что с тобой творится, Мирра? — крутилась в моей голове мысль. — Ждешь звонка, как какая-то влюбленная школьница, в то время как объект обожания уже, вполне возможно, развлекается с какой-нибудь девицей! Все-таки раньше ты была умнее!»
Ждать пришлось долго. Так долго, что я даже спрятала часы в шкаф, чтобы не смотреть на них каждые пять минут. Наконец, около шести вечера, зазвонил мобильный телефон.
Антон.
— Я кое-что нашел, Мирра. Изучил биографию Алекса и нашел пару мест, где, на мой взгляд, он мог бы спать…
— Биографию? Но ведь Алекс все уничтожил!
В трубке раздался смешок.
— Это он так думает. В запасе у меня есть ещё пара-тройка трюков. Но теперь моя прозорливость только на руку, так ведь?
— Я слушаю.
— Может, отложим назавтра? По телефону говорить о таких вещах небезопасно.
— Антон, прошу тебя.
Тяжелый вздох.
— Хорошо. Я и так из-за тебя уже кучу правил и законов нарушил. Так вот. Я нашел несколько записей о странных убийствах за последние несколько лет в городе. Тела жертв были обескровлены, и, как ты догадываешься, их убили вампиры. Дела так и остались нераскрытыми, поэтому-то и привлекли внимание Ордена. Мы отслеживаем подобные происшествия, у нас их свыше тысячи. Обычно старые вампиры имеют привычку прятать тела своих жертв, но иногда они пренебрегают ею. Например, когда очень голодны и слабы физически. Несколько таких убийств было совершено семь лет назад в деревне Дятлицы, недалеко от полуразрушенной Церкви Покрова Пресвятой Богородицы. Это очень старое сооружение, сейчас его реставрируют силами энтузиастов, но это капля в море. Так вот, укусы на телах убитых почти незаметны — так убивают только древние. Посетители церкви и жители деревни утверждали, что видели возле строения странного мужчину, высокого бледного блондина в старинных одеждах.
Семь лет назад? Именно тогда в моей жизни и появился мой бессмертный спаситель!
— И что это дает?
— То, что очень часто более молодые вампиры выбирают себе для сна усыпальницы, покинутые древними. Это одна из их вампирских уловок. Там особая атмосфера: и человек, и тем более вампир почувствуют это. Аура пребывания древних и древнейших вампиров сохраняется надолго в их усыпальницах и они никогда не возвращаются туда снова, насколько мне известно, так что эти места — отличные прикрытия для сна для других вампиров. Ели Алекс умен — а он, должен отдать ему должное, умен — то вполне вероятно, что выбрал себе это место. В наших записях о нем есть много упоминаний о том, что чаще всего его видели возле подобных сооружений…Конечно, это иголка в стоге сена, но кто знает? Если повезет, мы найдем Алекса там. Или там спит другой вампир, через которого можно попытаться узнать что-нибудь…Но, разумеется, выяснять это нужно очень осторожно. Вампиры не выносят вторжения в свою усыпальницу. Так что не вздумай идти туда одна, Мирра! Обязательно дождись меня! Я приеду завтра же с утра, ты поняла? Мирра? Мирра!
На этом я выключила свой телефон. И, быстро одевшись, выбежала из квартиры.
Надеяться вечером на общественный транспорт я не стала. Мне не терпелось скорее попасть туда, где, возможно, я смогу найти Алекса. Найти в целости и невредимости. Но что потом?
Этого я не знала. Самым важным сейчас было найти его.
Я поймала такси и не скупилась на оплату: бесстрашно распрощалась с немалой для меня суммой, лишь бы меня отвезли в деревню.
Вдохновленный моей щедростью и пойманной удачей, водитель гнал по шоссе, как сумасшедший. Спустя час я уже была на месте.
Расспросив прохожих, я направилась по указанному пути и вскоре увидела старинное сооружение впереди.
Церковь располагалась недалеко от дороги, среди поросшей кустарниками пустоши, и её мрачные испещренные морщинами времени стены навевали тоску. С левого бока к строению приникла высокая пышная сосна, под её ветками спряталась вечно зеленая ель. Четыре высокие колонны у главного входа и круглые аккуратные окошки на куполе напоминали стилем античные храмы, а бережно вытоптанная тропинка, местами подстриженная трава и табличка с просьбой о сборе средств на реставрацию были делом рук тех самых энтузиастов, о которых говорил Антон.
Здесь действительно царила особая атмосфера, и не удивительно, если Маркус спал тут раньше. Место, как и вампир, принадлежало другому, навсегда ушедшему в прошлое времени, не взирая даже на трогательные, но разрушающие мрачную величественность этого сооружения строительные леса, воздвигнутые для ремонтных работ.
Войти внутрь я не осмелилась сразу. Сначала дождалась, пока церковь покинет группа паломников, потом строителей.
Когда же наконец все стихло, я вздохнула с облегчением и незаметно пробралась к главному входу. Непонятная тревога охватила меня, стоило мне попасть внутрь.
Большое просторное помещение, продуваемое всеми ветрами, встретило меня тишиной. Стены предстали глазам в жалком состоянии: облупленная краска, обвалившаяся штукатурка, мох кругом. Ни одного целого окна.
Над моей головой ввысь устремился купол с восьмью круглыми окнами, через которые я ясно различила наступающие сумерки. Тем не менее, было довольно светло, и я не испытывала ни капли страха. Свет лился отовсюду, и я даже на миг усомнилась, что это место мог выбрать в качестве усыпальницы вампир. Впрочем, их коже вредил лишь ультрафиолет, но никак не белая ночь.
— Алекс, ты здесь? — громко спросила я. Ответа, разумеется, не последовало. Что я здесь делаю? Только сейчас я ощутила всю бесполезность своей необдуманной поездки. Зачем я ищу вампира, которому, скорее всего, глубоко безразлична моя судьба?
Мне стало невыносимо тоскливо одной. Оставаться здесь на ночь я не была намерена, нужно было поспешить в деревню и там найти водителя, который бы согласился отвезти меня в город…
«Ох, Антон, почему я не послушалась тебя?»
Я вышла из церкви и хотела направиться обратно, но не успела сделать и двух шагов, как мимо пронесся вихрь , и в ту же секунду что-то тяжелое опустилось на мою голову.
Я потеряла сознание.
Кажется, я очень долго не могла поднять свои тяжелые веки. Сознание возвращалось ко мне постепенно. Сначала через запах, а пахло гнильем, пылью и какими-то духами, потом через слух — где-то пищали крысы и кто-то тихо бубнил под нос незнакомую мне мелодию, и наконец через глаза — я медленно открыла их, но все вокруг расплылось в причудливую палитру, и только спустя несколько минут я различила, где нахожусь.
Я лежала на земле возле старой гниющей стены. Внутри церкви. Только если несколько мгновений назад, когда я выходила с намерением уехать отсюда, сумерки едва начинали сгущаться, то сейчас через оконца купола я различила глубокую синеву. Выходит, прошло уже много часов?
Попытка оглядеться причинила мне тупую боль, голова затрещала, так что мне пришлось какое-то время прогонять звездочки перед глазами, прежде чем сесть.
Прямо передо мной, лениво перебирая пальцами бусины на четках, сидел Гротен и улыбался. В этой улыбке не было ничего доброго или приветливого — только опасное самодовольство. Его модный костюм был местами смят, местами в пыли. Он явно добирался сюда не на такси.
Красивое лицо подрумянено, глаза чуть обведены, что создавало впечатление, будто передо мной сидит сделанная из резины кукла с глянцевым румянцем на щеках.
— Очнулась? Давно пора. А то сидеть здесь одному безумно скучно. А так хоть послушаю твои мольбы о милосердии, — слащаво протянул мой обидчик. Ему определенно нравилось слушать, как звучит собственный голос.
— Что тебе нужно? — задала я наверное самый глупый вопрос в мире. Но голова соображала туго, мысли расплывались.
— От тебя? Дай подумать… — он закатил глаза, якобы раздумывая. — Я не отказался бы от первородной крови. Но мой создатель запретил мне трогать тебя.
— Кастор?
— Ну не Всевышний же.
— Кастор где-то здесь? — я оглянулась и поежилась. Мысль о встрече с этим сосредоточием Зла, каким он мне представлялся, не прельщала.
— Нет. Создатель предпочитает оставаться в стороне, лишь наблюдая. Но он знает о каждом моем шаге, как и о шагах моего кровного брата. Так что глупо даже предполагать, будто можно одолеть его.
— Ты так его боишься?
— Да, — сказал он без утаек и улыбнулся. — Но я верно служу ему, а значит, его гнев меня не затронет. А вот Алексиса…мне даже страшно представить, что с ним сделает создатель. Хотя страшно ли? Я вру. Мне безумно любопытно и интересно!
Он расхохотался, словно произнес гениальную шутку.
Пока он был занят собою, я попыталась чуть привстать. Руки мои не были связаны, как и ноги. Почему бы не попробовать убежать? Однако мои усилия встать и помчаться вон были резко пресечены молниеносным ударом моего врага. Он отбросил меня в сторону, да так, что, ударившись о стену, я снова увидела перед глазами мелькающие звезды.
Нет, Мирра, ты определенно соображаешь очень туго. Разве можно оказаться быстрее вампира?
— Не стоит утруждать себя попытками к бегству. Это бесполезно. Но если хочешь поиграть, так и быть, я дам тебе фору. Я ведь даже не связал тебя.
— Нет, благодарю, — сухо ответила я, вспомнив нашу последнюю с ним «игру». Он даст мне фору, потом поймает и переломает мне ребра — что может быть проще?
Я решила, что самое время с ним поболтать по душам.
— Если ты так боишься Кастора, то что тогда должен испытывать по отношению к тому древнейшему вампиру, от которого я получила кровь? К одному из девяти? Он может убить тебя, если ты причинишь мне боль или убьешь.
Мне не понравилась реакция Гротена: его глаза засветились в предвкушении. Вот только чего?
— А с чего ты взяла, что мне вообще есть до тебя дело? Я здесь не ради тебя.
В этот момент меня осенило. Все это время Гротен терпеливо ждал своего часа. Скорее всего, следил за мной. Но вместо того, чтобы напасть в открытую, он задумал очередную подлость. Решил использовать меня в качестве наживки!
— Бинго! — засмеялся он, вскинув руки. — Видимо, роль у тебя такая: быть наживкой. Сначала мой брат пытался заманить меня, а теперь я заманю его. Если он спит здесь, то на рассвете его ждет приятный сюрприз!
«Господи! Надеюсь, Антон ошибся! И Алекс здесь не появится!»
Очевидно, моя потрясение настолько ясно отразилось на лице, что Гротен не смог не прокомментировать это:
— Как трогательно. И жалко. Наверное, ты влюблена в него по уши, раз так переживаешь. Мой братец мастак в этом деле. Вокруг него всегда вились и вьются девицы, а особенно тупые, вроде тебя, в него влюбляются. Готов поспорить, ты уже нафантазировала себе розовые замки, где вы будете жить долго и счастливо, пасти коров на лугу и порхать по облакам, — он снова расхохотался. — Ты такая же дура, как и тысячи до тебя. Зачем только ты понадобилась древнейшему? Но вряд ли ты взяла его письмо с собой. Этот вопрос я решу позже. Мне даже жалко тебя. Разве ты не знаешь, что Алексис — жестокий убийца? Или, наоборот, ты знаешь, но, будучи дурой, почему-то решила, что твоя неземная любовь сможет его исправить? Ошибаешься. Уже многие пытались, и все напрасно. Поверь, я знаю.
Гротену, несомненно, доставляло удовольствие издеваться надо мной. Иначе зачем он с таким упоением рассказывал это? Для большего эффекта он приблизился ко мне, схватил за руку, отчего мне показалось, будто локоть обвил стальной обруч, и продолжил с улыбкой:
— Ты даже представить себе не можешь, как ошибаешься. Кастор не зря был нашим учителем. Вместе мы совершали такое…тебе подобное даже в кошмарах не снилось. Мы убивали детей, стариков, невест и женихов, высасывали досуха целые семьи. И Алексису это нравилось не меньше, чем мне…
— Я тебе не верю, — закачала я головой. И в то же время я понимала, что, скорее всего, это правда. Алекс действительно был жестоким убийцей и не раз уже доказал мне это. Тогда существует ли какое-нибудь логичное объяснение тому, что я так сильно переживаю за его судьбу?
— Неудивительно. Ты же влюбленная дура, — усмехнулся он. — Но хватит болтовни. Вдруг мой братец услышит. Рассвет не за горами.
— Хочешь убить его?
— Хочу. Но, увы, это мне запрещено. Так что просто засунем ему кол в шею и запечатаем в гробу, чтобы не рыпался, хорошо? А теперь заткнись, иначе придется тебе язык оторвать на всякий случай.
Это не было пустой угрозой. Я почувствовала в его словах решимость и даже желание это сделать.
Как я могла подвергнуть Алекса такой опасности? Гротен не зря ждал рассвета: именно в это время в своей усыпальнице вампир особенно уязвим.
Вот забрезжил свет вдалеке. Солнце ещё не поднялось, но стало заметно светлее. Мы прождали совсем недолго, как вдруг Гротен удовлетворенно улыбнулся и посмотрел на меня. По его глазам я поняла: Алекс идет.
Гротен, решив не рисковать, быстро зажал мне рот своей холодной рукой. Я даже не могла шевельнуться.
В проеме главного входа появилась чья-то фигура, и по её очертанию я поняла, что это действительно тот, кого ожидали. И, кажется, он и не подозревал об опасности. Движения его были медлительными и сонными, словно у очень уставшего человека. Гротен выбрал идеальный момент для атаки: вдалеке забрезжил намечающийся рассвет, чувства вампиров притупились, однако у первого было огромное преимущество — неожиданность.
Я подвергла Алекса большой опасности!
Он уже добрался до старой каменной плиты у полуразрушенной стены, сдвинул её, словно это была картонка, а не тяжеленное каменное изделие. И все же создавалось впечатление, что вампир очень устал.
Ещё чуть-чуть — и он спрячется внутри, и тогда Гротен одним финальным ударом воткнет ему кол. Этого нельзя было допустить!
Что есть мочи я дернулась и укусила руку так сильно, что, казалось, в миг превратилась в одичавшего каннибала. Вкус крови, кожи и мяса был отвратителен, но желаемого я добилась: Гротен взвыл от злости, а у меня появилась возможность закричать во всю глотку: «Алекс, это ловушка!»
Повторять дважды не пришлось. В мгновение ока ураган оттолкнул злодея, схватил меня на руки и отнес в сторону.
— Оставайся здесь, — велел Алекс и обернулся как раз вовремя, чтобы отразить атаку своего врага.
И тут началось.
Если кто-то видел, как в схватке сцепляются бешеные псы, стремясь порвать друг друга в клочья, то подобное зрелище — ничто по сравнению со схваткой вампиров.
Они двигались так быстро, что я еле успевала следить за происходящим, а удары наносились так сильно и яростно, отчего сносили все вокруг. Гниющие стены ломались, взбудораживая клубы песка, пыли и грязи; старые деревянные балки, заботливо оставленные тут реставраторами, распадались на куски, будто были сделаны из стекла. Палки, камни, кровь и пыль — все смешалось настолько, что мне оставалось лишь беспомощно наблюдать за разгромом вокруг, выискивая глазами Алекса и молясь о его победе. Пару раз я видела, как ко мне мчится Гротен, но он тут же исчезал из поля зрения под атакой своего кровного брата. Это давало мне надежду, что верх одерживает Алекс.
Схватка продолжалась от силы пять-шесть минут, но какими долгими они мне показались!
Наконец, бешеный смерч проклятий, ударов и крови замер, и я с облегчением увидела, что Алекс держит своего противника за горло.
— Вот и все, — гневно прошептал «мой» вампир. — Для тебя это конец.
Он занес руку для удара…
И внезапно оба скорчились от боли и упали на землю, закрываясь от лучей солнца, проникших сквозь окна в куполе и стенах. Я увидела, как их кожа стала дымиться и плавиться, словно подверглась воздействию серной кислоты. В пылу схватки они совсем позабыли о том, что у них есть общий враг — солнце.
Гротен хотел воспользоваться этим и спасти свою шкуру, однако Алекс, превозмогая боль, все-таки завершил начатое: со всей силы вогнал руку в грудь своему кровному брату, вырвал его сердце и тут же подставил под лучи солнца. Оно стало дымиться и в миг загорелось, пока не превратилось в пепел прямо на моих глазах. Кулак сжался, и пепел рассыпался в стороны. Тело убитого вампира рухнуло на пол и постепенно, под яркими лучами солнца, рассыпалось в прах. Алекс отпрянул прочь и спрятался в темноте угла, куда свет ещё не успел добраться.
Только тут я опомнилась. И бросилась к нему.
Он прижимал обожженные руки к глазам.
— Мирра, я ничего не вижу, — прошептал он, и я различила в его голосе ужас. — Ни черта не вижу!
Его руки были покрыты волдырями, на лице остались шрамы. Он прятался в тени, однако с каждой минутой эта тень таяла под натиском рассвета.
— Что мне делать, Алекс?
— Мне нужно в усыпальницу, спрятаться от солнца, — он сжал мою руку. — Иначе мне конец.
— Но до неё несколько метров под лучами солнца!
— Найди что-нибудь, чем меня прикрыть.
— Хорошо, сейчас!
Я сорвалась с места и принялась лихорадочно искать нечто, что можно было бы использовать. Но как назло не было ничего подходящего. Ни куска ткани!
— Ничего нет, Алекс, — жалобно отозвалась я, с растерянностью оглядываясь.
— Тогда попробуем так, — он попытался подняться, но ему это не удалось, и он упал. — Проклятье! Перед глазами все плывет!
Взглянув на него, я почувствовала приступ паники.
— У тебя течет кровь из глаз и ушей!
Я попыталась помочь ему встать, но он был такой тяжелый, что моих сил хватило только, чтоб сделать несколько шагов. Когда он снова попал под свет, то, кажется, я физически ощутила его боль. Он резко отпрянул и ударился о стену, снова вернувшись в тень. Видеть самоуверенного и невозмутимого Алекса в такой беспомощности было невыносимым. Но свет, как и писал Маркус в своем письме, смертельно опасен для любого вампира.
— Вот теперь ты отделаешься от меня, Мирра, — горько усмехнулся он. — Я не смогу выдержать свет. Он ослепителен. Я даже не вижу ничего, а под лучами ощущение такое, словно я жарюсь на огромной сковородке…Вампир, который не успел спрятаться от солнца — мертвый вампир.
— Зачем тогда нужно было добивать Гротена? — рассердилась я. — Ты бы успел скрыться!
— Я не хотел упускать такого шанса…Этот ублюдок получил по заслугам. Никогда его не выносил.
Говорить ему становилось все труднее. Несмотря на то, что он по-прежнему укрывался в тени, ему становилось хуже. Речь стала медленной, тяжелой, голос охрип, взгляд устремился в пространство, не видя ничего вокруг. Из глаз и ушей текла густая бардовая кровь и перепачкала все лицо. Казалось, его силы просто таяли с каждой секундой. Кожа синела и будто бы высыхала, покрываясь морщинами и трещинами.
Ужасное зрелище!
Но это был Алекс. Тот самый Алекс, в которого я так бездумно влюбилась.
И я не могла допустить, чтоб он погиб.
— Тогда мне ничего другого не остается… — прошептала я, сглотнув от внезапно нахлынувшего страха. За саму себя. — Я разрешаю тебе выпить первородной крови.
Его глаза недоверчиво сверкнули.
— Разрешаешь?
— Да, черт тебя дери! — я расправила воротник, оголяя шею. — Я не хочу, чтоб ты расплавился на солнце и не хочу, чтоб потом тебя убил создатель! Так что да, ты не ослышался, Алекс: я разрешаю выпить тебе первородную кровь! Тогда ты по крайней мере доберешься до усыпальницы или гроба. Или что там у тебя. Тебе нужно повторять дважды?
Нет. Повторять не пришлось. Алекс по-хозяйски притянул меня к себе.
— Тебе будет больно, — вот все, что он сказал перед тем, как его клыки впились в мою кожу.
Если бы мне рассказали эту историю несколько месяцев назад, я бы презрительно фыркнула, поразившись глупости главной героини и слезливо-мыльному финалу. Сказка из книжки для девочек-подростков.
Но моя сказка отличалась от других. Алекс не стал отказываться и щадить меня: он пил мою кровь так, словно я перестала быть для него живым человеком. Он насыщался ею, снова и снова припадая к моей артерии, осушая этот источник безграничной власти. Ни осторожности, ни трепета не было в его манере пить кровь: он набросился на меня, будто умирал от жажды.
Голова у меня закружилась, перед глазами заплясали картинки, и я ощутила, как налились свинцом мои конечности. Я хотела вырваться, но сил уже не хватало. Даже на то, чтоб оттолкнуть его.
«Наверное, теперь я умру», — пришла в голову потрясающе простая мысль, с которой я почему-то быстро смирилась. Я теряла жизнетворные капли, и мне хотелось скорее уснуть.
И внезапно в голову пришла ясность. Первородная кровь не только отдала Алексу власть надо мной, но и раскрыла мне его самые потайные мысли. Картинки замелькали в голове, как воспоминания. Скорее, так оно и было, только принадлежали они не мне.
Меня охватил ужас.
— Отпусти меня! — слабые попытки не увенчались успехом. Теперь я была безвольной куклой в его руках. — Будь ты проклят, мерзавец! Ненавижу! Ненавижу!
Наконец, он оторвался от моей шеи. Посмотрел на меня и восхитительно улыбнулся. Краем мысли я подумала, что его лицо стало прежним: без единого изъяна, мраморным, идеальным. Синие глаза теперь горели ярче обычного, наполнились ещё большей пустотой, и, кажется, прекрасно видели все, что происходит.
— Выходит, кровь обнажила тебе все мои секреты, — прошептал он. — Бедная Мирра…
— Ты все это спланировал, — сил хватало только на то, чтоб говорить. Рассердиться я уже не могла. Только отчаялась.
— Разумеется. Когда ты призналась мне в своих чувствах, я понял, что только страх за мою жизнь вынудит тебя отдать первородную кровь. Я знал, что ты станешь искать меня. Знал, что за тобой придет Гротен. Знал, что мне хватит сил убить его, но перед тобой я должен был предстать слабым…Даже информацию об этом месте я помог найти Антону. Единственное, чего я не предвидел, так это рассвета. Схватка с Гротеном немного затянулась. Это был риск, но он того стоил. И теперь первородная кровь моя. Как и должно было быть с самого начала.
— Зачем? — спросила я в отчаянии. — Зачем ты причинил столько боли? Ты мне отвратителен…Играл, обманывал, хитрил…как ты мог?! Я ведь думала, ты действительно умираешь…
Он только вздохнул молча.
— Теперь ты убьешь меня? — я задала этот вопрос без тени сомнения. Алекс перехитрил меня, так с чего бы ему меня не убить?
Он раздумывал чуть меньше минуты. Потом улыбнулся.
— Я обещал тебе этого не делать, Мирра. И я сдержу обещание.
— Но солнце…Оно все равно убьет тебя. О, я надеюсь, что оно убьет тебя!
— Ошибаешься. Теперь у меня достаточно сил, чтоб не бояться его долгое время. Но тебя это не должно больше волновать. Прощай, Мирра. Возвращайся к своей прежней жизни. Она тебе нужнее, чем я.
Он сделал какое-то невидимое движение рукой — и я уснула.
Когда же снова открыла глаза, то находилась уже дома. Лежала на кровати.
Вокруг никого не было. Стояла тишина. И только письмо Маркуса на подушке, оставленное рукой обманувшего меня вампира, напоминало о том, что все случившееся не было сном.
Алекс навсегда исчез из моей жизни.
Глава двадцатая
Спустя три недели я собирала свои вещи, чтоб переехать в другую квартиру. Катя с новым парнем, который «бережно поправлял подушки её бабушке», решили жить вместе, а я любезно предложила съехать. Мне хотелось забыть все, что произошло здесь. Каждая вещь как будто бы напоминала о том, чье имя я поклялась больше не произносить. Я была обижена, предана, опустошена. И не знала совсем, как жить прежней жизнью. Но начать с чего-то все-таки стоило.
Максиму повезло: он остался жить после того, как стал бесполезен вампиру. Очевидно тот, чьё имя я не произносила, был слишком занят привычными делами, вроде обмана, кровопролитий и разврата, так что ему некогда было заметать за собой следы.
С Антоном я виделась пару недель назад, но больше мы не созванивались.
Так что я никак не могла предположить, что именно сегодня он постучит в мою дверь.
— Мирра, мне нужно поговорить с тобой, — без приветствий он вошел внутрь, держа в руках какую-то папку.
— Что случилось?
— Я изучал письмо древнейшего, которое ты мне передала. Пытался понять, почему оно так интересовало Гротена и Алекса. Перечитал его вдоль и поперек. И кое-что нашел.
Он выложил письмо из папки.
— Смотри. Некоторые буквы выделяются на общем фоне. Их больше сотни, кажется, что они беспорядочно разбросаны по письму…Но это не так. Я выписал их все и стал подпирать слова. В общем, это анаграмма. И только одно слово складывается. Слово, наиболее подходящее.
— И что же это за слово? — спросила я без особого интереса.
— «Червоточина».
— Это что ещё за зверь?
— Возьми. Прочитай.
Он протянул мне какую-то тетрадь, исписанную мелким почерком. На то, чтобы одолеть её, мне потребовалось чуть больше четверти часа. Когда я закончила, я не могла поверить в прочитанное.
— Это значит…
— Это значит, Алекс не сможет убить Кастора, — подытожил Антон. — Скорее, твоя кровь убьет Алекса. Ни он, ни я не добьемся своей цели. И теперь понятно, почему Маркус выбрал тебя. Он узнал, кто ты…
— И кто же я?
— Червоточина, Мирра. А теперь собирайся. Нам надо найти твоего вампира. Пока он не нашел Кастора.
— Найти Алекса? — вспыхнула я обиженно и осеклась. Я только что нарушила свое обещание никогда не произносить это имя! — Зачем? Зачем мне искать его? С какой стати? Он обманул меня самым подлым образом! Поступил со мной, как с дурой! Чего ради мне его спасать? Пусть горит в аду и корчится от боли!
По лицу Антона я поняла, что он ошеломлен услышанным. Я не рассказала ему о том, что первородная кровь дала мне возможность увидеть все мысли Алекса, его планы, грехи — и это открыло мне глаза. Вампирам плевать на чувства смертных.
Некоторое время мой друг обдумывал такую неожиданную реакцию. Потом кивнул:
— Несмотря ни на что, я рад это слышать от тебя. Но я должен найти Алекса. Только он сможет убить Кастора, больше никто. Поэтому пожелай мне удачи.
Я обняла его на прощание, все ещё чувствуя себя обиженной и преданной. Воспоминания о событиях недавних дней нахлынули с новой силой.
Когда он ушел, я снова перечитала информацию в тетради. Антон забыл её на столе. Или предусмотрительно оставил.
Прочитанное заставило меня надолго задуматься. Я была очень зла на Того, чье имя снова пообещала не произносить.
И вдруг мой взгляд упал на газету, кинутую на пол. Ещё утром я зачем-то вытащила её из ящика, а потом, по привычке, небрежно бросила.
Сначала мне показалось, что я ошиблась и газетный заголовок — не более, чем фантазия моего ума.
Заголовок гласил: «От смертельной болезни ребенка спасло настоящее чудо!»
Когда-то давно я уже видела подобные статьи, и все они касались моего чудесного выздоровления. Я с непониманием взяла газету и принялась читать:
«…В Онкологическом диспансере свершилось по-настоящему небывалое событие! Многие уже окрестили его Чудом, и, возможно, это действительно так, ведь даже опытные врачи не могут объяснить случившееся. Именно они полгода назад у десятилетнего мальчика Алёши констатировали печальный диагноз, который уже тогда звучал как приговор: опухоль мозга. Несмотря на все попытки остановить развитие страшной болезни, врачи вскоре были вынуждены признать, что только чудо может спасти нечастного ребенка. Могли ли они представить, что Чудо свершится?
Накануне 3 сентября медсестры как обычно на ночь проверили состояние десятилетнего пациента. Никаких изменений не наблюдалось. Но утром они обнаружили мальчика совершенно здоровым! Все следы болезни чудесным образом исчезли из его организма! Более того, все прочие органы, пострадавшие в результате курсов химиотерапии, также оказались совершенно здоровы. У мальчика даже отрасли волосы на голове!
Это ли не Чудо?
Чтобы ни случилось, врачи не могут дать точный ответ и разводят руками. Сам Алёша утверждает, что ночью к нему приходил ангел и дал ему что-то выпить. Больше мальчик не помнит ничего.
Надо заметить, что случаи чудесного исцеления не так редки, как может показаться…»
Далее следовал короткий перечень таких случаев, среди которых я быстро нашла упоминание о себе.
Могла ли я не понять, что произошло? Алекс излечил мальчика своей кровью, как когда-то Маркус излечил меня. Зачем? Для этого поступка не было ни одного логичного объяснения. Только нелогичное: он сделал это из-за меня.
Из-за меня.
И теперь, когда я узнала это, могла ли я оставить все как есть, зная, что скоро вампир, которого я люблю, умрет?
Всего полчаса заняли мои сборы. Перед самой дверью я обернулась, чтобы бросить взгляд на письмо, оставленное Кате. У меня было такое ощущение, что больше я с ней никогда не увижусь.
[1] Авторские права произведения защищены.