Вампир в зоопарке

Южный ураганный ветер Кордонасо ворвался на Тихоокеанское побережье раньше назначенного срока. Невидимый исполин решил устроить соревнование с самим собой, набрал воздуха в широкую грудь до отказа, раздул щеки–меха да начал пускать воздушные массы: сначала медленно, затем добавляя мощь и ярость. Из слабого, едва заметного дуновения поток в короткий срок обернулся шквалом. Ветер будто пытался высечь искры с неба: рвал когтями непослушные облака и расчищал путь первым звездам.

В холодном свете небесных тел в вышине замаячила черная точка. Она, подхваченная попутным ветром, развивала невероятную скорость. Так природа помогала прокладывать новую трассу для полюбившейся игрушки, которую гнала словно мяч по футбольному полю. Принимая по ошибке крохотную соринку в своих ладонях за живую особь, развлекаясь и забавляясь с ней.

Но внезапно игры закончились. Разбушевавшийся циклон был силен, неспроста в народе его прозвали Плетью святого Франциска. Заподозрив неладное и будто получив пощечину от отца, ветер резко сменил направление и невероятным по силе ударом отбросил сферу цвета ночного неба прямо в лицо старой морщинистой скале. Последняя привыкла к порывистому вздорному характеру природы и не заметила агрессивного выпада. Беспомощный комочек, врезавшись в недружелюбное огромное каменное тело, едва не испустил дух от такого столкновения и бездыханно свалился прямо в усыпальницу — холодную ложбинку из песка. Так ветер–сорванец, получивший нагоняй от родителя, избавился от неугодной игрушки. Заговорщически промолчала скала. А песок–сообщник припорошил крохотное тельце, скрывая следы роковой ошибки. Отец был доволен чадом: не всякий товарищ годился для игры.

— Брут, ты погоду давно проверял? Смотри, ветер усиливается. Я рассчитывал, у нас есть еще время в запасе. Ведь говорил: уточни сто раз. — Черноглазый и черноволосый мужчина лет сорока пяти перестал жевать тростинку и указал наверх. Деревья качались не на шутку, словно моряки, перебравшие накануне рома. Нет–нет все кончится дракой.

— Смотрел, смотрел, — глухим голосом отозвался его товарищ, закатывая рукава рубашки до локтя, оттирая руки от золы.

— Смотрел он! Дубина! Отвесил бы тебе подзатыльник, да сматываться надо. Не теряй времени, туши костер, домой будем возвращаться.

Мужчины погрузили улов в машину и стали собирать оставшиеся у костра вещи. Брут, низкий коренастый мужчина лет на пять младше товарища, решил переодеть мокрую грязную футболку, стянул ее с липкого тела и бросил в пакет. Затем взял свежую рубашку. Резкий порыв ветра вырвал её и потащил вдоль берега.

— Так тебе и надо, — хохотнул товарищ. — Догоняй, чего стоишь? С голым пузом в машину не пущу. А в грязной футболке уж точно — рыбой воняет за версту.

— Чиро! Будто от тебя не воняет, — гневно зыркнул рыбак на друга и погнался босиком за залатанной одежонкой.

«Еще чего не хватало! Пробежка после целого дня под палящим солнцем! Хоть сдохни», — думал Брут, но погони не оставил. Красным флагом перед ним, как перед разъяренным быком, маячила рубашка, улетая все дальше. Лишь ближе к скале рыбаку удалось ее догнать. И то единственно потому, что ветру было не прошибить такую стену.

Рубашка, приказавшая долго жить, упала прямо в мокрый песок.

— Черт тебя дери! — выругался мужчина, поднимая грязную тряпку. Потер лоб рукой, нахмурился и прошелся взглядом по сторонам. Влажный песок холодил пятки, а ветер раздувал волосы. Рыбак облизнул пересохшие обветренные губы и медленно набрал воздух в грудь.

Отряхивая рубашку, Брут приметил на земле, неподалеку от скалы, небольшой сверток: то ли мусорный пакет, то ли животное. Он не шевелился. Может, щенку какому прилетело чем из–за ветра? Подошел ближе и смахнул песок с черного как уголь свертка. Это явно была не собака. Перевернув существо, Брут от омерзения отшвырнул его от себя, передернув плечами. На земле лежала не кто иная, как летучая мышь. Да здоровенная — длиной около полуметра. Никогда прежде мужчина таких не видел. В этих краях, по крайней мере.

Пока рыбак думал, что делать с находкой, рядом оказался его товарищ.

— Ты чего застрял? — пробасил Чиро. — Все готово, можем выдвигаться.

Не дождавшись ответа, он подошел к приятелю.

— Что это тут у тебя? Здоровенная какая, — в отличие от Брута мужчина, не испытывая брезгливости, подошел к рукокрылой, присвистнул.

Он внимательно осмотрел летучую мышь. Рыжеватая шерсть на затылке и вытянутая мордочка с острыми зубками. Поднял одно крыло — огромное, пепельного цвета, словно обгоревший мешок. Растопыренные длинные пальцы с перепонками напоминали зонтик. Небольшие уши и выпученные глаза.

Чиро взял существо за задние лапки и перевернул вниз головой — в более естественное для особи положение. Крылья раскрылись парашютом. Размах крыла — будто размах человеческих рук, почти два метра.

— Вот это тварь! — удивился Брут.

Словно в ответ на нелицеприятное заявление летучая мышь дернула крыльями и сложила их, укутавшись в кокон.

— Живая, — ухмыльнулся Чиро. — Отвезем в зоопарк. Пусть Хайро позолотит ручку.

Зоопарк «Сказочный зверинец» уже не принимал гостей. Хозяин зоопарка Хайро вместе со своей женой убирали все конструкции и щитки, что мог унести ночной ветер. Еще чуть–чуть — и домой. Они и так сегодня закрылись раньше: посетителей не было. Лишь пару зевак удалось растолкать на немытой скамье — они не дождались ночи и уснули прямо напротив одного из вольеров.

Хайро очистил потрескавшуюся дощечку–указатель и с грустью посмотрел на грязно–оранжевую вывеску, что одиноко раскачивалась на толстых цепочках. Еще одного неудачного года они не переживут. Нет денег чтобы кормить животных, платить по счетам. Кредитные лимиты исчерпаны, а собственных накоплений… да их и не было никогда. Точнее, были, но слишком давно — в другой жизни. Десять лет назад, когда «Сказочный зверинец» был самым крупным зоопарком на мили и мили вокруг. Почти тысяча животных — представители более ста видов. Приматы, псовые и кошачьи, рептилии, травоядные, птицы. А какие у них были жирафы! Голову свернуть можно! А вольеры — большие, новенькие… Посетителей не надо было зазывать — толпы сами ходили день за днем, до глубокой усталости проводя в зоопарке целый день. А сколько детей! Смех, радость, чистота…

Десять лет назад жизнь резко сменила курс. Ураган предпочел иное направление, чем предположили синоптики. И направился прямо к сердцу Хайро. Из-за урагана начался большой пожар. Он уничтожил детище, которому Хайро посвящал всю жизнь. Столько усилий — все пошло прахом. Многие животные погибли. Вольеры были уничтожены. Зеленые насаждения стерты с лица земли. Все погибло. И Хайро погиб вместе с ними. Того жизнерадостного приветливого сильного мужчины больше не было. Вместо него бренное тело занимал жестокий алчный человек, который думал о зоопарке только как о средстве заработка. Это был его способ выжить и прокормить семью. Денег на восстановление комплекса у него не было. Поэтому тот унылый вид, что приобрел из–за трагедии зоосад десятилетие назад, законсервировался во времени. Убрав то, что раньше было роскошью, спасая то немногое, что удалось сохранить, директор воссоздал лишь убогую карикатуру утраченного величия.

«Лучше бы в том пожаре сгорело все, — горько размышлял Хайро. — И я тоже». Его раздумья прервал резкий звонок, разорвавший тишину.

— Кого еще черт принес! Написано же — «закрыто», — вслух проворчал Хайро и пошел к воротам.

Хозяин нехотя отворил дверь. Калитка скрипнула. За оградой стояли Брут и Чиро — местные рыбаки, которые иногда добывали для директора новых обитателей в обход закона.

— Чего пожаловали? — откашлялся владелец зоопарка.

Без лишних разговоров Чиро вынул из мешка найденную нынче особь и протянул хозяину.

 Хайро прищурился, схватил крылатую и взял за задние лапы в надежде, что она вцепится когтями в руку и повиснет как на жерди. Мышь не удержалась и упала на пол.

— Вы принесли мне полудохлую летучую мышь? На кой мне она? — недовольно выплюнул он.

— Да посмотри — она же просто находка! Большая какая!

— У меня уже есть летучие мыши. А эта вот-вот сдохнет.

— Тварь не мертвая еще. Починишь. Зато другой такой не сыскать.

Хайро сделал над собой усилие и еще раз посмотрел на потенциального жильца зоосада, на котором уже мысленно поставил крест. Да, большая.

— Так, кто же это? Думается мне, калонг — гигантская летучая лисица, но не уверен, — повертел Хайро зверька. — Сломано крыло. Больше видимых повреждений не вижу. Может, и одыбает еще, покажу завтра Фиделю, придумает чего. Он мне уже не раз воскрешал животных. Помню, когда были перебои с теплом — у меня половина попугаев и змей чуть не передохла. Знатно он мне помог тогда.

— Одыбает! Еще как! — закивали рыбаки.

Хайро хотел было захлопнуть калитку и скрыться в зоопарке с новым приобретением, но Чиро успел вставить ногу в дверной проем и не дал этого сделать.

— Э, собрался куда? А деньги?

— Деньги? — сквозь зубы процедил Хайро. — Вы мне принесли почти сдохшую тварь. Я ее должен выхаживать и платить ветеринару. И это еще при условии, что она не откинется. Вот буду уверен, что выживет, — будут деньги, — отчеканил хозяин зоосада и был таков.

Чиро и Брут побрели восвояси. А что тут еще сделаешь?

Хайро свернул в сторону закрытого вольера с летучими мышами, где собирался оставить «новенькую», предвкушая, как можно заманить посетителей. Он сразу смекнул что к чему — особь действительно редкая, ценная, но не показывать же интерес этим бродягам! Только цену набьют. Да и выживет ли она?

Если да, то это удача. В павильоне с летучими мышами «Страх и ужас», который выполнен в виде пещеры, содержатся ночные животные. Это одно из любимых мест Хайро — единственное, что сохранилось от старого зоопарка в том виде, в каком существовало. Оно мрачное, но притягательное. Для тех, кто устал кормить кроликов с руки и хочет пощекотать нервы. Многие посетители поначалу не замечают, что между ними и летучими мышами нет стекла, и очень пугаются, когда те начинают летать среди людей. А на полу ползают тараканы, которые хрустят под ногами. Когда девчушки осознают это — пищат от ужаса, а мальчуганы довольны. Единственным источником света служит слабая подсветка, благодаря ей хотя бы контур нового обитателя можно будет рассмотреть в темноте. Гигантская летучая мышь — за это стоит заплатить.

Абриль проснулась с рассветом, протерла глаза и поспешила приоткрыть окно в фургончике, впустить свежий воздух. Всю ночь ее изматывала жуткая лихорадка, знобило, ломило тело. Чувствуя, что болезнь не отпускает, она не зря договорилась со своим «дневным напарником» подменить ее ночью — еще одной смены она бы не пережила.

Девушка поспешила переодеться, натянув на худое тело полинявшую футболку и старые спортивные штаны с заплатками. Завязала черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, в тугой узел и пошла умываться.

— Словно сама смерть поцеловала тебя, — прошептала Абриль, глянув в зеркало. Ну ничего, холодная водичка приободрит.

Девушка ужаснулась: ее прежде загорелая и упругая кожа приобрела землистый оттенок. Румянец на щеках потускнел, веки припухли. И это после стольких часов в постели! Слава небесам, у нее еще впереди целый день, чтобы прийти в себя.

Налив кружку обжигающего дешевого кофе, она схватила кукурузную лепешку и устроилась на старом диванчике у окна. Наконец можно поприветствовать новый день! Работая по ночам, утро Абриль проводила в постели, поэтому порадоваться первым лучам солнца возможности не было. Хоть какой–то плюс от внезапно навалившейся болезни!

Казалось, и сам рассвет был сегодня иным. Непозволительно красным и ярким. Слишком вызывающим. Не было в нем привычной ласки и нежности. Рассвет словно выталкивал ночь побыстрее с небесного холста — бескомпромиссно и резко. Стирал все лишнее, заполняя собой пустое полотно. Проступал, будто разлитое вино на скатерти — пятнами, завоевывая сантиметр за сантиметром, островок за островком.

Было в этом что–то неприятное, отталкивающее. Словно из кровавого моря, искупавшись, на свет выходило красное солнце. Умывшись в рубиновой неге, принимало часть темноты на себя. При взгляде на него в самой Абриль пробуждалась темная сторона. Тень, что всегда оставалась за кадром, дернули за руку и вытащили на передний план. Главные роли.

От открывшегося зрелища хотелось проснуться. Но это не было сном. Чтобы развидеть творение небесного художника, Абриль задернула штору. Но неприятное ощущение не покидало. Может быть, ей показалось. Девушка давно не видела рассвета. Видимо, такой он и есть. А она, как животное из ночного павильона, уже не помнит, каково это — не жить в темноте.

Поспешно отхлебнув большой глоток, девушка обожгла язык и с грохотом поставила кружку на потресканную тумбочку. Перед ее глазами промелькнула маленькая тень. Сфокусировавшись, Абриль заметила, как под потолком летает черная бабочка. Вероятно, успела залететь, когда было открыто окно. Как маленький обгоревший кусочек бумаги, она порхала с завидной легкостью, незначительными усилиями перемещаясь из одной части фургона в другую. Девушка нехотя засмотрелась на свободный полет насекомого и в некоторой степени позавидовала ей. Ни забот, ни хлопот. Только ветер в крыльях. Абсолютная свобода и отрешенность. Улететь бы вдаль от мирской суеты и забыть эту жизнь, которая живется ох как не просто!

Спохватившись, Абриль побежала за метлой, чтобы изгнать мотылька. Ведь она знала, что это не простое безобидное насекомое, а черная ведьмина моль. Знак приближающейся смерти.

Девушка начала активно размахивать метлой, выгоняя незваную гостью из того, что она называла своим домом. Однако та с легкостью уворачивалась от потенциальной обидчицы. Прошло не меньше десяти минут, как Абриль удалось достигнуть успеха. Дверь фургона, закрытая на засов, заскрипела, открывшись. И черная бабочка покинула скромное жилище, отправившись кружить над зоопарком.

В этот же самый миг девушка услышала пронзительный крик…

Когда на следующее утро Хайро и Фидель направились в павильон ночных животных, они не ожидали, какой оборот примет запланированный визит. Оказавшись внутри, они уловили непривычный запах. В ту же секунду, благодаря запущенному внутрь свету, увидели вместо привычно мирно спящих особей… лежащего в луже крови на полу охранника. И над ним склонился…

— Вампир! — закричал Хайро, и, прежде чем названный преступник успел ринуться к нему, хозяин зоопарка снял с плеча ружье и выстрелил (хорошо, что после собирался зайти с ветеринаром в вольер к недомогавшему волку и прихватил средство защиты).

Фидель закричал, а вампир, получив убойную дозу транквилизатора, обездвиженно рухнул на жертву.

— Матерь Божья! Матерь Божья! — причитал Фидель, а хозяин зоопарка хаотично соображал, что делать с этим бардаком.

Он подошел к охраннику и, не нащупав пульс, закрыл мертвому мужчине глаза. Итого: у них один погибший охранник и один вампир под снотворным. Мысленно решая уравнение, директор зоосада пытался понять, какие действия предпринимать дальше.

— Значит, это была не обычная летучая мышь, — потер он подбородок.

Через минуту в дверном проеме возникла Абриль — ночной сторож зоопарка, которая, к своему счастью, не вышла сегодня в смену. В ужасе девушка застыла на пороге, боясь перешагнуть его и оказаться в эпицентре разыгравшейся драмы.

Предупреждая ее реакцию, Хайро подскочил к девушке и зажал рот рукой.

— Не кричи. Мы со всем разберемся.

Девушка в немом ужасе смотрела на начальника.

— Сейчас отпущу руку, и ты не будешь поднимать шум, поняла?

Абриль послушно кивнула.

— Что здесь произошло? — еле вымолвила она, все еще пытаясь совладать с собой.

— Вместо летучей мыши мне подкинули вампира. И он перегрыз глотку Тьяго.

— Боже! Надо вызвать полицию, скорую… Кого еще?

Хайро сдвинул шляпу на бок.

— Мы никого вызывать не будем.

— Как? — в один голос воскликнули Фидель и Абриль.

— Мы в зоопарке сейчас одни, он закрыт. Посетителей нет, даже моя жена не пришла — еще слишком рано. Если поднимем шум — беды не оберемся. Ты, — показал он пальцем на Абриль, — работаешь незаконно, возникнут вопросы. А Фидель без лицензии. Хороша команда? Откуда в зоопарке взялся вампир — не объяснишь. Что сказать: как мне незаконно отлавливают животных и среди них затесался кровопийца? Во всем обвинят меня, зоопарк лишится двух работников, слава пойдет по городу… Да сюда ни один посетитель не сунется! Учреждение закроется! Мы останемся без работы и куска хлеба! А кто–то — даже без крыши над головой! Животные подохнут с голоду! Вот и все…

— А как же Тьяго? — выпучил глаза ветеринар–недоучка.

— А чем ему поможешь?

— Но тело…

–Закопаем? На заднем дворе?

Абриль неотрывно смотрела на коллегу–охранника. Это ведь из–за нее! Она должна была дежурить. Под действием накатившего чувства вины и подступившей тошноты девушка с трудом соображала, что именно предлагает хозяин. Но последние слова зазвучали громом в голове.

— Вы в своем уме? Я в этом не участвую, — позеленела на глазах юная охранница.

— Ни за что! — возмутился Фидель.

В это время преступник и жертва продолжали неподвижно лежать на полу и ждать, покуда решают их судьбу. Перемазанные в крови — растерзанный охранник и обнаженный вампир (видимо, одежда волшебным образом не материализуется на хозяине, когда тот перевоплощается в человекоподобное существо). Оба мертвы, но не по одну сторону жизни. Их объединяет лишь алая жидкость, делая похожими на мух, влипших в вишневое варенье.

— Абриль, можешь убираться ко всем чертям! — рявкнул хозяин. — Кому ты будешь нужна? Сирота без дома и денег, без образования и документов. Поживешь на улице на милостыню — посмотрим, долго ли протянешь! А ты, Фидель, подумай, что тебя ждет. Мы уже погрязли в этой истории, не отмыться. И уж простите, но выхода иного нет, нам придется решать проблему. С минимумом вытекающих последствий.

— Закопать — идиотское предложение, — присмирел Фидель.

— Уж простите, не учили, как избавляться от трупов.

— Если мы спрячем труп — это преступление, — вымолвила Абриль. Ну почему это случилось с ней?

— Да, тайное всегда становится явным. Тогда перетащим к хищникам. Они его до неузнаваемости… И вызовем полицию — но не кого попало. У тебя же зять один из этих, да, Фидель? Скажем, чтоб без шума — мол, чтобы не навредить репутации зоопарка, детей–то кормить надо. Сжалится, как считаешь?

— А скорая? — задумался Фидель.

— Тоже верно. Может, отдадим львам, и дело с концом?

Глаза Абриль округлились, она ринулась покинуть место преступления, но Хайро схватил охранницу за локоть.

— Далеко собралась?

— Подальше отсюда! Ты мне не указ. Я в этом замешана не буду! Убираюсь к чертовой матери. Не остановишь!

— А вот это еще посмотрим! Ты мне должна, забыла?

Хайро был бы и рад отпустить девушку на все четыре стороны, но прагматичный ум был непреклонен. Как ни крути — где он еще найдет ночного сторожа за сущие копейки? К тому же чтоб неофициально. Да и работала девушка без нареканий — помимо своих обязанностей всегда помогала с любыми делами. За такие деньги он разве что алкаша найдет, но можно ли доверить зоопарк пропойце? Поначудит — не разберешься. Плюс кто ее, молодую, знает — пойдет в полицию и наболтает чего. Что тогда?

— Ты не даешь об этом забыть, — процедила сквозь зубы Абриль, сожалея, что в его словах скрывалась правда.

— Решено. Перетаскиваем в вольер со львами, и делу конец. Ждем, пока кроме кроссовок ничего не останется. Нет тела — нет скорой. Вызываем зятя Фиделя и заминаем дело по-тихой. Тьяго был одиночкой, ни семьи, ни друзей, никто и не хватится.

Абриль кусала губы — лишь бы не разреветься у них на глазах. Мысль об ужасной участи пожилого коллеги причиняла невыносимые страдания. Они не были друзьями, пересекались лишь сдавая смену, но, как ей казалось, охранник был неплохим человеком. Как минимум — взял ее ночную смену в довесок к своей работе, когда девушка заболела. Заболела… Абриль теперь видела эту неприятность как крошку на столе. Хотела отвлечься от болезни — и вот!.. Бойся своих желаний.

— В фургон сегодня залетела черная бабочка, — вспомнила девушка. — Я ее выгнала не сразу. Это я виновата! Бабочка!

Абриль стала всхлипывать, не сдержалась и расплакалась у заговорщиков на глазах.

— Черная бабочка. Мотылек. Я виновата во всем. И смена была моя, — начала как в бреду повторять девушка.

Хайро залепил девушке пощечину, предотвращая истерику. Абриль вскрикнула от неожиданности и схватилась за горящее огнем лицо.

— Приди в себя, не время распускать нюни.

Фидель не сказал и слова в защиту, хоть и посочувствовал. Хайро был прав, как бы ни было горько это признать.

— А что с вампиром? — кивнул на кровопийцу ветеринар. — Тоже скормим?

— Мертвяка? Не знаю. Даешь гарантию, что животные после этого не передохнут? Не подцепят чего?

— Понятия не имею — в книгах не пишут, какие животные едят вампиров.

— Может, вывезем из зоопарка, выкинем где-нибудь на побережье, и дело с концом? — предложил ветеринар.

Троица задумалась. Точнее, двоица. Абриль была не в себе, и все происходящее казалось ей фильмом ужасов.

— Кажется, я придумал ему применение, — злорадно улыбнулся Хайро такой улыбкой, от которой у девушки пробежал мороз по коже.

Фидель молчаливо поднял одну бровь. Абриль приготовилась к новому шоку и старалась не зажмуриться от страха.

— Будет новым экспонатом.

— Невозможно!

— Ты сошел с ума!

Враз заголосили ветеринар и девушка.

— Это мы еще посмотрим, — ответил Хайро, и его сообщники увидели, как в глазах хозяина закрутились шестеренки.

Самые безумные идеи имеют свойство воплощаться. В этом случае реальность будто искажается и становится иномерной, зыбкой, потусторонней. С ветром Кордонасо пришло безрассудство. Стерлась грань, охраняющая два мира от столкновения. Теперь на их перекрестке страх схлестнулся с азартом и жаждой наживы. Кровь и деньги правили бал.

За считанные дни новинка в зоопарке вызвала огромный ажиотаж среди местного населения. Стар и млад, бедняк и богач пришли посмотреть на диво — пойманного вампира. Перед ними развернулось то еще зрелище: с виду двухметровый мужчина с совершенно диким выражением лица цвета снега, глазами, испещренными красными прожилками, клыками, торчащими изо рта, и руками с когтями животного. Имея точеный профиль, резко очерченные скулы и длинные черные волосы, вампир вполне мог бы сойти за человека, нарядившегося на маскарад. Списать все на линзы, накладки, бутафорию. И, возможно, это бы сработало, если бы заключенный не шевелился. Но когда вампир поворачивал голову, перебирал пальцы, передвигался — все в его манере, мимике, жестах выдавало хищника. Ловкого, сильного, безупречного и наводящего ужас. Он напоминал всех животных сразу и никого в отдельности. Слишком гибкий, пластичный, быстрый, бесшумный. Иногда он замирал и часами мог глядеть в одну точку не моргая. А порой медленно подкрадывался, останавливался рядом с посетителями и затем стремительно бросался на решетки, вцепляясь мертвой хваткой, демонстрируя оскал. Гибкий, как гепард, зоркий, как орел, и стремительный, как лань. А еще он напоминал змею: также плавно вращал головой, изгибал позвоночник и ползал, припав к земле.

Но чаще всего вампир спал. К большому разочарованию Хайро. Возможно, причина крылась в биологических часах клыкастого — всю ночь он бодрствовал, а днем впадал в состояние сродни анабиозу. Учитывая то, что зоопарк открывался в десять утра, а закрывался в восемь вечера, большая часть посетителей могла увидеть только живой труп. Лишь оставленный утром стакан с кровью животного способен был его пробудить, и то ненадолго.

К слову о еде:

— Съешь хоть кусочек сладкого хлеба, поможет преодолеть страх, — протянула кусок булки молодой охраннице Ирма, жена хозяина зоопарка.

— Спасибо, — нехотя приняла угощение Абриль, прихлебывая горячий чай и покачиваясь на стуле. Ее взор был устремлен на новоприбывшего.

— Я у себя дома на алоэ к каждому листу привязала алые нити, чтобы защитить нас от зла. Так, на всякий случай. Хочешь, и тебе отросток принесу?

— Пожалуй, откажусь.

— Не стоит этого стыдиться, каждый пытается обезопасить себя как может. Мне тоже не по себе. Но ты же знаешь Хайро — что ему придет в голову…

  — Но откуда директор знает, сколько крови ему нужно? — перебила девушка.

— Не знает. Просто дает сколько может — вроде не сдох. Да и может ли вампир умереть?

— Мы так многого не знаем. Почему он больше не превращается в летучую мышь?

— Может, не хочет? Что толку, Хайро все предусмотрел — решетка такая, что и крылатому не выбраться.

Ирма отправилась дальше по своим делам — не все животные еще кормлены. А Абриль продолжила наблюдать за новым приобретением хозяина. Все еще стояла перед глазами та картина в ночном павильоне. Кошмары могли бы замучить девушку до смерти, но все смены она и глаз не сомкнула: наполовину из чувства долга, наполовину — из страха. Днем работал Фидель, пока искали замену напарнику. Напарнику, который…

Кусок хлеба с трудом пролез в глотку и застрял комом. Не права Ирма — одной булкой тут не обойдешься. Как теперь здесь жить и работать, зная, что ОН там?

Первое время Абриль даже не подходила к вольеру. За сто шагов сворачивала на другую тропу и обходила зоопарк, минуя тот проклятый закоулок. Но шел день, другой, любопытство взяло верх. Хайро обещал, что вампир никогда не выберется на свободу и они в безопасности. Надеяться на честность директора не приходилось, но не враг же он сам себе.

Сегодня Абриль хватило духу подобраться поближе к вольеру. Скрывшись от любопытных глаз, но так, что обзор был свободен, она села неподалеку от обезьяньего царства и, спрятавшись у небольшого кустарника, под улюлюканье сообразительных особей, наблюдала за происходящим. Впервые девушка могла разглядеть убийцу как следует.

Если притвориться, что у нее плохое зрение, издалека могло показаться: это обычный человек. Лет тридцать пять-сорок на вид, не больше. Руки запрокинуты за голову. Конечности на месте. Иссиня-черные длинные волосы разметались по земле — вампир лежал и не двигался. Казалось, узник мирно отдыхал после сытного обеда и не существовало на свете ничего, что было способно ему помешать. Спящий музыкант на пляже — вот кто он. Но девушка-то знала правду. Абриль не проведешь.

 Вид спящего человека совсем не удовлетворял интерес толпы. Тогда какой-то мальчуган протолкнул сквозь решетку длинную палку и начал тыкать в вампира, пока тот не вскочил и не кинулся к юному посетителю. И на этом месте сходство с человеком закончилось. Красные белки глаз с огромными черными зрачками вампир выпучил до предела. Угрожающе зашипел и повис на решетке, зацепившись руками и босыми стопами. Волосы были всклокочены, с клыков соскальзывали слюни, что текли по подбородку и пузырились. Брови изогнулись треугольником словно молния. Даже издалека Абриль видела, какой ужас он наводил. Толпа ахнула. Толпа закричала. Толпа требовала: «Еще!»

— Чудовище! Монстр! — кричали они, доставая фотоаппараты и не переставая грызть орехи.

— Подожди, не уходи быстро, не просто же так мы такую очередь отстояли, — одернула мама одного из мальчуганов.

— Бабуля, это не человек? Так похож, — спросила одна малышка с двумя задорными косичками у родственницы.

— Ну что ты! Это животное! — шикнула та на девочку.

— Вот бы узнать, из чего он сделан! — крикнул подросток.

Абриль с замиранием сердца смотрела на вампира. Вот он — хищник, который убил ее коллегу. Преступник. Монстр.

И где-то в глубине души, глядя на его унижения, девушка ощутила хоть и маленькое, но удовлетворение. «Вампир это заслужил», — думала Абриль, не забывая и о том, как поступили они, работники зоопарка. «Ничем не лучше, ничем не лучше», — причитала охранница с опущенной головой. И черная тень наползла на ее укрытие.

Прошла неделя, шла вторая. День за днем Абриль становилась все смелее и садилась по вечерам чуть ближе к вольеру. И все лучше ей было видно этот жуткий спектакль. Дикое ликование пришедших и мучения заключенного. Днем вампир спал все чаще, и разбудить его требовало все больше усилий. Дошло до того, что Хайро приобрел цирковой багор, чтобы не давать вампиру отключаться или, в случае неуправляемой агрессии, усмирить пыл зверя. Хозяин брался за закругленный конец багра и бил им, как бейсбольной битой. Вызывая адскую боль у адского создания, ударял по запястьям, по лодыжкам, коленям, пытался задевать те части тела, где между костью и кожей был самый тонкий слой плоти.

Под конец недели Хайро доставили новую игрушку — электрошокер для особых случаев. Воскресным вечером директор применил его впервые — когда вампир отказался пить кровь и, соответственно, не мог восстановить силы. В результате порождение тьмы затрясло как в лихорадке, и в полубессознательном состоянии он упал лицом рядом с решеткой вольера. Один проказник, воспользовавшись безнаказанностью (в таком состоянии вампир вряд ли смог бы отреагировать), вылил ему на голову клубничный молочный коктейль. Розовая жидкость лужей растеклась по черным как смоль волосам, но клыкастый не пришел в себя. Словно зачахшее растение, которое забыли полить и оставили замурованным в горшке ждать своей смерти.

Почувствовав, что на сегодня вампиру достаточно (завтра его ждет новый день), Хайро попросил всех разойтись. Минут через пятнадцать в зоопарке стало совсем пусто. Абриль оглянулась по сторонам и впервые подошла к вольеру. Впервые после… столь тесного контакта.

В день, когда было совершено нападение на охранника, именно девушке доверили оттереть вампира от крови. Абриль пообещали, что снотворного хватит на сутки полного забвения. А как потом ей ночь спать? Какое снотворное выпить?

Подойдя к чудовищу ближе, перекрестившись, Абриль отчетливо вспомнила, как отмывала мокрой тряпкой холодное тело с проступающими жилками. Помнила эти растрескавшиеся крючковатые ужасные ногти, что желтыми пластинами торчали из непомерно длинных пальцев. Широкую грудь, закапанную кровью Тьяго, старческие шершавые стопы, больше напоминавшие лапы дикого зверя. И лицо, застывшее в неестественной маске с огромными острыми клыками. Как же она мечтала избавиться от этого видения! Но вряд ли это удастся. Хоть когда-нибудь.

Преодолевая нахлынувшее омерзение, охранница подошла вплотную к вольеру и присела на корточки слишком близко к чудовищу. Еще немного — и почувствует его дыхание. Если оно есть, конечно. Приглядевшись к заключенному, девушка неожиданно отметила, что сейчас он выглядит иначе, чем при первой встрече. Прежде всего, он был одет. И не в простую одежду, а в черные брюки на пуговицах с завышенной талией и рубашку под цвет в старинном стиле — с кружевным жабо и оборками. Хайро нарядил его как клоуна, и в этом костюме немытый, с распоротыми рукавами и слипшимся грязным воротом вампир выглядел нелепо. Видимо, хозяин хотел добиться образа Дракулы. Тогда где плащ? Вот была бы потеха для детей.

Начал накрапывать небольшой дождь. Но Абриль не шелохнулась. Вид измученного вампира так поразил ее, что она обнаружила у себя доселе невозможное чувство по отношению к узнику. Жалость. Не думала, что у нее когда-либо получится испытать подобное, глядя на этого зверя. Но это произошло. И испугало Абриль не меньше, чем факт нахождения вампира в зоопарке.

Почти бегом Абриль направилась к своему фургону — единственному месту, которое служило ей убежищем. От вампира. От Хайро. От всего мира. Девушка достала с верхней полки на кухне бутылку текилы, подаренную на день рождения, и открыла. Вот и повод наконец нашелся. Смело опрокинув две стопки подряд, она решила обойтись без закуски. Зажмурила глаза и понадеялась, что алкогольное зелье вылечит от нахлынувшего недуга — сочувствия к чудовищу.

Ждала минуту, две, пять. Но магии не происходило. Девушка оторвала кусок тортильи и завернула в него чеснок. Набила рот до отказа и снова принялась за рюмку. Абриль никогда не пила крепкие напитки и не умела этого делать, поэтому вскоре почувствовала в голове шум. Завалиться бы сейчас спать… но нет. Когда засыпают страхи — пробуждается дьявол.

Девушка, осмелев, накинула на плечи старый плащ и выбежала из фургона в сандалиях, шлепая по грязным лужицам. Теперь не она добыча. Не кролик, а хищник.

Абриль практически соприкоснулась лбом с чудовищем, но оно все еще лежало без движения. И как бы ни пыталась охранница, глядя на него, почувствовать ненависть, теперь не получалось. В тусклом свете фонарей сумерки рисовали другой образ. Униженный, истерзанный и затравленный — пусть еще не человек, но зверь с человекоподобным лицом. Дождь смывал молочный коктейль с волос вампира и словно напитывал влагой сухую, сморщенную кожу. Жилы, проступавшие на лице, становились менее заметны. Обветренные губы оставались такими же белыми, как все лицо, но теперь избавлялись от мелких трещинок. Волосы налипли на высокий лоб и скулы. И лишь выступавшие верхние клыки выдавали в нем иномирца.

Чувствуя прилив храбрости (суперспособность, приобретенную благодаря выпитой текиле) и необъяснимое чувство притяжения, Абриль коснулась ладонью его головы и осторожно, стараясь не потревожить, провела по волосам. Жалость хлынула цунами из самого сердца и затопила все ее тело. Несмотря на то, что вампир совершил, девушка понимала, что происходящее в зоопарке — это неправильно.

Руки Абриль дрожали от страха, зубы стучали от холода, но она не отняла кисти. Изможденный зверь… как и многие животные здесь, не заслуживал клетки, не заслуживал этих страданий. По сути, вампир от большинства обитателей не отличался — такой же хищник. Тогда имели ли работники зоопарка право издеваться над заключенным? Да, он — убийца. Но если зайти в вольер ко льву, тот тоже не пощадит. Как и половина животных, которые здесь находятся. Закон джунглей, верно? Заслужил ли клыкастый больше страданий? И кто они такие, чтобы судить вампира?

Абриль провела указательным пальцем по лбу узника и носу с небольшой горбинкой и почувствовала, что прикоснулась к статуе.

— Прости. Может быть, мы не так уж отличаемся от тебя, — прошептала она.

— Может быть, — внезапно ответил вампир, открывший глаза и посмотревший на нее через решетку.

От пережитого шока девушка закричала что было сил, вскочила и вприпрыжку побежала к вольеру напротив. Из-за суматохи нечаянно наступила в ведро, позабытое кем-то из сотрудников, и перевернула металлический инвентарь, отшвырнув в сторону.

— Матерь Божья! — воскликнула Абриль, сметая все на пути к фургону. Дважды она пропустила нужный поворот и на дрожащих ногах еле-еле добралась до дома.

Юная охранница закрылась на щеколду, на цепочку и на ключ, чего не делала никогда. Жизнь ночью в зоопарке с животными, которые находятся исключительно в клетках, разбаловала ее, и Абриль редко думала о собственной безопасности. Теперь жалела, что не обзавелась арсеналом оружия — лишь ружье со снотворным выступало защитником. Охранница вцепилась в ствол и сняла с предохранителя. Затем, рассудив, что сидеть в обнимку с оружием выпившей девушке не стоит, заставила себя положить средство самообороны обратно. Нож! Гораздо удобнее и безопаснее. Она ни разу не стреляла в человека… Хотя, теоретически, это не совсем человек. Но все же.

Спохватившись, девушка вскочила и закрыла все окна. Расположилась спиной к входной двери и сползла на пол. Начала молиться так отчаянно, что если бы кто-то на небесах дежурил в эту ночь, то точно ее бы услышал.

Так наступило утро. Абриль проснулась на полу у двери фургона во вчерашней одежде. Неподалеку лежал нож. Виски невыносимо сдавливало, и события минувшей ночи всплыли не сразу. Но как только воспоминания постучались в голову вместе с похмельем, девушка ахнула. Что это было? Не приснилось ли ей?

Охранница начала рассуждать. Если бы вампир выбрался наружу — труда пробраться к ней не было. Пожелай заключенный покинуть зоопарк и получи такую возможность — его бы и след простыл. В конце концов девушка знала, что он живой (если можно так выразиться). Да, вампир был не в лучшей форме — но не мертв. Ведь нельзя умереть дважды, верно?

Чтобы развеять опасения, Абриль решила покинуть убежище и удостовериться самой. Только так девушка сможет оставаться в зоопарке дальше.

К своему удивлению, она увидела вампира в клетке бодрствующим. Он мерил длинными шагами камеру. А рядом с утра пораньше разорялся Хайро. Подойдя ближе, Абриль услышала:

— Выпей эту чертову кровь, — настаивал Хайро, протягивая ему стакан.

Вампир демонстративно толкнул сосуд ногой и разлил гранатового цвета напиток.

Хайро рассвирепел.

— Переводит мне корм! Тварь ты этакая! Он решил морить себя голодом, — повернулся директор к Абриль. — Видимо, решил ускользнуть от нас — сдохнуть, но на своих условиях.

Абриль подошла к решетке, и вампир оглянулся на нее. Теперь в лице заключенного читалось узнавание. Мороз пробежал по коже девушки, но глаз она не отвела. Вампир в клетке. Живой. И он узнал ее.

— Можно, я попробую? — предложила молодая охранница.

Хайро усмехнулся и протянул полуторалитровую бутылку, наполненную теперь до половины, и одноразовый стакан — из таких дети кормят домашнюю скотину.

Абриль осторожно налила в стакан «завтрак», пытаясь не думать, что это за жидкость и чья она. Руки тряслись, но ведь девушка вызвалась сама, чего теперь трусить. Затем просунула стакан через решетку и поставила на землю. Вампир не сводил с нее глаз, рассматривая пытливо, исподлобья.

— Выпей, — тихо произнесла девушка, едва узнавая свой голос, и неожиданно добавила. — Пожалуйста.

Может быть, она так хотела извиниться? Или выразить сочувствие? Заручиться доверием? Но зачем ей это? Она не знала. Лишь надеялась, что заставит отступить темноту, завоевывающую сердце сантиметр за сантиметром. Укротить внутренних бесов.

Вампир плавными движениями приблизился к ней, подбираясь, словно лев к добыче. Приблизился к решетке вплотную и втянул запах. Ее запах.

Абриль застыла. Заключенный закрыл глаза, смакуя похищенный аромат, и медленно поднял веки. Его зрачки расширились, а глаза стала застилать багровая поволока. Наполовину мужчина, наполовину зверь опустился на землю с грацией тигра, неестественно изогнул шею и выпил до дна предложенное лакомство.

Хайро расхохотался.

— Ах ты, чертяка! Что, из рук девки и мед слаще?

Хозяин зоопарка достал из-за спины багор и с молодецкой удалью ударил вампира по пальцам руки, едва тот успел поставить пустую емкость на пол. Вампир, еще не утерев капли крови с подбородка, на открытую агрессию тут же явил хищника: продемонстрировал острые клыки и угрожающе зашипел.

— Будешь знать, кого тут слушаться надо. Я здесь главный, понял? — прищурился Хайро.

Абриль хотела что-то возразить, но, поняв, что это бессмысленное занятие, промолчала.

— А ты, — сказал Хайро девушке, — теперь будешь кормить его каждый день. Моя жена и на метр не подойдет к этому чудовищу. Раз я его не устраиваю — плевать.

— Но… — хотела было выразить протест девушка.

— Не обсуждается, — закрыл тему Хайро и был таков.

Теперь они остались вдвоем: перепуганная Абриль и, как оказалось, весьма сообразительный вампир.

— Ты умеешь говорить? — понизила голос девушка, обращаясь к заключенному.

Вампир пристально посмотрел на Абриль, и ей захотелось провалиться под землю. Это словно заглянуть в глаза гиене и знать, что твоя очередь следующая. Узник промолчал. Однако облизал демонстративно каждый палец на руке, смакуя стекающие капли. А затем приложил указательный к губам и зашипел, словно попросив оберегать секрет.

Прошла еще неделя, но Абриль больше не оставалась с вампиром один на один. Утром кормила заключенного в чьем-либо присутствии — вампир послушно осушал сосуд. Вечером она не совершала прогулок в той части, где находился вольер, но днем периодически поглядывала на кровопийцу. Тот либо спал большую часть времени, либо прогуливался по небольшому периметру камеры. Во время так называемого приема пищи между ними установился контакт или что-то вроде него. Вампир доверял девушке, принимая из ее рук завтрак, а охранница не пыталась унизить его или сделать больно. Они обменивались многозначительными взглядами и, по сути, вели себя как заговорщики, с той лишь разницей, что он все еще был хищником, а она — жертвой.

Настал ТОТ САМЫЙ вечер. Хозяин был неимоверно жесток и применил электрошокер не раз. Вдобавок один из посетителей закидал бедолагу камнями, чтобы вампир проснулся и начал шоу. В итоге к концу дня на узника и смотреть было жалко — он смиренно сидел в углу, опрокинув голову на колени.

После заката, убедившись, что они остались одни (плюс еще сотня животных, конечно), Абриль вновь решила приблизиться к вампиру.

— Здорово тебе сегодня досталось, верно? — с сочувствием произнесла Абриль.

— Бывало и хуже, — вяло ответил собеседник.

Абриль вздрогнула при звуке его низкого голоса. Все еще не укладывалось в голове, что он умеет говорить (девушка, грешным делом, пыталась последние дни все списать на текилу). Поэтому слышать голос клыкастого — это было что-то с чем-то.

— Как тебя зовут? — осторожно спросила девушка, прощупывая границу дозволенного.

— Это без разницы, — ответил он, словно делая паузу после каждого слова. — У меня было тысячи имен, можешь выбрать любое, не промахнешься. Я и не помню, когда кто-то последний раз называл мое имя.

— Тебе много лет?

— Перестал считать давным-давно, — сказал вампир, все еще растягивая слова.

— Тебе тяжело говорить? — догадалась девушка.

— Не совсем, — многозначительно посмотрел на нее заключенный. — Так долго я не имел практики. Десяток лет существовал в другой ипостаси, не превращался в того, кто сейчас перед тобой. Поэтому, прежде чем ответить, пытаюсь заново научиться говорить.

— Ты был летучей мышью? Все время?

— Да. Странствовал от континента к континенту. Просыпался с закатом и засыпал с первыми лучами солнца. Я жил у океана, наслаждаясь темнотой и влажным воздухом приютивших пещер. Крики птиц, звук ветра. Безмолвие. Горизонт. Ночь. Никакой суеты, людей, шума. Быть просто существом, частью природы. Не нужно мыслить, говорить. Все пустота и пустота — это ты.

— Неужели у тебя не было дома? Ты жил под открытым небом?

— У меня были сотни домов. Ни в одном из них я не захотел остаться. Без людей. Одному. Хорошо.

Абриль оперлась спиной о решетку и задумалась.

— Здорово. Когда есть выбор.

— Выбор?

— У тебя был дом. У меня не было его никогда.

— Где же ты живешь?

— Здесь, в зоопарке, в фургоне. Почти в такой же клетке, как ты. Только границы чуть шире и еда получше, — печально ухмыльнулась девушка.

— Почему ты живешь не с семьей?

— Потому что у меня никого нет.

— И не было?

— Я — сирота. Детский дом — мое детство. Потом приемные семьи. Было плохо. Я сбежала. Мне негде было жить и нечего есть. Думала, подохну как собака. Но меня приютили хозяева зоопарка. Они дали кров и работу, я — ночной охранник.

— Ты меня почти рассмешила. Какой глупец взял девчонку в охранники?

— А кому нужен этот никчемный, полуразвалившийся зоопарк? Здесь был пожар, половина животных погибла и имущество безвозвратно утрачено. У хозяев не было денег. Они воссоздали все из пепла. Взяли меня сюда — за копейки, но дали крышу над головой. Кто бы без документов девчонку куда устроил? Мне было семнадцать, отдали бы в детский дом обратно, и дело с концом. Повзрослев, я оказалась бы на улице. Таких историй много. Люди спиваются или чего похуже. Поэтому можно назвать это счастливым билетом. Я нужна им, а они — мне. Так бедняки и выживают.

— Бедняк владеет зоопарком?

— Да он еле сводит концы с концами. До твоего появления мы жили как голодные крысы.

Вампир плюнул на землю.

— Повезло. Редкий трофей.

— Мне жаль, что хозяин причиняет боль. Ты ведь такой же хищник, как и половина животных здесь.

Вампир ощетинился и сверкнул глазами.

— Считаешь меня зверем?

— А кем тебя считать?

— Я был таким, как ты. Но, пожалуй, слишком давно.

— Как человек?

— Чувствовал, как человек.

— Наверное, если тебя привести в порядок, то, может, будешь и похож. Если клыки убираются.

Вампир одним движением втянул клыки внутрь пасти и убрал животное выражение лица. Попытался даже улыбнуться.

— Почти поверила, — отозвалась Абриль. — Над улыбкой надо еще поработать.

Вампир проговорил что-то нечленораздельное.

— Практики долго не было. Аж весь рот судорогой свело с непривычки.

— Можно еще вопрос? — спросила Абриль, боясь, что вампир закончит откровенничать.

— Чего уж.

— Почему ты не превращаешься в летучую мышь сейчас?

— Не могу — была переломана лучевая кость. Чтобы обрести другую ипостась, я должен быть цел. Побои не помогали. Теперь я почти уверен, что могу восстановиться. Но зачем? Я не пролезу в эти щели. Что толку летать в этой тюрьме — на потеху собравшимся зевакам. Ты видела мою одежду? Я как шут в цирке!

— Мне кажется, ты слаб.

— Мне нужна кровь каждый день, но это не все. Я должен летать, разминать крылья, так сказать. Тогда буду в форме. Выпустишь меня?

Девушка перевела взгляд в сторону.

— Не могу.

— Почему?

— Во-первых, ты можешь убить меня. Во-вторых, если не прикончишь, то улетишь отсюда — меня в этом обвинят и спустят всех собак. Я останусь без работы и жилья. Какой мне прок выпускать убийцу?

— Резонно, — мрачно ответил вампир и устремил взгляд на ночное небо.

Так узник и тюремщица и сидели полночи — глядя в разверзнувшуюся немую пропасть над головами. На ночном пейзаже черное бархатное полотно сражалось с землей за главную роль, запуская мертвые пальцы, вплетаясь в деревья, улицы, дома, оставляя кусочек мрака в каждой щели, каждом окне. Изредка над этой странной парой пролетали падающие звезды. И каждый мог загадать желание, но не видел в этом смысла. У них не было надежды. Бесполезно мечтать, когда ты лишен свободы.

Одинокие порознь, они и вместе оставались далеки друг от друга. Каждый решал свой внутренний конфликт. Абриль не могла принять, что говорит с вампиром. А вампир не мог поверить, что его поймал человек. Было и то, что их роднило, ведь одинокое сердце и мертвое — почти одно и то же.

Уже несколько страниц сновидений Абриль считывала спокойно, не боясь, что мир Морфея насытит ее грезы кровавыми подробностями. Никаких ужасов, монстров и нечисти. Только спокойное забвение. Теперь, кое-как примирившись с существованием вампира неподалеку, Абриль понимала, что ей нечего бояться. И кошмары отступили.

Но в этот раз все случилось иначе. Ей приснился особый праздник — День мертвых. В эту пору живые сооружают в своих домах и на кладбищах алтари, украшают фотографиями усопших предков, ставят их любимую еду и питье. Как и прежде, Абриль не праздновала этот день: своих корней она не знала и кого приглашать на встречу — не ведала. Это селило в душе тоску — трудно быть одним ростком в поле. Смотреть, как другие проводят время с семьей и близкими с той, другой стороны.

В этот раз охранница решила лечь спать пораньше, зажгла небольшую свечу в тайной надежде, что безымянный маяк сможет привлечь хоть кого-то из родни. Смотрела на пламя и с каждой восковой слезой, что скатывалась с желтоватых впалых щек, теряла веру в эту затею. Не сегодня. Не в этом году. Снова.

Потушив фитиль, стараясь не чувствовать колкое разочарование, Абриль только закрыла глаза, как услышала слабый стук в дверь. Сначала подумала, что уже начала засыпать и ей показалось. Но стук становился все отчетливее. Однако дверь девушка не рвалась открывать. Что-то подсказывало, что это — сигнал об опасности. Скромные удары быстро уступили место настоящему грохоту. Так доброжелатели не стучат, точно. Боясь, что еще немного, и дверь слетит с петель, девушка накрылась одеялом с головой. И в этот самый миг проснулась.

Сердцебиение еще не успокоилось, когда Абриль пришла в себя. Однако стучавшие не исчезли. Только теперь звук доносился из глубины зоопарка. Быстро соображая, что к чему, девушка схватила ружье с транквилизатором и выбежала прочь.

В человека Абриль никогда не стреляла, однако усыплять животных ей приходилось. Поэтому охранница надеялась, что и в этот раз беспокойство наводят местные звери. Но не тут-то было! Еще за несколько метров до источника шума она увидела, как пара забравшихся негодников — на вид ее ровесников — пробрались в зоопарк и стучат палками по вольеру с вампиром.

— Эй, ну-ка прочь с нашей территории, — грозно прикрикнула Абриль, но вызвала только смех незваных гостей, которые были явно навеселе.

— Посмотрите, кто здесь, — обернулся к ней один темнокожий парень, демонстрируя пьяную улыбку и изъеденные курением зубы.

— Эт ты, что ль, будешь нас прогонять? — расхохотался второй.

Вампир молча, настороженно следил за ситуацией и готов был порвать любого, кто только посмеет приблизиться к нему. Не то время суток выбрали детки, чтобы забавляться с клыкастым.

— Пошли вон отсюда, иначе я сделаю два выстрела, и проспите до завтрашнего утра в вольере с вампиром, — сверкнула глазами девушка и попыталась принять воинственный вид. — Полиция будет рада остудить ваш пыл за решеткой.

— А кто ж ее вызовет? Твоя мамочка? — улюлюкал парень, демонстрируя выбитый зуб и разукрашенный глаз.

— У меня нет родителей, так что и терять нечего. Я с вами церемониться не стану.

— Ой, страшно, страшно, — заулыбался первый.

— Хосе говорил, что ночью тут нет никого, — тихо прошептал ему напарник.

— Да к черту, не эту же девку бояться, — ответил чернявый.

— Так и будем стоять, или разойдемся по-хорошему? — спросила Абриль.

— Еще постоим, поболтаем. Ночь только началась, — развел руками парень с фингалом.

Второй парень сделал неожиданный выпад к Абриль и выхватил ружье. От такого поворота событий она растерялась. Так и знала, что нужно было вызывать полицию, а не надеяться на свои силы! Но разум спросонья соображал неважно. Эх, не надо было в смену спать!

— Теперь посмотрим, кто тут будет диктовать условия, — ухмыльнулся молодой человек с ружьем.

Другой подошел к ней ближе и схватил за подбородок.

— Есть варианты?

В виски ударила кровь. Абриль стала вырываться из лап негодяя. И заметила еле различимый кивок готовившегося к атаке вампира. Девушка поняла узника без слов, собрала все оставшиеся силы и что было мочи оттолкнула от себя парня. Если бы не выпитое им спиртное, фокус бы не сработал. Но сегодня судьба была на ее стороне.

Вампиру не требовалось второго шанса — он молниеносно схватил руками парня и притянул к решетке. Впиваясь острыми когтями в лицо, указательными пальцами давя на глазницы.

— Если не хочешь, чтобы твой друг остался без глаз — убирайтесь отсюда немедленно.

Парень, который оставался на свободе, побледнел, а потом и позеленел от увиденного. Такого поворота событий он не ожидал. Они заодно! Эта девчонка и вампир.

— Все, все, мы уходим, — примирительно сказал он. — Только отпустите друга.

Вампир напоследок провел пальцами по лицу полуживого от страха хулигана и оставил кровавый росчерк на щеке. Выпустив добычу, отшвырнул парня с такой силой, что тот еле устоял на ногах. Через пару минут несостоявшихся преступников и след простыл.

Абриль встала на колени рядом с решеткой.

— Спасибо. Я у тебя в долгу, — устало сказала она.

Вампир промолчал, но вскоре ухватился за предложение.

— Теперь ты веришь, что я не причиню тебе зла?

— А должна?

— Я помог тебе. Зачем бы мне это делать? На самом деле я не хладнокровный убийца. За естественный отбор. Нападу, только если будет необходимость. Тот, кто не трогает меня, — в безопасности.

— Ладно. Сделаю вид, что поверила.

— Ты все еще хочешь отплатить мне добром за добро?

Девушка молчала, ожидая западню.

— Ну?

— Говори.

— Выпусти меня полетать, — взмолился вампир. — Я так долго взаперти. Клянусь, прочь не улечу. Разомну крылья и вернусь. Обещаю.

Абриль все еще находилась в шоке от того, что произошло, и соображала с трудом.

— Хочешь, пристегни цепь ко мне. Надень веревку. Что пожелаешь.

Вампир выглядел искренним. Абриль усомнилась в его злом умысле. Но всматриваясь в животные черты лица, вербально считывая повадки зверя, не могла до конца поверить. Никогда не сможет.

— Прошу, — устало произнес вампир.

Абриль достала из кармана связку ключей и подошла к вольеру.

— Ты готова это сделать? Почему?

— Рисковать мне особо нечем. Разве что собственной жизнью — но она недорого стоит, — грустно заметила девушка. В конце концов, нечего терять. Она никому не нужна. Никто не заметит, если молодая охранница займет место в земле. Никто не будет ждать ее на празднике смерти. Так не все ли равно?

— Будь я человеком и если бы моя жизнь длилась лет шестьдесят-семьдесят, я бы за нее боролся, — заметил вампир.

— Жизнь не так уж важна, если в мире никому нет до тебя дела.

Абриль открыла клетку. И зашла за решетку, оставшись один на один с вампиром. Вот она вся. Хочешь — беги. Желаешь — убей.

Вампир подошел вплотную к девушке и уловил, что сердце тюремщицы бьется как у загнанного кролика. Оказавшись на таком расстоянии, они испытали неловкость. Слишком близко, чтобы быть посторонними. Слишком больно, чтобы быть ловцом и зверем.

Абриль заглянула в глаза порождению тьмы и вместо бескрайнего ночного простора увидела там пустоту и еле заметный огонек свечи. Тусклый свет, что шел откуда-то изнутри. Лицо хищника было напряжено. Черты заострились, а ноздри трепетали. И все же в этом зверином облике было что-то, что вызывало у нее сочувствие. Точно так же жалко собаку, сбитую машиной и выброшенную на обочину. Только в узнике было больше человеческого, чем она того хотела.

Внезапно резкий удар по лицу. Если бы сердце вампира качало кровь, то щека бы раскраснелась от звонкого шлепка. Но он остался неизменно бледен, выдержав удар и не сказав ни слова.

— Это тебе за моего напарника, — глазами обиженной девочки посмотрела на него Абриль.

Охранница полагала, что этот номер не останется безнаказанным. И ждала расправы. Она ударила вампира, нелюдя, зверя, убившего ее товарища. Теперь его ход. Что ж, не все ли равно перед смертью. Но вместо изощренной мести услышала:

— Согласен, — сказал вампир.

Такого Абриль не ожидала. Даже успела вся сжаться, словно перед нападением. Любой выпад приняла бы как должное. Но это не укладывалось в голове.

— Можешь лететь, — указала девушка на открытую калитку.

— Даже не будешь заковывать в цепи? — вздернул он одну бровь.

— Если бы ты хотел меня убить — я была бы уже мертва. Так что к чему эти церемонии?

— Ты решила довериться?

Девушка медлила с ответом.

— Я подумала: если улетишь — одной крылатой тварью будет в зоопарке меньше, не велика беда. Но если останешься, это будет значить, что человеческого в тебе больше, чем животного.

Вампир задержался еще на пару минут, а затем сделал несколько уверенных шагов, покидая тюрьму. Потребовалось не больше минуты, чтобы из особи, с виду напоминавшей человека, вампир превратился в полуметровую летучую мышь. Стоило ему расправить крылья, как они оказались объятьями, раскрытыми навстречу ночи. Будто тьма призывала выпущенного узника, а он летел к ней мотыльком.

Абриль успела лишь ахнуть — и уже над ее головой кружил орлом все тот же, но казавшийся совершенно другим вампир. Она не видела его в этой ипостаси и поразилась, насколько величественным оказалось создание тьмы. Он лавировал между деревьями, петляя то в одну сторону, то в другую. И полет был настолько завораживающим, что девушка не могла оторвать взгляд. Крылья, словно кожаный плащ, развевались на ветру и помогали нарастить скорость. Он заигрывал с небом, бросал вызов ночи, плодом которой был. Дитя, рожденное во тьме.

В какой-то момент она поймала себя на мысли, что завидует ему. Его свободе, грации, силе. Такой независимый и гордый. Вампир не держал ни перед кем ответа. Был никому не нужен — но не страшился одиночества. Он одновременно принадлежал этому миру, но, отвергнутый им, сам был отстранен. И был счастлив, по-своему, конечно, солируя в полете. Как скрипка, играющая главную партию. Все остальное — лишь декорации.

Сейчас девушка была готова к тому, что еще мгновение — и вампир скроется во тьме, покинет тюрьму и вернет право на жизнь, что он вел раньше. И где-то в глубине души юная особа даже простила бы его за это, пожелав удачи. Каждый имеет право быть свободным.

Но вампир сдержал слово, чем опять удивил ее. Налетавшись вдоволь, приземлился у своей камеры и принял прежний облик. Наполовину вампир, наполовину человек.

— Почему остался?

— Ты верно сказала. Если не вернусь — значит, животного во мне больше.

Прошел ровно месяц с того момента, как Абриль начала выпускать вампира из заточения. Раз в неделю, стоило солнцу закатиться за горизонт, девушка открывала клетку и давала рукокрылому узнику почувствовать кусочек свободы. Она брала пестрый флисовый плед, стелила его на землю и устраивалась поудобнее. Лежа на спине, запрокинув руки за голову, девушка смотрела, как расправлял крылья вампир и парил на просторе, наслаждаясь каждым поворотом и взмахом. Он совершал вираж за виражом, словно бумажный змей на ветру. А охранница чувствовала себя маленькой девочкой, что крепко держит нить в руках, чтобы игрушка не покинула допустимый предел. Но самое прекрасное, что этой нити не было. А вампир все равно возвращался.

В какой-то момент Абриль даже показалось, что она желает, чтобы вампир покинул убогое пристанище. Пусть хоть один из них сможет вырваться из заточения. Ведь их участь так похожа, только у нее площадь клетки чуть больше. Тогда, может быть, вместе с ним освободится и часть ее души.

Сегодня в назначенный час Абриль вновь пришла, открыв клетку и ожидая, как воодушевленно выпрыгнет из нее заключенный. Но в этот раз что-то изменилось. Вампир не сдвинулся с места.

— Чего ждешь?

Вампир забился в угол клетки и выглядел мрачным, как туча перед дождем.

— Я больше не буду покидать эти стены, — категорично произнес он.

— Почему?

— Неверно я рассудил. Капля свободы не только слаще, но и мучительнее, чем заключение. Каждый раз я возвращаюсь назад. И делать это все тяжелее. Слишком большое искушение. Слишком много боли в подаренной свободе.

Абриль внимательно посмотрела в лицо вампиру. Ей было хорошо знакомо это состояние. Все звери, что были выдернуты из дикой природы, через это проходили. Сначала ярость, борьба, злость. Животные все еще надеялись, что смогут выбраться. Потом надежда исчезала. Обитатели зоопарка принимали смирение. Их взгляд становился затуманенным, вид — понурым. Жалко было смотреть, как звери превращались в собственную тень. Обессиленные, ко всему равнодушные, сломленные.

Вот и вампира настигла та же болезнь. Забытый, смирившийся, сокрушенный. Его взгляд больше не выражал желания — ни убивать, ни жить. Глаза утратили блеск огня, движения — величия, грации. Вампир стал безразличен ко всему происходящему. Он больше не был дикой кошкой взаперти. Лишь сдавшимся человеком.

 — Может быть, я и не имею права быть на свободе. Не заслуживаю этого.

При взгляде на не то чтобы товарища, но хотя бы сокамерника, Абриль становилось грустно. И где-то в глубине сердца она ощутила непривычную резь. Девушка молча покинула вольер.

Всю следующую неделю охранница следила за заключенным. Вампир продолжал хандрить. Послушно брал стакан крови, выпивал залпом и больше не говорил с ней. Когда девушка приходила навестить его перед сном — отворачивался и уходил в противоположную часть клетки. Днем смиренно переносил все издевательства и побои от посетителей и хозяина зоопарка. Ни разу не выплеснул агрессию. Он совсем зачах. Сдался.

В предрассветный час Абриль пришла к вампиру и тихо прошептала, словно боясь поведать свой план даже только-только просыпающимся деревьям.

— Будь готов завтра вечером. Я отпущу тебя. Днем будет праздник, Хайро готовился к нему неделю. Много посетителей — много денег. Потом можешь улетать на все четыре стороны.

Сказано — сделано. В указанный срок девушка пришла к вольеру и в последний раз повернула ключ в замке. Вампир не шевельнулся.

— Лети. Путь свободен.

Узник исподлобья наблюдал за Абриль, взвешивая слова на веру. Но продолжил стоять на прежнем месте.

— Ну же! Убирайся! — прокричала Абриль, сжимая руки в кулачки. Все тело девушки била мелкая дрожь, глаза предательски увлажнились. Душа словно стала в разы больше ее хрупкого тела и вышла за его пределы, издавая неуловимые вибрации. Душа разрывалась, душа болела и не могла больше оставаться в столь хрупком создании.

— Зачем ты меня отпускаешь?

— Пусть хоть один из нас будет свободен.

— А как же твоя жизнь? Что будешь делать, когда тебя уволят?

— Да какая разница!

Тогда вампир сделал шаг навстречу девушке и осторожно зажал ее кисть в своей ладони. Холодной, безжизненной, но все еще сохраняющей подвижность.

— Тогда полетели со мной? Давай уберемся отсюда вместе?

— Вместе? Куда? — не поняла девушка.

— Я помогу выбраться из этой дыры. Найдем тебе лучший дом. Сочиним новую историю. Уж поверь, чему я научился за столько веков, так это начинать все заново.

Девушка не верила, что действительно слышит это.

— Но как это возможно?

— Ты легкая как цветок, мне хватит сил пересечь с тобой за плечами океан. Держись за мою шею — и мы улетим далеко отсюда. Обещаю, что помогу тебе устроиться так, как захочешь. После этого каждый заживет своей жизнью. Мы будем свободны.

Ответ девушки поглотила ночь. Лишь деревья продолжили перешептываться, храня бережно чужой секрет.

***

Когда Хайро утром пришел на работу, то обнаружил вольер пустым. Лишь открытая калитка жалобно поскрипывала, раскачиваясь туда-сюда. Ни оброненных наспех капель крови, ни улик, ни оставленных отпечатков когтей. Ни одного вещдока, подтверждающего пребывание в этой камере клыкастого кровопийцы.

Директор зоопарка сорвал шляпу и с досады бросил на песок.

— Ну и катитесь к черту! — выплюнул мужчина.

Дул южный ураганный ветер Кордонасо, стирая следы беглецов, заметая их невидимую дорогу. Спрятал зазевавшиеся звезды, освободил путь от тучных облаков. Он ранее преждевременно выступил в роли судьи и решил больше не судить книгу по обложке, дать беглецам второй шанс. Благословляя их путешествие, направил ураганные порывы подальше от выбранного курса. Пусть смелым сопутствует удача. Все-таки у них с вампиром есть что-то общее: они оба любят свободу.

Хайро поднял голову к небу в надежде понять, в каком направлении скрылись заговорщики, но это было бессмысленно. Небеса были глухи и не отвечали ему. Ветер дул сильнее, переворачивая все вверх дном, перемешивая в зоопарке грязь и рухлядь, как в голове мужчины сор, слезы, факты и вымысел. И через какое-то время Хайро начал сомневаться, в действительности ли все это произошло с ним. А в небе, прямо над зоопарком, кружили два черных мотылька, рисуя в воздухе знак бесконечности.