Красная нить

Олеся ненавидела русские народные сказки. А ведь раньше всё было по-другому.

Тёплыми летними вечерами восьмилетняя Олеся забиралась на старое кресло-качалку и слушала мамин убаюкивающий голос. Мама читала ей сказки вслух, а Олеся с любопытством рассматривала картинки — Кощея Бессмертного и Ивана Царевича, Змея Горыныча, Бабу Ягу. Особенно ей нравилась картинка девушки с длинной русой косой и пугающим лошадиным черепом, из глаз которого шёл испепеляющий огонь.

Тогда её родители жили на даче в Подмосковье — присматривали за домом, пока их дальний родственник был в отъезде. Дни напролёт девочка проводила в лесу, где они с мамой собирали грибы и ягоды. Иногда отец брал её на рыбалку; они ловили рыбу и купались в пруду. А вечером вся семья собиралась вместе, чтобы выпить чаю в открытой беседке. Мама пекла что-нибудь особенное: творожник с малиной, шарлотку с яблоками или пирог с грушей и ароматной корицей. Олесе нравилось обмазывать пирог вареньем из персика.

Её мама была мастерицей на все руки. Она умела печь пироги не хуже волшебной печки и могла сварить кисель слаще, чем на далёких кисельных берегах — туда, куда летают только Гуси-лебеди. А ещё мама научила её шить и вязать не хуже Марьи-Искусницы. В семь лет Олеся носила собственноручно связанный шарф, сплетённый из тонких шерстяных нитей ярко-красного цвета — она сама выбирала пряжу! Красивый получился шарф.

Жизнь в том уютном доме на лесной опушке напоминала Олесе сказку. Вот только в сказках слишком часто умирают матери. А после — сбываются их худшие прогнозы, когда отец приводит в дом мачеху. Так что вышло полное совпадение.

Олесе едва минуло пятнадцать в день смерти матери. А до этого была долгая безуспешная борьба за жизнь. Перед смертью мама говорила ей, что «рада уйти, отмучилась».

— Только за тебя мне страшно, доченька. — сказала ей мать при их последнем разговоре. — Поэтому я оставлю тебе материнский оберег. Открой шкатулку.

Олеся послушно сняла шкатулку со шкафа и подала умирающей. К её удивлению мать достала оттуда простую красную нитку из шерсти. Она обмотала нить вокруг запястья Олеси, перекрестила и обрезала лишнее.

— Вот так. — сказала она, затянув надёжный узел. — Обещай мне, что не будешь снимать её до совершеннолетия?

Олеся не посмела спорить. Мать ушла спокойно.

И полугода не прошло, как отец привёл в дом новую жену. Беременную. Впрочем, формально они не были женаты. Олеся смотрела на захватчицу с лютой злобой, как будто она не девочка-подросток, а Серый Волк. И не без причины. Она знала, что папина подруга появилась у него задолго до того, как заболевшая мама ушла в мир иной. Поначалу девочка психовала, скандалила с отцом и «этой». Но со временем попросту смирилась, ожидая заветных восемнадцати, чтобы навсегда съехать от ненавистной семейки. Из-за этого она не пошла учиться в десятый класс, а сразу поступила в музыкальное училище.

«Раньше получу профессию — раньше избавиться от них».

— Сколько раз я просила тебя не греметь посудой! — набрасывалась на неё Наташа. — Опять Гарика разбудила!

Гарик, её младший брат, родился незадолго до её шестнадцатилетия. Если раньше в двухкомнатной квартире можно было сосуществовать более-менее сносно, то с появлением младенца начался ад. Брат был не самым здоровым ребёнком. Сказались непростые роды. Он много кричал и плакал. Несчастная мать не спускала его с рук.

Олеся по-тихому злорадствовала по этому поводу.

«Это тебе за маму», — думала она, когда поникшая Наташа возвращалась от врача с очередным тревожным прогнозом.

Она не могла простить того, что мама знала о предательстве отца. Ни отцу, ни его любовнице. А вот мать смогла. Великодушная была женщина.

— Я не держу на него зла, — говорила она. — И ты не должна. Он мужчина молодой. А я… В общем, он годами вместе со мной боролся. Не выдержал, отдушину завёл. Не суди его. Ты молода, и пока не всё понимаешь.

Олеся не смогла простить. Её распирало от злости при виде новой ячейки общества, без стеснения загнездившейся в квартире покойной — отец не имел никакого отношения к этому жилью, но не постеснялся притащить сюда бывшую любовницу.

А ведь ей казалось, что мама и папа будут жить долго и счастливо и умрут в один день. Как в сказке.

В общем, она ненавидела сказки. И её можно было понять.

***

Акустические установки гремели на весь зал. Звук её голоса разливался по залу. Чистый, проникновенный и нежный. Олеся исполняла грустную песню о неразделённой любви. И хотя она ещё ни разу в жизни никого не любила, в её голос невозможно было не влюбиться, как и в неё саму. Стройная, красивая Олеся. Большие голубые глаза, русая коса до пояса. Всё как полагается красавице-девице.

Даниил учился на последнем курсе педагогического колледжа. Они часто пересекались на репетициях и вели себя в «лучших традициях слащавых ромкомов», как сказала бы её подруга Карина. Будущий гитарист вёл себя по-дружески сдержанно, но Карина не сомневалась, что это ненадолго.

— Он влюблён. Точно тебе говорю! Он смотрит на тебя так как никогда ни на кого не смотрел.

Олеся была желторотой первокурсницей и в сердечных делах полностью полагалась на мнение более опытной подруги. Ей повезло познакомиться с Кариной. Та тоже училась на музыкальном отделении. Они были абсолютно разными — и внешне, и внутренне. До недавних пор Олеся была настоящей «маминой дочей» — послушной домашней девочкой. Она хорошо училась, не прогуливала школу и вела, по мнению Карины, «пуританский» образ жизни.

— Серьёзно? Ни разу? — сказала лукавая брюнетка, закатив глаза. — Я не верю. Ты ещё скажи, что никогда не целовалась!

Темпераментная Карина считала дикостью, что в неполные семнадцать лет Олеся «ещё девочка». Она беззлобно подшучивала по этому поводу, обещая найти ей парня для «избавления от атавизма». В глубине души Олесе не нравились такие шутки, но она делала вид, что её это не затрагивает. На самом деле ей казалось, что она всё делает правильно. При этом Олеся вовсе не осуждала Карину за то, что та ни в чём себе не отказывает. В конце концов, в сексе нет ничего ужасного. И у неё он тоже непременно будет в своё время и, самое главное — с правильным человеком. А спать с мужчиной только чтобы кому-то что-то доказать — это верх глупости.

Но Карине нравилась роль свахи. Она познакомила Олесю с другом её парня.

— Давай сходим на свидание вчетвером? А то твой гитарист пока только глазками стреляет, а до дела никак не дойдёт.

Ей не очень хотелось идти гулять, однако ещё меньше хотелось возвращаться домой, где орущий младенец и орущая Наташа, которой постоянно требуется помощь по дому, ведь «она же с ребёнком сидит».

— Вот стерва! — сказала Карина, когда Олеся поделилась с ней своей болью. — Живёт в твоей квартире и ещё права качает. Ты можешь их выгнать?

— Они уйдут, когда мне исполнится восемнадцать, — ответила Олеся. — У отца есть квартира. Он мог бы уйти туда с семьёй. Я много раз ему об этом говорила.

— А он?

— Не хочет. Говорит, что обещал матери «нести за меня ответственность». А я его видеть не могу. Ни его, ни его Наташу.

— Понимаю.

Карина была очень добра к ней. Так вышло, что у замкнутой Олеси не получилось наладить контакт с группой. Школьные друзья остались далеко и общение с ними почти сошло на нет, а дома поддержки ждать было неоткуда. И тут как Фея-крёстная в её жизни возникла Карина.

После обычных занятий у них в колледже были дополнительные классы по инструментам и вокалу. Карина первая подошла к ней. Познакомилась, заговорила. Олеся и не заметила, как стала смеяться. Хохотушка Карина могла приободрить кого угодно.

— Жду тебя сегодня в шесть. Надень красное платье! И не надо стесняться. Скрывать такие ноги — это преступление.

Как и положено Фее-крёстной, она поделилась с ней частью гардероба и подогнала «принца». Вадим понравился Олесе. Красивый, весёлый, приятный в общении. Её немного смущала разница в возрасте.

— Ему двадцать пять? Ну не знаю.

— Так это же хорошо! Старше — значит, при бабках. Моему Артёму вообще двадцать семь. Ты видела, какая у него машина? Послушай меня, — Карина убивала все её робкие возражения. — Это классные ребята. Дай Вадиму свой номер телефона.

Олеся вздыхала и колебалась. Нерешительный гитарист по-прежнему одаривал её многозначительными взглядами и ничем больше. Вадим же писал трогательные сообщения и подарил алую розу, когда они сходили на свидание вдвоём.

— На выходные ребята собираются на шашлыки, — вскоре сообщила ей радостная подруга. — Тебя тоже пригласили! Что наденешь? Хочешь я дам тебе своё платье?

Поначалу Олеся ответила отказом, не разделяя восторгов Карины. В компании незнакомцев она чувствовала себя неуютно.

— Да какие незнакомцы? Там буду я и Артём. А Вадима ты лучше меня знаешь, — она подмигнула. — Может быть будет ещё один друг Артёма. Все нормальные ребята. Ты же их видела. Или ты хочешь провести выходные дома?

Олеся согласилась.

***

Машина забрала её на углу около дома.

Парень Карины сидел за рулём, она — рядом с ним. Олесе пришлось втиснуться между двумя незнакомыми парнями.

— Давай знакомится, красотка! — сказал один из них.

Друзьям Карины, Вите и Денису, на вид было около тридцати. Её сразу же неприятно обжёг запах перегара. Судя по их истерическому гоготу, они уже как следует отметили праздник труда. Парни вели себя развязно. Сидеть с ними рядом было противно. Витя и Денис наперебой соревновались в том, кто отпустит самую пошлую шутку. Карина хохотала заливистым смехом, словно шутка про гениталии в фекалиях была настоящей вершиной человеческого остроумия. Поначалу Олеся пыталась сделать над собой усилие: она поддерживала разговор, сдержанно улыбалась на гадкие шутки, но вскоре стало ясно, что с этими людьми у неё нет ничего общего.

— Уймитесь, — периодически говорил им Артём. — Не видите, что вы девушку смущаете?

Он был трезвым и внимательно следил за дорогой, что немного успокаивало Олесю.

— А долго нам ехать? — спросила она.

— Через полчаса будем на месте.

Дорога петляла, всё дальше уводя вглубь леса. Когда машина наконец-то приехала к двухэтажному деревянному дому, Олеся обрадовалась. Сказочный лес раскинулся вокруг дома. Вспомнилось детство. И мама. Живая и весёлая. По такому лесу они часто бродили с ней вдвоём, слушая щебетание птиц. Дачный домик, где они собирались остаться с ночёвкой, находился в прекрасном месте. Высокие суровые сосны. Зелёная трава. Цветы в палисаднике.

«Как дома», — сказала себе она.

Олеся вышла из машины и, потянувшись всласть, глубоко вдохнула. После тесной поездки воздух показался ей особенно вкусным. Девушка подняла голову повыше, рассматривая дерзкие макушки высоких деревьев, словно летящих в небесную синь — ярко-голубую, нежную. Стояла отличная погода. Пригревало ласковое солнце, словно лето уже вступило в свои права. Ей стало жарко, и она сняла куртку — такую же лимонно-солнечную, как и пробивавшиеся сквозь зелёную траву бархатные головы одуванчиков.

— Привет! — Вадим подошёл к ней и нежно чмокнул в щёку. — Как доехали?

— Нормально, — Олеся зарделась пионовым румянцем.

Вадим был очень мил. По большей части они держались вдвоём: сидели у беседки, накрывали на стол, жарили вместе шашлык. Аромат горящего мяса дразнил. У Олеси предательски урчало в животе: утром она не позавтракала, потихоньку ускользнув из отчего дома. Она знала, что отец ни за что не отпустит её, поэтому соврала, что поедет в другой город погостить к тётке. Расчёт оказался верным: за то, как он обошёлся с её сестрой, тётка его терпеть не могла. Они давно не общались. Было совершенно исключено, что тётка расскажет отцу, что ни о какой договорённости провести выходные вместе и речи не шло.

— Сейчас будем есть, — сказал Вадим, словно прочитав её мысли.

Кроме дымящегося шашлыка, хлеба, салатов и свежих овощей на столе было много алкоголя.

— Наливай! — горланил поддатый Витя.

Он снова уселся рядом с Олесей. Мутные голубые глазёнки жадно разглядывали изгибы девушки в открытом сарафане. Почувствовав его нахальный взгляд, она вновь набросила на плечи джинсовую куртку. Вадим жарил новую партию шашлыка, поэтому он то и дело подрывался с места и переворачивал мясо. Карина сидела чуть поодаль. Она мало ела и много пила, и вскоре быстро захмелела — точь-в-точь как неприятные Витя и Денис. Те изо всех сил старались напоить и Олесю.

— Нет, спасибо, я не хочу.

— Что значит «не хочу»? Ты меня уважаешь?

Олеся морщилась и отодвигалась подальше. Она устала отказываться от назойливых предложений.

— Денис, ну отвянь, а? — бросил на бегу Вадим. — Не видишь: не хочет пить человек. Она же даже несовершеннолетняя.

— А сколько тебе?

— Семнадцать, — чуть приврала Олеся.

На самом деле семнадцать ей должно было исполниться только через два месяца. В компании настолько взрослых парней она чувствовала себя скованно. Если бы не Вадим, ей бы вообще было тоскливо на этих странных пьяных посиделках под ревущую из колонок русскую попсу. Она почти не знала парня Карины. Да и он был больше занят своей девушкой, двусмысленно поглаживая её под столом — видимо, он думал, что никто не заметит.

Когда она поела, то вызвалась помочь с посудой.

— Сиди, я сама, — сказала она Артёму.

Тот поблагодарил, с радостью оставшись с разомлевшей Кариной на его плече. Ребята расслабились и, утратив малейшую стыдливость, целовались на виду у всех.

— Ай, горяча… — отпустил Витя про Карину, игриво извивавшуюся в крепких руках Артёма.

Вскоре парочка и вовсе поднялась наверх под сальные шуточки пьяных друзей. Алкоголь и увиденное начало из фильма для взрослых подстегнуло Витю к развязным действиям. Когда Олеся проходила мимо него с тарелками в руках, он позволил себе лишнее, прихватив её за бедро. В ту же секунду он получил по лицу.

— Ты что, сдурел?! — воскликнула Олеся, отшатнувшись. — Ты что себе позволяешь вообще?

Витя не ожидал такой крутой реакции. В ситуацию тут же вмешался Вадим.

— Иди наверх, хорошо? — сказал он ей. — Я с ними поговорю. Совсем не умеют пить.

Олеся охотно согласилась.

Дача принадлежала родителям Артёма. Наверху было несколько комнат. В хозяйской спальне расположились Артём с Кариной. Ещё три спальных места оборудовали для парней. Олеся отдыхала в маленькой комнате в конце коридора. То была почти кладовка, но её всё устраивало. Из этой комнаты-кладовки открывался отличный вид из окна, прямо вишнёвое дерево, покрытое белыми распустившимися цветами.

Через полчаса к ней зашёл Вадим. Он сказал, что едет в ближайший магазин.

— Вернусь где-то через час. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо. А Витя и Денис с тобой поедут?

— Нет. Не переживай, они не будут тебя доставать. Набухались и спят. Не принимай близко к сердцу. Они нормальные пацаны. Только как выпьют — дураки-дураками.

Тяжёлое тревожное предчувствие не покидало её, навалилось, как внезапно рухнувший ящик с гвоздями — такой был у отца на их даче. Как-то раз Олеся уронила его на пол, поранив руку. Она отодвинула красную нить и взглянула на шрам былых времён.

Олеся закрыла дверь на щеколду и прилегла отдохнуть. Сумерки плавно окутывали светлую комнату в розовых тонах, лились на стены мягким сиреневым светом. Она почти не пила, но всё равно ощущала в голове непривычную тяжесть. Ей нестерпимо хотелось пить. Поначалу она думала подождать Вадима и лежала на кровати, вслушиваясь, не приехал ли он. В конце концов, она спустилась вниз в поисках воды.

«Глупо так прятаться, — подумала она. — Не съедят же они меня, в самом деле».

Она спустилась на первый этаж и нашла воду в холодильнике на летней кухне. К её удивлению, она никого не встретила. Дом как будто вымер. Ни музыки, ни смеха. Как будто никто и не приезжал на дачу. Олеся немного прогулялась по саду. Не удержалась и залезла на дачную качель, вдоволь покатавшись. Когда она устала отбиваться от комаров, нещадно атаковавших её тело в по-летнему открытом сарафане, то она вернулась в дом.

В дом можно было попасть двумя способами — по лестнице через летнюю кухню и через вход с другой стороны двора. Когда она проходила мимо бани, то услышала странный шум. Она заглянула и увидела через окно то, что не должна была видеть.

Карина сидела верхом на мужчине и, извиваясь от удовольствия, громко стонала. Чёрные кудрявые волосы падали на обнажённую взмокшую спину, которую жадно ласкали мужские руки. Олеся собиралась было уйти; она не сомневалась, что Карина развлекается в бане со своим парнем. Но каково же было её удивление, когда к ним присоединился ещё один участник. Девушка не видела его лица. Она быстро зашагала прочь, прогоняя видение: её подруга, полностью обнажённая, зажатая с двух сторон в плотный кокон мужских тел. У Олесе не укладывалось такое в голове.

«Это её личная жизнь, не мне её судить, — строго сказала она себе. — Странно, что Артёму это нравится… Интересно, а кто тот, второй?»

Но сюрпризы только начинались. Поднимаясь наверх, она столкнулась в дверях с Артёмом.

— Артём?

Он поднял на неё налившиеся кровью глаза.

— Ты тоже видела их, да? — сказал он убитым голосом.

Ей стало его безумно жаль.

— Выпьешь со мной?

Олеся не решилась отказать ему в такой момент. Её мучило ужасное чувство вины. То, что сделала Карина и эти его так называемые друзья, было отвратительно.

— Мне жаль, — тихо сказала она.

Он лишь отмахнулся.

Неловкое молчание пожирало время. На улице стемнело, и в спальне с золотисто-жёлтыми обоями появились мрачные, злые блики.

Артём пил водку прямо из бутылки. Прозрачная как слеза жидкость лилась в горло. Парень поперхнулся, закашлялся. На глазах у него тоже проступили слёзы.

— Выпей, — он протянул ей бутылку, но она решительно замотала головой.

— Вообще не пьёшь?

— Нет… Не люблю.

— Правильная, — усмехнулся он. — Карина мне про тебя рассказывала. Ты и вправду ни с кем ещё ни разу не спала?

Олеся поёжилась от его слов.

— Не то что моя потаскуха… Видала, что творит?

Он засмеялся и выпил ещё немного.

— Мне лучше уйти, — сказала Олеся.

Она встала и направилась к двери, но Артём преградил ей путь.

— Подожди, — он встал так близко, что она могла ощутить его обжигающее дыхание. — Не уходи, а? Мне одиноко. А ты красивая…

Он прижался к ней всем телом, уперевшись руками в стену. Олеся почувствовала себя зажатой в тиски. Она стала вырываться, но парня это лишь раззадорило.

— Хватит!

— Давай, — прошептал он, запустив руку под юбку. — Тебе понравится. Обещаю!

— Пусти!

Она всё же вырвалась и выбежала в коридор, где и столкнулась с Денисом. Должно быть он только что вернулся из бани. Он был одет только в джинсы и стоял с голым торсом, нагло рассматривая испуганную девушку. У него были мокрые волосы и такое же мокрое тело.

— Ой, кто это у нас здесь, — игриво сказал он, удерживая её за плечи.

Артём вышел из комнаты, лениво оперевшись на дверной косяк. Он курил сигарету.

— Развлекаетесь? — спросил у него Денис.

— Да только начали, — насмешливо сказал он.

От его слов повеяло могильным холодом.

«Что здесь происходит?» — подумала она.

По лицам парней всё стало ясно. У Артёма не было никаких претензий к другу. Очевидно, что всё происходило с их взаимного согласия. Вот только как им объяснить, что ей не нужно от них ничего того, что так нравилось её подруге?

— Ребята, отпустите меня, пожалуйста, — Олеся была напугана.

Но они лишь посмеялись.

Её охватил обжигающий ужас. Она замерла, не в силах совладать с ним. Внутренний крик рвал её горло, но из него не вылетало ни единого звука. Денис пользовался положением: его руки по-хозяйски ощупывали её тело. Странное ощущение ватного покоя мешало её. Олесю словно парализовало: она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

Денис развернул её лицом к Артёму и, держа за руки, спросил:

— У тебя когда-нибудь были целки?

Артём покачал головой.

— Весело будет.

Он докурил сигарету и отбросил окурок в сторону.

…Они затащили её в комнату, швырнули на кровать. Продолжая переговариваться, они скидывали остатки одежды, расстёгивали ремни на брюках. Шум в ушах затопил голову. Ей казалось, что ещё немного — и она потеряет сознание.

Может быть, оно и к лучшему?

— Кто первый?

— Давай разыграем.

— А Витька?

— Витька в прошлый раз был первый. Помнишь блондиночку?

Олеся поняла, о ком они говорили. В колледже вместе с Кариной училась одна девушка, Инна. Они довольно плотно общались. Но внезапно Инна забрала документы и перевелась в другой колледж. Теперь Олеся поняла, в чём была причина.

— Да, твоя Карина умеет выбирать подруг, — бросив оценивающий взгляд на её ноги, сказал Денис.

Артём грязно выругался.

— Ладно, в этот раз тебе повезло. Погоди, не начинай. Я позову Витьку. Хоть посмотрим. А потом и на троих распишем.

Молить их о пощаде было бессмысленно. Эти подонки получали удовольствие от её мучений. И, несомненно, они хотели бы, чтобы она умоляла.

Олеся посмотрела на нить, красной змейкой обвившей её тонкое запястье. Красный. Цвет крови. Цвет силы. Цвет гнева.

Артём вышел, оставив дверь открытой. Денис наклонился к ней поближе. Воспользовавшись его замешательством, Олеся схватила бутылку со стола и ударила его по голове. Она выскочила в коридор и бросилась бежать вниз по ступенькам. На летней кухне её заметили Артём и Витя.

— Эй, куда собралась?

Олеся заметила Карину. Она сидела на стуле в углу и медленно, с наслаждением затягивалась сигаретой.

— Карина, помоги мне! Пожалуйста! — закричала она.

Та смерила её презрительным взглядом и, усмехнувшись, сказала:

— Расслабься и получай удовольствие. Всё равно тебе деваться некуда.

Олеся побежала прочь, как можно дальше от этих людей. Не помня себя от страха, босая, она перескочила через острый железный забор, оставив на нём окровавленные следы оцарапанных рук и ног. Она бросилась в лес. Сгущавшиеся сумерки сделали его пугающим. Сердце колотилось в груди, кровь пела древнюю песню бегства — «беги или умри».

Раскураженные парни побежали за ней следом. Их забавляла охота.

— Новые правила! — громогласно объявил один из насильников. — Кто первый догонит — тот первый и оттрахает!

Бег. Бег. Колючая трава, камни болевым эхом откликаются в ногах. Олеся спряталась между деревьев. Она надеялась, что её никто не найдёт.

— Попалась!

Витя вцепился в неё, ударил кулаком по лицу, повалил на землю. Удар оглушил её — она чуть не потеряла сознание. Кровь потекла по лицу, залила сырую землю. Всё кончено.

В закатных сумерках силуэт мужчины казался зловещим. В затуманенном сознании вновь всплывали образы из далёкого детства, картинки из книги сказок. Витя казался похож на лешего, раздиравшего её плоть жадными костлявыми пальцами. Он срывал с неё одежду — а больно было так, словно с неё заживо срезают кожу. Последнее, что она увидела, закрыв глаза — красная нить на руке. В полуобмороке ей показалось, что нитка вытянулась, стала длиннее. И длиннее, и длиннее, и длиннее…

— Чёрт! — ругался Витя.

Она покорно лежала под ним, растерзанная и раздетая. Ему не терпелось взять причитающийся «приз», но «молния» на джинсах предательски заела. Насильник стоял на коленях, спешно освобождаясь от остатков одежды.

А нить продолжала расти. Растерянный Витя вытаращил глаза. Несколько витков красной нити сами по себе оплели его шею.

— Что это?

Олеся в изумлении смотрела на происходящее. Красная нить продолжала расти, всё сильнее затягиваясь на шее мужчины. Он вцепился в неё в отчаянной попытке снять с себя кошмарный жгут. Витя трепыхался ещё какое-то время. Вскоре он стих и, закатив глаза, ничком упал на землю.

Олеся отползла подальше, глядя на тонкий оберег матери на своей руке, в критический момент превратившийся в нечто пугающее. Кроваво-красный браслет остался прежним, словно кто-то отсёк лишние части невидимой рукой. Мёртвый Витя лежал на земле.

Олеся приподнялась и, полная решимости, пошла через лес. На сизом небе взошла молодая луна, серебряная и безжалостная.

Она столкнулась с Вадимом.

— Слава Богу я тебя нашёл! — сказал он, бросившись к ней навстречу. — Зачем ты убежала?

— Вадим, пожалуйста, отвези меня домой.

— Конечно! Это Витя тебя так? Вот мерзавец…

Олеся устало посмотрела на него.

— Витя мёртв…

— Что?

— Его убила нить…

— Я не понимаю… Успокойся. У тебя шок.

— А, вот вы где!

Артём, Денис и Карина пробирались к ним сквозь густые деревья. Они окружили её со всех сторон как обезумевшая голодная стая волков. Она подняла глаза на Вадима. Он стоял рядом, с напряжением глядя на подходящих преследователей.

Они обступали их, окружали плотным кольцом.

— Не приближайтесь ко мне! — закричала Олеся. — Вам же хуже будет.

— Да что ты говоришь! — рассмеялся Денис.

— А где Витёк? Да и хрен с ним. Давайте уже начинать, — сказал Артём. — Меня это начинает раздражать.

— Тронешь меня хоть пальцем — умрёшь!

— Ой-ой, какие мы грозные, — осклабилась Карина. — Ребят, развлекитесь-ка с этой сукой от души.

— Да что я тебе сделала?! — в отчаянии воскликнула Олеся. — За что ты так со мной, Карина?

Она не ответила, глядя на неё злым обезумевшим взглядом. Все они смотрели на неё так — жутким взглядом, полной дикой злобы и нечеловеческой похоти — словно то были и не люди вовсе, а стая диких оборотней.

— Вадим, помоги мне!

Вадим медленно повернул голову. В его заострённых чертах вдруг промелькнуло что-то хищное, волчье.

— Я первый её поймал.

Вадим был самым трезвым из всех. Под всеобщий гогот и улюлюканье он завалил её на землю. Блеснуло лезвие ножа. Он задрал юбку, медленно, с наслаждением разрезал бельё, окончательно обнажив её на потеху остальным.

— Развлечёмся по-моему, — сказал он.

Он водил острием по внутренней поверхности бедра, оставляя кровавые порезы. От этого его возбуждение только нарастало: в голубых глазах клубился туман сексуального желания, смешанного с извращённым, мерзким, нечеловеческим.

«Я на тебе живого места не оставлю», — шептал он ей на ушко.

Шансы пережить эту страшную ночь у неё были невелики. Оставалось надеяться лишь на чудо.

«Пожалуйста!» — она умоляюще смотрела на нить, гипнотизировала её взглядом.

Вадим поднёс нож к её горлу.

— Дернешься — глотку перережу, — сказал он хорошо знакомым, ласковым тоном — точно таким же он говорил ей милые комплименты на первом свидании. — Открой глаза. Я хочу видеть тебя настоящую.

Тонкая нить побежала по траве. Там, где она касалась, зелёная трава вспыхивала красным заревом.

— Что это?

— Где?

— Смотри, огонь!

Пляшущие искры осветили опушку. И даже луна в небе словно покраснела, приобрела багряный лик.

— Что это? Что ты с ним делаешь? — кричала Карина.

— Это не я. Это нить…

— Ааааааааааа…

Протяжный вой залил землю. Вадим откинулся на спину, упал на землю, исходясь в предсмертном крике. На сей раз красная нить не просто душила. Огненная нить выжигала на Вадиме страшные отметины.

— Помогите! Помогите же!

Он медленно сгорал, как головешка в костре. То была мучительная пытка. Красные нити оплетали его тело, с каждым прикосновением превращая живую плоть в обожжённые лохмотья. Вскоре лесную поляну заполнил запах горелого человеческого мяса.

Никто и не думал ему помогать. Обезумевшие от страха Денис, Артём и Карина бросились наутёк. Олеся не выдержала творимого с её мучителем ужаса.

— Довольно! Остановись! — приказала она.

Но нить её не послушалась. Тогда она бросилась к нему на помощь, самоотверженно отдирая горящую нить от полумёртвого тела. Вадим ещё дышал. Её пальцы ловко освобождали его от лучей боли. Но было слишком поздно. Насильник умер у неё на руках, погиб жуткой смертью.

Красная нить утратила яркость. Рыжее пламя стихло, улеглось. Самое удивительное было то, что её оно ничуть не обжигало. Для Олеси это был всего лишь огромный клубок грубой шерстяной нити, неизвестно откуда взявшейся посреди леса.

Затем клубок стал уменьшаться в размерах, превратившись в обычный моток пряжи — не больше теннисного мяча.

— Стой!

Клубочек покатился по дороге, запрыгал, мигая в чёрном лесу как ярко-красная лампочка на новогодней гирлянде. Олеся побежала за ним следом.

… Она нашла плачущую Карину одну.

— Кто ты? — спросила она, с диким ужасом глядя на бывшую подругу.

Олеся стояла посреди опушки. Было светло от огня, горевшего над её головой. Красное зарево горело, но не обжигало. Блики света падали на её бледное лицо. Одежда, разодранная и испачканная, затянулась до состояния новой. Кожа тоже. Ни следов порезов, ни синяков, ни шрамов. Даже старый шрам детства, пульсировавший под веной-нитью, затянулся и вовсе исчез.

Олеся подняла голову вверх и увидела Дениса и Артёма. Красная нить добралась и до них: их тела висели на деревьях. Висельники с красной петлёй вокруг шеи покачивались на ветру. К ним прилетела стая воронов, чтобы полакомиться свежей плотью. Чёрный ворон с наслаждением доставал из глазниц мертвецов своё отвратительное лакомство. Теперь вместо глаз у её обидчиков зияли две чёрные пустоты с кровавыми следами на осунувшихся, измученных предсмертной судорогой лицами.

— Пожалуйста, отпусти меня… Прости…

Карина валялась у неё в ногах, умоляя о прощении. Олеся посмотрела на неё со смесью жалости и презрения.

— Я думала, мы подруги… Что я тебе сделала? Тебе и другим девушкам? Ведь были и другие. Те, кто кого ты привозила этим подонкам на потеху.

Карина продолжила умолять её.

— Я ни в чём не виновата! Поверь, я такая же жертва, как и ты! Олеся, они заставили меня! Пригрозили, что убьют. Я испугалась. Прости.

Плача навзрыд, она бросилась к подруге на шею.

— Прости… прости…

Растерянная Олеся приняла её в свои объятия. Красное пламя за её спиной погасло. Лес окутала непроглядная тьма. Карина посмотрела на неё — в слезах, но с насмешкой. В этот момент Олеся почувствовала, как что-то слетает с её руки.

И удар ножа в грудь.

Обрезанная нить упала на землю, утонула в высокой траве. Олеся прикоснулась к ране и увидела кровь на ладони. Карина стояла рядом с окровавленным ножом. Сияющее торжество отобразилось у неё на лице. Она с грубым наслаждением ударила раненую девушку ещё раз. И ещё раз.

— Это тебе за Артёма! А это за Дениса, — Олеся изогнулась пополам. — И за Витю. За Вадима! Вадим был хорош. И не только в постели. Он бы на тебе живого места не оставил. Ну ничего, я отыграюсь за них всех.

Истекающая кровью Олеся упала на землю.

— Эти твои ведьминские штучки меня не пугают. Знаешь, как говорят: каждая женщина — ведьма. Я и сама кое-что умею. А твой амулетик всё, того. Сама ты — ноль! Без мамкиного благословения ничего бы не сделала. Полежи, отдохни, дорогая. Тебе недолго осталось.

Карина наступила ногой на её рану.

— Ненавижу таких как ты. Думаешь, что ты лучше меня? Что ты правильная, хорошая? А вот и нифига. Это мужики тупые. Ведутся на слащавых дур вроде тебя. Взять, к примеру, моего бывшего. Этот дурак давно по тебе сохнет.

В голове у Олеси пронёсся далёкий образ красавца-гитариста. Так вот в чём была причина жгучей ненависти Карины!

— А посмотрел бы он видео, где тебя по кругу пускают — так очки бы сразу с глаз и спали.

Умирающая Олеся опустила руку в гущу зелёной травы.

«Ко мне», — мысленно приказала она.

— Что-то потеряла? — насмешливо сказала Карина.

Она продемонстрировала заклятой подруге свою находку.

— Ты же даже не знала, что это такое, да? Мать просто всучила тебе её, ничего не объяснив. Дура ты, Олеся. И мать твоя дура. Поэтому отец от неё и загулял.

— Не смей!

Красная искра вспыхнула в руках Карины. Нить растянулась, в доли секунды превратившись в красный саван. В нём вскоре оказалась кричащая беспомощная Карина. Олеся почувствовала небывалую мощь в теле, которая вытеснила боль. Раны снова затянулись, а кровь — бурлящая кровь молодой сильной ведьмы — наконец, вступила в свои права. Повинуясь древнему инстинкту, она взмахнула руками, управляя ниткой как обезумевшим на ветру воздушным змеем. Карина исчезла внутри огромного шерстяного клубка.

На рассвете Олеся вернулась из лесу. В лучах мягкого света он больше не казался ей столь пугающим.

— Повернуть направо или налево?

Красная нить указала ей путь в нужном направлении. Насвистывая задорную песенку, Олеся зашагала вперёд.