Мертвец

Во сне Илька бродила по лесу.

Лес был живой. Лес был бесконечный.

Куда ни кинь взгляд, простирались стволы, кустарники, колючие заросли и мягкие проплешины мха. Хвойные и лиственные, ветвистые и совершенно голые. Под ногами пружинили широкие грибные шляпки, кусты трещали от сочных, лопающихся в пальцах ягодах. В лесу было всё. Не было только выхода.

Потом Илька просыпалась, бабушка подскакивала со своей перины, долго нашаривала тапочки и, причитая, спешила к ней успокаивать. Она садилась на край маленькой Илькиной кровати и пела колыбельные на незнакомом скрипучем языке со множеством гласных. Илька не понимала, но додумывала. В её переводе всегда светило солнце, детям покупали много конфет, а родители не спорили на кухне, закрыв дверь.

После бабушкиных колыбельных Иле ещё много дней не снились кошмары про лес.

… — Илюш, ну помоги ты, ну будь человеком, — взмолился Борька. Создавалось впечатление, что он вот-вот расплачется. Грузный мужчина средних лет в пижонском костюме с иголочки. Илька бы с удовольствием на это посмотрела.

Но, к сожалению, времени не было. Потому что ворвавшийся в комнату минуту назад Борька Пять Копеек сообщил, что от него сбежал мертвец.

Облизнув губы, Иля осмотрелась в поисках сумки. Собственные пятнадцать метров казались до отказа набитым вещами складом. Взгляд остановился на холодильнике, обклеенном стикерами, подоконнике, заставленном кактусами, разобранной кровати с продавленной в матрасе дырой.

В век высоких технологий охотникам за падалью платили оскорбительно мало.

Стопка тетрадей, настольная лампа с перегоревшей начинкой, развороченная батарея. Протёртый коврик. Если сосредоточиться и напрячь зрение, на нём всё ещё можно было различить надпись «Проваливайте, никому не рады». Илька нашла его когда-то в комиссионке и по праву считала своим жизненным девизом.

Небрежно отодвинув переходник с клубком проводов – будь они бомбой, даже Брюсу Уиллису настала бы хана – Иля с облегчением извлекла заветную сумку из-под стола.

— Что толку от тревожной сумки, если ты даже не знаешь, где её искать? – не удержался Борька от комментария.

— Поговори мне, — беззлобно отмахнулась Илька. – Кто из нас просрал мертвеца?

— Да я-то тут при чём, — всерьёз обиделся Борис. – Моё дело пулю в лоб пустить и в холодос сунуть. А там санитар новенький, увидел, что пуля серебряная, и польстился, падла.

— То есть мертвец у тебя всё-таки есть, — развеселившись, уточнила Иля, натягивая джинсы и впопыхах сооружая на затылке хвост из светлых, практически белых волос.

— Обхохочешься, — вздохнул Борька, и Ильке стало совестно. Ну да, время сложное, каждый выживает как умеет. Или не выживает.

За стенами коммунальной квартиры на шесть семей набирала обороты настоящая метель из колючей ледяной крошки. Ветер завывал от боли, протискиваясь в узенькие щели, и мстительно расшатывал хлипкую задвижку на форточке. Мельком глянув наружу, Иля сверилась с температурой на градуснике и со вздохом потянулась за кедами.

— Я тебе ботинки подарю, — пообещал Борька, сочувственно поцокав языком. – На день рождения.

— На крови поклянёшься? – ехидно уточнила Илька, и тот очень проворно для своих габаритов отскочил на шаг, спрятав руки за спину.

— Эээ… ну, если будут деньги, — поправился он.

Илька стащила пуховик со спинки кровати, выправила капюшон толстовки и натянула на хвост. Где-то в недрах шкафа был ещё погребён шарф, но искать уже не оставалось времени. Выйдя в общий коридор, она вручила сумку Борьке и принялась ковыряться в замке. Краем глаза она со смешком отметила, как Борис застыл на месте, брезгуя сделать лишний шаг.

Квартирка была колоритная. Облупившиеся двери, заляпанный потолок с зарослями проводов, несколько видов обоев делали стены похожими на лоскутное одеяло. Линолеум прилипал к подошвам, а единственная на весь коридор голая лампочка без абажура, свешивающаяся из гнезда, исправно мигала каждые пару секунд.

Из шести комнат под сдачу заняты были пять, но коврик у входной двери напоминал обувную палатку на рынке, а стеллаж у противоположной стены ломился от тряпок, вёдер, корзин и мотков каких-то кабелей.

От души саданув по заевшему замку, Илька вытянула ключ, запихнула в карман и махнула Борьке.

В подъезде даже дышать стало легче – дореволюционной постройки дом радовал лепниной, гигантскими лестничными пролётами и окнами в пол.

Кеды с порога зачавкали по слякотным лужам и мгновенно намокли. Илька раздражённо выдохнула и просканировала двор в поисках Борькиного ведра с болтами.

— Как ты здесь живёшь, — поёжился приятель.

— Бесплатно, — отозвалась Илька, — тачка где?

Борис щёлкнул брелком, и сигнал раздался из угла двора.

Иля двинулась туда, ловя ресницами снежинки. В голубятне послышалось шевеление, и она ускорила шаг.

В уютном салоне, воняющем дизелем и мерзким ароматизатором, Илька на всякий случай расстегнула сумку, проверяя, всё ли на месте.

— Что за мертвец-то? – когда Борька справился с тем, чтобы вывернуть со двора, уточнила Илька.

— Упырь, — помявшись, ответил Борис.

— И ты ездил один? На упыря?! – прошипела Илька. – Ах ты жадная…

— Всё-всё, Илюш, спокойно, отдам я тебе твою долю, когда его найдём, — буркнул Борька. – Между прочим, серебряные пули тоже денег стоят.

— Ещё раз меня опрокинешь, я нахрен увольняюсь, — закипая всё сильнее, предупредила она.

— У меня ты хоть что-то получаешь, — не остался Борис в долгу.

Трассу заметало. Конец ноября мало напоминал пока зиму, но сегодняшняя метель понемногу превращала город в новогоднюю открытку. Зажигались гирлянды и праздничная подсветка. Илька прислонилась лбом к стеклу и поглубже надвинула капюшон. Злость сменилась меланхолией. Нехотя, и только мысленно, Иля признавала Борькину правоту. В пуховике было тепло и уютно, монотонное движение дворников и снегопад за окном, где-то там, не здесь – навевали дремоту. Казалось, ей снова пять, она в своей крошечной детской, освещённой голубоватым ночником, а рядом бабушка, напевает что-то на незнакомом языке, состоящем, кажется, только из гласных.

Бабушка была родом из полузаброшенной деревеньки в приозёрном краю, человек на десять. Впервые попав туда, Иля – Ильяша, как называла на какой-то свой манер бабушка – испытала детский восторг. Покосившиеся избушки, догнивающие, с провалившимися крышами и зубастыми окнами, окружённые густыми лесами и озёрами, казались ребёнку вышедшими из сказки. Страшной, но очень интересной.

Резкое торможение выдернуло Ильку из сна. Она дёрнулась, чуть не вписавшись в приборную панель. Острый бок сумки врезался в живот.

Илька пробормотала пару почерпнутых у соседей выражений и, потирая ушибленную грудь, спрыгнула у Борькиного дома. Это был центр – самая пафосная часть города, рукой подать до всех достопримечательностей.

Борис снимал тут офис, придерживаясь мнения о большой проходимости. То ли не помогло, то ли их скудная клиентура и была на деле самой большой проходимостью, на которую могут рассчитывать охотники на падаль.

Бабушка называла это каким-то другим, своим словом. Словом из того языка, на котором когда-то пела колыбельные. Позже Илька спрашивала у родителей, но те лишь разводили руками. Они синхронно не помнили, на каком наречии говорила бабушка и откуда она вообще родом.

Илькины родители были совершенно нормальными людьми.

Студия на втором этаже блочной девятиэтажки выглядела как фотография в словаре к статье «офис». Состоял он из приёмной и кабинета — его занимал Борька по праву босса. А Ильку всегда принимали за секретаршу и просили сварить кофе.

Бросив сумку на стол, она мельком осмотрелась. В историческом центре было критично мало новостроек. Разумеется, ведь они портят вид города, уродуют культурное наследие.

Иля была согласна, но одно преимущество новостройки несомненно имели: в них не успело ещё ничего завестись.

Она проверила мешочки с полынью по углам, дорожку соли у порога под ковриком – никаких «Добро пожаловать!» – и отстучала по оконному стеклу прилипчивый мотивчик. Никаких нежелательных жильцов.

— Вот, — Борька показался из кабинета и торопливо всучил ей папку. Первая же фотография изображала мертвеца – того самого, пропавшего.

Мертвеца звали Кирилл. Двадцать восемь лет, не женат. Курьер.

— Мать его приходила, — слегка смущённо произнёс Борька. – В общем, парень слёг, болел несколько дней, матери звонил жаловался. Потом умер.

— А потом вернулся, — покивала Илька. Ну конечно, курьер. Доставляет на дом. Кому-то еду, а кому-то… тоже еду.

— Там история такая, он с родителями мало общался в последнее время, с девушкой жил, родителям она не нравилась, короче, та ещё Санта-Барбара. Они потом к нему в квартиру приезжали… между строк я понял, что подружку турнуть собирались с жилплощади, но по ходу она уже и сама решила съехать. Родители ночевать остались, вещи разбирали, все дела. И тут мертвец нарисовался. Мать-то, дура, и рада, а отец адекватный, икону схватил и отмахался. Она там ещё что-то плела про синюю кожу, червей и чёрные глаза… Но по ходу, это не у него, а у страха глаза велики.

— Так, упырь свалил, они пришли к тебе, — поторопила Илька, потроша сумку. – Дальше что?

На свет показались баллончик с лаком, мешочки с полынью, две спицы, воткнутые в клубок, спичечный коробок, пульверизатор, книга в тяжёлом бархатном переплёте и диктофон.

— Дальше я поехал к ним, в ночь упырь опять явился, я его пристрелил. Дальше уже рассказал. Отвёз на кремацию, пулю не пожалел. А поди ж ты… — Борька ещё с минуту на все лады ругал вороватого санитара, пока Илька напряжённо думала, с чего начать поиски мертвеца.

Она бросила взгляд на старый радиоприёмник в самом углу, куда ни в коем случае не доставал солнечный свет. Нет, рано. Его включать придётся на вторую-третью неделю. А потом ещё сутки блевать чем-то, чего точно никогда бы не стала есть, и видеть во сне дохлых младенцев.

— Ну что, проверю телеграм-каналы и новостные ленты, — как можно более непринуждённо предложила Илька, но Борька не повёлся.

— Ага, ща-з, — насмешливо заявил он и проворно приблизился, выставив пухлый, но мощный кулак вперёд. – На цу-е-фа.

Иля выругалась про себя и подставила свой миниатюрный кулачок.

— Камень-ножницы-бумага…

Разумеется, победил Борька. Илька всё никак не могла поймать его на жульничестве и понять механизм. Талисман на удачу? Да вроде тухлятиной не воняет. Может, глаза ей как-то отводит? Тоже вряд ли, у неё на такие фокусы чутьё.

Илька с досадой качнула головой, смирившись с тем, что Борька урвал-таки себе самую лёгкую работу, и сгребла нехитрый скарб обратно в сумку.

— Давай такси тебе вызову, — сжалился Борис, чем в глазах Ильки косвенно подтвердил своё жульничество – обычно до смешного скупой босс не тратил и лишнего рубля, раскошеливался, только когда чувствовал себя виноватым.

Уже сидя в тёплом салоне и пропуская мимо ушей весёлую новогоднюю болтовню водителя, Иля прикидывала в голове, чем задобрить обитателя старой советской библиотеки на задворках спального района. Как назло, в голову лезло всё что угодно – хлюпающая в кедах вода, метель, понемногу погребающая под собой дома и крыши припаркованных автомобилей, предстоящая квитанция на оплату коммуналки – кроме того, что нужно.

— А что тут? – спросил весёлый таксист, притормозив у ветхого двухэтажного здания. Библиотека в некогда центральной части города явно строилась с претензией. Мраморные колонны, вездесущая лепнина, огромные пафосные ступени и двери высотой в два человеческих роста. Но спустя десятилетия простоя, выдворенная на окраину, забытая и покинутая, она внушала смутную тоску. Фасад обветшал уже настолько, что вокруг натянули дежурную красно-белую ленту. Дальше этого, впрочем, планы на ремонт не продвинулись. То ли никак не могли решить, с чего начать реставрировать такую махину, то ли все просто забыли.

От последней мысли Илька хихикнула.

— Библиотека тут. Домашку делать иду, — так же весело сообщила она водителю и выпрыгнула в метель, краем уха ловя что-то о малолетних закладчиках.

Монументальные входные двери, разумеется, были закрыты. Никаких табличек уже даже не вешали, едва ли кто-то всерьёз захотел бы сюда зайти. Здание – всё в трещинах, сколах, скалящееся разбитыми стёклами и угрожающе скрипящее, воющее и стонущее сквозняками – меньше всего походило на обитаемое.

Сколько любителей заброшек осталось тут навсегда – вот это был бы действительно хороший вопрос. Но, увы, без ответа.

Илька вскарабкалась по ступеням – кеды скользили по мокрому мрамору, и пришлось ухватиться за перила. Часть украшавшего их затейливого орнамента услужливо осталась в руках на память.

Подобравшись к ближайшему окну, Илька протиснулась внутрь, при этом с досадливым стоном услышав, как осколок распорол пуховик на спине.

В нос ударила смесь запахов – пыль, тухлятина, старость. Но чётче всех выделялся один, который меньше всего рассчитываешь уловить в заброшке. Запах типографской краски. Запах свежей книги.

Сглотнув, Илька постояла ещё минуту, убеждая себя, что разглядывает полупустое фойе, гардероб, остатки стола консьержки, затейливый рисунок пола – и не жаль было столько мрамора? – но напомнила себе о мертвеце и радиоприёмнике в тёмном углу и всё же заставила ногу сделать шаг к парадной лестнице.

Второй этаж порадовал тишиной – собственные шаги гулким эхом прокатились по детской секции и затихли где-то в конце коридора.

Иля добралась до взрослого отдела и снова замерла на пороге. Её присутствие без сомнений уже заметили, и стоять смысла не было.

«Радио», — повторила про себя Илька, сделала глубокий вдох и шагнула под своды бесконечных книжных стеллажей.

Здесь запах свежекупленной книги стал ещё ярче. Ряды прозы, поэзии, детективов и научной фантастики протянулись, казалось, до самого горизонта. Застыв у стойки библиотекаря, Илька огляделась.

— Эй? – позвала она, постучав по стойке. Эхо превратило торопливые перестуки в короткие смешки и перешёптывания.

Из глубин любовных романов вынырнула прядь волос и просочилась между книгами на полке в страницы какого-то потрёпанного томика.

— «О, как же я ждал тебя, любовь моя», — жеманно пропели где-то в глубине стеллажного царства.

Илька снова вдохнула и снова выдохнула.

— Привет.

Книжного Червя она никогда не видела. Только эти змееподобные пряди розовато-бежевых волос, похожие одновременно на корни, щупальца и дождевых червей. Само существо, если оно вообще имело какое-то тело, гнездилось в глубине архива.

Новая прядь скользнула к следующей книге.

— «Желаешь узнать своё будущее?» – выдал Червь, вынырнув из недр романчика. Похоже, нужной цитаты существо там не нашло, потому что раздражённо заскрипело и заворочалось. С потолка посыпалась побелка.

— Ты знаешь, зачем я пришла, Кузен Оно, — буркнула Илька. – Давай уже, говори, чего хочешь.

По секции разнеслась множественная дробь коротких смешков, в которых отчётливо слышалось злорадство. Илька облизнула губы, крепче сжав пальцами ремень сумки.

— «Народ мертвый, а плати, как за живого», — ехидно отозвался Книжный Червь, по-видимому, присосавшись к Гоголю.

— Знаю, — Илька нетерпеливо мотнула головой. Не будь у этой твари официально принятой клички, её легко можно было счесть троллем. Несмотря на то, что не питался страхом и негативными эмоциями, каждый раз Червь неизменно тянул время, выводя её из себя бесконечным ожиданием приближающейся пытки.

— «Забеспокоился неизвестный мастер и в тоске заломил руки, глядя на луну, вспоминая горькую, последнюю в жизни осеннюю ночь, полоску света из-под двери в подвале и развившиеся волосы…» — процитировало существо и довольно заурчало. Видимо, в этот раз цитата попалась очень точная.

Илька и хотела бы сказать, что ничего не поняла.

Она скинула сумку с плеча и села рядом, прямо на холодный мрамор.

«Радио. Мертвец».

— Мне было девять лет, — начала Иля, стиснув пальцы в замок и глядя только на них. – Я пришла со школы, была осень, как сейчас.

И она вспоминала. Вспоминала, как переступила порог квартиры, привычно провернув ключ дважды, скинула рюкзачок и пакет со сменкой у порога и в предвкушении обеда понеслась на кухню.

Как в нос ударил терпкий неприятный запах капель, а в глаза бросилось осунувшееся угрюмое папино лицо и заплаканное покрасневшее – мамино. Как оба замерли на месте, будто застигнутые врасплох за чем-то неприличным.

И мягкие мамины слова о том, что бабушка больше не вернётся.

Ритуальный зал, несколько человек рядом с гробом. В восковом лице лежащей старухи Илька отказывается узнавать свою бабушку, поэтому забивается в самый угол и, надувшись, смотрит на всех исподлобья.

Подруг у бабушки было не много, может, и вообще не было ни одной. Пришли в основном соседки по городской квартире – из приозёрной деревни нет никого. Они неодобрительно перешёптываются, Илька улавливает «нехристи», «не по-людски», «ведьма» и «за оградой».

В ту же ночь кошмары про лес возвращаются. И не одни. И не только ночью.

Илька заканчивала долго, выдавливала из себя какие-то уж совсем ненужные подробности, цвет стен в детской, рисунок на одеяле, как выглядели бабушкины тапочки и как долго ещё её трость с массивным набалдашником стояла в углу прихожей.

Потому что знала – как только она закончит, то всё забудет.

Книжный Червь знал всё. Без преувеличения – мог сказать выигрышные номера в лотерейном билете, какая тема попадётся на экзамене, в какой день лучше не выходить из дома.

Но за эти знания брал непомерно.

Ненужные детали закончились, воспоминание исчерпало себя, и Иля замолчала. В секции установилась тишина. Книжный Червь довольно поуркивал, переваривая и усваивая полученное.

— «Петр Верховенский должен бы был оценить их благородный подвиг и по крайней мере рассказать им в награждение какой-нибудь самый главный анекдот», — ожил наконец он.

— Что? – встрепенулась Илька, поднимаясь с пола и вешая сумку на плечо. – Ты… хочешь мне ещё что-то рассказать… в подарок?

Челюсть чуть было не отправилась обратно к полу. По скупости Книжный Червь вполне мог бы посоперничать с самим Борькой Пять Копеек и выдавал только самый необходимый минимум.

— «Да», — неожиданно лаконично.

— Ну… ок, — Илька выжидательно всмотрелась в полки. Тут и там шевелились волосы, просачиваясь в книжные страницы, ища наиболее подходящую цитату.

— «Но только, воля ваша, здесь не мертвые души, здесь скрывается что-то другое», — проскрипел наконец Червь.

Иля озадаченно заправила за ухо белую прядь. Что это должно значить? Что с этим мертвецом её ждёт ещё больше неприятностей, чем изначально казалось? Воодушевляет, ничего не скажешь.

Пока она переваривала первую цитату, Книжный Червь разродился следующей:

— «…из одного только уважения к вашим достоинствам…»

— Ой, хорош уже, — поморщилась Илька. – Подлизываешься, что ли? Больше ничего не буду вспоминать.

— «Нет, уж ты лучше оставь меня, поезжай себе один…» — выдал Червь. В глубине секции слышалось непрекращающееся листание, будто на экзамене, когда препод вышел из аудитории и все синхронно зашелестели шпаргалками.

— Ты мне предлагаешь одной ехать? За упырём? – Илька покрутила пальцем у виска. – После того, как я Борьке за то же самое выговаривала?

Впрочем, несмотря на собственные вполне логичные слова, она понимала, что сделает именно так, как говорит Червь. Она за этим и пришла – услышать, что ей делать. И заплатила сполна.

Никак не комментируя последнюю фразу Ильки, голос из недр стеллажей произнёс:

— «В гараж еду, – с ненавистью ответил шофер и отвернулся».

— Мертвец в гаражах? – оживилась Илька. Опыт взаимодействия с этим существом у неё был значительный. В полках согласно заурчали.

— Спасибо! – торопливо бросила она и вылетела из секции.

— «Не смеем никак удерживать, в надежде благополучного возвращения», — ехидно донеслось вслед.

— Ну точно тролль, — пробормотала Илька, спустившись с лестницы обратно в фойе. Она понимала, что спешит, но всё же застыла у входных дверей как приклеенная.

Едва она выйдет за порог – воспоминания о смерти и похоронах бабушки сотрутся из памяти навсегда. И хотя воспоминания не из приятных – было в этом что-то очень неправильное.

Когда-то, ещё на заре сотрудничества с Червём, она пыталась записывать. В блокнот, на руку, даже разок включила диктофон во время собственного рассказа.

Но события, воспоминания, которыми питался здешний обитатель, будто стирались из реальности одновременно с памятью. Страница, кожа и память диктофона оставались кристально и безнадёжно чисты.

— Прости, ба, — тоскливо шепнула Илька и толкнула дверь в метель.

***

Труп лежал аккурат под фонарём.

Гаражи пролегали по самому краю города, чуть поодаль, отделённые от жилого массива широкой трассой. Плотная застройка добротных жестяных коробок напоминала собственную жутковатую пародию на город – свои улочки, номера строений, фонари, скамейки тут и там, низенькие столики со старыми шинами в качестве опоры.

Тоскливый ноябрь навевал на кооператив ореол безысходности. Завывал в щелях ледяной ветер, поскрипывали неплотно подогнанные двери, раскачивались фонари, давно устаревшие, подвешенные к столбам на цепь.

Под одним таким и лежал труп. От того, что плафон мерно подёргивался под напором сквозняка, казалось, что шевелится и мощная, совершенно обнажённая фигура.

Иля приблизилась, осторожно обступая пушистую снежную плесень, тут и там налипшую на дорожку. Метель закончилась, оставив после себя слякотные лужи, и всё вокруг необъяснимым образом начало казаться ещё унылее.

Труп действительно шевелился.

Мало того, он стонал, точно подражая ветру. Даже, скорее, скулил – тоскливо, безутешно, будто ему было ещё что терять.

— Не холодно? – приблизившись на расстояние шага, ровно уточнила Илька, и парень дёрнулся, рывком перевернул себя на спину и сел, явно прилагая нешуточные усилия. Илька дёрнулась, держа руку в расстёгнутой сумке.

Упырь — даже если бы не видела фотографию, Иля бы точно узнала дыру от пули в груди. По всем канонам он должен был кинуться на неё, почуяв живую кровь, попытаться напасть и присосаться, одержимый голодом.

Но он отпрянул в тень и жалобно попросил:

— Уйди.

Пятно света безжалостно чётко выхватило из ноябрьской ночи подтёки крови на губах трупа, разводы на груди и даже пару капель на ноге в районе колена.

Иля нахмурилась. На её памяти упыри в диалог не вступали, особенно голодные. А после пули в грудь одного санитара ему явно не хватит.

Что там Книжный Червь говорил? «…здесь скрывается что-то другое».

— Мертвец? – позвала она, делая к нему аккуратный шаг. Парень отдёрнулся, будто в крови была сама Илька, и помотал головой.

— Не подходи… ладно? – хрипло шепнул он. – А то я… что-нибудь тебе сделаю.

Илька послушно замерла, чтобы не провоцировать, перебирая в голове правила обращения с временно воскресшими мертвецами.

Пуля в сердце, крематорий, прах в освящённую землю.

Не то.

В голове всплыл голос бабушки, её страшные сказки на ночь – мама всегда с укоризной говорила, что от них Ильке непременно будут сниться кошмары. Но кошмары не снились. Вообще, когда бабушка была рядом, Илька ничего не боялась.

«А вот ежели придёт мёртвый в дом, Ильяш, значит, забыл чего-то, не доделал. Спросить надобно, какая его тут причина держит…»

— Что ты не доделал? – облизнув губы, спросила Иля, на всякий случай не вынимая руку из сумки.

— …А? – даже одна буква отчётливо передала изумление ожившего мертвеца. Он поднял голову, устремив на Ильку недоверчивый взгляд.

— Зачем ты вернулся с того света? – терпеливо разъяснила Илька.

Парень завис. Даже поднял руку, наверное, чтобы почесать в затылке, но, поднеся к лицу, уставился на неё с каким-то болезненным вниманием.

— Я… моя девушка, — с ощутимым трудом, хмурясь, выдавил он, скорее всего, и сам вспоминая только по ходу собственного рассказа.

В этом и была вся трагедия временно воскресших. Чтобы доделать незаконченное дело, нужен трезвый рассудок. А его мертвецу неизменно застилает жажда крови.

— …Моя девушка, — повторил парень. Илька не мешала, даже дыхание задержала, чтобы не потревожить. На её памяти это был первый раз, когда упырь осознавал себя как личность и пытался наскрести какие-то остатки человечности.

— Моя девушка… пропала, — наконец сформулировал мертвец, но тут же поправился: — Нет! Нет, не пропала. Её… похитили.

Илька нахмурилась. Она припомнила, что Борька рассказывал. Упырь воскрес и пришёл к родителям. Которые в этот момент находились в квартире сына. То есть пришёл он не к ним. Он искал свою девушку, которая, по словам матери, съехала сама. Вернее, родители её не застали.

— Рассказывай, — поторопила она снова ушедшего в себя упыря.

— Я… плохо помню, — признался парень. – Я болел, сильно. Не знаю чем, думал, просто ОРВИ. Последние дни вообще почти не помню. Температура была, или что. Я помню, кто-то в дверь звонил. Майка открывать пошла. Потом она заорала, а я… я даже встать не смог, с кровати упал и отключился. А пришёл в себя… в смысле… я умер, да?

Последняя фраза прозвучала настолько жалобно, что Илька тяжело вздохнула, вытащила из сумки руку и присела на корточки.

— Может, и не было ничего? Может, приснилось тебе? – участливо спросила она. – А Майка твоя жива-здорова.

Парень просто молча посмотрел ей в глаза. Он и сам не знал ответа на этот вопрос. Да он вообще ничего не знал.

Илька вздохнула и, скинув сумку, попрыгав, стряхнула пуховик.

— Идём, погреешься, — она вручила куртку упырю и, пока ещё могла набрать на телефоне номер трясущимися от мороза пальцами, вызвала такси.

— Ты меня что, не боишься? – с какой-то затаённой надеждой уточнил мертвец. Илька хмыкнула.

Квитанция за коммуналку пугала её гораздо больше растерянного подавленного парнишки, кутающегося в порванный пуховик.

***

— Вот тут остановите! – встрепенувшись, Илька едва узнала под слоем снега нужный дом. Последствия метели уже начинали таять, превращая новогоднюю открытку в сопливую кашу, люди передвигались, держась за стены и перепрыгивая лужи, тут и там выстраивались огромные пробки, а особо удачливые машины знакомились друг с другом чуть ближе, чем хотели.

Таксист выругался сквозь зубы и едва вписался в поворот, затормозив прямо в центре длиннющей лужи.

Он и так не горел желанием везти подозрительную парочку – наверняка их приняли за наркоманов – и запросил в два раза больше, чем диспетчер во время звонка. Но Ильке пришлось раскошелиться, отчего квитанция от ЖКХ замаячила зловещим призраком с ещё большей угрозой.

Мертвец высадился прямо в лужу босыми ногами, воспаления лёгких он мог уже не бояться. Иле пришлось искать обход.

Старый фонд радовал малой этажностью, густой застройкой и хаотичными номерами домов. Найти нужный каждый раз занимало порядочно времени. К счастью, Илька узнала окно на втором этаже с неизменной разноцветной гирляндой и радостно рванула к подъезду, потянув мертвеца за рукав.

На лестничной клетке воняло кошачьей мочой, прокисшим супом, и слышался резкий детский плач.

На стук в мощную стальную дверь поначалу не отреагировали. Илька упрямо поджала губы и заколотила снова, сопровождая стук голосовым сообщением:

— Это я, Иля! Я знаю, что вы дома!!

Почти тут же по ту сторону двери ойкнули, и застучали каблучки. Торопливо провернулись замки – а было их целых три штуки – и дверь гостеприимно распахнулась сразу на всю ширину. Даже, скорее, гостеприимно отлетела в сторону и ударилась о стену с чётким «хрясь!».

— Илюшка! – взвизгнула обладательница густых зелёных волос и кинулась обниматься.

Илька невольно растянула губы в улыбке. Ей мало где были настолько рады, как здесь, и на душе даже слегка потеплело.

— Проходи, проходи, — хозяйка квартиры торопливо отодвинулась, давая место, и тут только заметила второго гостя: — …Ой. Проходи-те.

Илька оглянулась на мертвеца и, кивнув, первой переступила порог.

— Знакомься, Тина, — Иля махнула рукой, поощряя упыря тоже не светить странным видом на площадке.

Когда все оказались в широченном коридоре, Тина поспешно закрылась снова на все замки, заглянула в глазок и повернулась с широкой улыбкой.

По слегка офигевшему виду мертвеца Иля поняла, что Тина произвела на него впечатление. Высокая, под два метра, одетая в один белый шёлковый халатик, кое-как запахнутый на поясе, с гривой зелёных волос, спускающейся ниже бёдер. Да она и сама явно кокетничала – притворно-застенчиво мялась на пороге, опустив глаза и ненароком позволив халатику сползти с плеча.

— Тин, это упырь, — снисходительно подсказала Илька, и подруга разочарованно накинула рукав обратно на плечо.

— Правда, что ли? Тьфу ты.

— У меня вообще-то имя есть, — кажется, мертвец пришёл в себя настолько, чтобы испытывать чувство уязвлённой гордости. – Кирилл.

— Нет. Ты мертвец. Мертвецов нельзя называть по имени. Иначе он привяжется к миру живых и останется, — терпеливо разъяснила Илька. – Тин, есть чего на него?

Подруга понятливо покивала и упорхнула в соседнюю комнату.

Кирилл машинально проследил за ней глазами и увидел за приоткрытой дверью новенькую комнату со свежим ремонтом, заваленную женскими вещами разной степени развратности, секс-игрушками и карнавальными масками.

— Она что… проститутка? – шёпотом осведомился он. Илька развеселилась, глядя на его округлившиеся до предела глаза.

— Вебкамщица она.

Иля хмыкнула, услышав из соседней комнаты недвусмысленные постанывания.

— Ааа… — глубокомысленно протянул Кирилл, новым взглядом охватывая безупречный ремонт, письменный стол с компьютером в коридоре, маркерную доску с расписанием сеансов.

— Эй, мертвец, пошли, — весело позвала Тина из комнаты. Кирилл сглотнул и как-то беспомощно взглянул на Ильку. Она рассмеялась.

— Не бойся, не изнасилует.

— Не смешно, — буркнул парень и всё же скрылся в спальне.

Иля двинулась дальше, к кухне в самом конце коридора, и приземлилась за небольшой столик. Приятно пахло кофе и выпечкой. За окном расстилался широкий проспект, как раз под окнами образовался очередной затор.

— О, какие люди, — чуть насмешливо послышалось за спиной. Обернувшись, Илька увидела ещё одну зеленовласую обитательницу студии. Неуловимо похожая на Тину, высокая длинноногая Забава приземлилась на свободный стул и стянула из вазочки с фруктами мандарин.

— Привет, — рассеянно отозвалась Иля.

— Что там за упырёнок? – без особого интереса осведомилась Забава, поигрывая мандарином.

— Не могу понять, — призналась Илька. – Про какую-то девушку рассказывает. Думает, её похитили. Вот и вернулся.

— Рыцарь вернулся с того света спасти прекрасную даму, — иронично резюмировала Забава. – Как романтично.

— Офигеть как романтично, — закатила глаза Илька. – Мне-то что делать? Поможешь?

Забава отложила мандарин вместе с иронией и взглянула на Илю предельно серьёзно.

— Если правда ради любви Смородину вспять прошёл, то сам справится, не нужна тут моя помощь. Да и что я о любви знать могу… — она улыбнулась, но уже не весело, а как-то непередаваемо тоскливо.

— Он плохо помнит, что случилось. Я думаю, может, и вообще не было ничего? Мало ли в бреду привиделось.

— О, нет, полукровочка, из мёртвых просто так не возвращаются. Тебе ли не знать.

Илька задумчиво кивнула, и тут в кухню впорхнула неизменно жизнерадостная Тина.

— Такой он милый, — поделилась она, с улыбкой ставя на плиту чайник. – Стесняшка. Я прямо Святушку своего вспомнила, тот тоже мощный, как бык, в руках силушка богатырская, а сам цветочек подарить стеснялся – протянет, не глядя, и тут же улепётывает, что пятки сверкают.

Тина рассмеялась, а вот Забава помрачнела только ещё сильнее.

— Спасибо, — поблагодарила Илька. – Тин, а он тебе не говорил про свою девушку? Ну, про неоконченное дело.

— Ох, ты что, он меня как огня боится, — Тине это явно льстило. – Уж и не помню, когда от меня так шарахались. А я всего-то размер штанов прикинуть хотела.

— Вот как это теперь называется, — беззлобно поддела Забава.

— Слушайте, может, посоветуете? – неуверенно спросила Иля. – Он вроде неагрессивный, но… упырь всё-таки. Может, мне его?.. Пока не поздно.

— Ты говорила, он хочет кого-то спасти? – ровным тоном напомнила Забава и повторила сказанную ранее фразу: — Из мёртвых просто так не возвращаются.

Илька вздохнула, поднялась из-за стола, оставив сумку на полу, и дошла до гардеробной.

Кирилл, уже полностью одетый и вполне походящий на человека, за исключением излишней бледности, сидел на диване и смотрел телевизор. Эта рядовая, казалось бы, картина, заставила Илю смешаться и замереть в дверях.

— А как тебя зовут? – спросил неожиданно мертвец, не отрываясь от экрана.

— Что? – осторожно уточнила Илька, ступив в комнату.

— Ну, я Кирилл, а ты?

— Я нет, — буркнула Иля, тоже глянув на экран. Показывали «Про Красную Шапочку».

— Мы с Майкой в школе познакомились, — сказал Кирилл, — физрук заболел, и нам вместо урока включили фильм. Этот вот, «Красная Шапочка». И Майка со мной рядом села, она из параллельного класса была.

Илька почувствовала себя неуютно и совестно перед незнакомой Майкой.

— Значит… ты уверен, что с ней что-то случилось? Что тебе это не приснилось и не померещилось от температуры?

Кирилл оторвался от телека и серьёзно посмотрел ей в глаза.

— Да, я уверен…

— Июлия, — со вздохом представилась Илька.

Мертвец улыбнулся и воодушевлённо повторил:

— Июлия. Имена в честь месяцев самые клёвые. Я дочку думаю Мартой назвать.

— Ты умер, — жалостливо напомнила Иля. – Не будет у тебя детей.

— Будет, — спокойно ответил Кирилл. – Майя беременна.

«Твою мать».

***

— В смысле, ты его не нашла? – в голосе Борьке слышалось какое-то детское удивление. «В смысле, в том домике на крыше не живёт Карлсон?».

Это заставило Илю ухмыльнуться. Она никогда не рассказывала боссу про Книжного Червя – себе дороже. Но это был первый случай, когда она возвращалась с пустыми руками.

— Ну, не получилось, — покосившись на Кирилла, увлечённо показывающего Тине, как правильно варить в турке кофе, беззастенчиво соврала Иля. Тина охала, хлопала в ладоши и усиленно делала вид, что вообще ни на что не способна без сильного мужского плеча.

— А что я родителям его скажу?! – уже раздражённо спросил Борька. – Ты точно туда ездила, куда обычно?

— Слушай, давай я тебе адрес скажу, и сам съездишь. Только денег побольше возьми, — Илька прекрасно знала, что может заставить Бориса пойти на попятную и свернуть разговор. Так и вышло.

— Да ладно, я верю, ты сделала что могла, — забормотал он, тут же успокаиваясь. – Тогда будем мониторить соцсети, я ещё напрягу ментов знакомых…

— А его родители где сейчас? У него дома? – перебила Илька.

— Нет, конечно, они в ту квартиру больше носа не сунут, ты бы видела, как они орали, когда упырь заявился… А что?

— Может, я съезжу, осмотрюсь там?

— Думаешь, он вернётся ночью? – оживился Борька, по-своему истолковав фразу. – А что, идея, тогда я тоже туда, у меня ключи есть.

— Да нет, — похолодев, быстро отказалась Иля, снова непроизвольно бросив взгляд на Кирилла. В брюках и рубашке с чужого плеча он выглядел совершенно не-упырём.

— Ты чего, испугалась?

— Нет, я говорю, не появится он, почует, что его родителей нет, — на ходу придумала отговорку Илька. – Я хотела просто на квартиру посмотреть, может, какие-то фотографии, там, или открытки из памятных мест.

— Ааа… — протянул Борька. – Ну да, может быть. Ну ты одна тогда справишься? Только срули оттуда до темноты.

— Само собой, — выслушав адрес и указание получить ключи у бабушки-консьержки, Иля распрощалась, пообещав держать в курсе.

Незаметно подобравшийся сзади Кирилл заставил испуганно дёрнуться и отскочить на пару шагов.

— Ой, прости, — спохватился он. – Я просто… ну, хотел спросить, ты кофе будешь? Ты меня испугалась?

Иля сглотнула сухим горлом.

— Не подкрадывайся, мертвец, — сипло пробормотала она.

— Я Кирилл, — повторил парень в который уже раз, и Илька с раздражением закатила глаза.

— Ой, Илюшечка, а Кирилл такой кофе готовит, — протянула от дверного проёма Тина, снова неприкрыто – во всех смыслах – флиртуя.

Илька хмыкнула.

Наскоро распрощавшись с жизнерадостной Тиной и флегматичной Забавой, они покинули гостеприимную вебкам-студию и вышли в хлюпающее нутро двора.

— Твои подруги очень милые, — вежливо попытался заполнить паузу Кирилл.

— Да-да, особенно с мужчинами, — поддакнула Иля. Она ещё помнила свой первый визит к навкам и то, какими они могут быть милыми с незваными гостями.

— А кому ты звонила? Это твой?..

— Мой босс.

— Вы кто-то типа охотников за привидениями?

— А ты приведение? – скептически уточнила Иля, даже остановилась и тщательно осмотрела Кирилла с головы до ног.

— Ну… тогда на вампиров? Я же… вампир? – тут он слегка растерял жизнерадостный настрой.

— Вампир, — согласилась Илька. – Своего рода.

— А что, разные бывают?

Илька неловко передёрнула плечами. Пробел в знаниях был у неё значительный. Бабушкины сказки да скудный опыт – всё, что помогало ей ориентироваться в  странном мире нежити.

— У нас вроде как нет учебников по… нежитеведению, — подумав, закончила она. – Но я первый раз вижу упыря, который на меня не накинулся. Ты совсем не чувствуешь жажды?

Кирилл задумался на добрую минуту и выдал:

— Нет… ну, внутри как будто скребётся что-то. Не в прямом смысле, а как будто… метафорически. Хочется чего-то, но не знаю чего. Думаешь, крови?

Илька пожала плечами. Идеи подкидывать не хотелось.

Кое-как сориентировавшись в открытой на телефоне карте, Иля с досадой констатировала, что квартира Кирилла практически на другом конце города.

— Я тебе деньги отдам, — торопливо пообещал упырь, когда она с трудом наскребла по карманам нужную сумму. К счастью, в этот раз её спутник не выглядел наркоманом, разве что верхней одежды на него не нашлось, и обошлось без удвоения ценника.

— Ты переобщался с вебкамщицами, — хмыкнула Илька, впихивая свою сумку в салон.

…Квартира Кирилла умещалась в скромной пятиэтажке спального района – весь дом на три подъезда выглядел как-то неуклюже, торчал среди стройных рядов старых двухэтажек как неуместно воткнутая ребёнком не в то место деталька Лего.

Консьержка и правда сидела у ряда почтовых ящиков, за скособоченным столиком, и вязала крючком. Вспомнив бабушку, Илька улыбнулась.

— Здрассте, я в пятнадцатую квартиру, мне должны были ключи оставить, — нарочито неловко задевая своей сумкой стол, ящики и стены, бодро отрапортовала она. Консьержка прищурилась, сфокусировавшись на Илькином лице, и Кирилл бесшумно проскользнул сзади в тени.

— Как звать? – бдительно уточнила бабушка, выуживая из ящика стола одинокий ключик с брелком в виде пушистого шарика.

— Июлия.

— Держи, Юленька, — важно кивнула консьержка и вручила брелок. – Беда-то какая, скажи? Молодой совсем, пожениться с Майенькой собирались.

— А вы не знаете, где сама Майя? – на всякий случай спросила Иля, но старушка предсказуемо покачала головой.

— Не видела её. Да ей волноваться вредно, к родителям, может, поехала.

— А в день, когда… Кирилл умер, вы ничего не видели странного? Никто не приходил  к ним?

— Да не было меня, внучка, спину прихватило, — бабушка ещё с минуту порассуждала о болячках, старости и дорогих лекарствах, и Илька, вежливо улыбаясь, откланялась, выдохнув только на втором этаже. Общение с людьми давалось ей с трудом.

Мертвец нетерпеливо переминался с ноги на ногу у пятнадцатой квартиры с дешёвой дерматиновой дверью, зато забавным ковриком с котом Гарфилдом и надписью «Welcome». Иля укоризненно цокнула языком. Неудивительно, что Кирилл будучи упырём без проблем вошёл.

— Вы бы ещё мишень нарисовали, — проворчала Илька, проворачивая ключ в скважине.

— В смысле?

— Упыри без приглашения зайти не могут, в курсе?

Кирилл неопределённо пожал плечами.

Из прихожей дохнуло спёртым воздухом и какими-то лекарствами типа валерьянки.

— Май? – позвал мертвец с такой надеждой, что Илька покачала головой.

В квартире было две комнаты – хороший ремонт, новые обои, натяжные потолки. И никаких следов пропавшей девушки.

Кирилл потерянно бродил из комнаты в комнату, явно сам не зная, что делает. Илька проверила шкафы, тумбочки, заглянула в ванную.

— Вещи вроде на месте, чемодан стоит в шкафу, в тумбочке драгоценности, косметика, на первый взгляд ничего не пропало, — доложила она, вернувшись в прихожку.

— А? – Кирилл оторвался от созерцания настенного зеркала и помотал головой. – А… хорошо.

— Хорошо? – скептически повторила Илька.

— Прости… я… я тут был, да? После… смерти, — заторможенно выдал парень, и Иля выругалась про себя.

— Тебе не кажется, что это сейчас не то чтобы самое важное?

— А что важное, — без вопросительной интонации произнёс упырь.

— Во тебя накрыло, — буркнула Илька. – Беременная девушка твоя. Марта, помнишь? Дочка твоя. Хочешь, чтобы родилась, не тупи.

Кирилл с усилием моргнул, встряхнулся и несколько раз кивнул.

— Да. Да. Точно… Телефон. Её мобильный, ты видела?

— Нет. Где он может лежать?

Кирилл, вроде бы взбодрившись, метнулся в спальню, а Илька покосилась на настенное зеркало.

— В зеркалах, Ильяш, сила немалая. Коли привидится тебе чего в зеркале, ты не бойся, а сразу мне говори.

— А если ты в магазин ушла?

— Тогда вот что скажи: «Дух нечистый, не пройдёшь, эту грань не перейдёшь, пока гладь зеркала цела, тебе сюда войти нельзя».

Сетка трещин, рассекающая зеркальную поверхность в квартире Кирилла, походила на паутинку, захватывая почти весь периметр. Бабушка точно сказала бы, что это не к добру.

— Не нашёл, — мертвец показался из спальни и развёл руками. – Может, мобильный с ней был? Она его всегда в кармане таскала, её мать за это ругала постоянно, мол, излучение, бла-бла-бла…

— Мать, — повторила Илька. – Ты телефон её матери знаешь?

— Да, конечно, — оживился парень и метнулся обратно. Илька едва успела остановить его, дёрнув за руку, когда он уже подносил трубку к уху.

— Ты чего?

— «Добрый день, Марьванна, это вас Кирилл беспокоит, да, тот, который умер позавчера, можно с Майей поговорить?» — изобразила Илька низкий мужской голос, и мертвец стушевался.

— Блин. Точно.

— Давай я со своего позвоню. Номер диктуй. И как её зовут.

— Ксения Георгиевна, — пробормотал Кирилл и назвал номер.

Спустя цепочку гудков женский голос ответил на звонок.

— Алло?

— Да, Ксения Георгиевна? А вы можете Майю позвать? Я дозвониться не могу, — прощебетала Илька своим самым беззаботным тоном.

— Эээ… А её нет, — растерянно отозвались с того конца. – А что такое? Она разве не дома?

Иля выругалась про себя. Кажется, мать Майи вообще была не в курсе происходящего.

— Да нет, я не проверяла, — беззаботнее, ещё беззаботнее. – Просто это очень срочно, а у неё, похоже, баланс в минусе. Ну ничего, я тогда к ней домой съезжу.

Протараторив стандартное прощание, Илька нажала на сброс и выдохнула.

— Блин. Тупик. У родителей её нет, — она убрала мобильный и пробежалась взглядом по комнате. Совершенно обычная спальня, лёгкий беспорядок, тут халат на спинке стула, тут по столешнице разбросаны фантики и кожура от мандаринов.

Внимание привлекла книжная полка. Пара томиков по саморазвитию, Гарри Поттер и две фотографии в рамке. На одной обнимающаяся парочка. Кирилл узнавался без труда, улыбчивый, симпатичный, в футболке с Альфом. А рядом, видимо, и стояла та самая Майя – брюнетка, загорелая, улыбчивая. Самая обычная пара. Что же здесь произошло?

— Она? – на всякий случай уточнила Илька. Упырь кивнул.

— Угу. Мы на Азовском море отдыхали, три года назад. Она как раз магистратуру закончила.

Соседняя фотография в простой деревянной рамке была более старой – Майе на ней было около пятнадцати, типичный подросток. Она в расшитой цветами белоснежной рубашке стояла на берегу реки, на голове – венок из листьев папоротника, личико расписано сажей.

При виде этой фотографии по спине поползли мурашки. Пальцы невольно сами потянулись к рамке и стиснули до скрипа.

— Это… — Илька поняла, что задержала дыхание, и теперь судорожно глотала ртом воздух.

— Ты чего? – удивился Кирилл, тоже смотря на фотографию. – Эту фотку Майка прямо обожает. Она ещё тогда жила где-то на периферии, к нам сюда переехала в одиннадцатом классе только.

— Она родом из Приреченска? – шепнула Иля.

— А ты как поняла? – мертвеца это только развеселило. Он широко улыбнулся, явно ностальгируя при взгляде на фотографии.

— Я тоже, — задумчиво пояснила Илька.

— Ого, вот это совпадение.

— Да. Совпадение, — медленно повторила Иля, но обдумать мысль не успела. В прихожей послышался жуткий грохот, с которым незапертая дверь ударяется о стену. Когда кто-то с силой её толкает.

От неожиданности Кирилл дёрнулся, и фотография в рамке полетела на пол. В следующий момент в спальню ворвался мужчина, одного взгляда на которого хватило, чтобы в голову пришла одна совершенно нецензурная мысль.

Высокий молодой человек с суровым лицом держал в руке пистолет.

— Капитан Макаров, следственный комитет, — отчеканил он. – По какому праву вы находитесь на чужой жилплощади?

Прозвучало настолько канцелярски сухо и бескомпромиссно, что Илька хихикнула.

— Вообще-то это его жилплощадь, — она указала головой на мертвеца, и суровый капитан Макаров, ещё сильнее нахмурившись, перевёл взгляд на Кирилла.

И тут же отшатнулся. Глаза его расширились, а рука, сжимающая оружие, дрогнула.

— Кир… — шепнул он, и Иля поморщилась. Но именно сейчас настаивать на том, что Кирилла по имени называть не стоит, могло выйти боком.

— Привет, Диман, — явно чувствуя себя неловко, выдавил мертвец.

— А я Майке сказать пришёл, что… — начал Макаров и осёкся.

— Что тело из морга пропало? – подсказала Илька, и капитан сосредоточил внимание на ней.

— Какого хрена происходит? – со смесью негодования, суеверного страха и непонимания спросил он.

— Майка пропала. Мы думаем, её похитили, — ответил Кирилл.

— Думаю, он спрашивает, почему ты не мёртв, — подсказала Илька, пихнув его локтем.

— Ну сама объясни, — обиженно буркнул упырь, потирая ушибленный бок.

— Он мёртв, — под недобрым пристальным взглядом, вздохнув, пояснила Иля, — он мертвец. Упырь. Можете его родителей спросить. Он умер, потом воскрес и вернулся.

— Упырь, — повторил Макаров.

— Вампир, — вставил Кирилл. Это слово явно нравилось ему больше. Он расстегнул рубашку и продемонстрировал дыру от пули. – Я… ммм… пришёл Майке помочь.

— Помочь инфаркт схватить? – внимательно разглядывая рану, осведомился Макаров. Он протянул руку, будто хотел дотронуться, сделал шаг вперёд, потом отступил.

Илька не мешала. Похоже, эти двое были приятелями.

— Майку похитили! – рявкнул Кирилл. – Я сам видел, до того как умер!

— То есть тебя убили, — посерьёзнел Макаров и всё же, собравшись с силами, приблизился и ковырнул пулевое отверстие. Мертвец поморщился, но не стал мешать.

— Нет, не убили, я вроде как… от температуры умер? Не знаю, — помявшись, ответил он.

— Кровь из тебя выпили, — всё же решила вмешаться Илька, и две пары глаз уставились на неё с удивлением.

— А?

— Ну, ты же курьер. Вот напоролся на упыря или упыриху, — терпеливо объяснила она. – Он крови попил, может, даже не раз. А люди от такого не выживают. Даже если не много выпил, всё равно ты обречён. Они тебя типа заражают. Энергией мёртвых. А потом ты либо умер и всё, либо вот.

— Либо вот, — повторил капитан Макаров и, тряхнув головой, спросил уже чуть спокойнее: — А ты кто у нас будешь?

— Это охотница на вампиров, — с гордостью представил Кирилл, и Илька закатила глаза.

— Ты издеваешься?

— Ну… а кто ты? Я видел, как ты тогда, у гаражей, руку в сумке держала. Там, наверное, пушка, да?

В этот момент опущенная рука Макарова, сжимающая пистолет, слегка дёрнулась.

— Нет, — мгновенно открестилась Иля. – Там холодно было, я просто руки грела.

— Так, можно сумочку посмотреть? – характерным официальным тоном попросил капитан, и Илька бросила на упыря испепеляющий взгляд. Тот скорчил виноватую рожицу.

— Да пожалуйста, — Илька спустила сумку с плеча и расстегнула «молнию».

Макаров навис сверху.

— Диктофон?

— Ага.

— И что записано?

— Сборник хитов BTS, — не моргнув глазом, выдала Иля.

— Так, а это что? – капитан кивнул на клубок со спицами.

— В смысле «что»? Вяжу. Очень успокаивает. Бабушка научила.

— Так, а там?

— Лак для волос… Бутылка, да. Вдруг пить захочется… Книжка, а вы книжек не видели, что ли?.. Это? Травки успокаивающие, у меня знаете какие соседи буйные? Никаких нервов на них не хватит.

— И тебе это всё нужно на постоянной основе? – насмешливо уточнил следователь.

— Не, у меня в коммуналке соседи твари, а дверь на соплях держится. Боюсь, вдруг украдут, — невозмутимо пояснила Илька, и капитан расхохотался.

— Ловко. Не подкопаешься.

Иля внутренне усмехнулась. Борька с его богатой биографией давно научил её, что и в каком виде носить в сумке, чтобы не привлечь ненужного внимания.

— А в книжке что? – уже убрав пистолет в кобуру, миролюбиво спросил Макаров. Илька извлекла потрёпанный фолиант и бережно погладила бархатную обложку.

— Сказки это. Бабушка подарила, — это уже было на сто процентов искренне.

— Так, — деловым тоном приказал Макаров, — сейчас вы оба мне быстро объясните, что здесь происходит, что случилось с Майей и с Кириллом.

— Не называйте его Кириллом, — всё же решилась вставить Илька.

— А как его называть? Граф Дракула? – хмыкнул капитан.

Иля оставила это без комментариев.

***

Капитан Макаров уехал из квартиры Кирилла спустя пару часов, задумчивый, серьёзный и уставший. Он обзвонил каких-то своих коллег, пытаясь найти Майю через них. Мобильный предсказуемо оказался выключен, родственники и друзья ничего не знали. На работе тоже глухо.

— Я ещё пошуршу, ты не отчаивайся, Кир… — взглянув на Ильку, капитан осёкся. – В общем, объявили в розыск, всех напрягу, кого могу.

Кирилл понуро кивал, явно не особо веря в успех. Когда Макаров покинул поле зрения, он кисло спросил:

— А ты не можешь сказать, она жива или нет?

— Я? – удивилась Илька.

— Ну… ты же ведьма? Или как?

— Да ты прикалываешься, — прошипела Иля, — сначала охотник за приведениями, теперь ещё и ведьма.

— Ну а кто ты?

Илька вздохнула и задумчиво глянула в чашку с плавающим по кругу пакетиком.

Ей самой очень хотелось бы узнать.

Когда бабушка умерла – кажется, ей было около десяти, Илька этого совсем уже не помнила – в Илькином спокойном стабильном мире сломался некий очень важный предохранитель. Родной крошечный Приреченск перестал казаться безопасным. В зеркалах мелькали тени, с потолка свешивались чьи-то длинные волосы, на улицах к ней приставали подозрительного вида бродяги в лохмотьях, а собаки и кошки, наоборот, начали шарахаться и скулить. По ночам, когда родители ещё не вернулись со смены, в двери начинали стучать. Иногда стучали даже в окна, пока Иля дрожала под одеялом, проговаривая про себя все бабушкины присказки одну за другой.

Родители удивлялись постоянным следам сажи у порога, отпечаткам ладоней на двери с наружной стороны и свисающим с дверной ручки плетёным куколкам. Илька украдкой видела, как отец, раздражённо цокая, выбрасывает их в ведро, а мама протирает шваброй лестничную клетку.

Для них всё оставалось спокойным и стабильным, а следы и куклы легко списывались на хулиганов.

Однажды Ильку поймала у подъезда соседка по этажу и начала что-то нудно выговаривать про Бога, церковь, нечистую силу и крещение, пока не вышел папа и не прекратил всё это коротким окриком.

«Не переживай, Илюш, баба Настя не в себе, не слушай ерунду».

И Иля не слушала. Она игнорировала волосы, следы и кукол, проходила мимо бродяг и отворачивалась от зеркал. Ей хотелось нормальной жизни.

До самой встречи с Борькой она искренне считала, что, наверное, тоже «не в себе», как та бабушка Настя, что никаких теней в зеркалах, нечисти и упырей не существует.

Пока ей не исполнилось восемнадцать.

В тот день ей приснился бесконечный лес, тот самый, из детства. Она стояла среди пожухлой листвы, гнилых ягод и засохшей травы. Некогда полный жизни сочный яркий пейзаж посерел и высох, сгорбился и истончился.

Илька шла, сама не зная куда, по следам сажи на серых стволах, сжимая в руках трость, ту самую, бабушкину, с тяжёлым набалдашником.

На этом сон и закончился, и когда Иля открыла глаза, то поняла, что в мире снова что-то сломалось.

— Мой босс говорит, что мы просто неудачники, которым мало платят, — ответила Илька, и от её ответа Кирилл даже подавился чаем.

— Чего? А твой босс тоже?..

— Ага. Он рассказывал как-то, что в девяностых его заживо закопали, и после этого он… ну, ты понял.

— Видит монстров?

— Это не монстры, — нахмурилась Илька. – Это несчастные запутавшиеся души. Когда их уничтожаешь, душа освобождается, так бабушка говорила.

— А что у тебя за такая бабушка волшебная? Может, она поможет?

Илька подняла глаза, и, похоже, Кирилл всё понял без слов.

— О… извини.

— Слушай… — Илька потёрла переносицу. – Я должна тебе кое-что сказать. Если ты не выполнишь своё незаконченное дело быстро…

«…мне придётся включить радио».

Мобильный издал стандартный рингтон, и Илька вздрогнула, шаря по карманам.

Борька.

— Вспомнили, блин, — с досадой бросила она и ответила на звонок: — Да, Борь, чего надо?

— Ты уехала от Ярославцева? – не здороваясь, деловито спросил босс.

— Эээ… — не сразу поняв, что Ярославцев, видимо, фамилия Кирилла, замешкалась Илька, и Борис принял это за отрицательный ответ.

— С ума сошла? А если упырь вернётся?

— Уехала я, уехала, домой уже еду, щас в метро спущусь.

— А, хорошо, — босс мгновенно успокоился. – Я вот что думаю, может, он к родителям домой решит прийти? Я их предупредил, что делать, оставил полынь, коврик придверный сказал выкинуть. Ну и мне звонить. Хотел тебя предупредить, чтобы была на связи.

— Да, хорошо, — машинально согласилась Илька. Она-то понимала, что Кирилл к родителям не пойдёт. Похоже, они с сыном вообще не были так уж близки.

Отключившись и убрав телефон, она взглянула на выжидательное лицо мертвеца.

— Что?

— Ты не договорила. Что будет, если я не найду Майку быстро?

Илька замешкалась. Желание откровенничать сошло на нет, и она решила сменить тему.

— Слушай, что там у тебя с жаждой крови?

Кирилл поморщился.

— Ничего. Может, я вообще не упырь?

— Не упырь он, — буркнула Илька. – Ладно, если вдруг захочешь на кого наброситься, скажи мне сначала, ладно?.. Пока подождём звонка, вдруг Макаров нароет чего. Если завтра не позвонит… будем импровизировать.

По скептическому лицу Кирилла Илька прочитала, что импровизация не его конёк.

Но спорить он не стал.

 …У своего дома Илька притормозила, дожидаясь, пока Кирилл расплатится с таксистом. Всё же курьеры зарабатывали больше охотников на падаль, и не пришлось спускаться в метро после заката. А закат себя ждать не заставил, в конце ноября он в принципе, по ощущениям, наступал почти сразу после рассвета.

— Вот это… — начал мертвец, приблизившись, но слово «дыра» так и не произнёс.

— Один из старейших домов, — флегматично отозвалась Иля, кинув взгляд на спутника. Он ещё плохо понимал, что ожидает внутри двора-колодца за кованой оградой, закрытой на ночь скрипучими воротами.

Ильке очень повезло – когда она решила съехать из родительского дома, то настраивалась на пару метров в самом конце дальней ветки метро, на которые будет уходить вся зарплата, и хорошо если за один месяц.

Но переключив фильтр на «По цене – от самого дешёвого», Илька увидела огромную квартиру, пусть и разделённую на несколько комнат, но простаивающую пустой уже с год.

— Его и не ремонтировали с постройки, небось, — буркнул Кирилл, перепрыгивая образовавшуюся после метели гигантскую лужу длиной почти во всю арку.

Двор его тоже в восторг не привёл. Илька с ухмылкой вспоминала его аккуратненький домик среди чинных двухэтажек, газоны по линеечке, консьержку, новый ровный асфальт и строго огороженную парковку.

— И дальше не будут, — согласилась Илька, роясь в пуховике на предмет связки ключей. – Для этого слишком много людей должны договориться между собой.

— У тебя окна выходят на… другие окна? – Кирилл так забавно сморщил нос, что стал разом выглядеть лет на десять моложе.

Связка наконец обнаружилась во внутреннем кармане, и Илька открыла домофонную дверь.

Парадная лестница в целом производила приятное впечатление, и Кирилл даже улыбнулся, глаза загорелись интересом, и всю дорогу до квартиры он проделал с длительными паузами, рассматривая каждый завиток на перилах и узор на плитке.

— Так, — у квартиры Илька посерьёзнела. – Соседей лучше не злить, запомни пару моментов: на кухню после полуночи не заходи, там алкаш. В ванную нельзя, если там шум воды. Услышишь мат, замолчи – прекрати говорить, выключи музыку, телек, или что ты там будешь делать в этот момент. И самое важное – будут ржать, тоже смейся. Они любят, когда кому-то весело. Усёк?

По офигевшему лицу мертвеца стало ясно – он не только не усёк, но и всерьёз засомневался в её трезвом рассудке.

Илька сомневалась в нём давно, поэтому просто махнула рукой и открыла дверь.

— Забей, ты мертвец, в конце концов, мертвее не станешь.

Объявление о сдаче в аренду комнаты в старом фонде пестрело комментариями: «Там приведения!», «Ребят, зуб даю, нехорошая квартира» и «Там сила нечистая, бесы, прости господи, адская квартира!».

Илька поехала смотреть комнату в тот же день. Уставшая, замученная жизнью тётка лет сорока ухватилась за потенциального жильца, и обе в итоге отхватили счастливый билет.

Комментарии не врали, квартира была нехорошая. Если выдавался свободный денёк, Илька расспрашивала местных обитателей и узнала много любопытного. Например, за стеной в скрытой нише одной из комнат был замурован клад – какие-то ассигнации, монеты и перламутровое ожерелье ценой «аж в целую тысячу». Дядя Федя плохо привыкал к современности и изъяснялся терминами сто-, а то и двухсотлетней давности. А вот Эллен – так она себя просила называть – завсегдатай ванной, говорить не любила, в основном прибавляла счёт за воду и электричество, а на просьбы хотя бы свет не включать, капризно дула пышные губы.

Илька скинула кеды, которые после вояжа по городу в такую погоду уже можно было выжимать и устроить Эллен настоящий душ на пару минут. На кухне немедленно зазвенело, закачалась лампочка, закоротила, замигала под потолком, отбрасывая неизвестно кому принадлежащие тени.

— Свои, блин! – возмутилась Илька и пробормотала под нос: — Ещё они мне тут концерт будут устраивать.

— Кто? – обалдело спросил Кирилл.

— Соседи, кто? Познакомлю, хочешь?

По лицу мертвеца было ясно, что не очень. Илька хмыкнула и указала на последнюю по коридору дверь, вручив ключ.

— Открывай, я поздороваюсь пока.

Первым делом она прошлёпала мокрыми носками на кухню.

— Привет, дядьМиш, как дела? – дежурно помахала она. Дядя Миша заворочался, тяжело проворачиваясь. Нижняя половина его тела уходила корнями в табуретку и прорастала под пол. Заплесневелые бутылки в неисчислимом количестве толкались на столешнице, и дядя Миша периодически прихлёбывал из каждой.

— Здарова, светлячочек, — дружелюбно буркнул он. Отчего-то именно так он всё время обращался к Ильке – светлячочек. Нечисть вообще каждый раз придумывала ей странные непостижимые прозвища, из которых это было далеко не самым странным.

— У меня там гость, ты его не того… — Иля характерным жестом провела по горлу.

— Ооо, хахель, — развеселился дядя Миша и на радостях прихлебнул из очередного горлышка. – Племяшей скоро ждать?

Илька рассмеялась, и ей вторили из недр квартиры Колька и Толька.

— О, бесенята проснулись, — добродушно отметил дядя Миша. Его покрытое плесенью, мхом и паутиной лицо растрескалось в улыбке.

Торопливо махнув соседу, Илька выскочила в коридор. Колька и Толька гоняли мяч – друг с другом они не могли, поскольку срослись телами в пояснице, напоминая гротескного карточного валета, поэтому носились на четырёх руках, подобно коту или псу.

— Тили-тили-тесто-жених-и-невеста! – скороговоркой прокричали они хором и снова засмеялись, пробежав прямо сквозь стену в одну из комнат.

Эллен лениво махнула из ванной. Илька её понимала, ни на какие разговоры не останется времени, когда твои волосы мало того что живые, так ещё и занимают всю ванную, лезут в вентиляцию и все сливные отверстия.

Дядя Федя из комнаты не выходил – всё сторожил свой клад, несмотря на то, что Ильке на перламутровое ожерелье было всё равно. Заглянув в приоткрытую дверь, она увидела его силуэт, слепленный из куска стены с бумажными обоями, свешивающегося со спинки стула полотенца, огромного нерабочего камина и книжной полки. Если не смотреть прямо, можно было легко подумать, что комната пуста.

Кирилл обнаружился посреди её спальни. Своим поведением он здорово напомнил Борьку – стоял в самом центре, на одном пятачке, будто с места боялся сойти и в чём-нибудь испачкаться.

— Я не засмеялся, — признался он, увидев Ильку. – Прости, только что понял.

— Ничего, им меня хватило, — отмахнулась Иля и закрылась на замок. – Так, очень удачно, что тебе не надо есть и всё остальное. Там аншлаг сегодня.

— Гости?

— Это мы гости, — хмыкнула Илька.

— А кто они? – с опаской уточнил Кирилл. – Ну что не люди, я понял.

— Почему не люди? – искренне удивилась Иля. – Люди, конечно.

— Я там видел… в ванной… у неё такие волосы… они двигаются, — сумбурно выдал мертвец.

— Ага, это Эллен. Она самая новенькая. Я даже видела её коммент на сайте, — чисто для себя добавила Илька.

Комментарий был эмоциональный и крайне безграмотный. Что-то о плохом ремонте, ржавой воде и гудящих трубах. Видно, квартире не очень понравилось, что её поливают грязью, поэтому уже через пару дней комната снова сдавалась.

— Они как бы… на другом плане, — подумав, сформулировала Илька. – У них там это нормально. Пока ты их не раздражаешь неправильными действиями, они тебя не трогают.

— А как ты поняла, что нельзя делать? – Кирилл приблизился к подоконнику, сделав вид, что очень интересуется кактусами.

— Хозяйка сказала. Ну, только слушать надо… между строк.

— Но ты же говорила, что надо убивать нечисть, чтобы душу освободить?

— Нечисть – это те, что себя не осознают как люди. Понимаешь? Вот ты их спроси, кто они. Думаешь, скажут, что нежить проклятая? Люди они, если себя людьми считают и ведут себя как люди, — отрезала Илька.

— Бабушка научила? – понимающе протянул Кирилл, и она улыбнулась.

— Ага.

— Ну так и я человек, выходит.

— Ты другое, — вздохнула Илька, с сожалением возвращаясь мыслями к радио в дальнем углу. Ещё рано. Не время. Может, и не придётся.

— Почему?

Иля скинула пуховик на стул и огляделась в поисках потенциального ужина.

— Слушай, мертвец, ты есть хочешь?

— В смысле… крови? – с сомнением уточнил Кирилл.

— В смысле бутер, — Илька заглянула в мини-холодильник и выудила контейнер. – Мне мама передала.

— А твоя мама тоже?.. Ну, волшебная? – бесхитростно спросил упырь, тоже скинув куртку на спинку кровати.

— Ага. Фея, — согласилась Илька. – Зубы береги, а то как ночью придёт и за бутеры оплату потребует.

Кирилл с опаской покосился на окно, и Иля, не выдержав, хихикнула.

— Нормальная у меня мама. Они с папой врачи, на работе сутками тусят, сами одни бутеры трескают, и мне заодно перепадает.

— Ааа… А ты в бабушку, значит? – многозначительно кивнул мертвец.

— Ага. Она классная была, сказки рассказывала. У неё зрение плохое было, поэтому она просто придумывала, а не читала.

Илька огляделась, смахнула со стола провода, конспекты и кучу ручек – накануне она пыталась найти среди них пишущую, но не преуспела – и организовала царский ужин, сбегав на кухню за чаем. Дядя Миша любезно предложил накрошить в термос своего мха и листвы – «целебные, чай не каждому предлагаю» – но она вежливо отказалась.

Чаепитие растянулось на полночи. Илька уговорила все бутерброды в одиночку, а Кирилл выпил почти весь чай. Обсуждение с нейтральных тем – книг и фильмов – перескочило на работу, инфляцию, конские цены за ЖКХ и маленькие зарплаты. Илька посетовала на увеличившуюся нагрузку для заочников, а Кирилл рассказал пару историй из курьерских будней и заодно – как познакомился с Макаровым на линейке в десятом классе.

Незаметно свернули к теме нечисти. Иля делилась тонкостями перемещения по нехорошей квартире, а Кирилл качал головой, недоверчиво щурился и хмыкал.

— Да хватит ржать, — не выдержала Илька и возмущённо бахнула чашкой чая о столешницу. – Вот знал бы ты об этом раньше, может, и упырём бы не стал.

Воцарилась тишина. Сперва ей показалось, что Кирилл обиделся, но тот, о чём-то глубоко задумавшись, спустя пару минут выдал:

— А я понял, кто меня… ну…

— Кто? – Илька подобралась.

— Я в ночь как-то заказ взял, там ерунда какая-то по мелочи, один стакан кофе и кекс, что ли… В общем, они явно за доставку больше заплатили, чем за сам заказ. И дом такой был… тёмный, что ли. Окна вообще не горели, во всём подъезде.

— И кто там жил? Как он выглядел?

— Не помню, — парень виновато потупился. – Помню, как стою у этого тёмного подъезда, страшно заходить, даже в домофон ткнуть не могу решиться… И всё, потом уже только помню, как в метро спускаюсь.

— Блин. Адрес помнишь? Надо Борьке сказать, не дело это, упырю разгуливать.

— Думаешь, там весь подъезд вампиров? В смысле, почему окна не горели ни в одной квартире?

Илька замялась. Ответ у неё на это был, но стоит ли его озвучивать, она пока не решила.

— Так что, помнишь адрес?

Кирилл ещё секунд пять сверлил Ильку взглядом, явно рассчитывая воззвать к её совести, но, вздохнув, всё же описал дорогу.

Илька записала всё на стикере и прилепила к остальным на холодильник. Заинтересованный мертвец наклонился и изучил скопление жёлтых, красных и зелёных пятен.

— А что такое «с 3 до 3:45 не в. в к.»?

— С трёх до трёх сорока пяти не выходить в коридор, — снисходительно пояснила Илька. – Волчий час, они в это время себя совсем плохо контролируют.

— И как ты это узнала?

Вопрос застал Илю врасплох. Она распустила хвост и отогнула одну из верхних прядей, демонстрируя грубый белый рубец, откуда не росли волосы.

— Опыт и немного кипятка.

Кирилл вытаращил глаза, но, к счастью, тут у него зазвонил в кармане мобильный. В надежде на звонок от Макарова он захватил телефон из квартиры, и не зря.

— Диман? – торопливо выпалил в трубку мертвец и замер, слушая голос на том конце.

Илька же мысленно скрестила пальцы – конкретно в эту примету она вообще-то не верила, но очень хотелось как-то подстегнуть удачу. Лишь бы не пришлось включать радио.

— Да… — хмурясь, произнёс Кирилл. – Я тебя… понял. В десять утра, да. Спасибо, друг.

Отключившись, упырь сунул мобильный в карман, неторопливо и тщательно расправил складки, застегнул молнию, разгладил куртку на спинке кровати.

Новости явно хорошими не были.

— Может, тебе утюг принести? – огрызнулась Илька. – Выкладывай уже.

— Короче, Диман проверил по своим каналам случаи, похожие на наш, и нашёл ещё одно нераскрытое дело. Там девушка тоже пропала, день в день с Майкой, четыре года назад. Тоже беременная. И её мужа мёртвым нашли в квартире. Соседи крики слышали, вызвали полицию.

Илька тяжело вздохнула, взъерошив волосы. Кирилл даже не представлял, насколько на самом деле это было хреново.

— Ты что-то поняла? – в догадливости ему, впрочем, было не отказать.

— Високосный год, — буркнула Илька. – Двадцать пятое ноября, Маренов День. Да ещё и беременные… Её не нашли?

— Нет, как сквозь землю. Завтра Макар попросил встретиться в десять, ты слышала?

— Угу, — задумчиво отозвалась Илька. – Сколько щас?

Кирилл огляделся, видимо, по привычке искал часы. Но ничего похожего в этой квартире держать не стоило. Даже на компьютере и собственном телефоне Илька убрала отображение времени и при надобности пользовалась бесплатным номером, чтобы узнать, который час.

— Полвторого, — ответил он, выудив свой мобильный из куртки.

— Спать пора. Я в ванную тогда, пока можно, — Илька потянулась за косметичкой и полотенцем. – Если тебе надо, я скажу, что делать, чтобы лохматая не трогала.

— Обойдусь, — мгновенно отказался Кирилл.

***

Во сне Илька сидела у бабушки на коленях. Было тепло, уютно и сонно. Морщинистая рука поглаживала её белоснежные волосы, а скрипучий, но до боли родной голос напевал колыбельную, состоящую будто бы из одних гласных. Иногда Иле казалось, что она может разобрать отдельные слова, даже улавливает смысл, но сонливость брала своё, и она проваливалась в приятное безразличие.

Стучала бабушкина неизменная трость, отбивая ритм, Илька покачивалась будто на перине, а вокруг шелестел бесконечный зелёный лес.

Сквозь сон Илька почувствовала прикосновение и частое дыхание над ухом. Глубокий вдох и мелкие рывки выдохов.

Но бабушка укачивала её, и открывать глаза не хотелось.

Иля проснулась от странных неприятных звуков за стенкой. Она многое повидала и слышала в этой нехорошей квартире, но сейчас в сознание вторглось что-то инородное, не привычное в привычной среде.

Илька рывком подняла себя с постели и огляделась. Всё как всегда – бардак, развороченная батарея, кактусы, стикеры, пустой контейнер из-под бутербродов.

Тут она вспомнила, что в комнате должен быть ещё и упырь.

И соотнесла неприятные звуки с его отсутствием.

Илька подорвалась и как была – в пижамных штанах и майке – выскочила за дверь. Звуки доносились из туалета. Переступая через ряды проводов, пустые вёдра и поношенную обувь, она добралась до санузла и заглянула в открытую дверь.

Кирилл склонился над унитазом и мучительно блевал. Илька чертыхнулась про себя.

— Ты чего, упырь? – стараясь звучать как можно непринуждённее, спросила Иля. Мощная спина вздрогнула, и парень слегка повернулся.

— Кажется, чай был просроченный, — попытался пошутить он. Илька сделала вид, что посмеялась.

Через десять минут он вернулся в спальню – даже ванной на этот раз не побоялся воспользоваться. Оба дружно делали вид, что ничего не произошло. Да, чай плохой, отравился просто. А брызги крови на покрытых налётом стенках – просто массовая галлюцинация.

Ровно в десять они стояли в очередном дворе спального района. Не прекращающийся всю ночь дождь окончательно смывал первые признаки зимы, и грустные тёмные подтёки на стенах домов вызывали какую-то смутную тоску.

Перепрыгивая через лужи, они остановились под козырьком, и спустя какое-то время у подъезда притормозила не самая дорогая иномарка. Макаров приблизился и кивнул, слегка настороженно косясь на Кирилла. Выглядел тот и правда неважно, особенно при дневном свете – бледный, с запавшими глазами, осунувшийся. Даже черты лица чуть заострились. Словно он за ночь постарел на пяток лет.

Не выспался, наверное.

— Тут вот она жила, второй этаж, — пояснил капитан, — Октябрина Одинцова.

— А мы зачем сюда пришли? – нахмурился Кирилл, пряча глаза от выглянувшего солнца.

— Я у родных ключи выпросил на денёк. Сказал, подвижки есть по делу, — пояснил Макаров. – Посмотришь?

Это он адресовал Ильке, и она едва сдержала рвущееся наружу ругательство. Похоже, с подачи друга Макаров тоже принял её за какого-то экстрасенса.

— Пошли, — буркнула она, хотя слабо понимала, что должна там искать, чего не обнаружила полиция.

Эта квартирка оказалась ещё меньше Кирилловой, всего одна комната, совмещённый санузел и крошечная кухня. Ради приличия Илька прошлась по жилплощади, потрогала вещи, подвигала стулья. Кажется, родственники вообще ничего не касались после трагедии. Слой пыли на это жирно намекал.

В спальне даже кровать стояла разобранной. Хорошо хоть кровавые лужи подтёрли, или что там осталось после мужа.

В глаза бросился туалетный столик, и Ильку будто молнией пронзило. Она метнулась туда и схватила фотографию в рамке.

Это была другая девушка, пышная, даже полненькая, русая, коротко стриженная – но Илю посетил мощнейший флешбек. Та же река, венок из папоротника, расшитая рубашка и измазанное сажей лицо.

— Что там? – оживился Макаров, приблизившись со спины.

— Откуда она родом? – едва справляясь с голосом, пробормотала Илька. – Из Приреченска?

— Эээ… — капитан достал из портфеля папку и перелистал. – Да, точно, Приреченск. А что?

— Майя тоже оттуда, — подал голос Кирилл. Стоя в тёмном углу, он явно чувствовал себя лучше.

— Хм… — Макаров нахмурился. – Не похоже на совпадение. Обе беременные, обе в один день и обе из одного крошечного города.

— А вы уверены, что больше не пропадали беременные девушки? Восемь лет назад? Двенадцать? – уточнила Илька.

— Не уверен, такое надо по базе пробивать, — с сомнением ответил Макаров. – Мало ли она одна жила, хватились не сразу, а то и вовсе в розыск не объявляли.

— Угу, — согласилась Иля, всё ещё не в силах оторвать взгляда от фотографии. Она напрягала память в поисках хоть каких-то деталей о празднике на реке. Но безуспешно. Либо она просто пропускала такие мероприятия мимо ушей, либо…

«…здесь не мертвые души, здесь скрывается что-то другое».

Она слишком много уже оставила у Червя, чтобы быть уверенной хоть в чём-то.

Зазвонил мобильный, и Илька дёрнулась, чуть не выронив фотку.

— Да, Борь? – она жестом попросила присутствующих помолчать.

— Привет, как жизнь? – вполне бодро поинтересовался босс и продолжил без паузы: — Нет успехов с упырём?

Илька вздохнула, глянув на Кирилла. С упырём успехи были.

Она уже хотела было выдать нейтральную отмазку, как вспомнила про подъезд без горящих окон.

— Борь, слушай, тут есть зацепка на того, кто Ярославцева заразил, — скороговоркой протараторила она и, пока босс не успел спросить, откуда информация, на память продиктовала адрес. – …И по ходу там весь подъезд уже… ну ты понял.

— Так, — голос Бориса приобрёл деловые интонации, — встречаемся там через полчаса, успеешь?

Прикинув, как добраться, Илька согласилась и прервала вызов.

— И что происходит? – сурово осведомился Макаров. – А мне сказать сразу? Я так понял, это… существо, которое на Кирюху напало?

— Ага, оно, — Илька собиралась было метнуться к выходу – времени оставалось аккурат на дорогу, причём без пробок – но капитан заступил дверной проём.

— И ты идёшь его… что, убивать? Давай наряд вызову.

— И будет через неделю наряд упырей, — снисходительно ответила Илька. – Оружия они не боятся. Тюрьму тоже. Для них тело – тюрьма.

— А? – Макаров явно не догнал.

— Мы с Борькой разберёмся. Только я тороплюсь, дайте пройти.

— А мне куда? – неуверенно подал голос Кирилл, и Илька чертыхнулась.

Оставлять упыря с Макаровым было опасно. Брать с собой – не вариант.

— Ты адрес мой запомнил? – дождавшись кивка, Иля достала связку ключей. – Ко мне тогда возвращайся. Там придумаем, что делать.

— Ладно, — растерянно согласился Кирилл.

— Вы не задерживайтесь, ладно? – аккуратно попросила Илька капитана, косясь на мертвеца.

— Думаешь, он на меня накинется? – по ироничному тону было ясно – не верит.

Илька вздохнула, махнула рукой и побежала из квартиры.

Всю дорогу до адреса, названного Кириллом, Иля напряжённо размышляла о двух одинаковых фотографиях в рамке.

То, что это не совпадение, ясно. Собственной памяти доверять нельзя, у родителей не спросишь – они начинают синхронно отнекиваться при одном упоминании Приреченска.

Автобус, скрипя и хрипя, выпустил её на покосившейся ржавой остановке с погнутым названием маршрута. Борька уже дожидался у ведра с болтами и приветственно махнул.

Пока Илька раздумывала, что бы такого наврать о своей осведомлённости в делах упырьих, босс уже и сам прекрасно справился с объяснением.

— Ты опять ездила туда? Куда и всегда? – уточнил он. Пальцы его, сжимающие дверцу машины, возбуждённо подрагивали.

— А? – слегка растерялась Илька, но тут же сообразила и подыграла: — Да, туда. Про упыря, вот, узнала.

— А про Ярославцева ничего?

— Не, не, вообще ничего. Ну как тут обстановка?

Иля осмотрелась. Хотя на часах было около полудня, она мгновенно поняла, почему Кириллу подъезд так запомнился и почему Борька держится за дверцу, подсознательно опасаясь отойти от машины.

Двор определённо был населённым – припаркованные у тротуара машины, спешащие на обеденный перерыв люди, кое-где даже качались на качелях детишки.

Но этот первый подъёзд буквально дышал запустением, смертью и гнилью. Его контуры чуть расплывались перед глазами, домофонная дверь текла, будто смазанная акварельная краска.

Илька поёжилась.

— Ты это тоже видишь, — утвердительно произнёс Борис. Иля крепче сжала ремень сумки и потянулась к «молнии». — Мать-перемать, сколько эта тварь тут живёт?

— Думаю, в подъезде уже точно никого живого.

Илька подошла к двери, дёрнув на себя, достала саше с полынью и для пробы бросила в темноту. Мешочек приземлился на растрескавшуюся плитку, заискрил и начал тлеть, за минуту прогорев до пепла.

— Дела, — констатировал Борька. – Какая квартира-то?

— Чтоб я знала.

Кирилл упоминал, что вообще не помнит, как заходил в подъезд.

— Ладно, тогда начнём с первой, — вздохнув, босс смирился с очевидным.

Перед тем как войти в недра заражённого дома, Илька извлекла из сумки диктофон.

Сперва продвигались медленно, дёргаясь от каждого шороха – что могло их тут издавать, лучше было вообще не задумываться.

Первый этаж, второй, третий.

— Хорошо, что их девять, а не двадцать, — пыхтя, пробормотал Борис.

— Хочешь, на лифте прокатимся? – Иля развеселилась, глядя на неповоротливого босса.

— Вот поживёшь с моё, Илюх, посмотрим, как будешь по лестницам ползать, — беззлобно огрызнулся Борька.

Подъезд выглядел обычно, даже обыденно – заваренный мусоропровод, неприличные надписи на стенах, пыльные, кое-где треснутые стёкла.

«Манька дура», — хихикнув, прочитала Илька.

Четвёртый этаж, пятый, шестой.

«Манька дура».

Седьмой, восьмой.

К девятому этажу Манька не поумнела. Более того, девятиэтажка на этом не кончалась. Глянув в пролёт, Илька увидела бесконечную спираль этажей, уходящую ввысь.

— Эта тварь нас за нос водит. Догадалась, что мы не обед, — констатировала Иля и достала пульверизатор. Попрыскала на ладони Борьке, потом себе – и протёрла глаза.

Слизистую обожгло, и она часто-часто заморгала. А когда зрение прояснилось…

— Мы опять на первом?! – вознегодовал Борис и погрозил внушительным кулаком куда-то в угол с почтовыми ящиками.

Подъезд вроде бы не изменился внешне, но сочащийся из окон свет в одночасье стал каким-то холодным, мутным, а на потолке прибавилось паутины. Ступени вовсе заросли пылью, похожей на клочья густого тумана.

— Погнали, — выдохнула Иля и первой проделала в пылище след кеды.

Первая квартира радовала глаз зияющей дырой вместо двери. В глубине слышался стук капель о раковину. Едва Борька приблизился со спины, из квартиры на них выдвинулось что-то огромное, заросшее тиной.

Туалетный водяной – констатировала Илька.

— Кто здесь? – журчащим тоненьким голосом осведомилось существо.

— Нет здесь никого, — уверенно ответила Иля, и, разочарованный, водяной пошлёпал обратно, оставляя гнилостный запах тухлой воды и мокрые следы размером с пару человеческих.

— Как ты так можешь? — то ли с укоризной, то ли с восхищением спросил Борька. – Я когда пробую, они никогда не верят.

Илька хмыкнула.

— Ты о себе слишком высокого мнения, вот и не можешь поверить, что тебя нет.

Оставив босса чесать в затылке, обдумывая фразу, Иля двинулась ко второй квартире. Там никого не оказалось. Как и в третьей.

А вот на втором этаже поджидал сюрприз. Едва приоткрыв дверь четвёртой квартиры, они услышали возню, пыхтение и волочащиеся звуки. Илька мгновенно захлопнула створку, схватила пульверизатор и оросила дверь крестом.

В створку что-то глухо ударило и обиженно заплакало.

— Там что… младенец? – дрогнувшим голосом спросил Борька.

— Игоша это. Но я не хочу смотреть, — честно призналась Илька. Босс согласно кивнул, и, не сговариваясь, они перешли к следующей двери.

На подходе из открытой настежь пятой квартиры дохнуло таким ледяным холодом, что Иля мгновенно сообразила – подниматься на следующий этаж не понадобится.

— Кто пожаловал? – глубокий женский голос из недр квартиры заставил мурашки поползти по рукам.

— Доставка, курьера вызывали? – громко отозвалась Илька, и по лестничной клетке дробью рассыпалась горсть сухих смешков.

— Проходите, я как раз голодная, — согласился голос. Иля сунула руку в сумку и переступила порог первой.

Квартира выглядела на удивление жилой. Аккуратная прихожая с дорогой дублёнкой на вешалке, шкаф-купе, рельефные обои.

Илька прошла дальше, в зал. Там и обнаружилась хозяйка пятой квартиры – жирное тело упырихи было затянуто в откровенное красное мини, складки живота свешивались с подлокотников кресла, бледную землистую кожу покрывал плотный слой косметики, и в целом в спальне пахло дорогим парфюмом.

Ну, дорогим парфюмом вперемешку с разложением.

— Какая-то ты тощая, — оценивающе оглядев Илю с ног до головы, разочарованно протянула упыриха.

— Вы вообще в курсе, что весь подъезд угробили? – прошипела Илька. – Там младенец в нечистого духа превратился.

— А, вот кто так мерзко орёт, — упыриха наморщила лоб. – Надеюсь, вы его убили. Так бесит по утрам.

Руки Ильки задрожали от ярости. Упыриха неожиданно грациозно поднялась – странно, что вообще сумела выковырнуть себя из кресла – и оказалась на пару голов выше Или и Борьки. Тот судорожно сглотнул и отшатнулся.

Упыриха бросилась вперёд. Илька потянулась к кнопке «Пуск», но тварь оказалась ещё и очень ловкой, сбив её с ног и повалив на пол. Иля ойкнула и выпустила диктофон – тот откатился по скользкому линолеуму куда-то к двери. Видно, тоже хотел побыстрее слинять.

Упыриха наклонилась и ощерилась. В широко распахнутой пасти с ядовито-розовыми губами опасно сверкнули зубы – все на подбор острые, словно заточенные. Схватив Ильку за волосы, мертвячка отвернула её голову в сторону и плотоядно облизнулась.

— Отвали от меня, гнилая мерзкая падаль, да тебя даже три роты солдат не прокормит, харя ты жирная, — изо всех сил отбиваясь, шипела Иля. Но удары она наносила будто бы в желе – настолько рыхлую тушу отъела эта тварь.

Иля безуспешно шарила рукой вокруг в попытке нащупать-таки диктофон, как вдруг упыриха замерла. В жёлтых глазах мелькнула какая-то озадаченность.

— Эй, уродина! – крикнул сзади Борька, про которого обе уже успели забыть.

Он держал в руках кожаный мешок, и едва удивлённая упыриха обратила на него внимание, распустил шнурок и перевернул. На пол посыпались серебряные пятикопеечные монеты, собираясь в небольшую горку.

Вампирша взвыла, надрывно и досадливо, и поползла к куче монет, судорожно начав перебирать.

Борька опустошил мешочек и, обогнув тварь, помог Ильке подняться. Она кивнула и тут же кинулась к диктофону.

Повинуясь кнопке «Пуск», зал наполнил мягкий скрипучий голос, состоящий будто бы из одних гласных.

Нечисть оторвалась от пересчёта монеток и замерла будто загипнотизированная. Только спиралек в глазах не хватало.

С лица исчезло алчное выражение, пропали заточенные зубы, ушли жирные складки, и спустя минуту на пол опустилась уже обычная женщина, полноватая, но симпатичная. С последними бабушкиными словами она дёрнулась и замерла уже навсегда.

Борька вздохнул и перекрестил покойную. Минуту они, не сговариваясь, молча стояли над телом, а потом принялись собирать пятикопеечные монеты обратно в мешочек.

О чём думал Борис, так тяжело вздыхая, Илька не представляла, но сама очень надеялась, что остальные обитатели квартир обретут покой теперь, когда зараза устранена.

И ещё на то, что Кирилл побыстрее справится со своим незаконченным делом.

***

Илька вернулась в свою нехорошую квартиру ближе к вечеру. Сперва они с Борькой, выждав пару часов, заехали в отдалённый переулок и позвонили с телефона-автомата в полицию. По крайней мере, подъезд перестал напоминать смазанный рисунок – природа быстро восстанавливалась после устранения источника заразы.

Соседи притихли, видимо, нашлись дела получше, чем выйти поздороваться. Кирилл обнаружился в спальне на кровати. Увидев его неподвижную фигуру, Илька вздрогнула, но он тут же шевельнулся во сне и что-то пробормотал.

Иля ещё потопталась на пороге и тихонько разделась, скинув сумку на пол. Хотя бы с одной проблемой они разобрались, но, к сожалению, Кириллу это уже не поможет.

Рядом со спящим парнем стоял небольшой рюкзак – то, что он собрал в своей квартире. На самом верху, в открытом кармане, лежала та самая фотография – Кирилл и Майя на Азовском море. Илька присела на кровать и вытянула снимок, разглядывая тщательнее. Нет, определённо эту Майю она не знала, хоть Приреченск и был крошечным городком от силы на тридцать тысяч. С другой стороны, после знакомства с Книжным Червем Иля поняла, что «не помню» и «такого не было» далеко не всегда синонимы.

Что же это за странные люди, которые похитили Майю? Да и люди ли? В конце концов, на коврике была надпись «Добро пожаловать». И связано ли это с Приреченском и странной фотографией на побережье, которая у двух абсолютно разных женщин оказалась одна на двоих.

Четыре года назад, високосный год, конец ноября. Совпадение? Может, пропавших было больше, просто их исчезновение не связали с криминалом?

Кирилл потянулся и трогательно зевнул. Илька хихикнула и совершенно машинально запустила руку ему в волосы, взъерошив на лбу.

— Ты чего, уже вернулась? – сонно спросил он, приоткрыв глаза.

— Ага.

Илька убрала руку и помрачнела: между пальцами осталась чёрная прядь.

— Ты себя нормально чувствуешь? – украдкой отряхнувшись, спросила она. Кирилл покивал.

— Ты убила упыря, да?

— Упыриху, — поправила Иля. – Да, она теперь…

— В лучшем мире? – смешно поморщившись, выдал мертвец.

— Да не знаю, — призналась Илька. – Давай займёмся твоим делом. Макаров что-нибудь говорил ещё? Звонил?

— Не. Он тоже не понимает, что дальше делать, — Кирилл сел, и на подушке позади него осталась россыпь чёрных волосков.

Они помолчали, думая каждый о своём. Илька мрачно прикидывала варианты. В общем-то, было их всего два, так что много времени это не заняло.

— Ты что-то можешь сделать, да? – внезапно спросил Кирилл. Похоже, он вовсе не думал ни о чём, а всё это время изучающе всматривался в Илькино лицо.

Она опустила глаза на рукав своей толстовки, которая после вояжа по подъезду с нежитью покрылась пылью, паутиной и мерзким запахом старости.

— Я… в общем, есть один вариант. Мы можем узнать, где Майя. Прямо сегодня. Сейчас, — выдавила она. – Но это не… не бесплатно.

— У меня есть сбережения! – подорвался Кирилл, вскочил с постели и присел у рюкзака.

Илька поморщилась.

— Ты не так… это не про деньги.

Мертвец замер в замешательстве.

— Душу надо отдать, или что? – неловко пошутил он.

— Ну почти, — Иля закусила губу. Пока она не договорила всех подробностей, оставался ещё путь к отступлению.

Когда-то они с Борькой взялись за пропажу двух сестёр-близняшек, которые отбились от детсадовской группы по дороге в ТЮЗ. Это был первый раз, когда Илька пришла к Книжному Червю. Она помнила, как дрожали пальцы на дверной ручке, как гулкие шаги разрывали плотную тишину читального зала. Как показалась из стеллажей первая прядь-щупальце.

И разумеется, она помнила, как захлёбывались в слезах родители, обнимая найденных в строящемся здании детей.

Ещё пару дней Илька жила спокойно, даже счастливо. Пока на дисплее не высветилось «мама» и её не ударило страшное осознание – она не помнит, как зовут маму. Как выглядит папа. Как ласково называла её бабушка в детстве. Воспоминания выветрились из головы начисто, чтобы больше никогда не восстановиться. Она забывала имена родных и их внешность каждый раз, когда они уходили из поля зрения. А бабушка потерялась из памяти насовсем. Только скрипучий голос и колыбельная на тягучем языке. Только тапочки и трость с набалдашником.

Илька и сама не понимала, как могла согласиться на такое. Ради детей? Или не думала, что это всерьёз?

И никогда не задавала себе вопрос, поступила ли бы так же снова.

— Идём, я тебе на месте объясню, — вздохнув, Илька глянула за окно. – На автобусе тут недалеко.

Кирилл бросил взгляд на дисплей мобильного и недоумённо нахмурился. Выключил, включил, даже потряс.

Даже не глядя, Иля понимала, что его удивило.

— Не старайся, они тут всегда останавливаются. Поэтому я часы не вешаю, — лаконично пояснила она.

— И как ты тут живёшь? – буркнул мертвец, застегнул рюкзак и накинул куртку. – Может, я твою сумку возьму?

— Не надо, — Илька крепче стиснула ремень. – Это я никому не доверяю.

Парень хмыкнул, явно посчитав сказанное шуткой.

На остановке никого не было, кроме подошедшей одновременно с ними женщины в дублёнке. Похоже, автобус только что прошёл.

Иля настроилась на долгое ожидание, прислонилась к стенке павильона, выбрав место подальше от объявлений, и даже успела задремать, прежде чем поняла, что что-то не так.

Над ухом послышалось рваное судорожное дыхание. Илька осторожно, не двигаясь, приоткрыла один глаз. Но Кирилл не обращал на неё внимания – его глаза, расширившиеся до предела, были устремлены на женщину в дублёнке.

— Ты чего? – шепотом осведомилась Илька, дёрнув Кирилла за рукав.

— Хочу… хочу… — отрывисто сообщил он, и Иля окончательно проснулась, резко выпрямившись. К счастью, женщина стояла спиной, но мертвец явно не на шутку заинтересовался её персоной.

Илька облизнула губы и снова попыталась привести его в чувства, ухватив обеими руками.

— Мертвец, блин! Ты охренел?! Хватит!

Но её горячий шёпот на упыря впечатления не произвёл. Он стряхнул Илькины руки и сделал к женщине шаг.

Если сейчас её окрикнуть и она попытается сбежать – будет точно только хуже.

Иля сделала глубокий вдох, скинула сумку на скамейку и расстегнула «молнию», выхватив из клубка спицу.

— Кость мёртвая к кости живой, твоя нога теперь моя нога, — скороговоркой проговорила Илька и с силой вогнала спицу Кириллу в бедро. Он совершенно по-человечески ойкнул и остановился. Упырская сущность всё ещё тянула его к крови, но Иля с силой упёрлась ногами в землю, и, подчиняясь спице, нога Кирилла сделала то же самое.

Подъехала маршрутка, и женщина в дублёнке, так и не осознав, что чуть было не лишилась жизни, весело впорхнула в салон. Только когда маршрутка скрылась из виду, Илька выдернула спицу и, сунув обратно в клубок, перевела дыхание, буквально обрушившись на скамейку.

Кирилл ещё с минуту стоял, мотая головой, и недоверчиво повернулся к Иле.

— Что это… было? – он ещё какое-то время ощупывал себя, но кроме дырочки в джинсах ничего не обнаружил.

— Маршрутка, — отозвалась Илька, тяжело дыша и чувствуя подозрительное влажное хлюпанье в носу.

— Да нет, я… У тебя кровь идёт.

Иля отмахнулась. Сил не было искать по карманам салфетки, и она воспользовалась рукавом. Всё равно толстовку стирать.

— А твоей крови мне не хочется, — внезапно сказал Кирилл, и Илька устало выдохнула.

— Ну и хорошо.

 …К покинутой библиотеке они добрались лишь спустя час, простояв в пробке большую часть этого времени. Смеркалось, даже, скорее, уже совсем стемнело, и тёмная махина выглядела даже ещё более жутко, чем обычно.

— Нам точно туда? – с опаской уточнил Кирилл. Илька хихикнула.

— Слушай, упырь, ты боишься, что тебя убьют, или что?

На это он надулся и не говорил больше ни слова до самого второго этажа. Из взрослой секции разносился отчётливый шелест – Книжный Червь, почуяв приближение гостей, набирался нужных фраз. Со стороны напоминало соревнования по скорочтению.

— Кто это там? – шёпотом спросил мертвец. – Мы не помешаем? Там по ходу мозговой штурм.

— Это точно, — вздохнула Илька и первой переступила порог. Шелест смолк, и послышался добродушный голос:

— «С места выходила какая-то безлепица: как это так – пришел с покойным? Не ходят покойники! Действительно, чего доброго, за сумасшедшего примут!»

— Очень смешно, — буркнула Иля, а Кирилл, вытаращив глаза, заозирался. Увидев первую выползающую из прозы двадцатого века прядь, он даже отскочил на пару шагов.

— Знакомься, — флегматично представила Илька. – Мертвец, это Книжный Червь.

— Кирилл, — даже тут умудрился напомнить парень, и Иля закатила глаза, а между стеллажами раздался сухой смешок.

— «Добро пожаловать, Никанор Иванович! Сдавайте валюту».

— Какую валюту? – шёпотом спросил не въехавший Кирилл.

— Не воспринимай буквально. Он просто не может говорить не-цитатами.

— Ааа… — глубокомысленно выдал упырь.

— «…мне только странно, что на сегодняшнем бале я вижу упырей!» – продолжал издеваться Червь, попутно гаденько хихикая.

— Блин, просто скажи, где его девушка! Ты же знаешь? И мы с упырём уйдём, — нетерпеливо попросила Илька. Но сверхъестественный собеседник всё не унимался:

— «Глядь, Светлана… о творец! Милый друг ее — мертвец!»

Илька сделала фейспалм, а Кирилл окончательно, похоже, перестал понимать, что происходит.

— Так, всё, идём отсюда, — скомандовала она, демонстративно сделав шаг к выходу из секции. За рядами стеллажей заволновались, зашелестели страницы, закачались под потолком давно обесточенные лампы.

— «Так много возникает воспоминаний прошедшего, когда стараешься воскресить в воображении черты любимого существа, что сквозь эти воспоминания, как сквозь слезы, смутно видишь их», — торопливо выдал Книжный Червь, и Илька замерла, переваривая цитату.

— Ты… хочешь, чтобы я рассказала… воспоминание из детства? Какое-то любимое воспоминание?

— «Сказки она сказывает тихо, таинственно, наклонясь к моему лицу, заглядывая в глаза мне расширенными зрачками, точно вливая в сердце мое силу, приподнимающую меня. Говорит, точно поет, и чем дальше, тем складней звучат слова. Слушать ее невыразимо приятно…»

Илька почувствовала, как по спине прошёл холодок.

Червь хотел услышать бабушкины сказки, отнять то единственное, чего она никогда не хотела бы отдавать.

— Нет! – выкрикнула она. – Не смей! Не расскажу!

— Ты чего? – недоумевающий Кирилл тронул её за плечо. – Если стесняешься при мне, давай выйду?

Илька открыла было рот, чтобы сказать правду – сказать, что с Червём не делятся воспоминаниями, а отдают безвозвратно.

Но едва начав, тут же осеклась. Майя в опасности, это его девушка, его будущий ребёнок. Разве сможет он понять важность какого-то дурацкого воспоминания по сравнению с этим?

— Ну… — видя, что она мешкает, упырь почесал в затылке. На пол ссыпалось ещё несколько волосков. – Может, я расскажу? Давай, мне вроде скрывать нечего.

— «Зачем вы исчисляете все их качества, ведь в них толку теперь нет никакого, ведь это всё народ мертвый», — язвительно напомнил Книжный Червь.

— Иль… — Кирилл развёл руками и повернулся к ней.

— Нет, — чуть не плача, Илька отшатнулась и вылетела из секции, пробежала лестницу, фойе и остановилась, только выскочив на улицу, под начинающийся моросящий дождик.

Мертвец показался из дверей спустя секунду и приблизился.

— Илюш, ты чего? – как-то беспомощно произнёс он. – Я не понимаю, что такого в этих воспоминаниях?

— Они мои… — начала Иля.

«Мои единственные оставшиеся воспоминания о бабушке. Мои самые драгоценные моменты. Моя отдушина во времена, когда хочется сдаться».

Но горло сжало спазмом, и вышел только бессодержательный хрип.

— Твои, значит, — внезапно разозлился Кирилл и отшатнулся от неё, презрительно сплюнув в траву. – Ну и оставайся со своими воспоминаниями.

Он резко развернулся и быстрым шагом скрылся в ближайшем дворе.

— Кир!.. – начала Илька и едва успела зажать себе рот.

Захотелось крикнуть, что-нибудь сломать, разбить или пнуть. От досады и обиды на нелепость ситуации впору было засмеяться.

***

Адрес она помнила – новенькая многоэтажка на самой-самой окраине, точно такая же, как пять до неё и десяток после. Новые районы строили торопливо, не предусматривая ни дворов, ни детских площадок. Илька помнила, как в детстве развлекала себя тем, что лазала по чердакам и подвалам с соседскими ребятишками.

Кто-то из них даже был живым.

Иля приблизилась к подъезду, окружённому аккуратными клумбами, и остановилась. Влажная ладонь сжимала сегодня не ремень сумки, а ручки пакета. Стандартный набор – покупной торт, гель для душа и шампунь в подарочной упаковке, бутылка шампанского, конфеты. Было бы легче, если бы она представляла, к кому идёт в гости.

Подъезд встретил перегоревшей лампочкой. Илька привычно просканировала пространство на предмет нечисти, но, похоже, настолько скучные однотипные места не интересовали даже их.

У двери с радующим глаз ковриком без надписей Илька снова застопорилась. Каждый раз как в первый она совершала одни и те же действия, замирала в тех же местах – не специально, ведь двигал ею не обережный ритуал, а страх.

Щёлкнул замок, и на Илю дохнуло ароматом кофе и дрожжевого теста.

Вот чёрт, торт, кажется, лишний.

— Юленька пришла! – радостно возвестила незнакомая мама и обняла её, чмокнув в щёку.

— Привет, — старательно растягивая губы, отозвалась Илька, переступая порог. Квартира, разумеется, была ей знакома – здесь она прожила часть детства и подростковые годы.

Женщина приглашающе махнула рукой, и из зала показался мужчина средних лет в застиранном спортивном костюме.

Илька так и замерла с приклеенной к лицу улыбкой.

Это её родители? Или их знакомые?

Когда-то пару лет назад она через интернет-магазин заказала им одинаковые футболки с надписью «Мама» и «Папа». К сожалению, родители не оценили, мать сетовала на отвратительную синтетику, отец ворчал, что не понимает приколов современной молодёжи.

И мама с папой снова превратились в «кажется, это мама» и «вроде у папы был такой костюм».

— О, Юлька, — обрадовался мужчина и хлопнул её по плечу. Илька выдохнула с облегчением и улыбнулась уже более искренно.

— Опять магазинный торт? – мама, приняв от неё пакет и дежурные «счастья-здоровья», добродушно закатила глаза. – Неужели я так плохо готовлю?

— Ну что ты, мам. Лучше всех. Я так, на всякий случай.

Застолье организовали в зале – сидя напротив отца, Илька немного успокоилась, даже начала чувствовать себя как дома. Вспоминали семейные случаи, байки, новогодние истории и обсуждали личную жизнь, разумеется, с намёком на женихов и детишек. Иля совсем расслабилась к чаю, отшучивалась и в обратку интересовалась, когда у неё будет братик.

— Да нам одной хватило, чтобы седых прядей прибавилось, — хохотнув, припомнил папа. – Помнишь, как мать тебя просила у магазина ждать, а ты к подружке убежала мультики смотреть? А когда у тебя были эти твои воображаемые друзья? Ты ещё с ними по крышам лазила.

Илька хихикнула. Конечно, она помнила Маугли, чумазого бесёнка с забавным общипанным хвостом. Он до ужаса боялся бабушку и поэтому играть соглашался только на крыше, куда та никогда не поднималась из-за больной ноги.

— А когда после переезда она забыла игрушку в садике и тебе пришлось снова ехать в Приреченск, только ради дурацкой куклы? — хмыкнула мама, и отец закивал, не сдерживая смеха.

— Точно-точно, вы бы видели лицо воспитательницы, когда я у неё потребовал отдать эту ветошь. Ну а что делать, Юлька такую истерику устроила.

— Мне бабушка её сделала, — внезапно поняла Илька. Не вспомнила, наверняка это воспоминание тоже когда-то помогло спасти кому-то жизнь и осело в недрах старой библиотеки. Но именно поняла на интуитивном уровне.

— Точно, твоя мать её как-то сплела, — подхватила мама, пихнув мужа локтем. – Я так и не понимаю, на чём оно всё держалось, вроде одни ветки да лоскутки.

— Это у них какой-то промысел местный. Меня не учили, — развёл руками папа. – Только девочек.

— А почему мы уехали из Приреченска? – с сомнением спросила Илька, наскоро придумывая отмазку на случай, если должна это знать.

Родители переглянулись, и мама вздохнула.

— Не помнишь? Ну и хорошо.

— Да ладно, Катюш, она взрослая, — папа улыбнулся и подмигнул Ильке. – Когда бабушка твоя умерла, к нам повадились какие-то странные тётки.

— В плане? – нахмурилась Иля.

— Ну, бывает, выйдем с тобой гулять, а тут за нами увяжется женщина, вся в каких-то старых тряпках, чумазая… как бомжиха, в общем. Я шаг ускоряю – и она быстрее идёт. Я замедляюсь – она за мной повторяет. И так почти каждый день. Нервировало жутко.

— Соседки-дуры говорили, что бабушка твоя ведьмой была и это её какие-то знакомые, — добавил отец. – Чушь, мама всю жизнь в деревне прожила, хозяйством занималась да в земле ковырялась.

Илька покивала, показывая, что тоже не верит в «чушь».

— А дальше что? Просто переехали, потому что тётки странные?

— Ну не совсем, — мама помолчала и махнула рукой, давая отцу слово, видимо, последняя часть истории до сих пор её тревожила.

— Однажды одна из этих странных бомжих тебя чуть из садика не забрала, — предельно серьёзно, гневно сведя брови к переносице, произнёс папа. – Подождала, пока воспиталка, дурища, отвернётся, подошла и тебя за руку схватила. Хорошо, что твоя мама уже пришла за тобой, она издалека увидела и закричала.

Илька вытаращила глаза.

— Ого, — выдавила она.

— Ну, слава Богу, тут уже нас никто не донимал, — с облегчением подытожила мама. – Так что уехали – и хорошо. Тем более Приреченск место странное.

— Почему? – всё ещё думая о тётках в лохмотьях, машинально уточнила Илька.

— Ну как, — мама слегка растерялась и пожала плечами. – Не знаю, честно говоря. Просто странное.

Илька собиралась продолжить расспросы, но тут ожил мобильный рингтоном Борьки, и она, извинившись, вышла из-за стола.

— Илюш, ты дома? – голос босса звучал отрывисто – кажется, он запыхался.

— Нет, я у родителей.

Борис выругался сквозь зубы.

— Живо гони домой, тебе далеко? Я в твоём дворе.

— И что? В гости пришёл, что ли?

— Упырь объявился!

«Кирилл»

— …Тот самый? – дрогнувшим голосом спросила Илька. О мертвеце она не слышала уже три дня. Почти двенадцать часов караулила у его дома, даже побывала у дома его родителей и родителей Майи – выпросила адрес у Макарова. Но парень как сквозь землю провалился. Иля уже мысленно настраивалась на то, чтобы включать радио, и тут…

— Да, он, мне консьержка позвонила, сказала, мимо неё какой-то тип прошёл, сказал, что в пятнадцатую, и ключи у него были.

— Еду, — похолодевшими губами бросила Илька.

— Куда едешь? Уже? – разочарованно спросил отец, услышавший последнюю фразу.

— Да, пап. Прости, работа. Это срочно, правда. Я зайду… скоро.

— Ну что поделать, если срочно. Какая ты деловая стала, — шутливо пожурил он. После взаимных объятий и прощаний Илька ещё раз повторила поздравления – у кого же День Рождения? – и, напоследок всмотревшись в незнакомые лица, решительно зашагала вниз по лестнице.

 …Борька чуть не подпрыгивал на водительском сиденье от нетерпения, пока они добирались до неуместного домика Кирилла и Майи. Остатки снега окончательно стекли с картины города слякотью, подтаяли на скудном солнышке и оставили голые ветки, выбоины, полные грязной воды, и подтёки на стенах.

Илька стискивала ремень сумки и пыталась думать.

Что, если Кирилл уже потерял человеческий облик и накинется на них?

А что, если нет?

Какой вариант хуже, она пока не понимала.

Кивнув бабуле за письменным столом, Борька решительно преодолел несколько пролётов, доставая свой кожаный кошель. Во внутреннем кармане блеснул пистолет, и Илька вздрогнула.

Дверь оказалась не заперта, и Иля показала жестом, что хочет пойти первой. Она переступила порог и сразу уловила присутствие.

В спальне царил бардак. Постельное бельё скинуто на пол, книги выброшены со стеллажей, всё в осколках и разбросанных вещах.

Кирилл лежал на полу, свернувшись в клубок на горке одежды. Рядом валялись раскрытые фотоальбомы с улыбающимся лицом Майи.

Узнать в мертвеце некогда красивого молодого мужчину было… непросто. Сквозь редкие пучки волос просвечивал череп, лицо как-то заострилось, покрылось неприятными тёмными пятнами и посерело. И в целом вся фигура стала какой-то ломкой, тощей, как затянутый в одежду скелет.

— Эй… мертвец, — хрипловато спросила Илька. В груди что-то больно сжалось при виде этой комнаты в крайней степени отчаяния.

Кирилл уставился на неё тусклыми поблёкшими глазами и дёрнул головой. Узнал. Он всё ещё оставался внутри человеком.

Позади послышался звон монеток, и Илька попросила:

— Нет, не надо, Борь.

— В смысле, не надо? – удивился босс, замерев на середине движения.

Вздохнув, Илька рассказала о незаконченном деле Кирилла.

— Ты понимаешь, что мы не можем тянуть? – вполголоса напомнил Борис. – Это упырь. Счастье, что та консьержка ещё не отрастила дополнительный набор конечностей.

— У нас ещё есть пара дней.

— А что ещё есть, кроме пары дней? Какие-то мысли, куда эта его девушка делась? Может, он её вообще сожрал и просто не помнит?

— Нет! – взревел Кирилл, разом растеряв всю свою апатию, и вскочил с места, оскалив зубастую пасть.

Борька выхватил ствол и наставил на мертвеца, но Илька преградила дорогу.

— Я съезжу с ним… в общем, ты понял. Мы найдём за что зацепиться. А если нет, я его… я разберусь.

Борька покачал головой, но пистолет всё же опустил.

— Илюш… дело твоё, конечно, но…

— Всё нормально, — Илька, как всегда для моральной поддержки, стиснула ремень через плечо.

— С тобой поехать?

— Нет. Точно нет.

— Под твою ответственность, — хмуро бросил босс и убрал оружие обратно в куртку. – Пара дней.

— Угу.

— Что будет через пару дней? – сиплым голосом спросил Кирилл, дождавшись, пока Борька выйдет из квартиры и стихнут на лестнице его шаги.

Иля вздохнула, тоскливо оглядела его не вдохновляющий облик и ответила:

— Зараза начнёт распространяться. Ты… тебя тут быть не должно. Это нарушение естественного хода вещей. Если оно продолжается достаточно долго, пространство вокруг тебя начинает искажаться. Первыми умирают младенцы.

«И я включаю радио».

Кирилл вздрогнул и помотал головой.

— Идём, у нас есть пара дней, — повторила Илька и поманила его за собой.

***

— «…случай увлек меня. — Не то вы б никогда моей печальной тайны не узнали», — поприветствовал Книжный Червь, когда они вернулись под сень взрослой секции.

— Я готова, — бросила Илька, даже не здороваясь. – Слушай. И только попробуй не рассказать потом всё, что мне нужно.

Она кинула пуховик на пол и села, скрестив ноги. Кирилл неуверенно замер у дверей. По поведению и её дрожащему голосу он явно понимал, что происходит что-то важное, но никак не мог осознать.

И Илька рассказала. Как бабушка садилась на её кровать, как долго нашаривала тапочки, как пела скрипучим голосом колыбельную, состоящую из одних гласных. Как укачивала морщинистыми руками и подслеповато щурилась. Сказки о смелых молодцах и премудрых девицах, о загадках и испытаниях, о дремучих лесах и неведомых краях.

Когда Илька закончила, то ещё долго сидела с опущенной головой, роняя слёзы на рукава толстовки. Так и не успела её постирать.

— «Ступайте же теперь домой», — спустя долгую паузу вкрадчиво проговорил Книжный Червь. И замолчал.

Илька подняла голову, всматриваясь в бесконечные ряды стеллажей.

Кирилл от негодования подскочил со своего места.

— Эй ты, а ну быстро говори то, за чем мы пришли! Ты не видишь, что она плачет?! – с яростью выкрикнул он и рванулся в самое сердце секции с явным намерением добраться до Червя. Илька едва успела подорваться с пола и ухватить его за куртку.

— Стой! Ты совсем того? Ты хоть знаешь, что там?! – ещё сиплым от слёз голосом выдавила она.

— Да плевать мне, оно тебя обмануло! Ты ему… А он!..

Иля улыбнулась сквозь слёзы. От искреннего возмущения Кирилла стало даже немного веселее.

— Идём. Я знаю, что делать, — она кивнула для верности и потянула мертвеца прочь из библиотеки.

В этот раз она не стала останавливаться у выхода, решительно толкнула дверь и вышла под пронизывающий ноябрьский ветер без колебаний.

Только на секунду прикрыла глаза.

— Так… к кому домой? Ко мне? К тебе? К Майке? – Кирилл неуверенно топтался на месте, стараясь как можно глубже надвинуть на лицо капюшон.

— Ко мне, — облизнув губы, ответила Илька, поглаживая ремень.

***

На автобусе до Приреченска помимо них оказалось ещё трое – пустой салон пах пыльными накидками на креслах, спёртым воздухом и чьими-то крайне вонючими духами.

Илька кое-как пристроила сумку под ноги, а Кирилл занял соседнее место. Он кутался в куртку, пытался засунуть руки поглубже в карманы и крупно дрожал.

Дурацких вопросов Иля задавать не стала, она знала, что согреет упыря сейчас только одно, и на всякий случай расстегнула сумку, чтобы иметь быстрый доступ к спицам.

— Ты точно уверена, что этот… из библиотеки имел в виду твой родной город? – в который уже раз повторил мертвец. Илька в который уже раз кивнула.

— Майя оттуда, вторая девушка тоже. У них одинаковые фотки. И Червь сказал про дом.

— И всё? – скептически протянул упырь.

— Не переживай, если я ошибаюсь, то просто убью тебя через два дня, — с милой улыбкой парировала Илька.

— А то, что ты там рассказала… про свою бабушку, — начал Кирилл. Видно, он был из тех людей, что ненавидят тишину. – Почему ты так расстроилась? Хорошие же воспоминания.

— Хорошие, — согласилась Иля. Знать бы ещё какие.

Автобус набирал ход и разгонялся на пустынном шоссе. За окнами царствовал смешанный лес. Всё реже попадались населённые пункты, а если и попадались, то полузаброшенные, с неуклюжими скособоченными домиками, просевшими заборами и заросшими участками.

Казалось, автобус везёт их к краю света.

Приреченск оставался собой. Спустя четыре часа, добравшись до главной площади, водитель выпустил их и, обдав напоследок облаком бензинового духа, скрылся, натужно скрипя.

Все соседи по маршруту мгновенно разобрали направления и удалились по делам. И только Илька с громоздкой сумкой и тощий парень в куртке с капюшоном остались на площади.

— Это что, Ленин? – с сомнением уточнил Кирилл, указывая на статую на постаменте. Иля подняла глаза и сощурилась, пытаясь охватить взглядом каменную фигуру.

Плащ до самой земли, кожаные туфли, старомодного кроя штаны. Голову скрывал капюшон, а сам он сидел на каменном троне, горделиво выпрямившись.

— Вряд ли это Ленин, — оценивающе осмотрев постамент на предмет таблички, Илька пожала плечами. – Пошли, нам вроде на ту улицу.

Приреченск изменился мало – утро только-только золотило верхние этажи, но народ уже подтягивался к магазинам, гулял с собаками и отводил детей по садикам.

Судя по удивлённому лицу Кирилла, он ожидал увидел по меньшей мере Сайлент-хилл. Илька же испытала неожиданно приятное чувство ностальгии. Она вспомнила эту булочную – теперь она по-модному называлась «пекарня» — где всегда выпрашивала у мамы сосиску в тесте. Знакомые вывески, знакомые повороты, ЗАГС, старенький кинотеатр, закрытый ещё при Иле, парк, чуть заросший, но всё равно знакомый.

Илька поймала себя на том, что улыбается. Она действительно ощущала это место родным, уютным и безопасным.

Но только пока они не обогнули девятиэтажку-новостройку, чтобы добраться до нужного дома, её дома, самого первого в жизни.

С воодушевлением Илька неслась вперёд, подгоняя Кирилла, даже попыталась взять его за руку, но отдёрнулась – настолько ладонь оказалась ледяной.

Длинный пятиэтажный дом на шесть подъездов представлял собой жалкое зрелище. Выбитые окна, разобранные скамейки, снятые с петель домофонные двери.

Илька замерла – так сильно увиденное не соответствовало её воспоминаниям. Всегда живой, шепчущийся, играющий, лающий и смеющийся двор опустел. Ни одной припаркованной машины, ни одного ребёнка на качелях, да и сами качели жалобно повисли на одной цепочке.

— Ого, — прокомментировал наконец поравнявшийся с ней упырь. – Тут… прям Мамай прошёл.

— Зараза, — шепнула Илька. Кирилл, кажется, посчитал это ругательством.

В родной подъезд она заходила со смешанными чувствами. Дом не плыл, не терял очертаний, но всё же жить тут никто не хотел. Неужели?..

Нужный этаж наступил как-то слишком скоро. Сейчас Илька, наверное, хотела бы снова вернуть тот, бесконечный подъезд упырихиного дома.

Дверь никто не снимал, но открыть её проблем не составило. Иля не спрашивала у родителей, кто купил эту квартиру, да и продавали ли они её вообще? Но сейчас это не имело никакого значения.

Она шагнула в прихожую и поморщилась от горелого запаха. Какие-то жжёные травы, может, благовония. И ещё один запах, незнакомый.

В прихожей стояла полутьма, поэтому Илька догадалась опустить глаза только после негромкого «фу» от Кирилла.

Пол был усеян следами босых ног и рук. Отпечатки покрывали линолеум, стены, зеркало в коридоре и даже потолок. Идти дальше резко расхотелось. Вспомнилась жуткая история о преследующих её семью бродягах.

— Давай я первый, — предложил мертвец, когда Иля замешкалась.

— Не-не, я нормально, — хрипло буркнула она и завернула за угол.

В центре гостиной стоял алтарь. Иначе назвать груду сложенных друг на друга валунов и самодельную куклу в центре язык не поворачивался.

Кукла походила на оберег, только вся какая-то грязная, в непонятных чёрных разводах. Здесь, в комнате с окном, стало видно чуть лучше, и Илька наклонилась, растерев в пальцах чёрную пыль, покрывающую пол.

Сажа.

— Так… и что это всё значит? – неуверенно уточнил Кирилл, весь сгорбившись, сжимая и разжимая пальцы от холода.

— Чтоб я знала, — Илька протянула руку к кукле, но дотронуться не решилась.

— Может, уйдём отсюда? Как-то тут… не так, — пробормотал мертвец. Иля была солидарна.

Они развернулись, и когда Кирилл уже вышел за порог, Илькин взгляд поймал что-то знакомое, какой-то продолговатый предмет. Она достала телефон и, включив фонарик, увидела деревянную сучковатую трость с набалдашником.

Иля ахнула от неожиданности и схватила трость. Так и есть, та самая, бабушкина. Такая же нелепая, узловатая, сделанная как будто просто из первой попавшейся палки.

— Илюш? – позвал Кирилл, и она вышла, снова покидая родительскую квартиру, окинув её напоследок долгим взглядом, то ли запоминая, то ли пытаясь понять, что здесь произошло.

— Это что? – хмыкнул мертвец, указывая на трость. – Я настолько плохо выгляжу, что предлагаешь мне палку?

Илька фыркнула и выскочила из подъезда. Тут же навстречу ей будто из самой тени метнулась тощая фигура в лохмотьях.

От неожиданности она взвизгнула, и на помощь подоспел Кирилл. Несмотря на немощный вид, сила упыря намного превосходила человеческую. Одной рукой отшвырнув незнакомца на несколько шагов, он зарычал, оскалив зубы, и фигура в лохмотьях выбросила вперёд руку в каком-то обережном знаке.

Мертвец отшатнулся. То ли от неожиданности, то ли и правда странный знак помогал. Бродяга проворно вскочил и, что-то непрерывно бубня себе под нос, скрылся из виду.

— И что это было? – порядочно офигев от происходящего, в воздух спросила Иля.

Упырь только пожал плечами. Даже изуродованное последними событиями лицо явно выражало изумление. Он брезгливо посмотрел на свои ладони и отряхнулся.

— Фу, гадость.

— Подожди, это что? – Илька схватила его руку с чёрными разводами и собрала пальцем. — …Сажа. Опять.

Перед глазами встали две практически идентичные фотографии – девушки с венками и перепачканными сажей лицами.

— Надо к реке… Как на фотографиях, помнишь? Там была река! – воодушевлённая идеей, воскликнула Илька. Кирилл открыл было рот, но тут же сообразил и кивнул.

— И где эта река? Тут где-то, да? Раз Приреченск?

— Эээ… не совсем, речка там, подальше, у деревни, где бабушка жила. Нам туда, — уронив последнее слово, Илька замерла. С этим последним словом у неё внутри будто вставили на место недостающую деталь или вправили причиняющий боль перелом.

— Пешком дойдём? – деловито осведомился упырь. Кажется, он никакого трепета не испытал.

***

Илька напомнила себе, что «не помню» и «не было» — в её случае не синонимы.

И всё же она точно не помнила, чтобы к бабушкиной деревне вела заасфальтированная дорога. Пара наугад опрошенных по дороге до площади человек были солидарны. Кто-то советовал взять такси, кто-то — добираться на попутках.

Обе затеи они с Кириллом отбросили. На такси элементарно не хватало денег, а шоссе казалось настолько пустынным, что впору было снимать «Безумного Макса».

Солнце вползло в зенит, когда они вдоль безлюдной, безмашинной и без-какого-либо-транспортной дороги добрались до указателя. Покосившаяся табличка сообщала «Калиновка» и поворачивалась стрелкой точно в лес.

— Калиновка, — повторила Илька. Точно ли это название бабушкиной деревеньки? Может, их тут несколько?

— Не похоже, что популярное место, — Кирилл сморщил нос в забавной гримасе, и Иля хихикнула.

— Ладно, если что, там спросим у кого-нибудь, может, другая деревня тут рядом, — предложила она. Ноги гудели, сумка оттягивала плечо, но отдать её мертвецу по-прежнему не казалось хорошей идеей. Как и бросить бабушкину трость.

Сделав вдох, Илька первой шагнула в недра леса.

Если со стороны шоссе он казался просто мрачноватым осенним лесочком, то едва они оказались под куполом деревьев, стало ясно – это настоящая дремучая чаща.

Поскрипывали на ветру стволы, тут и там что-то шуршало, свистело и скрежетало. Солнце вообще как будто скрылось, никаких весёлых бликов или бьющих в глаза лучей.

Кирилл тоже почувствовал перемену, но сохранял решительный вид. Наверное, напомнил себе про Майю. Илька улыбнулась ему и положила руку на плечо.

— Всё нормально. Мы успеваем.

Мертвец хмыкнул и процитировал:

— Не везёт мне в смерти, повезёт в любви. Да ведь?

— Да ведь.

Минут через пятнадцать стало ясно – конца края лесу не видно. Мало того, он понемногу превращался в настоящий бурелом. Тропинка терялась, размывалась, заваленная ветками, заросшая мхом. Они просто шли вперёд наугад.

Через какое-то время Илька начала замечать мелькающие тут и там силуэты, выглядывающие из-за деревьев. Самые обычные, человеческие. Вот девушка с распущенными волосами в платье и курточке. Вот мальчик с ярко-жёлтым мячом в руках. Вот дедушка с корзинкой.

Рука потянулась к сумке, нащупала мешочек с полынью и наугад швырнула в мальчика. Тот рассмеялся и нырнул за ствол, пропав из виду.

— Это кто? – шепнул Кирилл.

— Заблудились, — констатировала Илька.

— Мы?

— Нет, они заблудились, вот выход ищут. Не нечисть, нам зла не желают.

— А тут есть те, кто… желает? – осторожно уточнил мертвец. Иля искоса глянула на него. Вопрос был очень глупый.

Спустя ещё какое-то время ни о какой тропинке речи уже не шло. Они пробирались сквозь валежник, колючие кусты и только углублялись в ещё большие заросли. Только вовремя выставленная вперёд бабушкина трость спасла Ильку от попадания ногой в болото. Ойкнув, она отскочила, натолкнулась на Кирилла, и оба повалились на землю.

— Топи, — пересохшими губами шепнула Иля.

— Ну и лесок, — хмыкнул мертвец.

Поверхность казавшейся твёрдой земли внезапно разошлась кругами, и из-под болотной жижи показалась женщина, облепленная водорослями, грязью и чешуёй.

— Это что, русалка? – расширившиеся глаза упыря напоминали анимешного персонажа.

— Сам ты русалка, — шепнула Илька. – Это кикимора.

— Болотная? – не удержавшись, Кирилл натуральным образом заржал, а Иля сделала очередной усталый фейспалм.

Кикимора неторопливо показалась из воды, рывком подтянула себя, опираясь на трясину как на твёрдую землю, и села, бесстыже раздвинув ноги. Одеждой на ней можно было считать только тину и мох, покрывающий стратегические места.

Зыркнув на гостей жёлтыми горящими глазами без белков, кикимора сгорбилась, опираясь на руки, наклонилась вперёд и втянула носом воздух.

— Чую, добрый молодец, — пробулькала она и гаденько захихикала.

— Упырь это, — поспешила Илька разочаровать болотную искательницу любви. – Давай ты следующего подождёшь, а мы пойдём.

Она попыталась отступить, потянув Кирилла за собой, но неожиданно почва под ногами опасно задрожала и зачавкала.

Кажется, кеды всё-таки придётся выбросить.

Кикимора наклонилась ещё ближе, подтаскивая себя на руках. Спутанные зелёные волосы почти полностью закрывали лицо, и виднелись по-прежнему лишь жуткие глаза.

Илька мысленно перебрала содержимое сумки. Спицы тут не помогут, костей нет. Диктофон может запросто подействовать и на Кирилла, он не выбирает, кого упокаивать. Святая вода против лесной нежити вообще не вариант.

Вздохнув, она расстегнула «молнию» и извлекла спичечный коробок. Кирилл проследил за её действиями и поднял брови.

— Слушай, упырь, отвлеки её на себя. Пусть к тебе ползёт.

— Зачем?

— Тебя под удар подставлю и смоюсь, — ответила Илька. – Ну что, вперёд, или ещё поболтаем?

Кирилл одарил её по-взрослому снисходительным взглядом и, осторожно отодвинувшись в сторону, позвал:

— Эй, леди, может, познакомимся поближе? Вы мне напоминаете одну бывшую…

Кикимора на руках ловко поползла следом. Ступни её больше напоминали раздутые ласты, поэтому оперировать ими свободно на суше было сложно, и ноги бесполезно волочились за хозяйкой.

Илька дождалась, пока жижа под ней вновь застынет, перехватила коробок, сковырнув крышку, и подобралась к оставленным кикиморой следам. Из спичечного коробка показались гвозди, и, подобрав один из валяющихся тут и там булыжников, Иля приладила гвоздь точно в центр следа и вбила одним движением. В болотистую почву гвоздь вошёл как по маслу, и тут же кикимора завизжала диким нечеловеческим голосом.

Не тратя времени на оценку ситуации, Илька вбила второй гвоздь, затем третий и четвёртый.

Кикимора выла, извивалась и визжала на все лады, пока наконец не стекла обратно в болото чешуйчато-водорослево-грязевой массой.

— Надо было соглашаться на первое предложение, — буркнула Илька и вытерла пот со лба.

— Это что, гвозди? – обалдел Кирилл, подойдя ближе.

Илька фыркнула, кинула коробок обратно в сумку и жестом показала, что им лучше не задерживаться.

 … — Слушай, тебе не кажется, что мы как-то как будто… кругами ходим? – спросил мертвец, когда вокруг уже начало едва заметно, но темнеть. Хотя, может, просто солнце скрылось за тучами.

— Нет, не кажется, — лаконично отозвалась Иля. – Мы правда ходим кругами.

— А у тебя нет какого-нибудь магического компаса?

— Есть, просто мне очень нравится бродить по лесам с упырями, давай ещё часик, а? – язвительно ответила Илька.

— Ну чего ты злая такая?

— От тупых вопросов характер портится.

Они переругивались так уже с четверть часа, и оба, кажется, находили в этом своё удовольствие. Лес не был одинаковым, то и дело смешанные участки сменялись ельником или полосой сплошных дубов. На дубах периодически мелькали разноцветные ленты, будто кто-то пытался заплести деревьям косички.

Илька очень сомневалась, что вокруг происходит именно то, что она видит, но святая вода в этот раз не помогла – пейзаж остался прежним.

«Этот лес бесконечный, что ли?» — с досадой подумала она, и эта мысленная фраза зацепила, потревожила что-то в памяти.

Но тут Кирилл дёрнул её за руку, указывая на поваленное дерево впереди. Там действительно кто-то громко копошился.

Илька замерла. Она пока не понимала, кто перед ними, но глупо было бы думать, что добрый дядя гид с подробной картой местности.

Она потянулась к «молнии», и тут их заметили. В зарослях закопошилось, захрустело костями – этот звук сложно было с чем-то перепутать.

Поднявшаяся из-за упавшего ствола фигура принадлежала мужчине средних лет с густой чёрной бородой.

— Ребятки, а ребятки, — залебезил он тоненьким гнусавым голосом. – Не поможете дедушке, а? Нога застряла, вытащить не могу.

Кирилл дёрнулся было вперёд, но Илька остановила его, дёрнув за куртку.

— Ты серьёзно?

— Ну… а вдруг правда помощь нужна? – неуверенно возразил мертвец. Иля вздохнула, расстегнула сумку и достала спицу. Что-то в воздухе неуловимо изменилось.

Нежить, похоже, почуяла угрозу, потому что перестала притворяться немощным грибником и выпрямилась во весь рост. А было его много.

Илька задрала голову, обводя взглядом верхнюю часть туловища – грибниковую, и нижнюю – обглоданный скелет на длинных, лишённых плоти ногах, составленных из костей разной длины и ширины.

— Да, помощь по ходу не нужна, — констатировал Кирилл и звонко сглотнул. Илька фыркнула и достала вторую спицу. – Это что за хренотень?

Она пожала плечами и крепче сжала в пальцах спицы. Существо из костей переступило поваленный ствол и направилось к ним, за один шаг преодолев метров десять. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, двигалось оно ловко.

— У-у-ух сколько костей, — всё тем же гнусавым бесполым голоском протянула тварь. – Голову от девки возьму… красивая…

— Спасибо, — кивнула Илька и, скинув сумку в траву, поднырнула под одну из ходуль и вонзила спицы в обе ноги, аккурат в места соединения костей. – Кость к кости, твои ноги теперь мои ноги.

Существо взревело, недовольно, возмущённо, дёрнулось, пытаясь сделать шаг, но конечности его приросли к земле.

Туловище изогнулось, сломавшись в пояснице, и существо наклонилось, оказавшись с Илькой лицом к лицу, разве что вниз головой.

— Сильна-а-а, — уважительно признала тварь. – Голова хорошо сядет.

Обеими грибниковыми руками оно схватило Ильку за голову, сдавив так, что она завизжала. Но тут же сзади налетел Кирилл, ухватил существо за бороду и рванул. Послышался треск, вой, грязная брань – и голова твари покатилась по траве. Туловище обвисло тряпичной куклой, так и болтаясь перед Илькиным лицом.

— Назад, — скомандовала она, и едва Кирилл отступил, отскочила, выдернув спицы. Лишённое головы существо тяжело рухнуло в жухлые листья и рассыпалось на кости.

Илька легла на спину, уставившись в едва виднеющееся пасмурное небо. Мертвец присел рядом, скрестив ноги по-турецки.

— Круто мы его?

— Круто, — согласилась Иля и улыбнулась, слизывая кровь с верхней губы.

Кирилл вытащил свой мобильный из кармана и удручённо констатировал:

— Часы остановились опять. И сети нет.

Илька не сомневалась, что её телефон покажет то же самое.

— Ты думаешь, мы… выйдем из леса? – спустя паузу спросил мертвец. Она вздохнула, потёрла глаза и села.

— Пошли узнаем.

И они снова бродили, бродили и бродили. Внутренние часы сбоили, и на вопрос, сколько они уже идут, «секунда» и «триста лет» казались одинаково возможными ответами.

Лес неожиданно начал светлеть – не впереди, знаменуя скорый конец, а будто бы повсюду. Словно наступил внезапно яркий день, пропустив ночь и утро.

— Ты тоже это… видишь? – осторожно спросила Илька, и Кирилл молча кивнул. Он становился всё более хмурым и дрожал от холода всё явственнее.

Иля, хмурясь, взглянула под ноги. Ещё во время встречи с костяной тварью трава казалась жухлой, редкой и увядающей, но сейчас тут и там пробивались пучки сочной зелени. Как будто зиму тоже пропустили вместе с ночью.

Это задело в памяти какую-то струну, но Илька помотала головой, вытряхивая ненужные мысли.

— А эти спицы у тебя откуда? – спросил Кирилл. – Они реально из костей?

— Угу, — согласилась она. – Бабушка подарила. Не знаю почему. Она вообще-то вязать не умела.

Мертвец открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут взгляд его замер, остановившись на какой-то одной точке.

— …Майка? – выдавил он. Илька недоверчиво нахмурилась, проследила за его взглядом и увидела мощный ветвистый дуб, на нижней ветке которого сидела обнажённая девушка. При виде её зелёных волос, опускающихся до самой земли и, наоборот, поднимающихся дальше по ветвям дерева – Эллен бы удавилась на своих от зависти.

Кирилл между тем сделал шаг к дереву и даже протянул руку.

— Упырь, эй! – Илька встала между ними, уперев ладони ему в грудь. – Это лесавка, дурачит она тебя.

Торопливо расстегнув сумку, она выхватила пульверизатор и от души брызнула Кириллу в глаза. Он зашипел от боли, отшатнулся и с силой начал тереть глаза.

Лесавка, испугавшись, юркнула за ствол.

— А-а-ай! Больно же! – обиженно воскликнул мертвец.

— Ну конечно больно, вода ж святая, а ты нечисть, — философски рассудила Иля. – Нечего на лесавок засматриваться.

Кирилл кое-как проморгался и с опаской глянул на дуб.

— Мне показалось, там Майка сидит, — пробормотал он.

— Так, валим, пока она папаше не нажаловалась, — беспокойно оглядываясь, прошептала Илька. Но, кажется, поздно.

Затрещал бурелом, земля задрожала как от землетрясения. Вспорхнули потревоженные стайки птичек с ближайших деревьев.

— Твою мать, — на выдохе высказалась Иля и бросила на сумку взгляд.

— Бежим? – осторожно предложил Кирилл.

— Бежим, — согласилась она и, покрепче ухватив одной рукой ремень, а второй бабушкину трость, первой понеслась в противоположную от приближающегося треска сторону.

Деревья, кусты и трава под ногами смазывались в жёлто-зелёно-серую кляксу, дыхание сбилось, под ноги то и дело подворачивались корни и камни, а треск позади уже перерос в грохот.

— Стой! – внезапно Кирилл остановил её, дёрнув за пуховик, и Ильку по инерции рвануло назад, впечатав в его грудь.

— Больно, блин, чего ты? – ойкнула она, толкнув его в плечо.

Вместо ответа мертвец молча указал пальцем вправо, и Иля молча открыла рот.

Тот самый мощный дуб снова оказался перед ними, словно они никуда не бежали добрых минут пять.

— Чё-ё-ё-рт, — простонала она и сбросила вещи в траву. – Кругами водит.

— Да кто? – нервно оглядываясь на всё приближающееся трескучее нечто, спросил упырь.

— Леший, — выдохнула Илька и рухнула на землю. – Всё, добегались.

— Нууу, давай доставай свои спицы, или что там, — неуверенно предложил Кирилл.

— Это же леший. А мы в лесу, — попыталась объяснить Иля.

— Ну у тебя же куча всяких крутых штук.

Илька осмотрела содержимое сумки, но даже в теории ничто из её нехитрого содержимого не могло помочь против лешего.

Грохот стал уже совершенно оглушительным, в панике вспархивали с ветвей последние птицы, невдалеке принялись раздвигаться деревья, будто под ураганными порывами ветра.

Леший выступил из первых рядов деревьев, и всё вокруг будто замерло, даже ветер не смел шевелить траву.

Состоящая из ветвей, корней и листьев фигура напоминала человеческий скелет, увенчанный вытянутым черепом с лосиными рогами. Суставчатые конечности сгибались минимум в трёх местах, охватывая, казалось, весь лес целиком. Леший подобрался ближе и наклонился, упираясь передними конечностями в землю на расстоянии шагов в пять от Ильки. Даже так растущие из его спины кусты почти касались верхушек деревьев.

Череп сверкнул двумя красными угольками, из узких ноздрей вырвалось облачко пара. Череп казался вечно улыбающимся, но это лишь прибавляло жути. Ильке было так страшно, что из головы выветрилось всё, зачем они здесь и кто она вообще такая. Она просто смотрела в красные зрачки, не осмеливаясь ни отвести глаза, ни даже моргнуть.

Внезапно сбоку налетел Кирилл, попытавшись сходу оторвать голову, как с прошлым существом, но леший лишь чуть качнул черепом, и мертвеца отшвырнуло на ствол ближайшей берёзы, насадив на ветвь так, что та вышла из груди с чавкающим звуком.

Илька ахнула и очнулась. Она зашарила в поисках сумки позади себя, загребая листву и грязь, но первой наткнулась на бабушкину трость.

Леший, уловив движение, оскалился и сделал атакующий рывок. Одновременно с этим Иля выбросила вперёд руку с тростью.

Всё озарило белоснежным светом, будто включили мощнейший прожектор. Илька зажмурилась, испугавшись, что ослепнет, и даже прикрыла глаза рукавом.

В какой момент всё закончилось, она не поняла, только услышала торопливый удаляющийся треск. Постепенно удивительный свет тоже начал меркнуть, и спустя время она отважилась приоткрыть один глаз.

Вокруг было тихо и пусто. Лешего как не бывало – совершенно обычный лес, зелёный, сочный, пышущий растительностью.

Илька покосилась на ближайший куст, буквально разрывающийся от спелых ягод.

Раздался стон, и Иля бросилась к Кириллу.

— Ты живой? – торопливо выпалила она и тут же хлопнула себя по лбу от досады. – Ой, прости, в смысле… ты нормально?

— Угу, — пробормотал парень, морщась, рывком оттолкнулся от ствола, снимая себя с ветки, обрушился в траву и ещё минут пять катался по земле, ругаясь на разные лады.

— Больно? – участливо спросила Илька.

— А ты как думаешь? – огрызнулся мертвец, но вдруг осёкся и уже совсем другим тоном спросил: — А как ты это сделала?

— Это не я, это… — Иля перевела взгляд на трость, которую всё ещё сжимала мёртвой хваткой, так что ладонь почти онемела.

Теперь стало очевидно, что набалдашник на трости выполнен в форме черепа.

— А твоя бабушка знала толк в… — Кирилл не закончил, но Илька всё равно кивнула.

— Ну что, есть идеи, куда пойдём?

— Есть одна, — Иля вздохнула, собираясь с мыслями, и присела у сумки, застегнув её и забросив на плечо.

— Ты как, можешь идти?

— Да вроде могу, — Кирилл встал, развёл руки, наклонился. Приподняв толстовку и майку, продемонстрировал глубокую, но совершенно не кровоточащую дыру.

— Фу, — буркнула Илька. – Через тебя теперь здороваться можно.

Что-то подсказывало, что юмор сейчас поможет больше, чем сочувствие и жалость.

Мертвец хмыкнул и сделал притворно атакующее движение. Иля притворно испуганно отскочила, и оба совершенно по-детски засмеялись.

— Ладно, пошли, — утирая слёзы смеха, Илька продемонстрировала трость. – Думаю, нас больше не будут водить кругами.

И они продолжили путь по зелёному травяному ковру, между цветущими берёзами и могучими дубами, огибая кусты с крупными красными ягодами и перепрыгивая распускающиеся цветы.

Становилось очевидно, что лес отчего-то… оживает.

Но обдумать эту мысль Илька не успела, потому что уже совсем скоро между стволами показался самый настоящий просвет, и они вышли на пригорок.

У Или захватило дух от открывшейся панорамы. Не потому что она была настолько уж живописной. Напротив, ряд покосившихся, а то и развалившихся в кучу брёвен домов, прогнивших скамеек, заборов и заросших огородов живописным не назвал бы даже большой шутник. А река с переброшенным через неё деревянным мостом сразу за последними домиками навевала ещё большую тоску – тёмная, мрачная, застывшая. Будто мёртвая. Казалось, вода и вовсе не шевелилась.

Но вся эта картина показалась Ильке столь знакомой, близкой, даже какой-то родной – что она просто зависла, рассматривая эту разруху и запустение, вдыхая стойкий запах древесины, старости и гнили.

Далеко не сразу Иля сообразила, что стоит на пригорке одна. Мертвеца нигде не было, и, оглядевшись, она увидела то, что Кирилл, по всей видимости, заметил куда раньше.

В стороне, почти у самого моста, горел костёр, даже несколько костров, вокруг вырезанного из дерева идола. Уже знакомые фигуры в лохмотьях водили вокруг идола что-то вроде извращённого хоровода, а рядом с ним, прижимаясь к деревянной статуе, стояла босоногая девушка в белой старомодной рубахе.

Кирилл же мчался к ним, проделав уже больше половины пути. Чертыхнувшись, Илька последовала его примеру.

Упырь добрался до хоровода и с яростью отшвырнул первую попавшую под руку фигуру, затем вторую, третью. Они попытались противостоять, кто-то выхватил из костра горящую палку, но Кириллу было плевать. В гневе он не разбирал, кто перед ним, расшвыривал и мужчин, и женщин, но они и не думали сдаваться, лезли в драку с голыми, перепачканными сажей руками.

Илька преодолела последние несколько шагов и замерла в паре метров от схватки.

Первыми заметили её фигуры. Они застыли на месте, дружно шарахнувшись и потеряв к Кириллу и бедной девушке в круге всякий интерес. Мертвец тут же бросился тушить костры, но и на это никто не обратил внимания.

Спустя мгновение по рядам прошла дрожь, и все как один фигуры рухнули на колени, склоняясь перед Илькой.

Она даже отпрыгнула от неожиданности.

— Вы чего? – шепнула она, но тут Кирилл отвлёк её.

— Майка! – он наконец потушил пламя и бросился в круг. Девушка, рыдая, кинулась ему на шею, безостановочно твердя «Кирюша… Кирюша…».

Илька улыбнулась этому трогательному воссоединению и решила не мешать.

Она, хмурясь, изучила замерших в раболепной позе бродяг, попыталась спросить, что за вакханалию они тут устроили, но каждый, к кому она обращалась, лепетал что-то на совершенно непонятном языке, более всего напоминающем набор гласных.

Илька отошла немного назад, снова изучая местность, покосившиеся деревянные остовы домов. Относительно целым вообще казался только один, самый крайний у леса.

Неожиданное чувство посетило Илю при взгляде на реку, мост и противоположный берег, укутанный плотным туманом.

Точно. Приреченск. Вот и есть та самая река, и название у неё забавное.

Смородина.

Илька повернула к себе трость, подняла на уровень глаз и уставилась в глазницы вырезанного черепа.

Она прошлась между рядом домиков, дошла до речки и, присев на корточки, протянула руку, тронув кончиками пальцев ледяную поверхность.

И вместе с водными брызгами возвращались к ней воспоминания, все те, что забрал, казалось, безвозвратно, Книжный Червь. Она вспомнила улыбающееся веснушчатое мамино лицо и папины забавные очки и чуть торчащие уши. Вспомнила морщинки в уголках бабушкиных глаз, её белые волосы и хромающую ногу, которую она не показывала никому, кроме Ильки. Вспомнила сны о бесконечном лесе, сказки о костяных спицах, и состоящий из одних гласных язык перестал казаться чужим.

Илька встала и обернулась. Кирилл и Майя, перебивая друг друга, рассказывали о своих злоключениях. Майя плакала, прижимая ладони к животу, гладила Кирилла по изменившемуся лицу и качала головой, отказываясь признавать, что он умер.

Иля вздохнула и приблизилась.

— Тебе пора, мертвец, — не пуская в голос никаких посторонних интонаций, произнесла она.

Майя гневно вскинула голову.

— Никакой он не мертвец! Это мой парень, мы вернёмся домой, и…

— Май… — Кирилл погладил девушку по голове и ещё раз крепко обнял. – Я правда очень тебя люблю… и Марту тоже, передавай ей там от папки привет.

Майя одновременно засмеялась и заплакала. Ильке стало не по себе, и она отвернулась, отойдя к самому началу деревянного моста.

Спустя пару минут упырь приблизился.

— Ну что… это всё, получается? – полувопросительно сказал он.

— Получается.

— Ты только проследи, чтобы Майка домой вернулась, хорошо?

Илька бросила взгляд через плечо, вздохнула и, сунув руку в сумку, вытянула клубок. Вытащив из него обе спицы, Илька взяла моток пряжи в ладони и опустила в траву.

— И что?.. – начал Кирилл, но тут клубок подпрыгнул и сам собой покатился куда-то в чащу, оставляя ярко-красную нить.

— По нему дойдёшь, — сказала она и, глянув на Майины босые ступни, разулась, протянув ей кеды.

— А как же ты? – от удивления та даже перестала плакать, но с готовностью приняла и кеды, и толстовку, и пуховик.

— Иди, к шоссе доберёшься, там до города недалеко.

— Вот, — упырь вытащил свой мобильный. – Ты как выйдешь из леса, связь заработает, Димке позвони, Макарову, он тебе поможет. Хорошо?

— С… спасибо, — выдавила Майя. По её щекам снова текли слёзы, она взглянула на Кирилла и всхлипнула.

— Иди, Май…

Она судорожно закивала, кутаясь в пуховик, и неуверенно побрела в лес.

— Тебе не холодно? Может, мою возьмёшь? – когда фигурка Майи окончательно скрылась из виду, предложил упырь и потянулся к замочку на куртке, но Илька качнула головой. По всем законам в одной маечке и джинсах ей должно было быть холодно в конце ноября, но её согревало другое, внутреннее тепло.

— Так… что теперь?

Илька взглянула на речку и села в высокую прибрежную траву, сделав приглашающий жест.

Упырь опустился рядом.

— Я спою тебе колыбельную, Кирилл, — ответила она на вопрос и улыбнулась.

Голос, слух и чувство ритма Ильку никогда не баловали, но внутри неё звучала песня. Для неё не требовалось консерваторского образования, для неё не требовалось даже музыки.

Прикрыв глаза, Илька затянула:

— Там высоко, высоко, кто-то пролил молоко, и получилась млечная дорога. А вдоль по ней, вдоль по ней, между жемчужных полей, месяц плывет, как белая пирога…

Кирилл лёг, положив голову ей на колени. А песня всё тянулась и тянулась, превращаясь во что-то более древнее, лишённое слов, состоящее, кажется, только из одних гласных.

С каждым мгновением силуэт его истончался, становился легче, невесомее, и наконец растаял, оставив на Илькиных коленях одну только потрёпанную жизнью куртку.

Иля стиснула её в пальцах и зарылась лицом в меховую подкладку.

Снова подняв голову, она увидела тень, полупрозрачный силуэт, состоящий словно из дыма. Он поднимался вверх по Калинову мосту, неторопливо, но уверенно, и вскоре скрылся из виду на том берегу.

Илька проводила его глазами и долго ещё стояла у реки, впитывая морозный воздух, незнакомый запах и чувство, какого прежде не испытывала.

Чувство, что она дома.

Иля медленно отступила и прошла между рядами сгнивших провалившихся срубов, к тому крайнему, бабушкиному, сжимая в руке трость. Теперь уже свою.

Остановившись у отвалившейся калитки, она оглядела свои владения. И чудилось ей, что хижина смотрит в ответ чёрными окошками, приветственно поскрипывает висящей на одной петле дверью и ждёт.

Июлия подняла трость, и из глазниц черепа ударил свет.

Изба тяжело заскрежетала, застонала сквозняками в оконных проёмах, закряхтела, вырываясь из земли, и поднялась на куриных ногах.

— Повернись к лесу задом, ко мне передом.

-Конец-